Мир Кватернити. История одной пешки

Посвящается СА

Страшный и приятный сон

Вы когда-нибудь слышали о шахматах Кватернити? Это крайне увлекательная игра. Если в обычных шахматах всего два соперника, то в «Кватернити» четырём потенциальным противникам (которые одновременно могут быть и союзниками) предстоит вести тонкие политические игры и сражаться друг с другом. Я бы посоветовал каждому хотя бы раз в жизни попробовать сыграть в эту необычную разновидность шахмат.

Я появился на свет среди народа, который большую часть времени пребывает в полудрёме. В моей родной стране трудно отыскать человека, бодрствующего в полную силу. Если присмотреться к лицам окружающих, можно заметить, что их глаза прикрыты, а сами они находятся в каком-то полусонном состоянии. Они обожают спать – потому что чаще всего им снятся приятные сны, а если вдруг попадаются страшные, те приносят им особое, чуть ли не извращённое удовольствие, не давая заскучать в собственных грёзах.

Большую часть дня эти люди проводят на «автопилоте». Всё, что можно, они стараются довести до автоматизма – они любят однообразие. Но если в их жизни происходит хоть какое-то изменение (хорошее или плохое – не важно), они тут же впадают в панику: любые перемены вызывают у них отвращение. Думаю, именно кофе и чёрный чай не дают им окончательно уснуть в течение дня. Даже страшно представить, как бы мы жили без этих двух напитков.

Эти люди недолюбливают жизнерадостных, энергичных личностей, считая их сумасбродами. Если кто-то вдруг выскажет мысль, идущую вразрез с общепринятыми взглядами, его сочтут чудаком, слишком увлечённым своими фантазиями. В целом, жить среди них бодрым, деятельным и весёлым человеком практически невозможно. Если такой вдруг появляется, либо он меняет окружающих, либо окружающие меняют его. Но в 99% случаев именно племя «переламывает» такого чудака. Чтобы изменить эту дремлющую толпу, необходима личность неимоверной силы – а представить себе такую почти невозможно.

Однажды в моей жизни произошло резкое и абсолютно неожиданное событие. В тот период я как раз начал приходить в себя после долгого, сложного времени: постепенно приводил в порядок все сферы своей жизни. Финансовых проблем больше не было, я занимался любимым делом, имел собственное жильё. Оставалась лишь одна неразрешённая задача – жениться. И именно она, как оказалось, была самой сложной.

Все знакомые наперебой давали советы: одни говорили – «женись наугад», другие рекомендовали сначала найти настоящую любовь. А я всё ломал голову: какой же должна быть та, с кем я проживу до конца своих дней?

Со временем эта тема начала понемногу забываться. Но вдруг, в один из летних дней, случилось нечто странное. Ясным утром последнего месяца лета мне приснился удивительный сон.

Во сне я оказался в каком-то огромном здании. Казалось, у него было бесчисленное количество этажей, а я стоял на самом первом. По кругу, вдоль стен комнаты, горели свечи. Внутри находилось много людей, и я не знал ни одного из них. У одной из стен, на широкой постели, лежал человек. Остальные по очереди подходили к нему, беседовали и отходили. Кто-то шёпотом сказал мне, что это король Хаванд из королевства Хазара.

Через несколько минут король повернулся ко мне и поманил правой рукой:

– Подойди.

Я медленно, почтительно приблизился и сел у его ног. Он взглянул на меня, улыбнулся и с лёгкой шуткой в голосе спросил:

– Ты вообще собираешься жениться или нет?

Такого вопроса я не ожидал. Но быстро взял себя в руки и ответил:

– Конечно, ваше величество, я намерен жениться.

– На какой девушке планируешь? – продолжил он.

– Если честно, сам запутался. Думаю, женюсь на той, кого пошлёт мне судьба. Я не знаю, что ждёт меня в будущем, да и о себе самом понимаю пока не многое. Но верю: если Всевышний сочтёт какую-то девушку правильным выбором для меня, я женюсь именно на ней, – ответил я.

– Тогда меньше спи и больше действуй! – сказал король, а затем вдруг перешёл на персидский язык и начал читать стихи. Я не понял ни слова и не запомнил ничего из прочитанного – ведь совсем не знал этот язык.

Немного побродив по комнате, я заметил, что дверь наружу приоткрыта, и решил выйти, чтобы осмотреться. За дверью стояла кромешная тьма – должно быть, была глубокая ночь. Вдали виднелись очертания европейских городов, над которыми медленно проплывала чёрная туча. Она двигалась от одного города к другому, и каждый раз, когда останавливалась, раздавался раскат грома, сверкала молния – и город вспыхивал, сгорал дотла и превращался в пепел. Мне стало не по себе.

Я заметил, что грозовая туча неуклонно приближается к нам. Поспешно вернувшись внутрь, я крепко запер дверь. Казалось, молния вот-вот ударит прямо в здание. Я зажал уши пальцами, зажмурился – и тут раздался оглушительный гром. Даже сквозь зажатые уши звук был настолько страшным, что всё моё тело задрожало. В ту же секунду меня охватила странная волна тепла, словно рядом бушевал нестерпимый жар. «Наверное, здание горит», – мелькнула мысль. Я уже был готов к худшему.

Но вдруг медленно открыл глаза, огляделся – и с удивлением понял: никакого огня нет, я жив. Более того, в комнате, кроме меня и короля, никого не осталось.

Меня осенило: нужно найти более безопасное место. Я метнулся на второй этаж – он был тёмным и почти не освещённым. Увидев вдалеке окно, подошёл и выглянул наружу: города всё ещё пылали, но чёрная туча уже удалилась в другую сторону. В этот момент я заметил, как король, пошатываясь, выходит из здания. Он был слаб, с трудом передвигался и вскоре упал.

Я бросился вниз, ругая себя за то, что оставил его одного. Выскочив наружу, я осторожно приподнял его, перекинул его левую руку себе на плечо, правой обхватил за пояс – и медленно, шаг за шагом, повёл его обратно в здание. Мы стали подниматься на второй этаж – вместе, тяжело, но уверенно.

Когда мы оказались там, почему-то уже светило солнце – день наступил внезапно. Мы шли по длинному коридору, и вдруг справа от короля появилась женщина. Я услышал женский голос и, повернув голову, увидел прекрасную девушку. Король разговаривал с ней на незнакомом мне языке. Я не пытался вслушиваться – всё моё внимание было сосредоточено на том, чтобы как можно быстрее доставить короля в безопасное место. И в этот самый момент зазвенел будильник.

Я проснулся с удивительно приятным чувством. Пытался понять, к чему приснился этот сон, но ни одна толковая мысль не приходила в голову. Перед глазами всё ещё стоял образ той девушки, что шла рядом с королём. Её лицо светилось необыкновенной красотой. «А вдруг это была моя будущая жена?» – промелькнула мысль.

Вот уже несколько лет подряд мне время от времени снится очень красивая незнакомка. Один-два раза в год – не чаще. Каждый раз она выглядит по-разному, но я безошибочно узнаю её по тем чувствам, которые испытываю во сне. Внешне она меняется, но внутри я понимаю – это всё та же девушка.

Во сне я чувствую к ней тёплую, искреннюю любовь, а проснувшись, ещё долго живу под впечатлением: весь день проходит на подъёме, словно наполнен добрыми знаками и светлой радостью. Я решил, что это, возможно, моя Муза. И почему-то верю, что однажды встречу её в реальной жизни и женюсь на ней. Эта уверенность и надежда придают мне силы жить, вдохновляют добиваться нового и идти к победам.

Совпадение? Не думаю!

Но как ни крути, через несколько дней внешние воздействия общества берут верх – и волшебные чувства понемногу угасают. Я снова становлюсь частью этой «полусонной» среды. События дня вызывают негативные эмоции, которые нельзя выплеснуть наружу – таковы правила социума, не одобряющего подобных проявлений. Эти эмоции начинают бродить внутри, отравляя светлые мысли и радостные ощущения, незаметно возвращая меня в привычное, полудрёмное состояние.

Примерно через две недели руководство компании отправило меня в командировку. Я всегда любил путешествия: во время поездок открываешь новые места, знакомишься с интересными людьми, пробуешь местную кухню, отдыхаешь душой и головой, а потом возвращаешься домой с обновлённым взглядом на жизнь.

Первые три дня прошли отлично – я успел выполнить массу поручений и был доволен собой. Но затем встречи посыпались одна за другой в таком бешеном темпе, что к вечеру не оставалось сил даже на короткую прогулку. Я возвращался в отель, чувствуя себя «выжатым лимоном» – иногда, не успев поужинать, просто валился на кровать и мгновенно засыпал. А утром снова мчался на очередные встречи.

Такова уж командировочная жизнь: она далеко не всегда совпадает с нашими ожиданиями и планами.

На седьмой день командировки всё прошло немного легче. Последняя встреча с деловыми партнёрами завершилась довольно рано, я чувствовал подъём и ясно осознавал: основные дела позади. Впереди ещё два дня – можно наконец посвятить их отдыху и осмотру города, а потом домой. Красота!

В приподнятом настроении я зашёл в ресторан рядом с гостиницей, где подавали местные блюда. Я по натуре интроверт, поэтому обычно выбираю самый тихий столик в углу, подальше от людского шума. Заказал несколько аппетитных блюд, бокал белого вина и включил в планшете любимый сериал.

С юных лет у меня выработалась привычка – смотреть что-нибудь во время еды. Особенно люблю завтракать под сериал: это своего рода ритуал, почти медитация. Я словно отключаюсь от внешнего мира и погружаюсь в другую реальность. Мозг отдыхает, нервы успокаиваются, тело наполняется энергией – и я вновь готов к любым задачам. Если вдруг приходится есть без сериала, потом весь день остаётся ощущение неполноты, будто чего-то не хватает.

Когда я доел основное блюдо, решил заказать десерт и продолжить просмотр. Но в этот момент на телефоне внезапно закончились деньги на счёте – интернет пропал, и сериал замер на стоп-кадре. Я, конечно, немного расстроился: всё так хорошо шло… Но что поделать – подумал, что поел уже с удовольствием, значит и десерт можно доесть в тишине.

С этими мыслями я погрузился в раздумья о том, что уже произошло в моей жизни и каких целей хочу достичь в будущем. И вдруг в голове снова всплыла тема женитьбы – настроение тут же померкло. Вздохнув, я машинально огляделся по сторонам… и заметил за парой столиков от себя очень красивую девушку. Её лицо показалось смутно знакомым. Я был уверен: я её уже где-то видел. Но где именно?

В памяти всё перемешалось, а вспомнить не удавалось. И вдруг – словно вспышка! В голове всплыли чёткие воспоминания. Точно! Я видел её во сне. Две недели назад, когда во сне нёс на второй этаж того самого короля, она шла по правую руку от него. И вот теперь – она сидит передо мной. Та же девушка.

«Вот это да…» – мелькнуло у меня в голове. Неужели та, что явилась мне во сне, теперь здесь, в реальности, в этом самом ресторане? Кто она? Откуда? Живёт в этом городе?

Я не мог отвести от неё взгляд. В какой-то момент наши глаза встретились. Она заметила, что я на неё смотрю, смутилась и отвела взгляд. Я тоже быстро опустил глаза, но в душе уже что-то всколыхнулось – те самые тёплые чувства и светлые мысли, которые я испытывал во сне.

Прокручивая в голове свой сон, я вдруг заметил любопытную деталь: черты лица короля Хаванда и девушки за соседним столиком были удивительно похожи. Могла ли она быть принцессой – его дочерью? Из той же династии?

Чтобы развеять сомнения, я подозвал официанта, попросил пароль от местного Wi-Fi и тут же полез в интернет. И – о чудо! Оказалось, что у Хаванда, короля народа Хазара, действительно есть дочь по имени Сецилия. На фотографиях – она. Один в один совпадение. Значит, передо мной – настоящая Хазарская принцесса.

В памяти всплыли новые детали сна: как король заговорил со мной о свадьбе, посоветовал меньше спать и больше действовать… и вскоре после этого появилась та самая девушка. «Это знак? – мелькнула мысль. – Неужели именно она – моя будущая жена? Может, судьба показывает мне путь?»

В голове закрутились десятки противоречивых мыслей. Подойти? Заговорить? А вдруг я просто всё выдумал, и всё это – нелепая фантазия? Разум твердил, что в простом разговоре нет ничего страшного, но сердце билось так сильно, что я слышал его удары. Наконец, собравшись с духом, я решительно встал. Пришло время познакомиться.

По мере того как я приближался к их столику, сердце стучало всё громче. За столом сидела не только Сецилия, но и другая женщина. Подойдя, я поприветствовал их на английском. Они ответили, глядя на меня с лёгким недоумением.

– Простите за беспокойство. У меня к вам вопрос, – сказал я, стараясь говорить уверенно.

– Какой же? – откликнулась женщина, сидевшая рядом с Сецилией.

– Вы из Хазара? Ваше имя – Сецилия, верно? Вы хазарская принцесса? – обратился я к девушке.

Она спокойно кивнула:

– Да, всё верно. Я – дочь короля Хаванда. А это моя мама, королева Хазара, Диана.

– Но как вы догадались, что мы именно из Хазара? – удивлённо спросила королева. – Мы уже три дня в этом городе, но никто нас пока не узнавал.

– Если честно, вы мне не поверите… История длинная, – ответил я, ощущая одновременно и волнение, и облегчение от того, что они хотя бы не прогнали меня.

– Мы очень любим любопытные истории, – с улыбкой сказала Диана. – Если вам несложно, присаживайтесь и расскажите её.

Моему счастью не было предела – такого поворота событий я даже представить не мог. Я сел рядом и начал рассказывать: о своём сне, о командировке, о том, как зашёл в ресторан, увидел Сецилию и полез в Интернет, чтобы убедиться в её существовании. О чувствах и мыслях о возможной женитьбе я пока умолчал, ограничившись «сухими фактами».

Сецилия и Диана слушали с неподдельным интересом.

– Как странно… – сказала Диана с удивлением. – Король Хаванд действительно приболел пару недель назад, но сейчас ему уже лучше. Бывает же – сны иногда удивительно совпадают с реальностью.

– Да, я и сам поражён, – подтвердил я.

– А как вас зовут? – спросила Сецилия.

– Стиан.

– Очень приятно познакомиться, Стиан, – произнесла она с лёгкой улыбкой.

– И мне тоже, – ответил я, улыбнувшись в ответ. Мы на мгновение замолчали.

Чтобы поддержать разговор, я спросил:

– А что привело вас сюда?

– Мы каждый год совершаем поездки по разным странам, – ответила Диана. – В этот раз захотели побывать именно здесь. С нами приехало много друзей из Хазара. Мы обожаем путешествовать. Кстати, добрая половина посетителей в этом ресторане – наши соотечественники.

Я краем глаза заметил, что действительно, многие с интересом поглядывают в нашу сторону.

– Почему они так странно на меня смотрят? – не удержался я от вопроса.

– Видите ли, почти никто из посторонних не садится за стол к членам королевской семьи, – мягко объяснила Сецилия.

Я смутился и уже собирался встать:

– Прошу прощения… Пожалуй, не буду мешать.

Но Диана дружелюбно остановила меня:

– Нет-нет, вы стали исключением. Оставайтесь. Мы сами вас пригласили.

– Огромное спасибо, – поблагодарил я, сделав глоток чая и решив продолжить разговор. – Знаете, я всегда думал, что у членов королевской семьи обязательно есть охрана, телохранители…

– Если король и его семья правят справедливо и снискают любовь своего народа, им никакая охрана не нужна, – ответила Диана.

Мы беседовали ещё около получаса – на самые разные темы. Сецилия почти всё время молчала, изредка улыбаясь и кивая. В основном вопросы задавала Диана, а я с удовольствием отвечал.

В какой-то момент к нашему столику подошёл пожилой мужчина и сказал что-то на незнакомом мне языке – вероятно, на хазарском. Диана улыбнулась и ответила ему на том же. Он кивнул и удалился.

– Похоже, нам пора возвращаться в отель, – сказала она.

Я понял, что упускать такую возможность нельзя:

– У меня ближайшие два дня совершенно свободны, все дела уже завершены. Может быть, я смог бы составить вам компанию? Конечно, если вы не против…

– Мы будем только рады, – ответила Диана. Мы договорились встретиться на следующий день, около десяти утра, у входа на главный городской рынок.

Вернувшись в гостиницу, я долго не мог прийти в себя. Усевшись в кресло, пытался переварить всё, что произошло:

«Неужели это возможно? Или всё же странная случайность?»

В голове роились тысячи догадок, но ни одна из них не казалась убедительной.

В конце концов я просто обратился к Всевышнему – с просьбой указать мне верный путь, дать знак. Ведь одни лишь предположения редко ведут к истине, а разум пока не мог найти логического объяснения всему произошедшему.

С такими мыслями я и уснул – с лёгкой тревогой, но искренней надеждой на подсказку свыше.

Случайности не случайны

На следующий день я проснулся в прекрасном настроении и отправился к воротам рынка на час раньше условленного времени. Ровно в назначенный срок появились путешественники из Хазара – почти все выглядели бодрыми и отдохнувшими. Лишь Сецилия, казалось, спала мало, хотя на усталость ничуть не жаловалась.

После коротких приветствий Диана обратилась ко мне с просьбой быть их проводником. Честно говоря, я и сам оказался на этом рынке впервые. Но, поскольку знал местный язык и предполагал, что рынок устроен примерно так же, как и в других городах этой страны, то с уверенностью согласился. Надеялся, что опыт и интуиция помогут не подвести.

К счастью, мои ожидания оправдались. Я рассказывал Диане и Сецилии о ценах, товарах, о том, откуда что привозят и что лучше покупать, а чего стоит избегать. Признаюсь, чтобы поддерживать интерес и лёгкость в беседе, иногда приходилось «приукрашивать» детали. Надеюсь, уважаемый читатель, вы меня поймёте: в такой ситуации, возможно, вы поступили бы точно так же.

В какой-то момент Сецилия пожаловалась на жажду, и мы вдвоём зашли в одну из лавок, чтобы купить напитков. Продавщица, взглянув на нас, спросила:

– Девушка у вас – иностранка?

– Да, приехала из-за границы, – ответил я.

Сецилия, услышав незнакомую речь, попросила перевести. Когда я объяснил, что спросила продавщица, она улыбнулась и добавила:

– Мы из Хазара.

Продавщица удивлённо приподняла брови:

– Хазара? Это ведь где-то на краю света?

И действительно, королевство Хазара находилось очень далеко от этих мест, так что её знания в географии меня по-настоящему поразили.

– Да, это довольно далёкая страна, – подтвердил я.

Вдруг она вновь посмотрела на нас и задала неожиданный вопрос:

– А вы женаты?

Я опешил. Почему ей вообще пришло это в голову? Неужели мы выглядели как пара?

– Нет, – ответил я, стараясь не выдать смущения. Забрал наш заказ, и мы вышли из лавки.

В глубине души я воспринял её слова как своеобразный знак. Очередное свидетельство того, что наши с Сецилией пути пересеклись не случайно.

Мы провели на рынке почти весь день, а вечером поужинали в ресторане на другом конце города. Несмотря на то что я провёл много времени среди хазарцев, поговорить с Сецилией наедине так и не удалось – постоянно кто-то отвлекал или вмешивался в разговор.

На следующий день мы снова бродили по городу, и вновь обстоятельства не позволили пообщаться с ней с глазу на глаз. Казалось, всё складывается так, будто само время решило испытывать моё терпение.

Наконец настал день их отъезда. Я поехал с ними в аэропорт, чтобы проводить. Мы тепло обнялись на прощание. Диана и Сецилия прижали меня к себе, поцеловали в обе щёки – я был на седьмом небе от счастья.

При расставании произошёл странный, но любопытный эпизод. Один пожилой мужчина из их свиты, обняв меня и поблагодарив за помощь, вдруг прикоснулся левой рукой к моему плечу, а правую положил мне между ключиц. Он слегка надавил – и я внезапно ощутил, будто внутри что-то сдвинулось: волна энергии пошла от груди вниз к пяткам, а затем поднялась к голове. Всё вокруг потемнело – я едва не потерял сознание. Но в следующую секунду пришёл в себя. Мужчина лишь многозначительно улыбнулся, похлопал меня по плечу и отошёл в сторону.

В тот момент я не придал этому особого значения. Моё сердце было слишком занято болью расставания. Казалось, будто у меня вырвали кусочек души. Будто я побывал в раю – и теперь меня выгоняют обратно в серую, безрадостную реальность.

Когда самолёт с ними скрылся за горизонтом, я тоже отправился домой. Дорога тянулась в нескончаемых мыслях о Сецилии. Я то впадал в тихую, почти сладкую грусть, то вновь ощущал прилив нежных чувств.

Но где-то глубоко внутри я уже знал: Я должен на ней жениться.

Вернувшись домой, я несколько недель пребывал в состоянии оцепенения. Всё, что произошло, казалось сном – красивым, невозможным, болезненно далёким. Ни кофе, ни алкоголь, ни привычные развлечения не могли отвлечь меня от мыслей о ней.

С одной стороны, мне казалось немыслимым, что король когда-либо согласится выдать свою дочь за простолюдина вроде меня. С другой – я ведь видел столько «знаков», намёков, совпадений, будто сама судьба подталкивала меня к ней. Но что делать дальше – я не имел ни малейшего представления.

Я решил начать с малого: узнать больше о Хазаре – о культуре, обычаях, истории, о самой королевской семье. Оказалось, что эти земли существуют с незапамятных времён, но современное «Королевство Хазара» было образовано лишь в последние десятилетия прошлого века. Обычно члены королевской семьи вступали в брак с другими монархами и аристократами. Всё же был один случай, когда хазарский принц женился на простой девушке. Этот факт немного приободрил меня, хоть и не внёс ясности.

В какой-то момент я подумал: Надо накопить денег и поехать туда. Вдруг меня допустят к трону, дадут возможность поговорить с королём?..

Но что я ему скажу? «Государь, я хочу взять в жёны вашу дочь?»

Сколько знатных особ и наследных принцев, наверняка, уже приходили свататься к Сецилии.

Чем я могу с ними соперничать? Что могу предложить взамен?

Эти вопросы терзали меня день и ночь. Постепенно я впал в уныние, решил, что все мои мечты – пустая фантазия, и стал отчаянно пытаться забыть Сецилию.

Я начал больше пить. С головой ушёл в работу – днём трудился без остановки, а по вечерам искал любые способы отвлечься: напивался до беспамятства, ходил в стрип-клубы, пытался знакомиться, вступать в случайные связи. Делал всё, лишь бы заглушить тоску. Всё, лишь бы не думать о ней.

Спустя месяц-другой Сецилия почти перестала мне сниться. Моя новая, якобы «беззаботная» жизнь постепенно становилась привычной. Я думал, что уже переписал своё будущее, что смирился с реальностью.

Но судьба решила иначе.

Однажды ночью мне приснился странный сон. Я увидел Сецилию – в чёрном одеянии, с холодным, пронзительным взглядом. Она смотрела на меня с неприкрытой обидой и яростью. Я пытался подойти, заговорить, объясниться… но она отводила глаза, отстранялась, будто каждый мой шаг лишь усиливал её разочарование.

Я проснулся с удушающим чувством тоски.

«Эх… только-только вроде бы забыл… и вот опять!» – с горечью подумал я.

Весь день меня будто преследовало её имя. Оно мелькало на работе, в интернете, в случайных заголовках и даже в песнях, которые попадались в наушниках. Но самым неожиданным стало другое: прямо рядом с офисом, где я работал, открылось новое кафе. Его название сияло на зелёной вывеске большими буквами: «Сецилия».

Каждый раз, выходя покурить, я невольно бросал взгляд на эту надпись. И чем чаще я её видел, тем сильнее нарастало ощущение, что это вовсе не совпадение.

Однажды, глядя на вывеску, я поднял глаза к небу, глубоко вздохнул и почти прошептал:

– Господи… ну вот, снова Ты даёшь мне знак. Я готов исполнить волю, о которой сам же Тебя просил. Прошу Тебя – укажи дорогу. Я к этому готов. Только покажи мне верный путь.

Ход ферзя

Прошла ещё одна неделя – но никаких «указаний» я так и не получил. Я ждал, старался, искал выход, перебирал варианты… всё безрезультатно. Надежда ещё теплилась во мне, но казалась бесполезной – словно слабый огонёк, который вот-вот потухнет.

В какой-то момент меня охватила глухая безысходность. Но тут же я подумал: «Погружаться в печаль – не значит приближаться к цели. Выход сам по себе не найдётся». Тогда я решил мысленно вернуться в самый первый момент – туда, где всё началось. Шаг за шагом восстановить в памяти цепочку событий. Может, я упустил что-то важное? Может, где-то уже был ответ?

На следующий день произошло нечто странное.

Возвращаясь вечером с работы на метро, я чувствовал обычную усталость. Единственное, чего хотел – поскорее оказаться дома, залезть под одеяло и наконец выспаться. На своей станции я вышел из вагона и направился к выходу. И тут меня окликнул мужчина.

Лет пятидесяти, в зелёном костюме и брюках, белой рубашке и зелёном галстуке. Иностранец. Он вежливо обратился ко мне по-английски:

– Извините, вы не подскажете, где здесь поблизости можно купить SIM-карту для телефона?

Я ответил почти машинально:

– Выйдите с другой стороны метро. Как окажетесь на улице – направо, поднимитесь по лестнице и снова направо. Пройдите метров триста—четыреста – там будет место с чёрными вывесками. Там продают SIM-карты.

Он вздохнул:

– Я только сегодня прилетел. Всё новое. Помогите, пожалуйста, купить SIM-карту?

Я замешкался. Честно говоря, я ужасно хотел домой.

– Простите, у меня дела, – сказал я, надел наушники и ушёл прочь, погружаясь в музыку.

Но, дойдя почти до выхода, я вдруг почувствовал укол совести: «Человек в годах, в чужой стране… А я, ради собственного удобства, не хочу уделить ему даже несколько минут?»

Внутренний голос настойчиво шептал: «Вернись. Помоги. Это важно».

Я обернулся – мужчина всё ещё стоял там же, ожидая, словно и не надеясь, но и не уходя.

– Ладно, пойдёмте. Я помогу, – сказал я, возвращаясь.

Он просиял:

– Огромное спасибо! Никогда не забуду вашей доброты!

По дороге он рассказал, что провёл в самолёте больше двадцати двух часов, что его рейс перенесли на более позднее время, из-за чего он задержался и до сих пор не мог связаться с семьёй. Я кивал рассеянно, почти не слушая – думал только о том, как бы побыстрее всё закончить и наконец добраться до кровати.

Когда мы дошли до салона связи, я помог ему купить SIM-карту, фактически выступив переводчиком. После активации я вставил её в его телефон, и мы вышли на улицу.

Я уже собирался попрощаться, как вдруг он сказал:

– Спасибо. Ты меня очень выручил. А сегодня ведь четверг, верно? Разреши угостить тебя ужином в хорошем ресторане!

Я удивился: «А причём тут четверг?»

Если честно, мне больше всего хотелось домой – без разговоров, без ужинов, просто в кровать.

– Да ну что вы. Я почти не помог, просто перевёл пару фраз. Это вряд ли заслуживает целого ужина. Пожалуй, я поеду домой, – возразил я.

Но иностранец покачал головой и сказал:

– У нас есть обычай. Если в четверг вечером ты оказываешь помощь или тебе помогают – обязательно нужно вместе поужинать. Такой поступок не должен рассеяться в суете. Он должен быть отмечен хлебом, солью и беседой. Прошу тебя, помоги мне исполнить этот обычай.

«Если я сейчас с ним поем, то дома уже точно ничего есть не буду и сразу лягу спать – идеально», – подумал я и согласился.

Чтобы не усложнять себе дорогу, выбрал ближайший ресторан. Как оказалось, в вопросах еды мой новый знакомый был куда более привередлив, чем в одежде. Минут десять я описывал ему меню, помогая выбрать подходящие блюда. Наконец, заказ был сделан.

Пока мы ждали, он около пятнадцати минут разговаривал по телефону со своими родственниками. Я, чтобы не скучать, бездумно листал видосы.

Когда принесли еду, мы вместе поужинали. После трапезы он вдруг задал мне вопрос:

– Ну что ж, юноша… Кем и где ты работаешь?

– Я менеджер по продажам в IT-компании, – ответил я. – Моя основная задача – общаться с потенциальными клиентами и превращать их в реальных заказчиков.

– Интересно, – кивнул он.

– А вы чем занимаетесь? Где работаете? – спросил я в ответ.

Он сделал глоток из бокала, поставил его на стол и с лёгкой улыбкой сказал:

– Я маг.

Я невольно рассмеялся:

– Остроумно. Если не хотите отвечать – не проблема. Я просто из вежливости спросил.

На самом деле, мне и впрямь было всё равно. Но он, не меняя выражения лица, возразил уже серьёзно:

– Я не шучу. Я действительно маг.

Я прищурился:

– То есть… вы показываете фокусы?

– Нет. Те, кто показывают фокусы, – это шуты. А я – настоящий маг. Разве ты не слышал о магах?

Он снова сделал глоток и посмотрел прямо мне в глаза. В его взгляде не было ни тени иронии.

– Слышал, конечно. Но в реальной жизни магов не бывает, – сказал я. – Обычно они встречаются только в книгах или фильмах. Или… вы колдун, который практикует чёрную магию?

Я задал этот вопрос с лёгким опасением. Был наслышан о таких людях и знал, что сидеть за одним столом с ними может обернуться последствиями.

– Нет, чёрной магией я не занимаюсь, – спокойно ответил незнакомец и снова сделал глоток. – Я родился магом.

Чем дальше он говорил, тем труднее мне становилось улавливать смысл его слов. Внутри нарастало ощущение, будто я соскальзываю в чужую реальность.

– Ничего не понимаю, – честно признался я. В глубине души уже хотел, чтобы этот странный разговор поскорее закончился.

– Если хочешь, я покажу тебе свои способности, – предложил он, глядя прямо в глаза. – Ты помог мне. А значит, теперь я в долгу перед тобой. Скажи, какое желание хочешь исполнить – и я помогу. Так ты поймёшь, кто я есть на самом деле.

Я хмыкнул, даже не задумавшись:

– А сможете достать мне миллион долларов?

Произнёс это с усмешкой, не веря ни единому его слову. Всё казалось розыгрышем.

– Ты действительно хочешь именно это? – с лёгким удивлением уточнил он.

– Да! – отрезал я, чтобы не дать себе усомниться в собственной иронии.

– Хорошо. Пусть будет так, как ты просишь, – произнёс он с необычным спокойствием и кивнул в сторону пустого стула рядом. – Посмотри туда.

Я медленно повернул голову. На стуле, который с самого начала был абсолютно пуст, теперь лежал зелёный кейс.

Я не помню, чтобы кто-то его приносил. Не помню ни одного движения, ни звука, ни даже взгляда в ту сторону.

– Открой и загляни внутрь, – сказал он тем же спокойным голосом.

Осторожно придвинув к себе кейс, я приоткрыл крышку – и обомлел. Он был доверху набит стодолларовыми купюрами. Я не мог сказать точно, лежал ли там миллион, но денег было явно больше, чем я когда-либо держал в руках.

Мой мозг на мгновение просто отключился от шока.

– Если хочешь, проверь. Всё настоящее, – спокойно предложил незнакомец.

Я взял несколько купюр, потрогал, поднял на свет. На ощупь, по цвету, по защитным элементам – всё подлинное.

– Но… как это возможно? – пробормотал я, закрывая кейс и осторожно ставя его обратно на стул.

«Это, наверное, гипноз. На самом деле никакого кейса нет», – промелькнуло в голове.

– Нет, это не гипноз, – сказал он, словно читая мои мысли. – И кейс, и деньги в нём – всё по-настоящему. И теперь это твоё.

Мой разум застыл. Он ведь только что прочёл мою мысль. Я слышал о таких людях – но видеть это своими глазами было совсем иным.

Пока я пытался осмыслить происходящее, незнакомец, наблюдая моё замешательство, снова заговорил:

– Но больше всего меня удивило другое, – он снова отпил из бокала и спокойно продолжил:

– У тебя была уникальная возможность. А ты, похоже, потратил её попусту.

– Не понимаю, о чём вы, – сказал я, моргая, будто пытаясь вернуться в реальность.

– Как не понимаешь? – в его голосе не было упрёка, только тихое удивление. – Совсем недавно ты молил о помощи, хотел жениться на принцессе Сецилии, говорил, что любишь её… Ты просил знак, путь, шанс. И судьба привела меня к тебе – именно ради этого. Но вместо того, чтобы снова выбрать её… ты попросил миллион долларов.

Он сделал паузу.

– Вот этого я и не понимаю.

Он коротко рассмеялся. Я, всё ещё в смятении, спросил:

– Откуда вы всё это знаете?

– Я же волшебник, – спокойно ответил незнакомец. – Читаю твои мысли, вижу твоё прошлое… и частично – будущее. Возможно, тебе пора перестать удивляться и просто принять мою магическую природу. Да и к чему вера, когда перед тобой – факты?

С этими словами он встал и направился к выходу. Я подумал, что он, вероятно, пошёл покурить или просто подышать воздухом. Остался за столом и попытался переварить всё, что только что произошло.

«Он действительно волшебник… Но как? Хотя, наверное, это уже не важно. Он подарил мне миллион долларов. Читает мои мысли. Появился, чтобы помочь мне в том, чего я больше всего хотел… а я, как дурак, попросил деньги. Вот идиот…»

Я пару минут тихо ругал себя за глупость и поспешность.

Неожиданно незнакомец вернулся и, как будто продолжая незавершённую мысль, сказал:

– В общем, я тебя понимаю. Если бы ты с самого начала знал, кто я на самом деле – несомненно, попросил бы о Сецилии. Ты просто хотел проверить меня. Думал, я шучу.

Он снова отпил из бокала. Я решился:

– Можно… изменить моё желание?

Внутри затрепетала тихая надежда. Может, ещё не всё потеряно?

Но маг спокойно и твёрдо ответил:

– Я не джинн. Твоя единственная возможность – уже упущена.

– Но вы же волшебник! Помогите мне! – воскликнул я. Говорил почти на автомате, стараясь одновременно осмыслить происходящее и не упустить, возможно, последний шанс.

– Конечно, помогу, – спокойно ответил маг. – Ведь я на самом деле пришёл к тебе, Стиан, чтобы заключить сделку.

Тот факт, что он знает моё имя, меня уже не удивлял. Организм понемногу привыкал к странностям этой встречи.

– Сделку? Какую?

Маг чуть наклонился вперёд:

– Я прибыл из другого мира. Из параллельной вселенной под названием Кватернити. Там вот уже многие годы идут бесконечные войны между четырьмя королевствами. Эта бойня должна быть остановлена – и твоя помощь крайне важна. Если ты справишься с задачей, я помогу тебе жениться на Сецилии.

Он снова пригубил свой напиток. Я попытался переварить очередную порцию невероятного.

– Но… вы же волшебник. Почему не остановите войну сами?

– Проблема не во мне, Стиан, – его голос потяжелел. – Кватернити устроен иначе, чем твой мир. На всех жителей, солдат, даже придворных наложено древнее заклятие. Любой, кто рождается там, автоматически подчиняется воле своего короля. Абсолютно. У него нет ни воли, ни возможности выбора. Что прикажут – то и сделает. Безоговорочно.

Он опустил глаза.

– Вот почему война не прекращается. Короли ненавидят друг друга. Ежедневно гибнут сотни. И я… я сам повинен в гибели многих. Мне приказывали, и я исполнял. Потому что, как и все, кто родился в том мире, не мог пойти против воли правителя.

Он замолчал, глядя в бокал.

– Народ истощён. Устал. Мечтает о мире, о свободе, о возможности просто жить. Но мы бессильны. Мы не в состоянии вырваться из-под власти проклятия. Именно поэтому ты нам нужен.

– Тогда как же вы оказались здесь? – осторожно поинтересовался я.

– Произошло нечто странное, – начал маг. – По неизвестным причинам я очутился в нейтральной зоне – месте, где заклятие королевской воли почти не действует. Там, внезапно, я вновь обрёл свободу. Словно плотина треснула – и магия снова стала моей. Разумеется, я не стал терять времени: открыл портал и перебрался в ваш мир.

– Словно кадр из фантастического фильма, – вырвалось у меня.

– И всё же это реальность, Стиан, – спокойно ответил он и вновь сделал глоток.

Я покачал головой, пытаясь уложить всё в голове.

– Но если даже вы – могущественный маг – не в силах остановить войну… Что могу сделать я? Я ведь обычный человек.

– Вот в этом-то всё дело, – сказал он. – Ты не житель Кватернити. Ты не солдат ни одного из королевств. Ты не связан узами проклятия. А значит… скорее всего, оно на тебя просто не подействует.

Он снова отпил напиток. Я молчал, ощущая, как под ногами медленно сдвигается почва.

– Допустим… – произнёс я, – но как мне остановить войну, которая длится…

– …века, – мягко перебил он.

– Хорошо, века. Но как мне остановить конфликт, длящийся столетиями?

Маг замолчал. Его лицо стало сосредоточенным, взгляд – чуть отстранённым. Он, казалось, что-то взвешивал внутри себя.

– Признаться, у меня пока нет чёткого плана, – признался маг. – Но я чувствую: эта идея может сработать. И главное – ты не останешься один. Я буду помогать тебе, чем смогу.

– И тогда… я действительно смогу добиться Сецилии? – спросил я, почти не веря собственным ушам.

– Даю тебе стопроцентную гарантию, – уверенно кивнул маг. – В тот же день, когда война будет остановлена, я исполню своё обещание.

– Хорошо, я согласен! – воскликнул я и протянул руку.

На самом деле у меня не было особого выбора. До этой минуты мои шансы на Сецилию были равны нулю. А теперь… пусть и зыбкий, пусть и пугающий, но шанс всё-таки появился. Кто бы знал, смогу ли я справиться с тем, что мне предстоит, – но я точно знал другое: если я не попробую, то никогда не прощу себе этого. И если уж суждено страдать, то лучше в бою, чем в тишине, с разъедающим сердце сожалением.

Маг крепко пожал мне руку. Его голос дрогнул:

– Спасибо тебе, Стиан.

В его глазах блеснули слёзы – едва заметные, сдержанные. Но они не скатились по щекам: он держался.

– Скажите… а в вашем мире действительно так опасно? – спросил я, всё же надеясь на хоть какую-то поблажку.

– Мой мир пропитан смертельными угрозами, – просто ответил он. – Война выжгла там всё живое.

– Тогда… почему вы выбрали именно меня? – спросил я с неуверенностью.

Маг взглянул на меня внимательно – и с каким-то теплом произнёс:

– У тебя есть хотя бы стремление. Для начала нам этого достаточно!

Путешествие в Лувр

Побеседовав ещё немного, маг начал клевать носом. Мы договорились встретиться на следующий день у меня дома. Он протянул мне дипломат и, улыбнувшись, сказал:

– Мне он не нужен, пригодится тебе. Считай это авансом.

После этих слов он исчез, словно растворился в воздухе.

Я же, прижимая к себе чемоданчик, вернулся домой и пытался осмыслить всё, что произошло за день. С одной стороны, я чувствовал радость – наконец-то появилась настоящая возможность изменить свою жизнь. С другой – не давали покоя тревожные мысли: «А вдруг всё закончится моей смертью? А если маг – обманщик? Что, если мной просто манипулируют?» Эти вопросы не отпускали меня всю ночь, пока я вдруг не представил лицо Сецилии. Стоило вспомнить её улыбку – как все пугающие мысли исчезли, уступив место сладким мечтам. Я погрузился в сон.

На следующий день я проснулся ближе к полудню. Принял душ, позвонил на работу и предупредил, что не выйду, позавтракал и стал ждать мага. Прошёл час – он так и не появился. Я решил включить любимый сериал, чтобы как-то занять время. На самом интересном моменте он вдруг возник в комнате.

– Сериал смотришь? – спросил он, будто никуда и не пропадал.

– Да… – виновато признался я. – Ждал-ждал вас, вы не приходили… Вот и решил немного отвлечься.

– Ладно, – усмехнулся маг, устраиваясь на диване. – Перед серьёзными приключениями можно и сериал глянуть. Интернет, игры, фильмы… Наслаждайся, пока можешь. В моём мире всего этого нет!

– Как это – «нет»? – я невольно напрягся. Неужели в том месте, куда мы отправимся, нет привычных удобств?

– А вот так, – пожал он плечами. – Там всё по-другому. Совсем другой мир, другие правила. Но без спойлеров – сам скоро всё увидишь. Сейчас нам нужно заняться подготовкой.

– К какой ещё подготовке? – спросил я, чувствуя, как усталость от череды сюрпризов нарастает с каждым днём. Но тут же напомнил себе: если собираюсь вступить в магический мир, нужно научиться воспринимать странности как норму.

– В мой мир можно попасть только через особый портал, – спокойно объяснил маг. – Но пройти через него может лишь тот, кто прошёл предварительную подготовку. Просто так – не получится.

– И как именно мне готовиться? – спросил я с лёгким напряжением.

– Оденься. Мы немного прогуляемся! – велел он, уже направляясь к двери.

Я быстро переоделся, вернулся и остановился рядом.

– Подойди ко мне, – сказал маг, встав в центре комнаты. – Сейчас будет важный момент. Закрой глаза и не открывай их, пока не разрешу. Иначе – ослепнешь на три дня.

– Серьёзно? – переспросил я, но, не дожидаясь ответа, крепко зажмурился.

В тот же миг меня охватила странная, почти обжигающая волна тепла – как будто я шагнул из тени под палящее солнце в разгар знойного лета. Прошло несколько мгновений.

– Можешь открыть, – раздался голос мага.

Я медленно приоткрыл веки… и замер. Мы стояли в просторном зале среди мраморных полов и белоснежных стен. Повсюду сновали группы туристов, а экскурсовод увлечённо рассказывал о картинах, висящих на стенах.

– Где мы? – спросил я, оглядываясь.

– На концерте! – пошутил маг и, заметив мой скептический взгляд, добавил: – Ладно-ладно, не кипятись. Мы в музее.

– Я вижу, что в музее. Но где именно? – переспросил я.

Маг улыбнулся:

– Мы в Лувре.

У меня внутри всё перевернулось от восторга.

– Лувр? Париж? Серьёзно? – воскликнул я, едва сдерживая радость. – Я столько лет мечтал попасть сюда! Посетить Лувр – это же… это же почти как сон!

– Мы здесь не ради эстетического удовольствия. У нас особая миссия! Так что пока оставь своё любопытство при себе, – строго сказал маг и указал пальцем на картину прямо перед нами. – Узнаёшь её?

Я взглянул – и сразу понял, что она мне знакома.

– Конечно. Да кто ж её не знает? – ответил я с лёгкой насмешкой.

– Прекрасно. И что можешь о ней рассказать?

– Её написал английский художник Стюарт Моффат в 1786 году. Называется «Субъективность». Сейчас оценивается в восемь миллионов долларов.

– Меня не интересует её цена, идиот, – рявкнул маг. – Почему она называется именно так?

– Ну, потому что, – пожал я плечами. – Эта картина уникальна: каждый, кто на неё смотрит, видит лишь фрагмент. Крошечную деталь. Один – верёвку, другой – веер, третий – кусок синей стены. Но целиком её не воспринимает никто. Никому ещё не удалось увидеть всю картину полностью. Загадка до сих пор не раскрыта, и она остаётся одной из самых таинственных работ в мире искусства.

– Браво, – кивнул маг с одобрением. – А теперь к твоим сведениям я добавлю кое-что своё. Но сначала… скажи, что видишь ты?

– Верёвку, – признался я, всматриваясь в полотно. И правда – длинная, тонкая верёвка тянулась где-то по центру. Я знал об этой картине с детства и мечтал однажды увидеть её своими глазами. Не думал, что этот день придёт так… неожиданно.

– Вот это плохо! – маг резко изменился в лице, голос его стал суровым. – Эта картина прибыла из моего мира.

– Я как раз только что начал что-то подозревать, – вставил я. И это была правда: подобная мысль только что мелькнула у меня в голове.

– Не умничай. Дослушай! – оборвал он жёстко. – На самом деле тот, кто сумеет увидеть эту картину целиком, сможет открыть портал в любую параллельную вселенную. Её не писал никакой Стюарт Моффат. Скорее всего, он либо нашёл её, либо каким-то образом получил. Потому что никто из вашего мира не способен был бы создать нечто подобное.

Он продолжил уже более спокойно:

– У нас эту картину используют в школах как своеобразный тест. Детей, сумевших увидеть её целиком, направляют в специальные учреждения. Их обучают по особым программам – под наблюдением. Из них, как правило, вырастают великие маги, учёные, полководцы… А если ребёнок не может разглядеть картину полностью – его обучают как всех. С ним, увы, нет смысла возиться.

– Странно всё это, – пробормотал я, нахмурившись. – Решать судьбу человека по одной картине? Остальные дети ведь тоже люди. Они ничем не хуже.

– Возможно, это и странно, – спокойно ответил маг, глядя мне прямо в глаза, – но представь себе садовника. Разве он тратит силы на сухие, увядшие цветы? Нет. Он заботится о бутонах, которые ещё могут раскрыться. Такие – наш приоритет.

– Значит, я тоже похож на увядший цветок без надежды? – спросил я, прищурившись.

– Нет, дело не в этом, – ответил маг, продолжая разглядывать картину. – Просто в ваших школах всё устроено иначе. Полагаю, в процессе развития ваша цивилизация свернула куда-то не туда и до сих пор не смогла раскрыть весь свой истинный потенциал. И, боюсь, уже не сможет. У вас когда-то был шанс, но в определённый момент развитие пошло по ложному пути. Возможно, когда-нибудь вы получите ещё одну возможность.

– И в чём это выражается?

– Вы развиваете малоэффективные способности, а остальные – более сильные, глубокие – остались невостребованными. Возможно, из-за лени и жадности. Но об этом можно долго философствовать. Вернёмся к главному. Пока ты не научишься видеть эту картину во всей её полноте, пройти через портал ты не сможешь. И мы будем работать над этим вместе. У меня есть специальные, ускоренные методы подготовки.

– То есть, если научиться видеть картину полностью – любой сможет путешествовать по параллельным мирам? – с удивлением переспросил я.

– Не совсем. Нужно ещё знать точное время и место, когда откроется портал. А это под силу только специалистам. Поэтому у людей из вашего мира шанс путешествовать между мирами ничтожно мал. Но всё же он есть. Я знаю нескольких таких людей. Впрочем, это сейчас не столь важно. Кстати, у тех, кто научится видеть картину целиком, со временем проявляются необычные способности и невероятные возможности. Вот тебе маленький спойлер, – маг хитро улыбнулся. – А теперь закрой глаза.

– Всё, мы уходим? – спросил я, понурив лицо, словно обиженный.

– Да. А что нам ещё тут делать?

– Может, немного прогуляемся по Лувру? А ещё лучше – по всему Парижу! – с надеждой предложил я.

– Сейчас у нас совсем нет времени. Каждый день, каждый час – на вес золота. Мы сюда ещё вернёмся, – сказал маг и положил ладони мне на плечи.

– Ладно… – вздохнул я и зажмурился.

Когда я открыл глаза, мы снова стояли посреди гостиной у меня дома. Маг свёл указательные пальцы обеих рук и «нарисовал» в воздухе большой квадрат. В тот же миг из пустоты возникла картина, полностью закрашенная в чёрный цвет.

– Узнаёшь эту картину? – спросил он.

Она висела прямо в воздухе. Я, раскрыв рот, с изумлением уставился на неё.

– Конечно, это же «Чёрный квадрат» Малевича! – воскликнул я.

– Похоже, я не ошибся, выбрав тебя, – с одобрением сказал маг. – Твои знания меня приятно удивляют.

– Да это же все знают… – смущённо пробормотал я.

Маг аккуратно перенёс картину на мой стол и прислонил её к стене, чтобы она стояла ровно.

– Твоё задание: каждый день по два-три часа подряд неотрывно смотреть на эту картину, сосредоточив всё внимание только на ней. Сначала мысли будут мешать, но со временем их поток ослабнет. Делай это сорок дней подряд. Без единого пропуска, – строго добавил он.

Я стоял, слегка ошеломлённый, и выдавил:

– А… можно я продолжу ходить на работу?

– Конечно. После работы возвращайся и приступай к упражнению. Ты поймёшь, что продвигаешься, когда почти перестанешь отвлекаться на посторонние мысли, – сказал маг, пожелал мне удачи – и исчез.

Подготовка

В тот день, когда мне дали задание, я решил, что справиться с ним будет проще простого. В сущности, ведь ничего делать не нужно: просто сиди и смотри на чёрный квадрат.

«Интересное упражнение, – подумал я. – Раз уж подготовка к переходу через портал настолько проста, значит, и все испытания в том мире окажутся ещё легче».

Но я жестоко ошибался.

Уже в тот же вечер я сел перед картиной и попытался сосредоточиться. Удержать внимание удалось максимум на одну минуту – не больше. Сразу же подступила скука, а в голове начали роиться всякие посторонние мысли.

«Неужели всё так просто? Просто сидеть и смотреть на чёрный квадрат? Забавно. Может, маг всё-таки ошибся? Я-то думал, придётся, например, тащить два тяжёлых ведра воды на вершину горы… А тут – сиди себе дома, на мягком диване, в тёплой комнате. Что может быть удобнее?»

Пока я об этом размышлял, вдруг поймал себя на том, что снова отвлёкся. Я поспешно вернул взгляд к картине.

Прошла ещё минута, и в сознание начали лезть воспоминания о Лувре, всплыл недавний разговор с магом, затем я подумал о еде… потом – о выпивке… и вновь понял, что сбился. Пришлось в который раз возвращать внимание к квадрату.

Уже через полчаса я осознал: удерживать фокус хотя бы одну минуту оказалось труднее, чем тащить ведра на вершину горы.

Спустя час я только и думал:

«Когда же всё это закончится?»

И никак не мог выкинуть эту мысль из головы.

Ещё через полчаса, обессилев от бесконечной борьбы с собой, я с трудом дотянул до двух часов. Голова начала раскалываться от напряжения.

«На сегодня хватит», – решил я и переключился на другие дела.

На следующий день, вернувшись вечером с работы, я застал мага – он пришёл узнать, как у меня идут дела.

– Ну что, справился вчера? – спросил он.

Я рассказал обо всём, что чувствовал и пережил. Маг лишь рассмеялся:

– Вчера, когда я дал тебе задание, ты сиял от радости. А я про себя подумал: «Посмотрим, что он скажет завтра».

Он громко расхохотался и добавил:

– Ладно, продолжай. Но не сражайся со своими мыслями. Как только поймёшь, что отвлёкся – просто спокойно возвращайся к чёрному квадрату.

Пожелав мне удачи, маг, как обычно, исчез.

Во второй день частота отвлечений была примерно такой же, как и в первый. Но я вспомнил его совет: не бороться с мыслями, а мягко возвращаться к картине каждый раз, когда осознаю отвлечение. После этой сессии я почувствовал, будто мозг немного отдохнул.

Третий и четвёртый дни прошли так же – отвлечений меньше не стало, но я продолжал заниматься. Маг больше не появлялся.

Спустя десять дней, закончив очередную тренировку, я вышел в гостиную посмотреть телевизор – и с удивлением увидел мага. Он сидел на диване и ел яблоко.

– Привет, Стиан!

– Привет, маг! – кивнул я. – Кстати, мы столько дней общаемся, а я до сих пор не спросил твоё имя. Как тебя зовут?

– Называй меня Альфред, – ответил он и откусил ещё кусочек яблока. – Ну что, есть прогресс?

– Честно говоря, я всё ещё отвлекаюсь, как и раньше. Мысли разбегаются, и я постоянно вылетаю за рамки упражнения, – признался я.

На лице мага тут же отразилось разочарование.

– Прошло уже две недели! Неужели отвлечений совсем не стало меньше? – спросил он, чуть повысив голос.

– Говорю, как есть. Да и какой смысл врать? Ты бы всё равно это понял.

– Верно. И то, что ты это осознаёшь, уже радует, – кивнул он. – На самом деле прогресс у тебя есть. Просто ты пока его не замечаешь. Есть определённые факторы, которые мешают тебе сосредоточиться. Я и сам подозревал что-то подобное.

Альфред с хрустом откусил ещё один кусок яблока.

– Что именно мешает? – спросил я.

– Внутренние и внешние проблемы, которые тебя беспокоят. Их нужно быстро и аккуратно – филигранно – решить.

– Но ты же маг! Неужели не можешь просто вычистить все лишние мысли из моей головы с помощью заклинания? Тогда и мучиться не пришлось бы…

– Нет, в такие вещи я не вмешиваюсь, – серьёзно ответил он. – Но попробую помочь по-другому. Садись рядом и расскажи, какие мысли тебя отвлекают. Всё по порядку.

– Так ты ещё и в роль психолога входишь? – усмехнулся я.

– Увы, приходится заниматься и такими вещами, – с улыбкой подыграл моей шутке Альфред.

В тот день он показался особенно мягким и доброжелательным. Я рассказал ему обо всём, что вертится у меня в голове, – он выслушал внимательно, не перебивая. Затем сказал:

– Пока мы не разберёмся с тем, что тебя тревожит, отвлечения не исчезнут. Нужно освободить голову. Для начала – перестань думать о портале, о параллельном мире, обо мне и моём задании. Все твои догадки и фантазии о нашем мире далеки от реальности. Они лишь мешают.

Он сделал затяжку и, выпуская кольца сигаретного дыма, продолжил:

– Ещё одно: твоя работа. Советую бросить её.

– Почему?

– У тебя есть миллион долларов. Этого более чем достаточно, чтобы покрыть все ближайшие нужды. Зачем тебе работа?

– В принципе, логично…

– И не нужно вот этого: «Надо доработать две недели, пока найдут замену», «Я должен обучить нового сотрудника» и прочее. Просто уходи. Ты только распыляешь внимание.

– Вижу, ты неплохо осведомлен о нашем мире… – с удивлением заметил я.

– Ещё бы, – усмехнулся маг, выпуская очередную порцию дыма.

– Но у меня, как раз, никаких обязательств: неофициальная должность, без контракта, – спокойно сказал я.

– Вот и отлично! – удовлетворённо кивнул Альфред и… исчез без единого прощального слова.

Похоже, это у него привычка: лишь изредка он уходит по-человечески, попрощавшись. Чаще – просто растворяется на месте, как будто его и не было.

На следующий день я уволился с работы. Но оставались и другие вещи, которые отвлекали меня, и мы с Альфредом продолжили разбираться с ними – по одной, не забывая при этом о ежедневной практике с чёрным квадратом.

Следующая проблема касалась моих родителей. Меня не отпускала мысль: «А что, если я надолго застряну в другом мире? Как им это объяснить? Они ведь будут волноваться…»

Тогда Альфред предложил оставить себе лишь небольшую часть денег, а остальное – перевести родителям. Я так и сделал. Они были несказанно рады.

На следующий день Альфред вновь появился у меня дома – и на этот раз привёл с собой странного робота.

– В эту машину загружена полная модель твоего мышления. Он будет сидеть здесь и отвечать за тебя в мессенджерах – родителям, друзьям, близким. Я даже настроил голос: если кто-то позвонит, он заговорит твоим голосом. Можешь не переживать – если вдруг кто-то решит приехать, робот умеет виртуозно избегать встреч, – с улыбкой пояснил Альфред, ставя машину на пол.

– А где ты достал такого робота? – спросил я, с интересом разглядывая устройство.

– Из будущего, – невозмутимо ответил маг. – Спойлер: однажды такие машины станут повсеместными помощниками. Стоить они будут примерно столько же, сколько сегодня стоит айфон. Так что почти у каждого появится личный робот.

– Ого… Вот это спойлер. Я и представить не мог, что такое возможно.

– После ChatGPT человечество уже мало чему должен удивляться, – ответил Альфред, заметно довольный моим любопытством.

– В целом, ты прав, – усмехнулся я.

Так мы шаг за шагом продолжали устранять всё, что мешало мне сосредоточиться на тренировке. По словам Альфреда, когда у человека в порядке физические, социальные, финансовые и прочие потребности, он обретает внутреннее спокойствие – а значит, способен глубже концентрироваться.

Мы занялись моим здоровьем – Альфред сводил меня к лучшим врачам. Уладили долги, закрыли налоги, завершили незаконченные дела. Проще говоря, составили чек-лист из всего, что оставалось нерешённым, и последовательно довели каждый пункт до конца. И чем больше внешних вопросов исчезало, тем меньше я отвлекался, сидя перед чёрным квадратом.

– У тебя есть одно важное достоинство: у тебя не так много желаний, – однажды заметил Альфред, когда мы сидели в кафе за чашкой кофе. – Есть люди, у которых список «хотелок» бесконечен. Такие становятся рабами собственных желаний. С ними мне было бы куда сложнее: боюсь, и за пять-шесть лет мы бы не закончили подготовку. А ты, похоже, вырос более скромным. И у этого есть свои причины.

– И какие же? – спросил я.

– Думаю, твои родители в правильное время и в нужной мере поливали твои потребности и желания. Не знаю, как у них это получилось – но получилось, – ответил маг.

После этого Альфред снова исчез на какое-то время, а моя жизнь текла привычным чередом. Днём я занимался любимыми делами, а вечером садился перед чёрным квадратом, пытаясь достичь полной концентрации.

И вот однажды он вновь появился.

– Ну как, есть успехи? – спросил Альфред, держа в руке пакетик с финиками. Он медленно откусил один и принялся жевать.

– Намного лучше, чем в начале!

– Прошло ровно два месяца. Пора проверить, каких результатов мы добились, – сказал он и подошёл ко мне. – Закрой глаза.

Через несколько секунд мы снова оказались в Лувре – у того самого места, где висела загадочная картина. Вокруг, как и прежде, сновали туристы.

– Ну что ж, взгляни на полотно, – произнёс Альфред, и в его голосе слышалось волнение.

Я тоже нервничал: а вдруг, несмотря на все усилия, я по-прежнему увижу только верёвку? Каково будет моё разочарование? И как отреагирует Альфред?

Я постарался собраться и медленно перевёл взгляд на картину.

– Прости, Альфред, – произнёс я тихо, – но, увы… я всё ещё вижу только верёвку.

В этот момент к нам подошёл музейный сотрудник и что-то шёпотом сказал Альфреду. Тот поспешно засунул финики в карманы и выслушал служащего до конца.

Сотрудник вежливо поблагодарил и удалился.

– В Лувре не разрешено проносить еду, даже если это всего лишь финики, – покачал головой маг, а затем снова посмотрел на меня.

– То есть… ты всё ещё видишь только верёвку? – переспросил он с тяжёлым вздохом.

Мы снова вернулись домой. Альфред спокойно жевал свои финики, выглядя задумчивым. Он несколько раз глубоко вдохнул и медленно выдохнул, будто стараясь унять внутреннее напряжение. Я сидел рядом, не решаясь нарушить тишину.

– Не понимаю… Что ещё может тебя отвлекать? – вдруг произнёс он.

– По сути, ничего, – пожал я плечами. – Мне кажется, отвлечения уже исчезли совсем.

– Тогда почему ты до сих пор не видишь всю картину? – уточнил Альфред, прикуривая сигарету.

– Сам не понимаю, – признался я, вглядываясь в его лицо.

Маг посмотрел на меня внимательно, пристально, как будто пытался заглянуть внутрь.

– Скажи честно: ты действительно избавился от всех отвлечений? Ни одного не осталось?

Я колебался. Внутри зашевелился страх: был ещё один момент, о котором я не решался рассказать. Я боялся, что Альфред предложит очередное «магическое решение», которое мне не понравится. Но всё же пришлось признаться.

– На самом деле… есть кое-что.

– Что именно? – спросил он спокойно.

– Сецилия, – сказал я, опуская взгляд. – Её образ не выходит у меня из головы. И ещё… я боюсь, что не смогу быть с ней. Эта тревога постоянно живёт во мне.

– Идиот! Почему ты не сказал об этом раньше? – воскликнул Альфред с досадой.

– Я… боялся.

– Значит, и это нам предстоит решить. Придётся отказаться от Сецилии, – произнёс он твёрдо.

И в тот же миг я понял: мои страхи не обманули меня.

– Ты в своём уме?! – воскликнул я с возмущением.

– Стиан, это в твоих же интересах.

– Как это может быть в моих интересах?! Ведь главная причина, по которой я согласился на твою сделку, – это Сецилия! Как я могу от неё отказаться? Если я откажусь от неё, какой смысл вообще идти в параллельный мир?! – проговорил я, повышая голос.

– Успокойся. Глубоко вдохни и выдохни. Я тебе всё объясню. Дело не в самой Сицилии, а в том, что твои внутренние желания мешают тебе.

– Меня тормозит не желание, а страхи! – возразил я.

– Страхи генерируются желаниями, – невозмутимо продолжил Альфред. – Когда ты чего-то страстно хочешь, ты неизбежно начинаешь беспокоиться, что не получишь желаемое. Так рождается страх. Если ты «убиваешь» само желание, страх исчезает вместе с ним. Это две стороны одной монеты.

– Ничего не понимаю…

– Короче, чтобы достичь цели, тебе нужно временно отказаться от своей страсти к Сецилии, – произнёс он серьёзным тоном. У меня словно мозг закипал от этих слов.

– Альфред, ты, похоже, говоришь какую-то полную чушь. Сам-то понимаешь, что несёшь?

– Прекрасно понимаю, – ответил он совершенно спокойно. – Просто для твоего ума это внове, и ты не можешь сразу это принять. Объясню понятнее: в твоём случае желание – это не просто желание, а некий фанатичный порыв, своего рода одержимость. Твоя цель – жениться на Сецилии, но чтобы приблизиться к этому, тебе нужно сперва избавиться от своей чрезмерной одержимости. Иначе она тебе только будет мешать. Формула проста: ты отказываешься от Сецилии, забываешь о ней, устраняешь тем самым отвлечения и становишься готовым к переходу через портал. А уже потом можешь снова вернуться к своей любви, но тогда подойдёшь к ней с более серьёзным отношением, а не с тем ребячеством, что у тебя сейчас в голове.

Голос Альфреда звучал ровно, почти гипнотически – в нём было что-то успокаивающее. И как бы бредово ни звучала его речь, я поневоле начинал видеть в ней логику.

– Ладно, согласен, – произнёс я, хотя внутри всё ещё ощущал полную абсурдность происходящего.

«Чтобы добиться желания, нужно от него отказаться…» – звучит же как нонсенс!

– Но как я смогу отказаться от желания? Я ведь не могу просто так взять и «выключить» его.

– Конечно, не можешь, – кивнул Альфред. – Чтобы научиться управлять своими желаниями, требуются годы упорной практики. А сейчас у нас нет столько времени. Придётся действовать извне.

Он поднялся и добавил:

– Готовься. Завтра проведём сеанс гипноза. Другого выхода нет.

И, не попрощавшись, исчез.

Я остался один – наедине со своими мыслями.

С одной стороны, все советы Альфреда до этого работали. Каждый шаг, предложенный им, давал результат. Это внушало доверие.

Но с другой – то, что он сказал сегодня, звучало как вызов самому здравому смыслу.

«Ну что ж… рискну», – решил я и принялся готовиться к завтрашнему дню.

Гипносеанс

На следующий день Альфред явился с мандаринами в руках.

– Привет, Стиан. Готов к сеансу? – спросил он, очищая фрукт от кожуры.

– Немного нервничаю… Но если это нужно для достижения цели – я готов, – ответил я, стараясь говорить решительно.

– Отлично. Молодец, – кивнул Альфред и жестом указал на диван. – Устраивайся поудобнее.

Я лёг. Альфред чуть двинул пальцами в сторону окна – и внезапно появились тяжёлые чёрные шторы, полностью перекрывшие дневной свет. Он выключил лампу, закрыл дверь.

– Не волнуйся. Просто делай всё, что я скажу, – произнёс он, усаживаясь у изголовья дивана и кладя ладонь мне на голову.

В тот же миг я почувствовал странное, мощное блаженство, разлившееся по всему телу. Мысли исчезли – будто кто-то нажал кнопку «выключить». Я словно парил где-то в невесомости, в абсолютной тишине.

Спустя какое-то время я услышал голос Альфреда:

– Открой глаза.

Только голос звучал не снаружи – он доносился изнутри меня. Я раскрыл веки… и увидел перед собой величественный дворец. Я узнал его сразу – когда-то видел фотографии в интернете. Это был дворец королевства Хазары.

И тут внутри меня снова прозвучал голос Альфреда:

– Узнаёшь дворец?

– Да, узнаю, – ответил я.

– Молодец. А теперь тебе нужно войти внутрь, – велел Альфред.

– Через ворота?

– Конечно.

Я направился к воротам. Они оказались открыты, а у входа, за столами, стояли несколько человек в военной форме, о чём-то оживлённо беседуя. Завидев меня, они резко замолчали и уставились в мою сторону.

Когда я подошёл ближе, один из офицеров спросил:

– Добрый вечер, сэр. Вы тоже приглашены?

Тут же внутри прозвучал тихий приказ Альфреда: «Скажи „да“.»

– Да, – подтвердил я.

– Как ваше имя, сэр? – поинтересовался офицер, раскрывая журнал проверок.

«Назови своё», – подсказал Альфред.

– Стиан, – произнёс я.

– Прошу прощения, сэр, что не узнал вас сразу. Церемония уже началась – проходите скорее! – сказал военный и пригласил меня жестом.

«Отлично, мы внутри. Теперь иди в ту сторону, которую я назову», – прозвучал в голове голос Альфреда.

Я зашагал по коридорам. Интерьер дворца был великолепен: на стенах висели дорогие картины, в углах стояли массивные вазы с живыми цветами и пышной зеленью. Залы были наполнены мягким светом, пахло воском и дорогими духами.

Наконец, мы добрались до нужного места.

«Открой дверь и заходи», – прозвучал голос мага.

Я распахнул дверь и вошёл.

Меня встретило просторное помещение, напоминающее церковь или часовню. Вдоль рядов сидели знатные, богато одетые люди – я заметил даже представителей королевских семей. Внезапно ко мне подбежал мальчик-распорядитель:

– Церемония начинается. Прошу вас занять своё место, – сказал он и указал на свободный стул.

У сцены стоял священник. Рядом с ним – молодой человек в костюме жениха, незнакомый мне. И в этот момент заиграл «Свадебный марш» Мендельсона.

Со стороны дверей вошёл король Хазары в элегантном парадном костюме. А с ним – Сецилия. В белом свадебном платье.

Сердце забилось с удвоенной силой, а дыхание застыло где-то в горле. Я не мог поверить собственным глазам.

Меня охватила мучительная, обжигающая печаль – такая, что от неё перехватывало грудь.

«Успокойся, Стиан, – прозвучал голос Альфреда. – Всё в порядке. Возьми себя в руки.»

Находясь под гипнозом, я воспринимал всё как абсолютную истину. Я знал, кто я и где нахожусь, чувствовал своё тело, сиденье подо мной, температуру в зале. Голос Альфреда слился с моим собственным внутренним голосом. Я напрочь забыл, что это гипноз. Всё происходящее было для меня реальностью – ясной, зримой, настоящей.

Король Хаванд и принцесса Сецилия прошли мимо меня, и в ту же секунду во мне вспыхнуло пламя страдания – как будто кто-то поджёг мою душу. Они подошли к алтарю, и церемония началась.

Вокруг царило ликование. Гости сияли от радости, звучала торжественная музыка. Священник вначале обратился к жениху, затем к Сецилии – и оба произнесли свои «согласен» и «согласна».

Когда священник объявил:

– С этого дня я провозглашаю вас мужем и женой,

моя рука сжалась в кулак.

Тысячи мыслей вихрем проносились в голове. Хотелось сорваться, закричать, вырваться вперёд, остановить всё, любой ценой. Но тогда внутри раздался голос:

«Не глупи, Стиан.»

Жених и невеста обменялись кольцами. Поцеловались.

В стороне стоял король Хаванд – на его глазах блестели слёзы волнения.

Зал разразился аплодисментами. Гости хлынули к новобрачным с поздравлениями.

Я вдруг обнаружил в своей руке красивую коробку – изящный свёрток, очевидно подарок.

И вновь – из глубины сознания:

«Отнеси подарок молодожёнам и поздравь их.»

У меня уже не было сил терпеть всё это. Я смахнул коробку в сторону и резко вскочил со стула.

Но в ту же секунду внутри прозвучал голос:

«Неужели ты испортишь самый счастливый день в жизни того, кого любишь? Посмотри, насколько она счастлива. Разве она помешала бы твоему счастью? Если ты действительно любишь её – подними подарок, подойди к ним и поздравь.»

И в этих словах была горькая правда.

Как я мог разрушить счастье человека, которого сам люблю?

Я глубоко вздохнул, сдержал рвущиеся эмоции, поднял подарок и подошёл к молодожёнам.

Протянул коробку Сецилии. Она взглянула на меня так, будто видела впервые.

Я поздравил их. Затем подошёл к королю Хаванду и королеве Диане, склонив голову в знак уважения, и также выразил свои пожелания.

После этого я поспешно покинул дворец.

Пройдя несколько вёрст, я остановился у обочины.

В глазах темнело. Мысли крутились в голове вихрем. Я не знал, что делать.

«Мужчина должен сохранять спокойствие в любых обстоятельствах», – прошептал внутренний голос. – «Лучше найди гостиницу и отдохни. Выспись – и придёшь в себя.»

Я подчинился. Нашёл ближайшую гостиницу, снял комнату и лёг спать.

Но чувство вины за то, что упустил Сецилию, не отпускало.

Я не мог представить себе жизнь без неё. Мне казалось, что я – самый несчастный человек на свете.

А когда проснулся… я был дома. У себя.

Я принял душ, позавтракал, собрался и пошёл на работу.

Всё шло, как обычно: делал дела, общался с коллегами, а вечером встретился с друзьями в баре, выпил пива.

После всего произошедшего я даже не успел задуматься, как так получилось: я ночевал где-то в Хазаре – а проснулся в собственной квартире.

Но, как это часто бывает у людей, я постепенно свыкся с такими странностями.

Прошло немного времени, и я встретил другую девушку – умную, красивую. Мы начали встречаться. Я чувствовал себя счастливым рядом с ней. Она даже переехала ко мне, и начался наш романтический период.

О Сецилии я почти перестал думать. Лишь изредка в памяти всплывала её тень, но тут же исчезала – внимание перехватывала моя новая возлюбленная. Со временем Сецилия больше не вызывала боли. Ни страха, ни тоски – только лёгкий шлейф прошлого.

Неожиданно внутри меня прозвучало:

«Человек постепенно привыкает к любым обстоятельствам и событиям.»

«Точно так,» – ответил я.

«Пора просыпаться», – произнёс внутренний голос.

В тот же миг я распахнул глаза – и увидел, что нахожусь дома. Рядом, как ни в чём не бывало, сидел Альфред и уплетал мандарины.

Глаза саднило, будто я долго плакал. Болело так, словно я ревел часами напролёт.

– Ну как ты? Как себя чувствуешь? – спросил Альфред, не отрываясь от мандарина.

– Что… что вообще произошло? Где я? – выдохнул я. Всё вокруг казалось странным, будто я не принадлежал этому месту.

– Ты у себя дома. Меня зовут Альфред. Я маг, – напомнил он с мягкой усмешкой. – Не волнуйся, всё в порядке. Такое состояние нормально после гипноза. Память полностью вернётся через минут тридцать. А пока полежи, отдохни. Сегодня ты отлично потрудился, – добавил он с похвалой в голосе.

Спустя некоторое время память действительно начала возвращаться. Всё, что я пережил во время гипноза, теперь казалось фантастическим сном – настолько ярким и реалистичным, что отголоски чувств до сих пор волновали сердце.

– Сколько я пробыл под гипнозом? – спросил я.

– Чуть больше часа, – ответил Альфред.

– А у меня сложилось впечатление, будто прошло полтора – если не два месяца! – признался я, подхватывая угощение и берясь за мандарин.

– В гипнозе такое случается, – спокойно заметил маг. Он улыбнулся и, откинувшись на спинку кресла, добавил:

– Ну а теперь, приятель, можно сказать, перед нами почти не осталось никаких преград!

Теорию еще никто не отменял

После сеанса гипноза я страшно обиделся на Альфреда. То, что он заставил меня пережить, я бы и злейшему врагу не пожелал. Я злился на него – кому понравится видеть, как любимая выходит замуж за другого? В течение нескольких дней мне не хотелось ни разговаривать с ним, ни встречаться. Думаю, сам Альфред это почувствовал, потому что за всё это время ни разу не пришёл ко мне.

Тем не менее я продолжал тренироваться: я зашёл уже слишком далеко и, нравится мне это или нет, был обязан двигаться дальше. Навыки действительно улучшались, мысли почти не отвлекали меня.

Спустя какое-то время я понял: после сеанса во мне заметно возросла внутренняя сила. Почти ничто больше не имело значения. Любовь к Сецилии по-прежнему жила в моём сердце, но я больше не боялся её потерять и не сомневался в себе. Наконец, я обрёл удивительное спокойствие. Душа стала по-настоящему умиротворённой. Постепенно и обида на Альфреда начала утихать.

Прошло две недели. Альфред появился, когда я как раз закончил очередную тренировку.

– Привет, Стиан! – произнёс он спокойным, бесстрастным тоном.

– Привет, Альфред.

– Давно не виделись. Пришёл в себя?

– Да, я в полном порядке. Чувствую себя просто превосходно, – ответил я с непоколебимой уверенностью в голосе.

– В таком случае подойди ко мне и закрой глаза. Думаю, мы близки к моменту истины, – вновь спокойно произнёс Альфред.

Мы снова направились к Лувру. На этот раз уверенность во мне била ключом – я был абсолютно спокоен. Я больше не боялся, что не увижу картину. Даже если бы не увидел – продолжил бы тренировки. Эта мысль неотступно крутилась в голове.

Я взглянул на картину – и, о чудо! Наконец-то я смог её разглядеть. Верёвка на полотне оказалась хвостом слона. А всё изображение – огромным слоном. Кто-то принял его уши за веер, а тело – за стену.

– Вот это настоящая победа! – сказал Альфред, не сводя взгляда с картины и улыбаясь. Похоже, он уже понял, что я всё-таки смог её увидеть.

– В вашем мире тоже водятся слоны? – спросил я.

– Конечно. Мой мир во многом похож на твой, хотя и есть кое-какие отличия. А эта картина называется «Постижение слона».

– Почему именно постижение?

– Потому что ты увидел её не глазами, а сердцем, – ответил Альфред. – И в честь этой победы я разрешаю тебе сегодня прогуляться по Лувру, а затем – по всему Парижу!

– Нет, у меня уже пропал интерес и к Лувру, и к Парижу. Если мы выполнили задачу, пора идти дальше. Побывать в Париже мы ещё успеем, – смело ответил я.

Вернувшись домой, я заварил кофе. Мы с Альфредом закурили по сигарете и беседовали за чашкой.

– Всего за столь короткий срок ты заметно вырос. Похоже, я не ошибся, выбрав именно тебя, – сказал Альфред доброжелательно.

– Но ведь это только начало!

– Любая, даже небольшая победа, всё равно остаётся победой. Сегодня мы сделали очень важное дело, – ответил он с улыбкой. А затем, немного помолчав, уже серьёзным тоном добавил: – У меня к тебе вопрос, если не возражаешь.

– Спрашивай.

– Ты всё ещё сердишься на меня за тот сеанс?

Я на мгновение задумался, прежде чем ответить, и на короткое время умолк. Альфред тем временем невозмутимо потягивал кофе.

– Сначала, конечно, я обиделся. Пережить такую боль было нелегко. Но со временем я понял, что это оказалось настоящим подарком.

– Чувства далеко не всегда помогают в достижении цели. Часто они, наоборот, мешают. Человек так привязан к своим эмоциям, что не замечает, как они становятся его тюрьмой. Он этого не видит, не осознаёт. А если немного отодвинуть их в сторону – на поверхность выходит чистое знание.

Он сделал паузу и добавил:

– Между прочим, то, что мы провели с тобой, вовсе не гипноз. Я назвал это так лишь потому, что тебе было проще это понять. На самом деле – это нечто более сильное. Но работает оно далеко не со всеми. Если бы на твоём месте был кто-то другой, возможно, я бы не стал применять этот метод. У каждого своё лекарство. В твоём случае – это сработало лучше всего.

– Выходит, это отличный способ избавиться от страхов?

– Причём ты можешь пользоваться им и самостоятельно. Обычно ты представляешь то, чего хочешь, а когда в голову лезут пугающие мысли, стараешься их сразу прогнать. Но на самом деле и то, и другое – всего лишь воображение.

Когда тебя охватывают страх и беспокойство, попробуй не убегать от них, а довести пугающий сценарий до самого конца – прямо в своём воображении. Если всё ведёт к смерти, представляй и это: вплоть до момента, когда тебя предают земле… и даже дальше. В этом нет ничего страшного.

Любые переживания внутри нас хотят одного – быть выраженными. Неважно, происходит это в реальности или только в мыслях. Просто досмотри внутренний сюжет до финала, позволь ему полностью раскрыться. Тогда он потеряет над тобой власть. Он больше не будет терзать тебя, потому что ты уже завершил эту историю.

Так ты освобождаешься от выдуманных или навязанных другими рассказов, которые непрерывно крутятся в голове. Мысли проясняются. Ты начинаешь смотреть на жизнь трезво – и наконец занимаешься тем, что действительно важно.

Люди рассказывают себе сказки. Ты, например, твердил себе, что женишься на Сецилии и будете жить долго и счастливо. Эти мечты не побуждали к действию, а лишь успокаивали тебя, потому что на подсознательном уровне уже удовлетворяли желание. Но при этом ум всё равно сомневался: «А что, если не получится? А вдруг всё пойдёт иначе?» – и ты пытался заглушить эти вопросы.

А ведь можно было просто доиграть этот сценарий до конца – и параллельно создать другой, альтернативный. Именно это мы с тобой и сделали. Если бы на твоём месте оказался кто-то другой, он, возможно, уже бы сдался. Но ты сохранил стремление двигаться вперёд – и освободился от страхов, которые тебя сдерживали.

– Замечательно. Этим методом можно пользоваться постоянно?

– Нет. Есть немало исключительных ситуаций. О них я расскажу тебе позже, – ответил Альфред и тут же сменил тему:

– А пока… прежде чем мы пройдём через портал, я обязан хотя бы в общих чертах объяснить тебе, куда мы направляемся.

– Теория? Сейчас? – поморщился я, наливая себе вина. – Ты серьёзно?

– Лучше сейчас, чем посреди боя, – подмигнул Альфред. – Не бойся, я изложу по-человечески. Без лекций.

Он достал из воздуха ещё один фрукт – кажется, маракуйю – и, размазывая мякоть по ложке, начал:

– Мир, в который мы направляемся, как ты уже знаешь, называется Кватернити. Уникальное место. Сравнивать его с Землёй – всё равно что сравнивать шахматы и джаз. Четыре королевства. Постоянные войны. И, что особенно интересно, снаружи они кажутся почти одинаковыми.

– В смысле? – спросил я, отставляя бокал.

– У каждого – по одной армии, по одному королю и – что важно – по одному магу. Я – один из них. Иначе бы сейчас не сидел тут с тобой и не ел манго, – усмехнулся он.

– Ты хочешь сказать, ты не единственный… такой?

– Конечно, нет, – он затянулся. – У каждого королевства есть и пешее войско. Восемь отрядов. В каждом – по тысяче солдат.

– Немного пафосно, – заметил я, поджигая новую сигарету.

– Пафосно, но эффективно, – усмехнулся Альфред. – Только учти: 999 из них – обычные солдаты. Мечи, луки, копья – классика. Броня посредственная, живут скромно, воспитание – среднее.

– А один?

– Командир. Он – особый. Потому что если он погибает, все 999 солдат умирают вместе с ним.

Я чуть не выронил бокал.

– Что?!

– Да-да, – спокойно кивнул маг. – Такая у них природа связи. Поэтому они защищают своего лидера как собственную жизнь.

Он сгрыз дольку лайма и продолжил:

– А ещё у каждого королевства есть кавалерия – Орден рыцарей. По два отряда на сторону. В каждом – 114 всадников: один главнокомандующий и 113 элитных бойцов.

– Типа благородных, да?

– Именно. Манеры, воспитание, академии. Отбор – жесточайший. И доспехи у них – не металлолом, как у пехоты. Всё куется из редких сплавов. Блестят, сверкают, режут. На них приятно смотреть.

– И у них тоже…?

– Да. Если умирает главнокомандующий, весь орден гибнет с ним. Вся кавалерия – сразу.

Я замолчал. Вино перестало казаться вкусным.

Альфред лениво затушил сигарету, облизал пальцы от фруктового сока и добавил:

– Добро пожаловать в Кватернити. Там не любят одиночек. Там – либо с кем-то, либо никак.

Я плеснул себе ещё вина, закурил и откинулся на спинку дивана. Альфред тем временем налегал на хурму и продолжал вещать так, будто мы обсуждаем, в каком баре сегодня сыграть в бильярд.

– Есть ещё одна прослойка войск, – сказал он, бросив косточку в пепельницу. – Военно-морской флот.

– У вас там ещё и корабли? – удивился я, приподняв бровь.

– Ещё какие. И не просто лодки. Это полноценные боевые флоты. Обычно формируются из знатных кругов. Попасть туда можно только после многих лет специальной подготовки.

– Знатные… Ну, естественно, – усмехнулся я. – Небось и корабли у них позолочены?

– Не позолочены, но… клыкастые, – хмыкнул маг. – География Кватернити такая, что между четырьмя королевствами – десятки рек, проливов, морских путей. А это значит, что флот может в любой момент вторгнуться на чужую территорию. Быстро. Тихо. Без шансов на спасение.

– Громко звучит.

– Потому что громко и действует. Флот занимает более высокое положение, чем даже рыцари. Жестоки, беспощадны. Высадились – и через десять минут от деревни остаётся только пыль и трупы. Иногда противоположная сторона даже не успевает понять, когда всё началось.

– Ничего себе… – я снова затянулся сигаретой. – И сколько их?

– У каждого королевства – по два флота. В каждом – 33 корабля. На каждом корабле – 33 морских воина. Всё чётко, красиво, по числам.

– Ладно, не говори… Если умирает командир…

– …гибнет весь флот, – кивнул Альфред. – Ты быстро учишься.

Я покачал головой.

– Это какое-то проклятие командиров. Им вообще спится спокойно?

– Их учат спать с одним глазом открытым. Или не спать вообще.

Он взял следующий плод – кажется, это был инжир – и заговорил чуть тише:

– А ещё у нас есть особые лётчики. Да-да, не удивляйся. Лётчики.

Я приподнялся.

– У вас что, и авиация есть?

– Летающие ковры.

– Серьёзно? Как у Аладдина?

– Именно. Только у нас – это полноценный отряд бойцов. Они парят в воздухе, стреляют из лука на лету. Очень быстрые, точные. Правда, летят только в заданном направлении – ковры не любят импровизации.

– Как навигатор без функции поворота?

– Что-то вроде того. По духу они ближе к рыцарям, чем к морским – благородные, дисциплинированные. Их тоже обучают в академиях, принимают только лучших из лучших.

– И сколько таких?

– У каждого королевства – по два отряда. В каждом – 365 бойцов. Один на каждый день года, – усмехнулся он. – У каждого отряда есть командир, и, как ты уже понял…

– Если он погибает – конец всему отряду, – вздохнул я.

– Точно.

Я плеснул себе ещё.

– У вас там армия как механизм: один винтик вылетит – и всё рушится.

Альфред глубоко затянулся и выдохнул кольцо дыма.

– Именно.

– Ну ладно, – продолжил я. – У вас там четыре королевства, армии, лётчики на коврах, флот из благородных психопатов… А кто, по-настоящему, рулит всей этой цирковой труппой?

Альфред усмехнулся.

– Маги.

– То есть… как ты?

– Именно. В каждом королевстве – ровно один маг. Ни больше, ни меньше.

– Один? – я удивлённо посмотрел на него. – И этого хватает?

– Поверь, одного мага вполне достаточно, чтобы в одиночку уничтожить целое войско.

Я присвистнул и отхлебнул вина.

– Приятненько. Значит, вы типа полубоги?

– Почти. Но с оговорками. Мы – обычные люди. Нас можно убить. Один хороший удар мечом – и всё, прощай, маг. Но нас обучают защищаться. Долго. Болезненно.

– А как вы вообще становитесь магами? Это у вас конкурс, кастинг или как в Хогвартсе – сова прилетает?

Альфред рассмеялся, проглотил виноградину и сказал:

– Всё проще. Дар, как правило, врождённый. Когда у ребёнка начинают проявляться способности, его отбирают. И начинают готовить. Строго. Системно. Без права на отказ.

– И ты был таким ребёнком?

Он только молча кивнул и затушил сигарету.

– Ладно. А в остальном ты кто? Командующий? Прорицатель?

– Стратег. Советник короля. Без его воли я не имею права отдавать приказы армии. Мы всегда работаем вдвоём: он управляет политикой, я – знанием. Баланс.

– А сам король? Он волшебник?

– Нет. Обычный человек. Без магии, но с абсолютной властью.

Альфред налил себе немного вина и продолжил:

– Все живут по его слову. Он может участвовать в битвах – и сражается, как простой воин: меч, копьё, лук. Но ни одно существо в Кватернити не может действовать в обход его воли.

– И, конечно, у каждого короля свой характер, да?

– Абсолютно. Один – хитёр, другой – добродушен, третий – параноик. Четвёртый… – он на мгновение замолчал, – тот самый непредсказуемый.

– И всё же: четыре королевства – это весь мир?

– Нет. Есть ещё нейтральные земли. Маленькие города, деревни, острова. Они не участвуют в войнах, живут своей жизнью. Но иногда королевства совершают туда набеги, похищают детей и обучают их в своих школах, пополняя армию.

Я фыркнул:

– Миленько. А почему ты не взял кого-нибудь из этих нейтральных мест для своей миссии?

Альфред ухмыльнулся и достал из воздуха грушу.

– Потому что у каждого короля есть особая карта. С её помощью он может наблюдать за любым человеком в мире Кватернити.

Он бросил на меня внимательный взгляд:

– Любым. Пехотинцем, слугой, магом… даже другим королём. Никто не может скрыться.

– И они, значит, сидят у себя на тронах и смотрят в свои магические мониторы?

– Именно так. Это и есть их основная работа – наблюдать. Почти круглосуточно.

Но тут Альфред наклонился ближе, и голос его стал серьёзнее:

– Но вот ты… человек из иного мира… На их карте ты не отображаешься.

Я замер.

– И что это значит?

– Это значит, что ты – невидимка. Преимущество, которое нельзя купить ни за золото, ни за кровь. Именно поэтому я выбрал тебя.

Я лениво крутил в руке бокал и, уже сбившись со счёта, сколько выпил, спросил:

– А вы с магами как вообще? Только по одному на королевство – и всё?

Альфред ухмыльнулся и вытащил из кармана очередной мандарин.

– Не совсем. Помимо нас, «официальных», есть и другие колдуны. Не привязанные к тронам и армиям.

– Дикие, что ли?

– Ну, скажем так… свободные. Большинство – мудрецы, отшельники, алхимики. Но есть и настоящие мрази. Мы стараемся не трогать их – и они не трогают нас.

– А почему они не вмешиваются в войны?

– Им это не нужно. Пока короли бьются за власть, колдуны живут в своих башнях, варят зелья, общаются с тенями и звёздами. У них – своя философия.

Я кивнул, потянулся за сигаретой.

– А зачем вообще всё это? Почему ваши четыре королевства воюют?

– У каждого свои причины. Старые обиды, жажда власти, страх, паранойя, ресурсы… – Альфред пожал плечами. – Иногда они заключают перемирия. Временные. Все понимают: рано или поздно всё снова вспыхнет.

– Классика, – пробормотал я. – А как вы вообще различаете, кто где и кому морду набить?

Альфред ухмыльнулся и указал на зелёный плащ, небрежно перекинутый через спинку стула:

– Цвета.

– В смысле?

– У каждого королевства – свой цвет. Никто не имеет права носить чужой. Это почти как религия.

– И какие у вас цвета? – хмыкнул я.

– Гринленд – зелёные. Я оттуда.

Уайтленд – белые. Все там ходят, как снеговики.

Блекленд – чёрные. Очень элегантный цвет, мне лично нравится.

Редленд – красные. Горячие ребята, вспыльчивые, как вулканы.

– А если, допустим, кто-то из Гринленда нацепит белое?

– Всё. Конец. Он просто испаряется в тот же день. Смерть мгновенная. Ещё одна странность этого мира.

Я молча выдохнул дым, уставившись в потолок.

– Чёрт… И всё это тебя не бесит?

– А кто сказал, что я в восторге? – усмехнулся Альфред. – Но если хочешь изменить систему – сначала нужно в ней выжить.

Портал

– Итак, когда же наступит время открыть портал? – спросил я у Альфреда, который в это время ел ананас.

– Мы рождены под счастливой звездой! Веришь или нет, такое явление случается крайне редко. Через полторы недели откроется возможность пройти сквозь портал!

– А по какому закону определяется точное время?

– Чтобы объяснить это, мне понадобится слишком много времени. Лучше поговорим об этом в другой раз. Сейчас же отдохни и насладись своими последними днями в привычном тебе мире, – сказал Альфред и исчез из виду.

Мне всегда бывает не по себе перед любым путешествием. Я люблю комфорт и очень тяжело переношу дискомфорт, всё время испытывая стресс в подобных ситуациях. А теперь мне предстояло отправиться в такие места, где не было ни интернета, ни электричества, ни газа. Я не знал, смогу ли когда-нибудь снова увидеть своих друзей и родных: там было настолько опасно, что в любую минуту можно было проститься с жизнью.

Так прошли целые полторы недели в тревожных раздумьях.

Глухой ночью, спустя полторы недели, вновь появился Альфред.

– Стиан, мой дорогой, готов к отправлению? – спросил он, выпуская струйку дыма от сигареты.

– У меня нет другого выхода. Я зашёл уже слишком далеко, пути назад нет, – ответил я мрачно.

– Тогда подойди ко мне и закрой глаза, я нашёл нужное место! – сказал Альфред. И мы отправились в неизвестность.

Когда я открыл глаза, оказалось, что мы находимся в центре прекрасного сада, хотя вокруг всё ещё царила ночь. Повсюду росли деревья, а сам сад был ухожен и обустроен на удивление профессионально. Поблизости стояли пять деревянных скамей и стол.

– Садись, – предложил Альфред. Мы присели и закурили.

– Максимум через час нам предстоит отправиться в мир Кватернити. Остались ли у тебя какие-нибудь вопросы? – спросил Альфред.

– Меня беспокоит только одно: вот я приеду туда, и что дальше? Должен же я чем-то заниматься!

– Я долго думал об этом, – сказал Альфред, кашлянув. – Думаю, для начала тебе стоит стать волшебником, так у нас будет больше шансов на победу!

– Волшебником? Но как?

– В каждом королевстве есть тщательно охраняемый сад при замке, а в том саду – пруд. Любой пеший воин из другого государства, кто сумеет в нём искупаться, может обратиться в представителя любого желаемого сословия. Хочешь – становись рыцарем и получай в подчинение отряд из 113 конных воинов. Хочешь – превращайся в волшебника, или управляй летающими коврами, или командуй морским флотом. В нашем случае тебе нужно стать волшебником! Это будет хорошим началом плана.

– Понятно. Очень любопытная задумка. А что потом? – спросил я.

– Сначала выполни это задание. Добраться туда будет непросто. Думаю, в тот день, когда ты станешь волшебником, у нас и появится продолжение плана, – произнёс Альфред. – Но не забывай: тебя ждёт множество приключений. На каждом шагу может произойти что-то необычное. Логика, интеллект и все твои знания, полученные в твоём мире, далеко не всегда смогут тебе помочь. Тебе предстоит научиться мыслить интуитивно! Осторожность, бдительность и внимательность сослужат тебе добрую службу.

– А когда мы пройдём через портал, ты будешь рядом со мной?

– Боюсь, я не могу этого знать. И даже не представляю, куда именно мы попадём. Но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь тебе, хотя бы советом и указаниями. А сейчас мне надо вручить тебе то, что будет крайне важно, – сказал Альфред и, повернув правую руку к столу, закрыл глаза. Его губы что-то беззвучно шептали, и в тот же миг на столе возникли длинный верхний наряд зелёного цвета, компас и меч.

– Подарки! – обрадовался я.

– Посерьёзней! – предостерёг Альфред. – Этот наряд сшит из редких тканей и обладает удивительными свойствами. Когда ты его надеваешь, он меняет цвет в зависимости от того, в какой стране ты находишься. Если это Гринленд, наряд станет зелёным, если Блэкленд – почернеет. А если окажешься в нейтральных землях, он примет вид обычной одежды, которую местные люди там носят. На компасе обозначены четыре королевства – с его помощью ты сможешь добраться в любое из них. Что же до меча, он пригодится тебе в непредвиденных обстоятельствах.

– Но я не умею драться на мечах, – проговорил я с явным беспокойством.

– У этого меча есть особая черта: как только владелец вынимает его из ножен, к нему тут же переходит боевое мастерство, превосходящее навыки любого полководца. По сути, в бою сражается не ты, а сам меч. Твоя роль сводится лишь к тому, чтобы присутствовать и направлять. А теперь… – Альфред слегка пошевелил пальцами правой руки, и в его ладони появилась небольшая сумочка. – Здесь немного золотых монет на первые расходы. Пользуйся ими с умом: у нас своя валюта.

– Огромное спасибо! – воскликнул я и порывисто обнял Альфреда.

– Это тебе спасибо, – ответил он, похлопав меня по плечу. Затем, помолчав немного, я спросил:

– Значит, в твоём мире мне придётся убивать людей?

– Только если придётся защищаться! Не ради удовольствия, – отозвался Альфред с лёгким раздражением.

– Честно говоря, я раньше иначе представлял себе волшебников.

– И как же?

– В длинном одеянии, с посохом и остроконечной шляпой, – признался я. Тут Альфред расхохотался:

– Похоже, ты перечитал Толкиена! – сказал он и продолжил курить сигарету.

Спустя некоторое время к нам подошёл человек, на вид раза в два старше меня, высокорослый, с сигаретой в зубах и чайником в руках.

– Простите, что задержался, – произнёс он. Из-за темноты я не мог разглядеть его лица. Затем мужчина зажёг фонарь и поставил его на стол. И в тот же миг я понял, кто передо мной.

– Да это … – начал было Альфред.

– Садовник! – воскликнул я и вскочил со своего места, бросаясь к нему в объятия. Он тоже меня узнал.

– Стиан, дружище! Как же я рад тебя видеть! Как ты? – спросил он, в голосе звучала неподдельная радость.

– Значит, вы знакомы? – спросил Альфред с удивлением и ноткой недоверия.

– Конечно! Он один из моих самых близких друзей, – ответил я.

И действительно, этот человек был мне очень дорог. Садовник был давним другом моего отца. Поскольку с детства я увлекался садоводством, родители отдали меня к нему в ученики. Во время летних и зимних каникул, да и в любые свободные дни, я бежал к нему в сад. Мы вместе ухаживали за растениями, сажали деревья, пересаживали цветы. Садовник делился со мной ценными знаниями о том, как выращивать растения, и я часто замечал, что его объяснения находят отражение и в человеческой жизни. К примеру, если цветок посадить в неправильном месте, да ещё окружить неподходящими растениями, он не пустит корни. Но стоит выбрать верное место – и он расцветёт во всей своей красе. Некоторые цветы вырастают лишь через двенадцать лет ухода: это тоже служит своеобразной метафорой.

Когда пришло время выбирать школу, Садовник помог мне поступить именно туда, где он сам преподавал. В моём городе была особая школа с номером 786, куда принимали только по-настоящему талантливых детей. О ней слышали, пожалуй, все горожане. Садовник долго готовил меня к экзаменам и внес немалый вклад в то, чтобы я туда поступил. Благодаря именно тем знаниям, которые он мне дал, а также всему, чему я научился в этой школе, мне удалось достичь нынешних успехов. Во время моих приключений в мире Кватернити уроки, полученные в 786-й школе, не раз выручали меня.

Даже после переезда в другой город мы время от времени созванивались по мессенджерам. На Новый год и другие праздники я обычно приезжаю в родной город, чтобы провести время в кругу семьи. И как только вижусь с родителями, сразу же направляюсь к Садовнику и весь день работаю вместе с ним в саду – для меня это своеобразная медитация.

Садовник – человек поистине редких качеств. К нему за советом приходят все – от городских чиновников до знаменитостей и предпринимателей. Если кто-то вдруг попадал в крайне затруднительное положение и не находил выхода, его неизменно отправляли к Садовнику. Он всегда радушно принимал посетителей, наливал чай и делился мудрыми мыслями. Кажется, не существует в нашем городе человека, который относился бы к Садовнику без уважения. В самых трудных ситуациях и я сам нередко прибегал к его помощи: его советы всякий раз оказывались верны и приносили ощутимую пользу.

Мы пили чай и вели неспешную беседу, вспоминая прошлые времена.

– Давненько мы не виделись. Как у тебя дела? – поинтересовался Садовник.

– Всё в порядке! С работой совсем закрутился, вот и не получилось заглянуть к вам, – ответил я.

– Ничего страшного, главное, что мы встретились именно сегодня. Разве мы могли этого не дождаться? – сказал Садовник, разливая чай и протягивая чашку Альфреду. Затем, повернувшись к нему, спросил: – Значит, это тот самый юноша, о котором ты рассказывал?

Альфред, пригубив из чашки, ответил:

– Да, я как раз говорил тебе именно про него.

– Хороший выбор. Я знаю его с детства. Если не считать некоторой лени и иногда излишней самоуверенности, парень неплох! – Садовник улыбнулся.

– Откуда вы друг друга знаете? – обратился я к ним обоим.

– Это долгая история, – загадочно ответил Альфред, снова пригубив чай. – Как-нибудь потом расскажу тебе сам.

– Значит, сад Садовника исполняет роль портала? – поинтересовался я.

– Сад спроектирован с безупречной геометрической точностью, – пояснил Альфред. – Здесь естественные потоки энергии свободно циркулируют и сходятся в центральной точке, где накапливается их основная сила. Чтобы достичь такого результата, Садовник трудился много лет. Мы же можем воспользоваться этим. Моя гипотеза такова, что именно это место является тем «верным пунктом», который нам нужен.

Садовник улыбнулся:

– Наконец-то сад продемонстрирует всю свою мощь!

В этот момент Альфред встал и сказал: «Пришло время», потом посмотрел на Садовника и кивнул. Садовник в ответ тоже кивнул и отошёл в сторону. Альфред подозвал меня к себе, я закрыл глаза. Откуда-то послышалась нежная мелодия флейты, и внезапно всё моё тело охватило необычайно сильное, почти обжигающее тепло. Сквозь нарастающий гул я различил слова Альфреда: «Стиан, желаю тебе удачи!». Тут же перед глазами промелькнула вся моя жизнь, голова закружилась так сильно, что в какой-то миг я решил, будто умираю. А через мгновение я и вовсе потерял сознание.

Неизвестность

Я открыл глаза. Лёгкий ветерок ласково обдувал моё лицо, а я лежал прямо на земле. Вокруг цвели многочисленные акации, и их удивительный аромат щекотал мне ноздри. Солнце уже давно взошло и мягко пригревало. Всё тело словно налилось тяжестью, и я с трудом мог разлепить веки. Приподнявшись, я огляделся: по обе стороны от меня тянулись длинные дороги, больше вокруг не было ни души, ни единого намёка на жизнь – я был один. Рядом на земле лежал мой меч, а на поясе оставалась сумка, которую дал мне Альфред. Порывшись в карманах, я обнаружил там компас, лежавший в правом кармане. Подняв меч, я подвязал его ремнём к правому боку.

Голова раскалывалась, словно после слишком бурной ночи, и к тому же она слегка кружилась. Я отчаянно пытался вспомнить, что произошло в последние мгновения перед тем, как я потерял сознание. Постепенно перед глазами вставали картины событий до того, как мы прошли через портал. Казалось, я наконец-то оказался в мире Кватернити. Сам себе в шутку сказал: «Добро пожаловать в мир „Кватернити“, Стиан!» – и посмотрел на компас. Судя по его показаниям, я находился в нейтральных землях: стоило мне пойти налево, и я попаду в Гринленд, а если направлюсь вправо, выйду в Блэкленд. Значит, я сейчас именно на пограничье между этими двумя королевствами.

И вроде всё ясно, но в голову тут же закралась тревожная мысль: «А где же Альфред?» Помнится, прежде чем мы шагнули в портал, он предупреждал, что нас может разбросать по разным землям. Чтобы найти его, я решил двигаться в сторону Гринленда.

В голове теснились сотни вопросов: «У меня нет часов, как узнать, сколько прошёл? Вокруг ни единой живой души. А вдруг по дороге появятся хищники? Меч ведь поможет мне, если это будет один зверь, но что, если их стая? Да и наушников у меня нет. Дома я всегда шёл на работу и с работы с музыкой в ушах, чтобы не скучать, проверял каждые три-четыре минуты свои аккаунты в соц сетях, смотрел видосы или заглядывал в мессенджер – вдруг друзья что-то написали. Если делалось совсем скучно, я пересматривал мемы, делился ими со знакомыми, обсуждал. А теперь нет ни музыки, ни видео, ни интернета. Как быть, когда я проголодаюсь? Ведь тут нет ни служб доставки, ни ресторанов. Значит, придётся питаться, как в древние времена, охотиться? А что с водой? Без понятия, можно ли тут пить из рек и озёр, да и вообще, есть ли поблизости нормальные источники? Вот зря только вспомнил про воду – теперь пить хочется ещё сильнее! Где бы найти бутылочку минеральной воды? А дорога всё не кончается. С Google Картами я бы уже давно прикинул, за сколько минут до того или иного места доберусь. Но тут, похоже, нет ни магазинов, ни людей, ни цивилизации. Сейчас бы с удовольствием заглянул в KFC и умял парочку сочных крылышек, да и от стакана Coca-Cola точно не отказался бы. Интересно, в этих краях есть газированные напитки? А кофе? Ведь я настоящий кофеман, без утренней чашки кофе день словно насмарку. А самое грустное – не получится присесть, открыть любимый сериал и спокойно поесть под него. Придётся в голове прокручивать сюжеты уже просмотренных. Звучит скучновато. Смогу ли я здесь завести друзей? Может, всё это сон? Нет, это не похоже на сон. Эх, зачем я вообще решился сюда прийти? Но выбора нет: я не могу не жениться на Сецилии, всё это – ради моей возлюбленной. Когда вернусь, перескажу ей все приключения… возможно, даже книгу об этом напишу. Только как мне остановить войну между четырьмя королевствами, что ведётся веками? Разве может простой парень, ни разу не державший меч в руках, прийти в чужой мир и остановить многовековую вражду? Я прямо-таки чувствую себя героем компьютерной игры-симулятора. Но это не игра – это реальность, в которой нет кнопки Ctrl+Z: любая ошибка может стоить мне жизни. Альфред говорил: „Человек способен привыкнуть к любым условиям“. Может, и здесь я со временем обживусь. Представляешь, я иду, сам не знаю куда, в саму неизвестность…»

На этой мысли меня внезапно пробил озноб страха. С каждым шагом всё сильнее хотелось найти Альфреда, попросить его поскорее вернуть меня домой, и эта мысль казалась всё более заманчивой. Я шёл ещё какое-то время, хотя сказать точно, сколько его прошло, не мог – у меня не было ни часов, ни другого способа измерять время. Солнце становилось жарче и палило всё сильнее, меня мучила жажда. Единственное, о чём я думал, – как бы поскорее наткнуться на какую-нибудь лавку или харчевню, чтобы поесть и пополнить запасы воды. Но конца дороге не было видно. По обе стороны росли разные деревья, в небе летали птицы и весело щебетали. Ни позади, ни впереди не было никаких признаков жилья или людей. Мне стало так тоскливо, что я, чтобы убить время, начал петь в полный голос. Наперебой исполнял все песни из своего плейлиста: сначала «Shake It Off» Тейлор Свифт, потом «Counting Stars» от OneRepublic, затем немного Билли Айлиш, следом Бруно Марса, плавно переходя к Blackpink. Спустя время очередь дошла и до композиций Queen, и я не только подпевал, но и пытался подражать гитарным рифам голосом. Однако вскоре мне и это наскучило, а весь мой воображаемый плейлист, казалось, подошёл к концу.

Я продолжил путь в полном молчании. Ноги наливались тяжестью, жажда становилась ещё невыносимее, к тому же я начал чувствовать, как урчит мой голодный желудок. А проклятая дорога, казалось, и не думала заканчиваться. «Не мог же я упасть в портал куда-нибудь в город или хотя бы в деревню, где есть люди! – корил я себя. – Там всегда найдутся еда и вода». Мне вдруг захотелось закурить. «Вот бы сейчас сигарету – хоть немного успокоил бы нервы». Почему меня занесло именно на эту безлюдную трассу? А что, если я и к вечеру никого так и не встречу? Что же тогда – спать на обочине? А как быть с водой? Без питья мне далеко не уйти, я ведь уже изнемогаю. Нужно предпринять хоть что-то. И от скуки, кстати, я тоже умирал. Словом, я начинал чувствовать, как во мне просыпается настоящий дикарь. Ещё чуть-чуть – и я готов был утолить жажду даже мутной дождевой водой, а спустя время понял, что, завидев хоть какое-то животное, скорее всего, погнался бы за ним, убил, развёл огонь и поджарил мясо. Пока что я не был готов есть сырое, но и это, кажется, было вопросом времени. Уже сейчас я готов был отдать все деньги, имевшиеся в сумке, а то и сам меч – лишь бы добыть глоток воды.

Вскоре я ощутил, как ум заполнил туман, а кости буквально ломило. Признаться, я и не предполагал, что уже в первый день всё может оказаться настолько тяжело. Если бы рядом был спутник, наверняка сносить эти тяготы оказалось бы проще. Мы могли бы хотя бы поговорить, пожаловаться друг другу на жизнь и нашу плачевную ситуацию, выплеснуть чувства – и то полегчало бы. С Альфредом, например, я бы уже попросил его наколдовать еду и воду. Постепенно я начал скучать по своему дому – сейчас я бы без колебаний бросил всё и вернулся обратно. Но впереди меня ждала лишь неопределённость.

Усталость, жажда, голод и скука стали настолько невыносимы, что на глаза навернулись слёзы. Но я не дал им хода, мысленно одёрнув себя: «Слёзами горю не поможешь!» – и двинулся дальше. Чтобы не сойти с ума, я начал про себя пересказывать события, которые произошли со мной с тех пор, как впервые увидел Сецилию во сне. И как только закончил свой внезапный монолог, вдали заметил человека в длинном сером плаще с остроконечной шляпой на голове и посохом в правой руке. «Наконец-то хоть кто-то!» – обрадовался я и зашагал ему навстречу. Мне уже было всё равно, окажется ли он врагом, диким зверем или злым колдуном, – пускай хоть убьёт меня, лишь бы он поделился водой. К старцу я подошёл с последней надеждой на спасение: вдруг повезёт, и он даст мне хоть немного попить.

Незнакомец поставил посох у обочины, опёрся на камень и расстелил перед собой скатерть. Потом откуда-то достал чайник и чашку, налил туда что-то и принялся неторопливо пить. Заметив это, я ускорил шаг. Похоже, старик увидел меня, но никак не отреагировал и продолжал наслаждаться своим чаем. Наконец я подошёл к нему вплотную, а он и бровью не повёл.

– Здравствуйте, уважаемый! – поздоровался я почтительно на родном языке.

– Здравствуй, – ответил старик, не отрываясь от чая, причём тоже на моём языке. Но у меня не было сил ни удивляться, ни радоваться этому факту: я мог думать лишь о воде.

– Я тут недавно, иду издалека, очень устал, я ужасно хочу пить и есть… Не поделитесь своим чаем? – спросил я умоляюще.

Старик поставил свою чашку на скатерть, вынул из рукава другую чашку и налил туда чаю.

– Только при одном условии, – сказал он.

– На всё согласен! – выпалил я, едва не выхватывая эту чашку у него из рук. Старик протянул чашку, и я, дрожащими пальцами, хватаясь за неё, сделал первый глоток. Дорогие читатели, вы не представляете, каким блаженством были для меня эти мгновения. Казалось, в мире нет большего счастья, чем этот глоток горячего напитка. Моё измученное тело наполнилось теплом, в голове прояснилось, душа обрела спокойствие. Горячий чай своим вкусом напоминал мне знаменитый китайский хунча – «красный чай».

– Странный ты человек. За глоток воды готов на любые условия. Хочешь ещё чая? – спросил старик. В моих глазах он был самым настоящим ангелом-спасителем.

– Конечно, хочу, уважаемый! – ответил я. Старик снова протянул чашку, я мигом её опустошил.

– Выглядишь уставшим, – заметил он, – присаживайся, отдохни немного. Вместе попьём чайку!

Я опустился рядом и продолжил пить. Тело благодарило меня, а я – этого доброго незнакомца.

– Так что привело тебя в эти края? – спросил старик, протягивая очередную чашку.

– Да я просто турист, путешествую в сторону Гринленда, – отвечал я с подчёркнутым спокойствием. Врать напропалую не хотелось, но и раскрывать, кто я и зачем на самом деле бреду через эти земли, казалось неправильным.

Старик улыбнулся:

– Край вечных войн? Что, жизни надоело?

– Понятия не имел, что там идут боевые действия! – отозвался я. Старик промолчал, извлёк из широкого рукава какой-то печёный ломтик и протянул мне:

– Это редкий хлеб. Съешь его, сразу почувствуешь умиротворение, и целый день можешь не думать о голоде!

Я жадно принялся за еду, а в душе распирала благодарность к моему спасителю.

– Спасибо вам огромное! – сказал я, расправившись с хлебом.

– Благодарность ни к чему, – махнул рукой старик. – Просто поможешь мне в одном деле.

– Каком? – спросил я.

– Видишь ли, не так давно я купил у одного дровосека изумрудный камень за двести пятьдесят золотых монет. Узнал, что один король заказал для дочери украшение, и ему не хватает всего одного изумруда. Он пообещал за такую редкость тысячу золотых. Но я умудрился камень потерять. Помоги мне его найти!

– Конечно! – кивнул я без раздумий. Про себя я рассчитывал, что просьба окажется сложнее – вдруг он потребует все мои деньги или даже меч. А тут всего-навсего помочь найти камень.

Старик поднялся, взял посох и сказал:

– Идём за мной.

Самое примечательное, что он и не подумал сворачивать скатерть. Я на бегу успел плеснуть себе ещё одну чашку чая, залпом выпил и поспешил за своим новым знакомым. Он шёл очень неспешно, хотя и не опирался на посох, будто использовал его совсем в других целях. Пройдя некоторое расстояние, мы вышли к большому зелёному саду, где буйно росли всевозможные растения и цветы.

– Начнём искать, – предложил старик и первым нырнул в эту непроходимую чащу. Я, не задавая лишних вопросов, тут же принялся ему помогать.

Растения тут росли настолько густо, что сверху ничего не было видно, и приходилось нагибаться, руками раздвигать ветви, чтобы хоть как-то искать камень. Старик, кажется, страдал от боли в пояснице – он попросту шёл по зарослям, мнул их ногами и отмахивался посохом.

Минуло какое-то время, я исследовал первый ряд растений до самого конца сада, но безрезультатно. Меня несколько раз ужалили насекомые, да и ветки успели оцарапать лицо, а изумруда всё не было. Тогда я перешёл ко второму ряду. Старик не менял неторопливого ритма поисков.

К концу второго ряда ничего не изменилось, только царапин на лице стало больше, да укусов на руках прибавилось. Прошёл третий ряд, четвёртый, пятый… Когда я закончил с седьмым и из сил выбился окончательно, во мне наконец-то заговорил здравый смысл:

– Скажите, а где именно вы потеряли свой камень? – спросил я старика. Тот спокойно посмотрел на меня, приподнял посох и указал куда-то вперёд.

– Видишь этот тёмный лес? – спросил он. И действительно, неподалёку виднелась странная чаща, где при свете дня царил какой-то мрак. Настолько густые и мрачные в ней были деревья, что даже рассмотреть, что там внутри, казалось невозможным.

– Да, вижу, – кивнул я.

– Я потерял изумруд именно там, – признался старик.

Я опешил, тут же меня захлестнула ярость:

– Так почему же мы всё это время ищем его в саду?! – спросил я, уже не скрывая раздражения.

– Потому что я боюсь тёмного леса, – совершенно серьёзно ответил старик. – А тут светит солнце, и всё видно!

– Да у вас, видно, не всё в порядке с головой! – выкрикнул я.

– Хочешь – уходи. Чай и хлеб, что я тебе дал, считай подарком, – буркнул старик и продолжил бродить по саду, отмахиваясь посохом и безуспешно разыскивая свой камень.

Я стоял, как громом поражённый. Не мог постичь логику его поступков и подумал: «Может, все обитатели этого мира такие?» Ничего не сказав, я выбрался из сада и вновь вернулся на основную дорогу. И, что греха таить, мне было ужасно жаль потраченного там времени.

«Дурацкая» книга

Немного успокоившись после продолжительной ходьбы, я вдруг вспомнил, что этот старик, как ни странно, спас мне жизнь. Он напоил меня чаем, накормил хлебом, и я решил мысленно пожелать ему удачи в поисках изумрудного камня. К слову, всё, что он говорил, оказалось правдой: хлеб действительно неплохо утолял голод.

Я продолжал путь, а в голове вертелся лишь один вопрос: «Где бы переночевать?» Солнце уже клонилось к закату, и вскоре могло стемнеть. Я перебирал разные варианты: остановиться у обочины, укрыться под деревом, вернуться к старику и попроситься на ночлег… Но ни на одном из них так и не остановился.

Когда я прошёл ещё немного, смеркалось. Вдали я заметил какую-то избушку и поспешил к ней. Домик был деревянный, стоял в стороне от дороги, рядом находились большой пруд, колодец и сад с плодовыми деревьями. Я аккуратно подошёл к двери, постучал – тишина. «Есть тут кто-нибудь?» – окликнул я, но в ответ тоже было молчание. Тогда я потянул дверь на себя, и она беспрепятственно отворилась. На свой страх и риск я вошёл внутрь. В избушке никого не оказалось, но в центре комнаты стоял деревянный стол, на нём горела свеча. Вокруг стола было пять искусно сделанных деревянных стульев. В одном углу находилась большая односпальная кровать, аккуратно заправленная подушкой и одеялом, а в другом – вместительный деревянный шкаф. В доме царили чистота и порядок. Судя по тому, что свеча ещё горела, хозяин совсем недавно вышел. Я решил: если вдруг вернётся, представлюсь, кто я. С этими мыслями сел на стул и наконец-то смог перевести дух. Заодно вспоминал встреченного сегодня старика и его странное поведение.

Прошло довольно много времени, но никто так и не вернулся. «Видимо, ушёл куда-то далеко», – подумал я. Тело у меня ныло от усталости, и я был готов хоть сейчас рухнуть на кровать. Немного поколебавшись, я решил прилечь – только чтобы немного отдохнуть, не собирался засыпать. Ведь если бы хозяин вернулся и принял меня за вора, могло всё кончиться плачевно. Но я настолько вымотался за день, что сразу провалился в сон.

Поверьте или нет, но я даже снов не видел – спал без задних ног. Ближе к рассвету я проснулся. Свеча была погашена – причём явно не сама собой, потому что наполовину она ещё не успела сгореть. В доме, однако, по-прежнему никого не было. Значит, хозяин вернулся, увидел меня, спящего на кровати, потушил свечу и ушёл. Странно! Но раз он не стал меня бить, будить или тем более убивать, то, видимо, человек он гостеприимный. Я вышел во двор, зачерпнул из колодца воды и напился вволю. Потом набрал с деревьев яблок, персиков, айвы и абрикосов, налопался досыта: от пары плодов хозяин, надеялся я, не обеднеет. Заметил я и пруд, полный форели и сазанов. Место для жизни – настоящее загляденье!

Хочешь есть? Лови себе рыбу, готовь, ешь, а на закуску – фрукты и чистая вода из колодца. Захотелось искупаться – вон же пруд. Вода там выглядела на удивление прозрачной. Я обошёл дом и ближайшие окрестности, но не увидел ни единой живой души. Тогда решился взять удочку, которая стояла возле пруда, насадил на крючок кусочки фруктов и выловил одну форель и одного сазана. Осталось лишь приготовить свой улов. Я обыскал шкаф в доме и нашёл там немного одежды, посуду и какую-то книгу. Вынул из шкафа котелок, нарубил мечом сухих веток, прихватил лежавшие возле свечи спички и разжёг костёр. Наполнил котелок водой, поставил кипятиться и занялся чисткой рыбы. Спустя некоторое время уха была готова. Как же вкусно она показалась! Наевшись, я окунулся в пруд и, почувствовав приятную свежесть, вернулся в дом. Не успел лечь на кровать, как снова уснул – видно, предыдущий день выдался слишком тяжёлым.

Очнулся я уже в сумерках, с жуткой болью в голове и общей слабостью в теле. День как будто промелькнул мимо. Но самое любопытное: на столе вновь горела свеча. Значит, хозяин опять приходил, увидел, что я сплю, зажёг свечу и тихонько ушёл. Видимо, человек он не только добрый, но и скромный. Он уже дважды мог без особого труда меня убить, но не сделал этого. Значит, я ему не в тягость – так я рассудил и стал смотреть на пламя. Потом нашёл в шкафу чайник, сходил к колодцу, набрал воды и, вернувшись, сел за стол, чтобы выпить воды и подкрепиться фруктами. И тут вдруг вспомнил о книге, которую заметил, пока искал котелок. Достал её с полки и вернулся к столу. На книге почти не было пыли, значит, мой таинственный хозяин листал её совсем недавно.

Книга оказалась довольно увесистой, с множеством страниц, чуть больше формата А4, в плотном красном переплёте. На обложке крупными буквами по-английски было выведено «A Totally Useless Book», а вот имени автора не значилось. Лишь внизу красовались две буквы: «R. L.». Я открыл книгу и испытал радость, обнаружив, что она написана на английском: значит, скучать точно не придётся! В самом начале не было ни информации об издательстве, ни сведений об авторе, ни традиционных благодарностей. Страницы были словно написаны от руки, кистью и тушью. На первом развороте меня встретило вступительное слово:

«Эта книга не предназначена для широкой публики. Если вы в состоянии её читать и понимать, значит, вы не из мира Кватернити, а прибыли откуда-то извне…»

Вот так неожиданность! Получается, до меня здесь бывали и другие гости из иных миров, причём кто-то даже успел написать целую книгу.

«… Если на ваши плечи тоже легла обязанность остановить войну четырёх королевств, примите мои соболезнования! До вас многие пытались выполнить эту миссию, и вы видите, к чему это привело. Но если вы уже ввязались в это дело, изучите опыт и ошибки предшественников – это не помешает…»

Значит, старик Альфред призвал сюда не только меня. Похоже, немало людей побывало в этом мире раньше, но никто не добился успеха. Может, на этот раз удача улыбнётся мне?

«… Чрезмерная, ничем не подкреплённая самоуверенность, высокомерие и гордыня почти всегда приводили предыдущих „спасителей“ к гибели…»

Страницы словно говорили со мной напрямую.

«… Прежде всего рекомендуется научиться играть в шахматы!»

А я-то умею играть в шахматы и даже неплохо.

«… А затем следует освоить шахматы Кватернити. В конце книги приведены правила игры в них!»

«При чём тут шахматы?» – подумал я. Вероятно, это связано с развитием стратегического мышления. И название «шахматы Кватернити» звучит так, словно это местная, широко известная версия игры.

Дальше в книге шли бесконечные разъяснения, в основном описывающие разные варианты поведения и сценарии действий. В конце каждого раздела автор неизменно писал: «Так поступать не следует, добра не будет». И снова брался за очередную длинную тему, чтобы в итоге заявить, что и это – неверный путь. О том, что же делать правильно, книга почти не говорила – только о том, чего делать нельзя. Например:

«Многие считают, что единственный способ прекратить войну четырёх королевств – стать могущественным магом. Отчасти магия, конечно, хороша: вы сможете в мгновение ока перемещаться в любую точку, одним заклинанием сокрушать целые армии, а короли станут принимать вас с подобострастием. Однако магия сама по себе не спасёт этот мир и не прекратит войну, это лишь начало пути. Если вы слепо надеетесь только на могущество мага, вы почти наверняка потерпите поражение…»

И так далее, всё было сводилось к одному: это – неверно, то – ошибочно. Но благодаря этим описаниям я сумел почерпнуть множество новых подробностей о мире Кватернити.

Всю ночь я читал эту книгу, настолько увлёкшись, что перестал замечать время. Прочтя около сорока страниц, я понял, что это лишь малая часть – судя по толщине, я осилил не более десятой доли. Наконец, чуть дальше, на сорок второй странице, автор будто бы собирался раскрыть главный секрет:

«Самый простой способ остановить эту войну – это…»

Я поспешно перевернул страницу в нетерпении, но там не оказалось ни единой буквы. И на следующих страницах тоже – одна пустота вплоть до самого конца. Лишь на последних двадцати страницах располагались схемы и правила игры в те самые шахматы Кватернити. Разочарование моё было велико: «Зачем мне теория, если я даже не смогу здесь поиграть? – подумал я. – Какая от этого польза?» Но больше всего я был раздосадован тем, что 95% книги оказались пустыми листами. Я громко воскликнул: «Дурацкая книга!»

Заметив за окном первые лучи восходящего солнца, я увидел, как свеча вдруг погасла сама собой. Причём она, как и накануне, наполовину осталась не оплавлена. Мне пришла в голову мысль, что у этой свечи есть какие-то особые магические свойства. Решил проверить это позже.

Снова почувствовав усталость, я прилёг и немного подремал. Пробудившись, по привычке искупался в пруду, приготовил уху из рыбы и подкрепился фруктами. Самое удивительное – место на ветках, откуда я срывал плоды накануне, вновь оказалось усыпанным яблоками, персиками, айвой и абрикосами. Казалось, дерево восстановило всё за ночь – точно так же, как было при моём первом визите сюда.

Вечером я вернулся в дом и стал наблюдать за свечой. И догадка оправдалась: с заходом солнца она сама собой зажглась. Значит, никакого хозяина в доме нет. Свеча гаснет на рассвете и загорается на закате, плоды на деревьях появляются вновь, а рыба в пруду возобновляется в прежнем количестве. Похоже, всё здесь находится под действием некой магии.

На следующий день мне пришла в голову мысль проверить, не меняется ли книга. Ведь я оставлял её на столе, а теперь она вдруг лежала в шкафу. Я взял том, поднёс поближе к свече и, к собственному удивлению, увидел, что внутри он пуст, словно туда никогда не вписывали ни строчки. Лишь на самом последнем листе мелким шрифтом значились слова:

«Только глупцы и лентяи надеются получить готовый ответ и ищут лёгких путей! Желаю удачи!»

Толчок

Я решил задержаться в хижине подольше. А что? Здесь тихо, спокойно, запас еды никогда не иссякает, вода всегда под рукой, есть пруд, чтобы купаться, и тёплая кровать, где можно уютно выспаться. За хозяйственными хлопотами день пролетает незаметно.

На самом деле я боялся продолжить путешествие. Стоило мне выйти в путь – и неизвестно, что ещё могло случиться. Зато здесь было всё необходимое и к тому же безопасно. Неопределённость пугала меня слишком сильно, да и внятного плана не существовало. Никто не указывал мне чёткого направления, а ведь до меня многие пытались остановить войну – и все погибли, не оставив надежды на счастливый конец.

Альфред тоже исчез, и никто не знал, увижу ли я его вновь. А вдруг он пал во время сражений? Старик, повстречавшийся мне по дороге, называл Гринленд местом вечных войн. Поэтому я решил остаться в хижине и дождаться Альфреда здесь: я страшился одиночества в странствиях. Может, судьба сама приведёт его ко мне? Или укажет знак – и отыщется простой способ прекратить войну четырёх королевств? А вдруг без меня всё само разрешится? В конце концов, я предпочёл не покидать зону комфорта, уверяя себя, что на моём месте так поступил бы каждый.

Прошло две недели, и я начал скучать. Я часто вспоминал прошлое, мысленно возвращался к советам из книги, стараясь найти в них подсказку, но безуспешно.

Однажды мне приснился странный сон: будто я снова в том самом городе, где впервые встретил Сецилию, и мы идём рядом по улицам. Народ Хазары опять пришёл в гости. Сецилия почему-то была в чёрном одеянии – точно так же, как и в моём предыдущем сне, когда она сердилась на меня. Но теперь всё шло иначе: она пыталась заговорить со мной, а я, напротив, сторонился. Вдруг деревья вокруг нас одно за другим начали падать, а Сецилия сунула мне в руку письмо и исчезла на глазах. В письме было написано: «Я больше не хочу с тобой видеться». Я проснулся в страхе.

Весь день я думал об этом сне и пытался разобраться в его значении. Потом решил, что это всего лишь пустое видение, и старался забыть о нём. Но под вечер меня вдруг накрыло воспоминание о событиях двенадцатилетней давности, когда в моей жизни произошли странные перемены, очень похожие на нынешние. Тогда я впервые влюбился. Это была моя дальняя родственница, она была старше меня на три года, но мне во что бы то ни стало хотелось завоевать её сердце. Я влюбился с первого взгляда и ни о чём другом не мог думать, хотя не имел ни малейшей возможности поговорить с ней или увидеться наедине. Тогда мне пришло в голову стать чемпионом по шахматам – в те годы шахматы у нас были в особой моде, и страна моя часто занимала призовые места на мировых турнирах. Днём и ночью я тренировался, и спустя год действительно стал национальным чемпионом. Увы, к тому времени девушка уже была обручена с другим. Родители выдали её замуж по неизвестным мне причинам. Меня позвали на свадьбу, и я пришёл… После этого я надолго погрузился в подавленное состояние. Последующие два года были для меня тяжёлым испытанием, я с трудом нашёл в себе силы вернуться к нормальной жизни.

Теперь я вновь оказался в похожем положении. Спустя двенадцать лет я снова влюбился, успел лишь раз её увидеть и не сумел встретиться снова, а затем, чтобы заполучить её внимание, опять пустился в авантюру. И если всё пойдёт по прежнему сценарию, то в конце я исполню свою миссию, а девушка снова окажется в объятиях другого. А я опять надолго впаду в депрессию. Судя по моему сегодняшнему сну, всё катилось именно к этому.

Сравнивая те события с нынешними, я осознал странную вещь: ни тогда, ни сейчас я так и не спросил напрямую, есть ли у девушки чувства ко мне. Более того, я даже не задумывался, не влюблена ли она в кого-то ещё. А что, если все мои усилия напрасны и сердце Сецилии давно занято другим? Я не имел и толики сведений об этом, но почему-то уже пустился на край света ради какой-то смутной цели. Словно только сейчас я по-настоящему прозрел. Поэтому я решил дождаться Альфреда в хижине до конца. Я так глубоко внушил себе правильность этого решения, что совесть перестала меня мучить, когда я бездельничал и пребывал в тепле и покое.

Шли дни, и вот уже минул месяц моего пребывания в мире Кватернити – своего рода юбилей. Казалось бы, всё было неплохо, но волосы и борода у меня отросли до неузнаваемости. Ни бритвы, ни ножниц я так и не нашёл. Глядя на собственное отражение в пруду, я недовольно морщился: ведь дома я стригся у барбера каждые две недели и брился через день, а здесь подобного сервиса не существовало вовсе.

Однажды, от скуки, я снова достал с полки ту дурацкую книгу в надежде обнаружить что-нибудь новое. Однако страницы оказались пусты – даже прежние записи бесследно исчезли.

Я тяжело вздохнул и уже собирался закрыть книгу, как вдруг на белых страницах начали проступать слова. Появилась небольшая притча:

«Река, начав путь от источника в далеких горах и, миновав леса и поля, достигла, наконец, песчаной пустыни.

Подобно тому, как она преодолевала все другие преграды, река попыталась одолеть и эту, но вскоре убедилась, что по мере продвижения в глубь песков, воды в ней остается все меньше и меньше.

И хотя не было никакого сомнения, что путь ее лежит через пустыню, положение казалось безвыходным.

Но вдруг таинственный голос, исходящий из самой пустыни, прошептал:

– Ветер пересекает пустыню, и река может пересечь ее тем же путем.

Река тут же возразила, что она мечется в песках и только мельчает, а ветер может летать и именно поэтому ему ничего не стоит пересечь пустыню.

– Тебе не перебраться через пески привычными, испытанными способами. Ты либо исчезнешь, либо превратишься в болото. Отдайся ветру, и он доставит тебя к месту назначения.

– Но как это сделать?

– Позволь ветру поглотить себя.

Это предложение было неприемлемо для реки. В конце концов, никто и никогда не поглощал ее, да она и не собиралась терять свою индивидуальность. Ведь, потеряв однажды, как знать, вернешь ли ее когда-нибудь снова?

– Ветер, – шептал песок, – именно этим и занимается. Он подхватывает воду, проносит её над пустыней, опускает на землю в виде дождя, и вода снова становится рекой.

– Но почему я должна поверить в это?

– Это так, и если ты не веришь, то не сможешь стать ничем иным, кроме болота, но даже на это уйдут многие и многие годы; а ведь быть болотом, согласись, далеко не то же самое, что быть рекой.

– А как мне остаться такой, какая я сегодня?

– Ни в том, ни в другом случае ты не сможешь остаться такой же, – отвечал голос. – Переноситься и вновь становиться рекой – твоя суть. И даже то, чем ты сегодня называешься – не ты, ты принимаешь это за саму себя, не зная, что в тебе относится к твоему подлинному существу.

В ответ на эти слова смутные воспоминания шевельнулись в мыслях реки. Ей вспомнилось состояние, когда она, или какая-то ее часть уже находилась в объятьях ветра, и еще ей вспомнилось – да и можно ли называть это воспоминанием – что пески предлагают ей нечто вполне реальное, хотя и не очевидное.

И речка отдалась в дружелюбные объятия ветра, легко и нежно подхватившего ее и умчавшего вдаль к горной вершине. Здесь он осторожно опустил ее вниз и она, благодаря предшествующему опыту сомнений, смогла основательно запечатлеть в своем уме и запомнить подробности этого путешествия.

– Да, теперь я знаю, какая я на самом деле, – размышляла река.

А песок шептал:

– Я знаю это, потому что день за днем подобное происходит на моих глазах – ведь из песка, и состоит весь путь от увязающей в песках реки до самой горы.

Вот почему говорят, что путь, по которому Потоку Жизни предназначено продолжать свое течение, записан на песке.»

Дочитав её, я взялся перебирать вещи в шкафу и обнаружил рюкзак. Сложил туда книгу, несколько фруктов, небольшой сосуд с водой на день, компас и мешочек с золотыми монетами. Закинув рюкзак на плечо, я пристегнул меч к правому бедру, попрощался с хижиной и вышел за порог.

Можете считать меня излишне впечатлительным, но эта притча подействовала на меня особенно сильно. И я решил сделать шаг навстречу новым приключениям.

Чудесная галерея

Я шёл по дороге, которую указывал мне компас, приближаясь к Гринленду, а мысли всё крутились вокруг одного: как же узнать, есть ли у Сецилии ко мне чувства или нет? Порой я вспоминал и про Альфреда, гадал, где он сейчас и когда мы сможем встретиться.

Дорогу мне преградила огромная статуя с отливом золотистого сияния. Она была удивительно похожа на старика, которого я повстречал ранее: длинный халат, треугольная шляпа, посох в правой руке, отросшая борода – правда, лицо у статуи чуть отличалось чертами. Но меня особенно поразил тот факт, что в левой руке фигуры лежала книга с надписью, очень напоминающей мою собственную, и на ней значились слова: «A totally useless book». Я внимательно разглядывал статую, когда внезапно небо будто затянуло пеленой, словно в момент солнечного затмения. Над моей головой пролетели некие существа, окрашенные в зелёный цвет. Они мчались так стремительно, что уже через пятнадцать-двадцать секунд лишь едва маячили вдалеке. Для меня это стало знаком: во-первых, наверняка они летели нападать на Блэкленд, а значит, война в самом разгаре; во-вторых, Гринленд, по всей видимости, уже близко.

Прошагав ещё немного, я заметил впереди целую толпу людей. Приглядевшись, понял, что в руках у них нет оружия, значит, это мирные жители. Их наряды были в основном нейтральных, сероватых оттенков. Среди них были люди разного возраста и пола, и стояли они, словно ожидая своей очереди куда-то войти. Подойдя к концу очереди, я задал вопрос:

– Простите, а зачем вы здесь все выстроились?

– Вас не научили здороваться? Человек, у которого манеры далеки от норм высшего общества, и вдруг стоит у входа в великую художественную галерею – это весьма странно! – ответил мне молодой парень, высокомерно задрав подбородок. По виду он казался настоящим всезнайкой и щёголем.

– Прошу извинить меня, – ответил я максимально вежливо. – Дорога вымотала меня, видимо, поэтому я позабыл о приличиях. Добрый день!

Парень снисходительно кивнул:

– Извинения приняты! Мы стоим в очереди, чтобы попасть в галерею великого художника Эдварда Стоуна. Она открывается всего раз в неделю, и со всего света сюда съезжаются любители живописи, выстраиваясь в длинную очередь с самого утра.

С этими словами он отвернулся и продолжил беседу со своим спутником.

Я тоже встал в хвост этой очереди. Любое новое место в этом мире будило во мне любопытство; думалось, что неспроста я сюда попал. Одежда людей напоминала мне об аристократах Европы XIX—XX веков: такие же элегантные платья, костюмы и соответствующие речи, будто сошедшие со страниц романов или кинолент. Самое удивительное, что говорили они на моём родном языке, и я прекрасно их понимал.

Я попытался заговорить с кем-нибудь, но тут же получил строгий упрёк: вмешиваться в беседу, если человек разговаривает с другим, – верх неприличия. Пришлось подождать, пока кто-нибудь завершит свой диалог. Но складывалось впечатление, что их разговоры не затихнут ещё очень долго: все они взахлёб хвастались своим имуществом и последними балами, где им довелось бывать, говорили взволнованно и оживлённо, причём все, казалось, знали друг друга.

Я уже начал скучать, пока очередь медленно двигалась вперёд. Спустя немалое время настал и мой черёд. У входа стояли двое сотрудников галереи; они попросили у меня десять золотых монет за входной билет. Я отсчитал нужную сумму и отдал им. Те что-то быстро записали на своих бумагах и жестом указали мне на вход.

Галерея превзошла все мои ожидания. Это был огромный зал с множеством картин, написанных вручную, ярких и мастерски выполненных. Каждая из них была по-своему прекрасна. По центру располагался длинный стол с закусками и напитками для гостей, причём совершенно бесплатными. В одном из углов я заметил группу людей, окруживших кого-то, кто, вероятно, и был самим Эдвардом Стоуном: он стоял у одной из своих картин и что-то объяснял восхищённой публике. Другие гости медленно переходили от одного холста к другому, внимательно рассматривали их и негромко переговаривались.

Я решил сперва быстро обойти зал, просмотреть все работы, потом перекусить – благо это в свободном доступе, а уже после, если удастся, перекинуться словом с самим художником и отправиться дальше.

Но тут моё внимание вдруг привлекла одна картина. На ней была изображена прекрасная принцесса, лежащая в изнеможении на длинном ложе; рядом с ней сидел лекарь и держал её за запястье, словно проверяя пульс. На заднем плане стоял король, погружённый в отчаяние. Почему-то именно этот сюжет меня очень зацепил: я не мог отвести взгляда. Неожиданно прямо у меня на глазах картина словно ожила, и персонажи на ней начали двигаться – впечатление было такое, будто я смотрю фильм по телевизору. Сколько времени я так простоял – не помню. Там, передо мной, развёртывалась целая история, достойная объёмной книги. Постараюсь пересказать её в общих чертах:

«Давным-давно жил-был король. Однажды он увидел девушку удивительной красоты, воспылал к ней любовью, привёз в свой дворец и женился. Всё шло прекрасно, но девушка всегда была молчалива и печальна. Вскоре она серьёзно заболела, и её состояние становилось всё хуже и хуже. Король не находил себе места, не отступал от неё ни на шаг, а когда понял, что придворные лекари не могут помочь, созвал всех целителей королевства и пообещал щедрое вознаграждение тому, кто вернёт его жене здоровье. Но никто не смог её вылечить. Отчаявшись, король увидел во сне, что наутро к нему придёт мудрец, который сумеет спасти любимую. И действительно, на рассвете во дворец явился старец. Король провёл его к больной жене, но мудрец попросил государя выйти из комнаты. Остался с девушкой наедине, задал ей множество вопросов, слушал её пульс и заметил, что, стоило им заговорить о некоем богатом городе, пульс у неё участился. Он продолжал расспросы и узнал, что в том городе живёт ювелир, в которого она влюблена и с которым не может расстаться сердцем. Девушка умоляла мудреца не раскрывать этого секрета королю. Но старец вышел и всё рассказал владыке, добавив, что если тот хочет спасти супругу и жить с ней долго и счастливо, ему нужно найти того самого ювелира и привезти во дворец. Король согласился, обещал ювелиру горы золота и доставил его в замок. Тогда мудрец устроил им встречу, и девушка буквально на глазах начала поправляться. Но потом старец дал ювелиру напиток, куда подмешал некие травы, и тот превратился в уродливого, безобразного человека. При виде истинного облика ювелира девушка охладела к нему, и король с возлюбленной жили дальше долго и счастливо».

Я попытался коротко пересказать всё, что увидел, хотя на самом деле в той картине уместилась бы целая тысяча страниц. Пока я смотрел на полотно, мне казалось, будто я перенёсся в иной мир. И лишь когда сюжет внутри картины достиг развязки, я очнулся. Оглянулся – галерея опустела, снаружи давно стемнело. Рядом, глядя на то же полотно, стоял Эдвард Стоун: невысокий, полноватый мужчина лет пятидесяти, со смуглой кожей. В глазах его читалась печаль, хотя губы тронула тёплая улыбка.

– Давненько никто не приходил сюда, чтобы разглядеть подлинный смысл моих работ, – произнёс он с лёгкой усмешкой и протянул мне руку. Я пожал её и спросил:

– Значит, в ваших картинах есть скрытые истории… Но неужели их видят не все?

– Те, кто сегодня толпился в галерее, – сплошь представители знати, жаждущие похвастаться перед знакомыми: «Я, мол, посетил галерею Эдварда Стоуна». Они считают себя ценителями искусства, но на самом деле обманывают и себя, и других. Остальные подыгрывают им, боясь «не дотянуть» до их уровня. – Эдвард усмехнулся. – Пойдём, сядем за стол, спокойно поговорим и перекусим.

Мы устроились за длинным столом, где ещё остались угощения, и начали есть. Вскоре слуги принесли любимое мной белое сухое вино и аппетитное блюдо из говядины. Я ел с удовольствием, а Эдвард не переставал расспрашивать меня:

– Как тебя зовут, юноша?

– Стиан.

– И что привело тебя в мою галерею?

– Собирался в Гринленд, да увидел неподалёку большую очередь и решил узнать, что к чему.

Услышав название «Гринленд», Эдвард заметно помрачнел.

– Ты, часом, не из Четырёх Королевств?

– Нет-нет, посмотрите на меня: я одет как житель нейтральных земель.

Эдвард смягчился и кивнул.

– Зачем же тебе Гринленд?

– Мне нужно увидеться с тамошним магом. У меня к нему много вопросов.

– Странная затея, – хмыкнул он. – Говорят, Гринлендский маг весьма опасен. Все магов боятся.

– А мне придётся рискнуть, – вздохнул я.

Спустя недолгое молчание Эдвард спросил:

– Где ты научился «видеть слона целиком»?

– Меня научил этому сам маг Гринленда.

При этих словах взгляд Эдварда сделался озадаченным. Я же подумал, что, возможно, говорю лишнее, но вино уже успело развязать мне язык, а Эдвард показался мне человеком, которому можно довериться.

– Удивительно! Чтобы маги из Четырёх Королевств не то что разговаривали, а ещё и обучали жителя нейтральных земель… Невероятно!

– Мы с Альфредом – так зовут мага – друзья.

– Но Гринлендского мага зовут Ричард.

– Может, он представился мне под другим именем.

– Может быть…

Мы снова притихли и вернулись к трапезе. Я же не мог выбросить из головы потрясающую картину, ожившую передо мной.

– До сих пор перед глазами стоит то, что я увидел в том полотне…

– Впечатление от подобных картин сохраняется очень долго, – спокойно кивнул Эдвард. – Чтобы по-настоящему проникнуться их смыслом, порой требуются годы.

– Но как тебе удалось создать такую вещь? Ты же не маг?

Он чуть улыбнулся:

– Нет, я всего лишь художник. Много поколений у нас это мастерство передаётся от учителя к ученику. Когда-то и я был подмастерьем. У моего наставника училось около ста человек, и все стали незаурядными живописцами. Однако лишь пятерым удалось полностью постичь тайну и научиться умещать целую книгу в одном полотне. Учитель годами испытывал нас, а тех, кто прошёл все испытания, обучал своим секретам. Я – один из счастливчиков.

– Значит, помимо тебя, где-то есть ещё четверо таких же мастеров?

– Увы, они погибли во время войн Четырёх Королевств и не успели передать своё искусство ученикам.

– Значит, ты теперь единственный обладаешь этой способностью?

– По сути – да. Конечно, у меня тоже есть ученики – почти сотня. Но ни один пока не готов к тому, чтобы воспринять всё мое мастерство. Возможно, когда они подрастут и окрепнут, я выберу пятерых для особых занятий.

На время мы умолкли и принялись за еду. Потом Эдвард добавил:

– Я рад, что встретил тебя. Художник всегда надеется найти того, кто по-настоящему поймёт его замысел. Все картины пишутся именно ради таких людей.

– Я тоже очень рад знакомству, – искренне улыбнулся я.

– Каждый раз перед началом работы я долго готовлюсь. Сначала меня посещает вдохновение, совершенно овладевает моим воображением, и я вижу историю целиком. Тогда я записываю её в виде книги. Когда книга готова, перевожу весь сюжет в одно полотно. На это уходит много сил и времени, и каждый раз после завершения работы я некоторое время восстанавливаюсь.

Слушая его, я всё больше поражался и даже поймал себя на мысли, что мне самому хотелось бы научиться так писать картины. Но меня ждала иная миссия, а потому я решил: если судьба позволит, вернусь к Эдварду, когда всё будет позади, и стану его учеником.

Мы продолжили потягивать вино, и я почувствовал, что изрядно хмелею. Эдвард взглянул на меня понимающе:

– Кажется, у тебя на душе тяжесть. Хочешь – расскажи. Полегчает, если выговоришься. Не хочешь – не надо.

– Ладно… расскажу, – решился я. – Мне действительно необходимо с кем-то поделиться.

Я поведал ему всё без утайки: и про Землю, и про жизнь до встречи с Сецилией, и про то, что случилось после. Эдвард слушал внимательно, то улыбался, то хмурился. Когда я закончил, он сказал:

– Ты подарил мне сюжет для будущей картины! Я уже ощущаю прилив вдохновения. Разреши мне запечатлеть все эти события.

– Да хоть сейчас, – ответил я, обрадовавшись. – Теперь эта история твоя.

– Спасибо. Завтра же сяду писать книгу, – кивнул он, поднимая бокал. Мы чокнулись и выпили ещё немного.

– Почему ты так просто доверился мне? – спросил Эдвард, хитровато прищурившись.

– Даже не знаю… просто внутри появилось ощущение, что тебе можно верить. Да и душу излить надо было кому-то, – признался я, уже основательно захмелев.

– Похоже, сильнее всего тебя мучит вопрос, любит ли тебя Сецилия.

– Да! Если бы я знал, что у неё тоже есть чувства ко мне, я без промедления бросил бы все силы, лишь бы прекратить войну Четырёх Королевств!

Сказав это, я вдруг осознал, как во мне зашкаливает самоуверенность. Надо будет взять себя в руки, иначе ничего хорошего из этого не выйдет.

– Понимаю, – тихо произнёс Эдвард и задумался.

– Боюсь, что в конце всех моих усилий Сецилия может выйти замуж за другого. Может, мне надо было сразу ехать в Хазару и завоевывать её сердце там, вместо того чтобы углубляться в этот мир? – горько вздохнул я.

– Сомнения нередко помогают нам увидеть ошибки и обрести свободу, но в избытке они ломают волю, – отозвался он.

– Вот почему мне так важно найти Альфреда. У меня к нему сотня вопросов!

– Оставайся на ночь. Слуги приготовят для тебя комнату. Отдохни как следует, а завтра продолжим разговор, – предложил он.

Я поблагодарил его, и, когда мне постелили, рухнул на кровать и мгновенно заснул.

Меч королей

Лёгкое пение птиц разбудило меня на рассвете. В моей комнате было большое окно, из которого открывался прекрасный вид на дивный мир Кватернити: повсюду простирались густые зелёные леса, цвели восхитительные цветы, а вдалеке возвышались величественные горы. Солнце уже стояло довольно высоко, а лёгкий ветерок ласково обдувал лицо. Я чувствовал себя так, словно попал в рай. Настроение у меня было на редкость превосходным: хотя прошлым вечером я перебрал с вином, у меня не болела голова, и самочувствие оставалось чудесным. Похоже, вино и впрямь было отменного качества: о таком говорят, что утром не приходится страдать ни от головной боли, ни от тошноты.

Постепенно приходя в себя, я умылся и спустился на первый этаж. Эдвард, должно быть, встал раньше меня: он уже сидел за столом и сосредоточенно выводил что-то в своём толстом блокноте пером и чернилами.

– Доброе утро! – поприветствовал он меня, не отрывая взгляда от записей.

– Доброе утро, – отозвался я.

– Я как раз начал записывать историю, которую ты поведал мне вчера вечером. Оторваться не могу. Садись к столу, сейчас нам принесут завтрак! – сказал Эдвард и вновь погрузился в свою работу.

Спустя некоторое время нам действительно подали завтрак. Каждому положили миску гороха, сваренного в бараньем жиру, блюдо с аккуратно нарезанными разноцветными фруктами, два жареных яйца, поджаренные шампиньоны, масло, хлеб, стакан апельсинового сока и отдельную чашку кофе. Когда слуги расставили всё на столе, Эдвард отложил свой блокнот, и мы приступили к трапезе. При этом, как и накануне, мы болтали обо всём понемногу.

– Ну что, выспался?

– Да, отлично. Кажется, это вино и правда высочайшего качества: сегодня утром ни голова не болит, ни тошноты нет.

– Неудивительно, здесь, в мире Кватернити, лучшие виноделы изготавливают чудесные напитки.

– И вкус у него великолепный!

– Вот и я о том же!

Мы на какое-то время умолкли, поглощённые едой. Наконец я нарушил молчание:

– Скажите, вы когда-нибудь бывали в Гринленде?

– Нет, я ни разу не ездил ни в одно из Четырёх королевств. Жители нейтральных земель никогда туда не отправляются.

– Почему?

– Они очень боятся.

– Чего же? Ведь, казалось бы, они могут защитить себя!

– Похоже, ты не всё знаешь, – ответил он. – Воинов Четырёх королевств невозможно убить, по крайней мере, жителям нейтральных территорий. Их не возьмут ни меч, ни лук, ни яд. Существует какая-то непостижимая магия, дарующая им эту неуязвимость. Убить они могут только друг друга, и даже в пределах одного королевства им не дано прикончить своих же соратников. Таков этот мир, Стиан. Поэтому люди и шарахаются от воинов Четырёх королевств. Конечно, есть среди них те, кто живёт по чести и не трогает нейтралов. Но некоторые злоупотребляют своей силой и время от времени совершают налёты на нейтральные земли: грабят, насилуют женщин, уносят все богатства, а мужчин безжалостно рубят мечами.

Из рассказа Эдварда я понял, что такие воины и правда внушают ужас. С такой неуязвимостью люди способны на ещё более жестокие поступки.

– Однако, насколько мне доводилось замечать, – продолжил Эдвард, помолчав, – Гринленд в чём-то отличается от других королевств. Хотя там часто идут войны, они редко нападают первыми, в основном лишь защищаются и не проявляют особой агрессии. И всё же мы и от них стараемся держаться подальше.

Когда мы закончили завтрак, Эдвард снова углубился в свои записи. А я вернулся к себе в комнату, вышел на балкон с чашкой кофе и стал наслаждаться видом на дивную природу. На балконе стояли два стула и маленький столик, на котором удобно было что-то поставить. В одном из углов я заметил телескоп, и мне подумалось, что по ночам Эдвард, вероятно, любит разглядывать звёзды. Кстати, в этом мире Кватернити я неожиданно обнаружил, что тут тоже курят табак: Эдвард подарил мне свою трубку и полный мешочек сушёного табака. Так что я сидел на балконе, пил кофе, неторопливо покуривал трубку и любовался красотой нового, неизведанного мной мира.

Спустя некоторое время до меня донёсся грохот копыт и громкие крики, которые мгновенно разрушили мою умиротворённость. Внизу что-то происходило – судя по шуму и перебранке, это были явно незваные гости. В ту же минуту в мою комнату вбежал взволнованный Эдвард:

– Стиан, прячься! Явились пираты! Они не должны тебя увидеть! – выпалил он и тут же умчался обратно вниз.

Я мгновенно вытряхнул табак из трубки в пепельницу, накинул на себя пояс с мечом и спрятался в платяном шкафу. Прошло немного времени – крики и топот ног всё ещё гремели внизу. Стоя в тесном шкафу, я провёл в мучительных раздумьях, потеряв счёт секундам. Ведь в моих руках было оружие, подаренное Альфредом, которое якобы позволяло сражаться, как опытный воин, – тогда не стоило ли мне помочь Эдварду? С другой стороны, я никогда в жизни не дрался, не говоря уже об убийстве. В нашем мире за один-единственный удар кулаком можно получить срок. Страх волной накатывал, но сознание того, сколько добра сделал для меня Эдвард, не отпускало. И хотя внутри всё сжималось от ужаса, чувство долга пересиливало.

Наконец я решился. Осторожно отворил дверцу шкафа и медленно вышел из комнаты. Тихо двигаясь по коридору, я приблизился к лестнице. Отсюда уже отчётливо слышался Эдвардов голос.

– Да говорю же, это все деньги, что я смог собрать на этой неделе! У меня больше ничего нет! – кричал он, в голосе звучала досада.

– Не лги! Всем известно, что у знаменитого на весь мир художника Эдварда Стоуна не может быть всего лишь тысяча золотых за неделю! – отозвался кто-то из нападавших.

– Остальное я трачу на содержание галереи, на учеников и на свою семью! – отвечал Эдвард.

– Нам неважно! Тысячи золотых не хватит на наш кутёж. Нужно больше! – взорвался кто-то из пиратов.

– На этой неделе я не продал ни одной картины, – продолжал Эдвард уже спокойнее. – Выручка была только от посетителей галереи, которые приходили полюбоваться моими работами. Приходите в следующую неделю: может, что-нибудь удастся продать, и денег будет больше!

– Нет, нам не нужны твои «авось да может». Нам нужны гарантии! – раздался грубый окрик главаря, и после короткой паузы он добавил: – Постой-ка… Ведь на рынке твои картины идут минимум по тысяче золотых каждая! Если не можешь дать денег – придётся раскошелиться работами. Забираем все полотна! – он громогласно расхохотался и что-то крикнул своим подельникам.

– Нет! Пожалуйста, не делайте этого! – воскликнул Эдвард умоляющим голосом. – На создание одной картины иногда уходят месяцы. Если вы заберёте все, то в галерее больше ничего не останется, ко мне перестанут ходить посетители, а значит, вы и сами не сможете получать с меня деньги в будущем…

Далее я услышал только звяканье железа и рокочущие команды. Моё сердце ушло в пятки, но я понимал: ещё мгновение – и может быть слишком поздно.

– Если мы продадим все твои картины, то ближайшие десять лет сможем жить в своё удовольствие! Почему мы не додумались до этого раньше?! – громко расхохотался главарь банды.

Внизу раздавалось тяжёлое топанье ног, а самодовольный хохот гремел, отражаясь от стен. «Сдирай со стены, подавай, сюда неси!» – доносились команды. Видимо, пираты один за другим срывали картины, украшавшие зал. «Если они сейчас украдут все работы Эдварда, он останется без средств к существованию…» – промелькнуло у меня в голове, и в ту же секунду внутри вспыхнула горячая решимость.

Я мигом сбежал вниз по лестнице и во весь голос крикнул:

– Не смейте трогать эти картины! Немедленно убирайтесь отсюда!

Все пираты были в одинаковых серых одеяниях. На вид они вовсе не походили на классических головорезов: их одежда выглядела на удивление аккуратно, а волосы и бороды были аккуратно причёсаны. Тем не менее в руках они сжимали мечи. Завидев меня, они перестали стаскивать полотна со стен и дружно выхватили оружие из ножен, направив острия в мою сторону.

Высокий смуглолицый разбойник, стоявший ближе всех к Эдварду, повернулся ко мне:

– А ты ещё кто такой? – процедил он.

Эдвард только покачал головой и, стараясь успокоить пирата, быстро сказал:

– Это один из моих учеников. Парень глуповат, не слушается, да и возраст у него ещё совсем юный…

– Что-то я никогда прежде не видел, чтоб у тебя среди учеников были те, кто носит меч! – прищурился главарь, не сводя с меня взгляда. – Знаешь, что бывает с теми, кто осмеливается поднять на нас оружие?

Меня прошиб холодный пот: разбойников было много, они окружили меня со всех сторон, их клинки поблёскивали повсюду – сзади, слева, справа. Но отступать уже не имело смысла. Если бы я не атаковал первым, они бы просто меня зарубили. Собрав всю волю в кулак, я твёрдо посмотрел на главаря:

– Не знаю. Но прямо сейчас и узнаем! – сказал я, в один рывок вынул меч из ножен и направил его на предводителя разбойников.

В тот же миг глаза у главаря расширились, он побледнел, словно узрел нечто ужасающее, и внезапно, отшатнувшись, выкрикнул:

– Да это же Ридван!

При виде клинка он так перепугался, что обронил собственный меч на пол и бросился бежать к выходу. Его подручные, видимо, поняли, в чём дело, тоже ахнули:

– Это же Меч Королей!

Они моментально посбрасывали и ворованные картины, и собственное оружие, подхватились и бросились вон из галереи. Один из них, петляя вслед за остальными, ещё выкрикнул на бегу:

– Простите нас! Больше не побеспокоим!

Спустя мгновение с улицы послышалось залихватское ржание лошадей и удаляющийся стук копыт. Я выбежал вслед за ними, но пираты уже успели умчаться, скрывшись вдали. Озадаченный, я убрал свой меч в ножны и вернулся в помещение.

Эдвард стоял посреди галереи, ошеломлённо глядя на меня. Казалось, он и сам не до конца понимал, что только что произошло.

– Что с ними случилось? Выглядит так, будто они страшно перепугались, – спросил я, полон изумления.

– Ты хоть понимаешь, что за меч у тебя в руках? – воскликнул Эдвард, широко раскрыв глаза.

– Понятия не имею. Мне его подарил Альфред, – ответил я.

– Этот меч называется «Ридван». Он – один из четырёх королевских мечей во всём мире Кватернити. Каждый принадлежит одному из королей Четырёх королевств, – произнёс Эдвард и медленно опустился на стул.

– Но я же не король! – воскликнул я в ответ.

– В том-то и дело! Все четыре правителя по-прежнему живы. Этот меч никто, кроме короля, даже взять в руки не может. Чужак, осмелившийся его коснуться, умирает на месте. Меч сам защищает себя и остаётся верен своему хозяину до самой его смерти. А в тот же миг, когда король уходит из жизни, клинок теряет свои волшебные свойства и обращается в прах.

– Выходит, это потрясающее оружие! – воскликнул я с радостью. – Значит, Альфред преподнёс мне воистину бесценный дар.

– «Потрясающее оружие» – мягко сказано, – с улыбкой отозвался Эдвард. – С помощью этого меча ты можешь один выступить против целой армии пехотинцев и одержать верх. В одиночку побороть рыцарский орден – тоже не проблема. С его помощью можно потопить целый флот! Поверь, это невероятно мощное оружие, – закончил он, по-прежнему глядя на меня с нескрываемым изумлением.

Каждое его слово отзывалось во мне ликованием. Я даже не догадывался, что всё это время носил при себе столь великую реликвию. Меня переполняло радостное возбуждение.

– Интересно, где только Альфред достал его? – спросил я задумчиво.

– Не знаю, но раз он решил доверить тебе такой клинок, значит, очень тебя ценит, – проговорил Эдвард и добавил: – И всё же меня тревожит другой вопрос. Как выходит, что меч признаёт тебя хозяином? Неужели существует не четыре, а сразу пять клинков «Ридван»?

– Меня это тоже мучает! – признался я.

Затем мы оба принялись развешивать картины обратно на стены и убирать мечи, брошенные пиратами, в кладовую. Закончив, мы сели за стол, заварили чай и продолжили разговор, пытаясь понять суть происходящего и тайну «Ридвана».

Неожиданная встреча

– Напрасно ты показался разбойникам. Я же говорил: сиди в укрытии и не высовывайся, чтобы никто тебя не увидел! – сказал Эдвард, покачав головой из стороны в сторону.

– Ты принял меня как гостя, поэтому я решил помочь тебе. Не мог же я допустить, чтобы тебя ограбили!

– Разбойники заметили твой меч. Теперь слухи начнут распространяться с неимоверной скоростью. Весть о тебе дойдёт до королей, они пошлют погоню. Отныне весь мир Кватернити будет тебя разыскивать. Твоё инкогнито лучше было бы сохранить, – произнёс Эдвард. – Это может помешать твоему заданию.

В его словах действительно был смысл: до сегодняшнего дня никто не знал, что я нахожусь в этом мире, но теперь разбойники могли разнести слухи повсюду.

– А вдруг они ничего не расскажут? Может, из страха промолчат? – спросил я, стараясь успокоить и себя, и Эдварда.

– Будем надеяться, – вздохнул Эдвард.

На некоторое время мы оба замолчали. Потом Эдвард, глянув на меня с тёплой улыбкой, сказал:

– Во всяком случае, спасибо тебе за помощь. Ты спас не только меня, но и моих учеников, мою семью и работы всей моей жизни!

Я почувствовал тихую радость и ответил:

– Не стоит. Я рад, что смог помочь.

В этот момент Эдвард поднялся и ушёл на второй этаж. Спустя некоторое время он вернулся, держа в руках небольшую шкатулку тёмно-бордового цвета.

– Я знаю, как тебя отблагодарить, – произнёс он, глядя на шкатулку.

– Нет, Эдвард, прошу тебя! Не нужно никакой особой благодарности, – стараясь не показать смущения, ответил я.

– Я хочу помочь тебе решить вопрос, который не даёт тебе покоя, – сказал Эдвард, медленно открывая шкатулку.

– Какой вопрос?

Эдвард достал оттуда странную кисть и положил её на стол.

– Это древняя кисть, доставшаяся мне от моего наставника. В ней заключена особая магия. Если при помощи этой кисти нарисовать какой-нибудь образ, он оживёт и появится прямо перед тобой. Но всё это продлится лишь три дня. По истечении трёх дней то, что было вызвано из рисунка, возвращается обратно туда, откуда его призвали. Никогда раньше я не переносил с её помощью никого и ничего из других миров: я узнал об их существовании лишь от тебя. Но мы можем попробовать сделать это вместе! Раз в год кисть набирает полную силу и проявляет свою магию. Когда нарисованный образ обретает жизнь, кисть вновь «засыпает» почти на год, чтобы восстановить свои чары, – сказал Эдвард и, взглянув на меня, добавил: – Ты хочешь поговорить с Сецилией?

Моё сердце тут же зачастило, а дыхание словно застряло в горле, и в груди я ощутил восторженное волнение. Но если мне нужна истина, то упускать такой шанс было бы глупо: ведь эта возможность могла подарить мне ответы на все вопросы.

– Ты действительно готов пожертвовать своей единственной возможностью, которая даётся лишь раз в году, ради меня? – спросил я, волнуясь.

– Твоя помощь для меня куда ценнее любых жертв, – ответил Эдвард, пригубил чай и сел на стул. – Так что не стоит об этом беспокоиться.

– Я согласен! – произнёс я, чувствуя, как моё волнение нарастает. – Но как ты собираешься нарисовать Сецилию, если никогда её не видел?

– Не переживай. Рисовать её будешь ты, а не я, – сказал Эдвард туманным тоном.

Моё сердце сжалось:

– Я никогда не умел рисовать. Может, в детстве на уроках что-то изображал, но у меня нет к этому ни способностей, ни таланта.

– Талант тут ни при чём, – с улыбкой ответил Эдвард. – Всё сделает кисть. А теперь вставай: приступим немедля!

Он подвёл меня к стоящему на мольберте белому листу, принёс стул и поставил его перед бумагой.

– Садись, – велел Эдвард.

Я опустился на стул, и тут же он завязал мне глаза чёрной тканью.

– Ничего не видишь? – спросил он.

– Ничего, – отозвался я.

– Хорошо, – проговорил Эдвард и вложил мне в руку кисть. – Просто представь себе Сецилию. Остальное кисть сделает сама. Я сейчас принесу краски и расставлю их перед тобой. Твоя задача – удерживать в воображении образ Сецилии и не отвлекаться. Кисть сама перенесёт твои мысли на бумагу.

Затем я услышал, как Эдвард отошёл. Вероятно, он расставлял краски, а потом его голос прозвучал где-то за спиной:

– Стиан, начинай!

Я попытался представить Сецилию. Но кисть не шевелилась. Минуты шли, и мой поток мыслей начинал перескакивать с одного образа на другой. Вскоре я взял себя в руки и всем существом сосредоточился на самой чёткой картине Сецилии, которая только могла возникнуть в моём сознании. И вдруг кисть начала двигаться.

Это было странное, но волнительное чувство: словно моя рука потеряла над собой контроль и стала лишь проводником какой-то незнакомой силы. Кисть скользила по листу сама, а я будто просто наблюдал за её движениями изнутри собственного тела.

Время тянулось медленно. Я едва замечал, как Эдвард периодически подходит, приподнимает мою руку и даёт сделать глоток чая, но при этом ни словом не говорит о том, что получается на бумаге. Постепенно моя рука начала уставать, однако кисть всё не останавливалась, как будто в ней ещё бурлила энергия.

Наконец, когда усталость достигла предела и я уже собирался выронить кисть, она сама замерла. Раздался голос Эдварда:

– Браво, Стиан! У тебя получилось!

Я почувствовал, как он приблизился и снял повязку с моих глаз.

Прямо передо мной стояла Сецилия – словно живая. Казалось, что это не просто рисунок: все выглядело так чётко, будто снято на камеру последней модели iPhone в режиме Full HD. Я обернулся к Эдварду:

– Как возможно, что обычные краски дают такой реалистичный результат?

– Это не просто кисть, дружище, – усмехнулся Эдвард, мягко вынул кисть из моей руки и велел: – Отойди на несколько шагов назад!

Я послушно отступил, а Эдвард в это время легонько прикоснулся кистью к самому краю рисунка. В тот же миг нарисованная Сецилия исчезла с бумаги, однако рядом с ней не возникла. Эдвард перевёл взгляд на меня, улыбнулся и тихо сказал, глядя мне за спину:

– Привет!

Я резко обернулся и увидел Сецилию, сидящую на стуле у стола и пялящуюся на нас широко раскрытыми глазами. В тот же миг она вскочила и в ужасе воскликнула:

– Кто вы такие?! Где я?! Я же только что была у себя в комнате! Как вообще оказалась здесь? Говорите быстрее!

С этими словами она схватила со стола нож и, держа его перед собой, стала понемногу отступать назад. Эдвард и я подняли руки, пытаясь её успокоить:

– Пожалуйста, не волнуйся! Всё не так страшно, как кажется. Мы всё тебе объясним!

Тем временем Эдвард вопросительно посмотрел на меня:

– Вы и правда хорошо знакомы?

– Не знаю… Да, мы уже встречались, – признался я.

Сецилия вдруг ущипнула себя за руку, словно проверяя, не спит ли она:

– Похоже, я не сплю… Ну так почему же вы молчите?! – снова вскрикнула она.

– Сецилия, ты меня помнишь? Я – Стиан, – проговорил я максимально спокойно и тихо.

– Стиан? Какой ещё Стиан? – переспросила она, вглядываясь в моё лицо. Затем её глаза немного потеплели. – Постой-ка… Кажется, мы действительно виделись раньше.

– Да! Я тогда подошёл к вашему столику в ресторане. А потом мы ещё трое суток путешествовали вместе, помнишь? – добавил я, стараясь говорить как можно мягче.

– Точно, теперь вспомнила. Ну хорошо, Стиан, скажи, что это за место и каким образом я сюда попала? – потребовала Сецилия, всё ещё напряжённо сжимая нож.

– Если ты положишь нож на стол и немного успокоишься, я всё тебе расскажу. Тут очень длинная история, – осторожно сделал я шаг вперёд.

Однако Сецилия продолжала отступать и держала нож, направленный в мою сторону, безмолвно глядя на меня.

– Обещаю, мы не причиним тебе никакого вреда, – произнёс я. – Посмотри сама: мы в мастерской, здесь кругом картины. Его зовут Эдвард Стоун, он художник.

– Кто?! – переспросила Сецилия, явно его не узнав.

– Эдвард Стоун! – повторил я.

– Никогда о таком не слышала… – нахмурилась Сецилия.

Эдвард улыбнулся:

– Очень рад знакомству.

– Именно он, – продолжил я, – помог перенести тебя в этот мир.

– То есть я сейчас в другом мире? – ахнула она, распахнув глаза от удивления.

– Что ж, ты умеешь доступно всё объяснять! – подмигнул мне Эдвард с лёгкой иронией.

– Мы не причиним тебе вреда, – тише и ласковее сказал Эдвард, глядя на Сецилию. – К тому же ты знакома со Стианом! Просто успокойся и выслушай его историю, тогда всё встанет на свои места.

– Ладно! – согласилась Сецилия и немного опустила нож, однако не сводила с нас глаз. – Пока не услышу всю историю, нож останется у меня на виду, а вы оба сядете по другую сторону стола. Это моё условие.

Мы с Эдвардом, не желая усугублять её страхи, молча кивнули и заняли места, соблюдая оговорённую дистанцию. Когда все расселись, я начал неторопливо рассказывать Сецилии обо всём, что со мной произошло, о том, как я оказался в этом мире и как решил обратиться к Эдварду за помощью. Порой я запинался, мне было неловко пересказывать некоторые детали, и тогда Эдвард приходил мне на выручку, дополняя мой рассказ.

Сецилия слушала, то негромко смеясь, то нахмуривая брови, а иногда просто молча, распахнув глаза от удивления. Наконец, когда я закончил, она осторожно протянула нож Эдварду:

– Извини, что перепугалась, – сказала она со смущённой улыбкой.

После этого она встала и направилась ко мне; я тоже поспешно поднялся, и в тот самый миг Сецилия подошла почти вплотную, вдруг улыбнулась… и залепила мне звонкую пощёчину:

– Это тебе за то, что без моего согласия переместил меня в совершенно чужой мир! – строго сказала она, погрозив пальцем. Потом резко развернулась и вернулась на своё место.

Я остался стоять, прижимая ладонь к горящей щеке и не в силах вымолвить ни слова. Вскоре в зал вошли ученики Эдварда – они принесли заваренный чай. Мы уселись за стол, и я попытался прийти в себя. Сецилия пристально смотрела в одну точку, лишь изредка делая глоток.

Спустя несколько минут тишины Сецилия нахмурила брови и посмотрела прямо на меня:

– А как же мои родители? Они ведь с ума сойдут от беспокойства!

Я густо покраснел и отвёл взгляд:

– Признаться, я об этом не подумал…

В этот момент Эдвард поднялся со стула:

– Похоже, вам стоит спокойно поговорить без меня, – заметил он и, убрав волшебную кисть в шкатулку, поднялся на второй этаж.

В глубине души я надеялся, что Эдвард останется рядом, ведь оставаться наедине с Сецилией было непривычно и тревожно. Но он ушёл, и мы погрузились в напряжённое молчание. Наконец, Сецилия заговорила:

– В твоих рассуждениях есть хоть капля здравого смысла! – в её тоне слышался упрёк. – Как можно отправиться в неведомое место, с неизвестным магом, чтобы остановить войну в каком-то странном мире, если ты даже не знаешь, есть ли у меня хоть какие-то чувства к тебе? Для меня это просто абсурд!

– Я… – я запнулся, чувствуя, как сгораю от стыда. – Сначала у меня были мысли попытаться установить контакт с тобой, но не мог с тобой связаться: у меня не было ни твоего номера, ни адреса электронной почты…

– А к Хазаре ты полететь не догадался? – повысила голос Сецилия.

– Думал об этом, но решил, что не имеет смысла. Полететь-то я смогу, но чем бы это помогло?..

Сецилия тяжело вздохнула:

– Пойми, у королевской семьи Хазары есть строгие законы: члены королевского рода могут вступать в брак только с представителями другого королевского дома. Таков закон.

– Разве не учитывается их собственное желание? – спросил я, чувствуя, как внутри всё сжимается от беспомощности.

– Разумеется, спрашивают и их мнение. Обычно в королевские семьи отправляют официальных сватов, после чего жених и невеста встречаются, беседуют, узнают друг друга. Родители спрашивают согласия своих детей. Если оба не против, то назначают свадьбу. Если нет – начинают искать другую пару.

– Значит, у меня совсем нет шансов… – прошептал я. Слова Сецилии обожгли меня сильнее, чем пощёчина: внутри поднялась волна странной, тягостной боли.

– К сожалению, нет, – с явным сожалением ответила Сецилия, пригубив чай.

Борьба во имя любви

Сецилия начала проявлять всё больший интерес к миру Кватернити. Она без устали задавала Эдварду самые разнообразные вопросы, и он с готовностью, без малейшей усталости, отвечал на каждый из них. Вскоре между ними установились поразительно тёплые отношения: они могли болтать целый день напролёт, весело хихикая и обмениваясь впечатлениями. Эдвард показал Сецилии свои рисунки, рассказал об их истории, о легендах и преданиях, тесно связанных с каждой из его работ.

В то время я коротал часы в своей комнате, потягивая вино и дымя трубкой. Слова Сецилии больно ранили меня. «Неужели всё это время я потратил зря? – думал я. – Если жениться на Сецилии невозможно, то и оставаться в этом мире мне не к чему! С другой стороны, Альфред дал стопроцентную гарантию… Возможно, у него есть какой-то план? Или он воспользуется магией, чтобы провернуть это дело? Но ведь Альфред всегда подчёркивает, что в вопросах человеческих чувств и мыслей нельзя пользоваться магией, и неукоснительно следует этому принципу – я успел понять это ещё на этапе подготовки. Интересно, каким образом он собирается убедить родителей Сецилии? Ведь только он может пролить свет на эту загадку. Другая неясность до сих пор не решена: Сецилия молчит о своих чувствах, словно держит их в тайне. А чтобы завести с ней такой разговор, мне самому нужна смелость. Когда я вижу её, у меня будто связаны обе руки. Если бы не боялся её гнева за то, что привёл её в этот мир против её воли, я давно бы решился спросить всё напрямик. Но сейчас…»

Погружённый в подобные мысли, я бродил по саду, снова и снова попадая в объятия этой мучительной неопределённости. Вечером мы втроём – Эдвард, я и Сецилия – собрались за ужином. Пока они оживлённо беседовали, я оставался пленником своих пессимистичных дум. Похоже, Эдвард уловил моё настроение и пытался несколько раз вовлечь меня в разговор, но все его попытки оказались напрасны. Я уже погрузился в трясину беспросветных сомнений и тревог. После ужина я пожелал всем спокойной ночи, уединился в своей комнате и продолжил размышлять. Впрочем, это вряд ли можно было назвать «размышлениями»: всё казалось бесконечным повторением одного и того же спектакля. Мысли бегали по кругу одними и теми же тропами, а без фактов я не мог развеять туман неведения. Я пытался прокрутить в уме разные сценарии, но та самая «неизвестность» с лёгкостью разрушала любой из них. Так, в конце концов, я и уснул, утонув в водовороте собственных переживаний.

Кажется, на следующий день я спал особенно долго. Когда я проснулся, солнце уже стояло в зените, будто давно был полдень. В такие моменты, когда меня что-то гложет, я словно превращаюсь в обессиленного человека, у которого нет ни энергии, ни желания что-либо делать. Встать с постели – настоящий подвиг. И хотя я выспался, разум мой по-прежнему алкал сна, тогда как тело уже устало лежать без движения. С трудом приподнявшись, я принял ванну и спустился вниз. Эдвард, как обычно, сидел за своим рабочим столом и что-то записывал в тетрадь. Но, завидев меня, он тут же отложил записи и обратился ко мне:

– Добрый день, Стиан! – произнёс он со своей привычной улыбкой. Мне порой кажется, что либо Эдвард невероятно радуется каждому дню, либо улыбаться для него стало чем-то вроде рефлекса. Ведь только вчера разбойники чуть ли не забрали все его имущество, а уже сегодня он встречает меня так, будто ничего не случилось.

– И тебе доброго дня, Эдвард, – ответил я, усаживаясь за стол. Слуги тут же подали мне еду, кофе и сок.

– Как ты себя чувствуешь? – осторожно поинтересовался он. Я взглянул на него устало, почти с отчаянием в глазах. Эдвард всё понял без лишних слов.

– Понятно, – только и произнёс он, замолкнув, пока я ел и пил чай в полной тишине.

– Думаю, идея привести сюда Сецилию была не самой удачной, верно? – нарушил молчание Эдвард, пытаясь вовлечь меня в разговор.

– Нет, всё же лучше знать правду, чем пребывать в неведении, – ответил я с тяжёлым вздохом.

– Сецилия – замечательная девушка. У тебя неплохой вкус. Беседовать с ней – одно удовольствие. У неё обширные знания и очень живое мышление, – сказал Эдвард, явно стараясь меня отвлечь.

– Кстати, а где она? – спросил я.

– Так как, завтра она уже вернется в свой мир. Решила, что раз уж выбралась сюда, стоит как следует осмотреть всё вокруг, – объяснил он.

– Правильно решила, – коротко заметил я. Тут Эдвард вдруг посерьёзнел и, посмотрев на меня, добавил:

– Стиан, мне не нравится видеть тебя в таком состоянии. Думаю, тебе стоит довериться Альфреду. Если судить по твоим рассказам, он всегда выполнял обещания. Все его планы оказывались эффективными. Уверен, что и в вопросе с Сецилией у него есть свой замысел. Раз уж Альфред сумел отыскать пятый «Ридван», королевский меч, то, полагаю, организовать твою свадьбу для него вовсе не проблема. Сецилия мне поведала о традициях королевской семьи. Подумай сам: если этот «Ридван» – королевский меч, быть может, Альфред не случайно вручил его именно тебе?

– Может быть… – задумчиво протянул я. – Честно говоря, вчера вечером я тоже размышлял об этом.

– Вот и отлично. У тебя нет иного выхода, кроме как рискнуть и положиться на него, – сказал Эдвард. И в этот самый миг один из слуг вбежал в комнату и вручил Эдварду свиток из жёлтоватого пергамента. Эдвард раскрыл его, быстро пробежал глазами написанное и с невольным страхом в голосе спросил у слуги:

– Откуда он у тебя?

– На входную дверь его прикрепили! – воскликнул слуга. Тут же Эдвард жестом показал ему уходить и принялся набивать трубку табаком. Мне это крайне не понравилось.

– Что там случилось? – спросил я с тревогой.

– Стиан, прошу, не паникуй, – Эдвард протянул мне свиток. Я раскрыл его и с ходу пробежал глазами:

«Сие послание адресовано владельцу „Ридвана“ от сэра Оливера, командующего Орденом рыцарей. Доводим до вашего сведения: девушка в белых странных одеждах, вышедшая утром из галереи, – у нас. Если хотите её вернуть, немедленно отправляйтесь к старой, уже тысячу лет растущей сосне, взяв с собой „Ридван“.»

Внизу чёрной краской стояла печать в виде шахматного коня. Я положил пергамент на стол и повернулся к Эдварду, который спокойно курил трубку. Он медленно протянул мне её и недовольно пробормотал:

– Говорил же, всё разнесётся по округе!

В тот же миг я вскочил, рванул наверх и вытащил из-под кровати свой меч, прикрепив его ремнём к левому боку. Сбежав вниз, я увидел, что и Эдвард уже нашёл себе оружие – на его поясе висел прекрасно выкованный клинок.

– Во всём виноват я! Не надо было приводить Сецилию в этот мир! – в отчаянии вскричал я, внутренне коря себя за допущенную ошибку. Эдвард ничего не ответил.

– Где эта сосна? – спросил я.

– Отсюда всего минут двадцать пешком, – ответил он. И, положив руку мне на плечо, добавил: – Стиан, возьми себя в руки. У рыцарей есть Кодекс. По его канонам они не поднимают руки на женщин, детей и безоружных. Они считают это недостойным. Так что Сецилии они не причинят вреда!

– По печати видно, что это рыцари Блэкленда, верно? – переспросил я взволнованно.

– Да, увы, это именно они.

– Почему «увы»? – внутри у меня похолодело.

– Потому что Блэкленд – самое жестокое, подлое и бесчестное из всех королевств. Скоро сам убедишься, – нахмурился Эдвард, и мы направились к выходу.

Всю дорогу Эдвард уговаривал меня сохранять спокойствие, разговаривать с рыцарями вежливо и не делать поспешных, продиктованных паникой решений. Я же, будучи в смятении, даже не замечал, что он идёт вместе со мной. В более обыденной ситуации я бы попросил его остаться в галерее, ведь если рыцари Блэкленда запомнят его лицо, они могут начать донимать его и после моего отъезда. Но сейчас для меня существовала только одна мысль – спасти Сецилию.

Пройдя некоторое расстояние, мы достигли широкой, поросшей сочной травой лощины. На опушке высилась гигантская сосна – метров под пятьдесят в высоту, при этом всё ещё удивительно зелёная и крепкая. У её подножия стояли рыцари на чёрных конях, все в одинаковых чёрных плащах, в стальных шлемах с серебристыми вставками и в доспехах. Они выстроились ровными рядами: впереди – четверо, а за ними уже ряды по десять рыцарей в каждом. Мы с Эдвардом приблизились к ним осторожно; когда нас отделяло шагов тридцать-сорок, Эдвард велел остановиться. Со стороны рыцарей тут же раздался звук трубы, после чего из первого ряда выехал один, заметно отличающийся от остальных своим убранством. Даже его конь был в доспехах.

– Командующий Оливер из Ордена рыцарей Блэкленда шлёт тебе привет! – провозгласил он в голос, напоминающий выкрики глашатаев в кино.

– Где девушка?! – крикнул я в ответ.

– Не волнуйся, она жива и невредима, – спокойно отозвался командир.

– Я хочу её видеть! – потребовал я. Тогда он обернулся и отдал приказ: «Выведите её сюда». Из рядов выехал рыцарь, волоча за собой Сецилию. Её рот был затянут чёрной тканью, а руки связаны верёвкой, причём второй конец этой верёвки крепился к рыцарскому щиту. Сецилия заплакала, увидев меня, её глаза были полны слёз. Моё сердце сжалось до боли, и ярость мгновенно охватила всё моё существо.

– Немедленно отпустите её! – в бешенстве выкрикнул я. Эдвард чуть толкнул меня, призывая к спокойствию.

– Мы отпустим её, если ты отдашь нам «Ридван», – пророкотал командир. – Тогда мы оставим вас в покое навсегда. Хотите – даже приставим к вам охрану, которая будет защищать вас до конца ваших дней.

– Идиоты! – крикнул я.

– Не выказывай неуважения, держи себя в руках, – прошептал Эдвард, стараясь утихомирить меня.

– Вы понимаете, что, коснувшись королевского меча, можете тут же погибнуть? – спросил я уже более ровным тоном, как и просил Эдвард.

– Мы заберём его в деревянном ларце и доставим нашему королю. Такова воля и приказ короля Блэкленда, – невозмутимо пояснил рыцарский командир.

– Но я не могу отдать вам меч, – твёрдо ответил я.

– Если не отдашь добровольно, мы заберём его силой. И не забывай, вы народ из нейтральной территории: убить воинов из четырёх королевств вам не по силам. К тому же с нами 114 лучших рыцарей Кватернити. Выступить против нас – чистое безумие, – прогремел командир, и в его голосе послышалось самодовольство.

Я принялся лихорадочно размышлять: «По большому счёту шанс жениться на Сецилии настолько ничтожен, что я уже почти решил отказаться от этой миссии и вернуться в свой мир. Если так, то „Ридван“ мне и не нужен. Сейчас же самое главное – спасти Сецилию, ведь она оказалась в руках врагов по моей вине. С другой стороны, отдать меч, который Альфред вверил мне как святыню, тем более передать его в руки его же врагов – это крайняя низость. Я стою перед крайне непростым выбором. К тому же рыцарь в чём-то прав: сразиться с целым отрядом, возможно, у меня не хватит сил, и убить их я, скорее всего, не смогу. А если потерплю поражение и погибну, они убьют и Сецилию, и Эдварда. Ситуация ужасно запутанная…»

– Ну что, какое решение ты принял? – окликнул меня командир. В этот момент Эдвард повернулся ко мне и спросил:

– Стиан, что же ты будешь делать? Отдашь меч?

– Нет, – отрезал я. – Альфред доверил его мне.

– Но рыцари говорили по сути верно: с их числом ты можешь не справиться, – заметил Эдвард.

– Понимаю, – тихо кивнул я. – Однако у меня в руках «Ридван». Может, всё же рискнуть?

– Верно, – согласился он.

– Но меня беспокоит другое.

– Что именно?

– Если я начну бой, оставшиеся рыцари могут напасть на тебя или Сецилию. Я боюсь именно этого, – сказал я.

– У меня есть идея, – оживился Эдвард. – Мы можем вызвать их на поединок. Если кто-то из них получает предложение о дуэли, они по Кодексу обязаны её принять. Для них отказаться – всё равно что признать поражение. Но тебе придётся биться сразу с семью рыцарями.

– Семеро против одного?! – удивился я.

– Нет, они будут выходить по одному. Если ты одолеешь первого, выйдет второй, и так далее.

– Но почему именно семь? В обычном поединке дерутся один на один!

– Согласно рыцарскому кодексу, в дуэли разрешено участвовать до семи бойцов. Победитель обязывает проигравшего выполнить любое условие. Ну что, рискнёшь? – спросил Эдвард.

– Конечно! – решительно произнёс я и, обратившись к командиру рыцарей, громко заявил: – Я вызываю вас на дуэль!

Командир ответил без промедления:

– Мы принимаем вызов. Каково твоё условие?

– Если я побеждаю, вы отпускаете девушку и больше никогда не тревожите нас.

– Мы согласны. А если победим мы, ты отдаёшь нам «Ридван», – добавил командир. Я лишь подумал про себя: «Если я проиграю, то и жить я дальше не буду (я же умру); им же автоматически достанется меч».

– Я принимаю твои условия, – ответил я с неожиданным для себя спокойствием.

– Удачи, Стиан, – сказал Эдвард и обнял меня. Затем он отошёл шагов на двадцать и, остановившись, приготовился наблюдать за боем. Тем временем командир подошёл к своим людям и выбрал семерых. Они выступили вперёд.

– Готов? – прокричал он.

– Готов! – крикнул я в ответ и, глянув в небо, прошептал: «Даруй мне силы!» – после чего выхватил меч из ножен. Раздался звук трубы, и один из семи рыцарей на лихом чёрном коне понёсся прямо на меня.

Дорогие читатели, я не смогу передать вам весь спектр чувств, захлестнувших меня в тот миг. С одной стороны, меня охватил ужас, ведь это был мой первый бой один на один. К тому же противником оказался один из сильнейших рыцарей во всей Кватернити. С другой стороны, я чувствовал, как внутри поднимается уверенность, ведь у меня есть мой волшебный меч. Но вместе с тем где-то в глубине сердца жила тень сомнения: а вдруг оружие не сработает, вдруг оно не способно убить этих рыцарей? И, наконец, самой мощной эмоцией была готовность сражаться за Сецилию.

Вдруг меня словно захлестнула волна ярости. Я ощутил в себе колоссальный прилив сил, каких не знал прежде, будто выпустил наружу всю застарелую злость, что когда-то копилась во мне годами. Захмурившись, я взмахнул мечом и начал медленно двигаться навстречу рыцарю.

******

Рыцарь в чёрных доспехах уверенно держался в седле, его меч с толстой стальной гардой медленно покачивался в руке, а массивный щит с гербом Блэкленда прикрывал его грудь. Он был похож на живую крепость, возвышающуюся надо мной. Его стальной конь фыркал и бил копытом землю, готовясь к атаке.

Я сжал рукоять «Ридвана» и почувствовал, как по моему телу прошла волна странного жара. Пальцы будто сами приняли более удобный хват. Сердце забилось чаще, а в ушах зазвучал слабый звон, словно далёкий боевой рог. Я понял: меч готов к бою. И в тот же момент понял – он ведёт меня. Я был не бойцом, но «Ридван» будто влил в меня знания, навыки и уверенность. Мои мышцы напряглись, как у воина, закалённого в битвах.

Рыцарь не стал медлить. С глухим рёвом он пришпорил коня, устремляясь на меня. Его меч поднялся для сокрушительного удара сверху. Всё происходило слишком быстро, и я на мгновение замер. Но «Ридван» сам дёрнул мою руку в сторону, заставив сделать шаг влево. Лезвие рыцаря с визгом рассекло воздух рядом с моим плечом.

Я не думал, не анализировал. Меч сам направлял меня. Лезвие «Ридвана» резко взмыло вверх, скользнув по краю щита противника, и ударило по его наплечнику. Удар был не силовым, а пробным. Доспех едва зазвенел, но я почувствовал, как меч оценивает броню врага, будто ищет слабое место.

Рыцарь развернулся, удерживая дистанцию. Его конь храпел, готовясь к новой атаке. Он понял, что я не так прост, как казалось. Теперь он стал двигаться осторожнее, подходя ближе, но не атакуя сразу. Он ждал ошибки.

И снова я почувствовал, как «Ридван» заставляет меня двигаться. Лёгкий наклон вперёд, шаг вправо, потом влево – меч вел меня, словно я был его тенью. Когда рыцарь бросился на меня во второй раз, он держал щит низко, прикрывая живот, а меч занёс для резкого бокового удара.

Вместо того чтобы отступить, я сделал шаг навстречу. Это решение не было моим – «Ридван» сам повёл меня. Я нырнул под меч рыцаря, а моя рука, движимая силой клинка, резко рубанула вниз. Лезвие меча с силой врезалось в стремя, сбивая рыцаря с равновесия. Его конь взвился на дыбы.

Рыцарь рухнул на землю, но тут же вскочил, подняв щит. Его движения стали резче, он понимал, что больше не имеет преимущества высоты. Но в ближнем бою он был силён: меч рыцаря с глухими ударами обрушивался на меня сверху, сбоку, снова сверху. Я лишь наблюдал, как моё тело само парирует каждый удар, ловко двигаясь так, как я бы никогда не смог.

Один особенно мощный выпад едва не сбил меня с ног. Я отступил на шаг, но «Ридван» тут же изменил хват, заставив меня уверенно поймать меч рыцаря на гарду. Металл завизжал, искры брызнули в стороны.

«Ридван» будто нашёл уязвимость. Я почувствовал, как меня ведут влево, под углом к рыцарю. Тело подалось вперёд, меч взмыл вверх, описав широкую дугу. Но удар был ложным – я почувствовал, как рука резко сменила траекторию. Лезвие с силой ударило по соединению нагрудника и наплечника. Раздался глухой треск.

Рыцарь отшатнулся, захрипел. Он понял, что его защита не идеальна. Но это было уже не важно. Меч начал двигаться быстрее. Я ощущал, как сила в моих руках нарастает, будто меч питался моей яростью и страхом.

Рыцарь зарычал и бросился на меня в последней отчаянной атаке, выставив меч вперёд. Но в этот миг «Ридван» словно взорвался в моих руках. Я шагнул вперёд, занёс меч и с силой, которой у меня не было, провёл косой удар. Лезвие с хрустом разрубило щит рыцаря пополам, а затем, не встречая больше сопротивления, скользнуло по шлему.