Ночная охота

На перемене, в мужском туалете, Череп показал Максу видео, которое изменило его тринадцатилетний мозг на биохимическом уровне.

Глядя на разбегающиеся по экрану зернистые пиксели, Макс ощущал, как внутри него лопается туго натянутая струна – и на её месте рождается нечто новое. Неизведанное. Глухо пульсирующая сила, которую он не мог ни понять, ни контролировать.

Экран у Черепа был крошечным, телефон – дешёвым, и Максу приходилось задействовать всю свою фантазию, чтобы разобрать, что вообще происходит.

Под приторную, абсолютно неуместную попсовую мелодию на экране дрожали две фигуры. Одна – бесчувственное тело, больше похожее на тряпичную куклу, валялась на обочине пыльной дороги.

Другая – человек в белой футболке на заплетающихся ногах подходил к лежащему, и заносил над ним тяжелый шлакоблок.

Потом бросал.

Разумеется, оператор – кажется, снимавший всё ногами – не показал лицо лежащего после удара. Но Макс всё видел.

Будто стоял рядом. Будто сам занёс обломок шлакоблока. Будто это он его бросил.

Он ещё долго вглядывался в краснеющий от рекламных плашек экран телефона, пытаясь унять дрожь в коленях.

Это было оно.

То, о чём они говорили столько раз.

Их предназначение.

– Сегодня, – тихо сказал Череп, убирая телефон в карман. – Это произойдет сегодня.

Макс и не подозревал, что в их захолустье бывают такие заведения.

Но Череп знал всё.

Макс не уставал благодарить судьбу за то, что Череп оказался именно в их классе – после того, как его дважды оставляли на второй год. До встречи с ним Макс был абсолютно потерян.

Он думал, что если бы Череп угодил в параллельный класс или вообще вылетел из школы, – его, Макса, уже не было бы в живых. Летом он даже раздобыл ключи от крыши своей хрущёвки.

Но вместо этого – он стоял, ежась от ветра, под грязно-жёлтым светом фонаря и наблюдал через дорогу за небольшой толпой. Люди смеялись и болтали прямо под неоновой вывеской клуба.

«Как странно…» – пронеслось в голове, пока он разглядывал незнакомцев.

Они ничем не отличались от обычных прохожих. Он бы не обратил на них внимания ни в автобусе, ни в магазине.

Но здесь – сейчас – они выглядели так, будто сами нацепили на себя мишени.

Макс думал, что их целью станут мигранты.

В книгах, которые давал ему Череп, подробно объяснялось, в чём заключалась опасность приезжих: их грязная, недостойная культура – это болезнь, извергающаяся на нашу землю, стирающая нашу историю через постели наших женщин.

Но Череп почти сразу отмёл эту идею.

Их было всего двое. Они не справятся со стайными животными. Даже если удастся отбить от толпы одинокую и больную особь – вожаки могут прийти мстить.

Эту часть очищения они оставят группам покрупнее.

Тем более, подходящих целей и без этого хватало.

Скучать не придётся.

Макс, разумеется, согласился. Черепу было виднее.

Вскоре Череп стукнул его по плечу и кивнул на фигуру, пошатываясь отделившуюся от толпы и направившуюся в сторону сквера.

Они поняли друг друга без слов – и двинулись следом.

Макс чувствовал себя хищником, идущим по горячему следу. Вены будто налились горящим бензином.

Собственные мысли тонули в ураганном ритме, который выбивало сердце,разрываясь между стрит-панком и боевым маршем.

До этого вечера Макс никогда не видел таких людей.

“Существ”, – одернул он себя. Череп был прав: это вовсе не люди. Извращёнцы. Гнусные твари, из-за которых родители боятся отпускать детей гулять даже во двор. Грязь, которую они обязаны смыть с тела осквернённой природы.

Смыть кровью.

При этой мысли рот наполнился кисло-сладкой слюной – будто он проголодался. Слюна отдавала дешёвым вином из коробки, которую Макс стащил у матери. Они с Черепом осушили её перед выходом. Для храбрости.