Медленное пламя

Запись нулевая

Через пустыню, напоминавшую имбирный пирог под голубой глазурью неба. Сквозь бархатистую сырость леса. Через уютные городки. Сквозь мегаполисы с их тяжеловесным обаянием. По сотням вокзалов, мотелей и дорог – иногда казалось, им нет числа.

Очередной автобус пересёк границу Монтаны и устремился навстречу неизвестности. За окном проносились горы и озёра, леса и прерии – и иногда в каменной серости или зеленоватом тумане можно было рассмотреть своё отражение. Медно-русые волосы, глаза цвета мха, прямой нос со слегка вздёрнутым кончиком и едва заметная ямочка на подбородке. Облик, привычный и незнакомый одновременно. Она старалась изменить свою внешность, но при этом не переусердствовать. И, судя по равнодушным взглядам пассажиров, ей это удалось.

Вот что не получилось точно – так это начать новую жизнь. Она сбежала ради вещей, которые в её роскошном доме были под запретом. Работать и распоряжаться своих деньгами. Носить простые, лёгкие вещи: никаких увесистых жемчугов, удушающего меха и таких дорогих платьев, что в них страшно дышать. Ей не разрешали громко слушать музыку, гулять в одиночестве и здороваться со знакомыми – особенно если они были мужского пола. Но, пожалуй, прежде всего она сбежала от невыносимого жара, оставшегося на теле атласными полосками сожжённой кожи.

Вопреки логике и здравому смыслу, побег оказался испытанием почти таким же тяжёлым. Когда она пыталась где-нибудь осесть, страх разоблачения шпарил кипятком. А ещё – вынуждал бежать дальше, вновь жить в дороге и вздрагивать каждый раз, как ей попадались объявления «ПРОПАЛА БЕЗ ВЕСТИ». Вещи, ради которых она сбежала, оставались такими же призрачными и недосягаемыми, словно она всё ещё жила в своём роскошном доме.

«Так жить нельзя, – думала она, глядя, как за окном мелькают леса Монтаны. – Но, может, ещё рано? Может, нужно уехать подальше? С другой стороны, как я пойму, что уехала далеко? И что делать, если мне не понравится в каком-нибудь городе? Опять менять документы и перекрашивать волосы?».

Она теребила подкладку плаща, пытаясь не думать о том, сколько городов уже проехала. Сколько раз страх побеждал желание остаться.

– Пусть кость решит мою судьбу, – пробормотала она и достала из кармана красный кубик.

У неё были сложности с принятием решений. Когда тебе говорят, что носить и думать, невольно разучишься рассуждать самостоятельно. К счастью, на помощь пришло радио, крутившее британский хит восьмидесятых Such a Shame. Герой песни принимал решения, бросая игральный кубик, и сразу после побега она купила себе несколько в каком-то магазине настолок. Белый с чёрными точками – классика, двенадцатигранник, похожий на сиреневый кристалл – для сложных ситуаций, и леденцово-красный с сердечками – её самый любимый.

– Выпадет больше тройки – останавливаюсь, – договорилась она с случайностью. – Меньше – еду дальше.

Алой гранью к ней повернулось четыре сердца. «В дрожащих руках судьба моя» – пелось в песне, и её руки в самом деле дрожали. Не поймёшь даже, от чего именно: от того же страха, хлеставшего жгучей плетью, или от радостного предвкушения. Неужели все те вещи – работа, лёгкая одежда, громкая музыка, – всё-таки станут реальностью?

Она спрятала кубик, вынула карту из спортивной сумки и отсчитала четвёртую остановку от нынешней. Городок с загадочным названием «Тенвара» – крохотный настолько, что даже обозначавшая его точка терялась в засечках лесов. Впрочем, так даже лучше: не наткнёшься на собственный портрет с номером телефона и вознаграждением за информацию.

Скрип тормозов, лязг автоматических дверей – раз, два, три, а на четвёртый она уже стояла на перроне, глядя вслед старенькому автобусу. Деревянный щит с резными ёлочками приветствовал её в той самой Тенваре, а за спиной возвышалась громада вокзала. Вдруг грудь будто ошпарило кипятком от ужаса, но она постаралась взять себя в руки. Если ничего не получится, всегда можно будет уехать. Ведь теперь она не обязана терпеть то, что ей не нравится.

Итак, с чего начинается новая жизнь в незнакомом городе? Логично, что с поиска жилья. На вокзале она разжилась новой картой и отправилась на поиски гостиницы под названием «Три сосны» – совсем рядом и, вопреки названию, не заблудишься. А внизу, будто в долине, ей открывался вид на Тенвару – такую же, как и любой-другой город на севере Штатов. Здания из красного кирпича. Семейные магазинчики вместо торговых сетей. Горы и леса на горизонте – будто аппликация. И, конечно, здание мэрии, отмеченное звёздно-полосатым флагом. Пока Тенвара не вызывала у неё никаких эмоций, кроме, пожалуй, страха: вдруг не получится? Или вдруг получится, а потом меня найдут?

«Вдохни и выдохни, – велела она себе. – Решать проблемы будем по мере поступления, а то так можно и с ума сойти».

Рассуждения, в общем, разумные, но когда они помогали справиться с тревогой? Сердце всё ещё колотилось где-то в горле, а пальцы, державшиеся за ремешок сумки, ритмично подрагивали. Воображение рисовало жуткие картины её будущего, где она или прозябает в одиночестве, или… Впрочем, об этом было страшно даже думать. Немного опомниться ей помог внушительный каменный особняк на кромке леса. Латунная табличка сообщала, что это та самая гостиница – и она потянулась к ручке двери.

На мгновение пальцы скользнули по резной бронзе, но потом она всё же дёрнула дверь на себя. Сбежать или остаться – хоть одно решение она приняла без броска кубика. Лобби встретило смолистым ароматом деревянных панелей, аквариумным полумраком и высокой девушкой, стоявшей за стойкой. Блестящие чёрные волосы она убрала в аккуратный хвост, а черты лица, будто нарисованные тончайшей кисточкой, подчеркнула стрелками и яркими алыми губами.

– Доброе утро, мэм, – немедленно поздоровалась девушка. – Добро пожаловать в «Три сосны». Желаете снять номер?

– Я? – переспросила она и тут же мысленно хлопнула себя по лбу. В лобби никого – кроме неё, девушки и благородного вида колли, гревшегося у камина, – собственно, и не было. – Да, я, пожалуй, желаю.

– На какой срок, мэм? – девушка распахнула толстенную конторскую книгу. – И вы бы предпочли одноместный номер или?..

– Да, предпочла бы одноместный, а срок… Две недели, наверное? Я же смогу съехать раньше или продлить потом?

Пёс, нежившийся на коврике возле камина, поднял голову и с интересом взглянул на незнакомку. Симпатяга колли, потрескивание дров, громоздкая мебель, аромат хвои, растекавшийся в воздухе эфирным маслом – тяжеловесный уют гостиницы манил если не остаться навсегда, то хотя бы закрыться в спальне и немного отдохнуть. Она действительно устала жить в дороге. Устала тревожиться и бояться.

– Да, конечно, мэм, – подтвердила девушка. Её голос – хрипловатый и низкий, – в представлении гостьи прочно вязался с сигаретами. – У нас тут нет людоедских правил вроде «деньги за бронирование не возвращаются», так что планируйте отпуск как душе угодно.

– Это приятно, спасибо, мисс… – она скользнула взглядом по белой рубашке, к которой был приколот серебристый бейджик. —…Рэмидж.

– Да можно просто Эш, – ответила девушка, что-то вычитывая в книге, а затем перенабирая это на стареньком компьютере.

– Спасибо, Эш. А это местная газета? Можно её взять? – она указала взглядом на стойку с прессой.

– Да, конечно, мэм, берите, – немедленно отозвалась девушка.

Газета с романтичным названием «Эхо» предлагала заглянуть на местную ярмарку, со скидкой починить мебель, а также познакомиться с историей местной фабрики – она делала как окна, так и двери, и, если верить той же самой статье, обеспечивала этим едва ли не всю Монтану. Статьи писали всего два журналиста – Эллери Лейк и Джордан Бёрк, – причём, судя по количеству материалов, мистер Лейк оказался более плодовитым автором. Но её пока мало заботила ярмарка, ещё меньше – мебель, а вот фабрика заинтересовала наличием вакансий. Если получится устроиться на приличную работу, быть может, она перестанет сбегать?

«Ещё бы что-нибудь уметь», – уныло подумала она, листая объявления.

К сожалению, никто не искал богатую бездельницу, умевшую только слушать музыку, есть мороженое с горячим чаем и бросать кубики. Везде требовались рабочие руки, а она могла разве что помыть полы – и то, скорее всего, придётся потренироваться. Так она с тоской и просматривала объявления, пока не зацепилась за одно из них благодаря знакомой фамилии.

В редакцию «Эха» требуется секретарь

Обязанности: отвечать на звонки и создавать уют

Оплата и занятость: по договорённости

Обращаться к Эллери Лейку по телефону или в редакцию

Отвечать на звонки и создавать уют – звучит как что-то, что ей вполне по силам. Кажется, стоит навестить мистера Лейка и попробоваться на должность секретаря. При мысли, что всё будто бы складывается – гостиница, приемлемая работа, город далеко от дома, – её одновременно пробрало волнующим предвкушением и страхом, что всё вот-вот закончится.

– Мэм, давайте заведём вашу карточку постояльца, – напомнила о себе Эш. – Можно, пожалуйста, ваши документы?

Она протянула ей водительские права и ощутила, как что-то оборвалось внутри, когда Эш принялась пристально рассматривать карточку. Пришлось приложить усилия, чтобы не кусать губы и не теребить ремешок спортивной сумки: словом, ничем не показывать, как она нервничает. Но мисс Рэмидж не стала жать тревожную кнопку, колли не вцепился в замшевый плащ, а в гостиницу не ворвался отряд полиции. Эш лишь положила права рядом и принялась переносить данные в компьютер.

– У вас красивое имя, мисс Найтингейл, – сдержанно улыбнулась Эш.

– Просто Белла, – улыбнулась она в ответ. – Приятно познакомиться.

Запись первая

– Это форменное безобразие, вот что я вам скажу!

Утро в «Эхе Тенвары»– офисе местной газеты, – началось не с кофе и даже не с редакторской планёрки. Окна дрожали от мощного баса миссис Уиллер. От него же грозили пойти трещинами стенные панели, а каждый шаг этой внушительной дамы отзывался вибрацией в полу, рискуя спровоцировать землетрясение.

Другие жертвы загадочного воришки вели себя не в пример тише. Мистер Диньянди неуверенно поглядывал на остальных, а Элви Веллегре убито смотрел в пол, драматично всхлипывая, когда речь заходила о его пропаже. Эллери Лейк, на которого обрушилось общественное негодование, прекрасно их понимал, но отступать от своих принципов не собирался.

– Миссис Уиллер, – Эллери попытался взять ситуацию под контроль, – я понимаю…

– Не понимаете, молодой человек! – миссис Уиллер угрожающе нависла над Эллери. – Потому что вы бы тогда написали правду – что вещи украли эти проклятые Флетчи!

– Может, конечно, и не Флетчи, – осторожно вмешался мистер Диньянди и тут же стушевался под строгим взглядом миссис Уиллер.

– А коллекция… – вновь всхлипнул Элви Веллегре. – Её папа всю жизнь собирал…

– Вот! – миссис Уиллер упёрлась кулаками в массивные бёдра. – Полюбуйтесь, до чего довели ребёнка! Общественность Тенвары требует, чтобы в газете назвали настоящих преступников! Вы должны защищать наши права!

«Господь и ангелы его, – Эллери сжал пальцами переносицу. – Зачем я только вышел сегодня из дома…».

Всё началось, кажется, пару дней назад. От своего друга – полицейского Ненада Млинарича, – Эллери узнал о странном ограблении. Пострадали сразу несколько горожан, а пропали вещи, которые Эллери никак не мог связать между собой. Мистер Диньянди лишился ящика с инструментами, Элви – нескольких пластинок, а пожилая миссис Пайнз – фамильного кольца. Миссис же Уиллер, грозной тенью нависавшая над Эллери, не лишилась ничего, но разъярённой орлицей ринулась защищать права соседей. Похвальное рвение, только – с точки его зрения, – направленное не совсем в то русло.

– Миссис Уиллер, я этого не сделаю, – спокойно произнёс Эллери. – Журналистика не может опираться на представления об «очевидном»: только на факты.

Ноздри миссис Уиллер гневно раздулись. Ещё чуть-чуть, подумал Эллери, и она дохнёт на меня огнём – хотя дышать огнём хотелось и ему тоже. Жаль, что он не умел.

Будь здесь главный редактор, чёрта с два с ним бы стали так разговаривать. А вот Эллери Лейк – совсем другое дело. Рост всего в пять футов и девять дюймов, золотистые волосы, веснушки на крыльях носа и громадные светло-голубые глаза. Эллери Лейку, несмотря на его двадцать пять, редко давали даже двадцать. И у моложавости были свои плюсы, но минусы их перешивали.

– «Об очевидном»? – от гнева шоколадная кожа миссис Уиллер потемнела ещё сильнее. – Да миссис Пайнз видела их возле своего дома! Своими глазами! Это, по-вашему, не факт?!

– Видела? – удивлённо моргнул Эллери. – А полиция в курсе?

– Это вы с вашим приятелем должны знать! Газета для чего нужна? – миссис Уиллер ткнула пальцем в сторону Эллери. – Чтобы заставлять других работать! Так сделайте милость!

Дело принимало всё более странный оборот. Флетчи, которых так настойчиво обвиняла миссис Уиллер, жили обособленной общиной на кромке леса. Изредка их видели в Тенваре: они покупали лекарства и стиральные порошки. Но, простите, пластинки? Эллери сомневался, что у них и проигрыватель-то был. По крайней мере, ходили слухи, что Флетчи избегают технологий.

Впрочем, тот факт, что миссис Пайнз видела грабителей, возвращал его теорию к состоянию гипотезы. В конце концов, Эллери не знал, чем живут Флетчи и зачем им всё это могло понадобиться. Когда предостерегаешь горожан от домыслов, важно и самому не забывать о журналистской объективности.

«Итак, – Эллери сделал мысленную засечку, – во-первых, позвонить Ненаду. Во-вторых, поговорить с миссис Пайнз. В-третьих… А в-третьих не обойтись без кофе».

– Миссис Уиллер, я поговорю с полицией, – в низком, вопреки миловидной внешности, голосе Эллери зазвучал металл, – и мы разберёмся с показаниями миссис Пайнз. Если выяснится, что в ограблении замешаны Флетчи, газета обязательно выпустит опровержение.

– То-то же, молодой человек, – миссис Уиллер довольно качнула головой и схватилась за дверную ручку. – Мы будем ждать опровержения, вот что я скажу! – и она хлопнула дверью с такой силой, что со стола Эллери слетели распечатки.

Когда горожане, наконец, разошлись, опустевший офис «Эха» сразу показался Эллери громадным дворцом арабского шейха. Если, конечно, шейхи выстилают полы линолеумом, заставляют комнаты офисной мебелью, а в качестве декора используют клейкие стикеры. Эллери сорвал один, зачеркнул написанное и набросал план. Долгожданная тишина окутывала его мягким пледом: нарушало её только гудение старенького компьютера.

«Ненад… Миссис Пайнз… Флетчи… – мысленно повторял Эллери. – Нет, что-то здесь не так».

Он приклеил стикер к стене и потянулся за телефонным справочником. Дом миссис Пайнз оказался едва ли не в центре Тенвары. Чуть поодаль жил мистер Диньянди, а рядом с ним – Элви Веллегре. Эллери пытался отмахнуться от своих домыслов, но странности дела не давали покоя. Флетчи жили на самом краю города. Чего ради им – какими бы странными их не считали, – тащиться в центр? Что такого особенного в кольце миссис Пайнз?

Эллери Лейк откинулся на спинку стула, крутя ручку между пальцами. Обычным это ограбление не было точно: вот домысел, от которого он никак не мог избавиться.

***

– Дела, – лаконично прокомментировал Ненад, когда Эллери вкратце обрисовал ему встречу с горожанами. – Может, пообедаем вместе? Расскажешь в деталях и красках.

– Боюсь, мне не хватит таланта, – усмехнулся Эллери, вспоминая колоритную миссис Уиллер.

– Больше веры в себя, Эл, – из динамика телефона донёсся стук пальцев по сенсорному экрану. – Адрес я сбросил. Давай, до встречи.

Короткие гудки не оставили и шанса отказаться от предложения. Впрочем, Эллери не возражал: странное ограбление и в самом деле его заинтересовало. Интересом этим он, правда, не гордился. В конце концов, пострадали люди: Элви Веллегре заливался слезами всю их встречу, а миссис Пайнз, видевшая грабителя воочию, могла схлопотать сердечный приступ. Но всё же Эллери поймал себя на том, что набирает статью чисто механически, а мысли его крутятся вокруг инструментов, пластинки и кольца.

– Кому они сдались? – бормотал Эллери под щёлканье клавиатуры и воодушевляющий, несмотря на текст, припев Mr. Brightside.

Постепенно становилось очевидным: дело не столько в ограблении, сколько в скучнейшем рабочем дне. В редакции почти не было постоянных авторов, потому что не находилось столько событий. Главный редактор, ещё один корреспондент, верстальщик – и целая армия внештатников в основном из студенческой молодёжи, приезжавшей в Тенвару на каникулы. Когда-то компанию им составляла ещё и секретарша, но недавно она перебралась в Хелену: поближе к дочери и внукам.

Поэтому сейчас офис неприятно пустовал. Редактор повёз сына на очередное обследование, корреспондент взял отпуск, чтобы отметить годовщину свадьбы, а верстальщик и вовсе являлся лишь по выходным, чтобы подготовить газету к выпуску. Так что холостой и бездетный Эллери Лейк проводил среду в полнейшем одиночестве. Неудивительно, что при максимуме свободного времени и минимуме забот он только и думал о том, кто мог влезть в дома Элви, мистера Диньянди и миссис Пайнз.

«Ладно, хорошо, – Эллери заблокировал рабочий компьютер. – Это уже становится манией. Какой-то из пунктов плана я ещё не выполнил? Кажется, кофе?».

Отношения с другими напитками у Эллери не складывались. Молоко отдавало силосом, чай – заваренным сеном, у алкоголя ощущался обжигающий привкус спирта, а сладость газировки липла к языку. Кофе выгодно выделялся на общем фоне и, хоть уже не дарил желанной бодрости, но всё же помогал сосредоточиться. А это сейчас ой как требовалось: статья о местной фабрике так и осталась незаконченной.

Эллери выключил радио, включил автоответчик, запер офис и спустился на первый этаж своеобразного бизнес-центра. В приземистом кирпичном здании, помимо «Эха», ютились риэлторы, страховщики, местный супермаркет и крохотный закуток с кофе навынос. Юноша, мечтательно пританцовывавший за стойкой, тут же помахал Эллери рукой.

– Эй, мистер Лейк, привет! Американо, всё, как всегда, да?

– Какая память, Хеджи, – восхитился Эллери.

– Ну так не зря зарплату получаю, – Хеджи расплылся в улыбке и потянулся за картонным стаканчиком. – Как ваше ничего? Я вот слышал, что Оттелин замуж собирается. Миссис Телфорд в супер приходила, закупалась – а мне ж всё с моей стойки видно и слышно…

Хеджи Хокс вполне мог стать звездой монохромного «Города грехов». Тёмные волосы, белая кожа, громадные чёрные глаза и обескровленные губы – даже кафельная стена казалась ярче. Недостаток цвета в облике с лихвой компенсировали эмоции: Хеджи лучился улыбкой и болтал без умолку, делясь последними сплетнями. Эллери внимательно слушал и изредка комментировал, пока на фоне неоном мигала мысль: недавно Хеджи остался сиротой. И такой оптимизм – это следствие внутренней стойкости или попытки внушить себе, будто жизнь не заканчивается?

«Если память мне не изменяет, твоя фамилия “Лейк”, а не “Фрейд”», – мысленно остановил себя Эллери. Хоть люди и вызывали у него интерес, психологом он не был. И не хотелось домысливать за окружающих мотивы их поведения.

– Всё, кажись, – ежедневный выпуск «Сплетней Тенвары» завершился широкой улыбкой Хеджи. – Мистер Лейк, а чего это за делегация такая утром была? По поводу тех краж, что ли?

– Ну разумеется, – кивнул Эллери, прислушиваясь к звукам песни. – Миссис Уиллер не порадовало, что я не написал во всю полосу: нас ограбили Флетчи.

– А вы это, – слегка нахмурился Хеджи, – не верите, что ли, что это они были?

– Хеджи, приятель, а причём здесь вера? – улыбнулся Эллери. – Важны только факты, а их пока очень немного… Какая интересная песня у тебя играет. Никогда её раньше не слышал.

– О, это The Blue Nile, – Хеджи немного прибавил громкость на телефоне. – В наших широтах да в европейских долготах их не очень-то знают, но песни просто волшебные. Крыши, ночь, фонари, города… Вот это вот всё. Типа шотландская промышленная романтика.

– Как-как? – Эллери вынул из кармана джинсов свой телефон.

– The Blue Nile, – охотно повторил Хеджи. – А так непонятно пока, что если грабитель не Флетч, то кто?

– Понятия не имею, – пробормотал Эллери, сохраняя заметку с названием группы. – Но рискну предположить, что у полиции особенно нет подозреваемых. В конце концов, кому могли понадобиться сразу инструменты, пластинки и кольцо?

– Да, в целом, понятно, на самом деле, кому, – Хеджи придвинул к нему картонный стаканчик. – Инструментами починить что-то можно или построить, колечко – подарить кому, а пластинки… Ну, просто послушать, да? Я не детектив, конечно, но кажется, что дело тут в инструментах сто процентов. А остальное так, до кучи.

– До кучи, – отрешённо повторил Эллери, внимательно глядя в чёрные глаза бариста. – Может, ты и прав, Хеджи.

Рассуждения бариста заставили задуматься, а почему грабитель не взял деньги и драгоценности. Кольцо миссис Пайнз не в счёт: Ненад рассказывал, что серебро со стекляшкой напоминает леди о покойном муже. Но на чёрном рынке придётся доплатить, чтобы его хоть кто-то взял. Так, может, в странном перечне украденного и кроется разгадка? Вдруг они зря создали мрачный флёр у этого дела и приплели к нему Флетчей, а вещи украл кто-то не вполне в себе?

– Ладно, Хеджи, ещё увидимся, – Эллери отсалютовал бариста картонным стаканчиком, незаметно сунув чаевые под стойку с меню. – И лови комплимент за музыкальный вкус.

Хеджи Хокс довольно заулыбался. И, если бы не слишком бледная кожа, он б наверняка зарделся – но пока самым ярким в закутке оставалась жёлтая, как солнце, неоновая надпись на кафельной стене.

***

Пахло хвоей и сливочным пломбиром, которым отдавали первые морозы. Вдалеке виднелся синий бриллиант торгового центра, а вблизи – аккуратные домики, кирпичные магазинчики и неоновые вывески, переливавшиеся в пасмурном полумраке инопланетным сиянием. Эллери Лейк пробежался взглядом по витринам и выбрал нужную: ту, что обещала напоить горячим кофе и угостить вкуснейшим пирогом. Впрочем, именно пироги Эллери не интересовали. А вот офицер Млинарич, ждавший его на ланч, интересовал – и ещё как.

– Добро пожаловать в пекарню «Алетрия», – поприветствовала его девушка за стойкой. – Присаживайтесь, я скоро подойду.

– Спасибо, – коротко поблагодарил Эллери и направился к нужному столику.

Ненада Млинарича было легко найти как в полупустом кафе, так и в тесной толпе. Высоченный – под семь футов, – Ненад неизменно привлекал внимание как ростом, так и внешностью. Его тёмные волосы и смуглая кожа странным образом сочетались с почти прозрачными глазами, чей гипнотический взгляд мало кто мог выдержать. Эллери относился к этому меньшинству, хотя и ощутил лёгким дискомфорт, когда пожимал Ненаду руку.

– Детективом заделался? – уточнил Млинарич, когда Эллери сел напротив. – Зарплаты уже не хватает?

– А что, – удивлённо моргнул Эллери, – в газете ещё и платят?!

Ненад громко хмыкнул – что обычно выражало крайнюю степень веселья, – и придвинул к себе меню. Эллери же откинулся на спинку плюшевого диванчика и скрестил руки на груди. Старые лампы бросали мягкий свет на деревянные стены, выкрашенные тёмно-голубой краской, и десерты, хранившиеся под вогнутым стеклом витрины. Приятно пахло ванилином, а в колонках потрескивал ненавязчивый джаз. Чисто, уютно и, главное, тихо. После шумного утра у Эллери развилась чувствительность к громким звукам.

– Готовы сделать заказ? – возле столика возникла официантка.

– Пирог дня, – кивнул Ненад, – чёрный кофе… И ему то же самое.

– Спасибо, Ненад, но пироги – это не моё, – возразил Эллери.

– Раздвинь внутренние горизонты, Эл, – Млинарич вернул меню официантке. – После этих пирогов категории «сладкое» и «солёное» исчезают, а на их место приходят «пироги из “Алетрии”» и все остальные.

– Тебе что, доплачивают за рекламу? – покачал головой Эллери. – Хорошо, ладно, давай попробуем чертовски хороший вишнёвый пирог.

– Сегодня он грушевый, – Ненад взглянул на Эллери, вызвав лёгкое головокружение своими бездонными глазами. – Так что было утром?

– Пришествие миссис Уиллер. Её возмутило, что я не обвинил в ограблениях Флетчей. А ещё, кстати, она сказала, что миссис Пайнз видела их возле своего дома. «И вы, и полиция зря проедаете свой хлеб, вот что я скажу», – проговорил он густым басом, подражая интонациям миссис Уиллер.

Сразу после пародии, вознаграждённой сдержанной улыбкой Млинарича, на столе возникли дымящиеся чашки и тарелочки с пирогом. На пышном тесте таяли шарики ванильного мороженого, но Эллери первым делом потянулся за кофе. К еде он в основном был равнодушен, а уж к сладкому – особенно.

– Я не могу разглашать подробности расследования, – заметил Ненад. – Дело, к тому же, не моё, но я знаю, что реплика Уиллер неслучайна.

– Так, Ненад, подожди, – слегка нахмурился Эллери. – Я, кажется, перестал понимать твой изысканный английский юмор. Если ты знаешь о миссис Пайнз, то зачем позвал меня на обед?

– Нужно мнение со стороны. Чем больше я думаю об этом деле, – Ненад отправил в рот увесистый кусок пирога и невозмутимо его прожевал, – тем меньше понимаю, кто может быть преступником. Сработано чисто, но спёрли при этом какое-то барахло. Все твердят, что это были Флетчи, но с такими шансами это мог быть кто угодно.

– То есть и Флетчи тоже? – уточнил Эллери.

– И Флетчи тоже, – подтвердил Ненад. – Вот что мы о них знаем?

Когда-то – как, по крайней мере, рассказывали горожане, – Флетчи считались такой же частью общины, как Уиллеры, Телфорды и другие семьи. Дети ходили в школу, взрослые – работали на местной фабрике. Всё, в общем, как у всех, пока Флетчи вдруг не разбили лагерь на пустыре. Возможно, тогда это было каким-то временным протестом, но вот Эллери и Ненаду исполнилось по двадцать пять – а уже не одно поколение Флетчей жило в трейлерах у леса.

Эллери не знал подробностей истории, да и не слишком интересовался. Всё это предания старины глубокой, а у него достаточно забот и в настоящем. Те же фамильные кольца, инструменты и пластинки, таинственным образом исчезнувшие из домов горожан. И Флетчи, которым приписывали всё – от колдовства до похищений, – каким-то образом оказались в этом замешаны.

– Мы знаем немного, – Эллери побарабанил пальцами по чашке. – Они живут, не полагаясь на общину или государство, а в качестве развлечений предпочитают чёрную магию. И я не понимаю, зачем таким людям пластинки. Инструменты – допустим, действительно полезная вещь. Кольцо – предположим, хотят навести порчу на миссис Уотерс. Но пластинки? Заговоры на нью-вейве?

– Я тоже не понимаю, с чего они вдруг стали красть. И ещё не понимаю, зачем обносить три дома кряду. Вот, скажем, дом Диньянди, – Ненад придвинул к себе сахарницу. – Рядом – дом Веллегре. А здесь, – Млинарич поставил солонку на приличном расстоянии от сахарницы, – живёт миссис Пайнз. На черта делать такой крюк?

– Ещё так далеко от своей общины, – заметил Эллери, вспоминая свои утренние размышления.

– Именно, Эл, именно, – Ненад вонзил десертную вилочку в мякоть пирога. – Просто ограбление Шрёдингера, так что мне, разбалованному мирной жизнью, придётся почесать мозг.

На этой фразе Млинарич отправил в рот новую порцию пирога. Эллери же взглянул на керамическую Тенвару в миниатюре, пытаясь систематизировать всё, что он узнал и услышал. Получалось, честно говоря, так себе. Расследованиями Эллери заниматься не приходилось, потому что в Тенваре обычно ничего не происходило. Ну или происходило – но не то и не так.

Ветер уронил деревья и повредил проводку. На конкурсе выпечки победила миссис Уиллер. В мастерской Диньянди акция. Вот такими обычно выходили полосы «Эха»: провинциально уютными и спокойными. И даже преступления, которые изредка просачивались в газету, поражали своей обыденностью. Мистер Уиллер въехал в машину миссис Телфорд. Мистер Телфорд задержан за нарушение общественного порядка, в переводе с процессуального: за то, что обматерил мистера Уиллера при всём честном народе. Такой Эллери помнил жизнь в Тенваре – и странное ограбление никак в неё не умещалось.

Как, собственно, и детективные измышления – в его голову. Растерянность, усталость, лёгкая тревога – всё это пробирало подобно ветру, завывавшему за окнами.

– На самом деле, Эл, я позвал тебя пообедать из корыстных побуждений, – вдруг заговорил Ненад. – Есть одна просьба, и я пойму, если ты окажешь.

– Я слушаю, – кивнул Эллери, ощущая странное покалывание электричества на коже.

– Пожалуйста, поговори с Лиландом Флетчем. Я не смогу вложить это в дело – но всем будет спокойнее, если они честно скажут, как связаны с ограблением. Иными словами, Эл, я прошу тебя помочь.

Последним, от кого Эллери ожидал услышать просьбу от помощи, так это от Ненада. Он легко решал любую проблему, причём масштаб его совершенно не смущал: подтекающий кран, уплата налогов, смертельная опасность – просто позвоните офицеру Млинаричу. Что же за чертовщина творится с этим ограблением, раз ему понадобился Эллери Лейк?

– Миссис Пайнз – мировая старушка, и мы с ней поладим, – объяснил Ненад. – Но Флетчи – другое дело. Полиции они не доверяют, но, может, поговорят с журналистом, который как бы борется за их честное имя? Если вытянешь из Лиланда хоть какую-то информацию, цены тебе не будет.

– Цена очень даже будет. Помнишь же, что зарплаты в газете мне уже не хватает, – усмехнулся Эллери, прежде чем взять серьёзный тон. – Ненад, я попробую, конечно, но ничего не обещаю. Ведь с горожанами я так и не нашёл общий язык.

– А вдруг в этом вся и суть, – загадочно усмехнулся Ненад, похлопывая его по плечу. – Спасибо, Эл, я твой должник. Так что счёт можешь выставлять на моё имя.

Запись вторая

На следующее утро редакция встречала Эллери рабочей суетой. Щёлкали клавиши. Поскрипывал старенький принтер. В углу, который громко звался «кухней», булькал закипавший чайник. Иногда звякал телефон, и автоответчик глубоким баритоном просил оставить сообщение, после которого корреспонденты обязательно перезвонят.

Если в среду офис пустовал, то в четверг появился хотя бы главный редактор – и он с нетерпением ждал рассказа о пришествии миссис Уиллер. Эллери деликатно уточнил, как прошло обследование сына, затем продолжил пантомимой, изображавшей вторжение горожан, а закончил требованием опровержения. Джордан Бёрк – редактор «Эха», – слушал, хмурился и скрещивал руки на груди, от чего шевелились драконы на его татуированных предплечьях.

– Мрак, – констатировал редактор. – Что-то в этой истории нечисто.

– Например, всё? – уточнил Эллери.

Вместо ответа Джордан задумчиво почесал кончик крупного носа. Бёрк работал журналистом всю жизнь, но Эллери искренне не понимал, почему. Хрипловатый баритон, пробиравший до костей, татуировки, длинные волосы, убранные в незатейливый хвост – их редактор выглядел как рок-звезда на пенсии. Джордану было на роду написано планировать туры и успокаивать толпы поклонников, но он планировал выпуски «Эха» и успокаивал разве что горожан. Впрочем, Эллери как никто знал, что внешность бывает обманчива.

– Не претендую на лавры офицера Млинарича, – Джордан положил крупные ладони на стол. – Но тут какая вишенка на торте: Делия Уиллер заявляется в редакцию и требует обвинить Флетчей. В тот самый день, когда в редакции был только ты. Смекаешь, компадре?

Теперь нахмурился Эллери. Ведь действительно: с Джорданом Бёрком миссис Уиллер спорить не решалась. А вот с Эллери Лейком – запросто: из-за мальчишеской внешности он казался лёгкой добычей.

– Ты же не хочешь сказать, – с лёгким недоверием отозвался Эллери, – что миссис Уиллер причастна к ограблению?

Он попытался вспомнить всё, что знал об этой пробивной женщине. Уиллеры – одна из старейших семей города, члены которой много сил отдавали общине. И больше всего сил отдавала как раз Делия Уиллер. С яростью тигрицы она защищала соседей, отстаивала строительство важных объектов, устраивала благотворительные вечера, чтобы поддержать тех, кто в этом нуждался… Эллери не испытывал к ней симпатии, но, в общем и целом, относился с уважением. И в то, что миссис Уиллер могла кому-то вредить, верить не хотелось.

«Впрочем, Флетчи – не часть общины», – разумно рассудил Эллери.

– Я хочу сказать, что не верю в совпадения, – тяжёлый взгляд Джордана придавил бетонной плитой. – Поэтому неплохо бы потолковать ещё и с Уиллер. Правда, это не просто крепкий орешек: это чёртово пушечное ядро.

– Можем натравить на неё Ненада, – предложил Эллери.

– Мрак, – отмахнулся редактор. – При всём уважении к офицеру Млинаричу, коммуникация – не его сильная сторона. В общем, поговорю с ней сам, – решил Джордан, потянувшись к телефонной трубке.

Эллери, считавший намёк, тактично покинул кабинет редактора. От досады он невольно поморщился: и почему ему самому не пришло в голову, что рвение миссис Уиллер выглядит подозрительно?

«Наверное, потому, что я не детектив?» – попытался Эллери утихомирить свой синдром самозванца.

И всё-таки фраза Джордана не шла из головы, даже когда он сел за работу.

Из радиоприёмника доносился тёплый голос Стиви Никс, которому вторил слегка нервный тенор Линдси Бакингема. Эллери напевал себе под нос, набирая текст очередной статьи об очередной ярмарке, и перед глазами вновь возник образ миссис Уиллер: внушительной женщины, которая с одинаково угрожающими интонациями спорила с мэром и желала внукам спокойной ночи. Могла бы такая женщина пойти на что-то аморальное, лишь бы защитить то, что дорого?

Эллери попытался представить себя на её месте, но воображение вдруг выдало синий экран с нечитаемыми символами. В его жизни не было чего-то настолько ценного. Это помогало оставаться беспристрастным, что делало Эллери, в общем-то, неплохим журналистом. Но делало ли это его хорошим человеком?

По какому-то странному наитию Эллери отодвинул стул и направился к громадному конторскому шкафу, где хранились подшивки старых номеров. Летом ему исполнилось двадцать пять, причём часть жизни он провёл вдали от Тенвары. Вдруг в это время произошло что-то такое, что заставило Делию Уиллер возненавидеть Флетчей? И теперь она старается их подставить, используя для этого удачно сложившиеся обстоятельства?

Папка с подшивками распахнулась, дохнув на него облачком золотистой пыли. Эллери откашлялся и уткнулся взглядом в пожелтевшие страницы. Благотворительный бал… Поздравление с помолвкой… Мэр Шэдоу и Роджер Делимур торжественно открыли строительство торгового центра… Пока в мире случались кризисы и катастрофы, Тенвара жила своей размеренной жизнью: словно заснеженный городок в стеклянном шаре.

«Почему я вдруг решил, что что-то найду? – Эллери перевернул шуршащую страницу. – Или что найду что-то в первом попавшемся номере?».

От бесцельных поисков его отвлёк деликатный стук в дверь. Эллери быстро убрал папку в шкаф и потянулся к хромированной ручке двери. Неровное стекло размывало силуэт какой-то посетительницы: к счастью, в этот раз одной.

– Доброе утро, – поздоровалась гостья, сжимая в руках льняной шоппер с каким-то акварельным рисунком, – я по поводу вакансии. Вы ведь ещё ищете секретаря?

Эллери с лёгким удивлением посмотрел на посетительницу. Должность секретаря не поражает карьерными перспективами: отвечаешь на звонки, принимаешь объявления, следишь за чистотой в офисе – и так до тех пор, пока не надоест. Поэтому на вакансию обычно откликались пожилые леди. У них на горизонте маячила долгожданная пенсия, позволявшая перетерпеть однообразную деятельность. А иногда она даже была им в радость: сидишь себе, вяжешь тихонечко, а после работы бежишь нянчить внуков – совершенно не утомлённая тяжёлым трудом.

Девушка на пороге выглядела ровесницей Эллери. А потому – он поразился логичности собственных рассуждений, – вряд ли успела обзавестись внуками. Так зачем ей бесперспективная должность секретарши, когда можно посвятить время и силы работе мечты? Впрочем, Эллери ли задавать такие вопросы? Лет в шестнадцать он тоже представлял себя не корреспондентом провинциальной газеты. Вспомнив, наконец, о манерах, Эллери галантно придержал дверь и жестом пригласил гостью в офис.

– Да, мэм, ещё ищем, доброе утро, – Эллери указал на диван, обитый потрескавшейся коричневой кожей. – Располагайтесь, а я пока спрошу босса, сможет ли он с вами сейчас поговорить.

– Спасибо, – кивнула девушка, – мистер?..

– Эллери Лейк, – представился он, одновременно отправляя Джордану сообщение о гостье.

– Как Эллери Куинн? – спросила девушка и тут же виновато улыбнулась. – Извините, пожалуйста. Вас, наверное, постоянно об этом спрашивают.

– На самом деле нет, – поспешил успокоить Эллери. – Эллери Куинн – не такая рок-звезда, чтобы его всё время вспоминали. А как вас зовут, мэм?

Он мельком осмотрел гостью, пытаясь предположить, какое бы имя ей подошло. Высокая – одного роста с Эллери, – и антично красивая с точёными, будто скульптурными, чертами лица. Всё в облике – от волнистых каштановых волос до отдававшего яблоней парфюма, – дышало уютом и спокойной силой, так непривычной для Эллери. В Тенваре девушки, как правило, делились на два типа: цепкие, деловитые, предприимчивые – и хрупкие, женственные, пробуждавшие в мужчинах рыцарские качества. Незнакомка не подходила ни под одну категорию, и портрет —мягкий, как её свитер, и прохладно-стальной, как её серые глаза, – двоился, будто стереокартинки, менявшиеся в зависимости от угла зрения.

«У неё должно быть какое-нибудь старомодное имя, – пришёл к выводу Эллери, не уставший развлекать себя попытками понять других. – Марго, скажем, или…».

– Белла, – девушка протянула руку, увенчанную аккуратным френчем. – Белла Найтингейл. Приятно познакомиться.

– Взаимно, мисс Найтингейл, – Эллери осторожно сжал тонкие пальцы.

Рукопожатие – и без того короткое, – пришлось прервать, чтобы прочитать сообщение от Джордана. «10 мин. подождёт?» – интересовался босс, и Эллери переадресовал его вопрос мисс Найтингейл. Белла коротко кивнула и объяснила, что она только устроилась в городе, а потому никуда не торопится.

– Тогда, может, кофе? – вежливо предложил Эллери.

– Буду благодарна, – Белла вновь взглянула на шоппер, избегая смотреть прямо в глаза. – С молоком, но без сахара.

– Так точно, мэм, есть с молоком, но без сахара, – отрапортовал Эллери.

В «кухне» обычно хранилась пачка растворимого кофе: как раз на такие – пусть и крайне редкие, – случаи. Правда, Эллери её почему-то не нашёл. На подоконнике, помимо пластикового чайника, обнаружились только заветревшиеся крекеры и бутылка с зелёной жижей, которой нужно было присвоить статус биологического оружия.

«Хеджи, выручай», – Эллери вынул из кармана джинсов телефон.

Бариста улетело сообщение с просьбой принести кофе, а следом – денежный перевод. В ответ Хеджи отгрузил вагон восторженных эмодзи, обещая, что всё будет в лучшем виде. С чувством исполненного долга Эллери вернулся в офис – вернее, просто сделал по нему круг, обходя рабочие места, – и услышал рокочущий баритон Джордана.

– Бёрк, – кратко представился он, протягивая Белле смуглую ладонь. – Главный редактор. С мистером Лейком вы…

– Господь и ангелы его, – закатил глаза Эллери. – Можно ещё официальнее, Джордан, что же ты так фамильярно?

–…предполагаю, уже познакомились, – невозмутимо продолжил редактор. – Прошу в мой кабинет, мисс Найтингейл. И вас тоже, сэр, – он строго глянул на Эллери.

Кабинет редактора мало чем отличался от офиса в целом. Тот же утилитарный стол, кресло, обтянутое матерчатой сеткой, старенький компьютер, кожаный диванчик для посетителей – и деревянные панели, скрывавшие кирпичные стены. От The Killers, которых слушал Эллери, Джордан отгораживался стеклянной дверью с табличкой: «Джордан Бёрк, “Эхо Тенвары”, главный редактор».

– Что ж, мисс Найтингейл, – Джордан положил ладони на стол. – Расскажите о себе. Вы, как я понимаю, у нас недавно?

– Да, я только-только к вам перебралась. Моих родителей, – её нижняя губа дрогнула, – не стало, и решила пожить где-то… где мне не напоминает о них каждая мелочь.

– Соболезнуем, мисс Найтингейл, – сочувственно улыбнулся ей Эллери.

Дальше собеседование пошло по классическому сценарию. Джордан спрашивал об опыте и планах, а Эллери осторожно намекнул, что на должности секретаря её ждут увлекательные диалоги с горожанами, но ничего больше. Белла отвечала чётко и вдумчиво. Уже работала секретарём в благотворительном фонде, поэтому думаю, что справлюсь. Планирую остаться надолго, если мне здесь понравится. Готова к однообразной работе, потому что ищу только две вещи: покой и средства на жизнь. Тёплый и спокойный голос противоречивым образом сочетался с быстрыми движениями пальцев, теребивших ручку шоппера.