Хроники острова Юракон. Книга 4. Наследие Юракона

Хроники Юракона

Книга четвертая

Наследие Юракона

Год 1086

Они преодолели последний подъем и теперь стояли на самой вершине холма, глядя, как лучи закатного солнца золотят ледяные пики уже четко различимых на горизонте гор Абара. Перед ними раскинулась широкая полоса степи, и ветер свободно гулял по клонящейся к земле пожухлой траве, кое-где припорошенной снегом. Стоял конец зимы, и морозный воздух неприятно щекотал ноздри, заставляя ежиться.

– Никогда бы не подумала, что здесь так красиво! И это в землях Темных, где, как мы считали, все должно быть сожжено и вытоптано! – воскликнула Ашади, захваченная открывшимся видом.

– В Ярутулле, где идут постоянные сражения, так и есть, – тихо произнес Охвист. – Ты сама видела. А что Темным до этих мест? До этих загадочных гор, хранящих в себе силу, от которой даже у меня тревожно сжимается сердце? Зачем тебе идти туда, в край жестоких вьюг и притаившихся в ущельях чудовищ?

Эльфийка обернулась, чтобы посмотреть своему спутнику в глаза.

– Не думаю, что там чудовищ больше, чем в твоих родных подземельях, – улыбнулась она. – Но теперь, когда я пришла сюда, я чувствую: моя судьба ждет меня в этих горах. И я могу лишь поблагодарить тебя, что ты выполнил свое обещание и провел меня через вражеские земли.

– Ты бы и сама прошла их в этой личине, – покачал головой Охвист, окинув Ашади взглядом.

Она скрыла свою внешность, и темный эльф видел перед собой куадаранку в длинном платье с порванным подолом, которое болталось на исхудавшем теле почти как мешок.

По правде говоря, с тех пор как эльфийка надела эту личину, Охвист чувствовал себя с ней куда увереннее: его собственная мертвенно-бледная кожа и впалые желтые глаза не казались ему столь уродливыми.

Только вот суть Ашади никуда не исчезла, от нее по-прежнему исходил свет любви ко всему сущему. Благодаря этому свету Охвист за время их путешествия научился иначе смотреть на многие вещи: видеть в любой ситуации хорошие стороны, понимать существ, населяющих поднебесный мир, а вместе с тем и лучше разбираться в собственных эмоциях и чувствах.

Путь был непрост: в горы Абара они отправились в начале зимы, когда в Шепчущей Заводи стало заметно холодать. К той поре Охвист окончательно окреп и мог бы сотни раз убежать или причинить вред прекрасной эльфийке. Мог, но не хотел. И именно потому, что она была прекрасна: в разговоре, в походке, в каждом движении ее проявлялась та сила, которая заставляла что-то в душе Охвиста призывно выть, причиняя сладкую боль. Это упоительное страдание почти что стало его наркотиком. Ашади же говорила, что это взывает к нему его эльфийская природа.

– В какой бы личине я ни была, твоя помощь неоценима, – сказала ему Ашади. Затем вздохнула и добавила: – Мне пора идти.

– Зачем? Зачем идти в неизвестность? У нас есть весь Юракон и мы оба свободны! Я бы блуждал вечно по этой земле, пока она не поглотила бы меня и плоть моя не стала бы ее частью! – нервничая и путаясь в словах, заговорил Охвист. Его глаза с надеждой взирали на ставшее столь близким лицо – бледное лицо куадаранки.

Но она всего лишь улыбнулась.

– У каждого свой путь, по нему нам и идти. Отпусти меня, Охвист, отпусти из своего сердца, ведь оно ожило и, я надеюсь, теперь уже никогда не умрет.

– Без тебя умрет. Я снова забуду свою эльфийскую природу и стану служить Дрэку, пока меткая стрела какого-нибудь эльфа или человека не убьет меня, – моля взглядом, пробормотал Охвист.

– Ты не забудешь свою природу, если только не удавишь ее всеми силами своей души. Что же касается служения – это твой выбор. Если ты обратишься к Дрэку, я не осужу тебя. Но, возможно, ты станешь кем-то более значимым и сможешь повлиять на ход этой затянувшейся войны? Множество твоих сородичей затаились в подземельях, и ты знаешь об этом.

– Предлагаешь мне пойти и взять их под свое начало? – почти с сарказмом промолвил Охвист.

– Это, во всяком случае, будет посложнее управления кучкой оживленных мертвецов, – подмигнула ему Ашади и… коснулась рукой его щеки. – Прощай, дорогой Охвист, и будь счастлив.

Эльфийка стала спускаться с холма, а ее спутник, не в силах ни пошевелиться, ни вымолвить хоть слово, молча смотрел ей вслед.

Грязное платье упало, исчезнув в земле, и вместо него стройное тело окутал воздушный балахон. Закат позолотил волосы эльфийки, как осень золотит листву на деревьях, а луч исчезающего за горами солнца будто невзначай скользнул по ее спине, осветив на миг едва заметный, мерцающий ореол.

Личина спала, и темный эльф смотрел на удаляющийся силуэт самого дорогого для него существа. Ему казалось, что вместе с ним уходит частица его души. Кто знает, может, это действительно было так.

Горы Абара встретили Ашади шумом разгулявшегося ветра. Эльфийка понимала, что пришла не в самое лучшее время: зима здесь длилась дольше, чем на равнинах, и мороз давно сковал неподвижные пики. Ашади думала о том, что, быть может, в этих горах замерзнет и она сама.

Но не в ее правилах было отступать, и целительница отважно двинулась вперед, оставляя за спиной запорошенную снегом степь.

Начался подъем, и порывистый ветер обжигал лицо эльфийки, норовил забраться под платье. Ашади не сдавалась – кутаясь в шерстяную шаль, которой укрывалась ночами еще в Шепчущей Заводи, она шла вперед, осторожно вдыхая ледяной воздух.

«Горы Абара всегда славились скверной погодой, – думала она про себя. – А еще здесь много опасных ущелий и крутых подъемов. Обо всем этом я не раз читала в старых свитках, и теперь столкнулась с этим воочию. Мне страшно, ибо я не знаю, что ждет меня здесь. Сама неизвестность гложет больше, чем знание о любом предстоящем испытании. Остается только крепиться и идти навстречу судьбе, которую я выбрала».

Чтобы отвлечься, Ашади вспомнила последние месяцы своей жизни и неожиданно для себя поняла, что они обогатили ее больше, чем предыдущие годы. Она не получила фактических знаний, новых наград и признания, но душа ее будто напиталась музыкой леса, окрепла и пустила корни в духовную суть Вселенной. Да, год был нелегок, было пережито немало минут отчаяния, сомнений, страхов, а когда она ушла из Этрадо, ее не раз мучило желание вернуться. Но если бы теперь Ашади предложили повернуть время вспять и что-то изменить, она бы отказалась. Ведь благодаря принятому решению эльфийка вновь обрела себя.

А Охвист? Темный чародей, служитель Дрэка, не оказался ли он в таком же положении, как она? Два одиноких существа, бывших верными слугами своих господ, неожиданно оказались предоставлены сами себе в глубокой чаще Шепчущей Заводи.

«Интересно, что будет с Охвистом теперь, когда я ушла? Вернется ли он к Дрэку или канет в неизвестность, как это делаю я? Если же ему достанет смелости пойти в Подземелья Эльни и отвадить своих сородичей от Дрэка – хвала Небу! Но я даже боюсь надеяться на это… Он все время проверял, зависима ли я от него, и в итоге сам стал зависим от меня. Не желая признавать это, он следовал туда, куда шла я, боясь минуты расставания и в то же время злясь на себя за проявление столь сильных чувств. Не удивлюсь, если после моего ухода он возненавидит меня и станет убивать эльфов с еще большим рвением».

Мысли Ашади перенеслись к эльфийскому двору и ее службе Эльвикери. Целительница старательно выполняла свою работу, но гонка за почестями и желание услужить королеве не давали успокоения ее душе. Наверное, эти качества присущи всем, кто ставит себе цель выслужиться. Чувством скрытой конкуренции наполнен весь эльфийский двор.

Что же касается ее привязанности к Рикато, то теперь Ашади искренне поражалась собственной глупости. Этот незрелый мальчишка в теле благородного эльфа всю жизнь играл в любимую игру – войну, и не замечал ничего вокруг. В его сердце жила любовь лишь к одной женщине – своей королеве, и то без всякой надежды на какие-то ответные чувства. Служба – вот занятие, которым Рикато был поглощен всецело и без остатка. Ему понадобилось три года, чтобы увидеть заботу и ласку, которыми окружила его Кита, и осознать свои чувства к ней! И то это произошло благодаря неудаче на военном поприще, когда Рикато впервые оказался выброшен из большой игры и был вынужден посмотреть на мир с другой стороны. И она, Ашади, которую считали на редкость умной и уравновешенной, позволила девичьей влюбленности в этого инфантильного эльфа поработить свое сердце!

Теперь Ашади пыталась скинуть все ярлыки, которые навесили на нее в эльфийском обществе.

«Мы так необъективны, что едва ли понимаем, кто мы. Путаясь в том, что думаем о себе сами и в том, что говорят о нас другие, мы пытаемся слепить идеал, но каждый раз он разваливается, как песочная фигура под очищающим дождем разоблачения. И мы снова не знаем, кто мы», – Ашади было жаль тех, кто так и не понял этой истины, но, с другой стороны, она и сама не считала себя вполне объективной. Слишком мало времени прошло, и слишком много стен она выстроила вокруг себя.

«Надо найти место для ночлега, прежде чем наступит ночь. Времени у меня мало», – подумала эльфийка, оглядываясь в сумраке под горными выступами. Наконец она заметила укромное место – узкую щель между трех валунов, сраставшихся наверху в единую скалу.

Холодный камень остался равнодушен к вторжению Ашади, и она долго ворочалась, стремясь устроиться поудобнее. В итоге сон сморил ее, и даже свист разбушевавшегося ветра не потревожил уставшую эльфийку.

Когда наступило утро, Ашади пришлось выбираться из сугроба. Вьюга укрыла ее снегом, как заботливая мать укрывает дитя пуховым одеялом. Ашади могла бы замерзнуть, но благодаря магии ей удавалось сохранять тепло в теле.

Непогода закончилась, и яркое солнце ослепляло, отражаясь от сугробов и ледяных скал, издалека казавшихся застывшими кристаллами.

Ашади потянулась, стряхивая с себя снежное покрывало. На миг ей показалось, что ее тело перестало быть осязаемым и будто растаяло.

«Если я становлюсь бесплотной, то честь мне и хвала! А может быть, все это мне кажется и я на самом деле умираю?»

Но Ашади не намерена была расстраиваться. Она глубоко вдохнула холодный воздух и подставила лицо солнечным лучам. Свет обволакивал ее со всех сторон, и Ашади захотелось, чтобы в этот миг она и вправду исчезла, растворилась в нем. Но ничего подобного не произошло.

Дорожная сумка, как и одежда, сильно отсырела. Эльфийка извлекла из нее гребень и долго расчесывала свои длинные, густые волосы, напитавшиеся влагой. Когда они стали сиять под лучами утреннего солнца, Ашади продолжила путь.

Если в этих горах и были звериные тропы, то их замело ночной вьюгой, и эльфийке пришлось самой прокладывать себе дорогу. Солнечный свет питал ее больше, чем любая пища, которую она могла бы съесть. Она шла наугад, все углубляясь в горный массив, пока не почувствовала себя внутри какого-то неведомого ей доселе духа, который словно принял ее в свои объятия. Тогда Ашади увидела, что перед ней простирается крутой подъем, по которому она начала карабкаться, часто падая на колени и зарываясь в пушистый с виду и колючий на ощупь снег.

Взойдя на вершину, эльфийка почти выбилась из сил и села прямо в сугроб, окутавший ее чуть ли не с головой. Она оказалась на краю длинного ущелья, простиравшегося вдаль в обе стороны. К северу оно уходило в скалы, перебраться через которые едва ли представлялось возможным, к югу, наоборот, мельчало, а спуск к нему становился более плавным.

Ашади внимательно оглядела ущелье и приняла решение двигаться на юг, надеясь в итоге дойти по кромке до его конца.

Конечно, она не могла долго обходиться без еды и тепла, но зов сердца не подвел ее, и эльфийка почувствовала, как уменьшается слой снега, а воздух становится не таким морозным.

Вторую ночь она провела у подножия скалы, кутаясь в свою порядком отсыревшую шаль. Утро встретило ее холодом, прокатившимся по всему телу.

«Еще одну ночь без тепла и пищи я не переживу», – подумала Ашади, заставляя затекшее тело двигаться.

Ущелье постепенно мельчало, пока не растворилось в широком плато, и эльфийка, выйдя на него, свернула на запад, еще больше углубляясь в горы.

Когда наступил полдень, перед Ашади предстал очередной подъем. Она испугалась, что за ним ее ждет новый обрыв и длинное ущелье, которое необходимо будет обходить. Но поворачивать назад не имело смысла, и эльфийка начала карабкаться наверх. Здесь снег снова доставал ей почти до пояса, и прошло более двух часов, прежде чем Ашади взобралась на вершину. Но все, что она увидела перед собой, лишь новый подъем и такое нагромождение скал, что даже солнце было скрыто от ее взора.

Эльфийка села, но не потому, что отчаялась и не знала, куда идти, – наоборот: ее очаровала атмосфера этого места. Она была будто на дне каменного колодца, видя лишь небольшой клочок неба над головой. Горы обнимали ее, и в этих объятиях таилась удивительная сила.

Горы пели ей свою песнь, идущую из глубины земных недр нарастающим гулом, но она не устрашала, а призывала. И Ашади, закрыв глаза, открыла душу горам Абара, доверив им свои горести и печали.

Прошло какое-то время, прежде чем тонкий слух эльфийки уловил отдаленные голоса, принадлежавшие, несомненно, разумным существам. Ашади, не открывая глаз, начала медленно двигаться в их сторону. Неожиданно ноги ее потеряли опору, и она кубарем покатилась куда-то вниз.

Снег спас ее от смертельного падения. Открыв глаза, Ашади увидела, что скатилась в узкую расщелину между скал и попала еще глубже в толщу гор. Небо почти полностью скрылось от ее глаз, света стало меньше. Полежав какое-то время, она снова услышала голоса, и теперь поняла, что они доносятся с северной стороны от ущелья, в которое она попала, и, чтобы достигнуть их, придется преодолеть еще один подъем.

Поднявшись на ноги, Ашади полезла вверх, то и дело спотыкаясь и падая. Ее дыхание сбилось, она урывками глотала ледяной воздух, путаясь в платье и хватаясь руками за сминающийся под ее весом снег. Из последних сил эльфийка достигла вершины и распласталась прямо на снежном покрове.

А голоса тем временем стали звучать куда громче. Ашади расслышала женский смех и суматошную возню где-то внизу. Какое-то время она лежала, не двигаясь, но когда голоса вдруг затихли, эльфийка поднялась, разгладила платье и стряхнула снег с волос. Расправив плечи, она не спеша пошла вдоль склона, отклоняясь к внешней его стороне. Вскоре она разглядела две удаляющиеся фигуры в темных одеждах. Ашади смотрела на них сверху вниз, ощущая, как сила гор пропитывает ее измученное тело.

Постепенно эльфийка начала спускаться вниз, следуя за фигурами. Судя по всему, те принадлежали двум молодым людям. Они шли, весело переговариваясь и чувствуя себя в полной безопасности. Но вдруг резко остановились и оглянулись.

Ашади застыла на спуске – она и сама испугалась своего обнаружения. Куадаранцы, юноша и девушка, также молча смотрели на нее, застыв посреди заснеженного поля.

– Приветствую вас! – громко произнесла Ашади. – Я – Ашади из народа эльфов, целительница и странница, пришла почтить горы Абара!

И Ашади поклонилась в пояс, всем своим видом стремясь показать, что не замышляет ничего плохого.

Молодые люди повернулись, все так же молча глядя на нее. Затем девушка что-то прошептала на ухо юноше. Он ответил ей, и она тотчас побежала к горам, исчезнув где-то за валунами.

Ашади уже испугалась, что люди не понимают общепринятый на Юраконе язык, но тут молодой человек обратился к ней:

– Приветствуем и мы вас, Ашади из народа эльфов! Я Ташир из народа горняков, а моя спутница – Круана. Я отведу вас к нашим учителям. Они с радостью примут вас и познакомят с истинными духами гор Абара.

– Ты красиво говоришь, юный Ташир. Скажи, кто такие ваши учителя и какие знания они вам передают? – приблизившись, поинтересовалась Ашади.

Юноша улыбнулся.

– Их называют Шептателями – теми, кто говорит с духами гор. А мы их ученики.

– А остальные горняки? – спросила Ашади.

– Они живут в долинах далеко отсюда. Эти места – пограничье, где обитают те, кто оберегает эти горы и слышат их песню.

– Я слышала ее, – посмотрев на Ташира, произнесла Ашади.

– Неудивительно, ведь вы – эльфийка, – улыбнулся юноша. – Следуйте за мной, я проведу вас в наше убежище.

«Эти люди и вправду совсем не такие, как степные куадаранцы, – думала Ашади, идя за Таширом. – Они – словно наши ведающие и чувствуют горы так же, как эльфы – леса».

Снова снег заскрипел под подошвами. Ташир был одет в плотный костюм из шкур, подбитый мехом, а на ногах его красовались высокие сапоги, плотно облегающие икры. Ашади невольно позавидовала его одежде и обуви. Ее ботинки хоть и защищали от влаги, но нисколько не грели, и эльфийка уже начинала ощущать охватывающий ступни холод. Ее силы в борьбе с морозом были на исходе.

Ташир повел Ашади к валуну, за которым несколько минут назад скрылась Круана – следы девушки были четко видны на снегу. За валуном следовал узкий проход, открывающий путь к пологому склону, усыпанному примерзшими к земле крупными камнями. Ташир легко петлял между ними, ведя Ашади так же уверенно, как она бы вела его, окажись они в лесной чаще. Эльфийка начинала все больше уважать встреченных ею людей и восхищаться их выносливости.

Постепенно склон начал сужаться и превращаться в ущелье, словно невидимые руки сжали землю с двух сторон и сложили пополам. Когда небо скрылось от глаз путников за каменной толщей, Ташир резко повернул прямо в сторону горы и указал Ашади на незаметный на первый взгляд проход.

– Это – вход в наше обиталище. Я пойду первым, а вы следуйте за мной.

Он протиснулся в щель, пригнувшись и повернув голову вбок. Ашади последовала его примеру. Гора обожгла эльфийку холодным камнем, свет скрылся от глаз, на мгновение стало трудно дышать. Но вот рука ее выскользнула из каменных тисков, и через миг эльфийка вынырнула в пространство внутри горы. Было темно, но Ташир уже зажигал факел.

– Обычно нам свет не требуется, но мы храним заготовки для факелов на непредвиденные случаи – например, если к нам придут гости, – с улыбкой сказал юноша. Судя по его интонации, гости здесь были явлением редким, и Ашади по достоинству оценила добрую иронию в его голосе.

Взяв факел в левую руку, Ташир предложил правую Ашади, и вместе они неспешно пошли навстречу темноте.

Коридор петлял, и эльфийка совершенно не представляла, в какую сторону они идут. Отблески от факела причудливо скользили по стенам. Неожиданно впереди эльфийка увидела силуэт – кто-то стоял посреди коридора, ожидая их. Приблизившись, Ашади разглядела женщину среднего роста с немного угловатой, будто подростковой фигурой. Бледное лицо обрамляли темные пряди волос.

Женщина смотрела на гостью со спокойствием, которое можно было принять за равнодушие, но Ашади сразу поняла, что это не так, взглянув в ее глаза: те были полны необыкновенным умиротворением и теплотой, которые едва ли ожидаешь увидеть у суровых обитателей гор Абара.

Эльфийка очарованно застыла, впечатленная видом куадаранки.

Ташир, подойдя к женщине, почтительно склонил голову. Затем выпрямился и произнес, указав на гостью:

– Это Ашади из народа эльфов, она пришла почтить дух наших гор.

– Добро пожаловать в народ куадаранцев-горняков, Ашади. Мое имя Дэвора, я – Шептательница, – обратилась женщина к эльфийке.

– Благодарю за теплый прием. Я уже третий день в пути и могла бы сотни раз погибнуть. Но, видимо, сами духи гор ведут меня, и вот я здесь, открытая для новых знаний.

– Мы рады гостям из народа эльфов. Не так давно мы узнали, что ваш народ вновь объединился со степными куадаранцами для борьбы с Темными, много лет истязающими землю Юракона. Мы отправили послание степным куадаранцам в Абин. Полагаю, очень скоро наши народы встретятся и станут верными союзниками, – поведала Дэвора.

Ашади задумчиво кивнула и сказала:

– Раньше я служила при королевском дворе и знала обо всем, что намерена предпринять мудрая Эльвикери. Однако уже почти год, как я покинула родные леса и ничего не знаю о планах моего народа.

Шептательница кивнула, будто не ожидала иного ответа, и повернулась к Таширу:

– Ступай вперед с факелом, выйдем в долину. Круана уже устраивает место для нашей гостьи.

Юноша кивнул и пошел вперед, держа факел над головой. Глядя, как снова заплясали тени по потолку, Ашади обратилась к Дэворе:

– Как живете вы здесь, Шептатели, и чем славитесь? Я ничего не знаю о вас, хотя чувствую с вами удивительную близость. От вас веет духом эльфов.

Женщина улыбнулась.

– Вы встретили всего одну Шептательницу – меня. Я общалась с эльфами в молодости и, возможно, переняла часть их силы. Другие Шептатели совсем иные по нраву: многие из них затворники, скитающиеся по подземельям этих гор. А некоторые и вовсе становятся безумцами.

– Горы Абара сводят с ума тех, кто посвящает им жизнь? – насторожилась Ашади.

– Нет, безумными становятся те, кто отрекается от мира себе подобных. У нас есть общины, но мы часто оказываемся в одиночестве. Наша душа становится беззащитной перед страхами, таящимися в нас. Мы кричим об этих страхах горам, но они безмолвны, и тогда некоторые сходят с ума.

– Все же у эльфов и людей разная природа, – покачала головой Ашади. – Наш дух един с духом леса, и нам неведомо чувство пустоты и одиночества. Кроме того, лес отличается от гор – каждое дерево там является частью целого. Вы, должно быть, и сами это понимаете, если жили там… Однако как же вы оказались среди эльфов? Неужто вы родом из степей?

– Верно, – кивнула Шептательница. – Я родилась в деревне недалеко от Зерда, пережила кровавую битву за Сельсу, несколько лет провела в поселении эльфов, когда они еще обитали в Шепчущей Заводи, а затем много лет жила в Абине. Оттуда судьба привела меня в горы Абара и преподнесла мой дух в дар хранителям этих гор. С тех пор я служу им и буду служить до последнего вздоха.

– Как удивительно порой поворачивается жизнь! – воскликнула Ашади. – Я думала, что встречу здесь чужое племя, едва понимающее общий язык, а нашла вас, разделившую горькую участь тех, кто пострадал от Дрэка и его сподвижников.

– Это так, но благодаря духам гор мы получаем многие сведения о том, что происходит на острове, включая и происки Темных. И все же нам известно далеко не все. Земля вокруг гор Абара дрожит от тьмы, пропитывающей ее, и это мешает нам увидеть многое, – поморщилась куадаранка. – Надеюсь, вскоре мы разберемся с этой напастью. А пока поведайте, зачем вы проделали столь трудный путь к нам?

Ашади некоторое время собиралась с мыслями, затем ответила:

– Я слышала, в стародавние времена куадаранцы построили небольшой порт где-то недалеко от гор Абара. Оттуда отплыл корабль, открывший остров Драгара, и оттуда же отплывали корабли, везущие узников на погибель в лабиринтах острова. Но потом порт был заброшен. Знаете ли вы о нем?

– Знаем, но никогда не интересовались им, – пожала плечами Дэвора. – Но зачем вам этот заброшенный порт?

– Я часто думаю о том, что находится за пределами Юракона, – призналась Ашади. – Но покинуть его мне представляется возможным только по морю или же…

– Или же как? – взглянула на эльфийку Шептательница.

– Горы Абара славятся тем, что здесь живут летающие ящеры. Когда-то давно драконы населяли весь Юракон, а теперь, по поверьям, остались только в ваших горах. Возможно, они смогут помочь мне?

Дэвора ничего не сказала. Коридор стал ощутимо идти вверх, и вскоре троица выбралась наружу. Перед Ашади открылся фантастический вид, и она в который раз удивленно застыла, оглядываясь.

Они стояли на утесе, а вокруг раскинулись горы: вдали виднелись огромные скалы с ледяными шапками, под ногами же раскинулась черная пропасть. За спинами троицы вздымалась скала, из которой они вышли, уходившая так высоко, что ее вершина терялась в белых облаках.

– Вот теперь я могу сказать – добро пожаловать! – с улыбкой воскликнула Дэвора, подойдя к самому краю утеса. Она, кажется, и сама была восхищена увиденным.

– Выражаю свое почтение вам, горы Абара! – с дрожью в голосе произнесла Ашади, осмеливаясь сделать шаг вперед.

Шептательница повернулась к ней.

– Если хочешь увидеть далекие земли, это возможно. Духи гор благоволят тебе, главная целительница эльфов. Драконы знают обо всем и перенесут тебя туда, куда стремится твоя душа.

– Да будет так, – улыбнулась Ашади, кланяясь Дэворе.

Ведь она знала, что в этот момент через Шептательницу с ней говорит сам дух гор Абара.

Куадаранцы

– Сегодня – день отпущения всех грехов! День прощения и очищения, когда солнце дарит нам самый длинный день, а тьма отступает. В этот день все мы должны радоваться, ибо нам дан шанс пройти еще один круг, благословляя свет над нашими головами! И я, ваш патриарх, обещаю вам: в такой день темные силы не восторжествуют! В этот раз наши враги потерпят поражение. Мы освободим стонущую от зла и тьмы землю от нечисти. За нашу землю, за наш народ, за наших женщин и детей мы пойдем в этот бой. И будем сражаться, пока последний демон не сбежит обратно в преисподнюю.

С этими словами Эль-Фат стукнул древком своей секиры по полу так, что задрожали доски. Военачальники – обертархи и таускархи – откликнулись на речь патриарха одобрительным ревом.

Эль-Фат внимательно оглядел воинов. Его уставшие, но полные предвкушающего блеска глаза пробежались по суровым лицам командиров: все ли готовы к предстоящей битве? Нет ли на чьем-то лице сомнения?

Патриарх подошел к расстеленной на низком столе карте и произнес:

– Выступаем через три часа. Как и планировали, объединимся с эльфами и направимся прямиком к Крепости. Она будет взята любой ценой. Никто не должен щадить себя в этой битве за наше будущее. Судьба острова решится сегодня.

Среди военачальников, слушающих речь патриарха, был и Ано – таускарх стрелков. В течение последнего года он готовил новобранцев владеть самым эффективным оружием, изобретенным на тот момент куадаранцами, – самострелом. Ано надеялся, что его воины оправдают возложенные на них надежды, ведь дни напролет они оттачивали свое мастерство, чтобы сегодня наконец выйти в свой первый большой бой.

«Юнцы горячи, как молодые корнарки, но глаз их меток, а рука крепка. Сейчас им особенно важна поддержка их военачальника».

Ано собирался дать им эту поддержку, произнеся не менее вдохновляющую речь, чем только что услышал от патриарха. Но когда командующие стали расходиться, Эль-Фат подозвал таускарха к себе.

– Не было ли вестей от твоего брата? – спросил он.

– Увы, я не получал никаких вестей, мой патриарх, – ответил Ано.

– Они обещали помочь, и я надеялся, что это станет залогом нашей дружбы. Но горняки ведут себя скрытно, даже подозрительно, – напряженно произнес Эль-Фат.

– Я не видел моего брата много лет и мало что знаю о народе, принявшем его. Я надеюсь, что наше послание не перехватили и абарцы окажут нам обещанную помощь, – ответил Ано.

– Будем надеяться. А пока ступай и ободри своих бойцов. От них многое зависит в этой битве, – кивнул на слова стрелка Эль-Фат.

Солнце уже стояло в зените, когда две армии, куадаранцев и эльфов, соединились на юго-востоке Ярутуллы и двинулись на север. Это было огромное войско из десятков тысяч воинов и сотен удивительных существ, обученных для боя.

Впереди шли наиболее закаленные в боях белые эльфы и куадаранцы-копейщики. По флангам их прикрывали всадники на корнарках и единорогах. За ними следовали основные силы: куадаранцы, вооруженные мечами, топорами и секирами, алые и белые эльфы. Далее ровным строем шли таускархи стрелков, а в небе над ними парило несколько стай фениксов. Замыкали строй инженерные войска, везущие вперед тяжелые камнеметы.

Кроме того, по всему войску были рассредоточены целители, а также смешанные отряды эльфов и ведающих, готовые обеспечить магическую защиту, если враг снова применит темные чары.

Наконец, помимо фениксов в воздухе парило три молодых дракона, впервые выпущенных в бой.

Эль-Фат возглавлял левый фланг, ведя вперед всадников на своем могучем корнарке. Эльвикери же парила во главе правого фланга, и жезл Златокрылого в ее руках опасно потрескивал, испуская короткие молнии.

Вопреки ожиданиям, командовать основным войском был назначен Торно, а не Рикато. Ходило много слухов, почему главнокомандующий, много сил вложивший в подготовку к предстоящей битве, в итоге уступил главному советнику королевы.

Кто-то считал, что Рикато испугался новой неудачи после первой битвы за Ярутуллу более двух лет назад. Кто-то – что Эльвикери посчитала Торно более опытным для столь крупномасштабной битвы, ведь тот воевал бок о бок с королевой еще во время восстания темных эльфов. Кто-то же был убежден, что кандидатуру одобрил Эль-Фат, отдав большую часть своих воинов под командование эльфа, и королеве пришлось пойти ему навстречу.

Как бы то ни было, и эльфы, и люди возлагали на этот поход большие надежды. И тем символичнее, что его начало выпало на День Всепрощения – важный праздник для куадаранцев и самый длинный день в году.

За предыдущие месяцы оба войска совершили несколько пробных маневров по южной территории Ярутуллы. Однако каждый раз их останавливали Темные, и ни людям, ни эльфам не удалось пройти дальше Крепости.

Удивительный замок, похожий на выросшую посреди степи скалу, возвышался на одном из холмов Ярутуллы. Ходили слухи, что именно там обосновался Дрэк, окруженный верными ему слугами и страшными тварями. Но замок стоял слишком близко к линии фронта – во время некоторых атак отряды союзников даже достигали его, но неизменно бывали отброшены силами Темных.

На этот же раз куадаранцы и эльфы собрали всю свою воинскую мощь и не планировали отступать.

Воины бесстрашно шли по вытоптанной земле, усеянной останками павших. На горизонте возвышалась темная тень Крепости. Ее обступали темные тучи, неумолимо двигавшиеся в сторону войска.

– Снова Темные задумали какой-то трюк, – произнес Эль-Фат, с тревогой глядя на небо.

Со своей позиции осматривал небо и таускарх стрелков Ано Тутморский. Он внимательно следил за надвигающейся тьмой, в то время как в животе его сворачивался неприятный комок.

«Что-то не так. Сейчас начнется», – думал он, стараясь глубоким дыханием успокоить колотящееся сердце.

Его рука сама поднялась вверх, призывая стрелков вскинуть самострелы. Ано повернул голову, встретившись взглядом с одним из сотников. Тот был не менее напряжен и ответил командиру сдержанным кивком. В этот момент слух Ано уловил странный шум. Он снова взглянул на небо и увидел множество черных точек, отделившихся от туч и стремительно летящих прямо на войско.

– Стрелять по летучкам! – крикнул он, поднимая собственный самострел.

По бокам в небе словно запылали сотни костров – это фениксы зашли с флангов, заключая стаю заколдованных летучих мышей в клещи, а прямо на них уже летели драконы, испепеляя своим горячим пламенем. Когда уцелевшие летучки приблизились на расстояние выстрела, несколько тысяч коротких стрел пронзили воздух, и мохнатые трупы дождем полетели на землю. Пехота быстро добивала раненых тварей.

В это время что-то произошло в передних рядах объединенного войска – куадаранцы стали спешно отступать, подгоняемые криками эльфов. К Эль-Фату подъехала Киира, командующая эльфийскими всадниками.

– Патриарх, на нас надвигается черный туман, – обратилась она к нему.

– Думаете, это еще одна уловка Темных? – спросил Эль-Фат.

– Да, поэтому лучше вашим воинам держаться позади. И вам тоже.

– Магия?

– За этим туманом может скрываться что угодно. Пока мы не разберемся, прошу вас занять позиции в тылу, – призвала Киира.

Началась суматоха: эльфы гнали куадаранцев назад, ведающие спешили вперед, а туман медленно приближался, расстилаясь по степи и заслоняя собой очертания Крепости.

– Ставьте магическую защиту! – прогремел голос. Приказ исходил от Эльвикери – на фоне затянутого неба она напоминала огромное искрящееся облако.

Через мгновение из центра этого облака в наступающий туман полетела короткая молния. Что-то треснуло и распалось в нем со звуком разбившегося яйца. Ведающие и эльфы рассекли пространство защитным полем, туман остановился, а прямо из него на войско поплыли огромные светящиеся глаза. Размером с человеческую голову, они парили прямо в воздухе, ведомые чьей-то невидимой волей.

– Это карокулы! – крикнул Торно, возглавивший авангард.

– Не смотрите на них – атакуйте вслепую! – раздался приказ Эльвикери.

Эльфы, занявшие позиции в первых рядах, синхронно выпустили заряды из своих жезлов – те беспрепятственно прошли через магическую защиту и настигли странные светящиеся глаза.

– Кто такие карокулы? – спросил Эль-Фат у ближайшего к нему ведающего, поддерживающего защитное поле.

– Это… околдовывающие глаза. Они заставят посмотревшего в них сойти с ума и атаковать своих соратников, – сказал маг, напрягаясь всем телом, чтобы удержать исходящий поток энергии.

– Всадники, отступаем! Передать приказ стрелкам выйти вперед и готовиться к атаке! – велел патриарх, разворачивая корнарка.

Через минуту к Ано, как и к остальным таускархам стрелков, подъехал один из гонцов.

– Приказано выступать вперед и стрелять по магическим глазам с большого расстояния. Не дайте им околдовать вас, не смотрите в них!

«Стрелять, не глядя на врага? Ну, мы и не такое проходили!» – с усмешкой подумал Ано, отдавая приказ своим воинам.

Защитное поле, установленное эльфами и ведающими, надежно сдерживало противника и даже начало постепенно теснить туман и скрывающихся в нем карокулов вниз с холма. Поэтому, когда стрелки взошли на его вершину, им оставалось лишь стрелять во тьму. Оставшихся летучек испепеляли фениксы, а появлявшиеся из тумана карокулы тут же поражались магическими разрядами эльфийских жезлов.

Неожиданно кто-то будто сдернул покрывало. Туман растворился, и эльфы невольно отпрянули, смешавшись с куадаранскими стрелками. Вся степь до самого горизонта была усеяна Темными. Это была настоящая орда уродливых чудищ: оживших мертвецов, келлапов, агров, гигантских пауков, карокулов, парящих над ними летучек и других неведомых тварей, выползших, должно быть, из самых недр преисподней. Большинством из них управляли чародеи: темные маги и эльфы, рассредоточенные по полю.

Эльвикери парила над головами своих храбрых воинов, сверху вниз взирая на заполоненную нечистью степь.

– Если это – все твои силы, Дрэк, то можешь готовить новый сундук, в который будут сложены твои кости и преданы священному огню! – раздался над полем битвы ее звенящий голос. – Эльфы, убивайте темных магов и карокулов, остальное предоставьте куадаранцам – наши друзья с легкостью справятся с этой грудой оживленного мяса!

Ее слова разнеслись, казалось, по всей Ярутулле, достигнув ушей каждого воина.

«Вот бы мне уметь так говорить, а еще лучше – летать…» – шутливо подумал Эль-Фат, вскидывая секиру.

– Слушайте королеву эльфов, соратники! В атаку! И пусть жалкие отродья обратятся в бегство от ужаса! – неожиданно патриарх захохотал и отправил своего корнарка в галоп прямиком на врага.

Ведающие опустили защитный барьер, и воины ринулись вслед за своим патриархом. Не прошло и минуты, как две армии схлестнулись. Полилась кровь. Стрелки не оставляли вершину холма, стреляя по нечисти. Фениксы с драконами разделывались с летучками и нападали на мертвецов, сжигая их пламенем. Эльфы ловко уворачивались от лап демонов, выискивая и уничтожая темных магов.

Эльвикери с высоты полета внимательно осматривала поле боя и направлялась туда, где Темные подминали под себя силы союзников. Молнии из ее жезла поражали сразу несколько врагов.

Никогда еще Юракон не видел такого побоища – свет и тьма столкнулись, чтобы определить, кому быть властителем этой земли.

В жаркой схватке было трудно понять, на чьей стороне преимущество, – даже Ано с вершины холма не мог разобраться, проигрывают они или побеждают. Его стрелки продолжали разить врага, выискивая в гуще битвы Темных. Иногда нечисть добиралась и до них, особенно с воздуха. Были раненые, были и убитые, но стена славных стрелков стояла намертво.

Эль-Фат потерял своего корнарка и сражался на земле, размахивая огромной секирой. Забыв о том, что час назад он был патриархом и отдавал приказы, он бился с упорством человека, защищающего свой народ и честь.

В пылу сражения Эль-Фат не заметил, как приблизился к Крепости. Он взглянул наверх и понял, что бьется с врагом буквально в ее тени.

«Неужели мы потеснили Темных?» – удивленно подумал он.

Подняв секиру, Эль-Фат побежал вперед, по пути рубя попадавшуюся под руку нечисть.

«Если мы сможем захватить Крепость, земля всей Ярутуллы снова будет наша!» – ликующе думал он, чувствуя, как из-под его сапог вылетают комья земли.

Неожиданно над ним пронесся темный силуэт, и что-то слегка хлестнуло патриарха по спине, заставив упасть на одно колено. Огромное существо опустилось на землю в нескольких шагах от Эль-Фата. Он вскочил и поднял секиру, готовый сразить летающую тварь, преградившую ему путь.

Чудовище выгнуло шею и вдруг резко опустилось на передние лапы. Только тогда Эль-Фат разглядел, что на спине у него сидит… всадник!

– Приветствую, брат мой, патриарх степных куадаранцев! Мы напали на Темных с тыла и взяли Крепость. Дрэк с остатками своего воинства бежал в Пегар. Поздравляю нас всех с победой!

Сказав это, всадник на драконе взвился вверх и растаял в небесах.

«Горняки пришли-таки нам на помощь, но как! Они напали на Темных, когда те меньше всего ожидали этого!» – сообразил Эль-Фат, глядя вслед удивительному воину.

Темные тучи рассеивались, а за ними виднелось темнеющее небо. Оно окутывало величественную Крепость, в окнах которой впервые за много лет загорелись огни. Самый длинный день в году подошел к концу.

***

В большом каменном зале было холоднее, чем на улице. И это несмотря на то, что в огромных каминах пылал огонь.

«Сколько лет никто не отапливал эти стены?» – подумал Эль-Фат, медленно проходя вперед. На сыром полу были в спешке расстелены лежаки, на которые уже укладывали раненых. Стоны и хрипы неприятно резали слух, на их фоне тихие переговоры целителей казались отдаленным гулом.

– Испейте, патриарх! – послышался негромкий голос.

Перед Эль-Фатом как из ниоткуда возникла эльфийка – тоненькая, словно тростинка, она протягивала ему чашу с водой. Он благодарно кивнул и выпил одним махом, бросив взгляд вглубь зала. Его внимание привлек силуэт в длинном плаще, стоящий на противоположном конце у огромного камина и словно кого-то поджидающий. Патриарх направился к нему.

– Патриарх, – чуть склонил голову незнакомец.

– Откуда вы знаете меня?

– Мы знаем многое. И уж точно узнаем правителя, много лет возглавляющего народ наших степных собратьев.

– Кто вы?

– Меня зовут Нуринус, я Шептатель. Как вы уже знаете, мы атаковали Темных со стороны Ябитамы, и те были вынуждены бежать. Теперь эта земля освобождена.

– А как же сама Ябитама? – спросил Эль-Фат.

– Она уже много лет свободна от гнета Темных. Сначала они заняли ее, но вскоре покинули те земли. Слишком уж близко они к горам Абара, а слуги Дрэка опасаются их.

– Ваш соратник сказал мне, что Дрэк бежал в Пегар с остатками своих сил, – произнес патриарх. – Или тот всадник на драконе были вы?

– О нет, это был один из наших воинов, – улыбнулся Нуринус.

Его небольшой рот был обрамлен аккуратной темной бородой, а волосы собраны в небольшую косицу. Такой утонченный вид совершенно не вязался в сознании патриарха с военным ремеслом, и это невольно смущало.

– Я думал, горняки не придут к нам на помощь – мы не получили никакого ответа на отправленное послание, – сказал он, внимательно глядя на Нуринуса.

– Слишком опасно было посылать ответ: из-за постоянных стычек с вашими воинами Темные повылезали из своих нор и окружающие земли буквально кишели ими.

– Неудивительно, судя по той орде, которую собрал Дрэк сегодня, – устало усмехнулся патриарх. – Как бы то ни было, я благодарен вам за помощь. Если бы не драконы, возможно, нам не удалось бы уничтожить такое количество нечисти.

– У эльфов тоже имеются драконы, и они прекрасно показали себя в этой битве, – отметил Нуринус. – Мы, в свою очередь, благодарим вас за отвагу и стремление освободить эту землю от зла. Надеюсь, сегодняшняя битва станет основой крепкого союза между нашими народами.

– Разумеется, – кивнул Эль-Фат. – Сегодня великий день, который войдет в нашу историю. А теперь, Шептатель Нуринус, я хотел бы собрать своих воинов и объявить о победе.

– Как вам будет угодно, патриарх.

Нуринус чуть склонился, а Эль-Фат направился к тронному залу, в котором уже собирались военачальники. Шептатель последовал за ним.

Впервые нынешний патриарх побывал в Крепости еще во времена правления Ур-Ата. Он тогда был простым воином и сражался с вражескими племенами ярутулльцев. Теперь все они большей частью были уничтожены, а остатки давно присоединились и растворились в народе куадаранцев, которым правил Эль-Фат.

«Нет больше вражды между людьми, зато появился новый враг, куда более могущественный и коварный. Впрочем, он тоже скоро будет повержен», – думал патриарх. Тяжелой поступью, стремясь не выдавать накатившую усталость, он вошел в тронный зал и занял принесенное кем-то кресло с высокой спинкой, установленное на древний каменный постамент.

Еще с утра он и представить не смел, что будет восседать под сводами легендарной Крепости, как единовластный правитель всех степных куадаранцев, населяющих Юракон.

«Жаль, Нерука не дожил до этого момента и не может разделить радость долгожданной победы», – с грустью подумал Эль-Фат.

Первое, что сделал Ано, – поднес свою руку к голове и ощупал лоб.

«Повязка. Значит, был ранен в голову. Что-то тяжелое – наверное, летучка скинула камень…»

Осторожно открыв глаза, таускарх стрелков осмотрелся. Над головой раскинулся каменный потолок, и Ано почувствовал, что тот словно давит на него.

«Может, я попал в плен к Дрэку?» – подумал было он, но тотчас отогнал эту мысль. Ано вспомнил, как соединенные войска взяли Крепость.

«Победа. Наконец-то».

В порыве радости Ано приподнялся на локтях. Резкое движение окончательно вывело его из полузабытья: в нос ударил запах крови и сырости, а в уши – страшная музыка стонов и криков. В глазах тут же потемнело, но усилием воли таускарх заставил себя приподняться и сесть. Голова запульсировала от боли, и Ано тяжело втянул в себя воздух, зажмурившись от ярких вспышек перед глазами.

Весь зал был устлан грубыми матрасами, на которых лежали раненые. Между ними сновали целители, в основном алые эльфийки, молчаливые и сосредоточенные. Они наклонялись над воинами и что-то шептали, промывая раны и накладывая повязки. Их магические жезлы иногда ярко вспыхивали под властью произнесенных слов и снова затухали.

– Вы можете подняться, – прошелестели слова над ухом Ано. Он оглянулся и увидел эльфийку. Она подошла сзади и чуть нагнулась, внимательно глядя на таускарха. Словно околдованный взглядом ее чудесных глаз, Ано начал подниматься – медленно, как во сне, пока не обнаружил себя стоящим посреди зала.

«Вот это да! – восхитился он про себя. – С такой силой им ничего не стоит взять под свою власть весь наш народ!»

Но в глазах целительницы читались лишь забота и сочувствие. Она взяла Ано под руку и повела прочь из зала, и пока она касалась его, тело воина словно наполнялось силами.

Они прошли по длинному коридору и поднялись вверх по лестнице – такой же каменной и холодной, как и вся Крепость. Наверху виднелась чуть приоткрытая дверь, откуда лился ровный, теплый свет.

– Вам туда, – негромко произнесла эльфийка и осторожно направила Ано вперед, отпустив его руку. Стрелок покачнулся, схватился за стену, в голове снова забили барабаны, но он устоял, глубоко дыша, а потом медленно пошел вперед, к свету.

– А вот и наш славный таускарх стрелков Ано Тутморский! – прозвучал знакомый голос Эль- Фата. Чьи-то сильные руки подхватили Ано и помогли ему добраться до скамьи. Рядом полыхал огонь – его жар приятно окутал стрелка. Он откинулся назад и прислонил голову к стене, пока зрение его не стало достаточно четким, чтобы разглядеть каменные своды и зажженную доброй сотней свечей люстру, свисавшую с потолка.

«Невиданная красота!» – подумал Ано, переводя взгляд ниже. Некоторые военачальники так же, как и он, находились в полузабытьи, почти распластавшись на скамьях. Другие весело переговаривались, а прислужники уже разносили по залу подносы с пенным напитком и даже какую-то снедь – должно быть, с полевой кухни.

Ано посмотрел в сторону, откуда услышал голос Эль-Фата. Патриарх сидел на кресле с высокой спинкой и выглядел представительно, несмотря на помятую броню и запекшуюся на одежде кровь. Рядом с ним стоял человек, заметно выделявшийся среди остальных, – в черном длинном плаще, с темными волосами и необычно бледной кожей.

Мужчина вдруг повернулся и встретился с Ано взглядом. Потом быстро подошел к нему и коснулся пальцем лба таускарха. Что-то теплое и жидкое, похожее на масло, потекло по переносице, и стрелок ощутил терпкий травяной запах.

– Вы одержали великую победу и заслужили хороший отдых и крепкий сон, – бархатный голос незнакомца ласкал и обжигал слух так же, как целебное масло кожу.

«Что это за человек? Колдун? Но если здесь Эль-Фат, значит, ему можно доверять. Победили. Мы победили. Это главное…»

Чьи-то руки снова подхватили Ано и уложили на мягкую постель. Или ему показалось? Да и откуда взяться перинам в каменном зале? Но таускарх не успел найти ответа на незаданный вопрос – его сознание унеслось в царство сна.

Осенью солнце редко показывалось из-за хмурых туч, но сегодня оно сделало исключение. Лучи отражались от снежных шапок на вершинах гор Абара, делая их похожими на огромные обломки стекла.

– Зеркальные горы – так их называли в древности, – сказала Дэвора, глядя на игру солнечных лучей с горного уступа.

– А кто жил здесь в древности? – спросила Ашади, сидя подле Шептательницы.

– Люди, умеющие летать. А еще ящеры.

– Драконы?

– Нет, их собратья.

– Танголины? То есть они не были созданы Дрэком?

– Кто знает, – пожала плечами Дэвора.

Женщина легко поднялась и подошла к самому краю скалы. Она любила так делать – стоять, наполовину свесившись над пропастью, и, прикрыв глаза, смотреть куда-то в небытие.

– Ты хочешь улететь? – тихо спросила Дэвора у эльфийки.

– Да. Знаю, ты предложишь мне остаться у вас. Наверное… Но я не считаю себя предназначенной для жизни здесь. Мне интересно, что там – за пределами острова, за океаном…

– М-м… – задумчиво протянула Дэвора. – Я не была там, но кое-что слышала от духов. Не так уж много времени пройдет… Впрочем, просто не уходи далеко. Дай о себе знать.

Ашади улыбнулась. Они прекрасно понимали друг друга – эльфийка и Шептательница, которых свела сама судьба.

– Пора, – вздохнула Дэвора. – Твой выход, сестра.

Ашади приблизилась к краю пропасти: перед ней разверзлась бездна, настолько глубокая, что внизу была различима только тьма, стелящаяся словно пересохшая речушка на дне широкого каньона. Но если раньше подобная высота вызывала страх и желание отшатнуться, то теперь эльфийка испытала лишь одно удивительное чувство – предвкушение полета.

Она закрыла глаза и качнулась вперед, вот-вот готовая упасть.

– Лететь придется целые сутки. Это долго.

– Я оделась тепло, как видишь, и на мне непромокаемый плащ, – улыбнулась Ашади. – И даже кое-что из еды прихватила… Ну где же?

– Жди. Ты отрываешь духа земли от его матери, не забывай, – сказала Дэвора, вглядываясь в пропасть.

Прошло несколько минут, прежде чем две женщины одновременно ощутили приближение.

– Тяжелокрылый, – прошептала Дэвора, отступив к скале.

Через мгновение несколько камней где-то внизу сорвались в бездну. Это дракон оторвался от скалы и, расправив крылья, устремился вверх.

У этого вида не было длинной шеи и хлесткого хвоста – тело было плотно сбитым, коренастым, а шкура жесткой, как броня. Огромные крылья напоминали паруса – они ловили потоки воздуха и прекрасно удерживали ящера при полете благодаря небольшой массе тела. Тяжелокрылые драконы выглядели грузными, но считались очень надежными в полете.

Ашади поклонилась подлетевшему к ней ящеру. Тот взмахнул крылом прямо у нее над головой и вцепился в скалу совсем недалеко от места, где стояла Дэвора.

– Да хранят вас высшие силы, – произнесла Шептательница и что-то кинула в сторону дракона. Тот схватил предмет пастью и, поиграв с ним языком, аккуратно проглотил.

– Это был алмаз – они любят такое, хотя не всегда принимают подачки.

– Надо было запастись мешочком драгоценных камней, – хихикнула Ашади.

– Не волнуйся, это не топливо и не сладости, скорее пополнение его коллекции, – сказала Дэвора.

Ашади приблизилась к дракону и ощутила нечто – тепло и что-то еще, притягивающее к себе. От ящера веяло землей, сыростью пещер и раскаленным пламенем. Эльфийка прикоснулась к его грубой спине, ощущая легкое покалывание. В следующее мгновение она запрыгнула на дракона, прижавшись к нему всем телом.

– Прощай, Дэвора! Спасибо тебе за все! – крикнула Ашади, ощущая, что тяжелокрылый вот-вот снимется со скалы.

– И тебе спасибо, эльфийка! Слушай камни! И прощай!

Подняв руку в прощальном жесте, Дэвора снова подошла к самому краю утеса, глядя, как большой крылатый ящер скользит между скалами, унося приникшую к нему эльфийку на запад – в сторону бушующего океана.

Вскоре они скрылись за горой, но Дэвора еще долго продолжала стоять у обрыва, глядя прямо перед собой. Она находилась на одной из самых высоких точек гор Абара – выше были лишь Зеркальные скалы.

«Пора возвращаться домой, Дэви, – подумала женщина. – Но сначала надо увидеть Нуринуса. Ощутить прикосновение его губ к своей шее…»

Шелест крыльев где-то рядом заставил Шептательницу сделать шаг вперед. Нога соскользнула со скалы, и Дэви полетела вниз, чтобы через миг, подхваченная черным как уголь драконом, взмыть в небеса. Ящер издал торжествующий крик, Дэвора засмеялась. Они держали путь на Ярутуллу.

***

Вот уже почти три года прошло с тех пор, как Мелисса с детьми покинула Абин. И теперь она возвращалась, взяв с собой младшую сестру, Малюту.

Весь Зельбарб полнился атмосферой праздника – люди отмечали победу, в каждом селении, в каждой деревушке царило веселье. Когда семья въезжала в столицу, город гудел: прохожие улыбались друг другу, с площадей доносилась музыка. Ветор не мог усидеть на месте – он то и дело вскакивал и цеплялся за край повозки, наклоняясь вперед и задорно смеясь. Внимание мальчика привлекало все вокруг: ярко разукрашенные вывески, выступления акробатов и лицедеев, песни и пляски горожан.

– Да посиди же ты спокойно, Ветор! – не выдержала наконец Малюта.

– Ничего, пусть развлекается, – сказала Мелисса, сжав руки между коленей. – Вечером сводишь их на какое-нибудь представление.

Куадаранка была бледна и безвольно смотрела в одну точку. Элано чувствовала подавленное состояние матери, поэтому сидела смирно, лишь украдкой глядя по сторонам.

– Лисса, не волнуйся так. С Ано наверняка все в порядке, он ведь таускарх, и тем более стрелок – не его посылали сражаться в первых рядах.

– Я все это не раз слышала, сестренка, но от этого не легче. От него не пришло ни единой весточки после сражения!

– Но ведь прошло не больше двух недель! Знаешь, сколько дел у военачальника после битвы? Говорят, все поле вокруг Крепости занято сейчас лагерем наших войск. Там врачуют раненых, подсчитывают потери…

– Именно! А знаешь, какие потери понесли люди в этой битве? Я тоже многое слышала об этом сражении – Дрэк выставил все свои силы! Думаю, это было еще хуже, чем во время атаки на Сельсу. Битва шла как на земле, так и на небе, Темные использовали страшную магию, от которой сходят с ума!

– Но на нашей стороне эльфы, Мелисса. Они наверняка излечивают от подобных проклятий. И даже если Ано был ранен физически, эльфийские целительницы непревзойденные мастерицы, они исцеляли воинов от страшных ран!

– Даже если он ранен… Как ты можешь говорить такое? – запричитала Мелисса. – Когда его ранило стрелой в плечо, рана заживала месяц, и еще месяц прошел, прежде чем лекарь позволил Ано начать упражняться в стрельбе. А если что-то более серьезное? В той давке могло случиться что угодно… Вдруг Ано станет калекой? Он не сможет смириться с серьезным увечьем, он же воин, я хорошо знаю его!

– А вы не мучайтесь и сходите в святилище. Там можно узнать про всех участников битвы. А то зря себя только изводите! – сочувственно произнес возница, подгоняя пару лениво плетущихся корнарков.

– Как только приедем домой, пойду и узнаю, – сказала Мелисса, отводя в сторону взгляд.

Их маленький домик, приобретенный Ано около года назад, стоял в одном из восточных районов Абина, где селились семьи воинов, а испокон веков жили крестьяне. Участок был совсем невелик, а выстроенный из глины и дерева домик почти полностью зарос кустарником. На маленьком окошке висела старая паутина – видно было, что славный таускарх редко бывал здесь и уж тем более не занимался хозяйством.

Несмотря на явную запущенность, Мелисса нашла жилье весьма уютным и даже роскошным по меркам жителей Абина – большинство семей военачальников продолжало ютиться в Домах воинов, которые, по сути, являлись тесными общежитиями.

Пока дети и Малюта осматривали дом, Мелисса решила добраться до святилища на главной площади и попробовать узнать что-нибудь о муже. Она неплохо ориентировалась в городе, да и мало что изменилось с момента ее последнего визита. Меньше чем через час женщина добралась до центра, пересекла несколько оживленных улиц и очутилась у высокого пирамидального здания – места хранения архивов и проведения религиозных ритуалов.

В этот день всю центральную площадь заполонила толпа: люди толкались, переговаривались, на их лицах читалось беспокойство. Женщины украдкой утирали слезы, некоторые мужчины были сильно бледны.

Мелисса решительно стала прокладывать себе путь через массу людей. И чем ближе она приближалась ко входу, тем более напряженной становилась атмосфера. Вот из святилища вышла женщина, поддерживаемая под руку молодым человеком – младшим братом или сыном, сложно сказать. Лицо ее было частично закрыто тканью накидки, которую она судорожно мяла руками, а плечи содрогались от беззвучных рыданий. Отвернувшись, Мелисса стала подниматься по ступеням.

Внутри царила настоящий ад. Духота, гул толпы, неожиданные всхлипы и крики – все это обрушилось на куадаранку, стоило ей войти. Она нерешительно застыла на пороге.

– Убили! Убили! – закричал женский голос, раздался страшный, преисполненный отчаяния вой. Толпа расступилась, и мимо Мелиссы прошли какие-то люди, почти несущие на руках женщину, вопящую и рвущую на себе одежду.

Мелисса содрогнулась, в душе ее похолодело. Она вклинилась в толпу и стала пробираться вперед, к сидящим впереди помощникам жрецов.

«Я должна узнать сейчас же, должна! – вертелась в голове единственная мысль. – Иначе я просто не выдержу и сойду с ума…»

Толпа неохотно пропускала ее, послышались недовольные возгласы, где-то рядом захныкал ребенок.

«И кто мог додуматься притащить сюда дитя?» – подумала было Мелисса, но потом вспомнила, как провожала Ано на войну, оставшись одна с двумя детьми на руках.

Наконец она оказалась у возвышения, на котором в ряд стояли столы. За ними сидели помощники жрецов, принимавшие население.

«Я жена таускарха, мне положено знать!» – подумала Мелисса и подошла к одному из помощников без очереди.

– Куда вы лезете? – послышался было возмущенный шепот стоящих рядом людей.

– Ано Тутморский, таускарх стрелков, – почти с гордостью произнесла Мелисса, схватившись за край стола.

Молодой человек в белом одеянии молча посмотрел на нее, потом достал отдельный список с надписью «Военачальники высшего ранга», быстро пробежал его глазами и обратился к Мелиссе:

– Таускарх стрелков Ано из Тутмора получил незначительное ранение в голову, на данный момент продолжает службу.

– Когда я смогу его увидеть? – запинаясь, спросила Мелисса, почти физически ощущая нетерпение народа за своей спиной.

– Когда он выполнит свой долг, – ответил помощник, посмотрев на Мелиссу как на полную дуру.

Та опустила глаза и поспешила ретироваться.

«Жив. Ранен, но жив. Продолжает службу. Ано, любимый, жив!» – Мелисса очнулась, только невольно увидев, как одна из девушек в очереди, услышав из уст помощника жреца скорбные слова, безвольно повалилась на помост. Женщине стало стыдно находиться здесь со своей радостью, и она поспешила покинуть святилище.

Уже не спеша возвращалась Мелисса домой – теперь и солнце в небе светило ярче, и улыбки людей не казались куадаранке издевательством над ее переживаниями. Она сама улыбалась, боясь показывать свою радость, ведь Ано все еще на войне, хоть и пережил главную битву.

Без труда найдя дорогу к новому дому, Мелисса внимательно осмотрела район, где ей и ее семье предстоит жить ближайшее время. Крестьянские хижины терялись между более представительными домами воинов.

«Немного тесновато, но дети найдут где поиграть. Тут много садов, а неподалеку небольшой лес. Место тихое, не слышно топота копыт и не валит дым из кузен. Тишина и покой – все, что надо для семейной жизни».

Дом Мелиссы был девятым по счету на улице – женщина разглядела несколько фруктовых деревьев на заднем дворе.

«Можно будет разбить настоящий сад, посадить несколько клумб и кустов, а может, удастся вместить и грядки с овощами?» – раздумывала куадаранка.

Тут она заметила женщину, стоящую у их дома, – та вальяжно опиралась на калитку и смотрела прямо на Мелиссу, явно ее поджидая.

Куадаранка немного смутилась под таким откровенным взглядом и, в свою очередь, начала так же изучающе рассматривать незнакомку. Она находила в ней одновременно что-то знакомое и совершенно чуждое. Мелисса приблизилась вплотную, растерянно глядя на женщину.

– Не узнала, сестрица? – улыбнулась та.

– Дэви? – Мелисса даже отступила, будто пытаясь еще раз окинуть взглядом сестру и поверить, что это именно она.

Дэви же выпрямилась и молча открыла объятия. Сестры обнялись, и только тогда Мелисса ощутила, что удивительная женщина и вправду ее старшая сестра, ушедшая в горы Абара десять лет назад. Глаза Мелиссы защипало от слез.

– Поверить не могу, что это ты. Столько лет… Что эти горняки сделали с тобой? Ты изменилась до неузнаваемости!

– Пойдем в дом, сестра, нам есть о чем поговорить, – произнесла Шептательница, открывая калитку.

С порога к ним выбежал Ветор, сияя от восторга.

– А тетя Дэви у нас уже целый час гостит! Она рассказала мне о драконах – мама, они существуют!

– Я увидела, как ты идешь, и решила, что лучше нам встретиться наедине, – пояснила Дэви, заходя за Мелиссой в дом.

На кухне Малюта уже расставляла приборы на столе.

– Конечно, ничего толкового за пару часов после приезда не состряпаешь, но будем рады и тому, что привезли из Тутмора. Садитесь, – с улыбкой пригласила она старших сестер.

Мелисса села за стол, не сводя глаз с Дэви. Та лишь засмеялась, поймав ее взгляд.

– Дэви, я не узнаю тебя! Расскажи, откуда ты приехала и как долго останешься у нас?

– Пару дней погощу, пожалуй. А прилетела я совсем недавно – узнала только у Ано адрес и решила навестить. И очень удачно застала вас, а то твой муж предупреждал, что вы могли решить остаться в Ваираме.

– У Ано? Ты его видела? – пораженно спросила Мелисса.

– О да, я ведь участвовала в битве. Правда, потом вернулась в горы закончить кое-какие дела. Но позавчера прилетела в Крепость, хотя, как оказалось, для меня там нет работы – куадаранские воины и эльфы прекрасно справляются. Они разбили огромный лагерь и готовят специальные отряды для нападения на Пегар – туда бежали остатки войск Дрэка. Правда, его местонахождение точно не известно…

– Но как там Ано? – нетерпеливо перебила сестру Мелисса.

– В добром здравии, как и положено военачальнику его ранга. Командует стрелками и знакомится с Шептателями. Дело в том, что теперь нам придется сработаться, так как, можно сказать, и те, и другие атакуют в воздухе.

– А его рана на голове?

– О, Мелисса, я все время забываю, что ты о нем волнуешься! – покачала головой Дэви. – С ним все в порядке, поверь мне. Ано был очень удивлен нашей встрече, но он-то и направил меня сюда – передать вам, что чувствует себя хорошо и продолжает нести свою службу.

Мелисса наконец расслабилась и глубоко вздохнула.

– Я рада, что с ним все в порядке. Я так переживала!

– Да она всю дорогу в Зельбарб себе места не находила, – покачала головой Малюта, взглянув на сестру.

– Спасибо тебе, Дэви, что смогла приехать и рассказать мне… Я только что была в святилище, и мне сказали, что Ано жив, только ранен в голову, но все равно лучше узнать из первых уст…

Дэви понимающе улыбнулась.

– Она не приехала – она прилетела, – чуть возмущенно произнес Ветор, уминая ломоть хлеба.

Мелисса взглянула на Дэви. Та слегка пожала плечами.

– Ну, я долетела только до окраины Абина, потом отправила дракона обратно. И то он наделал много шуму, – немного смущенно произнесла Дэви.

– Значит, твоя мечта сбылась? – спросила Мелисса.

– Найти драконов? О да! Я добилась своего, – не без гордости ответила Дэви.

– Тото написал нам пару слов в письме, но с тех пор минуло уже больше года, – сказала Мелисса. – Так расскажи подробнее, что за народ живет там, в горах, и как они приняли тебя?

– Это было очень давно, сестрица, когда Тото привел меня в Горденур, – начала рассказывать Дэви. – Меня приняли в семью правителя города и избранного вождя всех горняков – Сабура. Он оказался очень гостеприимен, а его дом богат и хорошо обустроен. Его семья приняла меня как родную, я ни в чем не нуждалась и была окружена заботой и семейным теплом. Особенно я сдружилась с младшей дочерью Сабура, Карини. В то время старшая дочь, Дарана, как раз выходила замуж, и рабочих рук в доме уменьшилось. Я постаралась стать помощницей по хозяйству, хотя меня и не принуждали. Тото часто бывал в доме Сабура, его очень уважают в городе. Останься он жить в Тутморе, вряд ли бы добился такого положения, даже если бы стал лучшим кузнецом во всем Ваираме.

В доме Сабура всегда было много гостей, от простолюдинов до важных лиц: купцов и правителей других городов. Иногда к вождю приходили самые таинственные жители гор Абара – Шептатели. Меня заинтриговали истории о них, а один из Шептателей – частый гость в доме Сабура, Нуринус, заинтересовался мною. Вернее, он всегда знал, что я стану такой же, как он, и это он настоял на том, чтобы Сабур отправил Тото за мной. Сложно объяснить, но тот, кому предначертано стать Шептателем, не может свернуть со своего пути. Духи земли звали меня, еще когда я была в Абине, этому невозможно сопротивляться. Поэтому однажды я покинула дом Сабура и стала той, кем должна была стать.

– Шептатель – это тот, кого принимают драконы? – уточнила Элано.

– Да, иначе стать частью этого общества невозможно.

– И вы что, вправду с ними разговариваете? И как вообще появились такие люди? – поинтересовалась Мелисса.

– Люди давно жили в горах, но в древности держались безопасных мест, куда драконы редко заглядывали. Иногда, правда, они все же посещали даже самые укромные долины – некоторые просто пугали горняков, но были и такие, которые нападали на деревни, сжигали целые поселения. Чаще всего это происходило, когда люди сами начинали искать драконов и досаждать им или грубо вмешивались в дикую природу гор. Но пришел час, и один из людей попал к драконам, и они приняли его. С тех пор драконы перестали нападать на людей и даже не раз защищали их от вторжения темных сил, таких как последователи Дрэка.

– Но как вы слышите, что говорят вам ящеры? Они что, разумны? – спросила Малюта.

Дэви пожала плечами.

– Это сложно объяснить, мы просто чувствуем их. Помнишь, Мелисса, в деревне эльфов нас учили многому такому, о чем здесь лучше не говорить? Для тебя их знания явно не пропали даром, ведь ты назвала дочь в честь одной из эльфиек.

– Верно, – кивнула Мелисса.

– Так примерно и с драконами: мы не разговариваем с ними, как друг с другом. Мы просто понимаем их, чувствуем, что они хотят донести до нас, их характер, их настроение. А они чувствуют нас. В горах Абара много чудес, каждый дракон – это отдельное чудо. Они очень разные, и далеко не на всех можно летать, хотя люди чаще всего интересуются именно этим – зрелище полета завораживает.

– А живете вы где? – спросил Ветор.

– В горах. Иногда приходим в поселения и города. Но, как правило, мы не зависим от них.

– Ты столько удивительных вещей рассказала, Дэви, что не проживи я несколько лет в деревне эльфов, в жизни не поверила бы тебе, – сказала Мелисса. – Но я рада, что ты нашла себя даже в таком необычном деле… А как там поживает Тото, вы давно общались?

– Ано тоже спрашивал о нем. С Тото мы не виделись уже больше года, я давно не была в Горденуре… Но от Нуринуса я слышала, что он сильно располнел и все больше времени проводит с Сабуром, а на охоте его место занял старший сын, – улыбнулась Дэви. – У того, кстати, уже своя семья, и, кто знает, может, вы с Ано уже дед с бабкой?

– Мелисса уж точно на бабушку не тянет, мне бы так выглядеть в ее годы, – засмеялась Малюта.

Дэви серьезно посмотрела на младшую сестру.

– А ты не думала завести семью?

– У меня был любимый человек, но он погиб на войне. Прошло уже три года, но я не думаю о замужестве. Моя семья – Мелисса и дети, дел хватает на каждого, пока мужчины воюют.

– Но вскоре мужчины вернутся с войны. И далеко не все из них женаты, – подмигнула Дэви.

– А у тебя самой есть семья? Там, среди Шептателей? – спросила Мелисса.

– Мы все – одна семья. Но ближе всех мне Нуринус и мой дракон. Ну и еще мои ученики, конечно же. О своих детях мне уже поздно думать.

– Ты учишь людей общаться с драконами? Тогда ты точно вряд ли согласишься остаться у нас, – вздохнула Малюта.

– Не думаю, что получится остаться, но не только из-за учеников. Шептатель – это призвание. Так называют не просто людей, умеющих слышать драконов, – так говорят о тех, кто не ведает своей жизни без них. Если я надолго покину горы, они начнут звать меня, как тогда, когда я еще жила в степях.

Они еще долго беседовали, сидя за кухонным столом, пока вечер не опустился на землю и маленькая Элано не задремала на руках у матери. Тогда сестры решили расходиться по постелям.

Перед сном Малюта подошла к Мелиссе.

– Дэви очень изменилась, правда? – обратилась она к старшей сестре.

– Да, я не узнаю ее, – ответила Мелисса. – Она совсем не та беспомощная девушка, какой была раньше. Но она и не та Дэви, которую я знала в детстве… Знаешь, Малюта, сегодня я почувствовала… Что у меня вновь появилась старшая сестра.

Год 1088

Танголины наэлльские

Четыре года прошло с тех пор, как Ашир потерпел поражение в Алькорке. За это время в древнем городе многое изменилось. Теперь его населяло новое племя Танголин. Мечта Наэлли постепенно сбывалась – под ее незаметным руководством их поселение росло и развивалось, а рожденные в Алькорке детеныши не видели ужасов войны и беспощадности Ашира. Они знали только, что тирон – вождь племени Танголин на другом конце острова, отец их правителя Зирка, а также очень злой и воинственный ящер.

К тому времени как Зирк достиг зрелости, а Кажет вышел из подросткового возраста и начал превращаться в привлекательного юношу, племя наэлльских Танголин насчитывало около полусотни особей. В Алькорк приходили изгнанники, ищущие пристанища, или ящеры, недовольные правлением Ашира. Вскоре в городе стали появляться и свои семьи. Таннанна и Пти образовали пару, мазы, поначалу бывшие самым многочисленным видом, составили отдельную стаю.

Меньше всех в новом племени оказалось ворцисов. Эти рослые и сильные ящеры в то же время были самыми примитивными из Танголин и легко подчинялись чужой воле. Цирст так и остался одиночкой, но не слишком унывал по этому поводу. Он активно охотился вместе с остальными соплеменниками и помогал во всех работах, где требовалась физическая сила. Больше остальных он был привязан к Таннанне, с которой они и пришли в Алькорк после потопа в Лениаре.

Самым романтическим оказалось знакомство трициса Тарха с его подругой Итарной, в одиночку проделавшей длинный путь до Алькорка. Она не смогла смириться с правилами, установленными Аширом для самок в долинах, и покинула горы Алении, не побоявшись в одиночку скитаться по землям острова.

Вскоре двое трицисов создали семью и через некоторое время занялись воспитанием троих птенцов.

Существенные перемены затронули и вершину Алькорка. Джун-отец все реже покидал гнездо, зато его сын Урсул стал самым ловким и быстрым среди сверстников – ему прочили место вождя по переходу в зрелый возраст.

Изменения коснулись и правителя нового племени, Зирка. За прошедшие годы он превратился в рослого и сильного самца. Сын Ашира не спешил обзаводиться парой и был поглощен охотой, тренировками и обучением молодняка. Он стал замкнут и отстранился от матери, Наэлли и Кажета, предпочитая им общество других Танголин.

Такое поведение обижало Канарис, которая порой неделями не видела сына. Она все больше времени проводила в своей пещере одна или рядом с Наэлли и быстро старела. Эльфийку волновало состояние подруги, но не менее тревожилась она и из-за отношений с Зирком – он стал часто спорить или вовсе пропускал ее советы мимо ушей, явно считая Наэлли ниже себя по положению. Такое отношение отчасти распространилось и на Кажета.

Однако юноша и не искал сближения с другом детства. Он часто покидал Алькорк и отправлялся в долгие путешествия на юго-восток лесов Ордано. Наэлли знала, что там, в лесной глуши, куда слухи о войне доходили с ощутимым опозданием, ее сын впервые встретился с себе подобными существами – эльфами, и был принят ими за странствующего охотника. Кажет частенько гостил в нескольких маленьких деревеньках и завел дружбу со многими сородичами. Там же расцвела его первая любовь: в шестнадцать лет он встретил Эльвику – эльфийку, оставшуюся сиротой и отправленную жить в глушь к родственникам. Кажет мало рассказывал матери о своих приключениях, но Наэлли чувствовала, что жизнь Алькорка все меньше занимает сына.

– Если ты хочешь навсегда покинуть племя Танголин, я не буду против, – однажды сказала она Кажету. – Ты родился и вырос среди ящеров, но это не значит, что ты должен прожить среди них всю свою жизнь. Это был мой выбор, а ты волен идти по иному пути.

– Мама, ты прекрасно знаешь, что я тебя не оставлю. Но неужели ты планируешь прожить в Алькорке всю жизнь? – Кажет взглянул на мать, и она почувствовала, какую неприязнь питает ее сын к этому месту.

– Я лишь прослежу, чтобы наше племя, и Зирк в том числе, не уподобилось Аширу и его диким воинам.

– Разве ты сможешь повлиять на Зирка, если увидишь, что что-то идет не так?

– Если возникнет такая необходимость, смогу, – уверенно сказала Наэлли. – Зирк чувствует свою власть над остальными, свою избранность. Он учится управлять, но ему все еще недостает мудрости, кроме того, в его положении сложно не задирать нос. Но если его влияние на остальных даст трещину, он рано или поздно обратится за помощью ко мне – для этого я и нужна здесь.

Кажет только грустно покачал головой.

– Ты права, это твой выбор. Как я и сказал, я тебя не оставлю, но и задерживаться надолго не буду. Танголины – слишком юное и немногочисленное племя, мне же важнее узнать тех, кто жил на острове испокон веков и к народу которых я принадлежу.

– Не забывай, твой отец был человеком, – улыбнулась эльфийка. – А у людей свой, необычный даже для меня быт. Узнав, как живут эльфы, ты рано или поздно столкнешься и с куадаранцами. На будущее дам тебе совет: люди не так мудры и проницательны, как эльфы, они могут не понять и намеренно оскорбить тебя. Если попадешь в беду, ищи встречи с Эль-Фатом, нынешним патриархом. Помни, твой отец Нерука был его лучшим другом и преемником. Не думаю, что тот забыл его.

– Хорошо, мама, – улыбнулся в ответ Кажет. – Надеюсь, они мне поверят.

Танголины Аширские

С каждым годом племя аширских Танголин росло и крепло, пока их не стало так много, что часть из ящеров пришлось переселить в Аллаку – холмистую область на юго-востоке Юракона. И тогда Ашир стал всерьез задумываться о том, чтобы расширить свои владения на север.

От разведчиков он узнал, что в очередной битве за Ярутуллу Дрэк потерпел поражение, а Темные бежали в Пегар или укрылись в Подземельях Эльни. Это стало для Ашира сигналом. Он не мог допустить, чтобы куадаранцы и эльфы набрали большие силы и окончательно побратались.

– Скажи мне, Коатль, как мне разобщить их? Я без труда одолею каждое племя поодиночке, но когда они вместе – даже Дрэк не смог устоять. Я же хочу покорить их, и поскорее! А потом добраться до подземелий…

– Господин, нужен хитрый план, – произнес старый диллоф. За прошедшие годы он вконец одряхлел и почти не покидал дозорного поста в предгорьях Алении, где облюбовал одну из пещер.

– Они все еще считают, что Заводь – их земля, – проворчал Ашир. – Мы то и дело пропускаем отряды этих двуногих через свои леса. Пока что я удерживаю гнев своего народа, но рано или поздно они не вытерпят и нападут на какого-нибудь заблудившегося человека… Нужно действовать, я чувствую – время пришло!

– Племя наше многочисленно, как никогда, великий вождь. Но нужно подстроить ловушку для врага и напасть неожиданно.

– Чтобы перехитрить их, нужно думать как они… Эльфы мудры, их сложно обмануть, но легко убить. Куадаранцы же глупы и упрямы. Кроме того, они очень горды – кичатся своим величием и силой, особенно после победы над Дрэком, – нахмурившись, произнес Ашир.

– У них много слабых мест, надо лишь подумать хорошенько, – прохрипел Коатль.

Ашир потер челюсть.

– Надо поссорить их между собой, но так, чтобы мы остались в тени, а подумали все на Темных. И действовать придется издалека…

– Дальше Шепчущей Заводи нам не пройти, вождь. Но если использовать кого-то, кто мог бы проникнуть в их лагерь…

– Подослать шпиона? – продолжил вслух рассуждать Ашир. – Дрэк так делал, посылая темных магов в селения куадаранцев… Но мы не можем надеть их личины и проникнуть в Ярутуллу или леса Нии.

– Значит, надо использовать кого-то из них, применив магию, – пожал сухими плечами Коатль. – Когда мы охотились на Темных в Заводи, я использовал свою волю для подчинения тварей, околдованных темным эльфом, которого мы потом взяли в плен. Значит, вы или другие жрецы сможете легко повлиять на разум какого-нибудь отбившегося от своих человека…

– Или эльфа, – хмыкнул Ашир, и глаза его недобро блеснули. – Я не зря каждый раз тащусь на окраину Алении, чтобы повидать тебя, старый диллоф. Ты мастер плести хитроумные планы против наших врагов.

– Что вы, господин, я лишь делюсь своими скромными соображениями. А план придумываете вы, – льстиво заметил Коатль.

Он давно уже придерживался тактики поддакивания, благодаря чему оставался у Ашира на хорошем счету. А значит, несмотря на свою физическую немощь, продолжал разделять его власть.

Куадаранцы

Эль-Фат пребывал в смятении. Он мерил шагами один из залов Крепости, отведенных под его покои. В голове патриарха роились мысли, способные сбить с толку и куда более уравновешенного человека.

«Предательство? Заговор? Невозможно! Какой позор! И стоит ли кому-то рассказывать? Слухи поползут в любом случае… Что скажет народ? И стоит ли сообщить Эльвикери? Проявил слабость, повелся… Нет. Не так надо сказать – нельзя ставить себя в положение жертвы. Я патриарх, как я могу? Но тайну сохранить необходимо, иначе произойдет раскол… Правда, и рассказать необходимо, ведь девушка уже заключена в темницу. Но как объяснить? Какое слово подобрать? Впрочем, если сослаться на магию эльфов… Соблазнила. Шлюха! Соблазнила. Да, так сойдет».

– Стража! Доложите Эльвикери, что я желаю видеть ее через полчаса в переговорном зале. Это срочно! – Эль-Фат постарался, чтобы его голос звучал спокойно.

Словно в каком-то исступлении, он схватил свою секиру, тщательно отполированную и прислоненную к стене в углу комнаты.

Осмотрев оружие, патриарх поставил его на место и окинул взглядом уже себя: укороченные штаны, жилетка из шкур поверх рубахи – весьма небрежный вид. Чуть подумав, он надел кожаный доспех и высокие сапоги, а на плечи накинул тяжелый плащ.

Проведя рукой по коротко остриженным волосам, Эль-Фат решительным шагом вышел из комнаты. Глядя перед собой и сжав от напряжения челюсти, он направился в зал, где обычно проводились встречи представителей двух народов.

Он пришел первым. Тишина и созданный несколькими горящими свечами полумрак немного успокоили патриарха.

В центре зала стоял тяжелый, грубой работы стол и несколько не менее тяжелых на вид деревянных кресел. Патриарх опустился в одно из них, сцепил руки на столе и прикрыл глаза. Стоило еще раз все обдумать, пока не появится королева эльфов.

Пошло минут десять, и мягкое шуршание платья возвестило о приходе Эльвикери. Как всегда, вместе с ней помещение озарил свет, но в этот раз Эль-Фату он показался каким-то навязчивым и отталкивающим.

– Что произошло? – без приветствия спросила она, и Эль-Фат, устало приоткрыв глаза, прочел беспокойство в устремленном на него взгляде королевы.

«Знает ли она? Я доверился ей и ее народу, но по их лицам ни о чем нельзя догадаться…» – Эль-Фат нахмурился, а потом смутился, подыскивая слова для ответа.

– Эльвикери, ваша верноподданная совершила на меня покушение, – почти выплюнул он и посмотрел прямо в глаза Ангелоподобной.

Та не ужаснулась и даже не удивилась, но в ее взгляде проскользнула растерянность, а затем появилась глубокая грусть – будто Эльвикери сразу оценила ситуацию и поняла цену, которую придется заплатить, чтобы сохранить добрые отношения между двумя народами.

– Как это случилось? – спросила она.

– Эльфийка пыталась соблазнить меня и убить. Сейчас она находится под стражей. Я не могу найти объяснение такому поведению. Может, вы объясните мне?

– Мне нечего сказать вам, патриарх. Произошедшее явно направлено на то, чтобы разобщить наши народы. Этому нельзя позволить случиться! Вы уже допрашивали преступницу?

Эль-Фата вопрос королевы удивил. Неужели она забыла условия соглашения или считает, что в критической ситуации патриарх способен поступиться ими? Значит ли это, что, несмотря на все красивые слова об их доблести и верности, Эльвикери считает куадаранцев ненадежными, не способными держать слово?

Эль-Фат еще больше нахмурился и холодно произнес:

– Она ваша верноподданная, вам ее и допрашивать.

До темниц они шли молча. Образ Ангелоподобной плохо сочетался с холодными стенами и витающим здесь запахом сырости, и это еще больше выбивало Эль-Фата из колеи. Однако Эльвикери даже не поморщилась, спускаясь по ступеням в промозглый полумрак. Впрочем, далеко идти не пришлось – патриарх остановился у одной из первых дверей.

Стражник подобрал нужный ключ, тяжелая деревянная дверь с коротким скрипом отворилась, и они вошли внутрь. Свет, исходящий от факела в руке патриарха, выхватил из темноты маленькую, сжавшуюся в комок фигурку. Девушка была одета в легкое платье, уже порядком испачканное о пол подземелья.

– Поднимись, дочь моя, – велела королева. Эль-Фат удивился, как в ее голосе сочетаются ласковые и ледяные ноты.

Эльфийка вскочила, чуть покачнулась и оперлась о стену.

– Патриарх рассказал мне о позоре, который ты навлекла на наш народ своими неосмотрительными действиями. Есть ли у тебя объяснения своему поступку?

– Я… Я сделала это ради вас, Ваше Величество, – пролепетала эльфийка.

Эльвикери почувствовала, как напрягся за ее спиной Эль-Фат.

– Поясни, – приказала она.

– Я слышала голоса, лесные духи говорили со мной. Я никогда не слышала столь прекрасных голосов, я думала, это древние феи пришли поддержать нас! Они говорили мне, что вы в опасности… Наша благословенная королева, которая столько веков оберегала народ эльфов! И что никто не может защитить вас, а вы сами никогда не решите поставить под удар своих верноподданных. Что теперь, когда Ярутулла свободна, эльфы больше не нужны куадаранцам, что они боятся нас, нашей магии, нашей внутренней силы. И они задумали избавиться от вас… – Девушка украдкой взглянула на Эль-Фата. – Я сделала это, чтобы вы избежали большой беды, Ваше Величество!

Эльвикери почти физически ощутила, как патриарх сжимает кулаки, чтобы не дать выход своим эмоциям.

– О несчастное дитя! – воскликнула она, стараясь не обращать внимания на волны ярости, исходящие от Эль-Фата и буквально заполняющие камеру. – Как ты могла подумать, что смерть, совершенная рукой разумного существа, может быть оправдана как добродетель? Ты видела лесных духов, что говорили с тобой? Отвечай!

– Нет… Они всегда ускользали от меня. Я начала слышать их еще в пограничном лагере у Шепчущей Заводи, где служила… Словно сама природа взывала ко мне о помощи… Ваше Величество, все только и говорят, что эльфы теряют связь со своим началом, что мы погружаемся во мрак! А сближение с народом Куадарана и вовсе превращает нас…

– Это правда! – воскликнула вдруг Эльвикери, не дав эльфийке договорить. – Ты своим примером доказала, что эльфы действительно погружаются в невежество! Как можно было перепутать голос природы с нашептыванием демонов? Как можно было не понять, что любое зло, причиненное союзнику, приведет к ухудшению отношений с ним и в итоге ослабит обе стороны? В конце концов, что помешало тебе сначала прийти и поделиться своими мыслями со мной, своей королевой? Несчастная, глупая девочка!

Эльвикери повернулась к Эль-Фату.

– Патриарх, как вы можете понять, ей просто запудрили мозги. Кто-то, кто пытается нас разобщить… Неужели в Шепчущей Заводи еще остались Темные?

– Нет! – воскликнула вдруг эльфийка. – Это не могли быть демоны! Несколько лет назад их отряд попытался напасть на наш лагерь. Их приближение почувствовали все мы – я никогда не забуду мрака в душе, который разверзается при их приближении. А духи, которые говорили со мной, были истинны, они не несли в себе зла!

Эльвикери всплеснула руками.

– И ты еще смеешь защищать их, дитя? Кто внушил тебе, что ты способна распознать любую магию Темных?

Эль-Фат стоял, молча слушая разговор Эльвикери с заключенной. В этот момент в нем будто сражалось сразу несколько сторон: правитель, понимающий, что союз с эльфами необходим для продолжения военной кампании и не стоит жертвовать им ради личных принципов; покровитель своего народа, опасающийся эльфийской магии и всего, что связано с лесными духами, и оттого сомневающийся в их правдивости; и мужчина, обманутый, обведенный вокруг пальца, словно мальчишка, и испытывающий от этого сильный гнев.

– Как зовут тебя? – спросила эльфийку королева.

– Ниола, – тихо произнесла девушка.

– Что же, хоть имя назвала истинное, – произнес патриарх со злой усмешкой во взгляде.

Эльвикери покачала головой.

– Если сказанное Ниолой – правда, то остается только разгадать тайну этих «духов», задуривших ей голову. Вот только Темные в Шепчущей Заводи давно истреблены и точно не могли туда снова проникнуть…

– А как же ваши собратья темные эльфы? Они сподвижники Дрэка и могли бы…

– Нет, – поморщилась Эльвикери. – За прошедшие годы мы хорошо научились различать любую чужеродную магию. Поначалу Темные легко обманывали нас, надевали наши личины, населяли наши леса ядовитыми растениями… Но эти испытания не прошли даром, мы стали чувствительны к их магии, научились искоренять ее. Последним оплотом Темных был лагерь в Шепчущей Заводи, вы сами знаете, сколько усилий потребовалось, чтобы его уничтожить, но, действуя вместе, мы справились, а последнее логово врага разворошили Танголины. Это обнаружили ваши же воины, патриарх, помните?

– Может, тогда это Танголины нашептали вашей эльфийке, что глупые куадаранцы задумали убить Ангелоподобную, и единственный выход – это пробраться в постель к их патриарху и заколоть его ножом? – едко спросил Эль-Фат, недобро глядя на королеву.

– Невозможно, я слышала их речь. Едва ли они могут говорить, как духи леса… Да и чтобы им в голову взбрела такая идея…

– Но додумались же они послать к вам посольство, а? – снова иронично улыбнулся Эль-Фат, хотя и сам сомневался в сказанном. Танголин иногда встречали в Шепчущей Заводи, но они редко нападали и, казалось, стремились держаться от куадаранцев подальше.

Союзники давно считали проблему в виде ящеров решенной и сосредоточились на освобождении северных земель от гнета Дрэка.

– Все равно это не представляется возможным, вы просто издеваетесь надо мной, потому что оскорблены и не верите… Патриарх, я прошу вас, отпустите девушку и все наказание перенесите на меня. Пусть это будет залогом того, что я не принимала участия в этом страшном плане и слыхом о нем не слыхивала, – решительно глядя на патриарха, сказала Эльвикери.

– Не говорите глупостей, Ваше Величество, – усмехнулся Эль-Фат. – Вы ведь наверняка знаете, что наказанием за попытку покушения на патриарха в нашем народе является смерть. И к вам оно неприменимо. А огласка этого случая лишь подорвет доверие между нашими воинами.

– Если у вас есть предложение, как поступить в этой ситуации, поделитесь им. Я сама обескуражена, патриарх. – Королева посмотрела ему прямо в глаза. – Но прежде всего меня волнуют те, кто притворился лесными духами и смог настолько сильно заморочить девушке голову, что она пошла на такое преступление. Ведь она могла быть не одна…

Патриарх отступил на шаг, прислонясь спиной к дверному косяку.

– Может, кто-то из эльфов сделал это? Вы сами признали, что народ лесных духов растерял всю свою мудрость, – предположил Эль-Фат.

Эльвикери задумалась.

– Раньше я бы исключила эту возможность, ведь подобное злодеяние противоречит природе эльфов, да и тот, кто вынашивал бы такие ужасные планы, едва ли бы смог притвориться лесным духом… Однако сейчас я уже ни в чем не уверена. В любом случае, кто бы ни оказался истинным виновником – он будет осужден и предстанет перед вашим судом.

– Тогда он обречен на смерть, – негромко произнес патриарх.

Королева кивнула. Молчание затягивалось, Эль-Фат понял, что Эльвикери ждет от него решения по поводу эльфийки.