Ты мой журавль в небе. Часть 2

Глава 1.

На разных берегах

Выскочив за ворота училища, как черный бисер, рассыпавшийся по белейшей скатерти, курсанты в черных шинелях разбежались по заснеженному городу, в петровские времена названный Ораниенбаумом. Большинство гардемаринов торопились, кто налево, кто направо, но все к мамкиным юбкам, которые несколько лет назад они так мечтали покинуть ради самостоятельности и свободы. Но обретя эту самостоятельность, все заскучали по дому. Там мамины пироги и пельмени, там тепло и уют, там тебя любят и ждут. Что говорить – дом есть дом. Я, в этом смысле, мало чем отличаюсь от других курсантов и тоже бодро в приподнятом настроении шагаю со своими товарищами из нашей второй группы к электричке. Впереди командир отделения Игорь Медведев, рядом Андрей Журиков, а за ними мы с Витей Жарковым. Немного сзади, быстро догоняют ребята из других групп. Видно, как торопится Володя Цыплаков, его рослую почти двухметровую фигуру ни с кем не спутаешь, а рядом почти вприпрыжку еле поспевая семенит Эдик Бобровский. Со стороны эта парочка напоминает Тарапуньку и Штепселя. Пока Володя идет и своим размашистым шагом будто сваи заколачивает, Эдик, суетясь подбирает ногу для тройного прыжка. Все Ленинградцы – все спешат – всем надо, как можно скорее домой, да и мороз в семнадцать градусов заставляет нас поспешать. Идём, а под ногами снег хрустит «хрум-хрум, хрум-хрум». Погода в этом декабре настоящая, зимняя. «И снег, и солнце день чудесный, ещё ты дремлешь…», но солнце упало куда-то за горизонт в белые снега и шипя потухло. Темнеет сейчас быстро, через две недели день зимнего солнцестояния. На небосводе сияют звезды холодным белым светом, щеки раскраснелись, кончик носа щиплет от мороза, а изо рта, как от породистого племенного скакуна, вырывается белый горячий пар.

В электричке нашли место, сели рядом все вчетвером. Витя с края, ему ехать ближе всех, до Нового Петергофа. Везёт ему: пятнадцать минут, и он почти дома. Игорю и Андрею до Балтийского вокзала, а мне для пересадки на свой поезд, выходить чуть раньше на Броневой. Только успеваю перебежать с одной платформы на другую, как прибывает моя электричка до Луги. Примостившись у окна, знаю, что надо ещё потерпеть примерно два часа тряски на жесткой деревянной скамье, прежде чем выйду на воздух и вот он «дым отечества и сладок, и приятен». За стеклом в свете луны искрится снег, белой пушистой шапкой укрывший всё вокруг, сменяют друг друга перроны остановок и как маятник гипнотизера, мелькают черные стволы деревьев. Под лавкой нещадно греет печка, а голова в форменной ушанке облокотилась на прохладную раму вагонного окна. Невольно закрываются глаза. И вот я уже на юге лежу на острой морской гальке. Спине жестко, но тепло. Всё, что ниже спины, до самых пяток, безжалостно обжигает солнце и горячие камни. Лицо укрыто шляпой и слегка обдувается слабым морским сквозняком. Терплю из последних сил, но загораю. Рядом лежит Оля. Я чувствую шелковистую кожу её руки. Неожиданно где-то рядом, видимо у пирса заревел лодочный мотор. Хочу посмотреть, кто это так расшумелся. Открыл глаза – голова съехала на стекло и обдувается сквозняком из всех щелей в раме, а подо мной затрещала печка, не дала досмотреть такое приятное видение, эх шумная и очень жаркая попалась в этот раз. Чувствую себя как на вулкане, вот-вот извергаться начнёт. Передвинулся на середину лавки, сразу полегчало. Глянул, что изменилось вокруг, пока я загорал. Напротив, дремлет старушка, соседи уже доехали и вышли на своих остановках. Наискосок через ряд примостился земляк в форме курсанта гражданской авиации. В лицо мы друг друга знаем и даже киваем в знак приветствия, когда пересекаемся в пути. Особенно часто мы с ним виделись, на городских мероприятиях, общешкольных соревнованиях, да и город-то у нас небольшой, куда ни плюнь, попадёшь в родственника или в знакомого, или в родственника знакомого. Помню был момент в девятом или десятом классе, наша четвёртая школа соревновалась со второй по волейболу, и он был в команде соперника. Тогда мы им здорово задали!.. Здорово! Хотя вчистую и продули ноль-три, зато как самоотверженно играли – засмотришься! И хочу заметить, для нас победа не главное, хотелось своим поклонникам показать по-настоящему красивую, завораживающую игру. И то, что с нашей стороны сетка висела выше и все болеющие за нас, это подтверждали, мы даже не стали оспаривать, так как посчитали это недостойным уровню нашей команды.

Как же его зовут? Какое-то простое русское имя....

Так, что у нас со временем? О-о-о, ещё ехать и ехать, самое время занять свою голову воспоминаниями и размышлениями.

Между прочим, я уже две недели дома в Луге не был и, конечно, соскучился по своим. В прошлую субботу наказали меня, не дали увольнительной и всё из-за обидного недоразумения. Получил два балла по Военно-морской подготовке и, между прочим, совершенно несправедливо. А ведь истоки этой неудовлетворительной оценки тянутся ещё из древности, с первого курса.

Как сейчас помню – построили нас, на физподготовке, свежеобритых под ноль и поэтому одинаковых, как головастики в родном болоте, и дали команду: «Всем, кто когда-нибудь занимался пением или танцами – выйти из строя!».

Талантов в нашей группе оказалось четверо, в том числе и я. Зададим себе простой вопрос: «Как я мог не отреагировать на такую вежливую просьбу?», когда петь я начал раньше, чем говорить, а танцевать раньше, чем ходить. Смех смехом, но во всесоюзно известном пионерском лагере «Артек», наша старшая пионервожатая Татьяна Васильевна, узнав, что я состою в школьном кружке народного танца, посмотрев на меня с высоты своего положения, объявила мне: – Лучшей кандидатуры у нас нет, поэтому, готовься, будешь представлять наш отряд, а может и всю дружину на конкурсе бальных танцев. И все мои возражения, что мол, это не моё направление, да я ведь в присядку, на моего наставника никакого действия не произвели. Она лишь меня спросила: – Можешь поставить ноги в третью позицию? – Конечно. – Всё! Готовься!

В конце концов, мы с моей партнершей, совершенно случайно заняли первое место на этом конкурсе и мне на рубашку пристегнули медаль. Через два года в другом таком же широко известном пионерлагере «Орлёнок», всё в точности повторилось. Грамоты до сих пор где-то стопкой пылятся, и я ими время от времени бывает и горжусь. Время шло-шло, а талант не пропивался. Так вот… о чём это я?

А, про двойку! Мы подошли к главному. В училищном хоре горло драл Витя Жарков, а по танцевальной линии, руками махали и ногами вместе со мной дрыгали Саня Крутоголов и Игорь Белокопытов. На прошлой неделе у всех четверых проходила объединенная генеральная репетиция. И всё бы ничего, но из-за этого мы пропустили самоподготовку, а у нас режим строгий, после отбоя никаких тебе занятий. И по закону подлости меня на следующий день на паре по Военно-морской подготовке вызвали к доске. Я и так, и сяк, давай изворачиваться, но с нашими преподами – командирами подводных лодок такое не прокатит. Они сквозь толщу воды всё видят, так что нашего брата курсанта раскусить им как торпеду по цели выпустить – одно удовольствие. Ну ладно бы товарищ капитан первого ранга к доске вызвал Витю Жаркова, хотя нет, его не надо, он тоже местный. А вот, к примеру, Игоря Белокопытова или того же Саню Крутоголова, почему бы им к доске не пойти, им в увольнение не обязательно ходить, у них дом далеко, отсюда не видно, чего им в увольнении делать-то? Ну в кино полтора часа, смотря какую-нибудь комедию, поржать или к очередной зазнобе зарулить – скукота! Вот так, ни за что, ни про что, провинился и просидел в училище без увольнения.

Поезд резко затормозил. Очередная остановка. Протяжно зашипели двери. Прочитал название полустанка – «Сиверская», ага, осталось полпути. Надо же, уже декабрь, скоро восемьдесят шестой нагрянет. Для меня этот восемьдесят пятый оказался очень разнообразным и познавательным годом. Встретили мы его на практике в Севастополе, которая закончилась весной, потом короткий отпуск, затем учеба до начала лета и опять практика на нашем учебном судне «Луга». По окончании – летний отпуск, во время которого в Ялте я познакомился с Олей и провел с ней самые счастливые три дня моей жизни. С середины сентября, вернувшись в училище, продолжили учебу. И пока в течение года наша курсантская жизнь бурлила гейзером, в мире творилось черт-те что.

Если наша жизнь проходит за забором, думаете мы не разбираемся в сложной международной обстановке? Так вы не угадали! У нас в ленинской комнате имеется толстая подшивка газет, за пополнение которой отвечает очень аккуратный и исполнительный Рома Туркалов. И еще в этом помещении проходят еженедельные занятия по политинформации, благодаря которым мы идем в ногу со временем и знаем о самых важных и интересных событиях в стране и мире. Ну и самое главное: в каждой роте нашего училища по штатному расписанию имеется должность замполита, который руководит всей работой по просвещению и воспитанию молодежи в политически верном направлении. Нашего замполита зовут Иван Саныч Хубецов, меж собой мы его называем «джигит», так как он человек восточного типа. Майор Хубецов знает своё прозвище, и не обижается на него, даже наоборот, относится с гордостью, как настоящий горец-осетин. Любит он на построении пройтись вдоль аккуратной шеренги курсантов и поставить в тупик весь строй всего одним вопросом, заданным безапелляционным тоном, с хитрым сталинским прищуром и акцентом: «Все здэсь каво нэт?» Вопрос этот задаётся на одном дыхании, без промежутков и остановок, поэтому смысл вопроса полностью меняется. Ну и как на него ответить? Но теперь, после двух с половиной лет общения с нашим юмористичным замполитом, традиционно ожидая этот провокационный вопрос, мы весело и недружно отвечаем: «Все», даже в том случае, если знаем, что кого-то по неуважительной причине не хватает. Понятно, что под таким чутким руководством политически мы подкованы основательно и никакими коврижками нас с толку не собьёшь.

Какова же международная обстановка на сегодняшний день? В этом году самолеты и падали, и террористы их захватывали. Природные бедствия, землетрясения, наводнения унесли десятки тысяч человеческих жизней. Захват власти, перевороты, расстрелы демонстраций, тоже не принесли спокойствия народам планеты. У нас в стране тоже не всё гладко. Вот и война в Афганистане никак не закончится, и у нас в училище обещают всех отчисленных отправлять в ряды исполняющих интернациональный долг в этой вечно воюющей стране. Да, хороший стимул для более кропотливого обучения и дисциплинированного поведения. Надо сказать: мы вообще ребята высокоорганизованные, не то, что молодежь околачивающаяся на Невском у «Сайгона». Там можно встретить таких кадров, что в зоопарк ходить не надо. На пересечении Невского и Владимирского проспектов можно понаблюдать за «рокерами», «металлистами», но особенно изумляют «панки». Это какие-то гуманоиды, прикидывающиеся «хомо сапиенс» и ходят в странных одеждах с цветными ирокезами на голове. От их вида даже у самого невозмутимого прохожего волосы так же дыбом встают. О времена, о нравы! Куда этот мир катится? Вот такие разнообразные события оставили свой след в этом году. Как говорит наш замечательный сатирик Аркадий Райкин – эпоха была жуткая, просто жутчайшая. Настроение было гнусное, и атмосфера была мерзопакостная!

Поезд дернулся, отдаляясь от очередного перрона. Бабушка, сидевшая напротив, встрепенулась, покопалась в своей сумке, достала из нее яблоко и протянув мне сказала: – Угощайся, сынок – мытое. У меня внучок тоже военный. –Я не смог отказаться. – Спасибо! –Про себя пропел: «Эх яблочко, да куда котишься? Ко мне в рот попадёшь –Да не воротишься!»

Смачно откусил от сочного сладкого плода. Такие песни сейчас не в моде, скорее услышишь «На недельку до второго, я уеду в Комарово» в исполнении Игоря Скляра. Мы, люди молодые и пылкие, с обожанием относимся к хорошей музыке. Хотя понимание, что значит хорошая музыка у каждого своё. Если брать современную музыку, то могу с уверенностью сказать, что просто на загляденье получаются дискотеки в нашем училище. Все самые новые выдающиеся, запоминающиеся и очаровывающие слух мелодии, появлялись на наших танцевальных вечерах еще до того, как становились известными в нашей стране. Ответственные за дискотеку в училище, были старшие курсы, и став третьекурсниками, мы тоже периодически готовили танцевальную программу. Наверное, также, как и в других ротах, у нас было полно меломанов, но был один важный козырь. В нашей группе учился Саня Десятов, он из местных – Ломоносовский, и имел хороший «прихват» в студии звукозаписи, то ли друг, то ли родственник, ну короче, мог достать самую новую «хипповую» музыку. Можно сказать, мы такую получали из первых рук, в первую очередь. Да, с музыкой у нас в училище было всё в порядке. Эта была звуковая феерия. Недаром на наши музыкальные вечера рвались не только Ломоносовские девчонки, но готовы трястись в электричках, а потом еще на морозе в очереди, даже гостьи из Питера. Девушки стремились проникнуть к нам на такие вечера и, подозреваю, не только из-за классной музыки. Встречаться с курсантом мореходки было не только приятно, но и престижно. Не скажу, что мы были прям избалованы прекрасной половиной, но выбор был неплохой. Вот и я этой весной, будучи еще второкурсником, познакомился с одной симпатичной особой. Как водится: станцевали с ней один раз, другой, потом пошел провожать… и закрутилось. Имя у нее под стать, морское – Марина. Фамилия, как у знаменитого русского живописца. Выяснилось, что в какой-то степени мы земляки. Я из города Луги, а она из поселка Усть-Луга. Хоть наши населенные пункты находятся в сотне километров друг от друга, соединяются одной одноименной рекой. Учиться, здесь неподалеку от нас, в двадцатом ПТУ. Весной и вначале лета, пока не отправились на очередную учебную практику, встречались: ходили в кино, гуляли по городу, вместе проводили время у нас на танцах. Девчонка смазливая, приятная, общительная, как в таких случаях говорят – положительная. Осенью по возвращении из отпуска опять встретились на танцах, ну встретились и встретились. Я медляки тогда игнорировал, ни одну не пригласил. По окончании танцевального вечера, вопреки обычаю, Марину не пошёл провожать. После Ялты находился в подавленном и меланхоличном настроении, на свидания не рвался и новых знакомств заводить не желал. Она, по-видимому, решила, что я её избегаю и, наверное, обиделась. Мне б тогда не пускать всё на самотёк и как-то помягче объяснить, что девчонка она хорошая, и нравится мне, и ни в чём не виновата, и дело вовсе не в ней. Это у меня в жизни произошли события, такие, что во снах приходит, та другая, и все мысли о ней, об ульяновской девчонке. Который месяц из головы не выходит. И, что с этим делать, пока не знаю. Вот где дилемма! Так, ну это я уже лишнего… Об этом Марине говорить не надо, а вот когда её увижу, всё правильно объясню. Да, и, конечно, извиниться надо. Так всё, с этим вопросом вроде разобрался. А вот другая проблема меня беспокоила больше и пока казалась неразрешимой. Да, крепко зацепила меня девочка с волосами спелой золотистой пшеницы. Вонзила своим завораживающим взглядом крепкий рыбацкий крючок в самое сердце, держит его на толстенной леске и не отпускает. Вот дурак-то я был, кто мне мешал адресок спросить, в морду за это бы не дали. Сейчас уже не против и письмецо накатать, а когда бы списались, то договорились бы, я и на переговорный пункт сбегал бы, ради того, чтоб только на пару минут услышать её волнующий голосок. Вот дубина стоеросовая, прям злости не хватает. Это всё сантименты, что же в итоге мы имеем? Предположим: решил я её найти. Предположим…

Что мне известно? Зовут Оля. Фамилия? Помню, что редкая и вроде как на Ц.…, но это не точно. Живёт в Ульяновске и учится на последнем курсе медучилища. Чёрт побери, даже факультет не помню. Да… прискорбно. Ну как по таким данным можно найти человека?

Хорошо! Приехал я в Ульяновск (чёрт-те, где, ну ладно, транспорт доставит), нашёл я это её училище. Приперся я туда такой нарядный и говорю:

– Здравствуйте… Любуйтесь, это я Дмитрий до вас снизошёл. Неужели не ждали, а зря, и красная дорожка чёй-то не расстелена? Ведь из самого Питера к вам прибыл. Так, быстренько все собрались и гурьбой, руки в ноги, и искать Ольгу без фамилии, но с последнего курса.

И вот тут скорее всего возможны два варианта. Первый: посмотрят, как на ненормального и пошлют куда подальше, возможно даже по-русски. Второй вариант хуже: вызовут бригаду, и я узнаю, как у них здесь «Канатчикова дача» называется. Ну правда, кто с такими исходными данными хоть пальцем пошевелит. Они скажут: «Фамилию дайте, или хотя бы факультет. Вот тогда, может, мы вам и поможем». Короче опозорюсь я по полной программе и вернусь не солоно хлебавши. Как всё это грустно.

Одно радует. За окнами вагона показались огни города. Электричка сбавила ход, и колеса, перестукиваясь на стрелках, стали перебираться с одной колеи на другую. Значит, скоро пристань, то есть перрон.

«Эдмон и Мерседес бросились друг другу в объятия. Палящее марсельское солнце, врываясь в раскрытые двери, обливало их потоками света. Сначала они не видели ничего кругом.» Взгляд застрял между строк, и эта сцена из романа «Граф Монте-Кристо» в моем воображении заиграла новыми красками. Я живо представила события, происходящие в книге, только с другими главными героями и перенесла их в наше время. История в моих глазах выглядела иначе.

Лежу, читаю. Раздается звонок в дверь. Подхожу, щелкаю замком, распахиваю дверь и.… не верю своим глазам! Это он!

Взгляд вернулся в начало абзаца, и я продолжила, мечтая читать:

«Дмитрий и Ольга бросились друг другу в объятия. Палящее ульяновское солнце, врываясь в открытую дверь, обливало их потоками света. Сначала они не видели ничего кругом. Неизмеримое счастье отделяло их от мира; они говорили несвязанными словами, которые передавали порывы такой острой радости, что становились похожими на выражения боли.»

Слёзы, застрявшие в глазах, затуманили взгляд, и последние слова этого отрывка я едва разобрала. Вложила закладку и закрыв книгу, отложила её в сторону. Поправив под спиной подушку, села удобнее и уставилась в окно.

– Ах, если бы такое случилось на самом деле, а не в фантазиях! Всё бы за это отдала! Где же он сейчас, мой принц? Если не забудет меня и соберётся найти, то сможет приехать только в свой отпуск, наверное, летом. Да за это время, я его здесь ожидаючи, совсем скисну. Несколько раз разговаривала с мамой на эту тему. Я с упором, присущим душевно больным и безумно влюбленным, пыталась уговорить маму поехать в Ленинград, не сейчас, конечно, – летом, заявиться в мореходное училище, ну а там, на проходной у третьекурсников поспрашивать, найти того, кто знает Диму. План, конечно, так себе, но именно в таком виде нашу встречу я и представляла. Мама слушала, кивала головой, говорила:

– Чего ж не поехать, можно и поехать, заодно хоть такой замечательный город посмотрим.

Но однажды мама спросила:

– Доча! Может, лучше поехать в Ялту и там найти квартиру его тёти?

– Мам, я этот вариант вообще даже не рассматриваю. Помню только остановку, где встречались. Шли в гости по каким-то лесенкам, извилистыми тротуарами, мимо одинаково жёлтых домов. И я же тебе рассказывала, когда он нас вел, я была под гипнозом. Знаю только одно: Валентина Васильевна работала в санатории «Запорожье», но это было давно. В каком санатории её сейчас искать? Их там сотня… Ещё и фамилию не знаю.

– Как будто его фамилию ты знаешь, – возразила мама.

– Да, не знаю, – подтвердила я.

Тогда она вздохнула, внимательно посмотрела на меня и сказала:

– Оля! Если действительно всё так, как ты мне рассказывала, и он тоже к тебе неравнодушен, то, поверь моему опыту, никуда твой любимый не денется, явится как миленький! Должен явиться. А что ты рассказывала ему о себе, что он знает?

– Ну, конечно, прямо официально я ему не представлялась. Фамилию в разговоре с его тётей вроде бы называла…, да, точно называла, мне кажется… он должен был слышать. В той же беседе что-то и про медучилище рассказывали… и про наш фельдшерский факультет, наверное, тоже.

Маме только и оставалось, что руками всплеснуть.

– Вот молодёжь! За три-то дня могли бы и побольше друг о друге узнать. Хотя, двадцать лет назад, мы, наверное, такие же были.

И немного подумав, добавила:

– Ладно. Если до середины июля не объявится, съездим на недельку в Ленинград. У меня как раз с конца июля отпуск.

Из раздумий в реальность вернул меня голубь, присевший за моим окном. Поудобнее примостившись и заметив меня, долго смотрел сквозь стекло своим не моргающим глазом. Затем стал прогуливаться туда-сюда вдоль окна, воркуя что-то себе под клюв. Остановился, покрутил маленькой головой, взмахнул крыльями и пропал, как и не было.

– Может, это знак? – подумала я. – Надо маме рассказать… нет, лучше не надо. И так напрягла своими проблемами, скажет, дочка точно с ума двигается, знаки уже во всём мерещатся.

Открыла книгу, нашла нужный абзац и продолжила чтение. Но спустя минуту опять отложила роман в сторону, погрузиться в события, рассказанные Александром Дюма, никак не удавалось. Нахлынули воспоминания, и перед глазами в который раз нарисовались самые приятные моменты встреч в Ялте с моим ненаглядным. Потом пролетели горькие сцены расставания и то, как мы перебивались в поезде чаем и грушами, а приехав домой, подолгу страдала на балконе.

С сентября потекли размеренные учебные будни, которые сильно отвлекали от грустных мыслей. А в конце октября вся наша группа фельдшеров отправилась на заключительную практику по разным больницам Ульяновской области. По нашей просьбе мы с подругой Иринкой оказались вместе, а направили нас «куда Макар телят не гонял», за двести километров от областного центра, в районную больницу маленького городка Инза, что на самой границе с Пензенской областью. Жребий оказался не в нашу пользу. Подразумевалось, что и распределятся после получения дипломов мы будем по месту последней практики. Да ещё не в эту районную больницу, а закинут на ФАП в какую-нибудь деревню, и как пророчила Ирина прошлой весной: «Всё! Прощай молодость».

Познакомились с местным контингентом и поняли: «Не климатит сюда распределятся», а что сделаешь? Погоревали-погоревали, и подруга мне выдала свою идею.

– Мне, наверное, «мой» скоро сделает предложение, и тогда я за него выйду замуж.

Да, гениальное решение проблемы. А кто у нас «мой»? Он курсант военного училища. Летом курсант станет офицером, а Ирина по мановению волшебной палочки превратится в жену этого офицера, значит, обязана быть при муже, и ехать по распределению ей не надо.

– А ты как, поедешь? – добила вопросом меня подружка.

– Очереди из желающих взять меня в жёны, пока не наблюдаю.

– О нём так ничего и не слышно?

– Ир! Не сыпь мне соль!

– Всё-всё, не буду!

Этот вопрос мы больше не обсуждали.

Проведя два месяца в инзенской больнице и успешно справившись с возложенными на нас обязанностями, я надеюсь, мы оставили о себе добрую память. Перед новогодними праздниками, к всеобщей радости родных и близких, вернулись домой.

Новый тысяча девятьсот восемьдесят шестой год шумно и весело отмечали в кругу семьи. Во время боя курантов загадывала самые невероятные желания и верила, что этот год будет для меня особенным, удачным и счастливым.

В январе началась кропотливая и нервная подготовка к госам. Было непросто, но всё прошло удачно, и квалификация подтверждена. С дипломом в кармане, после полагающегося отпуска, должна была поехать по распределению, туда-туда, где память о двух молоденьких, симпатичных фельдшерицах ещё не успела развеяться.

Пока я, отпускница, балдела в беспечности, мои близкие всё думали-гадали, что можно сделать, чтобы освободить своего ребёнка от ссылки в глушь, «куда на собаках семь дней». И когда все легальные варианты были испробованы и результатов не дали, Юрий Михайлович (мой отчим) объявил:

– Оля! По распределению не поедешь. Из личного опыта подразумеваю, никто особо тебя там не ждёт, и поэтому искать не будут. Даже если через какое-то время поступят сигналы, и появятся вопросы: «Куда пропала?», так через три месяца, полгода, в твоей жизни может всё измениться, и вопрос отпадёт сам по себе. Работать пойдёшь к нам на завод техником-технологом, я уже практически договорился. Не бойся, дочь! Прорвёмся!

Юрий Михайлович работал начальником конструкторского отдела на заводе «Контактор», имел уважение и вес, поэтому в решении проблемы трудоустройства я не сомневалась. Недолго думая, я с его доводами согласилась.

А пока беззаботная жизнь позволяла наслаждаться свободой, я в прежние времена всегда чем-нибудь занятая, сейчас не знала, куда себя деть. Иногда встречались с Иринкой, ходили в кино и гуляли, но в марте много по слякоти не нагуляешься, поэтому чаще сидели по домам. Подружка живет далековато, в Заволжье на «верхней террасе», в гости друг к дружке не наездишься.

В очередную пятницу она мне позвонила.

– Привет! Что делаешь?

– Ничего не делаю. Вон, фильм какой-то по телевизору идёт, только не знаю название, программа куда-то задевалась.

– Слушай. Пойдем завтра на дискач, «мой» пригласил. Завтра, как обычно у вас в ДК слепых, организуют.

– Не знаю. Да мне и идти-то не с кем.

– Ой! Я тя умоляю! Когда это тебя останавливало? Сто лет не были на танцах, развеешься и мне компанию составишь. Пошли!

– Ладно. К шести?

– Да. У входа встретимся.

Вечер прошел нормально. За мной увязался новый воздыхатель. Хотя у меня были сомнения, ведь подружка из лучших побуждений могла знакомство и подстроить, но отвергать очередного поклонника не стала, будет хотя бы с кем на танцы сходить.

Отпуск заканчивается. Завтра уже надо идти на работу. Немного нервничаю, как пройдет знакомство с коллективом, как встретят? Одно успокаивает, Юрий Михайлович рядом, если что поможет, подскажет.

В дверь позвонили, вернув меня в суровую действительность. У меня всё замерло внутри! Неужели это он? Вот первая мысль, стрельнувшая в голове из-за схожести реальности и грёз, обуревавших меня несколько минут назад. С гулким стуком в висках метнулась к входной двери, прильнула к глазку. Уф! Это мама с работы вернулась. Сердце стало приходить в норму. Нет, всё-таки надо как-то брать себя в руки, а то и до психушки недалеко. Верить и ждать, конечно, надо, но без фанатизма.

Глава 2.

В поисках утраченного

Нажав на звонок родной квартиры, услышал, как за дверью послышался шум нескольких голосов.

– Ну точно, празднуют! – подумал я.

Дверь распахнулась.

– Ура! Димка приехал! Друзья! Наполняем бокалы и поднимем их за Военно-морской флот!

Не успел я скинуть бушлат с бескозыркой, как оказался за основательно подъеденным праздничным столом. Скоренько передо мной были разложены столовые приборы, и поставлена тарелка с салатом «оливье».

– Где же именинник? – спросил я брата.

Из другой комнаты выбежал ко мне раскрасневшийся, взъерошенный племяш. Мы жарко обнялись, я пожал его крепкую мальчишескую руку.

– Лёш! С днём рождения! Сколько тебе, одиннадцать?

– Да, уже одиннадцать!

– Этак ты меня скоро догонишь! Здоровья тебе, хорошей учёбы, будь молодцом, слушайся родителей и не забывай, ты после меня здесь за старшего! Вы там играете, что ли?

– Да, мне настольный хоккей подарили, у нас там турнир!

– С меня подарок. Я тебе что-нибудь с Ялты привезу.

– А когда ты в Ялту поедешь?

– Так…, сегодня суббота двенадцатое апреля, а отпуск у меня с понедельника, на следующей неделе и поеду. Ну ладно, беги, а то, как же турнир без именинника.

Вот так я попал, можно сказать «с корабля на бал». Всегда, если позволяло время в увольнении, торопился в «родные пенаты». За годы учебы, конечно, пообвыкся, и училище считаю домом, но временным домом. А тянуло сюда, к своей семье, в Лугу, в эту квартиру на Кирова, где я вырос, где стены помнят и радости, и горести. После потери отца и матери, мой старший брат Валера и его жена Людмила заменили мне родителей, и их семья стала моей семьей, а их детки, мои племянники Лёша и Толик, стали для меня братьями, и даже ещё маленькая Светочка, родившаяся два года назад, как бы моя сестренка. Не так уж и много воды утекло с тех пор, как я отсюда уезжал во взрослую, самостоятельную жизнь, поступив в Ломоносовскую мореходку. Здесь я расстался со школой, лесом, речкой, с соседскими и школьными друзьями. А всего через год буду бороздить неспокойные воды Заполярья или Дальнего Востока, в зависимости от того, куда попаду по распределению. Там ожидают меня; неведомый мир и новый этап моей жизни.

Сдав в прошедший четверг последний экзамен за третий курс, у меня было время вспомнить прожитый год и обдумать, чего хочу и к чему стремлюсь в будущем. Всё несколько раз хорошенько взвесив, я решил, что надо исправлять прошлые ошибки, и наступающий отпуск – отличный, и может быть единственный шанс починить моё нарушенное душевное состояние.

Утро пасмурного апрельского воскресенья не прибавило оптимизма моим противоречивым мыслям. Нечего тянуть «кота за хвост», надо брату вкратце изложить историю трёхдневного знакомства, тем самым объяснив, с какого перепуга, сначала собираюсь махнуть в славный город Ульяновск, а не сразу в Ялту, как было запланировано. За завтраком, распивая чай и закусывая оставшимися со вчерашнего праздничного стола бутербродами, я без особых подробностей и слащавых эпитетов поведал, о том, как сначала обрёл, а потом потерял свою богиню. Валера, поначалу воспринимающий моё повествование как захватывающую историю, к концу описания заметно помрачнел. Людмила, хоть слушала в пол-уха, отвлекаясь на ребятишек, но ухватив самую суть этой истории, подсела к мужу и глядя на него испытывающе, спросила:

– Ну, что скажешь?

Задала такой вопрос не спроста. Хотела напомнить, как совсем недавно, каких-то двенадцать лет назад у самих закрутился роман. Как студент третьего курса Новгородского техникума исхитрялся выманить из комнаты общежития свою возлюбленную, второкурсницу, на свидание.

Брат, уставившись на чаинки, прилипшие ко дну чашки, пальцами покручивал десертную ложечку. Шмыгнув носом, произнёс:

– Надо подумать… Так. Сейчас собираемся и идём повидаться к Аверьяновым. Они ждут.

Ещё издревле повелось, во всяком случае, сколько я себя помню, по важным семейным событиям, большим праздникам, чрезвычайным ситуациям, собирались у наших близких родственников Аверьяновых. Виталий Егорович, мой дядя по материнской линии, и его жена Людмила Николаевна, непререкаемые авторитеты не только в нашей большой семье. Вот и сейчас, мы с братом, не нарушая древней традиции, шагали по исхоженному с детства маршруту, проведать наших хлебосольных родственников. Пока мы в течение двадцати минут перешагивали, а где и перепрыгивали через грязные апрельские лужи, Валера уточнял кое-какие моменты, упущенные мной из рассказа. Зашли в квартиру, облобызались и сели в гостиной на диван за разложенный, но пока ещё пустой стол. Под пристальным взглядом старших, не знаю как брат, но я точно ощущал себя как на лобном месте. Сначала Валера рассказывал про свои дела: про работу, про детей, про общих знакомых, потом переключились на мою персону.

– Ну что, голубчик, тебя можно поздравить с окончанием третьего курса?

«Голубчик» – любимое обращение тёти Люси, в зависимости от интонации могло быть и хвалебным, и укоризненным. За долгие годы педагогической деятельности в воспитательных целях применялось сначала к своим ученикам, а потом и к своим детям, и к племянникам. Но в её лексиконе было ещё одно значимое словечко – «супчик». И вот если тётя Люся произносила в твой адрес именно этот термин, то ничего хорошего тебя не ожидало.

– Да! Практически уже можно. – Ответствовал я. – После отпуска трёхмесячная практика в Мурманске и всё, четвёртый курс.

– Значит в следующем году ты нас порадуешь своим новым качеством? – подметил дядя Витя.

– Да!

– Да… Ты давай не расслабляйся. – добавил он требовательным тоном. – Последний курс всегда сложный и самый ответственный.

Посчитав дальнейшее морализаторство излишним, тётя Люся переменила тему. – Какие планы на отпуск, в Ялту поедешь?

– Ну да… – не очень уверенно ответил я.

Видя моё замешательство, брат решил взять инициативу в свои руки.

– Планы у Димы немного поменялись. В прошлом году, когда он был в Ялте, познакомился там…

И ещё более кратко, чем сам знал, изложил свою версию моей трёхдневной истории. Подытожив, сказал:

– Вот теперь хочет поехать в Ульяновск и найти её.

В комнате повисла гробовая тишина. Придя в себя, начала тётя Люся.

– Давай, не пори горячку, подумай своей головой, поедешь неведомо куда, неведомо зачем. Приедешь и что скажешь? Здрасьте, я ваша тётя! Фамилию не знаю, ничего не знаю – зовут Оля! Самому-то не смешно?

Тут, кивая в сторону Валеры, вступил дядя Витя.

– Этот женился в восемнадцать и тебе тоже надо?

Брат, немного смутившись таким выпадом, парировал.

– Чего женился в восемнадцать? Влюбились и женились, когда нам было думать?

Виталий Егорыч продолжил.

– Ну ладно, у вас там, слава Богу, всё хорошо. Но тут-то…? Ты давай, дурью не майся, езжай в Ялту, окончи училище, устройся, а потом уже думай о девчонках. Какого такого тебе «журавля в небе» надо? Вон в Ленинграде, мало девчонок?

– Да и в Луге, сколько хороших есть? – добавила тётя Люся. – Ладно. Давайте садиться за стол, всё давно готово.

Стол быстро оброс различными блюдами, а на горячее тётушка, угодив мне, приготовила голубцы. Это одно из самых моих любимых блюд в её приготовлении. Я не знаю все кулинарные тонкости, но голубчики получались уж очень аппетитные, да, с холодненькой сметанкой, язык проглотишь. За отвлечёнными разговорами засиделись до вечера.