Богатые бедные девушки

1

Мать моей тети – она же моя двоюродная бабушка – похожа на главную модницу в курятнике. Ну, или на очень солидную торгашку ювелирными украшениями смутного происхождения. Золотые браслеты, серьги, несколько цепочек и даже брошь – глубокий бронзовый загар светится ещё сильнее в тандеме с массивными украшениями. В полдень, когда солнце плавит асфальт, на котором за считаные секунды поджарятся яйца (и не только куриные!), эта дамочка шестидесяти семи лет предпочитает слишком выразительный макияж. Коричневые стрелки вытягивают глаза настолько, что кажется, будто уголки достают до самых ушей. Не говоря уже о накладных ресницах, которые почти касаются нарисованных карандашом бровей.

– Надо же! А ты и впрямь не шутила. Приехала всё-таки.

– И тебе здравствуй, мама, – улыбается Полина через силу. Мы с ней переглядываемся, когда надменный взгляд хозяйки проходится по нашим скромным чемоданам. – А ты ни капельки не изменилась. Всё такая же радушная и гостеприимная.

– Я всё такая же красивая, как и тридцать с лишним лет назад, – дополняет она саркастический комплимент своей давно уже взрослой дочери. Зеленые глаза устремляются на меня, проходятся по обнаженным ногам, обводят контур фигуры и, наконец, останавливаются на лице, половину которого прячут мои огромные солнцезащитные очки. – Ну-ка, деточка, убери этот ужас! Я должна увидеть твои глаза!

«Моя мама достаточно экстравагантная особа, так что не удивляйся, когда увидишь её. Больше тридцати лет она не выступает в театре оперы, но сцена, софиты и аплодисменты зрителей всё ещё в ней. Ты поймешь, о чем я», – вспоминаю слова Полины двухдневной давности. В тот момент мы впопыхах собирали мои вещи.

Снимаю с лица очки и отбрасываю за спину каштановые волосы. Распахнутый взгляд зеленых глаз с интересом разглядывает мое лицо.

– Только поглядите! – говорит женщина, которой не хватает разве что веера для завершающего штриха выбранного ею образа мудрой дамы из высшего общества, которую нежданные гости осмелились побеспокоить и оторвать от привычных её статусу домашних хлопот. Прервали сеанс массажа, например, или урок медитации с личным тренером. – Зеленые с солнцем глаза, как у твоей мамки-кукушки Анфисы и глупой бабки Алевтины! То единственное и прекрасное, что они обе могли тебе дать.

– Мама, – укоризненно говорит ей Полина. – Обязательно это говорить сейчас?

– А я-то что? – с фальшивой невинностью восклицает хозяйка в длинном шелковом халате аквамаринового цвета. – Зеленоглазая Саванна впервые приехала в родные края! Последний раз я видела тебя, когда ты уделывала пеленки. Именно здесь, деточка моя, начиналась жизнь нашей большой и великой семьи…

– Всё, мама, хватит! – фыркает Полина и, схватив свой чемодан на разломанных колесиках, тащит его по широкой тропинке из дикого камня. – Сейчас не время хвастаться тем, от чего остались жалкие ошметки!

– Это ты меня называешь «ошметком»? Родную мать?! Свалилась на мою голову, а теперь ещё и оскорбляет! Бессовестная, – добавляет намного тише, отбрасывает в сторону вьющуюся прядь и с удивительной элегантностью ставит руки на бедра. – Ты такая же грубиянка?

– Ну что вы, бабуля, я очень даже воспитанная и вежливая девушка, – отвечаю, стараясь не засмеяться.

– «Бабуля»?! Какая я тебе ещё «бабуля»?! Бога ради, даже не вздумай называть меня так!

Глянув по сторонам, будто опасаясь, что кусты с ярко-розовыми цветами могли услышать меня, моя двоюродная бабка отступает в сторону и жестом загорелой руки приказывает мне немедленно идти в дом. Молча повинуюсь, хочу скорее спрятаться от палящего солнца.

Калитка за мной издает забавный скрип, как будто ругнулся чей-то попугай. Двухэтажный дом, располагающийся в небольшом отдалении от неширокой дороги, стелющейся серпантином над морем, смешал в себе стиль греческой роскоши, исключающий вычурность деталей, и средиземноморскую элегантность, заключенную в простоте природных материалов. Молочного оттенка стены идеально сочетаются с диким бежево-серым камнем и ярко-красной черепицей на почти плоских четырехскатных крышах. Такое ощущение, что у каждой комнаты в этом доме она своя, но при этом все они так гармонично соединяются в одну.