Совершенные. Эхо Равилона

Предисловие

Трилогия "Совершенные"

Книга 1. Совершенные. Монстр должен умереть.

Книга 2. Совершенные. Тайны Пантеона.

Книга 3. Совершенные. Эхо Равилона.

Глава 1. Развалины

Чтобы увидеть самые яркие звезды,

надо дождаться темноты.

Глава 1. Развалины

Оказалось, что молчание может быть очень разным.

Молчание с другом вьется рядом пушистым котом с шелковой шерстью и бархатными ушами. Трется о ноги, ластится к рукам. Такое молчание согревает даже в холодный день.

Молчание с недругом тащится по следу диким зверем, выжидая повода напасть и вцепиться желтыми клыками в горло.

Наше молчание, разделенное среди черных песков Равилона на троих, точно не было добрым и пушистым. И увы, именно я оказалась причиной, по которой два моих спутника смотрели исподлобья, не спеша прервать тягостную тишину.

Впрочем, Его Высочество Юстис, вернее, его Дух, не произносил звуков из-за того, что не имел тела, – его окровавленная плоть осталась в столице нашей Империи, в разрушенном дворце. Наверное, Юстис и хотел бы высказать все, что думает, но мог только шагать рядом, поглядывая в нашу сторону. И судя по тому, что взгляды эти были недобрыми, мне, пожалуй, стоит радоваться отсутствию у Духа голоса.

С Джемой дела обстояли иначе. Язык у моей заклятой подруги, конечно, имелся, причем довольно острый, но уже несколько часов она предпочитала им не пользоваться.

– У нас нет воды, лучше побережем дыхание, – буркнула Ржаник, когда мы решили двинуться в сторону аванпостов.

Я кивнула, соглашаясь, и вот уже несколько часов наша троица тащилась по барханам в оглушающем молчании. Конечно, в словах Джемы был смысл, дыхание и правда стоило поберечь, однако… Однако тишина, повисшая между нами, вовсе не была дружелюбной. Ржаник хмурилась, ее переносицу пересекла непроходящая линия, говорящая о глубоких и трудных раздумьях. Порой девушка поворачивала голову и косилась на меня, а я снова задавалась вопросом: что помнит Джема и что успела понять? Осознала ли она, что больше не миротворец? Что ее лишили Духа? И сделала это моя мать. А самое главное, что ее Дух теперь в некотором смысле… мой?

Если осознала, то почему молчит? А если нет, то что сделает, когда все поймет?

Вопросов было слишком много, и все они безмолвно висели в воздухе, добавляя тяжести и без того нелегкой атмосфере.

Впрочем, и без этих размышлений нам было чем озадачиться.

Рассветные часы мы потратили на то, чтобы обыскать развалины дворца. С риском для жизни, потому что остатки стен и потолка так и норовили обвалиться и покончить с незваными гостями, шарящими внутри. За грудой мебели нашлись сапоги, которые забрала Джема. Обувь оказалась мужской, девушке пришлось набить носы шелковыми платками. На остатке стены гордо висели два скрещенных кинжала и узкий меч со старинной бронзовой ручкой. Ржаник потрогала лезвие и выразительно скривилась: клинки служили скорее украшением, чем боевым оружием. Но выбирать не приходилось. Конечно, я бы предпочла огнестрелы, но и такие находки нас изрядно подбодрили. А вот с провизией улов оказался неутешительным: немного сухих галет и ни капли воды.

– Жаль, что сюда не закинуло дворцовые кладовые, – вздохнула Джема и пнула книжный шкаф. Тот угрожающе закачался, сверху посыпалась труха.

Переглянувшись, мы бросились вон из комнаты и решили больше не испытывать судьбу.

– Бесполезно, – резюмировала Ржаник. – Здесь мы не найдем ничего нужного. Надо уходить.

Мы глянули на возвышающийся впереди черный бархан. Груда песка при ближайшем рассмотрении оказалась засыпанным зданием, а что скрывалось за ним, еще предстояло выяснить. Впрочем, понятно. Равилон. Проклятый город. Мертвый город. И самая большая яма скверны в Империи. Одно название этого места внушало суеверный ужас. Мы впитывали этот страх с молоком матери и детскими сказками о падении проклятой столицы.

Равилон – олицетворение всех кошмаров, ведь он губит главное, что есть в человеке, – его Дух. Скверна разрывает линии силы, превращает человека в деструкта. А это процесс необратимый. Это приговор.

Для всех, кроме Совершенных.

Я прикусила губу, потому что перед глазами как наяву встал ночной кровавый ритуал: чаша, до краев наполненная алым, мои прикованные руки, Джема напротив… Железные лепестки-убийцы и рука в черном мундире инквизитора. Протуберанцы скверны, расцветающие на красном…

Удалось ли Аманде задуманное? Стала ли я Совершенной?

Или нас вышвырнуло в Равилон раньше?

Я попыталась прислушаться к себе, изучая изменения. Чувствовала я себя довольно сносно. Хотелось есть и пить, но пока терпимо.

Поймав взгляд Ржаник, я тряхнула волосами и бодро улыбнулась.

– Может, в развалинах удастся найти воду? – отвела я внимание от опасных размышлений, которые явно читались в глазах рыжей.

Юстис пренебрежительно фыркнул, как бы говоря: даже если здесь когда-то и имелась вода, за десятилетия от нее не осталось ни капли!

– Мы не можем этого знать! – возразила Джема.

Его Высочество фыркнул еще презрительнее и, повернувшись к нам спиной, двинулся в сторону бархана.

– Он прав. – Джема проводила взглядом худую серую фигуру. – Город слишком давно засыпало песком. Надо идти к аванпосту, другого выхода нет. Может, повезет, и мы наткнемся на оазис. Я слышала, они здесь есть.

Мы переглянулись, не став говорить о том, что еще есть в черных песках. Что или кто. Но, может, удача и правда улыбнется, и мы доберемся до укреплений, не столкнувшись ни с чем пугающим?

– Так… надо понять, в какую сторону двигаться…

Я закинула голову, рассматривая небеса. Утреннее солнце уже выбелило их синь, скрыв звезды. И все же, моргнув, я сумела различить бледные точки. Мысленно провела несколько линий, соединила и махнула рукой:

– Нам туда.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Ржаник, и я осеклась.

– Интуиция! Она меня никогда не подводит, знаешь ли.

Джема хмыкнула, рассмотрела тени, быстро вывела на песке несколько формул, посчитала…

И медленно повернула ко мне голову.

– И правда, туда. Надо же…

– Говорю же – интуиция.

Я снова улыбнулась, спрятав тревогу. Интуиция, святой Пантелеймон! Или невероятное зрение и знания, когда-то благополучно прослушанные на уроке, а сейчас поразительным образом всплывшие в памяти.

Или что-то еще, то, чему я пока не могла дать названия.

– Ладно, идем, – вздохнула Джема. На верхушке бархана вспыхнули и рассыпались оранжевые искры – верный признак скверны. Ржаник против воли вздрогнула и побледнела. – Мы ведь все равно уже здесь. Так что…

Расправив плечи, Джема закинула на плечо узел из занавески, в который мы сложили найденное добро, и решительно направилась в сторону бархана, и я против воли восхитилась: все-таки моя бывшая подруга не робкого десятка. Не каждый с таким мужеством двинется навстречу скверне, разорванным линиям, безумию и смерти! Все-таки Джема – хороший миротворец.

Или была им…

Я вновь потрясла головой, пытаясь выбросить оттуда мысли. Сейчас главное – добраться до имперских застав, найти людей, а остальное… потом. Может, мы совсем рядом с границей? Может, нам повезет и уже к ночи мы окажемся в безопасности?

Спустя несколько часов мой энтузиазм заметно поугас. В молчании мы тащились сквозь развалины и барханы, которым не видно было конца. Горизонт закрывали то вздымающиеся каменные здания, то песчаные валуны. Некогда Равилон был не только южным центром Империи, но и самым большим ее городом, практически – государством в государстве. Даже современный Неварбург так и не приблизился к размерам про́клятой столицы. И мы, похоже, угодили вовсе не на окраину, а в самую ее сердцевину!

Стоило обойти ближайший бархан, и взор напоролся на каменные стены, источенные песком и ветром. Древние здания торчали из песка, словно сломанные кости из открытых ран. Накренившиеся стены были готовы обвалиться, не выдержав груз времени. Мы шагали, стараясь не приближаться к опасным постройкам, и вздрагивали, когда сверху срывались ручейки черного песка или вспыхивали оранжевые искры. Они пугали особенно, слишком явно напоминая о том, где мы. Искр мы инстинктивно избегали, каждый раз сворачивая в сторону при их появлении. Мертвый город напоминал засыпанный песком лабиринт, пугающе тихий. Шорох наших с Джемой шагов казался слишком громким. В черном песке не было видно никакого движения, каменные стены с обвалившимися крышами возвышались могильными памятниками. Мы старались не думать о том, сколько мертвецов скрывает черный песок. Мы шли по кладбищу – самому большому из возможных. Опиум спрятался в гнезде из платка, который я повязала на пояс, и не высовывался, похоже, моему крысу не нравилось это место. И даже Юстис, присоединившийся к нам, выглядел слегка испуганным.

К обеду солнце добела раскалило небо, и на открытых участках идти стало невозможно – жар обжигал кожу, жадно слизывая с нее испарину. Я сосредоточилась, понижая температуру своего тела, как нас учили в Аннонквирхе. Вмиг стало легче, жажда отступила. О том, что любые изменения требуют ресурса, – воды и еды, – я пока старалась не думать.

А вот Джема выглядела неважно: ее лицо покраснело, по вискам текли капли пота.

– Мне почему-то не удается снизить температуру, – заметила девушка мой взгляд. – Проклятая яма скверны, верно, блокирует действие браслета…

– Переждем жару в тени здания. Лучше двигаться вечером и ночью, чем сгореть. Без воды на таком пекле мы долго не протянем, – показала я на стену огромной круглой башни. Строение слегка покосилось, но выглядело довольно надежным.

– Не похоже, что тебе жарко, – уронила Ржаник. – Ты даже не вспотела. Твоя нейропанель работает?

– У меня золотая, если помнишь, – со всей возможной небрежностью произнесла я.

– Помню, как забыть, – согласилась Джема. – Значит, твой браслет действует?

– С перебоями, – соврала я.

– Это хорошо, Вэйлинг, – серьезно ответила Джема. – Тогда у тебя есть шанс добраться.

– Шанс есть у нас обеих! – Я сердито пнула кучку черного песка.

Ржаник пожала плечами и пошла к стене, у которой медленно таяла в лучах зенита скудная тень.

Недовольный Юстис преградил ей путь и попытался толкнуть, гневно указывая на дорогу.

– Отойдите, Ваше высочество, – невежливо буркнула я. – Это у вас нет тела, и оно не страдает от жары и жажды! А нам с Джемой надо отдохнуть.

Юстис яростно втянул воздух, его глаза побелели. Топнув ногой, принц снова махнул рукой на горизонт, призывая отправиться в путь. Но здесь, в проклятом городе, его требования вызывали лишь усмешку. А видя, что мы не реагируем, принц внезапно завертелся юлой и на черной песке возникла надпись: «Я приказываю! Немед…»

– Так отправляйтесь. – Я устроилась в остатках тени, привалившись к стене. – Мы вас не держим.

Серая фигура затряслась, сжимая кулаки. Лицо Юстиса исказилось от злости. Он снова топнул ногой и открыл рот, словно собирался заорать. Но, конечно, не исторг ни звука. Судя по бешенным взглядам – принцу очень хотелось нас прибить. Но, к нашему счастью, сделать этого он не мог. Еще раз бессильно и беззвучно распахнув рот, принц выпрямился и, злобно глядя на нас, очень четко и понятно произнес несколько слов. Однозначно нецензурных. А потом развернулся и скрылся за камнями.

– Он вернется, – несколько ошарашенно глядя вслед обругавшему нас высочеству сказала Джема, и я кивнула.

Если бы Юстис мог уйти без нас, он бы это сделал. Но, очевидно, разорванный с плотью Дух опасался оставаться один. Хотя чего ему бояться? Он ведь уже и так… умер.

…взмах черной глефы, сотканной из души разрушителя… блик прокатившегося по стали света и брызги крови…

Снова черное и алое, ставшее единым…

Август.

Имя отозвалось внутри эхом – тоже темным.

И вмиг стало холодно.

Я поежилась, обхватив себя руками. Серебряное кольцо словно кольнуло палец.

Белое солнце медленно катилось по небу, все сильнее раскаляя песок. Даже в тени здания становилось все жарче, да и сама тень стремительно таяла. Джема свернулась на оставшейся узкой полоске, я присела рядом. Юстис вернулся довольно скоро и застыл возле нас, глядя со злобным укором.

Переждав полдень, мы снова выдвинулись в путь. Развалины погибшего Равилона впечатляли. Даже сейчас, спустя десятилетия, столица поражала своими масштабами. Осторожно двигаясь по засыпанным песком улицам, мы не могли не восхищаться величием полуразрушенных зданий. Вернее, тем, что от них осталось. Потому что некоторые строения выглядели чудовищно: черные закопченные стены, оплавленный камень, стены, словно смятые рукой невидимого великана. И все же, присмотревшись, мы замечали красоту этих зданий. Барельефы и мозаику, некогда белоснежные колонны и фрески, монументальные лестницы и мосты, сейчас перекинутые через высохшие русла реки Рирхат, делившей город на западную и восточную части. Когда-то этот город процветал и жил, притягивая к своим стенам тысячи людей со всей Империи. Университеты, музеи, научные центры, виллы и сады, фонтаны и разветвлённая сеть удивительных каналов, снабжающих город водой и берущих свое начало у Инроинского моря. Изящные иглы жилых башен соседствовали с величественными и монументальными строениями дворцов, огромных библиотек, музеев и храмов. Город просвещения, центр экономической, торговой и культурной жизни Империи. Родиться равилонцем – считалось величайшим даром.

А сейчас…

Мы молчали, глядя на остатки былого величия. И ужасаясь силе, которая сокрушила Равилон. Кем надо быть, чтобы сотворить подобное? Какой невиданной силой надо обладать?

Здания, выдернутые из земли и поставленные с ног на голову. Расплавленные, разбитые, покореженные. Исполинские мраморные монументы, буквально расплющенные чудовищным ударом. Десятиметровые бронзовые статуи, разорванные на куски. Из черного песка и сейчас торчали то бронзовые руки, то головы бронзовых героев, когда-то украшавших город, а сейчас лишь беспомощно наблюдающих за его падением. На одной из площадей таких голов было с десяток, чья-то злая воля сложила их в линию. Павшие воины провожали нас взглядами пустых глазниц, пока мы проходили мимо.

Масштаб разрушений оказался таким же пугающим, как и сила, сотворившая его. Казалось, в прекрасном Равилоне порезвился безумный великан, разломавший город как песочное печенье. Не верилось, что все это мог сотворить один человек. Эзра Кросман. Разрушитель.

Я сглотнула сухим горлом. О Равилоне стараются не вспоминать. И сейчас я понимала, почему. История Равилона – это позор Империи, кровавое пятно на его репутации.

И сейчас эта история может повториться уже на севере, в Неварбурге. Что, если Август сотворит то же самое? Превратит северную столицу в руины, в жуткое воспоминание? Уничтожит тысячи тысяч людей, оставив лишь боль и пепел? А он сам? Что с ним?

Я потерла глаза, запрещая себе думать об этом, потому что каждая мысль терзала душу и отбирала силы. Надо найти имперскую заставу и верить в лучшее!

Несколько раз мы пытались заглядывать внутрь зданий в надежде отыскать что-то полезное, но быстро поняли, что это пустая затея. Там, как и снаружи, властвовал черный песок, до самого потолка заваливший строения.

А к вечеру мы поняли, что в развалинах стоит опасаться не только жары и песка.

– Стой. – Джема запнулась и уставилась на что-то под ногами. Я тоже различила явственный след от сапога. Ржаник подняла ногу и посмотрела на свою подошву. – Какого демона? Мы что, ходим кругами?

Я нахмурилась, всматриваясь в руины. Показалось, или они меняются? Горячий воздух дрожал над камнями, меняя очертания стен и башен. Мертвый Равилон играл с непрошенными гостями, создавая иллюзии и путая нас.

Джема тоже поняла это и смачно выругалась. Я промолчала, хотя полностью разделяла ее эмоции. Но и это было не самое страшное. В угасающем свете солнца груда камней неподалёку вдруг начала двигаться. Валуны со скрежетом наползали друг на друга, собираясь в огромное каменное чудовище. Качаясь и шелестя, оно поднималось из песков.

Это было нечто невообразимое, то, что не может жить и двигаться: слепленный из мертвых кусков голем. Его тело составляли обломки стен, мусор и песок, вся эта жуткая куча шевелилась и ползла, пытаясь встать на подобие ног из двух огромных глыб. Между странных и страшных частей голема сверкала и текла, словно оранжевая кровь, скверна, хорошо заметная в наступающей ночи.

– Что. Это. Такое? – выдохнула с ужасом Джема и смахнула со лба испарину.

Каменное существо дернулось в нашу сторону. Глыба наверху – подобие головы – повернулась, и каменный монстр ужасающе быстро шагнул к нам. Черный песок зашелестел, осыпаясь.

– Не шевелись, – одними губами выдохнула я.

Мы застыли как статуи. Голем мелко дергал головой, словно пытаясь определить источник потревожившего его звука. На нас лавиной низвергались песок и мусор, осыпающиеся с каменюки. Несколько крупных камушков ударили по моим плечам – довольно болезненно. Я сжала зубы, чтобы не выдать нас. Острый осколок угодил в Джему, и рыжая прикусила губу. Голем, что возвышался над нами, словно огромная башня, с отвратительным скрежетом медленно двигал камнями.

Бом! Бом!

Чудовище высотой с дом неторопливо двинулось дальше. Две хрупкие женские фигуры по сравнению с ним казались песчинками. Огромная глыба-нога поднялась и с грохотом впечаталась совсем рядом, наградив нас оплеухой песка. Бом!

По виску Джемы стекали капли пота, лицо покраснело. Инстинкт требовал бежать, нестись, прятаться! Потому что стоит голему опустить ногу чуть дальше – и от нас с Джемой останутся лишь мокрые пятна!

Из-за мелкого бархана выпрыгнуло еще одно существо – в дрожании воздуха мы различили угловатые формы вытянутого тела. Больше всего тварь напоминала саранчу, если бы та вымахала размером с крупную собаку. И медленный, неповоротливый голем сделал резкий и быстрый шаг! Бом!

Саранча-переросток исчезла под каменной глыбой. Вспыхнули и разлетелись оранжевые искры в месте удара, а потом впитались в голема. Он на миг застыл, а потом пошел дальше, в сторону колеблющихся барханов.

Когда жуткое «бом» стихло, мы повалились на песок. Даже говорить не было сил, проклятый город оказался страшнее, чем мы думали. Скверна, десятилетиями правившая здесь бал, создала из Равилона аномальную зону, оживляя то, что давно умерло, и меняя то, что еще жило. Какие сюрпризы он преподнесёт нам завтра?

– Надо переждать ночь в укрытии, – проговорила я. – Двигаться во тьме слишком опасно. Попробуем отдохнуть у тех развалин.

– Надеюсь, они не окажутся еще одним монстром, – вздохнула Джема, но пошла за мной. Мы привалились к остаткам стены, ощущая ноющий внутри голод и жажду. На зубах скрипел песок, царапал горло.

Ночь наступила внезапно. Миг – и солнце погасло, унося жару. Но радоваться этому пришлось недолго: на смену пеклу пришел холод. Перепад температур оказался столь разительным, что уже через час мы с Джемой стучали зубами и кутались в дворцовые покрывала, радуясь, что забрали их. Спать решили по очереди, дежурить первой выпало мне. Уставшая Ржаник мгновенно провалилась в сон, рядом устроился Опиум. Я бдительно таращилась в освещенную звездами тьму, пытаясь придумать, как выбраться из ловушки, в которую мы угодили. Но пока ничего дельного на ум не приходило.

Обернувшись на спящую Джему, я сосредоточилась, пытаясь дотянуться до Августа. Я делала это снова и снова, но ощущала лишь пустоту. Неужели Аманда сказала правду и Август погиб? Или дело в Равилоне, который давно стал синонимом проклятия? Или я стала слишком иной? Мы оба…

Ответов не было.

Мне оставалось лишь смотреть на звезды, надеясь на лучшее.

Глава 2. Новые порядки

Глава 2. Новые порядки

Зоя уже очень давно не смотрелась в зеркала. Вот и сейчас девушка, прозванная Иглой, проигнорировала высокое трюмо и отражающее стекло в тяжелой золоченой вазе. Или и не золоченой, а на самом деле золотой? Зоя бы не удивилась.

Хотя надо признать, обстановка комнаты, в которой она поселилась, поражала. Никогда в своей жизни девушка не видела подобных апартаментов. Несколько комнат, начиная от красивой, как драгоценность, гостиной и заканчивая огромной ванной с небольшим бассейном. Еще, конечно, спальня. Огромная кровать с резными столбиками и балдахином, добротная, но красивая мебель, инкрустированная слоновой костью и камнями, шелковые занавески и ковры, похожие на белые облака. Множество драгоценных безделушек, шкатулки, книги и духи, заключенные в хрусталь. И платья. За дверью спальни нашлась еще одна комната, сплошь завешенная нарядами. Увидев их, Зоя едва удержалась от желания облить тряпки горючей смесью и чиркнуть спичкой.

Покои принадлежали фаворитке принца, на свое счастье уехавшей к теплому морю – проветриться и отдохнуть. Это поведала Зое бледная горничная, раньше прислуживавшая той самой пассии.

– Я могу делать для вас тоже самое, миледи, – лепетала насмерть перепуганная девчонка, с ужасом таращась на костяную маску Иглы. – Причесывать и мыть волосы, одевать вас, красить…

– Кра-сить. – Зоя протянула слово нараспев, удерживая истерический смех. – Кра-сить?

– Да, миледи…– попятилась горничная. – Помада там, румяна… я очень умелая, сделаю из вас красавицу, я… А-а-а-а-а!

Она шарахнулась в сторону и завизжала, когда Зоя рывком сняла с лица маску. Улыбаясь, Игла наклонилась над споткнувшейся и упавшей девушкой.

– Точно сделаешь? – и расхохоталась, когда несчастная заревела.

В зрачках широко распахнутых, мокрых от слез глаз горничной отражалось настоящее чудовище с исполосованным шрамами и жуткими рубцами лицом.

– Пощадите!

– Убирайся. – Зоя отвернулась. Забава перестала веселить, а ужас девушки отозвался внутри горьким, ядовитым эхом. – Уходи. Найди себе занятие… в другом месте. Мне не нужна твоя помощь. Ну? Чего ждешь?

Подскочив, горничная вылетела в коридор с такой скоростью, словно боялась иного решения. Может, думала, что новая жуткая хозяйка роскошных апартаментов съест ее на ужин?

Зоя проводила взглядом улепетывающую девчонку. Дверь хлопнула – и в комнате стало нестерпимо тихо. Во всем императорском дворце сейчас было так же, словно величественное здание затаилось в ожидании… чего-то.

Снова усмехнувшись, Игла поправила жесткую кожу своей куртки, бегло осмотрела остальной наряд. Плотные штаны, высокие ботинки со шнуровкой, рубашка цвета хаки. Кожаная куртка. Тяжелый ремень. На бедре – перевязь с ножом, на груди – с пистолетами. Волосы, отхваченные инквизиторами, так и висят неровными прядями. Костяная маска в руке. Игла потянулась, чтобы прикрыть ею лицо, и… замерла. Взгляд зацепился за тяжелую золотую раму. Если сделать пару шагов в сторону, то можно будет увидеть свое отражение в полный рост. И во всех подробностях. Яркий солнечный свет, заливающий в комнате каждую мелочь, каждую деталь ее внешности обрисует с безжалостной ясностью.

Но Зоя уже давно не смотрелась в зеркала.

И сейчас тоже не стала.

Сжав губы, она надела маску и покинула комнаты, размышляя, что надо найти более подходящее жилье.

Ее путь лежал вниз. Передвигаясь легко и неслышно, Игла миновала несколько коридоров и лестниц, прошла через открытую арочную галерею. В проемах были видны два крыла дворца. Левый – практически целый и по-прежнему прекрасный. И правый – почти полностью разрушенный. Больше всего поражала видимая с галереи брешь. Казалось, чья-то безжалостная рука просто сжала кусок дворца, отодрала его от основания и швырнула куда-то в сторону. Куда – никто так и не понял. Часть крыла просто исчезла, оставив на своем месте осыпавшуюся камнями пустоту.

В правое крыло теперь никто не ходил, ступать туда было по-настоящему опасно. Над головой угрожающе раскачивались остатки лестниц и потолков, норовя в любую минуту обрушиться. Так что желающих с риском для жизни бродить по развалинам не находилось. Никто туда не совался.

Никто, кроме ее брата.

Зоя скривилась, стоило об этом подумать.

Любая мысль об Августе теперь наполняла душу тревогой, горечью и чем-то новым, неизведанным.

Помотав головой так, что расплескались по плечам черные пряди, Игла отвернулась от вида разрушенного крыла и, ускорив шаг, почти побежала вниз. Лестницы – сначала парадные, красивые, потом просто каменные – привели ее на нижний этаж. Здесь не было ничего от блеска и роскоши, царящих вверху. Нижний этаж дворца, скрытый в переходах и тенях, состоял из серого камня, серого железа и серых лиц заключенных. Здесь находились казематы, в которых держали пленников. И именно сюда направлялась Зоя.

– Ну что здесь? Зачем звал?

Игла остановилась, когда навстречу ей вышел парень в серой форме гвардейца. Правда, на нем эта форма выглядела насмешкой и издевательством. Зоя хмыкнула, увидев рыжий вихор, мундир нараспашку и вечную ухмылку Арчи-Вулкана.

– Пленники. – Парень махнул рукой на ряд камер.

– Преступники?

– Кажется, нет. Некоторые даже не помнят, как оказались во дворце. Вон девчонка, видишь? Зовут Бригитта, говорит: студентка столичной академии и ничего дурного не совершала. Выпустить просит.

– Наверняка врет. – Игла подошла вплотную к решеткам, отчего стоящая за железной дверью толстушка испуганно отшатнулась. Зоя уставилась на нее сквозь прорези костяной маски и зарешеченное окошко.

– Ну не знаю, выглядит невинной овечкой, – широко улыбнулся Вулкан.

– Невинные не попадают за решетку, – отрезала Зоя. – Раз их сюда посадили, значит – заслужили!

– Да может, и так, только что с ними дальше делать? Их кормить надо! Третьи сутки пошли, как мы… ну это. Взяли дворец. Я распорядился принести беднягам воды да пожрать, мы же не изверги какие-то. Ты там того… Поговори наверху. Ну, с ним. С Рэем. Что дальше делать-то будем? – Арчи глубокомысленно ткнул пальцем в потолок.

– Поговорю. – Зоя еще раз окинула взглядом ряд железных дверей, за которыми томились пленники. – Вот прямо сейчас и поговорю. Что-то еще?

Арчи внезапно смутился, переступил с ноги на ногу.

– Да это… Спросить хотел. Как ты?

– Не поняла? – Игла сдвинула брови, ощущая холодок костяной маски. – Что «как я»?

– Как ты… себя чувствуешь?

– Чувствую? – уставилась она на рыжего, и тот смутился еще больше. – Я не пострадала.

– О. Ладно.

Зоя дернула плечом, ощущая себя неловко. Проявления чужой заботы всегда вызывали у нее странные чувства. Злость. Почему-то стыд. И еще удивление. Словно это было странно – заботиться о ней.

– Все в порядке, – повторила она.

– Конечно. – Арчи почесал макушку, отчего вихор встал дыбом. Уголок его рта все еще кривился, словно парень не мог избавиться от этой привычки, но глаза стали серьезными.

– А как… Он? – Вулкан снова ткнул в потолок, и Зоя мотнула головой.

Они помолчали, косясь друг на друга. Невысказанное и пугающее повисло в коридоре тягостной тишиной.

– Раз других вопросов у тебя нет, то я пошла! – рассердилась Игла.

Арчи хотел еще что-то сказать, но так и не решился. Развернувшись на каблуках, Зоя пронеслась по коридору, от злости стуча кулаком в железные двери и пугая заключенных. А свернув за угол, едва не сбила с ног незнакомца. Тот нес две тяжелые корзины и выругался в голос, когда на него налетела девушка. Корзины рухнули на пол, одна перевернулась, и по камням покатились пластиковые бутылки. Верно, посыльный с кухни – поняла Зоя.

– Эй, полегче, красотка! Куда несешься? Ты едва не убила меня!

Красотка?!

– Переживешь! – рявкнула Игла, оборачиваясь на наглеца. Парень оказался симпатичным: каштановые пряди до ушей, синие глаза, выразительные черты лица и крепкое телосложение. – Сам смотри, куда прешь!

– Как я могу смотреть, если ты вылетела из-за угла? – резонно возразил парень и вдруг широко улыбнулся. – Ого, девчонка в маске.

Он хмыкнул и бесцеремонно осмотрел ее затянутые в кожу бедра и обтянутую рубашкой грудь.

– А ты горячая штучка, да?

Горячая штучка?

Вспыхнув, Игла одним слитным движением выдернула из рукава тонкое лезвие, сделала шаг и приставила острие к шее наглеца – прямо над яремной ямкой. Их лица оказались близко-близко. Так близко, что в синих радужках Зоя увидела свое отражение.

– Не смей. Называть меня. Штучкой. – Выдохнула она, дрожа от злости. – Понял?

Парень моргнул. И неожиданно снова улыбнулся.

– Понял, принцесса, – мягко ответил он.

Кончик лезвия все же оцарапал кожу, выпуская капельку крови. Но в невероятно синих глазах незнакомца так и не появилось страха. Он смотрел в костяную маску девушки и по-прежнему слегка улыбался, словно ничуть не боялся сумасшедшей, способной с легкостью перерезать его трахею.

И Зоя ощутила себя несколько… глупо. Что она делает? Что пытается доказать? И кому?

– Проваливай, – буркнула она, отступая.

Незнакомец пожал плечами, словно ничего и не случилось, присел и начал собирать в корзину раскатившиеся бутылки. Аккуратно сложив и легко подняв груз, он вновь обернулся на девушку, которая вдруг осознала, что наблюдает за ним. Снова вспыхнув и порадовавшись, что маска скрывает лицо, Игла резко отвернулась и двинулась к лестнице.

– Кстати, я – Михаэль. Еще увидимся, принцесса.

Зоя хотела сказать, что ей наплевать на его имя, но промолчала. И даже не стала оборачиваться, чтобы послать наглеца к демонам.

Принцесса? Да как он смеет! Все же надо было воткнуть нож посильнее…

Пролетев по пустым коридорам дворца, девушка взобралась по лестнице и оказалась на террасе. Рэй запретил приближаться к открытым площадкам, но Игле нужен был глоток свежего воздуха. Отсюда весь Неварбург лежал как на ладони. Зоя прислонилась к перилам и с усилием втянула воздух, ей показалось, что она задыхается. Рывком сняв маску, потерла лоб. И мрачным взглядом окинула раскинувшийся внизу пейзаж.

Дворец, построенный на холме, давал возможность увидеть город едва ли не целиком. Но сейчас улицы – парадные и белокаменные – казались вымершими. В домах не горел свет, улицы пугали тишиной и брошенными автомобилями. Центральная площадь Неварбурга, на которой всегда толпился народ, желающий отведать блинов с икрой или прокатиться на вечной ледяной горке, – превратилась в пустошь. На карнизах лавок, стилизованных под исторические избы, беспомощно трепыхались ленты. На прилавках протухало в бочонках тесто.

Люди покидали Неварбург в спешке и панике, это было заметно по множеству страшных мелочей. Раскачивающаяся на ветру дверная створка. Забытый посреди дороги ferrum mostro. Брошенная на полпути детская игрушка. Рассыпанные по тротуару вещи… Вещи, за которыми уже не вернутся, потому что хозяева бежали, рыдая от настигающего их ужаса.

Бежали от кошмара, поселившегося в их родном городе. От скверны.

Большая часть Неварбурга обезлюдела. Жители ушли, зато черных и синих мундиров с каждым днем становилось все больше.

Зоя снова потерла лицо. Чувствительные пальцы ощутили борозды шрамов, и она скривилась. Не стоило снимать маску. Даже наедине с собой.

– Ты расстроена.

Голос сбоку заставил Иглу вздрогнуть и покрыться мурашками от суеверного ужаса. Она дернула головой и увидела Рэя, который тоже смотрел на город. Но Зоя могла поклясться, что когда она вошла, брата на террасе не было.

– Есть с чего, не находишь? – Она красноречиво обвела рукой здание и Неварбург, потом торопливо надела маску и расправила плечи, почувствовав себя увереннее.

– Твое расстройство иного рода, – ровно ответил Рэй. – Нового. Что-то случилось.

Зоя сжала кулак, почти ощутив на кончиках пальцев собственные шрамы. Словно они были грязью, которая оставляет следы. Как и скверна, которая их нанесла.

Мотнув головой, девушка повернулась к Рэю.

Он снова надел черное. Цвет ему шел, делая старше и выразительнее. В детстве Зоя и Рэй были чрезвычайно похожи, и даже будучи подростками путали соседей, которые принимали их за близнецов. Потом, конечно, стали видны различия, брат вытянулся и раздался в плечах, а девушка осталась тонкой, почти тощей. Но их лица все еще были мужской и женской версией одного слепка. Детского, подросткового или уже взрослого.

Сейчас, глядя в лицо Рэя, Зоя поняла, что оно обрело окончательную гармонию. Стало завершенным. И совершенным в своей нечеловеческой, непостижимой красоте. Лицо брата стало настолько прекрасным, что даже смотреть на него было больно.

Человек не может и не должен быть таким идеальным. Это ненормально.

И все же оторвать взгляд от мужского лица порой было сложно даже ей, его сестре.

Удивительные черты.

Да, ее брат и раньше был хорош, а теперь его красота стала абсолютной. В то время как ее лицо навсегда обезображено…

Пальцы свело судорогой, словно отпечатавшаяся на них грязь скверны требовала немедленного очищения. С трудом расслабившись, Зоя заставила себя улыбнуться. И выбросить из головы крамольные мысли.

– Это неважно. Хорошо, что ты здесь, я хотела поговорить.

Рэй кивнул, и Зоя приободрилась.

– Рэй… что дальше? Мы заняли дворец, но мы окружены. Даже отсюда видны черные мундиры оцепления. Как ты планируешь сбежать?

– Бежать? – Брат повернул голову, и Зоя не сдержала дрожь, когда по его волосам скатилась оранжевая искра. Скатилась и исчезла. Такие же порой вспыхивали в его глазах, меняя тьму радужек на прОклятое золото и заставляя нервничать каждого, кто в эти глаза заглядывал. Скверна… – Но я не собираюсь бежать.

– Нет? А что же тогда? – Игла безотчетно вытащила нож, подбросила на ладони. Тяжесть оружия дарила спокойствие. – Мы сидим в этом белом дворце, словно заточенные крысы! Мы не можем сражаться со всей имперской армией! В конце концов, у нас есть лишь горстка отщепенцев-деструктов, а там, – не глядя она махнула рукой, – там легионы, Рэй! Инквизиция, военные, миротворцы! Клянусь, вчера я видела пару десятков самолетов, таких жутких, знаешь, треугольных. Хищных. Наверное, там уже тысячи солдат! Вооруженных до зубов и готовых убивать. Да что там… Уверена, уже ночью на нас просто сбросят что-нибудь взрывающееся и сотрут с лица земли, вот и все! Этого ты ждешь?

– Не переживай. – Губы Рэя тронула улыбка, в которой не было ничего доброго. – Император Константин так не поступит.

– Да откуда ты знаешь?

– Поверь.

Зоя в сердцах ударила кулаком по перилам и снова покосилась на брата. Удивительно, но он не носил оружия. Никакого. Так и ходил в брюках, рубашке и экрау поверх. Отросшие волосы почти сливались с шелком, и лишь искры порой расцвечивали эту темноту.

– Император не осмелится бросить на дворец взрывчатку. Но, несомненно, снова попытается взять его штурмом. Как только сможет преодолеть мою преграду.

Зоя скривилась и посмотрела туда, куда ей смотреть совсем не хотелось. На подступах к зданию лениво, словно обожравшиеся пиявки, кружились в жутком танце блуждающие вихри. Жуткие порождения скверны, которых Рэй призвал во время битвы, никуда не делись. Они остались у стен дворца – беззвучные и смертоносные.

Первая атака императора случилась на следующий после битвы день, вероятно, Константин надеялся одолеть растерянных и обезумевших людей, спрятавшихся внутри. На заре ко входам дворца устремилось несколько подразделений вооруженных до зубов военных. Беззащитное с виду здание казалось легкой добычей…

Военные в чёрной броне возникли из тьмы словно карающие призраки – бесшумно и безжалостно. Устремились к лестнице. А потом появились они – вихри. Сползли с крыши, упали со стен. Незримые раньше, они стали видимыми. И они напали на людей. Гармонизирующие волны отрядов миротворцев оказались бессильны. Серые вихри пожирали военных, подобно голодным потусторонним тварям, не оставляя от людей даже следов. А после, словно в насмешку, катились дальше, и в клубящемся ужасе можно было увидеть перекошенные лица тех, кто еще мгновение назад был живым человеком.

Атака захлебнулась, даже толком не начавшись.

Подразделение элитных бойцов, прошедших не одно сражение, бежало, бросая ценные лучевые винтовки и оксинодные непробиваемые шлемы. Бороться с вихрями оказалось невозможно, ведь у них не было уязвимых мест, не было тел и ощущения боли. Их нельзя было убить. А с каждой поглощенной жертвой вихри лишь становились сильнее. А еще – увеличивался их голод.

Один из таких туманных монстров, словно насмехаясь, проплыл под террасой, и Зоя отшатнулась.

– Мы под надежной защитой. Пока. – Рэй положил ладони на перила, и вихрь завибрировал, жадно потянулся к тонким мужским пальцам, словно желая прикоснуться. И отпрянул, когда пальцы дрогнули, отгоняя серое ничто. – Константину понадобится время, чтобы придумать способ и проникнуть во дворец.

– То есть вихри не так надежны?

– Всегда есть «но». Вихри надо кормить. Но на какое-то время они нас защитят.

– А что потом?

Рэй не ответил, и Зоя снова заволновалась.

– Послушай, – покосилась она на город, который казался притаившимся зверем. – Мы все еще можем сбежать. Арчи нашел нижние этажи, говорит, там целый лабиринт! Подвалы с припасами и оружием, темницы, апартаменты и, кажется, даже склеп! И там наверняка есть выходы. Мы можем их поискать…

– Мы больше не будем бежать и прятаться, Зоя. – Спокойный и ровный голос мог бы принадлежать одному из многочисленных каменных ангелов, украшающих дворец. Но не живому человеку. Рэй снова повернул голову, серьезно глядя на сестру. – Больше не будем. Мы слишком многое потеряли, чтобы стать беглецами.

– А что же тогда? – внезапно севшим голосом произнесла девушка.

И Рэй снова улыбнулся. Так, как могло бы улыбнуться то самое мраморное изваяние. Так, как не улыбается живой человек. Зоя содрогнулась.

– Не бойся. – Он вздохнул и отвернулся. – Не бойся, сестра. Больше никто не причинит тебе вред. Я об этом позабочусь. Да, и скажи Арчи, чтобы накормил пленников, а потом привел их ко мне. Пусть соберет всех, кого найдет. Надо наконец понять, сколько еще человек во дворце и что с ними делать. Иди.

Зоя хотела спросить еще что-то, хотела даже поспорить, но какая-то неведомая сила буквально вытолкала ее с террасы.

Оглянувшись уже в коридоре, она вздрогнула: открытая площадка снова оказалась пуста. Или Зоя просто перестала видеть того, кто на ней стоял. Эта новая и жуткая способность брата пугала Иглу едва ли не больше всех остальных.

Скверна. Вот что это такое…

Когда она шагала по коридорам дворца, в ее голове все еще звучал голос Рэя.

«Больше никто не причинит тебе вред, сестра».

«А ты? – хотелось закричать Зое в ответ. – А ты не причинишь его, брат? Снова?»

Но, конечно, она промолчала.

***

Передав послание Арчи и Мишель, Игла отправилась на кухню в надежде разжиться съестным. Дворцовые кладовые оказались богатым уловом, они были доверху набиты припасами и деликатесами, и поначалу деструкты накинулись на икру, экзотические фрукты и покрытые благородной плесенью сыры. Но уже к вечеру всем стало плохо от непривычных яств. Демьян лежал на императорской софе, сравнявшись цветом лица с зеленым бархатом обивки, Арчи-Вулкан стонал и сокрушался, что добьет его не меч инквизитора, а гребанный сыр. Сама Зоя чувствовала себя не лучше, но молчала, не желая показать другим слабость.

Рэй в набеге на кладовые не участвовал, кажется, он и не ел вовсе, словно забыл, что живым людям требуется пища.

И с этим тоже надо было что-то решать.

Поигрывая ножом, Игла миновала очередную лестницу и вышла к кухням, которых во дворце оказалось несколько. Зоя зашла в самую большую. Помещение, набитое современной техникой и приборами, встретило девушку гулким эхом и стойкой вонью – на столах загнивала рыба, которую так и не приготовили для императорского ужина. Большинство обитателей дворца сбежали, когда началось сражение, но успели не все. И сейчас в комнатах, коридорах, чуланах и подворотнях Зоя замечала следы испуганных беглецов. Служанки, кухарки, охранники, посыльные, служки и писчие – в огромном здании проживало и работало человек двести. Кто-то решился выползти и даже услужить новым хозяевам, как девчонка-горничная, а кто-то спрятался, надеясь на скорое возвращение императора.

В пустой кухне над рыбой и брошенными овощами вился рой мух, и Зоя брезгливо скривилась. Распахнула дверцу огромного серебристого холодильника, но и оттуда пахнуло тухлятиной. После всего, что случилось, во дворце не было электричества, агрегат отключился и его содержимое начало гнить.

В животе заурчало от голода. Игла подцепила кончиком ножа накрытое колпаком блюдо, потянула. Но стоило снять крышку – и в нос ударило зловоние.

– Гадость! – Блюдо рухнуло, его содержимое разлетелось по полу.

В сердцах наступив сапогом на остатки печеной моркови, Игла принялась вытаскивать тарелки и соусники, пытаясь найти хоть что-то съедобное.

– Гадость, гадость, гадость!

Содержимое холодильника безнадежно испортилось и заплесневело.

– Ого, принцесса не в духе?

Голос за спиной заставил Зою подобраться и одним движением выхватить пистолет. Хотя она и предпочитала ножи, но понимала, что огнестрельное оружие порой куда эффективнее. Точка ее прицела оказалась как раз между двух удивленно распахнутых глаз. Синих-синих.

– Опять ты? – выдохнула девушка, глядя на стоящего в дверях парня. Того самого, которого она недавно сбила в казематах дворца. – Ты меня преследуешь? Отвечай?!

– Я? – Синие глаза стали еще больше. – Да это ты за мной ходишь! То налетела из-за угла, то притащилась туда, где я работаю.

– Работаешь?

– Ну да. Я ведь стряпчий.

Только сейчас Зоя заметила, что парень держит в руках небольшую кастрюльку. На его руках были стеганые варежки-прихватки, на плече висело полотенце, а на щеке белел след от муки. Это делало его еще более привлекательным и выглядело… трогательно. Игла едва не зашипела. Парень внимательно осмотрел бардак, который устроила девушка, потом снова ее.

– Да, ты сильно не в духе. Голодная? Я сварил суп.

– Суп?

– Ничего особенного, – пожал он плечами. – Немного овощей, сушеных грибов, перловки и специй. Нашел то, что не успело протухнуть.

Он приоткрыл крышку, и Зоя ощутила аромат. Яркий, вкусный. Аппетитный запах перебил вонь кухни и заставил желудок девушки болезненно сжаться.

– Ну так что, принцесса? – Стряпчий широко улыбнулся, и вокруг синих глаз собрались мелкие морщинки. – Попробуешь мой супчик? С ржаными сухариками очень вкусно, можешь мне пове…

Стремительно сунув пистолет в наплечную кобуру, Зоя яростно пересекла разделяющие их пространство и выбила из рук парня кастрюльку. Суп выплеснулся, посудина покатилась по полу. Обеими руками Игла толкнула стряпчего, припечатывая к стене. Ее волосы разметались по костяной маске, когда она ударила кулаком рядом с головой парня. Стряпчий вздрогнул, а Зоя прошипела:

– Не смей. Называть меня принцессой. Не смей. Предлагать мне свой гребанный суп. Не смей говорить со мной! Иначе я тебя…

– Что? – Ошеломленный парень быстро взял себя в руки и теперь выглядел таким же рассерженным, как и сама Игла. – Что ты мне сделаешь. Принцесса?

Зоя задохнулась. Да он что же, совсем безмозглый? Или бесстрашный? Или просто дурак?

Но дураком парень не выглядел. И испуганным – тоже. Словно не замечая ни ножей, ни пистолетов, он мягко оттолкнул девушку и поднял многострадальную кастрюльку. Взглянул с сожалением на остатки бульона.

– Зря ты так.

Осторожно поставил посудину на стол, развернулся и ушел. Зоя проводила его изумленным взглядом.

И точно – дурак…

Некоторое время она таращилась на дверь, уверенная, что стряпчий вернется. Но дверь оставалась закрытой. Еще немного постояв и ощущая себя неимоверно странно, Зоя медленно подошла к столу. Посмотрела на кастрюлю. Взяла. И начала пить прямо из посудины, жадно глотая ароматный горячий бульон.

Глава 3. Встречи

Глава 3. Встречи

К счастью, остаток ночи прошел спокойно. Мы больше не видели каменных монстров, хотя порой где-то вдали раздавалось раскатистое «Бом!».

Будить Джему на дежурство я не стала, понимая, что рыжей приходится труднее, чем мне. Когда первые лучи солнца высветили Равилон, я рискнула рассмотреть остатки саранчи, погибшей под каменной ногой голема. Существо – даже раздавленное, выглядело жутко: темно-серое угловатое тело с вывернутыми конечностями, черные надкрылья. Такое легко спрячется среди песков Равилона. Я потянула носом и скривилась – от саранчи воняло какой-то гадостью, то ли серой, то ли чем-то тухлым.

Проснувшаяся Джема тоже подошла ближе, рассматривая останки.

– Я слышала, в восточном экзерхате едят кузнечиков, – с сомнением пробормотала она. И тут же поморщилась. – Но я, пожалуй, не настолько проголодалась.

Подкравшийся ближе Опиум дернул усами и, недовольно заверещав, спрятался в сумке на моем поясе.

– Да уж, похоже, даже твой крысеныш против подобной трапезы. – Ржаник потерла покрасневшие глаза. – Но если здесь живут такие твари, значит, где-то есть вода? Верно?

Я кивнула, хотя сомневалась даже в этом. В проклятом городе ни в чем нельзя быть уверенным. Может, в отличие от нормальных сородичей, эта саранча питается песком?

– Почему ты меня не разбудила на дежурство? – Джема плотно переплела косу и повязала на голову платок, пряча лицо и надеясь этим спастись от обжигающего солнца. Я последовала ее примеру.

– Больше так не делай, – строго сказала рыжая, но потом вздохнула. – Но спасибо. Я и правда чувствовала себя ужасно уставшей. – Она помотала головой, проверяя надежность импровизированного тагельмуса. – Кстати, я кое-что заметила. Вон та башня на горизонте, видишь? Самая высокая. Ее видно почти из всех частей города, а самое главное – ее положение не меняется. Думаю, нам следует ориентироваться на нее. В этом месте так много скверны, что даже пространство стало зыбким, – с явным отвращением и страхом закончила она.

– Джема, мы справимся, – поправила я кончик ее платка.

– Если бы это сказал кто-то другой, ни за что не поверила бы. Но раз это говорит сама Кассандра Вэйлинг… – У глаз девушки образовались морщинки, показывая, что она улыбнулась. – Тебе я верю, Кэсс. Ты слишком упряма, чтобы здесь погибнуть.

– Вот именно. – Я проверила свои кинжалы, похлопала по сумке с Опиумом. Крысеныш отозвался тихим ворчанием. Вероятно, сетовал на отсутствие завтрака. Увы, предложить ему было нечего. Внутри меня тоже ворочалась пустота, требующая еды и воды. Вернувшийся Юстис серой тенью маячил у развалин, всем своим видом выражая неодобрение. Ну вот. А я так надеялась, что Дух потеряется среди песков!

– Идем. Надо пройти как можно больше до того, как этот город превратится в разогретую сковородку.

К полудню мы преодолели часть пути, хотя определить точно оказалось невозможно. Открытые пространства, похожие на пустоши, сменились узкими улочками, многие из которых заканчивались тупиками и завалами. Барханов стало меньше, зато больше стен и развалин, ржавых конструкций, пугающих обвалами, и нагромождений камней, в каждом из которых мог притаится новый голем. Мы сообразили, что стоит обходить стороной те, в которых ярким клубком искрилась оранжевая скверна, такие груды шевелились при нашем приближении.

От каждого такого движения мы застывали, обливаясь потом на палящем солнце, дожидались, пока груда снова затихнет, и двигались прочь в поисках новой дороги.

Когда жара стала невыносимой, мы укрылись в скудной тени здания, а к вечеру снова пошли, ориентируясь на башню вдали. Ее очертания дрожали в горячем воздухе, но Джема оказалась права. В отличие от многих других «блуждающих» зданий, шестиугольник башни оставался на месте.

Изнуряющая жара спала, и двигаться мы стали бодрее, даже уставшая Ржаник приободрилась и ускорилась, надеясь добраться до башни прежде, чем наступит ночь.

Но нам не удалось.

На нас напали.

Тварь выглядела ужасно и двигалась совершенно беззвучно.

Мы обогнули очередной черный бархан – то ли засыпанное песком здание, то ли просто нагромождение песка. Дальше широкий проспект разбегался паутиной улиц, и на миг мы остановились, чтобы сверить направление. Эта пауза и спасла нам жизнь. А еще Опиум, внезапно завозившийся в своем гнезде.

Джема хотела что-то сказать и осеклась, даже в полумраке я увидела, как побледнело ее лицо.

Из тьмы древних улиц показалось… нечто. Угловатое, хитиновое, жуткое. Свет луны и звезд облил мутным серебром множество подвижных сочленений, головогрудь и с десяток пар тонких ножек, передние из которых оканчивались угрожающе приподнятыми хелицерами.

– Это что, сколопендра? – содрогнулась от омерзения Джема.

Я промолчала. Потому что не бывает многоножек размером с теленка, да еще и со скорпионьими клешнями наперевес! Чем бы ни являлась эта тварь, держаться от нее стоило подальше!

Очень медленно мы сделали шаг назад. Но отступать было некуда – за спиной высилась стена здания. Тварь на миг застыла, словно не веря в появление добычи, а потом напала – быстро и совершенно беззвучно! Мы с Джемой одновременно отпрыгнули в стороны, скидывая с плеч поклажу и выхватывая наше нехитрое оружие. Я метнула кинжалы – один за одним. Попала! Но оба лезвия лишь чиркнули по хитину и упали на песок, не причинив монстру никакого вреда! Сколопендра-переросток стремительно вскинула клешни и бросилась в атаку, очень быстро перебирая множеством коротких гибких конечностей. Зазубренные хитиновые «ножницы» щелкнули совсем рядом. Но слава Кастелу и его выучке – я успела уклониться, а потом, кувыркнувшись, снова вскочить, пока тварь бросилась на Джему. Ржаник рубанула мечом, перебив сочленение одной клешни. Та шлепнулась на песок, но монстр словно и не почувствовал ущерба. Угрожающе задрав оставшееся оружие, он снова напал.

Подобрав кинжалы, я опять метнула их, теперь целясь в уязвимые места сочленений. Оба лезвия чиркнули по плоти, и тварь завертелась, потрясая единственной клешней, которую тут же отрубила Ржаник. А потом с размаха вонзила меч, отрезая головогрудь.

Жуткая тварь еще минуту кружилась на песке, а потом застыла.

Мы с Джемой привались к стене, с ужасом наблюдая ее агонию.

Юстис, никак не участвовавший в битве, демонстративно плюнул на песок. И без его гримас было понятно: скверна. Вот причина появления чудовища. Скверна, заполнившая Равилон и меняющая все на глубинном, изначальном уровне.

Я подобрала свои кинжалы.

– Вэйлинг!

Обернулась на крик Джемы и увидела: куча черного песка у развалин зашевелилась и осыпалась кратером, выпуская еще одну сколопендру. Рядом появилась вторая, потом третья, четвертая…

Да сколько их здесь?

Песок под нами пошел рябью, словно в его глубине заворочались, пробуждаясь, гигантские многоножки.

– Бежим! – одними губами выдохнула я, уже на ходу запихивая в платок высунувшегося Опиума и со всех ног устремляясь прочь. Джема молча неслась справа, краем глаза я видела ее побледневшее лицо и слышала срывающееся дыхание. Слева, подобно серому привидению, двигался Юстис, хотя ему-то чего бояться? Плоти у Духа нет.

Позади шуршали сочленениями и песком отвратительные создания скверны. Сколько их было? Десятки? Или больше?

Мы промчались мимо черных покореженных стен, разбитых статуй, валунов. Улица то расширялась, то сужалась, перегороженная песком и камнями. Мелькнула тревожная мысль о возможном тупике. Или тварях похлеще.

Боковым зрением я заметила движение – одна из сколопендр, не останавливаясь, заскочила на остаток стены и понеслась по ней. По вертикальной стене! Вот же гадина!

– В сторону! – Я оттолкнула Джему в момент, когда тварь, хищно изогнувшись, прыгнула на рыжую сверху.

Ржаник кувыркнулась на песке, вскочила. Еще несколько жутких монстров последовали примеру товарки и взобрались на стены. Гадкие лапки с коготками легко цеплялись за выступы камней.

Я снова метнула кинжал, пришпиливая к песку ближайшую тварь. Оглянулась. Черные барханы шли рябью, словно оживая. Антрацитовый хитин сколопендр почти сливался с ними, делая чудовищ незаметными. Их было слишком много! Нам не выстоять в этой битве! Надеяться можно лишь на то, что нам повезет найти хоть какое-то укрытие. Даже Юстис казался бледным.

– Быстрее!

Я снова дернула Джему за собой. Камни, стены, руины, песок… Весь путь, который мы одолели днем, теперь отменялся этим забегом в обратную сторону! Мы неслись, уже не разбирая дороги, все слилось в серебристо-черную ленту. Воздух драл пересохшее горло, мышцы ныли. Джеме приходилось еще хуже, короткий взгляд – и стало ясно, что долго девушка не продержится.

Просвет между домами, залитый лунным светом, выглядел как надежда. Или как ловушка, ведь за каждым поворотом могла притаится новая опасность. Но деваться нам было некуда. Позади напирала отвратительная стая хитиновых монстров. Еще рывок!

И мы оказались в тупике.

Дальше бежать было некуда: выход из проулка перегородила рухнувшая стена. Тяжело дыша, мы с Джемой встали спина к спине, обернулись, вскинули наше жалкое оружие. Юстис прижался к камням, его лицо в свете луны стало почти прозрачным. Из-за поворота выползла первая сколопендра. Огромная. Величиной с волка и угрожающе вскинутыми клешнями. За ней показалось сразу несколько многоножек. Они ползли, шурша сочленениями тел и дергая усиками, словно принюхивались. Я крепче сжала кинжалы.

– Заберем сколько сможем. Да, Вэйлинг? – сказала Джема.

Я покосилась на рыжую. У меня все еще был козырь – атмэ, но я до последнего не желала показывать его Ржаник. Наличие духовного оружия будет слишком сложно объяснить. Но, кажется, если я им не воспользуюсь, объяснять будет уже некому!

– Алое пламя души согреет мрак вечной ночи, – добавила Ржаник шепотом. – И мрак падет.

Древний девиз Аннонквирхе и миротворцев, слова, с которыми они шли на бой. Я никогда в них не верила, ведь от слов редко бывает хоть какой-нибудь прок. Но сейчас почему-то повторила:

– Алое пламя души…

Огромная многоножка проползла вперед, вскинула клешни. И… замерла. Твари за ней напирали, толкались, двигались, но приблизившись, вдруг тоже останавливались, словно упираясь в невидимый барьер.

– Что происходит?

Я не знала. Жутковатые твари шелестели хитином, дергали мерзкими головами и потрясали зазубренными конечностями, но… не нападали. Их тела бились, словно не в силах преодолеть преграду.

– Они… уходят?

Бледная до синевы Джема внезапно широко улыбнулась. Ее губа от этого движения треснула, но девушка даже не заметила. Глаза сияли от радости.

– Уходят! Твари убираются прочь! Вэйлинг, ты видишь? Видишь?

Я видела, конечно. Но совершенно не понимала причин этого бегства. Сколопендры не просто уходили, они словно… боялись. Но чего?

Обернулась, нервно оглядывая развалины. Логичнее всего предположить, что рядом затаился куда более страшный хищник, и именно его присутствие прогнало многоножек. Но камни казались застывшими, а песок неподвижным. Никто не выпрыгивал из-за стен, чтобы перекусить загнанной в ловушку закуской.

Тогда в чем дело?

– Проваливайте! – Джема потрясла мечом. – Прочь!

Обернувшись ко мне, девушка снова улыбнулась.

– Сила Духа, Вэйлинг! Это слова! Девиз миротворцев! Он прогнал тварей. Понимаешь? Так вам!

Ржаник потрясла кулаком. Последняя многоножка уползала, растаяв в песках.

Я скептически хмыкнула.

Девиз? Слова? Прогнали тварей? Хорошо бы, но что-то я никогда не слышала о подобном. И что-то мне все это совсем не нравится! Вместо радости спасения я ощущала скорее тревогу.

Джема тряхнула напоследок кулаком, осела на песок и прикрыла глаза. Выглядела девушка изможденной.

– Похоже, здесь действительно безопасно, – пробормотала я, все еще осматриваясь. – Но лучше не расслабляться. Отдохни, Ржаник.

– Разве ты не устала? – Джема не открыла глаз.

– С ног валюсь, – соврала я. И заметила ехидную усмешку Юстиса. Дух наследника явно не верил мне. Интересно, что он успел увидеть, когда выброс перенес нас в Равилон? Увидеть и понять? Догадался ли наследник о совершенном ритуале? Уж он-то точно знает, как тот проходит…

Впрочем, какая разница.

В камнях скалился не наследник Империи, а лишь его жалкие останки, неведомым образом все еще сохраняющие подобие жизни. Но надолго ли?

– Что будем делать? – Джема потерла виски.

Переплетение темных улиц теперь выглядело ловушкой, поджидающей жертв. И мы решили, что жара – все-таки более приемлемый вариант. Соваться во тьму, населенную неизвестными тварями, – слишком рискованно. Даже Юстис, до этого нещадно нас подгоняющий, сейчас лишь гневно смотрел во тьму, понимая, что идти туда самоубийство.

– В Аннонквирхе сегодня подают запеченную утку, – словно услышав мои мысли, задумчиво протянула Ржаник. – Помнишь? Ее всегда подавали в конце недели. Утка с яблоками, капустой и картофелем. И еще брусничный морс. Вот бы нам сейчас туда…

– Прекрати, – оборвала я. – Не надо об этом думать. Мы доберемся до границы, вот увидишь. Я подежурю, а ты поспи. Разбужу через пару часов, – обернулась я к Джеме, которая лишь слабо кивнула. Меня ее состояние изрядно беспокоило. Я и сама уже не помню, когда нормально ела и спала, а Ржаник и вовсе выглядела полудохлой. Возможно, то, что сделала с нами Аманда, слишком сильно повлияло на девушку.

Я снова поймала внимательный взгляд Юстиса и, не сдержавшись, показала ему неприличный жест. Принц презрительно закатил белые глаза и отвернулся.

Вот и отлично. Только его недовольных взглядов мне не хватало!

Выпустив на волю Опиума, который тут же куда-то умчался, я решила обойти пятачок пространства, ставшего нашим убежищем, и поразмышлять. То, что прогнало тварей, все еще оставалось неясным, а могло быть просто случайностью. Или везением.

Но в голову поневоле закрадывались иные мысли. Каких размеров могут достигать подобные чудовища? И сколько их прячется в паутине засыпанных песком улиц. А главное: кто еще скрывается в проклятом Равилоне?

Выходит, расклад хуже, чем я думала. Днем нас прикончит жара, а ночью – твари, выползающие на охоту.

Не став спорить, Джема завернулась в покрывало и снова закрыла глаза. Юстис отошел во тьму, словно даже призрачный свет луны его беспокоил. Я окинула его неприязненным взглядом. И какой толк от этого Духа, плетущегося следом? Ни защиты, ни помощи… Только недовольные гримасы, которыми нас исправно награждает его высочество!

Уставшая Джема уснула почти мгновенно. Некоторое время я прислушивалась к ее сопению, потом встала. Удивительно, но чувствовала я себя… сносно. Даже нормально. Ржаник уже сейчас выглядит плохо: ее кожа обгорела и обветрилась, глаза и скулы покраснели, треснули губы. А я… я почти не запыхалась. Даже жажда и голод отступили, стоило мне этого захотеть. Нет, я все еще испытывала дискомфорт, но ощущения не мучили. Может, и правда все дело в браслете? Все знают, что золотая нейропанель гораздо мощнее белой…

Передернув плечами, я решила и об этом пока не думать.

Спать, на удивление, не хотелось. Я чувствовала себя вполне бодрой, словно и не было изнурительного перехода и краткой, но бурной битвы. Не выпуская из поля зрения Джему, я прошлась вдоль полуразрушенного здания. Ночной Равилон лежал грудой черных камней и нависал покореженными башнями. В проемах окон порой вспыхивал свет, создавая иллюзию жизни, но я уже знала, что это лишь обман и оранжевые искры скверны. В затаившихся улицах было тихо, к счастью, новые твари не показывались. Пока.

Обойдя пятачок тупика, я двинулась туда, где остались на песке следы многоножек. Здесь они остановились, словно не желая идти дальше. Но по обеим сторонам не нашлось ничего примечательного – все те же камни и стены. Из-за моей спины неслышной тенью скользнул Юстис и присел рядом на корточки.

Я расслабила ладонь, рефлекторно сжавшую кинжал.

– Какого черта ты подкрадываешься сзади? Эй… что там?

Принц не ответил, конечно.

Но, наклонившись, я увидела то, на что он смотрел: крошечные стебли, не больше ногтя мизинца, увенчанные темными бутонами.

– Цветы? – Они тянулись россыпью через проулок. – На черном песке? Надо же… они съедобные? – Я с сомнением протянула руку, но трогать предусмотрительно не стала. – Нам пригодилась бы какая-то еда. Или… сок? Может, цветы можно жевать? Как думаешь?

Юстис поднял на меня белые глаза. И резко скрестил руки перед собой, недвусмысленно показывая «нет». А потом ткнул пальцем в россыпь оранжевых искр, загоревшихся и погасших на склоне.

Я поджала губы.

И без слов ясно, что хочет сказать наследник. Скверна. Равилон – скверна и все, что есть в нем, – тоже скверна. И она не может быть полезна человеку. Выросшие на черном песке цветочки, вероятнее всего, окажутся ядовитыми.

– Ты не можешь этого знать наверняка…

Глянув со своим обычным презрением, Юстис поднялся и снова скрылся во тьме. Застыл тенью у камней, лишь белые глаза поблескивали, напоминая, что Дух не спит и наблюдает.

– Высокородный придурок, – пробормотала я.

Еще раз оглянулась на редкие островки цветов. Не хочется признавать, но Юстис прав и стоит держаться подальше от всего, что вырастает в Равилоне.

Передернув плечами, я вернулась к Джеме. Все-таки и мне не мешало бы хоть немного отдохнуть. Потому что чуяла моя душа: дальнейшей путь легким не будет!

Глава 4. Дворец

Глава 4. Дворец

Всех, кого удалось найти во дворце, согнали в тронный зал.

День догорал, в высокие окна уже заглядывали звезды. Закатный свет окрашивал золотую торжественность зала багровыми отсветами, а зажжённые факелы – расчерчивали дрожащими и мрачными тенями.

Без яркого электрического освещения дворец утонул во тьме. Найденные в кладовых свечи и масляные лампы едва ли могли служить достойной заменой мощным люстрам. Но других вариантов у захватчиков дворца пока не было.

Зоя притаилась за бархатными занавесями, рассматривая испуганных людей. Полсотни человек. Кухарки, мастеровые, горничные, уборщики… все, кого удалось найти и пригнать. Синеглазый стряпчий тоже был здесь: стоял позади, хмуро уставившись на свои ботинки. Но на него Зоя старалась не смотреть. При виде парня в горле застревал тугой комок, который не получалось ни проглотить, ни выплюнуть. И потому Игла разглядывала других людей. Они толпились испуганной озирающейся кучей, нервно сжимая в дрожащих кулаках ножи, секиры, топоры, а то и обычные вилки. Все, что смогли раздобыть в качестве оружия и чем надеялись защититься. Или и не надеялись? В глазах этих людей Зоя замечала отчаянье.

И страх. Панический ужас.

Этих эмоций было больше всего.

Люди до одури боялись.

Боялись деструктов, хотя захватчиков было всего с десяток и их можно было одолеть даже без оружия, навалившись толпой.

Но у стен зала молчаливыми серыми тенями застыли вооруженные гвардейцы. Те самые, что раньше преданно служили его высочеству, а теперь стали марионетками.

А больше всего люди боялись одного человека. Толпа всколыхнулась, отпрянула и разошлась, образуя широкий коридор, когда он появился. Ни на кого не глядя, Рэй пересек зал и остановился у постамента. Мгновение медлил, рассматривая кресло на возвышении, – императорский трон. А потом поднялся и сел.

По залу снова покатились шепотки, и, кроме страха, в них было возмущение.

– Скверна…

– Чудовище…

– Разрушитель…

– Мы обречены…

– Истинодух, помилуй!

– Какой он красивый…

– Зачем ты собрал нас? Убить надумал? Скормишь своим монстрам – деструктам? Или серым вихрям?

Вперед выступил здоровяк в грубой одежде и кожаном фартуке поверх. Огромный рост, борода, лысый череп и кулаки, способные пробивать стены. В правом громила держал топор и судя по уверенной хватке – умел им пользоваться.

За спиной здоровяка ахнули сбившиеся кучкой женщины.

– Мы так просто не дадимся! – Здоровяк махнул топором. – Мы не корм для чудовищ, мы…

– Я вас отпущу.

Ровный и вроде бы тихий голос Рэя оборвал крик здоровяка и заставил каждого вытянуться в струнку. Из-за спины громилы выглянула невысокая пухлая кухарка.

– Отпустишь?

– Да. Открою коридор в вихрях, и вы сможете уйти из дворца.

Люди начали переглядываться, не веря.

– Да враки все, – опомнился здоровяк. – С чего ему нас отпускать?

– А держать зачем? – Все так же ровно спросил Рэй, и мужик осекся.

– Да заложники мы…

Рэй криво усмехнулся, и люди притихли. Верно, сообразили, что их ценность в качестве заложников не слишком велика.

– А в чем подвох? – выкрикнул кто-то из задних рядов.

– Никого подвоха. Вы сможете уйти. Или… можете остаться.

– Что? Остаться? Безумец…

И снова со всех сторон полетели шепотки:

– Чудовище…

– Разрушитель…

– Скверна!

– Скверна вас не коснется. – Рэй поднялся, и Зоя против воли снова залюбовалась братом. Это тоже казалось запретной магией – желание смотреть на разрушителя. Он словно притягивал взгляды помимо воли. Красные закатные отсветы добавляли красок его лицу и золотым глазам, даже огонь факелов тянулся в сторону разрушителя, хотя это и противоречило земным законам.

– Скверной нельзя управлять! – снова выкрикнул громила. – Да мы уже мертвы, лишь потому что стоим здесь! Наши линии силы разорваны!

Рэй сошел с постамента. Скользя беззвучно и стремительно, он приблизился к мужику. Толпа отхлынула, разбилась, словно волна, наткнувшаяся на скалу. Вокруг здоровяка и Рэя образовалось пустое испуганное пространство. Мужик тоже заметно побелел, но к его чести – остался стоять, судорожно сжимая топор.

Разрушитель рядом с ним казался совершенно беззащитным. Черные волосы и шелка вокруг его тела слабо шевелил сквозняк. На ресницах вспыхнули и погасли оранжевые искры, кто-то из женщин снова вскрикнул.

Повисла тишина.

– Абрахам, сын Дарвара. – Негромкий голос Рэя подхватило эхо. – Мясник. Муж и отец. Как счастлив ты был, получив работу в императорском дворце. Ведь это надежда для всей твоей семьи, верно, Абрахам? Надежда на хорошую жизнь. И на лечение, которое необходимо твоему сыну.

– Откуда ты знаешь? – Мясник отшатнулся, топор в его кулаке задрожал. – Откуда?! Ты… скверна!

– Ты прав, Абрахам, – по-прежнему ровно ответил Август. – Я – скверна. И моя скверна не коснулась тебя. Никого из вас. Вы можете уйти из дворца и продолжить жить своей жизнью. Что до знаний… – Рэй не мигая смотрел в глаза мясника, и тот, не выдержав, попятился, хотя и был на голову выше и на сотню килограмм тяжелее. – Я вижу твою душу, Абрахам. Яснее, чем лицо или топор в твоей руке.

– Не боишься, что этот топор опустится на твою голову? – по лицу гиганта катились крупные капли пота, но он держался.

– Ты не сможешь убить меня, – в тихом голосе Рэя Зое почудилось сожаление. – Никто их вас не сможет. Но попытка сделать это не пройдет бесследно. Скверна отомстит.

Мясник побагровел и вскинул топор. Словно и не видя этого, Рэй повернулся к нему спиной. Толпа замерла, почти не дыша. Рэй постоял в ожидании. Мясник с диким ором бросился вперед, метя лезвием в голову разрушителя. И… словно наткнулся на невидимую преграду, влетел в нее со всего размаху, а топор, выскользнув из рук, завис над шеей самого мясника. Чиркнуло лезвие. Кто-то в толпе тонко завизжал, ожидая увидеть труп Абрахама. Но тот поднял голову, дрожа всем телом. Он остался жив, жуткий топор упал на мраморный пол, оставив на щеке мужчины длинную кровавую линию.

Рэй, так и не обернувшись, неторопливо двинулся обратно к постаменту.

– Вы можете уйти, – слова разлетелись по залу. – Или остаться. Заняться тем, что делали всегда, – готовкой, уборкой, починкой. Для многих из вас это единственный дом и идти вам некуда. Я не вправе вас выгонять. И вы не виновны в том, что случилось.

– Зачем мы нужны тебе? – снова выкрикнула кухарка, и Рэй обернулся.

– Нужны мне? – по его губам скользнула улыбка. – Нет. Вы мне не нужны. Но за стенами дворца вы угодите к инквизиторам. Возможно, потом вас отпустят, но сначала, несомненно, арестуют. Будут… допрашивать. Выяснять все, что вы знаете. Все, что видели. Это будет длиться очень долго.

– Еще скажи, что желаешь защитить нас!

Разрушитель медленно посмотрел в сторону выкрика. Повинуясь незримой силе, толпа распалась, оставив в середине девушку в форме горничной. Молодая, из-под чепца выбилась светлая прядь. Не выдержав внимания скверны, несчастная лишилась чувств.

– Коридор в вихрях откроется через полчаса. – Рэй снова отвернулся. – Уходите. Или оставайтесь и выполняйте свою работу. Выберете второе, и я выделю жалованье – в десять раз больше, чем получали раньше.

Люди за его спиной начали переглядываться.

– Собираешься разорить императорскую сокровищницу? – послышался голос с задних рядов.

Рэй поднял руку, шевельнул пальцами, рассыпались оранжевые искры. И скверна выдернула говорившего из толпы, протащила над полом и поставила у постамента. Обернувшись, Август посмотрел в худое лицо старика.

– Господин казначей, – уверенно произнес он.

– Хранилище тебе не вскрыть, будь ты хоть трижды скверна! – выплюнул старик. – И пытать меня бесполезно, коды доступа знают лишь император и наследник… – Казначей осекся.

Слухи уже разошлись по дворцу, и даже те, кто не видел сражение своими глазами, знали о гибели принца.

– Тогда чем ты собираешься платить, нелюдь? У тебя есть золото? Или драгоценные камни?

– Мое имя Август. Что до платы… – Он осмотрелся. Толпа снова заволновалась. – Недавно я выяснил удивительную вещь. Практически все вещества сходны в своей основе, меняя порядок внутреннего строения, можно получать разные формы и свойства. К примеру – человеческая кровь. – Красные капли, стекающие с лица Абрахама, вытянулись струйкой, слились в багровую сферу, которая, медленно взвившись в воздух, подлетела к трону. Перепуганные люди отшатнулись, мясник вытаращил глаза. Разрушитель всмотрелся в зависшую каплю. – Жидкость, без которой жизнь невозможна. И удивительно, что она ценится гораздо меньше драгоценных камней.

Кровяная сфера начала медленно вращаться. Комкаться, словно пластилин. Изменяться. Пока не взорвалась сотней брызг, а потом не сложилась заново. В подставленную ладонь разрушителя упал кроваво-красный рубин.

Люди встревоженно и изумленно забормотали.

– Думаю, я найду чем расплатиться.

– Даже если ты расплавишь весь дворец и превратишь его в золото, это будет золото скверны!

– Но оно ничем не отличается от того, что звенит в ваших карманах, господин казначей, – усмехнулся Август.

Он отвернулся от старика, потеряв к нему интерес, и посмотрел на группу людей, замерших в стороне от работников дворца. У них не было ни ножей, ни вилок, а лица выглядели куда более испуганными.

– Теперь вы: пленники из каземата. Я не хочу разбираться, как и почему вы попали за решетку. Но мое предложение относится и к вам. Если готовы работать и не боитесь – оставайтесь. Вас поселят на нижних этажах, там полно комнат. Не хотите – дверь скоро откроется. У вас осталось немного времени, чтобы подумать и принять решение.

Больше ни на кого не глядя, Рэй пошел к выходу. Толпа снова расступилась перед ним. Зоя увидела, как Арчи, до этого прячущийся в тенях колонн, опустил револьвер и скрылся за потайной дверью. Хотя Рэй и не просил охранять его, Вулкан делал это по своей воле. Зоя устремилась следом. Уходя, она ощутила желание обернуться, найти в толпе синие глаза. Заглянуть в них, чтобы понять, какой выбор сделает стряпчий.

Но она не стала.

Потому что и без того знала ответ.

– Они все уйдут, ты ведь понимаешь? – Зоя догнала брата уже в коридоре. Тот кивнул, не останавливаясь. – Да и пусть катятся, лишняя обуза. Не понимаю, зачем ты предлагал им остаться? Не понимаю, что ты делаешь и чего хочешь. Рэй! Объясни мне!

– Мы больше не беглецы. Не отверженные. Не чудовища. – Разрушитель резко остановился, и его волосы взметнул ветер, хотя никакого ветра в коридоре не было. – Мы больше не станем убегать и прятаться, не станем бояться. Мы лишь хотели жить – жить в мире с собой. Вдали от людей. Но нам не дали. Нас гнали через всю Империю. Нас преследовали. Нас убивали. Я лишь хочу остановить все это.

– Но мы деструкты, Рэй…

Он качнулся к ней, словно желая обнять, и Зоя против воли шарахнулась в сторону. Брат замер, глядя на нее бесконечно темными глазами.

– Ты не виновата в этом. И большинство деструктов не виноваты в том, что угодили в яму скверны, блуждающий вихрь или поймали темное эхо. Большинство деструктов – не преступники, а лишь несчастные. Хорошие люди, попавшие в плохие обстоятельства. Никто из них не желал стать чудовищем и не выбирал такую судьбу. – Рэй на миг прикрыл глаза, словно слова причинили ему боль. Словно ожило давнее воспоминание, которое он уже похоронил. По ресницам скатилось несколько оранжевых искр, и Зоя снова вздрогнула.

Ощутив ее страх, разрушитель вздохнул. И сделал шаг назад.

– Империя хочет, чтобы деструкты не мешали жизни неиспорченных людей. Что ж. Пусть так. Но я дам деструктам свободу. Я должен сделать это ради тех, кого мы потеряли.

– Свободу деструктам? Что? – Она не смогла сдержать изумления. – Ты ведь… несерьезно, да?

Но брат уже шел прочь. Черный шелк его экрау летел по воздуху, а оранжевые искры рассыпались подобно шлейфу.

Зоя в растерянности подкинула нож, поймала за кончик. Она не знала, что думать и делать дальше. Может, и ей стоит сбежать, как только откроется коридор?

***

Ночь уже полностью вступила в права и завладела Неварбургом, когда в нижнем холле у входа в императорский дворец собралась толпа служащих. Зоя смотрела на них из теней второго этажа. Смотрела, желая швырнуть в этих людей свои лезвия или выпустить обойму пистолета. Конечно, все они решили уйти. Гигант Абрахам, старик казначей, кудрявая повариха… синеглазый стряпчий. Он тоже стоял в толпе, ожидая, когда откроется дверь и разрушитель прогонит вихри.

Люди нервничали. Многие не верили, что им на самом деле удастся уйти. Озирались, вздрагивали, шептались. Ждали подвоха. И боялись, боялись, боялись!

Когда двери распахнулись, впуская яркий свет белых прожекторов, которые установили инквизиторы напротив дворца, человеческое море заволновалось, забилось.

– Кажется, нет вихрей?

– Это ловушка! Я ему не верю! Он же… скверна!

– Вроде чисто…

– Там впереди инквизиторы, смотрите…

– Поднимите белые платки. – Тихий голос Августа разорвал шепотки, как холодный ветер – туман. Разрушитель стоял за спинами людей, и те дрогнули, отшатнулись. – Поднимите платки и выходите.

Синеглазый Михаэль приобнял за плечи полную кухарку, склонился, что-то говоря. Может, ободрял или утешал… Зоя отвела взгляд. Смотреть дальше ей не хотелось.

– Идите. – Власть тихого голоса словно толкнула в спины, заставляя сомневающихся сделать шаг. Дрожащие руки вскинули обрывки белой ткани. Старик казначей презрительно фыркнул, выпрямил спину и, опираясь на трость, двинулся к выходу. Он шел и шел, белый свет прожекторов рисовал за его фигурой несколько длинных теней.

Вихрей не было.

За ним потянулись остальные.

Но Зоя уже не смотрела. Она покинула свое укрытие, опасаясь, что не выдержит и швырнет что-нибудь вслед беглецам. И брату такая выходка точно не понравится.

***

Двухметровые двери захлопнулись, отрезая холл от белого света прожекторов и уходящих людей. Сестра сбежала, не желая наблюдать их уход, и я снова подумал, что надо с ней поговорить. Но говорить с Зоей… трудно. Ее страх сильно мешает взаимопониманию.

Сестра и раньше боялась меня, но сейчас… Сейчас. Сейчас этот страх ранил почти так же, как ножи в ее руках. В какой-то момент я уловил ее желание выйти из теней, где она пряталась, и броситься вслед за уходящими людьми. Сбежать из дворца. И от меня.

Я вздохнул. В моих силах приказать Зое не бояться. Но я поклялся, что никогда не сделаю с ней ничего подобного.

Опустевший темный дворец стал совсем неуютным. Слишком высокие потолки, слишком много позолоты, мрамора и бархата. Всем деструктам было не по себе в этом здании. Мишель, Демьян и Арчи поселились в одних покоях, хотя каждый мог присвоить себе целый этаж. Ирма жила рядом, выбрав и не комнату вовсе, а бывший чулан. Сидела в окружении набитых старьем мешков, засушенных трав и старой рухляди и отказывалась оттуда выходить.

Я снова вздохнул. Утром навестив Ирму, я ушел с тяжелым сердцем. В отличие от Зои, она не боялась, но полубезумная улыбка и блуждание в иных реальностях тоже не способствовали общению. Но это я мог вынести, а вот то, что Ирма постоянно спрашивала, когда вернется Рубеж, чтобы принести ей яблоко, – сводило с ума.

Яблок у Ирмы было вдоволь, я лично притащил ей целую корзину. Но, конечно, это ничего не меняло.

Вопросы о Рубеже заставляли сбегать из чулана.

На миг возникло желание заглянуть к ребятам, поговорить с ними, как случалось когда-то в доме на скале. Но… я снова представил их лица. Обожание и страх, смешанные в жуткий, горький коктейль. Они болтали друг с другом, но замолкали, стоило увидеть меня. Вчера я стоял под дверью в их комнаты, слушал тихий голос Мишель и хриплые ругательства Вулкана, но так и не зашел. Друзья оплакивали Фиби, которую они похоронили в склепе дворца, рядом с великими императорами и императрицами.

Я на это прощание не пришел.

Спустился ночью, когда все ушли. Зажег свечу. Попытался вспомнить молитву. Но слова, бывшие когда-то моим воздухом и смыслом, больше не слетали с языка. Словно в один миг я разучился молиться. Или больше не считал себя тем, кто имеет право их произносить.

Лик Истинодуха в усыпальнице занимал целую стену, оберегая покой тех, кто спит под мраморными плитами. Я смотрел на него и молчал, пока не догорела свеча.

Так и выходило, что поговорить мне теперь не с кем. Если бы рядом был Нейл… Но и этот друг остался под могильным камнем в лесу восточного экзархата.

Если бы была… она.

Но эта мысль грозила обрушить хрупкую плотину моего спокойствия. Эту мысль я прятал как можно дальше, не позволяя себе думать. От каждого воспоминания о Кассандре скверна срывалась с поводка моей воли, выплескивалась в мир, крушила остатки дворцовых стен и рвалась дальше – к военным кордонам у подножия холма, в обезлюдивший город, а потом за его пределы! Скверна билась с такой силой и желанием поглотить этот мир, что приходилось спускаться в подземные казематы, пытаясь отрезать себя от мира живых. Самое страшное, что думая о потерях, я хотел поддаться жажде скверны и уничтожать, уничтожать, уничтожать!

Но я не имел права. Ради Нейла, ради всех деструктов, ради Кассандры. Ради призрачного шанса на то, что она все еще жива, ведь я так и не нашел тела. Перебрал каждый камень в разрушенном крыле здания, раскопал завалы камней и стекла, разворошил насыпи и поднял стены. Кассандры под ними не оказалось. Но где же она? И если жива, почему я не могу дотянуться до ее Духа? Или скверна так сильно изменила мой собственный, что оборвала нашу связь с той, кому я давал брачные клятвы?

Или мои надежды лишь – призраки во тьме моей жизни, и Кассандра все же мертва?

Непонимание и боль снова едва не выпустили скверну.

Я сжал зубы, запрещая себе думать.

Решил обойти дворец, понимая, что не смогу уснуть. Остановился у комнаты на третьем этаже. Хотя ее трудно было назвать комнатой, скорее – тюрьмой. Не знаю, для кого и чего ее сделали, но помещение без окон, с толстой железной дверью и несколькими наружными засовами оказалось надежным пристанищем для моей… гостьи. Двое гвардейцев в серых мундирах стояли с обеих сторон от двери. В их глазах блестели оранжевые искры моей скверны. Марионетки, лишенные воли. Раньше подобное вызывало во мне ужас, но многое изменилось.

Я изменился.

Кивнул на дверь, и гвардеец отодвинул засовы, впуская меня внутрь.

Кажется, с последнего визита женщина внутри так и не пошевелилась, сидя с невыносимо ровной спиной на железном стуле. Белые волосы волной на черном мундире. Глаза закрыты, но я знал, что она не спит.

– Ваше святейшество.

– Август.

Аманда открыла глаза и насмешливо улыбнулась. Иногда она так сильно напоминала свою дочь, что внутри меня поднималась буря. Может, поэтому я снова пришел к ней?

– Позднее время для визита.

В тюрьме архиепископа не было окон, но Аманда всегда с точностью определяла время суток.

Я пожал плечами.

– Хотите, чтобы я ушел?

– Я не против поболтать. – Насмешки в ее голосе стало больше. – Ты ведь пришел за этим, верно? Совсем не с кем поговорить?

Я остановился, уже жалея о своем визите.

– Да брось, – легко поднялась Аманда. – Я знаю, как это бывает. А твои друзья… ох. Бывшие друзья – нет. Они не знают. Они ведь бояться тебя, не так ли?

– Знаете?

– Да. – Она обошла небольшое помещение, глянула через плечо. – Я Совершенная, Август. Тоже в некотором смысле сверхчеловек. Или уже и не человек вовсе? – Женщина ехидно усмехнулась. – Я помню, как это было. Мы меняемся. Становимся другими. Некоторое время еще держимся за старые связи и привычки, но они словно труха, отжившая и бесполезная. Твои друзья уже в прошлом, Август, хотя сейчас ты не хочешь это принимать. Вы больше не на равных. Ваши силы, способности, устремления, даже ваши разумы теперь слишком отличаются. Они могут служить тебе, но они никогда тебя не поймут. Не смогут разделить твои чувства. А ты хочешь этого, верно? Ведь внутри скверны все еще живет Август Рэй Эттвуд – неплохой в своей сути человек.

– Вы ничего обо мне не знаете.

Аманда расхохоталась.

– Я как раз знаю. Я архиепископ святой Инквизиции, мальчик. И я знаю все о тебе – Август.

Я снова пожалел, что пришел.

– Ты боишься, не так ли? – Женщина налила в стакан воды, сделала глоток, изучая меня поверх стеклянной грани.

– Нет.

– Нет? Хм. Я вот боялась. Когда прошла Возвышение и начала… меняться. Даже если изменения желанны, они все равно пугают. Но это проходит. Скоро и у тебя пройдет. Включится определенный защитный механизм, отсекающий ненужные эмоции. И страх – в первую очередь.

– Я не проходил Возвышение.

– Верно. И все же механизм довольно похожий. – Аманда задумчиво покачивала на ладони стакан. Потом с интересом взглянула на меня. – Расскажешь, чему научился, Август?

– Не боитесь? – Я сел на второй железный стул, откинулся на спинку.

Женщина хмыкнула. Страх в ней, несомненно, был, как и в каждом, кто ощущал мою скверну, но она сумела его подавить. Или хорошо спрятать.

– Скверна – темная и противоестественная сущность, – к ее чести, архиепископ не стала врать. – Она вызывает ужас на глубинном, неподдающемся контролю уровне. – Боюсь, Август. И все же мне любопытно.

– Вы честны.

– Это уже немало, согласись. – Аманда села напротив, все еще сжимая свой стакан. – Итак? Ты пришел поговорить. Твоя инициация завершена, но свои возможности ты пока сам не знаешь. Так чему ты научился?

Улыбка слетела с ее лица, и я увидел ту, кем Аманда являлась, – инквизитора. На миг даже возникло ощущение, что это не я пришел в карцер, а она – жесткий и несгибаемый архиепископ – явилась допросить пленника. И стоило бы уйти, но… я остался.

– Создал из человеческой крови рубин.

– О, изменение внутренней структуры вещества без вспомогательных приборов? Хм. Неплохо. До Эзры Кросмана был еще один разрушитель, его звали – Эвар Эванс. Конечно, это имя тоже стерто из нашей истории, как и имена тех, кто был до него… Но я их знаю. Эвар мог изменять материал одним лишь взглядом.

– Что еще он мог? – Вопрос прозвучал равнодушно, но Аманда уловила мой интерес и рассмеялась.

Помимо воли я ощутил уважение: эта женщина умела владеть своими эмоциями.

– Хочешь знать больше, Август? Мы можем договориться. Для начала – выпусти меня из этого каменного мешка и посели в нормальных покоях. Я привыкла к комфорту.

– Нет.

– Тогда я ничего не расскажу. – Она поставила стакан и сложила руки на черном мундире.

– Или вам нечего рассказать.

– Возможно, я единственная, кому есть что, – с высокомерной снисходительностью произнесла Аманда, и это так сильно напомнило ее дочь, что мне стало нечем дышать. Перед глазами поплыло, на миг я потерял нить разговора. Не заметив моего состояния, женщина продолжила: – Я архиепископ, Август, и летописи изучала по долгу службы. Хотя и с немалым интересом. Если кто и знает об Эваре или Эзре, то это я.

– Я могу заставить вас говорить.

– Не об этом. – Ее лицо стало жестким. – Сведения о проклятых разрушителях относятся к особо важной тайне Империи, они секретны, никто не получает доступ к ним просто так. Попробуешь вскрыть мой разум насильно – сработает защита, установленная менталистами. Вероятнее всего, я после этого превращусь в овощ. – Аманда безразлично пожала плечами. – Но и ты ничего не узнаешь.

Да, смелости этой женщине не занимать.

И это снова напомнило ту… другую.

– Мы можем договориться, Август. Ты обеспечишь мне комфорт, а я… расскажу, что знаю. Хорошая сделка.

– Не попросите освободить вас?

– Зачем? – Она насмешливо фыркнула. – Сначала я хотела этого, конечно. Но потом… потом подумала, что это невиданная удача: возможность изучить скверну в… так сказать, ее живом воплощении. Разрушители такой силы – редчайшее явление. Ассамблея ученых до сих пор спорит о природе скверны и о том, кто доминирует в подобной связке: человек или антиматерия. Официальная версия, несомненно, отдает главенство скверне. Она словно вирус, не обладающий разумом и с единственным стремлением – уничтожать. Когда тебя хм… не станет, я смогу написать научный труд, создам новую школу по изучению антиматерии. Стану легендой. В конце концов, мне просто любопытно, Август.

Я внимательно наблюдал за эмоциями, скользящими по красивому женскому лицу. Несмотря на веселый тон, я ощущал фальшь. Аманда врала, но в чем это вранье? Можно, конечно, копнуть глубже, чтобы разобраться, но разум Совершенных надежно защищён от вмешательства, мне не хотелось рисковать и активировать ментальную защиту в ее голове. Пока не хотелось.

– Значит, теперь вы желаете сотрудничать, ваше святейшество. После всего, что случилось. После того, как я убил ваших солдат. И наследника престола.

Аманда не смогла удержать улыбку, и уголки ее губ поползли вниз.

– После того, что случилось с вашей дочерью. И вы говорите, что хотите остаться… из любопытства и желания изучить скверну?

Я склонил голову, рассматривая ее, и Аманда вздрогнула.

– Что ж. Это желание я с удовольствием исполню.

Скверна дрогнула, ощущая мою волю. И выплеснулась из тела, выпрямилась, заполняя своей тьмой пространство карцера. Люди без нейропанели, подобные мяснику Абрахаму, ощущают ее силу, но не могут увидеть. А вот архиепископ, несомненно, рассмотрела во всех подробностях. Побледневшая Аманда одним рывком вскочила и, перевернув железный стул, отпрыгнула к дальней стене. В ее руках возникли белый серп и шестиугольный щит. Я с интересом изучал духовное оружие архиепископа. Скверна, меняя форму и вытягивая когти, потянулась к женщине, и та вскинула клинок. Губы Аманды побелели, но лицо осталось решительным.

Сильна.

– Ну что ж. Думаю, некоторые ответы станут показателем вашей доброй воли. И помогут нашему… взаимопониманию.

– Какие ответы? – Голос прозвучал резко, архиепископ нервничала. Несмотря на всю ее выдержку, несмотря на снисходительный тон, которым она прикрывалась. О да, фальши стало больше. Впрочем, неудивительно.

– Где тело Кассандры?

– Что?

Очевидно, она ждала вопроса о разрушителях.

– Кассандра. Я хочу знать, где ее тело.

– Тело? То есть ты уверен, что Кэсс мертва? – Выразительные брови женщины сошлись на переносице. Она не сводила взгляда с воплощения зла и готовилась к удару. При такой угрозе сохранять стройность мыслей невероятно сложно, но Аманда держалась. – Постой… У вас была связь! Все эти годы! А теперь она исчезла, ведь так? Ты больше не чувствуешь Кэсс, не можешь ее найти и поэтому…

– Где она? – очень терпеливо повторил я, а скверна играючи провела когтями по шестиугольнику щита. На белой поверхности проявились глубокие царапины, и женщина глухо вскрикнула.

– О… – некоторое время архиепископ о чем-то напряженно думала. Потом встрепенулась. – Ты прав. Кэсси больше нет. Ее тело… Я не знаю, Август. Только император знает, куда он забросил оторванный кусок дворца. А может, не скажет и он, судя по всему, перенос вышел спонтанным!

– Вы что-то скрываете.

– Ты не…

– Говорите, Аманда. Я видел Кассандру в чаше, заполненной кровью. Что вы сделали?

Еще одно режущее прикосновение когтей ускоряет поток слов, скверна разрастается. От ее тьмы уже нечем дышать, словно даже воздух подчиняется потусторонней хтони.

– Кассандра прошла Возвышение! – не сдержавшись, выкрикнула Аманда.

– Что?

– Возвышение. Но я не уверена, что ритуал удалось завершить! Все было так… сложно! Я не знаю, могла ли она выжить при переносе. Но даже если ей повезло… для вас все закончилось!

Я молчал, рассматривая женское лицо.

– Такова сила Возвышения! Ритуал меняет человека. Стирает прошлые привязанности, уничтожает все чувства! Любовь умирает в кровавой чаше вместе с принесенной жертвой. Любая любовь, Август! Возвышение призвано усилить человека, сделать его подобным богам, а чувства – это всегда слабость!

Я уже не приказывал, и скверна ударила сильнее, щит расцвел трещинами, и архиепископ до белизны сжала рукоять серпа.

– Если Кассандра вернется, ты будешь для нее чужаком. И это не изменить.

Скверна исчезла, когда я встал. Ударил кулаком в дверь, и гвардейцы распахнули ее, выпуская меня. Аманда привалилась к стене, тяжело дыша, я не стал оборачиваться или прощаться.

***

Некоторое время архиепископ святой Инквизиции Аманда Вэйлинг неподвижно сидела на полу, сверля взглядом железную дверь. Напряжение и страх медленно отпускали скованное тело. Женщина тщательно отмеряла вдохи и выдохи, не позволяя себе повысить допустимые пределы эмоционального равновесия. Ее нейропанель исправно сжигала выплеснутый адреналин, от которого в безумном танце колотилось сердце.

А ведь Аманда готовилась ко встрече с разрушителем, знала, что он придет. И все же разговор выбил ее из колеи. Да какой разговор! Самый настоящий допрос! В котором она показала себя не лучшим образом. Впервые за долгие годы Аманда по-настоящему испугалась. Все-таки увидеть воплощённый ужас доводилось не каждому.

– А ты не так прост, бывший ученик семинарии, – едва слышно прошептала женщина.

И далеко не глуп, к сожалению.

Как легко он сломал ее защиту и как быстро заставил говорить!

Но ничего, и у нее найдутся козыри. А самый главный – знания. Как ни сильна скверна, но сейчас она заключена в живое человеческое тело. И это тело молодого мужчины с минимальной информацией о разрушителях. А еще с огромной слабостью – верой бывшего церковника и его удивительным, непостижимым человеколюбием. Ведь он так и не позволил скверне ударить. Лишь напугал и заточил обратно в своей душе.

И это… поражало.

И хотя Аманда не понимала, как Августу удается держаться за моральные принципы после всего, что с ним случилось, где-то внутри она этим… восхищалась?

Конечно, Август проиграет. Его человечность падет под силой скверны. Так было всегда, такова неизбежность. И когда это случится, Аманде уже ничего не поможет. Но пока Август главней потусторонней хтони, заключенной в его душе, есть смысл бороться.

Пережитый ужас, с которым даже нейропанель не сразу справилась, улегся, оставив в теле неприятную дрожь.

Аманда закрыла глаза, погружаясь в состояние легкого транса, и рядом с фигурой женщины начал формироваться белесый силуэт. Его официальное название – управляемый духовный фантом, но инквизиторы предпочитали иное – демонический консорт. Хотя это определение Аманде не нравилось, но учитывая назначение сущности, такое определение было весьма точным.

Силуэт вытянулся, обретая черты. Создание подобной сущности – сложный процесс, овладеть которым могут лишь инквизиторы высоких рангов и способностей. Сущностей делили на три вида. Первый – самый легкий для воплощения – принимал форму мелкого зверька или птицы. Их использовали для короткого шпионажа. Подслушать или посмотреть то, что не предназначалось для посторонних глаз. Такие духи были крошечными и быстро развеивались. Фантомы второго вида воплощались в тварей покрупнее, могли атаковать или отражать удары в сражении. А вот третьи давались лишь просвещённым адептам и Совершенным. Фантом третьего вида был устойчив и силен. Единожды воплощенный, он принимал форму, которая впоследствии не менялась. И эта форма всегда была непредсказуема. А еще она порой была вовсе нечеловеческой. Ее наставник и учитель, великий кардинал Иваз Фамон, объяснял Аманде, что черты созданной сущности – это воплощение не разума, а тайных сторон души. Архиепископу как-то довелось увидеть фантома самого Иваза – лишь мельком, на долю секунды, но Аманда содрогалась от того воспоминания.

Хорошо, что она сумела спрятать его в тайниках своей души и никогда не показывать другим людям. Тем более – кардиналу.

И еще она предпочитала не вспоминать увиденную тварь. Консорт кардинала был ужасающим. И когда-то Аманда боялась, что ее сущность тоже окажется такой – жуткой и чудовищно отвратительной.

К счастью, воплощенный силуэт почти не отличался от реальной Аманды, разве что был вполовину тоньше. Волосы, обрезанные у живой женщины ниже плеч, в призрачном виде опускались до самого пола и развевались от невидимого ветра, а вместо черного мундира сущность носила старинное белое платье. Ноги оказались босыми, а глаза невыразимо печальными. Но в них реальная Аманда старалась не заглядывать.

Почему ее консорт принял такую форму – не мог бы ответить даже сам кардинал, впрочем, это было неважно. Сущность оказалась приемлемого вида и годилась для выполнения миссии.

Фантом сделал шаг, отделяясь от живого тела. Постоял миг, покачиваясь. Глаза открылись. Белесый силуэт кивнул и растаял, делаясь невидимым. Потом беспрепятственно просочился сквозь замочную скважину и оказался в коридоре. Женщина, оставшаяся сидеть в карцере, улыбнулась, когда консорт прошел мимо гвардейцев.

Наивный Август верит, что может удержать в заточении архиепископа Святой инквизиции!

– Посмотрим, что тут у нас, – пробормотала Аманда, когда фантом устремился в путь.

***

Уснуть Зоя так и не смогла.

Роскошные апартаменты казались душными, бархат и ковры пыльными, а огромная кровать – слишком мягкой. Девушке, привыкшей к аскетизму кельи или дома на скале, чудилось, что ее заключили в дорогую коробку, в которой она задыхается.

Спать она легла, как привыкла, – в одежде, держа ладонь на рукояти ножа. Но бесполезно провертевшись час на простынях, Игла встала и решила пройтись. Может, дозор успокоит ее и вернет потерянный сон.

Маска привычно легла на лицо, лезвия – в ножны. Темные коридоры дворца встретили тишиной и случайными шорохами. Обойдя этаж, Зоя спустилась по лестнице и сама не поняла, как оказалась возле кухонь.

Из-за неплотно прикрытой створки пробивался свет и доносилось пение. Не слишком музыкальное, кстати. Но мотивчик оказался бодрым. Рука Иглы привычно потянулась к ножу, но девушка остановила это движение. Даже она понимала, насколько оно… глупое.

Сердито толкнула дверь ногой и вошла.

От оставленного накануне бардака не осталось и следа. Кухня сияла чистотой и пахла мылом. Стряпчий в закатанных штанинах и фартуке мыл пол, споро орудуя шваброй, и напевал под нос похабную песенку.

– А, опять ты. Не-принцесса. – Парень покосился на гостью.

– Что ты делаешь? – выпалила Зоя.

– Разве не видишь? Убираю. Не люблю грязь.

– Но я видела тебя в холле! С остальными!

– Попрощался.

– Почему ты вернулся?

– А почему ты носишь маску?

– Что? – Игла опешила. Люди всегда делали вид, что маску не замечают. И уж точно не спрашивали о ней!

– Ответ за ответ, не-принцесса, – буркнул Михаэль. – Говори или проваливай, не мешай. Я хочу еще поспать сегодня.

Он широко зевнул, не выпуская из рук швабру. Зоя против воли посмотрела на его руки – крепкие. Пальцы не длинные, и уж точно не изящные, но ладони такие… надежные. И со шваброй справятся, и с тестом для пирогов, и…

Странная мысль, пришедшая в голову, заставила Зою сердито покраснеть.

– Не хочу пугать людей своим лицом, – яростно выпалила она.

Михаэль пожал плечами и снова зевнул. Словно новость не сразила его наповал. Словно не произвела особого впечатления.

– Не люблю инквизиторов.

Девушка моргнула, не сразу поняв, что это ответ на ее вопрос.

– И что, больше ничего не спросишь? – в ее голосе рычала злость. Зое хотелось поругаться. Или, может быть, снова что-то разбить.

– А ты хочешь что-то рассказать? – мирно спросил Михаэль, отжимая тряпку в ведре.

– Нет.

– Нет так нет. – Он снова пожал плечами. Вымыл руки, убрал инвентарь в кладовую и с видимым удовольствием осмотрел блестящую чистотой вотчину. – Тогда я пошел спать.

– Что?

– Устал я, не-принцесса.

Он повесил на крючок свой фартук и двинулся к выходу.

– Эй, стой! Почему ты не любишь инквизиторов? – бросила ему в вдогонку Зоя.

– Ответ на ответ, красотка. Но не сегодня. Спать хочу. Утром приготовлю кашу с орехами и запеканку, приходи. Да, и если ты снова что-нибудь испачкаешь на моей кухне, я сам тебя убью.

– Что?

Зоя уставилась на зевающего во весь рот стряпчего, но тот лишь махнул рукой и скрылся в коридоре. Из тьмы донесся его тихий голос, напевающий песенку.

Некоторое время Игла смотрела на дверь. Вытащила нож, подбросила. Поймала за кончик. Сунула в ножны. Снова вытащила. Швырнула в дверную створку. Хотелось что-нибудь разбить, расколотить, уничтожить. В сердцах Зоя пнула ведро в углу, и оно покатилось по полу, звеня металлической ручкой. Улыбнувшись, Игла выдернула свой нож и пошла к своей комнате.

Но на полпути почему-то вернулась.

Подняла ведро, аккуратно поставила на место.

Обратно в бархатные апартаменты она возвращалась бегом, запрещая себе думать о причине столь странного поступка.

Глава 5. Темное эхо

Глава 5. Темное Эхо

Я тронула плечо Джемы за час до рассвета.

– Уже утро? – Рыжая потёрла глаза. Осмотрелась. Задержалась взглядом на Юстисе: тот сидел, привалившись спиной к каменной кладке, и словно бы тоже спал. Хотя разве Духу нужен сон? Мы не знали, но Дух вел себя так, словно все еще был жив. – Почему раньше не разбудила? Ты что же, совсем не отдохнула?

– Подремала. Кажется, эти твари действительно ушли. И никаких других я так и не заметила.

– Это обнадеживает. – Девушка облизала сухие потрескавшиеся губы.

– Пока нет пекла, постараемся дойти до башен, там сделаем привал. – С высоты черных барханов мы порой видели возвышающиеся из песка круглые здания, которые наметили сегодня в качестве ближайших ориентиров.

Джема сосредоточенно кивнула. Юстис у камней поднялся и потягивался, словно забыл, что у него нет плоти.

– Идем, что ли? – Я снова всмотрелась в сереющую тьму, но увидела лишь песок и развалины.

Мы двигались несколько часов. Обходили камни, стены и остатки зданий. Шли молча, потому что как только поднялось солнце, каждый шаг стал испытанием. Ноги тонули в черном песке, иногда мы проваливались в него по колено. Я старалась не думать, что под каждой черной горкой может ожидать жуткая гигантская сколопендра или что-то похуже. Башни торчали на горизонте двумя зубцами, казалось – совсем близко, но прямой путь был невозможен. Иногда мы и вовсе попадали в тупики, дорогу преграждало нагромождение камней и ржавых остовов неведомых конструкций, а то и рухнувшие стены, приходилось сворачивать или вовсе возвращаться.

– Обойдем бархан и сделаем привал, – сказала я, в очередной раз покосившись на Джему.

Та кивнула, не поднимая глаз. Головы мы замотали шелковыми платками, найденными в развалинах дворца, но даже оставшаяся полоса кожи у Ржаник сгорела. Как и руки, которые оказалось нечем прикрыть. Рыжая молчала, но ночью я заметила на ее ладонях волдыри. И снова подумала, что без воды девушка долго не протянет. Похоже, и Юстис это понимал, я ловила его взгляд. Так хозяин смотрит на раненую собаку, прикидывая, добить животное сейчас или подождать еще.

Словно чувствуя наши сомнения, Джема попыталась двигаться быстрее, но… угодила ногой в песчаный карман. Такие порой встречались, к счастью – не слишком глубокие. Но Ржаник не везло – и она провалилась почти по пояс. Я бросилась ее вытаскивать, Джема застонала.

– Проклятие! Моя лодыжка! – выругалась она.

Юстис позади красноречиво провел ладонью по шее, я показала ему кулак. Разгребла песок, помогая Джеме сесть, опустилась рядом.

– Дай посмотрю.

Девушка болезненно поморщилась от моего прикосновения.

– Я, конечно, не врач, но вроде все цело. Просто растяжение. Надо перетянуть платком.

– Браслет вылечивает такие повреждения за полчаса, – задумчиво произнесла Ржаник. – Может, стоит сделать привал уже сейчас?

Я кивнула, не глядя ей в лицо. Что-то подсказывало, что короткая передышка не поможет.

– Поищу для тебя какую-нибудь палку, чтобы тебе опереться.

Подходящая нашлась неподалёку – кусок то ли доски, то ли сруба – задубевший и сухой, но довольно крепкий. Я подняла ее и тут заметила, как двигается песок. Черные крупинки шевелились, приподнимаясь в воздух и закручиваясь крошечными спиралями. Сначала едва заметные, они росли с каждым мгновением. Некоторое время я удивленно наблюдала странное явление, а потом услышала крик Джемы:

– Вэйлинг! Песчаная буря! Начинается буря! Прячься, скорее!

Что?

Схватив найденную палку, я бегом вернулась. Джема и Юстис забились в остатки здания, прижались к камням. Ржаник успела вытащить из своего узла занавески и покрывало и соорудить нечто вроде шатра. Я нырнула в него. За несколько мгновений пейзаж полностью изменился. Кружащая в воздухе песчаная взвесь затянула сначала наш ориентир – башни, потом ближайший бархан, а потом и улицу, на которой мы оказались. Песок взвился в воздух и закружил, с каждым мгновением набирая скорость и силу. Наш полог теперь не слабо плескался на ветру, а натянулся парусом, норовя вырваться из-под камней и наших рук. Мы с Джемой вцепились в покрывала, понимая, что без такого хлипкого воздушного кармана мы попросту задохнёмся. Налетевшая буря угрожающе завывала, избивая развалины жесткими песчаными оплеухами. Температура резко подскочила, даже в полдень мы так сильно не обливались потом, как сидя внутри стихии. Дышать становилось все труднее. Обжигающий воздух загустел, царапал губы и горло. Мы словно не дышали, а глотали песок. Глаза покраснели, но даже слезы испарялись быстрее, чем приносили облегчение.

Это длилось бесконечно долго. Жаркие и душные часы и минуты, каждая из которых доставалась с боем. Воздуха катастрофически не хватало. Вместо живительного кислорода повсюду был только песок – скребущий кожу, губы, и легкие. Мы даже не знали, наступил ли снаружи новый день, буря бушевала целую вечность.

И когда я подумала, что мы больше не сможем сделать ни единого вдоха, за покрывалом стало тихо.

Ужасная песчаная буря прекратилась так же внезапно, как и началась. Вот мы из последних сил держим концы нашего защитного покрывала и в него злобно стучится стихия, а вот звук смолкает. Одеяло провисло, больше не пытаясь вырваться из наших кулаков.

– Закончилась? – прошептала Джема и закашлялась.

Я тоже, пересохшее горло казалось жестокой древесной корой. Кашляя и утирая пот, мы сняли занавесь. Снаружи насыпало изрядно песка, но к счастью, не завалило наше убежище полностью.

– Кажется, все, – сказала я. – Но здесь по-прежнему полно пыли.

Бухтя сухим горлом, я все-таки выбралась наружу. Плотная пыльная завеса укрывала развалины и не спешила развеиваться. Но температура немного упала, так что я уже не ощущала себя плохо прожаренным куском стейка.

– Лучше остаться здесь, пока пыль не уляжется.

– Последствия пыльной бури могут сохраняться десяток дней, а то и дольше, – буркнула Джема, щуря красные, воспаленные глаза. – Мы не можем столько ждать.

Я кивнула. Да, без воды мы столько не протянем. Время и жажда – сейчас наши самые страшные враги.

– Тогда двинемся потихоньку. Кажется, я вижу наши ориентиры… вон там! Идем?

Я махнула рукой на теряющийся в пыли силуэт башни.

– Постой, Вэйлинг. – Ржаник кашлянула, потёрла шею. И снова осмотрелась, задумчиво наморщив лоб. Юстис упер руки в бока, призывая двигаться. – Что-то не так. Слишком… тихо.

– Тихо?

Я нахмурилась, озираясь. Развалины и раньше пугали тишиной, кроме шелеста осыпающихся барханов и скрипа древних досок, здесь не раздавалось других звуков. В мертвом городе не пели птицы, не кричали животные. Даже нападавшие ночью сколопендры вели себя подозрительно беззвучно. Но Ржаник права, повисшая после бури тишина казалась особенной. Словно город замер, ожидая… что?

– Вэйлинг, – прошептала рыжая, вглядываясь в развалины. – Лезь обратно. Живо!

Я хотела возразить, но вдруг увидела… изменение. Песок под ногами снова потек, и на миг почудилось, что из его нутра лезет нечто огромное, но нет. То, что происходило вокруг, оказалось куда удивительнее. И страшнее.

Я юркнула в тесное убежище, когда город начал меняться. Слежавшийся песок под нами вдруг истончился и исчез, а мы рухнули на каменную мостовую, клацнув зубами и больно приложившись пятыми точками. Юстис вытаращил белые глаза, теснее прижавшись к боку Джемы, я привалилась с другой стороны. Огрызок здания перед нами посветлел и вытянулся, на закопченных стенах проступили синие изразцы и изящный барельеф. Черный проем закрылся дверью, а окна нарастили стекла. Улица, еще миг назад засыпанная песком, стремительно изменялась. От черного песка ничего не осталось. Проявилась мостовая, краски и витражи. На противоположной стороне улицы нечто оплавленное и изогнутое выпрямилось и превратилось в фонтан. Из мраморной стоящей на хвосте рыбы потекла струйка воды.

– Вы это видите? – с жадностью глядя в ее сторону, спросила Ржаник. – Нам все кажется, да? Начались галлюцинации?

– Сразу у обеих?

– Массовый психоз, я о таком читала, – громким шепотом известила

Джема. – На почве стресса.

Я хмыкнула.

Сверху выстрелила доска прилавка, едва не снеся нам головы. Выручила хорошая реакция и многочисленные тренировки, мы синхронно пригнулись. Я постучала по появившейся доске – твердая. Мертвый город изменялся, нарастал и… оживал.

Опиум вывалился из моей сумки, в которой все это время чихал, встал на задние лапки и дергал усами, принюхиваясь.

Под прилавок лавки, где мы сидели, всунулся черный собачий нос. Запахло шерстью. Опиум порскнул в сторону, а псина залилась лаем.

– Фу, Шафран! – в двух шагах от нас вдруг возникли ноги, обутые в остроносые бархатные туфли. Выше виднелись широкие шелковые шаровары и край накинутого сверху халата. Тишину города внезапно наполнили звуки: шаги, стук колес, хлопанье дверей, стрекот птиц… И голоса! Голоса людей! Общеимперский здесь, на юге, звучал тягуче и плавно, словно звуки тоже плавились под горячим равилонским солнцем.

Пес Шафран унесся вслед за обладателем бархатных туфлей. По брусчатке прокатилась телега, лошадиный хвост едва не задел мое лицо.

Мы с Джемой переглянулись и посмотрели на Юстиса, но он казался не менее изумленным.

– Это невозможно, – уверенно произнесла Ржаник.

Мы слаженно кивнули.

Опиум посмотрел на нас, фыркнул и бросился к фонтану. Ловко проскочил между чужих ног и сунул морду в воду.

– Темное Эхо, – не отрывая от него взгляда, произнесла Ржаник. – Это Темное Эхо, Вэйлинг. Эхо, принявшее невероятные, аномальные формы.

Я выглянула из нашего укрытия. Город – живой, белый, как кусок сахара, и ароматный, как прилавок со специями, под которым мы оказались, – двигался, кричал, смеялся и жил. И еще казался совершенно реальным. Со всех сторон появились люди. Мужчины в тюрбанах или тагальмусах, шароварах, белых мантиях и широких халатах. Женщины в ярких накидках, скрывающих их лица. Совсем рядом мирно стоял верблюд, пережевывая пучок соломы и косясь на меня черным глазом. Я ощущала запах его шерсти.

Темное Эхо?

Конечно, каждый житель Империи знает об этом явлении. Короткое и быстрое Эхо могут создать даже дурные мысли. Более устойчивое Эхо возникает там, где совершилось что-то дурное, – ссора, драка, потасовка. Сильный выброс негативных эмоций всегда вызывает подобное, и чем больше людей эти эмоции испытали, тем шире и глубже Эхо. Оно небезопасно, попавший в волну тьмы может заболеть, испытать приступ дурноты или сильную головную боль. Люди со слабым здоровьем и вовсе рискуют, поймав Темную волну. К счастью, Эхо недолговечно и быстро развеивается. Но я никогда не слышала, чтобы Темное Эхо буквально оживляло мертвое.

Или все это ненастоящее? Реалистичный бред?

– Равилон – самая огромная и совершенно неизученная яма скверны, – пробормотала Джема. – Мы не знаем, на что еще она способна. Похоже, мы видим прошлое. То, каким был город до его разрушения.

Она внезапно нахмурилась, словно что-то поняв.

– Но Темное Эхо – это всегда результат негативных эмоций. Паника, страх, злость. Боль. – Глаза Джемы расширились. – Истинодух! Вэйлинг! Это может означать лишь одно! Это не просто день из прошлого. Это тот самый день! Это Падение Равилона! Прячься!

Я – почти выползшая из укрытия, сунулась обратно.

Яркий южный день внезапно потемнел, и, подняв глаза, я увидела, как диск солнца затягивается чернотой. Затмение? Или нечто иное?

Возникшая на фоне тьмы огненная искра показалась особенно яркой. Она начала крутиться, увеличиваясь и разбрасывая оранжевые капли. Пока не разрослась до оранжевого протуберанца. И он взорвался, выплюнув вниз огненные шары. Один врезался в крышу здания неподалёку, та вспыхнула. Верблюд рядом взревел и бросился прочь, со всех сторон понеслись крики, вопли, плач! Еще несколько шаров с гудящим воем протаранили здания. Я едва успела юркнуть под навес до того, как полыхнули соседние дома, брызнули во все стороны осколки лопнувших окон. Сверху посыпались камни. Испепеляющие шары расчертили темное небо бесчисленными полосами. Один угодил совсем рядом, и расплавленный жар окатил мое плечо. Я едва успела закрыться руками! Кожа моментально покрылась волдырями – самыми настоящими. Мирный, яркий, красивый Равилон превратился в настоящий ад! Уши заложило от рева огня, грохота ломающихся зданий и криков людей. Огненные шары полосовали небо и с треском врезались в камни, отчего те лопались, словно ореховые скорлупки!

Откуда-то удушающе и мерзко тянуло горелым мясом, и я не желала думать, был ли то упавший верблюд или человек в бархатных туфлях!

Навес над нами загорелся, здание запылало. Мы попытались выбраться, но сверху, преграждая путь, рухнули балки. Кашляя от черного дыма и огня, мы барахтались, уже не понимая, где спасение. Казалось, его нет. Стало ясно, что страшное воспоминание не закончится, пока все вокруг нас не сгорит окончательно! Джема что-то кричала, но я не слышала ее в реве огня. Неужели мы погибнем вот так и здесь? Среди людей, которых нет уже почти целый век! Нет! Я не хочу! Я не позволю!

Внутри меня что-то ширилось. Что-то не могло там уместиться. Не обращая внимания на творящийся вокруг хаос, я закрыла глаза. Это что-то казалось огромным. Больше, чем могло вместить мое хрупкое тело. Раскинув ладони, я позволила этому выйти наружу. Даже под закрытые веки пробился свет, хлынувший вокруг, словно потоки воды. И эти волны света разорвали Темное Эхо Равилона.

Не выдержав напряжения, я рухнула на черный песок.

Песок?

– Кассандра… Кэсс! Ты жива?

Я открыла глаза и села, не сразу сообразив, что это Ржаник трясет меня, а не мир продолжает шататься и разрушаться. Моргая, осмотрелась. Вокруг снова были закопченные стены, развалины и черные дюны. Опиум тоже успел вернуться и теперь сидел рядом, как ни в чем не бывало намывая мокрую морду.

– Как ты это сделала? Что это было? Вэйлинг!

Я сжала кулак – волдыри медленно исчезали, оставляя розовую, заживающую кожу.

– Золотой браслет, – прохрипела я, увидев взгляд Джемы. Медленно встала, ноги слегка дрожали. – Все дело в нем.

Юстис – он никуда не делся, к сожалению, – сидел, обхватив колени худыми руками. Судя по выражению на лице Духа, произошедшее шокировало принца не меньше, чем нас.

– Это было невероятно, – ошеломленная Джема тоже встала и посмотрела наверх. Там сейчас пылало совершенно обычное солнце, медленно подбираясь к зениту. – Невероятно! Вэйлинг! Ты хоть понимаешь, что ты сделала? Ты же разорвала мощнейшее Темное Эхо! Аномальное! Просто разодрала в клочья! Да ты сильнее, чем твоя мать! Да ты… Истинодух! Да ты сильнее всех, кого я знаю! Истинный, невероятный миротворец!

Ржаник внезапно рассмеялась, а потом кинулась меня обнимать. Ее глаза на обожжённом лице сияли от радости и восхищения.

– Все, довольно. Мы по-прежнему в полном дерьме, если ты не забыла. – Я ощутила, как что-то давит в груди, словно там застряла колючая ветка и царапает, колет шипами вины… Что сделает Джема, когда поймет, что дело не в моих способностях и не в элитной нейропанели?

Впрочем… чтобы это узнать, нам надо выжить.

Я грубо отпихнула девушку и встала. Обвела задумчивым взглядом развалины и зубья башен-ориентиров.

– Джема, появление Темного Эха можно рассчитать?

– Только если говорить о замкнутом пространстве. – Она осеклась. – Или об аномальной яме скверны. Хм… пожалуй. Но зачем?

– Нам нужна вода и провизия. Без них мы долго не протянем. – Я посмотрела на Опиума. Вот уж кто верно распорядился представленным случаем! – И кажется, у меня появилась идея, где их добыть.

– Ты же не думаешь… не думаешь взять что-то внутри Эха? – Карие глаза девушки стали похожи на плошки, Юстис красноречиво покрутил пальцем у виска.

– Другого варианта у нас нет. Мы возьмем что сможем, а потом я разорву Темную волну. Но для начала надо понять, где и когда она возникнет.

Некоторое время Джема ошарашенно смотрела на меня. Потом облизнула сухие губы. И, схватив камень, начала что-то чертить на песке.

– Темное Эхо – это спирально-волновая функция, и теоретически ее появление можно рассчитать, такие опыты проводились. Если говорить грубо – то надо представить расширяющуюся книзу спираль, по которой прыгает шарик. От верха – эпицентра взрыва – до самого низа. А потом снова. Места соприкосновения шарика и спирали – и будут местами возникновения Эха. – Она быстро нанесла несколько знаков, подумала, что-то стерла и дописала.

Я против воли восхитилась. Джема словно забыла о перенесенном ужасе, жаре, голоде и жажде, полностью сосредоточившись на поставленной задаче. Она выглядела максимально собранной и решительной. А еще – умной, что там говорить. В отличие от меня, Ржаник всегда любила учиться.

– В подобной зоне аномальное явление должно подчиняться формуле Байреля-Голда… Первый взрыв – тот самый протуберанец, который мы видели, – загорелся вон над тем барханом… Это значит… Истинодух! Слишком много неизвестных! Ладно. Буду считать, что размер Равилона примерно совпадает с размерами Неварбурга…

Замерший рядом Юстис внезапно поднял растопыренные ладони, и Джема вскинулась.

– Что? В десять раз больше? – Она закусила губу, размышляя. Решительно кивнула, все стерла и начала чертить заново. Юстис придвинулся ближе и снова ткнул пальцем. – Нет? Что? Я уверена, что помню формулу! Здесь точно квадрат!

Некоторое время они спорили. Выглядело это занятно: Джема в порыве энтузиазма забыла о субординации и перешла на «ты», Юстис тоже увлекся, размахивая руками и пытаясь что-то объяснить. Удивительно, но кажется, рыжая его понимала, потому что песок покрывался ровными рядами знаков и графиков.

Не желая мешать, я отошла в сторону, туда, где краешек здания давал небольшую, но тень. Выпустила Опиума – удивительно, как я не потеряла крысеныша, – и привалилась спиной к горячему сухому камню. Странно, но находясь внутри Эха, я ведь почти не боялась. Ни когда город ожил, ни когда снова стал погибать. Было желание спастись, было какое-то злое отчаяние из-за того, что все закончится так, но страха почти не было…

И это было странно. Может, я просто не успела ощутить его – страх?

Я потрогала центр груди. Место, откуда вырвался поток света. Я и сейчас ощущала его: спрятавшийся, свернувшийся шарик. Тоже похожий на протуберанец, но другого свойства. Он словно грел меня изнутри. Как мое собственное личное солнце.

Очень медленно я подняла руку с тонким серебряным ободком на пальце. Ладонь грязная, ногти обломаны, но волдыри почти исчезли. Удивительно…

– Готово! Я знаю, где и когда возникнет следующее Эхо! У нас есть пара часов, чтобы найти это место! Вэйлинг, ты где? – Торжествующий крик Джемы вернул меня в реальность.

– Здесь я. – Я посмотрела на свою ладонь. Ожоги окончательно затянулись, не оставив даже следов. Невероятная регенерация тканей, какой могли похвастаться только… Совершенные.

Колючая ветка внутри разрослась и теперь упиралась шипами в горло. Ржаник размахивала руками и сияла, словно не замечая своих ожогов и воспалённой кожи. Ее браслет снова не сработал, исцеление не запускалось.

***

Все-таки Джема не зря считалась лучшей ученицей Аннонквирхе, она сделала почти идеальный в подобных условиях расчет. Вычертив сетку координат, Ржаник указала направление и определила места нового Темного Эха, те самые, где невидимый шарик воспоминания снова коснется спирали нашей реальности. Ближайшая точка оказалась между барханом, скрывающим развалины, и длинным рядом закопченных стен. Их цвет недвусмысленно намекал на то, что гореть в этом отрезке воспоминаний будет знатно. Оптимизма это не добавляло, но мы лишь переглянулись и начали действовать. Нашли наиболее безопасное по нашим прикидкам место, и даже раскопали часть песка, не желая снова грохнуться на мостовую, когда она появится. Мы старались не думать о том, что может случиться. На месте нашей «засады» в прошлом могло располагаться все, что угодно. Например, выгребная яма или загон для верблюдов, из которого мы не сможем быстро выбраться. Или здание, которое раздавит нас, похоронив под своим фундаментом.

Утешало то, что большинство сооружений все-таки не разрушились до основания, части стен и конструкций так и торчали из песка. И все же мы изрядно рисковали. В конце концов, я не была уверена, что снова смогу проделать этот трюк с разрывом Эха. Что, если первый раз это вышло случайно?

Но другого выхода я не видела. Еда и вода жизненно необходимы, так что придется тренироваться в полевых условиях. И молиться Истинному Духу.

– Если я верно рассчитала, то Эхо воспроизводит всего несколько минут Падения Равилона. Возможно, в разных местах разный интервал, но в любом случае – не слишком большой. Правда, этого хватит, чтобы нас поджарить, – вздохнула Ржаник. – Готова?

Я замотала лицо платком – тагельмус стал получаться почти идеально, – и кивнула. Опиум у моих ног встал на задние лапки, словно тоже приготовился, и, вздохнув, я посадила его на плечо. Мы застыли в напряженном молчании. Минуты тянулись вязкой смолой, пока… Реальность дрогнула и поплыла. Джема и правда оказалась умницей. И все же мы знатно влипли. Потому что песок под ногами стремительно потек вниз, исчезая, а мы… с головой ухнули в теплую воду!

Отплевываясь и фыркая, я вынырнула, ища глазами Джему.

– Канал! – завопила рядом Ржаник. – Мы угодили в городской канал! Так вот что это за стена!

Стена, которую мы приняли за часть здания, была монолитным ограждением между каналом и садом с другой стороны. Пока мы болтались в воде, кусок Равилона изменился до неузнаваемости. Выросли белоснежные, словно вырезанные из слоновой кости, здания. Появились аккуратные ряды пальм и деревьев, дающих благословенную тень. А на месте черного бархана вознеслось в небо великолепное здание, украшенное сине-голубой мозаикой, искрящейся на солнце. На одном из ажурных балконов стояла и таращилась смуглая черноглазая девушка, одетая в развевающееся светлое платье со множеством золотых украшений.

– Мэми, мэми, посмотри! Там люди! – завопила она, указывая на нас пальцем.

– Джема, скорее! – К счастью, водная артерия, в которую мы угодили, оказалась не глубокой, а мы с Ржаник неплохо плавали.

Я первая добралась до искусственного берега, выложенного песчаником, дальше вела каменная лестница. Не обращая внимания на прилипшую к телу одежду, я бросилась на улицу и заметалась, пытаясь найти хоть что-то для нас полезное. Красота Равилона завораживала. Кусочек восстановленного города сиял такой белизной, что казался сахарным. Многоуровневая улица с изящными каменными мостиками и фонтанами пересекалась каналом, в котором плескалась рыба. Дома с арками создавали неповторимую атмосферу красоты и величия, а яркие цветы, высаженные на балконах и террасах, наполняли воздух ароматом свежести.

Вот только нам было не любования красотами давно сгинувшего города.

Чувствуя, как утекают минуты, я осмотрелась. В первый раз Эхо застало нас на торговой площади, а здесь были лишь жилые дома. Вдоль канала высились финиковые деревья, выползшая из воды Ржаник торопливо сорвала несколько плодов. Но черт возьми, этого слишком мало!

На балконе дома с девушкой появился мужчина в форме. Черт! Кажется, нашему прибыванию здесь не слишком рады!

– Вэйлинг, это стража Равилона! – крикнула Джема.

Но я уже и сама видела стремительно приближающихся вооруженных мужчин. Но не они меня волновали. Время… заканчивалось. Еще немного – и над куполом в центре города загорится смертельный протуберанец.

Зарычав от злости, я выхватила свой кинжал.

– За мной! – заорала я, ногой выбивая дверь ближайшего дома. Впрочем, она оказалась не заперта. Похоже, в респектабельном районе Равилона не опасались воришек.

Внутри дома царил прохладный уютный полумрак, наполненный ароматами цветов и пряностей. Я пронеслась через широкий коридор и вылетела во внутренний дворик, в котором цвели олеандры и важно прохаживались в тени пальм павлины. При виде незваных гостей они по-куриному закудахтали и бросились врассыпную. С изящной бархатной кушетки поднялась томная красавица в шелках и, увидев нас, завизжала и устремилась вслед за павлинами, но я оказалась быстрее. Дернув расшитую золотом накидку, я развернула хозяйку дома к себе и показала свое оружие.

– Где еда и вода?

– Я все отдам! Все отдам! – завопила черноглазая незнакомка и принялась стягивать с полных рук массивные золотые браслеты.

Я закатила глаза.

– Мне не нужно золото! Где еда?

– Не нужно золото? – Черноглазая явно не понимала.

– Еда! – рявкнула я.

– Да-да, это много еды! Купишь!

– Просто еда! Не золото!

За моим плечом возник серый Дух Юстиса. На плечи выполз мокрый фыркающий Опиум.

Заорав так, что я едва не оглохла, хозяйка дома швырнула в меня браслеты и с визгом ринулась куда-то в глубь дома.

– Твою ж мать, – пробормотала я.

– Вэйлинг, я нашла!

Оказывается, пока я пугала местную жительницу, Ржаник ужом просочилась в коридор и успела вернуться, таща громоздкий узел.

– Скорее! Возвращаемся! Надо успеть до…

Но мы опоздали. Вывалившись за порог, я увидела, как свет солнца померк. Белый диск затянулся черной мглой затмения. А сумрак разорвал оранжевый свет разгорающегося протуберанца. Уже виденное зрелище не казалось привычным, напротив, понимая, что оно значит и чем закончится, – ужасало сильнее.

– Вэйлинг!

Но я и сама знала, что медлить нельзя.

Сунув кинжал за пояс, я развела ладони. Где-то внутри меня тлеет уголек белого света и нужно всего лишь разжечь его до предела…

Огненные шары исполосовали небо. Вспыхнуло и загорелось здание, обуглились финиковые пальмы…

– Вэйлинг…

Белый свет обжег изнутри. Со всех сторон бежали, кричали, горело и рвалось. Гудело пламя. И в тот миг, когда свет хлынул наружу, разрывая Темное Эхо, я успела увидеть человека с посохом. Закутанный в синюю мантию с капюшоном, он стоял в отсветах горящих пальм, словно не замечая творящегося вокруг хаоса.

И смотрел на меня.

Глава 6. Демонический консорт

Глава 6. Демонический консорт

За несколько часов Аманда, а вернее – ее демонический консорт, обошел уцелевшее крыло дворца. Никем не замеченный невидимый фантом беспрепятственно исследовал залы, коридоры и жилые комнаты. Больше всего Аманду заинтересовали императорские покои, в которые она так и не смогла проникнуть. Это было удивительно, обычно ее фантом не знал преград и всегда находил лазейку. И поначалу Аманда даже решила, что Август, обосновавшись в апартаментах, сумел каким-то образом закрыть свое жилище. Но потом архиепископ нашла комнаты в разрушенном крыле здания и поняла, что именно в них расположился новый хозяин дворца.

Тогда что же он прячет в императорских покоях? И как смог запечатать их от взгляда фантома?

Поразмыслив, Аманда пришла к выводу, что дело вовсе не в Августе. Несмотря на завладевшую им скверну, парню просто не хватит на это сил и знаний. Значит, защита принадлежит самому императору, это выглядит куда вероятнее. Помимо того, что Константин и сам довольно силен, в его распоряжении была вся мощь императорских миротворцев. Конечно, его покои под надёжным замком и даже способностей архиепископа недостаточно, чтобы его взломать.

Да и не нужно.

Покои теперь пусты, император бежал, спасаясь от разрушителя. Вероятно, сейчас он затаился где-то на границе Неварбурга, а может, генералы и вовсе увезли правителя в другой город. Увы, последовать за ними даже в виде бесплотного Духа Аманда не могла, ареал влияния ограничен. Архиепископ считалась очень сильной, ведь ее консорт мог обойти целый дворец, но выйти за стены ее Дух уже не способен.

Сцены сражения снова промелькнули перед глазами женщины, и фантом заколебался, словно тень на ветру. Аманда заставила свои эмоции стихнуть. Отключила их, как делала бесчисленное количество раз. Эмоции губительны, они не дают сосредоточиться, отвлекают и мешают.

Краткое волнение исчезло. В душе женщины снова наступил полный штиль.

Аманда в запертом карцере медленно выдохнула. Она Совершенная, и мало что могло взбаламутить безбрежные воды ее сознания. Разрушителю это удалось. Но многолетний опыт помог все вернуть в привычную колею.

Махнув рукой на запертые императорские покои, Аманда двинулась на нижние этажи. Несколько комнат заняты деструктами, несколько – оставшейся во дворце прислугой. Кое-кто все-таки не покинул дворец и решил поработать на нового господина. И каждого из них Аманда внимательно рассмотрела, решая, кто и как может послужить Империи. А то, что каждый должен это сделать, – архиепископ ничуть не сомневалась. Одна служанка заинтересовала ее особенно.

Не скованный плотью фантом легко скользнул в щель под дверью и оказался возле девушки. Служанка медленно перекладывала свою одежду, на лбу девушки залегла хмурая тревожная складка. Похоже, горничная так и не могла решить, правильно ли сделала, оставшись во дворце. Может, девушке некуда было идти или она желала денег, обещанных разрушителем?

Фантом обошел небольшую комнатушку и остановился за плечом служанки.

– Как тебя зовут, милая? – в запертом карцере спросила Аманда.

Девушка нахмурилась еще сильнее. Она не могла услышать голос ушами, однако демонический консорт способен вкладывать слова прямо в разум.

– Мальва.

Она произнесла свое имя и хихикнула с небольшим недоумением, удивляясь, что это на нее нашло. Аманда сильнее надавила на чужой разум, запрещая волноваться. Обволакивая аурой спокойствия. Девушка не должна испугаться или что-то заподозрить. Такие влияния люди принимают как должное, находя разумные объяснения. Они совершают поступки, а потом, когда их спрашивают о причинах, говорят: послушал внутренний голос, он нашептал! Так и юная Мальва будет считать, что все сделала по собственной воле.

– Ты молодец, Мальва. – Аманда говорила медленно, тщательно проговаривая слова. Губы ее фантома двумя этажами ниже шевелились в такт. – Ничего не бойся. Не волнуйся. Ты все делаешь правильно.

– Я все делаю правильно! – Мальва просияла, и тягостная морщинка на лбу исчезла. – Ну конечно же! Заработаю золота и уеду в Сант-Люмис, надо лишь немного потерпеть! То-то Клара обрадуется заработку! Купим ту квартирку…

Продолжая бормотать, девушка отошла от полок. Дух Аманды двинулся следом. Служанка перестала нервничать и теперь улыбалась, став по-настоящему хорошенькой. Широко распахнутые невинные голубые глаза, вздернутый носик и румяные щечки делали Мальву очень привлекательной. Но главное – это цвет волос, который и привлек Аманду, стоило заметить выбившиеся из-под платка пряди. План сложился в тот момент, когда архиепископ заметила волосы девушки. Светлые. Конечно, в них не было знаменитого серебра Вэйлинг, оттенок служанки оказался куда теплее, и все же… все же даже такая приманка наверняка сработает!

Аманда в карцере тонко улыбнулась.

Разрушитель силен, но под слоем скверны все еще находится Август Рэй Эттвуд. Одинокий молодой мужчина, страдающий от смертей близких, а самое главное – от потери любви.

Мысль о дочери снова заставила фантом задрожать. Женщина сжала зубы, возвращая себе спокойствие, а Духу – прочность.

Беспристрастный взгляд невидимого посланника оценивающе скользнул по тонкому стану служанки. Молода и красива. Выглядит искушающе-непорочной – то, что нужно для соблазнения страдающего мужчины. Ее светлые волосы станут приманкой, а потом включится программа, вложенная Амандой в голову девушки. Несомненно, разрушитель не устоит. Он слишком одинок, и это еще одна его слабость. Одинок и нуждается в тепле. В понимании. В утешении. В телесной ласке, наконец! Юная горничная даст ему все это.

Аманда в карцере кивнула своим мыслям. Она не ощущала ни доли раскаяния. Она солдат. И в этой войне обязана использовать все возможные средства, чтобы победить. Мальва станет одним из крючков, на который архиепископ насадит разрушителя. Глазами и ушами, доверенным лицом, лазутчиком, который и сам не знает, что он – лазутчик. Женщина, делящая с мужчиной постель, способна на многое! Особенно под чутким руководством самого архиепископа Святой Инквизиции.

Фантом наклонился к уху служанки, тонкие невидимые пальцы Духа легли на виски девушки, погружаясь в ее разум.

– Слушай меня, Мальва, – тихо, но четко произнесла Аманда, – слушай и запоминай. Вот что ты должна сделать…

Горничная кивала, послушная чужой воле.

Выслушав, она сняла фартук и чепец, расчесала длинные волосы. Пощипала щеки и губы, чтобы они сияли ярче. И вышла за дверь.

Фантом за ней не пошел. Бесплотный Дух вернулся обратно в карцер и, снова соединив с ним плоть, архиепископ некоторое время лежала на полу, приходя в себя. И улыбаясь. Первый пункт ее плана прошел великолепно. Мальва сделает то, что ей велено.

***

– Что ты здесь делаешь?

Я остановился в дверях своей комнаты.

У стола суетилась девушка. И первый взгляд на ее длинные светлые волосы заставил сердце болезненно забиться.

Служанка охнула и выпрямилась.

– Господин! Господин Август! – задрожал ее голос, глаза испуганно распахнулись. Словно она внезапно осознала, что стоит в комнате того самого убийцы, держа в руках фарфоровый чайник. Закусив губу, девушка судорожно вздохнула и снова посмотрела на меня – уже увереннее. – Меня зовут Мальва, господин. Я принесла вам чай.

– Я не просил.

– Я это знаю! Но… – Она снова прикусила пухлую губу. – Вы ничего не едите. Я принесла чай и печенье, взяла на кухне…

– На меня не действуют яды, Мальва.

– Что? – наполнились слезами голубые глаза. – Я не желаю отравить вас, господин Август! Лишь позаботиться.

– Позаботиться?

Я отошел от двери. Мальва поставила чайник на стол и пригладила волосы. Белый свет лампы прокатился по прядям, делая их почти серебряными. И так сильно напоминая о другой девушке… Створка за моей спиной со стуком захлопнулась, а скверна внутри всколыхнулась. Служанка вздрогнула, и на миг ее лицо стало испуганным, но девушка быстро взяла себя в руки.

– Простите меня, господин Август! – быстро произнесла она. – Я не хотела вам помешать! Но я… я лишь желала услужить вам! Сделала чай, как учила бабушка. Немного мяты и липы, джем и печенье…

– Тебя кто-то послал ко мне?

– Нет, что вы! – моргнула она, едва не плача.

– Сама. – Я неторопливо обошел горничную, заставляя ее учащенно дышать и вздрагивать.

– Да, господин! Послушайте… Я из маленького городка, сирота, у меня есть лишь бабушка, которая пригрела и воспитала, ее зовут Клара. В прошлом году Клара ослепла. И я готова на все, чтобы ей помочь.

– Ты осталась из-за денег?

– Вы меня осуждаете?

– Нисколько. Я сам предложил оплатить работу.

– Да. – Она снова прикусила губу. У девушки это получалось довольно трогательно. – Сами предложили. Но я… я… Я заметила, что вы голодны. И решила… прийти.

– Вот как? – взлетели мои брови.

– Я принесла чай….

– И?..

– Вам… одиноко. – Она опустила взгляд и отчаянно покраснела.

– Ты меня не боишься?

Я подошел ближе. Девчонка оказалась довольно высокой. По волосам снова прокатился блик света. И словно вторя – с моих волос упали и разлетелись веером искры. Девушка подпрыгнула.

– Боюсь. – Но тут Мальва подняла голову и твердо посмотрела в мои глаза. – Но я много чего боюсь, господин. И инквизиторов даже больше, чем вас. Сейчас я уверена, как никогда, что поступаю правильно. Я хочу… служить вам. Стать личной горничной. Буду приносить еду, стирать вашу одежду, убирать постель… Я умелая горничная. Не сомневайтесь. И еще…

Девушка сделала шаг назад, в столб солнечного света. Отчаянно закусила губу. Но взгляд не опустила, смотрела на меня, не отрываясь. Пока ее пальцы торопливо расстёгивали пуговицы на платье. Ткань зашуршала, сползая с плеч, оголяя грудь, потом живот и бедра. Оставшись в белье, Мальва гордо расправила плечи, в ее взгляде появилась дерзость. И что-то еще…

Я всмотрелся внимательнее. Страх, да. Несомненно, он все еще был здесь, дрожал в светло-голубых радужках, но зрачки уже затягивали этот страх тьмой просыпающегося возбуждения.

– И – еще, – многозначительно прошептала Мальва, краснея щеками.

Мой взгляд зацепился за ее руки – широкие ладони, крепкие пальцы. Как быстро она разделась…

– Значит, постель ты готова не только убирать, но и согревать, – подытожил я.

Грубые слова, от которых раньше я бы смутился, сорвались легко и не вызвали эмоций. Девушка прикусила губу и отчаянно покраснела.

– Если… захотите, – прошептала она, неотрывно глядя мне в лицо. – Если позволите.

– Почему?

Она моргнула. И снова. Лицо на миг стало озадаченным, словно вопрос поставил в тупик. Словно она действительно пыталась это понять.

– Вы… Вы мне нравитесь, – прошептала Мальва так же удивленно. – Нравитесь.

Несколько мгновений я смотрел на нее. Скверна внутри корчилась, просилась наружу. Тянула к глупой горничной невидимые когти. И я ощущал желание ее отпустить. Это было бы так просто…

Так же просто, как и согласиться на предложение девицы. Желая поторопить мое решение, она стянула бюстгальтер. Крупная белая грудь подпрыгнула, освобождаясь.

Мне стало так тошно, что скверна выплеснулась из тела. Черное безглазое оскаленное чудовище протянуло к Мальве жуткие лапы. Оно хотело погрузить когти в эту белую грудь, хотело убить. На миг показалось, что и я – тоже.

Потому что Мальва была подделкой. Потому что любая девушка на этой земле теперь лишь подделка.

Сноп искр разлетелся веером вокруг моего тела, и горничная вздрогнула.

– Мне не нужна служанка, Мальва, – сказал я, отворачиваясь. – Уходи.

Верно расценив мой приказ, горничная торопливо натянула платье. Все-таки она не так глупа…

– Я сказала не всё! Не всё… Мои родители. Я не сказала о них. Я выросла сиротой, потому что мама и папа попали в яму скверны. Их увезли в Пески. Я их совсем не помню. Клара говорит, они любили меня… И были добрыми людьми. Таким детям, как я, Империя помогает, обеспечивает образованием и работой. Но… – Невысказанное повисло в воздухе, а голубые глаза девушки налились слезами. Я молча ждал. Мальва закончила шепотом: – Но я предпочла бы просто увидеть их. Хотя бы раз. Но это запрещено. Те, кто уезжает в Благие дома или Пески, уже не возвращаются. Я ненавижу инквизиторов, господин Август. Поэтому я осталась здесь. И я буду верно служить вам, господин. Так, как вы захотите.

Я остался стоять, заложив руки за спину. И служанка не увидела того, что было доступно моему зрению: как невидимая зрению рука – черная и когтистая, пронизанная оранжевыми искрами, – коснулась подбородка девушки, а потом вздернула ее голову, заставляя Мальву вскрикнуть от ужаса и вытянуться в струнку, вставая на цыпочки. Скверна, словно огромная черная тень, медленно отделилась от моего тела, желая заглянуть Мальве в глаза.

Но я не позволил. Усилием воли я заставил скверну снова исчезнуть.

– Унеси печенье, Мальва. Я не люблю сладкое.

Уголки девичьих губ скорбно опустились.

– Но оставь чай.

– Значит… вы позволите служить вам, господин?

Она вспыхнула, глаза засияли. Красивая девушка. Не удержался и тронул выбившуюся светлую прядь. Такая мягкая…

– Да. – Я отдернул руку и отвернулся. – Но при одном условии, Мальва. Ты можешь не соглашаться, если не хочешь.

Она облизала губы, уже призывно.

– И что это за условие, господин?

***

Ночью Аманда решилась еще раз выпустить фантом. Это было рискованно – слишком часто гулять вне тела опасно и губительно, но архиепископ желала убедиться, что ее план работает. Демонический консорт пронесся по этажам и проник в комнату служанки.

– Мальва! Ты что делаешь? – не сдержалась в карцере Аманда.

С радостной улыбкой горничная подняла портняжные ножницы, оттянула прядь волос и щелкнула лезвиями. На ее лице расцвела улыбка.

– Он разрешил остаться. Он разрешил мне приносить чай! При одном условии!

Еще одна прядь белым пухом полетела на пол.

– Никаких заигрываний. Никаких волос.

– Мальва, стой!

Аманда ощутила, как фантом колеблется, угрожая разрывом связи, и сделала несколько глубоких вздохов, заставляя себя успокоиться.

– Стой! Не трогай свои волосы! Я запрещаю тебе их резать! Ты слышишь? Хватит!

Не реагируя на ментальные приказы, которыми ее осыпали, и продолжая радостно улыбаться, горничная срезала все волосы на своей голове, оставив лишь короткий колючий ежик. Потом решительно сгребла срезанные пряди и кинула в мусорное ведро.

Аманда в карцере до хруста сжала кулаки. Что ж, разрушитель оказался крепким орешком и сходу уничтожил главную приманку.

– Ничего, – возвращая фантом, решила архиепископ. – Это лишь начало.

Глава 7. Кассандра, единственная и неповторимая

Глава 7. Кассандра, единственная и неповторимая

Свалившись на песок, который снова почернел, мы с Джемой некоторое время лежали, с хрипом втягивая жаркий воздух. Каналы, фонтаны и зелень Равилона снова остались в прошлом. Мой Дух разорвал Темное Эхо.

– У нас что же, получилось? – отдышавшись, Ржаник села. – Вот это да! У нас получилось! Вэйлинг, мы сделали это!

– Точно. – Я тоже поднялась. С моей одежды все еще текла вода, но сейчас это лишь радовало.

– Нет, ну это надо же! До сих пор не верится! Кэсс, да ты настоящий головорез! – Джема рассмеялась, и я, не сдержавшись, тоже. – Как ты вытащила свой кинжал и ринулась к дому! Святой Мирадий, это невероятно! Мы действительно побывали в Темном Эхе и… вернулись?

Мы посмотрели на обугленную стену – все что осталось от прекрасного строения с внутренним двориком, где цвели олеандры и прогуливались павлины. Огненный шар, летящий из протуберанца, похоже, угодил прямо в сердцевину этой улицы. Я покачала головой, не желая об этом думать.

– Все благодаря твоему расчету, Джема. Ты и правда редкая умница.

Рыжая снова засмеялась. А потом, встав, неожиданно протянула руку принцу.

– Я бы не вывела верные координаты, слишком много неизвестных. Но благодаря знаниям и помощи принца, у нас все получилось! Благодарю, Ваше Высочество! Вы необычайно талантливы.

Юстис, сидящий на песке, внезапно смутился. Если бы на лице серого Духа были живые краски, мы наверняка увидели бы румянец. Медленно поднявшись, принц прижал свою ладонь к руке Джемы, и они изобразили рукопожатие. А потом Юстис мотнул головой и указал на девушку, ясно давая понять, что вся слава должна принадлежать лишь ей.

Я хмыкнула и потянула сверток.

– Ладно, давайте посмотрим, что у нас за улов. Опиум, да подожди ты!

Отогнав крысеныша, который уже скреб лапками, пытаясь добраться до содержимого свертка, я потянула узел. Судя по всему, Джема просто сдернула скатерть, завязав в нее все, до чего успела добраться, и что было на столе.

– Что тут у нас? Ого! Неплохо!

Добыча порадовала: пиала с инжиром и орехами, ветка винограда, плошка с вареной крупой, сдобренной кусочками молодого сыра, и маленькие коричневые шарики, названия которым я не знала.

– Это булгур, а это фалафель, – помогла сияющая Джема, указав на крупу, потом на шарики. Удачная вылазка в Эхо изрядно приободрила девушку. – Нут, зелень, масло и специи. Я слышала, это вкусно.

Она осторожно взяла один шарик и сунула в рот. Закрыла глаза и несколько мгновений сосредоточенно пережевывала.

– Ну как? – не выдержала я.

– Это… потрясающе!

Я тоже взяла непонятный коричневый комок. Потрясающим его можно было назвать лишь с большой голодухи, собственно, так оно и было! Опиум оказался умнее нас с Джемой и сразу схватил орехи – в обе лапы и парочку за щеки. Не крыс, а настоящий хомяк! Впрочем, я была готова отдать зверенышу все вкусности, все-таки это он подсказал мне решение.

– А вода?

Сунув в рот финик с инжиром и мыча от удовольствия, рыжая ткнула пальцем в кувшин. Я полюбовалась изящной вытянутой формой и красивым синим цветом сосуда. На миг он напомнил мне о человеке в мантии, который стоял под пальмами. Холодок коснулся шеи. Я обернулась, на секунду поверив, что странный мужчина все еще здесь и может увидеть наше пиршество. Но, конечно, среди развалин никого не оказалось. Только черный песок, камни и наша странная компания. Я мотнула головой. Почему испугалась? Какая мне разница, кто смотрел на меня в Эхе. Тот человек уже в прошлом – во всех смыслах. А может, мне и вовсе почудился его взгляд, ведь лицо незнакомца скрывал капюшон!

Я откупорила пробку кувшина, в нос ударил острый пряный запах.

– Вино! Ржаник, ты стащила вино, а не воду!

– Да откуда мне было знать! – Джема тоже понюхала напиток и скривилась. – Схватила первое попавшееся. Времени не было проверять, что внутри!

Юстис, сидящий на песке, демонстративно фыркнул. Ему, в отличие от нас, не требовались пища или вода, хотя я уловила грусть, с которой он наблюдал за нашей трапезой.

– Хорошо, что наглотались воды в канале. – Я сделала осторожный глоток. Вино оказалось терпким и отдавало незнакомыми пряностями. Джема тоже попробовала. Ее взгляд тут же поплыл, и я предупредила: – Осторожно. Ты ослабла, Ржаник.

– А ты даже не обгорела, Вэйлинг. – Язык девушки стал заплетаться. – Меня это так… удивляет. Не знала, что золотой браслет дает столько преимуществ. Еще глоточек!

Она снова приложилась к сосуду. Мы с Юстисом переглянулись, и принц нахмурился. Я отобрала у Джемы кувшин.

– Пересидим жару в тени и двинемся. У нас теперь есть еда, но увы, по-прежнему нужна вода, значит, придется снова наведаться в Эхо. Но прежде надо отдохнуть. Я не уверена в том, как часто смогу проделывать этот трюк.

Джема привалилась к камням и прикрыла глаза.

– Никогда не думала, что доведется увидеть подобное, – произнесла она.

– Темное Эхо?

– Его уничтожение. Знаешь, Кассандра, в Нью-Касле я безумно тебя ненавидела. Когда именно ты получила золотой браслет. Думала, что ты его недостойна, и нейропанель должна достаться мне. Как же я злилась! Мечтала отомстить тебе. Сделать что-то такое… наказать!

Она рассмеялась, а я почувствовала себя неуютно. Юстис склонил голову, слушая.

– Я знаю, Джема. И помню.

– Я ведь была уверена, что Вольц отдала тебе золото только из-за твоей фамилии. И твоего отца. Мы ведь все знали, что они дружны…

– Катерина Вольц просто ошиблась…

– Нет. – Ржаник открыла глаза. Белки вокруг радужек покраснели. – Нет. Она выбрала тебя не из-за отца-генерала. Долгое время я не желала этого признавать, не хотела видеть. Врала сама себе… но знаешь, Вэйлинг… Здесь, в Равилоне, врать уже нет смысла, да? – Джема хрипло рассмеялась, и я поняла, что вино подействовало слишком сильно. Рыжая ослабла. Несколько дней голода, усталость, страх… Ей не стоило пить. Ржаник резко выдохнула и продолжила: – Она выбрала тебя, потому что ты сильнее. Сильнее всех нас, Кэсс. Ты сильнее здесь. – Джема коснулась лба, потом груди около сердца. – И здесь.

– Джема, ты напилась…

– А я просто тебе завидовала. Где-то внутри я всегда понимала, что недотягиваю. Понимаешь? Что недостаточно быть просто умницей Ржаник. Что должно быть нечто… большее. Нечто иное. И что я хочу быть тобой. О да! Я так хотела быть тобой! Сумасбродной, отчаянной, дерзкой! Безрассудной и свободной. Сильной. Королевой Вэйлинг. Но я никогда не смогу этого.

– Джема, хватит. Ты просто…

– Я просто Джема Ржаник. Умница, отличница, немного зануда. И трусиха. Я ведь струсила тогда, в чайной «Клевер и роза». Я знаю это. До смерти не забуду! Потому и тренировалась до изнеможения, потому и рвалась везде первой… Забыть хотела. Что тогда струсила. Но я никогда этого не забуду. А вот ты не испугалась. Ты сражалась за нас всех, Кэсс. И сейчас сражаешься. – Она открыла глаза и, резко выхватив у меня кувшин, сделала несколько быстрых глотков. Рывком стерла с губ гранатовые капли. – Да, я – не ты. Но лишь сейчас я осознаю, что мне и не надо быть тобой! Понимаешь? Я отчаянно завидовала тебе всю свою жизнь. Ненавидела, злилась. Я ведь понимала, что Дамир любит лишь тебя. И понимала, что он никогда не сможет то же самое ощутить ко мне. Я желала невозможного. И думала, что ты все получила незаслуженно. Но в этих гребаных черных песках я словно прозрела. Словно увидела все иначе. Катерина отдала тебе золотой браслет, потому что ты гораздо сильнее меня. И потому, что лишь ты могла выдержать его вес. А Дамир полюбил, потому что ты прекрасна, Кэсс. А мне надо было просто жить свою жизнь. Не твою. Свою! Жаль, что осознание пришло ко мне лишь сейчас, да?

Ржаник откинула голову и расхохоталась. Рыжая коса растрепалась, высыхающие пряди трепал ветер. Юстис во все глаза смотрел на девушку. Джема перестала смеяться.

– Я больше не ненавижу тебя, Вэйлинг. Ты заслужила свой золотой браслет. И Дамира. Да. Его ты тоже заслужила. Если мы выберемся отсюда, то только благодаря тебе. Я ведь уже сдалась, понимаешь? Как только поняла, куда мы угодили. Снова струсила. А сейчас… Сейчас я верю, что ты всех нас вытащишь. Ты самый лучший миротворец Империи, Кассандра Вэйлинг. И я горжусь, что знакома с тобой! Алое пламя души во мраке ночи…

Она торжественно подняла руку, словно хотела отдать имперское воинское приветствие, но… зашаталась и упала на песок. Глаза Ржаник закрылись. Еще миг – и она засопела, проиграв бой алкоголю.

Некоторое время я молча смотрела на спящую девушку, колючая ветка вины разрослась еще больше. Глянула на принца, ожидая очередной ехидный взгляд. Но Юстис казался задумчивым и отрешенным. Он созерцал свои запястья, на которых все еще виднелись призрачные золотые браслеты. Но в сером цвете Духа они казались кандалами. Налопавшись орехов, Опиум свернулся возле Джемы, намереваясь вздремнуть. Я ощутила, как першит в горле, и поднялась.

– Присмотри за Джемой, – бросила я то ли принцу, то ли крысу, подхватила кувшин, развернулась и вышла из тени в зной. Мне нужно было хоть ненадолго остаться одной.

***

Колючая ветка вины царапала грудь и горло.

Отрицать очевидное больше не было смысла: я изменилась. И дело вовсе не в элитном золотом браслете. Ржаник заметила верно: я даже не обгорела, несмотря на беспощадное солнце пустыни. Ожог, полученный в Эхо, был самым настоящим, но он затянулся и исчез за несколько минут. Я стала сильнее, быстрее, выносливее. Мое тело будто подстраивалось под окружающий мир, меняя температуру и свои потребности. Я хотела пить и есть, но жажда и голод не изводили меня как, наверняка, изводили Ржаник. А еще теперь я решительнее и жестче. Хотя этого мне и раньше было не занимать.

Ритуал Аманды сработал. Не знаю, был ли он завершен, но мои способности точно изменились. Это немного пугало, но больше вызывало странное любопытство.

Если бы не цена, которую пришлось заплатить.

Перед внутренним взором снова встало лицо Джемы в тот момент, когда вино заставило ее сказать лишнее. Когда она призналась, что восхищается мной. Это было слишком. Это было… ужасно!

Как сильно мне хотелось закричать, чтобы Ржаник замолчала! Чтобы не произносила слов, из-за которых однажды она возненавидит меня еще сильнее!

Ругаясь сквозь зубы, я ускорила шаг, стремясь оказаться как можно дальше. Словно расстояние могло помочь мне успокоиться. Я пошла быстрее, а потом и вовсе побежала. Движение успокаивало разум и чувства, развалины слились в одну серо-черную полосу. Очнувшись, я перешла на шаг и оглянулась. Судя по всему, в своем запале я успела унестись довольно далеко. Прямо перед глазами маячила квадратная башня, накренившаяся над песком. Кажется, по расчётам Джемы именно здесь к закату случится следующее Темное Эхо.

Я резко выдохнула и остановилась. Белое солнце стремительно катилось к горизонту, мне стоит вернуться прежде, чем наступит ночь. Или?.. Мы ведь так и не добыли самое главное – воду. Я прищурилась, осматривая местность. Увиденные картинки прошлого накладывались на развалины, помогая понять архитектурную логику Равилона. Город строили ярусами, большинство улиц тянулись либо вдоль каналов, либо были снабжены фонтанами. Я вспомнила первое погружение в Эхо: изваяние в форме рыбы, из которого била струя. И местного жителя, набирающего воду в глиняные кувшины. Похоже, такие фонтаны служили источниками чистой воды для всех горожан.

У подножия башни, наполовину утопая в песке, плясала на хвосте мраморная рыба. Вернее, то, что от нее осталось.

Я неуверенно оглянулась назад. Лезть в Эхо в одиночку, да еще на закате – рискованно. Безрассудно. Но разве не это мое главное качество, по мнению Ржаник?

– Просто наберу воды и тут же разорву прошлое, – произнесла я вслух, все еще сомневаясь.

День стремительно угасал, на принятие решения оставалось не больше пяти минут. Я решительно вылила из кувшина вино и устремилась к остаткам фонтана. В конце концов, я успела убедиться, что в погружении нет ничего сложного, главное, не упустить время выхода. Джема говорила, что чем дальше от эпицентра первого взрыва, тем короче Эхо, но здесь, в сердцевине города, прежде чем разгорится протуберанец, я десять раз успею наполнить кувшин. Да и место казалось идеальным. Черного песка здесь было немного, сохранившаяся стена здания мешала засыпать улицу, с двух сторон тянулись остатки жилых домов и каменных лестниц. Канал остался в стороне, так что плавать снова мне не придется. Пара минут – и можно возвращаться к моим спутникам!

Сев на бортик полуразрушенного фонтана, я туже заплела косу, чтобы не мешала, и принялась ждать. Последний луч солнца вспыхнул на развалинах и погас, а реальность поплыла и изменилась.

– Умница Джема, – прошептала я, наблюдая, как вырастают и светлеют стены, как исчезает песок, и… как солнце снова загорается на небе!

Ну конечно! Эхо снова и снова показывает Падение Равилона, а оно произошло днем. Значит, в этом отрезке времени просто не может наступить ночь! Ведь когда она случилась, от города уже остались лишь руины.

Прохладные брызги окатили спину, заставив меня улыбнуться. Где-то залаяли собаки, хлопнула, закрываясь дверь. Я помедлила, любуясь возрожденным Равилоном. Первые погружения были слишком торопливыми и волнительными, а сейчас я позволила себе задержаться на минуту, рассматривая сияющие белые здания, пузатые шары куполов в дымке, фигурные остроконечные арки, сине-голубую мозаику на стенах и яркую зелень пальм. Равилон был поистине прекрасным городом. Даже северная столица Империи не могла сравниться с ним в величественном великолепии.

Как жаль, что от всей этой красоты ничего не осталось.

Я тщательно умылась, потом напилась, с наслаждением глотая чистую и прохладную воду. Ополоснула кувшин, набрала воды, запечатала. Жаль, что тара у меня всего одна, надо было прихватить из дома с павлинами еще что-нибудь…

Впрочем, что мешает мне сделать это сейчас?

Я огляделась. Протуберанца не видно, значит, времени у меня достаточно. А в одном из домов я приметила развевающуюся на веревке одежду – белое платье, ахвар, подобное тому, что носила черноглазая женщина из прошлого, штаны и платок на голову. Вещи, гораздо больше подходящие местному климату, чем ужасная юбка с желтой блузкой!

Поставив кувшин на землю, я примерилась, разбежалась и, подпрыгнув, уцепилась за железный завиток на стене. Подтянувшись, перекинула тело выше, уперлась носком сапога в крошечную щербинку в кладке. Тело отзывалось на усилия приятным чувством удовлетворения. Тело ощущалось по-настоящему сильным! И это несмотря на несколько дней весьма ограниченной диеты и усталости!

Добравшись до карниза второго этажа, я уцепилась за узкую выступающую кромку и повисла, глядя вниз. Качнулась. Легко, упруго. Никакого страха! Только радость от новых способностей. Отпустив правую руку, я повисла на одной левой. На кончиках пальцев! И рассмеялась, ощущая силу в каждой клеточке своего тела. Стайка мелких серо-голубых пичуг слетела с крыши, испугавшись моей тени. Я прижалась к белой стене. Ударила носком, ощущая, как крошится под ногой камень. И полезла наверх, легко находя даже крошечные зацепки и выемки, способные удержать мое тело. Подъем на второй этаж занял всего пару минут. Запрыгнув на полукруглую террасу-балкон, я сдернула с веревки одежду. Глянула в проем двери, но никого не увидела. Торопливо скинула свой несуразный наряд, переоделась. От слегка влажной ткани пахло свежестью. Светлые штаны, верхнее платье с высокими разрезами, белый платок-тагельмус на голову, закрывающий волосы и нижнюю часть лица. Второй комплект одежды – еще мокрый – я свернула и пристроила на спину: то-то Джема обрадуется обновке! Надеюсь, это окончательно укрепит боевой дух рыжей.

Я попыталась не думать о том, что просто пытаюсь успокоить свою совесть.

Из открытой двери веяло прохладой, так и тянуло заглянуть внутрь и исследовать чужой дом. Наверняка внутри полно пустых кувшинов, которые можно заполнить драгоценной водой. А вдруг, найдется и оружие или другие полезные вещи?

Я мельком глянула на небо. Пока чистое, но край солнца уже почернел. Время уходит слишком быстро.

– Пора обратно в опостылевшие развалины, – хмыкнула я, перекидывая ноги через перила балкона. – Ладно, сегодня неплохой улов, надо будет…

Упругое черное лассо обвилось вокруг лодыжки и рывком сдернуло меня вниз. Я грохнулась с высоты второго этажа, лишь в последний миг успев опомниться и замедлить падение. Лишь благодаря навыку парения мой нос остался целым, хотя я знатно приложилась о мостовую.

Еще не успев ничего понять, вскочила. И новый рывок лассо снова отправил меня на камни!

– Думаешь, можно просто так воровать в моем городе, ишваро? – прошипел за спиной злой рычащий голос. Знакомые слова имперского языка казались чуть смазанными, растянутыми, и оттого почти неразличимыми.

Оттолкнувшись от стены, я упруго перекатилась, одновременно сбрасывая петлю, вскочила. Страха не было, скорее злость из-за давно почившего стражника, который заметил меня и решил наказать. Отскочила и обернулась. Перед глазами мелькнула синяя мантия-накидка. И на миг даже почудилось, что это тот самый человек, что смотрел на меня в прошлое погружение. Но это ведь невозможно! Гораздо вероятнее – синяя мантия – форма местных стражей порядка.

Хотя фигура, закутанная в ткань, не походила на воина. Худой, высокий, гибкий. В руках не меч, а черная плеть – странный выбор для стражника. И глубокий провал капюшона, не дающий рассмотреть лицо.

Я сделала осторожный шаг влево. Фигура в синем синхронно сместилась вправо.

– Отойди с дороги. – Быстрый взгляд на чернеющее солнце. – Я не хочу проблем.

– Не хочешь проблем, ишваро? – Из-под капюшона донесся смазанный смех. – Те, кто не хотят проблем, – не воруют в моем городе.

Черноты на солнце стало больше. А времени – меньше.

– Это неважно, идиот, как ты не понимаешь! – в сердцах выкрикнула я. Кувшин с драгоценной водой стоял как раз за спиной проклятого стражника. – Просто отойди и я… исчезну!

– Не в этот раз, ишваро, – снова тот же смех.

Не в этот раз? Я насторожилась. Неужели вижу перед собой действительно того самого стражника? Или это лишь фигура речи, искаженная непривычными звуками?

– О чем ты?

Я снова двинулась влево, надеясь обойти мешающую мне фигуру. Еще пару шагов. И я брошусь вперед, схвачу кувшин, а потом разору Эхо!

Шаг. Шаг.

Я бросилась и… снова покатилась по земле! Черная плеть выстрелила словно живая змея, обвила мое тело! Проклятый страж одним рывком перекинул рукоять через нависающую древесную ветвь, потянул – и меня вздернуло наверх! Я повисла, словно куколка бабочки, обернутая жалом плети, не доставая ногами до земли.

– Ты не слушаешь, пес, – укоризненно произнес гребанный страж.

День мерк, солнце скрыл черный диск.

– Где твой поводок, ишваро?

– Да кто такой этот твой ишваро? – завопила я, извиваясь. Путы, с виду ненадежные, держали крепко.

– Пес. Вор. Падальщик. Ныряльщик. Мертвец. Ты, – монотонно перечислил синий.

– Мертвец? – Я изогнулась всем телом, ощущая себя добычей невозмутимого паука. Добыча рвется изо всех сил, но лишь сильнее увязает в паутине. А паук просто ждет – неумолимо и равнодушно. Сравнение мне не понравилось. Свет почти погас, погружая Равилон в окрашенный багрянцем сумрак. – Да это ты – мертвец! Все вы! Отпусти меня, чертов придурок! Эти вещи, это все… не имеет значения! Тебя уже давно нет, понимаешь? Истинный Дух! Ну конечно же, ты не понимаешь!

Я снова изогнулась. К черту кувшин, надо убираться! Немедленно!

– Пусти! – заорала я снова. – Ты что, не видишь? Посмотри на небо! Тебе конец! Всему конец!

Солнце затянулось мраком.

Одним пугающим, слитным движением страж оказался передо мной. И я увидела его лицо. Нет, не лицо! Под капюшоном оказалась золотая маска, детально копирующая черты. В прорезях глаз блестели такие же золотые радужки.

– Тебя пугает алая звезда, ишваро? – Показалось, или страж под маской саркастически усмехнулся. – Я ведь сказал – нельзя воровать в моем городе. Наказание – смерть. Алая звезда совсем близко.

Что? Алая звезда? Протуберанец, который разгорится в небе через минуту. То есть… страж знает о нем? И о том, что последует дальше? Но как?

Из-под маски снова послышался смешок.

– Понял, ишваро.

Я увидела странные золотистые глаза совсем близко. Спокойные. Какие-то… отстраненные. Тот, кто смотрел из золотой маски, знал о надвигающемся огненном безумии. Знал и не боялся. А еще он знал, что я это безумие не переживу.

Почти забытый мною страх всколыхнулся в груди. Ощущение близкой гибели и осознание, что это почти свершилось. Я забилась изо всех сил, пытаясь ослабить путы. Потянулась к свету внутри себя, надеясь выпустить его, разорвать Эхо, и ощутила, что ничего не выходит. По черному гибкому жалу, обвившему мое тело, скользнула синяя искра. И кончик плети внезапно удлинился, опутывая еще крепче. А белый свет внутри меня угас, словно испугавшись этого синего отблеска. Да что же это такое? Как такое возможно? Куда делись силы моего тела, куда делись способности? Нейробраслет словно утратил свою мощь, сдавшись черному жалу и стражу! У меня ничего не осталось!

Ничего, кроме того, чем я с успехом пользовалась годами: хитрости. И женской красоты.

– Покажи свое лицо. И сними мой платок, – выдохнула я, повинуясь чутью.

– Зачем, ишваро? – в шипении голоса ни любопытства, ни интереса.

– Хочу узнать, от чьей руки умру. Хочу посмотреть в твои глаза.

– Солнцеглазые не смотрят на ишваро.

– И все же прошу! – Небо вспыхнуло, разливая алый свет. Протуберанец… – Ты сам сказал, что я уже мертвец. Посмотри мне в лицо, если не боишься! Ну?

Страж пожал плечами. Придвинулся. Так медленно, словно у него было все время мира.

– Я окажу тебе честь узнать мое имя, ишваро. Я позволю твоим глазам увидеть мое лицо. Пламя искупит твою вину, и ты уйдешь спокойно. – Так же неторопливо произнес он. Протуберанец разгорелся до белизны. Крики, паника, топот… уже привычные звуки надвигающегося апокалипсиса. Но человека в синем это словно бы совсем не волновало. Он откинул капюшон. Золото маски медленно растаяло, каплями впитавшись в кожу и оставив на смуглых щеках золотую вязь древнего языка.

Страж дернул кончик моего тагельмуса.

– Мое имя – Иерофан, третий своего рода, впитавшего солнце.

Небо вспыхнуло, когда сотни огненных шаров исполосовали небо. Стало светло как днем. И я уставилась в лицо мужчины в синей мантии. Хотя какой мужчина, молодой парень! Наверное, не старше меня! Взгляд поплыл, выхватывая детали. Худое лицо, густые и темные брови, такие же волосы. Длинный нос с горбинкой. Смуглая кожа с узором слов. Странно мерцающие глаза. И удивление в них, когда страж увидел меня без платка.

Его брови сдвинулись, образуя озадаченную складку.

– Постой… У тебя нет поводка. Ты не ишваро, – медленно сказал он, так же внимательно рассматривая меня. – Кто ты?

Я склонила голову, и пряди растрепавшейся косы упали, почти касаясь щек парня со странным именем.

– Я – Кассандра. Единственная и неповторимая. И в отличие от тебя – все еще живая!

Изогнувшись в путах до хруста костей, я склонилась к его губам, словно намереваясь поцеловать.

Глаза парня изумленно расширились, а рука дрогнула. Всего на миг, но этого хватило, чтобы плеть ослабла. А я только этого и ждала! Вывернувшись, ударила стража ногами, отталкивая и одновременно используя как трамплин, качнулась наверх, перекинула свое тело через ветку и приземлившись с другой стороны. Пружинисто вскочила. Живая плеть взлетела, пытаясь снова спеленать меня, но мою ладонь уже оттягивал изогнутый дугой белый меч!

– Ты…

Я не стала слушать. Рубанула атмэ, обрубая ползущее черное жало. Плеть взвилась и сложилась, превращаясь в руках стража в корявый посох с конусным навершием. Я выхватила из-за пояса кинжалы, швырнула один за другим. Не попала… хотя была уверена, что кинула точно! Но чертов страж двигался словно ожившая ртуть! Крутанувшись на носках, я разбежалась по стене и перелетела через голову Иерофана, когда он бросился на меня. Спрыгнула за его спиной, кинулась к фонтану и подхватила кувшин. И выпустила белый свет, в самый последний миг успев увидеть, как огненный шар с жутким ревом врезался в здание, у которого застыла фигура в синем.

Огонь охватил Равилон и парня со странными глазами, который все стоял и неотрывно смотрел мне вслед.

Упав на черный – хвала святым, черный, – песок, я некоторое время лежала, моргая и переводя дыхание. Тьма ночи казалась непроглядной после озаренного вспышками пожаров города, тишина оглушала. Я все еще слышала крики и рев огня. Но я успела. И Падение Равилона снова осталось в прошлом, не поглотив меня.

– Почему он не бежал? – перед глазами так и стояла застывшая в пламени фигура. Почему не кричал, как другие? Не пытался спастись? Кем был тот человек в синем? Ведь он знал о протуберанце… Может, пророк? Провидец?

Знал, что город обречен, и потому ничего не делал? Хотя отчего же – ничего? Он ловил меня, вора. Но разве есть в этом смысл, когда самого города через несколько минут не станет?

Я не понимала.

А тот, кто мог бы ответить, уже навсегда остался в прошлом, сгорев в безумном пожаре.

Поежившись, я поднялась. Кувшин, к счастью, не разбился, и даже ворованный сверток одежды мне удалось сохранить. На всякий случай достав атмэ, я двинулась в сторону нашей стоянки. Но, видимо, святые решили, что на сегодня хватит с меня опасностей, и никаких чудовищ или тварей я по дороге не встретила.

Глава 8. Новые гости

Глава 8. Новые гости

– Ваше Величество, к вам Яков Кворш, казначей. Мы проверили, он чист.

Император Константин резко повернулся в кресле, едва не выдернув из руки иглу капельницы. Врач – величайший целитель с золотой панелью, Друш Ханд, —укоризненно покачал головой, но правитель лишь отмахнулся.

– Наконец-то. Я думал, вы еще год будете проверять людей, вышедших из дворца!

– Подобное не терпит спешки, – с достоинством поклонился главный военный менталист – Станислав Венгель. – Ваша безопасность превыше всего. Мы не можем рисковать.

– Ведите уже, – оборвал император и, поморщившись, глянул на иглу. – Друш, убери это.

– Но ваше здоровье, повелитель…

– Мое здоровье станет гораздо лучше, когда мы уничтожим скверну, засевшую во дворце! – рявкнул монарх. – Скверну, разгромившую мою гвардию! И убившую моего наследника! Труп разрушителя – вот отличное лекарство, Друш! А не все эти… примочки!

Врачеватель поджал губы, явно несогласный, но спорить не стал. Зато вперед выступил генерал Валар Осимов – грузный мужчина с насупленными бровями и тяжелым взглядом.

– У нас все готово для штурма, Ваше Величество. Усиленная дивизия, полное боевое облачение, нейро-штурмовики…

– В прошлый раз от вашей дивизии остались лишь шлемы. От иных не осталось и этого.

– Атака с воздуха, повелитель. Вы ведь одобрили этот план. Ждем лишь команды.

Еще двое военных – суровые мужчины в годах, – кивнули, соглашаясь. Император на миг прикрыл глаза. После штурма от дворца останется лишь пыль. Полная зачистка позволит уничтожить скверну и выжечь землю на километры вокруг. И тех, кто все еще остается в здании.

– От Аманды нет вестей? – не поворачиваясь, спросил Константин и, получив ответ, вздохнул. – Невосполнимая потеря, – прошептал он. Его веки без ресниц, покрытые пигментными пятнами, дрогнули. Годами отдавая Юстису свою силу, император истощил тело, превратившись в старика. Но разум и Дух были по-прежнему сильны. Константин умел принимать решения на благо Империи, даже если приходилось кем-то жертвовать.

Но вот Аманда… Верховный Архиепископ Инквизиции и прославленный миротворец. Женщина, когда-то остановившая Снежный Бунт. Великолепная, бесстрашная, умная, невероятная Аманда, которой император восхищался. Возможно, даже больше, чем восхищался.

Но на кону стояло слишком много.

– Вероятнее всего, ее святейшества уже нет в живых. – Из теней выступил еще один мужчина, и все замолчали. Кардинал Святой Инквизиции – Иваз Фамон – высокий и сухопарый, окруженный контуром Духа столь мощного, что его очертания выступали за грани физического тела. Сила кардинала ощущалась тяжелой, придавливающей к земле волной, и генералы поморщились. Находиться рядом с главой инквизиции было непросто даже обладателям нейропанелей. Обычные люди без браслетов и вовсе теряли сознание, лишь проходя мимо. Поэтому кардинал редко появлялся на публике. Последние годы – никогда. К тому же умение инквизитора прятаться в сумраке и показываться в самый неожиданный момент настораживало и сбивало с толка. Никто не знал, как долго кардинал был в этой комнате. И был ли вообще?

В повисшей тишине Иваз поклонился императору и отошел к окну.

– Аманда погибла? – резко спросил Константин, и кардинал пожал плечами.

– Я более не вижу ее Дух. – Иваз глянул через плечо.

Его лицо – гладкое, узкое как лезвие, с болотистыми глазами, – тоже неуловимо менялось, словно пряталось в сумраке, несмотря на то, что мужчина стоял на свету. Возраст кардинала не читался, внешность казалась изменчивой. Впрочем, окружающие старались не всматриваться в его черты, контур Духа мешал и отталкивал, не давая увидеть больше. Любой взгляд соскальзывал с лица кардинала, словно капля воды с тающей сосульки, не в силах задержаться.

– Как не вижу Дух иных людей во дворце. Все они стали марионетками скверны или погибли. Там больше нет живых, мой император. Нет тех, кого надо спасать или беречь. Мы должны уничтожить скверну немедленно. Ее не должно существовать в нашем мире, это оскорбление для всех наших устоев. И ваше промедление оскорбительно для Святой Инквизиции.