Григорий Горшков и магический кубик

Глава 1. Странные письма.

Будильник на телефоне противно зазвенел крякающим звуком и проклиная все на свете, Григорий Горшков открыл глаза. Противная мелодия была не просто так поставлена. Она была, чтобы было больше мотивации вставать и выключить эту дьявольскую какофонию. Но сейчас вставать уж очень не хотелось. Ему снился странный сон, будто его окружает зеленые огни, а потом кто-то огромный его несет куда-то прочь. Сон казался почему-то очень страшным, хотя он не знал почему.

Конечно, можно было отмахнуться и забыть про этот сон. Всяко ли какая страшная ерунда сейчас приснится с нашими новостями. Да даже просто достаточно включить телевизор и дождаться какого-нибудь сериала или передачи. Конечно, слуги народа, депутаты в кабинетах с честными глазами, нас уверяли в том, что вся вина в компьютерных играх. Все насилие в обществе, все кошмары, все строго из-за них. Но глядя на всю эту чернуху с ментами, убийствами, страшными научными передачами с правдой про аннунаков с планеты Нибиру, Григорию слабо верилось в подобное утверждение. Так что он, по совету многих, просто перестал включать свой телевизор, и предпочитал иногда читать новости с телефона. Так и нервы целее и в психушку не уедешь раньше времени.

Но нет. Сон этот уже много раз повторялся ему и ему казалось, что это какое-то далекое воспоминание из далекого детства. И как бы он не пытался вспомнить, что же там такое было, ничего не выходило.

Но надо было вставать. Сегодня 29 августа, четверг, синоптики обещают жаркую безоблачную погоду и надо топать на работу. Нравится, не нравится, а надо топать работать. А вечером еще нужно успеть на день рождения к родной Тете Прасковье. Как никак она его вырастила вместе со своей дочкой Дарьей. Своих маму и папу, Марию и Анатолия Горшковых он не помнил. «Они погибли в авиакатастрофе» – отвечала тетушка, которой Мария приходилась родной сестрой.

Григорий встал с кровати, оглядывая свое жилище. Маленькая квартирка, гордо носящие название «студия». Вот она кровать, вот тумбочка с телевизором, вот стол с ноутбуком с любимым офисным стулом на колесиках. Напротив стола уже кухонный столик с плитой с раковиной, рядом маленький столик, а там в углу массивный холодильник. А там, возле входной двери ютился крошечный санузел с крошечной раковиной и крошечным душем, куда сам Григорий, будучи худым, помещался с большим трудом. Квартиру освещало солнце через маленькое окошко, откуда виднелась недалеко железная дорога. Несколько раз в день, мимо дома проезжала электричка, неприятно визжа. Конечно, Григорий уже привык к шуму электрички, но первый месяц постоянно просыпался от проезжающей электрички и спросонья ругаясь, поворачивался на другой бок и старался заснуть обратно.

– И за эту хрень мне еще лет 10 ипотеку выплачивать, – вздохнул он.

Но он слегка лукавил. Каждый год квартиры дорожали и уменьшались в метраже. В одну ночь ему приснилось, что государство объявило о новой льготной ипотеке. Ему снилось, как президент с экрана телевизора гордо объявил о том, что рост цен на жилье остался в прошлом и отныне каждый гражданин России сможет позволить себе купить в ипотеку квартиру. Что была достигнута договоренность с застройщиками и рынок наполнят квартиры площадью один квадратный метр. И теперь каждый гражданин может оформить себе в ипотеку такую квартиру сроком на 50 лет и будет выплачивать не больше половины своей зарплаты. Во сне раздались бурные аплодисменты, а президент торжественно добавил, что многодетные семьи в таких квартирах смогут оплатить десятую часть ипотеку в счет материнского капитала. В ужасе проснувшись, он в тот же день отправился в банк брать квартиру-студию в ипотеку, пока сон не успел стать реальностью. И ипотечная кабала легла на него тяжелый грузом.

Конечно можно было взять ипотеку не в Москве, а как можно дальше. И цены дешевле и метраж больше. Но он, как и многие, стремился иметь гордое звание москвича. Многие из тех, кто не был москвичом, презирали москвичей, могли при встрече плюнуть в лицо или даже побить. Но каждый из них в глубине души мечтал им стать.

У Москвичей было другое представление об устройстве мира, отличное от представлений немосквичей. В мировоззрении москвичей в центре мира была Москва, опоясанная кольцевой дорогой, которую все они называли МКАДом. За МКАДом тоже были Москва, но многие москвичи не считали тех, кто живет за МКАДом москвичами. Москвичи, живущие за МКАДом, каждый раз обижались, стоило им услышать подобное от «центральных москвичей».

Чуть дальше за МКАдом было ближнее Замкадье, где проживали кочевые народы. Каждое утро эти кочевники покидали свои жилища и устремлялись в Москву, а вечером бесконечным потоком возвращались обратно. И можно было поблагодарить технический прогресс за создание автомобилей, иначе мы могли бы лицезреть многокилометровые пробки из десятков тысяч лошадей.

Дальше за ближнем Замкадьем было среднее Замкадье. Люди, что там жили, казались для москвичей героями. Героями, стоявшими наравне с покорителями космоса. Там, где они жили, извергались вулканы, морозы достигали минус 70, полгода был день и полгода была ночь, а в бескрайних лесах бродили страшные тигры.

Еще дальше было дальнее Замкадье, где люди даже не умели говорить на русском. Вместо внятной речи была какая-то непонятная тарабарщина. Каждый год москвичи собирались в экспедиции в дальнее Замкадье. Там они знакомились с местными обычаями и местной культурой, пробовали покупать на их рынках и в их магазинах, используя пальцы в качестве обозначения количества и тыча затем в желаемый предмет. Под конец экспедиции они возвращались домой в Москву с загаром и с кучей безделушек.

Таким был мир в глазах москвичей.

Григорий Горшков наскоро умылся, оделся, приготовил себе на завтрак яичницу с помидорами и сосисками. Плюхнул себе все это добро на тарелку, налил себе газировки и сел за кухонный стол, лениво пролистывая новости на экране смартфона.

Особо интересного ничего не было. В связи с тем, что на мировом рынке баррель нефти падает в цене, следовало ожидать повышение цен на бензин. Зато цены на газ били все рекорды, а значит стояло ожидать повышения цены на газ в своей стране.

– Ну хотя бы пшеница в цене не изменилась, – подумал Гриша, – а значит подорожает незначительно.

Он поднял глаза и к своему удивлению увидел в окне ворона. Он сидел на отливе окна и пялился на Григория своими странными янтарными глазами, хотя, казалось бы, им полагалось быть черными. До этого дня Гриша видел воронов только на видеороликах, а тут вот он вживую. Только руку протяни. Ворон была довольно большим, его перья блестели красивым черным цветом. И вороны, насколько мог знать Гриша, не московские птицы, плюс он не слышал о том, чтобы вороны охотились на 14-м этаже.

– Кыш, – растерянно произнес он ворону.

Ворон никак не отреагировал. Гриша озадаченно почесал голову, доел свою яичницу и пошел к выходу. Он напоследок повернул голову к окну и ворон все также пялился на него из окна.

– Может бешеный? – подумал он и закрыл дверь квартиры.

Пока он спускался на лифте, мысль о вороне так сильно завладела им, что он совсем забыл проверить почту. Григорий уже отошел от дома уже на приличное расстояние от дома, как тут он вспомнил про нее, чертыхнулся, развернулся и вернулся к дому, где быстрым шагом забежал в подъезд и подлетел к почтовым ящикам. Быстро найдя свой почтовый ящик, он открыл его и начал проверять. Внутри была рекламка какого-то компьютерного мастера, написанная от руки. Затем реклама какого-то магазина, кричащая о том, что магазин вот-вот закроется и по этому случаю невиданные скидки. Григорий хмыкнул. Этот магазин уже «закрывался» 2 года и все никак не мог закрыться. Что тут еще? Счета на воду. Это мы возьмем. А это что?

Он растерянно уставился на конверт с большой красивой печатью в виде герба, разделенного на четыре части, на каждой из которых схематично были изображены 4 животных. Он различил на гербе изображения тюленя на синем фоне, бобра на желтом фоне, нечто похожее на большую кошку на зеленом фоне и, как ни странно мышь на красном фоне. И под этим гербом была размашисто написана надпись «Школа чародейства и волшебства Ягелево».

О такой школе он никогда не слышал. Да и вообще ни о каких школах магии он не слышал никогда. Заинтересованный, он разорвал конверт и достал оттуда письмо.

«Дорогой мистер Горшков» – гласило письмо, – «Мы поздравляем вас с вашим 36-летием и рады вам сообщить что вы зачислены в школу чародейства и волшебства Ягелево. Отныне вам предстоит обучиться всем азам волшебства и стать настоящим волшебником. Вам надлежит прибыть в школу к 1 сентября вместе со списком всех нужных школьных принадлежностей. Котел оловянный, одна штука. Мантия парадная, одна штука. Мантия учебная, одна штука. Одна волшебная палочка…»

Дальше шел список каких-то зелей и учебников… И под конец размашистым почерком было написано «Ученикам разрешается взять с собой в Ягелево не более трех килограмм наркотиков. И не забудьте отправить ответное письмо с помощью Вашего ворона о получении приглашения, а также и о запросе помощи в покупки всего вышеперечисленного, если таковая помощь требуется. С уважением, Матрона Пивнова, министерство Магии.»

Григорий ошарашенно прочел письмо еще раз, на секунду подумав, что он либо спятил или все еще спит. Потом перевернул письмо, взглянул на герб и рассмеялся. Школа? Ему? Скорее всего это какой-то розыгрыш от каких-то его друзей или приятелей. И наркота еще? Какой еще ответ вороном? Где он сейчас ручного ворона-почтальона в Москве найдет? Что за бред?

А может это просто развод какой-то? Вон люди же несут деньги всяким мошенникам. Обещают им богатства всякие. А тут обещают волшебником стать. А кем на самом деле?

Григорий порвал письмо на несколько кусочков и бросил в стоявшее рядом мусорное ведро. Никогда еще его день не начинался так странно.

На работу он немного опоздал. Поезд в метро все никак не хотел приходить, да еще и жуткая давка в одном из переходов. Григорий старался оправдываться, но получил небольшой нагоняй от своего начальника и отправился за свое рабочее место. Он включил компьютер, глянул список задач. Ага, пришел новый макет сайта и нужно было сверстать его, чтобы он корректно отображался на экране монитора. Григорий работал в небольшой веб-студии, где создавали веб-сайты. Не сказать, что заработок космический, но труд честный, порой интересный. Иногда бывает конечно что-то ну очень странное. Вот сейчас дизайнер чего-то начудил со своим дизайном на макете, и Григорий морщил лоб, пытаясь сообразить, как перенести в жизнь его фантазии. Он набросал код, запустил браузер и вздохнул. Все было криво, косо и никак не было похожее на теплые фантазии дизайнера.

– Горшков? – к столу подошла секретарша Ольга.

Он поднял глаза.

– Да, слушаю тебя.

– Тебе письмо просили передать. Вот.

Она протянула Григорию тот самый конверт, который он вместе с письмом разорвал утром. Гриша аж привстал и ошалев, чуть не закричал:

– Кто его просил его передать?

Ольга была неплохо удивлена таким поведением. Но в то же время на нее подняли голос и это ее задело. Она надула губы и буркнула:

– Не знаю, я его лица не разглядела. Думала твой знакомый.

И она ушла, что-то ворча про себя.

Григорий вскрыл письмо. То же самое письмо с гербом школы Ягелево. Та же самая дурь про волшебную палочку и про три килограмма наркоты. Он злобно скомкал письмо вместе с конвертом, поднял глаза на окно возле своего рабочего места и там на дереве увидел черного ворона с необычными янтарными глазами. Он не сомневался, что это тот же самый ворон, что привел его в сомнение этим утром. Григорий вскочил со своего рабочего места, подбежал к окну и запустил в ворона скомканное письмо. Ворон, возмущенно каркнув, улетела прочь. Григорий нервно вздохнул.

Но в следующие несколько часов он успокоился, забыл про письмо и про ворона и наконец смог доверстать макет дизайнера до хоть какого-то приличного состояния. Задуманное дизайнером содержимое больше не прыгало по экрану неизвестно как, и Григорий впервые за день испытал внутреннее удовольствие. Он придирчиво осмотрел верстку сайта под разными разрешениями экрана и отправил на проверку. Затем взглянул на часы. Надо же. Когда работаешь, время летит так незаметно. Часы показывали уже час дня. Время обеда.

На обед он зашел в кафешку, где часто любил себе заказать покушать. Это было кафе грузинской кухни и официанты, что там работали, его уже давно знали и приветственно ему улыбнулись. Григорий занял столик, вытер пот со лба (на улице была довольно жаркая безоблачная погода) и решил, что сегодня неплохо бы скушать шесть штук хинкали со стаканом морса, что и было заказано. Он передал свой заказ официанту, задумчиво оперся голой об руку и стал смотреть в окно. Настроение у него было явно злое. Его беспокоило это странное письмо. Это была не рекламная рассылка, предлагающая всякий мусор от всевозможных шарлатанов и на которую уходят бесчисленные гектары драгоценных лесов. Нет. Кто-то знал, где он живет и где он работает.

– Может все-таки пошутили знакомые? – растерянно подумал он.

Но кто? Кому из знакомых надо так по-идиотски разыгрывать его. Его заказ принесли, и он начал есть одно хинкали за другим. Гриша лениво откусывал уже третье хинкали, как вдруг его зубы ощутили там посторонний объект, явно непохожий на мясо. Он озадаченно поковырял пальцами начинку в надкушенном хинкали, и понял, что начинка больше походила на какую-то скомканную бумагу, чем на нарубленный фарш. Григорий возмущенно поднял голову, поискал глазами официанта и увидел проходившего официанта мимо него, позвал его

– Официант, – раздраженно сказал он ему, – в вашем хинкали что-то постороннее.

Официант немного растерялся и подошел. А Григорий аккуратно разорвал тесто и принем достал из хинкали аккуратно сложенную бумажку. Глаза официанта полезли наверх, и он стал засыпать Гришу извинениями. Гриша развернул бумажку…. То самое письмо.

Гриша буквально взорвался. Он вскочил со стула и заорал на бедного официанта.

– Так это вы следите за мной? Какого черта?

– Что? О чем вы? Умоляю! Зачем это нам?

Прибежал менеджер кафе, услышал рассказ Гоши и официанта, тоже сильно удивился. Гриша со злости разорвал оставшиеся хинкали и в двух из трех оставшихся тоже оказалось письмо.

– Прошу вас, мы не имеем отношение к этому недоразумению! – уже в десятый раз повторял бледный менеджер, – мы дадим вам бесплатно новую порцию хинкали и все сами досконально проверим.

Григорий плюхнулся на свой стул, рыча от злости.

К тете Прасковье вечером он ехал уже в окончательно испорченном настроении. Солнце уже садилось за горизонт, окрашивая дома в красноватые оттенки, отчего на душе было некое умиротворение. Может от того, что наконец-то нудный рабочий день закончился. Может от того, что он наконец забыл про надоевшие ему письма. В левой руке он нес пакет в котором лежали ананас и сладкое шампанское, купленное по совету коллеги с работы. Григорий довольно плохо разбирался в винах. И поэтому всецело положился на опыт коллеги в данном вопросе. Тетя жила в Звенигороде, так что до нее еще пришлось добираться, вдыхая аромат пота в переполненных автобусах. Но теперь, когда он на улице, ноги сами несли его вперед, и он предвкушал вкусный праздничный ужин. Тетя Прасковья жила на улице «проезд Ветеранов» в девятиэтажном доме из желтого кирпича на седьмом этаже. Довольно симпатичное, уютное и современное здание, оно Григорию нравилось куда больше, чем его человейник возле МКАДа.

Григорий вошел в здание, поднялся на лифте на седьмой этаж, нашел нужную квартиру и позвонил в звонок. За дверью послышался торопливый топот ног и дверь ему открыла тетя Прасковья.

– Мой племенник! – всплеснула она руками и бросилась его обнимать.

Тетя Прасковья была уже весьма пожилой женщиной лет за 60. Она была тощая, как велосипед, и когда она бывала на пляжах или ходила в бассейн, можно было легко сосчитать число ее ребер. Однако сама свою худобу страшной она не считала и называла свою фигуру изящной аристократичной стройностью, сравнивая себя с девушками XIX века в корсетах. Ее образ довершали длинная шея, очки на носу и волосы, которые она тщательно красила под блондинку.

Тетя Прасковья была не просто социально активной женщиной. Она была чересчур социально активной, что собственно и послужило причиной ее разводов с четырьмя мужьями. Каждого своего мужа она считала своим гражданским долгом водить на все митинги партии, в которой она состояла. Обязательны были к посещению все мероприятия и собрания, проводимые партией. Как только партийные дела заканчивались, нужно было ходить на все встречи с районными депутатами, начальниками управ и районов. И под конец обязательно нужно было посещать все благотворительные мероприятия, вроде готовки обедов для бездомных, сбора всяких вещей нуждающимся или же уборки общедомовой территории. Первого мужа хватило на два года. Второй продержался дольше всех, четыре года, и у них даже получилось завести ребенка, девочку Дарью, но и он, второй муж, не выдержал гражданского напора тетушки. Третьего хватило ровно на три месяца, бедняга прямо во время первомайского шествия заорал дурным голосом и убежал прочь. Четвертый же стоически терпел полтора года, не высказывая ни малейшего неудовольствия, и тетя Прасковья уже решила, что вот, наконец-то она нашла свое счастье и своего идеального мужчину, и дополнительные походы к семейному психологу все-таки дали свои плоды. Но в одно прекрасное утро тетя проснулось, а ее четвертого мужа уже не было ни в кровати, ни квартире, все его телефонные номера были заблокированы, а на столе была записка ровно с одним словом «Хватит».

Признаться, и Грише доставалось от принуждений тетушки, правда не так сильно. Быть может она им делала поблажку и не таскала их по своим делам так часто, как своих мужей, за что он ей был даже благодарен. Что, впрочем, никак не повлияло на то, что как только ему и Дарье стукнуло по 18 лет, они вдвоем стали думать о том, чтобы жить подальше от излишне активной тетушки. Но тем не менее на все особо значимые православные праздники вся семья собиралась в сборе. Тем более, что тетушка готовила просто изумительно.

Григорий улыбнулся ей и протянул ей пакет:

– А у меня подарок к ужину.

– Ананас и шампанское! Не забыл же!

Григорий разулся, заглянул в ванную, где вымыл руки и под оханья и причитания тетушки зашел на кухню. За праздничным и богатым столом, заваленным едой уже сидела его двоюродная сестра Дарья и его тетя Агафья, которая приходилась двоюродной сестрой тете Прасковье. Ну а он ей соответственно приходился троюродным племянником.

Дарью описать просто. Она моложе его лет на 10. Обожает красить волосы в яркие и необычные цвета. Вот сейчас у нее была ядовито-зеленая шевелюра до плеч. Носит всякие футболки со всевозможными ярко-кричащими надписями. Вот сейчас на ней была футболка с какими-то иероглифами, и Григорий надеялся, что создатель футболки не содрал их с какой-нибудь китайской тушенки. А еще она все время в телефоне. Вот даже сейчас она оторвала глаза от экрана телефона, сказала «Привет» и снова погрузилась в него.

Тетя Агафья была полной противоположностью как Дарьи, так и тети Прасковьи. Она была упитанной женщиной, носившей всегда строгую одежду холодных тонов. Ее волосы всегда были коротко пострижены. У нее было всегда строгое лицо и завершала ее образ крайне яркая и красная помада на ее губах. А еще у нее была крайне ужасная черта. Ее хлебом не корми, так дай кого-нибудь покритиковать. Она критиковала коллег по работе по любому поводу. Критиковала знакомых своих подруг. Ну а в их семье любимым объектом для критики конечно же был Григорий.

Григорий уселся за стол, тетя Прасковья дала ему бутылку шампанского, он разлил шампанское по бокалам и праздничный ужин начался.

Григорий поднял бокал за здоровье своей тетушки. Все сразу заголосили «Многая лета», пришлось подпевать. Обсудили здоровье, кто куда ходил отдыхать или развлечься в последнее время. Дарья, оторвавшись от телефона, сообщила, что встречается по работе с одним коллегой, отчего Прасковья растаяла в чувствах и потребовала, как можно скорее познакомить ее с молодым человеком. Час застолья пролетел как-то незаметно и темы для разговора стали иссякать, и тетушка Агафья решила, что наконец настал ее звездный час.

– И не стыдно тебе?! – грозно она обратилась к Григорию.

– А, – растерянно ответил он.

Даже Дарья оторвалась от экрана смартфона и посмотрела на них обоих.

– А ты не знаешь как будто! 36 лет! А что за душой? Ни-че-го!

– У меня вообще-то квартира, – запротестовал Григорий.

– В ипотеку, ага. За которую лет 10 будешь выплачивать. Так чья она? Твоя или банка. То-то.

Григорий скривил недовольную рожу. А тетя Агафья начала раскручивать вал критики.

– И посмотри на себя. Ни квартиры. Ни семьи. Ни детей. Ни нормальной зарплаты. Ну ты хоть сам подумай. Ты же позорище!

Григорий тяжко вздохнул.

– Тетя Агафья, отстаньте ради Бога.

– Бога! – возмутилась она, – побоялся бы его. Вот у моих знакомых есть сын. Молодой человек, ему всего 25. И знаешь, что?

– Что? – Григорий постарался сделать вид, как будто ему интересно.

Агафья залпом допила бокал шампанского и начала:

– А вот что! Он в отличии от тебя уже работает секретарем в одной крупной фирме. Такой хороший и работящий парень! И знаешь, что? Директор фирмы оценил его. Он ему квартиру роскошную отдельную купил поближе к месту работу. И машину роскошную ему купил. И на все деловые поездки он всегда этого парня с собой берет. Умница парень в отличии от тебя. Всего добился и его заслуги оценили. И в отличии от тебя за собой всегда следит. Каждую неделю ходит, в этот, как там его, барбершоп. И каждую неделю старается посещать салоны маникюра! Такой красивый парень! В отличии от тебя, с вечно сальной головой!

Григорий молчал, пытаясь не засмеяться.

– Надо вас познакомить. Чтобы он тебя дурака научил деньги зарабатывать.

– Не надо, – резко оборвал Агафью Гриша, – я как-нибудь сам, иначе заработаю.

– Ха! – фыркнула она, – стараюсь помочь, а он так и хочет сидеть в своем болоте. Неблагодарный!

Она еще что-то поворчала себе под нос, встала из-за стола и ушла в туалет. Раздался звонок, и Дарья, извинившись, удалилась поговорить по телефону на балкон. Григорий остался с тетей Прасковьей наедине.

– Ну, что расскажешь? Что еще нового у тебя? – спросила тетя Прасковья.

– Да так, особо ничего, – пожал плечами Григорий, – пожалуй нет.

Из туалета раздался громкий и крайне неприличный звук. Тетя Прасковья слегка улыбнулась.

– Расскажу, – вздохнул Григорий.

И он рассказал ей про странные письма. Что там было написано. Про странных воронов, что преследовали его по пути. И про то, как эти странные письма попадали к нему то на работе, то в кафе. Чем больше его слушала тетушка, тем больше шире становились ее глаза от ужаса. И потом она резко остановила его жестом руки, когда он начала рассказывать о своих домыслах, кто, по его мнению, их шлет эти письма. Тетушка глубоко вздохнула и положила свою руку на его руку.

– Послушай меня. Это очень опасные письма. Я знаю, о чем я говорю. Такое же письмо получила в свое время твоя мама.

– Что???

Григорий оторопел от такого признания.

– Послушай меня. Эта школа Ягелево. Как твоя мама была счастлива, что получила такое письмо. Она отправилась туда. Решила там учиться. И там встретилась в школе с твоим отцом. Анатолием Горшковым.

– Мои мама с папой познакомились в Ягелево? Я не знал этого. Почему ты раньше мне этого никогда не рассказывала?

– Да. Слушай дальше. А потом. Потом.

Тетя Прасковья всхлипнула.

– Она же раньше работала, твоя мама. Строила карьеру. А после этого письма, – тетя всхлипнула, – она стала месяцами пропадать в этой чертовой школе. А из этой школы приносила какие-то страшные книги, где было написано черт знает, что. У нее в комнате были какие непонятные склянки с зельями, части тел животных. И наркотики. Эти чертовые наркотики. Всех возможных видов. Какие-то шприцы. Какие-то порошки. Она приносила их с учебы и употребляла со своими подругами. А потом. Потом. Она познакомилась с твоим отцом. И они. Они связались с очень плохой компанией. И их убили….

Григорий ошарашенно смотрел на нее.

– Но, тетя Прасковья, ты же говорила, что они погибли в авиакатастрофе!

– Я врала, понимаешь. Врала, чтобы уберечь. И никогда не говорила тебе про твоих родителей. Послушай меня, эта школа Ягелево, это на самом деле настоящая секта. Дьявольская секта. Не вздумай туда приходить. Богом прошу. Пропадешь. Как твоя мама.

– Я пойду в полицию, – твердо сказал Григорий.

– Полицию! Ты думаешь они что-то решат, если эта секта столько времени существует. Может ты спрячешься где-нибудь. У меня?

– Нет. Ни в коем случае! Я. Мне нужно сделать так, чтобы они не потревожили ни тебя, ни кого-либо еще. Нет.

Григорий вскочил из-за стола и выбежал из кухни в сторону входа.

– Куда ты? – встревоженно спросила тетушка.

– Подальше!! Я свяжусь! – крикнул он ей.

По дороге он чуть не сбил тетушку Агафью, которая возмущенно крякнула и постаралась ему отвесить подзатыльник.

Еще минута и Григорий выбежал из дома. Он быстрым шагом шел по направлению к остановке автобуса. Но заприметив ларек с выпечкой, решил закусить чебуреком. Он отошел уже шаг на десять от ларька, откусил кусок от чебурека, и почувствовал, что у него во рту не мясо, а что-то похожее на бумагу. Чувствуя недоброе, он полез пальцами внутрь чебурека и достал оттуда то самое злополучное письмо с гербом Ягелево.

– Сволочи! – вскрикнул он в отчаянии, чем до икоты напугал проходившую мимо девушку.

Он отшвырнул письмо на землю, бросил его и злобно поднял глаза. Черные как смоль вороны. Три штуки. Сидели на проводах и смотрели на него своими черными глазами…

***

Домой он вернулся за час. Ноги его буквально сами несли по Дмитровскому шоссе. Григорий влетел в подъезд, подошел к почтовым ящикам, глазами отыскал свою ячейку и действительно. Она была забита письмами от той треклятой школы. Гриша даже не стал доставать письма, взбежал в лифт, со всего размаху всадил по кнопке своего этажа и затарабанил пальцами по двери лифта, нервничая и ожидая своей остановки. Лифт наконец-то прибыл на нужный этаж, и Григорий вышел из него и подошел к двери своей квартиры.

Вся дверь. Снизу, слева, справа, даже сверху, была утыкана конвертами школы Ягелево. Здесь было по крайней мере не меньше сотни писем, отчего дверь стала похожа на квадратного ежа. Поражаясь подобному упрямству со стороны неизвестных преследователей, Григорий распахнул дверь, влетел внутрь, закрыл на замок, потом еще на один, потом на цепочку. Он подумал еще немного и подпер дверь стулом. На этом он правда не успокоился. Григорий подошел к сейфу, что стоял рядом со шкафом, открыл и достал оттуда ружье Сайга. Он оглядел ружье любовными глазами, затем бережно словно ребенка, взял его, отнес ко столу и положил Сайгу на стол, а сам сел на стул и принялся ее разглядывать, гоняя в голове разные мысли.

Григорий не был охотником. Сама мысль кого-то убить ему казалось какой-то неестественной, пугающей и отталкивающей, особенно тогда, когда все магазины вокруг тебя забиты мясом. Он любил животных. От собак, до самых мелких представителей животной фауны, вроде маленьких мышек, что в детстве так часто любили его доставать своим шумом, когда он отдыхал на даче у тетушки.

Григорий не был спортсменом и по стрельбе. Быть спортсменом, означало постоянно ездить на соревнование, постоянно быть на тренировках, покупать абонемент на стрельбища и отваливать кучу денег на патроны. Шутка ли? Целая тысяча рублей за 10 патронов!!! Ему это не было интересно, хотя на стрельбища иногда ездил, выпустить пар вместе с друзьями. Потом можно было зайти в местный бар при стрельбище и спорить с друзьями о нюансах оружия, в котором каждый из них мало, что понимал.

Нет, оружие было не для этого. Гладкоствольный карабин Сайга было просто приятно держать в руке. Можно было часами держать оружие в руке, наслаждаясь его видом, похожим на знаменитый автомат Калашников. Оружие было холодным, тяжелым, внушающим уважение и некий трепет. С Сайгой в руках Григорий чувствовал себя сейчас в гораздо большей безопасности.

Он вздохнул и включил телевизор, стараясь отвлечься от жутких мыслей. На экране телевизора показывали какой-то ЮморКлаб. Григорий сел в свое кресло и постарался расслабиться. Выступал перед публикой на красной сцене какой-то молодой стендапер.

– Жопа! – прокричал он в зал.

Зал взорвался оглушительным смехом.

– Писька! – крикнул он еще раз.

Еще раз оглушительный смех.

– Говно! – сказал стендапер в третий раз.

Оглушительный смех, переходящий в какофонию с аплодисментами. Григорий в раздражении выключил телевизор и дурные мысли снова вернулись к нему.

Неизвестные из проклятой школы преследуют его. Они знают, где он находится и где он будет находится. Они следят за ним. Да, он пока не видел никого подозрительного, но кто знает, может они следили за ним с камер, или же с окон или крыш домов. Надо уехать. Как можно дальше. Ничего не говорить тете Прасковье. Чтобы не ввязывать ее ни во что. А когда он уже будет в безопасности, можно будет связаться с тетей и успокоить ее. Но куда бежать? За границу? Хороший вариант. Но сначала нужно где-нибудь спрятаться до утра. И кажется он знал подходящее место.

Старая дача, в которой жила одна старая и дряхлая бабка одного его знакомого. Где-то три месяца назад она померла, и Григорий с другом, получившим дом в наследство, три дня выносили хлам из дома. Уму было непостижимо, сколько человек может хранить в своей квартире всякого такого, что он считает исключительно важным и ценным. Так, например, они выкинули 7 самоваров, причем седьмой самовар был прям со сквозной дыркой, 2 рваных аккордеона, которые бабушка все надеялась починить, и 20 пар резиновых сапог, которые еще носили мужики в колхозе после войны 45-го года, где раньше когда-то работала бабушка. Бабушка бережно хранила эти сапоги, потому что раньше делали сапоги качественно, из натуральной резины, а теперь то все не то, какая-то дрянь из нефти. Что ж, это убежище лучше, чем ничего.

Он поместил свое оружие в чехол, вздохнул, с сожалением оглянул свою квартиру и быстрым шагом покинул квартиры. Вышел из квартиры, достал смартфон, нашел поблизости каршеринговый автомобиль. Им оказался какой-то китайский бренд с трудновыговариваемым названием. Григорий попробовал проговорить название марки, но на второй раз плюнул и просто осмотрев машину на предмет внешних повреждений, убедился, что все в порядке, завел машину и поехал прочь. Прочь от дома. Прочь от писем.

На часах был час ночи и небо уже погрузились во мрак. Улицы, освещаемые фонарями, были абсолютно безлюдны, на них не было ни людей, ни машин, отчего они казались какими-то потусторонними, словно из иного мира. Огромные дома смотрели на него своими черными потухшими глазницами и нависали друг над другом своими огромными силуэтами. Быть может это была уже просто паранойя, но за каждым деревом, где шевелились листья, Григорию чудилось, что там кто-то есть.

Нервничая, Григорий поддал газу, и машина рванула, рассекая тишину. Пытаясь отвлечься, Григорий включил радио. Звучала какая-то поп-музыка и диктор сонным голосом объявлял то одну песню, то другую. Наконец он покинул территорию Москвы. Еще немного езды по трассам, и ухоженные дороги сменила грунтовая дорога. Камни стали ударять по дну автомобиля, и Григорию пришлось снизить скорость. Он еще проехал немного, пока грунтовая дорога кончилась, и Григорий резко нажал на тормоз, отчего сам едва не клюнул носом руль.

Он вышел из машины и глянул вперед. Там, где грунтовая дорога кончалась, дальше шла по земле просто кривая и глубокая колея, заполненная водой. Григорий вздохнул, лучше не рисковать и дальше пройтись пешком, а то можно засадить машину, и потом ее уже не вытащить. Он вернулся к машине, достал ружье и пошел к дому. Впереди он уже видел дома деревушки и до дома старушки оставалось каких-то сто метров. Сейчас он зайдет туда, переждет ночь, оставит записку другу, что здесь дома были не грабители, а он. А затем утром постарается уехать как можно дальше. Григорий шагал вперед, вдоль высоковольтных проводов, ориентируясь в направлении по столбам, стоящими друг за другом, и освещая себе дорогу фонариком смартфона.

Из темноты что-то мелькнуло, что-то белое и на землю упал листок бумаги прямо перед ним. Григорий наклонился и прочел «Уважаемый Григорий Горшков…». Кто-то каркнул над ним. Григорий поднял голову и осветил фонариком провода. На проводах сидели вороны, много воронов. И все они смотрели на него. И почти у всех в клювах были зажаты письма.

Он чертыхнулся и быстрым шагом двинулся к дому. И тут с неба упал еще один листок бумаги. Раздалось карканье. Затем еще один. И еще. Еще несколько воронов стали оглушать его своим карканьем. Еще письма с неба. И вот уже с неба непрерывным потоком падали письма, адресованные ему. И все вокруг заполнилось непрерывным карканьем воронов. Это было бы невероятным зрелищем, от которого трудно было бы оторвать глаза, если бы Григорий Горшков не был бы так напуган в этот момент. Григорий сбросил чехол с сайги и шел сквозь самый странный листопад в своей жизни с оружием наперевес.

«Дорогой мистер Горшков»….

Григорий шел, ускоряя шаг, сквозь пелену белых писем, что падали вокруг него. Вороны кружились над ним в безумном вихре, скидывая одно письмо за другим.

«Мы поздравляем вас с вашим 36-летием»….

Он бросился как мог бежать к дому, дыша как паровоз. Вороны не отставали. Сколько их? Может быть сотня? Или две сотни? Григорий не был уверен, что ему это хотелось узнать.

«и рады вам сообщить что вы зачислены в школу чародейства и волшебства Ягелево»….

Григорий подлетел к дому, с ноги вышиб дверь, затем одной рукой захлопнул ее, защелкнул на засов и попятился. Спасен. Спасен? Он тревожно стал прислушиваться к карканью.

«Отныне вам предстоит обучиться всем азам волшебства.»

За дверью послышался гулкий топот чьих-то ног и Григорий, трясясь от ужаса, выхватил из чехла свою Сайгу и заорал, прицелившись на дверь.

– Не подходите! У меня ружье! Я выстрелю!

И тут ручка двери стала поворачиваться! И Григорий не выдержал и нажал на курок. Раздался выстрел.

«И стать настоящим волшебником…»

Карканье стихло и воцарилась тишина. Григорий вздохнул, прислушиваясь и пытаясь совладать с дрожью. Он аккуратно постарался выглянуть в окна. Птиц не было. Он с облегчением, решив что он либо попал, либо неизвестный преследователь отставил свои попытки преследовать его. Но в следующий миг дверь одним мощным ударом слетела с петель в его сторону и на пороге перед ним оказался великан, в полтора раза выше ростом любого человека…

Глава 2. Младший сторож Ягелево.

Великан зашел внутрь дома, сильно пригнув голову на проходе и уставившись на Григория, прикрикнул на него:

– Ты чего стреляешь? Чуть не попал по мне!

– Убирайтесь! – закричал в ответ Григорий Горшков, – Иначе я выстрелю еще раз!

– Брось, – махнул он рукой, – Не надо тебе в меня стрелять. Зачем тебе в меня стрелять?

– Да, а зачем ты меня преследуешь? Хочешь затащить в это чертово Ягелево???

Великан нахмурился и сделал шаг к Григорию Горшкову:

– Во-первых не чертово…. Щитовус!

От того, что великан сделал к нему шаг, Гриша инстинктивно нажал на курок своего ружья и к его удивлению пуля, вылетевшая из ружья, отскочила от великана и улетела куда-то в стену.

– Ну уж хватит! – рявкнул он.

Великан подскочил к Григорию, выхватил ружье сайгу и бесцеремонно бросил ее в самый дальний угол, а самого его с легкостью, как пушинку, оттолкнул от себя. Григорий отлетел на пол и больно шмякнулся. Он ойкнул и стал потирать ушибленный зад, смотря на великана.

– Сиди уже, – буркнул тот.

– Что ты хочешь со мной сделать? – выдавил из себя Гриша.

Он дышал тяжело, его руки дрожали. Григорий взглянул на проем, где раньше была дверь, потом на окна. Можно ли сбежать? Дверной проем рядом с великаном. Риск велик, что громила его снова схватит. Окна рядом, но придется прыгать сквозь стекла, а Григорий сильно сомневался, что сможет без резаных ран проскочить через них, как какая-нибудь звезда боевика. Он попытался привстать, но из-за боли вынужден был снова сесть на пол.

– Ничего, – ответил громила, – будь добр, не старайся сбежать больше.

Затем великан в полумраке осмотрел комнату, рассмотрел русскую печку с дровами внутри, кинул туда охапку писем, достал оттуда какую-то палочку и что-то пробормотал. В тот же момент из палочки вылетела какая-то искра и в ту же секунду дрова с бумагой объяло пламя. Григорий озадаченно почесал голову и посмотрел великана. Цвет от огня печки немного осветил помещение и теперь худо-бедно можно было разглядеть исполинскую фигуру. Великан был очень худ и высок. Он был одет в длинное коричневое пальто, черные штаны, какая-то рубашка с красными квадратами и огромные черные сапоги. Вся его одежда была испачкана грязью, что было прекрасно видно по его рубашке, так что было прекрасно понятно, что с гигиеной великан особо не дружит. Его лицо было заросшим, с криво постриженной бородой, а давно не мытые сальные волосы были длиннее плеч. Великан посмотрел на Горшкова:

– Теперь ты готов меня выслушать?

– Черт с тобой, – процедил сквозь зубы злобно Григорий Горшков, – ну давай. Удиви меня.

Великан недовольно покачал головой и с укоризной посмотрел на него.

– Сначала думаю надо представиться. Никифор Чесноков, младший сторож школы чародейства и волшебства Ягелево. Ты конечно знаешь, что это такое.

– Честно, нет.

– Разве? По моим данным у тебя есть по крайней мере один живой родственник-волшебник, что учился в Ягелево. Он тебе разве не рассказали о школе?

– У меня есть родственники, учившиеся в этой школе, помимо мамы и папы?

– Оу, как неудобно… – пробормотал Чесноков, – видимо всем прочим твоим живым родственникам оказалось не до тебя.

Григорий пожал плечами. Никакого сожаления он особо не почувствовал. Раз не связались за 36 лет, значит, как родственник, он им интересен и не был. И зачем тогда такие «родственнички»?

Никифор вздохнул, потом оглядел комнату и присмотрел столик с двумя стульями у дальней стены в комнате.

– В общем, тебе присесть наверно лучше. Давай за стол сядем.

Великан указал рукой на стол. Григорий, прихрамывая и потирая ушибленный зад, поднялся с пола, и он вместе с великаном подошли к столу, сели за стол и снова погрузились в темноту. Но ненадолго. Никифор что-то прошептал про себя, и его палочка зажглась, осветив комнату несильным белым светом. Затем он положил палочку на стол, сложил руки, задумчиво вздохнул и стал смотреть на Гришу.

Молчание затягивалось и Григорий явно занервничал. Он от нетерпения положил руки на стол и пристально взглянул в глаза Никифору. И тут Никифор еще раз тяжело вздохнул и торжественно произнес ему.

– Ты волшебник, Гриша.

– Кто? – растерялся Григорий.

– Ну волшебник. Чудеса можешь творить. Если научишься конечно.

Такого ему еще не говорили. Конечно говорили всякое. Так он по приглашению одного своего знакомого однажды пришел на часовой семинар в какую-то сомнительную контору, где какой-то преподаватель долго и упорно рассказывал про красивую жизнь тех, кто занялся инвестициями. Он показывал им фотографии счастливых обладателей золотых часов, дорогих внедорожников и роскошных квартир, добавляя сведений из их счастливой жизни, если с кем-то из них, по его словам, он был знаком. Затем каждому было предложено попробовать инвестировать деньги в каком-то приложении в демо-режиме, после чего каждого с лекции по одному заводили в какую-то комнату для оглашения результатов. Когда Григорий зашел наконец в комнату, то ему торжественно было объявлено, что у него потрясающий и редкий талант в инвестировании и было бы просто преступлением не реализовать такой талант. А они, как партнеры, готовы предложить свою площадку для инвестирования. Григорий постарался в вежливой манере послать всех куда подальше и ушел восвояси. А потом, спустя пару месяцев, он узнал, что его друг хорошо так прогорел на инвестициях на несколько миллионов рублей.

Григорий впервые за весь вечер улыбнулся и громко рассмеялся.

– Мужик, ты думаешь я тебе поверю? Мне 36 лет, у меня работа, ипотека. Мои друзья в моем возрасте уже по второму разу разводятся. Какие к черту чудеса? Какой к черту волшебник. Слушай, можно я не буду верить в какие-то дешевые фокусы?

– Это не фокусы!!! – запротестовал Чесноков.

Он схватил палочку и помахал ею перед Григорием.

– Видишь светится! Это магия! Ты еще не видел на что способен директор школы, Тимофей Герасимович Дубин!

Григорий вспыхнул. Он выхватил смартфон из кармана, включил фонарик и покрутил им перед носом Никифора:

– Видишь, светится! Я что тоже волшебник? – возразил он ему, – я не желаю знать, на что еще способен какой-то шарлатан!

– Не смей!!!!

Никифор с зажатой в руке палочке со всей дури ударил по столу и яркий красный луч вырвался из палочки.

Григорий еле успел наклонить голову, как луч ударил в стену позади него. Запахло паленым и в разные стороны разлетелись кусочки старых обожжённых обоев.

Григорий трясясь высунул голову из-под стола.

– Ох, – застонал Никифор, – вывел ты меня из себя. Ты извини меня конечно, но за живое задел. Тимофей Дубин, он же как может мне помогает работу не потерять.

– Что? Что это было? Что это за луч?!

Григорий оглядел стену, взирая на огромное черное пятно и затем снова повернулся к великану. Никифор ответил:

– Магия тоже конечно. Теперь то хоть ты мне доверяешь?

– Мужик, меня твои проклятые письма преследовали целый день. Потом ты вышиб дверь, отобрал у меня мое ружье, чуть не убил каким-то лучом и спрашиваешь, верю ли я тебе? Я уставший, злой и голодный. Может я и поверю в твою магию. Но вот тебе, ты меня уж извини, тебе я на данный момент не доверяю.

Никифор почесал затылок, обдумывая слова Гриши:

– Справедливо. Как-то невежливо с моей стороны. Подожди. Сейчас все будет.

Великан встал, прихватив свою палочку и двинулся к печке, снова оставив Григория в полумраке. Раздался грохот – великан рылся в посуде, рассованной по ящикам помещения. А Григорий сидел на стуле и продумывал свои дальнейшие действия. Мысль о побеге, которая казалось самой очевидной, разрушилась окончательно. Было ясно, постарайся он бежать, этот Чесноков с легкостью пустит в него очередной луч из своей палочки. Только теперь черное пятно будет не на стене, а на его теле. Гриша уныло рассмотрел черное пятно, не представляя, что скажет своему другу по поводу разгрома в доме.

В воздухе запахло жареной курицей, а великан уже что-то забурчал радостное себе под нос. Ну допустим он скажет, что верит этому громиле, что он волшебник. Что будет? Может подыграть, а потом уже думать над дальнейшими действиями?

Григорий решил немного отвлечь великана:

– А эти ваши наркотики обязательны? Или если не дунуть, то чуда не произойдет? Что вы там употребляете? Героин? Мефедрон? Кокаин?

– Что? Нет. – отозвался Никифор издалека, – Ну не все волшебники наркоманы. Я вот, например, просто алкаш. Да и то, что ты перечислил, это все дурь из немагического мира. У нас все другое. Ну ты сам увидишь!

– И зачем волшебники сидят на наркотиках? Зачем мне в вашем письме про наркотики писали.

– Ну надо же как-то коротать время до 36 лет! Вот и сидят волшебники на наркотиках. Ну кто-то пьет, как я. Плюс надо как-то коротать время после лекций. Ты вот как до 36 лет время проводил?

– Я вообще-то работал.

– Правда? – заинтересованно спросил Никифор, – А кем?

– Сайты делал и делаю.

– Во как…. Сайты какие-то делаешь…. Работаешь… Надо же… Заставляют же вас в семьях не-волшебников работать до совершеннолетия.

– Совершеннолетие? Что? До какого еще совершеннолетия?

– Как какого? – раздался удивленный голос Никифора, – вот так заведено в мире волшебников. До 40 лет волшебник считается ребенком.

Григорий чуть со стула не упал.

– Вы там сдурели все что ли? Кто решил, что совершеннолетие в 40 наступает?

– Явно не я. Это в министерстве решают.

Все начинало походить на дурдом. Григорий на всякий случай ущипнул себя, проверяя, не спит ли он.

Ущипнул он себя весьма болезненно. Но сон не прошел. Он все также в чужом доме, а в углу великан жарит курицу. Григорий Горшков вздохнул.

– А что за должность такая? Младший сторож?

Громила расхохотался стоя у печки.

– Да сам как-то виноват. Я же пьющий. Ну трудно мне удержаться. А потом, ну как это тебе сказать. Ну не помню я что происходит. Может надо мной издеваются. Не, ну ты представляешь, над пьяным человеком издеваться? Ну что за безобразие! Ну в общем из-за этих недоброжелателей и попадаю в неприятности всякие. Ну а потом конечно в тюрьму попадаю на недельку или две. А министерство после каждого случая требует, чтобы меня в должности понижали. А ниже сторожа никакой должности и нет. Выкручиваться пришлось директору Дубину. Понижают меня до младшего сторожа, а потом спустя недельку, снова повышение до сторожа дают.

Григорий хмыкнул.

Никифор подошел к столу с двумя увесистыми тарелками, наполненными гречневой кашей и кусочками курицами. Он поставил перед Григорием тарелку, положил рядом с ним вилку.

– Ешь, – сказал он.

Потом он увидел удивленное лицо Григория и ответил:

– Ну да, какую-то еду всегда с собой ношу. Вдруг проголодаюсь? Что тут такого? Вот, например, в левом кармане у меня сейчас две пачки макарон с тушенкой лежат. В правом литр водки. Пол-литра. Или меньше. Правда сейчас не могу я пить.

Великан тоже сел и начал закусывать, закидывая кашу вилку за вилкой в рот. Ел он довольно небрежно, и гречка то и дело падала ему на бороду и там застревала.

Григорий осторожно взял вилку, потом решил, что вряд ли Никифор решился его отравить и принялся тоже поглощать еду. Курица оказалась весьма вкусной, а гречка была слегка пересолена.

– А почему сейчас пить не можешь?

– Так министерство магии на меня заклятье наложило, чтобы я до завтра, двух часов дня не смог ни капли в рот. Во как.

Григорий заглотил третью ложку каши и задал еще вопрос:

– И я тоже так буду уметь? Ну палочкой. Искры пускать, помещение освещать?

– И не только. – усмехнулся Чесноков, – если научишься конечно.

– Ну а если я не хочу идти в вашу школу? Магия магией, это может и чудесно конечно. Но у меня все-таки другая жизнь. Работа, ипотека. Может семья будет. Дома меня будет ждать жена и три голодных ребенка, а я что? В Ягелево учиться буду?

– Тогда в тюрьму сядешь, – вздохнул великан.

Григорий моргнул.

– Не понял?

– Чего непонятно? Если волшебник уклоняется от пригласительных писем в Ягелево, то ему присылают предупредительное письмо. Впрочем, оно у меня с собой. Специально в министерстве мне его дали, чтобы тебе передать.

Никифор Чесноков, прекратил поглощать гречку с курицей, достал из кармана плаща конверт с печатью Ягелево и протянул Григорию. Тот нехотя распечатал его и достал письмо и начал читать его:

«Дорогой мистер Горшков, в связи с тем, что предыдущие 945 писем были вами проигнорированы, вынуждены вам вынести предупреждение, что если вы не ответите на последнее письмо, то Министерство Магии будет считать вас уклоняющимся от обязательной учебы в школе волшебников. Согласно статье 13, пункт 4 уголовного магического кодекса от 1734 года, лицо, признанное уклоняющимся от учебы в магической школе, подлежит уголовному наказанию в виде заключения в тюрьму для волшебников Баркадун сроком до 10 лет. С уважением, Матильда Пивнова, министерство Магии.»

Гриша поднял глаза и посмотрел на Никифора.

– Вот видишь, – развел тот руками, – выбор у тебя невелик. Это еще директор школы уговорил министерство, чтобы вместо их работников к тебе пришел я. Плюс что ты теряешь?

Григорий задумался. Если так подумать, то если Никифор не лжет, перспектива сесть в какую-то тюрьму для волшебников его слабо воодушевляла. С другой стороны, можно было изучить врага изнутри, собрать всю информацию, что можно о школе и передать уже в полицию.

– А мои мама и папа? – спросил он, – тоже учились в Ягелево.

– Конечно, – пропыхтел Никифор, сквозь еду во рту.

– Они погибли в вашем Ягелево?

Вилка с гречкой замерла в сантиметре от рта, и Никифор поднял глаза на него.

– Нет, не в Ягелево…. Ты не знаешь?

– Не знаю чего?

Никифор опустил вилку.

– Не знаешь… Надо же… Хорошие у тебя конечно родственники-волшебники. Надо конечно сказать. Можешь попозже. Все-таки не самая приятная тема для разговора за едой.

– Рассказывай, – потребовал Гриша, – раз пришел ко мне, то говори все, не утаивай.

Никифор поерзал немного, озираясь по сторонам, словно боялся, что его кто-то услышит, потом вздохнул.

– Сначала надо бы рассказать. Был волшебник один. Ну злой презлой. Просто лютый гад, если можешь себе представить. Звали его Каргалон. И могущественный был. Очень сильный волшебник. И решил он власть захватить. И ведь удалось ему. Под его контролем все министерство магии было. Ему присягу они отдавали. Очень много волшебников на его сторону перешло. И твои мама с папой тоже к нему пришли.

– Мои мама и папа служили твоему, этому… как-там-его, Каргалону?

Никифор виновато покрутил головой, словно это он был во всем этом виноват.

– Да служили. А потом ну не знаю, что случилось. Известно только, что ты родился. И твои родители испугались может чего. Сбежали от Каргалона, попытались спрятаться от него. И люди Каргалона искали их. Ну и сам Каргалон конечно.

Григорий случал его внимательно, сам забыв про гречку в тарелке.

– В конце концов вычислили они твоих маму и папу. А потом, уж не знаю, что случилось. Никто не знает. Каргалон пришел к вам домой. Сначала твоего папку убил. Потом твою маму…. А тебя…. Почему-то не смог. Он, когда попытался тебя уничтожить, оказался сам повержен. Его тело просто разорвало на кусочки. Как? Почему? Одна загадка…. Никто не знает…. Ты поэтому и знаменит в волшебном мире. Ты мальчик, остановивший Каргалона…

Никифор Чесноков улыбнулся ему, но по его телу побежали мурашки. Правда оказалась еще страшнее, чем он мог себе представить. Григорий сглотнул.

Правда оказалась страшнее и неприятнее, чем он себе ожидал. Всю жизнь он думал, что родители погибли в какой-то авиакатастрофе. Теперь вот выясняется, что они учились в Ягелево, в школе, в которой непонятно чем занимаются. Затем, что его родители были прислужниками злого и могущественного волшебника. А теперь вот это вот. То, что он знаменит тем, что смог каким-то образом остановить Каргалона. Григорий был растерян, подавлен и окончательно сбит с толку. В полном расстройстве чувств он наклонился к Никифору и спросил:

– Каргалон умер?

– Ну все говорят, что да. Кусочки плоти же только остались. Только очень многие сомневаются, думают, что наверняка Каргалон смог предусмотреть такой исход. Недаром же он был очень могущественным. Может где-то ищет способ вернуться. Хотя как? Только с очень черной магией. Но магия подобного рода только в сказках осталась. Так что я думаю, сгинул Каргалон насовсем.

Никифор замолчал на пару секунд, крутя вилку в руках, а потом продолжил.

– Ну а потом война началась, понятное дело. Противники Каргалона быстро свергли его сторонников, ну и тех, кто выжил и не казнили, в тюрьму посадили. Как-то так дело было….

Григорий задумчиво сунул в рот вилку с кашей. Каша уже остыла и была не такой вкусной. И он решился.

– Хорошо, – сказал Григорий, – я поступлю в вашу школу.

– Ну вот! – просиял Никифор, – Я тебе обещаю, тебе понравится в Ягелево. А еще Ягелево – самое безопасное место в мире! Зуб даю, во! А теперь давай поспим и завтра уже за всеми предметами для твоей учебы поедем. Я тут присмотрел пару диванчиков. Как раз каждому по дивану.

Глава 3. Улица Копытовка.

Утро выдалось прохладным. Ежась и зевая, Григорий стоял у открытой заведенной машины и ждал Никифора. Дверь домика снова стояла на своем законном месте в дверном проем, наспех прикрученная найденными в доме саморезами. Своему другу он оставил записку на столе, извинившись также за сожженную стену, выдумав взорвавшуюся масляную лампу. К нему из-за угла дома вышел Никифор с огромным вороном на руке. В руках ворона было привязано письмо. Никифор подкинул ворона и тот, громко каркнув, полетел прочь. Потом великан поймал взгляд Григория и ответил сразу, не дожидаясь вопроса.

– Ворона с письмом отправляю в министерство. Надо же им сообщить, что тебя ловить больше не надо. Так сопровождающие учеников каждый год забывают ответ в министерство отправить. Наряд полиции министерства приходит, ловит якобы уклоняющихся от учебы, а потом разбирай, где уклонист, а где ошибка системы.

Никифор поймал заинтересованный взгляд Григория, провожавшего ворона и добавил:

– Ну да, мы воронов используем для передачи друг другу писем. Старый и проверенный способ. Ничто не потеряется.

Посадить Никофора в машину внезапно оказалось проблемой. Он никак не помещался на переднее кресло. После нескольких тщетных попыток было принято решение посадить его на задний ряд автомобиля. Там он поместился, поджав под себя правую ногу, а левую несуразным образом закинув на переднее пассажирское кресло. Бедному великану пришлось сильно вжать голову в плечи. Но тем не менее задача была решена, и они наконец-то тронулись в путь.

– А откуда вы знаете, что я способен научиться этому вашему волшебству? – спросил Григорий Никифора.

Никифор поерзал сзади на сиденье и ответил.

– Ну так в министерстве есть комната одна. Очень охраняемая. И в ней ей магическое перо, которое на свитках пишет имя родившегося волшебника. С этого момента ты считаешься волшебником. Я правда не видел, но так все говорят! Говорят, тайна большая, а министерство скрывает! Так оно нас контролирует!

Григорий хмыкнул. Тем временем он уже тащился по Дмитровскому шоссе в пробке. Он рассеянно осматривал улицу, как тут на проезжей части заметил двух молодых ребят, вставших в неестественную позу на тротуаре. Их спины были выгнуты назад, руки опущены, а головы были запрокинуты вверх и смотрели они куда-то в небо. Никифор проследил за движением головы Григория и сказал:

– Да, это волшебники.

– Все равно не понимаю. Зачем волшебникам надо травить себя.

Никифор пожал плечами.

– Конечно немичу трудно понять.

– Стоп. Что? Какому еще немичу.

Никифор вздохнул.

– Ну без магии. Лицо, необладающее магий и чудесами. Сокращенно НМиЧ. В советские годы эту аббревиатуру придумали, во! Вроде в 20-х годах прошлого века. Надо же как-то указывать таких людей в документах? Ну маги и подхватили. Сначала все говори просто аббревиатуру. И все по-разному. Кто энмич говорил. Кто нэмич. Ну а потом как-то все договорились что ли, или же просто само собой все стали говорить немич. Ну так немич и прижился. Даже в официальных документах теперь так пишут.

– Ясно….

– Ладно давай продолжу про немичей. У них многих жизнь в 18 уже заканчивается и превращается в однотонную рутину. Завтрак, поездка до работы, работа, обед, работа, поездка домой, ужин, сон. Итак, каждый день. Как-то добираются до 65, уходят на пенсию, а через год инсульт, скромные похороны и затяжные суды родственников умершего за имущество умершего в виде стареньких жигулей. Вот и вся жизнь. Поэтому когда-то давным-давно на собрании министров министерства магии было решено, что волшебники идут в школу в 36 лет, учатся 5 лет и уже в 40 лет волшебник становится совершеннолетним и может начать жить полноценной рутинной жизнью. А до 36 лет все волшебники могут потратить время на саморазвитие.

– Ты называешься вот это вот саморазвитием? Лицезрение неба в такой позе?

– Ну так уж получилось. Хотели, как лучше, а получилось вот так вот. Мало кто из волшебников находит свою цель в саморазвитии. И привыкли все и менять не стали. Вроде, как и в порядке вещей теперь. Сидишь до 36 лет на наркоте. Если не помер, идешь в школу, ну и лечишься заодно от зависимости. Если в школе не помер и вылечился – полноценный гражданин волшебного сообщества.

– Ну а ты почему на наркоте не сидел?

– Пробовал. Не, не мое это. И болит потом все тело. Так что я на алкоголь плотно пересел. Хотя из-за него в кучу неприятностей я попадаю.

– А высокий такой почему? Вон в машину еле влез.

– А, – Никифор махнул рукой, – в детстве старший братец меня в чан с зельем одним уронил. Оно было для сращивание костей предназначено. Ну в общем после этого я и вымахал. С одной стороны, конечно здоровый стал, сильный. С другой стороны, во многих помещениях немичей приходится ходить сгорбившись. То ли благодарить братца, то ли проклясть его, чтобы ему повадно не было.

– Надо же, – хмыкнул Гриша.

Волшебники в неестественной позе уже давно скрылись позади, пробка рассасывалась, и машина пошла по городским артериям гораздо бодрее. Но Гришу все равно не покидали мысли. Вот оно как значит. Раньше он таких, вставших в неестественных позах, дурно орущих и прыгающих на стены, лежащих на земле с остекленевшими глазами, считал отбросами. А вот оно как. Волшебники, оказывается. И сам он такой.

Он сам даже как-то не заметил, как они проехали Дмитровское шоссе, затем очутились на Ботанической улице, оказались на улице Академика Королева, повернули на улицу Цандера и наконец Никифор тыкнул пальцем в какое-то здание.

– Здесь остановись.

Они вышли и Никифор, потирая занемевшие шею и руки повел Григория. Он привел его к маленькой и невзрачной вывеске «Веселый гусь», что была вывешена на стене безобразно грязной пятиэтажки. Вывеска была украшена схематичными изображениями пивных бокалов, и Григорий сообразил, что перед ним вход в пивной паб. Под вывеской был проход вниз, куда-то в подвал здания. Пахло мочой и еще чем-то мерзким. Но самое неприятное, что вокруг этого входа стояла группа крайне малоприятных на вид личностей. Там к примеру, стоял мужчина в тренировочных штанах со злым и криво перекошенным лицом и с бритым черепом, покрытым какими-то язвами. Другой стоял сидел на четвереньках, хлестал пиво из бутылки, постоянно сплевывал и постоянно чесал себе между ног. Третий с крайне злобной рожей, в котором отсутствовала половина зубов, откровенно наплевав на приличия, справлял нужду прямо на асфальт перед собой. И к завершению к этому стояла такая бранная речь, что обычных слов просто не было слышно.

– Никифор, нам точно туда? – боязливо спросил Гриша.

– Точно, точно – подбодрил тот его.

Григорий прижался поближе к великану, и они пошли ко входу в паб.

– Э, куда прешь? – раздался голос малоприятного гражданина с лысой головой

– Волшебные дела. – ответил ему великан.

– Волшеб…. Никифор, ты что ли? Не узнал сразу.

Бранная речь сразу утихла, и все подошли к Никифору пожимать ему руку. Даже поливавший мочой асфальт, прекратил свое действие и подошел пожать руку великану. Очевидно его все тут знали.

– Выпить заскочил, Никифор? – подмигнул ему тот, что сидел до этого на четвереньках.

– Нет. По делу я. Вот ученика за покупками веду. Ну посторонитесь.

Они разошлись, и великан с Гришей уже спускались вниз в паб. Снова раздалась бранная речь и мельком Григорий заметил, что все снова заняли те же самые позы. Даже ранее мочившийся на асфальт мужчина, снова продолжил это делать.

Они зашли в довольно просторное светлое помещение паба с большой стойкой. Здесь было довольно многолюдно, за столиками сидела куча людей и о чем-то говорили. Но каждый, при виде высокой фигуры, на секунду прервал свои разговоры. Григорий заметил, что часть посетителей стала улыбаться при виде великана.

– Никифор! – окликнул его бармен, стоящий у стойки.

– А, здравствуй, Архип.

– Ну, как обычно, бутылочку водочки? – подмигнул ему бармен.

– А то! – загорелись глаза великана.

Бармен подбежал к великану с огромной кружкой и плеснул ему водки. Все глаза посетителей бара с интересом стали наблюдать за великаном. Великан бодро схватил кружку, поднес ко рту, сделал глоток и тут же его скривило и в следующую секунду его вырвало прямо на свою рубашку под веселый гогот посетителей паба.

– Проклятье трезвости! – прохрипел великан.

Второй порыв рвоты заставил его согнуться и поток рвоты хлынул на пол, заставил ближайших к нему волшебников отпрыгнуть. Гогот усилился.

– Нет! Нет! Попозже чуток. Вот веду за покупками ученика. Закончим, заклятье спадет, сразу забегу!!

Никифор пытался улыбаться развеселившимся посетителям паба.

– Да? Ученика? – глаза Архипа переключились на Григория, – И как же вас зовут, молодой человек?

– Григорий Горшков, – представился он.

– Григорий Горшков?! – ахнул бармен, – А меня…. А меня Архип Кобыльченко, я владелец этого паба! Вы все слышали?

И вот уже второй раз стихли все разговоры и в следующий миг люди резко повставали со своих столов и бросились наперегонки к Грише, стараясь пожать тому руку. Григория едва не сбили с ног, он прижался к стене, растерянно пожимая руку то тому, то другому.

– Николай Лапочкин, – представился один, – заслуженный бомж министерства.

Он был низенького роста, с внушительной лысиной и с крайне добродушным лицом, чем-то похожим на морду лабрадора.

Григорий попробовал выдавить улыбку:

– Ой, а я вас кажется видел. Это случаем не вы китайских туристов в голом виде по Тверской гоняли?

Лапочкин прям надулся от важности и застучал кулаком себе по груди:

– Слышали? Он меня знает!!! Это я бегал голышом по Тверской!!! Я!!!

– Тамара Крючкова – протянула одна старушка руку.

– Герасим Вешенков, – прогудел какой-то усатый маг с солидной лысиной.

Григорий всем пытался вежливо улыбаться и жать руки. Наконец толпа расступилась и он вздохнул с облегчением.

– Может все-таки водочки, Никифор – не терял надежды Архип, владелец паба, – вдруг заклятье уже спало, пока Горшков жал всем руки?

Великан настороженно посмотрел на кружку с водкой. Он поднял кружку к губам и тут же новый порыв рвоты полился на пол под очередной гогот толпы.

– Пожалуй нет, – угрюмо буркнул Никифор, – зайду позже. Пошли, Григорий.

Он потащил его за собой в коридор в конце паба. Григорий на прощание бросил взгляд на посетителей паба и приметил у стены за столиком сидящего незнакомца в черном плаще с надвинутым на лицо капюшоном. Та часть лица незнакомца, которая была видна, была все сплошь обмотана бинтами, и он с интересом провожал глазами Григория Горшкова. Странно, Григорий не помнил, чтобы он ему жал руку.

– Ну? Убедился, что ты знаменит? – отвлек его Никифор.

Григорий перестал смотреть на незнакомца и посмотрел на Никифора Чеснокова.

– Да уж… – пробормотал он, – а почему тогда возле паба такая странная публика была? Бомжи, гопники, алкаши.

– Эк ты непонятливый. Осторожно тут ступенька. Сейчас объясню. Нужно же как-то делать так, чтобы немичи не приближались к местам волшебников. Вот и волшебники изображают бомжей и гопников. Если кто-то неосторожный забредет, то по шапке получит или телефон отберут и в следующий в этот район он уже не сунется. Ну или как тот Лапочкин, будет кто-нибудь в голом виде за немичами бегать. Так что все криминальные районы в Москве, это места, где волшебники отпугивают немичей.

– Подожди. Ты сказал, волшебники изображают гопоту и бомжей. А алкаши?

– А чего алкаши? – пожал Никифор плечами, – а алкашам все равно никто не верит. Их поэтому волшебники и не трогают. Как ты думаешь, если в полицейском участке гражданин со спившейся рожей будет рассказывать про то, как кто-то заставил левитировать стол на его глазах, ему поверят?

Тут было трудно не согласиться. Григорий вспомнил, как одним вечером он сидел на лавочке во дворе дома, пил пиво с соседями и тут к ним подбежал местный пьяница и с круглыми глазами начал рассказывать, как кто-то испускал огромные огненные шары. Тогда он с соседями над ним здорово посмеялись и прогнали прочь. А ведь оказывается он не врал. Только не верил ему никто.

Узкий коридор закончился, яркий свет, от которого Григорий зажмурил глаза, а открыв их, он не поверил своим глазами.

Прямо перед ним лежала целая улица, по которой плотным потоком во все стороны шли волшебники. Тут теснилось друг над другом бесконечное множество самых разных магазинчиков с витринами товаров. Их вывески, висевшие над окнами, переливались всеми цветами радуги. Посередине улицы текла речка, а через нее то тут то там были многочисленные мосты, по которым ходили люди, хотя было много и тех, кто просто стоял на мосту, облокотившись на перила. Вдоль речки стояли столбы освещения, освещавшие всю улицу. А над речкой, высоко-высоко в темноте терялся каменный потолок.

От увиденного у Григория Горшкова перехватило дыхание и Никифор заулыбался:

– Добро пожаловать на улицу Копытовка. Кстати названа в честь речки, что как раз тут и течет.

Григорий зачарованно прошелся на середину моста, от восторга круча головой во все стороны. И удивится тут было много чему. Все здания магазинов различались друг от друга. Были причудливые деревянные здания из бревен с окнами, обрамленными красивыми и причудливыми старинными наличниками. У каждого из них было свое, ни на что похожее резное крыльцо и каждый владелец старался украсить свое крыльцо то узорами, то невиданными зверями. Были каменные здания в стиле барокко с большими колоннами и с витринами от пола до потолка. Были и здание вообще как-то по смешному собранные из панелей хрущевок. И каждое здание владелец старался выкрасить в какой-то свой уникальный, отличный от соседа, цвет.

– Вот это да…. Тут кажется дома всех эпох… – зачарованно произнес Гриша.

– Ну да. Тут сносить не принято – поддакнул Никифор.

Григорий, разинув рот, то и дело останавливался, рассматривая то, или иное здание магазина. Он прошел мимо бревенчатого магазина «Ступы для полетов», где под большим навесом столпилась толпа, рассматривая огромную ступу.

– Внимание!!! – орал продавец публике, – первая ступа с автоподогревом! В такой ступе вы не отморозите себе зимой ноги!

Толпа заинтересованно гудела.

Потом Григорий прошел мимо магазина «Древние Свитки, Василько и сыновья», где каждый дюйм стеллажей за витринами был забит книгами и свитками. Его силой оттащил Никифор от магазина «Пустаковские зелья», за стеклами которого в котлах булькали какие-то варева в огромных котлах. И поравнявшись с прилавком с напитками, он решил, что неплохо было бы купить один из них, так как от всего увиденного у него просто начала кружится голова. Он подошел спросить цену и очень удивился, услышав «1 тугрик».

– Что за тугрики? – растерянно спросил он продавщицу.

Продавщица удивленно посмотрела на него.

– Он в первый раз здесь, – рассмеялся Никифор и взял Григория за руку.

Он оттащил его и повел дальше по улице.

– Совсем забыл, что нет у тебя наших денег.

– Ну так что за тугрики?

– Ну деньги наши. Тугрик монета такая золота. В нем 20 поликов.

– И где их достать? И можно ли просто по карте расплатиться?

– Э нет. По карте немическими деньгами ты не расплатишься. Нужны деньги волшебников.

– Где ж я их достану.

– Ну так деньги твоих родителей есть же.

– У моих родителей? И где же?

– ну как где? В банке конечно.

– В каком именно? Тут есть банки? А тут есть Бетабанк?

– Ну не в банке немичей! В банке волшебников. Ну не совсем у волшебников. Сказать точнее, у дворфов есть банки.

– У дворфов? Ты случаем не шутишь? Это же мифические существа. Разве они существуют?

– Ну да, конечно существуют, – возмутился Никифор, – всегда существовали и никакие они не мифические. С какого перепугу им сейчас не существовать?

– Что-то я ни одного дворфа не видел никогда.

– Ну правильно. Не любят они особо с людьми общаться. В давние времена наши предки убивали их, в рабство угоняли, ну и кушали их с завидной регулярностью. Вот и ушли они под землю жить. А потом, лет эдак 1500 тому назад, кто-то из волшебников в пещерах на них наткнулся. Контакт наладили. Оказалось, что скопили они просто сказочные богатства и волшебники с ними торговать начали. А с простыми людьми контакт налаживать они наотрез отказались. Говорят, хватит с них. Ну потом с развитием торговли дворфы свои банки стали открывать в местах, где волшебники живут. И с тех пор так повелось, что банковское дело за дворфами.

Григорий озадаченно почесал голову.

Григорий с Никифором дошли до небольшого перекрестка, повернули налево и перед глазами Григория предстало большое, слегка обшарпанное белое здание с колоннами. На здании гордо красовалась надпись «ДворфБанк. Основан в 1764 году. Несем ответственность за ваши вклады с 1999 года.».

– Самый крупный из существующих банков дворфов. – подмигнул Никифор, – заходи давай.

И он открыл дверь банка, предлагая Григорию Горшкову войти.

Глава 4. Дворфбанк.

Пора было бы уже перестать от удивления каждый раз разевать рот, так как что-то странное все время появлялось перед глазами Гриши. Но на этот раз он разинул свой рот от удивления еще шире прежнего. Его взору предстал огромный зал с колоннами. Тут и там рядами стояли столы с номерными табличками, за которыми сидели маленькие бородатые человечки в окружении огромных кип всевозможных бумаг. Этих человечков можно было назвать с некоторой натяжкой людьми, если бы не бросающие в глаза различия в их анатомии. Их руки были короткими и в то же время очень толстыми с огромными, в полтора раза больше чем у обычного человека, ладонями. И мало того, их руки были настолько волосаты, что можно было подумать, что у этих человечков на руках не волосы, а черный мех. Ноги как-то иначе чем у человека расходились под более широким углом, более короткие, от чего каждый такой маленький человечек шел между рядами столиков, переваливаясь с ноги на ногу. У них были большие горбатые носы, огромный, нависающий над глазами лоб и большие развесистые уши. У каждого их них была густая борода, а волосы они старались отпускать как можно длиннее, даже если значительную часть головы занимала лысина. И многие из них старались заплести как можно кос в свои волосы и бороды. Каждый из них был одет в темно-синий строгий деловой костюм, а на ногах были кожаные сапоги, украшенные россыпью переливающихся драгоценных камней. За столиками перед ними на стуле сидели волшебники, кто с тревогой, кто с нетерпением, смотрели на сотрудников этого банка и общались с ними. А рядом со стульями, стояли в длинных очередях еще волшебники, ожидая своей очереди.

– Так это же гномы! – ахнул Григорий.

– Тихо ты! – зашипел ему в ухо Никифор, – Сдурел чтоли? Не смей дворфов гномами называть. Они очень сильно обижаются, для них это страшное оскорбление.

– Извини, – поник сразу Гриша.

Великан неодобрительно посмотрел на него, потом к очень дряхлому дворфу, сидевшему недалеко от входа и взял у него маленькую бумажку.

– Талончик вот взял. Нам к третьему столику. Пошли. Нам вон в ту очередь.

Они заняли очередь. Очередь двигалась довольно медленно. Григорий зашептал Никифору так, чтобы ни один дворф его не услышал.

– А что, получается и гномы существуют?

– Гномы? Совсем крошечные такие? Жутко грязные, носящие обноски и живущие в траве? Что за вздор! Гномов не существует.

Григорий озадаченно почесал голову.

– Ну я вообще-то до этой минуты считал, что и дворфов не существует. А теперь я вот ни в чем не уверен.

– Да нету их. Это все сказки для детей. Даже выражение есть. Допиться до гномиков. Во как. И не вздумай говорить, что веришь в них. Каждый уважаемый волшебник тебя за дурачка примет. А если ляпнешь такое в общественном месте, могут и в дурку упрятать.

Григорий озадаченно потер нос.

– Как-то у вас все неправильно устроено. Очереди возле каждого столика.

– А? Ты к чему?

– Ну у нас. Ну в мире немичей уже давным-давно электронные очереди. Взял талончик, сиди на диванчике и жди очереди. И не надо стоять возле стула.

– Ишь чего придумали. Нам этого вашего басурманского не надо. А откуда мне знать кто передо мной? Вот сейчас передо мной этот волшебник с усами и грустными глазами. А так как понять кто?

– Так объявляют же.

– Так за нас еще и думают. Еще и решают, можно ли тебе идти к ним или нет. Нет! Нам такого не надо. Неживое оно как-то.

Григорий растерянно вздохнул.

Их очередь наконец подошла, и они подошли к столику, где сидел лысый и бородатый дворф с рыжей заплетенной бородой. Даже остатки его волос на затылке были заплетены в несколько худеньких косичек. На его бейдже, прикрепленным к его костюму, было написано его «Далин, сын Голви, внук Варога». Он устало взглянул на них и сказал:

– Слушаю вас.

– Гражданин Григорий Горшков хочет принять в свое пользование свою семейную ячейку.

Дворф с интересом рассмотрел Горшкова, потом порылся в столе перед собой и выудил лист бумаги.

– Пожалуйста, – сказал он, протягивая лист бумаги Грише, – заполните.

Григорий склонился перед собой, изучая листок.

– Я, заполните поле, прошу передать в собственность ячейку Дворфбанка, записанную на имя, укажите имя, по факту родства первого колена… Также подтверждаю, что ни разу не пробовал мясо дворфов на вкус и зарекаюсь пробовать его в будущем…

Григорий зашуршал ручкой, а тем временем Никифор наклонился к Дворфу и протянул ему свертнутый листок в руку:

– А это прямая просьба от директора школы. От самого Тимофея Дубина. Это насчет банковской ячейки 179. Вы знаете, о чем я. Если не знаете, то позовите того, кто знает. А если не знаете, кто знает, позовите управляющего. А если и управляющий не знает….

Далин с кислым видом поднял руку и прервал поток слов Никифора. Он взял бумагу из его рук, пробежал по ней глазами и молча кивнул. Григорий тем временем закончил заполнять бумагу, поставил в конце листка свою подпись и протянул ее обратно дворфу. Далин пробежал глазами по заполненному листку:

– Все верно. Что ж, мне остается только поставить печать к документу. Однако должен вам сообщить. В ваше отсутствие один из ваших родственников, 1445 раз пытался получить право управления ячейкой по факту родства первого колена. Однако правила нашего банка запрещают передачу права пользования ячейкой от умершего к отцу, при наличии живых детей, так как они считаются главными наследниками.

– Родства первого колена? По отцу? В смысле? Мой дедушка? – переспросил Гриша, слегка ошалев.

Дворф шлепнул огромной печатью по листку, который Гриша так усердно заполнял и отправил лист бумаги куда-то в недра стола.

– Судя по всему. Может так странно проверял, живы ли вы. У нас, знает ли, много бывает странных клиентов. Ваш дедушка входит в их число. Впрочем, забудем о нем. Вас к вашей ячейке отведет наш сотрудник. Гарин!!

К их столу подошел весьма толстенький дворф с выкрашенным в фиолетовый цвет бородой. Далин неодобрительно покачал головой, поглядывая на бороду, но между тем приказал Гарину отвести Григория и Никифора к их банковским ячейкам. Гарин услужливо кивнул и поманил их за собой. Гриша оглянулся, посмотрел на Далина в последний раз. Как раз в этот момент на него кричала какая-то старая и толстая тетка, а тот с абсолютно безразличным лицом смотрел ей в глаза.

– Сюда пожалуйста, – подозвал их Гарин.

Они подошли к лифту и Гарин жмякнул на кнопку вызова. Тотчас распахнулись двери, они зашли внутрь и глаза на лоб у Григория снова полезли наверх. На щитке лифта были кнопки. Очень много кнопком. Казалось вся стена лифта сплошь состояла из кнопок. Дворф нажал на одну из них, дверцы лифта лязгнули и закрылись. Лифт немного порычал, покряхтел и Григорий почувствовал, как он движется. Григорий стал зачарованно смотрел на кнопки лифта, которые кажется занимали всю площадь стены лифта. Дворф Гарин с интересом наблюдал за Гришей. Григорий заметил на себе взгляд дворфа и слегка потупился, отчего тот улыбнулся:

– В первый раз в Копытовке? – спросил он.

– Да… – протянул Григорий.

– Привыкайте. А то у вас рот не закрывается.

Григорий бросил взгляд на Гарина, потом снова на кнопки лифта.

– Здесь несколько сотен этажей? – хриплым голосом спросил он Гарина.

– 746 этажей – ответил важно тот, – но нам повезло. Нам не надо так далеко. А всего лишь на 246 этаж.

Гарин покрутил головой влево-вправо, разминая шею, а потом продолжил.

– Каждый год прибавляется по два, три этажа. Число клиентов нашего банка растет, что не может радовать. Хотя в этом есть и минус. До последних этажей можно добираться очень долго. На старых лифтах приходилось мучительно ждать по полчаса. А если лифт сломается? Жмякаешь на вызов лифтера и ждешь еще часа два. Но еще раз повторю. Нам повезло и так глубоко не надо. У вас, гражданин Горшков, довольно старый семейный склеп, доставшийся вам от отца.

Григорий попытался выдавить улыбку, а потом спросил:

– А немичи не могут никак наткнуться на ваши сооружения?

Дворф хмыкнул.

– Не наткнутся. Наши сооружения глубже всех построек, вырытых людьми. Глубже московского метро раза в три точно. Хотя иногда немичи нас удивляют. Есть у нас под Мурманской областью довольно большой город дворфов на глубине 12 километров. И вот однажды, в восьмидесятые годы своды туннеля к ужасу дворфов начинают рушится и на их головы падает бур сверху. Немичам, видите скучно было, решили скважину пробурить как можно глубже. А затем они сверху просовывают микрофон. Местные дворфы окружили этот микрофон и стали орать в него дурными голосами, как будто их кто-то пытает. И что вы думаете? Сработало. Уж не знаю, чего они там себе нафантазировали, но скважину оперативно законсервировали.

– Как же вы выживаете? Там же ужасно жарко под землей.

– Ну с этой напастью мы разобрались еще тысячу лет назад. Создали системы кондиционирования. Конечно поначалу охлаждали они так себе. И особо глубоко жить мы не могли. Но теперь системы кондиционирования работают на ура. Так что можем углубляться почти до лавовых потоков.

Лифт остановился, и они вышли в довольно длинный коридор, освещенный старыми электрическими фонарями на потолке. Слева и справа от коридора были массивные железные двери с замочными скважинами и на каждой красовался свой номер. Они шли по коридору наверно около 10 минут, пока наконец Гарин не поднял руку, призывая их остановиться.

– А вот ваша ячейка, – указал дворф налево, на старую и ржавую дверь с номер 1987.

Дворф стал рыться в карманах. Вынул сначала одну связку ключей, потом другую. Чертыхнулся. Вынул третью связку, придирчиво осмотрел ее и успокоившись, подошел к двери, звякнул связкой ключей, всунул ключ в замочную и повернул его. Дверь открылась и внутри темного помещения автоматически зажглись самые настоящие факелы. Гарин кивнул Григорию и тот, изрядно волнуясь, зашел внутрь помещения. Помещение было довольно маленькое и его взору предстали бесчисленные стопки каких-то бумаг, то сложенные друг на друга в большие башни, то небрежно разбросанных на полу. Никифор сиял.

– Видишь, твои мама и папа тебе оставили наследство! Смотри, какое большое!

Григорий Горшков взял первое и прочел: «Билет МММ». Взял другой. То же МММ. Он стал нерво перебирать бумаги на полу, откидывая одну за другой.

– Да не может такого быть! – воскликнул он, – это же давным-давно умерший скам!

Григорий подскочил к столу, взял бумагу из самой большой стопки бума и нетерпеливо прочел, что там написано. Хопер инвест. Взял бумагу со сложными типографскими узорами из соседней стопки и обнаружил, что это акция давным-давно обанкротившейся нефтяной компании. Гриша ходил между стопками, под взоры удивленного Никифора, и ухмыляющимся дворфа. Нет, ну не может быть, что тут одни акции исчезнувших компаний и финансовых пирамид. Он пнул со злости одну кипу бумаг, и она разлетелась в разные стороны маленького помещения. Наконец под столом он нащупал какой-то небольшой мешочек и, подняв его, услышал характерный металлический звон. Григорий аккуратно высыпал содержимое на стол и перед ним показались круглые золотые монеты с дырочкой по центру и шестиугольные серые монеты.

– Круглые с дырочкой это тугрики, а шестиугольники это полики – поспешил сказать Никифор.

Григорий еще раз тщательно обыскал каждый закоулок своей маленькой банковской ячейки и переворошил каждую стопку бумаг, и убедившись, что кроме бумаг пирамид и акций исчезнувший компаний, больше ничего не осталось, встал с пола.

– Все остальное. Это мусор. Оно не стоит ничего.

Дворф рассмеялся.

– Так часто бывает. И будет. Проверяйте свои банковские ячейки почаще, мистер Горшков. К счастью для вас у банка есть услуга «прием макулатуры». Кстати весьма востребованная. Желаете воспользоваться.

– Пожалуй.

– В таком случае здесь мы закончили.

Никифор, судя по выражению его лица, явно сдулся. Они вышли из ячейки Горшкова, и Гарин кого-то позвал. Тут же, словно из ниоткуда, к нему откуда-то из-за угла подскочил еще один дворф в красном костюме, они о чем-то стали возбужденно говорить на непонятном Григорию языке. Затем дворф в красном костюме кивнул и Гарин вернулся к Никифору и Грише.

– Наш специалист оценит стоимость вашей макулатуры, а пока давайте заберем то что нужно вам, – обратился он к Никифору.

Они вернулись к лифту, зашли в него и дворф снова нажал на кнопку лифта, только на этот раз на кнопку третьего этажа и лифт поехал наверх.

– Позвольте поучительную историю рассказать о мире немичей, – обратился дворф Грише.

– Позволю, – вяло ответил он.

– Больше 30 лет назад, как вы помните было другое государство. И в этом другом государстве была возможность открыть счет на детей. Чем многие люди и пользовались. Ведь все-таки государство врать не будет и лучше хранить деньги в сберегательном банке. Итак, рождается наша героиня. На ее счет обожающая внучку бабушка кладет 2000 рублей, полученные от продажи машины. Все радуются, благодарят бабушку за щедрый подарок и зажмуривая глаза от умиления, представляют, в какую солидную сумму деньги превратятся в будущем. Но проходит какое-то время и государство, в котором они выросли, разваливается к чертям собачьим. Затем на руинах старого государства возникает новое, имя которое вы знаете, и оно берет на себя ответственность за все вклады немичей. Как и полагается молодому государству, его трясет и политическом и самое главное, в экономическом плане. Раздувается инфляция до безумных значений. В конечном итоге происходит дефолт, от чего вся экономика чуть не падает замертво. Но как-то все устаканивается, и взглянув, как сильно инфляция раздула курс рубля, правительство решается на деноминацию, отрезать несколько ноликов. Проходит еще какое-то время, и наша героиня уже давным-давно выросла. Девочка в кредитах и находится на финансовой мели. Хочется запить свою депрессию, в кармане не шиша, и она вспоминает про деньги на специальном счету, доверенные государству, ведь как я говорил ранее, деньги лучше хранить в сберегательном банке. Она приходит в банк и выясняет, что с учетом процентов, всяких там указов президента и деноминации, на ее счету 70 рублей. Вот так дальновидная бабушка 30 лет назад отложила деньги любимой внучке на пиво. Так что проверяйте свои ячейки чаще.

Лифт остановился и они вышли в довольно старый и обшарпанный коридор. Григорий счел этот факт весьма странным, учитывая что Дворфбанк уж как-нибудь да мог бы выделить деньги на ремонт коридора.

– Это ячейка одна из самых старых и является собственностью школы Ягелево, так что нет ничего удивительного, что она находится на первых этажа Дворфбанка, – тем временем пробубнил Гарин.

Он повернулся, увидел что Гриша рассматривает обшарпанные стены и спешно добавил:

– Ремонт данного этажа находится на согласовании советом правления, после согласования ремонта предыдущих ста этажей. Так что рано или поздно мы приведем этот коридор в порядок.

Они остановились возле старой и весьма ржавой двери. На ней висело штук десять замков и дворфу пришлось немало потрудиться, что их все открыть. Он открыл все замки, дверь с жутким визгом открылась, и Григорий ожидал увидеть битком набитую комнату золотом, но вместо этого помещение ячейки было абсолютно пустым, если не считать маленькую коробочку, покрытую изрядно толстым слоем пыли. Никифор подошел к ней, кряхтя наклонился и забрал ее. Потом посмотрел на Григория и произнес:

– Что ж, пора отсюда сваливать.

– А что там? – спросил Григорий.

– А эм… Ну там это. Плюшевая игрушка профессора Дубина. Дубину с возрастом все труднее и труднее засыпать. А плюшевая игрушка ему поможет вот. Все. И не спрашивай. Пошли отсюда.

Никифор нетерпеливо выпихнул Григория из ячейки, и Гарин с очередным визгом от несмазанных петель закрыл дверь.

Обратный путь оказался совсем уж быстрым. На выходе их уже ждал еще один дворф в синем костюме и в сапогах, украшенных желтыми самоцветами. Выйдя из лифта, они распрощались с Гарином и пошли за дворфом в желтом костюме. Тот услужливо отвел Григория к кассе банка, где дворф с зеленой бородой выдал все его деньги за его макулатуру.

– Негустно, – уныло произнес Никифор, когда они наконец-то вышли на улицу из банка, – но зато хватит, чтобы всем затарится.

Они вышли на улицу и Григория обдало свежим ветром. Да, снаружи банка было гораздо лучше. Несмотря на то, что Копытовка была под землей, воздух в ней был гораздо свежее чем в банке. Никифор Чесноков тоже зажмурился, потом внезапно спохватился и резко спросил:

– Время. Сколько сейчас времени?

Гриша достал свой смартфон и взглянул на него.

– Два часа 13 минут.

– О, заклятье наверно уже спало!! – прогудел великан.

Он быстро сунул руки по своим карманам, стал судорожно там искать и наконец вынул из кармана пластиковую бутылку с прозрачной жидкостью. Он быстро открутил крышки и сразу же жадно отпил глоток. Чесноков засиял:

– Заклятье. Оно снято!

Григорий улыбнулся.

– Поздравляю.

Никифор как-то по странному тревожно оглянулся и затем наклонился к Григорию:

– Слушай, а ты не одолжил пару тугриков?

– Эм? Для чего?

– Ну как чего. Надо же отметить твое появление в магическом мире. Ну не жлобься ты. Мы ж с тобой друзья уже.

Григорий замешкался. Все-таки денег немного и нужно все толково рассчитать и не покупать ничего лишнего. Да и Никифора он знал ровно один день, а он привык не сорить деньгами налево и направо. Даже в кафешках, где другие покупатели смущались настойчивого предложения кассира дать на благотворительность и все-таки что-то давали, он хладнокровно смотрел на картинки голодающего мальчика, плачущих котят и грустных пингвинов, и твердо и четко повторял, что жертвовать на благотворительность непонятно кому не намерен. Прежде всего надо все что нужно купить к началу учебного года. А уже потом «дать в долг», «купить ерунду», «поставить ставки на спорт». С другой стороны, Никифор привел его сюда, и как никак сам вызвался его сопроводить в мир магов. Григорий вздохнул, но все же полез в карман и достал оттуда пару тугриков.

– Хорошо, держи. – сказал он.

– За мной должок! Я не забуду. Обязательно верну. – торжественно произнес Чесноков, – купим сначала все тебе для школы, а потом я зайду выпить.

Потом он немного помялся и добавил.

– Хотя по идее. Знаешь. Тут если подумать. Такой груз на мои плечи. С тобой разобраться. С дворфами вопрос решить. Дела Ягелево уладить. Да и заклятье это еще. Тяжело все это. Плюс ты кажется сам уже стал здесь разбираться. Купи-ка ты все остальное сам. Да и список у тебя есть. А то я уже больше суток трезвый. Так что я бухать. И это… Ты же не выдашь меня, если вдруг спросят в школе?

– Ээээ – растерянно протянул Григорий.

– Ты настоящий друг! – произнес Никифор Чесноков.

Затем он хлопнул Григория Горшкова одобряюще по плечу и широкими шагами ушел прочь от него, оставив обескураженного Григория одного на улице.

Глава 5. Волшебная палочка.

Григорий в растерянности смотрел в спину Никифора Чеснокова, спешно убегающего в сторону пивного паба «Веселый гусь. Было ощущение, что он не идет, а прямо летит, едва касаясь ногами земли, в направлении спиртного. Все прохожие в страхе разбегались в разные стороны на его пути, а он даже и не думал ни замедлиться, ни свернуть на более безопасный для окружающих путь.

– Сопровождающий хренов, – выругался Григорий.

Гриша на секунду подумал, что было бы неплохо все-таки настучать в министерство Магии на Никифора, о том, что он, его сопровождающий, не захотел соблюдать свои обязательства. Но потом решил, что он не настолько злопамятный. В конце концов это можно было сделать и потом. Сейчас деваться было некуда и нужно было самому купить все для школы. Он выудил из кармана письмо от министерства магии, где присутствовал список всего необходимого для учебы в магической школе. Начать он решил с самого простого и очевидного, чем в он действительно что-то понимал. Все эти котлы, какие-то непонятные свитки и какая-то палочка навеивали тихий ужас. А вот покупка мантии выглядела делом простым и нестрашным. Он двинулся по Копытовке, ища глазами что-то похожее на магазин одежды. И после 10 минут поисков и нескольких вопросов у прохожих, он наконец нашел магазин с вывеской «Одежда на все случаи жизни от мадам Шабирович».

Григорий аккуратно открыл дверь и звоночек, висевший над дверью, оповестил, кто бы не был внутри помещения, о его приходе. Он осторожно осмотрелся, взирая на башни из сложенных тканей и казавшиеся бесконечными стены из напольных вешалок, на которых висели мантии всех цветов и размеров. По стенам в огромных стеллажах до самого потолка стояла самая разнообразная обувь, порой такая причудливая, что Григорий засомневался, в тот ли магазин он попал. И в довершении картины здесь были манекены, которые в самых несуразных позах стояли между рядами вешалок, тоже одетые в мантиях и Гриша как зачарованных смотрел на них.

– Чем могу помочь, молодой человек?

Его отвлек женский голос. Он поднял глаза и увидел перед собой необъятно толстую женщину лет 50 с горбатым носом. Она была одета в платье в зеленый горошек, поверх которого была белая шаль, на ее руках поблескивали золотом браслеты. Видно было, что она, как и полагается женщинам своего возраста, данный возраст маскировала, но делала это не очень аккуратно или временами просто забывала об этом. Половина волос, которая находилось у нее ближе к корням были седыми, а другая половина, на кончиках волос, была выкрашена в каштановый цвет. Григорий предположил, что толстая еврейка перед ним и есть сама мадам Шабирович. Слегка заикаясь, он обратился к ней.

– Мадам Ша, Шаби, Шабирович, верно? Мне нужно….

Хозяйка магазина подняла руку, приказывая замолчать.

– размер одежды XL, размер обуви 42. Вам нужна мантия для школы Ягелево. Не так ли?

Ее голос будто завораживал.

– Да-да. Вы правы, – закивал тот головой, – только размер обуви я всегда ношу 41.

– Не может быть, – она еще раз пристально оглядела его. – Я же четко вижу, что 42-й. Если будете носить 41-й размер, то будут боли в ногах, мозоли и вросшие ногти. 42-й размер ноги, молодой человек.

Григорий закрыл рот. Все это у него было, и он как-то не связывал это с обувью. Сколько он себя помнил, тетушка Прасковья постоянно ему твердила, что у него 41-й размер обуви. А тут на тебе, открытие, спустя столько лет. Он согласно кивнул.

– 11 тугриков – проворковала хозяйка магазина.

Григорий послушно протянул ей деньги и был в этот момент уверен, что даже итак бы отдал ей деньги, если бы она велела бы их просто отдать.

Она пересчитала их и кивнула ему:

– Все верно. Ждите. Сейчас я принесу вам форму. Тут форму ждет еще один будущий ученик Ягелево. Можете пока пообщаться, а я сейчас вернусь с одеждой по вашим меркам.

Она прошуршала ногами куда-то в темноту помещения, а из-за вешалок к нему вышел белобрысый парень его возраста и стал с интересом разглядывать его. Он был одет в джинсы и черную футболку.

– Привет, – постарался выжать из себя улыбку Григорий.

– Привет, – парень улыбнулся в ответ, но очень сильно нервничал.

Парень был выше его ростом и немного толстым. Довершал картину его полностью растерянный вид. Он поерзал плечами, потом резко выставил вперед левую руку, ойкнул и выставил правую для рукопожатия. Григорий пожал ее, хотя слегка удивился.

– Н-николай я, – выдавил он.

– Григорий.

Говорить ему свою фамилию Горшкову жутко не хотелось, после того, что была в пабе «Веселый гусь».

– А ты с родителями? – неуверенно протянул он.

– Эм, нет. Я с сопровождающим. Был. Он покинул меня.

– О! Так ты сам! А я вот с мамой пришел. А то один не смогу все купить.

Григорий удивленно посмотрел на него.

– Почему?

– Ну я читать особо не умею. Нет, умею немного.

– В смысле? Ты не умеешь читать?

– А ты умеешь? О! Так ты из семьи немичей?

Григорий озадаченно огляделся, думая, что над ним кто-то шутит.

– Правда мама куда-то ушла. Может ты мне поможешь? Плюс может мы встретим ее где.

– Помочь?

– Ну да. Ты будешь читать что купить, а я буду вести тебя куда нам надо!

– Ладно, – озадаченно почесал голову Григорий.

Раздался звук каблуков мадам Шабирович и она вынесла к ним с двумя увесистыми пакетами с одеждой. Они забрали свою одежду, поблагодарили мадам Шабирович и вышли из магазина.

– Что там первым пунктом написано? – спросил Николай.

Григорий развернул письмо и увидел, что первым в списке идут котлы.

– Значит нам туда! – бодро проговорил Николай.

Они пошли по копытовке. Вот только Григорий нервно поглядывал то на Николая, то вокруг себя. Ему никак не верилось в такой уровень грамотности своего товарища.

– Как думаешь, ты в какой нор попадешь?

– Нор? Ты о чем вообще? Не забывай, что я из немичей.

– А ну могу объяснить.

Толстый парень откашлялся.

– Ну из близкого тебе языка немичей, нор это наверно что-то вроде факультета. Так вот. Всего в Ягелево четыре нора. Мышкинор. Тюленор, Бобронор и Барсонор. Ну начнем с Тюленора. Оттуда традиционно начальники всякие выходят. Ну так повелось, что тюлени традиционно тянули друг друга на управляющие должности. Как там говорится, поступил в Тюленор, считай половину пути в карьере сделал. Плюс они из себя все такие всегда прогрессивные были. Чуть что появляется новое в западном мире немичей, они тут же это заимствуют. Ну ты сам увидишь. Ну из Бобронор традиционно продавцы выходят. Еще при царе это считался купеческим нором. Всякие новомодные хрени с запада они конечно тоже принимают, как тюлени, но с довольно сильным опозданием. Барсонор теперь. Выпускники барсонора традиционно занимают профессии учителей, всякие творческие профессии, ну и врачевание конечно. А Мышкинор считался сначала довольно приличным нором. Даже много влиятельных волшебников оттуда выходило. Был волшебник такой очень сильный. Яков Брюс. Из Мышкинора как раз вышел. Но по происшествию веков, когда все выпускники Ягелево разделились на слои в обществе, Мышкинор стал самым непрестижным нором. Как там над ним издеваются? Поступил в Мышкинор? Добро пожаловать в бомжи министерства. Ну или же охрана порядка, это уже как повезет. Так что вот тебе мой совет. Всеми силами избегаем попадания в Мышкинор!

– Какая-то система каст. Что-то очень сильно несправедливо. Неужели это всех устраивает? – пробормотал Григорий.

В ответ Николай только пожал плечами.

– Да вот так получилось. Одни по факту распределения довольствуются скромным жилищем. Другие же сразу же по окончанию Ягелево получают престижную должность, хороший дом и в качестве прислуги домового.

– Кого??? Домового???

Николай остановился, взглянул на Гришу и рассмеялся:

– А ты действительно ничего не знаешь о нашем мире. Маленькие, примерно по колено среднему человеку, существа. С большими ушами, длинным носом. Ты их еще увидишь. Говорят, в Ягелево их полно, хотя понятное дело. Огромная школа должна быть.

– Тьфу ты, вчера я во все это не верил, а сегодня оказывается дворфы существуют. Домовые существует. Может и гномы тоже есть.

– Не, гномы действительно не существуют – рассмеялся Николай и добавил серьезно, – не вздумай кому-то говорить, что в них веришь. Сразу в дурку определят.

Они вышли на оживленный переулок и прямо по центру этого переулка стояла статуя какого длинноволосого волшебника с солидной бородой, грозно державшего палочку по направлению невидимого врага. Скульптор явно постарался придать мужественности фигуре, губы статуи были плотно сжаты, брови нахмурены. Чугунные волосы статуи как бы развевались в разные стороны и Григорий подумал, что скульптор постарался передать момент какого боя.

– Ой, а это кто? – спросил он Николая.

– Эх, ты, – вздохнул тот, – еще скажи, что ничего не слышал про Григория Горшкова.

Григорию стало немного неуютно. Он то специально не сказал Николаю свою фамилию.

– Ну слышал что-то.

– Ну то что Горшков Каргалона победил, ты знаешь, надеюсь. Но до него с ним и с его сторонниками много раз старались сражаться волшебники министерства. Много сильных волшебников погибло. Им тоже статуи воздвигнуты. Ты их увидишь наверняка, они во многих местах волшебников стоят. А это…

Николай ткнул пальцем в статую:

– Это сам Корнелий Саларьев. Он был очень сильным волшебником. Каргалон пришел к нему вместе с десятком магов. И Корнелий смог убить сторонников Каргалона. А вот самого Каргалона не смог. Очевидцы говорят, что земля громыхала от их битвы за несколько километров, так яростно они дрались. Говорят, что видели потом Каргалона, сильно израненного. Корнелий почти смог победить злого волшебника. Может быть и поэтому Горшков его победил? Может потому что все силы Каргалон потратил на бой с Корнелием?

Григорий зачарованно смотрел на статую. Надо же, он никогда не думал, что обычный памятник заставит его так сильно задуматься. Ведь если бы Корнелий победил, сейчас бы у него была бы совсем другая жизнь. Какая она была бы?

Николай ткнул зазевавшегося своего приятеля в бок.

– Нам сюда.

Они зашли в маленький магазинчик, битком забитым котлами. Котлы были всевозможных размеров. От самых маленьких, в которых дай бог можно сварить куриное яйцо, до огромных, в которых при желании можно было искупаться самому. Они громоздились друг на друге этакими башнями, грозясь упасть на проходящего мимо, и Григорий инстинктивно поежился. Но немногочисленные посетители не обращали на башни из котлов никакого внимания и явно не боялись, что они упадут. Так что Григорий решил, что видимо котлы удерживались какой-то магией, и он успокоился. Котлы продавал маленький тщедушный старичок в больших круглых очках.

– Нам два котла для учебный. Первый курс, – оттарабанил Николай.

Старичок кивнул и ушел вглубь магазина.

– На кой черт они? – спросил Григорий.

– Ну как для чего? У нас алхимия должна быть. В мире немичей тоже есть что-то вроде алхимии. Народная медицина называется. Вроде даже помогает.

Григорий хмыкнул.

– Читал я про один случай с народной медициной в газете.

– Ну-ка расскажи.

– Да пожалуйста. На автобусной остановке молодому парню стало плохо, и он упал на асфальт. На его беду на той же остановке ждали автобус какие-то старушки из клуба почитателей народной медицины. Они сразу заохали и окружили его, желая помочь.

– Ну и? Помогли?

– Ха! Когда до парня доехала скорая, бедняга был весь обклеен листьями подорожника, обмазан куриными яйцами, куриным пометом и был насилу напоен упаренной мочой. Говорят, полиция даже не знала по какой статье уголовное дело возбуждать.

Николай рассмеялся, представив себе беднягу. Григорий улыбнулся. Тем временем старик приволок им котлы и тут только Григорий понял, что явно недотащит его до дома.

– Не волнуйся, – понял его по взгляду старик, – просто скажи адрес, и мы на него тебе отправим котел МагДоставкой.

– Чем чем?

– МагДоставка. Ну доставка для волшебников. Наверно много раз видел таких в желтых сумках. Так половина из них как раз в магдоставке и работают. – объяснил Николай.

– А, хорошо. Надо же, я думал, они только немичам доставляют.

– Не-не, ты что. Немичи это так, прикрытие. Чтобы спокойно можно было по всему городу доставку осуществлять.

Из магазина котлов они вышли в хорошем настроении. Затем зашли в письменные принадлежности, где Григорий накупил кучу тетрадок, чернила и перья. От запаха бумаги он на секунду вспомнил себя в школе. Воспоминание был приятным, и он поделился с ним с Николаем. Выяснилось, что Николай в никакой школе и не учился.

– Ну ты сам понимаешь, – оправдывался он, – я из семьи волшебников. Что надо, мне до 36 лет объясняют. Ну считать я умею. Немного. Читать немного. Ну вот вывески все прочесть могу. Вот с книгами потруднее конечно. Но в Ягелево на первом курсе нас обещают обучить грамотности!

Григорий фыркнул.

– То есть тебя не смущает, что по сути половину жизни ты живешь безграмотным?

– Почему половину? Не. Ты учти, что маги живут дольше немичей. Маги и до 200 лет живут. Так что 36 лет для мага это на самом деле немного.

– Ага, только многие не доживают из-за наркоты, – саркастично добавил Гриша.

Список необходимых к покупке вещей уменьшался от магазина к магазину, и ребята заметно повеселели. Григорий пересчитал свои деньги и к радости заметил, что их хватает, чтобы купить что-то особенное.

– Может домашних питомцев себе купим? – предложил Николай.

– Если честно, никогда не думал о питомце. Нет, правда. У родных была когда-то собака. Но я сам животных заводить не захотел. Мороки много, плюс ты привязан к животному. Нельзя просто так куда-то уехать на месяц. Надо с кем-то животное оставлять. Как-то так. А зачем домашние животные вообще волшебнику?

– Ну как зачем. Домашний питомец с наложенной на него магией может стать первой линией защиты мага.

– Надо же. Ну давай поглядим. А тут есть зоомагазин?

– Конечно есть! «Лавка домашних тварей» называется. Пошли покажу.

Григорий подивился названию зоомагазина, но послушно пошел за Николаем. Они плутали по Копытовке минут 10 и наконец Николай привел его к бревенчатому большому дому, выкрашенному в зеленый цвет. Зоомагазин находился в самом конце маленького тупика и прямо над него крышей была огромная вывеска, на которой было написано «Лавка домашних тварей». Надпись была написана черной краской и оформлена в старорусском стиле. Вход в зоомагазин украшало большое роскошное резное крыльцо, украшенное деревянными фигурками различных животных. Подойдя поближе к магазину, Григорий инстинктивно зажал нос пальцами. По запаху вполне можно было понять, что там торгуют животными. От магазина сильно пахло мочой и мокрым сеном.

– Фу, – брезгливо сказал Григорий, зажимая нос пальцами.

– Нам туда, пошли. Да, пованивает, соглашусь. Заходи, Григорий.

Николай открыл дверь, и они вдвоем зашли внутрь. Григорий оказался в полутемном помещении, где рядами стояли огромные клетки, наставленные друг на друга. В клетках сидели кошки, крысы, жабы, хомяки, совы и черные вороны. Кошки то мяукали, то шипели, жабы возмущенно квакали, совы ухали, а вороны дополняли эту какофонию карканьем. Николай аккуратно перешагнул маленькую клетку, в которой сидел хомячок, затем покрутил голову, ища в помещении чего-то, и увидел стойку, за которой стояла какая-то скучающая старая ведьма. Он подал Грише сигнал рукой, и Григорий аккуратно пошел за ним, стараясь не задеть ни одну из клеток, как вдруг что-то его больно клюнуло в голову.

– Ай, – возмущенно воскликнул он.

Григорий резко повернулся и нос к носу столкнулся с черным вороном, пристально смотревшего на него из большой круглой клетки. Ворон отличался от прочих воронов, сидевших в других клетках в магазине, тем, что кончики его перьев были светло-серыми, как будто седые, и тем, что его клюв был черного цвета, плавно переходящим градиентом от начала клюва к его заостренному концу в коричневый цвет.

– Ты чего кусаешься? – обиженно спросил Григорий.

Шедший впереди Николай оглянулся и заинтересованно подошел ближе.

– Рашанду! – каркнул ворон.

Григорий пожал плечами, решил уйти от клетки подальше, но ворон внезапно вытянул голову вперед и вцепился в футболку Григория.

– Чего? – растерянно спросил Григорий ворона, – Ты чего пристал?

Григорий постарался отнять футболку у ворона и тот нехотя отпустил клюв. Ворон обиженно посмотрел на Григория.

– Рашанду! – упрямо повторил снова ворон, – Рашанду!

За стойкой встрепенулась старая ведьма. Ковыляя, она быстро подошла к ним. Ведьма была довольно костлявой, и ее обвисшая кожа на руках болталась на лице при ходьбе. Лицо ведьмы было сплошь покрыто бородавками, ногти были давно не стрижены и напоминали огромные когти.

– Надо же, заговорил! – закудахтала ведьма, – этот ворон не говорил уже…. Да я даже не помню, когда он говорил. Он даже не каркал. Ну поэтому его никто никогда и не брал.

Григорий с интересом стал рассматривать ворона.

– Григорий, – каркнул тот.

– Надо же, – хмыкнул Николай, – он запомнил твое имя, когда мы входили в магазин.

Григорий улыбнулся и ворон громко каркнул в ответ. Затем он начал прыгать по клетке в явном возбуждении.

– Кажется, вы ему приглянулись, молодой человек, – прошамкала ведьма.

Григорий еще раз рассмотрел ворона и решил спросить птицу.

– Пойдешь со мной? – спросил Григорий ворона.

– Григорий! Кар! – повторил ворон.

Гриша рассмеялся.

– Я беру его. Сколько с меня?

– Пять тугриков и ворон твой. – ответила ведьма.

Григорий отчитал нужное количество денег, и они через минуту наконец вышли из магазина. Григорий нес в левой руке клетку с вороном, а в руках Николая была клетка с хомяком. Ворон кажется сиял от счастья и возбужденно каркал, все время повторяя имя Григория Горшкова.

Хомяк же изрядно повеселил Григория, и он поинтересовался у Николая, бывают ли магические хомяки.

– Конечно бывают, – даже обиделся Николай, – магический боевой хомяк в шаре крайне мощное оружие.

Григорий умолк. О магическом мире он знал все еще мало. Николай достал свиток и взглянул на то, что осталось для покупки.

– О, слушай. Нам осталось только волшебные палочки купить!

– Здорово.

Волшебную палочку взять на руки конечно хотелось больше всего. Они двинулись по Копытовке и вышли к магазину с неоновой вывеской «Палочки Коробейникова». Магазин буквально сиял всеми цветами радуги и кажется каждый уголок внешней стены магазина был украшен плакатами счастливых обладателей палочек.

– Кажется нам сюда, – сказал Николай.

– Кажется?

– Ну, мне же до 36 лет не положена палочка была. Так что я туда никогда не заходил.

Они зашли внутрь и на секунду Григорию показалось, что он попал на какое-то глупое ярко-пестрое телевизионное шоу. В помещении было довольно ярко из-за большого количества ламп и прожекторов на потолке. Григорий с Николаем с опаской ступали по красному полу и поглядывали на стеллажи с длинными коробочками, в которых судя по всему находились волшебные палочки. Впереди них было что-то вроде круглой сцены, окруженной какими-то разукрашенными палками, а сверху виднелись четыре пары огромных механические рук в белых перчатках. Они остановились, зачарованно осматривая помещение и опустив клетки со своими питомцами на пол.

– Друзья мои! Как я рад, что вы пришли! – раздался голос.

Они вздрогнули и повернули головы. К ним спешил волшебник, одетый в нелепый зеленый смокинг, украшенный красной бабочкой. У него были взъерошенные синие волосы и увесистая трость, на которую он постоянно опирался.

– Здрасьте, – выдавил из себя Григорий, – нам палочку бы.

– Ах, палочку! Вы пришли по адресу. Палочки Коробейникова. Это именно тот магазин, что вам нужен. А Коробейников это я! Я вижу, что это будут ваши первые палочки и вы скоро отправитесь в Ягелево, разве не так?

– Да, сэр, – растерянно выдавил Григорий.

Даже Николай удивился такому ответу. Коробейников радостно стукнул тростью по полу.

– 15 тугриков за палочку, друзья мои. И палочки станут ваши.

Они отчитали тугрики и Коробейников жадно распихал их по карманам.

– Замечательно! Замечательно! За-ме-ча-тель-но! Теперь вы наконец-то получите свои палочки! Так. Кто у нас первый. Давайте вы.

Коробейников ткнул пальцем в Николая и тот послушно вышел вперед. Коробейников взял его за руку.

– Сейчас этот чудный аппарат выберет тебе палочку. Стой смирно!

Николай встал как в армии, прижав руки к ногам. Коробейников подбежал к стойке возле сцены, нажал на ней на какую-то кнопку и огромные механические руки пришли в движение. Они окружили Николая и стали ощупывать его со всех сторон.

– Волшебник. Николай Невеличкин – раздался откуда-то сверху голос, – Анализ личности. Начата процедура подбора палочки.

Руки ощупали Николая во всех местах еще раз, затем куда-то взмыли вверх и следом к Николаю на уровне головы опустилась одна механическая рука, держа открытую длинную коробочку, в которой лежала волшебная палочка.

– Здорово, – прохрипел Николай.

Николай зачарованно осматривал свою палочку.

– Теперь вы, молодой человек, – Коробейников взял за руку Григория Горшкова и потащил его на сцену.

Тот встал по центру сцены, стараясь расслабиться, Коробейников снова нажал на кнопку у стойки и механические руки обвили Гришу.

– Волшебник. Григорий Горшков. – прогудел голос аппарата.

– Горшков?! – хором произнесли Коробейников и Николай Невеличкин.

Невеличкин сглотнул и спросил:

– Тот самый Горшков?

Руки тем временем прекратили ощупывать Григория.

– Анализ личности. Начата процедура подбора палочки.

Руки взлетели наверх и вот перед ним механическая рука опустила открытую коробочку.

– Нет! Какая-то ошибка! – внезапно вскрикнул Коробейников.

Он подскочил к Григорию, выхватил из механической руки коробочку и торопливо засунул обратно в стеллажи. Затем он повернулся к изумленному Григорию и добавил:

– Видимо какой-то сбой. Этот аппарат еще мой дедушка делал вместе с группой волшебников. Аппарат старый. Надо будет посмотреть, что не так. Но не волнуйтесь. Сейчас все будет хорошо.

Коробейников снова подскочил к стойке и нажал на кнопку. Механические руки снова обвили Григория, назвали его имя, и снова механическая рука опустила перед ним ту же самую коробочку.

– Ну нет же! – застонал Коробейников, – этого не может быть!!!

Он снова выхватил коробочку из-под носа Григория и тут раздалось громкое «Кар!», ворон Григория, сидящий в клетке, стал метаться по ней. Все растерянно уставились на клетку. И в следующий миг ворон прыгнул на дверцу клетки, та поддалась и ворон вылетел из нее. А затем бросился на Коробейникова, пытаясь клюнуть тому в лицо.

– Ай! – закричал тот, – уберите вашу птицу!! Ай!!

Коробейников бросился бежать по помещению между стеллажей, а ворон несся за ним, нанося удары клювов во все незащищенные места. Григорий отошел от шока и бежал за ними, пытаясь поймать ворона руками.

– Хватит! – крикнул Коробейников.

Он кинул коробку с палочкой Григорию и тот поймал. Ворон тут же прекратил атаковать Коробейникова, и с довольным видом приземлился на плечо Гриши.

– Раз хотите эту палочку, получайте. И нечего на меня натравливать вашу птицу! Уходите! Немедленно!

Коробейников зло топнул ногой.

Григорий посадил ворона обратно в клетку, и они вышли из магазина. Григорий посмотрел на Николая и только сейчас смог пристально рассмотреть свою волшебную палочку. Она на вид казалась очень старой, с причудливой ручкой на которой были нанесены неизвестные ему символы.

– Ух, ты – сказал Николай, взглянул на палочку, – она наверно раньше принадлежала какому-то важному волшебнику, раз Коробейников так не хотел ее отдавать.

– Наверно.

Григорий взял палочку в руки и ощутил, как тепло струится от палочки по его руке. Это было необычное ощущение, которое он испытал впервые в жизни.

– Кар! Рашанду! Григорий! – одобрительно каркнул ворон.

– Да, кстати. Почему ты не сказал, что ты Григорий Горшков? – спросил Невеличкин Гришу.

– Видел бы ты как перевозбудились все в пабе «Веселый гусь». Так что я решил не говорить тебе этого, – ответил Гриша.

Николай понимающие кивнул.

– Что ж. Кажется мы все купили? Тогда в сторону паба и пойдем на выход?

Григорий кивнул головой, и они пошли. Но когда до паба оставалось метров 100, они слышали дикий рев.

– Ага. Слушай, а чего это там? – спросил Николай.

Они побежали вперед и стали слышны крики, смех и явно звуки чего-то ломающегося. Сгораемые от любопытства, ребята побежали туда.

Возле входа в туннель, ведущий в паб «Веселый гусь», орал и размахивал руками Никифор. Его пыталось оставить четверо волшебников в синей одежде.

– Это наши полицейские из министерства Магии, – шепнул быстро Николай Грише.

Полицейские пытались повалить великана, но великан, вопя дурным голосом на всю улицу, отшвыривал их в разные стороны. Время от времени кто-то из них пытался выпустить заклинание из волшебной палочки в Никифора, но тот ловко изворачивался от летящих в него заклятий, и продолжал крушить все вокруг. Никифор отбросил одного волшебника и тот влетел в витрину магазина, разбив стекла. Затем Никифор с корнем выдрал скамейку из асфальта и стал дубасить ее землю вокруг себя. Толпа хохотала, тыча пальцами в великана и в полицейских, смеясь над их попытками остановить великана. Наконец к присутствующим волшебникам подбежал еще один в полицейской форме, с сединой в волосах, что-то пробормотал и скамейка взметнулась в воздух и обрушилась на голову Никифора. Тот безвольно обмяк и рухнул на землю. Григорий ахнул:

– С ним все в порядке?

– Не волнуйся, с ним все будет в порядке, – раздался сзади него голос.

Гриша с Николаем повернулись. Рядом стоял Архип Кобыльченко, владелец паба. Он улыбнулся им.

– Как только Никифор напивается, он превращается в буйное чудовище, неспособное себя контролировать. Может завестись от чего угодно. Потрясающее зрелище. Жалко, что вы не видели его с самого начала. Вы кажется с ним знакомы, Григорий Горшков?

– Да, он вызвался меня сопровождать, – ответил Гриша.

– Ах, ну да. Тогда мой вам маленький совет. Если захотите напоить Никифора, то советую вам разориться на дорогой алкоголь. Никифор конечно пьет любой и никогда кроме самой дешевой водки ничего не заказывает. Но стоит ему увидеть бутылочку дорогого алкоголя, то тут же его руки тянутся к ней. А вот когда он пьяный и еще не взбесился, он может много чего интересного разболтать. И если что, я вам ничего не говорил.

– Спасибо, – растерянно ответил Григорий.

Полицейские тем временем подняли великана и куда-то потащили его вниз по улице.

– Куда его тащат?

– В тюрьму Баркадун конечно же, – спокойно ответил Архип, – посидит там недельку и его выпустят. Не волнуйтесь, ему там не впервой.

Затем Архип полез в карман и что-то оттуда вытащил.

– Да еще. Это выпало из кармана вашего большого друга. Он видимо забыл его вам сразу передать.

И Архип протянул ему золотую бумажку, на которой он прочел «Билет на поезд до Ягелево с третьей платформы метро ВДНХ».

Григорий поблагодарил его, забрал билет, и они с сумками в одной руке и с клетками в другой прошли обратно через паб «Веселый гусь» наверх, в мир немичей. Там он попрощался с Николаем Невеличкиным, вызвал такси, доехал до дома. Дома его уже ждали здоровенные сумки вместе с котлом у двери. Он зашел внутрь, затащил сумки, поставил клетку на стол, выпустил ворона, а потом сел на кровать и долго думал. Потом достал палочку и долго крутил ее в руках. Ворон, выбравшись из клетки, вспорхнул на шкаф с одеждой и с интересом оттуда разглядывал Григория.

– Рашанду, – каркнул ворон.

А может быть все это шутка? Может быть кто-то разыгрывает его? И завтра он приедет на платформу ВДНХ и там его будут ждать репортеры с каким-нибудь ведущим, будут тыкать в него пальцем и смеяться над ним?

Григорий поднял глаза на ворона.

– Рашанду! – еще раз каркнул тот.

Наверно так звали его прошлого владельца, подумал Григорий. Или же это слово когда-то было его вороньим именем. Впрочем, имя Григорий своему ворону хотел дать другое.

– Слушай, – обратился он к ворону, – давай назовем тебя как-нибудь.

Ворон молчал, внимательно слушая Горшкова. Тот немного задумался и сказал:

– Я назову тебя Еся. Да, Еся. Как тебе? Еся?

– Еся! – каркнул ворон, – Еся! Рашанду!

Григорий улыбнулся. Он достал из сумки учебник, на котором было написано «базовые заклинания для выживания волшебников». Ворон внимательно следил за ним и когда тот стал перелистывай учебник, внезапно каркнул:

– Огневей! Еся! Огневей!

– А? – растерянно поднял голову Григорий.

Он решил поискать такое заклинание, пролистал учебник и внезапно действительно нашел страничку с описанием заклинания «Огневей».

– А ты умный, и в магии сечешь, – задумчиво сказал ворону Григорий.

Григорий, склонившись над книгой, стал читать:

– Огневей, заклинание огненного шара. Эффективно для розжига или поджига жирной поверхности или ткани.

Чуть ниже шел рисунок того как нужно взмахивать волшебной палочкой. Вверх-вниз и слегка потрясти влево вправо. Под рисунком шла надпись «Во время движения произнести огневей».

Ну или может он и не волшебник? Как проверить? Только волшебник может пользоваться волшебной палочкой. Что если попробовать наколдовать?

Он махнул палочкой, сделал движения вверх-вниз, потряс палочку в разные стороны и произнес «Огневей». Из палочки вылетел маленький огненный шарик, ударил в шторы и те загорелись. Григорий ахнул. Следующие 10 минут он потратил на то, чтобы сорвать шторы и затушить их, усиленно топчась по ним ногами. Воздух квартиры наполнился запахом дыма и пришлось срочно открывать все окна в квартире. Потом Григорий просто стоял с кислой рожей у окна и задумчиво смотрел на огни зданий, стоявших вдалеке. Наконец он горестно вздохнул, подошел к кровати и не раздеваясь, рухнул на подушку и заснул.

Глава 6. Поезд ВДНХ-Ягелево.

Собрать все вещи для поездки в Ягелево оказалось той еще задачей. Конечно когда он был в Копытовке, Григорий не предусмотрел огромных сумок и рюкзаков, но теперь глядя на необъятного размера рюкзак, чуть ли не с него ростом, и на огромный чемодан на колесиках, он было пожалел о том, что не рассмотрел вариант с эмиграцией в другую страну, где мог бы наверно надежно спрятаться от министерства магии. Довезти весь груз до метро не было большой проблемой, когда всегда можно было вызвать такси. Таксист конечно удивился размерам багажа, но все же уложил все в машину, а потом всю поездку пялился на ворона в клетке, которую Гриша держал в руках. На вопросы «куда же он собрался с таким багажом?», Григорий отвечал, что едет на съезд ролевиков. Таксист заулыбался и пустился в воспоминания.

– А ведь я тоже раньше ролевиком был. Мы обматывали палки изолентой, привязывали к шее простыню и бегали так по лесу, представляя себя то могучими воинами, то великими магами. Я на имя Келеборн отзывался, так меня все называли в сообществе ролевиков. Эх, где мои 20 лет…