Поздравляю, Сеул!

Глава 1

Москва. Где-то за две недели до Нового года.

– Ну и каково это… когда тебе тридцать? – спросила Аня, самая младшая из сотрудниц нашего журнала.

От бестактности вопроса апероль пошел не в то горло.

– Нормально, – откашлявшись, ответила я, после чего отставила бокал. Я хотела уже перевести тему, но коллега все не унималась:

– Да ладно, Дарья Александровна, мы же здесь все свои, можете сказать правду.

– Чисто технически тридцать ей стукнет только через четыре часа, – усмехнулась Ирина.

Я оглядела собравшихся за столиком девушек – сплошь умницы, красавицы и возрастом до двадцати пяти. Казалось бы, не велика разница, да только их взгляды, полные сочувствия, говорили об обратном: между нами пропасть.

– Все в порядке, серьезно, – заверила я, улыбнувшись самым беззаботным образом.

Но безрассудно брошенное Аней зернышко укоренилось в черепной коробке и стремительно принялось давать ростки.

Почему я отмечала свой день рождения в кругу коллег? А больше праздновать было и не с кем. Я переехала в Москву сразу после школы из провинциального городка за четыре тысячи километров, поступила в РУДН на факультет журналистики. Еще будучи студенткой, сумела устроиться на работу в небольшой, но перспективный журнал светской хроники. Мой путь в профессии был тернист. Я пахала как лошадь по двадцать часов в сутки, недосыпала, недоедала – но и не жаловалась. Мысль о том, что в случае провала придется вернуться в родной город, не позволяла пасовать перед трудностями. Именно так я и оказалась здесь: в кругу знакомых, но далеко не друзей. Зато в одном из самых престижных ресторанов Москвы, с должностью главного редактора (которая почти была у меня в кармане) журнала «Шик», ставшего самым продаваемым женским изданием прошлого года. Зуб даю, через две недели мы снова заберем статуэтку!

Вернемся к дурацкому дню рождения, а точнее, списку гостей на этом сомнительном празднике жизни. Так уж вышло, что клинический трудоголизм даровал мне множество благ: стабильную работу, финансовую независимость и собственную жилплощадь с московской пропиской. А вот с друзьями в столице как-то не задалось. Возможно, причина крылась в моем патологическом недоверии, а может, я априори не нуждалась в крепких связях с другими. Мне было комфортно самой по себе. Безопасно. Никто не вонзит в спину нож, если кроме тебя в комнате никого нет.

Безусловно, иногда я чувствовала себя одинокой: например, в канун Нового года или в День семьи, – но такова цена успеха для многих в больших городах. Со временем привыкаешь, а если и нет, то убеждаешь себя в этом. И однажды праздничные дни становятся просто днями, приятным бонусом, когда можно не заводить будильник.

Сегодня же пролистнуть календарную страницу, будто число на ней не имело значения, не вышло. Девчонки из редакции проявили инициативу, заказали столик, скинулись на подарок. Пришлось идти. План был до банального прост: посидеть около часа для галочки и, сославшись на плохое самочувствие, ретироваться. Однако благодаря вопросу Ани пришлось задержатся, чтобы от лица всех тридцатилетних утереть нос молодому поколению. Если бы я только знала, чем обернется мое неумение проигрывать…

Утром, нехотя проснувшись от телефонного звонка и едва дыша, я ответила в надежде, что на том конце окажется бот. Но вполне себе живой человеческий голос, обратившийся ко мне по имени, заставил-таки разлепить глаза.

– Алло, Дарья Александровна?

– Угу, – промычала я, мельком глянув на дисплей смартфона. Номер незнакомый.

– Очень приятно. Меня зовут Ксения. Я ваш персональный тур-менеджер. Скажите, вам будет удобнее привезти документы в офис лично или выслать скан-копии по почте?

– Какие еще документы?

– Для оформления поездки нам потребуются паспорта: российский и заграничный, водительское удостоверение, если планируете арендовать автомобиль, а также… – теперь уже совсем как бот затараторила некая Ксения, но я не позволила ей закончить: девица явно ошиблась номером.

– Стойте. Вы не туда попали, – непоколебимо заключила я и сбросила вызов.

То, что ранее девушка назвала мое имя, никак не отложилось в памяти. Да и разве могло? Голова раскалывалась на части. Хорошо, что сегодня суббота и можно было с чистой совестью проспать злополучное похмелье. Однако уснуть не вышло. Телефон зазвонил снова.

– Алло! – на сей раз раздраженно выплюнула я в трубку.

Чуть помешкав, все тот же голос настороженно уточнил:

– Прошу прощения, я говорю с Юшковой Дарьей Александровной?

– Да, но мне не нужен никакой тур.

Ксения шумно выдохнула, не досадливо, скорее испуганно, а затем огорошила меня неожиданной новостью:

– Дарья Александровна, дело в том… Вчера ночью на нашем сайте вы оплатили бронь горящего тура в Южную Корею.

– Оплатила что?.. – Меня аж затошнило, хотя причина заключалась скорее в слишком резко принятом сидячем положении.

– Поездку в Пусан на семь дней и шесть ночей. С размещением в отеле четыре звезды The Westin Josun Busan, – пояснила тур-менеджер.

Я открыла рот, чтобы вылить на некомпетентного менеджера, который явно что-то напутал, тонны две возмущения, но внезапно начали всплывать обрывки вчерашней ночи. Какой-то кубинский танцевальный клуб в Китай-городе. Текила метражом. Нелепый спор о том, что работа убила мой дух авантюризма. Непонятно откуда взявшийся глобус… Стоп! А зачем мы крутили глобус?..

– Дарья Александровна, – мягко позвала Ксения, обрывая мои путаные флешбэки, – я должна вам напомнить, что оплата бронирования горящих туров не возвращается. Вы ведь видели предупреждение, когда подтверждали заказ?

– Ничего я не видела, то есть…

Я хотела сказать что-то типа: «произошла ошибка, давайте сделаем отмену» – или нечто в этом духе, но меня снова замутило.

– Ксения, мне сейчас неудобно говорить, перезвоню вам позже, – в итоге прохрипела я, падая на подушки.

– Конечно, – понимающим тоном ответила девушка. – Всю информацию по бронированию я выслала на указанную при регистрации почту. Но, пожалуйста, не затягивайте, вылет в эту пятницу, а нам еще оформлять документы и разрешение K-ETA.

– Угу, – промычала я. Как только дисплей погас, кинула телефон невесть куда.

Что бы вчера ни случилось, я не способна разгребать последствия в полуживом состоянии.

Проснувшись во второй раз глубоко за полдень, после душа, таблетки аспирина и чашки крепкого кофе я включила ноутбук. На почте действительно обнаружилось письмо от туристического агентства «Мега Тревел» с подтверждением бронирования и чеком об оплате. Сумма не фатальная, но неприятная, учитывая, что лететь я никуда не собиралась.

Чуть позже, почитав чат под кодовым названием «ДР Юшковой», удалось выяснить, каким образом мой кошелек похудел на сто тысяч рублей. И это без учета космического чека из клуба. Как оказалось, дойдя до соответствующей «кондиции», когда здравый смысл не в силах бороться с тем самым духом авантюризма, в пылких попытках доказать младшим коллегам, что тридцать не приговор, я согласилась на самую идиотскую аферу в своей жизни: взять отпуск, кстати, первый за последние шесть лет, и отправиться в случайную страну. А именно туда, куда ткнет мой изрядно накачанный текилой палец. Хорошо, что он не попал в Антарктиду! Впрочем, какая разница? Мой график не позволял покинуть Москву и на пару дней. В понедельник наш генеральный должен объявить имя нового главного редактора, а то, что им окажусь я, сомнений не возникало. В конце декабря ежегодная премия в сфере журналистики, где мы номинированы сразу в нескольких направлениях. А третьего января мне предстоит встреча с советом директоров, на которой я должна убедить с десяток толстосумов, крайне далеких от писательского искусства, в необходимости смены коммерческой стратегии и концепции журнала в целом. Поэтому, пройдя все стадии принятия и отпустив выброшенные на ветер деньги, я занялась привычными для своих нечастых выходных делами: уборка, стирка, работа и еще раз работа.

Около семи вечера мне позвонила Вика – единственная подруга из детства. Она по-прежнему жила в нашем маленьком городке, трудилась бухгалтером в бюджетной организации и воспитывала в счастливом браке двух сыновей. Я очень гордилась ею. Пусть Викс звезд с неба не хватала, но окончила институт с отличием, вышла замуж за хорошего парня и была по-настоящему счастлива. А с такими, как мы, подобное случается нечасто.

Я и Вика выросли в детском доме на соседних койках и не понаслышке знали, насколько жестоким может оказаться общество, если ты априори слабее. С ранних лет мы были неразлучны, держались друг друга и стали ярким примером того, что кровное родство – условность. Но когда пришло время выбирать институт, Вика уже встретила Пашу и передумала поступать в московский вуз, так как он учился в местном колледже. Меня же, кроме подруги, в сибирской глубинке ничего не держало, и с тяжелым из-за расставания сердцем, но большими планами на будущее я уехала в столицу. Мы редко встречались, не чаще раза в год, а в последние пару лет и вовсе не виделись, но наши сестринские чувства остались неизменными, и это согревало душу даже в самые холодные московские вечера. Как, например, сегодня…

– Привет! С днем рождения! – радостно воскликнула Вика, но вмиг перешла на извинительный тон. – Прости, хотела позвонить с утра, да замоталась. У младшего по субботам занятия в языковой школе, а старшего нужно было отвезти на баскетбол. Но я ведь успела: у нас еще час до полуночи, а у тебя и вовсе вечер только наступил.

– Успела, – безрадостно согласилась я, – тем более ты прекрасно знаешь: для меня это просто еще один день.

Подруга, мгновенно уловив в моем голосе напряжение, настороженно спросила:

– Даш, а ты как там вообще? Все хорошо?

– Конечно, – решительно заверила я, да только, кажется, забыла, кто на другом конце линии.

Несмотря на долгую разлуку, Вика по-прежнему читала меня как открытую книгу. Наша связь оставалась нерушимой, неподвластной ни времени, ни расстоянию, – истинная сестринская любовь, единственная, в которую я верила.

– Рассказывай, – коротко потребовала она.

– Да нечего мне рассказывать, – вздохнула я, но после укоризненного молчания подруги все же ответила: – Ну, если в общих чертах… Вчера я совершила нечто абсолютно мне несвойственное.

– Сходила на свидание? – по-доброму усмехнулась Вика, на что я недовольно цокнула языком. – Ладно-ладно, не шучу, слушаю.

Размышляя над тем, как меня угораздило докатиться до жизни такой, я призналась после недолгого молчания:

– Купила по пьяни горящий тур в Южную Корею, – вслух прозвучало еще более глупо, чем звучало в голове.

– Ого! Ты же не пьешь с института! – удивленно воскликнула подруга.

– И, судя по всему, не стоило начинать вообще, – кисло пробубнила я.

– Дела… – будто бы снова с усмешкой протянула Викс. Однако следующий вопрос задала предельно серьезно: – Когда летишь?

– Никогда, разумеется!

– То есть?

– Это было помутнение разума от алкоголя, не более.

– А деньги-то хоть вернут?

Я вздохнула. Вика тоже, догадываясь, что ответ отрицательный.

– Слушай, Даш, – чуть выждав, продолжила она, – а может, это знак?

– Знак, что отмена сухого закона плохая идея? Это я уже поняла. Урок весьма очевидный.

– Нет, что ты подсознательно хочешь в отпуск. Сколько лет ты работаешь на износ – три года, четыре?

– Почти шесть лет.

– Вот именно! И ладно в гости к нам не приезжаешь, я понимаю, свет не ближний. Но ведь и твоя собственная жизнь проходит мимо.

Слова подруги вызвали неприятное скребущее ощущение в груди. Я осознавала, что многие в индустрии завидовали моему успеху. Даже среди тех, кто присутствовал на вчерашней вечеринке, были люди, скрывавшие за своими улыбками желание оказаться на моем месте. Я находилась в сильной позиции: мое имя постоянно мелькало в прессе, профессионализм не подвергался сомнению, доход позволял ни в чем себе не отказывать, а будущие перспективы прочили еще больший успех. Так откуда тогда взялось это гадкое чувство неуверенности, словно от меня действительно ускользало нечто важное?

– Со мной все в порядке, Вик, – твердо заявила я, пока это невнятное, но довольно мерзкое ощущение не разрослось до размера черной дыры и не затянуло внутрь. – Я полностью довольна жизнью, люблю свою работу, квартиру, Москву. И совершенно не представляю, что можно делать в отпуске. Точнее, не делать… Люди ведь за этим туда едут, валять дурака? Пустая трата времени и денег.

– Отдых бывает разным, – строго парировала подруга. – Главная цель путешествий – разбавить рутину, набраться новых впечатлений, наметить планы. Кто знает, вдруг эта поездка вдохновит тебя на написание книги? Ты ведь так мечтала об этом когда-то, помнишь?

– Основополагающее слово: когда-то, – скептически заметила я.

– А сейчас?.. О чем ты мечтаешь, Даш?

Я замолчала, растерявшись… так странно и непривычно. Вся моя жизнь была расписана по минутам – ни единой прорехи. Я всегда четко знала, что ждет завтра, послезавтра и даже через полгода. Но почему-то не смогла ответить с ходу на простой, казалось бы, вопрос…

Пауза затянулась.

– Даша? – некоторое время спустя вкрадчиво позвала Вика.

– М-м?

– Мне кажется, ты должна поехать, сменить обстановку, побыть наедине с собой по-настоящему и найти новую мечту, раз старая тебя больше не вдохновляет.

– Мечту… – едко усмехнулась я. – Москва не прощает мечтателей. Мечты слишком дорого обходятся.

Вика не стала вступать в полемику, а перевела разговор на другую тему, понимая, что спорить со мной бесполезно. Мы еще немного поболтали, но уже о ее делах: сыновьях, муже и щенке, которого они с Пашей забрали из приюта пару недель назад. Затем подруга попрощалась, взяла с меня слово подумать о поездке в Корею. И пусть я считала вопрос закрытым, расстраивать ее не хотелось. Пришлось пообещать не принимать поспешных решений.

Глава 2

Понедельник начался задолго до того, как прозвенел будильник. Ночь была скверной, бессонной. Слова Вики никак не шли из головы. Неужели я и впрямь разучилась мечтать? Можно ли считать мечтой повышение по службе? А получение престижной журналистской премии? Безусловно! Но отчего же так тягостно на душе, словно все это не более чем очередная ступень, пункт в плане – сухом и безрадостном? Глупости! Нужно просто перестать об этом думать.

В офис я приехала на сорок минут раньше обычного, полная уверенности, что в конце рабочего дня выйду из «Меркурия»[1] главным редактором. Сварила кофе на общей кухне, взяла безлактозный йогурт из автомата и отправилась бродить среди пока еще пустых столов.

В кармане пиджака брякнул телефон – оповещение о принятом сообщении от генерального директора Константина Геннадьевича, или просто Кости, как я называла его наедине. Именно он однажды принял меня на работу в «Шик», неопытную, но очень предприимчивую и упорную студентку. Мы проработали бок о бок почти шесть лет, вместе прошли огонь, воду, медные трубы и, можно сказать, стали друзьями. Так думала я, пока не прочла текст СМС:

«На планерке присутствовать не смогу, лечу в Швейцарию. Сообщи коллегам, что главным редактором назначена Кира Шварц. Она приступит к своим обязанностям сразу после Нового года. Удачи на премии, возьмешь награду – выплачу бонус всей твоей команде. С наступающим».

От прочитанного потемнело в глазах, замутило и качнуло в сторону. Я остановилась, прислонившись бедром к случайному столу, но пол продолжал вибрировать под ногами…

Может, показалось?.. Прочла неверно или Костя опечатался?

Но, перечитав сообщение, ничего нового я не увидела. Главным редактором назначена Кира Шварц… Кира Шварц! Двадцатипятилетняя жертва косметологии, присоединившаяся к нашей команде всего восемь месяцев назад в качестве младшего редактора, причем не самого выдающегося!

Тело бросило в жар, лицо заалело. Почему именно она? Как так получилось? Я пахала в издательстве без малого шесть лет, буквально жила на работе, вывела журнал на лидирующие позиции. И вот она, благодарность?..

Впрочем, ответ на мои бесчисленные почему нашелся быстро. Кира попала к нам благодаря протекции своего отца, не последнего человека в издательском бизнесе. Я изначально была против ее зачисления в штат, однако закрыла глаза – уж очень просил шеф, объясняя необходимость этой жертвы крупными инвестициями. Но одно дело принять девчонку с сомнительными способностями на место рядового сотрудника. Совсем другое – отдать ей должность главного редактора. Мою должность!

Пылая возмущением, я без колебаний набрала номер Константина Геннадьевича, намереваясь высказать все, что думаю по данному поводу. Безрезультатно! Перекинуло на голосовую почту. Видимо, шеф уже сидел в самолете или намеренно отключил телефон, зная, что я не стерплю. Тогда праведный гнев перекинулся прямиком на Шварц, но она тоже оказалась недоступна. И тут в памяти всплыл разговор Киры с администратором на ресепшене, свидетелем которого я стала на днях, но не придала тому значения. Она хвасталась, что на новогодние праздники летит со своим новым бойфрендом в Альпы кататься на лыжах. Совпадение или?..

– Дарья Александровна, вы уже на работе? – внезапно раздался звонкий голосок Ани, вошедшей в редакцию вместе с Ириной – специалистом по рекламе.

В руках наш СММ-менеджер держала букет цветов, который тотчас попыталась спрятать за спину.

– А мы специально приехали пораньше… – расстроенно вздохнула Ира.

– Да и ладно, будем первыми… – пожала плечами Аня, быстро засеменив ко мне. – Поздравляем с назначением! Хотели подарить букет на планерке, но раз уж так вышло…

Ирина протянула изящно составленную композицию из голубых гортензий, перевязанную белой лентой с золотым тиснением, и широко улыбнулась. Я же оцепенело уставилась на цветы в отчаянной попытке понять, как вышло, что человек, в адекватности которого еще вчера не было сомнений, сегодня буквально плюнул мне в лицо, отдав должность своей… любовнице?!

– Даша, ты чего? – наконец заметив неладное, настороженно поинтересовалась Ира. – Цветы не нравятся? У тебя ведь нет аллергии?..

– Есть, – холодно ответила я, на что Аня аж всхлипнула. – Но не на цветы, а на человеческую подлость, лицемерие и беспросветную глупость.

– Зачем вы так, Дарья Александровна? – сникла Анюта. – Мы ведь от чистого сердца…

Я посмотрела на нее невидящим взглядом. Огромные зеленые глаза CММщицы несколько раз моргнули на кукольный лад, увлажнились. В голове будто что-то щелкнуло, и утраченный минутой ранее контроль вернулся. Я постаралась улыбнуться.

– Я не о вас, девочки, спасибо за цветы. Буду считать их подарком в честь отпуска.

– Отпуска? – удивилась Ирина. – Вы все-таки решили поехать в Корею?

– Ну мы же заключили пари, а я всегда выполняю свои обещания.

Аня было кинулась ко мне с распростертыми объятиями, но вовремя вспомнила, как сильно я не люблю тактильные проявления чувств, и, неловко пожав плечами, протянула букет. Вместе с тем на этаже пискнул лифт – первая порция сотрудников ввалилась в офис галдящей толпой. Воспользовавшись моментом, я забрала цветы и поспешила в переговорную, ловко уйдя от вопросов про отпуск.

Утренняя летучка далась нелегко. На лицах моей команды отчетливо читалось предвкушение. Все с нетерпением ждали новостей о назначении, однако я решила не сообщать про повышение Шварц, которая, к слову, отсутствовала. С одной стороны, меня не покидала надежда, что все это какое-то до предела нелепое недоразумение. С другой, я просто не нашла в себе сил признать поражение. Но об этом позже.

Раздав поручения и передав право представлять «Шик» на премии Ирине, что поначалу повергло ее в ступор, но быстро обернулось полным восторгом, я отправила коллег работать, а сама спустилась в отдел кадров этажом ниже. Костя решил меня кинуть? Ладно, отплачу ему тем же, а заодно наглядно продемонстрирую, какой хаос начнется в редакции в мое отсутствие. А уж работать под началом Шварц я точно не собиралась.

И да, решение безответственное, я прекрасно понимала. Оставлять журнал без твердой руки в канун праздников – идея дрянная, но сдаться без боя и уступить штурвал человеку, который мало того, что и года здесь не отработал, так еще и не отличался особым умом и сообразительностью, я не могла. Костя обязан осознать свою ошибку и все исправить! Если для этого мне потребуется встать на тропу войны, значит, пора чистить ружья.

Требование подписать заявление на отпуск было встречено враждебно. Кадровик ни на шутку взбеленилась, заявив, что с подобными вопросами нужно обращаться за две недели. Однако у меня имелся козырь: отсутствие денежной компенсации за последние пять лет. Так что вскоре заветная каракуля в бланке была поставлена, и к одиннадцати часам я собственноручно освободила себя от обязанностей шеф-редактора сроком на три недели. Эта маленькая победа отчасти подняла настроение, но вместе с тем и озадачила: чем занять почти месяц, если не нужно ходить на работу? И пока я бесцельно бродила по Краснопресненской набережной, давясь отвратным кофе из вагончика, мне позвонила тур-менеджер Ксения, ненавязчиво напомнив о правилах оформления K-ETA.

Ровно через час я сидела в офисе «Мега Тревел», заполняя анкету для получения разрешения на въезд в Республику Корея, пока менеджер снимала копии моих документов.

– Отель замечательный, прямо на берегу, – радостно сообщила она, выкладывая на стол рекламные буклеты. – Вы только посмотрите на этот потрясающий вид!

Я вскользь глянула, все еще пытаясь понять, какого черта тут делаю. Мне нельзя уезжать из Москвы. Вдруг что пойдет не так? Как разруливать бардак, находясь за границей?..

А должна ли я его разруливать после Костиной выходки? Он привык полагаться на меня во всем, знал, что всегда прикрою его спину, что бы ни случилось. Пусть теперь танцует сольно, ну либо в дуэте. Дуэте с партнершей, которая отдавит ему ноги еще до выхода на паркет!

– Дарья Александровна, – отвлекла меня от мыслей Ксения, – так вы хотите воспользоваться услугами местного гида или предпочитаете самостоятельный отдых?

– Самостоятельный, – не задумываясь, ответила я.

Не припомню себя настолько растерянной. Жуткое чувство, будто снова оказалась в детдоме на дне открытых дверей, где потенциальные родители каждый раз задают одни те же вопросы. И ты вроде бы отвечаешь верно, как воспитатель учила, да только все равно остаешься брошенкой. А почему так происходит, никто объяснить не может. Просто не свезло.

К вечеру настроение окончательно испортилось. Я купила тур в страну, о которой практически ничего не знала. Электронная почта трещала по швам от писем сотрудников, которые из профессионалов своего дела внезапно превратились в потерянных дошколят. Вдобавок Шварц выложила фото, засветив на нем шефа, что, разумеется, тотчас же слили в общую беседу, где коллеги принялись бессовестно полоскать эту новость. Но последний гвоздь в крышку моего и без того поганого состояния вбил наш кадровик. Желая, видимо, уколоть за утреннюю стычку, она написала в основной чат о назначении Шварц. Даже прикрепила скриншот приказа. Думаю, не стоит объяснять, что за этим последовало… Девчонки из моего отдела до полуночи названивали, писали гневные сообщения в чат, поливая Шварц грязью, и предлагали устроить коллективную забастовку. Идея в целом-то неплохая, но нереалистичная. Работать в «Шике» престижно и высокооплачиваемо. Вряд ли кто-то всерьез собирался рисковать своим местом ради меня. Но рвение коллектива я оценила – было даже приятно.

Утром снова позвонила Вика. Впервые в жизни я не хотела брать трубку. Ясно, о чем она спросит, а утаивать случившееся смысла не имело. Подруга знала меня как облупленную, по одному «привет» определяла настроение, сразу же подлавливала на лжи. В общем, разговор предстоял не из легких.

– Ты вчера так и не позвонила. Уже могу тебя поздравить? – спросила Вика, разумеется, имея в виду мое несостоявшееся повышение.

– Да, в пятницу улетаю, – я попыталась сменить тему и прикинулась дурочкой.

– Куда? – насторожилась подруга, с ходу почуяв неладное.

– В Южную Корею. Ты же сказала, что мне пора обрести мечту. Вот. Еду на ее поиски.

Вика замолчала, что было весьма неожиданно. Никаких реплик, уточняющих вопросов – лишь еле слышное дыхание в трубке. Я даже воровато огляделась по сторонам. Чувство возникло странное, будто подруга находилась не за тысячи километров, а стояла позади и сверлила мой затылок недовольным взглядом.

– Значит, все-таки решила взять отпуск?.. – уточнила Викс спустя пару мгновений. Голос сухой и строгий, совсем как у нашей физички. Суровая была женщина…

– Ага, решила…

– А как же работа? Еще вчера ты категорически не хотела уезжать из Москвы, столько причин против придумала, да и новая должность… Как, кстати, прошло назначение?

Ну вот и все – момент позорного разоблачения. Вика снова расколола меня быстрее, чем Щелкунчик грыз орехи. Дальше юлить бессмысленно.

– Ну-у как тебе сказать… – угрюмо пробормотала я.

– Как есть?

– Сорвалось. Шеф улетел на праздники в Альпы.

Подруга снова притихла. Я замерла в ожидании. Сейчас этот неудобный разговор либо закончится, либо обернется жестким допросом с пристрастием.

– Ты поэтому такая странная? – вопрос прозвучал как утверждение. – Расстроилась?

– Ничего я не странная, просто…

– Неужели? – перебила подруга. – Даша, я звоню во вторник утром. В это время ты обычно берешь трубку, только чтобы сказать: «Занята, наберу позже». А сегодня мы уже сколько говорим? Минут десять?

– Черт… – шумно выдохнула я. – Вот, значит, где прокололась?

– Ага, – усмехнулась Вика. – Так что хватит кота тянуть сама знаешь за что. Рассказывай.

И мне ничего не оставалось, кроме как вскрыть нарыв горькой правды.

– Может, это и к лучшему, – задумчиво заключила подруга, когда я закончила рассказ. Сдержать ехидный смешок не удалось. – Серьезно, Даш. Ты локомотив, сделала себя сама, многого добилась, но какой ценой?

– Вика, да на мне даже ипотеки нет. Кто в нынешнее время может этим похвастаться?

– Я ведь не про деньги, – печально вздохнула она. – В жизни помимо самореализации есть и другие вещи, заслуживающие внимания.

– Например?

– Например… любовь. Вдруг судьба ведет тебя к чему-то новому, важному?

– Ты же знаешь, что я не верю в судьбу. А в любовь и подавно, – холодно отозвалась я, на что Вика очень ласково и вкрадчиво ответила:

– Зато она в тебя верит…

На этом наш разговор был закончен. Целительная сила женской болтовни не сработала. Стало только хуже.

Оставшиеся дни до поездки прошли как в тумане. Когда живешь работой, ее потеря становится тем еще испытанием. Я чувствовала себя словно на веревочном мосту, что под ветром разочарований постоянно раскачивался и вот-вот мог оборваться. Неприкаянным призраком бродила из комнаты в комнату в поисках занятия. Бесконечно перекладывала одежду, пытаясь решить, что взять с собой. Расставляла книги по алфавиту, потом по цветам, после – по размеру корешка. Провела ревизию в кухонных шкафах и на антресолях. Отмыла каждый уголок квартиры. В итоге навела идеальный порядок где угодно, только не в собственных мыслях.

Коллеги упорно продолжали раскачивать мою нервную систему постоянными звонками и сообщениями. Сначала я отвечала, притворяясь, что в полном восторге от предстоящего путешествия. После отключила звук, надеясь хоть на время забыть про проблемы редакции. Но когда заметила уведомление о сообщении Шварц и сдуру зашла в общий чат, терпение лопнуло.

Эта малолетняя пигалица написала три абзаца тавтологического бреда о том, насколько счастлива возглавить журнал и что теперь он непременно расцветет новыми красками. Скорее, зацветет как болото! В своем «официальном» обращении к сотрудникам наш новый главный редактор допустила с десяток орфографических ошибок. Катастрофа! Оставалось уповать лишь на то, что Костя быстро осознает свою оплошность, и по возвращении из Южной Кореи от «Шика» что-нибудь да останется.

Глава 3

Накануне рейса я сидела в гостиной, с тревогой глядя на огромный чемодан, из которого торчали не поместившиеся внутрь вещи. Не люблю путешествовать с большим багажом – предпочитаю передвигаться налегке. Однако время года и информация, найденная на туристических форумах, вынудили «прибарахлиться». Неудивительно, что сборы затянулись до глубокой ночи. А ведь меня еще ждал утомительный перелет с пересадкой в Китае. И зачем я только согласилась на эту авантюру?

По выработанной годами привычке в аэропорт приехала заранее. Регистрацию прошла онлайн, но чтобы сдать багаж, пришлось с полчаса отстоять в очереди. Терпеть не могу массовое скопление людей. Нервирует. Наверное, слышать подобное от человека, решившего однажды покорять Москву, странно. Но одно дело – работать в социуме, и совсем другое – комфортно в нем существовать.

Пройдя досмотр, я принялась ждать. Время тянулось мучительно долго, мысли никак не давали покоя, продолжая высверливать лунные кратеры на прежде казавшейся безупречной поверхности будущего. Впервые в жизни я не владела ситуацией, не знала, что ждет впереди, не имела конкретного плана и, если честно, не хотела ничего планировать. Не из-за слов Вики о судьбе, а из-за очевидной безрадостности перспектив.

Ровно о том же я думала, пока бортпроводники проверяли готовность пассажиров к взлету. Разум и сердце сражались в безжалостной битве. Я понимала, что поступаю неразумно – проблемы бегством не решаются. Однако внутри вдруг проснулся бунтующий подросток. Он ни в какую не хотел идти на компромисс. Должно быть, я слишком долго прятала его в чулане, с раннего возраста не позволяя себе простые юношеские радости. Справедливости ради стоит заметить: на то имелась веская причина – Москва ломает людей… В любом случае я уже была на борту, застегнула ремень, решилась. Отступать не в моем характере.

Невероятно долгие часы перелета завершились мягкой посадкой в Пусанском аэропорту Кимхэ. Транзит изрядно утомил, поэтому остаток пути до Кореи я спала как убитая. Разбудила меня соседка Катя, аккуратно потрепав по плечу.

– Просыпайтесь, Дарья, сели… Сил нет как хочу увидеть Корею своими глазами, – тихонько шепнула она дрожащим от восторга голосом.

Мы познакомились с Макаровой в зале ожидания Гуанчжоу-Байюнь[2]. Она летела в Пусан по туристической путевке того же агентства. Ей только исполнилось девятнадцать, умница, отличница, окончила школу с золотой медалью. Поступила в РУДН (где когда-то училась и я) на лингвистический факультет, вырвав у полутора тысяч кандидатов бюджетное место. Теперь же ярая поклонница дорам и K-pop[3] в нетерпении ерзала на кресле, ожидая исполнения заветной мечты, ставшей реальностью благодаря подарку родителей.

Почему Катя летела одна? Не знаю. Когда я об этом спросила, заметила, как васильковые глаза попутчицы потускнели. Тему перевела быстро, благо имелся беспроигрышный вариант: Южная Корея. Катя была влюблена в эту страну безвозвратно. Знала о ней если не все, то многое: язык, традиции, притчи, легенды, – и вдохновенно об этом рассказывала. Я не перебивала, слушала, иногда даже увлеченно. Пока Катя чирикала о совершенстве корейских мужчин, трудоголизме и выносливости айдолов[4], вкуснейшем стритфуде и местах, которые нам непременно нужно посетить, мои мысли уходили на задний план и лишь изредка вставляли саркастические комментарии.

– Ксения распечатала мне маршрутный лист, трансфер должен подъехать к главному выходу из аэропорта. Нужно поспешить. У вас много багажа?

– Чемодан и сумка, – с зевком ответила я, расстегивая ремень безопасности.

– У меня только рюкзак. Пойдемте, а то еще контроль проходить. Аж не верится: мой первый штамп в заграннике, и сразу Южная Корея!

Я невольно улыбнулась. Катя светилась изнутри. Ее рыжие кудрявые волосы торчали в разные стороны, напоминая не то причудливые антенны, не то лучи солнца. Она и сама была точно солнышко – вся в веснушках, яркая и теплая.

Мне редко кто западал в душу за столь короткий срок. Но Макаровой это удалось. Возможно, потому, что я чувствовала ответственность за нее, ведь девчонка прилетела в чужую страну совсем одна. А может, Катя просто напоминала мне прежнюю себя – наивную мечтательницу, которой жизнь слишком быстро обломала крылья.

В отличие от Китая, Пусанский аэропорт был украшен в преддверии католического Рождества. Катя объяснила это тем, что, несмотря на приверженность национальным традициям, корейцы – прогрессивный народ, ориентированный на Запад. Глаза разбегались от обилия гирлянд, праздничных баннеров, сложных инсталляций и огромного потока людей, преимущественно азиатской наружности. Макарова скакала вокруг меня мячиком, словно пятилетний ребенок, вертела головой в разные стороны, то и дело всхлипывала от восторга и зачем-то кланялась каждому проходящему мимо. Я же смертельно устала и мечтала скорее добраться до отеля, чтобы забыться глубоким сном, возможно, вплоть до возвращения домой.

Трансфер подали вовремя. Водитель не говорил на русском и едва мог связать пару слов на английском, однако у меня была Катя, которая, как оказалось, не просто понимала корейский, но и бегло на нем разговаривала.

Заметив это, хмурый с виду господин Чон, возрастом далеко за пятьдесят, мгновенно превратился в приветливого дядюшку и всю дорогу старался нам угождать: включил печку, предложил чай с красным женьшенем, приготовленный для него супругой в дорогу, рассказал о том, как и на чем можно сэкономить в Пусане, а на прощание вручил визитку, пообещав скидку на любые поездки.

Отель The Westin Josun Busan располагался прямо на берегу. С одной стороны, вроде зябко и ветрено, а с другой, вид открывался такой, что даже мое черствое сердце екнуло.

Выбравшись из такси, я подошла к багажнику, чтобы забрать сумки. Холодно… Ледяной ветер мгновенно пробрался под шарф – тот принялся парусить, забирая скопившееся внутри пальто тепло. Я поежилась. В Москве уже вторую неделю стоял мороз в минус пятнадцать; здесь же показывало всего шесть, но ощущалось почти так же. Хотя меня, может, просто разморило в машине.

Господин Чон вышел из авто, любезно помог достать чемодан и предложил докатить его до ресепшена. В очередной раз понять его помогла Катя. Я отказалась, поблагодарив на английском, и даже поклонилась в ответ на его учтивый поклон. Затем Макарова привлекла мое внимание восторженными воплями о красоте пляжа. Я подумала, что если окна моего номера будут выходить на морскую гладь, справиться с хандрой, вызванной проблемами на работе, станет чуточку легче.

Послышался хлопок автомобильной двери. Такси тронулось с места, но резко затормозило, издав неприятный лязг покрышками. Мы с Катей одновременно обернулись. Старый «Хендэ» медленно сдал назад. Пассажирская дверь распахнулась. Из салона вышел молодой человек и возвысился над нами двухметровой скалой. Его глаза-полумесяцы, пытливо щурясь под тенью объемного капюшона черной толстовки, окинули нас пристальным взглядом и сузились ещё сильнее. Дыхание отчего-то перехватило. Я осторожно отступила под пристальным взглядом незнакомца. Катя, напротив, шагнула вперед, не в силах скрыть любопытства. Парень заговорил.

– Аньенхасее[5], – низкий грудной голос добрался до меня с очередным порывом стылого ветра, отбросившим с лица волосы. Ничего не поняла, но прозвучало так красиво, будто песня…

– Аньенхасее, – эхом повторила Макарова, почтительно склонив голову, но парень словно и не услышал, продолжая смотреть на меня без отрыва.

Я гулко сглотнула. Было в его взгляде нечто до боли знакомое… а может, в чертах лица? От этого по плечам пробежала мелкая дрожь, а в груди зародилось чувство беспричинного страха, волнами разливающегося по всему телу. Что происходит?..

Макарова не сводила зачарованного взгляда с иностранца, дыша через раз. В голове тенью промелькнуло: красив, будто сошел с обложки глянцевого журнала, а я за свою жизнь немало их повидала, было с чем сравнить. Катя мою мысль явно разделяла. Ее глаза сверкали, словно бенгальские огни. На лице, раскрасневшемся не то от мороза, не то от смущения, застыла блаженная полуулыбка. Лишь изредка, совсем как у куколки, хлопали длинные ресницы.

Внезапно молодой человек нарочито громко кашлянул, разрушая очарование, охватившее Катерину. Она вздрогнула и посмотрела на меня недоуменно. Я ответила ей не менее растерянным взглядом. Кореец снова что-то сказал – все так же мягко и вкрадчиво. Я, разумеется, не смогла его понять, но, кажется, Макарова смекнула, в чем дело, и дернула меня за рукав.

– Даша, а где ваша сумка? – тихонько шепнула она.

– Что? – На секунду я растерялась, но, быстро взяв себя в руки, принялась ощупывать пальто в поисках любимой хобо[6]. – Боже мой, там же вся моя жизнь: деньги, документы, карточки…

Взгляд сразу же отыскал чемодан. Может, я положила ее туда? Но нет, пусто! В ушах зазвенело от беспокойства. Не могла же я оставить сумку в самолете? Исключено! Мы проходили досмотр, и…

– Прошу прощения, – окликнул на безупречном английском кореец, о присутствии которого я уже и позабыла. – Это ваше?

Вздрогнув всем телом и едва не задохнувшись от нахлынувшей паники, я посмотрела на сумку, которую мужчина держал в руке. Потребовалось не меньше десятка секунд, чтобы мысли, беспорядочно скачущие в голове теннисными мячиками, успокоились, позволяя сделать глубокий вдох и осознать: все хорошо.

– Слава богу, огромное вам спасибо! Вы мне жизнь спасли, – с облегчением произнесла я на русском, но заметив, как молодой человек озадаченно нахмурился, тут же перешла на английский. – Да, это моя сумочка. Благодарю вас!

Уверенно шагнув навстречу неспешно приближающемуся к нам корейцу, я потянулась к хобо. Но в тот момент, когда мои пальцы почти коснулись желанной вещи, парень резко отвел руку, спрятав ту за спину.

– Разве мне не положено вознаграждение? – с легкой ухмылкой поинтересовался он.

Я в замешательстве моргнула. Кореец был одет дорого, на шее его блестела ювелирная цепь толщиной с мой мизинец, да и в целом он выглядел так, будто только что вышел от стилистов. И этот явно состоятельный молодой человек требовал оплаты?

– Хорошо… – натянуто произнесла я, даже не пытаясь скрыть недовольство. – Однако все наши деньги теперь у вас.

– Мне не нужны деньги, – ответил парень с серьезным видом, вновь повергнув меня в недоумение.

– Тогда что именно вы хотите получить в качестве оплаты?

Ерунда какая-то! Нас или разводят, или…

– Благодарности, – нарочито подчеркнул кореец. – Ланч. Давайте поедим вместе.

На моем лице отразилось искреннее удивление. Это было приглашение или требование оплатить обед? Возможно, мы не поняли друг друга? Дело в языковом барьере? Стоит переспросить?

Впрочем, в желании парня имелась своя логика. Он возвращает мне сумку, а я оплачиваю его столик в ресторане. Главное, чтобы заведение пришлось мне по карману.

– Я угощаю, – добавляет он с довольной улыбкой, до основания разрушая только что выстроенную логическую цепочку.

И тут меня осенило: это же чистой воды подкат! Ха, каков наглец… Ну, сейчас я ему устрою и обед, и награду! Только я открыла рот, чтобы высказать все, что думаю, как Макарова взяла меня под локоть и потянула в сторону, подальше от бессовестно разглядывающего нас корейца.

– Можно вас на минуточку? – шепнула она на русском, прикрывая губы ладонью, словно опасалась, что парень мог ее понять. – Вы должны пойти.

– Куда?

– На обед, – строго произнесла Макарова.

– С чего бы? – негодующе прыснула я.

– Так принято. В Корее благодарность выражают едой или кофе. Отказываться невежливо.

Я закатила глаза. Катерина издала тяжелый вздох.

– Даша…

– Глупости какие! Обедать с незнакомцем, который всего лишь нашел сумку в такси? Ему ведь даже ехать никуда не пришлось, чтобы ее вернуть.

– Таковы традиции, – не унималась Макарова, едва сдерживая улыбку.

– Кать, ты издеваешься надо мной? Давай просто дадим ему денег и пусть делает с ними что вздумается?

Макарова отрицательно замотала головой.

– Ни в коем случае, здесь и чаевые оставлять нельзя. Хотите отблагодарить – купите напиток или пирожное.

– Ладно, допустим, но он сказал, что угощает… – напомнила я, на что Макарова расплылась в пугающе одержимой улыбке, став похожей на Гринча.

– Еще не поняли?

– Что именно? – нахмурилась я.

– Вы ему понравились… – тихонько хихикнула она. – Вот свезло так свезло. Только прилетели, а уже подцепили такого красавчика. Вы на него только гляньте… Щечки-яблочки, глазки-бусинки и взгляд как у милого щеночка!

Ну да… хорош щеночек под два метра ростом.

Макарова, похоже, жила в каком-то особенном мире, где бабочки в животе не патология, а каждая жаба после поцелуя непременно превращается в принца. В моей же реальности поведение этого незнакомца классифицируется как хищение имущества с последующим вымогательством. Так что дудки!

Развернувшись на пятках, я уверенно зашагала к хитро ухмыляющемуся корейцу. Однако в очередной раз встретившись с ним взглядом, слегка замедлила шаг. Я снова испытала странное чувство – вроде похоже на дежавю, но при этом не имеет с ним ничего общего.

Тряхнув головой в попытке избавиться от неприятных ощущений, я твердо и решительно заговорила на английском.

– Послушайте, мистер… как вас там зовут? – Парень не ответил, лишь улыбнулся еще шире. – Ладно, можно и без имен. Предлагаю на этом остановиться. Вы возвращаете мне сумку, а я не обращаюсь в органы правопорядка и не заявляю о…

– Но мы же договорились! – капризно взвизгнула Катя, прерывая мою речь.

Кореец чуть отклонился в сторону, рассматривая студентку с явным любопытством. Я бросила строгий взгляд через плечо, надеясь, что Макарова успокоится. Однако Катя лишь усилила натиск, стремительно приближаясь к нам.

– В самолете, помните? Мы условились, что эти несколько дней не будем следовать никаким планам, доверимся судьбе и позволим ей вести нас к…

– Катя, это не та ситуация, – хладнокровно подчеркнула я. – Давай обсудим наши договоренности позже.

– Отказываетесь от своих слов? – не желала уступать Макарова.

– Не отказываюсь. Но сейчас не время…

– А когда будет время? Когда, если не сейчас?! – Она в отчаянии всплеснула руками. В по-детски наивных глазах заблестели слезы, чего я никак не ожидала…

Что-то было не так… Кажется, я невольно задела слишком тонкую струну в душе Кати – нечто глубоко личное и сокровенное. Тягостное чувство вины подобно тискам сдавило солнечное сплетение. Я попыталась отмахнуться от давящего чувства, но все тщетно. Грудь все сжималась и сжималась, пока голова послушно не склонилась в знак согласия.

– Хорошо, я сделаю, как ты просишь. Но когда вернусь, мы об этом поговорим, ладно?

Макарова мгновенно повеселела и, звучно шмыгнув и обтерев покрасневший нос рукавом, резво подскочила к моим пожиткам.

– Я возьму багаж и подожду вас в холле. Все равно еще два часа до заселения. А вы идите-идите, поешьте что-нибудь остренькое.

– Кать, он тяжелый… – попыталась возразить я, однако девчонка уже поволокла чемодан к отелю.

– После обеда обязательно купите ему в благодарность кофе или десерт! – не оборачиваясь, крикнула она на русском и тихонько захихикала после.

Из груди в очередной раз вырвался тяжелый вздох. Как же так вышло, что за неделю я дважды попалась на одну и ту же уловку? Хотя мы с Макаровой и не заключали пари, но результат был тем же – Катя взяла меня на слабо!

– Она будет в порядке? – справа раздалось над ухом.

Меня настолько поглотили размышления о реакции Кати, что я и не заметила, как молодой человек оказался рядом.

– Вечером узнаем. Неспроста она так расстроилась…

– Что-то глубоко личное… – озвучил мои догадки кореец.

– Думаю, да.

– Расскажете потом? Когда увидимся в следующий раз.

И тут я очнулась, резко повернула голову, устремив удивленно-возмущенный взор на собеседника.

– А с чего вы взяли, что мы встретимся снова?

Кореец оставил вопрос без внимания, продолжая угрюмо наблюдать за Макаровой – она все пыталась дотащить мой тридцатикилограммовый чемодан до главного входа в отель.

– Вы туда камней положили, что ли? – осуждающе покачал головой он, после чего ринулся вслед за Катериной.

Меня так и подмывало вступить в спор, но чемодан действительно был очень тяжелым, и нести его надлежало мне. Поэтому, прикусив язык, я решила не мешать благородному порыву иностранца.

Он лихо протиснулся между нашим такси и только что прибывшим, окликнул Катю на корейском, вскинув руку вверх. Макарова остановилась, обернулась и растерянно посмотрела на меня. Через пару секунд подоспел помощник, вручил студентке мою сумку и взял чемодан.

«Вот он, шанс слиться», – подумала я и незамедлительно направилась к отелю. Да только оба такси вдруг пришли в движение, и, пока мы пытались поделить дорогу, похититель сумки вернулся.

– Ну что, пойдем вкусно пообедаем? – произнес он с очаровательной улыбкой, которая вызвала у меня очередной прилив раздражения.

Глава 4

Мы вновь оказались в такси. Я расположилась на заднем сиденье, а мой спутник, навязанный Катей, занял место впереди. Поездка была недолгой. Как только миновали мост, свернули налево, останавливаясь у двухэтажного здания с арочными окнами, коих в округе было ничтожно мало – улица пестрила стеклянными высотками.

Двери открылись не сразу. Сначала «сумочник» надел под капюшон бейсболку, затем солнцезащитные очки, хотя погода стояла хмурая, и, рассчитавшись с водителем, покинул автомобиль первым. Лишь после этого раздался характерный щелчок разблокировки на задних рядах, однако дверь я открыть не успела, по всей видимости, «джентльмен» меня опередил и, призывно глянув поверх темных стекол, протянул руку.

– Обойдусь, – буркнула я на русском, самостоятельно выбираясь из авто, на что кореец ехидно усмехнулся, будто бы понял смысл сказанного.

В заведение под названием Gomtang мы вошли молча. Бессовестно бросив меня у порога, парень суетливо нагнал первую попавшуюся сотрудницу, что-то шепнул ей на ухо. Низкорослая девушка в черной униформе посмотрела на меня, кивнула и поманила жестом. Подойдя ближе, я поздоровалась на английском. Официантка ответила на родном языке, указывая на дверь, ведущую в узкий коридор, в конце которого находился приватный зал. Обстановка там была богаче. Если в основном помещении рядами стояли длинные деревянные столы и грубые стулья, здесь расположились пара кожаных диванов, овальный полированный стол между ними и даже уютное кресло в углу с пуфом под ноги. Огромное окно в пол выходило во внутренний двор, но благодаря тонировке стекла происходящее внутри вряд ли просматривалось.

– Присаживайтесь. – Кореец жестом указал на ближний ко мне диван. Сам же, перекинувшись с сотрудницей парой фраз, уселся напротив. – Для начала попросил подать кофе. Вы ведь пьете кофе?

– Предпочитаю чай, – зачем-то солгала я. Вероятно, из вредности – мой собеседник выглядел слишком расслабленным.

Он тотчас же распрямил плечи, окликнул официантку и произнес несколько слов на корейском языке – должно быть, изменил заказ. Девушка с широкой улыбкой записала пару строк в блокноте и, почтительно поклонившись, покинула помещение.

– Как вас зовут? – тут же поинтересовался парень, стоило нам остаться наедине.

Я не стала отвечать. «Сумочник» самодовольно усмехнулся, будто ожидал именно такой реакции. Затем снял капюшон и бейсболку – он небрежно бросил ее на кресло, после чего убрал с лица челку, используя солнечные очки в качестве ободка.

Теперь я могла рассмотреть корейца как следует. Он действительно был крайне хорош собой: высокие скулы, точеный прямой нос. Глаза хоть и небольшие, но имели глубокий завораживающий взгляд. Ресницы густые, почти без изгиба. Полные, сочные губы слегка поблескивали – должно быть, парень использовал бальзам. А сатиновая кожа, лишенная каких-либо изъянов, едва не лучилась. Снять бы этого парня на обложку январского выпуска – тираж разошелся бы вмиг…

– Не хотите называть свое имя? Ваше право, – произнес он низким бархатным голосом, отвлекая от мыслей, что опять скатились к работе. – А откуда прилетели, тоже не скажете?

– Россия, – неохотно ответила я, глядя на сумку, что лежала на диванчике в метре от похитителя. Может, стоит просто ее забрать и уйти?..

Кореец улыбнулся.

– Я повидал много стран, но Россия особенно запала в сердце. А из какого вы города?

– Москва.

– Значит, столица. Вам подходит. Что же, раз мы решили остаться инкогнито, буду называть вас Москва. Я, кстати, из Сеула. Используем и мой город в качестве имени?

Молодой человек, приподнявшись, протянул ладонь над столом в явном ожидании рукопожатия. Его взгляд, прежде полный задора, теперь смягчился, но не утратил былой проницательности. Губы растянулись в добродушной улыбке, настолько приятной и заразительной, что мне тоже захотелось улыбнуться в ответ. Однако я сдержалась.

Дверь распахнулась, и в комнату вошла официантка. Сеул вернулся на место, так и не дождавшись моего ответа. На столе появились чашка черного кофе и прозрачный заварник с зеленовато-желтой жидкостью. Как только нос уловил дурманящий аромат крепкого эспрессо, желудок тут же свело. И зачем я сказала про чай?

Следом за уже знакомой девушкой вошел и юноша. На его подносе едва помещались две глубокие пиалы и с десяток маленьких. Запахло пряностями и мясом, что усилило спазм. Не стерпев, мой оголодавший живот решил заявить о себе вслух. Взгляд перескакивал с блюда на блюдо: белый бульон с крупными кусками мяса, поданный к нему рис, нашинкованный лук-порей, какой-то красный соус и пекинская капуста в перцовом маринаде. Кореец лишь улыбнулся шире.

– Взял на себя смелость заказать нам гомтанг. Это говяжий суп, лучший в Пусане. Самое то в прохладный денек. Попробуйте, – подтолкнул блюдо Сеул, между тем продолжая светскую беседу. – Вы в Пусан по работе или на отдых?

Я проигнорировала вопрос и склонилась к пиале, над которой клубился душистый пар. Сделала глубокий вдох. Так и не дождавшись ответа, мой новый знакомый вновь заговорил:

– А я вот сбежал. Знаю, совсем не по-взрослому. В моем возрасте принято решать проблемы, а не создавать новые. Но мне так надоело бороться с системой. Такой… глупой. Несправедливой. – Под ребрами неприятно заныло. Знакомо. Я подняла взгляд от тарелки, посмотрев на собеседника. – Пару дней назад мне предложили очень прибыльный проект, и я впервые за долгое время работы в агентстве отказался, чем, разумеется, взбесил руководство. Но не подумайте: я это не из вредности – просто устал от пустышек, от того, что теперь важна прибыль, а не смысл того, что я делаю.

По больному… Нет, не хочу это слушать. Именно из-за несправедливости я и уехала за тридевять земель от Москвы. Тоже, выходит, сбежала…

– Мне неинтересно, – решительно перебила я.

Аппетит ушел. Сидевший напротив кореец будто в голову ко мне забрался, покопался там как следует и теперь с видом невинной овечки озвучивал вслух то, что мучило на протяжении последних дней. А может, и лет…

Наши взгляды пересеклись. Я вопросительно подняла бровь, опрометчиво надеясь, что выгляжу безразличной, но Сеул, пытливо прищурившись, предположил:

– Знакомая ситуация?

Черт, как в воду смотрит…

– Отнюдь, – непоколебимо отрезала я.

– Тогда почему такой взгляд?

– Какой?

– Вовлеченный.

Брови непроизвольно взметнулись вверх, челюсти сжались так сильно, что свело скулы. Собеседник удовлетворенно кивнул – словно заключение сделал.

– Я хороший слушатель. Поделитесь, станет легче. А то выглядите болезненно обиженной на жизнь, – подытожил он.

Я возмущенно хмыкнула и, схватив со стола ложку, начала быстро хлебать бульон, стремясь поскорее вернуть долг и уйти. Хотя я по-прежнему не понимала, зачем в принципе продолжаю во всем этом участвовать.

Кореец не отставал. Может, он работал в спецслужбах? Привык «колоть» людей.

– Ну так что? В Корее по делам?

– Отпуск, – ответила я, остервенело пережевывая кусок говядины.

– Интересный выбор, учитывая время года. Я предпочитаю отдыхать в теплых странах. В Корее зимой неуютно, да и погода капризная: то дождь, то снег, то жуткий ветер. В Пусане еще ничего, а вот в Сеуле… Бр-р. Ужасная зима.

– Пытаетесь напугать здешней зимой? Я родилась в Сибири, для меня минус десять – Ташкент… – Тут я осеклась: не сообразит ведь, в чем шутка. – То есть Гавайи.

Сеул понимающе усмехнулся и задал следующий вопрос. Интересно, сколько их у него?

– Любите к-поп? Смотрите дорамы?

– Нет.

– Тогда совсем не сходится… – задумчиво протянул он.

– Что именно?

– Почему Пусан?..

Вот же прицепился!

Я вздохнула, стараясь сделать это как можно тише, и, отложив ложку, подняла взгляд на парня. Тот насмешливо улыбнулся, обнажая ряд белоснежных зубов, и слегка подался вперед, практически нависая над столом. В глазах цвета горького шоколада сверкал вывод: что бы я ни ответила, Сеул уже додумал и рассказал себе мою историю. И вот, спустя несколько секунд, он решил поведать ее вслух, выдвинув свое (как же это раздражает!) абсолютно верное предположение:

– Может быть, вы тоже отчего-то сбежали?..

Меня аж внутренне затрясло. Внешне же я смогла сохранить спокойствие. Правда, ответила весьма резко:

– А может быть, мы просто поедим? Молча.

Кореец тихо рассмеялся, покачав головой.

– Мой дедушка всегда говорил: «Простуду лечат за столом». Полагаю, обиды тоже. Чего вы злитесь? Может, я ваш счастливый шанс?

«Ага… скорее, несчастный случай», – подумала я.

– Воспринимайте нашу встречу как подарок судьбы. Вы, должно быть, из тех, кто привык все держать в себе. Сильная, независимая, такая красивая… – Сеул мечтательно улыбнулся. Я же, сохраняя каменное выражение лица, продолжала сверлить его негодующим взглядом. – Прошу прощения, забылся. В общем, я ведь даже имени вашего не знаю. К тому же обещаю хранить все услышанное в тайне. Не стесняйтесь воспользоваться моим предложением.

– Что же, тогда позвольте и я задам вопрос. Почему вы решили пригласить на обед совершенно незнакомого человека?

– А почему нет?

– Это странно.

– Разве? Не страннее вашей поездки в Пусан в последнюю неделю декабря. Я знаю, что для России Новый год – особенный праздник.

– Бывали в моей стране?

– Неоднократно.

– И кем вы работаете?

– А вы?

Я замолчала. Сама не заметила, как втянулась в беседу. Хотя наш диалог больше напоминал обмен ударами на ринге.

– Хотите совет? – продолжил Сеул спустя какое-то время.

– Я не нуждаюсь ни в чьих советах.

– Все от случая к случаю нуждаются во взгляде со стороны.

– Но уж точно не в вашем, – безапелляционно заявила я и встала из-за стола. – Думаю, мне пора. Верните сумку.

– Но вы почти ничего не съели.

– Не люблю первые блюда.

– Почему сразу не сказали? Что же, тогда в следующий раз ресторан выбираете вы, – с излишней самоуверенностью произнес кореец.

– «Следующий раз» не входит в мои планы, – хлестко парировала я.

Сеул легонько ухмыльнулся, будто я сказала нечто несуразное, и нехотя вернул мою хобо.

– Прежде чем уйдете, заберите на кассе пакет. Я попросил упаковать еще одну порцию гомтанга навынос для вашей подруги. До отеля доберетесь самостоятельно? Проводить ведь все равно не позволите.

– Разберусь, – сухо ответила я, направляясь к двери.

– Москва, – окликнул кореец уже на пороге, – если завтра решите отправиться в город, возьмите зонт – дождь обещают. И берегите себя. Еще увидимся…

Не проронив ни слова, я вышла в коридор и забрала угощение для Кати. Покинула заведение, испытывая неприятно давящее на грудь чувство, будто упускаю нечто значимое.

Холодный ветер, ударивший по лицу, как только нога переступила порог ресторана, не смог вернуть ясность мысли. Я стояла посреди улицы незнакомого города с говяжьим супом в руках и никак не могла понять, что же здесь делаю. Вся моя жизнь, карьера, дом, планы на будущее были в Москве. Нужно немедленно возвращаться!

Внезапно в кармане пальто завибрировал телефон. Я вздрогнула, прижимая бумажный пакет к груди, но роняя только что освобожденную из плена сумку. Та с громким шлепком упала в лужу. Отлично!

С губ сорвалось крепкое русское ругательство. Пожилая пара, проходившая мимо, с любопытством на меня посмотрела, широко улыбаясь. Знай они, что я сказала, вероятно, промыли бы мне рот с мылом.

Достав смартфон и одновременно пытаясь отряхнуть сумку, я не глядя ответила на звонок. Из динамика раздался почти крик. Орал Костя. Вернее, Константин Геннадьевич.

– Юшкова, ты совсем с катушек слетела?

– И вам доброго дня, – язвительно буркнула я. – Точнее, вечера. Или сколько там у вас сейчас в Швейцарии?

– Еще хамить смеешь?

– И не думала.

Телефон, который я держала плечом, начал выскальзывать. Пришлось перехватить. Не до конца обтекшая сумка мазнула по пальто, оставив пятно на кремовом кашемире.

– Зараза… – сквозь зубы процедила я.

– Это я еще и зараза? – тут же подхватил шеф. – Ты ушла в отпуск без предварительного согласования накануне вручения премии, и…

– Да это я не тебе, Костя, – огорченно выдохнула я. – Пальто дорогое запачкала.

– Если ты немедленно не вернешься в Москву, пальто станет меньшей из твоих проблем!

По спине прокатилась волна жара, хотя погода располагала к обратному. Я надменно усмехнулась и заговорила, практически выплевывая каждое слово:

– Угрожаешь? После того, как опозорил меня перед всей редакцией? Считаешь, у тебя сил хватит со мной тягаться? Не забывай, что я стояла у истоков и знаю все, что происходило за дверьми как твоего кабинета, так и бухгалтерии! Но заметь: никогда в жизни, как бы мы ни расходились во мнениях, я не прибегала к шантажу или чему-то подобному. А ведь могла, если бы не уважала тебя и не любила наш журнал. Но на этот раз ты перешел черту моего терпения!

Константин умолк, но ненадолго. Я же продолжила путь по пешеходному переходу, направляясь в сторону отеля. По крайней мере, надеюсь.

– Так это личная вендетта? Брось, Даша, ты слишком профессионал, чтобы опускаться до такого! К тому же тебе прекрасно известно, что отец Киры крепко держит меня за яйца…

– Кира потопит «Шик» быстрее, чем мы закончим этот разговор.

– Думаешь, я не понимаю? Поэтому ты и нужна мне в Москве!

– Чтобы что? Подтирать дерьмо за твоей любовницей? Костя, ты совсем охренел?!

– Даш, – едва не взвыл начальник. – Ну что ты от меня хочешь? Надбавку, премию? Я все сделаю! Если мы дадим заднюю сейчас, Шварц сожрет нас с потрохами!

– Ты собственными руками накинул эту петлю себе на шею. Я предупреждала. Буквально умоляла тебя не связываться с его инвестициями. Да, пришлось бы затянуть пояса, вложиться самим, но ведь и не в первый раз! Мы справились, когда про журнал никто не знал, а теперь… «Шик» одно из лидирующих изданий светской хроники, неужели ты думаешь, что мы бы не справились без стороннего финансирования?

Костя трагично замычал. Я подошла к перекрестку, огляделась. Вдалеке виднелся отель. Ну, хоть тут не промахнулась.

– Слушай, я тебя очень прошу, вернись в Москву. Закрой квартал. Прими награду. Я прилечу через неделю, и мы все спокойно обсудим.

– Что именно? Смену главного редактора? Если нет, то я остаюсь в Корее и с чистой совестью наслаждаюсь положенным мне отпуском, в котором, между прочим, не была ни разу.

– Черт, Юшкова, – вновь прикрикнул Константин, – без ножа ведь режешь!

– Черт – это твой Шварц. Заключил сделку с дьяволом, теперь… – И тут справа раздался оглушительный рев клаксона.

Я резко повернулась на звук, и в тот же миг перед глазами потемнело от ужаса. На полной скорости ко мне приближался черный внедорожник. Так увлеклась ссорой с начальником, что упустила не только повышение, но и собственную жизнь!

Время словно остановилось и между тем неумолимо ускорилось. Боль пронзила тело от макушки до пят, хотя столкновения еще не произошло. По инерции меня качнуло назад, и я, потеряв равновесие, начала падать, подумав: «Это конец. Огромные колеса раздавят мой череп в мгновение ока».

От страха я зажмурилась. Каждая мышца в теле напряглась, ожидая удара об асфальт. Но спина так и не достигла земли – мир внезапно завертелся перед глазами, и я оказалась крепко стиснутой в чьих-то руках…

Визг тормозов оглушил. Пульсация в висках отозвалась болью в переносице. Городской шум превратился в невнятный гул. Меня будто бросили в огромный металлический чан с водой и плотно накрыли крышкой. Легкие сжались, ребра сдавило так сильно, что я едва могла дышать. И когда сознание начало ускользать из-за нехватки кислорода, глаза в ужасе распахнулись и с губ сорвался отчаянный всхлип, обернувшийся единственным словом:

– Сеул…

Он крепко обнял меня, привалившись своей спиной к столбу светофора. Как и я, дышал прерывисто, жадно. Со всех сторон нас обступили люди, однако я была настолько потрясена, что могла видеть лишь одно… Его лицо и обеспокоенные глаза-полумесяцы, смотрящие на меня с неподдельной тревогой.

– Ты в порядке? – с трудом произнес кореец, еще крепче прижимая меня к груди.

Я чуть заметно кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Где-то в затылочной части глухим эхом по-прежнему надрывался автомобильный гудок, не позволяя реальным звукам прорваться. Я невольно сглотнула, и уши отложило. Точно снежная лавина на меня обрушились десятки голосов, криков, щелчков затворов фотокамер.

Сеул содрогнулся – я ощутила эту дрожь всем своим телом. Его взгляд прояснился, осуждающе окинув толпу. На шее проступила пульсирующая вена, желваки заходили под кожей нервными сгустками.

– Бежим, – решительно произнес он и, схватив меня за запястье, потащил прочь от места происшествия, грубо прокладывая нам путь через возмущенную толпу.

Я обернулась, сталкиваясь взглядом с разъяренным полноватым мужчиной, перебегавшим проезжую часть. Позади стоял джип с открытой водительской дверью прямо поперек дороги. Под передним колесом валялся разорванный пакет из Gomtang и несколько смятых салатных контейнеров.

«А ведь это могла быть я…» – пронеслось в голове, но Сеул вновь завладел моим вниманием, требовательно дернув за руку.

– Скорее, иначе попадем в крупные неприятности.

Я послушно ускорила шаг. С большим трудом мы выбрались из галдящего столпотворения и, круто взяв вправо, помчались со всех ног. Куда? Зачем? Почему мы бежали? Да кто ж его знает! Мысли в голове путались, словно клубок ниток в кошачьих лапах. В носу щекотало от подступающих слез. «Ветер», – успокаивала я себя, не желая признавать истинные чувства. Таковы происки пресловутой судьбы? Отправить за тридевять земель и бросить под колеса «случайно» проезжавшего мимо джипа?

– Эй, Москва! Ты меня слышишь? – голос Сеула ворвался в сознание, словно шквальный ветер, возвращая из глубин мыслей к реальности.

Я растерянно моргнула один раз, два, три.

– Как ты? – с тревогой спросил кореец.

Его прохладные ладони легли на мои щеки. Он нежно погладил кожу кончиками пальцев. Приятное ощущение: кожа горела, а эти ласковые прикосновения… Стоп!

Я резко отпрянула, озираясь по сторонам. Мы более не бежали, а сидели на скамье в окружении невысоких сосен с узловатыми ветвями. Подобные деревья я прежде видела в Китае и Карелии. Красивые, напоминающие зонтики с искривленными стволами. Но как мы здесь оказались? Какой промежуток времени начисто стерся из моей памяти?

– Где это мы?.. – голос оцарапал горло, прозвучав сухо и неестественно.

– В парке «Сонним», – ответил Сеул, потирая ладони, которые я так небрежно сбросила со своего лица. – Но нам нельзя здесь задерживаться. Как твоя нога? Ты вроде прихрамывала.

– Нога? – Я осмотрела сначала правый, затем левый ботинок, покрутила одной стопой, другой и пожала плечами. – Кажется, все в порядке.

– Отлично, – с явным облегчением выдохнул кореец и, сняв с головы бейсболку, надел ее на меня. – Слушай внимательно: у южного выхода нас будет ждать такси. Пойдем к нему поодиночке, а то мало ли. Мы парочка колоритная, если блогеры рыщут по парку, сразу заметят. И распусти волосы, так надежнее.

– Постой. – Я решительно замотала головой в отрицании. – К чему эти шпионские игры? Зачем мы в принципе убегали?

– Спасали тебя от последствий. В Южной Корее с законом не шутят, а в отношении иностранцев полиция вообще не церемонится. Если бы дело дошло до разбирательств, тебя бы или судили здесь, или незамедлительно выслали из страны с запретом на въезд как минимум на пять лет. Не слишком ли для первого дня отпуска?

– Но ведь это был несчастный случай, – возмутилась я.

– Ты переходила дорогу на красный.

– Я просто…

– И говорила по телефону.

– Это не преступление!

– А потом сбежала с места происшествия.

– Из-за тебя! Это ты меня уволок!

– Потому что знаю, чем все закончится!

Замолчали. Я опустила голову, глядя на желто-коричневый ковер из сосновых иголок. Дрожь в плечах уже унялась, сердцебиение пришло в норму, но неприятный осадок по-прежнему давил на грудь, мешая дышать ровно. Дурацкая ситуация! Как я в ней оказалась? С самого начала все пошло не по плану… И зачем только поддалась на этот глупый обман с сумкой?

– Знаю, ты винишь в случившемся меня, – вновь будто прочитав мои мысли, сказал Сеул. – Сейчас мы доставим тебя в отель, а дальше, если возникнут проблемы, я разберусь. Пойдем. – Его ладонь ласково накрыла мои пальцы.

Я подняла на корейца взгляд. Он улыбнулся, набрасывая на голову капюшон.

– И все же волосы лучше распусти. И надень кепку поглубже.

Примерно через десять минут, следуя указаниям, я вышла к проезжей части. У обочины стоял тот же «Хендэ», что привез нас с Катей из аэропорта. Господин Чон опустил окно, высунул голову и поманил меня рукой, а как только я устроилась на заднем сиденье, протянул термос с чаем.

Мы сразу же тронулись с места, проехали метров двести вдоль парка, свернули на светофоре. Сеул уже ждал у дороги. На этот раз он сел рядом со мной.

– Тебе не обязательно ехать до отеля, – заверила я, придвигаясь к двери.

– Просто хочу быть уверен, что ты не попадешь в очередную передрягу, – усмехнулся он, но, заметив мой возмущенный взгляд, быстро стер с лица насмешливую ухмылку.

– Ладно, понял. Можешь и дальше обвинять меня во всех неприятностях. Я не обижусь. Но помни…

И тут такси резко затормозило, отчего меня по инерции бросило вперед, прямо лбом в ладонь корейца, которую тот успел вовремя подставить. Поймал мою голову, будто бейсбольный мячик! Еще плюс одно унижение в копилку…

– Аджосси[7]! – воинственно вскрикнул Сеул, явно обращаясь к водителю, но вскоре посмотрел на меня. – Прости, ты в порядке?..

Я досадливо вздохнула и, откинувшись на спинку сиденья, устало потерла лоб. Таксист, обернувшись, принялся виновато причитать. Благо мы уже были на парковке отеля. Это невыносимо долгое утро скоро закончится в мягкой кровати гостиничного номера.

– Все хорошо. Скажи ему, пусть не волнуется, – попросила я и открыла дверь.

– Погоди, Москва, – окликнул меня Сеул, тотчас позабыв об оплошности водителя. – Я бы хотел извиниться за сегодняшнее. Позволь…

– Забудь, – отмахнулась я, покинула салон и поспешила к парадному входу в отель.

Позади раздался хлопок автомобильной двери. Вероятно, Сеул выскочил из машины следом. В подтверждение догадки меня настиг требовательный окрик:

– Поужинай со мной, Москва!

Я замедлила шаг и, пусть и не хотела, медленно обернулась. Кореец действительно стоял возле такси, улыбаясь широко, задиристо и самую малость с вызовом. У него была очень красивая улыбка, как с рекламного плаката. Однако что меня по-настоящему привлекало, так ее искренность. За время работы в журнале я видела множество самых разных улыбок: поставленных, отрепетированных. Они появлялись на лицах по команде фотографа и исчезали после щелчка затвора камеры. Каждая из них сияла ярко, но не грела. Сеул же напоминал утреннее солнце, которое уже выглянуло из-за горизонта, но еще не палит изо всех сил, а ласково заигрывает. И глядя на его теплую, отчасти наивную улыбку, я вдруг подумала: «А что, если мне согласиться»?

– Наконец-то вы приехали! – Катя выскочила на крыльцо так неожиданно, что я заметалась из стороны в сторону, будто пойманный с поличным воришка.

Сеул громко рассмеялся и отсалютовал Макаровой рукой. Она довольно просияла, помахала ему в ответ и, подойдя ко мне, с гордым видом рассказала о том, как провела время.

– Я уже все здесь изучила, посмотрела ресторан, нашла спортзал, пообщалась с сотрудниками, узнала, куда зимой можно сходить на экскурсии, и, конечно же, заселилась. Кстати, уточнила про вашу бронь. Представляете, мы живем в соседних номерах. Какая удача! Чемодан пока отнесли ко мне, заберете, как получите ключи.

– Спасибо, Кать, ты настоящий друг, – улыбнулась я, не сводя взгляда с корейца. Он не спешил уезжать – ждал ответа.

Этот наш безмолвный диалог, разумеется, не остался незамеченным проницательной Катей. Вмиг вспыхнув любопытством, она толкнула меня локтем, заговорив до ужаса приторным голосом, томно растягивая каждую гласную:

– Ну… как прошел обед?..

– Ели говяжий суп – гадость редкостная, – сухо ответила я и, кивнув на прощание Сеулу, направилась в здание.

К удивлению, кореец не стал меня останавливать. В отражении стеклянных дверей отеля я увидела, как он сел в такси и машина медленно покинула парковку. Охватило незнакомое прежде чувство, что-то похожее на ностальгию – приятную и одновременно тоскливую. Но Катя быстро переключила мое внимание на себя.

– Ну, хоть номерами обменялись?

– Он не спрашивал.

– Вот же… Ну и ладно, не расстраивайтесь, – подбадривающе прощебетала Катя, подхватывая меня под руку. – Если это судьба, вы встретитесь снова. А если нет, так и ничего страшного, найдем вам другого красавчика.

Я иронично усмехнулась.

– Все, что мне нужно, Катюш, это душ и кровать. Я очень хочу спать.

– Спать?! Даша, мы же только приехали. У меня столько всего запланировано!

– Кажется, еще пару часов назад кто-то был категорически против любых планов.

– Это другое, – нахмурилась Макарова, но, окинув меня оценивающим взглядом, смягчилась. Судя по всему, выглядела я скверно, потому что девочка слишком уж быстро сдалась. – Ладно, но обещайте, что после ужина мы погуляем по пляжу и попробуем настоящий корейский омук[8].

– Если я вообще смогу проснуться к ужину.

– Проснетесь, не сомневайтесь. Это я беру на себя!

Заселение прошло без приключений. Ключ-карту выдали сразу, после чего Катя проводила меня до номера. Забрав из ее комнаты чемодан, я попрощалась, пообещав поставить будильник, и наконец-то осталась одна.

Мы жили на пятом этаже, прямо через стенку друг от друга. Спальни средних размеров с уютной обстановкой на твердые четыре звезды, как и было заявлено в буклете. Но главное – окна выходили на море, что почти полностью оправдывало всю эту затею с отпуском.

Быстро освоившись в новых владениях, отыскав розетки, бутилированную воду и мыльные принадлежности, я решила отложить распаковку вещей на завтра и сразу отправилась в душ, а после него в кровать, прямо в халате.

Сон пришел мгновенно, возможно, даже быстрее, чем закрылись глаза. Постельное белье пахло лавандой, а этот аромат всегда действовал на меня успокаивающе. Разумеется, ни о каком будильнике я и не вспомнила. Как и о том, где в принципе находится мой телефон. Кстати, удивительно, что за все это время Костя больше не позвонил. Но оно и к лучшему.

Глава 5

Меня разбудил оглушительный грохот, раздавшийся со всех сторон одновременно.

Я попыталась пошевелиться, но безуспешно. Тело, покрытое холодным потом, намертво прилипло к простыне, которая вот-вот грозила прорваться под судорожно сжатыми пальцами. Не получалось ни вдохнуть, ни выдохнуть – даже открыть глаза не выходило. Все, что оставалось, – беспомощно терпеть зловонный запах перегара, мерзкие прикосновения ледяных пальцев, шарящих под одеждой, и колючий снег, впивающийся иглами в поясницу.

– Даша, просыпайтесь уже! – раздался голос Кати будто из-под воды.

Ресницы мгновенно распахнулись, и тело взметнулось с влажной простыни подобно пружине. Я села, жадно схватив воздух ртом. Под ребрами нещадно жгло, в гортани першило. Из груди вырвался сухой кашель.

Грохот повторился, но лишь теперь стало ясно: это обычный стук в дверь. Ничего страшного.

Вытерев тыльной стороной ладони взмокший лоб, я спустила ноги на пол и, все еще скованная сонной неуклюжестью, поднялась с кровати. Катя позвала снова. Голос ее звучал по-детски капризно.

С трудом переставляя ноги, словно те были чужими, я подошла к двери и почти повисла на ручке. Под моим весом она опустилась. Тотчас в номер ворвалось обиженное рыжее солнце.

– Вы что, все еще спите?! Ну в самом деле, Даша, мы же договорились!

– Прости, – только и сумела вымолвить я, подпирая плечом стену. – Видимо, акклиматизация.

– Уже восемь часов вечера! Так весь отпуск проспите.

Мне нечего было сказать в ответ, кроме очередного «прости».

– Ладно, – сменила гнев на милость Макарова, – у меня тоже голова побаливала из-за перелета, пришлось даже выпить таблетку. Вам принести? Если поторопимся, успеем поужинать в отеле, а потом…

– Кать, – еле ворочая языком, произнесла я. – Давай перенесем нашу прогулку на завтра…

Макарова обернулась и окинула меня столь презрительным взглядом, что я невольно пошатнулась.

– Но вы же обещали… – начала было Катя, но ее слова, готовые обернуться гневной отповедью, вдруг оборвались на полуслове.

Моя новая знакомая демонстративно отвернулась к окну, шмыгнув носом. Я же не без труда сделала несколько шагов вглубь номера. Взгляд остановился на смятых простынях, после отыскал на полу одеяло, рядом с которым валялись подушки. Меня вновь охватил ужас. Замутило.

Почему сонный паралич вернулся? Я думала, что навсегда избавилась от этой позорной слабости. Два года терапии должны были накрепко запереть дверь в прошлое, едва не уничтожившее меня восемь лет назад. И последние несколько лет я была в порядке. В полном! Ни одного рецидива за четыре года. Что же пошло не так? Нужно немедленно позвонить Алене Максимовне, вспомнить, какие таблетки я принимала, лететь в Москву!

– У меня была сестра, близняшка, – вдруг тихонечко заговорила Катя. – Умерла три года назад после долгой борьбы с опухолью.

На мгновение мое дыхание остановилось. Я открыла рот, как рыбка в аквариуме, не в силах издать ни звука. Освещение в комнате стало казаться слишком ярким. Глаза заслезились, и я без сил опустилась на край кровати, сжав ворот халата так, будто это могло помочь восстановить дыхание.

Макарова тем временем медленно подошла к окну, слегка приоткрыла штору, вглядываясь то ли в непроглядную тьму за стеклом, то ли в свое отражение.

– Ее звали Настя. Анастасия, – сдавленно продолжила она. – Всегда веселая, шумная, в центре внимания. Ей все давалось легко: танцы, игра на фортепиано, рисование. Настю любили все, одноклассники и учителя. У нее было столько друзей! А я… я унаследовала крепкое здоровье. Когда сестры не стало, многие в школе начали винить меня. Иногда я и сама так думала.

– Катюш, – наконец смогла вымолвить я, но Макарова обернулась и посмотрела на меня с такой мукой в глазах, что все утешения мгновенно рассыпались карточным домиком.

– Знаю, что не виновата. Сейчас я это осознаю. Но тогда было очень трудно принять случившееся. Жизнь моей семьи превратилась в один бесконечный день скорби. Мама замкнулась в себе. Отец пытался держаться, но по ночам мы слышали, как он запирался в ванной и включал воду, чтобы заглушить слезы. Боялся, что, если расклеится, все окончательно рухнет. Ну, а друзья Насти… их тоже можно понять, если быть непредвзятым. Они искали крайнего, чтобы не чувствовать виноватыми себя. Удивительно, но многие люди именно так переживают утрату.

Вскоре мы переехали в Москву. Мама не могла находиться в городе, где каждый столб, скамейка и клумба напоминали ей о Насте. А папа считал, что в суетливой столице нам будет некогда скучать. Однако план не сработал.

Тогда отец нанял психолога. Через некоторое время маме стало легче, но не мне. Я ушла глубоко в себя, не хотела делиться болью ни с кем, особенно с незнакомым человеком. Мне казалось, что так сестра по-прежнему со мной. Ведь если перестанет болеть, что останется? Мы с мамой постоянно ругались, иногда сильно. В новой школе у меня начались проблемы. Сначала я прогуливала по паре уроков в день, а затем и вовсе перестала ходить на занятия. Просто бродила по городу, слушая музыку, убивая время.

Но однажды меня нашла песня на непонятном языке – как выяснилось позже, корейском. Не знаю, что именно произошло, но после долгих месяцев пустоты мое сердце забилось вновь. Я снова начала чувствовать не только одиночество и грусть, но и радость, желание чем-то себя занять, узнать что-то новое. Да, я была не в порядке, но мои глаза открылись и увидели потрясающий мир вокруг. Наверняка вам покажется это странным и даже глупым, но та песня стала моим утешением, как и весь фандом впоследствии. Боль никуда не ушла, но я смогла с ней смириться и двигаться дальше. Начала снова мечтать, обрела цель, вернулась в школу и пообещала Насте, что она сможет мной гордиться. А еще я решила больше никогда не растрачивать время зря, ведь каждый день значим. Он может оставить в памяти так много ценных воспоминаний. Я очень жалею, что мы с сестрой проводили слишком мало времени вместе; что, вспоминая о ней, я не могу вспомнить себя, потому что не была рядом. Нет ничего страшного, если мы отправимся на прогулку завтра или даже послезавтра. Но когда вы решаете отложить какое-то дело, встречу или телефонный звонок, помните: жизнь скоротечна. Мы строим планы, а она разбивает их вдребезги.

Знаете, Даша, какое самое страшное слово на свете? «Поздно». Я не хочу однажды проснуться и понять: уже слишком поздно. Ведь это означает, что я могла, но не успела или не захотела. Поэтому, пока у нас есть возможность жить, нужно жить.

На губах Кати вдруг заиграла теплая и такая взрослая улыбка, а ясно-голубые глаза вновь радостно заискрились. Я застыла в изумлении. Не только потому, что история этой с виду беззаботной девчонки била по сердцу иглами, но и от ее мудрости, осознанной не по годам.

Вот как бывает: люди, от которых не ждешь ничего особенного, удивляют своей глубиной, заставляя трепетать. А те, в кого безоговорочно веришь, с той же силой разочаровывают. Мне не хотелось стать для Кати разочарованием – не из жалости, а из уважения и даже стыда. Я недооценила ее, посчитав поверхностной и капризной, но на поверку сама оказалась такой – ограниченной взрослой, зацикленной исключительно на собственных проблемах. Но главное, слова Макаровой пришлись как нельзя кстати. Сегодня мое время могло закончиться под колесами внедорожника. То самое «слишком поздно» почти наступило. Возможно, именно поэтому память начала возвращаться? Подсознание пыталось меня встряхнуть, напомнить, как хрупка человеческая жизнь. Что же, им с Катей это удалось.

Я бросила взгляд на время, светящееся неоново-зеленым на небольшом дисплее стационарного телефона на прикроватной тумбе. Ужин мы пропустили, однако пожить еще успеем!

– Куда бы ты хотела пойти и что съесть? – спросила я, направляясь к неразобранному чемодану.

Вещи, вероятно, были помяты, но мы ведь не на вручение премии собирались.

– Вы же сказали, что не сегодня.

– Разве я не могу передумать?

Отыскав теплый свитер и джинсы, я встряхнула их и бросила на кровать, после чего посмотрела на Макарову. Она сидела тихо как мышка, будто боялась спугнуть удачу.

– И что? Будем гулять всю ночь?..

– Будем гулять столько, сколько позволит погода. Обидно будет простудиться в первый же день, согласна?

– Согласна! Я на все согласна! – восторженно взвизгнула Катя и побежала к двери. – Пойду оденусь потеплее, и вы не халтурьте: берите шарф, шапку, перчатки! Если у вас нет, мне мама положила всего по два, а то я вечно теряю варежки.

– Перчатки у меня есть, – улыбнулась я.

Макарова поспешила в коридор, а я задумалась над тем, как мало человеку нужно для счастья – всего лишь небольшая прогулка. Да, мы пойдем гулять по городу, в котором Катя так мечтала побывать, но отправься мы в другой день, что бы изменилось? Те же улицы, люди, еда. Однако именно момент решал все. Завтра – это завтра. Новый день, иные эмоции, счастье и впечатления будущей Кати, а не сегодняшней…

Через десять минут мы спустились в холл. Искать в интернете достопримечательности я не стала – решила впервые довериться чужому выбору. Но у Кати было так много вариантов, что нам пришлось бросать монетку. Выпала Бифф[9] – площадь, где, по ее словам, был самый большой выбор традиционной уличной еды в Пусане.

Отправились туда на такси, воспользовавшись услугами господина Чона, который, к счастью, оказался поблизости. Дорога заняла около часа. Бифф находилась в старой части города; мы же ехали из современного туристического района. Однако поездка принесла впечатлений не меньше самой прогулки. Ночной Пусан в преддверии Нового года сверкал огнями иллюминаций! Зрелище было настолько потрясающим, что даже я, привыкшая к излишествам родной столицы, не могла отвести глаз и постоянно показывала Кате сюжеты, проносящиеся за окном. Она же с восторгом восклицала: «Даша, посмотрите, у меня тут огромный скат, олень, огненные цветы прямо над нашими головами!» Москва всегда удивляла праздничным убранством. Она сверкала от центра до окраин, каждый раз стараясь превзойти саму себя, горделиво сообщая: «Я город-мечта, будьте счастливы и благодарны за возможность увидеть меня». Пусан говорил на другом языке. Он заигрывал, флиртовал, пытался вовлечь в феерию праздника каждого жителя и гостя, сделать их частью прекрасной сказки.

Господин Чон высадил нас возле станции метро «Джагальчи», спросил у Кати, планируем ли мы посмотреть что-то еще, и предложил забрать нас через пару часов. Мы не знали, как надолго здесь задержимся, и не хотели доставлять неудобства столь приятному человеку, поэтому вежливо отказались. Однако господин Чон заверил нас, что сегодня работает в ночную смену и ему будет не только удобно, но еще и очень приятно подвезти нас до отеля. В общем, мы договорились созвониться позже.

Площадь Бифф встретила нас множеством огней и людей. В глазах зарябило! Особенно после того, как Катя начала носиться от лотка к лотку и фотографировать буквально все. Вскоре пустой желудок устроил Макаровой забастовку, и она сбавила темп, решительно заявив: «Пора есть!»

Киоски с едой, сувенирные лавки, прилавки с забавными шапками, носками, игрушками и прочим барахлом располагались вдоль площади, превращая длинную аллею в подобие рынка. Отовсюду звучали самые разные языки: французский, немецкий, английский, кажется, даже польский… Площадь Бифф определенно пользовалась популярностью среди туристов, и я понимала почему.

– Даша, вы должны попробовать омук! – подскочила ко мне Катя, потянув за руку.

Я разглядывала отпечатки ладоней на медных табличках, вмонтированных в мостовую бульвара.

– Это местная Аллея Славы, как в Голливуде?

– Да, мы обязательно ее тщательно изучим, но чуть позже. Я очень хочу есть!

– Занятно… – шепнула я, но дальнейшую мысль не озвучила.

Южная Корея была для меня совершенно новой и непонятной страной. Однако, изучив ее до поездки, я смогла составить определенное мнение, за которое Макарова непременно отвесила бы мне подзатыльник. На мой взгляд, корейцы не способны изобрести что-то принципиально новое. Вместо этого они берут чужие идеи и адаптируют их под себя. В этом нет ничего ужасного, я могу привести десятки примеров, когда и моя страна заимствовала. Однако никто, кроме корейцев, не выставляет подобные «достижения» напоказ с гордостью. Возможно, в этом и заключается их очарование?