Пробуждение последнего Стража. 1 часть. Сила рода

Глава 1 “Столичная хандра”

1

Андрей, высокий парень тридцати лет, замер на набережной Москвы–реки, словно тень, отделившаяся от вечернего города, только что закончился его рабочий день. Русые волосы, будто тронутые ветром, лежали в легком беспорядке над открытым взглядом, голубых глаз. Четко очерченные скулы и волевой подбородок, пробивающиеся сквозь легкую щетину, говорили о его уверенном характере, но в полных губах читалась доброта. Он был одет просто и стильно, в серую футболку, небрежно расстегнутую клетчатую рубашку и кожаную куртку цвета темной охры. На шее, как некий талисман, висел круглый медальон, похожий старинное золото, на тонком черном кожаном шнурке. Линии на нем, образовывали сложный орнамент, внутри которого можно было различить очертания древних рун.

Вокруг сновали люди, кто–то неспешно прогуливался, кто–то спешил по своим делам, как это обычно бывает в столице. Монотонность будней давала о себе знать, но уверенный внешний вид, и спокойная сила были его привычной маской. За ней скрывалась душевная усталость и тревога. Он предпочитал не показывать свою уязвимость окружающим, чтобы сохранить образ сильного человека, несмотря на лёгкую депрессию, которую он в последнее время всё чаще ощущал. Он трудился в Министерстве природных ресурсов и экологии Российской Федерации, в департаменте анализа и реагирования на загадочные природные явления, чья деятельность была связана с чрезвычайными ситуациями, имеющими отношение к природным аномалиям, загадочным катастрофам и явлениям, требующим незамедлительного реагирования.

На собеседовании при устройстве на работу его будущий начальник, Бережиславский Борис Святославович, долго смотрел на него, прежде чем спросить: “Вы верите в сверхъестественное?” Андрей ответил, что не отрицает возможность существования необъяснимых фактов, но считает, что всё в конечном итоге можно объяснить с научной точки зрения. На что Бережиславский резюмировал: “Не готов… Предлагаю вам работу в корректировке отчетов с «научной точки зрения»”. Так он получил работу специалиста отдела аналитики и сводной отчетности.

В отделе кипела жизнь оперативной группы, словно отважной команды охотников за необычным. Они выезжали по первому сигналу, исследуя поступившие заявления о самых странных происшествиях. Порой им приходилось сталкиваться с загадками, от которых мурашки бежали по коже, – как, например, отчёт о необъяснимых низкочастотных звуках, доносящихся из подвала многоэтажного дома, которые не вписывались ни в одну из известных акустических моделей. А случались и забавные казусы, словно комичные сценки из комедии абсурда – вроде отчета о “шутниках”, чьи “сверхъестественные” световые и звуковые эффекты в окнах оказались банальным следствием ночного ремонта электропроводки.

В архивах отдела хранились целые тома таких историй: Свидетельства о “летающих тарелках”, что парили над городом, описания их странных форм и загадочного свечения, после анализа превращались в сухие факты о метеоритах и спутниках, запечатлённых на профессиональных снимках ночного неба. Отчёты о “призраках”, что бродили по коридорам домов, их “призрачные” фигуры, пойманные на фотоснимках, в итоге оказывались лишь игрой света и тени на старых обоях, разоблачённой анализом условий наблюдения и свидетельских показаний.

И все эти истории, пропущенные сквозь призму строгой научной методологии, показывали одно: то, что казалось непознанным и загадочным, при внимательном рассмотрении обретало вполне земное и логичное объяснение.

Но специалисту отдела аналитики и сводной отчетности, во всем этом буйстве необъяснимого, досталась роль скорее летописца, чем исследователя. Его работа не имела ничего общего с миром аномалий, а больше походила на рутинную работу бухгалтера в мире фантастики. Он занимался тем, что превращал хаос необъяснимого в стройные ряды таблиц и графиков, приводя в порядок формальную сторону отчетов, отсекая всю их загадочную суть. Он был архитектором системы, тем, кто раскладывал “необъяснимое” по полочкам, а не тем, кто пытался проникнуть в его тайну.

2

Андрей стоял на набережной, глядя в весенние мутные воды реки, и размышлял о своей жизни. Он родился и вырос в Сыктывкаре. Отец был пожарным и погиб при тушении пожара, когда Андрею было всего семь лет. Обрывки воспоминаний – тёплые руки, весёлые рассказы, аромат мандаринов на Новый год – всё, что осталось от отца. Но отцовскую любовь он запомнил именно такой, теплой и надёжной. Его смерть перевернула жизнь Андрея. После смерти отца, мама была в глубокой депрессии, она замкнулась в себе и бабушка по отцовской линии, Татьяна Алексеевна, жившая в Великом Устюге, чтобы дать маме прийти в себя, забрала его к себе.

Они часто ездили в родную деревню бабушки – Копылово, к её сестре, Александре Алексеевне. Он помнил всех соседей на улице Ключевской. Эта улица называлась так не случайно. Не потому, что имела отношение к замкам или ключам, и не потому что там, где–то бил из–под земли родник. А потому, что все соседи когда–то жили на хуторе “Ключи” неподалеку, но, когда туда так и не провели электричество, людям ничего не оставалось, как переехать оттуда. Они не просто бросили свои жилища, а разобрали их и перевезли в Копылово, заново отстроив свои дома на этой самой улице. Поэтому эту улицу и называли Ключевская.

Андрей до сих пор помнил запах хвои и нагретой солнцем древесины, знойные летние дни, наполненные жужжанием пчел и ароматом полевых цветов. И вечера, когда спадала жара, и бабушка, усадив его на крыльце, рассказывала местные легенды о разных мифических существах, обитающих в этих лесах.

В Великом Устюге он окончил начальную школу, впитал размеренный, неторопливый ритм жизни этого маленького, но красивого города.

Но устюжская жизнь Андрея продлилась недолго. Мама, оправившись от горя, снова вышла замуж и перевезла его обратно в Сыктывкар. Город, совсем не похожий на уютный и тихий Великий Устюг, встретил его своей суровой реальностью.

После школы, не желая задерживаться в унылом Сыктывкаре, Андрей сразу пошел в армию. Благодаря хорошей физической подготовке и отличным результатам на медкомиссии, его определили в морскую пехоту. Служба в морском десанте закалила характер Андрея, привила ему дисциплину и ответственность, научила выносливости и умению быстро принимать решения в экстремальных ситуациях.

Вернувшись из армии, возмужавший и уверенный в себе, он вместе со своим сослуживцем и другом, Николаем, решил не возвращаться в родной Сыктывкар. Они оба подали документы в один из московских ВУЗов.

Учёба Андрея не особо увлекала, но, благодаря хорошим оценкам, он получал стипендию, которая позволяла ему оставаться в столице. Да и смысла возвращаться в Сыктывкар не было, отчима перевели по работе в Казань, и мама уехала с ним. Больше там у него никого не осталось. После окончания института, чтобы закрепиться в Москве, он согласился на работу в Министерстве, на ту самую должность…

Через год Андрей встретил Наташу. Их пять лет гражданского брака прошли спокойно, без бурных страстей и ярких эмоций. Было удобно, комфортно, предсказуемо… но не более. Андрей ценил в Наташе ее надежность, умение создавать уют, но ему все чаще казалось, что он проживает чужую жизнь, отказываясь от своих собственных желаний и стремлений. Когда Наташа объявила о свадьбе с Николаем, лучшим другом Андрея, и о их переезде в Краснодарский край к Черному морю, он не испытал ни ревности, ни обиды. Напротив, почувствовал облегчение. Николай был хорошим человеком, и Андрей честно признавал: глубоких чувств к Наташе у него никогда не было. Их отношения оказались тихой гаванью, вместо бушующего океана, о котором он когда–то мечтал. Теперь, оглядываясь назад, он понимал: эта тихая гавань была лишь временным пристанищем, а не настоящим домом. Он чувствовал, что тонет в бездне тоски и безнадёжности, потерял смысл существования. Словно горизонт затянули непроглядные тучи, и в этой серости и тишине не осталось места для мечты, для надежды, для чего–то, что могло бы вернуть его к жизни.

Но по ночам ему снились не просто сны – настоящие видения. Он сражался с чудовищами, разрушал тёмные башни, пронзал врагов мечом, словно излучающим чистую энергию. Образы русских былин, героическая ярость богатырей, их невероятная сила – всё это пронизывало его подсознание с такой силой, что казалось, будто он сам – участник этих древних сказаний. Андрей не понимал, откуда берутся эти образы, но они были слишком реальны, настойчивы, словно вирус, пробравшийся в самую глубь его души.

Утром, просыпаясь, он возвращался к серой реальности: бесконечные архивные дела, бесконечные отчёты. Но даже в этой обыденности тлела искра, неугасимый огонёк, напоминающий о странных ночных приключениях. Андрей чувствовал – ему нужен отдых, что–то большее, чем просто отпуск. Что–то… другое.

В Министерстве, конечно, помнили, что их департамент входит в перечень структур, взаимодействующих с МЧС. Поэтому раз в квартал всех сотрудников, от архивариусов до заместителей начальников, ждал день условной тревоги. Надеть противогаз за пятнадцать секунд, пробежать по лестнице с «пострадавшим» на плечах, правильно ответить на вопросы по алгоритмам поведения в зоне аномалии. Всё это Андрей знал почти наизусть.

Более того, по внутреннему распорядку каждый сотрудник обязан был не менее двух раз в неделю посещать спортзал – ведомственный или прикомандированный. Система фиксировала посещения, и отдел кадров не дремал. Андрей не отлынивал – наоборот, тренировки были для него почти отдыхом. Он легко выполнял нормативы, занимался на турниках, в зале и на беговой дорожке.

Особенно ему нравились занятия по прикладной рукопашной – то, что проводили раз в месяц с инструкторами, приглашёнными по линии ФСБ. Он с удовольствием вспоминал морпеховскую закалку: точный удар, уклон, контроль дыхания. Эти вещи не забывались. Он не был частью оперативной группы, но в коридорах на него и не смотрели как на «просто специалиста аналитика». Новички обычно принимали его за выездного оперативника, и он не спешил их разубеждать.

Где-то полгода назад, после перенесённого гриппа с осложнениями, у него стали появляться странные видения. Сначала редкие, почти незаметные, но со временем всё чаще, словно невидимая плёнка время от времени опускалась на его глаза, искажая привычную реальность. Он списывал это на усталость, долгое сидение за компьютером, но игнорировать становилось всё сложнее.

Видения приходили внезапно, чаще всего в периферийном зрении – стоило лишь слегка сместить взгляд или обратить внимание на что-то краем глаза, как мир на миг преображался. Вокруг людей вспыхивали странные свечения: у одних – мягкий, светло-золотистый туман, словно сотканный из солнечного света, обещавший защиту и покровительство; у других – тёмно-фиолетовые, почти чёрные всполохи, напоминающие бездну, готовую поглотить всё живое, будто сквозь них проглядывало что-то жуткое и чуждое.

«Пересидел за компьютером…» – бормотал он в такие моменты, потирая уставшие глаза и вспоминая бесконечные отчёты, которые приходилось архивировать.

– Надо двигаться домой, – подумал Андрей и направился к ближайшей станции метро. «Домой» – пронеслось в голове, но тут же кольнуло осознание: что это слово значит для него? Съемная однокомнатная квартира на окраине Москвы, которую даже домом назвать стыдно, – скорее место для сна, временное пристанище. Там его никто не ждал. Даже кошку или собаку он не заводил, понимая, что его практически не бывает дома, да и привязанности к чему-либо в этой жизни он тоже старался избегать. Когда-то у него была машина, но московские пробки быстро отучили от этого удовольствия. После нескольких часов, проведенных в заторе, он понял, что на метро добираться до работы быстрее и дешевле. Машину продал, не жалея ни секунды, и с тех пор спускался в подземку с чувством освобождения.

3

Выйдя из метро, по уже знакомой дороге, он вдруг почувствовал вибрацию телефона в заднем кармане брюк. – Забыл включить звук, – промелькнуло в голове. Ведь на работе он всегда ставил на «беззвучный» режим. На экране высветилась надпись «Бабушка». От мысли, что последние три года он не был у неё, хотя она настойчиво просила его приехать, у него защемило сердце. Нужно было бы найти веское оправдание, что в ближайшее время он не сможет приехать. Ведь в то, что у него завал с отчётами, она больше не поверит. Мысль о том, что в августе у него отпуск, смягчила это чувство, но лишь немного. Больше всего ему было стыдно за то, что полгода назад он не смог приехать на похороны бабы Шуры. Внезапный и очень страшный грипп, перешедший в пневмонию, задержал его в Москве. Казалось, какие-то силы не пускали его, словно не хотели, чтобы он вернулся в родные места.

Он нажал на кнопку и, сразу же, не дождавшись ответа, бодро сказал: “Привет, бабуль! Как жизнь молодая?” На что в ответ повисла напряжённая тишина, и незнакомый голос произнёс: “Это не бабушка, а её соседка, тётя Лена.”

“А где бабушка?” – не понимая, что происходит, задал глупый вопрос Андрей.

Снова повисла странная пауза, и только через несколько секунд прозвучал ответ: “Нет больше бабы Тани…” – и уже со слезами в голосе, тётя Лена произнесла: “Умерла сегодня… Врачи сказали, что сердце…” и рыдания заполнили трубку.

Около минуты нужно было Андрею, чтобы осознать, что произошло. Наконец, он смог выдавить из себя: “Тётя Лена, я… не понимаю… я же в понедельник с ней разговаривал… она не жаловалась… как это случилось? Когда? Что произошло? Когда… когда похороны?” – Голос его дрожал.

В трубке послышался всхлип тёти Лены, и она ответила: “Понимаешь, Андрюша, она как–то резко… Вроде бы и ничего, а потом как–то сразу… Скорая приехала, но уже ничего нельзя было сделать…”

Сквозь всхлипывания соседка ответила: “В понедельник похороны, 11 мая. Вроде как всё уже организовали… Андрей, ты хоть приедешь? Она так тебя ждала… В церкви отпевание будет,” – ответила тётя Лена, с трудом сдерживая рыдания.

“Я… я приеду, тётя Лена, обязательно приеду. Как можно быстрее, постараюсь успеть к похоронам,” – срывающимся голосом произнёс Андрей, пытаясь сдержать подступающие слезы. Земля словно ушла из–под ног. Наконец, собравшись с силами, он сдавленным голосом произнёс:–Я буду, – вымолвил Андрей, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. –Я приеду как можно быстрее, чтобы успеть попрощаться.

Оглядевшись по сторонам, он ватными ногами дошёл до ближайшей скамейки и опустился на неё. Мысли роились в голове, сталкиваясь друг с другом, словно осколки разбитого зеркала. От отчаянной надежды, что всё это какой-то жестокий розыгрыш, до невыносимого чувства утраты, которое медленно, но верно заполняло каждую клеточку его тела. Её больше нет? Бабушки, которая всегда ждала его, которая любила его таким, какой он есть, больше нет. И эта мысль обжигала болью. «Я так и не приехал к ней, а ведь она так просила об этом…» – эта фраза терзала его, как раскалённое клеймо. Теперь он уже никогда не сможет увидеть её улыбку, услышать её добрый голос, почувствовать её тёплые объятия. Горечь сожаления заполнила его душу, смешиваясь с липким чувством вины. Он пропустил все их последние встречи, отмахиваясь от её просьб, прячась за своей загруженной работой и бессмысленными отчётами.

Когда мысли его пришли в какой–то подобие порядка, первое, что он осознал, – нужно сообщить на работу, отпроситься и подумать, как быстрее добраться до Великого Устюга. Он набрал номер своего начальника, Бориса Святославовича, которому сообщил о случившемся и сказал, что ему срочно нужно ехать. Борис Святославович, конечно же, отпустил его, но с условием, что, делая свои личные дела, Андрей попутно решит ещё одно дело министерства в этом регионе. На это он дал ему командировку и все полномочия.

4

На следующее утро, Андрей пришёл в министерство за инструкцией к командировке, его встретил Бережиславский и проводил в свой кабинет. Высокий, крепкий мужчина с пронзительным взглядом, выглядел так же внушительно, как и прежде. Но на этот раз внимание Андрея приковало кольцо на его пальце. Гравировка древних рун, сплетающихся в подобие ветвей, словно живых, пробудила в его памяти болезненный укол. Эти руны показались ему до боли знакомыми, похожими на те, что были на медальоне, который когда–то бабушка передала маме, когда та забирала Андрея в Сыктывкар, со словами: «Пусть его бережет”, и много лет он висел над его кроватью. А когда он пошел в армию, мама и бабушки Таня и Шура, приехав на присягу, с волнением и гордостью надели этот медальон ему на шею. С тех пор он его не снимал, чувствуя в нём связь с родными. Эта деталь вызвала новую волну горечи потери, как будто кто-то всколыхнул свежую рану.

Борис Святославович, казалось, не замечая замешательства Андрея, продолжал говорить. Его глаза, с едва заметными зелеными искрами, смотрели прямо в душу собеседника, словно читали его мысли. Говорил он всегда спокойно и уверенно, с таинственной сдержанностью, внушавшей уважение и создававшей впечатление, что знает гораздо больше, чем говорит.

– Андрей, – начал он, – понимаю твоё состояние. Но раз уж ты едешь в ту сторону, проверь одно дело. В последнее время, в наш департамент, от местных жителей и егерей поступают сообщения о странном поведении животных, необычных звуках в лесу и даже о светящихся объектах в ночное время. Официальные отчёты это отрицают, но кто знает, что там на самом деле. Поезжай, пообщайся с местными, проверь всё сам, да и про экологию заодно не забудь. Это в рамках твоей компетенции. Поездка за счёт министерства, вот тебе командировочное удостоверение и все необходимые документы. Поторопись, и постарайся успеть на похороны.

Андрей направился в авиакассу, купить билет из Москвы в Великий Устюг, но, билетов на сегодняшний день не было, и ему пришлось довольствоваться билетом на завтра, 9 мая, субботу.

В аэропорт Домодедово он прибыл с запасом времени за два часа до вылета. Заскочил в кафе, утоляя голод перекусом, и лишь тогда осознал, что с вчерашнего обеда ничего не ел. Ожидая начала регистрации, стоя у стойки, он вдруг ощутил на себе взгляд. Резко обернувшись, он почувствовал, как по телу пробегает дрожь. На плече странного человека, точно сросшаяся с ним, сидела огромная птица. Тёмно-фиолетовая, почти чёрная, она была похожа на сгусток зловещего тумана, вырвавшийся из ночной бездны, её перья казались сотканными из мрака, а глаза горели неестественным огнем. Впервые за все эти дни, когда видения стали настойчивее, этот туман обрёл такую пугающую чёткость, будто бы его материализовали из самого кошмара. Птица исчезла так же внезапно, как и появилась, растворившись в воздухе, подобно миражу, оставив Андрея в оцепенении– Ваш паспорт и билет, пожалуйста, – слова регистратора, вернули Андрея в реальность. – Да, конечно, вот, – сказал Андрей, протягивая документы девушки за стойкой.

По прилёту в Великий Устюг, когда Андрей, словно сомнамбула, шёл к стоянке такси, в толпе незнакомых лиц он едва не столкнулся с пожилой женщиной. Её фигуру окутывал странный, тёмно-сиреневый капюшон, или платок прячущий её лицо от любопытных глаз, а на шее, извиваясь и поблескивая в тусклом свете аэропорта, скользила светло-золотистая змея, чьи чешуйки казались отлитыми из расплавленного солнца. И тут, сквозь пелену тревоги и страха, в глубине его сознания отчётливо прозвучал шёпот, точно змеиное шипение: «Защитник явился». Он не понимал, что происходит, почему эти образы так настойчиво вторгаются в его жизнь. Может, он сходит с ума? Может, это переутомление? Он сжал виски, пытаясь унять хаос в мыслях.

Андрей доехал на такси до дома бабушки, и тот предстал перед ним как окаменевшая декорация из прошлого. Дом, казалось, застыл во времени, погружённый в безмолвие, в этом доме его никто уже не ждал. Но, несмотря на почтенный возраст дома, чувствовалось, что его любили, что в нём дышала жизнь, а вокруг витал аромат весеннего пробуждения. Андрей огляделся, вспоминая, где живёт тётя Лена, соседка, сообщившая ему о смерти бабушки, и направился к её дому.

В сумраке вечера тётя Лена, моложе бабушки на десяток лет, сначала не узнала его. Но, как только она поняла, кто перед ней, её лицо исказилось гримасой скорби, и она принялась причитать, словно заведённая пластинка:

– Андрюшенька, ты приехал! Господи, как же это всё… – надрывно произнесла тётя Лена, приглашая его в дом. – Садись, милок, садись, хоть чаю попьёшь. Как же так… Как же это всё внезапно…

Она подробно начала рассказывать о том, как они жили по соседству, как дружили, как она прибежала, когда баба Таня сообщила ей, что ей стало плохо, как они вызвали скорую, и как та не успела доехать вовремя. Её слова тонули в печали и горе:

– Представляешь, как всё быстро произошло? Только утром вроде бы ничего, а после обеда… – она всхлипнула, вытирая глаза тыльной стороной ладони. – Скорая не успела…

Андрей сидел за столом, слушая её рассказ, и глотал горький чай, понимая, что никакие слова не смогут утешить её, как и его самого.

– Как же она тебя ждала, Андрюша! Всё говорила, вот-вот приедет. – тётя Лена покачала головой. – И вот… Не дождалась, голубушка.

– Да, я знаю… – пробормотал Андрей, ощущая, как ком подступает к горлу. – Я приехал…

Тётя Лена, уловив витавшую вокруг него растерянность, протянула ключ от дома и потёртый дипломат. “На всякий случай взяла на хранение”, – пояснила она, кивнув на дипломат. Спешно накинув на плечи старенький плащ, пропахший нафталином, предложила: –Провожу.

Их шаги, почти не нарушали вечернюю тишину улицы. Они молча дошли до калитки бабушкиного дома. Тётя Лена помогла отворить дверь, и с тяжёлым вздохом произнесла: –На следующий день… после, вломились какие-то гады. Все перевернули. – Она замолчала, глядя на его лицо, и добавила тише: –Что забрали – не знаю. Да и нечего особо было. Чемоданчик с бумагами я сразу себе прибрала, на всякий пожарный. – В её голосе слышалось оправдание. –А потом мы с соседками, как смогли, все прибрали. Не хотелось, чтобы… чтобы так было. – и обвела взглядом убранный, но все равно опустевший дом.

Она похлопотала немного, показывая, где что находится, хотя и сам Андрей многое помнил. Вскоре, утомленная слезами и переживаниями, тётя Лена ушла, оставив его одного. Он долго сидел на диване, погрузившись в свои мысли, а потом, поддавшись усталости, опустил голову на подушку и провалился в беспокойный сон.

1

Утро в доме покойной бабушки встречало Андрея тишиной, нарушаемой лишь тихим тиканьем старых часов на стене, на которые он сразу бросил взгляд, открыв глаза. Время было половина шестого. Сегодня должна приехать из Казани мама, она уже была в пути сутки с лишним. Комната, где он проснулся, была наполнена мягким, рассеянным светом, проникающим сквозь занавески с цветочным узором на окнах. Потолок, с побеленной штукатуркой, казался низким, создавая ощущение уюта и защищенности, словно в коконе из детских воспоминаний. Ковер, с выцветшим рисунком, и деревянный пол хранили в себе эхо прожитых лет и множества шагов. Стены были увешаны фотографиями в старинных рамочках, на которых запечатлены лица людей, давно ушедших из жизни, но всё ещё живых в памяти этой комнаты. На полках, заставленных старыми книгами в кожаных переплетах и глиняными фигурками, теснились бесчисленные предметы, хранящие в себе тепло рук бабушки: вязаные салфетки, фарфоровые чашки, шкатулка с украшениями и вышитые подушки. В углу комнаты стоял старый комод, украшенный резными узорами. По комнате витал легкий запах лаванды и старого дерева, переплетаясь в единое целое, создавая особенную атмосферу, полную покоя и печали одновременно. Это был дом, наполненный душой, где каждое место, каждый предмет хранили в себе память о прошлом, о любви и заботе, которыми был окружен Андрей в детстве. Теперь, вернувшись сюда, он чувствовал, как эти воспоминания обволакивают его, принося с собой тепло и легкую грусть, будто-бы он вновь стал маленьким мальчиком, которого бабушка когда-то укладывала спать в этой комнате.

Он встал с дивана и прошел на кухню. Открыл шкаф, и взору предстали знакомые баночки и коробки – печенье, конфеты, вазочка с янтарным вареньем, баночка с медом. Всё, как будто бабушка только что ушла и вот-вот вернётся, скажет: “Садись завтракать, я сейчас чайник поставлю”. Но это было лишь иллюзией, жестокой насмешкой памяти. Никогда больше бабушка не предложит ему сесть за этот стол. Андрей, не желая больше оставаться в этой гнетущей тишине, вызвал такси и отправился на железнодорожный вокзал встречать маму.

На перроне, среди суеты прибывающих и отъезжающих людей, он заметил её сразу. Алла Николаевна, женщина лет пятидесяти, казалась осунувшейся и усталой, контрастируя с т

ем образом, каким он ее помнил. Её волосы, когда-то русые, как и его, теперь отливали серебром, аккуратно уложенные в простую прическу. Её серо-голубые глаза, излучали доброту и тепло. Тёмное пальто подчеркивало её хрупкость. Её лицо, измученное дорогой,

выражало печаль, но, увидев сына, она подарила ему слабую улыбку.

– Андрюша, – произнесла она хриплым голосом, обнимая его так крепко, словно боялась отпустить, – сыночек… Как же так случилось… Как же так… – Я так за тебя переживала, сынок. Она ждала нас, Андрюша, ждала… Она так тебя любила. Я знаю, как тебе сейчас тяжело…

– Мам, – ответил он, прижимая её к себе, чувствуя, как её плечи дрожат, – всё будет хорошо, мы справимся, вместе… Ты не волнуйся, я держусь. – Я знаю, мамочка, – прошептал он, гладя её по спине, – я знаю, как сильно она нас любила…

– Как же хорошо, мой мальчик, что я наконец-то здесь… – она отстранилась, и слёзы, словно жемчужины, покатились по её щекам.

Андрей, не говоря ни слова, взял ее чемодан, и они вместе двинулись к выходу. Она кажется искала в нём поддержку, слегка опираясь на его руку, а он, чувствуя ее утомление после долгой дороги, аккуратно придерживал её, ведя за собой. Вместе они, направились к такси.

Домой они вернулись ближе к обеду. Быстро перекусив, сразу приступили к делам.

– Так, – сказала Алла Николаевна, набирая номер, – нужно позвонить в ритуальную службу, уточнить по поводу похорон на завтра. А ты, Андрей, можешь пока родственникам позвонить?

Андрей кивнул, беря свой телефон.

Мама взяла телефон и листок с номерами телефонов, оставленный тётей Леной. Она набрала первый номер, рядом с которым было написано “ритуальный зал”:

– Да, здравствуйте, – её голос стал деловитым. – У нас похороны завтра, вот по поводу… – Она прикрыла глаза на секунду, словно собираясь с мыслями, и быстро заговорила, периодически кивая.

Андрей тем временем взял блокнот с бабушкиными записями, медленно просмотрел список контактов, остановился на одном и, вздохнув, набрал номер. Приложив телефон к уху, он повернулся к окну:

– Алло, теть Клава, это я, да, всё завтра, похороны… – он запнулся, отвернулся от окна и заговорил тише.

Алла Николаевна, закончив звонок, откинулась на спинку стула, потерла виски и снова взяла телефон.

– Так, – задумчиво произнесла она, глядя в потолок, – нужно место для прощания согласовать, и поминальный обед… и поминальную службу в церкви. – Она снова начала набирать номер.

После нескольких часов непрерывных звонков, мать, уже осипшим голосом, положила телефон на стол и потерла глаза:

– Андрей, хватит на сегодня, иди отдохни.

Он, закончив разговор, присел рядом с матерью.

– А ты? – спросил Андрей, глядя на неё, – Ты тоже устала.

– Я тут, – она слегка улыбнулась уголками губ. – На диване прилягу. Тебе нужно отдохнуть. – Она кивнула, разложила плед и укрываясь им, медленно прилегла на диван, подложив под голову руку.

2

Утро похорон наступило медленно, окутывая дом серым и тоскливым светом. Андрей проснулся без пятнадцати семь. Тихо встал, стараясь не разбудить мать, и вышел на кухню, где всё словно замерло в ожидании. Заварил кофе, смотря на бледный рассвет за окном, в то время как мир начинал просыпаться, а его сердце было пронзено тоской. Воздух был прохладным, полным предчувствия скорби. Выпив кофе, стараясь взять себя в руки, пошёл будить мать. Посмотрев на часы, показавшие без десяти десять, они, без слов, направились в ритуальный зал.

Похороны прошли как во сне, где реальность смешалась с болью утраты. Лица знакомых и незнакомых людей мелькали перед глазами, слова соболезнования звучали эхом в голове. Андрей сдерживал подступающие слезы, но чувствовал, как его охватывает невыносимая тоска. Единственным светом в этой тьме была его мама, словно ангел-хранитель, её присутствие было единственным, что хоть как-то утешало.

После церемонии они сидели, погружённые в воспоминания. Андрей достал альбом с фотографиями бабушки. Алла Николаевна провела рукой по его обложке. Они перебирали старые снимки и короткие комментарии перемежались с долгими паузами. Только в такие моменты, глядя на эти изображения, они ощущали, что память о ней останется с ними навсегда.

Усталость была невыносимой. Они отправились в постель, уже в десять вечера. Дом погрузился в тишину. Сон, хоть и беспокойный, быстро забрал их.

В эту ночь Андрею приснился сон, будто бы портал в иную реальность. Он увидел бабушку, сидевшую за столиком в сказочном саду, рядом с её сестрой Александрой. Они улыбались друг другу, от них исходило удивительное спокойствие, такое, что заставляло забыть все тревоги. Они были счастливы, озаренные неким внутренним светом, их лица сияли радостью. Но в этот момент, бабушка повернулась к нему и прошептала: “Ты должен всё узнать… Времени осталось мало… ты – наша последняя надежда”.

Начало следующего дня, однако, не принесло долгожданного облегчения. Андрей посмотрел на часы – было начало девятого. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь шторы, освещали комнату, но не приносили ни тепла, ни радости. Он понимал, что жизнь продолжается, но без бабушки все вокруг кажется блеклым и лишенным красок. И тут, словно внезапный разряд, он вспомнил сон, её слова – “ты должен всё узнать, времени осталось мало, ты – наша последняя надежда”. Что это могло значить? Что он должен узнать и, главное, как и что исправить?

Он встал и прошел на кухню, откуда доносилось звяканье посуды. Там, среди разложенных на столе тарелок и чашек, хлопотала мама. На ней был надет старенький, но чистый передник в цветочек, добавляющий ей домашнего уюта. Она напевала под нос какую-то старую мелодию, звучащую как колыбельная, словно стараясь заполнить тишину дома. Сегодня вечером ей предстоял обратный путь – возвращение в Казань, к её привычной жизни.

– Доброе утро, мам, – тихо сказал Андрей, входя на кухню.

Она обернулась, и её лицо озарилось улыбкой, а глаза светились заботой и нежностью при виде Андрея. – Доброе утро, сынок. Садись, сейчас позавтракаем. Как спалось? Завтрак, приготовленный матерью, был наполнен не только вкусом, но и теплом её сердца, точно она хотела передать ему всю свою поддержку.

– Не очень, – признался Андрей, садясь за стол. – Мам, мне приснился странный сон… Бабушка и её сестра… баба Шура, они сидели за столом в саду, а потом бабушка сказала, что я должен всё узнать, что времени мало… Это так странно…

Алла Николаевна на мгновение замерла, взгляд её стал задумчивым. Она поставила на стол тарелку с омлетом и села напротив сына. – Сны, Андрюш, иногда могут быть посланием, – тихо произнесла она, нарушая тишину. – Твой отец… – она сделала паузу, подбирая слова, – он тоже говорил о странностях в нашей семье, о чём-то, что связано с его предками.

– Папа говорил? Но что? – Андрей уставился на мать, пытаясь вспомнить хоть что-то из их редких разговоров об отце.

– Ты покушай, – мягко сказала она, – и, сейчас мы с тобой обо всем поговорим.

3

Мать прошла в комнату, где на круглом столе, словно на алтаре памяти, возвышался раскрытый дипломат. Разложенные бумаги и старые фотографии ждали своего часа. Она бережно коснулась одного из писем, а снимки разложила в стройном порядке, словно стремясь не только упорядочить их, но и разложить по полочкам собственные мысли, погружаясь в бездонный колодец прошлого. Андрей, быстро справившись с завтраком, присоединился к ней.

Она молчала, словно ища нужные слова. Но, так и не найдя их, протянула письмо: – Вот письмо от бабы Шуры. Наверное, она хотела сама всё объяснить, но не успела…

Андрей взял письмо и принялся читать:

«Здравствуй, Андрюшенька, внучек мой родной. Не знаю, дойдёт ли это письмо до тебя, но молчать уже не могу. Надо кое-что тебе рассказать. Про наш род. Про то, что моя бабушка знала, и что, может, тебе знать положено.

Ты с малых лет был… другой. Не как все. В тебе – искра, сила какая-то. Другим незаметна, а я – вижу. И говорят про нас, будто мы – хранители, защитники. Нам земля родная поручена. И тебе, значит, эта ноша досталась. А ведь скоро тебе тридцать два… а ты и не ведаешь, что к чему. А время идёт…

_Как бабушка моя говорила, с лесом наш род повязан. Давно-давно дали нашим предкам оберегать леса от нечисти и всякого зла. И духи природы им помогали. Стражи, как она называла.

Я и сама часто чувствовала: шорох ветра – не просто ветер, а чей-то голос. Тень мелькнёт – будто кто-то рядом. Луна светит – и в ней тайна. Не природа это одна – живое всё. Ветер – с голосом. Вода – с памятью. Лес – с духом. Один страж – в листьях поёт, другой – в воде отражается, третий – в ветре воет, ломая ветви. Тот – будто между мирами ходит.

Но не все духи добры, Андрюшенька. Есть и такие, что питаются страхом и злостью. В людей лезут, души портят, заставляют делать тьму. Когда их много – равновесие рушится. И тогда – беда. Тьма наступает.

Твоя бабушка Таня, моя сестра, знала про это. Но всё со мной спорила: мол, не стоит тебе рассказывать. Вдруг пронесёт? Вдруг проклятье прошло? Но я так не думаю. Знать надо, внучек. Просто – надо.

Сейчас совсем плохо. Тьма будто повисла над землёй. Лес – молчит. Вода – не плещется. Солнце – еле греет. Бабушка говорила: если природа молчит, если всё живое затаилось – значит, зло проснулось. Что-то, видно, сломалось. Тебе, Андрюшенька, теперь это чинить. Только успеть бы. Я чувствую: проклятье живо. Времени совсем мало…

_Наши предки веками держали этот баланс. Светлым духам помогали, тьму сдерживали. И тебе теперь нужно встать на их место.

_Ты должен быть сильным. В себя верить. Не один ты – духи помогут, если заслужишь. Если путь твой будет честен, если по совести пойдёшь – помогут. Доверие их надо заслужить.

И запомни: тьма – боится света. Боится правды. Боится любви. Надежду не теряй, на голоса лукавые не ведись. И всегда делай по совести – победишь. Но времени мало, всего год остался, как бабушка наша считала…

И ещё. Ой, как бабушка говаривала: “Берегись тех, кто в уши дует и только хвалит”. Слуги тьмы прячутся за добрыми лицами. Ласковые слова – не всегда правда. Тьма – она без лица. Может быть кем угодно. Никому слепо не верь.

Прости меня, Андрюшенька, что не раньше сказала. Боялась. Думала, не поверишь. Или что всё минует. Но, видно, не минуло. Надеюсь, ты простишь. Может, ещё успею увидеть, как ты справишься. А если нет – знай: я рядом. И род наш – рядом. Пока помним корни свои, пока в сердце огонь – тьма нас не возьмёт.

Храни тебя Господь, внучек. И пусть Святобор не даст в обиду. Помни: до тридцати трёх всё сделать должен. Времени почти не осталось.

Твоя баба Шура.»

Андрей замер, глядя на письмо, сжимая его в руке, устремив взгляд на мать. – я ни совсем понимаю смысл этого письма…, а ты, что думаешь?

Мама посмотрела на него и ответила,– Жаль, что она сама ничего не рассказала. Может позже поймешь, когда съездишь в Копылово. – Расскажу всё, что знаю сама, – начала она, собираясь с силами, – из рассказов твоего отца, бабушки Тани и Шуры. Когда-то, давным-давно… – она запнулась, взглянула на Андрея, – твой отец говорил о старинном сундуке, который, по его словам, хранит ключи от тайн нашей семьи. В нём, утверждал он, вещи, способные рассказать историю рода и, что самое жуткое, о проклятии, обрывавшем жизни мужчин до тридцати трех лет. – Тогда я отмахнулась от его фантазий, списала на его богатое воображение… но, – она покачала головой, – после его гибели слова, как призраки из прошлого, восстали передо мной, и страх поселился в моём сердце. Она откинулась на спинку стула, закрыв глаза.

Андрей хмурился, силясь уловить ускользающие обрывки воспоминаний.

– Ты помнишь отца? – она посмотрела на Андрея, – Он погиб в тридцать два… И… – она замолчала, – и сын бабы Шуры, умер от лучевой болезни в двадцать восемь, став одним из чернобыльских героев… Словно это… проклятие. – Она замолчала, опустив глаза, стараясь забыть то, что хотелось похоронить в памяти. – И… сундук… – она медленно повернулась к Андрею, – этот старый сундук, о котором говорил отец… он на чердаке старого дома в Копылово. – Она на мгновение опустила голову и, как будто вспомнив что-то важное, поспешила добавить: – И… теперь этот дом твой. – Она посмотрела на Андрея. – Шура завещала его тебе.

Она протянула Андрею сложенное вчетверо завещание. Он взял его, не говоря ни слова.

– Там написано, что ты наследник дома в Копылово, – добавила она.

Слова отца о проклятии, как зловещая тень из прошлого, странный сон, совпадения в судьбах мужчин его рода – зловещие осколки собирались в чудовищную мозаику, которую нужно было разгадать, несмотря не на что.

– Мам… – выдавил он, чувствуя, как сердце сковывает лед. – Расскажи, что еще ты знаешь. О дедушке… Я знаю только, что он и муж бабы Шуры погибли вместе.

Мама подняла старую фотографию, пытаясь вернуться в ушедшие дни. Двое молодых мужчин – дед Слава и дед Максим – обнявшись, точно даря друг другу силу. В их глазах светилась надежда на светлое будущее, уверенность в том, что им подвластно всё. Она провела по их лицам пальцем, казалось, желая навсегда сохранить их в памяти.

– Они были неразлучны с детства, – начала она, и в её голосе послышалась горечь. – Учились вместе, потом поступили в училище, а в Копылово встретили сестёр – Татьяну и Александру. Влюбились и поженились в один день, связанные невидимой нитью судьбы. – Она посмотрела на Андрея. – После свадьбы бабушки и дедушки уехали в Великий Устюг. Потом Шура и Максим перебрались в Красавино, где родился Гриша, чья жизнь оборвалась так рано и трагично. Наши же остались в городе… Долго не было детей, и только через пять лет появился твой отец, наш общий с тобой родной человек, их долгожданный ребенок, явно он был дан им в награду за их настоящую любовь.

– В тысяча девятьсот шестьдесят шестом… – голос матери стих, и она отвела взгляд от фотографии, – из-за ледовых заторов на Сухоне случилось страшное наводнение, унесшее их жизни. Они погибли, спасая людей, как настоящие ангелы-хранители.

Андрей, немного помолчав, снова посмотрел на мать. Он судорожно сжимал и разжимал пальцы.

– Мам, а ещё… – начал он, – последнее время я вижу сны. Я сражаюсь с чудовищами в странном мире, поглощенном тьмой. – Он замолчал. – Как думаешь, это связано? – в его взгляде была мольба. – Кроме того… – он помедлил, – я вижу странные вещи наяву. Рядом с людьми появляется туман. Золотистый, словно аура, а у других – тёмный, зловещий. Ты знаешь об этом? – он искал в её взгляде спасение, как тонущий ищет спасательный круг.

Мать вздрогнула и выпрямилась, в её глазах отразился испуг.

– Твой отец незадолго до гибели говорил о похожих снах, – прошептала она. – Объяснял их своей работой пожарным, но говорил, что видит себя воином, витязем из прошлого. Возможно, это связано с тотемом нашего рода, витязем-защитником. – Она вздохнула, пытаясь успокоиться и поверить собственным словам.

– А насчёт странного тумана… Когда твой отец вместе с бабой Шурой ездил в Москву к своему двоюродному брату Григорию, который умирал от радиации после чернобыльской аварии, бабу Шуру не пустили в палату, опасаясь, что она не сдержится и, обняв сына, сама получит смертельное заражение. Последние дни рядом с Григорием был только твой отец, Саша, и вот тогда Григорий ему и рассказал, что видит странные ведения – то золотистые, то тёмные и мрачные, подобно аурам, окружающим людей. – Она сжала губы, явно вспоминая тот разговор. – Когда Саша рассказал обо всём бабе Шуре, она долго плакала, а потом сказала, что это Григорий обрёл дар видеть ауру тотемов рода, что это проявилось перед его смертью, видимо само время решило приоткрыть ему завесу тайны.

И тут Андрей вспомнил видения в аэропорту. «Чёткие очертания, а не туман… – подумал он, – Григорий видел размытые образы, а у меня – совершенно чёткие. Очертания, как будто живые существа, буквально рядом с людьми.» В его голове пронеслись обрывки разговора с матерью, её слова о тотемах рода. Он вспомнил, что Григорий получил свой дар во время болезни, и что он сам стал видеть странные видения после болезни полгода назад. «Если это тотемы, как говорила бабушка, то почему они проявляются по-разному? – подумал Андрей, – У Григория – как размытые образы, а у меня – в виде животных.» Эта мысль наполнила его жгучим интересом. Он сдвинул брови, приложил руку ко лбу, и, не в силах сдерживать своё замешательство, спросил: – Но почему одни светлые, а другие темные? Что это значит? – в его голосе была жажда понимания.

– Скорее всего, Андрюш, – ответила мама, – это тотемы рода… Светлые – это те, кто несёт свет и добро, а тёмные – те, кто погряз во тьме. – И, помолчав, добавила: – Но, возможно, у этого другое значение, и тебе предстоит его найти. – Она взглянула на сына с грустью и безысходностью, нерешительно протянув руку и взяв его за ладонь.

Андрей, после долгого молчания, твердо произнес, сжимая её ладонь в ответ:

– Я знаю, мам. Я должен раскрыть все тайны, найти ответы на все вопросы, пролить свет на всё это. – В его голосе звучала решимость. Он принял этот вызов.

И, для того, чтобы хоть немного отвлечься от навалившихся мрачных мыслей, они провели день в совместной работе, напоминавшей успокаивающий ритуал. Вместе бережно перебирали бабушкины бумаги, аккуратно складывая важные документы и откладывая в сторону те, что уже устарели, казалось они, разбирая не только вещи, но и осколки их прошлой жизни, пытаясь восстановить их общую историю.

Этот день, пропитанный воспоминаниями, стал для Андрея прощанием не только с бабушкой, но и с той спокойной, размеренной жизнью, которую он вёл и понимал, что уже никогда ее не вернёт.

Мама, словно не желая расставаться с прошлым, отложила в сторону довольно большую пачку старых фотографий. Она бережно и долго перебирала их, каждое изображение, как живое воспоминание, прижимая к себе, как будто прощалась с чем-то очень ценным и невозвратным. Закончив это молчаливое прощание, она, уложила фотографии в чемодан и посмотрела на Андрея с любовью и грустью в глазах.

Вечером того же дня Алла Николаевна уехала, оставив сына наедине с терзающими его душу вопросами и неразгаданной тайной, которая, нависла над ним. Проводив её до поезда, он стоял на перроне, пока не зазвучал громкий гудок, и состав тронулся. Он не сводил взгляда с матери, которая стояла у окна и, не переставая, махала рукой, сдерживая подступающие слезы, которые, всё же, иногда предательски блестели на ее щеках. Она то и дело смахивала их, но новые слезы появлялись вновь. Когда вагоны скрылись из виду, ощущение одиночества накрыло Андрея с головой. Он вспомнил, что поминки на девятый день назначены на пятницу, 15 мая. Мама заверила, что обо всем договорилась с тетей Леной: поминальный обед заказан, место в кафе забронировано. “Тетя Лена все организует, не переживай, Андрюша. Тебе нужно будет только приехать, если сможешь, конечно, я понимаю, что у тебя работа.” – сказала она. Эта мысль одновременно успокаивала и тревожила Андрея. С одной стороны, он был благодарен за помощь, с другой – чувствовал себя обязанным присутствовать и контролировать ситуацию.

4

На следующий день, после отъезда матери, Андрей, а это уже была среда, собравшись с мыслями, направился в администрацию города, в районный отдел по контролю и надзору в сфере окружающей среды и использования природных ресурсов. Он должен был отметить свою командировку и получить доступ к материалам на местном уровне, чтобы начать расследование. Атмосфера официального учреждения, с его строгими коридорами, гулом голосов и стопками деловых бумаг, резко контрастировала с уютом бабушкиного дома и теплом материнской заботы. Теперь он был не просто внуком, разбирающим семейные архивы, а официальным представителем министерства, готовым приступить к работе, и, возможно, разгадать тайны, скрытые в лесной чаще.

В отделе его встретила приятная девушка, с искрящимся позитивом, словно луч солнца, озарявший скучную атмосферу казенных стен. Она приветливо улыбнулась, кивнув на его удостоверение:

– Здравствуйте! Меня зовут Екатерина, чем могу помочь? – спросила она с лучезарной улыбкой.

– Добрый день, Екатерина, как вас по отчеству? – поинтересовался Андрей,

– Можно без отчества, – снова улыбнулась секретарь.

– Хорошо, я из министерства, Андрей Алексанрович Попов, мне нужно отметить командировку и получить доступ к материалам по моему запросу.

– Очень приятно, Андрей Александрович, – ответила Екатерина, проворно поставив все необходимые печати, с легкостью перебирая бумаги, – сейчас всё сделаем. – Она мило улыбнулась, – Кстати, главный специалист отдела сейчас, как у нас говорят, «в поле», так как распутица на дорогах в районе после весеннего таяния оставила множество нерешенных дел. Когда он будет на месте, не известно, и связь в лесной области оставляет желать лучшего, но как только он свяжется с нами, я обязательно сообщу о вашем прибытии.

Андрей, слегка наклонился к стойке:

– А могу ли я сейчас ознакомиться с материалами по делу, которое я расследую?

– Да, конечно, – секретарь, без колебаний, быстро открыла шкаф и принесла ему синюю папку среднего размера, с отчетами, заявлениями и выводами различных инстанций, словно предлагая ему ключи к разгадке. – Вот, пожалуйста, здесь всё, что у нас есть. Могу ли я предложить вам место для ознакомления?

Андрей, с интересом глядя на папку, кивнул в знак согласия. Девушка провела его к небольшому столу в углу комнаты, где он смог спокойно расположиться.

– Располагайтесь. Если что-то понадобится, я рядом, – сказала она, улыбаясь.

Андрей поблагодарил её и уселся за стол, с нетерпением открывая папку. Он начал внимательно изучать документы, погружаясь в детали дела, пытаясь найти ответ на интересующие его вопросы.

Первым, что попалось ему на глаза, было заявление главы местной администрации села «Полдарса». Оно представляло собой официальную жалобу на участившиеся аномальные явления в лесу, простирающемся вдоль их территории, особенно в районе болот не далеко от села “Сухонский”. В документе описывалась растущая тревога жителей, вызванная странным поведением лесных зверей, необъяснимыми звуками, доносившимися из глубины леса, и призрачными огнями, блуждавшими в сумерках. Глава администрации особо отметил резкое снижение производительности труда и уклонение рабочих от выхода на лесозаготовки, что вело к ощутимым экономическим потерям. В заявлении также упоминался загадочный инцидент с пастухом и его коровой, хотя и без каких-либо подробностей. Глава администрации настойчиво требовал провести расследование, так как эти события, по его словам, пагубно влияли на рабочий процесс и несли потенциальную опасность для населения. Несмотря на его попытки соблюдать официальный тон, между строк читались его собственное беспокойство и страх перед необъяснимым, которые усиливались с каждым новым проявлением аномалии.

Так же Андрей внимательно прочел отчет местного лесника, в котором, как нарочно, все необъяснимые явления сводились к банальным природным процессам: снижение популяции птиц – сезонная миграция, странный вой – волки, блуждающие огни – фосфоресценция, обугленная земля – пожар. Далее следовали показания местного егеря, который, хоть и признавал, что “порой там действительно тихо, как в могиле”, объяснял всё “игрой света и тени” и называл рассказы о “Топтунах” глупыми сказками. Заключение ветеринарной службы по поводу падежа коровы также было до абсурда простым: “сердечное заболевание”. И наконец, заявление местного жителя, явно писавшего под диктовку, где он, робко упоминая об огнях и вое, тут же списывал всё на свою излишнюю впечатлительность и слухи.

Всё это, на первый взгляд, звучало логично и последовательно, складывалось в стройную картину. Но в душе Андрея всё больше росло ощущение фальши. “Это какая-то ложь, прикрытая научными фактами, или просто люди не видят дальше своего носа”, – думал он, чувствуя, как нарастает недоверие ко всему, что было написано в этих отчетах. Как обычный пожар мог оставить такие идеально ровные и четкие следы, как на прилагаемых к отчету фотографиях? Почему воют эти “волки” так жутко, словно из иного мира? И почему ни один человек не упомянул о тех ужасных образах, которые описывал пастух? Ни одна экспертиза не дала точного определения этим огням, кроме как банальное свечение гниющих органических веществ. Он чувствовал, что эти люди пытаются всё объяснить, но не могут затушить тот огонь сомнения, что горит в нем. Что если это всё не так просто? Что если в лесу действительно есть нечто, что эти люди просто отказываются видеть? В этот момент странное письмо бабы Шуры ожило в его памяти, будто кто-то напомнил: “Как будто тьма какая-то над землей нашей повисла. Лес молчит, вода не плещется, солнце еле светит. Бабушка моя говорила, когда нечисть совсем распоясывается – это знак плохой. Что-то, видать, сломалось, что-то не так пошло.” “Нужно копнуть глубже,” – решил он. Официальным объяснениям нет веры, ему придётся самому добираться до истины. Он должен увидеть всё своими глазами.

Андрей, углубившись в изучение документов, не заметил, как пролетело время. Где-то к часу дня, почувствовав голод, он оторвался от бумаг и, подняв взгляд на секретаря, спросил:

– Екатерина, не подскажете, где здесь можно перекусить?

– Конечно, – ответила девушка, улыбаясь ему в ответ, – прямо за углом есть небольшое кафе, там отлично кормят.

– Спасибо, – сказал Андрей, закрывая папку и направляясь к выходу. – Тогда я скоро вернусь.

Он вышел из администрации и отправился на обед.

5

Звонок телефона раздался неожиданно, когда Андрей уже устроился за столиком в кафе. На экране высветился незнакомый номер. С легким неудовольствием, он принял вызов.

– Да, – коротко произнес Андрей.

– Андрей Александрович Попов? – раздался на другом конце голос, с некоторой виноватостью. – Это Чернов Олег Степанович, главный специалист районного отдела по контролю и

– Здравствуйте, Олег Степанович, – произнес Андрей.

– Я сейчас нахожусь совсем в другом районе, – продолжал Чернов, – расследую заявление о несанкционированной вырубке леса, и в ближайшее время не смогу вернуться в город. Я предлагаю вам, Андрей Александрович, не тратить время на поездку в эту область. Дороги там сейчас ужасные из-за весенней распутицы. Я был там в прошлом году, лично осматривал все и ничего не обнаружил. Можно всё решить кабинетным способом, я вам все документы предоставлю.

– Ваши отчёты ничего не раскрывают, а только добавляют вопросов, – сдержанно сказал Андрей, – Обеспечьте выполнение моей работы. Вы должны были проконтролировать этот вопрос. Вы обязаны предоставить мне доступ к местности, и я лично намерен всё проверить. Кабинетные заключения меня не устроят.

– Конечно, – поспешно ответил Чернов, – я могу предоставить вам транспорт и человека, знающего местность. Обратитесь по этому вопросу к моей помощнице, Катерине, с которой вы общались в администрации, она всё организует.

– Проследите, чтобы всё было готово, Олег Степанович, – ровным голосом сказал Андрей, – и без задержек.

– Хорошо, – торопливо ответил Чернов, – до свидания.

Закончив обед, Андрей с деловым видом поспешил обратно в администрацию. Когда он снова зашел в отдел, помощница Олега Степановича была не одна. Рядом с ней стояла еще одна девушка, с деловым видом, явно работающая на схожей должности в соседнем отделе. Она окинула Андрея быстрым, оценивающим взглядом, представилась:

– Алена, – и протянула руку для приветствия.

После чего, с вызывающе-плавной походкой, едва заметно покачивая бедрами, Алена удалилась, напевая себе под нос мотив песни “О боже, какой мужчина” и бросая на Андрея многозначительные взгляды. Катерина, заметив это, лишь сдержанно улыбнулась. Андрей, не обращая внимания на это представление, вспомнил о звонке Чернова и, не терпя возражений, потребовал предоставить ему транспорт.

– Я обо всём уже распорядилась, – заверила его Екатерина. – Олег Степанович только что звонил и сказал, чтобы транспорт был готов, когда вам понадобится.

– Отлично, – ответил Андрей, – тогда я хотел бы отправиться по делам завтра с утра, желательно пораньше.

– Замечательно, – подтвердила Катерина. – Машина будет ждать вас у дома в восемь утра с водителем.

После того, как были сделаны необходимые копии документов, Андрей вернул дело на место, убедился, что всё необходимое у него есть, и поблагодарил Катерину за помощь.

1

В четверг Андрей рано утром, обдумывая план поездки и встречи с администрацией села “Полдарса”, был отвлечен гудком автомобиля под окном. Он выглянул и увидел темную “Ниву Шевроле”, которая издавала этот звук. Машина, хоть и не новая, была в хорошем состоянии, выдавая бережное отношение хозяина. Выйдя на крыльцо, Андрей остановил свой взгляд на мужчине лет тридцати с небольшим. Тот стоял, облокотившись на капот, и смотрел на него с живой улыбкой, в его светло-серых глазах вспыхивали задорные янтарные огоньки, отражая его неподдельный интерес и веселье. Тёмные, слегка растрёпанные волосы, которые казались непокорными, придавали ему вид человека, излучающего живость, заразительную энергию, спонтанность и непредсказуемость.

Он улыбался во все 32 зуба. Что-то знакомое промелькнуло в этой улыбке. “Привет, –

сказал он по-приятельски, – не узнал?” –

и направился к дому. И тут Андрея словно током пронзило. Это же Витька! Друг детства! Вот так встреча! Получается, он будет сопро

вождать его по делам министерства. Они обнялись, и Виктор поднял Андрея в воздух, крепкий черт, хоть и невысокий, подумал Андрей. Виктор Волков был другом Андрея по летним дням в Копылово, они оба приезжали на лето к бабушкам, вместе играли и бегали купаться. Эта встреча была удивительной.

Они зашли в дом, и Андрей предложил кофе, так как сам в этот момент завтракал. На это Виктор, похлопав себя по животу, сказал, что только что “заправился под завязку”. “Жена постаралась,” – добавил он с улыбкой. Его женой, как оказалось, была та самая Екатерина, помощница Чернова в администрации. Когда она сказала, что из министерства приехал какой-то проверяющий, Виктор никак не мог подумать, что это будет он. Когда она назвала фамилию Попов и имя Андрей Александрович, у него зародилось смутное подозрение, но, когда она назвала адрес, куда нужно подъехать, все сомнения развеялись, потому что этот адрес он знал наизусть, так как частенько возил Татьяну Алексеевну в Копылово, когда у него была возможность. Виктор также выразил Андрею свои соболезнования по поводу смерти Татьяны Алексеевны и с сожалением сказал, что не смог присутствовать на похоронах, потому что был в командировке и вернулся только вчера. А еще Виктор по секрету сказал, что все незамужние, да и замужние тоже дамы в администрации обратили внимание, что “министерский” ничего себе так… зачетный.

2

Дорога от Великого Устюга до села Полдарас, как и многие дороги российской глубинки, дышала покоем и уединением, но для Андрея это был не просто путь, а возвращение в места его детства, к тем дням, когда всё было проще, а заботы казались такими далекими. Этот знакомый отрезок в 30–40 километров, словно лента времени, разматывался перед ним, напоминая о летних каникулах, проведенных в Копылово, о играх на речке, о запахе свежескошенной травы.

Асфальт, хотя и был уложен, местами таил в себе ловушки: трещины и неровности то и дело заставляли машину покачиваться. Виктор вел машину уверенно, но в то же время аккуратно, зная, что после зимы дорогу еще не успели отремонтировать, а на некоторых участках ее коварность не прощает ошибок.

– Ну что, Андрей, как тебе наши места? – спросил Виктор, весело глядя на Андрея, – всё также, как и в детстве, или уже всё забыл? – в его голосе чувствовалась нотка доброй иронии и давней дружбы.

За окном тянулись знакомые густые хвойные леса, сменяясь небольшими полянами и перелесками. Деревья, хоть и не были еще в полном летнем уборе, уже радовали глаз ярко-зелеными красками, а запах влажной земли и молодой листвы, наполнял салон машины, словно напоминая о летних деньках.

Андрей, улыбнувшись, посмотрел в окно:

– Да уж, помню эти места… Сколько летних каникул мы с тобой тут провели, у бабушек в Копылово. Эх, время летит… – в его голосе слышалась легкая грусть по беззаботным дням.

– Вот оно что! – воскликнул Виктор, – а я и не знал, что ты помнишь всё, как я! А я помню, как мы бегали босоногие, то к твоей бабушке, то к моей, играли целыми днями у речки, строили шалаши в лесу. Сколько лет прошло, а всё как вчера, словно это было совсем недавно.

Дорога, петляя между холмов, привела их к небольшому мосту через очередную речушку.

– Кстати, расскажи, как ты тут живешь, – спросил Андрей, стараясь сменить тему и отвлечься от воспоминаний.

– Живем потихоньку, – продолжил Виктор, – школу закончил, потом курсы водительские, поработал немного в таксопарке, потом в армию пошел, всю службу провел за баранкой «Волги» – повезло, возил начальника штаба, полковника Рыжова. После армии работал дальнобойщиком, знаешь, по всей стране колесил. Потом женился на умнице-красавице Катерине, – он с теплотой посмотрел на Андрея. – Уже шесть лет вместе, а как будто вчера познакомились. У нас двое детишек, сыну два года и дочке пять лет, так что скучать не приходится.

– Повезло тебе, – улыбнулся Андрей, вспоминая Екатерину, секретаря в отделе по контролю и надзору в сфере окружающей среды в администрации города. – Хорошая девушка.

– Это да, – подтвердил Виктор с гордостью в голосе, – Катерина меня в администрацию и устроила, – засмеялся Виктор, – уже пять лет шофёром тут работаю. Часто приходится в командировки ездить, – он усмехнулся, – так что в городе меня только в распутицу застать можно. А ты, – Виктор повернул голову к Андрею, – когда бабу Таню возил в Копылово, она мне рассказывала, что ты живешь с кем-то, не женился? Кольца не вижу… – в его голосе прозвучало легкое любопытство.

– Не сложилось как-то, расстались, – сказал Андрей, стараясь скрыть легкую досаду, – видимо, не та самая, чтобы жениться. Не встретил еще ту самую умницу-красавицу, как ты, – добавил он с легкой грустью в голосе. – Работа, Москва… всё как-то затягивает, времени ни на что не хватает.

– Ничего, какие твои годы… – Виктор подмигнул, – еще успеешь, найдешь свою единственную. А в Москве-то, наверно, одни бизнес-леди, – Виктор засмеялся, – не то что у нас в Устюге. Ты же, вон какой солидный, в министерстве работаешь, – Виктор похлопал Андрея по плечу, – а на девушек время не находишь? Хочешь, я тебя с хорошей девчонкой познакомлю, соседка моя? Как раз как умница- красавица, – он подмигнул.

Андрей пожал плечами, стараясь казаться как можно более беззаботным, – пока не до этого, – отмахнулся он, давая понять, что тема ему не слишком приятна.

– Да-да, знаю я эти «пока не до этого», – усмехнулся Виктор, – главное, не упустить свое счастье, а то так и будешь один колесить по Москве. Ну что, Андрей, по старой дружбе могу за тебя замолвить словечко перед соседкой, как вернемся, познакомлю, не пожалеешь! – он подмигнул, явно довольный своей шуткой.

Андрей только улыбнулся, покачав головой, – Поживем-увидим, – ответил он с легкой иронией в голосе, словно он не верил в возможность такого развития событий, но и не отказывался от них категорично, давая понять, что он не собирается обсуждать эту тему дальше.

Путь занял чуть больше часа, и всё это время Виктор не умолкал, рассказывая забавные истории, перебивая их веселыми шутками и хохотом. Андрей же, напротив, всё больше погружался в свои воспоминания, в прошлое, где они с Виктором были неразлучными друзьями, когда мир казался таким большим и полным возможностей. Он старался не думать о цели своей поездки, о странных снах и пугающих предчувствиях, а просто наслаждался моментом и компанией старого друга, которого не видел столько лет.

– А вон там, – Виктор кивнул на уходящую за поворот дорогу, – скоро и до Полдарса доберемся. Там сейчас, наверное, после весеннего паводка мужики, как обычно, уже переправу соорудили, чтобы технику в лес переправить на лесозаготовки. – Он на секунду задумался, а потом добавил, – только вот с теми странными историями никто не хочет в лесу работать, требуют, чтобы их на ночь в вагончиках не оставляли, а это накладно – возить их туда-сюда, да и времени дорога занимает пару часов по просёлкам. – Виктор вздохнул, демонстрируя свою озабоченность.

Машина наконец-то выехала на прямую, и главная улица Полдарса, тихая и немноголюдная, словно коридор времени, привела их прямо к зданию администрации. Дома по обе стороны улицы, как будто выстроились в ряд, чтобы поприветствовать их.

– Что ж, приехали, – Виктор, притормозив у съезда с дороги, выключил двигатель и повернулся к Андрею, – кто бы мог подумать, что мы с тобой встретимся вот так, спустя столько лет. – В его голосе звучала неподдельная радость.

Выходя из машины, Андрей невольно остановился, окинув взглядом дома Полдарса – простые и непритязательные, но по-своему уютные, словно хранившие в себе тайны нескольких поколений. В его душе смешались ностальгия по прошлому и нарастающее внутреннее напряжение, словно он стоял на пороге чего-то неизведанного. На здании администрации висела табличка «Административный центр Опокского сельского поселения и Опокского сельсовета».

3

Андрей и Виктор вошли внутрь и оказались в довольно большом помещении, напоминающем приемную. Посреди комнаты стоял длинный стол секретаря, заваленный бумагами, но самого секретаря на

месте не было. На двери было написано «Глава Сельского Поселения

Опокское Жигалин Николай Алексеевич». Дверь в кабинет главы администрации была приоткрыта, и через щель виднелось, что за большим деревянным столом сидели люди и что–то обсуждали. Царившая в комнате атмосфера напряженности свидетельствовала о том, что здесь, скорее всего, собралось всё местное начальство. Судя по обрывкам фраз, долетавших до Андрея сквозь неплотно прикрытую дверь, они как раз заканчивали совещание по поводу наболевших проблем: реконструкции социальной инфраструктуры – ремонт школы и фельдшерского пункта, который требовал срочного вмешательства, обсуждение плачевного состояния дороги до села, из–за которой все поставки затруднялись, отток молодежи в город и, конечно же, вопрос с лесозаготовками, который, казалось, был постоянной головной болью для местных властей.

Виктор, постучав в дверь, приоткрыл её и пропустил Андрея вперед.

– Извините, что прерываем, – сказал Виктор, стараясь улыбаться, – но у нас тут… – он запнулся, глянув на Андрея, давая ему возможность представиться.

В этот момент возле стола забеспокоилась девушка, явно секретарь, которая до этого разносила какие–то бумаги. Заметив незваных гостей, она быстро направилась к ним, стараясь, как бы оттеснить их к выходу.

– Простите, совещание еще не закончено, – сказала она, стараясь говорить вежливо, но настойчиво, – вам нужно подождать.

– Простите, – ответил Андрей, – но мы по срочному делу, и ждать никак не можем.

– Да, – поддержал его Виктор, – у нас тут дело не терпит отлагательств.

Секретарь на секунду замялась, но затем, понимая, что спорить бесполезно, махнула рукой, сдаваясь.

Андрей, войдя в кабинет, увидел за столом несколько человек, лица которых выражали усталость и раздражение. Он сразу понял, где глава администрации – мужчина лет пятидесяти с уставшими глазами сидел во главе стола, словно хозяин положения. Рядом сидел мужчина в потертом пиджаке, явно главный бухгалтер, с осунувшимся лицом и потухшим взглядом, и женщина средних лет в строгой блузке, казалось, связанная с социальной работой, и излучающая деловитость.

– Добрый день, – сказал Андрей, стараясь говорить как можно более официально. – Меня зовут Андрей Александрович Попов, я из Министерства… – он запнулся, решив не уточнять, из какого конкретно, – по вашему запросу прибыл для рассмотрения вопросов, связанных с ситуацией в лесу.

В комнате повисла тишина. Глава администрации, приподняв брови и обменявшись недоумевающим взглядом с главным бухгалтером, посмотрел на Андрея, потом на Виктора.

– Не понял, – сказал он, хмуря брови, – Какое министерство? У нас вроде все вопросы закрыты.

– Да, – поддержал его главный бухгалтер, сдвинув очки на переносицу, – мы же все отчёты отправили, вроде всё решили. Или нет? – его голос звучал раздраженно.

– Но мы же не решили ничего! – воскликнула женщина в строгой блузке, – мы только перенесли всё на бумагу, а проблема с рабочими осталась, да и лес так просто сам заготавливаться не будет, как бы мы ни хотели.

– Это да, – подтвердил мужчина, сидевший ближе к выходу, – они только и могут, что отписки писать, а людям работать надо и как–то жить тоже, – он с досадой махнул рукой.

– Тихо, Сергей Сергеевич, – сказал глава администрации и снова повернулся к Андрею, – Из какого министерства вы всё–таки?

Андрей, стараясь сохранять спокойствие и не выдавать своего раздражения, достал из портфеля служебное удостоверение и официальное письмо, и протянул их главе администрации.

– Как видите, я уполномочен разобраться в сложившейся ситуации, – его тон был вежливым, но твердым.

Глава администрации, взяв документы, внимательно их изучил, несколько раз перечитав приказ, словно сомневаясь в подлинности. На его лице читалось замешательство и, возможно, легкое раздражение, но в глазах мелькнуло понимание, что от него не отстанут.

– Ну, если вас прислали эту историю расследовать, то кто мы такие, чтобы вам мешать? – наконец сказал он, стараясь скрыть свою досаду, – Мы, конечно, будем помогать чем сможем в вашем расследовании, – его голос был официальным, но в нем чувствовалась неискренность.

– Да, – кивнул сидевший рядом мужчина в потертом пиджаке, – чем сможем поможем, конечно, но имейте в виду, что у нас тут все отчёты как по маслу, так что… – он добавил с нескрываемым сарказмом.

– Надеемся на плодотворное сотрудничество, – перебила его всё та же женщина, словно стараясь наладить ситуацию, – и не забудьте о проблемах с ремонтом, это также очень важно. – Она повернулась и закончила фразу, глядя прямо на главу администрации, давая понять, что он не должен забывать о ее проблемах.

– Ну, хорошо, – сказал Андрей, – благодарю за понимание. Надеюсь, что мы сможем вместе разобраться в этой ситуации. А начать хотелось бы с тех документов, на которые вы ссылались в вашем первоначальном заявлении.

– Хорошо, – сказал глава администрации, – Варенька, – обратился он к секретарю, – проводи Андрея Александровича в кабинет Ольги Сергеевны, там все документы и лежат. – Он добавил это, словно стараясь поскорее от него избавиться.

4

Варенька, секретарь, привела Андрея и Виктора к кабинету, на двери которого было написано: «Специалист по социальной и культурно–массовой работе Жигаева Ольга Сергеевна». Она остановилась, ожидая кого–то, глянула на них с немного усталым выражением лица, и, видимо, решив, что их путь окончен, собиралась уйти, как вдруг они услышали приближающиеся шаги. Обернувшись, они увидели, как их догоняет та самая женщина в строгой блузке, которая сидела рядом с главой администрации и казалась единственной, кто был на их стороне. Она представилась Ольгой Сергеевной и доброжелательно улыбнулась.

– Простите, что не смогла вас сама проводить, дела как понимаете, – сказала она, отперев дверь и пропуская Андрея и Виктора в кабинет. – Я, как вы уже поняли, курирую социальные вопросы в администрации. Располагайтесь, пожалуйста. Варенька, – она повернулась к секретарю, – пожалуйста, побеспокойся об устройстве наших гостей на время их пребывания. Распорядись чтобы подготовили гостевой дом.

Варенька кивнула и, словно получив долгожданное разрешение уйти, поспешила прочь. Ольга Сергеевна, открыв один из шкафов, достала из него толстую папку, перевязанную бечевкой.

– Это, – сказала она, и, словно открывая шкатулку с тайнами, положила толстую папку на стол. – Здесь собраны заявления и жалобы местных жителей, а также отчёты наших специалистов. Я постаралась собрать всё вместе, чтобы было удобнее копаться в этой путанице. Здесь есть и протоколы опросов, и показания свидетелей, в которых больше страха, чем фактов, и много чего ещё. Вы можете изучить их внимательно, возможно, найдёте то, что ускользнуло от нашего внимания. – Она немного замялась, взвешивая свои слова, и добавила, понизив голос, почти шепча, – И не только тех, кто обращался по официальным запросам. Я понимаю, что не всё, что здесь происходит, попадает в сухие строки отчётов. Люди просто боятся говорить открыто.

Она порылась в папке ещё немного, словно вороша прошлое, и извлекла на свет несколько отдельных листов.

– А это, – сказала она, протягивая листы Андрею, – копии отчётов участкового по поводу пропажи грибника, Ивана Петрова. Он жил на самой окраине Сухонского, мужик, словно медведь, ходил в лес как на работу – с утра и до вечера, ну, как говорится, лес его кормил. Хоть он и злоупотреблял спиртным, но лес знал, как свои пять пальцев, каждый кустик, каждую тропку, и бесследно исчезнуть вот так, просто так, не мог. Ушёл за грибами в прошлом году, в августе, и как в воду канул, ни следа, ни весточки, только тишина, которая стала еще более зловещей.

– Да, это странно, – задумчиво произнёс Виктор, прокручивая в голове этот случай, – если он так хорошо знал лес, то не мог же он просто взять и потеряться.

– Вот и я о том же, – согласилась Ольга Сергеевна, её взгляд потускнел, словно она сама вспомнила что–то неприятное. – Участковый, конечно, особо не усердствовал, списал всё на пьянку, да так дело и заглохло, затерялось в стопках похожих дел. Но, на мой взгляд, здесь что–то нечисто, что–то не так, как кажется на первый взгляд. Я ещё помню, как его жена приходила, в слезах, говорила, что это лес его забрал, как будто проглотил, не оставив и следа.

– Да, странная, очень странная история… – задумчиво произнёс Андрей, его взгляд скользнул по исписанным листам, – но, может, всё же, и правда пьянка…

– Может, и пьянка, конечно, – вздохнула Ольга Сергеевна, её голос звучал с грустью и ноткой горечи, – но как–то это всё связано, чувствуется какая–то общая, невидимая нить, как будто это нити одной паутины, сплетенные с другими происшествиями в лесу. В общем, смотрите сами, может, ваши глаза увидят то, чего не видим мы.

Андрей и Виктор приступили к изучению документов, а Ольга Сергеевна, оставив их наедине, уселась за свой стол, занимаясь какими–то бумагами. Разговор перешел в более тихую стадию, и в основном были слышны лишь шелест страниц и негромкий разговор.

Перед ними предстали подробности о пожарах, нарисованные угловатыми линиями схемы, с описаниями «странных» следов, которые будто бы нарочно пытались запутать и увести от истины, записи о погоде, которые противоречили друг другу и странно играли на контрасте, и описания миграции животных, которые словно рассказывали историю о бегстве от чего–то ужасного. Но все эти описания, явно выписанные под копирку, вновь сводились к естественным причинам, прикрываясь ложной логикой. Андрей и Виктор обратили внимание на несоответствия – какие–то фрагменты были казалось вырваны или зачеркнуты, словно кто–то пытался скрыть детали. Записи о погоде были специально искажены, не совпадали с данными метеостанции, вызывая подозрение и недоверие.

Внимание Андрея приковала медицинская карта пастуха. Там, среди сухих медицинских терминов, отмечались психоэмоциональная нестабильность, бессонница и странные видения, которые не поддавались логическому объяснению. Но никаких физических повреждений, кроме легкого истощения, будто измотали до последней капли, как в погоне за чем–то невидимым. Андрей обратил внимание на отсутствие медицинских заключений от психиатра, по–видимому пытаясь скрыть нечто более глубокое и мрачное.

В отдельной папке лежали жалобы жителей. Эти жалобы были более эмоциональными и пугающими, чем сухие фразы официального заявления главы администрации, и описывали не только жуткий вой и мерцающие огни, но и странные, искажённые фигуры, появляющиеся в сумерках, словно сошедшие со страниц страшных сказок. Андрей обратил внимание на повторяющуюся тему “Топтуны” в нескольких жалобах, словно какой–то зловещий шепот разносился из уст в уста, от жителя к жителю.

Андрей и Виктор провели в кабинете Ольги Сергеевны около трех часов, внимательно изучая каждый документ, делая пометки, и словно зацепляясь за каждую ниточку, обсуждая свои находки. Время от времени, их взгляды встречались, словно обменивались мыслями и общим беспокойством.

Ольга Сергеевна посмотрела на часы и, отложив бумаги, предложила:

– Думаю, вы уже достаточно потрудились на сегодня, пора бы и перекусить. У нас тут есть хорошее кафе, с традиционной русской кухней. Я вас провожу. – Она посмотрела на них с улыбкой. – Или вы предпочтете продолжить работу?

– Нет, – ответил Андрей, – обед – отличная идея, к тому же, я думаю, что разговор в неофициальной обстановке может быть более полезным.

– Тогда я с удовольствием вас провожу, – согласилась она и, отложив бумаги, пригласила их на выход.

5

Ольга Сергеевна проводила Андрея и Виктора до небольшого уютного кафе, расположенного в двух шагах от здания администрации. Запах свежеиспечённого хлеба и травяного чая наполнил помещение, создавая атмосферу домашнего тепла и уюта. Внутри было немноголюдно, лишь четверо местных жителей неспешно пили чай, обмениваясь новостями.

– Здесь у нас кормят по–домашнему, – сказала Ольга Сергеевна, жестом приглашая Андрея и Виктора за столик у окна. – Надеюсь, вам понравится.

Они сели за столик, и Ольга Сергеевна заказала для них обед, не спрашивая их предпочтений, словно точно знала, что им нужно. Пока они ждали заказ, разговор за столом пошёл более непринужденно.

– Скажите, Ольга Сергеевна, – начал Андрей, – а что вы сами думаете обо всём этом? О лесе, о странных происшествиях?

– Ох, Андрей Александрович, – вздохнула она, – я тут живу с рождения, знаю этот лес, от и до. Но что–то изменилось, что–то не так. Я не могу объяснить, что это, но чувствую, что там, в глубине, что–то нехорошее происходит. Я слышала от стариков про “Топтунов”, но всегда думала, что это сказки. Теперь… не знаю. Когда люди боятся идти на работу, это уже не шутки. А эти исчезновения… как Иван Петров.

– Да, это всё странно, – поддержал её Виктор, – но почему молчат остальные?

– Боятся, наверное, – ответила Ольга Сергеевна, – Боятся, что не поверят, скажут, что спятили. У нас тут народ простой, всему старается дать логическое объяснение. И еще… боятся навлечь беду. Тут у каждого в семье есть свои истории про лес, у кого–то про то, как кто–то заблудился, у кого–то про то, как звери себя вели странно.

В этот момент к их столику подошел Сергей Сергеевич, кивнув им в знак приветствия.

– Ольга Сергеевна, – сказал он, присаживаясь за свободный стул, – я тут решил присоединиться. Разговор у вас интересный, да и я не прочь пообедать.

– Ну что ж, Сергей Сергеевич, – улыбнулась она, – вот Андрей Александрович и его друг Виктор, как раз занимаются расследованием всего, что происходит в лесу.

– Да уж, – вздохнул Сергей Сергеевич, – чего только не происходит. С рабочими беда полная, никто в лес идти не хочет, а кто и идёт, всё по углам прячется. Все пуганные. Говорят, что и воет там что–то, и огни видят, и всякие чудища. Так и работаю еле–еле, план толком не выполняю. Не знаю, что делать уже.

– Вот видите, – сказала Ольга Сергеевна, обращаясь к Андрею, – это не просто страхи, это реальность.

– Я понимаю, – сказал Андрей, – мы как раз и пытаемся разобраться в ситуации. А вы, Сергей Сергеевич, давно работаете на лесозаготовках?

– Да уж лет двадцать, не меньше, – ответил Сергей Сергеевич, – всю жизнь в лесу провёл, да только такого никогда не видел, чтобы мужики так боялись леса, и что бы он таким темным и странным стал.

Подошла официантка и принесла их обед. После этого они еще немного поговорили о ситуации в лесу, о том, как она влияет на работу и жизнь людей.

Сергей Сергеевич, отложив приборы и откинувшись на спинку стула, словно ставя точку в разговоре, подытожил: – Надо вам самим в лес ехать, своими глазами всё посмотреть, а не по отчётам бумажным ориентироваться. Слова словами, а воочию совсем другая картина открывается, лучше поймете.

– Отлично, – согласился Андрей, кивнув, – я как раз и хотел посмотреть на переправу, да и узнать, как там с возможностью проехать, – он оглянулся на Виктора.

– Да, и состояние дороги в лесу тоже интересует, – добавил Виктор, – Нам бы не хотелось застрять где–нибудь на полпути, а то и помощи не дождёшься.

– Ну, дорога там, прямо скажем, не ахти, – ответил Сергей Сергеевич, поднимаясь со стула, – после весенней распутицы так и не успела местами просохнуть, а где и размыло. Но переправа сейчас уже более–менее готова, мужики настил сделали. Там старенький паром есть, мы на нем технику переправляли, вот на нем можно перебраться с автомобилем.

– А сейчас, – произнес он, хлопнув ладонью по колену, – пойдемте, я вам покажу дорогу к переправе через Сухону. Надо посмотреть, как там дела, да и с мужиками насчёт переправы вашей машины договориться. Я так понял, у вас полный привод, а то там, без вездехода, точно не проехать.

– Кстати, Сергей Сергеевич, – продолжил Андрей, – а вы сами не могли бы нас в лес завтра сопроводить? Чтобы вы показали нам дорогу и те места, где всё это происходит. Вы же там всё знаете.

– Ну, если время будет, то я не против, – ответил Сергей Сергеевич, – дела, конечно, есть, но не срочные.

– Вот и хорошо, – сказал Андрей, – тогда договорились. А пока, давайте посмотрим на переправу.

Они вышли из кафе и направились в сторону реки, где Сергей Сергеевич собирался показать им переправу. По пути к реке бригадир лесорубов, шагая впереди, словно проводник в незнакомом мире, рассказывал о том, как делали переправу после весеннего паводка. Он показывал им следы тяжелой работы – свежие бревна на настиле, уходящие в воду, места, где раньше бушевала река, превращая берега в месиво из грязи и глины. “Вода здесь стояла по пояс”, – сказал он, махнув рукой на размытый берег. “Еле–еле отбили, но и то, боимся, как бы снова не поднялась”.

– Мужики, конечно, намучались, – продолжал он, – по пояс в воде работали, а куда деваться? Работа есть работа.

Вскоре они вышли к реке. На берегу виднелась переправа – сколоченный из бревен настил и небольшой старый паром, покачивающийся на воде. Воздух был сырым и прохладным.

После осмотра переправы, оставив позади шум реки, они направились обратно в сторону села. Солнце почти полностью скрылось за горизонтом, и вечерние сумерки медленно окутывали деревню. По пути Сергей Сергеевич показал им, где находится «гостевой дом», про который упоминала Ольга Сергеевна. Это был добротный, на первый взгляд, вполне ухоженный дом с деревянными ставнями и уютным крылечком.

– Вот здесь и остановитесь, – сказал Сергей Сергеевич, указывая на дом, – У нас в селе нет гостиницы, а для командировочных выделили дом из жилфонда. Работает только, когда гости приезжают.

– Да, выглядит неплохо, – ответил Андрей, – Спасибо, что проводили.

– Да не за что, – ответил Сергей Сергеевич, – Если что, звоните, я всегда на связи. Завтра утром встретимся, и, если получится, я с вами в лес поеду.

– Хорошо, – ответил Андрей, – Спасибо за помощь. До завтра.

Сергей Сергеевич, крепко пожав им руки на прощание, направился обратно к центру села, его силуэт постепенно растворялся в сгущавшихся сумерках. Андрей и Виктор, в свою очередь, подошли к калитке, окрашенной в выцветший голубой цвет. Приоткрыв её со скрипом, они вошли во двор, выложенный старой, местами поросшей мхом, брусчаткой.

Оглядевшись, они заметили, что во дворе росло несколько деревьев, только–только начинавших распускать свои нежные, светло–зеленые листья. По краям двора, вдоль тропинок, тянулись клумбы с тюльпанами и нарциссами, которые, несмотря на свою простоту, оживляли пейзаж яркими красками и источали неповторимый аромат весны, создавая ощущение покоя и умиротворения.

Они вошли в дом. Внутри царила тишина, нарушаемая лишь скрипом половиц под их ногами. У входа их встретила пожилая женщина, с добродушным лицом, которая представилась как управляющая гостиным домом, Анна Петровна. Она сообщила, что для них всё готово и проводила их к комнатам, вручив ключи от дверей.

– Размещайтесь, – сказала она, улыбаясь, – и если что понадобится, не стесняйтесь. .

Комнаты оказались небольшими, но уютными и чистыми, с деревянной мебелью и простыми занавесками на окнах.

– Ну, вот и всё, – сказал Виктор, – довольно неплохо для сельского отеля.

– Да, – согласился Андрей, – после сегодняшнего дня, думаю, что отдых нам точно не помешает.

1

Андрей проснулся рано, чувствуя прилив сил, быстро провел утренние процедуры, и Виктор последовал его примеру. Солнце только–только начинало пробиваться сквозь утренний туман.

– Сегодня поминки. – мысль резанула, как бритва. Все отчетливее он понимал, что в Устюг сегодня не успеет. Как объяснить тете Лене? Как найти время на всё? «Надо позвонить тёте Лене, убедиться, что всё идет по плану… А с другой стороны, может и не нужно… Всё равно ничего не изменить», – с такими мыслями Андрей встал с кровати, в голове теснились планы и вопросы, не давая сосредоточиться ни на чем. Отмахнувшись от навязчивых мыслей, Андрей, будто хватаясь за соломинку, решил полностью погрузиться в предстоящие дела. Чем меньше времени останется на размышления, тем лучше. Составляя в голове список вопросов для Жигалина, проверяя исправность своего походного снаряжения, он пытался заглушить нарастающее чувство вины. Он подумал, что перед выездом хотел бы ещё раз переговорить с главой администрации, чтобы прояснить некоторые моменты, касающиеся работы Чернова. – Нужно уточнить, как он вёл дела здесь, – задумчиво произнес Андрей.

Он позвонил Сергею Сергеевичу и договорился о встрече у здания администрации через час. Затем они с Виктором поблагодарили Анну Петровну за теплый прием и предоставленные услуги гостевого дома и отправились в центр села к «конторе».

Подойдя к зданию администрации, на крыльце они столкнулись с секретарём, Варенькой, которая, судя по всему, куда–то спешила. Увидев их, она остановилась и, нетерпеливо взглянув на часы, произнесла:

– Сейчас ещё рано, в администрации никого нет! – На вопрос Андрея, здесь ли Жигалин, она ответила, – Да, он в кабинете, но у него сейчас Валерий Константинович, главный бухгалтер, они очень заняты. Подождите немного, не мешайте, – попросила она, – Я сейчас в кафе сбегаю, за кофе, а потом узнаю, когда Николай Алексеевич сможет вас принять. И, не дожидаясь ответа, быстро убежала.

Андрей и Виктор обменялись взглядами, и, не дожидаясь возвращения секретарши, зашли в здание. От сквозняка неожиданно приоткрылась дверь в кабинет главы администрации. Затаив дыхание, они услышали обрывок разговора.

– Он так орал, вот черт! – с раздражением произнес голос Жигалин. – Говорил, что мы не смогли удовлетворить его интерес одними документами, а ещё и способствовали организации проверки местности! Может, надо было как–то умаслить его? Банкет организовать, денег предложить? Вот же прицепился, как клещ!

Затем последовал приглушенный шепот, и, наконец, голос главного бухгалтера, с леденящими душу интонациями, заключил:

– Николай Алексеевич, вы же понимаете, что деньги, выделенные для посадки саженцев на вырубленном участке, были использованы не по назначению. Если будет проверка, то по шапке будете получать вы, а не я, так как все подписи стоят ваши. Я лишь исполнитель, помните об этом. Вы же знаете, как всё бывает, не так ли? Ситуация может обернуться очень скверно.

И тут дверь резко закрылась изнутри, с глухим щелчком, и больше ничего не было слышно, как будто кто–то резко выключил звук. Андрей и Виктор невольно переглянулись. Их охватило тревожное предчувствие: здесь что–то явно нечисто, всё совсем не так гладко и прозрачно, как казалось на первый взгляд.

В воздухе повисла тишина, всё это было очень странно и подозрительно, но внезапно входная дверь с резким хлопком распахнулась, выводя их из оцепенения. Это была секретарь Варенька, ее щеки горели от спешки, а дыхание было сбивчивым, в руках у неё были кофе в одноразовых стаканчиках и несколько булочек, которые она держала так, будто это были очень хрупкие вещи.

– Ждете? Хорошо! – запыхавшись, чуть ли не крикнула она, – Сейчас узнаю… подождите еще немного!

Андрей и Виктор невольно переглянулись, и в их глазах мелькнуло беспокойство, – – Да, мы… мы зайдём позже, да и нам как раз пора перекусить, тоже сходим в кафе… позавтракаем. Ваши булочки так аппетитно выглядят, – слишком нарочито весело пробормотал Андрей, стараясь казаться равнодушным, и они спешно покинули помещение, оставив Вареньку с недоумением стоять в дверях.

Выйдя на улицу, Виктор, с явной тревогой в голосе, спросил:

– Ну что думаешь?

– Это только подтверждает мои опасения, что нужно ехать на место, в лес, – категорично и с уверенностью в голосе ответил Андрей, – здесь явно что–то пытаются скрыть от нас, и всё не так просто, как нам пытаются показать.

Они молча направились в сторону, намереваясь позавтракать и спокойно обсудить сложившуюся ситуацию, когда по дороге им встретились Ольга Сергеевна и Сергей Сергеевич, их лица были напряжены, они что–то тревожно обсуждали, активно жестикулируя руками и с трудом сдерживая свои эмоции, как будто они были на грани срыва. Когда они поравнялись и обменялись приветствиями, Андрей, стараясь сохранять самообладание, задал вопрос с плохо скрываемым нетерпением:

– Сергей Сергеевич, наша поездка в силе?

– Андрей, послушайте, у меня сейчас совсем нет времени, – сказал Сергей Сергеевич, понизив голос до шёпота, словно боялся, что их кто–то услышит, – Нас сейчас зачем–то очень срочно вызвал Жигалин, говорит, что есть неотложные дела. Поездку обсудим позже, как только появится хоть малейшая возможность, я вам сам позвоню. Простите, но сейчас нет времени на разговоры.

– Хорошо, – сухо ответил Андрей, сжав губы, не скрывая своего явного недовольства, и они с Виктором, не произнося ни слова, продолжили путь в кафе, а Ольга Сергеевна и Сергей Сергеевич поспешно направились к зданию администрации.

Андрей и Виктор вошли в кафе, оплатили заказ у стойки и, забрав свой кофе и булочки, прошли к дальнему столику в углу. Сели и лишь когда они сделали первые глотки кофе, Андрей нарушил тишину:

– Ну что, Виктор, видишь, что здесь творится? Все бегают как ошпаренные и явно что–то скрывают. – Андрей говорил с неприкрытой злостью.

Виктор отпил кофе и, поставив чашку на стол, ответил:

– Согласен, это уже ни в какие ворота не лезет. Такое ощущение, что мы попали в какой–то балаган. Но что делать? Будем сидеть и ждать, пока они соизволят нам помочь?

– Да чёрта с два! – резко ответил Андрей. – Мы должны действовать! Я уверен, что там, в лесу, кроется разгадка. И чем раньше мы туда доберёмся, тем лучше. Я не намерен сидеть сложа руки и ждать, пока они соизволят нам что–то рассказать! Нам самим нужно всё увидеть своими глазами.

– Полностью поддерживаю! – согласился Виктор, отложив недоеденную булочку. – Предлагаю не затягивать. Надо возвращаться в эту “контору” и добиваться от них, чтобы нас как можно скорее переправили через Сухону. Я прямо чувствую, что каждая минута на счету.

– Именно! – с решимостью произнёс Андрей, вставая из–за стола. – Чем раньше мы туда доберёмся, тем лучше. Хватит сидеть тут и ждать их милости. Пошли, Виктор.

И, не дождавшись ответа, Андрей быстро направился к выходу, а Виктор, кивнув, последовал за ним, полный решимости поскорее добраться до леса.

2

Когда Андрей с Виктором вернулись в администрацию, полные намерения потребовать немедленной переправы в Сухонский, секретарь Варенька преградила им путь, расставив руки, как шлагбаум, всем своим телом.

– Подождите, прошу вас! – прошептала она, с тревогой глядя на дверь кабинета, – Если вы сейчас войдёте, меня точно уволят за мою некомпетентность, я вас умоляю!

Андрей и Виктор нехотя остановились, замерев возле двери. Из–за которой доносились громкие голоса, и они услышали, как Жигалин, на повышенных тонах, отчитывал:

– Ольга Сергеевна! – гремел его голос, – Немедленно составьте список работников бригады лесорубов для оформления денежной компенсации за те месяцы, когда они не могли выполнять план! Сказано же было, что всё решится, нужно было немного подождать, а не жаловаться первому встречному! – Затем он резко переключился на другого: – Сергей Сергеевич, срочно разберите переправу! Там нарушены все нормы техники безопасности, и я не намерен рисковать жизнями людей ради ваших сомнительных планов! И готовьте технику к перемещению на новое место работ! – его голос звучал резко и безапелляционно.

– Но ведь мы всегда так с переправой работали, – пробормотал Сергей Сергеевич, явно не понимая причины внезапной спешки и перемены решения. – Никогда никаких проблем не было…

– Я сказал убрать грузовую переправу, не положено по технике безопасности! – прорычал Жигалин, повысив голос. – Вы что, не понимаете? Если ваш ненаглядный Попов – он с явным сарказмом произнёс эту фамилию, – заикнется где не следует о несанкционированной переправе, вы будете отвечать? Убрать, я сказал! И немедленно! – его слова звучали с угрозой, не оставляя места для возражений.

– А сейчас, –Жигалин произнес командным тоном, – Мы в срочном порядке едем в Великий Устюг! Нужно взять новые координаты для вырубки леса, и получить деньги для компенсации этим нытикам!

Бухгалтер, злобно поддакивал и вставлял свои язвительные реплики:

– Вот–вот, Николай Алексеевич, так их! Нужно всегда держать в ежовых рукавицах!

Внезапно раздался звонок телефона на столе секретаря, и они услышали, как Жигалин грозно попросил её зайти. Когда Варенька, робко постучав, вошла в кабинет, Андрей украдкой заглянул внутрь. То, что он увидел, повергло его в оцепенение и вызвало изумление: Во главе стола стоял Жигалин, со сверкающими гневом глазами, а на столе возле него, созданный из золотистого тумана, бился тетерев. Он метался, как будто пойманный в черную, отравленную паутину, которая медленно, но верно пожирала его, из-за чего крылья и хвост птицы темнели и осыпались.

Андрей, поражённый увиденным, почувствовал, как в нем нарастает гнев и решимость действовать. Он понял, что больше нет времени ждать их разрешения. Вспомнив, что вчера вечером Сергей Сергеевич знакомил их с теми, кто работает на переправе, он резко развернулся к Виктору:

– Всё, Виктор, хватит! Мы не будем ждать, пока они тут разберутся! Сами поедем, и чем скорее, тем лучше!

Виктор, также возмущенный происходящим, кивнул, соглашаясь без лишних слов. Они оба, спешно выбежали из здания администрации, направляясь к стоянке, где оставили свой автомобиль. Через несколько минут, они уже подъезжали к реке. Выйдя из машины, Андрей и Виктор быстро подошли к мужикам, работавшим на переправе:

– Здорово, мужики, Сергей Сергеевич сейчас очень занят! – резко бросил Андрей, – Мы сами поедем, нам нужно срочно переправиться!

Паромщики, удивленные такой спешкой, переглянулись, но, не задавая лишних вопросов, принялись за работу, готовя переправу для их машины.

Очень аккуратно, Виктор, с помощью рабочих, направлявших его движения, заехал на паром и, убедившись, что машина стоит ровно, поставил её на ручной тормоз. Выйдя из машины, он осмотрелся и встал рядом, следя за каждым движением. Андрей, полным решимости, зашёл на паром, и тот с легким скрипом начал своё движение, отчаливая от берега.

Когда паром был уже почти на середине реки, и ветер начал трепать одежду, на берегу они неожиданно увидели бухгалтера, его лицо было искажено злобой, а рот кривился в яростном оскале. Он дико кричал, чтобы паром немедленно двигался обратно, размахивая руками и выкрикивая что–то невнятное. Рядом с ним стоял Сергей Сергеевич, с поникшей головой и отсутствующим взглядом, он молча смотрел на происходящее, словно был не здесь.

Мужики, работавшие на пароме, озадаченно посмотрели друг на друга, и, нерешительно замедлили ход, но, увидев, как Сергей Сергеевич, с неприязнью и опаской глядя на лысого бухгалтера, махнул им рукой, словно отгоняя от себя назойливую муху, чтобы те продолжали движение, снова заработали с удвоенным усилием. Валерий Константинович, при этом, с ещё большей злобой что–то выкрикнул Сергею Сергеевичу, и бросился к тросам, с остервенением начав тянуть их на себя, пытаясь остановить паром, но у него ничего не вышло. Андрей, с интересом вглядывался в бухгалтера, и вдруг увидел, как от него отделился сгусток темного тумана и, облепил натянутый трос, ведущий к парому. После этого паром внезапно начал наклонятся на бок, набирая угрожающий крен. Виктор, не теряя ни секунды, схватил лежавший рядом кирпич и бросился, подкладывая его под колесо машины, чтобы наверняка удержать её от соскальзывания при таком сильном наклоне.

Его взгляд случайно упал за борт, и он с изумлением увидел, как какие–то бледные, тонкие руки, высунувшиеся из мутной воды, пытаются помочь парому выровняться, точно поддерживая его снизу. Крикнув Андрею, чтобы тот быстро подошёл к нему, он на мгновение отвлекся, но, когда он снова посмотрел на то место, где только что видел руки, их там уже не было. Лишь большой рыбий хвост, хлопнул по воде и всё исчезло, оставив после себя лишь рябь на поверхности.

Паром, с тихим вздохом, успокоившись, вернулся в горизонтальное положение, но напряжение окутало всех.

Виктор начал спешно говорить подошедшему к нему Андрею:

– Ты видел? Ты видел, что это было? Какие–то руки, они… они, помогали парому! А потом… – он замолчал, подбирая слова, чтобы описать увиденное, как будто сам не верил в это, показывая на воду.

Андрей, смотрел на рябь на воде, пытаясь найти рациональное объяснение происходящему, – Я видел только хвост, рыбий хвост. – ответил он, с недоумением глядя на воду.

Виктор, в отчаянии, повернулся к паромщикам:

– Вы видели? Вы это видели? Руки, что выровняли паром?

Мужики переглянулись, и один из них, тот, что был постарше, ответил:

– Видеть не видели, а вот про такое слышали. В селе Порог случай был, мужик рыбачил, и буря его застала врасплох, лодка перевернулась, он смог зацепиться за киль, чтобы не утонуть… а потом его к берегу тоже какие–то руки вытолкнули, да такие холодные, словно лед… Судачат, что это были русалки. Они, говорят, странные существа… живут эмоциями… если человек им приглянулся, то помогут, а если нет, то утопят… видать решили нам помочь, кто–то из вас приглянулся им, или может просто, не захотели вредить.

После его слов в воздухе повисло молчание, оставив место для раздумий, нарушаемое лишь плеском воды о борт парома, и осознание, что они столкнулись с чем–то выходящим за рамки реальности.

3

Паром, плавно покачнувшись, причалил к берегу, и мужики быстро закрепили его, давая понять, что переправа закончена. Виктор запустил двигатель и, осторожно, съехал на берег.

Машина, мягко покачиваясь на неровной дороге, отъехала от берега, мимо покосившихся домишек деревни Белая, и направилась в сторону виднеющегося впереди села Сухонский. Но едва они проехали несколько сотен метров, как их путь преградил человек, невысокого роста, явно местный житель.

– Здрасте, – пробурчал он и потупился, – я Степан Горшков, если кому интересно.

Андрей нахмурился, вспоминая, что видел это имя в документах, которые изучал в городе, и у него тогда появилось странное чувство, что это заявление было написано под чью–то диктовку. Его насторожило, что именно этот человек появился так быстро, явно ждал их прибытия.

– Степан? – с легким недоверием переспросил Андрей, – Вы как раз тот, кто писал заявление о тех событиях, что здесь происходят, верно?

– Дык, – ответил Горшков потупившись, но тут же его поднял взгляд и посмотрел прямо Андрею в глаза, казалось, что–то взвешивая, – Я, же, тутошний, живу в этих краях, и знаю тут каждый кустик, каждую тропку, каждый овражек. Я, значит, слыхал, что вы из города приехали, чтобы с этими непонятными делами разобраться, и решил вам пособить, как проводник. Без проводника–то вам тут, как слепым котятам, не справиться.

Андрей и Виктор, вышли из машины и подошли к Горшкову.

– Хорошо, – ответил Андрей, стараясь не выказывать своих подозрений. – Пока что нам действительно нужен кто–то, кто знает эти места. Но, Степан, – он сделал небольшой шаг вперед, – если ты задумал что–то неладное, лучше тебе сразу об этом сказать.

– Да какие, да что вы, какие неладные дела? – забормотал Горшков, покраснев и затерев руками, – Я просто хочу помочь справедливости восторжествовать, и правильный путь вам указать. Поглядите только, происходит не то, что нужно, происходят странности почем зря, звери бегут, люди страдают, так дальше нельзя.

Андрей и Виктор, в свете последних событий, не зная, кому можно доверять, понимая, что они идут на риск, всё же решили принять предложение Горшкова, несмотря на терзавшие их сомнения.

Виктор достал из машины сложенную карту, и, развернув её на капоте, положил палец на предполагаемое место, показывая Степану, начал спрашивать:

– Вот тут, по карте, где примерно находятся те места, где творится неладное?

Горшков, потупившись и почесав затылок, ответил:

– Дык, я, мужики, не силён в этих картах–то, – он брезгливо скривился на карту, – я вам дорогу показать могу, как и туда дойти надо.

Виктор, нахмурившись, все же настоял, ткнув пальцем в карту и повысив тон:

– Ну всё же, Степан, вот эта дорога, она идёт из Сухонского на дорогу до Нюксеницы, как далеко и где примерно нужно свернуть?

Горшков вздохнул и, нагнувшись ближе к карте, проследил за пальцем Виктора, а затем тыкнул пальцем на середину линии, словно примериваясь:

– Ну, я думаю, что вот тут где–то поворот, – он замялся, вспоминая дорогу, – ведь я, поди, по дороге–то не хожу, больше по тропинкам через лес…

Андрей, скрестив руки на груди и внимательно глядя на Степана, спросил:

– А далеко ли идти по лесу отсюда?

Степан, подумав немного, ответил:

– Ну, если по лесу, часа два поди будет, – он пожал плечами, – а если на машине, то в обход получается ближе, но не до конца доедешь, там тоже по чащобе идти придётся.

Андрей, подумав немного, принял решение:

– Ладно, тогда едем до поворота на машине, а там как получится. Степан, будь добр, садись вперед, показывай дорогу.

Горшков, помявшись, слегка кивнул, и залез в машину.

Проехав черту Сухонского, машина сразу нырнула под сень майского леса. Дорога, превратившись в грунтовку, стала извиваться между деревьями, покрытыми еще нежной, только что распустившейся листвой. Над головой шелестели молодые листья берез и осин, создавая ощущение прохлады и уюта. В просветах между деревьями мелькали первые майские цветы – нежные подснежники и пролески, точно маленькие посланники весны. Дорога, петляя, то уходила в тень, то вырывалась на свет, где солнце, пробиваясь сквозь листву, рисовало на ее поверхности причудливые узоры.

Машина неспешно продвигалась по лесной дороге, а разговор сам собой перетёк от карты и дороги к погоде. Горшков, сидевший впереди, повернул голову к окну.

– Ишь ты, – протянул Степан, глядя в окно, – Май–то нынче какой–то не такой, как в том годе был.

– Да, – поддержал разговор Виктор, – и правда, как–то всё напуталось в этом году.

Андрей, сидевший сзади, немного помолчав, искоса посмотрел на затылок Горшкова, спросил:

– Степан, скажи, вот, ты писал в заявлении, что ничего необычного не видел. А сейчас говоришь, что тут такое творится… Когда это всё началось? И как ты сам столкнулся с этим… необычным?

Горшков замолчал, уставившись в одну точку на лобовом стекле, пытаясь сфокусироваться на своих воспоминаниях, и было видно, как что–то неприятное ворочается в его душе. Наконец он тяжело вздохнул, как будто вытаскивая из себя тяжкую ношу, и, не поворачиваясь, начал рассказ, глядя прямо перед собой:

– Дык, как же… всё началось–то… Случилось всё летом в прошлом годе… А столкнулся я… ну, на полянке лесной, когда по грибы ходил. Увлёкся, и не заметил, как время к вечеру пошло, солнце–то клонилось к закату. Решил срезать через болото. Там и увидел этих… – он запнулся и продолжил с неохотой – топтунов.

– А что это такое? – с неподдельным любопытством спросил Виктор, – очень интересно.

– Ну, дык это… оно… нечто такое… большущее и тёмное, как тень какая. Вроде как человек, а вроде и не совсем… только здоровый шибко. И ходит… как–то не по–людски, раскачивается так, как деревья от ветра. И вот оно это… как будто по земле топчется, тяжело так, аж земля дрожит, вот за то и топтуны… прозвали–то.  А морды–то у них… морды, прямо, страх один… как у зверей каких, только умнее, поди. И глаза… ой, глаза, мужики… недобрые, словно тебя насквозь видят, аж в душу заглядывают. Я от страха тогда, как пень, замер, поди, да в лесу в кусты забился, всё боялся, что оно за мной пойдёт. Но вроде как, отпустило, тьфу, тьфу… – Горшков затих, кзалось он снова переживал тот момент, и невольно перекрестился. – Да только… – он с досадой махнул рукой, – когда из города главный специалист приехал, ну этот… что–то там проверял, так я и рассказал, что сам был участником этих событий… И про пастуха, что с топтунами столкнулся, всё то было в прошлом годе, в начале осени, еще сентябрь толком не начался.

Степан на мгновение замолчал, закусив губу, а затем продолжил, – уже повернувшись лицом к Андрею. Он говорил прерывисто, с паузами, точно ему было трудно произнести то, что он думал. Его движения стали резкими и неуклюжими, выдавая внутреннее смятение:

– Так этот проверяющий, он как начал… пригласил меня в кафе, беленькую наливал, угощал, как брата родного… и уговорил написать то, что он продиктовал, сказал, что так лучше будет, да всё и по–тихому закончится… а я дурак, поверил, сдуру–то. Только вот, через время я понял, что неправильно поступил. Не по–людски это. Так–то. И хоть и запретили нам ходить туда, на болота эти, где в том году этих топтунов видел, я вас всё одно туда отведу. Покажу всё, как есть на самом деле. Хоть и рискую, поди.

4

Дорога, извиваясь меж деревьев, шла по лесу, и в начале все казалось вполне сносным. Они ехали уже около часа, когда Степан, неожиданно ткнув пальцем в сторону, указал на огромную ель с раскидистыми лапами:

– Вот, тут надо сворачивать, – он кивнул в сторону, – дальше уже не по дороге поедем, а по просеке, да и то, сколько на машине проехать можно будет… а там пёхом по болоту – то.

Бездорожье встретило их, как только они съехали с колеи. Машина, с трудом продираясь сквозь кустарник, нырнула в густую часть леса. Стена высоких деревьев, как заговорщики, полностью скрывали солнце, погружая всё вокруг в густую тень. Под колёсами захрустели сухие ветки и шишки. Они, подпрыгивая, проехали несколько ручьёв, и, всё было в порядке, но потом их путь преградила странная лужа. Верхний слой воды был обманчиво чистым и прозрачным, но стоило лишь взглянуть глубже, и становилось понятно, что снизу прячется вязкая, жирная грязь. Истинная глубина этой ловушки оставалась неизвестной. Виктор, с ухмылкой глянув на Андрея, нажал на газ и решил проскочить лужу с разгона, но как только машина въехала в неё, сразу стало ясно, что это была ошибка. Колёса отчаянно крутились вхолостую, разбрызгивая во все стороны грязь, а машина безнадежно села на брюхо.

– Ну, вот, приехали, – Виктор, недовольно стукнул ладонью по рулю. – Надо веток подложить по колёса! – он отстегнул ремень безопасности и выскочил из машины, – так, надеюсь, выберемся.

Степан и Виктор, рассеявшись в лесной чаще, принялись рубить кусты и молодые деревца, а Андрей, будто бы влекомый невидимой силой, направился к ближайшим высоким елям, почувствовав, что именно их ветви принесут наибольшую пользу.

Продравшись сквозь цепкие ветки кустарника, он вышел на небольшую поляну. Полуденное солнце заливало её так, что это казалось, чудом среди сумрака леса.  В центре поляны сидела женщина. Её руки, ловко и проворно, срывали какие–то травы, цветы и листья.

 Обычное серое пальто не бросалось в глаза, но темно–сиреневый платок… – Андрей остановился, рассматривая этот необычный цвет. Что–то кольнуло его память. Он быстро прокрутил в голове последние дни. Платок! Этот самый платок он видел в аэропорту Устюга! И тут же, вспышка – странная, сотканная из солнечного света змея, и шёпот: «Защитник явился». Андрей ощутил внезапный прилив любопытства, но старался сохранять спокойствие.

Он встал на краю поляны, не желая напугать женщину. Кашлянув, произнес:

– Здравствуйте…

Женщина медленно обернулась, держа в руке пучок собранных трав. Ее серебристые волосы, скрытые под платком, казались следами времени, а лицо, испещренное морщинами, отражало множество прожитых лет. Она не выразила ни малейшего удивления.

– Здравствуй, милок, – старушка поправила платок, явно намеренно подчеркивая его цвет. – Ты откуда такой взялся? Тут, вроде, и тропинок–то таких нет…

Андрей, подойдя ближе, присел на корточки, соблюдая дистанцию.

– Я… тут с товарищами приехал, застряли мы… вот, веток решил нарубить, чтобы под колёса подложить. А вы, я смотрю, травки собираете? Что это за травы такие?

Она перевела взгляд на свои сборы.

– Да вот, майские травы для чая, да и так, мало ли, на всякий случай пригодится. Травка–то – сила большая.

– Это точно, – согласился Андрей, – а я вот, признаться, совсем не разбираюсь в травах. А, позвольте спросить, вы тут часто бываете?

Женщина кивнула.

– Всю жизнь тут живу, милок, в лесах этих. Всё тут знаю, – и провела рукой по траве, как будто гладя кого–то. – А ты вот, – она посмотрела на его, внимательнее, – Ох как же ты на Алешку похож… и статью, и взглядом… ну да ладно, – она словно одёрнула сама себя, а её слова показались бессвязным бредом, хотя в них звучала то ли ирония, то ли печальная констатация факта. – А что? Ищете чего, или просто так заблудились?

Андрей, пытаясь уловить ускользающий смысл её слов, ответил:

– Понимаете, тут… говорят, странное что–то происходит. Слышали, наверное, про топтунов?

На лице пожилой женщины не было ни удивления, ни испуга.

– Слыхала, милок, слыхала… – произнесла она это с едва уловимой печалью. И в этот момент трава вдруг зашевелилась, словно невидимая змея раздвигала её. – Только, что это за топтуны, и зачем они тут, не знаю. Но что–то в лесу поменялось, это точно, – она медленно перевела взгляд вверх, её глаза сузились. В кронах деревьев пролетело что–то, похожее на сову – Даже зверь какой–то неспокойный стал, чую беду…– подитожила она.

Андрей заметил всё это, но “Совы днем не летают, и трава не движется сама по себе…” Он не мог отрицать увиденного, но в его голове никак не укладывались эти события, и это делало их ещё более интересными.

– А может, вы знаете какие–то тропы или места, где бывало… ну, что–то необычное? – спросил он.

– Есть тут одно болото… – она сделала паузу, а её пальцы непроизвольно перебирали травы – И ходить туда опасно… и в этот момент, один из сорванных ею цветков, внезапно вспыхнул тусклым синим пламенем.