Другие. Новая жизнь
Предисловие
Любовь не знает середины:
она или губит, или спасает.
Виктор Гюго
Я хочу посвятить эту книгу своим детям. Надеюсь, когда вы подрастете и прочитаете – поймете, что главная моя победа – ваши успехи, а главная надежда связана с вашим будущим. Цените то, что имеете и никогда не вешайте нос!
Данный текст является художественным произведением. Все имена, персонажи, места и события выдуманы, либо использованы условно.
Перед вами заключительная книга из цикла "Другие".
Ознакомиться с предыдущими частями серии можно по ссылкам:
Вдохновлено серией «Дозоры» Сергея Лукьяненко.
Пролог
Осторожно ступая, я беззвучно вошла в гостиную. Касаясь пола подушечками лап тихо-тихо, стараясь не цокать когтями по глянцевому паркету, надеялась проскочить в свою комнату незаметно. Но меня ждали.
– Нагулялась? – донеслось до меня недовольное высказывание из-за спинки кресла.
Платон встал и вышел мне навстречу. Я согнула лапы и поджала хвост. В зверином облике выказать покорность проще простого: не нужно надевать виноватую маску и искать правильные слова – достаточно опустить голову и немного припасть к земле, в данном случае, к ковру из медвежьей шкуры.
– Я спрашиваю: ты нагулялась? – уже веселее повторил Платон.
– Отвела душу. – Я слабо помахала хвостом.
– От Карателей отмазывать не буду! – заявил он.
«Куда ты денешься, родной! – подумала я, предварительно закрывшись ментально. – Зря я что ли тешу твое великое эго?!»
– У меня была лицензия.
– На сколько человек? – Платон обжег меня проницательным взглядом.
– Н-н-на одного…
– А ты со сколькими порезвилась? – спросил он риторически. Вернулся к камину, сел на полу перед ним, облокотившись спиной о кресло. Понятно, Великий не злится. Заскучал в бездействии и тишине.
Я легла возле него. Положила морду ему на ноги. Отец потрепал меня за ухом грубо и любовно одновременно. Я слегка прикусила его за бедро через брюки, играясь.
– Пасть порву, – шутливо озвучил он свою реакцию.
Сытость, покой и мерное потрескивание дров в камине расслабляли, и меня стал морить сон. Платон отрешенно гладил меня по шелковистой шее, зарываясь рукой в богатую шерсть. Зимний подпушек уже появился, а летняя жесткая ость сменилась шикарной шубой. В холодное время года до неприличия приятно шастать в таком виде по туманной реальности.
Перед тем как уснуть, я подумала, правильно ли поступила с теми мерзавцами? Двое из четырех недобитков банды GTA так удачно очутились рядом с выписанной Дневными для меня жертвой. Я оказала белым (и миру в целом) добрую услугу своей охотой. Весемир еще спасибо скажет. Так что туда им и дорога!..
Настойчивые толчки-покачивания прогнали такой сладкий сон:
– Подъем! – Отец еще потормошил меня, хлопнув напоследок по полному животу. – Вставай. Приведи себя в порядок, у нас скоро будет серый гость…
Я лениво потянулась. Отряхнулась, сбрасывая сонливость и начала трансформацию.
Оптимально было бы сначала полностью переварить сытный поздний анимагический ужин или ранний завтрак, но внезапный визит Карателя путал все планы.
Став человеком, я вопросительно посмотрела на Платона. Если он и знал, кто и зачем собирается нас навестить, мне открывать не спешил.
– Прополощи рот ромом, – велел он. – От тебя разит кровью. Разной кровью.
Я подошла к бару, налила полный стакан, отхлебнула немного. Затем набрала в рот побольше огненной воды, тщательно погоняла ее в горле, сплюнула в раковину. И уже с удовольствием допила третью часть.
Под душем мочалкой и шампунем смыла остатки чужих запахов. Для надежности, вернувшись в гостиную, села под крыло к отцу, который смотрел Кубок Дэвиса. Аромат его парфюма быстро впитался в мой чистый шлейф. Когда слишком стерильно – подозрительно.
Платон «ошибся» дважды: Хачанов проиграл Надалю, а к нам приехал не столько серый, сколько черный представитель сообщества Других.
Серыми принято называть Карателей – тех, кто хранит Закон, следит за соблюдением Договора между белыми и черными магами.
Серыми не рождаются, ими становятся после тяжелых предательств или метаний. Белые обычно бегут от двойной морали, черные… да только Тьма знает, отчего в серые идут черные колдуны.
К нам пожаловал Каратель Константин, член Совета Особых, бывший черный, и у меня немного отлегло, но только немного. Константин всегда был себе на уме: дружил с теми, кто на данный момент сильнее, умел договариваться с белыми легко, без жеманства. Пожалуй, лучше него это делает только мой отец – Великий Темный маг Платон, глава Детей Ночи.
– Приветствую уважаемое семейство! – широко улыбаясь, проговорил вошедший.
– К уважаемым людям не являются без предварительного одобрения в их выходной, – проворчал Платон. – Здравствуй, Костя!
Константин вопросительно посмотрел на меня: что с настроением?
– Хачанов проиграл, – бросила я.
– Ты же знал… – Развел руками серый, обращаясь к отцу и имея в виду, скорее всего, не только теннисный результат…
Платон по-стариковски дернул подбородком, много, мол, вы, молодежь, понимаете:
– Знал… Но надеялся, – пробубнил он смущенно. И, скинув с себя чуждый образ деревенского добряка, бодро спросил: – Какие новости?
Константин помедлил, дожидаясь приглашения сесть. Получив его, примостился на крайний барный стул, как воробей на жердочке. Его поза, очевидно, должна была подчеркнуть скоротечность и ненавязчивость визита.
– В Подмосковье, на границе с Рязанской областью найдены два тела… Ну как тела, фрагменты… Люди их по отпечаткам пальцев опознали – у одного кисть сохранилась, у второго – целый палец. Усердствовать в раскрытии не намерены, жертвы там – не жертвы, чистые животные. Хотя, наверное, неправильно зверей такими сравнениями обижать… – Константин провел рукой по богатой, черной как смоль, шевелюре.
– Ко мне ты зачем пришел? – холодно оборвал его философствования отец.
– Мне поручено разобраться, что там было. Разовая акция залетных гастролеров или Совету стоит беспокоиться? Аксинья недалеко от того места должна была охотиться… Вы же сегодня ночью реализовали свою лицензию? Ничего подозрительного не видели? – Константин улыбнулся мне одними глазами.
– Ничего, – как можно естественнее произнесла я.
– Я так и думал. Что ж, прошу прощения, что побеспокоил. Не смею боле докучать своим присутствием.
Когда он ушел, Платон похлопал рукой по дивану рядом с собой, приглашая сесть. Я уже примерно поняла, что будет дальше, но деваться было некуда. Он положил левую руку мне на плечи, приобнимая по-дружески, а правой сжал горло.
– Послушай, дорогой мой борец за добро и справедливость, – прошипел он мне в ухо, – заканчивай уже эти игры, хорошо?
Я часто-часто закивала, соглашаясь.
Часть первая «Другая реальность»
Традиционный воскресный обед сегодня проходил в крайне узком составе. Все мы порой устаем от окружения, всем нам время от времени хочется остаться в одиночестве или провести время с кем-то наедине. Сегодня этим кем-то выступала я.
Стряпня никогда не была моей сильной стороной. Может, просто не было нужды учиться, но, скорее, не имелось кулинарного таланта.
В детстве за дом и еду отвечали мама и бабушка, в студенческие годы – столовая и фастфуд, а сразу после у меня началась Другая жизнь под надежными крылами отца и наставника. Гостиничный сектор в офисе, рестораны и кафе. В этом смысле стало привычкой жить на всем готовом.
Изначально я была не слишком притязательна в бытовом плане – спортивная юность со сборами и соревнованиями приучила довольствоваться тем, что имею в данный момент. А на сегодняшний день жизнь моя была устроена более чем хорошо, и менять ее я не собиралась. В конце концов, если что-то требовалось поправить – выручала магия.
Но семейный обед по нашему общему суждению должен дарить не только радость общения, но и гастрономическое наслаждение. Поэтому на этот раз Платон, похоже, воспользовался услугами кейтеринга.
По крайней мере, я не помнила этой белой фарфоровой супницы у отца на кухне. Сейчас она стояла в центре стола, источая густой, хорошо прорисовывавшийся на фоне темной мебели ароматный дымок.
Я помешала наваристый грибной суп длинным половником и разлила по тарелкам. Подвинула поближе к Платону нарезанный багет. Знаю, знаю, у французов принято его ломать, но мы же в России.
Попробовала благородные белые грибы – неплохо. В детстве они мне почему-то не нравились. Сыроежки, шампиньоны – да, а самый уважаемый ценителями не впечатлял.
– Пап, Горский отказывается выдавать мне новый артефакт взамен испорченного. Говорит, что моя очередь не подошла, якобы я недавно два амулета заимела.
– Ну так правильно говорит.
– Чего это?! – возмутилась я. – Один я на улице отвоевала, у белых. А второй – у Луизы получила, в подарок.
– От моего имени, – весомо вставил Платон.
Я сделала вид, будто не услышала его замечания. Нет, в самом деле, странно было бы на моем месте не пользоваться собственным положением и родственными связями. И, вообще, я ничего не просила, она сама захотела сделать приятно.
– Скажи ему, пожалуйста, пусть выдаст. Мне надо для занятий со студентами.
Я встала, чтобы убрать суповые тарелки и подать горячее. Сегодня на второе отец выбрал мясо по-французски с картофельным пюре.
– Когда вот так хитро заглядываешь в глаза, взгляд должен быть еще более преданным, – рассмеялся Платон.
– Да пошел ты, – пошутила я, возвращаясь за стол.
– По краю ходишь, – заметил отец.
– Натура такая. Не знаешь в кого? – улыбнулась я, сглаживая острый угол.
– Ладно, скажешь ему, я разрешил.
– Спасибо, Великий! А еще ты обещал мне лицензию получше, помнишь? – Хорошим настроением родителя грех было не воспользоваться.
Платон потянулся в карман рубашки и достал оттуда сложенный в несколько раз бланк.
– На вот, учительница начальных классов, молодая, здоровая, не пьет, не курит… – начал издеваться он.
– Ну, пап! – застонала я.
– Ты же просила «получше»! – продолжил стебаться он.
– Великий прекрасно знает, что я имела в виду.
Для утоления своей звериной сущности иногда, крайне редко, я выходила на охоту. Но убивать ни в чем не повинных людей для меня было неприемлемо, поэтому я тщательно шерстила карточки с выданными Советом лицензиями, выбирая отъявленных мерзавцев и негодяев. Таким образом, и свою энергию восполняла, и мир делала чище.
К сожалению, по Правилам подбор отдавался на волю случая. Жертвой анимага, оборотня или вампира мог стать любой человек, не-родственник волшебника. Исключение составляли дети до шестнадцати лет и стратегически важные персоны для управления государствами. Их не трогали, чтобы не урезать генофонд и не нарушать стабильность в людском мире.
– Не-а, не знаю, – упорствовал Платон, отправляя в рот очередной сочный кусочек. – Вот мы с тобой мясо сейчас едим. Его как выбирают? Телятина ценится больше, чем говядина. Молодой поросенок дороже свинины. Почему? Потому что нежнее и вкуснее. И, вообще, ты слишком вызывающе себя ведешь на своих охотах: если уж убиваешь – то ешь целиком! Низшая нечисть ропщет из-за твоего расточительства. Или хотя б оборотня какого, поумнее, да поприличнее, себе в шестерки взяла. Пусть бы подъедал за тобой, да на посылках бегал.
– Разрешаешь? – усмехнулась я.
Платон отложил приборы, посмотрел на меня серьезно:
– Тебе пора набирать вес в обществе. Быть девочкой-припевочкой, принцессой-ромашечкой с характером Сталина, может быть, и забавно… Но мне нужна правая рука.
Ох, куда нас занесло-то, елки-палки!
– Слушай, – так же серьезно ответила я, – мы же договорились на берегу: ты не требуешь от меня абсолютного зла, я – не перечу тебе.
Я заискивающе заглянула ему в глаза. С выражением лица: «Ну я же лучше собаки!»
– Ты можешь заставить, – констатировала я. – И мне придется выполнить все, что скажешь, ломая себя. Но тогда ты получишь изуродованного монстра рядом. Оно тебе надо?
Я встала, подчеркивая торжественность произносимых слов и поднимая свой бокал:
– Не забывай, я не только дочь Великого Платона, я еще и внучка Анны Миргородской. Мое светлое начало так просто не задушишь.
И одним глотком допила вино, поставив точку.
Знаю, прозвучало пафосно, но мы оба понимали, что это правда. Отец недовольно поморщился, а это означало – он согласен: не гожусь я на роль младшего полководца сил Тьмы. Вот Юра в этом статусе в свое время был как рыба в воде.
Платон тоже встал, наполнил мою чашу, подлил себе вина, и мы переместились к камину. Сев в кресло, он едва заметно чему-то улыбнулся. Придумал, значит.
Мы посидели в тишине, наслаждаясь легким грибным послевкусием Пино Нуар, запахом свежих дров и треском поленьев в огне.
– Другой лицензии в этот раз не будет, – подытожил Платон. – Не нравится – подари кому-нибудь. Или…
Я сходила за бланком к столу, на ходу изучила данные. Очень маловероятно, что эта женщина заслужила подобной участи. Я посмотрела на Великого, оценивая, не рассердится ли, и бросила ценную бумажку в огонь.
Действовать с оглядкой на реакции отца научил горький опыт. Я уже знала, что притаившегося внутри него дракона лучше не дразнить. Впрочем, обожженная нога и сломанная рука оставались самыми серьезными из нанесенных мне Платоном увечий.
Всякий раз, стоило разозлиться на родителя и захотеть проверить установленные им границы поведения, я вспоминала его тогдашнюю решимость отсечь мою буйную голову, и желание нарываться пропадало.
Правда, совсем уж паинькой назваться тоже не могу – за два с половиной года, прошедших с момента его возрождения, я навострилась тонко чувствовать триггерные для него моменты, настроение и допустимые вольности.
К примеру, расправа над избежавшими наказания участниками банды GTA в ноябре девятнадцатого года выходила за рамки приличия в кругу высокопоставленных Других. Но сам факт, что я это сделала и не попалась, тешил душу Великого Темного. Больше всего он не любит нерешительных чистоплюев.
Иногда мне казалось, Платону нравятся мои бунтарские попытки, ведь нарушая правила, я позволяла проявляться во всей красе своей темной стороне. И это почему-то служило залогом успеха его дела. Я много думала, в чем суть. Ради чего нужно держать подле себя на цепи родного человека, который не в полной мере разделяет твои убеждения?
Понимал ли он, что ведет незримый бой за волчью верность с теми, кого уже нет рядом со мной – с бабушкой, с Натальей Павловной? С Юрой, в конце концов. Полагаю, да.
Игра. Порой я была уверена, отца просто забавляет своеобразная игра в кошки-мышки. Он, как хищник, то придушит объект охоты, заставляя замереть в парализующем ужасе, а то отпускает на волю: беги, наслаждайся жизнью.
Не буду кривить душой, я привыкла. Человек, вообще, такая скотина, которая привыкает ко всему. Поначалу было не просто. Меня так и подмывало сделать какую-нибудь гадость.
Например, я подстроила их разлад с Таисией. Рано или поздно она бы и так ему надоела, я добилась того, чтобы это случилось рано.
Глупая напыщенная курица рядом с моим отцом стала меня раздражать сразу после интронизации Платона. И ладно бы вела себя неприметно и не вызывающе, так нет – хвасталась всем расположением могущественного любовника и ходила с таким видом, словно поймала за жабры священную рыбу Тай.
Использовать приворотное зелье для укрепления их связи в ее ситуации было бы несусветной глупостью. Но я пустила слух, что ведьмочка сама призналась будто варила его, а дальше добрые люди разнесли сплетню по всему офису. Платон даже не дал ей объясниться.
Разумеется, очень скоро, он узнал о роли родной дочери в подставе любовницы. Тогда за меня вступилась Татьяна Петровна, которая, на мою удачу, присутствовала в момент разборок в его кабинете.
Ту сцену, когда мне едва не прилетело, я помню очень хорошо – как будто это было вчера.
Мы пили чай, приготовленный для нас Рыжей, ожидая возвращения Платона. Он ушел не то к Пономаревой, не то к юристам, и по возвращении нас ждало обсуждение нововведений в учебную программу для неофитов. Мне как раз собирались доверить разработку курса по трансформации.
Приближение грозовой тучи, коей выглядела аура отца, мы почувствовали с Татьяной Петровной практически одновременно. Вот только на ее лице отразилось недоумение по поводу резкой смены настроения босса, а я сразу поняла – он все знает.
Когда Платон ураганом влетел в приемную, крича: «Я вырву твой поганый язык!», мое тело инстинктивно рванулось подальше от источника гнева. К несчастью, вылезая из-за стола, я зацепилась за его ножку, а следом и за юбку Бескудниковой. Упала, не сумев воспользоваться его громогласным предупреждением, чтобы улизнуть.
Отец замер на секунду в дверях собственного кабинета. Убедился, что догадка верна и двинулся ко мне. Неожиданно у него на пути встала бывшая жена.
– Татьяна, отойди! – проревел отец.
– Не тронь, – веско произнесла Татьяна Петровна.
– Дай пройти, – процедил Платон ледяным голосом, и на сей раз дрогнула даже уважаемая ведьма.
Она посторонилась, пропуская отца, но осталась рядом, готовая, если что вмешаться. Он подошел близко-близко, навис надо мной. Я смотрела снизу вверх на его раздувающиеся ноздри и в пылающие яростью огромные очи.
– Вон с глаз моих! – Платон выкинул в сторону двери указательный палец. Повторять дважды ему не понадобилось.
Находиться в опале оказалось не слишком приятно – пришлось пойти и извиниться. Выслушать целую отповедь о тени, брошенной на его репутацию, и о моей непомерной наглости. Пообещать поддерживать высокое реноме и не лезть в личную жизнь.
Теперь это дела давно минувших дней, я веду себя намного благоразумнее, но спорные моменты между нами все равно случаются.
Глава 2 «Новая реальность»
Ясный апрельский день зарождался оранжево-бурыми всполохами, казалось, прямо там, за соседней коробкой высоток. У оперативника Детей Дня Игоря Морозова уже вошло в привычку просыпаться на рассвете, минут за пятнадцать до будильника, и любоваться яркими лучами. А то, глядишь, скоро очередной возведенный дом закроет его окна от и так далеко не ежедневного утреннего солнца.
Дождливая зима в Москве сменилась облачной весной. Високосный двадцатый год вообще принес с собой массу неприятных сюрпризов. Сначала старенькая кошка Дейзи приказала долго жить, из-за чего мама ходила сама не своя целый месяц. Потом папа заболел коронавирусом, чем не на шутку напугал всю семью. Игорь даже думал обратиться в штаб с запросом на целительскую помощь, но человеческие врачи справились сами.
А ведь в скольких случаях не справились! Руководитель белых волшебников Весемир требовал у Святогора, главы Совета Особых, чрезвычайного права лечить паству без предоставления специальных разрешений на магические воздействия (индульгенций). Но тот отказал, сославшись на запрет Европейского Бюро.
В Старом свете оказалось чересчур сильно Темное лобби, что, в принципе, логично – заживо гниющий запад давно стал оплотом сил зла. Впрочем, и в России ситуация была ненамного лучше. Ночным с возвращением Платона жилось куда раздольнее, чем при Юрии.
На улицах работы для Дневных вроде бы стало меньше – еще бы, Великий черный маг держал и чужих, и своих в страхе. И, если что-то случалось в городе, можно не сомневаться, происходило это, в основном, с разрешения возрожденного отца Ксении Хрумовой. Несостоявшейся по вине Игоря белой волшебницы. То, что Аксинья действительно имела предпосылки выбрать Свет, а не Тьму в свое время, Морозов понял, когда она спасла ему жизнь.
Как это было доподлинно Игорь не знал. Он тогда лежал в отключке, а коллеги мысленно прощались с упертым волшебником-одиночкой. Описывали увиденный процесс потом все по-разному.
Весемир отметил, что действовала черная колдунья очень неумело, расплескав много дармовой Силы вокруг. Аслана поразил ее бледный и деморализованный вид после. Мурад удивлялся, что она вообще захотела вмешаться, и запомнил лишь окровавленные по локти руки.
Запел будильник. Пора собираться на службу. Наверняка, грядет очередной скучный день.
Откровенно говоря, то, что в последние год-два дежурства чаще всего протекали спокойно, без инцидентов, больше пугало, чем радовало, ибо могло означать: Дети Ночи копят силы для решительного удара под дых. Не обязательно физического, выраженного в открытых столкновениях. Платон ведь так и не предпринял новую попытку свергнуть власть Святогора, как ожидал Весемир.
После того неудачного покушения, свернутого Ночными в самом зачатке, так что им даже предъявить ничего не смогли, белые долго еще держали ухо востро.
Великий Темный как будто отказался от своих планов. Верить в обнадеживающую догадку опасно, но иных объяснений у Игоря не было. Весемир наверняка имеет по этому поводу свои представления, наработки и версии, которыми по обыкновению не делится ни с кем, разве что со старым союзником Святогором.
Дорожный трафик в режиме самоизоляции стал заметно ниже. До штаба на Тверском бульваре Морозов домчал за полчаса. Встречающиеся на пути постовые службы для проверки QR-кодов машины актива Дневных и Ночных не останавливали. Ввиду неординарности ситуации стороны договорились временно не считать за воздействия простые отпугивающие заклинания, подвешиваемые на кузов автомобиля или вплетаемые в образ волшебника.
Конечно, Ночные и здесь получили выгоду для себя. Все-таки численность их сотрудников превышала количественный состав Детей Дня – даже в спокойные времена люди чаще и легче склоняются к Тьме, чем к Свету, что уж говорить о смутных периодах. Таким образом, подобное мелкое колдовство они применяли чаще.
Благо качественный перевес с отъездом наставника Ксении – Юрия – нивелировался. Самыми сильными черными, если не считать Карателей, признавались Платон, начальница ведьм Бескудникова, главный боевик Матвеев и сама Ксения.
Весемир классифицировал двоих последних как обладателей уверенного второго ранга, непосредственно приблизившихся к первому. У белых таким уровнем мог похвастать, помимо Аслана, только Билал – выписанный шефом талант из Киргизии.
С ним-то рука об руку и работал в последнее время Игорь. Исключительно с целью знакомства нового сотрудника с городом и спецификой жизни российских Других.
Билал несмотря на высокий ранг парнем оказался скромным, даже стеснительным. От упоения собственной силой не задавался. В тандеме пока что был ведомым, не ропща на решение начальства назначить старшим Морозова с его третьим уровнем. Это вкупе с фактом, что Весемир обратил внимание на не очень опытного молодого мага, говорило о его большом потенциале.
Правда, убедиться воочию у Игоря не было случая. Столкновений с Ночными у него не случалось давненько. Вот и сегодня их дежурство прошло без происшествий.
Инцидент случился уже в штабе. В дежурке.
Морозов расписывался в журнале, сдав смену, Билал возвращал оружейникам боевые амулеты, когда в комнату зашла пара друзей-оперативников: Стас и Иван.
Старший и по возрасту, и по рангу Стас был могуч, выдержан и приветлив. Почти всегда, но не в этот раз. Молодой красавчик Иван отличался живой эмоциональностью и смазливой внешностью, чем беззастенчиво пользовалось начальство, если нужно было охмурить какую-нибудь дамочку. Исключительно для дела.
Симпатичный блондинчик с ровными, правильными чертами лица, и правда, был само обаяние. Причем он мог органично вписаться практически в любую компанию: и сводить даму в филармонию, и зажечь на вечеринке в клубе.
– Чего смурные такие? – участливо спросил их дежурный охранник Денисыч.
– Да, сцепились под конец дежурства с дочкой Платона. Оборотней и анимагов своих учила след брать на Старом Арбате. На нас наехала, как на пришельцев: что вы, дескать, под ногами путаетесь! Ночные, похоже, совсем обурели – своим тот район считают.
– Они Москву целиком своей считают… Хозяева жизни, блин! – раздался чей-то голос из глубины помещения.
Вопреки имиджу степенного увальня-добряка Стас кипел негодованием:
– Все настроение изгадила…
– Шалава! – закончил за него Иван.
– Рот свой закрой, – гаркнул Игорь на последнего.
Коллеги удивленно повернулись в его сторону.
– А то что?! – с вызовом бросил блондинчик.
– А то я закрою, – глухо отозвался Морозов.
И завертелось.
Как их растащили, Игорь даже не понял. Увидел только, что успел знатно засветить Ивану под глаз. Денисыч по-отечески посоветовал Морозову остыть на улице. Там Билал и подоспел с расспросами:
– За что они так ее ненавидят?
После родного Бишкека, где отношения Дневных и Ночных даже противостоянием назвать сложно (не то что вялотекущей войной) и где принято с уважением относиться к достойному врагу, неприкрытый негатив удивлял азиата.
Морозов пожал плечами, подбирая слова:
– За что мы, белые, не любим черных?! За наглость, жестокость, пренебрежение правилами. – Он меланхолично потер щеку. – За совершаемые зверства. Поверь, у нее впечатляющий список злодеяний.
– А зачем ты тогда ее сейчас защищал? – недоумевал Билал.
Как такое объяснишь? Защищал, потому что защищал! Потому что считал правильным вступиться за честь оскорбленной девушки, потому что помнил, благодаря кому еще топчет грешную землю. Он научился с этим жить – персона из стана врага спасла его неожиданно для всех.
– Она в участии в оргиях не замечена. Мужчин как перчатки вроде не меняет. Почему тогда шалава? Убийца – да. Насмешница. Но никак не распутная женщина. Я за то, чтобы называть вещи своими именами.
Билал прищурил и без того узкие щелочки глаз.
– Кажется, я тебя понял.
В этот момент на улицу вышел Аслан. Качнул головой призывая Морозова проследовать за ним. Поднялись на третий этаж, в кабинет Весемира.
Шеф подписывал какие-то бумаги, хмуря брови. Коротким жестом руки предложил им присесть.
Как только за его секретаршей Анечкой закрылась дверь, он испытующе посмотрел на Морозова.
– Ну, и что это было, Игорь?
Драка. Немотивированная агрессия белых волшебников по отношению друг к другу.
Нет, Иван, конечно, тот еще фрукт. За словом в карман не лезет, отличается ершистостью милого баламута, чем очаровывает противоположный пол и друзей-приятелей. Есть такой тип личности – за любой кипишь кроме голодовки. Серьезный Морозов никогда не понимал плещущей через край жизнерадостности подобных персонажей. На все-то у них есть ответ или шутка. Но никогда не осуждал. Каждый человек хорош по-своему.
А что на него нашло – на этот вопрос Игорь не мог ответить и сам. Видимо, общий встревоженно-агрессивный фон настроений вокруг повлиял. Люди, и правда, злились все больше и больше. Из-за локдауна, неизвестности, что ждет впереди, слухов и домыслов, неверия официальной власти.
Негативные эмоции передавались от них Другим. Все стали какими-то дерганными, нервными, взбудораженными.
– Я не знаю, шеф… Простите, устал, наверное.
– Хорошо ты товарища с устатку приложил. И из-за кого? Той, что столько крови нашей выпила, причем иногда буквально! А ведь еще даже пяти лет не прошло с момента ее конфирмации.
– Стоп, стоп, стоп. Погодите, Великий, вы же сами отмечали недавно: от нее в последнее время вреда не больше, чем пользы.
– Но и не меньше.
– Однако она обуздала свою темную суть. И даже изнутри противодействует лидеру Ночных по мере сил.
– Не перевирай, пожалуйста, мои слова! – Весемир подался вперед в кресле и добавил в голос стали. – Я говорил всего лишь, что их цели с Платоном не совпадают. На мой взгляд. А как там на самом деле, один туман знает. В любом случае, негоже на своих с кулаками бросаться из-за приспешников Тьмы! Ты же не дурак – понимаешь, она не отречется от своего изначального выбора.
– А может отречется? Может, Палей была права, и нужно только помочь ей и таким, как она, сделать этот шаг?!
Глава 3 «Трое против одного»
Зима и весна пролетели незаметно. Скучать было некогда. Приближался очередной выпуск Других из нашего Учебного Центра. Моей сферой ответственности была практика у оборотней и анимагов.
В этот раз состав учеников подобрался на загляденье – полный набор: две ведьмы, ведьмак, пять колдунов и колдуний, двое из которых согласились развивать в себе умение трансформироваться, и четыре оборотня.
Будущие анимаги довольно быстро составили пару и подтягивали друг дружку по слабым дисциплинам. Вере плохо давалось предвидение, Володе – порчи и проклятия.
То, что эти двое далеко пойдут, мы поняли почти сразу. Вслух практически не обсуждали, чтобы не сглазить, но многозначительный перегляд преподавателей говорил о многом. Да, и вообще, необъяснимая связь этой парочки играла им на руку.
Их словно магнитом тянуло одну к другому, и иначе как ВВ между собой они уже не назывались. Ребята стали единым целым. Помните, хочешь идти быстро – иди один, а далеко – с кем-то?
Глядя на них, я вспоминала нас с Андреем. Боль потери потихоньку стерлась. Осталась только светлая грусть от того, что все закончилось так быстро.
Близко я к себе никого не подпускала. Так, незначительные интрижки для здоровья и снятия напряжения. Впустить снова кого-то в собственное сердце оказалось сложно. Правда, совсем уж противиться возникающим симпатиям тоже не имело смысла.
Один из новеньких оборотней, Леша Сомов, сумел завоевать мое расположение. Вежливый, воспитанный мальчишка. Из хорошей, законопослушной семьи, если так можно сказать про зверолюд.
А главное – смотрел на меня с неподдельным восхищением. Особенно после того, как я не позволила прессовать его трем одногруппникам.
Случилось это еще в конце марта. Тихий и скромный парнишка был для отвязной компашки как бельмо на глазу. Оборотни заманили собрата в Боевой зал и под видом тренировки решили хорошенько потрепать. А мне Матвеев как раз поручил проверить, не пора ли менять мишени.
Все четверо предстали в образах волкулаков. Только если троих друзей забавляло происходящее, Леша метался между ними, тихо порыкивая. Сразу понятно, кто здесь жертва.
– А ну-ка замерли! – прикрикнула я. – Что творим?
Пакостники шкодливо заозирались.
– Отр-р-рабатываем… – запыхавшись, пролаял заводила Макс, – защиту от гр-р-рупповой атаки.
Нашелся. Молодец. Я перевела взгляд на Сомова, ожидая от него подтверждения или отрицания. Бока того ходили ходуном. Леша молча опустил морду. Стучать на своих не приучен. Тоже хорошо!
– Тренируетесь, значит?
Нападавшие дружно закивали.
– Чудненько! А я-то думала с кем мне попрактиковаться!.. – бросила им, начиная трансформацию. – А тут на ловца и звери ес-с-сть.
– Мы не будем атаковать вас-с-с, – неуверенно прорычал Макс, переступая с лапы на лапу.
– Еще как будете! Это пр-р-рикас-с-с, – «з» проглотилось, а я вышла на середину. – Начали!
Воспользовавшись их замешательством, я схватила за холку ближнего оборотня и швырнула в железную стойку тренажера. Второй выскользнул из-под моих когтей и припустил по кругу. Приятно, хоть чему-то мы вас научили!
Волкулаки расположились с двух разных сторон, норовя пробраться мне в тыл. Я попятилась, увеличивая расстояние и стараясь держать обоих в зоне видимости. И снова стала человеком ровно в тот миг, когда оборотни, переглянувшись, видимо, договорились как действовать. Энергетическим барьером я защитилась от атаки одного из них, а в другого запустила небольшой файербол.
– Так нель-с-с-ся! – возмутился Макс.
– А кто вам сказал, что я буду драться честно?! – отбрила я, формируя огненный шарик побольше.
– С-с-сдаюс-с-сь! – успел выкрикнуть он, прежде чем я бросила в него снаряд.
– Закончили упражнение! – Вместе с выдохом я отправила файербол в манекен рядом с прижавшим уши волком. Пламя облизало черную человеческую фигуру с головы до ног.
Леша так и не признался, за что они его не взлюбили.
После произошедшего я прикинула для себя, что возьму молодого под крыло в Боевом отделе. В конце концов, если уж отец сам говорил об этом, почему бы не послушать мудрого совета.
Но жизнь, как всегда, внесла свои коррективы.
В честь пятилетней годовщины моей конфирмации Платон захотел устроить широкий праздник. А в качестве своеобразного подарка преподнес новость о кадровых перестановках.
С самого начала совещания он был отрешен и загадочен. Ежевечерние встречи у него в кабинете давно стали больше данью традиции, чем необходимостью. Чрезвычайного ничего не произошло, все по плану.
Закатное солнце щекотало профиль Великого. Серебряный перстень с головой волка, именуемый Оком Семаргла, на его левой руке отливал золотом под рыжими лучами.
– Владимир, Павел, Ксения, задержитесь. Остальные свободны. – Платон встал за своим столом, дожидаясь пока закроется дверь.
– Хочу услышать ваше мнение, откровенно и без утайки, вот по какому вопросу, – начал он без предисловий. – Не пора ли тебе, Ксения, поменять род деятельности?
Подошел сзади и положил руки мне на плечи. Я недовольно застонала, и это было лучшим ответом с моей стороны. На шее нагрелся невидимый знак подчинения, чувствуя близость перстня.
Отец не использовал связь без нужды. Но она присутствовала вечным фоном, шумом где-то на краю сознания, не давая забыть о произнесенной когда-то клятве. Давила исподволь, как строгий ошейник на бойцовской собаке.
– Если я правильно вас понял, босс, – елейно произнес Шаронов, – вы хотите, чтобы Ксения перешла в Юридическое управление?
– Именно так. У тебя же Отдел взаимодействия с Детьми Дня не доукомплектован?
– Я был бы этому безмерно рад, – с кажущейся искренностью произнес Владимир. – Вашу дочь знают и уважают. Она могла бы принести много пользы на этом поприще.
Ой, льстец! Я посмотрела на отца, мол, ты же это не серьезно?
Юристы – конечно, особая каста. Новый уровень. Но мне и на старом месте жилось неплохо, хотя я помнила давнюю просьбу Юрия сменить вид деятельности.
Оставалось надеяться, что Павел вцепится мертвой хваткой бультерьера и не отдаст своего зама за здорово живешь.
– Ксения – отличный боец, – сказал Матвеев. – С ней хоть в разведку, хоть в атаку, но надо же еще таких растить. Я бы Артема повысил, если бы было куда…
Я почувствовала пристальный взгляд отца на своей макушке.
– Три против одного, – насмешливо констатировал он. – Владимир, поздравляю с новым замом!
Шаронов церемонно склонил голову, как бы благодаря.
Вот так без меня меня женили!
Отдельную прощальную вечеринку в Боевом устраивать не стали – объединили с моим праздником. Платон ничего не делает просто так. Коли заморочился организацией торжества, значит, зачем-то понадобилось веселое пиршество. Может, вытащить хотел к нам кого из-за границы (дядя Вук, к слову, приехать не смог), может, взбодрить подчиненных, подразнив Весемира. В любом случае, мое поздравление было лишь поводом. Приятным, не скрою, но не основным.
Гостей в Савве собралось порядочно. Все по приглашениям, естественно. Я отличилась и здесь, позвав с собой Сомова. Он неуверенно отказывался, вроде как не принято оборотням в одном обществе с магами вращаться. Тогда я предложила купить ему выходной костюм, что смутило парня еще больше и предсказуемо сломало.
Леша явился в собственном, выпускном, вполне себе приличном. Я критически осмотрела его, посоветовала снять галстук и растрепала русую челку. Получился молодой, немного напряженный мачо.
В ресторане, когда Платон удивленно поднял бровь, увидев моего сопровождающего, занервничала и я. Но отец отвернулся, как будто все было в порядке вещей, и началось веселье.
Официальный старт празднику дала его короткая, яркая речь, после чего шампанское (и не только) полилось рекой. Помню отец сказал, что рад представить нового начальника Отдела взаимодействия со сторонними организациями и гордится молодым поколением Других, готовых по-своему отстаивать интересы Детей Ночи. Потом случилась целая карусель смол токов, уйма лестных слов и дежурных улыбок.
Но главное для меня поздравление прилетело еще накануне ночью. В начале третьего на экране высветился французский номер и на душе стало тепло.
– Привет, дорогая! – прозвучал в динамике любимый баритон.
– Здравствуй, Учитель! – Я села в кровати, сбрасывая сонливость.
– Как она, жизнь молодая?
– Пойдет. А у вас как дела?
– В порядке. Натали отдыхает. А я вот не утерпел, решил первым сказать, как ценю и переживаю за тебя! Самые трудные пять лет позади, теперь личностный рост – твоя первоочередная задача. Будешь расти ментально, и Сила попрет. Но не спеши, тише едешь – дальше будешь. И помни, двери нашего дома всегда открыты для бунтарки Ксю, но мы верим в твое благоразумие.
– Спасибо, Юр! – У меня комок подступил к горлу. Сантименты никогда не были нашей сильной стороной, Темные – циники, в этом вся соль. Трогательная забота бывшего наставника и его Светлой дамы сердца пробирала до мурашек. – Люблю вас!
– Давай. Хорошего праздника. Много не пей. – Рассмеялся он на прощание.
Я задрала подбородок, возвращаясь в настоящее, вдохнула поглубже, нашла глазами отца. Он стоял в окружении глав Детей Ночи крупных российских городов и вещал о чем-то очень увлеченно.
По закону жанра мне следовало быть сейчас там, рядом с ним. Внимать, создавать красивый, правильный фон. Интересоваться избранным путем развития. Вместо этого я спряталась ото всех за колонной, возвращаясь мыслями к избитой теме выбора. Как любит повторять Платон – выбор есть всегда.
Даже у Юрия, загнанного, казалось, в ловушку несколькими годами ранее, он был. Как у того витязя на распутье: «прямо ступати – живу не бывати». Былинный герой выбрал дорогу вперед и убедился, что вещий камень врет. Юрий же мужественно решил не идти больше торным путем вместе со старым другом.
По сути, он даже попытался противостоять возрожденному Великому. Не знаю, почему отец его сразу не убил. Это трудно постичь до конца. Скорее всего, у него для этого, как всегда, имелась целая совокупность причин. А у Юрия, в результате, отметая смерть, оставалось только два варианта: снова присягнуть Платону или уйти. Какой из них был потерей себя? Думаю, что новая клятва.
Бросив службу, Родину, бросив меня, наставник лишился своего призвания, зато обрел право на размеренную жизнь и личное счастье. Выстраданное и долгожданное.
Правда, опять же, выходило так, что мой отец снова выставил его своим должником. Посудите сами: когда-то давно он вернул Юру к жизни, выдернув из послереволюционной горячки. Платон дал ему смысл жизни – борьбу против белых волшебников, которые в большинстве своем поддержали свержение царского режима. Научил многому из того, что сам умел, и даже поднял до своего уровня.
Никто не может сказать, что Юрий отплатил ему неблагодарностью. Я знаю, он несколько раз спасал Платону жизнь. В конце концов, он помог ему обхитрить Судьбу: уйти и вернуться более могучим. Наставник берег и поддерживал его дочь, то есть меня, когда я меньше всего этого заслуживала.
Он расплатился сполна, но, пойдя наперекор, превратился для отца из друга во врага, подписав себе смертный приговор. Платон великодушно пощадил его, отпустив на все четыре стороны, закинув тем самым, как мне кажется, в Юрино благородное нутро новое долговое зерно.
Вкрадчивыми шагами я подошла к Платону и тихо встала сзади.
Он почувствовал мое присутствие и, не оборачиваясь, показал на меня большим пальцем сжатого кулака дальневосточному колдуну, с которым сейчас разговаривал:
– Ей отдашь собранный материал, – сказал жестко с явной недовольной интонацией. Глава Ночных Владика стоял перед ним как студент, висящий в списке на отчисление, перед деканом.
Глава 4 «Косяк»
В папке, переданной мне владивостокским коллегой и заколдованной от чтения обычным человеческим зрением, были подшиты наработки по созданию отряда кицунэ в российской действительности. Предваряющие основное исследование файлы содержали короткую справку по японской мифологии и выдержки из восточных легенд о чудесах.
Примечательно, что с древних времен кицунэ у них делятся на две основные разновидности: Мёбу (белые кицунэ) и Ногицунэ (тёмные кицунэ).
Первых принято считать добрыми лисицами, помогающими людям. Якобы они приносят богатство, процветание и успех в делах. А вторые – хитрые и коварные демоны. Способны довести человека до безумия, управлять им, навести морок. А главное, выпить жизненную энергию.
Я ехидно оскалилась: «А еще мы пьем по утрам кровь младенцев вместо кофе!»
И уже хотела было разгневаться, поспешный стук в дверь остановил – Леша принес любимый капучино с корицей и эклеры.
– Как оно там без меня, в Боевом-то? – подобрев после еды, поинтересовалась я. Особо не верилось, что Леша будет жаловаться, но ему удалось меня удивить.
– Никогда не чувствовал себя там своим. А без вас вообще… болото.
Я еле-еле удержала свои глаза в орбите. При всей теплоте моего к нему отношения открыто заявлять такое… Да если я намекну Павлу о недовольстве парня, они его со свету сживут.
– Хотел спросить, Ксения Платоновна… А вы никак не можете перевести меня к себе?
Боюсь, что тут я все же не удержала лицо.
– Я давно об этом мечтал. Только не знал, как вам сказать. Столкновения на улицах, адреналин – не мое это все! – горячо продолжал Сомов. – Я хочу защищать Детей Ночи в суде.
Взяв себя в руки, просканировала ауру подопечного. Не шутит. Нервничает, переживает, но не дуркует. Я задумчиво почесала висок двумя пальцами, поймав себя на том, что невольно копирую жесты отца.
Как бы он отреагировал на такой поворот событий? Немыслимый, конечно, фортель! Так и времена меняются. А вдруг Платон поддержит?
– Первый оборотень-юрист, говоришь?! А что? Это по-нашему. Я спрошу у Великого.
У Алексея загорелись глаза.
– Не радуйся раньше времени. И не рассчитывай на быстрый ответ – надо момент подобрать.
Прошло почти две недели прежде, чем выпал удачный случай попросить Платона об этом революционном, во многом, решении. Он не отказал. Не зря я выжидала, когда у него будет подходящее настроение. Мы с Владимиром прижали белый патруль, спровоцировав на агрессию. Не совсем этично, но в рамках Закона. И черные в дамках. А довольный босс – праздник для приближенных.
Так Леша Сомов стал моим паралегалом[1]. А если по-честному, то мальчиком на побегушках. И все бы хорошо, но почти сразу случился и его первый косяк.
Июльская жара плавила мозги и людям, и Другим. Только этим можно объяснить его временное помешательство. Хотя, вероятно, уже к тому моменту он проникся ко мне светлыми чувствами и считал своим долгом ревностно защищать ото всех.
К сожалению, это вышло нам обоим боком.
Сложные отношения с отцовскими спутницами преследовали меня всегда. Словно какой-то злой рок! Новой избранницей Платона недавно стала Кристина – помощница Пономаревой.
Строго говоря, пышногрудая блондинка с большими выразительными глазами значилась в должностном табеле архивариусом. Но наполеоновские планы отца по созданию личной непобедимой армии вели к серьезным внутренним изменениям учебных программ (Совету их, естественно, не показывали, предоставляя для проверок старые).
Одной Ирине Игоревне переработать такой объем информации было сложно. А может, Платон еще тогда положил глаз на видную колдунью и решил поощрить ее, Тьма его знает. В общем, новой протеже придумали достойную должность в Учебном отделе под руководством Пономаревой.
Только меня она раздражала даже больше Таисии. Та хотя бы не лезла в политику, не пыталась рассуждать о статусе-кво в отношениях с Дневными. А Кристинка умничала, где не надо, умудряясь при этом не прогневать Платона.
Мы тихо недолюбливали одна другую, стараясь не накалять без повода. И, столкнувшись в очередной раз в приемной босса, почти разошлись миром.
Погруженная в собственные мысли, я не услышала, что она там пробубнила. А вот Леша, видимо, расслышал хорошо. Периферическим зрением я заметила резкое движение у себя за спиной и магическим нутром ощутила превращение рядом.
Одновременно с его грозным рыком завизжала Кристина, отпрыгивая подальше. От греха, я тоже обернулась зверем и, оскалившись, рванула наперерез Леше. Он уже пришел в себя, взяв под контроль эмоции. Замер.
С грохотом раскрылись двери отцовского кабинета.
– Что здесь происходит? – рявкнул Платон.
Кристина бросилась к нему как к спасителю. Актриса!
Платон заглянул ей в глаза, моментально считал произошедшее.
– За мной. Оба, – процедил он, и я поняла, что словесной взбучкой мы вряд ли отделаемся.
Уверенным шагом отец дошел до лифта. К счастью, Леша сообразил в последний момент обогнать нас и услужливо нажать кнопку. Похоже, он тоже осознал, что крепко накосячил.
Приехали на сорок первый. У бронированной круглой двери просторного Боевого куба Платон велел мне стоять здесь. Пропустил внутрь оборотня и призвал любимое оружие – огненную плеть. Должна ли я задержать молодого волка, если тот попытается сбежать озвучено не было.
– Пусть звериная суть поможет тебе, – бросил отец Леше, как заупокойную молитву прочитал, и нанес удар.
Сомов пригнулся, пропуская над собой горящий кнут, но на возвратное движение среагировать не успел – тот поймал тело волка в ловушку. Вложи Платон всю свою мощь в колдовской символ – разрубил бы надвое. Однако удар только сбил Лешу, ободрав скальп на хребте. Не дав ему опомниться, Платон выбросил плеть второй раз. Молодой шарахнулся прочь, пробуксовывая и царапая когтями бетонный пол. Тут же последовал третий удар, выбивший из Сомова душераздирающий визг.
И пока отец снова заносил свое оружие, я рванула внутрь куба, чтобы загородить собой подопечного. Платон успел это увидеть и даже сделал возвратное движение рукой, но кончик плети, изогнувшись, щелкнул меня по ребрам. Бок зашкварчал как бекон в разогретом масле. Скулить было некогда – следующее мое действие нас либо спасет, либо похоронит.
– Хватит! Прошу. – Я припала к холодной плите, следя взглядом за реакцией босса.
Он раздумывал не долго:
– Научи щенка себя вести. – Платон указал мне за спину, деактивировал плеть и стремительно удалился.
Я развернулась к своему подопечному. Леша ждал атаки.
– Все понял? – спросила я для проформы.
Молодой волк виновато опустил морду.
– Хромай к лекарям.
Устоявшаяся температура за тридцать градусов раскалила городской асфальт до состояния огненной батареи. Редкая, грозовая, вода испарялась на глазах, создавая ощущение парной.
Как разогретая печь накалились и отношения Игоря с Весемиром.
Поводом для обоюдных обвинений опять послужила Ксения Хрумова. Она как-то ловко (Морозов не вдавался в подробности – как) подставила его коллег, выведя их в ничего не предвещавшей ситуации на агрессию. Подленько. Можно было бы сказать, что в духе черных, если б Игорь не помнил точно таких же провокаций со стороны Детей Дня, когда требовалось поймать на крючок самих Ночных.
Морозов к произошедшему не имел никакого касательства, соответственно и наезд шефа воспринял в штыки:
– А чтоб ты не забывал с кем мы имеем дело! – напирал Весемир. – Под личиной беззлобной овечки прячется хитрая волчица. Ты не должен никогда об этом забывать! – Мне вы зачем это все высказываете? – возмутился белый маг во время «дружеской» беседы в столовой.
Да, очевидно, ту драку с Иваном из-за Ксении ему припомнят еще не раз. Но, если по-честному, Весемир был прав: бдительность Игоря притупилась со временем, отношение к дочери Платона несколько изменилось. Мудрый шеф чувствовал или просчитывал это, оттого и злился.
– Вы сами, похоже, благоволите девушке, а меня упрекаете! – завелся Морозов. – Не логично, шеф, вам не кажется?
– Интересно, – недовольно проворчал в ответ Весемир. – В чем же я ей благоволю?
– Пойдем по пунктам? – Игорь приготовился загибать пальцы. – Обвинение в убийстве Степана сняли?! За избрание в Совет голосовали?! Ходят слухи, что и в лечении ее мамы пару лет назад вы свою роль сыграли!.. Недавно я имел преинтересный разговор со Святогором…
– Так-так, – включился Великий белый маг, до этого слушавший подчиненного со скучающим видом.
«Получается, проболтался, Игореха, – сказал сам себе Морозов. – Решил же сначала все обдумать и только потом… Ну, да так тому и быть, значит!..»
– О чем с главой Совета-то судили-рядили? – подначил Весемир.
– Он предлагает мне прописку поменять, – не стал таиться Морозов.
– Обещал, наверное, что компромиссов с Платоном не будет? – ехидно поинтересовался шеф.
– Нет, представьте себе, жечь нечисть каленым железом в планы не входит, – отбился оперативник. – Но более последовательная политика, чем у вас намечается.
– Беда в том, Игорь, – серьезно проговорил Весемир, – что серые проморгали момент, когда Ночных можно было серьезно прищучить, обеспечив всем нам спокойную жизнь на ближайшие полсотни лет. А теперь, выйдя в море на утлом суденышке, главный Каратель хочет победить шторм. Я тебя ни в коей мере не отговариваю и не пугаю, но… Не думай, что став серым, избежишь столь нелюбимой тобою игры в поддавки.
_________________________________
[1] Помощник юриста, не имеющий высшего юридического образования.