Замуж за бывшего. Фиктивный брак

Глава 1

Мне бы с головой укрыться одеялом, свернуться калачиком и в тишине дать волю слезам, оплакать папу. Однако дома я окажусь лишь через три часа, а может, и все четыре. Поминальный обед только начался, я не могу взять и уйти, меня не поймут. Да и Андрей, мой муж, скорее всего, будет против. С недавних пор он взвалил на себя бремя возглавлять фирму отца, и как бы кощунственно это ни звучало в такой скорбный день, он полон решимости укрепить деловые связи с партнёрами папы, теми, кто пришёл проводить его в последний путь.

Нам с Андреем соболезнуют, говорят слова поддержки, я не различаю лиц, не слышу голосов, но искренне благодарю каждого. Если люди пришли, значит, отец им был небезразличен.

А то, что мне трудно пройти весь ритуал прощания с человеком, так это моя проблема и больше ничья. Возможно, если бы отец не ушёл так скоропостижно, и у меня было больше времени подготовиться к неминуемому, я бы более стойко пережила этот день. Но папе лишь два месяца назад поставили диагноз – рак. Врачи давали оптимистичный прогноз, говорили о высоких шансах на выздоровление, но болезнь оборвала его жизнь за считаные недели.

– Андрей Анатольевич, простите, что отвлекаю, – Агата, секретарь мужа, бесшумно возникла рядом, поймав момент, когда мы остались наедине. Девушка – большая умница, скромная и ответственная. Без её помощи я бы просто не справилась с организацией похорон. – Шмитов не может до вас дозвониться. Я объяснила, что вы сегодня заняты, но он настаивает, говорит, дело срочное. Что ему передать?

Прежде чем ответить, Андрей встретился со мной взглядом, видимо, оценил мой несчастный вид и мотнул головой.

– Скажите Шмитову, что я свяжусь с ним не раньше шести вечера.

Я заметила, как Андрей тяжело вздохнул, прикусив нижнюю губу. Он всегда так делает, когда нервничает. Вероятно, в этом разговоре заинтересован не только незнакомый мне Шмитов, но и сам Андрей. И он откладывает звонок лишь потому, что не хочет оставлять меня в тяжёлый момент даже на десять минут. В этом весь Андрей – всегда ставит мои интересы превыше всего.

– Всё в порядке, позвони. Я понимаю, мир не остановился, жизнь продолжается, и дела фирмы требуют твоего… чуть ли не круглосуточного внимания.

– Ева, но…

– Иди, иди, – я выдавила слабую улыбку и легонько подтолкнула его в спину, чтобы он не сомневался, а нашёл тихое место и позвонил.

Андрей ушёл, вслед за ним испарилась и Агата.

– Евочка, горе-то какое. Какое горе, – услышала я за спиной надрывные причитания, а когда обернулась, на меня двигалась женщина с широко распахнутыми руками. – Девочка моя, дай я тебя хоть обниму. Нет больше нашего Коленьки! Как же так? Как же так?

Понятия не имею, кого я сейчас обнимаю. Этой женщине хорошо за пятьдесят, она тучная и любит ярко-красную помаду. Сегодня мы встретились впервые, но на кладбище она плакала громче всех, горько стенала и вела себя так, будто мы с папой её ближайшие родственники. Но родни у нас немного, и я знаю всех наперечёт.

– Ой, деточка, кажется, я тебя облила, – отлипнув от меня, призналась незнакомка и попыталась смахнуть с моего плеча капли. – Ничего, высохнет, и следа не останется, платье же чёрное, – она почти хохотнула и залпом опрокинула в себя остатки вина из бокала. Судя по запаху и заплетающемуся языку, это была далеко не первая и даже не вторая порция горячительного.

– Простите, но я почему-то вас не знаю, или, быть может, не узнаю. Подскажите, кто вы? – уточнила я.

– Я кто? – растерянно переспросила она, но тут же нашлась. – Роза Марковна. Троюродная тётка твоего папки. Я тебя вот такусенькой малявкой ещё помню, – она отмерила расстояние от пола до своей руки в несколько сантиметров. – Ева, подскажи по-родственному, – женщина огляделась и перешла на заговорщицкий шёпот. – Кто из присутствующих здесь мужчин холост?

Я слышала, что некоторые специально ходят на похороны чужих людей: кто поесть, кто получить эмоции, а кто и устроить личную жизнь, но никак не ожидала столкнуться с этим гнусным явлением лично.

Первым порывом было прогнать хамоватую самозванку, но я передумала. Прощание с папой – открытое мероприятие, у кого есть желание, тот и приходит. Да и лишних моральных сил на скандал у меня нет.

Вместо этого лучше пошлю эту мадам куда подальше и отсижусь где-нибудь в укромном месте. Тем более такое имеется: администратор ресторана разрешил нам пользоваться комнатой отдыха. А после, когда Андрей закончит разговор и позвонит, скажу ему, что уезжаю домой.

Чувствуя себя не только несчастной, но теперь ещё и оплёванной, поднялась на второй этаж и потянула за ручку первой двери слева. Но тут же одёрнула руку, потому как в комнате сначала раздалось мужское бормотание, а затем кокетливый женский смех. То, что парочка внутри предавалась любовным утехам на продавленном диване, сомнений не вызывало – слишком уж характерными были звуки.

Боже мой, как же хорошо, что я их услышала до того, как вошла. Последнее, что мне сейчас нужно – застать какую-нибудь родственницу в объятиях, например, сотрудника фирмы. Нервы у меня не железные, могла бы и спустить на них всех собак за такое неуважение к папе.

– Ну, Андрей… – Я уже развернулась и направилась обратно к лестнице, когда услышала голос, очень похожий на голос Агаты. И она выкрикивала имя моего мужа.

На девяносто девять и девять десятых процента уверена, что ошиблась. И там, за дверью, кувыркается кто угодно, но не мой муж и его секретарь. Но просто уйти я уже не могла. Если не удостоверюсь, что за дверью не они, не смогу спокойно жить. Это будет грызть меня изнутри и никогда не отпустит, я себя знаю.

Вернулась, распахнула дверь и почувствовала себя героиней анекдота с сюжетом, где жена застала мужа с любовницей – секретаршей.

Скромница и умница Агата сейчас ну никак на приличную девушку непохожа. На ней из одежды только юбка, задранная до пупа. Она оседлала чужого мужа и скачет на нём, как на мерине, сверкая голым белым задом. Андрей, если не учитывать, что на его голову натянуты женские чёрные стринги, по сравнению с подчинённой прямо скромняжка: все пуговицы на рубашке застёгнуты, даже узел галстука не ослаблен, брюки на месте. В общем, герой-любовник не заморачивался: ширинку расстегнул – и в бой.

Нет, я не могу сказать, что моё сердце разбито – это будет неправдой. В моей груди уже нечего разбивать, другой мужчина четыре года назад хорошо постарался. И я не люблю Андрея именно как мужчину. Он для меня скорее напарник, лучший друг, тот, на кого можно положиться, кто выслушает, поддержит и не предаст.

Но я никогда не обманывала его. Он долго и безуспешно за мной ухаживал, неоднократно делал предложения и получал отказ. Потом я забеременела, отец ребёнка бросил меня, и Андрей убедил меня стать его женой, напирая на то, что малышу нужны оба родителя. Я честно предупредила, что не люблю его и вряд ли это изменится. Единственное, что могла обещать – это уважение, верность и дружбу. Он ответил, что его любви хватит на нас двоих, и даже не на одну, а на несколько жизней.

Я сдержала обещания, уважала, ценила и берегла нашу семью. Его же не хватило не то чтобы на несколько жизней, он не дотерпел до пятой нашей годовщины, как забрался под юбку помощницы. Тьфу, какая пошлятина.

Сейчас мне обидно не столько за себя, сколько за папу. Хотя за себя тоже. Пока на первом этаже люди вполголоса прощались с лучшим из людей, с тем, кто Андрея считал сыном, он тут ржал как конь, трусы на голову надевал и сношался со своей секретаршей. Бессовестный!

– Тебе не стыдно? – бросила я, глядя в испуганное лицо мужа.

– Ева, я тебе всё объясню! – выпалил он, не особо деликатно стряхивая с колен любовницу.

– Ну разумеется! – воскликнула я. – Даже не сомневаюсь, конечно, объяснишь. Я всё неправильно поняла, верно? Скорее всего, дело было так: у тебя был напряжённый деловой звонок, а Агата подавала документы, чтобы ты мог апеллировать фактами. Потом она случайно споткнулась, пока падала, с неё слетели трусы, заползли к тебе на голову и присосались так, что фиг оторвёшь. И приземлилась она ну уж очень неудачно, прямо на твою расстёгнутую ширинку. Так было дело или что поумнее придумаешь?

Пока я упражнялась в сарказме, пойманная с поличным жаркая парочка, даром времени не теряла. Андрей торопливо застегнул брюки, сорвал с головы трусы, вскочил с дивана, отдышался и даже сменил идиотское выражение лица, на более адекватное.

Агате пришлось гораздо сложнее, она подняла с пола всю раскиданную одежду и впопыхах пыталась надеть всё сразу, одновременно, что существенно замедляло процесс одевания. Хуже всего у неё дела обстояли с трусами, мало того, что мой благоверный закинул их чёрт-те куда и ей пришлось доставать, так она ещё, прыгая на одной ноге, запуталась в трёх верёвках и не могла попасть куда нужно.

В какой-то момент я даже подумала: «Всё, сейчас завалится бедолага!». Но нет, Андрей вовремя успел придержать её за локоток.

– Джентльмен спас даму, – не сдержалась я, сцедив слова, словно яд.

– Ева, умоляю, не начинай! – огрызнулся Андрей, более того, у него ещё хватило наглости поднять в мою сторону руку с раскрытой ладонью, показывая жест, мол, замолчи. – Давай решим всё, как взрослые люди, без этих бабских слёз и истерик!

– Единственная, кто здесь на грани истерики, – это твоя «многофункциональная секретарша». Повод у неё, правда, неуважительный. Экая беда – не застёгивается бюстгальтер. Не стой истуканом, видишь же, девушка мучается, помоги застегнуть.

Думала, муженёк постесняется при мне трогать любовницу. Но нет. Он помог ей и не только с бюстгальтером, но и с блузкой.

– Если ты вдруг не понял, сообщаю: я с тобой развожусь! Завтра же подам заявление!

– Ева, не стоит на эмоциях принимать поспешных решений. Давай, ты сначала остынешь, а после мы сядем и в тихой, мирной обстановке обсудим проблему.

– Андрей, разве, похоже, что я на эмоциях? Я спокойна, как буддийский монах. И это не поспешное решение, а запоздалое, исходя из того, как вы двое крепко снюхались. Мы разводимся, и тут нечего обсуждать.

Постукивая носком туфли по полу, Андрей постоял в задумчивости, а потом, как человек, решившийся на отчаянный шаг, с размаха хлопнул себя по бедру и расплылся в улыбке.

– Знаешь, а ты права. Нам нужен развод! Чёрт возьми, да я даже рад, что ты сюда зашла и увидела нас с Агатой, – улыбка на лице мужа стала ещё шире и омерзительней. – Аж на душе полегчало и прятаться больше не надо. Ты даже не представляешь, как ты мне осточертела. Я же всё это время жил не с женой, а с бездушным куском льда. А мне, как любому нормальному мужику, хотелось тепла, ласки, страсти, секса, в конце концов! А ты… ты только и делала, что отворачивалась от меня и прежде чем заснуть, вздыхала по этому своему, от кого залетела.

– Хочешь высказаться, пожалуйста, сделаю тебе последнее одолжение, выслушаю, но тебе не кажется, что подобные разговоры не терпят посторонних ушей? – выплюнула я, и Агата, не будь дурой, засобиралась на выход.

Да только муженёк выставил перед ней руку и никуда не пустил.

– Нет, останься. Мы и так из-за этой, – Андрей презрительно кивнул на меня, – долгое время не могли быть по-настоящему вместе. Теперь не ты, а она лишняя.

– Мишин, ты очумел?! – опешила я от такой наглости. – Не сваливай с больной головы на здоровую. Я тебя рядом с собой силком не держала. Ты мог в любой момент собрать чемодан и на крыльях любви умчаться к любимой. И мне очень интересно, зачем ты поставил меня в это унизительное положение, какого хрена сидел ровно и не уходил?

– Дураком был. Действительно, надо было давным-давно распрощаться и с тобой, и с твоим сопливым выродком, и с твоим папашей-святошей. Ну, да ладно, лучше поздно, чем никогда. Наконец, я перестану слышать от всех и каждого, как мне повезло, что такая принцесса умница и красавица, как ты, меня выбрала. Эти разговоры меня просто достали. Всем почему-то кажется, что я из благодарности, что ты вышла за меня замуж, должен ползать перед тобой исключительно на пузе и лизать пятки.

– Не смей, называть Егора выродком и говорить об отце в таком тоне, – выкрикнула я и едва сдержалась, чтобы его не ударить.

– Теперь я говорю, как хочу, – нагло ухмыльнулся Андрей. – И чтобы ты знала, я всегда презирал твоего папашу, он только на словах был весь такой благородный, а на деле обычная мразь, как и все остальные. Вот видишь, я это сказал, и ничего ты мне не сделаешь. Всё, бежать и жаловаться тебе больше некому.

– Ушам не верю, что ты всё это говоришь, – сокрушённо призналась я. – Ещё десять минут назад я была готова поклясться, что замужем за лучшим мужчиной. Была уверена, что ты любишь меня, Егорку и папу. Теперь же из тебя изрыгаются ужасные вещи. Не думаю, что ты изменился, скорее всегда был таким, просто умело притворялся. Но зачем? Ради карьеры, ради денег? Ответь, Андрей, ради чего?

– Когда женился, я тебя любил. И долго пытался стать для тебя кем-то более важным, чем просто «удобный человек, который всегда под рукой». Но тебя ничем не проймёшь. Что бы я ни делал, ты смотрела на меня с безразличием. Спала со мной через силу, я буквально чувствовал, как ты себя заставляешь. А днём держала со мной дистанцию в километр и была неизменно холодно-вежливой. Изо дня в день ты отталкивала меня, поэтому в том, что сейчас произошло, – Андрей бросил взгляд на диван, где кувыркался с любовницей – ты виновата сама. Ты действительно думала, что я буду вечно ползать у твоих ног? Да хрен там.

– Хорошо, ладно я, но папа с Егором при чём? Чем они-то тебе не угодили?

– Твоего отца я презирал ещё с тех пор, когда мы не были даже лично знакомы, с момента, когда я только начал работать в его фирме, – ехидно усмехнулся Андрей. – Он так гордился своим положением хозяина. Разгуливал по офису словно граф среди челяди, кого-то одаривал, кого-то наказывал, а, по сути, был обыкновенным нулём и ничтожеством. Ему просто повезло родиться в удачное время и оказаться в правильном месте в нужный момент. Страна рушилась, тогда на этом многие поднялись. Родись он лет на двадцать позже, не было бы у него ничего, ни фирмы, ни денег…, только ипотека и подержанная развалюха. Егорка? А с какой радости я должен его любить? Он мне кто? Нагулянный ребёнок жены от другого мужика! На кой он мне сдался? Если бы ты не родила, сделала аборт, может быть, без живого напоминания о любовнике ты бы его забыла, и у нас всё сложилось иначе.

– Замолчи. Закрой свой поганый рот! – выкрикнула я.

Выходит, всё это время Андрей воспринимал Егорку как помеху, и играя с ним или укладывая спать, сожалел о его рождении.

– Не хочешь слушать, тебя никто не держит. Выметайся отсюда! – рявкнул он и ткнул пальцем в дверь.

– И правда, что-то я здесь задержалась, – задрав подбородок, согласилась я и разгладила юбку, будто она успела помяться. – Так, про развод я сказала, о заявлении тоже… Домой не смей приезжать, дверь всё равно не открою, и сменю замки, причём сегодня же. Вещи тебе, так уж и быть, сама соберу и отправлю с курьером. Благо адрес твоей секретарши знаю. Ну всё, счастливо оставаться, голубки.

Пока спускалась на первый этаж, чувствовала себя более-менее сносно, но стоило оказаться в зале ресторана среди людей, как меня начало трясти. Видимо, до меня с опозданием дошло, что сегодня я попрощалась не с одним близким человеком, а сразу с двумя.

– Ева, не сочти за грубость, но даже с учётом момента, ты выглядишь плохо, – услышав тихий голос Сергея Павловича Вострецова, старинного друга отца и моего крёстного, вздрогнула.

– Я себя и чувствую не лучше, – призналась я.

– Тогда тебе надо ехать домой. Скорбь не терпит общества, с ней проще оставаться наедине, – мужчина по-доброму улыбнулся, отчего кожа вокруг его глаз испещрилась морщинками.

– Единственная дочь не может пробыть на поминальном обеде отца меньше часа и уехать. Люди осудят.

– Глупости – это всё, Ева. Умные люди поймут, а мнение дураков тебя не должно волновать, – заметил Сергей Павлович и, прищурившись, огляделся. – Что-то я давно не видел Андрея. Где он? Надо ему сказать, чтобы отвёз тебя домой.

– Не надо тревожить Андрея, – выпалила я слишком быстро и нервно, после чего осеклась и продолжила спокойнее. – Он весь в делах фирмы, там случилась какая-то неприятность, Андрей её сейчас исправляет по телефону. Я вернусь домой одна, мы об этом уже договорились. И вы правы, я поеду сейчас.

– Надеюсь, ты не сядешь за руль?

– Конечно, нет, вызову такси.

– Исключено, – Вострецов покачал головой. – Я одолжу тебе машину с водителем. Нет, Ева, даже не спорь. Это меньшее, что я могу сделать для крестницы, и так мне будет спокойнее. Я должен знать, что ты благополучно добралась до квартиры.

По дороге домой я всё прокручивала в голове сцену с Андреем. Какой же он гад. Обо мне болтал всякое – это ладно. Возможно, в его словах есть доля правды. Хотя нет, он всё равно предательская лживая морда, если разлюбил – скажи об этом прямо и уходи. Последнее дело – тайком подкладывать в супружескую постель третьего. Пусть я его не любила, но верность ему хранила и не соглашалась, что днём он будет спать с любовницей, а ночью со мной.

Но главный грех Андрея – это его отношение к Егорке и папе. Этого я ему никогда не забуду и не прощу. Меньше чем за четыре года благодаря отцу Андрей с должности рядового сотрудника пересел в кресло директора.

Папа его наставлял, обучал, относился как к сыну. А этот неблагодарный, оказывается, отца едва выносил. Двуличная лживая сволочь, посмотрим, как ты запоёшь, когда я тебя завтра вышвырну из фирмы. Потому что делом всей жизни отца не будет руководить человек, который его презирал.

Глава 2

Целый час по дороге домой я варилась в котле собственных мыслей и то ли представляла, то ли репетировала завтрашнее увольнение Андрея и неминуемый скандал. В голове, как заезженная пластинка, крутились слова: «Чтобы духу твоего здесь больше не было! Вон из фирмы отца!» А он, не обрадованный, что его головокружительная карьера на насиженном месте окончена, ревел в ответ оскорбления, задевая не только меня, но и папу с Егоркой… Каждое слово – как плевок в душу.

В общем, представляла, представляла и допредставлялась до того, что когда выходила из машины и механически пробормотала благодарность водителю, меня буквально трясло от злости.

Но когда поднялась в квартиру, меня встретила няня Егорки, один её тёплый взгляд и спокойная улыбка погасили весь мой запал гнева и остудили разбушевавшуюся обиду в груди. Маргарита Вадимовна, или тётя Рита, как мы её называем, помогает мне с сыном и по хозяйству примерно три года. За это время она стала мне родной, что порой, кажется, будто она моя мама или бабушка и всегда была частью моей жизни.

– Мы с Егоркой славно погуляли, потом он хорошо поел, а когда я читала ему сказку, он уснул, и я переложила его в кроватку, – тихо сказала она, делясь новостями.

– Молодцы, – выдохнула я. – Сейчас только руки помою и загляну к нему, а потом, пока он спит, приму душ и немного полежу.

– Конечно, отдохни, милая, – кивнула тётя Рита и с заботой предложила. – Тебе ромашки заварить?

– Спасибо, но пока не хочу. Может, позже, – поблагодарив, отказалась я.

– Ева, а Андрей где? На работу поехал?

– Андрей? – переспросила я лишь для того, чтобы собраться с мыслями. – Андрей больше здесь не живёт. Мы с ним разводимся, – откровенно призналась я, но и углубляться в дебри произошедшего не стала.

Тётя Рита вздрогнула, как от удара, отшатнулась назад и, приложив руки к груди, с тревогой, спросила:

– Ева, но как же так? Когда вы это решили? Сегодня? В такой день?!

Сейчас делиться предательством мужа, мне не хотелось даже с тётей Ритой. Ведь это означало бы пережить всё заново ещё раз, а у меня нет ни моральных, ни физических сил. Поэтому я лишь устало вздохнула, Маргарита Вадимовна поняла всё без слов и сказала:

– Поговорим позже, когда отдохнёшь и будешь готова.

Заглянув в детскую, я погладила Егорку по чуть влажным от сна волосам, поцеловала сладкую щёчку и горько расплакалась. Мой мальчик безмятежно сопел, не подозревая, что сегодня дедушку проводили в последний путь. Дедушка больше не придёт его навестить, не посадит к себе на колени и не подарит игрушку. Дедушка пропустит все его следующие дни рождения и через четыре года в сентябре не отведёт его в первый раз в школу…

После душа я мечтала о тишине и покое, но, зайдя в гардеробную, чтобы сменить банный халат на что-то удобное, увидела стройные ряды вешалок с одеждой Андрея. Ярость захлестнула меня. Достав с верхней полки все имеющиеся чемоданы, с остервенением начала скидывать в них его вещи.

– Да как же так?! – раздражённо выплюнула я, когда третий, последний чемодан был набит под завязку, а одежды мужа-предателя в гардеробной словно и не убавилось. – Сколько же ты шмотья себе накупил, что оно всё целиком войдёт разве что в вагон поезда?!

Оценив ситуацию и поняв, что пока не разживусь вместительными баулами или большими коробками, полностью изгнать Андрея из спальни не получится, бросила всё как есть и пошла, наконец, полежать.

Едва я прикрыла глаза, как телефон взорвался трелью. Я могла скинуть или просто проигнорировать звонок, но на экране высветилось имя «Вика». Виктория не только моя лучшая и единственная подруга, она ещё мой деловой партнёр.

На предпоследнем курсе университета я выпросила у отца ссуду для начального капитала, и мы с Викой, полные энтузиазма, начали отшивать и продавать сумки собственного производства. Обязанности поделили чётко: я – муза, отвечающая за креатив, дизайн и рекламу, а Вика – строгий финансист и технолог, следящая за тем, чтобы наши мечты не разбились о скалы реальности.

Не сказать, что наше детище приносит какие-то огромные деньги, но пусть скромный, зато стабильный доход мы имеем. У нас полностью всё легально, зарплата у работников белая и без задержек. Потихоньку, но растём, за несколько лет ассортимент нашего интернет-магазина вырос в разы. Кроме того, уже в трёх торговых центрах есть наши павильоны.

– Привет, ты как? – спросила Виктория, когда я ответила.

– Хреново, хоть вой, – не стала притворяться и сказала как есть.

– Чёрт, и я ещё билеты не смогла поменять, – простонала подруга. – Прости меня, но прилечу только завтра. Как чувствовала, что не надо было никуда уезжать. Гори она огнём, эта итальянская кожа, купили бы её на месяц позже! У тебя сейчас сложный момент, а меня нет рядом. Ладно, хоть Андрей отменил командировку, тоже ведь куда-то собирался. Отменил же? Он с тобой?

– Вик, не переживай, всё нормально. Даже если бы ты была здесь, ничего бы не изменилось. Мне настолько плохо, что не хочу никого видеть. Андрей… да, он здесь, но лучше бы его не было. Я застукала его с любовницей сегодня в ресторане, во время поминального обеда! Представляешь?

Вика долго молчала, переваривая услышанное, а затем выдала:

– Ты шутишь?! Хотя… нет, конечно, не шутишь, – произнесла она с виноватым вздохом. А затем из неё начала вылетать грубая нецензурная брань, из более-менее нормальных слов я уловила лишь: «Тихушник», «Чмошник», «Падла бессовестная», «Встречусь с ним, вырву всё хозяйство к херам». – Ева, и что ты теперь будешь делать с этим гадом?

– Разводиться и жить дальше без него! Других вариантов для меня не существует, – отрезала я.

– Правильно. Поддерживаю. Гнать его в шею! Где ты и где эта предательская морда! Он не достоин даже рядом с тобой стоять, не то, что быть мужем. Но, боюсь, тебе не так просто будет от него отделаться. У вас же общий ребёнок, и он рулит фирмой твоего отца.

Какой бы близкой подругой Вика мне ни была, но даже она не знает, что Егорка не сын Андрея. Не то чтобы я намеренно решила всем врать, нет, скорее так получилось случайно. Андрей ухаживал за мной ещё до того, как я познакомилась с Дмитрием и забеременела от него. Потом Дима бросил меня, а Андрей остался рядом. Вскоре мы поженились. Когда мой живот округлился, ни у кого не возникло сомнений в том, кто отец ребёнка.

На следующее утро я встала пораньше, собралась и отправилась увольнять благоверного. Но у входа охранник сообщил, что у него есть личное распоряжение от генерального директора фирмы: меня в здание не пускать.

Несколько секунд я недоумённо смотрела на парня в униформе, а он, смущённо отвернувшись от меня в сторону, продолжал сидеть с вытянутой рукой и терпеливо ждал, когда заберу свой паспорт обратно.

М-да, недооценила я Андрея и всю глубину дна его бессовестности. Он предвидел, что я заявлюсь в офис, и заранее подготовился – науськал охрану не пускать меня в фирму, а ведь она по завещанию отца всецело принадлежит мне.

– Молодой человек, – обратилась я к парню, но прочитав имя на его бейдже, поправила себя. – Роман, откройте проход. Возможно, вы не в курсе, но Мишин Андрей Анатольевич – генеральный директор, всего лишь нанятый работник, как все остальные сотрудники фирмы. А я – владелица. Его распоряжение никак не может перекрыть мне доступ к моей собственности.

Парень страдальчески поморщился, сгорбился ещё сильнее и только что не застонал. Было видно, проблемная ситуация с утра пораньше на рабочем месте – это совсем не то, чего бы он хотел.

– У меня нет полномочий решать такие вопросы, вызову старшего, – молодой человек взялся за рацию и аж повеселел, что нашёл выход.

Вскоре за стеклянной перегородкой в комнате поста охраны появился подтянутый мужчина средних лет в обычном деловом костюме, но с бейджем на груди и рацией в руках. Молодой охранник, вместе с моим паспортом, тут же к нему подскочил и, активно жестикулируя, судя по всему, обрисовал ситуацию.

«Старший», выслушав подчинённого, вопреки ожиданию, не приблизился к окошку, возле которого ждала я, а вышел из кабины охраны и предложил мне отойти с ним в сторону для приватного разговора.

– Ева Николаевна, мы не можем вас пропустить, – заявил он тихим, но уверенным голосом.

– Да вы обалдели? Я владелица! Моя девичья фамилия Белова.

– Знаю. Вы дочь и наследница Николая Егоровича Белова – единственного учредителя фирмы. Примите мои искренние соболезнования в связи с его кончиной. Но, тем не менее, вход для вас закрыт.

– То есть, вы в курсе, что всё вокруг – моя собственность, но внутрь меня не пускаете?! – раздражённо повысила я голос.

– Совершенно верно. Видите ли, вы владеете фирмой, но не руководите ею. Насколько мне известно, руководит ваш муж. Месяц назад он сократил штат охраны и нанял нас – стороннее агентство. По договору мы подчиняемся генеральному директору и только ему. Чтобы что-то изменить, вам, как собственнице, нужно снять его с должности и назначить себя или кого-то другого, кто будет действовать в ваших интересах.

– И как, по-вашему, я это сделаю, если вы меня дальше холла не пускаете? М?

Мужчина сглотнул, наклонился ко мне и заговорил ещё тише:

– Ева Николаевна, даже если я вас пропущу, вы ничего не добьётесь. Большая часть руководства прикормлена и поддерживает вашего мужа. В данный момент вам правильнее отступить и срочно заручиться поддержкой, – он поднял руку и характерным жестом, каким обычно пользуются стражи правопорядка, раскрыл воображаемое удостоверение. – После этого вы, с вашей поддержкой, должны вернуться сюда и навести порядок. А сейчас, одна, вы ничего не сможете сделать. Вам просто не позволят. И мой вам совет – поторопитесь, – закончил он, выпрямился и быстро удалился.

– Спасибо за совет, – тихо пробормотала я, глядя удаляющейся мужской спине вслед.

Если я правильно поняла безопасника, мне нужна поддержка силовых органов, ещё не помешает подключить к этому делу толковых юристов, после заявиться сюда толпой и всю шайку-лейку Андрюшки вытурить поганой метлой. Ладно! Понятия не имею как, но сделаю.

День сегодня обещал быть по-настоящему жарким, но пока часы показывали лишь половину девятого утра, солнце особо ещё не припекало, плюс дул небольшой ветерок, даря обманчивое ощущение свежести и прохлады. Выйдя из холла на улицу, я отошла в сторону, чтобы не мешать прибывающим на работу сотрудникам и, прикрыв глаза, пыталась продумать дальнейший план действий.

Куда мне обратиться в первую очередь? В отделение полиции? В прокуратуру? В какой-нибудь комитет по надзору за имущественным правом? А такой вообще существует?!

Чёрт! Я же ничего в этом не понимаю!

Значит, нужен тот, кто понимает. Юрист! Зубастая тяжеловесная акула, с именем, с опытом и со связями!

– Следуйте за мной, – тихий женский шёпот вырвал меня из водоворота мыслей, а лёгкое прикосновение к руке заставило вздрогнуть.

– Что? – выдохнула я, распахивая глаза. В нескольких сантиметрах от меня стояла незнакомка лет пятидесяти, высокая, стройная, в строгом костюме и делала вид, будто роется в сумке. – Простите, вы что-то сказали?

– Идите за мной, – не поворачиваясь в мою сторону и практически не разжимая губ, повторила она и предупредила. – Но держитесь на расстоянии.

Она скользнула вниз по ступеням крыльца, и я направилась следом. Учитывая, что загадочная женщина обратилась ко мне именно возле здания фирмы, у меня есть все основания полагать, что ей есть что мне сказать, и эта информация может оказаться полезной.

Женщина привела меня в небольшой скверик, и хоть все лавки пустовали, она остановилась на газоне и ждала меня возле дерева, видимо, посчитав, что так мы для прохожих будем менее заметны.

– Вы знаете, кто я? – спросила она, когда я приблизилась.

– Нет.

– Ну конечно, откуда вам меня знать. Я всего лишь двенадцать лет проработала на вашего отца в должности главного бухгалтера, – бросила она с неприкрытой обидой.

Я растерялась. Не ожидала, что вся эта конспирация была нужна лишь для того, чтобы меня упрекнуть.

Заметив моё замешательство, незнакомка тут же смутилась:

– Простите. У меня и в мыслях не было на вас срываться, но в последнее время я вся на нервах, как-то само вырвалось. Ева, – продолжила она, но осеклась и уточнила. – Вы же Ева, дочь Николая Егоровича? Я не ошиблась?

– Всё верно, – кивнула я, и женщина эмоционально затараторила:

– А я Вера Александровна, как уже вам сказала, главный бухгалтер, и уже целый месяц вынуждена наблюдать, как ваш муж топит дело Николая Егоровича. И не просто топит, а топит в свою пользу! Он заключает кабальные договоры с сомнительными компаниями. В бухгалтерию чуть ли не ежедневно поступают реестры счетов на оплату каким-то липовым фирмам-однодневкам. Им же он продаёт оборудование и транспорт по смешным ценам! Когда я попыталась выяснить, что происходит, он поставил меня перед выбором: либо я немедленно увольняюсь, либо молчу в тряпочку и делаю всё, что он говорит. Тогда он возьмёт меня к себе в новую фирму. Перед таким выбором он поставил не только меня, но и почти всех руководителей отделов. Кто-то уволился, но большинство пошли на сделку, – бухгалтер стыдливо опустила глаза и призналась. – Я тоже согласилась. У меня ипотека, за учёбу сына надо платить… Боже, как же меня всё это время грызла совесть! Когда я вас сегодня увидела, сначала прошла мимо, а потом вспомнила, сколько добра сделал мне Николай Егорович, и вернулась.

– Твою ж мать… – выдохнула я. – Андрей не просто пытается отобрать у меня фирму, он хочет её разорить, чтобы открыть свою собственную! Значит, времени совсем в обрез.

– И даже меньше, – мрачно подтвердила Вера Александровна. – Не знаю, что произошло, но вчера ближе к вечеру мне позвонил Андрей Анатольевич и сказал, что завтра, то есть сегодня, у нас будет масса платежей. Когда он озвучил общую сумму, у меня волосы на голове зашевелились.

– Но он же не может просто так швыряться деньгами направо и налево во вред фирме! Это же незаконно! – возмутилась я.

– Незаконно, – согласилась Вера Александровна, но тут же добавила. – Только когда всё вскроется, что вы сделаете? Подадите на него в суд? На судебные тяжбы уйдут годы. И не факт, что докажете свою правоту. В чьих руках деньги, в тех руках и правда. У вас есть кто-нибудь, кто способен вышвырнуть вашего мужа из фирмы не просто сегодня, а в течение ближайших нескольких часов?

– Я планировала найти хорошего юриста, а потом пойти в прокуратуру и написать заявление, – пояснила я, и Вера Александровна снисходительно улыбнулась.

– Пока юрист разберётся в вопросе, а прокуратура расшевелится, ваш муж успеет вывести все активы и продать оборудование вместе со зданием. Ещё раз простите, Ева. Я хотела вам помочь, но слишком поздно опомнилась. Надо было вам раньше позвонить, предупредить.

Женщина бросила на меня виноватый взгляд, тяжело вздохнула и, казалось, собралась уходить. Я же лихорадочно перебирала в памяти всех своих и знакомых отца, кто бы мог оперативно помочь, но таких не находилось. Вернее, нашёлся один, но я упорно отметала его кандидатуру.

Во-первых, потому что встреча с Дорониным Дмитрием для меня была сродни, как самой себе ржавым ножом вскрыть грудную клетку, а во-вторых, я не была уверена, что у него вообще возникнет желание мне помогать.

Вера Александровна бросила на меня последний, полный сожаления взгляд и, словно тень, скользнула обратно к зданию фирмы. И тут в моей голове что-то щёлкнуло. Отец всю свою жизнь отдал этой фирме. Даже когда за его плечами был солидный капитал, он не позволял себе передышки, работал на износ, питался урывками, систематически недосыпал… И ради чего? Чтобы какой-то неблагодарный Андрей за считаные дни развалил его дело? Да не будет такого!

Я ещё носила Егорку под сердцем, когда папа, светясь от гордости, объявил его своим главным наследником. Он мечтал, чтобы внук продолжил его дело. И я вывернусь наизнанку, но исполню волю отца. Ничего, стисну зубы и переживу встречу с Дорониным. Папа ради меня жертвовал большим. Понадобится, упаду Дмитрию в ноги и буду умолять о помощи.

– Постойте! – крикнула я и бросилась догонять женщину. – У меня есть к кому обратиться… Прошу, придержите платежи хотя бы до вечера! – выпалила я, задыхаясь от волнения и бега.

Вера Александровна, закусив губу, призадумалась.

– Я главный бухгалтер, в мои обязанности не входит набивать и отправлять платежи, только контроль. Придержать будет проблематично, – мрачно сказала она, но уже через мгновение её лицо просветлело, словно ей в голову пришла отличная мысль. – Я задержу платежи! До вечера не обещаю, но до двух-трёх часов дня – точно.

Как только женщина ушла, я, не теряя времени даром и не давая себе передумать, достала из сумки телефон, судорожно нашла в списке контактов номер Доронина и вот так без подготовки и без понятия, что скажу, позвонила.

Абонент оказался не абонентом. Дмитрий не просто не отвечал, его номер был отключён.

В голову сразу полезли пугающие мысли. У Доронина, помимо ведения бизнеса, было ещё две страсти: бокс и горные лыжи. Вдруг он укатил куда-нибудь на ледник, высоко в горы, где снег лежит круглый год и, возможно, нет связи? Тогда я с ним не то чтобы не встречусь, я с ним и по телефону не поговорю.

Нет. Поддаваться панике рано, как ни крути, для горных лыж сейчас не сезон, да и четыре года прошло, срок немаленький, Дмитрий запросто мог сменить номер телефона, и поэтому он отключён.

До парковки, где оставила машину, я не шла, а летела. После превратилась в водителя, каких сама терпеть не могу. Чтобы выиграть хоть десять секунд, постоянно перестраивалась из полосы в полосу, на мигающем светофоре не притормаживала, а наоборот добавляла газу. Зато, когда припарковалась возле офиса Доронина, на меня напало оцепенение, и я теряла драгоценное время, сидя в салоне.

Посмотрев на своё бледное лицо в зеркале, подкрасила губы. После чего разозлилась на себя, взяла салфетку и стёрла помаду. Я же иду Доронина не соблазнять, а взывать к его совести.

В конце концов, Егорка – наш общий ребёнок. Дима и так его подвёл, не признал, воспитанием не занимался, да он его даже ни разу не видел. Хотя в зачатии участвовали мы оба и добровольно. Теперь Дима просто обязан позаботиться о том, чтобы его сын, когда подрастёт, получил наследство деда.

Из машины я вышла всё-таки с накрашенными губами. Зачем вновь накрасила? Не знаю. Вернее, знаю, но признаваться себе не хочу.

В компании Доронина, в отличие от моей собственной фирмы, пропуск мне выписали без проблем. Правда, я немного схитрила, сказала, что иду в отдел кадров на собеседование.

Теперь мне предстоял более сложный этап – как-то прорваться в кабинет Димы. Сначала попробую цивилизованный способ, не получится, прибегну ко всем остальным. Отступать некуда. Если проиграю этот бой, война с бывшим мужем закончится, даже не начавшись.

Секретарь Доронина наотрез отказалась не только пропустить меня к боссу, она заявила, что даже докладывать о моём визите не станет.

«Если бы я отвлекала Дмитрия Вадимовича каждый раз, когда люди с улицы желали с ним поговорить, давно бы потеряла своё место. Нет, девушка, даже не уговаривайте, это невозможно. Если вы не уйдёте, я буду вынуждена вызвать охрану», – вещала она, и лишь когда я сообщила, чьей дочерью являюсь, секретарь с явной неохотой, но всё же согласилась позвонить боссу.

– Дмитрий Вадимович, извините, что отвлекаю, к вам пришла и настаивает на визите Мишина Ева Николаевна, дочь Белова. Что ей передать?

Пока девушка молча слушала распоряжение босса, у меня перед глазами пролетела вся жизнь. Я так разнервничалась, что аж затошнило.

– Присаживайтесь, пожалуйста, после окончания совещания Дмитрий Вадимович вас примет.

Глава 3

Секретарь вернулась к делам, всем своим видом демонстрируя, что моё присутствие её нисколько не волнует, а я, в свою очередь, скромно присела на краешек дивана в углу приёмной. Казалось бы, я добилась своего, Доронин не послал меня в направлении всех сторон света, мне бы хоть немного выдохнуть и расслабиться. Но нет же! Я разнервничалась только сильнее. Ведь уже через несколько минут, мне предстоит посмотреть в тёмно-карие почти чёрные омуты моего прошлого.

– Простите, а когда началось совещание и как долго они обычно длятся? – осмелилась я спросить у девушки, чьи пальцы с неистовой скоростью плясали по клавиатуре. Казалось, она не печатает, а просто придуривается.

– Начали минут двадцать назад, – бросила она. – Сколько длятся? От часа до бесконечности!

Значит, мне ждать минимум сорок минут. Что одновременно плохо и хорошо. Плохо, потому что прямо сейчас Андрей беспрепятственно разворовывает фирму. Хорошо, потому что у меня есть время обдумать, что сказать Диме.

Не знаю, что побудило секретаря предложить мне кофе – мой несчастный и затравленный вид, или же она просто вспомнила об обязанности угощать посетителей. Я с благодарностью согласилась, но пить не смогла. Когда взяла кружку, руки так дрожали, что дело чуть не закончилось ожогом и пятном на светлых брюках.

Едва я успела начать мысленно набрасывать примерный план речи, как двери кабинета Дмитрия распахнулись, и оттуда хлынул поток лощёных, уверенных в себе мужчин.

И как это понимать? Я на диване и десяти минут не просидела.

Судя по вытянутому лицу секретаря, она удивлена не меньше меня.

– Странно. Сегодняшняя экзекуция закончилась, толком и не начавшись, – хмыкнул один мужчина другому.

– Дело в звонке. После него Доронин попросил нас на выход, – шёпотом отозвался второй и так же тихо добавил. – Как я понял, к нему кто-то пришёл.

Обычно я не имею привычки подслушивать чужие разговоры, но тут, широко раскрыв глаза, я беззастенчиво развесила уши. И когда они одновременно посмотрели на меня, я сильно смутилась, особенно из-за того, что на их лицах жирным текстом было написано: «А вот и она – причина!».

– Ну что тут скажешь уважительный повод, – эта реплика, как и ответ на неё, донеслись до меня, когда мужчины уже вышли из кабинета.

– Согласен. Тоже таких люблю. Красивая и породистая.

Когда приёмная опустела, девушка-секретарь жестом предложила мне пройти в кабинет её босса.

К Диме я пришла за защитой, за помощью, за справедливостью, но дорога от дивана до двери показалась мне такой же мучительно трудной, как если бы я поднималась по ступеням лестницы эшафота.

Переступив порог, я сделала всего пару шагов, увидела Дмитрия, стоявшего спиной ко мне у окна, и замерла, меня даже перестало трясти.

Тишина в кабинете была настолько густой, что казалось, её можно потрогать руками. Дмитрий тоже не шевелился, я не видела его лица, но была уверена, по нему сейчас бродит выражение глубокой задумчивости.

Доронин старше меня на целых четырнадцать лет, когда мы с ним виделись в прошлый раз, ему было тридцать четыре, сейчас тридцать восемь. Но судя по тому, что я вижу, он ни капли не изменился, всё такой же стройный, спортивный, с широким разворотом плеч. Тёмные волосы стали немного короче, но седины как не было, так и нет. Интересно, а морщинками на лице он обзавёлся? Или и эта участь обошла его стороной? Если обошла, то в скором времени мы будем выглядеть как ровесники.

А я? Я изменилась? Четыре года назад я была совсем юной девушкой, а сейчас уже рожавшая женщина. И хоть я не заметила в себе никаких перемен, волосы после беременности не поредели, зубы не посыпались, растяжек нет и ношу прежний размер, наверняка они есть. Как минимум с меня слетела юношеская наивность и беззаботность.

Доронин обернулся, наши глаза встретились, и меня словно молния поразила. Я даже, кажется, дёрнулась. Ровно тот же эффект Дмитрий вызвал у меня четыре года назад, когда мы впервые с ним встретились. Стоило мне на него посмотреть, как я оглохла и онемела, потеряла способность думать и забыла себя, передо мной был он, и только это имело значение…

Вот и сейчас, если бы в мой висок уткнулось дуло и прозвучало требование: «Скажи одно любое слово, иначе пристрелю» я бы осталась безмолвной.

Я думала, что за эти годы забыла его, вырвала из сердца. А когда вспоминаю о нём, в груди нестерпимо болит исключительно от обиды. Наивная. Моя любовь не умерла, она живее всех живых, здравствует и процветает.

– Давно не виделись, Ева, – заметил Дмитрий, и от его голоса у меня по всему телу побежали мурашки. – Проходи, присаживайся. Рассказывай, зачем пришла?

Пока я в мыслях со всего маха хлестала себя по щекам, чтобы очнуться от его гипнотического влияния, Доронин неторопливо приблизился к креслу, опустился в него и скрестил на груди руки. В его позе читалась уверенность и невозмутимость, словно он знал, какую бурю эмоций вызвал у меня лишь одним своим видом.

– Ева, даже сильно проштрафившиеся сотрудники не мнутся так долго у моей двери, – насмешливо заметил Дмитрий. – Тебе тем более не стоит. Проходи.

И тут я разозлилась. Не на него – на себя, такую жалкую и растерянную. Только я одна в этом кабинете взволнована встречей. Только у меня перехватило дыхание и пересохло в горле. Только я последние годы вспоминала наш роман и горевала. Только я изранена этой больной, неубиваемой любовью. Доронину же и четыре года назад было плевать на меня, и с тех пор ничего не изменилось.

Да, он распустил совещание, как только узнал, что я пришла, но это ровным счётом ничего не значит. Возможно, он сделал это из любопытства или тревоги – ведь с тех пор, как мы расстались, я его ни разу не побеспокоила, ни о чём не попросила. Может, у него совесть проснулась? Неважно! Главное, что он принял меня не от великой любви и не потому, что страшно соскучился.

Надо взять себя в руки! Последнее дело – самой же топтать свою гордость. Перестать его любить я не могу, этот факт надо принять и смириться, зато могу притвориться и изобразить полное безразличие. Потом, дома, пострадаю, поохаю и повздыхаю, а сейчас, Ева, будь добра, не забывай о чувстве собственного достоинства.

– Мой отец умер, ты знаешь? – спросила я, наконец, подойдя к столу и присев.

Лицо Дмитрия помрачнело.

– Да. Соболезную. Хороший был человек, искренне жаль.

– Сожалеешь? – повторила я за ним, впиваясь взглядом. – Но видимо, не настолько, чтобы появиться на похоронах.

– Николая Егоровича я навестил, когда он был жив. Прощаться с телом я не счёл нужным.

– Когда и где ты его навещал? – удивилась я, потому что папа не упоминал о визите Доронина.

– В больнице. Я слышал, что Николай Егорович болен, но не предполагал, насколько серьёзно. Он мне сам позвонил, сказал, что дела его плохи, что нам нужно поговорить, и попросил приехать.

– И что он тебе сказал? Зачем звал?

Дмитрий пожал плечами.

– Я был в его палате уже через час после звонка, но к этому моменту состояние Николая Егоровича резко ухудшилось, и мы не поговорили. Мне показалось, что он меня даже не узнал. Он метался по кровати, стонал и бормотал что-то бессвязное. Потом примчалась медсестра, позвала врача, и меня попросили выйти. Ева, но ты ведь сюда пришла не для того, чтобы сообщить мне о смерти Николая Егоровича. Это ты могла сделать и по телефону. Так зачем ты здесь?

– У меня проблемы. Я сегодня приехала в отцовскую фирму, но меня дальше проходной не пустили. Так распорядился мой муж. А потом я узнала от одной сотрудницы… Она главный бухгалтер и знает, о чём говорит. Андрей через подставные компании грабит фирму, чтобы с помощью этих активов открыть свою собственную.

Я ждала от Доронина практически любой реакции, но только не того, что он сверкнёт злорадной улыбкой. Неужели ему приятно, что, помимо него самого, меня предал, бросил и обидел ещё один мужчина?

– Хочешь сказать, твой принц не оправдал ожиданий?!

– Андрей из кожи вон лезет, чтобы обокрасть меня с Егоркой, и ты посчитал эту ситуацию хорошим поводом для ехидного замечания?! – раздражённо выплюнула я.

– Это моё уязвлённое самолюбие подняло голову. Забудь, – Дмитрий махнул рукой.

Что-то я не уловила, а где связь между его самолюбием и моим предателем-мужем? Вот если бы я рассталась с Димой ради Андрея, тогда логическая цепочка прослеживалась, и даже замечание о «Принце» было бы в тему. Но ведь всё случилось с точностью до наоборот. Доронин сам меня бросил!

– Ладно, забудем, – выдохнула я, не время копаться в том, что у Доронина в голове. Прямо сейчас муженёк на пару с любовницей, как стервятники, жирными шматами откусывают от фирмы ресурсы. – Изначально я хотела решить проблему через юриста и заявления в прокуратуру, но, как предупредила главный бухгалтер, скоро от дела отца, кроме названия, ничего не останется. Время идёт даже не на дни, а на часы. Сегодня Андрей собирается вывести из фирмы крупную сумму на счета подставных компаний. Ты поможешь мне его остановить и взять фирму под свой контроль. Мне больше не к кому обратиться…

Доронин, барабаня пальцами по столу, погрузился в раздумья.

О чём он сейчас думает? Хватит ли у него сил и связей, чтобы помочь? Стоит ли ввязываться? Или он просто набивает себе цену? Неважно. В любом случае будет нелишним его подтолкнуть к нужному мне ответу.

– Дим, за тобой числится долг, – напомнила я. – Самое время его погасить.

Доронин тут же оживился и поднял на меня насмешливый взгляд.

– Ты дочь своего отца. С козырей ходишь. Согласен, долг есть. В своё время Николай Егорович поверил в меня и дал ссуду для старта. Без него я бы, возможно, до сих пор не добрался до того уровня, который имею теперь. Поэтому, конечно, я тебе помогу.

Вообще-то, упоминая о долге, я другое имела в виду. Папа любил рассказывать, как много лет назад, когда весь штат Дмитрия состоял из трёх человек, а офис располагался в списанном ржавом вагоне, им довелось сотрудничать. После успешного проекта Доронин убедил отца дать ему заём на развитие бизнеса. Но то дело давнее. Более того, отец неоднократно повторял, что Доронин вернул долг. И вернул с лихвой. В кризис, когда у папы возникли трудности, уже Доронин его финансово поддержал. Я намекала на то, что Дима не участвует в жизни нашего сына, и если сейчас он поможет, это и будет его вкладом в будущее Егорки.

Дмитрий далеко не глупый и проницательный, думаю, он прекрасно понял, о чём я говорю. Скорее всего, переключив внимание с одного долга на другой, он как бы сказал: «Я не чувствую вины за то, что бросил ребёнка. Ты сама не позаботилась о контрацепции, сама решила родить, поэтому с этой стороны я претензий не принимаю».

Но что думает или не думает Дмитрий – вторично, главное – результат. И он положительный, теперь у меня есть сильный союзник.

– Итак, какой у нас план действий? – деловито спросила я.

– Ты пересаживаешься на тот диван, – Доронин кивнул в левый угол кабинета. – И не отвлекаешь меня, только отвечаешь на вопросы, если понадобится.

Дима скинул пиджак, закатал рукава рубашки, и следующие полтора часа пролетели в интенсивной работе. Для него, конечно, не для меня. Он постоянно звонил, писал, отдавал распоряжения, вызывал людей, которые появлялись и исчезали в кабинете. А я наблюдала за процессом со стороны, или лучше сказать – любовалась и, к сожалению и стыду, восхищалась.

В какой-то момент, когда вокруг было особенно многолюдно и шумно, Дмитрий во всеуслышание объявил:

– Всё, выезжаем!

Голоса стихли, документы, разбросанные по длинному столу, как по волшебству разложились по стопкам и перекочевали в руки сотрудников, которые без суеты, но крайне оперативно покинули кабинет, таким ровным строем, будто до этого несколько раз репетировали. Мы с Димой вышли последними.

В лифт вошли тоже вдвоём, но пока спускались, останавливались на этажах, люди то подсаживались, то наоборот выходили. На первом этаже я, как и большинство пассажиров, потянулась к выходу, но Доронин, схватив меня за руку, остановил.

– Нам нужно ниже, в цокольный этаж, на парковку, – пояснил Доронин и всё бы ничего, но он не отпустил мою руку, а продолжал крепко сжимать.

Да что со мной не так?! Почему от обычного вполне невинного прикосновения я полыхаю в огне? Ещё чуть-чуть и грохнусь в обморок от волнения!

Либо я на всю голову чокнутая, либо четыре года назад, я не той старушке сделала гадость, и она в отместку прокляла меня вечной любовью к Доронину. Иначе я не могу объяснить свою реакцию на него.

– Но моя машина на уличной парковке, – сказала я, аккуратно высвобождая руку из захвата.

Надо же, кожа на ладони и пальцах цела, а жгло так, что казалось останутся шрамы и волдыри.

– Поедешь со мной, свою машину заберёшь потом. Нам добираться около сорока минут, ты можешь понадобиться.

Глава 4

Я заранее знала, что в ограниченном пространстве автомобиля, мне будет с Дорониным нелегко, но не представляла насколько. В ожидающей нас машине уже находился водитель. Дмитрий сначала галантно распахнул передо мной дверцу заднего сиденья, а после, как я мысленно не молила, чтобы он сел вперёд, устроился рядом со мной.

Несколько минут мы просто стояли, вероятно, ждали группу поддержки, потому как вскоре после нас на лифте в парковку спустились ещё несколько человек. Поездка ещё не началась, а меня уже бросало то в холод, то в жар от близости Димы. Я чувствовала невероятно притягательный аромат его парфюма, слышала спокойное, размеренное дыхание и, чёрт возьми, мне даже казалось, что ощущаю тепло его тела.

Когда водитель едва слышно включил музыку и тронулся с места, стало легче, но ненамного.

– Ого, сколько машин и людей, – удивлённо воскликнула я, оглядываясь на кортеж, выезжающий следом. – Они все с нами?

– Да. И это ещё не все. По дороге к нам присоединится примерно столько же, – небрежно ответил Дмитрий, разблокировал телефон и снова начал кому-то звонить.

Кондиционер прекрасно справлялся со своей задачей. День разыгрался, на улице пекло как в аду, а в салоне царила приятная прохлада и свежесть. Однако мои щёки, как и всё тело, горели. На каждом повороте машины колено Доронина отклонялось в сторону и невольно касалось моей ноги. Ничего особенного, люди постоянно друг друга задевают: в транспорте, когда сидят рядом, в магазине, когда узко между прилавками, в переполненном лифте… Но я реагировала! Моё тело отзывалось бурной реакцией. Я могла это прекратить, достаточно было просто пересесть ближе к двери, но я не решалась, потому как: «А вдруг Дима заметит мою пересадку, поймёт причину и сочтёт меня ненормальной. Или, ещё хуже, догадается о моих чувствах к нему».

– Ева, если не секрет, а с чего вдруг твой муж взбунтовался? – поинтересовался Доронин, сбросив очередной телефонный звонок, и, не дождавшись ответа, предположил. – Ты отправила его в отставку, и он психанул, решил, что если лишился любимой жены, то хотя бы деньги останутся при нём?!

Мне совсем не хотелось говорить Диме правду. Ведь, как ни крути, после этого моя ценность, как женщины, в его глазах упадёт. Но врать или отмалчиваться – не вариант. Вскоре мы столкнёмся с Андреем лбом ко лбу, я не буду молчать, муж тоже. Так, или иначе правда всплывёт, и тогда я окажусь не только брошенной рогатой женой, но ещё и лгуньей.

– Думаю, у Андрея давно созрел план нажиться за мой счёт. Скорее всего, это произошло, когда он завёл любовницу. Он спит со своей секретаршей. Я застукала их на горячем в ресторане во время поминального обеда. Я ему осточертела – так он объяснил свою связь на стороне.

Ну вот, сказала как есть. Ничего не забыла и не приукрасила, хоть и хотелось.

Доронин ошарашенно уставился на меня. Он был так поражён, будто у меня на лбу только что соскочил третий глаз, и игриво ему подмигнул. Чему он удивился? Что муж завёл любовницу? Обычная житейская ситуация. Или тому, что Андрей изменил именно мне? Так и это для Димы не новость, ведь он сам бросил меня ради другой.

Он сейчас во мне глазами прожжёт здоровенную дырку. Я и так после обнажения своей гаденькой семейной истории, от неловкости тайно мечтаю продолжить поездку не на сиденье, а под ним, и реакция Димы лишь усугубляет моё желание спрятаться. От раздражения даже тянет сказать колкость.

Ещё чуть-чуть и я бы наверняка ляпнула что-нибудь эдакое…, но эмоции на лице Доронина утихли в один миг, словно их там вообще не было.

– Твой муж – идиот, – протянул Дмитрий, но не как оскорбление, а как констатацию факта. Таким тоном врач объявляет диагноз, в котором не сомневается.

В знак согласия я кивнула, после чего между нами возникла неловкая пауза, которую, спасибо вселенной, прервал телефонный звонок. Доронин быстро ответил и вновь погрузился в рабочие вопросы, а я преспокойно продолжила дожариваться в своём личном адском котле под названием: «Любовь всей жизни рядом, но он счастливо женат и не любит меня».

Когда мы добрались до фирмы, я как никогда порадовалась, что не за рулём. Водитель Доронина, как и все остальные водители нашей группы поддержки, не заморачивались, где им приткнуться, кто-то блокировал уже припаркованные автомобили, а кто-то остановился прямо посреди дороги, тем самым полностью перекрывая подъездной путь к зданию.

Я бы не смогла бросить машину где попало. Совесть загрызла. Рванула бы искать парковку хоть за три километра, всех задержала и испортила эффект неожиданности.

Поднимаясь по ступеням крыльца и видя суровые лица окружающих меня мужчин, почувствовала себя членом особо опасной криминальной группировки, которая идёт не восстанавливать справедливость, а грабить, бесчинствовать и обижать простых людей.

Наше появление в холле иначе как эффектным не назовёшь…

Сотрудники, которым посчастливилось в это время оказаться на первом этаже, мгновенно считывали нашу враждебную энергетику и смотрели на нас во все глаза, опасливо расступались, некоторые откровенно обходили нас по стеночке, а одна женщина и вовсе передумала выходить из лифта…

Первым и пока единственным, кто решился встать у нас на пути, был всё тот же молодой парень-охранник. Его лицо аж перекосило, так ему не хотелось покидать постовую будку, но ничего не поделаешь, служба у него такая, и неудачный график смен.

Вскоре к нему присоединился старший коллега – тот самый мужчина, что утром посоветовал мне вернуться с поддержкой. На его лице, в отличие от подчинённого, вселенского страдания не наблюдалось. Наоборот, он весь подобрался, будто приветствовал важных гостей, а когда встретился со мной взглядом, игриво мне подмигнул.

После чего я буквально физически ощутила на себе тяжёлый взгляд Дмитрия, который настолько сильно давил, что я невольно на него посмотрела.

– Это тот начальник охраны, что дал мне совет, – какого-то чёрта начала я оправдываться. – Я рассказывала о нём.

– Я так и понял, – бросил Дима в ответ, как по мне, неоправданно резко.

Ну да ладно, ситуация нервная, обстановка напряжённая, не буду принимать на свой счёт.

К старшему охраны с нашей стороны вышел Дмитрий, они тихо перекинулись парой фраз, после чего нам не просто открыли проход, а для удобства крайне оперативно убрали всё, что его загораживало.

Возле лифтов наша банда поделилась на две части: одни отправились в финансовый, юридический и другие отделы, чтобы сотрудники под шумок переворота не уничтожили документы или не начали заметать следы махинаций в программах. Я же осталась в команде Доронина, и мы поднялись на этаж кабинета Андрея.

Здесь, в отличие от холла, жизнь шла своим чередом. Через стеклянные прозрачные двери было видно сотрудников, они сидели за компьютерами, увлечённо работали, разговаривали по телефону. Конечно, внезапное появление толпы в коридоре вызвало у них замешательство.

Доронин, словно опытный полководец, не обращая внимания на любопытные взгляды, осмотрел поле боя и, не говоря ни слова, направился прямо к кабинету генерального директора. Я шла следом и в голове крутилась только одна мысль: «Скорее бы это закончилось. Не по мне это всё. Не по мне».

Я очень надеялась, что в связи с недавним повышением с тайной любовницы моего мужа до официальной дамы сердца, Агата освобождена от бремени работать его секретарём, и мы с ней не встретимся.

Но нет же!

Когда мы вошли в приёмную, любимая женщина Андрея, сидя в кресле, активно работала степлером, соединяя между собой листы документов.

Первым, на кого упал взгляд Агаты, когда она подняла голову на шум, оказался Доронин.

Она мигом оценила его внешность, ощутила его ауру власти, прикинула, на какую неприличную сумму он одет, и расплылась в приветливой улыбке.

«Выбить бы молотком этой дряни все зубы, или на худой конец два верхних передних!» – промелькнула в моей голове кровожадная мысль, от которой я сама пришла в ужас.

И что самое интересное, увидев Агату верхом на своём муже, мне была до лампочки её челюсть, как и все остальные части тела, но стоило любительнице быстрого пих-пих на поминках кокетливо посмотреть на Доронина, как я едва себя сдержала, чтобы не оттаскать её за волосёнки…

Тревожный знак!

Зря я ощетинилась. Когда Агата заметила меня за спиной Димы, она не будь дурой, быстро сообразила, что происходит, и теперь уже на всех, включая Доронина, смотрела с неприкрытой ненавистью, как на личных врагов.

– Вам здесь находиться нельзя! – бросила она и пригрозила. – Сейчас охрану вызову.

– Спокойна гражданка, – рявкнул мужчина, вошедший в приёмную вслед за нами.

На этот раз Дмитрий не рвался на передовую, а, как и я, предпочёл остаться в стороне. Видимо, у него заранее была договорённость с группой поддержки, что успокаивать истеричных дам – не его задача.

Первым делом Агата криком предупредила Андрея, что в офис заявилась его «паскуда-жена» и привела с собой «толпу мордоворотов». Однако мой муженёк не бросился выяснять, не обижают ли его любимую эти самые «мордовороты». Нет! Раздался щелчок замка на двери его кабинета. Этот бесстрашный рыцарь просто заперся внутри.

Зато его дама сердца проявила недюжинную отвагу. Она изрыгала проклятия, провоцировала мужчин на драку, и двоим едва удалось вывести её из приёмной.

Сколько же «комплиментов» я услышала в свой адрес, пока её вели мимо меня! Тварь, высокомерная сука, фригидная стерва… В конце концов, Агата плюнула в меня, но из-за сильного волнения слюна не долетела, а просто потекла по её подбородку.

После концерта Агаты у меня уже дёргался глаз, и я не могла отделаться от ощущения грязи, а ведь впереди ещё предстояло разобраться с Андреем…

На стук в дверь Андрей не отзывался, и только я хотела предложить спуститься вниз и взять дубликат ключа у охраны, как Доронин решил попасть в кабинет более быстрым и варварским способом.

– Ломайте, – приказал он, и антикварная дверь, за которую отец выложил какие-то нереальные деньги, затем месяц ждал доставки с аукциона, после чего ещё год хвалился покупкой, истошно затрещала от нескольких мощных пинков.

Я бы совсем не удивилась, если бы Андрей заполз под диван или спрятался в шкаф, но муж пожалел меня и не стал разочаровывать до такой степени. Когда мы вошли, он сидел за столом, весь растрёпанный и помятый, тяжело дышал и прожигал нас негодующим взглядом.

– Андрей Анатольевич, решением единственного акционера ваши полномочия генерального директора немедленно прекращаются, вам необходимо освободить помещение, – в официальной манере обратился к мужу юрист Доронина, затем подошёл к столу и положил перед Андреем несколько листов. – Можете ознакомиться с копией документа.

– Единственный акционер этой фирмы вот уже, как четыре дня не способен принимать решений. Ему не до этого. Он в могиле кормит червей, – выкрикнул Андрей юристу в лицо. – А эта…, – он с пренебрежением кивнул на меня. – Пока здесь никто! Вот когда вступит в наследство, тогда и поговорим. Приходите через полгода. А сейчас проваливайте, мне некогда.

Муженёк нервным движением руки смахнул предложенные документы на пол, подтянул к себе ноутбук и уставился на экран, изображая крайнюю занятость.

Любопытно, а на что рассчитывает Андрей? Что мы сейчас с Дорониным и группой поддержки недоумённо друг на друга посмотрим, пожмём плечами и с понурой головой выйдем из кабинета, чтобы вернуться к пустым стенам и счетам через полгода, потому что Андрей так сказал?!

– Андрей Анатольевич, если вы будете противиться, нам придётся применить силу, – попытался образумить юрист благоверного, но тот притворился глухим, и тогда Дмитрий отдал новый приказ:

– Выведите его отсюда.

К Андрею тут же подошли двое крепких парней и вытянули его за подмышки из кресла, но так как муженёк – сам немаленький детина и уходить он не желал, начался танец трёх медведей…

Я смотрела на это безобразие одним прищуренным глазом. Со стороны выглядело так, будто санитары психушки ведут на процедуры сопротивляющегося буйного больного. Никогда раньше Андрей не выглядел таким недалёким и жалким.

После того, что он наговорил об отце и Егорке, мне следовало бы позлорадствовать, но единственное, что я ощущала в этот момент – это стыд. Стыд за поведение мужа, стыд за человека, с которым прожила не один год, потому что на него смотрел и, конечно, делал выводы Дима.

– Да отвяжитесь вы от меня, – рявкнул Андрей, когда ему всё-таки удалось вырваться из захвата парней. – Кто тут главный, а? – его обезумевший взгляд забегал по лицам присутствующих. – Выходи! Давай один на один, как мужики. Чья возьмёт, тот и правый. О-о-о! – торжествующе воскликнул Андрей, в упор глядя на Доронина. – Я тебя знаю! Это ты распечатал мою драгоценную жёнушку. Быстро же она сообразила и примчалась к тебе за помощью. Она уже раздвинула перед тобой ноги или оплата после оказания услуг?

Глава 5

Парни обступили Андрея, явно намереваясь вновь схватить, но Доронин жестом велел им не вмешиваться. Отчего муженёк выказал неописуемый восторг, подскочил к Диме и, приняв бойцовскую стойку, начал переминаться с ноги на ногу, как разминающийся борец перед схваткой.

Я не заливаюсь краской смущения из-за того, что наболтал муженёк про мои ноги с оплатой, и даже не стыжусь за него. Теперь меня одолевает более острое чувство – страх. И боюсь я за Доронина.

Насколько мне известно, Дмитрий с детства фанател от бокса, и с тех пор ничего не изменилось. По крайней мере, четыре года назад он регулярно занимался и даже участвовал пусть не очень громких и распиаренных, но профессиональных боях. На одном из них я лично присутствовала и видела, на что способны его реакция и мощные кулаки. Андрей высокий и здоровый, но он – неженка и даже не понимает, кого он сейчас, дебильный кретин, провоцирует.

Андрея мне, конечно, не жалко, ему сотрясение мозга пойдёт только на пользу, но вдруг Дима не рассчитает силу и случайно его зашибёт. Судя по жутко тёмному взгляду Доронина, вполне может.

– Ну чё ты! Давай! Или засал?! – продолжал куражиться благоверный и резко выбросил правую руку вперёд, а затем сразу левую. Дмитрий не особо уклонялся, но этого хватило, чтобы кулак Андрея лишь безрезультатно рассёк воздух…

Ответный и единственный удар Доронина был настолько молниеносным, что я едва успела его заметить, и Андрей плашмя рухнул на пол.

– Твою же, – дёрнулась я в сторону мужа, не из сострадания, а чтобы проверить пульс. – Надеюсь, живой!

– Не трогай его, ещё замараешься, – перехватил меня Дмитрий, поймав за руку. – Не переживай, живой, я его, можно сказать, только нежно погладил.

Андрей не хотел выходить из кабинета и не вышел. Его вынесли. Изречение «Бойся своих желаний» – во всей красе.

Я полагала, что самое сложное позади, можно спокойно выдохнуть, ведь осталось лишь уладить формальности. Наивная.

Через пару часов мне принесли на подпись целую стопку заявлений и приказов на увольнение, которые я отказалась подписывать. Обосновала это тем, что нельзя выгонять людей, ведь Андрей шантажом заставлял их вступать с ним в сговор.

Доронин слушал меня от силы десять секунд, после чего силой вложил в мою ладонь ручку и вынудил всё подписать. Вдобавок он практически на меня накричал, сказав, что в этой стопке нет невиновных, только те, кто охотно присоединился к Андрею, и если я не научусь принимать жёсткие решения, то потоплю фирму за год.

Стрелки часов уверяли, что сейчас только шесть вечера, но я могла поклясться, что с момента, как проснулась и встала с постели, прошёл минимум месяц. Чувствовала я себя соответствующе, как человек, который целый месяц не спал, вообще не отдыхал, толком не ел, а вёл ожесточённый бой с будущим бывшем мужем и его дамой сердца, после же зарывшись в бумагах, подписывал, подписывал… и даже когда рука онемела, продолжил подписывать…

– Если вы морально устали, надо аморально отдохнуть, – пробормотала я себе под нос коронную фразу подруги Виктории, и если юрист, сидевший напротив, прыснул смехом, то Доронин метнул в меня крайне недобрый взгляд.

– Ева, фирма твоего отца насчитывает не одну тысячу сотрудников и сеть филиалов по всей стране. Чтобы удерживать её на плаву, тебе нужно быть в форме. Так что об аморальном отдыхе в ближайшие год-два можешь забыть, – строго заявил Дмитрий, продолжая ставить карандашом галочки в таблице с миллионом цифр и столбцов. – Если голова сильно забита, её отлично разгружают физические нагрузки. Я в таких случаях тягаю вес, а тебе подойдёт утренняя часовая или двухчасовая пробежка. Попробуй и увидишь, как после прочистится мозг.

Двухчасовая пробежка?! Да она мне не только прочистит мозг, но и внутренности. После двух часов бега, когда я от изнеможения упаду на колени, тут же выплюну печень, селезёнку, лёгкие и прочие органы…

– Дмитрий Вадимович, – осторожно вмешался юрист. – Полагаю, Ева Николаевна не имела в виду, что собирается снимать стресс в шумном клубе с ночными плясками и алкоголем. Нет. Скорее, своим высказыванием она дала нам понять, что устала и нуждается в передышке.

Гениальный человек! Просто находка – переводчик с женского языка на мужской!

Доронин бросил на меня вопросительный взгляд, и я кивнула в ответ. На всякий случай – целых три раза.

Когда Доронин великодушно разрешил мне выползти из кучи бумаг, я уже собиралась вызвать такси, но он настоял на том, что сам отвезёт меня до машины. Обратно ехали тем же составом и на тех же местах: водитель за рулём, мы с Димой – на заднем сиденье.

Доронину беспрестанно звонили, я почти перестала обращать на это внимание, но тут на экране его телефона высветилась фотография красивой блондинки и имя – Елена. Меня словно ошпарили кипятком. Я напряглась, как струна, следя за каждым его словом, за мимикой, жестами, тембром голоса…

С Еленой он говорил иначе, чем с остальными – никакого начальственного тона, холода и дистанции. Его голос в разы потеплел, стал мягким и бархатным, он улыбался, и не только губами – в уголках глаз появились морщинки – верный знак искренности.

Ну, конечно! Ведь он разговаривал с любимой женой. Я её по фотографии сразу узнала. Ещё до того, как поклялась себе больше не следить за Дорониным в интернете, я как одержимая подглядывала за его женой через соцсети.

Каждый божий день, читала её посты, смотрела интервью, разглядывала фотографии. И пищи для моей болезненной мании было предостаточно, ведь Елена Доронина, в девичестве Сергеева – известная модель, успешная бизнес-леди, основательница крупного модельного агентства и светская львица.

Я следила за ней с одной-единственной, постыдной целью – найти хоть какой-то изъян, убедиться, что она непроходимая дура или стерва. Но Елена премудрая и прекрасная ежедневно меня разочаровывала. На фотографиях она выглядела безупречно, на вопросы журналистов отвечала вежливо и умно, а её посты были не только интересными, но и полезными.

– Хорошо, созвонимся ещё, – бросил Дмитрий жене на прощание и отключился.

Я быстро отвернулась в сторону, делая вид, будто всё это время не наблюдала за ним, а смотрела в окно.

Какая огромная пропасть между Димой с его красавицей женой и нами с Андреем. Они идеальны – и по отдельности, и как пара. Он – преуспевающий бизнесмен, она – знаменитость. Я же, имея преимущество в виде обеспеченного отца, вместо того, чтобы приобщиться к семейному делу, пошла на поводу своих желаний и занялась дизайном сумок. Для меня, видите ли, творческая работа была интересней. Про Андрея и говорить нечего – лицемер, предатель и вор. Хотя определённого таланта он не лишён, это же надо, будучи такой редкостной гнидой в течение нескольких лет, изо дня в день, притворяться любящим мужем, благодарным зятем и заботливым отцом.

Остаток дороги Доронин провёл с пользой – работал, а я с кислым лицом смотрела в окно, наблюдала за проносящимися мимо улицами и сгорала от ревности к чужому мужу.

Водитель уточнил, где я припарковала машину, но я попросила остановиться в начале улицы. Ничего, дойду пешком. Недалеко. Зато им не придётся потом делать по пробкам крюк.

Предстоящие расставание с Дмитрием, одновременно успокаивало и убивало.

Успокаивало, потому что в его присутствии мне плохо до физической боли, я напряжена до предела, даже на жалкую секунду и то расслабиться не могу. Все мысли сосредоточены только на нём, думать о чём-то другом не получается. Меня на клочья раздирают два страшных зверя – любовь и ревность к нему.

В то же время, как только выйду из автомобиля, мы с Дорониным попрощаемся опять на несколько лет, а возможно, и навсегда. Сперва мне будет достаточно закрыть глаза, чтобы увидеть лицо Димы, почувствовать запах и тепло его тела, но потом воспоминания начнут меркнуть, его образ станет расплывчатым, далёким, без чётких деталей. Я буду лишь помнить, как он пахнет, как дышит, как говорит, но перестану ощущать, слышать и видеть. Яркой, острой и осязаемой останется только тоска. Я знаю: однажды уже проходила через всё это.

Водитель прижался к обочине, и я попросила Доронина выйти вместе со мной из салона на улицу, чтобы поблагодарить его без посторонних ушей.

Когда мысленно репетировала речь, она звучала в голове чёткой, эмоциональной и искренней. На деле же слова прозвучали путано и сухо, будто меня кто-то из-под палки заставлял их говорить.

– Дима, я как-то несуразно тебя поблагодарила, – с нервным смешком призналась я. – Облекать мысли в красивые предложения – не моё. Но я действительно очень тебе благодарна. Теперь-то после всего, понимаю: к кому бы я ни обратилась, никто, кроме тебя, мне бы не помог. Огромное спасибо.

– Пожалуйста, рад быть полезным, – Доронин кивком головы принял благодарность. – Я решил оставить тебе нескольких человек, скажем так, на три месяца. Они все сегодня присутствовали, ты их уже знаешь. Пусть первое время помогут тебе разобраться с новыми обязанностями, приглядывают и советуют. Также они помогут подобрать сотрудников взамен уволенных. Все они первоклассные специалисты, так что вытяни из них за это время столько опыта, сколько сможешь.

От новости у меня аж перехватило дыхание. Одно дело появиться завтра с утра в фирме одной, без чёткого понимания, как эта махина работает и за что в первую очередь следует браться, и совсем другое, когда рядом есть знающие, опытные люди, которые помогут советом и делом.

– Дима, я даже не знаю, что сказать. Могу лишь повторить, огромное спасибо…

– Не стоит благодарности, это пустяк, – улыбнулся Доронин. – Но на будущее я бы хотел уточнить один момент. Сегодня я погасил долг перед тобой и Николаем Егоровичем. Если тебе ещё когда-нибудь понадобится моя помощь, имей в виду, я могу отказать, а если соглашусь, то обязательно возьму плату. И весомую. Я своё время ценю.

То есть Дмитрий непрозрачно сейчас намекнул, что впредь я буду обращаться к нему на общих условиях, как любой другой посторонний человек, и это, несмотря на то, что я выносила, родила и воспитываю его сына.

Досадно, обидно да ладно. Проглотим, переварим и дальше пойдём. Мы с Егоркой ему не нужны – и это не новость.

И всё равно на язык так и просится колкость по поводу блудных отцов и как многие из них на склоне лет, хватаясь за голову, вспоминают о брошенных детях. Кто желает загладить грехи перед уходом, кто-то не хочет оставаться на смертном одре в одиночестве, а кому-то некому принести пресловутый стакан воды. Вариантов нескончаемое множество…

Но сегодня Дмитрий – герой и наш с Егоркой спаситель, поэтому я отвечу ему вежливо:

– Да, ситуации бывают разные, и если что я к тебе обращусь, на тех условиях, которые ты озвучил, но думаю, а точнее уверена, больше я не отниму ни минуты твоего, безусловно, драгоценного времени. Прощай, Дима, рада была тебя повидать.

Дмитрий

Ева шла вдоль тротуара, а я смотрел её удаляющееся фигуре вслед. С прошлой нашей встречи прошло долгих четыре года. Четыре года я пытался вычеркнуть, забыть, пережить. Впервые я так упорно боролся с поставленной целью и потерпел поражение.

Ева повзрослела, но повадки котёнка остались, она до сих пор реагирует на всё куда ярче и острее, чем следует взрослому человеку. Ева была и остаётся самой красивой и желанной женщиной, которую я когда-либо встречал.

Злюсь ли я на неё? Да! И ещё как. Едва сдержался, чтобы не схватить её за плечи, хорошенько встряхнуть и не прокричать: «Ты всё ещё довольна своим выбором?!».

Ева свернула с тротуара к дороге, и я усмехнулся, машина у неё новая, но опять кроха и всё того же красного цвета.

– Эть, – невольно вырвалось у меня, когда Ева, включив поворотник, попыталась вклиниться в поток машин, но тут же раздался возмущённый сигнал.

В случае Евы «горе-водитель» – это не просто отсутствие опыта, а пожизненный приговор.

С третей попытки, но Ева уехала, а я вернулся в машину, откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. В ушах всё ещё звучал её голос, такой же мягкий и нежный, каким я его помнил. Я видел её большие серые глаза, чуть вздёрнутый носик и кудряшки, теперь гораздо длиннее, чем прежде.

«Больше я не отниму ни минуты твоего драгоценного времени. Прощай, рада была повидаться» – кажется так она сказала.

Ну-ну…

Не пройдёт и двух недель, как она позвонит. Неопытная девушка во главе жирного куска бизнеса – лёгкая лакомая добыча. Стервятники завтра же налетят. С внутренними проблемами помогут мои парни, а кто разберётся с внешними…?

Так что, Ева, говоря: «Прощай», ты сильно погорячилась. Правильнее было сказать: «До скорой встречи».

Кстати, я тоже поторопился. Две недели у Евы уйдёт только на то, чтобы понять, что без моего участия ей не удержать фирму. Накину ещё неделю, на сомнения, на борьбу с гордостью и прочую ерунду…

Глава 6

На улице только начинает смеркаться, но у Егора в комнате плотно задёрнуты шторы и царит полумрак. Лежу рядом с сыном на его кроватки, половина моего тела свисает, потому как он раскидал ручки и ножки. Неудобно, но терплю. Последние несколько дней я практически не видела сына, навёрстываю упущенное. Любуюсь его маленьким носиком-пуговкой, сладкими щёчками, сложенными в трубочку губами, слушаю, как он сопит, и умиляюсь.

Эх, папа Дима, как же ты не прав, что от такого счастья отказываешься.

Услышав, как зазвонил мой телефон, осторожно, но быстро сползла с кровати, плотно прикрыла дверь и выскользнула из комнаты.

– Да?

– Привет, пропажа, – раздался голос Виктории. – Я страшно соскучилась. Пустишь в гости на часок-другой? Мальчик, у которого в жопке сразу три шила, наверняка же уже спит?

– Конечно, приезжай. Егорка спит, только что уложила, – только я это сказала, как в дверь постучали, а из динамика донеслось:

– Тук-тук, это я, открывай.

Вика проделывает этот фокус не первый раз: сначала приезжает, поднимается к квартире и уже у дверей звонит, говоря, что зайдёт. Почему бы не предупредить заранее? Хотя бы за пятнадцать минут, чтобы в случае бардака я успела рассовать вещи по шкафам, расчесаться и прилично одеться.

Мы не виделись с тех пор, как Виктория уехала в командировку, поэтому, увидев друг друга, мы тихо запищали, чтобы не разбудить Егорку, и обнялись.

– Это мелкому, – она вручила мне пакет с эмблемой спортивного магазина. – В прошлый раз он по секрету сказал, что когда станет взрослым, то есть когда листики на деревьях опадут, мама запишет его на Ыжи. Теперь у вас есть шлем, так что смело записывай.

– Спасибо, Егорка будет в восторге, – сказала я, а сама подумала: «Яблоко от яблони недалеко падает. Дима лыжник и боксёр, и Егора в ту же степь тянет».

– А это нам, – подруга подняла второй пакет, сквозь который отчётливо проглядывала бутылка.

– Вик, не обижайся, но пить я не буду. Егорка может ночью проснуться, да и утром мне на работу. Ты же знаешь, я и с малой дозы на следующий день превращаюсь в вялого травленого таракана.

Виктория закатила глаза и снисходительно высказалась:

– Ева, если бы я рассчитывала на тебя как на собутыльника, прикупила бы минимум два бутыля. Винишко мне, а тебе пробка. Я буду пить, а ты нюхать.

Устроились на кухне. Для себя поставила чайник, Вике нарезала сыр с фруктами.

– Помянем Николая Егоровича, земля ему пухом, и обмоем твой развод, – умело орудуя штопором, буркнула Вика.

– Развод обычно не обмывают, а заливают, – заметила я.

– Это зависит от обстоятельств, – подруга подняла на меня строгий взгляд. – Твой развод мы будем именно обмывать. Всё, сломался Андрейка. От хорошей жизни его на грязь потянуло. Такое, как последняя стадия бешенства – не лечится.

Виктория произнесла короткую, но тёплую и трогательную речь в честь отца. После чего я пролила чай на стол, подруга – вино, и мы обе расплакались.

Вика не тот человек, который позволит тебе долго грустить. Она обтёрла слёзы, освежила свой бокал и с улыбкой произнесла тост:

– Если тебе изменили, попытайся понять, постарайся простить и не забудь послать урода на все четыре стороны!

Наш стихийный девичник продлился не дольше двадцати минут, как мне вновь позвонили.

Если это твой паскудный муженёк, – зарычала Виктория, враждебно глядя на телефон. – Дай ответить мне. Сделаю ему словесную лоботомию.

– Нет, это Сергей Павлович, мой крёстный, – пояснила я и ответила на звонок.

– Ева, нам нужно срочно увидеться, – без предисловий начал он. – Я посмотрел: возле твоего дома есть что-то вроде кафе, довольно сомнительное заведение, но выбирать не приходится. Можешь подойти туда через полчаса?

– Боюсь, не получится. Уже поздно. Егорка спит, да и…

– Ева, я прямо из самолёта, даже чемоданы не успел домой завезти. Прервал отпуск ради этого разговора. Пожалуйста, постарайся прийти через полчаса, это важно не только для меня, но и для тебя.

– Секунду, – попросила я и выключила микрофон, чтобы крёстный не слышал. – Вик, присмотришь за Егоркой минут двадцать? Я в кафе через дорогу сбегаю и быстро вернусь. Хотя ты же уже выпила… наверное, не стоит, да? – засомневалась я.

– Полтора бокала?! Для меня это не доза. Конечно, иди, если надо. И ещё одну сухую белую прелесть захвати мне из кафе. А то поводов для застолья у нас два, а бутылка одна – плохая примета.

– Сергей Павлович, я нашла выход. Увидимся через тридцать минут, – включив микрофон, бросила я и помчалась переодеваться.

Когда появилась в кафе, Вострецов уже сидел за дальним столиком в углу и потягивал кофе.

Я поцеловала его в щёку, он взлохматил мою макушку и обнял – всё как у нас заведено с моего детства.

– До меня дошли сведения, что ты выгнала Андрея из фирмы и из своей жизни, – в свойственной ему деликатной манере заметил Сергей Павлович и сочувственно улыбнулся. – И причину твоего решения тоже знаю. Да, святость брака у нынешнего поколения, к сожалению, не в почёте. Раньше интрижка на стороне считалась позором, а теперь это обычное дело. К тебе это, разумеется, не относится, – спохватился Вострецов и, накрыв мою руку своей ладонью, крепко сжал. – Ты девушка самого правильного воспитания. Андрей никогда не был тебе ровней. Я так и говорил Николаю, когда узнал о вашей свадьбе. Но твой отец был со мной категорически не согласен и полностью поддерживал этот брак. Он считал Андрея простым, понятным, надёжным парнем. По его мнению, именно из таких получаются верные мужья. Я ему говорил, что в тихом омуте черти водятся, и, к сожалению, оказался прав. Тут ещё большую роль сыграла твоя мама – красивая, яркая, экстравагантная женщина. Семейная жизнь ей наскучила уже через три года, и она упорхнула, оставив Николая с маленькой дочкой. С тех пор он и одержим этой идеей: сложные, яркие личности в качестве партнёра для жизни – это беда, простые и скучные – счастье.

Сергей Павлович любит поговорить, и я могла бы слушать его часами, но не сейчас. Вика ждёт, и Егорка может проснуться. Я демонстративно посмотрела на часы и тяжело вздохнула, как бы говоря: «Перейдём к делу?».

– Ой, что-то я заболтался, – крёстный сразу понял намёк. – Я тебя позвал, чтобы предложить помощь. Андрея ты выгнала, и это было верно. Но, Ева, положа руку на сердце, со всей откровенностью говорю: ты не потянешь руководство фирмой. Не потому, что ты женщина и молодая. Нет. Потому что ты дилетант. Но я нашёл выход: я выкуплю у тебя фирму, – заявил Сергей Павлович, сунул руку в портфель, достал оттуда листок для записок и положил передо мной. – Переверни и посмотри сумму.

Я заранее знала, что, какая бы сумма ни была написана на обороте листка, я откажусь от предложения: продавать дело отца в мои планы не входит, но всё равно перевернула и посмотрела.

Да он издевается?!

– Сергей Павлович, вы хотите купить хороший исправный автомобиль по цене одного колеса? – возмутилась я.

За кого он меня принимает? Думает, я совсем глупая и не знаю, сколько на самом деле стоит компания?!

– Ева, если бы я мог предложить больше, я бы предложил. Но и это достойная сумма! – тыча пальцем в листок, стал настаивать крёстный.

– Извините, Сергей Павлович, но наше время вышло, мне пора, – с этими словами я встала из-за стола. Невозможно доказать собеседнику, что трава зелёная, если он видит её синей. Так зачем спорить, если можно просто уйти?

– Ева, милая, ну, подожди. Не горячись. Присядь. Ты же не дослушала меня до конца.

Я очень не хотела, но Вострецову всё-таки удалось меня усадить.

– Понимаю, этих денег не хватит на ту жизнь, к которой ты привыкла, но я знаю, как это исправить. Как только ты разведёшься с Андреем, мы поженимся.

От такого поворота событий у меня непроизвольно раскрылся рот, и я во все глаза уставилась на крёстного с надеждой, что он вот-вот разразится смехом, ударит рукой по столу и скажет, что это была всего лишь неудачная шутка.

Однако старинный, во всех смыслах этого слова, друг семьи оставался серьёзным. Более того, его щёки зарделись румянцем, а лоб покрылся испариной, это говорило, что он смущён и взволнован.

Нет, Вострецов не шутил, он свихнулся…

– Сергей Павлович, вы что такое говорите, какой поженимся? Вы же мой крёстный! – бросила я, когда ко мне, наконец, вернулся дар речи.

– И что с того? – раздражённо ответил он. – Это разве препятствие? Мы же не кровные родственники!

– Не родственники, но я воспринимаю вас… как брата отца, как родного дядю.

– Вот и прекрасно! Я для тебя не чужой, ты мне доверяешь. Это отличный фундамент. Да, я старше, но в этом есть свои плюсы. У тебя уже был опыт с молодым мужем, и чем всё закончилось? Я же человек надёжный, солидный и ответственный. И всегда питал к тебе… особые чувства.

Ну зачем он это сказал, да ещё и выделил интонацией «Особые чувства»? Теперь все тёплые воспоминания из детства, когда я сидела у него на коленях, или он меня обнимал, окрасятся в гаденькие тона.

– Ева, я должен признаться. Помимо объединения капиталов, есть ещё причина, почему я хочу жениться на тебе. В своё время я слишком много работал и упустил воспитание сына, в итоге к тридцати годам он погряз в зависимостях и ничем не интересуется, кроме пустой траты жизни. Здоровье у меня дай бог каждому, у нас получится завести ребёнка. Ребёнок нас накрепко свяжет, ты получишь уверенность в завтрашнем дне, а я – второй шанс вырастить достойного наследника.

Чёртово воображение… Стоило Вострецову заговорить о совместном ребёнке, как я представила во всех красках ужас зачатия. За секунду я перенеслась из кафе в спальню, где в панике выглядывала из-под одеяла, а Сергей Павлович, в одних трусах, поблёскивая редеющей макушкой, ползёт ко мне по кровати с целью – осеменить.

– Всё. Хватит! – подскочила я на ноги. – Сергей Павлович, не обессудьте, но я говорю вам, нет, по всем пунктам. И, ради всего святого, больше никогда не поднимайте эту тему. Всего доброго, – попрощалась я и направилась к выходу.

– Как бы тебе потом не пожалеть, – донеслось в спину с неприкрытой злобой, и я обернулась, чтобы убедиться, что это действительно сказал Вострецов.

– Вы о чём? – спросила я, встретившись с его недобрым взглядом.

– О том, что я предлагаю тебе деньги за фирму и готов обеспечить твоё будущее, а другие захотят просто забрать дело твоего отца, и твоя дальнейшая судьба их не будет интересовать. Передумаешь, звони. А ты передумаешь.

Домой возвращалась с двумя открытыми бутылками белого сухого в руках. Почему купила две, если Вика заказывала только одну? Вторая – для меня, без допинга разговор с Вострецовым вряд ли переварю. Почему бутылки открытые? Да потому что, оказывается, в запечатанном виде кафе бутылки не продаёт. Они мне даже открытые еле-еле продали.

– Ева, а ты чего вся такая… лохматая? – поинтересовалась подруга с порога, открыв мне дверь. – Ты где была?!

– В аду. Один старый чёрт пытался склонить меня к браку с целью рождения бесёнка.

К сожалению, Вострецов, будь он неладен, оказался прав. После нашего разговора ко мне повалил народ. Приходили крупные бизнесмены, предприниматели средней руки, а также заглядывал «браток» прямиком из лихих девяностых, именно такой, какими их показывают в фильмах. Люди разные, зато желание общее – завладеть фирмой отца. Не совсем задаром, конечно, как говорил крёстный, но никто не предложил больше него. То есть предложение Сергея Павловича оказалось самым щедрым.

Всех их дружно я вежливо и тактично, но посылала, после чего у нас начинался совсем другой разговор. На меня орали, оскорбляли, угрожали, «браток» особенно отличился – вынул из-за пояса ствол. Слава богу, ненастоящий, так игрушка-пугач, но до прибытия охраны я этого не знала и чуть не наделала под столом позорную лужу.

Да и ладно, если бы дело заканчивалось только скандалом, после чего люди уходили без продолжения. Нет же. После их визитов обязательно начинались неприятности, какие они, собственно, и обещали. Заказчики массово отказывались от сотрудничества, поставщики срывали сроки поставок, а всевозможные проверяющие органы просто поселились у нас и мучили надуманными проверками. Позавчера ночью на складе произошёл пожар – явно не случайность, а тщательно спланированная диверсия. Огонь удалось потушить, большую часть товара спасли, но не обошлось без убытков.

Теперь я стабильно три раза в день, больше бывает, меньше – никогда, закрываюсь в кабинете на ключ и реву где-то десять – пятнадцать минут. Хотелось бы дольше, но время не позволяет и так ничего не успеваю, домой возвращаюсь, когда Егорка давно и крепко спит. Такое явление, как выходные – просто испарилось из моей жизни. Весь день хожу с опухшей от проблем головой, с такой же ложусь, сплю и с ней же утром еду на работу…

– Ева Николаевна, простите, но когда это безобразие прекратится? – главный кадровик явилась ко мне в кабинет и начала жаловаться с порога. – Мы всем отделом только и делаем, что отвечаем на бесконечные запросы из трудовой инспекции. Да, это входит в наши обязанности, никто не спорит, но всему же есть предел! Они шлют и шлют эти запросы.

– Я вас поняла, вопрос острый, и мы им активно занимаемся, – ответила я, кипя внутри, но стараясь сохранять внешнее спокойствие. – Сейчас надо поднажать, скоро это закончится. Идите, работайте.

Вот и я научилась врать, глядя людям в глаза.

– У Дмитрия Вадимовича в руководстве трудовой инспекции есть хороший знакомый, – будто невзначай заметил Михаил Юрьевич, юрист, оставленный мне в помощь Дорониным, сразу после ухода кадровика.

Я оторвала взгляд от экрана ноутбука, посмотрела на юриста и нервно расхохоталась.

Пазл с манипуляциями Доронина, наконец, сложился в моей голове. Он, как и крёстный, знал, что из-за фирмы на меня скоро накинутся все кому не лень. Поэтому и сказал, что я могу к нему обращаться за помощью, но за оплату. И сотрудников он оставил мне не просто так, а с дальним прицелом – чтобы они в нужный момент, ненавязчиво, как сейчас Михаил, подсказали, кто может решить мои проблемы.

Что ж, вынуждена признать, Доронин не промахнулся в расчётах. Придётся опять идти к нему на поклон.

Решение обратиться к Дмитрию я приняла, но чтобы взять и позвонить, созревала целую неделю. А когда набрала его номер, как и в прошлый раз Доронин опять оказался не абонентом.

Да что же это такое, я у него в чёрном списке?!

– Михаил Юрьевич, – поймала я юриста в коридоре. – Вы, случайно, не знаете, Дмитрий Вадимович в городе? Дело в том, что я ему звоню, а у него телефон выключен.

– Да, он в городе. Я с ним час назад разговаривал. Может, у вас номер неверный? У Дмитрия Вадимовича телефон всегда включён.

Я открыла список контактов и показала юристу номер.

– Вроде бы правильный, – задумчиво протянул Михаил, сверяя номер со своим, а потом воскликнул: – А, нет! Смотрите, отличается одна цифра. Вот здесь должна быть восьмёрка, а у вас семь.

– Да, точно. Значит, он сменил номер. Потому что раньше я до него дозванивалась.

Исправив цифру, я нажала вызов. Пошли гудки.

– Да! – ответил Доронин, тяжело и глубоко дыша.

Не знаю уж почему, но я сразу представила его в жарких объятиях Елены, отчего от ревности заныло в груди, а щёки заполыхали огнём от смущения.

– Я не вовремя, да? Ты занят?

– Да нет. Я в зале на тренировке. А что ты хотела?

Он на снаряде, а не на жене, и на душе полегчало.

– Хочу договориться о встрече. Когда ты сможешь меня принять?

– У меня в офисе сегодня в три.

Глава 7

Собираясь к Доронину, я полностью осознавала, что прихорашиваться для чужого мужа – это неправильно, если не сказать, подло. Но всё равно достала из сумочки зеркало с косметичкой и поправила макияж. После закроюсь в кабинете на ключ и переоденусь в свежую блузку, а удобные туфли сменю на неудобное орудие пыток на десятисантиметровом каблуке.

К офису Доронина я прибыла при полном параде и с нервной дрожью во всём теле. Если Дмитрий сделает мне такое же кабальное предложение по фирме, как все остальные, я от отчаянья прямо в его офисе вытяну шею, запрокину голову к потолку и тоскливо завою на лампу, как волк в холодную зимнюю ночь на луну.

Дмитрий предупреждал, что за услугу возьмёт дорого. Какую сумму он имел в виду? Потяну или нет? В фирме сейчас со свободными деньгами беда. Спасибо муженьку, все средства, которые не были в обороте, раскидал по своим фирмам-однодневкам. У меня есть небольшие личные сбережения, но их точно не хватит.

Может, Доронин согласится дать мне рассрочку, например, на год? Или…

– Вы можете пройти? – вырвала меня из размышлений секретарь Дмитрия, которая на этот раз была со мной куда приветливее, чем в прошлый раз.

– Спасибо, – улыбнулась я девушке и, прежде чем подняться с дивана, мысленно перекрестилась.

Эх, была не была.

Доронин вольготно сидел в кресле и был, как всегда, великолепен. Красивый, успешный и уверенный в себе. Он – это преступление природы против всего женского пола. Не должно быть на свете настолько совершенных мужчин. Ведь рядом с ним даже его жена, Елена Прекрасная, меркнет, а, мне кажется, в паре женщина всё-таки должна быть хоть на чуточку, но красивее.

– Полагаю, сотрудники, которых ты мне оставил, исправно тебе докладывают об обстановке в фирме, и мне не надо рассказывать, в какой ситуации я оказалась?! – начала я совсем не так, как планировала.

– Верно, – без тени смущения подтвердил он. – Слышал, один из претендентов на фирму даже угрожал тебе пистолетом.

– Да, было и такое, но этот случай не самый гадкий. В моём личном рейтинге он занимает лишь второе почётное место.

– Интересно, – Доронин выпрямился и подался вперёд. – Какой же на первом?

– Не важно, – отмахнулась я, сожалея, что невольно сболтнула лишнего. – Даже вспоминать не хочу.

– Какой на первом?! – повторил Доронин, теперь уже совсем другим, требовательным и властным тоном.

Мне не хотелось рассказывать о крёстном и его диком предложении, но, похоже, придётся. Дмитрий на меня смотрит так, будто готов, в случае моего молчания, взять плоскогубцы и, пока не заговорю, один за другим откусывать мне пальцы.

– Вострецов, лучший друг отца, тоже хотел выкупить у меня фирму, – призналась я, после чего Доронин сразу вновь расслабленно откинулся на спинку кресла.

– Не обижайся на него, Ева. Он деловой человек. В бизнесе нет такого понятия, как дружба. Каждый сам за себя, иначе тебя быстро вышибут из этого мира.

– Легко сказать – не обижайся, – раздражённо фыркнула я. – Я его всегда воспринимала как родственника, а он меня позвал замуж.

– Серьёзно?! – в голосе Дмитрия вновь зазвучали стальные ноты.

– Угу, – кивнула я и проворчала. – Говорил, ребёнка родим общего, у него, ведите ли, первый получился бракованным, поэтому ему нужен новый наследник.

– Старый хрыч совсем из ума выжил, – агрессивно выплюнул Дмитрий, но тут же смягчился. – Хотя нет. С мозгами у него как раз полный порядок. Если бы ты согласилась, он за одну сделку удвоил бы свой капитал и заполучил молодую красавицу жену. Ты же, надеюсь, отказала?

– А?! – растерянно воскликнула я, потому как после слова «красавица» все его дальнейшие слова со свистом пронеслись мимо ушей.

– Я спросил, ты отказала Вострецову? Не просила время на раздумья?

– Какие раздумья?! – возмутилась я. – Мне даже вспоминать об этом разговоре противно.

– Хорошо, – одобрительно протянул Дима. – Так понимаю, ты пришла ко мне, чтобы я уладил проблемы фирмы, возникшие из-за желающих её выкупить. В принципе, я готов вмешаться, если мы договоримся о цене.

– Сколько ты хочешь? – сразу перешла я к делу.

Доронин зачем-то задумался, словно не решил всё заранее.

– Двадцать пять процентов акций компании меня устроят, – произнёс он тоном, будто это ничтожная доля. – Плюс, пока страсти вокруг фирмы не улягутся, ты делаешь всё, что я говорю. Беспрекословно.

– Четверть! Ты хочешь забрать у меня целую четверть? – я вскочила на ноги. – Прости, но это не просто дорого, это откровенный грабёж.

– Ева, я не навязываю тебе свои услуги. Это всего лишь предложение, и ты вольна выбирать. Если ты считаешь, что я хочу забрать у тебя четверть бизнеса, то с моей стороны это выглядит так: я позволю тебе сохранить оставшиеся три четверти.

– Дима, может, ты возьмёшь деньги вместо акций? – жалобно простонала я, усаживаясь обратно. – Сейчас у меня, конечно, нет такой суммы, но есть что-то вроде первоначального взноса, а потом я бы рассчиталась с тобой частями. Что скажешь?

Доронин со снисходительной улыбкой отрицательно покачал головой.

– Нет, Ева. Я давно не работаю по найму. Только на себя. И я займусь твоей фирмой, только если какая-то её часть будет принадлежать мне.

– Папа говорил, что если передать хотя бы один процент акций постороннему лицу, ты уже никогда не будешь её полностью контролировать, – тихо выдохнула я.

– Согласен, – не стал спорить Доронин. – Поэтому, прежде чем принять решение, хорошо подумай. Но не затягивай. Фирма каждый день теряет в цене, а стоимость моих услуг остаётся прежней. То есть, если ты придёшь ко мне завтра или через неделю, я потребую уже не двадцать пять процентов, а больше.

– Нет, я не приду к тебе завтра или через неделю. Я сейчас соглашусь. Другого выхода нет, – сокрушённо выдала я. – По крайней мере, ты не хочешь забрать у меня всё. Ведь не хочешь?

– За это можешь не переживать. Я держу своё слово, – крайне серьёзно заявил он. – Если с акциями разобрались, как насчёт второго условия? Ты согласна слушаться меня во всём и поступать так, как я говорю?

– Ты имеешь в виду, что по твоей указке мне придётся увольнять одних сотрудников, принимать на работу других, иметь дело с людьми, которым отец не подал бы руки? Так?

– И не только. Если я говорю, что теперь головной офис твоей… нашей фирмы, будет находиться здесь, – Доронин ткнул указательным пальцем в стол, – ты за один день собираешь вещи и переезжаешь в кабинет рядом с моим. Если я говорю, что вечером мы идём на какое-нибудь мероприятие, ты не спрашиваешь зачем и для чего, а одеваешься соответственно случаю и весь вечер улыбаешься нужным людям. Принцип понятен?

– Да. Если ты говоришь прыгать зайчиком, я складываю на груди лапки и прыгаю до тех пор, пока ты не скажешь остановиться. Верно?

– Абсолютно.

– А что будет… это я так, на всякий случай спрашиваю…, если начну спорить и не соглашаться?

– Сделаю тебе предупреждение. Если не исправишься, сочту это нарушением сделки. Разделю фирму согласно долям и умою руки.

– Ого, ничего себе штрафные санкции, – обалдело протянула я. – Чёрт, я как будто добровольно отдаю себя тебе в рабство!

– Именно так. Хорошо, что ты это понимаешь.

Глава 8

После того как мы с Дорониным пожали друг другу руки, в знак заключения сделки, первым делом он распорядился о моём переезде вместе со всем руководством фирмы в здание его холдинга. И если руководству выделили где-то половину четвёртого этажа, то меня Дмитрий усадил прямо себе под бок. Теперь наши кабинеты расположены напротив друг друга, между ними – общая приёмная и один на двоих секретарь. Жесть, конечно.

Причём, когда впервые зашла в свой новый кабинет, почувствовала едва уловимый, но запах свежей краски, смешанный с запахом новой, только что купленной мебели. Выходит, он приказал подготовить для меня офис ещё до того, как я согласилась передать ему эту чёртову четверть акций.

Дальновидность Доронина одновременно бесит и вдохновляет. Бесит, потому что неприятно быть такой предсказуемой, а вдохновляет, потому что надеюсь, что его схема по спасению моей фирмы сработает так же эффективно и гладко, как он провернул всё со мной.

Ещё проработав с Дорониным нос к носу чуть больше двух дней, я уверена, что у меня где-то в теле есть вживлённый механизм с кнопкой под названием: «Врубаем тупость на полную мощность», а у Дмитрия есть от этой кнопки пульт и каждый раз, когда ко мне приближается, он её нажимает. Несколько раз.

Ну почему в его присутствии я превращаюсь в какую-то несобранную, постоянно суетящуюся недалёкую клушу?! И без разницы люблю я его или нет. Я должна, просто обязана, быть уверенной, деловой и быстро схватывать информацию, а не вот это всё: «А-а? Повтори ещё раз. А я как сказала? Так вот, что ты имел в виду, а я не поняла…»

Например, Инга, наш общий секретарь, находится в таком же положении, как и я. Уверена, она давно и беззаветно влюблена в своего босса, но ей же как-то удаётся держать себя в руках и виртуозно выполнять рабочие обязанности…

В последнее время из-за постоянного стресса я налегаю на сладкое. За день могу умять от двух до трёх шоколадных батончиков. К счастью, это пока не отражается на весах. Полагаю, лишние калории съедает нервное напряжение. Но избыток сахара влияет не только на талию и бока, поэтому надо избавляться от вредной привычки и поощрять себя чем-то другим.

«Да-да, сладкому бой, но не сейчас, а со следующего понедельника» – твёрдо решила я, поднялась из-за стола и направилась на первый этаж к автомату, который за денежку снабжает меня сладкой радостью.

Если Доронин хочет кофе, чай или перекусить, он обращается к Инге, но я её по таким вопросам не дёргаю. Смущаюсь, и, мне кажется, это неправильно, ведь она за рабочим местом не подпиливает ноготки и не красит губки, она с утра до вечера буквально похает и куда больше, чем любой из заместителей Дмитрия, причём за гораздо меньшие деньги.

«Поскольку с понедельника я расстаюсь с шоколадом, надо как следует попрощаться», – подумала я и вместо стандартного батончика купила большой.

Моя ж ты прелесть!

Возможно, если бы холл был пуст, я не обратила внимание на вошедшего с улицы человека, но людей было прилично, и в какой-то момент они все как по команде обернулись к входу, а те, кто стоял парами, начали перешёптываться.

Я тоже оглянулась и увидела её… жену Доронина. Стройную, длинноногую, златокудрую Елену Прекрасную. Неземное видение в белом. Она шла по холлу профессиональной походкой модели, привлекая восхищённые взгляды. Уверенная, успешная и независимая, одним словом, королева. Казалось, что, как только она вошла в здание, одним своим присутствием затмила всех женщин и покорила мужчин.

Судя по направлению, Елена шла к лифтам и должна была пройти мимо меня, но мы не столкнулись лицом к лицу, потому что я зачем-то спряталась за автоматом.

Необъяснимый, нелогичный и трусливый поступок, который жена Дмитрия никогда бы не совершила, поэтому, когда перед ним встал выбор, он бросил меня и женился на ней.

Вселенная и так хорошо огрела меня по башке, но ей показалось этого мало, она решила окончательно меня добить «контрольным выстрелом в голову». Когда Елена поднималась по ступеням к лифтам, один из них остановился на первом этаже, дверцы раскрылись, там стоял и, глядя на жену, улыбался Доронин. Он специально спустился вниз, чтобы её встретить. А когда Елена зашла в кабину, она приобняла его за талию, а он поцеловал её в щёку.

Они женаты более трех лет, и сегодня утром уже виделись, но всё равно, встретившись днём, проявляют друг к другу нежность, словно у них конфетно-букетный период. В другой раз я бы порадовалась за счастливую пару, но сейчас, при всём желании не могу. Меня раздирают на куски самые постыдные чувства: горечь, ревность, обида и зависть…

С расстройства купила ещё один батончик, дождалась следующего лифта, рысью добежала до своего кабинета и закрылась на ключ. Меня не трогать, я в домике.

Примерно спустя полчаса ручку двери сначала подёргали, после чего постучали.

– Неужели Дмитрий так быстро отпустил свою фею в белом? – пробормотала я шёпотом, потому что, кроме Доронина, меня редко кто беспокоил, и пошла открывать дверь.

– Добрый день. Я Елена. Простите, но мне очень хотелось с вами познакомиться. Вы не против, если войду?

Её голос прозвучал мягко, уверенно и с достоинством, как и подобает королевской особе.

– Э-э… Да, конечно, проходите, – промямлила я, пропуская Елену в кабинет. В голове лихорадочно замелькали мысли: «Что ей нужно? Зачем она здесь? Я ничего такого не делала. Не делала ведь? Конечно, нет! Я её мужу глазки не строила, на шею не вешалась, чувства к нему держала строго при себе. В мечтах, да, разное представляла и втайне пускала слюну, но это не моя вина, это не поддаётся контролю!».

Елена окинула взглядом кабинет. Остановилась глазами на полураскрытом фантике шоколадного батончика, лежащем на столе, и слегка улыбнулась.

– У вас тут уютно, – произнесла она, присаживаясь в кресло для посетителей. – Дмитрий сказал, что у него появился новый партнёр, и мне захотелось с вами познакомиться.

– Партнёр – слишком громко звучит, правильнее будет сказать подопечная, – испытывая жутчайший дискомфорт, поправила я девушку. – Мне по наследству досталась компания отца, но у меня нет ни опыта, ни знаний, начались трудности, и Дмитрий согласился помочь их решить.

– Тогда вам не о чем беспокоиться. Дима – настоящий гений и профессионал. Будьте уверены, он всё в два счёта уладит, – заявила Елена и, слегка наклонив голову набок, внимательно рассматривает меня. – О, простите, – после продолжительной паузы опомнилась она. – Дело в том, что я руковожу модельным агентством, и давно не встречала такой красивой девушки, как вы. Всё безупречно: волосы, овал лица, нос, губы и глаза… Да, у вас невероятно выразительные глаза. Ева, а вы не хотели бы попробовать себя в качестве модели?

– Не-е-ет, – замотала я головой. – Какая из меня модель? Рост, метр с кепкой.

– Хороший у вас рост, – не согласилась она. – Не для подиума, конечно, но думаю, вам и без подиума хватит работы. Вчера ко мне обратился клиент и описал буквально вас, я обыскалась девушку под его требования. Уже думала не найду. И тут такая удача. Может быть, у меня всё-таки есть шанс вас переубедить. Попробуйте даже ради эксперимента. Фотосессия пройдёт днём, в здании театра, и займёт всего один день.

– Я не азартный человек, перед камерой жутко стесняюсь и никогда не нравлюсь себе на фотографиях, – выпалила я на одном дыхании. – Поэтому всё-таки нет.

Елену явно огорчил мой ответ, но в то же время я не сомневалась, тактичность не позволит ей продолжить настаивать, ведь это уже будет навязчивостью с её стороны.

– Жаль. Очень жаль. – произнесла она с лёгкой нотой досады, но тут же приободрилась. – Если вдруг передумаете, обязательно сообщите.

Между нами повисла неловкая пауза, и чтобы её заполнить, я вместо того, чтобы сослаться на крайнюю занятость и вежливо выпроводить гостью на выход, предложила ей чай.

– С удовольствием. Если можно, зелёный.

Ну как так-то! Почему она не отказалась?! Я ведь на это надеялась. Так, мне и надо, сама виновата, в следующий раз трижды подумаю, прежде чем предлагать.

Не то чтобы Елена мне не нравилась, вовсе нет. Она не только интересная и красивая, но и приятный в общении человек. Но она жена Димы, а я… я влюблена в него по уши. Чувствую себя рядом с ней какой-то лицемерной обманщицей. Мило ей улыбаюсь, стараюсь произвести впечатление и понравится, а сама… Навряд ли бы она захотела со мной знакомиться, если бы знала, какие чувства я испытываю к её мужу.

Совместное чаепитие только укрепило моё высокое мнение о Елене. Она ровно такая, какой преподносила себя в социальных сетях. Деятельная, но при этом рассудительная, уверенная, но не заносчивая, ценит свои личные границы и уважает чужие… Можно перечислять бесконечно, а если кратко – я бы мечтала быть такой, как она.

– Вкусный, именно такой, какой я люблю, – похвалила Елена чай, допив его и поставив чашку на стол.

– Может быть, ещё? – на автомате вырвалось у меня, после чего я мысленно со всего маха шлёпнула себя по лбу. Ничему жизнь не учит. Если она согласится, то просидит здесь ещё минимум пятнадцать минут.

– Спасибо, но откажусь. Я и так отняла у вас много времени. Вам ведь нужно собираться в поездку.

– Куда, простите? – не поняла я.

– В поездку с Димой он говорил, что вы завтра уезжаете, – пояснила Елена.

– Да? Первый раз слышу, – призналась я. – А куда и надолго?

Елена только собиралась ответить, как дверь кабинета раскрылась и на пороге показался Доронин с кипой бумаг.

– Ева, я тебе принёс… Лена? – увидев жену, Дмитрий до того удивился, что забыл про комментарии к документам и просто бросил их на стол. – Я думал, ты уже уехала.

– Я говорила, что хочу познакомиться с Евой, и, проходя мимо её кабинета, подумала, почему бы не сейчас, зачем откладывать?

В воздухе запахло грозой. Нет, молнии ещё не сверкали, но напряжение между Дорониным и его женой отчётливо ощущалось.

– Дима, я предложила Еве поучаствовать в фотосессии, но она наотрез отказалась. Ты можешь мне с этим помочь? – выдала Елена с одной-единственной целью разредить обстановку, по её игривому тону можно было безошибочно определить, что в действительности она не ждёт от него никакой помощи – это шутка, не более.

Но Доронин зачем-то всё воспринял всерьёз. Сначала он недовольно посмотрел на меня, затем со строгостью на супругу и высказался:

– И правильно, что отказала. Я бы в любом случае не разрешил. Еве некогда отвлекаться на пустяки.

Если Елену слова мужа лишь позабавили, вызвав весёлую и обворожительную улыбку, то меня они возмутили.

Что значит «не разрешил»? За последние дни эта его ролевая игра в барина и крепостную порядком мне поднадоела. Лишь бы душа не затребовала бунта. Пока фирма в опасности, мне лучше помалкивать и кивать, со всем соглашаясь.

– В таком случае не стану вас больше задерживать, – продолжая улыбаться, Елена поднялась с кресла. – Ева, была рада знакомству. Если ты не против, можно будет как-нибудь выбраться куда-нибудь вместе, выпить кофе, поболтать?

– Конечно, – ответила я, прекрасно зная, что явлюсь на встречу с этой женщиной разве что под дулом пистолета или связанная и насильно перекинутая через чьё-то плечо.

Елена подошла к мужу, приподнялась на цыпочки, чмокнула его в щёку, затем вытерла след помады с его лица и упорхнула из кабинета.

– Дима, а что за поездка? – спросила я, когда мы остались наедине.

– Завтра с утра мы с тобой едем в командировку. За неделю нам нужно успеть побывать в четырёх городах.

Моё возмущение не знало границ и разрослось до такой степени, что покинуло земную орбиту.

– Что не так?! – спросил Дмитрий, считав с моего лица негодование. – Самолёт только в одиннадцать дня, ты успеешь собраться.

Где лопата? Дайте мне срочно лопату. Я тресну ею Доронина по голове. Десять раз.

Неужели он думает, что проблема в вещах? Если надо, я в любую точку мира, если это, конечно, не северный полюс, могу собраться за пятнадцать минут. Дело совсем в другом! И он как блудный, но всё же отец должен понимать в чём!

– О какой недельной командировке может идти речь, если у меня трёхлетний сын?! Дима, я и так Егорку почти не вижу. Ухожу – он ещё спит, прихожу – он уже спит. Если я уеду, когда вернусь, он меня вообще не узнает.

– Ева, не раздувай из мухи слона, это всего лишь неделя. Время пролетит быстро.

– Для нас с тобой да, но не для Егора. Да будет тебе известно, для детей время тянется куда медленнее. Для них неделя, как для нас целый месяц. Мы никогда с ним так надолго не расставались, даже страшно представить, как он будет скучать.

Доронин недовольно поморщился и предложил:

– Дай няне задание, пусть водит его каждый день в какое-нибудь интересное место. Он отвлечётся и…

– Никакое, даже самое интересное место не заменит ребёнку маму! – рявкнула я, едва не топнув ногой.

– Тогда пусть эту неделю погостит у этого… Андрея. Чем отец хуже матери?!

Я потеряла дар речи…

В принципе, я понимаю, почему Дмитрий назвал Андрея отцом нашего ребёнка. Будущий бывший муж воспитывал Егорку с пелёнок, сыночек называет Андрея папой и носит его фамилию с отчеством. Но Дима же сам видел, до какого омерзительного существа опустился Андрей, когда его припекло. Как он может предлагать отправить к нему свою плоть и кровь? Пусть даже эта плоть и кровь ему не нужна, но ведь Егор в любом случае для него не чужой!

– Ладно, признаю, отправлять Егора к твоему бывшему было не самой удачной идеей, – Доронин включил заднюю и весьма своевременно. Ещё секунда, и я бы высказала всё, что о нём думаю. – Но ехать всё равно придётся. В филиалах творится бардак. За последние месяцы руководство фирмы сменилось несколько раз, люди в растерянности, их нужно успокоить. Мы теряем опытных специалистов, их переманивают конкуренты, обещая стабильность. Клиенты тоже обеспокоены и почти не заключают долгосрочные договоры, а на краткосрочных сделках далеко не уедешь.

– Я понимаю, – выдохнула я уже более миролюбиво. – Но зачем я там нужна? Ты теперь совладелец, к тому же старше меня и мужчина, умеешь разговаривать с людьми и убеждать. У тебя получится вызвать доверие и уважение, а у меня вряд ли. Во-первых, я девушка, во-вторых, молодая, в-третьих, на публике теряюсь и гундошу себе под нос что-то несвязное.

– Ты дочь Николая Егоровича, человека, на которого многие из них работали долгие годы. Уже одно это заставит их тебе доверять. Публичные выступления я тебе подтяну. Всю дорогу будем тренироваться. После как раз обкатаешь навык на практике. А если отказываться от всего, не переступать через себя, не заставлять делать что-то новое, а только говорить «я не умею» – никогда ничему не научишься.

– Да знаю, – бросила я. – Но это целая неделя! Не забывай, что я мама.

– Именно. Ты мама. И поэтому поедешь. Тебе нужно думать о будущем сына. Если сейчас не спасёшь компанию, как ты думаешь, Егор в двадцать лет примет аргумент, что ты не занималась фирмой, потому что сидела дома и подтирала ему сопли? – заявил Доронин, затем посмотрел на бумаги на столе и забрал их. – Этим займусь сам, а ты поезжай домой, проведи время с сыном перед поездкой, но завтра будь готова к восьми утра. Я заеду за тобой. – сказал Дима и, не дав мне возможности возразить, вышел из кабинета.

О предстоящей командировке я сказала сыну лишь на следующее утро, чтобы он не засыпал с мыслью о долгой разлуке с мамой. Сонный, совсем ещё не проснувшийся, он тем не менее внимательно выслушал меня, хмурился, и было видно, что расстроился, но не уговаривал остаться. Мой маленький настоящий мужчина.

Егорка пообещал слушаться няню и сильно по мне не скучать. Оба обещания вызывали сомнения. Он слишком живой малыш, чтобы не шалить, и вряд ли понимает, что такое долгая разлука с мамой.

Погода тоже не радовала: пасмурно и моросил мелкий дождь. Прямо как по заказу, за окном так же паршиво, как на душе. Стоило взглянуть в грустные глаза Егорки, увидеть его надутые губки и подумать о предстоящей разлуке, как возникало желание позвонить Доронину и отправить его вместе с командировкой так далеко, чтобы он заблудился и никогда не вернулся, но каждый раз я останавливала себя. Дима прав: если сейчас дам компании рухнуть, потом никогда себе этого не прощу. Дело отца не должно умереть вместе с ним, иначе все его усилия, жертвы и отсутствие отдыха пойдут прахом.

Без четверти восемь я была уже полностью собрана, чемодан ждал в прихожей, документы лежали в сумке. Оставшиеся пятнадцать минут я планировала побыть с Егоркой. Усадив на колени, обняла и целовала его сладкие щёчки. Перед разлукой не надышишься, но всё же…

В дверь позвонили, и я из спальни крикнула тёте Рите, чтобы проверила, кого там нелёгкая принесла.

– Посмотрите в глазок и спросите, кто там, – попросила я, так как ждала телефонного звонка с требованием спуститься, но никак не визитёра.

– Ева, там какой-то Дмитрий. В глазок посмотрела, вроде бы порядочный человек, – прошептала няня, заглянув в комнату минуту спустя.

– Чёрт, зачем он поднялся? – выругалась я. – Откройте, пожалуйста, это коллега, с которым вместе летим.

Тётя Рита кивнула и зашаркала тапочками в сторону коридора, а мне в голову закралась шальная мысль: «Доронин не стал ждать внизу и поднялся, чтобы познакомиться с сыном. Мы вчера разговаривали о Егорке, может, его проняло, и совесть проснулась. И тут такой шикарный предлог – зайти и посмотреть на сына».

– Вставай, маленький, пойдём, я познакомлю тебя с одним очень хорошим дядей.

Глав