Нулевой меридиан, или Белые ночи в Санкт-Петербурге
Татьяна Захаренко
НУЛЕВОЙ МЕРИДИАН,
или
БЕЛЫЕ НОЧИ В САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ
– Поедем в Питер?
– Хмм…Соблазнительно!
– Покажу тебе свои любимые места.
– Надо подумать, может, и найду время в своем замыленном графике.
– Не надо думать, соглашайся. Будем много гулять, ведь в Питере сейчас белые ночи.
– А Барбариску куда денешь? С собой возьмешь?
– Ты и так мне пацана испортила.
– Чем?
– Не знаю, влюбила кота в себя, он теперь каждый вечер мне концерты закатывает, завывает, тебя ищет и спать теперь со мной не ложится. Фырчит по любому поводу, наглец неблагодарный.
– Смешно рассказываешь. Барбариске привет!
– Встречаемся в Питере!
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
В Петербург они прилетали вечером, но каждый в разное время. Иван уже ждал Анну в аэропорту. Последний раз они встречались весной в Калининграде. Тогда ему казалось, что он самый счастливый человек на свете, потому что она была рядом. Сейчас уже лето, и он сильно скучал без нее. Иван выпил горячий чай в кафе и без дела слонялся по аэропорту. От мыслей о любимой его постоянно отвлекали и врывались в сознание навязчивые крики таксистов: «Друг! Брат! Поехали… довезем… в центр… быстро…». Время тянулось так медленно. Он все время поглядывал на настенные часы в аэропорту, стрелки которых уже показывали, что с минуты на минуту должен приземлиться ее самолет, и он, как мальчишка, волновался…
«Как странно, – думал Иван, – опять наша встреча в аэропорту». Больше года назад он познакомился с Анютой в аэропорту Владивостока.
Владивосток связал их, здесь начало великой России, а дальше лишь океан вздымает серебристые волны. «Владей Востоком» – теперь это сочетание обрело для него иное звучание; в ней, в любимой женщине, сошелся весь Восток.
Тогда она летела в Пекин для участия в научной конференции, а он возвращался из командировки в Калининград. Короткая мимолетная встреча полностью изменила его судьбу. Он в кафе пил чай, спокойно ожидая свой рейс домой. Откуда ни возьмись, за столик присела статная высокая девушка с двумя чашками кофе, поздоровалась, слегка махнув головой. Она пила кофе и листала страницы телефона, а он наблюдал за ней, не решаясь заговорить. По движениям, по жестам, по эмоциям он понимал, что это самостоятельная и независимая девушка и наверняка со сложным характером. Зато как она была красива! В ее красоте чувствовалось нечто такое, что магически действовало на него. Но что такого особенного в ней? Он искал ответ на свой вопрос. А когда она взглянула на него большими цвета моря глазами, взгляд из-под длинных шелковых ресниц, казалось, проник в самую глубину души. В этот самый момент он почувствовал резкую боль в сердце и мурашки волной пробежали по телу. В ее глазах отразилось это «нечто особенное». Глубина глаз завораживала. Энергетическая насыщенность взгляда поражала. Большие голубые глаза выдавали в ней кипучую энергию. Казалось, ее она черпала из недр бурливого океана. «Разве бывают такие пронзительные глаза? Нужно срочно знакомиться, пока она не ушла», – подумал он.
– Разрешите представиться, Иван!
Он встал и по-военному отрекомендовался, приложив привычным жестом руку к виску. Она вздрогнула от неожиданности и уронила сумочку на пол. От досады даже пнула ножку стола и недовольно произнесла что-то непонятное.
– Извините, – улыбнулся он и стал собирать рассыпавшиеся на пол визитки. – Аотя – это ваше имя?
– Да! – удивленно посмотрела на него она. Взгляд словно резал по сердцу.
– Это псевдоним или ваше китайское имя? – смущенно продолжал он, рассматривая на визитке иероглифы.
– И то и другое, – равнодушно ответила она.
– Интересно, если псевдоним, то, значит, вы писательница. Если китайское имя, тогда понятно: русские в Китае часто имеют другое имя. Что в имени твоем, Аотя? – настойчиво допытывался он.
Вдруг она так резко встала из-за стола, что ее стул перевернулся. Он вздрогнул. «Какая импульсивная!» – подумал Иван.
– Нихау, – к ней подошли трое китайцев и поздоровались. Разговаривали они на китайском языке. Он слушал непонятную речь и наблюдал за ней: она нервно теребила свою длинную челку, видно, что-то беспокоило ее.
– Извините, мне надо идти, – сказала ему. – Уже объявили посадку на мой рейс в Пекин. Всего хорошего!
– И вам мягкой посадки! Я могу позвонить? – успел спросить он.
В ответ она лишь кивнула головой и загадочно улыбнулась.
«Черт побери этих китайцев. Не получился разговор. С ней будет сложно, но как интересно. Такая неприступная скала Аотя. Спасибо за улыбку! Думаешь, не знаю номер твоего телефона?» – рассуждал он, сжимая в руках ее визитку.
…
После того как она улетела, пошел сильный дождь, его полет отменили. «С ней и солнце ушло», – думал он. Его не отпускала мысль, что он знал ее давно, как будто она пришла к нему из прошлой жизни.
В гостинице аэропорта долго не ложился спать, слушал монотонный стук капель дождя по стеклу, который заглушал порциями виски. Лежа на кровати в номере, напевал песенку: «Жил отважный капитан. Он объездил много стран. Но влюбился, как простой мальчуган»1.
На душе было скверно, хоть волком вой. Она улетела, и Иван понял: теперь только с ней навсегда, назад дороги нет. Заколдовала! Кажется, что и его самого уже нет, а есть только она. В паутине серых будней, встретив ее, прочитал в больших глазах заклинание, а скорей всего, даже послание к нему, потерял покой. Пришло ощущение, что и она знала о нем задолго до этой встречи. Он полюбил ее с самого первого взгляда, любовь полностью захватила его. Вот так приходит любовь – великая тайна, не основанная на законах рассудка: из ниоткуда, внезапно и, словно торнадо, сметает все на своем пути.
«Море дарит мне бесконечную свободу: там ни берега, ни дна. А когда возвращаюсь на берег, будто какая-то заслонка опускается перед носом. Хлоп – и попал в мышеловку. Не успев встать на якорь, уже скучаю по морю. Так бы и жил, если бы не встретил тебя. Хлоп! Сейчас сам готов угодить в твою сеть, только чтобы была рядом. Вот уже сам с собой разговариваю. Аотя не ответила, хотя прочитала СМС. Какое, интересно, твое настоящее имя: Оля, Аня, Таня или, может, какое-нибудь редкое, заморское? – так думал он, продолжая насвистывать песенку. – Только смелым покоряются моря!»
Иван вспомнил древнюю мудрость, что для моста нужны два берега, левый и правый. И, если желанный берег пока еще кажется далеким и неприступным, все равно мост надо начинать строить.
«…Произвел посадку самолет рейсом Владивосток – Санкт-Петербург. Встречающих просим пройти…» – голос из динамика аэропорта прервал его воспоминания. Иван с нетерпением ждал любимую, хотя они почти каждый день общались по видеосвязи, ему очень не хватало Ани. Тоска по ней была просто невыносимой.
…
– Здравствуй, мое солнышко! – Иван крепко обнял и поцеловал Анну.
– Здравствуй, Ванечка! А ирисы какие красивые! Спасибо!
– Под цвет твоих глаз выбирал!
– Какой очаровательный загар, завидую твоей бронзе.
– Чай, моряка, солнце любит! Меня обжарили балтийские широты. А ты денно и нощно корпишь за столом, вот и бледненькая такая. Ничего, в Питере все поправим, на ближайшие дни синоптики обещают солнечную погоду.
– Знаешь, а в Китае мне говорят обратное. Только белое, незагорелое лицо – главный признак женской красоты, поэтому китаянки так не любят загорать. Они даже на пляже прогуливаются под зонтиками от дождя. Я всегда с улыбкой наблюдаю за хороводом разноцветных зонтиков на морском побережье. Как-то я вернулась с морского отдыха на Хайнане в Шанхай обалденно загорелой, но меня обескуражило, когда знакомые китайцы мне сказали, что я слишком загорела и стала некрасивой. Вот так, а ты говоришь, бледненькая.
– Для меня ты всегда будешь самой красивой на свете! И мне неважно – загорелая ты или нет. Как же я соскучился, Анечка! Едем в гостиницу?
– Едем! Ну, рассказывай, как дела у тебя, что нового на службе? Как корвет остался без капитана?– поинтересовалась Аня по дороге в гостиницу.
– Давай, Анюта, в отпуске забудем про нашу работу. Только мы и Питер.
– Согласна. Принимаю. Тогда про работу ни слова: ни про твою, ни про мою. Ставим замочек.
– Может, сегодня никуда не пойдем? А завтра пораньше встанем и отправимся гулять. У тебя такой долгий перелет был, ты устала.
– Нет, что ты! Исключено! Как можно пропустить первый петербургский вечер?
…
В гостинице, наскоро приняв душ, Аня достала из чемодана длинное белое платье, шляпку с красным пионом, которую когда-то давно купила в шляпном магазинчике на Невском проспекте. Надела янтарные бусы – подарок Ивана. И, взявшись за руки, они отправились гулять на набережную Невы через Сенатскую площадь, благо, гостиница находилась в центре города, напротив Исаакиевского собора. Неожиданно над ними, словно сговорившись, все гирлянды уличных фонарей враз вспыхнули бледно-синим светом.
Каблучки Анны звонко отстукивали по камням веселый марш. И вдруг, словно наяву, в ушах раздался глухой топот сапог, конный цокот и барабанная дробь. Немудрено, ведь не зря говорят, что камни хранят звуки времен. Напряжение повисло в воздухе. Цок-цок! Морозный холодок пробежал по спине. Анна поежилась от холода и прижалась к Ивану. Сенатская площадь исторически связана с восстанием декабристов. Здесь 14 декабря 1825 г. у памятника Петру I выстроились восставшие полки. Воображаемая красная линия, потянувшаяся с Сенатской площади, разветвляясь, покрыла Сибирь поселениями сосланных декабристов. В советское время восстание декабристов назвали трагедией противоречий, а Сенатскую площадь переименовали в площадь Декабристов.
Анне вдруг показалось, что сейчас вот-вот произойдет что-то исключительное, ведь Иван часто рассказывал ей о декабристах и говорил, что в прошлой жизни, наверное, тоже был морским офицером. Декабрист капитан-лейтенант Николай Бестужев стал его кумиром. Это он вывел на площадь Гвардейский морской экипаж, сыгравший важную роль в восстании. О братьях Бестужевых Анна знала не понаслышке. Летом, когда гостила у бабушки и дедушки в Бурятии, она с родителями каждый раз посещала музей декабристов и они приносили полевые цветы к месту их упокоения…
…
Но сегодня на Сенатской площади было необычайно тихо, и только стайки шумных и вечно голодных голубей нарушали городской покой. Вечером на площади обычно нет скопления любопытных туристов и свободных мест в парке достаточно, где можно спокойно посидеть. Чтобы не терять времени даром, ожидая заказ в кафе, они решили зайти в ближайший магазин, где купили горячие пышки, нашли свободную лавочку и устроились перекусить питерским деликатесом. Нужно было перевести дух с дороги и настроиться на энергетику и язык Санкт-Петербурга, для того чтобы город с тобой заговорил. Городской ландшафт богат и насыщен всевозможными символами, негласными сообщениями и знаками, через которые передаются смысловые образы давно минувших лет. Сенатская площадь вызывает у многих ощущение тревоги и беспокойства, но сейчас перед влюбленными открывался романтический город: величественный Исаакиевский собор в мистическом свете с парящими ангелами-хранителями Санкт-Петербурга; памятник Петру, приветливо сверкающий огнями, как светлячками; завораживающий синий свет фонарей тенями оживал на мостовых; темная вода Невы плескалась в отблесках падающих звезд.
Невдалеке сидела группа молодых людей с гитарами, и до влюбленных донеслась знакомая песня из кинофильма «Звезда пленительного счастья»:
Кавалергарда век недолог,
И потому так сладок он.
Труба трубит, откинут полог,
И где-то слышен сабель звон.
Еще рокочет голос струнный,
Но командир уже в седле.
Не обещайте деве юной
Любови вечной на земле2.
– Так символически услышать эту песню на Сенатской площади! Я была в Михайло-Архангельской церкви в Чите, в которой обвенчались Иван Анненков и француженка Полина Гебль. Ты же помнишь этот фрагмент из фильма? Сейчас в бывшей церкви размещается Музей декабристов. В нем много подлинных вещей декабристов, в том числе сохранились часы Николая Бестужева и его акварели с видами Читы и ее окрестностей. Уютный деревянный храм бережно хранит в себе атмосферу прошлых лет.
– Читинский острог, в котором были в заточении декабристы, находился неподалеку от этой церкви, поэтому в ней часто молились они сами и их жены. Там, в маленькой деревушке Чита, декабристы создали своего рода каторжную декабристскую республику.
– Сюда же Александра Муравьева, жена Никиты Михайловича, тайно привезла переданное декабристам послание Пушкина:
Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье3.
– А Александр Одоевский написал ответ, в котором есть знаменитые строки: «Наш скорбный труд не пропадет, из искры возгорится пламя».
– Жизнь и деятельность декабристов в Чите, конечно, во многом способствовали развитию сибирского края. Чита своими прямыми улицами даже похожа на Санкт-Петербург. Вот в Питере я в пятый раз, и каждый раз воспринимаю его по-новому. Мне кажется, что город в мое отсутствие меняется, становится все притягательней. Пока мы ехали с тобой из аэропорта, я уже ощущала его жизнерадостный пульс. Для меня Питер – это город созидательных и творческих людей. Полководцы, писатели, поэты, художники, архитекторы, композиторы, музыканты, певцы, актеры жили и творили здесь, формируя неповторимую ауру Петербурга. Ни с одним городом России не связано столько великих имен, да и в мире такие города наперечет. Ты никогда не задумывался, почему в одном городе такое собрание гениев и талантов?
– Нет! Но он был центром огромной Российской империи, а сейчас – культурная столица России.
– Это город с особым духом творчества. Город, в котором рождается и живет вдохновение.
Возникший на болотистых берегах невской дельты город, ставший столицей огромного государства, быстро рос и развивался. Каждая эпоха наделяла его образ своими, особенными чертами, запечатленными не только в облике зданий, улиц и площадей, но и в творениях писателей и поэтов, музыкантов и художников, чья жизнь протекала на невских берегах. Петербург был центром науки и культуры. Петр I основал Академию наук. Была создана Академия художеств. Здесь появились первые в стране музеи. На театральных подмостках блистали своим мастерством прославленные актеры и певцы.
Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла…4
– Да, «Адмиралтейской иглой» называют сейчас один из главных символов города – золоченый шпиль с парусным корабликом-флюгером на башне Адмиралтейства. Вон, посмотри, его прекрасно видно отсюда. Почти сразу после основания новой столицы по указу Петра I было возведено первое здание Адмиралтейства, задуманное как верфь и крепость.
– Мы находимся с тобой в сердце Питера. Замри! Тут-тук-тук! И даже слышим, как оно бьется. Установленный в самом центре города памятник Петру I, словно языческое святилище, является главным центром притяжения всех приезжающих в Санкт-Петербург, и мы с тобой не исключение.
– Не мудрено, ведь постаменту приписывают свойство приносить богатство. Гром-камень под копытами Медного всадника вторгается в планиметрию города как магма, как извержение вулкана.
– В первый день приезда я постоянно признаюсь городу в любви и всегда загадываю желание. И не возвращаюсь в Питер до тех пор, пока оно не сбудется.
– Значит, предыдущее твое желание сбылось? Интересно, что ты загадала, Аннушка? – спросил Ваня.
– Пока секрет. У меня в Питере есть лев, любимый лёвушка, который исполняет все мои желания. Скоро я ему снова носик поглажу и желание на ушко прошепчу.
– А у твоего лёвушки случайно не гранитный камешек в груди? И где же он живет?
– Не торопи события, скоро тебе его покажу.
– Но львов здесь так много, а какой твой? В Питере живет мой друг, вместе учились. Если получится, скоро представлю тебе настоящего Льва.
– Львы бывают разные.
– Вот где бы мне найти такую львицу, чтобы желания исполняла? Ох, и разошелся бы я тогда.
…
Пока Иван с Анной взволнованно общались, к ним подошла молодая пара китайцев. Они поздоровались и, трудно выговаривая, подбирая правильные русские слова, поинтересовались: «Не подскажете ли вы нам, где тут рядом находится памятник ученому верблюду?»
– Какому такому верблюду? Нет такого памятника. Ученые верблюды на той стороне Невы в зоопарке живут, – Иван задумался, и ему показалось, что это какой-то прикол. – Тут нет рядом верблюдов, вон только конь с императором, – махнул он рукой в сторону памятника Петру I.
Анна вдруг заговорила с ними на китайском, чем удивила их вначале, но они быстро среагировали и продолжили общаться на родном языке. На прощание китайцы заулыбались и, поблагодарив их, ушли.
– Ваня, они интересовались памятником Пржевальскому.
– Нет, они спросили про ученого верблюда.
– Они спрашивали про памятник ученому и верблюду, но фамилия Пржевальский для них сложно выговариваемая. Вот так и получилось смешно, – Анна с Иваном громко засмеялись и долго не могли остановиться.
– Я тоже хочу к ученому и верблюду. Ведь они мои главные герои Великого чайного пути.
Памятник находился недалеко от них, в Александровском саду, и представлял собой бронзовый бюст Николая Михайловича Пржевальского, установленный на гранитном постаменте в виде скалы. На нем был мундир офицера Генерального штаба с эполетами генерал-майора. «Пржевальскому – первому исследователю природы Центральной Азии», – Иван прочитал надпись на постаменте и отдал по-военному честь генерал-майору. У подножия мраморной скалы находится бронзовая фигура его вечного спутника – двугорбого верблюда.
– Посмотри, а какой колоритный верблюд: морда блестит, горбы до блеска натерли туристы – любители селфи.
– Ты прав, тут даже иногда очередь выстраивается, чтобы посидеть на верблюде и сделать фото. Я тоже делала селфи, но получилось так себе, весь памятник не взять в кадр.
– Давай, пока нет людей, я буду тебя фотографировать, сколько захочешь.
– Пржевальский впервые описал в своих трудах диких верблюда и лошадь (впоследствии названную в его честь). А верблюд у постамента полностью снаряжен для дальнего странствия, ведь без него не могла бы состояться ни одна экспедиция в Центральную Азию.
– Я не раз проходил мимо памятника, но никогда не задумывался о роли верблюда рядом с ученым.
– Рядом находится Русское географическое общество, почетным членом которого был Пржевальский, и проживал он тут недалеко, в Столярном переулке, а значит, и гулял в этих местах, где сейчас установлен ему памятник.
– Логично. Многозначительный памятник поставили путешественнику. Как выразителен его взгляд, устремленный на восток. Ты ведь тоже член отделения географического общества?
– Да. Я принимала даже участие в конференции на родине ученого в Смоленской области, там установлен похожий памятник, но без верблюда. Живописное озеро Сапшо, которое находится на территории имения, Пржевальский называл Байкал в миниатюре, сюда приглашал друзей, спутников по экспедициям и неизменно говорил, что лучшего, чем Слобода (ныне Пржевальское), места нет. Там он жил и работал в перерывах между экспедициями, писал отчеты, книги о путешествиях в Центральную Азию, разрабатывал новые маршруты. Мне посчастливилось частично пройти по следам Пржевальского на разных участках Великого чайного пути.
– Очень интересно рассказываешь! Я готов стать твоим вечным слушателем.
– Не только слушателем! Придет время, и я покажу тебе город Кяхту, где жил и готовился к экспедиции Пржевальский. Там сохранился дом купца-мецената Алексея Михайловича Лушникова (друг декабристов Бестужевых), где останавливался Николай Михайлович. Легендарный дом стоит еще, но разрушается, и никому нет дела до него. Как говорится, что имеем – не храним, потерявши – плачем!
– У меня тоже есть притягательный памятник. Он стоит на берегу Невы, напротив Морского кадетского корпуса.
– И это, конечно, памятник Ивану Федоровичу Крузенштерну? А напротив памятника твой военно-морской институт. Мы сейчас туда идем?
– Сегодня уже поздно. Просто, если речь зашла о памятниках, вспомнил о Крузенштерне, ведь с ним связано много историй и традиций: от похищения и возвращения кортика, до традиции одевать мореплавателя в тельняшку.
– Адмирала в тельняшку? Ха-ха! Да кто ж смог надеть ее на трехметровый памятник?
– Это происходит раз в год, накануне выпуска курсантов военно-морского института. Для этого шьется огромная тельняшка, и перед рассветом смельчаки надевают ее на плечи мореплавателю.
– Зачем? – удивилась Анна.
– Это дань уважения прославленному адмиралу, который учился и затем руководил морским корпусом, и своего рода пожелание самим себе удачи в морской жизни.
– Здоровская традиция! Может, все-таки сходим, ведь тут не так далеко, осталось только Благовещенский мост перейти.
– У нас сегодня на вечер другие планы. Мы все не успеем посмотреть. И я бы хотел показать тебе не только памятник адмиралу, но и свою альма-матер. Давай в другой раз, Анюта, мимоходом не хочется, – с сожалением сказал Иван. – Пойдем уже, прогуляемся по набережной Невы. Хочу показать тебе знаменитые мосты. Будем гулять, пока ноги не устанут, потом прокатимся на теплоходе и разведем мосты. Хорошо?
– Хорошо, командуй, капитан! Но можно я в твою программу иногда буду вносить маленькие дополнения? Ох, как же нам повезло приехать в период белых ночей. Ваня, посмотри, какие в небе яркие звезды. На Млечном пути есть и моя планета, – загадочно посмотрев на небо, улыбнулась Анна.
– Это ты моя планета Аотя! А я твой вечный спутник!
– Посмотри, а звезды в небе очень похожи на танцующих бабочек!
Иван мечтательно посмотрел вверх: «Да, небо и море – это два символа бесконечности».
Белые ночи – один из важных символов Санкт-Петербурга. Они напоминают рождение перламутровой бабочки – великолепное мимолетное явление. Оказаться в это время в Питере просто счастье. Вся ночь состоит из сумерек, от заката до рассвета. Город похож на волшебную сказку, где можно летать от счастья.
…
Иван с Анной отправились по набережной к Дворцовому мосту, чтобы перейти на противоположный берег Невы к Стрелке Васильевского острова.
– Я вернулся в мой город, знакомый до слез, до прожилок, до детских припухлых желез, – запел Иван.
– Ты вернулся сюда, так глотай же скорей рыбий жир ленинградских речных фонарей5. Давай петь вместе! Школьницей, когда мне было лет пятнадцать, я впервые с родителями и братом приехала в Санкт-Петербург. Отец закончил военное училище в Ленинграде, хорошо знал город и показывал нам свои любимые места. И вот тогда мы так же вечером шли через Дворцовый мост, и я непроизвольно громко запела песню:
Дремлет притихший северный город,
Низкое небо над головой.
Что тебе снится, крейсер Аврора,
В час, когда утро встает над Невой?6
– Мне тоже нравится эта песня, но я больше люблю другую:
Споемте, друзья, ведь завтра в поход
Уйдем в предрассветный туман.
Споем веселей, пусть нам подпоет
Седой боевой капитан.
Прощай, любимый город!
Уходим завтра в море.
И ранней порой
Мелькнет за кормой
Знакомый платок голубой!7
– О, это застольная песня отца. Привет ему из города его юности, – помахав рукой вдаль, как будто ее могли заметить на том далеком берегу. – Ты же знаешь, что я родилась в Благовещенске. Окна роддома выходили на Амур. А за Амуром, на другом берегу, в таинственной дымке маячил такой близкий и далекий Китай. Родители тогда и предположить не могли, какую роль в моей жизни сыграет та туманная страна. Когда я была малышкой, отца перевели на новое место службы. В Благовещенск я вернулась уже в зрелом возрасте, приехала на научную конференцию. Но тогда я уже жила в Китае по ту сторону реки и пересекала Амур на пароме. Амур стал для меня объектом научного исследования. Кстати, китайское название реки – Хэйлунцзян.
Сейчас эти два берега соединяет автомобильный мост, который из-за пандемии пока не запустили, но это дело времени. Наступит время, и я пройду по этому мосту. Оказывается, судьба может поворачивать пространство вспять. Ей незнакомы такие понятия, как время и границы. А могучая река Амур – Хэйлунцзян – вьется путеводной нитью, соединяя земли России и Китая.
– Берега, берега. Берег этот и тот. Между ними река моей жизни. Между ними река полноводно течет. От рожденья течет и до тризны8, – запела Анна. – Это великолепная песня стала моим жизненным гимном.
Они вспоминали и продолжали петь песни, посвященные Санкт-Петербургу. Благодаря песенному батлу не заметили, как перешли мост и оказались на противоположной стороне реки, на Стрелке Васильевского острова у Ростральных колонн, подсвеченных яркими факелами. Когда-то они использовались как маяки, огонь помогал ориентироваться кораблям, входившим в Неву.
Роль экскурсовода Иван взял на себя. Морская история – это был его конек. Он пояснил Анне, что на постаментах колонн установлены по две статуи, олицетворяющие русские реки: Неву и Волхов, Волгу и Днепр. Кроме того, Триумфальные колонны олицетворяют морские победы России.
Иван рассказывал, что первые большие морские сражения под командованием Петра I произошли именно здесь, на Неве и в Финском заливе. Петербург стал военно-морским портом, что позволило установить новые морские границы России.
– Датой основания моего родного Балтийского флота считают 18 мая 1703 г., – продолжал Иван. – Именно в этот день под командованием Петра I флотилия из 30 шлюпок с солдатами Преображенского и Семеновского полков одержала первую боевую победу, захватив в устье реки Невы два шведских военных корабля. Все участники боя получили специальные медали с надписью «Небываемое бывает».
В 1703 году был построен первый морской корабль для Балтийского флота «Штандарт». В этом же году заложили базу русского флота на Балтике – Кронштадт. С 1704 года началось строительство Адмиралтейской верфи, ставшей центром кораблестроения в России. Одновременно Петербург стал русской столицей морских, в том числе кругосветных, путешествий: Крузенштерна, Лисянского, Головнина, Литке.
Не только Финский залив – выход на Балтику, но и река Нева, на берегах которой и возник город, способствовали весомости стратегического положения города. Петр I хорошо понимал значение для Петербурга водной системы: река Нева – озера Ладожское и Онежское – река Волхов – озеро Ильмень. Она связала внутреннюю Россию с морем. Ключевым звеном этой связи стал Петербург. Здесь все говорит о морской славе России.
От Ростральных колонн, словно с кормы корабля, открывается замечательный панорамный вид на Неву и Петербург. Сделав снимки, влюбленные отправились вдоль набережной адмирала Макарова к Биржевому мосту, там открывался художественный ракурс для фотосессии.
– Я сейчас взлечу ввысь, а ты успей поймать момент и сфотографируй меня на фоне моста, уходящего в небо.
Иван присел на корточки, приготовившись сделать снимок летящей Анюты. В это время она взметнулась вверх, шляпка упала, а волосы волнами рассыпались по плечам, но Аня продолжала прыгать, не обращая на это внимания. Иван только успевал делать кадр за кадром.
– Ты очень фотогенична, и шляпка тебе очень идет, – он держал шляпку в руках и восторженно улыбался.
– Ох уж эта непослушная шляпка, все время так и норовит улететь. Но это мой питерский талисман, и я не расстаюсь с ней. Мне бы хотелось купить и тебе шляпу на удачу в том же магазинчике, где приобрела свою.
– Все понял, мой командир! Будем вместе ходить в шляпках.
В ответ Аня заразительно рассмеялась. На противоположной стороне моста в это время запускали петарды. Небо озарилось золотыми вспышками огней.
– Ты, наверное, знаешь, что самые знаменитые разводные мосты северной столицы – это Дворцовый, Биржевой и Троицкий. Мы Дворцовый мост с песнями прошли. А на Биржевом стихи читать будешь, Аннушка?
– Ой, мне так сразу и не вспомнить!
– Ничего. Читай то, что первое в голову взбредет.
– Ну, тогда это, ностальгическое.
Плюшевые волки, зайцы, погремушки.
Детям дарят с елки детские игрушки.
И, состарясь, дети до смерти без толку
Все на белом свете ищут эту елку.
Где жар-птица в клетке, золотые слитки,
Где висит на ветке счастье их на нитке.
Только дед-мороза нету на макушке,
Чтоб в ответ на слезы сверху снял игрушки.
Желтые иголки на пол опадают…
Все я жду, что с елки мне тебя подарят9.
– Это ты мой самый дорогой подарок судьбы, – Иван обнял и нежно поцеловал Анюту. – А сейчас давай сделаем небольшой кружочек, обогнем Петропавловскую крепость с тыла, выйдем на Троицкий мост и, замыкая круг, вернемся по Дворцовой набережной в начальную точку нашего маленького путешествия. Не устала? Не проголодалась? Нет? Ну и прекрасно – идем. Шампанское покорителям раздвижных мостов уже ждет на теплоходе. Алых парусов не обещаю, но и без сюрпризов не обойдемся, мы застанем разводку сразу нескольких мостов.
– Есть, мой капитан! На все согласна! Я в Питере от впечатлений не устаю. Нам вместе все под силу!
Они бодро шагали по Троицкому мосту, когда-то самому длинному в Санкт-Петербурге – 582 метра. А вот Дворцовый мост, который они уже прошли, был в два раза короче, его длина – 250 метров.
Закладку Троицкого моста произвели 12 августа 1897 г. – в память 25-летия бракосочетания императора Александра III и императрицы Марии Федоровны в торжественной обстановке и даже в присутствии президента Французской республики. А открыли его в мае 1903 г., в дни празднования 200-летия Санкт-Петербурга. Мост был величественен: десять пролетов, разводной, с чугунным перильным ограждением художественного литья, с трехламповыми светильниками на гранитных постаментах.
Иван с Анной вдруг остановились, чтобы разом обозреть и необъятную ширь величавой Невы, и весь исторический центр города: Петроградскую сторону, Выборгскую, Московскую, Стрелку Васильевского острова, Петропавловскую крепость.
– А ты знаешь, что на Троицком мосту по оси переправы проходит так называемый Пулковский меридиан – это нулевой меридиан, который русские картографы применяли на картах до перехода на Гринвичский? Московский проспект и Пулковское шоссе также расположены на этом меридиане.
– Мне об этом отец рассказывал. Нулевой меридиан, если я правильно понимаю, – это воображаемая линия, которая соединяет Северный и Южный полюса. Это ты и я, и между нами нулевой меридиан.
– Пулковский меридиан проходит через центр Круглого зала Пулковской обсерватории и до начала XX века использовался в качестве нулевого меридиана для отсчета географических долгот на картах Российской империи. Сейчас для этого используется Гринвичский меридиан, и еще он служит для синхронизации всемирного времени. Гринвич является меридианом нулевого часового пояса. В Питере, например, сейчас полночь, а в твоем Китае скоро утро.
– Пусть и для нас этот мост станет нулевым меридианом! И каждый раз, возвращаясь в Питер, мы будем начинать свое путешествие отсюда. Согласен?
Я не знаю, где встретиться
Нам придётся с тобой, —
Глобус крутится, вертится,
Словно шар голубой.
И мелькают города и страны,
Параллели и меридианы,
Но таких еще пунктиров нету,
По которым нам бродить по свету10.
– Тогда пусть Троицкий мост станет символом нашей встречи в Питере!
– Мосты ведь строятся для удобства перехода, для преодоления препятствий на пути. Как, например, этот или другие мосты через Неву. Мост – это символ самоутверждения человека и преодоления сил природы.
– Мост – это еще и взаимосвязь, он объединяет берега, народы, миры. Язык и культура являются мостом взаимоотношений между народами. А ты, Аннушка, благодаря знанию китайского языка построила свой мост отношений с Китаем.
– Согласна, но не только благодаря языку, но и знаниям истории и культуры Китая. Как говорится, какой мост построишь, по такому и перейдешь.
– А в жизни человека мосты закладывают прочную основу для долгосрочных отношений.
– Я сейчас вспомнила китайскую легенду о ткачихе Чжи Нюй и пастухе Нюлан, которые встречаются раз в год на сорочьем мосту. В Китае есть красивый праздник Циси, или Сорочий праздник, который называют китайским Днем святого Валентина. В этот день девушки вырезают фигурки из дынных корочек и загадывают желание удачно выйти замуж.
Однажды небесная ткачиха Чжи Нюй тайно спустилась в земной мир для забавы, но там она повстречала пастуха Нюлан, они влюбились и поженились, у них родились дети. Ткачиха принесла с небес шелкопрядов и научила китайцев делать шелковую ткань. Но недолго влюбленные были счастливы. Небесная богиня Си-ван-му, узнав о том, что ткачиха породнилась с человеком, разгневалась и силой вернула ее на небеса. Хоть пастух и не был божеством, но он смог по облакам и туманам вознестись к небесам. Нюлан и Чжи Нюй встретились, но они стояли и плакали на разных берегах быстрой небесной реки. Об их чудесной и искренней любви узнали сороки, они полетели бессчетной стаей и тесно замерли над речным потоком так, что получился мост. Счастливые пастух Нюлан и ткачиха Чжи Нюй бросились навстречу друг другу. Увидев эту трогательную сцену, богиня Си-ван-му остудила свой гнев и разрешила им встречаться раз в году.
Так они и живут на небе: жена сидит на одном берегу Млечного пути и ткет облака на прялке, а муж смотрит на нее с другого берега и растит детей. Раз в год, вечером седьмого числа седьмого лунного месяца, сороки слетаются и образуют мост через Млечный путь, чтобы муж с женой могли встретиться.
– Интересно, а почему именно сороки образуют мост? Может, потому что сорока считается одной из самых интеллектуальных птиц? – заинтересовался Иван. – Ведь сорока способна узнавать себя в зеркале.
– В китайской культуре сорока – символ счастья, птица, приносящая людям радость. В китайском языке существует фразеологизм, дословно звучит «свидание на сорочьем мосту»11, который означает свидание после долгой разлуки. В Китае мост олицетворяет символ союза Земли и Неба. Влюбленные в Китае любят назначать свидания на мосту.
– Прекрасная легенда!
– Когда ты прилетишь в Китай, мы посетим с тобой в Пекине знаменитый мост Марко Поло, построенный в 1189 году из цельного гранита. Длиной он 267 метров, а ширина его 9 метров. На мосту установлено около 500 различных фигурок львов. Впечатляет, правда?
– Очень интересно! А мы с тобой с разговорами уже дошли ровно до середины Троицкого моста.
– А как ты это понял?
– А вот посмотри: узор на перилах меняет здесь направление в противоположную сторону.
– Хмм… Любопытно! – разглядывая узор на перилах, сказала Аня. – Такие затейливые узоры, конечно, создали искусные мастера.
– А еще под этим мостом, чтобы покорить сердце невесты, пролетел Валерий Чкалов, едва не коснувшись колесами воды, – отвлек ее от размышлений Иван.
– Неужели под этим? Вот была не в курсе. Знаю только, что этот мост – один из символов праздника выпускников «Алые паруса».
– Под алыми парусами в последние годы выступает бриг «Россия», а сейчас он, к сожалению, уже без парусов. Вон он, пришвартован рядом, красуется на фоне Петропавловской крепости. Праздник выпускников отшумел не так давно, мы немного опоздали, Анюта.
– Мне кажется, что праздник выпускников должен проходить под символом повести Александра Грина «Алые паруса», но имя автора незаслуженно забыто. Ведь нет брига «Грин» с алыми парусами. Тут недалеко, на набережной Мойки, находится бывший Дом искусств, где жил и работал Грин. Именно там он написал свое знаменитое произведение «Алые паруса», черпая романтическое настроение и идеи на невских берегах. Считается, что портрет Ассоль он списал с незнакомки из витрины модного магазина на Невском проспекте, а себя он отождествлял со сказочником. Хочешь, расскажу, как я однажды встретила корабль с алыми парусами в Гонконге? – неожиданно спросила Анна и тут же замерла.
…
У Анны как-то непроизвольно получалось переключать разговор с одной темы на другую, исключая обсуждение болезненного для нее вопроса. Она вдруг вспомнила Ассоль или тот образ из книги, созданный ею в детстве, который рождал у нее веру в мечту, в сказку, в исполнение желаний. Ей нравилась эта девочка, она была доброй, не помнила обид и злобы, которой ее поливали жители городка, она была умна и трудолюбива, никогда не отчаивалась и умела мечтать по-настоящему. Такой светлый образ Ассоль хранила Анна в своей душе с детства.
– Анюта, не молчи, расскажи про свой корабль, – вывел ее из оцепенения Иван.
– Вечером, гуляя по городу, я случайно вышла на пристань к морскому вокзалу и оторопела: навстречу мне двигался большой корабль с алыми парусами. Свет вечерней зари залил его розовыми красками. Я онемела от неожиданности, представляя, что этот корабль плывет ко мне. Моя мечта встретить корабль с желанными парусами, казалось, вот-вот станет явью на китайском берегу. Я задыхалась, слезы наполняли глаза, эмоции переполняли. Но напрасно я с нетерпением ждала чуда. Когда корабль причалил к пристани, по трапу стали спускаться на берег люди. Это был всего лишь прогулочный туристический лайнер.
– И ты, конечно, расстроилась?
– Немного. Это была моя детская мечта. Осталось ощущение несбывшейся надежды.
– Что ты раньше о своей мечте не рассказала? Не предавай мечту, тогда она обязательно сбудется. Хочешь, я для тебя стану кораблем мечты с алыми парусами?
– Очень хочу, Ванечка! Только я мечту не предавала. Просто я мечту изменила.
– Тогда буду ждать тебя в Калининграде, и мы вместе поднимем паруса. Чудеса надо делать своими руками! А сейчас посмотри, наш мост уже упирается в мрачный Мраморный дворец, который строился для графа Григория Орлова. Это подарок императрицы Екатерины своему фавориту.
– Да, я знаю. И там сейчас часть помещений отдана под экспозицию интересных работ немецкого Музея Людвига. Хочу увидеть там одну знаменитую картину Пикассо «Большие головы». Давай сходим?
– Конечно, сходим, вот как бы нам еще время растянуть, чтобы везде успеть. Моя ты, совушка, умная головушка, – поцеловал Аню Иван.
– Но так многое хочется успеть увидеть.
– Хорошо! А сейчас самый полный вперед! Мы с тобой Дворцовый мост песнями измеряли. На Биржевом – стихи читали. На Троицком – легенды рассказывали. Теперь осталось мосты развести.
…
Взявшись за руки, они спустились с Троицкого моста, повернули направо и пошли в сторону Зимнего дворца. На набережной гуляло много людей, словно сейчас не полночь, а ранний вечер. В этот период в северную столицу приезжает самое большое количество туристов в году. Всему виной ее белые ночи.
Теплоход уже стоял на пристани. Проходила посадка пассажиров на лайнер, которые тоже хотели увидеть развод мостов. В кафе, на открытой палубе теплохода, они нашли удобное место для обозрения. Легкий ветерок трепал длинные волосы Анны. Шляпку пришлось снять, так как она чуть было не улетела за борт, но ее успели поймать за голубые ленты. Шампанское пузырилось в бокалах, и мороженое таяло, но нельзя было оторваться от удивительного вида раскрывающихся крыльев Дворцового моста.
Вот они уже проплывают мимо Петропавловской крепости и под Троицким мостом, по которому час назад прошли. Две стороны моста плавно поднимаются в противоположные стороны. Далее теплоход плывет мимо Летнего сада, под Литейным мостом, мимо Смольного собора и под Большеохтинским мостом. Сочетание света фонарей на набережных, бликов воды и неспешного разведения пролетов мостов создает вокруг какую-то магическую атмосферу, наслаждаться которой можно бесконечно.
Принесли зеленый китайский чай в белом фарфоровом чайничке. Иван с Анной молча пили чай, каждый думал о чем-то своем. Тишина. Звезды. Мысли. Вдруг Аня открыла чайничек и достала оттуда зеленый листик, чудом сохранивший свою форму, поднесла его к губам и, вдыхая терпкий, вяжущий аромат, тихо прошептала: «Соскучилась по тебе, родной. Подожди совсем немного, скоро буду». Она шептала это сквозь чайный китайский листик, закрыв глаза, словно читала мантру далекому Китаю! Иван наблюдал за ней и понимал ее порыв, но не стал ни о чем расспрашивать: он ревновал ее к Китаю.
– Это мой самый драгоценный китайский чай Улун. Китайцы считают его «императором чайного мира». Он особенно популярен среди любителей чайной экзотики и обладает вкусом, который отличает его от других чаев. Раз отведав такой чай, запомнишь на всю жизнь. Улунский чай считают самым крепким: тонизирующих веществ в нем больше, чем в кофе. Но, увы, чай умеют заваривать только в Китае. Здесь не такой вкус, – прихлебывая горячий чай, рассуждала Анна. – Как-то в Гуанчжоу на бизнес-форуме я сидела рядом с китайским художником. Презентовали китайский чай, а название чая на упаковке иероглифами искусно прописал этот художник. Разговорились с ним про живопись. Он показал мне фото своих картин, где красивым каллиграфическим почерком выводились изречения или стихи, которые художник сочинил сам или заимствовал из классической литературы. Сочетание пейзажной живописи и поэзии меня очень впечатлило. Эти искусства настолько проникнуты общими идеями и чувствами, что составляют почти единое целое. Художник мне еще раз объяснил, что китайские стихи дополняют живопись, раскрывают ее скрытый смысл, сообщают ей дополнительную образность. Китайские художники не только эмоционально обогащают свои произведения стихами, которые еще более расширяют сферу зрительных образов, а иероглифы вписывают в картину с таким мастерством и блеском, что придают ей законченность, дополнительную красоту и остроту чувств. Остается только созерцать эти произведения искусства, где характер и душа китайского народа сливаются воедино. Ваня, что ты молчишь? Тебе понравился чай Улун?
– Я заслушался тебя! Ты хочешь в Лондон? – неожиданно спросил он.
– О да! Мечтаю еще со школы увидеть Биг Бен и услышать колокольный звон часов. Мы ведь в школе учили много текстов об Англии, о Лондоне, а вот побывать там до сих пор не получалось. А еще мечтаю пройтись по Тауэрскому мосту.
– Знаешь, а ведь наша питерская Нева похожа на лондонскую Темзу. А Большеохтинский мост, под которым мы только что проплыли, имеет схожесть с Тауэрским мостом.
– Ого, они так похожи! – посмотрев в сторону моста, воскликнула Аня. – Ваня, посмотри, и там такие же две башни, как на Тауэрском. Это повод еще раз приехать в Питер! Ведь у нас сейчас, конечно, не будет времени пройтись по этому мосту?
– Придет время, и мы с тобой по Тауэрскому мосту пройдемся.
…
Иван с Анной с замиранием сердца наблюдали очаровывающую красоту ночного города, завораживающее зрелище развода мостов, и разговаривать им при этом совсем не хотелось. Восторг и восхищение переполняли их обоих. Незаметно пролетели полтора часа прогулки на речном теплоходе, и вот они снова на Дворцовой пристани. Уставшие, но одухотворенные впечатлениями, возвращались они в гостиницу.
– Не понять, то ли вечер, то ли ночь. Вот сейчас лягу на мрамор этой набережной и засну. Глаза мои уже спят, – протяжно говорила уставшая Аня.
– Эх ты, а говорила, не устанешь.
– От впечатлений я не устала, честно, а вот ноги уже не слушаются меня. Ах, ножки мои, бедные ножки!
– Скоро утро. Иди ко мне, тут теплее, чем на мраморе.
– О, мой капитан! – Аня ласково поцеловала его, закрыла глаза на мягком плече и прошептала: «Ночевала тучка золотая на груди утеса-великана»12. В этот момент она отчетливо ощутила, что с ней это уже происходило, что они так же встречались с Иваном в Питере. Они любили друг друга в далеком прошлом. И он пришел к ней из далеких снов. – Как долго я тебя ждала…
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ДЕНЬ ВТОРОЙ
– Не пугай меня! Ты где была? – недовольно бурчал Иван, выходя из ванной с зубной щеткой.
Проснувшись, он не застал ее. Только записка на подушке: «Скоро буду!»
– Бегала на свидание к своему левушке. Беспокоилась, что при наших планах не удастся вовремя погладить ему носик. Нужно было поблагодарить льва за исполнение желания и новое загадать.
– Ну, детский сад, честное слово! И не лень было так рано вставать? Могла и мое желание спросить?
– Твое желание мы загадаем вместе, и я знаю где. Какой у нас план сегодня?
– Для начала подкрепиться. Идем завтракать…
– Да, хочу кофе. Чуть-чуть не выспалась, – Анна сладко потянулась.
– Хорошо, хоть только у одного льва желание загадала. В Питере ведь львов не счесть. Случайно твой лев не в зоопарке живет?
– Это у итальянцев в России сундук с сокровищами был спрятан под клеткой льва в зоопарке. У меня другой лев.
– А-а-а, – многозначительно произнес он. – Надевай удобную обувь, гулять сегодня будем много, устанешь – на руках далеко не унесу. А вечером идем в театр.
– В Мариинку? Как здорово! Я там не была.
– Там сейчас театральный сезон закрыт. Идем в филармонию на «Симфонические танцы» твоего обожаемого Сергея Рахманинова.
– Восхитительно! Спасибо, мой дорогой! Ты достоин самого горячего поцелуя! У меня мурашки бегают, когда я это слушаю. Полдень. Сумерки. Полночь. Как про нас в Питере!
– Мне приятно, что тебе нравится. Теперь собирайся быстрей, скоро полдень.
– Ты мой лев – исполняешь желания, – чмокнув Ивана в нос, она побежала в душ.
…
Оглушительный шум машин, местами невообразимый поток людей накрывал улицу, но для них это был лишь фон. Крепко держась за руки, они шли по главному проспекту страны и ни на кого не обращали внимания. Солнечный июльский день дарил им впечатление праздника души. На каждом шагу возвышались творения великих зодчих, а зелень лип и вода рек и каналов, пересекающих Невский проспект, придавали городу неповторимую прелесть. Вот и Казанский собор. Это уникальное украшение Невского проспекта, его не спутаешь ни с каким другим религиозным сооружением России: Казанский собор был неотделим от всех значительных исторических событий России.
– Ваня, я читала, что, путешествуя по Европе, Павел Петрович был восхищен Собором Святого Петра в Риме. Кстати, я тоже там была, храм никого не оставит равнодушным. Так вот, император хотел, чтобы новое здание собора в столице напоминало римский собор. Павел I был единственным императором, который венчался в Казанском соборе. Давай зайдем сюда. Свечу Богородице поставим, – предложила Аня. – И приложимся к святой иконе Казанской Божией матери.
Они зашли в храм, который имел внутри план латинского креста, где из каждой точки был виден алтарь. Иван с Анной пристроились к группе туристов, что стояли рядом с чудотворной иконой. Экскурсовод тихим голосом рассказывала: «Икону Казанской Божией матери испокон веков наделяли чудодейственными свойствами. Перед тем как прославленный фельдмаршал Михаил Илларионович Кутузов отправился на место военных сражений войны 1812 года, в соборе проводился молебен. Летом 1813 году здесь был погребен великий русский полководец. После войны сюда свозились трофейные знамена разгромленной французской армии и ключи освобожденных городов. Казанский собор стал хранилищем русской славы.
В суровые дни Великой Отечественной войны, когда русские войска готовились к прорыву блокады, икону привезли на фронт и пронесли по всем воинским частям…»
Аня с Иваном вышли из собора и остановились на парадной площади, перед собором. Распахнутая колоннада собора как будто обнимала Невский проспект. Они рассматривали бронзовые памятники великим полководцам Михаилу Илларионовичу Кутузову и Михаилу Богдановичу Барклай-де-Толли. Оба памятника подчеркивали мемориальное значение Казанского собора. Кутузов выглядел одухотворенным и готовым к бою, у его ног – знамена поверженных наполеоновских войск. У Барклай-де-Толли грустный и задумчивый взгляд, в руке маршальский жезл. Иван по-военному отдал честь обоим фельдмаршалам.
– Ты же знаешь, Аня, что многие декабристы были участниками войны 1812 года. Но, несмотря на заслуги перед Отечеством, были отправлены на каторгу и в ссылку.
– Я тебе уже рассказывала, что там, где живут мои бабушка и дедушка, недалеко есть место, где проживали на поселении после каторги декабристы – братья Николай и Михаил Бестужевы и Константин Торсон. Тогда это был небольшой городок Селенгинск, сейчас это поселок Новоселенгинск, где создан уникальный музей с редкими мемориальными вещами декабристов. И там же недалеко, на берегу широкой реки Селенги, находится место захоронения декабристов. Я очень люблю этот музей, он размещен в большом доме друга декабристов, купца и мецената Старцева. Здесь воссоздана обстановка того времени, в доме сохранился пол с тех времен, его не меняли, лежат такие широкие сосновые половицы. Идешь по ним, а они переговариваются с тобой вековым скрипом. А какие там вокруг красивые места, не налюбоваться, дух захватывает: река Селенга несет свои воды в священный Байкал, огромные каменные утесы нависают над бурной рекой, кругом широкое степное раздолье.
Не могу не вспомнить сына Николая Бестужева, Алексея Дмитриевича Старцева (по понятным обстоятельствам, он носил другую фамилию), который был крупным русским коммерсантом, промышленником, общественным деятелем, внесшим значительный вклад в экономическое и культурное развитие Китая и Дальнего Востока России. Конечно, главное в деятельности Старцева была торговля чаем. Ему удалось переправлять в Россию крупные партии чая не только по суше через Кяхту, но и морем через Одессу. Московские чаеторговцы отдавали большое предпочтение старцевским поставкам.
В Тяньцзине в середине 1870-х годов Алексей Дмитриевич создал строительную фирму. За восемь лет в китайском городе вырос целый микрорайон из 40 принадлежавших ему домов. Он стал одним из учредителей созданного в 1896 году в Тяньцзине Русско-Китайского банка. Здание этого банка – одна из немногих русских построек Тяньцзиня, доживших до наших дней.
Старцев прекрасно владел английским, французским, китайским, монгольским и бурятским языками. Он серьезно интересовался историей, религией, культурой стран Востока. Собрал знаменитую коллекцию предметов буддийского культа и уникальную библиотеку рукописей и книг по востоковедению. К сожалению, и библиотека, и коллекция погибли во время «боксерского» восстания в 1900 году. Об этом великом человеке, прожившем интересную и насыщенную жизнь, можно рассказывать очень долго. Он герой моего Великого чайного пути!
Мне посчастливилось побывать на противоположном берегу реки в старом Селенгинске. Место зачаровывает сразу, едва ступишь с лодки на берег. Кругом такая многозначительная тишина покинутого и забытого поселения. Этот затерянный в веках мир вызывает ощущение временного плена, как будто ты очутился в мертвом городе, который только вчера покинули жители. Эта впечатляющая громада руин Спасского собора заряжает колоссальной энергией. Смотришь на этот собор, когда-то богатый и огромный, у стен которого сейчас лежат каменные плиты-надгробья, немые свидетели тех времен, и сердце сжимается от боли. В соборе были изумительные фрески на стенах. Ничего не сохранилось, только на потолке можно заметить остатки краски. Недалеко от собора находится пирамида-памятник знаменитому коменданту города Якобию и каменная часовня. Стоя лицом к лицу с чудом уцелевшими свидетелями Великого чайного пути, понимаешь, что произошла встреча с прошлым, разделяемым рекой настоящего.
Выше по Селенге находилась Петропавловская крепость. От нее тоже ничего не сохранилось. А мое воображение тогда рисовало картину, как от пристани на Чикойской Стрелке большие суда загружают чаем, фарфором и другими китайскими товарами. Они быстро плывут по течению реки Селенги в Байкал. Здесь же на разные голоса шумит Петропавловская таможня. Щелк! И ты понимаешь, что ничего этого нет и ничто не возвращается из прошлого.
Давай как-нибудь вместе навестим моих бабушку и дедушку, они давно зовут меня в гости. Я очень соскучилась по ним. Посетим место поселения декабристов, сходим в музей декабристов.
– С большим удовольствием, конечно, поеду. Я только «за». Исторические города ведь населяют не только те, кто в них сейчас живет. Их населяют великие люди прошлого, память о которых не должна умереть. Анечка, ты большая молодец, твоя исследовательская работа помогает открыть неизвестные страницы нашей истории.
– Рядом находится знаменитый город Кяхта – когда-то чайная столица Российской империи. Великий чайный путь пересекал российскую границу именно здесь, в песчаной Венеции, – так иногда величали город. Как в Венецию стремились корабли, так и сюда, в Кяхту, шли верблюжьи караваны, нагруженные тяжелыми чайными цибиками. Небольшая Кяхта превратилась в поселение миллионеров. Она знала множество купеческих династий, замечательных имен русской дипломатии, науки и культуры. И каждый раз, приезжая туда, я нахожу для себя что-то новое, не известное ранее, хотя казалось, что все уже давно знаю.
– Про Кяхту я от тебя слышу уже не в первый раз. Поразительно, что ты тоже увлечена декабристами, и при этом моими же кумирами – братьями Бестужевыми. Ведь они, как и Константин Торсон, были морскими офицерами. Николай Бестужев занимался историей российского флота. Удивительно то, что далекая сельская глубинка до сих пор хранит память о декабристах. Жаль, что в Питере нет музея декабристов, установлен только памятный обелиск пяти казненным.
– Я не знаю других, более сильных мест памяти декабристов, более важных, чем Сенатская площадь в Санкт-Петербурге, – Аня вдруг неожиданно перевела разговор на другую тему. – Знаешь, а тут, кстати, недалеко находится мой обожаемый левушка с золотыми крыльями. Если хочешь, можем сходить к нему.
– Вот теперь я догадываюсь, где он проживает. Это Банковский мост с крылатыми львами-грифонами. Но там четыре льва. Какой из них твой?