Сталь, изъеденная солью

Глава 1

Город был огромен. Больше столицы и старше Нестемы. Опаснее Гром-Гриана. Его башни подпирали небо. Его стены из белого песчаника тянулись вдаль до самого горизонта. Много уровней, площадки, арки, ниши. Глубокие колодцы-дома и множество лестниц. Чтобы добраться от зала Советов до Капеллы Древней Крови, нужно было пройти четыре лестницы и не меньше тысячи ступеней. Город – живой, дышащий организм. Стоит зазеваться – и тебя проглотит. Стоит отвлечься – и ты остался без ничего.

Я стояла в тени одного из множества балконов, прячась от солнца, стараясь слиться с песочного цвета стенами в своей неприметной одежде. На площади, одной из верхних ступеней города, рябило в глазах от людей. Яркие одежды, флаги.

Зейфар Ильзатрин, владыка города, вернулся от перевала.

Шкура его черного коня блестела под солнечными лучами, сбруя звенела монетами и колокольчиками, перекрывая восторженный шум толпы. Владетельный проехал уже три арки и двое ворот и почти достиг лестниц своего Мозаичного дворца, где на верхней площадке его ждала княгиня.

Я смотрела на кортеж и чувствовала, как взмокли ладони. Смешаться с толпой зевак ничего не стоило, но как попасть в сам дворец? Сейчас план дождаться вечера не казался таким уж хорошим. Злобные няньки, как всегда, дотянули до последнего. Если бы мне выдали это задание на пять дней раньше, я вполне могла бы устроиться в кухню подавальщицей или каминной девкой, скрывшись среди десятка таких же. А теперь что?

Слишком мало времени для такого сложного дела. Всего три дня. И никакой поддержки или помощи от этих старух.

Поморщившись от гомона и слепящего света, я скользнула в нишу, намереваясь вернуться к дворцу позже, когда солнце коснется горизонта.

Зейфар Ильзатрин

Толпа ликовала. В небо летели яркие платки и цветы, топот и крики оглушали. Но я почти не видел людей. Я смотрел туда, на верхнюю площадку своего Мозаичного Дворца. На такую прекрасную, словно лучшая из статуй сада Сафиры, женщину, и внутри все передергивало от отвращения. Я не хотел приближаться к ней, не хотел ее видеть. Эти подведенные черным большие глаза, эти оливковые загорелые плечи почти обнаженного, идеального тела.

Эмнариса склонила голову, и мелкие косички ее сложной прически упали на глаза, словно бы случайно. Я не мог даже примерно угадать, сколько раз княгиня повторила это движение перед огромными медными зеркалами в своих покоях, чтобы все выглядело идеально. Каждая складка ее наряда, каждое движение жемчужного каскада в ее волосах было выверено до совершенства.

Медленно, оттягивая момент, я поднимался по выложенным мелкой плиткой ступеням и не мог отвести взгляда от этой женщины. В окружении золотых, с синими прожилками колонн она кажется древней богиней, прекрасной и непримиримой.

Почему подобная выдающаяся красота досталось человеку с подлой душой? Или это я сделал ее такой, когда дал титул княгини и власть над городом? Власть – это рубашка из огня*. Он способен как согреть тело, так и спалить все хорошее в человеке дотла. И вот она стоит передо мной, столь прекрасная, величественная, а ее глаза подобны черным провалам, в которые можно упасть и захлебнуться от горечи предательства.

– Мой господин, – всем, кто слышит, должно казаться, что княгиня полна смирения и достоинства, но я слышу превосходство. Издевку. Почти так же ясно, как запах другого мужчины, что впечатался в ее кожу. Слишком едкий, слишком чужеродный, он словно узор, высечен на теле моей жены. – С возвращением в Изеловерат.

– Скучала по мне, Эмнариса?

– Каждый миг, мой супруг.

– Я так и думал.

Традиции требуют, чтобы я протянул ей руку, поприветствовал, как полагается, но меня едва ли не тошнит. От лжи. От предательства. От всего, чем полна эта женщина, дарованная мне приказом великого Ксеркса.

И все же я справляюсь с собой, проглатываю отвращение и протягиваю ей мозолистую, почти черную от солнца руку, чтобы повернуться к жителям города и под торжественный, приветственный вой, поздороваться со своими подданными. Они не виноваты, что судьба обошлась со мной так неласково. Не стоит зарождать в людях сомнение, что мы не едины. Восставшая толпа способна за считанные мгновения поднять даже самого благородного человека на вилы.

И люди взрываются криками восторга. Они счастливы и могут быть спокойны. В этом году город будет в безопасности. Вся дорога до перевала, до самых Игольчатых Пиков, зачищена. И стены Изеловерата не будут сожжены дикими племенами, пока мой меч защищает подступы к нему.

Я же, почти мгновенно выдернув ладонь, словно ожегшись о теплую кожу собственной супруги, перевожу взгляд на няньку древней крови. Старуха почти по самый нос укутана в черную шаль, но я знаю, чувствую, что она улыбается. И больше, чем спустить с лестницы Эмнарнису, мне хочется стереть эту ухмылку со старческого лица.

Ведьмы. Они испоганили все, что должны были оберегать в нашем мире. И я не мог понять, как такое могло произойти, когда поменялась парадигма и по-настоящему важные вещи стали только пылью на носках их черных сапог.

Альмил

Платье было настолько открытым, что я в третий раз обернулась к зеркалу, рассматривая спину. Тонкая, прозрачная ткань закрывала этот участок кожи, но легче мне не становилось.

– Все, как ты просила, – чувствуя мое недовольство, заметила женщина. На ее лбу появилась морщина беспокойства.

– Вижу. Ты молодец. Мне просто неловко, – я попыталась улыбнуться, но звон монист, что раздался даже от самого плавного движения, заставил поморщиться сильнее. Умом я понимала, что иначе никак, но этот ворох колокольчиков, надетый на лодыжки и запястья поверх моих обычных браслетов, на бедра, просто не мог не раздражать.

– Ты забыла вуаль, – все еще тревожась, ощущая собственную вину из-за моего недовольства, проговорила бывшая танцовщица, выуживая откуда-то тонкую газовую ткань.

– Да, это важно.

Закрепив последнюю деталь, я еще раз кинула взгляд на зеркало. Ничего странного. Просто еще одна танцовщица в ярком, прозрачном наряде, что должна развлекать Клинка и его гостей. Набросив поверх тяжелый плащ, укрывший меня почти до пят, я выложила на стол перед женщиной стопку монет. Располневшая, уже в возрасте, она давно не могла надеть это платье на себя и сейчас, кажется, была рада избавиться и от наряда, и от моего присутствия.

– Ты все запомнила? Меня никогда здесь не было, и мы не знакомы.

– Я помню. Ты никогда не входила в двери моего дома. Удачи тебе.

Я только кивнула и выскользнула через кухню, чтобы не привлекать внимание домочадцев и соседей.

Две улицы, пара темных подворотен, где я чувствовала себя как дома. Один проход по тоннелям первого уровня, по тем, где не бывают приличные люди. Проходимцы и разбойники, что в изобилии обитали на нижних уровнях, отскакивали от меня как от прокаженной. Даже крысы, кажется, понимали, что я не их добыча, уступая дорогу. Все было привычно и правильно.

Еще один поворот, и я вынырнула из тени почти у самого Мозаичного Дворца.

Пришлось немного выждать, чтобы появилась нужная мне компания. Веселая, громкая и яркая толпа из десятка таких же обряженных девушек и мужчины в длинном светлом одеянии. Он шел впереди, словно петух перед выводком райских птиц, не глядя на своих подопечных. И это опять было мне на руку.

Да не покинет меня сегодня удача. Да останется моя голова на моей же шее к рассвету.

Я сделала глубокий вдох и откинула в сторону плащ, в самый темный угол подворотни. Через несколько минут его кто-нибудь подберет, и на нем не останется даже моего запаха. Город способен поглощать и не такие вещи. Если знать как, здесь можно за считанные минуты спрятать и тело, и целый караван, не то что какую-то поношенную тряпку.

**

Глубоко вздохнув, я пристроилась к самому концу колонны из разодетых девиц.

– Ох! Я едва не опоздала! Хозяин непременно побил бы меня плетью, если бы так случилось, – говорить высоким голосом, полным не испытываемого воодушевления, было непросто, но одна из девушек обернулась, и на лице ее появилась сочувствующая улыбка. Все шло, как было нужно мне. Расчет оказался верен.

– Ну, ты даешь! Это тебе бы дорого обошлось! Первый раз во дворец?

– Д-да, – заламывая руки и стараясь не морщиться от звона колокольчиков, как можно взволнованнее пролепетала.

– Не бойся. И не бросайся собирать золото, пока нам не дадут знак. Сперва каждая исполнит свой танец, потом общий поклон и только потом можно. Но не суетись, все равно потом все поделим поровну. Никакой толчеи. За это могут и побить.

– Все поняла. Спасибо тебе! – ухватив нежданную помощницу под локоть, я усиленно затрепетала ресницами, словно на самом деле в первый раз собиралась на представление. Впрочем, так оно в какой-то мере и было.

– Девушки, плотнее! – окрикнул нас «петух», остановившись перед боковыми воротами для слуг, и мы сбились в одну кучку из пестрых тканей и дешевых цирковых украшений.

– Правила знаете? – строго спросил стражник на воротах, осматривая нас цепким взглядом и возвращая хозяину цветника пропуск.

– Конечно. К гостям не приставать, не шуметь. Оттанцевать и выйти. Если кому-то понадобятся особые услуги – решать все с нянькой Гуветт. Не в первый раз приходим, брат.

– Еще раз напомнить не лишнее. Проходите по одной.

Девушки, минуя своего господина, одна за другой, на миг останавливаясь перед стражником и разводя руки в стороны, проскользнули во внутренний двор дворца.

Я шла одной из последних и с трудом сдерживала бешеное биение крови в жилах. Но стражник искал оружие и злое намерение, направленное на кого-то из гостей или самого хозяина дворца, а таких дур среди нас не было. Да и…

– Негде им тут оружие прятать! – приподняв волосы одной из девушек, показывая свободно стекающий водопад прядей, озвучил мою мысль мужчина. – Они сами едва в этих тряпках помещаются.

Кто-то из девушек нервно хихикнул, прикрыв рот ладошкой.

– Работа у меня такая, – безразлично ответил стражник, махнув рукой очередной девушке, чтоб проходила.

Но выдохнуть мне удалось только тогда, когда мы вошли в само здание дворца через неширокие двери.

– Поворачивайте налево и вверх по лестнице. Инда, веди их. Не застревайте там, – кричал откуда-то из-за спины хозяин цветника, и девушки чуть ускорились, стараясь преодолеть узкий участок коридора.

Я же усиленно крутила по сторонам головой, пытаясь найти нужное место. Со стороны все должно было выглядеть так, словно я шокирована великолепием этих изящных помещений, даже тех, что полагались слугам.

**

– Приведите себя в порядок, поправьте макияж и готовьтесь. Я узнаю, что и когда. Из комнаты не выходить! – прежде чем захлопнуть дверь, с угрозой гаркнул мужчина, и мы остались без присмотра. Полтора десятка девиц в маленькой комнате с парой длинных лавок у стен. Скорее всего, ее использовали как спальню для прислуги, если не хватало места в основных комнатах.

– Мне кажется, я поправилась, – дергая пояс на мягких округлых боках, капризно заметила одна из девушек, при этом так поведя бедрами, что я едва не присвистнула от зависти. Это нужно было не один год учиться, чтобы так владеть собственным телом. Простое плавное движение, и в нем, кажется, участвовали даже сандалии, а живот выражал сожаление. Такое, вообще, возможно?

– А я тебе говорила не налегать на сладости, – заметила другая, безразлично глянув на девушку. – Впрочем, тебе так даже лучше. Хоть есть на что глянуть. Смотри, какая грудь пышная стала.

– Зато ноги отяжелели, – явно довольная, все же продолжила жаловаться танцовщица, но уже без прежней искренности. Комментарий подруги ей пришелся по вкусу.

– Ой, – посчитав, что момент подходящий, тихо произнесла я, привлекая внимание пары девушек, расположившихся ближе всего.

– Что такое? – заметив, как я скривилась и скрючилась, прижимая руки к животу, с тревогой спросила одна.

– Ничего. Что-то скрутило. Пройдет сейчас.

– Может, воды? Это придется, правда, спуститься…

– Не надо. Еще ругаться начнет. Сейчас все пройдет. Это от волнения, наверное, – убирая с лица выражение муки, уверенно заявила. Этого пока достаточно, зерно брошено. Осталось дождаться момента и позволить ему прорасти.

Мужчина вернулся минут через двадцать, когда мы уже всей компанией успели пару раз сыграть в простенькую игру в слова. Я, правда, почти все время молчала и старалась не попадаться на глаза старшим девушкам, но никто и не обращал на меня излишнего внимания. Никто даже не подумал, что среди танцовщиц затесался кто-то лишний. Выручали разные наряды и пять-шесть подготовленных номеров для разного состава. Мало ли, хозяин в последний момент решил, что мое участие тоже необходимо и пригласил со стороны.

– Быстренько поднялись и за мной. Нам скоро выступать, – вытирая платком пот со лба, взволнованно и резко приказал хозяин этих бабочек, влетая в душную каморку. И в этот момент я тихо охнула, схватившись за живот.

– Опять? – едва слышно прошипела девушка с большими голубыми глазами, подхватив меня под локоть.

– Ой, совсем дурно, – стараясь оказаться позади всех, простонала, – кажется, мне срочно нужно в уборную.

– Да ты что?! – испуганно озираясь, прошептала моя случайная сообщница. – Плетей получим же.

– Я быстро. И вернусь. Никто и не заметит. А то вдруг оконфузюсь прямо перед самим…

Девушка, поддерживающая меня под локоть и тянущая за собой по коридору, вздрогнула всем телом. Такая перспектива ей явно не понравилась. Не давая воображению успокоиться, я с чувством добавила:

– Вот тогда у всех нас будут настоящие проблемы. Я быстро и вернусь, никто и не заметит.

– Только бегом. Уборная на первом этаже, я по прошлому разу помню. Там спроси у слуг, – проинструктировала она и выпустила локоть. Как раз на повороте. Отлично. Большего мне и не нужно.

**

Десяток шагов. И я вернулась в комнату, где мы ждали вызова на выступление. Колокольчики, что звенели при каждом шаге, были безжалостно сорваны с лодыжек и запястий. Та же участь постигла и пояс, увешанный монетами. Пробежавшись руками по матрацам, застилающим лавки, я нашла щель между двумя деревянными щитами и быстро сунула украшения туда. Они поместились не полностью, но все, что торчало, сверху было накрыто матрацем. Со стороны и не увидеть.

Отстегнув один слой ткани с юбки, накинула на голову, укрывая наскоро сплетенную косу. Никаких распущенных волос. Иначе мне не добраться до нужной комнаты. Не знаю, как это работает, но меня предупредили раза три, а значит, это имело значение. Видно, местные слуги не ходят простоволосыми.

Снова выскользнув в коридор, прикрываясь накидкой, я быстрым шагом двинулась совсем в иную сторону. Мне не нужно было ни на выход, ни к залу, полному гостей. Меня интересовала жилая часть Мозаичного дворца.

Пришлось пройти несколько коридоров и переждать за одной из колонн обход стражи, скрывшись в нише, полной теней, прежде чем я попала в знакомую часть дворца. Если до этого я шла почти наугад, только зная примерное направление, то остальное здание четким планом было словно отрисовано в голове. Я просматривала схему не один раз, и теперь просто не могла бы заблудиться.

В этой части дворца было куда тише. Крики, шаги – все это словно оказалось отрезано плотной пеленой, стоило мне через маленькую дверцу, явно забытую, скользнуть на жилую половину. Небольшая створка, не выше, чем по колено, натужно скрипнула, отчего спина покрылась испариной, но поддалась, пропуская меня в обход больших резных дверей, оберегаемых стражей.

– Три, четыре, пять, – на шестой шаг я легонько толкнула панель на стене и оказалась в маленькой гостиной. Тут было довольно пыльно, что определенно было мне на руку. Значит, нянька была права, показывая мне именно этот путь.

Дверь при моем касании вспыхнула зеленым, но тут же погасла. Меня не существовало для защиты дворца. Самым сложным было пробраться внутрь, все остальное… нет, найти и добыть нужный амулет будет не проще. Пока рано расслабляться.

Очередная маленькая дверка, в которую с трудом протиснулись мои плечи и едва не застряли бедра, привела в кабинет Клинка. Я знала по старым планам, тут есть комната, но не ожидала, что это окажется личный кабинет Зейфара Ильзатрина. По всем данным он находился с другой стороны от покоев.

И все же каждая деталь этой комнаты от пола, украшенного мозаичным изображением каких-то птиц, до пары кистей на подставке, носила на себе отпечаток руки этого мага. Темная, несколько пугающая сила тонким налетом лежала на каждой записке, на бруске чернил*. Только запах, само ощущение магии были не самыми свежим. Словно хозяин комнаты не входил сюда месяц. А может, и два. Как давно Клинок покинул город? Неужто у него не было времени заглянуть даже в собственный кабинет?

Скорее всего, так оно и было. А это могло означать только одно: в этой комнате нет нужного мне амулета.

Выругавшись сквозь зубы, я порылась в своем наряде, пытаясь отыскать отмычку. Дальше даже мне просто так не пройти.

Пришлось вернуться на шаг назад, выбравшись из кабинета тем же путем, каким я туда попала, чтобы не потревожить нормальную дверь и не сорвать защитную магию. И уже после этого, совсем другой дорогой, двигаться в сторону спальных покоев.

Я почти дошла до нужных дверей, как краем глаза заметила движение. По коридору кто-то шел. Скользнув в одну из множества ниш, я прижалась к стене и растянула перед собой тонкую ткань, сдернутую с головы. Она должна была меня укрыть от пытливого, но не слишком искусного взгляда.

Мимо, весьма стремительно, пронеслась одна из нянек дворца. А через несколько минут до меня долетели ее слова, обращенные к страже:

– К князю сегодня придет одна из новеньких девушек, Эвена. Но желающих прорваться в покои может быть много, как только гарем прознает, что княгиню не призвали. Смотрите в оба, чтобы никто не мешал хозяину и господину отдыхать. Девиц отправлять обратно. Узнаю, что кто-то проскользнул без разрешения – вылетите со службы. Вся ясно?

– Да, няня Гуветт, – басом отозвался один из охранников, а у меня все запело в груди. Может, мне все же не придется лезть в спальню по стене из большого кабинета? Там весьма узкий карниз.

Дождавшись, когда нянька так же стремительно скроется в переходах дворца, я досчитала до десяти и глубоко вздохнула. Тонкая волшебная ткань, вывернутая изнанкой вверх, легла на голову, одним концом прикрывая лицо. Быстрыми мелкими шагами, опустив голову, я подошла к двери покоев, замерев перед стражей.

Вдох-выдох.

– Мое имя Эвена. Я новенькая. Мне няня Гуветт велела прийти.

– Почему одна?

– Все заняты праздником. Так отправили, – тихо, стараясь выглядеть покорной и немного испуганной, произнесла в ответ, не поднимая глаз на мужчин. Что я стану делать, если меня не впустят, пока и не знала. Но удача сегодня была на моей стороне.

– Проходи, девушка. Пусть тебе сопутствует удача, – отпирая дверь и не смея на меня глазеть, не понимая, что так действует часть амулетов на моей шее, проговорил уже слышимый ранее мной бас.

Едва дыша, я скользнула в святая святых Мозаичного дворца. Я была в покоях Зейфара.

Глава 2

Дверь только закрылась, как я метнулась к столу, проводя рукой над темным деревом. Пальцы не отозвались, так что не стала тратить время. Может, амулет и там, но сперва стоит быстро проверить все остальное. Вдруг Зейфар не знает о его ценности и просто бросил где попало, среди десятка таких же, на первый взгляд, безделушек?

Стараясь действовать быстро, не отвлекаясь на тревогу, что все же присутствовала, я прошлась вдоль стены, поводя ладонями. Ничего не екнуло. В стене, за одной из картин, явно был тайник, но интересного или нужного я в нем не почувствовала, потому вернулась к столу. Не касаясь мебели, присела перед столом и провела ладонями перед шуфлядками. Ни-че-го.

Выругавшись, еще раз осмотрела комнату. Ну где, где ты мог спрятать амулет, о ценности которого не знаешь, или не можешь воспользоваться? Его нет в сокровищнице, это мы знали точно. В кабинете, во второй комнате…

Я стояла по центру покоев, пытаясь придумать что-то еще, как дверь с тихим скрипом открылась, заставив тело одеревенеть.

– Успела-таки, старая ведьма, – недовольный, усталый голос разнесся по всей комнате порывом ветра, заставив дрогнуть плотные, тяжелые шторы на окнах. – И ушел же раньше с этого их банкета, а все равно не успел.

Я все еще стояла на одном месте, не зная, куда двинуться и что сделать. Дверь закрылась, и в покоях вспыхнул свет, разгоняя темноту и заставляя зажмуриться.

– Новенькая, что ли? – все так же устало поинтересовался князь, рассматривая меня с легкой досадой.

– Да, – сиплым от волнения голосом произнесла, радуясь, что на мне браслеты и надеясь, что их силы хватит, чтобы не вызывать подозрений и походить на простую девушку из гарема.

– Как всегда. Ничему не обучат, меня не спросят, а уже присылают. Да не дрожи ты так, – Зейфар, почему-то слишком высокий, слишком массивный с такого малого расстояния, прошелся по комнате, скинув в кресло праздничный кафтан с золотой вышивкой. Светлые волосы были гладко уложены, но на высокий лоб дерзко падала одна выбившаяся прядь, что казалась золотой в свете ламп.

Затем колдун обошел меня по кругу, рассматривая сплетенные в косу, растрепавшиеся волосы, полупрозрачный наряд, и покачал головой.

– Гуветт так торопилась, что даже одеть нормально не удосужилась. Хоть бы кафтан накинула на это безобразие, – недовольно произнес князь, и меня волной ударила его досада.

Колдун качнул головой, глянув из-под бровей, и сердце от этого взгляда пропустило удар. Конец. Если я хоть слово скажу неверно, хоть намеком укажу на то, кем являюсь и зачем пришла – мне конец. Ильзатрин меня убьет прямо на месте, даже не призывая стражу. Никаких иллюзий по этому поводу я не испытывала. И это никак не помогало восстановить душевное равновесие.

– Как давно ты во дворце? – скидывая рубаху, спросил князь-колдун, искоса поглядывая на меня. Смуглая кожа, темная на плечах, словно росчерками чужого пера была испещрена старыми тонкими шрамами.

– Несколько часов,– и это была чистая правда. Уж что-что, а ложь Зейфар Ильзатрин был способен почувствовать по запаху.

– Няньки! – слово было произнесено так, словно владетельный разом проклял всех представительниц ордена. – Я сам только сегодня успел решить, что Эмнариса больше не появится в моей спальне, а они уже подсуетились: как можно быстрее сунуть одну своих девиц в мою постель. Словно сюда может пробраться кто-то с улицы. Впрочем, ты чем-то отличаешься от остальных.

Зейфар подошел к тазу с водой, что стоял на высоких кованых ножках в углу, и пристально уставился на меня, прежде чем умыться. Меня же пробрала нешуточная дрожь. Знала бы, что он будет здесь, ни за что не решилась бы на такое.

– Но боишься сильно. Словно я успел тебя обидеть или кого-то из родни зарубил, – колдун плеснул себе в лицо воды, зачерпнув ее двумя горстями, и замер, будто задумался над собственными словами. На меня уставились желтые, цитриновые глаза, и Зейфар уточнил с долей сомнения. – Не зарубил ведь?

– Нет, – его лицо выражало такое искреннее переживание, что я даже улыбнулась. Напряжение немного ослабло.

– Вот и нет повода бояться. Я с женщинами в своей спальне не воюю. Кроме Эмнарисы здесь, правда, давно никого другого не было, но даже она выходила довольной, – последние слова Зейфар произнес тихо. Словно разговаривал сам с собой. И вдруг, вытирая лицо мягким полотенцем, добавил: – Может, Гуветт потому так и торопилась, что появилась возможность переиграть влияние княгини? Ты из знатного рода? Дочь кого из министров? Или князей при дворе Сафиры? А может, из слуг самого Ксеркса?

– Да живет он вечно, – заученно произнесла я, прежде чем ответить на вопрос. Чувствуя себя немного свободнее, понимая, что пока моей жизни ничего не угрожает, я улыбнулась и покачала головой: – Нет, я сирота. Из простой семьи. Меня воспитывали…

– Няньки. Теперь ясно. На самом деле, не самый плохой вариант. Что делать с Гуветт я знаю. Так что особого вреда от твоего возвышения не будет…

Ильзатрин кинул на меня еще один задумчивый взгляд и вдруг со сверкающей улыбкой протянул руку ладонью вверх:

– Ты вольна уйти, и никто тебе ничего за это не сделает. Обещаю. А можешь остаться. Тогда утром проснешься госпожой. В моей постели давно не было женщины, а ты мне нравишься. Есть в тебе что-то такое… завораживающее, интересное. Какая-то тайна и интимность, несмотря на полураздетый вид. Так что ты решишь?

А я не могла ответить. Знал бы Зейфар Ильзатрин, что происходит в моей голове, подивился бы такому противоречивому направлению и изобилию мыслей. Он оказался не таким, как я себе представляла. Благородным, честным, прямым. И красивым. Взгляд невольно скользнул ниже, куда по шее сбегала одинокая, упущенная полотенцем, капля воды. Она огибала крепкую грудную мышцу, скользя к плоскому животу…

Горло вдруг пересохло, вынуждая сглотнуть. Наверное, так на меня действовала его сила и высокое положение. Говорят, даже уродливый карлик в женских глазах становится куда красивее, стоит ему обзавестись деньгами и статусом. Может, дело в это? Все же передо мной князь-колдун. Вот только раньше я за собой не замечала тяги к мужчинам высокого статуса или большого состояния. Да и мужчину передо мной нельзя было назвать ни карликом, ни уродом. Ильзатрин мне определенно нравился больше, чем кто-либо встреченный ранее. И это не осталось тайной для него.

– Не бойся. Я обещаю быть внимательным и нежным. Если решишь остаться, – у Зейфара вдруг даже голос изменился. Он стал глубоким, вкрадчивым. И от этого по телу вдруг прошла волна теплой, приятной дрожи.

А еще я очень ясно, словно кто-то сдернул пелену с глаз, осознала, что это может быть мой единственный шанс попасть в мужские объятия. Окунуться в ласку. Потому как мои «добродетельные покровители» подобного никогда не допустят по собственной воле. Даже эту ситуацию нельзя назвать никак иначе, кроме как подарок судьбы. Мое сегодняшнее невероятное везение в этом повинно? Не просто так я проводила утром обряд на удачу. Только не думала, что все обернется именно так.

– Я останусь, – тихо проговорила, чувствуя себя совсем смущенной и немного растерянной, чего уже давно не бывало.

Зейфар улыбнулся. Широко и самодовольно, как победитель. Но это сейчас казалось правильным. Это позволяло мне ощущать себя под защитой.

**

Медленно, чувствуя, как по телу гуляют волны легкой дрожи, я вложила свою руку в ладонь Зейфара. Теплые, большие пальцы тут же двинулись, лаская кожу простым движением. Шершавые от рукояти меча, жесткие, они были невероятно нежными и осторожными, словно мужчина, и правда, опасался сделать мне больно. И это было куда показательнее, чем все произнесенные им слова. Я отлично знала силу этого мужчины.

– Как твое имя?

Я открыла рот и замерла. С языка едва не слетело то, настоящее имя, данное мне старухами в Капелле.

– Здесь меня зовут Эвена, – стараясь как можно яснее думать, что это правда, произнесла после заминки.

– Хорошо, Эвена. Меня ты можешь звать Зейфар. Или Зейф, если захочешь. Пока мы одни в покоях.

Ильзатрин шагнул ближе, почти вплотную. И меня окутало его теплом и терпким, мужским запахом. Немного пота, мыла и чего-то насыщенного, мускусного. Было сложно сразу понять, нравится мне это сочетание или нет, настолько сильно оно отличалось от привычных мне ароматов. Словно пробуя на вкус, я глубоко вдохнула и облизала пересохшие губы. И тело вдруг отозвалось сладкой дрожью предвкушения.

Длинные пальцы осторожно стянули с левого плеча тонкую лямку лифа. Скользнули к запястью, заставляя тело трепетать от чего-то нового, незнакомого и сладкого. А желтые глаза следили за моим лицом, улавливая малейшее движение бровей и дрожь ресниц. Зейфар наблюдал, словно приноравливался к новому, незнакомому инструменту. Пробовал каждую струну, прислушиваясь к ее отзвукам.

– Ты очень чувственная. И при этом пугливая, – тихим шуршащим голосом произнес колдун, и мне почудилось в этом удовлетворение. Ему нравилось все, что он находил во мне. Не спеша стягивая с меня наряд танцовщицы, накручивая на палец локоны или касаясь чувствительной кожи на шее, он наслаждался каждым мгновением происходящего.

Я же впитывала и запоминала ту нежность и осторожность, что чувствовались в движениях колдуна. Каждый жест был полон сдерживаемой силы, бережный и аккуратный. Еще никто и никогда не относился ко мне с такой пронизывающей лаской. И я знала, что больше ничего подобного моей жизни не произойдет никогда.

А потом все изменилось. В одно мгновение из сдержанного и даже чрезмерно осторожного, Зейфар Ильзатрин, Клинок Империи, превратился в страстного и неукротимого. Одним движением сорвав с меня остатки одежды, что ненужными тряпками полетели куда-то в сторону, колдун подхватил меня на руки и уронил в прохладные перины. Кровь гремела в ушах от восторга, приправленного толикой страха. Ожидание и неуверенность почти сводили с ума. Понравится ли мне? Будет ли он все так же внимателен, или, как в старых книгах, просто удовлетворит свою похоть, не думая обо мне?

– Бояться все еще не стоит. Теперь я знаю, как с тобой обращаться. Но у меня появились вопросы, – не отводя своих удивительных глаз, предупредил Зейфар. А затем одним движением стянул с себя штаны из тонкой дорогой ткани.

И больше я уже не была способна думать или что-то контролировать. Все, на что хватило моих сил – это чувствовать и запоминать. Впитывать и наслаждаться, отдаваясь этому мужчине полностью.

И только краем сознания удавалось напоминать себе один момент: не поворачиваться к Зейфару спиной.

**

Я была уверена, что не усну. Волнение, напряжение прошедшего дня. Да еще и почти незнакомый мужчина рядом. Но все вышло совсем иначе. Дыхание успокоилось, и я сама не заметила, как, кутаясь в чужие объятия, словно в покрывало, плавно погрузилась в сон без сновидений.

А вот утро наступило как-то неожиданно. Через просвет в шторах глаза слепило солнце, не давая вернуться в негу сна. Свет раздражал, мешал, вызывая недовольство где-то внутри. И вместе с этим недовольством накатили воспоминания.

Распахнув глаза, я покосилась на мужчину, что лежал рядом. Зейфар Ильзатрин, владетельный князь-колдун, Клинок Запада. Волосы в свете солнечных лучей казались серебряными, при черных же ресницах, отбрасывающих тени на скулы. Мужчина лежал, едва прикрытый тонкой, мягкой простыней, и походил на картинку. Вот только картина могла в любой момент проснуться, а я все еще не нашла того, за чем меня прислали.

И стоило бы поторопиться. Мало найти и забрать амулет, нужно было каким-то образом покинуть дворец, пока меня не упекли в гарем. Этого в моих планах не было.

Глаза принялись шарить по покоям, пытаясь придумать, найти, куда же мог мужчина деть нужный мне предмет, а потом я едва не застонала вслух. Ну как можно было не заметить раньше? Впрочем, у меня было оправдание: ночью я была немного занята. Теперь же, в свете солнечных лучей, я рассмотрела множество цепочек и лент, висящих на крючке в складках балдахина. Не раскрывая ткани, было почти и невозможно увидеть их из самой комнаты. Только вот так, лежа на подушках в постели Клинка.

Я словно бы перебирала взглядом амулеты, выискивая нужный, пока тело вдруг не отозвалось теплом и легким привкусом земли на языке. Он был здесь. Кровь в теле понеслась быстрее и, почти не дыша, я медленно села, стараясь не потревожить Зейфара. Мне нужно было встать с постели, обойти кровать и снять амулет за ленту, выдернув его из связки таких же. И все это проделать тихо, не побеспокоив князя. А затем исчезнуть из его жизни. С амулетом и маленькой женской тайной, полной сладких воспоминаний.

Но только стоило двинуться, как рука на бедре дрогнула, и из-под длинных ресниц на меня уставились глаза цвета чистейших цитринов.

– Доброе утро, госпожа… Эвена, кажется? – Зейфар нахмурился, вспоминая имя, которого я ему не говорила. А затем тяжело и как-то печально вздохнул, кинув быстрый взгляд на окна, за которыми вовсю разгорался день. – Наверное, тебе лучше вернуться в гарем, пока Гуветт не решилась нарушить все остатки приличий и не явиться за тобой лично. С нее станется спросить, сколько раз и в каких позах мы провели эту ночь.

Кажется, Зейфар насмехался над нянькой, а меня слегка передернуло от его слов. Гуветт… она вполне была способна испортить мне не только задание, но и жизнь. Стоит ей проявить чуть больше любопытства к моей персоне – и всему придет конец. И как с этим справиться, я пока не знала. Ясно было только одно: без амулета я не могу покинуть Мозаичный дворец. А с учетом того, где Ильзатрин его хранит…

Колдун сел на постели и, протянув ладонь, коснулся моей щеки мягким, ласкающим жестом. По телу тут же разлилось тепло.

– Ты тревожишься из-за няньки, или тебе не понравилось то, что случилось ночью? Я знал, что ты была невинна, и старался быть осторожным, но в первый раз боль есть всегда. Такова судьба женщины: самый важный свой опыт вы получаете через кровь и боль. Становление девушкой, женщиной, матерью… здесь я был бессилен.

Я почувствовала, как жар опалил щеки. Все мое обучение в Капелле готовило меня к другому: я могла выкрасть предмет из-под носа хозяина, могла пробраться в сокровищницу князя или даже одним касанием сломать руку противнику… но я была бессильна против такой откровенной ласки и заботы. С этим я не знала, как быть.

Зейфар словно касался обнаженных частей моей души. Тех, что остались невинными и не озлобленными, как у ребенка. Тех, что верили в счастье и любовь. Верили в то, что я кому-то могу нравиться и быть нужна просто так, а не ради какой-то выгоды.

– Все хорошо. Больно почти не было. Только одно мгновение, – прикрыв глаза, чтобы как-то снизить остроту ощущений, призналась я. Голова сама наклонилась, сильнее прижимаясь щекой к большой шершавой ладони, продлевая ласку. Мне было недостаточно того, что я получила ночью. Этого не хватит на всю мою жизнь. Мне нужно было еще.

– Я рад. Но тебе на самом деле лучше вернуться в гарем. Умыться и выспаться. А я постараюсь оградить тебя от Гуветт, раз ты так ее боишься. Хотя бы на сегодня.

У меня не было вариантов. Ни оспорить приказ, пусть и произнесенный мягко, просьбой, ни покинуть дворец я не могла. Дело еще не сделано.

**

Пришлось вставать, кривясь от ноющей, сладкой боли в теле, и натягивать на себя тонкий, неудобный наряд из множества кусков тюля. Вот только юбка была порвана в поясе, и как я не пыталась закрепить ее на бедрах, вид выходил совсем уж неприличный.

– Не мучайся с этим, – Зейфар грациозно поднялся с постели. До этого момента он из-под ресниц наблюдал за моими неловкими попытками справиться с одеянием, вгоняя в краску. И только когда все стало вконец безнадежно, пришел на помощь. Ему, видно, тоже не нравилось мое вчерашнее платье. – Я дам тебе свою одежду, а потом слуги что-то подберут. Разгуливать в таком наряде по дворцу – не дело. Не знаю, как и кто это допустил.

Колдун, не замолкая, прошелся к шкафу, сделанному прямо в стене, и распахнул створки. Потянув тонкую полосатую рубашку, мужчина кинул ее мне, а затем надел почти такую же на себя. Но если колдуну она чуть прикрывала бедра, то мне оказалась едва ли не по колено. И было это куда приятнее, чем вчерашнее платье. Тонкая прохладная ткань словно бы успокаивала и ласкала тело, как вода.

– Тебя отведут в новые, свободные покои. Таких много в этой части дворца, но они будут временными. Пока твой статус не определен окончательно, лучше быть осторожными. Главное, чтобы Эмнариса не сразу прознала, где ты. Впрочем, за этим присмотрит стража… но лучше не ешь ничего вне собственных покоев. Запомнила? А завтра я позову тебя еще раз. Сегодня много дел, а к тому времени у тебя должно восстановиться все, что я мог…

Зейфар не закончил фразу, оставив висеть ее в воздухе. Но все и так было понятно. А от прозвучавшего обещания почему-то сладко скрутило живот.

– И кафтан. Так будет много приличнее, чем до этого. И я очень надеюсь, что, как моя женщина, ты впредь будешь ходить в достойном виде.

– Вчера у меня не было выбора, – тихо отозвалась, беря из рук Ильзатрина бархатный кафтан глубокого бордового цвета. Плотная, мягкая ткань была украшена серебряной вышивкой и мелким жемчужным бисером, отчего наряд оказался куда тяжелее, чем предполагалось. Подол шлейфом лег на пол, и стало очевидно, насколько колдун выше меня ростом.

– Я так и понял. Но с сегодняшнего дня все переменится. У тебя будет пять служанок и два евнуха. И охрана. Личные покои, думаю, в западном крыле. Пока я не решу вопрос с Эмнарисой…

Зейфар замолчал, а затем повернулся ко мне полностью одетый. В дневном свете он выглядел совсем иначе. Куда опаснее, внимательнее. Величественнее. Я невольно отступила в тень под взглядом его желтых глаз, опасаясь, что чем-то выдам истинную суть происходящего и собственные мысли. Но колдун ничего не сказал.

– Твои браслеты на руках… их надели няньки?

Я вздрогнула, как от удара, и подняла на мужчину испуганный взгляд.

– Не дрожи. Конечно, я почувствовал их холод даже через бутафорные украшения сверху. Тем более что они мне весьма мешали тебя ласкать. Я знаю, что они сдерживают силу и магию. Так ответь мне: откуда они?

– Вы поняли верно. От нянек, – дрожа всем телом под тяжелым бархатом кафтана, тихо сказала правду, не в силах отвести глаз от колдуна.

– И няньки их не снимают, – не вопрос. Утверждение.

Мне не нужно отвечать словами. Достаточно кивнуть. Потому что за те четыре-пять дней свободы в году, что мне достаются, по сути ничего не меняется.

– Мы с этим разберемся. Только никак не могу понять, зачем Ксеркс…

– Да живет он вечно, – слова слетели с губ, прежде чем я сообразила. Вбитые розгами нянек, они вдруг оказались неуместными здесь, и несвоевременными. Зейфар скривился и замолчал.

Отвернувшись, словно забыл о моем присутствии, мужчина подошел к стене и, отодвинув картину, вынул из-за панели тонкую серебряную цепочку. На ней колыхалась небольшая деревянная подвеска. Полированная, она отливала мягким светом, и мне никак не удавалось рассмотреть рисунок на ее поверхности.

– Подойди. У меня есть для тебя подарок. Я привез его издалека. В нем нет ни малейшей ценности для торговцев или перекупщиков, но почему-то мне кажется, что тебе он подойдет, – колдун повернулся, и мне почудилось, что мужчина немного смущен. Еще бы, после ночи с князем я вполне могла рассчитывать не только на слуг и выделенные покои в гареме, но и на приличное золотое ожерелье.

Но несмотря ни на что, это украшение сейчас казалось дороже всех возможных сокровищ. Я шагнула к Зейфару и наклонила голову, позволяя ему надеть на меня подвеску.

Когда цепочка оказалась на моей шее, колдун приподнял мою голову за подбородок, вынуждая заглянуть ему в лицо. Брови Зейфара то хмурились, то удивленно поднимались, словно он не мог решить какую-то задачу.

– И все же от тебя так и веет тайной. Ты как головоломка, и не стала ничуть понятнее, несмотря на произошедшее между нами, – позволив словам повиснуть в воздухе, колдун вдруг улыбнулся. Проказливо, по-мальчишечьи. – Но я определенно знаю, какие именно ласки тебе по вкусу. А это уже немало.

Жар волной поднялся от низа живота и захлестнул все тело.

– Иди, моя прекрасная госпожа. Увидимся завтра.

– Буду с нетерпением ждать, – тихо пообещала я. И это была чистейшая правда. Помимо желания еще раз ощутить себя женщиной, а не инструментом чужих интриг, я все же должна была добыть амулет. Чего бы это мне ни стоило.

Глава 3

Вся сила Кесарии держится на трех столпах.

Первый: непреложная власть бессмертного императора Ксеркса, чьи дочери управляют по очереди страной. Сейчас вся власть была сосредоточена в руках царственной Сафиры. Мне однажды доводилось видеть невысокую, прекрасную правящую принцессу с длинными черными косами, когда та навещала Изеловерат. Поговаривали, что она будет править дольше всех своих сестер-предшественниц. Даже няньки шептались, что ее младшая сестра почти готова принять корону, но пока не получит ее. Пока что. Но так было всегда, одна Великая принцесса сменяла другую, когда приходил срок.

Второй: няньки древней крови с их подопечными. Такими, как я. Потомки древних родов, разрозненные и часто скрытые, наделенные или несущие в себе силы прошлого. Те, кого можно использовать. Для сохранения наследия в следующих поколениях, для благополучия Кесарии. Для тайных дел.

И, наконец: князья-колдуны. Стратег Востока, Измир Санджи, Страж границ пустыни Фасут, смертоносной и непроходимой. Щит Севера, Эльяз Нордеро. Князь-некромант, хозяин Гром-Гриана и предводитель мертвого войска.

И Зейфар Ильзатрин. Клинок Запада, князь Десяти тысяч мечей, что следит за Изеловератом, городом, стоящим над Источниками Всего Сущего. Хранитель Игольчатого перевала. Тот, в чьих объятиях я провела прошлую ночь.

Я тряхнула головой, отгоняя непрошеные воспоминания. Следовало думать о другом. Не о том, насколько нежен и ласков был этот колдун со мной, а о том, зачем я здесь. Артефакт, что понадобился моим покровительницам.

Няньки сейчас куда важнее. И в их рядах нет единства. Я стала это замечать уже давно. Едва ли не с первого своего задания. То, что мне поручала куратор, стоило держать в тайне от других. Пусть мои дела казались мелкими, несерьезными, но я слышала голоса подопечных, шепотки, что ходили по Капелле Древней крови Изеловерата. Слышала и, как рисунок, складывала один кусочек к другому. Но не могла рассмотреть всей картины целиком. Мне не хватало сведений.

Под ногами менялись рисунки мозаики, подгоняя мысли. Охра, золото, бледная зелень. Когда я шла за стражей в новые, отведенные мне покои, в окнах мелькали красные кроны деревьев, что наполняли город. Белые стены и красные листья. Все казалось невероятно ярким в этот солнечный день. А меня накрывала тревога и тоска. Ощущение, что я угодила в жернова, становилось с каждым шагом все яснее.

На одной из стен широкого коридора была изображена сцена из прошлого. Собранная из нескольких картин, она все же казалась цельной и цепляла внимание.

Остановившись, я присмотрелась.

Вот он, город из розового камня на границе с Пылающей пустыней. Над ним вьется знамя Стратега с огненной саламандрой. Дальше, почти протыкая шпилями небо – черная крепость Гром-Гриан. В ее башни бьют молнии, выложенные тонкими серебряными прожилками. А впереди всех – Изеловерат. Как и сейчас белый с красным, величественный и неприступный уж сотни лет. И только левый край картины не такой. Большое дерево, искореженное и черное после пожара. Там должен быть юг. Но мозаика выглядит так, словно ее нанесли много позже основного рисунка. Даже цвет затирки между плиточками иной, чуть светлее…

– Госпожа, нам нужно идти. Вас ждут, – с поклоном произнес стражник, нетерпеливо оглядываясь по сторонам. Его можно было понять. Стоит нам столкнуться с княгиней – беды не избежать. Шутка ли, впервые во дворце появилась фаворитка. И если пока я не угрожаю ее власти, все же не стоит забывать о гордости обиженной женщины. Сильной и властной женщины. С этим стоило считаться.

Если бы я планировала здесь задержаться надолго.

– Да, идем, – кивнула я, отворачиваясь от картины. Юг. Что было на Юге до того, как дерево сгорело?

Я не помнила ничего о юге. Ни из записей нянек, ни из библиотеки. Но сейчас это казалось важным как никогда. Почему Юг свободен? Там самый лучший выход к Громкому морю: порты и города. Но там нет князя, эта часть империи управляется непосредственно Великой принцессой. Но было ли так всегда?

Небольшая резная дверь вела в прекрасные покои из трех комнат, и здесь меня уже ждали. Гуветт, притопывая ногой, смотрела на меня с едва скрываемой яростью.

Ну что ж начнем наше представление. Я была готова, но прекрасно понимала, что этот противник будет посерьезнее Зейфара, и от этого по телу волной проходила едва заметная дрожь. Все потому, что князь сам нашел ответы на незаданные вопросы, это меня очень даже устроило. А вот с нянькой такое не пройдет. Она-то точно знает, я не та Эвена, что должна была попасть в покои князя ночью.

**

– Танцовщица! Меня обыграла кабацкая девка! – тихо шипела нянька, обходя меня кругом. И в этот момент я была невероятно рада, что на мне не вчерашнее платье, а плотный княжеский кафтан, закрывающий руки, да и все остальное тело.

– Прошу вас, не гневайтесь, – одна из служанок, или скорее придворных дам, по виду женщина лет шестидесяти, еще очень крепкая и полная сил, выступила вперед, отрезая няньку Гуветт от меня. – Владетельный пожаловал госпоже ранг придворной. Так что вам не стоит с ней так разговаривать.

– Как твое имя? – нянька едва не плевалась, сквозь зубы произнося слова. Еще бы. Я умудрилась оказаться единственной женщиной, принятой Зейфаром из гарема с момента его женитьбы. И это никак не входило в планы Гуветт. Какая жалость, что мне совсем не жаль.

– Альмил Эвена Плиато, – слегка лукавя и приписав себе одно лишнее имя, я едва ли не улыбалась. Из трех слов только одно было неправдой. Да и то, что меня уже трижды назвали «Эвеной», окружающая реальность должна была немного привыкнуть к этому имени и больше не выдавать обмана неприятным запахом горечи.

– Альмил Эвена Плиато, – повторила нянька, словно пробуя слова, перекатывая их на языке и силясь что-то вспомнить. Но здесь я была спокойна: она ничего не могла знать о моем существовании. Няньки, что служат при дворе, не пересекаются с моими наставницами из Капеллы. И уж тем более не знают таких мелочей, как имена подопечных девушек, не выбранных никому в невесты. – И как ты попала в Мозаичный дворец?

– Как вы верно сказали, вместе с танцовщицами.

– Это я уже поняла. Но как ты добралась до главных покоев?

– Я, – пришлось сделать большие глаза, наблюдая за тем, как все сильнее вытягивается лицо старухи. Это был риск, но я готова была на него пойти, потому как терять было нечего, – не помню.

– Что? – мне показалось, старую ведьму хватит удар, так внезапно потемнело ее лицо, или, может, она кинется на меня. Только я не боялась. Во-первых, ничего серьезного она мне сделать открыто не решится. А во-вторых, я скоро исчезну.

Но подмога пришла, откуда не ждали: старшая служанка, встретившая меня в новых покоях вместе с Гуветт, весьма выразительно кашлянула:

– Вам напомнить…

– Не нужно мне ничего напоминать, Фариса! И без тебя все знаю, – выплюнула старая ведьма с тихим шипением и, развернувшись, бросилась прочь по коридору. Мы остались в молчании.

– М-да. Непростой характер, – даже мои покровительницы из ордена не столь эмоциональны и истеричны, как нянька Клинка Запада. А еще занимает такую высокую и видную, во всех смыслах, должность.

– Вы нарушили ее планы. Кто сможет ее винить в недовольстве? Она ждала несколько лет, пока представится шанс, и все полетело кувырком только из-за того, что ее протеже опоздала на каких-то пару минут.

Я пожала плечами: сложности Гуветт меня мало трогали. Только добуду амулет – и все. И, будь ко мне благосклонно проведение, может, еще раз увижусь с Зейфаром. А дальше старуха пусть пробует выплетать узоры в своей паутине заново. Я совсем немного нарушила ей рисунок.

– Вы довольно беспечны, госпожа, – с укором проговорила женщина, и я почувствовала на себе очень внимательный взгляд колючих глаз. Меня изучали, рассматривали и анализировали. Кажется, эта женщина была опаснее самой Гуветт. И обмануть ее наивным выражением лица не получится.

– Ты служишь князю давно, – тихо заметила я, перестав изображать дурочку и хамку. С такой особой это не выйдет. Да и с Гуветт получилось только потому, что нянька была слишком зла.

– Очень давно, госпожа, – с легким прищуром поглядывая на меня, кивнула женщина. – И я слежу только за его благополучием. Не касаясь политики или вопросов влияния. Не знаю, что именно вы задумали и с какой целью пробрались в покои моего господина, но я не позволю…

– Никакого вреда, – перебила я и подняла ладонь к лицу. Намерения сотворить зло во мне не разглядели при входе во дворец, потому что его не было. За ночь ничего не изменилось. И сейчас я точно знала, как успокоить эту женщину. – Клянусь, от меня Князю не будет никакого вреда или угрозы.

– Что ж, – Фариса чуть отклонилась назад, словно увидела во мне все необходимое, – раз вы решились на клятву, то поверю. Но не думайте, что перестану за вами приглядывать. Мне все еще непонятно, как именно вы попали в покои господина.

– Я в вас и не сомневалась. Кроме того, – я обернулась к двери, в ту сторону, где скрылась Гуветт, – у меня стойкое ощущение, что без вашей поддержки мне здесь долго не протянуть.

– Вполне возможно. Очень уж сильно вы подпортили планы няньке древней крови.

– Вы позаботитесь обо мне?

– Не сомневайтесь, госпожа, – с вежливым поклоном, но угрозой в голосе произнесла Фариса. И я почему-то ей поверила сразу и безоговорочно.

Едва слышно скрипнула дверь, и меня пригласили войти вглубь покоев, в спальню. Несколько молодых служанок с поклоном склонили головы. Вышколенные и сдержанные, как и полагалось девушкам на такой службе, они почти сливались с обивкой мебели и рисунком стен.

– Это покои ваши на время, госпожа. Пока не будут готовы главные комнаты фаворитки, – без прежних ноток угрозы в голосе, услужливо проговорила Фариса. Стоило признать, она отменно справлялась с собой. – Позвольте служанкам вас искупать.

– Пусть все приготовят. И одежду. А вот купаться я предпочитаю сама, – больше не собираясь изображать девицу из кабака, без воспитания и самоуважения, спокойно и весомо произнесла тоном, что не терпит возражений. Меня натаскали не только на вскрывание замков, но и этикет я знала отменно. Я знала свое дело.

Но если появилась возможность немного отдохнуть и отвлечься от моей обычной жизни, то почему бы не воспользоваться шансом? Тем более, такой больше никогда и не подвернется. В этом я не сомневалась. Наставницы тасовали задания так, чтобы ни одна девушка два раза не попала в одно и то же место и не столкнулась с теми же людьми. Само существование подобных девиц на службе ордена, кажется, было секретом.

– А еще я голодна. Распорядитесь найти что-нибудь на завтрак. Спасибо, – замерев на мгновение, все же добавился я. Не стоит забывать, что я здесь только гостья, да еще и на короткое время.

Пусть Фариса и станет проводить расследование, как и откуда я попала сюда, пусть попытается выяснить, зачем я здесь… за пару дней она никак не управится. Слишком много усилий положено на то, чтобы меня не существовало. Чтобы никто не знал, кем я являюсь на самом деле. А потом, как только я покину Мозаичный дворец, все это не будет иметь значения. Потому что стоит мне переступить двери Капеллы, как я перестану существовать для внешнего мира. Снова. Там меня никто и никогда не найдет.

**

Мозаичный дворец. Даже в этих комнатах, выделенных мне в качестве знака внимания, все соответствовало названию. Полы, выложенные небольшими квадратиками песочной и перламутровой плитки, колонны, что держали потолок, витые и тоже украшенные рисунком. Даже на подоконнике окна, забранного кованой решеткой, вился узор из кусочков.

Но больше всего меня поразила ванная.

Это был целый зал, с тремя большими окнами, затянутыми какой-то матовой тканью, пропускающей свет. Все стены, пол – все было выложено кусочками перламутра с золотыми вставками. Узоры переплетались, извивались и вновь расходились, создавая какую-то симфонию узоров. На первый взгляд казалось, что золота слишком много, оно чересчур яркое, но на самом деле все вместе создавало невероятное ощущение волшебства. Особенно мне понравился бассейн. Утопленный в пол, наполненный чистой водой, он походил на чашу со слезами каких-то фей, так отражались в нем блики от кусочков мозаики.

– Вы довольны комнатами? – Фариса появилась за спиной весьма неожиданно. Только в последний момент я успела почувствовать ее присутствие и не вздрогнуть. Но ответить на вопрос все равно было непросто: эти комнаты были самым красивым помещением из всех, что мне доводилось видеть в жизни. Просто потому, что мои «покои» в Капелле Древней крови больше походили на келью, чем на комнаты благородной госпожи или юной девушка.

– Я всем довольна, – стараясь загнать накатившее вдруг сожаление и тоску куда поглубже, почти зло произнесла. – Вы можете меня оставить, обещаю не топиться.

– Почему-то я от вас подобного и не ожидала, – Фариса не смеялась, но мне показалось, что одной этой фразой женина признает пусть не мой статус, но мой ум.

Затем, словно между нами не происходило этого странного обмена колкостями, женщина повернулась к открытым белым полкам.

– Это средства для волос. Верхние – для мытья, остальные – для расчесывания и гладкости. Это для тела. Здесь крема…

– Спасибо. Мне пока больше ничего не нужно. Все равно не запомню, – с легкой досадой проговорила я, уже изо всех сил желая, чтобы женщина оставила меня одну. Я устала, была голодна, но больше всего просто хотела насладиться этой ванной, этими комнатами и минутами относительной свободы, когда над головой не висит меч чужого гнева и контроля. Всего через два дня меня придется вернуться к своим надзирательницам. А если не приду сама, то они явятся за мной не позднее чем через неделю. И тогда все обернется куда хуже. Особенно если не успею добыть амулет.

– Как пожелаете, госпожа. Оставляю вас.

**

Два дня неги и тишины. Кажется, такого спокойствия я не знала с момента своего рождения. Или, по крайней мере, с того дня, как помнила себя. Темные, мрачные стены Капеллы, няньки с их строгими правилами и группы девочек, что обучались там. Все это походило больше на военное подразделение, чем на школу-пансион. А когда этим старухам, лишенным чувств, стали ясны мои способности, все и вовсе пошло под откос.

Я с тоской рассматривала свои браслеты, лежа на мягкой перине в отведенных мне покоях. Если все сложится, как планировалось, то через два дня я вернусь в свою тюрьму с выполненным заданием. Вот только об этом даже думать было больно. Если бы был способ снять эти ограничители и убраться, куда подальше… да хоть в Пылающий город Стратега! Там бы меня никто не нашел.

Но нет, этот вариант был недоступен. Я уже не один десяток раз пыталась разомкнуть замки на браслетах и ничего не добилась, кроме поцарапанных запястий и наказания от нянек. Вот и сейчас, сняв бутафорные кружевные каркасы из золота, я рассматривала тонкий голубоватый металл, словно цельным куском запаянный на моих руках. Под «украшением» белыми полосами виднелись зажившие шрамы. Тонкие, словно росчерки пера.

– Госпожа Эвена, – служанка, одна из тех, кого поставили мне в услужение, с поклоном остановилась перед кроватью. Я не сразу среагировала на чужое, присвоенное мной на время имя, но сомнения, к кому именно обращается девушка, все же не было. – Вас желает видеть княгиня.

– И что же благородная Эмнариса желает? – у меня не было в планах встречаться с отвергнутой женой Клинка. И их сложности меня вовсе не касались.

– Не могу знать. Мне приказано проводить вас в ее кабинет.

– Могу ли отказаться? – защелкивая золотой каркас на запястье, без особой надежды поинтересовалась я.

– Боюсь, что нет. Если только сам Владетельный прикажет вам остаться в покоях. Но вы и так пропустили занятия, предусмотренные для гарема…

– Я устала и не могла туда пойти, – почти что честно отозвалась на этот непрямой упрек.

– Няня Гуветт так и сказала. Но, боюсь, завтра вам все же предстоит там быть.

– Это мы узнаем завтра, – отмахнулась без всякой тревоги. Кто знает, что будет завтра. Может, Зейфар на самом деле потребует меня к себе сегодня, и к утру все это станет неважно.

– Как скажете. Но, боюсь, встречу с княгиней никак не отменить, – я видела, что служанка начинает нервничать. Видно, уже просчитывала, какие замечания и выговоры падут на ее голову, если я заупрямлюсь.

– Ладно, не нервничай. Помоги мне одеться во что-то подходящее, – решив быть послушной и по возможности не привлекать к себе внимания, я поднялась из мягких перин.

Глядя, как девушка с облегчением бросилась к шкафу, вытягивая оттуда одно за другим пожалованные мне платья, я покачала головой. Кажется, план по тому, чтобы остаться незамеченной, провалился окончательно. Эмнариса. Если княгиня заинтересовалась моей персоной…

– Вот это будет хорошо, – с волнением протягивая мне голубое платье, довольно скромное и почти лишенное вышивки, предложила девушка.

Только я не была согласна, если уж идти на встречу с предполагаемой конкуренткой, то стоит выглядеть несколько иначе.

– Нет, – рассматривая ворох нарядов, покачала я головой. – Давай вот это, бледно-розовое, с жемчугом по подолу.

– Оно для вечера. Если вас пригласит князь…

– И все же, мне кажется, оно больше всего подходит, – не дала сбить себя с толку я, принявшись натягивать наряд на тонкую рубашку. – А наверх мы накинем бархатный кафтан Клинка.

Девушка замерла, готовясь, кажется, упасть в обморок от ужаса.

– Так не полагается, – едва дыша, отозвалась она, не в состоянии пошевелиться.

– Ничего страшного. Если кто-то будет тебя третировать из-за этого, скажешь, что я настояла, – застегивая маленькие крючки на боку, пока девушка не опомнилась, приняла решение я.

А через несколько минут, когда волосы уже были причесаны и украшены бледными лентами в тон платью, а на ноги одеты бархатные туфельки без каблука, мы шли по широким, украшенным мозаикой, коридорам. Стражи при нашем приближении склоняли головы, и я каждой клеточкой тела чувствовала, что нахожусь не на своем месте. Обычно моей главной задачей было оставаться в тени. Сейчас же, казалось, что солнечные лучи, наоборот, собираются пучками только для того, чтобы осветить меня во всем, украденном у другой, великолепии.

И еще отметила, что стражи в этих проходах куда больше, чем мне попалось в вечер праздника. То ли Гуветт всерьез озаботилась охраной и тем, чтобы больше никто без ее ведома не проник в святая святых, то ли мне просто сказочно везло в тот вечер. Никак сама судьба держала за руку, проводя единственными возможными ходами.

– Нам сюда, – служанка отступила в сторону перед двойными резными дверьми из белого дерева, пропуская меня вперед.

Створки распахнулись, словно по волшебству, и меня оглушил гомон.

Я предполагала, что княгиня не станет встречаться со мной в гордом одиночестве, но и не ожидала, что рядом с ней будет весь ее двор. Кажется, в зале, украшенном зелено-голубой мозаикой, был весь тот самый гарем, встречи с которым я так удачно избегала раньше. А еще тут было несколько молодых мужчин, совсем не похожих на стражников. Холенные, какие-то напомаженные, они возлежали на подушках, раскиданных по залу вместо привычных диванов, словно павлины в саду, демонстрируя свои полуобнаженные тела и поглядывая на меня с превосходством. Кажется, это будет нешуточный бой за то, что мне, по сути, и не нужно. И на стороне моего противника целое войско.

– Приветствую, Владетельная, – дойдя до середины зала, я остановилась перед женщиной, чье тело едва прикрывали ленты из тонкой, газовой ткани. Если бы не ворох украшений, множество золотых подвесок на груди и пояс с изумрудами, с которого свисали цепочки, можно было бы подумать, что она вовсе и не удосужилась переодеться со сна. Только волосы, черные как ночь и гладкие, лежали локон к локону, струясь водопадом. Такого результата за пять минут не добиться.

Княгиня не ответила на мое приветствие, и я медленно поднялась из книксена, не намереваясь стоять в поклоне, ожидая, когда ко мне снизойдут.

– Я не позволяла тебе подняться, – мягким голосом пропела владетельная, не повернув в мою сторону головы. Женщины, едва ли более одетые, чем их госпожа, недовольно зашумели.

– Она необучена, госпожа. Что взять с нахалки, тайком проникнувшей в покои нашего князя, – заискивающе произнесла одна из дев.

– Она даже не знает, как полагается одеваться во дворце. Что это на тебе такое? – другая девушка с круглым, как луна, лицом, плавно поднялась со своей подушки и обошла меня кругом. – Даже волосы не в порядке, словно вылезла из какой-то подворотни.

Мне показалось, что еще немного, и меня начнут дергать за пряди. Только терпеть или позволять подобного я не была намерена.

– Этот кафтан пожалован мне господином, – чувствуя себя окруженной шакалами, мелкими, но сильными своей стаей, спокойно отозвалась я.

Убить меня они не решаться, а вот подпортить лицо вполне могут. Пока, насколько я поняла, мой статус весьма условный. Вторая ночь, если такая случится, должна будет показать, насколько я ценна для Клинка. Большая разница быть развлечением на одну ночь или стать постоянной фавориткой у мужчины, не имеющей таковой за все время своего правления. И испорченное лицо вполне может стать решающим в этом уравнении.

– Не слишком, видно, щедр наш господин к тебе, раз только и позволил взять, что кафтан со своего плеча.

– Но, кажется мне, я единственная, у кого есть подобный, – наугад кинула я. И тут же выдохнула с облегчением, видя, как кривятся лица присутствующих. Удар попал в цель. Оставалось надеяться, что одного этого наряда хватит. Чтобы сберечь мое здоровье сегодня.

– С чего ты решила, что можешь служить самому князю? С ним общаются самые благородные и образованные девушки страны. Ты уж точно ему не пара.

– Так это не я решала. Владетельный сам предложил мне остаться в его покоях, – мой тихий ответ разлетелся по всему залу. Я понимала, что сама провоцирую недовольство, но ничего не могла с собой поделать. Защищаться – это едва ли не первое, чему меня научило обучение в Капелле древней крови. Женщины, даже маленькие, везде одинаковы. Пока положение не определено, каждая будет пытаться утвердиться на самом высоком месте.

И для этого подойдут любые средства.

**

Владетельная медленно приподнялась, прямее сев на своих подушках и глядя на меня уже иначе, с интересом. И это было куда хуже, чем ее злость. Мне вовсе не улыбалось быть объектом ее столь пристального внимания.

– А ты не так проста, да?

– Что вы, – склонив голову и отступив на шаг, со всем возможным смирением, произнесла, из-под ресниц рассматривая эту женщину, – мне просто повезло.

– Повезло? Оказаться в покоях Зейфара… – княгиня стала медленно подниматься, явно намереваясь подойти ближе, как дверь вдруг распахнулась.

– Вот ты где! – голос Гуветт был последним, что я хотела бы услышать сейчас, но слова пролились бальзамом на сердце. Кажется, везение меня все же не оставило.– Я ищу тебя по всему дворцу, а ты тут прохлаждаешься в приятной компании?

– Гуветт? Что тебе здесь нужно? Ты словно не знаешь, где меня искать, – высокомерно уронила княгиня, но не одернула няньку за неуважительное обращение. Только я чувствовала, что слова были обращены вовсе не к этой тонкой, увешанной украшениями и облаченной властью, женщине. Потому против всех правил этикета, развернулась к няньке.

– Где ваши покои, я, конечно, знаю, – улыбнулась одними губами нянька, прежде чем посмотреть на меня. – Я искала Эвену. Владетельный требует ее к себе, а она еще и не думает начинать готовиться. Позор мне за такое.

Все это было сказано с таким смирением, что я даже поверила на мгновение в раскаяние старухи, но только на миг. В черных глазах не было и намека на сожаление. Они блестели едва сдерживаемым гневом.

Несколько мгновений мы играли в гляделки, а потом, еще раз изобразив улыбку, эта притворщица повернулась к госпоже, склонив голову:

– Простите мою грубость, но я должна забрать девушку и проследить за тем, чтобы все было готово, как полагается. Таков приказ князя.

– Конечно, – с шипением выплюнула слова Эмнариса, падая обратно на подушки. И добавила с неприкрытым ядом в голосе. – Раз таков приказ…

Гуветт ухватила меня за руку и, крепко сжав, почти до синяков, потянула прочь из покоев. Мы едва не бежали, словно за нами кто-то гонится. Только у самых дверей выделенных мне комнат старуха остановилась и, оглянувшись по сторонам, зло прошипела:

– С ума сошла? Смерти хочешь?

– И что же мне было делать? – я не стала притворяться, будто не понимаю о чем речь. – Передать владетельной, что не могу к ней явиться, поскольку опасаюсь за собственную жизнь? Помнится, у меня нет такой власти, чтобы отказывать в высочайшем приглашении на аудиенцию.

– Опять огрызаешься? Или, может, ты надеешься занять ее место? Ты просто наложница, которой невероятно повезло. Один раз. И мне еще предстоит выяснить, чья это оплошность.

– Два, – проговорила я и не смогла сдержать улыбку. Стоило бы, но очень уж меня нервировало все происходящее.

– Что? – Гуветт слега опешила от моих слов и даже чуть отступила, словно я ударила ее.

– Повезло мне, говорю, не один, а два раза. Считая сегодняшний.

Это было только предположение, основанное на том, что Гуветт побоится врать княгине. Несмотря на власть самой старухи, княгиня была все же выше по статусу, занимая место Владетельного во время его отсутствия.

И расчет опять оказался верным: лицо няньки исказилось.

– Иди, готовься к вечеру. Поговорим утром, когда будет окончательно ясно, какие на тебя планы у господина.

– Благодарю, мудрая, – с поклоном попрощалась как можно вежливее, понимая, что утром мы уже не увидимся. По крайней мере, я рассчитывала сделать все, чтобы так оно и было. Время утекало.

А затем набежали служанки, явно попавшие под гнев Гуветт. Меня опять пытались искупать, но наткнувшись на устойчивый протест, все же позволили вымыться. А потом чесали волосы, слоями наматывали жемчуг на шею и тянули, тянули в разные стороны, доводя почти до бешенства.

К моменту, когда все было, по их мнению, готово и прилично, я уже едва держалась и с трудом чувствовала собственное тело. Ничего удивительного, что у Владетельного столько лет не было фаворитки: подобные сборы были хуже наказаний в Капелле. Никакая власть или внимание мужчины не стоили таких ежевечерних мучений. Даже если учитывать, что Клинок часть времени проводил за пределами города. Нет, на такое добровольно я бы точно не согласилась.

Фариса явилась с темнотой, когда я уже устала сидеть в одной позе, боясь неловким движением испортить наряд или прическу и вызвать новый поток украшательств меня. Придирчиво осмотрев меня с ног до головы, поправив какую-то складку, женщина только кивнула. Я же с завистью отметила ее строгое, пусть и из дорогой ткани, но все же простое платье. Кажется, только мне полагалось походить на весеннее дерево, гнущееся под весом лент и украшений.

– Идемте,– строго, но с уважением, какого и в помине не было со стороны Гуветт, велела женщина, помогая мне подняться с края постели, где я ее ждала.

Я почему-то думала, что неприятные разговоры на сегодня уже закончились, но видно мое появление в Мозаичном дворце все же подняло нешуточную волну. Стоило нам отойти подальше от покоев, как по знаку старшей служанки девушки отстали, оставив нас в относительном одиночестве. И только тогда Фариса продолжила:

– Не думайте, что ваше появление здесь так и останется тайной. Пусть мне пока не удалось узнать, кто вы и откуда, и с чьей помощью все же проникли во дворец… но я узнаю. И не позволю навредить князю ни единым способом.

– Князю, но не княгине? – поинтересовалась я и тут же прикусила язык. Не хватало, чтобы меня подозревали в покушении на Эмнарису.

Фариса на мгновение остановилась, внимательно посмотрев на меня умными глазами.

– Очень не советую с ней связываться, какие бы цели вы ни ставили. Вам не тягаться с ее силой.

– И не планировала, но не удивлюсь, если она не думает в таком ключе в мой адрес, – пожала я плечами. Словно меня уже не проверили с десяток раз на намерение навредить князю. Да при первом же подозрении, я бы уже, завернутая в белую ткань, была скинута с зубчатой стены города прямо в залив.

– Она не посмеет. По крайней мере, не сейчас, когда к вам приковано столько внимания, – без уверенности в голосе проговорила придворная, ничуть меня не убедив. Не сдержавшись, я фыркнула себе под нос.

Но, кажется, слишком громко, потому как Фариса это услышала.

– Ваша еда и все, что приносят в покои, проверяется. Но за общим столом или в учебном классе гарема… будьте осторожны. Вы достаточно умны, как я погляжу. Так что просто не делайте глупостей. Наподобие той, что произошла сегодня. Кто вас просил спорить с ней? Или вы думали, что она не потребует вас, чтобы посмотреть, кому досталось внимание князя вместо нее?

– У меня не было выбора, – в который раз произнесла безразлично. Их внутренние дрязги – не мое дело.

– И все же будьте сдержанней и осторожнее. Я едва успела позвать Гуветт, чтобы предотвратить катастрофу.

– Моя жизнь так ценна? – с сомнением и улыбкой неверия поинтересовалась у женщины.

– Даже если вы этого пока не поняли… господин спросит со всех, если вы пострадаете. И если княгине ничего за это не будет, то остальные… полетят головы. Одно его недовольство может стоить жизни половине слуг и охраны.

А вот это уже было интересно. Вроде бы и не официальная фаворитка, и одна ночь не показатель, но головы все же полетят. А это значит, что останься я здесь – за мной будут тщательно следить. Прелестно. Нужно убираться, срочно. Как раз после ночи, будет то, что нужно. Главное – не уснуть, как в прошлый раз.

**

– Господин будет, как только закончит с делами. Ничего не трогайте в его покоях. Можете присесть на край постели, это разрешается. Там на столике вода и фрукты, но есть без князя их нельзя, – напутствовала меня служанка, задергивая плотные шторы и поправляя подушки на разобранном ложе.

Я только кивала, замерев посреди комнаты. Словно была со всем согласна и послушна, а сама не могла дождаться, когда она уйдет. Лучшего момента для того, что бы стянуть амулет, могло не представиться. Делать это со спящим Зейфаром на постели казалось мне невозможным. Все же мужчина не первый год командовал армией и наверняка выработал нешуточное чутье.

– Все понятно?

– Конечно, что может быть проще, – опять не сдержалась я.– Ничего не трогать, не есть, не ходить. И не говорить. Верно?

– Трудно вам будет с таким характером, – напоследок проговорила Фариса, прежде чем в последний раз окинуть меня строгим взглядом. Я только и смогла, что пожать плечами. Это не будет проблемой.

Фариса поджала губы и вышла, плотно прикрыв дверь. Не нравилось ей мое поведение. Какая жалость, что мне все равно.

И только тогда я отмерла, принявшись остервенело стягивать с шеи метры жемчуга. В этом ошейнике было просто невозможно дышать. Вслед за связкой бусин на край стола подлетел с десяток тяжелых заколок, от которых болела голова. Пальцами разобрав плотную прическу, я с облегчением выдохнула и вдохнула полной грудью. Но тут же остановилась: верхнее платье, плотное, как броня, затрещало по швам.

– Вот же упаковали.

Тяжелая парча с плотной вышивкой полетела на пол. Я осталась в трех слоях тонкого, летящего шифона. Пусть в этих платьях я была похожа на экзотический цветок, а не на женщину, но в них хоть можно было двигаться.

Кинув быстрый взгляд на дверь, я бегом кинулась в постели, почти тут же нащупав связку амулетов, укрытых за тяжелой портьерой. Вот только веревки и цепочки, на которых висела вся эта гроздь, так переплелись, что было просто невозможно вытянуть из этой связки нужное. Я дернула амулет, но едва не сорвала вся разом. Пришлось придумать иной способ.

Порывшись на столе среди всяких мелочей, нашла нож для бумаг. Довольно тупой, но хоть что-то. Пилить тонкую веревку пришлось так долго, что я даже взмокла от переживаний, что просто могу не успеть. Но все получилось.

С тихим щелчком веревка лопнула, а в руке остался небольшой серебряный амулет в виде птички. Я не знала, в чем его ценности и не могла почувствовать силы, но задание было почти выполнено, а больше мне ничего и не нужно было. Остальное меня не касалось. Нервно оглянувшись, сунула вещичку между матрацем и ребром кровати, намереваясь потом незаметно забрать.

Я едва успела вернуть на место нож, когда дверь отворилась.

С удивлением рассматривая мой неподобающий наряд и ворох украшений на столе, в дверях стоял Зейфар Ильзатрин. Высокий, красивый и опасный. Хорошо, что я не была его врагом. По телу прошла легкая тревожная волна: а ну, как князь-колдун расстроится, когда обнаружит пропажу амулета и захочет мне отомстить? Пришлось нешуточным усилием прогнать эту мысль прочь: если бы для Зейфара амулет был так важен, он не стал бы хранить его так.

Колдун смотрел на меня мягко, как-то многообещающе. Словно скучал и рад видеть рядом. Но прежде чем что-то сказать, мужчина прикрыл дверь и подошел к столу, с интересом потянув за длинную нитку жемчуга.

– Мне казалось, это должно быть на твоей шее. Разве нет? Или Гуветт придумала что-то новое?

– Да нет, – чувствуя себя неловко и еще нервничая из-за украденного амулета, попыталась улыбнуться я. – Просто в этом совершенно невозможно дышать.

Зейфар, улыбнувшись в ответ, пнул носком сапога верхнее платье, золоченой лужей укрывающее пол.

– А это?

– А в этом невозможно двигаться, – чувствуя себя, куда свободнее с ним, чем с его слугами, я развела руками. Ну, разве я могла что-то поделать, если эти дорогие тряпки на самом деле мне были не по вкусу и не к телу?

– Да, это, конечно, все объясняет, – шире улыбнулся Зейфар. Его это забавляло, словно он разговаривал с малым ребенком, чья непосредственность не знала границ дозволенного. Еще раз окинув меня взглядом, князь кивнул собственным мыслям. – Ну, хотя бы ты одета в этот раз.

– Да на мне платьев столько, что на четверых хватило бы, – совсем расслабившись, выдала и тут же замерла. А ну как это оскорбление? Все же о дворцовом этикете я знала только с уроков в Капелле. Вдруг Ильзатрина заденет подобное высказывание? Одно дело в первую ночь, когда я только появилась в Мозаичном дворце. Теперь же, по всем правилам, меня должны были обучить самому важному и подготовить.

Зейфар же рассмеялся. Открыто и легко.

– Какая непосредственность. Но тебе все же придется немного потерпеть. На всех официальных мероприятиях придется быть вот в этом положенном платье, как бы тяжело это ни казалось.

– А мне точно нужно там будет быть? – с сомнением поинтересовалась, косясь на наряд.

– Боюсь, что так, – подражая тоскливому тону, кивнул Зейфар. – Но это бывает нечасто, так что заранее нет смысла переживать. А если вдруг понесешь… тогда можно будет немного смягчить правила. Мать наследника имеет право игнорировать некоторые условности.

От этих слов я замерла, во все глаза глядя на мужчину. Об этом я как-то не думала. Не было в моей жизни до этого необходимости беспокоиться о потомстве.

– И с чего такое удивление? Так, иногда бывает, знаешь ли, когда мужчина и женщина занимаются тем, для чего мы тут встретились, – мне показалось, что Зейфару нравится вгонять меня в краску, но обсуждать это… я не могла. Да и смысла не видела. Через несколько часов нам предстоит расстаться и больше не встретиться никогда.

– Но пока не переживай, всему свое время, – неверно оценив мое молчание, тепло улыбнулся мужчина. – Лучше расскажи, как прошел твой день.

А вот это уже интересно. Как бы я ни старалась сдержаться, губы сами собой растянулись в хищной улыбке. Всего на мгновение, но князь явно успел ее заметить, прежде чем я взяла себя в руки. Темная бровь удивленно приподнялась, дожидаясь пояснений.

– И что же такого веселого сегодня случилось?

– Меня вызывала на аудиенцию княгиня.

– Вот как, – Зейфар нахмурился. Казалось, что одно упоминание об Эмнарисе могло испортить его настроение. – И как прошло?

– Боюсь, вам будут жаловаться на мою невоспитанность и незнание этикета, – пытаясь выглядеть смущенной и устыдившейся, тихо проговорила я. Но в голос все равно проскальзывали нотки веселья. Я ничуть не сожалела о сказанном.

– Безобразие, – лицо князя посветлело. Кажется, что бы ни сказала Эмнариса, ничего мне за это не будет.

– Я не виновата, – продолжая игру, жалобно произнесла, складывая бровки домиком. Вот тут Зейфар не выдержал и снова рассмеялся.

– Ты как глоток свежего воздуха в этом затхлом месте с его сладостью и приторностью, – признался он тихо, глядя на меня внимательно из-под густых ресниц.

От этого сердце затрепетало, а низ живота сжался в томном предвкушении от одной фразы. Но я справилась с собой и, продолжая игру, демонстративно понюхала собственное запястье. Скривилась.

– Меня так обмазали всякими маслами, что я и сама теперь пахну парфюмерной лавкой.

– Это я переживу. Но в другой раз можешь сказать слугам, чтобы так не усердствовали. Не стесняйся.

В другой раз…

Ребра сдавило от тоски. Но я прогнала ее подальше и с улыбкой кивнула. Пусть так.

Глава 4

Зейфар Ильзатрин

Первые дни после похода всегда выдавались насыщенными. Приходилось сидеть за столами, слушать советников и Эмнарису, по самую макушку зарывшись в бумагах. Нужно было проверить слишком многое. И если с расчетом войск за контракт не было сложностей, офицеры подали списки сразу после подсчета раненых и убитых, то с делами города и герцогства было не так просто. Кроме того, слишком многое было завязано на самой княгине, что мне совсем не нравилось.

– Что с военным госпиталем? Он полностью готов? У нас не менее трех десятков раненых, среди которых два офицера.

– Первый корпус полностью готов. Ваши лекари, что состоят при войске, уже приняли здание и приступили к лечению. Все солдаты размещены, как полагается, аптека пополнена согласно спискам, – привстав на своем месте, тут же отрапортовал один из моих советников, на чье попечение я оставил это дело.

Я махнул рукой, позволяя присутствующим не вставать с мест при отчетах. Эти придворные замашки раздражали, особенно в первые дни после возвращения. Воинский порядок был мне куда приятнее здешнего наносного лоска и притворного раболепия.

– Хорошо. Как идет подготовка к фестивалю? Когда планируется его провести?

– Через неделю, как всегда. Скот уже частично пригнали в пригородные поместья, вино и пиво закупили. Сверяем списки балаганных выступлений и площадок. В этот раз планируем разнести веселье по восьми частям города, чтобы не было толчеи.

– Пряники и сладости? Гильдия пекарей готова?

– Все отозвались. В течение пары дней обговорим условия с оставшимися. Но просят много, – недовольно повела обнаженными плечами княгиня, отчего украшения на ее шее звякнули. Даже на совет Эмнариса явилась в неподобающем виде, отчего сводило челюсть. Словно и здесь собиралась соблазнить кого-нибудь из присутствующих. Но смотрела жена только на меня, своими сощуренными подведенными черным глазами.

– Занимайтесь. Жду отчет через три дня по результатам готовности. Царственная Сафира планировала в этом году почтить нас своим присутствием. Ей отправили официальное приглашение?

– Все отослано, как полагается. И Стратегу со Щитом тоже. От последних пришли благодарности и вежливые отказы, как всегда.

– Они не могут покинуть вотчину, – понимающе кивнул я.

– Ее высочество не ответила. Нам отправить письмо еще раз?

– Нет нужды. Я буду с ней разговаривать на днях. Сам спрошу, что она планирует. Но вы готовьте оба варианта празднований для двора, с присутствием ее высочества и без высочайшего присутствия.

– Так и сделаем.

– Это пока все вопросы? – уточнил, запнувшись взглядом о донесения своих офицеров. Мне нужно было заняться снабжением войска, просмотреть, чего не хватает в армии, чтобы укомплектовать ее полностью. В кавалерию были нужны новые лошади, а дюжина колесниц требовала срочного ремонта.

– Поместья выплачивают дань, как полагается. Ни голода, ни каких-то природных катаклизмов в княжестве нет. Недели две назад прорвало дамбу на Малой Змейке, но воду удалось быстро отвести, так что мы избежали смертей среди населения. Несколько домов требовало починки, но с этим справились на местах.

– И все равно, направьте кого-то толкового с проверкой. Зима еще нескоро, но люди должны быть готовы пережить ее без потерь и сложностей. Благие годы – дело рук самих людей, – строго напомнил я то, что каждый из государственников должен был говорить себе поутру. – И раз нам достались сила и власть, то с ней и вся ответственность за тех, кто под нашим началом. Не забывайте этого. Все свободны.

Я обернулся к одному из секретарей, что записывали и прислуживали на совете и сейчас быстро собирали свои бумаги:

– Отправьте кого-нибудь в гарнизон, пусть прибудут старшие офицеры. К часу Первых Снов буду их ждать.

Я наклонился к бумагам, откладывая те, что пока были не нужны, и взялся за списки убитых и раненых. Эту работу я не любил, как самое яркое воспоминание о собственных промахах, как командира. Пусть потери были и невелики, и избежать их, после разбора каждого дня, каждого часа всего произошедшего я не мог, от этого легче не становилось. Семьи лишились покровителей и кормильцев. И о них стоило позаботиться в первую очередь. Раз наша земля стоит на таком месте, постоянно подвергаясь набегам дикарей, стоило сделать все от меня зависящее, чтобы люди страдали от этого как можно меньше.

Услышав легкий шорох, после того как дверь закрылась, я с удивлением поднял голову. Эмнариса, встав со своего места, оперевшись о высокую спинку стула, внимательно смотрела на меня. На пухлых губах княгини была заметна легкая улыбка. Поймав мой взгляд, женщина глубоко вздохнула, отчего грудь едва не выскочила из глубокого декольте. Губы заметно надулись и чуть скривились. Княгиня готовилась к спектаклю, не иначе.

– Ты почему здесь? Я отпустил всех, – не очень вежливо, чувствуя, что предстоит неприятный разговор, поинтересовался у той, кого вовсе не хотел видеть.

– Ты вчера меня не позвал, – обиженным тоном, плавно качнув бедрами, что мне когда-то так нравилось, произнесла княгиня.

– Подумал, что другая компания тебе будет более приятна, – наблюдая за ней из-под ресниц, нехотя ответил. Обсуждать неверность собственной жены с ней самой казалось верхом неуважения. К себе самому. К ней. Ко всем моим подданным.

– Ну что ты. Я так тебя ждала. Без тебя здесь было так тоскливо, словно в склепе, – княгиня сделала несколько стремительных, по-кошачьи грациозных шагов и остановилась рядом, касаясь бедром моей руки, что лежала на подлокотнике кресла. В нос тут же пахнуло густой, приторной смесью притираний и масел. От этого сразу стало почти невыносимо трудно дышать. Мне не хватало воздуха в собственном дворце.

– Думаю, ты преувеличиваешь степень своей грусти, Эмнариса.

Княгиня недовольно поджала губы, услышав свое полное имя. Давно такого не было. Но женщина сумела справиться с собой довольно быстро, улыбнувшись вновь.

Она нагнулась ближе, грудью касаясь плеча, соблазнительно улыбаясь и одним этим движением предлагая мне всю себя. Только в этот раз открытое приглашение на меня подействовало совсем иначе. Меня едва не передернуло от отвращения: где-то там, под слоем ароматов я все еще слышал чужой мужской запах. И был он не из тех, когда кто-то случайно коснулся моей жены или подал ей руку, помогая спуститься с лестницы. Присутствие кого-то третьего было настолько явным, что я почти видел его облик, чуть размытый, бесцветный, но все же стоящий за моей собственной спиной.

– Зейфар, ну не будь таким зажатым. Я понимаю, что в походе ты устал от смертей и боли, потому ничего тебе не скажу про ту девку, пробравшуюся к тебе вчера. Мне уже доложили, что она попала в твои покои без разрешения. Пусть так. Я почти даже не злюсь. Это все ее вина. Давай обо всем забудем? Начнем заново.

Княгиня попыталась отодвинуть от меня документы, чтобы освободить место на столе, но я прижал бумаги тяжелой ладонью. Выходить на открытый конфликт я пока не мог, слишком много всего, что завязано на этой женщине. Но и потакать ее желаниям и обманам я больше не намеревался. Пока все было тайно – можно было закрыть на это глаза, как бы ни было это противно, какая бы злость ни клокотала внутри. Но не теперь, когда о неверности княгини шептались последние кашевары моего войска.

– Уходи, Эмна, у меня много работы. Позже поговорим, – не глядя на княгиню, велел я тоном, от которого она не посмела бы отмахнуться.

Нельзя было ей поддаваться. Мастерство этой женщины было таким, что можно было увязнуть и больше никогда не выплыть из того сладкого болота, что она вокруг себя создавала.

И вдруг, словно с глаз сдернули пелену, передо мной, как живая, появилась девушка из прошлой ночи. Чистая и такая открытая, что становилось больно от осознания собственной грубости и неизящности. Рядом с ней я чувствовал себя настоящим солдафоном, несмотря на все попытки быть нежным. Она так открыто и даже с некоторой растерянностью реагировала на мои ласки, что это казалось просто невозможным. Не после выверенных, до последнего томного вздоха, действий Эмнарисы.

– Иди, – повторил я еще более решительно.

Нет, Эмнариса, ничего у тебя в это раз не выйдет. Решение окончательное. Дай только срок найти наименее болезненный путь.

**

До покоев я добрался далеко за полночь. Все это невероятно выматывало, но нужно было продержаться всего пару дней, пока все не войдет в нормальное русло. А там я смогу заняться Эмнарисой и выдворением ее из дел города и удела.

Пока переговорил с офицерами, пока подписал все нужные для войска бумаги, потратил сил больше, чем их, кажется, было. Но лежа в прохладной постели, я все никак не мог уснуть. На подушках все еще чувствовался слабый, легкий запах девушки. Эвена. Искушение позвать ее было так велико, что я почти протянул руку к колокольчику… но одернул себя. Девушке нужен был отдых, а с моей стороны это было малодушие.

Кто-то отдернул шторы, кажется, как только я закрыл глаза. Недовольно заворчав, я приоткрыл один глаз.

– Простите, мой господин, но вас ожидают. Вы просили ответ и советников, что ответственны за безопасность города. Архитекторы и советник ждут, – Фариса, не доверяя эту заботу никому из служанок, уже раскладывала чистую одежду на креслах.

– Они вполне могут подождать час-другой. Слишком расслабились в мое отсутствие, немного напряженного ожидания никому из них не повредит, – недовольно косясь на открытое окно, за который разгорался солнечный теплый день, заметил я.

– Они уже ожидают почти полтора часа, – улыбнулась женщина, выжидательно сложив ладони на юбке и улыбаясь. Она хорошо меня знала. – Купальня готова.

– Вот не дашь ты мне повода быть недовольным, – беззлобно пробурчав, я сел в постели. Фариса была права: пора заняться делами.

– По крайней мере, я очень к этому стремлюсь.

– Знаю, – накинув тонкий халат, пока служанка придворная тактично прикрыла глаза, я подошел к креслу. Сегодня мне предстояло быть в зеленом. Пойдет.

– Через несколько дней нас ждут большие перемены, – предупредил я, направляясь в сторону купальни. – Мне потребуется твоя помощь и все влияние, как при дворе, так и в городе.

– Все, что прикажете, – склонилась женщина, став серьезной. – Что вы задумали? Хотите дать новой девушке официальный титул и статус фаворитки?

– Это да. Но разговор про другое. Княгиня. Мне нужна будет помощь с ней.

– Спокойно такое дело не провернуть, – не задавая лишних вопросов, все понимая с полуслова, заметила придворная.

– Знаю. Но хотелось бы, чтобы трясло как можно меньше. Подготовь мне список людей, кого нужно сменить на должности в первую очередь. Надо обрезать лишние нити, за которые она может дернуть, и уже тогда… все остальное.

– Она потребует отходные.

– К этому я готов. Получит поместье. В землях Щита. У Эльяза много земли, но негде интриговать. Самое место для отставной княгини.

– И вы позволите ей…

– Будет видно, – отмахнулся я, пока не будучи готовым к такому разговору. – Лучше последи за дворцом. Как тебе Эвена?

– Довольно умна. Сказалась больной, чтобы не встречаться с гаремом,– Фариса хмыкнула, то ли недовольная, то ли, наоборот, восхищенная поведением и находчивостью девушки.

**

Она пришла вечером, как я и просил. После трудного дня, словно глоток свежей, чистейшей воды. Я смотрел на раскиданные по столу жемчужины, на лужицу платья, и не мог не улыбнуться. Этой девушке было все равно на правила, но совсем в ином ключе, нежели Эмнарисе. Она стояла, завернутая в несколько слоев шелка, не оголяя ни единой частички кожи, но при этом свободно и легко двигаясь, словно какая-то фея из сказок.

Стоило мне сказать про запахи, как это чистое создание, поражающее меня сочетанием серьезного взгляда и в то же время редкой непосредственности, понюхало собственное запястье! И скривилась, словно от вони.

– Меня так обмазали всякими маслами, что я и сама теперь пахну парфюмерной лавкой, – недовольно надув губы, совсем по-детски заметила Эвена. И это, кажется, были ее истинные эмоции, а не попытка кокетства.

– Это я переживу, – я мог вытерпеть любой запах, кроме присутствия другого мужчины. Но под флером ароматов улавливался только мой собственный. Да, чуть размытый после купаний и сбитый притирками, но все еще присутствующий. И от этого внутри поднималось чувство удовлетворения, превосходства. То унижение, что я испытывал рядом с княгиней последние дни, разъедавшее меня, словно отрава, наконец, проходило.

Протянув ладонь девушке, я с внутренним трепетом ожидал, когда ее маленькая рука окажется в моих пальцах. Такая миниатюрная, хрупкая. Да, в ней не было того ощущения поколений благородной крови, отборной селекции и культивирования красоты, что чувствовалось в княгине с одного взгляда. Но Эвена и без этого была прекрасна. Ни намека на крестьянскую грубость или скудость ума. Просто она была словно из другого мира, из иной сказки. И вся, вся для меня. Меня одного и никак иначе. И появилась эта девушка как нельзя вовремя. Удивительным было даже то, что она попала в мои покои, никем не задержанная, словно сама судьба вела ее за руку.

– Тебя ведь не присылала тогда Гуветт. И Фариса. Они обе роют землю, заглядывают под каждую плиточку дворца, пытаясь отыскать, кто в этом повинен, – тихо произнес я, поглаживая маленькую ладошку. Девушка, что с каждым мгновением дышала все тяжелее от этой простой ласки, вздрогнула всем телом и замерла.

Подняв взгляд, я смотрела в ее лицо, пытаясь поймать эмоции. Она была испугана, но ждала дальнейших слов, не торопясь ничего отвечать или как-то реагировать.

– Не переживай, это будет полезно обеим. Небольшая встряска и напоминание, что они не так всесильны, как им кажется. А мне все равно, ради какой выгоды и по чьей указке ты сюда добралась. Я чувствую, что от этого не будет вреда, это только во благо.

Решив, что сказано достаточно, я шагнул ближе, запустив свободную руку в волосы Эвены. Осторожно потянув пряди, следя за тем, как меняется ее лицо. Как расширяются зрачки, и чуть приоткрывается рот, беззвучно выдыхая «о». Я еще не встречал ни одной женщины, что так быстро и остро, каждой частичкой тела, реагировала бы на ласку. На такую целомудренную ласку. Она словно была соткана из нервных окончаний, но до момента моего касания они находились под плотной оболочкой. Но стоило мне только дотронуться до нее… как все это вырывалось наружу потоком невероятных ощущений.

– Ты всегда так реагируешь? – голос звучал тихо и сипло от удовольствия. Увлеченный, я и не заметил, как жар стал наполнять мое собственное тело. Словно стекло в печи, сразу распаляясь докрасна. Или это только на мои касания?

– Я пришла к тебе невинной, Зейфар, – тихо, прикрыв глаза, отозвалась она, даже не пытаясь отстраниться, а наоборот, впитывая и впитывая мои касания, словно губка воду.

– Я это знаю. И помню. Но спросил я о другом.

– Мне не нравится, когда меня кто-то касается. Кто-то… кроме тебя, – Эвена на миг зажмурилась, словно прячась от собственного признания. Но на губах ее играла мягкая, чуть смущенная улыбка.

– Какая в высшей степени приятная новость, – выдохнул я, сам не подозревая, что ждал этого ответа, затаив дыхание. И после слов, произнесенных девушкой, внутри словно распустился узел напряжения. Я был доволен.

Нет, в этот миг я был счастлив.

**

Зейфар уснул почти сразу. Я и без того видела, что на точеном лице колдуна под глазами залегли легкие темные тени, коих не было в прошлый раз. Видно, дела управленческие требовали от него больше сил, чем военные.

Я же, наоборот, не чувствовала ни малейшей усталости. Сердце взволнованно стучало в груди. Нужно было выбираться из дворца. Самое лучшее время – перед сменой последней ночной стражи, когда все уже немного устали и растеряли бдительность из-за тишины.

Протянув руку, я легко коснулась щеки, на которой уже начала пробиваться щетина. Зейфар выдохнул во сне и улыбнулся. Раньше я думала, что Владетельный князь – грозный и непримиримый человек, но здесь он виделся совсем иным, не таким. Спокойный и умиротворенный, один из самых грозных колдунов империи просто спал.

– Спасибо за все, – тихо произнесла и поймала себя на мысли, что вовсе не хочу уходить. В голове мелькали картины того, как все могло бы обернуться, реши я остаться… но это было малодушие. Такое будущее невозможно для меня.

Невероятным усилием воли заставив себя подняться, я вытянула амулет из тайника и направилась к вороху одежды, лежащей на полу. Обряжаться во все эти слои я не собиралась, но гулять голой по дворцу тоже было не самой лучшей идеей. Потому, выбрав два тонких наряда, самых неярких и больше других подходящих для моих целей, я натянула белье и светлое одеяние. Было бы лучше, если бы платье было темным, как у слуг, но это можно будет решить позже. У меня еще было немного времени.

Толкнув дверь, тихо выскользнула в коридор, заставив стражу встрепенуться.

– Господин уснул. Я иду к себе, – спокойно, словно ничего необычного не случилось, произнесла я и, дождавшись кивка, свернула в коридор.

Если солдаты и удивились, то ничего не сказали. Мало ли что взбрело в голову фаворитке. А может, таков был приказ князя. Главное, что господин на месте, и с ним все в порядке. Я подозревала, что на покоях висит не одно заклинание, способное предупредить стражу в случае угрозы. Но раз таковой не наблюдалось…

За поворотом я могла увидеть следующий пост охраны, но остановилась и накинула на себя легкий морок, который должен был меня укрыть от их внимания на пару мгновений. А больше мне и не требовалось.

Выбиралась я тем же путем, что и попала в покои князя. Через кабинет, по коридорам, через неприметную дверь, в которую могла протиснуться разве что кошка. И я.

И через полчаса уже была на первом этаже в помещениях для слуг. Здесь было пока тихо, но из кухни уже доносились какие-то звуки. Еще немного, и прислуга проснется, принимаясь за привычные дела. А пока…

Я плохо помнила, где находится прачечная, но такие комнаты обычно всегда делали рядом с кухней, чтобы по несколько раз не топить печи и не носить воду по этажам, потому шла почти наугад, прячась в нишах от малочисленной в этой части дворца стражи. Главное – не выдать себя намерением, которое могли почувствовать колдуны или охранные чары. Оно, стоило расслабиться, вилось цветной нитью за моей спиной и вполне могло взбудоражить ненужные силы.

Но мне снова везло. На каждом шагу. А когда в прачечной, среди развешанных вчера вещей, удалось найти форму служанки, я выдохнула. Расслабляться было рано, но теперь у меня был шанс выйти из дворца незамеченной. Нужно успеть до того, как меня кинутся искать девушки, приставленные Гуветт или Фарисой.

Быстро надев сырое платье, я бросила свой наряд в один из больших чанов, где отмокало белье, затолкав ткань поглубже под тряпки. Так его найдут не сразу в этой мыльной воде. Единственное, мне не хватало головного убора, чтобы спрятать волосы, и обувь на мне была все же слишком дорогой, вышитой мелким жемчугом. Но босиком было бы куда заметнее. Может, успею выбраться, пока никто не обратит внимания…

И только на выходе из прачечной, я заметила отрез тонкой ткани. Не чепчик, но все же лучше, чем ничего. Поправив наскоро сплетенную косу и завернув ее на затылке, я принялась обматывать голову куском материи, пряча волосы и неровные края. Получилось вполне пристойно, почти как у местных девушек.

Из коридора послышался шум, трубы задрожали, по ним пошла вода в сторону кухни. Служебная часть дворца просыпалась, а мне стоило поторопиться, чтобы выскользнуть в город под прикрытием этой утренней суеты.

Глава 5

– Фартук где? – рявкнула дородная женщина, едва не снеся меня у входа в кухню. – Быстрее давай. Двигаетесь, как сонные мухи. Понабирают деревенских дур, а потом удивляются, что все не так, как полагается. Надевай!

В меня полетела названая деталь одежды, едва не попав в лицо. Поймав его, быстро завязала на поясе и бросилась за грозной женщиной, что, уперев руки в бока, уже стояла у главной печи, раздавая указания, как офицер на плацу.

– Вы двое, беритесь за овощи. Сегодня морковь со сливками и бараниной. Все должно быть готово через час, пока мы не взялись за завтрак. Морковь почистить и порезать кружочками. Залить медом и укропом, чтоб успела настояться к обеду.

– Да, тетушка, – хватая один из небольших ножей, кивнула молодая женщина чуть старше меня. А затем, сунув такой же нож мне в руки, шепнула. – Не стой, даже в первый день на кухне. Тебя из покоев выпроводили?

– Ага, – тут же подхватила я. И, вспомнив, чем занимались девушки наверху, добавила с сожалением. – Не так постель прибрала.

– Бывает. Не расстраивайся. Ты милая лицом, может, пару дней с нами тут поработаешь, и Гуветт смилостивится. А пока не зевай.

Ближайший час, едва не изнывая от того, что так глупо подставилась, я занималась морковью. Казалось, еще немного, стоит закрыть глаза, как перед ними будет стоять изображение корнеплодов. Да и время утекало. От окончательного провала меня спасало только детство, проведенное в Капелле Древней Крови: разбираться с овощами нас там хорошо натренировали. Если бы не это, раскусили бы в первые пять минут.

– Как нет укропа?! – вопль был такой, что с потолочных балок едва не посыпалась пыль. В кухне все замерли на середине движения, боясь пошевелиться и попасть под лавину недовольства старшей кухарки. – Как я без него обед подам? Вы чем меня слушали?! Уши головам жмут?!

Тетушка бушевала так, словно на самом деле случилось что-то ужасное. А я вдруг сообразила, как мне быть.

Подскочив на месте, отчего на туфли из чана выплеснулась грязная после моркови вода, громко сказала:

– Я могу сбегать на рынок, тетушка. С этим мы почти закончили. За полчаса обернусь.

Женщина внимательно посмотрела на меня, словно сомневаясь, и махнула всем рукой, приказывая возвращаться к работе. Меня же жестом поманила к себе. Я просто боялась поверить в такую невероятную удачу. Сердце стучало в горле.

– Быстро бегаешь? – строго спросила она с сомнением, но видно вопрос отсутствия зелени был куда важнее моих способностей, что бы я ни ответила.

– Как лань, – честно призналась, стараясь не выдать нетерпения ни жестом, ни взглядом.

Тетушка, еще мгновение порассматривав меня, решительно кивнула и поманила за собой, идя куда-то в боковое помещение. Я же, чувствуя, что весь план висит на волоске, проходя мимо стола пекарей, как можно незаметнее зачерпнула горсть муки, тут же уронив ее на носки своих туфель. Слишком уж дорогой жемчуг, даже залитый грязной водой, выделялся на фоне каменного пола.

– Вот тебе, – протягивая бирку для прохода через стражу и несколько монет, вышла из подсобки тетушка и, словно что-то почувствовав, уставилась на белые от муки, заляпанные туфли. Теперь они вовсе не походили на обувь госпожи.

– И больше не надевай такую обувь на работу: не в покоях прислуживаешь.

– Да, тетушка, – чувствуя, как взмокла спина, выдохнула.

– Три больших пучка. И бегом. Не задерживайся.

– Поняла, – быстро кивнула и уже бросилась в сторону двери, как меня остановил грозный окрик:

– Фартук оставь, малахольная! Куда ты в нем!

На ходу развязывая бант, я почти бежала к выходу на двор. И едва не прокололась, решив идти через ворота, в которые заходила с танцовщицами, только в последний момент обратила внимание на калитку, в которую входила пара девушек из верхней прислуги. Едва не шлепнув себя по лбу от досады, бросилась туда.

– Стоять! – грозно произнес стражник, закрывая проход. – Куда?!

– На рынок. С кухни послали. Срочно, – неподдельно волнуясь и комкая юбки, пролепетала я. И только потом догадалась, что именно от меня хотят. Выдернув из кармана бирку, сунула ее под нос страже. – Вот!

– И правда, бирка кухни. Иди, – милостиво кивнул бородатый мужчина, которому было малоинтересно, на самом деле, кто я и куда.

Я же, бормоча благодарности, понеслась по улицам вниз, к рынку.

И только на полпути остановилась и задумалась. Бирку нужно было вернуть. Да и если укроп не принесут вовремя, поднимется ненужная мне волна вопросов. Так что все равно придется выполнить задание. Может, не так, как думалось, но все же.

**

Остановившись у стола зеленщика, я задумалась на мгновение. Куда больше хотелось просто закончить задание, но такая торопливость вполне могла нарушить все планы и поставить под угрозу весь результат. Чуть больше внимания к пропавшей бирке – и Зейфар быстрее отыщет путь, по которому я сбежала из дворца. Я не сомневалась, что пропажу фаворитки просто так не оставят, и Клинок перетрясет весь дворец. Но чем сложнее ему будет даваться поиск, чем больше времени он потратит на выяснение, тем лучше сотрется эхо моего присутствия. В итоге он не сможет найти никаких хвостов. Потому, окинув быстрым взглядом прохожих, я все же решилась и шагнула к лавке.

– Нужен самый свежий укроп во дворец. Срочно, – дернув бирку из кармана платья, я сунула ее под нос опешившему торговцу. Все правильно, потом он не вспомнит ни лица, ни того, в какую сторону я пошла, а сможет сказать только о пропуске с эмблемой дворцовой кухни.

– Вот, девушка, самый свежий. Только из теплиц на рассвете привезли, – с опаской косясь на бирку, которую я и не думала забирать, быстро показывал товар зеленщик. – Сколько нужно?

– Три больших пучка, – строго велела я. А подумав, добавила. – И мальчишка посыльный. Мне еще нужно кое-что купить, а травы нужны срочно.

– Могу подмастерье отправить, – тут же предложил мужчина, махнув рукой парнишке за спиной и умело скручивая пучки.

– Хорошо. Пусть сразу бегом к входу для слуг несет, там передаст с кем-нибудь. Впрочем, – я задумалась на мгновение. За потерю бирки кухарку могут сильно наказать, а это опять же, излишнее внимание к моей особе. Потому я протянула предмет долговязому мальчишке. – Вот тебе. Только не вздумай потерять. Отдашь вместе с зеленью старшей кухарке, или кому скажут. Я потом и так пройду.

– Как прикажете, госпожа, – белея от такой ответственности и крепко сжимая челюсть, кивнул долговязый подросток, принимая дрожащей рукой предмет.

– Только бегом!

– Угу, – прижав к груди зелень, закивал парень и опрометью бросился в сторону дворца.

Я же, расплатившись, скорым шагом отправилась между рядов. Сказала же, что еще не все купила, значит, нужно немного попетлять.

И только отойдя от зеленщика подальше, свернула между рядами, скрываясь в тени домов. Затем шагнула в проулок под низкую арку, где сдернула с головы ткань, шалью набросив ее на плечи, скрывая форменное платье.

Теперь можно было идти спокойнее. Я почти не выделялась среди разношерстных прохожих, разве что накидка на плечах была слишком уж белой. Но и это не должно было быть проблемой: у любой женщины может быть причина носить траур*.

_____________________

* траур на индийский манер, белый.

**

Еще несколько поворотов, через толпу спешащих, и я попала в нижнюю часть города.

Здесь было иначе, не так, как в близости от дворца, в Высоких кварталах или на рынке. Все ощущалось свободнее, ярче. И в то же время опаснее. Люди меньше следили за собственными словами и жестами, жили не по строгим правилам этикета, а по собственному наитию, открыто радуясь и скорбя… и в то же время здесь куда проще было нарваться на кулак или остаться без кошелька, несмотря на все старания правителей. Нижний город был почти что другим миром, куда более прямым и понятным, чем тихие и скрытые за улыбками интриги двора и его обитателей. А еще были катакомбы… но туда мне сегодня было не нужно.

Пройдя несколько кварталов, чувствуя себя куда спокойнее и увереннее в этой части города, я свернула под очередную арку в узкой улочке. Проход вел на площадь, круглую, как блин, с небольшим фонтаном питьевой воды в центре. Обрамляли площадь каменные навесы на колоннах, что создавали тень в знойные дни и оберегали от непогоды. В торце площади стояло высокое здание со шпилями, почти пронизывающими небо. То самое место, куда мне и было нужно.

Камень, из которого была сложена Капелла Древней крови, отличался от остальных. Он был темнее, зернистее и куда больше. Такие валуны тесали сразу в полях у подножия гор, там, где когда-то проходил ледник, и уже потом везли готовые блоки к месту стройки. И на одну телегу было можно погрузить только пару подобных камней, а чтобы построить всю Капеллу с ее высокими ступенями и несколькими этажами требовалось их немало. Хорошо, что для подземных уровней использовали обычный обжигаемый кирпич.

Быстро пройдя к центру площади, я подошла к фонтану и подставила ладони под тонкую струйку, что сбегала из основной чаши. Прохладная вода освежала даже от первого касания, а стоило провести влажными ладонями по лицу, как я почти ожила, отбросив все тревоги этого дня. Все получилось. Здесь, у самых ступеней Капеллы, я была в шаге от завершения своего задания. Оставалось дело за малым: войти под темные прохладные своды.

Только я все медлила. Знала, что как только за моей спиной сомкнутся тяжелые двери – Капелла меня поглотит безвозвратно. До следующего задания, но в нем не будет даже тени присутствия Зейфара Ильзатрина. Живот вдруг стянуло сладким спазмом, напоминая обо всем, что произошло ночью. О том, что больше не повторится. Захотелось громко и отчаянно застонать от собственной глупости: зачем решилась на то, что будет жечь воспоминаниями всю оставшуюся жизнь? Но как было не согласиться?

– Это малодушие, Альмил. Ты знаешь свою судьбу, – буркнула я, глядя на отражение в фонтане. В солнечном свете пряди, упавшие на лицо, казались темно-красными, почти светящимися, а на щеках сияли золотые солнечные блики, отскакивающие от воды. Кажется, я никогда не была так красива, как сейчас, несмотря на усталость и слегка растрепанный вид. Меня словно наполнила какая-то внутренняя, истинная красота. И оттого становилось очень горько на душе. Потому как Капелла Древней крови – не то место, что может сохранить подобное. Темные камни словно поглощают все, что оказывается в их власти. Молодость, веру… надежду.

Оттолкнувшись от ограды фонтана, я кинула быстрый взгляд в сторону Мозаичного дворца. Его прекрасная, выложенная из золотой и красной черепицы крыша на шпилях была отлично видна даже с этого расстояния. Но это больше меня не коснется. И лучше затолкать все воспоминания так глубоко, где никто и никогда не догадается о произошедшем.