Ах, Карина!

Карину никто в классе не любил. Она никогда не могла до конца понять причины этой всеобщей и стойкой к ней нелюбви, но она всегда о ней знала и её чувствовала. Не любили её и за непохожесть на других, и за замкнутость. Она, как белая ворона, была чужая для всех, никто даже не пытался приблизить её к себе. Карина привыкла к этому. Ей казалось, что не только их класс, но и весь их небольшой городок относится к ней с презреньем. Она прекрасно знала, как выглядит в глазах людей, она такой и была на самом деле – невзрачной, угловатой и нелепой, ни один парень бы никогда не обратил на неё внимания. Но они обращали, словно на соринку, попавшую в глаз. Иногда, проходя мимо кучки ребят, она слышала насмешки в свой адрес.

Карина вздохнула. Она вспомнила один случай, произошедший с ней ещё в седьмом классе. У неё был день рождения, и по традиции ей купили в школу конфет, чтобы угостить ребят. И вот на одной из перемен она пошла по классу, выкладывая каждому на парту по две шоколадные конфеты в блестящих фантиках. Их она в магазине выбирала сама. Ей казалось, что именно блестящая обёртка делает конфету вкуснее, хотя это и было не так. Никто не притронулся к угощению! Некоторые брезгливо, как будто она положила перед ними дохлых мышей, скидывали конфеты на пол. И никто не пожалел её!

Карина ничего не сказала им, не заплакала. Но это было такое унижение, какого она ещё никогда в жизни не испытывала. Были ли сердца её одноклассников все как один глухи и бесчувственны, или просто каждый неосознанно делал то, что делал другой. Искать же в них какого-то сочувствия значило ещё больше себя унизить.

Слёзы, так долго сдерживаемые в школе, дома, отзываясь на участливый вопрос отца, почему она сегодня не в настроении, наконец-то прорвались наружу.

– Я никогда им больше ничего не понесу, – рыдала Карина. – Они все меня ненавидят!

Ольга Петровна, мачеха Карины, готовя праздничный стол, раздражённо проворчала:

– Только деньги зря потратили, их и так в семье не хватает.

– Да помолчи ты! – с досадой, сдержанно проговорил отец.

– Сходил бы ты с директором школы поговорил или с классным руководителем.

– Нет, нет, папа, не надо! – вскричала Карина, с мольбой устремив на него заплаканные глаза. – Они ещё больше разозлятся. Скажут, что жалуюсь. Я ей сама отомщу!

– Кому это «ей»?

– Алёнке Котовой. Знаешь ведь, у неё ещё мамаша – такая цаца, а Алёнка вся в неё. Я знаю, это она всех против меня настраивает. Но я ей отомщу. Она ещё сто раз пожалеет!

– Но ты точно в этом уверена? Может, она здесь вообще не при чём? – недоверчиво спросил отец. Он знал мать этой девочки. Это была красивая молодая женщина, чуть высокомерная, но приветливая. Она входила в родительский комитет, и много делала для класса. Трудно было себе представить, что её дочка способна на такие гадости.

– Да ты просто не знаешь её, какая она противная! – воскликнула Карина. – Если бы её не было в нашем классе, всё было бы по-другому.

– И что ты задумала? – нахмурившись, спросил он.

– Я испорчу ей день рождения, так же как она мне. А он у неё уже совсем скоро…

*

Алёна принимала поздравления, стоя перед классом, после чего, как и все, принялась раздавать конфеты. Конфеты у неё были куплены дорогие, и не в обманчивых блестящих фантиках.

Дойдя до парты Карины, она на секунду приостановилась – видимо в замешательстве, стоит ли угощать или нет. Помнила ведь, как обошлась она и все её одноклассники с конфетами Карины. Но всё равно решила угостить и её. «Как подачку мне подала», – подумала Карина, глядя на конфеты. В семье такие дорогие никогда не покупали, она даже вкуса их не знала.

Нет, ни за что на свете она не будет их есть, решила Карина, и даже не попробует, будь они хоть того вкусней! Вот если бы угостил кто-нибудь другой, она бы ещё подумала, хоть и обида её на ребят до сих пор не прошла. Но из рук Алёны они… Карина на миг представила, чем могли быть наполнены Алёнкины конфеты. Ну, конечно же – маленькими, белыми, гадкими червяками!

Она развернула одну из конфет и разломила её пополам, словно бы решив проверить, так ли оно на самом деле, как рисует её фантазия, но в тот же миг бросила на пол.

– Ребята, не ешьте их! – закричала Карина. – Они все червивые!

Класс мгновенно замер, все повернули головы, и тридцать пар глаз с удивлением уставились на неё.

– Конфеты червивые, – повторила Карина. – Вот, смотрите…

Она разломила вторую конфету и, выставив её на всеобщее обозрение, с отвращением поморщилась:

– Черви, одни черви!

– Да ты что мелешь, ненормальная! – опомнившись от мимолётного шока, вскричала Алёна. – Какие черви? Ребята, не слушайте её!

Но тут произошло нечто необъяснимое: класс внезапно словно сошёл с ума. Воцарился ужасный гам, настоящий бедлам, и никого уже было не остановить. На пол летели обёртки, целые и разломанные конфеты. Девчонки визжали, парни хохотали.

– Ай да Алёнка, притащила в школу червивые конфеты!

Алёна, красная, как рак, оставив все попытки кого-либо образумить, выбежала из класса. Одна Карина могла представить, как ей было сейчас плохо.

«Запомни это на всю свою жизнь, красотка», – подумала она, провожая Алёну взглядом за дверь и злорадно усмехаясь про себя.

Но как же она смогла это сделать? Она просто сказала им, что конфеты червивые… И все поверили!

*

В тот день классная руководительница устроила им большую взбучку за оскорбление, нанесённое Алёне, и за беспорядок, что они учинили в чужом кабинете. Никто так и не мог объяснить, что произошло. Правда, школьная уборщица, прибирая опустевший кабинет, осталась не в претензии на «мусор» – он оказался просто отличный!

Про Карину же, из-за которой началось это безумие, все как будто забыли.

Она отомстила за себя, и это было самое главное. Она так легко заморочила их, сама того не ожидая. Это было очень забавно!

«Какие же вы все смешные, – думала Карина, глядя на класс. – Смешные и глупые».

Вырвавшись, наконец, из школы, она решила не заходить домой, чтобы зря времени не терять, а прямиком направилась к бабушке. Только ей одной она могла рассказать обо всём случившемся, и ей просто не терпелось поскорее это сделать.

Бабушка её была необычным человеком, это все знали. И в том, что она жила как будто изгоем, не было ничего странного. Людей непонятных, чем-то отличающихся от других, не очень-то жалуют, смотрят на них с подозрением, а то и вовсе боятся. Но бабушку Карины это ничуть не смущало, а скорее наоборот. Ничего, пусть опасаются, говорила она, меньше знать будут и крепче спать.

Идя по улице, Карина вдруг услышала позади себя торопливые шаги, а потом кто-то резко схватил её за запястье и дёрнул к себе, принуждая остановиться.

Карина обернулась. Это были два её одноклассника, чему она нисколько не удивилась, не ожидая почему-то увидеть кого-нибудь другого. Коля, не отпуская её руки, почти с дикой ненавистью смотрел ей в глаза. Ну конечно, ведь ему так нравилась Алёна! А кому Алёна не нравилась? Его дружок Лёша смотрел не так враждебно, но состроив неприятную насмешливую гримасу.

– Ты зачем это сказала? – спросил, точно цедя слова, Коля.

– Потому что это была правда. – Карина с силой выдернула свою руку – на ней осталось большое красное пятно, и было больно.

– Нет, неправда. Я в это не верю.

Коля сунул руку в карман, достав конфеты.

– Так ты их даже не выбросил, как другие? – усмехнулась Карина.

– Они не могут быть испорченными, – сказал он. – В магазине бы не стали такие продавать. И стоят они дорого.

– Но ведь другие тоже это видели! Не я одна. Если ты считаешь, что в твоих конфетах нет червяков, так возьми их да съешь!

Она взглянула на Колю, лицо которого от её слов выразило откровенную брезгливость, и, не сказав больше ничего, развернулась и быстро пошла прочь от ребят.

– Да выбрось ты их уже, чего с собой таскать, – сказал Лёшка, – я же говорю тебе, что они червивые.

Коля, ещё раз взглянув на конфеты и вздохнув, всё же размахнулся и швырнул их подальше от себя. При этом глаза его продолжали с ненавистью следить за Кариной, а руки сжались в кулаки. Точно ведь, к бабке своей опять направляется, ещё и посмеются вместе с ней. А бабка-то у неё, говорят, ведьма!

– Пошли, – сказал Коля, мотнув головой в сторону Карины.

– Зачем?

– Посмотреть хочу.

Лёшка пожал плечами, но согласился.

Выждав, пока она немного отдалится, ребята двинулись следом за ней. Никто из них, наверно, и сам ясно не осознавал, зачем, и Карина этого не понимала. Они и так знали, куда она идёт, и сто раз видели дом её бабушки. Что они хотели ещё увидеть? Просто любопытство какое-то, возникшее внезапно.

Карина обернулась, сворачивая на бабушкину улицу, и ускорила шаг. Но вскоре появились и преследователи, они не отставали.

«Ну, погодите же у меня, – подумала Карина. – Я вам сейчас покажу!»

Заскочив в дом, Карина бросила на ходу:

– Бабушка, я сегодня развеселила всех своих одноклассников, а сейчас двоих из них хочу напугать. Помоги мне это сделать! Смотри, они идут…

Она припала лбом к окошку, наблюдая за парнями. А когда они вошли в палисадник и сами припали к этому же окну, ей на миг показалось, что они её увидят. Коля смотрел на неё, глаза в глаза, но он её не видел! Он был красивый мальчик, самый видный в классе. Но, к сожалению, он был такой же, как все.

– А в тебе проснулась сила, – с улыбкой сказала бабушка. – Наша наследственная сила. Ты стала совсем большая.

Танечка, новая классная руководительница одиннадцатого «Б», недавно закончившая институт, была не совсем готова, как она считала, к классному руководству. Куда бы ещё ни шло возиться с маленькими детьми, пригодными к воспитанию. Как в поговорке: «Учи ребёнка, пока он поперёк лавки лежит». Эти же «поперёк лавки» уже не лежали, и даже были слегка запущены – никто не брал руководство над ними больше, чем на один год. Был ли класс на самом деле трудным, или просто так получалось? Но Танечка всё-таки надеялась, что больших проблем с ребятами не возникнет, и она найдёт с ними общий язык.

Первое время, лишь только приглядываясь к ребятам, она быстро определила, кто какую играет роль, какой занимает статус в замкнутом пространстве коллектива, который вверили её рукам. Как и в любом другом классе была здесь своя «элита», была «королева», и обласканный всеобщим вниманием красавчик. Были «серые мышки» и «мальчики на побегушках». И, наконец, тот самый предел, ниже которого уже некуда, и до звёзд никогда не дотянуться. Даже Танечка с её метким взглядом не сразу обратила на неё внимание. Карина сидела за последней партой у окна в тихом одиночестве, являя собой островок отчуждения. «Какая странная девочка», – подумала Таня.

– Мне её так жалко стало, – делилась она впечатлениями о классе со своим мужем. – Я знаю, она очень страдает. Человек не может быть один, он существо социальное. У каждого должны быть друзья, подружки. А её как будто никто даже не замечает.

– Как, говоришь, её звать? – спросил Володя. – Карина? Имя редкое… Да, я что-то слышал об этой семье.

Володя был парень местный. Тане же, приехавшей из города всего два месяца назад, сразу после замужества, всё здесь было ещё незнакомо.

– Расскажи то, что знаешь, – попросила она.

Оказалось, что Володя знал гораздо больше, чем она ожидала. Видимо история этой семьи была здесь хорошо известна.

– Мать у неё умерла несколько лет назад, вроде как от рака, так говорят. Отец сошёлся с другой женщиной, взял её с маленьким ребёнком. Тётка, слышал, противная оказалась. Они с Каринкой не ладят.

– Бедная девочка, – вздохнула Таня.

– Это ещё не всё, – продолжал Володя. – Слухи об этой семье не очень хорошие ходят. У Карины есть бабка. Я лично её не видел, но говорят, страшная, как сам чёрт. И вроде бы у неё есть какой-то дар, способность к ясновидению и колдовству.

– Ой, как интересно! – протянула Таня, с улыбкой глядя на мужа. – Но скорей всего это лишь городские толки, не более.

– Не смейся, – сказал Володя. – Этим слухам уже очень много лет, и они никуда не исчезают. Были люди, кто обращался к ней за помощью, порчу там какую навести или будущее предсказать, и она помогала всем, кто просил, за небольшую плату. Но люди это тайно делают, чтобы другие не узнали, никому ведь не хочется, чтобы все потом говорили, что ты ходил к ведьме.

– Как я понимаю, бабушка Карины занимается знахарством и ворожбой. В деревнях такие, как она, раньше часто встречались, да и сейчас, наверно, есть. Обман, в который верят, и мистики тут нет никакой, всё объясняется просто. А вот то, что девочка страдает, и так понятно, здесь и экстрасенсом не надо быть.

Таня задумалась. Что же она могла сделать для неё, чтобы помочь? У неё не было никакого опыта в таких делах, а с подобной проблемой она вообще сталкивалась впервые.

– Посоветуй, что можно придумать, – обратилась она к мужу, уже было отвлёкшемуся от этой темы.

– Ничего. – Володя равнодушно пожал плечами. – Ничего тут не поделаешь. Она окончит школу, уедет куда-нибудь, и всё у неё наладится.

– Ты не понимаешь, – горячо возразила Таня. – Всё, что происходит с ней, происходит в этот момент. Здесь и сейчас ей плохо. Это большая душевная травма, которая никогда не забудется. Как шрам от глубокой раны, остающийся на всю жизнь. Я поговорю с девочками…

*

Таня решила не привлекать всех девчонок сразу, а поговорить пока с одной из них. Алёну она выделила среди других девочек в первый же день своего знакомства с классом. Одного только слова этой своенравной красавицы, которую она и окрестила «королевой», возможно, будет достаточно, чтобы изменить ситуацию с Кариной.

Алёна слушала внимательно, согласно кивая. Она всё понимала, но изменить ничего не могла.

– Никто её не воспринимает как равную, – говорила она. – Она другая. И интересы у неё другие.

– А ты знаешь, какие у неё интересы?

Алёна хмыкнула.

– Ну, явно не такие, какие у нас! И вообще, у всех ведь и так есть подружки. Никто её к себе в компанию не возьмёт.

Доводы Алёны показались Тане вполне разумными, но всё же она решила не сдаваться и идти до конца. Накануне она ещё кое-что придумала, готовясь к разговору с Алёной. Правда, муж к её затее отнёсся скептически, назвав её наивной, а саму Таню наивной вдвойне. Он был прав. Эта высокомерная и удачливая девчонка совсем не была расположена к своей неприметной однокласснице, и не собиралась здесь что-то менять. Но Таня так привыкла верить в добро, которое непременно всегда побеждает, что готова была довериться даже Алёне.

– У меня есть два лишних билета в кино, на эту субботу, – сказала она. – Понимаешь, оказалось, что наши друзья с утра на дачу уезжают, поэтому не смогут с нами пойти. А билеты остаются, не сдавать же их обратно! Между прочим, фильм, говорят, отличный, стоит посмотреть.

Таня вынула из сумочки билеты и протянула их Алёне.

– Вот, возьми. Пригласи Карину. Ты даже не представляешь, как ей будет приятно.

Алёна оторопело уставилась на Танечку, не стремясь даже прикоснуться к билетам, но потом всё же взяла их, хоть и с большой неохотой.

– Хорошо, я подумаю, – сказала она.

Беседа с Алёной не принесла удовлетворения Тане. Вечером, в который уже раз прокручивая в своей памяти их разговор, она поневоле воспроизводила при этом и интонацию голоса Алёны, и выраженье её лица, и ей вдруг подумалось, а не оказывает ли она своей ученице, несчастной девочке Карине, медвежью услугу и не будет ли впоследствии жалеть о том, что задумала.

Была уже пятница, а Коля так и не отдал Карине билет. Это оказалось не так просто, как он думал. Он никогда не имел дела с девчонками, подобными Карине. Пойти с такой в кино – даже на халяву, даже на спор – ему бы и в голову не пришло.

«Ладно, чего уж там, – подумал Коля, – дело-то и впрямь пустячное».

Он проследил, когда Карина выйдет из школы, а потом догнал её на улице. Молча пошёл рядом.

– Чего тебе? – спросила она небрежно.

– Дело есть, – невольно смутившись, произнёс Коля.

– Тогда говори, чего молчишь.

– Я хочу пригласить тебя в кино…

– Что?

–Пригласить в кино, – повторил он уже чуть смелее.

– Зачем?

Коля не нашёлся, что ответить.

– Ясно, вы там специально сговорились, чтобы посмеяться надо мной, – сказала Карина.

– Вовсе нет, чего мне над тобой смеяться? Понимаешь, я купил на субботу два билета в кино, – принялся на ходу выдумывать Коля. – Но потом выяснилось, что она с матерью в город уезжает…

– Почему ты не говоришь «Алёна»? Ведь все знают, что вы встречаетесь.

– Мне кажется, ты её не любишь, и её имя тебе будет слышать неприятно.

– Мне много что неприятно, – буркнула Карина. – Подумаешь, имя… Так скажи, а я-то зачем тебе понадобилась? Пригласил бы кого-нибудь другого, у Алёны много подружек.

– Подружки и так не скучают, – сказал Коля, – а ты всё время одна и одна.

– Пожалел что ли? Жди от вас жалости, – усмехнулась Карина. – Просто со мной можно отпустить, я ведь тебя не уведу…

– Чего? – опешил он.

– Но не будет ли тебе неловко со мной?

– Карина, не морочь мне голову! – вспылил Коля. – Так ты идёшь в кино или нет?

– Хорошо, я пойду, не кричи.

Коля отдал ей билет. Про себя он решил, что можно ведь и не сидеть рядом, а пройти сразу куда-нибудь на другое место, если будет возможность. Зал обычно заполняется лишь наполовину, и свободных мест всегда предостаточно.

*

Карина была не так глупа, чтобы не понимать, что хотя её и пригласил Коля в кино, это ничего не значило. Они шли каждый сам по себе, и даже сидеть, возможно, будут порознь. Она понимала так же, что идея эта была не его, и билеты чужие.

– Ничего секретного здесь нет, – сказала бабушка, когда Карина показала ей билет. – Он куплен специально для тебя взрослым человеком, учителем… Да, именно ею, вашей новой классной руководительницей.

– Танечкой?

Бабушка покивала головой.

– Затем прошёл ещё одни руки, прежде чем попасть к этому мальчику.

– Всё ясно, – задумчиво произнесла Карина. – Так всё и было… Бабушка, помнишь ведь тех парней, которые залезли к нам в палисадник и смотрели в окно, а потом ещё через забор удирали?

– Как не помнить! Ты смеялась от души.

– Так вот, один из них и был Коля. Только он сейчас ещё красивей стал.

– Тебе он нравится…

– Бабушка, ну что ты! – воскликнула Карина.

– Молчи, это написано в твоих глазах. Твои глаза – всё равно, что открытая книга, в них всё написано. И ты очень хочешь пойти с ним в кино, по-настоящему пойти, как девушка с парнем. Но ты некрасива, думаешь ты, невзрачная и смешная, и в этом вся проблема.

– Да, бабушка, я так и думаю, как ты говоришь, – с грустью подтвердила Карина. – Вот если бы я была такая же, как Алёнка – красотка, которой все восхищаются…

– Какое тебе дело до всех, – перебила её бабушка. – Ты можешь стать красивой для него, и ты знаешь, как это сделать.

Карина сузила глаза, посмотрев куда-то вдаль. Такая мысль ей в голову не приходила.

А бабушка тем временем продолжала:

– Твоя мать ведь тоже не слыла красавицей, ты это знаешь, но отец твой об этом даже не подозревал. И только в тот момент, когда она умерла, он увидел её такой, какой её видели другие.

– Бабуля, скажи, почему умерла мама? – спросила, помолчав, Карина. – Неужели совсем нельзя было её спасти?

Та лишь горестно вздохнула, помотав головой. Они уже столько раз говорили на эту тему, и всё время приходилось повторять одно и то же, как будто можно было найти какие-то другие объяснения.

– К сожалению, Камилла была очень упряма и не слушала меня. Она вообще не любила ходить по врачам, и всё надеялась на чудо. В итоге болезнь была запущена, и чуда не произошло. Но такова, видимо, судьба наша, – сказала бабушка, положив свою ладонь на руку Карины. – Не думай больше об этом.

Наступила суббота.

Карине с её последней парты открывалась прекрасная возможность наблюдать за целым классом. Сегодня объектом её наблюдения стали двое: Алёна и Коля. Они сидели порознь, и иногда друг с другом переглядывались. Они любили переглядываться и раньше, но это происходило как бы случайно – мимолётный взгляд Коли, лёгкая улыбка Алёны. Сегодня же всё выглядело совсем по-другому. Они были как два заговорщика, с трудом сдерживающие веселье.

«Смейся, – думала Карина, мысленно обращаясь к Алёне, этой бездушной кукле, – пока есть ещё время, до пяти часов немного осталось. А потом посмеюсь я над тобой, посмеюсь от души».

Придя домой, она нашла своего отца и мачеху собирающимися в гости. Это не было чем-то неожиданным для Карины, родственников и друзей у мачехи было предостаточно, а старые друзья семьи, которые раньше сами ходили к ним в гости, со смертью мамы вдруг как-то постепенно начали исчезать, пока совсем не исчезли.

Ольга Петровна сидела перед трюмо, колдуя над своим лицом. Она была и так яркая женщина, пышная брюнетка, а обилие косметики делало её ещё ярче. Карина рядом с ней чувствовала себя совсем бесцветной, какой-то ничтожной, это невольно подавляло её и ещё больше отталкивало от мачехи.

– Посидишь с братом? – спросила Ольга Петровна. Она разговаривала с Кариной сухим твёрдым тоном, не подразумевающим отказа, на Карину она не взглянула, даже на её отражение в зеркале. – Мы на юбилей идём.

– Один наш знакомый на пенсию уходит, – пояснил отец. Голос его был уже более мягкий и даже как будто извиняющийся. – Не хотелось бы ребёнка с собой брать. Что там ему делать среди взрослых людей?

– Может и один посидеть, большой уже, – бросила в ответ Карина. – Я в пять часов с парнем в кино иду.

– Что?

Ольга Петровна, прекратив краситься, повернула от зеркала голову и уставилась на Карину. Отец тоже как остолбенел.

– Чего рты раскрыли? – обведя их насмешливым взглядом, спросила Карина. – Я же ясно сказала, что иду в кино. С самым красивым мальчиком из нашего класса.

– С ума, что ли, сошла, – проворчала Ольга Петровна, недоумённо пожав плечами, после чего вернулась к своему занятию.

Через несколько минут они вместе с отцом принялись собирать Дениса, решив отвести его к каким-то родственникам. Мальчишке шёл уже восьмой год. Он был ужасно капризен и вёл себя почти так, как тогда, когда его представили Карине в качестве маленького брата, и было ему всего лишь два годика. Но с тех пор мало что изменилось. Она продолжала видеть в нём лишь несносного ребёнка этой чуждой ей женщины, вторгшейся в её тихую жизнь в образе второй матери, которою она так и не смогла стать. Справедливости ради, поначалу Ольга Петровна ещё как-то пыталась сблизиться с Кариной, но чем больше пыталась, тем больший отпор получала. Даже отец не мог ничего поделать. Он не мог заставить свою дочь полюбить его новую жену и его приёмного сына.

Когда все ушли, Карина подошла к зеркалу, перед которым только что сидела её мачеха, и принялась себя разглядывать. Первым желанием у неё было взять и накраситься – вон сколько косметики, принадлежащей Ольге Петровне, лежало в ящике туалетного стола, и всё это было доступно. Пшеничные ресницы превратить в чёрные, а бледные губы – в яркие! Может быть даже такая, как она, после этих нехитрых манипуляций со своим лицом сделается чуть-чуть красивее. Мачеха и сама не раз предлагала ей начинать следить за собой, чтобы, как считала она, нравиться мальчикам, ведь стремление это так естественно для любой девушки! Но Карина никогда не пользовалась косметикой. Она была настолько поглощена сознанием своей непривлекательности, внушаемым ей не только собственным отражением в зеркале, но и всем окружающим миром, что даже не думала в себе что-то менять.

Она изменит не себя, а его! Напоит его мозг сладким дурманом, словно наркотиком, погрузив его в мир иллюзий. Ввергнет беззащитное сознание в сон наяву. И он посмотрит на неё совсем другими глазами…