Последнее Шоу
Глава 1: Легенды Пепла и Пропавших Душ
Солнце в Лос-Анджелесе било в окно фургона «ПараНорма», превращая салон в парник. Воздух гудел от работающего кондиционера на последнем издыхании и нервного напряжения. Эшли Ларсен, двадцать два года, лидер и движущая сила канала, прищуренными глазами смотрела на экран ноутбука. Кадры монтажа мелькали – их последнее расследование заброшенной психиатрической лечебницы в Аризоне. Хороший хоррор, отличные цифры просмотров, но ей нужно было нечто… большее. Нечто монументальное.
«– …и мы не почувствовали НИ-ЧЕ-ГО!» – голос Маркуса Уилсона, оператора и технаря группы, звучал в наушниках скептически. На экране его лицо, освещенное фонарем, выражало разочарование. «Ни холодных пятен, ни голосов, ни теней. Просто пыль и крысиный помет. Опять».
«Маркус, перемотай на момент, где Тайлер чуть не свалился в ту дыру в полу», – скомандовала Эшли, не отрывая глаз от экрана. Ее рыжие волосы были стянуты в небрежный хвост, на лице – сосредоточенность охотника за сенсацией.
«Опять эти спецэффекты падения?» – пробурчал Маркус, его пальцы затанцевали по клавиатуре. Он был противоположностью Эшли – спокойный, методичный, с вечной тенью недоверия ко всему, что нельзя измерить или починить. Его темные волосы были коротко острижены, очки в тонкой металлической оправе сидели на переносице. Он обожал Эшли, но ненавидел ее безрассудную погоню за «вау-эффектом» любой ценой.
«Это не спецэффекты, это драма!» – возразила Эшли. «Люди хотят эмоций, Маркус. Адреналина. Они хотят верить, что там, в темноте, что-то есть».
«А если этого «чего-то» нет?» – спросил Маркус, поворачиваясь к ней. Его карие глаза были серьезны. «Мы превращаемся в шоу уродов, Эш. Гоняемся за призраками и пугаем сами себя ради лайков».
Дверь фургона распахнулась, впуская порцию горячего воздуха и Тайлера Джеймса. Он нес два подноса с кофе из Старбакса. «Кто пугает? Я? Ни за что!» – он широко улыбнулся, демонстрируя идеальные зубы. Тайлер, двадцать один, «мускул» и водитель команды, был воплощением беззаботной энергии. Его светлые волосы были слегка растрепаны, футболка с принтом какого-то метал-бэнда обтягивала накачанный торс. «Я просто добавил немного… пикантности в тот эпизод. Для зрителя!»
«Пикантности в виде крика, как девочка, и попытки ухватиться за воздух?» – подняла бровь Дженна Моррис, появляясь за спиной Тайлера. Она была исследователем, архивариусом и часто – голосом разума группы. Ее темные волосы были заплетены в тугую косу, а в больших, умных глазах читалась постоянная готовность к анализу. В руках она держала папку с бумагами, плотно перевязанную резинкой. «Я проверила факты по тому «голосу», что ты услышал, Тай. Это был ветер в разрушенной вентиляционной шахте. Запись чистого потока воздуха совпадает на 98%».
Тайлер смущенно почесал затылок. «Ну, звучало жутковато…»
«Вот именно!» – воскликнула Эшли, захлопывая ноутбук. Она встала, ее движения были резки, полны энергии. «Жутковато! Люди хотят бояться. И мы дадим им самый большой страх десятилетия». Она выхватила у Дженны папку. «Пока вы тут спорили о старых проектах, я нашла наше следующее золото. Место, где пропадали люди ДО, ВО ВРЕМЯ и ПОСЛЕ трагедии. Место, о котором шепчутся даже самые отъявленные скептики. Место, где легенды настолько густы, что в них можно утонуть».
Она разложила на столе в фургоне распечатки. Старые, пожелтевшие газетные вырезки. Афиши. Фотографии. В центре – огромный, яркий шатер цирка «Весельчак» (Merrymaker Circus). Улыбающиеся клоуны, воздушные гимнасты, свирепые львы. И поверх этого – более новая, черно-белая фотография: почерневшие, обугленные остатки того же шатра, торчащие, как ребра мертвого зверя. Заголовок кричал: «ТРАГЕДИЯ В «ВЕСЕЛЬЧАКЕ»: ДЕСЯТКИ ПОГИБШИХ, ПРИЧИНЫ ПОЖАРА НЕ УСТАНОВЛЕНЫ». Дата – ровно десять лет назад.
«Цирк «Весельчак», – торжественно произнесла Эшли. «Где-то в глуши Огайо. Сгорел дотла за одну ночь. Официально – несчастный случай, возгорание электропроводки. Неофициально…» Она достала другую вырезку, из местной газетенки с кричащим названием «Огайский Вестник». Заголовок поменьше: «ТАЙНЫ ЦИРКА: ПРОПАВШИЕ БЕЗ ВЕСТИ ДО ПОЖАРА». «…как минимум пять человек – работников цирка – исчезли в течение месяца перед пожаром. Искали, не нашли. Списали на бродяг, сбежавших со службы».
«Десять лет назад…» – задумчиво проговорил Маркус, разглядывая фотографию пепелища. «Старое дело. Что там можно найти сейчас? Кроме ржавчины и крыс?»
«Не только крыс, Маркус», – вступила Дженна. Ее голос был тише, но тверже. Она открыла свою папку, доставая распечатки с форумов, скриншоты твитов, сканы рукописных записок. «Легенды. Местные байки. За последние десять лет еще как минимум семь человек, по слухам, пропали без вести в радиусе пяти миль от места, где стоял цирк. Подростки, искавшие приключений. Бездомные. Охотники, сбившиеся с тропы. Ни одного тела. Ни одной зацепки». Она указала на распечатку с городского форума. Ник «ShadowWatcher» писал: «Мой дядя был шерифом тогда. Говорил, что место проклятое. После пожара ездил туда по вызову – кто-то видел огни в шатре. Вернулся белый как мел, сказал, что слышал там смех… детский плач… но никого не нашел. Уволился через месяц и уехал из штата. Больше о цирке не говорил».
«Смех? Плач?» – Тайлер нахмурился. «Может, просто ветер? Или совы?»
«А вот это, – Дженна положила на стол распечатку с Reddit, – пишет парень под ником «ScaredStiff». Два года назад. «Решили с друзьями потроллить старый цирк под Фэрвью. Доехали ночью. Машину оставили у дороги. Пошли пешком. Территория огромная. Вокруг тишина мертвая. И вдруг… почувствовали, что за нами следят. Со всех сторон. Потом услышали… топот. Как будто кто-то бежал, но не по земле, а по щебню или железу. Неестественно быстро. Мы рванули назад. Один споткнулся, я обернулся помочь… и увидел ТЕМНОТУ. Не просто тень. Плотную, движущуюся, за углом кассового павильона. И… ухмылку? Белую, широкую, в темноте. Мы вынесли оттуда как ошпаренные. Больше не вернемся НИКОГДА». Пост удален через три дня. Аккаунт заброшен».
Тишина в фургоне стала густой. Даже Тайлер перестал улыбаться. Маркус снял очки, протирая линзы.
«Это наш шанс, парни!» – голос Эшли звенел от возбуждения. «Настоящая городская легенда! Настоящая аномальная зона! Пропавшие люди! Призраки клоунов? Кто знает! Мы проведем там три дня. Полный арсенал: ночные камеры, тепловизоры, датчики движения и звука, диктофоны, дрон. Мы задокументируем ВСЕ. Мы найдем ответы. Мы взорвем интернет! Это будет наш шедевр! «ПараНорма» против Проклятия Цирка «Весельчак»!»
«Клоуны…» – пробормотал Тайлер. «Ненавижу клоунов. Еще с детства. Фильм «Оно» навсегда испортил».
«Это не фильм, Тай», – сказала Дженна, но в ее глазах читалась тревога. Она аккуратно собирала распечатки. «Легенды… они часто имеют под собой реальную почву. Исчезновения… они задокументированы. Пусть и скупо. Место… оно имеет дурную славу. Очень дурную».
Маркус вздохнул, надевая очки. «Ладно, Эш. Ты продала. Это звучит… эпично. И страшно. Но мы делаем все по моим правилам. Полная проверка оборудования. Резервные источники питания. Геотэги на все устройства. Регулярные проверки связи. И если что-то пойдет не так – мы валим оттуда немедленно. Не геройствуем. Договорились?»
Эшли сияла. Она знала, что победила. «Договорились, технарь! Дженна, ты – наш исторический консультант. Копай глубже, найди все, что можно, о пропавших, о самом цирке, о владельцах. Тайлер – готовь фургон, проверяй подвеску, бери запасные канистры бензина и воды. Маркус – полный техосмотр и упаковка оборудования. Мы выезжаем через два дня. Направление – Огайо, округ Фэрвью. Цель – пепелище «Весельчака». Время – закачать адреналин в жилы нашего канала!»
Два дня пролетели в бешеной подготовке. Фургон «ПараНорма», раскрашенный в их фирменные черно-неоново-зеленые цвета с логотипом – стилизованным призраком с камерой вместо головы, – был забит под завязку. Камеры на штативах и портативные, ночные видения и тепловизоры, коробки с датчиками движения, звукозаписывающее оборудование, ноутбуки, пауэрбанки, катушки кабеля. Маркус нервно проверял списки, бормоча что-то о протоколах и резервных копиях. Тайлер возился с инструментами, проверяя запаску и аптечку. Дженна почти не вылезала из библиотеки и онлайн-архивов, ее глаза покраснели от монитора. Она нашла еще пару упоминаний о странных происшествиях возле цирка и старую фотографию главного клоуна «Весельчака» – некоего мистера Гринуса. Его лицо под толстым слоем грима было невеселым, а глаза… глаза казались слишком пронзительными, слишком знающими даже на выцветшем снимке. Эшли монтировала тизер-трейлер, используя найденные Дженной материалы, нагнетая атмосферу загадки и ужаса. Ее предвкушение было почти осязаемым.
Дорога на восток заняла два дня. Бесконечные хайвеи, сменяющиеся провинциальными дорогами, а потом и вовсе проселками. Пейзаж Огайо за окном менялся от промышленных зон к фермерским угодьям, а затем к более холмистой, поросшей смешанным лесом местности. Воздух стал прохладнее, чище, но вместе с тем появилось ощущение изоляции, оторванности от привычного мира. Чем ближе они подбирались к Фэрвью, тем тише становились в салоне. Даже Тайлер перестал шутить.
Фэрвью оказался не городом, а скорее большим поселком. Одна главная улица с необходимым минимумом: заправка, закусочная «Дотти», мотель «Саншайн», пара магазинов и почта. Деревянные дома, некоторые ухоженные, другие поскрипывающие от старости. Добро пожаловать в Фэрвью – гласила выцветшая табличка. Население: 1247 человек. И ощущение, что время здесь замедлило ход.
Эшли направила фургон к заправке. Пока Тайлер заправлялся, она и Дженна зашли в закусочную купить кофе и, возможно, разузнать что-нибудь. Запах жареного жира и кофе встретил их у входа. За стойкой стояла полная женщина лет пятидесяти с накладными ярко-рыжими волосами и именным бейджиком «Дотти». За единственным столиком у окна дремал старик в ковбойской шляпе.
«Добрый день, милые! Что желаете?» – Дотти улыбнулась, но глаза ее быстро оценили незнакомцев и их явно не местный вид.
«Два больших кофе с собой, пожалуйста», – улыбнулась Эшли, стараясь выглядеть дружелюбно. «И… мы проездом. Интересное местечко у вас».
«О, да уж, тихое», – Дотти повернулась к кофемашине. «Куда путь держите? Если не секрет».
Эшли обменялась быстрым взглядом с Дженной. «Мы… исследователи. Блогеры. Интересуемся историческими местами. Слышали, тут недалеко был цирк? «Весельчак»?»
Ложка, которой Дотти помешивала сахар, звякнула о кружку. Она медленно обернулась. Ее улыбка исчезла, сменившись настороженностью. Даже старик у окна приоткрыл один глаз.
«Цирк?» – ее голос стал тише. «Да… был. Давно. Сгорел».
«Мы хотели бы посмотреть на место, снять материал», – продолжила Эшли, делая вид, что не замечает перемены. «Исторический очерк, так сказать. Вы не подскажете, как лучше проехать?»
Дотти поставила перед ними две картонных кружки с кофе. Ее лицо стало непроницаемым. «Дорога старая лесовозная. От мотеля «Саншайн» на север километров пять. Там будет поворот на запад, грунтовка. Но скажу вам честно, девочки, – она понизила голос почти до шепота, – вам туда не надо. Место плохое. Нехорошее».
«Почему?» – не удержалась Дженна. «Из-за пожара?»
Дотти покачала головой, ее взгляд скользнул по окнам закусочной, будто проверяя, не подслушивает ли кто. «Пожар… это было ужасно. Столько народу… Но и до него… и после…» Она замолчала, вытирая тряпкой стойку с неестественным усердием. «Туда лучше не соваться. Местные не ездят. Там…» Она искала слово. «Там неспокойно. И пропадают люди. Любопытные. Как вы». Она посмотрела на них прямо. «Уезжайте отсюда. Пока не поздно. Это плохое место. Очень плохое».
«Спасибо за кофе и совет», – сказала Эшли, стараясь сохранить легкий тон, но внутри все похолодело. Она положила деньги на стойку. «Мы просто посмотрим».
Они вышли. Воздух показался еще холоднее. Тайлер ждал их у фургона.
«Ну что?» – спросил он.
«Нам туда не надо», – тихо сказала Дженна, повторяя слова Дотти. «Она была… напугана».
«Идеально!» – воскликнула Эшли, хотя ее собственная бравада поубавилась. «Значит, там действительно что-то есть. Маркус, записывай: «Первое подтверждение аномальной активности от местной жительницы. Страх, предупреждение, упоминание пропаж». Поехали. Координаты у нас есть».
Грунтовка после поворота была разбитой. Фургон подпрыгивал на ухабах, гремел пустыми канистрами. Лес по бокам становился гуще, темнее. Солнце клонилось к закату, отбрасывая длинные, косые тени. Навигатор показывал, что они близко. Ощущение глуши, оторванности от мира усиливалось с каждой минутой. Мобильная связь пропала еще в Фэрвью.
«Стоп, здесь», – сказал Маркус, сверяясь с картой на планшете. «Дорога дальше, говорят, совсем разбита. Идем пешком. Примерно километр через лес».
Они вышли. Воздух был прохладным, пахло хвоей, прелой листвой и… чем-то еще. Слабым, едва уловимым запахом гари. Старым, въевшимся. Тишина стояла абсолютная. Ни птиц, ни насекомых. Только скрип их шагов по сухим веткам и шуршание одежды.
«Жуть какая-то», – пробормотал Тайлер, нервно оглядываясь на сгущающиеся под деревьями сумерки. Он нес тяжелый рюкзак с частью оборудования.
«Тише», – шепнула Дженна. Она шла впереди, сверяясь с компасом и распечаткой старой карты. «Мы почти…»
Лес внезапно расступился.
Перед ними открылась огромная, заросшая бурьяном и мелким кустарником поляна. И посреди нее, как огромная, почерневшая рана на теле земли, лежали останки Цирка «Весельчак».
Первое, что бросалось в глаза – скелет Большого Шатра. Огромные, почерневшие от копоти и ржавчины опоры, некогда державшие яркий купол, торчали в небо, как ребра доисторического монстра. Сама ткань давно сгорела, лишь жалкие, обугленные лоскуты цеплялись за металл. В центре зияла пустота. Рядом – низкие, полуразрушенные постройки: то, что осталось от зверинца (решетки клеток погнуты и поржавели), кассовые будки с выбитыми окнами, длинное здание кафетерия с провалившейся крышей. Чуть поодаль – ржавые скелеты аттракционов: качелей-лодочек, карусели, колеса обозрения, застывшего под неестественным углом. Все было покрыто толстым слоем пыли, сажи, паутины и времени. Цвета остались лишь на обрывках старых афиш, прибитых гвоздями к уцелевшим стенам – яркие пятна, выцветшие до болезненных оттенков, с жутковато-радостными лицами клоунов и гимнастов, чьи улыбки теперь казались скорее оскалами.
И тишина. Не просто отсутствие звука. Это была мертвая тишина. Гнетущая, плотная, словно вакуум, высасывающий все звуки из мира. Даже ветер, казалось, боялся заходить сюда, обтекая поляну стороной. Запах гари был отчетливее – не просто запах старого пожара, а запах глубоко въевшейся смерти и пепла.
«Боже…» – выдохнул Тайлер, остановившись как вкопанный. Его обычная бравада испарилась без следа. «Оно… огромное».
«И чертовски жуткое», – тихо добавил Маркус, автоматически проверяя камеру в руках. Его скептицизм потускнел перед этой физической реальностью запустения и памяти о трагедии.
Дженна молча достала диктофон, включила его. Ее лицо было бледным. «Запись начинается. 18:47. Мы на месте. Территория цирка «Весельчак». Десять лет после пожара. Первое впечатление…» Она замолчала, оглядываясь. «…подавляющее. Ощущение… тяжести. Неприкаянности. Запах старой гари отчетлив».
Эшли стояла чуть впереди, ее камера уже была включена, красная лампочка горела в наступающих сумерках. Ее глаза горели не возбуждением, а чем-то более глубоким, почти жадным. Она медленно панорамировала камерой по разрушенному царству.
«Вот он, парни», – ее голос в микрофон был низким, нарочито спокойным, но в нем чувствовалось напряжение. «Цирк «Весельчак». Место, где смех умер в огне и дыму. Где пропадали люди до, во время и после трагедии. Где, по словам местных, до сих пор неспокойно. Мы здесь, чтобы узнать правду. Чтобы заглянуть в самое сердце легенды».
Она повернулась, снимая лица своих друзей. Маркус выглядел сосредоточенным, Дженна – серьезной и напряженной, Тайлер – откровенно напуганным. Отличный кадр.
«Первое, что поражает – тишина», – продолжала Эшли, медленно идя вперед, к шатру. Камера дрожала у нее в руках. «Не просто тишина. Абсолютная. Ни птиц, ни насекомых. Как будто сама жизнь обходит это место стороной. И запах… запах старого пожара. Он здесь, в земле, в этих почерневших балках. Как будто цирк до сих пор тлеет изнутри».
Они подошли ближе к шатру. Огромные опоры, покрытые толстым слоем ржавчины и сажи, возвышались над ними. Сквозь ребра каркаса было видно темнеющее небо. Внутри царила непроглядная тьма. Ветерок, наконец, рискнувший задуть на поляну, завыл в металлических конструкциях, издавая протяжный, скорбный стон. Тайлер вздрогнул.
«Ладно, команда», – Эшли опустила камеру. «Светает не скоро. Разбиваем базовый лагерь там, на опушке, где лес. Подальше от… этого». Она кивнула на шатер. «Маркус, Тайлер – разгружаем самое необходимое, ставим палатку-шатер для оборудования. Дженна, помоги им. Я быстро сниму панораму территории для заставки».
Пока остальные нерешительно двинулись обратно к краю поляны, Эшли подошла к одной из уцелевших кассовых будок. Сквозь разбитое стекло она увидела внутри слой пыли, обломки чего-то деревянного. И… яркое пятно. Она навела камеру. На полу, среди мусора, валялась старая, потрепанная клоунская перчатка – огромная, с тремя пальцами, ярко-желтая, но покрытая серой пылью. И рядом – детская плюшевая собачка с одним глазом. Странное сочетание. Жуткое. Она засняла это крупным планом.
Отойдя от будки, она направила камеру на вход в шатер. Темнота внутри казалась живой, дышащей. Взгляд ее упал на землю. У самого входа, на утоптанной земле, среди сорняков, лежал окурок. Совсем свежий. Фильтр еще белый. Рядом – помятая банка из-под энергетика. Кто-то был здесь недавно. Очень недавно. Любопытный подросток? Или кто-то еще? Она сняла и это, сердце учащенно забилось. Сенсация начиналась.
«Эшли! Иди!» – позвал Маркус с опушки. Он уже устанавливал первую камеру на штатив, направляя ее в сторону цирка. Тайлер и Дженна разбирали палатку.
Эшли сделала последний кадр – огромный, почерневший шатр на фоне багровеющего заката. Он казался гигантским надгробием.
«Иду!» – крикнула она в ответ и пошла к лагерю, оглядываясь через плечо. Тени от опор шатра удлинялись, сливаясь в одну сплошную черную массу, которая, казалось, медленно ползла за ней по земле. Она ускорила шаг.
Лагерь разбили быстро. Большая прочная палатка для оборудования и снаряжения, рядом – два небольших тента для сна. Маркус расставил по периметру четыре датчика движения, подключил их к ноутбуку и портативному монитору. Установил две стационарные камеры с ночным видением – одну на вход в палатку-шатер, другую, на высокой выдвижной штанге, направленную на центральную часть цирка, чтобы захватывать шатер и ближайшие постройки. Разложил диктофоны с чувствительными микрофонами.
«Базовая линия безопасности установлена», – доложил он, проверяя изображение на мониторе. Все четыре датчика показывали зеленый. «Камеры работают, запись идет. Диктофоны включены. Связи нет, как и ожидалось. Спутниковый телефон – на экстренный случай. Аккумуляторы заряжены на 100%».
«Отлично», – Эшли кивнула, раздавая консервы и бутерброды. Сумерки сгустились быстро. Лес вокруг стал черной стеной. На поляне воцарилась почти полная тьма, нарушаемая лишь их фонарями и тусклыми огоньками оборудования. Цирк превратился в гигантское нагромождение черных силуэтов. Шатер был теперь просто огромной ямой тьмы. «Первая ночь. Наблюдаем, записываем. Завтра начнем настоящее исследование».
Они ели молча. Атмосфера была напряженной. Каждый шорох в лесу заставлял вздрагивать. Каждый скрип металла в цирке отзывался эхом в тишине. Тайлер постоянно оглядывался, его фонарь выхватывал из тьмы кусты, стволы деревьев.
«Эш, а что если…» – начал он, но замолчал, услышав тихий щелчок на мониторе Маркуса.
Маркус наклонился. «Датчик номер три. Сработал». Датчик был установлен примерно в пятидесяти метрах от лагеря, ближе к кафе.
На экране монитора, подключенного к камере на вышке, было видно часть территории. В поле зрения камеры – темные очертания кафе и уголок шатра. Все было неподвижно. Зеленый индикатор датчика горел.
«Ложное срабатывание?» – шепотом спросила Дженна.
«Возможно. Птица, зверь…» – Маркус щелкнул мышкой, перематывая запись с камеры назад. На экране мелькнуло движение. Что-то темное, низкое, промелькнуло в кадре у самого края, возле стены кафе, и исчезло. Слишком быстро, слишком смазано, чтобы разглядеть. Но движение было.
«Что это?» – Тайлер вскочил, хватая свой тяжелый фонарь. «Кто там?!»
«Сядь, Тай!» – резко сказал Маркус. «Не паникуй. Мог быть енот. Или тень от облака». Но в его голосе слышалась неуверенность. Он увеличил масштаб записи. Кадр был зернистым, темным. Ничего определенного.
«Датчик номер два», – тихо сказала Дженна. Индикатор замигал желтым, затем зеленым. Датчик был ближе, у зверинца. На камере ничего не было видно, кроме неподвижных решеток.
И тут зашипел один из диктофонов. Статический шум, белый шум, который вдруг сменился… шепотом. Слишком тихим, чтобы разобрать слова. Он длился секунду, две, а затем снова погрузился в шипение.
Все замерли. Даже Эшли, обычно неустрашимая, почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она посмотрела на Маркуса. Он смотрел на экран спектрограммы звука с диктофона. Среди хаоса статики явно виднелся короткий, но четкий всплеск – человеческий голос.
«Это… помехи?» – спросила Эшли, уже зная ответ.
Маркус медленно покачал головой, его лицо в свете монитора было напряженным. «Не похоже. Частота… слишком чистая для случайного шума». Он перевел взгляд на темную пасть шатра, едва видную в свете камеры. «Или не только помехи».
Тишина снова сомкнулась над лагерем, но теперь она была иной. Не пустой, а наблюдающей. Полной незримого присутствия. Где-то в глубине почерневшего шатра, или за развалинами кафе, или среди ржавых аттракционов – что-то проснулось. И знало, что они пришли.
Глава 2: Переступить Порог Забвения
Тишина после шипящего шепота в диктофоне была громче любого крика. Она висла в лагере, плотная, липкая, пропитанная внезапно обострившимся страхом. Даже Тайлер замолчал, его фонарь дрожал в руке, луч выхватывал нервно дергающиеся тени на краю поляны.
«Что… что это было?» – прошептал он наконец, голос сорвался на фальцет.
Маркус оторвался от экрана спектрограммы, лицо его в тусклом свете монитора было бледным и сосредоточенным. «Голос. Человеческий голос. Слишком тихий, чтобы разобрать слова, но… структура звука однозначна». Он перевел взгляд на остальных. «Не помехи».
«Кто-то здесь», – тихо сказала Дженна. Она сидела, обхватив колени, ее глаза широко открыты, устремлены в темноту за пределы круга света от фонарей. «Кто-то… или что-то».
«Или это запись?» – выпалил Тайлер. «Эхо прошлого? Как на тех видео с призраками?»
«Маловероятно», – покачал головой Маркус. «Диктофоны записывают текущий звук. А спектрограмма показывает – источник был близко. Очень близко». Он указал на один из диктофонов, лежащих на столике у входа в палатку-шатер.
Эшли наконец пошевелилась. Страх внутри нее боролся с жгучим возбуждением. Первое реальное подтверждение! Не просто шепотки на форумах, а их запись. Их доказательство. Она взяла камеру, все еще включенную.
«Запись продолжается», – ее голос в микрофон звучал чуть хрипло, но твердо. «Время… приблизительно 21:15. Первый контакт? Аудиоаномалия зафиксирована. Неопознанный шепот на диктофоне. Датчик движения сработал ранее возле кафе. На записи камеры – неопознанное быстрое движение. Ощущение присутствия… усиливается». Она повернула камеру, снимая напряженные лица друзей, затем – черную пасть шатра, поглощающую свет их фонарей. «Территория цирка «Весельчак» определенно… живая».
«Эшли, это не игра», – резко сказал Маркус. «Мы должны…»
«Мы должны записывать!» – перебила она. «Это то, зачем мы здесь, Маркус! Первая ночь, и у нас уже есть это!» Она показала на диктофон.
«И что «это»?» – спросил он, вставая. «Шепот? Движение в кадре? Это может быть что угодно! Бродяга, дикое животное, черт возьми, сильный порыв ветра, создавший акустический эффект!»
«Ветер?» – Дженна подняла руку. Воздух был абсолютно неподвижным. Ни листок не шелохнулся. «Какой ветер, Маркус?»
«И этот «бродяга» или «животное» – они шепчут?» – добавила Эшли, ее глаза горели в темноте. «На человеческом языке?»
Маркус сжал кулаки. «Я не говорю, что это ничего. Я говорю – мы не знаем, что ЭТО. И пока мы не знаем, мы должны быть предельно осторожны. Протокол безопасности!»
«Протокол безопасности включает фиксацию аномалий», – парировала Эшли. «Мы не уйдем. Мы только начали». Она посмотрела на Тайлера и Дженну. «Так?»
Дженна медленно кивнула, ее взгляд все еще блуждал по темноте. «Мы… должны понять. Что-то здесь есть. Я чувствую это кожей».
Тайлер мотнул головой, глотая. «Я… я за Эшли. Но, чувак, я не отойду от палатки дальше чем на метр. Честно».
Маркус вздохнул, сдавшись. «Ладно. Но мы усиливаем меры. Дежурство по двое. Полный обзор камер и датчиков. Никто не отходит от лагеря в одиночку. Ни на шаг. И при малейшем намеке на реальную угрозу – мы сворачиваемся и уходим пешком к дороге. Договорились?»
«Договорились», – хором ответили остальные. Даже Эшли кивнула – она была безрассудна, но не самоубийственна.
Ночь превратилась в долгую пытку бодрствования и паранойи. Они разделились на пары: Эшли с Маркусом, Дженна с Тайлером. Смена – два часа. Дежурные сидели у монитора, вглядываясь в зернистые изображения с камер, слушая тишину, прерываемую лишь редкими щелчками датчиков (которые Маркус теперь списывал на «возможных грызунов или птиц» с явным усилием) и постоянным, низким гулом генератора, питавшего оборудование.
Шепот из диктофона не повторился. Но тишина сама по себе стала угрозой. Она давила, настораживала. Казалось, что кто-то огромный затаился прямо за чертой света их фонарей и просто… наблюдает. Ждет.
Около полуночи, когда дежурили Дженна и Тайлер, на экране монитора, подключенного к камере, направленной на шатер, что-то мелькнуло. Не движение – скорее, искажение. Темнота внутри шатра на секунду словно сгустилась, приняла неясную, вертикальную форму. Как силуэт. Высокий, неподвижный.
«Ты видел?» – прошептала Дженна, хватая Тайлера за руку.
«Что? Где?» – Тайлер вжался в кресло, вглядываясь.
«В шатре. В глубине. Как будто… человек стоит».
Силуэт растаял так же быстро, как и появился. На экране снова была только непроглядная чернота.
«Тени», – пробормотал Тайлер, но его голос дрожал. «Игра света от генератора…»
«Наш свет туда не достает», – возразила Дженна. Она запустила запись назад, увеличила масштаб. На месте, где она видела силуэт, был лишь хаотичный шум пикселей. Ничего определенного. «Может, глюк матрицы? От холода?»
Они не спали до утра. Когда первые лучи солнца, бледные и холодные, пробились сквозь туман, окутавший лес, напряжение в лагере немного спало, но не исчезло. Все выглядели измотанными, с темными кругами под глазами. Даже Эшли, обычно неутомимая, зевала.
«Ладно, команда», – она потянулась, стараясь вернуть бодрость. «Ночь пережили. Аномалии зафиксированы. Теперь – активная фаза. День один. Исследуем внешние постройки». Она указала на кассовые будки, зверинец и кафетерий, которые в сером утреннем свете выглядели еще более унылыми и зловещими. «Маркус, Тайлер – берите камеры, фонари (хотя сейчас и светло, там внутри темно), детекторы ЭМП на всякий случай. Дженна – фотоаппарат, блокнот, собираем артефакты, документируем все. Я – общая съемка и ведение».
После быстрого завтрака (никто не был голоден, но заставили себя поесть) и проверки оборудования, они двинулись в сторону цирка. Воздух был влажным и холодным, запах гари все еще витал в нем, как призрак. Трава под ногами, покрытая инеем, хрустела громко в звенящей тишине.
Первой целью стали кассовые будки. Три маленьких домика с окошками, выходящими на воображаемую когда-то очередь. Стекла были выбиты, дерево рассохлось и почернело. Внутри – хаос: обломки стульев, груды мусора, толстый слой пыли и птичьего помета. На стенах кое-где сохранились обрывки афиш и граффити, оставленные вандалами за прошедшие годы: «Здесь умер клоун», «Убирайтесь!», бессмысленные символы.
«Детекторы ЭМП молчат», – доложил Маркус, глядя на экран прибора. «Никаких всплесков».
«Тепловизор тоже чисто», – добавил Тайлер, водя прибором по внутренностям будки. «Только холодные пятна. И мы».
Эшли снимала интерьер, комментируя в микрофон: «Кассовые будки. Первый рубеж контакта посетителей с миром «Весельчака». Сейчас – лишь склеп билетов, которые никогда не будут проданы. Ощущение… полной заброшенности». Она навела камеру на тот угол, где вчера видела перчатку и плюшевую собачку. Они все еще были там, покрытые утренней росой. «Странный дуэт. Символ веселья и детская игрушка. Оставленные? Потерянные? Или… помещенные сюда намеренно?»
Дженна осторожно, в перчатках, подняла плюшевую собачку. Она была грязной, один глаз отсутствовал, набивка вылезала из шва на боку. «Она старая. Но не на десять лет. Может, год или два». Она сфотографировала ее на фоне обугленной стены, затем положила в пластиковый пакет с биркой. «Артефакт номер один. Находка: кассовая будка номер три».
Перчатку клоуна Эшли сняла крупным планом – огромную, грязно-желтую, с гротескно длинными пальцами. «Перчатка мистера Гринуса? Или просто реквизит?» Она решила не трогать ее. Пусть остается. Как часть атмосферы.
Следующей остановкой стал зверинец. Длинное, низкое здание с рядом клеток вдоль фасада. Решетки были толстыми, ржавыми, погнутыми в некоторых местах, как будто что-то огромное и яростное билось в них изнутри. Запах здесь был другим – затхлость смешивалась со сладковатым, гнилостным душком, хотя никаких останков животных видно не было.
«Боже, представь, что тут было во время пожара», – прошептала Дженна, фотографируя выгнутую наружу решетку одной из клеток. «Животные в панике…»
«А где… кости?» – спросил Тайлер, светя фонарем внутрь клетки. Видны были лишь мусор и грязь.
«Скорее всего, все сгорело дотла», – предположил Маркус. «Или местные падальщики разнесли потом. Но следы борьбы… они есть». Он указал на глубокие царапины на бетонном полу одной из клеток. Слишком большие для кошки или собаки. «Что-то крупное. И сильное».
Эшли снимала клетку за клеткой. «Зверинец «Весельчака». Место, где дикость содержалась для развлечения толпы. Сейчас оно хранит следы последней, отчаянной борьбы обитателей. Царапины на бетоне… как последний крик». Она почувствовала озноб. Здесь было особенно мрачно.
В дальнем конце зверинца, там, где клетки заканчивались и начиналась дверь во внутренние помещения (дверь была сорвана с петель), Дженна заметил нечто на стене. Не граффити, а выцарапанное. Несколько слов, нанесенных чем-то острым, возможно, гвоздем или обломком металла.
«Смотрите», – она позвала остальных, протирая пыль рукавом. Надпись была неглубокая, но различимая:
ГРИНУС ЖИВОНИ НЕ УШЛИ СМОТРЯТ ИЗ ТЕМНОТЫ
Тишина воцарилась снова, но теперь она была тяжелой, как свинец. Даже Маркус не нашел что рационализировать. «Гринус…» – пробормотал Тайлер. «Тот самый главный клоун?»
«Жив?» – Эшли навела камеру на надпись. «После пожара? Или… это было написано до?» Она посмотрела на Дженну.
Та осмотрела надпись внимательнее. «Пыль в царапинах… она такая же толстая, как и вокруг. Значит, сделано давно. Возможно, вскоре после пожара. Кем? Выжившим? Очевидцем? Или… тем, кто попал сюда позже и не смог уйти?» Она сфотографировала надпись, сделала зарисовку в блокноте. «Артефакт ментальный. Надпись на стене зверинца».
«Они не ушли…» – повторил Маркус, глядя в темный проем сорванной двери, ведущей вглубь зверинца. Там царила непроглядная чернота. «И смотрят из темноты…» Он почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Впервые за долгое время его скептицизм дал трещину.
Они не стали углубляться внутрь зверинца без дополнительного освещения и подготовки. Решили оставить это на потом. Следующей целью был кафетерий.
Это было более просторное здание с большими окнами (почти все выбитыми) и когда-то, видимо, открытой террасой. Внутри царил полный хаос. Перевернутые столы и стулья, разбитая посуда, обломки шкафов и стойки, где, вероятно, продавали попкорн и сладкую вату. Все покрыто толстым слоем грязи, пыли и паутины. На стенах – фрески с изображением веселых клоунов и животных, теперь почерневшие от копоти и плесени, их улыбки казались зловещими гримасами.
«Ищем все, что может пролить свет на историю цирка», – напомнила Эшли. «Меню, записки, расписания выступлений…»
Они разбрелись по залу, осторожно переступая через хлам. Маркус методично сканировал тепловизором и ЭМП-детектором. Тайлер ковырял фонарем под обломками стойки. Дженна фотографировала фрески и надписи на стенах. Эшли снимала общий план разрухи.
«Ничего интересного», – разочарованно констатировал Тайлер через несколько минут. «Только мусор и битое стекло».
«Подожди», – позвала Дженна из дальнего угла. Она стояла возле полуразрушенного кирпичного сооружения – вероятно, печи или гриля. «Смотрите». Она указала на пол рядом с ним. На пыльном полу, словно нарочно выставленное напоказ, лежало несколько предметов: еще одна клоунская перчатка (на этот раз красная с белыми точками), маленький, искореженный медный колокольчик и… относительно свежий окурок. Фильтр был почти белый.
«Снова окурок», – Эшли подошла ближе, снимая. «Тот же человек? Или…»
«И снова клоунский реквизит рядом», – добавила Дженна, фотографируя композицию. «Как будто… подношение. Или знак».
«Или ловушка для идиотов», – мрачно добавил Маркус. Он подошел, осторожно взял окурок пинцетом и положил в пакет. «Тот же сорт, что и вчера у шатра. Кто-то здесь был очень недавно. И оставляет следы. Намеренно?»
«Датчик вчера срабатывал именно здесь», – напомнила Эшли. «Возле кафе».
Тайлер нервно оглянулся. «Может, он все еще здесь? Прячется? Смотрит на нас?»
Именно в этот момент Дженна почувствовала это снова. Острое, необъяснимое ощущение, что за ней наблюдают. Не просто абстрактное присутствие, а конкретный, пристальный взгляд. Откуда-то сверху. Она медленно подняла голову.
Окна кафетерия были высокими. Одно из них, над печью, сохранило часть грязного, покрытого паутиной стекла. И там, в верхнем углу этого стекла, в просвете между паутиной, она увидела… лицо.
Белое. Неестественно белое. С огромным, растянутым в жуткой улыбке ртом, нарисованным ярко-красным. И глазами. Темными, очень темными, почти без белка. Они смотрели прямо на нее. Не моргая.
Дженна вскрикнула, отпрянув назад, роняя фотоаппарат. Он грохнулся на пол.
«Что?!» – Эшли резко развернула камеру туда, куда смотрела Дженна. Тайлер вскинул фонарь. Маркус навел детектор ЭМП.
На грязном стекле не было ничего. Только паутина и пыль. Никакого лица.
«Там… там было лицо!» – задыхаясь, проговорила Дженна, поднимая фотоаппарат. «Клоун! Белое лицо, красная улыбка… Оно смотрело на меня!»
«Где?» – Маркус подошел к окну, всматриваясь. «Я ничего не вижу. Только грязь».
«Оно было! В верхнем углу!» – Дженна была на грани истерики. Ее руки дрожали.
Эшли перемотнула запись на камере, увеличила масштаб на окне. На экране – хаотичные пятна грязи. Ничего, напоминающего лицо. «Ничего нет, Джен. Может, игра света? Или тень?»
«Это было лицо!» – настаивала Дженна, слезы наворачивались на глаза. «Оно улыбалось! Эти глаза…»
Маркус положил ей руку на плечо. «Дженна, ты не спала, ты напугана. Твой мозг мог дорисовать что-то в хаосе пятен. Это называется парейдолия. Очень распространенное явление в стрессовой ситуации».
«Но я увидела!» – прошептала Дженна, но уже менее уверенно. Может, он прав? Она так испугалась ночью, так напряжена… Может, ее разум сыграл с ней злую шутку?
«Ладно», – Эшли выдохнула. «Давайте сделаем перерыв. Вернемся в лагерь, перекусим, проверим записи. Дженне нужно отдохнуть».
Они молча вернулись к палаткам. Атмосфера была гнетущей. Первоначальный энтузиазм Эшли поугас, уступив место тревоге. Слова Дженны «Оно смотрело на меня» эхом отдавались в голове. А что, если она не ошиблась?
После обеда (который прошел в тягостном молчании) они решили исследовать территорию вокруг шатра и ржавые аттракционы, отложив внутренние помещения на следующий день. Солнце уже клонилось к горизонту, отбрасывая длинные тени от почерневших опор шатра.
Они осмотрели остатки карусели – почерневшие фигурки лошадей с пустыми глазницами, застывшие в вечном беге. Заглянули в кабину колеса обозрения, зависшую на высоте двух метров – внутри валялись пустые бутылки и окурки. Подошли к качелям-лодочкам, некогда ярким, а теперь ржавым скрипучим гробам, качающимся от малейшего дуновения.
«Ничего», – раздраженно констатировал Тайлер. «Только ржавчина и мусор. Даже призраки тут скучные».
«Тише», – внезапно сказала Эшли. Она остановилась, прислушиваясь. «Вы слышите?»
Они замерли. Сквозь тишину, из глубины почерневшего шатра, донесся… звук. Тихий, металлический. Как будто кто-то качнул качели внутри. Скрип… скрип… скрип… Ровно, ритмично.
«Внутри шатра», – прошептала Дженна, бледнея. «Но там же… никого?»
Маркус навел тепловизор в сторону входа в шатер. «Никаких теплых пятен. Только холод». Он включил направленный микрофон, нацелив его в черный проем. Звук стал громче, отчетливее в наушниках. Скрип… скрип… скрип… Как будто пустые качели раскачиваются сами по себе. «Акустика? Ветер?»
Но ветра не было. Воздух стоял неподвижный.