Короткометражный фильм

Глава 1. Чтобы определить направление, нужно сделать шаг

Когда-то было время…

В промежутках между решением проблем мы, становясь взрослыми, вспоминаем те или иные моменты из прошлой жизни. Особенно детство, ведь это время летних забав, той самой реальности, которая предстает без масок, кажется беззаботной и полностью лишенной жизненных барьеров. Не важна цена одежды, находящейся на тебе, не важен бренд, стиль. Не особо выделяются эти никчемные чувства гордости, жадности. Это тот отрезок пути, на котором без причины просто хочется жить…Жить без смысла и верить в счастливый конец сказок, в чудо, которое всегда с тобой рядом. Конечно, кому-то такое счастливое детство разрушают некоторые обстоятельства – что-то вроде ребенка, оставшегося сиротой, например. Но самое страшное – это испортить детство самим себе. Наверное, так и произошло у нас, у двух братьев более десяти лет тому назад.

Наше летнее утро с братом начиналось не раньше двенадцати часов и тут же заканчивалось в следствии того, что до позднего обеда мы даже не вставали с кроватей. Мы не поднимались с постели, когда лучи солнца уже бились в глаза, когда мама, ее звали Дина, приглашала на вкусный завтрак, и даже, когда за окном уже давно гуляли наши соседи. Все куда-то спешили, о чём-то разговаривали во дворе. Эти шумные и продолжительные крики маленьких детей, которые, как казалось нам тогда, вовсе не прекращались, ничуть не забавляли нас и не вызывали интерес даже подойти к окошку, чтобы посмотреть на всю ту утреннюю жизнь, суету, а тем более принять в ней участие. Но самое страшное одно – нам было всего по 17 лет, когда мы уже потеряли всякий смысл жизни.

Мы никогда не торопились получать знания, не ставили себе цели, к которым хотели бы прийти в будущем. Как ни странно, но это началось еще с семи лет. Нас, как вроде и полагается для пацанов, отправили на бокс, и совсем скоро выгнали за самую простую и всем известную лень. Затем футбол, плавание – все эти виды спорта будто проносились мимо нас, не оставляя ни капли любви к себе. У нас не было желания обыграть своих сверстников в футболе, покрасоваться своими навыками с мячом перед девчонками, которые так и окружали футболистов двора. А то, что испытывали наши сверстники и ребята по младше…Вот, настоящее детство. Как они бегали полдня с этим мячом, спорили, ругались, но потом приходили к компромиссу. Парни, которым больше 16 лет устраивали целые турниры по футболу, теннису, шахматам, приглашая спортсменов с разных районов. А нам казалось смешным наблюдать каждый вечер, как мальчишек силой ведут домой – младших отрывают от строительства огромных песочных замков, старших от турников, как их ругают за проведенные на улице часы, в то время, как мы вели антисоциальный образ жизни.

Думаете, это воспитание сделало нас такими? Как бы это не звучало странно, но нет. Наш отец военный, и с самого детства он пытался привить нам то же трудолюбие, любовь к родине, оружию и, конечно, спорту, но видимо, это было совсем ни для нас. Отца мы часто звали "придирчивым воеводой", а вот наши друзья строго по имени – Максим Андреевич…Они уважали его больше всех из села, ставили в авторитет, как пример хорошего семьянина, спортсмена, защитника страны. Отец всегда был подкачан, с широкой спиной, атлетическим телосложением. Темно-русые волосы, подстриженные под полубокс, ярко выраженная ухоженная борода, словно из Barbie Shop, дополняли его образ сексапильного мужчины за 35. Девушки явно не обделяли его вниманием, но он постоянно отталкивал их, повторяя, что любит лишь одну женщину, нашу маму, конечно же. Она очень красивая…Золотистые волосы, часто собранные в пучок и накрученные с помощью плойки, голубые глаза, которые поражали многих мужчин, стройная фигура без излишеств. Когда мама распускала волосы, красила губы красной помадой, отец не отрывал от нее взгляда и каждый такой раз говорил: «Я снова влюбился, Дин». Родители долгое время искали себя, пробуя разные увлечения и получая массу полезных навыков. Упорным трудом они достигли семейного и профессионального благополучия, и когда нам исполнилось по 12 лет, мы переехали в новый двухэтажный дом, который восхищал своей площадью и зеленью, посаженной вокруг него. Мама думала, что новые возможности, сад, заведенная собака и домашний уют повлияют на нас с братом положительно, но всё оставалось по-прежнему. И как у таких родителей появились мы, ума не приложу?!

Отец пришел домой – вот главная причина, по которой нам с братом хотелось сразу вставать и убегать на улицу, иначе начинались физические и моральные работы на весь день, а то и ночь, ведь он не мог принять наш безобразный, безыдейный и безцельный мир. Мы, к сожалению, не уважали его, не прислушивались к тому, что он твердил, а однажды отец вернулся с работы с видом, который заставлял желать лучшего – весь измученный, бледный, с красными глазами. Тогда началась наша беседа с ним, которую я вспоминаю и сейчас, будучи взрослым мужчиной, выбирая искренних и верных друзей. В тот день отец рассказывал о своем друге Леши, с которым они с детства общались, ездили отдыхать, на рыбалку, охоту, крестили детей друг друга (то есть он наш крестный), но мы не были готовы принимать во внимание тему дружбы. Тем не менее монолог отца состоялся.

"Эх, парни, садитесь ко мне, я поделюсь с вами жизненной историей… Мне никогда раньше не приходилось так пытать свои нравственные качества, так сильно бороться с самим собой. Однако жизнь – штука непредсказуемая. Как вы знаете, нас с Лёхой отправили на границу, куда мы и давно хотели – за новыми ощущениями, приключениями, подвигами, но то, что ожидало нас дальше, никогда бы не представилось и в мыслях. Приехав на место нашей базы, мы заметно удивились при виде той скудной, мрачной и страшной обстановки. Дело было вовсе не в том, что там находились страшно изуродованные люди, или присутствовало какое-то плохое обеспечение пищей, одеждой и так далее. Нет, это было в полном порядке, так как войны мы ещё не видели и, наверное, это к лучшему. Дело было в природе, в её рассказах о самой себе. Лес, если его можно было так назвать, находился снизу от нас, на склоне, он был настолько уничтожен постоянными перестрелками, учебными занятиями или просто вырубами, что от деревьев остались лишь пни, которые часто использовались в ходе тренировки, и некоторые массивные высокие деревья. Цветов там, конечно, практически не было, если и было парочку цветений, то они хранились нами как зеница ока, ну а трава была полностью истоптана. Страшным видом было открытое поле прямо в лесу, его никак нельзя было обойти, а попадая туда – сразу начинался мрак, густая трава. Посередине поляны стоял дуб, который даже дубом не назовёшь. Это просто большой обведший дед, название которому, придумывал каждый, но это не столь важно. Так вот, к чему я про дуб: нам с Лёхой было поручено найти человека, ответственного за связь, так как часа два назад он вышел покурить. Конечно, это было достаточно лёгкое задание, учитывая, что мы знали всю военную часть с ног до головы, но этих знаний оказалось недостаточно для того, чтобы качественно выполнить задание …Наш командир – Александр Семитский как раз на днях рассказывал нам об этом связисте – Фёдоре. Он говорил о большой любви Фёдора к своей профессии, ради которой тот изучил за год всё то, что изучается годами, это добрый и отзывчивый человек. В прочем, мы и сами ни раз обращались к нему. Единственное, что стало пугать всё окружение, находящееся с ним – это то, что после смерти своего сына, Фёдор начал курить, пить, часто забывая о своих обязанностях, он стал худым парнишкой с постоянно нахмурившимся бледным лицом, хотя к тому времени ему было всего около 30 лет. Наши поиски, конечно, начались с той самой полянки, где стоял дуб, так как там часто видели грустившего в одиночку Фёдора. Там мы его, собственно, и нашли. Лёха очень сильно не хотел идти к нему, и я не понимал в чём же дело. Он сказал, что срочно нужно уйти, и что позже отпишется о случившейся внезапности. Я не смог уговорить его подойти к дубу, Леша ушел восвояси. Я подошёл к Фёдору и застал его с сигаретой и письмом в руках.

Я: "Федь, что случилось? Тебя обыскались".

Он оторвал голову от земли и посмотрел на меня своими окровавленными, мокрыми и взбешенными от ярости глазами. Сигарета выпала из его дрожащих худощавых рук, письмо сжималось в ладони.

Ф: "Мне сейчас важно знать, где твой друг?!", – очень озлобленно и отрывисто кричал он.

Я: "Отошел по делу".

Федора мой ответ только разозлил ещё больше. Я делал всё возможное, чтобы успокоить его, но тут стал виден нож, слёзы вырывались из его красных глаз, и я уже думал мне не жить. А он всё продолжал: "Найди его…Приведи". Фёдор на пару секунд замер, посмотрел на землю. В этот момент я успел выхватить нож и скрутить ему руки. Пока он лежал носом к траве, я возмутился таким поведением в свой адрес и выплеснул свои эмоции сразу же, забыв о первоначальной причине агрессии.

Я: "Как ты достал бухать уже, Федь. А если бы меня пырнул? Ты своими мозгами вообще соображаешь? Тебя еще ищут везде, а ты тут лежишь и накуриваешь. Вставай!"

Федор даже не шелохнулся, а через злость вновь стал говорить.

Ф: "А знаешь, почему я ненавижу друзей, таких как твой Алёша?"

Я: "Да что ж ты пристал то к нему? Ну и почему?"

Разговор шел только на повышенных тонах.

Ф: "Да потому что их маска слишком фальшива для сегодняшнего мира. Как ни странно, мне Лёша меньший друг, если его можно так назвать, чем тебе, но ты не уведомлен о его поступках. Может он и тебе такой же «друг»? Не задумывался?"

Я: "М-да, в пьяном состоянии, а какие-то моральные учения еще выдает. Я о Леше знаю больше, чем его собственная мать. Что же он такого сделал тебе, о чём не знаю я, пьянь ты. Отрезвей сначала, чтобы говорить такое. А не пошёл он со мной, так как сказал, что ему от матери посылка пришла, он вот написал, только что".

Ф: "А тебя не смущает, что он написал это только сейчас, до этого причины не пойти ко мне не было?"

Я: "Так, вставай и командиру объясняй, чем ты тут занимался, пьянь военная! Встал, я сказал, у меня приказ!"

Фёдор встал и как ни странно пошёл спокойно на базу. А у меня был разговор с Лёшей. Он сказал, что между ним и связистом лишь одна мутная связь – это карточный долг, который висел за Федором. "А, ну тогда понятно, чего он так взъелся", – сказал я Лёши с усмешкой. На утро, я не застал своего друга, так как он уехал в город с еще некоторыми ребятами. Командир нередко посылал их за документами и прочими бумажками, я в это время занимался с молодыми бойцами. Дни шли, а ситуация с Фёдором ухудшалась, он снова и снова уходил, пил, курил. И командир при всём своем уважении к нему обязан был принять меры и лишить его звания военного связиста. Федор, часто проходя мимо меня, шепотом поговаривал: "…вот в тумбочке моей и увидишь…», но так и не успевал договаривать, что именно или не хотел. Впрочем, все считали, что Федору пора отдохнуть и привести свой разум в порядок. Спустя день, когда уже приехал и Леха, связист спокойно подошёл к нам двоим и сначала обратился ко мне с милостивым тоном: "Максим, ты человек хороший, но смотришь слишком узко". Я даже не успел подумать о значении этих слов. Он было отвернулся, но вдруг продолжил в сторону Лехи, озлобленным и при этом жалким голосом: " Тварь ты, сука, тварь" – прокричал он, скаля зубы. Тут, Лёша сорвался, и у них началась драка, он говорил: "Макс, помоги, достал он меня, пьянь конченая». И, конечно, я помог, за что потом получил отказ в новой уже полковнической должности, а самое страшное то, как до этого дошло. Мы, как курсанты, стояли и объясняли причину драки нашему начальнику, как вдруг Леха заявил:" Да я хотел, как лучше, разнять их и всё, Макс же мой друг". Получилось так, что Леха перевел инициативу драки на меня. Вот так вот просто, без причины. Я шепотом и с шуткой пытался обратиться к своему другу, думая, что он тоже шутит.

Я: "Эй, ты чего говоришь то такое?"

Семитский: "Я сейчас не с вами разговариваю, Максим Андреевич! Вы почти полковник, а я в действительности вынужден вас воспитывать и учить."

Леха, который был уже капитаном и ожидал получения подполковника, опустил голову, отвернулся от меня, и чуть ли не падая на колени, кричал: "Я же не мог мимо пройти, это долг каждого уважаемого солдата, предотвратить беду, если возможно." Примерно так протекал наш диалог, пока я окончательно не понял, что всё это не шутка, а выбор Алексея в пользу погон.

Это были первые слова предательства. А мне и не хотелось что-то отрицать, говорить, даже понимая, что свидетелей этой драки было достаточно. Ком, который резко засел в горле, за секунду стал огромных размеров. Все слова забылись, все эмоции стерлись, я будто бы онемел. Только стук сердца делал меня живым в этой обстановке. Леху выгнали с кабинета, а мне не дали очередное звание, я утратил доверие командира, который сказал: " Уходи Максим, видеть тебя не хочу, Федора итак вот-вот уволят, сына нет, так вы еще подливаете масло в огонь. Я думал ты другой человек, а ты ещё зеленый".

И предательство в этом было даже не самое основное к чему я вёл этот разговор вам, сыновья. Когда я вышел с кабинета командира, то пошел сразу же искать Лёшу, чтобы хотя бы попытаться высвободить свой ком, но его, как вы понимаете, не оказалось. Полностью разбитый я уснул. Наступило утро четверга, Федю искали, чтобы он покинул границу и вернулся домой, и нашли…Я обнаружил его, повешенным на ветке того самого дуба… Сказать, что я испугался этого образа – нет. Я испугался за то, что так и не узнал, о чём он мне твердил и вспомнил про тумбочку. Пока все были на улице, возле Феди, я помчался к нему в комнату. В тумбочке лежало помятое письмо Феди от его жены. Самые главные слова были в конце: "И все же хватит нежностей, теперь о главном. Я беременна, но не торопись приезжать, у меня новый мужчина, и это его ребёнок. Мы познакомились в том месяце, он тоже откуда-то с границы, с тобой знаком и у нас всё хорошо, он приезжает ко мне каждые три-четыре дня, пока его друзья возятся с документами. Прости, но всё, что меня держало рядом с тобой – это наш сын, а теперь его нет и нет прежнего тебя…Алексей же мне кажется достойным мужчиной. Тем более он сможет дать моему ребенку больше чем ты, прости, но он займет твое место. Прощай!" Я не мог, пацаны, читать это без слёз, ведь этим человеком был Леха, мой лучший друг, который присутствует на большей части моих фотографий и занимает огромное место в моей жизни. Только прочитав письмо, я понял, что загнал Федора в могилу, а мог его услышать и всё бы закончилось без смертельного исхода. Я ещё никогда не испытывал такую ношу совести перед умершим человеком, как именно в тот день. Все будто стали чужими, мои глаза плыли от несвойственных мне слёз и обиды, мне жизненно необходимо было вернуть время на несколько дней назад, именно, когда я первый раз накричал на него и назвал пьянью. И, знаете, пацаны, а ведь Леха после этого даже не подошёл, он побоялся, где-то спрятался. И теперь, зная причину самоубийства Федора, я бы мог сказать это в суде, который организовался по итогам следствия, но не смог. Стоя прям возле судьи, я снова и снова говорил всё те же слова: "Я не знаю, почему Федор так поступил, ни Алексей, ни я не имели ничего против него. Ругались по мелочам с ним, потому что оскорблял, а почему…я не знаю". Я слышал эти горестные стоны матери Федора, которая сидела позади меня, видел все эти слезы, слезы необъяснимой боли, но не смог…не смог обвинить при всех Леху, не смог назвать его предателем или тварью, крысой или мерзким опарышем, не смог сказать, как мне больно. Я лишь смотрел в глаза лучшему другу и нежно улыбался. Понимал, что он больше не тот человек, кто был со мной до этого случая, кто постоянно поддерживал меня, мою семью, не тот, кто мог встать за меня горой, бросить все дела, чтобы быть в мгновение рядом, пережить со мной любые обстоятельства. Он лишь фигура в моей жизни, которая многому научила…Надеюсь, что у вас будут настоящие друзья по жизни, которые всегда помогут и окажутся на вашей стороне. И вы, пацаны, должны быть хорошими товарищами, способными вытащить своих друзей из любого дерьма. Вы сильные!»

Мы были поражены от рассказа, ведь тоже привыкли к своему крестному Лёше, который часто приходил к нам, постоянно забирал на охоту, хоть мы и не тянулись никогда. Мы обняли отца, но так и не ощутили внутри себя той ноты правды, что он нам превознёс. Это для нас была просто история расставания двух друзей, а ведь должна была стать уроком на всю жизнь…

Читая, этот рассказ, можно подумать, что у таких лентяев и пофигистов, как мы, нет даже хороших знакомых, и никто с нами не общается. А вот и нет. Всё с точностью наоборот. Тогда мы учились в техническом колледже на первом курсе. Не знаю, зачем. Просто родители хотели от нас большего, но мы и 9 классов то с трудом пережили. Конечно, мы там были, как морской окунь в космосе, то и дело попадались под руку преподавателям, требующим от нас хоть какой-то положительной отдачи. Никакой благородной душой не обладали, были не активны в плане развивающих видов деятельности, часто грубили, а иногда отбирали деньги у школьников. Но, как ни странно, мы находились "на вершине" не только нашего, но и других курсов. Многие ребята из-за стремления общаться с нами, прогуливали последние пары, чтобы вместе дойти до дома. Почти каждая девочка с 1 по 3 курс искала повод поговорить с нами. В целом, нам было всё равно на всех окружающих "присосок», как называл их мой брат Сашка, мы пользовались своим статусом и решали тем самым многие вопросы. Например, Таня из нашей группы постоянно делала за нас задания по многим предметам, часто не получая в ответ слова "спасибо», будто это её обязанность. За что же с нами пол колледжа обращалось, как с королями, спросите вы? Да, я и сам не знаю. Но по всей очевидности, на это повлияла наша семейная обеспеченность и общение с Артёмом Забилтовым, который тогда учился уже на выпускном курсе в техникуме, обладал нескромным авторитетом, а также, наверно, наша модельная внешность с братом: у нас обоих голубые глаза, всегда стильная причёска, одежда, находящаяся в тренде, да и за словом в карман никогда не полезем.

Чтобы описать Артёма не хватит и книги, так как – это неординарная личность, часто меняющая образ в плане одежды, имиджа, души, но есть, конечно, то, что остаётся в нём неизменным. Он среднего роста, достаточно подкачан, чтобы иметь много девушек, с чёрными волосами, которые всегда пострижены почти на лысо, и с огромной золотой цепочкой на груди. Его мужественные руки дополняют мозоли и шрамы, отбитые казанки и кольцо с волком на среднем пальце правой руки, которое он нередко ставил на кон в карточной игре, но выигрывал его обратно. Он курил, пил, почти не учился, но при этом был довольно умным, и так же как мы, не видел место в своей жизни для особой активности, зато обладал дерзким характером. При всем своем отвращении к спорту, с недавнего времени Тёма начал балдеть от прокачки на турниках. И главное, в нём была та живая энергия, которая притягивала каждого, та способность игриво шутить, начинать разговоры первым, а ещё то, что действовало, как магнит – это его умение всегда молниеносно находить выход из любой ситуации. Многие даже шутили, отправляя его на должности депутата, президента. Я даже не вспомню, как мы начали общаться с ним, но помню одно: мы не считали Тёму другом, ведь он лишь шутил с нами и то в основном ради личной выгоды: научил курить – мы стали для него и для себя воровать сигареты, дал попробовать разные алкогольные напитки – мы стали снимать квартиры, чтобы пить там с компанией и многое другое. В то время, как весь колледж называл нас строго по имени – Макар и Саша Игнатьевы, Артём использовал клички-Макруша и Саманта. Нам не нравились эти клички, но сопротивляться было крайне глупо, ведь мы боялись, что он отвернётся от нас, и тогда наш авторитет упадёт.

Общаясь с Тёмой, мы медленно входили в его жизненную атмосферу, компанию, он перестал подшучивать над нами и разговаривал на том же уровне, что и со своими друзьями. Шло время… Артем всё больше времени проводил с нами, нежели с другими парнями из техникума, мы уже курили не в шутку, даже не скрывая от родителей не только данный факт, но и сами сигареты. Мы могли курить, когда захотим и где захотим. Почему же родители были бессильны против этого, спросите вы? А вот почему: первой о том, что мы курим узнала мама, случайно наткнувшись на сигарету, и конечно, понеслись ругательная и нравственная речи в нашу сторону, слёзы, психологи, врачи, нервный срыв. Не помогло ни ей, ни нам…Мы даже не осознали того факта, что мама была на пороги смерти, не извинялись, не приходили в больницу, когда она там лежала и позвонили лишь раз. Как же мерзко сейчас вспоминать всё это… Насколько можно было не любить родителей, чтобы даже в ситуации грозящей им смерти, не позвонить и не прийти, при условии того, что они дали нам абсолютно всё. Что творилось в наших сердцах? Что заставляло нас убивать своих родных людей, которые днём и ночью были рядом, разговаривали с нами, мотивировали. Я до сих пор не понимаю этого. Как много неполноценных, малообеспеченных семей, родителей, пьющих и избивающих своих детей. Но ведь у нас всё было иначе – я даже никогда не видел своего отца пьяным, а маму уж и тем более, они не баловали нас, учили ставить цель, бороться за неё, поддерживали и стремились дать образование. Разговаривать с нами было без толку, ведь мы вошли в ту стадию начинающего нигилиста, полного равнодушия ко всему, кроме подававшего нам пример друга. А с папой была похожая история: когда он не давал деньги – мы воровали и даже продавали самодельный табак, легкие наркотические средства (как же хорошо, что сами не пробовали этой дряни, как ни странно, Тёма был против этого, потому что, когда-то так умер его отец, ничего не увидевший в жизни, кроме «таблеток»), когда применял физическую силу или запирал дома – убегали и неделю могли скитаться, ну а если забирал сигареты, то друзья давали снова. Отец пробовал воспитывать нас силой, но перестал после одного инцидента, когда в очередной раз мы ушли из дома лет в 15, напились и проснулись уже в отделении полиции. Стыдно до безумия, конечно, сейчас вспоминать это, но, что было, то было…Из клуба мы ушли с двумя девчонками, которые были явно старше нас лет на 5. Они употребляли наркотики, и потому соблазнить их было проще простого, тем более нам. Да, ничего глупей мы не придумали, как заняться с ними любовью в лесу, недалеко от клуба. Какой-то мужчина там прогуливался с собакой и подумал, что мы насилуем девушек, вызвал полицию…Когда отец выслушал от сотрудников полиции то, чем мы занимались, он не смог сказать ни слова. Дома, сидя за столом, мы с ним договорились, что он нас не контролирует относительно сигарет, а мы больше так не напиваемся, особенно вне дома. Родители всегда с нами разговаривали, но мы так и бросали в них равнодушие.

В общем как ни старались родители исправить нас в лучшую сторону – улица воспитывала, куда серьезней. Наша компания постепенно стала напоминать малолетнюю бандитскую группировку, которую избегали все те, кто нас знал. В неё входило около 15 человек, но в лидерах были шестеро – Сонька, я с Саньком, Артём, Толик, Каролина, а остальные больше знакомые, нередко выполнявшие наши прихоти. Мы любили приключения после бурной вечеринки, пьяное вождение, например. Нам нравилось разыгрывать людей, играть в азартные игры, на чем тоже не редко получалось зарабатывать.

Огонек нашей компании, Сонька, очень классная девчонка, первокурсница с черными, пышными волосами, идеальной фигурой – песочные часы, и просто обворожительной улыбкой. Казалось бы – если она в нашей компании, то уже испорченная «деваха» с прокуренными зубами, но нет, это не ее тема. Соня не курила и не пробовала, да и мы ей не разрешали. Она очень любила общаться с людьми и так же, как Тёма, обладала, энергией в общении. Любимым её занятием было плавание, что очень притягивало меня к ней и заинтересовывало – мол, как так, спортсмен в нашей группировке заядлых курильщиков и малолетних преступников. И сказать по правде, она мне симпатизировала, мы какое-то время даже ходили по кино и кафе, но дальше дело не продвинулось, оба не сказали о своих чувствах, промолчали раз, потом второй. Но есть в ней, конечно, и негативные черты, иначе она бы просто не смогла влиться в такую компанию, как наша, это просто нереально. Сонька была не особо вспыльчива, но если ее разозлить, то на глаза лучше не попадаться. Был случай, когда она потеряла свой золотой браслет. А он всего-навсего лежал в ванной комнате у нее дома. В этот день мы были там всей компанией. Всё дело в баньке и постоянном отсутствии летом родителей Сони. Мы частенько заваливались к ней попариться и выпить. Да еще и полуголые, кто с полотенцем, кто просто в трусах. В немного опьяненном виде как-то мы с ней остались вдвоем, когда остальные пошли на третий круг в баню. Я прикоснулся к ее ноге, сидя на диване, и нежно поцеловал в шею, но она встала, сказав, что мы друзья. Прошло всего минут пять нашего диалога, она стояла с виноградом в руках, спиной ко мне, смотря в окно, я встал и резко оказался рядом с ней. Соня от неожиданности повернулась ко мне и тут же наши губы слились в бешеном поцелуе. Дальше дело не продвинулось, но оно дало мне понять, что дружбы между нами не будет. Это что-то большее, чем пьянствующие и краткосрочные чувства. Однако вернемся… Я говорил о том, что она может вспылить. Мы это поняли, когда, сидя в предбаннике, Соня заявила, что потеряла свой любимый браслет, доставшийся ей от бабушки. Всей толпой мы кинулись искать браслет и нашли в ванной, но решили подшутить, сказав ей, что видели такой на улице возле скамейки. Сонька пошла в одном купальнике, Каролина побежала с ней, а тогда шел сильный ливень. Спустя минут 5, мы поняли, что заигрались, позвали девчонок в дом и отдали браслет. Каролина злилась на нас, кричала, а Соня всё это время молчала, не понимая, что происходит, пока холодные капли дождя буквально лились с неё, а ее синеватые губы снова набухали краснотой. Не будем вдаваться в подробности, но в итоге, мы с парнями оказались на улице, и практически голые поехали по домам. Поэтому шутки с ней всегда заканчивались плохо. Для ясности, пожалуй, скажу, что никто из нас не спал, ни с Соней, ни с Каролиной, потому что видели в них больше сестер, но, как вы поняли, кроме меня, конечно…Я к Софии относился иначе…Все знали о моих чувствах к ней, но сейчас снова не об этом. Сонька любила выпить с нами, а иногда и без нас. Да настолько много, что я бы столько осилил лишь с кем-то. Меня удивляла эта способность, ведь она занималась спортом. Из-за плохих и недоверчивых отношений с родителями она стала грубой и мало отзывчивой для посторонних лиц. Особенно это ухудшилось с появлением младшей сестры Оли. Ну, как известно, обычно младшим внимания больше, а тут и вовсе всё внимание остановилось на Оле. Зато на её красоту, обаяние это никак не повлияло.

Про нас с Сашкой вы уже знаете, про Тёму и Соню тоже. Единственное, стоит еще упомянуть про родителей Артёма. Отец его, присущий наркоман, и как помните, умер от постоянного употребления наркотических средств, а мать умерла от огромного количества выпитого алкоголя, поэтому неудивительно, что сын такой конченый в плане социального человека. При этом, к наркотическим средствам, он не имел и не имеет никакого отношения и всячески оттаскивает нас от них. Сейчас опекун Артема – бабушка, а она тем более не является авторитетом для внука, да и не пытается.

Меньше всего нам известно про Толика. Он высокого роста, с темными волосами, прическа «ежиком». Его любимый стиль одежды – официальный. Даже на вечеринку или в баню может прийти в рубашке. Это очень закрытый человек со своим мировоззрением, нестандартными взглядами на жизнь. Его любимая фраза: "Ничто не остается безнаказанным!". Очень странно для подростка, входящего в такую группировку, как мы и постоянно ищущего противозаконные приключения. Но из нас никто и не пытался разговаривать с Толиком на эту тему, потому как он молчал, слыша разговор в данном направлении, да и в целом, выйти с ним на душевный диалог – сложная задача. Его семья в принципе похожа на нашу – полноценная, любящая. Мать, постоянно бегающая по дому и занятая хозяйством. Она частенько угощала нас ватрушками, хворостом с сахарном пудрой, пирожками с капустой. Отец, почетный начальник крупного завода. Он постоянно появляется на экранах телевизора, рассказывая о новых рекордах своего производства. У Толи есть сестра – Каролина, которая как раз тоже в нашей компании, но о ней чуть позже, также в их семье растет два восьмилетних брата близнеца, очень активных, постоянно участвующих в спартакиадах, турнирах по бегу, плаванию, лыжным гонкам, туризму. Ну а Толик негативен по отношению к спорту, единственное его увлечение – это техника. И думаю, если бы он меньше времени проводил с нами, то смог бы развиваться в этом направлении. Целая история – оксюморон, в общем.

Теперь о Каролине, которая младше Толика на год и получается самая маленькая среди нас. Она девочка с короткими кудрявыми волосами, полным телосложением. Но ей так шли эти формы, что многие парни западали на неё, потому что она имела осиную талию и всегда святилась «веселой энергетикой». Каролина частенько отдавалась первому встречному, жила половой жизнью с 13 лет. Иногда приставала к нам с Саней, но мы её отталкивали. Нам ее учить морали было как-то незачем. Эти вопросом больше были обеспокоены Толик и Артем. Артем относился к ней, как к сестре, потому что их дружба с Толиком началась еще с детства, когда Каролине было всего 8 лет. Еще она зачастую включала панику, но при этом с ней всегда было интересно, она задавала нашей компании какой-то смысл. Без ее заботы, мы бы гораздо чаще попадали в переделки. Она, как и её мама, хорошо готовила и часто угощала нас.

С чего бы начать? Наверно с того, что мы всей компанией отправились на похороны одной знакомой девочки, в основном она была подругой Сони, ее звали Алина. Милая девчонка, занималась рисованием и довольно круто, в своем возрасте уже могла составить конкуренцию огромному количеству знаменитых художников. Она была в нашей компании, как белая ворона, ангелочек, которого и обидеть было не за что. Мы иногда избегали её, потому что считали себя гадкими утятами рядом с ней. От чего умерла не говорили, гроб закрыли еще в морге и нам уже никогда не увидеть ее мягкой улыбки. Мысли почему-то сплетались в кучу. А может это и вовсе не она, а если и она, то почему информация о ее смерти такая скрытная?! Вопросы оставались вопросами. Ушли все: мать Алины, ее родственники, друзья, и лишь Соня села рядом с могилой после того, как прошли похороны. Она вдруг забыла о всяком страхе и решила остаться ночевать на кладбище. Понятное дело, что мы не могли бросить ее тут одну, поэтому остались все впятером. Шли минуты, уже темнело, каждый был занят своим делом. Я с Тёмой обходил кладбище и обсуждал последние новости, Саша и Толик, словно не имея эмоционального существа внутри себя, лежали на полянке прям возле могилки и в перерывах между беседой курили. Соня и Каролина не могли поверить в происходящее, всё искали и искали хоть одну малейшую деталь, за которую можно было бы зацепится. Но пока для нас смерть Алины оставалась лишь внезапной и необъяснимой новостью. Мы просидели до полуночи и под ярко выраженной луной собрались возле могилки Алины.

Соня: "Я не смогу оставить это так. Не может человек, имея такой характер, как у Алины, вызвать у кого-то убийственный. Она же просто самое милое создание, с которым мне приходилось общаться. Но и сама бы она тоже на себя руки не наложила. У неё в планах столько творчества было, не сосчитать".

Толик: "Тебе никто не предлагает забывать это, но что мы можем?"

Соня: "А мы вообще-то можем! Как минимум пообщаться с парочкой людей, которые были еще ближе к ней, чем я и вы, мама и папа, например".

Санька: "Как? Ее родители завтра вечером хотят улететь в Германию, чтобы никогда не возвращаться сюда. Ну по крайней мере, это по их словам".

Соня: "Вас не смущает, что они хотят поскорей уехать и при этом готовы забросить могилу дочери сразу же после её смерти. Просто уехать, просто забыть, просто…Я не верю в совпадения".

Я: "Что, если это связано с ее навыками в искусстве, может кто-то из ненависти так поступил?"

Артем: "Да нет…Ну зачем кому-то сдалась малолетка, тем более, что она сама не хотела участвовать даже в конкурсах, выше городских. Ну а у нас с города, кому на неё покушаться? Разве что дедуле, который проиграл ей или такой же девчонке? Если это и связано с искусством, то точно не таким образом. В общем, я думаю, что это не конкуренты, иначе ей бы угрожали и всё такое. Мы были бы уже в курсе".

Соня: "Ну а ради чего по-твоему?"

Артем: "Может быть из-за денег!"

Толя: "Поясни-ка!"

А: "Она не участвовала в конкурсах, но от этого ее картины не теряли своей ценности, понимаете?! Они нравились многим, да даже всем, а не многим. А это значит, что цена этих картин еще более возрастет, если они вдруг будут для всех памятью об умершей девочке. Мертвая память всегда дороже живой, дошло? Да, и пару картин она всё-таки решилась продать кому-то. Она же сама показывала в том году нам видео, где продала первую картину уже за 20000 р. Как вам такое творческое начало для девчонки?"

Каролина: "Господи, откуда ты такой умный то?"

Артем: "Картины у нее дома, а родители собираются уезжать. Интересно, куда они денут картины?"

Я: "Вот именно. Вряд ли возьмут с собой все, их же более тридцати штук, насколько знаю".

Соня: "Хм, то есть кто-то захотел продать ее картины? Ведь этот продавец сразу себя раскроет, если сам начнет продавать ее картины".

А: "Я лишь предположил, да и он может продать их в частном порядке, может есть уже люди какие-то знакомые".

Соня: "Имеешь в виду, третьи лица, которые уже знают, откуда картины и желают приобрести «по-черному»?"

Артем засмеялся: "Именно, Ватсон! А это значит, что картины попадут к ним либо посредством купли-продажи, либо посредством кражи".

Я: "В таком случае предлагаю сгонять утром до ее дома, пока родители не увезли "всю ее сущность" с собой, да и пока сами не уехали".

Толик: "Да, и то верно".

Соня: "Хорошо, тогда утром…"Тише!", – перебил Тема

А: "Что это?"

Я: "Где?"

А: "Да тише, вы, не кричите, я ничего не слышу!"

Каролина вместе с Толиком: "Да что там такое-то?"

А: "Заткнитесь вы уже!"

Среди набухающей темноты хвойного леса послышался странный звук, который был довольно близко. Да, здесь не было никакой сверхъестественной силы, это был человек. Он стоял и все это время, очевидно, слушал нас, но ему помешали ветки под ногами. Прошло всего пять секунд нашего внезапного суетного диалога, и эта личность двинулась в нашу сторону. Он отходил от дерева в замедленном режиме, словно в ужастике. Его рост был значительно выше нашего. Одежда черного цвета, кепка и почти закрытое лицо лишь усиливали чувство тревожности. Кровь то леденела, то била по мозгу горячей струей. Это состояние пронзило каждого за какие-то две секунды. Простой человеческий страх, но необъяснимого сковывающего характера. Скорость передвижения неизвестного стремительно росла…

Я закричал: "Бежим!"

Артем быстро поднял на ноги девчонок и грубым голосом заставил бежать. Он убегал последний, успев даже вступить с этим человеком в недолгую схватку. Мы выбежали из кладбища по знакомой и заросшей тропинке, нужно было выбраться, либо на старую и заброшенную трассу, либо на новую и оживленную. На первую можно было пройти через темный густой лес, на вторую можно выйти от сюда лишь через болото. Конечно, пришлось сделать скорейший выбор в пользу леса, в темноте и в торопях мы бы явно погрязли в трясине, не добежав до оживленной дороги. Всё это сразу напомнило обыденную историю кинофильма, где жертва обязательно пойдет более темной дорогой или подвал, но выбора действительно не было. Никто из нас даже не решился побежать в сторону неизвестного. Какими бы гордыми мы не казались, простой страх брал своё. Посмотрев на Тему, мы двинулись дальше, постоянно оборачиваясь и следя за обстановкой позади. Тема вскоре догнал нас, но уже спустя минуту остановился.

А: "Стойте, дышать тяжело!"

Каролина, сама задыхаясь: "Еще бы, курить столько…"

А: "Ой, кто бы говорил, давай поучи меня ещё!"

Каролина: "Ахах, тебя не перевоспитать!"

Артем, отвечал всё ещё задыхаясь: "То-то же!"

Соня с частым дыханием: "Итак воздуха не хватает, а вы ещё разговариваете".

Артём снова съязвил: "Да ну, я же спортсмен, десять километров каждый день, ахах".

Толик: "Ну хватит уже, мыслители-теоретики. Где эта тень черная, что бежала за нами?"

Санька оглянулся: "А вот это хороший вопрос!"

Еле придя в себя после такого спорта, мы осмотрелись, прислушались, но никого не заметив, посчитали, что наконец оторвались. Шли всё же осторожно, не понимая, что это был за человек, зачем он погнался за нами. Старались осматриваться, идти не торопясь, чтобы слышать посторонние звуки. Потихоньку мы уже выбирались из зарослей и кустов на старую трассу с небольшим освещением. Прошло порядка получаса, поэтому все уже со смехом воспринимали эту ситуацию. Как только заросли закончились и над головой появился фонарь, освещающий тупик старой трассы, мы услышали дикий крик и резко обернулись назад.

Я: "Каролина…Где она?"

Мы сделали ошибку, когда расслабились спустя полчаса и позволили девочкам идти в конце. Этот ублюдок давно спрятался и лишь ждал удобного момента. Обернувшись, мы увидели ужасную картину – Каролину схватил тот самый мужчина с довольно сильными руками, в черной маске, приставил ей нож к горлу. Всё словно в тумане… Не прошло и пары секунд, как он уже сделал глубокий разрез, и Каролина, неожиданно переставшая кричать, схватилась за горло, а затем упала. Убийца не сказал ни слова, убежал… Убежал, оставив для нас это страшное испытание, будто бы пришло время платить за всю ту боль, что мы причинили окружающим. Мы не были готовы к такому повороту событий. Эти чувства просто нельзя описать. Это не просто боль, это не страх, это что-то вместе. Мы стояли почти рядом с ней и не могли даже пошевелиться, будто были готовы, что сейчас нас тоже убьют, что всё закончится здесь, но нас не тронули. Прошло почти тридцать секунд безмолвия, мои руки тряслись, я снял кепку и протирал лицо руками, Артем присел на корточки и шептал, что так не может быть, так не должно быть, Соня тут же прижалась к моей груди и начала рыдать, я чувствовал, как она тоже вся трясется, но не подавал виду, что меня что-то пугает, хотя внутри была лишь одна мысль – это сон. Толик ушел в другую сторону, злобно матерился, сел на колени, кричал во всё горло, закрывая рот руками, но никакие слезы, к сожалению, уже не отменят случившегося. Только спустя несколько минут мы смогли собраться силами и вместе пройти эти несчастные 10 метров, чтобы увидеть всё ближе и навсегда попрощаться с подругой. До этого, никто из нас не решался сделать к ней даже шаг… Это больно! Это страшно! Это мерзко! Свет от фонаря, как в кино, демонстрировал трагичный момент во всём его обличии. Каролина лежала в искривленной позе, держась за шею искровавленными руками. Она не хотела отпускать жизнь так рано и болезненно, но увы, её никто не спросил об этом перед смертью, как и нас, хотим ли мы быть зрителями этого.

Артём злился всё сильней и сильней, он стонал: "Суки! Суки! Я никогда не прощу это. Это была моя ответственность. Каролина, как же я обижал тебя, не хотя, родная, я виноват перед тобой и перед тобой, Толик, и перед всеми вами. Никогда! Слышите?! Никогда не прощу, пока сам не найду эту тварь и не перережу ему горло собственноручно. Урод конченый!"

Тема уже сидел с закрытым руками лицом, яростно повторяя эти слова несколько раз: "Не прощу". Мы были еще в силах успокаивать его, но ненадолго. Медленно сходили с ума, не могли бороться с реальностью, просто падали на колени и рыдали, так же, как плачут матери погибших солдат, просто забыв о своем характере, каких-то глупых принципах. Так тяжело нам никогда не было в нашей легкомысленной и полной равнодушия жизни. Каролина истекала кровью, помочь ей было уже нечем, уж слишком преднамеренное убийство.

Соня рыдала взахлеб: "Что это значит? Кому это было нужно? Почему две подруги за одни сутки, я не понимаю?"

Я: "Тише Соня, иди ко мне. Мы разберемся во всем, слышишь, разберемся?!"

А: "Еще как разберемся, даже, если я сам сдохну!"

Толик: "Я пойду посмотрю место, откуда этот урод вышел".

А: "Стой! Никуда ты не полезешь, особенно туда, где может быть сейчас он сидит и ждет твоего появления. Черт знает, что у него на уме".

Толик: "То есть, ты теперь наш ангел хранитель?"

А: "А тебе это кажется смешным? Так посмейся во всё горло. Не беси, Толя, ты же знаешь меня".

Толик: "Да кто тебя бесит то? Я просто предлагаю, чтобы не только ты брал на себя ответственность за нас всех. Нам вдвоем с тобой по 19 лет уже, так что давай я сам буду отвечать за свои действия, а в особенности за свою сестру, это я виноват перед ней, не ты!?"

А: "Слышь, самостоятельный?! Раз ты такой взрослый, может нужно было с сестрой рядом идти?".

Т: "Хватит! Прекрати! Я знаю, что в этом есть моя вина. Мне с ней еще жить как-то теперь…"

Артем привстал и в полный голос уже стал кричать на Толика: "Да я тебя не виню! Я должен брать ответственность, а не ты ".

"Да заткнитесь вы оба уже», – не выдержала Сонька, – "Только можете собачиться и обязанности начитывать, сколько можно?!"

Санька: "Пацаны, ну серьезно, мы сейчас сидим в два часа ночи напротив кладбища и рядом с…Каролиной. Вы вообще, что ли психики лишились или думаете, что сейчас нужно выяснять отношения, какая уже разница, кто, где не доглядел, я тоже самое вам могу сказать!?"

А: "Да никто ничего не выясняет, всё ладно закрыли тему. Толик, иди сюда! Нам сейчас как никогда нужно быть вместе".

Толя: "Согласен…"

Тема, не мешкаясь, приобнял Толика и теперь, когда суета за занавесами закончилась, и они открылись, перед нами встал главный вопрос: "Что же делать дальше?" Тут же мы заново перезагрузили картинку и посмотрели на неё свежим и сосредоточенным взглядом.

А: "Сейчас необходимо всё это пережить… Если мы хотим во всём разобраться, то должны уметь принимать ситуации такими, какие они есть, иначе можно просто сойти с ума".

Я почти крича ответил: "Да уж, попробуй сейчас всё это проглотить и сделать вид, будто ничего не было?! Ну да, ну да".

Сонька: "Пожалуйста, сделайте что-нибудь с ней, я не могу больше на эту кровь смотреть".

А: "Да. Пойдем, Толь!" (он хлопнул Толю по плечу, от чего тот чуть было не упал)

Толик сразу понял, на что намекает Артем, вздохнул и пошел за ним. Каково это было…Поднимать на руки искровавленный труп близкой подруги и сестры?! Кровь еще не засохла, а всё капала и капала сначала на асфальт, потом медленно стекала по шее Каролины и тонким слоем попадала прям ей на грудь. Тема, еле сдерживая слезы, вздохнув, приподнял её, кровь блеснула на его мужественных, но чувствующих всю эту боль руках. Самое удивительное замечалось в его взгляде – это беспомощный, незнающий, как на это всё смотреть, взгляд. Впервые мы увидели, как промелькнула доля неуверенности по его телу, которое сначала незаметно, а затем всё чётче покрывалось мурашками. Нам казалось невозможным видеть его неготовность к какой-либо ситуации. Но не здесь… Ни тогда, когда перед тобой труп девчонки, которая только что смотрела на тебя, общалась с тобой и сама недавно плакала над закопанным трупом подруги… Тут Тема остановился посреди пустующей столько лет трассы, Толик тоже подхватил сестру, по его щекам текли мужские тихие слезы, руки тряслись и покрывались кровью.

Я: "Эй, вы что так резко остановились? Что случилось?"

Сонька сразу подбежала, но старалась даже краем глаза не смотреть на Каролину: "Тём, Тём, что такое?"

А: "Вы помните эту дорогу?"

Все мы удивились, ответили отрицательно и пристально смотрели Артему в глаза, пытаясь выпросить пояснение на заданный им вопрос.

А: "Ах да, когда я здесь был последний раз, ещё не общался с вами так близко"

Сонька: "То есть ты был тут один? Зачем и почему в одиночку, Тём? Не молчи, прошу!"

Парни с телом Каролины начали двигаться вперед, Артем делился своими мыслями.

А: "Это старая история. Я был тут лет 5 назад. В общем-то говоря, гулял с собакой и занимался не очень хорошим делом – воровал с кладбища цветы и продавал их. В этот день была очень большая посещаемость, поэтому вечером я пошёл гулять с собакой и одновременно собирать свой источник заработка с могил. Мой пес увидел огромного рыжего пса, высотой с метр. Случайно я отпустил поводок, и конечно, она сорвалась прямо к нему, чуть ли не в зубы. Я гонялся за ними полчаса и вышел на эту трассу. Здесь никого не было, ни одной души, ни одной машины, белочки. Почему-то мне стало не по себе… Не хватало какой-то суеты, разговоров, к которым, наверно, привык любой человек современного мира. Я даже телевизор включаю иногда для того, чтобы просто кто-то говорил на заднем фоне. В общем, я стал с ухмылкой искать кузнечиков, сверчков, бабочек, птиц, надеясь, что, хотя бы так маленько успокоюсь и приду в себя, но вот в чем проблема – даже их не было, просто не было и всё! Тогда остаться наедине с самими собой и пустующей природой, было просто нестерпимой душевной травмой. Я суетился, не мог найти у себя в голове ни одной здравомыслящей идеи. Сейчас на меня это не похоже, но тогда я ощущал себя беспомощным котенком, которого выкинули на улицу.

Санька перебил: "Ну-ну, дальше то что?"

Артем прекратил говорить и с каменным выражением лица замер. Мы опустили взгляд на Каролину… Ветер пошевелил её окровавленные волосы… Каролина будто намекала: "Ну же, обратите на меня внимание! Вы же ещё не забыли, куда шли." И не зря. Вдали виднелись фары, которые достаточно быстро продвигались в нашу сторону.

А: "В кусты, быстро!"

Мы послушно забежали в заросли колючек, паутины и огромной неприятной на ощуп травы.

Сонька: "Господи, ну кому понадобилось в два часа ночи ехать на трассу, никуда не ведущую".

А: "С другой стороны от сюда есть две поляны, поле и снова трасса, только уже рабочая, а с другой – вообще ничего нет. Тупик, болото… Зачем эту трассу вообще строили и снабжали искусственным освещением?"

Сонька: "Может, для проезда на кладбище?"

А: "Ага, которое находится в километре отсюда и через лес".

Я: "Да тише, вы!"

Каролину пришлось снова положить на землю. Толик уже не скрывал своих слез, Соня тоже плакала, не переставая. К этому моменту начал бушевать ветер, и нам был плохо слышен звук колес для того, чтобы точно определить расстояние от нас до машины. Но спустя секунд пятнадцать мы поняли, что машина подъехала и остановилась там, где прерывается трасса, в месте, где только что лежала Каролина.

Санька: "Может заблудились?"

Толя: "Не думаю. Фары выключили и двигатель тоже, значит остановка преднамеренная".

А: "Да, здесь ты прав".

Наступило молчание. Слышен был лишь шорох травы, гул сильного ветра. Ощущалось дыхание души Каролины. Она рядом, не может ещё оставить нас и улететь в другой мир.

Сонька: "Вы слышите это?"

Толя: "Да ну нафиг, ну нет, только не сейчас. Эти стоны… Как не вовремя".

Я: "Они приехали сюда за 5 км от города, чтобы заняться сексом? В городе мало лесов что ли?"

Соня: "Они считают это романтикой! Ну почему именно сейчас мы вынуждены это слушать?"

Саня: "М-да…"

А: "Что за шизофреники?! Насколько бы я не был озабоченным, мне сейчас только противно от всего этого. Даже думать тошно о них. Быстрей бы свалили!"

Нам тут же стало безумно неприятно не за себя, а за других людей. Если бы они только знали… Ближайшие пять минут мы все молча думали о своих погрешностях, бездушных поступках.

Я с тоской решил спросить: "Тём, а что там с историей то твоей?"

А закатил глаза: "Ну, да, самое время… В общем, развязка в том, что я, не думая, побежал на кладбище, вернул цветы, что успел украсть и лег на скамейку рядом с чьей-то могилой. Знаете, с кем я себя сравнил в тот момент? С теми, кто лежат в гробу, в земле, рядом никого нет, кроме гробовых стен, и чтобы найти существо похожее на себя, нужно выйти за пределы этого замкнутого пространства, а никак…"

Толя: "Ты сравнил себя с мертвяком получается?"

А: "Да, после этого пропало желание цветы воровать, ведь это хоть какая-то, но забота об умершем".

Толя: "А что с псом?"

А: "Он прибежал потом сам".

Сонька: "Всё, я не могу уже это слушать и одновременно сидеть рядом с Каролиной… Хватит. Придумайте уже что-нибудь!"

Толя: "Потерпи, они уедут и пойдем. Мы просто пытаемся отвлечься, Сонь, я даже думать не могу о… В общем не важно. Мы не можем впутывать чужих людей в это."

Сонька с обидой сказала: "Потерпи? Может мне им ещё свечку подержать?"

Саня решил не вовремя пошутить: "Ну если это поможет, то…"

А: "Ты дурак, что ли совсем? Я сейчас не поленюсь и врежу, глядишь, ты в оргию попадешь, умник. По мне, сука кровь течет… Ты сидишь и угораешь. Шутка не уместна, усёк?"

Саня отвернулся и тихо сказал: "Усёк!".

Ещё чуть-чуть и кто-то из парней сорвал бы своё гнев друг на друге, но успела вмешаться Соня: "Эй, тише, они закончили, машина тронулась с места".

Саня: "Наконец-то!"

Если бы такая ситуация произошла в любое другое время, в другом месте, и не было смерти Каролины, мы бы смеялись над этим, напугали бы эту парочку, предложив устроить оргию, но нам свыше будто был послан сигнал – в мире не всегда есть время для глупых розыгрышей, пора бы повзрослеть.

А: "Тут можно срезать через лес, тогда получится примерно километра 2-3 до города".

Я: "Нужно успеть до утра!"

Когда Артем с Толиком начали поднимать труп, Тёма взгрустнул: "Я до сих пор стараюсь мысль отводить от себя, относительно случившегося. Всё пошлите, время идёт!"

Мы вылезли из этих жутко неприятных зарослей, от которых всё чесалось, за триста метров от нас виднелась уезжающая машина. Шли мы минут 20, Тёма с Толиком свернули на какую-то тропинку. Ночной лес… Как же это круто – слышать все звуки природы, бегущий ручей, колышущиеся от ветра ветки деревьев, сопровождающие нас от самого начала, ощущать мокрую росу под ногами, идти по мягкому тёмно-зелёному ковру. И всё бы ничего, но впереди нас шли парни с Каролиной на руках, и эта прекрасная картинка природы прерывалась огромным столбенеющим ужасом. Мы шли около часа с остановками на отдых, то плакали несвойственными нам слезами, то вздыхали и, наконец, вышли из леса на маленькую полянку, которая заканчивалась обрывом в бездыханную пустоту, туманную бездну. Мы остановились, все, так измученные за эту ночь, просто сбивались с ног.

А: "Сейчас лечь спать – это самое глупое, что можно придумать. До утра нужно явно выбраться от сюда, привести себя в порядок что ли, я не знаю даже".

я: "Да, я тоже поддерживаю".

Толя: "А если мы придем сонные, еле живые, как нам решать, что делать дальше?"

А: "Тоже верно"

Соня, которая была вся заплаканная и взъерошенная сказала: "Я не могу больше… Давайте отдохнем!"

Саня: "Да, думаю лучше будет маленько отдохнуть".

А: "Ну раз вас большинство, то хорошо. Но я вот не понимаю одного – я сейчас один не могу даже представить себе сон и отдых рядом с трупом Каролины или у вас хоть что-то в душе тоже дёргается? Что ты голову то опустил, Толь? А ты, Соня? Я вообще не узнаю вас. До этого момента я считал себя самым грубым и черствым среди вас. Оказывается, я ангел с крыльями, побитый правда, обкуренный, но ангел".

Соня: "Неправда, Тём, мы просто устали. Лучше делать всё на свежую голову, а не из последних сил. Мне очень больно внутри, я не смотрю даже на Каролину, потому что рыдаю".

А: "То есть, если я сдыхать буду где-нибудь, а вы будете уставшими, то мне можно в принципе копыта откинуть? Так что ли получается?"

Толя: "Да почему сразу так-то? Можно же…"

Тёма перебил его тут же своим громким басом: "Слышь, ты лучше вообще мне ничего не говори. На, держи! Возьми на руки сестру и ложись спать. Держи, сука, держи!"

Артем поднял Каролину и поднес к Толе, после чего у них чуть не развязалась драка. Я успел подбежать и тут же Тема разбил мне губу. Вмешалась Соня и Санька, но их присутствие в районе конфликта между двумя сильными парнями было бессмысленным. Драка из игровой и шуточной формы переходила в самую настоящую драку на смерть, Тема и Толик вцепились друг в друга, как собаки, оба были уже в крови, не только Каролины, но и своей, и только тогда мы с Саньком сумели оттащить их друг от друга. Споры не прекращались еще пару минут, как и попытки заново развязать драку.

Толя пытался вырваться: "Не преувеличивай, я сказал!"

Артем, выплевывая кровь: "Я преуменьшаю ещё, дурак бесчувственный!"

Лишь спустя минуты две мы сумели рассадить их по разным углам. Их дружба никогда не касалась душевых разговоров, и вот, к чему это привело. Всё прервалось моими словами: "Смотрите, рассвет…" Все обернулись к расцветающему небу и замерли в ожидании чуда, будто бы Каролина вот-вот оживет.

Сонька: "Вот оно какое, оказывается, усмиряющее утро…"

Мы смотрели на рассвет и чувствовали внутри себя горячее проникновение воздуха, кипячение крови, которая так и наполняла наше сердце кислородом. Будто бы перезагрузившись, мы слабо и протяжно вдыхали этот утренний лесной воздух, смотря на небо. Забылись сразу ссоры, стерлись ощущения усталости. Что это был за рассвет? Каким безумным он нам казался… Теперь мы сходили с ума уже не от крови умершей подруги, а от своей. Ярко оранжевый цвет всё отчетливей и насыщенней исходил от восходящего солнца, он резал горизонт на две части: невидимую неизвестную никому и открытую сцену. Сцену, где игриво меняет маски оранжевая паранойя. Природа… Какой магией она наполнена? Как ей удаётся в нужный момент сменить краски и гипнотизировать своим шоу? Лучи солнца прорезали насквозь мрачный и отыгравший свою ночную игру с темной бездной лес. Минуты шли, а мы всё стояли, пропитываясь утренним светом. Луч солнца упал прям на лицо Каролины…Мы переглянулись.

Саня: "Пойдёмте!"

Саня привстал с большого камня, на котором сидел и похлопал по плечу Толика и Артема. Ребята без споров и без слов двинулись дальше. Через каких-то полчаса сил совсем оставалось мало, приходилось останавливаться каждые семь минут, чтобы руки Артема и Толика хоть маленько успевали отдыхать. Ещё через полчаса мы уже выходили с кладбища, народа еще не было, но идти через две улицы и аллею с трупом, как-то малость небезопасно, как минимум. Артем попросил нас остаться, снял с себя искровавленную майку и быстро побежал до дома за машиной. Уже через пятнадцать минут Тема дрифтовал на повороте к нам, он, конечно же, торопился. Но как только мы сели в машину, то поняли главное: ехать то некуда… Каролине нет больше места среди тех людей, предметов, что ее окружали. Её тело становится всё тяжелей для тех, кто так не хочет отпускать её. Мы привыкли к этому телу, забыли о том, как оно было наделено душой, теми же мыслями, что сейчас у нас, теми же воспоминаниями, чувствами. Теперь это сухая неживая плоть, которая занимает лишь определенный процент нашей памяти и больше ничего. Как бы не было тяжело осознавать эту малейшую ценность жизни по итогу её окончания, такова реальность. Мы то гаснем, то расцветаем, затем снова потухаем, и это наш выбор отчасти… Но вот, мертвый, к сожалению, уже не выбирает, когда ему быть в центре внимания, а когда нет". Мы стояли минут пять в тишине, осознавая одно и тоже. Тело придется закопать, только земля способна принять его. Толик не мог привести сестру домой, это бы навсегда убило его. Было специально выбрано место не особо людское – на окраине села, между какими-то заброшенными гаражами. Рядом сразу начинался хвойный лесок. Это сложное решение было принято. Оказывается, Артем продумал всё сразу. Он привез лопаты, тапочки, другую одежду. Мы переоделись, а затем копали и копали на последних силах. Наша с Саньком лень немедленно забыла о своем существовании. До сих пор не понимаю, как мы всё-таки это сделали. Хорошо, что кровь застыла еще в момент рассвета и уже не оставляла следов. Возле машины мы переобулись все в тапочки и копали уже в них, закидали могилу различным хламом, дабы не вызвать подозрений жителей, которые тут проходят. В общем, всё, что могли сделать подростки, сделали, пообещав обязательно всем вместе вернуться к ее могиле, а также найти этого несчастного человека, порушившего в один день все наши представления о мире. Переодевшись и умывшись в реке, все уселись в машину. Тут Тёма резко тронулся в сторону дома Каролины и Толика – нужно было как-то рассказать родителям о случившемся. Остановились за две улицы от их дома. Перед входом во двор стояла полицейская машина, фары которой были потушены. Она будто бы приглушенная давно ждала полицейских, выполнявших свои обязанности. Мы вместе подошли к окну. Двое мужчин в форме, плотного телосложения, высокие, с ровной осанкой и причесанные должным образом на правую сторону, сидели за столом в гостиной и заполняли какие-то бумажки. На кресле сидел отец. Взгляд в никуда из-за переживаний. Мать стояла в стороне, смотрела в противоположное окно и плакала. Братьев Толика видно не было.

Сонька: "Да, здесь всё понятно. Конечно, дети после похорон так и не вернулись. Что ещё думать родителям?"

Толя: "Да, как им теперь это рассказать, ума не приложу просто?!"

Я: "Может сейчас они хотя бы помогут нам искать того, кто это сделал?"

Саша: "Только странно, что сутки не прошли, а они уже заявление принимают".

Тёма: "Вот именно, Санёк. Ребят, мы пропадали несколькими днями, а тут какая-то ночь… Да, пусть даже при таких странных обстоятельствах, как похороны, но суть остается сутью. Это странно. И да, никто нам помогать не будет. Если, вы забыли, то напомню, на кладбище мы были вместе с ней, свидетелей нет, еще и труп закопали только что. После этого вы рассчитываете на объективную помощь? Я не готов стать подозреваемым по убийству, нам еще этого урода искать как-то надо".

Я: "Это ты прав, но и узнать сами они не могли никак! Мы же были там совершенно одни!"

Сонька: "То есть, ты хочешь сказать, что есть посредник, который перед родителями или полицией выдвинул предположение о…"

Тёма: "Да, Соня, да. Кто-то сказал родителям Толика или полиции что-то. Если сейчас мы занесем рассказы о Каролине, то, как минимум, нам могут просто не поверить, сделать из нас подозреваемых, если уже не сделали. Мы должны были вообще не подходить к ее трупу, не оставлять отпечатки, и то могли бы попасть под подозрение, но мы бы не оставили её там!".

Я: "В таком случае, почему мы, мать твою, до сих пор стоим посередине двора, да ещё и возле двери?!"

Тёма буквально прокричал: "Хороший вопрос, жаль, что поздно. Смотрите!"

Мы повернули головы в сторону калитки – полицейской машины уже не было… Соня от страха схватила меня под руку, и как ребенок тянула её вниз, прикрывшись и съёжившись. Укрывшись в кустарниках малины и затаив дыхание, каждый из нас снова в испуге ждал какого-то сближения с неизвестностью. Было непонятно чего ждать, куда и к кому идти, да и по факту зачем, если даже тело Каролины мы закопали, как будто сами убили её и спрятали труп – выглядело это как-то так… Прошло двадцать минут и послышался скрип двери, откуда вышел полицейский, всё ещё разговаривая с родителями Каролины: "Да, хорошо, я понял вас, мы приложим все силы, чтобы найти вашу девочку, но не забывайте, что она имеет криминальное прошлое и возможно ещё объявится самостоятельно. Ну да ладно, об этом мы уже пообщались. До свидания!" Померкший взглядом отец ещё раз поблагодарил полицейского: "Спасибо, Леонид!" и стал успокаивать жену, которая всё еще плакала с того момента, как мы подошли к окну, а возможно и раньше. Полицейский ушёл, даже не обратив внимание, что машины нет.

А: "Что за…? Он ушел пешком, как будто таким образом и пришел сюда, без машины вовсе".

Я: "Может быть, машина и не предназначалась им, а нужна была для слежки за нами".

А: "Разве она была не пустая?"

Все промолчали, потому что не заметили.

А: "Ладно, хватит болтать, погнали за ним".

Никто не успел даже подумать и возразить, уже начали выходить из малины, как Толик буквально выпрыгнул из кустов и один ломанулся за полицейским, проронив при этом: " Он не один, второй же в доме, останьтесь с ним".

А: "Точно, я забыл даже… Толя, стой, лучше ты останься здесь с Саньком. Ты лучше знаешь свой дом, возможно появятся какие-то детали".

Толик спорить не стал, лишь сказал, что будет на связи. Мы с Соней и Артемом побежали в сторону, куда пошел первый полицейский, остальные остались следить за вторым. Улица, как бы ни казалась освещенной, все равно устремлялась в темноту. Полицейский шагал, не сворачивая, при этом разговаривал по телефону. На улице уже поднялся сильный ветер и казалось, что вот-вот пойдет дождь. Леонид ускорился. Но было ощущение, что где-то мы всё же ошиблись.

Соня: "Услышать бы, что он говорит по телефону, а то мы слишком далеко от него".

Я: "Да, было бы неплохо".

Артем: "Видите, как он руками разводит, будто недоволен. Может, что машину увезли?"

Я: "Да, только гадать остается".

Спустя десять минут ходьбы, он свернул в небольшой из красного кирпича дом, вокруг которого не было даже ограды. В доме, видимо, давно не было ремонта, крыша совсем казалась гнилой, только одно окно было пластиковым, которое выходило в гостиную. Полицейский зашел в дом, было видно, как включился свет, и как его встретила женщина с примерно годовалым мальчиком. Он поцеловал их, взял малыша на руки и стал обнимать. Далее они скрылись в не просматриваемых с улицы комнатах.

Я: "Видимо моё предположение всё ещё в силе, и это возможно обычный полицейский?"

Артем: "Да, но кто его вызвал? От куда информация вообще о пропаже Каролины? Бред какой-то. И вообще, почему речь шла только про Каролину, Толика получается они не потеряли вовсе?!".

Тут мы вздрогнули от того, что Теме позвонил Толик: "Тём, срочно выдвигайтесь в сторону дома Сани, мы нашли их машину, здесь всё обсудим"

А: "Понял, уже в пути. Ты, мне скажи, тебе родители за это время звонили?"

Толя: "Да, я не отвечал".

А: "Понял!".

Прошло тридцать минут, и все стояли уже на пороге у нашего с Саней дома. Толя подбежал вместе с ребятами, предложил каждому бутерброды и позвал за дом.

Т: "В общем, мы проследили за вторым. Мне послышалось, что его зовут Федором. Когда он вышел, то не сразу понял, где машина, позвонил кому-то, ему сказали куда-то идти, и собственно, он двинулся. Мы дошли до огромного дома, будто там цари живут, ей Богу: двухэтажный, из светлого кирпича, с каменной оградой в 2,5 метра, сигнализацией. Услышав чьи-то шаги, мы отошли к магазину, который там рядом, вышли три человека, покурили, обсудили какую-то вечеринку и зашли в дом снова, через пять-семь минут свет выключился, мы решили, что они спать легли".

А: "Почему там не остались? Поехали!"

Толя обратился к Теме: "Да перекусили, сполоснулись, воды взяли, зарядку от телефонов, может пойдешь умоешься?".

Артем даже не стал отвечать, отправился на выход. Мы поехали к найденному дому, свет возле которого был включен, но на улице итак давно уже было светло.

Соня: "Они легли спать утром, значит ночью чем-то были заняты, к-хм, как мы примерно…"

Я: "К сожалению, походу ты права".

Саша: "Может тогда и мы, наконец, отдохнем?"

Все посмотрели тусклым взглядом на Сашу и молча согласились с его предложением.

А: "Будем дежурить по полтора часа".

Ни у кого не осталось сил спорить, глаза закрывались, Тема остался на страже первый. Затем пошли по очереди: Толик, Саня, я. Прошло часов шесть, самой последней дежурила Сонька. Как ни странно, но мы проспали почти до вечера и уже проснулись, но движения в доме так и не было.

Я: "Нормальный у них, видимо, движ был вчера, будут спать часов до шести, если не больше".

"Агаа", – зевая, сказала Сонька, – "Время то сколько?"

Т: "Без десяти четыре".

А: "Макар, Сань, вон там за углом продуктовый, возьмите что-нибудь поесть".

Саня: "Вот, что верно, то верно".

Соня: "Ага, мне бы еще косметику, дезодорант…"

А: "Ага уж, мне бы зубной щетки хватило".

В магазине было много народу, мы подождали на улице минут десять и зашли, когда покупателей стало чуть меньше. Голодные, мы набрали всего: колбасу, хлеб, майонез, помидоры, пять литров воды, соки разного вида, сигареты, которые даже не хотелось до этого времени, чипсы, печенья, жвачки. Наелись сполна, не успели вымыть руки водой, что была в багажнике, как начала открываться калитка дома".

А: "Так, быстро в машину, мы не особо далеко стоим".

Мужчина, лет тридцати, в дорогом на вид сером костюме вышел с территории дома. Мы увидели в нем вчерашнего полицейского Федора. Он быстро сел в белый потрепанный Ford Focus, что стоял у противоположного дома, и тронулся. Нужно было принять решение: либо ехать за ним в надежде, что он нас на что-то выведет либо разделиться и наблюдать за оставшимися в доме мужиками. Хорошо, что Тёма принял это решение быстро. Мы с Толиком остались, курили возле магазина, наблюдая мельком за домом. Остальные поехали следом за фордом. Держаться на расстоянии было трудно, постоянно в промежуток между нашей машиной и Федором пытались влезть другие водители. В итоге, Федор приехал к офису какой-то компании, занимающейся сбором металлов и их переработкой. Над входом в здание стояла арка с яркой вывеской: "Принимаем металл по высокой цене, переработка возможна на заказ…" и далее ценники, адреса.

А: "Ну, и что мы тут забыли?"

Соня: "Смотри, он заходит на склад, может подрабатывает тут?"

Саня: "Я пошёл!" (дверь Lada открылась)

А: "Куда собрался, сядь!"

Саня: "Ребят, у меня батя здесь часто что-то с металлом мутит, знаю, где окно у этого здания".

А: "Ладно, рисковать все равно придется, давай братец".

Соня: "Тём, я кое-что вспомнила, очень важное, сейчас разберемся с этой ситуацией, и я расскажу всем".

А: "Это точно потерпит?"

Соня: "Да-да!"

У нас всё тоже не осталось тихо. Из дома вышли трое в обычной одежде: кто-то в джинсах, кто-то в спортивках. Они пошли в сторону магазина, поэтому мы уселись на ближайшие качели детской площадки, создавая вид беззаботных подростков. Соответственно, как и мы, они закупились продуктами, зашли в дом и вдруг тогда я понял, что сегодня был вторник, в голову пришел неожиданный вопрос: "Почему, как минимум этот полицейский, Федор, отдыхает и даже не торопится на работу, разве у них не загруженный график, но моё убеждение Толик сразу пресёк…"

Т: "Погоди, возможно отпуск, может какие-то выходные, а может с суток вообще, в общем пока просто держим в голове мысль, что Федор полицейский".

Прошло тридцать минут, мужики снова вышли из дома, сели в машину и стали разговаривать с кем-то по телефону. Я позвонил Теме, когда тот уже рассказывал о том, что есть новости, и они уже едут к нам. Пришлось просто наблюдать как три каких-то мужика уезжали в неизвестном направлении. Тёма подъехал минут через пять после этого. Обидно, но да ладно, сделать ничего уже не могли. Как только сели в машину, Тёма предложил проехаться до парка и немного прогуляться, обсудить всё. Так и сделали. Уже через десять минут мы ходили, как ни в чем не бывало, по парку, размышляя о той жизненной ситуации, в которой оказались. Было во всех нас одно качество, которое, как ничто другое объединяло – это недоверчивость. Никто из нас не мог рассказать о случившемся взрослым или полиции, да и вообще знакомым с компании. Конечно, если бы смерть Каролины не была связана с нами, и всё ни казалось бы таким странным, мы обратились бы в полицию. Уже шагая в парке, мы не могли найти слов, чтобы с чего-то начать и делали вид, что просто щелкаем семечки. Тема начал…

А: "В общем, мы приехали на какую-то базу металла с обработкой на месте по желанию. Федор, мы пока для простоты прозвали его олигархом, сейчас поймете почему, пошел на склад, Санек за ним. Давай дальше, Саш".

С: "Ну, что сказать, там внутри какие-то типы начали передавать ему деньги, три пачки с пятитысячными купюрами, на вид тыс. 200 в одном точно, они еще поговорили, пожали руку друг другу и разъехались…"

Я: "В чем тут интерес то? Ну бабки и бабки, мало ли, металл дело тонкое, может когда-то сдавал на такую огромную сумму?!"

А: "Дослушай сначала. Он там авторитет".

Т: "Бред какой-то, на побитом, старом форде катается этот авторитет. Вы извините, но это в глаза сразу бросилось – костюм дорогой, а машину будто на сдачу взял, ахах".

Все громко посмеялись, будто согласившись с мнением Толика.

Соня: "Не тяните этого кота уже за хвост. В общем, Федор разговаривал максимально расслабленно, руку положил в карман. Оба работника встали рядом, будто съежившись, поддакивали постоянно, и в конце "сделки" один из них пожал руку нашему олигарху аж двумя своими. Осталось бы только в ноги поклониться. Значит, он что-то сделал для них или в принципе держит здесь бизнес, правда скрытый, если он мент".

Толя усмехнулся: "И что нам это даёт? Новое преступление, еще и возможно не по нашей части?"

Соня: "Да погоди ты. Еще интерес в том, что на складе стояло пару мольбертов".

Я: "Не понял, к чему вы это?"

Соня: "Вы забыли, чем занималась Алина? И тем более, как связан прием металла и мольберт вообще?"

Я: "Точно!"

Т: "Всё-всё ладно, мы поняли, в чём связь, действительно, странно".

А: "Наконец-то. Так, Сонь, ты что-то хотела сказать в машине…"

Соня: "Да, точно. Ребят, в общем, сегодня я вспомнила кое-что про Алину. Помните, она дружила с двумя братьями нерусскими Маратом и Рашидом?! Все покачали головой в знак согласия. Так вот, она все-таки начала встречаться с Маратом и уже месяца как четыре наверно они встречаются, ну точнее встречались. Сонька вздохнула, а я обнял ее. На похоронах Марат был, я его видела, весь разбитый, даже боялся смотреть в сторону гроба, а Рашида не было. Почему он не пришел? Они ведь с ней тоже хорошо общались. Как-то странно".

А: "Так, погоди не так быстро. Рашид же не общался с Алиной после того, как Марат стал ее парнем или нет?"

Соня: "Ну почти, пересекались иногда лишь, она бывало мельком говорила о нем".

Т: "Тогда почему ты удивляешься, что его не было на похоронах, раз они так мало общались?"

А: "Толь, глупый вопрос. Я конечно сейчас скажу черным смыслом, но если бы у моего брата умерла девушка, то я бы явно был на похоронах, а у них тем более это как- то не по манерам, ну вы поняли".

Соня: "Да, тем более, Рашид знал её больше, чем просто девушку брата, говорю же, она им нравилась двоим".

Я попытался съязвить: "Верно, значит нужно поговорить с ними обоими, узнать, как сейчас Марат вообще, не дай Бог третья смерть у нас намечается, только в форме самоубийства".

Соня: "Ну, Макар, хватит, а, меня тошнит уже от твоего черного юмора. Страшно до трусов, вот честно".

Толя: "Вот именно, не смешно абсолютно. У меня сестры нет, если ты забыл уже! Так что прекрати такое выбрасывать, пока у нас и с тобой драка не началась".

Я: "Так, так, не надо сейчас нагнетать, если бы не шутки, вы бы в психушке оказались уже"

А: "Так, ладно, лучше подумайте о том, что сейчас слишком много вопросов, мы не должны запутаться. Начну сначала. Во-первых, почему нам так и не показали тело? Почему гроб был закрытый? Во-вторых, какие полицейские занимались делом Алины вообще в этот момент, не те же случайно, что приехали к Толику? И что это за полицейские такие, про них мало нам известно?! В-третьих, кто-то из родственников обсуждал шепотом, что Алину отравили наркотой? Она явно не употребляла сама, и тем более в таком количестве, чтобы словить передозировку и умереть… Отвечая сразу на ваше изумление, да, я не говорил вам, что слышал про наркотики, потому что тогда еще было не время, а потом уже совсем не до наркотиков было, как вы помните"

Все с удивлением взглянули на Артема. Смерть Алины всё больше приобретала какой-то смысл и напоминало начало остросюжетного кино, в котором нам, как главным героям, предстоит ввязаться в детективную авантюру. Все просто покачали головой в знак того, что поняли посыл Артема.

Соня: "С родителями Алины ещё сегодня нужно поговорить, они уедет часа через два"

А: "Да, непонятно, почему сразу уезжают, и куда денут картины? Ещё, загадкой остается эта полицейская машина, которая уехала. Где её искать? В этом доме, который похож на коттедж? Ещё выяснить всё у Марата с Рашидом. После ответа на все эти вопросы, надеюсь станет легче".

Соня: "Как бы было не наоборот, Тём. Чтобы ответить хотя бы на них, нужно очень сильно постараться. Нам бы знать, чем владеет полиция по поводу смерти Алины".

А: "Нас по-любому вызовут на допрос, что сможем, то узнаем"

Соня испуганно: "Почему нас должны вызвать то?"

Т: "Так или иначе мы контактировали с ней, к тому же ищут Каролину. Я даже не представляю, как я появлюсь дома".

А: "Черт возьми, а ты прав. Тебе пытались дозвониться и выяснить с Каролиной ты или нет, наверно".

Соня: "Скорее всего я скажу глупость, но наверно за нами хотят тоже установить слежку".

Т: "Бред какой-то. Мы должны вернуться по домам и показаться родным, иначе и нас по любому будут искать. А я поговорю с родителями. Да, Тём, они звонили пару раз, но я так и не отвечал им. А что я им скажу то?".

А: «Да, и мне и вам нужно подумать, что делать дальше, действительно показаться родным, уйти с поля зрения подозреваемых, обо всем желательно сообщать лично. Толик, тоже приготовь свою машину, нужно будет разделиться. Я сейчас к родителям Алины, потом домой, вечером в 20:30 возле площадки нашей. Толик, аккуратней будь! Родителям скажешь, что Каролины с нами не было, не знаешь, где она. Только эмоции при себе держи. Знаю, что тяжело, но придется врать либо сразу быть подозреваемыми".

Толик: "Я понял. Нам нужно, хотя бы какое-то время не быть подозреваемыми, чтобы хоть что-то узнать".

Соня резко и громко спросила: "Ты один поедешь к дому Алины, Артем?"

А: "А ты думаешь их не удивит толпа? Я найду подход, как спросить, не бойтесь, вечером обсудим, ну если прям важно, тогда позвоню".

Соня: "Я с Алиной общалось больше, нужно ехать мне!"

А: "Пойми ты, мы не знаем, что с ними происходит, я не готов потерять кого-то ещё. Пойду я и точка!"

Соня со своим утвердительным характером хотела было поспорить, но я настоял, что так, как предлагает Артем лучше. Поддержав еще раз Тёму, обсудив примерный образ разговора Толика с родителями, мы почти сразу разъехались по своим домам, где нас не было почти сутки. Довольно немного по сравнению с нашим опытом пропадания, но сейчас нельзя было теряться из виду и давать повод для подозрения.

Глава 2. Почему художник?

Мы с Саньком зашли домой. Мама готовила ужин… Уже пахло запеченной красной рыбой и приправами… Посудомоечная машина издавала звуки своей работы… Рыжий кот, Варфим, с детства награжденный толстотой, стал ласкаться возле меня, как только я зашел. До сих пор не принимающая наше поведение мама, резко повернула на нас голову, подошла и спросила: "Ну, где же вы ходите, парни? Отец хотел поговорить с вами, сейчас спустится". Мы молча глядели в пол, не было ни желания, ни сил спорить, тем более с отцом. "Разговор…Как не вовремя…", – со вздохом подумали мы про себя. Мать позвала отца, и тот спустился со второго этажа не в своем черном халате с тигром, а в темно-зеленом военном костюме, в котором обычно отправлялся в командировку. Значит, он будет торопиться и диалог займет всего пару минут.

Отец сказал очень строго: "Садитесь, сорванцы!"

Он осмотрел нас взглядом, не понимая, что за одежда на нас, что за пришибленный вид, будто вдруг проснулась совесть у таких разгильдяев. Отец сидел, держа перед собой руки, сжатые в кулак: "Вы никогда не спрашиваете у меня, как дела на работе и прочее, не смотря на то, как сильно я интересуюсь… (пауза) вашей жизнью. Так вот, довожу до вашего сведения, что вчера мне посчастливилось спасти жизнь начальнику Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции МВД РФ. В связи с этим, моя должность будет выше, и я буду представлен к награде. Я не буду вам подробно рассказывать, как и что произошло, верю, что вам наплевать. К чему я об этом? Одним словом, сейчас авторитет нашей семьи очень вырос, новости уже заполнены всеми этими событиями, я вдруг стал героем тогда, когда уже практически перестал верить в себя. Сегодня я уеду в командировку может на неделю, может на две, узнаю позже чуть. Что бы не происходило, присматривайте за мамой, не оставляйте на долго в одиночестве». По нашим физиономиям отец понял, что нам нужно пояснение, поэтому шепотом сказал: "Вы наверно знаете, что мы с ней хотели третьего ребенка…?" Мы промолчали, потому что поняли, что мама снова переживает из-за того, что не может забеременеть. Он вдруг встал, отвернулся, подошел к окну, потрепал кулаки и затем снова повернулся к нам и громко с обидой заявил: "Глупцы, я вкладывал в вас все эти годы не просто средства, а душу, никогда не говорил вам таких слов, но вы худшее испытание в моей жизни, именно поэтому мы с Диной хотели третьего ребенка, в надежде, что, хотя бы он будет понимать нас, а не улицу. Я разговаривал с вами каждый день, всё ваше детство ни разу не был грубияном, который обижал бы жену или детей, я не пил, не курил, а вы же выросли полной противоположностью. Даже этот чертов спорт я прививал вам с детства – уже в четыре года вы играли со мной в футбол. И знаете, что? Это единственное время, которое вы были моими, потому что, наверно, у вас не было выбора, не было собственных желаний, вы впитывали то, что мы давали. Стукнуло восемь лет, и всё, всякий спорт для вас стал просто выносом мозга, болезненным жизненным испытанием, вы даже ревели, умоляя не идти. Вы ныли, как будто вас заставляли, как в былые времена брать в руки оружие и уже учиться воевать в столь юном возрасте. И исходя из всего вышесказанного, у меня к вам один вопрос. Хотя бы пока меня не будет, я могу рассчитывать на то, что в доме всё будет мирно и благополучно? И да, мама не может больше иметь детей, а потому переживает. Но, поймите, вы наши дети, и мы вас все равно любим. Я всегда учил вас любить и быть любимыми, помните это!"

Папа выпил воды, а мы уже сидели в поту, не отходя от событий, что произошли вчера и от услышанного. Сейчас было совсем не до споров с близкими, мы понимали это, поэтому просто опустили головы, сделав совестливое лицо. Теперь более спокойным, но казалось, пофигистическим голосом, отец произнес: «У нас есть надежда на вас, вы не конченые, парни, слышите меня?! (отец подбежал к нам со спины, приобнял) Ну не верю я, что так бывает. Ребенок должен брать от своих родителей хоть что-то, значит так и будет, против природы не попрешь, когда-нибудь и вы будете ценить эти моменты. А сейчас я ухожу по делам. Маме нужна ваша поддержка, надеюсь вы ее окажете ей".

Отец: "Дина, малыш, я пошел".

Мама подошла, поцеловала отца. Он взял сумку. Дверь хлопнула. Мама подошла к нам, приобняла, продолжая плакать, но нет, не проснулась в нас какая-то дикая мораль, попросту от того, что её останки заморозились за эти двадцать четыре часа, крокодильи обломки чего-то нравственного внутри стали ледяными. Да, даже после таких слов отца, признаний, мы до конца не понимали, чего он от нас хочет. Ну да, мы плохие дети, плохие граждане страны, и что? Я принимал это, Санька принимал это! В этом была проблема, мы не видели цель, ради которой нужно поменяться, а ведь всё так очевидно, да и родители доносили частенько. К тому же после смерти Каролины нам бы и самим нужна была поддержка, но отец перестал спрашивать о том, как у нас дела или куда мы пропали, он знал, что получит в ответ лишь шутку или молчание. Мы переглянулись с братом, обняли маму и стали ждать, пока она успокоится. Что такого в том, что она не может иметь детей, зачем ей еще, почему нужно из этого формировать проблему? Может, мы еще не достаточно выросли, чтобы понять это?! Что было в головах? Мы будто бы не умели чувствовать семейную теплоту, поддержку, хоть нас и всегда поддерживали родители: когда кто-то обижал, или, когда мы вдруг соизволили взяться за какое-либо полезное дело. Онемение – вот, что стало символом жизни. Пока мама доделывала ужин, мы помылись, переоделись, обсудили недавний разговор и поняли, что нужно сейчас меньше тревожить родителей, иначе сложно будет смириться с убийством Каролины и найти того, кто это сделал, да еще и находясь под подозрением. Близкие – целый рассадник беспокойства и паники, считали мы.

Я сел за свой письменный стол, пока Саня пошел в ванную. Смотря на закат через окно, я перебирал все уже случившиеся события в голове, и до сих пор картинка из пазлов не собиралась, в происходящее не верилось. Может быть это был какой-то сон, страшный такой сон. Но нет… Кладбище, тень, бег, кровь, Каролина, труп, рассвет, лопаты, полиция, «олигарх». Всё это плотно держалось в моей голове. Разве так должно быть? Я незаметно перешел на злостный тон и сам про себя повторял: «Нет, мы же подростки – дети еще, получается! Так нельзя, так не может быть! Или все же взрослые?» Что-то путало все мои мысли, голова ужасно болела, словно меня ударили чем-то тяжелым, ничего не получалось проанализировать, потому что мозг просто не успевал воспринимать такую травмирующую информацию, да и не хотел. На секунду я отвлекся на воробья, что сел на подоконник в моей комнате. «Куда летишь? Зачем ты…? Ну ты то хотя бы летать умеешь, везет тебе, а…» Тут я почувствовал себя стыдливо и осознал, что разговариваю с птицей, которой и дела нет, что у меня происходит. Да и люди не хуже, я такой же, мне в принципе все равно на проблемы людей, ну не считая некоторых.

Саша: "Эй, Шерлок, хватит птицу гипнотизировать, чего задумался?"

Я повернулся в сторону брата: "Да поверить не могу, Санек".

Саня подошел ко мне, хлопнул по плечу и шепотом сказал: "Я тоже, Макар, мысли в ванной только об этом обо всем".

Я сказал с ухмылкой: "Может это расплата за грехи наши?"

Саня с недовольством ответил: "Мы никого не убивали, чтоб самим смотреть на это".

Я: "Согласен".

Артем ехал, нарушая правила ПДД, проезжая на желтый и красный сигналы светофора, обгоняя там, где это рискованно или не разрешено. Он торопился, ведь велика вероятность, что родители Алины уже собрали вещи и вот-вот тронутся в аэропорт. Наконец, через 12 минут экстремальной езды он увидел шикарный дом, внешне покрытый синевато-голубой панелью и крышей из черного дерева, с кирпичным забором. Не теряя времени, Тема подошел к калитке и постучал по ней, на встречу выбежал Дэн – любимый пес Алины, которого она нашла и вместе с родителями вырастила. Дэн – очень добрый, пушистый, рыжий, среднего роста пёс. Пока Тёма гладил собаку, на улицу в темном коричневом пальто и на черных каблуках вышла теть Таня – мама Алины. Запахнув пальто, она подошла к Теме, поприветствовала и сразу позвала в дом, объяснив свое нежелание общаться на улице. Татьяна прошла на кухню, позвав и гостя, налила чай и не снимая пальто, села за стол.

Татьяна: "Ты что-то хотел, Артемий? Мы просто через час выезжаем, хотим с мужем уехать отсюда".

Тёма: "Я знаю, теть Тань. Во-первых, примите мои искренние соболезнования. Ваша девочка была прекрасным художником, и для всех останется милой талантливой девчонкой. Я…"

Татьяна: "Спасибо, Артем, но ты ведь не это мне сказать приехал?!"

Тёма: "Погодите, я не договорил. Знаю, что вы относитесь ко мне далеко не хорошо, потому что Алина была в нашей компании, и потому что мы не положительный пример для вашей дочери и вообще для других ребят, но никогда в своей жизни я не пробовал наркотики, и ни за что не допустил бы этого в своем окружении, тем более что я старший и за них в ответе. Как бы вы что не думали о нас – да, мы, хулиганы, мы курим и пьем, да мы иногда воруем, но не «закидываемся», это не наша тема, теть Тань, от слова совсем. Давайте по-простому – «хулиганы», «бродяги», ну на крайний случай преступники, если уж на, то пошло, но не «наркоманы», понимаете?"

Татьяна ошалела от того, что Артем знает про наркотики: "Тём, что ты хочешь? Доказать, что вы не баловались с наркотой? А Алина сама решила попробовать в одиночку и перебрала?"

Тёма: "В том то и дело, что она не могла их попробовать, тем более в одиночку, скрыв даже от нас. Мы, как и вы хотим понять, что произошло в тот день. Нам нужна ваша помощь."

Татьяна уже еле сдерживала слезы и гнев одновременно: "Я знаю, что это не вы отравили её наркотиками…"

Артём, не ожидая такого ответа, промолчал.

Татьяна: "Ты не сможешь помочь, Артем, это не в твоих силах!"

Тёма: "Если вы знаете, что это не мы, то, вероятно, вы знаете, кто это сделал и просто молчите? Почему?"

Татьяна: "Потому что не хочу и всё…"

Тёма: "Не хотите, чтобы наказали убийцу вашей дочери?"

Татьяна: "Он будет наказан, не переживай!"

Тёма решил сбавить тон: "Ладно, допустим, но, почему, вы уезжаете?"

Татьяна: "Вспоминать постоянно всю эту картину я не смогу… До сих пор помню слова эксперта…"

Тёма: "Какие?"

Татьяна: "Эксперт – Юлия сказала, что на губах Алины обнаружены частицы наркотических таблеток, суть в том, что они по всем губам, будто заставляли это съесть, а она не поддавалась… Ну и следы синяков не только на руках, ногах, но и на лице, которые там остаются, если держать рот человеку. Извини… Минуту… (она уже плакала и пила воду) Следователь на основании этого склоняется к тому, что это принужденная смерть – убийство, а не самоубийство".

Тёма грустно ответил: "Мне крайне непонятно, почему же тогда вы не можете сказать мне о том, кто это сделал с вашей дочерью, теть Тань?"

Татьяна: "Так нужно. Говорить не стану Артём, просто забудь всю эту историю и всё. Тот, кто это сделал, ответит за свои действия, но скорее всего позже".

Тёма: "А картины?"

Татьяна: "Не решили ещё, что с ними делать".

Тёма: "Мы с ребятами думаем, что к вам придут их покупать или же украсть. Будьте аккуратны…"

Артем не стал гнуть линию до конца, потому что понял, что есть какая-то веская причина, мешающая Татьяне рассказать про убийцу. Любой вопрос воспринимался бы как нежелательный, а этого не нужно было.

Тёма: "Ладно, я понял вашу суть мыслей. Не хотите говорить, не надо".

Он встал и продолжил: "Спасибо за чай, я, пожалуй, пойду".

Татьяна: "Ты обиделся, Артемий?"

Тёма: "Нет, мне незачем. Просто, я действительно хочу помочь и сделаю это даже без вашей помощи".

Татьяна: "Артём, это убийство, которое совершил знакомый мне мужчина, от которого можно получить посмертную весточку в любой момент, это не просто шутка, которую разыграли подростки. Не надо лезть в это!"

Тёма: "Хорошо, только скажите мне, с кем она общалась в последнее время"

Татьяна: "Как обычно с девочками из класса, вашей компанией, Маратом, ему вообще сейчас плохо…А вечером, за день до смерти, Алина говорила с кем-то по телефону, рассказывала про картины, но когда я зашла, она бросила трубку и сказала, что через час пойдет гулять с вами. Зря я её отпустила…"

Тёма: "Не надо винить себя в том, чего не делали. Нас не было с ней в тот вечер, я не знаю, почему она так сказала…"

Татьяна: "Я знаю".

Тёма: "Ладно, извините, что снова напомнил о больном, до свидания, теть Тань" Он вышел очень стремительно. Татьяна даже не успела ничего сказать, кроме как: «До свидания».

На обратной дороге он не мог не думать об этой встречи, не размышлять о том, что за человек тогда был с Алиной и разговаривал с ней по телефону. Почему Алина сказала, что отправилась на встречу с нашей компанией? Шагая по тротуару, Артём всё больше и больше кипятился, как чайник. Злость переполняла всё нутро, хотелось выплеснуть эмоции наружу. Какая-то маленькая девочка случайно попала в него водяным пистолетом и перепуганная встала посередине тропы. Тёма собрался накричать на неё толстым слоем из матов, но каким-то образом смог сдержать свой гнев. Эта девчонка снова надавила на больную рану и напомнила ему о Каролине, о беспомощности. Она улыбнулась ему так невинно и мягко, что Артёму стало стыдно даже за тот набор слов, что он не произнес в ее адрес, но уже сформулировал внутри. Он улыбнулся ей и быстрой походкой ушел восвояси, закурил. Уже темнело, на улицах появлялись толпы подростков, среди которых пару дней назад были и мы. Тёма проезжал мимо детских площадок, не обращая никакого внимания на детей, которые там резвились, на собак, гуляющих по парку, на молодые пары, держащиеся за руки, и даже на толпы малолеток, которые в наглую умудрялись пить и курить там, где вздумается. Он обратил внимание лишь на бомжа, сидящего возле метро, без одной ноги и в ободранной грязной одежде. Всё просто… У Артема был свой страх – остаться одному и вот так же сидеть никому не нужным без цели, средств к существованию и друзей.

Наконец, все собрались в парке, будто сговорившись пришли почти на час раньше. Каждый будто бы готовился к тому, чтобы внимать новую порцию информации, а она у Тёмы имелась. Проводив всех в парк, и усевшись на лавочку возле озера, он четко и ясно дал понять, что мать Алины знает или догадывается, кто это сделал, а потому против нас ничего не имеет, но при этом не рассказывает о возможном преступнике. Обсудив разговор Татьяны и Артёма, все устремили взгляд в пол. Настала очередь Толика.

Толя: "Мне сегодня какой-то номер звонил. Я как обычно не взял, незнакомый же, но он звонил раза четыре уже, с разницей в 10 минут".

Тема: "Позвони, мало ли. Если что, скинешь"

Я: "Покажи номер то, может кто знает, не зря же звонит тебе"

Подходя по очереди, парни пытались узнать номер, но тщетно…

Соня: "Две семерки в конце… Что-то знакомое… У кого-то был такой номер, я помню".

Покопавшись в своем телефоне, Соня с визгом закричала: "Так это же номер теть Тани. Она мне частенько звонила, когда Алина отключала телефон, находясь на уроках рисования".

Тёма: "Что? Зачем ей звонить Толи? Почему не тебе тогда или мне? Что за бред то?"

Я: "Но ведь Артём был у нее минут 40-50 назад. Получается, как только он ушел…Что-то произошло, или может быть она решила вскрыть имя убийцы, что кстати в ее интересах то, черт возьми"

Тёма: "Ага или этот кто-то уже был у нее, когда мы общались и поэтому она не говорила. Давайте позвоним, раз уж такое дело".

Мы резко и испуганно переглянулись.

Толя: "Хорошо, набираю…"

– Алло, здравствуйте

– Здравствуй Толя (прозвучал мужской грубый голос)

– Что, вы хотели?

– Я то? Абсолютно ничего, разве что выразить соболезнования по поводу смерти твоей сестры. (громкий ехидный смех врывался в трубку) Понравилась живая картина? Я это умею

– Кто ты такой, урод? (ребята стояли очень тихо, недоумевая о происходящем, ожидая какой-то подсказки, какого-то нужного им слова, имя)

– (спокойным пофигистическим голосом) М-да, ни черта то ты не понимаешь, Анатолий. Да, я убил твою сестру, там в лесу, но мстить мне, это же глупо, не так ли? Не лучше ли просто успокоиться?

– Что? Скотина, ты еще смеешь звонить сюда? Ты играешься с подростками? Тебе самому не мерзко за то, какой ты конченый псих?

(Тёма успокаивал Толю, шепча ему что-то на ухо)

– Ахах, нет, не мерзко. Успокойся и слушай сюда. Своим мелким ублюдкам тоже передай: Вы залезли туда, куда не надо было лезть, только поэтому твоя сестра мертва. Эту игру не я начал, но продолжать буду! Вы ещё дети, думайте о себе, о том, что вам ещё жить и жить. Будете копаться в этом деле – я начну копать под каждого из вас. Вы фиговые сыщики, ребята, ведь уже прошло 5 минут диалога, а я не услышал вопроса в свой адрес: Почему же звоню с этого номера, если вы конечно знаете, чей это номер?

– Сука, ты думаешь, заставишь нас сесть на жопу и сидеть ровно?

– Нет. Увидимся с вами, объясню доходчивей. Спокойной ночи. (телефонный гудок)