Человек-животное

Сущность и животная природа.

Мы, как вид биологический, ненамного опередили наших ближайших родственников – приматов. Ими являются шимпанзе и бонобо. Очень много общих механизмов в построении социального взаимодействия между ними и нами, кроме одной черты. Жестокость в дикой природе встречается гораздо реже, чем среди людей. Мы убиваем куда больше себе подобных, чем любой вид приматов. При том, что физически они превосходят нас, их конфликты, хоть и редки, но чаще доходят до летального исхода. А среда обитания в плане комфорта оставляет желать лучшего.

А ведь нас от них отличает не так много. Кора головного мозга – новообразование, один из последних инструментов эволюции и механизмов естественного отбора, который и позволил нам, имея гораздо меньшие физические габариты и силу, победить и превзойти всю дикую природу. Именно благодаря коре мы сформировали культуру и некую идейность – идеологии, которые объединяют нас в группы. Кора позволила нам заменить силу и размеры на умение карабкаться по социальной лестнице, формировать свою ценность в обществе, а также побеждать без применения физических расправ.

Но тем не менее, люди жестоки – избивают, убивают, сажают невиновных в тюрьмы, зная, что они невиновны.

Чаще всего причиной жестокости являются иерархический инстинкт или территориальный (защита своего участка и нападение на чужой с целью увеличения ресурсов). По сути оба они связаны с иерархией, так как прирост территории для общины означает увеличение ресурсов, пополнение рабской силой и новыми самками. Этот инстинкт прописан у нас в рептильной части мозга в подкорковых структурах. Он напрямую связан с инстинктом самосохранения, и с сексуальным инстинктом (восхищать и восхищаться), поскольку рост ресурсов означает, что ты в более безопасном положении, и к тебе потянется больше самок для продолжения рода.

Этим инстинктом можно объяснить войны, нападения, устранения конкурентов в карьерной лестнице. Но как объяснить, когда муж, выпив всаживает нож в свою супругу. Когда взрослый мужик бьет младенца головой о пол или, когда толпа подростков до смерти забивают пожилых людей, которые не могут сопротивляться. И происходит это нередко при свидетелях, которые наблюдая за этим, не вмешиваются. Они, к слову в тот же момент, в той же ситуации не испытывают подобных чувств и не влезают в драку, если их напрямую это не касается. Таким образом объяснение одно – эти реакции основываются на отношениях между людьми. На их социальных ролях, которые по сути являются ничем иным, как фикцией. В природе невозможно отследить чем связаны мать и сын, их отношения это по сути невидимая структура, которая отражена только в спирали ДНК. Но после того, как матери перерезали пуповину, она может жить своей жизнью, а ребенок своей. И тем не менее, мы всегда приписываем объекту те или иные отношения с окружающими. Даже если мы никогда не видим его мать, мы подразумеваем ее наличие и наличие неких взаимоотношений между ребенком и ей. Тоже самое касается и братьев, друзей, врагов – нигде не прописано, как и в чем проявляется отношение друзей. Но у каждого есть свое понимание роли и взаимодействия в той или иной ситуации. И вот собственно сама эта ситуация (обстановочная афферентация по Анохину) является ключевым фактором, подталкивающим людей к тому или иному решению. К принятию на себя той или иной роли.

Жестокость, она противоречит эмпатии, которая очень хорошо отслеживается в группах шимпанзе. Там сородичи так или иначе понимают состояние примата в стае и стараются относиться к нему в соответствии с тем, что сородич испытывает. Так бывает не всегда, в группах приматов тоже наблюдается чрезмерная жестокость. Но гораздо реже и в меньших количествах, чем в человеческом обществе.

И в экспериментах Стэнли Милгрэма и Филипа Зимбардо, хорошо доказано и показано, что люди готовы зайти далеко за пределы сострадания и наносить, без видимых причин, жесточайшие травмы, чинить расправы над другими людьми, при том, что большинство из нас уверено – я не такой и не стал бы так делать. Но на деле, в экспериментах, кода люди оказывались в обстоятельствах, склоняющих – даже не обязывающих, а предлагающих – наносить увечья и проявлять жестокость, подавляющее большинство демонстрировало именно ее. Люди переживали, потели, нервничали, но доводили удары током до 450 вольт, что по идее должно было просто убивать подопытного (удары током были фальшивыми, а роль страдающего исполнял подставной человек), но многие доводили эксперимент до финальной стадии, лишь потому, что человек напротив неверно излагал последовательность заданных слов или не мог ответить из-за того, что его якобы вырубило от предыдущего удара.

И уж если обычные люди с самым разным стажем, статусом в возрасте от 20 до 50 лет так легко исполняли эти жестокие наказания, что уж говорить о толпе пьяных подростков, которых задело поведение взрослого мужика неподалеку?

Но целью этой книги я ставлю не просто описание, а сам вопрос о том, как с этим быть? Можем ли мы хоть частично сократить насильственные смерти и телесные повреждения от человека к человеку. Очень сложно и емко придется разобрать данную тему. Но я хочу раскопать исинную сущность человека-животного и понять, что и как склоняет нас на такие жестокие и безрассудные поступки, при том, что заранее понятно насколько это травмирует или убивает противоположную сторону.

И да – не вся сущность людей сводится к одной только жестокости. Три основных инстинкта выживания особи, вида и группы мы рассмотрим так или иначе в рамках книги. Попробуем отследить их корреляцию с уровнем жестокости. А самое главное разберем, каким он получился – Человек-Животное.

Иерархия.

Борьба за ресурсы становится ключевым фактором, который заставляет нас проявлять жестокость по отношению к своему виду. Мы не реагируем на то, что посреди автомобильной дороги идет корова, она тупа и мы это понимаем. Но если посреди дороги выйдет и будет тормозить движение человек, то многие воспримут это как вызов, а некоторые вступят в контакт или конфликт. И хоть сегодня люди стали меньше выяснять отношения на физическом уровне (камеры и работа полиции помогают снижать эти случаи) – внутри нас все равно происходят те или иные процессы, реакции на то, что кто-то посягнул на наш иерархический инстинкт. А сможем мы их подавить или нет зависит только от обстановки и нашей внутренней мотивации.

Иерархия – очень важный социальный аспект. Он формирует наше понимание взаимоотношений в стае (ныне в обществе) и позволяет нам занять свое место, которое мы по праву можем осилить. Так, если человек окажется не на своем месте (попросту говоря, поверит в себя) он получит по куполу. Просто потому, что не способен принимать ответственные для данного уровня социальной пирамиды решения. Иерархия распространена как вверх, мы хотим стать более властными, так и вниз – мы нуждаемся, чтобы нас кто-то защитил, обезопасил, снял с нас определенную ответственность перед сложными ситуациями.

И вот пример, мы едем по дороге, нас подрезает или еще как-то провоцирует другой водитель. В подобный момент мы ощущаем, что кто-то ставит себя выше нас. Происходит анализ ситуации, насколько выражен вызов с его стороны, насколько важно вступать в прямой конфликт, как далеко он зашел, а самое главное мы оцениваем свои шансы в данном случае. То есть мы взвешиваем, насколько действительно он достоин ехать таким образом. Нам ведь и в голову не придет возмущаться, когда нас подрежет полицейская машина с сигналами, которая спешит к месту преступления. Но нас возмутит обычный человек, который ведет себя недолжным образом.

В этом аспекте и кроется первопричина агрессии и конфликтов. Мы защищаем свое место в иерархии и в социуме. Да пример с дорогой не самый подходящий, поскольку большинство просто игнорирует хамов водителей, дабы не ввязываться в неприятности. Но смысл любого конфликта именно в этом. Кто-то посягнул на мое или на то, что мне важно. Таким образом он покушается на мои ресурсы и пытается показать, что имеет прав больше, чем я, чтобы мой статус оказался ниже его статуса, тогда он завладевает моими ресурсами (иногда и моральными аспектами – когда кого-то публично унижают, то также посягают именно на статус человека перед обществом, что вызывает желание ответить или принять поражение, если особи, бросающие вызов низкоранговые).

Так или иначе первопричина всех конфликтов кроется в том, что особь (или стая) борются за свои ресурсы, территории, самок и статус. Статус определяется в том числе и ресурсами, которые имеет данная особь (или стая). Чем больше земель, чем больше подчиненных, чем больше еды и доступа к медицине, тем легче выживать.

Но вот и обратная сторона медали. Наличие слишком высокого ранга у особи также вызывает повышенный уровень стресса и рисков быть свергнутым. Мы все неоднократно слышали, как в крупных бизнесах или на политическом уровне устраняют конкурентов или людей, мешающих занять кому-то нужное место. И если в обществе приматов уровень стресса компенсируется у альфа-самцов тем, что ему больше внимания уделяют женщины, он получает от этого окситоцин и повышенный уровень тестостерона, что придает ему сил и энергии; то в обществе людей наличие статуса не всегда может быть сопряжено с сексуальными разрядками. Нередко к высоким постам приходят люди не способные в принципе к половым актам (например, в виду возраста, ведь достичь высокого поста требуется много времени и часто они приходят к власти уже довольно старыми, когда половой инстинкт не является ведущим, а может уже и нет потребности в совокуплении). И здесь мы увидим, что часть таких руководителей, лидеров (да и не только лидеров – можно отследить подобные тенденции на любых уровнях иерархической лестницы, даже среди членов одной семьи) становятся либо тиранами, которые всю свою агрессию направляют в рамках той системы, где занимают свое положение (поскольку неспособны сексуально удовлетворяться и разряжаться). Либо наоборот мы увидим очень уж порядочного и светлого лидера. И несмотря на то, что он по идее находится в тех же условиях, что и наш первый подвид – самодуров – он будет очень чуток к людям и правилен при построении отношений.

Почему такая большая разница? В обществе приматов это хорошо отследили. Когда доминирующий шимпанзе начинает гонять молодого самца, которого он лишь заподозрил в спаривании с его самкой, стая, недолго за этим наблюдая и не увидев причины для такого поведения (ему всего лишь показалось – измены не было), начинает издавать звуки и жесты недовольства. Они все пытаются успокоить таким образом альфа-самца. И поскольку в природе любой конфликт пришедший к физическому противостоянию (особенно один против нескольких) может довольно сильно искалечить агрессора или привести к его гибели (в любом случае его статус альфы после этого будет потерян, что приведёт, к некоего рода, подавленному поведению примата); доминирующий самец успокаивается и сглаживает углы.

Другой случай. Альфа в среде приматов обязан еще и успокаивать соплеменников, которые начинают спор между собой. И он просто обязан вмешиваться, расталкивать их и ставить по углам, во избежание раздоров в группе. Но были зафиксированы случаи, когда самец пытался разрешить конфликты в пользу своих «друзей» (тех приматов с кем чаще производится груминг – вычесывание), стая также довольно быстро выказала недовольство, дав ему понять, что его сторонники не всегда правы, а конфликт должен быть исчерпан справедливо.

Таким образом, мы можем отследить, что внутри нас заложено некое стремление к справедливости и правильности в своей социальной группе. И вот второй тип людей (которые занимают какое-то повышенное место в своей группе) как раз на этом и базирует свои отношения. Так им удается гораздо легче и лучше снижать напряжение в ситуациях, получать сторонников, и иметь более гармоничные и менее стрессовые отношения внутри группы.

Тут же можно сделать вывод, что в социуме половой инстинкт стал завуалирован при построении иерархии. Теперь количество самок, доступных высокоранговым особям становится не первостепенным стимулом к росту. Но сам по себе половой инстинкт ни в ком и никуда не делся, он живет и требует от нас, чтобы нами восхищались (ну и мы кем-то восхищались), даже без самого сексуального контакта, мы хотим быть привлекательными. А наличие высокого статуса, в том числе демонстрирует и нашу привлекательность. И пусть мы не будем благодаря этому спать с другими особями (хотя иногда именно секс и становится мотиватором для увеличения статуса) – мы вызываем еще и восхищение, и получение большего количества ресурсов (питание, медицина, охрана и т.п.).

Но такие хорошие лидеры далеко не всегда могут удерживать свой высокий ранг и пост, а иногда и просто можно увидеть, как «славного парня» в пух и прах стирают недоброжелатели, которым он ничего не сделал. Ну и что же не так с этим инстинктом и почему тот, кто делает все в соответствии с внутренними положительными импульсами и потребностями вида, проигрывает эту гонку? Ответ: Властная группировка!

Властная группировка.

Очень важный аспект в формировании социума. Мы знаем фразы в духе – везде свои люди, рука руку моет и т.п. Эти присказки отнюдь не безосновательны. Поскольку, если разобрать любую структуру в бизнесе или политике, то можно заметить, как у власти стоят именно властные группировки. И, чтобы стать там своим, нужно именно суметь сблизиться с такой группировкой на нужном уровне, затем подняться по ступеньке в следующую и т.п. Но всегда нужно работать с командой. Это проистекает из слоев Данбара. Но еще важнее, что это проистекает из нашего культурно-интеллектуального опыта.

И вот первое объяснение. В группе приматов, где был доминирующий самец – Лёйт, с которым никто не мог справиться один на один, двое самцов с более низким рангом смекнули что, объединившись, они легко смогут его ликвидировать. Ники и Йерун долго вынашивали свой хитрый план, и в одну из ночей расправились с действовавшим лидером, жестоко его избив и выдавив его яички из мошонки. После этого они пришли к власти, Ники занял доминирующую позицию, а старый интриган Йерун в благодарность получал дополнительных самок, с которыми ему разрешалось спариваться. Но даже в таком раскладе фактический лидер был один – Ники, его спутник Йерун ранее тоже бывал альфа самцом, и таким образом он лишь сделался ближайшим соратником главного примата стаи. Тем не менее, недооценивать роль влияния объединения в группировки невозможно. Вокруг каждого лидера есть именно команда, которая работает под его идеей.

И раз уж приматы догадались о том, что два абсолютно любых самца объединившись вместе, смогут свергнуть одного самого сильного, то мы со своей корой и дефолт-системой мозга смогли догадаться, что наличие группировок позволит легче и проще продвигаться по иерархическим ступеням вверх. Люди стали объединяться в более, чем парные союзы, чтобы удерживать свои посты и положения. Так формируются государства – лидер, министры, депутаты думы и т.д. внутри каждой из этих структур будут свои группировки, и куда бы мы не посмотрели, везде увидим именно наличие некоей командной работы и сплоченности единомышленников. Если поглядеть на устройство внутри тюрьмы, там точно также есть старший в каждом отряде, у него всегда есть сторонники, которые готовы вступиться при наличии физической угрозы, или учинить расправу над теми, кто нарушает порядок, установленный старшим. А если у него не будет сторонников, то долго такой человек не сможет держаться во главе угла, его быстро свергнут и порядки его пошатнутся, а вместе с тем и ранг.

Поэтому, и только поэтому, мы видим, как хорошие люди пролетают мимо хороших должностей, потому что не смогли втереться в нужную властную группировку, не получили поддержки. В то время, как другие показали вышестоящей группировке, что готовы лоббировать их позицию и интересы, именно тогда их и поставят на нужное место в иерархической структуре. Не прижиться там они могли по разным причинам, не всегда группировка формируется под интересы общества. И взгляды «хорошего человека» с их взглядами начинают расходиться. Некоторые просто не могут подчиняться тем, кого не считают уважаемыми для себя персонами, другие попросту не умеют и не могут понять эту самую потребность и способность строить отношения с группировками – не для всех это очевидно, и понимание структуры власти также не каждому дано. Поэтому люди не закрепляются на нужном уровне, а при первой же возможности их сдвигают (может быть даже, в пользу менее компетентного специалиста, который занимает руководящее место) в пользу того, кто сделает больше именно в интересах данной группировки. Дальше на это все влияют взаимоотношения между самими этими группировками, когда интересы одной сталкиваются с интересами другой, также происходит поглощение, свержение или замещение. Все мы наслышаны про так называемые чистки в некоторых органах власти, когда под следствие попадают сразу десятки начальствующих лиц.

Также человек может стать неугоден, если его высокий ранг, подвергает чужой высокий ранг сомнениям. Когда блогер попадает под следствие, его скорее всего накажут по всей строгости, чтобы не допустить принижения судебной системы и исключить слухи о том, что он «порешал» данный вопрос. И здесь также можно будет отследить некую форму агрессии, вызванной властной группировкой (прокурор, следствие, суд) которые выдают реальные срока там, где этого вовсе не требовалось.

Но поскольку под угрозу попадает чей-то иерархический инстинкт, пост, авторитет и способность влияния, то демонстрация кнута путем вычеркивания из игры угрожающих особей, у которых нет должной поддержки в группировке, становится одним из решающих инструментов. Именно это и произошло с Лёйтом, его политика не нравился Ники и Йеруну. Ники считал себя главным, но фактически одолеть Лёйта и стать альфой по всем правилам, он не мог. И вот в этот момент произошла расправа методом объединения двух отдельных самцов в группировку, имеющую свои договоренности и дающую пользу каждому (в данном случае из двух) ее членов. Так Йерун, прикинув свои шансы стать правой рукой Ники, против шансов дальше жить среди обычных членов стаи, выбрал себе более ранговую позицию, которую Лёйт не мог ему предложить. Их интересы не совпали, и старый альфа был свергнут, выбыл из этой игры.

Агрессия/сострадание. Почему Эмпатия проигрывает.

Основные причины конфликтов мы обсудили. Это борьба за ресурсы и статус, что не может быть раздельным понятием, поскольку повышенный статус так или иначе дает дополнительные ресурсы, пусть и не всегда физически ощутимые. Тем не менее, они однозначно есть, даже в виде ощущения внутри себя, что человек является некой привилегированной персоной. Но как можно объяснить по истине бесчеловечную агрессию, которая проявляется в бытовых ситуациях. Когда на ровном месте взрослый мужик наносит увечья пожилой пенсионерке, или в ходе небольшой ссоры муж убивает жену. Что в данном случае влияет на людей?

На самом деле ответ не так уж глубоко зарыт и спрятан от нас. Если мы исключим неадекватные ситуации, когда у людей нарушены психические процессы, и в ходе проявления неких форм шизофренических расстройств, им кажется, что они делают правильно, проявляя агрессию или под действием искажающих сознание препаратов, не могут здраво оценить ситуацию, то причина останется все та же. В перепалках люди отстаивают свою иерархическую потребность.

Но неужели этот инстинкт может так сильно влиять на поведение людей, что они готовы убить супругу или безвинную старушку, лишь бы доказать свое превосходство? А главное, перед кем им демонстрировать свое иерархическое превосходство? Жена, которая заведомо слабее мужа? Или один парень, против толпы подростков?

В первую очередь, оценка происходит внутри головы. Чужие люди живут у нас в голове. И нам не всегда важно в моменте иметь внешнего наблюдателя, чтобы он оказывал на вас воздействие. Мы пририсуем к ситуации мнение абстрактного окружающего, который оценит наше поведение, даже если мы находимся в одиночестве или наедине с партнером. Что о нас подумают, когда узнают, что нам изменили, или, что за столом близкий друг, или даже брат, назвал человека низким словом, которое он считает слишком непотребным в свой адрес и, по его мнению, должен поквитаться за это. Иногда причиной жестокости становится желание заработать некий авторитет за содеянную жестокость – она мне изменила, я ее так и так; он меня оскорбил, а его …

То есть, все так или иначе, сводится к оценке нами ситуации исходя из культурного и морального аспекта конфликта. Поэтому даже если физически свидетели отсутствуют, даже если потенциальный конкурент близкий и важный человек, люди теряют самообладание потому, что считают недопустимым поведение этих людей по отношению к себе, что нарушает их самоуважение и уважение в глаза вымышленного наблюдателя, который потом возможно узнает, что в данной ситуации человек не ответил на оскорбление, измену или иное проявление неуважения.

Есть ряд людей, которые с детства окружены некими понятиями криминального мира, что формирует их стремление попасть за решетку в определенных обстоятельствах – то есть именно за авторитетное преступление. Так совершая акт жесточайшего насилия, они рисуют в голове – как в колонии будут почтенно называть свою статью (например, убийство вызывает определенный уровень «уважения», когда человек садится в тюрьму). Понятно, что и тут ситуация отличается одна от другой и всегда есть контекст. Но все это, при наличии здоровой психики, сводится к принципу иерархического построения отношений.

Природа наделила нас эмпатией, и на деле ее намного больше и чаще можно встретить в мире, если объективно не подчеркивать только негатив и агрессию. Людей чаще пропускают на дорогах, конфликты остаются сглаженными, а в момент отсутствия прямой угрозы большинство не примут боевую стойку и не будут причинять увечья. После того, как один человек видит, что другому больно или сложно, эмпатия в какой-то степени дает ему понять, что в ситуации нужно что-то менять: разнять, оттащить, помочь, или принять и простить.

Но если вдуматься, то ведь именно эмпатия, которая позволяет людям понимать, что сопернику или оппоненту больно и плохо, также позволяет понять, что нанесение увечий является неким правильным для индивида поведением, когда целью ставится именно эту самую боль и страдание причинить. То есть вместо того, чтобы остановиться и помочь страдающей стороне, видя его боль, получается некое подкрепление правильности причинения боли. Именно это и является основной наклонностью садизма. Человек понимает, что оппонент страдает и что он испытывает, и при этом ему от причинения жестокости кажется правильным его поведение – он ведь наказывает его. А степень причинения вреда он регулирует уже сам, пока не сочтет нужным остановиться (снова иерархия). То есть доставленные страдания, он считает полновесным искуплением вины. Либо же чувствуя, что жестокость может привести к необратимым последствиям (смерть или близкое к тому состояние) – за что наступит неминуемое наказание – это послужит стоп-фактором.

В дикой природе жестокость является побочным эффектом крупных габаритов, огромных когтей и большей физической силы. Также у животных нет возможности получать медицинскую помощь, которая людям сглаживает последствия агрессии. Но если проанализировать поведение тех же шимпанзе, то станет явно очевидно, что агрессию они проявляют лишь для усмирения своей стаи. Да и то без крайней необходимости приматы запугивают оппонентов своими жестами и рыком, в большинстве случаев именно это и становится окончанием конфликта.

То есть – настолько жестокие расправы, чтобы другим неповадно было на меня и мой статус покушаться. Именно такой алгоритм часто наблюдается в судебно-правовой системе, когда человека за малейший проступок стирают в пыль (особенно, если он потенциально влиятельный или известный) – нередко жертва судебной ошибки даже доказать свою невиновность не может, а более того ему вменяют реальные заключения даже при сомнительных обстоятельствах. Делается это по одной причине – судящая сторона считает необходимым доказать свое превосходство там, где есть такая возможность, особенно над статусными людьми, которые в жизни добились большего чем исполнители власти, но по каким-то причинам попались в уголовные лапы (повторюсь – не всегда они виновны и не всегда настолько виновны, как им вменяют – каждый случай индивидуален).

Проявление агрессии происходит лишь до того момента, пока не наступает ответная реакция. Шимпанзе гоняет молодого самца, которого лишь заподозрил в спаривании со своей самкой ровно до тех пор, пока не включается стая. Альфа самец справляется с любым из группы в одиночной схватке, но как только на него нападают два и более членов стаи, он сразу же проигрывает и ничего не может сделать. Также и у людей.

Серийные убийцы – хоть на мой взгляд это не нормальные люди с явными отклонениями – проявляют жестокость только по отношению к слабым жертвам (в основном женщины и дети), которые не могут дать отпор. Они тщательно прячутся от возможности обнаружения их представителями сильного пола и власти, которые могут оказать им физическое противостояние, его они явно проиграют. И мотивы не всегда связаны с иерархией, в случае маньяков очень сильное влияние оказывает травмированный сексуальный инстинкт, что вкупе с наличием их не признанности (хотя они себя считают очень крутыми ребятами) наталкивает их на попытки расправы с другими людьми. Такой же механизм можно увидеть практически в любом конфликте, люди нападают на тех, кто не может им противостоять, а при наличии достойного отпора, большинство агрессоров отступают и прекращают конфликт.

В очередной раз мы видим, что все упирается в наше представление о себе в иерархической лестнице и в способность принимать решения о том, как свою позицию отстаивать. Ведь большинство статусных людей ходят по тем же улицам и ездят по тем же дорогам, что и те люди, которые вступают в конфликты. Но очень часто понимающий принципы современного общества высокостатусный человек всеми силами избегает провокаций, стремясь просто не вступать в бой. Лучшая битва, это та, которая не состоялась. Помимо этого инстинкта, на нас влияют еще и обстоятельства, в которых мы оказываемся. Мы примеряем на себя те или иные роли, которые начинаем исполнять. И далее разберем именно этот аспект нашей животной натуры.

Обстоятельства, авторитеты, войны и фашизм. Почему люди становятся жестокими в определённых условиях?

Множество социальных ролей, которые мы ежедневно исполняем в ходе общения с другими людьми – то что не осознается нами как явное. Нам кажется, что я это я и всегда вот такой человек. Но если мы копнем поглубже, то легко выясним, что никакого я у нас нет. Есть некая идентичность, на которую нанизаны шаблоны поведения. С родителями мы одни, с начальством другие, с любовниками третьи и т.д. Но насколько на самом деле наши роли влияют на наше поведение и могут подталкивать нас к тем вещам, которые иной раз кажутся абсурдными, неадекватными и несвойственными нам?

В первую очередь на нас влияют обстоятельства. Мы не можем знать, как поведем себя в ситуации, если никогда в ней не оказывались. Эксперимент про «Доброго Самаритянина» показал, что людей опросили о том, готовы ли они помочь лежащему на земле человеку, на что почти все ответили утвердительно. На деле, когда эти же люди пошли по улице и наткнулись на лежавшего там подставного человека, практически все прошли мимо, позже объяснив себе, что спешили, не были уверены, что сделают правильно если подойдут и т.п.

Стэнли Милгрэм провел исследование, в котором испытуемые наносили удары током людям, которые якобы неверно запоминали пары озвученных ими слов. Хоть удары током были ненастоящими, а слова повторял подставной человек, здоровью его ничего не угрожало, очень большой процент людей доводил эксперимент до ударов в 450 вольт, некоторые прекращали чуть ранее, но тем не менее – человек напротив них уже переставал двигаться и имитировал потерю сознания, а перед этим молил о прекращении. При этом испытуемых никак не удерживали, лишь наблюдающий экспериментатор четырьмя различными фразами, по шаблону подталкивал их к продолжению (фразы в духе: эксперимент требует, чтобы вы продолжали). После этого людей опрашивали на предмет внутренних ощущений, они не отдавали себе отчета почему и зачем делали больно другому, некоторые тряслись и потели в ходе повышения ударов током и видя, как подопытный (актер) страдает и умоляет прекратить. При том, что подавляющее большинство испытуемых сами себе позволили бы нанести удар в 15-45 вольт, это с их же слов. Но они доводили удары до 300 или даже до 450 вольт без каких-либо веских причин и без явного давления.