Мы с тобой не пара

Пролог

Десять лет назад

Как он изменился… А ведь прошло всего каких-то пару часов, как они расстались.

– Я ненадолго. Улажу кое-какие дела и вернусь. Дождёшься?

В ответ Рита только поцеловала его, нежно и неспеша, пустив пальцы в его светлые локоны. Глеб ответил, жадно впиваясь в её губы и нехотя отпустил, напоследок прикоснувшись к родинке над её губой. На прощание он махнул рукой и оседлал скутер, а она, успев схватить камеру, сделала ему вслед пару снимков.

Интуиция спала крепким сном, и мысль, что Глеб может обманывать, даже не могла прийти ей в голову. На вопрос, куда он отправляется, Глеб промычал что-то про друзей, которых они встретили в Афинах пару недель назад. Такие же студенты как он, молодые и беспечные, проводящие каникулы на европейском юге. Парни были приветливы, много шутили, но Рита не могла не заметить, что они странно на неё поглядывали и порой вовсе её не замечали, будто она была не их круга.

Как же она раньше этого не поняла?

Куда делась футболка с красочным принтом? Рваные джинсы? Вечно растрёпанные волосы, небрежно собранные в хвост? Сейчас он был одет в строгий и наверняка дорогой костюм, подчёркивающий стройность. И галстук? Сложно было представить его в галстуке. Когда они впервые встретились, она порвала ему рубашку. Случайно дёрнула ткань, когда пыталась удержать равновесие. Глеб потом неделю её не снимал, пока она не заставила его от неё избавиться.

И что стало с движениями? Они выверены, и плавны… утончённы. Вот он элегантно берёт бокал, едва пробует вино, промокает губы салфеткой, затем ножом и вилкой отрезает кусок стейка. Улыбается собеседникам и наверняка говорит им что-то забавное, потому что за столом все смеются. Будто двойник, полная противоположность насмешливому и беззаботному парню, который не заботился о кетчупе, капающему с бургера на шорты, и не стеснялся в выражениях и чувствах.

Рита отступила и потупила глаза. Её вряд ли можно было заметить из ярко освещённого зала, но она испугалась, когда его взгляд скользнул мимо окон ресторана.

На носке старого кроссовка протёрлась маленькая дырочка. Раньше она вряд бы ли обратила на эту крохотную деталь внимание, но сейчас поняла, что выглядит полной противоположностью Глебу. Весь её наряд наверняка не стоил и суммы чека из этого роскошного ресторана. Да что там, её вряд ли пустили бы даже на порог.

Как же он изменился…

Выходит, она совсем не знала Глеба, и та женщина оказалась права. На коже защекотала слеза. Рита утёрлась рукавом, но противные слёзы и не думали останавливаться.

– Я же говорила, – раздалось за спиной. – Он принадлежит этому миру, девочка.

– Он… он не такой.

– Разве?

Женщина подошла ближе и потрепала её по плечу, будто искренне сочувствуя, но меж тем в её голосе чувствовалось неприкрытое высокомерие.

– Вы его не знаете? – выпалила Рита.

– Это я-то не знаю? – женщина рассмеялась, запрокинув голову. – Ты же понимаешь, что занимаешься самовнушением, девочка. Посмотри внимательней.

Она силком развернула её к окну. Рита зажмурилась, не желая снова видеть то, что происходит в зале.

– Смотри! – приказал голос.

Сама того не осознавая, Рита разлепила глаза, чувствуя, как сердце раскалывается на тысячу мелких осколков. От боли сильно сжало грудь.

– Я же говорила, ты ему не пара, – голос смягчился. – Ты – всего лишь летнее увлечение. Скоро начнётся учёба, он вернётся в университет и забудет об этих каникулах. Рано или поздно мужчина берётся за голову, даже такой шалопай, как он.

Голос звучал приглушённо, будто прорываясь к Рите сквозь плотную пелену тумана, в то время как её взгляд был прикован к происходящему за окном.

– Лучше послушай меня. Я ведь не желаю тебе зла, девочка. Напротив, хочу сгладить ситуацию, отплатить за предоставленные, кхм, неудобства. Поверь, так будет лучше для всех.

Голос окончательно потонул в тумане. Теперь Рита слышала только биение своего сердца? Как? Возможно ли? Ведь оно разбито. Погибло и не могло больше поддерживать в ней жизнь. Осталось лишь одно зрение, да и то застилалось непрерывными слезами.

А остальные чувства? Погибли тоже. Даже то, в котором она так и не успела признаться.

Глава 1

Десять лет спустя

Платье было тесным в груди. Кружево впивалось в кожу так сильно, что хотелось поскорее его снять. Оно, хоть и подчёркивало изгибы, но годилось лишь для того, чтобы быть изорванным на мелкие кусочки кем-то, у кого крепкое тело, оплетённое вязью татуировок, умелый язык и пальцы. От таких мыслей рябь пробежала по всему спине. Рита сделала глоток шампанского и поморщилась, когда пузырьки ударили в нос. Всё-таки не её напиток, пусть и такой приличный. Переборщишь, и наутро звон в голове, а во рту вкус кошачьего лотка. Никакого тебе тягучего послевкусия, оставленного выдержанным виски… но гости косо бы смотрели на свидетельницу, одним залпом сметающую порцию шотландского янтаря. Сторона жениха и так косилась на неё с подозрением, хотя Рита всеми силами старалась соответствовать их высоким стандартам. Они, потомственные интеллигенты, искусствоведы и учёные, а по словам Наташи ещё и немецкие аристократы, видимо, не привыкли к пирсингу, татуировкам и манерам ранга чуть ниже английской королевской семьи. Можно было подумать, что всё торжество подстраивалось под них: спокойная музыка вместо зажигательных танцев, тихие разговоры за столиками, изредка прерываемые смехом. Никто даже не удосужился крикнуть «Горько!», будто это могло задеть их тонкую душевную организацию.

Но для них Рита меняться была не намерена, хотя и пообещала Наташе вести себя как пай-девочка, даже разорилась на приличное платье и туфли, которые успели уже натереть ноги. А ещё собрать непослушные локоны в элегантную причёску, хоть несколько прядей и выбивались из общего образа.

И всё же мысль о разорванным кем-то кружеве не давала ей покоя. Рита исподтишка оглядела зал в поисках потенциального любовника на одну ночь. Никого волнующего. Все мужчины как на подбор, словно выпускники элитной католической школы для мальчиков: строгие костюмы, уложенные на пробор волосы и кислые мины. Опыт подсказывал, что и в постели такие вышколенные жеребчики ведут себя соответствующе – традиционно и без фантазии. А этот тухлое сборище просто необходимо было спасать!

– Добрый вечер, – раздался за спиной низкий баритон. – Скучаете?

Рита обернулась и приятно поразилась. Перед ней стоял высокий, широкоплечий брюнет. Серые глаза с хитрым прищуром окинули её с ног до головы, задержавшись на секунду в области декольте, отчего по телу пробежала волнующая дрожь. Такой взгляд Рита ощущала на себе много раз, чтобы истолковать его неверно. Кажется, Бог услышал её молитвы.

– Да вот, любуюсь видом из окна, – она кокетливо тряхнула головой. Незнакомец не был тем, с кем она обычно проводила время – ни трёхдневной щетины, ни татуировок, по крайней мере на виду. Кто знает, что там у него под костюмом? Он не выбивался из общей массы приглашённых гостей, но что-то в его облике говорило о порочности. Может, прищур глаз, а может, кривая ухмылка.

– А я, признаюсь, вот уже полчаса любуюсь вами.

– Высмотрели что-то интересное?

Серые глаза неприкрыто оглядели глубокое декольте.

– Заметил, что вы одна. Как видите, я тоже, – незнакомец пожал плечами. – Подумал, может, составить вам компанию? Вы же не против?

Маленький шажок, и их стало разделять ничтожное расстояние. Зрачки серых глаз расширились, улыбка стала соблазнительней. Пульс Риты участился, а в животе сладко заныло от предвкушения.

– Я не успел на церемонию. Расскажете, как всё прошло?

– Прекрасно. Над молодыми летали бабочки и купидоны, все рыдали от счастья, а родители от мысли, во сколько это всё им обошлось.

Незнакомец ухмыльнулся.

– Рита, одинокая подружка невесты, – Рита протянула руку.

– Андрей, – незнакомец легонько пожал ей пальцы.

Улыбка тотчас сползла с лица Риты. Холодок металла почти обжёг ей руку.

– Красивое кольцо, – она повернула к себе его ладонь, разглядывая золото на безымянном пальце. – Знаете… я тут вспомнила кое о чём… важном.

Она попятилась к распахнутой двери, ведущей в холл, оставляя Андрея с обескураженным видом. Женатик? Ну нет. Связываться с таким – не уважать себя. Один он тут! Как же. Если супруги нет рядом физически, это ещё не значит, что её нет вовсе.

– Я знаю, что ты задумала, – звонкий голосок заставил подскочить от неожиданности. – Только не делай этого в туалете.

Наташа, облачённая в белоснежное платье, словно выскочила из ниоткуда. Настоящая русская красавица, черноволосая, кровь с молоком. Тонкая вуаль фаты поверх гладкой причёски с низким пучком придавала образу невесты святость, а голубые глаза, окаймлённые чёрными ресницами, блестели словно сапфиры. Вот уж кто отлично вписался в новую семью аристократов – разбавят свою спесивую кровь чем-то полезным. На круглом личике Наташи расцвела лукавая улыбка, которую Рита знала с детства. Секретная улыбка «я всё про тебя знаю».

– Чего этого? – Рита постаралась сохранить серьёзный вид.

– Не трахайся в туалете, – Наташа понизила голос, чтобы никто из гостей их не услышал. – И в кладовке. И в саду тоже воздержись – помнёте клумбы.

– Да когда такое было? – Рита нахмурилась.

– Дай-ка подумать, – Наташа стала загибать пальцы. – Мой диплом, двадцатипятилетие. Помолвка три месяца назад. Ресторан тогда выставил нам счёт за химчистку. Скатерти? Серьёзно?

– Я всё возмещу, – Рита постаралась скрыть улыбку. Наташа не могла на неё злится, никогда не умела. Она ещё со школьной скамьи и слова не сказала в упрёк. А уж упрекать Риту было в чём. Хоть в тех же скатертях. Просто в подсобке ресторана не нашлось ничего, чем можно было привести платье в порядок после спонтанного и слишком спешного секса с работавшим там официантом.

Вообще, удивительно, как они могли сдружиться. Обе девушки были так не похожи друг на друга, как вода и пламя. Одна спокойная умница и скромница, а другая – огонь и вулкан страстей, не сидящий на одном месте. Тем не менее, в мире нельзя было найти двух настолько близких людей.

– Да я и не… – Рита махнула рукой, бегло оглядев зал. Взгляд остановился на свидетеле. Как там его? Влад? Володя? Стоило ли запоминать имя того, кого видишь в первый и наверняка в последний раз в жизни? Верхняя пуговица его сорочки была расстёгнута, галстук ослаблен. Он явно превысил свою дозу спиртного, движения стали рваными и развязными, как и его взгляд, которым он пронзал Риту. Она тут же отвернулась. – Да тут и не с кем. Посмотри на эти морды протокольные.

– Тише! – одёрнула Наташа.

– Прости, – Рита тоже перешла на шёпот. Но мой типаж ты знаешь. Бэд боями тут и не пахнет. Так что можешь расслабиться. Твои клумбы неприкосновенны.

– А как тебе Виталик? – подруга указала на свидетеля.

Так вот как его зовут! Виталик. Их познакомили три часа назад перед церемонией и поначалу он показался даже милым, как щеночек лабрадора. Только с каждым выпитым глотком шампанского щенок всё больше походил на развязного кобеля, приставая с недвусмысленными намёками и пошлыми шутками. Рита бросила на него быстрый взгляд, о чём тут же пожалела. Нетвёрдой походкой Виталик двигался в их направлении с явным намерением присоединиться к разговору. На его лице расплылась елейная улыбка, не вызывавшая ничего кроме желания сбежать. Ещё чуть-чуть и Рита начала бы искать пути отхода, но Серёжа, новоиспечённый муж Наташи, перехватил Виталика по пути. Видимо, тоже заметил, как свидетель накачался. Жених подхватил его под локоть и потащил к распахнутым в сад дверям.

– Ну нет, ты мне такого не пожелаешь никогда в жизни, – Рита с облегчением выдохнула.

– Почему? Виталик отличный парень. – Наташа будто ничего не заметила. – С хорошим чувством юмора, со стабильной работой. Вместе с Серёжей занимается кибербезопасностью, а ты знаешь, как сейчас это востребовано. В прошлом году купил квартиру, что немаловажно, без ипотеки. Так что с жилплощадью у него полный порядок.

– Что не скажешь про его личную жизнь? – Рита скривилась. – Ты же не из тех невест, которые верят, что для крепкого брака нужно, чтобы свидетели переспали? Ну уж нет, мне столько не выпить.

– Хотя бы сделай вид, что тебе весело, а не прячься ото всех, – насупилась невеста.

Несмотря на данное Наташе обещание стать лучшей версией себя хотя бы на один вечер, Рита вряд ли бы смогла взять первое место в конкурсе подружек невесты. Только слепой мог не заметить её недовольного лица, когда последняя холостая подруга обретала своё семейное счастье, произнося клятвы под аркой, увитой живыми цветами. Никаких больше четверговых девичников в баре, никаких совместных поездок на море. Рита разрывалась от противоречивых чувств, одновременно радуясь, глядя на счастливое лицо Наташи, и досадуя от такого коварного предательства подруги.

– Дай мне ещё час и пару бокалов, и я покажу тот трюк с бутылкой, как на выпускном.

– Ну уж нет! – Наташа зашлась смехом. – Родители Серёжи этого не вынесут. Позора не оберутся.

– Да брось. Их это не коснётся. Это я известный позор и разочарование.

Рита с горечью осушила бокал. Пузырьки снова ударили в нос.

Разочарование… Да, родители с детства не уставали напоминать об этом. Хотя сами никогда не были примером для подражания. В их районе все знали, что Громовы неблагополучная семья, и их дочь отбилась от рук. За Ритой никто не присматривал и не воспитывал, она росла как сорняк, и если бы не встреча с Наташей, неизвестно, что бы из неё выросло. Глядя на семью подруги, она всегда ощущала лёгкую зависть. На её памяти Васнецовы всегда были дружны и гостеприимны, и с радостью принимали Риту у себя дома. Хотя она и не была подарком, но никогда не слышала от них обидного слова. Даже наоборот, родители подруги относились к ней намного лучше, чем её собственные.

Вот и сегодня Васнецовы являли собой образец любящей семьи. Ирина Николаевна хлопотала вокруг молодых, что явно было ей в радость, а Игорь Алексеевич, тайком утирая глаза, гордо распоряжался торжестовом, не уставая нахваливать жениха гостям. Собственный отец Риты и пальцем бы не пошевелил ради дочери, тем более не обранил бы ни слезинки. Как и мать. Они скорее плакали бы над разбитой бутылкой. Тут же вспомнились и пьяная ругань, и рукоприкладство, поломанная мебель. Последней каплей стали разорванные отцом документы и брошенное «Ты тут вообще никто!». Подруге Рита ничего не рассказывала, хотя и подозревала, что та понимает больше, чем следует. Синяки на лице всё же не скроешь. Прошло уже десять лет, как она видела родителей в последний раз. Они не горели желанием встречаться с ней, но вот названивали регулярно либо попросить денег в долг, либо, когда дочь отвечала резким отказом, высказаться в алкогольном бреду. И их слова неизменно застревали в голове: "Ни на что не годная! Зря мы тебя рожали. Что б ты…"

Наташа заметила, как сникла Рита и приобняла её за плечи.

– Ты же знаешь, что ты не такая. Наслушалась этих, – она резко выдохнула. – Как у них вообще язык повернулся? Десять лет уже прошло, а ты до сих пор думаешь, что это с тобой что-то не так. Никакое ты не разочарование. Скорее они. Слышно о них что-нибудь?

Рита дёрнула плечом:

– Звонили пару месяцев назад. Выслушала очередную речь, какая я плохая дочь и ещё кучу всего: ни семьи, ни детей, ни нормальной работы… Будто они сами соответствуют этим критериям. Иногда мне кажется, что общего между нами – только днк.

– И хорошо, что вас связывает только днк. Не хотелось бы, чтобы ты пошла по их стопам. Ты выбрала свой путь. И фотограф ты отличный.

– Настолько, что что ты взяла на свою свадьбу другого? – спросила Рита с показной обидой.

– Ты сама его порекомендовала! И на моём празднике ты нужна мне как подруга и поддержка. Тем более, что свадьбы ты никогда не снимала.

– Сомневаешься в моей компетенции?

– Если бы тема свадьбы была «Изнанка мегаполиса», ты была бы первая и единственная. А сегодня я просто хочу, чтобы всё выглядело… – Наташа запнулась.

– Красиво, – продолжила Рита. – Я понимаю. Не всем по душе тёмные стороны нашей действительности. Но я даже при всём желании не смогла бы найти что-то отталкивающее на твоём празднике.

И правда, всё было безупречно: зал, наполненный тёплым светом и живыми цветами, круглые столики с хрустальными подсвечниками и фарфоровой посудой с золотым окаймлением, даже место – загородный клуб на берегу Финского залива – излучало спокойствие. И сама погода благоволила сегодняшнему торжеству, усмирив ветер и августовскую духоту. Рита привыкла ловить в свой объектив полную противоположность – грязные подворотни и разрушенные судьбы, извлекая из недр больших городов всю их истинную суть: тщеславие, жестокость и распад. То, что заставляло содрогаться от омерзения. Ей гораздо проще было найти что-то уродливое, чем прекрасное. Наташа была в чём-то права, как свадебный фотограф Рита вряд ли пригодилась.

– Кроме, может быть, причёски твоей свекрови.

Обе подруги посмотрели в сторону столика, за которым сидела семья жениха, и с трудом подавили смех. Высокий начёс выбеленных волос Серёжиной мамы, украшенный яркой заколкой, возвышался над остальными гостями и будто жил своей жизнью, при каждом повороте головы отклоняясь то в одну, то в другую сторону.

– Жесть. О чём она только думала? – Рита перевела внимание на стол, где громоздились внушительные коробки всех цветов и форм. – Или этого ужаса под названием «гора подарков». Что, конверты с деньгами больше не дарят?

Наташа натужно рассмеялась, неловко поправляя прядь за ушком. За годы дружбы Рита научилась считывать каждый взгляд и жест подруги, а этот был из тех, за которым явно что-то скрывалось.

– Колись, что у тебя там? – Рита ткнула её локтем.

– Да мы… я… это была шутка такая, – подруга покраснела и снова перешла на шёпот. – Мы с Серёжей увидели в интернете этот прикол. Мы же не думали, что он и правда сработает.

– Что? Вы кого-то облапошили?

– Да нет, – синие глаза распахнулись. – Кажется… Если так подумать, то всё честно. Мы же их пригласили.

– Наташа, – Рита нависла над подругой. – Только не говори, что вы вляпались в какую-то мошенническую схему.

– Да ты что! Просто… эх, – Наташа набрала полную грудь воздуха и выпалила: – Если разослать приглашения на свадьбу всем миллиардерам, чьи контакты сможешь найти, то их помощники с вероятностью девяносто процентов пришлют формальный подарок, даже не поинтересовавшись, кто их пригласил. Ну вот и…

Рита отшатнулась и захлопала глазами.

– Что-что? И это сработало?

Наташа пожала плечами с таким раскаивающимся видом, что, соверши она проступок более тяжкий, была бы оправдана по всем статьям. Рита, всё ещё не веря, потянула невесту к заваленному подарками столу и один за одним стала проверять приколотые открытки, на которых каллиграфическим подчерком были выведены поздравления.

– «Благополучия и счастья. В. Лыков». Нефтяник Лыков? «Любви и согласия вашей семье. Дмитрий Аверин». Это который банкир? «С наилучшими пожеланиями в столь счастливый день. Максим Эккерт». Кто это вообще? Как? Откуда вы взяли их контакты?

Наташа замялась:

– Фирма Серёжи устанавливала им защиту. Ты же знаешь, что они работают только с крупными компаниями. У него сохранились контакты, вот мы и подумали…

– Это вообще законно? – Рита нервно хохотнула, продолжая перебирать открытки. Можно было только догадываться, что лежало в коробках. На некоторых красовались вполне узнаваемые логотипы дорогих брендов. Было в этом что-то неправильное, но между тем дразнящее. Если молодожёнам удалось раскошелить олигархов, не прибегая к обману, то, может, и нет в этом ничего предосудительного? – И что, каждый прислал подарок?

– Девять из десяти. Но, честно, мы думали, что всё это вообще не сработает. Мало ли чего в интернете говорят.

– Снимаю шляпу, – Рита слегка склонила голову. – С них не убудет. Миллионом больше, миллионом меньше. И не смей возвращать!

– И не подумаю, – Наташа заговорщицки подмигнула.

– Ну вот, потребовалось всего двадцать лет, чтобы переманить тебя на сторону зла.

– Учусь у лучших. Мне бы ещё твоего бесстрашия не помешало.

– Какого ещё бесстрашия?

– Такого, когда без денег с билетом в одну сторону поехать покорять Европу.

Рита заметно напряглась, но попыталась выдавить улыбку, пытаясь скрыть свои истинные чувства. При одном упоминании о той поездке десятилетней давности сердце всегда ускоряло бег.

– Тогда было проще, – она отмахнулась. – Да и с тех пор я поумнела. Если и еду куда-то без денег, то по крайней мере беру билет и в обратную сторону.

– Если бы у меня хватило мужества, я бы тогда поехала с тобой, – Наташа надула губки.

– Ты ничего не пропустила. Тем более, что тебя на носу было поступление в универ. Я бы себе не простила, если бы ты провалила экзамены.

Ничего не пропустила? Рита постаралась, чтобы ложь не была слышна в голосе. Да, это была обычная поездка в поисках вдохновения. Да, ничего выдающегося не произошло. Нет, её сердце не раскололось на миллион кусочков. Ничего не было, ничего…

Но в голове яркой вспышкой разгорелись воспоминания: светлые кудри, сладкая улыбка, потемневшие от желания серые глаза, обжигающие прикосновения тёплых рук, дрожь от наслаждения… Она попыталась стряхнуть наваждение. Когда же это прекратится? Всякий раз, стоит напомнить ей про эту поездку, давние события горячей волной накрывают её с головой и возвращают в жаркое греческое лето. Три месяца абсолютного счастья, окончившееся горьким разочарованием. Пора забыть.

За спиной раздалось тихое покашливание. Наваждение тут же исчезло, оставляя внутри обычную пустоту. Распорядительница торжества, приземистая, но юрка блондинка протянула Рите микрофон:

– Ваша речь через минуту. А невеста возвращается к мужу.

Наташа чмокнула подругу в щёку и, подхватив пышные юбки, засеменила к своему столику. Рита схватила за локоть распорядительницу.

– Какая ещё к чёрту речь?

– Ваша, – процедила та сквозь зубы и ткнула пальчиком в планшет. – В рассылке, что я вам прислала, было расписание, где в 19:15 значилась речь свидетельницы. Вы же ознакомились?

– Я думала, это по желанию.

Распорядительница зыркнула на Риту как на прокажённую.

– Это официальное расписание, обязательное к исполнению. Вы же не хотите расстроить невесту и жениха из-за своей невнимательности?

– Я не готовилась.

– Ну, тогда у вас есть тридцать секунд, чтобы что-то придумать.

Распорядительница вырвалась из цепких рук, оставив Риту с лёгким чувством паники. Она ведь думала, что уже исполнила основную функцию подружки невесты: подержать букет, помочь с юбками в туалете, поправить потёкший макияж. Осталось только пережить бросание букета и можно было «залечь на дно» – напиваться в тёмном углу, поглядывая на радостных гостей и жалеть себя. Но не тут-то было…

Диджей приглушил музыку, а луч прожектора выхватил из тёмного угла фигуру Риты. Микрофон в её руках издал неприятный звон, отчего занятые разговорами гости повернулись с такими лицами, будто она обронила матерное слово. Чувство неловкости усилилось от пристального внимания десятков глаз.

– Дорогие гости, – раздался из динамиков голос распорядительницы, – а теперь слово предоставляется подружке невесты.

Раздались жидкие аплодисменты.

– Привет, – Рита постаралась выдавить из себя искреннюю улыбку, обращаясь ко всем и никому одновременно. – Надеюсь, вы хорошо проводите вечер.

Послышались одобрительные возгласы. Что ж, начало было положено.

– Я тоже, – неловкий смешок скрыл ложь. – Итак… может, начать свою речь с истории нашего с Наташей знакомства?

Ответом было неловкое молчание, прерванное сухим кашлем. Рита никогда не любила выступать на публике. Оратор из неё был посредственный, а сейчас требовалось невероятное усилие, чтобы воздержаться от крепкого словца, которое так и вертелось на языке. Но, была не была.

– Что ж, нам было по девять лет. Мы учились в одной школе, и дружба началась с того дня, когда я разбила окно в школьном туалете. Не специально. Мы с девчонками дурачились и оставляли на запотевшем стекле следы ладоней, а решила, что будет забавно оставить след ботинка. Только вот не рассчитала силы. На звук прибежала директриса, допытывала, кто виновник, но, если честно, я боялась признаться. Если бы вы видели Инну Валерьяновну в гневе, то поняли бы мои опасения.

Шутка оказалась вялой. Для окончательного фиаско не хватало только стрёкота сверчка. Рита поймала взгляд Наташи, показавшей два больших пальца. «Молодец», – сказала она одними губами. Это придало хоть какую-то уверенность. В конце концов, Рита здесь только ради одного человека, а на остальных плевать.

– В общем, моё поведение в школе было не лучшим, а этот случай мог привести к исключению. Но Наташа вдруг выступила вперёд и протянула директрисе неизвестно откуда взявшийся кубик Рубика и сказала, что кто-то кинул его в окно. Инна Валерьяновна ей поверила, ведь Наташа в отличие от меня была прилежной девочкой. И даже годы дружбы со мной её не испортили, – до слуха Рита донеслись тихие смешки. – Только потом выяснилось, что кубик был любимой игрушкой Наташи. Она пожертвовала чем-то ценным, чтобы спасти незнакомую девчонку, и тем самым покорила меня навеки. И, как показала наша дружба в дальнейшем, она во всём такая. Каким бы ни был человек, она видит в нём только хорошее и старается дать второй шанс. К счастью, Сергею этот шанс не понадобился. Он оказался достойным парнем.

Жених от таких слов приосанился и ответил Рите улыбкой. В отличие от остальных ухажёров подруги он ей действительно нравился. Спокойный, приветливый парень с искренним и умным лицом. Не собственник, не ревнивец, с отличным чувством юмора. Как же хорошо, когда у вас с подругой разные вкусы на мужчин.

– Признаюсь, появление в жизни Наташи мужчины вызвало во мне ревность. Я-то думала, что мы с ней никогда не выйдем замуж, будем кутить до старости, заведём сорок кошек, а тут только и слышала, какой Серёжа хороший, какой добрый. И в отличие от других ухажёров он доказывал это делом, а не кидал пустые обещания. А потом и вовсе совершил невозможное – получил моё одобрение.

Зал наполнился более уверенными аплодисментами и смехом.

– Тебе достался лучший парень, – Рита прокашлялась от внезапного комка в горле. – Для лучшей подруги – лучший парень.

Она взглянула на молодых. В этот момент они с такой любовью смотрели друг на друга, словно не существовала никого вокруг. Без того стеснённую грудь сжало ещё сильнее. Рита отвернулась, чтобы не разреветься у всех на глазах и уловила движение в дверях, ведущих в холл. Кто-то вошёл в зал, только из-за света прожектора невозможно было разглядеть. Но это точно был мужчина, высокий и широкоплечий. Может, опоздавший гость?

– Я хочу пожелать, чтобы вам никогда не пришлось чем-то жертвовать ради других и…

Высокая фигура замерла в проёме. Весь её облик будто манил к себе невидимыми волнами. Рита могла поклясться, что глаза вошедшего устремлены на неё, отчего волоски на шее встали дыбом. Притягательный и тревожащий, мужчина сделал шаг вперёд, всё ещё оставаясь в тени. Что-то в его движениях отозвалось колкостью в области живота, и на несколько секунд Рита утратила дар речи, но, собравшись с мыслями, продолжила:

– И даже ради друг друга. Ведь любовь… – её взгляд не отрывался от замершей фигуры, а с каждым мгновением живот скручивало всё сильней от странного предчувствия и внезапного желания сбежать, – любовь должна приумножать.

Нет… не может быть, ей показалось. Нужно держать себя в руках и с горем пополам окончить и без того не лучшую речь подружки невесты. Она схватила со стола наполненный бокал и подняла его над головой:

– Совет да…

Высокая фигура сделала ещё один шаг, выходя на свет, и в этот миг сердце сорвалось вниз.

– Пиз…

Остаток слова потонул в фоновом звуке микрофона.

Глава 2

Глеб знал, что встреча с отцом, как обычно, не окончится ничем хорошим. Непрошибаемый. Ему не нравились ни идеи, ни стратегии, ни даже предложения, о которых Глеб только заикался. Это всегда раздражало. Возникало стойкое желание разбить что-нибудь. Зеркало, машину, чьё-то лицо… Старший Жданов умел доводить до кипения всего парой фраз, сказанных беспрекословным и жёстким тоном.

– Ты размяк. Что это? – отец потряс бумагами. Серые глаза налились кровью. Он тяжело дышал, как будто прошёл вверх по склону несколько километров. Постоянные стресс и напряжение в бизнесе начинали сказываться на его здоровье. От нехватки воздуха он расстегнул верхнюю пуговицу сорочки и оттянул туго повязанный галстук.

– Письмо о намерениях, – ответил Глеб спокойным тоном.

– Я знаю, что это! Я спрашиваю, кто тебя надоумил обещать лягушатникам такую свободу управления?

Глеб проглотил комок. Он будто снова в школе и оправдывается перед отцом за плохие оценки. И так всю жизнь. Каждый раз вынужден доказывать, что он уже взрослый мужчина и отнюдь не так глуп, каким порой его считал Жданов-старший. Только последний не желал мириться с тем фактом, что сын давно вырос и не нуждается в советах и нравоучениях.

– Я смотрю в перспективе, – Глеб постарался сдержать дрожь в голосе. – Лояльность в таком вопросе выйдет нам только плюсом. Ты хочешь сменить их руководство, ставя на кон репутацию одного из уважаемых банков Европы. А такие изменения ударят по их имиджу, а затем и по нашему.

– Кому нужна их репутация? – отец отмахнулся и кинул бумаги на стол. – Деньги останутся нетронутыми, а вкладчикам и акционерам достаточно и этого.

– Это приведёт к излишнему вниманию к нашей сделке, – Глеб покачал головой. – СМИ не упустят возможности и раздуют из мухи слона, что привлечёт внимание властей.

– Я этого не боюсь.

– Мы чужаки в их стране, – Глеб осмелел и повысил голос. Он терпеть не мог, когда отец пренебрегал безопасностью, решая вопросы как привык, по старинке, прямо и грубо. – А к своим людям у французов есть доверие.

– Эти люди чуть не довели свой банк до банкротства, – огрызнулся Жданов-старший. – Они вообще должны быть счастливы, что мы обратили внимание на них, и должны быть за это благодарны.

– Я настаиваю. Это не только укрепит наши позиции в европейском сегменте, но повысит наш авторитет. Для нашего бизнеса сейчас не самое лучшее время, ты же понимаешь.

Отец тяжело опустился в кресло:

– На какое время простирается твоя перспектива?

Глеб сдержал вздох облегчения. Ему удалось пошатнуть несгибаемые убеждения отца. Неплохо.

– Три года в худшем случае. Но, если всё пройдёт так, как я рассчитываю, уложимся за два.

Жданов-старший усмехнулся и, прищурив глаза, взглянул на сына.

– Два года, говоришь? Не так уж плохо. Тебе, конечно, не достаёт жёсткости, но всё ещё впереди.

Глеб хотел было возразить, но вовремя спохватился. Это только распалит отца – тот слишком любил поспорить и считал, что последнее слово должно остаться за ним. Он уже добился подобия одобрения своей работы. Незачем рисковать хрупким перемирием.

– Чтобы к концу следующей недели добился от лягушатников уступок. Пусть играют по нашим правилам, если хотят сохранить свой банк. Когда вылетаешь?

– В среду, – по привычке Глеб глянул на наручные часы. Время подбиралось к половине шестого. Он снова опаздывал. Обещал быть в ресторане к шести, но понимал, что по вечерним пробкам не успеет даже за час. – Возьму с собой Марину, она как раз хотела в Париж присмотреть себе свадебное платье.

– А, – понимающе кивнул отец. Его лицо расслабилось впервые за вечер, впрочем, как и всегда, когда речь заходила о невесте Глеба. Ничего удивительного, мужчины любого возраста сворачивали ей вслед головы. – Женщина на переговорах как отвлекающий манёвр. Тем более такая шикарная. Молодец.

– Я не думал про это, – Глеб потёр переносицу. – Она не любит ходить со мной на деловые ужины. Разговоры о деньгах её утомляют.

– И пусть, женщине необязательно интересоваться бизнесом. Посветила хорошим личиком, поулыбалась, и партнёры сами плывут тебе в руки. Удивительно, как с таким подходом она собралась открывать галерею.

– Марина – творческая личность, – проговорил Глеб. Слова, как заученные, сами вырвались и показались ему какими-то лицемерными. Творческая? Да, она интересуется искусством, общается с талантливыми художниками, скупает картины, скульптуры, но он никогда не видел, чтобы она сама что-то создавала. Наверняка, это необязательно для людей её типа. – Деньги для неё не главное.

– Так говорят только те, кто вырос в достатке и не понимает откуда они берутся.

Глеб нахмурился.

– Что ты хочешь сказать?

Отец сжал губы и пожал плечами.

– Мне нравится Марина. Она прекрасная партия с безупречной родословной. Идеальная жена для тебя – красивая, статная и богатая. Но она избалована, как и все папины дочки. Берёт то, что хочет, не потому что ей это нужно, а просто так, забавы ради.

– Мы всё ещё говорим про её галерею?

Жданов-старший только усмехнулся. Они отлично поняли друг друга. Марина и правда брала, что хотела – красивые вещи, именитых художников, мужчин. Не столько Глеб выбрал её себе в будущие жёны, сколько она давным-давно решила выйти за него замуж. Он всего-навсего пошёл ей навстречу.

– Кстати, о Марине, – Глеб снова посмотрел на часы. – Мне давно пора, опаздываю на ужин. Она пригласила какого-то художника, который, по её словам, должен поразить меня наповал и окупить вложенные в галерею деньги.

– Мой ей привет, – вдогонку бросил отец. – Может, как-нибудь поужинаем вместе? Вы с Мариной и мы с Аллой.

Глеб остановился в дверях и напоследок кивнул.

– Я подумаю.

Ему никогда не нравилась его мачеха, которая была старше его всего на три года, но с возрастом пришлось смириться с выбором отца. Алла была красива и не глупа, но алкоголь делал её развязной и назойливой, и однажды она без стеснения поцеловала его по-французски. Отец этого, конечно, не заметил, а Глеб не стал ему рассказывать. Да и что толку, когда Жданов-старший был влюблён в неё как мальчишка? Все ошибки его любимой Аллочки не просто прощались – не замечались. Но даже сейчас, когда с того вечера прошло много лет, Глеб старался держаться от мачехи подальше. Возможно, его до сих пор мучала обида за то, что ради неё отец ушёл из семьи, хотя со временем Глеб понял, что это произошло бы рано или поздно. У матери был характер потяжелее наковальни, она была невероятно требовательна и высокомерна и, кажется, любила только своего сына. В последние годы их брака скандалы стали способом ежедневного общения, отчего Глеб поспешил съехать из дома, лишь бы не участвовать в их разборках и не быть разменной монетой.

– Глеб Александрович, – в коридоре его догнала Инна, секретарша, и протянула стопку бумаг. – Вы просили документы, которые забыли просмотреть в прошлый раз. Я посчитала нужным положить сверху те, что в приоритете.

– Спасибо, – Глеб ухватил бумаги. – Я просмотрю сегодня вечером. Не забудьте распечатать мне весь пакет документов для M&A в двойном экземпляре.

– Завтра с утра буду на вашем столе, и… ваша невеста, – Инна неловко переминалась с ноги на ногу. – Она ждёт вас в кабинете.

– Марина? – Глеб нахмурился. – Что она здесь делает? Мы же договорились встретиться в ресторане.

– Она не сказала. Я же не могла не впустить её.

Глеб снова глянул на часы, думая, что они безбожно отстают. Но нет, телефон также показывал пять тридцать. Марина никогда не приходила вовремя, предпочитая с небольшим опозданием и оказанным тем самым эффектом появляться спустя четверть часа. Значит, случилось что-то из ряда вон выходящее. Она ждала его в кресле, приняв соблазнительную позу. Облегающее платье открывало стройные ноги, пшеничного цвета волосы были уложены мягкими волнами, а губы алели алым: настоящая Афродита Северной Пальмиры. Внутри ёкнуло от восхищения. Марина без сомнения была хороша. Отец был прав, ей хватило бы одного взгляда, чтобы его партнёры танцевали под его дудочку.

– Что ты здесь делаешь? – Глеб подошёл к Марине и, наклонившись, поцеловал в шею. Терпкий аромат её духов окутал и ударил в голову. – Разве я перепутал даты?

– Всё отменилось в последний момент, – Марина сердито фыркнула и надула губки. – Венцеславский внезапно сорвался с крючка. Какой-то ретрит в Индонезии в поисках вдохновения и познания самого себя. Мало того, что я вся расфуфырилась, так теперь ещё голову ломать над тем, кем его заменить. До открытия всего месяц. На этих творческих гениев совершенно невозможно положиться.

– Ты расфуфырилась? – Глеб поцеловал её в ключицу. – Я думал ты выглядишь так всегда.

– Льстец, – Марина поддалась натиску, позволяя ему скользнуть под лиф платья. Мягкая и тёплая плоть идеальной фигуры, облачённой в тонкое кружево белья. Мысли Глеба были уже далеко за пределами первоначальных планов. Может, и неплохо, что ужин отменился? – Но мне и вправду некем его заменить.

– Придумаешь что-нибудь.

– И платье пропадает… – Марина не унималась. – На укладку и макияж ушла целая вечность. А кто такой Сергей Баталов?

Глеб отстранился и выпрямился. Баталов… Память тут же нарисовала образ светловолосого парня в очках и в футболке группы «Кино».

– Я нанял его установить защиту в твою галерею, где-то месяц назад. Почему ты спрашиваешь?

Марина потянулась к столу и взяла лежавший в стопке писем голубой конверт.

– Обнаружила у тебя приглашение на его свадьбу. Сегодня.

– Ах, это. Я был слишком занят слиянием, чтобы ответить. Да и с чего бы мне ехать? Мы виделись пару раз по работе.

– Видимо, ты произвёл на него впечатление, – Марина раскрыла конверт и помахала приглашением. – Если поспешим, то даже успеем на банкет.

Глеб усмехнулся.

– Хочешь развеяться?

– Если только у тебя не было иных планов, – Марина прикусила уголок приглашения.

– Вообще-то, были, – Глеб покосился на пачку документов, что всё ещё сжимал в руках. Дела могли даже перевесить приятное времяпрепровождение, на которое он было настроился. – Просто скажи, что тебе жаль, что платье никто не увидит. Оно ведь новое?

– Да, мне жаль, – Марина пожала плечами. – И да, оно новое. Так хотелось произвести на Венцеславского впечатление, а он предпочёл медитации.

– Каков подлец, – Глеб отбросил документы и рукой приподнял подол платья, добираясь до тонкого кружева белья. Интересно, его она тоже надела, чтобы впечатлить этого художника? Марина чуть подалась вперёд, когда его пальцы погладили нежную кожу между ног. Гладкая, бархатистая и горячая. К чёрту дела и бумаги! В данный момент Глеба интересовало только это податливое тело. Но стоило прикоснуться к её губам, как тут он же получил толчок в грудь.

– Испортишь макияж.

– На это я и надеюсь, – Глеб предпринял ещё одну попытку, но Марина кокетливо отвела голову назад.

– Прости, но я что-то не в настроении, – она вскочила на ноги, оправляя платье и причёску. Кошачей походкой подошла к висящему на стене зеркалу и подтёрла чуть смазанную подмаду. – Ты бы знал, чего мне стоило договориться о встрече! За минутку внимания Венцеславского я в лепёшку расшиблась перед его агентом. Обещала любые условия, даже согласилась поднять его обычный гонорар на десять процентов. А он… он…

Похоже, мысли Марины сейчас были далеки от фривольных. Сорвавшийся ужин привел её в бешенство. Красивое лицо словно потемнело, черты обострились, а во взгляде сверкали молнии. Да, она всегда получала, что хотела. Но иногда нужно было признавать поражение и делать выводы, а Марина была не из таких. Всё или ничего!

– На нём свет клином не сошёлся…

– Ты не понимаешь!

– Ну ещё бы.

– Тебе не нужно доказывать свою компетентность. Ты – мужчина.

Глеб горько усмехнулся.

– Мне же приходиться изворачиваться, лишь бы меня воспринимали всерьёз.

– Марина, поверь…

– Даже ты поначалу скептически отнёсся к моей идее. Ты, тот, что должен поддерживать меня во всех начинаниях.

– Я всего лишь сказал, что у тебя в этом маловато опыта.

– Вот, – она указала на него пальцем. – Это то же, что сказал агента Венцеславского. Я просто хочу, чтобы открытие стало настоящей сенсацией, – невеста будето не слышала его недовольства. – Сейчас центральное место моей галереи остаётся пустым. И без Венцеславского…

– Клянусь, если я ещё раз услышу эту фамилию…

Глеб сжал кулаки, пытаясь не показать раздражения. Получилось плохо. Руки дрожали. Он понимал, что делает Марина. За три года он прекрасно изучил её повадки. Любой каприз мог окончиться ссорой, после которой Глеб чувствовал себя побеждённым. Он был не из тех, кто легко готов признать ошибки и, тем более, просить прощения, но порой его невеста выводила его из себя до той степени, что он готов был сорваться. Нет, не громко хлопнуть дверью или ударить кулаком по столу, а разозлиться по-настоящему. До ора и ломания мебели. К счастью, тот глупый мальчишка, который мог себе это позволить, исчез. Теперь Глебом руководили расчёт и сдержанность, как в жизни, так и в любви. Но каждый раз, когда его кулаки сжимались – как сейчас – он мыслями возвращался в прошлое. Прошлое, которое он старался запрятать как можно дальше, но которое раз за разом упорно вылезало на свет. Там было больше свободы, но и больше безрассудности. Позволить себе поддаться ему – значит перечеркнуть всю свою тщательно выстраиваемую жизнь.

Глеб глубоко вдохнул и выдавил из себя подобие улыбки:

– Давай так, завтра я свяжусь с агентом твоего художника и сделаю ему предложение, от которого он не посмеет отказаться.

Лицо Марины посветлело. Она прильнула к нему, обнимая за талию и превращаясь вновь в хрупкую, уязвимую и на первый взгляд невинную девушку. Извинялась она по-своему. Слов "прости" или "мне жаль" от неё никогда нельзя было услышать. Глеб чувствовал, как раздражение сменяется сожалением. Снова побеждён и готов делать всё, только чтобы не слышать её капризов. Он приобнял невесту, прислушиваясь как выравнивается ритм сердца, но всё равно ощущал где-то глубоко неприятное жжение.

– В конце концов, я тоже заинтересован в успехе, как твой основной инвестор.

Марина заглянула ему в глаза с лукавым прищуром. Соблазнительная кошечка сменила капризницу, а губы послушно нашли его рот. В этот раз она позволила ему больше, чем просто поцелуй, но Глеб уже не чувствовал того желания, что каких-то пять минут назад оттеснило на второй план все его дела. Он мягко отстранился и провёл большим пальцем по пухлым губам, с которых безжалостно съел всю помаду. Так быстро, как хотелось бы Марине, он не сдастся. Стоило отвлечься от терзавшей его досады, и, кто знает, возможно, он сможет вскоре её простить.

– А что, если нам и вправду развеяться?

Марина захлопала глазами.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты сегодня так прекрасна, а у нас есть приглашение на свадьбу. – Глеб глянул на часы, которые показывали без четверти шесть. – Вдруг успеем на разрезание торта? В конце концов кто-то кроме меня должен оценить все твои старания. А после можем поехать ко мне и продолжить вечеринку в более интимной обстановке.

***

Глебу потребовалось пять минут, чтобы сменить сорочку на свежую, серую, подчёркивающую холодность его глаз, а спустя ещё час он припарковал свой Maybach у загородного клуба на берегу Финского залива. Было тихо и, если бы не горящие тёплым светом окна, можно было бы подумать, что никакой свадьбы тут и в помине нет. Ни громкой вызывающей музыки, ни криков и бурного смеха, ни вездесущего «горько!». Только на парковке трое мужчин покуривали сигареты и приглушённо переговаривались.

– Миленько, – Марина взяла Глеба за руку. – Может, сыграем свадьбу здесь?

Место и правда оказалось премилым. Двухэтажный клуб с широкой террасой, украшенный цветами и лентами, возвышался среди высоких сосен. Уличные гирлянды освещали погружающийся в сумерки двор. Но в голосе Марины слышался неприкрытый сарказм, чтобы и правду купиться на то, что она согласилась бы променять виллу Бальбиано на Ленинградскую область.

– Тебя не устраиваем озеро Комо?

– Ну, знаешь, что-то вроде второй церемонии для очень дальних и нелюбимых родственников. А для ближнего круга, конечно, Италия.

У входа в клуб их встретил молодой человек в безвкусной бабочке лавандового цвета.

– Вы приглашены? – он преградил путь, изогнув брови.

Глеб вытащил приглашение из внутреннего кармана. Давненько он не встречал сопротивления при входе в какое-либо заведение. Обычно двери перед ним распахивались как мановению волшебной палочки. Юноша бегло осмотрел карточку и вернул, уступая проход.

– Гости собрались в главном зале. Вам прямо и налево, туда, где воздушные шарики.

– Слышал? – зашептала Марина. – Шарики. Безвкусица какая. Это что, детский утренник? Надеюсь, тут не шпротами угощают.

Глеб похлопал её по ладони.

– Думаю, всё не так плохо, как ты себе вообразила.

Они подошли к нужному залу. Шарики, розовые и сиреневые, и правда украшали проход и смотрелись не так уж плохо, хотя и немного провинциально. Вот только музыки не было слышно. Кто-то, женщина, выступала с речью.

– Для лучшей подруги – лучший парень, – произнёс тихий голос.

Глеб пропустил Марину вперёд, но стоило ему самому переступить порог зала, как он замер. Луч прожектора охватил стройную фигуру в лавандовом кружеве. Тёмные волосы выступавшей были убраны наверх, открывая тонкую шею, а карие глаза вдруг обратились в его сторону. Сердце тут же пронзило. Тихое ругательство сорвалось с губ. Марина не заметила, как участилось его дыхание, которое он постарался выровнять, будто пойманный на горячем вор.

«Рита…»

Сколько лет…

– Я хочу пожелать, чтобы вам никогда не пришлось чем-то жертвовать ради других и…

Её голос, тот же, низкий, с небольшой хрипотцой, чуть дрогнул, а её взгляд продолжал смотреть прямо на него. Заметила? Узнала? Нет, слишком темно, и луч прожектора светит ей в глаза, так что она немного щурилась. Однако чувство было таким, будто взгляд прожигал в нём дыру.

– И даже ради друг друга. Ведь любовь… – голос снова дрогнул. – Любовь должна приумножать.

Любовь? Да что она несёт? Злость наполнила грудь, отдавшись дрожью в руки. Глеб сжал кулаки. Ему не послышалось? Эта женщина говорит о любви?

Первый шок прошёл. Нужно как можно быстрее, пока жених не успел их заметить, покинуть клуб. Если кто и заметил их, так подумают, что двое просто ошиблись вечеринкой.

– Совет да…

Глеб шагнул к Марине, выходя на свет.

– Пиз…

Резкий звук микрофона оглушил гостей, за которым последовало оглушающая тишина. Все без исключения головы были обращены только к одной фигуре, не сводившая с непрошенного гостя тёмных глаз, в которых отразилась смесь страха и удивления. Глеб готов был провалиться сквозь землю. Заметила, узнала, как и жених, который привстал в приветствии с таким видом, будто не ожидал его здесь увидеть. Шанс уйти незаметно был безвозвратно утерян. Из динамиков полилась музыка, пытаясь перебить неловкую ситуацию. Но куда уж там?

– О боже! – Марина смотрела туда же, куда и Глеб. – Это же Рита Громова.

– Что? – его голос потерял былую уверенность, стоило ему услышать знакомое имя из уст своей невесты. Мелькнула глупая мысль, что она откуда-то узнала, что их с брюнеткой, выругавшейся при всех, связывает общее прошлое. Но как?

– Фотограф Рита Громова. Я слежу за её работами.

Рита. Рита Громова. Сама во плоти. Вот и настал тот момент, которого он втайне боялся: встретиться со своим прошлым лицом к лицу.

– Глеб Аркадьевич? – обращение вывело Глеба из оцепенения. Жених, тот самый Сергей Баталов, протягивал ему руку. За его спиной тушевалась невеста, невероятно милая девушка в пышном сверкающем платье. Рукопожатие вышло смазанным. – Мы… мы рады вас видеть. Честно, не думали, что вы приедете. Вы так и не ответили на приглашение.

– Да, – Глеб потёр переносицу, бросив мельком взгляд туда, где стояла Рита. Пусто. Сбежала? Что ж, это в её стиле. – Сергей, мои поздравления. Простите, что не предупредили. И вдвойне прошу прощения, что заявились к вам без подарка. Оставьте мне свои контакты, я исправлю эту оплошность.

– Ничего-ничего, – невеста выступила вперёд. – Мы всё равно рады вас видеть. Сейчас организуем вам места за столиком.

– Позвольте представить, моя теперь уже жена, Наташа, – жених с гордостью приобнял невесту.

– Очень приятно, – Глеб пожал маленькую ручку, облачённые в кружевные митенки. – А это моя невеста, Марина.

– Примите мои искренние поздравления, – Марина пожала по очереди руки Сергею и Наташе. – Можно задать вам один вопрос? Девушка, что сейчас выступала, это же Рита Громова, фотограф?

– Д-да, – глаза невесты сощурились. – Она моя подруга и свидетельница. Вы знакомы?

– Нет, но я слежу за её творчеством. Не могли бы вы нас представить?

– Конечно, – Наташа огляделась в поисках. – Куда она подевалась?

Ситуация выходила из-под контроля. Хотя был ли он вообще, этот контроль? Если раньше Глебу казалось, что близкого контакта с Ритой можно было избежать, то теперь его невеста сама напрашивалась на знакомство. Только сама мысль о встрече лицом к лицу почему-то вызывала не беспокойство, а похожий на предвкушение трепет. И это пугало.

Наташа оставила их, пытаясь выяснить, куда пропала её подруга. Завязался ни к чему не обязывающий разговор, постепенно перешедший в обсуждение деловых вопросов безопасности. Глеб видел, что Марине скучно. Носок её туфельки отбивал стук, а взгляд безразлично скользил по гостям. Спустя несколько минут распорядитель торжества проводила их за столик, за которым удачно нашлось парочку свободных мест.

– Не английский фарфор, но тоже сойдёт, – Марина с пренебрежением осмотрела тарелку. – А вот столы могли украсить и получше. Пообещай, что на нашей свадьбе не будет безвкусного хрусталя.

Она щёлкнула по подвеске, свисавшей с подсвечника.

– Ты можешь хотя бы сделать вид, что рада быть здесь, – одёрнул её Глеб.

– Что на тебя нашло? – Марина свела брови.

– Не всем по карману твой английский фарфор. И, раз уж мы гости, будь полюбезней.

– Я сама любезность, хотя с гораздо большим удовольствием провела бы вечер в твоей постели. Заметь, не моя идея была сюда приехать.

– Тогда извинись за нас обоих, и поедем куда захочешь.

– О нет. Теперь у меня появился повод остаться.

Глеб до боли сжал челюсти.

– Значит, ты будешь любезна.

Тон, которым это было произнесено, мог бы заморозить саму Холодную Королеву. От удивления Марина застыла. Глеб не знал, что на него нашло. Хотя, почему не знал? Всё было очевидно. Он гость на свадьбе, где в качестве подружки невесты выступает одна коварная брюнетка, которой он впервые в жизни сказал «люблю», и которая испарилась после этого в неизвестном направлении. Зачем он только согласился на эту авантюру? Нужно было вести Марину сразу к себе домой или заняться с ней сексом, как она и хотела, прямо в его кабинете, и тогда он был бы избавлен от встречи с прошлым. А вот и оно!

Наташа, плывя через зал в своём ослепительно белом платье тащила за собой как на аркане то самое прошлое. Рита даже не старалась делать вид, что рада их встрече. Тёмные глаза пронзили его насквозь. Но в этот раз в них не сквозило ни страха, ни удивления. Только… злость?

– Позвольте вам представить. Моя близкая подруга Рита.

Глеб встал из-за стола вслед за своей невестой скорее из вежливости и молча наблюдал за сдержанным приветствием обеих – своих – женщин. Его прошлое и его будущее. Какой контраст. Яркая и дерзкая брюнетка и сдержанная, элегантная блондинка.

Рита смерила взглядом Марину и натужно улыбнулась. Кажется, ей также, как и Глебу, хотелось оказать где-нибудь в другом месте. Сейчас, когда они оказалась на расстоянии метра друг от друга, он смог внимательней её осмотреть. Всё те же угловатые плечи с изящными ключицами, пухлые губы, густые, чуть вьющиеся волосы. Всё тот же пирсинг-гвоздик в носу и знакомая татуировка в виде звёзд на шее. Можно было бы сказать, что она совсем не изменилась, если бы не её взгляд, казавшийся более зрелым, чем должен быть у девушки, которой… Сколько ей сейчас? Двадцать восемь? Двадцать девять. Чёрт, он даже помнил, когда у неё день рождения – тринадцатого ноября.

– Я так рада лично с вами познакомиться, – Марина пожала Рите руку. – Я давно слежу за вашим творчеством.

– Правда? – карие глаза Риты сощурились.

– Конечно. Мне всегда был интересен андеграунд в фотографии. Я в восторге от вашего цикла, сделанного в Мумбаи. Вы так точно ухватили распад современного общества. Грязные трущобы, нищета, все эти несчастные люди… Это так поразительно. Я была под сильным впечатлением. Ох, простите, совсем забыла о приличиях. Позвольте представить, мой жених, Глеб Жданов.

Карие глаза распахнулись шире. В мягком свете зала они блестели как в лихорадке. Глеб видел, как Рита напряглась, как задрожали её губы, будто она готова была расплакаться, но в следующее мгновение она вскинула подбородок и протянула ему руку:

– Рита Громова, фотограф.

– Очень приятно.

Её рука оказалась почти ледяной. Не такими он помнил её прикосновения. Раньше она была тёплой, даже жаркой… мягкой и податливой. Сейчас же от Риты веяло неприступностью. Что ж, в эту игру можно играть вдвоём.

– Значит, фотограф, – Глеб усмехнулся. – Давно занимаетесь фотографией?

– Около десяти лет.

Он помнил, как Рита носилась с только что купленной камерой, стараясь запечатлеть яркие моменты их лета. Она ловила в объектив то греческие пейзажи, то наводнённые людьми улицы, то моменты, принадлежавшие только им двоим. Тогда ему казалось это дурачеством, не больше, чем хобби. Да, снимки получались хорошие, но он и подумать не мог, что она займётся этим профессионально. Видимо, он и правда знал её не так хорошо, несмотря на всё, что между ними было.

– Устраиваете семейные фотосессии?

Риту, казалось, это задело.

– Нет, я снимаю то, что нас окружает. Реалистичное и злободневное.

– И этим можно заработать на хлеб?

– Представьте себе, – карие глаза сощурились в презрении.

– Простите моего жениха, – вставила Марина. – Он иногда бывает слишком прямолинеен. Всё, что не касается ценных бумаг, он считает пустой тратой времени. Даже мою художественную галерею.

Риту встрепенулась. На её лице промелькнула заинтересованность.

– Вы художница?

– О нет, я скорее ценитель. Ищу новые таланты и восхищаюсь признанными мастерами. Через месяц я открываю галерею современного искусства и приглашаю вас всех.

Она одарила присутствующих ослепительной улыбкой и крепче ухватилась за локоть Глеба.

– О, спасибо, – Сергей улыбнулся в ответ. – Будем рады. Как раз вернёмся из свадебного путешествия.

– Едем в Санторини, – Наташа всплеснула руками. – Все мои знакомые, что там побывали, уверяли, что романтичнее места не найти. Вы бывали в Греции?

– Нет, – Глеб ответил быстрее, чем нужно.

– Разве, дорогой? – Марина захлопала глазами. – Ты вроде говорил, что провёл там каникулы, когда учился в Лондоне.

Глеб потёр переносицу.

– Ах, да… Просто это было так давно, что поездка не оставила после себя ярких воспоминаний.

– Вот как? – Рита прыснула со смеха. – А я была там несколько лет назад. И впечатлений у меня осталось хоть отбавляй.

Её карие глаза так и буравили его насквозь. Сжатые губы исказились в ухмылке.

– Например?

Рита схватила у проходившего мимо официанта бокал и разом опрокинула в себя даже не поморщившись.

– Например, скалы острова Милос.

Глеб напрягся. Рука непроизвольно дёрнулась, сжав локоть Марины. Рита ударила в больное место.

– Никогда там не был, – прохрипел его собственный голос.

– А что там? – спросила Наташа.

– Необыкновенные закаты, – Рита продолжала испепелять взглядом Глеба. – И ночи.

На несколько секунд в их небольшой компании установилось неловкое молчание. Чувственным и надломленным тоном, которым была произнесена последняя фраза, можно было растопить самое суровое сердце. И только двое в этой тесной компании понимали смысл сказанного.

Ночи… жаркие ночи острова Милос. Ещё бы! Пожалуй, это было самым запоминающимся во всём лете десять лет назад. При всём желании Глеб не смог бы их забыть.

– Простите-простите, – в их круг вдруг вклинилась обеспокоенная организаторша с неизменным расписанием. – Через пятнадцать минут у нас бросание букета. Где он?

Наташа замешкалась.

– Кажется, я оставила его на втором этаже.

– Нужно срочно его найти.

– Я схожу, – отозвалась Рита и направилась к выходу из зала.

Глеб наблюдал за ней, пока она не скрылась из вида. Что-то неумолимо тянуло его броситься за ней. Или в противоположную сторону.

– Тебе бы тоже быть полюбезней, дорогой, – Марина похлопала жениха по плечу, усаживаясь обратно на своё место.

– О чём ты?

– Ты буквально оскорбил Громову. Семейные фотосессии? Её чуть не перекосило. Она же почти художник. Если бы ты чуть больше интересовался моими увлечениями, то знал бы, что я слежу за ней вот уже пару лет. Интересно, – Марина постучала ноготками по столу. – А что, если предложить ей выставку в моей галерее? Вместо Венцеславского?

Глеб постарался сохранить лицо. Нет, нужно отвадить Марину от каких-либо встреч с Ритой. Не хватало ещё терпеть её компанию. Один вечер он ещё готов пережить, но дальше…

– Не думаю, что это хорошая идея. Ты никогда не интересовалась фотографией.

– Я всегда интересовалась тем, что приносит деньги. А в Громовой я вижу потенциал. Пусть она известна пока в узких кругах, но все с чего-то начинали. Раскрутить популярных художников не составит труда, но вот прославить ноунейма – представь, какой будет фурор.

Глеб до скрежета сжал челюсть.

– Неужели она так хороша? Что-то не верится. В мире полно талантливых фотографов, а ты готова взяться за того, кого совсем не знаешь.

– А разве свадьба не лучший повод узнать друг друга получше?

Марина подняла одну бровку. Рита явно заинтересовала её больше, чем того хотелось бы Глебу. Нужно пресечь это раньше, чем всё зайдёт слишком далеко.

– Прости, – он поднялся со стула. – Кажется, я кое-что забыл в машине. Скоро вернусь.

Глава 3

Букет нашёлся в нише между окнами на втором этаже, там, где Наташа застала её, прячущуюся от собственных чувств и призраков прошлого. Конечно, подруга ничего не знала. Рита вообще мало рассказывала про то лето – слишком тяжелым оказались последствия её легкомысленности. Ограничивалась лишь общими фразами. То, что произошло в Греции, было только её и запрятано глубоко внутри. До сегодняшнего вечера.

Поэтому, увидев в дверях зала того, кто однажды расколол её сердце на мелкие кусочки, Рита не нашла ничего лучше, чем сбежать как трусливая зайчиха.

Глеб Жданов собственной персоной.

Прошло десять лет, весомый срок, но его словно не бывало, стоило им снова встретиться. В первую секунду она даже подумала, что помутилась рассудком. Откуда ему было взяться на свадьбе её близкой подруги? Но лицо с острыми скулами и серыми глазами были до боли знакомыми. То, что Глеб тоже узнал её, не вызывало сомнений, вот только на его лице не было былой теплоты, только холодность и презрение.

А как он повёл себя с ней, когда их представили официально! Откуда взялась эта спесь у того, кого она помнила беззаботным и беспечным? Живым… Он совершал те же глупые поступки, что и она, громко смеялся, а иногда взрывался от переполнявших его эмоций. Как они ссорились! И как мирились. О да, как они мирились. Стоило ему только поцеловать Риту, как весь остальной мир просто растворялся, всё становилось несущественным, а тревоги уносились прочь. Он умел одними ласками успокоить, взволновать и затронуть такие струны её тела, о которых она и не подозревала. Глеб сумел внушить ей чувство, что она особенная, желанная. Что говорить? Он ведь был её первым мужчиной. На тех самых скалах острова Милос.

Теперь же Глеб изменился. Возмужал, будто даже вырос на пару сантиметров, взгляд стал жёстче – ни прежней теплоты, ни озорства. Десять лет назад он не снимал старой футболки, рваных джинсов и отращивал волосы, убирая их в небрежный хвостик, а сейчас был одет в костюм с иголочки, гладко выбрит и причёсан. А его холодность обжигала до дрожи.

Прекрасный незнакомец. Чужой. Под руку с ослепительной блондинкой, на заветном пальчике которой красовалось кольцо с бриллиантом.

Очень захотелось закурить.

Мимо почти бесшумно прошмыгнул официант с подносом, заполненным недопитыми бокалами.

– Эй, – Рита окликнула его у самой лестницы. Парень обернулся, слегка изогнув бровь. – Можно мне?

– Боюсь…

Не успел официант моргнуть, как она опрокинула в себя остатки стакана с виски. Горло обожгло. Рита втянула воздух через нос, чувствуя, как пол слегка покачнулся. Не самая лучшая идея шампанское запивать крепким алкоголем, но ещё более плохая идея – ничем не закусывать. С утра от переполнявших день событий она, как и невеста, не успела ухватить ни крошки, и теперь желудок неприятно сводило. Но виски хотя бы притупил тревогу.

– А сигаретки не будет? – сдавлено спросила Рита.

Паренёк с пониманием вытащил из заднего кармана брюк початую пачку.

– Спасибо, – Рита дрожащими руками стрельнула одну сигарету и прикурила от любезно предложенной официантом зажигалки. Дым с ментолом окончательно затуманил голову, позволяя спрятаться за ним от проблем, которые ожидали в главном зале.

Пропавший букет подвернулся очень вовремя. Ещё минуту она бы не выдержала рядом с Глебом. Каков артист! С таким спокойствием притворяться, что видит Риту впервые и лгать своей невесте в лицо. Впрочем, ему не впервой. Ещё десять лет назад он вполне непринуждённо лгал о своих чувствах.

Как бы то ни было, предстояло ещё какое-то время играть в этот спектакль. Что ж, план был такой: игнорировать существование Глеба и при первой возможности, как только позволят приличия, улизнуть со свадьбы, а потом постараться забыть об этой встрече, возможно даже с чьей-то помощью.

Она затянулась последний раз, постаралась выровнять сбившееся дыхание и метким движением выкинула сигарету в приоткрытое окно, но тут же замерла на месте. У края лестницы стоял поджидавший её Глеб и вид у него был самый воинственный. Взгляд сверкал молниями, а плотно сжатые губы вытянулись в тонкую линию. Рита едва слышно сглотнула. Нервозность вернулась, а с нею и непроизвольная дрожь в руках. Ей стоило усилий выпрямить спину и постараться сохранить голос твёрдым:

– Потеряли путь на выход, господин Жданов?

– Нужно поговорить, – Глеб широко расставил ноги, преграждая ей путь.

– И тебе привет. Сколько лет, сколько зим. Я бы с тобой неохотно поболтала, но меня ждут, – Рита помахала букетом и направилась к лестнице. Не тут-то было. Глеб ухватил её за локоть, развернув к себе. Захват оказался крепким, и, попытайся она вырваться, у неё ничего бы не получилось. Сердце тут же припустило галопом. Близость, пусть и такая грубая, вызвала жар.

– Подождёт. Пять минут у нас точно есть.

– И ты решил провести их со мной? Что скажет твоя невеста?

– Есть разговор, – Глеб навис над ней. – Ты заинтересовала Марину.

У Риты вырвался нервный смешок.

– Прости, я не по этой части.

Она вывернула руку и почти выскользнула из капкана, но Глеб только крепче ухватил её за запястье и оттащил подальше от лестницы в нишу между окон. Сопротивляться ему было бесполезно, Жданов просто припечатал её к стене, не давая пошевелиться. Дрожь волной прокатилась по всему телу, отдавшись жаром в области живота. Рита не могла понять, чего больше сейчас боится: Глеба или своей реакции на его прикосновения. Она тяжело и часто задышала. От него исходил дурманящий аромат туалетной воды и силы.

– Я закричу.

– Я тебя не трону, – его голос, строгий и глубокий, будто обволакивал тёплый одеялом, хотя потемневшие от злости глаза отдавали холодом. – Просто хочу предупредить. Марина хочет сделать тебе предложение, от которого ты вежливо откажешься.

Рита сглотнула.

– Какое?

– Выставку в галерее. Ты её интересуешь как художница. Не знаю, насколько ты хороша в этом, но тебе лучше отказаться.

Риту разобрал смех:

– Боишься, что я растреплю ей о нас?

– Никаких нас не было.

Внутри что-то надломилось. Не было, как же. Не он ли первым поцеловал её? Не он ли предложил путешествие в его компании? Не он ли признался в чувствах, которые разбили ей сердце? Как часто Глеб говорил, что хотел бы бросить всё: семью, учёбу, распланированное его отцом будущее и построить другое, в котором Рита была неотъемлемой частью. А теперь так просто отрекается от всего, что между ними было. Видимо, для него это и вправду ничего не значило. Пустые слова.

– Какой же ты лицемер, – прошипела она. Ещё одна попытка вырваться окончилась ничем. – Не удивлена, что ты ничего не помнишь.

– Да прекрати ты! – дыхание Глеба опалило ей лицо. Он оказался слишком близко. Ниша внезапно показалась просто крошечной, где едва хватало места даже одному человеку. Голова закружилась, а ноги стали ватными. Тонкие каблуки в таком состоянии не лучший вариант, на который можно опереться. Свободная рука сама ухватилась за плечо Глеба. – Всё я помню, но если ты хоть словом обмолвишься с Мариной о том, что между нами было…

– Убьёшь меня? – Рита вздёрнула подбородок, смело встретившись со взглядом серых глаз. Уж лучше быть дерзкой, чем трусихой.

Глеб нахмурил брови.

– Я тебя не трону, просто…

– Тогда. Отпусти. Мою. Руку.

Хватка ослабла, но Глеб и не думал её отпускать, лишь отступил на полшага. Рита с облегчением потёрла локоть, надеясь, что не останется синяка. Но, похоже, букет пострадал больше. Веточка эвкалипта надломилась, пару роз заметно поредели, а их лепестки теперь валялись под ногами. Чудно. Роль подружки невесты внезапно показалась ей не просто номинальной. Не хотелось прослыть той, что испортила свадьбу своей подруги. Речь она уже провалила, не хватало продолбать ещё и бросание букета.

– Идиот, – тихо выругалась Рита, пытаясь придать цветам достойный вид. Получилось паршиво. Но они и так должны были достаться какой-нибудь холостячке в отчаянной борьбе, так что розой больше, розой меньше… разница небольшая.

– Пообещай, что будешь молчать.

– Неужели она такая ревнивая? Серьёзно? Эта красотка с длинными ногами и безупречной причёской? Не смеши меня.

– Дело не в ревности. Я не хочу… – Глеб запнулся. – Тебя не должно быть в моей жизни.

– Меня и нет в твоей жизни. Десять лет я тебя знать не знала и, поверь, лучше бы так и оставалось. Какого хрена ты здесь вообще забыл?

– Меня пригласили.

Рита замерла. Догадка осенила её, сорвав с губ тихий стон. Конечно, Глеб не просто гость, он Гость с большой буквы. Тот, что должен был вместо себя прислать дорогущий презент с милой, но ничего не значащей открыткой. Десятый миллиардер, что не ответил на приглашение.

– Вот блин. Ты один из этих… Мог бы просто прислать подарок. Никто бы не расстроился.

– Поверь, я тоже не рад встретить тебя здесь. Этот вечер вообще должен был закончиться по-другому.

– Ну так возьми свою длинноногую стерлядь и проваливай к хренам!

Секунду Рите казалось, что Глеб её ударит. Его лицо, словно вылепленное из мрамора, застыло, а взгляд потемнел настолько, что радужка слилась со зрачками. Но он бездействовал, только глубоко дышал, словно пытаясь успокоиться. Она и сама готова была наброситься на него с кулаками. Это и так был не самый лучший день, а теперь он грозил и вовсе скатиться в катастрофу только потому, что её лучшая подруга, сама того не ведая, совершила глупость с этими приглашениями. Какого чёрта? Почему сегодня?

– Кхе-кхе, простите?

Они оба вздрогнули, услышав тоненький голосок со стороны лестницы. Распорядительница, прижимая планшет к груди, смотрела на них испуганными глазами. Вид у неё был растерянный. Видимо, ссоры и драки не входили в её тщательно продуманное расписание. Глеб сделал шаг назад, позволяя Рите выйти из плена оконной ниши, и оправил пиджак. Сейчас он выглядел спокойным как удав, будто и не было никакого столкновения секунду назад. Настоящий хладнокровный змей. А вот Рита едва могла привести дыхание в норму.

– Букет? – пропищала распорядительница.

Рита без церемоний вручила его девушке, и та ретировалась прочь, видимо, не желая стать частью ссоры. Они вновь остались наедине. Воздух между ними дрожал от невысказанных претензий и клокотавших у обоих внутри эмоций. Секунды шли за секундой. Оба молчали, будто одно слово могло спровоцировать взрыв.

– Я должна идти, – уставшим голосом наконец проговорила Рита. – У меня вроде как обязанности.

– Пообещай…

– Глеб! – она сорвалась на крик, чувствуя прилившую к лицу кровь. – Я ничего тебе не должна.

Он в задумчивости сжал губы.

– Хорошо, у всего есть цена, – в голосе зазвучал металл. – Сколько?

– Что? – Рита отшатнулась.

– Сколько ты хочешь за то, чтобы исчезнуть из моей жизни?

Рита не верила своим ушам. И это говорит ей тот же человек, что жил с ней в паршивых гостиницах, питался в дешёвых забегаловках и довольствовался звёздным небом над головой вместо уютного жилища. Тот, кто казался ей сделанным из того же теста, что и она, пока ей не раскрыли глаза. Значит, Жданов-младший ничем не отличался от своей мамаши.

– Мне ничего от тебя не надо. Просто…

Горло перехватило словно веревкой, не давая словам прорваться. Уже знакомая боль сжала грудь. Но чем больше она давила, тем больше напоминала гнев. Едва сдерживаясь, Рита выдавила:

– Уходи. Извинись перед Сергеем и просто уезжай.

– Не указывай, что мне делать.

– Я не указываю, – в глазах защипало. – Я прошу.

Видимо, что-то в её словах повлияло на Глеба. Может, простая просьба, а может тон, которым Рита её произнесла. Она не хотела сражаться, понимая всю тщетность этой борьбы. Глеб был намного сильнее, как физически, так и морально. Кажется, их встреча была для него всего лишь помехой, тогда как она горела изнутри. Нетвёрдой походкой Рита прошла мимо Глеба, ожидая от него ещё какого-нибудь выпада, но он лишь уступил ей дорогу.

Надо выпить и забыться. Выпить и забыться… Глядишь, через час она и не вспомнит, что видела его сегодня. Отвлекаться она умела. Нужно было только найти того, кто поможет ей. На лестнице ноги запутались в длинной юбке и у самого подножия Рита споткнулась, упав на пол. Великолепно! Более унизительного продолжения вечера не придумать. Только бы никто не увидел её в таком положении.

Но тут кто-то сильный обхватил её за талию и поднял на ноги, словно пушинку. Рита чуть не застонала от окутавшего её аромата мужского тела. Если бы не сложившиеся обстоятельства, он свёл бы её с ума. Она и так была на грани реальности и своих фантазий, между суровой правдой жизни и теми желаниями, что внезапно проснулись в глубине её души. Это было неправильно, но она хотела, чтобы Глеб держал её в своих руках подольше.

– Можешь поосторожней?

Этого оказалось достаточно, чтобы привести чувства в прежнюю напряжённость. Рита оттолкнула Жданова, покачнувшись на каблуках.

– Я в порядке.

Это было не совсем правдой. Голова всё так же кружилась, но Рита устояла и даже сделала несколько торопливых шагов, пытаясь уйти от Глеба, но тут снова споткнулась и удержалась от падения только благодаря тому, что ухватилась за столик с цветами.

– Чёрт!

– Я помогу.

Снова сильные руки обхватили её за талию. Глеб прижал её к себе так крепко, что она почти не касалась пола, позволяя ему вести. На какое-то мгновение ей показалось, что ничего не было: ни его предательства, ни долгой разлуки. Был только он, надёжный, сильный, и тепло, что исходило от его тела.

– Это всё юбка и каблуки, – пробормотала Рита. – Ты же знаешь, я не привыкла в таком ходить. Ноги путаются.

– Конечно, как скажешь.

– Да нет, честно…

– А, по-моему, ты надралась, как…

Рита осеклась. На секунду она забылась, позволив себе думать, что Глеб будет к ней снисходителен, но его голос был всё так же холоден, как и он сам. Гнев молниеносно затопил её голову. Она оттолкнула его с силой, напугавшей её саму.

– Я не такая, как они!

Глеб смотрел на неё в растерянности:

– Что? О чём ты?

– Я не такая, как мои… родители.

– Господи, Рита, – Глеб потёр переносицу. – Я даже не подумал о них.

– Зря я тебе тогда сказала, – покачала она головой.

– Я всего лишь хотел помочь. Ты что-нибудь ела сегодня? На ногах же не держишься.

– Потому что ты слишком близко, – вскрикнула Рита. Из глубины коридора звучала тихая музыка, так что любой, кто находился у входа в зал, мог их услышать, но сейчас это её мало волновало. – То ты просишь держаться от тебя подальше, то сам предлагаешь помощь.

Глеб поднял руки:

– Как хочешь. Я к тебе больше не подойду.

Да, именно этого она и хотела, чтобы он держался подальше. Но почему тогда в груди неприятно кольнуло, а тело непроизвольно подалось ему навстречу? Она и правда пьяна. Пустой коридор, погружённый в полумрак, мог только усугубить её падение. Нужно смываться, пока не наломала дров.

– Вот и отлично.

Рита попятилась к залу и чуть ли не бегом бросилась прочь. Прочь от Глеба, прочь от позабытых давно чувств, но стоило ей вбежать в зал, как что-то с силой врезалось ей в лицо, больно оцарапав. Кто-то охнул, а музыка моментально стихла. Рита поморщилась и ощупала лоб. Откуда-то в волосах взялся белый розовый лепесток. Её тут же обступила стайка молоденьких девушек:

– Вы целы?

– Прямо стеблями врезался.

– Глаза не зацепило?

– Ну, зато сегодня удача ваша, – одна из девушек подняла с пола потрёпанный букет невесты и протянула Рите.

Глава 4

«Я тебя люблю…»

Рита вздрогнула. Сердце тяжело забилось, а в голове отдалось гудением. Ей показалось или кто-то прошептал эти три слова прямо над её ухом? Реальность и сновидения смешались в единый клубок, мешая пробуждению. Или просто не хотелось возвращаться в этот мир из мира грёз, где всё просто: есть только приятное забытье, удобное и безопасное. И снилось что-то приятное и знакомое. Будто забытое воспоминание из другой жизни. Но для начала было бы неплохо понять, по какую сторону этой самой жизни она находится.

Рита с трудом разлепила глаза. Стены комнаты оказались родными – потрёпанные обои в зелёный цветочек, заваленный снимками стол, шкаф с аппаратурой и трельяж, с которого свисал кружевной лифчик. Однокомнатную квартиру ей сдавала интеллигентного вида старушка, которой было достаточно того, что квартирантка не заводит котов. А вот кого та водит по ночам домой, её волновало мало, и это устраивало всех. Правда, скоро старушку перестанет устраивать даже это. Рита задолжала ей уже за месяц и грозила задолжать за два. Дарья Гавриловна была милейшим человеком, но даже у ангелов терпение небезгранично, особенно, если дело касается квартплаты в условиях экономического кризиса. Работы на ближайшие пару месяцев не предвиделось, а гонорары со стоков с недавних пор не приносили былой прибыли. Чёртовы нейросети заменяли фотохудожников со скоростью локомотива, сминающего под своими колёсами всё и вся.

Кстати, о локомотивах… Теперь надо понять, почему так кружится и гудит голова.

Свадьба Наташи, церемония, пьяный свидетель, пытавшийся подкатить… гора подарков… речь… Боже!

Рита вскочила с кровати, моментально ощутив острую боль в висках. Воспоминания один за одним, словно вспышки камеры, стали проноситься перед глазами. Её речь. Речь, окончившаяся полным фиаско и внезапным появлением того, кого она пыталась забыть. Глеб Жданов, чёрт бы его побрал!

– Чёрт-чёрт-чёрт, – Рита массировала виски в надежде, что сотрёт боль и память.

Всё, что она старалась упрятать в тёмный чулан своей души вырвалось вчера наружу. Греция, солнце и она, совсем ещё юная, рискнувшая без гроша в кармане объехать пол-Европы, перебиваясь случайными заработками. Потом знакомство с умным и красивым парнем, вспыхнувшая как спичка страсть и три месяца неизведанного доселе счастья, закончившиеся жестоким ударом в спину. И нанёс его тот… тот, кто однажды заставил её поверить в любовь.

«Я тебя люблю…»

Приснилось, но было так явно. Будто жаркий шёпот опалил щёку.

– Сука! – Рита рванула на себя одеяло, чтобы укутаться с головой, но одеяло не поддалось, а из-под него раздался тихий стон. Мужской. Этого ещё не хватало! Только бы не свидетель Виталик – сама говорила, столько ей не выпить. Она аккуратно заглянула под одеяло. Светлые волосы, чёткие скулы… знакомое лицо. Ах да, кольцо на пальце. Женатик со свадьбы. Андрей, кажется.

– Эй, – Рита толкнула его в плечо. Нужно выпроводить его поскорее, пока он не вообразил себе всякое. Это был обычный секс по пьяни.

Воспоминания стали потихоньку проявляться в памяти. Несчастный букет, угодивший ей в голову, стал поводом для подколов, от которых хотелось выть волчицей.

– Ой, ну ты точно следующая.

– А жених-то есть? А то мы сейчас кого-нибудь найдём.

– Раз ты поймала букет, то должна переспать со свидетелем!

Рита вяло отбивалась, стараясь не расстраивать и без того перепуганную Наташу. Та весь оставшийся вечер готова была вымаливать прощение и хлопотать вокруг неё. Ещё бы – угодить букетом в лучшую подругу, оставив на память царапину под глазом! И только после длительных увещеваний, что Рита цела и частично здорова, она успокоилась и вернулась к своим обязанностям невесты. А Рита решила сделать то, что умела лучше всего – оторваться.

После бросания букета и разрезания торта, дело пошло веселее. Бокал следовал за бокалом, танец за танцем, она даже стала получать какое-то удовольствие от праздника. Только где-то там, на периферии, краешком глаза она улавливала фигуру, неустанно следящую за ней. Пару раз они встречались глазами, но всего лишь на мгновение, будто незнакомцы. Никто бы и не подумал, глядя со стороны, что при каждом таком случайном взгляде, внутри у Риты вспыхивал огонь. Глеб не уехал, как она его просила, а оставался ещё какое-то время на торжестве, по крайней мере до тех пор, пока её память не стёрлась.

Женатика Андрея она снова повстречала в саду, когда вышла покурить. Завязался глупый разговор, потом она его поцеловала, он ответил, и через несколько минут, несмотря на данное Наташе обещание, они занялись сексом в беседке. А вот как они оказались у Риты дома, она вспомнить не могла.

– Э-эй! – она настойчивей потрясла любовника за плечо. Тот, не размыкая глаз и причмокивая, что-то невнятно промычал и повернулся на бок. Кожа его лица покраснела, видно, от выпитого, а в уголке губ засохла слюна. Теперь Андрей не казался Рите таким уж привлекательным. Тошнота тут же поднялась к горлу. – О чём я думала? Ну ладно, не жалуйся потом.

Она залепила ему звонкую пощёчину. Андрей тут же вскочил, держась за щеку.

– Что? Что? – он хлопал глазами, тяжело дыша.

Рита потянула одеяло на себя.

– Думаю, у твоей супруги сейчас есть вопросы к тому, где ты провёл эту ночь. Так что… буду рада, если ты покинешь мой дом.

Андрей продолжал держаться за щеку, теперь уже оглядывая комнату. Видимо, тоже пытался припомнить события вечера.

– Сейчас же, – настойчиво попросила Рита.

Андрей ещё какое-то время озирался, ища взглядом вещи, с трудом встал с кровати и неспешно оделся.

– Может, я тебе как-нибудь позвоню? – спросил он, натягивая носок. – Вроде… вроде всё прошло хорошо?

Рита с сомнением оценила все шансы продолжения их встреч. Сложён Андрей был прекрасно и, кажется, ей даже понравился секс с ним, но её продолжало подташнивать, и не факт, что в этом был виноват выпитый вчера алкоголь.

– Нет, не думаю, – она покачала головой, которая снова отдалась тупой болью. – Я с женатыми не встречаюсь.

Андрей хмыкнул.

– А вчера ещё встречалась?

– Угу, вот с сегодня и не встречаюсь. Выход там, – она указала на дверь, – сам найдёшь.

Андрей неспешно, будто ожидая, что она его остановит, обулся, но настаивать не стал и через минуту входная дверь ожидаемо щёлкнула. Рита повалилась обратно на кровать, которая ещё хранила запах похоти, но теперь он стал невыносим. Превозмогая боль, она встала, сдёрнула постельное бельё и загрузила её в стиральную машинку. Нужно было избавиться от этой ошибки и воспоминаний о ней как можно быстрее.

Спальня представляла собой средоточие бардака. Рита не могла похвастаться особой любовью к порядку, но вид разбросанных повсюду вещей вызвал внезапное желание убраться. Платье подружки невесты валялось на полу среди остальной одежды, которая редко убиралась в шкаф, и имело самый жалкий вид: на спине кружево было порвано, а вырванные пуговицы усыпали пол. Можно было только догадываться, как она его снимала. Трусики и лифчик нашлись под кроватью вместе с потрёпанным свадебным букетом. Хватило же ума притащить его домой. Рита подняла поникшие розы, вдохнула их аромат и непроизвольно тронула локоть. Она могла поклясться, что в этот момент ощутила со всей ясностью чужое прикосновение. Тихий стон сорвался с губ.

Почему сейчас она хотела вновь ощутить его? Опасная и грубая хватка Глеба сейчас казалась чем-то будоражащим, а его отчуждённость притягательной. Рита вспомнила его запах, тепло рук, взгляд… То, что ещё вчера пугало, теперь казалось желанным. Окажись он рядом, как бы она поступила? В животе стало тепло. Стоило закрыть глаза, как укол желания пронзил её нутро.

Что с ней творится? Почему она чувствует то, чего не должна? Глеб не только чужой жених, но и обманщик.

«А ещё безумно привлекательный мужчина», – пронеслось в голове. Да, но это не отрицает того факта, что этот привлекательный мужчина, не задумываясь, снова всадит нож ей в спину. Достаточно было несколько минут побыть с ним наедине – его чёрствость только подтверждала этот факт.

Раньше он таким не казался. Рита вновь закрыла глаза, стараясь припомнить того Глеба, безбашенного и страстного, но его образ то и дело ускользал. В Греции она так часто фотографировала его, а теперь не могла припомнить даже улыбку – всё перекрывал другой образ, суровый и равнодушный.

Рита вздрогнула. Фото! Она делала их сотни, тысячи, только успевать менять карты памяти. Тёплые, солнечные, наполненные самой жизнью, полные противоположностью тому, что занимало её сейчас. Танцующие на пляже люди, резвящиеся дети, дремлющие в тени оливковых деревьев старики – каждое излучало душевность и любовь. Да, раньше её фото были полны любви. Раньше и её саму переполняла любовь. Теперь же её квартира была полна мрачных и безжалостных картин, и они тоже были вполне реальны.

За фотографию нищей девочки из Бангладеш, со слезами на глазах откусывающей кусок лепёшки, она заработала себе первую репутацию – серьёзного фотографа, открывающего глаза этому миру на его равнодушие. Её перепечатали несколько новостных агентств, а за репортаж с беспорядков в Дели, даже отметили наградой. Эти снимки занимали своё почётное место над рабочим столом. Вместе с остальными фотографиями жестокость, равнодушие и боль заполнили каждый кусочек её жилища. Рита видела в них свою правду, но ведь десять лет назад та же правда была совсем иной. Стало тоскливо, не хватало воздуха. Комната внезапно стала меньше, темнее и оттого душной.

Она отбросила букет, накинула халат и открыла шкаф, наполненный вещами. В трёх коробках на верхних полках уместилась её прежняя жизнь: забытые безделушки, вышедшая из моды одежда, старые альбомы и негативы. Она не прикасалась к этим вещам с тех пор, как стала жить отдельно от родителей. Это, собственно, всё, что она впопыхах прихватила, уезжая из пропахшей дешёвым табаком и водкой хрущёвки. Тот день Рита вспоминала неохотно. Да и кому бы захотелось помнить, как собственный отец в пьяном угаре бьёт тебя кулаком в живот?

Она достала коробки и распаковала каждую, но очень скоро поняла, что среди старых вещей нет того, что она хотела найти. Всего лишь несколько фото с белыми скалами и лазурным морем. Ни одной, которая бы хранила именно те воспоминания, которые Рита хотела вновь ощутить. Видимо, остальные, если родители не избавились от них, хранились в том доме, что она раньше называла своим.

Нужно вернуть себе эти фотографии, вернуть хотя бы ненадолго те же эмоции, что были запечатлены на них. Но чтобы это сделать, нужно встретиться лицом к лицу со своим главным страхом. Рите нельзя было отказать в смелости, но от мысли, что ей предстоит показаться перед родителями, внутри растекалась липкая паника. Возможно, ей повезёт и их просто не будет дома – они частенько пропадали в запоях у кого-нибудь из знакомых. Вряд ли за столько лет что-нибудь изменилось.

Наскоро приняв душ, Рита высушила волосы, собрав их в высокий пучок, одела джинсы и водолазку. Всё равно, во что не рядись, хоть в монашескую рясу, мать придерётся к её внешнему виду.

Что это за вырез? Сиськи все напоказ. Как шлюха оделась!

Каково это слышать девочке в нежном возрасте? А ведь ей приходилось выслушивала эти замечания с самых юных лет и до сих пор испытывать нервную дрожь, стоило матери завести свою обычную песню. Удивительно, как у этой женщины получалось внушить уже взрослой дочери, что та ни на что не годна, да и вообще никто.

Через час такси остановилось у серой панельки в Рыбацком. Двор, как и десять лет назад, был пустынен, но кто-то постарался придать ему живой вид, раскинув под окнами цветочные клумбы. На редких скамейках примостились мамочки с колясками, а на обновлённой детской площадке сновали дети. Район казался и знакомым, и чужим одновременно.

Рита окинула взглядом родные окна, занавешенные тонким тюлем. На подоконниках стояли комнатные цветы. Не похоже на родителей, у которых отродясь не водилось даже самого крошечного кактуса. Но ничего не указывало на то, что в квартире кто-то был.

В парадной чувствовался запах краски: её, видимо, недавно обновили, стены покрасили в голубой вместо жуткого цвета зелёнки, что была прежде, а потолки побелили. На втором этаже Рита ненадолго остановилась напротив двери с цифрой «20», не решаясь вставить в замок свой ключ. Сердце участило бег. Дрожащими руками она попыталась открыть дверь, но ключ будто заело. После ещё двух неудачных попыток, дверь распахнулась. На пороге стоял незнакомый мужчина крупного телосложения. Собутыльник? Не похоже, слишком опрятный, и запах перегара не ощущался. Он смерил её строгим взглядом и вышел на площадку.

– Вы кто? – Рита захлопала глазами.

– Это вы кто? – мужчина сложил руки на груди.

– Я здесь живу.

– Вот как? Я тоже здесь живу.

Несколько секунд они оба молчали. Рита была растеряна, а вот незнакомец явно получал от этого какое-то удовольствие.

– Я дочь Громовых, Марии и Владислава. Это их квартира.

Мужчина поднял бровь.

– А, так вы та самая Маргаритка?

– Рита, – поправила она.

– Пропащая дочка?

У Риты вырвался смешок. Пропащая? Она-то? Кто же тогда её родители? Пример добродетели и поборники морали?

– Они про вас рассказывали, – мужчина осёкся, – всякие глупости.

– Могу я их увидеть?

– А они тут больше не живут, – незнакомец отступил, открывая дверь квартиры. Коридор Рита не узнала – хороший ремонт, новая мебель. Из-за угла выглядывала светлая детская головка. – Они квартиру мне продали.

– Как? Когда? – Рита в удивлении подняла на мужчину глаза.

– Да года два назад.

Два года? И за всё время они не удосужились поставить её в известность? Даже в те редкие моменты, когда звонили с очередными жалобами, не нашлось минутки сказать?

"Ты никчёмная и бессовестная тварь! Зря мы тебя рожали только. Кстати, мы продали квартиру"

Внутри у Риты словно образовалась пустота. Родители раз за разом продолжали причинять ей боль. Стоило бы уже привыкнуть или даже обрасти бронёй, но каждый раз, выкинув очередной фокус, они наносили удар, который их дочь не могла сдержать. Рита снова превращалась в ту маленькую запуганную девочку, которой была много лет назад.

Теперь они лишили её даже того, что она ещё могла назвать своим домом. Какие бы тёмные воспоминания тут не обитали, но это было единственное место, которое связывало Риту с её прошлым, пусть не самым радужным, но в котором сквозь серую беспросветность иногда пробивались краски. В старой коробке в шкафу остались десятки снимков. Ярких, сочных, наполненных жизнью. Она делала их на старый фотоаппарат, купленный на первые заработанные деньги. Старалась запечатлеть всё, что могло порадовать глаз и душу. Искала чужое счастье, не имея своего собственного, в улыбке стариков на лавочке, в смехе детей на качелях, в украдкой сорванном поцелуе влюблённых.

И всё это она оставила в своей комнате, сбегая впопыхах от разъярённого в приступе очередного запоя родителя. Тогда схватила первое попавшееся под руку. Какую-то одежду, документы, фотоаппарат и снимки, до которых успела дотянуться. Отец, увидев, как его дочь впопыхах бросает вещи в рюкзак, пытался было его отобрать, больно дернул за руку, оставив синяки. Затем, поняв, что «жертва» даёт нешуточный отпор, попробовал запереть в комнате, но в этот миг Рита поняла, что ноги её больше не будет в этом жилище.

Откуда только взялись силы? Она с разбегу навалилась на дверь, чуть не сорвав её с петель. Отец отлетел к стенке, глядя как дочь выбегает из квартиры, чтобы не вернуться. Никогда.

И всё же, сейчас Рита стояла в полной растерянности у родного порога, где теперь жили чужие люди, чувствуя себя совершенной дурой. Приехать сюда в попытке найти кусочек прошлого? Зачем? Эта дверь давно уже закрыта. У неё своя жизнь, у Глеба своя. А эти фотографии только принесут ещё больше боли. Вот только не оставляло чувство, что эту боль она в какой-то степени заслужила.

Нелюбимая дочь. Нелюбимая женщина.

Перед глазами снова предстало будто вылепленное из мрамора прекрасное лицо и стальной взгляд серых глаз. Рита тряхнула головой.

– Не знаете, куда они переехали? – обречённо вздохнула она.

Мужчина пожал плечами.

– Нет, я с ними и виделся-то только на сделке, когда документы подписывали. Всё как-то впопыхах было. Они даже мебель оставили.

Рита с надеждой подняла на него глаза.

– А вещи? В моём… в шкафу стояла коробка, а в ней много фотографий. Может…

Мужчина покачал головой.

– Не припомню. Всё старое было. Мы что-то выбросили, что-то продать удалось. Но фотографий… – он поморщился, – нет, не припомню.

– Ясно, – выдохнула Рита и медленно побрела вниз по лестнице.

– Может, у жены спросить? – послышалось вслед. – Она утром с суток придёт. Может, помнит что-то такое.

Рита обернулась, слабо попыталась улыбнуться и махнула рукой.

– Не нужно, спасибо.

Глава 5

Цифры и слова никак не желали складывать во что-то логическое. Разложенные документы сливались в одну непонятную мешанину, а речь аналитика, вещающего о затратах и убытках, шла фоном как бубнёж работающего телевизора. Глеб не мог никак сосредоточиться на сделке, хотя краем сознания понимал, что успех, как и ответственность, зависит только от него. Все его мысли в беспорядке блуждали где-то далеко. Где-то во вчерашнем дне, в загородном клубе на берегу Финского залива.

Вместо смешанного аромата кожаных кресел и диффузора с апельсиновыми нотками, в нагретом солнцем кабинете можно было отчетливо различить запах прибрежного песка, сосен и смеси сладких духов вперемежку с табаком.

Её запах…

Этот фантом преследовал Глеба весь вечер, даже когда он потерял Риту из виду. И правда, стоило вежливо попрощаться с Сергеем и его невестой и сослаться на неотложные дела, но его будто магнитом влекло остаться. Он следил за Громовой со своего места. Поначалу вокруг неё была суета из-за букета невесты, который влетел ей в лицо. Он было дёрнулся на помощь, совершенно не подумав, как бы это выглядело со стороны, но её тут же обступила беспокоящаяся толпа женщин. К счастью, всё обошлось, осталась только тонкая царапина под правым глазом. Глеб почувствовал облегчение вперемешку с виной, будто сам бросил ей в лицо этот несчастный букет.

Затем начались танцы, и Рита снова оказалась в центре внимания. Она веселилась как в последний раз, смеялась и подпевала песням, но стоило её взгляду скользнуть – случайно или нет – в сторону его столика, как Глеба будто обдавало холодом. Как она могла быть одновременно такой разной – неистовой, страстной и равнодушной? И почему ему так хотелось, чтобы её взгляд задержался на нём чуть дольше? Что он в нём искал? Разве что очередное разочарование.

Спустя какое-то время, натанцевавшись, Рита прошла мимо, направляясь во двор. Её чуть шатало, она глупо хихикала и будто ничего не замечала вокруг. Она явно выпила лишнего, и Глеб едва остановил себя, чтобы снова не пойти за ней следом, но тут он увидел её с каким-то мужчиной. Она мило ему улыбалась, затем провела ладонью по лацкану пиджака и потянулась к его лицу.

Чувствуя горечь, Жданов заставил себя отвернуться. А чего он, собственно, ожидал? Прошло десять лет, и он понятия не имел, что происходит в её личной жизни. Может, это её парень? Или муж? Не всё ли равно? Рита вольна делать всё, что пожелает, как и сам Глеб. Они ведь друг другу никто…

«Никаких нас не было…»

Да, повторяй себе почаще и однажды сам в это поверишь. Только как забыть три самых счастливых месяца в его жизни? Пусть они закончились сожалением и болью, зато оставили такой чёткий след, что порой снились ему ночами. И скалы острова Милос, которые Рита упомянула, были самыми беспокойными и волнительными. Нервный шёпот, предупреждающий его быть нежным, жаркое и хрупкое тело, извивающееся под ним. Глеб тогда боялся сделать что-то не так, словно неопытный мальчишка. При каждом её стоне он то и дело спрашивал, готова ли она, а в ответ слышал заветное «Да». Твёрдые скалы были не похожи на мягкую постель, простынёй послужила его джинсовая куртка, а пологом – звёздное небо, но желание близости оказалось настолько сильным, что им было всё равно, что их окружает.

И это было прекрасно…

Да, чёрт побери, он помнил всё, абсолютно всё вплоть до родинки под левой грудью и тихого «ах», когда Рита впервые кончила. И теперь ему следовало бы забыть, вот только не получалось отвести взгляд от той, что теперь занимала его мысли целиком и полностью.

Марина заметила его отрешённость и молчаливость, но Глеб постарался уверить её в том, что день был тяжёлый и, кажется, она поверила.

– Тогда, может, поедем к тебе домой и попытаемся спасти этот вечер? – её произнесённые шёпотом слова опалили шею. Это был шанс.

Они распрощались с молодыми, извинившись, что уходят раньше, и меньше, чем через час оказались у Глеба. Огромный дом встретил их тишиной и полумраком, и Марина с порога взяла всё в свои руки, вот только… ничего не вышло. Как бы Глеб не старался выкинуть из головы мучавший его образ, он просто не смог. Не смог заглушить его поцелуями, не смог осознать, что в его руках здесь и сейчас находится самая шикарная женщина города, потому что образ другой, как вспышки фотоаппарата, картинками проносился в его голове.

«Щёлк!

– Что ты делаешь?

– Хочу запомнить этот момент.

Щёлк!

Он запускает пальцы в тёмные шелковистые локоны…

Щёлк!

Целует пухлые губы, на которых ещё остался вкус морской соли…»

Глеб резко втянул воздух и встряхнул головой, возвращаясь в реальность переговорной бизнес-центра Quattro Corti, где располагался офис его банка.

– Глеб Александрович, – Инна подтолкнула к нему документы. Он с удивлением посмотрел на них, будто видел впервые, хотя точно помнил, как просил распечатать их в двойном экземпляре. Но настойчивый взгляд секретарши будто о чём-то просил. – Глеб Александрович, вы согласны?

Жданов оглядел присутствующих, чьи взгляды были прикованы к нему. Менеджеры с растерянностью взирали на него, ожидая какого-то ответа. Память сохранила только последние слова аналитика об оправданных рисках.

– Да… да, Игорь, не исключаю, что при заключении сделки мы на время потеряем в прибыли, – секунда, и Глеб был снова на положенном ему месте во главе стола. – Но попрошу ещё раз перепроверить данные в отношении этих показателей. Мне кажется, ты немного преувеличиваешь цифры процентов на пять-семь.

На лице аналитика появилась напряженная улыбка, но Глеб слишком хорошо подготовился к слиянию, слишком долго и упорно разбирался в цифрах, чтобы почувствовать ошибку.

– Возможно, дело в том, что у тебя устаревшие сведения. Попрошу тебя учесть то, что изменение организационной структуры будет крайне минимальным, что поможет сохранить обеим сторонам деньги. Подготовь к завтрашнему дню новый анализ. Надеюсь, это не проблема?

– Конечно, – пробурчал под нос Игорь и кивнул. – Насколько минимальными будут изменения?

– Я посоветовался с отцом, и он не против, чтобы управление французского банка осталось неизменным.

Неодобрительный ропот прошёлся по кабинету.

– Но как же мы сможем контролировать их действия? – один из менеджеров подался вперёд.

– Это уже моя проблема, – Глеб поднялся с кресла, давая понять, что встреча окончена. – В среду я лечу в Париж и прошу вас подготовить договор на основании этих документов.

Он подтолкнул пальцем пачку лежавших перед ним листов. Наскоро попрощавшись с присутствующими, он покинул кабинет и на лифте спустился на первый уровень парковки. И только в тишине бетонных стен на него вновь опустилось чувство необъяснимой тоски, будто на плечи надели стальной доспех. На автомате Глеб сел в машину, завёл мотор и в бессилии откинулся на кресло.

Что на него нашло? Большую часть совещания он прослушал, с головой уйдя в дебри воспоминаний из-за одной единственной встречи со своим прошлым.

Ярким, безумным, диким прошлым с привкусом солёного моря и жгучего солнца…

Как это вообще возможно? Казалось, что те далёкие чувства остались позади, что он сумел побороть себя и свои порывы. Но нет, хватило нескольких минут наедине с Ритой, чтобы с ним стало происходить что-то неподдающееся логике.