Репетиция смирения

«РЕПЕТИЦИЯ СМИРЕНИЯ»

ГЛАВА 1

Окуляр армейского бинокля скользил по освещенным окнам многоэтажного дома, выхватывая кусочки чужой жизни у ничего не подозревавших жильцов, занятых своими проблемами. Хозяин бинокля нервно курил, стряхивая пепел в цветочный горшок с каким-то уродливым цветком, состоявшим из длинного стебля с колючей метелкой вверху. В качестве прикрытия это чудо флористики было нулевым, а как пепельница очень даже ничего.

– Ромка, паршивец, ты снова в квартире куришь?

Глухой старческий голос донесся откуда-то из глубины квартиры.

– Бабуля, ты же знаешь, что я не курю, – живо откликнулся на голос молодой парень, ловко выстрелив сигаретой в темноту. Огонек сигареты описал яркую траекторию и приземлился где-то внизу, рассыпавшись на мелкие светящиеся искорки.

– Значит, это наши соседи на ночь глядя раскочегарили папироски в две глотки, чтоб им пусто было, – ворчала Нина Ивановна, шаркая тапками у самой двери комнаты, у окна которой вторую неделю в засаде сидел ее внук. Она нисколько не сомневалась, что внук такой же оболтус и лоботряс, как и его многочисленные дружки, которыми он обзавелся сразу после приезда к ней на жительство.

Было слышно, как шарканье затихло у запертой двери, и она тихонько подергала ручку. Неожиданно старушка с нескрываемым ехидством захихикала:

– Рома, открой, я знаю, что ты не спишь, а за девками подглядываешь.

Роман в мгновение ока спрятал бинокль и задернул штору, после чего не спеша вышел из комнаты, щурясь от яркого света.

Нина Ивановна с любовью смотрела на внука блестящими черными глазами, в который раз дивясь, как быстро растут внуки, которые, по ее наблюдению, росли гораздо быстрее, чем дети.

– Кто за кем подглядывает, ты чего, бабуль? Я повторяю пройденный материал, все-таки школа новая, надо сразу показать высокий класс.

– Ты у нас, случайно не синий человек? – снова засмеялась старушка, с интересом глядя на внука.

– Аватар? – нахмурился Роман, зная ее приверженность к телесериалам.

– Нет, ребенок – индиго, говорят, они в темноте видят. Вдруг и ты такой, вот родители обрадуются! Сидишь в темноте и уроки повторяешь, экономишь на электричестве.

– Я бы сам больше всех обрадовался, если бы умел перевоплощаться, – буркнул Роман, огорчившись, что его застукали за неприглядным делом.

– Это в тебе отцовские гены говорят, – вздохнула Нина Ивановна. – Тот в детстве все задумывался, да по углам в шпионов играл, вот и доигрался, годами не вижу его.

Подумав, она добавила, укоризненно покачав головой:

– Жену такую же задумчивую выбрал себе, и сын туда же смотрит. Думаешь, я не вижу, как ты с биноклем по углам, как твой папаша, прячешься.

– Не шпион, а разведчик, – обиженно поправил ее Ромка.

– Какая разница, хоть горшком назови, все равно дома ни те, ни другие не живут. Спасибо, тебя ко мне сплавили, все родная душа рядом.

– Ты сейчас не права, бабуля. Я здесь, потому что у меня в прежней школе облом произошел.

– Господь с тобой, про облом ничего не знаю, – всплеснула руками Нина Ивановна. – Мне родители сказали, что ты с парнем подрался, а он грозил тебя зарезать. Ужас такой, в школу с ножичками дети ходят, куда только взрослые смотрят.

Ромка потемнел лицом, вспомнив свой конфликт с одноклассником, прибывшим в город откуда-то с Кавказа. Первую неделю весь класс потешался над его странным нездешним говором, а еще через неделю ребята замолкали, стоило новичку появиться на пороге школы. Его неподвижный тяжелый взгляд не могли выдержать даже учителя, которые почти не вызывали его к доске, довольствуясь парочкой вопросов по пройденному материалу, на которые не всегда получали вразумительный ответ.

Длительное противостояние принципиальных жизненных позиций Ромки и новичка вылилось в тяжелый конфликт, длившийся весь учебный год и закончившийся в конце безобразной поножовщиной. Об этом Ромке теперь напоминал шрам, рассекший ему предплечье от локтя до самой кисти.

Директриса чуть ли не на коленях просила отца не поднимать шума, делая упор на то, что родители Аслана очень деликатные люди, уважаемые спонсоры школы. Родители Романа Лосева с каменными лицами, не произнеся ни слова, выслушали извинения родителей горячего горца и перевели Ромку в другую школу, забыв попрощаться с директором и классным руководителем.

Честно сказать, Ромка не хотел бы видеть в новом классе подобного отморозка, не расстававшегося с ножом и кастетом. Глубоко вздохнув, он пошел на кухню заедать неприятные воспоминания любимыми бутербродами с колбасой. После ужина настроение немного улучшилось, но не столько, чтобы поискать в окне знакомый силуэт симпатичной девчонки, которая жила в доме напротив.

Роман давно присматривался к незнакомке, однако, стараясь не попадаться ей на глаза. Он провожал ее до булочной, ходил за нею в химчистку, когда она сдавала или забирала вещи. Он выяснил, что она была большой домоседкой, не ходила ни в кино, ни на дискотеку, словом, пай-девочка, чистый ангел.

Ромка издали любовался ее летящей быстрой походкой, ему нравилось, как она ровно несет спину, а самое главное, он никогда не видел ее с жевательной резинкой во рту. Это наблюдение привязало его к незнакомке еще сильнее, потому что ему не нравились девушки, которые при разговоре перекатывали во рту огрызок остро пахнущей тягучей резины.

Возможно, это были необоснованные требования, но Ромка всегда мечтал, чтобы его девушка была именно такой, высокой и стройной. Ничего, что он пока не знает ее имени, придет время, и он будет знать о ней все. Пока он не собирается палиться, расспрашивая о незнакомке ребят со двора, сам справится с ситуацией.

В воскресенье ближе к вечеру Роман вышел на улицу и занял наблюдательный пост у гаражей, откуда хорошо просматривался подъезд незнакомки. Вскоре он увидел, как к подъезду подъехало желтое такси, и из него вышла девушка с дорожными сумками, как две капли воды похожая на его незнакомку.

То, что это не она, Ромка понял сразу. Он ни секунды не сомневался, что это другая девушка. При виде объекта обожания он всегда замирал от счастья, и необъяснимая радость переполняла занывшую от восторга душу. Появление незнакомки немного озадачило его, и он не понял, значит ли это, что у нее есть сестра-близнец. Тогда почему он никогда раньше не видел ее?

Полный облом, не у кого спросить, придется сидеть здесь, пока что-то проясниться. Ромка набрался терпения и приготовился ждать. Через час из подъезда стремительно вышла его незнакомка и быстрым шагом завернула за угол дома. Ромка махнул рукой на конспирацию и поспешил за нею, не особо скрываясь.

Девушка остановилась у крайнего подъезда огромного красного дома на соседней улице и набрала код. Дверь открылась сразу же, словно ее прихода ждали, и незнакомка вошла в дом. Ромка окинул взглядом двор, выбирая место для наблюдения, и приготовился ждать ее появления.

ГЛАВА 2

За окнами суетился школьными заботами август, неумолимо приближался первый день сентября, а это значит, все для Маргариты должно повториться сначала, но в последний раз. «Скорее бы избавиться от задравшего ее «счастливого» детства и стать по- настоящему взрослой личностью, которая может все, или почти все!», – Рита мечтательно смотрела в окно, не замечая надвигающейся грозы.

К сожалению, подруги еще не вернулись с отдыха, это ей пришлось раньше времени вернуться из Болгарии, прервав отдых только лишь потому, что маме показалось, что в этом году особенно жаркое солнце, а избыток ультрафиолета вреден для ее увядающей кожи.

Девчонки придут первого сентября в школу загорелые, как шоколадки, а у нее к тому времени загар окончательно сойдет. Конечно, можно будет воспользоваться автозагаром, но он пачкает вещи, и ей не хотелось бы видеть темные и светлые пятна на ногах вместо ровного черноморского загара.

– Маргарита, – раздался голос мамы, прервав ее невеселые мысли. – Хватит ворон считать, иди ко мне, помоги мне разобраться с компьютером, он меня не слушает.

Рита с протяжным вздохом отложила планшет и пошла в спальню, служившую матери кабинетом с тех пор, как она возомнила себя писателем. К удивлению Риты и самой мамы, ее книги пользовались спросом, у нее постепенно образовался свой круг постоянных читателей, обожавших ее рассказы о счастливой легкой жизни, которой у них никогда не было и не будет, но которой грезили все ее почитательницы.

Мама с растерянным видом смотрела в монитор и наугад тыкала ярким гелиевым ногтем по клавишам. Ее глаза блестели от не пролившихся слез, а губы кривились от обиды на компьютерного монстра, время от времени усложнявшего ей жизнь.

– Он опять не хочет печатать, как будто злится на меня за что-то, – пожаловалась мать, сняв, наконец, руки с клавиатуры и перестав стучать.

– Не надо так сильно бить по клавишам, дома такая барабанная дробь стоит, хоть уши закладывай, – проворчала Рита. – Ты относись к аппарату спокойно, как к печатной машинке, и не требуй от него больше, чем он сможет тебе дать. Тебе ведь не пришло в голову разговаривать с печатной машинкой, как ты это делаешь с компьютером?

– Да, но он ведь многое может, почему же не исполняет?

Маргарита снова вздохнула.

– Как тебе объяснить, что он выполняет не голосовые команды, а только команды, предусмотренные программой.

Мама обрадовано улыбнулась, и решила немедленно отправиться за покупкой именно такого компьютера, а этот отдать отцу, благо тот тоже любит многозначительно молчать.

Рита не сдержала смех, глядя в оживленное лицо матери, готовой бежать за покупкой.

– Нет еще таких компьютеров, не придумали, твои желания опережают время.

– Ничего смешного в этом не вижу, это большая недоработка производителей,– нахмурилась мама. – Надеюсь, они обратят внимание на требования времени.

Звонок в дверь застал Риту врасплох. Под осуждающим взглядом матери она заметалась по квартире, на ходу сбрасывая любимую растянутую майку с веселой Микки Маусихой на груди и короткие шорты с обтрепанными краями.

Буквально через минуту она стояла у двери в открытом летнем сарафане, открывавшем ее немного угловатые загорелые плечи. Она даже успела нанести розовый блеск на губы, удивительно сочетавшийся с морским загаром и синим цветом глаз.

– Учу, учу тебя, что женщина всегда должна быть одета как на бал, – шипела ей мать вслед. – Но для тебя, похоже, никакая наука не впрок, опозоришь меня когда-нибудь, появившись нечесаной и неприбранной перед знакомыми.

Маргарита по опыту знала, что огрызаться бесполезно, владеющая богатой лексикой мать может наотмашь припечатать словом так, что мало не покажется. Да и права она, к сожалению, хотя Ритина безалаберность в первую очередь бьет по ней самой.

Не сбросив с двери цепочку, она приоткрыла дверь. На площадке никого не было, если не считать топота стремительно несущегося вниз по лестнице человека. В ручку двери была вставлена ярко-красная роза.

Рита протянула руку, чтобы взять ее, но мамин голос строго окликнул ее, приказав даже не прикасаться к незнакомому предмету.

Рита отдернула руку, оглянувшись на голос. Ее всегда удивляла необъяснимая способность матери видеть, не глядя.

– Мама, это всего лишь цветок, не делай из мухи слона, враги цветы не дарят.

– Ошибаешься, детка, цветы дарят не только друзья, – вздохнула мама. – Неизвестно, кому принесли этот дар данайцы.

– Скорее всего, это кто-то из наших мальчишек приходил ко мне.

– Зачем же в таком случае убегать, – мама пожала плечами. – Отдал бы тебе лично в руки, если это кавалер. Отсюда вывод – кто-то приходил с недобрыми мыслями и не хотел с тобой встречаться.

– Или с тобой, – обиделась Рита. – Вечно ты все переворачиваешь с ног на голову.

– Или со мной, – легко согласилась с ней мама, прервав разговор.

– Что теперь делать с этой злосчастной розой?

– На твоем месте я бы не отходила от глазка, если у кого-то были скрытые намерения, он обязательно проверит, взяла ли ты розу.

– Что же мне теперь, весь день торчать перед дверью? – возмущенно поинтересовалась Рита, неожиданно почувствовав азарт охотника.

Стало слышно, как зашумел лифт и остановился у них на этаже. По площадке звонко процокали каблучки, и перед дверью замерла тоненькая женская фигурка, протянувшая руку к дверному звонку.

Рита резко распахнула дверь, и нос к носу столкнулась с Анастасией, своей одноклассницей и лучшей подругой. Настя громко взвизгнула и повисла у Риты на шее, радостно приветствуя подругу, с которой не виделась почти все лето.

– Смотри, у тебя в двери роза торчит, – удивилась Настя. – Странно как-то, роза есть, а ты ничего не знаешь.

– Кто-то пошутил неудачно, не обращай внимания.

Настя покосилась на цветок и воскликнула:

– Слушай, кажется, я знаю, откуда здесь роза.

– Откуда?– удивилась Рита. – Ты стала ясновидящей?

– Когда я входила в подъезд, меня чуть с ног не сбил какой-то незнакомый парень. Он так саданул ногой по двери, я едва отскочить успела. Вдруг, это твой тайный воздыхатель?

– Какой воздыхатель? О чем ты? Как прокаженная, сижу дома целыми днями одна, бездарно пропал кусок лета, – пожаловалась Рита, прикидывая, кто это мог быть.

– Высокий зеленоглазый брюнет, лет восемнадцати-двадцати, в голубых джинсах и черной майке с какой-то выпендрежной надписью на ней, – отчеканила Настя, вспомнив симпатичного незнакомца.

Рита восхищенно покачала головой:

– Ну, подруга, у тебя и хватка, прямо глаз-алмаз какой-то. Все просекла и на глазок определила, и его рост, и вес, даже цвет глаз заметила.

– Что есть, то есть, – захохотала Настя. – Я с детства умею сканировать парней и делить на категории.

Наталья Анатольевна неожиданно остановила свой диалог с компьютером и присоединилась к без умолку болтавшим подружкам, торопившимся пересказать друг дружке все самое интересное, что было летом.

Похвалив Настин густой и ровный загар, она предложила девочкам мороженое. Достав из морозильника пластмассовое ведерко с лакомством, Наталья Анатольевна переложила холодные кремовые шарики в прозрачные хрустальные креманки, обильно посыпав мороженое ореховой крошкой и тертым шоколадом, и поставила всю эту красоту на стол, подстелив кружевные салфетки.

– Что же ты своих гостей не угощаешь? – попеняла она дочери. – Ты же знаешь, что я не люблю отвлекаться, когда работаю.

– Не стоило беспокоиться, мы съели бы эту вкуснотищу вместе с ведром, – беспечно отмахнулась от упрека Рита, пригласив подругу к столу.

– Именно это и заставило меня заняться сервировкой, – мягко улыбнулась мама, укоризненно поглядев на дочь.

– Спасибо, Наталья Анатольевна, это то, что нужно в такую жару.

– Приятного аппетита, Настя, я всегда рада тебя видеть.

– Ой, я еще чемодан не успела разобрать, у меня там полно всяких сувениров, – воскликнула подруга, многозначительно взглянув на Риту. – Пойдем ко мне, выберешь себе, что понравится.

– Пока не съем все, никуда не двинусь, сувениры подождут, а мороженое может растаять.

– Я тебе хочу рассказать нечто такое, – Настя мечтательно прикрыла глаза. – Закачаешься!

– Ну, говори, я вся внимание, – нетерпеливо потребовала Рита.

– Не здесь, – шепотом произнесла подруга. – Пойдем ко мне, я такое расскажу!

– Мам, – с порога крикнула Рита, поправляя волосы у зеркала. – Я на часок к Насте сбегаю, не скучай.

– С вами соскучишься, прямо не квартира, а проходной двор, – погрозила мама пальцем. – Мое вдохновение каждый раз вздрагивает от неожиданности и с неохотой возвращается обратно в мою шумную обитель.

Словно подтверждая мамины слова, в дверь позвонили. Рита и Настя заговорщицки переглянулись, предоставив хозяйке открыть дверь очередному гостю.

На пороге стояла интересная девица модельной внешности примерно их лет. Рита ревниво отметила, что незнакомка на пару сантиметров выше, чем она, но такая же стройная и длинноволосая.

– Здравствуйте, тетя Наташа, я к вам, – девушка старательно и четко выговаривала слова, словно абитуриентка театрального вуза. – Разве мама не звонила вам?

Удивленное выражение маминого лица сменилось радушной улыбкой, и она извиняющимся тоном произнесла:

– Проходи, Сашенька, знакомься, это твоя троюродная сестра Маргарита, – мама запнулась, что-то вспомнив. – Ой, что это я, вы же знакомы. Рита, ты помнишь, мы ездили в Серпухов перед школой?

– Очень приятно, – кисло улыбнулась Рита, – как давно это было, но разве такое забудешь.

– Я тоже тебя помню, тем более тетя Наташа каждый год присылала мне твои вещи, из которых ты выросла, – улыбнулась Саша, окинув Маргариту оценивающим взглядом. – Теперь они мне вряд ли подойдут, мне показалось, что я немного выше, не так ли?

– Возможно, ведь ты на каблуках, а я еще не обулась.

– Девчонки, – ахнула Настя, внимательно рассматривая гостью. – Обалдеть можно, до чего же вы похожи!

– Это моя школьная подруга Анастасия, правда, мы не виделись все лето, – представила ее Рита.

– Действительно, – удивилась мама. – Прямо сиамские близнецы какие-то, несмотря на дальнее родство. Хотя почему же дальнее, мы с твоей мамой двоюродные, значит вы – троюродные сестры, а это не так мало.

Мама взяла у Александры красивый чемодан на колесиках и вкатила его в прихожую, строгим голосом приказав Маргарите заняться гостьей, всучив ей дорожный саквояж.

– Это же «Луи Виттон»! – Настя глазами указала на чемодан и сумку, стараясь, чтобы Саша не заметила ее красноречивый взгляд.

Александра засмеялась, тряхнув светлыми волосами такой же длины, как у самой Маргариты.

– Я привезла тебе сумочку этой фирмы, тебе обязательно понравится, потому что нет той женщины, которой не нравился бы «Луи Виттон».

– Откуда привезла? Разве у вас в Серпухове есть его фирменный магазин? – запинаясь, спросила Рита.

– Нет, конечно, я к вам не из Серпухова прибыла, – загадочно произнесла Саша, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Откуда? – хором спросили мама и Рита, рассматривая гостью.

– Из Парижа, – произнесла она. – Я была на показе мод, а сейчас мне нужно сдать документы в школу.

Настя прошла вслед за ними в гостиную. Умоляюще посмотрев на Наталью Анатольевну, она присела на диван, боясь пропустить хоть слово из разговора подруги с сестрой.

– В какую школу? – в очередной раз удивилась Рита, и тупо переспросила. – Зачем?

– Ведь мы ровесники, мне тоже шестнадцать и аттестат зрелости мне просто необходим, поэтому я хочу экстерном окончить одиннадцатый класс и поступить в вуз. Разве мама тебе ничего обо мне не рассказывала? – поинтересовалась Саша, оглянувшись на тетушку.

– Я запамятовала, мы с твоей мамой говорили о многом, и у меня в голове все смешалось, судьбы героинь моих книг и твоя история так переплелись, что стали нераздельными, поэтому простите мою забывчивость.

Мама вскочила с места, пытаясь скрыть неловкость, и бодрым голосом позвала девушек помочь ей накрыть на стол, потому что Саша с дороги, а соловья баснями не кормят.

– Не стоит беспокоиться, я приняла на сегодня свою физиологическую норму пищи.

– Очень хорошо, но законов гостеприимство никто не отменял, – невозмутимо произнесла мама, справившись с неловкой ситуацией, в какую она неосознанно загнала себя в попытке оградить дочь от соблазнов свободной жизни, промолчав о звонке двоюродной сестры, успешно делавшей карьеру модели.

В конце концов, она хотела продлить дочери счастливое беспечное детство, поэтому, кто вправе осудить ее за это?

Пока мама и Настя мыли и резали овощи, Рита ожесточенно кромсала твердую колбасу, размышляя о превратностях судьбы и коварстве взрослых. Как мама могла забыть о таком важном событии, как приезд Саши не из какого-то Серпухова, а из самого Парижа. Кстати, что она там делала?

Господи, какая я тупая, если она экстерном хочет окончить школу, значит, она уже работает? Но где может работать юная девушка в Париже? Неужели она модель? Очнись, дура, она ведь сказала, что была там на показе. Если так, то я ни за что не прощу маме ее обман!»

Маргарита внимательно слушала, как Саша пространно отвечала на мамины вопросы, в которых ничего не было о новой жизни за границей, о работе, о планах на будущее, которыми мама вечно донимала подруг Маргариты. Как назло, мама говорила исключительно о родственниках из глухой провинции.

«Хороша провинция, девушки которой легко становятся моделями, а она, столичная девушка, хлопает ушами, пока другие покоряют мировые подиумы и в шестнадцать лет покупают себе умопомрачительные сумки», – завистливые мысли роились в голове Маргариты, почувствовавшей странное необъяснимое раздражение.

Заметив, что дочь не участвует в оживленном разговоре, мрачно ковыряясь вилкой в тарелке, в десятый раз перебрасывая листья салата с края на край, Наталья Анатольевна решила вовлечь ее в разговор, напомнив ей милую поездку к родне в далеком детстве.

– Конечно, я все помню, – пожала Рита плечами. – Я не забыла свой детский страх при каждом посещении дощатого домика в конце огорода, когда я боялась провалиться с головой в бездонную яму с дерьмом, поэтому терпела до последнего, боясь опозориться перед родней, и это было нелегкое испытание для шестилетнего ребенка.

– Ты могла бы мне сказать, что тебе страшно, – мама опешила от злости, звеневшей в голосе дочери.

– Тебе было не до меня, ты упивалась своим успехом, твой рассказ тогда впервые напечатали в каком-то журнале, – оживленно произнесла Рита, повернувшись к сестре. – Слушай, а милые курочки по-прежнему вольно разгуливают у вас по двору?

– Нет, они сидят в вольере, – спокойно ответила сестра, пристально поглядев ей в глаза.

– Рита, опомнись, ну, при чем здесь какие-то куры?

– При том самом, мама! – выдохнула Рита. – Помнишь, как вскоре после приезда ты посоветовала меня стать ближе к природе и снять сандалии? Так вот, во мне до сих пор живо мерзкое воспоминание о том, как я наступала на противные куриные какашки, и при ходьбе давила их пальцами, а они их склеивали и мне приходилось последствия выковыривать палочкой. В довершение ко всему, в конце нашего пребывания у меня появились цыпки, так что на ноги без омерзения невозможно было смотреть!

– Вот поэтому я здесь, – неожиданно просто произнесла Саша, внимательно выслушав гневный монолог сестры. – Я тоже не хочу, чтобы ноги моей дочери когда-нибудь испачкали куриные какашки.

– Какая особо ядовитая муха тебя сегодня укусила, Маргарита? – сухо поинтересовалась мать, вставая из-за стола. – Если ты хотела испортить мне настроение, то ты преуспела в этом.

В комнате воцарилось молчание. Первой не выдержала Настя, заявив, что ей надо срочно домой. Кивнув Саше, она прошептала Рите в ухо:

– Офигенно интересно, но мои новости – это нечто запредельное, закачаешься, приходи поскорее.

Заговорщицки подмигнув, она произнесла вслух:

– Обязательно захвати зонтик, кажется, дождь собирается, озоном пахнет.

Проводив Настю, Рита принялась убирать со стола грязные тарелки. К ее удивлению Саша включила воду и стала мыть посуду, напевая на английском незамысловатый мотив.

Прислушавшись, Рита определила, что английский Саши на хорошем уровне, ей до Сашиного произношения далеко.

Словно уловив ее мысли, Саша посоветовала ей подналечь на английский, особенно полезно непосредственное общение с носителем языка.

– Ты хочешь сказать, что тебе довелось общаться с таким субъектом? – с завистью посмотрела на сестру Рита, отметив качество ее модного наряда.

Рита критически оглядела Александру сверху донизу. Надо же, выросла в провинции, а манеры, как у настоящей леди, обзавидоваться можно. Наши девчонки рядом с ней кажутся непроходимыми дуньками, словно это они недавно из деревни.

– Да, мой парень родом из Австралии, я у него перенимаю правильный выговор, у наших учителей этому не научишься, они ведь сами говорят с акцентом, который нам преподносят как норму.

– Саша, как давно ты на подиуме?

– В начале января мне исполнилось шестнадцать, в конце января я уже была во Франции, тогда и начался мой забег по кастингам, показам, – Саша глубоко вздохнула. – Нет желания вспоминать, как было сложно, но ты не бойся. Ты ведь не из любопытства меня расспрашиваешь, я ведь сразу поняла, что это и твоя мечта. Пока мы молодые, надо успеть сделать что-то значимое, потом можно и завязнуть в жизненном болоте.

– Слушай, а как же школа, ты бросила ее?

– Разве я дура, чтобы остаться без образования? – удивилась Саша.

– Не похожа на нее, скорее напоминаешь успешную леди.

–Меня здорово выручила возможность учиться экстерном, но расслабляться нельзя, я за собой вожу учебники и читаю при любой возможности.

– Здорово, сама хозяйка своего времени, – с завистью вздохнула Рита, вспомнив ненавистную школу.

Саша задумчиво возила полотенцем по тарелке, вытирая ее насухо.

– В школе меня уважали, мне там было хорошо, – вздохнула она. – Во всяком случае, гораздо лучше, чем дома.

Рита с удивлением услышала в голосе Саши отзвук обиды и с опаской поинтересовалась:

– Даже если тебя били дома, зачем снова хомут на шею надевать, далась тебе эта школа!

– Лучше бы били, знала бы за что, – улыбнулась Саша. – Со мной обходились гораздо хуже, мать и старшая сестра просто не любили меня.

– Тогда ты все правильно сделала, – поддержала ее Рита. – Я тоже так думаю, что нельзя общаться с теми, кто тебя ненавидит, зато теперь ты свободна.

– Не скажи, при таком режиме соблазнов много, Нужна бешеная самодисциплина, когда я впервые за рубеж попала, ходила с открытым ртом, ничего не соображала.

– А когда стало что-то получаться?

Саша взглянула на нее, покосившись на дверь, за которой скрылась тетушка.

– Еще ничего не получилось, я в самом начале пути, через годик -другой можно будет с уверенностью сказать, что у меня вышло, а чего добиваться надо.

– Слушай, а как же Водянова, у нее все так здорово получилось!

– Забудь, – иронично хмыкнула сестра. – У каждого свой путь, хотя элемент везения очень важен, к сожалению, не все Золушки становятся принцессами.

– Это верно, но все стремятся, не так ли?

– Думаю, слава и богатство приходят не ко всем, – покачала Саша головой. – Я видела многое, но не все.

– Слушай, а как же твой «Луи Виттон»? – Рита с интересом посмотрела на сумочку.

Саша неопределенно пожала плечами, обдумывая ответ.

– Понты все это, но нам без них нельзя, имидж дорогого стоит.

– Так он не настоящий? – разочарованно протянула Рита.

– Конечно, нет, это хорошая качественная копия, я еще не заработала на настоящий бренд, но, поверь, он у меня обязательно будет.

Рита замолчала, обдумывая все, что сказала троюродная сестра. Крамольные мысли переполняли голову, и с этим надо было срочно поделиться с Анастасией.

– Саша, ты отдохни с дороги, а я сбегаю к Насте на минуточку, я все лето ее не видела.

– Конечно, иди, я с тетушкой пообщаюсь, – легко согласилась Саша. – У меня на завтра дел много.

Маргарита пулей вылетела из подъезда, торопясь поделиться с подругой новостями, тем более Настя тоже горела желанием о чем-то ей поведать немедленно.

Судя по тому, что аудиоцентр был включен на полную громкость, родителей Насти не было дома. Посреди комнаты лежал ворох вывернутых из чемодана вещей, которые подруга перебирала в руках с блаженной улыбкой, причитая над каждой тряпкой что-то невразумительное.

– Эту майку я одела на первое свидание, эти джинсы были на мне, когда мы познакомились, а в этом сарафане мы первый раз поцеловались.

– Я жду, – напомнила о себе Рита, бесцеремонно прервав ее монолог.

– Что я тебе расскажу, только ты никому, ладно? – оживилась Настя, умоляюще сложив руки.

Рита обиженно дернула плечом:

– Когда я хоть раз тебя выдала?

Настя перебралась к ней на диван и зашептала в ухо:

– Вовремя ты пришла, моих нет дома, можно говорить обо всем.

– В таком случае хватит шептать, говори нормально, все равно никто не услышит.

– Ты права, но на всякий случай я дверь прикрою, мало ли что, вдруг вернуться неожиданно, они ключи взяли.

Наконец Настя перестала суетиться и обреченно произнесла:

– Я влюбилась безнадежно и страстно, как последняя дура.

– Страстно – это мне понятно, но почему безнадежно?

– Безнадежно – потому что он иностранец, и мы вряд ли снова увидимся, а страстно – потому что необычно, ну, ты меня понимаешь, – снова зашептала Настя.

– Говори нормально, – возмутилась Рита, отодвигаясь на край дивана, – ты мне в ухо дуешь и щекочешь. – Что было страстного?

– Все! – со значением произнесла Настя, для убедительности многозначительно округлив глаза.

– Ты с ума сошла, ты смогла это сделать? – ахнула Рита, сраженная откровением Насти.

– Ну, не совсем все, но почти все, ну что ты такая тупая! Мы с тобой читали об этом, вспомни.

– Это разные вещи, читать и делать, – не согласилась Рита.

– Ты права, совершенно разные, – смущенно потупилась Настя. Вначале он обалденно целовался, знаешь, французский поцелуй – это нечто.

– Он у тебя что, настоящий француз? – почему-то шепотом спросила Рита, тоже покосившись на закрытую дверь.

– Нет, но целовался, как француз, – Настя, наконец, преодолела зажим и тихо произнесла. – Он целовал меня языком, и это было здорово, но когда он поцеловал мне грудь, я едва устояла на ногах, так это было классно.

Рита ошарашено молчала, уловив в интонациях подруги страсть зрелой женщины.

– Что ты теперь будешь делать с этим?

– Не знаю, – слезы закапали из глаз Насти. – Я безумно хочу его видеть!

У Риты защипало в носу, ей стало жаль подругу, которая неистово рыдала у нее на плече.

– Он обязательно позвонит, не переживай, тебя невозможно забыть, ты такая необыкновенная, – как могла, утешала ее Рита, поглаживая подругу по напряженной спине.

– Я плачу, потому что боюсь, – всхлипнула Настя, вытирая слезы.

– Можешь успокоиться, я никому не скажу, – Рита клятвенно прижала тонкие руки к груди.

– Я не этого боюсь, – всхлипнула Настя, размазывая по щекам серо-черные полоски туши. – Я боюсь стать проституткой.

Маргарита ошарашено замолчала, придавленная признанием подруги.

– Думаю, тебе не стоит бояться, – неуверенно произнесла Рита. – У тебя строгие родители и хорошее материальное положение, а проституцией занимаются девушки с нестабильным социальным статусом.

– Я не об этом, – заломила руки Настя. – Как ты не понимаешь?

– Далеко не все девушки, которым нравиться целоваться, становятся проститутками, – не совсем уверенно возразила Рита.

Взявшись за руки, подруги сидели рядом, без слез оплакивая уходящее беззаботное детство. Непонятная грусть овладела ими, вытеснив радость встречи.

Первой заговорила Рита, без улыбки встретив печальный взгляд Насти.

– Вот она, долгожданная и таинственная взрослая жизнь, которую мы с тобой так ждали, что же теперь-то на себе волосы рвать? Сомнительный секс и непростые интимные отношения – непременные атрибуты этой жизни, в любом случае нам придется принимать ее правила.

Настя кивнула ей, заранее соглашаясь со словами рассудительной подруги:

– Может, правы взрослые, когда просят не терять голову? Тогда почему они не договаривают, говорили бы честно, что страсть сносит крышу и делает зависимой, глядишь, и проблем у девчонок с ранней беременностью не было.

– Надеюсь, до этого не дошло? – быстро спросила Рита.

– Нет, что ты, – Настя улыбнулась ей сквозь слезы. – Он проявил деликатность.

– Вот и живи спокойно, будем считать, что ты приобрела первый опыт взрослой жизни.

– Ну, да, – глаза Насти снова налились слезами. – Я все равно хочу его видеть, а плачу от невозможности когда-нибудь встретится.

Признание Насти ошеломило Маргариту, заставив по-иному взглянуть на жизнь. Она зябко поежилась, словно ее настиг холодный ветер перемен, прилетевший из неизбежного будущего. Странный день выдался сегодня, перед сном есть о чем подумать – появление в доме троюродной сестры, откровения Насти, что дальше?

Домой Рита шла неторопливым шагом, не замечая, что за нею тенью идет высокий темноволосый парень, негромко насвистывая в такт шагам. Неожиданно она остановилась и безотчетно оглянулась, хотя правила предписывали порядочным девушкам ни в коем случае не оборачиваться на свист.

К черту правила, их придумали затюканные недоумки. Кто знает, что на уме у того, кто затаился у тебя за спиной. Пусть он подумает обо мне, что ему заблагорассудится, но я не хочу получить удар в спину только потому, что так не принято поступать.

Парень тоже остановился, прекратив свистеть, и несмело улыбнулся. Улыбка у него была добрая и открытая, какая-то призывно-располагающая, как показалось Рите.

– Роман, – скороговоркой произнес парень и поспешно добавил. – Мы с тобой живем в одном дворе.

– Я не припоминаю, чтобы мы встречались.

– Дело в том, что я недавно здесь живу, – торопливо сказал Роман, словно опасался, что девушка уйдет. – До этого я жил в другом районе.

Словно громом пораженная, Рита смотрела в его зеленые глаза и вспоминала яркую розу в двери ее квартиры.

– Роза в двери – это твоих рук дело? – строго спросила она, мучительно раздумывая, как вести себя с этим кавалером – инкогнито.

Она еще не решила, стоит ли он того, чтобы она дала ему право приносить ей цветы под дверь, или пусть идет дальше своей дорогой.

Словно почувствовав ее мысли, Роман сказал, что давно ходит за ней по пятам, но она только сегодня обратила на него внимание.

– Надо, же, человек – невидимка, – насмешливо протянула Рита. – Во всяком случае, у тебя это неплохо получилось.

– Это было нетрудно, – парировал Роман. – Ты никого вокруг не замечаешь, хотя я действительно старался не попадаться тебе на глаза.

– Боялся разочаровать?

– Напротив, хотел узнать тебя поближе.

– Удалось? – насмешливо прищурилась Рита, которую успел заинтересовать необычный парень.

– Да, – утвердительно кивнул Роман. – Например, я узнал, что у тебя есть сестра, и сегодня она впервые появилась здесь.

– Убедил, ты очень наблюдательный, – засмеялась Рита. – Я сама ее увидела в первый раз.

– Как это? – удивился Ромка. – Разве так бывает?

– Бывает, Рома, в жизни и не такое бывает, – глубоко вздохнула Рита, – остановившись у дома. – Подъезд и даже номер квартиры ты знаешь, так что пока.

– Звучит, как приглашение, остается узнать номер мобильного, и будем считать, что знакомство с девушкой моей мечты состоялось, – осмелел Ромка, доставая телефон.

– Не все сразу, продолжай в том же духе, и последняя преграда рухнет. Чао, Ромео, не скучай.

– Почему Ромео? – опешил Ромка. – Потому что Роман?

– Потому что Милан и Париж, – загадочно произнесла Рита, входя в подъезд.

ГЛАВА 3

Роман наскоро позавтракал и занял наблюдательный пост. Его распирала гордость оттого, что он перестал трусить и вчера, наконец-то, познакомился с классной девчонкой, и она не оттолкнула его. Больше всего на свете сейчас ему хотелось побыть одному, вспоминая ее улыбку, голос. Жаль, он не догадался сказать ей что-нибудь убедительное, такое, чтобы она увидела, какой он умный и смелый.

Ближе к вечеру его мысли потекли в другом направлении, и Ромка панически испугался, что проиграл. Зачем он поспешил проявиться в ее жизни? Вдруг все его слова она посчитала либо глупыми, либо пошлыми, и в следующий раз даже не взглянет на него?

Ромка неожиданно вскочил с места, с досадой стукнув себя по лбу.

– Вот осел, забыл самое главное!

Он пулей выбежал из квартиры, хлопнув дверью. На привычном месте за гаражами Дениса не оказалось, придется идти к нему, хоть Ромка не любил бывать у него дома. Всем приходилось переходить на шепот, чтобы не потревожить больного отца, поэтому ребята предпочитали встречаться во дворе или у Романа. Мобильный телефон Денис отключил совсем некстати, так что Ромка не мог понять, куда друг запропастился в нужный момент.

Денис хорошо знаком со всеми ребятами во дворе и наверняка знает, в каком классе учится Рита. Его самого определили в 11- Б, где учился Денис, в случае чего еще не поздно перейти в другой, не факт, что Рита учится именно в 11 – Б. Вдруг ему сказочно повезет, и они окажутся в одном классе? Ромка загадал, что если с ним случится такое дикое везение, он расскажет Денису о Рите.

Правда, в последнее время Денис неузнаваемо изменился, стал хмурым и раздражительным, словно у него разом заболели все зубы.

Ромка даже не догадывался, что Денис переживал далеко не лучшие моменты в своей жизни, когда настроение менялось по несколько раз за день. Роман не знал, что друг впервые торопит приближение первого сентября, чтобы у него была законная причина как можно чаще отсутствовать дома.

Ромке не сиделось дома, и он снова отправился к гаражам, на привычное место тусовки всех пацанов этого двора, подальше от глаз взрослых.

Когда-то здесь во время грозы рухнуло огромное дерево, расплющив парочку машин. Во избежание последующих казусов мужики вырубили все деревья вокруг гаражей, а стволы срубленных деревьев приспособили под сиденья, отполировав их до блеска за годы эксплуатации.

К удивлению Ромки, почти все уже собрались за гаражами. Ребята были относительно трезвыми и мирно беседовали о том, кто и куда на следующий год пойдет учиться.

На импровизированном столе из бревен стояли бутылки с пивом и виднелись яркие жестяные банки с энергетическими напитками для девчонок, которые сгрудились вокруг подруги, демонстрирующей им новые кеды с металлическими конусовидными нашлепками.

Вечер только начинался и по опыту Ромка знал, что главные действия еще впереди, когда закончится выпивка и за очередной дозой пива отправят проигравшихся в карты гонцов.

– С меня причитается, – объявил Ромка, кладя на бревно деньги.

– Естественно,– одобрительно кивнул незнакомый парень с добела выгоревшими на южном солнце волосами.

Положив на кон вступительный взнос, Роман потянулся за банкой энергетика, решив сегодня не притрагиваться к пиву, чтобы завтра в школе не испортить первое впечатление о себе.

– Что-нибудь не так? – протянул ему бутылку с красным вином Вадька из соседнего подъезда, славившийся среди пацанов умением пить, не пьянея. – Рекомендую.

– Не а, – мотнул головой Ромка. – Завтра с утра в школу.

– Всем завтра туда, – заупрямился Вадька. – Лось, не ломай компанию.

Его неожиданно поддержали остальные, наперебой предлагая от души отметить последний летний день, когда еще придется посидеть всем вместе в таком составе, впереди напряженный учебный год, а там их пути – дороги разойдутся и кто знает, что ждет пацанов впереди.

– Как-нибудь в другой раз, – вяло отпирался Ромка. – Не то настроение.

– Чудак, – искренне удивился Вадька. – Оно самое как раз от этого и поднимается.

Девчонки хихикали, наблюдая их перепалку. Всем было интересно знать, кто победит в извечном споре пить или не пить.

– Что за мужики пошли? – насмешливо тряхнула челкой рыжая девчонка с кедами. – На все их нужно уговаривать.

Вадька уже был в том состоянии, когда с ним лучше не разговаривать. Вот и сейчас его тон стал подозрительным и агрессивным, он всячески демонстрировал свою готовность молодецки помахать кулаками. Ромка понимал, что достаточно было одной маленькой искорки, чтобы разгорелась драка.

– Девчонки, кто хочет мороженого? – смяв пустую банку из-под напитка, Ромка решительно поднялся с бревна.

Неожиданно в его душе шевельнулся противный червячок раздражения, и ему захотелось немедленно смазать с лица Вадьки пьяную ухмылку. Усилием воли он загнал раздражение подальше, решив не ввязываться в драку, хотя бы не сегодня.

– Дамы тоже хотят пивасика, – противно заныла рыжая девчонка. Она явно нагнетала ситуацию, провоцируя ссору. – Мороженое пусть едят маленькие девочки, а мы воздержимся.

Вадим презрительно захохотал, в смехе обнажив клыкастую пасть, полную подпорченных курением зубов.

Неожиданно к Роману стремительно подошла невысокая девушка, тихо сидевшая с краю, и подставила ему согнутую в локте руку. Она стрельнула в сторону рыжей серыми глазами в обрамлении густо-накрашенных ресниц, и неожиданно громко произнесла:

– Пойдем, я буду мороженое, ты забыл, что я его обожаю?

Когда они скрылись из виду, девушка отпустила Ромкин локоть и остановилась. Пока Роман мучительно соображал, как отблагодарить ее за находчивость, девушка успела назвать свое имя и вкратце познакомить его с обычаями двора, жертвой которого на сегодня был избран новенький.

Роман почувствовал некоторую вину перед Алисой, которая спасла его от обязательного мордобоя, поставив под удар свою репутацию. Получается, если он не вернется назад с обещанным мороженым, заранее испугавшись возможной потасовки, то его авторитет окончательно и бесповоротно рухнет навеки в глазах всего двора.

– Чего ты решила, что я должен непременно кого-то бояться, и меня сегодня обязательно изобьют? – возмутился Роман. – Я классно дерусь, во всяком случае, парочку синяков оставлю на чьей-либо физиономии, а если особо повезет, то пересчитаю кому-нибудь зубы.

Алиса с нескрываемым изумлением покосилась на шрам и ничего не сказала, предположив, что парень не промах, а она непроходимая дура, которая выдала себя с головой, кинувшись спасать его от кулаков.

– Ты какое будешь? – поинтересовался Роман. – Выбирай, лично я предпочитаю шоколадное с орехами.

– Я тоже, – покорно пожала плечами Алиса, протянув за мороженым руку.

– Какая у тебя маленькая лапка, – Роман с улыбкой задержал ее руку в своей.

Алиса негодующе посмотрела не него своими серыми глазками и вырвала руку, обиженно отвернувшись от невесть что возомнившего парня.

– Не дуйся, – примирительно произнес Ромка. – Честное слово, я никогда не видел такие маленькие хорошенькие ручки.

– Так я тебе и поверила, – улыбнулась Алиса, разрывая обертку лакомства.

Тусовка с изумлением наблюдала, как парочка, непринужденно болтая, неторопливо двигалась по направлению к гаражам.

– Налетай, – Роман поставил пакет на бревна. – Здесь мороженое на любой вкус, кому что понравится.

Девчонки зашуршали пакетом, выискивая свое любимое, забыв о вызывающем поведении новичка.

– Уважаю, – протянул ему руку белобрысый парень. – Некоторые сомневались, что ты еще раз покажешься здесь.

– Кто такой недоверчивый? – с наигранным любопытством огляделся Роман. – С какой стати я не должен был появиться здесь?

– Что с тобой поделаешь? – миролюбиво произнес Вадим, вливая в себя остатки вина. – Садись, если пришел.

Появление Ромки многих здорово покоробило и разочаровало, лишив возможного интересного зрелища, обещанного Вадимом. Этот новичок не такой простак, каким хочет казаться, если даже странная и неприступная Алиса, очертя голову, кинулась в его объятия.

Взгляд Вадима сфокусировался на девушке, которая спокойно ела мороженое, отрешенно глядя в темнеющее небо.

– Алиска, тебе же нельзя мороженое, у тебя же голос, – оглушительно рявкнул он. – Выбрось его немедленно.

– Это мне раньше нельзя было, а теперь можно, – спокойно ответила девушка, насмешливо посмотрев на Вадима. – Оказывается, это так здорово, просто сидеть и есть мороженое.

Со всех сторон раздались не совсем трезвые голоса дошедших до кондиции ребят:

– Алиса, спой нам что-нибудь, а мы послушаем.

– Не будет она ничего петь сегодня, – вместо Алисы ответил Роман. – После мороженого ее связки забиты орехами, а это очень вредно для голоса.

– Тогда какого черта ты ей разрешил его есть? – Вадим возмутился, угрожающе нахмурившись.

Ничего не ответив, Роман протянул Алисе руку:

– Ну как, порядок?

Алиса кивнула.

– Тогда пойдем, завтра рано вставать.

Алиса внимательно посмотрела на него и покорно встала, не сводя с него удивленных глаз.

– Ты думаешь, почему я пошла с тобой? – у самой двери спросила она Романа.

– Я не провидец, – буркнул Ромка. – Наверное, мороженого захотелось, вот и пошла.

–Не угадал, – усмехнулась девушка. – Хотя за мороженое спасибо, я его ела второй раз за весь год, мне действительно нельзя его есть.

– Сдаюсь, – усмехнулся Роман, удивившись признанию.

– Я испугалась, что тебя изобьют, – тихим голосом произнесла Алиса. – Я слышала, как они сговаривались еще накануне устроить тебе проверку боем.

– Спасибо, конечно. Не хотелось бы первого сентября явиться в новую школу с фингалом под глазом, так что я твой должник и поклонник твоего таланта.

– Странно, ты же не слышал, как я пою, вдруг не понравиться.

– Не слышал, но уже нравиться.

– Спасибо. Я пойду?

– Пока.

ГЛАВА 4

В последнее время дома у Дениса творилось что-то невообразимое. Бабка ревела в голос, проклиная врачей, переливших отцу кровь наркомана, успешно промышлявшего донорством ради гарантированной оплаты сомнительного человеколюбия. Быстротекущий гепатит грозил бате циррозом, вследствие чего он регулярно нарушал рекомендованный врачами сухой закон, ежедневно доводя мать до слез.

Очередное воскресное утро не стало исключением. Заслышав пронзительные вопли, доносившиеся из кухни, Денис накрылся одеялом с головой, но это не помогло.

– Куда смотрит президент? – причитала бабка, гремя кастрюлями. – Давно пора собрать этих нелюдей наркоманов и влить им в вены яду, не дожидаясь, пока сами от передоза подохнут.

Бабка вытерла слезы, запила горячим сладким чаем сердечные таблетки, замерла на кухонном табурете, прислушиваясь к действию таблетки внутри организма. Вспомнив сумму, которую пришлось заплатить за лечение врачам, сделавшим ее единственного сына инвалидом, бабка вздрогнула и перекрестилась, а вой и причитания вспыхнули с новой силой.

– Сыночек мой, угораздило тебя попасть в руки коновала, я бы своими руками задавила этого оборотня в белом халате, перелившего тебе заразную кровь!

Поняв, что поспать подольше не удастся, Денис прошмыгнул в ванную, стараясь не попадаться бабке на глаза. Мать сидела на краю ванны с заплаканными глазами и тупо смотрела на капли, падающие в раковину.

При виде Дениса она выскользнула из ванной, не поднимая покрасневших глаз. Даже сквозь шум воды до него донеслось, что в кухне вновь вспыхнул спор между матерью и бабкой, обвинявшей мать Дениса в черствости и бездушии.

Было слышно, как мать не соглашалась с бабкой, упрекая свекровь в стремлении спасти своего сына, пожертвовав жизнью ее единственного ребенка.

– Какая жертва, – орала бабка. – Даст ему Денис небольшой кусочек, так у него все вырастет снова, а отцу жизнь продлится.

Бабка всхлипнула, вытирая слезы фартуком, и жалобно произнесла:

– Я бы все ему отдала, да не поможет ему моя старая печенка!

– Мальчик только жить начинает, – плакала мать. – Не давите на него.

– А если бы его в подворотне хулиганы ножом пырнули? – не сдавалась бабка. – Или в армии что-то произошло, отец бы отдал ему все, чтобы спасти сына, не сомневайся!

– О чем спор? – Денис вопросительно смотрел на затихшую бабку, заталкивая в рот румяный блинчик.

– Ни о чем, – подскочила мать, выпроваживая его из кухни. – Иди, иди. Завтрак еще не готов, я позову.

Отец стоял у окна, ссутулив угловатые плечи. Мятая футболка не обтягивала его крутые плечи, как когда-то, а висела на нем сдувшимся шариком. Не отрывая глаз от малышни в песочнице, с радостным визгом бросавших друг в друга песком, отец тихо произнес:

– Маленькие ангелы приходят на землю, знать бы, куда они исчезают?

– Никуда, просто взрослеют, – хмыкнул Денис. – Да ты, я вижу, стал философом, батя.

– С таким диагнозом не успеешь им стать, философами становятся те, кому некуда спешить, а у меня времени в обрез.

Виновато взглянув в потухшие глаза отца, Денис постарался придать голосу больше уверенности и оптимизма:

– Гепатит – еще не приговор. Ты бы пивком поверх водочки не полировал каждый день здоровье, и мысли дурные не посещали бы голову с утра пораньше.

– Какой гепатит, сынок, уже цирроз ставят, – криво усмехнулся отец, закрывая окно.

– Что за зверь? – остолбенел Денис, услышав в его словах металлический скрежет отчаяния.

– Это когда печень отваливается и жить не с чем, – буркнул отец, не замечая слезы, сползавшей по небритой щеке.

Денис ощутил, как сердце сжалось от предчувствия жестокой неотвратимости, проникшей в их дом, когда ни мольбами, ни слезами не остановить леденящий душу грохот неумолимой поступи беды.

– Пойду к ребятам, поболтаем, – севшим голосом проговорил Денис и опрометью ринулся из квартиры подальше от поселившейся в ней невыносимой тоски.

Мать выскочила вслед, крикнув что-то сбегавшему по лестнице сыну. Не останавливаясь, Денис махнул рукой, крикнув на ходу, что дома будет нескоро и к обеду не вернется.

– Это все ваши разговоры довели его до такого состояния, – обрушилась мать на свекровь. – У ребенка ответственный период в жизни, ему нельзя волноваться, впереди последний школьный год, ответственные экзамены, а вы принуждаете его сделать выбор, который взрослому не под силу, не то, что семнадцатилетнему мальчику.

– Ни к чему я его не принуждаю, – обреченно вздохнула бабка. – Я борюсь за жизнь Илюши, как мать, ты меня должна понять.

– Бороться надо было раньше, когда ваш сын в молодости пропивал собственное здоровье по кабакам, не думая о нас с Денисом, – повысила голос мать, не заметив появившегося в двери мужа. – Мало я слез пролила, мало унижений вынесла?

– Помолчите, без вас тошно, – раздраженно прикрикнул на них Илья, пытаясь остановить разгоравшийся скандал.

– Нет уж, послушай, – жена ненавидяще сузила глаза, больше не сдерживаясь из опасения быть услышанной Денисом. – Мне надоело играть роль счастливой женщины, живя с конченым эгоистом и его безумной мамашей под одной крышей.

– Вылетишь с моей площади, как пробка, – прошипела свекровь и демонстративно повернулась к невестке спиной, подвинув к сыну тарелку с овсянкой.

– Приятного аппетита, сынок, ешь, пока кашка не остыла.

– Да ладно вам, – отстраненно произнес Илья, ковыряя ложкой серую безвкусную кашу без соли и сахара, похожую на размокшую туалетную бумагу.

– Никто на него не давит, с чего ты взяла? – он удивленно посмотрел на жену, с ожесточением размешивающую сахар в чашке. – Пусть спокойно доучится в школе, и поступает, куда хочет.

Злобная мегера, сидевшая перед ним, ничем не напоминала ту покладистую и робкую девочку, на которой он женился еще студентом, и привел в этот дом двадцать лет назад.

– Только попробуй, за сына я могу загрызть, даже тебя, такого слабого и больного, – неистовствовала супруга.

– Какая муха тебя укусила? – сделал попытку отшутиться Илья. – Вспомнила бабка, как девкой была!

– Ты мне зубы не заговаривай, знаю я, что вы со своей мамашей задумали, но ничего у вас не выйдет, я не дам искалечить сына!

Илья в сердцах бросил ложку, опешив от нескрываемой ненависти, звучавшей в каждом слове жены.

– Запомни, если тебя наплевать на собственного сына, то я буду бороться за него и за его жизнь, – она в сердцах хлопнула половником по столу. – Как только Денис окончит школу и поступит в свое летное училище, я тоже уйду отсюда.

– Скажи, что у вас произошло? – потребовал объяснений Илья, когда они с матерью остались одни. – Чего Ирина бесится?

Вытерев слезы фартуком, мать глубоко вздохнула и едва слышно, на одном дыхании, произнесла:

– Мне подсказали добрые люди, что родной сын может стать для отца хорошим донором.

Илья вскочил с места, как ужаленный, с грохотом опрокинув табурет. Мать сжалась от страха, увидев перекошенное гневом лицо разъяренного сына.

– Ты окончательно спятила, – взорвался Илья. – Это же надо было до такого додуматься, моего сына под нож отправить!

– Я только предложила, – оправдывалась мать, размазывая по щекам слезы. – Я не смогу без тебя жить, сынок!

– Прекрати немедленно, не рви мне душу!

– Хорошо, сынок, я молчу, ты не расстраивайся. Мы что-нибудь придумаем!

Илья вихрем ворвался в спальню. Не сдерживая слез, он упал на колени, надеясь вымолить у жены прощение за все прошлые обиды вольные и невольные.

– Прости, меня, я даже не догадывался, что мать затеяла. Но как ты могла подумать, что я подобное предложу сыну?

– Я думала, что она с тобой посоветовалась и говорит от твоего имени, – всхлипнула Ирина, прижав к груди голову мужа. – Твое молчание я расценила, как согласие. Что мне оставалось делать?

– Просто поговорить со мной, – шепнул Илья, обняв жену за плечи.

Дверь спальни тихо скрипнула, впуская бабку. Срывающимся голосом она позвала пить чай, решив сделать предложение, от которого они не откажутся, а там как бог даст.

За столом царило тягостное молчание, никто не осмеливался нарушить хрупкое перемирие, впервые за три дня возникшее у них в доме. Бабка не торопилась начинать нелегкий разговор, а сын с невесткой боялись попасть впросак неуместными расспросами.

– Я предлагаю продать квартиру или дачу и деньги пустить на лечение Ильи за границей, – наконец прервала она тягостное молчание, объявив о своем нелегком решении.

– Где мы жить будем, ты подумала?

– Это зависит от того, за что больше дадут, – вздохнула мать с облегчением, не встретив отпора со стороны сына.

– Предлагаю начать с дачи, остаться на старости без квартиры не хотелось бы.

Бабка расценила слова отца как согласие, тут же умчалась к соседке.

– Сейчас позову Петровну, она давно на наши сотки глаз положила, спит и видит себя в нашем доме, – на бегу бросила она, снимая фартук.

Она набрала номер телефона, но тут же передумала сообщать соседке радостную весть по телефону, решив лично убедиться в своих догадках.

Ирина с благодарностью взглянула на свекровь, почувствовав облегчение, словно с плеч свалилась непосильная ноша, носить которую было выше ее сил.

– Я займусь поиском риэлторов, если этот вариант сорвется, – с энтузиазмом произнесла она, с надеждой сжав руку мужа тонкими пальцами.

– Не сорвется, – уверенно произнесла свекровь.

– Дай-то бог, – всхлипнула Ирина.

– Внук уедет в свое летное училище, и мы не будем так привязаны к даче, – добавила она, поцеловав сына в макушку.

Илья молча сидел на диване, не перебивая разговор двух самых дорогих женщин на свете, и старательно прятал глаза, чтобы предательские слезы не огорчили минуту любви, подаренную им прилетевшими с небес ангелами.

Расстроенный Денис присел на край опустевшей песочницы, уставив неподвижный взгляд в куличики, оставленные ребятней без присмотра. Куда умчалось беззаботное детское счастье, уступив место долгожданному взрослению, поставившему его перед нелегким выбором? Получается, что все, о чем мечтал, проходит мимо? Кто так жестоко распорядился его судьбой, вдребезги разбив мечты?

Какой идиот сказал, что шрамы украшают мужчину? Вряд ли его шрамы понравятся приемной комиссии. Если он решится на это, то не взлететь его самолету в небо, не выпить ему шампанского на пороге роддома в честь рождения сына или дочери. Интересно, он смог бы поступить так с единственным сыном?

Денис даже застонал от собственного предательства, обрекшего еще не родившихся детей на забвение. Получается, если он спасет отца, то еще неизвестно, скольких приговорит к смерти?

Проглотив не пролившиеся слезы, Денис решительно поднялся, отряхнул песок с джинсов и быстрым шагом отправился в районную поликлинику. Возле регистратуры толпился народ, терпеливо дожидаясь окончания очередного чаепития, судя по доносившимся звукам, проходившего непосредственно на рабочем месте.

Наконец слоноподобная мадам с жирным крысиным хвостиком на голове, заменившем ей прическу, соизволила выглянуть из-за стойки, оценивая объем предстоящей работы. Из задумчивости Дениса вырвал громовой рык регистраторши, потребовавшей назвать фамилию и точный адрес. Было слышно, как за фанерной перегородкой она перебирает карточки, по привычке костеря современную молодежь, свихнувшуюся от сытой жизни.

В кабинете участкового молоденькая докторша что-то старательно писала, зажав между ухом и плечом мобильный телефон. Угукая и кивая невидимому собеседнику, она взглянула на карточку отца и скороговоркой произнесла, продолжая писать:

– Ваш участковый ушел на вызов, он сегодня до тринадцати принимал.

– Спасибо за внимание, – не сдержался Денис, отправившись на поиски ответственного за весь лечебный процесс в больнице.

Главный врач слушал Дениса, изредка отрываясь от изучения медицинской карты отца, чтобы взглянуть на красного от волнения необычного посетителя.

– Впервые с подобной просьбой ко мне обращается столь молодой человек, предложив себя в качестве донора, – доктор отложил в сторону карточку отца. – Вы посоветовались с родителями, прежде чем прийти сюда?

– Сюрприз будет, – криво усмехнулся Денис, борясь с тошнотой, которую вызывал стойкий запах лекарств, въевшихся в стены поликлиники.

– Значит, отец не знает, как ему повезло, – утвердительно произнес доктор.

– Значит, не знает, как вы можете так говорить, – не сдержался Денис, с вызовом взглянув на словоохотливого эскулапа.

– Могу, молодой человек, поверьте на слово. Я такого насмотрелся и наслушался за годы врачебной практики, не приведи, господь.

– Что вы конкретно можете ответить мне?

– Думаю, что твой отец нормальный мужик, и мечтает о том, чтобы ты прожил полноценную жизнь и подарил ему внуков, – врач поднялся из-за стола и внимательно взглянул на ершистого пацана, ничем не напоминавшего своих телевизионных ровесников – недоумков, заполонивших экраны телевизоров.

– Карточку не отдавай в регистратуру, я оставляю ее у себя, чтобы разрешить возникшие сомнения, – добавил он, ободряюще усмехнувшись Денису. – Передай отцу, что он должен быть у меня завтра не позже десяти утра.

После разговора с главврачом Денис почувствовал, как в груди тяжело провернулся угловатый горячий ком, уступив место крохотному росточку надежды.

Прежде чем войти в квартиру, Денис постоял на пороге, не решаясь нарушить непривычную тишину, в любой момент грозившую взорваться криками непонимания, в последнее время терзавшего семью.

Впервые за последние дни, родители тихо и мирно сидели перед телевизором, живо обсуждая преимущества заграничной медицины, которая стоит немалых денег, но кто сказал, что у нас лечение обойдется дешевле, и где гарантия качества?

Приготовленные Денисом слова вылетели из головы и он, не раздумывая, выпалил:

– Папа, участковый просил передать тебе, что в десять ты должен быть в поликлинике.

Заметив во взгляде отца неприкрытое удивление, он нерешительно уточнил, пряча глаза:

– Я во дворе его встретил только что, приходил к кому-то, наверное.

Мать мягко улыбнулась в ответ, заметив, что как раз завтра они собирались идти в больницу, чтобы выяснить кое-какие подробности лечения за границей.

Денис оторопело посмотрел на нее, вовремя прикусив язык, чтобы не сболтнуть лишнее.

– Откуда такие деньги? – удивленно спросил он, взглянув на бабку.

Она со вздохом произнесла, что дача почти продана, на днях у нотариуса оформят сделку, и отцу можно отправляться на лечение.

– Куда? – опешил Денис, с размаху опустившись на диван.

– В Израиль, сынок, – бодро произнес отец. – Люди говорят, что там медицина на высоте.

Всю ночь бабка вздыхала и ворочалась, вспоминая послевоенное детство, далеких полузабытых друзей. Неожиданно она увидела счастливые лица родителей, с улыбкой наблюдавших из распахнутого настежь окошка дачи за ее неуклюжими попытками прокатится на деревянном самокате старшего брата среди вековых сосен, стоявших на залитом солнцем участке.

Огромное счастье дотянулось до нее из далекого прошлого, еще не омраченного горечью утрат, явив ей любимые лица дорогих сердцу людей. Бабка беззвучно заплакала, недоумевая, куда подевалась молодость, красота, здоровье, и огромная безмерная радость жизни, когда ты счастлив без особых на то усилий, просто потому, что ты есть на этом свете.

Уснула она под утро и проспала момент, когда сын и невестка вышли из дома, бесшумно прикрыв дверь, чтобы не разбудить мать. Не открывая глаз, она молча лежала в кровати, прислушиваясь к легкой грусти, навеянной сном. Горечь утраты растревожила ее измученную душу, прикоснувшуюся к позабытому прошлому.

Тихонько приоткрыв дверь и стараясь не шуметь, внук заглянул к ней в комнату. Бабка сидела на краю кровати и крупные слезы катились по морщинистым щекам.

– Бабуля, ты не заболела? – шепотом спросил Денис. – Принести тебе чаю?

– Прости меня, внучок, – всхлипнула бабка. – Дура я старая и глупая, если могла даже помыслить о таком!

– Ты чего ревешь, как маленькая, – опешил Денис, испугавшись ее слез. – Не волнуйся, все наладится и отец будет здоров.

– Прости меня, – упорно повторяла бабка, вытирая слезы. – Я вдруг поняла, какая я жестокая сволочь!

– Прекрати немедленно, давление себе нагонишь, что я с тобой буду делать, – не на шутку встревожился Денис. – Где твои таблетки, я принесу.

– Не надо, – высморкалась бабка. – День и ночь душа за вас болит, от этой боли не придумали таблеток.

– Ты думай о чем-то хорошем, и она перестанет болеть. Хочешь, я тебе смешной анекдот расскажу?

– Лучше не надо, знаю я ваши современные анекдоты, – сквозь слезы усмехнулась бабка, взглянув на часы. – Наших что-то долго нет, тебе не показалось?

– Не волнуйся, к ужину появятся, – слукавил Денис, промолчав о своем разговоре с главврачом.

Он тогда почти вышел из кабинета, когда услышал за спиной его голос.

– Постой, я ведь тебя сразу не узнал, – голос доктора предательски дрогнул. – Ты помнишь предновогоднюю ночь? Это ведь меня тогда какие-то пьяные подонки на ходу выбросили из автобуса, а ты сам выскочил вслед за мной и полночи тащил на себе до больницы, не бросив замерзать на безлюдной трассе.

– Вы ошиблись, это был не я, – поспешно возразил Денис, не желая приписывать себе геройский поступок незнакомого парня.

– Знаешь, есть люди, встреча с которыми является судьбоносной, – задумчиво произнес главврач. – Они совершают действия, на которые способен не каждый.

Он сделал паузу, прежде чем сделать Денису бесценный подарок, дав надежду.

– Даже если я обознался и это был не ты, я помогу тебе, потому что ты напомнил мне его, а я не хочу числиться неблагодарным должником и дожидаться нового напоминания. Как говорили наши мудрые предки, долг платежом красен!

– Спасибо, я не ожидал, что вы примете такое участие в моей судьбе, – растерянно произнес Денис, отказываясь верить в реальность происходящего.

– Я давно живу на свете и хорошо усвоил, что в жизни мы сталкиваемся только с теми проблемами, которые в состоянии разрешить сами или с помощью близких по духу людей.

Подумав секунду, врач добавил:

– Можешь объяснить мое участие в твоей судьбе, как порыв души, хотя не исключаю, что это работа над собственными ошибками, поверь, за жизнь я наделал их предостаточно.

День клонился к закату, а родители как в воду канули, отключив мобильный телефон, терзая домочадцев молчанием.

Вначале Денис дал себе слово, что никогда не будет с ними ссориться, даже если будет абсолютно уверен в своей правоте. Затем он решил все же немного пожурить родителей за безответственность, они ведь должны были позвонить, прежде чем отключиться.

К вечеру на его лице появилось выражение полной растерянности, а разыгравшееся воображение уже бессознательно подсовывало ему самые извращенные картины гибели родителей, подняв градус переживаний до высшей отметки.

После вчерашнего разговора с доктором, Денис ощутил, что весь его мир стремительно изменился, обрушив систему его личных ценностей. На бабку он впервые взглянул глазами благодарного потомка, признав право хранительницы рода по праву мудрого повелевать жизнью их маленькой семьи.

В конце концов, именно искренняя любовь и отчаяние возможной потери объекта обожания заставили бабку мучиться и кусать до крови причастных к страданию. Если подумать, он первым не выдержал и сбежал, не выдержав испытаний.

Он завис в интернете, стараясь не попадаться бабке на глаза, дабы своим опрокинутым лицом не спровоцировать ненароком неконтролируемый приступ паники, справиться с которым ему будет не под силу. На удивление, бабка энергично сновала по кухне, накрывая к ужину стол. На посветлевшем лице вдруг разгладились страдальческие морщинки, в движениях появилась легкость, из глаз исчезла обреченность, словно бабка получила некий знак божественный знак, сообщивший о помиловании обреченного на заклание.

Денис задумался и пропустил момент, когда в замке повернулся ключ и родители, живые и невредимые, появились на пороге квартиры.

Он вдруг понял, что знает, какие слова сейчас произнесет отец, что добавит мать, сообщая о неверном диагнозе, который опроверг врачебный консилиум, организованный главврачом.

Какой-то частицей своей души он догадался, что отныне его жизнь в который раз началась снова, и он хочет стереть из памяти все, что произошло с ним за эти самые длинные и трудные дни в его жизни. Не в силах усидеть в четырех стенах, он вышел на улицу в надежде встретить там Ромку, с которым можно было забыть о проблемах, терзающих взрослых.

ГЛАВА 5

Накануне первого сентября Наталья Анатольевна решила отметить важную веху в жизни дочери посещением ресторана, куда ее пригласил издатель, восхищенный ее последним романом.

– Девочки, мы сегодня идем в ресторан, – провозгласила она, когда все собрались к завтраку.

Александр Сергеевич оторвался от утренней программы и удивленно переспросил:

– Есть повод?

– Завтра у нашей дочери последний школьный звонок, – сказала мама первое, что пришло ей в голову.

– Что ты имеешь в виду, – занервничал супруг, не любивший неопределенности. – Мне кажется, что последний школьный звонок звучит в конце года, и завтрашний звонок для нее не первый, а одиннадцатый.

– Не придирайся к словам, нас с девочками сегодня ждут в ресторане, ты же знаешь современную тенденцию деловых людей проводить там все деловые встречи, – повысила голос мама. – Или ты хочешь испортить девочке праздник?

– Я даже догадываюсь, кто ждет, – буркнул отец, переключая каналы. Праздник папа никому не хотел портить, поэтому замолчал под напором маминой логики, уставившись в телевизор.

Маргарите показалось, что мама попросту боится оказаться наедине с назойливым издателем, отягощенным комплексом казановы. Она не сомневалась, что дальновидная мама придумала специально для папы эту сказочку с праздником для дочери и племянницы, чтобы у того не возникало никаких сомнений относительно ее встречи с издателем.

С утра Наталья Анатольевна развила бурную деятельность, пригласив на дом знакомую парикмахершу, которая была неплохим мастером своего дела, судя по восхищенному взгляду Александра Сергеевича, которым он одарил жену, увидев работу мастера.

Когда она в полном прикиде и вечернем макияже появилась перед ним с наказом в ее отсутствие вести себя хорошо, то есть после ужина выпить не более одной рюмочки, Рита отметила, что отец проигнорировал мамины слова, очень неопределенно посмотрев поверх ее головы. По опыту Рита знала, что такой взгляд означал бунт на корабле и отец поступит с точностью наоборот.

Не смотря на просьбу матери, Маргарита наотрез отказалась подпускать мастерицу к своим волосам, она ограничилась мытьем головы, привычно распустив волосы по плечам.

Саша вышла из комнаты с такой же незамысловатой прической. Ее пышные волосы так же легко струились по спине, а наряд был сногсшибательным. Заметив потухшие глаза Маргариты, впервые увидевшей ее платье, Саша все поняла и заговорщицки подмигнула сестре, поманив ее за собой.

– У меня есть такой клевый комбинезончик, я не знала, куда его надеть, по моему, он тебе пойдет.

Маргарита не могла оторвать глаз от зеркала, разглядывая в нем свое отражение. Как же она сумела так измениться за лето? Тоненькая высокая девушка оценивающе смотрела на нее из зеркала умело подведенными глазами, слегка улыбаясь ей красиво изогнутыми губами, едва тронутыми помадой. Саша была права, ей необыкновенно идет черный шелковый комбинезон с оголенной спиной и широким поясом, подчеркивающим ее осиную талию.

Неведомое ей раньше чувство уверенности теплой волной, помимо ее воли, переполнило Риту, заставив глаза блестеть незнакомым завораживающим блеском. Мама одобрительно кивнула ей, оценив наряд.

– Я готов подвести вас до ресторана, – отец снова сделал попытку сопровождать их, и в очередной раз нарвался на отказ.

– Не волнуйся, мы доберемся на такси, – охладила его порыв мама, закрывая дверь.

– Как скажешь, – обреченно вздохнул Александр Сергеевич, усаживаясь перед телевизором.

Марат Башарович встретил их у входа в банкетный зал. Рита почти год не видела его, и удивилась, как он погрузнел и раздобрел за это время. Почему-то ей захотелось злорадно рассмеяться в лицо этому лысеющему ловеласу, припечатавшему к маминой руке дежурный поцелуй.

От Риты не укрылся его проницательный взгляд, которым он окинул ее, задержав его на Саше. Наконец Марат Башарович оторвался от маминой руки, и засуетился, пропуская дам вперед.

– Как летит время, – с нескрываемой печалью в голосе произнес он очевидную банальность. – Наши дети растут, а мы стареем.

– Ничего подобного, – засмеялась мама. – Мы становимся скучными и мудрыми, а наши дети стремительно взрослеют.

– Наталья Анатольевна, к вам это не относится, вы по-прежнему остаетесь красавицей, несмотря на время, которое столь благосклонно к вам.

– Если это комплимент, то я его не принимаю, – рассмеялась мама. – Слишком он противоречит моему истинному возрасту.

Приветливый официант, завидев постоянного клиента, принес им бутылку шампанского за счет заведения.

– Сегодня у нас большой наплыв посетителей, – извиняющимся тоном произнес он. – Я надеюсь, это поможет вам скрасить ожидание.

Все происходящее в ресторане запомнилось Маргарите, как сплошной праздничный фейерверк. Одно дело, когда ты пришла просто пообедать в качестве приложения к маме и папе, и совсем другое дело, когда ты сидишь за накрытым к ужину столом наравне со взрослыми, а перед тобой в бокале искрится настоящее шампанское.

Как само собой разумеющееся, Маргарита приняла приглашение интересного молодого человека, когда он склонился над ней и шепотом спросил у нее разрешения потанцевать. Спросил именно у нее, а не у мамы, значит она в глазах этого молодого человека достаточно взрослая, во всяком случае, такой она себя почувствовала, едва зазвучала музыка.

Она слегка вздрогнула, когда горячая рука молодого человека коснулась открытой спины и его умелые руки легко закружили ее в танце. От него не укрылась ее мимолетная дрожь, и молодой человек с интересом заглянул ей прямо в глаза. К своему удивлению, она не отвела от него взгляда, похвалив себя за выдержку. Надо же когда-то учиться взрослым играм, тем более представился такой удобный случай, когда испытуемый объект находится от тебя на расстоянии вытянутой руки.

Мама решила перехватить инициативу у довольно назойливого молодого человека, когда он в третий раз подошел к их столику. Она мило улыбнулась Марату Башаровичу и достаточно громко произнесла, в надежде, что ее услышит не только он:

– Перед десертом девушкам необходимо припудрить носик.

Рита последовала за мамой в дамскую комнату, по пути ловя на себе заинтересованные взгляды мужчин и ненавидяще – оценивающие женщин. В туалете строгим голосом мама приказала немедленно прекратить вести себя вызывающе и кокетничать с незнакомыми мужчинами.

– Ты подумала, что о нас скажет Марат Башарович?

– Мне нет никакого дела до твоего Башара Маратовича, – фыркнула Рита, переиначив имя издателя. – Как и ему до меня, очень на это надеюсь.

– Мы должны, нет, мы обязаны хранить нашу совесть в чистоте, – напыщенно произнесла мама, вспомнив кого-то из классиков.

– Ты забыла процитировать папиного тезку.

– Какого тезку? – опешила мама.

– Береги честь смолоду. А.С. Пушкин.

Саша молча слушала их перепалку, сочувственно посматривая на сестру.

– Я дома с тобою побеседую, – пригрозила мама, доставая помаду из крошечной сумочки.

– Обязательно, мамочка, а пока пойдем отсюда, даже страшно представить, что твой издатель может подумать о нас? Я думаю, его удивит наша чрезмерная забота о носиках.

– Пожалуйста, не ерничай, тебе не идет, – заметила мама, направляясь к выходу.

Все, Сашка, – рассмеялась Рита. – В маминых глазах я низко пала и мне грозит дисциплинарное взыскание или штрафбат.

– Не переживай, – со вздохом произнесла сестра. – За подобное меня бы прилюдно оттаскали за волосы.

– Спасибо, сочувствую, – тихо произнесла Рита. – Твои слова не добавили мне оптимизма.

Домой ехали молча. Наталья Анатольевна села на переднее сиденье и всю дорогу демонстративно смотрела в окно. Ей мучительно хотелось знать, о чем шепчутся девушки, время от времени взрываясь смехом, но гул двигателя мешал ей что-либо расслышать.

Сам того не подозревая, отец подлил масла в огонь, который тлел в маминой душе. Не успел он поинтересоваться, как прошел вечер, мама обрушила на него весь свой праведный гнев.

– Ты знаешь, что сделала в ресторане твоя дочь?

– Откуда я могу знать? – опешил отец. – Я был дома, это, во-первых, во- вторых, моя дочь не могла сделать ничего предосудительного, я в этом уверен.

– Спасибо, папа, – усмехнулась Рита. – Ты не волнуйся, вечер удался, а мамино плохое настроение еще не повод, чтобы грустили все.

– Нет, ты расскажи отцу все, – настаивала мама. – Пусть знает, как ты позволяла какому-то проходимцу лапать себя.

Саша ободряюще подмигнула сестре, и скрылась в комнате, не желая присутствовать при семейном скандале.

– Рита, я жду объяснений, – нахмурился отец.

– Я всего лишь танцевала, и мне это понравилось. Что в этом предосудительного?

– Действительно, девочке было весело, – у папы отлегло от сердца. – Ты ведь тоже отплясывала со своим издателем, и я не устраиваю скандал по этому поводу.

– Ты же знаешь, что наша встреча была необходимостью, – мама снизила накал ссоры. – Ты пойми, у меня есть определенные обязательства.

Отец внимательно посмотрел на красную от возмущения дочь и тихо произнес:

– Мы с тобой не заметили, как дочь выросла и повзрослела, и это вполне естественно, что на нее обращают внимание молодые люди. Мне было бы не по себе, если бы все было не так.

– Ты все шутишь, смотри, как бы твоя слепота не довела до беды.

– Прекрати, ты сейчас похожа на старую грымзу, засидевшуюся в девках, – папа понизил голос. – Вспомни себя в ее годы.

Мама хлопнула дверью и удалилась с поля боя непобежденной. Даже она не могла предположить, чем для самой Маргариты оказался этот поход в ресторан.

Саша без сна лежала в темноте, прислушиваясь к доносившейся перепалке тетки с мужем. Ее удивила возможность выяснять отношения без привычного мата и битья посуды, как это делали ее родители. Со стороны этот разговор на повышенных тонах казался ей чем-то надуманным и несерьезным, словно она присутствовала на репетиции спектакля. Вспомнив пьяные разборки родителей, дико орущих друг на друга по любому поводу, Саша приуныла. Что эти люди могут знать о настоящей жизни, которой живут миллионы несчастных?

С завистью оглядев комнату Маргариты, Саша с болью осознала, как не похожи их судьбы. Невооруженным глазом было заметно, что все капризы драгоценной доченьки выполнялись родителями по первому требованию, стоило ей чего-нибудь захотеть.

Знали бы они, что стояло за невинным желанием маленькой Саши попасть в кино, когда она попросила у родителей пятачок на билет. Осыпав дочь непотребными словами, отец влепил ей звонкую затрещину, пригрозив избить, если она посмеет еще раз клянчить у него деньги. Саша запомнила неприкрытый страх в глазах матери, по опыту знавшей, что гнев мужа может в любой миг обратиться против нее самой.

К всхлипывающей от обиды девочке, забившейся в угол, подошел с утешениями собутыльник отца, пообещав дать на кино деньги. Обняв ее худенькое тельце, чужой дядька, сопя и дыша в лицо перегаром, грубо облапал ее, запустив руку в трусики. Гнусно ухмыльнувшись, он вложил ей в кулак мятый рубль, пригрозив удушить мерзавку, если она посмеет пикнуть об этом кому-нибудь.

Воспоминания детских обид заставили Александру внутренне сжаться, вытеснив всякое чувство сострадания к успешной Маргарите, выросшей в другом мире.

– Саша, ты спишь? – шепотом спросила Рита, осторожно пробираясь в темноте.

– Конечно, нет, – так же шепотом откликнулась сестра. – Трудно сделать вид, что разбор полетов тебя не касается.

– Как тебе все это?

– Не удивляйся, тетушка испугалась непредсказуемости взрослой жизни, к порогу которой ты подошла. В голосе твоей мамы звучал неприкрытый страх матери, оберегающей своего детеныша.

– Ты так думаешь?

– Уверена, взрослые дочери для любой матери большая головная боль. Потеря контроля – кому это может понравиться, отсюда все эти крики.

Рита помолчала, не зная, как спросить о главном. Наконец, она решилась и снова спросила:

– Ты спишь? Как тебе тот парень, с которым я танцевала?

– Невооруженным глазом было видно, что он запал на тебя, я удивляюсь, почему он не попросил у тебя телефон?

– Не знаю, а должен был?

– Думаю, да, если он хочет продолжения знакомства.

– Будем считать, что я его не впечатлила и знакомство со мной ему не надо, я даже не знаю его имени, – в голосе Риты послышалось огорчение. – Давай спать.

– Странно, со стороны казалось, что от вас сыпались искры, так вы страстно танцевали.

Рита промолчала, почему-то ей не хотелось говорить, как сладко замирало сердце, когда незнакомец приглашал ее на танец.

ГЛАВА 6

Школьный двор звенел детскими голосами, перекричать друг друга и сводный оркестр школы старались все, кроме будущих выпускников и первоклассников. Малыши стайкой толпились вокруг своей учительницы и испуганно смотрели на царящий вокруг них бедлам, стараясь держать себя по-взрослому, то есть не хныкать и не бояться.

Ромка был на седьмом небе от счастья, и было от чего. Он попал в Ритин класс, даже просить никого не пришлось. Правда, теперь ему придется рассказать все о ней Денису, но, как говориться, дал зарок, значит, держи его, иначе в следующий раз фортуна может обидеться.

Сквозь галдящую толпу, перегородившую весь двор, к ним неторопливо пробиралась Маргарита. Класс дружно встречал каждого члена коллектива громкими восторженными возгласами, словно они сто лет не виделись и не сидели по вечерам за гаражами. В общем, все было как всегда.

Краем глаза Роман заметил, как удивленно вскинула брови подруга Риты, заметив его в толпе одноклассников. Она зашептала что-то Рите на ухо, посматривая в его сторону. Рита проследила за ее взглядом и издалека сдержанно махнула ему рукой, как старому знакомому.

Торжественная часть затянулась, всем не терпелось поскорее оказаться в классе и наговориться всласть обо всем, что было летом. После первого звонка толпа начала рассасываться. Подталкивая друг друга, ребята потянулись к настежь распахнутой двери, у которой их приветствовала директриса.

В классе выяснилось, что место рядом с Денисом освободилось, и Ромка со спокойной совестью занял его. По мнению Ромки, место было замечательным. Рита сидела справа от него на расстоянии вытянутой руки, почти рядом, поэтому не надо было вертеть головой, чтобы встретится с ней взглядом. Достаточно было слегка наклониться и незаметно повернуть голову в ее сторону, это было второй большой удачей.

Маргарита ловила на себе настойчивые взгляды Романа, старательно делая вид, что не замечает их. Настя толкала ее локтем, стоило Ромке повернуть голову в их сторону, так что к концу занятий Рите немного надоело такое пристальное внимание новичка. Сам того не подозревая, Роман отвлекал девушку от волнующих мыслей о парне из ресторана, что не могло ее не злить. Задумчиво склонившись над столом, Рита что-то нервно черкала в тетради, не слушая монотонный голос классной, которая перечисляла повышенные требования школы к выпускникам.