Моя первая. Сборник стихов

Гимн толерантного человека

Мне наплевать на радость и на горе,

Мне все равно, что будет впереди,

Мне наплевать на солнце и на море

И все равно, что сердце есть в груди.

Мне наплевать на красоту и слабость,

Мне все равно, что думает толпа,

Их отличают друг от друга бред и старость,

А мысли всех – что мутная вода.

Мне наплевать на всех политиканов,

Их лозунги годятся для зверей.

Мне все равно до извержений всех вулканов,

Я им не буду ставить алтарей.

Я в мудрости веков не вижу панацеи,

Она годится только для тостов,

И в подставлении кому-то своей шеи

Я не увижу «праведный» остов.

Мне наплевать на геев и убогих,

Какое дело мне, кто как зачем и где?

Мне наплевать на всех четвероногих,

Их я встречаю только лишь в еде…

Грехи и мерзости у нас теперь публичны,

И хоть всю жизнь в борьбе ты против положи,

Твои потомки будут лишь циничней

Вертеть в мозгах заветов муляжи.

Мне наплевать, в каком я мире вырос,

И наплевать, куда я попаду.

Мне все равно, кто этого не вынес,

И все равно, кто греется в аду.

Такой урод живет внутри

И часто просится наружу.

И это часть меня – как ни крути.

Надеюсь… я ее обезоружу…

Я вижу взгляды даже изнутри

На берегах чужих вселенных

Легко порхают бабочки зари,

Идей, как сталь, проникновенных

Не счесть, и возле каждой алтари.

Нет в мире аксиом нетленных?

Возьми и свой закат удочери!

Не тянешь мыслей тяжеленных?

Зато пройдут обиды волдыри.

В войне полов не надо пленных,

Ну сотни две, ну, может, три.

Так много в жизни переменных,

Не записать их все в календари.

Ах, сколько сейчас недоуменных

Я вижу взглядов даже изнутри.

Не будет сказок вожделенных,

Все беды тают на счет три.

Да что же не так с этой бабой?

Да что же не так с этой бабой?

Красива, умна и спокойна.

И лишь притворяется слабой.

Брось на Марсе – пробьется спокойно.

Я бы сгреб ее своей лапой.

Подумаешь, сложена стройно.

Да куда тебе – косолапый!

Не чета тебе чахнут достойно.

И, кажись, не зеленый, не слабый,

А теперь не уснуть мне спокойно.

Вся разумность и взрослость крылатой

Бледной тенью накрылась покойной.

Не совался бы, рожа с заплатой.

Знал бы место свое. Слишком знойно.

Сердце минимум будет оплатой

Рядом с ней. И душа не трехслойна…

Но не сладить с нутром хамоватым,

Не страшат неначатые войны.

Дышит ровно и чуть хрипловато.

Баба стоит того. Сверхдостойна.

Шекспир по-женски

Его глаза на звезды не похожи,

Нельзя лицо с приматом не сравнить.

Не гладка рук и ног открытых кожа,

И вены – будто проволоки нить.

С античным богом, Зевсом иль Гермесом,

Нельзя сравнить лица его овал,

А тело пахнет так, как пахнет тело,

Он это бы в нюансах описал.

Ты не найдешь в нем совершенных линий,

Особенного света на челе.

Не знаю я, как шествовали боги,

Но милый мой ступает по земле.

И все же он им уступает вряд ли,

Он мой, и мне достаточно вполне.

Я дымом остывшим уйду из щелей

Твоя я последняя в этой пачке,

Затягивайся глубже и не жалей.

Чтоб удалить, не трогай кусачки,

Я дымом остывшим уйду из щелей.

Я не был хорошим ответом в задачке,

И не поставишь заплату на клей.

В этой безумной, бессмысленной скачке

Задача одна – не стать горсткой углей.

Папе. Пять. Нет

Чертовски злюсь я на тебя!

Какого хрена ты ушел?

Взял и взвалил все на меня!

Быть «мелким» было хорошо!

Пять лет без помощи твоей.

Пять лет, а стерся, как за сто…

Не знал, что быть главой семей —

Нелегонькое ремесло.

Кому похвастать новой тачкой?

Мать ведь не смыслит ничего.

С кем помолчать о старой даче?

Хотя… Сгорела ведь давно.

Кто моему оболтусу пропишет

Заветы дедов из совка?

Пусть либерасты злобно дышат,

Но ведь и я с того сука.

Мне нужен и совет, и помощь.

Я без тебя глупее стал.

Но ты-то точно мне все вспомнишь…

Давай впрягайся! Я устал!

Цветаевой…

Твое имя – лучик в траве,

Твое имя – капля росы на щеке,

Пара движений губ.

Твое имя – всего шесть букв.

Взгляд, брошенный на бегу,

Блестящее конфетти на снегу,

Запрос, брошенный в Сеть,

С пингом длинным – ответь!

В легком шелесте клавиш

Имя твое навсегда оставишь,

И назовет его мне в висок

Разлуки случайной шок.

Имя твое – разве нельзя?

Имя твое – вот же ты вся,

В тихий омут распахнутых век

Имя твое – нескончаемый бег.

Ледяной полупьяный питерский вздох…

Имя твое – граница эпох.

Ахмадулиной…

Снег в лицо, жизнь влачилась,

И в крови только ром.

Ты со мной приключилась,

Будто вирус с компом.

Всю жизнь было другое…

Как забыть? Я хочу!

Якорей вокруг море,

От бессилья рычу.

Мне бы в бурю поверить,

Как тому кораблю.

Я так рад, что я встретил,

Потому что люблю.

Утки

Я обычно не тратил время

На обдумывание всех идей,

Чаще просто нырял с разбегу,

Не выстаивая очередей.

Но сегодня взглянул на уток,

Не найдя среди них лебедей,

Я не вспомнил и пары шуток

Про загруженных в думы людей.

Мне давно не хватает суток

Для выращивания орхидей,

И я вижу, как мало минуток

Мне осталось среди людей.

Жить без сравнений

Вчера я очень хотел умереть,

Сегодня считаю, что было не зря,

Ведь долго и нудно в расцвете стареть —

Хороший пинок и урок для меня.

Вся эта гонка за право жиреть,

Все это бегство за местом царя —

Все это давно бы могло устареть,

Как радость от мухи внутри янтаря.

Но жажда сильна побольше иметь

На капельку, чуточку, хоть втихаря,

А значит, не будет причины добреть,

Не будет причины любить, не хитря.

Жить без сравнений и не одуреть

От мысли, что хуже того упыря,

Богаче, красивей, умнее на треть,

Как минимум, даже в отчет не смотря.

Я в детстве мечтал, будто Данко, гореть,

Дарить людям радость и свет, как заря,

Но что-то похоже, финал досмотреть

Останусь один, негативом пестря.

Тотальная неуязвимость

Никому ничего не доказывать,

Оставаясь при собственном мнении.

Обойдутся банальными фразами,

У меня слишком мало терпения.

Ни за что никого не пускать к себе

Ни в друзья, ни в гараж, ни в сознание!

Даже тех, кто растаял в мольбе,

И особенно, кто узнал заклинание!