Пожалуйста, пожалуйста…

Все события и персонажи вымышлены

Совпадения с реальными людьми – случайны.

Хотя, как мы понимаем –

в жизни случается всякое!

Автомобиль сворачивал с заправки и, стремительно набирая скорость, направлялся к выезду из города.

Вслед за ним на дорогу выбежала возмущенная девушка. Она кричала и размахивала руками, требуя остановиться. На ее губах застыла растерянная улыбка:

– Это что, какая-то шутка? Да ладно! Ну, погоди, сейчас ты вернешься и услышишь, что я о тебе думаю! – шептала она и в подтверждение своих слов даже топнула ногой и сжала руку в кулак, но…

Но водитель или не заметил ее, или почему-то не захотел притормозить, и машина продолжала нестись прочь по ночному шоссе. Вот автомобиль резко повернул, ещё немного – и он совсем скроется с глаз. Где-то вдали мелькнули огни его габаритов, вот его уже не видно. Невидимые и неслышимые часы тикали, отмеряя секунды и минуты…

Как в замедленной съемке, растерянная девушка представила, как там, далеко впереди, машина, словно налетев на некое препятствие, переворачивается, катится под откос и по инерции врезается в растущее у дороги дерево. Секунду стоит тишина, затем… хлопок, вспышка – и вот уже на том месте, где мгновение назад еще был автомобиль, поднимается густой черный дым…

Примерно такая картина случившегося моментально нарисовалась в ее голове. Ей даже показалось, что она слышит удар и противный скрежет металла… Да что там говорить – в фантазиях ей не было равных. Уж что-что, а воображение у нее работало великолепно!

Девушка, выбежавшая на дорогу вслед за автомобилем, больше не улыбалась. Она, словно балерина на пуантах, даже приподнялась на пальцах, пытаясь разглядеть, как там горит и пылает авто, но все еще старалась убедить себя, что это лишь плод ее воображения. Потому что не верила в то, что надумала только что. Ну не мог он так… не мог! И… замерла от понимания, что мог… И остолбенела от ужаса.

Она, считавшая себя волевой и сильной, в этот миг не находила в себе сил ни сдвинуться с места, ни просто пошевелить ногой или рукой. Страх ледяным холодом заполнял ее тело. Она так и стояла посреди ночного шоссе, качаясь из стороны в сторону и безвольно опустив руки. Ее широко открытые глаза отказывались видеть и верить.

Ей было невыносимо страшно, вот только слез не было. Она кричала, звала на помощь. Но никто не слышал ее крика. Ведь ей только казалось, что она кричит. На самом деле ее губы беззвучно шептали:

– Нет, нет… Пожалуйста, пожалуйста…

Она, всё еще надеясь на чудо, просила и умоляла. Она обращалась к тому, кто только что убежал, уехал туда – вперед. И понимала, что все ее просьбы напрасны.

Он сделал это. Он оставил ее одну – здесь.

А сам исчез, пропал, растворился навсегда в страшной ночной темноте – там.

Черта подведена. Границы между здесь и там установлены.

Да, такова реальность. И, как бы ни было больно, нужно это принять. Да… но… нет! Как он мог?

Арсений – пару лет тому назад

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! – истерически шептала девушка, двумя руками вцепившись в мое плечо.

Я повернулся и с удивлением посмотрел на нее – кто бы это мог быть? О чем просит? Мы знакомы?

Нет, никогда раньше не встречал ее.

Глаза у молоденькой незнакомки были закрыты. Темные волосы собраны в высокий хвост. Одета в какое-то пестрое платье-балахон – не поймешь, то ли худая, то ли в теле. Лицо бледное и, на первый взгляд, обычное. Скулы, правда, широковаты и нос длинноват, хотя в целом девушка выглядела симпатично, но… Истерички мне никогда не нравились, а тут все очевидные признаки, как говорится, «на лицо» – пухлые губы нервно подрагивают, длинные ресницы трепещут, того и гляди, появятся слезы. И еще я заметил, как над ее верхней губой медленно проступают капельки пота.

«Неужели собирается грохнуться в обморок? Или намеревается таким нетривиальным способом привлечь к себе внимание? Ну, женщины! Хм, привела в действие весь свой накопленный опыт обольщения? Или в самом деле вдруг стало плохо? С чего бы? Может беременная? Только этого мне и не хватает», – мысленно пронеслось в моей голове.

Я – взрослый мужчина «за сорок», до данной минуты считавший себя абсолютно закаленным и давно уже не поддающимся на все эти женские уловки, внезапно растерялся и попытался более внимательно рассмотреть девушку.

Так! Что мы имеем? Я действительно видел ее впервые – на вид лет двадцать или двадцать пять. Хотя кто их разберет, современных девиц, – они ухитряются навсегда застрять в возрасте от 20 до 40, и сколько той или иной на самом деле лет – это тот еще квест для мужского мозга. Ну, может быть, в какой-нибудь иной обстановке я бы и поучаствовал в такой женской ролевой игре под названием «Угадай-ка, сколько мне недавно исполнилось?» и, возможно, даже получил бы удовольствие от нее. Но не сегодня и не здесь.

А всё потому, что в данный момент я – уставший и опустошенный эмоционально – сидел в самолете. Все мои мысли были именно о полете, о бизнесе и том городе, куда я летел: домой, в Петербург. И собирался в полете немного отвлечься от проблем: вполне комфортно и независимо провести эти несколько часов за прослушиванием очередной аудиокниги. Самолет уже вырулил на взлетную полосу; двигатели запустились – стальная махина, управляемая опытным пилотом, дрожала и гудела, собираясь вот-вот взлететь. А тут – нате вам! Приплыли.

– Девушка, успокойтесь, – недовольно прошипел я в ответ, пытаясь отцепить от своей руки ее холодные пальцы. И, напустив побольше стариковской строгости в голосе, язвительно спросил: – Это что? Таков новый способ знакомства у современной молодежи?

После моих слов девушка подняла ресницы, и я успел рассмотреть, как в ее глазах промелькнул неподдельный ужас. Одно из двух: либо она потрясающая актриса, либо в самом деле чем-то смертельно напугана. Даже если напугана, почему ко мне-то прицепилась, к незнакомому мужчине? Ведь она летит не одна, а, скорее всего, с бойфрендом – тем молодым, накачанным парнем, который сейчас отвернулся от всех и смотрит в иллюминатор.

«Вот к нему и приставай, ему и шепчи своё «пожалуйста-пожалуйста», – подумал я, но девчонку почему-то стало жаль. Она так доверчиво прижималась ко мне и по-прежнему не отпускала мою руку. Глаза у нее оказались красивые, чуть вытянутые к вискам, приятного шоколадного цвета. Н-да… Мне с трудом удалось отвести взгляд от испуганных глаз незнакомки и разгневанно посмотреть на сидевшего рядом с ней парня. «Да забери ты от меня свою подружку», – мысленно потребовал я у него. И тут же обреченно вздохнул, потому что мои возмущения никто не заметил. Этот тип воткнул себе в уши наушники, прикрыл глаза и ничего не слышит, и не видит, что происходит в целом вокруг и с его спутницей в частности.

И что прикажете мне делать? Как поступить в таком случае? То ли рассмеяться, то ли вспылить? Готового ответа не было, и я лихорадочно искал выход из этой нелепой ситуации.

В моем списке самых разных отношений с женщинами такого прецедента уж точно не было, чтобы ко мне вот так ни с того ни с сего намертво цеплялись незнакомые истерички. Я опешил от того, что и правда не знал, как поступить. Я, взрослый и уверенный мужчина, умеющий владеть собой и молниеносно находить правильные решения – вдруг растерялся. Вроде не трус, но, честно говоря, сейчас слегка напрягся, так как отвык от эпатажных и неформальных ситуаций. И не любил находиться в эпицентре неожиданных событий. И не желал привлекать к себе излишнего внимания. Поэтому в данный момент хотел лишь одного – тишины и спокойствия, и чтобы никто не нарушал моего личного пространства. Но, к сожалению, не придумал ничего умнее, как шепотом спросить у этой девицы:

– У вас что-то случилось?

В это время самолет оторвался от земли и начал набирать высоту. Девушка испуганно вздрогнула, судорожно вздохнула, замерла и, зажмурившись, молча теснее прижалась ко мне. С каждым рывком самолета ввысь ее пальцы всё сильнее стискивали мою руку.

Да что ж такое?!

– Вам плохо? – повторил я свою попытку установить контакт с дрожащей незнакомкой и как-то втянуть ее в диалог.

И наконец она откликнулась и, уткнувшись лбом в мое плечо, едва слышно произнесла:

– Плохо? Нет, не плохо… – Она часто-часто задышала, подняла лицо, приблизилась к моему уху и просипела: – Мне жесть как хреново, понимаешь? Я боюсь…

– Чего боишься? – опешил я от ее непосредственности и не заметил, как перешел на «ты».

– Летать… Скажи, мы не упадем? – выдохнула она и доверчиво уставилась мне в глаза.

Так вон оно что? Она боится летать! И как мне поступить? Включить в себе психолога и весь полет отвлекать ее умными успокаивающими разговорами? С чего бы вдруг? Я ей ни нянька, ни друг, ни брат, ни папочка. Я ей никто.

И вообще, у меня свои дела и я на такое не подписывался!

Светлана в самолете

Самолет оторвался от земли, и девушку охватило странное чувство. Ее желудок словно ожил, начал бешено метаться внутри, стремясь выпрыгнуть наружу и устроить прямо здесь, в салоне лайнера, свой зажигательный танец. Тело дрожало, голова кружилась, и тошнота подступала, как после карусели или бурного застолья. Но ведь рядом не было ни аттракционов, ни алкоголя, и вдруг такое… Непередаваемые ощущения, следует заметить!

Как же давно с ней не случалось подобного! Конечно, бывало так, что она чего-то боялась, и тогда руки покрывались мурашками и хотелось спрятаться куда-нибудь, укрыться с головой одеялом. Или закрыть глаза и уткнуться носом в папино сильное плечо. Или чтобы мама обняла, прижала к себе, погладила по голове и успокоила. Ну да, так происходило, когда она читала страшную книгу или смотрела фильм ужасов. Или, когда соседские мальчишки обижали и за косу дергали. Или чужие собаки в парке нападали. Но это же было в детстве! А сейчас та маленькая девочка Света выросла, ей не пять, а уже двадцать пять. Она и называла себя сейчас по-взрослому – Светлана, и давным-давно поняла, что все детские страхи были ею просто-напросто надуманы.

Уже и книжки, и страшные сцены в фильмах перестали пугать. И мальчишки ведь вовсе не обидеть стремились, а просто таким образом проявляли к ней свой возникший гормональный мужской интерес. Да и собаки вовсе не злые были и не напасть хотели, а просто поиграть, побегать с девочкой наперегонки. Все те страхи давно остались позади, это же когда было-то… Вот только мама уже по голове не погладит, и папка не обнимет – рядом с ней больше нет ни папы, ни мамы… Теперь ей одной нужно справляться со всеми глупыми «боялками». Хотя Светлана считала себя девушкой смелой и отчаянной и была уверена, что давно отбоялась и больше ничего в жизни не сможет ее удивить и испугать. Но чтобы вот так растеряться от ощущения того, что она сейчас взлетит в воздух? Что ее накроет ужасом от долгожданного, первого в своей жизни полета на самолете? Офигеть! Кому скажи!

Молодая девушка открыла сначала один глаз, затем второй и, обладая огромной силой воображения, увидела себя словно со стороны. Она мысленно перенеслась назад, за минуты до страха, накрывшего ее с головой, опутавшего, как липкая паутина:

Вот она поднялась по трапу и уже очутилась в салоне самолета. Уверенно поместила свой пакет и сумку на багажную полку над головой (повторяла все в точности так же, как это делали остальные пассажиры) и устроилась на одном из трех сидений. Справа от нее, у окна, уже сидел молодой парень со спортивной, накачанной фигурой и с длинными волосами, завязанными в хвост. Надо же, почти как у нее! С другой стороны, слева, вслед за ней пришел и разместился какой-то взрослый мужчина с коротко стриженными волосами, в дорогих джинсах и модной черной майке. На вид серьезный и неприступный.

Прикольно, она летит в окружении мужчин! Один на Антонио Бандераса похож, другой вылитый Пирс Броснан! Она не одна, и ей вовсе не страшно отправляться в первое в своей жизни путешествие. И вообще, чего бояться? В самолете много других, самых разных людей. Они радостно переговариваются, улыбаются, рассаживаются по своим местам. Все уже угомонились и, внимательно выслушав миловидную стюардессу, которая показывала руками, что и как нужно делать в случае аварии, пристегнулись ремнями и откинулись на спинки кресел. Многие даже глаза прикрыли в ожидании взлета.

Светлана, улыбаясь и дрожа от радостного предвкушения, тоже так поступила –уютно устроилась в кресле и крепко зажмурила глаза. И представила, что через какие-то три часа она уже будет в городе Санкт-Петербурге, городе нереальной и недосягаемой мечты. Буквально нарисовала в своей голове, как она, будто птица, летит над облаками, а внизу проплывают леса и поля… Земля осталась внизу, под ногами. Ух, как будет красиво! И высоко!

И вдруг ее сердце замерло, а потом вновь затарахтело, как моторчик. Девушка ощутила, как во рту стало кисло, словно она сейчас, как в детстве, на спор с мальчишками, облизывает старый ржавый гвоздь, пробуя его на вкус.

Высоко? Земля внизу? А она где? Она сейчас окажется в воздухе? Без всякой опоры? Вот прямо так – раз и летит? А если самолет упадет? Что тогда? Ой, мамочки… Самолет весь дрожит, его трясет, он тоже боится лететь? Или им достался старый и дряхлый летательный агрегат, и сейчас он развалится на части? А вдруг крыло возьмет, да и оторвется? А если у самолета неисправен двигатель? А если летчик затупит, растеряется и что-то там напутает со своими приборами?

«Зачем я согласилась на этот полет? Лучше бы поехала на поезде. В поезде совсем не страшно, из него ведь всегда можно выйти, если вдруг что. А из самолета как выйдешь? Если… если вдруг что. Что тогда? Только на парашюте прыгать? Так и парашютов ведь на всех не хватит, да и разве успеешь нацепить на себя этот парашют, если в самом деле самолет вздумает упасть. Ну зачем я поддалась на уговоры тетушки и согласилась поскорее к ней прилететь? Ну зачем спешила? Подумаешь, деньги она мне прислала на дорогу. Я бы вернула потом разницу, если бы купила билет на поезд. Ехала бы спокойно два дня, «чух-чух». В окошко на деревья смотрела, чай бы пила и доширак из коробочки ела. И на каждой станции выходила бы и ступала ногами на землю. Красота! А теперь что? Ой, я не хочу падать с неба, я жить хочу! Боженька, сделай так, чтобы мы все долетели до этого Питера живыми и здоровыми. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…», – исступленно шептала напуганная до смерти девушка, чувствуя, как ей не хватает воздуха. Она боялась открыть глаза и в страхе искала чью-нибудь руку, чтобы ощутить хоть какую-нибудь поддержку.

И такая поддержка вдруг образовалась в виде крепкого мужского плеча, в которое ее руки буквально впились. Неосознанно. Ей казалось, что так надежнее лететь, когда держишься за что-то живое и сильное. И Светлана, не открывая глаз и не замечая, что доставляет неудобства незнакомому человеку, вцепилась в него всеми пальцами, словно это был спасательный круг в бушующем море или тот самый единственный парашют.

Словно сквозь вату до ее слуха донеслись слова: «Вам плохо?» Она попыталась даже что-то ответить и, видимо, что-то сказала, и он ей тоже сказал. О, они живы и даже разговаривают? «Надо же? Мы летим и пока еще не упали?» – удивленно подумала девушка и медленно открыла глаза. И близко-близко увидела того мужчину, с которым она только что о чем-то говорила. У мужчины были необыкновенные, внимательные, чуть зеленоватые глаза. «Как у кота», – промелькнуло в ее голове. Мужские глаза улыбались. Она удивилась – интересно, что его так веселит? А когда услышала, что этот незнакомец еще и смеется, то немного ожила, облизнула губы и даже попыталась слабо возмутиться:

– Ну да, я, оказывается, летать боюсь. Вот чего здесь смешного, а?

– Да я вовсе не смеюсь, просто впервые встретил такую симпатичную аэрофобку, – улыбаясь ответил мужчина, пытаясь отцепить от своей руки пальцы девушки. Как ни странно, но это ему удалось, и он, перехватив ее ладони, осторожно сжал их своими руками и успокаивающе погладил, приговаривая: – Сейчас самолет наберет нужную высоту, вибрация и подергивания закончатся, и можно будет расслабиться и насладиться полетом.

– Не-а, у меня не получится расслабиться, – сквозь зубы выдавила девушка.

– Впервые летите? – спросил мужчина и слегка отодвинулся в сторону.

– Да, – кивнула она в ответ и хриплым голосом добавила: – Если б знала, что все так ужасно, ни за что бы не согласилась лететь.

В это время самолет дернулся, набирая высоту, и ее глаза округлились от страха. Она снова доверчиво прижалась к мужчине, ища защиты. Удивительно, но на этот раз ему почему-то не захотелось отстраняться, да и, честно говоря, куда-то исчезло былое раздражение и неудобство от ощущения чужих рук на своем теле. В этой незнакомке было что-то такое, от чего ему, такому взрослому и пресыщенному женским вниманием, стало тепло и уютно. «Ого!» – невольно подумал он, не задаваясь прежним вопросом: а почему, собственно, она прижимается к нему, а не к своему парню? Но чтобы избежать конфликта, решил своевременно внести ясность в возникшую ситуацию, ну и заодно отвлечь девчушку от страхов и лётных фобий, и тихонько произнёс:

– Не бойся, все будет хорошо. Вон, погляди, твой парень, похоже, не боится летать, – и он кивнул головой в сторону сидящего у иллюминатора парня.

Девушка недоуменно перевела взгляд на соседа справа, а потом так же тихо прошептала в ответ:

– А это совсем и не мой парень. Мы не знакомы.

Мужчине всё сразу же стало понятно: девушка летит одна, да еще и впервые, разумеется, испугалась. Ну ничего, справится, не маленькая. Но успокоить всё-таки решил и монотонным учительским голосом начал тихонько вещать прямо девушке в ухо:

– Современный самолет – это очень надежная, крепкая конструкция, отлично переносящая нагрузки. Она сделана по принципу корабля, только «плыть» здесь приходится по воздуху, а не по воде. Все его системы и узлы специально сделаны так, что легко ремонтируются прямо в полете. Кроме того, представь себе, они дублируются, и даже не два, а три-четыре раза.

Девушка, завороженная спокойным тоном, и сама несколько угомонилась. Ее дыхание чуть уравнялось, а в это время самолет набрал нужную высоту. Вслед за этим последовало сообщение, что можно отстегнуть пристяжные ремни, и мужчина, воодушевившись, решил продолжить отвлекающий разговор:

– Давайте познакомимся. Меня Арсений зовут, а вас? – он поочередно взглянул на молодых людей.

– Я Света, но лучше Светлана, – ответила девушка.

– Я Тимофей, но можно Тимыч, я так привык, – равнодушно отозвался парень, вынимая наушники из ушей.

Все трое дружно кивнули. Мужчины отстегнули ремни, расслабленно поерзали в креслах, усаживаясь удобнее, а Тимыч так даже попытался подняться и со словами «Пойду разомнусь» попросил Светлану и Арсения пропустить его к выходу. Арсений только хотел привстать со своего кресла, но Светлана вдруг цепко схватила сразу обоих мужчин за руки и, со страхом глядя на каждого, произнесла:

– Куда вы все? Не надо вставать, сидите!

– Почему не надо? – изумился парень и с возмущением оттолкнул ее руку. – Мне как раз нужно!

– Ну как же вы не понимаете? – со слезами на глазах причитала она. – Вы сейчас встанете, начнете ходить, самолет наклонится, потеряет равновесие и рухнет вниз, на землю.

– Ты прикалываешься? – опешил Тимыч.

А Арсений хмыкнул, затем улыбнулся и неожиданно заговорил ласковым голосом, медленно произнося слова и обращаясь к ней, как к маленькой и глупой девочке:

– Не волнуйся, самолет равновесие не потеряет. Мы будем спокойно ходить, не прыгать и не бегать. Я сейчас поднимусь, схожу к стюардессе и принесу нам всем успокоительный напиток. Можно?

– Ну ладно…, – прошептала Светлана и вдруг оживилась: – А зачем тебе идти к стюардессе? Она вон сама подходит, тележку везет, напитки всякие раздает. Сиди! – она повернулась к парню и приказала: – И ты сиди!

Тимыч покраснел и, прошептав себе под нос: «Очуметь, вот я попал», откинулся на спинку кресла. Через некоторое время стюардесса оказалась рядом с ними и, мило улыбаясь, прощебетала:

– Сок, минеральная вода, кофе, кто что желает?

Арсений приподнялся, посмотрел на стюардессу своим фирменным, обволакивающим взглядом кошачьих глаз и тихонько прошептал ей на ухо:

– Девушка, принесите, пожалуйста, нам коньяк, из ваших стратегических запасов. В виде исключения, иначе возможно всё, – он скосил глаза на Светлану и пояснил: – у вас на борту человек с ярко выраженной летающей тревогой, аэрофобией. Так что сами понимаете, – и добавил: – Лучше три стаканчика, для конспирации, всем. Я всё оплачу, любую цену.

Стюардесса совершенно не показала, что удивлена. Она лишь мельком взглянула на бледную Светлану, у которой глаза были полны слез и которая в это время нервно кусала нижнюю губу. А затем, словно под гипнозом, бортпроводница с невозмутимым видом сосканировала внешность Арсения, понимающе кивнула, развернулась и ушла в свою подсобку. Чуть позже возвратилась и в самом деле принесла три бумажных стаканчика с крышечками. На первый взгляд могло показаться, что им принесли кофе. Впрочем, она и кофе тут же налила им в отдельные стаканы и тоже вручила этой троице. Арсению же отдала бумажку с указанием стоимости, а сама покатила свою тележку дальше по салону, предлагая напитки остальным желающим.

«Вот это школа! Вот это выдержка!» – невольно восхитился Арсений, пряча счет в карман. Он, продолжая изображать доброго волшебника, многозначительно подмигнул парню и передал ему стаканчик с коньяком, а затем буквально всунул в руку Светлане ее стакан, со словами:

– Это успокоительное, настойка трав. Выпей одним махом, и увидишь, сразу станет легче, – и, подав пример, откинул крышечку на своем стакане и сделал большой глоток. Светлана послушно и зеркально повторила за ним и смело выпила весь коньяк в один прием. Арсений тут же протянул ей кофе: – Умница, девочка, запей!

Тимыч, с немым восхищением глядя на всё это представление, одобрительно кивнул, отсалютовал Арсению своим стаканом и тоже быстро выпил свою порцию. Мгновение спустя настроение у всех троих резко изменилось. У Светланы порозовели щеки, она перестала шумно и прерывисто дышать и даже растянула губы в улыбке. А самое главное – перестала дрожать и уже не нервничала оттого, что мимо них по проходу в сторону туалетной комнаты двигались пассажиры. Ей внезапно стало весело, и она, по-свойски толкнув Арсения локтем в бок, спросила:

– Ты врач?

– Нет, я юрист. А почему ты решила, что я врач?

– В успокоительных разбираешься! – усмехнулась она и повернулась к Тимычу: – А ты?

– Что я? – удивился тот.

– Ну кто ты, кем работаешь?

– А тебе какое дело? – поморщился парень, но перехватив осуждающий взгляд Арсения, нацепил на лицо маску вежливости и ответил: – Я тренер, в фитнес клубе.

– Поня-а-тно, – нараспев протянула девушка и вдруг оживилась, спрашивая сразу у двоих мужчин: – А знаете, что такое счастье?

– И что на твой взгляд? – поинтересовался Арсений, улыбаясь.

– Когда у тебя среди друзей есть медик, мент, юрист и киллер. Сразу жить становится проще, скажи? – Светлана хитро прищурилась, а Арсений, удивленно изогнув бровь, тут же весело рассмеялся. Девушка, не останавливаясь, продолжала любопытничать: – А вы в Питер зачем летите? Вы там живете? Или, как и я, тоже в путешествие?

– Я там живу, – ответил Тимыч.

– И я в Петербурге живу, домой лечу, – улыбнувшись отозвался Арсений.

Ему вдруг самому стало необычайно весело. Его умилял и веселил кубанский говорок этой полненькой Светланы; она так смешно «гэкала» и была настолько непосредственной, что даже перестала раздражать. Ему, в свою очередь, тоже стало интересно, чем же занимается эта девчушка, которая одна, с такой странной фобией, отправилась в путешествие. И он, удивляясь самому себе, с активностью включился в разговор:

– И чем же ты занимаешься? И почему одна путешествуешь? – поинтересовался он у нее.

– Шью, – с равнодушием ответила та, пожимая плечами.

– Шьешь? Ты швея? А что же ты шьешь, одежду, наверное?

– Да если бы, – с сарказмом ответила Светлана. – Пододеяльники строчу, наволочки всякие, простыни, – она начала загибать пальцы, а потом уныло махнула рукой и грустно призналась: – Тошнит уже от этого постельного белья. Вот теперь в Питер прилечу и завяжу со всем этим шитьем.

И она с детской откровенностью начала рассказывать, что всю жизнь прожила в Краснодаре, там же выучилась на швею и там же все это время работала на маленькой швейной фабрике. Как эта фабрика и стрекот электрических машин надоели ей до зубовного скрежета. И что если бы не приглашение тетушки приехать к ней в Питер, то неизвестно, как бы она, Светлана, жила дальше.

– Ну и зачем же ты захотела стать швеей и потом длительное время занималась таким нелюбимым делом? – удивился Арсений. – Можно же сменить род занятий и жить в свое удовольствие, ты еще так молода.

– А это мама настояла. Она меня с детства убеждала, что главное – иметь в руках нужную профессию, научиться чему-то, ну там, стать парикмахером, штукатуром, швеёй. Мама говорила: «Одному юбку сошьешь, другому брюки укоротишь – всегда живая копейка в кармане. Когда нас с папой не станет, и ты с голоду не умрешь». Вот я и послушалась, хотя мне больше нравилось читать. Я учиться хотела, – она взглянула на Арсения и, заметив в его взгляде жалость, вдруг вспыхнула, на ее глаза навернулись слезы, и она, схватив Арсения за руку, стала доказывать: – Да ты не вздумай меня жалеть! Ну и что с того, что я одна? Одна, но не одинока! У меня тетушка родная есть, она меня ждет в вашем Питере. И вообще, если честно, то я люблю шить. Но я одежду люблю шить, а не эти простыни. Я себе всё-всё шью. Придумываю модели. Вот это платье, например, – она рукой провела по своему платью и вздохнула: – И на заказ немного шила, но времени на это не хватало, другие заботы были, – она вдруг съежилась и, обхватив себя руками за плечи, словно ей стало внезапно холодно, откинулась на спинку кресла и замолчала.

Арсению стало жаль эту простую, открытую девчушку, у которой явно в ее молодой жизни было далеко не все так просто. Ему захотелось ее подбодрить, и он, сам не зная зачем, полез в свой небольшой кейс, который стоял на полу у его ног, вынул визитку и протянул ее девушке:

– Вот моя визитка, ну, мало ли как бывает, вдруг пригодится. Я же все-таки юрист! – Арсений улыбнулся, подмигнул девушке и продолжил уже более серьезно: – Питер – хоть и не такой пафосный город, как Москва, но все-таки северная столица, как ни крути! А еще это город больших возможностей, так что не теряйся, Светлана. Кто знает, а вдруг ты здесь что-то сможешь изменить в своей жизни.

– «Арсений Люпин, консультационные юридические услуги», – прочла она, глядя на визитку, и тут же оживилась и воскликнула: – Ой, почти как Арсен Люпен, ну, знаменитый авантюрист, джентльмен-грабитель, я читала о нем. Книга так и называется «Арсен Люпен», автор, по-моему, Морис Леблан. Ты читал?

– Да, читал, – кивнул Арсений, невольно вздрогнув.

– Вот-вот! – она рассмеялась. – Давай и я тебя буду так называть – «Арсен», не против? А то Арсений как-то длинно и по-стариковски звучит. А ты же еще молодой мужик. Сколько тебе?

– Сорок два, – усмехнулся в ответ мужчина. Он несколько опешил от такого перепада настроения у девушки, которая секунды назад чуть ли не рыдала, а сейчас веселится вовсю.

– Да ну! Никогда бы не дала! А ты моложе выглядишь! – она окинула его одобрительным взглядом с головы до ног.

– Ну спасибо! – шутливо поклонился Арсений, с легкостью превращенный в Арсена. – Никогда не задумывался о том, что от того, как именно звучит мое имя, зависит и мой возраст. Хорошо, именно для тебя я буду Арсеном. Итак, если что, обращайся. Там телефон указан, звони, вдруг примешь решение круто поменять свой жизненный курс. Получишь бесплатную консультацию, по знакомству!

– Арсен, не смеши! Что я, швея смогу изменить? – с недоверием и с удивлением возразила Светлана

– Ну, к примеру, перестанешь строчить свои пододеяльники и займешься чем-то другим, креативным.

– Ага, буду шить что-то другое, ну разве что парашюты? Чем не креатив, да?!

– Кто знает, кто знает, – многозначительно изрёк мужчина и решил поменять тему: – А в каком районе Питера живет твоя тетя?

– Щас, щас, у меня ее адрес записан, – Светлана полезла в свою сумочку, висевшую у нее на боку наперевес, и достала записную книжку. – Вот – улица Маяковского называется. Тетя мне по телефону объяснила, что в аэропорту нужно сесть на автобус, доехать до метро, пересесть в поезд, потом выйти на остановке. Ну, а там спросить куда идти и мне покажут. – Она судорожно глотнула и со страхом глядя на Арсена, добавила: – И не боюсь я вовсе. Я найду, спрошу у прохожих. Язык до Киева доведет.

И только Арсен хотел сказать, что для первого раза лучше поехать на такси, чтобы уже наверняка, но внезапно к ним повернулся Тимыч и с любопытством переспросил:

– Как ты говоришь, твоя улица называется, Маяковского? А дом какой?

Светлана назвала номер.

– Ни фига себе! Я тоже там живу! – он с удивлением покачал головой, и уточнил: – Недавно. А тетю как зовут?

– Серафима.

– Нет, не знаю такую, – парень побледнел, моргнул, но тут же мгновенно потерял интерес и уже почти отвернулся к иллюминатору, но Светлана вцепилась в его руку и быстро проговорила:

– Ну надо же, как мне везет! Давай вместе поедем, ты мне всё покажешь, что куда, ладно?! Ой, прикольно как! Мы соседи! – Она тут же переключилась на мужчину слева: – Арсен, представляешь, какая я везучая!

Светлана радовалась искренне, и Арсен тоже был рад за эту, совершенно незнакомую ему девушку, которая за время полета стала ему отчего-то понятной и даже в чем-то близкой. Но вот Тимыч был явно не рад такому повороту. На его лице проскользнула досада и даже раздражение, но когда Арсен укоризненно в упор на него взглянул, то парень тут же стушевался и процедил сквозь зубы, обращаясь к девушке:

– Ладно, поедем вместе. Так уж и быть, покажу, что, где, куда.

А Арсен от такого странного его поведения почему-то насторожился, но с невозмутимостью юриста нейтральным голосом произнес:

– Друзья мои, давайте обменяемся телефонами, на всякий случай. А вдруг наша случайная встреча окажется кому-то из нас необходимой в будущем! Диктуйте, – и вынул из кармана свой айфон, приготовившись записывать.

Разумеется, он не собирался никому из них звонить, с чего бы?! Но такой нехитрый прием позволяет держать контроль над этой странной парочкой – всё-таки парень выглядит несколько мутновато, а девчонка впервые в городе, как бы чего не вышло. А так, глядишь и поостерегутся совершать авантюрные поступки.

За разговорами полет незаметно подошел к концу. Во время посадки Светлана хоть и невольно вздрагивала, но за Арсена уже не цеплялась. И он сам взял девушку за руку и крепко удерживал, до тех пор, пока шасси не коснулись земли.

Первое в жизни воздушное путешествие Светланы завершилось благополучно, и все трое, получив свой багаж, распрощались. Причем Тимыч, как и обещал, повел девушку вслед за собой на стоянку такси, чтобы отправляться по тому адресу на улице Маяковского, где находился их дом.

«Ну бывают же странные случайные совпадения! – удивлялся Арсений таким превратностям судьбы. – Еще и с Арсеном Люпеном меня сравнила! Ну, пигалица прозорливая!» – и, направляясь к платной стоянке, на которой дожидался его личный автомобиль, постарался вычеркнуть из своей головы это случайное воздушное знакомство.

Что может быть ненадежней воздуха?!

Питерская тетушка Серафима

– Ну какая ты Светлана, тоже мне Свет – Лана! Не тянешь ты на Светлану, прости дорогуша. А Света – как-то слишком по-простому звучит для нашего интеллигентного города. Н-да…

Такими словами встретила Светлану ее тетя, лишь только девушка вошла в квартиру, расположенную в старинном желтого цвета доме на улице Маяковского в Центральном районе города. Сюда поздним вечером на такси ее довез парень по имени Тимыч. Помог достать из багажника ее чемодан и сумку, указал на входную дверь парадного и сказал вслед:

– Иди, а я пока тут постою, друга подожду, – и хмыкнул: – удачи тебе, швея, прощай.

И эта фраза была чуть ли не самой длинной за всё время, пока Светлана и Тимыч находились в одном автомобиле. Но в пути девушка совершенно не тяготилась молчанием своего компаньона. Она понимала, что развлекать ее парень совершенно не обязан, спасибо и за то, что согласился взять ее с собой. Потому что сама Света ни за что бы не нашла то место, в котором жила ее тетушка Серафима. Уж очень огромным и величественным показался ей Санкт-Петербург. Куда там самой доехать!

Пока на такси ехали по городу, она только успевала глазеть по сторонам и восхищаться тем, что видела, восклицать вслух, ойкать и ахать. Она общалась сама с собой, никого не стесняясь и не призывая в собеседники. Эмоций и радости было миллион, не до разговоров! Водитель такси лишь снисходительно посмеивался, поглядывая на нее в зеркало заднего вида.

Находясь под впечатлением, она ничего умного не ответила Тимычу. Но свое вежливое и восторженное «спасибо!» успела ему пылко произнести, а парень лишь кивнул и сразу же равнодушно отвернулся. «Ну и ладно, – подумала она тогда, – я в подружки не набивалась, мне не до тебя», и, волоча за собой тяжелый чемодан с сумками, поплелась по широкой лестнице вверх разыскивать нужную квартиру, которая, к счастью, оказалась на втором этаже. И долго звонила в старый звонок, пока ей наконец не открыли дверь.

Света, как вошла в эту квартиру, так, даже не успев оглядеться по сторонам, сразу же и попала под вот такой допрос с пристрастием, который устроила ей ее тетушка Серафима, старшая родная сестра ее отца. Она хоть и была старше папы, но на взгляд Светы выглядела… ммм… – «отпадно»! В ее-то шестьдесят!

Невысокая, худая, подтянутая, с замысловатой прической, в халате-кимоно синего цвета с изображением неведомых белых цветов на спине, в мягких шлепанцах на каблуке («надо же, дома – и на каблуках!» – с восторгом подумала девушка), и самое удивительное – в вечернем макияже! И у нее почти не было видно морщин на лице!

Если, одним словом, то – восхитительная! – вот как хотелось Свете о ней сказать! Ей даже стало немножко неловко за свой внешний вид – за простецкое платье, которое сшила сама, за обычные тряпичные кеды на ногах. За то, что глаза не успела накрасить, и за волосы, завязанные в обычный хвост. Стыдно было даже за лишние килограммы жира, которые по-хозяйски расположились по всему ее телу («надо было меньше булочек да макарон с картошкой лопать», стыдливо подумала она). Да, совсем у нее не городской вид, провинция так и лезет, так и прет из всех ее клеточек.

Девушка, опустив сумку и чемодан на пол рядом с собой, остановилась в нерешительности – что делать, куда идти, ведь тетя не предлагала пройти дальше в комнаты, так и приняла в прихожей. Оглядела племянницу сверху донизу. Головой покачала, губами почмокала и сразу вопросы стала задавать.

«Странное в Питере гостеприимство. У нас на Кубани сразу бы к столу пригласили, а тут…» – промелькнуло у девушки в голове. Но размышлять дальше ей не пришлось, потому что вопросы о том, что там произошло дома в Краснодаре, посыпались от тети градом: «Что, как, почему?» И чего опять спрашивает? Ведь Света же ей всё по телефону рассказывала. Перепроверяет, что ли? А тетушка, получив ответы, мгновение подумала, нетерпеливо повела рукой, словно отмахиваясь и перешла к новому витку в разговоре.

Эта странная дама разглядывала Светлану со всех сторон, как товар в магазине, и рассуждала вслух. Она разговаривала и советовалась сама с собой, словно и не было рядом с ней никого. Хотя объект ее столь бурного мозгового штурма находился буквально в шаговой доступности. Света стояла молча, как солдат навытяжку, боясь пошевелиться. У нее даже спина вспотела. Тетушка действовала на девушку, как удав на кролика. Ее напору и энергии невозможно было ни противостоять, ни сопротивляться. Что же оставалось «бедной родственнице»? Только молча внимать и с благодарностью принять любое волеизъявление эпатажной мадам, которая продолжала мыслить вслух:

– Как же мы с тобой поступим? – говорила хозяйка, и в ее речи сквозило превосходство. – Светка – тоже не комильфо, разве что … Вета, ветка. О, точно! Ты у нас будешь Ветка, Веталина! А что? Звучит, скажи! – Она хмыкнула, оглядела племянницу с ног до головы и обратно: – Ну! Была б ты похудее, звалась бы Веточкой, а так не обессудь, побудешь Ветой. Пока не похудеешь, как я! – И тетушка, любовно проведя руками по своему худосочному телу, рассмеялась, громко и радостно. А потом, словно очнулась от собственного смеха, засуетилась и добавила: – Да, кстати, меня зови коротко – Сера, поняла? Никаких Серафим и тетушек! И не выкай! – И, получив от Светы утвердительный кивок головой, пригласила наконец-то девушку на кухню – выпить чаю с дороги.

«Ну слава богу», – обрадовалась гостья, волею хозяйки превращенная в Вету. Ее так вымотала дорога, что ни спорить, ни возражать на такое переименование себя в какую-то ветку не хотелось. Даже квартиру не хотелось сейчас рассматривать, мельком только отметила высокие потолки с лепниной, красивый паркет на полу да старинную мебель вокруг. Ей бы сейчас душ принять, да поесть чего-нибудь. Ну и поспать пару часов, а уж затем разговоры разговаривать. Но, видимо, в Питере всё по-другому. Придется привыкать к новой жизни, тем более что никакого иного выбора на сегодняшний момент у Светы-Веты не было. Ни – где жить, ни – с кем жить. Никакого. От слова – «абсолютно».

Наутро, проснувшись в своей комнате и открыв глаза, новая Света-Вета блаженно потянулась руками в стороны и тихонько хихикнула – она в Питере! С ума сойти! И у нее здесь, в тетиной квартире, теперь есть своя отдельная комната, пусть и небольшая, но своя, личная! Супер!

Солнце стояло уже высоко, и вся эта высокая узкая «личная комната» была залита солнечным светом. Вета подняла глаза вверх и задержалась взглядом на потолке. Не потолок, а настоящее произведение искусства! В этой комнате, которую тетушка, вернее – Сера, любезно предоставила племяннице (она так вчера и сказала: «Это будет твоя личная комната!»), потолок был двухцветным: бирюзовым по краям и белым в центре. И весь состоял из причудливых завитушек лепнины. Завораживающее зрелище! Под цвет потолку были и старые полосатые обои на стенах. И мутноватое зеркало, висевшее на стене, тоже было в белой, потертой временем (или чьими-то руками) окантовке. А старинный черный подсвечник, стоявший на белом столике у стены, тоже дышал стариной. В углу комнаты приткнулась старая ножная швейная машинка на железном ажурном черном каркасе. Рядом узкий деревянный шкаф для одежды, тоже старинный. Да, в этой квартире ощущалось нечто незримое, словно шагнувшее из прошлого. Атмосфера старины! Тут даже запах витал другой, не такой, какой был у Светы в ее квартире, в Краснодаре. Да, непривычно. У ее родителей не имелось никаких старинных вещей. В их Краснодарской квартире мебель была современная, но безликая, типовая, как у всех, а здесь… ммм…

Эту старинную красоту квартиры хотелось рассматривать, как в музее. А еще фантазировать и представлять, кто и как тут жил раньше, до тетиной семьи. А вдруг кто-нибудь из знаменитостей? А вдруг сам Маяковский? Или еще кто! Надо будет спросить у тети. Обязательно всё-превсё разузнать! Это же так интересно, окунуться в историю Петербургского прошлого.

Света почти ничего не знала о своей питерской родственнице. О ней в их семье говорили мало. Папа снисходительно, а мама – осуждающе. Но, по обрывочным сведениям, Света знала, что когда-то давно молоденькая Серафима, которая тогда звалась Симочкой, окончила курсы бухгалтеров в Краснодаре и уехала из дома с каким-то непонятно откуда взявшимся взрослым мужчиной. Сбежала сюда, в Ленинград. И пропала. Даже своей маме ничего о себе не сообщила. Мужик тот был то ли ворюгой, то ли торгашом (таких людей позже стали называть предпринимателями!) – об этом Свете было мало известно, но вот то, что он сумел весьма удачно влиться в те перемены, которые происходили в стране в лихие девяностые и отщипнуть при дележе от пирога довольно приличный кусок – об этом они узнали много позже. Когда та же Симочка в начале двухтысячных наконец-то прислала родным письмо и свою фотографию, на которой она молодая, красивая, нарядно одетая, стоит на Дворцовой площади Санкт-Петербурга. В письме она кратко сообщала, что у нее всё хорошо. Она работает бухгалтером, а у ее мужа Петра имеется своя торговая фирма. И опять тишина, долгие годы больше никаких известий. Мама рассказывала Свете, что бабушка после такого молчания своей Симочки постоянно плакала и даже болеть начала, очень, видимо, волновалась за свою непутевую дочь.

Когда Свете исполнилось лет десять, тетя Серафима прислала бабушке открытку, в которой поздравляла с Новым годом. В ней была краткая приписка, что они с мужем живут в одной из старых квартир, почти в центре Санкт-Петербурга. Квартиру в старом доме выкупил ее муж и превратил из коммуналки в отдельную трехкомнатную.

Серафима, правда, не сообщила в открытке ни свой адрес, ни в гости к себе никого не приглашала, просто рассказала, типа похвасталась, и на этом всё. Света помнила, что после этого письма папка целую неделю пил не переставая, переживал страшно. А мама потом шипела на эту папину сестру, называла ее авантюристкой, эгоисткой и зажравшейся сволочью. Мама, скорее всего, просто завидовала ей, за то, что та смогла так удачно устроить свою жизнь, а ее младшему брату приходится крутить баранку, чтоб зарабатывать крохи на жизнь. А может, маме было жалко мужа, Светиного папу, за то, что Серафима никогда не интересовалась его жизнью. Да и не только о брате, она и о своей матери не вспоминала. Мама с папой даже не могли сообщить Серафиме о том, что бабушка умерла – некуда было сообщать.

Через десять лет на бабушкин старый адрес пришло еще одно письмо, в котором Серафима писала, что ее муж умер и она теперь живет одна (это письмо им переслали уже новые хозяева бабушкиного дома). И сообщила в письме свой номер телефона. Но папа с мамой ни звонить, ни писать ей почему-то не стали. Продолжали на нее обижаться. Больше писем от тети не было. Лишь потом, когда умер папа, мама тете все-таки позвонила, и та долго плакала в трубку, но на похороны не приехала, а просто прислала денег. Вот и всё родство. Телефон тети Света тогда переписала себе в записную книжку, на всякий случай. И вот, когда весной мамы не стало, такой случай представился, и девушка Серафиме позвонила, от отчаяния. И вот во что вылился такой ее звонок – тетя неожиданно пригласила племянницу к себе. Бывают же чудеса.

Кто знает, как бы оно было, будь у Светы всё в жизни хорошо. Может, она бы и не подумала звонить своей непонятно какой родственнице, а тем более ехать к ней – она ведь ее совсем не знала. Но случилось так, как случилось. И вот Света в Питере! И теперь она стала Ветой. Вот это повороты в судьбе!

«Так, хватит плавать в воспоминаниях, пора идти и знакомиться со своей единственной родственницей. И с ее квартирой! И с городом! – подумала девушка, бодро вскакивая со своей постели. Она подбежала к окну, отодвинула в сторону тяжелую бирюзовую штору и, навалившись на подоконник, попыталась рассмотреть, что там видно, за окном. – Ни фига себе толщина стен!» – поразилась она, оглядываясь по обе стороны от окна и с благоговением поглаживая стены руками. Стены впечатляли – около полуметра толщиной, не меньше! Не дом, а настоящая крепость!

Да, квартира старинная, и в этой квартире Свете предстояло остаться на какое-то время. Какое – девушка не знала, но надеялась, что, может быть, сразу-то ее не выгонят. Позволят немного пожить. Сколько – неизвестно. Ну ничего, главное, что есть крыша над головой. А там видно будет.

Москва. Тот, о ком пока никто не знал. Или забыл…

А тем временем в другом городе, который гордо носит имя столицы нашей Родины, происходило вот что: в небольшом кабинете на тринадцатом этаже здания, расположенного в административно-деловом центре одного из районов Москвы, за столом, погруженный в раздумья, сидел пожилой мужчина. Он что-то сосредоточенно писал, чертил схемы, затем комкал листы бумаги и выбрасывал их в урну.

Высотное здание, в котором находился кабинет, было разделено между многочисленными офисами, конторами, магазинами и салонами красоты. С раннего утра и до позднего вечера здесь кипела жизнь: работники, посетители, клиенты и курьеры сновали по коридорам и этажам, как муравьи в муравейнике. Но в этот поздний час на тринадцатом этаже постепенно становилось всё тише – рабочий день служащих подходил к концу, и мужчина остался один.

Ему было явно за шестьдесят, хотя поджарая фигура и элегантный серый костюм создавали иллюзию молодости. Но лишь на первый, мимолетный взгляд. Стоило присмотреться, как его седые волосы на лысеющей голове, глубокие морщины у рта, землистый цвет лица и злые, уставшие серые глаза выдавали его возраст. Ни дорогие костюмы, ни умелые руки опытных массажисток, ни запоздалое правильное питание не могли скрыть следы прожитых лет. Этого мужчину звали Георгий Ксенофонтович Фроськин.

Его отчество и фамилия были сложными и труднопроизносимыми, словно специально созданными для насмешек. Как его только не называли в детстве: и Фроська-моська, и Жорик-уродик, и Ксеня-фоня. Причем эти прозвища были еще не самыми грубыми, но и они доставили ему немало горьких минут, часов и дней. Обиды, слезы, злоба, гнев, ожесточение формировали в нем тайное желание мстить. Желание порой жгучее, но бессильное. Он с превеликим удовольствием избил бы обидчиков и ногами, и кулаками, но не мог. Физическая слабость, хлипкое тело и неспособные на сопротивление руки и ноги (ни на турнике подтянуться, ни по канату взобраться) не позволяли ему действовать открыто. Оставалось лишь тайно вынашивать планы самых жестоких расправ, завидовать и мстить исподтишка.

Да, так было и в его далеком пугливом детстве, и в ранимой юности. Но всё изменилось, когда Фроськин внезапно заработал свой первый миллион. Затем в результате хитроумных схем последовал второй, и вскоре он потерял счет доходам. Так он стал Жоржем – жестким и беспринципным боссом одной из средних российских торговых компаний. А потом его стали называть Фросс. Правда, справедливости ради, так к нему обращаться могли лишь приближенные, которых можно было пересчитать по пальцам. Остальные – мелкие сотрудники и конкуренты – при встрече с ним, подобострастно мямлили его полное имя и отчество, стараясь выговаривать каждую букву четко и правильно. И боже упаси было кому-либо ошибиться в произношении.

Что же происходило с теми неудачниками, кто ошибался? О! Об этом в известных кругах ходили целые легенды! Слава о злопамятности и мстительности Фросса шла впереди него. Любой, кто осмеливался косо на него взглянуть, неверно произнести его имя или посмеяться над ним, мог ожидать самого неожиданного и непредсказуемого наказания – от разорения до забвения и полного исчезновения. Да, бывало, что конкуренты и недоброжелатели странным образом исчезали с его пути. «Жестокий босс» – шептались о нем по углам.

Но со временем Георгию стало безразлично, как его называют, что о нем скажут или подумают. Ведь его детская мечта сбылась: больше никому в голову не приходило смеяться над его именем, даже за глаза. Люди боялись. Когда-то такое положение вещей забавляло Фросса, наполняло его гордостью и силой, прибавляло значимости. Но со временем это отошло на второй план. Он привык к власти. Причем власти тайной, скрытой. Фросс мог бы занять высокую должность и даже возглавить одну из множества крупных компаний или корпораций. Но зачем? Для удовлетворения собственного тщеславия ему было достаточно собственной небольшой организации. К тому же, проще было рулить на мелководье, не привлекая особого внимания властей, налоговиков и полиции. Он предпочитал быть «первым парнем на деревне», а не «последним в городе». По такому принципу Фросс и выстраивал свой бизнес, и так ему было проще решать вопросы с конкурентами. Поначалу они не воспринимали его всерьез, не считали равным себе. И лишь потом, когда понимали, что жестоко ошибались, было уже поздно – Фросс их побеждал. А то, что его имя не значилось в списке самых богатых людей, его не волновало. Ему к его нынешним годам такая слава была уже ни к чему. У него было всё, о чем другие могли только мечтать – огромные деньги, скрытая власть, и самые разные женщины. Что еще нужно мужчине? Но он устал от этого. Принимал как должное. Казалось, ничто из перечисленного его уже больше не заботило. Потому что появились другие проблемы и совсем другие мечты – на протяжении долгих лет в нем зрело и разрасталось лишь одно непреодолимое желание – отомстить одному человеку. Всего одному!

Как известно, крупные состояния часто начинаются с самого низкого старта, и не всегда это выглядит легальным или честным. Фросс не был удачливым, все его сделки были результатом хладнокровных расчетов. Никто не знал, как трудно ему давалось очередное пополнение банковских счетов. Да и история внезапного обогащения молодого Фроськина тоже была окутана тайной. Он никому не рассказывал о том, откуда и как у него появился стартовый капитал. Никогда и никому. Лишь однажды, будучи пьяным, он упомянул об этом иносказательно. Позже он сожалел о своей неосмотрительности: «Эх, не стоило говорить, – думал он. – Но так хотелось произвести впечатление, поставить на место молодого везунчика. Вот и ляпнул, не подумав».

Всю жизнь он ненавидел тех, кому везло, по воле фортуны.

Однако, как это ни удивительно, но за последние десять лет жажда мести так и не перешла в действие. Почему? Возможно, потому что сам Фросс был не без греха, или же объект его мести исчез. Фросс склонялся ко второму варианту: мстить некому, обидчик пропал, растворился в бескрайних просторах страны, а, возможно, что он уже и за ее пределами. Там его не достать. Впервые в жизни Фросс ощущал себя слабым и беспомощным.

«Прошлого не вернуть, мёртвых не воскресить», – нашептывала его совесть. Но он отмахивался от голоса разума. Конечно, он ничего не забыл и не простил, но со временем мысли о возмездии или справедливости перестали занимать его. О какой справедливости можно говорить, когда у самого «рыльце в пушку»? Порой от явившихся в тревожных снах видениях о каре небесной его даже бросало в холодный пот. Да и здоровье в последнее время подводило, сердце пошаливало… Вот только сегодня он не желал прислушиваться ни к чьим советам. Тёмная сторона его натуры ожила и не давала ему забыть и отпустить прошлое. Чтобы он да пошел на поводу у остатков совести или вовсе оставил всё как есть? Ну уж нет!

Все эти годы он верил в свое могущество, а теперь осознал свою уязвимость. Почти все последние десять лет он жил одной мыслью – о мести. Мечтал, как собственными руками убьет, разрежет, разорвет обидчика на кусочки. И скрежетал зубами от невозможности исполнить желание, но продолжал поиски, не теряя надежды на встречу, отслеживая и просеивая любую информацию.

И вот слухи донесли до него нужные сведения. И сейчас Фросса волновало одно: обидчик жив. Везунчик снова в игре! Он появился и вновь дал о себе знать. И дерзко оставил на месте преступления визитную карточку – точнее, карту. Обычную игральную карту – семерку треф. Что он хотел этим сказать? Дал понять, что воскрес, ожил, как «тот, сами знаете кто»? Или что готов принять игру Фросса? Или предлагает свою? Так, что ли? Совсем обнаглел, стервец.

Да, Фросс был уверен, что Игрок действовал смело, его семерка бросала вызов. Но умышленно ли он так поступил? Хотел ли он напомнить о себе? Или настолько обнаглел, что потерял бдительность и снова взялся за старое?

А может быть, этот его поступок не имеет никакого отношения к Фроссу? Мало ли в жизни совпадений. Но внутренний голос не утихал, он шипел: «Это не совпадение-е-е! Это твое дело, и ты должен покончить со старыми долгами и поставить большую жирную точку».

Фросс почувствовал, что к нему возвращается прежняя уверенность. Даже сжатая в кулак рука теперь казалась крепче и сильнее. Злость и жажда мести придали ему сил! Он усмехнулся: «А ведь уже почти смирился, пытался довериться интуиции, соглашался, что нужно остыть, оставить всё как есть. Старею… А вот Игрок до сих пор молод и смел».

Он заскрипел зубами. Сердце заколотилось, чуть не выскакивая из-под ребер. Он почувствовал, как его охватывают злость и дикое, всеохватывающее желание – выдернуть на свет этого тайного Игрока. И стереть с лица земли. Да!

В кабинет неожиданно тихо постучали. Мужчина вздрогнул. Дверь открылась, и на пороге показалась молодая полненькая секретарша. Ее лицо выражало озабоченность. Она призывно качнула бедрами и остановилась, словно спрашивая: «Я вам еще нужна?»

Хозяин кабинета устало махнул рукой, отпуская прилежную служащую домой. Мимоходом он прислушался к себе: не возникло ли желание обнять или поцеловать ее? Но нет, тело осталось равнодушным, хотя в душе потеплело, а на губах появилась тень улыбки. С недавних пор Фросс перестал увлекаться девушками модельной внешности, а предпочитал аппетитных пышных молоденьких сотрудниц. Только они еще заводили и будоражили его кровь. Но сейчас было не до этого. «Потом, всё потом».

На лице секретарши мелькнула благодарная улыбка. Девушка, подавляя вздох облегчения, стремительно развернулась, шагнула из кабинета, и дверь за ней тотчас закрылась. Вскоре стих быстрый стук каблуков, хлопнула дверь приемной. Повисла вязкая тишина. Мужчина, склонив голову, некоторое время сидел неподвижно, вслушиваясь в охватившую его со всех сторон тишину, и вдруг резко поднялся из-за стола.

«Пожелаешь лишнее – потеряешь нужное», – вспомнилось ему недавно прочитанное мудрое изречение. Он мерил шагами свой кабинет и бормотал вслух сам себе, словно убеждая или уговаривая:

– А мне многого и не надо! С бабами я всё наверстаю потом. А пока все силы следует направить на поиски Игрока. Нужно срочно найти его слабые и уязвимые места. У всех они есть, значит, и у него имеются. Кто без греха?!

Он в предвкушении потер руки и ухмыльнулся, сдерживая радостное возбуждение и уговаривая себя:

«Нет, не стоит торопиться. Я столько ждал! Подожду еще! Мальчишка явно потерял бдительность, поверил в свою безнаказанность, начал дерзить. Ну что ж, посмотрим, в чем он проколется, каким будет его следующий ход. Или он настолько уверен в своей удаче, что до сих пор жив и полон сил? Или он просто обнаглел?»

Мужчина на девяносто девять процентов был уверен в том, что его противник ожил, воскрес и принялся за старое и на этом не остановится. И лишь один процент Фросс оставлял на всякие непредвиденные ситуации:

«Я подожду очередного знака и вот тогда… И вот тогда мы увидим, кто есть кто! Кто из нас настоящий игрок и кто на самом деле везунчик!»

Света-Вета – Так вот оно как – жить в Питере…

У Веты началась новая жизнь. Причем во всех смыслах.

За все те годы, что она, считая себя взрослой и самостоятельной жила на свете, такого не случалось. Никогда она не чувствовала, что не принадлежит себе и не может распоряжаться своим временем по своему усмотрению и хоть по минимальному, но собственному желанию. В Краснодаре такого не было. А вот в Питере…

Все дело в том, что буквально на следующий день после приезда Светы в Питер, за завтраком, ее тетя, голосом, не требующим возражения, заявила племяннице, что та не просто может жить в её квартире. Ну в том смысле: жить столько, сколько захочет. А именно обязана жить здесь, с Серой. Во как! Обязана! Вы можете себе такое представить?

Потому что, видите ли, тетя одинока, она стареет («Хм, стареет она! Да она живее всех живых!» – мысленно усмехалась Света). Во время рассказа о своей старости, тетя демонстративно промокала кружевным платочком мнимые слезы на глазах и прикладывала ладонь к груди, намекая на сердце. Вот уж актриса! Света тогда чуть не поперхнулась кофе, услыхав тетины слова, но делала вид, что верит ей и, сочувственно кивала головой. А Сера разливалась соловьем, жалуясь на то, что ей уже тяжело самой содержать квартиру в чистоте, самой ходить за продуктами и готовить. А ведь у нее много приятелей, которые частенько ее навещают. И ей никак нельзя выглядеть перед ними дряхлой и беспомощной, она столько времени вынуждена тратить на уход за своей внешностью. А еще этих ее гостей следует принимать должным образом. Они к этому, видите ли, привыкли. И всем доподлинно известно, что приемы у Серы всегда проходят на высшем уровне. И поэтому гостей следует не просто кормить (ну там котлетами с пюрешкой!), а угощать. Тетя буквально по слогам произнесла это слово, чуть ли не зубами клацнув на последнем слоге – «у-го-щать»!

– Запомни, Ветка, еда, которая подается в моем доме, мало того, что должна быть вкусной, она должна еще и выглядеть подобающе! На моих приемах моим приятелям должно быть уютно и атмосферно, как нигде больше! – наставляла девушку Сера. И терпеливо втолковывала Свете: в каких магазинах необходимо будет покупать сыры, в каких мясо и мясные деликатесы, а в каких фрукты. Ну и так далее, по списку.

Девушка поначалу даже и не знала – плакать ей или смеяться от таких указаний. Сначала она подумала, что тетя просто капризничает. Ну не сумасшедшая же эта моложавая дама и не старушка в маразме, а вполне себе ничего так – стильная современная женщина. С чего это она решила притворяться немощной и старой? Вероятно, ей одиноко после смерти мужа, вот она и пытается удержать Свету в квартире, чтобы самой не скучать. Выдумывает повод.

Света уже согласна была даже на Вету отзываться (как та собачонка). В какой-то момент их разговоров ей даже стало чуть жаль тетушку, и она старалась не спорить и не возмущаться полученным наставлениям. И кивала, и соглашалась всё исполнить и во всем помогать. И заверила ее, что и в квартире сможет убраться, и в магазины слетать. Хотя Вете было жуть как страшно одной выходить из дома. Всё-таки Питер немного пугал ее своим величием. А мысль о том, что она по неопытности может купить что-то не то, или купленные продукты могут не понравиться Сере, вызывала панику. Но, как оказалось, за покупками они поехали вдвоем. Не в этот первый день, а потом, позже, когда Вета немного привыкла и к самому Питеру, и к тому, что она приехала сюда не просто временно погостить, а именно жить. Долго жить. Потому что обязана. Уф.

Вета решила пока подчиниться, посмотреть, что да как. Пока. Ну не в рабство же она попала?! Не будет же тетя ее насильно удерживать в своей старой квартире. Вот найдет она себе работу, устроится в этом Питере, и тогда уже можно будет тете свои условия выставлять, встречные. А пока… Пока пусть будет так. И девушка несколько воспряла духом и даже осмелела от такого принятого решения. И уже без боязни, самостоятельно ходила и ездила в указанные тетей магазины и супермаркеты. И волокла домой полные сумки самой разнообразной еды.

А потом там, на кухне, начиналось самое интересное – тетя устраивала целую церемонию! Она, придирчиво оглядев принесенные племянницей продукты, выкладывала часть из них на кухонный стол и проводила со Светой кулинарный мастер-класс. Вот это уже было настоящее волшебство! Тетя, оказывается, была большой выдумщицей и знала столько изысканных блюд, о которых девушка и не подозревала. Она и помыслить не могла, что такую вкусную красоту можно приготовить из обычных продуктов. А как эти блюда назывались!

Кростини, мини-бейглы, пате, тарталетки, канапе, аранчини, веррины… ммм… Раньше подобную еду девушка видела только на фото в интернете. Она даже названий таких не слышала, а тут раз – и сама уже всё это готовит! И в глубине души восхищалась Серой и немножко завидовала тетиным знаниям. И ее неуемной жажде жизни. Свете даже захотелось стать в чём-то похожей на свою тетушку. И, между прочим, превратившись в Вету, она уже не пугалась и не грустила. Что плохого в том, когда есть возможность поучиться новому? Что-что, а учиться она обожала с детства!

Вета отложила свои метания и мечтания отправиться на поиски неведомо какой работы, а старательно записывала все рецепты и все тетины наставления с пошаговым описанием хода работы в тетрадку, как послушная школьница. И по ходу училась и училась у тети всему: красиво резать овощи и сыр, аккуратно готовить, запекать, фаршировать, смешивать, взбивать и измельчать. А также изысканно оформлять закуски и изящно подавать блюда тетиным гостям, которые и впрямь оказались многочисленными и весьма разнообразными.

Да, Вета в самом деле очень старалась – а что ей еще оставалось делать? Тетя пригласила ее к себе, любезно предоставила крышу над головой. Кормит, поит, учит готовить, да еще и карманные деньги выдает на всякие развлечения – на музеи, на экскурсии, на перекусы в кафе. Разве плохо? Ну подумаешь, в Светины обязанности входит стирка, уборка и поход по магазинам за продуктами! Что в этом такого? Не переломится она, если пыль протрет да белье проутюжит. Нужно быть благодарной в ответ на тетину щедрость. Девушка даже перестала обижаться, когда Сера делала ей замечания и поправляла сказанные ею слова. Да ладно! Кто-то же должен! И понемногу речь Светы становилась все более правильной и почти без кубанского «гэ».

Медленно, незаметно пролетел один месяц, за ним второй. За эти дни Вета наконец-то познакомилась с Петербургом. В свободное от домашних обязанностей время (а этого свободного времени оказалось на удивление много, потому что Света всю домашнюю работу делала быстро) она исходила и изъездила все значимые места, фотографировалась везде, где только это было возможно, и рассылала потом эти фотографии своим подружкам в Краснодар и Ростов. И без устали, с восторгом и подробностями рассказывала им о том, где была, что видела. Или кого из знаменитостей встретила, прямо на улицах города.

Свете в северной столице нравилось всё буквально! Она влюбилась в Питер! В его белые ночи, мосты и фонтаны, реки и каналы, дома и памятники. Даже дожди и прохладу полюбила. Это после кубанской-то жары! Она впервые, после всех тех потрясений, что случились с ней там, в Краснодаре, ощущала себя здесь счастливой. Ей всего двадцать пять лет, и у нее еще вся жизнь впереди! Разве это не здорово?!

Ее воображаемая копилка радости медленно, но верно наполнялась приятными эмоциями.

Постепенно первые восторги улеглись, и девушка привыкла к городу: его величию, старине и красоте. И уже более спокойно воспринимала свое пребывание здесь. Она перестала пугаться всего нового и даже считала себя частичкой этой красоты. Кроме того, Света постепенно начала привыкать к своему новому имени и теперь, даже мысленно называла себя Ветой.

Однажды, готовясь к очередному приему у тети, Вета навела порядок в гостиной и красиво накрыла стол. Чтобы не мешать тетиным гостям, которые собирались после ужина поиграть в карты, она, как обычно, вышла из квартиры, спустилась вниз и выглянула из дверей парадного. Она думала пойти прогуляться в эти несколько часов – просто побродить по Невскому. Но неожиданно начался дождь; откуда ни возьмись налетел ветер. На улице сразу стало сыро, неуютно: куда там идти? Не хочется нос высовывать! И она развернулась, поднялась по лестнице и присела на подоконник у окна.

Узкое высокое окно в старой рассохшейся раме было расположено на лестничной площадке между этажами; подоконник был настолько широким, что на него можно было не только присесть, но и прилечь. Вета подумала: «В следующий раз вообще никуда не уйду – возьму из тетиной квартиры толстый плед с подушкой и устрою себе здесь уютное гнездышко. А что?» Она представила, как будет сидеть и разглядывать прохожих, глядя сквозь мутное стекло на улицу. «Кстати, окно надо будет помыть», – мелькнула мысль. Хотя кого там рассматривать – окно выходило во двор, и прохожих не было видно.

Но ничего страшного! Можно же просто помечтать, пофантазировать или попробовать сконструировать в уме новое платье или юбку. Или даже взять книгу и почитать – но, нет! Почитать не получится: лампочка слишком высоко расположена, да и свет очень слабый. Значит, она будет просто сидеть здесь несколько часов! Подумаешь…

Вета так и сделала, забралась с ногами на подоконник, оперлась спиной о стену, всунула в уши наушники и, слушая музыку, прикрыла глаза. В доме и на лестнице было тихо, время вечернее, все жильцы, видимо, уже давно вернулись домой и заперлись в своих квартирах. Ничто не нарушало уединения Веты, и девушка расслабилась и почти задремала, а очнулась, когда кто-то тронул ее за плечо, со словами:

– Эй, ты чего? Тебе плохо, что ли?

Света открыла глаза и в тусклом свете увидела, что перед ней стоит мужчина. Кто это? Незнакомец сбросил с головы капюшон от ветровки, и она узнала его: «О, да это же тот самый парень, из самолета!»

– А, это ты… швея, – произнес парень, тоже узнавая Вету.

– Тимыч?! – удивилась она и неожиданно обрадовалась. – Ух ты, вот так встреча! Ты что тут делаешь?

– Я? Как что? Живу я здесь, – опешил он.

– Точно, вспомнила! Ты же говорил! Ой. Я забыла, прости! – Вета настолько обрадовалась тому, что вот и у нее в Питере есть свой знакомый, с которым можно так запросто встретиться и поговорить, что не замечала, как быстро тараторит, почти без остановки: – А я вот тут пережидаю, пока у тети гости. Высиживаю положенное время! А ты где живешь, на третьем, да? Ты квартиру снимаешь? Или тоже у родственников?

– Снимаю, – хмыкнул парень, с ног до головы оглядывая резво вскочившую с подоконника полненькую Вету.

– А ты один тут живешь? – не унималась любопытная девушка, которая чуть ли не приплясывала от радости.

– А тебе-то что? – буркнул тот, уже поворачиваясь и намереваясь уйти.

– Ой, ты обиделся что ли? Не обижайся. – Она виновато на него посмотрела и умоляюще добавила: – Ну не уходи так сразу. Давай поболтаем. Я тут совсем одичала без друзей. – Парень молчал, а девушка осмелела и, сама не понимая, как это произошло, выпалила: – Или в гости к себе позови, раз уж один живешь.

Парень удивленно повернулся к ней, еще раз оглядел Вету, усмехнулся и вдруг ответил:

– В гости, говоришь? Ну пойдем!

Он переместил свой рюкзак с одного плеча на другое, кивнул девушке, чтоб следовала за ним, и повернул на лестницу, направляясь на третий этаж. Вета ринулась за ним, радуясь, что ее позвали к себе, и прыгала по ступенькам, как коза. «Молчи, молчи! – на ходу мысленно уговаривала она себя: – Пока он не передумал. Ага, ага, я тоже в гости иду! Класс, супер!»

Парень открыл старую дверь и вошел в квартиру, девушка шмыгнула за ним. Тимыч щелкнул выключателем. Под высоким потолком зажегся тусклый свет, почти такой же безжизненный, как и на лестнице.

– Входи, не разувайся, у меня тут… винтаж, – произнес хозяин, криво улыбаясь, и Вета, шагнув дальше в квартиру, с любопытством огляделась по сторонам.

«Ничоси…, – пронеслось в ее голове. – Да, уж…»

Мало того, что квартира была старой, захламленной разномастной мебелью, так она вся выглядела так, словно перенеслась сюда из другого измерения, из другой эпохи. «Ну надо же, какая мебель старая, вся потертая, местами даже сломанная! Вон под одним из желтоватых деревянных шкафов вместо ножки даже кирпичи подложены. И чего люди за такой подобной рухлядью гоняются?» – мысленно продолжала размышлять Света и вспомнила, что как-то гуляла по городу и забрела в один антикварный магазин и там видела похожую мебель. И еще удивилась – неужели такое кто-то покупает?

Девушка продолжила быстрый осмотр: так, – у стены прижалась этажерка явно времен Первой мировой. Посередине комнаты стоит облезлый стол, вокруг него обычные коричневые старые стулья с гнутыми спинками – раритет! (У Светиной бабушки когда-то были такие.) На стенах выцветшие обои, на полу рассохшийся паркет, грязноватый и весь в каких-то пятнах. В прихожей, прямо на вбитых в стену крючках (без всякого шкафа), висит одежда. Н-да… Тот еще интерьерчик! Винтаж в чистом, вернее, в грязном виде! Интересно, это с чего вдруг так? Этому молодому современному парню и вдруг нравится вот такая странная обстановка? Не вяжется как-то одно с другим.

Если сказать, что Вета удивилась, то это ничего не сказать… Она изумленно замерла, не в силах что-то произнести. Из оцепенения ее вывел голос Тимыча:

– Чего застыла, проходи дальше, раз пришла. Пошли, что ли, в кухню? Пить будешь?

– Не-а…, – испуганно замотала Вета головой, выныривая из своего удивленного состояния, – пить не буду.

– Да я тоже не пью, – хмыкнул парень. – Я в смысле – чай, кофе. Будешь?

– А-а, – протянула Вета и улыбнулась: – Чай буду, – она шагнула за хозяином в ту сторону, в которой виднелась кухня. И не удержалась, спросила все же: – Слушай, а почему вокруг всё вот такое? – она повела рукой и вопросительно уставилась на парня.

Тот повернулся и стоял сейчас перед ней, лицом к лицу. Его длинные волосы были завязаны в хвост, как у девчонки. На парне был модный спортивный костюм, явно не из дешевых. На ногах белые кожаные кроссовки, а на руках – современные часы и кожаный браслет. В самолете Тимыч говорил, что занимается фитнесом, значит ведет вполне современный образ жизни. Почему же у него вдруг такая странная квартира? Об этом она его и спросила. Тут же.

– Так я ж тебе говорил, что снимаю эту квартиру, – пояснил он. – Вернее, не всю квартиру, а лишь одну комнату, остальные помещения хозяева закрыли. Раньше тут была коммуналка, но ее выкупили, жильцов расселили, и сейчас собираются делать ремонт. Я временно тут живу. А что? – он пожал плечами: – Недорого, квартира в центре, соседей нет. Никто не мешает. Меня устраивает.

– Поня-атно, – протянула обескураженная Вета и решила вопросов больше не задавать. И вообще не умничать.

Она уселась на табурет, стоявший у окна, и украдкой разглядывала эту кухню, в которой стоял какой-то старый допотопный холодильник и под стать ему были две таких же «юных» плиты. («Почему две? – мысленно удивилась девушка и тут же сама себе ответила: – Ах, да, коммуналка, же! Интересно, здесь водятся тараканы?» – неожиданно пришло ей в голову). Вета строила свои предположения о тех, кто здесь жил раньше, даже придумывала им имена, и никак не могла понять, как такой красивый парень уживается в таких странных условиях. А парень в это время с невозмутимым видом колдовал между плитой и столом – грел чайник, доставал чашки, сахар, коробку с печеньем.

Внезапно девушке стало стыдно за свои мысли о несоответствии. «А сама-то? Тоже ведь всего пару месяцев назад как в Питер приехала, а уже строю из себя невесть что. Ну прям вся такая городская и соответствующая. Я-то живу на всем готовом, ни на что своих денег не трачу. А Тимыч, видимо, практичный, поди экономит на всем. А может, он копит денежки на свое собственное жилье? Потому и живет так – непритязательно, хотя…, –задумалась она, – но убрать-то он мог? Ну хоть те же полы вымыть. Ох, эти мужики! Совсем к жизни неприспособленные».

Постепенно ее глаза привыкли к обстановке, и Вета пресекла свои мысленные ворчания и с удовольствием начала общаться с Тимычем, говоря о всякой всячине и радуясь новому повороту в своей жизни. Как здорово!

С этого момента у Веты в Питере появился свой приятель. И у нее теперь тоже будет к кому заглянуть в гости, на чай! Еще один плюсик в ее копилку радостей!

Девчачьи страдания – «хочу любви»

Пролетел еще один месяц.

Временами Свете казалось, что она живет в этой северной столице не четыре месяца, а четыре года. Ко всему, что ее окружало, она уже привыкла (впрочем, как и все мы быстро и незаметно привыкаем и к хорошему, и к плохому) и не замирала, когда видела красивое старинное здание с историей, или необычную скульптуру, или ажурный мост. Эмоции и восторги поутихли, их поглотила обыденность и рутина. Порой на девушку даже накатывала скука или, что уж совсем было неожиданно и невероятно, тоска. «Надо же как…»

Света шла по вечернему городу, и сама с собой разговаривала. Нет, не вслух, вы не подумайте, что она сошла с ума! Разумеется, она вела свою беседу мысленно. Она часто так поступала, когда ей не с кем было пообщаться.

«Не, ну Сера дает! Выгнать её, такую маленькую девочку, из дома на улицу, на ночь глядя. Ну ладно, пусть и не на ночь, но время-то послеобеденное, и белых ночей уже давно нет. Осень. Вечереет быстро, скоро станет темно, и холодно, и страшно, и девочке придется одной потом возвращаться, а вокруг всякие хулиганы. Это же Питер, самый что ни на есть бандитский Петербург!»

Так накручивала себя Света-Вета, говоря о себе третьим лицом, шагая по оживленному и освещенному Невскому проспекту, и не торопилась спускаться в метро, чтобы ехать по адресу, который ей дала тетушка. И вовсе ей не было страшно – ничуть! Девушка просто беззлобно шутила и придумывала всякие небылицы: развлекала себя таким нехитрым способом, чтобы не думать о своем одиночестве и не начать жалеть себя. Хотя отчаянно хотелось.

«Конечно, – думала она, подогревая в себе обиду, – Питер город огромный. Это вам не Краснодар или Ростов: здесь я никого не знаю, да меня тоже никто… Разве что появился этот Тимыч в приятелях. Но какой он мне приятель? Что нас может связывать? С ним даже поговорить не о чем: книжек-то он не читает, сам признался! Чем только занимается в свободное от тренажеров время? Не пьет, не курит, тогда чем? Значит, девочек тискает, не иначе. Но похоже, что не особо ему это удается – на меня вон порой посматривает, как кот на сметану, хотя я и не модель, да еще и с лишними килограммами. Может, он для разнообразия иногда и обо мне думает? Очередную звезду для коллекции на своем воображаемом мужском самолете поставить – типа еще одну телку охмурил. Ну конечно: у молодых парней одно на уме – тело! На фига им девчачьи мозги? Да, уж, я явно не в его вкусе. Ну и ладно. Тимыч мне тоже до лампочки. Не буду о нем, а о ком?»

Вета, зябко кутаясь в свою курточку-пуховичок, бодро шагала по тротуарным плиткам, лавируя среди прохожих. Машинально притормаживала и отстраненно улыбалась, стараясь не мешать туристам, когда те останавливались фотографироваться на фоне моста или красивого здания. Она сама была такой всего несколько месяцев назад.

Также с восторгом и замиранием сердца фотографировалась и на Аничковом мосту, и у Казанского собора, и у Медного всадника, и возле Авроры. Трепетно обнимала крылатых львов на Банковском мосту, терла им лапы и крылья на счастье. А однажды, путешествуя у Стрелки на Васильевском острове под хохот прохожих, Света даже взобралась повыше ко льву, чтобы чмокнуть его в нос. А что тут такого?! Ну уж очень хотелось, чтобы ее желание исполнилось! А наклонившись над водой Фонтанки, с усердием загадывала очередное желание и пыталась попасть монеткой по Чижику-Пыжику. Или просто гуляла по городу и каталась на кораблике по рекам и каналам. Да много чего! В первые дни своего пребывания в городе она словно с цепи сорвалась: хотелось всё посмотреть, всё изучить, ко всему прикоснуться рукой, душой, сердцем. И также, как мечтал Гарри Поттер, ей хотелось иметь десять глаз, чтобы поскорее всё и сразу рассмотреть в этом городе. А эти волшебные питерские белые ночи! Ммм… Да что тут говорить!

Счастливее ее не было на свете!

Эмоции зашкаливали от одной только мысли: она живет в городе трех революций! И главное, она совершенно не парилась тем, что одна бродит по улицам. Ну не тетю же с собой брать? Сера – ведь не подруга, просто родственница; с ней не погуляешь. Да и тете разгуливать с Ветой по городу некогда: она все время была занята собою! Хотя одной вначале тоже было классно изучать этот сказочный город. А сейчас острота чувств схлынула; в Питер пришла осень – холодная и влажная, на Вету накатила грусть. Только и оставалось, что самой себе настроение поднимать: больше некому.

Она вздохнула и, замедлив шаг, брела с индифферентным выражением на лице и так же меланхолично поглядывала на прохожих – ее уже не удивляли экстравагантно одетые люди. Подумаешь, модники! Это же Питер, почти Европа! Она бы тоже так могла одеваться – немножко эпатажно, немножко вызывающе, немножко гламурно, одним словом, неординарно, не так, как все. Но откуда брать деньги на такую смелую одежду? Ей бы лучше работу поскорее отыскать (но только не на швейную фабрику, не-е-ет!), или клиентов, которым она могла бы шить на заказ. На дому, так сказать. Тетушка все обещает найти ей таких из своего окружения, но что-то не очень торопится, говорит: «Успеется, еще наработаешься».

Тетя как-то призналась, что радуется тому, что племянница теперь у нее живет. Ну еще бы она была не рада! Света же и кухарка, и прачка, и домработница. И главное – безотказная и бесплатная! Кто ж откажется от такого? Сплошная экономия!

«Была бы я материально независима, вот тогда бы не молчала и не вела себя как послушная овечка. Но куда деваться – ни кола, ни двора, ни денег, ни подруг, ни парня. Мне, блин, двадцать пять, и вроде бы не уродина, но живу как старушка древняя, всё одна да одна. Хоть бы просто какого-нибудь друга завести, чтоб было с кем в кино сходить или в кафе. Да чтобы просто поговорить.

Но где искать себе приятеля по интересам? Не на Невском же проспекте к парням подходить и спрашивать: «Ах, молодой человек! Не желаете ли познакомиться с приличной девушкой для серьезных отношений? Нет? А с неприличной для несерьезных?» Так, что ли? Нет, это не выход. Подумают, что я ку-ку. Тогда где знакомиться?

Пробиться на какой-нибудь вечер в университете? Познакомиться с молодыми, образованными и раскованными людьми? Но кто меня туда пустит? Да и кого мне там искать? Пронырливые девчонки уже давно разобрали всех хороших молодых парней, когда те были еще студентами-первокурсниками. Они переженили их на себе и теперь держат, как собачек на поводке, ни днем ни ночью не отпускают от себя. Наверное, у них уже есть дети, и эти парни работают с утра до утра, чтобы прокормить свои семьи. Не-а, мне женатики не нужны! А те, кто не женат, наверное, проводят время в ночных клубах. Получается, что в мои двадцать пять мне остается только одно – пойти в ночной клуб? Искать друзей там? Но не регистрироваться же на сайте знакомств. Это как-то уж совсем не алё. Хотя и в клуб одной идти тоже страшно.

Даже у моей тетушки множество знакомых мужчин. Она их называет «кавалерами»! Удивительно, как люди в возрасте, которым уже за шестьдесят, могут быть настолько активными! То один из них придет к ней в гости с бутылочкой вина, то другой нагрянет с ее любимыми пирожными брауни и моти. Тетушка развлекается по-полной: играет с ними в карты (не в дурака, а в заумный преферанс), устраивает танцы, тематические вечера и маскарады. И самое главное – она называет свои вечеринки так забавно: «Суаре у Серы»! А как часто она меняет свои наряды! Офигеть, сколько креатива может быть даже у пожилых людей»,

Когда Вета ее спросила, почему она замуж за своих кавалеров не выходит, тетя в ответ лишь рассмеялась и заявила, что любовнику от нее лишь одно будет нужно. «А мужу подавай и первое, и второе, и компот!» Нет, она, мол, не согласна! Да, тетя себя обожает и излишне прогибаться перед мужчинами не будет. Ну да, когда есть деньги, чего ж себя не побаловать? А недостатка в средствах Сера, похоже, не испытывает. Ну и наняла бы себе прислугу. Зачем ей Вета сдалась?

А Вета постоянно у тети на побегушках – салатики настрогать, мясо запечь, курицу нафаршировать, бутербродики со смешными названиями «канапе» сварганить. Тетя, правда, ее всему учит, показывает, что и как нужно готовить, мастер-класс дает, но ни разу не предложила: «А может, Вета, ты с нами посидишь, винца попьешь, отдохнешь от бытовых забот?» Нет, ни разу! Приготовила, стол накрыла, перекусила что-нибудь на ходу и всё! Не нужна, будь свободна. А все потому, что она им мешает, потому что у тетушки с ее очередным кавалером случается интим. Вот в чем суть! Сера сама Свете об этом хвасталась, что до сих пор с легкостью кружит головы не только вот этим своим пожилым приятелям, но и молодым мужчинам. Но какие там у нее бывают молодые мужчины, Света не знала, потому как тетушка племянницу с ними не знакомила, а всегда стремилась выпроводить ее из квартиры: «Сходи, Веточка, погуляй, подыши свежим воздухом, вон бледная какая! Всё дома сидишь. Беги, беги!». Во как! Я, значит, беги воздухом холодным дыши. А она в тепле и уюте бросается во все тяжкие? Круто!

Да, Сере хоть и шестьдесят стукнуло, но она живет полноценной женской жизнью. А мне уже двадцать пять, и что? Сексуального опыта-то никакого нет, от слова почти. Так, несколько романов да мимолетных встреч было по молодости. Но это ещё там, дома, в Краснодаре. Хотя, каких там романов?! Не-е-ет. Не романы, а жалкие подобия рассказиков, всего лишь попытки завязать отношения. И на этом всё, как отрезало. Что с ней не так? Да к тому же даже посоветоваться не с кем: все ее друзья и подружки остались там, на Кубани и в Ростове. С ними теперь только по телефону можно переброситься новостями. А тут, в Питере, – никого. И где справедливость? Ехала сюда, летела как на крыльях, о перемене в жизни мечтала и что?

И тут уже не о любви речь, а просто об отношениях, ну и о сексе, чего там притворяться, надо же с кем-то опыта набираться. Вот только где его брать – опыт? С кем учиться этому самому сексу? Не в «Тиндере» же знакомиться. Хотя девчонки с замиранием сердца рассказывали, что там фото таких красавцев парней попадаются – закачаешься. И слоган у сайта прикольный: «Жизнь коротка, заведи интрижку». Света, конечно, сама на этот сайт не заходила и таким образом знакомиться не пыталась, как-то не верилось в искренность подобных виртуальных общений, но что-то же нужно делать, и не тупить, а хоть как-то действовать. «Может, Тимыча попросить? Попрактиковаться со мной?» – мелькнуло в ее голове.

Девушка невольно покраснела от своих смелых фривольных мыслей, посмотрела по сторонам, словно кто мог подслушать то, о чем она только что так активно размышляла, грустно вздохнула и направилась ко входу в метро – чтобы ехать по указанному тетей в записке адресу в одну из Питерских новостроек. Чтобы забрать у какой-то там Виолетты кусок залежалого панбархата. Тетушке страсть как захотелось новое вечернее платье для похода в театр, и Света обещала ей его сшить. И кто ее за язык тянул? Расщебеталась, расхвасталась, что она любит и умеет моделировать. Сера ей и не поверила, когда Вета ей в этом призналась, и даже смеялась вначале. Ох, как же Вета разозлилась тогда! Она терпеть не могла, когда ей не верили!

– Сера, я тебе сейчас докажу! – выпалила тогда девушка и потребовала у тети старую простыню, расстелила ее прямо на полу и посредине начертила карандашом большую букву «Н», а затем ножницами сделала надрезы по этим линиям. Ну а потом, хитро улыбаясь, взяла пальчиками за концы надрезов, посредине. Потянула вверх и приподняла ткань над полом на вытянутых руках, и … вуаля – старенькая простынка превратилась в легкое платье-сарафан. Вот так – за несколько минут и без всяких выкроек. И самое главное – без одного шва! Чем не фокус?!

У тети пропал дар речи. Она, как рыба, открывала-закрывала рот от удивления, а потом потребовала примерить на себя это чудо. Ну а когда увидела себя в этом платье в зеркале, то восхищенно воскликнула:

– Ну ты даешь, Ветка…, – а затем повертелась перед зеркалом и велела Вете бежать в магазин за новым куском ткани и срочно мастерить ей такое эксклюзивное платье. И заявила, что свою старую швейную машинку «Зингер» дарит племяннице. Навсегда! Королевский подарок!

Ну и куда было Вете деваться? Конечно же, и ткань тогда купила, и платье смастерила. Сере оно очень понравилось, она была довольна и даже посматривать на Свету стала по-новому, типа с уважением. И по телефону долго-долго щебетала со своими приятельницами, хвасталась им своей умелой племянницей. Теперь вот новое платье себе хочет, вечернее, для театра. А Вете приходится тащиться к черту на кулички за отрезом ткани. А всё потому, что она ну никак не может отказать тете в ее просьбах. Она ведь и так живет у нее на всем готовом. Сиротка пригретая. А за добро нужно платить добром.

– Вот и сошью ей новое платье. И оригинальный фасон придумаю! Все обалдеют! А тетя будет рада. А я буду счастлива., Тетя – простая клиентка, а я мастерица своего дела. Да, именно так.

Почему именно в таком направлении девушка рассуждала? Да всё просто, потому что самым желанным для Светы занятием было не просто шить, а придумывать и конструировать новую оригинальную женскую одежду. Никто ее этому не учил, но вот нравилось такое дело! Так что неизвестно, кому будет приятнее от нового тетушкиного наряда – мастеру или клиенту!

И девушка, выбросив из головы все глупые мечтания о парнях, настроила себя на приятные мысли и мечты о любимом занятии – моделировании.

Спустилась в метро, села в вагон и отправилась к неведомой Виолетте за тканью.

Случайны ли те случаи, которые с нами случаются?

– Ты Вета? – сразу же спросила девушку хозяйка той квартиры на одиннадцатом этаже, куда, сверяясь с бумажкой, на которой рукой тетушки был написан номер дома и квартиры, добралась наконец-то Света.

Дом был новый, современная точка. И Виолетта оказалась довольно молодой современной дамой лет сорока, хотя кто знает, может, ей тоже шестьдесят, как Сере? Но спрашивать напрямую не стоило. Они с этой городской барышней явно из разных миров и вряд ли могли понять друг друга. Света с молчаливым любопытством изучала Виолетту, размышляя и создавая в голове собственный образ этой женщины:

Виолетта выглядела шикарно и дорого! И чего они в Питере все одеваются так, словно через минуту собираются на прогулку? Ни тебе спортивных костюмов, ни уютных халатов – только элегантность и комфорт. Хозяйка квартиры хоть и была одета сейчас в какой-то легкомысленный халатик, но халатик был явно дорогой, не ширпотреб. А на ногах у нее были стильные босоножки на каблуке. И вообще она была ухоженной и раскованной. Встретила Свету с улыбкой, пригласила войти, и разговаривала с ней вроде бы без всякого пафоса и зазнайства. Но, видимо, не выдержала политеса и окинула всё-таки гостью снисходительным взглядом. И даже спросила с недоверием:

– А ты, милочка, точно умеешь шить?

А когда Света энергично покивала в ответ, то тут же добавила, словно оправдываясь:

– Панбархат – это же не просто кусок простыни. Это, знаешь ли, старинная ткань, и она не каждому подходит. Мне она еще от бабушки досталась. Я если бы Сере в карты не проигралась, ни за что бы не отдала, но…

И тут она спохватилась, побледнела, поняла, что ляпнула лишнее, засуетилась, стала искать пакет, чтобы в него завернуть эту ткань, а сама украдкой поглядывала на гостью. «Ну как же, – мысленно усмехнулась девушка, – умри, но не урони себя в глазах другой, держи марку!» Свете осталось только подыграть мадам, притвориться, что она ничего не поняла. Изображала наивную дурочку, делая вид что ничего не слышит. Ха! Обычный прием умного человека – притворись глупым, и другой человек почувствует себя комфортно! Виолетта повелась на уловку – расслабилась и на ее щеках появился румянец. На прощание она сунула девушке в руку горсть леденцов из стоявшей в прихожей вазочки, словно говоря: «На, соси и получай удовольствие».

«Ой-ой, сколько доброты! Ох уж эти трепетные питерские барышни, чего только не сделают, лишь бы сойти за утонченных, правильных и воспитанных. Комильфо!», – продолжала незаметно усмехаться девушка. – Мыслят по шаблону, совсем горизонтов не видят, берега путают. Считают, что швеи все глупые и недалекие? Или думают, что те, кто умеют шить обязательно должны быть худыми, стройными и… старыми?»

Так думала Света, когда выбежала из подъезда и вприпрыжку спускалась по ступенькам, чтобы через дворы поскорее покинуть этот район. Здесь, в этой части города, совершенно не ощущался дух старинного Санкт-Петербурга. Она поняла это, как только вышла из метро и огляделась вокруг. Это был обычный район с высокими домами-свечками, пусть и новыми, и современными, но безликими и однообразными. Свете даже показалось, что, пока она тряслась в вагоне метро, то переместилась в другое измерение и покинула северную столицу – настолько этот район выглядел так, будто был расположен в другом городе страны. В любом, но только не в Питере. Исчезла старина, появились шик, модерн, новодел. Но полностью исчезло ощущение сказки. Такое странное восприятие.

Девушке вдруг очень захотелось поскорее покинуть это серое и скучное место. Она мечтала вернуться в свой, ставший привычным, город мостов, каналов и фонтанов, где дома, пусть и старые, но такие знакомые, почти родные. Туда, где можно выйти на Невском проспекте, и сразу же свернуть с него на улицу Маяковского. Она бы пробежалась вдоль тротуара по бордюру, который питерцы называют странным словом «поребрик», и вернулась в тетину уютную квартиру.

Света очень торопилась и, чтобы сократить путь, вышла из освещенного двора и направилась в сторону магазинчика, расположенного на первом этаже высотки. Ей осталось миновать заросли чахлых кустов и обойти стороной всего один дом. Она свернула за угол и… буквально налетела на сидевших у стены подростков. Чем они занимались в темноте, было непонятно: возможно, пили или курили. Но ей было все равно.

Она попыталась просто пройти мимо, но один из мальчишек схватился за ее сумку, которая висела на плече. Света даже не успела испугаться. Она подумала, что зацепилась за что-то, и невольно остановилась, чтобы рассмотреть, за что именно. Удивленно оглянувшись, она потянула за ремешок сумки и встретилась со взглядом этого парнишки. Его глаза были пустыми и безразличными. Он, хрипло смеясь, вдруг нагло и уверенно потребовал:

– Сумку давай сюда и лети дальше.

Света знала, что если на девушку нападают, то лучше не спорить, отдать им все, что требуют: телефон, деньги, украшения, всё! Пусть берут, жизнь дороже. Она бы и сейчас так поступила, и отдала бы хулиганам свою сумку, тем более та уже была старая, а в кошельке и вовсе мелочь хранилась – рублей пятьсот-шестьсот да проездной. Телефон она всегда носила в кармане джинсов. Там же, в потайном кармашке, лежала ее заначка –сложенная в трубочку тысячерублевая купюра, которую она хранила на всякий случай. А дорогих украшений она никогда не носила, так что потеря сумки не стала бы для нее трагедией. Случись с ней такое раньше, она послушно отдала бы всё, но только не в этот раз. Сейчас в ее сумке лежал страшно редкий и старинный кусок ткани, который Вета была просто обязана привезти тетушке Сере, иначе та ее точно убьет.

На мгновение девушка замерла в растерянности, но затем быстро оценила свои силы и возможности. Не зря же она росла в одном дворе с мальчишками и освоила необходимые приемы самообороны! Природа наделила женщину зубами, ногтями, руками и ногами не только для того, чтобы просто носить их на себе. Порой такой набор – чуть ли не единственный способ выжить. И возможность защитить то, что принадлежит ей! В данном конкретном случае – кусок ткани с красивым именем «панбархат»! Света решила сопротивляться и в борьбе за него стоять насмерть.

Она, вцепившись в свою сумку, без лишних слов решительно шагнула навстречу сидящему подростку. Тот нахально ухмылялся. И тогда, разозлившись, Света дерзко и сильно ударила коленом прямиком в его наглое лицо. От неожиданности он откинулся на спину и выпустил из рук ремешок сумки, а Света, не раздумывая ни секунды, стремительно развернулась и пустилась наутек. Да, именно так советуют поступать в книгах по выживанию – спасаться бегством.

Она свернула обратно за угол, туда, где находился освещенный вход в маленький магазин. Она неслась, не замечая никого вокруг, стремясь поскорее оказаться в безопасности среди взрослых людей, которые помогут ей укрыться и спастись от этих опасных малолеток, попутавших берега. Ей было страшно, невероятно страшно! И одновременно стыдно, что она, взрослая девушка, боится каких-то мальчишек, но вот… Испугалась внезапно, до дрожи. На бегу она пыталась представить, что могут с ней сейчас сделать эти переполненные гормонами подростки.

И… неожиданно уткнулась в грудь мужчины, спускавшегося по ступенькам магазина. Молод он или стар – было не понять, потому что на голове у него был капюшон от куртки. Он одной рукой ухватил девушку, почти обнимая, и даже успел что-то выдать вроде снисходительного: «Эй, эй, полегче!». А Света выдохнув страх и напряжение, с облегчением обхватила мужчину свободной от сумочки рукой и прижалась к нему, шепча в исступлении:

– Пожалуйста, пожалуйста…

Она шептала, укрываясь и прячась от ненастья. Ну, представьте, бросилась к этому случайному прохожему, почти как к спасительному дереву во время дождя. А когда это «дерево» отстранило девушку от себя в попытке ее рассмотреть, то Света, в свою очередь уставившись на него во все глаза, вздрогнула от неожиданности и смогла лишь произнести:

– Ты?!

Незапланированные встречи

Мужчина сбросил с головы капюшон и изумленно повел плечами. Чувствовалось, что он был не менее Светы удивлен такой встрече. Он тоже не придумал ничего умнее, чем в ответ произнести:

– Ты? Это опять ты?!

Она не успела ни ответить, ни оправдаться, потому что из-за угла показалась стайка подростков с воинственным видом. И Света, и мужчина одновременно посмотрели в их сторону. Девушка вздрогнула, ей вдруг захотелось теснее прижаться к своему спасителю. На нее накатил запоздалый испуг, и она растерянно заглянула в глаза мужчины, пытаясь понять, как он отреагирует на ее просьбу защитить ее от этих мальчишек. Он же, скользнув глазами по ее лицу, по закушенной губе и сжавшейся фигуре, сразу все понял. И поступил так, как было нужно. Отдав Свете свой пакет с продуктами, он шагнул навстречу подросткам, сунул руки в карманы короткой куртки и, широко расставив ноги, резко спросил:

– Ну?

Свете стало еще страшнее от сложившейся ситуации, и она даже подумала: «Неужели он будет драться с этими? Да, пусть они и пытались только что ее ограбить, но они же еще дети совсем. Как-то это не очень…» Ей захотелось вмешаться (вставить свои пять копеек!) и разрешить конфликт без всякого кровопролития. Но она не успела произнести ни слова, потому что мужчина, разглядев среди этой своры набычившихся волчат знакомое лицо, вдруг удивленно спросил у стоявшего в центре подростка:

– Руслан? Какие-то проблемы?

Группа мальчишек насторожилась, а один из них – Руслан растерялся, смутился, шмыгнул носом, под которым была видна кровь, и, отрицательно покачав головой, выпалил:

– Всё нормально, дядь Арсений, это мы так… обознались. – И тут же, растеряв всю свою браваду, но пытаясь выглядеть независимым, спросил, словно уточнил: – Мы пойдем, ага?

– Конечно, идите, раз обознались, – великодушно разрешил мужчина, махнул рукой и, усмехнувшись, добавил: – Папе привет.

Мальчишка кивнул, вся стайка дружно развернулась и стремительно исчезла за углом дома. Всё!

Света не могла поверить, что все закончилось столь быстро и настолько мирно. Офигеть!

Вот что значит мужики – как же быстро они умеют решать проблемы! Слабые и напуганные до смерти девушки могут смело продолжать свою жизнь! Зашибись как замечательно!

Ее спаситель, повернувшись к Свете и забрав из ее рук свой пакет, весело рассмеялся. Оглядев ее с ног до головы, он сказал:

– Мир тесен, – и тут же пояснил: – Это сын моих соседей по дому. Я живу рядом, может быть, зайдешь ко мне в гости? Расскажешь, что у тебя произошло. – Он хмыкнул и добавил: – Опять я тебя спасаю!

– Арсен! – радостно выдохнула девушка и тоже рассмеялась: – Как я рада тебя видеть, ты не представляешь! – И лукаво подмигнув, спросила: – А волшебная успокоительная настойка у тебя есть?

– Найдется! – улыбнулся Арсений и подставил Свете согнутую в локте руку: – Цепляйся, пойдем, отпразднуем нашу нежданную случайную встречу!

– Что можешь знать ты обо мне, раз ты со мной не пил, не пел… – с чувством нараспев продекламировала Света, слегка переиначивая цветаевские стихи, и взяла мужчину под руку.

– Ого! – удивленно посмотрел на нее Арсений и похвалил: – Не перестаешь меня удивлять!

– Ой мущи-и-на! – кокетливо затянула Света противным писклявым голосом: – Я еще и вышивать, и на машинке, и нервы помотать с удовольствием. Чего изволите из предложенного?

«Мущина» только усмехнулся в ответ на шутку, но затем сам выдал свое остроумное замечание, после которого уже Света весело расхохоталась. Контакт был установлен! Так, смеясь и переговариваясь, они подошли к новому дому из светлого кирпича, вошли в подъезд и поднялись на лифте на пятнадцатый, последний этаж. Арсен открыл металлическую дверь квартиры и гостеприимно пригласил девушку войти.

Светлана вошла, на ходу расстегнула куртку и, не дожидаясь, когда за ней поухаживают, сама сняла ее и повесила на крючок настенной вешалки. Затем быстро скинула кроссовки, убрав их под лаконичную воздушную полку для обуви, и прошла из прихожей в минималистичном стиле (серые стены, светлая мебель, черные детали, черный ковер на полу – ничего лишнего!) дальше в квартиру.

Молча обошла не менее стильную «мужскую» гостиную. Проведя рукой по стенам камина, выложенного из огнеупорного желтоватого кирпича, заглянула внутрь и принюхалась. Подошла к открытому узкому металлическому стеллажу, от пола до потолка заставленному книгами. Наклонив голову, прочитала корешки – Достоевский, Пушкин, Шекспир, Соловьев, Мураками, Конфуций, Шопенгауэр, юридические справочники (много справочников!). Оглянулась на Арсена и показала ему большой палец. Скользнув глазами по стенам с висевшими на них картинами, написанными в стиле сюрреализма, она недоуменно пожала плечами. Затем подошла к двери в соседнюю комнату, оказавшейся хозяйской спальней, заглянула туда, хмыкнула, увидев широкую кровать, застеленную белым пушистым покрывалом, и повернула на кухню, по оснащенности бытовой техникой, напоминающую космический корабль.

Арсен с улыбкой следовал за ней по пятам и повсюду зажигал свет. Он сам не понимал, почему испытывал огромное удовольствие от такого непосредственного знакомства девушки с его квартирой. Никто из его знакомых женщин не вел себя так, как Светлана. Но ведь он и не считал ее своей знакомой. Она – просто случайная попутчица из самолета, но, черт возьми, насколько же занятно и необычно она держится! Эта полненькая, уверенная в себе юная девушка, которая, кажется, совсем не испытывает никаких комплексов и ведет себя как взрослая. Это было неожиданно!

Светлана подошла к столу, выбрала высокое кресло у барной стойки, села в него, подогнув под себя одну ногу, и вопросительно уставилась на хозяина. Он поставил пакет на кухонный стол, повернулся, сложил руки на груди и, опираясь спиной о стол, в свою очередь молча разглядывал гостью, невольно сравнивая ее с птицей, сидящей на жердочке. Она не выдержала игры в гляделки и сдалась первой, спросив:

– Что?

– Что именно тебя интересует? – вопросом на вопрос ответил Арсен, хитро щурясь.

– Чем будешь угощать?

– А чего бы ты хотела? Кофе, вина, мороженого, конфет?

– Фу! Ты бы еще водки предложил приличной девушке, – притворно возмутилась она.

– А что, девушке водку нельзя предлагать? – удивился он.

– А спирта нету? Чистого спирта? – Света гордо выпрямила спину, хитро улыбнулась и подмигнула.

И тут Арсен, запрокинув голову, громко рассмеялся. Удивительно, эта девочка знакома с творчеством Булгакова!

– «Помилуйте, королева, разве я позволил бы себе налить даме водки?» – ответил он, цитируя кота Бегемота. Отсмеявшись, он спросил: – Как насчет бренди или виски? Вполне приличные напитки. К ним еще есть куриные крылышки в остром соусе и корейские салаты.

– Подходит! – радостно потерла ладошки Света и, стремительно спрыгнув с кресла, подлетела к столу. Она тут же, тараторя на одном дыхании, потребовала у мужчины: – Показывай, что и как помогать. Давай по-быстрому все накроем, и я уже начну тебя благодарить за спасение перед стаей волчат. И знаешь, я ужасно проголодалась. А еще я поймала стресс. И вообще, ты обещал, что мы будем праздновать! Давай, не томи!

Арсен, поддавшись ее энтузиазму, стремительно извлек из шкафа тарелки, приборы и стаканы. Вынул из пакета и распаковал коробки с готовой едой, которую только что купил. Света старательно помогала ему, аккуратно расставляя все это на барном столе. Смеясь и шутливо подталкивая друг друга локтями, они наконец заняли свои места по обе стороны узкого стола, и Арсен плеснул им понемногу бренди в широкие низкие рюмки.

– За встречу! – произнес он с воодушевлением.

– За встречу! – эхом откликнулась она.

Они весело чокнулись, наполняя пространство кухни атмосферой тепла и радости.

– Угощайся!

– Угу! – кивнула девушка.

Она залпом выпила свой бренди, потянулась к крылышку и с урчанием вонзилась в него зубами! Арсен с улыбкой повторил ее движения и несколько минут они с удовольствием наслаждались едой, пробуя все, что было на столе.

Когда первый голод был утолен, Света машинально облизнула пальцы, но заметив улыбку Арсена, покраснела, потянулась за салфетками, протерла руку и потребовала:

– Наливай, я начну тебя хвалить!

Арсен наполнил стаканы, и она, радостно сверкая глазами, начала свой хвалебный тост:

– Во-первых, я благодарна тебе за самолет. Во-вторых, я благодарна за то, что ты сегодня спас меня от жуткой расправы, – она прыснула, рассмеялась, но тут же вернула своим словам серьезность и продолжила: – И не смейся. Ты не столько меня спас, сколько мою репутацию, а для меня это очень важно.

– Да что эти мальчишки могли сделать такого уж страшного, кроме того, что напугали бы.

– Ты не понял, – покачала она головой, – в моей сумке лежала особо ценная ткань, которую я несла для своей тети. Если бы не ты, неизвестно что бы могло случиться с этой тканью. В руках этих волчат. А я обещала своей тете, что обязательно привезу эту вещь. Представь, если бы я не сдержала слово, а?

– А ты всегда держишь свое слово? – Арсен с интересом взглянул на девушку.

– Всегда! – гордо вскинув подбородок, сказала Светлана, но тут же улыбнулась и добавила: – Так что двойное тебе спасибо от меня! Я теперь твой должник! Может быть, и я когда-нибудь пригожусь тебе! Так что, если что, обращайся!

– Спасибо! Я так и поступлю! Воспользуюсь своим правом! – пытаясь сдержать смех, произнес Арсен.

Они соединили стаканы, дружно чокнулись ими и отпили по глотку.

– Ты один живешь, что ли? – внезапно спросила Света.

– Один, – признался он. – А хочешь, я камин зажгу? – сам от себя не ожидая, предложил Арсен.

– Ну наконец-то, догадался! Я же весь вечер об этом мечтала! – рассмеялась она. – Давай, зажигай. Ни разу не видела настоящего камина! Он же у тебя настоящий?

– Разумеется, а какой же?!

– Ну мало ли…, – протянула Светлана и тут же оживилась: – Только чур, я смотрю, как ты все будешь делать, ладно? – и переместилась вслед за хозяином в гостиную: – Я буду наблюдать! – и уселась прямо на пол, заглядывая Арсену под руку, мешая ему и радостно при этом улыбаясь.

Арсен сноровисто разжег камин, дрова занялись огнем, и вскоре пламя весело заплясало. От камина потянуло теплом и чуть-чуть дымом, и эти двое тоже потянулись к огню, решив посидеть в креслах. Мужчина погасил верхний свет, оставив лишь напольный светильник. Запустил на колонке легкую музыку. В гостиной сразу стало уютно, и, помимо тепла и запаха прогорающих поленьев, внезапно немного повеяло романтикой. Арсен достал из шкафа бутылку виски и широкие тяжелые стаканы, положил в них лед и плеснул понемногу виски в каждый. Протягивая один стакан девушке, он задумчиво произнес:

– Лед и пламень…

Света понимающе кивнула, и они, опустившись в кресла, некоторое время сидели молча, наблюдая за пламенем в камине, слушая легкую музыку и украдкой переглядываясь.

Арсен наслаждался безмятежностью, его абсолютно не раздражала и не напрягала эта необычная молодая простодушная девушка, которую он видел лишь во второй раз в жизни.

Светлана была поражена своим восприятием этого взрослого мужчины, немного смахивающего на Пирса Броснана в роли Джеймса Бонда. Общение с ним оказалось таким интересным и приятным. Он вовсе не был старой занудой, а был вполне современным и… симпатичным. Особенно ее привлекали его глаза, то, как он смотрит, как и что говорит. А еще ее странным образом волновали его губы. Ей почему-то постоянно хотелось на них смотреть. Наваждение какое-то! Да и весь он вполне, так… ничего.

– Расскажи, что у тебя нового, какие изменения произошли в твоей жизни с тех пор, как ты приехала в Питер, – спросил Арсен, чувствуя, что молчать дальше неприлично.

– Да что рассказывать, – вздохнула Светлана, – все обыденно, без сюрпризов. Ну разве что из Светланы тетя меня превратила в Вету, прикинь!

– Почему вдруг?

– Моя тетя Серафима считает, что мое имя… впрочем, как и я сама, – с легкой иронией добавила она, – не подходит для Санкт-Петербурга и кажется слишком обычным. Поэтому она дала мне новое. А сама велела называть ее Сера. – Заметив его улыбку, она тут же вспыхнула: – Чего ты усмехаешься? Это ты мою тетю еще не видел. Знаешь, какой у нее напор? Ого-го! Кого угодно убедит в своей правоте.

– Даже боюсь себе ее представить, – Арсен, в шутливом страхе перед ее энергией, махнул рукой. – А чем ты собираешься заняться, превратившись в Вету?

– Пока ничем, кроме помощи Сере по хозяйству. Не знаю, чем дальше займусь. У тети есть швейная машинка, и она обещала отдать ее мне навсегда. Может быть, начну шить на заказ, хотя не уверена.

– Почему?

– Понимаешь, тете может не понравиться, что я буду стучать машинкой и что в квартиру будут приходить посторонние люди, чтобы примерить сшитую одежду.

– Да, чужие люди – это проблема, – кивнул он. – Но не волнуйся, я уверен, что ты что-нибудь обязательно придумаешь. Ты очень талантливая девушка, в тебе чувствуется огромный потенциал. Кстати, ты уже начала говорить правильно, без своего кубанского акцента. Так лучше! Скоро станешь настоящей петербурженкой! – с энтузиазмом похвалил ее Арсен

– Ой, скажешь тоже! Ну ладно, что это мы все обо мне? А что ты делаешь у себя на работе? Я вот всегда думала, что юристы – это какие-то мутные личности, им лишь бы все запутать и подать в сложном для понимания виде. Вот чем ты занимаешься, как юрист?

– Ну ничем нелегитимным я не занимаюсь.

– Ну вот, а сам-то? Сам?!

– Что я сам? – удивился он, приподняв брови.

– Да ты всё какими-то непонятными словами говоришь. Зачем? Специально? Чтобы запутать? Не-леги… не-леге… На телеге?

– Прости, если я тебя смутил. Я не специально, просто я так привык говорить. Когда я говорю, что не занимаюсь ничем нелегитимным, это означает всего лишь, что ничего противозаконного я не совершаю.