Провинциалка

Пролог

Село Никольское Оренбургской губернии, 1858 год

– Надежда. Надежда! – Позвал дочь помещик Морозов Илья Петрович, выходя на крыльцо. – Да, где же эта несносная девчонка?

Илья Петрович вновь оглядел двор в поисках девушки, но вокруг были только крепостные, занимающиеся хозяйственными делами, да куры бегали.

– Надежда! Живо иди сюда! – Снова крикнул отец, подходя к амбару. – А-то возьму хворостину и не посмотрю, что ты уже девица на выданье, – нахлестаю по мягкому месту за непослушание.

– Ой, отец зовёт! – Вскрикнула Надежда, прижав руки ко рту. – Давай, давай, прячься скорее!

Девушка отвернулась от щели в стене амбара и толкнула Степана к лестнице на сеновал.

– А ты как же? – Спросил юноша, поднимаясь наверх.

– А я через заднюю дверь выйду. Отцу скажу, что в сад по ягоды ходила, вот и не слышала, как звал.

Надежда подхватила заранее приготовленную корзинку с красной смородиной и побежала к дальнему выходу. Степан, свесившись с верхнего этажа амбара, крикнул её вслед:

– Я буду ждать тебя на причале после вечерней зари. Придёшь?

– Да, да, обязательно! – Махнула рукой девушка, закрывая за собой дверь.

– Надежда! – Уже сердясь, вновь позвал Илья Петрович.

– Я здесь, папенька! – Отозвалась девушка ему из-за спины, подходя со стороны сада.

– Где ты была? – Спросил отец, уперев руки в бока. – Разве ты не слышала, что я звал тебя?

– Папенька, не сердись. Не слышала я. Вот, видишь, по ягоду ходила. – Ответила Надежда, показывая отцу корзину, полную спелой смородины.

– Ну, хорошо. – Смягчился Илья Петрович. – Пойдём в дом. Мне нужно тебе кое-что сказать.

Надежда тихонько выдохнула, идя за отцом домой, – если сразу не заругал, то, можно надеяться, что ничего не заметил. «Вот только о чём же он хочет мне сказать? – крутилась мысль в голове девушки. – Не уж-то опять про замужество говорить будет?» Надежда снова вздохнула и, отдав корзинку пробегавшей мимо дворовой девке, вошла в кабинет Ильи Петровича.

– Присаживайся, дочь. – Кивнул помещик на стоящее напротив стола кресло. – Есть у меня для тебя важная новость.

– Какая, папенька? – Насторожилась Надежда.

– Сам купец Преображенский сватает тебя в жёны. – Торжественно произнёс Илья Петрович и довольно поправил усы – его гордость и источник постоянной заботы. – Как ты знаешь, Сергей Анатольевич мой постоянный покупатель нашей сельскохозяйственной продукции. И он сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться. Мы заключили с ним постоянное партнёрское соглашение на поставку зерна, а ваш брак послужит гарантией долгосрочных торговых отношений.

Илья Петрович встал и, заложив руки за спину, подошёл к окну. Сквозь прозрачное чисто вымытое стекло открывался прекрасный вид на широкие поля, где уже наливались зерном колосья пшеницы, ржи и овса. Пройдёт ещё месяц – полтора и крепостные крестьяне и батраки начнут уборку урожая.

– Но, папенька! – Воскликнула Надежда, глядя на прямую спину отца. – Я не хочу замуж! И потом, он, наверное, старый?

– Что значит – старый?! Я, по-твоему, старый? – Помещик повернулся к дочери, хмуря брови. – Иные в моём возрасте ещё только семью заводят. А он на десять лет младше меня.

– Вот именно. – Надежда закусили нижнюю губу и стала теребить кончик косы, что выдавало её волнение. – Ему уже сорок лет, а мне всего девятнадцать.

– Сорок один осенью исполниться. – Подтвердил отец подсчёт дочери.

– Нет, папа, я не хочу! – Надежда вскочила с кресла и в волнении заметалась по кабинету.

– А ну сядь! – Рассердился Илья Петрович. – Что значит – не хочу?! Я и так столько раз шёл тебе на уступки, отказываясь от весьма выгодных предложений, но сейчас это уже вопрос чести. Мы с Преображенским заключили соглашение и ударили по рукам, – ни ты, ни я не можем отказаться!

– Будь маменька жива, она бы запретила тебе насильно выдавать меня замуж. – Девушка со злостью перекинула косу с одного плеча на другое, не желая мириться с уготованной ей участью.

– Маменька твоя в своё время тоже вышла за меня замуж совсем не по любви. Но, несмотря на это, мы прожили с ней в согласии и уважении друг к другу, пока Господь не забрал её к себе на небеса. – Илья Петрович взглянул в «красный угол» на иконы и перекрестился. – Всё, не перечь отцу. Пойми, я забочусь только о твоём благе. Чем там любовь обернётся – ещё не известно, а с Преображенским ты проживёшь спокойную и далеко небедную жизнь.

– Но, папенька… – Вновь хотела возразить Надежда и упала обратно в кресло.

– Я всё сказал! – Помещик ударил кулаком по столу, так, что звякнули бокалы на маленьком столике в углу комнаты. – А теперь иди, готовься. Вечером мы уезжаем в Уфу. (Прим. Автора: с 1802 по 1865 года столицей Оренбургской губернии была Уфа)

– А вещи? Нужно же время, чтобы уложить вещи. – В последней попытке отложить неизбежное, прошептала девушка.

– Марфа с утра уже начала укладывать твои сундуки. – Не глядя на дочь, отец вновь сел за стол. – Свадьба состоится в начале октября, после уборки урожая. А пока ты будешь жить в родительском доме своего будущего мужа, дабы привыкнуть и обучиться столичным манерам. Марфа поедет с тобой.

Илья Петрович махнул рукой в сторону двери и вытащил из ящика стола бумаги, давая понять, что разговор окончен. Надежда с трудом поднялась с кресла и понуро поплелась вон из кабинета, где только что решилась её судьба. Солёные слёзы скатывались по щекам, затекая в округлый вырез её простого сельского платья. «Как я буду жить в столице губернии? – задавала себе вопрос девушка. – Я же ничего не знаю о светских манерах, почти не умею танцевать все эти их новомодные танцы, словом, буду провинциальной белой вороной среди столичного общества светских львиц».

Но всё уже было решено, колесо судьбы начало свой разбег, и остановить его никто бы не сумел. Стоит ли говорить, что Степан в тот вечер так и не дождался Наденьку на причале.

Часть 1. Куда приводят мечты

Глава 1

Наши дни, г. Оренбург

– Привет, Надюха! – Поздоровалась Марта, усаживая свою пятую точку на парту, за которой Надя готовилась к докладу по истории Оренбургской губернии.

– И тебе привет. – Ответила девушка, отодвигая в сторону книги. – Марта, не могла бы ты сесть на стул, как это делают все люди. Посмотри вокруг – их тут много.

Надя провела рукой вокруг себя, предлагая подруге оглядеть аудиторию в поисках подходящего для сидения предмета мебели, и осторожно вытащила из-под её попы тетрадь.

– Я как все люди не могу. – Марта поёрзала, усаживаясь поудобнее, и продолжила. – Если я буду такая как все, то кто тогда будет такой как я?

– Сложный вопрос. – Надя пожала плечами и, чуть прищурив глаза, осмотрела подругу с головы до ног.

Марта была молодой женщиной двадцати трёх лет, и предпочитала она готический стиль в одежде и образе. Её волосы цвета вороного крыла перемежались лиловыми прядями, тёмные глаза были подчёркнуты графитными стрелками, а чётко выделенные скулы придавали лицу неестественно острую форму. И только губы ярко красным пятном выделялись на фоне общей мрачности. В одежде девушка отдавал предпочтение чёрным блузкам с корсетными вставками и кожаным шортам летом и штанам, соответственно, зимой, за что неоднократно получала замечание не только от куратора их курса, но и от самого декана.

Надя была её полной противоположностью. И это вот уже второй год удивляло их сокурсников, хотя девушки начали дружить с первых дней учёбы в магистратуре, оказавшись на вводной лекции за одной партой. Что их объединяло, они и сами едва ли могли сказать, ведь их интересы вообще не совпадали. Надя любила читать книги, а Марта предпочитала в любую свободную минуту слушать рок. Несмотря на свой готический стиль, Марта любила яркое солнце и юную зелень весны, Надя же отдавала предпочтение осенним листьям и дождю за окном.

Вот и внешний вид будущих магистров исторических наук кардинально отличался. В одежде Надя любила деловые костюмы от бежевых до светло-серых оттенков, а пепельно-русые волосы собирала в строгий классический пучок.

– Да, ты одна такая. – Подтвердила Надежда после осмотра.

– Чем занимаешься? – Задала вопрос Марта, перебирая книги, разложенные на столе.

– Готовлю доклад по истории Оренбургской губернии. – Ответила Надя подруге.

– Ах, ну да. У тебя же историческая конференция на следующей недели. – Марта всё-таки встала со стола и пересела на ближайший стул, закинув ноги на то место, где до недавнего времени находилась её попа.

– А ты разве не должна тоже в ней участвовать? – Спросила Надя, собирая книги и тетради.

– Должна, конечно. Но это так скучно. – Пожала плечами подруга. – И потом, я даже не представляю, о чём писать.

– Вот, например, такая тема: «Влияние Николая Васильевича Гоголя на зарождение готической культуры в царской России». – Решила немного пошутить Надя.

– Чего? – Марта от удивления даже ноги с парты убрала. – Где ты увидела у Н.В. Гоголя готический стиль, и при чём туту Оренбургская губерния?

– Ну как же. Ведь Н.В. Гоголь неоднократно бывал в Оренбурге. Более того, был весьма дружен с С.Т. Аксаковым. А его «Вечера на хуторе близ Диканьки» и сборник повестей «Миргород» прямо таки основа для формирования готического настроения.

– Да? – Задумалась представительница тех самых готов. – Возможно, в этом что-то есть.

Марта достала зеркальце из рюкзака, посмотрелась в него и, поправив заклёпки из черепов на своей блузке, продолжила:

– Во всяком случае, это лучше, чем совсем ничего. Иначе за отсутствие доклада мне светит очередной неуд.

– Вот именно. – Согласилась Надя, вешая сумку с книгами на плечо. – А на Пушкинский бал ты планируешь идти?

– Пыф-ф-ф! – Скривилась Марта, выходя из аудитории. – Ты же знаешь, это вообще не моё.

– Вот уж верно. – Улыбнулась Надя. – Представляю, как ты в своём обтягивающем чёрном комбинезоне и с черепами в волосах будешь смотреться среди дам и кавалеров середины девятнадцатого века.

– Именно. Все эти «Балы, красавицы, лакеи, юнкера, и вальсы Шуберта, и хруст французской булки…» – это твоя тема. Ведь ты мечтаешь жить в эту эпоху. (Прим. Автора – песня гр. «Белый орёл» «Как упоительны в России вечера»)

Девушки спустились на первый этаж политехнического университета и подошли на вахту, чтобы сдать ключи от аудитории. Пропуская Надю вперёд у входной двери, Марта продолжила:

– С другой стороны, я могу пойти в образе Уэнздей из семейки Аддамс.

– Вариант, конечно. – Поддержала шутку подруги Надя. – Но я очень сомневаюсь, что тебе там кто-то включит песню «Кровавая Мэри» Леди Гаги. (Прим. Автора: на самом деле в оригинальной сцене Уэнздэй Аддамс, героиня популярного сериала «Семейка Аддамс» танцевала под песню Goo Goo Muck группы The Cramps, однако тиктокеры переосмыслили эпизод и подобрали к нему совсем другой саундтрек.)

– О, да! – Согласилась Марта. – А танцевать все эти любимые тобой полонезы и мазурки я не могу.

Так, шутя и смеясь, девушки дошли до автобусной остановки, где их дороги расходились в разные стороны. Марта должна была ехать домой, а Надю ждала тренировка на ипподроме и её любимая лошадь по кличке Дарина.

– Ну, что, давай прощаться? – Повернулась к подруге Надя, повесив поудобнее сумку на плечо. – Как говориться, тебе налево, мне направо.

– Да, только вот домой мне что-то не очень хочется. Сейчас мать опять на дачу позовёт. – Марта грустно вздохнула. – Может, я с тобой поеду?

– Конечно! – Обрадовалась Надя. – Я давно зову тебя покататься со мной на лошадях.

– Ну, нет. Кататься я точно не буду. – Замахала руками Марта. – Я лошадей не то, чтобы боюсь, скорее опасаюсь. И, полагаю, у нас это будет взаимное чувство.

– Ладно. – Легко согласилась подруга. – Тогда просто посмотришь, как лошадок учат различным трюкам.

На том и порешили. Дождавшись нужного автобуса, девушки вдвоём поехали на ипподром.

Переодевшись, Надя проводила подругу на скамейки для зрителей за пределами скакового поля.

– Раз уж ты здесь, пусть мой телефон у тебя побудет. – Обратилась девушка к Марте, отдавая ей чехол с телефоном. – Мама должна позвонить. Я обещала ей, что приеду на выходные, но совсем забыла про конференцию.

– Ну и что? – Не поняла проблемы Марта. – Конференция только во вторник. Почему ты не можешь провести выходные у родителей в деревни?

– Потому что тогда я не смогу подготовиться. – Объяснила Надя. – Младшие братья и сёстры не дадут мне такой возможности. И да, огород.

– Понимаю. – Вздохнула Марта, вспоминая свой огромный участок на даче. – Хорошо, я дам знать, когда она позвонит.

Надя кивнула и пошла к стойлам, чтобы вывести Дарину в скаковой круг. Лошадь и наездница начали с неспешного шага по арене, через круг перешли на бег рысцой и далее в галоп. Именно этот момент выбрала Марта, чтобы с громко звонящим телефоном подойти к ограждению. Дарина шарахнулась от неожиданности, встала на дыбы и сбросила не ожидавшую такого поведения от лошади Надю на песок. Последнее, что увидела девушка, это летящее ей в лицо копыто.

Глава 2

– Барышня? Барышня, очнитесь!

Словно сквозь вату откуда-то издалека услышала Надя голос. Откликаться не хотелось, хотелось чуть дольше побыть в этой туманной невесомости. Но голос был весьма настойчив, к тому же к нему добавились лёгкие удары по щекам.

– М-м-м… – Застонала Надя, пытаясь открыть глаза. – Как же сильно болит голова.

– Конечно, болит. Вы же, барышня, с лошади умудрились упасть. Вот беда-то! Что я теперь барину говорить буду? – Начал причитать всё тот же голос.

– Я?! С лошади?! – Надя, с детства привыкшая ездить верхом, от удивления даже глаза открыла. – И причём тут какой-то барин?

Надя попыталась приподняться, но тут же упала обратно на подушки, – от резкого движения сильно закружилась голова, а льющийся в распахнутое окно солнечный свет слепил глаза.

– Ну, как это причём! – Снова запричитал голос. – Барин-то наш, то бишь Сергей Анатольевич, велел научить Вас на лошади пристойно держаться, а Вы, барышня что же…

– И что же я? – Спросила девушка, ожидая пока прекратиться головокружение.

– А Вы упали с самой спокойной лошади во всей Уфе. Михайло специально её дрессировал для меньшой сестры барина. – Обиженно сказал голос.

– Какой ещё Михайло? – Опять не поняла Надя.

– Так конюх наш!

Дальше оставаться в неведении девушка не смогла. Но теперь она открывала глаза медленно, не спеша, и вторая попытка оказалась успешнее своей предшественницы. Надежда оглянулась: она лежала на кровати в небольшой комнате с высокими потолками и оббитыми светлой тканью стенами. Сквозь тонкие занавески распахнутого настежь окна падали лучи полуденного солнца и рисовали на мягком ковре замысловатые узоры. С улицы до Нади долетал шум кузни, ржание лошадей и крик уличного торговца, предлагающего купить газету за медяк.

– Где я? – Едва слышно прошептала Надя, вновь опускаясь на подушки.

– Так знамо где! – Удивился знакомый голос. – В доме Анатолия и Авдотьи Преображенских, родителей вашего будущего супруга – Сергея Анатольевича Преображенского.

– Чего? – От столь ошеломляющей новости Надя даже про головную боль забыла и резко поднялась на кровати.

Справившись с головокружением, девушка смогла, наконец, рассмотреть обладательницу так надоевшего ей голоса. На стуле возле кровати сидела женщина неопределённого возраста. Ей равно могло быть как тридцать, так и пятьдесят лет. Туго повязанный платок полностью скрывал волосы, а льняной сарафан и рубашка всех оттенков серого оставляли на виду только лицо и кисти рук. На ногах, что удивительно, были плетеные лапти.

– Кто Вы? – Снова задала вопрос Надя, разглядев сидящую перед ней женщину.

– Аксиньей меня кличут. Нежь-то, не помнишь? – Всплеснула руками Аксинья.

– Нет. Я Вас вообще первый раз вижу. – Ответила Надя, отодвигаясь подальше от странной женщины.

– Да, как же так-то, барышня?! – Удивилась в свою очередь Аксинья. – Ведь я ж от Вас ни на шаг не отходила с тех самых пор, как две седмицы тому назад Вы со своим батюшкой с Никольского приехали. Папенька-то Ваш сразу домой уехал, а Вы вот жить здесь стали. Даже сплю туточки, вон на тюфяке в углу.

Женщина неопределённо махнула рукой в дальний от кровати угол, и Надя увидела, что из-за ширмы выглядывал угол тонкого матраса, накрытого шерстяным одеялом.

– От к-к-куда п-п-приехала? – Заикаясь, спросила девушка, всё больше теряя связь с реальностью.

– С Никольского две седмицы тому назад. – Повторила Аксинья, испуганно глядя на Надежду.

– Так, ладно, оставим это пока. – Предположив, что Аксинья слегка не в своём уме, Надя решила зайти с другой стороны, чтобы прояснить ситуацию. – Лучше расскажи мне, что произошло.

– Так я ж говорю – с лошади Вы упали, барышня. – Начала рассказывать женщина, успокаиваясь. – Вы ж, когда приехали, не то, что ездить, даже на лошадь сесть не могли. А с барином так нельзя. Барин-то наш уж больно охоту любит. И жена должна его интересы целиком и полностью разделять.

Аксинья встала и заходила по комнате, стряхивая несуществующие пылинки с мебели. Она снова начала волноваться, чувствуя что-то странное в лежащей на кровати девушке. Женщина косо взглянула на Надю, словно пытаясь угадать, кто перед ней, и продолжила.

– Вот и велел Сергей Анатольевич научить Вас в седле держаться. И вроде бы у Вас даже чуток получаться стало. Нюшка-то лошадь спокойная, да и Прошка её под уздцы всё время вёл. Пока Марта под копыта не кинулась.

– Так, с Мартой почти понятно. – Надя потёрла виски, пытаясь унять начинающуюся мигрень. – А кто такие Прошка и Нюшка?

– Нюшка? Так это лошадь, с которой Вы упали. А Прошка – дворовый мальчишка, который Вас всегда сопровождает при катании. – Аксинья снова уселась на стул и начала теребить подол фартука.

– А зачем Марта под копыта бросилась? – Надя в попытке хоть что-то понять решила ухватиться за одно единственное знакомое ей в этой истории имя.

– Так кошка же, что с неё взять. У них от природы мозгов с чайную ложку. – Как маленькому ребёнку стала объяснять Аксинья. – Увидела, что Марфа молоко из погреба достала, вот и ломанулась напрямик.

– Какая кошка? Причём тут вообще кошка? – Обречённо спросила девушка, уже не удивляясь очередному штриху в этой сумасшедшей истории. – Марта – это же моя подруга.

– Всё верно. Так это та самая кошка, что Вы, барышня, на Ильин день у ворот подобрали. И впрямь подружкой вашей стала, ведь более ни с кем Вы здесь не общаетесь.

Туман в голове Нади, наконец-то, рассеялся и кусочки пазла стали складываться в очень нехорошую картину.

– А какой сейчас год? – Настороженно спросила девушка.

– Так 1858 от Рождества Христова. Нежь-то не помните, барышня?

Надя только молча покачала головой и, всхлипнув, закрыла лицо руками, пытаясь справиться с накатившими эмоциями и слезами.

– Ну, ну, будет Вам, барышня, так убиваться. – Опять начала причитать Аксинья, поглаживая Надежду по голове. – Вот возьмите платочек и нюхательные соли на всякий случай. А я побегу, доктора позову. Он Вам микстурки-то накапает, Вы, барышня, поспите, а утром всё и вспомните.

Кинув белый надушенный платок и пузырёк из тёмного непрозрачного стекла с чем-то сильно пахнущим на постель рядом с Надей, женщина скрылась за дверью.

Глава 3

Услышав стук захлопнувшейся двери, Надя вздрогнула и вновь оглядела комнату, подмечая непривычные взгляду детали. Небольшой настоящий камин, ныне тщательно вычищенный, канделябры на стенах и оплывшую свечу в подсвечнике на прикроватной тумбочке, старинное зеркало в тяжёлой оправе, словно подёрнутое дымкой времени и вышитые накидки на стульях у чайного столика. А также заметила отсутствие иных вещей, что только подтверждали версию о её нахождении в прошлом. На стенах не было розеток и выключателей, монотонность белого потолка не нарушала люстра или хоть какая-нибудь захудалая лампочка и не только оконная рама, но и всё вокруг: мебель, посуда, такни – всё было изготовлено из натуральных материалов.

Надя встала с кровати и на ватных ногах подошла к окну. Со второго этажа особняка открывался прекрасный вид на Уфу середины девятнадцатого века. По мостовой катились кареты и повозки, запряжённые лошадьми, разносчики газет сновали меж прохожими, во всю силу своего горла рассказывая последние новости, дамы, прячась под кружевными зонтиками от солнца, прогуливались под руку с кавалерами, которые раскланивались со встречными знакомыми, опираясь на трость. Поражённая видом, девушка упала на ближайший к окну стул и замерла, тяжёло дыша. «Вот тебе и историческая конференция, вот тебе и Пушкинский бал…» – думала про себя Надя, барабаня пальцами по подлокотнику стула. – «Хотела в XIX век. Вот, как говориться, получите и распишитесь». Девушка посидела ещё пару минут, собираясь с мыслями, потом встала и заходила по комнате. «Так! Кто виноват, потом выяснять будем, – снова начала размышлять Надя. – А вот что делать, нужно уже сейчас решать».

– Так, так, так. – Уже вслух повторила девушка, теребя пояс халата. – Чтобы что-то планировать, нужны вводные данные, а у меня их практически нет. Ладно, будем выяснять. От этой непонятной Аксиньи мало толку, а вот доктор может послужить хорошим источником информации. Главное самой не спалиться.

В этот момент в дверь постучали, и Надя быстро юркнула обратно в постель, до подбородка укрывшись лёгким одеялом.

– Войдите. – Пискнула она, немного испугавшись.

Дверь открылась, и в комнату вошёл представительного вида пожилой мужчина в костюме тройка и с пенсне на носу.

– Добрый день, барышня. – Поздоровался он, ставя свой саквояж на стул, где совсем недавно сидела Аксинья. – Меня зовут Ибрагим Исаакович, я доктор местной губернской больницы города Уфа, а также имею частную практику на дому. Как Вы себя чувствуете, юная дама?

Ибрагим Исаакович потрогал лоб Нади, посчитал пульс и стал что-то искать в своём чемоданчике.

– Я в порядке, в целом в порядке. – Промямлила Надя, не зная, что ответить.

– Да с лошади она упала. – Из-за спины доктора начала тараторить Аксинья. – Не помнит вот теперича ничего. Может Вы ей какую микстурку накапаете?

– Может и накапаю… – Отозвался доктор, доставая из саквояжа маленький молоточек.

– Ага, главное, чтоб не касторки. – Тихо прошептала Надя, внимательно следя за доктором. (Прим. Автора: КАСТОРКА – растительное масло, получаемоё из семян клещевины, в медицине известно как слабительное средство.)

– Вы что-то сказали, душенька? – Спросил Ибрагим Исаакович, поворачиваясь к девушке.

– А? Нет, нет, ничего. Это я так… – замялась Надя.

– Хорошо. Тогда будьте любезны, сядьте ровно, – я проверю Вашу нервную реакцию.

И Ибрагим Исаакович сначала поводил молоточком перед глазами Надежды, а потом постучал по её коленкам.

– Хм, всё в норме. – Пробормотал он, будто бы удивляясь этому.

Потом достал блокнот, писчие принадлежности, сел к столу и, приготовившись записывать, спросил:

– Вы помните, кто Вы?

– Надежда. – Спокойно ответила девушка.

– Верно. – Согласился доктор. – А сколько Вам лет?

Это уже был вопрос, на который Надя не знала ответа. Прикинув, что девушек в царской России выдавали замуж ещё до двадцати лет, брякнула наудачу:

– Девятнадцать.

– Хорошо. – Удовлетворённо потёр руки Ибрагим Исаакович.

Надежда едва слышно выдохнула. Повезло.

– Откуда Вы, Наденька? Помните? – Снова начал допрос доктор.

Наденька, конечно, не помнила, но ответ на этот вопрос ранее уже дала Аксинья.

– Из Никольского. – Смело ответила девушка.

– Всё так. – Кивнул доктор, предварительно посмотрев на Аксинью. – А как зовут Вашего батюшку, не подскажите ли?

– Э-э-э… – Это был вопрос, на который Надя никак не смогла бы угадать ответ.

– Вот! – Снова встряла Аксинья. – Я же говорила, что у неё от падения память отшибло.

– Не будем делать поспешных выводов. – Перебил женщину доктор и, посмотрев на Надежду, снова спросил. – А как звали Вашу матушку?

– Э-э-э… – Вновь промямлила Надя.

– Понятно. – Ибрагим Исаакович опустил перо в чернильницу и сделал запись в своём блокноте.

– А какой сейчас год, помните? – Задал очередной вопрос доктор.

– 1858 от Рождества Христова. – И вновь благодаря информации Аксиньи Надя смогла ответить на вопрос.

– Так… – Задумавшись, Ибрагим Исаакович почесал нос кончиком пера. – А здесь Вы что делаете?

– Живу. – Честно ответила девушка.

– Это понятно. – Усмехнулся доктор. – А почему именно здесь?

Это был вопрос со звёздочкой. Надя успела услышать от Аксиньи, чей это дом, но вот почему девушка живёт здесь до свадьбы, а не у себя в селе, она не знала. Звук открывающейся двери избавил её от необходимости отвечать на этот сложный вопрос. В комнату прямо таки вплыла высокая, по-своему стройная женщина шестидесяти лет. На её лице практически не было морщин, и только увядшая кожа рук да седые пряди в волосах выдавали возраст этой строгой женщины.

– Здравствуйте, Ибрагим Исаакович. – Поздоровалась она, входя в комнату.

– Авдотья Михайловна, приветствую. – Приложился доктор к протянутой руке хозяйки дома.

«Ага! Свекровь будущая, значит. И, видать, не самого доброго нрава».– Подумала Надя, увидев как Аксинья при виде вошедшей женщины тут же юркнула за ширму.

– Что скажите про свою пациентку, доктор? – Авдотья Михайловна продолжала общение исключительно с ним, совершенно не обращая внимания на Надежду.

– О, полагаю, с учётом обстоятельств, Наденька весьма неплохо себя чувствует. – Ответил Ибрагим Исаакович, убирая блокнот и писчие принадлежности обратно в саквояж. – У неё, правда, присутствуют некоторые провалы в памяти. Но это вполне объяснимо – всё-таки был удар по голове.

– Чем это может грозить её психическому и душевному здоровью?

– Абсолютно ничем. Не волнуйтесь, Авдотья Михайловна. – Успокоил женщину доктор и, поправив пенсне на носу, продолжил. – Если Наденьке оказать надлежащий уход, а также обеспечить физический и психологический покой, то со временем память восстановиться.

– Вы уверены, Ибрагим Исаакович? – Продолжала напирать хозяйка. – Мне бы очень не хотелось, чтобы мой сын взял в жёны дурочку. То, что она провинциалка, и так более чем достаточно.

– А Уфа, это, по-вашему, что – столица? – Не смогла удержаться от усмешки Надя.

– А с Вами, милочка, я позже поговорю. – Стрельнула на девушку злым взглядом Авдотья Михайловна. – Помолчите покуда.

Женщина посмотрела на Надежду так, будто перед ней находилось какое-то мерзкое насекомое и, повернувшись к доктору, продолжила.

– Благодарю Вас, Ибрагим Исаакович, за визит. И напоминаю, что мы с Анатолием Дмитриевичем ждём вас с супругой на сентябрьский бал.

– Все непременно будем, Авдотья Михайловна. Всего доброго. – Раскланялся доктор, вновь приложился к руке хозяйки дома и покинул спальню.

Как только за Ибрагимом Исааковичем закрылась дверь, маска благодушия на лице будущей свекрови Нади сменилась злобной гримасой.

– Ты хоть представляешь себе, сколько стоят услуги этого доктора?! – Накинулась на бедную девушку хозяйка дома. – Из-за твоего глупого поведения пришлось вызвать самого Ибрагима Исааковича!

Надя не знала, почему обычный с виду доктор вдруг стал «самого» и уж точно не могла представить, сколько ему заплатили за этот визит. Но вся эта ситуация ей порядком надоела. К тому же девушка очень устала и просто хотела остаться одна.

– Нет, я не знаю, сколько денег берёт за визит Ибрагим Исаакович. – Всё ещё стараясь держать себя в руках, ответила Надежда. – Но в любом случае, я не просила Вас вызывать ко мне этого почтенного человека.

– Не просила она, как же! – Буркнула Авдотья Михайловна. – Чует моё сердце – ты специально брякнулась с самой спокойной в нашей конюшне лошади, чтобы Сергей отвлёкся от своих неотложных дел да к тебе примчался. Быстрее его на себе женить хочешь, неугомонная.

– Да с чего Вы решили, что я специально упала? – Повысила голос Надя, уже не сдерживаясь.

– А с того, что ты в деревне всю жизнь прожила! Не уж-то на лошади держаться не научилась? – Зыркнула на девушку женщина. – Да я тебя насквозь вижу. Понаедут с провинции такие вот бедные да несчастные и пытаются жалостью хороших мужчин на себе женить. А у самих ни воспитания, ни манер, ни такта.

Авдотья Михайловна опёрлась на подоконник, глядя в окно. В комнате повисла напряжённая тишина. Хозяйка дома молчала, тяжело дыша, Надя не знала, что ответить на эти необоснованные обвинения, а Аксинья продолжала прятаться за ширмой в надежде, что про неё забудут и ей не прилетит просто за компанию. Глубоко вздохнув, будущая свекровь повернулась к Надежде.

– С этой самой минуты из комнаты не выходишь до моего особого разрешения. Занятия по танцам и, естественно, по верховой езде временно отложим. А вот уроки этикета и светской речи можно проводить и здесь.

Авдотья Михайловна смахнула несуществующую пылинку со своего безупречного платья и, вновь осмотрев Надю с головы до ног, продолжила.

– И приведи себя в порядок, будь добра. Посмотри, что на тебе надето, что с твоей причёской… – Она обречённо махнула рукой и, уже стоя возле двери, закончила – Одним словом – деревенщина.

Хозяйка дома взялась за дверную ручку, но, словно передумав, повернулась к ширме в углу комнаты.

– Аксинья! И не думай, что я тебя не заметила. – Прикрикнула она на крестьянку. – Ступай на кухню и принеси горячей воды барышне. Чтоб к приезду своего будущего супруга она выглядела прилично.

И громко хлопнув дверью, Авдотья Михайловна, наконец, покинула спальню. Аксинья с Надей понимающе посмотрели друг на друга. Мало, что могло объединить этих двух столь разных женщин, но взаимные оплеухи иногда тоже не плохая основа для союза.

– Пойду я, барышня, воды Вам нагрею. – Проговорила Аксинья, выползая из-за ширмы. – А Вы покуда почитайте свой дневник – он у Вас под дальним углом матраса спрятан. Авось чаво и вспомните.

И оставив удивлённую девушку хлопать глазами, Аксинья удалилась.

Глава 4

Оставшись одна, Надя откинулась на подушки и дала себе время немного отдохнуть и собраться с мыслями. «Итак. Подведём итог, – размышляла девушка.– Я в Уфе середины XIX века. Меня хотят выдать замуж за некоего Преображенского Сергея Анатольевича. Что нам известно про будущего супруга? А ничего, кроме того, что он купец. И почему-то хочет взять в жёны простую девушку, как изволила выразиться будущая свекровь, провинциалку». Надя устало поднялась с кровати и подошла к окну. Вечерело. Закат окрасил стёкла в малиновый цвет, а лёгкий тёплый ветер тихо шелестел листвой деревьев, играя длинными локонами девушки. Из сада за углом дома доносился одурманивающий аромат цветов и вечерней свежести. Надя облокотилась на подоконник, наслаждаясь вечерней прохладой. Чистый воздух кружил голову и пьянил ароматом цветов.

– Да… – Тихо прошептала девушка, задумавшись. – Такого в моём времени уже нигде не найдёшь. Но как же хочется домой, в свой старый добрый Оренбург, с его машинами, суетой, вечно спешащими куда-то людьми, запахом асфальта и пробками на дорогах.

Смахнув одинокую слезу на щеке, Надя прикрыла окно и, усевшись в кресло, продолжила размышлять: «Далее. Прежде чем пытаться вернуться домой, нужно понять, почему я вообще сюда попала. А для этого надо как-то здесь выживать. Очень надеюсь, что упомянутый Аксиньей дневник мне поможет. Но сначала нужно на себя взглянуть». Надя встала и с некоторым опасением подошла к зеркалу. Отражение в старом зеркале оставляло желать лучшего, и всё же Надежда увидела молодую девушку среднего роста с длинными вьющимися русыми волосами. Чётко очерченные брови в разлёт и густые чёрные ресницы обрамляли зелёные глаза. Мягкие пухлые губы и чуть вздёрнутый носик завершали образ русской селянки. Рассмотрев себя в зеркале, Надя потрогала ушиб на бледной щеке и вытащила несколько соломинок, запутавшихся в волосах.

– Да уж. – Пробормотала девушка, возвращаясь к кровати. – Помыться, действительно не помещает. И ссадины после падения обработать нужно. Как-то хвалёный Ибрагим Исаакович этот момент упустил из виду.

Дожидаясь горячей воды, Надя решила провести время с пользой и, забравшись на кровать, стала искать дневник. Искомый предмет оказался именно там, где его посоветовала найти Аксинья. Усевшись поудобнее, девушка провела рукой по замшевой обложке небольшого блокнота и, перевернув её, начала читать первую страницу.

«Июль, день 15

Сегодня батюшка привёз меня в Уфу в дом родителей моего будущего супруга Преображенских. Здесь я должна буду восполнить пробелы в своём образовании и стать достойной парой для Сергея Анатольевича. Ведь я провинциалка, как любит говорить Авдотья Михайловна. Я очень боюсь. Одна, в чужом городе, в чужой семье. Как же я здесь выживу? Хорошо, что со мной Марфа приехала. Хоть одна родная душа рядом».

Несмотря на то, что дневник был написан с орфографией XIX века, текст читался достаточно просто. Надя легко понимала суть написанного и, собрав волосы в косу, продолжила чтение.

«Июль, день 18

Сегодня приезжал мой будущий супруг – Сергей Анатольевич. Несмотря на большую разницу в возрасте, он мне понравился. Высокий рост, тёмные волосы с проседью, глубокий строгий взгляд. Сергей Анатольевич хорошо сложен и красиво одет. Наверное, я могла бы со временем полюбить его, но в Никольском остался Степан, а мы с ним поклялись быть вместе. Что же будет, даже представить страшно! И поговорить не с кем. Марфе запретили прислуживать мне. Эта злыдня Авдотья Михайловна приставила ко мне какую-то непонятную Аксинью. Вот только и остаётся, что дневник вести».

«Как интересно, однако, жили девушки в XIX веке!» – подумала Надя, отвлекаясь от чтения. – Тут тебе жених, там поклонник». В комнате становилось темно, девушка встала с кровати и пересела ближе к окну в кресло. В животе заурчало. Ну конечно, скоро ночь, а Надя с утра только булочку и кофе успела перехватить. Да и в каком веке это было. Более пристально оглядев комнату, девушка увидела на комоде корзинку с яблоками. Встала, взяла одно, надкусила и с мыслью «Надеюсь, не отравлено» принялась читать дальше.

«Июль, день 19

Сегодня Авдотья Михайловна сказала, что на сентябрьском балу будет объявлено о нашей помолвке. Я совсем, совсем не хочу. А ведь это уже почти скоро – через две седмицы после Орехового спаса. Чуть больше месяца осталось. Не будет мне житья в этой семье. Свекрови будущей не нравлюсь, золовка – волком смотрит да каверзы строит. Все прочие, как чёрт от ладана, шарахаются. Одна Аксинья, чтоб ей пусто было, вечно по пятам таскается, аки надзиратель. Вчерась едва улизнула тайком к Марфе, чтобы она с посыльным весточку от меня Степану передала. Пусть приедет и заберёт меня отсюда. Убежим с ним и будем жить счастливо».

«Ох-хо-хо, – прошептала Надя, ища взглядом, куда бы положить огрызок от яблока. – Времена меняются, а мысли и чувства у людей остаются прежними». Увидев за дверью ведро с мусором, Надежда бросила туда огрызок, потом удобно устроилась возле окна и продолжила чтение.

«Июль, день 20

Сегодня праздник – Ильин день (Прим. Автора: в дореволюционной России применялся Юлианский календарь, который отличается по срокам от современного Грегорианского на 2 недели). После службы Авдотья Михайловна отвела меня в свою комнату и показала мою записку для Степана. Думала, в обморок упаду, но нет, сдюжила, выстояла. Долго кричала и ругалась будущая свекровь, обзывая меня такими словами, какие я и от крепостных в своём дворе не слышала. А после успокоилась и велела накрепко свою прошлую жизнь забыть. А если ещё раз провинюсь, то не меня, а Марфу плетьми бить будут. В слезах убежала я за ворота и долго плакала, спрятавшись ото всех. А выплакавшись, смирилась на время, дабы найти другой способ избежать нежеланного замужества. Пусти и красивый мужчина Сергей Анатольевич, но старый он. Да и я Степана люблю. Вытерла слёзы и пошла обратно в дом. Тут стала ко мне бездомная кошка ласкаться. Взяла я её, приютила. Пусть хоть одна живая душа меня здесь любить будет».

«Ага, это, по-видимому, та самая кошка Марта, по чьей милости моя предшественница с лошади свалилась» – подумала Надя, переворачивая страницу.

«Июль, день 22

Марта, это моя кошка приблудившаяся, теперь спит со мной в одной постели. Это так раздражает Авдотью Михайловну и Аксинью. Ну и пусть злятся, а я рада, что хоть как-то им насолила. Ведь надоели уже своими уроками. То танец учи, то правильно за столом сиди, то не так оделась, то не так сказала… Надо что-нибудь придумать, чтобы хоть на чуть-чуть прекратить занятия. А эта верховая езда на лошади в дамском седле! То ли дело дома в селе, где никто не видит и слова не скажет. Села в седло по-мужски, и только вольный ветер в лицо бьет, да стебли трав летят из-под копыт.

Нет, забудь, Наденька, всё забудь. Другая судьба тебе предписана».

Дальше текст обрывался и только размытые пятна украшали страницы. Видимо, плакала Наденька, когда писала дневник. Следующая запись была лишь спустя неделю.

«Июль, день 29

Нет! Нет! Нет! Не могу я так больше! Опять сегодня с самого утра Авдотья Михайловна накричала на меня. Платье я, видите ли, не то утреннее надела! А у меня душа по дому истосковалась, в село моё родное просится, к просторам деревенским, полям широким да лесам густым лететь хочет. Вот и примерила я свой старый любимый сарафан, чтоб хоть чуть-чуть усталое сердце успокоить да себя порадовать. И надо же так случиться, чтобы именно в это время Авдотья Михайловна ко мне пожаловала. Как же она кричала! Я таких выражений даже от нашего конюха не слышала, когда он старого осла Митьку в стоило завести пытается. Сорвала она с меня этот сарафан, кинула его Аксинье да сжечь велела вместе со всеми моими вещами, что из дома привезла. Как я ни плакала, как ни умоляла, не слушала меня эта злыдня – всё собрала и унесла. Только и успела, что мамин портрет да её подвеску в камин спрятать. Что же мне делать-то, бедной? И жить так не хочу, и убежать не могу!»

Отложив дневник на чайный столик, Надя встала с кресла и присела у камина. Найдя в подставке кочергу, девушка начала осторожно шарить ею за решеткой. Спустя минуту поиска кочерга наткнулась на какой-то предмет в дальнем самом тёмном углу. Достав аккуратно свёрток, Надя вернулась к окну, чтобы открыть его. Туго затянутая пеньковая нить поддавалась с трудом. Но вот узел развязан и, убрав бумагу в сторону, девушка увидела маленький аккуратный портрет красивой женщины, как будто бы свое отражение в маленьком зеркале и кулон из чёрного оникса в форме капельки с мелким речным жемчугом.

Рассмотрев находки, Надежда вернула всё на место и, тщательно завязав свёрток, спрятала его обратно в камин. Ей эти вещи не были нужны, а вот для прежней хозяйки тела хранили память о родном доме. Надя ведь надеялась, что правильный порядок восстановится, и она вернётся в своё время.

Едва девушка успела отряхнуть руки от пыли и встать, как раздался стук в дверь и, не дождавшись ответа, в комнату вошла Аксинья с двумя вёдрами горячей воды, от которых шёл пар. Следом за ней один из крепостных тащил тяжёлую деревянную лохань (Прим. Автора: ЛОХАНЬ – деревянная посудина круглой или овальной формы, предназначенная для мытья посуды, стирки белья и других хозяйственных надобностей).

– Вот, ставь здесь, посередине. – Аксинья указала парню место, куда тот с трудом установил предка современной ванны.

– Это что? – Растерянно спросила Надя, с удивлением посмотрев сначала на лохань, потом на Аксинью.

– Это твоя ванна. – Коротко ответила женщина, застилая лохань большим куском ткани.

– А… э…, а как, то есть, что нормальной ванны нет? – Запинаясь, задала очередной вопрос девушка.

– Есть! – С гордостью ответила Аксинья. – На первом этаже в начале лета Сергей Анатольевич велел установить в подарок к годовщине свадьбы родителей. В нашем городе это пока большая роскошь – не все могут позволить себе ванну, титан и раковину. Гордись!

– Да уж… – Задумчиво протянула Надя, наблюдая, как Аксинья выливает горячую воду в лохань. – А я значит, для ванны рожей не вышла?

– В той ванне только Авдотья Михайловна да Зоинька моются, более никому не дозволено. – Наставительно ответила Аксинья, беря в руки пустые ведра. – А Вы, барышня, про ванну-то откудова знаете? Не уж-то у вас в селе тоже есть?

– Что? – Надя не сразу поняла вопрос, рассматривая это чудо сантехники XIX века. – Нет, конечно, я больше к бане привычная.

Надежда тихонько выдохнула, понимая, что чуть не спалилась. Между тем Аксинья как будто бы ничего не заметила.

– Ага. Мы тоже в баню раз в месяц ходим да перед большими церковными праздниками. Но Вас из комнаты выпускать не велено, поэтому будешь мыться так.

Аксинья строго посмотрела на девушку и, увидев её смиренный кивок, продолжила:

– Я, барышня, ещё за водой схожу, а Вы пока свечи зажгите. Темно в комнате.

– Но я не умею. – Растерялась Надя.

– Ах, ты ж напасть! – Всплеснула руками Аксинья, ставя пусты ведра обратно на пол.

Женщина взяла с каминной полки кресало, зажгла свечу на столе и уже от неё зажгла канделябры на стенах. Затем Аксинья вновь подхватила вёдра и скрылась за дверью.

Глава 5

Как только за Аксиньей закрылась дверь, Надя присела к столу и вновь открыла дневник. Ей не терпелось дочитать его, благо там оставалось всего лишь несколько страниц.

«Август, день 1

Сегодня Авдотьи Михайловны с утра не было дома. Как я узнала, она сама, лично, в начале каждого месяца ездит на рынок и по продовольственным и хозяйственным лавкам, заказывая товары на весь месяц, досконально всё проверяя и пробуя. В этот раз ещё и Зойку с собой прихватила. Жаль я не видела кислую физиономию этой вредины. Дела домашние совсем не входят в сферу её интересов. Но вот они уехали. Где бродила Аксинья, не знаю, но Марфа воспользовалась моментом и навестила меня. Я так обрадовалась, что чуть обниматься не кинулась, но Марфа сразу же начала о деле. Она сказала, что придумает, как избавить меня от нежелательного замужества. Нужно как-то устроить так, будто бы я сильно занемогла. И тогда меня могут вернуть отцу, ведь ущербная жена никому не нужна. Батюшка, конечно, долго сердиться будет. Но он отходчивый – поворчит, да и успокоиться. От такой новости мне даже дышать стало легче. Оставалось только всё хорошо обдумать».

«Интересно, что же эта юная авантюристка задумала?» – заинтересовалась Надя и, пододвинув свечу поближе, продолжила чтение.

«Август, день 4

Сегодня я, наконец-то, придумала, что нужно сделать для моего спасения. Я устрою несчастный случай, и Марфа мне в этом поможет. Марта, кошка моя, всюду за мной по пятам ходит, точь-в-точь как Аксинья. А ещё она дюже молоко любит. И вот во время урока верховой езды Марфа кошку молоком-то и приманит. Она, то есть кошка, не разбирая дороги, кинется к молоку, лошадь напугается и меня сбросит. Вот, в аккурат завтра у меня урок верховой езды с самого утра. Осталось только улучить момент и всё рассказать Марфе».

На этом записи заканчивались. И, учитывая события прошедшего дня, у девочки всё могло получиться. Но что-то пошло не так.

«Ой – ей! – чуть ли не в голос вскрикнула Надежда. – Если я оказалась тут, то выходит, что эта Наденька теперь там. Даже представить страшно, что она натворить может, очнувшись в XXI веке». На этом размышления девушки были прерваны Аксиньей, которая вновь принесла два ведра горячей воды. Вылив воду в лохань, женщина предложила Наде помочь раздеться и помыться.

– Не стоит, Аксинья. – Отказалась от заманчивого предложения девушка. – Я сама могу. Но вода очень горячая, можно её разбавить холодной водой?

– Ой, какие вы, барышни, все нежные. – Проворчала Аксинья. – В горячей-то воде грязь быстрее отойдёт.

– Да в этой же свариться можно! – Не согласилась Надя, едва дотронувшись до воды.

– Ладно, сейчас Захару крикну, чтоб ещё ведро принёс.

Выглянув из комнаты, Аксинья позвала крепостного. Через пару минут тот же парень, что ранее приволок лохань, внёс в комнату ведро с водой и ушёл. Аксинья ковшиком потихоньку стала разбавлять воду в лохани. В конце концов Наде надоело наблюдать этот очень медленный процесс.

– Всё, Аксинья, можешь идти, дальше я сама справлюсь. – Надя отобрала у Аксиньи ковшик и открыла дверь, выпроваживая её из спальни.

– Но, как же так-то, барышня? – Удивилась Аксинья. – А помыть Вас?

– Говорю же, я сама справлюсь. – Настаивала на своём Надя. – Иди, Аксинья, иди.

Пожав плечами, женщина покинула комнату, решив, что на сегодня и так достаточно непонятного и странного.

Оставшись одна, Надя разбавила воду до комфортной температуры, разделась и с наслаждением погрузилась в тёплую воду. Лохань, конечно, была не самым удобным способом помыться, но это лучше, чем совсем ничего. Прикрыв глаза, девушка наслаждалась тем, как тёплая вода омывает усталое тело и очищает мелкие порезы и ссадины. Но вскоре уединение Нади было нарушено – в дверь кто-то тихонько поскрёбся и, бесшумно отворив её, в спальню проскользнула какая-то женщина. Ойкнув, Надежда попыталась по самую шею погрузиться в воду, но лохань оказалась не настолько большой.

– Кто Вы? – Испуганно воскликнула девушка.

– Значит, не брешет старая Аксинья. – Не отвечая на вопрос Нади, шептала себе под нос незнакомка. – Девка и впрямь памяти лишилась.

– Я задала вопрос: кто Вы и что здесь делаете? – Уже громче и более настойчиво спросила Надежда.

– Как же так, Наденька? Ты что, Марфу не узнаёшь? – Уже совсем другим тоном и вопросом на вопрос ответила странная женщина.

– Так Вы – Марфа. – Подтвердила очевидное Надя и задумалась над своей линией поведения в отношении своей бывшей прислуги.

Тем временем Марфа обошла вокруг лохани, внимательно осматривая девушку. Придя к какому-то внутреннему согласию, она достала из фартука кусочек мыла и отдала его Наде.

– Спасибо. – Поблагодарила девушка и продолжила. – Я выяснила, кто Вы, но до сих пор не знаю, зачем Вы здесь?

Надежда решила придерживаться версии о потере памяти, поскольку Марфа оставалась для неё загадкой. А дальше уже по обстоятельствам.

– Хотела убедиться, что с тобой всё хорошо. – Ответила Марфа, присаживаясь на стул. – Ну и вот, мыло принесла.

В комнате стало тихо. Две женщины внимательно и оценивающе рассматривали друг друга, пытаясь определить степень доверия. Первой нарушила тишину Марфа.

– Вижу, твоя затея почти удалась. – Начала разговор женщина. – Ты действительно мало что помнишь или просто дурочкой прикинулась, чтобы свадьба не состоялась?

– Я действительно почти ничего не помню. – Осторожно ответила Надя.

– Это хорошо. – Потёрла руками Марфа. – В любом случае хорошо.

Женщина встала со стула и начала ходить по комнате, продолжая размышлять.

– Если память так и не восстановиться, тебя могут вернуть отцу. Ущербная жена не нужна Сергею Анатольевичу, по статусу не положено. А если всё-таки поженитесь, то твоя прошлая жизнь за душу тянуть не будет – ты же не помнишь ничего.

Надя вынуждена была согласиться, что в словах Марфы есть резон. Только вот ни один из предложенных вариантов ей не подходил – Надежда хотела домой.

– Как ты смогла сюда пройти, ведь Авдотья Михайловна запретила нам видеться? – Девушка не стала развивать тему и задала другой интересующий её вопрос.

– Эта мегера с дочкой в театр изволили уехать. А Аксинья чай на кухне с кухаркой распивает. Вот я и воспользовалась моментом.

– Понятно. – Односложно ответила Надя.

Девушке уже очень хотелось закончить этот странный разговор. Вода в лохани остывала, день был насыщен событиями, Наде просто хотелось помыться и лечь спать.

– Ладно, вижу тебе не до разговоров сейчас. – Опёршись на бортик лохани, Марфа вновь внимательно посмотрела на девушку. – Отдыхай покуда. Завтра тебя ждёт встреча со своим будущем супругом, а после поговорим.

Растянув губы в подобие улыбки, Марфа развернулась и покинула спальню.

«Однако! – подумала Надя, тяжело вздохнув после странного общения с крепостной. – А эта Марфа совсем не так проста. Очень может быть, что именно она причина моего появления здесь».

Более не тратя время на размышления, девушка хорошо промывал волосы, тщательно натёрла мылом тело и, ополоснувшись, вылезла из уже почти остывшей лохани. Вытираясь большим куском простой ткани, Надежда продолжила размышления: «Итак, завтра мне предстоит увидеться с Сергеем Анатольевичем. Интересненько, что же он из себя представляет. И волнительно. Даже, пожалуй, чуточку страшно. Но всё это завтра. А сейчас – спать».

Накинув льняную сорочку, Надя забралась под одеяло и уснула. Аксинья, потихоньку приоткрыв дверь, вошла в спальню. Увидев, что девушка уже в постели, она потушила все свечи, кроме той, что стояла на прикроватной тумбочке, собрала влажную ткань и грязную одежду. Подойдя к кровати, женщина с нежностью посмотрела на спящую девушку и, перекрестив её, покинула комнату. Надя этого даже не заметила – её снился родной город.

Глава 6

Утром первым Надю разбудил солнечный луч, прокравшийся в комнату сквозь незашторенное окно. Он тихо прополз по стене, перескочил на одеяло, затем на подушку и, наконец, слегка коснулся румяной щеки девушки. Надя чуть сморщила носик, повертелась из стороны в сторону и, накрывшись с головой одеялом, продолжила спать.

Едва скрипнув, открылась дверь в комнату, – это заглянула Аксинья. Убедившись, что девушка всё ещё спит, она жестом позвала Захара, чтобы тот вытащил лохань с грязной водой. Крепостной, стараясь не разбудить барышню, аккуратно потащил лохань к выходу и чуть не наступил на пробегавшую мимо него кошку. Тихо выругавшись, Захар завершил начатое мероприятие и закрыл за собой дверь. Марта прыгнула к Наде на постель и, потоптавшись по подушке, с мурлыканьем легла рядом.

– Ну, привет. – Поздоровалась Надя с кошкой, просыпаясь от звука, и почесала её за ушком.

Кошка ответила ей утробным мяуканьем, потом зевнула и, прикрыв жёлтые глаза, начала засыпать. Надя под тихое мурчание кошки вновь задремала, но её тут же, уже в третий раз за утро, разбудил скрип отрывающейся двери. В комнату с подносом, накрытым полотенцем, вошла Аксинья.

– Просыпайтесь, барышня. Петухи давно уж пропели. – Женщина поставила поднос на стол, убрала с него полотенце и, повернувшись к девушке, продолжила. – Садитесь завтракать, а потом я платье принесу, одеться помогу. Сергей Анатольевич велел через час сопроводить Вас в кабинет.

Надежду не нужно было просить дважды, – голодный живот заурчал так, что кошка с перепугу спряталась под кровать. Девушка быстро накинула пеньюар на сорочку, сунула ноги в домашние тапочки и села за стол. Рассматривая принесённую Аксиньей еду, Надя думала: «Ну, вот и дождалась встречи. Теперь главное не оплошать и не выдать себя ненароком. А там уж решу, что делать дальше. Но сначала нужно поесть. Как говориться «война войной, а обед по расписанию». А взглянуть на подносе было на что: там стоял кофейник с горячим чаем, на блюдечке теснились сдобные булочки, посыпанные сахарной пудрой, в розетке темнело вишнёвое варенье, а на закусочной тарелке соседствовали сваренные в крутую яйца и козий сыр.

Пока Надя завтракала, Аксинья заправила постель и навела в комнате порядок. Затем женщина принесла в кувшине теплой воды и полотенце. Увидев, что Надежда позавтракала и умылась, Аксинья убрала со стола и позвала горничную, чтобы та помогла девушке одеться. Следующие полчаса показались Наде бесконечными. Сначала её туго затянули в корсет, затем шёл кринолин (Прим. Автора: КРИНОЛИН – широкая юбка-колокольчик на тонких обручах, предназначенная для придания силуэта пышной формы) и, наконец, платье с глубоким вырезом и кружевной отделкой. Свободный рукав едва прикрывал локти, а многочисленные рюши щекотали открытые участки кожи. Но истязания для девушки двадцать первого столетия, привыкшей к удобной одежде и простой причёске, ещё не закончились. Одев Надежду в подобающее случаю платье, горничная занялась её волосами. Для начала девушке заплели множество мелких косичек, которые затем собрали в объёмный пучок на затылке, оставляя шею открытой. Локоны на висках завивали специальными щипцами, раскалёнными на углях в жаровне. Последнее повергло Надю в шок, поскольку она очень сильно боялась обжечься. Но нет, обошлось. Видимо горничная опытная попалась.

И вот спустя нескольких охов, вскриков, аханий и пары матерных слов про себя Надежда была готова к встрече с будущим супругом. Спускаясь по лестнице в кабинет отца Сергея Анатольевича, девушка тихо шептала себе под нос проклятья в адрес того, кто отправил её на это испытание. Ноги от волнения налились свинцовой тяжестью и с трудом преодолевали ступени, влажные ладошки медленно и неуверенно скользили по перилам, а в голове назойливой мухой звучала мелодия старой песни: «Провинциалка, провинциалка, а эскалатор бежит, а эскалатор не ждёт. Ступай смелее, провинциалка, – сначала страшно, потом пройдёт» (Прим. Автора: песня Вячеслава Малежика «Провинциалка»).

Вот так, уговаривая себя быть смелой и уверенной в себе – всё же она девушка XXI века, – Надя добралась до кабинета. Постучав в дверь и услышав негромкое «Входи», Надежда толкнула дверь и, переступив порог, огляделась. Она оказалась в кабинете-библиотеке. Две стены, справа и слева, до самого верха занимали стеллажи с книгами, у противоположной от двери стены располагался камин, а перед ним большой письменный стол и кресло, в котором и расположился её будущий супруг.

– Здравствуй, Наденька, присаживайся. – Глубоким баритоном произнёс Сергей Анатольевич и указал на два небольших кресла перед столом.

Надя, стараясь не бежать, дошла до кресла и не спеша села в одно из них, – ватные ноги едва держали её. Сцепив трясущиеся от волнения руки в замок на коленях, девушка поздоровалась:

– Доброе утро. Вы просили меня прийти?

– Да, просил. Только помнишь, мы договаривались с тобой, что наедине будем обращаться друг к другу на «ты»?

Надя не помнила, но так было для неё привычнее. Чуть вздохнув, девушка ответила:

– Ибрагим Исаакович сказал, что у меня частичная потеря памяти после падения с лошади.

– Да, я в курсе. Мы сегодня с ним уже побеседовали. А теперь ты расскажи мне, как себя чувствуешь?

– Нормально. – Пожала плечами Надя, ничуть не обманывая. Крепкий здоровый сон и плотный завтрак пошли ей на пользу.

– И всё? – Чуть удивлённо приподнял бровь Сергей Анатольевич.

– А что ещё? – Ответила вопросом на вопрос Надежда.

Мужчина молчал, изучающе глядя на девушку. Надя, в свою очередь, тоже рассматривала своего будущего супруга и спустя пару минут поймала себя на мысли, что увиденное ей нравиться. Положив руки с чистыми ухоженными ногтями на папку с документами, перед ней сидел высокий статный мужчина средних лет. Глубокие серые глаза пристально смотрели на собеседницу, а ухоженная недлинная борода и усы подчёркивали высокие скулы. Брутальный образ завершали короткие красиво постриженные волосы с лёгкой сединой на висках.

– Почему ты меня так рассматриваешь? – Нарушив затянувшееся молчание, спросил Сергей Анатольевич.

– Я забыла, как Вы, то есть, как ты выглядишь, вот и смотрю. – Чуть запнувшись, ответила Надя.

– И как?

– Что как?

– Тебе нравиться увиденное? – С усмешкой глядя на девушку, мужчина ждал ответа.

Надежда чуть вздёрнула бровь. «Это что – флирт? – Подумала она, подбирая слова для ответа. – Ну да, конечно, в XIX веке в этом знали толк».

– Вполне. – Лаконично ответила Надя, не вдаваясь в подробности.

– Вот как. – Мужчина немного подался вперёд, с любопытством глядя на девушку. – А ты изменилась после падения. И дело тут совсем не в потере памяти.

– А в чём же? – Не отводя глаз, поддержала игру Надежда.

– Пока не могу понять. – Честно ответил Сергей Анатольевич. – Раньше ты и взглянуть-то на меня боялась, не то, что разговоры разговаривать. А сейчас вместо скромной тихой деревенской мышки передо мной сидит молодая уверенная в себе женщина.

– Что ж ты тогда деревенскую мышь в жёны брать собрался? – Обидевшись за весь женский род, дерзко спросила Надежда. – Ну и женился бы какой-нибудь светской львице.

– Что я слышу? Это нотки ревности в твоём голосе? – Мужчину этот разговор начал забавлять, давно никто не осмеливался вести с ним речи в таком тоне.

– С чего бы? – Удивилась в свою очередь Надя. – Ты мне пока не супруг, а дальше посмотрим.

– Верно, пока не супруг. – Задумчиво повторил Сергей Анатольевич. – Но уже через месяц состоится наша с тобой помолвка. И я очень надеюсь, что сюрпризов с твоей стороны более не будет.

– Не поняла. О чём ты?

– Я знаю про дневник. – С интересом глядя на девушку, произнёс мужчина.

– Вот как. – Надя закусила нижнюю губу, раздумывая, как продолжить разговор. – Аксинья, значит, постаралась. Сразу скажу, что оправдываться и просить прощения не буду, поскольку не помню, почему себя так вела.

– Хорошо. Будь по-твоему. – Легко согласился Сергей Анатольевич. – Но чтобы этого дневника больше никто и никогда не видел. Договорились?

– Договорились. – Уступила Надежда, решив спрятать дневник в свёрток с портретом и кулоном.

– А теперь о насущном. – Сменил тему мужчина, небрежно откидываясь на спинку кресла. – Эту неделю я поживу у родителей, чтобы посмотреть, чему же ты научилась на занятиях. Поэтому видеться мы будем чаще: днём на уроках и по вечерам на обязательном семейном ужине.

Услышав слова будущего супруга, Надя скривилась. Она ещё толком освоиться не успела в новом для себя мире, а уже вечером предстоит выдержать нападки будущей свекрови и золовки. Увидев недовольное выражение лица девушки, Сергей Анатольевич спросил:

– Тебе что-то не нравиться?

– Многое. В частности, я не сомневаюсь, что наше общение с Авдотьей Михайловной и Зоей может подпортить аппетит всем присутствующим за столом.

– Что так? – Удивился мужчина.

– Есть подозрение, что я им совсем не нравлюсь. – Пожала плечами девушка.

– Не говори ерунды. – Отмахнулся от сомнений Нади Сергей Анатольевич. – Просто вдали от родного дома тебе всё кажется чужим и неправильным.

– Но…

– Но в любом случае, – перебил Надежду мужчина, – ты сможешь отточить своё мастерство общения в светских кругах. При первом же выходе в свет ты станешь мишенью номер один. А за семейным ужином есть возможность, так сказать, потренироваться.

– Ах, вот как! Ну, это много объясняет. – Кивнула головой девушка. – Тяжело в ученье – легко в бою.

– Верно. – Улыбнулся Сергей Анатольевич, с любопытством глядя на девушку.

Сегодня, в отличие от всех предыдущих встреч, эта молодая женщина вызывала в нём интерес. Что-то неуловимо изменилось в ней: то ли она стала увереннее в себе, то ли во взгляде бесенята появились, то ли просто привыкать стала к новому статусу. И мужчине очень захотелось разгадать эту загадку. С предыдущей Наденькой Сергей Анатольевич уже давно бы закончил разговор, выдав необходимую информацию, а с этой девушкой хотелось беседовать ещё очень долго. Даже пробежала мысль велеть горничной принести чай, но он отмахнулся от неё – дел много, может позже и в другой обстановке. И всё же, несмотря на то, что перед ним лежал срочный договор на поставку молочной продукции, требующий поправок, Сергей Анатольевич продолжил разговор.

– Так, с семейными ужинами понятно. А что тебе ещё не нравиться?

– Я не хочу, чтобы ты присутствовал на занятиях. – Уверенно ответила Надя, посмотрев мужчине в глаза.

– Почему? – Удивлённо вскинул бровь Сергей Анатольевич, вновь наклонившись к девушке.

– Потому что ты своим присутствием будешь меня смущать.

– Я же твой будущий муж, как же я могу тебя в чём-то смущать? – Ещё больше удивился мужчина.

– Ключевое слово «будущий». – Пожала плечами Надя, расправляя юбку на коленях. – И потом, мне бы хотелось иметь своё личное пространство. Поясню – будет очень хорошо, если ты будешь считаться с моим мнением.

– Интересно. – Сергей Анатольевич откинулся на спинку стула и забарабанил пальцами по подлокотнику. – Разве ты забыла, что полностью подчиняешься воли родителей до брака и мужу после свадьбы.

– Отнюдь, разве такое забудешь. – Грустно вздохнула Надя, но тут же улыбнувшись, продолжила. – Вот только Александр Сергеевич Пушкин в своей сказке «О царе Салтане» писал, что «… жена не рукавица: с белой ручки не стряхнёшь, да за пояс не заткнёшь. Услужу тебе советом – слушай: обо всём об этом пораздумай ты путём, не раскаяться б потом».

– Это где же ты успела почитать Пушкина? – Сергей Анатольевич с всё более возрастающим интересом посмотрел на девушку.

– У папеньки в Никольском очень хорошая библиотека. – Поспешила выкрутиться Надя, коря себя за несдержанность – так и спалиться недолго.

– А ты сейчас меня что напугать хотела или так, предупредить? – Вновь поинтересовался будущий супруг у Надежды.

– Скорее намекнуть. – Пожала плечами Надя.

Она больше не боялась сидящего перед ней брутального мужчину. Скорее наоборот, он вызывал в ней неподдельный интерес. И Надежда была не прочь общаться с Сергеем Анатольевичем чуть чаще, но только не в компании домочадцев, – ведь что не позволительно женщине XIX века, вполне может осуществить женщина из века ХXI.

– Ну, хорошо. Тогда что ты предлагаешь? – Усмехнулся мужчина, интонацией выделяя местоимение «ты».

– Я предлагаю устраивать время от времени встречи тет-а-тет, где ты и сможешь проверить мои знания. Например, прогулки верхом или пешком по парку, визит в театр и тому подобное.

– Да уж, падение с лошади явно пошло тебе на пользу, чтобы маменька там ни говорила. – Засмеялся Сергей Анатольевич. – Хорошо, я подумаю об этом. Возможно, наша с тобой совместная жизнь окажется не такой унылой, как казалась мне в первые дни нашего знакомства.

– Это смотря кого ты хочешь видеть в качестве жены – тихую деревенскую мышь или интересную уверенную в себе женщину. – Наблюдая за реакцией будущего супруга, произнесла Надя.

– И об этом я тоже подумаю. – Ответил Сергей Анатольевич. – А теперь иди, встретимся за ужином.

Довольная собой, Надя вышла из кабинета и, прикрыв дверь, стала подниматься по лестнице к себе в комнату. Глаза, после сложного разговора с Сергеем Анатольевичем, блестели задором, щёки окрашивал нежный румянец, а губы тихо мурлыкали песню из её родного мира: «Все мы бабы – стервы. Милый, бог с тобой. Каждый, кто не первый, тот у нас второй» (Прим. Автора: песня Ирины Аллегровой «Бабы – стервы»).

Глава 7

Сергей, подперев кулаком голову, смотрел на закрывшуюся за Надей дверь и размышлял: «Однако какая странная метаморфоза случилась с моей будущей женой после падения с лошади. Или это разговор наедине так не неё повлиял, ведь раньше мы общались исключительно в присутствии Аксиньи». Мужчина встал, поправил сюртук (Прим. Автора: СЮРТУК – удлинённый до колена и зауженный в талии пиджак) и, пройдя к сервировочному столику, позвонил в колокольчик, вызывая дворецкого. Спустя пару минут в кабинет вошёл Иван Фёдорович. Это был худой высокий мужчина в годах, с мелкими строгими чертами лица и большой залысиной. Лишь седые бакенбарды да редкие волосы на затылке украшали его голову. Иван Фёдорович много лет служил в семье Преображенских и был уже не просто слугой, а почти что членом семьи. Сергей помнил, как будучи мальцом, нашкодив, часто прятался в его комнате от справедливого гнева отца.

– Иван Фёдорович, будьте любезны, передайте лакею, чтобы принёс чай. – С уважением обратился Сергей к дворецкому, отдавая дань не только его возрасту, но и годам, посвящённым службе в семье.

– Будет сделано, Сергей Анатольевич. Митрофан накроет стол, как только чай будет готов.

– Нет, не нужно стол. Просто чай, я буду работать.

Кивнув седой головой, что информация принята к сведению, дворецкий удалился, а Сергей подошёл к окну, продолжая думать о Наде: «Нет, тут дело не в падении с лошади. Складывается ощущение, что Наденьку словно подменили. Это ж надо додуматься, предложить мне встречи тет-а-тет. – Мужчина усмехнулся и покрутил ус. – Да ежели в обществе узнают, не только я, но и вся моя семья до пятого колена изгоями станет. И что же с ней такое?»

Сергей отодвинул штору, выглядывая в окно, и тут же задёрнул, прячась от яркого солнечного света. Задумчиво поправил книги на полке и вернулся к столу, продолжая размышлять. «Списать всё на потерю памяти едва ли можно, вела она себя при разговоре вполне прилично. Ну, это если не брать в расчёт её несколько дерзкие речи. – Мужчина широко улыбнулся, вспоминая их разговор с Надей. – С другой стороны, это может внести некоторое разнообразие в мою до ужаса скучную жизнь. Нынешняя необычная Наденька мне нравиться гораздо больше той, что приехала из Никольского три недели тому назад. Та Надежда была слишком боязлива и тиха. Она, конечно, отвечала почти всем требования, предъявляемым светским обществом к жёнам дворянина, но ей было бы очень тяжело выживать среди моего окружения».

Размышления Сергея были прерваны стуком в дверь. Дождавшись разрешения войти, в кабинет с чашкой горячего чая на маленьком подносе вошёл Митрофан. Поставив принесённое на угол письменного стола, лакей поклонился и спросил:

– Что-то ещё желаете, Сергей Анатольевич?

– Нет, это всё, Митрофан. – Ответил мужчина и махнул рукой в сторону двери, предлагая лакею удалиться.

Ещё раз поклонившись, Митрофан тихо ступая, покинул кабинет. Сергей взял чашку с чаем, подул на неё и, пригубив напиток, снова задумался. «Однако с Наденькой нужно что-то решать. Если буду присутствовать на её занятиях, она замкнется в себе и снова превратиться в тихую серую мышь. Но и общение наедине до помолвки для нас непозволительно. Я и так сегодня нарушил этикет, проговорив с ней более получаса без присутствия компаньонки. Что же придумать?» Сергей снова отпил чай, постукивая по столу длинными пальцами, потом откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Вдруг он вскочил, сделал пару шагов вокруг стола и со словами «А это мысль! Всё может очень интересно получиться!» вновь позвонил в колокольчик, вызывая дворецкого.

Открыв дверь, в кабинет степенно вошёл Иван Фёдорович. Сделав два шага в сторону стола, дворецкий замер в ожидании распоряжений.

– Иван Фёдорович, Вы часом не в курсе, моя тётушка Наталья Дмитриевна уже вернулась с курорта? – Спросил Сергей Анатольевич, вновь усаживаясь за стол.

– Да, Ваше благородие. Ещё на прошлой недели изволила побывать у нас с визитом.

– Хорошо. Я напишу ей приглашение на чай на завтра. Пусть посыльный немедля доставит его, да ответа дождётся. – Купец взял со стола визитку, написал несколько строк на обратной стороне и передал её дворецкому.

– Будет исполнено, Сергей Анатольевич. – Взяв визитку, Иван Фёдорович поклонился и покинул кабинет.

– Да, это очень хорошая идея. – Оперевшись подбородком на сцепленные руки, вслух проговорил Сергей. – Если тётушка согласиться стать для Нади компаньонкой, мы сможем видеться вне занятий и семейных ужинов. Тем паче, что Наталья Дмитриевна также отличается нестандартным для аристократки мышление и взглядами на правила этикета.

Найдя выход из беспокоившей его ситуации, мужчина спокойно допил чай и, взяв в руки перо, принялся править договор.

Тем временем Надя в своей комнате откинулась на подушки, давая отдых напряжённым после разговора мышцам. «В целом, всё прошло достаточно хорошо, – думала она, обмахиваясь веером. – Сергей – раз уж мы с ним на «ты», буду звать его по имени – оказался красивым интересным мужчиной. Так что перспектива выйти за него замуж уже не пугает, наоборот, это приключение обретает некоторую изюминку». В комнате становилось душно, Надя подошла к окну и раскрыла его, чтобы впустить в комнату свежий воздух, и, присев на подоконник, с улыбкой вспомнила прошедший разговор. «Ах, как же он удивился, когда я заговорила про встречи тет-а-тет. – Надя тихонько засмеялась. – Конечно, я знаю, что для девушки XIX века – это нонсенс, но не смогла удержаться чуть-чуть подразнить Сергея. А то видите ли я деревенская мышь для него, ну, ну…»

В этот момент взгляд Нади упал на дневник, лежащий на каминной полке, и девушка вспомнила, что собиралась спрятать его в свёрток. Подойдя к камину, Надежда присела и кочергой достала необходимое из дальнего угла. Пряча дневник вместе с кулоном и портретом, Надя задумалась: «Сергей читал дневник и знает про Степана, но он ничего не сказал про организацию несчастного случая. Выходит, либо Аксинья тоже не в курсе, либо просто ничего никому не сказала. Уж Авдотья Михайловна не упустила бы случая высказаться по этому поводу».

Девушка встала, ополоснула руки в тазу и отряхнула платье. Затем, пододвинув кресло к окну, села в него и, наблюдая за прохожими, продолжила свои размышления. «Ну, не знают и слава Богу. Буду налаживать свою жизнь здесь с максимальным комфортом исходя из предоставленных возможностей, параллельно выясняя, как домой вернуться».

На этом размышления Нади были прерваны появлением Марфы. Не постучав, та по-хозяйски вошла в комнату и, уперев руки в бока, укоризненно сказала девушке:

– Душечка, женщине не прилично сидеть подле окна. Тебя могут увидеть с улицы, а это крайне вредно для твоей репутации.

– Ах, Марфа, здесь же второй этаж. – Махнула рукой Надя. – С улицы не видно.

– Зато прекрасно видно из дома. Тебе нужен очередной скандал с Авдотьей Михайловной?

Тихо вздохнув и понимая, что служанка права, Надя встала и, пересев к чайному столику, внимательно посмотрела на Марфу. Вчера вечером при слабом освещении она так толком и не рассмотрела женщину. И вот сегодня в лучах яркого летнего солнца Надежде захотелось получше узнать ту, кто могла бы быть причастна к её перемещению в этот мир. Перед девушкой стояла среднего роста женщина сорока – сорокапяти лет с широкими бёдрами и натруженными руками. Светлое домотканое платье слегка обтягивало её полноватую фигуру. Белый передник был чистым и выглаженным, и в тон ему косынка прятала ещё пока без признаков седины густые тёмные волосы.

– Почему ты опять здесь? – Наконец, нарушила тишину Надежда.

– Мы вчера с тобой так и не договорили. Вот я и решила, что сейчас подходящее для этого время.

– Почему? Дома, что опять никого нет?

– Анатолий Дмитриевич к себе в юридическую контору отбыл, а Авдотья Михайловна с Зоей в ателье уехали платья к сентябрьскому балу заказывать. Дома только Сергей Анатольевич.

– Это я уже знаю. Мы виделись с утра.

– И как прошёл ваш разговор? – Марфа присела на табурет у камина и принялась слушать.

– Нормально. – Односложно ответила Надя, не желая делиться своими впечатлениями с малознакомой женщиной.

– И всё? Просто нормально? Ты больше ничего не хочешь рассказать?

– Марфа, а вот скажи мне, ты же крепостная? – Сменила тему Надежда, ей не хотелось обсуждать свой разговор с Сергеем.

– Ну, да. – Пожала плечами женщина.

– Тогда почему ты разговариваешь со мной в таком тоне? – Надя выпрямилась в кресле и пристально посмотрела на Марфу.

– В каком таком? – Женщина сделала вид, что не поняла вопроса.

– Как с равной. – Надя добавила металл в голос. – Тыкаешь мне, не кланяешься. Я не слышу услужливости в твоих речах.

– Хм. – Марфа задумалась, подбирая слова для ответа. – Раньше ты этого не замечала.

– То было раньше, но вот ударилась головой и думать начала. – Усмехнулась Надя. – А теперь ответь на вопрос.

– Я ведь с пелёнок рядом с тобой. Своих детей у меня нет, замуж так и не вышла. Тебя чуть ли не за родную дочь считаю, особенно после смерти в твоей матушки. Царство ей небесное. – И Марфа, поцеловав нательный крестик, перекрестилась.