Дневник сорокапятилетней женщины

Желание вести дневник возникло у меня в тринадцатилетнем возрасте, когда многие девочки заводили альбомчики, писали в них пожелания друг другу и понравившиеся стихи. С возрастом это увлечение проходило – у меня оно осталось, хотя не всем такое занятие было по вкусу. Первое недоумение по поводу моего совершенно невинного увлечения возникло у мамы. Во всем, что ей было непонятно, она усматривала крамолу. Я подозревала, что мой дневник читают в мое отсутствие, испытывала из-за этого нешуточные страдания, но прекратить вести дневник не могла: когда меня переполняла радость, или, напротив, мне было очень грустно, я спешила поделиться своими переживаниями с дневником.

Вторым человеком, осудившим мое странное, на его взгляд, занятие оказался мой муж. Иногда в те часы, когда он задерживался по непонятной мне причине, я садилась за свою тетрадку, чтобы мне было не так одиноко. Позже выяснилось, что мой дневник с большим интересом читают его родители, так как мы жили вместе с ними. В маленькой двухкомнатной квартирке очень быстро тайное стало явным. Однажды муж сказал мне:

– Ты бы получше прятала свою тетрадку, а еще лучше, чтобы совсем не занималась этим. Вон Райка, Генкина жена, ей бы и в голову не пришла подобная глупость.

Не помню, как события моей семейной жизни развивались дальше. Помню только, что пропал мой дневник в один прекрасный день, а завести другую тетрадь у меня не поднималась рука. Сознание того, что окружающие ждут продолжения, парализовало всю мою волю. Я чувствовала себя как в западне.

Однажды, перебирая в кухонном шкафу разную утварь, я увидела свою пропавшую тетрадку. Муж сидел тут же и был свидетелем моей находки. Он сказал, чтобы я ее положила туда же, где нашла, так как она была не мной положена. Почему-то в то время я с ним согласилась: вероятно, не хотела ссориться и желала показать, что живу вполне счастливо и спокойно и не нуждаюсь в таком эффективном успокоительном средстве, каковым был мой дневник.

Таким образом, та частица моей жизни, которую я провела в замужестве, не сохранена для моих потомков.

Следующим человеком, который протянул руку к моим дневникам без моего ведома, была моя дочь. И это был первый человек, который не проявил враждебных чувств к моему занятию. Наоборот, это чтение пришлось на то трудное время в ее жизни, когда в подростковом возрасте она осталась на два долгих года без мамы, так как я была в загранкомандировке. Может быть, это чтение помогло ей лучше понять, что мама тоже была девочкой и ее волновали те же самые проблемы. И, может быть, в это время она вынесла для себя, что главной проблемой женских поколений разных лет и даже разных веков остается проблема проблем: как быть любимой.

Дневник велся мной нерегулярно. Иногда перерывы в ведении дневника растягивались на несколько лет, но желание вовсе бросить писать не возникало никогда. В вечернее время тянуло сесть за стол, собраться с мыслями, проанализировать, что знаменательного произошло за истекший день. Когда дни выстраиваются в такой ряд, читаешь о событиях своей собственной жизни и понимаешь: жизнь не стоит на месте, в ней постоянно что-нибудь случается.

У меня появилась игра: я открываю в один прекрасный день прошлогоднюю страницу с той же датой и удивляюсь тому, что было, и тому, что есть, и как много событий смог вместить прошедший отрезок времени.

Отношение ко времени у меня особое, как впрочем у каждого человека оно очень индивидуально. Но помню, что это чувство быстротечности времени у меня возникло в шестилетнем возрасте. Я тогда впервые задумалась о неотвратимости смерти, и мне стало очень жаль всех окружающих, которым предстояло умереть. Особенно мне было жаль тех, кто был постарше. Помню, я смотрела с нестерпимой жалостью на двадцатилетнюю соседку и думала: вот сидит, и горя ей мало, что скоро умрет. Этот период сострадания ко всем живущим продолжался у меня не так уж долго. Но мысль, что время летит быстрее, чем нам бы этого хотелось, уже не покидала меня никогда. Может быть, это во многом и объясняет причину, почему я веду дневник. Это дает возможность «пришпилить» событие к листу бумаги, чтобы оно не исчезло из моей памяти: хотим же мы, какие-то знаменательные события нашей жизни увековечить на фото или на кинопленке.

Помню, что в те моменты жизни, когда надо было бы, казалось, радоваться, на меня накатывала внезапная грусть, и я понимала: ушло то, что никогда больше не повторится. Это сложное, трудно передаваемое чувство могло меня настигнуть где угодно: на катке, на школьном вечере, в каком-то необыкновенно красивом месте, в постели с мужчиной.

Время от времени я перечитывала свои записи: умилялась своей детской непосредственности в школьные годы, заново переживала перипетии своей первой любви, смотрела на события своей собственной жизни как бы со стороны.

В какой-то мере я себя считаю «героиней своего времени», так как моя судьба похожа на миллионы женских судеб. В нашей стране так мало женщин, которых оберегают мужские сильные руки; женщин, которым не нужно думать о хлебе насущном, волноваться о будущем – таких женщин в России единицы. Подавляющее большинство – это те, которые думают о себе, о детях, о мужьях. Они талантливы и изобретательны, они могут найти выход из любого положения, каким бы трудным оно ни оказалось, они безропотно несут свою ношу, и им кажется такая ситуация обычной. Они растят своих детей, женят и выдают их замуж, но наступает в жизни каждой женщины момент, когда она задумывается о своей женской сути. У одних это происходит раньше – у других позже, но этот момент обязательно наступает. Чаще всего, наверное, это происходит в тот период, когда дети уже не нуждаются в неусыпной заботе, а внуков еще нет, и вот тогда в жизни женщины происходят разные неожиданные вещи, когда она сама удивляется себе: я еще могу любить и быть любимой. И хочется быть нарядной, красивой, желанной. Женщина в этом своем стремлении становится мягкой, терпимой и снисходительной. Она и раньше на мужские слабости смотрела сквозь пальцы, а сейчас ей и сам Бог велел.

Ее энергия удваивается. Она спешит, забыв, что недавно испытывала сильные головокружения, вставая по утрам с кровати. Сейчас ею «владеет одной лишь думы власть»: как найти того, кто поймет, как ей трудно было выжить в этой жизни одной; кто оценит ее не растерянную в жизненных невзгодах красоту; кто пожалеет по-настоящему ту, которой тихая семейная гавань могла привидеться лишь в фантастическом сне?

Задача перед ней стоит непосильная. Откуда возьмутся те, которых не было еще двадцать пять лет назад? Но она не привыкла пасовать перед трудностями. Если его нет – я его придумаю! И тут уже все зависит от меры ее фантазии: труса она превратит в осторожного человека; жадного – в экономного; вруна – в выдумщика и фантазера. А уж если он будет обладать на самом деле хоть каким-нибудь талантом, ее восторгам и благодарности не будет конца.

Но для того чтобы его придумать, его еще надо найти. И тут все средства хороши: и объявления о знакомствах, и различные клубы, и экскурсионные поездки, и услуги свах. И даже на улице, и в транспорте она уже не так безучастно смотрит на окружающих мужчин. Взгляд помимо воли становится внимательным и оценивающим.

Для меня таким «переломным» стал возраст в сорок пять лет. В день своего сорокапятилетия я сделала в своем дневнике следующую запись:

19 февраля.

Сегодня я принимала поздравления с днем рождения. Мне 45! Это срок! И как быстро это случилось! Утром позвонила из Ставрополя моя школьная подруга – и сразу потеплело на душе. Тем более что это наш общий юбилей: через пару дней ей исполняется столько же.

Время в аудитории промелькнуло незаметно: сегодня одна пара. Я шла по улице. Был хороший солнечный день, но в последнее время мне стало трудно смотреть на слепящий снег. Слезы начинают застилать глаза, а солнцезащитные очки у нас как-то не принято носить зимой.

Итак, в сорок пять лет у меня взрослая дочь, защищенная диссертация, интересная, но почти не оплачиваемая работа и накопившаяся усталость.

Я не приглашала гостей. Свой день рождения я отметила с дочерью и зятем. Они мне подарили красивые часы. Было тихо, спокойно и хорошо.

Жизнь постоянно дарит мне свои маленькие радости: пришел в аудиторию мой бывший студент рассказать о том, как идут его дела; пришла поделиться своими новостями коллега, которая мне очень симпатична и обстоятельства жизни которой я всегда принимаю близко к сердцу; я получила поздравительные открытки от самых близких мне людей, и, наконец, телефонный звонок моей подруги детства, с которой я совершила в пятнадцатилетнем возрасте свое волшебное путешествие в страну первой любви. Это было тридцать лет назад !

Итак, мне сорок пять! И я с гордостью могу сказать, что в разных уголках земного шара есть люди, у которых при моем имени хоть на секунду екнет сердце. Их немного, но тем они мне и дороги!

* * *

Я не только люблю вести свой дневник, но и люблю читать опубликованные дневники других людей или просто автобиографические книги реально существовавших лиц. Я радуюсь, когда нахожу в этих книгах родственные мне мысли и чувства. В эти минуты я бываю по-настоящему счастлива. Помню, большое впечатление произвела на меня книга Н.Берберовой «Курсив мой». У меня та же страсть к новому, то же отношение к друзьям, к мужчинам, к себе, к жизненным обстоятельствам. У нас общим оказался даже интерес к чтению разного рода объявлений. Видимо, нам интересно представлять то обилие людей, которых разного рода жизненные обстоятельства заставили взяться за ручку, чтобы опубликовать свое объявление. Я читала эту книгу и думала: пожалуй, в качестве основных компонентов своего бытия я бы назвала то же, что называет Берберова: друзья, работа, книги и личное счастье, включив в этот ряд обязательно свою дочь. Конечно, у разных людей все это выглядит по-разному, но суть остается общей. Отсутствие одного из компонентов нарушает гармонию.

Я сидела и размышляла над этим, пытаясь выяснить, все ли в моей жизни в порядке .

Друзья. Мои отношения с друзьями не прерываются, несмотря на то что с некоторыми из них я разделена значительными расстояниями. Их весточки каждый раз доставляют мне огромную радость. С каждым из этих людей у меня связаны какие-то дорогие воспоминания. Многие из них были свидетелями моей юности и молодости. Я прихожу в восторг и тогда, когда получаю письмо просто от знакомого человека, не успевшего стать моим другом. Однако меня помнят, обо мне думают – и я счастлива. Неважно, кто мне написал: мужчина или женщина. Такое же трогательное отношение у меня и к телефонным звонкам.

Работа. Долгое время и она была для меня источником радости и вдохновения. К сожалению, никогда источником благосостояния, хотя я должна знать и уметь многое, чтобы заниматься своим делом профессионально.

Сейчас, в конце ХХ века, наше общество, видимо, не достигло того уровня цивилизованности, чтобы понять, какую роль играют образование, просвещение, культура. Преподаватель в нашем обществе занимает нижние ступеньки социальной лестницы. Ему нужна большая выдержка и выносливость, чтобы самосохраниться и не растерять вкуса к своей профессии.

Но, несмотря на все наши общие беды, преподавательский рефлекс во мне настолько силен, что дай мне аудиторию, подведи к доске, и я, с мелом в руке, забуду обо всем, что находится за стенами этой аудитории. В эту минуту я буду преподавателем, а все остальное – неважно! Вот почему я по-прежнему люблю свою уютную аудиторию, где можно забыть о временных житейских трудностях и личных невзгодах. Особенно она мне нравится в утренние часы, залитая ярким солнечным светом.

Книги. У другого человека это может быть спорт, вязанье, фото. Для меня лучшим занятием всегда было чтение. Хорошая книга для меня – это праздник.

Однажды я особенно отчетливо почувствовала, как сильно на меня влияют книги. Первой такой книгой оказалась книга Войнич «Овод». Неделю после ее чтения я провела так, как будто потеряла очень близкого мне человека. Мне в ту пору было четырнадцать.

Позже я научилась распознавать: что в моих поступках мое, а что мне навязано извне. Иногда мне хотелось себя вести так, как на моем месте вела бы себя понравившаяся героиня прочитанной недавно книги.

И последнее: личная жизнь. Я, созданная для любви, по-прежнему одна. Можно ли сказать, что моя личная жизнь не сложилась? Наверное, в общепринятом смысле так сказать можно. Но в таком смысле я стараюсь о своей жизни не думать, иначе буду чувствовать себя инвалидом.

Было ли в моей жизни женское счастье? Конечно, было. Считаю ли я, что мне чего-то недостает? Считаю. Мне необходим близкий человек, который мог бы понимать меня; человек, которого бы я могла любить.

Накануне своей сорок пятой весны я серьезно задумалась над этим и написала в своем дневнике:

28 февраля

Завтра начинается моя сорок пятая весна! И, может быть, в семьдесят я вспомню это время с нежностью. Интересно, буду ли я ощущать весну тогда. Сейчас я чувствую ее приближение очень явственно. В душе роятся смутные желания и надежды, и я с удивлением думаю: неужели правда – 45, почему так быстро, и что же было со мной, почему одна, как могла пропустить столько времени – прожить его в одиночестве? А с другой стороны, не представляю, кого я могу вытерпеть рядом с собой. Ведь потребность в одиночестве для меня, пожалуй, более насущна. И все время хочется узнавать что-то новое.

Итак, завтра наступает весна, и я нравлюсь себе в зеркальном отражении. Неужели только себе?

* * *

5 марта

Получила фото. Последнее мое фото для паспорта. Когда-то кто-то придумал в один паспорт помещать три фотографии: в 16, в 25 и в 45 лет. Первая страница в моем паспорте осталась пустой, так как обмен старых паспортов на новые проходил накануне моего двадцатипятилетия. Со второй страницы я смотрю широко распахнутыми глазами, строгая и удивленная. И вот теперь фото меня сорокапятилетней. Я боялась разочароваться, когда пришла получать фото в ателье. Но получила и увидела, что на меня с фото смотрит вполне симпатичная женщина с явно асимметричным лицом, у которого левая половина значительно моложе правой. У женщины с таким лицом не может быть все позади. Многое, думаю, еще впереди!

* * *

Оправдались ли мои надежды на весну? Нет, не оправдались. Я чувствовала себя часто уставшей, несчастной, одинокой. Волновалась, как всегда, о нашем семейном достатке, много работала дополнительно, чтобы иметь возможность выжить. Много было переживаний по поводу дочери, оканчивающей вуз. Надежды на личное счастье были потеснены, но полностью из моего сознания они не исчезли. Не могу сказать, что я была абсолютно пассивна. Какие-то действия я изредка предпринимала.

В конце марта я со своей знакомой отправилась в музыкальный салон, который в нашем городе открылся больше года назад. Он был известен тем, что там собирались уже не очень молодые люди потанцевать и послушать хорошую музыку в исполнении живого оркестра. Такие места отдыха пока редки в нашем городе.

Мы взяли в начале вечера бутылочку сухого вина, мороженое, шоколад и наслаждались отдыхом, впитывая новые впечатления. В зале был полумрак, оркестр исполнял красивые мелодии, на сцене появлялись певцы, публика танцевала. Но там собрались люди, которые пришли компаниями, чтобы отметить какое-то торжество. Другую часть публики составляли завсегдатаи этого клуба, любящие танцевать. Они выделывали замысловатые па, так как пришли продемонстрировать свои умения. Может быть, другие вечера там проходят иначе, больше я там не была, так как со своей подругой я танцевать не хотела, а одиноких партнеров там практически не было.

Весна оказалась для меня трудной: домашние проблемы перемежались с проблемами на работе, накапливались усталость и раздражение, которое не находило выхода. Я не ощущала себя отдохнувшей ни после сна, ни после выходного дня. А так как это еще был период, когда мизерная зарплата выдавалась крайне нерегулярно, то большую часть времени нужно было тратить на поиски средств к существованию.

Порой я оглядывалась по сторонам, видела, как живут окружающие меня люди и приходила в ужас от того, что видела. Часто в моей квартире раздавались телефонные звонки моих неблагополучных подруг, психическое здоровье которых было подорвано такой жизнью. Ориентация в окружающем ими была утрачена. Слушать об их злоключениях было страшно.

Я выходила на улицу и за порогом своей квартиры сталкивалась с этой жизнью лицом к лицу. Однажды я описала свои случайные встречи, произошедшие в один из весенних дней.

23 апреля

Первой была встреча на аллее парка сразу же после выхода из дома. Навстречу мне шел незнакомый мужчина пятидесяти лет. Он попросил у меня денег на хлеб. Совсем недавно я не могла бы представить себе такую ситуацию. Я испуганно отскочила от него в сторону, так как, кто его знает, как развернулись бы события, достань я кошелек на аллее, где, кроме нас, никого не было.

Второй была встреча с моей бывшей учительницей музыки, которая решила окончательно уйти из школы и заняться полностью бизнесом. Она жаловалась на большую нагрузку и на мизерную зарплату. Себя она нашла в сфере распространения различных пищевых добавок. Это далеко от музыки, но гораздо прибыльнее, пока не обнаружилось отрицательного действия после применения этих новых для нас препаратов.

Третья встреча произошла на подходе к университетской библиотеке, в которую я шла в этот день. Это была моя знакомая, занимающаяся стихотворными переводами с японского. Недавно, во время такой же случайной встречи, она пригласила меня на свой авторский вечер, на который я не смогла прийти. Теперь она мне попеняла за это. Японская поэзия стала ее отдушиной после смерти мужа.

Четвертой была встреча на расстоянии. Я увидела издали своего бывшего мужа. Он был одет не по сезону. В теплый день он был в зимней растрепанной шапке. Лицо, как всегда, выражало омерзение. Казалось, человек с трудом смотрит на окружающий его мир. Правильно говорят, что с возрастом на лице человека более отчетливо проступает его сущность. Лицо моего бывшего мужа никого не смогло бы заставить усомниться в том, что перед ним ярко выраженный человеконенавистник.

Пятой в этот день была одна моя знакомая, приютившая у себя свою подругу с сыном, так как у той нелады с мужем. Свою однокомнатную квартирку она отдала семье старшего сына, а квартиру мужа вряд ли можно будет на что-то разменять. Выхода из этой ситуации не видит никто: ни моя знакомая, оказавшаяся жертвой благотворительности, ни ее подруга, ни ее давно спившийся муж.

И последней, шестой встречей, была встреча с моей коллегой, поделившейся со мной тем, что в последнее время ей приходится принимать антидепрессанты. Условия жизни, когда в одной квартире проживает несколько поколений, очень тяжелы. Трудно вне дома, но когда трудно и в нем, то психологические нагрузки становятся запредельными.

* * *

Могут ли такие встречи оставить меня равнодушной? Конечно, не могут. Но ведь это только один день, а сколько таких дней в году и сколько таких встреч?! Постепенно, наверное, количество переходит в качество, и у человека возникает мировосприятие, совсем не характерное для него изначально. Рожденный быть смелым становится трусливым, веселый – хмурым, щедрый – жадным. Конечно, я преувеличиваю. Но то, что наше бытие определяет наше сознание (о чем нам твердили со школьной скамьи), – это несомненно.

«Весна» для меня наступила в конце сентября. После изнурительного лета, проведенного в городе, вновь начался учебный год. Душа не хотела мириться, что год моего сорокапятилетия закончится тем же, чем и начался: усталостью, апатией, неприкаянностью. Я решила вмешаться в ход своей судьбы. Все началось с того, что мой взгляд упал на объявление о знакомстве, которое давал пожилой мужчина. В нем он указал много своих увлечений, и я решила, что общение с таким человеком могло быть небезынтересным. Я послала ему письмо. Кто бы мог подумать, что с этого момента мой дневник заживет особо активной жизнью, и в нем появятся даже стихи!

Делала ли я раньше попытки знакомиться таким образом? Делала. Я не надеялась ни на что особенное, поэтому чувства разочарования после таких встреч у меня не возникало. Некоторые встречи были даже любопытны. На этот раз мое «любопытство» значительно затянулось. Расскажу об этом по порядку.

25 сентября

Вновь послала письмо незнакомцу, и ответ не замедлил себя ждать. В квартире раздался телефонный звонок. Позвонивший человек не стремился поскорее завязать со мной знакомство. Он сказал, что хотел отозвать свое объявление из газеты, но было уже поздно: он получил ворох писем. Посетовал на то, что такой способ знакомства не дает положительных результатов, и спросил мое мнение на этот счет. Затем наш разговор на какое-то время прервался, так как к моему собеседнику пришел позвонить сосед, и он почему-то уступил ему трубку, хотя разговаривал в это время сам. Из чего я сделала вывод, что мой новый знакомый достаточно мягкий человек. Но его голос, интонации дали возможность мне почувствовать в нем пессимиста и даже немного мизантропа.

Во второй части беседы, после того как сосед ушел, он прочитал мне свои стихи, написанные совсем недавно. Стихи были о природе, об осени, и в них был тот же пессимизм, что и в голосе моего собеседника.

Я хорошо понимаю: чтобы писать стихи, надо уметь подняться над повседневностью – это редкое и очень ценное качество в людях, поэтому поэтов не так уж и много. Наверное, такие люди чувствуют себя особенно одиноко.

Итак, этот человек говорил со мной, совсем не надеясь на удачу, как бы исполняя неприятный для себя долг. Такой снисходительно-обреченный тон мог бы меня и обидеть, если бы не мое врожденное любопытство.

Беседа наша кончилась тем, что меня приглашали позвонить, если я напишу стихотворение и захочу поделиться написанным. Я была крайне удивлена. Я сказала этому человеку, что в юности когда-то написала несколько стихотворений, как каждый из нас, но на этом все и кончилось. Сейчас я стихов не пишу и вряд ли начну. Но его трубка была безжалостно повешена. Любопытная беседа была прервана. Мое предложение о встрече он отклонил, задав лаконичный вопрос: «А зачем?»

«Неужели, для того чтобы встретиться с этим человеком, мне нужно выдержать литературный экзамен?» – думала я. А если в следующий раз он захочет, чтобы я написала музыку или нарисовала что-нибудь, так как музыка и живопись тоже входят в сферу его интересов? Когда-то я увлекалась и этим, но это так же, как и стихи, было давным-давно.

И тем не менее в этот вечер я не могла дождаться того момента, когда останусь в комнате одна. И вот что из этого получилось.

Решила выглянуть в окно,

Узнать, какое время года,

Какая там стоит погода

И что носить нам суждено.

Там был сентябрь, бабье лето –

Пора астр, роз и георгин,

Но когда ты всегда один,

Бывает трудно вспомнить это.

Ведь сумасшедший календарь

Твои года шутя листает.

Рассудок твой не поспевает:

То был лишь март – и вдруг январь.

Не в силах я остановить

Понравившееся время года.

Фатальна власть твоя, Природа!

Одной тебя не покорить!

Во время телефонной беседы я спрашивала этого человека, о чем можно писать вот так, с бухты-барахты. Он мне посоветовал написать об ожидании перемен: ведь я за этим написала ему. Я вспомнила об этом и задумалась: желаю ли я перемен и каких именно? А ручка в это время невольно выводила следующие строки.

Я не желаю перемен!

Я жить хочу в ладу с собою,

Не ведать никогда измен

И оставаться молодою.

Зачем мне жаждать перемен?

Куда спешить? К чему стремиться?

Коль мне пришлось на свет родиться,

Могу я здесь повременить?

Я жить хочу совсем неспешно,

Спать долго, вкусный кофе пить,

Твой изумленный взгляд ловить,

Паря в руках твоих безгрешно.

Я была благодарна своему случайному собеседнику за то, что он всколыхнул мою дремлющую душу. А ведь я его даже не видела! Мне будет очень жаль, если этот человек промелькнет в моей жизни и я с ним не подружусь.

1 октября

Он мне позвонил через день. Мы стали величать друг друга по имени-отчеству. Его звали Сергей Иванович. Для краткости я буду впредь называть его С.И. (или Си). О своем роде занятий он сообщил мне в самых общих чертах, не желая распространяться об этом.

Я ему прочитала свои стихи, и он похвалил их.

Си звонил мне через день. Во время третьего телефонного звонка он уже обнаружил свое желание встретиться со мной. Но воскресный день у меня был посвящен саду, наша встреча не состоялась.

Во время очередного нашего телефонного разговора, длившегося где-то два часа, Си предложил мне послушать его музыку. Он оказался отличным музыкантом, и у него дома был рояль. Его репертуар был очень разнообразен. Он играл сложные вещи, а я терялась в догадках: что это за человек, почему он один? Я думала о том, что человек, обладающий таким количеством талантов, должен чувствовать себя одиноко, так как у музыканта, у поэта обязательно должны быть слушатели, а у художника – зрители. А если всем этим не с кем поделиться, может испортиться характер.

Я не представляю себе, как может выглядеть этот человек.

Он наотрез отказался говорить о своей жене. И в этом я усмотрела сходство с собой. Я всегда удивлялась, когда другие мужчины спрашивали меня о моем бывшем муже. Это было так давно и так не нужно, что я перестала даже в мыслях связывать себя с этим человеком, как будто его и не было вовсе.

Интересно, как будет развиваться наша история дальше?

15 октября

А история развивалась следующим образом. Мы встретились на другой день после нашего долгого разговора по телефону, сопровождавшегося музыкой.

День нашей встречи был пасмурным. С утра шел сильный дождь, но к вечеру распогодилось. И я стояла при параде перед драмтеатром. На балконе перед ним оказалось неожиданно много народу, а рядом со мной встала еще одна брюнетка. Ведь мы даже не сказали друг другу, в чем будем одеты. Единственным отличительным признаком, о котором знал Си, были мои черные волосы и короткая стрижка. Как выглядит он, я не знала совсем. Но мы сразу увидели друг друга. Не могу сказать, понравился он мне или нет в момент нашей первой встречи внешне. Для меня это было неважно. Мы гуляли, беседовали, и я поняла, что смогла бы продолжить свое знакомство с этим человеком, если бы в конце встречи он не повел себя крайне странно.

После двухчасовой прогулки он начал уговаривать меня поехать к нему домой, но не в гости, а жить. Делал он это очень настойчиво, чем напугал меня окончательно. Мало ли талантливых маньяков бродит по свету!

Никакие разумные доводы, которые я приводила, на него не действовали. В конце концов мы расстались к моему большому облегчению, решив встретиться на следующий день с тем, чтобы я все-таки поехала к Си в гости. Он мне должен был перезвонить в этот же вечер, чтобы уточнить время встречи, так как он не помнил, в каком часу он освободится. Вечером звонка не было. Он раздался на следующий день совсем не кстати, когда я была занята. Си начал нудиться по телефону, жаловаться на то, как ему было вчера тоскливо по возвращении домой после нашей прогулки. Я извинилась перед ним за испорченное настроение и повесила трубку. Причем сразу испытала огромное облегчение и свою самодостаточность.

Из всего произошедшего я могу предположить единственное, что могло бы объяснить такое странное поведение человека: он болен, и ему страшно оставаться одному. В таком случае его единственный выход – искренность. Тогда он еще сможет найти взаимопонимание. В противном же случае нормальные женщины будут шарахаться от него.

* * *

И моя жизнь потекла после этого дальше. Я вновь старалась находить в ней прелести. Чаще всего мои радости были связаны с приобретением новых хороших книг. Иногда это были книги, которые я уже читала раньше, но хотела иметь в своей библиотеке. В это время я купила книги своих любимых писателей: И. Шмелева, Б. Зайцева и сборник стихов В. Набокова. С поэзией Набокова я не была знакома раньше. А теперь читала его стихи и понимала, какой он близкий мне по мировосприятию человек. Он смог выразить мое ощущение бытия, причем очень талантливо!

Есть в одиночестве свобода,

и сладость – в вымыслах благих.

Звезду, снежинку, каплю меда

я заключаю в стих.

И, еженочно умирая,

я рад воскреснуть в должный час,

и новый день – росинка рая,

а прошлый день – алмаз.

Я так же ищу свои «росинки рая» в каждом своем дне. Вообще, я заметила, что живу с какой-то жадностью, как будто передо мной необыкновенно вкусное блюдо и я спешу насытиться, пока его не убрали из-под носа. В библиотеке я вдохновенно роюсь в каталоге и отмечаю про себя, как много книг хотела бы просмотреть и отобрать для работы; на базаре прихожу в восторг от обилия красок, запахов и звуков; общаясь с приятным мне человеком, радуюсь, находя у него взаимопонимание. Этот пир бытия я ощущаю и в своем садике.

Середина октября оказалась очень теплой, и в один из дней я поехала в сад одна. Я грелась в лучах октябрьского солнышка, любовалась вскопанным участком, прислушивалась к шелесту листьев, вдыхала ароматный запах земли, наслаждалась вкусом свежих чебуреков и не понимала, как это кому-то может не нравиться. Я ощущала свое здоровье, свою силу, свою доброкачественность каждой своей клеточкой. Меня приводили в восторг закат солнца, осенняя березовая роща, голубизна водоема, и я чувствовала себя счастливой.

К сожалению, это состояние проходит. И на смену ему является усталость, когда начинает казаться, что ничего в твоей жизни уже не будет хорошего. Так и качаюсь на этих волнах: вверх – вниз, вверх – вниз… Я пользуюсь моментами подъема, чтобы сделать что-нибудь этакое. Иногда получается, а иногда нет. Тогда я терпеливо жду следующего взлета сил и настроения.

Следующий звонок Си раздался, когда я его уже совсем не ждала – через три недели после нашей прогулки. Оказалось, что он звонит не первый раз. Мне было, как всегда, приятно, что обо мне вспомнили. Беседа наша протекала вполне миролюбиво, поэтому я согласилась встретиться с ним на другой день и пойти к нему в гости.

Я приехала на автобусе в район своего детства, где жил Си. Все здесь было связано с моими детскими воспоминаниями: моя первая школа, родная улица; книжный магазин, в котором родители покупали мне мои первые книжки, пахнувшие чем-то незабываемым. Удивительно, но в этом магазине и по сей день продают книги и там тот же запах, поразивший меня в детстве. Легко можно представить, какой взволнованной я была, отправляясь на это свидание. И погода соответствовала тому, что было в моем сердце. Днем и даже вечером был дождь, а к моменту нашей встречи он прекратился, стало темно и туманно. Фонари были окутаны загадочным светом. А я вышла из автобуса, как Золушка из кареты. «Мой принц» прибежал минуты через три, извинившись за опоздание. Мы пошли к его дому. Это были старые четырехэтажные дома, виденные мной тысячи раз в детстве. Мы поднялись на последний этаж одного из них. Открывая дверь, Си произнес взволновавшую меня фразу:

– Вот так живем-живем, чтобы однажды умереть в разных районах города.

Я даже в ту минуту не подумала, что это могло быть прелюдией к настойчивому призыву жить вместе. В этой фразе в ту минуту я услышала лишь одиночество, грусть и то же ощущение мимолетности нашего бытия.

Я перешагнула порог этой квартиры. Это была квартира бедного человека. Единственной достопримечательностью был старый черный рояль да, пожалуй, еще свежая большая хризантема в вазе. Видно было, что хозяин не придает большого значения уюту.

Поведение Си не вписывалось в рамки привычных представлений о встрече мужчины и женщины на мужской территории. Он сразу же сел за рояль, усадив меня рядом, и начал играть. Он исполнял классические вещи, романсы, пел, аккомпанируя себе, и заставлял петь меня. Я отважилась лишь на «Санта-Лючию».

Время от времени на мне фокусировался оценивающий взгляд. В нем сквозили недоверчивость и какая-то холодность. Я чувствовала себя неловко под этим взглядом. Нельзя сказать, что мне была совершенно безразлична внешность этого человека, но больше всего меня интересовал ход его мыслей, поэтому я его особенно не рассматривала.

Он вновь начал говорить о совместном проживании как способе избежать одиночества. В его воображении это выглядело так. Он будет заботиться обо мне: кормить, развлекать музыкой, жить мы будем в разных комнатах, а когда привыкнем друг к другу, объединимся в одной, если возникнет такое желание. О сексе, не освященном любовью, он говорил неодобрительно и проповедовал воздержание. А я вообще избегала говорить с ним на эту тему: настолько, в моем представлении, его внешний вид не соответствовал облику героя-любовника.

Я смотрела и думала: на шутку это похоже мало – значит, все-таки передо мной сумасшедший. На всякий случай я спросила:

– А зачем вам нужна женщина? Заведите собаку.

– А я хочу завести жену, так как я хочу иметь друга и единомышленника. Давайте сделаем с вами идеальную пару.

Мне казался странным такой поворот событий. Человек никак не мотивировал, почему такой внезапный выбор пал на меня, на женщину, которую он видел второй раз в жизни. К тому же он ничего не хотел рассказывать о себе, говоря, что все это прояснится в процессе нашей совместной жизни. Свое нежелание рассказывать о себе он объяснял недоверием. Си собирался жить с человеком, которому не доверял. Такая алогичность поведения удивила меня, но время было позднее, и пререкаться мне больше не хотелось.

Си собрался меня провожать. Видно было, что он устал. Совсем не кстати он вытащил из шкафа галстук и пытался его пристроить на летнюю рубашку, надетую под зимний свитер. В этом тоже была алогичность: в одиннадцать часов вечера идти в галстуке, запрятанном под свитером и теплым шарфом. Но было в этой алогичности и нечто трогательное.

Я видела, что мной недовольны, но причины этого недовольства не понимала. В этот раз меня наградили прозвищами: назвали метрономом и Железным дровосеком, из чего я сделала вывод, что причина суровости хозяина квартиры в моей якобы холодности и расчетливости. Но причин для горячности я пока не видела никаких.

Внешне этот человек никак не совпадал с моими представлениями о мужской привлекательности. Мне нравились худощавые, стройные мужчины – он был полноват; до сих пор я считала, что лысый мужчина вообще не сможет привлечь моего внимания, а этот был лыс; мне нравились длинные пальцы – у этого человека они были короткими и толстыми; глаза не угадывались за стеклами очков, а я всегда стремилась рассмотреть взгляд человека и понять, что за ним скрывается. Выражение лица у него было очень изменчивым, как у всех Близнецов.

На автобусную остановку он пришел не в настроении, так же был недоволен, когда ехал со мной рядом. Во дворе моего дома мы быстро простились, и Си убежал. Я не знала, позвонит ли мне он. Я не ждала ни звонка, ни встречи, а только пожимала недоуменно плечами, когда вспоминала об этом человеке. Его недовольство и детские прозвища, которыми он наградил меня, никак не отразились на моем самочувствии. Но тем не менее дома я написала:

Нет, я отнюдь не метроном!

Вы не судите слишком строго.

Причина скованности в том,

Что я немного недотрога.

Хочу я очертить свой круг,

Куда войдет совсем не каждый,

А только самый лучший друг,

С которым встречусь я однажды.

Телефонный звонок раздался через день. Си позвонил мне и выразил недовольство по поводу того, что я не перезвонила ему после нашего расставания и не узнала, как он добрался.

– Раньше это было признаком хорошего тона, а сейчас это необходимость, потому что на улицах города стало небезопасно, – отчитывал он меня.

Я удивлялась который раз уже, общаясь с этим человеком.

Во-первых, я не помню, чтобы мужчины когда-либо отчитывали меня да еще по такому поводу. Во-вторых, я – женщина, всегда сама отвечала за свою сохранность, не требуя ни от кого внимания к своей особе.

Разговор наш после такого вступления не заладился. Я поняла, что эта неприятная для меня тема будет продолжаться с вариациями, и мы простились.

Время от времени Си звонил, сообщая мне, как он провел день, и, спрашивая об этом меня, играл мне на рояле и недоумевал, почему я не звоню ему сама. Иногда сквозь это недоумение прорывалась грубость:

– Вы что, набиваете себе цену?

Такая манера общения была мне вовсе не понятна. И тем более я не могла понять, как такой вопрос мог слететь с уст человека, только что исполнявшего «Лунную сонату». В наших взаимоотношениях было то же, что и до этого в моей жизни: вверх-вниз, вверх – вниз … Взлеты и падения перемежались очень быстро.

В один из вечеров я позвонила Си сама с предложением пойти погулять. Он был обрадован моим приглашением, но не смог его принять, так как неважно себя чувствовал и должен был еще поработать. Ему надо было что-то печатать. Я вылетела из дома, как комета, и на большой скорости преодолела довольно-таки приличное расстояние. Энергии мне придали две чашки черного кофе, который я вынуждена была выпить, занимаясь дома рутинной работой. По возвращении я узнала, что мне звонили. Потом Си перезвонил вновь, сделал попытку пригласить меня на ужин, но было уже достаточно поздно. Тогда мы договорились встретиться в скором времени, чтобы пойти на музыкальный вечер.

Однако следующий звонок раздался гораздо раньше, причем в дневное время, чем застал меня врасплох. Я занималась привычными домашними делами, поджидая дочь, чтобы, как обычно, она рассказала мне свои новости. А на улице падал громадными хлопьями первый снег, и меня звали на прогулку. И я не устояла перед соблазном и уже не удивилась тому, что, как только я вышла на улицу, снег прекратился, и на улице стало тихо и уютно. Си встретил меня неподалеку от моего дома, поцеловав в щеку. Он был в хорошем настроении. Мы шли по городу и рассказывали друг другу разные истории. Молодые люди, встретившиеся нам на улице, попытались сбыть нам какой-то неходовой товар, поначалу уверяя, что хотят нам сделать подарок. Сейчас много таких коробейников на улицах нашего города. Я припомнила историю о том, как летом меня остановила в большом магазине девушка, предлагая поучаствовать в лотерее, в которой разыгрывались путевки за рубеж. Мне неловко бывает сразу отвернуться от человека, обратившегося ко мне, тем более, что от меня ничего не требовалось, кроме как назвать любую цифру, чтобы участвовать в розыгрыше. Си взглянул на меня, и в его глазах вспыхнула какая-то искорка:

– И вы, конечно же, назвали число 19.

В эту минуту он был похож на Воланда.

– А вы как об этом догадались? – спросила пораженная я.

Он удовлетворенно рассмеялся. И мы пошли дальше. Си еще раньше мне рассказывал, что в юности предчувствовал мелодию, которая через какое-то время начинала звучать по радио.

Эта его особенность угадывать тайные мысли и не понимать чего-то явного в человеческих взаимоотношениях осталась для меня непостижимой загадкой.

Гулять нам было легко и приятно. Мы не чувствовали скованности, хотя знали друг друга недостаточно хорошо. Шел процесс узнавания и привыкания друг к другу, иногда с неуместными комментариями со стороны Си:

– Теперь я, по крайней мере, знаю одну вашу положительную черту: вы любите много ходить пешком.

– Почему же это у меня одна положительная черта? – возмутилась я.

– Потому что я пока знаком только с этим.

Си не баловал меня комплиментами. Их практически не было вовсе. Его поведение не было похоже на поведение человека, который собирается соблазнить женщину. Да я и не понимала, нужно ли ему это. Единственное, что я вынесла из общения с Си – это то, что ему одиноко жить одному, и он хочет, чтобы рядом была живая душа. Но почему этой душой должна быть моя, я не понимала.

Я шла и с опаской думала о минутах прощания, которые приближались: фыркнут ли недовольно на этот раз непонятно из-за чего или нет? Но на этот раз все обошлось. Си простился со мной вежливо, и мы договорились о следующей встрече, чтобы идти на музыкальный вечер.

На концерт я отправилась в хорошем настроении, особенно не наряжаясь, но с модной сумочкой в руках, куда я положила предварительно напечатанные три моих стихотворения с посвящением Си

Когда мы сняли верхнюю одежду, я обнаружила, что мой кавалер одет вовсе не так, как люди, в моем представлении, должны приходить на музыкальные вечера. На нем был старый свитер с растянутой внизу резинкой, под ним была рубашка, ворот которой не сходился на шее, а придерживался явно не новым галстуком. Остатки волос не знали расчески и легли так, как им нравится. В этот раз, освободившись из-под теплой шапки, они поднялись вверх. В руках Си был огромный, чем-то набитый портфель. Я понимала, что человек идет с работы, но ведь в этот день был особый случай. Настроение у меня моментально испортилось. Мне было даже неловко оказаться в компании такого человека. Но делать было нечего, надо было дотерпеть это до конца.

В довершение всего Си достал из портфеля большое красное яблоко, хотел им угостить меня, но, встретив мой категорический отказ, начал грызть его сам. В ожидании начала концерта он хрумтел яблоком, вступал в беседу с незнакомыми людьми, попутно пытался растормошить меня, причем и словами, и руками, что вызывало во мне протест. Я страдала от такого соседства. А он шутил:

– Приду я в следующий раз сюда, а вы будете здесь с другим мужчиной.

А я думала про себя:

– Да, скорей всего так и будет, чем страдать так.

Но тем не менее, чтобы отвлечь Си от себя, я в антракте подарила ему свои стихи. Он обрадовался и тут же решил меня «отблагодарить», написав ответные стихи в подарок. В одном из моих стихотворений ему особенно понравилась строчка о моем паренье в руках любимого человека. Си быстро принял этого человека за самого себя, забыв, что эти строчки были написаны мной, когда я его еще не видела, и вряд ли они могли бы быть написаны мной теперь. Я сидела, боясь шелохнуться, чтобы мой сосед ненароком ко мне не прикоснулся.

Я была рада некоторой передышке: Си занялся литературным трудом, а я сидела и размышляла, что же мне делать с ним теперь. Вдруг захочет поцеловать при прощании?

А он тем временем писал:

Когда вы долго, вкусно спали,

Паря в руках моих

безгрешно,

Взлететь мечтали

безуспешно

И наслаждаться бесконечно

Невечной юностью своей,

#

Я руки опустил поспешно -

Паренье прервалось, конечно,

Увы, насмешник бессердечный

Не объявил ее своей.

#

Она соснула всласть

поспешно.

Испив спиртного,

стала грешной.

Промолвила: «Какой-то встречный,

Не тронул он души моей».

Мои тайные мысли были вновь подслушаны, и глаза за стеклами очков действительно насмешливо смотрели на меня.

Началось второе отделение концерта. Звучала музыка, исполняемая на новом музыкальном инструменте. Ее исполняли создатель этого инструмента и его супруга. Это был электроорган необычной формы и, насколько я могла об этом судить, необыкновенных возможностей. Я с удовольствием слушала музыку.

Но Си к этому времени устал и просил меня уйти вместе с ним. Я не возражала, чтобы он ушел без меня. Мой дом был совсем рядом, мне не составило бы никакого труда добраться самой. Мне хотелось слушать музыкантов и совсем не хотелось их обижать, так как уход из маленького зала не остался бы ими не замеченным.

Наконец вечер закончился. В гардеробе мне шутливо попеняли на то, что я сама надела пальто, не дождавшись помощи кавалера. Вечер заканчивался благополучно. По дороге Си напевал, был в неплохом настроении, несмотря на усталость и дремотное состояние, настигшее его в концертном зале, а при прощании был скромен и ограничился одним словом:

– Звоните.

Такое поведение вписывалось в круг моих представлений, поэтому домой я вернулась в хорошем настроении, спеша поделиться с дочерью своими впечатлениями.

Надо сказать, что я уже начала привыкать к его звонкам и к нашим телефонным беседам. Но до сих пор я не смотрела на Си как на мужчину. Для меня он оставался любопытным человеком, с которым временами интересно общаться, – не больше.

И тут произошло событие, в корне изменившее мой настрой. Мне приснился сон. Не могу сказать, что очень верю снам, но порой бывают такие сны, которые я помню много дней и даже лет. Сон может оказать действие на мои мысли и поступки. На этот раз мне приснилось под утро, что я нахожусь в постели с этим человеком. Я лежала в объятиях Си, и мне было удивительно приятно. Это сновидение даже нельзя было назвать эротическим. Оно было каким-то пророческим. Я ощущала то, что пыталась неумело выразить в своих стихах: я парила, меня окутывали какие-то теплые волны, и я блаженно покачивалась на этих волнах, чувствуя рядом с собой очень близкого мне человека. Осязание его теплой мягкой кожи было таким отчетливым, что я продолжала чувствовать это даже какое-то время после пробуждения.