Лена, пиши!
От автора
В этой книге мне хотелось рассказать, как слово пришло в мою жизнь и принесло исцеление и помощь. Хотя поняла я это и начала писать далеко не сразу.
Были моменты, когда приходилось заставлять себя браться за перо. Однако я рада, что в итоге ухватилась за этот брошенный мне судьбой спасательный круг русского слова.
Обещания
Три обещания, которые я дала моей маме перед её уходом, каким-то чудом, мне кажется, удалось исполнить.
В последнем письме ей в реанимацию (тогда даже представить себе не могла, что оно будет последним) я обещала, что обязательно буду писать, заниматься иностранными языками и помирюсь с моим братом.
С братом мы помирились сразу, как только мама попала в больницу. Английский и польский языки обстоятельства жизни заставили меня не бросать… А вот писать… Писать я начала далеко не сразу после ухода мамы, но всё-таки начала.
"У лукоморья дуб зелёный"
Казалось, с самого моего раннего детства было предрешено, что слово будет играть в моей жизни особую роль. В два с половиной года я декламировала отрывки из поэмы А.С. Пушкина "Руслан и Людмила", которые часто мама читала мне перед сном.
Филолог-русист, она всегда с увлечением, даже с вдохновением занималась развитием своих детей: меня и моего старшего брата. Я и сейчас поражаюсь, вспоминая сколько времени она проводила с нами.
Ей доставляло огромное удовольствие общаться и с нашими друзьями. Мама не то в шутку, не то всерьёз не раз признавалась, что чувствует гораздо большую близость с нашими сверстниками, чем со своими.
Родители ушли рано, с разницею в четыре года: сначала папа, потом мама. Один за другим. Словно предчувствуя, что покинут нас почти внезапно, они старались успеть передать нам с братом всю силу своей любви до самой последней капли.
Встреча со словом
Через маму пришло увлечение словом: сначала игра и забава, потом написание школьных сочинений и их совместное обсуждение, работа над стилем. Ей было интересно любое моё письменное проявление – даже некоторые письма моим друзьям в Польшу я давала читать маме, как мы шутили, "на цензуру".
Всеми мыслями, всеми идеями, переживаниями я делилась с мамой, поверея ей всю себя.
И вот однажды, когда мы сидели на кухне и разговоривали обо всем: о фильмах, новых прочитанных книгах, о моих друзьях… Причём мама всегда старалась больше слушать меня, давая полный простор моему самовыражению. Вдруг она сказала: "Я прошу тебя об одном, Лена, пиши! Записывай свои мысли – пусть это будут короткие заметки, но старайся выразить себя в слове".
Никаких амбициозных планов не намечалось. В словах мамы я остро почувствовала, что это необходимо мне самой. И она уверена в этом.
"Утоли моя печали"
Помню, что после ухода мамы первые девять дней почти каждое тёмное декабрьское утро приходила я в храм Николая Угодника в Кузнецах в Замоскворечье и становилась перед иконой Божией Матери "Утоли моя печали" (название которой узнала и осмыслила значительно позднее).
Нигде и ни с кем в то время не могла я найти утешение, и только перед этим образом Пресвятой Богородицы душевная боль моя стихала.