Оттенки страха

Пролог: порог между мирами

«Страх – это не стена на пути, а призма, преломляющая свет нашей души. И только пройдя сквозь неё, мы увидим, каких цветов на самом деле бывает мужество»

Кафе «Миражи» было тем местом, где время текло иначе. Возможно, из-за тусклого света старинных ламп, отбрасывавшего узоры на стены, или из-за зеркал в позолоченных рамах, которые словно хранили отражения давно ушедших посетителей. Но для четверых друзей, сидевших за угловым столиком, это было просто их убежище. Место, где можно было спрятаться от мира, который не понимал их странностей.

Кайрон откинулся на спинку стула, перебирая в пальцах красный камень на цепочке – подарок отца, который он носил как талисман. Его рыжие волосы, собранные в небрежный хвост, контрастировали с тёмным кожаном куртки. Он всегда казался собранным, но сейчас в его зелёных глазах читалось напряжение.

– Глёз, хватит ёрзать, – бросил он, следя, как его друг теребит край голубого шарфа. – Ты выводишь из себя.

– Прости, – Глёз потупился, пряча дрожащие пальцы в карманы свитера. Его светлые волосы спадали на глаза, словно пытаясь скрыть следы недавних слёз. – Просто… Мне кажется, за нами кто-то следит.

– Опять? – Жёнол фыркнул, отодвигая чашку с холодным капучино. Его жёлтая куртка с капюшоном делала его похожим на взъерошенного хищника. – Ты каждый вечер видишь шпионов в тени. Может, пора к психиатру?

– Жёнол, – Кайрон предупредительно поднял руку. – Хватит.

– Ой, простите, ваше величество, – Жёнол склонился в насмешливом поклоне, но замолчал, встретив холодный взгляд Кайрона.

Сит, сидевший молча, уставился в окно, где дождь стучал по стёклам. Его синяя толстовка с капюшоном почти сливалась с сумерками. Он поднёс ко рту стакан с колой, но не сделал ни глотка, будто забыв, зачем взял его.

– Эй, зомби, – Жёнол щёлкнул пальцами перед его лицом. – Ты с нами?

– Здесь я… – пробурчал Сит, даже не повернув головы.

– О, боже, он живой! – Жёнол закатил глаза. – Ладно, развлекайтесь сами. Я пойду поищу, что тут есть… интересного.

Он вскочил и направился к стойке, где барменша Рита, женщина лет пятидесяти с татуировкой дракона на руке, полировала бокалы. Кайрон вздохнул, смирившись с хаосом, который Жёнол привносил всюду. Глёз же, наоборот, съёжился ещё сильнее, словно пытаясь исчезнуть в своём свитере.

– Может, нам стоит уйти? – прошептал он, кивнув на пустые столики. – Здесь слишком тихо. Как в гробу.

– Ты сам предложил встретиться здесь, – напомнил Кайрон, но смягчился, заметив, как дрожит подбородок Глёза. – Ладно. Через пять минут выдвигаемся.

Жёнол в это время разглядывал полку за стойкой, уставленную бутылками с экзотическими ликёрами. Его пальцы потянулись к одной из них, с ярко-оранжевой этикеткой, но Рита хлопнула тряпкой по стойке:

– Не трожь, псих. Это не для тебя.

– Эй, я же просто посмотреть! – Жёнол поднял руки в защитном жесте, но ухмыльнулся. – Хотя… Может, сделаешь мне что-нибудь особенное? Я заплачу авангардным стихотворением.

– Уходи, пока не вызвала охрану, – Рита устало махнула рукой, и Жёнол, посмеиваясь, вернулся к столу.

Сит наконец оторвался от окна и посмотрел на Кайрона:

– Зачем мы здесь?

– Ты сам согласился прийти, – Кайрон нахмурился.

– Не помню, – Сит пожал плечами. – Наверное, плевать было.

Глёз потянулся за салфеткой, но вдруг застыл. Его голубые глаза расширились, пальцы сжали край стола.

– Он здесь… – прошептал он.

– Кто? – Кайрон обернулся, но увидел лишь пустоту.

– Тот, кто следил за мной. В углу…

Все посмотрели в дальний угол зала, где под трепещущим светом лампы сидел человек. Никто не заметил, как он вошёл. Высокий, в чёрном плаще с серебряными застёжками в виде пауков, он медленно помешивал ложечкой в чашке. Его лицо было скрыто капюшоном, но чувствовалось, что он смотрит прямо на них.

Жёнол присвистнул:

– Вау. Похоже на злодея из дешёвого хоррора.

– Молчи, – Кайрон встал, инстинктивно заслоняя Глёза. – Уходим.

Они собрались было уйти, но незнакомец поднял руку – плавно, словно движение под водой. И вдруг дверь кафе захлопнулась сама собой. Сит, наконец оторвавшись от апатии, выругался:

– Что за чёрт?

Незнакомец встал. Его плащ скользил по полу, словно живой. Когда он приблизился, Глёз вскрикнул, отпрянув к стене. Кайрон шагнул вперёд:

– Чего вы хотите?

Незнакомец откинул капюшон. Его лицо было бледным, почти прозрачным, с острыми скулами и губами, подёрнутыми синевой.

– Меня зовут Оливер, – его голос звучал как шёпот осеннего ветра. – И я предлагаю вам выбор.

– Выбор? – переспросил Кайрон, сжимая кулаки.

Оливер улыбнулся, обнажив острые клыки.

– Остаться здесь, в вашей серой, унылой реальности… Или пройти испытание. Победить свои страхи. Стать сильнее.

Жёнол засмеялся, но смех звучал нервно:

– Серьёзно? Ты выглядишь как голодный вампир, а говоришь как мотивационный коуч.

Оливер не обратил на него внимания. Его чёрные глаза упёрлись в Кайрона:

– Ты возглавляешь их. Но что ты знаешь о настоящей силе? О страхе, который грызёт тебя изнутри?

Кайрон почувствовал, как камень на его шее стал ледяным.

– Убирайся.

– Как водится, – Оливер вздохнул, – герои выбирают путь глупцов. Но я дам вам шанс. – Он щёлкнул пальцами.

Кафе дрогнуло. Зеркала треснули, из щелей пополз чёрный дым. Глёз вскрикнул, прижавшись к стене. Жёнол схватился за стул, пытаясь сохранить равновесие. Даже Сит вскочил, выронив стакан.

– Что ты наделал?! – закричал Кайрон, но Оливер уже растворялся в тени.

– Победите свой страх, если осмелитесь.

Пол под ними провалился.

Очнулись они в месте, которое невозможно было описать словами. Хрустальные стены переливались всеми цветами радуги, но свет здесь был неестественным, словно исходил изнутри самого пространства. Воздух дрожал, наполненный тихим гулом, напоминающим шёпот тысяч голосов.

Первым поднялся Кайрон. Его красный камень теперь светился, как уголь.

– Все живы?

– Если это жизнь, – Сит поднял руку, разглядывая синие блики на коже. – То я предпочитаю смерть.

Жёнол, сидя на полу, тыкал пальцем в прозрачный пол, под которым мерцали звёзды.

– Вау. Это круче, чем кислотный трип.

Глёз обхватил себя руками, дрожа. Его голубой шарф светился тусклым светом.

– О, пополнение, – раздался женский голос.

Они обернулись. Из-за кристаллической колонны вышла девушка в фиолетовой косухе, с волосами, выкрашенным в фиолетовый. Её глаза, еле-еле видимые сквозь причёску, сверкали вызовом.

– Я Фиола. И вы, похоже, новички. Приготовьтесь – здесь вас ждёт веселье.

Рядом с ней возникла хрупкая брюнетка в розовом платье. Она улыбнулась, и свет вокруг стал теплее.

– Я Роза. Не бойтесь, мы поможем.

За ними, скрестив руки, стоял парень в очках с оранжевой оправой, с блокнотом в руках.

– Тайлер. Художник. И да, это место – настоящий ад. Но очень красивый.

Последним появился высокий парень в зелёной рубашке, молча смотрящий на экран планшета, где мелькали непонятные формулы.

– Зерал, – буркнул он, не отрываясь от цифр.

Кайрон сжал кулак, от которого дрожал красный камень. Его взгляд метнулся к мерцающим стенам, где блики играли в такт учащённому дыханию Глёза.

– Где мы, чёрт возьми? – спросил он, обращаясь ко всем и ни к кому.

Фиола усмехнулась, вертя своим кинжалом:

– Спроси у нашего местного робота. Он тут дольше всех.

Зерал, не отрываясь от планшета, щёлкнул языком. Экран отбрасывал зелёные блики на его очки.

– Призма. Метафизический конструкт, созданный Оливером, вы его могли видеть перед прибытием сюда. – Его голос звучал как аудиозапись лекции. – Архитектура динамична: комнаты, коридоры, ловушки.

– Ловушки? – Глёз съёжился, и стены вспыхнули густым синим.

– Эмоциональный резонанс, – Зерал ткнул пальцем в стену, где синева тут же сменилась жёлтыми спиралями, когда Жёнол прыснул:

– Вау! Это же как живой проектор!

– Каждый страх, надежда, ярость – всё меняет структуру. – Зерал игнорировал клоунаду. – Повреждения затягиваются, но… – Он провёл рукой по едва заметной трещине, пересекавшей пол. – Шрамы остаются.

Зерал резко поднял голову, его зелёные глаза сверкнули:

– Призма – это мы. Дышит нашими страхами, питается надеждами.

Кайрон посмотрел на своих друзей: Глёза, который вот-вот расплачется, Жёнола, жадно впитывающего каждую деталь, и Сита, безучастно смотрящего в пустоту.

– Ладно, – Фиола щёлкнула клинком. – Лекция окончена. Пора учиться… выживать.

Глава 1: Красный лабиринт

«Страх рисует нас осколками, но лишь в трещинах зеркал рождается свет подлинного "я"»

Кристальные стены Призмы дрожали, как живая плоть, когда Фиола повела их по коридору. Кайрон шёл последним, чувствуя, как красный камень на груди пульсирует в такт шагам. Он не выпускал из виду Глёза, который цеплялся за рукав Сита, словно ребёнок за одеяло. Жёнол же носился туда-сюда, тыча пальцем в стены и крича: «Эй, зеркальца! Покажите мне ад!» – но его голос терялся в гуле пространства.

– Вот ваши норы, – Фиола резко остановилась у ряда дверей. Её фиолетовые волосы мерцали в свете, льющимся из щелей. – Каждая – ваше отражение. Не благодарите.

Двери вспыхнули, окрашиваясь в цвета их имён. Кайрон замер перед алой аркой, напоминающей рану. Резьба на ней изображала сплетение шипов и мечей – красиво и опасно, как корона из лезвий.

– Красный… – пробормотал он, касаясь рукой поверхности. Дверь отозвалась гулом, будто сердцебиением, и растворилась.

Комната встретила его жаром.

Стены, словно выкованные из расплавленного металла, переливались оттенками кровавого заката. Над кроватью из чёрного дерева висел щит с трещиной посередине – символ, знакомый до боли. Это был точный макет щита отца, разбитого в день, когда Кайрон впервые услышал: «Ты подвёл нас». На полках стояли трофеи: кубки за победы в школьных турнирах, медаль «Лучший капитан», но все – покрытые паутиной. «Как будто я застрял в прошлом», – мелькнуло в голове.

Самым жутким были зеркала.

Они висели повсюду – овальные, круглые, в рамах из чертополоха. В каждом Кайрон видел себя иным: то с перекошенным от ярости лицом, то с пустотой в глазах, как у Сита. Одно зеркало показывало его лежащим на полу, окружённым тенями, которые шептали: «Слабак. Самозванец».

– Иллюзии, – прошипел он, сжимая кулаки. – Всё это ложь…

– Не торопитесь их разбивать.

Голос заставил его вздрогнуть. В дверном проёме, окутанная розовым сиянием, стояла Роза. Её платье, словно сотканное из лепестков, колыхалось в незримом ветру, а в руках она держала чашку с дымящимся чаем.

– Простите, что врываюсь… – она улыбнулась, и комната вдруг стала теплее. – Но новичкам всегда тяжело в первые часы.

Кайрон кивнул, стараясь не смотреть в её глаза – слишком глубокие, слишком искренние. Они напоминали ему озеро в лесу, где он когда-то прятался от мира.

– Ваши друзья… – Роза сделала шаг внутрь, и зеркала вдруг застыли, как пойманные на лжи. – Они попали сюда так же? Через Оливера?

– Да. – Он сел на край кровати, чувствуя, как шипы обивки впиваются в ладони. – Мы были в кафе… Потом этот тип в плаще. Всё рухнуло.

Роза поставила чашку на тумбу, и Кайрон заметил, как дрожат её пальцы.

– Оливер… Он любит игры. Заманивает тех, в ком много страха. – Она обняла себя, будто от холода. – Но вы не одни. Мы все здесь… застряли.

– Почему вы помогаете нам? – Кайрон встал, непроизвольно сократив дистанцию. Её запах – ваниль и полевые цветы – перебил металлический привкус комнаты.

– Потому что… – Роза запнулась, и впервые её спокойствие дало трещину. – Потому что я тоже когда-то была новичком. Меня сюда затянуло четыре месяца назад…

Она резко оборвала фразу, потянувшись к ближайшему зеркалу. В нём отразилась не комната, а лес, охваченный пламенем. Кайрон увидел, как её лицо исказилось от ужаса.

– Не смотрите! – Роза рванула его за рукав, и их пальцы сплелись.

Кайрон замер. Её прикосновение обожгло, как раскалённый металл, но он не отстранился. Вместо этого посмотрел в её глаза и увидел там то, что скрывал сам – страх быть сломанным.

– Вы… – Роза попыталась улыбнуться, но губы дрожали. – Вы очень похожи на него.

– На кого?

– На Кайрона из моих снов. – Она покраснела, отпустив его руку. – Глупо, правда?

Он хотел ответить, найти слова, которые склеили бы эту хрупкую тишину, но дверь распахнулась с грохотом. В проёме стояла Фиола, скрестив руки.

– Розочка, перестань разводить слюни. Новичкам пора на ужин.

– Я… Мне пора. – Роза отвернулась, но перед уходом коснулась его руки. – Не верьте зеркалам. Они показывают то, чего вы боитесь… а не то, что есть.

Дверь закрылась, оставив Кайрона наедине с алым мраком.

Он подошёл к чашке, которую оставила Роза. Вместо чая там плавала роза – алая, как стены, но с розовой сердцевиной. Её лепестки дрожали, словно живое сердце.

– «Не верьте зеркалам», – повторил он, глядя на своё отражение в ближайшей поверхности.

И тогда зеркало заговорило.

«А что, если она права? – прошелестел голос, точная копия его собственного, но с ядовитой ноткой. – Ты ведь даже друзей не смог защитить. Как защитишь её?»

Кайрон выхватил чашку и швырнул её в зеркало. Стекло треснуло, роза рассыпалась в пепел, а из трещин пополз чёрный дым.

– Ложь, – прошипел он, но в груди сжалось.

Камень на шее вспыхнул, как раскалённый уголь. Кайрон вскрикнул, схватившись за цепочку, но было поздно – пол под ним разверзся. Он рухнул в бездну, где вместо тьмы его встретили зеркала. Миллионы зеркал, слившихся в бесконечный коридор, чьи стены дышали, шепча голосами из прошлого.

Отражение: он, семилетний, стоит на школьной сцене. Руки дрожат, стиснув скрипку. В зале – отец, лицо как каменная маска. Нота ля-бемоль сорвалась в фальшь. Зал ахнул, отец встал и вышел, хлопнув дверью. Маленький Кайрон роняет смычок, а зеркало перед ним теперь – взрослый Кайрон, сжимающий кулаки.

«Первый провал. Но не последний», – прошипело эхо.

– Заткнись! – Кайрон рванулся вперёд, но коридор множился. Каждое зеркало – ловушка.

Второй удар: подросток в спортзале. Глёз, прижатый к стене хулиганами, смотрит на него моляще. Кайрон бросается в драку, ломая нос обидчику. Но когда всё кончено, Глёз не благодарит – он отшатывается. «Спасибо… – дрожит он. – Но теперь они будут бить меня ещё сильнее…»

– Я хотел помочь! – крикнул Кайрон в лицо своему отражению.

«Помощь? – засмеялось зеркало. – Ты помог себе – выплеснуть гнев. Как всегда».

Он побежал. Стеклянные стены резали воздух, отражая кошмары. Вот Женол, с лицом в крови, тычет в него пальцем: «Ты запрещал мне беситься, а сам? Ты же обожал хаос!» Вот Сит, с пустым взглядом, бросает: «Ты назвал меня другом, но даже не спросил, почему я ношу толстовку с капюшоном…»

– Я пытался… – Кайрон споткнулся, падая на колени.

Пол был ледяным. Он поднял голову – и увидел их.

Три фигуры в конце коридора.

Первый: он сам, в рваной куртке, с окровавленными костяшками. «Лидер? – рычит двойник. – Ты даже не смог удержать маму, когда она уходила!» Второй: в короне из шипов, с лицом, искажённым маниакальным смехом. «Король! – визжит он. – Без армии! Без королевства!» Третий: ребёнок, свернувшийся в клубок на полу. «Слишком слаб… Слишком слаб…»

– Это не я… – Кайрон пополз назад, но зеркала сомкнулись в круг.

«Как ты защитишь их? – завыли голоса в унисон. – Ты же боишься их потерять!»

Он вскочил, яростно бьющий по стеклу. Кулак провалился в зеркало, будто в воду. Жидкость обожгла кожу, оставив на руке волдыри.

– А-а-а-а!

Отражения смеялись.

«Попробуй ещё! – дразнил двойник с короной. – Может, на этот раз отец похвалит?»

Кайрон рванулся вперёд, но коридор удлинялся. Каждый шаг рождал новые кошмары. Вот Фиола, с ножом у горла Глёза: «Ты проспал его смерть!» Вот Роза, исчезающая в трещине, а он – цепляется за её руку, чувствуя, как пальцы соскальзывают…

– Хватит! – закричал он, в отчаянии хватая ближайший осколок зеркала.

Кровь закапала на пол, но вместо боли пришло озарение: в осколке он увидел настоящее. Глёз, бьющийся в истерике в своей голубой комнате. Жёнол, рвущий на себе жёлтый свитер. Сит, бьющий кулаком в стену до крови.

«Они страдают из-за тебя, – прошептало стекло. – Ты затащил их сюда».

– Нет… Я хотел… защитить…

«Ложь. Ты хотел доказать, что достоин отцовской любви. Даже ценой их жизней».

Стены дрогнули. Зеркала начали сжиматься, вытесняя воздух. Осколки впивались в плечи, рвали кожу. Кайрон упал, прикрывая голову руками.

– Жёнол… Глёз… Сит… Простите…

Последним, что он увидел, стало гигантское зеркало в конце коридора. В нём – он сам, но идеальный. Без шрамов, без морщин, в доспехах, сияющих как солнце.

«Настоящий лидер, – сказало отражение голосом отца. – Тот, кем ты никогда не станешь».

Кайрон протянул руку, но зеркало рассыпалось. Осколки пронзили ладонь, смешав кровь со слезами.

– Всё… кончено…

Тьма поглотила его.

Она длилась вечность. Кайрон уже не чувствовал тела – только холод, проникающий в кости, и голос, пульсирующий в висках.

«Сдайся. Ты – лишь трещина в стекле, которую я разобью одним движением».

– Иди… к чёрту… – прошипел Кайрон, но даже рот не слушался.

«О, я уже там. И тебя жду».

И тут тьму разорвал фиолетовый взрыв.

– Эй, Король! – голос Фиолы врезался в сознание, как нож в лёд. – Ты тут валяешься, а мы уже ужинать собрались!

Кайрон открыл глаза. Фиола стояла над ним, закусив губу так, будто улыбка причиняла боль. Её нож, треснутый до рукояти, светился лиловым, прорезая зеркальную стену.

– Ты… как… – он попытался встать, но рука провалилась в пустоту. Пол был прозрачным, а под ним – бездна с мерцающими глазами.

– Не думай, просто беги! – Фиола рванула его за воротник, и они покатились в сторону, едва избежав когтей, выросших из зеркала.

Зеркальный лабиринт ожил. Стены изгибались, как змеи, отражая уже не прошлое, а будущее: Кайрон, старый и сгорбленный, сидел в одиночестве на троне из черепов. Фиола, с пустыми глазницами, резала себе вены ножом.

– Не смотри! – Фиола ударила клинком по ближайшему зеркалу, но трещина мгновенно затянулась. – Это его игра. Я думала, что это байки Розы.

– Чья?! – Кайрон вскочил, прижимаясь к её спине. Их окружали двойники – корчившиеся от боли, смеявшиеся, умирающие.

– Нокса. Тень, которая жрёт наши страхи. – Она метнула нож в зеркало с изображением Глёза, тонущего в чёрной жидкости. Стекло разбилось, но из щелей хлынул дым, приняв форму гигантской руки.

– Бежим!

Они рванули по коридору, который теперь сужался, как горло. Зеркала кричали, брызгая осколками:

«Фиола! Ты же знаешь – он тебя предаст!»

«Кайрон! Она тебя ненавидит!»

– Игнорируй! – крикнула Фиола, но её голос дрогнул, когда зеркало показало Розу, падающую в пропасть.

– Куда мы бежим?! – Кайрон едва перепрыгнул трещину, из которой выползали тени с лицами друзей.

– Туда, где свет!

В конце коридора мерцала дверь, обвитая шипами. Но за десять шагов до неё пол обрушился, открыв пропасть. Над бездной висел хрупкий мост из стекла, каждый сегмент которого показывал их страхи.

– Твоя очередь, лидер, – Фиола толкнула его вперёд.

Первый шаг. Стекло под ногой ожило: маленькая Фиола, бьющаяся в истерике в тёмной комнате. «Мама! Я буду хорошей! Не уходи!»

– Не… останавливайся… – прошипела Фиола, вцепившись ему в плечо.

Второй шаг. Кайрон, разбивающий кулаком фото матери. «Ты ушла! Ты сдалась!»

Третий шаг. Глёз, кричащий: «Я ненавижу тебя!»

– Это ложь! – Кайрон зажмурился, но Нокс уже говорил его голосом:

«Правда. Он боится тебя. Все боятся».

Мост затрещал.

– Прыгай! – Фиола толкнула его на последний сегмент, и они рухнули у двери.

За спиной мост рассыпался в бездну. Фиола засмеялась – хрипло, нервно:

– Ну что, Король? Весело?

– Ты… сумасшедшая… – Кайрон поднялся, но дверь перед ними растворилась, открыв тронный зал из чёрного хрусталя.

На троне сидел Он.

Нокс не имел формы – лишь тень с миллионом глаз, мерцающих как звёзды в пустоте. Его голос исходил отовсюду:

«Марионетки. Вы пришли, чтобы я разорвал ваши ниточки?»

– Мы пришли, чтобы выдрать тебе глотку! – Фиола бросила нож, но клинок прошел сквозь тень и вонзился в трон.

«Мило. Ты даже не понимаешь, с кем говоришь».

Нокс поднял руку – вернее, нечто, напоминающее руку. Стены зала превратились в лица: Глёз, Роза, Жёнол – все кричали в немом ужасе.

– Что ты с ними сделал?! – Кайрон шагнул вперёд, но Фиола схватила его за руку.

«Я – страх, который они прячут. Я – конец, который они видят каждую ночь. Я… бессмертен».

– Все умирают, – выдохнул Кайрон. – Даже боги.

«Боги? – Нокс засмеялся, и от смеха треснул пол. – Я старше богов. Я – первый крик младенца. Последний стон старика. Вы носите меня в себе… и кормите каждый день».

Фиола внезапно вскинула руку:

– А это корми!

Она достала фиолетовый кинжал и швырнула в Нокса. Тень взревела, на миг материализовавшись в человекоподобное чудовище с клыками до пола.

– Бежим! – крикнула Фиола, но Нокс взмахнул рукой.

Пол исчез. Они падали в пропасть, а над ними вился голос:

«Сыграем ещё, крошки. Я дам вам надежду… чтобы слаще было её украсть».

Кайрон, в последнем порыве, схватил Фиолу за руку. Их пальцы сплелись, а в глазах мелькнуло одно и то же:

«Мы умрём. Но не сейчас».

Тьма поглотила их.

Падение длилось вечно и мгновенно. Кайрон успел подумать, что смерть будет тихой – холодной пустотой без боли. Но Нокс смеялся над его наивностью.

Они приземлились в воду. Чёрную, густую, как расплавленный асфальт. Жидкость обожгла кожу, заполнила лёгкие, и Кайрон запаниковал, забившись в слепой агонии. Чьи-то руки вцепились в его куртку, выдернув на поверхность.

– Дыши, идиот! – Фиола влепила ему пощёчину, и он захлебнулся, выплёвывая смолу.

Они плыли в подземном озере, воды которого отражали небо – вернее, то, что им притворялось. Над головой висели гигантские сталактиты, светящиеся кровавым светом. В их бликах мелькали силуэты: Роза, зовущая о помощи; Жёнол, разрывающий на себе кожу; Сит, тонущий в стеклянном гробу.

– Иллюзии… – прошипела Фиола, подтягивая Кайрона к узкому выступу. – Не смотри.

– Где… мы? – он выкашлял чёрную слизь, замечая, как она разъедает камень.

– Я сама не знаю – Фиола выжала воду из волос, но её руки дрожали.

Кайрон посмотрел на неё. Фиолетовые пряди слиплись на лице, скрывая шрам над бровью.

– Почему ты пришла? – спросил он. – Могла спасаться.

Фиола молчала.

Вода вдруг забурлила. Из глубины поднялись пузыри, и на поверхности замерцали огни – сотни бледно-зелёных точек.

– Гребём! – Фиола рванула к противоположному берегу, но Кайрон застыл, глядя на огни.

Они были глазами.

Существо вынырнуло без звука. Громадное, как кит, но слепое, с пастью, усеянной клыками-сталактитами. Его тело состояло из чёрной воды и теней, а внутри, как органы, пульсировали страхи: лица друзей, кричащие в немой агонии.

– Скорбь! – крикнула Фиола. – Это его пёс! Мне о нём рассказывала Роза!

Чудовище ударило хвостом, подняв волну. Кайрон нырнул, чувствуя, как клыки царапают спину. Вода вокруг кипела, превращаясь в пар от его страха.

– На берег! – Фиола схватила его за руку, но тварь перегородила путь.

Пасть раскрылась, и Кайрон увидел внутри их – Глёза, Розу, Сита, прикованных цепями из страха.

– Не… – он замер, узнав в центре себя – своего двойника, который шептал: «Сдайся. Они уже мертвы».

– Не слушай! – Фиола вонзила нож в глаз чудовища. Тень взревела, и вода взорвалась.

Кайрон, движимый яростью, рванул с шеи цепочку с красным камнем. Камень горел, как уголь.

– Получай! – он швырнул его в пасть твари.

Камень попал точно в глотку. На мгновение всё замерло. Потом Скорбь взорвалась, разбрасывая чёрные капли. Они жгли кожу, оставляя шрамы-воспоминания:

Фиола, шестилетняя, бьётся в запертой комнате. «Мама! Я буду послушной!»

Кайрон, разбивающий зеркало кулаком: «Я не он! Я не он!»

– Почему ты показала мне это? – Кайрон упал на колени, стирая с лица смолу-слёзы.

– Потому что Нокс не врёт, – Фиола подняла камень, теперь треснутый. – Он берёт правду и… перекручивает.

Они выбрались на берег – островок из костей, склеенных смолой. В центре торчал меч, воткнутый в камень. Не Экскалибур – ржавый клинок с надписью на рукояти: «Победи себя».

Фиола усмехнулась:

– Типично.

Но Кайрон уже тянулся к мечу. Рука сомкнулась на рукояти, и мир взорвался болью.

Он стоял в кругу из зеркал. Каждое показывало Фиолу, умирающую по-разному: от его руки, от ножа Нокса, от страха. В последнем зеркале он сам – с клинком в её груди.

– Нет… – он попытался отпустить меч, но пальцы приросли к металлу.

«Выбор, – заговорил Нокс, возникая из теней. – Убей её… или умри сам».

Фиола, настоящая, смотрела на него. Без страха. Почти с вызовом.

– Делай что должен, Король.

Кайрон зарычал, выдернув меч из камня. Лезвие вспыхнуло алым.

– Я… не… твоя… ИГРУШКА!

Он ударил не по Фиоле, а по зеркалу с их трупами. Стекло треснуло, и крик Нокса потряс всё вокруг.

– Ты заплатишь за это!

Островок начал рушиться. Фиола схватила Кайрона за руку, таща за собой в тоннель, который открылся за мечом.

– Ты… почему не ударил? – спросила она на бегу.

– Потому что мне сказали: «Не верь зеркалам», – он ухмыльнулся, чувствуя, как трещина на камне пульсирует в такт сердцу.

Фиола замедлила шаг. На мгновение её маска бунтарки треснула, показав что-то хрупкое.

– Не смей привыкать. Я всё равно тебя предам.

– Попробуй, – Кайрон толкнул её вперёд, в свет, пробивавшийся из конца тоннеля.

А сзади, в темноте, смеялся Нокс. Игра только начиналась.

Лабиринт изменялся. Теперь стены были не из треснувшего стекла, а из полированного хрусталя, отражающего их с идеальной чёткостью. Каждый угол, каждый поворот – абсолютная симметрия. Даже воздух здесь казался застывшим, словно сама Призма затаила дыхание, наблюдая за их шагами.

Кайрон шёл первым, чувствуя, как груз перфекционизма давит на плечи. В зеркалах он видел себя – но не того, что сражался с тенями. Здесь он был безупречным: поза уверенная, лицо без морщин, взгляд лидера, за которым готовы идти в ад.

«Вот он – твой идеал, – шептали стены. – Но ты знаешь правду».

– Не обращай внимания, – Фиола шла за ним, нарочито громко стуча ботинками. – Это всё фигня.

– Легко сказать, – Кайрон остановился перед зеркалом, где его двойник командовал отрядом солдат-теней. – Он… Я… выгляжу так, будто никогда не ошибался.

– И поэтому фальшивый, – Фиола плюнула на отражение. Слюна стекала по стеклу, искажая лицо двойника в гротескную гримасу. – Идеальных не бывает.

Он хотел согласиться, но зеркала вдруг зашевелились. Безупречные Кайроны шагнули из стен, окружая их кольцом. У каждого в руках был меч, у каждого – лицо без эмоций.

«Ты должен быть нами, – сказали они в унисон. – Или исчезнуть».

– Назад! – Фиола выхватила нож, но клинок дрогнул в её руке.

Кайрон сжал кулаки. Ударить по ним – значит признать, что они часть его. Отступить – показать слабость.

– Я… не вы, – прорычал он, чувствуя, как красный камень на шее наполняется жаром. – Я ошибаюсь. И это нормально.

Двойники засмеялись.

«Нормально? – один из них подошёл вплотную. – Ты проиграл отцу, когда не стал чемпионом. Ты проиграл матери, когда она уходила. Ты проиграешь и им…»

Фиола внезапно вскинула руку и ударила ножом не по двойнику, а по зеркалу за ним. Хрусталь треснул, и все отражения взвыли, рассыпаясь в пыль.

– Хватит самокопания! – она толкнула Кайрона вперёд. – Ты не обязан быть идеальным. Просто будь… живым.

Они побежали, лабиринт сжимаясь вокруг. Симметрия стала удушающей: каждые десять шагов – одинаковые развилки, одинаковые зеркала, одинаковые ловушки.

– Здесь нет выхода, – Кайрон прислонился к стене, но она отодвинулась, заманивая глубже. – Мы ходим по кругу.

Фиола молчала. Её взгляд упал на собственное отражение – не бунтарку в фиолетовой косухе, а девочку лет семи в рваном платье, сидящую на пороге пустого дома.

– Фиола? – Кайрон коснулся её плеча.

– Всё нормально, – она резко отвернулась, но он успел заметить дрожь в уголках губ. – Просто… ещё одна иллюзия.

– Нет, – он повернул её лицом к зеркалу. – Это ты.

Девочка в зеркале подняла голову. На коленях она сжимала куклу с оторванной головой.

«Мама ушла и не вернулась».

– Выключи! – Фиола ударила кулаком по стеклу, но оно не разбилось.

«Она бросила тебя. Как и все бросят».

– Заткнись…

«Кайрон предаст. Как и он».

Кайрон схватил камень с шеи и швырнул в зеркало. Хрусталь взорвался, осыпав их осколками-воспоминаниями:

Маленькая Фиола стучит кулаком в запертую дверь. «Мама! Я буду хорошей!»

Женщина в пальто с чемоданом садится в такси, не оборачиваясь.

– Почему ты показала мне это? – Кайрон выдохнул.

– Потому что ты… – Фиола сжала рукав его куртки, слонявшись от его взгляда. – Ты ненавидишь слабость. А я… я ненавижу себя за то, что до сих пор жду её у двери.

Она рассмеялась – горько, сдавленно.

– Я не доверяю людям. Потому что если родная мать свалила, то остальные…

– Не свалят, – Кайрон перебил её, поворачивая к себе. – Мы здесь, потому что ты не сдалась. Ты вошла в мой кошмар, хотя могла сбежать.

Фиола замерла. Её глаза, всегда полные огня, теперь блестели иначе.

– Если ты предашь меня, я убью тебя, – прошептала она, но в голосе не было угрозы. Только просьба.

– Справедливо, – он ухмыльнулся.

Лабиринт дрогнул и рухнул, как карточный домик. Кайрон и Фиола вывалились в пространство, напоминавшее гигантскую часовую шестерёнку. Воздух звенел от тиканья, каждый звук – отсчёт до конца.

– Привет, любимчики, – прошипел Нокс.

Он висел над ними, вписанный в циферблат из чёрных звёзд. Его тело теперь состояло из тысяч рук, каждая с когтями-стрелками. Вместо лица – пустота, поглощающая свет.

«Вы думали, что победили? – стрелки завращались, указывая на цифры-страхи. – Вы всего лишь завели мои часы».

Фиола выхватила нож, но клинок дрогнул.

– Что за новый ад?

– Наш, – Кайрон схватил её за руку, таща в сторону. – Бежим!

Они рванули по зубцам шестерни, едва уворачиваясь от падающих стрел. Каждая, вонзаясь в металл, взрывалась тенями:

Глёз, запертый в клетке из собственных слёз.

Роза, задыхающаяся в розовом тумане.

Сит, разрывающий на груди символ семьи.

– Не оглядывайся! – крикнула Фиола, но Кайрон уже замедлил шаг.

Стрелка-коготь вонзилась перед ним, материализовав двойника отца.

«Сынок, – сказал он, и голос звучал слишком реально. – Ты всё ещё неудачник».

– Нет… – Кайрон замер, чувствуя, как старые раны кровоточат.

– Это не он! – Фиола ударила ножом в спину тени, но клинок прошел насквозь.

«Она тебя бросит, – засмеялся двойник. – Как и все».

Фиола, вместо слов, плюнула тени в лицо.

– Даже если брошу, тебе не дожить до этого!

Она рванула Кайрона за собой, пока тень отца рассыпалась в прах. Шестерни ускорились, перемалывая пространство. Время стало осязаемым – Кайрон чувствовал, как минуты вырывают куски из его сил.

– Смотри! – Фиола указала на мост из света, соединяющий шестерни. – Там!

Они прыгнули, едва избежав когтя, который снёс полметра металла. Мост дрожал, как паутина, но выдержал. Под ними сияла бездна, где Нокс собрал все их страхи в гигантский вихрь.

– Не смотри вниз! – Кайрон потянул её вперёд, но Фиола застыла.

В вихре мелькнуло лицо женщины – её матери.

– Фиола!

– Я… – она сделала шаг к краю, протягивая руку. – Мама…

– Нет! – Кайрон ударил её по щеке. – Это ловушка!

Фиола вздрогнула, в её глазах вспыхнула ярость, но тут же погасла.

– Спасибо… – прошептала она, сжимая его руку. – Бежим.

Они достигли конца моста, но Нокс уже ждал. Его руки-стрелки сомкнулись в клетку.

«Устали? Пора спать».

Кайрон выхватил красный камень, теперь треснувший до сердцевины.

– Ещё нет!

Камень вспыхнул алым светом, и стрелки отшатнулись, шипя. Нокс взревел, его форма исказилась, но лишь на мгновение.

– Бежим! – Фиола рванула Кайрона в трещину между шестернями.

Они упали в трубу, облицованную зеркалами. Отражения показывали их будущее:

Кайрон, старый, сжимающий мёртвую розу.

Фиола, стреляющая в своё отражение.

– Игнор… – Кайрон закрыл глаза, но голос Нокса преследовал:

«Вы лишь отсрочили конец».

Труба выплюнула их в пещеру, стены которой бились как сердца. В центре стоял алтарь с мечом – тем самым, ржавым, что Кайрон выдернул ранее.

– Круг замкнулся, – Фиола усмехнулась. – Типичный адский дизайн.

Кайрон подошёл к мечу. Надпись на рукояти теперь гласила: «Кто ты?»

– Выбор, – сказал он, оборачиваясь к Фиоле. – Вместе.

Она кивнула, прикрывая его спину. Но прежде чем он коснулся рукояти, стены пещеры взорвались тенями.

Тени имели их лица.

Армия Кайронов и Фиол, искажённых страхом, двигалась на них.

– Ну что, Король? – Фиола прижалась спиной к его спине. – Умрём красиво?

– Живыми, – он поднял камень, который ответил алой вспышкой.

Нокс засмеялся в последний раз.

«Начало конца».

И тени напали.

Они атаковали волнами. Каждый удар Кайрона по двойнику рождал новых – из осколков зеркал, из капель чёрной смолы, из самого воздуха. Фиола кружилась рядом, её нож выписывал фиолетовые молнии, но клинок тупился о тела-иллюзии.

– Они бесконечные! – крикнула она, отступая к алтарю.

– Нет! – Кайрон вонзил меч в грудь своего двойника. Тот рассыпался, но из трещины в полу вырос новый – с лицом, искажённым ненавистью. – Они питаются страхом. Перестань бояться!

– Легко сказать! – Фиола отпрыгнула от тени с её собственными глазами, полными слёз. – Он играет в наши же игры!

Нокс наблюдал сверху, вплетённый в потолок пещеры, как паук в паутине. Его смех вибрировал в костях:

«Сломайтесь. Станьте мной».

Кайрон рванулся к алтарю. Меч на нём теперь светился алым, как его камень. Надпись на рукояти изменилась: «Познай себя».

– Фиола! Прикрой!

Она кивнула, встав между ним и волной теней. Её нож выписывал дуги, но тени стали агрессивнее. Одна из них, с лицом Глёза, схватила её за запястье:

«Ты убила нас своей гордыней!»

– Я никого не убила! – Фиола вырвалась, но в голосе дрожала неуверенность.

Кайрон схватил меч. Лезвие обожгло ладонь, выжигая память:

Он, подросток, прячет дневник с двойками. Отец разрывает страницы: «Позор!»

Он, лидер, кричит на Глёза: «Хватит ныть!»

– Нет! – он вонзил меч в алтарь. – Я не это!

Пещера взорвалась светом. Тени завизжали, рассыпаясь в прах, но Нокс лишь засмеялся:

«Мило. Ты ударил по зеркалу. Но зеркал – миллионы».

Стены пещеры рухнули, открыв бескрайнюю пустыню из стекла. Под ногами – зеркальная поверхность, отражающая небо с чёрным солнцем. Нокс парил в центре, его форма теперь напоминала гигантского скорпиона с хвостом из стрелок времени.

«Последний раунд, игрушки».

Фиола вытерла кровь с губ:

– Этого мне не хватало.

– Вместе, – Кайрон поднял меч, и лезвие загорелось алым пламенем. – Он боится правды.

– Правды? – Нокс взмахнул хвостом, и из стеклянного песка поднялись фигуры. Глёз, Жёнол, Сит – все в цепях. – Ваша правда – что вы слабы.

Кайрон шагнул вперёд:

– Мы слабы по отдельности. Но не вместе.

Фиола бросила ему взгляд, полный ярости и чего-то ещё. Доверия?

– План?

– Бей в глаза!

Они рванули навстречу скорпиону. Нокс ударил хвостом, сотрясая пустыню. Кайрон прыгнул в сторону, мечом отражая жало. Фиола, как тень, метнулась к голове чудовища, но щупальца из песка схватили её за ноги.

– Кайрон!

Он пробился к ней, рубя щупальца. Стеклянные осколки резали кожу, но боль лишь подстёгивала.

– Я… не… брошу! – он вытянул руку, хватая её за запястье.

Нокс взревел, выпуская рой теней-скорпионов. Фиола, освободившись, метнула нож в ближайший глаз чудовища.

– Лови, тварь!

Нож вонзился, и Нокс дёрнулся. Пустыня затрещала.

– Сейчас! – Кайрон вскочил на спину скорпиона, вгоняя меч в стык между панцирями.

«Нет!» – взвыл Нокс, но меч светился всё ярче.

Фиола, забравшись на голову чудовища, вырвала свой клинок из глаза:

– Падай!

Нокс рухнул, разбив стеклянную пустыню. Герои упали на колени, но враг не исчез – его тело распалось на чёрный песок, который начал сгущаться снова.

«Вы… ничего… не измените…»

Кайрон, держась за меч как за опору, выдохнул:

– Это… не конец.

Фиола, истекая кровью, усмехнулась:

– Только начало.

Пустыня дрогнула. Где-то вдали, за чёрным солнцем, загорелся огонёк – выход. Но песок под ногами уже закипал, рождая новую форму Нокса.

– Бежим! – Кайрон потянул её, но силы покидали их.

«Бегите, дети. Я всё равно найду».

Они рухнули в свет, оставив за спиной рёв поверженного – но не убитого – бога страха.

Призма встретила их тишиной.

Кайрон очнулся на холодном полу Главного зала, вцепившись в руку Фиолы. Её лицо было бледным, но дыхание ровным. Вокруг стояли другие: Глёз с красными от слёз глазами, Жёнол с исцарапанными руками, Сит, молча смотрящий в стену.

– Вы… живы… – Роза упала перед ними на колени, её розовое платье запачкано сажей.

– Благодаря ему, – Фиола села, тыча пальцем в Кайрона. – Хотя он чуть не угробил нас обоих.

– Ты сама предложила… – он попытался улыбнуться, но тело горело.

– Молчи, Король.

Жёнол подошёл, разглядывая их с насмешкой:

– Выглядите, как после драки с танком. Победа?

– Перемирие, – Кайрон поднял треснувший камень. Алый свет угас. – Нокс не мёртв. Он отступил.

– Но мы выиграли время, – Фиола встала, опираясь на стену. – И кое-что узнали.

– Что именно? – спросил Зерал, не отрываясь от планшета.

– Что страх можно перехитрить, – она бросила взгляд на Кайрона. – Если не бояться быть слабым.

Глёз вдруг засмеялся – нервно, истерично. Все обернулись.

– Простите… – он вытер лицо. – Просто… мы живы.

Сит хмыкнул, первый раз за вечер:

– Пока что.

Кайрон поднялся, чувствуя, как каждый мускул кричит от боли. Роза протянула ему розу из чаши – теперь она была алой, с золотыми прожилками.

– Для вашей комнаты. Чтобы напоминала…

Он взял цветок, избегая её взгляда. В глазах Розы было слишком много надежды.

– Спасибо.

Кайрон остался в зале, разглядывая трещины на стенах. Нокс говорил правду – Призма была их тюрьмой и испытанием. Но теперь он знал: ключ к свободе – не в силе, а в том, чтобы позволить другим быть слабыми.

Глава 2: Голубая бездна

«Соль наших слёз кристаллизует силу – лишь опустившись на дно бездны, понимаешь, что вода страха становится опорой для прыжка к солнцу»

Прошёл 1 день…

Комната Глёза напоминала аквариум без рыб. Стены из матового голубого стекла мерцали, как вода под лунным светом, а по потолку медленно плыли тени, похожие на медуз. Он сидел на краю кровати, стискивая подушку, словно боялся, что его унесёт невидимым течением. Всё здесь было слишком тихо. Слишком… безопасно. И от этого становилось только страшнее.

– Эй, хлюпик! – дверь распахнулась с грохотом, и в комнату ворвалась Фиола.

– Ты что, собираешься тут ныть вечность?

Глёз вздрогнул и попытался спрятать дрожь в руках, засунув их в карманы.

– Я.… просто осматриваюсь.

– Осматриваешься? – Фиола фыркнула, окинув взглядом голые стены. – Да тут даже смотреть не на что. Пойдём, покажу тебе, как выглядит настоящая Призма.

Она схватила его за рукав и потащила по извилистым коридорам. С каждым шагом стены меняли цвет:

– Вон там логово Кайрона – куча карт и мечей. Там психоделический цирк Жёнола. А это… – она остановилась у двери с розовым свечением, – Розы. Не заходи без стука – ослепнешь от милоты.

Глёз кивал, едва успевая запоминать. В груди сжималось: все комнаты были такими… сильными. А его – пустой аквариум.

– А это что? – он указал на дверь с зелёными формулами, плавающими в воздухе.

– Зерала. Туда даже я не суюсь. – Фиола фыркнула. – Там скукотища, как на лекции по квантам.

Возвращаясь обратно, Глёз чувствовал, как сжимается горло. Все комнаты были такими… живыми. У каждого – свой характер, своя сила. А его голубая пустота казалась жалкой пародией.

– Ладно, хватит экскурсий, – Фиола толкнула его в спину, когда они вернулись к его двери. – Осваивайся. Если вздумаешь утонуть в соплях – зови.

Дверь захлопнулась. Глёз подошёл к стене, его отражение в голубом стекле дрожало, как будто сквозь него проходили волны. Он коснулся ладонью поверхности – и стекло затрепетало, превратившись в воду.

– Нет… – он попятился, но пол уже стал мягким, как ил.

Он провалился под пол…

Тёплая вода обожгла лёгкие. Глёз захлёбывался, пытаясь выплыть, но волны швыряли его вглубь. Над головой мерцал далёкий свет, а вокруг плавали обрывки голосов:

«Ты слабак!»

«Перестань реветь!»

«Все устали от твоих слёз!»

На дне, покрытом чёрным песком, лежали письма. Те самые, что он писал матери, но рвал, не отправляя. Чернила расплывались, превращаясь в угрей, которые обвивали его ноги, тянули вниз.

– Они презирают тебя, – прошептала вода голосом Фиолы. – Ты обуза.

Глёз закрыл глаза, сжимаясь в комок. Он знал, что это правда. Всегда знал.

Но вдруг голоса стали громче. Теперь они звучали как Кайрон, Жёнол, даже Сит:

«Без тебя было бы проще».

«Почему ты всегда плачешь?»

«Исчезни».

Он попытался закричать, но вода ворвалась в рот, солёная и горькая. В глазах потемнело. Где-то вдали, сквозь толщу боли, он увидел свет – крошечный, как звёздочка. Но прежде чем он успел потянуться к нему, тени сомкнулись.

Вода сжимала грудь Глёза, как удав. Он судорожно хватал ртом пустоту, но вместо воздуха в лёгкие врывалась солёная жгучая влага. Тени вокруг смеялись, кричали, тыкали пальцами:

«Посмотри на него! Даже плавать не умеет!»

«Маменькин сынок!»

«Зачем ты вообще здесь?»

Глёз закрыл глаза, готовясь исчезнуть в этой бесконечной синеве. Но вдруг что-то мягкое обвило его запястье.

– Дыши! – голос прозвучал чётко, пробиваясь сквозь шум воды.

Он открыл глаза. Роза парила рядом, её розовое платье светилось, образуя пузырь воздуха вокруг них. Глёз судорожно вдохнул – и кислород обжёг лёгкие, как огонь.

– Держись за меня! – Роза потянула его вверх, но вместо поверхности их встретил лишь новый слой воды, холодной и мутной. Они плыли сквозь пустоту, где не было ни дна, ни неба.

– Как ты… нашла меня? – Глёз едва выговорил, чувствуя, как дрожит её рука.

– Я просто… последовала за светом, – ответила Роза, избегая его взгляда.

Он хотел спросить, зачем, но в этот момент вода вокруг закружилась, образуя гигантскую воронку.

– Держись! – крикнула Роза, но их уже засосало в водоворот.

Вихрь вышвырнул их в чёрную полосу памяти. Глёз увидел себя:

– Мальчишкой, плачущим в школьном туалете, пока одноклассники стучали в дверь с издевками.

– Подростком, слушающим, как отец кричит матери: «Из него никогда ничего не выйдет!»

– Взрослым, стоящим в пустой квартире с билетом на автобус в руке – билетом, который он так и не использовал, испугавшись уехать из города.

– Это не ты, – Роза схватила его за лицо, заставляя смотреть на себя. – Это страх, который Нокс взрастил в тебе!

– Но это правда! – Глёз вырвался, и водоворот усилился, рванув их в новую спираль.

Они упали в память, где Глёз стоял перед зеркалом, слушая, как Фиола говорит Кайрону: «Зачем ты тащил этого плаксу? Он только мешает».

– Она этого не говорила! – Роза обняла его сзади, пытаясь оттащить от зеркала.

– Неправда! – Глёз зажмурился, но слёзы текли сами. – Все меня ненавидят!

Роза резко развернула его к себе. Её глаза горели, как два розовых солнца.

– Я не ненавижу. Кайрон не ненавидит. Мы здесь, потому что верим в тебя. Даже если ты не веришь в себя.

Водоворот взревел, выбросив их обратно в океан. Они плыли, цепляясь друг за друга, а вокруг сновали тени, но теперь их голоса приглушал розовый свет Розы.

– Почему ты помогаешь мне? – прошептал Глёз, чувствуя, как её пальцы впиваются в его руку.

– Потому, что твои слёзы… они не слабость. Они как дождь – очищают, – она улыбнулась грустно.

Он хотел ответить, но водоворот снова настиг их. На этот раз в центре воронки мерцал голубой кристалл – слеза, превращённая в алмаз.

– Это твоя сила, – Роза толкнула его вперёд. – Тебе нужно её взять!

Глёз потянулся, но тени схватили его за ноги, таща вниз.

Тени впивались в ноги Глёза, как ледяные когти. Каждое движение вверх давалось с трудом, будто вода вокруг превратилась в смолу. Голубой кристалл мерцал всего в сантиметре от его пальцев, но дотянуться до него казалось невозможным.

– Не сдавайся! – крикнула Роза, вцепившись в его руку. Её розовый свет бился с чёрными щупальцами, но они множились, словно бесконечные змеи.

Глёз застонал, чувствуя, как воспоминания о прошлом давят сильнее. Перед глазами всплыли образы:

– Мать, отвернувшаяся от его слёз.

– Отец, швырнувший его рисунки в мусорку: «Настоящие мужчины не рисуют!»

– Это не ты! – Роза, будто читая его мысли, сжала его ладонь. – Ты больше, чем эти страхи!

Внезапно в водовороте мелькнул другой образ: Глёз, закрывающий собой Жёнола от летящего мяча. Тогда он не плакал. Тогда он был сильным.

– Вспомни это! – Роза подтолкнула его вперёд, и кристалл вспыхнул ярче.

Глёз рванулся, вырывая ноги из плена теней. Его пальцы коснулись грани кристалла – и океан взорвался светом. Вода отступила, оставив их стоять на стеклянной платформе, окружённой бескрайним горизонтом. В руке Глёза лежал голубой кристалл, внутри которого пульсировала слеза.

– Ты сделал это… – Роза улыбнулась, но её голос дрогнул.

Платформа задрожала. Из глубин поднялся Нокс, его теневое тело исказилось от ярости.

– Вы украли мою вещь!

Роза оттолкнула Глёза.

– Беги! Вернись в Призму!

– Нет! Я не оставлю тебя! – Глёз сжал кристалл, и голубое сияние ударило в Нокса, отбрасывая его назад.

– Твоя сила… – прошептала Роза, поражённая.

Но триумф длился мгновение. Нокс рассмеялся, и платформа раскололась под ногами. Они снова падали, а снизу, разинув пасть, ждал новый водоворот – больше, темнее, бездоннее.

– Держись! – Роза обвила его руку своей, их света слились в розово-голубую спираль.

Кристалл в руке Глёза запел, и водоворот замедлился.

Водоворот поглотил их, закрутив в спираль из теней и света. Руки Глёза и Розы сплелись так крепко, что кости ныли от напряжения, но разжать пальцы значило потерять друг друга навсегда. Кристалл в руке Глёза пульсировал, его голубое сияние едва пробивалось сквозь черноту, обволакивающую их.

– Держись! – крикнула Роза, но её голос утонул в рёве водоворота.

Они рухнули в новую бездну. Вокруг замелькали образы, чужие и знакомые:

– Кайрон, стоящий над разбитым зеркалом с окровавленными кулаками.

– Жёнол, запертый в клетке из собственных кошмаров.

– Фиола, бьющаяся в истерике у закрытой двери, за которой плакал ребёнок.

– Это… их страхи? – Глёз едва выдавил слова, чувствуя, как чужая боль впивается в него, как крючья.

Роза кивнула, её свет дрожал.

– Нокс смешал всё. Он пытается сломить нас чужими кошмарами…

Водоворот выплюнул их на песчаную отмель. Над головой висело чёрное солнце, а вокруг простирался океан, волны которого шептали голосами всех, кого они знали.

– Ты думал, что спасёшь их? – Нокс возник из тени, его форма теперь напоминала гибрид всех их страхов: когти Кайрона, глаза Жёнола, улыбка Фиолы. – Вы все умрёте здесь. Начнём с неё.

Он метнулся к Розе, но Глёз встал на пути, подняв кристалл. Голубое сияние ударило в Нокса, отбросив его в воду.

– Быстро! – Роза схватила Глёза за руку. – Его сила здесь ограничена! Мы можем…

Она не договорила. Песок под ногами превратился в зыбучий поток, затягивая их вглубь. Глёз, цепляясь за кристалл, почувствовал, как его разум заполняют чужие мысли:

– Страх Кайрона – «Я подведу их всех».

– Боль Жёнола – «Меня никто не услышит».

– Тайна Фиолы – «Если я откроюсь, меня бросят».

– Не поддавайся! – Роза прижала ладонь к его груди, и её розовый свет влился в кристалл. – Это не твоё!

Глёз закричал, выпуская энергию наружу. Волна голубого света разорвала песчаную ловушку, выбросив их на скалистый утёс. Нокс, стоявший на краю, шагнул назад, его форма дрогнула.

– Ты… как… – он зашипел, исчезая в дыму.

Роза рухнула на колени, её свет потускнел. Глёз подхватил её, чувствуя, как дрожит её тело.

– Почему ты так рисковала? – прошептал он.

– Потому что ты сделал бы то же самое, – она слабо улыбнулась.

В этот момент океан взревел. Волны вздыбились, и из пучины вырвался Нокс. Его тело, склеенное из обрывков их страхов, исказилось в гримасе ярости.

– Вы не уйдёте! – его голос ударил по ушам, как гонг.

Глёз поднял кристалл, но Нокс махнул рукой и тут возникла гигантская клетка из чёрного льда. Внутри метались силуэты Кайрона, Жёнола, Сита – их лица искажены ужасом.

– Выбор, плакса! – Нокс приблизился, его когти скребли по скале. – Спаси их… или спаси её.

Роза бросила взгляд на клетку, потом на Глёза.

– Не слушай его! Это ловушка…

Но Глёз уже видел: в углу клетки бился Глёз-призрак, тот самый, что тонул в воспоминаниях. Его двойник рвал на себе волосы, крича беззвучно.

– Это… я? – прошептал Глёз, и кристалл в его руке потускнел.

– Нет! – Роза встала между ним и Ноксом. – Ты не тот, кем был раньше!

Нокс рассмеялся, и клетка начала рушиться. Ледяные прутья впивались в пленников, а их крики сливались в один стон.

– Решай! – прошипел Нокс.

Глёз закрыл глаза. Внутри кристалла пульсировала слеза – его слеза. Он вспомнил, как Роза сказала: «Дождь очищает».

– Я не выбираю, – выдохнул он. – Я спасаю всех.

Кристалл взорвался голубым светом. Волна ударила в клетку, превратив лёд в пар. Тени друзей растворились, а Нокс отпрянул, шипя.

– Ты… не смеешь… – его голос дрогнул, и тело начало распадаться.

Роза схватила Глёза за руку.

– Бежим! Пока он не восстановился!

Они бросились прочь, океан расступался перед голубым светом кристалла. Но вместо двери в комнату Глёза перед ними возник портал – врата, усыпанные ракушками и старыми якорями. За ними виднелся город… но не тот, что они знали.

– Бежим туда! – Роза толкнула его в портал.

Они упали на мостовую, залитую дождём. Где-то вдали грохотал гром, а в переулке слышался детский плач.

Дождь хлестал по мостовой, превращая город в размытое полотно серых теней. Глёз и Роза стояли под вывеской старой аптеки, её неоновый крест мигал, будто предупреждая об опасности. Где-то в переулке слышался плач – тот самый, что привёл их сюда.

– Это ловушка, – прошептала Роза, её розовый свет едва пробивался сквозь ливень. – Нокс пытается выманить нас.

– Но мы не можем просто… – Глёз замолчал, услышав шаги. Из тумана вышла девочка лет шести, в промокшем платье, с медведем с ободранной лапой.

– Помогите… – её голосок дрожал. – Я потерялась…

Роза схватила Глёза за руку.

– Не подходи. Она не настоящая.

Но девочка протянула руку, и Глёз увидел в её глазах свой страх – тот самый, что глодал его в океане.

– Это… я? – он шагнул вперёд, игнорируя предостережение Розы.

Девочка превратилась в его отражение – маленького Глёза, прижавшегося к стене, пока родители кричали за дверью.

– Ты всё ещё здесь, – прошипел Нокс голосом отца. – Ты никогда не сбежишь.

Глёз сжал кристалл, но свет погас. Тени сомкнулись, и город исчез. Они стояли в пустой комнате с голыми стенами, а перед ними висело зеркало. В нём – Глёз-ребёнок, рыдающий в углу.

– Разбей его, – Роза толкнула его к зеркалу. – Это последний шрам.

– Я не могу… – Глёз отступил. – Это же я…

– Это твой страх быть слабым! – Роза схватила его руку с кристаллом и прижала к стеклу. – Посмотри!

Отражение изменилось. Теперь в зеркале Глёз стоял рядом с Кайроном, прикрывая его спину в бою. С Жёнолом, смеясь над его абсурдными шутками.

– Ты уже не тот, – Роза прижала ладонь к его спине, и её свет влился в кристалл. – Разбей его!

Глёз ударил. Зеркало разлетелось на осколки, а комната рухнула, вернув их в океан. Но теперь вода была прозрачной, а на дне сиял город – не кошмарный, а настоящий, с огнями в окнах.

Нокс, принявший форму кракена, ревел, но его щупальца рассыпались в прах при приближении.

– Он… исчезает? – Глёз не поверил своим глазам.

– Нет, – Роза указала на воду. – Смотри.

На дне, среди улиц города, стояли силуэты Кайрона, Жёнола, Сита. Их руки были подняты, а света сливались в луч, пронзающий Нокса.

– Они сражаются за нас, – прошептала Роза. – Как и мы за них.

Кристалл в руке Глёза вспыхнул ярче, и океан начал испаряться.

– Пора домой, – Роза улыбнулась, но в её глазах мелькнула тревога.

Они очнулись в Призме, которая встретила их гробовой тишиной. Ни сияющих стен, ни голосов друзей – только хрустальный звон собственных шагов. Глёз провёл рукой по стене, но та не ответила мерцанием. Даже его комната, всегда наполненная шумом воображаемого океана, была пустой. Лишь кровать да пара ракушек на полке напоминали о прежнем «аквариуме».

– Где все? – спросил он, но эхо проглотило вопрос.

Роза села на край кровати, её розовое платье казалось тусклым в этом безжизненном свете.

– Когда Призма ранена, она… отступает. Прячет самое важное.

– А что для неё важно?

– Мы.

Глёз прислонился к стене, разглядывая трещину на потолке, похожую на молнию.

– Откуда ты всё это знаешь? Про приливы страха, про Нокса, как управлять силой…

Роза потянулась к полке, взяла ракушку, и та засветилась мягким розовым в её ладони.

– Здесь есть библиотека.

– Библиотека? – Глёз приподнял бровь.

– Я… – она замялась, перебирая ракушку, – попала сюда на 4 месяца раньше вас. Нокс атаковал впервые только после вашего прихода. 18 недель в пустой Призме, где стены шепчут твои же мысли. Библиотека стала спасением.

– И что, там всё есть? Как победить Нокса?

– Всё, кроме этого. – Она горько усмехнулась. – Его природа описана в десятках книг: «Тень, рожденная коллективным страхом», «Нокс как обратная сторона Призмы». Но ни в одной нет главы «Как убить бессмертное».

Гул прокатился по стенам, заставив ракушки дрожать на полке. Роза вскочила, прижав ладонь к хрустальной стене.

– Это не от Призмы…

– Ты всё ещё сомневаешься? – голос Нокса просочился сквозь камень, как дым. – Даже теперь, когда знаешь правду?

Глёз схватился за голову – слова звучали не снаружи, а внутри. Образы всплывали против воли:

– Кайрон, отворачивающийся: «Ты слабее, чем я думал».

– Сит, бросающий в лицо: «Ты всё равно всех подведёшь».

– Не слушай! – Роза схватила его за плечи, но её голос тонул в шепоте тысяч «я» из зеркал.

Они выбежали в центральный зал. Нокс висел под куполом, как паук в паутине из трещин. Не тело, а тень с миллионом ртов, каждый из которых повторял чьи-то страхи.

– Ты читала, Роза, – заговорили рты в унисон. – Знаешь, что я часть вас. Убьёте меня – останетесь здесь навсегда…

Глёз упал на колени, кристалл на его шее погас.

– А ты, Глёз… – голос Нокса стал ласковым. – Хранитель слёз. Даже если победишь, что ты получишь? Вечную роль плаксы?

Роза встала между ними, её свет вспыхнул яростью:

– Мы найдём способ. Без тебя.

– Но я уже здесь, – засмеялся Нокс, и трещины поползли к её ногам. – В каждом вашем сомнении. В каждой тайне. Например… Ты так никому и не сказала, Роза, как на самом деле попала в Призму?

Глёз поднял глаза. Роза застыла, её розовый свет дрогнул.

– Что он…

– О, это интересно! – Нокс завис над ней, как грозовая туча. – Рассказать, как ты…

Роза взмахнула руками, и взрыв розового света смешал тени в клубящийся вихрь.

– Бежим! – она потянула Глёза к коридору, но стены уже смыкались, повторяя голос Нокса:

«Ты боишься, что они тебя возненавидят…»

Центральный зал Призмы содрогнулся, будто гигантское сердце пропустило удар. Нокс, сплетённый из трещин и теней, парил под куполом, его голос гудел, как натянутая струна:

– Ты всё ещё прячешься, Роза. Даже от него.

Глёз встал, стирая кровь с разбитых костяшек. Кристалл на его шее тускло мерцал, отражая дрожь в руках.

– О чём он? – спросил он, но Роза отвела глаза.

– Она боится, что ты увидишь её настоящую, – Нокс протянул щупальце к зеркалам, и стены зашевелились. – Боится, что ты поймёшь, как глубок её страх…

– Заткнись! – Роза взмахнула руками, и розовые молнии ударили в тень. Но атака прошла навылет, а трещины на стенах лишь разрослись.

Нокс засмеялся, сжимаясь в чёрный шар:

– Ты думаешь, спасла их? Ты лишь оттянула конец. Он взял тебя не просто так… Ты идеальный сосуд. Слабая. Податливая.

Глёз шагнул вперёд, перекрывая Розу собой:

– Она сильнее всех нас!

– Сила? – Тень сжалась, превратившись в зеркало с их отражениями. – Ты даже не знаешь, что она сделала, чтобы попасть сюда.

Роза вздрогнула. Её свет дрогнул, и на секунду Глёз уловил в нём что-то чужое – вспышку чёрного, как чернильная капля в розовой воде.

– Не слушай его, – прошептала она, но голос предательски дрогнул. – Он врет…

– Ложь? – Нокс рассыпался на тысячи осколков, каждый из которых заговорил её голосом: – «Я хочу забыть это». «Я ненавижу свою слабость». «Лучше все умрут, чем увидят меня настоящую…»

Зал взорвался грохотом. Глёз схватил Розу за руку, таща за собой в коридор, но стены смыкались, повторяя шепот Нокса:

– Она знает, как это закончится. Спроси её, Глёз. Спроси, почему её комната в Призме – единственная без окон…

Роза вырвалась, прижав ладони к ушам:

– Хватит!

– Что он имеет в виду? – Глёз попытался поймать её взгляд, но она отвернулась, пряча лицо в тени.

– Потом… Я расскажу потом. Обещаю.

Нокс материализовался перед ними, его форма теперь напоминала искажённое зеркало Глёза:

– Обещания… Как её обещание самой себе никогда не доверять? Ты веришь ей, Глёз? Веришь, что она не предаст, когда уже предавала?

Глёз вскинул кристалл, и волна голубого света ударила в тень. Нокс рассыпался с хриплым смехом, но его голос остался висеть в воздухе:

– Трещина в её душе будет расти… И когда она лопнет, я вернусь.

Тишина.

Роза стояла, прижав руку к груди, где под тканью платья скрывался шрам. Глёз хотел спросить, но увидел в её глазах мольбу – не сейчас.

– Мы найдём способ, – сказал он твёрдо. – Вместе.

Она кивнула, но когда он развернулся, её пальцы сжали розовый медальон на шее – тот самый, что она носила с первого дня в Призме. В его сердцевине, едва заметная, пульсировала чёрная точка.

Призма замерла, будто затаив дыхание. Глёз стоял на краю трещины, оставленной Ноксом. Внизу клубилась тьма, шепчущая голосами, которые он знал слишком хорошо:

«Зачем ты здесь?»

«Ты только плачешь, пока другие сражаются».

«Они пожалели, что взяли тебя…»

Роза лежала в нескольких шагах, её розовый свет едва теплился. Нокс, спрятавшийся в трещине, шипел:

– Спаси её, если сможешь. Но ты же знаешь – утонешь первым.

Глёз сжал голубой кристалл. Он дрожал, но не от страха. От ярости. От боли. От тысяч раз услышанных слов, которые теперь звучали его голосом.

– Ты… не получишь её, – прошептал он, и кристалл ответил волной тепла.

Глёз провалился в память.

Он снова был ребёнком. Сидел на полу в ванной, прижав колени к груди, пока за дверью гремели родительские голоса. В руках – мокрый листок с рисунком: море, корабль, солнце. Отец вчера бросил его в мусорку: «Хватит заниматься ерундой!»

– Ты так и останешься здесь, – сказал Нокс, приняв облик отца. – Слабый. Никому не нужный.

Глёз поднял глаза. Вместо слёз в них горел синий огонь.

– Я не слабый. Я.… другой.

Он разорвал рисунок. Но не от отчаяния – от освобождения. Бумага превратилась в стаю чаек, которые взмыли вверх, разбивая потолок ванной. Вода хлынула из крана, смывая стены, унося Нокса-отца в водоворот.

Глёз вернулся в реальность и шагнул в трещину перед ним. Тьма обожгла кожу, но кристалл в его руке засветился ярче. Внизу, в ядре страха, пульсировал Нокс – чёрный шар с тысячью глаз.

– Ты осмелился? – заревел он. – Я съем твою душу!

– Попробуй, – Глёз разжал ладонь.

Кристалл взорвался голубым сиянием. Вместо того чтобы бить в Нокса, свет обнял тьму, как океан обнимает шторм. Стены трещины задрожали, отражая воспоминания:

– Глёз, прикрывающий Жёнола от обрушившейся колонны в музее.

– Его слёзы, заставившие Кайрона остановиться перед роковым шагом.

– Тихий разговор с Ситом, после которого тот даже улыбнулся.

– Что ты делаешь?! – Нокс забился, его глаза лопались, как пузыри.

– Ты говорил, я только плачу, – Глёз шёл вперёд, и с каждым шагом трещина затягивалась. – Но слёзы – не слабость. Они… правда. А правда разрушает ложь.

Нокс взвыл, сжимаясь в комок. Глёз наклонился, подняв чёрный осколок – последний след тени.

– Я не боюсь быть собой. Даже если это значит – плакать.

Призма вздохнула, трещины на стенах затянулись перламутром. Роза пришла в себя, её шрам потускнел.

– Ты… как? – она коснулась его лица, где высыхали следы слёз.

– Я понял, – он улыбнулся впервые за всё время. – Чтобы победить страх, надо не сражаться, а принять. Дать ему место… но не власть.

Роза рассмеялась, и её смех звенел, как хрустальный колокол:

– Зерал говорил, что это невозможно.

– Зерал не плакал в три часа ночи над разбитой чашкой, – Глёз помог ей подняться.

Нокс исчез, но в воздухе висел его последний шёпот:

– Это не конец…

– Знаю, – Глёз сжал кристалл, теперь сиявший, как полярная звезда. – Но теперь я знаю, где брать свет.

В комнате Глёза появилось окно. За ним плескалось море – настоящее, без тени страха. Роза, глядя на волны, незаметно коснулась медальона. Чёрная точка в нём уменьшилась.

– Спасибо, – прошептала она.

– За что?

Роза промолчала.

Они вышли в зал, где их ждали остальные. Даже Сит хмыкнул, увидев кристалл Глёза – теперь не голубой, а глубокого аквамарина, цвета океана после шторма.

Роза решила привести Глёза в библиотеку.

Библиотека Призмы была не комнатой, а состоянием. Стены здесь состояли из светящихся строк, свитков, парящих в воздухе, и книг, чьи обложки меняли названия в зависимости от вопроса в голове смотрящего. Глёз замер на пороге, пытаясь разглядеть, как «История страхов» на полке превратилась в «Основы резонансного контроля».

– Здесь всё… живое? – спросил он, осторожно касаясь страницы, которая откликнулась волной голубых символов.

– Скорее, реагирует на намерение, – Роза провела пальцем по воздуху, и рядом возникла полка с книгами о морских течениях. – Ищи то, что поможет понять свой кристалл.

Они углубились в лабиринт светящихся стеллажей, пока не наткнулись на Зерала. Он сидел в коконе из книг: одна парила слева, испещренная формулами квантовой физики, другая справа – с диаграммами высшей математики. Ещё две, написанные на непонятных символах, вращались над головой, а в руках он листал планшет, где строчки кода мелькали, как муравьи на сахаре.

– Как он… – Глёз заворожённо наблюдал, как Зерал одновременно делал пометки в трёх книгах, не отрываясь от экрана.

– Он первый, кого Оливер забрал в Призму, – прошептала Роза. – Зерал здесь уже два года. Говорит, что за это время расшифровал 7% её структуры.

– Почему тогда Нокс появился только сейчас? – Глёз нахмурился. – Если Зерал был тут так долго…

Роза потянула его за рукав, уводя от Зерала в соседний «зал» библиотеки, где стены пестрели фресками сражений с тенями.

– Нокс питается коллективным страхом. Чем больше нас, тем он сильнее. Зерал… – она замялась, – он, кажется, ничего не боится. Вообще. Поэтому Нокс не мог материализоваться, пока…

– Пока не пришли мы? – Глёз почувствовал, как в груди защемило. – Значит, это из-за меня…

– Из-за нас, – поправила Роза. – Но это не…

– Эй, литераторы! – дверь библиотеки с треском распахнулась, и в проёме возник Жёнол в жёлтом плаще, с дымящейся чашкой в руке. – Тут Фиола подожгла воду, Кайрон пытается это исправить, а вы тут в тиши…

Он сделал шаг, споткнулся о невидимый порог, и чашка вылетела из рук. Зелёная жидкость (пахнущая бензином и мятой) брызнула на полки. Книги завизжали, как раненые звери, и ринулись прочь. Зерал вскочил, и его кокон из фолиантов рухнул.

– ИДИОТ! – прогремело эхо. Даже Роза вздрогнула – Ты уничтожил расчеты двадцати дней!

– Расслабься, ботаник! – Жёнол вытер рукавом лоб, с которого капала зелёная жижа. – Это же библиотека. Всё само восстанавливается.

Он щёлкнул пальцами, и разлитый «чай» собрался обратно в чашку. Но книги, увы, вернулись на полки в хаотичном порядке: «Теория эмоциональных вихрей» оказалась между «Кулинарией для начинающих пироманов» и «Анатомией русалок».

– Выйди, – Зерал нажал на планшете кнопку, и пол под Жёнолом раздвинулся, отправив того в свободное падение в нижний зал. – И не возвращайся без прохождения теста на IQ.

– Это был… чай? – Глёз потрогал пятно на полу, которое шипело, разъедая мрамор.

– Эксперимент номер 406, – проворчал Зерал, восстанавливая книги жестами. – Попытка совместить энергетик с успокоительным.

Роза, подавив смех, взяла Глёза за руку:

– Пойдём, пока он не решил нас «оптимизировать».

У выхода Глёз обернулся. Зерал уже снова сидел в коконе из книг, но теперь между формулами мелькали заголовки: «Как убить умственно отсталого за 10 секунд» и «Базовые принципы терпения».

– Он прав, – прошептал Глёз, когда они вышли в коридор. – Если Нокс силён из-за нас, то как мы…

– Победим? – Роза остановилась, её розовый свет коснулся его кристалла. – Потому что ты научился не бояться.

Из глубины библиотеки донёсся крик Жёнола:

– Эй! Где тут раздел «Как пережить падение с десятого этажа»?!

Роза с Глёзом сильно засмеялись.

Призма замерла в предрассветной тишине. Стены, еще недавно искрящиеся тревожным алым, теперь переливались голубым и розовым – отражением кристалла Глёза и света Розы. Они стояли у окна в его комнате, наблюдая, как волны за стеклом успокаиваются, повторяя ритм их дыхания.

– Ты чувствуешь? – Роза приложила ладонь к хрустальной стене. – Призма заживает.

Глёз кивнул, сжимая в руке аквамариновый кристалл. Он все еще пульсировал, но теперь мягко, как сердцебиение спящего зверя.

– А Нокс?

– Спрятался. Но не исчез. – Она коснулась медальона, и чёрная точка в его центре дрогнула. – Он будет ждать слабины.

За дверью послышался грохот – Жёнол, судя по всему, пытался «усовершенствовать» кухню. Фиолины ругательства смешивались с монотонным бормотанием Зерала, что-то вычислявшего в соседней комнате. Даже Сит, обычно молчаливый, огрызнулся:

– Если твой «коктейль» взорвётся ещё раз, я его тебе на голову пролью!!!

Глёз усмехнулся. Этот хаос казался… правильным. Живым.

– Раньше я думал, сила – это когда тебя не трогают волны. А оказалось…

– Сила – это плыть, даже если накрывает с головой, – закончила за него Роза. Её розовый свет обвил его запястье, и кристалл ответил всплеском голубых искр.

Глёз отвернулся от окна.

– Мы справимся. Вместе.

Роза посмотрела на него, и в её глазах мелькнуло что-то невысказанное. Медальон на её шее сжался, чёрная точка на миг стала больше.

– Даже если придётся заплатить цену?

Он хотел спросить, что она имеет в виду, но в этот момент Жёнол ворвался в комнату, пахнущий гарью и апельсинами:

– Эй, плакса! Фиола говорит, если не поможешь тушить плиту, тебя переименуют в «Соплю-моплю»!

– Идиот, – Роза закатила глаза, но улыбнулась. – Ладно, спасай кухню.

Когда Глёз вышел, она осталась у окна. Волны за стеклом вдруг почернели. Медальон дрогнул, и тень Нокса проскользнула по стене:

– Они доверяют тебе. Как наивно…

– Заткнись, – прошептала она, гася розовым светом трещину, поползшую по подоконнику. – Они сильнее тебя.

– Но ты слабее, чем кажешься, – засмеялся Нокс. – Скоро они увидят, кто ты на самом деле…

Тень растворилась. Роза с силой сжала медальон, чтобы дрожь в руках не стала заметной.

Глава 3: Жёлтый вихрь

«Смех – последний мазок на полотне ужаса: чтобы победить тьму, надо разбить зеркало страха и собрать мозаику из осколков своего безумия»

Кухня Призмы напоминала зону экстремального кулинарного эксперимента. Стены были исчерчены оранжевыми подтёками и пятнами неизвестного происхождения, а в центре Жёнол в жёлтом плаще и защитных очках тряс колбой с кипящей жидкостью цвета ядовитого мармелада:

– Глёз! Это «Слёзы Феникса»! Горит, но не сгорает!

Глёз, всё ещё сжимавший свой аквамариновый кристалл, вздохнул и помогал другим тушить пожар, а Жёнол уже мчался к выходу, крикнув:

– Ладно, бегу творить вечность! Не грустите без меня!

Он вылетел в коридор и столкнулся с Тайлером, который пробирался вдоль стены, прижимая к груди папку с эскизами.

Бам!

Бумаги разлетелись, как испуганные голуби. На одном из листов был изображён Оливер, пьющий чай с тенеподобными существами, на другом – библиотека, превращённая в лабиринт из цифр и формул.

– Вау! – Жёнол поднял эскиз, где он сам летел на гигантской кисти над пропастью. – Это я? Ты сделал меня Пикассо в мире искусства!

Тайлер, поправляя очки с оранжевой оправой, собрал листы:

– Это… просто попытка запечатлеть энергию Призмы.

– Где ты торчал всё это время? – Жёнол вскочил, не в силах усидеть на месте. – Я тут изобретал будущее кулинарии, а ты что, медитировал с красками?

– В мастерской. Дописывал серию для галереи, – Тайлер указал на дверь в конце коридора. – Зерал построил её по моей просьбе.

– По твоей просьбе? – Жёнол фыркнул. – И что, ботаник просто взял и сделал? Без десятичасовой лекции о «рациональном использовании пространства»?

Тайлер потупился, пряча улыбку:

– Я предложил обмен. Он хотел изучить, как искусство влияет на стабильность Призмы. А я… хотел место, где мои картины не будут висеть между формулами квантовой механики.

– Гениально! – Жёнол схватил его за рукав. – Показывай свой секретный бункер!

Галерея оказалась под библиотекой – просторный зал, где картины висели в воздухе, словно подвешенные невидимыми нитями. На одной из них была изображена Призма в первые дни: пустая, с одинокой фигурой Зерала, склонившегося над планшетом. На другой – Тайлер, рисующий в одиночестве, пока стены вокруг него медленно обрастали красками.

– Это… ты и ботаник? – Жёнол тыкнул в полотно, где Зерал вручал Тайлеру кисть из светящихся частиц. – Ваш «договор о ненападении»?

– Оливер кинул меня сюда год назад, – Тайлер подошёл к картине, где Призма была ещё хрупким кристаллом. – Тогда здесь почти никого не было. Только Зерал. Он уже два года пытался разгадать законы этого места.

– Жуть! – Жёнол сфокусировался на другом холсте, где группа (Кайрон, Глёз, Жёнол, Сит) появлялась в Призме. – Значит, мы – свежее пополнение?

Тайлер кивнул, проводя рукой над картиной. Краски ожили, показав, как стены Призмы задрожали при их появлении:

– Нокс пробудился, когда вы пришли. Зерал считает, что коллективный страх группы стал для него топливом.

– А до этого он спал? – Жёнол склонил голову, разглядывая изображение Нокса, спящего в ядре Призмы.

– Он был слабым. Как тень. Но наши страхи… – Тайлер запнулся, поправляя холст с изображением жёлтого вихря. – Они его разбудили.

Жёнол подошёл к центральному полотну – огромному вихрю из красок, где лица героев смешивались с обрывками фраз и символов.

– А это что? Наш «счастливый конец»?

– Это… возможное будущее. – Тайлер коснулся холста, и вихрь замедлился. – Если мы не остановим Нокса, Страх поглотит нас.

Стены галереи вдруг дрогнули. Краски на картине с жёлтым вихрем закружились, образуя воронку. Жёнол потянулся к ней, смеясь:

– О, мой любимый цвет! Можно потрогать?

– Не надо! – Тайлер попытался оттащить его, но Жёнол уже шагнул в вихрь.

Пространство взорвалось кислотным светом. Когда Тайлер открыл глаза, Жёнол исчез, а на полу лежал эскиз: его фигурка падала в жёлтую бездну с надписью «Игра началась =)».

Воздух гудел, как перегруженный динамик, а каждый вдох обжигал лёгкие кислотной сладостью. Жёнол стоял внутри вихря, в котором мелькали обрывки воспоминаний:

– Кайрон, отворачивающийся после очередной взорванной Жёнолом идеи.

– Глёз, прячущий лицо в ладонях, когда тот хотел пошутить.

– Сит, бросающий в его сторону: «Ты утомительный».

– Эй, это кто тут такие грустные пародии на моих друзей делает? – Жёнол пнул ближайшее зеркало, но оно не разбилось, а засмеялось.

Из жёлтого тумана выступили три силуэта. Кайрон – но с лицом, искажённым в гримасе разочарования. Глёз – с глазами, полными слёз, которые капали и шипели на полу. Сит – с пустыми глазницами, из которых струился чёрный дым.

Кайрон-тень:

– Ты думал, ты нужен? Ты – шум. Помеха.

Глёз-тень:

– Все устали от твоих шуток… От тебя.

Сит-тень:

– Ты… пустое место.

Жёнол застыл, его ухмылка дрогнула. Он махнул рукой, пытаясь рассеять тени, но они стали плотнее.

– О, классные голографические проекции! – фальшиво рассмеялся он. – Эй, страшила, ты хоть креативнее мог бы!

Кайрон-тень шагнул вперёд, его меч из зеркальных осколков упёрся в грудь Жёнола. Тот отскочил, но спина упёрлась в холодное зеркало.

Глёз-тень протянул руку, и из его пальцев поползли водяные удавы:

– Ты эгоист. Тебе плевать, что другие чувствуют.

– Эй, я же… – Жёнол попятился, натыкаясь на Сита-тень, который молча обвил его шею цепью из пепла.

– Ты… никто, – прошипел Сит. – Даже Нокс не хочет тебя.

Жёнол рванулся вперёд, разрывая цепь. Его жёлтый плащ вспыхнул, как сигнальная ракета:

– Да вы все завидуете моей гениальности! Я тут единственный, кто не ноет, а творит!

Кайрон-тень рассмеялся, и зеркала вокруг треснули, осыпаясь осколками-ножами:

– Твоё «творчество» – это хаос. Ты разрушаешь.

Один из осколков впился Жёнолу в плечо. Не боль – но холод, как укол правды.

– Нет… – он вырвал осколок, но вместо крови из раны пополз жёлтый дым. – Я… я смеюсь, чтобы вы не сдавались!

Глёз-тень ударил волной. Жёнол упал на колени, захлёбываясь солёной водой:

– Ты смеёшься, потому что боишься молчания. Боишься, что в нём услышишь правду.

– Заткнись! – Жёнол вскочил, его голос впервые сорвался на крик. – Вы… вы без меня бы тут с ума посходили!

Сит-тень наклонился к его лицу. Из глазниц вырвались чёрные щупальца:

– Тебя… легко можно заменить кем-то полезным.

Жёлтый плащ вспыхнул в последний раз и погас. Жёнол рухнул на пол, сжимая голову руками. Зеркала вокруг звенели, повторяя как мантру:

«Шум… помеха… пустота…»

Он закрыл глаза, но голоса не стихали. Даже его собственный смех в воспоминаниях звучал фальшиво.

– Неправда… – прошептал он, но ветер вихря унёс слова.

Жёлтый вихрь сжался вокруг Жёнола, как кулак, готовый раздавить последнюю искру сопротивления.

Внезапно вихрь дрогнул. Сверху, сквозь слои жёлтого тумана, пробился оранжевый луч. Он коснулся пола, и зеркальная поверхность ожила, превратившись в холст. По нему поползли мазки – сперва робкие, затем уверенные.

– Жёнол! – голос Тайлера прозвучал как взрыв цвета в монохромном кошмаре.

Жёнол поднял голову. Над ним, словно спускаясь по невидимой лестнице, шагал Тайлер. В одной руке он держал кисть, оставляющую за собой радужный след, в другой – палитру, где краски пульсировали, как живые.

– Ты… как? – Жёнол попытался встать, но тени-двойники вцепились в него щупальцами.

– Держись! – Тайлер взмахнул кистью, и оранжевая волна ударила в ближайшую тень Кайрона. Зеркальный двойник взвыл, рассыпаясь на осколки, которые Тайлер тут же «перерисовал» в стаю бабочек.

– Вау! – Жёнол вырвался из плена, наблюдая, как бабочки садятся ему на плечи, оставляя мерцающую пыльцу. – Ты что, тут Бог?

– Нет. Просто… понимаю, как работает этот мир, – Тайлер коснулся кистью пола, и под их ногами расцвел ковёр из светящихся маков. – Здесь всё – метафора. Даже страх.

Тени Глёза и Сита сомкнулись вокруг, но Тайлер провёл в воздухе изогнутую линию. Пространство содрогнулось, и стены вихря покрылись фресками:

– Жёнол, смешавший «чай» Фиолы с краской, чтобы создать фейерверк.

– Его дурацкие танцы в библиотеке, заставившие Зерала закатить глаза.

– Это… я? – Жёнол коснулся фрески, где его ухмылка освещала тёмный зал Призмы.

– Ты не шум, – Тайлер развернулся к тени Сита, превращая её в портрет настоящего Сита – с едва заметной ухмылкой. – Ты… диссонанс, который ломает шаблоны.

Тень Глёза бросилась в атаку, но Тайлер бросил на неё каплю синей краски. Вода превратилась в акварельные волны, уносящие двойника вдаль.

– Почему ты… – Жёнол замялся, глядя, как краски Тайлера переписывают реальность. – Почему помогаешь?

Тайлер остановился, его кисть замерла. На секунду в глазах мелькнула тень:

– Когда я попал сюда, Зерал был одним из единственных, кто… терпел меня. Но он видел только цифры. Ты напомнил, что даже в хаосе есть смысл.

Он резко махнул кистью, и жёлтый вихрь треснул, открыв проход в лабиринт из новых зеркал.

– Теперь твоя очередь, – Тайлер протянул Жёнолу кисть. Её ручка была обмотана жёлтой лентой. – Перерисуй свой страх.

Жёнол сжал кисть. Она дрожала в его руке, как живая.

– Я… не умею…

– Ты всегда умел, – Тайлер указал на зеркало, где отражался Нокс, поднимающийся из трещины. – Просто раньше использовал взрывы вместо красок.

Жёлтый вихрь сжимался, как горло гигантского змея, выплёвывая обломки зеркал и клубы чёрного дыма. Тайлер и Жёнол бежали по узкой тропе из светящихся мазков, которые Тайлер набрасывал кистью на лету. Каждый шаг по краске оставлял за собой радужные всполохи, но вихрь пожирал их, превращая в пепел.

– Куда мы вообще бежим? – Жёнол прыгнул через трещину, из которой вырывались тени-попугаи, кричащие: «Шум! Пустота!»

– К ядру! – Тайлер развернулся, рисуя барьер из кобальтовых линий. Щупальца Нокса, тянущиеся к ним, ударились о стену и рассыпались. – Если разрушим его, вихрь схлопнется!

– Ядро? Ты имеешь в виду ту штуку, которая выглядит как чёрная дыра с зубами? – Жёнол указал вдаль, где в центре вихря пульсировала сфера, усыпанная глазами.

– Именно. – Тайлер вытер пот со лба. Его кисть дрожала, а краски на палитре тускнели. – Но чтобы добраться туда, надо пройти через…

Он не договорил. Зеркальный пол под ними вздыбился, образуя стену из отражений. В каждом – Жёнол, но искажённый:

– Жёнол-клоун, разрывающий на части картины Тайлера со словами: «Искусство – мусор!»

– Жёнол-тиран, командующий другими с трона из книг Зерала.

– Жёнол-призрак, растворяющийся в пустоте.

– О, новые версии меня! – Жёнол фальшиво рассмеялся, но голос дрогнул. – Какая прелесть.

Тени синхронно повернулись к ним. Их голоса слились в леденящий хор:

– Ты разрушитель. Ты не можешь создать ничего, кроме хаоса.

– Не слушай, – Тайлер схватил Жёнола за плечо, заставляя двигаться. – Они говорят то, что ты боишься услышать.

– Боюсь? – Жёнол вырвался, его жёлтый плащ вспыхнул. – Я им покажу страх!

Он рванул вперёд, кисть в его руке оставляла за собой взрывы цвета. Тени-двойники лопались, как мыльные пузыри, но на их месте вырастали новые.

– Жёнол, стой! – Тайлер попытался догнать его, но зеркала множились, создавая лабиринт.

Внезапно вихрь замолк. Воздух стал густым, как патока. Перед ними возникла комната – точная копия кухни Призмы, но искажённая. На столе лежала разбитая пробирка с надписью «Слёзы Феникса», а на стене висел портрет Жёнола, из глаз которого стекала чёрная краска.

– Это… моя вина? – Жёнол подошёл к столу, где эскизы Тайлера были изорваны в клочья. – Я же не хотел…

– Это ловушка, – Тайлер нарисовал факел, поднеся его к портрету. Тень Нокса зашипела в углу. – Он играет на твоих сомнениях.

Но Жёнол не слышал. Он поднял обрывок эскиза, где Кайрон и Роза отвернулись от него.

– А если они правы? Что если я всё порчу?

– Ты не портишь, – Тайлер резко развернул его к себе. – Ты меняешь. Да, иногда через взрывы. Но именно это делает нас сильнее.

Жёнол замер. Его пальцы сжали кисть так, что костяшки побелели. Внезапно он ткнул ею в портрет, и чёрная краска взорвалась жёлтым светом.

– Тогда меняй со мной! – крикнул он, и вихрь дрогнул.

Тени Нокса взвыли, зеркала треснули. Тайлер, подхватив импульс, начал рисовать мост к ядру. Каждый мазок оживлял воспоминания:

– Дурацкие эксперименты Жёнола, которые привели к победе школьную команду,

– Смех, который спасал Глёза от паники.

– Видишь? – Тайлер вёл его по мосту, который вибрировал под натиском вихря. – Ты не хаос. Ты… дисбаланс, который ломает шаблоны Нокса.

Они подбежали к ядру. Чёрная дыра пульсировала, вытягивая из них силы. Жёнол поднял кисть, но Тайлер остановил его:

– Нельзя уничтожить это силой. Ты должен…

– Принять, да? – Жёнол усмехнулся. – Слышал уже.

Он шагнул вперёд и коснулся ядра. Вместо удара его охватила волна образов:

– Мальчик, прячущий слёзы за клоунской маской.

– Подросток, взрывающий школьный проект, чтобы скрыть страх провала.

– Взрослый, который смеётся громче всех, чтобы заглушить тишину.

– Да, это я, – прошептал Жёнол. – И да, это больно. Но… – он сжал ядро, и чёрный цвет начал отслаиваться, открывая жёлтое сияние. – Это тоже я.

Нокс взревел, вихрь начал схлопываться. Тайлер схватил Жёнола, рисуя портал:

– Теперь!

Они прыгнули в сияющую щель, а ядро взорвалось, рассыпав вихрь в пыль.

Жёнол стоит на коленях в галерее, его руки дрожат, но в глазах – незнакомый блеск.

Тайлер роняет кисть, её щетина наполовину почернела.

На стене галереи появляется новая картина: Жёнол, разрывающий чёрную дыру изнутри, а вокруг – вспышки жёлтого света. В углу картины была неизвестная подпись.

Вихрь, разорванный взрывом ядра, собрался вновь – но теперь это был не хаос, а чёткий механизм, словно Нокс, разозлённый вмешательством, перешёл от игры к систематическому уничтожению. Воздух звенел, как натянутая струна, а зеркала, вместо бесформенных осколков, выстроились в коридоры, ведущие в бесконечность. Каждая стена отражала Жёнола, но не того, что стоял рядом с Тайлером, а его страх – молчаливого, невидимого, ненужного.

– Он учится, – прошептал Тайлер, разглядывая геометрически идеальные линии стен. – Раньше его атаки были хаотичны. Теперь это… алгоритм.

– Значит, ботаник ему подсказывает?

– Нет. Это Нокс копирует его логику, – Тайлер провёл кистью по стене, пытаясь переписать код, но краски скатывались, как вода с стекла. – Он использует мои же методы против нас.

– Отлично! – Жёнол выхватил кисть из его рук. – Значит, надо сломать шаблон!

Он мазнул жёлтой краской по экрану. Вместо цифр появилась карикатура: Зерал в виде робота, а Нокс – воробей, клюющий его микросхемы. Стена дрогнула, и коридор изменил направление, свернув в спираль.

– Ты… гений, – Тайлер едва успевал за ним.

– Я знаю. – Жёнол прыгнул на движущуюся платформу из зеркал, которая понесла их вглубь вихря.

Но триумф был недолог. Впереди возникла стена из чёрных кристаллов, каждый из которых отражал сцены из прошлого Жёнола:

– Родители забирают у него смешные костюмы: «Хватит ребячиться!»

– Он рисует на стене подъезда смеющегося клоуна, а утром соседи закрашивают его серой краской.

– Кайрон отчитывает его за взрыв в библиотеке: «Ты всех подставляешь!»

– Не смотри, – Тайлер закрыл ему глаза, но Жёнол отстранился.

– Нет. Если это я, я это приму.

Он подошёл к кристаллу, где его подростковое «я» рыдало в пустой комнате. Кисть в его руке вспыхнула, и жёлтый свет хлынул в отражение. Картина изменилась: подросток встал, стёр слёзы и нарисовал на стене солнце, которое ослепило Нокса, прятавшегося в углу.

– Так лучше, – Жёнол усмехнулся, но голос дрогнул.

Внезапно кристаллы ожили, превратившись в шипы. Один из них вонзился Жёнолу в плечо, и боль, настоящая, пронзила тело.

– Это… не иллюзия? – он схватился за рану, а кровь, странного жёлтого оттенка, капала на зеркальный пол.

– Он научился материализовывать боль, – Тайлер рванул его за собой, рисуя щит. – Твои страхи стали его оружием!

Они бежали, а коридор позади рушился, поглощаемый чёрной дырой. Перед ними возникла дверь – точная копия входа в галерею, но перевёрнутая.

– Ловушка, – предупредил Тайлер, но Жёнол уже толкал дверь.

Внутри была комната, зеркальная копия мастерской Тайлера. На мольбертах висели картины, где Жёнол умирал разными способами: раздавленный книгами, утонувший в краске, исчезающий в трещине. В центре стоял Тайлер-тень с чёрной кистью.

– Привет, близнец, – тень улыбнулась. – Я здесь, чтобы закончить то, что ты не смог.

– Что?.. – настоящий Тайлер отступил.

– Уничтожить дисбаланс, – тень махнула кистью, и картины ожили. Жёнол вскрикнул, когда его клоны вырвались из холстов, цепляясь за него руками.

– Довольно! – Жёнол взорвался жёлтым светом, разбрасывая клонов. – Ты думаешь, я не видел такого в дешёвых хоррорах?

Он прыгнул на тень-Тайлера, повалив её на пол. Кисть вылетела из её руки, и Жёнол поднял её – она была точной копией той, что держал Тайлер, но полностью чёрной.

– Не трогай! – крикнул настоящий Тайлер, но Жёнол уже ткнул чёрной кистью в холст.

Пространство взорвалось. Комната разлетелась на осколки, а из трещины вырвался Нокс – уже не тень, а физическая сущность, сплетённая из формул Зерала и страхов Жёнола. Его голос звучал как скрежет металла:

– Вы устали. Вы проиграли.

– В другой жизни, – Тайлер схватил Жёнола за руку, рисуя портал. – Бежим!

– Нет! – Жёнол вырвался. Его глаза горели. – Я закончу это.

Он ударил чёрной кистью в пол. Краска, как яд, поползла по вихрю, разъедая его структуру. Нокс взвыл, его тело начало распадаться.

– Жёнол, остановись! – Тайлер попытался выбить кисть, но та приросла к его руке. – Ты не контролируешь это!

– Именно! – Жёнол рассмеялся. – Контроль – это скучно!

Вихрь рухнул. Их выбросило обратно в галерею, где Зерал уже ждал с планшетом, испещрённым аварийными сигналами.

– Вы… деструктивные идиоты, – пробурчал он, но в его глазах мелькнуло что-то вроде уважения.

Жёнол лежал на полу, чёрная кисть всё ещё зажата в его руке. Тайлер, бледный, смотрел на свою кисть – её щетина теперь была наполовину чёрной.

– Мы… выиграли? – Жёнол поднял голову.

– Нет, – Тайлер указал на картину Нокса, которая теперь висела в галерее. Тень в ней шевельнулась и подмигнула. – Мы дали ему форму.

Галерея Призмы, ещё недавно наполненная красками, теперь дышала тяжёлым гулом. Воздух звенел от напряжения, как струна перед разрывом. Жёнол сидел на полу, сжимая чёрную кисть, чьи щетинки пульсировали, будто впитывая его дрожь. Тайлер стоял у мольберта, пытаясь переписать трещины на стенах, но краски стекали, оставляя чёрные подтёки.