Искать ДНК. Эндшпиль

Пролог

Ноябрь 2024 года

…Как выяснили корреспонденты газеты «Известия», специалисты Московского института электронной техники (МИЭТ) разрабатывают программу на основе искусственного интеллекта для моделирования поведения серийного убийцы. Нейросеть будет предсказывать место и время очередного преступления.

Разработчики заявили, что им потребуется два-три года на доводку программы. Вначале она будет анализировать криминальную обстановку в Москве и области, а в случае успеха эксперимента опыт переймут в других регионах России.

Февраль 2028 года

…Годовой отчет Московского управления МВД, опубликованный в журнале «Полиция России», стал сенсацией. Наибольшее количество преступлений раскрыла внедренная год назад в качестве эксперимента полицейская нейросеть, вычисляющая серийных убийц с помощью анализа ДНК.

Декабрь 2028 года

…Госдума РФ ратифицировала всемирный договор о вживлении чипа личности, основанного на ДНК, каждому гражданину страны, – сообщает «Парламентская газета». По плану, к 2032 году чипирование должно охватить население всей планеты.

***

2030 год. Сентябрь.

Тонкие пальцы пробежали по цифровой клавиатуре хитро встроенного в книжную полку сейфа. Раздалось тихое чмоканье, и дверца хранилища призывно открылась.

Фигура в черном трико и такой же балаклаве на мгновение замерла, прислушиваясь к могучему храпу, доносящемуся от широкой, поистине королевской кровати с нависающим балдахином. Шум не потревожил спящего.

Узкий луч фонарика быстро заплясал по содержимому сейфа. Рука в перчатке принялась передвигать пластиковые папки, высвечивая названия.

Храп внезапно прекратился. Фигура затаилась. Луч погас. Спавший на королевской кровати сполз на пол, встал на четвереньки, потом во весь рост и в полной темноте побрел в сторону ванной, держась рукой за стену.

Едва он скрылся, человек в черном, перестав осторожничать, сгреб в рюкзак все содержимое сейфа и, оставив дверцу распахнутой, прокрался к окну. Отодвинув тяжелую штору, вор опасливо выглянул наружу. Узкая улочка с богатыми разноэтажными коттеджами вдоль дороги с односторонним движением была погружена во тьму, обитатели жилищ давно и крепко спали. Нигде не горел свет. Работали только фонари вдоль дороги, и то в конце улицы. Рядом с домом, где происходило ограбление, лампы в фонарях были заранее приведены в негодность, а чинить их коммунальная служба, видимо, не торопилась.

Из коридора донесся грохот: похоже, человек не дошел до туалета, крепкий сон свалил его раньше.

Человек в черном, замешкавшись на минуту, достал из кармана и установил на полке у зеркала небольшой предмет, затем бесшумно скользнул к двери спальни. В проходе возле ванной, раскинув руки, лежал хозяин. Полы шелкового халата задрались, обнажая белые рыхлые бедра. Вор спокойно перешагнул через тело и заскользил по коридору к лестнице и дальше к выходу.

У дверей достал из рюкзака легкий длинный плащ, набросил на плечи, скрыв черное трико, закинул рюкзак за спину и только потом снял балаклаву. Выйдя на улицу, растрепал на стылом сентябрьском ветру волосы. Спустя пять минут дорогу в конце улицы быстро пересекла худенькая девушка. В свете фонаря под ровной челкой короткого каре блеснули настороженные зеленые глаза.

Глава 1. Два убийства (нет, одно)

Это было не убийство. Точно. Марк догадался, услышав в телефоне крики, полные паники, но без подробностей, вроде «не дышит», «пульса нет», «глаза открыты, но не двигается». Да, в конце концов, подошло бы просто «окоченел». Но домработница, увидев лежащего на полу у входа в спальню хозяина, а рядом крошечную лужицу крови, натекшую, как потом выяснилось, из разбитого при падении носа, твердо уверилась, что видит труп, отказалась к нему подойти и проверить и как заведенная повторяла «помогите». Когда Марк с опергруппой приехали, хозяин уже очухался, ошалело крутил головой возле распахнутой дверцы пустого сейфа и, вытирая потные ладони о шелковый халат и оставляя на ткани темные следы, бормотал, что его предупреждали, а он не поверил, «что теперь будет» и «все кончено».

Глядя на Марка глазами обиженного спаниеля, потерпевший неожиданно твердо заявил, что претензий не имеет и заявление о грабеже и покушении на убийство подавать не будет. Марк впервые за утро удивился и внимательнее оглядел обстановку, воплощавшую стандартные представления обывателей о любовном гнездышке: тяжелые портьеры, закрывающие окна от света уличных фонарей, нераспечатанная бутылка коньяка и два пузатых бокала на тумбочке с одной стороны кровати, а тарелка с подсохшим сыром и вскрытая пачка презервативов – с другой. Но все указывало только на прелюдию, самого буйства плоти, как определил Марк, глядя на несчастного хозяина, похоже, и не произошло.

– Вам придется подъехать к нам в отдел и написать отказ. Точно не хотите подать заявление? Подумайте. Мы могли бы снять отпечатки пальцев или найти волосы, чтобы в базе ДНК отыскать вашу… подругу, – предложил Марк, разглядывая шахматную фигурку на полке возле зеркала с рамой в виде виноградной лозы.

Вздыбившийся бронзовый конь яростно косил алым гранатовым глазом.

За спиной послышался судорожный вздох, Марк обернулся. Потный любитель интимных приключений взглядом волка, загнанного за красные флажки, смотрел на шахматного коня.

– А что вы пили? – Марк подошел к окну и отодвинул штору, в комнату хлынули солнечные лучи. На трясущегося от страха взрослого мужика смотреть было неприятно. – Вы прошли сонным с десяток метров, упали, разбили нос, спокойно проспали до утра на холодном полу… Наверное, это было сильнодействующее снотворное. Хорошо, что вообще очнулись.

– Лучше бы я так и остался валяться там, где меня нашла домработница, – мужчина в шелковом халате быстро прошел в ванную. Марк услышал еще один судорожный вздох.

Он с любопытством заглянул во влажно пахнущий полумрак. Потерпевший держал в руке баночку с иероглифами на этикетке. Марк знал, что это. БАД с силденафилом, повышающим мужскую потенцию. На коробочке была и наклейка на русском. Марк напряг глаза и, увидев название, едва сдержал смешок. Жертва интимных интриг использовала биодобавку «Отважный полководец», но судя по бесславно прошедшей ночи, войско так и не выполнило команду командира.

Хозяин показал Марку пустую баночку.

– Исчезли мои таблетки! Она их украла!

«Не просто украла, а заменила на свои, напичканные снотворным. И унесла потом с собой, чтобы никто не мог определить состав препарата. Какая-то слишком умная «она». Отпечатков мы, скорее всего, не найдем, вместо родных волос наверняка был парик, так что надо сказать «спасибо» за отказ от заявления – с ним отделу маячил бы явный «глухарь».

Марк посторонился, выпуская из ванной бедолагу, и спросил, не надеясь на удачу:

– Есть хотя бы фото, возможно, совместное или сделанное издалека, чтобы мы могли сравнить с похожими делами? Или описание воровки? Цвет глаз и волос, татуировки, шрамы, любые особые приметы?

Хозяин отрицательно покачал головой и повторил, что заявление подавать не будет, а значит, незачем и вспоминать.

– Марк, – позвали из коридора.

Он вышел. В проеме лестницы стоял парень из опергруппы.

– Замки не взломаны, по словам домработницы, на первый взгляд ничего не пропало. Ценные предметы были только в хозяйских комнатах. Что у тебя?

– Мы уезжаем. А вы подойдите завтра в отдел, – обратился Марк к разом воспрявшему духом потерпевшему, – напишите отказное заявление. Вызов был, и он зафиксирован в электронном журнале. Договорились?

– Да, да, – закивал хозяин и, не дождавшись, пока полицейская команда покинет его жилье, бросился назад в спальню и принялся куда-то звонить.

Через прикрытую второпях дверь Марк услышал:

– Соедините меня со службой безопасности. Срочно!

… Вызов на служебный телефон догнал Марка, когда он и двое оперов с дежурным экспертом тащились на полицейской машине с разрешенной скоростью сорок километров в час по улице, где находился ограбленный коттедж. Марк выслушал сообщение и отдал приказ водителю:

– Гони на Апрельскую. У нас убийство.

Водитель злорадно улыбнулся, нажал кнопку, на крыше машины сдвинулась заглушка встроенного блока и появилась мигалка. Под истошный вой сирены, распугивая жителей и редких бродячих собак, автомобиль, законно презрев правила, рванул подальше от богатого квартала.

Полчаса спустя они въезжали во двор панельного дома, не имеющий ничего общего с предыдущим адресом. Все выглядело очень демократично: зеленые скамейки вокруг песочниц, металлические горки, турник и карусель – вот и все развлечения для малышни. Взрослые, видимо, предпочитали отсиживаться в нерабочие часы по квартирам. Зато по периметру буйно произрастали кусты, клены и начавшие желтеть березы, а пространство под окнами первого этажа местные жительницы – скорее всего, пенсионерки – засадили астрами и подсолнухами.

В богатом квартале из-за высоких заборов выглядывали в основном можжевельники, туи и голубые ели.

Марка с командой встречали. Бледный до синевы молоденький участковый, видимо, пришедший на работу недавно, вытирая мокрые губы, сначала молча указал на первый подъезд, потом два пальца и кинулся в кусты. Оттуда донеслись характерные звуки рвущегося на волю содержимого желудка.

Марк усмехнулся: какой нежный. Подумаешь, труп увидел. Хоть догадался дверь в подъезд оставить открытой и подпереть кирпичами. Марк, не торопясь, размышляя, что могло так ужаснуть сослуживца, начал подниматься на второй этаж по лестнице с разрисованными граффити стенами.

– Участковый-то изблевался весь. Дохлый народ пошел, – подтвердил кто-то за спиной. – Вот, помню, пару лет назад выезжали мы на двойное убийство… Ни хрена себе!!!

Вчетвером они столпились, не решаясь пройти в комнату и издалека глядя на тело, лежащее на столе. Вернее, на то, что осталось от тела, потому что все, кроме головы, рук и ног, было мешаниной из окровавленного мяса и кусков порванной одежды.

– Куда претесь? Бахилы для кого я брал с собой? И перчатки!

Эксперт, первый красавчик отдела, прозванный Хантером за то, что не пропускал ни одной юбки в пределах видимости, со страдальческим лицом переоделся в защитный костюм и первым зашел в комнату. Марк со вздохом оглядел обстановку и, привычным движением натянув «спецодежду», достал диктофон.

– Кто-то знает, как обнаружили труп?

– Бабки у подъезда квохчут, что сосед решил прогуляться с собакой, обратил внимание на приоткрытую дверь. Заглянул, позвал, никто не откликнулся, он прошел дальше, ну и… Блюет сейчас на пару с нашим участковым. Который по регламенту должен место происшествия охранять до приезда следственной группы, – презрительно скривился дежурный опер, успевший наскоро поговорить с жильцами.

– Ну, мы приехали. Начнем. А ты иди по соседям, кто что видел, чья квартира, кто и где родня. Давай, давай, не отсвечивай. Тут и так не протолкнуться. Начальство вот-вот прибудет.

– Думаешь, приедут? – усомнился опер.

– Второе похожее убийство. Прошлый раз не я выезжал, а Вадим Никонов со своими, – сказал Марк и с досадой подумал: «Если Хантер подтвердит схожесть в способе убийства обоих жертв, значит, возможна серия. Это плохо. Зато сможем в полицейскую нейросеть данные отправить, тогда по серии нам подходящие ДНК подберут. Расследование пойдет быстрее».

– А у него что, кишок совсем нету? – Марку через плечо заглянул второй опер.

– Ничего нету, – буркнул обходящий помещение с синей лампой, выявляющей кровавые отпечатки, Хантер. – Ни кишок, ни сердца, никакого ливера вообще. Пустое вместилище.

– На первый взгляд что-то понятно, скажешь не для протокола? —спросил Марк, перестав бормотать в микрофон описание помещения и предметов.

– Резали по-живому. Но не сопротивлялся, значит, был под наркозом. Похоже, на органы разобрали терпилу, вот что могу сказать навскидку. Конкретнее доложу после обследования в лаборатории ЭКО1.

– Точно, похожее убийство. Прошлый раз тоже был молодой парень, и тоже выпотрошенный. По версии Вадима, это черные трансплантологи поработали. Дерьмово.

Хантер опустился на колени и принялся с помощью лупы изучать пол под столом, подсвечивая себе налобным фонарем. Раскрытый чемоданчик с инструментом лежал неподалеку на входе в комнату, преграждая случайным любопытным путь к трупу.

Марк продолжил наговаривать в диктофон данные для протокола. Неожиданно завибрировал смартфон. Марк прервался, посмотрел на пришедшее сообщение и коротко выругался.

– Местная пресса приехала. Кто-то уже слил журналистам новость про кровавое убийство. Хоть бы быстрее начальство явилось, иначе придется самому отдуваться.

Марк позвонил оперу, который обходил квартиры, приказал, чтобы тот никого из журналистов не пускал в подъезд, а еще лучше, привел в чувство участкового, хватит тому выбрасывать в пространство завтрак, пусть принесет хоть какую-то пользу.

Через час прибыл начальник отдела по расследованию особо тяжких преступлений – майор по прозвищу Потапыч, из-за имени Михаил Иванович, а с ним представитель следственного комитета. За это время Марк успел закончить осмотр места убийства, позвонить Вадиму, тоже следователю, а еще своему товарищу и конкуренту в будущей «борьбе» за должность Потапыча, который, по слухам, готовился уйти на повышение, узнал подробности прошлого убийства и убедился, что был прав. Намечалась серия, а значит, будет создана объединенная группа для расследования. И возглавит ее либо он, либо Вадим, под чутким надзором Потапыча.

Сейчас Марк смотрел в окно на то, как начальник отдела и представитель СК общаются с прессой, и вовсю им сочувствовал, представляя, что когда он будет начальником, ему тоже придется вот так стоять перед фото- и видеокамерами и нести принятую в таких случаях чушь. Еще ничего толком неизвестно, а журналистам уже подавай имя преступника или хотя бы дату, когда планируется раскрытие. А потом они уже сами распишут слезливую историю про жертву – молодого парня, который мечтал стать полезным членом общества, встречался с девушкой и планировал завести семью, построить дом, вырастить дерево и родить не меньше троих сыновей. Или про преступника: как в детстве тот был отличником и примерным сыном, но, повзрослев, узнал, что приемный, связался с дурной компанией и в результате стал убийцей. На самом деле обычно все оказывалось проще и страшнее. В данном случае, если версия о черных трансплантологах подтвердится, то мотив будет самый распространенный – деньги. А парень – случайная жертва, приглянувшаяся преступникам здоровьем, молодостью или тем, что живет один, значит, никто не спохватится и не начет мстить.

– Вавилов! На выход! Потапыч тебя требует.

Марк скривился, но, стянув бахилы и перчатки, послушно двинулся вниз по лестнице. Выйдя из подъезда, он с удовольствием глотнул свежего воздуха и огляделся.

Во дворе было не протолкнуться. Толпа соседей и привлеченных мигалками и сиренами жителей близлежащих домов, единым монолитом сплотившись вокруг машины журналистов, жадно слушала ответы представителя СК. Тут и там поверх голов поднимались руки со смартфонами, значит, уже сейчас по соцсетям разлетаются снимки. А под ними посты с личным мнением автора о происходящем и, заодно, о ситуации в стране. Марк снова скривился. Никому не интересно, что на самом деле случилось. Главное – выложить фото и сообщить подписчикам, что вот, мол, живем, а рядом убивают, и закончить дежурной фразой про высших чинов из СК, имеющих недвижимость заграницей.

– Вавилов.

К Марку подошел начальник отдела.

– Веди, показывай.

– А вы давно завтракали?

Потапыч гневно раздул ноздри.

– Не зарывайся, Вавилов! Я видел столько, сколько ты не жил. У меня отец в девяностых расплодившийся преступный элемент ловил, дед в семидесятые валютчиков сажал. Я потомственный мент. Ты меня сейчас почти обидел, капитан.

Но заметив дежурящего у входа в подъезд бледно-синего участкового, тоскливо поглядывающего в сторону кустов, смягчился.

– Что, так все мерзко?

– У Никонова на прошлой неделе выпотрошенный труп, помните, был?

– Ну.

– То же самое.

– Хочешь сказать, серия? Все совпадает?

– Хантер завтра доложит, но я с Вадимом уже переговорил. Склоняюсь к серии. Поможете быстрее получить разрешение на использование полицейской нейросети для поиска серийных убийц по ДНК? Там очередь до Дня полиции, я узнавал.

– Нужно сравнить отчеты экспертов. Так что пусть Хантер постарается сделать все быстрее. Ну, пойдем, нужно вернуться до того, как журналисты сожрут с потрохами нашего коллегу.

В комнату Потапыч не зашел, видимо, чтобы не надевать бахилы и перчатки. Кинул взгляд на труп, обежал глазами обстановку, напомнил громко, обращаясь к Марку, но так, чтобы Хантер слышал, что ждет завтра к обеду отчет эксперта, и, поманив за собой капитана, отправился во двор. Спускаясь по лестнице, Марк услышал, как где-то наверху хлопнула дверь. Задержался на секунду, но шум больше не повторился.

У подъезда никого не было: участковый исчез. «Наверное, блевать убежал, никак не успокоится», – решил про себя Марк и встал рядом с Потапычем так, чтобы видеть входящих. На всякий случай.

– Есть предварительные выводы по убийству?

Потапыч, наоборот, повернулся лицом во двор, оценивая обстановку вокруг прессы.

– И здесь, и у Вадима замок не взломан. Получается, открыл сам хозяин. В холодильнике жертв и там, и здесь нашли нераспечатанный коньяк и закуски. То есть, оба кого-то ждали. И впустили сами.

– Коньяк? Вроде не женский напиток. Не похоже на «медовую ловушку».

– Не факт. Бывают такие: по виду элитная эскортница, а пьет, как конь. Закажу распечатку звонков. Если будут совпадения с делом Вадима, то…

– И если отчеты экспертов совпадут, то дела будем объединять. Ну, иди. Вон твой участковый из кустов бежит. Надо бы на приемной комиссии в академию показывать снимки расчлененных трупов из архива, чтобы отсеивать таких… хрупких. Ладно, я ушел. Заканчивай и доложись сразу, как вернетесь, если будет что-то новое.

Во дворе коротко и нервно взвыла сирена служебной машины СК, пробивая дорогу в толпе.

Участковый с виноватым видом встал на место у двери в подъезд.

Марк пошел наверх, проверить, как дела у Хантера.

И пересекая пролет между первым и вторым этажом, успел заметить, как в квартиру с убитым метнулась черная тень. И тут же раздался крик, а следом звук драки и грохот падающих тел. Марк кинулся наверх и успел затормозить вывалившийся к ногам клубок из двух фигур. Он протянул руку, безошибочно выхватив за воротник куртки незнакомца. Вторым был дежурный опер. Он вскочил на ноги и схватил небольшой рюкзак, отлетевший во время драки к стене.

– Журналист, падла. Как пробрался, внизу же участковый стоит? Что за братия, как вода через щель, не успеешь отвернуться, уже потоп.

Опер покопался в рюкзаке и протянул Марку фотоаппарат.

– Обыщи его, Камиль, – приказал Марк, вытаскивая из фотоаппарата карту памяти и вставляя в свой смартфон.

– Не имеете права! Я пресса!

– Да ну? – с издевкой изумился Марк, просматривая отснятые журналистом кадры. – То есть ты имеешь аккредитацию СК, а когда зашел на место преступления, официально представился и тебе разрешили фотографировать? Это сосед, который обнаружил труп?

Марк показал Камилю снимок мужчины. Опер кивнул. Марк стер последние кадры, где хоть и издалека, но во всех деталях был виден убитый, потом сделал вид, что задумался, и, глядя в глаза парню, нажал «Форматировать».

– Соседа не стирай, капитан! – Журналист с ненавистью смотрел, как опер, закончив обыск, протянул Марку смартфон. – У меня есть интервью очевидца, он подтвердит, что наговаривал мне на телефон, а я напишу статью о вашем беспределе!

– Ты что-то слышишь? – обратился Марк к Камилю, одновременно удаляя последние аудиозаписи и очищая корзину гаджета. Заодно проверил, есть ли сигнал вайфая, вдруг слишком активный работник СМИ воспользовался «облаком». Доступного без пароля вайфая в подъезде не оказалось.

– Твари!

– Возьми, сотри отпечатки, а то и правда начнет что-то доказывать. Слишком шустрый. – На площадку вышел Хантер и протянул пачку влажных салфеток Марку. Тот согласно кивнул и, протерев поверхности смартфона и фотоаппарата, кинул те журналисту.

– Я все расскажу, вам мало не покажется! – протянул парень, чуть не плача.

– Проводи инициативного господина на улицу, – приказал Марк Камиль.

– Какого господина? – включился тот в игру. – Я только женщину вижу, она живет в этом подъезде.

– Значит, проводи женщину, видишь, хромает.

Журналист и вправду после потасовки стоял, чуть подтянув одну ногу.

– Там еще участковый у дверей, – сказал Камиль, вопросительно глядя на Марка, – он не из нашего отдела.

– Это который покинул без приказа вверенный ему пост и ушел отлить? Оставил нас без прикрытия?

– Понял. – Камиль повеселел и подтолкнул ошалевшего журналиста к лестнице. – Пошли, пресса.

– Потом к соседу разговорчивому загляни, предупреди о последствиях.

Марк повернулся к Хантеру.

– А ты чего без спецодежды? Закончил?

– Да. Наши звонили. Сейчас подъедут за трупом. Дождешься их один? А я на такси домой отправлюсь, устал что-то.

– Дождусь. Надо бумаги подписать и квартиру опечатать.

Глава 2. Марк

Под утро Марку приснился бронзовый конь с гранатовыми глазами. Только не шахматный, а большой, живой. Он бежал по полю навстречу Марку, а позади поднималось растрепанное желтое солнце и слепило глаза.

– Вставай, на работу опоздаешь!

В нос ударил запах такого крепкого кофе, какой умела варить только мама. Черный-черный, и очень сладкий. Марк проснулся. Солнце и впрямь слепило, но только потому, что мать сдвинула в стороны шторы и распахнула окно.

– Не лето! – буркнул Марк, вскочил и метнулся в ванную.

– Какие планы на сегодня? – умытый, побритый и уже в форме, Марк дожевывал бутерброд, торопливо поглядывая на часы: не опаздывал, но и ни одной лишней минуты в запасе не было.

– Погуляю в парке.

– Все с той же неизвестной мне приятельницей? Познакомь нас, а? Посмотреть хочу, что за дама.

– Ты говоришь, как полицейский. Словно в чем-то ее подозреваешь. Мне она знакома, этого достаточно.

– Мам. Мы живем в этом ЖК десять лет. Я знаю всех соседей по дому, помню участковых, бывших и настоящего, в каких домах кто сидел или сидит, и по каким статьям. Твоя приятельница взялась ниоткуда, и вдруг вы вместе гуляете и ходите по магазинам. Не говоришь мне имя, возраст и адрес. Мне подозрительно, что ты ее от меня скрываешь уже полгода. Ты же знаешь, где я работаю. Родственники у таких, как я, всегда под пристальным вниманием преступного элемента.

Мать засмеялась.

– А сейчас ты говоришь, как в старых фильмах. Преступный элемент! Так давно никто не выражается.

– Я выражаюсь так, как мой начальник. А он потомственный мент. И не уводи разговор в сторону. Когда и где?

– Ты опоздаешь.

– Мы еще вернемся к этой теме!

Марк торопливо чмокнул мать и выскочил во двор.

В подземном гараже Марку приветливо мигнул «Харлей Дэвидсон Спортстер». Рядом ждала верная черная Нива Легенда с прокачанным движком. Ниву Марк водил уже около пяти лет, а харлея приобрел у друга Женьки в мотосервисе этой весной – мотоцикл тому продали после аварии на запчасти. Марк взял кредит, и Женька, провозившись целую зиму, смог железного коня восстановить. Красавец «Спортстер» теперь принадлежал Марку, служил верой и правдой и был предметом черной зависти сослуживцев.

Мощно взревев, харлей выехал из гаража, мигнул, здороваясь, знакомому охраннику и, попетляв по дворикам, вырулил на дорогу к пропускному пункту на платное шоссе. У транспондера Марк приложил к считывающему устройству куар-татуировку, выбитую на внутренней стороне предплечья рядом с вживленным чипом личности, и уже не сдерживая скорости, помчался в Москву.

Он гнал по полупустой магистрали и думал о матери и ее подруге. Позавчерашний труп никак не выходил из головы. Жертвы сами открыли дверь, даже заранее приготовили коньяк, случайному визитеру такое не предлагают, значит, это был кто-то знакомый, с кем хотелось посидеть и не торопясь поговорить. И почему мама, обычно такая неконфликтная, вдруг уперлась и не хочет, чтобы сын и подруга познакомились? Или не подруга? А поклонник? Какой-нибудь стареющий козел, которому нужна будет в будущем добрая и ласковая сиделка, чтобы выносить за ним горшки и стирать воняющиепортки?

Харлей раздраженно посигналил тащившемуся по левой скоростной полосе внедорожнику, тот шарахнулся в сторону, и Марк понесся, обгоняя автомобили, которые при приближении к Москве стали попадаться чаще.

В столице было пыльно и шумно. Воздух над изнывающими в пробках машинами дрожал от скопившихся выхлопных газов, пешеходы с натянутыми на головы капюшонами, согнувшись от холодного ветра, гнавшего по дорожкам скрюченные сухие листья, торопились по своим делам.

Дата-центр показался через час. Среди бетонных дорожек и площадок, кое-где разбавленных кустарниками, было разбросано несколько невысоких строений, уходящих под землю на неизвестное количество этажей. Там хранились базы ДНК всех жителей России.

В декабре 2028 года Госдума РФ ратифицировала международный договор о вживлении чипов личности, основанных на ДНК, гражданам России. Изначально планировалось закончить чипирование до декабря текущего, 2030 года, но сейчас шел еще только сентябрь, а по отчетам глав регионов чипы были внедрены каждому жителю. Досрочно. То есть население уже гордо носило на предплечье отметку с данными, основанными на ДНК: кто ты и твои родители, где жил, где учился, какое имеешь гражданство и по какому адресу зарегистрирован сейчас. Все это было связано с базами данных налоговой, госструктур, пограничных и таможенных служб. Если менялась регистрация или страна проживания – добро пожаловать в МФЦ, заполнить анкету обновления. За нарушение полагался штраф такой величины, что легче сходить и обновиться, чем потом бегать от инспекторов, специально обученных розыску нарушителей. С серверами данных был связан суперкомпьютер с полицейской нейросетью. Туда и направлялся Марк, имея на руках разрешение на его использование для поиска серийных убийц по ДНК.

Оставив харлей на парковке за высоким забором, Марк прошел сначала общую проверку в вестибюле первого здания, где сканер подтвердил его личность по ДНК, а считыватель куар-кода признал служебное удостоверение.

Один сопровождающий провел Марка по дорожке к следующему зданию, где передал другому. У обоих было оружие в кобуре и лейтенантские звездочки на погонах. Марк оказался здесь впервые и немного ошалел от таких строгих мер безопасности, но, поразмышляв, согласился, что это правильно. В бункере под землей хранится информация на каждого гражданина, и если что-то случится, госорганы будут, как слепые котята, тыкаться в старые архивы. Оставалось надеяться, что серверы защищены от взлома хакерами также серьезно.

Несмотря на то, что лист ожидания для доступа к базам данных и компьютеру с полицейской нейросетью был огромным и потребовались старые связи Потапыча, чтобы попасть сюда без очереди, других посетителей Марк не увидел. Лейтенант провел его в комнату без окон на минус первом этаже и велел ждать. Через пять минут на стол перед Марком легла распечатка, выданная компьютером. Там было всего четыре фамилии. Марк задумчиво побарабанил пальцами по столу. Результат оказался… странным. Одна фамилия из списка сразу бросалась в глаза. Ух ты! Старый знакомый. У Марка от ненависти пересохло в горле.

Молча он проделал обратный путь сначала с одним лейтенантом, потом с другим. Выехав за территорию, остановился на ближайшем разрешенном участке и позвонил Потапычу.

– Я возвращаюсь.

–Хоть с пользой съездил? – поинтересовался майор. – Я слышал разные отзывы об этой нейросети, дело новое, кто в восторге, а кто, наоборот, плюется. Спорят до хрипоты.

– Там четверо в списке. И двоих из них уже убили.

Майор помолчал и неуверенно спросил:

– А разве так бывает? Чтобы в одном списке и подозреваемые, и жертвы?

– А кто ж знает? Нейросеть она такая нейросеть. Ни перед кем не отчитывается. Мол, не нравится, не пользуйтесь. И это еще не все. Один из подозреваемых – Олег Никольский.

На том конце послышался протяжный вздох.

– Это который миллионер? Бизнесмен с крутым офисом на Ленинградке у метро Сокол?

– Тот самый. Он после пандемии жил в Швейцарии, управлял делами из-за границы, но полтора года назад вдруг решил вернуться на Родину.

Потапыч опять помолчал.

– Лучше бы я тебе не выбивал разрешение. Как-нибудь потихоньку сами бы разобрались. А теперь есть запрос и ответ в электронном виде, и проверяющие из внутренней службы безопасности такое не пропустят.

– У нас есть законный повод его допросить. Распечатка – официальный документ. Или сделайте вид, что этого разговора не было. Я сам к нему съезжу.

– Вавилов! – зарычал Потапыч. – Опять зарываешься! Я за чужие спины не прятался и не собираюсь! У меня отец в девяностых…

– Это я так нервничаю. – Марк завел мотоцикл, чтобы треск мотора помешал дальнейшему гневному рычанию начальства. – Часа через полтора приеду, сразу явлюсь с докладом.

И нажал «отбой».

– Вы кто?

Лампа на лестничной площадке слепила глаза хозяину квартиры и светила в спины стоявших в проеме двери незнакомых мужчин в форме.

– Вот постановление на обыск, прочтите внимательно.

Один из прибывших подал планшет со светящимся экраном. Хозяин, недоумевая, протянул руку, но мужчина схватил его за кисть и резко дернул на себя. Лицо обожгла жгучая боль, затем наступило облегчение от того, что к глазам и щекам приложили влажную прохладную тряпку, хозяин глубоко вдохнул и отключился.

Снова он очнулся, лежа в комнате на столе. Руки его были связаны и крепились к чему-то за головой, ногами невозможно было пошевелить от боли, как будто в колени вбили гвозди. Рубашка, новая, одетая по случаю предстоящей встречи, превратилась в клочки на животе. Брюки ощущались только на бедрах.

– Что вам нужно? – прошепелявил хозяин и потрогал языком опухшую губу. Из носа на щеку текла кровь, попадая в уголок рта, он чувствовал ее теплый солоноватый вкус. Глазами, полными ужаса, он следил за движущимися по комнате молчаливыми тенями.

– О, гляди, как подготовился: в холодильнике коньяк, лимон, бутерброды с икрой. А я как раз жрать хочу.

– Почему нет? Все равно пропадет.

Хозяин попытался незаметно сдвинуться с места. «Если это грабители, – подумал он, – то почему не рыщут по квартире, и зачем было рвать на мне одежду? А если хотят меня убить, – но за что, за что? – тогда почему не расправились сразу?

Он подвинулся еще на пару сантиметров и понял, что это все, на что способен. Вспомнив, как глупо попался в грамотно расставленную ловушку, как надеялся на встречу, хозяин вдруг забился от обиды, завыл и начал дергаться, пытаясь оборвать веревки. Но получил еще один удар по голове.

Умирая, он успел услышать:

– Ты убил его! А если ничего не получится…

Из окна кабинета Марк смотрел на улицу. Ждал, когда начальство наконец решит все вопросы по объединенной группе для расследования двух убийств. Потапыч приказал не расходиться, и народ слонялся по кабинетам. Сам Марк уже пару раз постоял в курилке с Вадимом: решали, какие будут обязанности и права, если главным в группе поставят Марка, и наоборот. Еще подбили итоги из версий и улик. Никольского Вадим отдал Марку в разработку без споров. Он, как и Потапыч, ничего, кроме неприятностей, от такого подозреваемого не ожидал.

Внизу за забором по аллее, усыпанной желто-красными листьями, шли парами первоклашки и две молоденькие девушки – видимо, учительницы. Школьники шагали важно, под куртками у мальчиков синели одинаковые пиджачки с брюками, а у девочек – юбочки. Интересно, в старших классах тоже носят форму? Марк не носил. Джинсы, свитер и кроссовки – вот и все, что он мог себе позволить.

Мама долго болела, все деньги в семье уходили на лекарства, и подрабатывать было некогда, все свободное время Марк находился рядом с мамой. Врачи пожимали плечами: такое заболевание таблетками не вылечить, готовьтесь. Отец сразу смирился и стал реже бывать дома по вечерам. А Марк, наоборот, перерыв все похожие случаи в интернете, нашел экспериментальную клинику в Омске, где делали операции по маминому заболеванию. Все прогнозы были очень зыбкими, а процент выздоровлений невысоким. И сама клиника имела частную лицензию, а это значило, что ни один фонд не даст денег на лечение. Но это была надежда.

Марк трясся в общем вагоне от Москвы до Омска двое суток, почти не спал, ел в основном сникерсы, которые покупал в киосках на станциях: ореховая начинка давала чувство сытости. Да и денег ни на что больше не осталось, только на обратную дорогу. В Омске на перроне он неожиданно попал в окружение цыганок. Они цокали, смеялись, приставали, чтобы позолотил ручку, обещали богатство молодому красавцу. Потом одна, постарше, вдруг посмотрела Марку в глаза и скомандовала подругам, чтобы отстали, а вслед крикнула, что мать поправится, только унижаться придется долго, а еще он потеряет близкого человека – такая будет плата.

В клинике его принял молодой профессор. Прочитал анализы, сказал, что ничего не гарантирует, и написал на листке цифру, от которой у Марка затряслись руки. Столько денег, даже если продать их двушку в панельном старом доме без лифта, не наберется. Да и где потом жить? Профессор подумал и приписал еще одну цифру, добавив, что столько нужно для реабилитации. А еще питание, витамины и покой. Увидев отчаянные глаза Марка, профессор извинился и сказал, что пока другой суммы быть не может, вот лет через пять…

Дома Марк застал только мать. Она слабо улыбнулась сыну и сообщила, что отца не было весь день. Не пришел он и к ночи, и на следующий день тоже. Марк побежал на проходную завода, он знал, во сколько отец уходит с работы. Лучше бы не бегал. С этого момента Марк навсегда запретил себе думать об этом человеке.

Пришел сентябрь, такой же, как сейчас, золотисто-желтый, с пронзительным холодным ветром. Марк часто прогуливал школу, подрабатывал в магазинах грузчиком, а по выходным курьером. На питание и лекарства хватало, но мама угасала, и Марк уже начал думать о том, чтобы подать объявление о продаже квартиры и посмотреть, сколько дадут денег. Но тут сосед-инвалид, дед Саня, когда-то давно воевавший в Афгане, показал Марку заметку в интернете, где описывался новый проект известного городского бизнесмена. Тот собирался строить огромный торговый центр рядом с городом. Дед Саня предложил посидеть с матерью, а Марку посоветовал сходить попросить денег на операцию у бизнесмена. Мало ли, может, тот и расщедрится.

Марк не побежал сразу просить. Сначала узнал подробности жизни и предпринимательской деятельности, расспросил работающих у бизнесмена сотрудников, что это за человек. Сведения не утешали. Но выхода не было, через неделю Марк пришел к нему в офис и предложил предпринимателю единственное, что у него оставалось, – себя. В вечное пользование: любая черная работа на любой срок, без зарплаты. А когда униженный и осмеянный возвращался домой, неожиданно вспомнил предсказание омской цыганки. Из обещанного сбылось только про унижение и про потерю близкого.

В тот сентябрь Марк встретил свою первую любовь. Как будто судьба кинула ему, дошедшему до края, подачку. Девчонка была школьной красавицей и круглой отличницей. Почему она выбрала Марка, он до сих пор не понимал. Нищий, болезненно худой, озлобленный. Но что-то, видно, зацепило ее, и Марк просто провалился, как в пропасть, в чувство обожания. И все волшебным образом стало устраиваться. Нашлись деньги, маму прооперировали, она стала поправляться. И когда казалось, что счастья вокруг так много, и появилась робкая надежда, что так теперь будет всегда, девушка исчезла. Уехала, не предупредив, ничего не написав и не передав с подругами. Словно и не было этих трех осенних месяцев, с листопадами, дождями и мокрым снегом, с признанием в любви и с задыхающимися от нежности первыми поцелуями.

Марк снова оказался в трясине отчаяния, из которой не мог, да и не хотел выбираться. Спасли мама и сосед дед Саня. Мама настояла, чтобы сын окончил школу, потому что надеяться им двоим было не на кого. А дед Саня через своих ветеранов помог Марку поступить в Академию МВД. «Будешь всегда при зарплате и государственных льготах, у МВД есть выгодная ипотека, – так сказал дед Саня. – Главное не кем ты будешь на этой службе, а каким».

– Вавилов, Никонов, зайдите!

Потапыч объявил, что руководителем специальной группы назначает капитана Никонова, а помощником – капитана Вавилова.

– Группа также укомплектовывается специалистом из отдела информационных технологий, экспертом из ЭКО, который без очереди будет работать с поступающими запросами, а из розыска и оперативного отделов сами наберете.

Через час две машины выехали по адресам подозреваемых, полученным от нейросети.

Марк представлял себе встречу с Никольским и ничего, кроме ненависти, не испытывал. Никольский и был тем самым бизнесменом, перед которым унижался Марк, когда просил деньги на операцию для матери.

К пятиэтажному современному офису группа подъехала до окончания рабочего дня, но из-за плотных низких облаков казалось, что уже поздний вечер. Сопровождаемые охраной, Марк и оперативники быстро поднялись на служебном лифте и зашли в просторный кабинет с панорамными окнами.

Олег Никольский сидел за столом, откинувшись в кожаном кресле, и не встал при приближении Марка. Двое оперативников заняли пост у дверей в коридоре, двое у окон, один напротив стола, рядом с Марком. Все были вооружены.

– Как все серьезно! – криво улыбнулся Никольский. – Можно увидеть документы, на основании которых вы врываетесь в мой офис? И пусть ваши псы пропустят адвокатов. Они вот-вот зайдут сюда. Без них я разговаривать не буду.

И Никольский замолчал, отвернувшись к окну.

Марк сделал знак сослуживцам, те открыли дверь и пропустили мимо себя двух одетых в темно-серые костюмы юристов. Не только их костюмы были одинаковы, но и выражения лиц: неприступно-презрительные. Адвокаты подошли к начальнику и встали с двух сторон от его кресла.

Только после этого Никольский взял в руки пластиковый лист с распечаткой полицейского компьютера. Читая, он все выше поднимал брови, потом передал лист одному из юристов.

– Собственно, помощь адвокатов мне не понадобится, капитан. На оба числа, когда были совершены убийства, у меня есть абсолютное алиби.

Марк все время наблюдал за Никольским, пока тот изучал документ, гадая, узнал ли бизнесмен школьника-попрошайку? Не узнал. Мало ли, сколько народу приходило к нему клянчить деньги. А постарел-то как. Под глазами набрякли мешки, взгляд не такой дерзкий, скорее, устало-злой. Сколько лет прошло? Пятнадцать? Или около того. Видно, и в Швейцарии нелегко пришлось. Богатство – оно такое. Требует сил и здоровья.

– Кроме того, сведения в распечатке, вероятно, ошибочны, – вступил в разговор один из темно-серых костюмов. – В одном списке и жертвы, и предполагаемые преступники? А кто есть кто? Такие неоднозначные выводы можно оспорить в суде.

– Разберемся. Проверим алиби, – начал Марк, но договорить не успел, раздался звонок служебного смартфона. Вызов был от Вадима. – Извините, нужно ответить. Но мы продолжим.

Он вышел в коридор.

– Что?

– Труп. Такой же выпотрошенный. Из различий с прошлыми делами: покопались в холодильнике, пролили на пол коньяк, но бутылки нет, наверное, унесли с собой. Без отпечатков.

– Свидетели?

– А как же, есть. Только порадовать нечем. Приезжал служебный фургон с надписью: «Следственный комитет». Вышли трое в полицейской форме, зашли в подъезд. Несли вместительные сумки. Это все. Парочка в кустах обжималась, дальше смотреть не стали. Больше никто ничего не видел. Перед приездом машины заморосил дождь, и бабки у подъезда по домам разошлись. А у тебя?

– А у меня алиби. Похоже, настоящее. Никольский ведет себя смело, сказал, что ему и юристы не понадобятся. А что говорит эксперт? Примерное время убийства?

– Вчера вечером. Точнее скажет после детального обследования.

– Ну, может, хоть на это убийство у Никольского нет алиби? Пойду спрошу.

Алиби было.

– Я только сегодня утром покинул клинику, где проходил очередное обследование. Мои адвокаты предоставят заверенные нотариусом показания и из клиники, и из филиала моей фирмы в Питере, где я находился во время второго убийства, а во время первого был на вечеринке, там меня видели человек сорок. Это вы уже сами проверяйте. Но попрошу не предавать огласке причину ваших опросов. Репутация, знаете, ли. Не хватает только сплетен.

– А вы сами не боитесь?

Марк мстительно улыбнулся.

Никольский удивленно поднял брови, отчего на лбу обозначились резкие морщины. Адвокаты переглянулись.

– Если нейросеть выдала все-таки список жертв, а не подозреваемых, и там было всего четыре фамилии, из которых трое на данный момент убиты, значит, вы – следующий. Странно, что это не пришло в голову вам или вашим юристам.

Марк выложил на стол снимки убитых и усмехнулся, видя, как бледнеет надменное лицо.

– Примерно так вы будете выглядеть после смерти.

Глава 3. Никольский

Олег смотрел на разбросанные по столу снимки жертв из рокового списка, нарочно оставленные настырным капитаном, и растирал пальцами грудь. Сердце тревожно ныло, не давая забыть визит полиции.

– Можете идти. – Он повернулся к юристам и скользящим движением отправил снимки по столу в их сторону. – Это уничтожьте. Вызовите ко мне службу безопасности. И пусть приведут Лануревича.

Когда юристы ушли, Олег открыл ящик стола, достал таблетки, которые ему прописали в клинике, и выпил сразу две. Некогда болеть. Нужно еще разобраться с ограблением счета в филиале.

Лануревич оказался невысоким, начинающим полнеть и лысеть мужчиной с влажными собачьими глазами. Олег до этого момента видел его на онлайн-совещаниях директоров и главных бухгалтеров филиалов и запомнил только эти глаза, как у собаки с висячими ушами и всегда виноватой мордой. Плачущей и одновременно хитрой. Так и смотрел сейчас ограбленный бухгалтер на Олега, с силой сжимая в одной руке какой-то предмет, а вторую вытирая о брюки, на которых оставались влажные полосы. Талисман, что ли? Олег брезгливо усмехнулся.

– Рассказывайте.

Лануревич сглотнул и немного отодвинулся от двух сопровождавших – шкафообразных молодых людей, у которых на спине и груди под униформой службы безопасности бугрились солидные мышцы.

– Я познакомился с девушкой, – чуть дрожащим голосом начал Лануревич.

– С этой?

Олег развернул стоящий в рамке на столе снимок: он с братом на фоне двухэтажного особняка, а между ними насмешливо улыбается девушка-подросток, подстриженная под очень короткое каре.

Лануревич сделал шаг к столу, но его тотчас остановил один из шкафообразных: просто протянул руку со сжатым кулаком, словно шлагбаумом перегородив путь.

Лануревич близоруко сощурил глаза и протянул неуверенно:

– Вроде бы она… Только возраст около тридцати. И волосы длиннее.

Олег сжал губы в тонкую линию.

– Продолжайте.

– У нас все начиналось… волшебно. Я думал, что она мной по-настоящему интересуется, даже не подозревал, что…

– Вас же предупреждали. – Олег несколько раз вдохнул и выдохнул, унимая гневное сердцебиение.

– Но она совсем не похожа на…

– Воровку?

– И в корпоративной рассылке было другое описание: блондинка, голубые глаза, – защищаясь, Лануревич снова хотел приблизиться к столу и даже попытался толкнуть грудью «шлагбаум», который так и преграждал ему дорогу. «Шлагбаум» не сдвинулся ни на сантиметр, и Лануревич быстро взглянул на Олега, оценивая, не даст ли тот команду убраться телохранителю, но Никольский смотрел в окно, и Лануревич, потеребив фигурку шахматного коня, которую продолжал держать в руке, трусовато отступил назад.

– Почему у вас в домашнем сейфе оказались служебные документы?

– Я брал работу на дом. Не успел до выходных закончить квартальный отчет, – заторопился Лануревич. Да, нарушение, но незначительное, многие бухгалтера так делают. Он даже взбодрился, но тотчас сник, вспомнив, что произошло. Ах, какая стерва! Но как хороша!

Провинившийся бухгалтер вдруг почувствовал, как в паху зарождается сопротивление. Как бы сам этот начальник среагировал, если бы к нему подсела в баре такая сексапильная красотка? И с ужасом услышал сверху за спиной насмешливое «кхм», отчего «сопротивление» увеличилось в размерах еще больше.

– Как вы собираетесь погасить растрату?

Лануревич дрогнул. Этого вопроса он боялся больше всего. Полтора миллиона, которые исчезли со счета филиала, были небольшой, даже крошечной суммой для всего холдинга Олега Никольского, но не для Лануревича. На его личном счете, спрятанном от налоговой так, как умеют только бухгалтеры, лежало как раз полтора миллиона. И весь вчерашний день Лануревич размышлял, совпадение ли это.

– Отработаю?

– Вы собираетесь продолжать деятельность в холдинге после того, как слили воровке корпоративный счет и допуск к нему вместе с паролем?

Над головой Лануревича снова раздалось насмешливое «кхм». А сам Никольский продолжал смотреть в окно, будто ему противно было видеть подчиненного.

– Я думал восстановить… И я уже почти закончил квартальный отчет…

– Вы уволены вчерашним числом. Вас не примут на работу в другие престижные фирмы. Они запросят рекомендации, а я ничего скрывать не стану. Если бы вы добровольно отдали деньги, покрыли недостачу, тогда могли бы надеяться на приличный отзыв. Но вы отказались. Значит, так тому и быть. Служба безопасности вас проводит к выходу. Прямо из этого кабинета.

– Но где я возьму?!

– А ваш личный счет? Там как раз такая сумма. И с тех пор, как я узнал об ограблении, думаю, как это так совпало? Меня ограбили на полтора миллиона, а у вас на счету появились полтора миллиона. Странно.

– У меня не появились! Они там уже лежали, когда…

Никольский отвернулся от окна, взглянул в упор на Лануревича, и тот понял, что попал в ловушку, но было поздно.

Никольский сделал знак телохранителям, те подхватили оглушенного страшным предчувствием касательно судьбы своих сбережений Лануревича и поволокли его в коридор.

– У нее еще татуировка была! – выкрикнул он, пытаясь развернуться. – Вокруг запястья цепочка, а над ней выбито: «Я помню, а ты пожалеешь»!

Последнее слово булькнуло уже за дверью, наступила тишина.

В кабинет бесшумно проскользнул начальник службы безопасности. В глаза его называли Феликс, но за спиной не иначе, как Сараб2. Откуда появилось такое экзотическое прозвище, Олег не знал, но был с ним согласен. С пепельными, кое-где седыми, зализанными назад волосами, стальными цепкими глазами, в черном твидовом костюме – казалось, Феликс и есть призрак, видение. Даже лицо у него было серое, в сумерках встретишь – испугаешься, как будто тебе навстречу идет крадущимся тихим шагом только костюм, а головы нет.

Феликс подошел к столу Никольского и положил на середину фигурку бронзового коня.

– Унести с собой хотел, – голос Феликса, прошелестевший почти неслышно, и фигурка произвели на Никольского странное впечатление. Он с отвращением посмотрел на коня, который, казалось, в ответ угрожающе сверкнул гранатами, и стряхнул одним движением шахматного скакуна в верхний ящик стола.

– Я и так понял, что это она. И сколько эти грабежи будут продолжаться? С тех пор, как я вернулся из Швейцарии, это уже какой по счету?

– Шестой.

– А я думал, моя служба безопасности в два счета поймает воровку. Неужели мне все-таки придется обращаться в полицию?

Обычно бесстрастное лицо Феликса неуловимо затвердело. Скулы резко выдались вперед, глаза сузились.

– Можете обратиться.

Феликс не мигая смотрел на Олега, ожидая следующей фразы. Оба понимали, что призвать на помощь полицию уже невозможно. Заявлять надо было в самом начале, когда они еще не поняли, кто стоит за ограблениями, но тогда и Олег, и Феликс были уверены, что поймают вора на раз-два. А сейчас признаться на всю Москву, что служба безопасности холдинга Олега Никольского, о которой ходили легенды, вот уже шестой раз получает позорную оплеуху от одного и того же лица… Нет.

– Сами разберемся, – Феликс правильно понял Олега.

В кабинете повисло молчание. Олег смотрел на фото в рамке на столе, Феликс разглядывал пылинки на полу. Затем поднял голову.

– Она выбирает только тех, у кого есть доступ к вашим финансам. Играет на их слабостях. Я бы сказал, виртуозно манипулирует. Для двадцатидевятилетней девицы это какое-то необычное умение.

– Я же не знаю, где она была все эти годы. Но прячется она действительно мастерски. Вы просмотрели камеры видеонаблюдения в баре, где воровка подцепила Лануревича?

– Конечно. Как и в прошлые ограбления, камеры отключались примерно на час. Не все, а только те, в поле видимости которых сидели она и ее будущая жертва. Я уверен, в окружении воровки присутствует высококлассный хакер. Одной ей было не справиться. Опять же, камеры на участке Лануревича, несколько штук, не работали. И фонари на улице тоже. А эти тексты временных тату, похожие на послания? У вас с ней что-то произошло в прошлом? Мне бы пригодилась любая информация.

Олег продолжал молчать.

– «Я помню, а ты пожалеешь», «У мести нет чести», «Двуличие. Притворство. Фальшь», – начал перечислять Феликс, но Олег его перебил:

– Хватит. Ничего не приходит в голову. Не знаю.

Но Феликс чувствовал – знает. Значит, не хочет говорить. И не надо, сам разберется. Хакер. Это цель номер один. Без него воровка не сможет скрываться.

– Мне сделать еще одну рассылку? С новыми данными: каре, зеленые глаза? В прошлый раз, когда обчистили корпоративный счет отделения по закупке стройматериалов, она была блондинкой с голубыми глазами. До этого – шатенкой с вьющейся копной волос. Мне кажется, это бесполезно. А вот то, что она знакомится с будущими жертвами в барах, как раз нужно донести до каждого, у кого в руках есть финансовые потоки. И коктейли заказывает однотипные, с коньяком. Это должно насторожить проинформированного сотрудника.

Никольский устал. Этот разговор в разных вариациях повторялся шестой раз, ровно по числу ограблений. Приходилось признать, что племянница на шаг опережает его хваленого Сараба. Сейчас он спросит, почему она снимает небольшие суммы, а не очищает полностью главный счет? С таким-то хакером. Потому и не очищает, чтобы не заявляли в полицию. Это дело личное. Кусает понемногу, чтобы было обидно, но не смертельно. Олег и сам не понимал, почему племянница тянет. Готовится? К чему? Не хочет же она его убить из-за наследства? Никольский до сих пор не смог ее найти по тесту родственного ДНК, значит, Стася как-то сумела избежать всероссийского чипирования. Вон, даже бравый капитан из полиции принес всего лишь четыре фамилии с родственными ДНК, и племянницы среди них не было. Для вступления в наследство Стасе нужно будет подтвердить родство по чипу с ДНК, а если она скрывается от законной регистрации, значит, ничего получить не сможет. И убивать его, Олега Никольского, не станет. Так и продолжит пощипывать его счета? Нет. Здесь что-то не так. «Почему же племянница красотой пошла в мать, а характером в отца, такая же упертая и поперечная?» – в который раз задал себе вопрос Олег и, не найдя ответа, вздохнул. И тут только вспомнил, что Феликс все еще стоит у стола, ждет распоряжения.

– Да, сделай рассылку.

Феликс ушел, а Олег взял в руки фото. Потом открыл ящик стола, достал коня и поставил рядом. Подумал и присоединил к коню еще пять фигурок, каждая была найдена на месте ограбления: все пешки-солдаты. Что значит этот конь? Сообщает, что Стася сделала новый ход, начала более сложную игру?

Олег достал другое фото. На него смотрела молодая женщина с янтарно-карими глазами и светлыми каштановыми волосами. Медовая ловушка. Он читал когда-то, что у шпионов были такие. Раз попробовал – и уже не можешь отказаться. Такой он помнил Диану, мать Стаси. Судя по шести ограблениям и показаниям жертв, дочь унаследовала не только внешность.

Диана была женой брата и любовницей Олега. Олег пытался рассказать обо всем Кириллу, но не мог: каждый раз, когда Диана его звала, покорно шел и погибал в паутине ее лжи, тонул в хищных волчьих глазах, рассыпался прахом у ее ног.

Оба брата еще в университете влюбились в новенькую студентку, едва она, смущенно улыбнувшись, попросила у них расписание на следующую неделю. Контраст чуть хрипловатого низкого голоса и мягких золотистых глаз свел Олега с ума мгновенно. Он покосился на брата. Кирилл, похоже, стойко выдержал испытание, покопался в рюкзаке и протянул девушке мятый листок. Еще и поинтересовался:

– А зачем ты поступила в строительный? С такой внешностью тебе прямая дорога в индустрию моды. Не представляю тебя прорабом на стройке. Как тебя зовут, кстати?

– Диана.

Девушка, не отвечая на вопрос о выборе профессии, взяла расписание и, осмотревшись, ушла на свободное место.

Братья проводили ее глазами и уставились друг на друга. Кирилл, более рассудительный, скупо улыбнулся:

– Пусть сама выбирает. Да?

– Да.

Диана выбрала. Но сначала всласть помучала обоих.

Олег и Кирилл были погодками, но учились на одном курсе. Так получилось, что старший Кирилл сначала поступил на юридический, но, проучившись год, ушел. Сказал, что «не пробиться», «огромная конкуренция» и «придется много обманывать», а будет ли это приносить деньги, непонятно. И какие деньги, тоже. Вот строительство – другое дело. Шел 2000-й год.

В 2010-м братья уже владели приличным строительным бизнесом. Им стало тесно в одном направлении, и они разделились. Кирилл возглавил жилищные структуры, а Олег начал возводить торгово-развлекательные центры. Фирма динамично развивалась. Появились «жирные» заказы, завязались знакомства в мэрии и администрации.

А вот прежней дружбы между братьями не стало. У Кирилла подрастала дочь Стася, Диана пропадала на курортах за границей, а Олег так и жил бобылем. Ему исполнилось тридцать, брат шутил, что пора обзаводиться наследником бизнеса, а то у него дочь, и Диана больше не хочет детей.

Шахматы, фигурки из которых Стася оставляла на видных местах в спальнях своих жертв, Олег подарил брату на тридцатипятилетие. Сам не играл, а вот Кирилл со Стасей устраивали настоящие многочасовые состязания. Счет побед и поражений был примерно равным. Олег нашел мастера, которые смог по фото частично скопировать знаменитый набор «1812», где Александр Первый и Наполеон со своими королевами стояли друг напротив друга, а вокруг расположилось войско с маршалами и военачальниками. Фигурки были бронзовыми, в полный рост, с портретной проработкой лиц, мельчайшими деталями амуниции и оружия. Глаза коней сверкали гранатами, а драгоценности королев – бриллиантами. Наполеон и Александр сидели на тронах, остальные стояли. Коней мастер сделал по собственному эскизу, чтобы не было обвинения в плагиате. Они получились яростными, вздыбившимися, с гневными красными глазами. Олег посмотрел на пробный вариант и сразу согласился с мастером.

Именно такой конь и пятеро солдат лейб-гвардии Преображенского полка стояли сейчас на столе перед Олегом.

Шахматы пропали, когда Кирилл и Диана погибли в страшной катастрофе, а Олегу пришлось оформить опекунство над племянницей. Стася долго отказывалась переехать жить к Олегу. У нее была своя квартира, которую отец подарил ей на четырнадцатилетие. Ничего особенного: гостиная, объединенная с кухней, и спальня, но для девочки в пубертатном возрасте, когда все раздражает, а родители чуть ли не главные враги, это было уютное убежище. Олегу пришлось пообещать, что он не будет препятствовать ей ночевать в этом убежище, и Стася только на этом условии согласилась жить в особняке Олега. Дом Кирилла продали, деньги положили на личный счет Стаси. Но стать близкими дядя с племянницей не смогли. Стася чаще всего молчала, а Олегу было некогда, ему пришлось срочно продать направление жилищного строительства, которым владел Кирилл, и полностью переключиться на коммерческую недвижимость. Все это требовало времени и сил. Олег считал, что племянница самостоятельно переживет потерю родителей, не нанимал ей няню (еще чего!), не следил за ее успехами в новой школе. Они ужинали вдвоем, иногда не произнеся ни слова, и уходили каждый на свою половину.

Никольский сгреб шахматные фигурки со стола в шкатулку, спрятав ее и фотографии.

Теперь не узнать, почему все так непонятно закончилось и куда потом исчезла Стася.

Глава 4. Стася

Девушка, одетая в длинное серое кашемировое пальто, размашисто шагала по улице, чуть наклоняясь вперед, придерживая рукой концы развевающегося от ветра шарфа. Короткое каре и черные круглые очки делали ее похожей шпионку из старых фильмов. Она и вела себя, как шпионка: время от времени оглядывалась, несколько раз пересекала проезжую часть, присаживалась на скамейки завязать вроде бы распустившиеся шнурки кроссовок.

Перед тем, как прошмыгнуть в неприметную арку, пристроенную к одному из домов, она внезапно остановилась перед стеклянной витриной магазина одежды. Сделала вид, что рассматривает выставленные модели, а на самом деле внимательно оглядела в отражении улицу за спиной. Никого подозрительного. Люди спешили по своим делам, автомобили как будто крались по кварталу с разрешенной скоростью, ветер гонял под ногами пешеходов желто-красные кленовые листья, иногда закручивая их в стремительные карликовые смерчи.

Коротко просигналила скорая, выезжая из двора на дорогу, люди отвлеклись на звук, и тогда Стася шагнула в арку. Пробежав двор наискосок, вышла на следующую улицу и торопливо открыла тяжелую металлическую дверь, над которой неоновыми огнями сияла вывеска: «Тату-салон».

Внутри Стасю встретили жужжание десятка тату-пистолетов, похожее на звук бормашин стоматологов, и едва различимый гул разговоров. Аромат дезинфицирующих средств и антисептиков витал в полутемном коридоре.

Стася прошла его до конца, спустилась по лестнице в подвальные складские помещения и наконец добралась до нужной двери. Сбоку от входа мерцал крошечный, едва различимый в темноте светодиод на треугольном индикаторе, встроенном в стену. Стася приблизила лицо к рамке распознавания, светодиод сменил цвет с красного на зеленый, и разблокированный замок щелкнул, открывая проход.

Ее оглушила громкая музыка, несущаяся из колонок у двери. На столах по периметру комнаты работали обычные мониторы, а на главном огромном виртуальном, висящем в воздухе посередине помещения, быстро двигались непрерывной чередой непонятные символы и цифры. Изо всех углов, будто с упреком, смотрели на Стасю бумажные стаканчики – пустые или с остатками темной жижи. Кофейный аппарат находился в углу, рядом с черным кожаным мягком уголком и низком журнальным столиком. Музыка внезапно смолкла.

– Наконец-то! Я что, должна с полутора миллионами нала на кармане сидеть тут и гадать, кто припрется: ты или полиция?

Стася сунула руку за пазуху и вытащила бумажный сверток, для верности упакованный в два полиэтиленовых мешочка.

– Твои любимые калачики с творожным кремом. Еще теплые.

Из-под одного из столов показалась рука со стаканчиком с кофе, затем появились бритая макушка и чистый лоб с пирсингом на бровях, выглянули серые глаза без грамма косметики. Уши, утыканные серьгами-гвоздиками, и татуировка – летучая мышь, обнимающая перепончатыми крыльями шею, – завершали образ. Да еще на затылке бодро торчал скромный хвостик из мелко завитых волос ярко-розового цвета.

– Что за бабуйня! Кабель греется и отключает автомат. Не могу найти причину.

Кира вылезла наружу целиком: худая, высокая, почти лысая, с сильными руками и размером ноги не меньше сорок первого. Чистое лицо, не считая пирсинга на бровях и в ушах, светилось неподдельной радостью.

– Давай! – Она протянула руку и, выхватив сверток, сразу достала пирожное и откусила половину. – Почему я всегда голодная?

– Наверное, потому, что забываешь поесть.

Стася скинула на спинку дивана пальто, оставшись в шерстяных брюках и тонкой водолазке, взяла синий пластиковый пакет для мусора и принялась собирать по всей комнате стаканчики, выливая остатки напитка в емкость кофейного аппарата.

– Как прошло? – Прожевав одно пирожное, Кира тотчас впихнула в рот другое и забрала из рук Стаси недопитый кофе, который только что поставила на стол рядом с монитором.

– Как обычно, – отмахнулась Стася. – Мечту мужчин, будто в них есть что-то такое, что обязательно разглядит спустившаяся с небес нежная фея, ничем не искоренить.

– Этот был фу, если честно. На собаку похож, и толстый.

– И потел без конца, – согласилась Стася, – зато имел целую коллекцию комплексов, на которых можно было сыграть. Сплошные шаблоны. Все, как учила Элеонора.

– Ты ее еще помнишь?

– Такое не забывается.

Стася подумала и тоже взяла из пакета калач.

– А у тебя как прошло?

– Без происшествий. Рано утром, пока твой толстяк еще дрых, а банки уже начали делать переводы, я все оформила, а мои ребята сняли нал в банкоматах. В Москве это нетрудно. Десять раз по сто тысяч, вот и миллион, еще пять, вот и полтора. Вон твоя сумка, за диваном.

– Забрала свой процент и оплату тем, кто обналичивал?

– Не шомневайшя. – Кира допила кофе, смяла стаканчик и ловко отправила его в распахнутый ворот синего пакета.

Стася, оглядев содержимое сумки, отнесла ее ко входу. Затем раздвинула незаметные на первый взгляд дверцы встроенного шкафа-гардеробной.

– Ты нашла архитектора? И точно выяснила, что кроме истринского особняка у Никольского нет других домов, которые записаны на чужое имя? – спросила она, не оглядываясь на подругу.

Ее взгляд блуждал по длинному ряду вешалок с разной одеждой. На потолке переливались ультратонкие светильники, зеркало, занимавшее треть стены, отражало точечные огоньки. На полках возле зеркала, на каждой, от самой верхней до нижней, стояли на подставках парики, лежали накладки и сеточки для волос: бежевые и черные. Органайзер для ювелирных украшений, небрежно открытый, размещался почему-то на полу, среди обуви.

Стася почувствовала на щеке дыхание подруги и, повернувшись, успела перехватить ее заметавшийся взгляд.

– Так. Ты подцепила в чате для знакомств «вот такого парня» и бегала к нему на свидание? Или ты опять запала на брутального качка, который приходил в салон, чтобы набить на мохнатой заднице, где только и осталось свободное место, еще пару красоток?

– Может, мне было нужно для здоровья? – огрызнулась Кира, но ее несчастный вид говорил другое.

– Для здоровья не нужны бриллианты!

– Хорошо тебе, ты вон какая красивая, а мне, чтобы на меня хоть кто-то запал, приходится украшать фасад!

– Он у тебя и так… С украшениями. Да еще штанга на языке. Ищи таких же, как ты, экстремалов. Только штангами не зацепитесь, когда будете целоваться. – Успокаиваясь, Стася примирительно улыбнулась.

– Где их искать-то? – фыркнула Кира.

– Чью фотографию ты выложила на сайт знакомств?

– Да все нормально. Я в салоне познакомилась.

Кира щелкнула пультом, и на нескольких мониторах появились комнаты с работающими мастерами.

– Во втором кабинете Сашок набивал рукава парню. Ну ты бы сама посмотрела! Такой орангутанг! Правда, секс можно записать в разряд средних.

– Что ты про себя рассказала?

– Да все нормально, не волнуйся, – повторила Кира. – Наврала, что учусь на тату-мастера, но еще не выбрала, где буду работать. Ребята, если что, прикроют.

Мастеров салона, который принадлежал подругам, они выбирали долго и осторожно. Все имели опасное прошлое, и работа здесь для них была выигрышем в лотерее и отличным прикрытием. О том, что Кира хакер, мастера знали и иногда пользовались ее услугами. Ну и зарплата была соответствующая. А вот те, кто обналичивал деньги со счетов Никольского, здесь не трудились, чтобы в случае провала не смогли привести за собой полицейских. С ними Кира общалась по сети, а деньги они оставляли в ячейках постаматов и других похожих устройств.

– Ну, все? Разобрались? Я архитектора нашла, пойдем, покажу.

– Слышу по голосу, он тебе не нравится. Что, не орангутанг?

– За пятьдесят, одевается в узкие брюки и пиджаки, разведен. Последняя любовница ушла от него месяц назад. Сейчас на мели, заказов нет. Но покупает дорогую косметику. Кем будешь?

– Женой миллионера. Строим дом, хочу индивидуальный проект. Говоришь, молодящийся папик? Значит, блондинка, голубые глаза, платье с глубоким декольте. Мне понадобится новая временная татуировка на шее. Такая, чтобы уходила по плечу за вырез платья. «Время уходит, память остается». Как тебе?

– Неплохо. На руке татуха успеет сойти? Когда ты планируешь встречу? Если завтра-послезавтра, то браслетом прикрыть бы.

– Еще не решила.

Стася стянула парик, потом убрала с волос сеточку и встряхнула своими светло-каштановыми прядями. Черное каре заняло свое место на подставке, а Стася аккуратно вынула зеленые линзы и положила их в контейнер с дезинфицирующим раствором.

– Пойдем, покажешь архитектора. И мне будут нужны имена и адреса его бывших клиентов.

С экрана компьютера на Стасю смотрел темноглазый седой представительный мужчина.

– Так и вижу его рядом с тобой. Отличная семейная пара. Так-то у него деньги есть на паре счетов, на жизнь хватит. Не хочешь замуж? Мне бы подошел.

– Ты серьезно?

– Ну, вдруг?

– А регистрировать брак ты будешь по фальшивому чипу личности? А как же ДНК?

– Ну, можно же и неофициально…

– И будешь обманывать мужа? Всю жизнь? Замужество не для таких, как мы. – Стася закрыла страницу с фото и видео адвоката. – Ладно, сейчас не об этом. Нужно сначала с дядей разобраться.

– Давай обчистим все его счета? Я смогу.

– Этого мало.

Стася потянулась за сумочкой и достала оттуда три шахматные фигурки: императора Александра и императрицу Елизавету выставила на столик, а напротив поместила Наполеона. Француз смотрел, цепко сощурившись, Елизавета неискренне улыбалась, Александр, казалось, продумывал план сражения.

– Я хочу найти одну мамину вещь, а потом пусть этот гад сдохнет, опозоренный. А ты обчистишь его счета. В этом месяце годовщина, как родители погибли. Надеюсь, он помнит об этом.

Кира обхватила подругу теплыми руками и прижалась щекой к щеке.

– А ты не боишься? У него такая служба безопасности… Один Феликс чего стоит. На него даже смотреть страшно. Серый призрак.

– Ну, ты же не боишься? Феликс наверняка понял, что мне помогает хакер. И ищет тебя.

– Припрятала на него компромат в сети. Если поймает – очень удивится. Он же воевал в Чечне. Я прошерстила закрытые чаты ветеранов Чеченской войны. Не поверишь, но Сараба там до сих пор вспоминают. Кто с восхищением, кто с ненавистью.

– Все равно, тебе нужно быть осторожнее. Нам.

– Деньги в приют подбросишь? В какой? – Кира кивнула на сумку у двери.

– В кризисный центр, где Ева – управляющая. Там не украдут.

Кира протянула подруге упаковку спрея, на этикетке были нарисованы перечеркнутые крест-накрест отпечатки пальцев.

– Средства маскировки снова подорожали.

Стася покрутила упаковку в руках.

– Новый какой-то? Я раньше не видела. Надежный?

– Проверила лично.

Через час из салона тату выпорхнула изящная блондинка в шляпке, перчатках и модном кожаном пальто. В правой руке она держала сумку, совсем не подходящую к наряду. Постукивая по асфальту каблуками стильных ботиночек, она дошла до остановки и села в подъехавшее такси.

Зарядивший с ночи дождь продолжал вяло сыпать все утро, и Марку пришлось пересесть с любимого Спортстера на Ниву. Ничего не поделаешь, сентябрь и так выдался на удивление сухим, хоть холодным и ветреным.

От служебной парковки к управлению вела неширокая аллея, стиснутая с одной стороны забором, а с другой скамейками, непонятно кем и зачем поставленными. Трудно было представить, что по пути на работу обычно опаздывающие товарищи полицейские решат расположиться на скамейке. Или вечером, в конце рабочего дня, захотят посидеть и покурить, когда дома ждут пиво и интересный матч по телевизору или жена с горячим ужином. Осенью скамейки засыпало листвой, зимой заметало снегом. Никому до них не было дела.

Но год назад на одной из лавочек появился старик. Был тоже сентябрь, но классический: с дождями, слякотью и коротким бабьим летом. Каждое утро старик приходил к началу рабочего дня, садился на одно и то же место, ненавязчиво здоровался с пробегавшими мимо в спешке сотрудниками и уходил в обед. Сначала на него не обращали внимания, затем, когда постоянное присутствие незнакомца стало вызывать подозрение, его проверили по всем базам, но ничего криминального не нашли. Старик вел себя прилично, читал, если была хорошая погода, или сидел, нахохлившись, под огромным зонтом, если ненастная. Зимой чистил облюбованную скамейку от снега и торчал замерзшим холмиком у всех на виду не больше часа. Со временем к нему все привыкли, а через полгода даже начинали волноваться, когда старик отсутствовал. Появилась примета: если группа выезжала на задание, а старика на месте не было, значит, жди неудачи.

– Одиночество, оно такое, – подвел итог Потапыч, глядя однажды в заиндевевшее от первого мороза окно приемной. – Ты никому не нужен, но хочется оставаться причастным к жизни, хоть и чужой. Пусть сидит. Не обижайте.

Марк старика не замечал. Не поворачивался, когда вслед неслось: «Доброе утро, Марк Анатольевич!». Ни разу не остановился, как некоторые, покурить, поболтать о новостях. Старик вызывал у Марка отвращение. И сейчас, издалека завидев знакомую фигуру, он скривился.

Но думать о зануде-пенсионере было некогда: Марку позвонили из приемной и сообщили, что из архива пришел ответ на запрос о трех жертвах. Убийства с самого начала были бы понятными, если бы не ошибка полицейской нейросети. Правильно сказал Потапыч, что дело новое, а отзывы противоречивые. Присутствие в одном списке подозреваемых и жертв сильно запутало расследование. Кроме того, информация оказалась неполной. Первый убитый – грузчик в логистическом центре, детдомовец, у него была только мать, которую за алкоголизм лишили родительских прав, а в графе «отец» стоял прочерк. Второй – студент, мать сейчас живет в Подмосковье, в графе «отец» информация только про отчима. Ну и последняя жертва – инженер по наладке электрооборудования, его родители погибли во время отдыха в Таиланде: на деревню сполз сель, покрыв все жидкой грязью на километры вокруг. Что связывало все три жертвы? Одинаковая ДНК, разнящаяся лишь на десяток единиц. То есть у них был общий родственник. Близкий родственник. Но кто? И совсем смешно представить Никольского в одном ряду с убитыми. Грузчик, студент, инженер – и миллионер. Хорошо, что архив ответил быстро. Впрочем, это понятно: группа работала уже не над рядовым убийством, и расследование контролировалось начальством сверху.

– Здравствуйте, Марк Анатольевич! Может, поговорим?

Марк, задумавшись, проскочил мимо старика. Но резко повернулся и прошипел тому в лицо:

– С тобой? Ты для меня никто. И не здоровайся больше. Вообще молчи, когда я буду проходить мимо. Или тебя отсюда унесут, понял?

Марк почти побежал в управление. Настроение было испорчено. Но постепенно мысли о жертвах вытеснили неприятные вспоминания, связанные с докучливым приставалой.

Зайдя в приемную, он стряхнул с капюшона куртки дождевые капли, стремительно прошагал к столу и почти выхватил из рук секретаря объемный пакет. Торопливо расписался, злясь на новый стержень в ручке, который никак не хотел действовать, прикрыл за собой дверь кабинета, не раздеваясь, жадно пробежал глазами содержимое. И с размаху плюхнулся на свой стул. Перечитал еще раз и прикрыл глаза. Ну вот. Олег Никольский, похоже, все-таки жертва, а не подозреваемый. Только мотив преступлений теперь не был таким однозначным. Трансплантологи отходили на второй план. И появлялся кровавый маньяк, который за что-то мстит миллионеру Никольскому.

Потому что все трое убитых были его биологическими сыновьями.

Открылась дверь, вошел Вадим.

Он отряхнулся, как рослый медведь, вставший на задние лапы. В детстве Марк видел такого в зоопарке. Во все стороны полетели холодные брызги. Марк закрылся рукой, потом провел по волосам ладонью, убирая влагу. Вадим повесил плащ, потер руки и подсел к столу Марка.

– А ты чего не раздеваешься? У меня та-а-акие новости!

– И у меня. Кто первый?

– Давай я. Меня прям распирает. Значит, так. В нулевых скромный студент строительного университета решил срубить немного бабла и связался с фирмой, которая помогала бездетным парам или тем, кто хотел ребенка, но не желал связывать себя узами брака. По-простому, Олег Никольский в молодости был донором спермы. Вот откуда совпадения ДНК!

Вадим вытянул длинные ноги, потянулся и насмешливо посмотрел на Марка:

– А у тебя что? Нашли угнанную машину с фальшивыми наклейками «Следственный комитет»?

Марк передал Вадиму отчет из архива, встал, разделся, включил чайник и только тогда повернулся. С лица Вадима исчезла самодовольная улыбка, он озадаченно изучал содержимое документа.

– Так это его дети по делу проходят жертвами? Поворот… Теперь вообще ничего не понятно. Никольский, в итоге, кто? Не убийца же. Похоже, он и не знает, что у него есть сыновья… Были… И его тоже убьют? Что-то я запутался.

– Кофе будешь?

– Давай.

Марк насыпал в две кружки растворимого кофе, добавил сахар в обе, а сухие сливки в одну – и протянул Вадиму.

– Нужны еще версии. Пока ты не пришел, у меня родилась такая: кто-то мстит Никольскому, убивая его детей. Страшно и кроваво, согласен, но, может, это больной псих, у которого по неизвестной пока причине крышу снесло.

– Подожди, подожди. А если Никольский знать не знает о своих детях, вообще забыл о донорстве в нулевых, как ему станет понятно, что это месть? Он выглядел напуганным? – подхватил Вадим.

Марк любил такие мозговые штурмы с приятелем. Один накидывал версии, второй выискивал в них недостатки, потом они менялись ролями.

– Он выглядел наглым и самоуверенным. Правда, когда я положил перед ним цветные снимки убитых жертв, которые стащил из дела, он побледнел. Может, испугался, а может, просто противно было смотреть. Но блевать не стал. Крепкий.

– Моя версия такая: убийца – тоже его детеныш. Вырос, узнал, кто его отец, понял, что таких, как он, может быть с десяток, а то и больше, и принялся убирать соперников на пути к наследству. Потом затихнет, чтобы прошло время, убьет папашу, предъявит ДНК, и вот тебе новый миллионер.

– Сюда не вписывается упомянутая тобой машина следственного комитета. И почему детеныша нет в базе данных? И вообще, зачем вытаскивать кишки?

– Кто-то забирает с места преступления деталь одежды с жертвы, прядь волос, украшение. А кто-то кишки. Маньяки… У них больные мозги, ты-то ловил, знаешь. Или под черных трансплантологов маскируется. А в базе его нет, потому что он хакер и сделал себе фальшивый чип личности. Или попросил хакера, из тех, за которыми инспектора гоняются по всей стране.

– Может, намек на что-то? Может, Никольский тоже кого-нибудь так же убил, в смысле, выпотрошил, и теперь ему напоминают? И шантажируют?

– А больше убить некого, чтобы напомнить? Только детей?

– Чтобы больнее было, вдруг он тоже в прошлом ребенка порешил?

– Ну, понесло. Я понимаю, у тебя к нему личное отношение. Он только денег не дал, а ты его уже в детоубийцы определил. И все-таки. Если мститель-маньяк – биологический ребенок Никольского, почему нейросеть не выдала и его ДНК? Допустим пока, дело не в хакере.

– Я все утро об этом думаю. Перед тем, как пойти просить денег на операцию для матери, я изучил информацию о Никольском. Их было два брата. Один строил жилье, а второй торговые центры. А где брат? И его дети? Нейросеть об этом тоже умолчала.

– Это и в интернете можно поискать. Так сказать, биографии знаменитых сынов отечества. Та-а-ак.

Вадим побарабанил по клавиатуре, и на мониторе выскочила страница с фото Никольского и его биографией. Вадим поколдовал над клавиатурой еще немного.

– А вот и брат с женой. Какая красотка!

– Да. Красивая.

На приятелей смотрела семейная пара. Мужчина, ошеломительно напоминающий прежнего Олега Никольского, а рядом, вполоборота прижималась к плечу мужа похожая на ангела женщина. Она задумчиво улыбалась, не глядя в камеру. Светло-каштановые волосы были приподняты и заколоты черепаховыми гребнями. Фотограф так подобрал светофильтры, что ее глаза, в жизни, наверное, карие, казались золотисто-рыжими. В вороте красного платья виднелась цепочка с медальоном в виде сердца, острием упирающимся в ложбинку между грудей.

– Здесь написано, что они погибли пятнадцать лет назад в автомобильной катастрофе.

– У них тоже не было детей? – отвернувшись от снимка, поинтересовался Марк.

– Была дочь. После гибели ее родителей Олега назначили опекуном. Написано: «Пропала без вести».

– О как. Интересная формулировка. То есть миллионер Никольский не смог найти исчезнувшую племянницу? С такими деньгами и связями? Ее что, похитили? Если дело заводили, значит, там есть подробности. А то впрямь попахивает детоубийством. Покончил с наследницей состояния брата и стал единственным владельцем всего богатства. Мог и откупиться.

– Пойду, поброжу в лабиринтах электронного архива. 2015 год. Анастасия Никольская. Запомнил. Подождешь?

– В буфет пока схожу. Тебе взять бутерброды?

– Да, я позавтракать не успел.

В буфете в этот час народу было немного. Марк не торопясь перекусил, потом достал смартфон и открыл страницу с фото брата Никольского и его жены. Сдвинул изображение так, чтобы осталась только она. Долго вглядывался, а потом решительно сунул гаджет в карман. Конечно, пусть Вадим проверит, на всякий случай. Но ведь в базе данных ДНК всей России нет Анастасии Никольской, нет чипа личности, а значит, ее нет и среди живых.

В кармане завибрировал только что спрятанный смартфон.

– Слушаю, Вавилов.

– Марк, это с проходной. Тут стоит некто Ланукревич, говорит, что к тебе.

– Лануревич. Уже иду, оформляй.

– Сейчас пришлют электронную форму отказа к заявлению, вы приложите чип-идентификатор, и все. Никаких проволочек. Может, пока кофе или чай?

Марк хотел побыстрее закончить, снова погрузиться в факты и версии, обсудить их с Вадимом, почему-то задерживающимся. Новые полученные данные не давали покоя, требовали внимания, а потерпевший мешал и раздражал.

– А где вы работаете? Для протокола.

– Я теперь безработный. Эта дрянь ограбила не только мой сейф, но еще и корпоративный счет. Меня уволили.

– Ваш бывший работодатель тоже не будет подавать заявление? – поразился Марк.

– Это теперь не мое дело. – Лануревич отчего-то резко вспотел, и Марк насторожился.

– Для протокола мне нужно ваше последнее место работы.

Лануревич заерзал на стуле, глаза его забегали.

– Дура-домработница! Зачем она вызвала полицию? Трудно ей было проверить, есть у меня пульс или нет? Теперь расхлебывай.

Лануревич испытующе посмотрел на Марка, а тот мгновенно сделал равнодушный вид, зевнул и посмотрел на часы.

– Холдинг грабят уже не первый раз, почему они не заявляют в полицию, я не знаю. Служба безопасности только делает рассылку по отделениям с описанием воровки и предупреждением.

Марк незаметно для Лануревича включил кнопку записи видеокамеры. Беседа становилась интересной, ребятам из отдела экономических преступлений может пригодиться информация о таинственном холдинге, который грабят, а там категорически не хотят получить помощь полиции. Со смежниками нужно дружить.

– То есть грабит одна и та же воровка? Да не может быть!

– Вы ее не видели, а я… Я влюбился с первого взгляда. Она такая…

Чувства Лануревича Марка не интересовали, еще не хватало выслушивать хныканье горе-любовника. Марк уже потянулся к кнопке, чтобы выключить камеру, как вдруг услышал:

– Она какая-то родственница Никольского…

Марк окаменел. Что?!

– То есть вы работали в компании Олега Никольского, которую уже несколько раз обворовывает родственница собственника?

Поняв, что проговорился, Лануревич испуганно затрясся. Над губой у него выступили капельки пота, пальцы начали сбрасывать с брюк невидимые пылинки.

– Я не… Феликс, он… – замямлил Лануревич, но вдруг выпрямился и с ненавистью прокричал: – Они забрали у меня последние деньги! Я копил на старость! Ее даже безопасники не поймали, а как бы я смог распознать преступницу?

– А описание? – Марк подался вперед. – Вы говорили, рассылали описание?

– Блондинка, голубые глаза! А до этого шатенка, а до этого… Не помню! А у моей было короткое черное каре, а глаза зеленые!

Марка неприятно царапнуло это «у моей». И он более грубо, чем хотел, осведомился:

– Откуда данные, что воровка – родственница Никольского?

– У него фото в рамке на столе в кабинете стоит. Никольский с братом, и она рядом, только маленькая еще, подросток. Но узнать можно. Никольский сам мне фото показал и спросил, узнаю я грабительницу или нет.

Марк видел этот снимок, когда приходил к Никольскому. Неужели это правда, и племянница Никольского жива? Но как же тогда база данных? И архив, куда давно уже отправился Вадим и почему-то до сих пор не вернулся? Марку надо было спокойно все обдумать, а для этого выпроводить Лануревича. Очень вовремя тихо тренькнуло оповещение о пришедшем на компьютер сообщении. Звук вывел Марка из размышлений. Он достал переносной терминал для опознавания чипа и поставил перед Лануревичем.

– Прочитайте заявление об отказе. – Марк вывел документ на экран и повернул к Лануревичу. – Затем приложите вот сюда руку с чипом личности.

Лануревич читал долго, останавливался, снова пробегал глазами уже просмотренные строки. Марк злился, но ничего поделать не мог. Тогда он встал и отошел к окну, чтобы не видеть надоевшее лицо.

Дождь продолжал моросить, прибивая к земле опавшие листья. Сверху казалось, что весь двор управления выложен разноцветной блестящей мозаикой. Марк перевел взгляд на аллею, высматривая старика. Но под дождем мокли только пустые скамейки.

– А мое место работы нигде не упомянуто. Вы говорили, что это нужно для протокола.

– Я попрошу, чтобы сделали пометку «временно безработный». Но если вы настаиваете…

– Нет, нет! Спасибо! Как мне уйти?

– Я провожу.

На обратном пути от проходной Марк, поднимаясь по лестнице в кабинет, увидел Вадима. Тот шел, на ходу перелистывая страницы в смартфоне, и остановился только когда наткнулся на вставшего перед ним Марка.

– Ты где пропадал?

– А звали ее Диана, и еще в школе она занималась эскортом… – пробормотал Вадим, оторвавшись от смартфона и глядя куда-то мимо Марка.

– О чем это? Ты был в архиве?

– Да, пойдем, я сейчас сдохну от голода. Кратко: дело не заводили, заявления не поступало. Зато я столько узнал о Никольских! – шагая длинными ногами вверх через две ступени, сообщил Вадим.

В кабинете он, уминая бутерброды, рассказал, что про исчезновение племянницы Никольского в архиве ничего не нашел, а вот в прессе того времени очень даже плодотворно покопался.

– Про Никольских стали писать примерно с 2010 года, когда их корпорация вошла в силу. Журналисты постарались, они же любят сенсации и чтобы побольше грязного белья, а еще лучше, если есть фото прямо в постели. Рассказывали про гибель родителей братьев во время их учебы в выпускном классе. Когда разразился дефолт, отец потерял все накопления, не выдержал удара, слег с сердечным приступом и вскоре умер. Мать сильно тосковала и прожила после ухода мужа всего год. Братья учились хорошо, ничем не выделялись, один раз, правда, участвовали в массовой драке в студенческом общежитии. Но там была классика, факультет на факультет – из-за девчонок. Строительный университет, сам понимаешь. Дамы только на экономическом, а на остальных мужской суровый контингент.

Вадим с сожалением посмотрел на опустевшую тарелку, налил себе еще чаю и нахмурился.

– А вот про жену Кирилла Никольского не писал, мне кажется, только ленивый.

Вадим покусал губы, открыл страницу с фото семейной пары Никольских и грустно посмотрел на Диану.

– Ангелов не существует.

– Ангелам, чтобы выжить, приходится принимать те условия, в которых существуют все. Или они погибают. Не тяни. Что ты узнал?

– Родители в 90-м уехали работать за границу, оставив десятилетнюю дочку с бабушкой. Которой, на минуточку, было на тот момент шестьдесят. Ну, ты понимаешь. Начинается пубертатный возраст, конфликт поколений, а нехватка денег на хлынувшие на рынки в девяностые импортные тряпки только усиливает этот конфликт. Бабушка лишилась накоплений в Сбербанке во время Павловской реформы и заморозки вкладов, родители помогали нерегулярно, а потом вообще прекратили, потому что сами остались без работы, но назад в Россию не вернулись. А девочке с такой внешностью хотелось одеваться соответственно.

– Ну да, одна дорога: в валютные проститутки, – скривился Марк.

– В эскортницы. С такой внешностью это было нетрудно. Она сняла квартиру, ушла от бабки, перестала общаться с родителями. И жила припеваючи несколько лет, пока ее не нашел участковый с прежнего места жительства. Бабушку Дианы не видели несколько месяцев, и соседи забили тревогу. Чтобы вскрыть квартиру, понадобилось разрешение собственника. Старуха умерла давно и почти превратилась в мумию. Похоже, перед смертью она голодала.

– И все это ты нарыл в прессе? Прямо вот так вся подноготная жены миллионера? Обычно такое прошлое прячут и платят огромные деньги владельцам тайны. Или убивают, если не удается договориться.

– Ну, в общем, смерть старухи повлияла на Диану или что-то другое, но она взялась за ум, закончила школу, уехала из Москвы в наш Наукоград, подальше от клиентов, и поступила в строительный университет. Там был небольшой конкурс. И замуж она вышла на первом курсе. За Кирилла Никольского. А на втором уже родила ему дочь. Здесь никакого расчета. Братья были обычными студентами. Это потом они разбогатели. И да, ты прав. Журналиста, чью статью я тебе пересказываю, нашли мертвым вскоре после публикации. Выпал из окна. Примерно в то же время в холдинге Кирилла Никольского появилась служба безопасности, которую возглавил… Угадай с трех раз, кто?

– Феликс Сараб.

– Верно. И больше о владельцах в прессе не было ни слова, кроме информации о проектах корпорации. После гибели Кирилла и Дианы Никольских Феликс перешел в подчинение к Олегу.

– Это предположение.

– Но отлично укладывается во временные рамки.

– А как же эта статья сохранилась?

– Следователь, который вел дело о смерти журналиста, подколол копию в документы. Вывод в итоге был – самоубийство, следствие прекратили, а бумага осталась. Потом все оцифровали и спустили в архив. А я нашел. Я вообще способный. Не зря меня Потапыч назначил главным в группе, а не тебя. Разве ты мог бы…

– Не мог, конечно. Так что насчет племянницы?

– Вообще никаких упоминаний ни об исчезновении, ни о следствии. А фото есть. Она там малолетка совсем, но копия мать. И глаза рыжие, и красавица. Анастасия, но все называли не Настя, а Стася. И тоже в пятнадцать лет от дяди свалила. Гены. Шляется где-нибудь по стране, и плевала она на всенародное чипирование. А может, это она дядиных детей и убивает. Не сама, конечно, с подельниками. Лови версию. Конкурентов в кашу, кишки на продажу, а когда дядю грохнут, заявит о правах.

– А вроде раньше версия была, что это дядя ее замочил, чтобы прибрать к рукам наследство брата?

– Это пока я про ее мать не прочитал. Чуть не забыл, у Дианы был поклонник в девяностых, преступный элемент – из тех, которых отец нашего Потапыча ловил, бандит, в общем. Телохранитель по прозвищу Сараб как-то в перестрелке закрыл его своим телом. Может, упоминание об этом и стоило журналисту жизни.

– Наверное, ты прав.

Марк рассказал о визите Лануревича и о том, что племянница вот уже несколько месяцев грабит дядю.

– Ну вот. Яблоко от яблони, и все такое. Давай объявим в розыск. Даже если не она убивает, можно будет обвинить в уклонении от чипирования.

Глава 5. Архитектор

Ева проснулась от того, что по коридору кто-то ходил. Туда-сюда, туда-сюда, словно не решаясь постучать в дверь и разбудить ее. В кабинете было душно, хотя, ложась спать, она распахнула настежь обе форточки.

– Кто там? Заходите! – крикнула Ева. С силой потерев лицо, она села, откинула плед и одернула измявшийся свитер.

Можно было не опасаться, что войдет посторонний, персонал кризисного центра состоял из женщин и дворника дяди Вити, которого по-хорошему нужно было бы звать дедом, но все стеснялись. Он обычно сидел во дворе, курил трубку и читал интернетовские новости в стареньком смартфоне.

Дверь скрипнула, и в образовавшуюся щель просунулась растрепанная голова доктора Арины. Она вчера помогала Еве утихомиривать буйную девчонку.

– Ева, доброе утро. Там…

– Что? Новенькая воюет?

Вчера поздно вечером, когда Ева уже собиралась уходить, служба опеки привезла девочку, избитую во время пьяной семейной ссоры родителей. Поэтому Ева задержалась допоздна и не пошла домой. Нужно было вызвать наутро юриста, отправить доклад в администрацию управления детскими кризисными центрами и приютами, предупредить повариху, что с завтрашнего дня количество порций должно быть увеличено, да много чего нужно, когда появляются такие вот девочки. Обычно они напуганы, а вчерашняя, наоборот, дралась, кусалась и требовала, чтобы ее отправили домой, к маме и папе. Ева вспомнила синяки на руках и ногах новенькой и вздрогнула. Какие папа и мама могут так