Мышиная клетка

31.03.12, Москва

День, вечер, ночь, утро добрые! Вы, конечно же, меня не помните, но это неудивительно. К тому же и я вас не знаю.

Давайте знакомиться или вспоминать: имя мое Лоренс. Ну, как имя… Псевдоним, если вам будет угодно. Такой я себе выбрал, когда вступал в один орден магов. Орден один темный и интересный, но об этом позднее.

Да, словом, я – Лоренс. И я один из немногих членов Лиги Фантомов, которые в качестве наказания лишились магической силы, а заодно супер-пупер навороченного меча. Собственно говоря, я такой один. И чувствую я себя в Лиге не лучше трамвая на рыцарском турнире! Правда! А, да вы и не удивляетесь?

Вы думаете, чтобы наказали, надо и что-то натворить – незыблемый закон жизни, если где-то еще осталась справедливость. Так я и натворил, чего греха таить.

Вы-то меня, мага без магии, можете и не помнить, и не знать, а вот то, что у Лиги темных магов полным-полно врагов, наверное, знаете1. Или предполагаете. И многие из врагов – люди, но не просто люди, а отдел спецслужб, ведущий расследования о преступлениях паранормального характера. Ну да, ну да, нас уже призраками обзывают, гениально, браво!

Короче говоря, если в деле замешано хоть подозрение на мистику, чтобы не раскрыть для общественности истинную суть вещей, вызывают ребят оттуда. И они-то уж знают, как разобраться. Дельные ребята, не поспоришь. Вот из-за них-то все и началось. Ох, и ненавижу я их.

Да вы не думайте, что они ангелы на страже справедливости, а Лига Фантомов – сборище тупоголовых уродов с клыками и когтями. Нет, им тоже есть что скрывать, а нам, разумеется, именно это интересно открывать и изымать, ради чего меня и отправили четыре года назад на задание.

– Лоренс, ты ужинать будешь? Что ты там пишешь? Мемуарами занялся? Ты что, помирать собрался? Старикан!

– А? Да ничего не пишу.

– На ужин что будешь?

– Какая забота… С каких это пор ты научилась готовить? Ну, яичницу, например.

Простите, меня тут отвлекают на мирское. Ладно, продолжаем.

На тот момент моей печальной повести я еще по утрам качался, а не только с вечера бухал – нормальное состояние, добровольная служба Лиге, юные красотки в свободное время, подобие небанального, творческого подхода к жизни… Словом, малина и богема!

Но вы ошибаетесь, если уже думаете, что сейчас пойдет очередная хрень о потерянном человеке. Вовсе я не потерянный. Всегда, точнее, почти всегда, выбор в своей жизни делал я сам.

Никто, к примеру, не заставлял меня вступать десять лет назад в ряды Лиги, а с этим тоже были сложности, ведь я родился простым человеком. Почти. С очень-очень низкими способностями. Но потом стал сильным магом.

Вот так и получил свой заветный билетик, пропуск в этот закрытый клуб темных колдунов, который шифруется в центре Москвы под неприметный такой бизнес-центр. Кстати, присматривайтесь повнимательнее к этим «стекляшкам».

Вдруг на изнанке мира, на Зеркале Измерения, они отразятся, как древние замки… А еще покажется Змей Хаоса2 и множество темных тварей. Хотя вам, обычным людям, скорее всего, ничего не откроется. Зеркало Измерения оно, знаете, только для магов и прочих волшебных – на всю голову – созданий. Вроде сильно разросшегося портала, подпространства. Кармана между мирами.

– Лоренс! Ты где? Але?! Передо мной сидишь, а явно не здесь!

– Да с работы пришел, устал, ну, чего тебе, Кони?

Ох, опять меня отвлекают… Я, может, пытаюсь эпический сказ начать!

Словом, вот так и живем на два мира под руководством Альбины Соболевой – Верховной Ведьмы. Страшная женщина, боярского роду-племени, ледяная королева, правит железной рукой, как говорится. Она-то меня и покарала. Возможно, зря я пошел именно к ней.

Лига Фантомов не единственная такая на Земле, но в Москве, насколько знаю, других нет. Темные маги, оборотни, вампиры и прочие веселые ребята не слишком-то уживчивые – все больше одиночки. Но в Лиге нашли общие цели – все хотят добраться до силы Змея Хаоса. Уже лет четыреста живут так, в виде незаконного ордена с общей мечтой – стать сильнее, а то ведь на Земле маги слабее, чем в других мирах. Хорошо, когда не владеешь этим знанием, а вот как откроется – пиши пропало. Хочется большего!

Я как только увидел изнанку мира, само Зеркало Измерения, так и захотел попасть в Лигу Фантомов. Почему? Возможно, потому что я изначально родился темным магом, а потом раскрыл свою силу. А потом… Лишился ее. Вот так меня Лига-то и отблагодарила. Ой, да не надо говорить, что я сейчас буду ныть!

Я же сказал: это не история про потерянного человека. Скорее, про потерянное время.

К тому же непотерянный я еще и по той причине, что история о бесцельном существовании – это тоже не про меня. Вот только вспомню, какие там у меня цели-то были… Но вспомню, конечно, вспомню. Вообще это глупое состояние в старости называют склерозом, в юности рассеянностью, суть одна.

Так вот, сейчас я почти перешагнул свой тридцатник, пора выходить из молодежной депрессии и впадать в кризис среднего возраста. Нет, я не потерянный, я даже не неудачник, просто период в жизни не лучший. Собственно, затянулся он как-то. Но это тоже не причина грустить, да я и не грущу, вы не поверите, но я весел, как Джокер.

– Ну что ты лыбишься, как Джокер? – словно читая мои мысли, визгливо спрашивает Кони. Эх, и как мы с ней сошлись? Уже давно достаточно. Но на роль Харли Квин она не тянет, посуровее будет. Радует, что мы хотя бы читаем одни комиксы и смотрим одни фильмы, вообще у нас много совпадающих предпочтений среди произведений массовой культуры (ой загнул, так загнул!).

Кстати, вам никогда не казалось странным, почему «Бэтмен» – довольно жестокий и какой-то не слишком смешной комикс? Похожих по настроению много, но безнадега кругового движения и безумия там отменная. В тридцатые годы был создан, мне видится это единственным ответом. Ладно, оставим пространные размышления до времен, когда у меня будет личный писарь. Но поразмышлять все тянет и тянет.

А в один поганый день я как раз не был склонен размышлять. Наверное, это и стало причиной использования запрещенного заклинания. Зачем? Да так, чтобы поинтереснее почикать врагов.

Вообще, я не приверженец садизма, но мучить врагов мне, право, нравилось, тем более я был один против… десятерых, что ли, ребят из спецотдела? Нет, кажется, поменьше их оставалось на тот момент. Где-то пятеро детишек лет по восемнадцать и одна рыжая бестия. Вот и все, кто охранял диковинку в архиве Отдела по борьбе с паранормальными явлениями.

Почему так? Ну… У них тоже кадровый голод, как и в Лиге. В конце концов, магов на Земле исчезающе мало. Вот и берут всех, кто может попасть на Зеркало Измерения, но не примкнул к организациям темных магов или магической мафии.

А я-то примкнул! И вот отправился на задание в архив. А он, знаете ли, как банковское хранилище: лазерные лучи, замкнутые на пушки, пол с сенсорами, сигнализация – все как надо. Но я тоже был что надо! Говорю же: качался по утрам!

И в тот день считал себя непобедимым. Сначала удавалось маскировать себя магией, но потом мое вторжение раскрыл один из оперов, кажется, его звали Макс. Я его запомнил! Запомнил и убью! Когда-нибудь…

Словом, артефакт я успешно украл, но вот сбежать мне уже не дали. Большинство я так, повалял, раскидал, обездвижил магическими цепями. Я вообще не маньяк.

Одного только убил, чем нажил себе кровника в лице его приятеля, того самого Макса. Но что-то он меня не находит пока. Видимо, потому что я мало куда двигаюсь из Лиги, сижу в небоскребе ордена, мне лишние проблемы пока не нужны. Хотя иногда так и хочется устроить знатную драку.

Но Макс-то ладно… Зато рыжая бестия – это какой-то демон, а не женщина. У нее сильные магические способности. И мне кажется, она не человек. Она-то и загнала меня в угол.

И из-за этой рыжей пришлось использовать Спрута – запрещенное заклинание, изменяющее пространство и время. Благодаря ему я на миг распался на молекулы и, минуя все порталы, попал обратно в Лигу Фантомов.

Если вы еще не уловили: такое сотворить мог только очень сильный колдун. Да, я вообще талантливый красавчик. Был. Но меня это не спасло от бюрократов и завистников.

Не знаю, где там из-за меня ураган случился, будто я «бабочка с эффектом», но вместо похвалы на меня налетели оборотни-стражники, нацелили автоматы, повалили-скрутили. Артефакт изъяли!

А потом судили при участии самой Верховной Ведьмы, Владычицы Лиги, и посадили… Нет, не в тюрьму – в офис бухгалтером, согласно с моим человеческим образованием.

И вот теперь вокруг меня одни неудачники. С магией у них случились нелады, вроде темные эльфы да вампиры, только способности нулевые и физическая форма так себе, а уходить с хороших зарплат Лиги Фантомов не хочется, понятное дело. Вот и коптят потолок, перебирают бумажки. Кто-то по натуре такой, пацифист, так скажем. Смотрит со стороны, как Лига прогрызается к силе Змея Хаоса через Зеркало Измерения.

А мне каково? Вы подумайте! Боевому магу высшего уровня с десятилетним стажем! Я гордец с амбициями, вот уж не спорю. Я очень гордился собой. Да и сейчас никогда не обзову себя унылым г… ну, сами знаете чем.

Я гордец и вспыльчивый эгоист, но не неудачник. И это до сих пор дает мне силы не падать духом. Может, все мои беды из-за этого артефакта? Мне кажется, я мог что-то изменить в своем прошлом. И не в лучшую сторону. Только что? Не просто так на суде говорили, что нельзя вмешиваться в течение времени.

– Лоренс! Какого хрена ты нихрена не делаешь? То, что я живу с тобой уже три года, не записывает меня в домработницы. Я вожак стаи оборотней!

Ох, этот чудесный голосок. Этот чудесный взрывной характер, помноженный на безвкусную одежду в байкерском стиле и яркий макияж… Я все еще не понимаю, как нас свела судьба.

– Да-да, конечно, милая, ты вожак. И твои оборотни прекрасны, но уже с две тысяче восьмого года в составе Лиги Фантомов, потому что вам пришлось спасаться от охотников.

– Харе надо мной издеваться, сволочь! Я оборотень, но такой берлоги, как у тебя, мне еще не приходилось видеть! Это хуже места сходок в заброшке!

– Надо же! Не прошло и ста лет, как ты начала стремиться к прекрасному! Как это символично – три года!

Что обычно следует дальше, вам лучше не знать. До драк не доходит, но она меня порядком достает. Вот уж загадка, как я целых три года терплю эту взбалмошную бабу. А! Да вы не узнали этот «дивный» голос? Тогда соображайте, кто у нас был вожаком стаи четыре года назад. Если, конечно, знаете.

– Кони! Не трогай! Это же финансовый отчет!

Я спокоен, подозрительно спокоен. Это похоже на латентное кипение с последующим взрывом. Не представляю, кто вообще назвал эту безумную женщину Констанцией. Хотя это тоже, скорее всего, псевдоним. Констанция Петровна или как там ее папеньку-вожака зовут… Звали. Вожак он был, она, мол, наследница. Как его убили охотники на оборотней, так и вступила в Лигу вместе со всей стаей. Констанция – постоянная! Конечно! Но постоянна в ней только критика моих слов и действий.

– А мне плевать! Из-за тебя и твоей паршивой макулатуры я не могу найти свои вещи! Почему я должна копаться в этом дерьме?

Да, Кони, ты права, это полное дерьмо, ты права, я в полном дерьме со всей долбанной бухгалтерией и недостачам. Такое ощущение, что кто-то яростно желает меня извести, и этот кто-то, похоже, вся Лига Фантомов: для воинов я посмешище, что тут уж скрывать.

Пример, как делать не надо. А для офисных мышей я тоже чужой, инородное тело в больном организме. Не стоило применять Спрута. Тогда бы, может, остался при своей магической силе. Но не факт, что с головой на плечах.

Как минимум это не повод меня унижать. Они даже не могут представить мою силу! Вернее, раньше не могли представить. А теперь уже ничего нет.

Извести… Но я-то хитрее, умнее и изворотливее. И, Кони, сейчас ты очень рискуешь. Подземный вулкан в лице меня вот-вот выплеснет пепел и лаву.

– Да заткнись ты уже! Два часа ночи, я должен закончить работу до шести утра! А ты, дура, мельтешишь и мельтешишь! Займись чем-нибудь, иди спать или… – Все, кажется, я взорвался, понесло; ладно, сейчас скажу чуть хладнокровнее, а то работа совсем полетит в тартарары: – Просто, пожалуйста, замолчи!

Так, Кони-то глаза вылупила, на секунду онемела, перья-сережки развеваются от покачиваний головы. Знаю я уже эти движения – все, хана работе.

Еще наклонилась так! Видно безвкусное кружево белья, ощущается тяжелый аромат персиковых духов… Да тут не ругаться бы, а повалить ее прямо поверх отчета на стол и заняться чем-то куда более интересным, чем работа. Но у нее сейчас другая цель, она считает себя оскорбленной. Но ведь и я оскорблен!

В конце концов, начинает всегда она, а мне молчать самоуважение не позволяет. Надоела она мне, ой, надоела! Вот уже начала орать до хрипа, а я устал и хочу спать, это невыполнимая «программа-минимум» на сегодня.

Нет бы спать уйти! Но я опять взорвался, начал ей что-то втолковывать. А она и так понимает. Или не понимает, просто тоже, кажется, хочет меня извести. Так вороны заклевывают больную кошку. Так крабы съедают чайку со сломанным крылом. Жертва и добыча меняются местами.

Нет, это все слишком трагично, а на деле карикатурно и мелко. Мне просто надо изменить отношение к случайной критике. Может, тогда нас обоих отпустит. Или мне просто надо вернуть свою магическую силу, чтобы снова стать ровней для Кони. Да я-то посильнее был! Оборотни у нас что, собачки-дуболомы, могут с ноги врезать, когтями подрать, пулемет ДШК или двуручный меч одной левой поднять. Но магией не владеют, заклинания не плетут.

– Кони! Ты что, сейчас пыталась врезать мне в ухо?!

А я-то говорил, до драк не доходит. Не верьте! Уже доходит! Бьют или пытаются побить обычно меня. Ну, может, и я не всегда слежу за языком, конечно. И порой это все заслуженно, но у нас тут матриархат и женский абьюз налицо.

– Нехрен меня дурой обзывать!

Да, стать бы снова хоть на равных… Я – воин-маг, она – оборотень. Если бы только вернуть… А для начала: может, и правда навести порядок на столе? Может, так и работа лучше пойдет, и документы перестанут теряться. Вот я и становлюсь не вольным художником с мечом вместо кисти, а покорной мышью, пекущейся о папках с бумагами.

Вот уж я злорадствовал и радовался, когда Сумеречный Эльф3 временно утащил магическую силу у всей Лиги Фантомов. Все стали подобны мне, а растерялись-то как! Вам знать эту не самую радужную страницу истории ордена необязательно, а закончилась она вторжением темных эльфов с другой планеты, из мира Бенаам, и битвой в Измерении Могущества за силу Змея Хаоса, Последней Битвой.

В которой я не участвовал. Как всегда, закисал вонючей капустой. Неужели это уже «всегда»?

Ну да, каждый вечер говорю себе, что брошу пить, начну по утрам качаться. Каждое утро оправдываюсь тем, что это имелось в виду воскресенье, начало новой недели. Каждое воскресенье недоумеваю, утверждая, что я говорил себе про следующее, солнечное и погожее. Следующее, конечно, оказывается пасмурным или по меньшей мере недостаточно солнечным. И так до бесконечности по лабиринтам загадочной русской души.

Гадко все это. Злорадство – это, конечно, мерзко, но во мне что-то набухает и разрастается, ожидая выхода, точно гнойный нарыв с гангреной. Выражается это через вспышки злобы. Вот как сейчас. Надоело мне ругаться!

Глупо все это, не нравится тебе что-то, Кони, так уходи! Будто мужика себе не найдешь! Давно бы ушла, если бы хотела, благо Лига у нас милитаристски-социалистическая: квартиру-студию не делить, выдают так, за службу. Вроде общаги для всех членов ордена. Словом, имущество нас с тобой, Кони, не связывает.

Стало быть, что-то тебя возле меня держит, что-то притягивает. Унижать меня нравится? Да что б тебя… Так, ладно, надо замолчать и не реагировать. Надо злобу направить в другое русло, а то неизвестно, что я могу натворить. Вот чего Кони добивается? Ее просто бесит моя работа. И она знает, как меня отвлечь, знает, что наше противостояние мне нравится даже больше, чем ей. Это позволяет ощутить себя живым.

– Тварь! – шипит Кони, а сама уже кусает меня за губы. Эх, все-таки повалю я ее на стол поверх отчета. Пошло оно все…

М-да, если так пойдет дело, то она будет более накачанной, чем я. Жутковато и смешно это сознавать, когда мои ладони скользят вдоль линий ее обнаженного тела, когда она принадлежит вся мне, если вообще может кому-то полностью принадлежать. Какая же она горячая! Накачанная, сильная и горячая!

– Опять ты меня увела от работы… – выдыхаю я, когда мы лежим на полу возле стола, бесстыдно нагие и довольные. Как два животных.

– К черту твою работу. Особенно, ночью! – грудным сиплым голосом отзывается Кони, кусая меня за мочку уха. – Ты слишком хорош в другой работе. И ночью должен принадлежать мне.

Вот так у нее все просто, потому и бесилась. В конце концов, она оборотень, а я человек. Ей проще, все проще: и накачивать мышцы, и залечивать раны, и менять дома да любовников.

Не то что б я воспринимал эти вещи слишком серьезно, но я и не циник. Хотя это не факт. Как минимум, у меня не получается наплевать на все запреты и общественное мнение. Тянут и растягивают они меня, собственно говоря, как две березы в разные стороны.

Я пытался однажды забыть о них с помощью некоторых запрещенных веществ – ничего, кроме боли. Видимо, я должен радоваться этому факту, а то стал бы «овощем», но пока не пришло время для радости.

Интересно, что я о себе еще хотел бы рассказать? Будет ли у этой истории начало? Или только конец? Лоренс, бывший маг, который применил Спрута и лишился силы. Что я хочу вообще рассказать? О том, как нарушилось время? Да вроде и не нарушилось… Возможно, это конец без начала.

И вы, конечно же, меня не вспомнили. Между тем я был всегда где-то неподалеку. Кособокая и невзрачная жизнь шла себе и шла, а меня никто не замечал. А за мной из-за предела времен наблюдал и наблюдал Змей Хаоса…

Макс за четыре года возмужал: из отчаянного мальчишки превратился в рассудительного воина. Он по-прежнему служил в Отделе расследований паранормальных явлений и не жаловался. Скользких неприятных заданий с жесткими допросами не выпадало, ими ведали другие подразделения. А он в основном спасал людей от «диких» вампиров и контролировал работу «охотников». Иногда приходилось защищать от них мирных вампиров и магов, которые тихо жили, не нарушая закон.

«Хорошо, что Отдел вовремя понял, что далеко не всем вампирам Земли нужно пить кровь. По сути, некоторые это делают только для повышения силы. А если человек – вампир – не собирается ни с кем сражаться, то ему и не надо. Не объявить ли уже охотников вне закона? Они же занимаются линчеванием», – порой думал Макс. Уж больно действия «охотников» напоминали о «славных» временах больших костров Инквизиции. Хватало мстителей-самовыдвиженцев, которые, обладая магической силой, решили, что они на «стороне света», поэтому без разбора истребляли вампиров и оборотней. Порой совершенно незаслуженно.

Впрочем, Макс никогда не сочувствовал выходцам из Лиги Фантомов или подобных группировок. Уже четыре года на восприятие накладывалась личная неприязнь, замешенная на несовершенной мести за товарища.

Денис погиб в тот злополучный день, когда треклятый темный маг Лоренс вторгся в хранилище. А они, девятнадцатилетние ребята, практически вчерашние курсанты без опыта, вступили в неравный бой. После этого случая Максу вне очереди дали ранг младшего лейтенанта, а Дениса наградили… посмертно.

Тот день запомнился как величайший провал, за который едва ли надо повышать. Макс сражался и выжил – на этом все. Лоренс все-таки утащил артефакт, применив мощнейшее заклинание невыясненной природы. Хуже всего, что Отдел за годы своего существования все еще знал о противнике меньше, чем противник о нем. Лига Фантомов все еще успешно скрывала свой адрес, а ее членов почти не удавалось вычислить.

Простая проверка документов ничего не приносила, а пойманные участники ордена на допросах не могли выдать ни название улицы, ни номер дома. В конце концов, стало понятно, что Лига каким-то образом влияет на память своих членов, чтобы в критический момент их не раскололи даже под пытками.

«Узнать бы, где эта клятая Лига… Вот как вытянуть артефакт? Полный “висяк”, а не дело. Артефакт где-то в хранилищах Лиги, не иначе. Вышедшие из этого ордена маги говорили, что в Лиге много секретов, есть сокровищница с артефактами, есть вроде даже пещеры с монстрами. Да, они описывали и внутреннее убранство, мол, там бизнес-центр снаружи, а внутри как готический замок, и раскрывали имена членов, но никто не вспомнил адрес», – сокрушался Макс.

Он подозревал, что ранг-то ему выдали вместе с пухлой папкой для дальнейшего расследования этого дела. «Висяка» и, похоже, «висяка» всей его жизни. Задача от руководства стояла четкая: вернуть артефакт из Лиги Фантомов любой ценой. И вот уже четыре года они с майором Жанной Патриковной Темновой занимались этим делом.

– Жанна Патриковна, разрешите обратиться… – протянул Макс, отвлекаясь от изучения очередных архивных данных, разложенных на столе. Последнее время работа все больше напоминала офисные задачи аналитика. Но без данных не имело смысла кидаться с мечом наголо на Зеркало Измерения. Поэтому пока они вдвоем сидели в кабинете, заваленном архивными папками и рапортами о происшествиях.

– Валяй, Макс, давай уже без этих формальностей. Мы шесть лет вместе расследуем это дело.

В их Отделе ранги и формальное общение едва ли играли важную роль. Работа требовала гибкости, а попадали на нее люди совершенно разных социальных слоев. Больше всего ценились даже не физическая подготовка и здоровье, а наличие хотя бы минимального магического потенциала. Но порядок и субординацию никто не отменял.

– Спасибо, Жанна, – кивнул Макс, щурясь.

Под потолком уныло мерцала вытянутая галогеновая лапочка. Завхоз как будто забыл про их кабинет. Обиталище тех, кто на самом деле провалил дело. Но все при случае подчеркивали значимость их «подвига».

– Рассказывай уже, что тебя мучает, – криво ухмыльнулась Жанна, сверкая сапфировыми глазами и встряхивая рыжим каре. Она, женщина лет тридцати пяти, обладала природным магнетизмом, помноженным на уверенность в себе и очень неплохие магические способности. «Типичная чародейка» – как порой шутили коллеги-завистники, которые пытались добиться внимания Жанны. Но, видимо, никто не дорос до ее уровня.

Так или иначе, Макса это не интересовало: он хранил верность Лене, бывшей невесте. Они расстались, но… он все еще надеялся.

– За последние четыре года не зафиксировано никаких аномалий. Но… как будто что-то не так, – наконец поделился переживаниями Макс, убирая со лба пшеничные пряди волос. По уставу стоило в ближайшее время подстричься.

– Конечно, не так, артефакт все еще у Лиги. Кто знает, что они с ним делают. Это как раз наша работа – узнать, что же не так, – небрежно фыркнула Жанна. Поражала ее беззаботность, хотя она всегда выглядела напряженной, готовой к внезапной атаке. Видимо, повидала уже столько, что разучилась переживать. В тот страшный день только она и спасла. Еще бы немного – и уничтожила Лоренса.

– Вы так спокойно это говорите, но ведь… – выдохнул Макс.

– Штука опасная, может переписать некоторые события реальности. Но, если так подумать, мы вряд ли поймем, что переписано, – с неизменной застывшей улыбкой на крупных губах отозвалась Жанна. – И что-то мне подсказывает: никто не решится использовать эту проклятую вещицу, даже Верховная Ведьма. Соболева не так глупа, чтобы настолько рисковать ради получения новой силы.

– Зачем они тогда захватили артефакт? Послали этого… треклятого Лоренса! – сжав кулаки, выплюнул Макс.

– Возможно, чтобы его не использовали уже мы, – постукивая ручкой по столешнице, сказала Жанна. – Возможно, в качестве страховки от того, что они боятся найти в Измерении. Вернее… кого. Змей Хаоса – это не шутка, знаешь ли. Если его потревожить, может пригодиться и артефакт по переписыванию реальности. Хотя это, скорее, мои гипотезы. Но его однозначно лучше не тревожить.

На мониторе компьютера Жанны высвечивалось досье той самой Соболевой. Альбины Соболевой, Верховной Ведьмы Лиги Фантомов, руководительницы проклятого ордена. Возможно, если бы ее кто-то сменил, Лига перестала бы совершать откровенные диверсии и нарушения закона. До этого орден как-то четыреста лет уживался с людьми, даже под руководством магов-князей Соболевых, а при Альбине начались попытки заполучить силу Змея Хаоса.

«Вот же жил я раньше, в детстве… не знал про этих тварей. Не знал, что в космосе существовали когда-то гигантские Змеи-асуры», – раздумывал Макс, слегка ежась при каждой мысли о том, что ему открылось с поступлением на службу. Для землян все это шло под грифом «совершенно секретно». Да и кому легче от таких историй?

Маги Земли сохранили сказание о двух космических змеях-асурах, которые в древние времена сражались друг с другом, кроша планеты и поедая миры. Они хотели выяснить, кто сильнее. И в какой-то момент самая мощная атака раскидала их на разные концы Вселенной.

Один из Змеев, Раат Шаатир, угодил в мир Бенаам. И, насколько доносила легенда, оказался заперт в человеческом облике. После его появления Бенаам превратился в темное место, населенное вампирами и иными кровожадными тварями.

Другой же, Змей Хаоса, создал вокруг себя черную дыру, Нору Змея. А Измерение Могущества, судя по всему, было одним из осколков разбитых миров, где и засела древняя тварь. Или же где таился осколок ее силы.

По нелепой случайности именно на Земле еще четыреста лет назад открылся портал в это место. С тех пор и началась непримиримая борьба магов Земли за источник могущества. И не только Земли… Пришельцы из Бенаама тоже порой прорывались. К счастью, на них действовали пули и мечи. Но не на всех и не всегда. Так или иначе, у Отдела расследования паранормальных явлений хватало работы.

«И я во всем этом варюсь. И Жанна, и Лена… Если один раз увидел этот мир, уже не закроешь глаза», – порой сетовал Макс.

В детстве он пугал родителей уверенными заявлениям: «Папа, смотри, у дяди ушки волчьи! Мама, смотри, у тети крылья!». В пятнадцать им заинтересовался Отдел. Перехватил, возможно, предотвратил попадание в одну из группировок темных магов.

С тех пор он проходил подготовку в специальной школе, а в восемнадцать поступил на службу. Как такового выбора и не было. Сбитый с толку юный маг испугался своей силы, умения видеть то, чего не видят другие. К несчастью, особых способностей к созданию заклинаний он в себе до сих пор не открыл.

Мог видеть Зеркало Измерения и путешествовать между мирами в само Измерение Могущества, где был заперт Змей Хаоса. Хотя саму тварь за многие годы так и не нашли, но чувствовали его силу, которой хотела завладеть Лига Фантомов. И не только она…

Хватало и других группировок. И не все из них стремились к Измерению Могущества. Иногда попадались совершенно мерзкие дела, связанные, например, с жертвоприношениями темных магов. Для обычной полиции это выглядело как жертвы культа сатанистов, но для Отдела все оказывалось более нетривиальным. Таких одиночек ловили и нередко ликвидировали в процессе задержания. А кого не ликвидировали, тех арестовывали. Спокойных и безвредных, не убийц и не маньяков, порой перевербовывали на благо общества. Все зависело от магического потенциала.

– А ты не думал… Лига могла перепродать артефакт? – вдруг многозначительно протянула Жанна.

– Если бы мы знали… – отозвался Макс. – Могла. Мафии. И если это так, то найти следы у нас не получится.

– Может, если выманить Лоренса из Лиги… – предложила Жанна, задумчиво щурясь и умолкая.

– Получился расколоть его насчет судьбы артефакта, – закончил Макс.

– Ну, хотя бы относительно планов.

– Но чем и как выманить? По городу он перемещается тоже под неким магическим пологом, даже мобильные не запеленговать.

– Или вообще не перемещается. Отсиживается в Лиге.

– Так какие есть варианты?

– Например, выйти на его родителей. Я почти установила личность этого типа. Совпадений достаточно, – хищно ухмыльнулась Жанна, пролистывая страницы досье на компьютере. – Раньше его, конечно, звали не Лоренс. Хитро придумала Альбина, чтобы члены Лиги сразу меняли имена. Рвали связи с прошлым.

– Родителей… Захватить в заложники?.. Значит, его родители не в Лиге? – смутился Макс, сжимая кулаки на столешнице.

– Полагаю, что нет. Ну, почему заложники. Всего лишь арестовать как предполагаемых соучастников.

– Как-то это…

– Это война, лейтенант. Если ты еще не понял. Наша война за правопорядок, – твердо оборвала Жанна. – Если на Земле мало магов, это не значит, что они имеют право диктовать свои условия. И уж точно пытаться урвать настолько опасную часть силы.

– Понимаю. Думаю, даже Альбине Соболевой не под силу управлять космическим Змеем.

– Никому не под силу. В идеальном мире у нас должно хватить мощи навсегда закрыть портал к Измерению Могущества. Но мы, к сожалению, не в идеальном мире. Поэтому работаем с тем, что есть. И работаем доступными нам методами. Наша с тобой задача – вернуть артефакт в хранилище.

«Это как будто не война, а взаимная охота или партия в шахматы. А если мы ошибемся и арестуем невинных людей? Арестуем… да возьмем в заложники, по сути. Конечно, все средства хороши, если служат великой цели. Но… если Лоренсу плевать на родителей? Возможно, они уже и не общаются давным-давно. Проклятье, как мне не нравится эта часть работы!», – посетовал Макс. Ужасно захотелось позвонить своим родителям и Лене, убедиться, что у них все в порядке.

01.04.2012

И снова здравствуйте! И снова Лоренс! Да, если вы помните меня, то, наверное, видели, что у меня на макушке хохолком торчит челка, еще и седая на фоне черных волос. Хотите, расскажу, когда это вдруг случилось?

Так, не успел начать, так опять перерыв: пришла Кони, лучше промолчу, но от моего молчания она еще больше бесится. И что вы мне прикажете делать? А, нет: сегодня женщина в хорошем настроении… А потом еще кто-то смеет утверждать, что это женщины – подневольные существа?! Да я бы за такую «неволю» многое отдал, а я не подкаблучник.

Интересно, как я ее все-таки терплю уже четвертый год? Хм, но она хотя бы не изменяет мне, а то была у меня лет в двадцать пять одна шлюшка, которую я терпел два года, но она спала с кем попало. Мое терпение лопнуло быстро, выпер ее без части барахла, заразу.

Да-да, и после этого кто-то смеет утверждать, что мужчины тираны, мужчины только о сексе и думают. Думают? Да черта с два! Есть и поважнее мысли. А любовь (сами понимаете какая) – обыкновенная физическая потребность, ну, и эмоциональное удовольствие, конечно.

Но чтобы думать, хитро измышлять что-то… нет, на это способна лишь женщина. Да-да, именно женщина больше мужчин всерьез думает о сексе, не пошлит ради красного словца, а именно измышляет чудовищные планы для удовлетворения своей сознательно-эмоциональной и подсознательной, только наполовину телесной, потребности.

И чем больше отрицает на словах, тем больше думает, кокетливо и завлекающее смущается, отнекивается. Ими движет любопытство и тщеславие – это обычно отличницами. Но тихие девочки – спящие вулканы, бомбы замедленного действия…

– Ты точно финансовые отчеты сверяешь, Лоренс? Или это твои мемуары? Ты зачем их пишешь, в гроб собрался? – фыркает Кони, глядя на меня. Эх, нескладная она все-таки, грубоватая. Скулы низкие, челюсть квадратная. А нос маленький и губы пухлые. Смешная, но красивая… Для меня почему-то всегда красивая.

Вообще с ней намного лучше, чем с «отличницами». На практике и подсознательно они оказываются более развращенными и пошлыми изнутри, чем такие, как Кони. Она же ничего не скрывает! С ней проще. Возможно, я циник, но кое-что понимаю в людях. Лучше цинично говорить правду или лицемерно лепить незаслуженные комплименты? Да выбирайте, к дьяволу, сами. Романтиков не переубедишь, даже убив их.

М-да, в итоге вышел панегирик моему «тирану». Кстати, ей, видимо, кажется, что это я ее тиран. Ого, да у нас тут просто классовая борьба, коммунисты против капитализма. Борьба… Сладкое пьянящее слово, и как измельчало!

Кстати, вы мне напоминайте основную линию повествования, а то потону в житейских рассуждениях старого алкаша. Кажется, я намеревался поведать о своих седых прядях. Я не ошибаюсь? Судя по тому, что вы молчите, не ошибаюсь.

Но что-то не так… Бабах… Что за бабах?!

Правда ли? Лучше бы глюки. Я слышу выстрел? Звон стекла в коридоре Лиги… Как обывателя меня это не должно касаться, только пугать, но все же я по-прежнему не обыватель, дух воина – это как прививка от оспы: неприятно, зато на всю жизнь. Да что же это сейчас было?

Я выбегаю из квартиры, из своей темной берлоги, не чувствуя ног. Все предметы слишком отчужденные и далекие. И полосатые обои в прихожей, и вешалка с серым пальто, и собственное отражение в зеркале. Какое-то темное, точно какой-то демон приперся из зазеркалья.

Вот и дверь, еще немного – и я узнаю, что стряслось. Не должно быть настолько страшно, не должно настолько тревожить! Я же плевал на всех! А в животе-то все переворачивается. Предчувствие? Что там?!

Интуицию не пропьешь. Распахиваю дверь – в нос ударяет запах крови. Как же ее много на кафельном полу, струится к моим ногам темной лужей.

Вот и он… Труп. Труп… Лежит посреди коридора и… я его знаю… И это не труп, а… Ромка! Это Ромка!

Деревенею. Проклятье. Этого… этого не должно было случиться! Ромка – младший брат Кони. Совсем еще мальчишка, подросток…

Пришел вместе с ней в Лигу. Как?! За что? Кто посмел? Что теперь делать? Кажется, я никогда не испытывал такого ужаса.

– К-кони… – Треклятый голос куда-то пропал.

– Ромка! Нет! Ромка, скажи что-нибудь, Ромка! – Кони выбегает из квартиры едва одетая. Волосы по ветру метутся, лицо искажено, словно у женщины из фильма ужасов… А я стою как истукан и понимаю, что понятия не имею, откуда и кто стрелял. Стрельчатое окно замка – в дребезги. Но это и слепой бы увидел.

Что это было? На нас напали? Нас вычислили охотники? Снайпер? Он все еще здесь?! Я бессмысленно озираюсь по сторонам, выглядываю в окно, но стрелка уже нет. Хорошо хоть от подозрений я освобожден – свидетелей много выбежало из наших казенных квартир, лица заспанные, отекшие и во всех заплывших глазах одинаковый страх. Убийство… Произошло убийство. Наверное, я реагирую спокойнее, чем должен. Или это страх после страха. Ужас после ужаса.

– Ромка!… Позовите на помощь! Лоренс! – Кони воет, взывает ко мне. А что уже звать? Кого звать, проклятье! Мне не лучше, мне все видится, как из-за завесы, будто я в кошмарном сне.

В мой адрес летят самые черные ругательства. Мою суровую мужественную спутницу начинают душить рыдания, я кое-как зову на помощь. Кажется, уже бессмысленно, но тут Кони всхлипывает:

– Лоренс! Скорее! Он еще жив!

А ведь пацан и правда еще жив. Нет у меня чутья детектива, меня сбило с толку это жуткое зрелище. Кровь… тело… Будто я уже отвык от такого, хотя не слишком опешил от нападения на Лигу в прошлый раз, будто ждал всегда какого-нибудь кошмара, а вот сейчас, кажется, не ждал…

– Эй! Кто-нибудь!

Мой ли это голос или кого-то из соседей? Почему в таких ситуациях ничего не получается оценивать здраво? И как же хочется отмотать время…

– Осторожно! Отойдите от окон!

– Вернитесь в свои квартиры. Всем оставаться на своих местах.

– Освободите коридор! Пропустите! Пропустите медиков!

Кони приходится держать за плечи, чтобы она не бросилась к брату. Ему сейчас только медики-маги могут помочь… Ранение в голову, значит? Из снайперской винтовки? Похоже, убийца попал только по касательной. Но все равно плохо. Если Кони сама не понимает, то я ей говорить не буду: нежилец пацан, нежилец.

Гадство-то какое! Кому он помешал? Провокация. И не против меня ли? Ведь у парня врагов не было.

Проклятье! Да что же так трясет? Почему-то именно сейчас мне почудилось, насколько дороги мне эти двое, Кони и Ромка. К нему-то я тоже привык. Ладно, тогда для самого себя не буду крутить мысль, что он нежилец. Просто я стараюсь быть реалистом, а, значит, есть вероятность, что он выживет, но эта вероятность равна чуду…

Прибывают медики. Быстро! Да у нас и расстояния все в рамках одного здания-крепости. Парня кладут на носилки, дальше все как-то туманно, точно это мне голову вскрыла пуля.

Да что же это… Прямо озноб колотит, пальцы, как ледышки – не гнутся, проклятые. А мне еще документы подписывать, срочно паспорт Ромки тащу, а Кони сидит у операционной и рыдает, даром что вожак стаи, но, видимо, не за одну жестокость ее любили.

Народу-то много повыскакивало по Лиге, потому что пуганый уже народ, знают, что такое внезапное вторжение. (А в тот раз как сонные мухи были). Место преступления уже обнесли поганой красно-белой, лентой. Кровищи-то! Эх, с головы всегда так.

Видел я как-то раз, как размозжили череп одному чуваку, кажется, врагу, потому что лица не помню. Вот тогда можно было подумать, что это не череп покромсали когтями, а целого человека через мясорубку пропустили. В сущности, в голове неспроста так много крови: в ней много нужного. Но много и всякого циничного бреда, как у меня сейчас.

Так, ничего не забыл? Стоит ли мне сейчас поддержать Кони или лучше исследовать место преступления? Поддержать Кони? Да она меня только что матом послала, это понятно. Я бы и сам себя послал. Подозреваю, что в такие мрачные моменты ей легче в одиночестве. Может, потому что не надо на себе держать еще и парадную маску «сильной женщины», когда и так на пределе?..

Нехорошо все вышло, нечего сказать. Но все же – откуда стреляли? Кто? Какие у Ромки могут быть враги? Это «охотники» не побоялись нарушить перемирие? Или Отдел вычислил адрес Лиги Фантомов?

Стреляли с ближайшей высотки. Вот только Лига находится по большей части на Зеркале Измерения. Не могли обычные люди, даже оперативники Отдела, стрелять с той высотки. А вот же как-то смогли!

Кто-то смог. Раскидал осколки по коридору. Окна… Рекомендовали не подходить к окнам. А как ту не подходить, если весь коридор в них!

Черт бы побрал этих следователей фиговых, я ничего не могу подробно рассмотреть. Сейчас, небось, все улики затопчут. Если они ничего не ответят, я им устрою! Хотя что я могу устроить? Только тихонько спрашиваю, подходя к ленте:

– Какой калибр пули?

– Ты не поймешь. Стрелял снайпер, – отмахиваются они, но потом пренебрежительно прищуриваются – узнали! – но калибр все равно не говорят: – А, это ты… Лоренс…

Мое имя почему-то звучит с особым присвистом, то ли на выдохе, то ли на вдохе. И я даже не отнекиваюсь, что мое имя в Лиге – ругательное слово. Сейчас это не сильно важно, лишь бы ответили, сказали хоть что-то. Сейчас я должен за короткое время научиться думать не только о себе, не только о своей поруганной гордыне. Надо думать о Кони и Ромке. Иначе даже как самый последний циник не буду достоин носить звание «человека».

– Есть улики? Откуда стреляли? Судя по звуку – с соседней башни, не иначе! – говорю я настойчиво.

– Будете первым свидетелем. Завтра в 8:00 вы должны прийти на восемнадцатый этаж в отдел расследований для дачи показаний. В противном случае вы переноситесь в круг подозреваемых. Хотя у вас есть алиби.

Понятно, помощи мне от них ждать не стоило. Чем же я так всем насолил? Будто приношу неудачи. Хотя какая тут помощь? Показания, расследование. Они тоже сбиты с толку.

Кто-то стрелял, но на Лигу не напали, будто охотились… персонально за мной. Странная мысль пронзает, как каленая стрела.

Может, Ромку перепутали со мной? Но у парня соломенные светлые волосы, а у меня черные с серебром. М-да, я вам так и не рассказал, как у меня появилась седая челка, но это уже звучит как какая-то ерунда на фоне всего произошедшего.

Так или иначе, снайпер не мог перепутать. Похожи мы только по росту, я-то «злобный гном», а парнишка перегнал меня и еще вырастет. Если выживет. Обязательно выживет! Проклятье. Опять колотье это нападает.

На допрос, говорите? Завтра так завтра, мне скрывать нечего… Подозреваемых… Интересно, есть ли у Кони враги-снайперы или способные нанять такового? У меня-то есть. У меня слишком много врагов. Что, если это было своеобразное предупреждение? Начало… Начало чего?

Как же страшно!

Лишь бы мальчишка остался жив.

15. 05.12

«Есть ситуации, в которых человеку никто не поможет кроме него самого… Проклятый сон, к чему бы он? Надо думать о работе! О… мести», – раздумывал Макс, глядя на листы досье. Они уже почти установили личность темного мага Лоренса, не хватало только доказательств для начальства, чтобы получить ордер на обыск квартиры его родителей и их возможный арест.

«Мы рискуем, сильно рискуем. Арест невиновных – это все Жанна придумала». – Макса все еще терзали сомнения, от которых не удавалось спастись за чередами монотонных рапортов о ходе расследования.

– Надо ускоряться, не только нам поручили это дело, но для нас это шанс реабилитироваться в глазах Отдела, – подбадривала и торопила Жанна. И все больше казалось, что майор Темнова темнит, вернее, пытается исправить свой промах руками Макса. Ведь это она упустила Лоренса, позволила применить ему заклинание, не успела нанести решающий удар. А Макс вообще ничего не с сумел противопоставить врагу, поэтому с жаром принялся за расследование. Но вот уже четыре года оно не двигалось с мертвой точки, а методы Жанны вызывали все больше вопросов.

«Опять это странный сон с машиной. Будто я стою посреди тротуара и по слухам знаю, что есть такая машина, в которую сажают людей, неугодных Системе, она едет и вскоре человек погибает в автокатастрофе. Какой это Системе, интересно? Антиутопия какая-то… Будто Жанна сажает меня в эту машину, – вспоминал свой сон Макс. – Да, поганый сон. По слухам-то – это одно, а здесь как будто я стою на обочине и прямо вдруг вижу, как человек несется по улице, а возле тротуара уже поджидает белая спортивная машина. Человек бежит прочь, панически оглядываясь, я вижу его глаза раненой лошади, но некая сила затягивает его, и каждый шаг только приближает к орудию казни. Руки его гнутся в конвульсиях, он зовет на помощь, но лишь губами, голос тоже не слышен».

Макс поежился и даже бросил взгляд в окно: нет, никакого белого автомобиля не показалось. Да и с чего бы? Но сон повторялся уже второй или третий раз. С тех пор, как Жанна предложила захватить и подвергнуть жесткому допросу родителей Лоренса. Или, как минимум, угрожать им расправой, чтобы выманить нерадивого сына, видимо, через присланное в Лигу анонимное видео.

– Можно поиграть и в бандитов. Это все будет имитация, постановка! – убеждала в этот день Жанна. Макс уже слышал эти посулы, за текущие недели майор Темнова стала еще более увлеченной и настойчивой, чем обычно. И это пугало.

– А если Лоренс понятия не имеет, где артефакт? Или скажет: в хранилищах Лиги Фантомов. Это как поможет? – возразил Макс.

– Узнаем, что артефакт не продали.

– Мы можем захватить Лоренса… Но что дальше? Мне кажется, Лига за него бороться не будет. За артефакт не выкупят. Бросят гнить в тюрьме.

– Значит, ты просто получишь свою месть, – многозначительно протянула Жанна, недобро сверкнув синими глазами.

– Если мы сможем его удержать.

– А ты сделай так, чтобы он не дожил до тюрьмы. Если не ты отомстишь своему врагу, то я уж его больше не упущу. Живым от нас не уйдет.

Макс уставился на сцепленные руки и клавиатуру компьютера. Что-то в его представлении о мире не сходилось, что-то терзало и мучило. И навязчивым видением преследовал недавний сон.

Зловещая сила трясиной затаскивала несчастного персонажа в машину, усаживала на место водителя, заставляла пристегнуться. А потом Макс видел, как дверь сама закрывается и сам поворачивается руль. Машина уносилась прочь, выезжала на ближайшее шоссе, чтобы потом разогнаться и врезаться в столб или вылететь с моста.

«И вот я стою, беспомощный, не сумевший никак помочь несчастному, потому что он был окутан какой-то непроницаемой корой… А потом я понимаю: на свою беду я видел все это. Я видел Машину, и Система теперь не оставит невольного свидетеля. А, может, нет? Может, повезет? Я не знаю! В том вся и беда, что я не знаю!» – все вспоминал Макс, прокручивая в голове случайные картинки, ощущая себя в тупике моральных противоречий.

Во сне он бежал, бежал все дальше и дальше через безумие улиц, темные арки и дворы. Неопределенность душила арканами страха: он ждал появления Машины. И с каждым шагом становилось все более невыносимо, он уже почти просил, чтобы наконец появился «белый палач». Чтобы все закончилось. Но в сумрачном видении сменялись дни, недели, возможно, даже года: история с машиной начала казаться видением, галлюцинацией. Стирались детали, но оставался подсознательный ужас обреченности, как «черная метка».

«И вот снова какая-то дорога, обочина, серый тротуар… И вот я вижу машину, белую спортивную машину с гостеприимно открытой дверцей… Непослушный руль… Но я уже не ждал! Я снова полюбил жизнь! Я успокоился на время! Но я обречен». – Макс потряс головой, лохматя короткие волосы. На этом моменте он обычно просыпался в холодном поту. Сон повторялся, приходил навязчивым образом раз в несколько недель, и все больше казалось, что первая жертва Машины – это он сам. Возможно, из прошлого. Он сам себя не успел спасти. Прошлая версия не предостерегла будущую.

«Да, все-таки есть ситуации, в которых человек должен сам себе помочь. Но не может… Возможно, дело в Системе, возможно, в Машине. Возможно, во времени». – Образы текли в сознании сумрачно, как в полуобмороке.

– Макс! Заснул? – недовольно шикнула Жанна. Возможно, он и правда задремал на короткое время.

– Нет. Но надо взять кофе… – пробормотал Макс.

Он вышел в коридор, отделанный дешевыми обоями и серым на полу кафелем. Казенное здание Отдела не баловали мраморной облицовкой, как и служебные квартиры-общежития. Макс делил такое жилье с Денисом еще со времен обучения в специальной школе, а теперь он не знал новых соседей уже четыре года. Вспоминалось, как Денис хвастался своим талантом к боевым заклинаниям, ему удавалось держать на ладони огненные шары, которые при желании превращались в мини-бомбы. Только вот они не помогли против Лоренса, а Денис первым кинулся в атаку. Видимо, не просчитал опасность из-за природной горячности. А Лоренс был увешан защитными талисманами Лиги Фантомов, этим гадам даже не требовались бронежилеты, на бой они выходили зачастую одетые как стильные рок-звезды. Дениса же броник не спас. Против футуристично-магических мечей Лиги не спасли бы и рыцарские доспехи. Верховная Ведьма, эта мерзкая Альбина Соболева, получила доступ к внеземным иномирным технологиям из Бенаама, далекой чужой планеты, захваченной вампирами. Именно там скрывался второй космический Змей, король асуров Раат Шаатир.

«Проклятье, один Змей, второй… Бенаам с его мечами! И возможным вторжением асуров! Ведь этот Раат хочет захватить силу Змея Хаоса, а Земля для него так, транзитная планетка на пути, можно тут всех пожрать, натравить его вампиров и прочих выродков. А мы… что, в сущности, можем противопоставить таким силам мы? Обычные люди, Отдел расследований паранормальных явлений… Автоматы, пулеметы? Обычные человеческие мечи? Проклятое Измерение Могущества, в котором даже огнестрел не работает!» – Макс ощущал себя в тупике. Иногда казалось, что космическая пустота в лице двух могущественных Змеев-асуров поглотит все.

– Думаешь про Лоренса? – спросила Жанна, пока Макс допивал свой кофе за рабочим столом. Мысли яснее течь не стали, по спине пробегали волны холода, будто приближалось что-то неизбежное и страшное. Предчувствия обычно не обманывали, и это пугало.

– Если честно, не о нем… Точнее, о нем как о мелком винтике, – признался Макс, и Жанна поняла его намек. Она многозначительно кивнула, с улыбкой отвечая:

– Про Змеев? Раата Шаатира и Змея Хаоса. О да, о них можно думать бесконечно. О том, кто и когда победил Змея Хаоса, почему он оказался заперт в Измерении Могущества. И о том, как скоро освободится Раат Шаатир с его армией.

– Да, я все думаю, как нам стать… равными им по силе!

Жанна некоторое время молчала, а на лице ее не читалось ни единой эмоции, как у восковой маски покойника.

– А, может, тогда нам и пригодится артефакт, управляющий временем. И для этого же Альбина держит его у себя. Каждый надеется переписать реальность под себя. В ее мире, очевидно, все будут служить Лиге. В нашем мире, возможно, Отдел станет одним из важнейших органов власти, а на всех магов навесят браслеты с GPS.

– Звучит не очень… гуманно.

– Кто говорит о гуманности под угрозой нашествия космических змеев?

– А если… если артефакт уже применили? – понизив голос, проговорил Макс.

– Вряд ли. Мы бы хотя бы поначалу почувствовали несоответствия одной версии реальности относительно другой. По крайней мере, такова гипотеза наших ученых, – напомнила Жанна. – Обычные люди не почувствовали бы, а со способностями – да. Но изменения реальности таким способом – слишком непредсказуемо. Иначе почему Отдел еще не использовал его?

Макс задумался. Действительно, артефакт хранился в Отделе с середины двадцатого века, когда организация еще приписывалась к ведомству с несколько другой аббревиатурой, но с примерно теми же функциями. Впрочем, и тогда Отдел существовал автономно, в той части мира, которую не видели обычные люди. Зачастую они не ловили преступников, а пытались понять, как работает та или иная сфера магии. Иногда и вовсе выезжали на археологические раскопки. Так в конце девятнадцатого века в коллекции Отдела появился загадочный артефакт, добытый на руинах древнеегипетского святилища.

– Но пока все тихо, делай свою работу, Макс! То, что ты можешь делать! – приказала майор Темнова. Жанна и Темнова – это были как будто две разные личности в теле одной женщины. А Макс подчинялся им обеим, хотя все чаще задумывался, что они вообще делают. И что он мог делать? Против космических змеев, артефактов и прочих хтонических сил. Ровным счетом ничего, поэтому перебирал новые факты досье Лоренса. Но ничего примечательного не находилось. До вступления в Лигу Фантомов жил тот скромно, с родителями в старой панельке, потом отучился на бухгалтера, а вскоре после университета пропал с радаров, видимо, начал служить Альбине Соболевой. И на этом интересные факты биографии врага заканчивались.

Макс несколько раз перечитал досье, набрасывая в голове план, как лучше надавить на родителей Лоренса, как заставить его высунуться из Лиги. Но хороших идей не возникало, и от повторения известных фактов биографии врага на душе становилось пусто.

В последнее время все чаще казалось, что пустота достигнет предела и поглотит все. Возможно, так разум предчувствовал неизбежность катастрофы. Пришествие Раата Шаатира из Бенаама или Змея Хаоса из Измерения Могущества – какая разница. А, может, активацию артефакта, стирание из мира собственной личности.

«А ведь точно… Альбина Соболева может создать такой мир, где половина из нас даже не рождалась», – ужаснулся Макс. И снова по спине прошел холод от дурных предчувствий. В течение дня так и не удалось сделать хоть что-то значимое, не появлялись новые факты расследования и новые пути решения патовой ситуации, в которую Макса загнала майор Темнова.

При этом к вечеру он вернулся в свое подобие дома совершенно обессиленный. Макс рассматривал свою комнату в общежитии, точнее, служебной квартире.

Этот продолговатый уродец, а не комната, назывался его домом уже пять лет. До этого еще дозволялось жить с родителями как несовершеннолетнему магу, но потом работа на Отдел начала требовать полной отдачи их общему делу и, что никто не отрицал, контроля за боевыми единицами. Макс хоть пока не кидался огненными шарами, но никто не исключал, что рано или поздно у него откроется некий дар. Хуже всего, что тайные знания о природе этих талантов скрывались кланами магов, той же Альбиной Соболевой. А людям оставалось лишь строить догадки. Хотя, возможно, саму природу способностей не знал никто. Как никто доподлинно не понимал схему работы проклятого артефакта.

Но Максу все больше казалось, что большая часть существенной информации минует рядовых сотрудников. И незаслуженно минует. Возможно, у Темновой и был какой-то допуск, а у него, младшего лейтенанта, не хватало информации.

«И как мимо меня проплывает важная информация, так утекает сквозь пальцы и жизнь», – с горечью подумал Макс, стоя под душем. Все не удавалось отрегулировать температуру воды. Возможно, бил озноб. Возможно, подкрадывалась простуда. Но нет, подкрадывалось что-то другое, что-то похуже… Хотя Макс и не понимал, что именно.

Он перебирал в голове образы близких людей, понимая, что уже месяца два не посещал родителей, все не успевал зайти в гости. А Лена… Лена все еще занимала его мысли, больше, чем случайная юношеская влюбленность.

Они расстались уже год назад. Макс убеждал себя, что так происходит слишком часто, когда парочка начинает встречаться со средней школы. Лена тоже была магом, но в Отдел не пошла, отказалась, утверждая, что лучше будет просто помогать людям и жить свою обычную жизнь. Возможно, она была права. А Макс пошел дальше. Возможно, это и стал причиной их расставания. Они превратились в молодых взрослых, а отношения оставались на прежнем подростковом уровне – красивые свидания, невинные поцелуи, встречи в кино. Но из-за службы Макса эти волнующие эпизоды случались все реже и реже, а потом вдруг… совсем прекратились.

Иногда он скучал по Лене, вспоминал, как лучшие годы своей жизни, но ощущал, что теперь их отделает друг от друга незримая пропасть. И заметили они этот кровоточащий разлом двух сердце слишком поздно.

«По крупинкам собирал я тебя в своей пустоте, а теперь уже поздно и тебя почти нет, – в полусне сокрушался Макс, глядя в облупленный белый потолок. – Я сам отказался. И сам не жалею, это не судьба и не жизнь. Такая жизнь не для тебя!»

Мир менялся, менялись и люди… Изменить судьбу никто не мог. Возможно, где-то в параллельной реальности другой Макс счастливо женился на Лене, но в этой его единственной целью жизни осталась месть Лоренсу и расследование инцидента. Слишком мало, чтобы называть это целью достойного человека. И Максу становилось противно от самого себя. И от того, в какие неприятные сделки с совестью его намеревалась вовлечь Жанна Темнова.

От мыслей и сомнений отвлек звонок по особому защищенному каналу связи, доступному только магам с допуском к тайнам Отдела. Так всегда звонили со службы, а поздний час намекал лишь на одно – что-то случилось. Либо всех поднимают по тревоге, либо что-то касалось персонально Макса.

Он вскочил с узкой казенной кровати и поднес телефон к уху, представившись по уставу. На том конце голос говорил что-то непонятное, по крайней мере, это была не всеобщая тревога в связи с нападением Лиги Фантомов или чем-то подобным. Змей Хаоса точно не вторгался в их мир. Но сознание Макса не желало воспринимать услышанное: говорили про Лену. Интересовались его девушкой! Бывшей девушкой. Сперва он решил, что она вступил в Лигу, но тут же отмел эту мысль как бредовую и, ударив себя по щеке, заставил восприятие собраться в стройную конструкцию. Долой эмоции. Не время, нельзя.

– Разговор конфиденциальный. Выезжайте, – приказали на той стороне. И Макс помчался обратно в Отдел сквозь темные улицы, прочь от немого покоя унылой комнаты. Он боялся узнать правду. Но понимал, что без нее легче не станет.

– По нашим данным вы знакомы с ней. Когда вы последний раз ее видели? – сухо уточнили следователи в Отделе. Макс быстро догадался, что его ни в чем не подозревают. В глазах сослуживцев, коллег, читалось сочувствие пополам с недоумением и лишь малой толикой недоверия. Им самим не хватало какой-то важной информации.

– Около года назад… – ощущая, как все в нем начинает выть от безотчетной тревоги, ответил Макс, и тут же хладнокровным тоном спросил: – Что с ней случилось?

– Пропала бесследно вчера ночью, между двенадцатью и часом ночи, предположительно, не выходя из квартиры.

– Основная версия – похищение? – Макс пытался сохранить самообладание, хотя внутри все пронизывал уже не вой, а глухой и тяжелый безотчетный стон.

– Нет. Версий пока нет. Дело передали нам по причине того, что не было найдено признаков взлома. Жертва вообще не покидала своей квартиры, не открывала окна. Ничего подозрительного, кроме того, что человек пропал и, спешу вас уведомить, это не первый подобный случай за последние четыре года.

Макс глядел на фотографию, с которой улыбалась Лена. Он помнил это милое лицо с заостренным носом и смешливо прищуренными темными глазами, ночами он все еще фантомно улавливал аромат ее длинных черных волос, все еще помнил, как грациозно она танцевала и, в целом, двигалась. Они расстались год назад, но он верил, что рано или поздно судьба подскажет им обоим, как вернуть былое очарование любви, чтобы уже никогда не расставаться.

А теперь… Лена пропала! И поганое воображение рисовало сотни версий, Макс уже успел насмотреться и растерзанных трупов, и искалеченных людей, и сошедших с ума жертв темных магов. А если Лена стала жертвой даже и не мага? Это ничего не меняло. Главное – возможно, она еще была жива. Только эта светлая мысль позволяла рассудку не уплыть в страну вечной ночи. Спустя некоторое время разум и вовсе очистился от ненужных сентиментов, Макс не позволял себе раскиснуть. Оставалось лишь принять эту новую страшную реальность, поэтому он решительно ответил:

– Я берусь за расследование!

– У вас слишком личный мотив.

– Готов активно содействовать в поисках. Можете не закреплять это дело за мной официально, я все равно не смогу ждать в стороне.

19.05.12

Если я не посплю сейчас хотя бы два часа, то завтра точно всех съем без кетчупа. Проклятая бессонница, проклятая работа! Слишком много нервов со всеми недостачами и отчетами. Кто у нас в бухгалтерии так подворовывает, что счета и накладные не сходятся? Точно не я. Но если что, посадят меня. Или, как минимум, Верховная Ведьма понизит до младшего уборщика загонов мантикор. Может, это тоже способ добить меня?

Вообще, все как всегда – паршиво. Творится что-то непонятное, улик у меня нет, версий тоже. Да следователь из меня не очень хороший, если не сказать прямо: хреновый!

К счастью, хоть Ромка позавчера все-таки пришел в себя, поэтому Кони немного успокоилась. После выстрела в голову… ему повезло, что он оборотень и что пуля прошла по внешней стороне, не касаясь мозга. Только он в коме был две недели, а потом в полузабытье. «Спутанное сознание», как это называется. Только вчера с нами пообщался уже осмысленно. Теперь ждет долгий период восстановления, реабилитации. Человек бы точно не выжил, у оборотня шансов больше. Хотя он тоже сейчас в паршивом состоянии – руки-ноги едва двигаются, координация движений полностью нарушена, ложку не держит.

А ведь сколько в этого Ромку сил было вложено, во все его воспитание, в его будущее. На самом деле он не родной брат Кони. Она его нашла на мусорке, когда сама девчонкой еще была, лет так четырнадцати, сейчас-то ей тоже под тридцать. Кто вот так выбрасывает младенцев? Вот это уже другой очень хороший вопрос. Но тогда ему повезло, Кони его спасла, хоть и по-своему – обратила в оборотня, как водится, через укус. В принципе, он бы вряд ли и выжил в человеческом качестве. Так и воспитывала вместе со своим отцом, пока того не убили.

Так и считался братом нового вожака стаи, Кони, пока стая в Лигу не влилась. Охотников и Отдел боялись, плотно за них, гопоту, взялись. Вот так и жили. Но так-то это им и на пользу пошло, не одичали совсем на своих заброшках.

Я лично думал, что Ромку ждет хорошее будущее. Он был сильным оборотнем, обращался почти целиком в волка, как и Кони. А сейчас… Если выживет, будет таким же «офисным планктоном», как и я? И это в лучшем случае? Так он учился всегда не так, чтоб на бухгалтера выучиться. А сейчас, после ранения в голову, куда его? Разве что за зверюшками Лиги присматривать. Хотя, может, я просто паникую, а потом пройдет еще месяц-другой – и все образуется, все будет хорошо.

Только как же Кони изменилась за это время, как осунулась, точно кто-то стер с ее лица все яркие краски. Но и сумасбродства в ней поубавилось, хотя я бы все отдал, чтобы не такой ценой. Для нее ведь Ромка как родной. Да и для меня стал в какой-то мере. Родной.

А мне бы стоило навестить родителей, если уж говорить о родных. Ведь десять лет уже прошло… Не слишком ли поздно? Что я им хотел доказать? Почему пребывание в Лиге кажется оправдывающим препятствием? Хотя все это уже какая-то рефлексия самовлюбленного мальчика-эмо. Сейчас я должен заснуть, кажется, хватил за очередной безумный денек очевидный перегрев мозга: под закрытыми веками одни таблицы. И еще я абсолютно теряю чувство юмора, что недопустимо в любой ситуации, ведь это своеобразный камуфляж.

Хочется ударить в стену тяжелым тупым предметом. Ой нет, лучше не надо: еще мне не хватало шишки на лбу. Ха-ха… Ха.

И все-таки я должен что-то делать и со многим разобраться. Но я не нашел еще не единой улики! И только проблем нажил. Теперь еще и следователи Лиги косо смотрят на мои изыскания. Как бы чего ни вышло, потому что хорошо смеется тот, у кого все зубы на месте. Ну, ничего, будем ждать, пока судьба что-нибудь подкинет, как говорил поэт: «Человек не собьется с пути, потому что не знает дороги».

Кстати, чувство юмора нуждается в постоянной тренировке… Да, хотел бы я сейчас отработать на ком-нибудь умение «злорадный смех», и этот кто-то, видимо, мое второе я: время-то тикает, уже рассвет.

А вы можете не удивляться, почему мои неожиданные всплески потоков сознания происходят по ночам, времени-то больше нет. Последнее время я начинаю подозревать, что не просто так меня не допускают до магии. Что вообще значит «лишили магии»? Может, это мне Верховная Ведьма так сказала, а на деле, нельзя ее лишить. Что, если во мне живет нечто страшное?

Я пролистал множество архивов Лиги Фантомов и пришел к выводу, что подобное заклинание – вроде «Спурта» – применялось только один раз неким небезызвестным Мерлином.

Уж не знаю, кто на них напал, ситуация была отчаянная. И вот заклинание стерло небезызвестный Камелот с лица земли, исковеркав пространство так, что никто не может сказать доподлинно, где и когда он существовал. И существовал ли вообще! Память осталась в легендах и сказках. Но если они не гнушались услуг Мерлина и прочих колдунов, то, скорее всего, это был некий прототип Лиги Фантомов, возможно, более гуманистический; возможно, так только в Средневековье казалось. Но какая уже разница. Он был стерт с лица земли. Мерлин применил «Спрута», Лоренс применил «Спрута». Откуда во мне вообще эта сила взялась? Я никогда об этом не думал. Немногие способны даже огненные шары метать, а я в тот день как будто нащупал какой-то новый уровень мироздания. Знаете, странное чувство – будто видишь весь мир из сплетения черных и белых линий.

И вот я за черные потянул, как-то там перекрутил их. И случился страшный бабах, который позволил мне сбежать. Только я до сих пор эти линии помню, как будто увидел в игре не текстуры, а исходный код, сначала из слов, потом из нулей-единиц. Это… страшно.

Понимает ли сама Альбина Соболева, что это за уровень? На каком уровне ее магия? У нее есть колдовской посох-меч, которым она нехило владеет и как обычным копьем, и как концентратором для магии. Но видела ли она хоть раз этот мир из линий? Мир исходного кода? А что видео я?

Только это я опять все больше о себе-любимом размышляю, ну, это нестрашно, никто не слышит. Кони читать мысли не умеет, а если бы и умела: сейчас крепко спит, кажется, ей снится кошмар, потому что она охает и скулит сквозь сжатые зубы: «Беги! Да беги же…»

Что может сниться оборотнице? Я никогда об этом не задумывался и, возможно, никогда не видел ее по-настоящему. Сейчас она, кажется, благодарна, что я не отступился, когда случилось несчастье. Но я убеждаю себя, что стараюсь исключительно для себя, пытаюсь выяснить, какие у меня могут быть враги. А все одно – без толку.

Больше ничего странного не происходило. Что-то детективная история в стиле Агаты Кристи не заладилась, да это и к лучшему. Или здесь что-то закрутилось в стиле Стивена Кинга? Это ближе к нашей природе, знаете ли.

Кстати, странные слухи ходят насчет бесследных исчезновений людей и появлений на шоссе каких-то призраков. Вроде как людей. Но они как будто не видят, что на них машины летят. Еще многие из них якобы странно одеты – не по погоде или, более того, не по эпохе. То мальчик в лыжной куртке летом, то мушкетер в шляпе… Это такое очевидцы доносили.

Хотя чем не потчуют наивного зрителя ночные выпуски отдельных телеканалов. Они даже порой переозвучивают слова ученых мужей. Может, мне там подработкой заняться? Внештатный сценарист. Дурить население я умею: сам себя обдурил. Такое чувство, что исчезновение людей объяснить проще, чем составить все отчеты и объяснить бесследное, мистическое и систематическое исчезновение денег.

Надо проверить одного моего приятеля-коллегу из бухгалтерии, слабого вампира. Может, это его рук дело? Вообще странный тип, в глазах нули с единичками, сам скоро на циферки распадется. Молчун с людьми, а болтает подолгу только со своими мышами. Белыми мышами.

Про него слухи противоречивые ходят, я один знаю, что он мой ровесник и стал он таким интровертом в двадцать один год, когда у него девушка из окна выбросилась. Или не из окна… Он ее сделал вампиром, а она решила, что это все, приговор, нежить она и вот это все. Словом, не задалось. Так он и дошел до светлой мысли, что с мышами оно как-то безопаснее. Мыши в клетке, мол, никуда не денутся. И как он еще в дурдом не попал?

Может, он просто прикидывается таким простачком? Хотя нет, вряд ли он сам устраивает мне недостачи. Зачем ему? Он ни на что не копит, ни к чему не стремится. Но кто-то же влезает в систему! Коллега может кому-то помогать или, если он чист, выведет меня хоть на что-нибудь. Хоть на что-нибудь… Не знаю почему я так в этом уверен.

Вот и рассвет. Пора вставать. Спал ли я вообще? Точно всех без кетчупа съем.

* * *

Мыши у него бегают по клетке быстро, словно компьютерная по коврику во время игры-шутера. Чего они так волнуются? И кота не надо. Наверное, хозяина боятся. Что хуже всего: обращается он не ко мне, а опять же к мышам. Больной лунатик.

– Информация… ты пришел ко мне с вопросами? За информацией. Но если так подумать, то все сущее спрятано. Не только простая информация, разве ты будешь это отрицать?

Мышь удивленно ведет носом, как будто все поняла, теребит розовыми лапами мордочку и скрывается где-то в сене. Вот пусть мышь ему и отвечает на такую чушь! Я предпочту помолчать. Он просто хочет увести нить разговора в сторону.

– Мне нет дела до сущего, лучше скажи, что ты знаешь насчет утечек из бухгалтерии… Сливы отчетов фиксировались? Сливы личных данных? Попытки взломать базу? Ты ж у нас вроде программиста на стыке дисциплин.

– Нет дела до сущего? – вновь обращается он к мышам, что, честно говоря, раздражает. Хочется сварить из этих крысят суп и скормить ему, чтоб подавился. А он знай крутит свою шарманку, бесцветная обезьянка. Из-за линз зрачки его кажутся расширенными, как у наркомана. Он продолжает, вдохновенно наставляя бурую полосатую полевку:

– Сущее состоит в бытии, что проявляется в восхождении от…

– Мне уйти? – ворчу я.

– Ты никуда не сможешь уйти, бытие обкромсали до реальности. А потом совершенно убили, унеся в виртуальность, там нет выхода. Лишь каждому своя расплата.

Ух, хмырь вампирский. Лыбится своими клыками, даром, что кровь не пьет. Ему-то не надо, он у нас создание возвышенное, а не боевая единица. И когда только начитался философии? Еще и врет концепции малость, я-то в юности в этом неплохо разбирался. Нравилось, знаете, почитать заумного и потом всех впечатлять. Хотя в итоге отговорил себя от поступления на философский. И не жалею. Все равно ничья философия ни на что не отвечает, ни на какие вопросы мироздания, а вопросов у меня много, как у рыщущего зверя.

Спустя два часа разговора через мышей, я все-таки убеждаюсь, что все подозрения ложны. Этот блаженный типчик просто не мог ничего знать, да и я постоянно вижу его экран в нашем опен-спейсе. Ничего он там странного не воротит. А с чего тогда бродил напуганный и заторможенный, как зомби? Сразу после выстрела в Ромку этот хмырь на работе едва под стол не падал, вот так трясся. Боялся, что придут за ним? Отстрел штатных бухгалтеров Лиги? Интересно-интересно. Новая стратегия от охотников и Отдела. Вот это был бы номер. Но это полная ерунда. Опять! Я уже готов смеяться над собой.

– Пойду я от тебя, – бросаю я небрежно и выходу из квартиры, а вслед мне несется что-то вроде:

– От себя все равно не уйдешь.

И звучит это как-то фаталистично и жутко. Но у доморощенных философов оно всегда так. Не хватало еще слушать всерьез. И все же кажется, что этот сбрендивший вампир что-то знает, но не про недостачи, а про что-то более страшное. А если и не знает, то чувствует. Но что? Пришествие Змея Хаоса? Конец времени? У психов, знаете ли, обостренное восприятие.

Надо бы спросить, не видит ли он часом «исходный код», черные и белые линии? Найти бы хоть кого-то, кто их видит. Общие глюки у нас маловероятны. На всякий случай я решаю вернуться, разворачиваюсь к серой двери квартиры-студии. И вот слышу… Звук.

Стоп… Это еще что за звук? Выстрел?! Опять?! Хоть бы показалось, хоть бы… Да если бы!

Теперь я точно попал в переплет, потому что последним говорил с этим мышиным извращенцем, которому вздумалось застрелить себя. Может, потому он и начал философствовать? А себя ли он застрелил? Но не мышей же… И за дверью так тихо, разве что слышен писк тех самых мышей.

Передряга передрягой, а все же жалко его, любили поболтать в лучшие времена, если таковые были. И все это не мой бред. А если это он не сам? А если сейчас и меня пристрелят по тихой грусти? Так, надо бы войти.

Но я не двигаюсь. Не знаю, то ли бежать и докладывать о происшествии, то ли показать, что след мой простыл в момент выстрела. Я все еще не знаю, возможно, программист еще жив и, может, вообще стрелял по своим мышам. Но нутром чую, что все оборачивается дешевой историей в стиле «нуар».

Вот и свидетели, да, на меня смотрят, как на идиота. Да и почему собственно «как»? Глаза вытаращены, пальцы растопырены, только слюной разве что не брызжу.

Ну ладно, вроде бы даже алиби есть. Вроде бы камеры в коридоре зафиксировали, что я вышел в момент выстрела, даже вздрогнул. Или нет? Я стою и боюсь. Проклятый трус Лоренс!

– Убийство! Убийство! – кричат со всех сторон члены Лиги.

– Я никого не убивал! – едва не визжу я. Кому и что я пытаюсь доказать. Идиот, полный идиот.

– Пропустите. Следователей и врачей.

– Врач ему уже не понадобится…

Дверь открыли служебными ключами. В Лиге никто не может полностью закрыться от внешнего мира, забаррикадироваться в квартире. Весь этот орден – тоже своего рода секта, из которой не выпутаться. А я оказался в немилости уже давно у нашего харизматического лидера.

Что встали? Тащите сразу уже к боярыне нашей Верховной Ведьме Альбине Соболевой, пусть развоплотит меня до атомов и черных линий, сольюсь с ними, стану током в проводах. Мне все это надоело! Надоело не понимать и бояться.

– Мертв… – выдыхаю я, заглядывая в квартиру. На сером ковролине возле клетки лежит тело хмыря. Пуля расколола голову, как спелый арбуз, по всем стенам мозги размазало. Снайпер. Это снова был снаймер.

– Не мешайте следствию. Вы, кстати, рискуете попасть в категорию подозреваемых, – рыкает один из следователей. Оборотень-медведь в бежевом пальто. Здоровенная туша, даже сказать поперек ему что-то страшно.

– Да я…

– Пока вы проходите как основной свидетель, – отвечает другой, более приятный тип.

Теперь затаскают по причинам и следствиям, запутают в лабиринте версий. Хорошо, что меня видели вне квартиры в момент выстрела. Я-то уж точно не мог оказаться на ближайшем небоскребе. Второй я, Джекил и Хайд, ага, конечно.

Снова снайпер. И как? Ведь Лига Фантомов защищена от вторжений магией, находится на Зеркале Измерения. Сюда никто не может пробиться, разве что сами древние асуры нагрянут. Но эта полумифическая пугалка уже четыреста лет существует, с тех пор как основатель Лиги боярин Соболев открыл портал к Измерению Могущества. Так этот портал и стал называться вроде Зеркалом. Очень длинный такой портал, как огромное подпространство между двумя мирами. Ну, не мог там оказаться какой-то поганый наемник! Или… Или это кто-то из Лиги!

Вот это совсем паршиво. Теперь я уверен, что оба преступления – дело рук моих врагов. Да, и, что хуже, враги эти в Лиге. Что там несчастный хмырь говорил о бытии, кстати? Каждому своя расплата? Нет? А это ему не чужая в голову прилетела?

* * *

Когда отпустили, меня ожидала вторая буря, как мне показалось, даже более душераздирающая, чем прежние. И имя ей Кони. Я бы все отдал, чтобы в ее сознание никогда не заносились даже ростки логики. Но на этот раз они, кажется, пустили корни и дали плоды. Хотя вывод и так напрашивались сами собой.

– Это твои враги! Это они чуть не убили Ромку! Из-за тебя! Рассказывай, кто это!

Вот так дела, меня переоценивают. Но я намного тупее, чем обо мне думают. Кони права в какой-то мере: из-за меня. Но не в той мере права, чтобы я ощущал себя виноватым.

Я ничего не могу ответить, и эта безумная женщина начинает орать, методично поливает меня ругательствами и обвинениями. В конце концов я едва сдерживаюсь, чтобы не ударить ее. Не так, не так надо себя вести в подобной ситуации! Я почти уловил некоторые мысли относительно произошедшего, но кое-кто старается из всех сил выкосить их под корень из моего измученного сознания.

Машет руками, еще немного – и взлетит, но вместо того вдруг стремительно затухает. Непохоже, ой, как непохоже это на нее. Вдруг Кони спокойно и четко говорит:

– Я ухожу от тебя, так больше нельзя. Я не хочу, чтобы кто-то еще пострадал. Ты отрицаешь, но в тебе живет какой-то монстр, которого даже я иногда боюсь.

Какая складная и красивая тирада. Самое ужасное, что я до сих пор совершенно спокоен, хотя не знаю, что ответить. На такое обычно не отвечают: «Ну, и катись!» Просто язык не поворачивается, а говорить слезливо о любви… Тоже как-то неискренне. Осталась ли в этом мире искренность? Неуместная патетика.

– Тогда уходи, если считаешь это необходимым, – официально и тупо отвечаю я.

Она кивает и быстрыми механическими движениями начинает складывать свои немногочисленные вещи, даже не напоминая о моем аккуратно упорядоченном беспорядке. Вскоре Кони уходит, дверь медленно закрывается – и вот я остаюсь один, не считая доставшихся по наследству мышей, задумчиво застывших в соломе клетки. Я даже не заметил, как перетащил их к себе. Надо пересадить их в большую клетку, в клетке-переноске им слишком тесно.

Полагаю, я должен печалиться или злиться. Или думать о том, как это все распутать, а я от чего-то только хочу поговорить. С мышами.

– Разрешите доложить.

– Докладывайте.

– По неподтвержденным данным в Лиге Фантомов произошло два нераскрытых убийства, – отрапортовал начальству Макс.

– Вольно, лейтенант. Не тратьте время на формальности. Вы допрашивали охотников? После их самосудов у вас всегда есть ордер на обыск и допрос, – задумчиво и пытливо спросила полковник Белая. Светлана Белая, миниатюрная блондинка и весьма сильная магичка, полностью оправдывала свое имя. Помыслы ее тоже были всегда чисты и белы, но методы мало отличались от способов достижения целей Жанны Темновой. И все же казалось, что она в большей мере преданно служит общему делу поддержания порядка, а не личным амбициям. Разве что у обеих мерцали ледяными сапфирами глубокие синие глаза, а по лицу не удавалось считать ни единую настоящую эмоцию. Макс тоже научился держать лицо, после исчезновения Лены вечный озноб стал чем-то фоновым и ужасающе привычным. А отовсюду все сыпались новые загадки и совпадения.

– С них я и начал, однако допрос и обыск не дали результатов ни по моему расследованию, ни по убийствам в Лиге. Товарищ полковник, вы считаете эти убийства связаны с исчезновением людей?

– Вы помните происшествие четыре года назад?

Макс помрачнел, казалось, вздрогнул, но стиснул зубы и стальным голосом ответил:

– Да, товарищ полковник, если вы о том происшествии с Лигой Фантомов и магом Лоренсом. Этот маг тогда убил Дениса…

– Да, и не только его, – напомнила Белая. – Но хуже всего, что он применил заклинание «Спрут», при этом держа в руках египетский артефакт бога Хеха. Знаете, кто это?

– Человек с головой лягушки? – растерялся Макс, понимая, что четыре года назад цель службы никто не разъяснял в деталях. Они даже не знали название артефакта, а ведь стоило бы получше изучить древнеегипетскую мифологию. Возможно, в ней и крылись ответы.

– Это бог времени и бесконечности. Кажется, Лига все еще не решилась использовать артефакт. И правильно! Никто не знает его истинную силу. При случае стоит попытаться вернуть его, но сейчас главное то, что маг тогда применил заклинание, запрещенное, искажающее пространство и время, держа при этом артефакт времени в руках.

– Мы всегда знали, что это опасный артефакт. Он… прогневал бога Хеха? Вы верите в древнеегипетских богов? Или знаете наверняка об их существовании, а мне знать не позволял уровень допуска? – несколько более неформально и взволнованно уточнил Макс. Возможно, разгадка лежала на поверхности.

Но Белая, скучающе рассматривая воображаемую точку на стене, задумчиво объяснила:

– Я в них не верю, потому что они не боги.

– Товарищ полковник, а кто? – Макс захлопал глазами, дыхание перехватило.

– Иные сущности, лейтенант. Факт в том, что они есть, обитают в так называемой субреальности, мире черных и белых линий, который видят только очень сильные магии. Где-то их называют богами, где-то семарглами, где-то… уцелевшими исконными жителями Бенаама, иной нечеловеческой расой, которая ушла из своего мира после пришествия асуров, Раата Шаатира. Я так понимаю, их вынудили уйти, – постукивая по столу длинным бледным пальцем, поведала Светлана Белая. – Наши специалисты пока проводят исследования. И скрываются эти сущности весьма неплохо. Но к вашему расследованию это имеет лишь косвенное отношение. Я высказываю лишь предположения, но вспомните, не имели ли жертвы, которые пропали, контактов с вами или вашим отрядом, участвовавшим в той операции?

Макс некоторое время подумал, посмотрел список бесследно пропавших из закрытых квартир и задумался, вспоминая детали, которые мог еще упустить. Но уцепиться ни за что не удалось, Макс глухо проговорил:

– Боюсь, что нет. Я не понимаю. Лена была моей девушкой, но остальные жертвы не знакомы никому из нашего отряда. Возможно, это знакомые Лоренса, о которых мы не знаем?

– Возможно. А, возможно, и нет. Проверить надо, но на одних догадках не построить рабочую теорию обо всем, что происходит.

Белая тяжело вздохнула: гипотеза потерпела крах, потребовала детальной перепроверки, но штудирование базы данных не дало результатов. К тому же убийства в Лиге Фантомов лишь интуитивно привязывались к делу через мага Лоренса. Информацией враждебная организация не делилась. Но, очевидно, у них тоже не было ответов.

26. 06. 12

Ой, голова-голова! Голова моя чугунная! Утро добрым не бывает… Лето, жарковато, хотя я тут не погодный календарь веду. Привет вам, анонимы воображаемые. Может, я псих? Ну, с мышами я уже говорю, кстати, надо им корму насыпать перед работой. Хоть бы отпуск взять. Да на что? Все равно на юга не поедешь.

Зеваю до выворота челюсти. Проклятый будильник – отключаю его, а он снова. Кажется, вчера я пил… Хотя нет, вчера был понедельник, так что просто голова трещит и желудок болит – старею. Только это все пустые мысли, я в таком переплете, что боюсь к окнам подходить лишний раз, жалюзи в квартире даже не открываю.

Когда от меня ушла Кони, я решил не теряться, у меня тут побывало три «шлюшки бесплатные», подцепил на недавней тусовке Лиги – фея, вампир и эльфийка. Ну, понятно для каких целей, что с ними еще делать. Только вы не подумайте! По очереди, естественно, я оргий не устраивал

Так вот эльфийку убили! Как и программиста, как чуть не убили и Ромку. А ей совсем не повезло. Мы только пошли на второй круг, начали целоваться и прочее – и вдруг стекло вылетает, меня всего порезало осколками, а у нее в голове дыра, точнее, и половины головы-то не стало.

Окно мне до сих пор не поменяли, заложили фанерой, а я бы рад вообще за железными ставнями сидеть. Во всей Лиге усилили меры безопасности, наплели вокруг небоскреба-замка новых заклинаний. А меня по-настоящему затаскали по инстанциям, все пытаются понять, не я ли убивал. Но алиби железное – это снайпер. При этом его никто не видит, а он палит вот так по окнам и скрывается.

Это мои враги… Точно! Это может быть только кровник. Тот мальчишка. Да, кровник! Или как там его назвать? Короче, тот из Отдела. Я его друга убил, а он решил всех моих друзей и знакомых порешить. Кстати, последние двое были не лучшим выбором. Не успели они мне стать особо дороги. Хотя шизика-то жалко, мыши его теперь осиротели. О бытии и недостачах теперь говорить абсолютно не с кем.

Кстати, зачем мне о бытии? Идея? Во все должна быть идея? А во мне вот нет! И я собой доволен, вроде бы. Да и что вся эта философия? Знали ли они вообще, о чем рассуждают? Монады, барокко, завитки и фантики, а где настоящее? Кто настоящий?

Остервенело бреюсь и чищу зубы, трясет меня всего, а пена изо рта, будто от бешенства, смешно и жутко. Не становлюсь ли я параноиком? За мной охотятся, но как будто не на меня. Как будто я последний в этом списке. Только пока не могут выбрать, как сделать мою унылую жизнь еще более невыносимой.

Вот Ромка-то – это больно меня ударили, виню себя, все-таки я не настолько циник. Мальчишку жалко, он вроде на поправку пошел, хотя Кони больше не разрешает нам видеться. Да все равно… неизвестно, какая у него теперь жизнь будет. Кони, кажется, пытается вообще от меня отгородиться, боится, а я думал, она бесстрашная. Хотя ничего я о ней не думал. С ней было хорошо. Без нее стало совсем тускло. Остался один страх: вечно ощущаю затылком, будто в меня уже целятся.

Странное существо этот снайпер, по почерку на меня похож, только образца меня десятилетней давности. Да, я снайпером сначала был в Лиге Фантомов, потом сказали, что я маг первоклассный. А потом я стал уродцем. Чудовищем!

Интересно, о каком чудовище таком говорила Кони? Я – чудовище? Ну да, а она, конечно, прямо-таки Красавица воплоти, кроткая и нежная. Да это просто смешно. Еще расскажите сказку о печати, наложенной на меня, чтобы не рухнул мир. Все это до зубовного скрежета банально.

Хотя обычные дела людей и без того банальны, но непостижимы, если рассматривать их с позиций бытия, которого, возможно, и нет. Мне надо для себя решить: есть или нет? Ведь в тридцать лет уже пора сформировать свое мировоззрение. Верить во что-то или не верить, ведь атеизм тоже религия. Хотя, если так подумать, вообще ни у кого тогда нет мировоззрения в двадцать первом веке. И ни у кого нет мерила абсолютного добра и зла. Можно довериться только тому, что в твоей голове. Тревога – бич двадцать первого века, предчувствие катастроф. Нет и ощущения безопасности.

Кстати, пока я еду в лифте до работы, то чувствую себя в относительной безопасности. Если никто не приляпал на трос бомбу, думаю, успею поведать вам историю о моих седых прядях.

Белый хохолок торчит, как ежиные иголки. Со своим лютобешенным взглядом смотрюсь маньяком, а так-то я тихий, да тихий. Не верите? Ну, как хотите. Но суть-то не в том: будь вы на моем месте, еще бы не такими стали. А насмотрелся я всякого. Так вот пряди-то появились после той истории со «Спрутом» и артефактом. Я забыл рассказать, что это артефакт Хаха. Тьфу… Хаха, Ахаха… Не Хаха, а Хеха! Короче говоря, он временем управляет, Лига Фантомов сочла, что люди просто не смогут его правильно использовать и хранить. Раскопать-то раскопали, но бояре Соболевы еще в девятнадцатом веке боялись, что неумные люди поместят эту штучку в какой-нибудь музей, а там она попадет в руки глупому посетителю, и вот так устроит конец света. Но нет, люди тоже не все повально идиоты: все-таки закатали в тайное хранилище. Так или иначе, Лига Фантомов давно решила «реквизировать» этот артефакт на неограниченный срок.

Ох, это вы уже знаете. А про седые пряди… может не так вам интересна эта история? Я неспроста ее откладывал. Может, вам и интересна, а мне все еще очень страшно вот так все выкладывать мысленным слушателям. Что я перед вами душу-то выворачиваю? Все равно не оцените. Хотя, может, как-то поймете меня. Узнаете, почему я на самом деле очень спокойный на фоне того стресса, который мне пришлось пережить. Иные бы сошли с ума еще четыре года назад.

Так все-таки хотите расскажу, как все это я провернул? Так понятнее будет. Короче говоря, придя в Лигу Фантомов, я стал очень сильным магом. Меня посылали на самые противоречивые задания, потому что я беспринципный предатель. Вот уже признался. Я ведь с пятнадцати лет состоял в рядах, так скажем, волонтеров от числа людей, которые ловили темных магов. Их еще называют Орден Полудня, они вроде как Отдел, только самоорганизовались стихийно, Измерение защищают. Кто во что горазд, в целом. Но это уже другая история.

И вот одним из таких заданий стало похищение из хранилища Отдела Скипетра Хаха, тьфу, то есть Хеха… Да что я шуткую все. Хеха! Скипетр Хеха – это вам не шутки.

Как вы уже знаете, мне устроили засаду. Шпионского детектива с тихим проникновением не получилось. В Отделе понимали ценность времени и связанных с ним артефактов.

Я начал отстреливаться, убегал, а самым прытким оказался друган моего нынешнего врага. Ну, повалил меня, значит, начал огненными заклинаниями жечь, но не до смерти. Они еще хотели бы меня допросить, но я тоже не лыком шит – у меня еще нож был помимо меча и пистолета. Вот им я того типа и прирезал. Полагаю, типичный герой всегда сожалеет о ненужном убийстве, а я не сожалел. Вообще. Я обнаруживаю в себе невообразимое спокойствие чувств, отсутствие реакции на достаточно страшные вещи, даже когда Ромку чуть не убили, я не впадал в панику, я как бы воспринимаю все из-за какой-то завесы, из глубины, темной такой.

Я снова отвлекся, а лифт почти доехал, и я почти опаздываю. Так вот, пацан тот упал, отполз и помер. Вроде так все и было. А я дальше побежал, только у них в Отделе работает одна рыжая бестия, очень сильный агент, так скажем, и ее на меня натравили, помимо еще тех пацанчиков. Пистолет она выбила – каратистка хренова – от магии уклонялась и блокировала тоже магией.

Короче, я понял, что не выберусь, артефакт не вынесу, а шуму уже наделал. И все зря? Вот это была действительно паника! Я жизнь не люблю, но умирать не хочу. Вгрызаюсь в нее, как голодный пес в кость.

Тогда-то я и вспомнил о «Спруте» треклятом. И вот… применил. А заклинание реально на спрута похоже – черное облако со щупальцами. Это-то, по-моему, и была магия черных линий, исходный код перепутанный. Я об этом «Спруте» только в одной старой-старой книге читал в Лиге. Насколько знаю, штуку эту даже Верховная никогда не использовала. А мне на панике пришла «гениальная» идея, вдруг вспомнилось.

И это облако, похожее на дешевый спецэффект из дымовой шашки, похватало всех из группы захвата, хранилище вдруг исчезло, стены начали оживать, пространство исказилось. Короче говоря, как в ужастике. Но я считал, что в сложившейся ситуации я, как бы сказать, по другую сторону страха. Я тот самый монстр с бензопилой, который гоняет группу подростков по законам жанра. Но потом я понял, что моя магия выходит из-под контроля.

Это была вторая паника в моей жизни. «Спрут» жил сам по себе! Выходило, что это я создал собственное подпространство, свой страшный мир с перекрученным временем, и понял, что управлять им невозможно. Я попытался выбраться, откровенно говоря, струсил, хотел просто бросить все не откуп людям. Да и артефакт я бы тоже бросил, хотел только в Лигу сбежать, а дальше – не думал.

Попытался телепортироваться – не вышло! Свернуть «Спрута» – тем более. Меня окружала тьма, такая тяжелая и непроглядная, что хотелось выть. Я оказался крошечным жучком на бесконечной Ленте Мебиуса: только мне казалось, что я выбрался, выскочил из коридора хранилища, как заклинание приводило меня к начальной точке. Враги мои выглядели как застывшие фигуры, мне кажется, они даже не помнят, что с ними случилось. А я все помню! И до сих пор не могу найти ответов на сотни вопросов, что это было… Я все бежал и бежал. И так бесконечно!

Не знаю, тогда ли я поседел или вследствие другого неописуемого события… Вот о нем и говорить-то страшно, хотя, кажется, именно оно спасло всех нас. Оно… Или они… нечто… Некто. Ох, до сих пор все холодеет, кишки смерзаются. Попробую рассказать спокойно. Да, я не боюсь, я не боюсь.

Так вот! Я метался в пустоте, люди вокруг застыли, поглощенные стенами, время не двигалось. Словом, катастрофа! Однако артефакт оставался при мне и все больше казалось, что он говорит со мной, зовет и жжется, словно наказывает за похищение. Мне казалось, что он зовет меня, как будто кто-то поет. Я вгляделся в скипетр, сдавил его покрепче. Из загнутой верхушки вырвался золотой свет.

И вот я увидел прямо передо собой человека с головой лягушки, а рядом с ним – женщину с головой змеи. Это было бы не очень страшно, я всякого навидался, но что-то иное – не внешность – пригибала к земле. Я ощущал свою полную беспомощность. Тогда я просто упал ничком, скорчился и завыл, похожий на побитую собаку. А те двое посмотрели на меня, то ли освободившиеся из артефакта, то ли пришедшие извне, и внезапно слились в одного… Да, их приход только усилил панику, а вот когда я вгляделся в получившее существо, человека, стало еще хуже. Ох, смерти вы моей хотите, даже сердце жмет от одного воспоминания. Не хочу рассказывать! Я так мечтал забыть, это отвратительное жестокое лицо!

Ведь это было мое лицо, мое собственное гадкое лицо.

Но это не мог быть я!

Этот смех… Так не смеются люди! Я ощущал, как холодею, словно мертвец. Я знал, что это никакой не оборотень, прикинувшийся мной. Я знал, что это я – Хех.

Не могу всего объяснить. При этом я знал и знаю, что это не я из прошлого или будущего. Это кто-то другой, кто управляет ходом времени и самой вечностью. Некто сильный, страшный и древний. В тот миг казалось, я все знал! Обо всем. И об этом существе, и о себе. Меня окутывал ужас, но то был ужас прозрения.

А потом действие «Спрута» прекратилось, все свернулось и законсервировалось, всех раскидало в разные стороны, как от взрывной волны. А я кубарем полетел в окно. Так и сбежал через невесть откуда взявшийся портал. И сбежал с артефактом. Ну да, с артефактом и седыми прядями… С того дня начались все мои бедствия.

Вот я все и рассказал. Толку-то? Раскладываюсь на рабочем месте, кипы бумаг сводят с ума, надо быть более организованным. Это не беда. Надеюсь, к вечеру станет легче.

Только на самом деле вовсе не надеюсь. На что мне надо надеяться? Я же не Кант, могу и не надеяться. Что войду в историю.

Не надейся, не люби, не верь, в сердце притаился черный зверь. Странно… С чего бы это я стихами заговорил? Вроде из источника мудрости не пил, глаза не продавал, будущее не вижу – этого мне еще не хватало. Только это совсем не смешно. Я как пустой колодец. Неужели я иссяк? Совсем исчезаю… Или здесь иная вина. Не война, не сума, не тюрьма. Только страх. А боюсь я одного-единственного человека – себя из прошлого.

Жутко представить, что бы я сказал себе нынешнему. Я был странным романтиком, пылким, пламенным, непоследовательным. Я был… предателем. Ушел из Ордена Полудня, потому что видел в лицемерие их лидеров, их двойные стандарты, а сам искал правду, но правда моя оказалась жестокой.

Я хотел убивать вроде как за правду. Робеспьер недоделанный. И убивал, когда попал в Лигу. Только кого? И за какую правду? Правду силы? Потом как-то эти глупые мысли сами растворились, стерлись. Я стал веселым пофигистом, ведь никто не может дать ответа, где, что и для кого настоящая правда. Для кого-то она неизбежно окажется ложью, как мировоззрение убежденного креациониста будет неприемлемым для материалиста. И ведь могут подраться! А сейчас и многие обычные как бы креационисты-монотеисты верят в переселение душ. И как после этого говорить о мировоззрении? Все в головах перепутано. Мы слишком долго пытались вывернуть мир наизнанку.

Все здесь наизнанку. И меня вывернули черновой стороной наружу. Я Лоренс, темный маг без магии. Вы меня не помните? Вот и не вспоминайте. Я – бессмысленное наслоение структур. Куда уж мне до Хеха.

Кажется, я схожу с ума…

29.06.12

– Стоит признать, что мне невыносимо страшно… – Я уже разговариваю с мышами на полном серьезе, еще так пафосно разговариваю, о себе не спрашиваю, только о них.

У них жизнь интересная, недавно прибавление было, голые такие червячки теперь шуршат в сене, а еще недавно несколько померли от старости – у мышей-то жизнь короткая. А сегодня утром одного задрали сородичи. В этом всем содержится какая-то карикатурная миниатюра моей жизни. Наверное, и не только моей. Карикатура на человечество.

– А знаешь, да-да, ты, с полосками на спине, знаешь, что крысы вроде как единственные млекопитающие помимо человека, которые умеют смеяться. Эй, ну куда? Обиделся, что ты не крыса, а мышь? Ну, давай с тобой поговорим, серый-усатый. Не будем о крысах? Да мне и не надо. Знаешь, меня кто-то хочет убить, и, если это произойдет, я не смогу купить тебе новую клетку… А странно, что вне клетки вам многим не грозит умереть от старости, большинство из вас станет хлебом насущным для котов или лисиц. Неужели так необходима клетка? Да, меня хотят убить, а следователи усердно не связывают со мной произошедшие инциденты. Не они ли хотят меня убрать? Не Лига ли сама? Я опасен, я знаю, что я опасен, иначе бы не свое лицо увидел… тогда. Слушай, а заведу-ка я к вам крысу! Если всех не переест, заодно будет с кем посмеяться. Ну вот, сбежал со страху… Ладно, не буду, не буду. Страх… Странное чувство, знаете, мне иногда очень хочется покинуть Лигу, выйти из здания, куда-нибудь уйти, просто, выйти наружу, ведь я не похож на Премудрого Пескаря. Я посмелее. Чуть-чуть.

Я все-таки выхожу из квартиры, брожу по коридорам и садам Лиги Фантомов, у нас тут есть «парящие сады», точнее небольшие внутренние дворики. Для таких вот пугливых домоседов, как я, и сделали. Кто-то до смерти боится охотников и Отдел, поэтому крайне редко выползает в город. Я теперь тоже превратился в такого арестанта этого места. Чую, на меня охотится весь Отдел, а у меня нет магии, как вы помните. Вот и приходится сидеть на лавочке возле фонтана, словно я гаремная жена. Уныло. В этом саду всегда царит магическая осень, окутанная туманом. Как раз под мое настроение, ландшафтный дизайн со старыми ивами на уровне, эстетично. Но на душе от этого не легче.

Сегодня выходной, а мне ничего не хочется делать, ни по дому, ни для себя. Не осталось ни увлечений, ни интересов. Развлекаться с девушками тоже не хочется. Куда дальше в этот бездонный колодец? Смотрю на свое отражение в темном глади воды, по воде плывут сухие листья. Можно забыть, что снаружи в разгаре июнь. Здесь и в моей душе – вечная осень. Остаться еще на пять минут или пойти уже обратно? Пойти и лечь на диван рядом с большой клеткой. И все.

Я уже скучаю по мышам, прекрасным молчаливым собеседникам. Больше со мной никто не хочет разговаривать, старые боевые товарищи не воспринимают, гражданские среди коллег боятся. После применения «Спрута» и так-то все сторонились, а после всех покушений, наверное, записали в ряды прокаженных. Эх, Альбина, Верховная Ведьма, добили бы вы уже меня. Добили…

Я не одинокий. Я просто один! Но что сделано, то сделано собственными руками и по доброй воле. Так что не надо меня жалеть, мои невидимые зрители. Жалость очень похожа не ехидство: на губах – патока, а в мыслях – кактусы.

Макс искал улики, осматривал и детально изучал места исчезновений. Лена… Мысли о ней не покидали не на минуту. Больше всего на свете хотелось быть рядом, обнять ее, вдохнуть запах ее волос, поцеловать в вишневые губы. И защитить от всех напастей! Да хоть от самого Змея Хаоса. Но она пропала, а ему оставалось только собирать улики.

Как ни странно, на душе стало немного легче: пропало ощущение гадливости от плана Жанны Темновой, так как дело Лоренса и артефакта несколько законсервировали. В очередной раз. Исчезновения людей куда больше беспокоили отдел, хотя Макс и Жанна подозревали, что все это как-то связано и с их старым расследованием. Но как? И через кого?

Полковник Белая не нашла доказательств своей версии относительно родственников всей группы, которая участвовала в оборотне хранилища. Многих людей Макс совсем не знал, о ком-то слышал… А кто-то был ему настолько близок, что с трудом удавалось хладнокровно рассуждать и отрабатывать версии.

Лена пропала бесследно, остались только воспоминания. Обо всех годах, когда они встречались. Еще со школы! Казалось, это было вечность назад. Он понимал, что вел себя иногда мужественно и осознанно, а часто – глупо и по-детски. Чего-то требовал, злился, ревновал, обижался и так мельчали настоящие чувства, становились формальными, словно древние языческие ритуалы, смысл которых все забыли.

Что вообще произошло? Как она жила со времени их обоюдного расставания? О чем думала? О чем на самом деле мечтала? Только когда он понял, что смертельно боится за ее жизнь, Макс сумел задать себе все эти вопросы. Казалось, только теперь он по-настоящему увидел ее, незримую, отделенную от него барьером неизвестности.

Он внимательно анализировал список пропавших и пытался вывести закономерности. В голове уже возникло несколько теорий: многие пропавшие были неким образом связаны с Лоренсом. Как и… его родители. Похоже, похищать для шантажа оказалось больше некого.

Лоренс, злейший враг, убил Дениса. Наверное, убил и даже ни минуты не сожалел, а Денис был, наверное, лучшим из всех ребят из класса, чересчур задиристый, но несомненный лидер, умный, сильный, ответственный. Иногда казалось, что резкий, но на самом деле – очень добрый. А какой-то подонок из Лиги Фантомов просто взял и убил его, подло так, словно вор из подворотни. Еще Макс в деталях помнил, как Денис во время нападения показал поднятый большой палец, мол, и не из таких передряг выпутывались, отобьемся. Он задорно улыбался, словно обещая наверняка вернуться после обезвреживания преступника. Денис первым бросился догонять Лоренса. И вот – не вернулся.

Странно обходилась с людьми жизнь. Макс все лучше понимал, что остается один, совсем один! Темнова и Белая точно не были близкими людьми. А всегда хотелось просто стать счастливым. Счастливым через общее счастье и благополучие тех, кто был дорог. Но вот почти никого не оставалось.

Стоило проведать родителей! В ближайшее время стоило. Макс давно их не видел, наверное, уже около года. Не знал, о чем они мечтали, чем жили. Еще достаточно молодые и энергичные, они остались в другом далеком городе.

Макс понимал, что до конца расследования его не отпустят даже на праздники. Да он и сам не поехал бы без осознания, что Лене ничего не угрожает. О худшем, о том, что ее уже нет в живых и они ищут труп, Макс старался не думать. От дурных мыслей отвлек звонок Белой, сообщившей о новых жертвах мистических исчезновений. И на этот раз… слова окончательно не укладывались в голове.

– Макс, сегодня без официоза, – непривычно тепло звучал голос полковника, – послушай, я бы хотела сообщить тебе лично. Но дела… Прости. Все становится хуже с каждым днем. Словом… Твои родители…

– Ч-что? Они тоже…

Макс уже догадался. Слова ему не требовались, только ноги подкосились, хотя он сидел за столом, перебирая досье. Комната поплыла, предметы увеличивались и уменьшались, забыв о законах перспективы.

– Да. Они тоже стали жертвой исчезновений. Почерк очень похожий. Возможно, это маг, который открывает порталы. Иного объяснения полному отсутствию следов взлома нет. Они пропали вечером из закрытой квартиры.

Макс бессмысленно поднялся и застыл у стола. В телефонной трубке вздыхали гудки, а собственного дыхания отчаянно не хватало.

Первые несколько минут он стоял в замешательстве, слишком потрясенный новостью, затем из легких донесся задушенный хрип, переросший в вой. Виделся свой сон наяву про страшную машину у обочины, которая на самом деле уносила всех близких, а не его. Уносила в жуткую неизвестность.

Видение повторялось навязчивой галлюцинацией и после рабочего дня. Макс озирался по сторонам, плохо соображая, в каком мире оказался. Ему мерещилась треклятая белая машина.

– Она уже близко! – воскликнул он.

Люди обернулись на улице, испугались – не того боялись, совсем не того. Макс ощущал нестерпимую ненависть, он не мог объяснить, но чувствовал: «Это Лоренс, это все Лоренс! Чего он от меня добивается? Я… Я убью его!»

Но тут же вспоминался недавний условный мирный договор с Лигой Фантомов: прямое устранение ее сотрудника, служителя этого темного культа, могло повлечь непредвиденные последствия. Нарушение непрочного договора – новую войну, а последняя битва за Измерение Могущества показала весь ужас сего действа. Никто не хотел повторения. А вот убить Лоренса жаждал один потерянный парень, оставшийся один на один с этим миром.

Макс стоял посреди тротуара, но внезапно отпрянул к ближайшее ограде: на обочине стоял белый автомобиль с открытой дверцей. И уже казалось, что какая-то сила тянет сесть за бесполезный руль.

– Не смей! – крикнул неведомо кому Макс.

– Эй, чувак, совсем упоротый? – Из машины вышел недовольный черноволосый юноша и впился в Макса пронзительным недружелюбно-насмешливым взглядом.

– Мои извинения, это я не вам… – пробормотал Макс. Тем не менее, ему показалось знакомым лицо водителя. Видел ли он этого человека в этой реальности? Может, в череде досье? Или в тревожных снах? Возможно, рассудок молодого лейтенанта уже давно помутился.

– Ну да! Проорал чуть не в ухо! Чувак, ты абсолютно конченый! – пробормотал водитель и захлопнул дверцу машины, вливаясь в общий трафик плотного городского движения.

Макс торопливо пошел прочь, к метро через сквер, подальше от обочины. Страшновато стало от ощущения начинающейся паранойи. Неужели так и сходили с ума? Были и такие случаи в Отделе. Нормальным людям становилось сложно понимать, где привычная реальность подкидывает шарады, где странным образом проявляется магия. А где начинаются бессмысленные галлюцинации.

Возможно, он сходил с ума. Но Макс не мог избавиться от мерзкой уверенности в собственной правоте. Не то что бы он никогда не признавал своей неправоты, но уж отличить реальность от вымысла всегда мог. Даже в таинственных играх магии и иных странных вещах крылась своя логика, в галлюцинациях логики не содержалось, значит, все это был не бред.

Кого мог напоминать водитель? Ответ недовольно щекотал подсознание. Но сотни вопросов и ощущение нестерпимой горечи мешали мыслить.

Сегодня вечером я слушал Pink Floyd, понимал перевод и открывал для себя новые истины. «Hey you» – интересная песня, интересное гармоническое сочетание символов. Стена… Есть в ней что-то и от Стены Плача, а в мотиве дороги слышится Пастернак и трагедия Мандельштама. Однако черви, поедающие разум – это проявление самой негативной стороны постмодерна, безумия лиотаровского наслоения структур и невозможности спасения… Похоже на меня. Кто-то идет по дороге, а я очень весело бьюсь головой о стену, ведь это не бесполезно, если верить одной старой песне. Если долго биться головой в стену, возможно, стена однажды треснет. Но есть риск, что голова треснет раньше. Но попробовать всегда стоит!

Знаете, в юности я ратовал за мировую революцию, обожествлял Че Гевару и разделял идеи Троцкого. Интересно, когда все это ушло? Когда мне стало так уютно в своей мышиной клетке, которую я так боюсь потерять?

Хотя, вряд ли я понимал, что такое революция. Помимо идей, это людская кровь, боль, братоубийство, болезни, репрессии, террор и «улыбка хоккеиста», благодаря выпадающим от авитаминоза зубам. Вот и все, и еще хуже. Лучше так.

Так судят все взрослые люди. Некоторые и к тридцати остаются сумасшедшими романтиками, не замечающими и отрицающими такие простые и неприятные мелочи жизни, как несварение желудка от дрянной пищи или авитаминоз. Или неудобства жизни с оторванной ногой. Вот такая цена революции. И любой войны. Но отрицающее, из благополучных семей, становятся в итоге «Байронами» и «Че Гиварами».

А мне этого не надо! Я хочу нормально жить, без потрясений и демонстраций. И я знаю, что людей на революции гонят только страх и голод, а не идеи, не мертвые абстракции. Вполне насущное. Да, это рассуждения обывателя, но я именно обыватель, толстенький, лысенький человечишка – вот моя сущность теперь, и я нисколько не сожалею. А Мандельштама я уже давно не читал, да я вообще ничего не читал в эти два года кроме таблиц. Кстати, надо заказать себе что ли линзы или капли какие, а то под конец дня всегда будто перцу нанюхался. Глаза болят. У меня просто болят глаза и мне просто страшно от этой долбанной жизни, от охоты на меня. Я в ней мышь, а где-то бродит огромный кот.

Свобода! Какое громкое слово. О нем хорошо рассуждать, когда сыт, здоров и в тепле. Вот – все ж у тебя есть, ненасытная зараза, ан нет – все мало, чего-то хватает, дайте мне еще такую конфетку, как свобода. Что это вообще такое, ты хоть знаешь? Нравственный выбор? «Совершеннолетие» по Канту? Куда двинешься? Если есть рамки – надо их рушить. Вот это и будет твоей свободой? Смешно, смешно, мой милый глюк, глупый мальчик, который совсем не боится умереть. А я, положим, боюсь.

И дело здесь не в том, нагружен ли ты ответственностью – у меня ни семьи, ни детей нет – а в ином, на мой взгляд. К тридцати ты начинаешь понимать, что активной твоей жизни осталось не так много, а ты еще столько всего не успел! И не представляешь, как успеть, но все еще надеешься. И так с каждым годом: чем меньше остается жизни, тем больше большим становится желание жить.

Ладно, пора кончать с этими житейскими воззрениями, я все-таки не кот Мур, а то завтра глаза как щелки будут. Опухаю сильно. Кажется, у меня что-то с печенью или с почками.

Прости, дядя товарищ Че, но, кажется, недопоняли мы с тобой друг друга. Любовь прошла, завяли помидоры. Смешно, очень смешно. Глупый-глупый Лоренс.

Мой плач – мой смех… Хорошая фраза, но кто ее только так или иначе ни говорил! Странно, почему-то нечто мелочное во мне, когда на душе очень плохо, заставляет меня смеяться. Может, просто показывает, насколько ничтожны мои страхи и проблемы? Ничтожны ли? Я совершенно один в этом мире. Один! И если бы не был один на один с этим миром, возможно, мне было бы легче понять, кто за мной охотится. Кому я так нужен.

Я должен вернуть Кони! С ней я чувствовал себя героем, а без нее… Хотя нет, с ней тоже не чувствовал. Но с ней было хорошо. Когда-нибудь я обязательно ее верну, но для начала мой самый главный долг – наконец навестить родителей, побороть свою гордыню и самолюбие, принять смиренно стыд и раскаяние. Какие хорошие, светлые мысли. Давай проще – я просто хочу навестить немолодых родителей, и тут уже не про товарища Че речь, а про вещи непреходящие.

Я не один в этом мире, но я сам все разрушил вокруг себя. Может, попробовать восстановить? Может, в этом ключ к разгадке?

03.07.12

Главный вопрос сейчас – переступить порог небоскреба и выйти наружу, на свободу. Я же не мышь, в самом деле! Я так часто повторял это простое действие. Я же не боюсь, вовсе не боюсь, только что-то в желудке холодеет, наверное, от радости. Но что меня останавливает? Я очень любил раньше покидать пределы этой роскошной темницы, тусоваться в сомнительных компаниях. В чем проблема?

Но что же это я так воровато озираюсь на окна близлежащих домов? А они вовсе не «близ» – тут сквер перед зданием Лиги. И не «лежащие», а стоящие, стремящиеся к небу, если верить обману зрения. Я никого не вижу на крышах, но снайпер и должен быть незаметным. Ты его не видишь, зато он тебя – еще как. Ему хватит расстояния для выстрела, если я выйду в сквер… Может, тогда все закончится. Ужас без конца закончится.

И почему бы Лиге Фантомов не организовать защиту свидетелей? Да и зачем мне идти куда-то с утра пораньше во вторник? Лучше пойду на работу! Ну да, приду к шести утра и всех за пояс заткну. Хотя я слишком недоволен своей работой, чтобы еще нормативы какие-то перевыполнять, да и нет их у меня.

Но я твердо решил пойти к родителям. Они же здесь, в Москве, по тому же адресу. Так что меня останавливало? Они еще живы! А я ничего о них не знаю. Тварь я. Вступил в Лигу и все, в новую жизнь вкатился. Хотя чего я скрываю… Стыдно мне было. В этой благополучной семье я оказался неблагополучной тварью, которая все порушила, вещи ценные повыносила из дому. Но это другая история… Даже не знаю, как вам ее рассказать. Стыдно! Банально ужасно стыдно. Я просто не мог больше жить в этом доме, даже когда стал вроде как приличным человеком.

Сначала так и сбежал в Орден Полудня, потом в Лигу. Предал всех. Ага, а как прижало, так потянуло что-то домой. Может, не стоит на дом-то наводить?

Но если я уж решил, то сам себя не сумею переубедить. Вроде бы… Так, была не была! Несусь почти бегом к выходу и нашему КПП, где дежурят оборотни с автоматами, но с грохотом торможу по мраморной плитке, как собака на скользком паркете.

– Чего ты стоишь и ждешь, скотина тупая? – вырывается у меня.

– Кто скотина? Я? А?! – возмущается здоровяк-охранник, и я понимаю, что обругал себя вслух.

Опять все вышло ужасно глупо. А шутки с парнем, который вертит в руках АКМ, не очень хорошая затея. Приходится объяснять, что это не в его адрес. Зато курьез отвлекает от самокопания – и вот я уже стою на залитой липким солнцем улице.

Да, я вышел из здания Лиги! Я еду к родителям! Кажется, я еще никогда не был настолько решителен. Но тревога только крепнет.

Давно я в метро не был, машину покупать смысла не видел, а тут в час пик жутковато, отвык от толпы. Раньше я не боялся метро. Хотя иногда очень хотелось лечь на рельсы или прокатиться на крыше, но это так, в юности ранней, а вот сейчас как-то не по себе от поездов, проносящихся на бешеной скорости в каких-то двадцать сантиметрах от твоего носа. Но здесь не так страшно – стрелять не от куда, не с зацепки же поезда! Хотя кто их там знает, я-то любил это дело раньше. Я зацепку имею в виду. Нет, стрелять я, конечно, тоже любил, но это уже в более поздней юности, а лет в пятнадцать ездил на дачу на зацепке электричек. Говорил себе, мол, экономлю, но на самом деле мне просто нравилось получать адреналин. Денег, правда, тоже не было. А сейчас есть, но никому не нужны.

Да, измельчал я, стал осторожным или, честно говоря, трусливым. Вот стою сейчас перед дверью родной квартиры и вспоминаю, что даже не подумал купить хотя бы поганых конфет к чаю. Хотя до чая ли сейчас будет? Речь я тоже не репетировал, слова – это штука посложнее конфет.

Вроде я должен ликовать. Ведь это же мой родной дом, точнее, родной подъезд. Но я только вспоминаю, как меня лет в двенадцать избивали какие-то великовозрастные подонки, возя мордой по дерьму. Вон на том пролете внизу, да. «Классно, «здорово», нечего сказать. Когда подрос и кое-чему подучился в Ордене Полудня, то уже я их избил как следует. За что выслушал от Ордена долгую лекцию, что не для этого нам природой дана магия. А для чего же еще, подумал я тогда? Да и сейчас не понимаю, что сделал не так. Вообще, шалопаем я был, а стал вроде как бухгалтером, скучнейшим человеком.

Вот и стою, как дурак или не как. Просто – дурак. Ну, чего? Чего я жду, пока кто-нибудь сам выйдет? Осталось расстелить газетку, сесть на ступени или помяукать под дверью.

Нет, надо с этим заканчивать, я же был смелым. Срываюсь с места и яростно вдавливаю кнопку звонка. Раздается истошное электрическое гудение по ту сторону двери. Вот так сирена! Можно подумать, «Титаник» тонет. А громкий он у них, мать глуховата всегда была.

Да что они там? Откройте! Я же сейчас не выдержу и убегу. И так стою как в бреду. Нет никого? Уже ушли? Где они? Спят? Наверное, еще спят. Да им на работу уже пора, если они еще работают. Я ничего не знаю о жизни родителей в последние десять лет. Может, они уже и не живут по этому адресу? Дурак я, дурак.

Подожду еще немного в подъезде, здесь нет окон и почти не страшно, через стены снайперы стрелять пока не умеют. Наверное. Наверное, оу-е-е-е. Что за дурацкая музыка в голове? Надо привести в порядок свои эмоции. Я просто подожду. По

Так, что там пишут в газетах? Валяется под ногами одна. Дрянная газетенка, ничего ценного, надо было что-нибудь из финансовых изданий с собой захватить. Ну ладно, посидим на рубрике «Мода», сплетни про политику почитаем.

Сколько уже времени? Я опоздаю, меня лишат и этой унылой работы, возможно, даже выпрут из Лиги. И стану я бомжевать на лестничных пролетах. Только старый ковер и дырявые ботики надо захватить для большей живописности. Я как всегда позитивен. Может, родители просто на дачу уехали? Куда в шесть утра можно уйти? Хотя какой там… Дачу же продали еще на моей памяти. Из-за долгов. Из-за… меня. Гадкое было время. Не знаю, связано ли это с тем, что меня до этого били в полове и валяли в грязи. Возможно, я просто хотел уйти от этого мира.

Что же это я так сейчас беспокоюсь? Что-то не то! Обернись, обернись же, скотина Лоренс.

Так и есть. И как я раньше не заметил? Ключ с внешней стороны! Торчит в замке, будто кто-то собирался отпереть квартиру, но не успел. Родители еще не такие старые и не в таком маразме, чтобы оставлять вот так ключ! Неужели ограбление? Руки трясутся, но я тянусь к ключу.

Приоткрываю дверь, переступаю порог, почти вхожу в темный коридор. Привычный запах нафталина из шкафа и гуталин из обувницы бьет в нос, но непривычная пустота давит на сердце. Я ко всему привык, но так все это странно и страшно. Теряюсь в догадках. Что я сейчас увижу?

Едва не срываю дверь с петель, обегаю все квартиру – никого. Все аккуратно, все по-прежнему, все на своих месте. Будто и не было этих десяти лет! А никого, никого нет. Уехали, наверное, а кому-нибудь оставили ключи. А этот кто-то в маразме. Соседка у нас старая была, да. Да, «очень правдоподобное» объяснение!

Но как-то все странно. Постель только застелена, пыль только вчера вытерта. Неужели они могли уехать часов в пять утра и забыть в суматохе ключи в двери? Ну, могли… Всякое случается даже с умными людьми. Чего я так волнуюсь? Значит, вовремя пришел. Вот и все.

Они должны вернуться за ключами. А мне что делать? Мне же на работу! Ну, почему всегда так? Именно в тот день, когда я набрался смелости к ним прийти, они куда-то смылись. Куда?

Эх… Есть что-нибудь пожевать? А то я не завтракал. Наверняка есть. В холодильнике свежий суп. Значит, ненадолго уехали, может, к вечеру даже вернутся. Кстати, в ванной зубные щетки и полотенца влажные. Значит, тем более вернутся.

Какое все знакомое и скучное. Хоть бы поменяли что-нибудь за эти тридцать лет. Только обои переклеили, но выбрали очередные с ужасным цветочным орнаментом. Мама выбирала, а папа молча соглашался. А мебель все такая же древняя, лакированная. Были бы у них деньги, может, и поменяли бы… но тут же такое дело вышло… Проклятье, как же паршиво все вышло. И из этой ямы, кажется, уже никогда не выбраться. Их ямы чувства вины.

Чего же я здесь жду? Напишу, пожалуй, записку, приколю к двери, укажу свой новый номер, пусть позвонят и заберут ключи, вернее, я сам подъеду. Хотя указывать номер, чтобы по нему меня вычислил Отдел – это я, пожалуй, камикадзе. Как-то боязно. Да и спамеры начнут названивать. Не стоит.

А вообще слишком странное ощущение под сердце: будто никто не придет. И вроде все нормально, не считая ключей, а на душе как-то совсем неспокойно.

Душа… Я верю в душу? И да, и нет – не задумывался. Точнее, задумывался, но было это давно. Вообще, странным малым вышел я из университета, сухим бухгалтером с мироощущением философа. Хотя последнее как-то отпало впоследствии, как хвост головастика.

Да, я стал лягушкой, жабой – очень себя ценю, вот сейчас опять о чем-то сам с собой и для вас квакаю. Собственно, кто эти самые «вы»? Невидимые зрители.

Жаль, что никто не запишет, что я иногда думаю. А самому почему-то недосуг. Вообще в этом мире совсем не хватает времени, никому. Этот мир! Какие пафосные слова. А, может, и не в этом тоже не хватает. Король асуров и Змей Хаоса, интересно, испытывают дефицит времени?

Змею-то хорошо, плавай себе в черной дыре, которую сам и создал, дожевывай остатки миров, которые порушил. Хорошо быть древней хтонью. А вот король асуров в Бенааме, наверное, человек – монстр – занятой, ни минуты покоя. Это ему не свезло в человеческом теле оказаться, а не только в змеином.

Интересно, нападут ли они на нас однажды… или мы придем к ним первыми, открыв какой-нибудь источник сверхмогущества? Предположим, Альбина Соболева использует артефакт Хеха. И тогда уж посмотрим, кто будет хехекать последним. Для таких дел я его и похищал на самом-то деле. И вот так меня отблагодарили. Из хорошего в этой жизни остался только родительский суп.