Развод. Проблема для миллиардера
Пролог
– Дрянь!
Хлесткая пощечина обжигает мою щеку. Сила удара невероятна, удерживаюсь на ногах только благодаря тому, что к стене отлетаю. Упираюсь в нее ладонями.
Броня, которой, как я думала, сумела обрасти за последнее время, слетает мгновенно.
Состояние у Андрея жуткое. Глаза блестят как раскаленные угли. Враждебность исходит такая, что я внутренне содрогаюсь, и голова начинает кружиться.
Мне дико страшно.
В очередной раз посещает мысль – муж начал принимать серьезные вещества.
Именно поэтому я и решила сбежать с дочкой. Думала, что успеем уехать, пока Андрей проводит сложную операцию. По моим подсчетам, он должен был приехать домой поздно вечером.
Он становится опасен для ребенка.
Уже давно. С каждым днем раздражения в муже все больше.
Всё начиналось с внезапных приступов агрессии. Сейчас же… Я боюсь, что он навредит Ангелине физически.
Так же, как мне.
Странное предположение, учитывая, что муж – практикующий хирург, но поверьте, чего только не бывает в действительности.
Если раньше алкоголем снимали напряжение после тяжелых смен, то теперь некоторые прибегают к более действенным, но очень опасным средствам.
Изменения в работе мозга не проходят бесследно.
Переведя дух, поднимаю голову и затравленно смотрю на него. Совершенно не узнаю того человека, за которого восемь лет назад выходила замуж.
Хочется спросить:
«Ты ли это, Андрей?»
Он никогда не был мягким и нежным. Но и бесы в мужа никогда прежде не вселялись как по щелчку пальцев. Так было до того момента, пока он не связался с влиятельными людьми.
Я была против, когда муж с другом, и по совместительству – компаньоном, нашли «отличных инвесторов», готовых хорошенько вложиться в развитие клиники.
Учитывая, что доли в бизнесе они не попросили, нетрудно догадаться, чем муж расплачивается.
– Не понимаю тебя, Андрей, – качаю головой, ощущая жгучую боль в разбитой щеке, кровь из которой в рот просачивается. Языком зубы проверяю. Вроде все целы остались, или позже будет сюрприз. – Зачем? Зачем ты нас искать стал? Зачем возвращать? Я с тобой жить не хочу! У тебя молодая любовница, в которой ты души не чаешь! – самой тошно от того, как жалобно звучит мой голос. Противно. – Мы бы уехали, и ты смог с ней жить!
«В нашем доме», – добавляю мысленно.
Сил нет. Так устала от всего, что происходит последние месяцы.
Муж заигрался в бога.
Решил, что ему можно всё.
Унижать меня стало его излюбленным занятием.
Сердце выгорело. Боли из-за неверности мужа нет, её сменили другие, более едкие и всеобъемлющие чувства. Например, страх.
Против инстинктов не пойти – жажда жить сильнее душевных страданий.
Я хочу защитить дочку и себя. Поэтому собрала вещи и решила уехать в Питер. Ещё со студенческих времен у меня там много знакомых осталось.
К сожалению, не вышло.
Андрей прищуривается.
Несколько долгих секунд смотрит на меня с лютой ненавистью. Ещё немного, и она возымеет материальную форму.
Замах его руки, и я зажмуриваюсь.
Удара не следует, вместо этого Андрей смыкает пальцы на моей шее. Большим приподнимает мою голову так, чтобы я смотрела ему в глаза. Зрительный контакт ужаса ещё больше вселяет.
– Я хочу, чтобы ты меня беспрекословно слушалась! Ты моя собственность, Ксюша, – цедит сквозь зубы. – Была ею и остаешься. Меня не волнует, что ты себе надумала! Свободу почуяла? Забудь! Ты и дочка должны быть всегда рядом со мной. Поняла? Связи на стороне ничего не меняют. Любовниц у меня будет столько, сколько я захочу, но жена одна на всю жизнь. И это ты. Засунь свою гордость подальше, если, конечно же, хочешь оставаться матерью нашей прекрасной девочке.
– Ты мне угрожаешь? – шепчу едва слышно.
Воздуха катастрофически не хватает.
Начинаю паниковать. Боюсь отключиться. И нет, не из-за смерти. Я хочу понять, что он имеет в виду.
Дороже дочери у меня нет никого.
Между смертью от удушья и жизнью без Ангелины я выберу первое.
– А ты только сейчас это поняла? Серьезно? Для врача высшей категории ты слишком глупа! Не замечал раньше за тобой такого идиотизма. Неужели весь мозг отбил?
Последнее время он действительно часто стал распускать руки.
Сначала я не верила разговорам, зарождающимся вокруг мужа и новой медсестры, устроившейся к нам в клинику. Хождение сплетен, не имеющих под собой основания, дело обычное.
К тому же, мне было некогда за супругом следить. После расширения клиники времени на дочку едва стало хватать. На остальное и вовсе забила.
Когда смены не совпадали, мы с Андреем могли по несколько дней не видеться в стенах нашего дома.
Все изменилось в один из дней, когда муж забыл забрать нашу дочь из детского сада. Летела к нему в кабинет и думала, что сейчас по стенке размажу. Скажу всё, что думаю о его безответственности и чрезмерной увлеченности работой.
Не вышло.
Открыв дверь, первым делом я увидела оголенные ягодицы девицы, сидящей на коленях мужа. Секса не было, но он их поглаживал весьма недвусмысленно.
К чему это привело, думаю, не стоит объяснять?!
Наша семейная жизнь к чертям полетела.
– Отпусти! – собираюсь с силами и отталкиваю мужа от себя, слабо ударяя ладонями по его плечам.
Он отпускает, но от меня не отходит.
Обхватываю шею ладонью, инстинктивно закрывая её от Андрея.
Горло саднит.
– Надеюсь, ты меня услышала, попробуешь ещё раз сбежать – Ангелочка больше не увидишь. Я тебя предупредил! И не надо думать, что я шучу, – проговаривает с холодным нажимом.
Я вижу, как он собой горд. Ему реальное удовольствие доставляет происходящее. Чувствует себя хозяином положения.
Эмоции верх берут, слишком уж измотана, чтобы им сопротивляться.
– Если ты думаешь, что я буду терпеть все твои выходки, то ошибаешься. Прав на Ангелину у меня столько же, сколько и у тебя. Вся разница в том, что тебе она не нужна! Бегая за своими девками, ты напрочь про дочь забываешь, – произношу с поразительной для своего положения сдержанностью.
Вцепиться бы ему в рожу ногтями и изодрать её хорошенько.
Вся правда в том, что мне действительно есть что терять, в то время как ждать поддержки неоткуда.
С ранних лет я жила с мамой вдвоем. Отец нас навещал, но его даже «воскресным папой» можно назвать только с натяжкой. Раз в пару месяцев он приезжал и брал меня на двухчасовую прогулку и не более того.
Когда мне исполнилось пятнадцать, мама на работе познакомилась с иностранцем, – он приезжал как представитель медицинской компании – и у них закрутился бурный роман.
Спустя несколько месяцев Хельмут предложил маме переехать к нему в Бельгию и пожениться.
До сих пор помню тот восторг, с которым она мне рассказывала сию «грандиозную» новость.
На удивление, отец отказался подписывать разрешение на вывоз меня за границу.
Надо объяснять, чем дело закончилось?
Мама согласилась оставить меня в России с отцом, очень уж ей хотелось наладить личную жизнь.
Не скажу, что жили мы с папой плохо, но притираться долго пришлось.
Он сутками пропадал на работе, порой приезжая домой, только чтобы помыться и поспать пару часов. Всё имеющееся время он посвящал медицине. Регулярная практика, научная деятельность, международные конференции. Он горел своим делом.
Благодаря отцу я с мужем, собственно, и познакомилась.
Андрей был его интерном, а после – ассистентом при самых сложных операциях. И хотя я, по мнению отца, стала предательницей, когда отказалась выбирать хирургию как направление деятельности, он всё равно считал, что мы с Андреем хорошо друг другу подходим. Грезил, что так сможет продлить династию выдающихся хирургов, раз уж дочь подвела.
Частые визиты Титова – такой раньше была фамилия мужа – не прошли зря. Сразу после окончания университета мы поженились.
До сих пор многие считают, что он именно сын Осокина Александра Егоровича. Смена Андреем фамилии возымела ожидаемый эффект.
После смерти папы все связи, наработки, влияние, перешли в руки моего мужа.
И он умело этим пользуется.
Причина его нежелания со мной разводиться абсолютно непрозаическая. Дело не в любви, а в личной выгоде. Он отталкивается от негласных правил, имеющихся в научной среде. Быть родственником, пусть и не кровным, заслуженного врача России, доктора медицинских наук – это престижно. Мужу нравится чувствовать себя причастным к чему-то великому.
Уйти от Андрея тайком я не могу. Оба раза не удалось даже из города выбраться. Страшно третий раз пугать ребенка.
Подать на развод, находясь в Москве, равносильно тому, чтобы голову в пасть крокодила засунуть.
Остается только договариваться.
– Ксюш, ты меня поражаешь! Честное слово! Такая хорошенькая, когда пытаешься сопротивляться, – проговаривает тихо и очень зловеще.
– Я устала, Андрей. Так больше продолжаться не может. Семьи больше нет, мы просто изводим друг друга, – вернее, он меня.
– Знаешь, существуют бабы, которых всю жизнь учить приходится, – в его голосе слышна неприкрытая угроза.
Начинаю отходить вдоль стены в сторону двери.
Андрей усмехается, делает шаг назад и начинает расстегивать свой кожаный ремень. Достает его из шлёвок и складывает вдвое.
– Когда будешь испытывать боль, помни – я тебя предупреждал.
Глава 1
Спустя два месяца после пролога
«Когда наконец я смогу выбросить Полину из головы?» – вопрос, который посещает меня все последние месяцы.
Страдать по бывшей… Странно. Абсолютно для меня непривычно.
Удивительно, до чего может докатиться взрослый мужик в приступе жгучей апатии.
Вся, с виду более чем удавшаяся, жизнь на деле оказывается ничем иным, как обыкновенной рутиной. Бессмысленная погоня за баблом и влиянием.
В двадцать лет тебе кажется, что главное в жизни – деньги. Большие деньги. Но чем их больше становится, тем мрачнее становится окружающая тебя действительность, а после и ты сам. Мрачный, угрюмый, всем недовольный большой босс, имеющий возможность взглядом доводить людей до белого каления.
Генерировать в себе плохие эмоции в миллионы раз проще, чем хорошие. Последними лучше от кого-то подпитываться. Вот только донора найти – большое везение.
Когда-то, много лет назад, мне посчастливилось познакомиться с такой девушкой. Полина. Вот кто действительно мою жизнь украшал. После расставания с ней никто больше по дому не бегает на пальчиках и не визжит от восторга, когда рецепт нового крема удачным оказывается.
Тоскливые, наполненные разочарованием дни – вот во что моя жизнь превратилась.
Поганое настроение под стать серому дню.
С нарастающим внутри раздражением смотрю на часы.
Медсестра опаздывает на двадцать минут.
С трудом переношу непунктуальных людей, да и спина ноет ощутимо.
На шестом десятке, оказывается, здоровье подводить изрядно начинает, и его усиленно приходится штопать.
И всё-таки, будь она моим сотрудником, уволил бы к чертовой матери.
Поля бы сказала, что мне пора в отпуск.
Идея, кстати, неплохая.
– Эдуард Наумович, к Вам пришли, – парень из охраны заглядывает ко мне в кабинет.
– Светлана? – называю имя медсестры, которая каждое утро приходит ставить мне капельницы.
– Нет, но Вам лучше лично взглянуть.
Хочется возразить, напомнить, что встреча гостей входит в его прямые обязанности, но отчего-то осекаюсь.
Обычно по пустякам парни меня не беспокоят. Да и не стоит, как бешеный пес, бросаться на всех вокруг.
Выйдя в холл, вижу на пороге двух особ. Их внешний вид меня, мягко говоря, удивляет.
По всей видимости – мама лет тридцати и её малышка дочка. Лет пяти девочка.
Насквозь промокшие.
Интересно… Новая волна недовольства бьет по мне с невиданной силой. Как можно так не ценить божий дар?
Пренебрежение в адрес детей – это то, что я переношу хуже непунктуальности.
– Эдуард Наумович, здравствуйте. Я Ксения, – робко обращается ко мне незнакомка, когда подхожу ближе. – Светлана заболела…, – выдает нерешительно. – Я… Меня попросили её заменить. Можно пройти?
Киваю в ответ, не совсем понимая, что происходит.
Сам так и стою, вложив руки в карманы брюк. Понимаю, что хмурюсь, но поделать ничего с собой не могу.
– Ангелина, подожди меня тут, – она опускает взгляд на ребенка, которого я как раз разглядываю.
«Девица думает, что ребенок сорок минут стоять на пороге будет? Серьезно?»
– Хорошо, – к моему глубокому удивлению, малышка с улыбкой кивает. – Только, мамочка, вот, – приподнимает ножку и тут же её опускает.
Слышится характерный булькающий звук.
Обувь, значит, воды полна.
Непорядок.
Меня посещают недобрые мысли относительно горе-матери.
Ксения заливается краской.
Оно и понятно, притащила ребенка в непогоду в обычных кроссовках. Ещё и пешком долго шли, полагаю.
– Проходите, – резче, чем следует, произношу, обращаясь к незадачливой матери. После чего смотрю на одного из своих парней. Они уже успели столпиться поблизости. – Глеб, реши вопрос. И позови Тамару. Пусть покормит, высушит и развлечет пока что ребенка.
Ситуация для меня самого нестандартная.
Дожив до своих лет, мне так и не посчастливилось отцом стать.
Сперва было некогда: добывание денег, именно так, а после – бизнес, отнимали слишком много времени. Потом женщины окружали не те, которых можно представить в качестве матери своего ребенка. А после…
С Полиной – моей последней девушкой и по совместительству главной, после матери, женщиной в моей жизни, у нас не получилось ребенка родить из-за имеющихся к тому времени у меня проблем со здоровьем.
Появление в доме маленькой девочки кажется чем-то странным и совсем неестественным. Если быть честным с собой, то я нахожусь в некотором замешательстве. Подобные состояния мне несвойственны. Однако ничего не поделать.
«Хотел, Эд, чего-то эдакого? Вот, получай»
Спустя небольшой промежуток времени оглядываюсь. Девица, как оказывается, за мной не идет.
Терпение решила на прочность проверить? Так я им не обладаю. То, что я её в дом пустил, уже большая удача.
Успеваю уже завернуть за угол, но приходится вернуться в холл.
Девушка так и стоит около входа. Дожидается, пока ей подадут гостевые одноразовые тапочки.
Тоже ноги свои промочила? Надо ли говорить, что такая особа как специалист доверия у меня не вызывает?!
Обычно разгильдяев не берут на работу в частные клиники премиального класса. Остается надеяться, что специалист всё же она неплохой.
Мы с ней встречаемся взглядом, и я замечаю – у неё губы дрожат.
Да что же ты будешь делать, только этого мне не хватало! Разом решила ударить по всем моим слабым местам.
У меня аллергия на плачущих женщин.
Уже много лет реакция одна – дать денег и попросить убраться.
– Если Вы из-за следов на полу беспокоитесь, то зря. Пустяки. Дважды в день их моют в любом случае, – зачем-то уточняю для нее. Простая вежливость, не более.
В ответ тишина.
«Да уж, Эдуард Наумович, ты нашел с кем поболтать».
Дойдя до комнаты, в которой оборудован кабинет для проведения медицинских процедур и массажа, открываю дверь и делаю приглашающий жест.
Ксения до смешного тяжело вздыхает, после чего живо заходит внутрь. Оглядывается.
Что-то в ней привлекает моё внимание. Сложно объяснить. Она не выглядит нежной ланью, но ведет себя очень растерянно. Как будто бы боится чего-то.
Переживает, что дочку оставила с незнакомыми людьми?
Так мы тоже не ожидали, что медсестра придет не одна.
Отмечаю про себя – нужно дать указания, пусть внесут дополнительные требования к нанимаемому персоналу. Раньше думал, что это само собой разумеется.
Показываю Ксении, где что находится, и занимаю место на кушетке.
Несколько минут внимательно наблюдаю за тем, как она мешкает: моет руки, проверяет назначение врача, читает инструкции к медикаментам.
Светлана была более смышленой. Понимала, что моё время дорого стоит.
Ксения поднимает голову, и я наталкиваюсь на её недоуменный взгляд.
– Эдуард Наумович, я прошу меня извинить, но не могу не уточнить – Вы уверены в квалификации того врача, который Вам план лечения составлял? – спрашивает обеспокоенно.
Глава 2
Доверяю ли я своему врачу? Она действительно сомневается в этом?
– Более чем, – отзываюсь и принимаю вертикальное положение. – У Вас, Ксения, есть сомнения?
– Понимаете, есть современные препараты более широкого спектра действия, они не только боль будут купировать, но и снимать воспаление.
Девушка заметно нервничает, значит, сказала не всё, о чем думает.
– Что ещё?
Слегка нахмурившись, она отводит глаза в сторону.
– Это, возможно, не мое дело, но при повторных клинических исследованиях этот препарат не очень хорошо себя показал. Соотношение эффективности и безопасности… – неловко пожимает плечами, – оставляет желать лучшего. Я своим пациентам его никогда не выписываю.
Вот теперь моя очередь удивляться. Видимо, находясь в замешательстве, я хмурюсь, потому что Ксения спешит меня успокоить.
– Вашего помощника я ознакомила с разрешением на работу, доверенностью, выписанной руководителем клиники, и копией своего диплома. Если нужно, я и Вам покажу, – вежливо приподнимает уголки губ.
Складывающаяся ситуация нравится мне всё меньше.
Не удивлюсь, если эта девица появилась в моем доме не просто так.
Единственное – её дочка. Надо быть полностью отбитой, чтобы явиться к кому-то со злыми намерениями, взяв при этом с собой ребенка.
– Итак, Вы, Ксения, врач, – произношу бесстрастно, просто резюмирую факт.
Она вновь бросает на меня испуганный взгляд из-под длинных ресниц.
– Да, терапевт. Дополнительное направление – трансфузиология.
Одариваю её вежливо-ироничной улыбкой.
– Почему тогда Вы здесь? В клинике не нашлось медсестры для выезда? Почему квалифицированный специалист выполняет функционал среднего медицинского персонала? – уточняю мягко и спокойно.
Не люблю подобные неясности. Невольно начинаешь думать, что из тебя дурака делают.
На моих глазах она покрывается испариной, но, надо отдать должное, взгляда не отводит.
– Светлана не смогла приехать. У остальных медсестер график плотно расписан. У меня как раз сегодня выходной, поэтому и решила разгрузить их.
Помочь коллегам, подставив под угрозу здоровье своего ребенка. Странный подход.
– Я заранее брала выходной, чтобы поучаствовать в онлайн–конференции по гемодиализу, но её отменили.
Ничего не спрашиваю, но она продолжает оправдываться, вновь позволяя мне чувствовать себя хозяином положения.
Пользуясь случаем, рассматриваю её внимательно.
Внешне особа весьма привлекательная – стройная блондинка среднего роста. Волосы собраны в строгий пучок. Кожа светлая, я бы даже сказал, неестественно бледная. Одета, правда, очень странно. Широкая черная водолазка с высоким воротником и длинными рукавами. Вязаная длинная юбка, которая, по всей видимости, велика своей хозяйке.
Я не могу припомнить, когда в моем доме появлялись настолько безвкусно одетые женщины. Дело не в том, что я ханжа, просто учитывая достигнутый уровень – случайные люди в поле моего зрения появляются редко.
Светлана, которую она заменяет, одним видом вселяла уверенность в собственной компетенции.
Загадка, присутствующая в Ксении, меня увлекает изрядно.
– Если у Вас дома имеются выписки из медицинской карты и результаты свежих анализов, я бы попросила разрешения взглянуть на них. Если Вы, Эдуард Наумович, конечно, не против, – смотрит с сомнением, ожидая ответа.
Что тут сказать? Мне даже интересно будет её послушать.
– Пойдемте в столовую, вы с дочкой заодно выпьете горячего чая. Я попрошу помощницу ознакомить Вас со всеми имеющимися данными, – поднимаюсь на ноги так стремительно, что сам себе удивляюсь. Отчего-то спину даже не сводит. Чудеса, да и только.
– О нет, не стоит беспокоиться. Мы и так Вас отвлекли. Я могу здесь подождать.
Смотрю строго. Обычно моего умения изъясняться доходчиво хватает для того, чтобы собеседники всё понимали с первого раза.
Ксения, явно поняв, что к чему, кивает и покорно за мной следует.
Уже около двери необъяснимая сила заставляет меня обернуться. Девушка в этот момент как раз берет в руки сумочку, лежащую на невысокой тумбочке. Рукав её водолазки приподнимается, открывая вид на запястья.
Замираю на долю секунды. Кожа сплошь покрыта иссиня-черными синяками. Не рука, а какой-то плацдарм для изощренных пыток садиста.
Поймав мой взгляд, она вздрагивает и натягивает рукав едва ли не по самые пальцы. Извиняется за свою излишнюю медлительность.
Мне требуется приложить немало усилий, чтобы сдержать нарастающую внутри вспышку гнева.
В этой жизни меня уже мало что действительно искренне беспокоит, после расставания с Полиной ушел с головой в работу. Не потому что недостаток денег имеется, напротив, их слишком много, настолько, что все чувства давно притупились. Ни страха, ни границ дозволенного. Это и плохо. Мотивации нет. Приходится силой себя заставлять что-то делать.
Бизнес – это единственное, на что я ещё способен реагировать. Моё детище, этим всё сказано.
Так вот, при всем том, что от одиночества у меня развивается дикое отчуждение от мира, я не могу спокойно реагировать на домашнее насилие.
Поля, зная о моих проблемах, организовывала фонд помощи женщинам, попавшим в сложную жизненную ситуацию. Таких больше, чем мы вообразить себе можем.
Девушки, имеющие детей – одна из самых уязвимых групп населения. И им особо никто не рвется помочь. Помню это по своему детству.
Когда мы входим в столовую, первым делом я замечаю девчушку.
Она сидит на стуле, крестив свои тонкие ножки, и перебирает в воздухе пальчиками. Наблюдает за ними внимательно, параллельно мандарин себе чистит. Он брызгает, оставляя следы на белом воротнике её платья и подбородке, но малышку это, похоже, не интересует.
Отмечаю, что девочка одета намного приличней, чем мать.
– Ангелина! – убито восклицает Ксения и бросается к дочери. – Ты тут всё вокруг перепачкаешь.
– Я сижу тихо как мышка! А тетя Тома сказала, что можно ни в чем себе не отказывать, – оставив мандарин у себя на коленях, девочка тянется к столу за конфетой. – Она ушла сушить мои колготки. Если папа не узнает, что мы промокли сильно, он тогда не будет тебя снова ругать, правда?
Глава 3
– Малышка, не делай так больше, – шепчу дочке, подхватывая её на ручки.
Ругать язык не повернется.
Помню себя в её возрасте, вернее, то, как порой меня мама отчитывала, если я ее подставляла случайно.
Как и все детки, болтала лишнего. Что-то вроде: «Нет, мамуль, ты забыла. Всё было не так…», а дальше шло повествование какой-нибудь истории, детали которой она хотела скрыть от подруг.
Детская непосредственность и неумение лгать немало тайн раскрыли по свету.
Ангелина не со зла прошлась по Андрею, рассказав, мол, так и так, папа часто ругается.
Каждый раз, когда он выходит из себя, доченька очень боится и плачет.
Ребенку хочется поделиться с кем-то своими страхами. Меня в качестве слушателя уже недостаточно, хотя я и стараюсь постоянно ей объяснять, что недовольства отца её саму никак не касаются.
– Конфет не есть много? – с энтузиазмом отзывается Ангел, не понимая, о чем я говорю. – Вкусные. Я объелась! Зубки на месте! – вцепившись в мои плечи своими тоненькими пальчиками, она широко открывает ротик, позволяя мне удостовериться в правдивости её слов.
– Про папу не надо никому говорить, – чмокаю её в слегка курносый носик.
Дочка кивает. Я же уверена – при следующем удачном случае она снова обязательно что-то да сболтнет.
Тот взгляд, которым меня одарил Эдуард Наумович, когда Ангелина произнесла: «папа будет ругать», был вместо тысячи слов. Полоснул по душе.
Стало понятно всё, что мужчина обо мне думает. Раньше я и сама считала – при желании можно легко уйти от мужа. Реальность же оказалась более жестокой, чем мои о ней представления.
Жалею, что послушалась Андрея и приехала в дом Даля Эдуарда Наумовича сделать эти чертовы капельницы.
Мало того, что промокли до нитки, потому что пешком почти километр идти под дождем пришлось – у таксиста колесо пробило, так ещё и синяки на моих руках хозяин дома заметил.
Ключи от моей машины Андрей отобрал ещё после первого нашего с дочкой неудачного побега. Сказал, раз я такая неблагонадежная, нужно меня в узде крепче держать.
С каждым днем мужа накрывает всё сильней. И если раньше я старалась разобраться, узнать причину его плохого настроения – проблемы с клиникой, неудачная операция или новые партнеры запугивают, то теперь мне стало абсолютно плевать.
Глупая затея ложиться на рельсы, если тебя и так поезд сбивает почти каждый день.
– Сейчас поедем домой, – произношу, помогая дочке колготки натягивать. – Как здорово, да? Всё сухое!
Изо всех сил стараюсь выглядеть бодрой и жизнерадостной. Получается плохо.
Не хочу домой возвращаться, но другого варианта нет. После последней ссоры Андрей взял Ангелину и отвез её и свою маму в загородный пансионат. Дал мне время «подумать», как он это назвал. Сказал, что могу развестись, но дочку тогда больше не увижу.
Хватило меня ровно на четыре дня.
Правда, после все равно была новая ссора и новые синяки, которые, собственно, Эдуард Наумович и увидел.
Жутко неловко и тошно от того, кем я стала, но сил уже и правда нет.
До жути устала от своего состояния.
Последние месяцы высосали из меня всё живое. Энергии хватает на существование в автономном режиме. Дочка. Работа. Дом. Делаю, что должна. На этом всё.
Андрей приказал поставить капельницу влиятельному пациенту, и вот она я здесь. Даже не стала спорить и выяснять, почему именно я. Единственное, он не знает, что я Ангелину с собой потащила. Подобную выходку он не одобрит.
– А нас опять дядя высадит далеко? – интересуется кроха, хмурясь и куксясь.
В этом я виновата.
Высказалась вслух по поводу нашей с ней пешей мокрой прогулки.
– Надеюсь, что нет, – глажу её маленькую острую коленную чашечку.
Как бы у нас с Андреем ни складывалось, я ему очень благодарна за дочь. Не представляю своей жизни без нее. Моё маленькое спасение.
– Мой водитель вас отвезет домой.
Вздрагиваю. Полностью погрузившись в общение с дочерью, не обратила внимания на то, что Эдуард Наумович подошел к нам.
Не могу объяснить, но от этого человека веет опасностью, хоть и слова плохого мне не сказал за всё то время, что мы провели в его доме.
Напротив.
Выслушал все мои наставления странные, а Ангелину так вообще развлекли и накормили обедом. Несмотря на всё это, я излишне нервничаю, когда ловлю на себе его взгляд.
– Не стоит беспокоиться, мы доберемся…
Сидя на корточках, вскидываю голову и напарываюсь на острый как лезвие ножа взгляд. Желание спорить мгновенно испаряется.
Поспешно отвожу глаза в сторону. Незаметно выдыхаю. Требуется несколько секунд, чтобы в себя прийти.
– Хорошо. Я поняла. Скажу водителю адрес, – отчитываюсь, понимая, что своим протестом вывожу мужчину из себя.
Спустя пару минут, когда мы с дочкой подходим к входной двери, рядом с ней я замечаю две новые пары обуви, нам предназначающиеся.
Точно не мания величия с моей стороны. Женские ботинки, на вид моего – тридцать седьмого – размера, и детские – бежевые, украшенные стразами. И те, и те очень дорогие.
Неприятный озноб прокатывается по позвоночнику. Я не понимаю, что происходит, и мне это не нравится.
Не принимаю дорогие подарки, но и отказ повлечет за собой неприятности.
«Ксюш, куда ты снова вляпалась?», – едва ли не ноет моё подсознание.
Дочка, увидев обновку, начинает на месте скакать. Мы с мужем ни в чем ей не отказываем, несмотря на то что из-за расширения клиники свободных денег у нас стало меньше, но разве можно на ребенке экономить? Проще на себе.
– Тамара, – обращаюсь к домоправительнице. Боже, как же неловко. Ощущаю себя до нелепости глупо, будто милостыню просить пришла. – А где наша обувь? Мне бы хотелось в ней уехать.
– Вам не нравится новая? – глаза женщины в удивлении расширяются. – Это ваши с дочкой размеры, я проверила.
Господи… Какое позорище… Отец бы меня за такое…
– Ваша испорчена. В ней безопасно передвигаться было нельзя, – сухо произносит Эдуард Наумович, проходя мимо нас. – Если она была какая-то особенная, сообщите Тамаре свои пожелания. Мои люди поищут максимально похожую.
Не останавливаясь, мужчина спускается с лестницы, направляясь к ожидающему его черному внедорожнику.
Перед тем как забраться на водительское сидение, он оборачивается.
– Я завтра подъеду к вам в клинику. Ксения, будьте добры, подготовьте все необходимые документы к полудню, чтобы мы могли как можно быстрее решить вопрос с подбором препаратов. Если нужно будет анализы сдать, то сообщите моему водителю, какие именно. Он передаст информацию.
Изложив свои мысли сдержанно-деловым тоном, он садится в авто и уезжает. Вслед за ним с парковки, расположенной перед выездом со двора, трогается ещё несколько машин. Одна из них подъезжает на то место, где только что стоял внедорожник, остальные выезжают с территории вслед за шефом.
Я никогда не была падка на мужчин, да и о какой симпатии можно говорить, если у нас разница лет в двадцать? Но этот мужчина производит на меня неизгладимое впечатление. На таком уровне мне не приходилось летать.
– Ксения, Вы не обижайтесь на Эдуарда Наумовича. Он только с виду строгий человек. А так очень добр, если его не разочаровывать, – зачем-то ставит меня в известность Тамара.
Глава 4
– Андрей…, – толкаю дверь и вхожу в кабинет мужа.
Успеваю заметить, как девица – одна из медсестер нашей клиники – спрыгивает с его коленей.
Новенькая…
Как же вы меня все…
– Ксюша, тебя стучать не учили?! – гаркает муж, ничуть не смутившись.
Устало вздыхаю и, прислонившись спиной к стене, закрываю лицо ладонями.
Даю себе пару секунд передохнуть после ночи бессонной, а очередной любовнице мужа – скрыться с горизонта.
За последнее время мне стали известны все грани беспомощности, полной растерянности и страха, которые мешают полноценно жить. Это удивительно, но и безразличия тоже. Никакой ревности нет.
Я была бы счастлива, зацепи его кто-то настолько, чтобы наконец-то на развод согласился.
Мама, перед тем как отправить меня жить к отцу, сказала: «Любить так, как родной отец, никто не будет, да и не сможет». Это были одни из последних слов, сказанных ею мне вживую, и я их запомнила. Умом я всё понимаю, но внутри барьер всё же присутствует. В нашем подсознании столько всего спрятано.
Девушка пулей вылетает из кабинета, на бегу тихо со мной поздоровавшись.
Даже не пытаюсь ответить. То ли отсутствие сна сказывается, то ли внутреннее отвращение ко всему, вокруг происходящему, меня переполняет.
– Проходи, зайчик мой, – ласковый тон мужа действует на меня удушающе. – Я соскучился по тебе очень…
Он делает приглашающий жест – широко руки разводит по сторонам, словно хочет обнять.
– Иди к черту, Андрей, – опускаюсь на стул для посетителей. – Тебе нужно найти ещё хотя бы парочку реаниматологов, – озвучиваю то, что меня действительно беспокоит.
Он смотрит на меня как на умалишенную, делая вид, что не понимает, о чем речь идет.
Неожиданно для самой себя начинаю смеяться, совсем тихо, но с каждой секундой всё громче. Во что превращается моя семейная жизнь?! Это даже не пародия на отношения.
Во врачебных кругах интрижки в стенах больниц не редкость. Когда ты живешь на работе и только ею, у тебя элементарно не остается времени на личную жизнь, а физиологические потребности порой наоборот завышены.
Организм любым доступным образом сбросить стресс хочет.
Девочки всегда под рукой.
– С тобой всё в порядке? Выглядишь измотанной. «Да что ты говоришь. Удивительно! И как так вышло, учитывая происходящее в последние месяцы». – Не нужно было приезжать. Мне утром, после операции, сказали, что ты всю ночь здесь провела.
Не дожидаясь моего ответа, Андрей поднимается на ноги и через какое-то время ставит передо мной стеклянный стакан с чистой водой.
Очередной «приход» моего благоверного.
Эти его резкие перепады настроения смущают меня больше всего.
– Если бы твой зам не позвонил мне в истерике, я бы провела ночь дома с Ангелиной.
Вчера, когда водитель Эдуарда Наумовича привез нас с дочкой домой, я решила посвятить остаток дня домашним делам. Поздним вечером, когда мы уже начали ко сну готовиться, позвонил Авдеев – лучший друг мужа и наш коллега – с воплями, дескать, всё пропало, две внеплановые операции оставили ОР и ИТ обездоленными.
Я хоть и не реаниматолог, но, судя по всему, на все руки мастер. Как сказал Игорь: «Ксюш, пожалуйста. Ты же понимаешь, терапевт всё лучше, чем медсестра».
Зашибись.
– Не бери в следующий раз трубку, – дает муж дельный совет.
– Екатерина Львовна, – называю имя свекрови, – была у нас на пороге спустя пять минут после звонка Авдеева.
Ещё когда муж только выбирал квартиру для своей матери поближе к нам, я понимала всю пагубность этой затеи.
Надо отдать должное, она помогает мне с Ангелиной, но когда при любом удобном и неудобном случае свекровь появляется в твоей квартире, радости не испытываешь.
– Я думаю, тебе стоит уволиться, – предлагает на грани с распоряжением. – Будешь проводить больше времени с малышкой. Возможно, получится второго родить. «Ха-ха, уже тороплюсь». – Было бы здорово, если бы пацан получился.
Тяжелые ладони опускаются на мои плечи. Андрей проходится по ним, легко разминая.
– Не говори глупости, – прошу его сухо. Мороз по коже идет от такого предложения.
Иногда мне кажется, мы на грани смертоубийства.
Какие нам ещё дети?
– Ксюш, я серьезно, – с усилием надавив на кожу большими пальцами, он заставляет меня развернуться. – Подумай над этим.
Глядя в его распахнутые «честные» глаза, смеюсь. И плевать, что слезы подступают.
– Тебе самому не смешно? Пять минут назад на твоих коленях девица сидела. Мы о чем говорим? Я хочу с тобой развестись, очень хочу. И ты это знаешь.
Намеренно захожу на опасную для себя территорию. Стоит мужу услышать слово «развод», как он звереть начинает. В стенах больницы, уверена, он не станет позволять себе лишнего. Здесь он царь и бог. Светило. Всемогущий ведущий хирург.
Портить свою репутацию ради желания мне насолить? Неоправданный риск.
– Это всё несерьезно. Ты сама прекрасно знаешь. Твой отец…
– Моему отцу хватило храбрости развестись с мамой, – прерываю его, мешая закончить избитую фразу, – давай хотя бы сюда его приплетать не будем. И не надо мне снова за выгорание говорить, да и о том, что медсестры на вас, врачей, смотрят с таким обожанием, что устоять невозможно. Миллионы раз слышала. Неинтересно. Я выгораю не меньше тебя.
Андрей медленно втягивает носом воздух и резко выдыхает. Хватка на моем плече становится жестче.
После многочасовой ночной операции он очень уставший, тут и говорить не о чем, но при желании это не помешает ему свернуть мою шею за долю секунды.
– Ты пришла, чтобы вывести меня из себя? – вкрадчиво интересуется.
– Нет. Я не нашла в регистратуре карты одного нашего пациента. Даль Эдуард Наумович. Ты вчера меня к нему отправлял.
Андрей растирает ладонями лицо, после чего ерошит свои и без того непослушные волосы.
– Прости, тупая идея была. Ты меня так разозлила.
– Так легко… – откидываясь, упираюсь затылком в высокую спинку стула. – Не криви душой. Ты просто хотел показать мне моё место, – усталость раскрепощает, позволяя свои мысли озвучивать. – Я и капельницы делать должна, и дежурить в реанимации. Напомню тебе: когда вы с Авдеевым решили расширяться, упор собирались делать на хирургию. Что в итоге? У нас всего четыре реаниматолога – анестезиолога, два из которых пьющие. Андрей, это повод задуматься. Прокрути на досуге. А сейчас ещё раз – где карта Эдуарда Наумовича?
Я не сошла с ума и не просто так интересуюсь у главврача подобными мелочами.
В планах наша клиника должна была быть высокого класса. А в итоге новые «друзья» мужа осуществляют через нас свои совсем нечистые деяния. Андрей меня не посвящает, но порой, стоит только взглянуть на ту или иную девицу, что частенько к нам наведываются, сразу понятно становится, кто она, и какие именно услуги ей здесь оказывать будут.
– Ксюш, не лезь в это, – снова начинает раздражаться.
У нас появилась ещё одна запретная тема?
Собираюсь настоять на своем, но дверь в кабинет открывается, и снова без стука.
Обернувшись, замечаю в дверях объект своего беспокойства.
Поздоровавшись, Даль проходит вглубь кабинета решительным, но при этом степенным шагом. От мужчины веет уверенностью в собственных действиях.
Он обменивается с мужем рукопожатиями, а после переводит взгляд на меня.
– Я скоро к Вам зайду, Ксения Александровна, – недвусмысленно дает мне понять, что пора удаляться.
Глава 5
К моменту, когда Эдуард Наумович появляется на пороге моего кабинета, я успеваю хорошенько подготовиться.
Как мне поначалу кажется…
И утренний обход родной терапии сделать, чтобы в процессе никто нас не отвлекал, и договориться со всеми коллегами, которым мне бы хотелось показать этого неординарного и очень загадочного мужчину.
Надеюсь, он простит мне самоуправство.
Уговора на полное обследование не было. Такие люди, как он, не любят внезапные изменения в планах, но на рабочем месте я явно увереннее себя ощущаю. Мне думается, что удастся его уговорить уделить мне чуточку больше времени, чем ранее планировалось.
Дело даже не в том, что его медицинскую карту я так и не нашла. Электронная в базе сохранилась.
Испытываю какое-то неконтролируемое, неподдающееся объяснению беспокойство. Хочу сама убедиться, видеть живые результаты обследования. От анализов до кардиограммы. Желательно бы ещё на его позвоночник взглянуть…
Когда Даль появляется на пороге моего кабинета, я успеваю увлечься историей болезни одного из своих «необычных» пациентов.
До недавнего времени получалось совмещать работу и в клинике, и в государственной больнице. Сейчас стало очень не хватать увлекательных случаев. Здесь реальной практики меньше. Учитывая стоимость лечения, большинство людей до нас не доходит, и тем более «не тянет» госпитализацию.
– Ксения, – вздрагиваю, когда Эдуард Наумович опускается на стул для посетителей.
Боже… Как я могла его не заметить?! Что стало с моею внимательностью? Представляю, какой клушей кажусь в его глазах…
Поднимаю голову и только сейчас, но очень отчетливо, ощущаю, как воздух пропитывается ароматом его парфюма. Он звучит нотками розового перца и можжевеловых ягод. Мне, как любителю древесных композиций, он кажется безупречным. Приходится бороться с желанием сделать глубокий вдох. Зачем усугублять и без того сомнительные позиции в рядах адекватных людей.
– Здравствуйте ещё раз, – за максимально приветливой улыбкой стараюсь спрятать волнение.