Варенье Сотворения или великий сказ о дураке Горазде, бой-девице Машутке и коте Рыжуне

1. Суд над дураком

– Так, тихо, тихо всем! Суд идёт! – раскрасневшийся судья Мокроус (по иронии усов не имеющий) во взмыленном парике стукнул молотком по столу так, что боёк слетел с рукояти и со стуком покатился по ступенькам. – Да что б тебя. Кто-нибудь, давай сюда, ты!

Он толкнул короткой ножкой стоящего возле его трибуны пристава. Тот не ожидал тычка, споткнулся и полетел вслед за бойком, растревожив дремлющих на перекладинах под потолком «зала» суда кур. Подсудимый – детина с вытянутым лицом, массивным подбородком и причёской «под горшок» тупо загыгыкал, а сидящий (вернее, раскинувшийся, как на ложе) подле него в кресле адвоката рыжий кот в половину человеческого роста и в жилетке прикрыл лапой лицо и выдохнул:

– Ну и фарс.

– Всё, довольно ржать! – поправляя сползший набекрень парик, с которого ссыпалась пригоршня блох, пышущий жаром судья стукнул рукояткой по столу. Отдача от удара хрястнула ему по ладони так, что бедолага аж заскулил. Зато начавшие похихикивать вслед за обвиняемым присяжные умолкли.

– За что ты, дурень, ударил конюха Фёдора? – приведя себя в какой-никакой порядок, строго спросил у увальня судья, ткнув вместе с тем пальцем на мужичка с фингалом под глазом, мнущего шапку.

Тот намеренно корчил жалостливую рожу и вертел головой, чтобы присяжные её точно увидали и сильнее расположились к потерпевшему.

– Протестую! – взвизгнула девчушка Машутка в платье с короткой юбкой лет восемнадцати от роду, хотя выглядела на все четырнадцать, сидящая по другую руку от драчуна.

– Против чего? – устало потёр глаза судья.

– Против всего!

– Ещё раз такую чушь брякнешь, велю тебя из зала выставить, – зло процедил толстяк в парике. – Так зачем Фёдора обидел?

– Значит, дело было так, – вдруг начал рассказ подсудимый с такой интонацией, будто собрался сказку рассказывать. – Батюшка наш… Нас-то трое сыновей. Так вот, лёжа на смертном одре после того, как его бык растоптал, собрал нас и говорит…

– Да чего вы его байки слушаете?! – вспылил Фёдор. Его представитель грозно потряс кулаком. – Он меня побил, а вы…

– Я тебе сейчас ещё раз врежу, – огрызнулся обвиняемый.

– К порядку!!! – заголосил судья, занеся рукоять для удара, да вовремя одумавшись, просто запустил ею в лоб подсудимому.

Стукнувшись о толстую кость, деревяшка глухо бумкнула и упала на пол. Детина лишь моргнул и открыл рот для продолжения рассказа.

– Погодь, тебя хоть зовут как, – опередил его судья.

– А, я-то? Горазд!

– Да уж слышал, во что ты горазд, – с досадой подпёр лицо кулаком толстяк.

– Это имя такое, – чуть обиделся Горазд.

– Ну, давай, Горазд, рассказывай, как оно было? – зевнул судья, растёкшись по столу.

– Так я и говорю! Собрал нас батюшка и хотел в жизни напутствовать. Дал мне связку прутьев и говорит – сломай. Ну я и сломал. А он мне: ну дурак, такую притчу испортил!

– А Фёдор-то тут при чём? – яростно потирая глаза, процедил Мокроус.

– Я с ним, с подлецом, по дороге к колодцу встретился, – махнув на пострадавшего рукой, заявил дурак. – Историю эту рассказал, а он мне: это ж анекдот! Слыхал, да? Батюшку моего анекдотом назвал! Ну я ему и треснул в глаз.

– Это и есть анекдот, дурья твоя башка! – не выдержал уже Фёдор. – Небось и отец у него жив-здоров и не под каких быков не попадал!

– Жив отец? – быстро спросил судья. – Под быка попал?

– Попал, Ваше парикейшество, – честно сознался Горазд.

– Значит всё-таки умер?

– Нет, с чего вы взяли? – удивился дурак.

– Так ты сам… о боги! – Мокроус натянул парик на лицо, глухо завыл и хлопнулся головой о трибуну.

Присяжные тревожно зашептались, переглядываясь. Затем воцарилась неловкая тишина, прерываемая лишь тихим квохтаньем кур да бормотанием судьи:

– Все мои сокурсники в стольный город поразъехались, судят разбойничьих атаманов да казнокрадов, а я в этом селе застрял…

Промычавшись вдоволь, толстяк поднял красное лицо, меняющее черты, как вода в луже, куда лошадь только что наступила, зло зыркнул на Горазда и прорычал:

– Суд уходит на перерыв. Охрана, проследите, чтобы этот дебил ничего не натворил, мне нужно подумать, чего с ним делать теперь.

С трудом вытолкавшись из-за качающейся во все стороны трибуны, он поплёлся к чёрному выходу из зала или, вернее сказать, сарая с просветами в крыше. Позёвывающие стражники, стоящие на ногах только благодаря своим бердышам, погрозили дураку, но так с места и не сошли. Кот выпрямился на стуле, о чём-то задумался и говорит:

– Так, ты крепко вляпался, но я могу потолковать с судьёй, чтобы он тебе задание какое-то назначил, в искупление грехов. Иначе запрут тебя в чулане на месяц или в отхожую яму бросят.

– Не хочу я в отхожую яму, – встрепенулся Горазд. – А-то как нужда прижмёт, покуда сидишь, куда ходить?

– Не волнуйся, Горазд, я тебя в обиду не дам, – гордо заявила Машутка. – Пущай котик покумекает.

– А вы, мадам, кем будете? – прищурился кот, соскользнув с кресла.

– Я с соседнего двора, мы с детства дружим!

– Понятно, – промурчал кот, встал на четвереньки и деловито зашагал к чёрному ходу.

Охрана проводила его взглядами, однако и слова не сказала. Будто так и положено.

– Хм, – Машутка потёрла подбородок и глянула на приятеля. – А где ты такого кота нашёл?

– Да… я и не находил. Когда меня сюда вели, он сам появился невесть откуда и заявил, что будет мои неприкосновенные права личности защищать.

– А как мы его назовём?! – просияла девица.

– Ну… Ты знаешь, я не уверен, что готов сейчас заводить кота, – почесал затылок Горазд. – Потом его уже зовут. Как-то, На…е… ой, нет, не то. Набу! Во как!

– Да уж, странное имя для кота, – протянула Машутка, потирая маленький подбородочек с ещё большим усердием. – Я его буду Рыжуном звать.

– Так он же заморский! Ему имя чудное положено, – поднял палец Горазд. – Хотя Рыжун и правда проще…

Пока Мокроус отсутствовал, присяжные достали бутылки, банки с соленьями, сало, хлеб да карты. Горазд следил за летающей вокруг его головы мухой, она словно пыталась понять, тем ли эта «кастрюля» заполнена, чем ей кажется, или всё-таки нет. Сонные куры на балках под крышей мирно дремали. Машутка всё это время ходила взад-вперёд, продумывая план побега на случай неудачного исхода. Как будто он мог быть удачным при таких-то обстоятельствах!

Наконец двери возле трибуны раскрылись. Сперва важно и с расстановкой прошёл кот. Сев на своё место, положил голову на одну лапу, а коготком на другой начал нервно постукивать по столу. Следом ввалился судья, волоча за собой лоскут подтирательной бумаги – нового чудесного изобретения иноземных мастеров Ар-Ра-ты, – прилипший к башмаку. И с новым молотком.

– Ваше благочестие, у вас там… – начал Горазд, тыча пальцем на белую ленту.

– Цыц! – оборвал его кот.

Сев на своё кресло и вздохнув так, словно стоял перед вратами Преисподней, где ему предстоит куковать тысячу лет, Мокроус проверил прочность молотка, да как даст им по трибуне. В зале раздался звон упавшей бутылки и чьи-то раздражённые ругательства. А одна из кур со страху уронила яйцо прямо на пол между скамьями потерпевшего и обвиняемого. Воцарилась неловкая тишина, все, включая Мокроуса, уставились на бело-жёлтое пятно, как будто дальше должно было случиться какое-нибудь чудо. Чуда не случилось.

– Та-а-ак, – медленно, словно боялся спугнуть разбитое яйцо, протянул толстяк, откладывая молоток. – Значит будем выносить вердикт. С дураком всё ясно – он дурак. Но закон требует справедливости. Посадить бы тебя под медведя на пару часов, да горохом его накормить… Ладно, тут вот адвокот, тьфу ты, адвокат предложил идею. Говорит, царь Всесвет ищет добровольца на крайне опасное задание по поиску очень важной вещи. Как-то так. И это должно стать хорошим трудовым перевоспитанием.

– Так я к царю поеду?! – обрадовался Горазд.

– Чего это его к царю, а мне даже компенсации никакой, – заворчал обиженный Фёдор.

– Да, как-то неловко выходит, – задумался Мокроус. – Значит так, ты ему тоже в глаз дай, а он – к царю на перевоспитание!

– У меня сил не хватит, – запротестовал конюх. – Ну, для большей справедливости.

– Так, у кого силы много? – обратился к залу судья.

– У меня, – встал здоровенный лоб с такой же причёской, как у Горазда.

– А ты кто будешь, мил человек? – поинтересовался Мокроус.

– Я – Горан, младшой брат осла этого, – он указал на подсудимого.

По тому, как принялось перетекать лицо толстяка видно было, что он хочет столько всего высказать, да от злости не в силах челюсти разомкнуть. Тогда он выудил из кармана какой-то резиновый мячик и давай его сжимать со всей яростью. Так сжимал, что он аж из его пятерни выстрелил и в окошко улетел.

– Эх, как бы Его стукачество не околел от упорного труда, – с заботой пробормотал Горазд. Машутка согласно закивала.

Помалу краснота отступила от лица судьи, но он всё ещё не мог вымолвить слово. Просто поманил Горана и жестом указал на его родича. Тупо гыгыкая, второй брат-дуралей спустился с верхнего ряда и как даст Горазду в глаз. Дурак моргнул обоими зенками по очереди, да хыхыкнул сам.

– Всё, теперь убирайся отсюда! – выпалил Мокроус, махнув на дверь.

– Эй-эй! – снова подскочил Фёдор. – Мало того, что ему и не больно, похоже, так вы его просто отпустите?! Кто проверит, что он к царю пойдёт, а не в кабак?

– Кто проверит, кто проверит, – забубнил судья. – Чёрт чумазый его знает!

– А я и проверю, – отозвался кот.

– Смотри, хитрый какой, да? – никак не унимался конюх. – Ты – лицо… в смысле морда заинтересованная.

– Вы посмотрите на грамотея, – покачал головой Набу. В зале кто-то гоготнул, отпустив шуточку в адрес «шибко умного» Фёдора. – Я тут заинтересованный, а там – нет. Вас коты когда-нибудь обманывали? Вот то-то же!

– Всё, дело закрыто, приговор вынесен и пересмотру не подлежит! – заколотил по трибуне Мокроус, пока молоток в нём дырку не пробил и не застрял намертво. – А теперь вон отсюда все, бездельники!

2. Путь-дорога

Гурьба народа вывалилась из здания суда, обсуждая заседание. Выяснилось, что было как-то скучно, вяло, банально – только один раз кому-то в морду дали, да и то вяленько, – и на сиквел никто не пойдёт. Врали, конечно. Фёдор долго ещё бухтел, тряс кулаками, пока Горазд не видит, хватал обвинителя за грудки, да всё-таки смирился. Дурак же, оказавшись на свободе, расправил грудь, развёл руки и жадно вдохнул тёплый летний воздух, полный ароматов свежескошенной травы, нагретой на солнце древесины и коровьего навоза.

– Эк ты дело толково провернул! – хлопнул он кота, шедшего рядом на двух ногах, по спине. – Теперь в кабак?

– Теперь к царю, – напористо поправил его Набу. – Собирайте всё необходимое, встретимся у ворот через двадцать минут. И не заставляй меня пожалеть, что время на тебя потратил.

Махнув лапой на кривенькую арку в частоколе с накинутой крышей из хвороста, кот зашагал к сараю с телегами на отшибе деревушки Дремучей. Названа она так была не потому, что стояла среди леса, а за то, какой глухоманью казалась всем остальным обитателям Антырского царства. Почесал затылок Горазд, ничего толкового там не нашёл, да и отправился к отчему дому. Машутка вперёд него улетела, желая скорее отправиться в дальнее странствие. Всегда она мечтала об этом, а тут такой шанс!

Бодро дурак прошествовал между покосившихся теремков – слишком ленив был местный люд, – и на перекрёстке у колодца свернул налево к белой хатке с соломенной крышей, обнесённой плетнём. У калитки его ждал сгорбленный старичок с двумя выбитыми зубами и отпечатком бычьего копыта на лбу, да два брата. Горан уж воротиться вперёд него успел.

– Ну, батюшка, пора мне в путь! – раскрыв объятья, Горазд двинулся к родителю.

А тот как зарядит ему картофелиной в рожу, да как заорёт на всю улицу:

– Убирайся вон отсюда, дурак проклятый! Семью только позоришь! Не то что братцы твои!

Оба увальня тупо залыбились. Развернувшись на полпути, Горазд так и пошёл обратно с растопыренными руками. Тут как раз Машутка выбежала, нацепив под юбку рабочие потрёпанные штаны, заправленные в мужицкие сапоги. Кинула в охапку Горазда сумку с припасами, а сама себе на плечо уложила палицу с длинной, как посох, рукоятью и металлическим вальком с затуплёнными шипами наверху.

– Ишь, откуда у тебя такой дрын! – присвистнул дурак.

– От деда остался, – выставив перед собой палицу и осмотрев её сверху-донизу, гордо заявила девица. – В путешествии всегда пригодиться кому-нибудь в бубен дать.

– Хм, а мне нечем, – пригорюнился Горазд.

– Ничего, придумаем по ходу дела, – взбодрила его Машутка. – Ты пока сумку с едой неси.

Так они двинулись к воротам, где уже переминался кот Рыжун, поглядывая на диковинную штуку у себя на правой лапе. Помимо жилета на нём появился дорожный бурый плащ с красной подкладкой и золотой застёжкой, а к поясу цепочкой крепилась книга в фиолетовой обложке с узором-барельефом и золотыми же надписями. Увидев друзей, бодро шагающих к нему навстречу, он с неудовольствием осмотрел их и окликнул:

– А что, у вас ни лошади, ни повозки нет?

– Да откуда им быть! – весело воскликнула Машутка. – Так оно даже интереснее.

– Уж куда больше, до града престольного будем неделю ползти, – вздохнул кот. – Ладно, пойдём пока пешком, глядишь, кто-нибудь подбросит.

Так они и пошли. Добрались до перекрёстка, а оттуда свернули на северный тракт. Брели сперва мимо отгороженных деревянными тынами полей подсолнухов, словно приплясывающих в лучах яркого летнего солнца. Подпевали свистящим птичкам. Ну кот-то, конечно, не пел, ему не по сану – кот всё-таки. Дальше перебрались через серебряный ручеёк по каменному мостку, и вышли в поля. Они всё ещё в пределах Дремучей лежали. Несколько крестьян волокли плуги, запряжённые медведями – народ жил небогато, не у всякого был бык или конь, зато медведей в окрестных лесах было больше, чем людей в Дремучей. Вот они на заработки и подавались к местным крестьянам. Много не брали, зато всем выгода.

– А почто тебе книга, ты ведь кот? – спросил заскучавший Горазд.

– Что же, раз кот, так и читать не надо? – оскорбился Рыжун. – Это, между прочим, не просто книга, а древнее сказание. Да ты всё равно пока не поймёшь – дурак всё-таки.

– И то верно, – с досадой вздохнул Горазд. – Вот бы поумнеть как-то, тогда заживу…

– Не торопи события, поумнеть всегда успеешь, – сказал Рыжун. – А пока могу тебя утешить тем, что всегда найдутся дураки похлеще тебя.

– Да, а кто же?

– Вон, взгляни туда, – кот указал коготком на край поля.

Горазд глянул из-под ладони и увидел, как двое мужиков, впрягшись в плуг, волокли его, пыхтя и потея, а толкал его медведь в шляпе и с соломинкой во рту.

– Верно, вот дураки, – присвистнул детина.

3. Богатырь Волибор

Шли-шли трое путешественников по дороге, уже и до дальней окраины села дошли. Отсюда одни только дозорные вышки виднелись. Горазд попрощаться с родной деревней хотел, помахав ей шапкой. Хвать себя за волосы и вспомнил только сейчас, что шапки на нём нет.

– Вот ведь зараза! – воскликнул дурак.

– Ты чего шумишь? – спросила Машутка.

– В путь пошёл, а шапку не взял, – развёл руками детина.

– Какая ж тут беда? Глянь вперёд, – девица кивнула на перевёрнутую телегу с разным добром у обочины, возле которой суетился какой-то тощий мужичок, а пузатый торговец отгонял его, как муху. – Это же наш барыга Мухомор. Может у него шапка про тебя найдётся.

– Ох, нам правда это надо? – простонал Рыжун, прикрыв лапой лицо.

– А как же! – воскликнул обнадёженный Горазд. – Разве можно без шапки в дальний путь-то?

Он первым побежал к перевёрнутой повозке, за ним поспевала Машутка, волоча свой дрын, а кот, поругиваясь, замыкал. Торговец Мухомор (не иначе родители его так назвали зная, что он вырастет краснорожим и веснушчатым), приметил соплеменников, замахал им картузом, держа его за козырёк, и крикнул:

– Помогите, люди добрые, меня этот баламошка совсем замучил!

– Держись! Сейчас мы тебя выручим! – заорал Горазд.

Тут только Мухомор понял, кто ему на помощь идёт и пуще прежнего огорчился.

– Да что ж такое, – ворчал он, не зная куда деваться, – одни дураки нынче по стране бродят.

– И кто тебя обидел? – строго спросила Машутка, насупившись, хотя получилось у неё это не слишком внушительно.

– Никто, – буркнул в ответ тощий, как скелет, мужичок в рубище. – Сейча-а-ас мы эту телегу…

Он, крякнув, присел на корточки, закатал драные рукава, тут же снова упавшие вдоль тощих ручонок, подхватил край телеги и хотел поднять, да Мухомор налетел на него и давай картузом мутузить.

– Пошёл вон, чёрт сухой! Ну вы видите?! Чего ты тужишься? Какую тебе телегу? Сам пополам сломаешься, а с меня спрос!

Горазд с Машуткой переглянулись в недоумении. Тем временем тощий, отскочив от хлёстких ударов купца, перебежал с другой стороны телеги и присел там. Пузатый Мухомор в развалку поковылял за ним, умоляя на ходу:

– Горазд, ты у нас умом слаб, зато телом силён, убери этого психа! А потом телегу вместе перевернём, я тебе любой товар за бесплатно отдам! Но только один!

– Ты глянь, как попёрло! – дурак ткнул локтем свою подругу, глаза у него так и загорелись. Он уж и шапку подходящую приметил. – Эй, эй, глиста ходячая, ты товарища нашего оставь в покое! А то ведь я – дурак, в глаз дать могу!

– Да надо мне ему помочь, – чуть ли не завыл худой мужик. – Я должен…

Договорить ему не позволил удар картузом по голове. Горазд мужика с другой стороны подпирать начал, кое-как оттеснили упрямого помощника.

– Ничего он мне не должен, – зло пропыхтел забегавшийся Мухомор. – Вот ведь напасть! Обычно люди лезут, чтобы нагадить, а тут выискался помощничек! Да такой, что от него вреда будет больше, чем проку!

Горазд подхватил телегу, а мужик опять присоседился. Детина замахнулся кулачищем – тот перебежал на тот конец и снова приседает. Тогда уже Машутка на него с палицей попёрла. И вот начали они бегать вокруг телеги, пытаясь прихватить, то тут, то там. Мухомор совсем растерялся, аж ногти грызть стал для душевного успокоения. Рыжун всё время этого балагана сидел на камушке у дороги и глаза тёр раздражённо. Прохожий люд поглядывал на беготню, посмеивался да дальше брёл. Наконец, Машутке удалось пупырчатым валиком по макушке сумасшедшего огреть, он, где стоял, там и присел, поглаживая голову. А Горазд настолько запыхался, что схватил телегу с того края, что вверх торчал, и как рванёт. Телега кверху брюхом и перевернулась.

– От дурак! – выпалил торговец.

– Дурак – не дурак, а ты мне обещал что-нибудь подарить, если я твою повозку переверну, – довольно улыбнулся парень. – Вот шапочка, например.

Взяв подходящую шапку, он напялил её себе на голову и перед Машуткой повертелся, чтобы сказала, как сидит.

– Да чтоб ты этой шапкой подавился, увалень! Чтоб тебе в неё кучу навалили здоровенную, с горочкой! – завыл Мухомор. – Я твоего батька засужу к чертям! Всё мне возмещать будете!

– Давай помогу, добрый человек, – снова подлез тощий, да не тут-то было.

– Пошли вон все отсюда, пока я вас не зарезал! – совсем взбеленился торгаш, выхватив кинжал с пояса.

Он, может, никого бы толком не зарезал, слишком ручонки коротки, но тот уж и дураку ясно, что надо человека в покое оставить.

– Ладно, бывай, Мухомор, – поклонился ему Горазд, выведя бедолагу ещё сильнее. – А нам к царю надобно, на важное поручение подвязаться!

И зашагали дальше. Горазд так рад был шапке, а Машутка за Горазда, что не сразу поняли оба, как за ними увязался тот тощий мужичок. А он не отстаёт, нагоняет, только чуть поодаль держится. Кот на него через плечо всё поглядывал, да спросил наконец:

– Дядя, тебе чего? У нас подаяния нет. Сам видишь, с кем приходится работать, – указал он когтем на парочку впереди.

– Не нужно мне ничего, вы только меня с собой возьмите.

– Это ещё зачем? – обернулся и подбоченился Горазд. – Ты ж нам только мешать будешь.

– Телегу-то торговцу ты перевернул, – потряс пальцем тощий. – В общем, не важно. Мне надо помочь хоть кому-нибудь. Я ведь не простой бродяга, я – великий богатырь Волибор!

– Ага, мы уж видим, – съёрничала Машутка. – Этак из меня богатырь лучше выйдет. А тебя вон ветром колышет.

– Да вы не смейтесь, а выслушайте, – напористо продолжил Волибор. – Однажды, во время своих странствий и подвигов нарвался я на одну зловредную ведьму. Местный люд на неё все свои беды валил, просили меня разделаться с каргой. А оказалось, она не виновата, просто народец там ленивый и глупый жил.

– Да где ж щас не так, – с сочувствием вздохнул Горазд.

– Ну вот она меня в отместку и прокляла. Говорит: «раз ты на старую женщину руку поднял, силушкой поиграть решил, так теперь будут у тебя руки у самого, как у древней бабки, пока ты эту силушку на доброе дело не направишь». И теперь я выгляжу так, словно год не ел, а сила-то она осталась. Надо только кому-то помочь и снова стану прежним. А меня все гонят.

– По-моему, это ты, браток, гонишь! – хохотнул Горазд. – И надо же было такую сказку сочинить. Думается мне, что ты из ума выжил, я-то знаю, как оно бывает. Сам видел не раз.

– В зеркале, поди, – проворчал кот. – Мы до царя в этом году дойдём или где?

– Вы, как хотите, а я с вами к царю, – встал в позу Волибор. – Раз у него важное задание есть, то для меня это лучшая возможность.

– Ой, да пусть идёт уже, лишь бы не мешался, – махнула рукой Машутка, устав стоять на месте. Такая она неугомонная была.

– Ладно, пошли, – сдался Горазд. – Только не дури сильно, нам перед государем стыдно будет.

– Ты уж за собой следи, – буркнул богатырь.

И пошли они дальше вчетвером. Волибор им ещё кучу баек занятных рассказал, но никто, конечно, не поверил. Разве можно безумца на полном серьёзе слушать? А впереди уже тёмный лес, что Совиным зовётся, раскинулся и дело к вечеру близилось.

4. Сказки на ночь и не только

Темнота опустилась быстро, хоть и лето на дворе. Словно сам лес свет высасывал. Дорожка через него бежала, виляя, да кривляясь. Уж кто её так проложить сообразил – поди додумай. По деревне Дремучей ходили слухи, что сами совы из Совиного леса дорогу так клали, чтобы меньше людей через их владения ездили и мешали им своим гоготом. Но это всё брехня, конечно. Немало тут телег и повозок в ямах валялось и, в ствол всадившись, торчало. Это Мухомору ещё повезло, что у него авария дальше приключилась. Мог бы сейчас на ночь глядя в лесу застрять, как наши герои.

Петляли они, петляли. Дорожки начали во все стороны разбегаться – настоящий лабиринт. Горазд шествовал по ним по наитию, а остальные брели следом, думая, что он знает, куда идти. Лес же всё гуще становится, совы на ветках сидят и бедолаг обсуждают, посмеиваясь. Потом полетели фонари лесные зажигать. У местных сов так положено было, хоть сами они темноту любят, но ведь не одни тут живут, а лес, вроде как, под их протекторатом. С фонарями стало немного удобнее, да всё равно не ясно, в какую сторону царский дворец. А вскоре ещё и грибы стали попадаться, большущие да все с глазами. За компанией поглядывают и словно затевают что-то. Но никто этого не заметил.

– Эх, надо на привал становиться, – заявил Горазд, застопорившись так резко, что Машутка ему в спину носом влетела.

– А я сейчас за дровишками сбегаю! – оживился Волибор.

– Да куда, постой ты тут, покамест не потерялся, – прихватив того за ворот драной рубахи, дурак назад богатыря воротил.

– Что ж такое, – с досадой всплеснул руками тощий.

– Вы пока место расчистите, костёр разведите, брёвнышко подкатите, чтобы посидеть, – распорядился Рыжун. – А я уж подожду.

– Помог бы лучше, – фыркнула Машутка.

– Я так-то кот, у меня лапки и всё такое, – резонно заметил Рыжун, поправив сбившийся на ходу плащ.

– Помочь – это можно! – снова приободрился Волибор.

– Да сиди уж на месте, ушибленный, – возразила Машутка. – Рыжун, ты проследи, чтобы он не чудачил, пока мы с Гораздом всё сделаем. В лесу заблудится, грибной народец разозлит, а бить они нас всех будут.

– И что, здесь грибной народец живёт?! – удивился богатырь. – Ну ежели они вас обижать соберутся!..

Дослушивать его не стали. Дурень побежал брёвна ближайшие таскать и вокруг будущего костра укладывать. Машутка сложила кольцо из камней, да хворост домиком составила. Рыжун ей даже своё огниво одолжил, огонь запалить. Скоро уже и сосиски, нанизанные на веточку, скворчали над костерком. Все расселись на брёвна, Горазд затянул песню, но от неё у всех уши начали в трубочки сворачиваться и совы где-то попадали, потому ему велели заткнуться.

– Давайте тогда истории рассказывать! – воскликнул дурак.

– Это можно, – басовито протянул тощий, ковыряясь палкой в костре. – Знаю я одну сказку про Ареманта-некроманта.

– Ну-ка, ну-ка, занятно, – заинтересовался кот, развалившись на бревне вдоль и подперев голову кулаком. Другой лапой он держал сосиску на прутике.

– Старики, те, кому уже за двести лет стукнуло, рассказывают про одного колдуна Фэридуна, который хотел стать богом. Чего он только не перепробовал, где не искал. И за Зелёное море плавал в край дивных птиц-людоголовов, и в Небесные горы поднимался, и даже под землю, в Царство костогрызов спускался. Купался в Фонтане вечности, да чего только не делал. Знаний столько собрал, что мог про любую часть Вселенной рассказать, как на экзамене. Только богом не стал.

– Печально, – вздохнул Горазд. – Ладно, кто следующий?

– Да погодь ты, я не закончил, – осёк его Волибор. – Не понял колдун, что богами не те могут стать, кто много себе в голову напихал, а те, кто эти знания на благо пустить умеет через сердце.

– У меня в голове свободно, – радостно заявил дурак. – Я могу богом стать?!

– Ты бы хоть не перебивать людей научился, – махнул на него сосиской Рыжун. – А там и в боги, ха-ха!

– Короче, решил тогда колдун призвать злого духа Ареманта. Тот ему обещал дать такую силу, что и боги обзавидуются, а сам в его тело-то и вселился, душу поглотил и начал по земле злое колдовство творить, мёртвых поднимать. Теперь он известен, как Аремант-некромант из Железной Горы.

– А разве некроманты не будущее у духов узнают? – удивился Горазд.

– Не порти историю, – буркнул богатырь. – Это нынче расхожее понятие, его можно в разных смыслах использовать. Потом я ведь не говорил, что он будущее не узнаёт. Только это не конец ещё. Душу Фэридуна злой демон и поглотил, да не уничтожил. Вот она и рвётся к божественной силе, хочет создавать, как наш великий Триглав. Но всё, что у него получается – чахлые кости, да ветхая плоть мертвецов. И тогда он выкрал какую-то очень важную вещь у богов. Якобы, с её помощью любой может стать всесильным творцом. Но этого я точно не знаю. Вот только, кажется мне, творить он всё равно будет одно зло. Я пытался попасть в Железную Гору, да так и не доехал, ведьму ту окаянную повстречал. Хотя люд поговаривает, что Ареманта вообще убить нельзя по каким-то причинам. Триглав его знает – почему!

– Опять он за своё, – вздохнула Машутка.

– Да не, глупости какие-то, – отмахнулся Горазд. – Чего можно у богов украсть?

– То, что мы обязаны вернуть, – вдруг влез в беседу Рыжун. Достав книгу и распахнув, словно бы на случайной странице, он прочитал: – Передал Триглав на сохранение младшему богу из южных краёв банку необычную. Содержалось в ней Варенье Сотворения, от которого пошла жизнь в нашем мире. Да обманул Смотрителя злой дух, наобещав сделать для него целую планету из молока и сметаны, а сам выкрал Варенье.

– Эх, варенья бы сейчас, да с оладушком, – мечтательно протянул детина. – Или как раз со сметаной! Мне бы кто такую планету подарил!

– Тише ты, – шикнула на него Машутка. Её рассказы спутников крайне завлекли, она прямо на край полена перелезла и вперёд подалась, что едва не падала. – Дальше-то что было?

– Чего, чего, – передразнил кот. – Спёрли Варенье, вот и всё. Чего тут добавить. А мы его можем себе заполучить. Царь его как раз разыскивает.

– Нехорошо чужое воровать, – пристыдил Рыжуна Волибор.

– Да мы только чуть-чуть, по капельке возьмём. Остальное возвратим богам. Жизнь пойдё-ё-ёт!

– Э, а мне нравится! – воскликнул Горазд. – Стану я таким умным, что всех переумничаю! Тогда батька, да Горан с Горыней меня уважать будут! И все соседи смеяться перестанут.

– А я бы в царевны подалась, – пошла фантазировать Машутка, мечтательно закатив глаза. – И чтоб замок белокаменный, да пруд с лебедями… Будут обо мне такие вот сказки складывать, добры молодцы искать отправятся. Я буду на высоком балконе сидеть и кукиши им показывать. А тебе, кот, зачем оно надо?

– Что за дурацкий вопрос! Коту, по-твоему, легко на свете живётся?! Не одним богам молоко со сметаной надобно. Только вы при царском дворе не оплошайте. Если не нас отправят, а каких-нибудь витязей да лыцарей, пиши пропало! Я уж постараюсь уговорить государя, но это дело общее.

– Теперь я, теперь я! – заголосила Машутка, да так, что даже огонь в костре затрепыхался. Приняв устрашающий вид, она начала вещать громким шёпотом: – Говорят, что на этот самый Совиный лес наложено страшное проклятье. Якобы люди из окрестных сёл слишком часто сюда по грибы ходили, все повыкорчёвывали…

– Такого не бывает, – скептически заметил Волибор, подняв палец. – Грибы только сверху лежат, а основная большая грибница под землёй. Нельзя её выкорчевать.

– Эй, давай, не умничай! – оскорбилась девица. – По-твоему эти истории дураки сочиняли?

– Да уж откуда, – ехидно улыбнулся Рыжун, проведя когтем по усу.

– В общем собрались совы на совет и решили призвать Старика-грибовика. Он-то лес так заколдовал, что грибы в нём начали расти с дерево, научились ходить и сами стали людей есть. Вот он и запустел совсем, зарос, тропы туда-сюда бегают. И если кто с них случайно свернёт, грибной народ его поймает и съест!

– Чего только люди не придумают, – свистнул богатырь, махнув рукой. – Я думал, тут правда какой-то чудной народец живёт.

– Когда ночью твои тощие косточки грибные людовики – это как грибник, только наоборот, – глодать начнут, нас не зови, – буркнула Машутка.

– Ух, а мне прям страшно стало, – выдохнул Горазд, утерев пот со лба. – Ну, теперь я вам расскажу про чудище-юдище Васю-лиса!

– Василиска, может? – разглядывая очередную сосиску на палочке, промурлыкал кот.

– Я знаю, как правильно.

– Ага, я уже заметил, какие у нас тут знатоки собрались, – покачал головой Рыжун.

– Короче говоря, есть на свете такое чудище, звать его Вася-лис! – как ни в чём не бывало продолжил Горазд. – Но выглядит он как петух, только лысый!

– Чёрт ты лысый, – кинул Рыжун. – Говорю – это Василиск.

– Да что ты лезешь! Иди вон, бубенцы свои полижи! Значит, если ты заберешься не в то место, из кустов как выпрыгнет…

И тут в свет костра как выпрыгнул здоровенный петух без перьев, да как закукарекает. Все как заорут, даже Волибор с неожиданности. Он прямо с бревна брякнулся на спину, ногами кверху. Машутка вскочила, палицу схватила и давай махать, притом всё голосит без остановки. Рыжун спину выгнул, подлетел и к стволу сосны прицепился. А Горазда страхом парализовало. Сидит на месте, да орёт «порционно»: рот то откроет, завоет, то опять захлопнет. Даже совы, слушавшие байки, переполошились и заухали, а иные и попадали в кусты.

– Тут разбойники, гады, не проходили?! – закричал, пытаясь перебить орущую компанию, петух.

– Нет, – резко смолкнув, ответила Машутка. – А тут разбойники есть?

– Разбойники! – воскликнул богатырь, вскочив обратно на бревно и подтянул непослушные рукава.

– Разбойники, разбойники, – раздражённо повторил петух. – Они, скоты такие, у меня все перья выщипали! Эко дело так на людях ходить? – несчастная птица встряхнула куцыми смешными крылышками, потерявшими вместе с перьями всякую солидность. – Ух, попадись они мне теперь, всех переклюю!

Петух снова загорланил, Горазд тоже по привычке завопил разок. Скоро и ночь на исход пошла. А путники наши сами не заметили, как в сон провалились.

5. Петухи-разбойники

С утречка пораньше петух всех разбудил громогласным, звенящим в соснах криком. Тут, хочешь-не хочешь, а встанешь.

– Тебя как звать-то, птица? – потягиваясь, спросил Горазд.

– Я – гордый петух Военег! – представился петух, стукнув себя крылышком в грудь.

– И как же тебя разбойники… разоблачили? – ехидно поинтересовался Рыжун, точа когти о бревно.

– Да глупо вышло. Пока по местным лесам странствовал, утомился. Рассвет проспал. Вот они меня и подкараулили, да как давай перья драть! Ещё и в озеро бросить хотели на кой-то ляд, но я им показал!

– Петух и рассвет проспал! Бывает же такое! – изумился Горазд. – Ладно, пошли с нами. Найдём твоих разбойников и перья вернём!

– Зачем? – устало протянул Рыжун.

– Да как зачем-то? – вознегодовал дурак. – Разве можно голым ходить, пусть и петуху?

Понимая, что любые его аргументы по поводу того, что перья – не одёжа, их назад не натянешь, будут бессильны в схватке с глупостью увальня Горазда, кот смирился. Машутка у сов выспросила, не видели ли они разбойников. Оказалось – видели! Вот так удача. Указали совы тропку одну, по ней подросший отряд путешественников и двинулся. Шли, шли, петляя и виляя так, что уже и не ясно стало, в какую сторону идут. Военег тоже маршрут корректировал, но чем дальше забредали они, тем труднее становилось хоть что-то разобрать. И сов, как назло, не видно рядом. Наконец странники совсем выдохлись и встали у сосен отдохнуть.

Стояли, пыхтели и вдруг услышали шорох в опавших иголках, словно идёт кто-то. Военег сразу хотел в драку кинуться, да его Машутка схватила и не пустила. Все притаились, за стволами попрятались и смотрят. Сперва среди сосен чья-то фигура большая показалась. Идёт и пригибается время от времени. Кто-то навроде человека широкого в большущей шляпе.

– Ты глянь, здоровый какой, – присвистнул Волибор. – Если разбойник – то чур мой. Уж я ему задам так, что все проклятья вмиг сдует.

– Не разбойник это. Они по одному не ходят, – поспорила Машутка, с трудом удерживая бьющегося петуха, размахивающего куцыми крылышками, да зажимая ему клюв, чтобы не орал на всю округу свои боевые кличи. – Это грибо-людь. Видишь шляпку?

– Да какой грибо-людь, – хотел уже поспорить Горазд, как вдруг незнакомец вышел из тени и оказалось… что это правда грибо-людь.

Большой, с белой ножкой и коричневой шляпкой. Из ножки у него две другие ножки расли, короткие, но крепкие. В одной руке он держал корзинку, в другой нож под стать себе. Пройдёт он какое-то расстояние, нагнётся, ножиком гриб-подсосенник (такие только в Совином лесу водятся) срежет и в корзинку кинет.

– И правда, грибо-людь! Воскликнул Горазд. – Эк он нас сейчас съест!

– Не съест, – с видом знатока заявила Машутка. – Он – каннибал. Смотри, грибы собирает.

– Ну страна у вас, ей-Триглаву! – недовольно заворчал кот, отряхиваясь от сухих иголок. – Я полмира объехал, а таких глупостей нигде не видал! Странно даже, что Он именно тут свой покров раскинул. А может, как раз потому…

– Не ворчи там, – шикнул на кота Горазд. – Раз грибо-людь нас есть не будет, мы у него дорогу спросим.

Приосанившись, он с гордо выкаченной грудью пошёл навстречу грибу. За ним Машутка с Военегом, тот уж успокоился. А под конец раздосадованный богатырь да Рыжун, продолжающий возмущаться, не ясно, на что и кого.

– Ох ты гой еси, Старик-грибовик! – поздоровался дурак.

– Я не Старик-грибовик, – проворчал гриб. – Я – Ванёк-грибок.

– Да, неловко получилось, – потёр затылок Горазд. – Можно тебе вопрос задать? Зачем ты грибы режешь, они ведь тебе родня?

– Ой дурак, – завыл Рыжун. – Ну что, так сложно хоть дорогу узнать?

– Ты лишнего-то не спрашивай, – зло процедил Ванёк-грибок, повертев ножиком. – Спать спокойнее будешь. А если надо дорогу указать, то я могу.

– Да, мы лагерь разбойничий ищем! – оживился Волибор, выскочив вперёд.

– А-а, этих что ли?! – будто обрадовался грибо-людь. – Есть здесь разбойники. Живут на опушке возле лесного озера. Только вы к ним не ходите, у них сейчас беда. Они духу озера жертву задолжали, чтобы тот их защищал и удачу давал. Хотели какого-то петуха утопить, да он сбежал. Теперь вас всех к духу отправят, чтобы на полгода вперёд долги покрыть. Тем более с вами тоже петух вон.

– Да мы их сами перетопим! – завелась Машутка, размахнувшись палицей. Не рассчитала чуть-чуть и по шляпке Ваньку заехала, так что её слегка перекосило.

– Эй-эй, чего дерётесь?! Идите по правой тропе, затем на развилке по левой, затем назад, затем вперёд, там к озеру и выйдите.

– Ну, вроде понятно всё! – довольно воскликнул Горазд.

– Вот для этого дурак в помощь и нужен, – усмехнулся Рыжун, поправив плащ. – Там, где у умного мозг скрутится, дураку всё понятно!

Пошли дальше. Бродили туда, бродили сюда. И снова заблудились. В итоге вышли опять к грибо-людю, собирающему подсосенники.

– Эй, Ванёк-грибок, дружище! – окликнул его Горазд.

– Я не Ванёк-грибок, я Семёнчик-грибочек, – отозвался гриб. – А вы кто?

– Ох, извини, обознался, – покраснел дурак. – Вы больно похожи все.

– Ты грёбаный расист, что ли? – прищурился Семёнчик и тоже ножиком помахивает.

– Кто? – тупо отвесил челюсть Горазд. – Слушай, не скажешь, как до разбойников озёрных дойти?

– Переоценил я тебя, – буркнул кот. – Не надо ничего подсказывать. У меня книга умная есть, тут всё написано.

Рыжун открыл случайную страницу и начал читать. Горазд ему через плечо заглядывает, а ничего разобрать не может. Дурак всё-таки. Поводил кот когтем по странице и кивнул в нужную сторону.

– Чего сразу не глянул? – пробурчала Машутка, устав уже слоняться по лесу под смешки сов, сидящих вдоль дорожек и наблюдающих за этим великим походом.

Опять пришлось кружить-вертеть по тропкам, но в конце концов впереди забрезжило озеро, маслянисто поблёскивающее в лучах пробивающегося сквозь густую листву солнца. Чуть в стороне от него показалась и солидная изба в два этажа, да сарай при ней. Разбойников не видать. Путники осторожно пошли к избе. Когда мимо заросшего озерца проходили, в мутной воде что-то булькнуло и поднялись пузыри. Горазду отчего-то сделалось смешно.

Машутка заглянула в запылённое окно, внутри виднелись только три дубовые кровати, стол, очаг потухший и несколько сундуков вдоль стены. Горазд хотел постучать со всей силы, но кот его остановил.

– Я всё понимаю, ты дурак и так далее, но незачем о себе сообщать бандитам, если они дома. Предлагаю вообще пойти дальше.

– Ну уж нет! – воскликнул Военег. – Моё сердце требует мщения!

Рыжун сжался и зажмурился, ожидая, что сейчас разбойники вывалят наружу и всех зарубят, но никто не появился. Хозяев, видно, не было дома.

– Ну, нет никого, – развёл лапами Рыжун. – Пойдём уже, нам к царю поспеть надо.

– Нельзя негодяев на воле оставлять! – продолжил петушиться петух. – Давайте им засаду устроим. Горазд, ты сильный – открой дверь!

– Я могу, – вяло встрял Волибор, понимая тщету своей инициативы.

И правда, Машутка просто отодвинула его в сторону, как напольную вешалку, а дурак на ладони поплевал, рукава закатал, на дверь плечом налёг – она и треснула. Вся компания ввалилась в хату, петух сразу обежал весь дом, меча искры шпорами, надеясь найти хоть кого-нибудь, да без толку. Волибор спустился в подвал, нашёл там бочки с вином да кости, к стене прикованные цепью.

– Вот же подлые твари, – вздохнул богатырь. – Несчастных тут замучили. – Нет, таких нельзя отпускать безнаказанно.

Машутка тем временем по сундукам полезла. Те до краёв набиты были золотыми монетами и всяческими ценностями. А Горазд походил по горнице кругами, да сел за стол, на котором лежала расписная скатерть с изображением круглой рожи с рожками и круглыми глазами. Детина пялился на неё с минуту, затем по скатерти ладонью провёл, чтобы разгладить, а она как взовьётся в воздух. Горазд со стула – бах! Всех переполошил. Скатерть же улеглась сама на место, рисунок на ней засветился синим светом, а затем из него выпрыгнул мелкий бесёнок с точно таким же лицом, только в белом колпаке и фартуке.

– Сегодня у нас бифштекс с картофелем фри! Извольте угощаться! – возгласило существо, протягивая невесть откуда взявшееся блюдо с указанной провизией, источающей дурманящий аромат. Тут бесёнок заметил вытянувшуюся к нему харю Горазда, подпрыгнул и запищал: – А ты кто такой?! Где эти ухари?! Мне на вас готовить не велено!

– Ты сам-то кто? – оторопев от пронзительного визга, Горазд чуть снова не свалился на пол, но всё же устоял и поинтересовался.

– Я – коргоруша, местному духу служу. Который в озере живёт.

– Ну и имечко, – покачала головой подошедшая Машутка.

– Это не имя, это – вид, – строго заметил коргоруша. – Ещё я буду невесть кому имя своё называть. Мы – духи, так не делаем.

– Да и ладно, буду тебя Гошей звать, – смекнула Машутка.

– Звать можешь, как угодно, вы лучше скажите, кто ВАС сюда звал? Меня хозяин в качестве дара этим головорезам передал, в обмен на жертву. Я им служить обязан. Разве что…

– Что?! – выпалил Горазд, навалившись на стол. Чего его так заняло – поди пойми. Дурак как-никак.

– Мне не охота на этих упырей пахать, – растягивая слова, проговорил Гоша. – Вот если вы меня у них украдёте.

– Мы – люди благородные, ничего не крадём! – гордо вытянулся Горазд.

– Да? – растерялась Машутка, у которой уже все карманы были золотом набиты, аж отвисли. – Ну… у воров можно красть, наверное…

– Можно, можно, – заверещал от радости коргоруша. – Я уже и от грабителей устал, и от духа этого прожорливого. Давайте так уговоримся: вы меня отсюда уносите, я вам долг возвращаю тем, чем умею, а затем разойдёмся кто куда. Вы меня своей волей отпустить можете. Свободным лесовиком стану или полевиком…

– А чего ты умеешь? – продолжил тормозить дурак.

– Готовить, чего ж ещё! Я в этой скатерти-самобранке живу по указу озёрного духа. Еду всем подаю.

– Ишь ты! А как это работает? Где ты продукты берёшь?

– Ну ты совсем дурной? – Гоша себе по лбу постучал. – Это – сказка! Тут ничего такого не надо объяснять.

– Кхм, – прервал их Рыжун. – Вы закончили? А то, чую, разбойнички скоро дома будут, а у нас ничего к встрече не готово. Нужно им западню подстроить. Проведём мозговой штурм. Ваши предложения.

– Знаю, знаю! – заголосил Горазд. – Я на четвереньки встану, на меня Машутка, затем тощий. Потом ты сядешь, а на самом верху – петух! Разбойники придут, мы заголосим так, что они от страха околеют…

– Всё, не будем проводить мозговой штурм, – выдохнул кот. – Значит так. Военег, ты лезь на чердак, там окошко есть. Когда драка начнётся, ты оттуда на головы бандитам спрыгнешь. Я сяду за колодец во дворе и сзади на них наброшусь. У меня когти-то острые, но тут главное неожиданность. А остальные их снаружи встретят и отвлекут разговором. Горазд – дурак, он их легко заболтает чушью всякой.

– Чу, слышу хозяева едут! – воскликнул Гоша. – Вы уж, будьте любезны, не облажайтесь.

Сказал, подпрыгнул и в скатерть обратно нырнул. Горазд скатерть в суму запихнул сразу. Рыжун вприпрыжку вылетел через дверь и за колодец спрятался. Военег, с трудом сдерживая праведный гнев, побежал на чердак. Троица людей же вышла во двор и выстроилась у входа в избу. Тут и разбойники показались. Скачут по широкой лесной тропе верхом на ветрах, орут и улюлюкают. За плечами у каждого добыча в мешках, а атаман девицу на спине волочёт. Увидали незваных гостей, остановились и спешились. Ветра тут же все и вышли, ибо они не обычные были, а бобовые.

– Вы ещё кто такие? – свалив связанную девицу, спросил атаман, вытаскивая тесак. – А вообще так оно даже лучше будет. У нас один должок есть неоплаченный. А вами мы на полгода рассчитаемся с духом озера.

– Ты куда перья петушиные дел? – грозно насупившись, Горазд подступил к главарю.

– Дурак что ли? – поморщился атаман. – Я сказал, мы вас сейчас в жертву духу принесём.

– Дайте-ка я с ними потолкую, – закатывая падающие рукава, предложил Волибор.

Растопырившись, словно собрался бороться, он начал медленно наступать на разбойников, те чуть со смеху не попадали. Машутка подбежала, за руку тощего оттащила.

– Лучше мы сами. Не хватало только, чтоб тебя зашибли по нашей неосторожности.

– И чего ты-то сделаешь, девочка? – оскалился золотыми зубами атаман, пока двое его товарищей хохотали, держась за животы.

– Мне уже восемнадцать! – разозлилась Машутка, да как ткнёт главаря в живот палицей.

Тот, правда, тоже не промах оказался, тесаком махнул, палицу в землю отразил и снова в смех. Тогда Машутка быстро присела на одно колено, другое под древко подставила и со всей силы на конец надавали. Палица, как качели, подкинулась да про меж ног атаману и заехала. Скривясь и выкатив глазищи, разбойник схватился за пах и согнулся, а Машутка ему ещё по затылку добавила. В этот момент из окна сверху вылетел Военег с криком: «ку-ка-ре-ку, ку-ка-ре-ку, щас вас всех посеку!». Прямо на голову одного из бандитов и упал, когтями в плечо впился, да давай в макушку клевать-долбить, как дятел дерево. Третий грабитель на Горазда набросился, дубинкой дубовой ему по лбу стукнул, а та просто назад отскочила, самому ему треснула. Детина моргнул раз, моргнул другой, да ещё и головой заехал по морде разбойнику. Тот наземь брыкнулся и лежит.

Рыжун вышел из-за колодца, оценил ситуацию, складывающуюся в их пользу, зевнул и сел на камушек, дожидаясь развязки. Ему и правда уже делать было нечего. Петух одного разбойника уложил и на атамана набросился, яростно клюя во все места. Тот от него кругами бегать начал, пока Машутка ему в лицо палицей не заехала. Военег уже на поверженного врага залез и в лоб его клюёт.

– Ну всё, по-моему, с них будет, – заметил кот.

– Надобно их связать, – добавил Волибор.

Снял он путы с пленной девицы и разбойников ею связал всех троих, как сноп.

– Что, теперь ещё этих тащить? – застонал Горазд. – Давайте их в лесу оставим.

Не успели они решить, как дальше быть, а из озера урчание и бульканье пошло. Девица пленная заорала и пальцем на воду тычет. Оттуда медленно нечто тёмное и большое подниматься начало. Всё в тине и водорослях.

– Есть хочу, – пророкотал неведомый голос.

– Ну, дамы и господа, нам пора! – окликнул всех Рыжун, припустив по дороге, откуда шайка прилетела.

Спорить никто и не думал. Всей гурьбой ломанулись прочь от проклятого места. За пару минут удрали чуть ли не до края леса, лишь в отдалении слышались вопли пришедших в чувства разбойников.

– Поделом, я думаю, – тяжко вздохнул Волибор, глянув на тёмный частокол деревьев.

Переглянулись путники, да поспешили дальше идти.

6. Дураки и дороги

Лес как будто не собирался выпускать забредших в него людей. Даже у самого края своего тропы петляли и загибались, куда им взбредёт, а деревья стояли непроглядной стеной. Хорошо ещё, похищенная разбойниками девица запомнила, откуда её везли. Насилу вырвались из зелёного плена наши герои. Горазд со злости хотел сосну отдубасить, да его оттащили от греха подальше. За лесом расстилались бескрайние луга, через которые тянулась прямая ровная (да такая ровная, будто издевалась) дорога, начинающаяся аккурат у чащи.

– Кто, интересно, эту дорогу клал? – развёл руками Волибор. – До леса дошли, а дальше – кукиш!

– Ух, я б ему в глаз-то дал! – продолжил воевать Горазд.

– Давал уже, на силу вытащил тебя, – проворчал Рыжун, гордо прошагав на четвереньках и с задранным хвостом.

Побрели они дальше. Дорога всё тянется и тянется в бесконечность. А по сторонам вдалеке горы виднеются. Только до них по лугам, пожалуй, идти год надо будет. И ни души вокруг.

– Мы хоть в ту сторону идём? – упарившись от нудного пути и волочения тяжёлой палицы, простонала Машутка.

– Тут одна сторона, – резонно заметил кот. Затем он обратился к похищенной: – Дамочка, вы в каких далях живёте?

– А-а, да там с краю леса деревушка была! – радостно воскликнула та. – Вы её не заметили.

– И какого лешего ты с нами прёшься?! – завыл Горазд. – Не могла, что ли, показать? Я устал уже…

– Так весело же странствовать, – пожала плечами девица. – Лучше, чем с бандитами. Но раз такое дело, я пойду.

Она развернулась и бодро поскакала назад.

– Всё, привал, – вздохнув, Рыжун уселся у обочины.

– Давай, расстилай свою скатерть, – бросила Машутка Горазду, упав на траву. – Припасы, поди, закончились.

Дурак поплевал на ладони, растёр их, словно собирался за важное дело браться, встряхнул скатерть – Гоша тут как тут!

– Чего изволите? – манерно поинтересовался он, пыша от радости, что наконец-то покинул болотистое озеро и своего хозяина. – Есть отличные жареные перепела с лимончиком…

– Печёных бобов бы сейчас, – мечтательно протянул Горазд. – Да с квашеной капусткой… И пива ещё!

– Живот не сведёт от такого сочетания? – прищурился Гоша. Но деваться некуда, надо исполнять.

Как по волшебству, потому что по нему и есть, появилась сковорода с румяной фасолью, да расписная миска с квашеной капустой. Горазд всё это добро сгрёб и в себя ввалил.

– Эй, а остальным?! – вознегодовал Волибор.

– А? – утирая губы рукавом, промычал Горазд. – Так вы сами у Гоши спросите. Перепелов там.

– Есть птицу, какая дичь! – воскликнул Военег, стукнув лапой. – Зерна сюда!

– Зерно только приготовить могу, – потирая лицо, вздохнул Гоша. – Кашу пшённую или перловую будешь?

Начали тут все наперебой делать заказы. Несчастный коргоруша едва записывать в блокнот успевал. Наконец каждый получил, что желал. Начали столоваться, да обсуждать, как бы скорее до царского дворца добраться. И тут Горазду, от волнений в животе, мысль в голову пришла. Под стать его способностям.

– А помните, друзья, как ловко те разбойники на ветрах летали?! А что, если и мы так же сделаем?!

Вскочил он, поднатужился, да как даст залп с треском и рокотом.

– Будь здоров, – хмуро проговорил кот, продолжая наворачивать перепела.

– Вот уж, приятного аппетита! – воскликнул Волибор. – Дурак и есть!

– Дайте-ка я ещё разок попробую, – с натугой выдавил Горазд, готовясь ко второму удару.

Благо, Гоша его успел остановить:

– Ты кишки не надрывай, вьюноша. Штаны только порвёшь. Разбойники не просто так умели ветра седлать, им эту особенность хозяин мой бывший в обмен на очередную жертву подарил. Спросил, чего бы они хотели, а эти пьяные были, вот один с дуру и пожелал такую чушь.

– Эка незадача, – всплеснул руками расстроенный Горазд. – А ведь идея хорошая была.

– Да уж лучше не придумаешь, – буркнул Рыжун, выкинув обглоданную кость в высокие заросли пёстрых луговых трав. – Сейчас я гляну кой-чего…

С этими словами он распахнул книгу и углубился в её изучение. Спустя пару минут просиял улыбкой и воскликнул:

– Вот, есть в здешних краях одна животинка! Сейчас приведу.

Вскочил на все четыре лапы, нырнул в траву и был таков. Назад не возвращается и не возвращается. Уже как-то неловко стало, все елозят, разные места чешут. Нет кота и всё тут. Только ветер травы качает, шуршит в них, будто тоже Рыжуна ищет.

– Ну… так и что? – обвёл всех взглядом Волибор, словно бы они именно его так разыгрывали.

– Ку-ка-ре-кинул нас кошак! – возмутился петух.

Но тут как раз трава зашумела, затрещала и начала гнуться, будто нечто большое сквозь неё прорывалось. Путники повскакивали, от дороги прянули, Машутка за палицу схватилась. И вдруг из зарослей показался хомяк. Здоровенный, такой, жирненький, размером чуть ли не с телёнка, разве только поприземистее. Верхом на нём Рыжун сидит, соломинку во рту крутит, да ухмыляется. Вслед за ними ещё три хомяка поспевают. И идут так покорно, точно ручные.

– Вот, каких я вам скакунов привёл! – довольно воскликнул кот, разведя лапами. – Давайте, запрыгивайте. Мигом до стольного града Антырского нас домчат! А ты, Военег, ко мне вскарабкайся тогда, места как раз на двоих зверей хватит.

– Где ж ты таких раздобыл? – почесал затылок богатырь. – Сколько на свете живу, куда не забирался, а хомяков ездовых ещё не встречал.

– Не нравится – не езжай, – безразлично брякнул кот. – И смотрите, держитесь покрепче. Они – ух какие шустрые!

Так и поскакали на хомяках дальше. А те летят, как ветер, только пыль позади клубиться. Сколько верст до сумерек проехали – и не заметили, но подобрались ближе к вечеру к перекрёстку семи дорог. Посередь указатель стоит: столб с несколькими табличками в виде стрелок. Да только подойти к нему нельзя, потому как в самом центре перекрёстка буйный пылевой вихрь пляшет. Как хомяки его увидели, встали, взвизгнули, вмиг уменьшились и дали дёру в траву. Не ожидавшие такого поворота ездоки прямо так и попадали, все зады себе отбили. Один только петух Военег куцыми ощипанными крылышками взмахнул и кое-как удержался.

– Диво какое, – ахнул Горазд, глядя вслед «скакунам». Затем и вихрь приметил. – Смотрите, братцы, кажись черти женитьбу устроили!

– Некстати это, – вздохнул Волибор. – Хорошо бы глянуть, куда дальше идти. А с нечистью нам не управиться одними голыми руками да колотушкой. Тут вам не разбойники. Затянут к себе в вихрь на «свадебку» – и конец!

Стали они думать, как быть. Машутка предложила переждать просто, но «чёртова свадьба» и не думала утихать. Даже наоборот. Стали слышны скрипучий смех, улюлюканью и пьяные песни. А вихрь словно к путникам пододвигается. Те чуть назад отошли. Небо тем временем темнеет, ночевать посреди дороги – то ещё удовольствие, особенно с таким соседством. Только идти невесть куда ничуть не лучше.

– О, знаю! – воскликнул Горазд.

Размотав скатерть, встряхнул ею хорошенько, так что Гоша из неё сам выпал на землю. Заспанный, в ночном колпаке, глаза протёр и спросил:

– Чего это вы на ночь глядя трапезничать надумали?

– Нет, нам не надь, – довольный своей задумкой, заулыбался Горазд. – Ты бы мог вон с теми бесами поговорить, чтобы они нас пропустили?

– Поговорить могу, а вот пропускать они вас не станут, – сразу приземлил его коргоруша. – Я им не авторитет. Да и что я сделаю, ужин им приготовлю или торт свадебный?

Не успел дурак раздосадоваться, как откуда-то с западной дороги раздался вой да свист. В тёмной дали столб пыли поднялся до небес, и кто-то заорал во всю глотку: «Спасите, помогите!». Только друзья обернулись, как мимо них пронёсся кто-то с дикой скоростью, да на полном ходу в свадьбу влетел, аж ударная волна пошла. Грохот, ор, визг. Во все стороны полетели черти и бесы, ведьма в белом подвенечном платье в канаву бухнулась, толстый чёрт во фраке, но без штанов, по земле рылом проехался и так кверху задницей и растянулся. А тот, кто их снёс, на обочину слетел, его сразу в клубах дыма и не разглядишь. Только жалобный осипший голосок умоляет: «Спасите, помогите!».

Волибор всех растолкал и первым на выручку бросился, разгоняя тощей рукой клубы дыма. Рыжун на чертей покосился, и тоже побрёл к потерпевшему. Машутка же по доброте душевной к жениху подошла, наклонилась и спросила:

– Вам помочь, уважаемый?

– Я тебе сейчас так помогу, поганая девка! – зарычал чёрт, скалясь и сжимая кулаки. Того и гляди, подскочит да Машутке врежет. Но Военег подлетел к нему первым и так в зад клюнул, что его подбросило. А затем громко закукарекал, что до горизонта слышно было. Всей ватагой нечисть наутёк кинулась, решив, будто уже утро наступает.

– Получил, ко-ко-козлина?! – лупя крылышками, крикнул им вслед петух. – Будешь ещё моих товарищей оско-ко-рблять?!

Собрались все у обочины. А там мужик какой-то валяется на земляном пупе, ноги в красных с золотом роскошных сапогах кверху задрал и еле-еле дрыгает ими. Штаны в промежности у него все истлели, дым оттуда валит.

– Помогите! – застонал он громче, услышав, что люди рядом.

– Эт я мигом! – взбодрился богатырь, схватив мужика за плечи.

Хотел уже его на ноги поставить, а тот как заорёт: «Не надо! Сапоги-скороходы проклятые сними!». Разочарованный Волибор сапоги с него стащил, подмышку сунул.

– Чего это ты с такой чудной вещицей расстаться спешишь? – удивилась Машутка. – С этими сапожками столько можно дел наделать, они ж сами бегут!

– Бегут-то сами, только ноги – мои, – завыл бедолага. – Чуть напополам меня не разорвало. Вот знал же, что не надо ларец с молодцами-помощниками на эту дребедень менять, да больно торгаш языкастый попался. Хотите, себе забирайте, от них вреда больше, чем пользы. Ещё немного и стёр бы себе… а, не важно!

– Лучше выкинем их от греха подальше, – решил дурак.

Взял он сапоги у Волибора, размахнулся, да кот его коготком за рукав рубахи подцепил.

– Ты горячку не пори, – осудил он подопечного. – Пригодятся ещё, хвостом чую.