Свиданка

© Сергей Меркульев, 2025
© «Время», 2025
Чувственный аналитизм как форма
Есть много форм существования поэзии. Бывает, стилистика личности выдает все – происхождение, образование, талант или бездарность… Но чаще персоналии прячутся за формой, за первым планом стихотворения, чаще всего и последним…
И вот – Сергей Меркульев. «Еще болит весна, лицом упавши в грязь» – это больше, чем просто стихотворная строчка. Это концепт. Ген поэта, рожденного мыслить чувством, анализировать не мыслью, а сердцем. Врубившись в рукопись, в массив стихов, понимаю, что Сергей существует в трех ипостасях: просто мыслительная, чувственная и чувственно-аналитическая. Форма его поэзии вторична. Содержание первично и есть предосознание формы. Сама форма со всеми совершенствами и незаконченностью, порой шероховатостью, порождена содержанием. Но как ни странно, там, где он забывает себя, он становится выше самого себя, и даже не хочется его судить по законам, им над собою признанным. Здесь он парит, кордильерствует над Кордильерами:
- Вот фото… Кладбище… больница…
- Гляди… знакомые всё лица…
- Терраса… Кабинет…
- Знакомых меньше. Время мчится.
- Скажи, как нам не провалиться
- В разрывы фотолет?
С кем или с чем сравнивать?.. Первоопытность. Первозданность. Дышит истинностью. Или вот еще:
- Зачем со сцены – дым
- И песня из тюрьмы.
- Зачем кричали: Мы
- Не будем… не хотим…
- И кто за кем следит,
- И почему ушел
- Могучий наш глагол
- В несовершенный вид…
Да, все мы – несовершенный вид, и наш глагол корчится в массах, то народных, то бюрократических, то литературных, то музыкальных. Но он могучий… И действительно, глаголы Сергея Меркульева подвижные кристаллы, они образуют трансформеры, и поэтому нет закрытых форм – все дышит в лучших стихах, как у Пастернака, – «но надо оставлять пробелы» – залог движения вперед, только не статика, ибо она для поэта смерть. «Пока еще есть пруха», «мамочки, глючит-то как»… Современен, ибо чует время, не холодный философствующий пиит. Разве можно так написать, будучи бесстрастным, про 91-й год: «Очереди, спичечные лица. / Шорох… Чиркнут, и тогда стране…» В общем, ясно, что будет со страной, если мы – спички. Я специально прочел две предыдущие книги Сергея Меркульева. Не просто рост, – поэт не может не развиваться, он родился с такими отпечатками пальцев, – но продвижение вперед подобно тому, как ящерка выскальзывает из рук ловца, оставляя на память хвост. Книга «Свободные клетки» так и начинается:
- Не оглядывайся, беги
- От крадущейся следом строки,
- От капканов метафор и рифм…
И действительно, когда открывается путь, не будешь задумываться, как тут прибрать поуютнее и покрасивее —
- Когда борт
- Заслонявший море
- Скользнул от причала
- Оказалось
- Уплыл не только
- Клетчатый шарф
- Заслонявший твое лицо…
Все, больше ничего не надо. Все, что будет сказано, уже написано. Бросило в воздушную яму – на мгновенье задыхаешься, а потом живешь еще полнокровнее. Я даже не знаю, у кого он учился, имея в виду поэтов, но его генезис вероятен – конечно, у поэтов Серебряного века, с любовью к точности деталей, конечно же, у более близких к нам по времени поэтов: Арсения Тарковского, Бориса Слуцкого… Это те поэты, которые превращали обыденность и уличную речь в высокую повседневность.
Так вот и Сергей Меркульев варит суп из мидий, но только на Урале. Неважно из чего, потому что поэзия – это талант и умение варить суп из топора. Конечно же, Сергей Меркульев растворил в себе и культуру других поэтов, но вот взял и встал над всем этим, никого, причем, не сбрасывая с парохода современности. Вот взял и встал, и прежде всего над самим собой, беря рубеж за рубежом с каждой новой книгой, с каждой новой рукописью, несмотря ни на что. Говорят, что великий футболист Игорь Нетто, – который мог жонглировать мячом часами и поэтому с легкостью обыгрывал двух-трех игроков, не опуская мяч на землю, – узнал о том, что в цирке появился жонглер, который набивал и побольше, чем он. Игорь Александрович пришел на репетицию в цирк, увидел артиста, который набивал и набивал в центре арены сотню за сотней. Нетто подошел к нему и дотронулся до него пальцем. У того тут же мяч упал на ковер. «Игорь Александрович, зачем вы это?» – возмутился артист. «А мне же на поле мешают…»
Вот так и поэт Сергей Меркульев чеканит свои строчки в обыденности, где одни толкаются, а другие засоряют мусором души, где нужно вести линию жизни не благодаря, а вопреки, превращая обычную повседневность в повседневность одухотворенную, чтобы можно было дышать…
Александр Ткаченко
Есть и нету
«Деньки как деньги. Есть и нету…»
- Деньки как деньги. Есть и нету.
- Слизнуло время языком,
- Как снега пожелтевший ком,
- Как пожелтевшую газету.
- Исчезли, даже интернету
- Не сохранить их свежака,
- Их повторенья и приметы
- Смахнула левая рука
- Переумноженных событий,
- Перерастраченных лекал.
- Где их искать? – В Энергосбыте
- Словес. Ищите дурака.
- Ты стелешь речь издалека,
- Не добираясь до раскрытий.
- Так повелось. Ну что ж, ищите
- В апреле майского жука.
- Весну он посылает пряхой
- Для благозвучия словес.
- И заземлившаяся птаха
- Глядит на обнаженный лес.
«Заглянул во двор…»
- Заглянул во двор
- Заглянул в окно
- Все как с давних пор
- Снег с травою Но
- Заглянул в проспект
- Пустота дорог
- Климату респект
- Легкий майский смог
- Свежесть подойдет
- Но не сразу в дверь
- Тащит идиот
- Из помойки вервь
- Расписной отброс
- Короб и бутыль
- И мусоровоз
- Заезжает в тыл
- Нашим праздникам
- Нашим полдникам
- Грохнул помигал
- Как звезда полковника
- И опять легка
- Свежести бутыль
- Городу река
- Наступает в тыл
«Белизна продается в бутылках…»
- Белизна продается в бутылках,
- А зеленка стоит в пузырьках,
- Желтизной переполнены полки,
- Не находятся в сене иголки,
- И журавль отдыхает в руках.
- Череда переименований,
- Замусолившийся постмодерн;
- Как пятак, припасенный заране,
- Поистершийся в старом кармане,
- Обесцененный золотом в чернь.
- Что ж ты жадно глядишь на дорогу
- В стороне от веселых подруг?
- Самокаты стоят у порога.
- Разгоняйся и ты понемногу
- За синицею благ и услуг.
«Черновик превращается в подлинник…»
- Черновик превращается в подлинник,
- Шмель, зависший на нитке холста,
- Прочитает сонату с листа,
- Пропуская пустые места
- В нотных знаках, грозою притопленных.
- В мутном небе сквозит суета
- Чаек, сбившихся с курса над озером,
- Потерявших добычу в предгрозие
- И не чувствующих ни черта:
- Где же береговая черта.
- Где черта: кто бы знал, кто бы вник,
- Кто подслушал бы, кто бы поверил вам —
- Не узнать ни из гроз, ни из книг.
- Где черта? Только переходник
- Между чайкой, шмелями и деревом.
«Кусты, пустые, как рогатки…»
- Кусты, пустые, как рогатки,
- По ним стекает капель звон,
- И захлебнулся телефон
- В своем беспамятном припадке.
- Напоминает нам, что он
- Решает суток распорядки.
- Приумножает лужа грядки
- Закрытых наглухо око́н.
- Есть глухота и немота,
- Безмолвие давно взрослевших,
- Их не спугнет лохматый леший,
- Давно звонки пославший на.
- Есть лес невиданных растений,
- Есть сруб неслыханных чудес,
- Они на солнце или без
- Давно живут без всякой тени.
- Мы тени на заказ не шьем,
- Пускай живут без шва и кроя.
- Кто не согласен на такое,
- Пускай их держит под ружьем.
«А музыке оставьте тайну…»
- А музыке оставьте тайну —
- Она сечет,
- Как сложится перерасчет
- В аккорд случайный,
- Как сложится обычный лад
- Из диких терций,
- Как бьется всё ровнее сердце
- И всё впопад.
- Раздвинь экран, и дуй на воду,
- И пену сдунь,
- Смотри, как высится звездун
- Громоотводом.
- Сегодня множество причин
- Учить науки,
- Там нас окучивает звукин
- Прилежный сын.
«Тебя обрызгала машина…»
- Тебя обрызгала машина,
- А ты не можешь.
- А сзади тень копытит лошадь;
- Она фальшива;
- Цена ей ныне пятакова
- По старой таксе,
- Она сейчас подобна таксе,
- Но бьет подковой.
- Мужик запугивает: вроде
- Какой-то робот
- Нам дом горо́дит из коробок
- В барачном роде.
- Машину видел: жесть и ржавь
- На смежной свалке.
- А остальное предоставь
- Своей гадалке.
«А где у тебя потолок…»
- А где у тебя потолок?
- Уплыл, он теперь средь промочек,
- Выглядывает и пророчит
- Над шторою неба кусочек
- К зиме припасенного впрок.
- Высокие потолки —
- Привет из эпохи старинной,
- Пропавшей в дыму стеаринном,
- Где чин поклоняется чину
- И щелкают каблуки.
- Наш мир, видно, горизонтален,
- Настроен он так, чтобы мог
- Упасть на паркет потолок,
- Чтобы на кушетку прилег,
- Как сон скребонебный представлен;
- И снова мы с ним заодно
- На адресе этом нелепом,
- Где прут короли за валетом,
- Где падает небо на небо
- И дно упирается в дно.
«Сказал он: это параллельно…»
- Сказал он: это параллельно
- И фиолетово; прикинь:
- Зачем играть нам в дураки
- И в презентации под елью,
- Зачем гордиться волей к лени
- И слушать сказки мертвых душ,
- Когда оркестр играет туш,
- А Буратино спит в полене.
- Есть в паузе особый смысл,
- Просторный воздух коридора,
- Когда у вора и у вора
- Баланс свисает с коромысел.
- Кто затерялся в магазине,
- В полянах, где рубли растут;
- Хотел он взвесить пустоту
- И по уши погряз в трясине.
«Письмо без адреса…»
- Письмо без адреса,
- Без подписи печать.
- Как говорил пророк:
- Подстерегает случай.
- Без адреса – так это даже лучше;