Книжники. С красной строки

Эпизод 1 | “Я могу заверить юных леди, что пришел сюда, готовый восхищаться ими”

Эпиграф:

“Привычка свыше нам дана, замена счастию она”

А.С. Пушкин

Если подумать, все началось с нездорового желания Констанции превзойти своего бывшего наставника. Впрочем, возможно, устроенное ею соревнование повлияло лишь косвенно, и события так или иначе привели бы к трагическому финалу. По большому счету, начало было положено задолго до того, как Констанция Непейвода стала книжницей.

– Я, конечно, дико извиняюсь, но это третий убийца за неделю. Такое постоянство подозрительно пахнет, дорогуша… – тонкие губы архивариуса Нинели Владленовны недовольно сжались, и можно было подумать, она откажется принимать ловец.

Констанция знала, что это была лишь игра, и легко в нее включилась:

– Вы теперь во всем видите подлог и махинацию? – она настойчиво подтолкнула книгу, та проскользила по библиотечной стойке прямо в руки Нинели Владленовны. – Откуда такое недоверие к людям?

– Из жизненного опыта, Непейвода, из жизненного опыта.

Архивариус ненатурально вздохнула, подхватила ловец сухими, чуть желтоватыми от сигарет пальцами, на ее немолодом лице можно было прочитать наиграно трагичное выражение.

– Тут ничего нового: просто новый мировой бестселлер, – вздохнула Констанция. – Какой-то триллер, я еще не читала, но уже трижды ловила главного преступника. И не я одна.

Архивариус прищурилась, накладные ресницы почти скрыли пронзительные голубые глаза. Она подалась вперед, отчего библиотечная стойка тихонько скрипнула.

Тут, в библиотеке, поскрипывало все: паркетные полы, высокие деревянные двери, столы, картотеки, стеллажи с книгами. И это несмотря на то, что здание достроили не так давно, меньше двух десятилетий назад. Констанция мысленно называла эти звуки голосом петербургского департамента и считала, что они создавали особую уютную атмосферу, выгодно отличающую питерскую Библиотеку имени Книжникова от центрального аппарата в Москве. В последнем она проработала три года, но, лишь вернувшись в родные стены, осознала, как скучала по этому потертому шику, удивительно гармонично сочетающемуся с советской монументальтностью.

– Смотри мне, – Нинель Владленовна пригрозила пальцем с ярко-малиновым лаком, – я поставила на Арта, поэтому ты под моим неусыпным контролем.

Архивариус отличалась грубоватым юмором и добрым сердцем. Тот год, что Констанция была здесь стажером, Нинель Владленовна неизменно поддерживала ее, молодую книжницу, так отчаянно пытающуюся все сделать правильно, но так часто совершающую ошибки.

Поэтому строгий голос не смутил Констанцию. И даже ставка в пользу соперника не вызвала обиды. В конце концов, любые деньги, поставленные на противника, повышали ценность ее победы.

Констанция и сама предпочитала колкие ответы и саркастичные перепалки задушевным беседам, поэтому, подражая тону архивариуса, сложила руки на груди и ответила:

– Вы сами приняли решение поставить на фаворита, но не подумали, что это старая, загнанная лошадь. Посмотрите на более мудрых коллег, которые поставили на молодую, многообещающую кандидатуру.

– Молодая кобыла имеет больше характера, чем сил, – раздался мягкий мужской голос с заметным акцентом.

Дверь Архива была открыта, поэтому она не скрипнула, однако паркет отозвался тихим “мяу” на первый же шаг вошедшего коллеги.

Констанция закатила глаза прежде, чем обернулась к нему.

– В длинной же гонке дисциплина более важна, чем энтузиазм и горячность, – заявил приблизившийся к стойке Архива Артур Кинг.

Непременно “А́ртур”, с ударением на “А”, если, конечно, не хотите смотреть, как кривится обычно учтивое лицо.

Он положил свой ловец на стойку, и Нинель Владленовна схватила пухлый томик не просто охотно, но даже будто бы жадно. Оно и понятно: Констанция пока немного обгоняла Кинга по количеству пойманных персонажей в этом месяце.

– Надейтесь на это, Артур, – снисходительно ответила Констанция, похлопав его по плечу, а затем указала на ловец: – Это третий, не так ли? Кажется, октябрь – не ваш месяц.

– Еще лишь десятое число. Пока темп действительно неторопливый, но вижу ни одной причины спешить, – откликнулся он, построив фразу не совсем правильно, что могло указывать на некоторую взволнованность. – Однако вы правы, мой средний результат гораздо лучше. Вы и сами знаете, – он издал неправдоподобный смешок, – ведь всему, что умеете, научились из меня.

Констанция обнажила зубы, но вряд ли получилось похоже на улыбку:

– “От” вас. “От”, – и, прежде чем Артур успел отреагировать, продолжила: – Но стажером я была всего лишь год, а вот две благодарности и фото на стене почета я получила без вашей помощи.

– Вы как-то сказали, что со мной год стажировки считается за три.

Его неискренняя улыбка выглядела гораздо естественнее, чем у Констанции. Он был хорош в притворной вежливости, за что, вероятно, стоило благодарить английское происхождение.

– Конечно же, столько много информации! – продолжил он, устремляя взгляд вдаль. – Помню, вы едва справлялись с тем, сколько новых знаний на вас свалилось в то время… Я старался жалеть вас, но, увы, мои стандарты выше, чем у многих, все же есть причина, почему у меня пять благодарностей – впрочем, кто считает? – самое большое фото на стене почета и медаль от Министерства Культуры.

Констанция лишь смутно догадывалась, почему Кинг пробуждал в ней все самое худшее, и оттого каждый раз удивлялась, как заходилось сердце и трудно дышалось от злости в его присутствии.

– Про юбилейную медаль от минкульта я бы молчала. То, что сто пятьдесят лет назад родился Антон Павлович Чехов, – заслуга его родителей, а не ваша. – Пока он обдумывал колкий ответ, она добавила: – В остальном ваши успехи не удивляют, ведь у вас было очень много времени, чтобы добиться таких впечатляющих результатов, –  скулы сводило от гримасы любезности. – Вы ведь в Библиотеке работаете сколько, лет двадцать?

Это было явным и намеренным преувеличением, Артур Кинг лишь пару лет назад перешагнул порог тридцатилетия, о чем Констанция прекрасно знала. Но во время стажировки он постоянно подчеркивал их не столь уж существенную разницу в возрасте – всего семь лет – и использовал это как аргумент при любом удобном случае.

– Одиннадцать лет, – поправил ее Кинг совершенно невозмутимо. – Что ж, как говорят, «Мои годы – мое богатство».

– “Года”, Артур, говорят “мои года”.

Он недовольно поджал губы. Констанция была уверена: его раздражали не столько сами замечания, сколько понимание, что она поправляла ошибки намеренно, чтобы досадить.

Тут Нинель Владленовна довольно грубо прервала их беседу неделикатным покашливанием, а затем словами:

– Хватит красоваться друг перед другом. Арт, иди и на деле покажи этой девчонке, кто тут лучший.

Артур вновь сдержанно улыбнулся, манерно поправил галстук и вышел. Констанция все это время возмущенно глядела на Нинель Владленовну.

– Ты прелесть, солнышко, цветочек, – сипло пропела та, перегнувшись через стойку и потрепав Констанцию по щеке шершавыми пальцами, – но я хочу купить новые сапоги. Одна пара заметила меня в магазине и буквально умоляла забрать с собой. Я обещала, что вернусь, и больше им ни минуты не придется стоять на витрине. Но для этого мне нужна либо вторая работа, либо третья почка, либо легкие деньги, заработанные на тщеславии и упрямстве коллег.

Соревнование Констанции с Артуром Кингом поначалу было негласным и существовало в первую очередь в ее голове. Но коллеги быстро почуяли развратный запах азарта. Констанция подозревала, кто стал главным организатором открывшегося бюро ставок: Мила. Стоило один раз намекнуть ей, что у звезды петербургского департамента поимок за сентябрь было всего на две больше, чем у бывшей ученицы – и вот уже на доске объявлений висит расчерченная твёрдой рукой турнирная таблица, а коллеги стекаются в отдел охотников, чтобы попытать удачи в тотализаторе.

Разумеется, когда Кинг предлагал Констанции сменить род деятельности из-за «недальновидности и неспособности доверять интуиции», он и не думал, что однажды она станет ему ровней. Однако стоило ей вернуться в родной отдел после трех лет работы в Центральном Аппарате в Москве, и вот они уже соревнуются за звание лучшего охотника департамента.

Какой бы недостойной ни казалась идея затевать борьбу такого рода, Констанция намеревалась утереть Артуру нос. Слишком много нервов она на него потратила, когда была стажером.

Говоря о стажерах…

Констанция мысленно простонала, пока пересекала просторный холл библиотеки. В центре его начиналась монументальная лестница, марши которой то сходились, то расходились. Пролеты соединяли три этажа, что кольцами, будто ложи театра, опоясывали открытое пространство. Перед Новым годом в холле ставили такую огромную елку, что верхушку ее можно было разглядывать с яруса второго этажа. С третьего же и елка, и люди казались маленькими и незначительными. На третьем этаже не было офисов, только хранилища и подсобные помещения, поэтому, будучи стажером, Констанция пряталась там, если нужно было поплакать в одиночестве.

Свернув со ступенек на втором этаже, Констанция прошла мимо своего отдела и вошла в устланный красной, мнимо торжественной дорожкой коридор. Тот дугой соединял холл и двойные двери с рисунком под карельскую березу.

Тяжело вздохнув, Констанция постучала в кабинет начальника.

Ю был у себя. Сидел с лицом доброго дядюшки, даже серый костюм казался на нем не строгим, а мягким и уютным. Абсолютно лысая голова отражала теплый свет ламп.

Здесь же находился человек, из-за которого, собственно, Констанцию и вызвали. И из-за которого последние четыре дня она чувствовала себя, как печенье, упавшее в чай.

Стажер. Ее собственный.

На исходе третьего года работы в Москве Констанция выполнила все требования, предъявляемые к книжникам для получения первой категории: она имела высшее профильное – филологическое – образование, являлась книжницей второй категории и отработала в Библиотеке имени Книжникова положенные три года. Теперь она могла претендовать на получение нового ранга, дело оставалось за малым: чтобы кто-то из руководства вынес ее кандидатуру на совете. Первую категорию не давали всем подряд. Кинг был самым молодым охотником, получившим ее. До недавних пор.

Глава Петербургского департамента, Юджин, или, как звали его коллеги, Ю, сделал Констанции предложение, от которого она не смогла отказаться: учитывая ее выдающиеся результаты, а также ценный вклад в цифровизацию библиотечной системы, он готов был предложить совету дать ей первую категорию. Взамен же ожидал, что она вернется в Петербург.

Новый ранг сулил больше чем просто повышение зарплаты. Лишь книжники первой категории могли рассчитывать на то, чтобы в будущем получить доступ ко всем тайнам Библиотеки и узнать, что скрывает Основной фонд. А Констанция имела целых две причины желать этого: собственное любопытство и одна загадка, что не давала ей покоя вот уже три года.

Однако окончательное решение Констанция приняла, когда Ю вскользь заметил: в случае согласия она не просто станет ровней Кингу, но и побьет его рекорд, став самой молодой охотницей с таким высоким рангом за всю историю Библиотеки.

Первая категория предполагала и более высокий уровень ответственности. А именно: достигнув этой отметки, книжник обязан был обучить стажера.

Почему же Констанцию бросало в холод от одной мысли о том, что привело бы любого другого книжника в состояние эйфории? Ведь стажер – это и помощь, и дополнительное подтверждение высокого статуса.

Еще впервые услышав об этой повинности, она ужаснулась идее вновь оказаться в отношениях наставник-ученик, пускай на этот раз и в новой роли. Констанции претила сама мысль о том, чтобы снова переживать все это. Она не сомневалась, что воспоминания, надежно упакованные за годы работы в Москве в большую коробку и запрятанные в дальние уголки сознания, снова вылезут на поверхность. Они и так с самого ее возвращения пытались выбраться наружу: рвался скотч, коробка трещала по швам, мысли и чувства искали малейший повод, чтобы подсунуть Констанции какую-нибудь неприятную картинку.

И, что не менее важно, ей нравилась самостоятельная работа. Она старалась все делать хорошо, тратила на охоту гораздо больше времени, чем требовал трудовой договор, и была уверена, что этого достаточно. Некоторые звали Констанцию трудоголиком. Наверное, они были уверены, что такую, как она, обязательно порадует новая сложная задача. Но навязанный стажер казался лишним в формуле идеального рабочего дня.

Обязанностью, которая нас двигает, может быть только та обязанность, которую мы взвалили на себя сами.

Увы, Ю четко дал понять, что вопрос стажера даже не обсуждается.

Когда Констанция вошла в кабинет, Юджин сидел за столом, а стажер – напротив, на стуле для посетителей. Повторилась мизансцена четырехлетней давности, когда она, Констанция, с предвкушением ждала знакомства со своим наставником. Кинг тогда уверенно вошел в кабинет, высокий, статный, в таком непривычном глазу костюме-тройке. Поняв, к чему идет дело, он попытался сразу же улизнуть. Однако от Юджина, мягкого в общении, но твердого в решениях, так просто не скроешься.

Вот и теперь Ю любезно, но без малейшего намерения подарить Констанции свободу, представил их друг другу.

Стажера звали Аврелий.

Констанция твердо шагнула вперед, но ее толстые каблуки утонули в мягком ворсе. Новый, еще не утоптанный подошвами сотен посетителей, ковер горел вызывающим красным прямоугольником.

Значило ли это, что и отделу охотников, наконец, выделят бюджет на замену кресел?.. Впрочем, если верить обещаниям Ю, ей больше не придется часами сидеть перед компьютером за отчетами: для этого у нее теперь есть стажер.

Тот как раз подскочил на ноги и протянул руку со словами:

– Приятно познакомиться!

Кудрявый, картавый и восторженный, точно щенок флаффи пуделя. Констанция мрачно оглядела его руку, а затем протянула:

– Авре-елий… м-м… и кто вас так?

Вопрос прозвучал почти сочувственно, но весьма неискренне. Разумеется, она знала, каково это, когда не можешь произнести свое имя или фамилию, чтобы не услышать “остроумный” комментарий. Но это не значило, что она была обязана проявлять деликатность или сострадание к другим жертвам неуемной фантазии родителей.

– Мама, – голосом, в котором слышались как минимум двадцать лет страданий, отозвался Аврелий.

Однако печаль показалась Констанции преувеличенной и наигранной, а за грустной миной виделось веселье.

– А о вас я наслышан, – не дождавшись ответа на протянутую ладонь, он сам схватил ее руку и энергично потряс, – самая молодая охотница первой категории. Три года в Центральном Аппарате. Счастлив учиться у вас!

Стараясь не выглядеть слишком самодовольно, она аккуратно высвободила пальцы из его большой ладони.

– У Аврелия испытательный срок на месяц, – напомнил Ю. – Вся стажировка займет от полугода до года, в зависимости от успехов и решения наставника. Ну и, разумеется, я хотел бы увидеть отчет после первого дела. Интересно узнать, как такой блистательный юноша проявит себя.

Констанция подняла бровь: блистательный? Вывести его на солнечный свет, чтобы проверить? “Это кожа убийцы, Белла”.

В чем именно заключалась неординарность Аврелия, предстояло выяснить. Вряд ли он поразит ее зорким глазом, удивительным чутьем, скоростью или небывалой силой. Книжники все же были обыкновенными людьми, которым просто дали знания и нужные инструменты для охоты на проникнувших в наш мир литературных героев.

Но “блистательный”! Ю иногда подбирал такие эпитеты, что хотелось кинуть в него словарем современного языка.

– Наконец кто-то будет заполнять за тебя формуляры, – добродушно улыбнувшись, заметил он. – Ты же сможешь больше времени уделять охоте.

Единственный дельный аргумент.

Впрочем, дальнейшие уговоры были лишними: да, Констанция еще сокрушалась, но в глубине души все же приняла мысль о наставничестве. Во время последней охоты даже подумала, на что обязательно укажет подопечному.

– Самое главное, что вам нужно усвоить, Аврелий, – произнесла она, едва они покинули кабинет , – это одно простое правило: “беспрекословное повиновение”.

– Суровые у вас тут порядки, – с улыбкой отозвался он, прокатывая вибрирующий звук “р”. – Это прям в уставе написано, или скорее чисто внутренняя корпоративная культура?

Констанция остановилась, вынудив притормозить и его:

– Если думаете, что это шутка, вам лучше пересмотреть свой настрой. Я согласилась заняться подготовкой новичка к самостоятельной работе, но если ваша нерасторопность, несерьезное отношение или легкомысленность помешают мне в достижении результатов, вы не станете охотником. Вылетите отсюда куда-нибудь в отдел снабжения. Будете скрепки канцелярские закупать, я вас предупреждаю…

Завершив монолог, она оглядела его толстовку.

– И что, во имя Иоганна Гуттенберга, на вас надето? Библиотека – засекреченная организация высочайшего уровня. Это почетная служба, куда могут попасть единицы. А вы пришли в таком виде, будто месяц назад вас выгнали из дома.

Аврелий растерянно поглядел на Констанцию, на свою толстовку, по сторонам.

– Ну… я…

– Завтра, будьте добры, прийти на работу так, как будто вам больше четырнадцати. Теперь следующее… – она сделала паузу, припоминая, что хотела сказать, а затем пошла вперед по коридору, деловито продолжая: – На обучении вас должны были ввести в курс дела: мы ловим сбежавших из книг персонажей.

Аврелий не отставал, быстро шагая рядом. Они были примерно одного роста, да и возраста, возможно, тоже, но из-за одежды, должно быть, выглядели будто завуч и старшеклассник, сопровождаемый на урок, который он чуть не прогулял.

– Библиотекари в Абонементе, наблюдая за картой города, отслеживают разрывы, то есть места проникновения персонажей в реальный мир, и сообщают об этом в наш отдел, Отдел Охотников. Арина, зам руководителя, распределяет вызовы между нами: либо отдает кому-то, кто уже находится в том районе, либо назначает того, чья очередь.

Они дошли до лакированной двери, и Констанция жестом пригласила Аврелия пройти внутрь. Здесь их ждало просторное помещение с огромным окном и очень высокими потолками. Ближе ко входу несколько стеллажей с маленькими выдвижными ящичками окружили стол с икебаной – Арина регулярно меняла композицию из сухоцветов, создавая что-то тематическое или соответствующее времени года.

– Здесь располагается Служба Библиотечного обслуживания. В нее входят Картотека, – Констанция обвела руками пространство, – а также Абонемент, Отдел Охотников, Читальный зал и Отдел по работе с читателями.

Аврелий кивнул, старательно делая серьезное лицо. Получалось скверно. Не нужно было быть тонким психологом, чтобы различить и восторг, и упоение. Что ж, Картотека и впрямь выглядела атмосферно и притягательно, если библиотечная эстетика была хотя бы немного близка сердцу.

– Здесь мы оставляем формуляры с отчетами, которые заполняем, когда дело закрыто. Вот мой ящичек.

Стажер с полуулыбкой склонился к надписи на латунной табличке.

– А тебя-то кто так? – спросил, наконец, он.

Она пронзительно взглянула на него, посчитав, что он позволял себе слишком много для первого дня знакомства.

Да, родители подумали, что с такой фамилией давать “скучное” имя как-то неинтересно. И большие любители Мушкетеров, они сделали столь оригинальный выбор. Количество раз, когда кто-то, услышав “Констанция”, не добавил “Бонасье?”, можно, пожалуй, пересчитать по пальцам. Впрочем, менее начитанные люди, в основном – дети,  предпочитали этому вопросу дразнилки.

Идея родителей состояла в том, чтобы отвлечь внимание от фамилии, но получилось так, что Констанции просто доставалась двойная порция насмешек. Так в школе сперва закрепилось имя “Субстанция Не-ешь-меня”, а с легкой руки одноклассницы Алины десятый и одиннадцатый класс она прожила с прозвищем “Жри-чо-дали”, что, безусловно, было обидно.  Не раз она становилась “Подстанцией”, “Инстанцией”, “Дистанцией”. А в тринадцать провела целое лето в лагере как “Квитанция”. К концу третьей смены некоторые ребята всерьез считали это настоящим именем. Даже сокращали до “Квита”, что, конечно, было мило, но вызывало желание отказаться от опеки родителей и сдаться в детский дом.

Бывали и более обидные клички, но Констанция не могла от души злиться на этих фантазеров, считая главными виновниками всех бед мать и отца. Тем же хватало наглости в полушутливой манере говорить, будто все это закалило ее характер.

– Итак, Калигула, – многозначительно произнесла она, – продолжим наше введение в специальность, времени мало, поэтому постарайся соображать быстро.

Она решила принять его переход на “ты”. Среди коллег это было более распространено. На “вы” Констанция обращалась только к руководству, коллегам старшего поколения и Кингу.

– Вот здесь, – они нырнули вглубь зала, за Картотеку, к рядам металлических архивных стеллажей, заставленных книгами, – начинается Абонемент.

Они прошли до конца помещения, где в углу между стеллажами прятался письменный стол, за которым в полутьме терялась небольшая дверь.

– Тут, – Констанция включила настольную лампу и ткнула ярко-красным ногтем в столешницу, – у библиотекарей Христофоры Николаевны или Клары – смотря кто на дежурстве – мы берем две вещи: формуляр с адресом и ловец. Ловец – приспособление, которое выглядит как пустая книга, подготовленная к тому, чтобы поймать персонажа. Для персонажа это пристанище – временное. Мы привозим ловец обратно в библиотеку и сдаем в Архив Нинели Владленовне. Это на первом этаже. Коллеги из Основного Фонда забирают ловец из Архива и обеспечивают возвращение персонажа в его книжную вселенную.

– Как? – тут же спросил Аврелий.

– У Основного Фонда повышенный уровень секретности, и эта информация не доступна охотникам.

Она и сама была бы рада узнать, но, увы, пока что это и для нее оставалось тайной.

– Итак, давай еще раз, Луций: если на нас распределили дело, ты должен прийти сюда, получить ловец и формуляр. Обычно они уже ждут на столе, но если нет, позови библиотекаря.

– Как? Типа, крикнуть? – уточнил Аврелий.

Не сводя с него неодобрительного взгляда, Констанция ткнула пальцем в сторону. Стажер проследил, куда она показывала, и, судя по проступившему на лице пониманию, увидел табличку “ТИШИНА В БИБЛИОТЕКЕ”.

Аврелий кивнул, хотя и не смог скрыть некоторого замешательства.

– Как я сказала, получив ловец, мы едем на место разрыва. В формуляре указан точный адрес, в первую очередь едем именно туда. Ищем, ловим, возвращаемся, ты сдаешь ловец в Архив и идешь в Читальный зал. Сюда, – Констанция свернула вправо, к проходу в следующее помещение, и толкнула тяжелую скрипучую дверь.

Просторный зал со множеством столов, расставленных точно парты, наполняли теплым светом настольные LED-лампы. Вдоль стен – высокие стеллажи с сотнями книг. К тем, что повыше, можно добраться при помощи лестницы на колесиках, один из охотников как раз медленно перемещался на такой, изучая корешки потертых томов.

На столах у окна выстроились компьютеры с большими экранами. За двумя из них работали коллеги из Отдела по Работе с Читателями. Вероятно, Внутренняя служба забрала их персональные компьютеры на ремонт. Техника в петербургской Библиотеке требовала обновления. То ли дело в Москве: там все книжники работали на новейшем оборудовании.

– Читальный зал – это общедоступное место для работы, – сообщила Констанция. – Любой сотрудник Библиотеки может воспользоваться столами, книгами и техникой. Здесь будешь работать ты. Компьютеры понадобятся для заполнения формуляра. Кратко мы заполняем формуляры от руки и, как я сказала, отправляем в Картотеку. Пишем название книги, имя автора, номер ловца, имя сбежавшего персонажа, имя охотника и кратко, где и как поймали. Подробно же фиксируем все при помощи компьютера в специальной проагрмме – СУП.

– СУП?

– Система Учета Персонажей.

Аврелий хмыкнул, затем почесал кучерявую макушку:

– Зачем и в картотеку, и в систему?

– Пережитки прошлого, – отмахнулась Констанция.

Когда систему только внедряли, книжники жаловались: это неудобно, отнимает много времени, писать от руки проще. Они умоляли оставить картотеку с бумажными отчетами. Уверяли, что привычный процесс куда сподручнее.

Руководство пошло на встречу и приняло решение дублировать всю информацию: теперь приходилось проделывать работу дважды. Якобы это должно было сделать переход с одной системы на другую менее болезненным. Констанция, разумеется, считала ленью и недальновидностью отказ от СУПа, а в решении руководства и вовсе не видела логики. Поэтому “пережитки прошлого” было единственным культурным способом рассказать об этой идиотской инициативе коллег, не желающих мириться с прогрессом.

Вздохнув, Констанция продолжила рассказ, указывая на плоские мониторы:

– Единая система позволяет нам обращаться к истории персонажа. Часто читатели выпускают в реальный мир одних и тех же героев. И часто поймать его сразу не удается: пока охотники доезжают до места разрыва, персонаж уже покидает его. Если мы знаем, за кем охотимся, можем подключиться к СУПу и посмотреть, как он вел себя в предыдущие разы. Обычно прослеживается закономерность в поступках, что позволяет предположить, где искать беглеца.

– Вау! Это круто! – не стал сдерживать свой восторг Аврелий.

Констанция лишь снисходительно улыбнулась.

Похвала в адрес системы была ей приятна, ведь она сама приложила руку к внедрению программы по учету, работая в Москве. В бумажных записях ей часто не хватало данных, так как коллеги ленились и оставляли незаполненными важные поля. К тому же отсутствовала связь между разными отделами: у Библиотеки имени Книжникова, помимо Центрального Аппарата в Москве и Департамента по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, имелись отделы во всех регионах страны. Бумажный документооборот не позволял эффективно взаимодействовать книжникам из разных городов.

Ощутив недостатки имеющейся системы, Констанция пошла с инициативой к начальству, чтобы предложить некоторые улучшения. В результате ее сделали консультантом проекта “Разработка и реализация стратегии цифровизации”. Восемь месяцев ада. Целая команда изучала процессы, выясняла потребности сотрудников Библиотеки, формулировала техническое задание. Четыре человека и шесть рабочих дней ушло на то, чтобы прийти к очевидному выводу: структурировать отчеты логичнее было бы не по охотникам, а по персонажам или книгам. Когда Констанция услышала это заключение, она смогла лишь саркастично уточнить “в самом деле?”.  Ей картотека с именами охотников сразу показалась лишенной смысла. В электронной системе они сделали возможность фильтровать по любым нужным параметрам, что не шло ни в какое сравнение с картотекой. Констанции казалось странным, что это не было очевидно для всех.

Ее привлекали не на всех этапах, и даже так проект потребовал немало времени и сил. Тем не менее, на ее взгляд, оно того стоило. Для Констанции СУП стал не просто навязанной обязанностью, а реальной возможностью сделать собственную работу эффективнее.

– Итак, пишешь подробный отчет, загружаешь в СУП, – продолжила Констанция свою лекцию для стажера, – относишь рукописный формуляр в Картотеку. На этом дело закрыто.

Аврелий вновь кивнул, с интересом озираясь.

– А-ах, душа моя! – раздался звонкий голос, заставивший Констанцию чуть вздрогнуть, а затем повернуться.

– Мила?

– Тебя ищут. Твоя очередь.

Тело Констанции напряглось в предвкушении новой охоты.

– Отлично! – Констанция благодарно улыбнулась Миле, а затем сурово велела Аврелию: – Ну, чего ждем, Петроний? Иди в Абонемент, забирай ловец и формуляр. Встретимся у входа в отдел.

Стажера сдуло. Констанция взглянула на Милу, та хитроватым, оценивающим прищуром провожала Аврелия, полные губы сложились трубочкой.

– Ну прелесть же. Кудрявый милашка. Как он тебе?

– Я смирилась с присутствием стажера в моей жизни.

– Это новая стадия, это хорошо, но, детка, – лицо сердечком в рамке пепельно-белого каре оказалось прямо перед Констанцией, – попробуй шагнуть на следующую и получить удовольствие.

Мила многозначительно поводила светлыми бровями.

– Он здесь не для того, чтобы доставлять мне удовольствие, Милочка.

Томно засмеявшись, та бросила:

– Тут уж все в твоих руках. Знаешь, чаще всего дело не в обстоятельствах, а в нас: мы сами выбираем, страдать или наслаждаться, – с этими словами она развернулась, заставив волосы взметнуться светлой волной, и ушла.

Несколько секунд – и теперь о ее присутствии напоминал только аромат сладковато-терпких духов.

Аврелий уже ждал Констанцию на выходе из Картотеки. Он глядел с такой радостью и предвкушением, что она едва не потрепала его по голове. Были бы с собой крекеры, точно отсыпала бы немного в миску.

Они пересекли круглый внутренний двор центрального корпуса Библиотеки и меньше чем через полминуты оказались у подземного пешеходного перехода. Констанция хищно прищурилась. Рассматривая пышную зелено-желтую крону деревьев по ту сторону Московского проспекта, она не могла не порадоваться: в формуляре стоял адрес в десяти минутах ходьбы. Это ли не благословение? Кажется, книжные боги хотели, чтобы она утерла нос Артуру.

– Так, значит, это как в сериалах про полицейских? – уточнил Аврелий, улыбаясь и потирая руки, пока они шагали по тускло освещенному переходу. – Мы сейчас будем выяснять, не видел ли кто-нибудь чего-нибудь подозрительного?

Констанция вздохнула, тяжело и многозначительно. Аврелий уловил сигнал и следующие несколько минут просто молча шел рядом.

Они прошли ко входу в парк, и Констанция требовательно протянула руку, в которую, чуть замешкавшись, Аврелий вложил ловец.

Ловец походил на обычную книгу небольшого формата, вот только на обложке не было никаких указаний: ни названия книги, ни автора. Несведущий человек, убедившись, что и страницы были пусты, назвал бы этот предмет блокнотом. Если бы только не обнаружил между корешком и блоком, там, где переплет скреплял каптал, металлический цилиндр размером с горошину. Такой необычный элемент наверняка привлек бы внимание и вызвал желание достать эту латунную крошку. Схватившись же за нее, можно было бы обнаружить, что таинственный цилиндр являлся частью телескопической антенны, которая вытягивалась из книги на добрые десять сантиметров. С нею ловец напоминал радиоприемник, коим отчасти и являлся.

– Вау! – воскликнул Аврелий, когда Констанция ловко подцепила красным ногтем верхушку антенны. – Это типа радио?

– Это “типа” встроенный в ловец переплет-радиодетектор. Относительно новая разработка нашего научного отдела. Позволяет обнаружить персонажа в радиусе восьми-двенадцати метров.

– Огонь! И что он говорит сейчас? Где персонаж?

Констанция вдохнула глубоко-глубоко, так, что прохладный октябрьский воздух защекотал диафрагму, затем медленно выдохнула. Тоном, каким обычно говорят с чужим ребенком, который раздражает, но на которого нельзя орать, Констанция пояснила:

– Двенадцать метров – небольшая дистанция. Пока мы добираемся до места разрыва, персонаж может оказаться на границе с Китаем, и в таком случае переплет нам не поможет. Сейчас нам повезло, разрыв произошел близко, поэтому есть шанс, что наш беглец где-то неподалеку. Однако пока что мы будем пользоваться более, – она чуть скривилась, подбирая слова, – традиционными методами.

– О, какими? Какие есть повседневные, обыденные приемы поиска персонажей, сбежавших из книг? – уточнил Аврелий с ироничной улыбкой, вероятно, высмеивая лишенное эмоций лицо Констанции. – Какие прозаичные, пресные, утомительные способы поимки обретших плоть фантазий существуют? Какие нудные, рутинные, унылые инструменты можно использовать для того, чтобы человек из костей и мяса растворился в нашей реальности и вернулся в свою, параллельную?

По мере его очень быстрой речи глаза Констанции открывались все шире и шире.

– Серьезно? Вот так это теперь будет? – со смесью возмущения и ужаса уточнила она, обращаясь скорее ко вселенной, чем к Аврелию. – Можно мне стажера, который не считает, будто у него есть чувство юмора?

Развернувшись на каблуках, она отправилась к ближайшей телеге с мороженым.

Аврелий непринужденно шагал рядом.

Делая вид, что выбирает эскимо, Констанция стала вздыхать:

– Ну и денек сегодня.

Продавщица не пошла на контакт сразу, поэтому Констанция добавила:

– Такого типа тут сегодня видела, уму не постижимо…

Женщина неопределенно промычала и сказала:

– Вот это возьмите, хорошее, без добавок.

– Конс, я пойду, кофе возьму? – выдал вдруг Аврелий и поспешил к ларьку напротив.

Ошарашенная подобным фамильярным обращением с ее именем, Констанция замерла, глядя ему вслед. Затем, тряхнув головой, вновь обратила внимание на продавщицу.

– Вы тут, наверное, за день чего только не насмотритесь…

– А то.

Констанция изобразила улыбку. Какая неконтактная продавщица!

– Здесь ведь и фотосессии часто бывают… сегодня, говорят, в таких необычных костюмах ходили…

– Да не знаю, – вздохнула женщина. – Я только вышла, сменщица была. Ну, что, какое эскимо вам?

Торговец с небольшой коробкой глиняных свистулек оказался ничуть не полезнее, и Констанция начала нервничать. Разумеется, сейчас они отправятся прочесывать парк. Начнут с места разрыва. Если найдут книгу, оставят закладку. Но парк такой большой, и в нем так много дорожек. Нет гарантий, что это сработает.

Будь Констанция одна, безрезультатный опрос не вызвал бы в ней и тени эмоций. Но сейчас на нее давила необходимость продемонстрировать стажеру высший класс. Аврелий ждал от книжницы первой категории чего-то выдающегося, а внутренние ресурсы Констанции всегда были направлены на то, чтобы хорошо выглядеть в глазах других.

Сделав глубокий вдох и постаравшись успокоиться и сосредоточиться на деле, а не на стажере, Констанция развернулась на пятках.

– Капучино или американо?

Стажер стоял с двумя стаканчиками кофе и довольно улыбался, слабое вечернее солнце подсвечивало его кудряшки, создавая желтое гало вокруг довольного лица.

– Послушай, если ты устроился в Библиотеку лишь потому, что тебя увлекает романтика полицейских киноновелл…

– Киноновелл! – усмехнулся Аврелий. – Ладно, серьезно, какой кофе?

Она скрипнула зубами, собираясь просто молча пойти прочь, но он ловко впихнул стаканчик ей в руку и в то же время склонился к уху, чтобы жарко зашептать:

– Тут неподалеку проходит фанвстреча любителей Джейн Остин. Многие приехали в костюмах типа персонажи книг. Я бы не оставлял это без внимания.

Констанция почувствовала, что закипает: теперь он не только мешал, но еще и помогал! Они не сработаются.

– Дойдем до места разрыва, а потом посмотрим, что там за встреча, – бросила она, убеждая себя не рисовать в голове сцены, где ее увольняют из Библиотеки из-за нового «блистательного» охотника.

Она сделала глоток кофе. Американо. Угадал, черт возьми.

Ей хотелось думать о себе как о человеке, обладающем крепкими нервами и обжигающим взглядом, такие не добавляют в напитки нежные сливки. Они жесткие, как герои Стетхема, и не нуждаются в мягкой молочной пенке.

Несмотря на подступающие холода, вокруг было немало отдыхающих. Этот небольшой парк всегда привлекал местных жителей, являя собой идеальное место для прогулок, встреч, пикников и фотосессий. Зеленый оазис в каменных джунглях.

В месте разрыва предсказуемо обнаружилась скамейка, глядящая на собственное отражение в водной глади пруда.

– Похоже, ты был прав, – пробормотала Констанция.

Аврелий принялся энергично осматривать скамью.

– Но тут ничего нет, – пожал он плечами.

– Разумеется, на скамейке нет. Но охотнику следует смотреть дальше своего носа.

Констанция тут же мысленно себя отругала: почему надо было использовать фразу Кинга? Еще и ту, которой он постоянно ее отчитывал. Будто в русском языке мало словосочетаний, никогда не вылетавших изо рта Артура.

– Изучай больший радиус, чем доступен близорукому котенку.

Другое дело. Так он никогда не говорил.

Констанция кивнула в сторону воды. Там на темной поверхности среди невысокой травы и желтых листьев виднелась обложка книги. Даже с расстояния можно было узнать изображение с кадром из сериала “Гордость и Предубеждение” 1995 года. Констанция не любила кинообложки, но те определенно позволяли легко узнать произведение.

– Достань, – велела она, впервые искренне радуясь помощнику: не придется лезть в грязь в туфлях.

Как охотничий пес, учуявший добычу, Аврелий побежал рыться в высоких колосьях.

Но без того чтобы нырять в пруд, выловить книгу так и не получилось. Когда растерянный стажер, кажется, и вправду готовый прыгнуть в воду, взглянул на Констанцию, она громко бросила:

– Ладно, не будем терять время.

Он с облегчением выбрался из высокой травы.

– Книга помогла бы нам, но мы можем продолжить охоту и без нее,  – пояснила Констанция, поправляя кожаные перчатки. – Давай найдем фанвстречу. Для персонажей характерно в первые часы действовать в рамках сюжета книги, даже если это немного противоречит логике. В непонятном для него мире персонаж обязательно попытается оказаться в привычной обстановке.

На другой стороне пруда располагались небольшие белоснежные павильоны, установленные для проведения мероприятий. Вот и теперь в одном из них играла музыка, лился рекой пунш и не умолкали разговоры.

Единственное, что отличало собравшуюся компанию от многих других, – наряды. Женщины – их оказалось большинство – были одеты в светлые платья с высокой талией. Немногочисленные мужчины нарядились в сюртуки, короткие спереди и с длинным “хвостом” сзади. Пышные белоснежные платки, бриджи, гольфы. Все в лучших традициях английской моды начала девятнадцатого века.

Констанция и Аврелий остановились у одного из огромных окон, оглядывая толпу. Уже подкрадывались сумерки, внутри горели огромные люстры, поэтому рассмотреть каждого гостя было несложно.

Констанция стала водить ловцом с антенной вокруг себя.

– Сигнала нет, и он холодный, – она бросила внимательный взгляд вглубь павильона, – но внутри могут быть люди, способные нам помочь.

Аврелий кивнул, серьезно изучая лишенную любых надписей обложку в ее руках.

– Есть важное правило, – добавила Констанция, – никто не должен увидеть, как мы ловим Персонажа. Думаю, тебе объяснили, что существование Библиотеки держится в секрете?

Он кивнул:

– Обучение перед стажировкой оказалось очень узконаправленным. Нам почти ничего не рассказывали о том, как ловить персонажей, но зато заставили выжечь на бедре клятву о сохранении статуса секретности.

Констанция фыркнула, что в ее случае означало высшую степень веселья, и продолжила:

– Наша задача – вычислить Персонажа, заманить его в скрытое от посторонних глаз место и вынудить прикоснуться к ловцу.

– А если мы прикоснемся ловцом к нему, это будет считаться? – уточнил Аврелий, его пальцы почти коснулись листов кремового цвета.

– Будет, – она громко захлопнула томик, – важен контакт.

– То есть, мы можем даже кинуть ловцом в Персонажа? И его все равно туда затянет?

Констанция немного помолчала, сурово глядя на собеседника. Проглотив язвительные ответы, она со всей доступной сдержанностью пояснила:

– Персонаж часто сопротивляется поимке. Он ощущает ловец как враждебный предмет. Если сумеет увернуться, дальнейшая охота может быть затруднена.

Она задумчиво провела пальцем по тканому корешку, коснулась желтоватого обреза и заключила:

– Но в некоторых случаях это единственное решение.

– Все понял, – Аврелий одернул толстовку и пару раз разрезал кулаком воздух, будто готовился к драке.

Он не выглядел совсем уж юным. Трудно было уловить, что именно указывало на возраст, но Констанция была убеждена, что он уже не был студентом, если, конечно, вообще учился в ВУЗе.

При этом его поведение и повадки казались Констанции незрелыми, подростковыми, будто Аврелий сам не заметил, как повзрослел.

Кто вообще додумался сделать его книжником? Это ответственная миссия, сопровождаемая множеством требований к безопасности и сохранению статуса секретности.

Почетная секретная служба и Аврелий? Обезьяна с гранатой.

– Как ты попал в Библиотеку, Цицерон?

– Я заметил, ты используешь имена римских императоров, – отозвался он добродушно. – А знаешь ли ты, что Цицерон никогда им не был? Это политический деятель, но не император.

Начитанная обезьяна с гранатой.

Их не хотели пускать на вечеринку без костюмов. Бал, посвященный романам Джейн Остин, организовали для всех желающих, но условием для входа было наличие наряда эпохи Регентства.

– А у нас нет какой-нибудь корочки? – уточнил Аврелий, когда они с Констанцией вновь встали у окна, точно диккенсовские сироты у яркой витрины со сладостями. – Удостоверение, которое позволяет входить везде?

– Единственная корочка – Универсальный Читательский билет. Дает доступ ко всем библиотекам России.

– М-м, впечатляет! Может, есть и разрешение на чтение Аристотеля в оригинале?

Констанция снова фыркнула, скрывая смешок, и припала к стеклу, вглядываясь в гостей. Не было уверенности, что сбежавший персонаж или даже вызвавший его читатель присутствовали на вечеринке: после разрыва первый мог испугаться и покинуть парк, а второй – решить, что слишком уж помешался на романах Остин. Ну и тоже покинуть парк.

Однако где еще начинать поиски?

– И что делать? Как ты обычно действуешь в таких ситуациях? – уточнил Аврелий, которому определенно не стоялось на месте.

– Каждый случай уникален, – тихо отозвалась Констанция, от ее дыхания на стекле остался след.

Он немного помолчал, затем задал следующий вопрос:

– Как думаешь, какого персонажа мы ищем?

Усталый взгляд в его сторону, и Констанция вновь уставилась на танцующую толпу. Одно дело предполагать и догадываться, другое – произносить вслух. А если она ошибается? Ударить в грязь лицом перед стажером в первый же день? Не слишком заманчивая перспектива.

– Поймаем, скажу.

– Просто в Библиотеке мне все уши прожужжали о том, что ты одна из лучших книжниц, и что мне просто невероятно повезло, ведь я смогу столькому у тебя научиться. Вот я и подумал, что опыт может подсказать тебе…

Да, да, она понимала, что он ждал чего-то небывалого! Теперь, когда он произнес это вслух, нервозность схватила Констанцию за горло, мешая дышать.

– Давай лучше ты мне продемонстрируешь, какой ты, как выразился Ю, блистательный юноша. Сделаем предположение, что Читатель действительно читал Остин. О ком он мог мечтать так страстно, что спровоцировал разрыв между мирами?

– Ну, я сам не читал, но, насколько знаю, многие девушки с ума сходят от мистера Дарси.

Она кивнула. Вероятность того, что им предстояло вернуть в свою вселенную именно Фицуильяма Дарси, была очень высока. Ожившие персонажи редко удивляли Констанцию. Уж если речь шла о романе о любви, почти наверняка из книги сбегал привлекательный мужчина. А Дарси… Дарси – он лучший.

Ее персонажем, тем, кого оживила она сама, оказался именно он. Тогда Констанция была лишь выпускницей филфака, так глупо влюбленной в вымышленного героя. Когда Дарси возник перед ней, точно живой, она долго не могла взять в толк, что это за глупый розыгрыш.

– Не исключено, что мы имеем дело именно с ним, – кивнула Констанция стажеру. – Для справки, на втором месте у нас монстры, убийцы и прочая жуть. Как и любовь, страх – мощная сила, способная стереть грань между реальностью и вымыслом.

Аврелий молча впитывал ее мудрость.

– Третья популярная категория героев, – продолжила она, – это те, кто вызывает сильное раздражение, злость, негодование. Те, на кого хочется орать во время чтения. Понимаешь?

– Еще как! – широко улыбнулся стажер.

Констанция стала внимательно разглядывать танцующих мужчин, но многие из них двигались достаточно хорошо, чтобы затруднить охоту: было трудно вычислить среди них истинного джентльмена.

Затем, заметив, что Аврелий не отрывает взгляда от хорошенькой девушки, двинула его локтем под ребра.

– Эй! – возмутился он, а затем, поймав сердитый взгляд, добавил: – Мы же не исключаем версию, что Персонаж – женщина? Я смотрю, не ведет ли кто-то из девушек себя подозрительно.

– Святые Первопечатники… – выдохнула Констанция утомленно, возводя взгляд к небу. – Дайте мне терпения, какое было у вас, когда вы вручную набирали строки текста из отдельных крохотных литер.

Еще несколько минут наблюдения не дали ровным счетом никаких результатов.

– Нужно как-то попасть внутрь. По разговору мы сможем все понять, – заявила Констанция.

Не получив ответа, она обернулась, но не увидела стажера рядом. В груди поднялась волна возмущения. Куда он делся?! Проглотив пару ругательств, она вновь повернулась к окну и вздрогнула, с трудом подавив крик: прямо на нее с той стороны, из зала, глядел Аврелий. И он был одет в старинный мужской костюм! Заметив ее замешательство, он улыбнулся, помахал рукой и исчез в толпе. Вот засранец!

Втаптывая газон в землю, Констанция решительно направилась ко входу. Там она спросила у охранника, где взять платье, но тот лишь развел руками.

– Здесь мой муж! – выпалила, наконец, она. – Я должна его найти! Его брат попал в больницу.

На лице охранника отразилось сомнение.

– Он при смерти! Мне не до ваших глупых балов!

– Ну, давайте так: все переодеваются в гримерках. Некоторые уже расходятся, может, кто-то и отдаст свое платье. Переоденьтесь и ищите мужа.

Констанция вздохнула, якобы с облегчением – встреча супруга со смертельно раненым братом состоится! – а уже через десять минут вплыла в танцевальный зал в образе дебютантки. Белоснежное платье обошлось непозволительно дорого. Пускай Библиотека потом и компенсирует расходы, негодование из-за того, сколько денег пришлось перечислить на счет хозяйки этого наряда, сжимало грудь. А может, сжимало ее не чувство, а платье: оно даже не было впору. Бюст оказался тесноват, рукава-фонарики придавали излишний объем плечам, искажая пропорции, а подол волочился по полу.

– Позвольте пригласить вас на танец, мадам, – раздался самодовольный голос.

– Пупиен! – воскликнула она, мстительно глядя, как кривится самодовольное лицо Аврелия. – Если еще раз так сделаешь, это будет твой последний стажерский день под моим началом.

Он поднял руки, признавая поражение.

– Понял, принял, – прокартавил он. – Хотел как лучше.

Констанция сжала зубы. Затем принялась озираться, вглядываясь в лица людей вокруг.

– Что-то удалось выяснить? – спросила она все еще сердито.

– Не особенно. Если не считать того, что мода тех времен была ну очень благосклонна к мужчинам…

Он проводил очередное декольте одобрительным взглядом.

Констанция ткнула его в ребро.

– Черт, Конс, у тебя острые кости.

Она пихнула его еще раз.

– Продолжи звать меня “Конс”, и я воткну палец тебе в глаз.

– Мой или свой? – уточнил Аврелий.

Констанция прикрыла веки, затем развернулась и пошла к столам с пуншем и закусками, где прислушалась к разговорам. Гости вживались в роли, на полном серьезе обсуждая дела в своих поместьях и матримониальные планы дочерей. Впрочем, некоторые вели себя непринужденнее и проще: сплетничали о качестве чужих нарядов или комментировали последние прочитанные книги.

К большой чаше с напитком подошла девушка – еще минуту назад она стояла в компании подружек, о чем-то щебеча.

– Ну что, ни одного мистера Дарси на горизонте? – хмыкнула Констанция, наливая небольшим половником пунш в бокал.

Девушка хихикнула:

– Однако пускай джентльменов и в два раза меньше, чем дам, все они весьма достойные! Такие чудесные собеседники.

– Достойные, но занятые… – Констанция многозначительно постучала себя по безымянному пальцу, где у многих кавалеров красовалось обручальное кольцо.

Наполнив свой бокал, девушка бросила взгляд через плечо и заговорщически спросила:

– А не знаете ли вы, кто вот тот джентльмен в центре комнаты? Никто из моих милых подруг не встречал его раньше. Уже пять минут весь Лонгборн судачит, кто бы это мог быть… – она чуть склонилась к Констанции, чтобы прошептать: – Очень уж хорош собой.

Констанция тоже обернулась и не обнаружила в центре комнаты никого, кто мог бы вызвать интерес.

– Я тут никого не знаю…

– Но я видела, как вы только что с ним разговаривали, – раздался еще один женский голосок – к ним подобралась подруга новой знакомой.

Пришлось взглянуть на гостей еще раз – но почти никто не танцевал. Играл квартет музыкантов. У цветочной композиции стоял Аврелий…

– О! – поняла Констанция. – Вы об Аврелии? Ах, нет, он… – она отвернулась и махнула рукой. – Ничего интересного.

– Значит, он не ваша пара? – восхитилась девушка и жадно переглянулась с подружкой.

– Боже, нет! – фыркнула Констанция. – Он, может быть, мил, но не настолько, чтобы заинтересовать меня.

Девчонки снова засмеялись, узнав отсылку к “Гордости и предубеждению”.

– Так и началась самая легендарная романтическая история… – произнес Аврелий за их спинами, и кокетки тут же стушевались, чуть покраснев.

Их даже не смутило, что он картавил. Неужели все настолько плохо в этом остиновском сообществе?

Не оборачиваясь, Констанция откликнулась:

– Ты сказал, что не читал роман.

– Бывшая девушка смотрела экранизации раз сто, – отмахнулся Аврелий и улыбнулся, заставив девиц восторженно вздохнуть. – Только дурак бы не запомнил.

Поиск Персонажа несколько застопорился. Констанция понимала, что, возможно, они вообще пошли по ложному следу. Когда она действовала одна, ей не перед кем было отчитываться и оправдываться. Она быстро принимала решения, часто действовала по наитию, полагаясь на опыт. Это работало!

Теперь же тяжелым камнем на шее висела ответственность перед стажером.

Видит бог, знать что-то и учить этому – не одно и то же.

– Так что же, юные леди, – уверенно произнесла Констанция, не собираясь садиться в лужу или демонстрировать неуверенность, – неужели здесь не было ни одного джентльмена, поразившего вас своей гордостью и надменностью?

Те покачали головами.

– Сегодняшний бал чрезвычайно скуп на интересные события, не о чем даже посплетничать, – заметила одна из них. – А начинался так многообещающе…

Констанция вопросительно подняла бровь.

– Был тут один тип вначале, – отозвалась вторая. – Как он мистера Коллинза изображал, оборжаться мож… ой! Я хотела сказать, уморительно смешно.

– Ну просто один в один, – поддержала ее подруга. – Читал нам что-то из Библии, рассказывал про покровительство леди Кетрин де Бург и сравнивал все с Розингс парком.

Это заинтересовало Констанцию, и она попросила рассказать больше. Девушки охотно откликнулись, едва не перебивая друг друга:

– Ну, он пришел со Светой.

– Она правда сегодня какая-то тихая была, я так и не поняла, кто он ей.

– Света сказала, что кузен.

– Но это, может быть, как по роману.

– Может быть, как по роману.

– И костюм такой хороший!

– Очень хороший!

– Долго со всеми разговаривал, а потом попросил подать экипаж, – засмеялась одна из девушек.

Констанция вновь почувствовала контроль над ситуацией. Мысленно отметив, что была права, не делая поспешных выводов о том, какой персонаж сбежал из книги, она стала расспрашивать девушек, куда же делся этот выдающийся джентльмен.

Оказалось, он отбыл вместе со Светой в самом начале вечера. Проблема была в том, что никто не знал, куда именно они отправились.

– Постойте, – Констанция изобразила задумчивость, – А Света – это, случайно, не…

– Цветик, да! – отозвалась одна из девушек.

Очевидно, речь шла о нике в интернете.

– Точно! Я с ней переписывалась недавно, договаривались встретиться. Я ей книжку привезла…

Констанция с явным огорчением покрутила в руках ловец, не давая при этом никому возможности разглядеть обложку.

– Ну вот, как же так… А адрес ее у вас есть? – с надеждой спросила Констанция.

– Это да, конечно! – радостно отозвались собеседницы, и одна из них начала диктовать: – ”Svetik”, “s” как доллар, “v” как галочка, последняя как русская “к”, нижнее подчеркивание,  “cvetik”, “с” как русская “с”…

Констанция замерла с телефоном в руке.

– Домашний адрес, – уточнила она, мрачно взглянув на собеседниц.

Те прыснули и стали переговариваться между собой, пытаясь выяснить, кто вообще что-то знал про Свету.

Подружки познакомились в интернете, на форуме любителей Джейн Остин, и общались в основном в сети. Пришлось побегать по залу, выясняя дружеские связи всех собравшихся и уже отбывших с бала, чтобы получить телефон Светы. Но вот номер был получен.

Ответила Света не сразу. Голос ее показался Констанции настороженным.

– Я звоню по поводу книги, которую вы сегодня читали. Скажите, мистер Коллинз все еще с вами?

Судя по повисшей паузе и громкому дыханию, и с Читателем, и с Персонажем они угадали.

Немного придя в себя, Света сообщила, что вышеназванный джентльмен действительно все еще был с нею, и даже назвала адрес. В это время дорога должна была занять около получаса.

Констанция устремилась к выходу. Аврелий, спеша следом, предложил сперва переодеться, но она покачала головой:

– Вещи заберем, но переодеваться не будем. Наш персонаж чувствует себя в опасности. Людям в привычной для него одежде будет доверять больше. Раз уж я все равно потратилась на это платье…

Мысль была здравая, но Констанция не учла, что на улице стало по-настоящему холодно. Аврелий не так мерз в рубашке и жакете, а вот она в легком платье, даже накинув плащ, продрогла сразу же. Тогда стажер дал ей свою огромную толстовку, заявив: “В футере с начесом невозможно замерзнуть”. Дважды стукнув зубами, Констанция согласилась.

Они шли по полупустой темной аллее – сумерки уже давно окрасили все в синий – когда Аврелий спросил:

– Почему ты так настроена против меня?

– Вот еще, – фыркнула она. – Я просто не люблю, когда мне мешают работать. К тебе лично отношусь совершенно ровно.

В тиши опустевшего парка стало слышно, как он ухмыльнулся:

– Не верю. Я такие вещи сразу чувствую. Считай, у меня встроенный детектор: сразу знаю, если кто-то мной недоволен.

Она посмотрела на него, впервые по-настоящему вглядевшись в лицо. Довольно приятное, хотя и простоватое. Темные волосы упругими завитками касались белого острого воротника сорочки, который упирался в мягкую щеку с короткой щетиной. Аврелию шел костюм этой эпохи, вид у него и правда был лощеный, как у аристократа.

– Зовешь меня лгуньей? Хорошее начало рабочих отношений.

Он пропустил пальцы сквозь завитки волос и задумчиво произнес:

– Коллеги все, как один, вздыхали с того, какая ты классная. Юджин кипятком писал от радости, что пристроил меня к тебе. Но я пока только и слышу, как ты ворчишь, хотя не успел сделать ничего плохого, чтобы…

Его солнечное сплетение встретилось с ее твердой рукой, она вынудила его остановиться и посмотреть ей в глаза.

– Послушай, Веспасиан, я привыкла работать одна, и стажеры мне не нужны. У начальства могут быть свои планы, но я тебя не хотела.

Потерев ребра, Аврелий ответил:

– Я тебя тоже пока не хотел, но давай дадим друг другу немного времени.

Она несколько мгновений мрачно глядела на него, затем просто продолжила путь, он поспешил следом.

– Ну, я, если честно, очень рад, что мне достался такой профи, – заметил Аврелий вскоре. – Кроме шуток, на обучении нам о тебе рассказывали. О тебе и об Артуре Кинге.

Она фыркнула:

– И почему ты к Кингу не пошел?

– Юджин сказал, что он больше не берет стажеров, – беспечно отозвался Аврелий, а затем, будто спохватившись, добавил: – ну, и мне без разницы было, к тебе или к нему, вы оба крутые.

Лесть. Подлый, но действенный инструмент. Констанция позволила удовольствию от его слов захватить душу. Ненадолго.

Несколько минут они шли в тишине, нарушаемой лишь шумом машин на широком – по Питерским меркам – Московском проспекте.

– Тебе не нужно беспокоиться на мой счет, – заявил вдруг Аврелий, когда они уже подходили к воротам.

Кажется, он, в отличие от Констанции, не мог хранить молчание слишком долго.

– Беспокоиться? – усмехнувшись, повторила она, удивляясь выбору слова.

Уже пару лет ничто не заставляло ее беспокоиться. Ты беспокоишься, когда что-то настолько важно, что боишься это потерять или испортить. Но когда у тебя ничего нет, все, что остается – заполнять пустоту работой, делами, какими-то очевидными, близкими целями и задачами.

Все считали Констанцию первоклассной книжницей. Они не знали, что единственной причиной потрясающей эффективности было отсутствие эмоционально значимых вещей в жизни. Последние три года ее разум, чтобы занять себя, брал новые и новые дела и щелкал их, как орешки. Душа при этом находилась в спячке. Никаких тревог. Никаких переживаний. Только глубоко запрятанная тоска.

Возвращение в Петербург, правда, поставило все с ног на голову: Констанция будто вернула себе не только родной город, но и частичку прежней себя. Мама после одного из телефонных разговоров заметила “напряжение и нерв”. Пришлось объяснить это нездоровой питерской атмосферой. Не хотелось признаваться маме и, главное, конечно, себе в том, что все старания по созданию себя шаг за шагом развеялись прахом. До свидания, равнодушное спокойствие. Здравствуй, нервная Констанция, желающая всем что-то доказать, ожидающая от себя и от других только идеального выполнения всех задач.

– Единственное, что меня беспокоит, это то, что ты слишком много разговариваешь, – сообщила Констанция стажеру, не глядя в его сторону.

Он вздохнул и далее не проронил ни слова, пока они не оказались у выхода из парка.

– Ну что, едем к Свете? – уточнил Аврелий, пока Констанция разбиралась с приложением на телефоне.

– Да, я уже вызвала такси, – бросила она.

Он хмыкнул.

– Что ж… тогда встретимся там.

И многозначительно прокрутил брелок от автомобиля между пальцами.

Констанция опустила руку с телефоном. Он обаятельно улыбнулся. Позер.

– У тебя глаза такие… – проговорил вдруг изумленно Аврелий, чуть склоняясь к ее лицу, словно увидел впервые.

Только этого не хватало! Она уже приготовилась прочитать отповедь, чтобы этот пижон и думать забыл о заигрываниях на рабочем месте. Но Аврелий продолжил:

– …как будто хочешь уничтожить все живое. Это наследственное или верхнее веко опустилось со временем и стало мимической привычкой?

Она не отрывала взгляда, и Аврелий неловко прочистил горло. Констанция подняла руку и, не глядя на экран телефона, нажала кнопку:

– Я отменила такси. Едем на твоей машине.

Аврелий почтительно склонил голову и приглашающе протянул руку в сторону пешеходного перехода. Черный спортивный седан ждал хозяина на парковке библиотеки и смотрелся весьма эффектно в свете оранжевых фонарей.

Галантно открыв Констанции дверь, Аврелий затем ловко запрыгнул на водительское сидение и завел машину. По панели управления побежали голубые огоньки.

– Кто тебе ее подарил? – спросила Констанция, пока за окнами мелькали аккуратные сталинки.

– Почему ты решила, что это подарок? – уточнил Аврелий, играючи поворачивая руль одной рукой.

В голосе его не было ни оскорбленных ноток, ни возмущения – только любопытство.

– Я видела бренд, – пояснила Констанция, коснувшись ворота отданной ей толстовки там, где располагалась бирка. – Это массмаркет, как и кроссовки. Телефон хороший, но не последней модели. Сама машина, судя по состоянию салона, тоже не новая, хотя ты и пытаешься поддерживать ее в хорошем состоянии. Значит, не можешь позволить себе просто поменять. Могла бы быть история с неподъемным кредитом, но понтоваться машиной, не беспокоясь о других атрибутах роскоши – нетипично. Сам автомобиль выглядит довольно просто, без наворотов, значит концепцию “персонаж из Форсажа, помешанный на тачках”, тоже отметаем. Суммируя: живешь по средствам, авто не вписывается. Кем ты работаешь?

Аврелий хмыкнул, свет фонарей на его лице то высвечивал желтым приятные, располагающие к себе черты, то погружал в чернильно-синюю тьму.

– Машину купили родители, когда я учился в университете. Они меня вообще жутко баловали: лучшие игрушки, брендовые шмотки, в отпуск бизнес-классом. Часто жаловались, что уже не знают, что мне дарить на праздники. На выпускной в универе придумали классный варик: я получил новость о том, что они больше не будут меня содержать. Кроссовки с тех золотых времен поизносились, а вот машина еще жива, – он любовно постучал по рулю. – А работаю я теперь книжником.

– Стажером, – поправила Констанция.

– Я так понял, что книжники – это все, кто работает в Библиотеке, – ничуть не оскорбившись, отозвался Аврелий. – А уже в разных отделах – разные специальности. Охотники, библиотекари, архивариусы… – последнее слово далось ему не без труда из-за двойной порции “р”.

Констанция кивнула.

– А стажер – это вообще не профессия, а статус, – продолжил размышления он. – Следовательно, могу называть себя книжником.

– С той только разницей, что, если меня не устроит, как ты работаешь, по окончанию стажировки я напишу такую характеристику, что тебя даже пыль стирать с книжных полок не возьмут.

Она повернулась к нему:

– Пока ты не полноценный книжник. И станешь ли им, зависит от меня.

Аврелий покосился на нее:

– Любишь доминировать? Я так сразу и подумал.

И настолько многозначительно улыбнулся, что Констанция ощутила легкий румянец на щеках. Никто не заставлял ее краснеть уже долгое время. Давно позабытое и не слишком приятное ощущение.

– Мы приехали, – жестко проговорила она. – Паркуйся.

– А мы сможем поймать перса при Светлане? – уточнил он, ища место для парковки. – Одна свидетельница – не так страшно…

– Нет. Такое допустимо, только если потенциальный вред от действий персонажа превышает вред от свидетеля.

Таковы были правила, хотя некоторые считали себя выше всего этого и легко ими пренебрегали. Констанция узнала о Библиотеке имени Книжникова благодаря Кингу: она оживила персонажа, а Артур, как ни в чем не бывало, поймал его прямо у нее на глазах. Разумеется, она в какой-то степени была благодарна, но все равно считала немыслимой такую беспечность. Однажды, правда, Кинг признался, что поступил так намеренно: в Библиотеке остро ощущалась нехватка кадров, и он таким образом вербовал тех, кто выглядел адекватно. “Или навязчиво, как вы”, – пояснил тогда он.

Констанция поверила бы в это, если бы регулярно не сталкивалась с его безалаберностью. Принято считать, что англичане чопорные и правильные. Однако – по крайней мере, если судить по Артуру Кингу – их высокомерие и уверенность, что они все знают лучше других, затмевают консерватизм и добропорядочность. Правила нарушать нельзя, но если нужно или очень хочется – то можно.

– Но ведь Читатели, когда впускают в мир персонажей, видят их, – справедливо отметил Аврелий.

– Многие списывают появление персонажа на слишком бурную фантазию. Разрыв происходит в момент чтения, и большинство в буквальном смысле не верит своим глазам. В сложных ситуациях подключают Брэдбери.

– С-самого?.. – чуть растерянно произнес стажер, очевидно, готовый и к явлению мертвого писателя.

Кончики губ Констанции дернулись в чем-то, похожем на тень улыбки.

– Так мы называем отряд по уничтожению следов книжных персонажей в нашем мире. Официальное название подразделения – «Отдел по работе с Читателями», в Москве их зовут “очи”, а в Питере – «Брэдбери».

– А-а, про него нам рассказывали, конечно. Но почему “Брэдбери”?

– Лет двадцать назад у них было дело, оживили жену Гая Монтага из “451 градуса по Фаренгейту”. Прежде, чем ее поймали, она наделала шума. Прилюдно жгла книги, пыталась убедить целую пожарную часть, что им нужно устроить поджог библиотеки. Все это попало в новости, ее арестовали. Был большой резонанс, Отдел по работе с Читателями работал в поте лица три месяца, и потом они еще долго улаживали всякие детали. Какое-то время про них говорили что-то вроде “как там ребята с Брэдбери”, а потом слово прилипло, стали звать так отдел.

Аврелий припарковался, но не торопился выходить, внимательно слушая.

– В штате у них есть разные специалисты: переговорщики, психологи. Практикуется индивидуальный подход: кого-то убеждают, что это была игра воображения, кому-то внушают, будто приснился сон.

– Откуда ты знаешь столько историй про то, что было до тебя? На обучении этого не было. Это все Кинг рассказывал? Типа, знания передаются из уст в уста от наставника к стажеру? Или можно все где-то почитать?

– Что-то рассказывал Кинг, что-то Ю, чем-то делились другие коллеги. Нинель Владленовна, наш архивариус, любит иногда между делом вспомнить какую-нибудь историю. У нее Архив не только в отделе, но и в голове.

– Черт, это невероятно интересно! – от переизбытка чувств Аврелий брякнул руками по рулю. – Кто-то должен все это записать.

– Подашься в летописцы, сначала сдай мне рукопись на проверку, – велела Констанция полушутливо. – Пойдем, мистер Коллинз хочет домой, он давно не посещал Розингс парк.

Светлана, укравшая их мистера Коллинза, жила в центре, но им посчастливилось найти место для парковки неподалеку от пятиэтажного желтого дома.

Когда они подошли к подъезду, Констанция задумчиво погладила корешок ловца. Тот стал чуть теплее, чем был совсем недавно – чувствовал близость персонажа.

– Хочу напомнить, что Персонажи воспринимают ловец как что-то враждебное. Они чувствуют его и пытаются избежать встречи. Могут даже проявить агрессию. Это непроизвольная реакция. Мы должны быть очень осторожны.

Светлана жила на втором этаже, и уже скоро Констанция и Аврелий оказались в ее прихожей.

– Слава Богу! – встретила их хозяйка квартиры, миловидная молодая женщина с волосами, убранными в аккуратную прическу из кос.

Правда, в следующую секунду заметив, во что были одеты гости, она забормотала “нет, нет, нет” и, спрятав лицо в руках, опустилась на пол прямо в прихожей.

– Все в порядке, – уверила ее Констанция, – вы не сошли с ума. Мы были на балу на Парке Победы и там узнали, что мой брат уехал с вами. Он немного не в себе и копирует манеру книжных персонажей, о которых когда-то читал.

Света подняла на нее взгляд и посмотрела с надеждой.

– Правда? – выдохнула она.

– Нет, Светлан, вы читали книгу и оживили книжного персонажа из нее, – усмехнулась Констанция с явной иронией в голосе.

Хозяйка квартиры несколько мгновений смотрела на нее, а затем устало и почти истерично рассмеялась:

– Вы шутите, а я правда так и подумала! Сначала решила, что у меня галлюцинации, и что стоило послушать маму и перестать уже сходить с ума по книжке, начать общаться с живыми людьми… Но потом все на балу тоже видели его, и я уже не знала, что думать…

Констанция, разумеется, старалась все делать чисто, чтобы не добавлять Брэдбери лишней работы. Но сейчас ей очень хотелось поскорее отправить мистера Коллинза в ловец. Счастливая мысль о стажере озарила ее, как первый утренний солнечный луч.

Она многозначительно кивнула Аврелию, мол, займись девушкой, и увидев, как он присел к ней и стал говорить что-то успокаивающее, прошла сначала в кухню – там оказалось пусто – затем в комнату.

У окна стоял высокий полноватый молодой мужчина, нервно сцепивший руки за спиной.

Он выглядел комично, хотя вроде бы не успел ничего ни сказать, ни сделать.

Книжные персонажи почти всегда вызывали эмоции, заложенные произведением. Одни герои обладали особым, пронизывающим взглядом, другие без явных причин казались жуткими, третьи – невероятно привлекательными. Те особенности, которыми наделил их автор, обычно оказывались очень выразительными в реальной жизни. Вызывающими. Такое редко встретишь у настоящих людей.

Поборов желание усмехнуться, Констанция почтительно склонила голову:

– Мистер Коллинз, невероятно приятно приветствовать вас в этом скромном жилище.

Он поклонился, а затем, опасливо оглядев Констанцию с ног до головы, спросил:

– С кем имею честь?

– Я здесь, чтобы помочь вам.

– Помочь? Знаете ли вы, с кем разговариваете, мадам? Я священник, мой ранг равен по значимости высшему рангу в королевстве. Благодаря покровительству моей патронессы леди Кэтрин де Бург, я вращаюсь в кругах самых высоких. И, полагаю, хотя не буду, конечно же, слишком выставлять это напоказ, что это я нахожусь в том положении, чтобы оказывать посильную помощь другим. Я всегда стараюсь помогать нуждающимся, что делает мне честь как священнослужителю и джентльмену.

Констанция сжала в руке ловец, который теперь грел руку как не успевшая остыть чашка чая. Задумчиво взглянула на мужчину, явно собиравшегося продолжить свою высокопарную речь.

– Я рада это слышать, – бросила она, – А сейчас позвольте… – Констанция сделала шаг, открывая в этот момент пустую книгу. – У меня послание от леди Кэтрин де Бург. Она очень ждет вас домой. Розингс парк без вас уже не тот…

Мистер Коллинз поглядел на ловец с опаской и любопытством, поднял, защищаясь, руку, шагнул назад, но уперся спиной в подоконник. Констанция в этот момент взяла его ладонь в свою – ее всегда удивляло, что руки персонажей были теплыми, твердыми, совершенно настоящими – и притянула его пальцы к открытому развороту.

Страницы засияли мягким теплым светом, мистер Коллинз изумленно распахнул глаза, по его коже побежали чернильные буквы, которые сперва можно было принять за живую орнаментальную татуировку. Строки потекли по пальцам, руке, появились на шее, наконец, заструились по лицу, превращаясь в абзацы. Тело и одежда его стали наливаться черным. Еще несколько мгновений, и персонажа затянуло в книгу. Констанция, ощутив поток энергии, едва не уронила ловец на пол, но в последний момент все же захлопнула его и облегченно выдохнула.

Мгновением позже она открыла томик и увидела текст на страницах:

“Он слишком высоко ценил себя, чтобы понять, по каким причинам его кузина могла отказать ему”.

Она едва заметно улыбнулась. Затем вышла в коридор и хлопнула входной дверью, чтобы создать иллюзию, будто кто-то покинул квартиру. После этого прошла в кухню, где мило беседовали Аврелий и хозяйка.

– Он ушел, – сообщила Констанция.

Аврелий вскинул удивленный взгляд.

– Пойдем. Подвезешь меня в Библиотеку, – произнесла она, не желая объяснять что-либо при свидетелях.

Едва они вышли за порог, Аврелий уточнил:

– Так он… правда ушел? Или ты его поймала?

Констанция фыркнула:

– Ну естественно, я его поймала.

Добравшись до машины, она открыла дверь и опустилась на пассажирское сиденье.

Усевшись за руль, Аврелий потребовал подробностей и попросил показать ему ловец.

– Насмотришься еще, следи за дорогой, – отозвалась Констанция. – Сдашь ловец в Архив, приходи заполнять формуляр. Если понадобится помощь, я буду в кабинете охотников. Это следующее помещение за Читальным залом.

– Насколько подробным должен быть отчёт? Сколько знаков?

Услышав этот вопрос, Констанция повернулась к нему и смерила язвительным взглядом:

– Три авторских листа.

– Сто двадцать тысяч знаков? Не многовато для отчёта? Завтра-то можно это сделать? – уточнил Аврелий. – Ночь уже на дворе.

Он не понял, что это была шутка, и она закатила глаза.

– Послушай меня внимательно, Скарлетт О’Хара: ловец надо сдать как можно скорее. Это временное хранилище для персонажа, не стоит заставлять его томиться здесь, – она постучала красным ногтем по потертой обложке, на которой теперь переливались тисненые золотом слова «Гордость и Предубеждение. Дж.Остин». – С формуляром затягивать тоже нельзя, а на часах нет и девяти, так что заполнишь сегодня. В конце концов, Юджин, когда рекламировал тебя, ссылался на эту полезную функцию, и после такого тяжелого дня я хочу поскорее ею воспользоваться.

Аврелий раздосадованно потер руль, но ничего не ответил.

Здание Библиотеки, спроектированное еще в 70-80х годах XX века с явным реверансом в сторону советского конструктивизма, выглядело внушительно и выделялось среди не менее монументальных, но все же более простых по форме сталинок. Центральная часть постройки представляла собой кольцо с круглым внутренним двором. Вход в Библиотеку находился в этом самом дворе, попасть туда можно было через ряд высоченных колонн, поддерживающих всего одно остекленное помещение – кабинет Юджина. Там, несмотря на поздний час, горел свет.

Констанция и Аврелий пересекли круглую лужайку и вошли в здание. Вправо и влево уходили широкие коридоры, две лестницы спускались вниз, на нулевой этаж. Но поздние визитеры проследовали вперед, мимо женщины у металлического турникета, которая сонно кивнула Констанции. Здесь, в огромном холле на три этажа, сквозь стеклянный потолок было видно затянутое мглой небо. Констанция и Аврелий обогнули массивную беломраморную лестницу и оказались у дверей, что вели в Архив.

Побоявшись в первый же день возлагать на Аврелия столь важную миссию, как доставка ловца, Констанция все же сопроводила его, проследила, что мистер Коллинз попал в руки Нинели Владленовны, и только тогда довольно улыбнулась.

“Плюс один персонаж! Плюс один шаг к победе”, – мысленно радовалась Констанция.

– Что это Ю себе думает? – ворчала тем временем Нинель Владленовна, недовольно косясь на стажера. – Двое на одного. Люди забыли, что такое честь и достоинство!

– Вы участвуете в тотализаторе, делаете ставки на коллег, – напомнила Констанция. – Это проповедуется в Новом или Ветхом завете?

Пару секунд Нинель Владленовна глядела на нее, не мигая, затем махнула рукой:

– И то правда!

И исчезла в хранилище Архива.

В картотеке Констанция еще раз повторила стажеру последовательность действий.

– Все понял? – уточнила она в конце.

– Это не атомная физика, Конс. Естественно, я все понял.

Не успела она прокомментировать обращение, как скрипнула дверь Читального зала. Через несколько мгновений из-за стеллажей Абонемента выплыл Артур Кинг, упакованный в костюм-тройку в мелкую клетку. Он замер, а затем, пихнув правую руку в карман, ухмыльнулся. Продемонстрировав неровные зубы и ямочки на щеках, он сказал:

– Молодец, Констанция, здорово придумали: выдать себя за персонажа, чтобы не заниматься настоящей охотой.

Она сжала руки в кулаки. Да, они еще не переоделись.

– Или вы забыли воспользоваться ловцом и привели сюда персонажа живьём?

Кинг элегантным движением махнул в сторону Аврелия.

Констанцию раздражало то, как он двигался. Нарочито небрежно. Как будто у него вызывала скуку идея повыше поднять кисть.

Когда спустя несколько секунд Констанция так и не ответила, не считая нужным реагировать на подобные попытки зацепить ее, Аврелий, не имеющий режима тишины, заявил:

– Я стажер. Аврелий. А это была наша маскировка. И она сработала. Четыре часа, и персонаж у нас в кармане. Точнее, в книге. Это ведь считается очень быстро, да?

Констанция почувствовала, что снова краснеет. Второй раз за вечер! Неловко ей было не за себя, а за стажера, хотя объективных причин для того как будто бы не существовало.

Прежде чем Аврелий успел сказать что-нибудь еще – неважно, что, достаточно было этого восторженного блеска в глазах – она сделала шаг вперед, будто защищая его от нападок более старшего и опытного коллеги. Тот действительно уже насмешливо щурился, наверняка готовый сделать язвительный комментарий.

– Оставьте заботу о моей работе руководству, Артур.

– Один раз наставник – всегда наставник, – отозвался он, улыбаясь – впрочем, в улыбке его было больше издевки, чем юмора.

Затем Кинг спрятал в карман и вторую руку, демонстрируя расслабленную непринужденность, и, одарив Аврелия внимательным взглядом, вышел в холл.

И этим человеком она когда-то восхищалась! Жадно слушала все его советы и истории из мира книжников. С самого знакомства Кинг казался ей невероятно начитанным и умным.

Она до сих пор помнила восторг, который испытала, когда они в очередной раз поймали Скарлетт из “Унесенных ветром”, и Артур рассказал один из случаев, связанный с этим персонажем.

В конце восьмидесятых в Штатах эту же героиню оживила одна дама. Разрыв не засекли сразу – к тому моменту организация книжников в Америке существовала лишь с десяток лет и не всегда реагировала быстро. Женщина по-настоящему сдружилась со взбалмошной, но очаровательной Скарлетт. Та не только стала членом семьи, но и прочитала книгу о себе самой. Концовка поразила ее. Когда книжники все же обнаружили героиню, они дали подругам возможность попрощаться. Александра Рипли, так звали даму, пообещала мисс О’Хара, что напишет для нее хороший финал. Это случилось. В 1991 году опубликовали “Скарлетт” – роман, получивший мировую известность и подаривший главной героине “Унесенных ветром” надежду на счастье.

Такие истории Артура наполняли душу Констанции трепетом и радостью.

Но это было давно. Теперь ее сердце и разум затягивало черным туманом, стоило Кингу появиться на горизонте.

Глубоко вздохнув, она вознамерилась пройти в кабинет охотников, но заметила взгляд стажёра.

– Погоди-ка… – он картинно потер подбородок, – британский акцент, английские черты лица… Это что был, Артур Кинг?

– Ну.

– Твой наставник? – уточнил Аврелий, тон его был крайне многозначительным.

– Да, бывший. Что?

Меньше всего ей хотелось обсуждать этого человека, но Аврелий как-то довольно протянул:

– О-хо-хо… Тогда понятно…

– Что понятно?

– Ну, – он загадочно устремил взор на потолок, – отношения у вас не очень теплые, видимо, стажировка прошла так себе, а ты теперь отрываешься на мне. Но ничего, скоро поймешь, что я отличный парень, изменишь свое отношение к нашему сотрудничеству и, кто знает, может, даже получишь от него удовольствие! В конце концов, даже вон Дарси из этой твоей Гордости и Предубеждения сумел посмотреть и на героиню, и на свои поступки иначе.

Оставив Аврелия в Читальном зале, Констанция прошла в просторный кабинет, принадлежащий охотниками. Восемь книжников, занимающихся ловлей сбежавших персонажей, и Арина, зам руководителя, работали в одном помещении, разделенном большими перегородками из матового стекла. Поскольку офис был полукруглым, то и перегородки расходились, подобно вееру, отделяя личный отсек каждого. Из всего отдела только у Кинга, девятого охотника, был собственный кабинет, выделенный ему за особые заслуги.

И еще личный офис имелся у руководителя отдела, но его никто никогда не видел: Максим Николаевич постоянно то сидел на больничном, из которого уходил в отпуск, то брал отгулы за свой счет, то присылал бумаги о донорстве крови, что официально давало дополнительный выходной. Судя по всему, обеспечивал всех нуждающихся во второй положительной в городе и области.

В результате функции руководителя взяла на себя Арина, его зам. Но переезжать в отдельный офис она отказалась. Среди коллег ходили слухи, что на самом деле Максима Николаевича держали в заложниках прямо в его собственном кабинете, поэтому-то помещение никто не занимал. Так или иначе, Констанция ни разу не видела своего прямого начальника ни за год стажировки, ни за эти два месяца после возвращения из Москвы.

Сейчас, поздним вечером, офис охотников был пуст: кто-то, вероятно, был на выезде, но большинство ушли домой.

Констанция домой не спешила. Ее крохотная съемная квартира на Благодатной располагалась в сером, брутальном здании, выстроенном в стиле сталинского неоклассицизма. Кажется, когда-то там было общежитие: чем еще объяснить наличие студии площадью восемнадцать квадратов? Но у Констанции действительно были невысокие требования к жилплощади: с хорошим ремонтом и близко к работе. Интерьер, не менее сдержанный и суровый, чем фасады, с обилием серого камня и светлого дерева, новая кухня и сантехника – помещение выглядело стильно, минималистично и современно, будто номер новенького отеля. А главное, его и работу разделяли двадцать минут пешей прогулки.

Несмотря на несомненные плюсы жилища, Констанция не любила проводить в нем время, особенно по вечерам: заснувшая громадина Библиотеки, с ее пустыми холлами, тихим жужжанием ламп, приглушенным светом и внезапным скрипом половиц где-то на другом конце пустого зала, казалась ей во сто крат уютнее крохотной комнатушки.

Правда, первое время Констанции было плохо везде. Лишь спустя месяц после возвращения в Петербург она начала чувствовать себя в департаменте на своем месте. Насмешки некоторых книжников – «Говорят, в Москве тебе нет равных! Давай, покажи и нам класс» – сменились молчаливым если не уважением, то по крайней мере признанием ее способностей. Наладился быт, все стало привычным. Констанция вошла в прежний ритм, вылавливая одного персонажа за другим.

Кинг, говорят, тоже решил продемонстрировать все свое мастерство, видимо, действительно испугавшись, что бывшая ученица подмочит ему репутацию. Коллеги шептались: «у Арта как будто открылось второе дыхание», «наконец, вернулся старый добрый Артур Кинг».

В первый день после Москвы Констанция волновалась, какой будет встреча с наставником. Сделает ли он вид, что не заметил ее появления, или отбросит былые разногласия и предложит мир? Станет ли действовать как ни в чем не бывало или поведёт себя по-взрослому и признает успехи бывшего стажера, о которых, конечно, не мог не слышать?

Артур не выбрал ни один из вариантов. Когда Юджин представил всем коллегу – для кого-то старую, для кого-то новую – книжники зааплодировали в знак приветствия. Но ее бывший наставник фыркнул так громко, что это услышал каждый, кто находился в тот момент в Картотеке. Полные любопытства взгляды приклеились к его насмешливому лицу.

– И за этим вы нас всех оторвали от работы? – уточнил он, будто трудно было представить менее достойную причину, а затем обратился к мгновенно закипевшей Констанции: – Надеюсь, за три года вы не забыли, как у нас тут все устроено, и нет необходимости обучать заново? Всем хорошего дня.

С этими словами он поправил пиджак в мелкую елочку и, оттолкнувшись от стеллажа, о который небрежно опирался спиной, вознамерился покинуть помещение.

Все глядели с голодным интересом: как московская книжница отреагирует на столь непочтительное поведение со стороны Кинга? В прошлом Констанция смолчала бы: все-таки наставник, надо, хотя бы на людях, демонстрировать уважение. Сейчас она не собиралась позволять ему так с собой обращаться.

– Нет, я не забыла, что вы, Артур, настоящий засранец, – бросила она ему в спину. – Такое трудно стереть из памяти, даже если очень хочется.

Коллеги протянули «ууу», кто-то осуждающе покачал головой, кто-то уважительно кивнул, иные просто рассмеялись.

Сам Кинг медленно качнулся назад, возвращаясь в прежнюю позу. Взгляд был нечитаем.

– В таком случае вы должны помнить и то, что я не люблю, когда люди ведут себя невежливо, – сообщил, наконец, он и якобы приветливо улыбнулся. – А конфликты на рабочем месте никому не нужны, не так ли?

– В таком случае вы и собой, наверное, не слишком довольны, – парировала Констанция. – А ведь могли бы стать для всех нас примером.

Артур приблизился к ней, определенно пытаясь оказать моральное давление, но Констанция и сама любила использовать этот прием. Вместо того, чтобы отпрянуть, она чуть подалась вперед, едва не вставая на цыпочки, чтобы оказаться с ним нос к носу.

– Хм-м, – протянул он, – я довольно-таки забыл, у вас ведь есть прочие таланты, помимо способности дерзить?

– Ничего, Артур, в вашем возрасте легкая забывчивость – вполне нормальное явление. И так не говорят: “довольно-таки забыл”.

Артур хотел что-то ответить, но вмешался Юджин, похлопав обоих по плечам:

– Думаю, о таком теплом приеме Констанция и мечтать не смела. Но давайте приступим к работе, театр уж полон, ложи блещут. Констанция, предлагаю пока устроиться на рабочем месте, а затем буду ожидать тебя в своем кабинете, чтобы обсудить дела грядущие.

Она быстро влилась в работу. Все время проводила в полях, за поимкой сбежавших персонажей. В Библиотеке появлялась только чтобы заполнить формуляр, сдать ловец и получить новое дело, а дома – и вовсе только чтобы поспать. Случай с мистером Коллинзом оказался воистину удачным – они с Аврелием справились за несколько часов, тогда как нередко на охоту уходило несколько дней.

Времени подружиться с новыми коллегами у Констанции не было. Из тех, с кем она работала прежде, три года назад, более или менее хорошей знакомой могла назвать лишь Арину. Тогда Констанция всю себя отдавала стажировке, пытаясь угодить Артуру. Поскольку сделать это было невозможно, сил и времени уходило много, на дружбу их почти не оставалось. Действительно близкие отношения у нее сложились только с Егором, но его больше не было.

Зато теперь Мила, появившаяся в Библиотеке чуть больше года назад, почему-то выбрала себе в друзья именно Констанцию.

– Ты мне сразу понравилась, – призналась как-то Мила за обедом. – Я поняла, что мы с тобой сойдемся. Родиться с такой миленькой внешностью, как у меня – тяжкое бремя, – ненатуральный вздох все же дал понять, что она была серьезна лишь отчасти. – Но по тебе было ясно: тебя моя красота не тронет ни в каком смысле: можно не опасаться ни подкатов, ни подножек.

– Спасибо, Мила, твои слова глубоко меня тронули, – несколько растерянно и оттого саркастично отозвалась тогда Констанция.

Жизнь в родном Петербурге начала входить в привычное русло. Все стало налаживаться. Констанция полюбила вечерние рабочие часы, когда другие уже уходили домой, привыкла к скромному жилищу. Пару раз в месяц навещала родителей за городом, увозя от них две сумки еды, что избавляло от необходимости готовить ужины ближайшую неделю. В выходные позволяла себе засесть с книжкой в кофейне на Московском проспекте или даже в центре города. В свободное время учила итальянский и французский. Иногда выбиралась куда-нибудь с Милой.

Она получала удовольствие, прогуливаясь после долгого рабочего дня от Парка Победы. В начале сентября ловила последние светлые вечера, отголоски белых ночей. Наслаждалась теплым ласковым ветром, персиковыми закатами, спорящими с уже включенными фонарями, музыкой, доносившейся из открытых окон проезжающих мимо машин.

Начался октябрь, участились дожди, воздух стал холоднее, злее, и все же даже так, в свете автомобильных фар, отражающихся от мокрого асфальта, прогуливаться от Библиотеки до дома было приятно. Одиночество никогда не тяготило ее.

И вот – стажер. Констанция не хотела никаких душевных потрясений, но кому какое дело. Книжникам первой категории положено обучить хотя бы одного новичка. Точка.

Устало опустившись за письменный стол, Констанция потерла виски, силясь избавиться от головной боли. Сейчас она выпьет кофе, поспит, опустив голову на руки, пока Аврелий готовит отчет, а затем останется на ночное дежурство.

На глаза попалась закладка, прицепленная бумажным скотчем к матовому стеклу, отделяющему рабочее место Констанции от соседнего. Глубокий вдох не помог избавиться от образовавшегося в горле комка.

– Видишь, Егор, – мысленно произнесла она, любовно проведя пальцем по изображению розовой рыбы, элегантно изогнувшейся в бирюзовой воде, – ты был прав во всем и, надеюсь, однажды об этом узнаешь.

Эпизод 2 | “Сумасшествие легче перенести, чем такую действительность”

Не каждый выезд заканчивается поимкой персонажа. В последние десятилетия средний срок их пребывания в нашем мире сократился, но когда-то книжные герои жили в реальности годами.

Считается, что первые разрывы произошли в начале двадцатого века, что связывают с появлением и распространением радио.

Достоверно известно, что так называемый “Тунгусский феномен”, имевший место в 1908 году в Сибири, является следствием проникновения в наш мир марсиан из “Войны миров” Герберта Уэллса. Согласно открытым источникам, 30 июня произошел мощный взрыв, поразивший все на площади более двух тысяч квадратных километров. Засекреченные данные Библиотеки сообщают, что герои книги, попав в нашу реальность, принялись бесконтрольно пользоваться тепловым лучом и уничтожили собственные треножники, что создало эффект, схожий с падением метеорита.

Точное количество разрывов за столетие навсегда останется тайной, но многие из них, уже постфактум, были выявлены в восьмидесятые и девяностые, когда начали работу книжники. Организации по поимке персонажей стали повсеместно появляться еще в конце семидесятых с развитием технологий для обнаружения, поимки и возвращения героев. В Советском Союзе тайная служба при правительстве была организована в 1979 году. Государственная Библиотека СССР имени Книжникова и примыкающий к ней НИИ Книжникова находились в ведомстве министерства культуры СССР.

В 1991 произошла реорганизация, начала работу Российская Непубличная Библиотека имени Книжникова с Центральным Аппаратом в Москве, Департаментом в Санкт-Петербурге и целой сетью отделов в регионах.

Деятельность Библиотеки направлена на то, чтобы каждый сбежавший персонаж был как можно раньше пойман и отправлен в Архив, а оттуда – в собственную книжную вселенную.

И все же порой охота затягивается, некоторые книжные герои обитают в реальности неделями и даже месяцами.

С мистером Коллинзом Констанции и Аврелию повезло, но уже следующее дело стало вызовом. Три дня они не могли выйти на след персонажа.

Стоит ли говорить, что это нервировало Констанцию сразу на нескольких уровнях? Неудачи сами по себе вызывали у нее напряжение и неутолимое желание все исправить. Решительное намерение победить Кинга в соревновании подпитывало это чувство, превращая в медленно пульсирующую злость. И, наконец, страх разочаровать стажера, упасть в его глазах, сводил скулы и сжимал шею. Впрочем, последние переживания Аврелий чуть приглушал, благоразумно восторгаясь тем, что им досталась действительно сложная задача. Теперь он имел счастье наблюдать, как наставница работает с таким необычным кейсом! Она молчала либо неопределенно мычала в ответ.

Она сидела за своим компьютером и изучала случайные записи в СУПе, надеясь найти вдохновение в одном из прошлых дел, когда к ней подошел Валера. Валере было за тридцать, он обладал круглым лицом и большими голубыми глазами чуть навыкате.

– Слушай, ты ведь ловила из “Ромео и Джульетты”? – спросил он, постукивая пальцами по столешнице.

Его любимый черно-белый клетчатый шарф был таким длинным, что теперь, когда Валера стоял рядом, тот шахматной лужицей собрался на распечатках и блокнотах Констанции.

– Да, – кивнула она, не отрывая взгляда от монитора. – И Ромео, и Джульетту. Обоих по несколько раз.

Аврелий подтянул свободный стул и сел рядом: ему было интересно все, что происходило в отделе и в Библиотеке в целом, будто он и правда намеревался вести летопись.

– У меня Ромео уже неделю где-то болтается. Книгу, понимаешь, нашел, а персонаж черррте-где.

– Я все подробно вносила в СУП, – кивнула она, все еще не глядя на Валеру, – так что…

По смешку Аврелия Констанция догадалась, что Валера закатил глаза или, может, изобразил гримасу. Для нее не было новостью, что почти все коллеги находили ее преданность системе учета по меньшей мере забавной.

– Да, я все прочел. Но дела принципиально разные. Слушай, Конс… – Валера чуть подался вперед, опершись о ее стол, но она сурово посмотрела на него, и он тут же отодвинулся назад. – …танция. Ты это, можешь глянуть мое дело? Может, подскажешь что-то?

Констанции льстили такие вопросы, но в то же время она тяготилась ими. Даже если коллеги не пытались проверить ее таланты сознательно, она чувствовала себя будто испытуемый на сложном экзамене: да, говорят, Непейвода – талантливая охотница, но действительно ли она так хороша? Или ей просто везет? Со своими-то делами справляется, но сможет ли помочь с другим, вот таким по-настоящему сложным?

Она глубоко вздохнула – как будто чтобы показать, как устала от подобных просьб, но на самом деле, просто чтобы снять напряжение. Уставилась на Валеру.

– Излагай, – велела она.

– Разрыв был в многоквартирном доме. Я его обследовал и на лестнице обнаружил “Ромео и Джульетту”.

– Закладку оставил? – уточнила Констанция.

Валера кивнул и продолжил:

– Ну и все, уже неделя прошла: ни ответа, ни привета. Как сквозь землю.

– Прискорбно.

Валера смотрел на нее с отчаянной надеждой, его выпученные глаза пытались, кажется, разглядеть ее мысли. Приятно, конечно, что он считал ее профессионалом, но в таких ситуациях трудно посоветовать что-то конкретное.

Констанция стала вспоминать все свои разрывы с персонажами этой истории.

– Ромео обычно ищет Джульетту, Джульетта – Ромео. Первое время они не адаптируются под обстоятельства, их совершенно не смущает необычная обстановка. Они разговаривают стихами и сообщают каждому, кто готов слушать, что ищут свою любовь… Ты опрашивал продавцов в местных магазинах? Прошелся по ближайшим кофейням?

Валера покачал головой и смущенно прочистил горло, когда Констанция вопросительно подняла бровь.

– А что ты делал всю эту неделю?

– Мониторил соцсети.

Аврелий заржал.

– Так вот как это называется! – воскликнул он. – Звучит как серьезное занятие.

Констанция шикнула на стажера.

– Изучение соцсетей – тоже метод, – сообщила она строго, а затем перевела взгляд на Валеру. – Но не единственный. Как можно… – она снова вздохнула, чтобы справиться с возмущением и сделать голос менее осуждающим и чуть более деловитым. – В таких ситуациях нельзя терять ни минуты, нужно опрашивать всех возможных свидетелей.

– Да это же Ромео и Джульетта! – пожал плечами Валера. – Они же не пойдут в “Продукты 24”, для них это странно. И в кафе им делать нечего.

Для нее оставалось загадкой, как с таким подходом Валера вообще кого-то ловил. Но ее ведь это и не касалось, правда? Решив не тратить больше внутренние резервы на нерадивого коллегу, она просто сказала:

– Езжай на место, опроси всех в округе.

Валера кивнул и ушел, задумчиво бормоча что-то себе под нос.

– Мы с тобой тоже последуем моему совету, – сказала Констанция, выключая компьютер. – Бери ловец, Калигула. Мы снова едем в Озерки.

Разрыв произошел в кирпичном доме на проспекте Луначарского в Озерках. Из-за того что все случилось днем, а строение оказалось высоким, со множеством квартир, вычислить, где именно произошло проникновение персонажа в реальный мир, оказалось невозможным.

– Что ты надеешься найти там? – поинтересовался Аврелий, небрежно вращая руль.

– Мы едем не к месту разрыва, – отозвалась Констанция, изучая карту в своем телефоне. – Нас интересует ближайший книжный. Вот, рядом с местом разрыва, в Муринском парке есть Буквоед.

– А зачем?

– Чтоб ты спросил.

Аврелий не стал настаивать. Констанция заметила, ему хватало терпения дождаться момента, когда она готова будет все объяснить. Но вот долго молчать терпения у него не хватало.

– Что делают персонажи, если ты не ловишь их в первую неделю? – уточнил он. – Я слышал, бывает, поиски длятся месяцами.

Констанция решила поделиться одной из любимых историй.

– Однажды, в тысяча девятьсот тридцатом году, в газете опубликовали статью о чудовище, живущем в озере. Прочитав ее, некий мальчик, чтобы узнать больше, взял в библиотеке книгу с местными легендами и случайно оживил этого монстра. В итоге это нечто прожило там полстолетия. В течение десятков лет появлялись свидетельства его существования, в том числе фотографии. Наконец, в начале восьмидесятых книжники выяснили, что это оживший персонаж, и поймали его. А после этого, в нулевых, группа ученых при помощи новейшего оборудования провела тщательное исследование озера, и, предсказуемо, не обнаружила никаких подтверждений существования монстра. Так весь мир пребывает в уверенности, что никакого чудовища и не было.

Голова Аврелия поворачивалась медленно, будто в замедленной съемке. На лице его был написан шок вперемежку с щенячьим восторгом.

– Это ты что… – выдохнул он. – Это ты про Лох-Несское чудовище, что ли?

Констанция небрежно дернула плечом, изо всех сил демонстрируя равнодушие к чудесам.

– Но, конечно, такие истории – редкость. В наше время месяц – это уже большой срок. Чаще всего мы находим персонажей не больше чем за три-четыре дня. Мы – это я и Кинг. Остальные, бывает, охотятся неделю-полторы. Но я не совсем понимаю, почему, и как им удается в итоге найти персонажа: ловить по горячим следам гораздо проще.

Она правда хотела остановится на этом, но желание поделиться опытом одержало верх:

– Хотя во время моей стажировки у нас было дело: сбежал Фенрир из «Гарри Поттера». Без жертв, увы, не обошлось, – Констанция сглотнула, вспоминать об этом до сих пор было больно и тошно. – Мы не могли поймать его три недели, так как он обладает сверхспособностями, а сверхспособности персонажей работают и в нашем мире. Волшебные свойства их мира не работают, а вот личные особенности – еще как.

– Из «Гарри Поттера»! – едва не плача от восторга, отозвался Аврелий. – А еще кого-то ловили из «Гарри Поттера»?

– Лично я – нет, но оттуда постоянно утечки. Коллеги из Лондона рассказывали, что у них есть постовые в определённых местах, например, там, где персонажи обычно ищут Косую Аллею и Министерство Магии. Их так часто оживляют, что книжники в Лондоне знают, где кого ловить, и просто дежурят в этих местах.

Аврелий готов был выпрыгнуть из штанов. Штанов, усыпанных карманами как ёлка шишками: Констанция уже несколько раз сказала ему про дресс-код, но стажер как будто не понимал, чего от него хотят.

– Это так круто, – он протянул грассирующую “р”, – надеюсь, нам тоже достанется кто-нибудь интересный.

– Со временем эффект новизны пропадает. Это превращается в обычную рутину.

Но Аврелий качнул головой, пружинистые пряди чуть подпрыгнули.

– Ну уж нет, я знаю, о чем говорю, – заявил он. – Я, если влюбляюсь во что-то или в кого-то, то крепко, на всю катушку, и это на годы.

Констанция хмыкнула. В этом они были похожи.

– Ты ведь тоже, да? – прочитал ее мысли Аврелий. – Я чувствую, что ты такая, знаешь, не поверхностная. Влюбленность – не про тебя. Если уж втюхалась, то все. Можно набивать татуху с именем на предплечье.

Она фыркнула:

– Ни за что не стала бы набивать татуировку с именем мужчины.

– Да и зачем тату, если его имя выжжено на сердце, правда?

Аврелий продолжил беззаботно управлять машиной, петляя между неторопливо плетущимися автобусами и троллейбусами, пока Констанция медленно вдыхала и выдыхала. В салоне стало душно, и она развязала кашемировый шарф. Выглянула в окно: небо затянуло тучами. Вот бы пошел дождь… Хотелось ощутить на лице освежающие холодные капли.

– Почему ты соревнуешься с Кингом? – спросил Аврелий чуть позже. – Мне рассказали про ставки. Зачем это?

– Я никаких ставок не делала, – тут же резко отозвалась она.

– Но начала противостояние ты. Так все говорят.

Это задело Констанцию: слова Аврелия прозвучали так, будто она настолько отчаянно хотела кому-то что-то доказать, что затеяла борьбу.

– Дружок, если другие книжники решили, что мы с Кингом можем соревноваться, я принимаю это за комплимент. Когда я была стажером, он считался недостижимой звездой. Что ж, даже звезды не могут светить вечно.

Аврелий хмыкнул.

– Я поставил на нас, кстати, – добавил он после небольшой паузы.

Губы Констанции дрогнули, она подарила стажеру редкий одобрительный взгляд.

В будний день книжный магазин, как и торговый центр, в котором тот располагался, был почти пуст, поэтому Аврелий полностью завладел вниманием консультанта – высокого юноши в очках – заставляя без устали рассказывать о новинках и бестселлерах.

– Не знаю, может, что-то из детективов взять? Конс, как считаешь?

Она бросила небрежное “как хочешь”, шагая следом и слушая разговор вполуха. Бесконечные ряды книг, сотни, тысячи историй. Яркий корешок с названием и именем автора, а за ним – целая вселенная, полная опасностей и приключений. Герои и злодеи, враги и любовники, настоящие друзья и коварные предатели. Бескрайний мир чьей-то фантазии становится твоим наваждением. Строки рождают образ, образ – эмоции, а если мы любим и ненавидим, разве может это быть лишь абстракцией, иллюзией? О нет, наши чувства реальны, а книги – это обретшая плоть сила разума. Такая же настоящая, как тепло чужого дыхания или горячий взгляд, нежная улыбка или вдохновляющее слово.

Четкого плана у Констанции не было, но она знала: если дело зашло в тупик, ищи ответ среди книг. Случалось, что решение удавалось отыскать в местной библиотеке. А однажды персонаж нашелся благодаря завирусившейся новости о странном типе в историческом костюме, не желающем уходить из раздела с классической литературой в небольшом книжном. Господин Печорин обнаружил произведения о себе самом и нашел их в высшей степени увлекательными.

– Детективы у нас дальше, – учтиво произнес консультант, с которым они изучали ассортимент вот уже четверть часа.

Аврелий без устали трепался. Констанция была ему благодарна: раньше ей самой приходилось выводить незнакомцев на разговор, а ей это не особенно нравилось. Она могла быть приветливой, но в целом взаимодействовала с посторонними только в случае необходимости. Аврелий, кажется, делал это от чистого сердца…

– А как вы определяете, что должно лежать вот здесь, – указал он на стол в центре зала: – а что можно убрать куда подальше?

– На столах – хиты, которые продаются лучше всего.

Аврелий задумчиво промычал, а затем подошел к самым продаваемым книгам магазина. Некоторое время он внимательно изучал каждую.

– Но как менее популярные будут продаваться лучше, если вы прячете их?

Стекла очков выхватили отблеск ламп и потухли, консультант устало закатил глаза.

– А вы что, писатель? – уточнил он, оценивая Аврелия взглядом.

Тот хмыкнул и, вернув на столик с хитами роман Ивана Иванова, уточнил:

– А почему вы спрашиваете?

– Когда меня так пару раз допрашивали, потом оказывалось, что это авторы тех книг, – консультант взмахнул рукой в сторону дальних стеллажей, – что стоят не на самом видном месте. Только я не могу выставлять сюда то, что просят посетители. У нас есть специальные люди, которые решают вопросы расстановки.

Аврелий провел пальцем по обложкам книг, разложенных на столе, и, наконец, ответил:

– Я просто любопытствующий покупатель. Мне интересно, если это здесь стоит, значит, это хорошие книги?

Он подцепил красивое издание с иллюстрацией, изображающей то ли средневековый замок, то ли готический собор. “Окровавленная” надпись предсказуемо гласила: “ДРАКУЛА”.

Консультант окинул Аврелия задумчивым взглядом и философски произнес:

– А что есть хорошая книга?

Констанция отчетливо застонала. Ее брови, должно быть, превратились в две мрачные горизонтальные линии.

Почувствовав тяжесть ее взгляда, консультант подобрался и чуть более деловито заметил:

– Вот “Дракулу” никто особо не спрашивал, стоял он спокойно в классике. А в последние дни, ну просто валом: то его, то “Сумерки”, то “Дневники вампира”. Я уже весь интернет прошерстил, думаю, может, планируется какая-то тематическая вечеринка. Ничего. То есть, просто вернулся интерес к теме вампиров. Ну, что это говорит о качестве текста? Тем не менее, руководство сказало выставить все вампирское добро, что есть, в центр. Может, под эту лавочку и залежавшееся сольем…

Пока он продолжал рассуждать на тему мерчендайзинга в книжных, Констанция и Аврелий многозначительно глядели друг на друга. С чего бы действительно такой интерес…

В Констанции проснулся азарт, который она в последнее время ощущала редко. Возможно, они напали на след!

Не сговариваясь, лишь обменявшись с Аврелием еще несколькими взглядами, они разошлись: он увлек консультанта к полкам с детективами, она – осталась в засаде рядом с центральным столом.

Долго ждать не пришлось: две подружки, на вид школьницы, быстро оббежав магазин, подошли к выкладке с книгами о вампирах. Они возбужденно переговаривались, пробегались пальчиками по обложкам, листали по очереди все части вампирской саги Стефани Майер, обсуждали оформление подарочного издания “Дракулы”.

Констанция подошла ближе и достаточно громко хмыкнула. Девушки обратили на нее внимание, и она произнесла, будто бы ни к кому не обращаясь:

– Не вижу ничего интересного в этих сказках…

Те не отреагировали – очевидно, не настроены были вступать в спор. Тогда она попробовала иначе:

– Что вам нравится во всех этих “Сумерках”? Лучше бы классику почитали.

Девчонки захихикали.

– А чему там не нравиться? – довольно доброжелательно спросила одна.

– Симпатичные мальчики, любовь навеки, – поддержала ее подруга.

– И не только мальчики, сейчас в фандоме самый популярный – Карлайл.

Констанция кивнула:

– Понимаю, но речь не только про “Сумерки”, продавец сказал, вообще все про вампиров сметают.

– Ну так это из-за этих слухов, – доверительно прошептала первая, высокая и звонкая.

Многозначительно подняв брови, Констанция взглядом дала понять, что желает услышать больше.

Тогда вторая, кругленькая, темненькая, томно произнесла:

– Говорят, у нас в районе появился вампир. Нападает по ночам, сосет кровь.

– Реально! – воскликнула высокая. – По-настоящему прям прогрызает кожу, – она указала на шею, – в больнице уже несколько девчонок. И след не от человеческих зубов, а только от двух острых клыков!

– Говорят, одна из тех, на кого напали, уже почувствовала жажду крови, – прошептала темненькая.

– А как… – Констанция призадумалась, как точнее сформулировать вопрос: – кого изображает этот вампир? Эдварда? – она щелкнула ногтем по обложке “Сумерек”.

– Ой, ну все по-разному говорят! – воскликнула высокая, расстегивая серый пуховик – кажется, она собиралась посплетничать от души. – Но вроде он был в плаще и стремный. Вообще старик. По крайней мере, я такое слышала.

– А Машка говорила, – заметила ее подруга, – что типа симпатичный такой. И не прям дряхлый, а такой… ну, в возрасте. Лет тридцать.

Констанция мысленно усмехнулась: в двадцать пять тридцатилетние уже не кажутся доживающими свои последние годы. А вот в пятнадцать все, кто уже закончил институт – люди предпенсионного возраста.

– Ну, мне говорила соседка. Она знает, потому что в больницу попала племянница ее маникюрщицы. И точно был страшный старик.

– Может, она со страха все перепутала.

Это было больше, чем Констанция могла ожидать. Описание напоминало графа Дракулу. Тот как раз был способен изменить облик, а в начале истории предстал перед читателями в образе жутковатого старика.

Аврелий, то ли из сострадания, то ли из благодарности к консультанту, купил последнюю книгу Ивана Иванова. Констанция одобрительно взглянула на обложку: эту историю она уже читала. Одна из ее любимых.

– Что теперь? – возбужденно спросил Аврелий у своей наставницы, едва она пересказала ему разговор с девушками.

– У меня есть идея, – отозвалась Констанция, чуть улыбнувшись. – Зайдем в магазин белья.

– Будем ловить вампира в пододеяльник?

– Другого белья. Нам нужна длинная белая ночнушка.

Охота должна была начаться лишь ночью. Рассудив, что ждать столько времени в Озерках бессмысленно, Констанция и Аврелий вернулись в Библиотеку. Оставалось несколько часов, чтобы поработать: Аврелию следовало подготовить отчеты по этому делу, оставив место только для финального штриха. Констанция намеревалась изучить карточки по предыдущим случаям разрывов с Дракулой.

В Библиотеке было шумно. Даже в таких просторных помещениях с высокими потолками и монументальными лестницами два десятка суетящихся людей создавали оживленную атмосферу.

На первом этаже холл то и дело пересекали коллеги, и не только охотники, но и Брэдбери, и переплетчики, и даже девушки из отдела кадров. На втором этаже мимо Констанции и Аврелия к лестнице пробежал Валера, его шахматный шарф развевался как флаг на старте автомобильных гонок. Валера размахивал ловцом с выпущенной антенной, что выглядело странно в этих стенах: инструменты охотников здесь не работали из-за помех, создаваемых артефактами, Архивом с ловцами и таинственной деятельностью научно-исследовательского центра.

Ближе к двери, что вела к Картотеке, Констанция и Аврелий увидели Кинга в компании Арины и Милы. Мила посмеивалась, прижимая ладонь ко рту, Арина глядела на бегающих туда-сюда коллег осуждающе, Кинг, привалившись плечом к колонне, с ленивым интересом наблюдал за суматохой вокруг.

Аврелий тут же громко поинтересовался, что случилось.

– У нас тут побег, – Мила безуспешно пыталась совладать со смехом.

Рассказ подхватила Арина:

– Кристина ловила персонажа из любовного романа. Привезла его сюда, но не сдала ловец сразу. Решила сначала пообедать. И пока ела, он снова оказался на свободе.

– Персонажи могут сбежать из ловца? – удивился Аврелий.

– Вообще не должны. Но у переплетчиков в отделе новенький, Тимур, – давясь смехом, прокомментировала Мила, – и, видимо, он еще не поднаторел в этом деле. Может, плохо проклеил, может, не до конца очистил после предыдущей поимки… Но это не самое смешное!

“Это вообще не смешное”, – мысленно прокомментировала Констанция.

– Перс – какой-то альфа-самец с глазами, как изумруды, властным голосом и манящими губами. В общем, все по законам жанра, – продолжала Мила, веселясь от души. – Когда он вылез из ловца, то сразу же начал флиртовать со всеми, кто был рядом. Девчонки растерялись, и наш герой-любовник сбежал. Его ищут по всей Библиотеке. Так что, Конс, если встретишь симпатичного мужичка, хватай!

Констанция сложила руки на груди:

– Хотите сказать, что в здании, полном охотников и вообще книжников самого разного рода, никто не может поймать одного единственного персонажа? – тон ее был полон осуждения.

– Половина ржет и не может никого ловить, – отозвалась Мила невозмутимо.

– Проявите себя, Констанция, – подал голос Артур. – Поймайте персонажа, запишите его в турнирную табличку на свое имя.

– Странно, что вы сами не бросились за такой легкой добычей, – фыркнула Констанция. – Если правильно помню, пока что я вас обгоняю… Счет пять – три, не так ли?

Кинг насмешливо прищурил глаза.

– Я не слежу, – будто бы слегка снисходительно отозвался он. – Никому ненужное соперничество.

– Так не соперничай, – поправляя крупные очки, отозвалась Арина, которая находила эту борьбу нездоровой.

– Сам же, как только Конс вернулась, петушком подобрался, – добавила Мила. – Прямо вторая молодость.

– Петушком? Что? – удивленно моргнув, уточнил он.

– Мы все здесь команда и работаем на благо других людей, – продолжила Арина назидательно. – Зачем соперничать?

Констанция предпочла проигнорировать эти слова, язвительно бросив Кингу:

– Только начали проигрывать и сразу решили поджать хвост? Правильно, лучше сделать вид, что отказываетесь от борьбы сейчас, чем позорно признавать, что менее профессиональны потом.

– Для таких умозаключений у нас будет недостаточно данных, – порой кинговский выбор слов поражал Констанцию, все же русский был для него не родным, но фразы он использовал сложные. – Один месяц не является показателем уровня профессионализма. Вы можете работать несколько недель, как будто у вас нет завтра, но протянете ли так два месяца? Три? К тому же, – он, наконец, отлип от стены и прошел мимо коллег, смерив их недовольным взглядом, – я не имею необходимости кому-то что-то доказывать. Эта роль принадлежит вам, Констанция.

Задело ли ее это? О да. Собиралась ли она спорить, только чтобы подтвердить его правоту? Определенно.

– Вы правда хотите нас убедить, что не пытаетесь превзойти мои результаты? – хмыкнула она. – Имейте самоуважение хотя бы признать, что соревнуетесь со мной, мистер Кинг.

Он чуть склонился к ней.

– А вам бы этого хотелось, не так ли?

Она прямо поглядела ему в глаза.

– Я перестала ждать вашего одобрения или признания еще три года назад, – сообщила она. – Теперь мне это не нужно. Но крушение идеалов будет для меня слишком болезненным, если окажется, что вы не только самонадеянны и тщеславны, но еще и недостаточно мужественны, чтобы с достоинством признать поражение.

– Аааауч, – крайне довольно протянула Мила, намекая, что, по ее мнению, Констанция уложила Кинга на лопатки.

Он бросил косой взгляд на всех, кто стал свидетелем этого разговора, а затем вдруг взял Констанцию за руку, погладив узкую ладонь. На этот раз сохранить невозмутимое лицо ей не удалось: брови удивленно поползли вверх.

– Дорогая Констанция, моя мужественность вот в этих ваших нежных руках, – он сжал ее пальцы, – умоляю, будьте снисходительны к моей самовлюбленной натуре, не ловите всех-всех персонажей на свете, оставьте мне хотя бы десять, чтобы я сумел выглядеть как приличный книжник.

Она отдернула руку. Кинг просто издевался над ней, изображая отношение, которого никогда не было и не будет. Это разозлило и задело сильнее, чем все колкие высказывания, что были прежде.

– Это ваш любимый прием: обесценить и обсмеять все, что оказывается хоть сколько-то значимым, чтобы никто ни в коем случае не решил, что это важно?

– Неправда. Не всё. Вы знаете об этом получше многих.

Он многозначительно взглянул на нее, и Констанция сделала шаг назад. Напоминание об эпизоде, на который он явно намекал, лишило ее уверенности. Разумеется, она не собиралась это показывать, но и отреагировать достойно не смогла. Пока сердце громко стучало о грудную клетку, а разум пытался придумать ответ, Кинг успел поправить жилетку и уйти прочь.

Арина тоже отправилась работать, а вот Аврелий и Мила принялись горячо обсуждать, кто был прав, а кто нет, чьи ответы показались более тонкими и колкими, и что за отношения связывали Констанцию и Артура. Говорили они похоже: быстро, проглатывая половину звуков, силясь поспеть за скоростью мысли, стараясь при этом в каждое высказывание ввернуть шуточку.

– Я здесь вообще-то, – процедила сама Констанция, когда в своем диалоге они зашли слишком далеко.

– Да, но ты же все равно ничего не скажешь, – отмахнулась Мила, – так что нет никакого смысла тебя о чем-то спрашивать.

– Я имею в виду, что…  – начала Констанция, но затем поняла, что любые воспитательные речи пройдут мимо ушей. – Я в столовую.

С этими словами она оставила коллег сплетничать дальше, сама же направилась к лестнице.

Спустившись на первый этаж, прошла в длинный коридор и вдруг заметила у окна незнакомого высокого мужчину с широкими плечами. Он задумчиво глядел вдаль, стоя спиной к Констанции, но почему-то она была уверена: он хорош собой. Со спины так точно приятное зрелище: мускулы играют под обтягивающей торс черной футболкой, джинсы идеально сидят на фигуре, темные волосы тщательно уложены в якобы небрежную прическу.

Услышав шаги, он обернулся, и Констанция поняла, что не ошиблась: квадратный подбородок, прямой нос, высокие скулы, пронзительные зеленые глаза в обрамлении длинных черных ресниц. Идеальные мужественные черты.

Притяжение, которое вызывал его облик, можно было объяснить только книжным происхождением. Сомнений не оставалось: перед ней оказался сбежавший от Кристины персонаж.

Но у Констанции не было с собой ловца. Вздохнув, она подошла к мужчине. Нужно было заманить его в отдел или хотя бы вытащить к бегающим по библиотеке коллегам, а они пускай сами разбираются.

– Добрый вечер, – поздоровалась она и широко улыбнулась.

Щеки воспротивились непривычной мимической активности, но Констанция лишь шагнула незнакомцу навстречу, протягивая руки.

– Какая удача, что я вас здесь встретила!

– Да? – удивился он, опасливо озираясь.

Неужели чувствовал ее намерения? Или опасался после того, как один раз его уже поймали? Интересно, что чувствуют персонажи, когда попадают в ловец?

– Знаете что? Вас там ждут, – она неопределенно махнула куда-то за спину.

– Кто? – настороженно уточнил мужчина.

Констанция насмешливо всплеснула руками:

– Ну а как вы думаете?

Он лишь пожал плечами.

Пришлось пойти другим путем. Если простая хитрость не работала, следовало начать действовать в паттерне персонажа. Оставалось только решить, какой именно выбрать.

Констанция томно опустила ресницы, что с ее разрезом глаз все равно выглядело как попытка унизить взглядом. Она знала об этом, поэтому, чтобы донести значение посылаемых сигналов, расстегнула верхнюю пуговку белоснежной блузки.

– Душновато тут, не находите?

Он растерянно огляделся и пробормотал что-то неразборчивое.

– Слушайте, – она подошла к нему совсем близко и погладила по плечу, с удовольствием ощутив твердые мышцы под ладонью.

Стараясь не слишком увлекаться, Констанция заглянула ему в глаза и загадочно произнесла:

– Как насчет того, чтобы немного прогуляться? Знаю одно местечко… Там тоже может быть жарко…

Красавчик обшарил глазами коридор, затем впился взглядом в вырез ее блузки – Констанция как раз расстегнула еще одну пуговку, что выглядело просто неприлично откровенно. Зато такой жест был красноречивее всяких слов.

– Мы даже не знакомы… – прочистив горло, выдавил мужчина.

Мысленно Констанция закатила глаза. Из какой книжки его выпустили? Что за скромник?

– Констанция, – она взяла его безвольную ладонь в свою и изобразила рукопожатие. – Пойдем, предадимся страсти в моем рабочем кабинете.

У красавчика глаза на лоб полезли, но он не сдвинулся с места. Констанция сжала зубы. Сейчас дождется, бросит его здесь, пускай болтается в реальности, не понимая, что происходит…

– Тебе нравятся женщины? – прямо спросила она, не желая терять время понапрасну.

Он тупо кивнул.

– А я? – еще более откровенно поинтересовалась Констанция, уперев руки в бока.

Блузка ее при этом распахнулась, демонстрируя нижнее белье.

Красавчик чуть помедлил, но все же кивнул.

– Хочешь перепихнуться? – давила она.

Его глаза забегали. Он оттянул ворот футболки, прокашлялся, а затем дернул плечом. Но это не был жест неуверенности – мол, не знаю, хочу ли. Это была жалкая попытка скрыть за безразличием явное желание.

И тогда Констанция схватила его за локоть и потащила за собой. Он больше не сопротивлялся. Они поднялись на второй этаж, направились к отделу охотников.

– Слушай… – попытался что-то сказать красавчик, но Констанция не собиралась больше возиться с ним.

Она остановилась и прильнула к нему.

– Я чувствую, что мы с тобой созданы друг для друга. К чему тянуть? Все равно будем вместе, не так ли? Пойдем.

Мила и Аврелий, стоявшие неподалеку, застыли на полуслове, двое брэдберистов изумленно воззрились на Констанцию и ее спутника, Арина замерла в дверях, что вели в отдел.

В следующее мгновение в поле зрения появилась Кристина. Ее собранные в хвост волосы растрепались, футболка вылезла из-под ремня, и даже очки в темной оправе грозились вот-вот свалиться с кончика носа. Констанция подтянула за руку пойманного красавчика, чтобы на глазах у всех торжественно передать персонажа, за которым безуспешно гонялось полбиблиотеки.

– Держи своего героя-любовника.

Кристина не казалась счастливой, но выглядела крайне растерянной.

– Что… как… э-э… что случилось? – нашлась, наконец, она.

– Поймала его в коридоре по пути в столовую, – бросила Констанция.

– Зачем ты поймала Тимура?

– Тим… Тимура… – выдохнула Констанция, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

А лицо, по мере осознания ситуации, заливается краской.

…Это ж надо было так опозориться…

…На глазах у всех…

– Новый переплетчик? – уточнила она все же.

Кристина кивнула, затем благодушно улыбнулась:

– А ты подумала, что это сбежавший персонаж? Понимаю, ошибиться нетрудно.

Констанция перевела взгляд на красавчика, который пару мгновений смотрел на нее в ответ, а затем расхохотался. Смех у него оказался приятный, глубокий, бархатистый, но больше всего Констанции хотелось, чтобы он заткнулся.

– Так вот оно что! – произнес он, отсмеявшись, пока она пыталась незаметно застегнуть рубашку. – Теперь все ясно. Вы меня так ошарашили! Я не знал, что делать и как реагировать… Мало ли, какие у вас тут порядки…

Каковы были шансы, что случившееся останется в секрете? И что завтра вся Библиотека не будет хихикать у нее за спиной?

Констанция подалась вперед, заставив Тимура отпрянуть, и прошипела:

– Расскажешь кому-то – придушу.

Финал видели многие, но хотя бы диалог в коридоре столовой можно было сохранить в тайне.

Тимур окинул взглядом ее лицо и тихо, будто заговорщически поинтересовался:

– То есть, не перепихнемся?

Констанция ткнула его кулаком в плечо и поспешила покинуть коридор и всех коллег, ставших свидетелями ее позора.

Жаль, она не обладала способностью некоторых с юмором относиться к ситуациям, в которых выставила себя на посмешище. Вот Мила легко обратила бы все в шутку, а может – и в свидание.

Ночь стояла холодная. Если днем пока царила мягкая осень, то к вечеру зима будто уже пробиралась на улицы, пробуя свои силы.

Трава, еще недавно влажная, теперь посеребренная инеем, легонько хрустела под ногами.

Ветра не было, воздух застыл холодной массой, незаметно, как вор, проникая под одежду, под кожу, в кости, в нервы.

– Это плохая идея, – повторил Аврелий в двадцатый раз за вечер.

– Предлагаешь домой поехать? – процедила Констанция, ее шея и челюсти были напряжены от холода и, пожалуй, страха.

– Предлагаю вызвать подмогу.

– Ты и есть моя подмога, черт возьми! – вспылила она.

Аврелий покачал головой.

– Ты не слышала, что последняя жертва едва не умерла от кровопотери? Что, если ему становится сложнее себя контролировать?

– Если мои предположения верны, и мы имеем дело с Дракулой, этому вампиру сотни лет, – мотнула она головой. – Он прекрасно себя контролирует.

– А, ну, то есть он едва не убил ее намеренно!

– ”Едва”, Требониан. ЕДВА! Хватит причитать. Если бы хотел, он довел бы дело с последней жертвой до конца. У него нет цели убить. К тому же, стоит ему приблизиться ко мне для укуса, я тут же коснусь его ловцом. Он не успеет сделать и глотка.

– А если успеет, то траванется раньше, – прокартавил Аврелий.

Они шагали по дорожке Муринского парка, на который смотрел фасад дома, где произошел разрыв. Аврелий вжал кудрявую голову в плечи и спрятал руки в карманы. Ему, кажется, тоже было не по себе, хотя он пытался делать вид, что просто мерзнет.

Дойдя до скамейки у пышных кустов, Констанция огляделась и скинула с плеч пуховик, оставшись в одной сорочке.

Аврелий покачал головой:

– Ну это-то обязательно? Если не помрешь от потери крови, схватишь воспаление легких.

Констанция медленно выдохнула, стараясь расслабиться, воздух на мгновение застыл облачком и тут же растаял.

– Предыдущие жертвы не разгуливали по парку в одной ночнушке, – не сдавался он.

– Мы не хотим действовать наугад, верно? Аутентичная одежда с большей вероятностью привлечет его внимание. В книге была сцена, где жертва шла к нему именно в ночной рубашке, а значит, он меня не пропустит.

Она достала из кармана куртки небольшой механизм, похожий на звонок в отеле: золотистый купол размером в половину яблока с небольшим металлическим колпачком. Констанция начала вращать колпачок, как будто искала нужную волну.

– Что это? – уточнил Аврелий, наконец, без этих тревожных ноток в голосе.

– Эфирный джаммер. Создает помехи, – она чуть прислушалась, продолжая крутить колпачок, – не стоит использовать его, если важен хороший сигнал связи на телефоне или ловишь радиоволну. Нужно настроить так, чтобы появился едва слышный свист.

– Что это даст? – без особого восторга поинтересовался Аврелий.

Кажется, он потерял надежду на действительно серьезную помощь.

– Немного ослабит персонажа, если он окажется поблизости. В первую очередь эффективен, если персонаж обладает нечеловеческими способностями. Это хотя бы немного выведет нас на один уровень с Дракулой. А теперь садись на скамейку и делай вид, что спишь.

– Может, в кусты лучше?

Она покачала головой:

– Он почувствует твое присутствие, поймет, что что-то не так. А спящий ты как будто не прячешься. Это не отпугнет и не остановит Дракулу.

Аврелий в очередной раз покачал головой, еще раз, уже без надежды, спросил, не передумала ли она. Но она не могла передумать: нужно было поймать персонажа как можно скорее, пока Артур не вырвался вперед. Разумеется, они могли бы придумать чуть менее отчаянный метод, но ловля на живца была самым быстрым и эффективным способом. Страстное желание победить в соревновании толкало Констанцию на довольно опасную, но точно действенную авантюру.

– Сегодня он будет наш, – прошептала она и впихнула ему в ладонь крестик на простой веревке, – Это защитит тебя, если что.

– Крестик и железная сиська… даже не знаю, не слишком ли это? – саркастично проворчал Аврелий.

Констанция просто смело шагнула вперед, на лужайку.

В руке она крепко сжимала ловец.

Вокруг было мертво: спальный район, оправдывая свое название, не шумел, не гулял, не разрывал тишину ревом моторов. Было далеко за полночь, и лишь в редких окнах домов вдалеке горел свет.

Все предыдущие нападения вампира произошли вблизи этой лужайки между часом ночи и четырьмя утра. Самое темное время. Самое жуткое.

Констанция надеялась, что долго ждать не придется, иначе она и вправду окоченеет. Мертвая жертва вряд ли заинтересует графа.

Она ходила кругами, быстро, чтобы не замерзнуть, но при этом постоянно прислушиваясь к тишине. Главное заметить, когда приблизится вампир…

Двигаться он умел нечеловечески быстро, по-паучьи стелясь туманом вдоль земли. Тьма ночи служила ему укрытием. Сердце Констанции сковал глубокий страх. Опасный монстр мог уже наблюдать за ней. Мог скрываться за деревьями или вот в том сгустке мрака у пышных кустов.

Ловец и правда нагрелся, или это она так сильно стискивала его в пальцах, что поверхность казалась горячей?

Завыли собаки. Откуда они взялись на улице? В таких местах бродячих псов отлавливали.

Звезды скрылись за тяжелыми черными тучами, лишив мир света и надежды.

Неясный порыв заставил Констанцию резко развернуться, длинная сорочка лизнула икры и тяжело опустилась, почти касаясь земли. Что-то красное вспыхнуло перед глазами, огромная черная тень нависла над Констанцией.

Мир поплыл, она будто бы провалилась в сон. Сквозь тяжелую дрему Констанция видела два горящих красных пятна, ощущала странный запах – сладкий до горечи, так могут пахнуть пионы, которые слишком долго простояли в воде. Ее пальцы безвольно разжались, ловец выскользнул и упал на траву.

Она начала погружаться в тягучий поток, в мягкое оглушающее ничего. В ушах зазвучало пение, едва различимое, не сулящее ни света, ни радости. Душа ее воспарила, и теперь Констанция видела точно сверху, как мужчина склоняется к бледной до синевы девушке с алыми губами и спутавшимися темными волосами. Как его пальцы с длинными острыми ногтями вцепляются в белые плечи, впиваясь в кожу. Как он приближается к беззащитно открытой шее. Острая боль одновременно принадлежала Констанции и в то же время ощущалась как нечто далекое, чужое. Лишь отголосок.

Сквозь морок Констанция увидела, как к ним спешит Аврелий, в одной руке сжимающий крест, в другой – запасной ловец. Однако стоило ему приблизиться, все собаки вокруг взвыли разом, и Дракула отвлекся от Констанции, чтобы одним небрежным движением руки сбить Аврелия с ног. Тот отлетел на добрых шесть метров и, упав на спину, перестал двигаться.

Это не встревожило Констанцию, у нее не было ни эмоций, ни мыслей, ни желания вмешаться в происходящее. Блаженная пустота. Пускай этот едва различимый голос велит ей, что делать. Пускай принимает за нее все решения.

Господин.

Но что-то вдруг вырвало ее из этого прекрасного состояния. Она открыла глаза, которые, оказывается, были закрыты, и увидела старое, но вместе с тем будто полное силы лицо Дракулы. Его вены набухли, а из жадно открытого рта по сухим губам и гладко выбритому подбородку текла тягучая, бордовая капля. Впрочем вампир мгновенно отпрянул. Едва ощущая собственное тело, Констанция повернулась туда, куда он теперь с яростью глядел.

Артур-будь-он-проклят-Кинг. Стоял там в клубах белого тумана в своем безупречном костюме и щеголеватом клетчатом пальто с шарфом, будто только что закончилась фотосессия для модного журнала.

Констанция успела лишь ощутить вспыхнувшее в душе раздражение, как рука Дракулы, подобно клещам, способным раздавить ее плоть, больно вцепилась в предплечье. Еще секунда – и он утянул бы ее куда-то, одному Богу известно, куда. Но Кинг поднял руку выше – только теперь Констанция заметила крест, зажатый в его кулаке – и зло воскликнул:

– Только попробуй!

Граф Дракула рассмеялся низким, потусторонним голосом.

– А то что?

Тиски на ее руке не ослабли.

– Отпустите девушку, и я не причиню вам вреда, – произнес Кинг со стальными нотками в голосе.

Вампир рассмеялся еще громче – и еще наиграннее.

Туман взвился. Вновь взвыли собаки, и Констанция почувствовала, как озноб прошиб тело.

– Прислушайтесь к ним, к детям ночи! – воскликнул Дракула несколько театрально. – Что за музыку они заводят!

К Констанции начало возвращаться сознание, она попыталась отстраниться от вампира, и тот, как ни странно, позволил ей упасть на покрытую ледяными каплями траву.

– В самом деле, сударь, – заговорил Кинг, почтительно склоняя голову, – мы городские жители многого не понимаем…

Эти слова заставили Дракулу потерять контроль: судя по необычному стилю и реакции вампира, Кинг процитировал самого графа, из книги, и это должно было вызвать в персонаже ощущения, как если бы кто-то прикрепил крючок к его душе и дернул. Так описывали это другие герои книг, попавшие в реальный мир.

Выяснять, что почувствовал вампир, они, разумеется, не собирались: Констанция пошарила по траве и, нащупав ловец, схватила его поудобнее, а затем очень медленно развернулась. Дракула посмотрел на нее сверху вниз с немым вопросом в темных, глубоко посаженных глазах. Не стоило делать резких движений, так как вампир был очень быстр. Он мог молниеносно отреагировать на попытку нападения, к тому же уже должен был чувствовать близость ловца. Уже должен был ощущать исходящую от него опасность.

Впрочем, эфирный джаммер должен был немного замедлить графа, дать Констанции возможность поймать его. Она неторопливо подняла руки, будто прося о чем-то, и спокойно прижала пустую книгу к его ноге. Страницы мягко засветились, по бледной коже Дракулы побежали черные строчки, их становилось все больше, пока лицо его вовсе не налилось чернилами. Через несколько мгновений персонажа затянуло в желтоватые страницы. Ловец упал, закрывшись.

Кинг тут же стянул с себя пальто и, подбежав к Констанции, накинул мягкую ткань ей на плечи. Мимолетом она отметила, что одежда Артура отличалась от сезона к сезону лишь наличием или отсутствием пальто. Если оно было надето, значит, за окном царила осень или зима. Если Кинг оставался лишь в костюме, значит погода сменилась на более мягкую и термометр показывал от десяти до тридцати градусов.

Он помог ей подняться, затем бросился к Аврелию. Тот и сам начал приходить в себя. Стажер сел, растерянно озираясь.

Констанция не чувствовала в себе сил идти, жутко клонило в сон. Кинг обнял ее за талию и, придерживая, чтобы она могла держаться на ногах, помог добраться до скамьи. Там он обнаружил ее пуховик и переодел в него. В большом кармане Кинг нашел красный берет. Натягивая его Констанции на голову, он смотрел ей в глаза, и взгляд был сердитым.

Впрочем, когда она устало опустила веки, вновь погружаясь в полудрему, Кинг весьма осторожно встряхнул ее и произнес едва ли не с нежностью:

– Нет-нет, не засыпайте. Оставайтесь в сознании. Говорите со мной. Можете попробовать объяснить собственную беспечность.

“Беспечность”. Констанция готова была поспорить, он выучил это слово из-за нее. Сколько раз использовал во время стажировки, не счесть! Но, объективно, тогда это было неуместно. Сейчас – пожалуй…

Однако она попыталась ответить:

– Я бы… справилась…

– Разумеется, разумеется, – совершенно неожиданно для Констанции, Кинг прижал ее к себе, поглаживая по голове. – Все к этому и шло.

Вероятно, почувствовав, как она окаменела еще больше прежнего, он чуть отстранился и пояснил:

– Вас нужно согреть.

Она глядела на него лишь несколько секунд, затем твердо, насколько только позволяли оцепеневшие губы, сказала:

– Идем к машине.

Кинг кивнул и, наконец, обратил свое внимание на Аврелия, бездумно глядящего в сторону. Окликнув его, Артур велел двигаться к автомобилю.

Констанция оказалась на заднем сиденье. Машина загудела, быстро нагреваясь, тепло и мерный гул мотора быстро погрузили в сон.

Констанция не знала, сколько проспала, казалось – вечность. Но, открыв глаза, увидела все ту же темноту за окном. Машина уже припарковалась у новенькой пятиэтажки. Констанция знала это место.

– Почему мы здесь? – спросила она резко и, тут же ощутив головокружение, откинулась на спинку сиденья.

– Артур ближе всех живет, – отозвался Аврелий, отстегиваясь. – Мы решили, тебя срочно надо напоить чем-то горячим.

– Я туда не пойду, – заявила она, еле ворочая языком.

Кинг развернулся на переднем сиденье и сурово посмотрел на нее:

– Jesus! Что за детство, Констанция? Или, хотите сказать, для вас это эмоционально тяжело? – как многозначительно прозвучали эти слова!

– Мне вообще все равно, – тут же солгала она. – Просто не вижу смысла…

Мужчины молча вышли из машины. Кинг открыл заднюю дверь.

– Пускай мы коллеги, но… – на этих ее словах он просто вытащил Констанцию из салона.

Сил сопротивляться не было. Ужасная слабость превратила ее в тряпичную куклу.

Квартира Кинга была небольшой, чистой, без лишнего хлама, но при этом уютной и какой-то… личной. Некоторые дома безлики, а тут все пропиталось духом Артура Кинга: от бутылочно-зеленых стен до акварелей с английскими готическими соборами в толстых рамах; от старинных книг в кожаных корешках до клетчатого пледа на коричневом диване.

И даже ковер на стене не казался чужеродным предметом. Все знали, что Кинг, приехав в Россию, проникся необъяснимой симпатией к традиции украшать коврами вертикальные поверхности, поэтому на один из дней рождения коллеги подарили ему самый китчевый ковер, какой только можно было представить: винного цвета, с симметричным рисунком, расходящимся из центра ромбом, окаймленный геометрической рамкой в мелкий цветочек. Констанция лично выбирала его. Ей было приятно, что подарок занял почетное место на стене за диваном.

На диван-то Констанцию и усадили, накинув сверху пуховое одеяло. Постельное у Кинга было мягкое, гладкое, как в дорогих отелях. Он любил окружать себя удобными и комфортными вещами высокого качества.

Через пару минут Констанции всунули в руки обжигающе горячую чашку с чаем. “С молоком”, – хотела фыркнуть она, но не нашла в себе сил.

Финальным штрихом стала поднесенная к губам ложка меда. Кинг стоял над Констанцией, ожидая. Она смотрела куда угодно, но только не на него. Ложка настойчиво коснулась ее губ, пришлось разомкнуть их и позволить теплой сладости коснуться языка.

– Спасибо, – раздался голос Аврелия от двери.

Кажется, это была обобщающая благодарность “за все, что он для них сделал”.

– Откуда вы?.. – выдохнула Констанция, чувствуя что угодно, но только не признательность.

Мужчины переглянулись, и тогда она мрачно уставилась на Аврелия.

– Да! Да, я написал Артуру, – явно защищаясь, произнес он. – Потому что затея звучала опасно с самого начала, и я не хотел оставлять нас без подмоги. Миле звонил, но она не взяла, так что…

– И молодец, – кивнул Кинг. – Здесь близкий путь до парка. Но мне пришлось потратить немного времени, чтобы найти вас. У Аврелия перестал ловить телефон…

– Ой, кстати, а сиську-то забрали? – уточнил стажер и, получив пару вопросительных взглядов, пояснил: – Ну этот, синхрофазотрон.

– Эфирный джаммер, – слабо пояснила Констанция. –  И не надо было Артура, мы бы…

– …валялись сейчас на той лужайке, – закончил за нее Кинг, усаживаясь на диван, совсем рядом, – один с сотрясением мозгов, другая – обескровленная. Как думаете, сколько много времени вам понадобилось бы, чтобы замерзнуть до смерти?

У нее не было сил спорить. Все еще хотелось спать.

– Зачем мы здесь? – спросила она и сделала глоток чая.

Мышцы тут же немного расслабились, позволяя вздохнуть.

– Чтобы я дождался, пока вы будете окей, и смог без муки совести высказать, как возмущаюсь, – Кинг был верен себе.

– Я закончила стажировку у вас не для того, чтобы и дальше выслушивать бесконечные претензии, – выдала Констанция, потратив на эти слова последние силы.

– А для этого не нужно быть моим стажером, – хмыкнул он, – у меня никогда не было предубеждений об этом. Я готов отчитывать любого, кто глуп достаточно, чтобы рисковать жизнью. И не только собственной, но и чужой. Позвольте мне прояснить: вы решили охотиться на потенциально опасного персонажа вдвоем, ночью, в смертельный холод, одетая только в ночную рубашку. Взяли неопытного стажера, кто и не подозревает возможных реакций персонажа. Впрочем, даже он, не бывая никогда прежде в подобных ситуациях, почуял…

Дальнейшие слова Кинга Констанция разобрать не смогла, они звучали все дальше и дальше, и вскоре она уже спала. Лишь в последнюю секунду, прежде чем провалиться в сон, она ощутила, как кто-то подхватил чашку, выскользнувшую из ослабших пальцев.

Просыпалась она медленно, сперва вяло недоумевая, где оказалась. Понимание, что находится в квартире Кинга, пришло почти сразу. Ощущение времени же долго не возвращалось – Констанция с минуту непонимающе смотрела на небольшой круглый циферблат винтажных часов, чтобы сообразить: они показывали шесть утра или шесть вечера? Встала, чуть покачиваясь. Тяжелое одеяло мягко упало к ногам. Бездумно подошла к полке над письменным столом, пытаясь заставить мозг работать. За окном было “уже” темно или “все еще”? Могли ли пройти целые сутки?

Констанция бездумно окинула взглядом массивные деревянные полки. Она не раз рассматривала их, когда работала тут во время стажировки. Большинство предметов с тех пор остались неизменными. Книги, крупные сосновые шишки, миниатюра меча короля Артура в камне, синий герб размером с ладонь, на котором блестели три золотые короны, часы, череп мелкого животного. Кое-что казалось незнакомым, как, например, небольшая модель дворца, судя по крошечным гвардейцам – Букингемского. Или какой-то кубок со слишком мелкой гравировкой, маленький круглый кактус, несколько явно старых томиков английской поэзии, конверт, оловянный солдатик, несколько блокнотов, бронзовое блюдо…

Стоп.

Сглотнув, Констанция потянулась к коричневому конверту, ее сердце гулко билось, вызывая пока еще до конца не оформившиеся, но без сомнения неприятные чувства.

На шершавой поверхности было аккуратно выведено: “Артуру Кингу”. Золотой гелевой ручкой – это так эффектно смотрелось на темной дизайнерской бумаге.

– Проснулись? – раздался спокойный мягкий голос за спиной. – Я думал, проспите дольше, но уже и в самом деле пора вставать.

Она развернулась, волосы взметнулись, описывая дугу, и мягко хлестнули ее по голым плечам. Грудь жгло огнем обиды и злости.

– Почему. Это. Здесь? – прошипела она, демонстрируя конверт.

Кинг удивленно поднял брови и спрятал руки в карманы. Даже дома он оставался в костюме, снял только пиджак, оставшись однако в жилетке и при галстуке. И в тапочках. Ещё одна русская традиция, которую он перенял с большим энтузиазмом.

Сделав пару шагов к Констанции навстречу, он попытался забрать конверт, но она отдернула руку.

– Взгляните на него внимательно, – проговорил он с кажущимся спокойствием.

Она чуть сощурилась, но все же посмотрела туда, где был клапан.

– С другой стороны.

Констанция перевернула, в этот момент конверт выскользнул из ее пальцев.

– Написано “Артуру Кингу”, – пояснил он, пряча объект спора на верхнюю полку: Констанции пришлось бы залезать на стул или стол, чтобы добраться до туда. – Это я. И конверт мой. Могу распоряжаться им, как заблагорассудится. Например, класть на свои полки. А вот что делали вы, копаясь в моих вещах?

Сжав кулаки, она уставилась на него без единого намека на раскаяние:

– Отдайте.

Он издал недоверчивый смешок.

– Прошу прощения? Констанция, вы не много на себя берете?

Кинг поднял подбородок и, будто бы в попытке примирения, другим, более заботливым тоном произнес:

– Перед тем как уехать, Аврелий принес из машины вашу одежду, вот она, на кресле. Переодевайтесь и приходите в столовую. Вам нужно позавтракать.

– Никуда я… – Вы в одной тонкой сорочке у меня дома. Будете дальше стоять передо мной, руки на боки? Это не очень-то прилично.

Констанция обняла себя. Спорить дальше расхотелось.

Кинг сделал шаг прочь из комнаты, но затем, передумав, забрал конверт и только тогда вышел.

Тяжело дыша, Констанция упала на диван.

В этом конверте была главная причина ее ненависти к Артуру Кингу.

Минуло воскресенье, позволившее Констанции немного прийти в себя. В понедельник же в Библиотеке на нее буквально набросилась возбужденная Мила, которая тут же стянула с ее шеи шарф и уставилась на две красных отметки:

– Ты с ума сошла, солнышко?

Констанция закатила глаза.

– Ладно, – Мила возбужденно сжимала лацканы ее пиджака винного цвета, чтобы рассмотреть укус, – расскажи, как это было?

Молчание в ответ лишь распалило ее любопытство, заставив задавать вопросы без пауз:

– Почему ты потеряла ловец? Что ты почувствовала в момент укуса? Это было больно? Аврелий сказал, потом ты была совершенно обессилена. Сейчас болит? Или чешется? Хорошо, что укусы книжных вампиров не превращают в вампиров.

Констанция медленно повернулась к Аврелию, сидящему за кофейным столиком. У стажера не было своего места, он мог работать в Читальном зале, но предпочитал отираться в офисе, с другими коллегами. И вот кресло и кофейный столик, обычно служивший для складывания ненужного хлама, стали принадлежать ему.

Сейчас Аврелий делал вид, что увлечен книгой. Констанция знала, что он все слышал и был прекрасно осведомлен о ее попытках мысленно испепелить его.

Мила закатила глаза:

– Я бы все равно узнала из отчета, не надо злиться на наше Золотце.

Мила дала Аврелию такое прозвище, поскольку его имя означало “золотой”.  По словам самого Аврелия, истинная причина была в том, что он улыбчив и приятен в общении.

– Ты ведь не станешь скрывать от коллег такую потрясающую историю? Когда Дракулу ловили в прошлый раз, это была на удивление скучная охота. Выслеживали месяц, наставили джаммеров и просто кинули в него ловцом.

Остальные действительно с любопытством поглядывали в сторону Констанции.

– Золотце и расспрашивайте, – отмахнулась она и заняла свое рабочее место.

– Он не знает подробностей, – пропела Мила, усаживаясь прямо на стол, где Констанция пыталась разложить вещи. – Каково это, когда вампир кусает?

– Возьми книжку и почитай. Персонаж воздействует так, как это описывается в книге, из которой пришел, тебе это прекрасно известно.

Мила могла бы и догадаться, что Констанции не особенно хотелось рассказывать о своей не слишком удачной охоте, тем более – не перед остальными книжниками. Но любопытство в Миле явно побеждало деликатность, поэтому Констанция нашла повод отправиться в Абонемент, только бы оказаться подальше от офиса и жадных до подробностей коллег.

Между металлическими стеллажами шустро бегала Клара, миниатюрная женщина лет пятидесяти, ухоженная, привлекательная, но на вкус Констанции – чрезмерно манерная.

– Доброе утречко, – пропела Клара, заметив Констанцию, и расплылась в улыбке, будто бы только об этой встрече и мечтала.

– Утро, – кивнула Констанция. – Хотела уточнить, какой сигнал сейчас в районе Муринского парка. Мы там джаммер оставили. Нет ли проблем? А то произойдет разрыв, а вы и не увидите из-за помех…

Надо же, выдумала… И никакой джаммер они там не оставили, Артур-чертов-Кинг обо всем позаботился.

Клара же кивнула и пообещала проверить.

– Выйди-ка, деточка, нужно передвинуть стеллаж.

Дождавшись, пока Констанция вышла из пространства между металлическими полками, Клара подошла к пульту, нажала пару кнопок, и по рельсам на полу огромная махина начала плавно и неторопливо скользить в сторону. Открылся доступ к другим полкам, прежде плотно прижатым друг к другу. Клара прошла в образовавшийся проем и взяла пару книг оттуда.

– Я сейчас последние вызовы в журнал внесу и проверю.

Констанция сухо кивнула в ответ и отошла чуть поодаль, размышляя, где бы скрыться от назойливого внимания коллег, но так, чтобы при этом не пропустить новое дело.

– У Артура как будто второе дыхание открылось, – раздался вдруг голос Клары. – Только вчера ездил в Купчино, а сегодня уже с Озерков привез ловец.

Констанция замерла.

– С Озерков? В смысле?

– Ох, все мы знаем, что он лучший книжник десятилетия, – Клара кокетливо взмахнула ресницами, – но в последние год-два, ну, словно бы заскучал. А вот уж месяц как заново родился. Может, у него дама сердца появилась…

– Дракулу записали на Кинга? – оборвала ее Констанция.

– Куда записали, милая?

Бросив “хорошего дня”, совсем уж неискренне, Констанция пересекла помещение и подлетела к турнирной таблице в Картотеке.

Аккуратно расчерченный лист с двумя столбиками —“Конс” и “Арт” – ее не порадовал. Пять – пять. Еще недавно она обгоняла его, а теперь они поравнялись.

Открылась дверь. Ей даже не нужно было поворачиваться, чтобы узнать, кто вошел в отдел, она нутром чувствовала ауру этого человека.

– Да, Дракулу записали на меня, – прозвучал голос с акцентом. – Я для этого не просил, но коллеги решили, что раз я привез ловец, так будет справедливо. Можете исправить, если хотите, меня это совершенно не заботит.

Обида душила Констанцию, но еще больше, чем яростно топнуть ногой и заплакать, ей хотелось сохранить лицо и показать Кингу, какой сильной и независимой от чужого мнения она стала.

Поэтому, изобразив смешок, который нужен был лишь чтобы выдохнуть лишний воздух, стеснивший грудь, она ответила:

– Что вы, Артур. Конечно, я отдам вам Дракулу.

Констанция насмешливо похлопала его по груди, проходя мимо.

– Забирайте этот балл себе, вам он понадобится, чтобы выглядеть не так жалко, когда проиграете.

Он рассмеялся, но смех этот был не слишком искренним.

– Констанция, я знаю, что вы хороши, коллеги из Москвы рассказывали мне о ваших достижениях. Но напрасно вы решили бросить мне вызов, вас ждет самое большое разочарование в жизни.

– Все мои самые большие разочарования в жизни связаны с вами. Этим вы меня не напугаете.

– Констанция… – начал он мягко, но она лишь попыталась обойти его и покинуть комнату.

Он удержал ее за плечи:

– Хорошо. Кто вытащит сей меч из-под наковальни, тому и быть королем над всеми землями Библиотеки. Я принимаю вызов. Теперь мы сражаемся открыто.

Она фыркнула и пошла прочь.

Раньше Кинг обращался с ней иначе. Конечно, она была всего лишь стажером, а теперь стала коллегой. Но мягкий тон и слабые признаки уважения не смогут стереть из памяти год снисходительных нотаций, крайне неприятных заданий, сердитых комментариев о ее талантах и полнейшего пренебрежения в большинстве ситуаций.

Чуть позже к Констанции подошел Валера. Манерно закинув клетчатый шарф за спину, он пафосно сообщил:

– Констанция, благодарю за оказанную помощь, ты не поверишь, но Ромео нашелся в пиццерии неподалеку. Его там временно приютили и дали работу. Кто бы мог подумать! – В самом деле…

Признательность Валеры ничуть ее не тронула. Новость о том, что ее совет сработал, стала облегчением, но сердце не затрепетало, восторг не наполнил все ее существо.

Было что-то несправедливое в том, что собственные оплошности вызывали в Констанции стыд, волнение, тревогу, желание все исправить. Успехи же принимались как нечто закономерное и незначительное. Так и должно было быть.

Вскоре ее вызвал Юджин. Не меньше четверти часа отчитывал за беспечность. Констанция кивала, стиснув зубы.

– Научись уже властвовать собой, Констанция. Ты порывиста, решительна, готова пуститься в бой, но сейчас хвалить за это я не буду, потому что ты применяешь это не во благо. Тобой руководят низменные чувства. Ты хочешь отомстить Артуру. И за что? За то, что он поступил благородно?

– Я не просила спасать нас, – процедила Констанция.

– Я не об этом, – Ю устало вздохнул и потер длинными пальцами изрезанный морщинами лоб. – А о том, за что на самом деле ты затаила на него злобу.

Она поджала губы и упрямо посмотрела в сторону.

– Прошу прощения, что поставила под угрозу всю охоту, себя и, главное, стажера, – сухо сказала она. – Это было безответственно и глупо. Обещаю, что больше не повторится.

Констанция это понимала. И даже осознавала, что Кинг действительно спас ее от больницы, а, кто знает, может, и от смерти. Но ее ужасно злило то, что она в попытке всем доказать свое превосходство, поступила необдуманно. Самонадеянно решила, что в силах противостоять вампиру: пускай он был вымышленным персонажем, но и в реальности силой обладал той, что приписывалась ему в книгах. Эфирный джаммер лишь немного ослабил его, этого было недостаточно, чтобы считать операцию безопасной.

Обычно в таких ситуациях охотники привлекали коллег, но ей ведь надо было сделать все в одиночку, чтобы получить жалкий балл.

И Аврелий оказался более предусмотрительным, чем она, опытная книжница.

Еще и спас их никто иной, как Кинг. Был бы это другой человек, позор можно было бы пережить, но Кинг…

В целом, ругала Констанция, в первую очередь, себя. Никто не был виноват в сложившейся ситуации, кроме нее. Но… как сказал Ю, властвовать собой она до сих пор не научилась, поэтому бесили все. В том числе Юджин со своими “мудрыми советами” и всепонимающими интонациями.

Вероятно, чувствуя ее настроение, глава департамента еще раз тяжело вздохнул, покачал головой и сказал:

– Не позволяй этому заходить слишком далеко. Иди.

Констанция бросила на него мятежный взгляд. ”Слишком” далеко – это, интересно, как далеко? В ее представлении цена победы не может быть слишком высокой, если только речь не идет о жизни и смерти. Ю ведь не думал, что она серьезно может убить Кинга или пожертвовать собственным здоровьем, только чтобы доказать…

Ситуация с вампиром не в счет: Констанция не планировала покончить с собой. Это ведь даже не помогло бы выиграть, какой в этом смысл? Произошедшее с Дракулой – не более чем случайность, досадный просчет, какие опытная охотница позволяла себе крайне редко.

И больше не позволит. Она сделает все, чтобы утереть нос этому самодовольному ослу.

Эпизод 3 | “Вы, конечно, очень милы, но будете просто очаровательны, если уйдете”

Порой персонажи находили себе место в реальной жизни и основательно в ней обустраивались. Так в пятидесятые в театральных кругах Нью-Йорка стали распространяться слухи о неком призраке, обитающем на Бродвее. Он правил декорации, оставлял записки актерам, помогал в закулисной жизни и во время спектаклей. Вернуться в книжное измерение, в «Призрак оперы» Гастона Леру, ему помог американский охотник. Тогда еще книжники действовали самостоятельно, на добровольных началах, а аппаратура занимала целый кузов пикапа.

Один раз Констанция и Кинг вытащили барона Мюнхгаузена из клиники для душевнобольных – тот провел там почти двенадцать лет. Более хитрые или приспособленные к жизни вполне неплохо устраивались в нашей вселенной на десятилетия.

Читая отчеты о таких делах, Констанция не могла не думать о том, что должны были чувствовать такие герои.

Сама она часто ощущала себя потерянной и тогда всеми силами искала опоры, выстраивала предсказуемый быт, наполняла жизнь рутинными делами, превращая даже охоту на книжных героев в простое ремесло.

Но вслед за тихим периодом жизни всегда приходило какое-нибудь потрясение. Такое, например, как возвращение в Петербург.

Теперь это казалось дурной идеей. В Москве все шло хорошо, там и стоило оставаться.

Но Ю был так любезен…

…Льстил, он безбожно льстил Констанции во время встречи в кафе недалеко от Ленинградского вокзала. Она думала, он позвал выпить кофе просто потому, что захотел узнать, как шли дела у бывшего стажера. Юджин, конечно же, слышал о ее успехах, и мог захотеть услышать обо всем лично.

Но у него был коварный план: поласкать ее эго, убедить, что петербургский департамент загибается без такой талантливой книжницы, бросить вскользь, что бывшие коллеги упадут в обморок от того, какой невероятной красавицей и умницей она стала…

Разумеется, в ее сознании тут же короткометражками прокрутились четыре версии встречи с Кингом.

Она входит в холл Библиотеки, такая красивая и уверенная в себе, он разговаривает с кем-то, но вдруг замечает ее, замирает. Даже не сразу узнает… И лишь спустя несколько мгновений выдыхает изумленное “Констанция?”. Или еще лучше: он не узнает ее вовсе и, выяснив, что она – новая сотрудница Отдела Охотников, предлагает проводить. Даже заигрывает, пока они поднимаются по лестнице. Она лишь снисходительно улыбается, кокетливо поправляя солнечные очки. Почему-то в воображении Констанции в этот момент на ней платок и очки, как у звезды из черно-белого голливудского кино.

Встретиться они могли и вовсе не в Библиотеке… При любом раскладе Кинг должен был поразиться, восхититься и тут же начать кусать локти, что когда-то упустил такую помощницу.

Она уезжала в столицу неоперившимся стажером, серой мышкой, самой обыкновенной вчерашней студенткой с большими надеждами, но без толики самоуважения.

Москва изменила Констанцию.

Нет, не так: Констанция изменила себя, использовав Москву как сцену для своего преображения.

Переехав из родного города в соседний, она поняла: никто в Центральном Аппарате не знает, что из себя представляет Констанция Непейвода. Решив, что это шанс изменить жизнь, она начала создавать себя с нуля. Жадная до внимания и похвалы неопытная девчонка осталась в Питере. Порог московской библиотеки перешагнула уверенная и успешная охотница. Такой ее должны были увидеть коллеги.

Как говорят англичане, “Fake it till you make it”. Притворяйся, пока это не станет правдой.

Другим было невдомек, что новую одежду и косметику Констанция купила на последние деньги и потом два месяца ходила пешком, экономя на проезде. Никто не знал, что твердый голос был лишь игрой, и в душе она ощущала себя все той же глупышкой, ничего не смыслящей в библиотечном деле. Оттого и говорила отрывистыми, короткими фразами: чтобы лишнего не сболтнуть.

Коллеги и не догадывались, что она так много работала, потому что первое время дома ждал пустой холодильник, а в библиотечной столовой можно было обедать и ужинать бесплатно.

Такая “преданность” работе скоро окупилась. И, наверное, все же Артур кое-чему ее научил: Констанция быстро стала показывать весьма достойные результаты. И месяц за месяцем внутренне приближалась к тому образу, который создавала в глазах других, пока, наконец, действительно не стала более уверенной и спокойной.

Теперь Констанция любила красить глаза чёрным, а губы – алым, прятала бледную кожу от солнца, а волосы состригала ровной линией чуть ниже плеч. Говорила напористо, твердо, даже если чувствовала себя иначе. Сменила гардероб, а самое главное дала волю недружелюбной натуре, чтобы никто не подкрался слишком близко. Это и невероятная работоспособность сделали ее загадочной и мрачной звездой Центрального Аппарата, о которой никто ничего не знал. Неизвестное же манит. Коллеги хотели раскрыть секрет ее успеха, пытались познакомиться ближе, звали выпить кофе или поучаствовать в сборе макулатуры.

Констанция не поддавалась. В итоге ей удалось избежать всяческих привязанностей.

…Ну, почти, однако эти исключения не стоят упоминания…

Юджин будто знал, что ее в этом городе ничего не держит, и знал, на что надавить, чтобы Констанция вприпрыжку побежала за его поездом Москва – Санкт-Петербург. Она была бы счастлива продемонстрировать бывшим коллегам – хорошо, одному конкретному коллеге – чего достигла. Все же что-то в ней осталось от прежней девчонки-стажера.

Вот только теперь, отработав два с половиной месяца в родном Петербурге, Констанция жалела о принятом решении. Прошлое, от которого она пыталась скрыться в другом городе, вновь обрушилось на нее с пугающей силой.

– Разрыв! – высокий голосок Арины раздался в полупустом офисе: было уже почти десять вечера, и большинство охотников разошлись по домам.

– Августин, чего сидишь, – тут же проворчала Констанция, покосившись на кофейный столик, на котором устроил кучерявую голову скрючившийся в кресле стажер.

Он наверняка мечтал покинуть службу, но пока не получил дозволения от наставницы. Вообще-то, Констанция его ни к чему не принуждала, тем более весь день они сидели без дела. Читали книги из “Списка Литературы, Обязательной к Вдумчивому Ознакомлению”, обсуждали с Милой и Ариной замену мебели в офисе и возможность приобретения новой кофеварки. К Констанции снова подходил Валера, долго и занудно рассказывал о новом деле. Это больше не выглядело как жест уважения и искренняя необходимость в помощи и поддержке. Либо это было его представление о флирте, либо он решил, что нашел отличный способ облегчить себе работу. Когда разговор затянулся, Констанция сердито посоветовала Валере воспользоваться собственной головой и ушла в столовую. Аврелий полвечера строчил что-то в своем ноутбуке, как минимум трижды попил чай с Ариной, не меньше часа проболтал с Милой, пока та не уехала на вызов.

Желая поскорее вырваться вперед в их с Кингом соревновании, Констанция приняла решение остаться на ночное дежурство. Стажера она не держала, его рабочий день уже закончился, и он имел полное право покинуть Библиотеку. Но заветных слов “иди уже” не прозвучало, а Аврелий, судя по всему, чувствовал себя виноватым после того, как спас ей жизнь, поэтому смиренно спал. Констанция подошла к нему и громко произнесла:

– Стажер! Разрыв! Возьмите ловец и формуляр!

Аврелий комично вздрогнул, вскинул голову, ошалело огляделся, затем более осознанно взглянул на Констанцию и встал.

– Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа, – заплетающимся языком отрапортовал он.

Еще пару раз моргнул и пошел к выходу из офиса.

– Нет, постой, посмотрим, где разрыв, возможно, возьмем карту, – остановила его Констанция. – В такой поздний час это может быть кстати.

Она подхватила свое пальто с сумкой и пошла следом.

Сейчас в Абонементе трудилась Христофора Николаевна. Услышав запрос Констанции, она тяжело вздохнула, демонстрируя, что в десятом часу предпочла бы собираться домой, а не готовить для них карту. Но все же удалилась в подсобное помещение.

А спустя пять минут вышла оттуда в плаще и вязаном берете.

– Э-э-э, – протянул Аврелий.

– Э-э-э, – передразнила его Христофора Николаевна своим внушающим трепет низким голосом. – Понабрали, два слова связать не могут. Книжники, а туда же.

– Но-о-о…

– Сует нос в окно.

– Просто…

– Купи за девяносто.

Констанция снисходительно наблюдала за этим бессмысленным диалогом. Христофора Николаевна всего лишь дразнила новичка. Странно, что он до сих пор не понял, что это за дама.

Та же пересекла круглую комнату с картотеками и вышла, оставив после себя тяжелый аромат сладковатых духов.

Аврелий растерянно повернулся к Констанции. Она подняла бровь:

– Ну и? Что стоишь, Лициний? Мы остались без карты. Скорее догоняй.

Он пару раз растерянно моргнул, затем рванул за Христофорой Николаевной так быстро, что его кудряшки едва не распрямились на лету.

– Я шучу, – бросила тогда Констанция, довольно улыбаясь.

Смена Христофоры Николаевны закончилась, а значит, та передала задачу коллеге.

– Садись, это займет время.

– Я думал, нужно как можно скорее выезжать на адрес, – задумчиво отозвался Аврелий, усаживаясь на скрипящий стул.

– Вообще да, – кивнула Констанция, присевшая на край стола, где охотники обычно брали формуляры, – но разрыв произошел в центре, поздним вечером. При таких обстоятельствах бывает лучше подождать карту.

Аврелий не стал задавать других вопросов, видимо, решив сперва дождаться, когда карта будет в его руках. Ожидание Констанция находила томительным: она с зудящим беспокойством представляла, как персонаж выходит за периметр карты и исчезает из поля зрения. Они с Аврелием тратили драгоценные минуты. Но если поймать по горячим следам не получится, карта может оказаться очень полезной. Через несколько минут, наконец, раздался стук каблуков. К ним вышла Клара.

– Зайки, это вам тут карта нужна? – пропела та ласково.

Пальцами с аккуратным французским маникюром она держала гибкий лист черно-белой пленки, похожий на рентгеновский снимок. Только вместо костей и суставов темные участки рассекали светлые линии улиц и переулков.

Аврелий, поняв, наконец, почему наставница была так спокойна, насупился, поджал губы и подошел к коллегам. Его дурное настроение быстро исчезло, стоило ему увидеть карту района. На «рентгене» места разрывов и прочих книжных активностей светились, будто кто-то снизу держал включенную гирлянду. Аврелий присел, чтобы увидеть обратную сторону, только Констанция знала – напрасно: светящиеся огоньки не имели источника света.

– Ва-а-а-у, – протянул Аврелий.

– Хорошо, что Христофора Николаевна этого не слышала, – хмыкнула Констанция.

– Да что же тут такого, если человек восторгается чудом, – с улыбкой отозвалась Клара, отчего вокруг ее рта и в уголках глаз образовались мелкие морщинки. – Это ведь настоящее волшебство. Как можно оставаться равнодушным, правда, мальчик?

«Мальчик» угукнул, продолжая изучать карту с восторгом ученого, обнаружившего крайне редкий вид насекомого.

– Смотрите-ка, как же вам повезло! – воскликнула Клара. – Очень мало книжной активности в этом месте, может, сумеете быстренько обернуться.

– Вот это разрыв? – уточнил Аврелий, ткнув в самый большой и самый яркий огонек.

– Верно, верно, – Клара разговаривала тоном, будто это был не коллега, а внук, который выучил новую букву. – А вот эти маленькие – это просто книжные активности. Кто-то читает и испытывает яркие эмоции. Любой такой может превратиться в разрыв. За этим мы и следим.

– Круто, а посмотреть можно? На весь город?– Аврелий уставился на нее своими круглыми оленьими глазами, но Клара уверенно покачала головой.

– Тебе по должности не положено.

Констанция хмыкнула. Ей и самой было любопытно, но она научилась не мечтать о том, чтобы разузнать все тайны Библиотеки. Может быть, однажды…

– Теряем время, Октавиан, – бросила она устало и пошла к двери. – Бери ловец, формуляр и карту. Карту не мни и не складывай.

В машине Аврелий опять пытался завязать разговоры на отвлеченные темы. Куда Констанция ездит в отпуск? Есть ли у нее хобби? Успевает ли читать с такой высокой занятостью на работе?

После очередного вопроса она поглядела на него, скривив губы, и с неприязнью заметила:

– Не люблю таких, как ты. Таких… общительных.

Последнее слово прозвучало как оскорбление, но Аврелий расхохотался.

– Почему? – с улыбкой спросил он.

– Тебе же плевать. Ты заинтересован в том, чтобы утолить сиюминутное любопытство. Но по большому счету тебе все равно, что я отвечу. Скажу, что отдыхаю на даче у родителей, ты скажешь: “О, вау, а где у них дача?”, скажу, что езжу на Мальдивы, спросишь, действительно ли там рай на земле, как показывают в рекламе. Но – глубоко в душе – тебе плевать.

Он хмыкнул. Тормознул у светофора перед Садовой площадью и посмотрел на Констанцию:

– Ты неправа. Мне правда интересны люди. Ну, да, ты ответишь, я спрошу что-то еще, но просто потому что хочу знать больше. Бывает, что истории, абсолютно одинаковые вначале, в каком-то месте сворачивают в разных направлениях. Типа один – вышибала в баре, а второй – хирург с мировым именем. Хотя выросли в одном доме, в одной коммуналке, оба хорошисты в школе, оба серьезно занимались борьбой. Но потом один попал в больницу после боя и увидел работу врачей. И все – чпоньк! – помешался на медицине, вызубрил все учебники, поступил в Военмех.

Говорил Аврелий быстро, глотая звуки, но Констанция уже привыкла, научилась различать слова, поэтому просто с жадным интересом слушала.

– А второй продолжил развиваться в спорте, получил титул чемпиона России среди юниоров, планировал идти дальше. Но тоже заработал травму, с профессиональным спортом пришлось завязать. Хотел пойти тренером, но связался с бандитами, произошла некрасивая история, с детьми работать запретили. Потыкался туда-сюда, ребята помогли устроиться охранником в ночной клуб. Там познакомился с администратором. Через год поженились. Два пацана растут. Оба ходят на карате, но без энтузиазма. Он к профессиональному спорту охладел. А хирург дважды в разводе, есть дочь, но она живет с матерью. Хирург женат на работе. И детям в своем отделении он уделяет больше внимания, чем собственному ребенку… Скажи, как это может быть неинтересно?