Рэй: Закон и лапа. 2 часть

Рэй (1 год 3 месяца. Послеоперационный период.)

Запах был первым, что вернулось. Незнакомый. Чистый до стерильности, режущий нос, как лезвие. Антисептик. Под ним – сладковатая нотка наркоза, призрачная дрожь его собственного страха, и… металл. Холодный, безжизненный. Стол. Инструменты.

Я открыл глаза. Мир плыл, как в густом тумане. Яркий свет бил в зрачки. Боль. Тупая, глубокая, пульсирующая волнами из правой задней лапы. Она была толсто забинтована, неестественно тяжелой.

"Просыпается наш герой," – знакомый голос. Низкий, спокойный. Доктор Сергей. Его лицо склонилось надо мной. В глазах – не жалость, а удовлетворение мастера. "Все прошло идеально, Рэюшка. Осколок вынули. Нерв не задели. Теперь главное – реабилитация. И твой боевой дух."

Его рука, теплая и уверенная, легла мне на голову. Я слабо ткнулся носом в ладонь. Где Аня? Мысль пронеслась сквозь туман наркоза и боли.

"Вот он! Мой мальчик!" – ее голос, как солнечный луч в тумане. Она ворвалась в поле зрения, опустилась рядом со столом. Ее глаза – знакомые "озера" – были красными от слез, но сияли надеждой. Ее запах – Главный, Домашний – обволок меня, как спасительное одеяло. Я заскулил, пытаясь дотянуться. Аня!

"Тише, малыш, тише," – ее пальцы дрожали, гладя мою шею, избегая повязки. "Все позади. Теперь ты будешь здоров! Будешь бегать!" Ее голос звенел верой, но я чувствовал под ней тонкую ниточку страха. За меня. За будущее.

Потом появился Он. Не Человек в Белом. Человек в Синем. С нашивками на рукаве. Сержант Макаров. Его запах ударил резко: кожа ремня, крепкий табак, пот дороги, и что-то твердое, непоколебимое, как скала. Он стоял чуть поодаль, руки за спиной, изучающе смотрел на меня. Его взгляд был как прощупывание штыком – оценивающим, без сантиментов.

"Вот ваше новое оружие, сержант," – улыбнулся Доктор Сергей. "Пока, правда, требует доводки."

Сержант кивнул, шагнул ближе. Не к моей голове. К лапе. К повязке. Его пальцы, грубые и сильные, осторожно ощупали бинты через перчатку. Я напрягся, ожидая боли, но было только давление.

"Ортез подготовили?" – спросил он доктора, не глядя на меня.

"Да. Самый современный. Легкий сплав, регулируемые крепления. Но ему потребуется время, чтобы привыкнуть. И терпение. От вас обоих."

Сержант Макаров наконец посмотрел на меня. Прямо в глаза. Его взгляд был ледяным и прямым.

"Рэй," – произнес он мое имя четко, как команду. "Я – твой проводник. Сержант Макаров. Ты теперь – К9 Омега. Служебная собака полиции. Твоя задача – служить. Защищать. Искать. Помогать." Он сделал паузу, давая словам проникнуть сквозь туман в моей голове. "Понимаешь? Служить. Это не игра. Это долг. Ты готов нести этот долг?"

Служить. Слово пахло важностью. Суровостью. Целью. Как команда "Фас!" на площадке у Максима, но масштабнее. Я слабо завилял хвостом, не отводя взгляда. Да. Я готов. Я – Защитник.

"Хорошо," – Сержант кивнул, почти незаметно. Уголки его губ дрогнули – не улыбка, а признак одобрения. "Сначала научимся ходить заново."

Ортез. Его принесли. Он блестел холодным металлом и черным пластиком. Сложная конструкция из дуг, ремней и мягких подушечек. Новые латы. Для сломанного воина.

Процесс надевания был унизительным. Меня держали. Крепили ремни вокруг бедра, голени, выше сустава. Ортез обхватил лапу, как стальные объятия. Чужие. Тяжелые. Неудобные. Я попытался стряхнуть его – неуклюже, жалобно заскулил. Он звенел, щелкал, сковывал движение.

"Терпи, боец," – голос Сержанта был как удар наждаком по дереву. Никакого сюсюканья. "Это твоя броня теперь. С ней ты будешь ходить. Бегать. Служить. Без нее…" Он махнул рукой в сторону моего коврика в углу кабинета доктора. «…только коврик. Хочешь служить, Рэй?»

Хочу. Желание горело ярче страха и неудобства. Я перестал дергаться. Сделал шаг. Ортез скрипнул, но держал. Лапа, привыкшая к пульсирующей боли и подволакиванию, странно оперлась на жесткую, но надежную опору. Не больно. Непривычно. Но… крепко. Как будто из меня вынули осколок страха неустойчивости.

"Вот так. Еще шаг. Молодец." Сержант шел рядом, не помогая, но наблюдая. Его одобрение, скупое, как вода в пустыне, было дороже любого лакомства.

Дорога в новый дом – полицейский участок – пролегла в спецфургоне. Я лежал на полу, прижимаясь к холодному металлу. Ортез давил. Лапа ныла под повязкой. В ушах звенело от шума мотора и незнакомых голосов по рации. Анин запах таял с каждым километром. Страх нового сжимал горло.

«Синяя Стая». Так пах новый мир. Резкая чистота полов, едкая химия, металл (много металла – оружия, решеток, мебели), человеческий пот (разный – молодой и кислый, старый и терпкий), пыль из вентиляции, сладковатый дух пластика от мигающих коробок-компьютеров и… напряжение. Оно висело в воздухе, как грозовая туча. Запах человеческих проблем, криков, слез, злости, которые приносили сюда скованные наручниками люди.

Мое место – не уютный коврик у дивана. Коврик у входа в участок. Рядом с постом дежурного. Я был живым знаком. "Смотрите, – говорили моя стойка, мой ортез, мой немигающий взгляд. – Здесь порядок. Я – Сторож этих стен."

Первая ночь. Тишина участка была гулкой, прерываемой далекими шагами, скрипом дверей, бормотанием раций. Ортез мешал лечь удобно. Боль под повязкой пульсировала ровной волной. Я скулил, тоскуя по Ане, по дому, по простору двора.

"Тихо, солдат," – Сержант проходил мимо, его шаги были тяжелыми и уверенными. Он бросил на мой коврик знакомую вкусняшку – не сыр, а специальный полезный кусочек. "Спи. Завтра работа."

Я прижался к коврику, стараясь найти положение, где ортез давил меньше. Вдруг мои ноздри дрогнули. Запах. Проскользнул в потоке новых ароматов. Знакомый. Отвратительно знакомый. Алкоголь. Дешевый, перегарный. И под ним – едкая, липкая злоба. Тот самый запах, что витал над Олегом в ту роковую ночь.

Запах шел от задержанного, которого вели мимо в камеру. Мужчина в рваной куртке, бормотавший что-то злобное под нос. Я вжался в коврик, шерсть на загривке встала дыбом. Инстинкт кричал: «Опасность! Враг!» Воспоминание о грохоте выстрела, о дикой боли в лапе пронзило меня.

"Что, Рэй?" – Сержант остановился, его взгляд стал острее. Он посмотрел на задержанного, потом на меня. «Чужой?» – спросил он тихо, но так, что слово прозвучало как команда на внимание. "Спокойно. Не твоя территория сейчас. Работать будем завтра."

Задержанного увели. Запах его злобы растворился в общем фоне участка. Но тревога осталась. Глубокая, леденящая. Олег был на свободе. Его тень падала на мой новый мир. На мою новую службу. На мою еще не зажившую рану.

Я лег, прижавшись щекой к прохладному коврику. Ортез щемил. Лапа болела. Новый мир давил чужими запахами и звуками. Но доверие к твердому голосу Сержанта и тяжелая стальная опора на больной лапе давали странное успокоение. Я служил. Я был нужен. И пока я дышал, пока мое сердце билось для защиты этого нового закона, этой Синей Стаи – никакая тень прошлого не смела меня сломить. Пусть даже она пахла дешевой водкой и старой ненавистью.

Глава 2: Нюх Правды и Призрак Боли

Время в участке текло иначе. Не плавно, как река у Аниного дома, а отрезками. От подъема по свистку Сержанта до завтрака. От завтрака до Реабилитации. От Реабилитации до обхода территории. От обхода до скудного часа покоя перед вечерней суетой. Каждый отрезок был наполнен борьбой. Борьбой с телом, с болью, со страхом. С ортезом.

Ортез. Он перестал быть чужим стальным монстром. Стал… частью доспехов. Неудобной, громоздкой, но своей. Его скрип и щелчки при ходьбе превратились в боевой марш. Сержант называл это "адаптацией". Для меня это было покорение новой горы. Каждый день.

Реабилитация началась по-настоящему. Не просто шаги по коридору участка. Специальные места. Специальные мучения.

Первое – Бассейн. Небольшой, в углу спортзала, который полицейские использовали редко. Запах хлорки бил в нос, как удар. Вода. Она всегда вызывала настороженность. Мокрая шерсть, скользкие лапы. Но здесь… Здесь все было иначе.

"Вперед, Рэй. Не бойся. Вода – твой друг сейчас," – голос Сержанта звучал неумолимо. Он стоял по пояс в воде, в простых шортах. Его руки были готовы меня поддержать. Но не поймать. Должен сам.

Я замер у края. Глядел на рябь. Вспоминал холодные лужи, в которые не хотел наступать. Но это было не то. Это пахло лекарством. И вызовом. Хочешь служить? – эхом отозвалось в голове. Я сделал шаг. Ортез гулко булькнул, погружаясь. Холодок обнял лапу под пластиком и металлом. Не больно. Странно. Невесомо.

"Хорошо. Еще. Плыви ко мне." Сержант отступил на шаг назад. Я оттолкнулся здоровой лапой, инстинктивно загребая передними. Ортез тянул вниз, мешая ритму. Я пыхтел, фыркал, глотал противную хлорную воду. Но плыл. Медленно, неуклюже, как броненосец, но – плыл! Вода массировала мышцы под повязкой, снимая привычную ноющую тяжесть. Это было… облегчение. Маленькое чудо.

"Молодец! Вот так!" – Сержант встретил меня, его руки легли под живот, помогая выйти. Он вытер меня грубым полотенцем. Его похвала, редкая и искренняя, согревала сильнее солнца. Покорена еще одна высота.

Потом была Лечебная Ходьба. Не просто ходить. Ходить правильно. По разным поверхностям. По гладкому линолеуму участка – легко. По резиновому покрытию спортзала – глухо и вязко. По искусственной траве во дворе – упруго и щекотно. А потом… Неровности. Специальные коврики с бугорками, доски с шатающимися подушками. Это был ад для баланса.

"Сосредоточься, Рэй! Вес на здоровую! Ортез – опора, а не костыль!" – команды Сержанта рубили воздух. Я шагал, пошатываясь, как щенок. Ортез цеплялся за неровности, выворачивая лапу. Боль, притихшая после бассейна, просыпалась злым укусом. Я падал. Поднимался. Снова падал. В глазах Сержанта не было раздражения. Было терпение. Стальное, как его ремень. И вера. "Еще раз. Ты можешь."

И я мог. С каждым днем – чуть увереннее. Чуть меньше хромоты. Ортез все еще щелкал, все еще напоминал о себе тяжестью и ограничением, но он стал моим. Моей силой. Моей возможностью быть К9 Омегой, а не калекой на коврике.

Вечерами был Массаж. Его делал сам Сержант. Его сильные, натруженные руки разминали мышцы вокруг раны, выше и ниже ортеза. Сначала было больно. Я рычал от протеста. "Терпи, солдат. Надо," – его голос не допускал возражений. Но постепенно боль уступала место теплу, расслаблению. Это был странный ритуал. Не ласка Ани, а забота командира о боевой единице. Суровая, необходимая. И я научился ценить ее. Затихал под его руками, чувствуя, как спазм уходит, уступая место усталости, но и уверенности. Завтра будет легче.

И вот пришел день Первой Рабочей Победы.

Утро. Шум участка нарастал. Сержант подозвал меня не к поводку для прогулки, а к входной зоне. Туда, где дежурный проверял входящих. Сегодня поток был плотным – смена караула, посетители, курьеры.

"Рэй," – Сержант присел рядом, его глаза смотрели прямо в мои. Голос был тихим, но весомым, как слиток. "Работа. Ищи. Чужое. Запрещенное. Понимаешь? Нюх – твоя сила. Дай ему волю."

Он встал. Я занял позицию рядом с ним, чуть в стороне от прямого потока людей. Ортез твердо стоял на полу. Я втянул воздух. Поток запахов. Дезодоранты, духи, кофе из кружек, пыль с улицы, пот усталости с ночной смены, сладкий запах новой формы… И под этим – нюансы. Горьковатый табак, металл ключей, кожа портфелей, остатки еды на одежде…

Я сканировал. Отключал фоновый шум. Фокусировался на аномалиях. На том, что не должно быть здесь. На том, что пахло обманом.

Мужчина. Аккуратный костюм, гладко выбритое лицо. Держался уверенно. Дежурный пропускал его с кивком. Но… Его портфель. Кожаный, дорогой. Но изнутри, из микрощели молнии, пробивался едкий, сладковато-горький шлейф. Знакомый. По тренировкам с Максимом. Наркотики. Маскированные, но не для моего носа.

Я не рычал. Не бросался. Просто замер. Взгляд стал жестким, как у Сержанта. Все мое тело напряглось в немой стойке. Нос указывал прямо на портфель.

"Сержант?" – дежурный насторожился, увидев мою реакцию.

"Проверьте портфель, гражданина," – голос Макарова был ледяным и не допускающим возражений. "Собака обозначила."

Мужчина замер. Уверенность сменилась на мгновение паникой, тут же скрытой возмущением. "Что? Это же… Это оскорбление! У меня важная встреча!"

"Проверка займет минуту," – Сержант был непоколебим. Его рука легла мне на загривок. "Хорошо, Рэй. Молодец. Держим."

Проверка выявила тщательно упакованный пакет с порошком в потайном кармашке портфеля. Арест. Шум. Возбужденные голоса. Я стоял рядом с Сержантом, гордо подняв голову. Ортез подо мной был тверд, как скала. Боль? Ее не было. Была только волна чистой, животворящей гордости.

"Профессионал, Рэюшка," – раздался знакомый бас. Капитан Семенов, начальник участка, подошел, его широкое лицо расплылось в улыбке. Он потрепал меня по холке, не боясь. Его запах – дорогая сигара, крепкий кофе, власть – смешался с запахом победы. "Настоящий. Не подвел. Так держать, боец."

Его слова, его прикосновение, восхищенные взгляды других полицейских – это был не сыр, не мячик. Это был воздух на вершине. Я чувствовал себя большим. Сильным. Нужным. Я был не инвалидом на коврике. Я был К9 Омегой. Стражем Порядка. Моя сломанная лапа в стальных объятиях ортеза только что защитила этот дом, эту Синюю Стаю, от змеи, приползшей в дорогой шкуре.

Но радость победы – хрупкий цветок. Ее легко опалить тенью прошлого.

Физическая боль отступала. Ортез стал опорой. Но внутри, в самых потаенных закоулках памяти, гнездилась другая боль. Глубокая. Дикая. Как незаживающая рана под повязкой, но невидимая.

Она настигла меня днем. В коридоре. Громко, неожиданно захлопнулась тяжелая дверь в кабинет следователя. ХЛОП!

Звук ударил по барабанным перепонкам, как выстрел. Тот самый выстрел. В мозгу мгновенно вспыхнула картина: ночь, Олег, дуло пистолета, ослепительная вспышка, дикий рев боли в лапе и… беспомощность. Абсолютная, парализующая беспомощность.

Мир поплыл. Я не видел коридор, не чувствовал ортеза. Я снова был там. На холодной земле. Кровь теплой струйкой растекалась по шерсти. Аня кричала где-то далеко… Я завыл. Коротко, пронзительно, откуда-то из самой глотки. Бросился вперед, не видя куда, натыкаясь на стену, пытаясь убежать. Убежать от звука. От боли. От страха.

«РЭЙ! Тихо!» – голос Сержанта прорезал панику, как нож. Не просто крик. Команда. Острая, режущая. Его рука схватила меня за ошейник, не грубо, но твердо. «Тихо! Стой!»

Я затрясся всем телом. Слюна капала на пол. В глазах стоял туман ужаса. Сержант присел, заслонив меня от коридора своим телом. Его глаза смотрели прямо в мои, не отрываясь.

«Тихо, Рэй,» – повторил он, уже спокойнее, но с той же невероятной силой. «Тихо. Слушай меня. Ты здесь. В участке. Со мной. Безопасно. Это была дверь. Только дверь. Понимаешь? Тихо. Дыши."

Он дышал медленно, глубоко, глядя мне в глаза, заставляя повторять ритм. Его запах – кожа, табак, непоколебимость – начал вытеснять запах крови и пороха из ноздрей. Дрожь постепенно стихала. Туман рассеивался. Я увидел знакомые стены, лицо Сержанта, почувствовал твердый пол под ортезом. Здесь. Сейчас.

"Хорошо. Молодец," – он отпустил ошейник, погладил по шее. "Видишь? Просто дверь. Тихо. Запомни команду. Тихо – значит, стоп. Стоп страху. Фокус на мне. На моем голосе. Понимаешь?"

Я слабо ткнулся носом в его руку. Понимаю. Но это было страшно. Очень страшно. Как будто внутри сидел зверь, спящий, но готовый проснуться от любого громкого звука, от любого резкого движения, от знакомого запаха злобы. И загнать его обратно в клетку командой «Тихо!» требовало титанических усилий. Эта боль – боль душевная – была куда коварнее физической.

А ночью… Ночью пришел Призрак Барса.

Сон был не сон. Это был кошмар наяву. Я снова бежал по парку. Трава, солнце, запах свободы. И вдруг – рык. Глухой, злобный, из-за кустов. Барс. Он выскочил, огромный, черно-подпалый, клыки оскалены. Его запах – агрессия, грязь, превосходство – ударил в нос. Я зарычал, приготовившись к драке. Но вместо прыжка Барса… ГРОХОТ! Оглушительный, разрывающий мир. Не из сна. Из памяти. Из той ночи. Выстрел Олега.

Рык Барса и грохот выстрела слились в один ужасающий рев. Боль в лапе вспыхнула ярче пламени. Я увидел не Барса, а Олега с пистолетом, его перекошенное злобой лицо. И Барс был уже не врагом, а… сообщником? Его желтые глаза смеялись надо мной, пока я корчился от боли.

Я проснулся с воплем. Выбросился с коврика, задев ортезом ножку стула. Глухой стук эхом отозвался в тишине ночного участка. Сердце колотилось, как бешеное. Шерсть была мокрой от холодного пота. Я тяжело дышал, озираясь по сторонам. Тень? Где тень Олега? Где Барс?

"Рэй?" – свет в коридоре включился. Сержант стоял в дверях, в растрепанной майке, но настороженный, как на дежурстве. "Кошмар?"

Он подошел, присел рядом. Его рука легла на мою спину, ощупывая вздыбленную шерсть. "Тихо, солдат. Тихо. Прошлое. Оно не здесь. Ты здесь. В безопасности. Со мной."

Его слова были тверды. Его запах – знакомый, надежный. Но тревога не уходила. Она висела в воздухе, липкая и холодная, как предрассветный туман. Где был Барс? Что с ним? Почему его образ слился в кошмаре с выстрелом и болью? Я чувствовал эхо старой вражды. Оно было живым. Оно было болью. Не в лапе. Глубже. В самом сердце. Фантомная боль от укусов прошлого, от страха, который не забылся, а лишь затаился, ждал своего часа.

Я прижался к ноге Сержанта, ища опоры. Ортез холодно упирался в пол. Завтра снова будет Реабилитация. Снова будет Работа. Снова команда «Тихо!» Но Призрак Барса и тень Олега теперь жили не только на улицах города. Они прокрались сюда. В мою новую жизнь. В мою новую броню. И выгнать их было куда сложнее, чем научиться ходить с ортезом.

Глава 3: Огонь Учения и Тревожный Запах

Ритм жизни в Синей Стае стал предсказуемым. Жестким, но предсказуемым. Боль в лапе под ортезом превратилась в фоновое жужжание, знакомое, как гул вентиляции. Команда «Тихо!» все чаще работала как щит, отсекая острые клыки ПТСР, прежде чем они впивались в горло. Я научился различать запахи коллег не только по именам, но и по настроению – усталость после ночной смены, сосредоточенность перед операцией, редкое расслабление за чаем. Я был К9 Омега. Часть механизма под названием Закон и Порядок. И механизм этот работал… пока не заревела Сирена.

Это была не обычная сирена патрульной машины. Это был вой. Низкий, пронзительный, заполняющий собой все пространство участка, вибрирующий в костях. Он впился в уши, мгновенно разбудив спящего внутри зверя страха. Я вскочил с коврика, ортез глухо стукнул об пол. Сердце заколотилось, как барабан перед атакой. Выстрел? Нет… Громче. Злее.

"ТРЕВОГА! УЧЕНИЯ! ПОЖАР! ВСЕ ПО МЕСТАМ!" – рявкнул голос по громкой связи. Не Сержанта. Кого-то старшего. По коридорам загремели шаги, захлопали двери. Хаос. Хаос звуков, запахов, движений.

«Рэй! Ко мне!» – голос Сержанта пробился сквозь вой сирены и топот. Он уже был в полной экипировке – каска, толстая куртка с нашивками МЧС. Его лицо было каменным, глаза – узкими щелями концентрации. «Рядом! Быстро!»

Я рванул к нему, забыв про осторожность, про ортез. Он щелкнул, но держал. Сержант закрепил короткий поводок на моем шлейке. Его рука легла мне на холку – твердо, успокаивающе. «Слушай! Работаем! Пожар. Учения. Не настоящий огонь. Понимаешь? Но работать – как настоящий!»

Слова "не настоящий" прозвучали слабым утешением. Потому что запах… Запах пришел следом. Дым. Едкий, искусственный, как в кино, но все равно – ДЫМ! Он плыл из вентиляционных решеток, заполняя коридоры серой, раздражающей глаза пеленой. И треск. Запись, усиленная динамиками – сухой, зловещий, как кости под ногами чудовища. Мигающий свет – красные вспышки тревоги сливались с желтыми бликами фальшивого пламени, отбрасываемого проекторами на стены.

Инстинкт вопил: «БЕГИ! СПАСАЙСЯ! ОГОНЬ – СМЕРТЬ!» Память подкидывала картинки: горящий мусорный бак во дворе у Ани, дикий ужас, с которым я тогда метнулся под машину. Теперь убежать было нельзя. Нужно было идти ВПЕРЕД.

«Тихо, Рэй!» – команда Сержанта врезалась в панику, как клинок. Он не кричал. Говорил сквозь зубы, с такой силой воли, что она физически ощущалась. «Тихо! Фокус! На мне! Рядом! Шаг!»

Я вжался в его ногу. Дышал, как после спринта. Глаза слезились от дыма. «Тихо!» – эхом отозвалось внутри. Фокус на Сержанте. На его запахе – коже, потом концентрации, непоколебимости. Я сделал шаг. Ортез щелкнул на стыке плитки. Еще шаг. Страх грыз изнутри, но команда "Тихо!" сжимала его в кулак.

"Маршрут "Альфа"!" – крикнул Сержант кому-то. Он повел меня не к выходу, а глубже в зону "пожара" – в административный коридор. Там дыма было больше. "Треск" огня звучал громче. Мигалки бросали на стены прыгающие тени, похожие на языки пламени. Ад искусственный, но от этого не менее страшный.

"Задача, Рэй!" – Сержант остановился у первого кабинета. Дверь была приоткрыта. Внутри – полумрак, клубы "дыма". «Ищи! Живой! Нюхай! Человек!»

Я втянул воздух. Дым. Резкая химия. Пыль. Запах старой мебели… И… слабый, человеческий. Пот, волнение. Манекен. Спрятан за столом. Я ткнул носом в направлении запаха, громко чихнув от дыма. «Есть!» – подтвердил Сержант, отметив что-то на планшете. "Далее!"

Мы шли от кабинета к кабинету. Каждый шаг давался с боем. «Тихо!» – моя мантра, мое заклинание против инстинкта бегства. Ортез мешал в дыму – цеплялся за ножки стульев, скользил на линолеуме. Боль в лапе, уснувшая было, проснулась – тупым, ноющим напоминанием о уязвимости. Но я работал. Нюх не подводил. Я находил "пострадавших" – манекены за дверями, под столами, в кладовке. Каждая находка – маленькая победа над хаосом и собственным ужасом.

В последнем кабинете дыма было особенно много. Видимость – нулевая. Треск огня ревел прямо над ухом. Я замер, дезориентированный. Где искать? Сержант присел рядом, его рука на моей спине. «Спокойно, Рэй. Нюхай. Глубже. Ищи. Там.» – он махнул рукой в угол. Я заставил ноздри работать на износ, отфильтровывая химическую вонь. И… поймал! Слабый, но отчетливый запах пластика и пыли – манекен! Я рванул в угол, чуть не сбив Сержанта с ног, и тыкнулся носом в холодную "ногу" манекена, заваленного обрушившейся с полки картонной коробкой (имитация завала). «Нашел! Хорошо, Рэй! Отлично!» – голос Сержанта звучал громче сирены. В нем была горячая искра настоящей гордости.

Учения закончились так же внезапно, как начались. Сирена смолкла. Дым отключили. Свет зажегся обычный, яркий, почти слепящий после полумрака. Я стоял, тяжело дыша, дрожа всем телом. Ортез был теплым от напряжения мышц. Лапа ныла. Но внутри… внутри было странное опустошение после бури и… тепло.Я сделал это. Прошел сквозь искусственный ад. Не сломался.

"Вот это пес!" – раздался чужой, но доброжелательный голос. К нам подошел огромный человек в настоящей боевой одежде пожарного. Его каска была закопчена (нарочно?), лицо улыбалось. Он потрепал меня по загривку, не обращая внимания на ортез. "Собака-герой, да еще и… особенная. Респект, сержант! Видел, как он сквозь дым шел? Не дрогнул! Настоящий боец!"

Сержант кивнул, его лицо смягчилось. "Рэй – лучший. Несмотря ни на что." Он гордо выпрямил плечи. Похвала от чужих, от огнеборцев, чей запах дыма и мужества был теперь знаком, грела сильнее солнца. Я слабо завилял хвостом. «Служить». Вот что значили эти слова. Даже когда страшно.

После учений, когда адреналин пошел на спад, Сержант взял меня на обычный вечерний обход территории. Чистый воздух после дыма казался нектаром. Я шел бодро, ортез привычно щелкал по асфальту. Мы обходили здание участка, проверяя заборы, служебные въезды, мусорные контейнеры. Я автоматически сканировал запахи – пыль, бензин от машин, далекая пиццерия, кошки…

У дальнего угла участка, где высокий забор отгораживал нас от заброшенной стройплощадки, я вдруг замер. Ноздри задрожали. Что-то… Что-то важное. Я опустил нос к земле, к самой щели под забором. Втянул воздух полной грудью, отсекая городскую вонь.

И… Поймал.

Знакомый. Ненавистно знакомый. Запах Барса. Не свежий, как в парке во время драк. Старый. Выцветший. Смешанный с грязью, мочой метки, пылью… И… кровью? Да! Слабый, но отчетливый, медвяно-железный привкус старой, запекшейся крови. Он шел из-за забора, со стройплощадки.

Сердце екнуло. Не от злобы. От тревоги. Я заскулил, тычась носом под забор, скребя лапой по бетону. Там! Он там!

"Рэй? Что там?" – Сержант натянул поводок, насторожившись. "Крыса? Или… кошка?" Он посветил фонариком в щель. Пусто. Только мусор, тень от куска арматуры. "Никого. Идем."

Но я не хотел идти. Я знал. Барс был там. За забором. И запах крови… Он был правдой. Не игрой воображения. Барс был ранен. Или… хуже. Почему? Где Олег? Запах злобы Олега витал в городе, как смог, а запах его пса – здесь, у нашего порога, с кровью.

Я уперся лапами, продолжая скулить, всматриваясь в темноту за забором. Тревога, которую я почувствовал после кошмара, вернулась. Усиленная. Она была уже не эхом прошлого. Она пахла настоящей кровью. Настоящей бедой.

«Рэй! Рядом!» – голос Сержанта стал жестче. Он потянул поводок. "Хватит. Может, бродячая собака. Не наша забота сейчас. Идем."

Я повиновался, но оглядывался через каждые два шага. Запах крови и Барса засел в ноздрях, смешавшись с горьковатым послевкусием учебного дыма. Тревожный Запах. Он был слабее химической вони учений, но опаснее. Потому что это был не манекен. Это была живая боль. Боль моего старого врага. И она звала. Не на бой. На что-то другое. На что-то, чего я еще не понимал, но что сжимало сердце ледяной лапой.

Искусственный огонь я встретил. Выдержал. Настоящая тень прошлого, пахнущая кровью, подползла к самому забору моего нового мира. И тишина после учений вдруг показалась зловещей. Как затишье перед настоящей бурей.

Глава 4: Тень у Забора и Зловещая Тишина

Запах крови Барса. Он въелся в ноздри, как ржавчина. Не сильный, не свежий, но неизгладимый. Он висел в памяти, смешиваясь с запахом утреннего кофе Сержанта, с резиновым духом спортзала, с пылью из вентиляции. Этот запах превратил дальний угол участка у забора в центр моей вселенной.

Каждая прогулка, каждый обход территории – все теперь было подчинено одной цели: искать. Искать подтверждение. Искать путь. Искать его.

Я вырывал каждую секунду у строгого графика Сержанта. Как только мы оказывались во дворе, я тянул поводок к тому месту. К щели под забором, откуда пробился тот зловещий шлейф. Я нырял носом в пыль, в прошлогоднюю траву, в мусор, забитый ветром в угол. Втягивал воздух до боли в легких, отфильтровывая городскую вонь, бензин, человеческие следы.

"Опять туда, Рэй?" – вздыхал Сержант, но позволял. Он видел мою настойчивость. Видел, как я не просто нюхаю, а просеиваю запахи, как золотоискатель песок. "Что там? Крысиный выводок? Или тот бродячий пес?"

Не бродячий, – хотелось выть. Барс! Раненый Барс!

И вот, спустя три дня упорного поиска, во время утреннего обхода после дождя, я нашел. Не запах. Вещь. В густой, влажной траве, прямо у самого бетонного основания забора, торчал из грязи клочок шерсти. Небольшой, слипшийся от грязи и… чего-то темного, буроватого. Но цвет! Черно-подпалый. Знакомый до боли. Как окрас Барса в моих кошмарах и в реальных драках.

Я осторожно поддел его носом. Потом зубами. Вытащил из грязи. Подтверждение. Осязаемое. Вещественное. Я нес его, как трофей, к Сержанту, положил к его сапогам и сел, уставившись вверх, в его глаза. Смотри! Доказательство! Он был здесь!

Сержант нахмурился. Поднял клочок, размял пальцами, понюхал. "Грязь… и кровь. Старая." Он посмотрел на забор, потом на меня. "Чья? Того пса? Серьезно, Рэй? Может, драка бродячих…" Но в его глазах мелькнуло сомнение. Он знал мою настойчивость. Знал, что мой нос редко ошибается. Он сунул клочок в пакетик. "Ладно, ладно. Докладываю в дежурку. Пусть отметят. Но не гоняйся за призраками, солдат. Работа есть работа."

Но для меня это был не призрак. Это был знак. Знак того, что Барс где-то рядом. И что с ним случилось что-то плохое. Запах крови, клочок шерсти… Они складывались в тревожную картину. И я не мог отогнать мысли об Олеге. Его запах злобы висел над городом, как ядовитый туман.