О чем молчит река

CAPÍTULO UNO

Глава 1

Ноябрь 1884

Боже, как я мечтала сойти с этого проклятого парохода. Я выглянула в иллюминатор каюты, опершись пальцами на стекло, – так дети прижимаются к витринам кондитерских, мечтая полакомиться альфахорес [7]и вареным сгущенным молоком. На голубом небе над портом Александрии не было ни облачка. Длинный деревянный причал напоминал руку, протянутую в знак приветствия. Мелькнул трап для высадки пассажиров, и несколько членов экипажа забегали в чреве парохода, перенося кожаные чемоданы, коробки с шляпами и деревянные ящики.

Я добралась до Африки.

Спустя месяц плавания по бурному океану я наконец добралась. Похудела на несколько фунтов – море ненавидело меня, – провела бесконечное множество ночей, ворочаясь и рыдая в подушку, играла в одни и те же карточные игры с другими пассажирами, но добралась.

Египет.

Страна, в которой мои родители прожили семнадцать лет.

Страна, в которой они погибли.

Я нервно покрутила золотое кольцо, которое не снимала с пальца уже многие месяцы. Благодаря ему казалось, что родители были со мной на протяжении всего пути. Я думала, что почувствую их присутствие в ту же минуту, как увижу берег. Глубокую связь.

Но ничего так и не появилось. До сих пор.

Нетерпение заставило меня отойти от окна и начать ходить по каюте, бешено размахивая руками. Я металась взад и вперед по роскошной каюте, а вокруг меня, словно ураган, кружила энергия моего волнения. Отпихнув ногой собранные чемоданы, я отвоевала еще несколько сантиметров пространства. Проходя мимо узкой койки, я схватила лежавшую на ней шелковую сумочку, чтобы снова достать письмо дяди.

Второе предложение по-прежнему убивало меня, от него по-прежнему щипало в глазах. Я заставила себя дочитать письмо до конца. Легкое покачивание корабля мешало, и, хотя у меня резко скрутило желудок, я вцепилась в записку и перечитала ее в сотый раз, стараясь случайно не разорвать листок пополам.

Июль 1884

Моя дорогая Инес,

Я даже не знаю, с чего начать и как описать то, что я должен сообщить. Твои родители пропали в пустыне и считаются погибшими. Мы искали их на протяжении многих недель, но не нашли ни следа.

Мне жаль. Так жаль, что я никогда не смогу выразить это словами. Знай, что я навеки твой слуга, и, если тебе что-то понадобится, достаточно лишь написать письмо. На мой взгляд, вам стоит незамедлительно провести похороны в Буэнос-Айресе, чтобы ты могла навестить их в любой момент. Зная свою сестру, я уверен, что ее душа снова с тобой на ее родной земле.

Без сомнений, ты понимаешь, что теперь я твой опекун и распорядитель поместья и твоего наследства. Поскольку тебе восемнадцать и ты во всех отношениях умная молодая женщина, я отправил письмо в национальный банк Аргентины, предоставив тебе разрешение пользоваться капиталом при необходимости – в разумных пределах.

Доступ к деньгам есть только у меня и у тебя, Инес.

Будь очень осторожна с теми, кому доверяешь. Я взял на себя вольность сообщить семейному юристу о сложившихся обстоятельствах и рекомендую обращаться к нему по любым вопросам. С твоего позволения я также рекомендую нанять управляющего по хозяйству, чтобы ты могла оплакать эту чудовищную утрату. Прости меня за эти новости. Мне очень жаль, что я не могу в этом горе быть рядом с тобой.

Обязательно пиши, если тебе что-то понадобится.

Твой дядя,

Рикардо Маркес.

Я рухнула на кровать с неподобающей леди развязностью. Назидательный голос Tía Лорены тут же зазвенел у меня в ушах: «Леди всегда должна оставаться леди, даже когда никто не смотрит. Это значит не сутулиться и не ругаться, Инес». Я зажмурилась, отмахнувшись от чувства вины, которое не покидало меня с тех пор, как я оставила поместье. Оно стало весьма уверенным спутником, и как бы далеко я ни оказалась от дома, его нельзя было подавить или заглушить. Ни Tía Лорена, ни кузины не знали о моих планах уехать из Аргентины. Я могла представить их лица, когда они прочитали записку, которую я оставила в своей спальне.

Письмо родителей разбило мне сердце. Наверняка мое письмо разбило сердце Tía Лорены и ее дочек.

Я уехала без шаперонки[8]. Мне только исполнилось девятнадцать – день рождения я отпраздновала в своей комнате, безутешно рыдая до тех пор, пока Амаранта не начала стучать в стену. Я отправилась в странствие без наставника и опыта, даже без личной служанки, которая позаботилась бы о самых хлопотных деталях моего гардероба. Я действительно это сделала. Но это не имело значения. Я собиралась узнать, как исчезли мои родители. Узнать, почему мой дядя не спас их и почему они оказались в пустыне одни. Да, мой отец был рассеянным, но он уж точно бы не поехал с матерью в пустыню без должного снаряжения.

Я прикусила нижнюю губу. На самом деле все было иначе. Отец бывал беспечным, особенно когда куда-нибудь спешил. И все же мне недоставало информации, а я ненавидела вопросы без ответов. Они напоминали открытую дверь за спиной, которую мне хотелось закрыть.

Я надеялась, что мой план сработает.

Путешествие в одиночку многому меня научило. Я обнаружила, что не люблю есть одна, не могу читать на корабле, потому что укачивает, и ужасно играю в карты. Зато легко завожу друзей. Большинство из них были пожилыми парами, которые отправились в Египет ради приятного климата. Поначалу их шокировало, что я путешествовала одна, но я была готова к этому.

Я притворилась вдовой и оделась соответственно.

С каждым днем моя история обрастала подробностями. Все узнали, что почти ребенком меня выдали замуж за пожилого джентльмена, годящегося мне в дедушки. К концу первой недели я завоевала симпатию большинства женщин, а мужчины одобрили мое желание расширить кругозор и отправиться за границу.

Я выглянула в окно и нахмурилась. Нетерпеливо тряхнув головой, распахнула дверь и окинула взглядом коридор. Высадка так и не началась. Я закрыла дверь и снова начала ходить по каюте.

Мысли обратились к моему дяде.

Купив билет, я отправила ему наспех написанное письмо. Разумеется, он с нетерпением ждал меня на причале. Через несколько часов мы вновь встретимся после десяти лет разлуки. Десяти лет молчания. Да, я изредка вкладывала в письма для родителей свои рисунки для дяди, но лишь из вежливости. К тому же он никогда ничего не присылал мне. Ни одного письма, открытки ко дню рождения или крошечной побрякушки, вложенной в посылку от родителей. Мы были чужаками, родственниками лишь по имени и крови. Я едва помнила его приезд в Буэнос-Айрес, но это не имело значения: моя мать сделала все возможное, чтобы я никогда не забыла ее любимого брата – и неважно, что он был единственным.

Mamá и Papá были прекрасными рассказчиками, мастерски закручивали слова в истории, создавали захватывающие и незабываемые шедевры. Tío[9] Рикардо казался эффектной личностью. Громила в очках в тонкой оправе, вечно с книгами в руках, взгляд карих глаз прикован к горизонту, на ногах стоптанные ботинки. Дядя был высоким и крепким, что плохо вязалось с его научными интересами и увлечениями. Он добился больших успехов в науке, прекрасно разбирался в книгах и при этом был достаточно воинственным, чтобы выжить в пьяной драке.

Не то чтобы я хорошо разбиралась в пьяных драках и том, как в них выжить.

Мой дядя не мыслил жизни без археологии: его увлечение началось в Кильмесе на севере Аргентины. Ему было столько же, сколько мне сейчас, когда он присоединился к команде на раскопках и взялся за лопату. Научившись всему, он уехал в Египет. Там он влюбился и женился на египтянке по имени Зази, но всего через три года совместной жизни она умерла во время родов. Дядя так и не женился вновь и не вернулся в Аргентину, если не считать одной-единственной поездки. Но я не знала, чем он занимался на самом деле. Охотился за сокровищами? Изучал историю Египта? Или просто любил понежиться на горячем песке под знойным солнцем?

Возможно, всего понемногу.

У меня было лишь его письмо. В нем дядя дважды подчеркнул, что я могу связаться с ним, если мне что-нибудь понадобится.

Что ж, Tío Рикардо, кое-что мне и правда нужно.

Ответы.

Tío Рикардо опаздывал.

Я вдыхала соленый морской воздух, стоя на причале. Солнце над головой нещадно палило, от зноя было тяжело дышать. Карманные часы показали, что я ждала уже два часа. Мои чемоданы были сгружены в шаткую кучу рядом. Я высматривала лицо, хотя бы немного похожее на мамино. Mamá говорила, что борода ее брата совсем отбилась от рук – для приличного общества она была уж слишком густой, длинной и седой.

Вокруг меня толпились люди, только что сошедшие на берег с корабля. Они громко болтали, радовались прибытию на землю величественных пирамид и великого Нила, который делил Египет надвое. Но ничего из этого я не чувствовала: слишком много думала об уставших ногах, слишком беспокоилась о происходящем.

Внутри медленно нарастала паника.

Я больше не могла здесь оставаться. Солнце опускалось к горизонту, становилось все прохладнее, морской ветер пробирал до костей, а мне еще предстоял долгий путь. Если я правильно помнила, мои родители садились на поезд в Александрию и спустя четыре часа прибывали в Каир. Оттуда они нанимали экипаж до отеля «Шепердс».

Мой взгляд упал на багаж. Интересно, что можно оставить, а что нет. Как это ни прискорбно, сил донести все вещи мне не хватит. Возможно, кто-нибудь согласился бы с этим помочь, но на языке местных я знала только пару разговорных фраз. И «Здравствуйте, вы не могли бы помочь донести мои вещи?» среди них не было.

На лбу у меня собирались капельки пота, волнение заставляло нервно переминаться с ноги на ногу. Мое темно-синее дорожное платье состояло из нескольких юбок и двубортного жакета. Оно, как железный кулак, сжимало мои ребра. Я рискнула расстегнуть жакет, зная, что моя мать бы стойко скрыла любую тревогу. Шум вокруг нарастал: болтовня людей, встретивших своих родственников и друзей, плеск волн о берег, оглушительный гудок парохода. Сквозь какофонию звуков кто-то произнес мое имя.

Низкий баритон прорезал весь этот гвалт, как нож.

Широким легким шагом ко мне приблизился молодой мужчина. Он остановился передо мной, не вынимая руки из карманов брюк цвета хаки, с таким видом, словно просто прогуливался по причалу, любуясь морским видом и, возможно, насвистывая. Его бледно-голубая рубашка была заправлена в штаны, а в тех местах, где ее придавили отделанные кожей подтяжки, слегка помялась. Высокие, до середины икры, ботинки на шнуровке явно видели не одну милю дороги. А еще они были пыльными: когда-то коричневая кожа теперь стала серой.

Незнакомец поймал мой взгляд, и вокруг его рта обозначились морщинки. Его поза была расслабленной, поведение беззаботным, но после более пристального изучения я заметила, что мужчина стиснул зубы. Что-то беспокоило его, но он не хотел этого показывать.

Я всмотрелась в его лицо. Аристократический нос, прямые брови и глаза такие же голубые, как его рубашка. Идеальный изгиб пухлых губ, сейчас растянувшихся в кривой улыбке, так не вязавшейся с напряженной челюстью. Волосы были густыми и взъерошенными, не то рыжие, не то каштановые. Мужчина нетерпеливо откинул их со лба.

– Здравствуйте, вы сеньорита Оливера? Племянница Рикардо Маркеса?

– Собственной персоной, – ответила я по-английски. От мужчины слегка пахло крепким алкоголем. Я поморщилась.

– Слава богу, – ответил он. – Вы четвертая женщина, которой я задал этот вопрос. – Остановив взгляд на моих чемоданах, мужчина тихо присвистнул. – Искренне надеюсь, что вы все запомнили.

В его голосе не было ни намека на искренность.

Я прищурилась.

– А кто вы такой?

– Я работаю на вашего дядю.

Я посмотрела ему за спину, надеясь увидеть загадочного родственника. Но никого похожего на моего дядю поблизости не оказалось.

– Я думала, он сам встретит меня.

Мужчина покачал головой.

– Боюсь, что нет.

До меня не сразу дошел смысл его слов. Когда я наконец поняла, кровь прилила к моим щекам. Tío Рикардо не удосужился встретить меня лично. Свою единственную племянницу, которая провела на пароходе не одну неделю и страдала от постоянных приступов морской болезни. Он прислал за мной незнакомца.

Незнакомца, который опоздал.

И, судя по акценту, был британцем.

Я указала на полуразрушенные здания, кучи камней с заостренными краями, рабочих, которые пытались восстановить порт после того, что сделала Британия.

– Работа ваших соотечественников. Полагаю, вы гордитесь их триумфом, – с горечью добавила я.

Мужчина моргнул.

– Простите?

– Вы англичанин, – сухо сказала я.

Незнакомец приподнял бровь.

– Ваш акцент, – пояснила я.

– Верно, – ответил он. Морщинки в уголках его рта стали четче. – Значит, вы всегда знаете, о чем думает и что чувствует абсолютный незнакомец?

– Почему мой дядя не приехал? – парировала я.

Мужчина пожал плечами.

– У него встреча со специалистом из Службы древностей. Он не смог ее перенести, но просил передать свои извинения.

Я попыталась сдержать сарказм, но не смогла.

– Ах, ну раз он просил передать извинения… Впрочем, он мог хотя бы передать их вовремя.

Губы мужчины дрогнули. Он запустил руку в свои густые волосы, снова откинув растрепанные пряди со лба. Это придало ему ребячливый вид, но лишь на мгновенье. Плечи мужчины были слишком широкими, а руки слишком грубыми и мозолистыми, чтобы отвлечь от хулиганского вида. Как раз такие типы и выживают обычно в пьяных драках.

– Что ж, не все потеряно, – сказал незнакомец, показав на мои вещи. – Теперь я к вашим услугам.

– Вы очень любезны, – нехотя ответила я, хотя отсутствие дяди меня все еще расстраивало. Разве он не хотел встретиться со мной?

– Вовсе нет, – лениво ответил мужчина. – Не пора ли нам в путь? Меня ждет экипаж.

– Мы отправимся прямиком в отель? «Шепердс», верно? Они, – мой голос дрогнул, – всегда останавливались там.

Выражение лица незнакомца стало натянуто нейтральным. Только теперь я заметила его слегка покрасневшие глаза и густые ресницы.

– На самом деле в Каир я возвращаюсь один. Я забронировал для вас обратный билет на пароход, на котором вы только что прибыли.

Я моргнула, уверенная, что ослышалась.

– ¿Perdón?[10]

– Я потому и опоздал. В кассе была чудовищная очередь. – Заметив мой недоумевающий взгляд, мужчина торопливо продолжил: – Я провожу вас. – На этот раз его голос прозвучал почти добродушно. Или прозвучал бы, если бы не его суровый вид. – И прослежу, чтобы вы поднялись на борт до отправления.

Каждое слово неумолимо обрушивалось на меня. Я никак не могла осознать их. Возможно, мне в уши морская вода попала.

– No te entiendo[11].

– Ваш дядя, – медленно начал мужчина, словно мне было пять лет, – хочет, чтобы вы вернулись в Аргентину. У меня билет на ваше имя.

Но я только что прибыла. Как он мог так быстро отослать меня? Моя растерянность быстро переросла в гнев.

– Miércoles.

Незнакомец склонил голову и удивленно улыбнулся.

– Разве это не переводится как «среда»?

Я кивнула. По-испански это слово звучало почти как mierda – ругательство, которое мне запрещали произносить. Mamá заставляла отца в моем присутствии заменять его другим словом.

– Что ж, сейчас я помогу вам, – сказал мужчина, порывшись в карманах. Достал мятый билет и вручил мне. – Денег не нужно.

– Денег не… – машинально повторила я, тряхнув головой, чтобы собраться с мыслями. – Вы даже не представились. – И тут меня снова осенило. – Вы говорите по-испански.

– Я ведь сказал, что работаю на вашего дядю, разве нет? – Мужчина снова улыбнулся очаровательно ребячливой улыбкой, которая шла вразрез с его мускулами. Казалось, он мог убить меня ложкой.

Я определенно не была рада этому знакомству.

– Что ж, – сказала я по-испански. – Тогда вы поймете меня, когда я скажу, что не уеду из Египта. Если мы продолжим путь вместе, я должна знать ваше имя.

– Вы вернетесь на пароход в ближайшие десять минут. В формальном знакомстве нет необходимости

– Ах вот как, – холодно ответила я. – Все-таки вы не понимаете по-испански. Я не вернусь на пароход.

Незнакомец все еще улыбался, скаля зубы.

– Прошу вас, не заставляйте меня применять силу.

Я похолодела.

– Вы не посмеете.

– Вы так думаете? Я знаю, что такое триумф, – презрительно сказал мужчина. Он шагнул вперед и потянулся ко мне, успев скользнуть пальцами по моему жакету, прежде чем я уклонилась от его хватки.

– Тронете меня еще раз, и я закричу. Клянусь, меня услышат даже в Европе.

– Не сомневаюсь. – Мужчина отвернулся и пошел прочь в сторону пустых тележек. Взял одну и начал складывать мои чемоданы – без моего согласия. Для подвыпившего человека он двигался невероятно грациозно, словно домашний кот. И управлялся с моими чемоданами так, словно в них не лежали дюжина альбомов для рисования, нескольких чистых блокнотов и новенькие краски. Не говоря уже об одежде и обуви на несколько недель.

Туристы в шляпах с перьями и дорогих кожаных туфлях с любопытством разглядывали нас. Возможно, они следили за напряженным разговором между мной и этим неприятным незнакомцем.

Он посмотрел на меня, выгнув рыжеватую бровь.

Я не остановила его, потому что мои вещи было проще перевести на тележке, но когда он направился в сторону очереди на посадку, я закричала:

– Ladrón! Вор! Помогите! Он украл мои вещи!

Хорошо одетые туристы испуганно уставились на меня, отводя в сторону детей. Я уставилась на них в ответ, надеясь, что хоть кто-то поможет уложить незнакомца на землю.

Но никто не помог.

CAPÍTULO DOS

Глава 2

Я едва не испепелила незнакомца взглядом. Тот смеялся, и его смех следовал за ним, словно шкодливый призрак. Колючее раздражение пробежало по моему телу. Незнакомец забрал все, кроме моей сумочки с египетскими деньгами, несколькими горстями купюр и пиастров, которые я обнаружила, обыскав наше поместье, а еще аргентинскими золотыми песо на крайний случай. Впрочем, полагаю, сумочка была самой важной частью моего багажа. Можно было попытаться отобрать тележку у незнакомца, но скорее всего его грубая сила не позволит мне одолеть его. Это раздражало.

Я обдумала варианты действий.

Их было немного.

Я могла покорно подняться на пароход, следующий в Аргентину. Но каково мне будет без родителей? Да, полгода они жили вдалеке от меня, но я всегда ждала их возвращения. Месяцы с ними были чудесными: днем мы ездили на места археологических раскопок и музеи, а поздней ночью обсуждали книги и произведения искусства. Mamá была строгой, но души во мне не чаяла. Одобряла все увлечения и никогда не сдерживала мои творческие порывы. Ее жизнь всегда была четко организована. Она следила, чтобы я получила хорошее образование, но при этом позволяла мне читать все что угодно, делиться любым мнением и рисовать все, что я пожелаю.

Papá тоже поддерживал мое разностороннее образование с особым упором на историю Древнего Египта. За ужином мы шумно обсуждали все, что я узнала. Моя тетя хотела, чтобы я была тихой, послушной и покладистой. Я знала, какой будет моя жизнь после возвращения: она была расписана по часам. Утром – уроки по управлению поместьем, затем обед и чаепитие – светское событие дня. За ужином – беседы с разными ухажерами. Неплохая жизнь, но не та, о которой я мечтала.

Я мечтала о жизни со своими родителями.

Своими родителями.

К глазам подступили слезы, но я зажмурилась и сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Это был мой шанс. Я добралась до Египта одна, вопреки всему. Ни одна другая страна не восхищала моих родителей, ни один другой город не стал вторым домом для них, а я знала, что Каир был для них домом. Возможно, даже больше, чем Аргентина.

Больше, чем я.

Если я уеду, то никогда не узнаю, что манило их сюда из года в год. Мне хотелось понять, какими они были, чтобы не забыть их. Уехав, я никогда не узнаю, что с ними произошло. Любопытство разгоралось в моем сердце, заставляя его биться все быстрее.

Больше всего на свете мне хотелось узнать, из-за чего они погибли.

Думали ли родители обо мне? Скучали?

Единственный человек, знавший ответы, жил здесь. По каким-то причинам он хотел, чтобы я уехала. Исчезла. Я сжала кулаки. Я не позволю, чтобы обо мне снова забыли, снова отодвинули на задний план, словно ненужную мысль. Я приехала сюда не просто так и собиралась довести дело до конца. Даже если это причинит мне боль, даже если открытия разобьют мне сердце.

Никто и ничто не разлучит меня с родителями снова.

Незнакомец с моими вещами зашагал прочь по причалу. Он обернулся, и его голубые глаза безошибочно отыскали мои в шумной толпе. Он мотнул подбородком в сторону парохода, словно решив, что я побегу за ним, как послушная болонка.

Ну уж нет, сэр.

Я попятилась, и увидела, как у него от удивления отвисла челюсть. Плечи едва заметно напряглись. Незнакомец толкнул тележку с моими чемоданами вперед, чудом не задев человека, стоявшего перед ним в очереди на посадку. Поманил меня пальцем.

От удивления я рассмеялась.

«Нет», – одними губами произнесла я.

«Да», – одними губами произнес мужчина.

Он плохо меня знал и не догадывался, что, если я приняла решение, меня было не переубедить. Mamá называла это упрямством, мои наставники считали это недостатком. Я же называла это настойчивостью. Вероятно, незнакомец все понял по моему лицу: он замотал головой, и беспокойство подчеркнуло морщинки в уголках его глаз. Я развернулась и растворилась в толпе, ничуть не переживая о своих вещах. Все можно купить. Но только не этот шанс.

Такой выпадает лишь раз в жизни.

Я крепко ухватилась за него обеими руками.

Толпа людей влекла меня прочь от буксиров, выстроившихся вдоль причала. Незнакомец кричал, но я уже отошла слишком далеко, чтобы разобрать его слова. Пусть занимается моим багажом. Если он джентльмен, то вряд ли оставит его без присмотра. А если нет… Впрочем, маловероятно. Было что-то особенное в том, как этот мужчина вел себя. Уверенно, несмотря на дерзкую улыбку. Собранно, несмотря на запах спиртного.

Он выглядел как аристократ, человек, рожденный, чтобы управлять другими.

Разговоры на причале текли на разных языках, окружали меня со всех сторон. Египетский арабский, английский, французский, голландский и даже португальский. Египтяне в дорогих костюмах и фесках огибали туристов, спеша по делам. Мои попутчики двигались по широкой улице, уклоняясь от лошадиных повозок и ослов, нагруженных холщовыми мешками. Я внимательно смотрела под ноги, чтобы не наступить на помет животных. В воздухе пахло дорогим парфюмом и пóтом. У меня заныло сердце при виде разрушенных зданий и гор мусора – напоминаний о британской бомбардировке, которая произошла два года назад. Когда-то я прочитала, что урон был огромным, особенно в крепости, где египтяне попытались защитить Александрию.

Одно дело – прочитать об этом в прессе, и совсем другое – увидеть разрушенный порт своими глазами.

Толпа, которая двигалась от причала, направлялась к большому каменному зданию с четырьмя арками. Оно стояло перед железнодорожными путями, которые тянулись на многие мили вперед. Вокзал. Я вцепилась в сумочку и пересекла улицу, обернувшись и проверив, не решил ли незнакомец догнать меня.

Его не было, но я не стала замедлять шаг. Что-то подсказывало мне: так легко он меня не отпустит.

Впереди небольшая группа общалась по-английски. На этом языке я говорила гораздо лучше, чем на французском. Я последовала за группой на вокзал, чувствуя, как вспотевшие волосы липнут к шее. Квадратные окна пропускали достаточно света, чтобы рассмотреть царивший внутри хаос. Повсюду лежали горы багажа. Путешественники растерянно перекрикивались, звали своих близких или бежали к поездам. Остальные толкали тележки с чемоданами, которые опасно покачивались. Мое сердце забилось быстрее. Я никогда не видела такого скопления людей, одетых с разной степенью элегантности, от шляп с перьями до простых шейных платков. Множество египтян в длинных туниках предлагали помочь с чемоданами в обмен на несколько монет.

Вздрогнув, я поняла, что потеряла группу англичан.

– Miércoles, – пробормотала я.

Встав на цыпочки, я отчаянно попыталась разыскать их в толпе. Один из англичан был в цилиндре… а вот и он. Я пробралась сквозь скопление людей, не спуская с него глаз, и вышла прямиком к кассе. Большинство надписей были на французском, и я с трудом их могла прочитать. Как же купить билет до Каира? Родители запрещали мне разговаривать с незнакомцами, но я нуждалась в помощи.

Я подошла к англичанам и нарушила одно из маминых правил.

Я откинулась на мягкие подушки и вдохнула затхлый воздух купе. Слой пыли покрывал все, от сидений до полок над скамьями. Снаружи поезд выглядел фешенебельным: строгие черные линии, украшенные красным и золотым. Но интерьер не обновляли уже много десятилетий. Мне было все равно. Я бы пересекла пустыню верхом на осле, если бы он привез меня в «Шепердс».

Пока что в купе никого не было, несмотря на множество путешественников, эфенди, направлявшихся в Каир с деловыми целями, и туристов, которые оживленно болтали на разных языках.

Деревянная дверь моего купе распахнулась, и на пороге показался джентльмен с впечатляющими усами и пухлыми щеками. В левой руке он сжимал кожаный портфель с золотыми инициалами БС. При виде меня мужчина вздрогнул, а потом широко улыбнулся, галантно приподняв край своей темной шляпы в вежливом приветствии. На нем был элегантный серый костюм с широкими брюками и белоснежной оксфордской рубашкой. Судя по сверкающим кожаным ботинкам и элегантному крою костюма, незнакомец был человеком состоятельным.

Несмотря на его дружелюбный взгляд, я внутренне сжалась. Путь до Каира займет около четырех часов. Слишком много для пребывания в тесном пространстве с посторонним. Я впервые оказалась в подобной ситуации. Моя бедная тетя похоронила бы мою репутацию. Путешествие в одиночку без шаперонки – дело немыслимое. Если бы кто-то в приличном обществе узнал об этом, плакала моя безупречная репутация.

– Добрый день, – сказал мужчина, убрав портфель на багажную полку. – Первый раз в Египте?

– Да, – ответила я по-английски. – Вы из… Англии?

Мужчина сел напротив, вытянув ноги так, что кисточки на его ботинках коснулись моих юбок. Я сместила колени в сторону окна.

– Из Лондона.

Еще один англичанин. Меня окружили. Я встретила слишком много англичан с момента высадки на берег. Солдаты и предприниматели, политики и торговцы.

Мужчина, которого Tío Рикардо нанял, чтобы вышвырнуть меня из страны.

Мой спутник посмотрел на закрытую дверь, очевидно ожидая, пока кто-то присоединится к нам. Когда никто так и не вошел, он снова перевел взгляд на меня.

– Путешествуете одна?

Я заерзала, не зная, как ответить. Мужчина казался безобидным, и хотя мне не хотелось говорить ему правду, он узнает ее к моменту, как поезд прибудет в Каир.

– Да. – Я вздрогнула от воинственной нотки в собственном голосе.

Англичанин уставился на меня.

– Простите, я не хочу вас обидеть, но вам не нужна помощь? Я вижу, что вы без служанки и шаперонки. Весьма необычно, смею заметить.

Я решила, что в траурном наряде, который я носила бóльшую часть путешествия, после прибытия в Египет больше не было необходимости, поэтому переоделась в красивое дорожное платье. Необдуманное решение.

– Хотя вас это не касается, я вдова.

Выражение лица моего попутчика смягчилось.

– Ох, мне очень жаль. Простите меня за любопытство, я не хотел показаться навязчивым. – Последовала слегка неловкая пауза, и я задумалась, как заполнить тишину. Я не ориентировалась в Каире, и мне бы пригодилась любая информация или совет. Но я терпеть не могла, когда меня считали беспомощной.

– Я потерял жену, – тихо произнес мужчина.

Мои плечи слегка расслабились.

– Мне очень жаль.

– У меня дочь вашего возраста, – сказал он. – Моя радость и гордость.

Поезд резко дернулся, и я повернулась к грязному окну. Мимо проносилась огромная Александрия: широкие улицы, горы обломков, соседствующие с величественными зданиями. Через несколько секунд мы покинули город, и дома сменились полосой зеленых полей. Англичанин достал из кармана маленькие золотые часы.

– В кои-то веки без опозданий, – пробормотал он.

– Это редкость?

Мужчина фыркнул, насмешливо вздернув подбородок.

– Египетским железным дорогам еще предстоит проделать долгий путь, прежде чем кто-то в здравом уме сможет назвать их эффективными. Но мы лишь недавно взяли на себя управление, и прогресс, увы, был слишком медленным. – Он подался вперед и перешел на шепот. – Хотя я знаю из надежного источника, что скоро прибудут новые поезда из Англии и Шотландии.

– Хотите сказать, что железные дороги принадлежат Британии?

Мужчина виновато кивнул.

– Простите, я часто забываю, что леди не знакомы с текущим положением дел. Мы захватили власть в 1882 году…

Сочувствие, которое я испытывала к его статусу вдовца, постепенно слабело.

– Я знаю все о том, как Британия разбомбила Александрию, – сказала я, не пытаясь скрыть осуждения. – Спасибо.

Мужчина замолчал и поджал губы.

– Это было необходимо.

– Ах, неужели? – с сарказмом спросила я.

Мужчина моргнул, явно удивленный моим напором.

– Мы медленно, но уверенно меняем страну, чтобы сделать ее более цивилизованной, – ответил он уже громче. – Свободной от цепких ручонок Франции. При этом Египет – популярная страна для многих путешественников… таких, как вы. – Уголки его губ опустились. – И для американцев. За это нужно благодарить туры Томаса Кука.

Papá рвал и метал из-за того, как меняли Египет. Как Египтом управляла другая страна, население которой смотрело на местных жителей свысока и считало дерзостью их желание править своим государством самостоятельно. Мой отец переживал, что иностранцы разграбят все памятники археологии, прежде чем он успеет побывать там.

Меня оскорбило предположение попутчика, что я не знала о текущем положении дел. И надменность, с которой он пояснял свое ужасное отношение к Египту. Стране, чье сырье и ресурсы он считал своими. Mamá до сих пор негодовала из-за испанской шахты в Серро-Рико, находившейся в Потоси горе, полной серебра. Месторождение опустело всего за несколько столетий.

Город так и не оправился.

Я постаралась говорить спокойным голосом.

– Кто такой Томас Кук?

– Худший из предпринимателей, – процедил мужчина. – Основал компанию, предлагающую туры в Египет. Засорил Нил безвкусными кораблями, заполненными шумными пьяными американцами.

Я подняла бровь.

– Британцы не шумят и не пьют?

– Мы ведем себя достойнее, даже когда кутим, – заносчиво ответил мужчина. Затем резко сменил тему – возможно, в попытке избежать спора. Очень жаль, ведь я только начала развлекаться. – Что привело вас в Египет?

Я предвидела вопрос и заранее подготовила ответ, но изменила его в последнюю секунду.

– Экскурсия. Я забронировала тур по Нилу. Забыла название компании, но вы подсказали, – добавила я с хитрой улыбкой.

Мужчина побагровел, и я прикусила щеку, чтобы не расхохотаться. Он открыл рот, чтобы ответить, но осекся, когда заметил золотое кольцо, сверкнувшее в солнечных лучах, которые падали в темное купе через окно.

– Какое необычное кольцо, – медленно произнес он, потянувшись ко мне, чтобы лучше рассмотреть.

Papá так и не сообщил, откуда это кольцо. В посылке даже не было записки. Вот почему я не скрывала свой безымянный палец. Мне хотелось узнать, не расскажет ли мне о кольце мой злополучный попутчик.

– Почему необычное?

– Оно выглядит весьма старинным. Не меньше века.

– Неужели? – спросила я, надеясь, что мужчина даст более точную зацепку. Я знала, что кольцо старинное, но никогда не думала, что это настоящий артефакт. Papá ни за что бы не прислал мне такой, верно? Не украл бы что-то настолько бесценное с места раскопок.

От беспокойства у меня скрутило желудок. Сомнения закипали в моем мозгу.

Что, если он украл кольцо?

– Можно взглянуть поближе?

Я поколебалась, но все же поднесла руку к лицу мужчины. Он придвинулся, чтобы рассмотреть кольцо. В его глазах вспыхнул алчный огонь. Прежде чем я успела что-то сказать, он стянул кольцо с моего пальца.

У меня отвисла челюсть.

– Как вы смеете?

Мужчина проигнорировал мой возглас. Прищурился, чтобы лучше разглядеть каждую выемку и деталь.

– Невероятно, – выдохнул он. А затем застыл на месте. Словно окаменел. Наконец он поднял голову и посмотрел на меня. От его лихорадочного взгляда мне стало не по себе.

Внутренний голос встревоженно велел собрать вещи и уйти.

– Пожалуйста, верните его.

– Где вы его взяли? – спросил мужчина. – Кто вы? Как вас зовут?

Я солгала, не задумываясь.

– Эльвира Монтенегро.

Мужчина задумчиво повторил мое имя. Разумеется, рылся в памяти и пытался найти любые связи.

– У вас здесь родственники?

Я покачала головой. Ложь давалась легко. К счастью, у меня был большой опыт. Я соврала чудовищное количество раз, чтобы избежать необходимости коротать дни за вышиванием.

– Я уже сказала: я вдова и приехала сюда, чтобы увидеть великую реку и пирамиды.

– Но вы ведь где-то купили кольцо, – не унимался мужчина.

Сердце бешено забилось в моей сжатой корсетом груди.

– В палатке с безделушками возле причала. Не могли бы вы вернуть его?

– Вы нашли это кольцо в Александрии? Как… любопытно. – Мужчина сжал в руке подарок моего отца. – Я заплачу десять соверенов за него.

– Кольцо не продается. Верните его.

– Кажется, я не сообщил вам, чем занимаюсь, – сказал он. – Я специалист Службы древностей.

Я окинула его своим самым холодным, надменным взглядом.

– Верните мое кольцо.

– Оно станет чудесным дополнением к коллекции египетских украшений. На мой взгляд, вы обязаны пожертвовать подобную вещь, чтобы она получила надлежащий уход и внимание. Люди имеют право наслаждаться своим народным мастерством в музее.

Я выгнула бровь.

– Египетском музее?

– Разумеется.

– Как часто египтяне ходят в музей, чтобы увидеть свое наследие? Полагаю, не очень часто.

– Я никогда… – Мужчина осекся, и его лицо приобрело оттенок баклажана. – Я готов заплатить двадцать соверенов.

– Минуту назад вы предлагали десять.

Он вскинул бровь.

– Вы недовольны?

– Нет, – уверенно ответила я. – Потому что кольцо не продается. Мне известно все о вашей работе, не утруждайтесь пояснениями. Вы ничуть не лучше расхитителей гробниц.

Щеки мужчины вспыхнули. Он глотнул ртом воздух, и белоснежная рубашка натянулась у него на груди.

– Кто-то уже украл его из гробницы.

Я вздрогнула, потому что мужчина сказал правду. По каким-то причинам мой отец забрал украшение и отправил его мне. Papá объяснял, что каждую находку тщательно изучают. Но ему удалось выкрасть кольцо. Он нарушил свои принципы.

Нарушил мои принципы. Почему?

– Взгляните… – Мужчина поднял кольцо, чтобы я могла лучше разглядеть его. – Вы знаете, что выбито на этом кольце?

– Это картуш, – дерзко ответила я. – Здесь написано имя божества или члена царской семьи.

Мужчина открыл рот и тут же закрыл, словно любопытная рыба. Быстро пришел в себя и выпалил следующий вопрос:

– Вы знаете, что означают эти иероглифы?

Я молча покачала головой. Хотя я могла прочитать некоторые, мои знания были весьма ограниченны. Древнеегипетский алфавит состоял из множества пиктограмм, и для свободного владения языком потребовалось бы учиться десятилетиями.

– Смотрите. – Мужчина снова поднял кольцо. – Это царское имя. Здесь написано «Клеопатра».

Последняя правительница Египта.

По моим рукам пробежали мурашки, когда я вспомнила разговор с Tía Лореной и Эльвирой. Тогда я в последний раз услышала это имя – мы говорили о моем дяде и его работе в Египте. Кольцо было ключом к разгадке о том, чем занимались мои родители. Что – или кого – они могли найти.

С хорошими манерами было покончено. Я резко вскочила на ноги.

– Верните его!

Англичанин встал, уперев кулаки в бедра.

– Юная леди…

Дверь в купе распахнулась, и на пороге показался проводник, молодой мужчина в темно-синей форме.

– Ваши билеты.

Я раздраженно порылась в своей шелковой сумочке и наконец достала смятую бумажку.

– Вот он.

Проводник уставился на нас, нахмурившись.

– Все в порядке?

– Нет, – воскликнула я. – Этот мужчина украл кольцо прямо с моего пальца.

У проводника отвисла челюсть.

– Что, простите?

Я ткнула пальцем в сторону англичанина.

– Этот человек – едва ли его можно назвать джентльменом – отнял у меня одну вещь, и я хочу получить ее обратно.

Англичанин выпрямился, расправил плечи и вскинул подбородок. Мы уставились друг на друга, словно противники на поле боя.

– Меня зовут Бэзил Стерлинг, и я сотрудник Службы древностей в Египетском музее. Я лишь показывал юной леди один из наших последних экспонатов. Как видите, он весьма ей понравился.

– Что… – возмутилась я. – Это подарок моего отца! Верните кольцо.

Мистер Стерлинг прищурился, и я осознала свою ошибку. Прежде чем я успела исправиться, он взял свой кожаный портфель и протянул проводнику документы и билет.

– Здесь указана моя должность.

Проводник переступил с ноги на ногу.

– Очень хорошо, сэр. Кажется, все в порядке.

Мои щеки вспыхнули от ярости.

– Это возмутительно!

– Как видите, леди вот-вот впадет в истерику, – быстро добавил мистер Стерлинг. – Мне хотелось бы перейти в другое купе.

– Вы не уйдете, пока не вернете кольцо!

Мистер Стерлинг холодно улыбнулся, и в его светлых глазах блеснул хитрый огонек.

– Зачем мне отдавать мое кольцо? – Он шагнул к двери.

– Подождите… – начала я.

– Простите, – сказал проводник, вернув мой билет.

Через секунду они оба ушли. И глубоко в кармане этого гадкого мужчины остался последний подарок Papá.

Черт возьми.

Я смотрел вслед глупой девчонке, чувствуя, как растет недовольство. У меня не было времени на своенравных племянниц, пусть даже они были родственницами моего начальника. Начальника, который вовсе не обрадуется, когда узнает, что я не смог совладать с юной девушкой. Я запустил дрожащую руку в волосы, окинув взглядом огромные чемоданы на тележке. Она ушла без своих вещей.

Смелый поступок, Оливера. Смелый.

Мне хотелось оставить все на причале, но совесть не позволила, и я печально вздохнул. К сожалению, мать учила меня другому. Багаж предстояло вернуть Оливере. В этот раз она победила, но я больше этого не допущу. Я не любил проигрывать и не любил, когда мне указывали, что делать.

Эти дни остались в прошлом.

И все же.

Оливера рискнула одеться, как вдова. Пересекла океан без сопровождения. Отчитала меня, уперев руки в бока. Я неохотно улыбнулся, разглядывая медную пуговицу, которую случайно сорвал с ее жакета. Сделанная из сплава меди и цинка, она ярко блестела на солнце. Возмущенное лицо Оливеры рассмешило меня впервые за долгие месяцы.

Девушка оказалась с характером, этого не отнять.

Я сжал пуговицу, хотя знал, что лучше выбросить проклятую вещицу в Средиземное море. Но вместо этого я убрал ее в карман. Зная, что совершаю ошибку, покатил тележку в сторону дороги, где меня ждал нанятый экипаж.

Оставил пуговицу себе, вопреки доводам здравого смысла.

Острая головная боль сдавила мои виски. Свободной рукой я достал фляжку, которую украл у старшего брата, и сделал большой глоток. Напиток опалил горло огнем. Во сколько я вернулся в номер прошлой ночью?

Я не помнил. Я провел в баре «Шепердса» много часов, бездумно смеясь, притворяясь, что прекрасно провожу время. Боже, как я ненавидел сотрудников Службы древностей.

Когда фляжка почти опустела, я понял важную вещь.

Никто не знал, кого искали Абдулла и Рикардо.

Не было ни одного слуха.

Теперь осталось разобраться с глупой девчонкой.

CAPÍTULO TRES

Глава 3

Усталость накатывала на меня, затягивала, словно болото. К моменту, когда экипаж остановился перед «Шепердсом», мое чистое и нарядное льняное платье больше не было ни нарядным, ни чистым. Отглаженная рубашка запачкалась в пыли и помялась, а еще я умудрилась потерять пуговицу от жакета. Гнев преследовал меня всю дорогу, бурлил под кожей, заставляя кровь кипеть. Водитель открыл дверь экипажа, и я споткнулась о ступеньку. Он протянул руку, чтобы помочь мне устоять на ногах.

– Gracias[12], – хрипло сказала я. – Простите, я имела в виду shokran[13].

Горло саднило после споров. Никто не стал слушать мою историю об украденном кольце. Ни водитель поезда, ни проводники, ни даже другие пассажиры. Я просила о помощи всех и каждого, не сомневаясь, что нашу ссору слышали и в соседних купе.

Заплатив водителю, я огляделась. Архитектурный стиль так походил на широкие авеню Парижа, что казалось, будто я во Франции. Позолоченные повозки спешили по улице Ибрагима-паши, по обе стороны оживленной дороги росли пышные пальмы. Все здания были четырехэтажными, со множеством арочных окон с трепетавшими на ветру занавесками. Почему-то все выглядело знакомым. Точь-в-точь как в Буэнос-Айресе, где улицы были широкими, как мощеные проспекты Европы. Исмаил-паша хотел осовременить Каир. Для этого он обратился к французским архитекторам и сделал городские районы похожими на парижские улицы.

Отель «Шепердс» растянулся почти на целый квартал. Ступени вели к главному входу с тонкой металлической крышей, украшенной изящным резным узором, через который на каменный пол падал сумеречный свет. Длинная терраса с десятками столов и плетеных кресел, уставленная кашпо с разными деревьями и растениями, примыкала к деревянным двойным дверям. Отель оказался более элегантным и украшенным, чем я представляла. Люди в дорогих костюмах и платьях, выходившие через парадный вход, соответствовали окружающей роскоши.

Я поднялась по ступеням, стараясь не думать о своем растрепанном виде. Портье в длинных, до голеней, кафтанах широко улыбнулись мне в знак приветствия. Я расправила плечи, вскинула подбородок и попыталась принять спокойный вид – образец хорошего тона. Но тут же забыла об этом и громко воскликнула:

– Сielos[14].

Холл не уступал красотой самым роскошным дворцам Европы, о которых я только слышала. Гранитные колонны тянулись к потолку, напоминая древние храмы, изображения которых я видела лишь в книгах. Удобные кресла из самых разных материалов – кожи, ротанга и древесины – стояли на дорогих персидских коврах. Металлические, с ажурным цветочным узором люстры цвета темной бронзы освещали полумрак, заливая зал теплой дымкой. Холл вел в другую комнату, с такой же плиткой на полу и темными нишами, в которых постояльцы отеля читали газеты.

Я могла представить, как родители спешили сюда на чай и ужин после дня, проведенного в пустыне.

Возможно, это было последнее место, где их видели.

Я проглотила комок в горле и сморгнула слезы, внезапно подступившие к глазам. Со всех сторон меня окружали люди самых разных национальностей, возрастов и званий. В комнате стоял гул разговоров на множестве языков, а большие ковры на выложенном плиткой полу смягчали шум множества ног. Пожилые англичанки жаловались на трудности с поиском подходящего корабля для прогулки по Нилу, потягивая холодный чай из гибискуса – его ни с чем не спутать из-за темно-фиолетового цвета. Британские офицеры в красной форме, с саблями на поясе расхаживали взад и вперед по коридору, и я неожиданно вспомнила, что отель также служил штабом ополчения. Нахмурившись, я отвернулась.

В нише вокруг стола собралась группа египетских бизнесменов: они курили трубки и оживленно что-то обсуждали. Кисточки фесок касались их щек. Когда я проходила мимо, до меня долетели обрывки их разговора о ценах на хлопок. Моя мать часто возвращалась в Буэнос-Айрес с новым постельным бельем из плотной ткани, очень похожей на шелк. Хлопок рос вдоль берегов Нила, и его производство было весьма прибыльным делом для египетских землевладельцев.

Я обернулась в поисках стойки регистрации, когда щеголеватый американец с солидным портфелем ввалился в зал, громко восхищаясь интерьером. Кто-то закричал: «Бертон! Сюда!», и американец быстро присоединился к своей компании, где его встретили хлопками по спине. Я с тоской наблюдала за встречей.

Число людей, которые обрадовались бы моему приезду после долгого путешествия, стремилось к нулю.

Сотрудники за стойкой регистрации уставились на меня. Один из них застыл на месте при моем приближении. Широко раскрыв темные глаза, мужчина медленно опустил руку. Он как раз штамповал буклет.

– Salaam aleikum[15], – неуверенно сказала я. Пристальный взгляд мужчины пугал. – Я хотела бы снять номер. Хотя, полагаю, мне следует сначала уточнить, здесь ли остановился Рикардо Маркес.

– Вы так похожи на свою мать.

Все во мне замерло.

Сотрудник с мягкой улыбкой отложил печать и буклет.

– Я Саллам, – сказал он, одернув свой темно-зеленый кафтан. – Мне очень жаль, что вы потеряли родителей. Они были достойными людьми, и мы были рады их пребыванию здесь.

Даже спустя несколько месяцев я не привыкла говорить о родителях в прошедшем времени.

– Gracias. Shokran, – поспешно исправилась я.

– De nada[16], – ответил мужчина, и я удивленно улыбнулась.

– Ваши родители научили меня паре фраз. – Он посмотрел через мое плечо, и я проследила за его взглядом. – Я ожидал увидеть с вами юного Уита, – сказал мужчина.

– Кого?

– Мистера Уитфорда Хейза, – пояснил Саллам. – Он работает на вашего дядю, который действительно остановился в отеле на ночь. Но сейчас его здесь нет. Полагаю, у него дела в музее.

Так вот как звали незнакомца, которого я бросила на причале. Я мысленно пообещала себе избегать его любой ценой.

– Вы не знаете, когда вернется мой дядя?

– Он заказал столик на ужин в нашем обеденном зале. Вы только что прибыли?

– Нет, я сошла с парохода в Александрии утром. К сожалению, поезд сломался на полпути в Каир. Иначе я добралась бы быстрее.

Густые седоватые брови Саллама полезли на лоб.

– Вы приехали в Каир на поезде? Я считал Уита более благоразумным. Местные поезда вечно опаздывают и ломаются. Поездка в экипаже была бы гораздо приятнее.

Я решила не рассказывать Салламу правду. Взяла свою сумочку и положила ее на стойку.

– Я хотела бы снять номер.

– В этом нет необходимости, – ответил Саллам. – Вы займете номер своих родителей. Он оплачен до… – мужчина опустил взгляд и сверился с записями, – десятого января. В соответствии с пожеланиями вашего дяди в номере ничего не трогали. – Саллам поколебался. – Он сказал, что разберется с их вещами после Нового года.

У меня закружилась голова. Я и не думала, что буду ночевать в спальне родителей с окнами на сады Эзбекие. Papá много рассказывал об их любимом номере, роскошных комнатах и прекрасном виде из окон. Даже моя мать одобрила его. Я и не представляла, как сильно хотела увидеть его своими глазами. Очевидно, теперь это произойдет. В этом путешествии меня ждало много приключений, которые я надеялась пережить вместе с родителями. Мое сердце сжалось, словно от боли.

– Это было бы прекрасно, – едва слышно прошептала я.

Секунду Саллам смотрел на меня, а затем быстро написал что-то на белоснежном листе отельной бумаги. Свистнул мальчику в феске, травянисто-зеленых брюках и светло-желтой рубашке.

– Пожалуйста, отнеси это.

Мальчик посмотрел на сложенный лист, увидел имя и улыбнулся. Зашагал прочь, ловко пробираясь сквозь толпу постояльцев отеля.

– Пойдемте, я лично провожу вас до сьюта номер 302. – Еще один сотрудник, одетый в такую же желто-зеленую ливрею, занял место за стойкой. Саллам поднял руку, жестом предложив мне следовать за ним.

– Я помню, как ваши родители впервые приехали в Египет, – сказал он. – Ваш отец влюбился в Каир в первую же минуту. Вашей матери потребовалось чуть больше времени, но первая поездка изменила ее. Я знал, что они вернутся. И только посмотрите! Я оказался прав. Кажется, с их первой поездки прошло семнадцать лет.

Я не смогла ответить. Их поездки совпали с некоторыми из моих самых страшных воспоминаний. Одну зиму я помнила слишком хорошо. Мои родители задержались в Египте на целый месяц, и я заболела. В Буэнос-Айресе началась эпидемия гриппа, но мои родители не приехали вовремя и не знали, в какой опасности я находилась. Они вернулись, когда я уже пошла на поправку и худшее осталось позади. Мне было восемь. Конечно, моя тетя поссорилась с моей матерью – не один раз. После этого Mamá и Papá не отходили от меня. Мы вместе ели, гуляли по городу, наслаждались концертами и частыми вылазками в парк.

Мы не расставались до самого отъезда родителей.

Саллам вел меня по большой лестнице с синим ковром по центру. Интерьер был мне знаком: родители привезли всевозможные вещи в этом стиле в Аргентину. Им нравились турецкая плитка, марокканские светильники и персидские ковры.

Мы поднялись на третий этаж, и Саллам вручил мне медный ключ с подвеской размером с монету, на которой были выбиты слова «Отель «Шепердс», Каир» и номер комнаты. Я вставила ключ в замок, и дверь распахнулась. По обе стороны от гостиной располагались комнаты. Я прошла внутрь, восхищаясь диваном с зеленой бархатной обивкой и кожаными креслами, изящно расставленными перед балконными окнами. Обитые шелком стены с золотой отделкой и маленький деревянный столик с кожаным креслом с высокой спинкой подчеркивали аристократическую элегантность. Что касается декора, здесь было несколько прекрасных картин, позолоченное зеркало и три больших ковра сине-мятных оттенков, которые добавляли интерьеру утонченности.

– Здесь спали ваши родители. – Саллам показал на комнату справа. – Комната слева предназначалась для гостей.

Но не для меня. Их единственного ребенка.

– Зимой в Египте не так тепло, как вы могли подумать. Рекомендую накинуть палантин поверх вашего жакета, – продолжил остававшийся позади меня Саллам. – Если вы проголодаетесь, спускайтесь в обеденный зал. Там прекрасно готовят на французский манер. Уверен, ваш дядя захочет повидаться с вами.

Я не смогла сдержать обиду в голосе.

– Очень сомневаюсь.

Саллам шагнул к дверям.

– Я могу сделать для вас что-то еще?

Я покачала головой.

– La shokran.

– У вас хорошее произношение, – одобрительно сказал он, склонил подбородок и закрыл дверь за собой.

Я осталась одна.

В комнате, в которой мои родители жили почти шесть месяцев в году. Этот номер в отеле стал последним местом, где они спали, здесь находились вещи, еще помнившие их последнее прикосновение. Мое внимание притягивал каждый предмет, каждая вещь заставляла задуматься: моя мать сидела за этим столом? В кожаном кресле с подлокотниками? Писала этим гусиным пером? Я порылась в ящиках и обнаружила стопку бумаги. Все листы были чистыми, кроме одного. На нем аккуратным почерком были выведены два слова.

Дорогая Инеc.

Мама так и не закончила письмо. Я так и не узнаю последние слова своей матери. Я судорожно вздохнула, набрала в легкие как можно больше воздуха и выдохнула, изо всех сил сдерживая слезы. У меня появилась прекрасная возможность изучить комнату в том виде, в котором ее оставили родители, прежде чем я заполню ее своими вещами.

В мусорной корзине лежало несколько скомканных листов бумаги, и я подумала, что, возможно, мама никак не могла придумать, что написать мне. Рыдания подступили к горлу, и я резко отвернулась от деревянного стола. Я подавила волну эмоций, накатившую, словно бурный прилив. Еще один выдох, и я почувствовала себя более спокойной и рассудительной. Продолжила осматриваться, решив сделать что-то полезное. Мой взгляд метнулся в сторону комнаты родителей.

Я кивнула сама себе и расправила плечи.

Собралась с духом, распахнула дверь – и ахнула.

На постели лежали открытые чемоданы папы, повсюду была разбросана одежда, обувь и брюки лежали стопками. Ящики симпатичного комода из дуба открыты, вещи раскиданы, словно он собирался в спешке. Я нахмурилась. Странно – в их последнем письме говорилось, что они задержатся в Каире. Постельное белье было сложено у подножия кровати, а мамин чемодан стоял на стуле возле большого окна.

Я прошла вглубь комнаты, оглядев платья на спинке кресла. Я никогда не видела, чтобы моя мать носила подобную одежду дома. Ткань была легкой – такая подошла бы юной девушке, и ее щедро украшали оборки и бисер. В Аргентине мама одевалась модно, но ее наряды никогда не привлекали внимания. Она демонстрировала свою скромность вежливой улыбкой и хорошими манерами. И меня воспитывала так же. В гардеробе меня ждали ряды сверкающих платьев и кожаных туфель на высоком каблуке.

Я с любопытством потрогала ткань, и меня охватило чувство тоски. Моя мать знала, как вести себя в обществе: красиво говорить, устраивать званые ужины и принимать гостей в поместье. Но эта одежда показывала, что она была более беззаботной, менее чопорной и изысканной.

Жаль, мне не удалось узнать ее с этой стороны.

Резкий стук в дверь вырвал меня из мыслей. Наверное, Саллам хотел убедиться, что я освоилась. Он наверняка нравился моим родителям. Вежливый и опытный, умный и умеющий слушать.

Я пересекла комнату и открыла дверь с ответной улыбкой на губах.

Но на пороге был не Саллам.

Незнакомец с причала стоял у противоположной стены, скрестив ноги. Возле него были сгружены мои чемоданы. Сложив руки на широкой груди, он насмешливо улыбнулся. Казалось, ситуация забавляла его.

– Мистер Хейз, я полагаю?

CAPÍTULO CUATRO

Глава 4

Мужчина оттолкнулся от стены и неторопливо вошел в комнату.

– Вы более находчивы, чем я думал, – весело сказал он. – Я учел и больше на это дерьмо не поведусь, даже не пытайтесь.

Я открыла рот, но мистер Хейз с усмешкой продолжил:

– Прежде чем вы осудите мою манеру говорить, рискну предположить, что юная девушка, которая пересекла океан, притворяясь вдовой, скорее всего послала к черту все приличия. – Он слегка пригнулся, и его голубые глаза оказались на одном уровне с моими. – Туда, где им самое место, позволю себе добавить.

– Я не собиралась осуждать вас, – сухо ответила я, хотя это было неправдой. Mamá ожидала, что я буду соблюдать правила приличия независимо от собственных убеждений. Однако порой бунтарство манило, словно русалка, и я не могла сопротивляться его зову.

Поэтому я и оказалась здесь.

– Ах вот как? – спросил мужчина с раздражающей улыбкой. Затем прошел вглубь комнаты, не закрыв за собой дверь.

– Что ж, мистер Хейз, – сказала я, развернувшись, чтобы не упускать его из виду. Такому, как он, нужно смотреть в глаза во время общения. На причале я списала его со счетов, но теперь в его поведении было что-то другое. Возможно, все дело в его мускулах или легкой усмешке. Мужчина выглядел и вел себя опасно, несмотря на беспечный тон. Лениво расхаживал по комнате, брал в руки разные предметы и небрежно возвращал их на место. – Спасибо, что привезли мои вещи. – И затем, не в силах сдержаться, я добавила: – Очень любезно с вашей стороны.

Мистер Хейз неодобрительно покосился на меня.

– Я выполнял свою работу.

– Значит, вы работаете на моего дядю, – сказала я. – Должно быть, это очень увлекательно.

– Определенно, – ответил он. Его изысканное произношение не сочеталось со звучавшим в голосе неуважением. Если не считать этого легкого намека на враждебность, который скрывался под поверхностью, и бранных слов в речи, мистер Хейз походил на чопорного аристократа. Наверное, его недавно приняли на работу. Родители ни разу не упоминали о нем.

– Вы давно работаете на дядю?

– Не очень, – расплывчато ответил он.

– Сколько «не очень»?

– Два года или около того. – Мистер Хейз продолжал рыскать по комнате и изредка ловил мой взгляд, чтобы отвлечь меня от своих действий. Я позволила ему удовлетворить свое любопытство, надеясь, что это смягчит его. Наше знакомство не задалось с самого начала, и, если он так тесно работал с моим дядей – и если я не хотела, чтобы он потащил меня на причал, – было бы разумно наладить дружеское общение.

Но самое главное – у меня были вопросы, а у мистера Хейза – наверняка ответы. Я махнула рукой в сторону дивана.

– Почему бы нам не присесть? Мне бы хотелось поговорить о вашей работе и последних раскопках моего дяди.

– Конечно, как иначе? – Мистер Хейз сел, вытянув длинные ноги и лениво достал фляжку из кармана. Сделал большой глоток и протянул мне.

Я опустилась в одно из кресел.

– Что это?

– Виски.

– В середине дня? – Я покачала головой. – Нет, спасибо.

– Значит, вы пьете только вечером?

– Значит, я вообще не пью. – Я изо всех сил старалась говорить безучастно. Mamá не давала мне выпить ни глоточка вина. Но это не означало, что я его не пробовала. Мне удалось устроить дегустацию на одном из многочисленных званых ужинов прямо у нее перед носом.

Мистер Хейз усмехнулся и завинтил крышку.

– Послушайте, какой бы хорошенькой вы ни были, я вам не друг, не охранник и уж точно не нянька. Сколько проблем вы собираетесь мне доставить?

Вопрос чуть не заставил меня рассмеяться, но я вовремя сдержалась. Мне хотелось солгать, но интуиция подсказывала, что он все равно раскусит меня.

– На самом деле я не знаю, – честно ответила я. – Возможно, немало.

Он издал удивленный смешок.

– Вы должны быть чопорной и скучной. Хорошо воспитанной леди, застегнутой на все пуговицы так, чтобы на вашем платье не осталось ни единой складки.

– Я и есть хорошо воспитанная леди.

Мистер Хейз медленно оглядел меня, задержавшись взглядом на моих пыльных ботинках и запачканном в дороге жакете. Казалось, по какой-то причине его раздражали собственные наблюдения.

– Но не всегда, – пробормотал он. – Это доставляет мне множество неудобств.

Я склонила голову набок, растерянно нахмурившись.

– Почему?

Улыбка исчезла с лица мистера Хейза. Он молчал, не сводя с меня глаз.

Я заерзала в кресле: такие прямые взгляды были для меня в новинку.

– Вы ждете извинений? – наконец спросила я, раздраженно фыркнув. – Я не ваша проблема. Пусть со мной разбирается мой дядя.

– Ваше присутствие здесь – как раз моя проблема. По крайней мере, так думает ваш дядя.

– Я не буду извиняться за свой поступок.

Мистер Хейз подался вперед, и в его волчьих глазах блеснул озорной огонек.

– Я и не ждал от вас извинений. Вот почему вы доставляете мне столько неудобств. Было бы лучше, если бы вы оказались чопорной и скучной.

Мы все еще говорили о моем побеге с причала? Во мне вспыхнуло незнакомое чувство.

Возможно, это была тревога.

– Что ж, сомневаюсь, что мы проведем много времени вместе, – сухо сказала я. – Но я учту ваше предупреждение, мистер Хейз. Если вы не будете стоять у меня на пути, мы прекрасно поладим.

Я не хотела, чтобы это прозвучало как вызов, но интуитивно поняла, что именно так мистер Хейз воспринял мои слова. Было видно, что он борется с самим собой. Постепенно его тело расслабилось. Когда он заговорил снова, выражение его лица стало замкнутым и отстраненным, а тон – почти враждебным.

– Вас все равно скоро отправят домой. Вряд ли это имеет значение.

Мистер Хейз развалился на диване, как будто ему было наплевать на все на свете, или, возможно, он хотел создать такое впечатление. Я прищурилась. В его взгляде читалась прямота, даже когда покрасневшие глаза скользили по комнате.

– Мы снова возвращаемся к тому спору?

– Насколько я понимаю, мы никогда его не оставляли, – сказал мистер Хейз, бросив взгляд в мою сторону. – Тут нечего обсуждать. Ваш дядя хочет, чтобы вы вернулись домой, уехали подальше отсюда.

– Почему?

Мистер Хейз выгнул бровь и продолжил хранить раздражающее молчание.

– Что именно вы делаете для моего дяди?

– Всего понемногу.

Мне захотелось пнуть его.

– Вы его секретарь?

Он рассмеялся.

Это заставило меня задуматься.

– Ваша работа опасна?

– Возможно.

– Она законна?

Его улыбка ослепила меня.

– Иногда.

– Мистер Хейз, кем бы ни были вы и мой дядя…

– В этой стране то, что считалось законным вчера, может стать незаконным завтра, сеньорита Оливера.

– Что ж, я хочу знать, что случилось с моими родителями, – тихо сказала я. – Как они оказались в пустыне одни? Что они искали? И почему с ними не было Tío Рикардо?

– Ваши родители были вольны поступать, как им заблагорассудится, – спокойно сказал мистер Хейз. – Они финансировали всю операцию, и им не часто указывали, что делать. Единственным человеком, который мог хоть как-то на них повлиять, был Абдулла. – Он замолчал. – Вы ведь знаете, кто он, верно?

Я слышала это имя сотни раз. Абдулла был мозговым центром всех раскопок. Деловым партнером моих родителей, талантливым человеком, который знал все о Древнем Египте. На протяжении многих лет мои родители иногда вскользь рассказывали о том, где команда Абдуллы проводила раскопки, но они ни словом не обмолвились о своих последних раскопках.

О тех, которые имели какое-то отношение к Клеопатре.

– Расскажите подробнее об операции.

Мистер Хейз вскочил на ноги, и я вздрогнула. Он шагнул к спальне моих родителей, дверь в которую была распахнута, заглянул внутрь и тихо присвистнул. Я подошла к двери и остановилась на пороге рядом с ним, снова поразившись беспорядку.

– Они не были неряшливыми. Papá… был очень рассеянным. Но это другое.

– Да, верно, – согласился мистер Хейз, и впервые его голос прозвучал серьезно. – Рикардо тоже не неряха.

– Не знаю, – холодно ответила я. – Я видела его всего один раз, десять лет назад.

Мистер Хейз ничего не сказал. Лишь молча шагнул в комнату, осторожно подбирая разбросанную одежду. Мне не нравилось, что незнакомец рылся в вещах моих родителей, и я собиралась сказать об этом, как вдруг меня осенило.

Мистер Хейз не был незнакомцем – в отличие от меня.

Он знал моих родителей так, как никогда не знала я. Как никогда бы не узнала я. У него были воспоминания о них, частью которых я никогда не стану. Он работал бок о бок с ними, ел и ночевал в одном лагере.

– Вы уже бывали в этой комнате раньше?

Мистер Хейз кивнул.

– Много раз.

Значит, их отношения не были только рабочими. Родители скорее пригласили бы в свой номер друга, а не коллегу.

– Вы заходили в комнату с тех пор, как они исчезли?

Его плечи напряглись. Он покосился на меня и несколько секунд смотрел в молчаливом раздумье. Удивительно, но жесткая линия его рта смягчилась.

– Вы ведь понимаете, что их больше нет?

– К чему этот вопрос?

– Я хочу, чтобы вы поняли: своими вопросами вы ничего не добьетесь.

Я проглотила болезненный комок в горле.

– Я выясню, что с ними случилось.

Мистер Хейз аккуратно сложил одну из папиных рубашек и осторожно положил ее в чемодан.

– Это ваш дядя зарабатывает на жизнь раскопками. Не вы, сеньорита Оливера.

– Тем не менее это моя цель.

Мистер Хейз не сводил с меня глаз, и я поборола желание потупить взгляд. Если он хотел запугать меня, ему придется приложить больше усилий. Несмотря на внушительный вид, несмотря на пистолет, свободно висевший у него на боку. На рукоятке были выгравированы буквы ЧДГ. Раньше я этого не замечала, но, когда оглядела всю его фигуру, от грубых кожаных ботинок до прямой линии плеч, неприятная правда стала очевидна.

– Вы военный?

Мистер Хейз грозно сдвинул брови.

– Простите?

– Вы британский военный?

– Нет, – сказал он.

– Это не ваши инициалы. – Я указала на его пистолет в кобуре. – Я думала, вас зовут Уитфорд Хейз?

– Так и есть. – Затем он резко сменил тему. – Наденьте что-нибудь нарядное и приличное и спускайтесь на ужин.

Сначала он пытался отослать меня из Египта. Теперь приказывал прийти на ужин.

– Перестаньте указывать мне, что делать.

Мистер Хейз обошел постель и встал передо мной. В глубине его голубых глаз блеснул озорной огонек. Между нами повис тонкий аромат ликера с ноткой дыма.

– Вы бы предпочли, чтобы я флиртовал с вами?

Вероятно, его уверенность, граничащая с высокомерием, объяснялась тем, что ему никогда в жизни не говорили «нет». Выражение моего лица осталось равнодушным.

– Не утруждайте себя.

– Верно. С вами игры под запретом. – Мистер Хейз улыбнулся, и на его щеках появились ямочки, похожие на скобки. Я не доверяла его улыбке. – Спускайтесь и составьте мне компанию. Пожалуйста.

Я покачала головой.

– Я проделала весь этот путь, притворяясь вдовой, и, хотя мне, вероятно, это сошло с рук, я не смогу продолжать этот спектакль здесь. Ужинать с вами без моего дяди было бы неприлично.

– Он там, внизу.

– Почему вы сразу не сказали? – воскликнула я.

Мистер Хейз резко развернулся и вышел из комнаты, бросив через плечо:

– Я только что это сделал.

С возмущенным рыком я бросилась за ним, но встретила только пустую гостиную. Незаметно от меня он устроил беспорядок. Украдкой переставил вещи: подушки лежали не в углу дивана, а посередине, край коврика был отогнут, а сам он намеренно сдвинут в сторону. Я раздраженно фыркнула.

Мистер Хейз уже прошел половину длинного коридора.

– Эй, послушайте! – крикнула я.

Он грациозно обернулся и, не сбавляя шага, продолжил идти спиной вперед.

– В чем дело?

Я двинулась следом.

– Я хочу знать, что вы нашли.

Мистер Хейз замер.

– С чего вы взяли, что я что-то искал?

Его тон был слишком беспечным, легкая фамильярность чересчур заученной, а манеры выдавали человека, который знал, насколько он красив. Он манипулировал мной и старался не показывать это. Я заподозрила неладное.

– Перевернутый ковер, сдвинутые подушки.

– И что?

Я замолчала. Его ложь повисла между нами, создавая ощутимое напряжение в воздухе.

Я ждала, вскинув бровь.

Мистер Хейз ничего не сказал, лишь задумчиво смотрел на меня. Когда стало понятно, что ответа не последует, я разочарованно вздохнула.

– Вы можете немного подождать меня? – спросила я. – Мне нужно переодеться.

Мужчина весело оглядел мое платье.

– Что-то не припомню, чтобы вы ждали, когда я попросил, – с улыбкой ответил он. Затем подмигнул мне и продолжил идти по коридору широким шагом. Я не доверяла этой улыбке – знала, что у нее были последствия. Мистер Хейз был из тех людей, кто мог очаровать тебя и при этом обобрать до нитки.

Я развернулась и занесла свой багаж в комнату – джентльмен помог бы мне. Быстро перебрала несколько вариантов платьев. Я знала, что по вечерам обеденный зал «Шепердса» становился главным центром всеобщего веселья. Состоятельные путешественники, туристы, прибывшие из Америки и крупных городов Европы, собирались в большом зале. На первой встрече со своим дядей я должна была выглядеть достойно. Прилично и элегантно.

Возможно, тогда он передумает отсылать меня.

Я выбрала платье в темно-синюю и кремовую полоску с длинными рукавами, зауженной талией и шейным платком в тон. На ноги надела узкие кожаные сапоги, доходившие до середины икр. Их единственным украшением был ряд крошечных латунных пуговок. У меня не осталось времени привести в порядок волосы или хотя бы умыться, за что я тихо проклинала надоедливого мистера Хейза. Я заперла за собой дверь и помчалась по коридору, стараясь не споткнуться о пышную юбку. Спустилась по лестнице, тяжело дыша.

И остановилась. Я понятия не имела, куда идти дальше. Отель занимал почти целый квартал, и из холла, в котором я стояла, расходились несколько коридоров, ведущих бог знает куда. Я могла ненароком оказаться в саду или прачечной.

Я огляделась в поисках Саллама, но его нигде не было. Мой взгляд упал на щеголеватого американца, которого я видела раньше. Он сидел в нише с газетой в руках. Я подошла ближе. Он не замечал меня до тех пор, пока я не оказалась в шаге от него.

Тогда мужчина поднял голову, моргнув. Неуверенно посмотрел налево, затем направо.

– Здравствуйте.

– Buenas tardes[17], – ответила я по-испански. – Я ищу обеденный зал. Не могли бы вы подсказать мне, где он находится?

Лицо мужчины прояснилось. Он сложил газету, встал и галантно протянул мне руку.

Я взяла ее, и он повел меня по одному из коридоров. Незнакомец был высоким и долговязым, но сутулился. На вид ему было чуть за тридцать, судя по лицу без морщин и густым светлым волосам.

– Я Томас Бертон, – представился он, искоса взглянув на меня. Его щеки залил румянец. – У вас очаровательный акцент. Могу я узнать ваше имя?

Меня снова удивил мой собственный ответ.

– Эльвира Монтенегро. – Я смущенно прокашлялась. – Вы, кажется, из Америки?

Он кивнул.

– Из Нью-Йорка. Уже доводилось бывать здесь?

Я покачала головой.

– Пока нет.

Мужчина застенчиво улыбнулся.

– Возможно, мы еще увидимся.

Я улыбнулась в ответ, почему-то зная, что, если бы он приехал в поместье, моя тетя встретила бы его с распростертыми объятиями. Как и моя мать. Мистер Бертон был скромным и дружелюбным, с добрыми карими глазами. Его одежда говорила о богатстве и успехе.

Мы подошли ко входу в обеденный зал. Мужчина убрал руку и посмотрел на меня. Я переступила с ноги на ногу, чувствуя, как в животе затрепетало смятение. Я знала этот взгляд.

– Не могли бы вы… не хотели бы вы присоединиться ко мне за ужином, мисс Монтенегро?

– Спасибо, но нет. Я ужинаю с семьей. – Я продолжала улыбаться, чтобы смягчить отказ. – Спасибо, что проводили меня.

Я вошла в обеденный зал, прежде чем мужчина успел ответить. Комната была полностью декорирована в стиле Ренессанса. Арочные окна пропускали щедрый поток лунного света, который касался каждого деревянного стола, покрытого белоснежной скатертью. Потолок, выкрашенный в кремово-белый цвет, украшал греческий орнамент, а стены – дубовые панели и лепнина.

Почти за каждым столиком сидели гости и постоянные посетители. Они оживленно разговаривали, потягивая вино и наслаждаясь закусками. Как и в холле, в зале было полно людей всех национальностей. Французские туристы восхищались предложенными винами. Паши и беи в европейской одежде и тарбушах-цилиндрах на головах общались на египетском арабском. Были здесь и британские солдаты в военной форме с медными пуговицами, которые поблескивали в мягком свете свечей.

Я сделала пару неуверенных шагов, и общая болтовня стихла. Несколько человек с любопытством оглядели меня, несомненно заметив мои растрепанные волосы и усталые глаза. Я спрятала несколько прядей за уши. Расправила плечи и сделала еще пару шагов, переводя взгляд с одного столика на другой в поисках своего дяди.

Вместо него я нашла мистера Хейза. Он сидел у одного из огромных окон. Мне был хорошо виден его профиль, четкая линия квадратной челюсти и острый подбородок. В мягком освещении его волосы казались скорее рыжими, чем каштановыми. За столом сидели четыре человека, и, хотя я не узнала двух джентльменов, мужчина, сидевший слева от мистера Хейза, показался мне знакомым.

Ноги сами понесли меня к ним. Я огибала море обеденных столов и гостей отеля, одетых в дорогие вечерние платья и костюмы. Путь был долгим, каждый шаг казался крутым подъемом на неизвестную вершину. Мой желудок скрутило от тревоги. Tío Рикардо мог отказаться говорить со мной. Мог прогнать меня на глазах у всех – на глазах у мистера Хейза, который, в отличие от меня, явно чувствовал себя в своей тарелке.

Я продолжала идти.

Мистер Хейз увидел меня первым.

Он встретился со мной взглядом, и уголки его губ приподнялись. Казалось, он вот-вот рассмеется. Заметив меня, двое других джентльменов замерли с бокалами в руках. Они выглядели удивленными. Один из них окинул меня взглядом, наверняка отметив, как моя прическа выделяется на фоне изысканных деталей вечернего наряда. Он был пожилым, с седыми волосами и бородой, и его величественный вид издалека привлекал внимание. Мужчина носил свою респектабельность, как хорошо сшитый плащ. У другого джентльмена было дружелюбное лицо и глаза с тяжелыми веками. Но эти люди интересовали меня не так сильно, как мужчина, лица которого я не могла разглядеть.

Он продолжал говорить глубоким басом. Мурашки побежали по моим рукам. Я узнала этот голос даже после стольких лет.

– Сэр Ивлин, вы чертов дурак, – сказал Tío Рикардо твердым голосом.

Я не знала, кем был сэр Ивлин. Ни джентльмены, ни мистер Хейз не обращали на моего дядю ни малейшего внимания, несмотря на то что одного из них только что оскорбили. Спутники моего дяди не сводили глаз с меня, девушки без сопровождения в переполненном обеденном зале, явно ждущей, что с ней заговорят.

Но мне надоело ждать.

– Hola, Tío Рикардо, – сказала я.

CAPÍTULO CINCO

Глава 5

Плечи моего дяди напряглись. Он легонько тряхнул головой и обернулся в кресле. Поднял подбородок и встретился со мной взглядом. При виде его знакомых карих глаз, таких же, как у моей матери, у меня перехватило дыхание. Я и забыла, как сильно они были похожи. Вьющиеся темные волосы, россыпь веснушек на переносице. У дяди было больше морщин и седых прядей, чем у моей мамы, но форма бровей и изгиб ушей были такими же, как у нее.

А это означало, что я тоже была похожа на него.

На мгновение на его лице мелькнула ярость, глаза превратились в щелочки, дыхание стало прерывистым. Я моргнула, и тогда выражение его лица стало приветливым, а губы растянулись в улыбке.

Дядя умело управлял своими эмоциями. Какой полезный навык.

– Моя дорогая племянница, – вкрадчиво произнес он, поднявшись. – Садись сюда, я попрошу еще один… о, я вижу, они уже прочитали мои мысли.

Tío Рикардо шагнул в сторону, пропуская официанта со стулом в руках. Я до сих пор не верила, что спустя столько времени, после долгих недель пути, мой дядя стоял всего в одном шаге. Он возвышался надо мной, и, хотя каждая черточка его лица выдавала возраст, в осанке чувствовалась скрытая сила.

Не переставая улыбаться, дядя почти с нежностью похлопал меня по плечу.

– Ты уже не та девочка с грязными коленками и ободранными локтями, которую я помню.

– Уже давно нет, – согласилась я. – Ты хорошо выглядишь, Tío.

– А ты, – тихо сказал он, – очень похожа на мою сестру.

В зале воцарилась тишина. Я почувствовала на себе взгляды всех гостей. Мистер Хейз и другие джентльмены встали. Последние смотрели на меня с нескрываемым любопытством.

– Ваша племянница, – произнес один из мужчин с сильным французским акцентом. – Incroyable![18] Но тогда, должно быть, это дочь Лурдес. – Француз замолчал, и на его бледных щеках проступил румянец. Его лысеющая голова блестела в мягком свете свечей, освещавших столовую. – Простите меня, je suis désolé[19]. Я очень расстроился, узнав, что произошло с вашими родителями.

– Месье Масперо, сэр Ивлин, позвольте представить вам мою племянницу, мисс Инес Оливеру. Она приехала ненадолго, – я напряглась, но не стала возражать, – чтобы полюбоваться достопримечательностями. Моя дорогая, надеюсь, ты уже познакомилась с мистером Хейзом?

Поскольку мой дядя послал его встретить меня на причале, он знал, что мы уже знакомы. Но я решила подыграть.

– Да, gracias.

Сэр Ивлин склонил голову, и мы встали, когда официанты принесли дополнительные столовые приборы. Все сели, как только стол был накрыт на пятерых. Мы с дядей оказались зажаты с одной стороны, соприкасаясь локтями, в то время как мистер Хейз сел во главе стола с другой стороны от меня. Меня окружили люди, желающие выслать меня домой.

Мистер Хейз оглядел тесное пространство.

– Я могу поменяться с вами местами.

Tío Рикардо взглянул на меня.

– Мне удобно, а тебе?

В его голосе слышался легкий намек на вызов.

– Perfectamente[20].

Официант принес меню, напечатанное на плотной и роскошной бумаге кремового цвета. Разговор затих, пока мы изучали блюда, и только месье Масперо что-то одобрительно бормотал, оценивая предложения. Блюда были экстравагантными: отварной сибас, куры, тушенные в белом вине с рисом в масле, запеченная дикая утка в сочетании с сезонным салатом, а на десерт – кофе по-турецки с шоколадным тортом и свежими фруктами.

Я хотела попробовать все, но сдержалась и заказала курицу по-португальски. Все остальные выбрали рыбу, что навело меня на мысль, что они знают что-то, чего не знаю я. Официант ушел, пообещав принести несколько бутылок французского вина.

– В следующий раз закажите рыбу, – сказал месье Масперо. – Ее ежедневно доставляют сюда прямиком из Нила.

– Звучит аппетитно. Извините, если помешала вам, – ответила я. – Я прибыла как раз в тот момент, когда вас оскорбили, сэр Ивлин.

Мистер Хейз издал сдавленный смешок. Месье Масперо перевел взгляд своих светлых глаз на сэра Ивлина. Скрестив руки на груди, Tío Рикардо повернулся ко мне, и в его карих глазах блеснула веселая искорка. Я могла только догадываться, какие мысли крутились у него в голове, пока он пытался разгадать меня. Но причина была проста. Я не любила пустые разговоры, а мой дядя явно неспроста ужинал с людьми, которые ему не нравились. Я не хотела, чтобы мое появление отвлекло его от поставленной цели.

Это не пошло бы мне на пользу.

Прежде чем кто-либо успел ответить, подали вино, и официант быстро разлил его по великолепным бокалам на длинной ножке. Мистер Хейз сделал большой глоток. Значит, он любил не только виски. Сэр Ивлин напряженно застыл в кресле, храня холодное молчание.

– Вы правы, мадемуазель, – ответил месье Масперо. – Ваш дядя хотел оскорбить его, и ему это удалось. Понятия не имею, как это поможет его делу. Но, возможно, это хитроумная уловка, чтобы получить желаемое.

– И в чем же состоит его дело? – поинтересовалась я.

– Вы ответите на этот вопрос, мистер Маркес? – ледяным тоном спросил сэр Ивлин. – До сих пор говорили только вы.

Двое мужчин уставились друг на друга, почти не двигаясь, только тяжело дыша. Я последовала примеру мистера Хейза, который молча поигрывал ножом, лежавшим рядом с тарелкой для хлеба. Наконец дядя повернулся ко мне.

– Египет переполнен людьми, которые проводят большую часть своей жизни в роскошных отелях, посещают множество стран, но не утруждают себя изучением языков. Людьми, которые посмотрели все, но ничего не увидели. Своей поступью они разрушают планету и к тому же проявляют неуважение к египтянам, забирая бесценные исторические предметы и разрушая памятники. У этих двух джентльменов есть возможность исправить ситуацию.

– Что ж, вы только что указали на главное, – вмешался сэр Ивлин. – Нас всего двое. Как мы помешаем туристам портить археологические памятники? Провозить артефакты контрабандой в чемоданах? Это невозможно.

Tío Рикардо поправил очки в тонкой металлической оправе.

– Вы подаете пример, разрешая вывозить дубликаты из страны. Находки не фиксируются, не изучаются и не становятся доступными для местных жителей. Тысячи и тысячи предметов, имеющих отношение к истории Египта, исчезают…

– Ну же, будьте справедливы, – возразил месье Масперо. – Я сам являюсь куратором Египетского музея…

– О, мне известно все о вашем торговом зале, – заявил мой дядя. – Удивительно, что еще не на всех выставленных мумиях есть ценник.

Несмотря на мягкий тон и вежливую улыбку Tío Рикардо, я почувствовала его глубокую неприязнь к этим двум джентльменам. Это было заметно по тому, как он сжимал столовые приборы, как прищуривал глаза, когда месье Масперо или сэр Ивлин начинали говорить.

Месье Масперо вспыхнул, его усы бешено задрожали.

– Вы заходите слишком далеко, Рикардо!

Я медленно придвинулась к мистеру Хейзу. Его запах напомнил мне утренний туман, окутывающий земли нашего поместья: древесный, с легкими нотками соли и мускуса. Приблизившись, я тихо кашлянула. Мистер Хейз наклонил подбородок, показав, что готов меня слушать. Взгляд его при этом был прикован к спорящим мужчинам.

– Да? – вполголоса спросил он.

– Торговый зал?

Выражение его лица оставалось абсолютно нейтральным, если не считать того, что он стиснул зубы.

– В музее Масперо туристы могут приобретать найденные при раскопках артефакты. Статуэтки, бижутерию, керамику и тому подобное.

Я моргнула.

– Они продают важные исторические объекты?

– Верно.

– Туристам?

– Снова верно.

Я повысила голос:

– И куда именно идут деньги от продажи?

Разговор мужчин внезапно прервался. Все трое заерзали на своих местах и посмотрели на меня. На лице моего дяди мелькнуло скрытое восхищение.

– Обратно в казну государства, конечно, – ответил сэр Ивлин. Его губы напряглись и едва шевелились. Когда я только пришла, он смотрел на меня с любопытством, но теперь в его взгляде читалась явная неприязнь. Как быстро я впала в немилость.

Я отстранилась от мистера Хейза со всем достоинством, на какое была способна.

– И деньги в конечном итоге окажутся в Британии. Разве не так это работает, сэр Ивлин? – спросил Tío Рикардо с понимающим видом. – Думаю, будет справедливо сказать, что вы становитесь богатым человеком.

Лицо сэра Ивлина словно окаменело.

Мой дядя рассмеялся, но смех показался мне странным. Как будто на самом деле ему не было смешно. Его плечи напряглись.

– Вы говорите, что вас всего двое. Между тем мне известно, что в этом зале иностранные клиенты покупают бесчисленные ценные артефакты. Мистер Стерлинг хуже всех, – сказал Tío Рикардо. – Этот человек – жалкий мошенник.

Я ахнула и громко закашлялась, пытаясь скрыть свою реакцию. Никто этого не заметил. Никто, кроме мистера Хейза.

– С вами все в порядке, сеньорита Оливера? – Он подался вперед, внимательно всматриваясь в мое лицо. – Вам знакомо это имя?

Дядя протянул мне стакан воды, и я сделала большой глоток, пытаясь выиграть время, чтобы тщательно обдумать свой ответ. Стоит ли мне признаться, что я встречалась с гадким мистером Стерлингом? Но для этого мне пришлось бы рассказать о том, что сделал папа. Он прислал мне древнеегипетское кольцо, тайно вывез его из страны и никогда не объяснял своих мотивов. Tío Рикардо и Абдулла вряд ли бы одобрили это. Не говоря уже о том, что я сама думала о его поступке. Papá потерял рассудок.

Я опустила стакан.

– Судя по вашим разговорам, лучше его не знать.

– Верно, – сказал Tío Рикардо. – Этому человеку самое место в тюрьме.

– Послушайте, он мой друг… – перебил его сэр Ивлин.

Мой дядя фыркнул.

– Потому что он зарабатывает для вас немыслимые деньги…

– Он следует законам… – сказал сэр Ивлин.

– Законам, которые вы приняли как генеральный консул Египта, – сказал Tío Рикардо, сжав салфетку в кулаке. – Вы управляете финансами страны. Именно вы остановили изменения, которых удалось добиться Исмаилу-паше. Это вы закрыли школы, лишили египтян высшего образования и возможностей.

– Вижу, вы не упомянули о том, как Исмаил-паша утопил Египет в долгах, – сухо заметил сэр Ивлин. – Именно из-за него Европа вмешалась в дела этой страны. Египет должен погасить долги.

Мой дядя потер виски. В каждой морщинке, пересекавшей его лоб глубокими складками, читалась усталость.

– Не начинайте. Вы намеренно упускаете из виду то, что я пытаюсь донести.

– Eh, bien[21]. Чего вы хотите? – спросил месье Масперо.

– Джентльмены, – начал Tío Рикардо, сделав глубокий вдох. – Я прошу вас назначить моего шурина Абдуллу главой Службы древностей. Он заслуживает места за этим столом.

– Но это моя работа, – возмутился месье Масперо.

– Едва ли он подходит на эту должность, мистер Маркес, – холодно сказал сэр Ивлин. – Когда в последний раз ваша команда что-то находила? Каждый сезон вы с Абдуллой возвращаетесь с пустыми руками. Простите, но ваше предложение не вызывает во мне энтузиазма.

– Если бы мы не разрешили законный вывоз предметов из Египта, то столкнулись бы с массовым возвращением незаконных аукционов, – задумчиво произнес месье Масперо. – Вам следует признать, что за время моего пребывания в должности количество объектов, покидающих страну, заметно сократилось. Я думаю, мы все должны научиться немного уступать.

– Спросите моего шурина, что он думает, и тогда, возможно, я прислушаюсь к вам, – ответил Tío Рикардо. – Вы не хуже меня знаете, что установить, сколько предметов покидает Египет, невозможно, поскольку многие из них украдены. И вы лично выдали разрешение Фонду исследований Египта.

– Они обязаны получить разрешение, прежде чем вывозить что-либо из страны, – возмутился месье Масперо. – Все происходит под контролем Службы древностей.

Это натолкнуло меня на вопрос: работали ли в Службе древностей египтяне? Я взглянула на Tío Рикардо и его стиснутые зубы. Он напоминал чайник с кипятком, который вот-вот засвистит. За столом не хватало Абдуллы, он должен был отстаивать свою точку зрения. Но я поняла предыдущие слова моего дяди, его разочарование из-за того, что Абдулле даже не допускалось быть здесь.

– Вы что, забыли, чем зарабатываете на жизнь, мистер Маркес? – спросил сэр Ивлин. – Вы такой же охотник за сокровищами, как и все остальные, и притом ужасный охотник. Каждый месяц вы теряете деньги. Я наслышан, как вы с Абдуллой руководите раскопками, выплачивая своим рабочим баснословные суммы…

Tío Рикардо усмехнулся.

– Вы имеете в виду прожиточный минимум? Никто не работает на меня бесплатно…

– Вы глупы, но все равно пытаетесь выдавать себя за археолога, – заявил сэр Ивлин. Его голос заглушил голос моего дяди.

Месье Масперо издал протестующий возглас. Глаза мистера Хейза опасно сощурились. Костяшки его пальцев задели рукоятку ножа, лежавшего рядом с тарелкой. Я заерзала на стуле, чувствуя, как бешено бьется мое сердце. Уставилась на своего дядю, на упрямую линию его подбородка и сжатые кулаки. Несмотря на свое прежнее разочарование, несмотря на то что он не желал видеть меня в Египте, мое восхищение им росло. Я была согласна с его словами – даже с теми из них, которые сейчас не прозвучали.

Каждый заслуживал прожиточного минимума. Нельзя относиться к человеку так, будто его работа, выбор или мечты не имеют значения.

– Ты не глуп, – прошептала я дяде.

Tío Рикардо взглянул на меня с легким удивлением, как будто забыл, что мы сидим рядом, практически соприкасаясь локтями.

– Вы глупы, – повторил сэр Ивлин, и на этот раз его слова были адресованы мне.

Я едва не прожгла его взглядом. Мои пальцы потянулись к бокалу. Мне захотелось выплеснуть воду ему в лицо.

– Уитфорд, – предостерегающе произнес Tío Рикардо, понизив голос.

Мистер Хейз отпустил нож, поднял свой бокал и осушил его одним большим глотком. Откинулся на спинку стула, спокойно сложив руки на плоском животе, и на его лице появилось безмятежное выражение, как будто еще секунду назад он не думал об убийстве.

К нашему столику подошел пожилой египтянин с царственной осанкой и проницательным взглядом. Мой дядя заметил, куда я смотрю, и, оглянувшись через плечо, тут же встал, чтобы поприветствовать его. Мистер Хейз последовал примеру дяди, но сэр Ивлин и месье Масперо остались сидеть. Я не знала, как следует поступить мне, и потому тоже осталась сидеть.

– Судья Юсеф-паша, – сказал Tío Рикардо с широкой улыбкой. Затем он понизил голос и сказал что-то, что мог слышать только судья. Они обменялись еще парой слов, а затем мой дядя и мистер Хейз сели. Настроение за столом окончательно испортилось. Лицо сэра Ивлина стало красным, как помидор.

– Этот человек – националист, – сухо произнес сэр Ивлин.

– Я в курсе, – весело ответил Tío Рикардо. – Он заядлый читатель газеты, которую издает Мостафа-паша.

– И с этими людьми вы проводите время? – спросил сэр Ивлин. – На вашем месте я был бы осторожен, Рикардо. Вы же не хотите оказаться не на той стороне.

– Вы говорите о войне, сэр Ивлин? – парировал мистер Хейз.

Я удивленно моргнула. Казалось, до сих пор мистер Хейз был весьма доволен тем, что Tío Рикардо взял разговор в свои руки. Его напряженные плечи выдавали скрытую ярость.

Дядя перегнулся через меня и положил руку на плечо мистеру Хейзу.

– Я уверен, сэр Ивлин предпочел бы, чтобы мы все вели себя как Тевфик-паша.

Тевфик-паша, сын Исмаила-паши. Я мало что знала о нынешнем хедиве, за исключением того, что он поддерживал жестокую политику сэра Ивлина, сводившую на нет все достижения его отца в Египте. Я помнила, как Papá сокрушался по поводу того, как безропотно этот человек подчиняется британской политике.

Сэр Ивлин отбросил льняную салфетку и встал.

– Пора закончить этот разговор. И на вашем месте, мистер Маркес, я бы поостерегся высказывать свои идеи. Вы можете лишиться разрешения на раскопки в Египте, не так ли, месье Масперо?

– Ну… – промямлил месье Масперо.

Ноздри сэра Ивлина раздулись, и он двинулся прочь, расправив плечи. Из ресторана мужчина вышел не обернувшись.

– Нам предстоит еще много работы, – тихо сказал месье Масперо. – Думаю, не все так плохо. – Поднявшись на ноги, он со вздохом направился вслед за сэром Ивлином.

Судя по тому, как прошел разговор, у этой встречи будут далеко идущие последствия. Теперь я вспомнила, что именно месье Масперо выдавал археологам разрешение на работу в Египте. И выдавал он их по своему усмотрению.

Возможно, мой дядя больше разрешения не получит.

– Прекрасный ужин, – сухо сказал мистер Хейз.

– Не мог бы ты, пожалуйста… – начал мой дядя.

– Конечно, – пробормотал мистер Хейз. Он быстро пробрался между многочисленными столами и стульями и исчез за арочным входом, сопровождаемый шепотом и бесцеремонными взглядами постояльцев отеля.

– Куда ушел мистер Хейз? – спросила я.

Tío Рикардо скрестил руки на широкой мускулистой груди и уставился на меня. Все следы его былой вежливости исчезли в мгновение ока. Мы настороженно смотрели друг на друга. О чем бы он ни думал, я не собиралась уходить только потому, что он того хотел.

– Ты злишься? – спросила я по-испански.

– Что ж, я бы предпочел, чтобы ты послушалась меня, – ответил дядя. – Когда я думаю о том, как ты добралась сюда, на другой континент… Что, по-твоему, сказала бы твоя мать, Инес?

– Я здесь из-за них.

Что-то изменилось в выражении его лица, уголки рта слегка дернулись. На лице появилось легкое смущение.

– Они бы тоже не хотели видеть тебя здесь.

От его слов у меня в животе словно разверзлась пропасть. Разговоры вокруг нас резко стихли. Я изо всех сил пыталась подобрать нужные слова, но у меня пересохло в горле.

Выражение лица Tío Рикардо стало безжалостным.

– За все годы, что они приезжали в Египет, они хоть раз прислали приглашение?

Я молча смотрела на дядю. Он знал ответ.

– Нет, они этого не сделали, – продолжил он. – В их завещании я назначен твоим опекуном, и поэтому ты находишься на моем попечении. Я намерен продолжать в том же духе, как они того бы хотели.

– Твое письмо расстроило меня.

Его темные брови поползли вверх.

– ¿Perdón?

– Я сказала совершенно ясно. Что с ними случилось? Почему они путешествовали одни по пустыне? Неужели у них не было охраны или помощников? Проводника?

– Произошла чудовищная трагедия, – процедил мой дядя. – Но ничего не поделаешь. Пустыня пожирает людей заживо, и после нескольких дней без воды, тени или надежного транспорта выжить становится невозможно.

Я подалась вперед.

– Откуда ты знаешь, что у них с собой ничего не было?

– Все просто, Инес, – тихо сказал дядя. – Тогда они бы остались живы.

К нам подошли два официанта с дымящимися блюдами. Они расставили еду на столе, точно помня, кто что заказывал, и оставили нас наслаждаться трапезой.

– Нам следует дождаться мистера Хейза?

Tío Рикардо покачал головой.

– Ешь свой ужин, пока он горячий.

Я съела несколько кусочков, и хотя на вкус еда была божественной, я этого почти не заметила. Поведение дяди глубоко задело меня. На пути из Аргентины в Африку я мечтала, что он встретит меня с распростертыми объятиями. В конце концов, он был моей семьей. Вместе мы бы справились с тем, что произошло, и тогда он, возможно, взял бы меня под свое крыло так же, как когда-то моих родителей. Его отказ причинял мне боль. Дядя не хотел со мной разговаривать, не хотел, чтобы я оставалась здесь. Я сделала глоток вина, лихорадочно размышляя. Как заставить его ответить на мои вопросы о родителях?

Я подумала о золотом кольце, которое прислал Papá, и о том, как мистер Стерлинг пожирал его взглядом, словно оно было бриллиантом. В голову пришла идея, блестящая, как зажженная спичка на фоне теней.

– Mamá как-то сказала, что у тебя есть лодка.

Дядя наклонил голову.

– Недавнее приобретение.

– В честь какого фараона ты ее назвал?

– Я назвал ее «Элефантиной», – ответил он. – В честь острова неподалеку от Асуана.

– Как любопытно! – воскликнула я, снова отхлебнув вино. Оно оказалось острым на вкус. – Я думала, ты выберешь что-нибудь вроде… Клеопатры.

Tío Рикардо слегка улыбнулся, а затем сказал:

– У меня чуть более богатое воображение, чем у тебя.

– Но она оставила потрясающий след в истории Египта, верно?

Он замер с вилкой у рта.

– Что ты о ней знаешь?

Я тщательно взвешивала свои следующие слова. Идея казалась сомнительной: одно неверное слово, и дядя снова попытается меня прогнать. Но если бы я смогла удивить его, показать, что знакома с делом его жизни, и как-нибудь намекнуть, что родители рассказали мне больше, чем он знал, возможно, Tío Рикардо позволил бы мне остаться.

Я решила рискнуть.

– Она любила двух могущественных мужчин и родила им детей. Она была блестящим стратегом, смогла собрать флот и говорила на древнеегипетском, хотя никто из ее предков не удосужился выучить его. – Я подалась вперед и прошептала: – Но это еще не все, да, Tío Рикардо?

– О чем ты говоришь, querida[22]?

Я придвинулась еще больше и наклонила голову. Дядя удивленно покосился на меня. Я медленно приложила ладонь ко рту и прошептала ему на ухо:

– Ты ищешь гробницу Клеопатры.

Я последовал за парой джентльменов в холл, стараясь держаться достаточно далеко, чтобы они меня не увидели, но и достаточно близко, не желая терять их из виду. Вряд ли они ожидали, что за ними будут следить. Мужчины вышли в ночь и остановились на открытой террасе «Шепердса», откуда открывался вид на оживленную улицу Каира. Четырехколесные экипажи увозили туристов, а ослики с гривами, окрашенными хной, толпились на дорожке. Я спрятался в тени, возле пальмы в горшке, и обратился в слух. Оба не разочаровали меня.

Сэр Ивлин щелкнул пальцами, и к нему подбежал один из служащих отеля. Он заказал экипаж, и молодой сотрудник бросился выполнять его поручение.

– Он стал еще более несносным, – пробормотал сэр Ивлин. – Не понимаю, как вы терпите его высокомерие.

– Обычно мистер Маркес весьма обаятелен, и нельзя отрицать его опытность, как и опытность его делового партнера…

– Необразованного египтянина.

Месье Масперо фыркнул в знак возражения.

– Полагаю, он много учился за границей…

– Не там, где нужно, – ровным голосом произнес сэр Ивлин.

– Вы имеете в виду, в Англии? – спросил месье Масперо с легким неодобрением в голосе.

Англичанин проигнорировал его вопрос.

– Вам стоит последовать моему совету и запретить им работать в Египте. Они непредсказуемы и неуправляемы. Если произойдет еще одно восстание Ураби, будьте уверены, Рикардо и Абдулла поддержат его. И лицемерный мистер Хейз будет с ними.

Я сжал кулаки и заставил себя дышать медленно, хотя кровь начала бурлить в моих жилах. Восстание возглавили египетские националисты, но они проиграли битву с Британией двумя годами ранее. Теперь страна находилась во власти Англии.

– Я не могу сделать этого без оснований, – возразил месье Масперо.

– У вас их достаточно! – рявкнул сэр Ивлин. – Его отказ следовать нашим методам, нежелание сообщать о своих находках, расплывчатые и неудовлетворительные объяснения планов раскопок Абдуллы. Мистер Маркес – заряженное ружье, которое вот-вот выстрелит. Этот человек не собирается играть по нашим правилам.

– Не думаю, что его методы настолько уж опасны.

Сэр Ивлин удивленно повернулся к своему собеседнику. Казалось, он с трудом сдерживается, чтобы не закричать. Его рот открывался и закрывался.

– Если вам нужны доказательства, я могу их раздобыть.

Месье Масперо переступил с ноги на ногу и нервно подкрутил усы.

– Смотрите! Кажется, экипаж подан.

Но сэр Ивлин схватил его за руку. Лицо пошло красными пятнами. Сер Ивлин кипел, как ацетон, который поднесли к огню и он вот-вот вспыхнет. Следующие слова он прокричал.

– Вы что, не слышали меня?

– Слышал, – тихо ответил месье Масперо. И затем он сказал что-то еще, чего я не расслышал: его реплику заглушили разговоры другой компании, вышедшей на террасу из отеля.

– У меня есть идеальный кандидат, а также агенты в Асуане, которые ему помогут. Он может собрать все, что вам нужно, – сказал сэр Ивлин.

От этих слов меня бросило в дрожь. Асуан находился слишком близко к Филе. Я заерзал на месте, вышел из теней, пытаясь лучше разглядеть лицо француза. Но что бы он ни сказал, я не смог этого услышать. Мужчины прошли вперед, спустились по ступенькам и в конце концов сели в экипаж. Сэр Ивлин покрутил головой, словно наконец осознав, что их могли подслушивать. Это не имело значения, он все равно меня не увидит. Кроме того, я услышал достаточно.

У сэра Ивлина был под рукой шпион, готовый действовать.

CAPÍTULO SEIS

Глава 6

Tío Рикардо медленно откинулся на мягкую спинку стула, не сводя с меня пристального взгляда. Это потрясло меня – я всецело завоевала его внимание, смогла удивить его. Мои родители проводили с ним все свое время, и я слушала их истории. Я знала о неукротимом нраве своего дяди, его неизменной добросовестности, любви к Египту. От каждого его слова веяло опытом.

В моем сознании Tío Рикардо был легендой – той, которая вызывала у меня негодование.

Именно дядя манил Mamá и Papá за океан, словно настойчивая и надоедливая русалка. Но, встретив его лично во взрослом возрасте, я наконец поняла, почему мои родители поддерживали его финансово и помогали ему во всех его раскопках.

Мой дядя вдохновлял их на преданность.

– Ты решила, что я ищу Клеопатру? – Tío Рикардо внимательно следил за выражением моего лица, пытаясь уловить любые признаки слабости. Вероятно, он решил, что я лгала. – Почему ты так думаешь?

– Давай для начала обменяемся необходимой информацией, – предложила я. – Ты задаешь вопрос, а я отвечаю, и наоборот. Я думаю, это более чем справедливо. Te parece bien?[23]

– Я твой опекун, – мягко напомнил мне Tío Рикардо. – Я ничего тебе не должен, кроме заботы о твоем благополучии.

От гнева у меня потемнело в глазах.

– Ошибаешься. Ты должен не только заботиться обо мне, и ты это знаешь. Есть…

– О, слава богу, – сказал мистер Хейз, подойдя к столу и перебив меня. Я едва не прожгла его взглядом, но тот этого не заметил. – Я умираю с голоду, – сказал он, с довольным вздохом опустившись на свое место и взглянув на моего дядю. – Вы были правы.

Услышав это, мой дядя и глазом не моргнул.

– В самом деле? Как интересно.

– Может, вам так и кажется, – сказал мистер Хейз. – Но это лишь прибавило мне работы. – Он ткнул вилкой в мою сторону. – Почему она все еще здесь?

– Она сидит прямо перед вами и может говорить сама за себя, – парировала я.

– Я не мог отослать ее без ужина, – ответил Tío Рикардо, пригладив свою седеющую бороду. – Инес думает, что я ищу гробницу последнего фараона Египта.

Мистер Хейз повернул голову в мою сторону. Прядь каштановых волос упала ему на лоб.

– Серьезно?

– Достаточно притворства, – сказала я. – Я не люблю это еще больше, чем ложь. У меня есть информация, которая нужна тебе, Tío. Я с радостью поделюсь ею, но только если ты ответишь на несколько моих вопросов.

Мистер Хейз метнул взгляд на моего дядю.

– Договорились, – ответил Tío Рикардо.

Наконец-то мы сдвинулись с мертвой точки.

Я достала из сумочки перьевую ручку, которую всегда носила с собой. Золотое кольцо, возможно, и украли, но у меня были месяцы, чтобы тщательно изучить его. Я помнила каждую черточку, каждый иероглиф. Могла бы нарисовать все за считаные секунды: лежащего льва, сокола и перо, посох и кольцо шэнь, окружающее символы и гарантирующее вечную защиту человеку, чье имя указано внутри. Моя салфетка вполне могла сойти за холст, поэтому я расстелила ее на столе. Быстро набросала символы, которые были выгравированы на поверхности украшения тысячу лет назад или даже больше. Затем положила ткань перед дядей.

Они оба изучили картуш и, как один, медленно подняли взгляд на меня. Брови Tío Рикардо полезли на лоб, он выглядел потрясенным, в то время как мистер Хейз сперва стал мрачнее тучи, а потом тихо хмыкнул. Когда он улыбнулся, в уголках его голубых глаз появились морщинки.

– Будь я проклят! – Мистер Хейз отхлебнул из своей фляжки. У дяди дернулся глаз.

Я пододвинула корзинку с хлебом к мистеру Хейзу.

– Хотя бы хлеба съешьте.

Прятавшаяся в уголках губ мистера Хейза улыбка стала еще заметнее. Он с трудом сдерживал смех. Я снова перевела взгляд на дядю.

– И где же ты видела это кольцо? – удивленно спросил Tío Рикардо.

– Ты ответишь на мои вопросы? – спросила я.

Tío Рикардо подался вперед и схватил меня за плечо. Его большой палец впился в мою кожу, и, хотя мне не было больно, это потрясло меня. Лицо дяди вспыхнуло, как в лихорадке. Он потянул меня за плечо.

– ¿Donde?[24]

Мистер Хейз мгновенно посерьезнел, опустив взгляд на руку Tío Рикардо. Моя догадка оказалась верной. Кольцо было важным, возможно, даже принадлежало самой Клеопатре. И вместо того чтобы отдать его Tío Рикардо, Papá отправил его мне.

Без их ведома.

Мистер Хейз пнул ногой дядин стул. Tío Рикардо заморгал и тряхнул головой, словно медленно пробуждаясь ото сна. Он ослабил хватку. Я хотела высвободиться, но продолжила сидеть, раздумывая, как лучше поступить. Мне не хотелось позорить Papá, но как я могла ожидать честности от дяди, если сама хотела утаить правду?

– Ваш отец показал рисунок этого кольца, когда был в Аргентине? – спросил мистер Хейз после небольшой паузы, все еще не отрывая взгляда от руки моего дяди.

Я вздернула подбородок и приняла решение.

– Несколько месяцев назад папа прислал мне посылку. Внутри была одна-единственная вещь. – Я постучала пальцем по салфетке. – Это золотое кольцо.

На их лицах ничего не отразилось. Оба ждали, пока я продолжу.

– Я не верю в совпадения. – Я сделала глубокий вдох. – Моя тетя упомянула Клеопатру, когда я еще думала, что родители живы. Она предположила, что ты ищешь ее гробницу, Tío. Приехав в Египет, я узнала, что это кольцо как-то связано с самой царицей Нила. – Я вопросительно вскинула брови. – Ну?

– Где сейчас кольцо? – спросил Tío Рикардо. Он отпустил меня и откинулся на спинку стула.

Я решила не отвечать, пока он не даст мне больше информации.

– Вы нашли гробницу Клеопатры?

Мой дядя закатил глаза.

– Конечно, нет. Артефакты разбросаны по нескольким местам раскопок. Расхитители гробниц оказали всем медвежью услугу, распределив сокровища, – он процедил это слово, – по разным рынкам. Я лично находил предметы, принадлежавшие множеству знатных семей, за пределами их гробниц. – Затем мой дядя почти перешел на крик. – Твоему отцу не следовало высылать кольцо из Египта, а тем более полагаться на почтовую службу. Что бы произошло, если бы посылка затерялась в море?

Хороший вопрос. Поведение папы было настолько необычным, что ставило в тупик. Мне оставалось верить, что у него были на то веские причины.

– Но этого не произошло, – быстро ответила я. – Где, по-твоему, он нашел кольцо?

– Оно могло быть где угодно. В другой могиле, зарытое под горшком. Насколько нам известно, он мог купить эту чертову штуку в Хан-эль-Халили, – расплывчато сказал дядя. – Бог тому свидетель, украденные артефакты постоянно появляются на базаре.

Сердце бешено забилось у меня в горле. Если Papá купил кольцо на базаре, кто-нибудь мог увидеть и запомнить его.

– Достаточно вопросов, – продолжил Tío Рикардо. – Кайо должен был отдать его мне, и, если ты не возражаешь, я бы хотел получить кольцо. Оно может быть ключом к разгадке.

– Ключом к разгадке? – переспросила я, слегка выпрямившись на своем стуле с мягкой обивкой и высокой спинкой. – Как?

– Ты не являешься частью нашей команды, querida, – напомнил мне Tío Рикардо.

– Я могла бы стать, если бы ты позволил, – возразила я. – Я прочитала книги, которые мне дали родители. Неплохо разбираюсь в истории Египта и знакома с иероглифами. Жара меня не беспокоит, как и песок или грязная работа. Я проделала весь этот путь одна…

– Хотя я невероятно горжусь твоими достижениями, – начал дядя, – мой ответ остается прежним. Пожалуйста, прислушайся ко мне, Инес.

– Но…

– Этот разговор начал утомлять меня, – прервал он. – Отдай мне кольцо.

Я старалась не показывать своего разочарования. Любая моя эмоция могла спровоцировать истерику или что-то столь же нелепое.

– Меня тоже, Tío. У меня столько вопросов. Почему мои родители оказались в пустыне? Где ты был, когда они в тебе нуждались? Почему отец прислал кольцо мне? И я хочу знать, почему оно может помочь найти гробницу. Я не отстану, пока не получу всю необходимую информацию.

Tío Рикардо потер глаза.

– Сейчас не время.

– Слышали старые сказки о магии?

Мой дядя округлил глаза.

– Уитфорд.

– Конечно, – быстро ответила я. – От своего отца.

– Магия в мире постепенно исчезает, – продолжил мистер Хейз. – А здесь, в Египте, остатки магической энергии проявляются в странных погодных условиях – засухе, песчаных бурях и так далее. Но мы также обнаружили, что некоторые предметы, например черепки горшков и сандалии без пары, хранят признаки старой магии. Самое интересное – магия в разных предметах, найденных в одном и том же месте, ощущалась одинаково.

– Я вас понимаю, – ответила я. – Вы хотите сказать, что кольцо Клеопатры связано с древней магией, и я с вами согласна. С самого начала я чувствовала странное покалывание или пульсирование всякий раз, когда надевала его. Ощущала привкус во рту. – Брови мистера Хейза слегка приподнялись. Я ждала, что он заговорит, но он по-прежнему сидел с задумчивым видом. Тогда я продолжила, решив не упоминать, что также видела некоторые из воспоминаний царицы. Они напоминали… дневниковые записи. Окно в ее душу, переживание слишком сокровенное, чтобы говорить об этом вслух. – Я все еще не понимаю, как кольцо поможет найти ее гробницу.

– Магия, заключенная в кольце, может привести нас к другим предметам, на которые в прошлом наложили точно такие же заклинания. Предметы с одинаковой магией притягивают друг друга. Вот почему это ключ к разгадке, – сказал мистер Хейз. – Я не знаю, почему отец отправил его вам.

– Ты получила ответы на все вопросы, – сказал Tío Рикардо. – Я хочу увидеть кольцо.

– Я тоже. – Я сделала глубокий вдох. – Но его украли.

Мистер Хейз, безусловно, знал, как справиться с бурным настроением моего дяди. Тио Рикардо сунул руку в карман пиджака и, прежде чем резко встать, высыпал на стол пригоршню монет. Его стул опрокинулся, и все уставились на нас. Сам дядя, топая, вышел из обеденного зала, и мы вдвоем поспешили за ним. Я смотрела на его горделивую, сильную спину, пока он вел нас на третий этаж.

Мистер Хейз плелся за моим дядей, засунув руки в карманы и насвистывая. К тому времени, когда мы подошли к двери моей комнаты, Tío Рикардо немного успокоился. Возможно, помогла веселая мелодия мистера Хейза. Дядя протянул ко мне руку.

Я порылась в сумочке в поисках медного ключа и молча отдала ему.

Он вошел первым.

Мистер Хейз отступил в сторону и жестом указал на открытую дверь.

– После вас, сеньорита.

Я вошла в комнату и остановилась, увидев, как мой дядя передвигает вещи на письменном столе. Он рылся в бумагах, перебирал книги. Затем отвернулся, и его взгляд упал на балконные двери. Тогда он застыл, словно захваченный каким-то воспоминанием.

– Они всегда пили чай за день до отъезда на место раскопок, – вполголоса сказал мистер Хейс. – На балконе.

На меня нахлынуло сразу несколько эмоций. Глубокая жалость к моему дяде, который потерял сестру и близкого друга. Своих главных союзников и сторонников мечты всей его жизни – карьеры археолога. Горечь, оттого что я не могла разделить его боль и воспоминания, которых я была лишена. И злость на родителей, блуждающих по пустыне, несомненно в поисках какой-то зацепки, которая укажет на очередную египетскую тайну.

Как они могли быть такими беспечными?

Родители уж точно знали об опасностях пустыни. Они ездили в Египет на протяжении семнадцати лет. Весьма серьезно относились к суровым пескам, постоянным бурям и рискам обезвоживания.

Tío Рикардо отвел взгляд и снова посмотрел на меня, словно понимая мои чувства. Его внимание привлекли мои пальцы, лишенные украшений. Обветренное лицо дяди нахмурилось, и он начал расхаживать по комнате. Мистер Хейз рухнул на один из диванов, а я села напротив. Он достал фляжку и сделал большой глоток. Уставился в одну точку, рассеянно закручивая крышку. Фляжка исчезла в его кармане.

– Я думаю, вам стоит взглянуть на ситуацию с другой стороны, – тихо произнес мистер Хейз. – По крайней мере, кольцо не потеряно.

– Уитфорд, включи голову, – сказал мой дядя. – Ты ведь знаешь мистера Стерлинга.

– Да, – холодно ответил мистер Хейз. – А теперь я могу пойти и…

Tío Рикардо покачал головой.

– У него не будет кольца при себе.

Мое внимание переключилось на загадочного мистера Хейза. Он вытянул длинные ноги, скрестив их в лодыжках, а голову опустил на одну из чересчур набитых подушек. Словом, развалился на диване, как будто ждал, что его вот-вот покормят с серебряной ложечки.

– Кольцо где-нибудь спрячут, – продолжил Tío Рикардо, выдернув меня из мыслей.

– Вполне возможно, – лениво ответил мистер Хейз.

Я слушала разговор молча. Во-первых, мне толком нечего было сказать, а во‐вторых, каждый раз, когда я открывала рот, мистер Хейз бросал на меня предупреждающий взгляд. Но мне только что пришла в голову идея, которой стоило поделиться.

– Я могу подать жалобу в местную полицию. Если получится официально зафиксировать на бумаге, что кольцо украли…

– У мистера Стерлинга много друзей в полиции. Не говоря уже о неисправимом сэре Ивлине, – нетерпеливо сказал Tío Рикардо. – Если ты явишься туда, тебя просто прогонят.

– И, возможно, установят слежку, – добавил мистер Хейз.

– Тогда что же нам делать? – спросила я.

– Нам? Нам? – в ужасе переспросил Tío Рикардо. – Нет никаких «нас», моя дорогая племянница. Завтра ты покинешь Египет.

Я похолодела.

– Ты по-прежнему хочешь отослать меня?

Мой дядя повернулся ко мне, уперев руки в бока.

– Ты приехала без разрешения. Я твой законный опекун и распоряжаюсь твоими деньгами. Что бы ты ни думала, я действую только в твоих интересах. Я куплю билет на поезд до Александрии при первой же возможности. Скорее всего, это произойдет завтра днем, так что я надеюсь, что сегодня ты соберешь вещи и подготовишься к отъезду. – Tío Рикардо сделал глубокий вдох, и накрахмаленная рубашка натянулась на его широком торсе. – Учитывая твои выходки, думаю, тебе лучше остаться в отеле. Здесь довольно уютно, а еще превосходно кормят.

Я сидела в полной тишине, в ушах у меня звенело. Он собирался запереть меня в номере?

– Инес? – окликнул дядя.

– Я поняла, что ты сказал. Но с трудом верю своим ушам. Меня что, будут держать здесь, как преступницу?

– Не драматизируй, – небрежно отмахнулся он. – Ты не знаешь город. Не говоришь на местном языке. У меня нет ни времени, ни желания быть твоим гидом. Но я прослежу, чтобы тебя как следует развлекли.

Все происходило слишком быстро, меня охватила паника. Захотелось повысить голос, чтобы как-то повлиять на дядю.

– Но Tío…

Мой дядя перевел взгляд на мистера Хейза.

– Кстати, ты вполне можешь присмотреть за ней.

Лицо мистера Хейза потемнело.

– Боже!

– Если бы ты только выслушал… – в отчаянии произнесла я.

Дядя поднял руку.

– Думаю, ты сделала вполне достаточно, Инес. Не так ли? Благодаря тебе бесценный артефакт оказался в руках худшего из людей. Пора ложиться спать. Служанка разбудит тебя утром, чтобы помочь одеться и собрать вещи.

– У меня нет служанки.

– Я найму ее для тебя.

Мистер Хейз встал и молча вышел из комнаты, даже не взглянув в мою сторону. Мы с дядей остались одни.

– Значит, мы расстаемся. – Я шагнула к нему. – Если бы ты только…

Мой дядя наклонился и поцеловал меня в одну щеку, потом в другую. Я ошеломленно смотрела, как он идет к двери. При каждом шаге его длинные ноги словно вгрызались в землю.

– Tío…

– Счастливого пути, querida sobrina[25], – бросил он через плечо, прежде чем с тихим щелчком захлопнуть дверь. Я тупо уставилась на нее, уверенная, что дядя вернется секундой позже. Тишина в комнате была такой же громкой, как пушечный выстрел. Прошла минута.

Я раскинула руки в стороны, потрясенная и раздраженная.

– Что только что произошло?

Разумеется, мне никто не ответил.

CAPÍTULO SIETE

Глава 7

Рассвет окрасил небо розовыми всполохами. Плотная москитная сетка окутывала мою кровать. Я смутно слышала последние отзвуки утренней молитвы Фаджр, которые доносились в мою спальню с открытого балкона. Я лежала под плотным покрывалом. Москитная сетка оказалась настоящим испытанием для моего терпения: выпутаться из нее мне удалось не с первой попытки. Наконец выбравшись, я направилась к своему багажу. Порылась в прогулочных платьях, чтобы найти свой любимый хлопковый халат. Надела его и вышла на балкон.

Передо мной раскинулись величественные зеленые пальмы, их тонкие листья трепетали на ветру. В золотистом утреннем свете сад казался сказкой: он тянулся, насколько хватало глаз, и был полон янтарных фиников и ворон, перелетающих с дерева на дерево. За деревьями резной горизонт старого Каира украшали тысячи минаретов, прекрасных и изысканных. А еще дальше, в туманной дали, виднелись великие пирамиды. Это зрелище больше, чем что-либо другое, напомнило мне, как далеко я нахожусь от дома. Глядя на город, я составила план на день.

Независимо от мыслей и желаний Tío Рикардо я не собиралась провести в номере целый день. Я приехала в чужую страну совершенно одна и невероятно гордилась тем, что добралась так далеко. Меня ждал еще один день в Египте, и я собиралась воспользовался им по максимуму, чтобы все разузнать. Благодаря дяде я знала, с чего начать. Вчера вечером за ужином он дал мне подсказку: Хан эль-Халили.

Не так уж много, но хоть что-то. Если я найду магазин, то, может быть, смогу поговорить с продавцом или с владельцем и расспросить их о Papá. Возможно, у них были другие артефакты, принадлежавшие Клеопатре, или по крайней мере предметы, хранившие отпечаток той же магии, что и мое золотое кольцо. Благодаря Mamá я знала о легендарном базаре. Туда за покупками часто приезжали туристы.

Теперь, когда я нашла, чем себя занять, то немного успокоилась.

Была только одна проблема.

Невыносимый мистер Хейз.

Мне нужно было придумать, как незаметно выскользнуть из отеля. Чтобы провернуть нечто подобное, необходимо заранее все спланировать. Но времени на это у меня не было.

Тихий стук нарушил тишину раннего утра. Нахмурившись, я оглянулась через плечо. Звук доносился из гостиной номера. Я плотнее запахнула накинутый поверх длинной ночной рубашки халат и открыла дверь, за которой оказались мистер Хейз и молодая женщина. Он стоял, прислонившись к стене, точно так же, как и вчера. Под мышкой у него была зажата арабская газета. Сегодня на мистере Хейзе были темно-серые шерстяные брюки и жилет в тон. В тусклом свете коридора его хлопковая рубашка казалась светло-голубой, а галстук был ослаблен. И, как и вчера, его одежда была ужасно мятой и слегка пахла алкоголем.

– Вы ранняя пташка, – заметил мистер Хейз. – И весьма привлекательны deshabillée[26].

Румянец залил мои щеки, несмотря на все попытки не обращать внимание на его возмутительный комплимент.

– Gracias, – ответила я. – И я не раздета.

Мистер Хейз выгнул бровь.

– Вы прекрасно знаете, что я имел в виду.

– Вы вообще ложились спать?

Он усмехнулся.

– Я поспал несколько часов, спасибо за беспокойство.

Я многозначительно посмотрела на женщину, стоявшую рядом с ним.

– Вы не собираетесь представить меня?

Мистер Хейз склонил голову.

– Это Колетт. Ваша служанка на сегодня.

Женщина склонила голову и пробормотала:

– Bonjour, mademoiselle.

Мой французский был ужасен, но я сумела ответить на ее приветствие.

– Рикардо купил вам билет на поезд на пять часов вечера, – сказал Уит. – Вы проведете ночь в Александрии, а пароход до Аргентины отправится рано утром следующего дня. Он все еще пытается найти шаперонку, которая сопровождала бы вас на протяжении всего путешествия. – Уголки его губ приподнялись, а в голубых глазах блеснул веселый огонек. – Боюсь, больше не получится носить черное и притворяться вдовой.

– Похоже, все улажено, – сухо ответила я. – Хотя вы не обязаны сообщать об этом в такую рань.

– Я же сказал, что по достоинству оценил вашу находчивость, – заявил мистер Хейз, изучив свои ногти. – И я не собираюсь рисковать.

Я вцепилась в дверную ручку и упрямо поджала губы.

– Колетт поможет вам собраться, одеться и прочее, и прочее, – добавил мистер Хейз, широко зевнув.

Я вскинула бровь.

– Тяжелая ночь?

У него была очаровательная усмешка, кривая, как и его совесть.

– Разве вы не слышали о баре «Шепердса»? Легендарное место. Лучшие представители общества собираются здесь, чтобы сплетничать, заключать сделки, манипулировать людьми и пить. – Мистер Хейз едва слышно язвительно хмыкнул. – Компания как раз для меня.

– Ну и приключение! Поскольку вы с нетерпением ждете возможности отослать меня подальше, как посылку, мне вряд ли удастся побывать там лично.

– Юным леди там не место, – сказал мистер Хейз. – Из-за упомянутых сплетен, сделок и алкоголя. Вряд ли ваша тонкая душевная организация выдержит такой уровень распущенности.

Едва уловимая нотка сарказма в его тоне заинтриговала меня. Я открыла рот, чтобы ответить, но он перевел взгляд на мою новую служанку. Колетт с любопытством уставилась на меня, когда я попыталась сказать ей по-французски, что сегодня не нуждаюсь в ее услугах. Мистер Хейз сдавленно рассмеялся – вероятно, из-за моего плохого произношения.

– Мне не нужна служанка, чтобы одеться или собрать вещи, – повторила я. – Зачем утруждаться, если я все равно не выйду из этой комнаты?

– Колетт остается, – сказал мистер Хейз, а затем повернулся к женщине и быстро заговорил по-французски. Прозвучало это так, словно он декламировал стихи, и мне стало стыдно за эту мысль.

– Вы свободно говорите по-французски, – обреченно произнесла я. – Разумеется. Что вы сказали?

Мистер Хейз усмехнулся.

– Предупредил ее о вашей хитрости.

Колетт обошла меня, чтобы зайти в номер. Я пропустила ее, потому что не хотела спорить в оживленном коридоре. Похоже, в этом отеле все вставали рано. Во время нашего разговора мимо, вежливо извинившись, не раз прошли постояльцы.

– А теперь сидите здесь, Оливера.

С каких пор мы перешли на такой неформальный язык? Моя мама пришла бы в ужас. Думаю, я сама была в ужасе.

– Мне не нравятся ваши приказы.

– Знаю. Как вы думаете, почему я так себя веду? – Мистер Хейз засунул руки глубже в карманы, без сомнения обдумывая другие способы вызвать у меня раздражение.

– Вы отвратительны.

Мистер Хейз рассмеялся, и я захлопнула дверь у него перед носом.

Через секунду я снова открыла ее и выхватила у него из рук газету, просто чтобы позлить его. Он засмеялся еще громче, когда я хлопнула дверью во второй раз. К тому времени, как я вернулась в свою комнату, служанка уже достала одно из моих льняных дневных платьев. Она осмотрела его и кивнула, а затем расправила складки. Колетт держалась уверенно. В ее появлении не было ничего неожиданного – в конце концов, дядя предупредил меня, – но, оглядев служанку сейчас, я поняла, что подкупить ее будет нелегко. Она производила впечатление человека, который очень серьезно относился к своей работе.

Похвально с ее стороны, но неудобно для меня.

Я собиралась попасть в Хан эль-Халили, даже если для этого мне придется угнать экипаж.

Но сначала нужно было придумать, как ускользнуть от мистера Хейза и его раздражающих подмигиваний. Я чувствовала, что за непринужденной улыбкой скрывались особая внимательность и умение разбираться в людях. И, как он не преминул сказать, он отметил мою способность выбираться из скользких ситуаций.

Колетт пробормотала что-то себе под нос по-французски, перебирая различные варианты обуви.

– Merci.

– De rien[27].

Колетт закрепила турнюр на моей талии, а затем застегнула платье на все пуговицы. Она выбрала один из моих любимых ансамблей, идеально подходящий для теплого климата и не настолько пышный, чтобы сковывать движения. Единственное, что мне в нем не нравилось, – это стоячий воротник, от которого у меня чесалась шея. И снова я пожалела, что не могла носить удобные мужские брюки. Мое платье было сшито из льняной ткани нежнейшего голубого оттенка, который напоминал по цвету хрупкое птичье яйцо. К нему прилагался гофрированный зонтик в тон, совершенно бесполезный, если не считать того, что он защищал мою кожу от солнца. Колетт помогла мне зашнуровать кожаные ботинки, а затем усадила, чтобы сделать прическу. Как обычно, этот процесс занял бóльшую часть утра. Локоны никак не укладывались, и Колетт наконец заплела мне толстую косу, которую уложила на макушке.

– Думаю, вы готовы, мадемуазель, – звонко произнесла Колетт с акцентом.

Она протянула мне ручное зеркальце, и я изучила свое отражение. Где-то на пути в Африкe я повзрослела. Под моими скулами появились впадины. Карие глаза не скрывали моего горя. Губы не улыбались и не смеялись месяцами. Я вернула зеркало, не желая видеть себя, и беспокойно встала, мечтая выйти и все исследовать.

Я была готова.

Я пересекла комнату – Колетт следовала за мной по пятам, – открыла дверь своего номера и обнаружила за ней мистера Хейза, развалившегося на узком деревянном стуле с книгой в руках. Мое внезапное появление заставило его поднять взгляд.

– Я проголодалась, – объяснила я. – Как вы думаете, мне можно съесть хотя бы кусочек хлеба?

– Сколько драмы, – сказал он, закатив глаза. – Я бы никогда не позволил вам причинить мне неудобство своей смертью. У меня есть совесть.

– Я удивлена, что вам вообще известно это слово.

Мистер Хейз расхохотался.

– Я закажу завтрак и чай. Или вы предпочитаете кофе?

– Café, por favor[28].

– Хорошо, – сказал он, поднявшись. Посмотрел за мое плечо и перешел на французский. Я ничего не поняла, но догадалась, что он велел Колетт не спускать с меня глаз. – Я скоро вернусь.

Мистер Хейз ушел, весело насвистывая. Когда он полностью скрылся из виду, я закрыла дверь. У меня были считаные минуты, чтобы сбежать. Сердце бешено колотилось у меня в груди. Я схватила свои вещи: сумочку, набитую пиастрами, карандаш, альбом для рисования, зонтик и ключ от номера. Колетт наблюдала за мной. Ее брови полезли на лоб, а челюсть отвисла от моих быстрых движений. Прежде чем она успела что-либо сделать, я выскользнула из комнаты и быстро заперла ее.

Служанка громко забарабанила в дверь, но я не обернулась.

Холл был переполнен гостями, направлявшимися в обеденный зал. Но, к счастью, я нигде не видела моего тюремщика. Мистер Хейз, возможно, уже был в зале или пошел прямиком на кухню, чтобы заказать мне завтрак. Это не имело значения. Я бросилась к стойке регистрации, где Саллам разговаривал с парой постояльцев. Он повернулся ко мне.

– Могу я ненадолго отвлечь вас, пожалуйста? – спросила я.

Пара любезно отошла в сторону, и я шагнула вперед, протянув ключ от своего номера.

– Я знаю, это прозвучит невероятно странно, но замок на двери моего номера сломался, и моя бедная служанка оказалась заперта внутри. Не могли бы вы выпустить ее сами?

– Конечно! – Саллам выбежал из-за стойки с моим ключом. – Shokran!

Он кивнул и что-то сказал стоявшему рядом служащему, который бросился выполнять его поручение.

Я развернулась и побежала через большой холл к двойным дверям. Резкий солнечный свет ударил мне прямо в глаза, но я этого почти не замечала. Люди сидели за разными столиками, расположенными вдоль передней террасы, а внизу, под лестницей, на каирской улице кипела жизнь. Мимо проезжали ослики с путешественниками и поклажей, лошади тянули экипажи. Я как можно быстрее спустилась на широкую аллею, размахивая зонтиком.

Один из служащих отеля, одетый в темно-зеленый кафтан, заметил мое стремительное приближение.

– Вам нужен транспорт, мадам?

Я кивнула, и он быстро подозвал экипаж, а затем помог мне забраться внутрь. Водитель закрыл дверь и замер в ожидании моих указаний.

– Хан эль-Халили, – ответила я, нервно оглянувшись.

В открытых дверях отеля мелькнула знакомая фигура.

Мистер Хейз.

Он стоял, сжав кулаки, и осматривал террасу. Я откинулась на подушки, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце. Окно лишь частично скрывало меня из виду. Водитель кивнул, и экипаж покачнулся, когда он опустился на сиденье, щелкнув языком. Вожжи хлестнули лошадь по крупу.

Я рискнула обернуться в сторону «Шепердса».

Мистер Хейз смотрел прямо на меня. И он был в ярости.

– Езжайте, пожалуйста! Yallah, yallah![29] – крикнула я водителю. – Rápido![30]

Экипаж дернулся вперед, и я по инерции отлетела назад. Мы быстро пробирались сквозь плотное движение, сделали поворот, затем еще один. Я выглянула в окно, ветерок растрепал мои кудри. Сердце рухнуло куда-то в пятки.

Мистер Хейз бежал за нами.

Он ловко уворачивался от ослов и повозок, огибал людей, переходивших улицу. Когда он перескочил через высокую груду ящиков, я невольно присвистнула от восхищения. Этот человек умел быстро бегать. Казалось, ни одно препятствие не могло устоять перед мистером Хейзом, даже упрямые ослы и бродячие собаки, которые с тявканьем мчались за ним по пятам.

Miércoles.

Мистер Хейз встретился со мной взглядом после того, как чуть не столкнулся с продавцом фруктов. Он что-то крикнул, но я не разобрала слов. Я послала ему воздушный поцелуй и рассмеялась, когда он ответил мне грубым жестом. Я узнала этот жест по одной-единственной причине: однажды сын нашего садовника поступил так же, и я спросила, что это значит.

Экипаж сделал еще один поворот и резко остановился.

Я повернула голову. Впереди нас стояла длинная очередь экипажей.

– Черт, черт, черт.

До моих ушей донеслась беглая арабская речь. Еще секунда, и…

Дверь распахнулась, и на подножке появился запыхавшийся мистер Хейз.

– От вас, – шумно выдохнул он, – больше неприятностей, – еще один выдох, – чем вы того стоите!

– Так мне и говорили, – ответила я. – Нет, не заходите…

Мистер Хейз забрался внутрь и сел на скамью напротив меня. На лбу у него блестел пот.

– Я поговорил с вашим водителем. Он отвезет нас обоих обратно в отель…

– Как вы смеете!

– …ради вашего же проклятого блага!

Мистер Хейз едва не прожег меня взглядом, и я тоже свирепо уставилась на него. Скрестила руки на груди, возмущенная тем, что эта гора мышц занимает так много места в тесном экипаже.

– Уходите. Незамужней леди не полагается…

Его челюсти сомкнулись с громким щелчком.

– Вы видите здесь леди? Если бы моя сестра вела себя так же, моя мать…

– Моей матери здесь нет!

Мистер Хейз замолчал и побледнел.

– Я имел в виду…

– Я не ваша проблема, – продолжила я, как будто ничего не слышала.

– В сотый раз повторяю: ваш дядя превратил вас в мою проблему.

Наш экипаж медленно двинулся вперед. Я быстро взглянула на дверь, прикинула варианты и поднялась с сиденья.

– Не смейте выходить из движущегося экипажа, – прорычал мистер Хейз. – Сядьте.

Я толкнула дверцу, ухитрившись схватить сумочку, и вывалилась наружу, путаясь в юбках и размахивая руками, чтобы не упасть на грязную дорогу.

Позади меня мистер Хейз сказал:

– Черт возьми.

Я услышала, как мистер Хейз выпрыгнул из экипажа и аккуратно приземлился рядом со мной. Сильная загорелая рука поддержала меня, прежде чем я упала, запутавшись в своей чертовски длинной юбке. Мистер Хейз держал меня за руку, пока я поправляла платье, отряхивая подол от пыли. Экипаж продолжил удаляться от нас, унося с собой мой зонтик.

– Лучше бегите, если хотите догнать его, – сказала я.

– Только с вами, – ответил мистер Хейз.

Я высвободилась из его хватки и замерла, чтобы посмотреть, что он будет делать. Мистер Хейз стоял рядом, но не прикасался ко мне. Вместо этого он жестом предложил перейти на тротуар. Я согласилась, чтобы не мешать дорожному движению.

Оказавшись на тротуаре, я твердо заявила:

– В отель я не вернусь.

– Подумайте о своей репутации, – сказал мистер Хейз, возвышаясь надо мной.

– Как будто вам есть до нее дело, – огрызнулась я. – Для вас я просто работа.

Мистер Хейз и глазом не моргнул. Он словно окаменел.

– Я пойду на базар. Если вы хотите убедиться, что я в безопасности, идите со мной. Но не пытайтесь отвести меня обратно. – Я ткнула его в чересчур широкую грудь. – Я могу быть невероятно громкой и раздражающей, когда захочу.

– О, я заметил, – рявкнул мистер Хейз. Его голубые глаза налились кровью.

Я развернулась и зашагала прочь, не думая о том, куда иду. Но с каждым шагом я чувствовала взгляд мистера Хейза у себя между лопаток. Он что-то замышлял.

CAPÍTULO OCHO

Глава 8

Я совершенно заблудилась. Хан эль-Халили решил сыграть в прятки, и многие дома казались мне подозрительно знакомыми. Все они были высокими и узкими, с лепными альковами, в которых виднелись богато украшенные входы и веранды. Бледнокожие джентльмены в шляпах из пальмовых листьев проталкивались сквозь плотную толпу так, словно им принадлежала земля под ногами. Здание оперного театра придавало оживленной улице ощущение величия. Внезапно я вспомнила, как Papá водил мою маму на «Аиду», и несколько месяцев спустя они повторили это представление для меня. Mamá забыла строки, и Papá героически продолжил без нее, но это лишь заставило меня пожалеть, что я не была с ними в театре. Все, чего я хотела, – это разделить с ними воспоминания. В конце концов мы все уселись на пушистом ковре перед камином и проговорили до глубокой ночи.

Горе хранило воспоминания. Оно возвращало мне забытые моменты, и я была благодарна, пусть даже внутри меня все сжималось. Мне не хотелось забывать родителей, как бы больно ни было вспоминать о них. Я вытерла глаза, убедившись, что мистер Хейз ничего не видел, и зашагала в сторону базара.

Или по крайней мере туда, где он должен был быть.

Мистер Хейз молча следовал за мной один квартал, потом другой. Когда я повернула, он нарушил молчание.

– Вы понятия не имеете, куда идете, – весело заявил он.

– Я осматриваю достопримечательности. Полагаю, в словаре сказано, что между этими понятиями есть существенная разница.

– В данном случае ничего подобного.

Мистер Хейз шел рядом, соблюдая дистанцию, но каким-то образом давая окружающим понять, что мы вместе.

– Я могу помочь, – сказал он после небольшой паузы.

– Я не поверю ни единому вашему слову.

Мистер Хейз преградил мне путь и скрестил руки на широкой груди. А потом стал ждать.

– Уйдите с моего пути, – процедила я.

– Вам придется довериться мне, – сказал он с заискивающей улыбкой.

Я прищурилась.

– Так вы хотите увидеть Хан эль-Халили или нет? – Гнев мистера Хейза немного утих, и в уголках его губ снова пряталась усмешка, тайна, которая ждала, чтобы ее раскрыли. Его непринужденные манеры только разожгли мое недоверие. Я чувствовала, что мистер Хейз снова манипулировал мной. Любезничал только до тех пор, пока ему это было выгодно.

Я решила не терять бдительности.

– Конечно, хочу.

Мистер Хейз кивнул в сторону улицы, на которой мы еще не были.

– Тогда следуйте за мной.

Он зашагал прочь, не проверяя, последую ли я за ним. Легкий ветерок ласкал мое лицо, пока я раздумывала. Затем, пожав плечами, я направилась за ним. Если мистер Хейз попытается обмануть меня, я подниму такой шум, что он тут же пожалеет об этом. Он еще не знал, как громко я умею кричать. Мой проводник притормозил, чтобы подстроиться под мой более короткий шаг.

– Далеко ли нам идти?

– Нет, – ответил мистер Хейз, мельком посмотрев на меня. – Вам понравится.

Улица становилась все теснее, и с каждым шагом мистер Хейз словно сбрасывал с себя слой аристократизма, который облегал его, как хорошо сшитый плащ. Его движения становились более свободными, длинные руки и ноги – более расслабленными. Мы свернули в узкий переулок, вдоль которого, казалось, располагались сотни магазинов. Высокие и узкие дома возвышались над маленькими витринами, верхние этажи выступали наружу и были усеяны окнами, обрамленными деревянными ставнями с изящной резьбой.

– Ого, – выдохнула я.

Мистер Хейз усмехнулся.

– Я же говорил.

Нас окружала плотная движущаяся толпа, залитая солнечным светом, который пробивался через балки над головой. Владельцы различных заведений наблюдали за людьми, идущими по грунтовой дорожке, иногда молча покуривая, иногда выкрикивая цены на свои товары. Туристы говорили в основном на английском – американском или британском, – но изредка до меня долетали обрывки немецкой, французской и голландской речи. Я прибыла в Каир в самый разгар сезона, и казалось, что на этой дороге собрались люди со всего мира.

Мистер Хейз вел меня, следя, чтобы нас не поглотила шумная и беспокойная толпа, люди, которые шли пешком или ехали верхом. Женщины держали своих детей за руку, направляя их и при этом умудряясь делать покупки, обмениваться товарами и вести беседы со своими спутницами. Британские офицеры, выделяющиеся благодаря форме, шагали в этом плотном потоке, поддерживая порядок.

К моему удивлению, мистер Хейз смотрел на них с таким же недоверием, как и я.

Я заставляла его останавливаться через каждые несколько футов. Сперва чтобы купить лимонаду у продавца, который нес жестяную банку. Тот наполнил медный стаканчик до краев и протянул его мне. Первый глоток терпкой жидкости опалил мне язык. Я сразу же купила лимонад для мистера Хейза.

Он вопросительно приподнял бровь.

– За то, что привели меня сюда, – объяснила я. – Спасибо.

– Надо же, как вы стали вежливы.

– Я всегда вежлива.

Мистер Хейз тихо хмыкнул. Молча выпил лимонад и вернул стакан продавцу. В тот момент я заметила, что меня, не скрываясь, разглядывает незнакомый мужчина. На нем был дорогой костюм, в левой руке он сжимал трость. Мистер Хейз проследил за моим взглядом и свирепо уставился на незнакомца. Мужчина шагнул в мою сторону с плотоядной улыбкой.

– Как ты отнесешься к пинку в живот? – процедил мистер Хейз.

Его мягкий тон меня не обманул. Мистер Хейз напоминал бомбу замедленного действия. Он возвышался над всеми, широкоплечий и мускулистый. Мужчина остановился, с опаской взглянув на мистера Хейза. Виновато вскинул брови и двинулся дальше.

Я оглядела улицу, заполненную покупателями.

– Что бы вы сделали?

– Ударил бы его, – весело ответил мистер Хейз. – Пойдемте.

– В насилии никогда нет необходимости.

Он мрачно посмотрел на меня через плечо.

Мы снова зашагали по улице, и мистер Хейз придвинулся ко мне еще ближе. Я уже давно не чувствовала себя такой счастливой, такой свободной. Вдали от поучительных лекций Tía Лорены, вдали от повседневной жизни, которая вызывала зевоту. Вдали от холодной отчужденности Амаранты. Моя кузина Эльвира была бы в восторге от базара, ей бы понравился каждый закоулок. Я очень скучала по ней и внезапно пожалела, что не взяла ее с собой в путешествие.

Но Tía Лорена и Амаранта никогда бы мне этого не простили.

Все знали мистера Хейза, и когда он проходил мимо, покупатели, продавцы и даже дети громко здоровались с ним. Я молча стояла в стороне, когда некоторые из них бросились к нему. Мистер Хейз вывернул карманы, раздавая пиастры и конфеты. В этой части города он был совершенно другим человеком. Я попыталась уловить разницу.

Во-первых, он не флиртовал со мной. Во-вторых, не приказывал мне. Но дело было не только в этом. Мистер Хейз казался веселее, жесткость в его взгляде смягчилась. И вместо того, чтобы обмануть меня, он привел меня именно туда, куда я хотела.

Мило с его стороны – вот уж не думала, что мне когда-нибудь придется применить к нему это слово.

Он заметил мой пристальный взгляд.

– У меня что-то на лице?

Я постучала пальцем по губам.

– Я думаю.

Мистер Хейз молча ждал.

Наконец до меня дошло.

– Вы отбросили цинизм.

– Что? – Он настороженно посмотрел на меня. – Я не циничен.

Я шагнула к нему, и он напрягся от этой вынужденной близости.

– Вам меня не одурачить. Ни на минуту.

Мистер Хейз отстранился от меня, и его поведение едва заметно изменилось. Возводя невидимые стены, он сдерживал своих демонов. Загорелой рукой он потянулся к фляжке и сделал большой глоток.

– Понятия не имею, о чем вы, дорогая, – протянул мистер Хейз. На его губах появилась усмешка, а взгляд голубых глаз стал на несколько градусов холоднее.

Я показала на его рот.

– Эта улыбка такая же пустая, как и ваши нежности.

Мистер Хейз рассмеялся, и смех прозвучал неубедительно, немного натянуто.

– Знаете, – тихо произнесла я, – где-то в том, что я сказала ранее, скрывался комплимент.

Он выгнул бровь.

– Неужели?

Я кивнула.

Мистер Хейз закатил глаза и потянул меня к продавцу в тюрбане и длинном кафтане, доходившем ему до сандалий. При виде его одежды мне захотелось взять кисть: великолепная ткань была потрясающе украшена. Образ довершал пояс, аккуратно повязанный вокруг талии. Мужчина продавал великолепные табуретки и шкафчики, инкрустированные перламутром. Другой продавец торговал чашами и медными сосудами для питья, подносами и подставками для благовоний. Я хотела купить все, но ограничилась минимумом: для Эльвиры и Tía Лорены я купила тапочки, расшитые мерцающими бусинами и золотой нитью, у продавца, который нес несколько пар, подвешенных на длинном шесте. Для Амаранты я выбрала пояс рубинового цвета, хотя знала, что она никогда его не наденет.

Но нигде я не видела, чтобы кто-нибудь продавал украшения, похожие на то, что у меня украли. Я внимательно оглядывала витрины, но ничего не привлекло моего внимания. Внутри у меня все сжалось от разочарования. Возможно, было глупо даже пытаться искать. Мой дядя мог сказать это случайно, и мне не следовало воспринимать его слова всерьез. Боже, он сказал, что Papá мог найти золотое кольцо под горшком.

– Вы ищете что-то конкретное? – спросил мистер Хейз, всматриваясь в мое лицо.

– Я хотела купить себе что-нибудь взамен кольца, которое потеряла. Это был последний подарок Papá.

Жесткая линия его челюсти смягчилась.

– Вряд ли вы найдете что-то подобное. – Мистер Хейз прикусил губу, нахмурившись. Неожиданно его лицо прояснилось. – Следуйте за мной. Возможно, мы что-нибудь найдем.

Мы прошли несколько поворотов, и перед нами открылось множество переулков, где было еще больше магазинов, людей, ослов, на которых восседали туристы. Мимо прошел караван плохо воспитанных верблюдов, изредка плевавшихся в своих владельцев. Вскоре мне стало ясно, что Хан эль-Халили разделен на кварталы, где торговали товарами определенного рода. Хотите купить посуду? Она продавалась в отдельном секторе. Ищете ковер? Отправляйтесь на соседнюю улицу.

Мистер Хейз привел меня в полутемный переулок, где продавались роскошные украшения и сладко пахло благовониями. Дорога сузилась, и вскоре идти бок о бок стало невозможно. Мистер Хейз вышел вперед, а я поплелась за ним. В какой-то момент он потянулся ко мне и взял за руку. Я опустила голову, потрясенная этим жестом. Его мозолистая ладонь накрыла мою. Меня поразило, что посреди этого восхитительного столпотворения его присутствие успокаивало и утешало.

Я проходила мимо витрины магазина, ничем не отличающегося от соседних, когда услышала странный шепот. Меня коснулась волна энергии от чего-то сверхъестественного. Она пробежала по спине, вызвала дрожь в пальцах. Мое тело узнало отчетливый аромат магии, наполнивший мой рот цветочным привкусом.

Мистер Хейз почувствовал вибрацию в моей ладони и немедленно остановился.

– Что случилось?

– Я не знаю, – медленно произнесла я. – Что здесь продается?

Мистер Хейз обернулся, проследив за моим взглядом.

– Обычные безделушки.

– Я бы хотела что-нибудь купить здесь.

Он отпустил мою руку.

– Тогда после вас.

Магазинчик напоминал шкаф с десятками крошечных ящичков. Продавец сидел на табурете в тесном помещении, его голова едва виднелась над прилавком. Он встретил нас с такой широкой улыбкой, что мне захотелось купить у него каждую вещичку.

Я шагнула к нему.

– Salaam aleikum.

– Что вы ищете? – спросил мистер Хейз.

Я закрыла глаза, чувствуя, как внутри бьется пульс, похожий на тиканье часов.

– Я не знаю точно.

Мистер Хейз что-то сказал продавцу. Тот немедленно встал и начал выдвигать ящики, выкладывая на прилавок свои товары. Цепочки, серьги, великолепные ножные браслеты из филиграни – разумеется, я собиралась купить их, – подвески в форме клыков и амулеты разной степени мастерства. Золотых колец не было, но я вглядывалась во все, пытаясь определить, где именно почувствовала этот слабый шепот. Казалось, я гналась за последними проблесками дневного света.

Продавец протягивал мне украшение за украшением, а я лишь качала головой.

И тут я снова почувствовала его. Еле слышный зов.

Под грудой драгоценностей лежала маленькая деревянная шкатулка для украшений, совершенно грязная. Я указала на нее. Продавец вскинул брови и что-то пробормотал себе под нос. Вложил шкатулку в мои сложенные ладони.

Мою руку, словно молния, пронзила магия.

Непонятная пульсация угасла, а ей на смену пришло глубокое знакомое чувство. Во рту появился привкус, словно я проглотила букет цветов. Перед внутренним взором появилась едва различимая женская фигура, которая стояла под расколотым небом. Одна половина была усыпана миллионами сияющих звезд, среди которых мерцала молочного цвета луна, отбрасывавшая серебристый свет на кожу женщины. А на другой половине обжигающим огнем пылало солнце. Женщина была одета в жемчуга и пахла розами. На ногах у нее были позолоченные сандалии, украшенные драгоценными камнями.

Я смутно осознавала близкое присутствие мистера Хейза, но не могла разглядеть его лицо. Возможно, он говорил со мной, я не знала. Все мое существование сузилось до одной точки, острой, как кончик иглы. Каким-то образом меня заполнил поток, который пульсировал магической силой, состоящей исключительно из одного чувства.

Из любви.

Продавец растерянно уставился на меня, когда я достала свою сумочку. Мистер Хейз посмотрел через мое плечо на грязную, ржавую шкатулку.

Владелец магазина быстро заговорил, обращаясь к мистеру Хейзу.

– Что он сказал?

– Он хочет знать, действительно ли вы хотите купить шкатулку. Однажды ее уже возвращали.

– Я возьму ее.

Владелец магазина сказал что-то еще, и мистер Хейз нахмурился в ответ.

Я почти не заметила этого. Магия распространялась из шкатулки расширяющимися кругами. Каждую клеточку моей ладони покалывало, кровь лихорадочно бурлила. Это ощущение переполняло меня.

Я никогда не испытывала ничего подобного, и все же чувство было до боли знакомо.

Мистер Хейз пристально посмотрел на меня.

– С вами все в порядке?

– Estoy bien[31].

Он окинул меня скептическим взглядом.

– Вы действительно хотите купить эту грязную штуковину?

– Да, – заявила я, – и красивый браслет на ногу. Por favor[32].

Мистер Хейз пожал плечами и узнал цену. Расплатившись, я последовала за ним по узкой улочке, почти не сводя глаз со своей покупки. На крышке шкатулки когда-то была нарисована очаровательная миниатюрная картина, которая почти стерлась за века использования. Она помещалась у меня на ладони, а когда я перевернула ее, то заметила длинный шов, идущий от одного края к другому. Я осторожно положила оба предмета в сумочку, чувствуя, как магия бурлит под кожей.

Наконец мы вышли из узких переулков базара, и, когда у меня громко заурчало в животе, мистер Хейз многозначительно посмотрел на меня.

– Мы возвращаемся в отель на обед.

Судя по положению солнца, было около полудня. Неудивительно, что у меня урчало в животе.

– Ничего подобного. Я собираюсь в «Гроппи».

– Знаете, в отеле тоже подают чай и пирожные.

Мои родители были в восторге от этого заведения, весьма популярного в каирском обществе. И я намеревалась убедиться в этом лично.

– А финики в шоколаде у них есть?

Мистер Хейз улыбнулся, нехотя, словно под действием чар.

– Ваш дядя никогда не простит меня, если с вами что-нибудь случится.

– Что он сделает? – спросила я. – Отправит меня домой?

Затем я отвернулась, намереваясь найти экипаж, который отвез бы меня в «Гроппи». Но мистер Хейз пронзительно свистнул, и секунду спустя проблема была решена. Он помог мне сесть в открытый экипаж, и я приподняла бровь, ожидая, какой адрес он сообщит водителю.

Взгляд мистера Хейза упал на мою ладонь, лежащую на ручке дверцы. Мои намерения были ясны. Я бы выпрыгнула из движущегося экипажа, если бы он назвал неверный адрес.

– «Гроппи», – покорно сказал мистер Хейз.

Я откинулась на подушку и победно улыбнулась.

Мистер Хейз уставился на меня с противоположной скамьи.

– Вы не часто это делаете.

– Что?

– Улыбаетесь.

Я пожала плечами.

– Большинство ваших улыбок фальшивы, так что, полагаю, мы квиты.

– Фальшивы?

– Вы все верно услышали, мистер Хейз.

– О, это все из-за теории о моем цинизме.

Он даже не посмотрел в мою сторону, когда я закатила глаза.

– Это не теория.

– Почему бы вам, такой красивой, просто не посидеть и не полюбоваться окрестностями?

Я замерла. Сердце затрепетало у меня в груди, словно своенравная бабочка.

– Вы считаете меня красивой?

Мистер Хейз лениво оглядел меня, прищурившись.

– Вы и сами знаете, сеньорита Оливера.

Этот комплимент, приятный для каждой женщины, он произнес так непринужденно. Интересно, что почувствует мистер Хейз, если услышит подобное в свой адрес.

– Ну, вы тоже вскружили мне голову. Вы весьма хороши собой.

На лице мистера Хейза появилось выражение глубокой настороженности, как будто я была свернувшейся змеей, готовящейся к атаке.

– Спасибо.

– Это правда, – сказала я, помахав рукой перед лицом. – От вашего вида дух захватывает.

Мистер Хейз пнул мою скамейку.

– Прекратите.

Я захлопала ресницами, широко распахнув глаза и изображая невинность.

– Разве вы не этого добивались? Я отвечаю на ваши заигрывания.

– Черта с два, – рявкнул мистер Хейз. – Скажете еще хоть одну глупость, и я попрошу водителя повернуть обратно в «Шепердс».

Я со смехом откинулась на спинку сиденья.

За оставшуюся поездку мистер Хейз не проронил ни слова.

CAPÍTULO NUEVE

Глава 9

Когда Mamá возвращалась в Буэнос-Айрес, она при первой же возможности вела меня в ресторан на чай. Мы садились друг напротив друга, а официанты приносили дымящийся чайник и фарфоровые чашки, пирожные, посыпанные сахаром и кокосовой стружкой. Мама рассматривала меня, отмечала, как сильно я выросла, оценивала мои хорошие манеры. Она хотела знать все, что произошло в их с папой отсутствие. Сплетни, новости о наших соседях и особенно о том, как со мной обращалась тетя.

Я неохотно признавалась, что тетя меня обожала.

Я очень любила эти встречи с Mamá. Я знала, что она была счастлива видеть меня, отчаянно нуждалась во мне, как и я в ней. Mamá смеялась и улыбалась, рассказывая о поездке, и я впитывала каждое слово, словно губка. Но время шло, дни превращались в месяцы, ее улыбки тускнели, и я знала, что ей было мало жизни в Аргентине, нашей жизни.

Mamá скучала по Египту. И Papá тоже.

Когда мы приблизились к кондитерской, меня охватила тоска по родителям. Я бы все отдала, чтобы снова сидеть напротив мамы, слышать ее голос, чтобы ее мольберт стоял рядом с моим, чтобы мы рисовали бок о бок.

Величественный вход «Гроппи», выполненный из серого камня и стекла, возвышался на углу оживленного перекрестка. Пол внутри был выложен разноцветной плиткой с уникальным рисунком. В нос ударил маслянистый аромат свежеиспеченных круассанов и ореховый – кофе. Мистер Хейз занял маленький круглый столик в глубине оживленного заведения. Некоторые лица я уже видела в холле отеля. Здесь была компания англичанок, наслаждающихся мороженым, за соседним столиком сидел в одиночестве щеголеватый американец в сопровождении своего верного портфеля. Эфенди болтали с друзьями, потягивая крепкий кофе и закусывая его печеньем. Нас окинули любопытными взглядами, когда мы вместе сели за столик. На моем пальце не было кольца, и шаперонка не следовала за мной, словно длинный шлейф свадебного платья.

– Кажется, я вижу, как остатки моей репутации разбиваются вдребезги.

– Вы сами напросились. – Мистер Хейз отвлекся от чтения меню. Он сел напротив, лицом к двери. Его взгляд метался от людей в зале к меню в руках, от меню – ко входу, а затем к другим посетителям.

Я пожала плечами.

– Я не из ваших краев, хотя, конечно, знаю все о высшем свете и его строгих правилах для юных леди. Возможно, сплетни долетят через океан до Аргентины, но я сомневаюсь в этом. Я не вхожу в местное общество. Никто из присутствующих здесь меня не знает.

– Узнать ваше имя достаточно просто, – возразил мистер Хейз. – Люди постоянно наводят справки. Письма доходят во все концы света.

– Тогда позвольте мне повториться, – тихо сказала я. – С тех пор, как я потеряла родителей, мне на это наплевать.

Мистер Хейз откинулся на спинку стула и молча посмотрел на меня.

– Я уже говорил, как мне жаль?

Я покачала головой.