Лисы днем охотятся

Посвящаю маме и всем, кто сражается каждый день

Не бойтесь выходить из своей норы

– Дядюшка Лис, расскажи мне историю, -

Просил лисенок в норе.

– О полянах, грибов территорию,

Что увижу однажды во сне.

О быстрой реке с моховыми камнями

И высоких-высоких дубах,

Что обнимают своими ветвями

И молят о наших грехах.

О мокрой траве на длинных тропинках,

Что протоптали наши деды.

О жучках на озерных кувшинках

В лесу, где поют молодые дрозды.

Прошу, расскажи о далеких мирах,

О волках, что воют всю ночь, –

Зевнув, лисенок уснул на глазах,

Мечты улетучились прочь.

Дядюшка Лис в ответ прошептал:

– В норе своей чуда не жди.

Мир этот огромен, а ты слишком мал.

У тебя еще все впереди.

Собрание четвертое

Облака изо рта и реки из глаз

Все, что ты делаешь, не напрасно

Ты такой красивый, когда погас

Ты такой красивый, когда несчастный

______________________

Зеркало – Лэривэйн & Daniel Shake

Адреналин нас кормит

– Леший

This is the life – Amy MacDonald

Ты просыпаешься утром

С двойной тяжестью в голове.

Куда ты собираешься идти?

Где ты заснешь сегодня ночью?

This is the life – Amy MacDonald

– Попался!

Табаки схватил жука со стены и, держа за края панциря, перевернул его, улыбаясь, смотря, как насекомое дергает своими лапками.

У жука была темно-зеленая спинка с желтоватым пятном посередине – самое уязвимое место, где был не толстый панцирь, скрывающий крылья, а тоненькая ткань, открывающая вид на специальную железу, которая начинала светиться в темноте в двух случаях: для привлечения самки или при опасности. Если изловчиться, можно было проткнуть острием уязвимое место и извлечь пару капель светящейся железы, чтобы использовать ее для скрытых посланий на стенах. Секрет этой жидкости был еще в том, что просто так в темноте он не светился. Жук сам с помощью трения создавал такой эффект, а людям для этого нужно было просто посветить на надпись фонариком.

То есть, если просто пройти мимо слов, написанных с помощью веществ этих насекомых, то ничего и не заметишь. Но как только поднесешь фонарик – надпись расцветала, становясь яркой на несколько часов. Причем было не важно, попадает свет на край фразы или в середину – частички железы распространяли сияние на весь рисунок, вне зависимости от его размера.

Табаки узнал про такое развлечение у местных. Дети Рагнара перебрались в подвал к Крысам – давним знакомым Дерека – на пару дней, да так и остались там на целый месяц. Время течет быстрее, когда весь день одинаково темно.

Табаки здесь нравилось, чего нельзя было сказать про остальных. Никакого солнца, только искусственный свет от ламп, на стенах плесень, вечная сырость, такая, что одежду после стирки высушить до конца было просто невозможно, вонючие крысы и кусающие по ночам жучки, интернет и связь в лучшем случае ловили в определенных местах, если встать на стул, и минусы продолжались, но Табаки как будто бы было все равно. Или, может, он просто делал вид, кто его поймет.

Сами Крысы вместе с их главарем, Мэтью Полроем, ветераном событий Того-Самого-Сентября и старым другом Лешего, как раз перебрались в подвал восемь лет назад в поисках безопасности, да так там и остались. Дереку было больше не к кому идти, и старое знакомство с Мэтом помогло ему и Детям Рагнара обрести новый дом, пусть вонючий и некомфортный, зато с крышей над головой, едой и мнимой безопасностью.

Разумеется, не все жители, коих насчитывалось около ста человек (точную цифру не знал даже Мэт, давно плюнув на учет жизни и рождаемости, когда Рейдовские стали шастать туда-сюда, а Голоса – местные бомжи – спускаться на зимовку), были рады такому повороту событий. В особенности местная шпана под предводительством Генри Полроя, сына Мэта.

Выросший в условиях подвала, Генри в свои шестнадцать выглядел намного младше своего возраста, был худ и с большими синяками под глазами. В общем, такого на улицах легко толкнуть в лужу, плюнув сверху. Табаки, собственно, намеревался так и сделать, когда Генри стал наезжать на него за то, что Табаки стал лазить по туннелям куда не надо, но младший Полрой оказался юрким и умным, ударив лишь один раз кулаком по бедной многострадальной печени Табаки.

– Я понял, – захрипел Табаки и больше с этим бесом не связывался. Однако, когда они попривыкли друг к другу, Табаки стал заключать разные сделки для собственной выгоды, поняв, что Генри знает здесь все про всех. Более того, как раз-таки Генри рассказал Табаки про такую развлекаловку, как светящийся секрет жука, из которого можно было писать тайные послания на стенах туннеля.

Генри называл этих жуков со светящейся жидкостью «Вортуны»: от слов «Фортуна» и «Вандализм». Его отец называл их «Паразиты», поскольку те уничтожали запасы продуктов, откладывая там личинки, и приказал их убивать при первой возможности. Поэтому найти такого жука было настоящей удачей.

Табаки улыбнулся, осторожно сжимая насекомое в руке, чтобы не повредить светящуюся железу. И все для того, чтобы на стене написать:

«Рагнар лох».

Табаки засмеялся, и его эхо разнеслось по пустым темным коридорам подвала, который, на самом деле, был канализацией со множеством туннелей и ходов. Крысы избегали любых слов, связанных с ощущением нечистот, и предпочитали называть свое жилище подвалом. Пусть даже с водостоками, плохим запахом и всякой мерзкой живностью.

Но тут Табаки услышал чьи-то шаги и закрыл себе рот свободной рукой, чтобы не спугнуть торопящегося сюда человека. Мысль о том, чтобы напугать незнакомца, вызвала у парня приятное предвкушение.

Темный сгусток приближался вместе с ярким лучом фонаря, опережающим человека. Табаки притаился за углом и тихонечко выглянул в коридор. Шаги были нервными и большими, словно принадлежали кому-то сильному и нетерпеливому. Казалось, стоит приделать к его ботинкам железные подковы – и земля содрогнется.

Табаки нахмурился и вовремя юркнул в темноту, чтобы его не заметили. Человек, который шире в костях и выше тебя ростом, может не так понять неожиданный крик посреди туннеля и с перепугу треснуть по башке.

Незнакомец прошел мимо, освещая стены резким лучом света, и остановился у тупика с лестницей, что вела наверх, в город.

Подвал был полон разных выходов на поверхность и тайных ходов, будь то люки прямо посреди проезжей части или замурованная комната под фонтаном в парке. Проходимая часть выходов, засекреченная сверху, была доступной для всех жителей, но подвал не был бесконечным, располагаясь в восточном районе Брокледа, захватывая часть Табакерки, поэтому для безопасности часть туннелей была завалена и закрыта для переходов. Но жители подвала почти не выходили на поверхность, предпочитая жизнь под землей. В основном вниз спускались Рейдовские – принести продукты или навестить любовь всей жизни – но все они были юнцами, передвигающимися как можно тише.

Табаки знал только одного с такими громкими шагами.

Он осторожно выглянул из укрытия и, увидев Дерека, расслабился, выдохнув и вновь улыбнувшись. Эта жертва для его игры «Напугай и беги» подходила как нельзя кстати. Дерек частенько попадал под такие развлечения Табаки и все ему прощал. Может, потому, что в нужные моменты Табаки становился лучшим бойцом и другом. А может, потому что ему было жаль этого парня, который частенько вел себя как ребенок, которому не хватало внимания.

Табаки уже был готов броситься из укрытия, как заметил обеспокоенность Дерека и помедлил. Дерек держал какой-то маленький прибор в одной руке и фонарь в другой. И луч света, и глаза друга смотрели вверх, на люк.

Он явно кого-то ждал.

Волнение и радость внутри Табаки сменились заинтересованностью. Он, словно кот, прищурился и наклонил голову, наблюдая за событием. Он любил собирать разные секреты обо всех и хранить их в своей шкатулке где-то на дне норы воспоминаний. Где-то глубоко, где рядом были зарыты его собственные.

Потеря Дока, своего дома и фабрики, казалось, должно было сломить Дерека, но тот лишь больше воспрял духом, хоть и не показывая, что местная сырость и темнота скоро его доконают. Отсутствие хороших вестей, даже пусть самых маленьких, гробило его не меньше. Но Дерек забивал эти мысли все дальше, вместе с кирпичами в стене в одном из тоннелей, которую нередко долбил кулаком по ночам, когда во сне, пользуясь его расслабленным сознанием, в его большое сильное тело проникал страх.

Ронни, одна из тех, кто имел хоть какие-то знания в области медицины в этой дыре, день ото дня перебинтовывала его руки, лишь горестно вздыхая и потихоньку, в тайне, капая в воду Дерека успокоительное для крепкого сна.

Однако Табаки каждый раз выпивал это снадобье до дна.

И все равно проваливался в свою нору, полную земли с закопанными в ней костями.

Наконец, люк открылся, и всего на секунду в подвал попал кусочек солнечного света, такой сладкий и манящий, что Табаки захотелось вылезти из своего укрытия и откусить его, немножко задержать внутри и почувствовать тепло. Он давно не выходил на поверхность, но не потому, что не разрешали – несколько выходов находились на безопасных территориях и все периодически вылезали наружу, чтобы размяться и сходить на разведку – просто там, наверху, никому не было до него дела.

Крышка люка захлопнулась, и на пол канализации плюхнулись черные ботинки, брызнув во все стороны темной водой, что текла ручейком по стене. Дерек, выдохнув, убрал приборчик в карман.

Эби отряхнулась и минуту моргала, пытаясь привыкнуть к темноте и разглядеть Дерека. Тот стоял неподвижно, ожидая.

– Что случилось? Я ждал тебя у западного входа, как увидел, что твой маячок двинулся дальше. Хорошо, что Ви предусмотрительно дала тебе карту всех люков.

– Она все знает наперед, не так ли? – хмыкнула девушка и отдала Дереку второй приборчик в пару к первому. За эти несколько недель волосы Эби отросли, и поэтому их кончики были неровными, неловко торчащими из-под капюшона. – Я все сделала как надо, но все равно привлекла внимание солдат Света. Пришлось немного с ними повозиться, сбросить с хвоста.

– Ты уверена, что?..

– Уверена. Несколько минут простояла на точке, как ты учил, и никого не заметила. Следов за собой не оставила. – Эби вздохнула. – Правда, пришлось выбросить перчатки, надеюсь, Ви не сильно расстроится.

Дерек обронил:

– Купим новые.

Эби подняла голову в недоумении.

– Купим?

Дерек погрустнел, зная, что Мисс Неукротимая после случая в лаборатории ЗИС отправила во все отделы фотографии всех Детей Рагнара, в том числе и Ронни с Аннет. Это лишь означало, что появляться на улице для них стало в сто раз опасней.

– На следующей неделе будет зимний базар. Там и раздобудем, – выкрутился Дерек. Базаром называли узкую улицу в Брокледе, что была расположена рядом с Табакеркой. Балконы соседних домов находились так близко друг к другу, что можно было разбежаться и перепрыгнуть с одного на другой. В дни базара – ярмарки, что устраивалась раз в полгода, – эта улочка превращалась в торговые ряды. По бокам, прямо у окон первых этажей – продавцы просто свешивались с подоконника, чтобы не занимать пространство и не выходить из дома – ставили столы и стеллажи с разными вещами, в основном не первой свежести, но какая кому была разница, что эту куртку сняли с покойника в Задворках, если качество сохранилось и «Ах, посмотрите, какая кожа, какие карманы и подкладка под воротник!».

Соответственно, базар устраивался только для своих. То есть для Теней, мусорщиков Задворок, жителей Компоста и Табакерки, а также тех, кто временно поселился в районе-без-названия. Открывалась ярмарка в двенадцать ночи и закрывалась в пять утра с рассветом, чтобы не привлекать лишнее внимание солдат Света. Никаких вывесок, украшений, зазывал и фейерверков.

Но зато в те ночи на базаре можно было найти все, что душе угодно. От носков с пляшущими клоунами до диковинных растений, владельцы которых гарантировали, что те едят насекомых и отрубленные пальцы.

Табаки там и купил необычные наручные часы с плохими словами вместо цифр, впоследствии подарив их Эби. Она старалась всегда брать эти часы с собой, выходя на улицу.

Эби кивнула, понимая, как Дереку должно быть тяжело в такое время. Она старалась помогать ему во всем и соглашаться на все, что он попросит сделать, лишь бы увидеть сохранившуюся надежду в его глазах. Дерек вздохнул и переступил с ноги на ногу, немного нервничая.

– Принесла?

Эби полезла рукой в карман и Табаки высунулся из укрытия, пытаясь разглядеть, за чем именно Дерек послал Эби, но широкая спина Дерека загораживала обзор, не давая возможности увидеть предмет.

Эби протянула что-то, завернутое в платок.

– Держи. Пришлось нарушить пару городских правил, но это того стоило.

Дерек обернулся – Табаки юркнул за стенку – и, убедившись, что никто не подглядывает, спрятал находку во внутренний карман куртки.

– Спасибо, Эби. Я знал, что на тебя можно положиться.

Она смущенно отмахнулась.

– Да ладно, любой на моем месте справился бы с этим заданием.

– Не любой, и ты это знаешь, – ответил Дерек. – И, самое главное, пожалуйста, никому не рассказывай.

– Я могила.

– Я серьезно, – Дерек положил руку на плечо Эби. – Ни одна живая душа не должна знать, что ты мне передала. Это очень важно. Могут быть… последствия. Когда придет время, я сам сделаю первый шаг.

Девушка улыбнулась и похлопала Дерека по руке.

– Обещаю, что никому не скажу.

Тот удовлетворенно кивнул.

– В особенности Табаки.

– У него язык без костей, разумеется, ему не стану.

– Хорошо. Пойдем, позавтракаем. Говорят, яичница с тостами.

– Отлично. А то от беготни я порядком устала.

И они прошествовали по коридору вперед по туннелю, который вел в просторное помещение, заменявшее столовую.

Когда свет от фонарика исчез, а шаги стихли, Табаки вышел из своего укрытия. Глаза, полные недоверия, сощурены, в мыслях обида и злость. Единственное, что пришло ему в голову и точно подходило под то, что они обсуждали – сыворотка.

Значит, Эби стащила припрятанные Дереком оставшиеся колбы с сывороткой.

И их главарь решил ничего об этом не говорить. Особенно ему, Табаки.

Да, может он и болтает без умолку, но чужие секреты умеет хранить. Слова Дерека больно ударили под сердце.

– Ничего, – произнес он в пустоту. – Еще посмотрим.

Табаки сжал кулаки и не заметил, как внутренности жука вместе со светящимся – уже бесполезным – веществом стекли по его руке и стали капать на пол. Парень тряхнул рукой в отвращении и небрежно вытер ее о штаны.

А затем исчез в темноте.

***

Для столовой отделили один из самых больших и широких коридоров, что можно было найти в подвале Крыс. Само пространство, равное нескольким баскетбольным площадкам, было сплошь занято столами и наполнено шумом людей. В закутке, в самом начале столовой, находился длинный стол, куда в кастрюли и на противни вываливали завтрак, обед или ужин в зависимости от времени дня, которое отмеряли по большим двухсторонним часам на длинной железной ножке, что стояли посередине помещения. К этим часам был даже закреплен определенный человек, который проверял, не отстают ли они, не надо ли протереть стекло циферблата и убрать паутину. А когда приходило время, к часам ставили железную лестницу и часовщик гордо взбирался наверх, махая стоявшим внизу. Здесь, в туннелях, словно был другой, интересный мир, со своими порядками и обычаями.

Эби нередко задавалась вопросом, почему Дерек не привел их сюда раньше и почему про группировку Крыс она слышала лишь отдаленно, и представляла их скрюченными и худыми оборванцами, что разошлось с действительностью, ведь на деле Крысы построили под землей маленький городок. Они провели электричество, связь (но только в столовую с большим телевизором у одной из стен и в кабинет Мэтью Полроя), непостоянный интернет и горячую воду (по четвергам и понедельникам, но из-за того, что душевые были общие, пришлось договориться и составить расписание: в первую половину дня душ могли посещать женщины, во вторую – мужчины).

Еще здесь было маленькое почтовое окошко для отправления писем наверх. Мелкие засранцы постоянно заклеивали его жвачкой. Также существовали такие услуги, как: парикмахерская (вернее, комната для сбора и размножения разных сплетен), школа для детей (в первую половину дня в столовой) и местная больница (комнатка на пять коек) с неумелым врачом («Я думаю, что у вас или простой грипп, или это рак и вам осталось несколько дней, выбирайте на свое усмотрение»), абсолютно неумелой медсестрой («У вас покраснели глаза после этих капель, которые я вам дала? Дайте посмотреть. А, так это для носа») и Ронни, которая прошла курсы оказания первой медицинской помощи и посочувствовала местным из-за отсутствия нормального лечения («Покашляйте… Да не на меня!»). Впоследствии Ронни устала терпеть халатное отношение к пациентам и выгнала горе врача и медсестру прочь из лазарета, а те особо не сопротивлялись.

То есть, по сути, у Крыс было все, но с оговорками. А если тебе было нужно что-то, чего не было в подвале, то стоило лишь поймать одного из Рейдовских и попросить принести желаемое. Однако без вознаграждения посылки доставлялись наполовину съеденными или использованными.

Пожив здесь с месяц, Эби была удивлена этим миром, который Крысы так умело прятали. Когда она рассказала об этом Дереку, тот лишь вздохнул и покачал головой.

– Все не так радостно, как кажется на первый взгляд. Тем, кто опустился на дно, потом тяжело подниматься наверх. Будь осторожна с ними, Эби.

Эби и так держалась особняком, не зная, как начать разговаривать с кем-то, когда на тебя сразу же смотрят с неодобрением, и ограничивалась обществом знакомых ей людей. И ей этого вполне хватало.

***

За завтраком уже тянулась очередь, столы потихоньку занимались, а помещение превращалось в говорящую площадь. Эби протянула пустую тарелку и ее наполнили яичницей с тостами и свежими помидорами – пахло просто чудесно. Эби в дополнение к яичнице взяла стакан апельсинового сока и маленькое кислое яблоко на закуску.

Дерек шел впереди, лавируя между столами и, найдя темную макушку Закари, вместе с Эби присоединился к своим. Зак уже вовсю уплетал свой завтрак, налегая на помидоры, а Ви разрезала желток и, смазав им тост, аккуратно его откусила, облизнув губы.

– А где Табаки? – поинтересовался Дерек.

Зак пожал плечами и отодвинулся в сторону, когда Эби к нему подсела.

– Гуляет по туннелям, как надежда всяк сюда входящего, – пробормотала Ви. – Как мы спустились сюда, так он снова сразу стал диким. Совсем ты его растерял, Дерек.

Тот осунулся, воткнув вилку в яичницу.

– Здесь слишком много всего: людей, событий, пространства. За всем и не уследишь. Да и не маленький он уже. Сам разберется.

Ви глотнула местного растворимого кофе и сморщилась от неприятного вкуса, но все же сделала еще пару глотков, наслаждаясь теплом в очаге своего желудка.

– Ты прав, он не маленький. Он одинокий. А это гораздо опаснее.

– И что ты предлагаешь? – спросил Дерек. – Запереть его где-нибудь или поставить трекер на ногу?

– Достаточно иногда спрашивать, как у него дела.

Пока они вдвоем переговаривались, Закари чуть повернул голову в сторону Эби и шепнул ей:

– Встретимся после завтрака на нашем месте?

– Разумеется.

– Есть новости?

– А то.

Эби с Заком одновременно улыбнулись, ощущая приятные объятия общей тайны. Эби таким он нравился гораздо больше: более открытый, готовый впускать ее в свой мир. Они претерпели друг к другу, а если и ссорились или дрались, то совершенно несерьезно. Найти настоящего друга среди полного подвала Крыс было почти невозможно. Трудные времена объединяют людей. В одинокой камере и с тараканом дружбу заведешь, как говорила Ви.

Тут к ним присоединился молчаливый Патрик с Ронни, негодующей об отсутствии нужных препаратов в аптечке, затем за стол подсела Барбара, стараясь врываться в разговор и делать вид, что она своя, хотя по ее неловким движениям и сбивчивой речи можно было догадаться, что она все еще чувствует себя не в своей тарелке. Перед тем, как они всей компанией спустились к Крысам, Барб вместе с Аннет и ребенком съездили к дому бабушки Барбары, где Аннет и осталась временно жить (бабушка была только рада такому соседству), а Барб быстренько переоделась в обычную одежду. Спуститься в супергеройском костюме в подвал к людям, восемь лет скрывавшимся от Света, было почти то же самое, как выйти на арену с разъярённым быком в красном платье.

Табаки же сел за стол к остальным только под конец завтрака, когда обсуждать уже было нечего. Он молча запихнул в себя яичницу, так и ни с кем не переговорив.

Эби допила сок и вздохнула с предвкушением. Совсем скоро она встретится с Заком в их тайном месте и сможет ему рассказать о ее утренних приключениях. И, может, по секрету расскажет ему о тайной посылке. Заку можно, он болтать не будет, это было проверено временем, главное, чтобы об этом не узнал Табаки.

***

Ты не умеешь правильно выражать свои мысли. Ты ленивый, заносчивый. Твои знания сводятся к нулю, поскольку твоя тупая башка не может ничего запомнить. Твои руки дырявые и ни на что не годные. У тебя нет прав, нет ничего своего. Ты ничтожество. Никто. Надоедливая тупая скотина, которую нужно кормить. А ты все жрешь и жрешь без конца и края, всегда ненасытный, всегда требующий большего. Всегда грязный, всегда медленный, всегда раздражающий всех вокруг. У тебя глупый взгляд и отвратительная прическа, отвратительные длинные пальцы, и отвратительный нос, который ты всегда суешь куда не следует. Ты неблагодарная сволочь, которую надо было задушить еще при рождении. Сучий выродок. Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.

Так говорил мой отец, когда бил меня.

Ты не сможешь выстрелить из ружья. Тебе не хватит смелости это сделать. Ты всегда останешься тряпкой, о которую вытирают ноги.

Он был неправ.

Pumped Up – Klingande

У меня есть история о парнишке,

О парнишке, которого я когда-то знала.

Это довольно забавно, тебе бы это и в голову не пришло,

Но он курит сигареты

Pumped Up – Klingande

Эби шла по темному и сырому восточному туннелю, держа в руках фонарик. Некоторые участки были настолько темными, что без искусственного света пройти их было достаточно сложно. Разумеется, во всех туннелях подвала висели красные фонари, но проку от них было почти никакого, да и они постоянно перегорали. Поэтому фонари и свечи здесь были чем-то вроде валюты. Вернее, самым ценным в подвале были батарейки и зажигалки (спичечные коробки от влажности приходили в негодность).

Батарейки выдавали поштучно и лично в руки, выбрасывать их тоже запрещалось. Сначала постучать, затем надкусить, а после сдать в переработку. За расточительство батареек или искусственного света, например, бездумно оставленного на ночь, могли серьезно наказать.

Но отсутствие солнечного света было не главной проблемой. В первую очередь, из-за сырости подвала, мимо снующих крыс и жучков, страдал иммунитет, а качество оказания медицинской помощи было почти нулевым. Рейдовские таскали лекарства, но какая польза от таблеток, если ты не знаешь их применение. Самая большая опасность происходила от заражения пищи и воды, поэтому в подвале за этим следили с особой тщательностью, на кухне все хорошенько кипятили и обеззараживали, а в душевых стояли большие бочки с фильтрами для воды.

С временем тоже была беда. Из-за почти круглосуточной темноты и ничтожно малого количества естественного света, что проникал через редкие решетки на потолке, первые дни организм потерял счет часам и не понимал, когда ему спать. Поэтому, чтобы решить эту проблему, еще в самом начале переселения, Крысы откуда-то притащили огромные высокие часы, которые водрузили в столовой. Спустя много лет эти часы превратились в гордость подвала, выдавая громкий «бом-бом!» ровно в полдень и в шесть вечера.

Правила освещения тоже следовало строго соблюдать. Основной свет отключали ровно в десять вечера, а малый свет (настольные лампы) отключали в полночь. С двенадцати до четырех часов горели только красные туннельные фонари специально для тех, кто по каким-то причинам решил ночью не спать. К пяти утра через решетки начинало просачиваться солнце, в восемь вновь зажигали свет, но уже в другом порядке, сначала малый, затем основной. И так изо дня в день.

Но даже так, организму требовалось время, чтобы привыкнуть. Дереку в первую неделю, как они спустились к Крысам, выдавали легкое снотворное на каждого из группы, и он, как ответственный, обходил всех своих, проверяя их состояние. Дерек волновался не просто так. Старший Полрой его предупредил, что иногда люди, спустившиеся вниз, сходят с ума и забредают к обрыву – так назывался край туннелей, который упирался в шумный водопад – и исчезают навсегда. Про подвал ходило много баек, но почему-то эта беспокоила Дерека больше всего. Он не хотел потерять кого-либо из своей команды. Только не так.

***

Эби вздохнула и остановилась напротив одного красного фонаря с маленьким черным крестом на нем. Затем посмотрела в обе стороны, словно перед тем, как перейти дорогу и, удостоверившись, что она одна, пригнулась и постучала три раза по решетке у самого пола. В ответ решетка отодвинулась в сторону и Эби, опершись ладонями в пол, протиснулась через отверстие внутрь. Проход был узким и низким, такой, что Дерек туда явно бы не пролез, но худой и юркий подросток – вполне.

С той стороны Зак помог Эби встать и снова задвинул дверь-решетку их тайной комнаты. Она была очень маленькой, где-то два метра в длину и один в ширину, но зато потолок был высокий, так что можно было вытянуться по стойке смирно и все еще не доставать головой до труб, которые опоясывали все стены словно в поисках выхода из этого лабиринта. Может когда-то по этим трубам текла вода, но сейчас они были пустыми и кое-где расшатывались, покрываясь в местах стыков ржавым ореолом. А может, где-то внутри и тек тоненький ручеек, но такой слабый, что его не было слышно.

– Ты сегодня что-то еле пролезла, – заметил Закари, чиркая зажигалкой и поднося огонек к свече, висящей на веревке посередине комнаты. Тратить драгоценные часы батареек в фонарях в их тайной пещере было глупо, даже когда не хватало кислорода и оба становились мокрыми как после дождя. Объяснить причину своих красных щек было легче, чем лишний раз отчитываться за батарейки.

– Эй! – Эби хлопнула ладонью Зака по плечу, тот засмеялся. – Между прочим я все утро бегала туда-сюда, пока ты мирно спал. Имею право набить живот едой.

– Я не спал, если тебе интересно, – Зак облокотился на трубы и оттолкнувшись, уперся ногами на соседнюю стенку. – Нам вернули Чарли, но он все еще сильно кашляет. Мы все сговорились его придушить во сне… не смотри на меня так, это шутка. Генри подумал, может сработает, ну испугается парень и перестанет кашлять. Однако, после нее Чарли наоборот зашелся еще сильнее. Сегодня мы планируем сдать его обратно в лазарет.

Эби скрестила руки, повторив позу Зака.

– Этот Генри мастер всяких идей.

Закари закатил глаза.

– Послушай, я тоже не в восторге, что мы спим в одной комнате. Это у нас дома у каждого был свой уголок, а здесь…

Зак вздохнул. В спальнях могло быть по пять, а то и по десять мест. В личное распоряжение каждого входила кровать, маленькая железная тумбочка и полка в общем шкафу. Единственная комната с одной кроватью была в распоряжении Мэтью Полроя. Ни о каком личном пространстве не шло и речи.

Эби периодически вспоминала свою комнату с матрасом на полу и стулом-экспонатом с вещами. Ей часто снилась та квартира, ее запахи и уют. Плюшевый медведь на подоконнике, мягкий плед и большой шкаф только на нее одну. Все осталось в прошлом.

Эби вместе с Ви поселили к трем женщинам, одной из которых было за семьдесят, и она порой забывала где находится, по утрам спрашивая, где остановка на седьмой автобус, вторая была психованной, бегая туда-сюда и то ругаясь со всеми, то плача от переизбытка чувств, а третья была мамой детей подросткового возраста, которые вечно прибегали к ним в комнату по любым вопросам от «Мам, он съел зубную пасту» до «Мам, мой зад не влезает в эти брюки».

Эби кое-как приспособилась в этом дурдоме, вспоминая свою жизнь до переезда в Броклед со своими сестрами и братьями, но Ви, женщину, которая в первый день тупо сидела на кровати, слушая все эти:

– Извините, вы не подскажите, где остановка на седьмой автобус?

– Да пошли вы все на хрен! К черту все! Так и скажите, что я уродина!

– Мам, заплети мне косу.

– Мам, смотри, я – вампир!

– Мам, у меня дырка в носке.

Повергло в шок такое соседство и от ужаса здешней жизни она промолчала до вечера. Эби было жаль, что Ви, такая красивая и изящная, попала в этот вонючий подвал. Она словно была розой, самой красивой, что цвела на лугах где-то, где жужжат дружелюбные шмели, а фотографии оттуда набирают миллионы просмотров, которую сорвали с куста и завернули в пропахшую кошачьими ссаками газету.

Ви пришла в еще большее оцепенение, когда ей сказали, что горячую воду подают всего два раза в неделю в определенные часы. Эби видела, как вечерами, когда уже было совсем поздно, Ви возвращалась из туалета с красными опухшими веками, пряча лицо в твердую подушку, от которой затекала шея. Но просыпаясь, Ви снова становилась собой, ни разу не показывая, что ее что-то расстраивает. Она все еще оставалась королевой роз на одинокой планете среди сточных вод и крыс.

И поэтому, она своей красотой и обаянием привлекала здешних мужчин и они, как пчелы летали вокруг нее, думая, как бы подступиться, как бы дотронуться до ее нежных лепестков. Однако, каждый раз Ви элегантно или не очень (по настроению) отшивала молодых (или старых) людей, на всякий случай никогда не оставаясь одной.

Эби однажды ее спросила:

– Почему ты не принимаешь их внимание? Неужели никто не нравится?

Ви ответила так:

– Мое сердце принадлежит только одному.

– И кому же?

– Богу.

Эби сощурила глаза и посмотрела с недоверием.

– Ты что, монашка?

Ви засмеялась – то был лишь один из немногих моментов, когда Эби слышала ее легкий, бархатный смех, стараясь запомнить этот звук и вспоминать в особо серые дни.

– Пожалуй, нет. – Ви пожала плечами. – Мне не хотелось бы прятать себя за черными робами. Я говорила о другом Боге, детка. О том, который разрешает быть самой собой и не прощает грехи, а помогает встать на истинный путь. Которому не нужна молитва, чтобы слышать и видеть.

– Разве такой бывает?

– Бывает, Эби. И он живет в каждом из нас.

– Даже в Табаки?

– Даже в нем.

– Наверное, в нем живет Бог-хиппи, который всегда расслаблен и не беспокоится ни о чем. – вздохнула Эби. – Иначе им обоим было бы тяжело друг с другом.

– Ох, милая, – Ви притянула ее к себе и обняла. Эби тогда подумала, что в ней самой живет Бог с головой волка, который живет на луне.

За месяц жизни в подвале Эби не видела луну, но все равно, иногда поднимая голову, вспоминала, как она выла на крыше, словно дикое существо. И, как будто бы, то время, когда они жили в квартире, было спокойнее и роднее.

***

– Скучаешь? – спросила Эби.

Зак поднял глаза.

– Еще бы.

Эби закусила губу и отвела взгляд в сторону.

– Я все подумываю сходить туда. Мне часто снятся сны…

В них, она стоит на пороге комнаты Зака и видит силуэт Кая, который зовет ее и протягивает руку. Но каждый раз, сделав лишь один шаг навстречу, она просыпается.

Закари нахмурился и покачал головой.

– Плохая идея. За квартирой могут следить. Дерек не одобрит.

– А я не буду спрашивать.

– Да и зачем? – Зак катал в руке гайку, отвинченную от какой-то трубы, которую нашел на полу. – Что ты там собираешься увидеть? Наверняка люди Пня там все разнесли, а местные мародеры забрали остальное.

Эби и не подумала о мародерах. Разумеется, слух о том, что они покинули свой дом, быстро разошелся и кто-то наверняка наведывался в их квартиру прихватить себе часть добра. Эби пожалела, что не смогла забрать больше, чем могла в день, когда они покинули дом.

– Просто интуиция.

Она не могла рассказать о Кае. Она обещала Дереку.

Зак пожал плечами.

– Ну, не знаю. Вечно тебе надо влезть в проблемы, Эби. То, что ты встречаешься с нашим врагом и тебя до сих пор не поймали солдаты Света – уму непостижимо.

– Мы каждый раз встречаемся в новом месте и по триста раз проверяем, нет ли хвоста. – Эби вздохнула, вспоминая горячие руки Дилана и его нежный, но слегка настороженный взгляд. – Спасибо за телефон, кстати. Я, как ты и советовал, раз в неделю меняю симку.

– На здоровье, – хмыкнул Зак. – Все, ради того, чтобы тебе хватало твоего парня, и ты не положила глаз на меня.

Эби не смогла сдержать улыбки и фыркнула.

– Больно надо. Кстати, на этот раз пришлось все делать очень быстро, поскольку я должна была достать кое-что Дереку, а он мог спросить про задержку.

– Без подробностей, – Зак сделал вид, что его тошнит. – Надеюсь, Дерек ничего не заподозрил?

– Кажется, нет.

– А что ты должна была достать? – Зак сощурился. – Не помню, чтобы он говорил что-то такое. Обычно мы все получаем от Рейдовских. Он что-то забыл на этот раз?

– Не совсем. – Эби запрокинула голову, рассматривая тени, падающие на стены от свечи. – Он просил не говорить.

Зак заговорщицки улыбнулся.

– Ясное дело мы не станем говорить Табаки, но мне-то можно. И, вообще, если это уж был такой секрет, зачем было его упоминать?

Эби вздохнула и скрестила руки.

– Обещаешь держать язык за зубами? Дерек мне доверился. Мне пришлось бегать от машины с мигалками несколько улиц, чтобы запутать след.

– Хочешь, плюнем на ладони и сожмем их в качестве нашего договора о неразглашении тайны?

– Фу, ты что, извращенец? Это же так гадко.

– Не хуже, чем ваш с Диланом слюнообмен.

– Еще одно слово в сторону Дилана и я не буду тебе что-либо рассказывать.

Принц поднял руки, мол, сдаюсь, и потянулся вперед, указав на свое ухо.

– Давай. Обещаю ни при каких условиях никому не рассказывать. Будет нашей очередной общей тайной.

Эби улыбнулась. Она и не знала, что Зак может быть таким хорошим другом. Эби еще помнила его, дерзкого и колючего, на холодном чердаке в окружении птиц. Тогда, она и мечтать не могла, о том, что он по своей воле заговорит с ней, а теперь, у них есть общие тайны и свое секретное место, где они могут говорить друг с другом обо всем на свете, пока свечка не погаснет.

И тогда она решила ему рассказать. Эби наклонилась и прошептала, легонько коснувшись своим губами его мочки уха. Зака словно прошибла молния, а по позвоночнику пробежали мурашки, но он не подал вида.

Затем они отстранились и Зак поднял брови в недоумении.

– Серьезно? Сейчас? В такое время?

Эби передернула плечами.

– Он не сказал, что именно сейчас. Если ему комфортней носить это под сердцем, пусть так.

Зак покачал головой, вздохнув.

– Боже, этот мир становится все бредовее.

– Мы с Ви живем в комнате со старушкой, которая почти каждое утро спрашивает нас, где остановка на седьмой автобус. Вот это настоящий бред.

Зак засмеялся.

– Вам, должно быть, весело.

– Это звучит только так. На самом деле от этого сильно устаешь.

– Не представляю, как Ви с этим справляется.

– Я стараюсь разговаривать с ней, но еще непонятно, кто кого утешает. Она часто плачет по ночам. – Эби подняла очередную гайку с пола и махнув рукой, кинула ее в жерло толстой трубы под потолком. Труба громко проглотила гайку, и та с отдаляющимся шумом исчезла где-то вне стен. Они каждый раз, уходя, кидали туда все, что попадется под руку и загадывали желание, как при броске монетки в фонтан. – Мы все здесь увядаем. Я заметила, у Дерека сегодня были новые повязки на руках.

– Они все продумывают план, чтобы достать на Мисс и ЗИС какие-либо доказательства. – Зак опустил ноги и потянул спину. – Его особенно расстроил тот факт, что данные Барбары полностью обнулили и теперь они никак не могут войти в сеть Света. Слышала – он кинул клич Теням Эплонроуда и эти недели связывался с ними или приходил прямо к ним домой, чтобы уговорить к нему присоединиться?

– Слышала. Ну так, кто-то согласился?

– Ни один.

Эби выдохнула, зажмурившись и представив, как Дереку, должно быть, было тяжело каждый раз слышать отказы. Надежда рушилась по кирпичику.

– Как же мы это переживем?

Зак пожал плечами.

– Как всегда, вместе и своими силами.

Какое-то время они молча смотрели, как догорает свеча и становится жарко. Неожиданно Зак спохватился:

– Слушай, они обычно после завтрака все дела обсуждают в кабинете Полроя. Может, пойдем, подслушаем?

Эби кивнула.

– Хоть какое-то развлечение.

Они по одному вылезли из их тайного места, аккуратно задвинув решетку на место и поспешили по туннелям к кабинету, перепрыгивая тонкие ручейки на полу и шутя толкая друг друга.

***

Мэтью Полрой достал бутылку пива из шкафа, которую припрятал туда с утра. Зеленое стекло красиво переливалась в лучах утреннего солнца, проходящего через решетки в потолке. Мэт улыбнулся, обнажив свои желтоватые зубы, и протер бутылку о свою рубашку, выкрашенную в темно-зеленый цвет, под стать военной одежде образца прошлых лет со времен первый войн. Он обнаружил несколько мешков рубашек и штанов, при вскрытии одного из складов подвала, когда только-только перебрался в канализацию со своей командой. С тех пор прошло много лет, комплекты одежды закончились и поэтому Полрой ценил свою последнюю оставшуюся рубашку, штопая ее и наклеивая на дыры нашивки, походя на скаута, которому перевалило за пятьдесят.

Мэт приложил бутылку к столу и стукнул ладонью сверху – крышка тотчас отлетела, присоединившись к своим сестрам на полу. Полрой краем ботинка отшвырнул крышку под диван, чтобы не было заметно. Затем облизнул губы и в момент удовольствия закрыл глаза.

Еще холодное.

Искать какие-то приятности в этом чертовом подвале он давно перестал, но прохладное пиво все еще возглавляло их список. Мэт сделал еще один глоток и вытер губы рукавом, блаженно выдыхая.

У Полроя была бледная серая кожа, легкая щетина и синяки под глазами, уходившие тонкими дорожками вен, которые вздувались на шее и руках. Он выглядел как тот, который вот-вот должен превратиться в зомби и слоняться по туннелям в поисках пищи.

Подбитый вечной сыростью главарь, король подземного царства, построивший под землей целый город.

Но в глазах Дерека он все еще оставался тем парнем, что сбежал в канализацию, потеряв супругу и оставшись с маленьким сыном на руках.

Может, поэтому Мэт разрешал Дереку относиться к нему как к равному.

А может потому, что видел в Дереке себя самого, как когда-то полного сил и идей, теперь же всеми отвергнутого и презираемого.

***

Табаки сидел на небольшом выступе-кармане на расстоянии около двух метров от пола. Это была полка для старых документов, банок и пауков, по размеру как раз вмещая Табаки. Ему понравилось там сидеть и молча слушать разговоры взрослых, обсуждающих планы и в очередной раз предлагающих не сдаваться и двигаться дальше. Это его забавляло.

Табаки обнял колено одной рукой, а пальцами второй потихоньку ковырял в стене дырочку, из которой сыпались мелкие камушки, попутно болтая свободной ногой и поверхностно слушая разговоры.

Посередине широкого кабинета, уставленного разными картами, заметками, газетами, ящиками и прочей ерундой, стоял длинный стол, за которым собрались все рыцари здешнего царства, кроме одного. Барбара отпросилась, сославшись на головную боль. Табаки решил, что после того, как узнает все новости, сбегает к ней и быстренько все перескажет.

– …Месяцы подняли малую тревогу, после того, как я перестал им отвечать целую неделю и отправили сообщение ближним связующим, то есть на фабрику, но после того, как и те не ответили, они подняли Эрни. – Дерек стоял у стола, уперев в него кулаки.

– Эрни? – удивился Мэтью. Он попивал пиво, развалившись на первой половине дивана. – Старину Эрни? Да ему должно быть уже под восемьдесят.

– Это его сын. – ответил Дерек. – В любом случае, хорошо, что мы успели через тебя послать данные о том, что мы живы.

– Да-а, – протянул Полрой. – Мы с Февралем в вечных контрах, я удивлен, что он мне ответил.

– Это потому что, они за Дерека беспокоились, – вставила Ронни, поставив руки в боки.

– И то верно, – захрипел Мэтью. – Трясутся за каждого, кто умеет держать в руках оружие.

– Они порекомендовали оставаться тише воды, ниже травы, после того, как узнали, про нашу… вылазку, – вздохнул Дерек.

– Порекомендовали? – прыснул Патрик, сидящий на другой стороне дивана и недовольно скидывающий ноги Мэта. Дерек сжал губы и пожал плечами.

– Дали предельно ясно понять, что, если подобное повторится, они вышлют отряд и нас закроют. Принудительно.

– Чудно. – Ронни всплеснула руками. – И куда отправят? На малые земли?

– Не знаю и знать не хочу.

– По мне, так они просто пугают, – произнес Патрик. – Столько лет – тишина, и на тебе, взрыв за взрывом. Они не знают, что с нами делать. Вариантов у них немного: послать кого-нибудь за нами присматривать или закрыть границу, дескать мы с вами не играем.

– Или вовсе от нас избавиться, – подала голос Ви, примостившись на стуле прямо под решеткой, через которую падал солнечный свет, мягко обрамляя ее волосы, вылезавшие из платка.

– Здесь слишком много киллеров на один метр, – засмеялся Полрой и несколько капель пива попали ему на рубашку. – Сюда они не сунутся.

Это немного всех успокоило. Дерек поднял голову и осмотрел своих рыцарей, посмотрев каждому в глаза и забыв про Табаки, который молча буравил взглядом его спину. Он все слушал и запоминал.

– В общем, дело такое… – выдохнул Дерек. – Когда мы были у Колоды пару недель назад, то просмотрели камеры видео наблюдения по периметру Табакерки, где шли рельсы от фабрики, по которым увезли вагончик. Пути заканчиваются у старого порта. Рейдовские отвоевали вагончик у солдат Света и где-то припрятали его, но дело не в этом. Недавно они увидели какое-то судно, проплывавшее мимо, и проследовали за ним, до зоны погрузки контейнеров в этом старом порту. Они видели, как какие-то подозрительные люди заходят в один из контейнеров, а выходят уже с какими-то коробками. Кроме того, есть вероятность, что это одна из секретных баз Света или ЗИСа, поскольку контейнеры охраняют вдвое больше человек, чем нужно, да еще и на заборе вокруг высокое напряжение и войти внутрь можно только по электронному коду.

– Это бывший склад ненужных контейнеров, у восточного порта Табакерки, – произнес Табаки и все, словно неожиданно вспомнив о его присутствии, подняли головы и обернулись. – Насколько я знаю, там некоторые железные коробки приспособили под парники.

– Вот черт, – ругнулся Патрик. – Я уж думал зацепка, а там просто траву выращивают.

– Но никакого кодового замка там не было. – Табаки взял маленький камушек, который отколупал от стены, и кинул его на стол. Затем поднял глаза и заметил две головы, осторожно выглядывающие из-за приоткрытой двери. Остальным они были не заметны, но с высоты Табаки разглядел Закари и Эби, отметив их присутствие лишь легкой улыбкой. – Да и высокое напряжение? Смысл заморачиваться и вбухивать туда так много энергии, ради простых парников? Сомневаюсь.

– Согласна, – кивнула Ронни. – Не похоже на Колоду. Обычно это у Пня по три этажа охраны.

– Хантер сказал, что первым нас сдаст, если Свет нас объявит врагами третьего уровня. – произнес Дерек.

Ви хмыкнула.

– И вот наши лица во всех газетах, но что-то не слышно, что Колода сказал, где мы.

– Если припрут к стенке, так и скажет.

– Хантера припрут к стенке? – Патрик ухмыльнулся. – Такое может случиться только в пошлых мечтах. Нет, я думаю, с контейнерами что-то нечисто. Надо бы взглянуть, что там. Если травка – развернемся и уйдем. Можем потом даже Хантеру личное извинение написать.

– А если там что покруче? – предположил Мэт.

Табаки спрыгнул со своего места и медленно прошелся по кабинету.

– Сокровища утерянной Атлантиды? Я бы поглядел.

Дерек вздохнул и покачал головой, делая вид, что не услышал последние слова.

– Кто-то пойдет через главные ворота. Нам бы понадобилась Барбара, она бы могла взломать электронный замок. Но будет проще, если часть группы зайдет с воды. Можно придумать какую-то историю с поставщиками…

– Опять мой катер возьмем в расход, да?

– Извини, у нас больше нет суден. Мэт, нам бы достать топливо.

– Не вопрос. У нас еще хранятся несколько бочек на всякий случай. У меня был когда-то свой корабль, но теперь это просто старый кусок ржавчины…

И тут Табаки облокотился на дверь, захлопнув ее. Почти никто на это не обратил внимания.

***

– Вот сволочь! – обиделась Эби. – Не дал дослушать.

Зак нахмурился.

– Дверь железная, за ней ничего не услышать. Как перебрались в этот крысятник, Дерек быстро про нас забыл. Надо бы как-нибудь ему напомнить, кто сумел завести катер и проникнуть внутрь лаборатории незаметно.

– В тебя тогда пулей попали. – Эби скрестила руки и они, оба недовольные, пошли обратно.

– По косой, между прочим, ничего серьезного. – На самом деле у него на ноге до сих пор оставался рубец. – Вечно нас недооценивают.

– Надо бы придумать пафосную речь, когда они придут за нашей помощью.

– Кстати о помощи, тебя куда сегодня распределили?

Чтобы подростки и взрослые просто так не слонялись без дела по туннелям, воя от скуки, их распределяли в помощники на разную работу, от поваров до уборщиков. Каждый день в столовой вывешивались списки мучений, которые ты мог получить.

– Я глубоко плевала на их расписание. – Эби перепрыгнула через ящик и чуть не поскользнулась, Зак успел ее подхватить. – Это что, была мгновенная расплата? В любом случае, меня пихают либо в лазарет, таскать ведра с мочой, либо в парикмахерскую, подметать чужие волосы. Меня от одного вида шприцов и веника уже тошнит.

– Это еще что, меня постоянно ставят к этой старухе-повару. Чистое издевательство…

Хвать!

Чья-то толстая старческая рука, похожая на прозрачный пакет, в который напихали фарш, схватила Зака за воротник толстовки. Тени напрочь забыли, что проходили мимо задних дверей кухни. В туннелях многое выглядело одинаково.

– Ага! Попался, наконец! – раздался голос главной поварихи.

– Э-э, мисс Глохбух, я же как раз к вам шел… – Зак побледнел, пытаясь вырваться из смертельной хватки, одновременно показывая Эби жестами, чтобы она спасла его. Но та округлила глаза, медленно помахала рукой и, попятившись, исчезла за поворотом.

Зак обреченно вздохнул и затих, словно понимая бессмысленность своих трепыханий на паутине рядом с пауком, ожидая, когда его отправят чистить овощи. Он еще припомнит это Эби, возьмет, да и пересолит ее порцию на обеде, смотря, как та будет корчиться.

***

Мне иногда снится старая квартира с желтыми, словно выгоревшими стенами и скрипящими половицами. Я всегда иду босиком по осколкам от сотни разных бутылок, разбросанных по полу. Но мне не больно. Я, лишь ощущаю холод, пронизывающий меня изнутри.

Стекло хрустит, и я дохожу до гостиной, где на стене висит ковер. Он красивый, с тремя оленями, лесом и ручейком. Два оленя стоят вместе, высокие и изящные, а третий, самый маленький, чуть поодаль. Наивный и одинокий. Похожий на меня.

Я сижу на полу, привалившись к старому креслу, пропахшему алкоголем и кричу олененку:

– Беги! Беги, в кустах сидит охотник! Он целится в тебя! Беги же!

Но олененок все также молча стоит, не двигаясь с места.

А у охотника было ружье.

Оно висело прямо над ковром, недосягаемо и одновременно слишком близко.

В ружье был лишь один патрон.

Кровь попала на олененка, окрасив его красивую бежевую шкуру в алый цвет. Он продолжал там же стоять, только по лицу его бежали слезы, одна за другой.

One of these days – Vance Joy

Ты думаешь, ты готов

Но у тебя слишком много мыслей в голове

Слишком многое еще нужно доказать

Тебе придется все разобрать самому

One of these days – Vance Joy

Он шел по восточному туннелю, руки в карманах, ноги отплясывают под мелодию в его голове, на лице широкая улыбка, взгляд в пол.

Перед ним все расступались, как перед Господом Богом, совершившим чудо, а когда он проходил мимо, оборачивались и смотрели на него как на Иуду, от которого дохнут животные, а солнце закрывается черными облаками.

У Табаки было хорошее настроение. Он перебирал в карманах пальцами мелкие камушки, которые вытащил из стены в кабинете Мэтью, и думал о том, как протянет Барбаре конфету в ярком фантике, что он отобрал у какого-то паренька по дороге. Леденец имел свойство красить язык в синий цвет, так, простое развлечение, но он не скажет об этом Барб и посмотрит на ее реакцию. Глупо, но весело. Его девиз по жизни.

В самом начале, когда они только спустились в подвал, Барбара вела себя осторожно, но при этом, стараясь помочь всем, кто ее попросит. Заслужить место здесь, отплачивая за гостеприимство. Разумеется, многие стали пользоваться ее добротой, и в конце дня Барб уставала так, что валилась с ног. Поэтому Табаки всех особо наглых немного припугнул, чтобы Барбара в течении дня находила время, чтобы с ним поболтать.

Барб после первого знакомства старалась обходить этого странного парня стороной, а потом, вроде как, привыкла к его обществу и, слушая его рассказы, даже стала смотреть на него по-другому. Табаки сам не знал, почему выбрал именно ее общество, чтобы быть самим собой. Те, кто знал его хорошо, не желали иметь с ним дело, а совсем уж незнакомые жители подвала смотрели на Табаки с раздражением и опаской. И только Барб видела его без иллюзий и прошлого.

Табаки после первого их большого разговора пришел к себе в комнату как пьяный, чуть пошатываясь и расплываясь в приятной улыбке.

Дерек тогда приложил тыльную сторону ладони ко лбу друга, взволнованно проверяя, нет ли температуры.

– Ты, случаем, не заболел?

Табаки в ответ взял его руку и приложил к своей щеке. Его глаза светились ярче, чем все лампы в подвале. Как загорающиеся звезды новой вселенной.

– Оказывается, я существую.

Дерек тогда еще пару дней внимательно наблюдал за Табаки, пока дела и насущные вопросы не закрыли собой все время.

Барбаре тоже немного полегчало от встреч с Табаки, хотя она никогда в жизни в этом не призналась бы. Ей было страшно жить среди незнакомых ей людей в совершенно незнакомом месте. Если ей еще пару месяцев назад кто-нибудь сказал бы, что она будет жить с Тенями, она наверняка приняла бы это за шутку. Иногда жизнь умеет смешить. И Табаки тоже умел.

Еще Барб нравилось, как внимательно он ее слушал, а потом, когда пройдет какое-то время, припоминал ее же слова, чуть ли не цитируя. Разумеется, Барбаре Табаки казался странным малым, особенно когда он думал, что она не замечает, как его пальцы касаются ее волос, или когда он притаскивал ей какого-нибудь вонючего жука, чтобы показать и послушать, какой он молодец.

Месяц – слишком короткое время, чтобы почувствовать себя своей в большой компании, и слишком длинное, чтобы привыкнуть к одному человеку.

Наконец, Табаки дошел до комнаты, где обитала Барбара вместе с Ронни и еще четырьмя женщинами и постучал по двери костяшками пальцев. Старая дверь с нарисованным маркером номером семнадцать распахнулась и в коридор выглянула пышногрудая мадам чуть старше Табаки. Насколько он помнил, она помогала на кухне.

– Чего тебе, юродивый?

– Барбара у вас?

Мадам вздохнула и причмокнула.

– Она в туалете, всю раковину нам забрызгала. Проходи, может, хоть ты уговоришь ее сходить в лазарет.

Последние слова Табаки уже не слушал. Оттолкнув девушку, он юркнул в комнату и побежал в туалет. Его сердце отчего-то быстро застучало. Табаки забарабанил кулаками.

– Барб! Открывай!

Ручка неохотно дернулась, и Табаки, прыгнув внутрь, закрыл за собой дверь. Туалет состоял из маленькой комнатки примерно два на два метра, где находилась раковина и унитаз, на котором и сидела Барб, запрокинув голову и держа в руках окровавленную салфетку. Несколько капель крови уже высохли на полу, тонкой дорожкой уходя к раковине.

– Вот черт, – Табаки намотал на руку рулон бумаги и включил ледяную воду, затем намочил бумагу и кое-как выжав ее, приложил к носу девушки, опустив ее голову. – Долго нельзя запрокидывать, кровь попадет в горло, и ты будешь ее глотать. Если хочешь стать вампиром – пожалуйста, но поверь, от этого потом тошнит. Тебя кто-то ударил?

– Нет! – Барбара всхлипнула. – Это… это просто давление, сейчас пройдет. Всегда проходит.

– Это не первый раз? Почему ты не сказала?

Табаки забрал у Барб салфетки и стал протирать пол, заполняя мусорную корзину грязной бумагой. Барбара отмахнулась, пожав плечами.

– Да ничего серьезного, видишь, уже проходит. Все хорошо. Лучше расскажи, что вы обсуждали на совете.

Табаки вздохнул, на секунду зажмурившись и стараясь дышать ровно. Он открыл глаза и встретился с собой взглядом в зеркале. Худой, с синяками под глазами, парой нескольких новых шрамов на скуле и растрепанными грязными волосами. В отражении – хрупкая Барбара в простой, широковатой для нее одежде, немного испачканной кровью на груди. А позади нее – яркий рисунок лиса с хищными взглядом и двумя хвостами.

Табаки опустил голову и, освежившись холодной водой из-под крана, произнес:

– Были две темы на повестке судного дня. Парни на рейде забрели на кладбище грузовых контейнеров, которое теперь под охраной. Это заинтересовало Дерека, и он хочет отправиться туда и понять, отчего такой кипиш.

– О, хоть какой-то сдвиг, – улыбнулась Барб, все еще держа мокрую холодную бумагу на носу. – А вторая тема?

– Да так, ерунда. Мы пошли на склад, чтобы взять бутыль с топливом, перелить в бак катера, и оказалось, что кто-то спер револьвер Мэта. Ключи были только у него. Думаю, этот старый хрен просто забыл, что переложил пистолет в другое место.

Барбара задумалась.

– Были бы там камеры видеонаблюдения, было бы легче.

– Это слишком дорогая штука для такой помойки как эта. – Табаки махнул Барб, чтобы та встала. – Идем в медпункт.

– Местные называют это лазаретом.

– Мне побоку, как они это называют! Ты идешь туда, а я за Ронни.

– Да все в порядке, видишь, кровь уже не идет…

– Я не спрашивал! – Табаки треснул рукой по раковине и, хлопнув дверью, выбежал из комнаты.

Барб удивленно вздрогнула, раньше она никогда не замечала за Табаки такой злости. Она поднялась и оглянулась в поисках кровяных следов. Табаки успел все убрать.

Барбара еще раз вытерла под носом и кинула бумагу в переполненную мусорку, затем посмотрела на себя в зеркало и поправив волосы, огорченно перевела взгляд на испорченную футболку. Затем плеснула в лицо воды и вышла из туалета.

Никакого лиса не было нарисовано на стене.

***

Генри Полрой положил еще одного пойманного таракана в банку и закрыв ее, поднес к уху, послушать хаотичное шуршание маленьких лапок. Он представлял, что тараканы шепчут ему какую-то тайну и иногда ночью, лежа в постели, прислушивался к шуршанию, пытаясь увидеть в них слова. Но как всегда – ничего. Тогда Генри нагнулся и запихнул банку под свою кровать, туда, где лежала старая игрушечная железная дорога и разные коробки, наполненные мелочевкой, которую ему приносили Рейдовские.

Генри был единственным сыном Мэтью Полроя, худым и выглядевшим младше своих шестнадцати лет. Его легкие как солома русые волосы почти что налезали ему на глаза, отчего Генри постоянно ерошил волосы и, чтобы повеселить ребят, делал хвостик, торчащий из головы как пальма. Его запястья были такими узкими, что в ремешке наручных часов пришлось делать дополнительное отверстие, чтобы те не спадали с руки. Подарок отца на его день рождения, часы к тому же, что было очень удобно, светились в темноте.

Правда, Генри так боялся их потерять или разбить, что не стал носить и спрятал под подушку, где уже лежал охотничий нож, добытый не очень законным путем. Мэтью Полрой очень строго относился к оружию в подвале, поэтому Генри и прятал свой нож. Он был ни к чему, но ощущение какой-то безопасности делало его сны крепче и спокойнее.

Генри вырос в подвале, попав сюда совсем юным, он успел отходить всего один год в школу, как начался хаос, и одним вечером за ним пришел отец, без слов взял в охапку и перенес в подвал. С того дня Генри был предоставлен сам себе, что сформировало его как личность стойкую, умеющую контролировать ситуацию. Он был главным чертенком в аду. По крайней мере, так ему это представлялось.

Генри сел на матрас и осмотрел комнату, где шумели и веселились его ребята, семь подростков разных возрастов, трое из них прибежавших из других комнат, как всегда возбужденные после завтрака. Пару минут и он отправит их на школьные занятия, а потом, после обеда, на обязательные работы, кого на почту, кого протирать столы в столовой, а кого проверять работу аварийных лампочек. Сам же наведается на кухню, помоет овощи или потаскает ящики, смотря, что ему скажут, а заодно узнает, что на обед и расскажет своим. А потом они всей гурьбой заявятся в лазарет и попросят Чарли забрать на пару дней обратно, тот сильно кашлял и мешал всем спать. По пути он поймает кого-нибудь из Рейдовских и попросит купить ему комиксы, но, чтобы побольше крови и драк, у одного из его ребят скоро будет день рождения.

Затем его взгляд перескочил на идеально застеленную кровать у входа, которую теперь занял этот новенький, Закари, спустившийся в подвал с группой Теней. Полрой со скрытой заинтересованностью наблюдал за Заком и Эби, когда они с легкостью и расслабленностью вместе ходили по туннелям, смеясь и толкая друг друга. Ему такие отношения были чужды. Все, что у него было – команда, признание лидера – он добыл себе сам, каждый день много лет доказывая, что он достоин.

Его отец, Мэтью, не был груб с сыном, но и не давал ему любви, которая так была нужна Генри, ребенку подвала. Его мать умерла вместе с жизнью наверху, поэтому Генри воспитывался сам, наблюдая, слушая и внимая. Он натренировал себя таким образом, чтобы держать всю информацию в голове, знать все обо всех, и потом использовать эти знания ради того, чтобы быть во всем первым.

Так его команда за ним и потянулась. Он доказал, что, не смотря на его возраст и худобу, он быстрее, умнее и ловчее них. И тогда подростки пошли за ним, слушаясь его и исполняя любые поручения. Это была система, которую Генри придумал сам. Всегда в напряжении, всегда в моменте. Подвал был его нескончаемым лабиринтом возможностей. А когда ему особо не хватало воздуха, то он выбирался на поверхность, чтобы снова почувствовать себя свободным от своих обязанностей и хоть на секунду вспомнить свою прошлую жизнь.

А затем пришли Дети Рагнара, наведя в его рутине суету. И когда он смотрел, как они все вместе завтракают, общаются, смеются и защищают друг друга, словно один организм, он задавался вопросом: «Как им это удалось?»

Без нареканий и приказов, без заслуги и поощрений, они оставались одной командой, и это видели все.

Их беспечность вызывала у Генри зависть и страх, что они превзойдут его с отцом.

Поэтому он делал вид, что их не существует, каждый раз при случае намекая Мэту, что от них нужно избавиться.

На что отец ему отвечал, что тот ничего не понимает в политике.

Может и так, но зато Генри знал, что, если люди спускаются к Крысам, ища убежище, значит, им есть что скрывать.

***

Зак резанул ножом слишком сильно, и лезвие, отскочив от картошки, оставило на его ладони тонкую красную линию. Закари и Генри в замызганных фартуках, закатав рукава кофт по локоть сидели у ведра с водой и чистили картошку. Полрою это было привычно, он орудовал ножом как профессионал, четко и быстро, смотря, как Зак ругается и неумело уничтожает клубень, срезая слишком много. Не в первый раз они оставались делать что-то на кухне наедине, тихонько переговариваясь между собой, но больше как соперники, чем как знакомые. Им обоим доставляло некое удовольствие ругать друг друга и говорить разные колкости. Генри ощущал подрыв своего авторитета, поскольку Зак признавал только его отца как лидера, а его самого – как избалованного мальчика. В общем, если бы в подвале существовали рукопашные бои, эти двое первые встали бы против друг друга. Просто чтобы доказать свое превосходство. Но, конечно, на самом деле оба чувствовали живой интерес азарта в таких выпадах, признавая обычное мальчишеское соперничество.

– Вот черт! – Закари прижал порез к губам, злясь на все подряд. – Чертова картошка, чертов тупой нож!

– Эй-эй, следи за своим языком, – подал голос Генри, сидевший напротив Зака и уже почти закончивший со своей порцией. Повариха Глохбух посадила их чистить картошку к обеду, чтобы сделать из нее пюре и подать как гарнир.

Зак поднял голову и с явным недовольством смерил взглядом Генри. Его настроение портилось еще больше, и замечания этого сопляка не добавляли ему радости.

– Что хочу, то и говорю. Указы раздавай своим малышам.

Генри покачал головой, ухмыльнувшись.

– Ну, меня хоть кто-то слушает.

Закари сощурил глаза, чиркнув ножом по картофелине, словно спичкой по коробку, представляя, как искра падает на штаны Генри, и тот полыхает в огне.

– Мы не указываем друг другу что делать. Мы не солдаты. Мы просто… друзья.

– Да ну? – Полрой почистил очередную картошку. – Даже этот странный? Как его… Табаки?

– Даже Табаки стоит сто таких как ты.

Генри повертел в руках нож, сморщив нос. Его ничуть не задел ребяческий выпад Зака. Они оба понимали, что говорят не всерьез. Да и они были друг другу слишком незнакомыми людьми, чтобы обижаться.

– Ты бы так с картошкой управлялся, как языком чесал. Я, хоть и младше тебя, да вдвое быстрее управился.

Зак обиженно нахмурился.

– Меня не учили работать на кухне и тем более заниматься такой отстойной работой, как эта.

– И чему же тебя учили, умник?

– Убивать.

Закари насладился паузой, образовавшейся после его слов. Генри посмотрел на него из-под бровей, неуверенно, так словно он сейчас скажет «докажи». Но промолчал и сбросил кожуру в сторону.

– Если бы ты полез в драку, я бы тебя в два счета уделал.

– Ну да, – фыркнул Генри. – И давно ты последний раз тренировался?

Закари промолчал, пораженный громом одной лишь фразы. Действительно, последний раз был еще в другой жизни, до подвала, когда они еще всей командой жили в квартире. Полрой понял, что попал в яблочко. Он улыбнулся, чиркнув ножом и отправив в ведро последнюю картофелину, специально сделав так, чтобы вода из ведра попала на Зака.

Затем Генри поднялся, вытирая лезвие полотенцем, и произнес, смотря на Зака сверху вниз:

– Ты, может, и одолел бы меня в драке наверху, но здесь подвал тебя убьет за меня. Вы жили от задания к заданию, что посылал вам Февраль. Мы же тренируемся каждый день. Ты просто сборище пищевых отходов.

Зак замахнулся картошкой, что держал в руке и сделал вид, что бросает свой снаряд. Полрой, поверив, нагнулся и улизнул через заднюю дверь в туннель, исчезнув и не попрощавшись.

Зак стиснул зубы и с силой бросил очищенный картофель в ведро, забыв, что оно наполнено водой, и намочил себе брюки.

– Дерьмо! Как же меня все достало!

– Помощь нужна?

Закари обернулся и увидел в проеме Патрика, тот указал себе за спину.

– Этот мелкий засранец чуть не сбил меня с ног. Чем ты его напугал?

Зак махнул рукой и улыбнулся.

– Да так.

Патрик зашел внутрь комнаты при кухне и охнул, глядя на ведро с картошкой.

– Ненавижу пюре.

– Я теперь тоже, – Закари продолжил обрезать кожуру. – Все пальцы в ссадинах. Нож тупой, приходится давить с силой, а кожура скользкая.

Патрик сел на место Генри, и, взяв второе лезвие, стал помогать Заку чистить картошку.

– Ну, если твоя кровь попадет в пюре, я буду даже не против. Хоть какой-то вкус. И питательно.

Парень фыркнул и засмеялся, проведя тыльной стороной ладони по лбу, собирая образовавшийся пот.

– Да уж. К такому повороту жизнь меня не готовила. Сидеть в подвале и чистить картошку. А ведь у меня были голуби.

– А я, думал, тараканы, – Патрик быстро справлялся с кожурой, чуть ли не сравниваясь с быстротой Генри. – Ну, знаешь, в твоей голове.

– Очень остроумно для твоего старческого возраста. – Тем не менее, Зак улыбнулся.

Они все очень сдружились после того случая в лаборатории, ища друг у друга поддержку в незнакомых стенах подвала. Патрик как-то сказал Заку:

– Уж лучше свои придурки, чем чужие мудрецы.

С Патриком дело пошло быстрее. Ведро пополнялось картофелинами, и счищать кожуру становилось все легче. Спустя минуту молчания Патрик произнес, задумчиво глядя в пол и даже остановив работу:

– А у меня была обычная жизнь. Я сдавал катер в аренду на выходных и развозил продукты старикам. Я написал им по почте, что буду отсутствовать, чтобы не волновались… Никогда не думал, что после того, как впущу в дом своего брата, все пойдет под откос. Как будто он все эти несчастья сам притягивает… Только ему не говори, расстроится.

– Он старается.

– Я знаю. Изо всех сил. – Патрик вздохнул и отправил последнюю картофелину в ведро, уперев ладони в колени. – Просто иногда этого мало.

***

Эби собирала щеткой в совок чьи-то черные волосы, не длиннее пары сантиметров.

Шурх-шурх.

И в совке уже образ черноволосой головы, колкой, без объема. А так, если приглядеться, можно увидеть что-то другое. Кошку, месяц или карту Эплонроуда со всеми городами.

Эби перевернула совок в корзину с черным мешком, который потом отправится в землю, перемешанный со всякими отходами и удобрением. Может, спустя сотню лет волосы встретятся с мертвяками, и те смогут сделать парики.

Щелк-щелк.

Энида Веснински, местный парикмахер, работает ножницами, у которых кольцо уже заржавело и временами заклинивает.

Щелк-кряк-щелк.

На пол медленно оседают новые черные бойцы. Мужчина лет пятидесяти, который сидит на стуле и смотрит в старое зеркало, с плесенью по бокам, уже почти лысый. Но он улыбается, ему нравится, что хоть что-то в этом сраном подвале меняется. Энида при этом курит, здесь запрещено, но ей вроде как можно, из-за того, что однажды в порыве злости еще много лет назад Мэт обозвал ее гнидой, и дети, случайно услышавшие разговор, пробегая мимо нее, кричали:

– Энида-гнида! Энида-гнида!

Потом и взрослые, приходя постричься, случайно оговаривались, заливаясь краской. Поэтому, чтобы успокоить нервы и случайно никому не отрезать ухо, ей разрешили курить. И даже сами сигареты приносили, хорошие, еще те, которые кто-то захватил с собой до событий Того-Самого-Сентября.

Наконец, мужчина встает, целует руку Эниде в качестве признательности за работу – в подвале все услуги бесплатные, но, если тебя покалечат, пеняй на себя – Энида морщится и щеткой сметает последние упавшие волосы со стула, все также держа во рту сигарету. Затем щелкает пальцами, даже не смотря на Эби, и делает кистью круглое движение – мол, прибери тут все.

Эби вздыхает и идет подметать последних бойцов.

Энида в это время настраивает старый приемник, и из него начинает литься музыка. Шероховатая, с комьями брака, но лучше такая, чем ничего.

Так и проходило какое-то унылое время, пока на пороге не показалась Ви.

Эби подняла голову и мягко ей улыбнулась. В мешковатой простой одежде, с легкой шалью на плечах, и с волосами, закутанными в платок, она все еще оставалась Афродитой, богиней красоты.

– Я слышала, здесь можно подравнять кончики?

Энида небрежно кивнула на стул.

– Ну, садись.

Ви на секунду растерялась.

– Как, а голову мыть не будете?

Веснински закатила глаза, словно Ви была дивой с бриллиантами, которая пришла в деревенский сарай и потребовала красной ковровой дорожки, чтобы не наступить в дерьмо.

– Может, вам еще спину потереть, когда будете в душе?

Ви вздохнула, но не подала виду, что сказала что-то не так, и молча села на стул. Эби подошла к Ви и, приняв у нее платок, шепнула:

– Ты на нее не обижайся, они довольствуются тем, что имеют.

– Все хорошо, милая, я думаю они все чудесные люди… – протянула Ви, расправив свои красивые, за пару недель ничуть не потерявшие свой вид волосы. Энида подняла голову и чуть не присвистнула.

– Не хочешь отрезать одну прядь? Я знаю несколько извращенцев, которые хотели бы трогать их, чтобы избавиться от стресса. Разумеется, за деньги.

– … закопанные, где-то глубоко внутри, – закончила Ви, произнеся чуть громче, чтобы Энида ее услышала. – Пожалуй, откажусь.

Веснински пожала плечами и взяла все те же ножницы, смахнув с них волосы прежнего посетителя. Ви посмотрела на это со взглядом: «То есть, вы не будете протирать их спиртом?», проглотила вопрос и замерла в кресле, прикрыв глаза, уже жалея, что пришла.

Энида осмотрела то, с чем имеет дело, трогая то одну прядь, то другую, затем постелила какую-то тряпку (Ви подумала: «Надеюсь, не половая»), чтобы волосы не остались на одежде, и принялась за работу.

Щелк-щелк.

Эби облокотилась на палку длинной щетки и слегка покачивалась из стороны в сторону под звуки музыки. Было похоже на джаз, явно что-то из старого, словно приемник ловил сигнал из далеких мертвых годов.

Энида работала ножницами, волосы Ви укорачивались и становились будто пышнее. Эби молча, с увлечением наблюдала за неким обрядом, слегка наклонив голову и ожидая, когда парикмахер отложит свой инструмент.

Вскоре Веснински щелкнула в последний раз, и Ви, сидевшая все это время с закрытыми глазами, наконец их открыла и, приятно удивившись, улыбнулась. Теперь волосы были чуть короче лопаток и красиво ложились на плечи, обрамляя ее нежную, как у лебедя шею.

Эби, пронзенная интересной идеей, подбежала к Ви.

– Можно я заплету тебе косу? Пожалуйста! Я видела в журнале.

Энида махнула рукой, мол, делайте что хотите и снова закурила. Ви пожала плечами, чего тут терять.

– Если тебе хочется.

Эби улыбнулась, и, удивившись своим действиям, взяла в руки мягкие пряди, что, словно бегущие струи водопада легко легли ей в ладони. Несколько простых движений и верхние пряди сплелись воедино, когда нижние так и остались прямыми. Эби соединила две косы в одну и, пошарив в тумбочке, закрепила косу резинкой.

Ви улыбнулась своему отражению и поправила волосы, закрыв ими уши. Эби еще раз нежно провела по волосам.

– Ты такая красивая.

Ви явно засмущалась, опустив глаза в пол, и Эби почувствовала ее хрупкость и трепет женского начала, совершенно идущий вразрез с образом загадочной дамы, которую Афродита создала для себя, чтобы быть сильнее.

Этот момент мог бы быть запомнен как один из хороших дней в этом сыром подвале, как тотчас затерялся среди неловкости, когда в парикмахерскую зашел Дерек.

– Отлично, вы здесь. Мне нужно вам кое-что…

Когда Дерек увидел Ви, с ее новой прической и открытой шеей, то остановился на полуслове, стараясь запомнить ее образ, ставший для него целой вселенной. Ви заметила его взгляд и, покраснев, выдернула из рук Эби свой платок, тут же прикрыв свои волосы и стараясь выглядеть не смущенной, хотя голос у нее немного дрожал:

– Ты что-то хотел, Дерек?

Тот, словно пристыженный, тут же опустил свой взгляд в пол.

– Да, если можно, я хотел бы переговорить с вами двумя.

– Чудесно, тогда выметайтесь отсюда и не загораживайте вход для посетителей! – Энида, делая вид, что ее достало слишком большое количество новеньких, сделала звук радио громче.

Дети Рагнара втроем вышли в туннель и остановились в закутке рядом с дверью. Дерек прочистил горло, наверняка стараясь вспомнить, что хотел им сказать, и всеми силами пытаясь не смотреть на Ви и ее подстриженные волосы, роскошно лежавшие на плечах.

– Мы обсуждали разные вещи с Мэтом… И, в общем, решили заполнить бак катера топливом на всякий случай…

Эби вздохнула, думая, что Дерек совершенно не умеет врать, но вслух ничего не сказала. Пусть иллюзия о ее незнании происходящего сохранится. Дерек продолжил, то и дело поглядывая по сторонам, боясь, что его кто-нибудь подслушает.

– Так вот мы пошли в дальний склад, где у Мэта хранились припасы топлива, и он обнаружил, что кто-то спер у него револьвер.

Эби и Ви настороженно переглянулись. Ви глубоко вздохнула, и взгляд Дерека неосознанно опустился ниже ее шеи, но всего на одно мгновение.

– Думаешь, среди вас завелся предатель?

– Надеемся, что нет, но этот револьвер лежал в припрятанном ящике. – произнес Дерек. – Он был старый, без патронов.

– Найти патроны не так трудно, – сказала Эби. – Вы уверены, что это была именно кража?

– Да, там были завалены ящики, видно, что кто-то что-то искал, – рассказал Дерек. – Но это старый склад, там в основном лежало ненужное. Только вот этот склад является самым дальним, находится почти что в конце туннелей, рядом с водопадом. Ключи были у Мэта в столе.

– Здесь все заржавевшее, думаю, открыть склад не проблема. – Эби задумалась. – Но думаю, даже так кто-нибудь да услышал бы грохот.

Дерек покачал головой.

– Там же водопад рядом. Шум перекрывает другие звуки.

Ви нервно поправила шаль на плечах, стряхнув с нее пару волосинок.

– Нам стоит беспокоиться?

Дерек моргнул, и, наконец осмелившись, встретился взглядом с Ви.

– Не знаю, но лучше одному не ходить. И соблюдать комендантский час. Теперь ночью будет патрулирование.

– Пожалуй, мне стоит погадать, – Ви отвернулась и направилась к себе, а Эби, представляя кучу волос, которые ей нужно собрать, скривилась и поплелась обратно в парикмахерскую. Дерек еще с минуту стоял посреди туннеля, провожая взглядом спину Афродиты и вдыхая ее нежный аромат духов, пока тот полностью не рассеялся.

Ви потом еще долго смотрелась в свое отражение, то открывая плечи, то подправляя бюстгальтер. Она все прокручивала в голове момент, когда на какую-то секунду собранный и серьезный Дерек потерял дар речи.

Афродита улыбнулась, как загадочная дама, прикрыв губы ладошкой. Ее щеки порозовели. В тот день из колоды карт она вытащила одну с рыцарем, протягивающем розу принцессе.

***

– И давно у тебя это происходит? – спросила Ронни, осматривая Барбару, сидящую на кушетке. Табаки они отправили за дверь и тот, нервно кусая пальцы, ходил из стороны в стороны, сторожа дверь и пугая проходящих мимо людей.

– Неделю назад началось. – Барбара сконфуженно обняла себя руками. Ронни включила фонарик и попросила следить глазами за пальцем. – Сначала по капле, а потом сильно. Думала, пройдет.

– Голова болит?

– Немного… Думаешь, это из-за сырости подвала?

Ронни закусила губу, вспоминая в голове справочник по болезням. Ее рыжие волосы были собраны в хвост и закручены улиткой на голове. Взгляд был уставший, слегка затуманенный, словно душой она была где-то далеко и все действия делала механически.

– Сомневаюсь. Раньше было такое?

– Нет. Я вообще никогда не болею. – Барбара вздохнула, вспоминая свои тренировки на базе Света, где все солдаты и новобранцы буквально лучились своим здоровьем.

– Может, стоит попробовать тебе пока пожить у бабушки? Вместе с Аннет. – произнесла Ронни. – Это пока все, что я могу предложить. Здесь нет хорошего оборудования и я не врач, я просто курсы прошла… Черт меня дернул на них записаться.

– Да, думаю, так и сделаем, заодно навещу бабушку. – Барбара улыбнулась, благодарная за простое решение проблемы и положила ладонь на плечо Ронни. – Ты делаешь здесь огромную работу, спасибо.

Ронни ухмыльнулась.

– Хоть кто-то заметил. Если честно мне уже надоело видеть больных, здесь у каждого второго какая-то болячка имеется. А средств лечения нет. Рейдерские приносят что-то, но они не разбираются, тащат что попало.

– Нас лечит надежда, – сказала Барб.

Открыв дверь, она вышла в туннель, тут же заверив Табаки, что все хорошо, но тот все равно пробрался в лазарет, чтобы поговорить с Ронни. Он нервно чесал руку, а его взгляд обеспокоенно блуждал.

– Что с ней?

– Не знаю, Табаки, – вздохнула Ронни, прибираясь на столе. – Симптомы странные, а здесь ни специалистов, ни оборудования. По-хорошему ее бы на обследование.

Табаки опустил плечи.

– За эти недели весь город уже выучил наши лица. В том числе и ее. Взять бы да стереть всем память.

– Я предложила ей пока побыть у бабушки.

– Я отвезу, – произнес Табаки, проведя рукой по волосам. – Придется выходить ночью и задними дворами, возле дома поставили камеру. Черт! Как все не вовремя!

– Ты весь на нервах, дать тебе успокаивающего?

– Давай. – Табаки вздохнул и взял за руки Ронни, заставив ее посмотреть ему в глаза. – Обещай, что с ней ничего серьезного.

Ронни выдохнула и покачала головой, удивляясь его заинтересованности.

– Не могу. Здесь лишь дело времени. Кто знает, может у нее аллергия на этот сраный подвал?

Табаки улыбнулся кончиком губ.

– В таком случае, у нас всех есть аллергия.

И он ушел вместе с Барбарой собирать ее вещи, так и не рассказав Ронни про свои тревоги и видения.

***

Я уже почти забыл голос матери. Ее образ, лучи солнца утром, игрушки на ковре, блины с вареньем, теплые руки, деревья, тянувшие свои ветки к нашему балкону. Все это исчезло, растворилось среди багряных и холодных вечеров, превратившись в тишину.

Я знаю, что многие потеряли матерей в годы войны. Нет, не во время Того-Самого-Сентября, хотя и тогда по Теням прошлись большой смертоносной косой, истребив все до жухлых сухих корней. Это произошло намного раньше.

Дни, когда Свет и Тень были только идеями в головах у людей, выходивших на митинги. Против голода, против насилия, против закрытия границ… Перечислять можно вечность. Люди бастовали. Женщины рисовали на голой груди слова свободы и равноправия, привязывая себя к перилам мостов, а потом прыгали в воду, ледяную, затягивающую их на дно. Мужчины зажигали факелы и забирались на памятники, не двигаясь по несколько часов, собирая вокруг толпу, которую месили прибывающие охранники правопорядка. Все умирали, но умирали с мыслью о движении их слова, о смысле их действий.

А потом на несколько лет было затишье, мирное время возникновения Света и Тени. Дни, когда моя мама была молодой, когда отец пил спиртное только по праздникам. Когда стены дома еще слышали мой детский смех.

А потом случился Тот-Самый-Сентябрь. Многие говорят о нем, как о дне, когда Мисс Неукротимая убила Лешего в прямом эфире. Все стали забывать почему она это сделала.

В тот месяц многие матери не вернулись домой.

С тех пор теплые стены похолодели, а под ногами стало хрустеть стекло от бесконечно тянувшихся бутылок.

Я совсем не помнил ее голос, до того вечера, как старое отцовское ружье, имеющее в себе лишь один патрон, выстрелило и окропило мамин любимый ковер с оленями.

Выстрел оглушил меня, и я услышал, как мама поет мне колыбельную. Голос был тихим, едва различимым, но он дал мне шанс, что еще не все потеряно.

Please Don't Call – Bleachers

Уличный фонарь мерцает

В темпе твоего беспокойства.

Тебе это знакомо, не так ли?

Сейчас странно спокойное время,

Потому что все ушли.

Остались только ты и твой гнев.

С Рождеством!

Пожалуйста, не звони

Please Don't Call – Bleachers

Ее разбудил грохот ударов кулаков в дверь. Неистовый. В полусне Эби показалось, что это бьют в барабаны судного дня.

Элен – мать троих детей – сдавленно охнула в подушку, девушка-истеричка стала кричать, чтобы немедленно прекратили так долбиться, а старушка, подняв голову, произнесла:

– Не подскажите, где остановка на седьмой автобус?

Эби вздохнула и села на кровати. Ее сердце гулко стучало, она пыталась сообразить, что происходит. Ви, лежавшая на соседней койке, поднялась с резким вздохом и пошла к двери открывать незваному гостю. Ее волосы растрепались, и от вчерашней прически не осталось и следа. Эби подумала, что заплетет Ви косу снова, если та захочет.

Стоило Ви открыть дверь, как в комнату ураганом залетел Закари и стал трясти Эби за плечи, полностью прогоняя ее сон.

– Они ушли! Мы все проспали!

Дамы, недовольные появлением юного сорванца, захрипели и заголосили на него каждая на свой манер. Девушка-истеричка кинула в него подушкой. Эби недовольно оттолкнула парня.

– Зак, ты с ума сошел, сколько времени? Ты чего такой взвинченный? Пожар, что ли?

Старуха, услышавшая слово «пожар», стала выть сиреной:

– Горим! Горим! Несите воду!

Элен попыталась ее утихомирить, но бабка распалялась все сильнее. Из соседней комнаты прибежала какая-то девушка, узнать, что происходит, но ее тут же спровадили, объяснив, что у старухи опять приступ. Девушка-истеричка сходила в туалет и набрала в стакан воды из-под крана, а потом вылила ее на голову бабке. Та сразу замолчала, полностью забыв, что только что кричала.

Истеричка отнесла стакан обратно со словами:

– Господи, полный дурдом!

Ви, накинув платок на плечи и тихонько осев на кровать, произнесла:

– Полностью с ней согласна.

Наконец, когда Закари отвоевал свое внимание обратно, то тут же сказал Эби, чтобы она срочно одевалась и перед тем как выйти в коридор, с недоверием посмотрел на Ви.

– Странно, что ты тут.

Та хмыкнула с некой обидой.

– Я там, где мне положено быть.

Закари пожал плечами и стал ждать Эби. Та, с перепугу и на нервах после такого бурного и резкого подъема, надела толстовку на левую сторону и натянула разные носки. Правда, поняв, что карманы вывернуты, переодела кофту как надо и понеслась в туннель, узнавать, что стряслось.

Закари нервно расхаживал туда-сюда. Было раннее утро, и основное освящение еще не включили, а поэтому в коридоре светили лишь красные фонари. Эби подскочила к Заку.

– Ну, выкладывай! Только с самого начала, я с утра медленно соображаю.

– Я проснулся со странным чувством, решил пройтись и увидел, что комната в спальню Патрика приоткрыта, а его кровать застелена. В меня закралось подозрение, я прошел к комнате Дерека и Табаки, и их тоже там не оказалось. Я тут же вспомнил их вчерашний разговор.

Эби нахмурилась, поставив руки в боки.

– Они ушли проверять этот склад контейнеров, а нам ничего не сказали. Вот черт!

Зак вздохнул и покачал головой.

– Я устал, что нас воспринимают как детей, которых относят в другую комнату, чтобы те не мешались. Мы могли бы пригодиться.

– Да уж, обидно. – Эби провела рукой по лицу. – Я не чувствую себя здесь безопасно. Здесь люди… другие. Не трогают, но косо смотрят.

Закари сжал губы в тонкую линию и посмотрел в обе стороны туннеля. Тишина и покой.

– Мы зашли слишком далеко. Вернуться обратно не сможем, и жить здесь вечно тоже. Я люблю чердаки, а не подвалы.

– Может, тогда сбежим?

Зак ухмыльнулся и посмотрев Эби в глаза, взъерошил ее волосы, на что та хлопнула его по руке.

– Куда же?

– Да хоть туда, за водопад.

– Там смерть. Так поговаривают. Никто не возвращался.

– Неизведанное не всегда опасно.

– Я не хочу быть снова изгоем.

– А кто ты сейчас?

Закари промолчал и прижал Эби к себе. Та от неожиданного тепла и нежности остолбенела и обняла его в ответ. Они стояли так пару секунд, как два одиноких островка посреди красного света фонарей. Дикие, своенравные, принявшие друг друга.

Эби прошептала ему на ухо:

– Я все жду, когда ты воткнешь мне в спину нож.

Закари засмеялся:

– Психованная.

– Долбанутый… А что, очень выгодно, пустой туннель, раннее утро. Можно легко подстроить убийство.

– Не хочу руки пачкать.

Эби улыбнулась и, расторгнув объятия, подошла к двери.

– Ну все, ухожу. Последний шанс.

– Нож забыл наточить. Не в этот раз. Пойду к себе, уже не засну. Буду ждать Табаки и остальных, чтобы выразить свое недовольство. Такую истерику им закачу.

– А я потом присоединюсь. – Эби подняла кулак, в знак общего интереса и вернулась к себе в комнату. Все женщины снова пытались заснуть, но из-за резкого подъема не так-то просто было вернуться в прежнее состояние. Эби легла на свою кровать и встретилась глазами с Ви, та молча двинула подбородком, мол, что такое. Эби прошептала:

– Дерек с остальными пошли смотреть склад.

Ви поднялась на локте с легким испугом.

– Как? Он сказал выходим завтра…

Эби перевернулась с бока на спину и скрестила руки.

– Видимо они решили, что и тебя лучше оставить в неведении. Добро пожаловать в мой клуб.

Вивиан гневно выругалась на незнакомом Эби языке, за что на нее зашикали и попросили заткнуться.

– Странно, что я этого не увидела. Как вернется, уж я ему выговорю.

– Ты третья в очереди.

– Ох, теперь не уснуть. Ты уверена, что они ушли?

– Зак сказал, что ни Табаки, ни Дерека, ни Патрика нет. Полагаю, что они сговорились и как всегда все решили сделать своими силами.

Ви тяжко выдохнула и перевернулась на другой бок, к стене. Эби вздохнула и, забравшись под одеяло, уставилась в потолок, размышляя. Спать больше не хотелось, бродить одной по туннелям было слишком опасно, включая тот момент, что кто-то спер оружие Мэта, говорить тоже не с кем. Эби скосила глаза и увидела, как Ви тихонько достала свои гадальные карты, которые прихватила с собой из дома, и стала их раскладывать на кровати со стороны стены так, чтобы не было видно.

Эби передернула плечами от утреннего холода и потянулась рукой под подушку, где хранила телефон. У Крыс телефонов не было, да и зачем в подвале связь, когда все знают расписание и друг друга. Мобильники имелись только у Рейдовских ребят, на случай, если им нужно было передать какое-то сообщение из старого аппарата в кабинете Мэта.

Эби вздохнула, вспоминая как Дерек сломал ее гаджет, где хранились все видео и фото, и выкинул из окна машины, чтобы их не смогли отследить. Об этом, кнопочном, который она купила на улице у какого-то доходяги вместе с новой симкой, знал лишь Закари, что установил ей систему безопасности. Остальным знать, что она втихаря переписывается с сыном их главного врага, было не обязательно.

Эби утвердилась, что все либо спят, либо заняты своим делом и включила телефон, ожидая, когда на экране появится символ компании по производству разной техники «Роботик Индастриз», еще старый, со смешным роботом на колесиках. Такую модель вряд ли можно было найти в магазинах, поскольку на этом гаджете нельзя было даже в интернет выйти. Тем не менее, это оказался действенный способ связываться с Диланом.

Эби мягко улыбнулась, вспоминая их последнюю встречу утром, когда они целовались впопыхах, стараясь вставить между поцелуями как можно больше слов, чтобы не терять время. Таймс каждую их встречу обеспокоенно смотрел на Эби, как на раненое животное, из-за чего девушка сильно раздражалась. И каждый раз просил вернуться к нему полностью, а не короткими фрагментами.

– Ты же знаешь, что это невозможно, – говорила она, захлебываясь в чувствах и яркости после серых стен подвала.

– Каждый раз незаметно убегая из дома, я думаю, что наша встреча невозможна. Что ма меня заметит. И что ты не придешь. Но ты здесь. – отвечал он, выдыхая ей в губы.

– Но тогда может… может, ты пойдешь со мной?

Дилан тогда замер, нахмурившись и отстранившись от Эби. Она почувствовала некий невидимый удар, словно резко спустилась с небес на землю. Все краски разом померкли.

– Если я уйду, ма перероет все, чтобы меня найти.

– Ну да, зачем же спускаться в грязный подвал, если можно жить в красивом доме? – сказала Эби и тут же пожалела о своих словах. Она подумала, что Дилан разозлится на нее, но он напротив, опустил плечи и обнял Эби, шепча на ухо:

– Ты же знаешь, что не поэтому.

– Знаю.

– Наши свидания… Это не может длиться вечно.

– И это тоже знаю.

– Каждый раз мне хочется забрать тебя из этого страшного мира, но я понимаю, что приведу тебя в еще более страшный мир. Мы как Ромео и Джульетта с воюющими родителями. Хотелось бы узнать на их опыте, что же нам делать. Только они в конце умирают.

– А это я предпочитаю забыть.

Они не знали, как изменить их ситуацию, поэтому они старались жить настоящим, выдыхая, видя друг друга живыми и все еще хранившими их тайну соприкосновения двух миров.

Но из приятных воспоминаний Эби вывели быстро приходящие сообщения, появляющиеся на экране после включения. Они с Диланом обусловились, что будут присылать сообщения только кратко и по делу, чтобы не привлекать лишнего внимания. Да и те были засекречены кодом, который подсказал Закари, так что текст стирался через пару минут после его прочтения. Но здесь слова явно печатались в спешке, некоторые с ошибками и бесконечными восклицательными знаками, все появляющиеся на главном экране и вводящие Эби в панику.

Сообщения словно вылетали из телефона и облепляли ее тело, закрывая нос и рот, чтобы не давать ей дышать. Беззвучный страх, вызывающий неприятные мурашки. Эби не заметила, как сжала одеяло в руке, комкая его и моментально прочитывая глазами тексты от Дилана.

«Я случайно подслушал, она с каким-то солдатом говорила что-то про склад».

«Похоже, они арендовали там пространство для экспериментов».

«Не мог уснуть и услышал, как ма уехала на машине Света».

«Это ловушка!»

«Эби, ты где? Они собираются напасть на Теней!»

«Только не говори, что ты пошла туда!!!»

«Включи телефон!»

«Беги оттуда!»

«Я нашел карту со складами в кабинете!»

«Это ловушка!»

Стук сердца гулко отдался в опустошенной голове Эби. Она приоткрыла рот от шока, чтобы постараться дышать, постараться вынырнуть из этого ужаса, произнести хоть что-то вместо булькающих звуков и повернувшись, встретилась с такими же испуганными глазами Вивиан. Ви дрожащей рукой подняла карту с черепом и вороной, клюющей мозги.

Это была ловушка.

Не говоря ни слова, обе девушки вскочили с кровати, накинули сверху что пришлось и побежали сломя голову в туннель под ворчание соседок.

Красные лампы, пролетающие перед взглядами словно удары сердец, освещали сырой туннель и исчезающую ежесекундно надежду. Чистые ботинки шлепали прямо по ручейку, текшему посередине коридора, брызги летели на стены, вода попадала на оголенные участки ног, пачкая носки.

Они бежали в тишине утреннего мира. Девственного, сладкого, безмятежного. Еще никто не готовил завтрак, никто не протирал сонные глаза и не зажигал общий свет в столовой. Затишье мирного городка, совершенно не знающего, что на горе их лучших воинов поджидает беда.

Комната, где спал Зак, находилась чуть поодаль, пару поворотов, в конце одного из коридоров. Запирались изнутри, как правило, только женские спальни, поэтому Эби, не снижая скорости влетела в дверь, та со всей силы стукнула о стену и вместе с громким «БАМ!» разбудила всех мальчишек. Кто-то от испуга даже свалился с кровати.

Закари, лежавший поверх одеяла, вытаращился на девушек.

– Что такое?

– Они в ловушке! Это была подстава, – начала Эби.

– Кто?

– Наши! Все, кто пошел на склад.

Зак вздрогнул и посмотрел на Ви, ожидая, что та опровергнет слова Эби, но та сожалеюще кивнула.

– Мне попались плохие карты.

– Что происходит? – Генри Полрой с взлохмаченными волосами и полусонным взглядом подошел к Детям Рагнара. – Что за склад?

Эби вздохнула и сжала губы. Зак махнул рукой.

– Если его отец пошел с ними, он должен знать.

– Знать что? – Генри скрестил руки, ожидая ответов. Ему совсем не понравилось, что эти новенькие ворвались в его комнату под конец ночи и всех поставили на уши своим шумом. Полрой начинал злиться.

Эби переглянулась с Закари и тот объяснил:

– Рейдовские ребята обнаружили склад старых контейнеров у пристани рядом с Табакеркой. По словам Табаки, он должен быть заброшенным, но на самом деле он огорожен проволокой, и там куча охраны. Дерек с остальными решили пойти на разведку и поплыли ночью туда.

Генри нахмурился.

– А вы откуда это знаете?

– Да, может, объясните? – Ви смерила суровым взглядом Зака с Эби. Они оба неловко ссутулились, словно наказанные. Эби пожала плечами.

– Мы подслушали… Дело в том, что… я узнала от надежного источника, что это ловушка.

– В каком смысле? – Полрой покачал головой. Он все еще не мог понять, что происходит, поскольку впервые оказался в неведении. Произошло что-то, о чем он был не в курсе. И, конечно же, это что-то пошло не по плану. – Что за надежный источник?

Эби проигнорировала второй вопрос.

– Свет подстроил им западню. Я точно не знаю, как и что, но… там их будут встречать вооруженные солдаты.

Зак обеспокоенно посмотрел на Эби, вскочив с кровати и положив руку на ее плечо.

– Ты уверена?

Эби кивнула, но сама очень сильно не хотела этому верить. Ее глаза наполнились слезами. Генри испугался своих мыслей и крикнув парням, вставшим с кроватей, чтобы те ложились обратно, оттолкнул Зака и понесся куда-то по коридору.

На какую-то секунду в комнате образовалась тишина. Зак невидящими глазами смотрел в одну точку, Эби держалась руками за шею, а Ви положила ладонь на сердце.

– Что будем делать? – шепотом спросила Эби.

Закари промолчал, прикрыв глаза и пытаясь справиться с подкатившей тошнотой, а Вивиан вздохнула.

– Я помолюсь.

***

Табаки пил чай с бергамотом. Он пришел с Барбарой в дом ее бабушки полчаса назад, и его уже успели записать в «Кто этот милый юноша? Это твой жених, да?»

Барбара краснела и отмахивалась:

– Ба!

Короче говоря, бабушка Марта была слеплена из особого теста, а может, это вообще было не тесто, а кулич с изюмом внутри. Барб обмолвилась, что в свое время ее бабушка боролась за права женщин и стояла у истоков создания Света и Тени, а поэтому заранее подсуетилась, чтобы ни те, ни другие не смогли бы ее отследить, если она вдруг захочет побыть вдали от всей этой политики. Поэтому в деле Барбары про Марту не было и слова, ближайшая камера к дому была повернута только к основному входу, а охранные силы, ответственные за район, делали вид, что в доме никто не живет, поскольку бабушка однажды приняла роды у жены одного из охранников, потому что скорая врезалась в столб и не смогла вовремя приехать. Марта была на все руки мастер: и выпечку состряпать, и дом держать в чистоте, и с детьми находить общий язык. Ее в округе все любили. Она была полненькая, метр от пола, с богатырской силой подвязывая пояс халата так, что было видно все ее внушительности.

– Возьмите еще печенье, дорогие мои. – Бабушка поставила на стол новую партию дымящейся выпечки и, поцокав, покачала головой. – Совсем вы в своей пещере исхудали! Небось только кости и обгладываете.

– Ну да, крысиные, – прошептал Табаки, и рядом сидевшая Барбара двинула локтем ему в живот так, что тот закашлялся.

– Спасибо, ба. Как у вас дела идут?

Рядом на ковре было разбросано детское лего, в кресле напротив примостилась Аннет. Вид у нее был довольно сияющий, пусть она и не вернулась в прежнюю форму после потери мужа, но держалась достойно ради своей дочери.

– Все хорошо, спасибо. Марта научила меня вязать из пряжи, так что есть чем заняться. К тому же, здесь много полок с чудесными книгами, а по вечерам по телевизору можно смотреть разные программы. А у вас как?

Барб улыбнулась.

– Все по-прежнему, кормят прилично, каждому дают список каких-нибудь обязанностей, чтобы время не терять. У них в подвале целый организм, так интересно наблюдать. Да и почти все такие интересные личности.

Аннет кивнула и подождала, когда бабушка ушла на кухню, посмотреть, готова ли новая порция печений.

– Хорошо. А по правде?

Барбара смутилась.

– Да все в порядке.

Аннет сощурила глаза и посмотрела на Барб и Табаки (тот закидывался выпечкой) по очереди.

– Я достаточно долго варилась в теме Теней, чтобы понять, что вы не просто в гости пришли. К тому же в такой ранний час.

– Извини, если разбудили, – вздохнула Барб.

Табаки проглотил печенье и сообщил с полным ртом:

– Мы хотели раньше, но было ночное патрулирование, и нам пришлось подождать.

Барбара протянула кружку Табаки, чтобы тот запил и перестал чавкать. Табаки вытер рот рукавом. Барб скривила нос, смотря, как его рубашка пачкается в каплях от чая и в крошках от печенья. Она выбрала ему самую презентабельную, какая у него имелась, чтобы произвести на бабушку хорошее впечатление.

– Спасибо. Ты не против, если Барб поживет у вас тут какое-то время? Похоже, у нее непереносимость подвалов.

Аннет слабо улыбнулась.

– Разумеется, это же ее дом. Марта только обрадуется еще одному гостю. Насколько я знаю, внизу есть вторая гостевая спальня, я могу перебраться туда.

– О нет-нет! – Барб замахала руками. – Вы останьтесь с ребенком наверху. К тому же, я думаю мне будет лучше внизу.

Тут ребенок, оставленный в спальне на втором этаже, заплакал, и Аннет поднялась с кресла.

– Ну все, я пошла сражаться со своим маленьким демоном. Извини, если она будет будить тебя по ночам.

– Все нормально! – заверила Барбара. – Я люблю детей! В смысле, скорее, дети ко мне тянутся. С ними весело!

Сантьяго хмыкнула и пожав плечами, удалилась. Табаки, воспользовавшись уединением, повернулся к девушке.

– Слушай, есть один разговор…

– Да?

– Я не… В общем… Понимаешь, мы с Дереком вроде как старые друзья и все такое, но мне кажется… Вернее я знаю… Он кое-что скрывает от меня. Они все. Говорят, мне не стоит доверять.

– Глупости. – Барб улыбнулась и махнула рукой. – Может, Дерек делает это ради твоей безопасности?

Табаки засмеялся и поднялся, осматривая гостиную. Фотографии на стенах, картины, элегантные вазы и растения в горшках. Все такое домашнее, уютное.

– Нет, это вряд ли. Я сам себе безопасность. До сих пор удивляюсь, как после всех моих выходок я не умер. Ви, погадав, сказала, что я живучая тварь. Да я и не волновался по поводу того, что мне не доверяли что-либо, но знаешь… Я думал, эти черти хотя бы немного понимали меня. Дерек тыщу раз меня вытаскивал из черной сраки, и вот теперь перестал. Даже не знаю, я…

Тут он косым взглядом увидел какое-то движение и, повернув голову, увидел, что одну из картин на стене кто-то порезал острыми когтями по диагонали. Табаки вздрогнул и стал поворачиваться вокруг своей оси. Все картины на стенах были изуродованы. Стук сердца гулко раздавался в пространстве. Барбара исчезла.

Весь мир исчез.

И тогда он почувствовал теплоту в руках. Табаки поднял ладони и увидел алую, казалось, еще живую кровь на них. Красная жидкость текла по его предплечьям и капала на ковер. Изрезанные картины вертелись вокруг Табаки словно смерч, а его щеки коснулось что-то мягкое и пушистое.

– Табаки? – его вытащил взволнованный голос Барбары.

Он зажмурил глаза и содрогаясь, произнес:

– Мне нужно… Мне нужно помыть руки.

Табаки выбежал из гостиной и в два шага оказался перед раковиной, открыв кран до конца. Сильный поток прохладной воды коснулся его рук, и тогда Табаки стал их тереть. С мылом. Неистово.

Капли воды летели на пол, на зеркало, на испачканную рубашку Табаки, попадая в дырочки между пуговицами и касаясь кожи, смешиваясь с липким потом и утекая в никуда. Мыло закончилось, а Табаки все тер и тер, до покраснения, стирая себя из этого мира, превращаясь в размытый неясный мираж с повторяющимися движениями, неспособный разомкнуть этот круг.

Где-то позади он слышал голос Барбары, но слова размывались, вертясь вокруг него, сверкая тысячами салютов в полной темноте.

Он почувствовал, как Барб отключила воду и стала вытирать его руки мягким розовым полотенцем, что-то приговаривая.

В его голове скакали только одни мысли. Они мерзко хихикали и мелькали то громко, то тихо, подбрасывая палки в разгорающийся огонь в пещере горного короля.

Он пришел. Он опять пришел за мной. Он здесь. Он чует. Он идет по следу.

– Табаки, что с тобой? Ты в порядке? – Барб взяла лицо парня в свои руки, но его взгляд бегал где-то далеко, его тело сотрясалось как при плаче, но наружу выходили только редкие сухие всхлипы. Тогда она похлопала его по щекам и, наконец, поймала его внимание. – Тебе плохо? Что случилось?

– Я… – наружу выбрался звук. Сначала тихий, но потом громче. Табаки выдохнул и положил свои ладони поверх рук Барбары, ощущая ее тепло на своих щеках. – Извини. Я просто опять сбрендил, ничего такого. У тебя голова больше не болит?

Барбара встревоженно покачала головой.

– Может тебе попить воды или полежать? Хочешь тоже остаться здесь? Можешь спать на диване.

– Нет, все в порядке. Твой голос вывел меня на свет. – Табаки вздохнул и попытался восстановить сердцебиение. – Мне нужно обратно в подвал. Я позвоню, чтобы узнать, что у тебя все хорошо.

– У тебя же нет телефона.

– Ты меня недооцениваешь.

Барбара вздохнула и опустила руки.

– Ладно, я понимаю, что сейчас все на взводе. Бурный месяц, да?

Табаки хмыкнул.

– А то. С нами поведешься – еще и не такое будет.

– Мне хватило уже того, что было.

Тут бабушка вернулась с кухни с очередными: «Как, уже уходишь? На, возьми печений в дорогу. Бери-бери, говорю. Сейчас еще соленых огурцов тебе дам».

Табаки еле отговорил Марту не давать трех литровую банку с огурцами с собой, уверяя, что он ее не донесет, и что она действительно готовит лучше, чем повара у Крыс. Наконец, кое-как вырвавшись из плена, Табаки напоследок махнул Барбаре и исчез за дверью, ведущей в сад.

Барб вздохнула, проводив его взглядом, от нее не удалось скрыть то, как у Табаки тряслись руки, хотя он и спрятал их за спину.

– Огородами пошел. Надеюсь, не нарвется на пса соседки.

Бабушка смахнула кухонным полотенцем старческую слезу.

– Такого жениха упустила.

– Ба!

***

Табаки спустился в туннель через пару кварталов, затаскивая с собой пакет с выпечкой. Ему больше не хотелось есть, и он машинально сжимал пакет в руке, так, что побелели костяшки, желая избавиться от него, кому-нибудь вручив. Но по пути, как назло, никто не встретился, а в подвале еще даже не включили общий свет, так что, прыгнув с лестницы в темноту, Табаки чуть не подвернул ногу, налетев на какой-то ящик и чертыхнувшись. Но желание усиливало ночное зрение и Табаки быстро сориентировался на местности, побежав вперед.

Страх подгонял его, многократно усилившись в темноте. Барбара его и вправду отвлекала, но здесь, наедине со своими мыслями, в его внутреннем хаосе снова возникла брешь, и из стен стали вылупляться глаза. Сотни, тысячи глаз разных размеров следили за ним, пока он бежал по туннелю. Они были яркими, словно нарисованными железами светящихся жуков. Они сочились гадкой плотной жижей, что текла ему под ноги, превращая пол в болото, под подошвами стало хлюпать и чавкать.

Не смотри на руки. Он все видит. Он чует. Он взял след. Не смотри…

Резко распахнув дверь лазарета, Табаки кинул пакет с печеньями на стол и стал лихорадочно распахивать все ящики, что попадались ему на глаза. Бинты, ножницы, градусник, витамины, сироп для горла. Не то, не то, не то, не то.

Табаки не заметил, как разбудил одного мальчугана, что лежал за ширмой и кашлял, но увидев, как парень в суматохе под утро устраивает бардак, утих. Впервые, ему помогли не таблетки, а испуг. Чарли лег обратно и притворился, что спит. Он уяснил, что, когда в помещении появляется псих, лучше притвориться неживым, чтобы его не провоцировать. Кашель у Чарли прошел.

Табаки, уже истерически распихивая руками все вокруг, словно экскаваторами разгребая песок в поисках сокровищ, наконец, вытащил небольшую баночку из маленького шкафчика наверху и, включив лампу, поднес ее к свету. Табаки с облегчением улыбнулся. То, что надо.

Он отвинтил крышку, зашвырнув ее за спину и проглотил разом несколько белых таблеток. Так, как есть, не запивая. Он знал, что эффект будет не сразу, но, тем не менее, расслабился и тихонько осел на пол.

Чарли все же рискнул открыть глаза и снова подняться, осторожно выглянув из-за ширмы. Под светом лампы мальчишка разглядел гостя и произнес:

– Ой, а вас, кажется, ищут.

Табаки медленно повернул голову на звук.

– Кто?

– Ну эти, ваши, новенькие, – ответил Чарли. – Они сюда приходили, спрашивали, не видел ли я врача. Выглядели сильно взволнованными. Они сейчас в кабинете.

Табаки не спеша и кряхтя поднялся на ноги, опираясь на стену. От бега у него ныло все тело.

– Спасибо, пацан.

– А я кашлять перестал.

– Поздравляю… Кабинет в какой стороне?

– Направо и до конца.

Табаки выдохнул и оторвавшись от стены снова оказался в коридоре, двинувшись в сторону кабинета.

***

Я помню, как куда-то шел, а потом упал и остался там лежать. А когда открыл глаза, то увидел человека в длинном черном пальто, с суровым, истерзанным временем взглядом. Снег, падающий с неба, словно замер, обходя стороной его величавую одинокую фигуру. Подумал тогда, что вот так и может выглядеть смерть.

А потом он сел на одно колено и сбросил свои доспехи, представ предо мной совершенно новой вселенной. В его взгляде сквозила доброта и искренность. Это ослепило меня.

– Эй, парень, – сказал он. – Ты в порядке?

Я хотел ответить, но все слова остались внутри, согревая мой желудок. Они жалили и воспламенялись, как подброшенные в камин угли. Больно было везде.

Затем я отвернулся от человека и вытошнил все слова. В нос ударил резкий запах отчаяния. Боль не исчезла, стала лишь сильней. Я вытер рукавом губы и снова посмотрел на человека в плаще.

Он не поменялся в лице. Ему не было гадко или жалко меня. Он спросил:

– Тебе есть куда пойти?

Дом.

Дома больше не было.

Я покачал головой.

И тогда он протянул руку. Я посмотрел на его ладонь. Она была пустая, добрая, с множеством линий-рек, будто карта.

Я тогда еще не знал, что этот человек протягивал мне не просто руку, а новую жизнь.

Я отдал ему свою взамен.

Тогда мне показалось, что это честный обмен, ведь мне больше нечего было ему предложить. Тогда человек в черном пальто улыбнулся и произнес:

– Я Дерек. А как тебя зовут?

Я покачал головой. Все слова уже вышли наружу и внутри ничего не осталось. Человек это понял и помог мне подняться, больше ни о чем не спрашивая. Он уверенной твердой походкой двинулся вперед, держа меня за руку, словно боясь, что я сбегу.

Это было бы странно, потому что бежать было поздно. Охотник уже выстрелил из ружья.

Devil Like Me – Rainbow Kitten Surprise

Мы умираем в одиночестве,

мы все умрем молодыми

Разве дьявол так плох, если он плачет во сне,

пока Земля вращается?

И его дети учатся говорить: "пошел ты",

они не любят тебя

Devil Like Me – Rainbow Kitten Surprise

– Вы знаете, где находятся эти ангары? – спросила Эби. Они выяснили, что подвал покинули Дерек, Патрик, Ронни, Барб, Табаки и Мэтью. Младший Полрой, смотря в никуда и скрестив руки, стоял рядом, облокотившись на стену. Он сощурил глаза и нахмурился, задавая вопросы в голове и не находя на них ответы.

Что я сделал не так, что отец не доверился мне и решил не говорить про вылазку?

Они все собрались в кабинете Мэта, нервно переступая с ноги на ногу. Вивиан принесла из спальни свою сигару и закурила, впервые с момента, как она спустилась в подвал. Дым выходил обрывками из-за сырого воздуха, сигара зажглась только с седьмой попытки – спички тоже отсырели. Руки у Ви тряслись, когда она чертыхалась и чиркала спичкой по коробку. Эби и Зак сделали вид, что не заметили этого, а Генри открыто пялился с некоторым недовольством.

Лучше бы они ушли вместо отца.

Закари стал поднимать всякие бумаги, что лежали на широком столе и рассматривать их.

– Здесь нет карт, или чего-то похожего. Либо забрали с собой, либо…

– Нас должны были встретить Рейдовские наверху, – произнесла Ви. – И провести к старому порту. Мы должны были разделиться, одни по суше, другие на катере.

– А что со связью? – спросила Эби. Она старалась не терять надежду и глазами, пока была возможность, осматривала кабинет, пытаясь найти какую-нибудь подсказку, как ей действовать дальше. Было бы неплохо, если бы какой-нибудь предмет загорелся, как в «Леди Баг» и помог им спасти своих. – У них были с собой телефоны или пейджеры?

У жителей подвала не было телефонов, поскольку звонить особо было некому, связь считалась «более чем приемлемой», то есть «работающей черт-те как», а от темноты и нехватки света глаза резало свечением экрана. У некоторых взрослых, правда, были планшеты, а у Мэтью имелся ноутбук, по которому он связывался с Месяцами, если уж сильно приспичит.

Эби включила ноутбук, лежавший на маленьком столе у стены, и открыла главную страницу Сети.

– Зак, помоги зайти.

– Слушай, вряд ли они взяли с собой какую-то технику, – произнес Закари. – В Сеть можно выйти только с электронного носителя. А единственная такая штука здесь – этот ноут.

– Разве Табаки не забрал свой?

– Мы не разгружали наши сумки.

– Ох, ну да.

Эби вздохнула и разочарованно захлопнула ноутбук, обернувшись ко всем.

– Должен же быть другой способ с ними связаться!

Дым от трубки Ви достиг солнечной линии из отверстия в стене. Серая спираль танцевала со светом, медленно растворяясь под конец. Генри скрестил руки, молча наблюдая, как Эби трогает вещи его отца. Его русые волосы тоже попадали под мягкие осторожные утренние лучи солнца, становясь золотыми. Полрой поднял взгляд и его зрачки сузились от прямого попадания света, но парень не сдвинулся с места, не придал этому важности. Глаза были необыкновенным соцветием, сочетавшим в себе зеленые, коричневые и серые оттенки. В темных туннелях эта красота красок пряталась, попадая в пропасть синяков под глазами, которыми, казалось, славились все жители этого подземного царства. Но что было более удивительным – у Генри на щеках заиграли веснушки. Маленькие темные пятна на носу и щеках. Эби даже невольно ахнула, словно поймав Полроя на чем-то неприличном, неестественном для этого мира, но таком красивом.

Секунда, и Генри шагнул назад, снова став ребенком подвала.

– Есть тут одна штука. Отец через нее раньше связывался с Рейдовскими.

Он обошел центральный стол и, подойдя к высокой конструкции, сдернул с нее защитное полотно. Ткань упала на пол, подняв пыль и обнажив странное приспособление с рычажками, клавишами, наушниками и небольшим объемным дисплеем посередине. На боку, полустёртыми временем буквами, было написано: «АРЕС».

– Да ладно, это что передовая радиостанция старого поколения? – хмыкнул Зак. Эби прищурилась.

– Кажется, я видела такую в комнате Ронни.

– Ну да, у Теней раньше не было Сети. Приходилось общаться через радио каналы. – Зак подошел к технике. – Жутко медленно и неудобно. Эта штука вообще на ходу?

Генри пожал плечами.

– Дай подумать, последний раз ее использовали примерно сто лет назад. Отец обычно переписывается с Рейдовскими через пейджер, но он взял его с собой, я проверил. Отвечая на вопрос заранее, нет, у меня нет пейджера и нет, я не знаю, как работает эта штуковина!

Полрой резко развернулся и снова отошел к стене, ударив по ней кулаком. Не сильно, так, с раздосадованным чувством обиды. Затем он приложил лоб к кулаку и произнес:

– Слушайте, радиостанцией умеет пользоваться Давид, он обычно просыпается в семь и идет в туалет полоскать горло, номер комнаты шестьдесят четыре. Даже если он включит машину, то вряд ли мы получим обратный сигнал, если верить вашим словам о том, что там западня, мы по-любому опоздали. Через стенку от нас спит Николас, у него проблемы со зрением, но слышит этот старый пердун прекрасно, он сказал, что отец ушел давно, примерно около двух ночи, поскольку у них на тумбе стоят часы, короткая стрелка которых западает и цыкает, когда оказывается на цифре два. Даже если мы сейчас двинем к этим складам, при условии, что поедем на машине, через дворы, чтобы нас не засекли камеры на трех перекрестках третьей, пятой и двенадцатой авеню, с максимальной скоростью тридцать пять километров в час, то прибудем на место только спустя полтора часа в лучшем случае. Или мы можем разгрести ближайший выход на поверхность к складу, который находится в чертовом километре от нас, в темных туннелях, заваленных разным барахлом, и потратить на это два часа… В любом случае, мы не успеем.

Все трое, молча слушавшие Генри, задержали дыхание, нахмурив брови и смотря на парня. Ви даже курить перестала.

– Чувак, – произнес Зак. – Как ты держишь столько информации у себя в голове?

– Мне не удалось предугадать, что отец решит выйти на день раньше. – Полрой сжал кулак и отошел от стены.

– В итоге, что мы будем делать? – спросила Эби, все еще не верившая словам Генри и готовая рвануть к порту в любую минуту. Ее сердце сжалось от одной мысли о том, что они опоздали и ничем не могут помочь. – У кого какие идеи? Я предлагаю, все же выйти на поверхность. Все лучше, чем бездействовать тут.

– Может, разбудить того парня, чтобы завел эту радиомашину? Все же есть маленький шанс, что они могут ответить, – предложил Зак.

– Я могу провести ритуал, – произнесла Ви.

Генри нервно рассмеялся.

– Какой на хрен ритуал? С вызовом духа?

Ви сощурилась и передернула плечами, собираясь колко ответить на слова мальчишки, как дверь кабинета приоткрылась и в проеме показалась голова Табаки.

– А вот и дух, – прошептала Эби.

– А вы че тут собрались все? – Табаки вылез из коридора и непринужденно всех осмотрел. Ви первая оживилась и, сняв с плеч свой платок, стала им бить парня. Табаки сжался в комок, слабо увертываясь от ткани.

– Ты че это, мать?

– Я что? А какого вы все свалили на задание и ничего нам не сказали? Даже не предупредили! – Ви выдохлась и оставила Табаки в покое, тот нахмурился, вжав голову в плечи.

– Так мы вроде сказали Дереку, что пойдем к бабушке.

Вивиан подняла брови, а Зак скрестил руки.

– К какой на хрен бабушке? Где остальные?

– К бабушке Барб. Ей стало плохо, и Ронни посоветовала ей пожить наверху. – Табаки поскреб щеку. – Че вы такие возбужденные?

Ви опустила плечи, выдохнув с облегчением и неким разочарованием.

– Он был не с ними.

– Да че происходит вообще?

Эби нахмурилась и переглянувшись с настороженным Заком подошла к Табаки и принюхалась.

– Ты что, пил? У тебя язык заплетается.

– Не пил. – Парень покачал головой. – Вообще нет.

Подумав еще раз, Табаки помотал головой снова, еще сильнее, от головокружения сделав шаг назад.

– Что это с ним? – спросил Генри.

В воздухе повисло напряжение. Дети Рагнара быстро сообразили, что Табаки принял что-то, что принимать совсем не стоило. Секунды растянулись. Эби это немного испугало, поскольку последний раз она видела Табаки спятившим еще в квартире, когда тот играл с ножом. Зак разозлился, поскольку он, может, тоже хотел бы расслабиться, но ведь держался, а этот…

– Вот паразит! – Ви выдала тираду на своем диалекте и от усердия даже покраснела. – Ты где набрался? По дороге в подвал принял? А? Ну, говори, сукин ты сын! Чего ты наглотался?

Табаки пропустил ее слова мимо ушей только скривив нос, как будто нюхнув протухших овощей, и направил свой взгляд на стол. Таблетки стали действовать, и ноги потихоньку стали становиться тяжелыми, но действие еще не вошло в полную силу. Табаки еще немного соображал.

На столе стояла бутылка от пива, зеленая с коричнево-желтым логотипом «Олень» на этикетке.

– О!

Табаки прилетел к бутылке и поднял ее к самому потолку.

– Пустая, черт.

Ви схватила бутылку и потянула на себя.

– Отдай сюда, ты, животное! Как ты мог! Что ты принял?

– Отстань! – Бутылка выскользнула из его рук и Табаки сделал несколько шагов назад, к двери. – Ничего вы не понимаете! Я не хочу ее снова терять! Кости хрустят. Он слышит меня. Стены слышат.

Глаза Ви наполнились слезами обиды.

– Ах ты сволочь! Возьму и наведу тебе порчу на понос, будешь знать. Или задушу тебя во сне!

Табаки показал язык и улыбнулся, прищурив глаза.

– А кровь льется и льется из всех щелей, и наполняются ею реки, и затопляются города. И уходит Тень навсегда…

Ви рыкнула на него как хищница и запустила в него пустой бутылкой. Траектория была верна, Вивиан все же имела ловкость и меткость, только вот последняя адекватная клетка Табаки успела крикнуть «Вниз, придурок, нам еще с тобой жить!», и парень резко дернул головой в сторону, избежав столкновения.

Бутылка попала в стену и разбилась на тысячи кусочков. Грохот оглушительно прокатился по кабинету и все, возвратив свои взоры к выходу, вновь остолбенели.

В проеме двери стоял Дерек.

Ви встретилась с ним взглядом, молниеносно забыв про Табаки и его проблему, которая тут же оказалась несущественной. Между Ви и Дереком на секунду образовалась линия понимания. Он произнес:

– Там бы пригодилась ваша помощь. Есть раненые.

Генри вздрогнул и, прошмыгнув под рукой Дерека, понесся вперед по туннелю.

Дерек оглядел своих с долей извинения. Он кивнул, мол, я все расскажу позже, поверьте мне, а теперь пойдемте в лазарет.

И они поверили.

И они пошли.

***

В лазарете царил хаос. По полу были разбросаны всякие бутылки, таблетки, бинты, словно они расплылись кто куда во время прилива. Ящики открыли свои рты, дверцами стукаясь друг об друга, зазывая посмотреть на свои внутренности и помочь их собрать.

Эби шагнула внутрь, чуть дальше, чтобы понять, что происходит. Лазарет был разделен на две комнаты стеной, где в одной половине стояли две койки для больных, на одной из которых сидел, сжавшись, перепуганный мальчик. Вторым помещением была смотровая с железной холодной каталкой, столом и стеллажами со всякими препаратами. Никакой особой техники здесь не имелось.

В смотровую набились люди, закрывая Эби обзор. Она вытянула шею, чтобы разобрать, что случилось, но Дерек, стоявший рядом, загородил действо плечом, стараясь отодвинуть ее как можно дальше от этого ужаса. Однако Зак оказался проворней и пролез мимо них двоих вперед, к Генри, который помогал своему отцу стоять, поддерживая его за руку, пока тот ругался как лихой матрос на пиратском судне во время урагана. Наконец он оглянулся и посмотрел на мальчишек.

– Эй, уведите Чарли отсюда и сами проваливайте! Нечего смотреть.

Генри взглянул на отца.

– Но ты ранен, я не оставлю…

– Это приказ, боец, твою мать! – Мэт убрал руку сына со своего плеча и сказал Дереку:

– Выведи их всех отсюда!

Дерек кивнул и чуть сдвинулся с места, чтобы освободить дорогу подросткам, и этого хватило, чтобы Эби приподнялась на носочки и заглянула за угол. Там, на койке, лежал парень, молодой, не старше двадцати пяти, брюнет, ссадины на руках, порванные джинсы, один из Рейдовских. Это было ясно по его приятному лицу без синяков и мускулистому телосложению. Его серая толстовка окрасилась красными брызгами, черными сгустками непонятной консистенции и желтыми пятнами от рвоты. Он весь ходил ходуном, словно его тело сопротивлялось этому миру. Голые участки на руках и ногах покрылись странными темно-синими пятнами, изо рта текла струйка крови. Мышцы содрогались, как при кашле, но из парня выходили лишь стенания. Что-то пожирало его изнутри.

Патрик и еще двое Рейдовских старались удержать парня на каталке, которая шаталась так, словно было землетрясение. Вокруг суетилась Ронни с Патриком, наперебой ругаясь и не зная, как помочь. Это был какой-то кошмар.

Парень кричал.

Так, как будто черти со всех сторон тащили его в преисподнюю.

Как будто он умирал.

Эби застыла, пойманная его голосом, его внутренним зовом отчаяния и дикого понимания. Заку пришлось тащить Эби за руку, чтобы вывести ее в коридор с красными лампами и тонкой струйкой воды под ногами. Дерек захлопнул дверь, и крики затихли.

Все четверо, Эби, Закари, Генри и Чарли, стояли тяжело дыша, словно пробежали километр, а не сделали несколько шагов. Они тупо смотрели на дверь, все еще не понимая, что произошло. Младший Полрой первый озвучил общую мысль:

– Что за херня там творится?

Из-за шума стали подниматься жители, выглядывая и друг у друга спрашивая о ситуации. В замкнутом пространстве слухи разносятся быстро, и вот уже к лазарету со всех ног в одной белой ночной рубашке неслась девушка. Когда она добежала, то уже была вся в слезах, красивые девичьи косы расплелись, нежно касаясь ее разгоряченных щек. Она стала неистово долбить кулаками в дверь и кричать, почти также громко, как и кричал внутри лазарета парень:

– Рон! Рон! Нет!

Девушка осела на пол, не замечая грязи плитки и стен, что пачкали ее идеально белую рубашку, превращая ее из прекрасного лебедя в выброшенный на дорогу белый платок. Местные помогли ей подняться, укрывая пледом и утешая ее.

И вот темноту туннеля разукрасили лампы основного света.

И настала тишина.

Дерек приоткрыл дверь и молча посмотрел на девушку и на собравшихся людей.

– Один из Рейдовских ребят умер в лазарете, – сообщил он. – Причина выясняется, возвращайтесь к себе в комнаты.

Девушка истошно завыла и рванула вперед, не желая в это верить, но сильная и мягкая рука Дерека остановила ее.

– Не надо. Мы не знаем, заразно ли это.

Из лазарета выпорхнула Ви, мимолетно осмотрев Рагнара, нет ли на нем ран и приобняла девушку, что-то нашептывая ей на ухо и потихоньку уводя ее от суматохи.

Генри вздохнул и подтолкнул Чарли вперед.

– Иди в комнату. Можешь не ходить на занятия. Скажешь им, что я разрешил.

Мальчик обернулся.

– А ты?

– Мне еще нужно побыть здесь.

Чарли пожал плечами и побежал к себе в отсек, чтобы рассказать остальным парнями о случившимся и немножко приукрасить события. Для него, одиннадцатилетнего парня с мечтами о собственной тачке и метеорите, который упадет точно на голову дяде Спенсеру, местному скряге и дворнику, который вечно лупит его хворостиной по пятой точке, когда тот проносится с мальчишками мимо, все это было лишь интересной историей на пару дней, которая впоследствии выветрится из его памяти как ночной кошмар, который забывается под утро.

Но для всех, кто был в это утро в лазарете, и троих подростков вне его стен этот кошмар был реальностью. И им всем было страшно.

***

Табаки успел тогда пролезть вперед между суетившимися Рейдовскими и сесть на шкаф, который был в высоту от силы полтора метра. Голова Табаки почти что соприкасалась с потолком, а ноги болтались как длинные палки. Он нашел рядом на полу пакет с печеньем, что передала бабушка Барбары, и, открыв его, стал потихоньку жевать, абсолютно безразлично смотря на страдания Рона, лежавшего на кушетке.

Ему казалось, что тело парня – это отростки корней дерева, мощного и сказочного дуба, ветви которого уходили под потолок и даже дальше, к черному ночному небу с миллиардом горящих звезд. И где-то там в вышине на одной из веток сидел лис. Красивый, рыжий с пушистым хвостом и зоркими зелеными глазами.

– Ну, привет, – произнес Табаки.

Лис не ответил, он просто смотрел. А затем отвернулся и исчез за листьями.

Табаки опустил голову и увидел под корнями дерева глубокую, почти черную яму. Она стала кружиться как водоворот, засасывая туда кричащего парня.

На какой-то момент Рон перестал издавать звуки и посмотрел в глаза Табаки, словно увидев вместе с ним дерево со светящимися огоньками, летающими вокруг, и бесконечное небо с сотнями закатов и словами, написанными на верхушке вселенной «навсегда».

Табаки протянул ему пакет:

– Хочешь печенье?

Но парень уже исчез. А вместе с ним возвратилась реальность, говоря четкими и ужасными словами.

Первой опомнилась Ронни, она закатала рукава, еще больше испачкавшись в крови, черноте и блевотине. Это сочетание было повсюду, даже витало в воздухе. Вместе с этим в лазарете повисло молчание, граничащее с приступом паники.

Надо избавиться от трупа.

– Дерек, попроси кого-нибудь сходить и принести сюда большие черные мешки для мусора. Лучше несколько штук сразу. Еще тряпки, воду и… – Голос Ронни дрогнул. – И всем, кто контактировал с больным, остаться здесь. Если эта болезнь заразна, мы все здесь под подозрением…

– Приберемся и подумаем, что это была за хрень. – Мэт держался за раненое плечо. – Те, кто не был с Роном, валите отсюда и не дайте разбрестись слухам по подвалу. И кто-нибудь, мать его, принесите мне пива!

Дерек поднял голову и заметил Табаки.

– Ты чего там делаешь?

– Печенье ем. Ой, извини, уже закончилось. Оставлю крошки для муравьев. Тут водятся муравьи? Или это какие-то особые подвальные муравьи, которые тусят с крысами? Я бы сходил на их вечеринку…

– Табаки, да что с тобой… – Дерек нахмурился и посмотрел на разбросанные банки из-под лекарств. – Ты с ума сошел?

– Поезд сошел с рельс. Ту-ту!

– Господи, в него тоже попала эта зараза? – Патрик укрыл труп легким одеялом и теперь нервно осматривал себя и остальных на признаки болезни.

Дерек покачал головой.

– Нет, это другое. Я с ним разберусь. Мэт, можно пока занять твой кабинет?

Полрой кивнул.

– Стены кровью не запачкай, когда будешь выбивать дух.

Дерек обратил внимание на его руку.

– Ты как? Ронни, перебинтуешь его?

– Я сам, – отмахнулся Мэтью. – Ничего страшного, не развалюсь.

Дерек сжал губы и одним движением сдернул Табаки вниз со шкафа. Тот приземлился на нетвердые ноги и завалился на бок, но Дерек успел его подхватить. Он действовал четко и не щадя, словно знал все последующие действия. Табаки на него не ругался, а напротив, смиренно сжался, когда Дерек схватил его за предплечье.

– Что ты принял?

Табаки, шатаясь, кивнул в сторону пустой баночки с красной этикеткой под названием «Тагенол»*, валяющейся на столе. Дерек спросил у Ронни, у которой все еще тряслись руки:

– Это не серьезно?

Ронни переключила свое внимание на баночку и пожала плечами.

– Похоже, одно из седативных средств. Действие короткое, пройдет через час-другой. Если он сожрал все, то с него сойдут все семь потов.

Дерек посмотрел на Табаки.

– Ты все сожрал?

Табаки удовлетворенно кивнул, улыбнувшись.

– Все.

– Боже, тут есть раковина? Мне бы руки помыть. – Патрик держал свои ладони в крови подальше от себя, с боязнью и отвращением.

– Я потороплю ребят с ведром воды, – сказал Дерек и повел Табаки к выходу. Мэт кивнул двоим Рейдовским, что стояли рядом с умершим другом в каком-то шоке.

– Свяжитесь с остальным отрядом по рации, спросите, есть ли у них заразившиеся. И скажите, чтобы сюда пока не спускались… И Дерек!

Тот обернулся в дверях. Он жестко держал Табаки за предплечье, как провинившегося ребенка, а парень дергался из стороны в сторону как водоросль на морском дне.

– Постарайся, чтобы в подвале не поднялась паника. Узнают про болезнь – начнется хаос.

Дерек кивнул и вышел в коридор, захлопнув дверь. Мэт для верности, подставил под ручку стул.

***

Дерек протащил вялого Табаки по туннелю, попутно успокаивая вывалившийся народ и прося всех заниматься своими делами. Жители смотрели на Дерека с явным недоверием, но все же, ворча, стали потихоньку расходиться.

Дерек открыл дверь в кабинет и закинул туда Табаки как мешок с картошкой. Парень тяжело шлепнулся на бетонный пол, кряхтя и пытаясь встать, что получалось у него не очень.

Дерек присел на одно колено и посмотрел на своего друга со смесью жалости и гнева.

– Почему ты опять соскочил? Все же было нормально. На кой черт ты…

– Нормально? – Табаки засмеялся, и из его горла вырвалось гоготанье. – Ни хрена не нормально. Может, ты и закрываешь на это глаза, но он все видит. Он идет за мной!

Дерек вздохнул и на секунду прикрыл глаза, покачав головой.

– У тебя снова галлюцинации. Но я не понимаю, зачем ты принял. Ты мог просто подойти и поговорить, если у тебя какие-то проблемы.

Табаки перекатился с одного бока на другой. Ему стало жарко, а все части тела ныли и зудели.

– Дело не во мне. Я давно уже скелет, танцующий на цветочной поляне под радугой. А внутри меня пчелы и льется мед по костям…

Дерек сжал губы и поднялся.

– Хорошо, когда придешь в себя, мы еще поговорим.

Он уже отвернулся, как Табаки на полу произнес:

– Я не могу допустить, чтобы он забрал и ее тоже.

Дерек поднял брови и посмотрев на друга, прошептал:

– Кого, Табаки?

Парень сжал кулак, прикоснувшись щекой к холодному полу. Из кончика его губ стекала слюна. Вместо ответа он сказал:

– Я думал, ты меня убьешь.

Дерек выдохнул и опустил плечи.

– Я слишком устал для этого. Но как видно, ты убиваешь себя сам. Когда все успокоятся, соберем Совет. То, что произошло… мы опять в полной…

Дерек не стал заканчивать предложение и, молча, взяв Табаки под руки, перенес его на диван как пушинку. Затем укрыл пледом, достал из ящика бутылку пива и со словами:

– Отнесу Мэту.

Исчез из кабинета.

Самое худшее, что он мог сделать – это оставить Табаки одного наедине со своими мыслями и кошмарами.

***

Дом у него был теплым. Старая мебель. Свет из кухни. Запах горячего блюда. И никаких ковров на стенах.

Они все смотрели на меня как на чужого, разглядывая со всех сторон. Я и был чужим. Меня мутило и трясло, но я не показывал виду. Они могли быть опасны для меня. Все, что я мог в тот момент, это смотреть на них в ответ.

Их было четверо. Я старался держаться поближе к тому, первому, который подобрал меня на улице. От него чувствовалась уверенность. Это немного успокаивало.

Но как только я переступил порог комнаты, они все стали бросаться в меня вопросами. Словно я стоял в углу поля как живая мишень, а они по очереди кидали в меня мячи. Все, кроме одного. Он просто смотрел.

Но я не мог ничего выдавить из себя в ответ. Все слова остались там, в той квартире, откуда я сбежал. Буквы исчезали с каждым шагом прочь, я освобождался от них, но вместо легкости, я чувствовал лишь двойную тяжесть.

Когда они поняли, что не смогут выдавить из меня слова, то решили сначала отогреть и накормить. Это были какие-то странные люди.

Никогда бы не подумал, что они могут стать моей семьей.

*Тагенол – выдуманное лекарственное средство.

Buzzcut season – Lorde

Ведущие новостей

пытаются сказать всем нам,

что мы погибнем,

Но так легко в этой синеве,

рядом с которой всё хорошо

И я больше никогда не вернусь домой

Позвони, считай это началом, лучший друг

Buzzcut season – Lorde

Он чувствовал холод, пробирающий до нутра, и мелкие камешки, вонзающиеся в его спину. Он спал.

Или нет.

Он открыл глаза и не увидел неба. Вместо этого темный потолок со странными, свисающими отростками. Он понял – это корни. Его прошиб озноб.

Он лежал на спине и как перевернутая черепашка пошевелил конечностями, словно хотел сделать ангела на снегу. Он почувствовал землю. Чуть влажную, ледяную, пустую… почти.

Он сжал пальцы в кулак и поднес руку к глазам, пытаясь разглядеть, что он нашел. Острый предмет кольнул его, и из подушечки пальца пошла кровь. Он всхлипнул и в ужасе отбросил от себя кость, поднимаясь и шаря руками вокруг.

Их быть сотни. Фаланги пальцев, фрагменты берцовых костей, черепа…

Где-то там, глубоко внизу, закопанные в землю вместе с ним.

Его сковал страх. Он поднял голову в поисках выхода. Наверху зияла круглая дыра, поросшая вокруг растениями и мхом. Там была жизнь. Но до света было слишком высоко. Он попытался оттолкнуться от стен, но земля осыпалась, и он падал обратно, не замечая крови на своих руках.

Красная жидкость капала на землю, и та впитывала ее, как воду. Он прыгал, надеясь ухватиться за выступ, но путь наверх словно поднимался, становясь все меньше и меньше.

Капли крови превратились в красные слезы, стекающие вниз как змейки в свое гнездо. И земля, приняв этих зверенышей, стала его засасывать вниз. Ноги увязали в грязи, кости царапали нежную кожу, воздуха становилось все меньше. И где-то из глубины пещеры послышалось грозное дыхание пробудившегося монстра.

Он никогда не выберется из норы.

Табаки кричал.

***

Когда он проснулся в пустом кабинете, все его тело было липким от пота.

Табаки приложил ладонь к сердцу, пытаясь успокоиться и убедить себя, что это был всего лишь сон. Он чувствовал себя как никогда одиноким.

Табаки поднялся и забрел в душевую. Там не было ни одной живой души, только пять зеркал напротив раковин и душевых кабин. Табаки открыл кран на полную мощность, и где-то из далеких труб до него донеслось завывание воды, что недовольно выплюнула ледяной поток в раковину. Парень обдал лицо холодной водой и, тяжко выдохнув, посмотрел на свое отражение.

Грязные, пыльные после многих часов хождений по туннелям волосы, уставшие глаза, сощуренные от резкого света, с синяками и мешками под веками, колкая неровная щетина, пятна от грязи на скулах, старая, вонючая футболка, укрытая сверху серой толстовкой на молнии. Табаки скривился:

– Черт, я похож на сраного бомжа.

Парень еще пару раз ополоснул лицо, стерев видимую грязь, и, уходя, плеснул водой в зеркало, размывая вид душевой на заднем плане, из смесителя которой на холодный кафель капала ржавая вода.

Табаки вышел в коридор и чуть не залетел обратно, увидев длинную процессию из людей в темной одежде и с включенными фонариками в руках, направленными к себе, на подбородок. Парень подумал, что у него уже ушли симптомы с галлюцинациями, но действие выглядело довольно зловеще.

Надеюсь, это не верховный суд.

Он так и остался наблюдать за колонной людей, вживаясь в стены, как знакомый голос заставил его повернуть голову.

– Табаки! Иди сюда.

Парень нырнул в поток и нашел Эби с Заком, идущих вместе с остальными. Табаки выделялся своим ростом среди них и ему пришлось чуть пригнуть голову, чтобы не вызывать подозрений:

– Чего вы меня раньше не разбудили? Я чуть не пропустил массовых психоз.

– Говори тише, – шикнул на него Зак. – И накинь капюшон.

На всякий случай Табаки сделал так, как сказал Закари, мало ли, что на уме у этих подземных дикарей. Эби взяла его под руку и прошептала:

– Мы идем на похороны. Это местные традиции.

Табаки облизнул губы.

– А кто умер?

Зак в ответ закатил глаза, а Эби вздохнула.

– Трое Рейдовских… Где ты был все это время?

– Спал. А куда конкретно мы идем? Кажется, этот туннель ведет к…

– Водопаду, – закончил за него Зак, и люди остановились, прижимаясь к стенам. Впереди виднелся забор из прутьев, а за ним глубокий обрыв, куда обрушивалась сила водопада. – Их бросят вниз, и сточные воды унесут их в открытый океан.

Табаки нахмурился.

– Но тела же всплывут. В чем прикол?

– На покойных сыплют особый порошок, грунтовую смесь, которую используют для зданий. При соприкосновении с водой порошок затвердевает и становится как цемент. Тела погружаются на дно, пока химический состав не убивает органику, – произнес Генри, оказавшийся рядом. Табаки сжал губы, кивнув, словно понял, как это происходит. Он мог бы сострить и придумать шутку, но был еще слишком слаб для такого после изнуряющего кошмара.

А потом люди освободили место посередине, все еще молча держа фонари перед собой, делающие их лица серыми камнями, которые грел благодатный огонь. Свет растекался по одежде и рассеивался, не доходя до потолка туннеля. Грустные, смирившиеся лица, ожидающие своей очереди.

Впереди бушевал водопад. Его воды с шумом бились о кирпичные стены, а вокруг поднимался слабый туман. Природный орган, играющий последнюю мелодию для умерших.

И вот их понесли.

Впереди шел Мэт. Он накинул сверху серую мантию с капюшоном, как и некоторые жители. Его мантия была старая, конец доходил до бедер и оканчивался ошметками. Левая рука перевязана такой же серой тканью, во взгляде сквозило огорчение. Он шел без фонаря, поскольку путь и так был подсвечен.

За ним самые крепкие парни Крыс, в том числе Дерек с Патриком, несли на плечах деревянные доски с лежащими на них черными мешками, в которых угадывались человеческие силуэты.

Всего тел было три. Трое рейдовских парней погибло в это утро. Двоих они вовсе не донесли до подвала.

Замыкали шествие оставшиеся рейдовские. Их было человек десять, все молодые парни, высокие, статные как на подбор. По ним сразу было видно, что жили они на поверхности, а не в сырых туннелях. Кто-то из них сжимал кулаки, кто-то держал серую ткань у глаз, промокая слезы. Шаги были жесткими, гулкими, словно это был похоронный марш.

Когда процессия прошла мимо группы девушек, Эби сразу узнала ту самую, которая утром неслась в белом платье. Она переоделась и повязала на голову платок, глаза у нее были красные, опухшие. Девушка их закрыла, когда мимо нее понесли тела. Рейдовские, проходя, осторожно клали ладонь на ее плечо, сочувствуя утрате.

Шествие свернулось, и все растеклись в коридоре и в промежутке между ограждением и стенами. По приказу те, кто нес тела, поставили конец деревянных досок на ограждение. Мэтью повернулся лицом к людям, и все замолчали и застыли, будто загипнотизированные его взглядом. Полрой не спеша снял капюшон, а жители опустили фонари. Света, проникающего через отверстия в стене над водопадом, было более чем достаточно.

И тогда под шум органа Мэт выступил дирижером оркестра. Его голос был глубоким, с хрипотцой, и в то же время громким. Он стоял под сводами туннеля, и поэтому слова не перекрывались песней водопада. Его слышали все.

– Я Тень, и будет она со мной, пока солнце не уйдет за горизонт, и тогда я растворюсь во мраке ночном…

И все жители, будь то юные или старые, вторили дирижеру. Звуки оркестра, десятки разных голосов, сплетающихся в единое звучание, разнеслись под сводами подвала.

– И будет темнота мне уроком, и будет туман мне опытом, и будет бездна мне родной матерью…

И снова голоса множились, разрастаясь и занимая собой все пространство.

– И с первыми лучами света рожусь я заново, и воссияет моя душа тысячью солнц… И воспарю я над миром, не как часть его, не как дитя его, а как единое целое… И встречусь я на заре с братьями и сестрами. И сила во мне окрепнет, и мудрость во мне процветет, и сострадание во мне откроется. И да простят они мне все грехи…

Слова утонули в туннеле, растворяясь в воздухе невидимыми дымками. Все затаили дыхание. Девушка, еще несколько часов назад бежавшая к Рону, теперь уже мертвому, беззвучно плакала.

Мэт поднял руки, словно в мольбе, и произнес:

– Короткой дорогой к свету.

Парни, державшие деревянные доски, подняли их, и тела соскользнули в пропасть, в одну секунду исчезнув из поля зрения. Их поглотил водопад.

Эби тогда задумалась.

Боже, сколько же там внизу скелетов.

Ритуал закончился, и Тени потихоньку стали расходиться. Фонари выключались, лица грустнели, а водопад снова становился обычным водным потоком. Эби пробралась вперед и встала у преграды, осторожно глядя вниз. Потоки бурлили, извергая пену и утекая вперед, к трубам. Черных мешков не было видно.

– Раньше мы держали свечи, – произнес Дерек, перекрикивая шум водопада.

– Что? – Эби обернулась, и они сделали пару шагов ближе к туннелю, чтобы слышать друг друга лучше.

– Это Леший придумал так провожать умерших. Он многое, что придумал, касательно традиций. Когда еще собор стоял. Ради Теней свечи зажигались лишь дважды. Когда они проходили инициацию. И когда умирали.

Эби хмыкнула и задумалась.

– То есть, для меня тоже провели бы ритуал, будь Леший жив?

– Думаю, да, – Дерек облизнул губы и окинул взглядом бурлящий поток. – Но в его правилах было, не допускать Тень до инициации до ее совершеннолетия.

Эби хмыкнула.

– Еще одно правило, которое мы нарушили.

Дерек улыбнулся краем губ, совсем незаметно, чтобы отдать дань скорби по погибшим.

– Такие сейчас времена.

Тут Эби окликнула Ронни:

– Эй, Эби! Раз ты ничем не занята, поможешь мне прибраться в лазарете? Мне бы не помешала помощь. Не переживай, всю жесть мы уже оттуда с Патриком убрали. Его, правда, пару раз чуть не вывернуло наизнанку.

Эби пожала плечами и переглянулась с Дереком.

– Дел и вправду нет.

– Как уберетесь, идите в кабинет. Проведем Собрание, – успел произнести Дерек, прежде чем девушки исчезли за поворотом туннеля.

– О, неужели и нас с Заком пригласишь? – Эби подняла брови в удивлении. – Какая честь. Боже, храни короля.

– Эби, сейчас не до шуток. – Дерек нахмурился. – Вы нужны мне обе.

– Только не начинайте без нас, – махнула Ронни. – И узнай у Мэта, если ли здесь что-то, что может привести в чувство? Я согласна на двойную порцию кофеина.

– Идет.

Дерек еще какое-то время постоял у ограждений, смотря вниз и силясь что-то разглядеть в темных водах. Разумеется, ничего кроме отчаяния и сожалений он не нашел.

Ронни повела за собой Дороти по серым туннелям к лазарету. Ронни выглядела жутко помятой, ее рыжие волосы, ранее пышные и сияющие здоровьем, сейчас понуро были сжаты резинкой, кофту пришлось поменять на чью-то чужую толстовку из местной комнаты с вещами, из-за не отмывающихся пятен. На лице запечатлелись еще слегка заметные брызги крови, что Ронни еще не успела смыть, руки покраснели от того, что их слишком сильно терли под водой, взгляд уставший. Эби стало ее жаль, ей почему-то и в голову не приходило прийти к Ронни и спросить, как у нее дела.

Ронни всегда отличалась стойкостью и упрямым характером, разбойница, выросшая среди мальчишек. Но даже ей иногда бывало страшно и тяжело.

Они прошли в лазарет, который теперь пустовал. В воздухе еще витали не самые приятные ароматы, перемешанные с ядреным запахом спирта.

– Фу. – Эби сморщилась и вытерла нос. Ронни хмыкнула.

– Не переживай, мы здесь все продезинфицировали на скорую руку. Патрик нашел в кладовой коньяк с водкой, и мы тут ими обрызгали все, что можно. Мэту лучше не говорить, а то еще одного бойца потеряем. Полагаю, выпивка была его схроном.

Эби кивнула, привыкая к запаху, не решаясь пройти дальше, в соседнюю комнату с койкой и столом, туда, где еще пару часов назад лежал тот парень. Ронни отвлекла ее и кивнула на разбросанные баночки на полу.

– Надо собрать это все и убрать на место. Если внутри еще что-то осталось.

Эби вздохнула и присела на корточки, потянувшись за первой баночкой в поле зрения, закатившейся под кровать.

– Это те, которые Табаки разбросал?

Ронни выглянула из соседней комнаты с мусорным пакетом в руках.

– В смысле?

– Ну, он принял что-то, и, по рассказам Дерека, он нашел таблетки здесь.

– А, Тагенол, точно. Я как-то и не обратила внимания, после того, как он… – Ронни вздохнула и нахмурилась. – Вот же засранец. Увижу – убью. И так с обезболивающими проблема, так еще и этот.

Эби подняла банку с пола и присмотрелась к этикетке.

– О, написано, что против спазмов. Может, Табаки отнести на ужин? Пусть доест.

Ронни фыркнула и улыбнулась, но секунда – и смех исчез с ее губ, словно там его никогда и не было.

– Ох, ну и бедняжки мы с тобой.

Эби нахмурилась и покачала головой.

– Не стоит себя жалеть. Так только хуже.

– Да, ты права. – Ронни зажмурилась и облокотилась на стену. – Честное слово, мне так хотелось грохнуть кого-нибудь из тех, кто сюда ко мне приходил. Ты бы только видела. «У меня колени ноют второй день, наверное, дождь идет, вы можете сделать так, чтобы дождь прекратился?» «Кажется у меня была сломана рука, но я тут примотал к ней пару досок, которые я сделал из ножки моей кровати. А она ночью сломалась, и я повредил копчик». «Доктор, я уже несколько месяцев мучаюсь, никак с бабами не получается, у вас ничего нет против импотенции?» А ему под семьдесят, прикинь? Они все думают, что раз я из верхнего мира, то могу три раза поплевать, сказать: пусть у собачки болит, а у тебя не болит, и все пройдет… У меня даже на столе небольшая вмятина от моего кулака.

Эби рассмеялась, но тихо, как будто давно этого не делала и разучилась.

– Я бы на это посмотрела.

– У нас тут война каждый день… была. – Ронни покачала головой. – Мне так хотелось, чтобы на них обрушился потолок, а теперь… когда мы потеряли этого парня на столе… мне приходилось видеть смерть и раньше, но чтобы так близко… Если бы я только знала, как его спасти.

Эби поднялась и без раздумий обняла Ронни, все еще держа банку в руке.

– Мне так жаль.

Ронни приняла ее объятия и нежно погладила Эби по спине.

– Мне легче взаимодействовать с машинами и шестеренками, чем с людьми. Если бы здесь валялся где-нибудь старый автомобиль, я была бы просто счастлива. Не хочу больше возиться с больными. Не мое это.

Эби отстранилась и посмотрела Ронни в глаза.

– Есть у меня одна идея, что тут можно починить. Но только если Мэт разрешит. Мы тут одну штуку в его кабинете обнаружили.

Ронни хило улыбнулась, явно заинтересовавшись, но не подала виду.

– Идёт. Тогда убираемся и идем в кабинет. Как раз намечается собрание, хочу узнать начнут ли они ругаться.

Эби снова присела на корточки, потянувшись за следующей баночкой.

– Я почти уверена, что начнут.

Пока Ронни прибиралась в комнате с кушеткой, Эби ползала по полу и собирала своими штанами вековую пыль и грязь, оставшуюся, должно быть, еще со времен динозавров. В углах строила свои миры зеленая плесень, серые покрывала на двух пустых кроватях были влажными и в пятнах, подушки с каким-то химическим запахом, ширма вообще как произведение искусства – такое ощущение, что на ней рисовали все, кто проводил в лазарете хотя бы одну ночь и, конечно же, не оттирающимся маркером. Наконец отряхнувшись и привыкнув к запаху спирта, Эби показала находки Ронни.

– Нашла таблетки от горла с ромашкой, но по сроку годности, это скорее леденцы смерти. И еще коробочку с белыми порошками и рисунком коровы «Перпенол»*. Вот это вымя ей сделали! Бедная корова.

– Таблетки кидай в мусор, Перпенол в верхний ящик. – Ронни протянула черный пакет и подождав, когда Эби кинет туда леденцы, прошла с ним к выходу. – Пойду отнесу к остальным пакетам. А потом на Собрание. И ты подтягивайся, только не забудь отключить свет и закрыть дверь.

– Ага. – Эби подошла к белому ящику со стеклянными створками и, приподнявшись на носочки, открыла одну дверцу и поставила коробочку к остальным. Улыбающаяся корова с большим выменем присоединилась к плачущему бобру с большими зубами и голове ребенка с веснушками и счастливым взглядом, над которым сияла радуга. Эби усмехнулась всем этим дурацким рисункам, рассматривая упаковки других лекарств, как вдруг боковым зрением увидела какой-то силуэт позади себя, отражающийся в стекле дверцы.

Эби ахнула и обернулась. Сердце застучало быстрее, в животе появилось неприятное ноющее чувство, а горло пересохло, и язык, словно кит посреди пустыни, отяжелел и присох к небу. Ладони вмиг вспотели, пальцы сжали бортик нижней полки, ища спасения.

Это нереально.

На кушетке, осунувшись, сидел парень. Темно-русые волосы, испачканная кровью рубашка, порванные джинсы, руки в ссадинах, грязные кроссовки с развязанными шнурками. Молодой, красивый, мертвый.

Эби осталась стоять, не в силах пошевелиться и отвести от него взгляд. Парень медленно поднял голову. На губах засохла кровь, на щеках веснушки. Он посмотрел на нее невидящими глазами. Он смотрел куда-то вдаль, сквозь нее, словно видел там небо с бесконечными звездами.

С Эби сошел первый пот, и она приоткрыла рот, решаясь заговорить. Первые слова выходили из нее еле-еле, как после сна.

– Ты, должно быть, Рон.

Он медленно кивнул.

– Но ты умер.

– Кажется, да, – ответил парень. Его голос был далеким, словно эхо древнего колодца. Он звучал сразу отовсюду, будто доносился из нескольких колонок вокруг комнаты одновременно.

Эби не двигалась. Рон тоже. Эби казалось, что прошло очень много времени, прежде чем парень снова заговорил, но на самом деле, счет шел в секунды.

– Я еще не понял. Моя душа еще здесь. Это было так быстро. Я не ожидал.

Эби выдохнула, и воздух вышел из легких рвано, порциями, словно она боялась сдуть его призрак.

– Мне тоже жаль.

Рон не моргал, а грудная клетка не двигалась. Похоже эта надобность в другом мире отсутствовала, и парень просто смотрел вперед перед собой, пытаясь собрать мысли. Он нахмурился.

– Я чувствую холод. Похоже, я ухожу. Не успел.

Эби прониклась к нему сочувствием, вспоминая, как черные мешки отпустили в бурлящую воду.

– Что я могу сделать для тебя?

Рон поднял голову, и по телу Эби прошли мурашки. Она разговаривала с призраком. Однако, он выглядел как настоящий. Четкие краски одежды, еще розовый цвет кожи. Создавалось впечатление, что Эби сейчас сделает шаг вперед и коснется его руки. Но разум твердо стоял на том, чтобы не двигаться.

– В нашем тайнике под плиткой в первой душевой лежит браслет. Передай ей мой подарок. Пусть не горюет долго. У нее еще много времени, не хочу, чтобы она тратила его напрасно.

– Та девушка в белом платье? Хорошо, я передам.

Рон кивнул и посмотрел в сторону.

– Пусть не волнуются, я встретил там своих.

Эби обняла себя руками, вздохнув и закрыв глаза, стараясь успокоиться.

В лазарет зашел Дерек и окликнул Эби:

– Эй, ну ты чего? Все уже собрались в кабинете.

Девушка вздрогнула и обернулась. Дерек, заметив взгляд Эби, нахмурился и распрямил плечи.

– Что случилось? Ты будто призрака увидела.

Эби кивнула и посмотрела на кушетку. Она была пуста, словно никто там никогда и не сидел.

– Отчасти это так.

– Что?

– Задержишь Совет еще на одну минуту? Мне нужно сбегать кое-куда. – Не дожидаясь ответа, Эби рванула вперед по туннелю, чуть не сбив с ног мимо проходящих людей. Дерек сжал губы и покачав головой, выключил в лазарете свет и закрыл за собой дверь.

– Боже ну и день. Кажется, осталось сбрендить только мне и будет полный комплект.

***

Мэт уже успел охладиться пивом, и теперь пустая бутылка ноюще смотрела на него с пола у дивана, куда он ее поставил. На губах еще играл горьковатый вкус, а на рукаве здоровой руки все еще виднелось небольшое темное пятно. Однако хорошенького понемножку, его запасы пива иссякали так же быстро, как и желание оставаться трезвым. Раньше, он опрокидывал бутылку за какое-нибудь хорошее дело, как, например, починенный водопровод, чей-нибудь день рождения или вовсе хорошее утро. Теперь же Мэт пил от стресса. Ощущения были хуже и пива как будто бы стало меньше в бутылках.

Он, кряхтя, присел на свой любимый диван в кабинете и похлопал ладонью по бортику. Затем посмотрел на дверь – скоро должны были появиться остальные, чтобы обсудить всю эту хрень, которая стала происходить, как только количество Теней в подвале на один метр увеличилось на несколько процентов. Но пока в кабинете никого не было, и Мэт решил воспользоваться этим моментом.

Он закатал рукав больной руки, чтобы еще раз спокойно осмотреть повреждения. Полрой сам промыл рану, залил ее антисептиком и перебинтовал. Прошло уже несколько часов спустя и Мэт решил проверить, заживает ли повреждение, поскольку он чувствовал ноющую боль. И чем больше проходило времени, тем больше боль нарастала.

Мэт осторожно отмотал бинт и отодрал медицинский скотч, державший вату. Рана была совсем небольшой, всего лишь маленький порез, сантиметров семь, на предплечье. Однако, это был не обычный порез, поскольку линия сверху, которая по идее должна была быть бордовой, была синего цвета. И от пореза, если приглядеться, уже расплылись во все стороны тонкие голубые кривые линии. Началось заражении крови.

Полрой, еще не до конца осознав, что это значит, туповато смотрел на рану, разглядывая голубые-синие-фиолетовые оттенки. Затем он закрыл глаза, вздохнув, вспоминая мучения Рона, и покачал головой. Потом издал пару смешков и снова замолчал.

Позже он решит, что с этим делать. У него еще есть время. Как видно, заражение происходило намного медленнее, чем у Рона, и это дало Мэту слепой шанс. Полрой прикрепил вату обратно на рану и заново перебинтовал руку, успев это сделать как раз до прихода Детей Рагнара.

Мэт поправил рукав и вновь поймав взгляд пустой бутылки, не выдержал и полез в шкаф за второй. Вошедший Дерек обратился к Полрою:

– Как твоя рука?

Мэт открыл дверцу и обернулся, ухмыльнувшись, его ладонь нащупала прохладное стекло бутылки, которую он тут же сжал.

– Жить буду.

По крайней мере пока.

Добавил он мысленно.

***

Их дом был словно границей между мирами. Одним, холодным и жестоким, который я оставил позади и другим, который ждал меня впереди, представляющийся мне не менее ужасным. Но здесь, на теплой кухне, с горячим бульоном в желудке, я чувствовал себя на островке безопасности. Я стоял посередине трассы, а с двух сторон на скорости проезжали машины событий. Это было странным ощущением, словно я сплю.

Я все ждал от них какого-то подвоха. Что сейчас эта обворожительная девушка, которая вытирала мое лицо теплым мокрым полотенцем, сейчас отхлещет меня им по щекам.

Но вместо этого она нежно коснулась моих синяков и сказала:

– Милый, какой ты красивый.

Я ждал, что высокий мужчина, представившийся Дереком, который протянул мне тарелку горячего супа, сейчас огреет меня ложкой по затылку и закричит: «Хватит чавкать! Ешь как свинья!».

Вместо этого он протянул мне чистую рубашку и сказал:

– Снимай свою, на ней запеклась кровь. Я пойду постираю.

Я ждал, что парень с кучей браслетов на руках, который задавал больше всех вопросов, сейчас выбьет стул у меня из-под ног, а потом поднимет за шкирку и будет трясти, брызжа слюной во все стороны.

Вместо этого он показал мне спичечный коробок с жуком, поднес его к моему уху и сказал:

– Слышишь? Он тебе поет.

Я ждал, что четвертый парень с белыми волосами и такой светлой кожей, словно его поцеловала луна, сейчас откроет окно и вытащит мою голову наружу, заставляя просить прощения.

Вместо этого он улыбнулся, встретившись со мной взглядом, и сказал:

– Ты похож на Принца Персии.

И я им стал.

**Перпенол – выдуманное лекарственное средство

Собрание пятое

Лисы волки

Помнят долго,

Кто им дал тепла

___________

Лисы волки – Сироткин

Я Тень, и будет она со мной, пока солнце не уйдет за горизонт,

и тогда я растворюсь во мраке ночном.

И будет темнота мне уроком, и будет туман мне опытом, и будет бездна мне родной матерью.

И с первыми лучами света рожусь я заново,

и воссияет моя душа тысячью солнц.

И воспарю я над миром, не как часть его, не как дитя его, а как единое целое.

И встречусь я на заре с братьями и сестрами.

И сила во мне окрепнет, и мудрость во мне процветет, и сострадание во мне откроется.

И да простят они мне все грехи

Вариант церемониальной речи для инициации или для прощания с покинувшем мир

Full Circle – Half Moon Run

Наша надежда была связана с бодрящим действием кофеина и медицинским справочником.

Так легко, оставаясь в неведении,

упустить последнее отведенное тебе время.

И слишком много неразгаданных тайн остается на страницах,

И нарастающее беспокойство пробивает в тебе трещину

от бедра до груди

Full Circle – Half Moon Run

Хантер Фокс, также известный как Колода, уже пожалел о том, что решил залезть именно в этот люк и надеть именно этот красивый брючный костюм, светло-бежевый в бордовую клетку. Хантер много о чем жалел, как например, еще и о том, что выбрал наступить на третью ступеньку, которая тут же под весом отскочила от лестницы и с ржавым криком свободы полетела вниз. Фокс успел больно стукнуться подбородком о первую ступеньку так, что щелкнули зубы, и нерв отдал куда-то в височную область, и пролететь вниз пару метров, прежде чем схватиться за последнюю ступеньку и повиснуть как муха на липкой ленте. Люк наверху захлопнулся, и Хантер погрузился в темноту.

– Проклятье!

Фокс вытянулся и подвигал ногами, но твердого пола он не почувствовал. Черные кожаные перчатки, которые он сегодня надел, стали скрипеть и потихоньку соскальзывать вниз. Времени, чтобы глаза привыкли к темноте, у Колоды не было. Руки немели, счет шел на секунды. Хантер зажмурился, кляня себя за то, что давно не занимался физическими нагрузками, которые могли дать ему спасительное время.

Наконец пальцы разжались, и ботинки Фокса, кожаные, с черными шнурками, лично отполированные им специальной губкой «для роскошной обуви» плюхнулись прямо в подвальный сточный канал, подняв кучу брызг. Благо, было неглубоко, сантиметра три грязной воды, но у Колоды возникло ощущение, что его обдало с ног до головы. Он так и застыл, шокированный, с поднятыми руками и чуть согнутыми ногами. В справочнике по медитации для людей пожилого возраста, встающих утром на зарядку, такая поза называлась: «Цапля вышла на охоту».

Фокс сжал губы, и, чтобы успокоиться и прийти в себя, сделал глубокий вдох. О чем сразу же пожалел и схватился за живот, содрогнувшись от блевотного рефлекса. В туннеле жутко воняло, а на стенках жила странная зеленая слизь, которую Хантер попытался стряхнуть с перчаток, когда в приступе облокотился на стену.

Колода сжал кулаки и стремительно потряс ими в воздухе, скаля зубы и выказывая все свое отвращение этому месту. Он все еще вспоминал свою чудесную мягкую постель, с которой ему пришлось так несвоевременно подняться и залезть в этот мир темноты и смрада.

Фокс вытащил из кармана фонарик и, включив его, посветил в одну из сторон уходившего вдаль туннеля. Откуда-то издалека на него с настороженностью смотрели несколько десятков красных глаз крыс. Но даже с такого расстояния было видно, что они намного жирнее и больше своих обычных собратьев, которые так мило бегают по клетке в зоомагазине. Хантер посветил в другую сторону туннеля, и тот оказался пустым. Колода кивнул себе и снова направил фонарь на стаю крыс. На этот раз ему показалось, что крысы стали ближе.

– Я пойду туда, окей? Вы просто сидите здесь и дальше жрете свои помои, мы договорились?

Крысы не ответили, продолжая так же молча смотреть на человека. Фокс снова кивнул.

– Отлично, надеюсь, мы поняли друг друга.

И Хантер пошел дальше по туннелю, злясь и ругаясь. Фонарь освещал ему путь с кирпичными стенами и сточным каналом, что становился все уже и мельче, а запах постепенно исчезал. Прошло всего несколько минут, но Фоксу казалось, что этот туннель никогда не закончится, как неожиданно, краем глаза он увидел какое-то странно свечение сбоку и отпрянул, смотря на стену.

Буквы на стене от соприкосновения с ними света от фонаря, стали неоновыми и появились словно из ниоткуда. Свечение было не таким ярким, но тем не менее, Колоде удалось прочитать:

«Рагнар – лох»

Хантер нахмурился и скривил губы.

– Что за черт?

В ответ кто-то произнес:

– Местные шалости.

Колода резко обернулся и луч фонаря выхватил мальчишку в серой мешковатой одежде, со скрещенными руками. Парень сощурился от яркого света.

– Тебя ждали у другого входа.

Хантер сделал пару шагов к мальчику и пригляделся. Знакомое лицо, вытянутое переходным возрастом.

– Не ты ли сын Мэта? Похож на него в юности.

– Меня зовут Генри, – ответил Полрой, все еще недоверчиво смотря на гостя и не двигаясь с места.

– Точно, Генри, – кивнул Фокс. – Я помню тебя еще совсем маленьким.

– А я вот тебя нет.

Колода улыбнулся.

– Черт, точно нрав как у Мэта. Проводишь меня к нему? Этот подвал скоро доконает меня. Там крысы ростом с кошку, очень удобно использовать как охранную систему.

– Туннели не любят чужаков, – произнес Генри, махнув Хантеру, чтобы тот шел следом. – Особенно сейчас.

– Да уж, я уже понял, – Фокс двинулся за парнем, с каждым шагом ощущая мерзкое хлюпанье в ботинках, напоследок оглянувшись, посмотрев на надпись на стене. – И, похоже, Рагнара они не любят тоже.

***

Восемь человек в кабинете. Их тени разбросаны по стенам. Сами они застыли, словно облитые воском, спрятанные в пещере за тяжелыми лианами, охраняющие общий секрет.

Напротив входа на широкой полке над полом, используемой для хранения всякой ерунды, сидел Табаки. С его лица и волос, все еще мокрых после смывания сна, падали капли прямо на сгустки пыли. Вода превращала многолетнюю пыль, собранную из паутины, мелкого мусора и спутанных мыслей, в темную кашицу. Табаки собрал в ладонь получившееся месиво и все еще трясущимися пальцами слепил маленький кирпичик, который положил на расчищенный уголок полки, и принялся за следующий. Табаки строил стену, точно такую же, какая у него была внутри. Которую он построил для себя когда-то давно.

Однако она не всегда помогала.

Чуть правее у передовой радиостанции старого поколения «АРЕС» стояли Эби с Закари, затравленно оглядываясь по сторонам. Они старались не двигаться, словно боялись, что старшие передумают и выгонят их с собрания. Двое, еще только начинающие жить, но уже готовые бороться. Им было страшно, хотя оба не показывали виду. Принц нахмурился и сжал кулаки, ожидающий момента, когда можно будет побороться за свое слово. Его волосы взъерошились в разные стороны, будто во время урагана. Эби же, напротив, держалась с опаской. В ее глазах все еще существовал образ погибшего рейдерского, постепенно рассеиваясь и становясь прозрачным. Она передала его последние слова девушке, которой тот дорожил. У Эби екнуло сердце от переживаний и она, двигая пальцами, словно играя на невидимом инструменте, стала искать руку Закари. Эби думала, что Зак оттолкнет ее ладонь, как и прежде, но вместо толчка, Эби почувствовала, как тот переплел ее пальцы со своими. Эби вздрогнула и подняла голову, посмотрев на Зака, но тот не стал отводить взгляд от центрального действия, продолжая стойко ожидать начала Совета, держа теплую руку Эби в своей.

Они разделили шторм на двоих.

Под решеткой, из которой лился утренний солнечный свет, стоял Патрик. Он скрестил руки и отвернулся к стене, встав полубоком к центральному действию. Он как бы выражал свою неуверенность и не вовлеченность в то, что случилось. Его тихая и размеренная жизнь месяцем ранее шла в разрез с тем, что происходило сейчас. Словно он снова вернулся в ту жизнь, на девять лет назад, полную драйва, опасностей и абсолютного незнания о том, что может случится завтра. Единственное, в чем Патрик был уверен, так это в том, что на этот раз ставки будут выше.

Только был ли он к этому готов?

На диване разместились двое. Мэт развалился с одной стороны, не стесняясь расстегнуть рубашку и расставить ноги в разные стороны, захватывая пространство. Он был у себя дома, и пусть будет конец света, но Полрой примет его с достоинством и бутылкой пива, которой в этот раз не было в его руке. С другой стороны, внутренне сжавшись, скрестив ноги и накинув сверху своей одежды теплую куртку Дерека, сидела Афродита. Это было похоже на то, что разбойник захватил к себе в логово царицу, чей воз он встретил на дороге. Если Ви и чувствовала себя некомфортно, то виду не подавала, готовая действовать, если потребуется.

Королева разрушавшегося мира и король подземных берегов.

Рядом с диваном, чуть на него облокотившись и держа в руке бутылку пива, стояла Ронни, закатав рукава и закрутив свои рыжие волосы на восточный манер, закрепив их резинкой для волос и дротиками от старой игры в дартс. Выглядело воинственно и из-последних-сил. Когда Мэт увидел, как Ронни взяла пиво, то хотел было накричать и отобрать свое единственное утешение суровых дней, но увидев, как Ронни открыла бутылку зубами, выплюнув крышку куда-то на пол и стрельнув предупреждающим взглядом в Полроя, Мэт молча закрыл рот и махнул рукой. Всё, что угодно, лишь бы не закатывала истерик.

А Ронни была к этому уже очень близка.

Все взгляды были прикованы к центральному столу, на который падал рассеивающий свет и обрамлял напряженное и мускулистое тело Дерека. Он упер кулаки в стол, смотря сквозь предметы куда-то вниз, словно стараясь отыскать в расстеленной на столе карте города спасительный ход. Его мысли сражались друг с другом, умирая и возрождаясь из своих останков заново. Он понимал, что назад дороги нет, но и впереди не было ничего, что его радовало.

Одни только потери. Сдаваться не было сил.

– Нужен какой-то рев «На старт!» или махнуть флажком, чтобы начать наше заседание? – Табаки пульнул пальцами забравшегося на его полку паука.

– Мы ждем одного человека, – произнес Дерек.

Табаки поставил один кирпич из пыли на другой:

– Кого-то из рейдовских?

– Одного старинного гостя, – ответил Мэт. – Дерек уговорил меня послать ему весть. Мы не были уверены, но он отозвался.

– Нам нужны любые союзники, – сказал Дерек.

– Да, но союзник ли он? – хмыкнул Полрой. – Брать нейтралитет в войне – тоже самое, что стоять по другую сторону. Я ему не доверяю.

– У тебя нет причин, – кивнул Дерек. – Но обстоятельства вынуждают.

– Если в кабинет зайдет старина Эрни, с меня выпивка, – произнес Патрик, вовлекаясь в тему разговора.

Однако в комнату вошли двое Теней. И Эрни среди них не было. Генри Полрой, переглянувшись с отцом, закрыл железную дверь с громким стуком, но на звук никто из компании не обратил внимания. Все смотрели на только что вошедшего, слегка грязного, но все еще выглядящего как джентльмен – Хантера Фокса, главу района Табакерки и наставника рейдовских.

Табаки поднял взгляд и дернувшись, в одно мгновение сломал свою стену. Он сощурил глаза и произнес сквозь зубы:

– Как жаль.

Патрик пожал плечами.

– Я и не надеялся.

Ронни засмеялась, похлопав своего старого друга по плечу и предложив ему пиво. Колода улыбнулся краем губ и осторожно, двумя пальцами отодвинул от себя бутылку.

– Пожалуй, откажусь.

Дерек убрал кулаки со стола и подошел к Хантеру пожать руку.

– Спасибо, что пришел.

В ответ Хантер ухмыльнулся и протянул свою руку в ответ.

– Здесь не нужны благодарности, сегодня случилась какая-то дичь, и я бы хотел во всем разобраться. То, что вы, ребята, еще до сих пор живы – огромный респект.

– Если что, они меня сами сюда затащили, – произнес Патрик как бы шутя.

Фокс пожал руку второму Колферу, затем хлопнул по плечу Мэта и поцеловал тыльную сторону ладони Афродиты. Та, не ожидав такого и поймав настороженный взгляд Дерека, покраснела и отвернулась в сторону. Хантер направил свой взгляд на Зака, кивнув ему, а потом заметил и Эби.

– Гляжу, у вас пополнение? Мы раньше не встречались, меня зовут…

– Хантер, я знаю, – произнесла Эби.

Она оглядела его с ног до головы. По рассказам Дерека Хантер был юн и изворотлив, поэтому она представляла себе какого-то хулигана, рыскающего вместе с бродягами. Однако, Фокс выглядел как весьма очаровательный джентльмен. Несмотря на то, что подвал явно подпортил ему брюки и пальто, выглядел Хантер на все сто, словно за его одеждой присматривал личный стилист, любящий эпоху джаза и вдохновившийся образом спутника Анастасии из старого мультфильма. Казалось, еще немного и Фокс начнет танцевать степ, заставляя своей харизмой двигаться вместе с ним. – Весьма наслышана.

Хантер улыбнулся, на каблуках повернувшись к остальным.

– Отлично, раз уж я пробирался через дикие туннели сражаясь с крысами-мутантами и жертвуя осенней коллекцией Версаче, буду рад послушать ваши объяснения того, как произошло, что рейдовские потеряли троих ребят и наверху царит хаос.

– Кто-то еще заразился? – нервно спросил Дерек.

– Ты не поверишь, какие только болячки я не повидал за это утро, – вздохнул Хантер. – Эдди, один из рейдовских, сдуру принесся к нам в штаб, создав суматоху. Мы, конечно, все быстро ликвидировали, удостоверившись, что информация не попала к Пню, но люди вдруг быстро вспомнили, что у них болят колени и неожиданно заныла левая почка… Что это вообще была за хрень? По рассказам рейдовских, просто какая-то жуть. Они еще с перепугу такие страсти стали рассказывать.

– Картина действительно была малоприятная, – произнес Патрик.

– Если и вирус, то какой-то новый штамм. – Ронни сделала еще один глоток пива и, сжалившись, передала бутылку Мэту, тот, даже не вытерев рукавом горлышко, приник к бутылке, как к родной. – От склада до подвала мы добирались минут двадцать.

– Если бы они рванули к катеру, может, мы успели бы… – начал Дерек, но Ронни его перебила:

– Нет, не успели бы. У нас нет оборудования и знаний. Это какая-то смертельная биологическая фигня.

– Как это было? – спросил Хантер. – Что произошло на складе?

Эби, Зак и Генри заинтересованно подались вперед.

– Все пошло не по плану, – вздохнул Дерек. – Пролезть на склад не составило труда. На посту был лишь один охранник, мы его быстро устранили и расслабились. Снаружи людей больше не было, и мы стали подходить к контейнеру, откуда и выходили солдаты Света. Как оказалось, там нас уже ждали. И не только в этом контейнере. Нас атаковали с разных сторон, пришлось бежать. Не в первой, но на этот раз у них было другое оружие. Такое, как для игры в пейнтбол. И стреляли они шариками, которые при попадании разрывались, и в воздухе появлялось синее пятно.

– На них были маски, – сказал Патрик. – Должно быть, защищались от воздействия этих паров.

– Первого мы потеряли почти что сразу, – поставив пустую бутылку на пол, Мэт вытер губы рукой. – Ему попали в шею, и эта синяя краска брызнула ему на лицо. Пришлось тащить его на себе и кое-как пропихивать через дыру в заборе, которую мы сделали.

– Времени не было, и нужно было его оставить. – Ронни скрестила руки, нахмурившись, словно заново переживая эти моменты. – Мы тогда еще не поняли, что произошло, думали в него попали пулей. У солдат обычное оружие тоже было. Припрятали первого в кустах и побежали дальше. На полпути потеряли второго… Третий умер в медотсеке.

– Так эта штука похожа на порошок? – спросил Фокс.

Дерек кивнул.

– Есть соображения на этот счет?

Хантер покачал головой.

– Вернусь наверх, поспрашиваю у своих, но, навскидку, это выглядит как война.

– Она и есть, – произнес Дерек. Патрик взглянул на Хантера исподлобья.

– Ты с нами?

Хантер поставил руки в боки.

– Они подбили троих рейдовских. Я знал этих ребят много лет. Но идти против Света? Вы уверены, что это не закончится нашими гробами?

– Нет, – одновременно произнесли Дерек, Ронни, Патрик и Мэт.

Где-то наверху засмеялся Табаки.

Фокс тяжко выдохнул, сделав пару шагов туда-сюда по кабинету.

– Мне совсем не нравится то, что вы затеяли, и то, во что меня втянули. Но когда это стало происходить на моей территории и пострадали мои люди… Я не смогу остаться в стороне. Однако и быть во главе всадников апокалипсиса тоже не собираюсь.

Мэт хмыкнул и указал на Дерека.

– Нам хватит и его.

Дерек поднял брови.

– Я похож на всадника Апокалипсиса?

Старший Полрой, прищурился, сделав вид, что изучает его.

– Ну, тебе бы бороду отпустить и еще солнцезащитные очки надеть и может тогда молния попадет точно в лоб Мисс Неукротимой, что сильно облегчит наши страдания.

– Если кто и научился бы укрощать молнии, так это ты, – сказал Патрик. Мэт махнул здоровой рукой.

– Да бросьте, мой удел под землей.

– Мы немного отошли от темы, – вставил Дерек. – Сейчас мы знаем, что Мисс Неукротимая сотрудничает вместе с компанией ЗИС, в прошлый раз, когда мы вторглись в их лабораторию, там была целая группа солдат. И теперь стало известно, что они создали какое-то химическое оружие… – Тут Дерек нахмурился, вспомнив один момент. – Они его уже применяли.

– Что? – спросила Ронни.

– Когда мы были в ангаре, перед тем, как Стэнли… – Дерек вздохнул, зарывая боль глубоко внутрь. – Эби побежала за оружием, и один из солдат выстрелил в нее каким-то странным синим газом. Мы тогда в суматохе не поняли, что это. А потом забыли.

В кабинете настала тишина, и все молча повернули головы в сторону Эби. Та застыла, словно пойманная соседом по даче, в саду у которого она воровала яблоки. Ее сердце бешено застучало, и Эби вдруг стало жутко неловко и некомфортно, когда все присутствующие резко обратили на нее внимание и осветили ее присутствие. Она осторожно кивнула, вспоминая выстрел.

– Да, точно. Странная синяя штука.

– Но почему тогда… она на тебя никак не подействовала? – Патрик поставил руки в боки, явно не доверяя.

Эби пожала плечами, нервно сглотнув. Зак уже отпустил ее руку и Эби почувствовала себя неловко.

– Может, у меня иммунитет? Или тогда это была лишь экспериментальная версия.

– Ну да, в этом есть смысл, – кивнула Ронни. – Может, там была малая доза, и она не успела попасть в организм.

– Какая разница? Если они способны контролировать эту хворь… – вздохнула Ви. – Им будет достаточно распылить ее на нас…

– Только если мы будем действовать в лобовую, – произнес Дерек, посмотрев на Ви, стараясь своим уверенным взглядом всех успокоить. – Наш соперник силен, это бесспорно. Один большой клубок, полный лжи. Будем дергать за ниточки, так он и распадется.

– Действовать дистанционно? – нахмурился Патрик. – Дергать будем слишком долго. Отрежем одну нить, и эта ткачиха создаст новую.

– Мы не будем их резать, они нам еще понадобятся, – вставил свое слово Хантер. В это время он заметил старую шахматную доску и сбросив с нее кучу листов и запыленных вещей Мэта, под его «Эй!» поставил ее прямо на стол, рядом с картой. Затем Фокс раскрыл доску и вытряхнул оттуда шахматные фигуры. – Мы будем играть. Главная цель – повергнуть королеву.

Колода передал доску Ронни, а сам потянул на себя карту города и, поставил фигуру королевы на дом Мисс Неукротимой, пешек, ее солдат, разместил на складе и на лаборатории, а всю армию черных фигур оставил вне карты.

Все Тени подошли к столу, чтобы лучше рассмотреть. Все, кроме Табаки.

– Я думал, ты только в карты умеешь играть, – хмыкнул Мэт.

– А почему это они белые? – спросил Патрик.

– Белые ходят первыми. Они уже сделали свой ход – показали свои силы, что было довольно рискованно. – Хантер покачал головой. – Хотя с другой стороны, они явно хотели напугать вас.

– Это только нас разозлило, – произнес Зак, хмурясь.

– Верно, – Хантер указал пальцем на Закари. – Именно поэтому они ждут от вас опрометчивых поступков. А мы зайдем издалека. Осталось только понять, через какое отверстие лезть к ним в дом.

Мэт засмеялся.

– Я знаю только два. Парадный и запасной.

– Ты старомоден, друг мой, – улыбнулся Хантер.

Дерек с благодарностью положил ладонь на плечо Фокса.

– Приятно видеть тебя в прежней форме.

– Она не становилась мне малой, – хмыкнул Хантер. – Но слишком на меня не надейся. Времена дикие, а я люблю азарт. Моя фигура на доске лишь до того момента, как начнется бойня.

– Сбежишь с поля сражения и оставишь нас одних? – Патрик скрестил руки. – Я уж думал, ты изменился за эти восемь лет.

Хантер спокойно пожал плечами.

– У всех есть выбор, и я сделал свой.

– Мы всеми силами постараемся избежать потерь, – сказал Дерек. – Нас и так чертовски мало.

После этих слов в кабинете на какое-то мгновение повисла тишина.

Да уж, – подумали Тени. – Нас и правда мало.

– Вопрос в том, что Мисс хочет сделать с этим оружием? – продолжил Дерек. – Столько возни и только из-за нас?

– Да, странное дело, – кивнул Патрик и скрестил руки. – По ее реакциям, она будто припугивает нас. Может, что охраняет?

– Не исключено. – хмыкнул Мэт. – У Света кроме Теней есть еще враги? Что вы вообще сделали, что она на вас так взъелась?

Дерек переглянулся с Патриком, но решил не говорить про сыворотку.

– Я тебе рассказывал. Долгая история. Но нам бы не помешало узнать ее планы.

– И в том числе, нужно узнать, есть ли противоядие у этой заразы, – произнес Хантер и старший Полрой тяжко вздохнул. – Вывод из всего этого таков, что нам придется подобраться к ней ближе. И я, возможно, знаю один из способов.

Дерек прищурился, а затем осознание идеи Хантера догнало его.

– Пень.

– Точно. По моим сведениям, он заключал с ЗИС контракты, да и к тому же, его тянет к тем, кто круче его, а Мисс как раз подходит, – сказал Хантер.

– Его племянник снимался в кино с Мисс, – произнесла Эби. – Когда мы с Табаки ползли по вентиляции, то услышали часть его разговора. Он действительно с ней спутан.

– Табаки полз по вентиляции? Не представляю это действие. – Хантер обернулся и встретился взглядом с Табаки. Тот недовольно скреб ногтем грязь в стене между кирпичами. – А что ты думаешь про нашу проблему? Есть идеи?

Табаки замер и, отряхнув руки о брюки, спрыгнул с насеста, подойдя к Дереку, со стороны Патрика.

– Я могу съездить в больницу и пробраться в морг, куда свозили мертвяков из лаборатории. Полагаю, можно попробовать там что-то найти.

Дерек кивнул.

– Да, только тогда Док звонил и заказывал вам студенческие пропуска.

– Ты не поверишь, насколько сильно я могу заболтать человека, не думаю, что в этом будет проблема. – Табаки хлопнул Закари по спине. – Малого возьму с собой.

Зак, радующийся, что его наконец-то приняли в дело, улыбнулся краем губ.

– У нас как раз должно быть два халата с того раза.

– Один немного в грязи. – Патрик пожал плечами.

– Сойдет. Отстираем.

Дерек повернулся и посмотрел на Закари.

– Ты уверен?

Тот кивнул, сжав кулаки.

– В архиве могут быть записи. Если будет нужно, Табаки и в мертвяках покопается. Да и Мисс вряд ли будет искать нас в морге.

Дерек еще какое-то время смотрел на Зака, что-то думая про себя. Его желваки двигались туда-сюда, а ладони лежали на карте. Хантер прочистил горло.

– Я с Пнем дважды в месяц собираюсь в каком-нибудь подвале, и мы обсуждаем новости и играем в карты. Следующая встреча выпала на этот четверг, что нам на руку. Вряд ли он ответит напрямую, так что нужна прослушка. Это запрещенная штука, но достать я смогу. Останется как-то незаметно прикрепить ее на него.

– У нас еще два дня, придумаем, – махнул Дерек. – Жаль, у нас нет человека, разбирающегося в химических вещах. Сейчас очень понадобилось бы.

– У меня теперь на ученых особый пунктик, – хмыкнул Патрик. – Кстати, где Барбара?

– Ей стало плохо, и я отвел ее к бабушке. – ответил Табаки. – С Аннет все хорошо. Барб побудет пока там.

– Слежки не было? – забеспокоился Дерек.

Табаки дернул плечами.

– Мы добрались дворами. Эту бабку любит весь район, так что вряд ли кто переступит ей дорогу.

Дерек кивнул, думая, что, хотя бы один из них будет в безопасности какое-то время.

– Хорошо. Тогда вы с Заком завтра с утра едете в больницу. Возьмете нашу машину, мы поменяли номера, так что проблем быть не должно. И еще, не забудьте взять телефон, на всякий случай, плюс, поснимайте там все, что покажется подозрительным. А Хантер пойдет в четверг на встречу к Пню. Мы пока будем думать, как это организовать.

– Это и есть наш план? – вздохнула Ронни.

– Хочешь добавить? – Дерек поднял голову.

– Нужен ход конем. Она нанесла нам поражение, теперь мы должны ответить. – Ронни облизнула губы. – Если найдем файлы с камер наблюдения по фабрике, то можно будет попробовать показать их в прямом эфире.

Хантер улыбнулся.

– Мне нравятся твои мысли. Для начала посмотрим, что Пень об этом знает.

– Окей. – кивнула Ронни. – Заседание окончено?

– Да, можете идти. – Когда все стали покидать кабинет, Дерек подошел к Фоксу. – Что там с рейдовскими? Они с нами?

Хантер тяжко вздохнул.

– У них шок после случившегося. Я оставлю их в покое на пару дней. Введу их в курс дела, а там они сами решат. Спущусь к вам завтра.

– Желательно с ящиком пива, – произнес Мэт, как следует развалившись на диване, пока Ви исчезла в туннеле. – А то в связи с этим стрессом у меня могут появится конкуренты.

– Идет, старый хрен. – Фокс махнул рукой и повернулся к Дереку. – Проводишь меня до ближайшего выхода? Я бы не хотел идти тем же путем обратно.

Дерек кивнул, и они вышли из кабинета. Остался только Мэт, да его сын, который все это время молчал. Генри подошел к отцу, нахмуренный и полный презрения.

– Ты им доверяешь?

Старший Полрой погонял слюну во рту и ответил:

– Иногда приходится так делать.

– Зачем?

– На войне важно иметь союзников. Это увеличивает шансы на победу.

– Я тоже мог бы помочь. Я могу отправиться в больницу вместе с Табаки и Зак…

– Нет! – Мэт повысил голос и сел, смотря на Генри. – Ты нужен здесь.

Парень опустил взгляд и тихо спросил:

– Почему ты не сказал мне, что уйдешь на склад? Как только эти спустились к нам, ты стал доверять им, но перестал доверять мне.

Старший Полрой покачал головой и похлопал по дивану рядом. Генри осторожно сел на краешек. Мэт посмотрел сыну в глаза.

– Это потому, что я дорожу тобой больше, чем ими. Я бы хотел оградить тебя от всех этих проблем. На этот раз мы в самом эпицентре. Ты понимаешь? Это наш шанс ответить Свету за то, что они загнали нас в подвал. За то, что сделали… И эти вещи не для твоих ушей.

Генри сжал край своей кофты.

– Может быть ты забыл, но я уже не ребенок. Я тоже хочу быть в деле.

Мэт улыбнулся, потрепав сына по голове.

– Хочешь быть в деле? Тогда иди и почисть картошки, через пару часов обед.

Генри закатил глаза и поднялся. На какую-то секунду он захотел кое в чем признаться отцу. Но потом подумал, что тот не воспринимает его всерьез.

Мэт вздохнул, смотря как Генри уходит из кабинета. На какую-то секунду он захотел признаться кое в чем сыну. Но потом подумал, что тот воспримет это всерьез.

***

Я, наконец, согрелся и стал чувствовать себя лучше. Тот самый первый вечер в их компании я запомнил надолго, поскольку тогда мне впервые за очень долгое время было хорошо.

Я опустил руки под стол и ущипнул себя за запястье – чтобы проверить, что это все мне не снится. Хотя я был бы не против такого странного сна.

Тут девушка потянулась руками ко мне, и я слегка дернулся назад, по привычке уменьшая степень удара. Руки замедлились и с необычайной нежностью коснулись моих щек. Ее подушечки пальцев провели по моим шрамам и рубцам еще не затянувшихся порезов, по моим синякам и грязным далеким участкам кожи под волосами.

Ее лицо стало таким грустным, что я забеспокоился. Я обидел ее чем-то?

Я лихорадочно стал вспоминать все свои действия. Что я сделал не так?

– Побила же тебя судьба, милый, – произнесла она, убирая руки, такие нежные и мягкие, что я не хотел, чтобы эти ощущения исчезали, и немного потянулся ей вслед. Но она этого не заметила и отвела взор, посмотрев с каким-то отчаянием и надеждой на Дерека. – Он тебе ничего не успел сказать?

Дерек в ответ покачал головой.

– Он… глухонемой? – спросила она.

– Сейчас проверим, – произнес парень с жуком, стоявший позади, и, прежде чем кто-то успел среагировать, резко хлопнул ладонями рядом с моим ухом. Звук получился громкий и я заорал от страха.

– Табаки! – воскликнул Дерек и отвесил ему подзатыльник.

Табаки засмеялся, сев на подоконник.

– Ну, зато мы выяснили, что он не инвалид, а просто притворяется. – Табаки опустил голову и, встретившись со мной взглядом, подмигнул. – Я тоже умею притворяться, смотри, я рыба!

И он сжал губы бантиком, показывая пантомиму плавающей рыбки.

Я немного успокоился и даже позволил себе хмыкнуть, завороженно глядя на представление.

– Смотри-ка, ты ему понравился, – произнес второй парень. Я и не заметил, как он тихо подошел. Горячий суп сделал мое восприятие замедленным и сонным. Я не заметил и то, что меня с Табаки оставили одного на кухне.

Он пересел в кресло девушки и стал играться с печеньем, показывая мне фокус, заставляя меня хоть как-то отреагировать и засмеяться.

Но я забыл, каково это, и просто молча смотрел как ловко двигаются его пальцы, и как печенье прыгает туда-сюда, словно акробат в цирке.

Через минуту я уже спал прямо за столом, положив руки под голову.

Мне снилась улыбающаяся мама, она сказала мне: «Ты все правильно сделал! Какой же ты умничка!»

Я побежал за ней, боясь упустить, и поймал ее за руку. Она смеялась и пела колыбельную и было так хорошо, как не было никогда.

Я продолжал держать ее за руку всю ночь.

Как оказалось потом, это была рука Дерека.

Он просидел у кровати до самого утра.

Hallucinogenics – Matt Maeson

Моя сигарета обожгла мой палец, потому что я забыл, что зажёг её

Hallucinogenics – Matt Maeson

Шурх-шурх. Скрип. Неловкое кряхтение. Ощущение ботинком отсутствия твердой опоры. Свисть.

– Черт возьми!

– Что такое?

Ширх.

Спичка осветила маленькую каморку и распластавшуюся Эби на полу. Зак зажег свечу на веревке, и, задув огонек свечки, отбросил ее в сторону труб, догнивать в темном углу.

– Я поскользнулась о расплавленный воск на полу.

– Давай руку. – Зак помог Эби подняться, и они вместе облокотились на холодные трубы.

– Почему мы не используем фонарь? Это же намного проще.

– Батареек мало. Это самое ценное, что есть в подвале. Они даже идут за денежную систему, как в старые времена.

– А меня, значит, не жалко?

– Ты не в дефиците.

– Большое спасибо. Тогда передай еще одной Эби, пусть теперь она помогает тебе с делами и отдает свою чесночную булочку на обеде.

– Эй, я же пошутил. Ты чего?

– Ничего.

Они постояли минуту в тишине, обтекаемые теневыми формами от поскрипывающей свечи. Огонь словно нехотя освещал эту сырую холодную комнату, то и дело чиркая и кидаясь в воздух крохотными брызгами черного дыма. Ви бы на это сказала так: «Это злые духи плюют в огонь, пытаясь его затушить».

Были ли злые духи в тот день, когда умерло трое молодых ребят?

Эби знала, во что ввязывается, но не ожидала, что столкнется с последствиями так скоро. Зак же боялся подвести Дерека. Он хотел участвовать, быть в центре всего месива, идти плечо к плечу с Дереком, если нужно – драться и смотреть на ужасы войны без тошноты в желудке. Однако неуверенность съедала их обоих, превращаясь в диких зверей, что были нарисованы на стенах древними людьми, на которых смерть смотрела как на равных ей.

Серые стены давили, утаскивали кислород, создавая иллюзию исчезновения выхода.

Так они и стояли, нервные, пытающиеся справиться со своими страхами в одиночку. Глупые, но храбрые. Так Тени и обретали друг друга, разделяя тишину на двоих.

Наконец Эби прервала щекотание огонька своим вздохом:

– Мне страшно.

Зак поднял взгляд, посмотрев на Эби. И в этом взгляде было так много понимания, словно их встретило осознание того, что все это время они стояли на одной и той же земле. В комнате стало чуть теплее.

– Мне тоже.

– И что будем делать?

Зак тяжко выдохнул и тени закачались туда-сюда, будто древние деревья под силой ветра перемен.

– Я стараюсь делать все, чтобы Дерек мной гордился.

Как просто и как сложно одновременно.

Эби кивнула и грустно улыбнулась.

– Все, чтобы засунуть эту суку Кассандру в самую глубокую клоаку.

Зак засмеялся, почти бесшумно, только дергая плечами.

– Подвал плохо на тебя влияет.

– Он на всех плохо влияет, если ты не заметил, – произнесла Эби и задумалась над чем-то, потихоньку откручивая очередную гайку от трубы.

– Не, – покачал головой Зак. – Это поражение нас так подкосило. Подвал, в целом, не так уж и плох. Есть еда, есть где побегать, чем заняться. Крысы…

– Только не говори, что решил их разводить вместо голубей.

– Ага, чтобы их выдрессировать и сделать крысиный цирк.

– Только крысиного цирка нам тут и не хватает.

Оба посмеялись. С легкостью и небольшой жадностью, словно соскучившиеся по шуткам и пытающиеся вытолкнуть наружу столько смеха, сколько можно, пока не станет неловко. Затем они замолчали, чувствуя пустое пространство, освободившееся после смеха. Оно сразу заполнилось смесью неуверенных чувств.

Эби стала играться с открутившейся гайкой, прокатывая ее между пальцами.

– Он мне снится.

Зак прищурился, затаившись.

– Что ты имеешь в виду?

Эби подняла голову и посмотрела Заку в глаза, в которых отражался огонь свечи, острый комок переживаний и океан, делающий вид, что он бесконечный, но на самом деле, постоянно сталкивающийся со скалами.

– Кай. Тот парень, которого я видела в нашей квартире. Я слышу, как он зовет меня почти каждую ночь.

Эби отвела взгляд, вспоминая тонущую кровать в темноте, одинокие тонкие лучи солнца, исписанные плохими словами стены от пола до потолка, волчий вой и Кая, стоящего в коридоре, сидящего на подоконнике в ее комнате, лежащего в ванне…

– Я хочу туда сходить.

Зак нахмурился.

– И не вздумай. Пень знает, где мы жили, а это значит, что все плохие парни знают, где мы жили. Стоит кому-то из наших там оказаться, как дверца захлопнется, и пойманного подадут Мисс на блюдечке. Это самая очевидная ловушка из всех возможных.

Эби надулась, скрестив руки.

– Я смогу обойти систему. К тому же, у меня будет помощник.

– Это как минимум глупо, не втягивай меня в это!

– А я не тебя имела в виду.

Закари напрягся, злясь на Эби, а осознание ее слов привело его в состояние крайней обиды.

– Значит, попрешься к своему сладкому мальчику?

Эби закатила глаза.

– Сколько раз тебе повторять: Дилан на нашей стороне.

– Его мать своими экспериментами убила троих юных парней, у которых впереди была целая жизнь! Если бы он был на нашей стороне, то он бы давно сбежал и примкнул к нам.

– Он не может.

– Ах, не может? Ему наверняка нравится смотреть на варварские убийства, а по вечерам сюсюкаться с тобой.

– Еще одно слово, и я затолкну эту гайку тебе в глотку!

– То биту в зад толкаешь, то гайку в рот, это у тебя фетиш такой?

Эби сжала губы и пнула Зака ногой, угодив куда-то под колено. Он в ответ поддел носом ботинка щиколотку Эби и потянул на себя, отчего ее нога заскользила по воску, и девушка больно стукнулась копчиком о трубу:

– Ауч!

Тогда Эби швырнула гайку Заку в лоб, но тот ловко поймал ее, взвесив в руке, хмыкнув, и резко дернул кистью так, что в гайке словно появился реактивный моторчик, и та стала прыгать по трубам, издавая глухие звуки при столкновении. Это продолжалось всего пару секунд, гайка набрала скорость и на последнем прыжке перелетела через свечу, исчезнув где-то на полу. Ветерок, следующий вдогонку, задул огонек и опустил комнатку в полную темноту.

После исчезновения света Тени чуть притихли, слушая дыхание друг друга и представляя, что между ними целая вселенная, а не один метр.

– Я раньше метал ножи, – произнес Зак.

– Хорошо метал?

– Прилично.

– В меня ты не попал.

– Потому что я в тебя не целился.

– Но хотел?

В темноте снова повисла тишина. Море волнуется раз. Глубоко-глубоко в подводном царстве обитают монстры. Очевидно.

– Хочешь устроить реванш нашей драки? – спокойно спросила Эби. Разнеслись крики чаек.

– Нет. Раньше об этом думал, но теперь… – Принц океанских глубин и самых высоких гор на востоке вздохнул. Вулканы выпустили в воздух серый дым. – Если я когда-нибудь буду драться вместе с тобой, то только спиной к спине, уничтожая врагов.

Эби закусила губу, горько улыбнувшись, радуясь, что Зак не видит, блеснувшие в ее глазах слезы. Едва уловимые, соленые, как воды океана.

– Когда мы жили в квартире, мне казалось, что ты меня ненавидел.

Эби услышала, как Зак хмыкнул. В небо поднялась стая воронов. Свирепых, остроклювых, зорких, но совершенно безопасных для волн.

– Не скрою, ты меня дико бесила. Но времена меняются. Посредством выживания люди становятся терпимее. В любом случае, человеку нужен человек. Мы нужны друг другу. Мы нужны Дереку и всем остальным.

И шумел океан на фоне, прогоняя тупую усталость. Хотелось покоя, хотя бы самую малость. Но впереди еще слишком много штормов. Какая жалость.

Какая жалость.

– Это странно, что мне хочется тебя ударить? – прошептала Эби.

– Делай, что хочешь, только не целуй.

– Нет, я серьезно. Нам надо развеяться. – Эби размяла затекшую руку, она уже немного привыкла к темноте и стала различать силуэт Зака на фоне труб. Казалось, за этот месяц парень чуть вытянулся, словно цветок, тянущийся к свету, и стал заметно грустнее. – Мы так и не отпраздновали Рождество.

– Не до этого было. – Закари опустил голову, копаясь носом ботинка в воске на полу. – Да и не думаю, что это хорошая идея. Учитывая все, что происходит.

– Вот поэтому нам и надо сбросить стресс. Ты же так и не выходил за это время на поверхность, верно?

Зак затих, чуть сгорбившись, словно темнота неожиданно надавила своим весом ему на спину. Ему нравился его чердак, где солнечные лучи проникали сквозь щели между крышей и стенами, как мягко скользили они через круглые окошки. Там была совсем другая темнота. Холодная, пробирающая до дрожи, но спокойная и нежная. А здесь, в подвале, в окружении крыс, плесени и воды, тьма жила настоящая, дремлющая, дикая, изголодавшаяся, готовая полностью поглотить чужаков. Заку было не по себе в этих мрачных подвалах, он чувствовал себя птицей, потерявшей способность летать, которую сбросили в колодец. Так, с того момента, как они все перебрались в подвал, Зак не смог улучить момент и поговорить с Дереком наедине. В первую неделю Зак все ходил рядом с ним, тянувшись к нему изо всех сил, чтобы показать, что рана на ноге уже почти затянулась, что ему вовсе не страшно, что он может сражаться, но случай так и не подвернулся. И тогда Зак отступил. Он понял, что никому не интересно его слушать. Никому из взрослых. А Эби… Эби была рядом всегда, просто он ее не замечал.

– Я подумаю над твоим предложением, – кивнул Зак и Эби в какой-то степени облегченно вздохнула. Ей очень хотелось сделать что-то дурацкое, просто, чтобы хотя бы на минуту отвлечься от всех этих страданий.

– Отлично. Может, сбегаем, посмотрим, что на обед? Заодно обсудим твое рвение поехать в больницу к трупам вместе с Табаки.

– Я больше не хочу чистить картошку! – Зак отодвинул заслонку и первым прошмыгнул в туннель. Оказавшись на более свежем воздухе, он почувствовал, как сильно вспотел. Закари провел ладонью по волосам, почувствовав влагу на пальцах.

Вслед за ним из каморки показалась Эби, с раскрасневшимися щеками и грязными ботинками. Она поставила заслонку обратно и отряхнула руки.

– Боже мой, сколько мы пробыли там?

Зак пожал плечами.

– Как свеча погасла, так и время словно остановилось.

Эби вздохнула и, собрав растрепавшиеся волосы в хвостик, блаженно протерла рукавом мокрую шею:

– Сходим к себе переодеться. А потом я буду тебя отговаривать ехать в больницу, или ругаться и просить взять меня с собой.

– Еще чего, психованная.

– Долбанутый.

И они, посмеиваясь и толкая друг друга, скрылись в туннеле.

Из-за угла вышел Генри.

Он нахмурился и скосил глаза в сторону заслонки, а затем снова посмотрел на удаляющихся подростков. Младший Полрой сжал губы и кулаки. Чужаки нашли одно из тайных мест. В Генри вспыхнула ревность.

***

Двое теней, освещая путь фонарями, шли по туннелю, почти соприкасаясь плечами, но Тенью был только один. Он отличался и размером. Широкие плечи, старая футболка, облегающая выпирающие мышцы, грязные руки, не отлынивающие от тяжелой работы, уверенный устремленный взгляд вперед. Второй был ниже ростом и имел более складное и утонченное тело. Его одежда, подобранная по цветам и гармонично смотрящаяся, была местами покрыта пылью, а ботинки и брюки имели весьма печальный вид после принудительного окунания в здешние нечистые воды. На первом грязь и пыль сидела мужественно, подтверждая его силу и смирение, на втором же это выглядело неестественно и жалко. И тем не менее, они вместе прошли через серьезные испытания, выйдя победителями. Смогут ли они это повторить и на этот раз?

– Я знаю, о чем ты хочешь спросить, – произнес Хантер, запахивая свой плащ и передергивая плечами от сырости подвала. Дерек горько ухмыльнулся.

– Я просто надеюсь.

– Надежда – очень опасная вещь. – Эхо от их голосов отталкивалось от стен и возвращалось обратно. – Каким бы хорошим стратегом я не был, но игра, которую ты затеял, не стоит и капли веры. Что Патрик об этом думает?

Дерек пожал плечами, тяжко выдохнув.

– Годы изменили нас. В нем больше нет прежнего духа лидера.

– Я заметил, что он стал ворчливым дедом. – Хантер шмыгнул носом. Дерек остановил подступившее желание прыснуть. – Зато бремя лидерства пало на тебя. Как ты всегда и хотел, верно?

– Это не приносит мне должной радости.

– Спроси у любого командира войск или у великих правителей, тех, настоящих, до всех этих взяток и разгильдяйства, приносила ли им их должность счастье.

– Они давно лежат в могилах.

– Вот именно.

Дерек покачал головой, но вслух ничего не ответил. Его мысли перескочили на более важную тему:

– Думаешь прикрепить прослушку под стол?

– Что? Нет. – Колода дернулся от пробежавшей между его ногами крысы и недовольно скривился. – Пень ни за что не поделиться своими секретами со мной. Нужно будет как-то приделать прослушку к нему. И при этом сохранять невозмутимое лицо.

– С актерскими навыками у тебя всегда было хорошо. – Дерек задумался. Тема взлома интернет-пространств, шпионских штучек и новомодных приложений была далека от его понимания. Все, что Дерек умел – заходить в Сеть под своим паролем и медленно, каждый раз ища дурацкую букву на клавиатуре, которая постоянно от него ускользала, переписываться с Февралем, присылающим заказы.

Штаб уже давно должен был подать прошение о рассмотрении дела об отсутствии исполняющей группы Теней Январю, даже несмотря на то, что Старший Полрой отписался, что принял группу у себя в связи с конфликтом с местной мафией. По протоколу им должны были выслать одного из агентов, чтобы выяснить, продолжит ли группа свою работу, а если нет, то отобрать их статус, удалить их пароли и, в случае неповиновения, представить их перед Главным Советом на выяснение прав и вынесение приговора. Но Мэт тогда правильно сказал, что вряд ли кто-то сунется по такому делу в Броклед, а уж спускаться в Крысятник и подавно не станет. Старшего Полроя, как героя войны первых волн и довоенных рубежей, Тени уважали, но сталкиваться с ним не желали из-за дурных слухов. Якобы, спустившись в канализацию, Мэт сошел с ума, жрет людскую плоть, разговаривает с крысами и купается в сточных водах. Чем дальше слухи уходили от города, тем больше обрастали немыслимыми подробностями. Поэтому Дерек и посчитал, что спрятаться на время у Полроя будет хорошей идеей. Поскольку во все эти слухи он никогда не верил. – А что, если ему подарить что-нибудь?

– Посчитает подозрительным. – отмахнулся Хантер. – Я ему если что и дарю, то только чтобы отвлечь и замаслить какое-нибудь покушение или драку на его стороне района. Это как то, что я нагадил ему утром на коврике, а подарок в качестве извинения.

– А если в охрану?

– Его преданным песикам? – Хантер помотал головой. – Эти детины неподкупны. Хоть и производят впечатления тупых верзил, но на самом деле они очень внимательные. Все сплошь либо родственники, либо доверенные лица, служащие Пню уже много лет. Их не подмажешь. Пробовал… Ты не забивай голову, я с парнями что-нибудь удумаю. У нас это как спорт, чем труднее, тем интереснее.

Дерек вздохнул.

– Представляю, какие они сейчас подавленные… Потерять сразу троих.

– Утешал, как мог. Но их сейчас заботит только одно.

– Месть.

– Разумеется. Они моя самая лучшая группа, не считая охрану и Игроков.

– Боишься, что распадутся, как мы?

Хантер не ответил. Он опустил голову и сжал губы, приподнимая завесу прошлого, печально вспоминая былые дни.

– Когда я узнал про смерть Дока, то был в ужасе. Оказывается, такие как мы могут умирать… Я ведь был шафером у них на свадьбе.

– А я вел Аннет к алтарю.

– Пожалуй, это было наше последнее общее хорошее воспоминание перед тем, как все обвалилось. Падает, падает Лондинский мост. – Хантер провел лучом фонаря по стене и тут на его глазах появился рисунок танцующего скелета, светящегося в темноте. Хантер ойкнул и остановился.

– Опять эта херня. Ты тоже это видишь?

Дерек кивнул, недовольно осматривая рисунок.

– Подростки хулиганят. Эта какая-то краска, которая начинает светиться, если на нее посветить фонарем.

Хантер улыбнулся и оценил идею. Он уже стал задумываться, как можно применить такой интересный способ самовыражения.

– Кто-то написал плохие слова о тебе. Нашел надпись, пока сюда добирался. Не думал, что ты так скоро найдешь здесь врагов.

Дерек нахмурился, но затем, подумав, махнул рукой.

– Я даже знаю, кто это сделал.

– Твой тайный поклонник?

– Очень смешно.

Спустя пару поворотов они вышли на более грязную часть туннелей, под ногами стала хлюпать вода и где-то впереди в темноте светились красные огоньки крысиных глаз.

– А что там… Табаки? – Как бы между прочим спросил Хантер. – У него все нормально?

Дерек тяжко вздохнул, покачав головой.

– Не сумасшедшее обычного, хотя, конечно, свобода не пошла ему на пользу. Он стал более диким и несносным, надо уговорить его помыться. Почему ты этим интересуешься?

– Да так… Он же вызвался съездить в больницу. Ты ему доверяешь?

– Поверь, он может и ведет себя как псих, но в своем деле профессионал, я на него рассчитываю. По крайней мере, я на это надеюсь. – Дерек задумался, посветив фонарем в лицо Хантера. – Ты чем-то напоминаешь его.

Хантер в удивлении приподнял брови. Дерек хмыкнул, отмахнувшись.

– В хорошем смысле. По вам никогда нельзя определить, дурачитесь вы или это очередной хитрый план.

– Приму это за комплимент, – Хантер улыбнулся краем губ и хотел сказать что-то еще, но передумал, выдохнув и продолжив путь в тишине.

Подойдя к лестнице, ведущей наверх, оба остановились. Дерек достал из кармана сложенный листок бумаги, на котором была изображена схема подвала, и посветил на него.

– Ну вот, выход на задворки курительного магазина. В следующий раз можешь пользоваться им, или тем, что в подвале утопленного дома.

Хантер поднял голову и посмотрел на крышку люка.

– Странно, да? Там, наверху, моя территория. А здесь – нет. Выходит, власть горизонтальная.

– Придумай, как Пню подкинуть прослушку.

– Вот стряхну всю эту грязь, переоденусь, налью себе чая, проникну в свои чертоги разума и придумаю. – Колода встрепенулся и взялся за первую ступеньку, выдохнув. Затем обернулся и посмотрел на Дерека. – Нужно истребить эту заразу.

– Да, мы работаем над этим.

– Нет, ты не понял. Рыба гниет с головы, именно голова и отвечает за все остальное. Нельзя допустить, чтобы пошли новые волны. Не уничтожим их биологическое оружие, не найдем противоядие, совершим хоть одну ошибку – и всем каюк.

Дерек кивнул, тяжко выдохнув и посмотрев на Колоду исподлобья.

– Прицепи к Пню прослушку.

– А ты приведи нас к победе.

Дерек моргнул и улыбнулся краем губ.

– Идет.

И Хантер полез наверх, в свой район, где его с новостями ждали рейдовские. А Дерек пошел обратно, по темным туннелям, ища выход и задумываясь, есть ли выход на самом деле.

***

Табаки облокотился на сырую стену, влажность которой тут же пропитала его рубашку, но парень сделал вид, что ему все равно. Он хотел просто лечь на пол, чтобы по телу пробегали тараканы, а потолок оказался открытым космосом. Табаки вытащил сигарету из кармана и стал щелкать зажигалкой, на несколько секунд освещая темное пространство вокруг. Чирк. Чирк.

– Чтоб тебя!

Сигареты отсырели. Табаки давно не курил. После случая с таблетками желание было диким. Истощенное тело просило кайфа. В подвале курение было запрещено, исключая из правил только парикмахершу Эниду, у которой Табаки с трясущимися руками выменял несколько сигарет на несколько скомканных денежных купюр, которые он стащил из-под чьего-то матраса. Табаки было все равно что красть, все равно, увидят ли его за этим делом или нет, он даже не посмотрел на сумму, которую вручил Эниде. Было ли это пять баксов или целая сотня?

С сальными отросшими волосами, в мятой грязной рубашке, с трясущимися руками, синяками под глазами и обезумевшими глазами. В кого он превратился? Кем он стал?

Чирк.

Ты мечтал стать пожарным.

Табаки уронил зажигалку и вздохнул, посмотрев в обе стороны туннеля. Они были темными, за исключением далекого света в конце. Никого не было рядом. Он снова ушел далеко.

Ты был таким смелым, мой мальчик.

Табаки вздрогнул и хлопнул себя по заднему карману, куда обычно клал фонарик, однако сразу вспомнил, что оставил его на кровати. Тогда парень нагнулся и в потемках стал шарить рукой в поисках зажигалки. Пальцы сжали маленькое оранжевое огниво.

Чирк.

Мой маленький лисенок, что же ты натворил на этот раз?

Из огонька зажигалки выбрался детский смех. А вслед за ним и двое мальчишек возраста начальной школы. Озорные, шустрые, с босыми ногами. Их окружил теплый свет, и они побежали, шлепая по лужам, взлетая, словно не было серых стен. Табаки проследил за ними, оттолкнувшись от стены и повернув голову, его сердце застучало, почувствовав знакомое родное лицо. Двое мальчишек прыгнули в объятия одинокой женщины в длинном платье с фартуком. У нее были красные щеки и теплые ладони с запахом выпечки, появившимся после нескольких часов у плиты. Женщина улыбнулась, потрепав по головке каждого.

Сухие губы Табаки тихо произнесли давно забытое слово:

– Мама.

Женщина подняла голову и столкнулась взглядом с парнем. Ее смеющиеся глаза в миг погрустнели, а сильные плечи опустились.

Обещай мне.

Табаки сделал шаг вперед, не отрывая взгляда.

Обещай мне, прошу…

Табаки потянулся к ней рукой. Казалось, еще секунда и его грязные пальцы коснутся ее пылающих щек.

– Мама. Но как же…

Мальчики нахмурились, а женщина опустила глаза. И вмиг все исчезло.

Табаки осел на холодный пол и обнял руками колени. А затем он разрыдался словно ребенок. И за эти пару дней он пролил слез больше, чем в последнее прощание, много лет назад.

***

Они думали, что я не слышал их разговор обо мне.

Я старался ходить тенью и не вызывать лишнее внимание, ничего не просил, просто смотрел и передвигался стенами, стараясь уменьшиться, забиться в угол. Я боялся лишь по привычке, мне не было страшно, только интересно.

Они решили оставить меня на пару дней. Милая девушка сказала, что ее зовут Ви, и что она присмотрит за мной. Глаза у нее были добрые, а руки мягкие и еще она вкусно пахла какими-то цветами. И всегда обращалась ко мне не иначе как: «милый» или «котенок». Она напоминала мне мою маму, которая приходила лишь во снах.

Дерек помог мне искупаться, дал чистую одежду и как следует обработал все мои раны, сердито хмурясь и в такт своим мыслям строго покачивая головой. Табаки всегда крутился рядом, делая вид, что помогает, а сам понемногу проказничал, приковывая к себе мое внимание, что ему очень нравилось. Например, налепил на все мои видимые шрамы пластыри с машинками и котами, но Дерек, увидев, поругал его и снял их.

Я был новым человеком в их обществе и все они хотели сделать для меня что-то хорошее. Это было выше моего понимания. Я хотел сказать, что не стоит так заботиться обо мне, хотел спросить: почему вы это делаете? Я ведь не могу вам дать что-то взамен.

Но я не мог вновь научиться создавать слова. Лишь сгребал их остатки и смотрел, как пепел несказанных слов просачивается сквозь пальцы.

– Что мы будем с ним делать? – тихо спросил Дерек. Он ежедневно просматривал сводки новостей о пропавших детях, выискивая фотографию моего лица или описание внешности. Они с Табаки даже сходили на место, где Дерек меня нашел, и поспрашивали местных, знает ли меня кто-то.

Но ничего не было. Никто меня не искал.

В тот вечер они собрались на кухне, обсуждая мою судьбу. Смотря с вопросом друг на друга в поисках уверенности своих мыслей, хотя они и так уже все знали с самой первой минуты.

– Все, хватит! – Ви захлопнула ноутбук Дерека с поиском новостей. Ее глаза наполнились слезами, но не горькими, а скорее приятными, как бывает, когда ты выигрываешь. Как выдох свободы.

Она посмотрела на Дерека и сказала:

– Ты еще не понял? Он наш.

В тот момент я громко выдохнул, не заметив, что задержал дыхание и парень, стоящий спиной впереди меня, вздрогнул и обернулся.

– Ну и ну, я не заметил, как ты подошел.

Глаза у него были светло-голубые как ясное небо зимой, слегка затянутое облаками. А волосы белые как снег. Он улыбнулся и спросил:

– Хочешь жить с нами?

Я остолбенел, завороженно смотря на него как картину с тайной. Да, сказал я мысленно. Да. Да. Да. Да…

Тогда он протянул руку и мягко потрепал меня по голове, а потом обернулся и сказал остальным:

– Он согласен.

Everything sucks – vaultboy

Все отстой, просто шучу

Все отлично, нет, правда

Но я впервые вышел на улицу

За несколько дней, и это было приятно

И я могу попробовать заняться спортом

(Ха-ха, снова шучу)

Everything sucks – vaultboy

Закари выдохнул облачко горячего пара, постепенно рассеявшегося в воздухе. Он не был на поверхности целый месяц, с того самого дня, как они, нервные и подбитые, спустились в вонючий подвал. Дерек по старой памяти вел их по туннелям, пока они не наткнулись на красные фонари и местных мальчишек, доведших их до Мэта. Тогда Зака чуть ли не трясло от пережитого, и эта тряска помогла ему немного распутать узел собравшихся недоверий и мыслей. Казалось, прошел всего месяц, но Зак изменился. Он сам ощущал это. То, что стал терпимее к себе и к другим. Попав в лабораторию ЗИСа и увидев солдат в бою, Закари осознал, кто для него истинный враг, и что тратить время на ссоры, обиды и недосказанность он больше не будет.

Зак все еще слишком четко помнил звуки выстрелов и острую боль в ноге. Рана затянулась, однако иногда он просыпался ночью, чувствуя фантомную боль. Готов ли он вновь рискнуть, выйти на поле врага? Пожалуй, да. Но на этот раз к рвению присоединилась легкая нервозность, ведь, как оказалось, нужен лишь один выстрел, чтобы разбить все эти радужные геройские фантазии. И тем не менее, Зак вызвался, теперь ожидая, когда Дерек с Табаки выкатят спрятанную машину из ворот старого гаража, которых тут было с десяток, заброшенных, доживающих свой век, где-то среди холодного снега и острых одиноких деревьев.

Когда Эби подошла к нему, Зак замер, смотря на небо, затянутое мягкими облаками, через которые слепило холодное утреннее солнце.

– Когда живешь в месте, где нет окон, забываешь, что небо такое красивое. – произнес Закари, опустив взгляд и потерев пальцами веки. – Слишком яркое.

– Ты просто отвык. – Эби похлопала его по плечу. – Надеюсь, у вас все получится.

– С Табаки-то? – Оба хмыкнули и улыбнулись. – Мне пришлось чуть ли не прыгать на нем, чтобы разбудить в такую рань. Ви сварила ему какой-то супер бодрящий напиток по просьбе Дерека, чтобы он нас по пути не угробил, заснув за рулем.

– Меня больше пугает бодрый Табаки, чем сонный.

– Меня тоже. – Эби с Заком проследили за тем, как машина выехала из гаража. – Справимся, что поделать.

– Уж постарайтесь, – кивнула Эби. – А то долбанутые – вымирающий вид.

– Психованные тоже. – Зак напоследок дернул один из шнурков, висящих у горла куртки Эби, затянув ее капюшон. Та кинула ему в спину снежком. Закари прошел к переднему сидению мимо Дерека. Тот нахмурился и произнес, прежде чем Зак сел внутрь салона:

– Телефон и карта с маршрутом в бардачке. Будьте осторожны.

– Ага, – только и сказал он в ответ, открывая дверцу.

– Зак!

Парень обернулся, посмотрев на Дерека. Только при солнечном свете Закари заметил синяки под глазами главаря и усталый взгляд. Грустный и усталый. Словно он весь день готовил торт на праздник, а в итоге никто не пришел.

– Пожалуйста, действуйте осторожно. И если вдруг поймете, что вас рассекретили, сразу же уносите оттуда ноги.

Зак кивнул. Он ожидал услышать другие слова, но, скрыв свое разочарование, произнес:

– Мы справимся.

Табаки, не вылезая из машины, высунул в окно руку и показал средний палец, потом, видимо, понял, что сделал что-то не то, и, исправившись, показал большой палец. Зак сел внутрь, хлопнул дверцей и Табаки нажал на газ.

Дерек с Эби еще немного постояли, смотрев как автомобиль исчезает вдалеке. Наконец Дерек вздохнул и обернулся, посмотрев на девушку.

– Рад, что вы помирились.

– Ему нужен был друг, как и мне, так что, срослось. Но это не отменяет того факта, что мы бесим друг друга. – Эби собрала снег с ближайшего сугроба и сжала его в шарик. – Это его первое задание спустя много времени.

– Я знаю.

– Мог бы и поддержать как-нибудь, а не только говорить, что ты в нем не уверен.

– Я не говорил, что не уверен в нем.

– Ты сказал, чтобы он убегал в случае опасности. Это почти тоже самое. – Эби дыхнула на замёрзшие руки и повернулась, шагая в сторону одного из входов в подвал. – Он из кожи вон лезет, чтобы казаться крутым для тебя, а ты и не замечаешь. Мой тебе совет, похвали его, как они вернутся.

Дерек нахмурился, переваривая информацию, следуя за Эби. Ему вспомнился разговор с Ви о том, что он должен уделять Табаки больше времени.

– Все вокруг теперь будут учить, как мне поступать? – проворчал Дерек и поймал снежок Эби, который та кинула в него через плечо. Дерек посмотрел на снежок, хмыкнул, и, замахнувшись, отправил его вперед, за гаражи, в далекое светлое будущее начинающегося дня.

**

– Ты что, помылся? – спросил Зак, не отрывая взгляд от дороги. Табаки хищно и довольно улыбнулся.

– Да. Как ты понял?

– От тебя не воняет.

Табаки опустил уголки губ вниз и наклонил голову в сторону подмышки, втянув воздух носом. Затем согласно кивнул.

– Я еще побрился. Там была чья-то розовая бритва в одном из шкафчиков…

– Так вот что ты делал в душевых. Я уж думал, ты опять заснул.

– Я бы не пропустил наше первое совместное дело спустя столько времени. Сколько месяцев ты не выходил на задания?

– Потерял им счет. – Закари вздохнул, проведя рукой по лбу. Табаки засмеялся и похлопал его по плечу.

– О, чувак, мои поздравления! Заедем по пути купить тортик?

– Ты ведь взял халаты? – Зак проигнорировал предложение Табаки, повернувшись телом на другой бок, пытаясь найти удобное положение. Им предстояло ехать не меньше часа, а то и больше.

– На заднем сидении, – махнул парень. – Там и бита моя лежит. Ждала меня, любимая.

Зак от некоторых связанных с битой воспоминаниях прыснул и снова поменял положение тела. Он все время чувствовал дискомфорт.

– Включим какой-нибудь музон? – Не дождавшись ответа, Табаки покрутил кнопку радио в машине, настраиваясь на нужную волну.

Зак вздохнул и передернул плечами. Табаки обратил на это внимание.

– Да что ты дергаешься, как мервяк в петле?

Парень застыл и покраснел от неловкости. Он явно не хотел делиться этим.

Табаки фыркнул и покачал головой.

– Да брось, колись давай. Я тебе не Дерек, мне побоку, что ты там прячешь.

Зак вздохнул и, словно пристыженный мученик перед карой, вытащил из-за пазухи один из своих метательных ножей. Металл заиграл на солнце, пустив блик прямо в глаз Табаки.

– Бог ты мой! Ты его сохранил?

Закари неуверенно пожал плечами и опустил взгляд. Табаки повернул голову со смесью восторга и удивления.

– Всех их?

Зак вытащил второй нож. Табаки засмеялся как спятившая гиена и чуть не пропустил нужный поворот, в последнюю секунду крутанув руль направо. Ножи упали на пол, куда-то под ноги Заку.

– Так и представляю, как ты укладывал их на ночь и пел им колыбельные. – Табаки присвистнул.

– Заткнись. – Зак полез доставать ножи.

– Ты же в курсе, что ты зря их взял?

– Это почему еще?

– В больницах уже давно стоят металлодетекторы. Ты привлечешь внимание охранников, они полезут смотреть, а тут тебе такой сюрприз.

Зак облокотился на спинку кресла, широко раскрыв глаза. Ему не пришло это в голову. Легким движением Зак достал еще два ножа под возглас Табаки:

– Серьезно?! Может еще у меня из-за уха пятый достанешь?

– Отвали.

Табаки покачал головой, весьма довольный, и попросил достать карту, которую Дерек приготовил им накануне, проведя линией маршрут до больницы, где раньше работал Док. Зак раскрыл карту на коленях, рассматривая надписи улиц и перекрестков. Он стал командовать Табаки, где нужно поворачивать, а где притормозить у светофора. По радио одна песня сменялась другой, Табаки иногда подпевал, хотя слов он явно не знал, так, симулировал мелодию и выкрикивал рандомные слова, повторяющиеся в тексте песен. Зак загибал края карты, внимательно следя за тем, чтобы они не уехали с нужной дороги и попутно смотрел в окно, наблюдая за проскакивающими мимо домами, магазинами и людьми, которые еще только просыпались, чтобы начать очередной однообразный день.

Зак потер глаза, веки чесались от слишком яркого света, отражавшегося от снежных покровов. За этот месяц порядком навалило, и Мэту пришлось достать старые обогреватели, чтобы попавший в подвал снег побыстрее растопился и не создавал дополнительный холод. Правда, Заку холод очень даже нравился. Он тогда пробрался в отсеки канализации вместе с Эби, где на потолке были решетки и, соответственно, гора снега внизу. Но поиграть в снежки им так и не удалось, снег успевал прикоснуться к грязным водам подвала и окрашивался в противный коричневый цвет, быстро тая. Да и играть тоже особо не хотелось. Только запихнуть снега за шиворот друг другу.

Зак хмыкнул от воспоминаний и повернул голову в сторону Табаки. Тот насвистывал мелодию, постукивая пальцами по рулю. Из-за ворота рубашки на свет появился фрагмент татуировки. Зак наклонил голову, пытаясь понять, что там нарисовано, но так и не смог. Он сощурился, рассматривая своего друга в отражении утреннего солнца. Что он вообще знал о Табаки? Только то, что этот автомобиль был его собственностью. Мысль о том, что парень купил его сам, была сама по себе смешной.

– Откуда у тебя эта машина, Табаки? – спросил Зак.

Парень перестал напевать и нахмурился.

– Подарили.

Зак фыркнул.

– Так и скажи, что украл.

– Эй, как тебе не совестно, наговариваешь на честного человека. – Табаки толкнул кулаком Закари в плечо. – Месяца мне подарили.

Скорее, откупились.

– Спросили, какую я хочу, и я выбрал эту. Новая, сияющая, сразу понял, что моя.

На самом деле никто у него ничего не спрашивал. И не новая она, поддержанная, пару лет числилась в угоне, но хозяина так и не нашли, поэтому отдавать было не жалко.

– Это тянет на историю. – Зак заерзал, поудобнее расположившись в кресле. – Нам по прямой еще минут двадцать ехать. Все лучше, чем слушать твое завывание.

– Может быть я прирождённый вокалист, – проворчал Табаки, но прокрутил кнопку динамика на минимум. – Ладно, история на самом деле простая.

– Как ты стал работать на Месяцев?

– Слышь, пацан, не перебивай. Так и хочется тебе покопаться в моем прошлом, да? В общем, по началу мне там нравилось. Отборочные я прошел быстро.

С третьего раза. И то, потому что выследил одного из проверяющих экзаменов, каким-то образом попал к нему в квартиру и застрял рукой в столе между ящиками, когда искал ответы к тестам.

– Команда там была потрясная. Все меня любили.

Не любили, а жалели. Думали, он в детстве ударился башкой.

– Обучение интересное. Куча занятий, по умственной и физической подготовке.

Которые он успешно прогуливал.

– Помню, как мне жал руку наставник и говорил, что гордится мной.

На самом деле, он сказал: «Ты способный, но жутко… ленивый. Если ты не умрешь в ближайшие несколько лет, я буду сильно удивлен».

– Меня распределили в группу к Февралю, все было супер. А потом я… веселился, а они приняли это всерьез.

Точнее сказать, Табаки стал слетать с катушек, пить и балагурить. И тогда он впервые стал принимать запрещенные вещества.

Табаки засмеялся, вспоминая былое.

– Думал, меня грохнут, понаставил перед дверью капканы.

Он действительно это сделал.

– Но на свою голову я встретил Дерека. И он взял меня с собой. Наверняка увидел во мне крутого напарника.

Дерек в него поверил и хотел помочь. К тому же он знал, что если не заберет с собой Табаки, того точно в один момент грохнут без суда и следствия.

– Я на самом деле не хотел уходить, но за все мои заслуги они подарили мне и Дереку машину. А он решил, что это будет под мою ответственность, и оформил тачку на меня. Такие дела, чувак.

Зак хмыкнул и скрестил руки.

– Я придумывал себе что-то более эпичное. Что-то вроде того, что эта машина пылилась в гараже одного деда, которому ты спас однажды жизнь, стукнув по спине, когда тот подавился таблеткой от кашля, и он взамен, в качестве благодарности, переписал машину на тебя. Ну, или то, что она досталась тебе по наследству от твоего отца, который сражался с демонами и однажды внезапно пропал.

Табаки улыбнулся.

– Ну или так.

Дальше они ехали молча. Закари постоянно щипал себя за руку, чтобы не заснуть и контролировать поведение Табаки. Карта-окно-карта-окно.