Сон в руку

1998 – 2016

Сынок

Те, кто знали Томочку не слишком близко считали ее выскочкой или по меньшей мере, обычным везунчиком, рожденным с золотой ложкой во рту. Еще бы приехать из маленького никому неизвестного грузинского городка и отхватить себе москвича. Да не абы какого, а сына высокопоставленного военного.

И, если рассматривать ситуацию с этой точки зрения, то действительно, обычная студентка лимитчица, закончившая простой гидрометеорологический техникум смогла выбрать себе достойную партию получая в довесок все блага цивилизации, начиная с московской прописки и работы в мэрии и заканчивая безбедной жизнью с красавцем мужем, доросшим до военного прокурора.

Но это только на первый взгляд все в ее жизни было замечательно, на деле же судьба уготовала ей тернистый путь.

Сначала вся ее жизнь состояла из ярких солнечных дней. Учеба в техникуме, четыре закадычные подруги, которые во всем поддерживали и оберегали ее, затем, умничка муж, взявший все под свой контроль. Идеальные свекор и свекровь, с которыми сложились отличные отношения, что, заметьте, в наше время бывает крайне редко. Высшее образование, которое девушка получила уже при замужестве и рождение долгожданной дочери Милы.

И, пожалуй, на этом Томочкино везение закончилось. Родить мужу второго ребенка она так и не смогла, хотя всячески стремилась к этому.

Век современных технологий даже в лихие девяностые, не стоял на месте. Со связями и возможностями мужниной семьи, можно было уже тогда решиться на крайние меры и воспользовавшись ЭКО, благополучно родить себе второго малыша, но Тамара выбрала другой путь. Их семья решилась на усыновление.

Как ее увещевали подруги серьезно подойти к этому вопросу, как предупреждал муж, что назад дороги не будет. Все было тщетно. Тома хотела второго ребенка и ничто не могло ее остановить.

Конечно, она понимала на какой риск идет. Родительские гены карапуза никто не отменял. Но женщина верила, что их семья переживет все трудности и сумеет воспитать достойного члена общества, и в начале 1998 года супруги стали родителями маленького трехмесячного человечка по имени Антон.1

Сначала все шло хорошо. Тома была счастлива. Малыш был спокойным, в меру улыбчивым и общительным. Ее пятилетняя дочь Милочка сразу взяла шефство над младшим братиком и включилась в процесс воспитания. Она настолько серьезно относилась к малышу, что женщина могла спокойно оставить ее с братиком на пол часа или даже на час зная, что ничего с ним не случится.

Любимым занятием Томы в то время были прогулки на свежем воздухе. Каждый вечер она неторопливо дефилировала с детьми по парку. Шла по весенним аллеям с гордо поднятой головой, а вокруг нее сновали такие же мамочки как она. Тома ощущала с ними какое-то родственное чувство, пытаясь доказать себе, что она такая же мать, как и они, гуляющая не с усыновленным, а своим собственным ребенком. Порой женщина удивлялась своим ощущениям, не понимая кому и что доказывает. Ведь, по сути, не важно было усыновленный у нее ребенок или нет, главное, что она любила его и ее сын есть и будет полноправным членом их маленькой семьи.

Но каждый раз видя мамашку с младенцем в коляске она продолжала чувствовать себя немного ущербной. И с этим непонятным ей чувством Тома ничего не могла поделать. Будто-бы что-то мешало ей почувствовать себя полностью удовлетворенной. Что-то было не так, а что она никак не могла понять.

В первые месяцы усыновления в их семье царил мир и лад. Валерий, сразу же принял сына, а бабушка с дедушкой всячески старались облегчить жизнь невестке, периодически забирая внука к себе. Антошка сразу признал стариков и при их появлении радостно сучил ножками, а те умилялись его веселому гулению. Они любили его, в отличии от Тамары, ведь ее чувства до конца так и не сформировались

Малыш рос, а Томины непонятки никуда не девались. Ощущение какой-то неправильности никуда не уходили, и все чаще и чаще волновали ее.

Ситуацию прояснила мама.

Она жила в Грузии и периодически позванивала дочери. Конечно, та была в курсе Томиного усыновления. Она уже успела познакомиться с внуком по фотографиям, заметив, что тот чем-то напоминает Тамару в детстве. Хотя, какое там, девушка была настоящей грузинкой, тогда как ее сын был обычным славянином.

После усыновления мама стала звонить ей гораздо чаще, требуя от Томы отчета о развитии малыша. Вот и в этот раз поговорив о том, о сем, в их разговоре возникла пауза. С одной стороны, это было естественно, ведь дочь покинула отчий дом слишком рано и давно проживала в столице. Ей гораздо ближе была мужнина родня, чем своя, живущая за тысячи километров от Москвы. Да и московский менталитет стал ей гораздо ближе.

Девушка была рада, что ее дочь растет в условиях, где царит равноправие полов. В том городе, который она покинула пятнадцать лет назад жили по другим порядкам2.

– Ну а какие ты испытываешь чувства к своему сыну? – вывел ее из задумчивости мамин вопрос.

– Что ты имеешь ввиду? – уточнила женщина и напряглась.

Где-то здесь сидела ее заноза, которую она так и не смогла вытащить.

– Ну ты сразу полюбила его или как? – ошарашила вопросом мать.

– Конечно сразу, – удивилась Тома.

– Это хорошо, – сказала мама, – а то у нас одна знакомая, ну ты помнишь ее, тетя Софико, так и не смогла полюбить усыновленного ею племянника. Так и живут несчастные оба. Хорошо, что у тебя не так.

Тома резко перевела разговор на другую тему и немного поболтав ни о чем, отключилась, понимая, что сил на дальнейший разговор с матерью у нее больше нет.

«Я не люблю его, – подумала она с ужасом глядя на играющего с погремушкой малыша, – я все время пытаюсь уговорить себя, что у меня все хорошо. Но, выходит, я просто его не люблю»

Женщина медленно подошла к сыну, а тот увидев мать заулыбался, задергав ручками и за агукал.

Тома прижала сына к груди и прошептала:

«Как можно тебя не любить, сынок? Мы обязательно справимся с этим. Я буду тебя очень сильно любить. Вот увидишь».

Видимо, крепкие объятия матери пришлись не по нраву малышу, и он захныкал. Она бережно положила его в кроватку и задумалась.

«Обещаю, – прошептала Тома, – что ты никогда не узнаешь моего отношения к тебе. И даже если моя любовь к тебе и не проснется, я сделаю все, чтобы ты никогда не узнал об этом. И не только ты, но и все мои близкие».

С этого дня у нее появилась тайна, которую она тщательно скрывала от родных. Тома точно знала, что все родители обязаны любить своих детей. Только вот сердцу не прикажешь…

Время шло, а любовь не приходила.

Иногда, сидя у детской кроватки и наблюдая за радостным гуканьям Антошки, она вспоминала, как держала его в свое первое знакомство на руках, как счастливо замирало у нее сердце от осознания того, что это маленькое существо скоро станет ее частичкой, но время шло, а любови не было.

Тома вспоминала с какой радостью ухаживала за своей маленькой дочкой и как тяжело ей дается этот декретный отпуск. Все было не так как с Милой и это пугало.

Освобождение от чувства вины наступало по вечерам, когда с работы возвращался Валерий. Она со спокойной душой передавала малыша в его крепкие мужские руки понимая, что сыну важен отец и уходила в комнату дочери, наслаждаться общением с ней. Миле к тому времени уже исполнилось 6 лет. Они готовились к школе.

В полтора года Тома собралась на работу.

– Любимая, – удивился Валерий, когда узнал о решении жены, – тебе не кажется, что Антоха слишком мал для садовской жизни?

– Ничего, – успокоила мужа женщина, – мужчина должен привыкать к спартанскими условиям с самого рождения.

– Так-то это так, – удивлялся решению Томы муж, подкидывая хохочущего сына к потолку, – но мы можем позволить себе не работать. Мне кажется ты слишком строга к нашему пацаненку. С Милой ты была более мягкой.

После этих слов, аргументов у нее не осталось, и Тома задержалась в декрете до трехлетия сына.

Пришло время отправлять Антона в сад, но тот всячески противился вступлению во взрослую жизнь. Он так сильно цеплялся за руки родителей, что оставить его в таком состоянии в саду не представлялось возможным.

– Интересно, – рассуждал Валерий, после очередных капризов сына, – почему другие дети спокойно идут в группу, а наш категорически против? Возможно, это связано с его несчастливым прошлым.

– Не говори ерунды, – злилась Томочка, – просто он у нас очень избалованный.

– Серьезно? – удивлялся муж, – а мне кажется, что мы его держим в ежовых рукавицах? Ты, моя любимая женушка, изначально решила выращивать из него спартанца.

– С чего ты взял? – изображала удивление женщина, – я отношусь к нему также как и к дочери.

– Ну не скажи, – возражал ей Виталий, – если бы я не знал тебя, то подумал, что ты совсем его не любишь.

Тома внимательно смотрела на мужа, пытаясь понять, насколько он серьезен, но увидев смеющиеся глаза любимого, улыбалась ему в ответ.

Через месяц Антон привык к чужой обстановке, а Тома отправилась на работу…

Шли годы, Темка заканчивал школу, не хватая звезд с неба, но и не доставляя особо много хлопот родителям. Его увлечением с детства был футбол. Несмотря на то, что спортивной карьеры он не достиг, но к футболу относился с особым трепетом, не пропуская ни одного матча. Его любимой командой был «Спартак-Москва». Еще он «болел» за «Реал Мадрид», в котором играл его любимый игрок Криштиану Роналду.

Именно любовь к футболу и прослужила триггером печальных событий, произошедших в их семье в дальнейшем.

* * *

На улице царил обычный августовский день, не предвещающий никакой беды. В Москве стояла необычная жара, спрессовавшая воздух в липкую плотную массу. Несмотря на погодные катаклизмы в этот день должен был состояться матч пятого тура чемпионата России по футболу между «Спартаком» и ЦСК и, как обычно, Антон с друзьями не мог его пропустить.

– Лучше бы ты так к экзаменам готовился, – ворчала на сына Тамара, собирая друзей на очередной матч, который должен был состояться в 21.30 по московскому времени.

– Мам, ну хватит, – отбивался от ее нотаций парень.

Он выхватил из большого блюда только что испеченный пирожок с капустой и засунув его в рот зажмурился. Тома для проформы шмякнула сына полотенцем по рукам и вздохнула. Придиралась к нему она зря. В этом году Антон закончил школу и без чьей-либо помощи поступил на бюджет в Московский институт железнодорожного транспорта. Правда на заочное отделение, но все же.

Уж как Валерий хотел, чтобы сын пошел по его стопам, но тот уперся рогом объясняя свой отказ тем, что военная профессия не является его призванием. Гораздо круче созидать, строя мосты и развязки больших дорог. Отец пошумел для приличия и смирился. Главное, что сын учится, а жизнь, потом сама расставит все на свои места.

Через час Антоновы друзья нацепили на себя фанатские красно-белые атрибуты «Спартака» и отправились на стадион, но не доехали до своей цели. На станции «Баррикадная» они пересеклись с фанатами ЦСК, после чего конфликт вылился на улицу, где и завязалась настоящая драка.

События развивались настолько молниеносно, что до приезда ОМОНа основная масса дерущихся разбежались, оставив после себя только пострадавших, среди которых был и Антон. Он и еще пара ребят с тяжелыми травмами головы и колотыми ранами конечностей были доставлены в городскую больницу.

Отправив сына на матч Тома занялась заготовками. Сегодня по плану была аджика. Только женщина нарезала необходимые ингредиенты, как услышала тревожный звонок своего мобильного телефона. Номер был незнаком и это ее насторожило. Ей редко звонили с незнакомых номеров. Круг ее окружения был строго ограничен.

Сердце заныло от предчувствия беды, и она взяла трубку.

– Здравствуйте, – услышала женщина незнакомый представительный мужской голос.

Эта интонация в голосе ей была хорошо знакома. Так умели разговаривать только представители закона. Ее свекор, муж, да и она сама говорила в подобном тоне.

– Жданов Антон Валерьевич вам кем приходится? – услышала она в трубке и испугалась по-настоящему.

– Ссыном, – пискнула Тома и побледнела, – что с ним случилось? Он же на футболе?

– К сожалению, ваш сын сейчас находится в больнице № 7. Вы бы не могли туда подъехать?

– Я не могу, – растерялась Тома, вспоминая что на плите стоит аджика, которую нужно было сварить и разложить по банкам.

– Ну как сможете, так подъезжайте, – ответили ей.

И тут Тома включилась. Руки ее затряслись, а в голосе послышались слезы.

– Подождите! – выкрикнула она в трубку, – С моим сыном что-то серьезное?

– Жить будет, – сказал солидный голос и отключился.

Тома без сил опустилась на табуретку и всхлипнула. Сил на какие-либо действия у нее не было.

– Мааам? – услышала она голос Милы, выглянувшей из своей комнаты, – ты что там?

– Антон в больнице, – прошептала женщина и вскочив со стула кинулась собираться, – довари аджику, разложи по банкам, а я к нему!

– Может я с тобой? – спросила дочь.

В глазах ее плескался ужас и Тома старалась на нее не смотреть, чтобы не испугаться самой.

– Сиди дома. Как что узнаю, позвоню.

– А папе? – крикнула дочь вслед убегающей матери, – Папе сообщить?

– Не нужно его волновать раньше времени, – распорядилась Тома, выскакивая из квартиры, – ты же знаешь у него больное сердце.

Через пол часа она была в больнице. В приемном отделении было тихо. Вечер вступил в свои права и активного движения в помещении не наблюдалось.

– Здравствуйте, – прошептала Тома, подходя к стойке регистратора, – мне позвонили из полиции и сообщили, что мой сын находится у Вас. Где мне его можно найти?

Грузная женщина, сидящая перед ней, взяла большую амбарную книгу и начала ее листать.

– Когда поступил ваш сын? – спросила она строгим голосом.

– Сссегодня, – пискнула Тома.

– Время?

– Два часа назад был еще дома.

– Значит, недавно, – сказала она и открыла последнюю страницу.

– Фамилия! Имя! Отчество? – спросила она строго и Тома судорожно сглотнула.

«Таких женщин бы на плац», – подумала она и одернула себя.

Какие глупые мысли лезут ей в голову в тот момент, когда ее мальчик находится между жизнью и смертью.

– Чья? Моя? – пискнула Тома, уставившись на «гренадершу».

– Зачем ваша? Сына!

– Жданов Антон Валерьевич.

– 5 этаж, лифт направо, – сообщила женщина и показала ей рукой направление ее движения, – и бахилы оденьте.

Антон неподвижно лежал на одной из кроватей, а вокруг него вились какие-то трубочки. Сын находился без сознания или просто спал. Немного бледный, с перебинтованной головой и ногой, он выглядел таким беспомощным, но слава-богу не настолько умирающим, каким она себе его представляла, пока ехала в больницу. А значит, как сказал полицейский, будет жить.

Вслед за Томой вошла миловидная девушка, чуть младше ее двадцати трехлетней Милки. В следующем году дочь заканчивала университет и собиралась переехать от них в квартиру бабушки и дедушки, которых они похоронили пару лет назад. Но не суть.

Девушка подошла к ее сыну и проследив за жидкостью, бегущей по капельнице, повернулась к ней.

– Что с ним? – стараясь не шуметь спросила у нее Тамара.

– Тупая травма головы и рваная рана голени, – беспристрастно ответила ей девушка, как-бы давая понять, что ничего страшного в этом нет.

– Это опасно? – снова пискнула Тома.

– Теперь уже нет. Он потерял много крови, но его вовремя успели доставить в больницу. Теперь, все будет хорошо.

– Можно мне поговорить с лечащим врачом?

– Конечно. Вы пока посидите тут. Доктор появится минут через тридцать. Я вас позову.

Тамара уселась на стул напротив сына и положила руку ему на ладонь. Она была горячей. У Антона поднялась температура. Женщина вспомнила сколько бессонных ночей она провела у его кровати в детстве и всхлипнула. Сейчас дела обстояли гораздо серьезнее.

Тома сидела у кровати и вспоминала их совместную жизнь. Первое знакомство с малышом, усыновление, борьба с собственными чувствами, взросление. Что только не было за эти семнадцать лет. Конечно, она научилась любить своего сына. Немного не так, как хотелось бы, но научилась. Она переживала за его взлеты и падения, радовалась его победам и огорчалась неудачам. Она воспитывала в нем характер, учила не бояться трудностей и не позорить честь отцовского мундира. Она делала все, чтобы он не испытывал чувства одиночества и не знал, что он приемный сын. И, кажется, у нее это получилось.

– Женщина, – услышала Тома голос миловидной девушки, – доктор вас ждет.

Тамара встала и в последний раз взглянув на сына, вышла из палаты.

Лечащим доктором ее сына оказался моложавый подвижный мужчина, лет пятидесяти. Он успокоил Тамару, объяснив, как будет проходить лечение и какие последствия ждут ее ребенка, после чего женщина расслабилась.

– А завтра, – напоследок сказал ей врач, – я попрошу Вас, прийти в центр переливания крови нашей клиники и стать донором. Вашему сыну крови потребовалось не мало. Теперь Ваша очередь поделиться своей. Если можно приведите с собой и близких. Донорской крови постоянно не хватает.

– Хорошо, мы придем всей семьей, – заверила доктора Тома и отправилась домой.

Тайна

Антон вынырнул из забытья и сфокусировался на женщине, сидящей на против него. Это была его мать. Она сидела напротив него и была такой расстроенной, что ему стало ее немного жаль.

Эта никому не нужная драка с фанатами смешала ему все карты. И вместо того, чтобы именно сейчас находится на футбольном матче он лежит здесь, в больнице, и пытается прийти в себя. Его немного подташнивало, болела голова и нога.

Парень снова стал проваливаться в сон, но силой воли вернул свои мысли на место.

Его мама была потрясающей женщиной. Она дарила тепло всем, кто ее окружал. С кем бы она не общалась, все вокруг насыщались ее добротой. Все, кроме него. Ему ее тепла всегда не хватало. Вернее, оно выдавалось ему порционно. Сделал хороший поступок, молодец, получай частичку, не сделал – тебя окутает холодом.

Антон привык, что любовь матери нужно заслужить. Он понял это еще в детском садике. Там они враждовали с одним мальчиком. Его звали Егор, и он постоянно задирал Антошку. Тот копил в себе обиду, до тех пор, пока мог, а потом затащил обидчика в угол и дал сдачи. Ой какой поднялся крик. Егор визжал так, что у Антона заболели уши. На плачь прибежали взрослые, которые сразу же забыли о том, что Антон в этой паре пострадавший и вместо понимания, в группе разразился скандал.

Все набросились на Антона, обвиняя его во всех смертных грехах и даже вызвали маму, которая, выслушав жалобы воспитателей окутала сына арктическим холодом. Ему и так не хватало ее любви, а тут еще и это.

После этого Антон сделал вывод и старался больше не разочаровывать мать. Он даже сумел наладить контакт с обидчиком, да так успешно, что их дружба продолжалась до сих пор. Егор стал лучшим его другом. Ну это, к слову. Сейчас не об этом.

Антон собрал свои мысли в кучку и стал размышлять дальше.

Как – то в старшей группе, на восьмое марта мамам готовили праздничное представление. Антону досталось длинное четверостишье, которое нужно было выучить и если его сверстники учили свои роли в семье, то Антон решил приготовить маме сюрприз и разучил свой стих на репетициях в детском саду.

Эффект неожиданности сделал свое дело, и мама расплакалась, когда Тошка повернулся к ней лицом и четко, как только мог, прочитал своей маме подготовленный им стишок. О, как много тепла получил он от нее в этот день. Как он купался в нем и наслаждался такими непривычными для него ощущениями.

Потом была школа. Невыученные уроки обдавали холодом, первые хорошие оценки – теплом. Антон тогда ясно понял, что не должен подводить родителей и всегда учился хорошо. Возможно, мама считала, что его хорошие оценки – это результат постоянных бесед о чести отцовского мундира, но на деле ему просто не хватало материнской любви и он зарабатывал ее всеми возможными способами.

Он любил ее, свою маму, но так до конца и не понял, почему другим доставалось ее любви больше, чем ему, собственному сыну. Каждый раз он задавал себе этот вопрос и не находил ответа. Несмотря на это он знал, что всегда может заслужить частичку ее участия, если очень постарается.

Вот и сейчас она сидела перед ним и источала тепло. Антону было хорошо от этого, хотя и немного странно. Неужели, чтобы заслужить материнскую любовь нужно было получить битой по башке?

Через три дня Антону стало легче. Он пришел в себя и даже попытался вставать с постели, хотя много ходить ему еще не разрешали.

В палату вбежала Маринка, на деле обычная медсестричка, а по факту студентка третьего курса медицинского института, подрабатывающая в больнице на жизнь и, между делом набирающая опыта для будущей профессии.

Маринка напоминала ему его сестру Милу. Было в них что-то общее, какая-то целеустремленность. С этой девушкой было не скучно. Вот и сейчас она влетела в палату со скоростью реактивной ракеты и на душе у Антона сразу стало легче.

Пол часа назад от него ушли родители, набив его тумбочку яркими апельсинами, плюс еще приход Марины добавил ему хорошего настроения.

– Слушай, Антон, – обратилась к нему девушка, – я все хотела у тебя спросить. А вот эта женщина с представительным мужчиной, она тебе кто?

– Мама, – удивился вопросу парень, – а представительный мужчина мой отец.

– Странно, – пробормотала девушка и задумчиво уселась на стул.

– И что в этом странного? – удивился парень.

– Понимаешь, моя будущая профессия – генетик и я в ней уже стала немного разбираться.

– И? – подбодрил девушку Антон.

– Ну не может парень со славянской внешностью иметь маму грузинку.

– Почему? – удивился больной.

– Ну как тебе объяснить, – загорелась девушка.

Видимо она очень любила свою будущую профессию и готова была делиться своими знаниями с каждым встречным.

– Ну объясни, как можешь, – заинтересовался Антон.

– Вот смотри, – сказала она, – в нашей жизни гены родителей играют для ребенка ключевую роль. Больше всего малыш получает их от своей матери, чуть меньше от отца. По сути, ты по своей внешности должен был быть похож на маму и иметь хоть какие-то кавказские черты, а на деле у тебя их нет.

– А что, по-другому не бывает?

– Бывает, если грузинкой, допустим, будет твоя прабабка. Тогда шансов получить ее гены становится гораздо меньше, но если твоя мать с Кавказа, то ты по любому должен был быть на нее похож. У тебя есть сестра или брат?

– Есть.

– И?

– Сестра черненькая и нос у нее побольше моего и с горбинкой.

– Вот видишь.

– Это что же получается? Моя мама мне не мама?

– Ну не знаю, – дала заднюю Марина и задумалась, – погоди, у меня появилась одна идея. Я знаю, как проверить твое родство. Лежи лечись, а я пошла на разведку.

Парень откинулся на подушку. Голова его резко заболела, а в горле появился ком. Так вот почему его не жалуют материнской любовью? Он просто не родной ей сын. Интересно, как так получилось? И кто его настоящие родители? Возможно, отец родной… Но насколько он знал, тот всегда состоял в браке только с его матерью, а если это так, значит Антон приемный или у отца была другая семья и парень родился в ней.

От этих неожиданных и не очень приятных мыслей голова его разболелась еще сильнее, и он провалился в тяжелый горячечный сон, а может быть это была обычная депрессия?

Окончательно провалиться в нее ему помешала баба Маша, которая работала здесь уборщицей, а по совместительству нянечка, оказывающая услуги по уходу за лежачими больными. Баба Маша была особенной, не похожей на другой обслуживающий персонал. Отношения у них сложились сразу. Она выделила парня из всех больных и сразу же принялась его опекать.

Когда он со смехом спросил у нее, за что ему оказана такая честь, женщина серьезно ответила, что Антон напоминает ей ее сына, который умер от сердечного приступа семнадцать лет назад. Больше этой темы парень не касался, но всячески старался угодить приятной женщине. То апельсином угостит, то поговорит с ней на отвлеченную тему.

У них даже сложилась некая традиция. Как только у бабы Маши заканчивались дела, она приходила к Антону. Благо его родители могли позволить себе снять ему отдельную палату. Женщина садилась у его кровати, и они начинали общаться. Возможно, в нормальной жизни, парень не уделял бы ей столько времени, но здесь, в клинике, время тянулось крайне медленно, а любое общение скрашивало ему жизнь.

Вот и сейчас баба Маша внесла в его жизнь сумбур и не позволила парню грустить. Однако, делиться с ней своей печалью Антон не спешил. Но женщина и сама не любила навязываться.

– Не хочешь, как хочешь, – отмахнулась она от него и принялась драить и так уже чистые полы.

На следующий день у Антона поднялась температура и все лечение пошло на с марку. Парень безучастно встретил приход родителей, и те списали его безразличие на высокую температуру. На самом деле Антон размышлял о своем рождении и мысли его были безрадостными. Ему нужно было срочно разобраться со своей родословной и найти настоящую мать, которая будет его любить по-настоящему.

По температурив еще день, состояние больного улучшилось и тогда появилась Марина.

– Вы что это разболелись, больной, – сказала она весело, присев напротив него.

– Да так, настроения нет, – буркнул он.

Все эти дни он задавал себе один и тот же вопрос – почему он сам не догадался, что его мать ему не родная? Ведь это было очевидно.

– Короче, слушай, – сказала студентка, не обращая внимание на его настроение – я залезла в базу данных доноров и выяснила интересный факт.

– Какой? – заинтересовался парень, – И причем здесь доноры и мои родители.

– Самый прямой. Слушай. Ты знаешь какая у тебя группа крови?

– Понятия не имею.

– А я тебе скажу. У тебя первая группа крови.

– И что?

Голова его снова разболелась.

– Не перебивай, а слушай. У твоей матери первая группа, а у отца четвертая, – сказала девушка, внимательно смотря на Антона.

Видимо она ждала от него восхищения, но не дождалась. Парень ничего не понимал, но от этого голова его болела еще сильнее.

– Ты что ничего не понял? – расстроилась девушка.

– А что я должен был понять?

– Твои родители не твои родители, – прошептала она.

– Как ты это поняла? – спросил парень и глаза его загорелись не добрым огнем.

Выходит и отец ему не родной.

– Да господи, – пробормотала девушка, – Как трудно общаться с неграмотными людьми. Короче, сочетание первой и четвертой группы крови у родителей никогда не даст первую группу у их ребенка.

– Ну ладно мама, а отец? Что если у него была другая женщина? Другой группы крови?

– У четвертой группы крови, как у твоего отца, никогда не будет ребенка с первой группой.

Жизнь Антона рассыпалась на множество маленьких частей и собрать их было уже практически не возможно, а он продолжал лежать в больничной палате и не зная, как собрать все осколки своей израненной души воедино.

Это было невыносимо, но он был сильным и справился. Парень решил не показывать своего настроения близким и не озвучивать информацию, которой он теперь обладал. Пусть думают, что у них все хорошо, но на самом деле его планы на жизнь, с этого момента, резко поменялись.

Через три недели, в конце сентября, ему должно было исполниться восемнадцать, а значит, он, как совершеннолетний, мог себе позволить поиск своих настоящих родителей. Вот только проблема со здоровьем никак не налаживалась. Антона готовили на очередную операцию. Во время драки ему порвали сухожилие и теперь ему необходимо было его восстановить.

Проблемы с сухожилием грозили осложнениями. Возможно, он на всегда останется хромым. Осознавать это было достаточно сложно, а ухудшала ситуацию тема его приемных родителей. Все это не приносило радости. Было тоскливо и грустно, и Антон сильно расстраивался.

Еще и медсестричка Маринка покинула его, отправившись на учебу. Ее ждал медицинский институт, а дежурства в клинике переносились на выходные. Антону не доставало ее, и парень продолжал грустить. Поделиться своими переживаниями было не с кем, и он остался с ними один на один.

Слава богу учеба в МИИТе начиналась только с октября. У него было время подлечиться и спокойно отправиться на установочную сессию. Тема его трудоустройства была пока под запретом.

Антон сидел в своем телефоне и играл в тетрис. Больше заняться было не чем. На улице лил дождь, а на душе шумела буря.

В палату степенно вошла баба Маша и внимательно посмотрев на парня остановилась. Уборщица обладала каким-то звериным чутьем и всегда чувствовала настроение парня.

– И что это мы такие смурные? – спросила она и вместо того, чтобы орудовать своей шваброй уселась на стул рядом с его кроватью.

– Погода, – ответил парень и тяжко вздохнул.

– Да нет, не погода. Ты что переживаешь об операции?

– Вроде нет, – сказал Антон, – хотя и это тоже. Не хотелось бы в восемнадцать лет остаться калекой.

– Ой, скажешь тоже. Калека, – махнула своей пухлой ручкой женщина, – у кого-то вообще ног нет, а тут небольшое прихрамывание. Имей совесть.

Антон представил себя без ноги и оценив разницу, выдохнул.

– Ну если смотреть на эту проблему с Вашей точки зрения, то, в принципе, все не так страшно.

– А я тебе про что. Вот моему сыну всю жизнь ставили «порог сердца», а он не парился и продолжал жить, как считал нужным.

Тема была запретной, и Антон напрягся, продолжая молчать.

– Своей жизнью он распоряжался всегда так как хотел сам, не оглядываясь на болячки. Единственное, что я ему не позволяла, так это играть в футбол. Хотя, он просто бредил им.

– В футбол? – удивился Антон, – я тоже его обожаю.

– И что играешь?

– Да нет. Только болею. Когда-то родители меня водили в футбольную секцию, но не вышел из меня футболист, только болельщик хороший получился, да и то теперь побитый фанатами ЦСК.

Вспомнив про своих родителей у Антона, окончательно испортилось настроение.

– Ну а сейчас опять-то, что случилось? – спросила его нянечка, внимательно глядя в глаза.

И Антон решился. На душе было так плохо, что выговориться было просто необходимо. И кто если не эта добрая женщина сможет его понять.

– Баба Маш, я тут узнал одну страшную тайну, связанную со своим рождением. И теперь не знаю, что с этим делать.

– Какую тайну? – удивилась женщина.

– Оказывается я приемный.

– И что?

Узнав тайну Антона, женщина не показала виду, как будто его информация не была особо значимой.

Глядя на спокойствие собеседницы, ему стало казаться, что он немного преувеличил масштаб своей катастрофы. Но эта мысль, посетила его только на пару секунд и куда-то подевалась. Нужно было немедленно выговориться, и баба Маша для этого оказалась как-раз кстати.

– Ну как что? – продолжил он развивать тему, – Выходит, где-то живут мои настоящие родители, которые, возможно, ищут меня, а я тут существую со своими приемными.

– Антон, – серьезно сказала ему женщина, – если твои настоящие родители отказались от тебя, значит ты был им не очень-то и нужен. А эти, приемные и есть настоящие. Они забрали тебя и вырастили.

– Ну они ведь обманывали меня всю мою сознательную жизнь и не рассказывали мне о том, что я не их сын?

– Так может они берегли твою детскую психику и не хотели тебя расстраивать. Вот представь, если бы тебя никто не усыновил, и ты бы всю свою жизнь жил в приюте. Разве это хорошо? А тут, пришли хорошие люди и забрали тебя к себе. Одевали, кормили, выучили. Вон в отдельную палату тебя положили. Разве это не проявление их любви и заботы.? Ведь родители это не те, кто тебя родил, а те, кто вырастил. Поэтому ты не должен на них обижаться. Они для тебя сделали все, что могли и даже больше.

Антон замолчал, обдумывая слова взрослой женщины.

– Баб Маш, как так у тебя все просто получается? Взяла и разложила всю мою жизнь по полочкам.

– Не знаю, внучок. Как-то так получилось. Хотя это умение не сделало меня счастливей. Живу одна. Ни внуков, ни детей.

– Может, если бы у вас были бы внуки, мы бы никогда не и встретились, а значит, вы бы не объяснили мне, в чем я не прав.

– Дурачок ты, Антошка, – сказала баба Маша и ласково потрепала его по голове.

Так иногда делала его мама.

– Но все равно, – задумчиво сказал парень, – я должен отыскать свою мать. Чтобы узнать почему она меня бросила.

– Ну если есть желание, ищи, – улыбнулась женщина, – Только обиду на своих близких не держи. Помни, что они сделали для тебя все, что могли.

– Не буду, баб Маш. Буду продолжать их любить, как и раньше.

– Вот и славненько, – сказала она и принялась за уборку.

Сентябрь подходил к концу и парня выписали из больницы. Началась учеба в университете. Нога немного болела, от чего Антон прихрамывал, а в целом, по мнению врачей, ситуация не была столь критичной. Осложнений, которых они ожидали, не случилось.

Как-то вечером, когда никого не было дома, он отправился на поиски своего свидетельства о рождении. Парень отлично знал, где лежат все документы и без труда отыскал свой первый документ.

Удивительно, что городом его рождения числилась не Москва, а Пермь. Почему он родился на краю света, если жили они в столице? Ответа на этот вопрос не было, зато появилась зацепка. Тайна его рождения находилась где-то там, в неизвестном ему городке.

Антон покопался в интернете и выяснил, что в Перми функционирует дом малютки, в котором, возможно, и находится разгадка его тайны. Конечно, можно было позвонить туда прямо сейчас и узнать нужные ему сведения, но он не стал торопиться, понимая, что данные об усыновленных детях могут быть засекречены. Нужно было ехать туда самому и добиваться того, чтобы ему открыли завесу тайны его рождения. Ведь он имел на это полное право.

Получив первую подсказку, у Антона возникло бешеное желание рвануть в этот город, но торопиться было нельзя. Его неожиданный порыв мог насторожить родных. Нужно было дождаться декабря. В это время родители должны были отправиться в путешествие. Они собирались в Питер. Именно тогда парень хотел заняться расследованием.

В союзники Антон решил взять сестру. Она могла быть ему полезной. К тому же Мила была старше его на целых шесть лет, а значит могла помнить события восемнадцатилетней давности.

С сестрой они были очень близки и девушка, в случае возникновения спорных ситуаций, всегда вставала на его сторону. Антон платил ей той же монетой. Были у них и общие правила, которым они следовали всю свою сознательную жизнь – ни при каких обстоятельствах не доставлять хлопот своим предкам.

Те были слишком консервативны и даже немного наивны. Рожденные в Советском Союзе они свято верили в те ценности, которые для современной молодежи стали неприемлемы.

Брат и сестра давно научились жить по своим волчьим законам, не выходя за рамки приличия и не мешая предкам верить в то, что их дети живут по правилам, навязанным им с детства. Но современный мир давно изменился, а с ним и общество, которое жило теперь по другим законам природы. И чтобы не создавать конфликт поколений и не разочаровывать своих родителей, дети считали своей обязанностью всегда и во всем соглашаться с предками, но жить так, как диктует им настоящее время. К тому же, после смерти бабушки и деда, отец стал часто жаловался на сердце, а значит, лишний раз тревожить его было ни к чему.

Их договор приносил свои плоды. В семье царил мир и покой.

Никто из родителей так и не узнал о первой Милкиной любви и ее неудачном сексуальном опыте. Предки до сих пор считали, что женщина должна вступать в отношения только после брака и брат с сестрой всячески поддерживали в них это верование, хотя, такое положение дел давно уже вышло из моды.

Он вспомнил, с каким трудом сестра оторвалась от безбашенного Константина, как плакалась ему в жилетку прося мужского совета. Как бегала через окно на свидание к Алексею, а он, Антон прикрывал ее, открывая под утро входную дверь, стараясь не разбудить спящих родителей.

А потом наступила очередь Милы спасать любимого братика. Первая драка и привод в полицию закончился без последствий. Антон сделал выводы, а Мила, почувствовав себе матерью Терезой приобрела опыт коммуникации с органами правопорядка.

Родители так и не узнали о случившемся, а брат и сестра избавили себя от нотаций. Мама наверняка завела бы шарманку о чести отцовского мундира, а тот нервно бы ходил по комнате, объясняя непутевому сыну или дочери прописные истины.

Дети давно научились жить своей жизнью, решая возникающие у них проблемы самостоятельно и не привлекая к ним своих родных. И все от этого только выигрывали.

Излюбленным местом обсуждения их личных проблем была крыша дома на Малой Пироговской. У каждого жильца был ключ от чердака, куда периодически заглядывали брат с сестрой.

Так сложилось, что они старались обсуждать самые сокровенные свои проблемы вне квартиры, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. Оба понимали, что и у стен есть уши и для серьезных разговоров чаще всего выбирали чердак их дома. У брата и сестры даже имелось кодовое слово, которое было сигналом для встречи на чердаке.

Вот и сегодня, в погожий октябрьский денек Антон с Милой расположились на высоте птичьего полета наблюдая за живущей абсолютно своей жизнью Москвой. Никому не было до них никакого дела, а значит, они спокойно могли обсуждать интересующие их вопросы, без вмешательства извне.

Шум городской суеты, башенки церквей, Москва-река в окружении пурпурного багрянца деревьев, все это вызывало восторг у тех, кто видел это впервые. Для Антона с Милой это было обыденностью.

Они уселись на один из парапетов и замолчали. Каждый впитывал в себя свою Москву, со ее звуками и шорохами, боем курантов и звоном проезжающего внизу трамвая.

Первой оторвалась от созерцания сестра.

– Что случилось, Антон? – спросила она строго.

С момента выписки Мила заметила в поведении брата значительные перемены. Казалось, он стал намного старше, все время молчал и о чем-то думал. Девушка не мешала ему, понимая, что, когда-нибудь брат поделится с ней своими печалями.

– Ты о чем? – удивился парень.

Он не ожидал, что его мысли настолько заметны.

– Я же вижу, что ты места себе не находишь?

– Видишь и молчишь? – жестко ответил ей парень.

– А чего с расспросами-то лезть? Я же знаю тебя. Пока не созреешь, ничего не расскажешь.

Мила смотрела на брата и удивлялась тому, как он вырос за этот месяц. Казалось, еще совсем недавно он был мальчишкой, а теперь вдруг превратился в мужчину. Над бровями его пролегла тяжелая складка, а губы плотно сжались, что добавляло в его внешность брутальности. Девушка часто задумывалась о том, на кого он похож, но не находила ответа. Брат был абсолютно отличным от нее и родителей. У отца и матери преобладали более мягкие черты лица, а вот Антон унаследовал от предков некую жесткость, что очень ему шло.

Брат не торопился с ответом. Он внимательно смотрел вдаль, а под кожей его ходили желваки. Парень, о чем – то усиленно думал, и сестра не мешала ему. Она слишком хорошо его знала. Раз позвал, значит пришло время. И его молчание – это только прелюдия к серьезному разговору.

Девушка еще раз окинула взглядом окружавшую ее панораму, набрала в легкие воздуха и выдохнула:

– Как же я люблю тебя, моя Москва.

Антон не стал развивать эту тему, а вдруг задал ей абсолютно неожиданный вопрос.

– Ты слышала о моем усыновлении, Мил?

Девушка удивленно посмотрела на брата и произнесла:

– О каком усыновлении ты говоришь?

Антон видел ее реакцию на свой вопрос и понял, что зря открылся сестре.

– Ладно, проехали, – пробормотал он и девушка поняла, что брат передумал открывать ей свою тайну, но это не остановило сестру и она приступила к расспросам.

– Ты что считаешь себя усыновленным? – пристально глядя в глаза брату спросила она.

– Не считаю, а уверен.

– Откуда такая уверенность?

– В больнице надоумили.

– Ты что сдавал там тест на ДНК?

– Нет, но это не имеет значения. Скажи, у тебя какая группа крови?

– Третья, – удивленно ответила девушка.

– А у меня первая, – горько сказал он.

– И что?

– А то, что у наших родителей первая и четвертая группа крови. А значит у меня не может быть первой. Вторая или третья – да, первая – никогда.

– Может это ошибка?

– Не может, – жестко ответил брат, – И еще. В моем свидетельстве о рождении стоит отместка о месте моего рождения. И это город Пермь. Ты хоть что-то помнишь о том, как я появился в нашей семье?

Мила задумалась, внимательно глядя вдаль.

– Да, я помню, как тебя принесли из роддома. Мне объявили, что у меня теперь есть братик. И я очень радовалась.

– Что ты еще помнишь?

– Перед этим мама с папой куда-то уезжали. Я все это время жила у бабушки с дедушкой. Они отсутствовали недели две. Кстати, мама совсем не была похожа на беременную. Я помню, что тогда еще удивилась этому. У Лизки Смирновой, ну той, из первого подъезда, тогда мама тоже была в положении. У нее был огромный живот, а у моей нет. Я еще спросила у мамы, прочему ее живот не такой как у мамы Лизы, на что она ответила, что так бывает. У кого-то живот большой, а у кого-то маленький.

– Понятно, – ответил ей брат, – значит они ездили за мной в Пермь.

– Еще, – продолжила вспоминать Мила, – мама тебя не кормила грудью, и ты уже был достаточно большим. Когда у Лизы родилась сестренка я специально ходила на нее смотреть. Она была такая маленькая, что ее невозможно было рассмотреть под одеялом, а ты уже был в два раза больше нее. Я еще спросила у мамы, почему ты такой большой.

– А она?

– Она сказала, что просто ты мальчик и родился богатырем, а Светлана девочка.

– Значит, ты все-таки сомневалась в чем-то, даже в свои пять-шесть лет все было слишком очевидно? Что тебя еще смущало?

– Все. Ты появился неожиданно, без всякой для меня подготовки. Перед этим мама пару раз спросила у меня, кого я больше хочу братика или сестренку? Я сказала, что мне все равно. А потом раз и ты уже у нас. Это было как-то неправильно, но я сразу приняла тебя и полюбила.

Она жалобно посмотрела на брата, а в глазах у нее появились слезы.

– Погоди, не реви. Ты помнишь, когда меня привезли? Какое было время года?

– Была зима. По крайней мере, на улице уже лежал снег.

Антон внимательно посмотрел на окружающий их октябрьский достаточно теплый вечер и понял, что попал в точку. Он, родился в сентябре, а появился в их семье только зимой. Хотя, после рождения он мог загреметь в больницу на пару месяцев. Но тогда мама была бы с ним. Однако Мила сказала, что оба родителя отсутствовали не долго и вместе вернулись домой.

Все пазлы сразу встали на свои места, картинка приобрела четкие очертания. Мила, внимательно наблюдавшая за мимикой брата, тоже все поняла. Глаза ее наполнились слезами и всхлипнув она жалобно спросила.

– Ты, что хочешь разрушить нашу семью?

– Почему? Нет, – смутился парень, – просто мне теперь нужно найти свою настоящую мать, чтобы понять причины, по которым меня бросили. Мне это очень важно знать. Ты понимаешь меня?

– Понимаю, – всхлипнула девушка, – а как же наши мама и папа?

– Я их по-прежнему люблю и буду любить, но прошлое давит на меня. Я хочу знать, что произошло восемнадцать лет назад.

– Что ты собираешься делать?

– Надо съездить в Пермь в Дом малютки. Думаю, там кроется секрет моего рождения. Чтобы родители не узнали о поездке, поеду в декабре, когда они будут в отпуске.

– Я с тобой. Можно? – спросила его девушка, – я думаю тебе пригодится моя поддержка.

Антон внимательно посмотрел на сестру и кивнул.

– Я буду благодарен тебе, Милка, за все, – сказал он мягко.

Девушка снова всхлипнула и прижалась к плечу брата. Так они и стояли рядом. Два одиноких человека соединенные общей судьбой.

Пятнадцатого декабря самолет доставил их в заснеженную Пермь.

Кто ищет, тот всегда найдет

Пермь встретила их хрустящим морозцем и снегом, переливающимся на ярком продрогшем солнце. На улице было относительно комфортно, не больше пяти градусов мороза.

Брат и сестра сразу же отыскали нужную им гостиницу и заселились. Им предстояло прожить здесь четыре полных дня. За это время необходимо было успеть все. Отыскать приют, выяснить местожительство родителей Антона и познакомиться с ними. Дольше задерживаться было нельзя. Ребятам нужно было успеть вернуться до приезда родителей. Свое расследование они должны были сохранить в тайне.

Вечером брат с сестрой отправились на прогулку до реки, а поиски решили начать на следующий день. Они вышли на набережную реки Камы, прошли до ротонды, обошли заснеженные дорожки, плутающих между домами улочек, и удовлетворенные направились в обратный путь.

Весь город был расцвечен яркими огоньками. На площади стояла большая живая новогодняя елка. Приближался новый 2016 год. По всюду ощущалось предновогоднее настроение, а с ним и чувство, что они прилетели в этот город не зря и что здесь их ждет много тайн, которые им предстоит разгадать. Они верили, что у них все получится и сердца их бились в унисон.

Мама позвонила именно в тот момент, когда на центральной площади кто-то выпустил череду праздничных фейерверков. Все вокруг свистело и искрилось. Мила задрала голову к ночному небу и улыбнулась. Этот мир был прекрасен и удивителен. И они, как главные герои сего торжества, прибыли сюда покорять неизвестный им город и раскрывать все тайны, окутанные временем и снегом.

– Привет! – кричала мама в трубку, – а я звоню то тебе, то Антону, а вы не алле.

– Привет, мам! – воскликнула дочь, – у нас все хорошо. Мы гуляем с братом по Москве и радуемся новогодней атмосфере.

– У нас тут тоже празднично. Завтра поедем с отцом в Выборг.

– Молодцы! Желаю вам хорошо отдохнуть. Папе передавай привет!

– И ты поцелуй от нас Антошку.

– Хорошо, поцелую, – улыбнулась в трубку Мила, – что кроме Питера и Выборга вы планируете посетить еще?

– Да, пожалуй, все, – ответила мама, – завтра познакомимся с Выборгом, потом догуляем Питер и домой. А так не хочется. Питер это что-то.

– Надо как-нибудь тоже его посмотреть, – поддержала разговор девушка.

Если бы мама знала куда их занесло, то она была бы в шоке. Пермь, конечно, не Питер, но тоже не плохое место для путешествий.

– Как чувствует себя нога Антона? – вклинился в размышления девушки мамин голос.

Мила пристально посмотрела на улыбающегося брата, подмигнула ему в ответ и сообщила матери, что его нога никуда не делась и находится все в том же положении, что и три дня назад, когда родители уезжали из Москвы.

– Долго не гуляйте, а то простынете и нормально питайтесь, – затянула свою шарманку мать и Мила, наобещав, что все будет делать как положено, отключилась.

Брат и сестра отправились в обратный путь.

– Мама, как всегда, в своей репертуаре, – сообщила брату девушка, – правильно питайтесь, не простыньте, берегите твою ногу.

– Ну а как ты думала? Все мамы заботятся о здоровье своих детей, – сказал Антон и ему вдруг стало очень горько.

Его родная мама была не из тех. Ей абсолютно безразлична его судьба. Хотя, возможно, она его искала, но не нашла. Где Пермь, а где Москва, куда его забрали приемные родители. Поэтому теперь Антону приходится исправлять ошибки прошлого и самому разыскивать своих пропавших родителей.

Мила почувствовала изменившееся настроение брата и решила перевести разговор на другую тему.

– Удивительно, – сказала она, – как здесь на Урале отличается климат и природа от нашей центральной полосы.

– Да все здесь одинаково, – отмахнулся от нее брат, – тот же ветер и тот же снег.

– Да не скажи. В Москве сейчас слякоть, а здесь снежок хрустит и солнышко.

– Можно подумать у нас солнышка не бывает.

– Ну не знаю, – сказала задумчиво Мила, – вроде тоже, а на деле все совсем не так. И заход солнца, заметь, у них гораздо позже.

Парень посмотрел на часы и поймал себя на мысли, что день на Урале действительно длиннее московского.

– А ведь и правда, – сказал упрямец, – на улице начало шестого и еще относительно светло, а у нас в Москве уже темнотища.

– Антон, – перебила брата Мила, – давай заскочим в кафе поужинаем и на боковую. Разницу во времени никто не отменял. И перелет чего стоил. Завтра будет трудный день.

Парень не стал перечить сестре. Чтобы ускорить события, им нужно было лечь спать пораньше, и они это сделали…

В Перми размещалось несколько домов малютки и каждый из них мог быть местом проживания маленького Антона. Парень заранее изучил каждый из них и выбор его пал только на один, расположенный на ул. Бушмакина. Остальные считались специализированными. Один принимал детей с пораженной нервной системой, другой с ограниченными возможностями. И тот и другой ему не подходили по определению.

Они вызвали такси и быстро добрались до нужного им места. Здание приюта напоминало им обычную кирпичную школу.

– Хоть бы все получилось, – прошептал Антон и желваки на его лице снова напряглись.

– Не переживай, – успокоила его сестра, – если ты родился здесь, значит мы узнаем максимум о твоих родителях.

– А если не здесь?

– Значит поедем в другое место.

Мила старалась говорить уверенным тоном, чтобы придать брату сил, но на деле, у нее тоже было неспокойно на душе.

– Мил, ты пока не лезь в разговор, ладно? Я поговорю сам, – сказал Антон, заходя на территорию приюта.

– Хорошо, – согласилась с ним девушка, – Ты только сразу с места в карьер не лезь. Покажи свое свидетельство о рождении, расскажи о себе и лишь потом задавай необходимые тебе вопросы.

– Я постараюсь, – прошептал парень, направляясь к большому крыльцу.

– Если перегнешь палку, нам вообще могут отказать. Так что действуем последовательно и осторожно. Часть информации получил, двигаемся дальше.

– Эх, Милка, – хмыкнул брат, – тебе бы в следователи, а ты в журналистику зачем-то подалась.

– Журналисты тоже народ горячий, – ответила она и ее лицо раскраснелось, а разговор на отвлеченную тему придал обоим заряд бодрости и веры в себя.

Приют их встретил запахом манной каши. Навстречу парочке вынырнула девушка, чуть старше Антона и окинув гостей пристальным взглядом уточнила причину визита.

– Вот прибыли в ваши края с туристическими целями, – начал издалека Антон, – знаю, что жил когда-то в каком-то из ваших Пермских приютов. Решил узнать в каком.

– Но Ольга Степановна сейчас отсутствует, – пискнула девушка, – а без нее мы ничего не сможем узнать.

– А Ольга Степановна у нас кто? – уточнила у нее Мила.

– Эта наша заведующая. Она появится где-то через час.

– Ну ничего, мы подождем, – окинула девушку холодком Мила, – у нас есть время.

– Может пройдете в приемную? Я вас чаем напою.

Согласились. Загремели чашки. В помещении запахло лимоном.

Девушка вела себя скованно. Было заметно как ей не удобно задерживать важных гостей. Она нервничала и то и дело поглядывала на часы.

Гости разделись и принялись чаевничать.

– А вы здесь работаете? – спросила у хозяйки Мила, стараясь наладить с ней контакт.

– Я приютская, – пробормотала в ответ девушка, – вот исполнилось девятнадцать лет, и я решила подработать. Все равно я в этой жизни больше ничего не умею. Всю жизнь живу только здесь.

– А на мир посмотреть не хочешь? – продолжила тему Мила.

– Какой мир? Мне и здесь хорошо.

– И чем же ты тут занимаешься?

– Подменяю заведующую пока она отсутствует.

– То есть ты секретарь Ольги Степановны?

– Да нет. Зачем ей секретарь. Я на подхвате. То убираюсь на кухне, если кто заболел, то за молоком хожу воооон в тот магазин, – показала девушка на окно, – Там у нас молоко привозят парное к двум часам дня по вторникам и четвергам. Вот я и хожу за ним два раза в неделю.

Миле было все равно как живет эта девчонка, но мосты нужно было навести, и поэтому она старалась показывать ей свое расположение. На самом деле гостье было немного скучно. Эта простушка ее абсолютно не интересовала.

Судя по реакции брата, он испытывал к девушке совсем иные чувства. Видимо, пытался искать в ней родственную душу, примеряя на себе жизнь в приюте.

– Значит вам девятнадцать? – спросил он у нее.

– Да, только исполнилось.

– А мне восемнадцать. И возможно мы с вами уже когда-то были знакомы.

Парень улыбнулся скромнице. Он умел очаровывать женщин, и девушка раскраснелась.

– Вас как зовут? – продолжила наводить мосты Мила.

– Аленка, – шепнула девушка и снова мазнула взглядом по Антону.

– Алена, – сказал вкрадчиво парень, – а может, мы и без заведующей узнаем все, что нам нужно? Мне важно знать, где я начал свою непутевую жизнь. Вот так мотает меня по городам и весям, а корни свои до сих пор не знаю.

– Но мне не разрешено никому разглашать личные данные приютских детей. Тем более без согласия Ольги Степановны.

– Ну, так ее же нет, – снова улыбнулся девушке парень, – мы быстренько узнаем все, что нам нужно. И этого будет достаточно.

– И какие же эти данные личные, если человек сам пришел за ними?

Мила решила подойти к проблеме с другой стороны. Эта девушка была слишком проста, чтобы устоять под их натиском.

Аленка нахмурилась, а потом, махнув рукой вскочила со своего места.

– Ладно, давайте заглянем в амбарную книгу Ольги Степановны. Она работает тут уже тридцать лет и все у нее по полочкам, все записано. Она помнит о каждом ребенке, который здесь когда-то жил, когда его усыновили и кто его настоящий родитель. У Ольги Степановны отличная память.

Брат с сестрой переглянулись. Аленка попалась на их крючок.

Амбарная книга шмякнулась на стол перед Антоном, и он почувствовал себя магом из Гарри Поттера.

– Говорите, какого числа вы родились? – прервала его размышления девушка.

Тон у нее был деловой, а, значит, нужно было срочно пользоваться моментом, пока девушка не передумала.

– Я родился двадцать пятого сентября тысяча девятьсот девяносто седьмого года, – сказал Антон.

– Сейчас посмотрим местный вы или чей, – застенчиво улыбнулась Аленка и зашуршала страницами.

Брат с сестрой затаили дыхание. Неужели все окажется настолько просто и им даже не придется бороться за нужную им информацию. А они уже настроились на борьбу.

– Ваша имя и фамилия, – сказала девушка, найдя нужный им год.

– Антон, – сообщил девушке парень и голос его дрогнул.

– Тут два Антона, – сказала девушка, поднимая на парня свои карие глаза, – один Антон Каймосов, второй Жданов.

– Я Жданов, – прошептал парень.

– Ну вот, – обрадовалась Аленка, – значит вы наш, местный.

– А что еще записано там про Антона? – как можно ласковей спросила у девушки Мила.

Руки ее дрожали, а сердце выпрыгивало из груди. Миле хотелось заполучить эту книгу себе и изучить всю нужную им информацию.

– Ну здесь еще сведения о ваших приемных родителях, а также о кровных.

– Да? – выдохнул парень, – а что там написано про моих настоящих родителей? Про приемных я и так все знаю.

Он напряженно наблюдал за Аленкой, но та этого не замечала. Она внимательно изучала свою амбарную книгу.

– Здесь только фамилия имя отчество вашей матери и ее адрес проживания.

– А отца? – уточнил Антон.

– А про отца тут ни слова.

Они так увлеклись разговором про его родословную, что не заметили, как в кабинет вошла грузная женщина лет шестидесяти пяти.

– Что здесь происходит? – спросила она грозно и находящиеся в комнате люди вздрогнули.

– Ой, Ольга Степановна, – вскочила со своего места девушка, – а это приютский парень, приехал узнать, где он родился, и посмотреть, как тут у нас сейчас живется.

Девушка нервничала. И было видно, как она расстроилась, попавшись на недозволенном, в самый неподходящий момент.

– Ну, узнал? – грозно спросила у Антона женщина.

– Да что вы, Ольга Степановна. Я им еще ничего не успела показать, – перебила ее Аленка.

Ее глаза умоляли о пощаде. Она не хотела, чтобы заведующая знала, что девушка успела им наболтать, поэтому брат с сестрой замолчали на полуслове.

Антон горестно вздохнул и с вызовом уставился на Ольгу Степановну. Такого провала он никак не ожидал. Казалось, еще немного и они узнают все, что им необходимо, но они не успели и нужная им информация уплыла прямо из под носа.

– Аленка, выйди! – скомандовала ей женщина и сбросив свою куртку на стул тяжело уселась напротив парочки.

Девушка пулей выскочила в коридор, а заведующая, захлопнув своими пухлыми ручищами амбарную книгу грозно уставилась на гостей.

– Итак, с начала, – сказала она, – кто вы такие и зачем к нам пожаловали?

– Я Жданов Антон Валерьевич, тысяча девятьсот девяносто седьмого года рождения, приехал в Пермь по делам. Я был усыновлен в этом городе и захотел узнать где. Ну и в целом посмотреть, что здесь у вас и как.

– А вы кто? – кинула взгляд женщина в сторону молчащей Милы.

Та поняла, что разговор будет не из легких. Девушка сидела и кляла себя почем зря, за то, что так много времени потратила на пустые разговоры. Хотя за это время можно было бы успеть сфотографировать нужную им страницу, а потом изучить ее в гостинице

– А я его сестра, – просто ответила ей девушка, – сводная.

– Паспорт, – скомандовала женщина, протянув руку к Антону.

Тот молча достал свои документы и передал заведующей.

– Итак Жданов говоришь, – сказала та, изучив Антоновы документы и листая журнал, – что-то не припомню такого.

– А вы постарайтесь, – с вызовом выплюнул парень, – думаю я имею право знать здесь или в каком другом приюте я родился.

– Конечно имеешь, – задумчиво ответила Ольга Степановна, водя пальцем по строчкам.

Было понятно, что ищет она совсем не в том месте и вообще не горит желанием им помогать.

– А с чего вы решили, молодой человек, что вы приемный? – задала парню неожиданный вопрос заведующая, – вам что родители это сказали? Или вы сами каким-то образом догадались?

– Да какая разница, – чувствуя, как информация уходит у них прямо из-под носа, занервничал Антон, – главное, что я это знаю.

– Не переживайте так, молодой человек. Сейчас разберемся, – отбила подачу женщина и снова уткнулась в свой журнал.

Мила поняла, что они больше ничего здесь не получат. Эта женщина не из тех, кто быстро сдается. А заведующая все листала и листала свою тетрадь и было видно, что она сосредоточенно обдумывает возникшую ситуацию и ищет пути отхода, без последствий для себя.

– Нет, – печально сообщила она гостям, – Жданов Антон Валерьевич не содержался в нашем приюте. Вам нужно поискать сведения о вас в других заведениях. У нас таких несколько.

Услышав ответ противной женщины, Мила подпрыгнула на месте. Такой наглости она от нее не ожидала. Заведующей ничего не стоило просто подтвердить информацию о том, что Антон вышел из этого приюта и на этом закрыть тему, но Ольга Степановна пошла другим путем и им ничего не оставалось, как ретироваться. В противном случае они бы очень сильно подставили девушку, а этого ей делать не хотелось.

Времени на размышления не было. Мила, почувствовав возмущение брата, прижала свою ногу к его, пытаясь его успокоить, чтобы он не нагородил ничего лишнего. У девушки созрел план и для его реализации им было нужно срочно уходить.

– Ну раз у вас нет ничего об Антоне, – сказала она, вставая, – тогда мы поедем в другое место. Поищем сведения там.

Ольга Степановна выдохнула. Мила видела, как она расслабилась и это было им на руку, но вот Антон был крайне удивлен ее заявлением. Парень готов был бороться до конца и не понимал, зачем они уходят.

– Пошли братик, – как можно ласковее сказала ему сестра, – у нас еще очень много дел.

И Антон послушался, засеменив за загадочной Милкой. Она что-то затеяла, и брат согласился на ее авантюру.

Они вышли на свежий воздух и обернулись. Из окна за ними наблюдала испуганная Аленка. Мила доброжелательно помахала ей на прощание, и та махнула им в ответ. Контакт был налажен, ее план не должен был провалиться.

– Почему мы ушли!? – воскликнул парень, – мы были так близко от победы?

– Ты думаешь она бы нам что-то рассказала? – спросила Мила, размашисто шагая в сторону автобусной остановки.

– Ну мы бы объяснили ей, что уже знаем про то, что я жил в этом приюте. У этой Ольги Степановны не было бы шанса нам отказать.

– Антон, ну разве ты не понимаешь, что эта противная заведующая уже решила нам ничего не говорить. Не потому, что она вредная, а просто потому, что ей не положено по инструкции разглашать твою тайну. Какие бы мы доводы ей сейчас не преводили, она бы размахивала этими инструкциями и все равно нам бы ничего не сказала. К тому же, мы бы подставили Аленку. А ее, как раз, нам нужно поберечь.

– Что ты задумала? – спросил у нее брат и ускорил шаг, пытаясь догнать сестру.

– Какой сегодня день недели? – отвечая вопросом на вопрос, произнесла Мила.

– Среда, – ответил ей брат, удивляясь непонятной логике сестры.

– Завтра, в два часа дня мы вернемся сюда снова.

– Зачем? – удивился брат, – мы могли бы и сегодня от сюда не уходить. Или ты рассчитываешь, что Ольга Степановна завтра снова куда-нибудь отчалит?

– Да господи, конечно, нет, – посмотрев на брата как на умалишённого младенца, сказала она, – завтра к двум часам дня, мы придем к магазину, в который Аленка ходит за молоком, и договоримся с ней о том, чтобы она добыла все данные о тебе.

– А вдруг она не даст? – ужаснулся парень.

Ему было даже страшно подумать о том, что они зря прилетели на этот край земли.

– Даст, – уверенно сказала ему сестра, – Она добрая. Она даст. А чтобы у девочки не возникло сомнений, мы ее поощрим.

– Чем? Деньгами? – удивился парень, – она может обидится.

– Зачем деньгами. Есть метод по изощреннее денежных купюр. Сейчас нам нужно отыскать какой-нибудь торговый центр.

– Для чего?

– Там наверняка есть парфюмерный отдел «Летуаль». Подарим ей сертификат. Она же женщина. Пусть потом накупит себе всякой туши и помады. Наверняка у приютских с этим проблемы.

– Нет, конечно, сертификат мы купим, – сказал задумчиво Антон, – только не будем ее подкупать заранее. Аленка девушка простая и, надеюсь, без всяких взяток нам поможет. Подарим его ей после. Сначала она может и не взять, а потом наверняка заберет с удовольствием.

– Ну как знаешь, – согласилась с братом Мила.

И они приступили к осуществлению своего нового плана…

В четверг, в два часа дня, они стояли у лотка с молоком в ожидании Аленки.

Девушка пришла ко времени и купив три литра отправилась в обратный путь.

– Привет, Аленка, – услышала она незнакомый женский голос и оглянулась.

– Ой, здравствуйте, – сказала девушка, увидев вчерашних гостей. – это вы?

– Мы, – ответила ей Мила.

– Вы снова к нам? – расстроилась девушка, – Зря. Ольга Степановна вам ничего не даст. Она вчера так на меня кричала, что у меня уши заложило.

– И какие к тебе были претензии? – уточнил у нее Антон.

– Она сказала мне, что все сведения о бывших приютских детях и их родителях не разглашаются. Что их выдавать нельзя. Хорошо, что вы не проговорились про меня. Иначе она бы меня совсем растерзала.

– Ну мы же не звери, – изобразив покаяние на лице, улыбнулась девушке Мила.

Они быстро приближались к приютскому забору и могли быть замеченными из окна. Времени на уговоры совсем не осталось.

– Ален, остановись, пожалуйста, – попросила ее Мила.

Девушка встала как вкопанная. Было видно, что она привыкла подчиняться чужой воле. С одной стороны, это было им на руку. Такую девушку всегда можно было подмять под себя. С другой стороны, такие пугливые люди не всегда решаются на нарушение закона, просто из-за страха быть пойманными. Какой путь выберет Аленка пока что было не понятно.

Девушка умоляюще посмотрела в глаза Милы, и та поняла, что уговорить ее будет сложно. Нужно было придумать какой-то очень значимый мотив, ради которого Аленка не сможет отказать. Пока Мила размышляла на эту тему, в разговор вступил Антон.

– Ален, – просто сказал ей парень, – помоги нам пожалуйста.

– А, что я должна сделать? – сразу сдалась девушка, хотя в ее голосе все еще слышалась паника.

– Мне нужны данные о моих кровных родителях.

– Я не могу, – пискнула Аленка, – Ольга Степановна, если узнает, выгонит меня с работы.

– А ты сделай так, чтобы она не узнала.

– И как же я смогу? – удивилась глупышка, – Вот вы вчера говорили тоже самое, и мы чуть не попались.

– Верно, – согласился с ней парень, – но это вчера. Мы до конца не продумали план наших действий. Ольга Степановна появилась слишком неожиданно. Сейчас она вообще не знает, что мы с тобой встретились. Она думает, что мы смирились с ее отказом и больше не переживает об этом. Поэтому добыть информацию без свидетелей, тебе будет гораздо проще.

– И как вы себе это представляете? – задумалась девушка, – Сейчас она на месте, и я не смогу вам помочь.

– Не сегодня, так завтра. Ну не всегда же твоя заведующая на работе?

– Не всегда.

– Вот и спиши мои данные, когда ее не будет.

– И передай нам, – вторила брату Мила.

– А вы никак не можете без этого обойтись? – переспросила у них девушка и в глазах ее затеплилась надежда.

Она боялась быть пойманной.

– Мы не можем обойтись без этой информации, – пристально глядя пленнице в глаза, четко произнес Антон, – Вот представь, живешь ты всю жизнь со своими приемными родителями и не знаешь, что где-то по свету бродят твои родные. Возможно, они все слезы выплакали, пока искали тебя, а найти не смогли. Разве это правильно?

– Не правильно, – согласилась с ним девушка, – хотя я бы была рада и приемным, но как-то не сложилось.

– А разве ты никогда не пыталась узнать что-то о своих родных?

– Мои родители погибли в автокатастрофе, – горестно сказала она, – когда мне было десять лет. Поэтому я здесь. И бабушки с дедушкой у меня нет.

– Понятно, – посочувствовал ей Антон, – а вот я про своих вообще ничего не знаю. А вдруг они искали меня? А вот такая как Ольга Степановна не желает мне про них рассказывать. И теперь мы с ними можем никогда не встретится.

Голос Антона дрогнул. Чувствовалось, что мысли про родителей вызывают у него бурю эмоций. Мила горестно вздохнула. Собираясь в эту авантюру, она и не подозревала, насколько ее младший братик желает найти своих настоящих маму и папу. Казалось, в их семье всегда царил мир и лад. И она была любима своими родителями и считала, что и Антон испытывает те же чувства. Ан нет. Сегодня она до конца прочувствовала, как важно брату знать про свое прошлое, даже если эта информация будет для него не очень приятной.

Мила поставила себя на его место, но не захотела думать дальше. Ее родители полностью ее устраивали.

Девушка увлеклась своими размышлением и чуть не потеряла нить разговора.

– Ладно, – услышала она печальный голос Аленки, – я вам помогу, но только уговор. Не сливать меня заведующей ни при каких обстоятельствах.

– Обижаешь, – заверил ее парень, – мы могила.

– Тогда поступим так. Завтра часов в одиннадцать я буду ждать вас на остановке из центра. Просьба не опаздывать. Сегодня я дежурная по этажу и буду работать допоздна. Когда Ольга Степановна уйдет, я перепишу нужные вам сведения. Завтра у меня выходной. Я все равно собиралась в центр. Встретимся на остановке, а потом я поеду по своим делам.

Девушка развернулась и быстро направилась к воротам приюта.

– Аленка, постой! – крикнул ей вслед парень, – телефон хоть наш запиши. Вдруг все сорвется.

Девушка обернулась и достала из своей старой сумочки обычный кнопочный мобильник. Антон был крайне удивлен, что у девушки такой древний телефон. Он уже и забыл про такие экспонаты.

Он внимательно следил за тем, как Аленка вбила его номер в свой сотовый и пожелав ей удачи отправился на автобусную остановку.

Дело было сделано. До отъезда оставалось целых два дня. За это время нужно было успеть не только раздобыть адрес родителей, но и познакомиться с ними.

Парень не спал всю ночь. Ходил по комнате туда-обратно и думал.

– Спи давай, – ругалась на него сестра.

Но сон не шел. Все мысли были только о том, удастся ли Аленке добыть нужную им информацию.

– Ну что ты так нервничаешь-то? – зевнула Мила, выползая из своей комнаты.

– А вдруг у нее не получилось?

– Ну почему не получилось-то, Антон? Если не завтра, то после завтра добудет.

– После завтра мы уже улетаем. Вдруг эта противная заведующая спрятала свой журнал подальше от Аленкиных глаз?

– Перестань паниковать. Если ты не в состоянии повлиять на ситуацию, смирись с ней. Ты все равно ничего уже не сможешь изменить. Поэтому ложись спать. Завтра у нас тяжелый день.

– Тебе легко говорить, – пробормотал Антон, залезая под теплое одеяло, – у тебя родители свои и они рядом. Их не нужно искать.

– Дурак ты, Антошка, – буркнула Мила, – и отправилась в свою комнату.

– Мил, – услышала она голос брата и горестно вздохнула.

Парень был сегодня слишком возбужден и никак не давал ей погрузиться в сладостные грезы.

– Ну что опять? – сказала она недовольно.

– А все-таки эта девушка удивительная, правда?

– Какая? – не поняла Мила, – Аленка что-ли?

– Ну да. Казалось, жила всю жизнь в таких условиях, где сочувствие и помощь людям не к чести. В приютах, как правило, царит жестокость и цинизм. А она, несмотря ни на что, добрая и отзывчивая.

– Дааа, – согласилась с ним сестра, прикрывая ротик ладошкой, – иногда и в приютах рождаются такие экземпляры. Но, она слишком простая, братик. Эта девушка не рождена для мегаполиса. Ее удел провинциальный городок, типа Перми.

– Ну не скажи, – бросил ей Антон, – в жизни главное навык. Человек адаптируется к любым условиям. Главное эти условия принять.

– Давай спать, – сказала, зевая сестрица и выключила светильник, – утро вечера мудренее.

Утром она проснулась с каким-то неведомым ранее чувством. Сон принес ощущение скорого новогоднего праздника. Мила попыталась вспомнить то, что ей приснилось и снова закрыла глаза. Ей хотелось подольше сохранить в себе состояние чуда, тепла и новогодней сказки, появившегося после сна.

– Чего ты лежишь, вставай давай, – вклинился в ее благостное состояние голос брата, – лежит такая вся загадочная, а у нас дел невпроворот.

Он не выспался и настроение у него было не очень.

Мила потянулась и опять улыбнулась. Ощущение приснившегося чуда не уходило.

– Да чего ты все улыбаешься-то? – спросил у сестры Антон.

– Дед мороз приснился, – сказала девушка.

– Какой Дед мороз?

– Настоящий. Сказал, что все у нас получится и исчез. Мы все вместе в каком-то большом просторном светлом помещении. Я обернулась его поблагодарить, а Деда мороза уже нет, но ощущение какого-то чуда осталось

– Ерунда какая-то, – хмыкнул парень.

В сказки он не верил, впрочем, как и Мила…

В полдень они встретились и получили заветную информацию. В знак благодарности девушке был вручен подарочный сертификат на косметику Летуаль. Та зарделась от удовольствия.

– Держи, Аленка, – весело сказал ей парень, вручая доступ к косметическим изыскам, – купи себе все, что хочешь.

Девушка приняла подаренную картонку и стала с любопытством ее рассматривать.

– Вроде не деньги, – с удивлением произнесла она, – как-же я на это смогу что-то купить?

– Ты что, не знаешь, как пользоваться подарочным сертификатом? -удивилась Мила.

– Не знаю, – виновато улыбнулась ей Аленка, – я никогда не покупала косметику. Особенно на такую карточку.

Мила хитро зыркнула на брата, вспомнив их ночной разговор. Эта девушка была слишком провинциальна.

– Ну тогда поехали затариваться, – весело произнесла она, – будем приучать тебя к цивилизации.

Они отправились в тот самый торговый центр, в которым был куплен заветный сертификат.

Девочки рыскали по полкам, а Антон, усевшись на скамейку запасных сидел и со стороны наблюдал за происходящим. Аленка вызывала в нем чувство неподдельного восхищения и какой-то щенячьей нежности. Рядом с ней он чувствовал себя героем, жителям с другой планеты, готовым защитить это нежное создание от всех невзгод.

Вот девушка с осторожностью берет блоттер и прыскает на него духами. Принюхивается и аккуратно откладывает назад. Запах ей не нравится и это видно по ее лицу. Милка что-то объясняет привереднице, и они подходят к следующему экспонату. Там повторяется та же процедура. Девушке не нравится, но она стесняется об этом сказать. Хотя на ее лице и так все написано.

В его московском мире, девочки лет пятнадцати, а то и тринадцати знают все про косметику, секс и другие удовольствия, о которых эта девчонка даже и не подозревает.

Молодые столичные штучки знают себе цену и ведут себя подобающе, без стеснения выставляя себя на показ, стараясь продать подороже. Молодые девчата, с горящим взглядом хищниц, выходят на охоту, чтобы получить в этой жизни бонус. В их манере поведения уже с раннего возраста отсутствует все женственное и естественное, что должно присутствовать в каждой женщине.

И только здесь, за Уралом, практически, на краю земли оказывается еще сохранились такие экземпляры, как Аленка, которые и являются настоящими. Им не нужны деньги, тачки и квартиры. Они не пользуются косметикой. Они просто живут и любят не ради денег, а потому что так чувствуют.

Антон отвлекся от созерцания девушки, а когда вернулся то обомлел. За каких-то десять минут Аленка полностью адоптировалась, и уже не стесняясь, «пшикала» на бумажную полоску дорогущими духами, обсуждая с Милой свои ощущения. Казалось, еще пол часа назад она выглядела скромницей, а сейчас ее и не отличишь от завсегдатаев этого бутика.

«Вот так вот, сестренка, – пробормотал Антон, – а ты говорила, что Алена не рождена для цивилизации. На акклиматизацию, оказывается, нужно и не так уж много времени».

Вспомнив про цель их поездки, парень залез в карман и достал то, за чем приехал. За суматохой он чуть не забыл о самом важном ради чего он здесь.

«Завадская Ирина Валерьевна проживает по адресу г.Пермь ул.Зеленогорская дом 42», – прочитал он и сердце его замерло от радости предстоящей встречи.

Завтра он увидит ее и сердце его наполнилось любовью к когда-то бросившей его матери. Антон сам удивился нахлынувшим на него чувствам. По сути, он еще не разу не видел свою маму, но почему-то принял ее любую. И это было странное ощущение, даже для него самого.

– Мама, не плачь, мы скоро с тобой встретимся, – сказал он, аккуратно убирая белый листик в портмоне.

Он был уверен на сто процентов, что его мама всю свою жизнь переживала о том, что оставила его на произвол судьбы. И вот теперь он вырос и может исправить эту несправедливость.

Брат и сестра проводили новую знакомую к остановке и отправились в гостиницу. На завтра было запланировано очень много дел. Они должны были успеть не только познакомиться с родителями Антона, но и в ночь вылететь в Москву.

Все шло строго по заранее намеченному плану.

Последнее утро в Перми встретило их хмурым небом. На душе было неспокойно, хотя казалось, что все идет так, как они запланировали.

Брат с сестрой собрали свои вещи, отнесли их в камеру хранения отеля и отправились на долгожданную встречу.

Ехать пришлось долго и Мила пожалела, что не заказала такси. Деньги, скопленные ею на новую шубку, уже заканчивались. Именно их она решила потратить на поездку. У родителей просить денег, по понятным причинам, было нельзя. Поэтому им оставалось только экономить, пользуясь своими накоплениями.

Основные средства ушли на билеты, проживание и подарок Аленке. Вчерашним сертификатом дело не закончилось. Бесприданница абсолютно не знала цену деньгам и набрала себе косметики на сумму, на много превышающую стоимость подаренного сертификата. Мила не посмела остановить девушку и оплатила ей все выбранные ею товары.

Теперь они вошли в режим жесткой экономии.

До окраины города, где проживали Антошкины родители, пришлось добираться около часа. Время стремилось к полудню, а цель их приезда так и не была достигнута.

Брат с сестрой выбрались из дребезжащей таратайки и оглянулись. С одной стороны улицы расположились какие-то складские помещения, а с другой стояли старенькие домишки.

– Мдаа, – произнесла Мила и жалостливо поглядела на Антона, – повезло тебе, братик, со своей родословной.

Антон недовольно дернул плечами. Он так делал всегда, когда ему что-то не нравилось. Сверившись с Аленкиной запиской, он направился в сторону безлюдной улицы. Мила засеменила за ним.

Их домик нашелся сразу. Из трубы курился теплый серо-белый дымок. Значит в избушке кто-то жил.

Дом представлял из себя небольшое полуживое зданьице с чуть заваленной крышей. Хотя, в целом, все дома в этой округе были приблизительно одинаковыми, за исключением одного кирпичного, который значительно отличался от остальных. Мила подумала, что в случае чего, именно туда можно будет обратиться за помощью.

Громко скрипнула калитка и они очутились во дворе. От калитки к дому вела чуть видная давно не чищенная тропинка.

– Эх, – вздохнул Антон, – вот жил бы я здесь, все бы дорожки были бы чищены. И крышу бы давно починил.

– Глупый ты Антоха, – умилилась ему сестра, – возможно ты бы при такой жизни пил, курил и ругался бы матом. А о том, что нужно чистить дорожки от снега даже бы и не догадывался.

Парень снова дернул плечами и смело направился к покосившемуся крыльцу. Он пару раз стукнул в давно не крашенную дверь и уверенно дернул ее на себя.

Она сразу открылась и Антон, не ожидая такой прыти, чуть не провалился в глубокий снег.

– Открыто, – удивился он и вопросительно посмотрел на сестру.

– Иди, – шепнула ему Мила и подтолкнула брата в помещение.

– Есть кто живой?! – крикнул он в открывшуюся дверь и не получив ответа прошел в натопленное нутро.

В доме было душно и пахло кислым немытым телом. Мила отвернулась от Антона и наморщила носик. К такому запаху она не была готова.

– Эй! – крикнул Антон, закрывая за собой расхлябанную дверь.

В комнате стояла гробовая тишина.

– Люди! – крикнула погромче Мила и не получив ответа прошла в комнату по грязному, давно не мытому полу.

Где-то там, за печкой что-то зашуршало и их взору предстала сухонькая полу скрюченная старушка с пропитым одутловатым лицом.

– Чего надо? – спросила она у гостей каркающим голосом и злобно посмотрела в их сторону.

– Завадская Ирина Валерьевна здесь проживает? – взяв быка за рога, обратился к женщине Антон.

– А тебе до нее какое дело? – вопросом на вопрос ответила старуха.

– Она мне нужна, – настойчиво ответил парень.

Раскрывать тайну своего рождения перед этой неопрятной бабулькой он не торопился.

Женщина дернула плечами, также как это делал Антон, и снова грозно посмотрела на гостей.

– Ну жила когда-то здесь такая. Жила и сплыла.

– А вы ей кто приходитесь?

Мила уже знала ответ на этот вопрос. Это точно была бабушка его неугомонного брата. Вот только девушка не была уверена, что тому понравится такой ответ. Но выбор у него был не велик. В конце – концов, он сам решил идти этим путем – искать своих родителей. Вот пусть теперь знает свои корни и сравнивает их со своими приемными мамой и папой.

Немного отойдя от шока, она зашуршала пакетом, привезенным с собой и отодвинув в сторону немытую посуду, поставила на неубранный стол небольшой тортик и коробку конфет «Коркунов».

– А это вам, – сказала она вредной старухе, стараясь расположить ее к себе.

– С чего это? – удивилась хозяйка, мельком взглянув на подарки, – мне бы лучше водки.

– Ну извините, – фыркнула Мила, – дареному коню в зубы не смотрят.

– Какому коню? – уточнила бабка и пошаркала к грязной плите, ставить чайник.

Контакт состоялся. Осталось за малым. Навести крепкие мосты и выудить всю информацию из этого несчастного создания. Судя по всему, Антонова мама здесь давно не проживала.

Мила дернула Антона за рукав и показав взглядом на стул, велела присесть. Брат последовал указанию сестры и уселся на хлипкий стульчик. Было видно, что он сильно расстроен. Несмотря на боевой настрой, результат встречи его немного удивил. В душе он рассчитывал на более позитивную обстановку.

Бабка включила чайник и подсела к столу.

– Так зачем вам Иринка? – уже менее грозно спросила она у пришедших.

– Я ее сын, – грустно сообщил ей парень, осознавая кто перед ним находится.

– Сын??? – удивилась старушка, – Ты что ль Антоха?

Парень подпрыгнул от неожиданности.

– Вы что меня искали?

– Зачем? – удивилась женщина.

Ответ озадачил, и парень не знал, как на него реагировать. Явно, что один не понимал другого и это мешало общению. Мила взяла правление в свои руки и приступила к расспросам.

– Вас как зовут, бабушка? – уточнила у нее девушка.

– Та крякнула, – удивившись такому обращению.

Видимо давно ее никто не называл настолько ласково.

– Елена Михайловна я, – покладисто ответила старушка.

– Уважаемая Елена Михайловна, – продолжила удивлять хозяйку Мила, – вот этот молодой человек ищет свою маму Завадскую Ирину Валерьевну. Когда-то она оставила его в приюте, а потом парня усыновили.

Мила сделала паузу, давая старухе время на осмысление, затем подошла к раковине и найдя пачку соды старательно протерла замызганные чашки. Наводить мосты нужно было из чистой посуды.

Затем она нашла какую-то полуистлевшую черную от жира тряпку и тщательно вымыла ей такой же жирный стол. Собрав с него весь мусор, девушка разрезала тортик на небольшие кусочки и налив в чистые чашки ароматного чая, слава богу он был, уселась на прежнее место.

Все это время Антон и старуха молчали, внимательно наблюдая за ее перемещениями.

– Чего же вы одетыми сидите, – удивилась хозяйка и предложила гостям снять верхнюю одежду.

Теперь их встреча походила на что-то более-менее цивилизованное. Тортик, горячий чай и люди за столом.

Антон с тоской посмотрел в запыленное окно и впервые подумал о том, что, видимо, затеял свое расследование зря. Ну раз уж он оказался здесь, значит так было нужно.

Бабулька громко отхлебнула горячий чай и Мила поморщилась. Все в этом доме было не так как у людей. Она взяла себя в руки и приступила к расспросам.

– Итак, Елена Михайловна, насколько я понимаю, вы являетесь матерью Ирины Валерьевны, которую мы ищем?

Старуха дернула плечами и подумав немного кивнула головой.

– А где сейчас проживает ваша дочь? – продолжила расспрашивать ее неугомонная Мила.

Все это время Антон сидел как парализованный и безучастно смотрел в окно. Миле было его не жалко.

«Хотел, – подумала она, – получай»

– Она в Москве живет, – выплюнула информацию бабулька и принялась за второй кусок торта.

Было видно, что такие сладости появлялись в этом доме не часто.

– А вам известен ее адрес? – продолжила дожимать хозяйку Мила.

– Нет, – ответила той бабка и снова громко отпила из чашки.

– Вы что с ней не общаетесь?

– На кой мне такая дочь? – воскликнула старуха.

– И когда вы видели ее в последний раз?

– Ну приезжала как-то лет десять назад. Тоже вон торта привезла и колбасы. А потом уехала и не слуха не духа. Хорошо соседка помогает, а то бы уже давно умерла с голода.

Мила попыталась понять, сколько лет хозяйке дома, но не смогла. На вид ей было лет шестьдесят, но это только на вид. Скорее всего женщина была гораздо моложе. И если бы не злоупотребление алкоголем, выглядела она, скорее всего, лет на пятьдесят.

Антон все также безмолвствовал и Мила продолжила.

– Скажите, Елена Михайловна, а что вы знаете про своего внука?

– Вот про него? – уточнила у девушки бабка.

– А что у вас их несколько?

– Не знаю, – ответила та.

Мила злилась на брата, потому что тот продолжал молчать, а она уже устала вытаскивать клещами информацию из этой опустившейся женщины.

– Расскажите, что вы помните, – попросила ее девушка.

– Моя Ирка всегда пользовалась популярностью у мальчиков, – приступила к рассказу бабка.

Антон ожил и с вниманием уставился на родственницу.

– Гулять по рукам она начала лет с четырнадцати. Уж что только я не делала. Все без толку. Отстань, я сама знаю, говорила она мне и снова хороводилась со всеми подряд. Как-то раз к нам приехали инженеры из Москвы, котельную строить. Парни молодые, кровь горячая. Им было лет по двадцать пять и моя восемнадцатилетняя дура тут как тут. Говорит мне, уеду в Москву жить. Провинция не для меня. Уж как я ее отговаривала, как просила пойти сначала выучиться хотя бы на швею, а потом уже за муж выскакивать. Бесполезно. Говорит, хочу артисткой стать. А артистка она была знатная. Могла изобразить из себя такую скромнягу, хотя к тому времени она уже была та еще шала…

Бабка вспомнила о приличных гостях и замолчала, но те уже поняли, что она имела ввиду.

– Москвичи жили в нашем городе где-то полгода. За это время Ирка умудрилась захомутать одного из них, самого старшего и отправиться с ним в столицу. Уехала она от сюда и пропала. Тогда сотовых телефонов не было, а искать ее было бесполезно. В то время я устроилась работать в ту самую котельную, которую построили эти инженеры. Работала и ждала ее. Ведь кроме дочки у меня никого и не было. Муж умер, когда она только родилась. Вот и не смогла я вырастить из нее человека.

Мила поежилась. Возможно, эта несчастная женщина, не видящая ничего хорошего в своей жизни, именно тогда и начала пить.

– Прошло года три или пять. Я уже и не надеялась на то, что увижу когда-то свою непутевую дочь и тут она приезжает. Вся такая воздушная. Духи, юбочка красивая, ну словом, королевишна. Она, а с ней младенец, месячный. Это, мам, Антон, говорит она. Прошу любить и жаловать.

Бабка краем глаза посмотрела на внука и отвернулась. Тот внимательно слушал рассказ о делах давно минувших дней.

– Словом, пожила где-то месяц, а потом собралась обратно. А я никак не нарадуюсь внуку-то. Ты ж, Антошка был такой толстенький «улыбака». Весь в ямочках, просто чудо. Я прошу Ирку погостить еще, а она, мол дела. А за день до отъезда и говорит, мол мамань оставь Антоху себе. Пусть, мол, у тебя живет, пока я личную жизнь свою не налажу. Я такая, какую жизнь-то? Она, муж мой, Мишка, умер. Куда, мол, я с младенцем. А я куда? Мне тоже работать надо. Короче, поругались мы с ней знатно, она и уехала. Ничего мне не сказав.

– А я? – шепотом спросил у бабки Антоха.

– И ты с ней, – зыркнула на него старуха, – Только через пару дней в газетах местных написали, что в один из приютов был подброшен ребенок. Мальчик.

– И вы не поехали, убедиться, что это ваш внук? – возмутилась бабкиному спокойствию Мила.

– Ты что, девка, – воскликнула хозяйка, – моя дочь будет от каждого встречного мужика нищету плодить, а я их буду растить и воспитывать??? К тому, же у меня самой в то время личная жизнь стала налаживаться. Ко мне Николай стал заглядывать. На кой мне дочкин бастард. Я и сама тогда могла еще родить.

Антон скрипнул зубами и посмотрел в чашку с остывшим чаем. Желваки его ходили из стороны в сторону. Было видно, как он борется с нахлынувшими на него чувствами.

Бабка глянула на внука и поняв, что ляпнула лишнего отыграла назад.

– Да и вообще непонятно было, что за ребенок был подброшен. Мой это внук или чей? Сколько их младенцев-то подкладывали к дверям приюта?

В воздухе запахло грозой. Он спрессовался до такой степени, что Миле показалось как он потрескивает от напряжения.

– И что вы так и не узнали, что стало с вашим внуком?

– Да как же не узнала? Через неделю ко мне явился милиционер, выяснять информацию про дочь. Тут – то я и поняла, что подброшенный малютка и есть наш Антоха. Моя дура не просто оставила его у дверей, а свидетельство о рождении его подложила, а фамилия -то у него в свидетельстве была материнская. Вот на меня и вышли.

– Вам предлагали его забрать? – уже не надеясь на бабкино сострадание, уточнила Мила.

– Да какой там, – махнула рукой Елена Михайловна, – к тому времени я сильно загрустила за дочь, ну и запила. Милиционер потыкался, поговорил со мной пару раз и отстал.

– И что дочку вашу так и не нашли?

– А как ее найдешь – то в этой Москве? Да и с внуком моим в тот раз ничего не случилось. Лежал в тепле и накормленный под дверкой детского дома.

Милу передернуло от равнодушного тона, с которым бабка рассказывала о младенце, брошенном на произвол судьбы бестолковой мамашей.

– И что, вам никогда не хотелось с ним повидаться? – все еще надеясь на чудо, продолжила расспросы Мила.

– Да нет. Я знала, что государство его не обидит. Ему было лучше там, чем здесь со мной.

Мила еще раз окинула комнату блуждающим взглядом и согласилась со старухой. Если бы Антошка остался здесь, он точно пошел бы по кривой дорожке. А приют дал ему новых родителей, с которыми он был счастлив.

– И что было дальше? –спросила девушка, – Когда вы снова встретили свою дочь?

– Снова? – задумалась над вопросом бабка.

Было видно, как тяжело ворочаются в ее голове мысли. Она вспоминала. Взгляд ее затуманился, а лицо немного помолодело.

– Потом она приехала лет через пять снова. Вся такая же воздушная и столичная. Каблуки на шпильках, серьги золотые и помада красная. Мне тогда было не до нее. У меня с Егором налаживались отношения, а тут она. Мешала она мне, ведь встречаться с любовником мы могли только у меня, потому что у моего Егора жена больная в квартире была и к нему ходить я не могла. И денег у нас не было на гостиницы. А тут моя доченька снова пожаловала.

Мила вздохнула и поняла, что яблочко от яблони недалеко падает.

– Погостила Ирка у меня недельку, а потом я ее и выпроводила восвояси. Обиделась она на меня за это. Сказала, мол, что я ей и не мать вовсе. Не помогаю ей, а когда, мол, она хочет пожить в отчем доме, так выгоняю ее ради своей личной жизни. Только она забыла, как умотала в свою Москву-то и не вспоминала о матери лет десять, а то и больше. Нафига мне такая дочь сдалась? Короче, поссорились мы с ней и больше я о ней ничего и не знаю.

– И что, правда, так и живете в неведении? Может, она уже и умерла давно. А вы и не в курсе? – ужаснулась Мила.

– Да жива она, – пробурчала бабка, – в соседнем доме, который кирпичный, живет ее старая подружка. Такая же прошмандовка, как дочка моя. Правда она умудрилась найти здесь богатенького мужа, а не мчаться в столицу за непонятно кем. Так вот ее подружка, Лизка, мне то пряников купит, то водки принесет. Говорит, мол, дочка передала. Я даже знаю, что Лизка один раз к Ирке в Москву гоняла. Хотела там работу у нее найти, но что-то не сложилось, и она опять вернулась сюда.

Антон с Милой переглянулись. Эта информация была весьма кстати. Перед их глазами замаячил свет в конце туннеля и появилась надежда, что непутевую Иринку в Москве им все-таки удастся отыскать.

На улице уже темнело, когда рассказ Антоновой бабушки подошел к концу. Они встали и начали прощаться.

– Слушай, внучек, – слезливо прошептала ему старуха, – неужели не оставишь своей бабушке немножко денежек? Она тебя вот этими руками баюкала. И если бы не глупая Ирка, ты бы рос в нормальной семье.

Мила хмыкнула и потянула брата к двери.

– Ты что таким же, как моя дочь бессердечным уродился? – воскликнула бабуся, – Не копейки не дашь? Так я и знала, что паршивая Иркина кровь будет долго портить мне жизнь. Поэтому и не забрала тебя из приюта.

Парень покраснел и молча выгреб все оставшиеся в портмоне средства. Глаза у бабки загорелись, и она шустро выхватила наличку из Антоновых рук.

– Вот это я понимаю, угодил своей бабушке, – сказала она и потянулась к Антону за поцелуем.

Мила снова дернула брата за рукав, и они выкатились из дома Елены Михайловны.

В голову ударил морозный чистый воздух и мир вокруг приобрел яркие краски.

– Ну ты и щедрый на подарки, Антоха, – возмущенно произнесла ему сестра, застегивая молнию на своей куртке, – у нас денег осталось раз два и маленько, а ты решил отдать последнее неизвестно кому?

– Не мелочись, сеструха, – хмыкнул парень, – эта женщина, все-таки моя родственница. Хотя, к ней я не питаю никаких родственных чувств. Но все же.

– Дурак ты Антоха, – возмутилась поступком брата Мила, – она же все пропьет, а нам с тобой еще домой добираться.

– Ничего, прорвемся, – выдохнул весь свой негатив парень и они поспешили вон со двора.

– Ну что, братик, домой или зайдем к подружке твоей непутевой мамки? – глядя на Антона с усмешкой, спросила Мила.

– Конечно к подружке. Нам нужно разобраться с этой историей до конца.

Подморозило и щеки девушки стало пощипывать. Мила подхватила брата под руку и потянула его к соседскому дому. Там весело светилось гостеприимное окошко. Хозяева были дома.

– Неужели тебе хочется разбираться со всем этим дерьмом? – продолжила вредничать девушка, – Ты что еще не понял, что твоя мать тебя никогда не любила? И при встрече с ней ты получишь только отрицательные эмоции. Вот и все, что тебя ждет. Но ты придумал себе ее любовь и тешишь себя выдуманными надеждами.

– Мил, не нужно, – набычился Антон, – раз она меня оставила, значит просто у нее не было другого выхода. Она хорошая, просто ты этого пока еще не знаешь.

– И как ты понял, что она хорошая? – спросила брата Мила, нажимая на звонок соседской калитки.

– Да даже по рассказу моей бабушки.

Мила хмыкнула. Эта фраза про бабушку прозвучала в его устах довольно трогательно.

– И что там в ее рассказе?

Задребезжал сигнал, и калитка распахнулась. Ребята вошли во двор и направились к высокому крыльцу.

– Неужели ты не поняла, что моя мать не хотела меня оставлять?

Слово приют он пытался обходить стороной. Как будто оно было прокаженным.

– Моя мать искала выход. Сначала хотела оставить меня у бабушки. Заметь, не бросила, а привезла к родному ей человеку. И только когда вариантов уже не осталось, она пошла на крайние меры. Но даже тогда она надеялась, что потом заберет меня обратно.

– Почему ты так решил? – удивилась девушка.

– Потому что она не просто оставила меня на крыльце. Со мной были документы, где черным по белому было указано имя моей матери. По документу ее быстро удалось отыскать, а значит, мама надеялась когда-нибудь вернуться за мной.

Мила поразилась с каким остервенением брат оправдывает поступок своей кровной матери, и ничего не могла с этим поделать. Антон должен был сам разобраться и сделать выбор между прошлым и настоящим. А ей остается только его поддерживать, потому что кроме нее ему никто не сможет помочь.

До вылета самолета оставалось не больше шести часов. Нужно было торопиться.

Заскрежетал замок и в двери показалась дородная милая женщина с большими кудрями на голове.

– Здравствуйте, – сказала хозяйка, держа в руке огромную сигару, – вы ко мне?

– Да к вам, если вы Елизавета, – улыбнулась хозяйке девушка.

Ее поразило с какой легкостью здесь всем открывают двери.

«Это вам не Москвы, господа присяжные заседатели,» – подумала она про себя.

– Ну проходите, – не минуты, не сомневаясь в честности гостей, проговорила хозяйка и пропустила их в дом.

Их усадили за большой стол, установленный в центре огромного зала, и налили чая с конфетами. Гости отогревались, а хозяйка сидела напротив них и курила свою сигару.

Вокруг царил идеальный порядок, а огромные гобелены на стенах, большие золоченые вазы на подставках и до блеска напомаженный паркет вызывали у гостей небольшую оторопь. Со стороны, женщина походила на Эллочку-людоедку из «Двенадцати стульев», а обстановка еще больше способствовала этому сходству. Было в этом во всем что-то вычурное, не настоящее. Как – будто на показ.

Гости пили чай, а Эллочка курила. Все это происходило в полной тишине. Казалось, что хозяйке абсолютно все равно, кто приперся в ее дом.

Допив чай, Мила отставила чашку и приступила к расспросам.

– Извините, что мы потревожили вас, – пискнула она, – но нам нужно задать вам пару вопросов.

Почему-то здесь не хотелось шуметь. Обстановка напоминала девушке музей. Музей, в котором они пили чай.

Эллочка в очередной раз выдохнула дым изо рта и манерно отставив сигару в сторону собралась слушать пришедших к ней незнакомцев. Миле показалось, что где-то здесь снимают очередной фильм про Остапа Бендера. Она даже обернулась по сторонам, но так и не нашла оператора сьемки.

– И что же вы хотели от меня, молодые люди? – хрипло спросила хозяйка, а Мила мельком взглянув на часы, поняла, что пора торопиться. Время летело как угорелое.

Антон, как всегда, ушел в астрал и девушке пришлось отдуваться за двоих.

– Мы к вам пришли по поводу вашей подруги Ирины Завадской, – сказала она.

Хозяйка удивленно посмотрела на Милу.

– По поводу Ирины? – переспросила она, – Ну так я с ней редко вижусь. В последний раз пару лет назад только перезванивались.

– А можно попросить у вас ее телефон, – умоляюще глядя на хозяйку, попросила девушка.

– А зачем он вам? – снова удивилась Эллочка и только сейчас решила уточнить кого она поит чаем в своем доме, – Собственно кто вы вообще такие?

– Я сын Ирины Завадской, – неожиданно для всех подал голос Антон и обе женщины уставились на него.

– Ты ее сын? Антон? – переспросила Эллочка и было понятно, что она в курсе всех перипетий ее подружки.

– Да.

Женщина опустила глаза и взяла паузу.

– Какой она была, моя мама? – тихо спросил у нее парень.

– Разной, – ответила Елизавета, – немного наивной, чуть больше нагловатой. Впрочем, такой же, как и все мы, обычной женщиной.

Она выпустила колечко дыма и уставилась на парня.

– Она переживала за тебя. Несколько раз просила, чтобы я сходила в приют и уточнила как ты там поживаешь.

– А вы?

– И я сходила один раз. А потом тебя усыновили, и информация о тебе испарилась.

– И что же? На этом моя мама успокоилась?

– А что ей оставалось делать? Только смириться. Она все равно в то время не смогла бы прокормить ни тебя, ни себя. Тогда в ее жизни наступили тяжелые времена.

– Телефончиком Ирины не поделитесь? – вклинилась в задушевную беседу Мила.

Эллочка достала свой мобильник и быстро нашла нужный ей номер. Мила опять удивилась тому, насколько эта женщина доверчива. Ничего не уточняя и веря каждому их слову, она набрала номер подружки и стала ждать ответа.

«Номер находится вне зоны действия сети» – услышали они металлический женский голос.

– Не отвечает, – выдохнула Эллочка и снова попыталась дозвониться до аббонента.

Результат был тот же.

– Может быть вы знаете где она живет? – поторопила Эллочку Мила.

– В Москве, – просто ответ та и подошла к старомодному шкафу.

Там в его недрах хранилась их тайна.

Женщина пошуршала бумажками и выудила из ящика старую записную книжку.

– Где-то здесь у меня был записан ее адрес, – сказала она, листая старую тетрадку, – когда-то еще давно, когда мы были молодыми и глупыми Ирина отправилась покорять Москву. Выскочила замуж за москвича и обосновалась в его доме. Через год я решила последовать ее примеру. Мы нашли друг – друга и она пригласила меня в гости. Я приехала, рассчитывая пожить у нее пару месяцев, пока не устроюсь на работу. Но моим планам не суждено было сбыться. Ирина ютилась в скромной «сталинке» с мужем и его матерью. Отношения у них были не очень, а тут еще я усугубила ситуацию. Ладно если бы я приехала на недельку, а тут надолго. Видимо, после этого атмосфера в их семье накалилась до предела. Я помыкалась, поискала работу и вернулась назад в Пермь. Москва оказалась мне не по зубам.

Женщина откопала нужный им адрес и продиктовала: ул.Смоленская, дом 10, квартира 220. Мила вбила его в свой мобильный.

– Вы знаете, почему мама меня оставила? – задал интересующий его вопрос Антон.

– Там была какая-то непонятная мне история, – туманно ответила ему женщина, – ее муж, кажется Михаил, умер от какой-то болезни. Перед этим они сильно поссорились и Ирину обвинили в его смерти. Она хлопнула дверью и ушла к кому-то из своих московских подружек. К тому времени она уже была глубоко беременна. Родив тебя и помыкавшись по чужим квартирам, она вернулась в отчий дом, но не найдя поддержки своей матери, решила оставить тебя в приюте. Зная ее, я думаю, это было правильным решением.

– Почему? – уточнил Антон.

– Она была слишком не постоянной. Ей все время хотелось всего и сразу. Ребенок для нее был помехой. Ты не входил в ее планы, и она сделала бы тебя несчастным. Это понимали все, и она тоже. Поэтому ты оказался в приюте.

Мила посмотрела на часы и поняла, что пора уезжать. До отлета самолета оставалось меньше четырех часов, а им еще нужно было заехать за вещами в гостиницу.

Попрощавшись с гостеприимной хозяйкой, они вышли в кромешную темноту. Вся информация, за которой брат с сестрой ехали в этот забытый богом уголок была получена, и путешественники уже предвкушали возвращение домой.

Они стояли на автобусной остановке и ждали автобуса. За ними темнели гаражи, а через дорогу курился дымок из стареньких продрогших избушек. Было холодно и не уютно.

До прихода автобуса оставалось еще минут пятнадцать.

– Вот если бы мой братик был немного поумнее, – бурчала Мила, – нам бы хватило денег на такси до нашей гостиницы. Но кто-то спустил все средства на выпивку для какой-то бабки.

– Не какой-то, а моей бабушки. Не продолжай, Мил. Должен же я был для нее хоть что-то сделать? Возможно, я никогда больше ее не увижу.

– Что-то она не сильно беспокоилась, когда ее непутевая дочь бросила младенца. И заметь, это был уже глубокий октябрь. Ты мог просто на просто замерзнуть.

– Ну не замерз же, – огрызался парень, – Хватит, Мил! Не продолжай.

Где-то у гаражей послышался мат и мужской хохот. Толпа шла в их сторону.

Мила поежилась и нащупала в своей сумочке перцовый баллончик. Она всегда носила его с собой, в целях безопасности. Москва, как и любой другой мегаполис, была не слишком спокойной.

Толпа приближалась, и девушка подошла поближе к Антону. Еще не хватало, чтобы ее братик, который только недавно вылечился от полученных травм, снова попал в переплет.

– Эй, пацан, закурить не найдется? – услышала девушка пьяный мужской голос и поняла, что дело плохо.

– Не курю, – ответил Антон и отвернулся от подошедших к ним парней.

– А если поискать? – продолжил наступать на них один из подошедших.

– Что вам нужно, ребята? – миролюбиво спросила у них Мила, стараясь разрядить обстановку, – мы не курим.

– Какая говорливая краля, – сообщил друзьям пропитой голос и было понятно, что он не отступит, – может с нами пойдешь? Мы тебя не обидим.

Антон дернулся, пытаясь вступиться за сестру, но Мила, схватившая брата под локоть, сильно сжала его руку, давая понять, что выяснение отношений с пьяными мужиками не к месту.

Толпа обступила парочку со всех сторон, дыша перегаром и Мила поняла, что выходов из этой ситуации не много. Если бы сейчас подъехал автобус, то им , возможно бы и повезло. Но автобуса не было. А значит пришло время капитулировать, то есть бежать с поля боя, как последним трусам.

Пока девушка судорожно искала выход, Антон начал действовать, усугубляя ситуацию, которая и так не вызывала радужных ощущений.

– Слышь, пацаны, – с вызовом обратился к наступающим на них парням ее бестолковый братик, – идите туда, куда шли!

Выпад Антона получил соответствующую реакцию и их окончательно зажали в тиски. Времени на раздумье совсем не осталось. Счет пошел на секунды и Мила выхватив из сумочки свой газовый баллончик, брызнула им в лица нападавших. Пока те осознавали произошедшее, пока протирали слезящиеся от газа глаза, нецензурно выражая свое несогласие, девушка дернула брата за руку, и они метнулись в сторону маячившего перед ними проулка.

Где-то там, на заднем плане послышались недовольные крики и топот несущихся за ними ног. Путешественники неслись сквозь темноту, петляя по незнакомым заснеженным улицам. Они бежали и бежали, абсолютно потерявшись в пространстве.

Уже давно не слышно было голосов преследователей, далеко позади осталась автобусная остановка и сам автобус, который должен был их доставить к гостинице, а они все носились среди холодных неуютных кварталов, окончательно потерявшись в пространстве.

Наконец Мила выдохлась и остановилась. Вокруг них сгущалась темнота.

На небе показался худенький полумесяц, пытаясь осветить своим светом темные улочки неприветливого города. Девушка подняла к нему глаза и расплакалась.

Возможно, со стороны эта история выглядела не так удручающе. Брат и сестра в огромном заснеженном мире, совсем одни, а вокруг свежий переливающийся в свете тусклого фонаря снежок и месяц, освещающий им путь.

Со стороны эта картинка выглядела достаточно сказочной, но не для них. Они катастрофически опаздывали на самолет. Денег на новый билет не было. Их не было даже на бронь самого захудалого гостиничного номера.

Мила понимала всю катастрофу происходящего и не нашла ничего лучшего, как расплакаться. В данной ситуации их могло спасти только чудо.

– Ты че, Милка, плачешь-то? – спросил ее заботливый братец, – Испугалась?

Его немного удивили слезы сестры. Девушка была достаточно хладнокровной и никогда не позволяла себе паники и излишних эмоций. Он подошел к плачущей девушке и попытался ее обнять.

– Ну, что ты привязался-то?! – выкрикнула свое отчаяние Мила, – Ты что не понимаешь, что мы потерялись и уже никогда не найдемся, и замерзнем в этом богом забытом городе!

– Да не переживай ты так, – хмыкнул Антон, – сейчас народ по расспрашиваем и найдемся, но сестра продолжала плакать, и парень не знал, как остановить ее слезы.

– Эй, молодежь, – услышали они за своей спиной бархатный мужской баритон и обернулись.

Незнакомый голос напомнил Миле о детском утреннике. Было в нем что-то из фильма «Морозко», который девушка обожала.

Из немного помятой машины выглядывал с виду приличный дядечка и улыбаясь во весь рот смотрел на плачущую девушку.

– Ты че рыдаешь-то? – обратился он к Миле.

– Мыыы потерялииись, – всхлипнула девушка, вновь осознавая весь масштаб катастрофы, и снова зарыдала.

– Сейчас мы вас найдем, – хохотнул мужчина и скомандовал им залезать в машину.

– Мы не можем, – ответила ему Мила и снова всхлипнула.

– Отставить разговорчики, – весело прервал дебаты мужчина, – садитесь быстро в машину!

У Милы появилось стойкое чувство, что им помогут. Она не знала, как можно решить их проблему, но почему-то безоговорочно поверила этому веселому мужчине и юркнула в теплое нутро салона.

В машине было тепло и сразу расхотелось плакать. Она в последний раз шмыгнула носом и успокоилась. Здесь пахло мандаринами, Новым годом и Дедом морозом. Антон приобнял продрогшую сестру, давая ей ощущение братского плеча. Хотя, какой толк с ее младшего братика.

Мила привыкла решать все проблемы самостоятельно, но эту разрешить было уже невозможно. До их рейса оставалось чуть больше двух часов.

– Что у вас произошло-то? – спросил мужичек у Антона, заводя двигатель своего потрепанного авто.

Женщине в их разговоре было не места.

– Мы на самолет опаздываем, – сообщила ему Мила.

Ей было не до сантиментов и мужские разговоры были сейчас ни к месту. Время поджимало.

Мужик снова хмыкнул и весело глянув на решительную девушку, уточнил время вылета.

– И всего-то? – удивился он, – сейчас доставлю вас до места назначения точно в срок.

Мила ему поверила, но у них не было денег, чтобы оплатить свою поездку и об этом нужно было тоже сказать водителю. Он напоминал ей сказочного Деда мороза.

Водитель лихо рванул с места.

– У нас еще вещи в гостинице и денег нет на такси, – грустно сказала она, ожидая, что их сейчас высадят.

– А я и не таксист, – усмехнулся мужик.

– Нам что выходить? – испугалась девушка, представив, как окончательно замерзает в этом незнакомом ей городе.

– Зачем выходить? – хохотнул водитель, – говори название своего отеля. Домчу вас со скоростью света.

Через пять минут они уже бодро петляли по каким-то улочкам и Мила поняла, что она еще больше запуталась во времени и пространстве. Посмотрев на часы, девушка загрустила, но плакать уже не стала. Этот позитивный мужчина внушал ей доверие, и она поверила в чудо. До нового года оставалось каких-то шесть дней.

Они быстро доскакали до нужной гостиницы и захватив вещи выбрались за пределы города.

– Вы сами-то откуда будите? – спросил их водитель, выезжая на трассу.

– Мы из Москвы, – сообщил ему Антон.

Его тянуло в сон. После тяжелого дня он начал дремать под звук приглушенного мотора. Мила же хоть и расслабилась, но понимала, что должна как-то отблагодарить этого отзывчивого водителя. Если бы не он, им пришлось бы звонить родителям и просить у них денег, а значит их тайна была бы раскрыта. Кроме этого, предки бы узнали, что вместо подготовки к сессии Мила, впрочем, как и Антон, прогуливают уроки. А это было недопустимо. Дети Ждановых должны всегда подавать пример окружающим. Иного в понимании отца и матери быть не должно.

– Вы мне свой номер телефона оставьте, пожалуйста, – сказала мужчине девушка, – мы прилетим домой, и я вам верну деньги за проезд.

– А у вас, что в вашей Москве все только деньгами меряется? – удивленно глядя на девушку спросил водитель.

– Ну так – то да, – улыбнулась Мила, – у нас просто так никто никого не повезет.

Этот мужчина нравился ей все больше и больше.

– Ну так это у вас в столице такие правила, – хмыкнул он, – у нас на Урале люди привыкли помогать друг- другу.

Они неслись по заснеженной трассе, вдоль мчащих навстречу им фонарям и ощущение новогоднего праздника было все четче. На душе у Милы царили умиротворение и покой, именно такой, какой она ощутила во время недавнего сна. Все должно было закончиться хорошо.

Они доскакали до аэропорта за двадцать минут и мужчина, вытащив их сумки из багажника, уверенно понес их в горящее огнями здание. Аэропорт был небольшим, и пассажиры быстро разобрались в его порядках.

До окончания регистрации оставалось всего пятнадцать минут. Мужчина помог детям разобраться с документами и помахав на прощание рукой, направился к выходу.

Мила окончательно успокоилась и уже никуда не торопясь оглянулась на уходящего от них спасителя. По сути, он еще не должен был успеть выйти из здания. Но, удивительно, зал был абсолютно пуст. Их спасителя нигде не было видно.

– Что за чертовщина? – пробормотала девушка и на душе ее заиграли колокольчики.

Она вспомнила вчерашний сон и улыбнулась. Сон был в руку.

– До свидания, дед мороз, – прошептала она и помахала ему рукой.

За ней семенил полусонный Антон.

Томочка

Они бродили по новогоднему Питеру и Тома наслаждалась этой поездкой, впрочем, как и предыдущими.

Как только дети выросли, в их семье появилась новая традиция уезжать за пару недель до наступления нового года в один из Российских городков, а в канун праздников возвращаться обновленными и заряженными домой. Там в Москве их ждали друзья и дети, там были работа и хозяйственные дела, а здесь они были вдвоем. И в эти дни им никто не мешал наслаждаться общением друг – друга.

Где только они не побывали в последние несколько лет. Псков, Великий Новгород, Калининград, Смоленск, Тверь и другие города, которые так сразу и не вспомнишь. На этот раз был Питер с его мостами и башенками, с его колокольным звоном и новогодним убранством.

Конечно, Москву было трудно переплюнуть. Она горела всеми цветами радуги, но и в маленьких провинциальных городках имелся свой шарм, ну а в Питере и подавно.

Шел пятый день их безделья. По плану был Выборг, и он удивил своей необычной архитектурой.

Тома любила путешествовать, но заранее к таким мероприятиям не готовилась. Большинство подруг и знакомых подходили к путешествиям основательно. Заранее изучали историю города, достопримечательности и планировали маршруты, по которым нужно было обязательно пройти. У них каждый день был расписан по минутам.

Тома относилась к такой подготовке скептически. Ей нравилось открывать новые города руководствуясь собственными ощущениями. Она путешествовала не по плану, а спонтанно, по наитию. Приехала, посмотрела и влюбилась. Таким было ее отношение к своим турам. Знать заранее, куда сходить не входило в ее планы. Она ехала наобум и посещала те места, на которые наткнулась неожиданно, бродя по незнакомым улицам и площадям. Валерий придерживался тех же принципов, и им было комфортно путешествовать вместе.

Единственное, что периодически омрачало Томино походное настроение, это работа супруга. Она находила его везде. Поэтому иногда ей приходилось исследовать старинные улочки самостоятельно, тогда как муж в это время сидел над своим ноутбуком в гостиничном номере или в какой-нибудь кафешке.

В этот раз все сложилось как нельзя кстати, и они с самого утра отправились в старинный город Выборг. И городок их неожиданно удивил.

Он напомнил Томе маленькую Европу. Удивительно, как такая достаточно европейская архитектура появилась в центре их необъятной родины. Застывшие во времени средневековые дома, мощеные улочки, припорошенные снежком, удивительный парк Монрепо передающий дух северной природы, Выборгский замок, башня святого Олафа. Все это притягивало взгляд и удивляло. Иногда у Томы создавалось ощущение, что она перенеслась во времени и пространстве и очутилась в каком-то средневековом городе, ощущая себя бедной крестьянкой, бродящей по заснеженному прошлому.

Вдоволь нагулявшись по старинным улочкам, они забрели в небольшое кафе, заказали себе горячего кофе и фирменных крендельков. Сидели и отогревались от щепавшего нос морозца.

Валерий снова уткнулся в свой телефон. Его начали донимать с работы, а Тома пила свой кофе и наслаждалась домашней атмосферой кофейни. Там за окном наступили сумерки, зажглась подсветка старой башни и предновогодняя иллюминация, а здесь в кафе играла тихая музыка и мир был наполнен негой и предчувствием какого-то чуда.

Тома прижимала свои продрогшие руки к горячей кружке, слушала приглушенную музыку и ощущала острый прилив настоящего счастья.

Все в ее жизни складывалось хорошо. Все, слава богу, здоровы и счастливы. Еще немного и их семья соберется за общим новогодним столом и им будет комфортно и радостно вместе. А потом наступит новый год, и дед мороз принесет каждому подарки. Тома уже подготовила их. Они были куплены заранее и надежно спрятаны до нужных времен.

– Любимая, – услышала Тамара голос мужа, – давай я немного поработаю, а ты, если хочешь, погуляй без меня. Часа через два я освобожусь, и мы отправимся назад в Питер.

Тома с сожалением посмотрела на своего мужчину и вздохнула. Теперь гулять по городу ей придется одной. Но она не сильно расстроилась. Женщина привыкла к тому, что ее муж постоянно работает. Где бы он не находился, дома, в гостях или, как сейчас, в путешествии, он всегда был на связи. Тамара и сама занимала достаточно высокий пост и хорошо понимала своего супруга.3 В их жизни работа была на первом месте, поэтому она так сильно ценила короткие моменты их совместного времяпровождения

Через десять минут она натянула на себя куртку и отправилась покорять новые пространства старинного Выборга.

С приходом темноты город стал выглядеть по-другому. Новогодняя иллюминация сделала свое дело и старинный городок наполнился тайной.

Тома, отправилась гулять по мощеным улочками уже никуда не спешила. Она шла и насыщалась удивительной историей, которую хранил этот город. И ей было комфортно и радостно. Там, в Москве все куда-то спешили, не замечая окружающей их красоты. Здесь, в Выборге, было тихо и спокойно. Никуда не хотелось спешить, только наслаждаться сиюминутными картинками предновогоднего чуда.

Женщина решила пройтись вдоль Крепостной улицы, вверх до памятника трамвая. Пока они бродили с мужем, Тома успела примкнуть к одной из групп туристов и послушать гида, который с упоением рассказывал об истории своего города. Именно от него она узнала, что Выборгу уже более семисот лет. За время своего существования, этот город принадлежал и Швеции, и финнам и вот теперь стал российским.

Все эти знания помогали Тамаре еще больше напитаться его атмосферой, а также по-новому взглянуть на архитектуру. И действительно, наличие городской крепости было не свойственно российским городам. Обычно, их украшали белокаменные стены церквей и монастырей. Кое-где сохранились и останки кремлевских стен. А здесь, в Выборге, имелся целый замок.

Тома неторопливо шла вдоль Крепостной улицы и наблюдала за снующими туда-сюда людьми. Маленькая узкая улочка была украшена новогодними хвойными ветками окутанными светящимися огоньками и на душе было радостно и тепло.

Она прошла немного вверх и неожиданно для себя свернула на соседнюю улицу, которая была совсем темная и узкая. Почему Тамара решила на нее завернуть, она не знала. Это было абсолютно спонтанным решением.

Прямо перед ней появилась обычная цыганка. Этот город не сильно гармонировал с ней и поэтому Тома приняла женщину за ряженую артистку.

В Москве цыган было мало. Хотя в лихие девяностые от них отбоя не было и Тома научилась их не замечать, игнорируя приставания. Но Выборг был другим, и ряженая цыганка добавила ему сказочную перчинку.

– Позолоти ручку, красавица, – обратилась к ней гадалка, – я тебе всю правду расскажу.

Тома улыбнулась и достав горсть металлических пятирублевок от души сыпнула их в цыганскую ручку. Артистка играла свою роль превосходно. Тома позолотила ручку и направилась дальше, но ряженая не отстала.

– Не уходи, красавица, – услышала Тамара настойчивый женский голос, – тебе требуется помощь, и я тебе попытаюсь помочь.

Тамара удивилась. Ритуал был соблюден и продолжения представления не требовалось. В ее жизни все было налажено и помощи она ни от кого не ждала. Все свои проблемы они с мужем решали вместе и в услугах гадалок не нуждались. Но цыганка была настойчива, а значит, по старинным улочкам бродит не артистка, а настоящая гадалка, мешающая людям отдыхать.

Тома хмыкнула и уже не обращая внимание на приставучий голос женщины, ускорила шаг. Нельзя сказать, что она не верила во все эти чудеса. Конечно верила, но не всем и не всегда. В ее жизни были моменты, которые подтверждали теорию того, что в нашем современном мире существуют какие-то потусторонние силы, которые могут предсказывать будущее. Далеко ходить не нужно. Одна из ее лучших подруг, Надежда, была тому доказательством.4

Поэтому Тамара верила в предсказания, но это не значит, что ей нужно прислушиваться именно к этой незнакомой ей цыганке. Она не внушала ей доверия. Женщина, не оборачиваясь ускорила шаг, надеясь, что та отвлечется на других туристов, которых, как назло, поблизости не наблюдалось. В этом переулке они остались один на один.

– А зря, – прошептала гадалка ей в спину, – извещен, значит вооружен.

Эта фраза заставила ее напрячься. У Томы возникло чувство, что цыганка действительно про нее что-то знает. Женщина остановилась, немного подумала, а потом снова ускорила шаг.

– Твой сын, – услышала она за спиной, – поделись с ним своей любовью, пока не поздно.

Тому обдало холодным потом. Она действительно считает, что, усыновив Антона не смогла его как следует полюбить. Вернее, она его любила, но не так, как свою старшую дочь. Это мучило ее всю жизнь, но цыганка не могла об этом знать, однако откуда-то знала.

Тамара обернулась и испуганно посмотрела на неторопливо идущую к ней гадалку.

– Пойдем, – сказала та, направившись к какому-то старинному дому, – я тебе помогу.

Женщина кинула взгляд на стоящий перед ней дом и удивилась, он выглядел очень старым. Его каменный фундамент повторял значительный уклон местности, тогда как современные фундаменты всегда были горизонтальны относительно земли. Это было достаточно необычно, но размышлять об этом времени не было. Цыганка ее поторапливала и тянула к небольшой деревянной дверке, примостившейся прямо в основании этого необычного каменного строения.

Тома посмотрела по сторонам и удивилась стоящей вокруг тишине. Ни городской суеты, ни новогодних огоньков. Все вокруг поглотилось тьмой. Сердце ее наполнилось тревогой. Сейчас она узнает что-то такое, что станет для нее страшным открытием. Женщина выдохнула и смело отправилась за ведуньей.

Помещение, в которое они вошли выглядело мрачным. Томин мозг старался анализировать все, что попадалось ей на пути.

«Мрачность, это атрибут всех мошенников, – подумала она, оглядываясь по сторонам, – это фокус, влияющий на подсознание жертвы».

Женщина решила про себя, что будет держаться до последнего, не поддаваясь на провокации. До тех пор, пока не поймет, кто и зачем ее разводит. Хозяйка указала место, где Тома может раздеться и была приглашена во вторую комнату. Здесь тоже было темно, лишь свечи, расставленные по периметру, освещали помещение блеклым незначительным светом. В комнате пахло затхлостью, а обстановка походила на что-то давно вышедшее из моды.

– Садись, – приказала цыганка и Тома послушно уселась на стоящий перед ней стул.

– Перед тем как я начну гадать, – сообщила ей цыганка, – прошу тебя не сопротивляться. Я желаю тебе только добра и не сделаю ничего плохого.

– Что ты знаешь обо мне? – спросила у нее Тома и голос у нее дрогнул.

Ей стало немного жутковато от осознания того, с какой легкостью она оказалась здесь. Шла, никому не мешала и вдруг это мрачное помещение и полоумная гадалка.

– Не думай обо мне плохо, – прошептала цыганка, раскладывая на стоящем перед ними столе какие-то амулеты. – Это мешает моей работе, а значит и тебе тоже.

– Что ты знаешь обо мне? – повторила свой вопрос Тома и неожиданно пришла в себя.

«Это блеф» – подумала она и встала со стула.

– У тебя есть дочь и сын, – сообщила ей гадалка, беря ее за руку, – над сыном нависла опасность и только ты сможешь его спасти. Нужно только открыть ему свое сердце.

– Я люблю его, – прошептала Тома, – что нужно еще?

– Ты по какой-то причине держишь свою любовь взаперти. Ты любишь его, но не отдаешь ему своего тепла. Поэтому тебя ждет большое и трудное испытание. Отпусти свою любовь наружу, пока не поздно, и все наладится.

Цыганка внимательно посмотрела в глаза Томе, и та поняла, что ведунья просто дурит ее. Она блефовала, кидаясь общими фразами. Томе нужна была конкретика, чтобы поверить всему тому, что с ней сейчас происходит. И вообще не понятно было, почему ведунья выбрала именно ее?

– Я не обманываю тебя, – сказала цыганка и Тома снова вздрогнула.

Неужели та умеет читать ее мысли.

– Ты просто шла и была очень счастлива. Но над твоей головой уже сгустились тучи. И чтобы обезопасить тебя, я заговорила, но ты продолжаешь сопротивляться и не верить мне. И это очень печально.

– Я могу идти? – спросила Томочка, – или я вам что-то еще должна за ваше представление?

– Ты уже со мной расплатилась, – серьезно ответила ей мошенница. – Расплатилась своим добром, а в ответ я дарю тебе эту информацию. Ты вправе воспользоваться ею или жить как раньше.

Гадалка подняла свою руку и провела ею вдоль Томиного лица, и та погрузилась в глубокий сон.

Очнулась она на улице, у той самой двери в которую ее пригласила цыганка. Женщина дернула головой пытаясь снять наваждение. Вокруг сновали люди, все также горела праздничная иллюминация, только состояние счастья покинуло ее. Где-то там, в самом потаенном уголке ее души поселилась тревога.

Томочка открыла сумочку и пересчитала свои деньги. Все было на своих местах. Тогда она попыталась снова войти в деревянную дверь, но та была закрыта и у женщины возникло ощущение, что ее очень давно никто не открывал.

– Да что же это такое со мной происходит-то? – сказала она раздраженно и поймала удивленный взгляд проходящей мимо женщины.

– Вы не знаете, чей это подвал? – спросила она у нее.

– Где? – удивилась прохожая, стараясь держаться от Томы на достаточном расстоянии.

Видимо ее ошарашенный вид вызывал испуг у этой местной жительницы.

– Вот за этой дверью? – снова задала свой вопрос Тамара.

– Там ничего нет, – сообщила ей женщина, – когда-то в этом доме жила очень сильная ведунья, но это было лет триста назад. Теперь все двери старого подвала заколочены и только в самом доме живут обычные люди.

Тамара подняла лицо вверх и увидела весело горящие огоньки приветливых окон.

«Странно, – подумала она, – когда я шла за цыганкой, свет в окнах не горел».

– Скажите, пожалуйста, – продолжила свои расспросы Томочка, – а что это вообще за такой странный дом? И почему он так выглядит?

– Это самый старый жилой дом в России, – ответила ей женщина и отправилась по своим делам.

– Спасибо, – крикнула ей вдогонку Тома и пошла в обратный путь, к мужу.

С ней произошла какая-то чертовщина и она никак не могла понять в чем тут подвох…

Домой, на этот раз, они вернулись загодя, дня за четыре до Нового года. В квартире царил идеальный порядок. У Томы даже закралась мысль, что дети не ночевали дома, пока они с Валерием путешествовали, но это было абсурдом и женщина выкинула свои подозрения из головы. Ее дети всегда соблюдали приличия и просто не могли ночевать вне дома.

В день приезда их ждал наваристый куриный бульон и безмятежные лица сына и дочери. Значит в их жизни все было хорошо, и Тома успокоилась. После сытного ужина все расползлись по своим комнатам. Тома уставилась в телевизор, а Валерий отправился по своим мужским делам.

По телеку шел какой-то старый ужастик про всякую нечисть. Этот фильм женщина уже смотрела и не раз, но, иногда, когда его крутили по телевизору, она его пересматривала снова. Тома щелкала соленые орешки и вполглаза наблюдала за происходящим. Неожиданно один из кадров фильма напомнил ей ту самую странную комнату, в которую ее привела цыганка, а через пару минут в кадре появилась, и она сама. Женщина пристально посмотрела на Тому с той стороны экрана, и Тамара вздрогнула.

«Так вот откуда ты пришла, моя милая, – прошептала женщина и расслабилась, – а я-то думала, что ты настоящая»

Все оказалось гораздо проще, чем она предполагала. Все, что случилось в Выборге ей просто привиделось. Видимо обстановка и атмосфера старых улиц сыграли с ней злую шутку. Мозг женщины спроецировал отрывок из этого фильма в ее настоящее и это и стало ответом на все произошедшее в Выборге.

Женщина сладко потянулась, заноза, сидящая в ее сердце, растаяла и мир снова наполнился праздничным настроением. Тамара тихонько подошла к двери дочери и заглянула туда. Дочка корпела над учебниками. До сессии осталось каких-то пару недель, а там не за горами были и госэкзамены.

Тамара тихонько прикрыла за собой дверь и отправилась в комнату сына. Он тоже готовился к своей первой сессии.

Неожиданно Тамару охватила огромная любовь к своему достаточно взрослому ребенку и ей захотелось крепко прижать его к себе, чтобы защитить от всех невзгод. Но женщина сдержала себя и подойдя к нему лишь слегка приобняла за плечи.

– Что ты тут делаешь? – спросила она.

– К философии готовлюсь.

– Ну готовься, не буду тебе мешать, – шепнула Тома, в очередной раз подавив неожиданно нахлынувшие на нее чувства.

Обратив внимание на лохматую макушку сына, она подумала о том, что его нужно срочно отправить в парикмахерскую и не удержавшись чмокнула в голову.

Парень удивленно посмотрел на мать. Ей не свойственны были такие проявления чувств.

– Учись, – сказала она, похлопав его по плечу и вышла из комнаты.

В доме царила гармония и покой. Тамара ощутила спокойствие в своей душе и выкинув слова цыганки из головы, погрузилась в просмотр любимого ею сериала.

2016

Все случайное не случайность.

Антон стоял перед домом на Смоленской 10 и готовился к встрече с матерью.

После приезда в Москву страсти по его родословной поубавилось. У брата и сестры на носу маячила сессия. Обоим стало не до расследования. Впрочем, Антон все время думал о матери, и эта мысль не давала ему покоя.

За последний месяц он много размышлял. Перебирал в памяти полученную в Перми информацию и все больше и больше убеждался, что его мама перед ним ни в чем не виновата. У нее просто не было другого выбора, – оправдывал ее парень, после чего ему все чаще хотелось порадовать ее сворим присутствием.

Он понимал, что у одинокой женщины с ребенком было не так много шансов на выживание. Она могла оставит его в приюте или умереть с голоду. И если бы мама выбрала второй вариант, то пострадали бы оба.

Она же не бросила его на улице, а отнесла к дверям приюта? – рассуждал парень снова и снова, – а значит беспокоилась о нем и знала, что его скоро найдут. К тому же, у нее ведь был и еще один вариант, который решил бы все ее проблемы. Это аборт, но тогда бы Антон просто не появился бы на белый свет. Но мама подарила ему жизнь, и он был ей за это очень благодарен.

Хотя второе его «Я» иногда осуждало поступок матери. Он понимал, что будь он на ее месте, то никогда бы не поступил так со своим ребенком. Мать вынашивала его все девять месяцев, родила и даже нянчила.

«Разве возможно быть такой бессердечной? – спрашивал он себя, – чтобы оставить свою плоть и кровь на пороге детдома?»

Эта половинка Антона не могла принять поступок матери и осуждала его, тогда как первая всегда находила ему оправдание. Но он никогда не был на месте матери, а значит, не имеет права ее судить.

И действительно, останься он один с ребенком на руках, ему бы помогли. У него столько родных и близких ему людей, которые никогда бы не оставили его в беде. А вот у мамы таких друзей, возможно, и не было. Единственно близкий ей человек, не подал ей руку помощи, а отца, к тому времени уже не было в живых.

Промучившись целый месяц, Антон решил действовать и отправился по известному ему адресу. Нужно было, наконец-то, поставить все точки над «Ы» и принять мать такой, какой она является на самом деле.

Антон взглянул на обшарпанную металлическую дверь достаточно потрепанного дома, выдохнул и нажал на кнопку домофона с цифрой 220. Было немного страшно и у него от волнения дрожали руки.

– Кто там? – услышал он старческий немного дребезжащий голос, и сердце его ушло в пятки.

Сейчас он познакомится со своей мамой.

Запищал домофон и Антон, перепрыгивая через две ступеньки, домчался до третьего этажа. Дом был старый, и лестничные пролеты здесь были высокими, но парня это не смутило. Впереди его ждала родная мать, и ничто не могло помешать ему с ней познакомиться.

Заскрежетал замок и перед ним появилась дородная старушка со светлой косынкой на голове.

– Антон? – услышал парень голос бабы Маши, уборщицы из больницы и обомлел.

– Баба Маша, это вы? – вторил он ей.

Они оба удивленно уставились друг на друга. Одна стоя в квартире, второй на лестничной площадке.

– Ой, что же ты стоишь на пороге-то, проходи, – пригласила его в квартиру пожилая женщина.

Антон вошел и огляделся. Старые бумажные обои и неяркий свет в прихожей. Все вызывало уныние.

– Раздевайся, а я сейчас чайник поставлю, – сказала баба Маша и кинулась на кухню.

Антон прошел вслед за ней и, поставив тортик на стол, отправился мыть руки.

Это была обычная коммуналка. Вся огромная прихожая была заставлена велосипедами разных мастей и детскими санками, а на кухне стояло несколько столиков. Судя по всему, у каждого хозяина он был свой.