ЭХО В БЕЗДНЕ
Глава Первая: Крах "Геликона"
Тишина. Не абсолютная, конечно. Глухой, ровный гул гипердвигателей, пронизывающий стальные ребра звездолета «Геликон», был больше ощущением в костях, чем звуком. Вибрация эта была настолько привычной, что сливалась с биением сердца. Алиса Морс, кадет-пилот девятнадцати лет, почти не замечала ее, как не замечает человек собственного дыхания. Почти.
Она стояла в позе «смирно» в узком коридоре секции «Дельта-7», спиной к холодному шпангоуту, взгляд прикован к суровому лицу инструктора Марка Стерва. Его серые глаза, пронзительные и не пропускающие ни одной мелочи, сканировали ее с ног до головы, оценивая стойку, чистоту комбинезона, выражение лица. Алиса старалась дышать ровно, скрывая легкую дрожь в коленях. Стерв имел талант внушать благоговейный страх даже беззвучным присутствием.
«Морс,» его голос, низкий и резкий, как скрежет металла, разрезал привычный гул. «Отчет о текущих параметрах сектора навигации. Быстро.»
Алиса автоматически выпрямилась еще больше. «Сэр! Сектор навигации «Дельта-7»: давление в норме, температура +22°C, влажность 45%, атмосфера без примесей. Системы жизнеобеспечения функционируют в штатном режиме. Внешние датчики чистые, следов микрометеоритов или аномальных излучений не зафиксировано. Текущая скорость – 0.7 световой, курс на точку Лагранжа системы TRAPPIST-1f для плановой дозаправки и смены экипажа. Ожидаемое прибытие через 72 стандартных часа. Системы связи…»
Она запнулась на мгновение, поймав едва уловимую тень неодобрения в глазах Стерва. Быстрее, Морс! – пронеслось в голове. «Системы связи функционируют нормально, задержка сигнала на Землю – 4.3 стандартных часа. Сэр!»
Стерв кивнул, почти незаметно. Его взгляд скользнул по панелям, мигающим слабыми индикаторами вдоль стены. «Адекватно. Но «чистые датчики» – это не анализ. Ты проверила калибровку дальномеров на предмет дрейфа? Сверила показания с центральным навигационным банком? Или просто прочитала зеленые лампочки?»
Алиса почувствовала, как кровь приливает к лицу. «Я… основывалась на данных главного терминала сектора, сэр. Калибровку дальномеров планировала провести после текущего дежурства в рамках…»
«Планировала?» Стерв перебил ее, сделав шаг вперед. Его тень накрыла Алису. «В космосе, кадет Морс, «планируешь» – значит уже опоздал. Любая система лжет. Любой датчик может сойти с ума раньше тебя. Проверяй. Перепроверяй. Сомневайся во всем, что не можешь пощупать собственными руками. Понятно?»
«Так точно, сэр!» Алиса чуть не выдохнула. Его требовательность была изматывающей, но где-то в глубине души она знала – он прав. Каждый его упрек, каждая придирка могли однажды спасти ей жизнь. «Сэр, разрешите…»
Ее слова утонули в оглушительном, вселенском грохоте.
Это было не похоже ни на что из симуляторов. Не удар, а раздирание. Чудовищный скрежет рвущегося металла, слившийся с воплем тревожной сирены, которая взревела на все децибелы, мгновенно заполняя пространство паникой. Пол под ногами Алисы вздыбился, как палуба корабля в шторм. Ее швырнуло вверх, ударив головой о низкий потолок коридора. Звезды боли вспыхнули перед глазами. Она упала навзничь, оглушенная, пытаясь вдохнуть сквозь внезапную пыль, забивающую рот и нос. Где-то рядом с треском лопнули светильники, погрузив часть коридора в зыбкий полумрак, озаряемый лишь кроваво-красным миганием аварийных огней.
«МЕТЕОРИТНЫЙ ПОТОК! ВСЕМ В УКРЫТИЕ!» – рявкнул куда-то в комлинк чей-то искаженный ужасом голос. Но это был уже не приказ, а предсмертный хрип.
«Геликон» агонизировал. Корабль, гордость флота, исполинский ковчег среди звезд, корчился в смертельных судорогах. Переборки выли от напряжения. Свист вырывающегося в вакуум воздуха превратился в ледяной вой. Из разорванных трубопроводов хлестала маслянистая жидкость, смешиваясь с пенящимся огнетушительным составом. Где-то рядом раздался короткий, страшный крик, оборвавшийся так же внезапно, как и начался.
Алиса лежала на полу, прижавшись к шпангоуту, пытаясь сообразить, что происходит. Мир превратился в карусель боли, огня и невыносимого шума. Ее уши звенели, голова раскалывалась. Сквозь туман сознания она увидела Стерва. Он не упал. Как кошка, он удержал равновесие, одной рукой вцепившись в поручень, другой зажимая комлинк у рта. Его лицо, освещенное алыми вспышками, было искажено не страхом, а яростной концентрацией.
«Морс! Встать!» Его голос, казалось, прорезал грохот, как нож. «Двигайся к спасательным шлюпкам! Сектор «Дельта-7», шлюпка «Ирида»! Быстро!»
Он не ждал ответа. Мощной рукой он схватил Алису за предплечье и рванул на себя, поднимая ее на ноги. Ее колени подкосились, но его хватка была как тиски. «Беги!» – проревел он ей прямо в лицо, и толкнул в сторону узкого аварийного прохода, отмеченного мигающими зелеными стрелками.
Алиса побежала, спотыкаясь, цепляясь руками за стены, которые продолжали содрогаться под новыми ударами. Каждый новый удар астероида сотрясал корабль, как игрушку. Позади слышались шаги Стерва – тяжелые, быстрые, неотступные. Ее сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках, смешиваясь с воем сирен и предсмертными стонами корабля. В воздухе витал запах гари, озона и чего-то сладковато-приторного – запах расплавленного пластика и… плоти? Она не давала себе думать.
Они влетели в шлюпочный отсек. Небольшое помещение было уже заполнено дымом и паникой. Несколько человек в таких же кадетских комбинезонах метались, пытаясь открыть люки шлюпок. Один люк был уже распахнут – шлюпка ушла. Другой деформирован, из-под него сочился едкий дым. Над третьим, с маркировкой «IRIDA-7», колдовал техник, отчаянно долбя кулаком по заклинившему механизму.
«Стерв!» – закричал кто-то. «Системы блокированы! Автоматика не срабатывает!»
Инструктор не тратил времени на ответ. Он подбежал к люку «Ириды», отшвырнул техника в сторону и вцепился в аварийный рычаг ручного открытия. Мускулы на его шее и руках напряглись до предела. Рычаг подался с душераздирающим скрежетом искривленного металла. Люк начал медленно, мучительно отъезжать в сторону, открывая темную пасть шлюзовой камеры, ведущей к спасательному шаттлу.
В этот момент «Геликон» получил новый удар. Мощный, сокрушительный. Отсек вздрогнул, как от удара гигантского молота. С потолка рухнула балка, придавив одного из кадетов. Раздался оглушительный грохот рвущегося корпуса где-то совсем рядом. Стена отсека вздулась и лопнула. Вакуум ворвался внутрь с чудовищным ревом, вырывая воздух, обломки, людей…
Алису швырнуло вперед, прямо к открывающемуся люку «Ириды». Она врезалась в холодный металл шлюза, боль пронзила плечо. Сквозь застилающие глаза слезы она увидела Стерва. Он все еще держался за рычаг, упираясь ногами в пол, пытаясь устоять против невероятной силы, вырывающей воздух из отсека. Его лицо было багровым от напряжения, глаза широко распахнуты, смотрящие прямо на нее. В них не было страха. Была только яростная решимость. И приказ.
«В ШАТТЛ! МОРС! СЕЙЧАС ЖЕ!» – его крик был едва слышен в реве выходящего в никуда воздуха.
Но Алиса замерла. Она видела, как техника, который был рядом, подхватило невидимой рукой и понесло к зияющей дыре в стене, в черноту космоса. Его беззвучный крик застыл на лице. Еще секунда – и ее понесет туда же.
«ДВИГАЙСЯ!» – рык Стерва был полон нечеловеческой силы.
Он отпустил рычаг. Люк «Ириды», не удерживаемый больше, начал медленно съезжать назад. Но Стерв не побежал к спасению. Он бросился к ней. Одним мощным прыжком он преодолел бушующий поток воздуха, схватил Алису за плечи и с силой, не оставляющей сомнений, зашвырнул ее в темный проем шлюзовой камеры «Ириды».
Алиса кубарем прокатилась по холодному полу камеры. Больно ударилась о внутреннюю стенку шаттла. Она инстинктивно вжалась в пол, пытаясь ухватиться за что-нибудь.
Последнее, что она увидела перед тем, как тяжелый внешний люк «Ириды» с грохотом захлопнулся, отсекая ад снаружи, – это лицо инструктора Марка Стерва. Он стоял в разрушенном отсеке, спиной к захлопывающемуся люку шаттла, лицом к надвигающемуся хаосу и черной пустоте разрыва в корпусе. Его фигура, освещенная алыми сполохами пожаров и холодным светом звезд, выглядевшим теперь сквозь пробоину, казалась невероятно одинокой и одновременно монументальной. В его глазах не было паники. Было спокойное, ледяное принятие. И взгляд. Последний взгляд, брошенный на нее, Алису, уже в относительной безопасности. Взгляд, в котором не было упрека. Только… что-то неуловимое. Возможно, последняя капля сожаления о невыполненной миссии? Или молчаливое напутствие?
Потом его фигуру заволокло клубами дыма и пламени, вырывающимися из новых разломов. Или это было что-то другое? На миг Алисе показалось, что из разрыва в корпусе, за спиной Стерва, протянулись некие черные, неоформленные щупальца тени… Но люк захлопнулся с глухим, окончательным бумом.
Тишина.
Не абсолютная. Вибрации гибнущего «Геликона» все еще передавались через корпус маленького шаттла. Глухие удары, скрежет, приглушенный вой сирен – все это доносилось как из-под толстого одеяла. Но внутри «Ириды» было почти тихо. И темно. Лишь несколько аварийных ламп мигали тусклым красным светом, выхватывая из мрака контуры кресел, панелей управления.
Алиса лежала на полу шлюзовой камеры, прижавшись спиной к холодной переборке. Дрожь охватила ее с головы до ног, мелкая, неконтролируемая. Дышать было тяжело, горло сжато спазмом, в груди кололо. Она ощущала липкую влагу на лице – кровь из разбитого лба смешалась со слезами и потом. Запах гари, озона и ее собственного страха стоял в маленьком помещении.
Марк… Инструктор… Стерв… Имена проносились в голове, бессвязно, как обрывки кошмара. Его лицо в последний миг. Его руки, швырнувшие ее в шлюз. Его спина, повернутая к спасению, лицом к смерти.
«Автоподготовка к запуску. Пристегнитесь.» – безэмоциональный женский голос бортового ИИ «Ириды» прозвучал неожиданно громко в тишине.
Алиса вздрогнула. Инстинкт взял верх. Она оттолкнулась от пола, пошатнулась, но доползла до ближайшего кресла пилота. Пальцы, дрожащие и непослушные, нащупали ремни. Она с трудом втянула себя в кресло, защелкнула пятиточечные крепления. Ремни впились в плечи и бедра, ощутимая реальность в мире, который только что рухнул.
На центральном экране перед ней ожило изображение. Внешние камеры шаттла. Картина ада.
«Геликон» был похож на гигантского раненого зверя. Его некогда гладкий, сияющий корпус был изуродован десятками огромных черных ран – пробоин, из которых вырывались языки пламени, струи газа и обломков. Целые секции отваливались, медленно вращаясь в черной пустоте, унося с собой обрывки трасс светильников, как новогодние гирлянды. Космос вокруг корабля был усеян бесчисленными мерцающими точками – осколками льда, металла, пластика. И более крупными обломками. Некоторые были размером с небольшой дом. Астероиды? Остатки корабля? Алиса не могла понять. Все сливалось в калейдоскоп разрушения.
Она безуспешно пыталась найти взглядом шлюзовой отсек «Дельта-7». Ту точку, где она только что была. Где остался он. Но там бушевал особенно сильный пожар. Или это было что-то иное? Темное, пульсирующее пятно на корпусе… Ей почудилось движение. Или это просто пламя?
«Запуск катапульты. Импульсные двигатели – активация. Приготовьтесь к перегрузкам.» – голос ИИ был безжалостно спокоен.
Алиса вцепилась в подлокотники кресла. По телу разлилась ледяная волна предчувствия. Она была пристегнута. Она была внутри. Она спасена. Но почему это чувствовалось как приговор?
Снаружи раздался резкий хлопок – сработали пироболты, отстреливающие «Ириду» от гибнущего корабля. Затем – мощный, резкий толчок. Перегрузка вдавила Алису в кресло. На экране «Геликон» начал стремительно удаляться, уменьшаясь в размерах. Пламя из его ран теперь казалось лишь слабыми огоньками на фоне бескрайней черноты космоса.
«Ирида» летела прочь, набирая скорость. Маневровые двигатели работали, уводя шаттл от облака обломков. На экране «Геликон» превращался в груду искалеченного металла, озаряемую сполохами внутренних взрывов. Огромный, величественный корабль, ее дом последние полгода, центр ее маленькой вселенной, распадался на части.
Алиса не могла оторвать глаз от экрана. Слезы текли по ее лицу, оставляя соленые дорожки на коже, смешиваясь с кровью и копотью. Она не плакала громко. Это были тихие, бесконтрольные рыдания, сотрясавшие ее тело, сдавленное ремнями. Каждый новый взрыв на корпусе «Геликона» отзывался болью где-то глубоко внутри. Там, в том огненном аду, остался человек, который ценой своей жизни дал ей шанс. Человек, который был больше, чем инструктор. Суровый, требовательный, но единственная опора в этом жестоком мире звездного флота.
Почему он? Почему не я? Он мог бы… Он бы знал, что делать… Мысли путались, накатывая волной отчаяния. Она чувствовала себя крошечной, беспомощной щепкой, выброшенной в бездну. Вес ремней, впивающихся в тело, был единственным напоминанием о реальности.
«Ирида» вышла на относительно чистый участок. Двигатели перешли на ровный гул. Перегрузка ослабла. На экране «Геликон» был теперь лишь далеким, умирающим светилом, окруженным роем мусора, медленно расползающимся по черному бархату космоса. Последний, особенно мощный взрыв озарил пространство короткой, яркой вспышкой, на миг высветив причудливые очертания развалин. Потом свет погас. Остались лишь слабо светящиеся точки обломков и всепоглощающая, безмолвная чернота.
Шаттл летел в абсолютной тишине. Гул двигателей был ровным, фоновым. Сирены умолкли. Даже голос ИИ молчал. Мигали только аварийные лампы, окрашивая кабину в зловещие кровавые оттенки.
Алиса сидела в кресле, не двигаясь. Дрожь постепенно стихла, сменившись ледяным оцепенением. Слезы высохли, оставив на лице стягивающие полосы соли и грязи. Она смотрела на экран. На точку, где секунду назад был последний след «Геликона». Теперь там ничего не было. Только звезды. Миллиарды холодных, безразличных звезд, рассыпанных по бесконечности.
Она была одна.
Совершенно, невообразимо одна.
Тишина внутри шаттла стала звенящей, давящей. Она заглушала даже стук ее собственного сердца. Алиса попыталась пошевелить пальцами, сжатыми на подлокотниках. Они не слушались, как чужие. Она попыталась глубоко вдохнуть. Воздух показался густым, мертвым.
Ее взгляд упал на пустое кресло второго пилота справа. Кресло инструктора. Оно было безупречно чистым, ремни аккуратно сложены. Готовое к тому, кто никогда его не займет.
И тогда, в этой звенящей, кроваво освещенной тишине крошечного металлического кокона, затерянного в безбрежной, равнодушной пустоте, Алиса Морс поняла всю чудовищность происшедшего. Не просто крушение корабля. Конец мира. Ее мира. И начало чего-то невообразимо страшного.
Одинокая фигурка в слишком большом кресле маленького шаттла сжалась в комок. Голова упала на грудь. Плечи затряслись вновь, но теперь уже беззвучно. Ни крика, ни слез. Только бесконечная, всепоглощающая пустота, заглянувшая ей в душу через иллюминатор бездны. И тишина. Звенящая тишина после взрыва, поглотившего все.
Глава Вторая: Гробница из Стали и Вакуума
Время потеряло смысл. Оно растеклось, как лужа масла в невесомости, липкое и неподвижное. Алиса сидела, прикованная ремнями к креслу, уставившись в черный экран. Там, где секунду назад (или час? или вечность?) погибал «Геликон», теперь была только бездна. Бездна и россыпь звезд, таких же холодных и далеких, как взгляд инструктора Стерва в последний миг.
Звенящая тишина внутри шаттла была громче любого взрыва. Она давила на барабанные перепонки, заполняла череп, вытесняя все мысли, кроме одной: Один. Совершенно один. Слова крутились в голове, бессмысленные и жуткие. Ее дыхание казалось невероятно громким в этой тишине – прерывистые, поверхностные вдохи, больше похожие на всхлипы. Горло было стиснуто стальным обручем, не давая крикнуть, зарыдать, излить тот ужас, что клокотал внутри. Она просто сидела, сжавшись, пальцы впиваясь в подлокотники кресла до побеления костяшек.
Сознание медленно, мучительно возвращалось к телу. Боль. Сначала размытая, фоновая, потом все отчетливее. Голова раскалывалась – тупая, пульсирующая боль в висках и острый укол в затылке, где она ударилась о потолок. Плечо, в которое она врезалась при броске в шлюз, ныло. На лбу подсохла короста крови, смешанная с пылью и слезами, стягивая кожу. Каждый вдох отдавался легким покалыванием в ребрах. Она пошевелила пальцами ног, руками. Работало. Ничего не сломано. Маленькая победа, – пронеслось в голове голосом, похожим на голос Стерва, но тут же растворилось в пустоте.
Красный свет аварийных ламп окрашивал кабину в зловещие тона. Он падал на пустующее кресло второго пилота, на панели управления, на разбросанные по полу обломки пластмассы, вылетевшие из панелей при отстреле. Воздух был спертым, с явным привкусом гари, озона и чего-то металлического, химического. Запах катастрофы. Запах смерти.
Алиса медленно, как автомат, расстегнула центральный замок ремней безопасности. Пятиточечные крепления отвалились, но напряжение в теле не ушло. Она попыталась встать. Ноги подкосились, и она едва удержалась, схватившись за спинку кресла. Головокружение заставило мир поплыть. Она глубоко вдохнула, пытаясь прогнать темные пятна перед глазами. Не сейчас. Нельзя сейчас. Ей нужно было понять, где она, что с шаттлом, сколько у нее времени.
Шаг. Еще шаг. Она оторвалась от кресла и сделала несколько неуверенных шагов по кабине. Пол под ногами был холодным, вибрации двигателей передавались через подошвы ботинок – ровный, низкий гул, единственный звук в этой гробнице. Она подошла к главному консольному столу.
Экраны были темными. Только один, в центре, показывал статичное изображение внешних камер: чернота космоса, звезды, редкие, медленно дрейфующие обломки «Геликона», похожие на мусор после пикника гигантов. Ни огней других спасательных капсул, ни сигналов. Только пустота.
Алиса провела пальцем по сенсорной панели. Никакой реакции. Она нажала кнопки физического включения резервных систем. Ничего. Страх, холодный и липкий, начал подниматься по позвоночнику. Энергия? Ее взгляд метнулся к индикаторам питания. Тускло горели лишь несколько красных лампочек. Основные батареи – минимальный заряд. Солнечные панели? Она подошла к иллюминатору. Огромные, темные крылья панелей были видны сбоку. Но они не ловили свет. Шаттл был сориентирован боком к ближайшей звезде – тусклому желтому карлику вдалеке. Бесполезно.
«Системный статус,» – хрипло произнесла Алиса, обращаясь к бортовому ИИ. Ее голос прозвучал чужим, хрупким в тишине. Ответа не последовало. «Активируй диагностику. Отчет о повреждениях.»
Молчание. Красные лампочки мигали равнодушно.
Алиса сжала кулаки. Паника снова полезла в горло. Она заставила себя дышать глубже, вспоминая тренировки. Порядок действий. Системы жизнеобеспечения. Приоритет номер один.
Она потянулась к отдельной панели, отвечающей за атмосферу и температуру. Экран погас, но несколько аналоговых датчиков едва светились. Она присмотрелась. Давление в норме – 101.3 кПа. Температура… +18°C и медленно падает. Запасы кислорода… Шкала была почти в красной зоне. Алиса почувствовала, как холодеет лицо. Она знала стандартные объемы спасательных шаттлов класса «Ирида». При одном человеке… расчетное время автономной работы системы регенерации воздуха – 60 стандартных дней. Но это в идеале. При штатном запуске, без повреждений. Она посмотрела на мертвые экраны, на трещину, зияющую на одной из панелей переборки. Сколько утекло? Сколько еще осталось?
Она перевела взгляд на индикатор запасов воды. Красный индикатор мигал тревожно. Емкость для питьевой воды – менее 15%. Система рекуперации… Молчала. Аналогично с питанием. Аварийные пайки – их должно было хватить на месяц для экипажа из четырех. Но она одна. Значит, теоретически… четыре месяца? Если система хранения не повреждена, если пайки не разбились, если… Слишком много «если».
Следующий пункт: связь. Алиса подошла к коммуникационной консоли. Панель была темной. Она нажала все кнопки подряд, повернула регуляторы частот. Ни гула, ни шипения эфира. Только мертвая тишина в наушниках, которые она автоматически надела. Антенна повреждена. Или передатчик. Или все вместе. Она попыталась активировать аварийный маяк. Индикатор «SOS» не загорелся. Никакой реакции. Шаттл был глух и нем. Плывущая гробница, невидимая и неслышимая для всего остального человечества.
Навигация. Это была последняя надежда, и она рухнула мгновенно. Основной звездный трекер – ошибка инициализации. Резервный – показывал хаотичный набор координат, явно не соответствующий реальности. Алиса знала примерный курс «Геликона» до катастрофы, но где именно они были? Насколько далеко унесло шаттл импульсным толчком? В каком направлении? Без работающих датчиков, без связи для получения сигналов синхронизации… Они были слепы. Затеряны в океане звезд, без карты и компаса.
Двигатели. Импульсные маневровые двигатели работали на минимальной тяге, удерживая шаттл в стабильном положении, без вращения. Запас топлива… Алиса нашла индикатор. Шкала показывала около 40%. Этого хватило бы для коррекции курса, если бы был курс. Для сближения, если бы была цель. Сейчас это был лишь способ не вращаться бесконтрольно. Гипердвигатель спасательного шаттла был рассчитан на один короткий прыжок к ближайшей безопасной точке. Но для его активации нужна была точная навигация и стабильное энергоснабжение. Ни того, ни другого. Он был мертвым грузом.
Алиса отшатнулась от консолей, прислонившись спиной к холодной переборке. Картина была ясна и ужасающе проста. «Ирида» – повреждена. Связь – мертва. Навигация – мертва. Двигатели – ограниченный ресурс без цели. Энергия – критически мало, солнечные панели бездействуют. Воздух – ограничен. Вода – ограничена. Еда – ограничена. Она – одна. В бескрайнем космосе. Без малейшей надежды на спасение.
Гробница. Слово прорезало сознание с ледяной ясностью. Это не спасательная капсула. Это гроб. Стальной саркофаг, медленно плывущий в вакууме. И она замурована в нем заживо.
Волна горя и ужаса, которую она сдерживала с момента катастрофы, наконец прорвала плотину. Она не смогла сдержать стон, который превратился в рыдание. Слезы хлынули ручьем, горячие и соленые, размывая коросты на лице. Она сползла по переборке на пол, свернувшись калачиком на холодном металле. Тело сотрясали беззвучные рыдания. Все было кончено. Все. «Геликон», ее мечта о звездах, товарищи… Марк… Все исчезло, поглощено черной пустотой. А она осталась. Зачем? Чтобы медленно умирать в этом металлическом ящике? Чтобы задохнуться, когда кончится кислород? Или умереть от жажды? Или просто сойти с ума от одиночества раньше?
Она сжала голову руками, пытаясь заглушить нарастающий вопль отчаяния, который рвался из горла. Но вместо крика вырвался лишь хриплый шепот: «Нет… Пожалуйста… нет…» Она била кулаком по полу, по переборке, но холодный металл лишь отвечал глухим стуком, равнодушный к ее агонии. «Почему?!» – вырвалось наконец громко, эхом отразившись в маленькой кабине. Ответом была лишь все та же звенящая тишина и ровный гул двигателей.
Она плакала долго. Пока глаза не опухли, пока не иссякли слезы, оставив после себя лишь пустоту и жгучую боль под веками. Она сидела на полу, обхватив колени, уставившись в красноватый полумрак перед собой. Мысли были вязкими, медленными. Что теперь? Ждать? Ждать чего? Конца? Как долго? Дни? Недели? Месяцы? Каждый из них будет каплей ледяного ужаса, медленно заполняющей ее сознание.
Ее взгляд блуждал по кабине, цепляясь за детали, пытаясь отвлечься. Вот трещина на панели управления – длинная, черная, как шрам. Вот обгоревший провод, торчащий из-под сдвинутой крышки. Вот капли застывшего пластика на полу – следы перегрева. А еще… звуки. Она раньше не замечала их, заглушенные собственными рыданиями и шоком. Теперь они проступали сквозь гул двигателей.
Скрип. Тонкий, металлический, как будто где-то в глубине корпуса терся незакрепленный лист обшивки. Потом глухой стук. Один. Потом еще один. Через неравные промежутки времени. Как будто что-то тяжелое и неживое перекатывалось в трюме при малейшем движении шаттла. Потом гул двигателей на секунду изменил тональность – стал чуть выше, визгливее, словно что-то задело лопасти турбины изнутри. Потом вернулся к норме. И еще… шипение. Едва слышное, как утечка воздуха. Алиса замерла, прислушиваясь. Но шипение то появлялось, то исчезало, не давая локализовать источник. Может, ей просто чудилось?
Она подняла голову. Красный свет аварийных ламп казался сегодня особенно зловещим. Он не просто освещал – он пульсировал. Почти незаметно. То чуть ярче, то чуть тусклее. Ритмично. Как… дыхание. Алиса прищурилась. Да, точно. Не постоянный свет, а мерцающий, словно шаттл дышит этим кровавым светом. Или стонет от боли. Он тоже ранен, – подумала она неожиданно. Он тоже вырвался из ада «Геликона», израненный, и теперь медленно умирает здесь, в пустоте, унося меня с собой.
Эта мысль была странной, почти детской, но почему-то не казалась нелепой. «Ирида» перестала быть просто машиной. В ее скрипах, стуках, мерцающем свете и гуле двигателей Алиса слышала агонию живого существа. Своего единственного спутника в этой бездне. Своего соузника по гробнице.
Она медленно поднялась на ноги. Ноги дрожали, но держали. Нужно было действовать. Хотя бы для того, чтобы не сойти с ума прямо сейчас. Нужно было проверить запасы, оценить повреждения более тщательно, попытаться… что? Починить? Что она могла починить без диагностики, без инструментов, со своими базовыми навыками кадета? Отчаяние снова подкатило к горлу, но она сглотнула его. Один шаг. Сделай один шаг.
Она решила начать с кормового отсека, где располагались хранилища воды, еды и часть жизнеобеспечения. Дверь в кормовую секцию была полуоткрыта, заклинившись при ударе. Алиса с усилием просунулась в щель.
Здесь было темнее. Аварийный свет едва пробивался из кабины. Воздух пахнул сильнее – химической горечью и… влажным металлом? Она нащупала выключатель. Ничего. Пришлось искать фонарь. В аварийном шкафчике у двери нашлись два налобных фонаря. Один разбит. Второй, к ее облегчению, загорелся тусклым, но устойчивым светом, когда она нажала кнопку.
Луч света выхватил из мрака хаос. Отсек был небольшим, но выглядел как после нашествия вандалов. Ящики выдвинуты, некоторые опрокинуты. Упаковки с аварийными пайками валялись на полу, некоторые порваны, их содержимое рассыпано. Алиса подняла одну упаковку – высококалорийный батончик. Она сунула его в карман. Запасы явно пострадали, но не критично. Главное – найти воду.
Емкость для воды представляла собой прочный пластиковый бак, закрепленный у переборки. К нему вело несколько трубок. Алиса направила луч фонаря. На полу под баком блестела лужица. Она протянула палец, коснулась. Вода. Холодная. Утечка. Сердце упало. Она осмотрела бак. Внизу, у самого основания, зияла трещина. Небольшая, но вода сочилась из нее медленной, неумолимой каплей. Алиса попыталась найти кран, перекрывающий подачу. Вентиль был, но… сорван. Видимо, при ударе. Она бессильно опустила руки. Вода утекала. Капля за каплей. Время ее жизни сокращалось с каждой минутой.
Она рухнула на ящик, стоящий рядом. Бессилие снова накатило волной. Что она могла сделать? Заткнуть пальцем? Обмотать тряпкой? Насколько это поможет? Она посмотрела на зловещую каплю, падающую в маленькую лужу на полу. Тикают часы. Тикают ее часы.
Фонарь выхватил что-то блестящее в углу, под опрокинутым ящиком с инструментами. Что-то маленькое, металлическое. Алиса машинально наклонилась, отодвинула ящик.
Ее дыхание перехватило.
На полу лежал металлический жетон. Круглый, потускневший от времени, на шнурке из прочного синтетического волокна. На одной стороне – гравировка: «Марк Стерв. Ст. Инструктор. Идентификатор: STERVA-7». На другой – стилизованное изображение звездолета старого образца.
Жетон Марка. Его личный идентификатор. Он всегда носил его на шее, под комбинезоном. Видимо, шнурок порвался при его последнем усилии – когда он швырял ее в шлюз. И жетон отлетел, закатившись сюда, в кормовой отсек.
Алиса медленно подняла его. Металл был холодным. Она сжала жетон в ладони, ощущая гравировку букв под пальцами. Внезапная, острая боль пронзила грудь, острая как нож. Не абстрактное «он погиб», а конкретное. Вот его вещь. Последняя вещь. Он больше никогда не возьмет ее в руки. Не наденет. Не потрогает пальцем гравировку своего имени.
Воспоминания нахлынули с невероятной силой. Его пронзительные серые глаза, оценивающие каждое ее движение. Его резкий, как удар, голос: «Быстрее, Морс!» Его руки, поправляющие ее стойку на тренажере. Его спина, уходящая в дым разрушенного отсека… И последний взгляд. Этот взгляд…
«Почему?» – прошептала Алиса, сжимая жетон так, что его края впились в ладонь. Голос сорвался на шепот. «Почему ты остался? Ты же мог… мог прыгнуть следом…» Слезы снова подступили к глазам, горячие и горькие. Она сидела на ящике в полумраке кормового отсека, сжимая в руке холодный металл, символ ее потери и вины. Он умер из-за меня. Чтобы спасти меня. А теперь я здесь. Одна. Умирать.
Она поднесла жетон к лицу, прижала ко лбу. Холод металла смешивался с жаром кожи. «Марк…» – ее голос был хриплым, едва слышным. «Инструктор… Я… я не знаю, что делать. Я не знаю…»
Она ждала. Ждала, что в тишине откликнется его резкий голос. Скажет: «Соберись, кадет! Действуй по протоколу!» Ждала, что из темноты появится его тень, строгая и надежная. Но ответом было лишь шипение невидимой утечки воды и далекий стук где-то в глубинах «Ириды». И мерцающий красный свет, пробивавшийся из кабины, как пульсирующая рана.
Алиса сидела, сгорбившись, с жетоном в руке, в центре маленького круга света от фонаря. Бескрайняя пустота космоса сжималась до размеров этого темного, пахнущего смертью отсека. До размеров ее отчаяния. И до холодного металлического кружка в ее ладони – единственного доказательства, что Марк Стерв вообще существовал. Что она не всегда была одна в этой стальной гробнице, плывущей сквозь вечность немого ужаса.
Тишина вокруг сгустилась, стала почти осязаемой. И в этой тишине, глядя на жетон, Алиса Морс впервые отчетливо осознала, что ее разум – последний оплот против безумия – уже дал трещину. Такую же тонкую и опасную, как трещина в баке с водой у нее за спиной. И из нее тоже что-то начало медленно утекать. Капля за каплей.
Глава Третья: Первый Шепот
Жетон Марка стал ее талисманом и проклятием. Алиса носила его на шее, продев в уцелевший кончик шнурка. Холодный металл давил на грудину, постоянное напоминание о потере, о вине, о несостоявшемся спасении. Но он же был единственной нитью, связывающей ее с миром, который перестал существовать. Миром, где были правила, инструкции, старший инструктор Стерв, который знал ответ на любой вопрос. Теперь ответов не было. Были только вопросы, звучавшие в звенящей тишине «Ириды» все громче: Как долго? Что делать? Зачем?
Дни сливались в однообразную, изматывающую рутину выживания. Алиса превратила кабину шаттла в подобие логова. Она собрала уцелевшие пайки, рассортировала их, рассчитав скудный паек на максимально возможный срок. Каждое утро (если это можно было назвать утром в вечном космическом мраке) она отмечала черточкой на пластмассовой панели рядом с креслом пилота. Пять черточек, потом шестая – неделя. Шесть недель одиночества в стальной ловушке.
Ресурсы таяли с ледяной неумолимостью. Красная лампочка индикатора кислорода мигала все тревожнее. Алиса научилась дышать поверхностно, экономя драгоценную смесь, но цифры на аналоговом манометре неумолимо ползли вниз. Вода была главной болью. Трещина в баке оказалась коварной. Попытки замазать ее кусочком термостойкого герметика из аварийного набора дали лишь временный эффект. Через несколько дней сочиться начало снова. Медленная, равномерная капля в лужу на полу кормового отсека. Каждая капля – секунда ее жизни. Она начала собирать воду в пластиковую кружку, поставленную под трещину. Это был ритуал отчаяния – видеть, как медленно, день за днем, уровень в кружке поднимается, а в баке – падает. Еды пока хватало, но ее безвкусная, пастообразная масса вызывала тошноту. Она ела механически, только чтобы поддержать силы. Силы, которые были ей не очень-то и нужны.
Главной работой стала война с «Иридой». Шаттл был не просто поврежден – он был болен. И его болезнь прогрессировала. Алиса пыталась быть врачом, вооруженным лишь базовым аварийным набором и отчаянной надеждой.
Первой целью стали солнечные панели. Без энергии все остальное было бессмысленно. Выход в открытый космос был невозможен – скафандров на шаттле не было, только легкие аварийные костюмы без систем жизнеобеспечения для выхода в вакуум. Значит, только изнутри. Алиса изучила схемы систем ориентации шаттла в бортовом компьютере – к счастью, часть базовых данных загружалась даже при минимальном питании. Она нашла сервоприводы, отвечающие за поворот панелей к звезде. Теоретически, их можно было перенастроить вручную, подав питание напрямую от резервных батарей.
Это заняло два дня. Два дня нервной возни с перегоревшими проводами под панелями в кормовом отсеке, в полумраке, при свете фонаря, с дрожащими от напряжения руками. Она подключала, проверяла, получала искры и короткие замыкания, снова подключала. Наконец, она услышала долгожданный скрежет и низкий гул. Сервоприводы ожили! Сердце Алисы забилось быстрее. Она вбежала в кабину, к иллюминатору.
«Ирида» медленно, с болезненным скрипом, начала разворачиваться. Огромные, темные крылья панелей поворачивались, ловя слабый свет далекого желтого карлика. Алиса замерла у стекла, затаив дыхание. Вот одна панель встала почти перпендикулярно к лучам. Вот вторая… Индикаторы заряда на центральной панели (те немногие, что работали) оставались в красной зоне. Никакого роста.
Почему? Отчаяние снова сжало горло. Она снова полезла под панели, проверила соединения. Все, казалось, правильно. Тогда она рискнула выключить сервоприводы и снова включить. Гул, скрежет… и вдруг резкий треск, как ломающаяся кость, и запах горелой изоляции. Один сервопривод задымил и замолчал навсегда. Панель замерла в неуклюжем положении под углом 45 градусов, ловя лишь часть света. Вторая панель еще работала, но толку от нее было мало. Энергетический кризис усугубился.
Алиса отползла от злополучного привода, прислонившись к переборке. На нее накатила волна усталости, такой силы, что она едва не потеряла сознание. Голова гудела, в висках стучало. Она не плакала. Слезы, казалось, иссякли. Осталась только пустота и гложущее чувство беспомощности. Я ничего не могу. Ничего не умею. Марк был прав. Я не гожусь для этого. Мысль пронеслась в голове, жгучая и унизительная.
Именно в этот момент, в гробовой тишине, нарушаемой лишь привычным гулом двигателей и новым, тревожным скрипом поврежденного сервопривода, она услышала его.
Сначала это был просто звук. Негромкий выдох. Прямо у нее за спиной.
Алиса резко обернулась, сердце колотясь как бешеное. В красноватом полумраке отсека никого не было. Только тени от ящиков и оборудования, пляшущие в такт мерцанию аварийных ламп. Воображение. Стресс. Недосып. Она попыталась убедить себя, но по спине пробежали мурашки. Звук был настолько… реальным. Осязаемым.
Она встала, пошатываясь, и направилась в кабину. Нужно было проверить индикаторы давления. Вдруг утечка? Но датчики показывали норму. Она села в кресло пилота, сжав виски пальцами. Голова раскалывалась. Голод, жажда, постоянный страх и недосып делали свое дело. Она закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на дыхании. Вдох. Выдох. Вдох…
«Проверь рециркулятор воздуха в секторе B4.»
Голос. Низкий, резкий, с привычной интонацией нетерпения. Марка Стерва.
Алиса вскочила как ужаленная, ударившись коленом о консоль. Глаза дико забегали по кабине. Пусто. Абсолютно пусто. Но голос звучал так отчетливо, так близко, словно он стоял прямо за ее креслом! Она прижалась спиной к холодной переборке, сканируя каждый уголок. Ничего. Только тени и мерцающий красный свет.
Галлюцинация. Слово пронеслось в голове с ледяной ясностью. Ты сходишь с ума, Морс. Официально.
Она сглотнула комок в горле. Давление под контролем. Рециркулятор в B4? Это в кормовом отсеке, рядом с баком воды. Она не проверяла его с самого начала. Зачем? Воздух пока был в норме. Но голос… голос был таким настоящим. И таким его.
Алиса медленно, как во сне, направилась в кормовой отсек. Она включила фонарь, направив луч на панель рециркулятора воздуха – небольшой блок с вентилятором и фильтрами. На вид – ничего необычного. Она прислушалась. Вентилятор работал с легким, ровным гудением. Никаких посторонних звуков. Она открыла крышку блока. Внутри – лабиринт трубок и фильтров. И тут луч фонаря выхватил нечто странное. На одном из фильтров, в месте соединения трубки, виднелся темный, маслянистый налет. Не пыль. Что-то более… органичное? Или просто грязь? Алиса потрогала пальцем. Липкое. Пахло… сладко-приторно. Как тот запах на «Геликоне» перед катастрофой.