Янтарный лёд

Глава 1

Следы краски на холоде смерти.

Арлетта Ван дер Вельде стояла перед мольбертом, кисть замерла в воздухе. На холсте бушевала буря из ультрамарина и охры – отражение сумятицы в её душе. Весть о Грегоре пришла как удар кирпичом по витрине галереи. Грегор Морли. Её меценат, первый, кто поверил в её дерзкие абстракции, друг, чей смех заполнял тишину мастерской после вернисажей. Убит. В собственном доме. И она… она была там.

Воспоминание накатило волной тошноты: роскошный кабинет Грегора, запах старых книг и дорогого коньяка, внезапный хруст стекла из гостиной, её собственный испуганный крик, мелькнувшая в дверном проеме чужеродная тень, и потом… тишина. Ужасающая, густая тишина. Она не видела лица, только тёмный силуэт и запах – резкий, химический, чужой.

Теперь ей предстояло пойти туда, где холод смерти был не метафорой, а повседневной реальностью. В морг.

* * *

Доктор Сайлас Торн затянул стяжки на новом белом халате, его движения были точны, экономичны, отработаны годами. Вентиляция гудела, пытаясь заглушить вездесущий запах формалина и чего-то более тяжелого, невыразимого. На столе перед ним лежало тело Грегора Морли. Коллега по редким партиям в покер, человек, чья неугомонная жизнерадостность казалась Сайласу почти неприличной в их мире. Теперь – просто работа. Протокол, разрезы, поиск причин. Очередная трагедия в бесконечной череде.

– Свидетельница прибыла, доктор Торн, – голос ассистентки прозвучал из динамика. – Арлетта Ван дер Вельде. Художница.

Сайлас кивнул, не отрывая взгляда от инструментов. «Художница». Это слово для него значило не больше, чем «бухгалтер» или «водитель». Люди, живущие в выдуманных мирах, пока он копошился в реальности, холодной и безжалостной. Он слышал это имя – Арлетта. Её картины висели в доме Грегора. Кричащие пятна цвета, бессмысленные формы. Как это могло кого-то трогать? Искусство не воскресит мёртвых. Не зашьет раны. Не поймает убийцу.

Он вышел в приёмную. Контраст был резким: стерильная белизна стен, флуоресцентный свет, режущий глаза, и она. Она была всплеском цвета на этом монохромном холсте. Светлые, растрёпанные волосы обрамляли бледное лицо с огромными, полными невыплаканных слёз глазами. Ярко-синий платок, небрежно наброшенный на плечи, казался криком в этой тишине. Она сидела, сгорбившись, кусая губу, пальцы нервно перебирали бахрому платка. От нее исходил слабый, но отчетливый запах скипидара и масляной краски – запах ее мира, навязчивый и чуждый здесь.

– Мисс Ван дер Вельде? – голос Сайласа был ровным, профессионально-бесстрастным. – Доктор Торн. Я веду это дело. Вам нужно опознать тело и дать показания.

Она вздрогнула, подняла на него глаза. В них читался ужас, растерянность и что-то еще… глубокая, звенящая боль. Сайлас внутренне напрягся. Эмоции. Они всегда мешали. Затуманивали факты.

– Я… я не хочу туда идти, – прошептала она, голос сорвался. – Я уже видела его… там… в кабинете… после…

– Процедура необходима, – отрезал Сайлас, открывая дверь в предсекционную. Холодный воздух ударил в лицо. – Чем точнее формальности, тем быстрее мы найдем того, кто это сделал.

Он повел её по коридору. Она шла, едва переставляя ноги, взгляд прилип к стерильному полу. Когда они вошли в помещение, где на металлическом столе под ярким светом лежало тело, покрытое простыней до груди, Арлетта вскрикнула, коротко и глухо, зажав рот ладонью. Слёзы хлынули ручьём.

– Да, это… это Грегор, – выдавила она, отворачиваясь. – О Боже, Грегор…

Сайлас наблюдал. Истерика. Ожидаемо. Он сделал пометку в блокноте. Ему нужны были факты, а не слёзы.

– Вы сказали, были в доме, когда это произошло? Что именно Вы видели? Слышали?

Арлетта пыталась взять себя в руки, вытирая лицо рукавом, оставляя размазанные следы туши. Её рассказ был обрывистым, эмоциональным: она пришла обсудить новую выставку, Грегор был в кабинете, она пошла в гостиную налить себе воды… хруст разбитого стекла… тень… крик… тишина… её собственный страх, заставивший спрятаться за диваном… потом она нашла его.

– Тень… – настаивал Сайлас. – Мужчина, женщина? Рост? Одежда? Оружие?

– Не знаю… Темно… Высокий? Кажется… Одежда темная… – Она зажмурилась, пытаясь выловить образ из хаоса памяти. – Запах! Был запах… Резкий. Как… как растворитель. Но другой. Едкий.

«Растворитель?» Сайлас отметил. Возможно, следственный химик что-то найдёт. Но это было туманно.

– Вы ничего не трогали? Не подходили близко к телу?

– Нет! Я… я испугалась… позвонила в полицию и выбежала…

Её дрожь была почти физически ощутимой. Сайлас почувствовал знакомое раздражение. Свидетель, охваченный паникой, – худший вариант. Детали стираются, память искажается.

– Ваши картины, – неожиданно для себя самого произнес он, глядя на пятна краски на её джинсах. – Они часто вызывают сильные эмоции. Как вы считаете, могло ли творчество Грегора… или ваше… стать мотивом для кого-то? Обида? Зависть?

Арлетта посмотрела на него, будто он спросил, может ли солнце быть квадратным. В её глазах мелькнуло непонимание, даже лёгкое возмущение.

– Искусство – это свет, доктор Торн, – сказала она тихо, но с внезапной твердостью. – Оно открывает души, а не закрывает их навсегда. Кто-то, способный на… на «это»… не понимает ни искусства, ни света. Это тьма. Чистая тьма.

Её слова, произнесенные с такой убежденностью в этом месте, среди металла и смерти, показались Сайласу наивными до абсурда. «Свет? Открывает души?» Он видел, что «открывают» души ножом или пулей. Тьма была реальностью, свет – иллюзией, которую люди вроде неё покупали за большие деньги.

– Спасибо, мисс Ван дер Вельде, – он закрыл блокнот. – Это пока всё. С вами свяжутся, если потребуются дополнительные вопросы. Постарайтесь успокоиться.

Она кивнула, всё ещё не в силах сдержать слёзы. Когда она повернулась, чтобы уйти, её платок зацепился за угол металлического столика. Она дернулась, ткань соскользнула, упав на холодный пол рядом с дренажным желобом.

Сайлас видел, как она наклонилась, чтобы поднять его. Видел, как её взгляд на миг задержался на чем-то на полу, чуть в стороне от желоба. На крошечном, едва заметном брызге цвета. Не красного. А… изумрудно-зелёного. Яркого, как мазок на её холсте. Её пальцы, привыкшие к краскам, инстинктивно потянулись к нему, но не коснулись.

– Это… – начала она.

– Грязь, – автоматически отрезал Сайлас, уже отводя взгляд. Вероятно, след от чьей-то обуви. Несущественно. – Вам пора. Ассистент проводит вас.

Арлетта замерла, её взгляд перешел от странной зелёной капли к его лицу, холодному и непроницаемому. В её глазах смешались боль, недоумение и что-то новое – проблеск острого, почти художнического наблюдения. Она молча подняла платок, сжала его в руке и, не сказав больше ни слова, позволила ассистентке вывести себя из морга.

Сайлас вздохнул, когда дверь закрылась. Эмоциональная воронка ушла. Теперь можно было работать. Он подошел к телу Грегора, включил яркую лампу. Его мир вернулся: факты, ткани, разрезы, химические реакции. Мир, где не было места кричащим синим платкам, запахам скипидара или наивным разговорам о "свете искусства". Мир, где единственными красками были оттенки разложения и багровые следы насилия.

Он взял скальпель. Работа ждала. Тень убийцы где-то там, в городе, а он должен был найти её здесь, среди холодного металла и безмолвных свидетельств. Мысль о художнице с ё слезами и зелёной каплей на полу уже стерлась, как ненужный штрих на чистом листе протокола. Она была свидетелем. Неуравновешенным, эмоциональным. Ни больше, ни меньше. Их миры, столкнувшись на миг, снова разошлись по своим орбитам: её – в хаос цвета и чувств, его – в стерильную точность смерти.

Но где-то в подсознании, словно неуловимое пятно на периферии зрения, задержался образ её глаз, полных не только слёз, но и внезапного, острого вопроса, когда она смотрела на ту зелёную каплю. Вопроса, на который он не стал искать ответа. Пока.

Глава 2

Янтарные отблески в Мастерской Тени.

Солнечный свет, густой и теплый, как жидкий мёд, заливал просторную мастерскую Арлетты Ван дер Вельде. Он играл в длинных, почти белоснежных прядях её волос, уложенных в небрежный узел, из которого выбивались отдельные пряди, прилипшие к влажным от слёз и концентрации вискам. Её янтарные глаза, обычно светящиеся тёплым внутренним огнём, сейчас были тусклыми, воспаленными, но невероятно сосредоточенными. Она стояла перед огромным холстом, залитым хаосом мазков – кобальтовой синевой, киноварной яростью, тяжёлыми ударами черной сажи. Это был крик души, попытка изгнать ужас, запечатленный в памяти: силуэт в дверном проеме, запах химической горечи, безжизненное тело Грегора.

Но руки её дрожали. Кисть выскальзывала из пальцев, оставляя неуклюжие кляксы. Она сжала кулаки, вонзив ногти в ладони. Боль. Хоть какая-то ясность. Платок, тот самый, синий, который уронила в морге, лежал на табурете, сложенный небрежно. И на нём, едва заметно, было крошечное пятнышко… не синей краски с её пальцев, а того самого, странного изумрудно-зелёного оттенка. Как та капля на холодном полу предсекционной.

«Грязь», – прозвучал в памяти холодный, бесстрастный голос доктора Торна. Но Арлетта знала краски. Знала их текстуру, запах, поведение. Это была не грязь. Это была краска. Очень специфического, почти ядовитого оттенка зелёного. Пигмент, который она сама использовала лишь однажды, для серии "Подводные сады". Очень дорогой, очень редкий. И уж точно не тот, что мог оказаться на полу полицейского морга случайно.

Стук в дверь мастерской заставил её вздрогнуть. Не время для гостей. Не сейчас. Она знала, кто это. Только он мог стучать так – резко, без извинений, словно отбивая такт для вскрытия.

– Войдите, – голос её сорвался, она сглотнула ком в горле.

Дверь открылась, впустив не просто человека, а сгусток холода и чужеродности. Сайлас Торн в своём неизменном тёмном костюме и безупречно белой рубашке казался пришельцем в этом царстве цвета и творческого хаоса. Его взгляд, острый и оценивающий, скользнул по заляпанным краской полам, горам тюбиков на столе, незаконченным полотнам, стоящим у стен, и наконец остановился на ней. На её бледном лице, на следах слёз, на длинных светлых волосах, собранных, но все равно излучающих тепло, которого ему так не хватало. На её глазах – янтарных, как застывшая смола, полных боли и… вызова?

– Мисс Ван дер Вельде, – кивнул он, не делая шага вперед. Запах скипидара, масляных красок и чего-то цветочного (может, раздавленная пастель?) ударил ему в нос. Навязчиво. – Требуются уточнения по вашим показаниям. Анализы на месте преступления кое-что прояснили.

– Прояснили? – Арлетта повернулась к нему, не выпуская из рук кисть, как щит. – Вы нашли… того человека? Тень?

Сайлас покачал головой. Его лицо было каменной маской, но в уголках губ читалось лёгкое раздражение.

– Пока нет. Но мы установили орудие убийства. Тупой тяжелый предмет. Возможно, статуэтка, которую преступник унёс с собой. И…, – он сделал паузу, его взгляд стал пристальнее, – мы нашли следы краски. Не в кабинете, где было тело. А в гостиной, у разбитого окна, через которое проникли. На осколках стекла.

Арлетта замерла. Сердце бешено заколотилось.

– Краски? – повторила она, стараясь звучать ровно. – Какого… цвета?

– Зелёного, – ответил Сайлас, наблюдая за её реакцией. – Яркого, изумрудного оттенка. Непохожего на обычные бытовые краски. Лаборатория идентифицирует состав.

В мастерской воцарилась тишина, нарушаемая только гулом города за окном. Арлетта медленно опустила кисть. Янтарные глаза горели теперь не только болью, но и странной, ледяной ясностью.

– Доктор Торн, – начала она тихо, но так, что каждое слово прозвучало отчётливо. – Когда я была в вашем… морге… я тоже видела краску. Такого же цвета. Маленькую каплю. На полу. Рядом с тем местом, где стоял Грегор.

Сайлас нахмурился. Его профессиональная уверенность дала трещину.

– Это невозможно. Предсекционная тщательно убирается после каждого случая. И до Грегора Морли там не было тел с подобными загрязнениями. Вы ошибаетесь. Это могла быть грязь, след от реактива…

– Это была краска! – перебила его Арлетта, шагнув вперед. Её светлые волосы колыхнулись. – Я художник. Я знаю краски. Эта – особенная. Очень стойкий пигмент на основе фталоцианина. Он не стирается, не смывается простой водой. Он… – она резко повернулась, схватила с мольберта маленький тюбик с почти стершейся этикеткой, – вот он! Виридиан экстра-тон. Его используют редко. Очень редко. И стоит он… – она горько усмехнулась, – как хороший костюм. Вряд ли его можно найти на ботинках ваших лаборантов.

Она протянула тюбик Сайласу. Он нехотя взял его. Пластик был липким от старой краски. Надпись действительно гласила «Viridian Extra Fine». Он смотрел на тюбик, потом на её лицо – решительное, несмотря на бледность и следы страданий. Её янтарные глаза не отводили взгляда, бросая ему вызов, его собственному скепсису.

– И что это доказывает, мисс Ван дер Вельде? – спросил он, стараясь сохранить ледяной тон. – Что убийца – художник? Или что он посетил морг после совершения преступления, оставив там след? Оба варианта абсурдны.

– Это доказывает, что вы что-то упустили! – вырвалось у Арлетты. Голос её дрожал, но не от страха, а от гнева и отчаяния. – Что этот след – важный! Что он связывает место убийства с… с тем местом, где лежал Грегор потом. Может, убийца был «там»? Может, он следил? Может…, – она вдруг замолчала, её взгляд стал расфокусированным, внутренним. – Может, он знал, что тело повезут туда? И пришел… посмотреть?

Мысль была дикой, пугающей. Сайлас почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он отвёрг её мгновенно.

– Это паранойя, мисс Ван дер Вельде. Навеянная стрессом. Морг – режимный объект. Посторонние туда не проникают.

– Как же тогда там оказалась «моя» краска? – резко парировала Арлетта, указывая на платок, где зелёное пятнышко выделялось на синем фоне. – Я принесла её на себе? С места убийства? Но я же не подходила к окну! Я была в гостиной, потом в кабинете… и потом убежала. И в морге я была только в приёмной и предсекционной, не касаясь ничего! Откуда она на платке? И на полу?

Сайлас молчал. Его логичная, выстроенная, как скальпель, картина реальности дала трещину. Небольшую, но раздражающую. Эта художница с её светлыми волосами и горящими янтарными глазами, с её дурацкими догадками и упрямством… Она вносила хаос. Он ненавидел хаос.

– Ваши предположения… не лишены любопытства, – сквозь зубы процедил он. – Я проверю записи посещений морга в тот день. И перепроверю уборку предсекционной. Что касается краски…, – он взвесил в руке тюбик, – лаборатория даст точный состав с места преступления. Если совпадет с вашим виридианом… это будет уликой.

Он не сказал "важной уликой". Не признал, что она могла быть права. Но Арлетта почувствовала крошечную уступку в его тоне. Минимальную. Она кивнула, внезапно почувствовав усталость, смывающую волну адреналина.

– Спасибо, доктор Торн, – сказала она тихо, отворачиваясь к своему кричащему холсту. Её профиль на фоне буйства красок был хрупким и печальным. Длинная светлая прядь упала на щеку.

Сайлас стоял, не зная, что сказать. Его взгляд скользнул по её спине, по напряженным плечам, по рукам, всё ещё слегка дрожащим. Он привык видеть свидетелей сломленными, истеричными, замкнутыми. Но не такими… упорными. Не такими, кто осмеливался оспаривать его реальность своими красками и догадками. Это было… неудобно.

– Вы пытаетесь нарисовать то, что видели? – спросил он неожиданно, кивая на холст.

Арлетта взглянула на свое творение – хаотичное, тёмное, полное безысходности.

– Я пытаюсь нарисовать тень, – ответила она горько. – Но тени не имеют лица. Только очертания. И запах. Химический, едкий запах. И этот… зелёный цвет. Как клык змеи.

Она повернулась к нему снова. Янтарные глаза были бездонными.

– Может, вам стоит попробовать иначе, доктор? Не искать только отпечатки пальцев и состав краски. Может, попробовать… нарисовать портрет этого человека? Из того, что есть? Тень. Запах. И редкая, ядовито-зеленая краска. Разве это не детали? Разве они не складываются в… в образ?

Сайлас смотрел на неё. Художница. Предлагала ему рисовать портрет преступника. Это было так далеко от его протоколов, от его скальпелей и микроскопов, что казалось чистым безумием.

– Моя работа основана на фактах, мисс Ван дер Вельде, – произнес он, пряча тюбик с краской в карман. – Не на воображаемых образах. Я проверю вашу информацию о краске. Ожидайте звонка.

Он повернулся и вышел из мастерской, не оглядываясь. Солнечный свет, тёплый и живой, остался позади, вместе с запахом красок и образом женщины с янтарными глазами, которая осмелилась предложить ему видеть мир иначе. Он шагнул в прохладную серость подъезда, и дверь мастерской закрылась с тихим щелчком, отсекая буйство цвета.

Но в кармане его пиджака лежал маленький липкий тюбик с редкой зелёной краской. И в памяти, вопреки всему, застыл вопрос из её янтарных глаз: «Разве они не складываются в образ?»

Он отмахнулся от него, как от назойливой мухи. Факты. Только факты. Тень убийцы не имела лица. Она имела ДНК, отпечатки обуви и, возможно, состав краски. Этого должно было хватить. Но где-то в глубине, в том месте, которое он давно заморозил, шевельнулось что-то похожее на сомнение. Или просто раздражение. От художницы, которая видела зелёные капли там, где их не должно быть, и осмеливалась думать, что он что-то упускает.

Глава 3

Имбирное печенье и Тени Прошлого.

Солнце, уже клонящееся к закату, окрашивало мастерскую Арлетты в тёплые золотистые тона. Хаотичный холст с криком боли всё ещё стоял на мольберте, но теперь он был прикрыт старым льняным полотном. Воздух, пропитанный запахом красок и скипидара, смешивался с новыми, уютными ароматами – свежесваренного кофе, корицы и чего-то сдобного, сладкого.

– Прямо, как в детстве, помнишь? – Марго Рено, скульптор с огненно-рыжими кудрями и вечно запачканными глиной руками, поставила на заляпанный красками столик поднос с дымящимся имбирным печеньем. – Твоя бабушка всегда пекла такое, когда нам было грустно. Говорила, имбирь – для храбрости.

Арлетта слабо улыбнулась, поправляя выбившуюся из небрежного узла светлую прядь. Её янтарные глаза, всё ещё хранившие тень горя, казались чуть светлее в этом тёплом свете и среди друзей. Марго была глотком свежего воздуха, ураганом энергии и безусловной поддержки. А рядом с ней, аккуратно раскладывая крошечные кисточки на чистом листе бумаги, сидел Лео Вандерлинде, тихий и педантичный реставратор графики из соседней галереи. Его тонкие пальцы, привыкшие к ювелирной работе, казались неуместными рядом с Марго, но именно его спокойная, молчаливая забота часто была спасительной.

– Помню, Марго, – ответила Арлетта, беря печенье. Оно было хрустящим, с острой ноткой имбиря – точно как бабушкино. Глоток горячего кофе обжёг горло, но принес странное утешение. – Она говорила, что сладкое лечит душу лучше любого лекарства.

– А еще лучше лечит душу – работа! – Марго уселась на табурет, отломив себе половину печенья. – Лео, ты видел её новые этюды к «Световым волнам»? Просто космос! Хотя…, – она осеклась, бросив осторожный взгляд на прикрытый холст. – Арлетта, милая, ты не должна замыкаться. Ты должна творить. Это твоя жизнь.

– Я пытаюсь, – Арлетта вздохнула, обводя взглядом мастерскую – её убежище, её вселенную. – Но каждый раз, когда я беру кисть, перед глазами… Он. Или та тень. И этот запах… химический, как в морге.

Она непроизвольно вздрогнула. Воспоминание о холодных стенах, о бесстрастном лице доктора Торна, о зелёной капле на полу всё ещё было свежо.

Лео поднял глаза. Его взгляд, острый и внимательный за толстыми линзами очков, остановился на ней.

– Ты упоминала краску, Арлетта, – произнёс он тихим, ровным голосом. – Изумрудно-зелёную. Виридиан экстра-тон.

Арлетта кивнула, оживляясь.

– Да, Лео! Именно. Ты же знаешь пигменты лучше всех. Я показала тюбик тому… коронеру. Он взял его на анализ. Сказал, что на месте преступления нашли такую же краску на осколках стекла. И я… я видела её каплю в морге, рядом с Грегором. Но он не поверил мне. Считает, что это грязь или я ошибаюсь.

Лео задумчиво потер подбородок.

– Виридиан экстра-тон… Да, очень специфичный пигмент. Дорогой. Его используют для особой глубины и стойкости, в основном в станковой живописи высокого класса. Или…, – он сделал паузу, – в реставрации. Для тонировок. Но там его применяют крайне осторожно, микродозами. Такая яркая капля… это странно.

– А кто вообще покупает этот тон? – встряла Марго, с любопытством наклонившись вперед. – Небось, человек десять в городе? Лео, ты же знаешь всех поставщиков!

– Не всех, – улыбнулся Лео. – Но основных – да. Этот пигмент закупают несколько серьёзных мастерских, пара академических студий… и несколько частных художников, которые не экономят на материалах. Грегор, кстати, покупал его для тебя, Арлетта, пару лет назад, для серии «Подводные сады». Большая партия.

Арлетта нахмурилась.

– Да, но у меня остатки давно закончились. Я не покупала его с тех пор. И в мастерской его нет.

– А у кого ещё? – настаивала Марго. – Может, кто-то завидовал Грегору? Или тебе? Знаешь, арт-среда… не всегда дружелюбна.

Арлетта хотела возразить, как когда-то доктору Торну, что искусство – это свет, но слова застряли в горле. Грегор был убит. Слишком жестоко, чтобы списать на случайность. Зависть? Месть? Возможно. Мир искусства, каким бы прекрасным он ни был, имел и свою темную изнанку.

– Лео, – обратилась она к реставратору, – не мог бы ты… осторожно… узнать? У поставщиков? Кто за последнее время покупал этот виридиан? Особенно в больших количествах? Или необычно часто?

Лео медленно кивнул. Его лицо стало серьезным.

– Это рискованно, Арлетта. Если это действительно связано… и если кто-то узнает о вопросах…

– Я знаю, – прошептала она. – Пожалуйста, будь осторожен. Просто… любая зацепка. Доктор Торн, кажется, сосредоточен только на физических уликах. Он не видит… контекста.

– Холодный тип? – фыркнула Марго. – Я видела, как он выходил отсюда в прошлый раз. Шёл, как будто несёт собственный саркофаг. Не удивительно, что он не видит дальше своего скальпеля.

Внезапно раздался резкий стук в дверь мастерской. Тот самый, безошибочный, отбивающий такт для вскрытия. Сердце Арлетты екнуло. Марго и Лео переглянулись.

– Говорим о солнце, а оно… в виде ледяного дождя, – пробормотала Марго, вставая и направляясь к двери. – Я открою, принцесса. Не волнуйся.

Арлетта быстро вытерла ладони о джинсы, сгладила воображаемые складки на блузке. Почему его появление всегда заставляло её так нервничать?

Дверь открылась. Сайлас Торн стоял на пороге, всё такой же безупречный и невыносимо чужеродный в своём тёмном костюме. Его острый взгляд мгновенно оценил обстановку: тёплый свет, кофе, печенье, друзей. На его лице мелькнуло что-то неуловимое – возможно, лёгкое удивление или даже… неодобрение? Увидев Арлетту не в слезах, а в кругу близких, с едва уловимым отблеском тепла в янтарных глазах, он, казалось, на мгновение сбился с привычного ритма.

– Доктор Торн, – произнесла Арлетта, вставая. – Вы… с результатами анализа?

Он вошел, едва кивнув Марго и Лео. Его присутствие внесло ощутимую струю холода в уют мастерской.

– Лаборатория подтвердила, – сказал он без предисловий, вытаскивая из внутреннего кармана пиджака знакомый липкий тюбик. – Состав краски с места преступления и с этого тюбика идентичен. Виридиан экстра-тон. Ваша информация была… точной.

В его голосе звучало не столько признание, сколько констатация факта. Но для Арлетты это была маленькая победа. Она почувствовала, как Марго сжимает её руку под столом в знак поддержки.

– А капля в морге? – не удержалась она. – Вы проверили?

Сайлас нахмурился.

– Образец был взят. Но его было слишком мало для полноценного анализа. Предварительно – тот же пигмент. Как он туда попал…, – он замолчал, его взгляд стал жёстче, – остается загадкой. Но это не меняет главного. Эта краска – ключевая улика. Она связывает преступника с местом убийства.

– А может, и с миром искусства, доктор Торн? – мягко вступил Лео, поднимаясь. Его тихий голос привлек внимание Сайласа. – Этот пигмент редок и дорог. Его используют немногие.

Сайлас холодно оглядел реставратора.

– Ваша точка зрения, мистер…?

– Вандерлинде. Лео Вандерлинде. Я реставратор. Знаю рынок художественных материалов. – Лео не смутился под ледяным взглядом. – Возможно, стоит проверить, кто недавно закупал этот виридиан. Это могло бы сузить круг подозреваемых.

Сайлас задержал на нём взгляд на секунду дольше, потом перевел его на Арлетту. В его глазах читалась борьба между профессиональной необходимостью и глубоким скепсисом ко всему, что выходило за рамки его «фактов».

– У полиции есть свои методы, мистер Вандерлинде, – ответил он сухо. – Но информация о специфике пигмента будет учтена. Мисс Ван дер Вельде, – он повернулся к Арлетте, – Вас могут вызвать для дополнительных вопросов. Будьте на связи.

Он кивнул, бросив последний оценивающий взгляд на тёплую, наполненную дружеской поддержкой атмосферу мастерской, на светлые волосы Арлетты, уловив в её янтарных глазах не только боль, но и проблеск решимости, подкрепленной друзьями. Это было незнакомо. Неудобно. Он развернулся и вышел так же резко, как и появился.

– Вау, – выдохнула Марго, когда дверь закрылась. – Настоящий айсберг в Антарктиде человеческих отношений. Как ты с ним вообще разговариваешь, Арлетта?

Арлетта вздохнула, снова опускаясь на стул. Тюбик с краской лежал на столе, маленький, липкий, но теперь – официальная улика.

– Он… сосредоточен на своем деле, – сказала она, пожимая плечами. – И он поверил насчет краски. Это уже что-то.

– Он поверил «лаборатории», – поправил Лео, снова садясь и аккуратно поправляя очки. – Но да, это прогресс. Я завтра же начну осторожные расспросы о виридиане. Кто, когда, сколько. – Он взял печенье. – А пока, Арлетта, ешь. Бабушка была права. Имбирь – для храбрости. И нам всем она сейчас не помешает.

Арлетта взяла ещё одно печенье. Хрупкая радость от встречи с друзьями, теплоё кофе, сладкий хруст имбиря – всё это было каплей света в море тьмы, в котором она барахталась. Она посмотрела на Марго, которая уже рассказывала какой-то смешной случай из жизни студии, и на Лео, внимательно слушавшего, его тонкие пальцы ловко чистили крошечную кисточку. Они были здесь. С ней. Это давало силы.

Доктор Торн искал убийцу в холодных фактах и химических составах. Она же чувствовала, что ответ скрыт где-то здесь, в знакомом мире красок, пигментов, зависти и страсти, который она знала так хорошо. И с помощью друзей, с каплей бабушкиной храбрости в виде имбирного печенья, она была намерена этот мир прочесть – мазок за мазком, тень за тенью. Даже если для этого пришлось бы снова столкнуться с ледяным взглядом доктора Торна и холодом той зелёной капли, которая связывала смерть Грегора с её собственным миром самым жутким образом.

Глава 4

Стальной осколок в голосе.

Кабинет следователя в полицейском участке был полной противоположностью мастерской Арлетты. Стерильный свет люминесцентных ламп, запах дезинфекции и бумажной пыли, строгие металлические шкафы. Арлетта сидела на жёстком пластиковом стуле, её длинные светлые волосы были собраны в тугой хвост, подчеркивая бледность лица. Янтарные глаза нервно скользили по стенам, уставленным папками с делами. Рядом с ней, с невозмутимым спокойствием, восседал Лео Вандерлинде. Его тонкие пальцы были сложены на коленях, взгляд из-за очков внимательно изучал схему места преступления, висевшую на доске.

Дверь открылась, и вошел Сайлас Торн. Безупречный, как всегда. Тёмный костюм, белая рубашка, галстук узлом точной геометрии. Его ледяные глаза скользнули по Арлетте – мельком, профессионально – и задержались на Лео. На долю секунды в них промелькнуло что-то… оценивающее. Глубже обычного.

– Мисс Ван дер Вельде, мистер Вандерлинде, – кивнул он, занимая место за столом напротив них. Его голос был ровным, но в нём чувствовалась привычная сталь. – Благодарю за явку. Мистер Вандерлинде, как эксперт по художественным материалам, ваши знания могут быть полезны.

Лео ответил лёгким наклоном головы.

– Я постараюсь помочь, доктор Торн. Чем могу?

Сайлас открыл папку.

– Речь о пигменте Виридиан экстра-тон. Лаборатория подтвердила его присутствие на осколках стекла в гостиной дома Грегора Морли. Ваше предположение о его редкости оказалось верным. Мы составили предварительный список лиц и организаций, закупавших этот пигмент в городе за последний год. – Он положил перед Лео распечатку. – Ваша задача – просмотреть список и отметить тех, кто, по вашему мнению, мог приобрести его в значительном количестве или необычно часто. А также тех, чьё присутствие в списке кажется вам… сомнительным или неожиданным.

Арлетта наблюдала, как Лео берет список, его пальцы аккуратно перелистывают страницы. Он погрузился в чтение, его лицо стало сосредоточенным, профессиональным. Она чувствовала волну благодарности к нему. Его спокойная компетентность была островком стабильности в этом море ужаса и полицейской процедуры.

– Конечно, доктор Торн, – проговорил Лео, не отрываясь от списка. – Например, вот эта студия… «Ателье Верде». Они специализируются на декоративной росписи интерьеров, в основном пастельных тонов. Виридиан экстра-тон для них – слишком дорогой и насыщенный пигмент. Его покупка здесь выглядит странно. А вот мастерская Джулиана Кроу…, – Лео понизил голос, обращаясь уже скорее к Арлетте, чем к Сайласу. – Помнишь, Арлетта, он же делал эти провокационные граффити-инсталляции в старом порту? Использовал очень яркие, почти ядовитые цвета. Его присутствие в списке логично. И количество… да, большое, но для его масштабов работ объяснимое.

Он повернулся к Арлетте, его взгляд за очками был тёплым, ободряющим. Он слегка коснулся её руки, указывая на строчку в списке – жест дружеский, привычный для них обоих за годы знакомства.

– А вот это интересно, – продолжил Лео, уже снова глядя на Сайласа, но его палец всё ещё лежал на бумаге рядом с рукой Арлетты. – Галерея «Белый куб». Они покупали партию два месяца назад. Но их стиль – минимализм, монохром. Зачем им виридиан? Разве что для…

Именно в этот момент Сайлас Торн, который до сих пор наблюдал за ними с каменным лицом, внезапно прервал Лео. Его голос, всегда такой контролируемый, прозвучал резче, острее, чем требовала ситуация. Как стальной осколок, вонзившийся в тишину кабинета.

– Мистер Вандерлинде, – произнес он, и в его тоне явственно прозвучало ледяное раздражение, граничащее с чем-то другим. – Ваши «личные» комментарии для мисс Ван дер Вельде излишни. Ваша задача – дать «мне» профессиональную оценку списка. Четкую и по делу. Не отвлекаясь.

Он подчеркнул слово «личные». Арлетта вздрогнула, как от удара током. Она резко отвела руку от списка. Лео медленно поднял голову, его брови удивленно поползли вверх за толстыми стёклами очков. В кабинете повисла напряженная тишина. Даже фоновый гул участка за дверью казался приглушенным.

Сайлас осознал свою вспышку мгновенно. Он увидел недоумение в глазах Лео, испуг и краску стыда, залившую бледные щеки Арлетты. Он почувствовал, как по его собственным скулам пробежал едва заметный спазм – реакция на собственную потерю контроля. Это было… немыслимо. Непрофессионально. Глупо.

– Я… прошу прощения, – произнес он, вынужденно сглатывая. Его голос снова стал ровным, но теперь в нём чувствовалось напряжение, как у туго натянутой струны. Он избегал смотреть на Арлетту. – Просто время ограничено. Пожалуйста, продолжайте, мистер Вандерлинде. Сосредоточьтесь на списке.

Лео кивнул, медленно, изучающе. Его взгляд скользнул с лица Сайласа на смущённое лицо Арлетты и обратно. В его глазах промелькнуло понимание, далекое от профессионального интереса к пигментам.

– Конечно, доктор Торн, – ответил он нейтрально, возвращаясь к списку. – Как я уже сказал, «Ателье Верде» вызывает вопросы. Галерея «Белый куб» – тоже. А вот частное лицо… Эдриан Фосс. Коллекционер. Не художник. Но он известен тем, что скупает редкие материалы для… хобби, скажем так. Его покупка небольшой партии виридиана три месяца назад может иметь смысл, но требует проверки.

Лео продолжал, его голос был ровным, деловым. Он больше не обращался лично к Арлетте, не касался её. Но атмосфера в кабинете изменилась. Ледяная профессиональная дистанция Сайласа дала трещину, и сквозь неё пробилось что-то неловкое, напряженное, личное.

Арлетта сидела, опустив глаза. Её сердце бешено колотилось. Этот внезапный, неспровоцированный выпад Сайласа… Почему? Из-за чего? Лео был её другом, её опорой! Что такого он сделал? Прикосновение? Тон? Мысль о том, что холодный, неприступный доктор Торн мог испытать что-то вроде… ревности, показалась ей абсурдной и одновременно смутительно возможной. Она украдкой взглянула на Сайласа. Он делал пометки в блокноте, его лицо было непроницаемой маской, но уголок его рта был сжат чуть жёстче обычного, а рука, держащая ручку, – чуть белее в костяшках пальцев.

Допрос продолжался ещё минут десять. Лео дал чёткие, лаконичные комментарии, отметив несколько подозрительных позиций в списке. Сайлас задавал уточняющие вопросы, его голос снова был бесстрастен, но Арлетта чувствовала ледяное напряжение, висящее между ними. Тот взрыв, короткий и необъяснимый, изменил всё.

– Это всё на данный момент, – наконец произнес Сайлас, закрывая папку. Он также не смотрел на Арлетту. – Благодарю за содействие, мистер Вандерлинде. Мисс Ван дер Вельде, с Вами свяжутся, если потребуется дополнительная информация.

Он встал, давая понять, что встреча окончена. Лео встал первым, вежливо кивнув.

– Всегда к вашим услугам, доктор Торн. Арлетта? – Он мягко коснулся её плеча, помогая ей подняться. Она почувствовала, как Сайлас следит за этим жестом, хотя он смотрел куда-то поверх их голов.

Арлетта молча встала. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Она бросила последний быстрый взгляд на Сайласа. Его глаза встретились с её янтарными на долю секунды. В них не было ни извинения, ни объяснения. Только та же ледяная глубина, но теперь с тревожной рябью на поверхности – след от брошенного камня его собственной, неожиданной даже для него самого, вспышки.

– Спасибо, доктор Торн, – прошептала она, следуя за Лео к двери.

Они вышли в коридор. Только когда дверь кабинета закрылась за ними, Арлетта выдохнула.

– Что это было, Лео? – спросила она, голос дрожал. – Он… он на тебя набросился!

Лео шел рядом, его лицо было задумчивым.

– Это было… интересно, – произнёс он наконец, не глядя на неё. – Очень нехарактерно для такого человека, как доктор Торн. Обычно он контролирует каждую интонацию. – Он помолчал. – Знаешь, Арлетта, иногда лёд трескается не от удара извне, а от давления изнутри. Что-то внутри него… закипело. Совершенно неожиданно для него самого. – Лео повернулся к ней, и в его глазах за очками светилась мягкая, чуть грустная улыбка. – Будь осторожна, дорогая. Ледяные горы, когда начинают таять, порой вызывают непредсказуемые лавины.

Арлетта посмотрела на закрытую дверь кабинета Сайласа. В её душе смешались обида, непонимание и странное, тревожное любопытство. Что кипело там, за этой ледяной маской? И почему её присутствие, её связь с Лео, вызвали такой внезапный выброс? Лавина… Мысль была пугающей. Но в ней была и странная притягательность. После месяцев холода и смерти, даже гнев Сайласа Торна казался… живым. Опасно живым. И она, вопреки всему, хотела понять, что его вызвало.

Глава 5

Трещины во Льду и исчезнувший Реставратор.

Тёмные, гладкие, как воронье крыло, волосы Сайласа Торна были аккуратно зачёсаны назад, открывая высокий лоб и подчеркивая резкость скул. Они чуть касались воротника безупречно белой рубашки, создавая контраст с бледностью его гладко выбритого лица. Но главным оружием, как всегда, были глаза. Холодные, как сталь на морозе, серые глаза, лишенные привычного ледяного спокойствия. Сегодня в них бушевала внутренняя буря – раздражение на себя, стыд за непрофессионализм и глухое, неистовое негодование, направленное на… кого? На Вандерлинде? На саму ситуацию? На Арлетту за то, что она позволила этому тихому реставратору так близко касаться её руки? Мысль была абсурдной, но она жгла изнутри.

Он стоял у окна своего кабинета, спиной к двери, куда только что вышли Арлетта и Лео. Кулаки были сжаты за спиной, ногти впивались в ладони. Он слышал их шаги, затихающие в коридоре. Слышал её смущенный шепот: «Что это было, Лео?»

«Что это было?» – эхом отозвалось в его собственном сознании. Безумие. Чистейшее безумие. Он, Сайлас Торн, коронер, чья репутация была построена на абсолютном самоконтроле и беспристрастности, сорвался из-за пустяка. Из-за дружеского жеста, легкого касания руки. Почему это его так задело? Почему вид этого спокойного, компетентного мужчины рядом с ней, в её теплой мастерской, а потом здесь, в его кабинете, вызывал такую глупую, первобытную ярость?

Он резко развернулся, его серые глаза метнули ядовитый взгляд на стул, где сидел Лео. На пустое место. На невидимый след его присутствия. Сайлас привык к одиночеству, к стерильности морга, к молчанию мёртвых тел. Присутствие Арлетты уже само по себе было вторжением – ярким, шумным, эмоциональным. Но Вандерлинде… Он был другим. Он был «её миром». Миром искусства, тепла, дружеской поддержки. Миром, в котором Сайласу не было места. И это… это резало. Как скальпель по живой ткани. Неожиданно и глупо.

Он с силой ткнул кнопку на телефоне.

– Картер? – его голос звучал хрипло, он прочистил горло. – Список подозрительных покупателей виридиана от Вандерлинде. Начинаем проверку. Первые на очереди – «Ателье Верде» и галерея «Белый куб». Немедленно. И найдите Эдриана Фосса. Коллекционера.

Работа. Надо было уйти в работу. Зарыться в факты, в протоколы, в химические формулы. Туда, где не было места этим глупым, разъедающим чувствам.

* * *

Арлетта шла рядом с Лео по улице, обдуваемая прохладным ветерком. Солнце пробивалось сквозь облака, но оно не могло разогнать холодок, оставшийся от визита в участок и от взгляда Сайласа.

– Он… он был просто ужасен, Лео, – проговорила она, обхватив себя руками. – Этот взрыв! Как будто ты сделал что-то ужасное.

Лео шел молча, его лицо было серьезным.

– Я ничего ужасного не делал, Арлетта. Я был просто собой. И был рядом с тобой. Видимо, для доктора Торна это уже слишком. – Он взглянул на неё, его взгляд за очками был проницательным. – Ты заметила его глаза? Когда он набросился? Лёд растаял. Ненадолго, но в них был… огонь. Очень личный огонь.

Арлетта покраснела.

– Не говори глупостей. Он просто… вспылил. Из-за дела. Из-за стресса.

– Возможно, – Лео не стал спорить. – Но этот огонь был направлен на меня. Потому что я был рядом с тобой. – Он остановился, повернувшись к ней. – Будь осторожна, Арлетта. Этот человек… он как заряженное оружие. И он не понимает, что в нём срабатывает. Непредсказуемость – опасная штука.

Она вздохнула. Образ Сайласа встал перед ней – его тёмные гладкие волосы, отбрасывающие тень на резкие черты лица, холодные серые глаза, в которых на миг мелькнуло что-то дикое, неуправляемое. Исчезнувшее так же быстро, как и появившееся, оставив после себя лишь ледяную маску и смущающую неловкость. Да, это было страшно. Но и… завораживающе. Как картина, на которой внезапно проступает скрытый слой краски, меняя весь смысл изображения.

– Я буду осторожна, – пообещала она. – Но мы должны помочь найти того, кто убил Грегора. И виридиан – наша ниточка. Твоя информация бесценна, Лео.

Он кивнул.

– Я продолжу копать. У меня есть пара идей насчет «Белого куба». Позвоню тебе вечером, хорошо?

– Хорошо. И… спасибо. За всё.

Они расстались на углу. Арлетта пошла в сторону своей мастерской, пытаясь разобраться в хаосе чувств: горечь потери Грегора, страх за Лео после слов Сайласа, тревога из-за зелёной краски и… это странное, щемящее любопытство к человеку со стальными глазами, который внезапно показал, что под льдом может быть не просто камень, а вулкан.

* * *

Вечер опустился на город, когда в мастерской Арлетты зазвонил телефон. Она бросилась к нему, ожидая звонка Лео.

– Лео? – спросила она, ещё не сняв трубку.

Голос в трубке был чужим, напряжённым. Голос Марго.

– Арлетта? Ты получала что-нибудь от Лео?

– Нет, – сердце Арлетты ёкнуло. – Он обещал позвонить вечером. Что случилось?

– Он не отвечает на телефон, Арлетта! – в голосе Марго звучала паника. – Я звонила ему полчаса назад, потом ещё… Ничего! Я заезжала в его мастерскую – темно, заперто. Он же всегда на связи! Особенно сейчас, когда… Арлетта, мне страшно!

Холодный ужас сковал Арлетту. Картинки всплыли перед глазами: список подозреваемых, холодные глаза Сайласа, предупреждение Лео о непредсказуемости… И тот ядовито-зелёный след виридиана, связывающий убийство с моргом.

– Марго, успокойся. Может, у него сел телефон? Или он задержался где-то…

– Нет! – почти крикнула Марго. – Он сказал, что зайдёт ко мне после того, как проверит кое-что насчет галереи «Белый куб». Он не пришёл! И не звонит! Арлетта, что если… что если он нашёл что-то? Что если «они» узнали?

Слово «они» повисло в воздухе, тяжёлое и зловещее. Арлетта почувствовала, как земля уходит из-под ног. Лео. Спокойный, осторожный, надёжный Лео. Пропал. После того, как начал копать вокруг виридиана и галереи «Белый куб».

– Марго, – голос Арлетты дрожал, но она пыталась взять себя в руки. – Позвони в полицию. Скажи, что он пропал. Что это срочно. Связано с делом Морли. Я… я позвоню Торну.

Она бросила трубку, её пальцы дрожали, набирая номер, который ей дал Сайлас для экстренной связи. Каждый гудок отдавался в висках, как удар молотка. Наконец, резкий, холодный голос ответил:

– Торн.

– Доктор… это Арлетта Ван дер Вельде, – она едва узнала свой собственный голос. – Лео… Лео Вандерлинде пропал. Он не отвечает на звонки. Он исчез. После того как… после того как начал выяснять про виридиан и галерею «Белый куб». Марго в панике. Мы думаем…, – голос ее сорвался, – Мы думаем, с ним что-то случилось.

На другом конце провода повисла тишина. Не просто пауза, а тяжёлая, гнетущая тишина. Арлетта представляла его: стоящим где-то в полумраке, его тёмные гладкие волосы, бледное выбритое лицо, и те самые серые глаза, в которых, она знала, сейчас не было ни капли льда. Там было что-то другое. Что-то опасное.

– Где вы? – его голос прозвучал низко, сдавленно, как стальной трос, натянутый до предела.

– Я в мастерской. Марго звонила из дома.

– Не выходите. Никуда. Я еду. – Он сделал паузу, и в его голосе впервые прозвучало что-то кроме приказа – предупреждение, окрашенное неожиданной для него самого горечью. – И Арлетта… – он произнес её имя, и это прозвучало странно интимно в этой жуткой ситуации, – если это они… они знают, что он помогал «вам». Будьте готовы ко всему.

Он бросил трубку. Арлетта стояла посреди мастерской, сжимая безжизненный пластик телефона. Страх за Лео был всепоглощающим. Но в этот страх вплелось ещё одно чувство – облегчение от того, что Сайлас едет. От того, что в его голосе, лишенном привычного льда, прозвучало нечто, напоминающее заботу. Или просто профессиональную ответственность? Неважно.

Трещины во льду Сайласа Торна обнажили нечто пугающее – и в нём, и в ситуации. Исчезновение Лео было не просто новой трагедией. Это было предупреждением. Зелёный след виридиана вёл не только к убийце Грегора. Он вёл в самую густую тьму, и Арлетта, со всей своей любовью к свету, оказалась в самом её центре. И теперь единственным щитом между ней и этой тьмой был человек с холодными серыми глазами, в котором бушевал неконтролируемый огонь. Огонь, который мог как спасти, так и испепелить всё на своём пути.

***

Сайлас приехал почти мгновенно после звонка Арлетты. Его появление было не просто профессиональным – в его движениях читалась нехарактерная стремительность, а в серых глазах вместо привычного льда горел холодный, опасный огонь тревоги и ярости (за Лео, за ситуацию, за то, что Арлетта в опасности).

Он мгновенно оценил обстановку, отдал краткие, резкие приказы по телефону (усилить охрану мастерской, начать прочесывать район галереи «Белый куб» и возможные пути отхода от неё, проверить связи Вентворта – главы галереи). Его фокус был как лезвие скальпеля.

Сайлас не уехал и после этого. Он остался в мастерской, понимая, что это потенциальная цель, а Арлетта в одиночестве – слишком уязвима. Марго, после звонка в полицию, примчалась к Арлетте, но Сайлас вежливо, но твёрдо попросил её уйти, сославшись на безопасность и необходимость не привлекать лишнего внимания. Марго уехала на полицейской машине, обеспокоенная и не до конца понимая присутствие коронера.

Начались томительные часы ожидания звонков, сообщений. Арлетта металась, не могла усидеть на месте, её охватывали приступы паники и слёз. Сайлас был её полной противоположностью: он сидел почти неподвижно в углу, в жёстком кресле, его тёмные волосы и безупречная рубашка казались инородным телом в творческом хаосе. Он молчал, лишь изредка отвечая на звонки односложно.

Арлетта пыталась говорить – о Лео, о Грегоре, о страхе. Сайлас отвечал сухо, фактами, пытаясь вернуть её к рациональности. Но напряжение и его собственная ярость, смешанная с чем-то еще (защитой? ответственностью?), копились.