Больше не люблю
Глава 1.
Мария.
– Я ухожу.
Ни черта не слышу… Муж что-то говорит, но истошный крик малышки заглушает окружающие звуки.
Я чертовски устала… У Верочки третий день температура и кашель. И как назло, Алексей всю неделю на работе задерживается. Все бы ничего, но и наш старший сын на соревнованиях в столице.
Меня потряхивает от усталости и раздражения… Я еще утром попросила мужа прийти пораньше и помочь с дочкой.
– Алеш, я не слышу ничего. В ушах звенит.
Ну, чего он застыл, как мумия? Куртку не снимает, не разувается…
Таращусь на мужа, чувствуя, как в сердце расползается ужасное предчувствие… Оно зарождается где-то в области грудины, стремительно завладевая всем телом… Руки вмиг леденеют, а проклятая пелена перед глазами спадает, давая возможность получше разглядеть мужа… Холодный, раздраженный – он меня пугает…
– Я ухожу, Маш. Больше не люблю.
Стиральная машина именно в этот момент начинает старательно отжимать белье. Да так громко, что хочется чертыхнуться… Ну зачем сейчас, а? Неужели нельзя было раньше?
Взгляд Алексея небрежно скользит по личику Веры, а потом сосредоточивается на бардаке в квартире. Вера разбила баночку с фруктовым пюре, высыпала на пол муку из шкафа… В раковине немытая посуда, а в ванной – гора нестираного белья. Про валяющиеся игрушки молчу…
А я смахиваю на мамашу из страшных баек, которыми делятся на детской площадке – взъерошенная, бледная, с красными глазами и в неизменной майке с пятнами от детской еды.
То ли дело муж…
Красивый, высокий, в идеально выглаженной рубашке – с этой задачей мне приходится справляться вопреки всему на свете. Да и пахнет от Алексея дорогим парфюмом с нотками сандала, можжевельника и лимона…
Между нами всего шаг, а на деле – непреодолимая пропасть…
– Леш… Повтори. Я почти не спала, соображаю плохо.
Все я расслышала… Он и не любил меня никогда… Я знала об этом, когда выходила замуж «по залёту».
Но почему-то, дыхание все равно останавливается… А плечи опадают, будто на них плиту положили… Шестнадцать лет брака… Шестнадцать! Я думала, что у нас настоящая семья. А любовь… Моей хватило бы с головой…
– Маша, очнись уже. Я люблю другую и… Я ухожу.
Притихшая Верочка тотчас начинает орать. Беспомощно прижимаю ее к груди и ищу взгляд мужа… Как же так? Почему сейчас? Господи, да кого я обманываю? Кто сможет это вынести? Сопли, вечные болячки и срач? Ну, мы же Глебушку как-то вырастили? Алеша помогал мне с сыном, да и обед мог с легкостью приготовить.
– А как же дети? Алеша, я… Это из-за всего этого? Если ты подождешь, я приготовлю ужин и… Я не спала почти, ты же знаешь? Веруся плачет все время, а днем не спит, потому что нос забит соплями.
– Я не могу больше так, Маш. Нет сил… – произносит он, нехотя стаскивая обувь.
Руки отваливаются… Верочке годик, но весит она двенадцать килограмм. А мужу и в голову не приходит взять ее на руки… Я, выходит, все могу? Нет, черт возьми… Я устала, хочу есть и спать. Но я же держусь? Неужели, мой Лешка оказался таким слабым?
– А как же мы, Алеша? Как дети? – настигаю его в спальне. – Ладно я… Я знала, на что иду. Понятное дело, что тебе на меня плевать! А что я Глебу скажу, когда он вернется?
– Не передергивай, Маш. И мне не плевать на тебя. Ты мать моих детей, в конце концов. С сыном я сам поговорю. Так бывает… Где чемодан?
– Ты уже спал с ней, Леш? – спрашиваю дрожащим шепотом.
Глава 2.
Мария.
Как же больно, мамочки… Меня будто режут наживую, без наркоза… Разве можно вот так об этом говорить? Без подготовки, с размаху… Слезы против воли струятся по лицу, оставляя на футболке мокрые следы.
Жалкая курица, вот кто я…
На что, спрашивается, рассчитывала? Любовь не зависит от времени выдержки – это не томат в теплице. Чушь все это… И не умирает от разлуки…
Алексей никогда не сказал бы так, не будь уверен в чувствах…
– Зачем, Маш? Ну, зачем ты терзаешь меня? – взмаливается он. – Думаешь, мне легко? Ты прости меня, Маня… Это выше меня. Выше всего… Веришь, я боролся. Я пытался ее выбросить из сердца. Но ничего не получается.
– Боролся? – недоумеваю я. – Значит, у вас это давно?
– А ты ничего не замечаешь в последнее время. Я предлагал нанять няню – ты отказалась. На каком я месте, Маш? На последнем?
– А я на каком месте у тебя? – продолжая жалко всхлипывать, произношу я. – Ты спросил, ела ли я? Прилегла хоть на минутку? О чем я мечтаю, чего хочу? Мы не разговариваем, Леш…
– Да, я херовый муж. Все время торчу на работе, чтобы обеспечивать вас. Берусь за любой проект, чтобы мы смогли полететь в отпуск. Да… – взмахивает он ладонью, вытягивая с антресолей чемодан. – Ты радоваться должна, что я сваливаю.
Радоваться? Да я забываю, как дышать… Из меня будто душу вытрясли. Или она вся из меня вытекла… Осталась безжизненная, полупрозрачная оболочка. Значит, он так обо мне думает?
– Ты что такое говоришь, Леш? Радоваться? Да я… Я… Неважно теперь. Уходи. Проваливай к своей любовнице. Она хоть молоденькая? Как ее зовут? Кто она? Господи…
Оседаю на ковер, пытаясь занять Веру игрушками – они у нас повсюду валяются…
– Неважно, кто она, Маш. Я ее люблю.
Как же долго я мечтала услышать эти слова… Что я только не слышала от его родственников и друзей – пожалел, встрял, попался… Они ведь ЕЕ знали – любимую женщину Алексея Голицына. А я… Так… Случайная девочка, на которой ему пришлось жениться.
– Уходи, Алексей, – сиплю чуть слышно. – На развод я подам сама.
– Не утруждайся. Я сделаю все сам. Я буду вас обеспечивать, Маша. Об этом не волнуйся.
Он сгребает кучу одежды в чемодан. Копается в прихожей, бросая туда же туфли, а потом уходит…
Дверь, тоскливо скрипнув, отрезает меня от прошлого. Что теперь делать? Как быть? Бороться или навсегда ее закрыть?
Все та же квартира… Игрушки, гитара Глеба, стоящая на подставке, книги в шкафу… Вибрирующая стиральная машина. И серая хмарь за окном – все та же…
Только я теперь другая… Ненужная, брошенная жена. Та, кому Алексей предпочел другую… Наверняка, молоденькую и красивую. В груди нестерпимо печет, когда я вспоминаю свой наивный вопрос: «Ты спал с ней?». Конечно, спал… Тестировал, сравнивал нас. А потом расхаживал по квартире с кислой миной… Жмурился, представляя ее – фею из снов… Только видел меня – лохматую мегеру с мешками под глазами и растянутой майке. Интересно, как давно я стала балластом?
Что делать теперь? Я не из тех, кто верит на слово. Счастливая обладательница приза по имени Алексей забеременеет, а мой благоверный тотчас забудет о своих обещаниях обеспечивать семью… Да и кому нужны дети от нелюбимой, вот скажите? Правильно – никому…
Нужно на работу возвращаться. Няню искать. Да и с квартирой что-то делать… Вряд ли Леша захочет оставить ее мне и детям…
Руки дрожат, когда я подхватываю притихшую Верочку. Для нее мир все тот же – развивающий коврик, кроватка, вплотную приставленная к нашей кровати, игрушки и книжки… Она пока не знает, что больше не нужна отцу. Что его не стало. Он исчез из ее крошечной жизни, выбрал комфорт и молодость.
Быстрый секс в любое время суток, бодрость и вдохновение. Горящие путевки, незапланированные поездки, вечный праздник.
Вера хлопает широко распахнутыми глазками и тянет ко мне ручки. Внутри будто пружина рвется. Прижимаю дочку к груди и даю волю слезам… Почему так больно? Знала ведь, что не любит?
И все равно любила… Трепетно и нежно, верно. Надеялась на что-то, а потом просто жила. Плыла по течению, наивно надеясь, что Алексей ко мне привыкнет…
Пугаю Веру своим воем. Черт… Ничего не могу с собой поделать. Алексей оставил меня в самый трудный период. Я в декрете, у меня нет накоплений и другого жилья. Ума не приложу, зачем он согласился на второго ребенка?
Из кухни доносится тихая трель входящего вызова.
Глава 3.
Мария.
Вытираю слезы и пытаюсь отдышаться. Близких подруг у меня кот наплакал – Валя из бухгалтерии и Зоя из отдела аналитики. Да и с теми я общаюсь крайне редко. У девчонок работа, у меня – полуторагодовалая дочь и вечные болячки.
– Машенька, привет, а я в городе, – бойко протягивает моя тетя – Нина Леонидовна. – Как ты там, родная?
– Я… – сиплю в динамик. – От меня муж ушел, теть Нин. Завел любовницу, собрал вещи и… А вы как в наших краях?
– Решила не мешать Сереже с женой. Раздражаю я их, Маш. Не хотят молодые жить со стариками. Вот я и решила, что…
– Как же так? У вас же квартиранты в квартире жили?
– Съехали. Теперь я буду в городе жить. Я приеду сейчас, Маш. По голосу чую, что тебе помощь нужна.
– У меня такой срач, теть Нин… Стыдно. Верочка болеет и…
– Хватит на себя наговаривать. Скоро буду.
Ну и дела… Значит, любимая тетушка переехала в город? Променяла наливные томаты, фруктовые деревья и палисадник с роскошными цветами на промышленный смог и серое небо? Может, Серега выгнал ее? Обидел? И тут я еще со своими проблемами.
Промываю Вере носик и сажаю на коврик в кухне. Высыпаю туда же пластмассовые мисочки и плошки. Пока она играет, мою посуду. Включаю чайник, вынимаю из морозилки мясо. Все равно ничего не успею приготовить… Малышка и пяти минут не сидит спокойно. Успокаивается только на руках.
– Машенька, детка… Видишь, как я вовремя приехала? – всхлипывает тетя Нина, водружая на стол пакеты с провизией. – Сыну и невестке ни хрена не нужна. Так, может, тебе сгожусь? Ты ела сегодня что-то?
– Д-да… Бутерброд с сыром. Вы не представляете, как мне сейчас нужны. Завтра его курица заставит Лешу выгнать нас отсюда. Мне некуда идти. Я в декрете. На моем месте другой человек работает. Я не знаю, что мне делать, тетушка Нина.
Давно мы вместе не плакали… И Верочка нам подпевает. Голосит так громко, что заглушает все.
– Утро вечера мудренее, Машенька. Я ночевать останусь, если ты не против. Посижу с Верой, а ты на работу поезжай. Может, что-то найдется для тебя? Хоть какая-то работа… Ох…
– Спасибо вам. Вы – подарок небес, не иначе… Я была уверена, что одна осталась.
– Мамка твоя, царствие ей небесное, не стала бы такого терпеть. Быстренько бы вернула Алексея в стойло. Это я мямля… Анна бы топнула ногой и приструнила сына. Это я про Сережку, Машуня. Не обращай внимание.
– Да я уж поняла. А чем так вкусно пахнет?
– Я с утра пирог испекла. С творогом. И суп сварила. Давай я положу тебе, покушай. А Глебушка когда вернется? – суетится Нина Леонидовна.
– В пятницу. Алексей сказал, что сам поговорит с сыном.
– Ох… тяжело парнишке будет. Он отца очень любит. А что же та девочка? Ты уже знаешь, кто она?
– Нет, теть Нин. Со временем узнаю.
Серая хмарь к утру нарастает. Тучи наливаются дождем, по грязному, блестящему от луж асфальту мечутся опавшие листья.
Верочка половину ночи не спала – кашляла, рыдала, терла глазки… Бедная тетушка, как могла нам помогала – грела молоко с медом, заваривала чай, пела ей песенки.
Алеша ни разу не позвонил. Ничего не написал… У них с молодухой тоже бессонная ночь – я все понимаю… Вернее, ни черта не понимаю, когда мы все для него умерли?
Веруся и Нина Леонидовна спят, а я нехотя сгребаю себя с кровати и бреду в душ.
Мы с Алексеем работаем в одном здании.
Голицын по образованию инженер. Он руководит технологическим отделом крупного, международного предприятия, а я тружусь в компании, внедряющей медицинские аппараты.
Благо, пересекаться мы будем редко, поэтому намерения уволиться или поискать что-то другое у меня нет.
Из зеркального отражения на меня смотрит все та же сорокалетняя, уставшая женщина… Как я буду работать, не понимаю? И надолго ли меня хватит с таким режимом сна?
Касаюсь тусклых, всклокоченных волос с нитями седины, морщинок вокруг глаз… Когда-то я была весьма красивой. Даже влюбленный в другую девушку Алексей на меня клюнул…
Встаю под душ и остервенело растираю тело мочалкой. И лицо намазываю скрабом. Мало ли… Вдруг мы встретимся? Глупо надеяться, что моя неземная красота сумеет вернуть Лешу, но выглядеть несчастной брошенкой я точно не собираюсь.
Делаю макияж и укладку, надеваю деловой костюм из темно-серых брюк и укороченного жакета, вынимаю из чехла спрятанное до лучших времен пальто.
Пока Вера и тетя Нина спят, успеваю проглотить кофе и вызвать такси.
Порывистый ветер взвивает полы моего пальто, когда я торопливо бегу по ступенькам крыльца к входу в здание. Двери тихонько распахиваются, являя взору… моего мужа.
Он улыбается, не сводя глаз с хорошо знакомой мне ослепительной брюнетки… Как я сразу не догадалась? Придумала эфемерную женщину, зная, что единственной любовью Алеши всегда была она – Карина Шадрина. Вживую я ее никогда не видела – только на фотографиях.
Карина выглядит потрясающе – тоненькая, как балерина, холеная до кончиков ногтей. Я бессильно прячу руки с короткими ногтями без лака в карманы, и решительно подхожу ближе. Все равно мы познакомимся… Чего тогда медлить?
Глава 4.
Мария.
– Здравствуйте, – произношу я, вскидывая подбородок. – Меня зовут Мария, я жена… Вернее, бывшая жена Алексея.
– Маша, зачем ты так? Маш, давай мы… – суетится муженек.
Вид у него растерянный и уставший. Не спал всю ночь, дорогой? Упражнялся в постели со своей возлюбленной?
– Добрый день, Мария. Вы что-то хотели? Обсудить детали развода? – победоносно произносит она.
– Их я буду обсуждать с мужем. А с вами я хотела познакомиться.
– А для чего вам потребовалась знакомиться со мной? – вскидывает она идеальную бровь.
– Карина, я отдаю вам мужа на блюдечке. Но это не значит, что Алексей будет принадлежать вам на все сто. У него двое детей. Я планирую разделить наши обязанности по их воспитанию. Например, по вторникам и четвергам, я буду привозить ему Верочку – нашу полуторагодовалую дочь. А в понедельник и среду к вам в гости будет приезжать наш старший сын Глеб, ему пятнадцать.
Идиотка просто… На что я рассчитываю? Карину не испугает Верочка и Глеб. Леша всю жизнь ее любил – он найдет способ изолировать любимую от спиногрызов. В конце концов, снимет квартиру для встреч с детьми.
Все, что я вижу в ее глазах – брезгливость и жалость… Недоумение. О чем, вообще, говорит эта клуша?
– Обсуждайте это с мужем, Маша или… Как вас там? Дети – ваша ответственность. Меня прошу в это не вмешивать.
– Маша, иди-ка сюда, – сжимать мой локоть, Алексей.
Он почти силком отводит меня к огромному, панорамному окну в просторном холле. Все такой же родной… Рубашка вчерашняя, пиджак помятый. Неужели, молодуха постирать его одежду не могла? Леша нависает надо мной, испепеляя черным, пылающим негодованием, взглядом. Дышит через напряженные ноздри и цедит чуть слышно:
– Ты следила за мной? Зачем ты пришла? И зачем несла весь этот бред?
– Слишком много чести тебя караулить, Голицын! Я приехала, чтобы восстановиться на работе. Из квартиры я съеду в ближайшее время. Поделим ее при разводе и…
– Что ты несешь? Я сказал, что буду вас содержать. Да и потом…
– Не верю я в это, Леш. Она забеременеет, и твоя прыть уляжется. Кому нужны дети от старой, нелюбимой жены? Я решила выйти из декрета, потому и приехала. Так что можешь успокоить свою Карину… Устраивать истерики и трепать ее за волосы я не стану.
– Хорошо, Маша. Передам. Не вздумай ничего такого устраивать.
– Не бойся, не буду. Живите счастливо, Леш.
– Маш, постой… Как там Верочка? Ей получше?
– Не очень она, Алеш. Болеет. Но я справлюсь. Я же все могу.
Он что-то хочет сказать, но я срываюсь с места и ухожу.
Меня распирают рыдания… Сдерживаюсь усилием воли. Карина выглядит королевой, когда я проношусь мимо и застываю возле лифта. Пусть обсуждают меня – плевать… Для него она всегда будет лучше – в любом обличье и наряде.
– Машенька, ты проведать нас зашла? – удивленно произносит Клавдия Васильевна, когда я вламываюсь в наше сонное царство.
– Мне работа нужна, – отвечаю, прочистив горло.
– Ты же в декрете. Хм… Маш, что стряслось? Проблемы какие-то?
– Я развожусь, Клавдия Васильевна. Нужна работа. Любая.
– Я не могу выгнать Алинку, ты же понимаешь? Так не делается, Маш…
– Любая работа, Клавдия Васильевна.
– Лаборанткой тогда. Уборщицей, прости господи… У нас сейчас испытания новых протезов проходят. Цокольный этаж тебя устроит? Производственный цех.
– Более чем.
Глава 5.
Мария.
В голову будто колокол замуровали. Щеки горят, перед глазами кружатся черные мушки. Я все-таки заболела… Почему все самое ужасное случается в неподходящий момент? Сваливается как сугроб на голову.
Юркаю в лифт и смахиваю со лба мокрую прядь. Надо бы такси вызвать, но я вылетаю на улицу и жадно вдыхаю прохладный, влажный воздух.
Стремлюсь изгнать поселившийся в легких концентрат из духов Карины… Кажется, он меня всю пропитал насквозь…
Наверное, я погорячилась, сказав, что не собираюсь искать новое место работы? Здесь ОНА… Если Алешу я вытерплю, то видеть каждый день его любовницу не смогу.
Втягиваю голову в плечи и торопливо направляюсь к автобусной остановке. Надо продукты домой купить, лекарства…
Учиться дышать без него… Есть и пить, радоваться мелочам. Видеть мужа, вдыхать его родной до ломоты в груди запах, осознавая, что теперь он принадлежит другой. Обсуждать с ним всякую ерунду, делая вид, что у меня тоже все хорошо – не болит, не мучит по ночам, не сжигает дотла…
Как вхожу в квартиру, понимаю плохо. Словно на автопилоте двигаюсь… Ставлю пакеты с продуктами на пол и приваливаюсь к стене.
– Машенька, детка, ты пришла? А зачем ты столько набрала всего? – всплескивает руками тетя Нина.
– Плохо мне, теть Нин, – сиплю в ответ. – Заболела. Теперь долго не смогу выйти в магазин. Верочка спит? Тишина такая…
– Уснула, егоза. Дома бардак, Маш. Я только в кухне прибраться успела. Она на руках все время. Хнычет, нос трет. А педиатр давно у вас был? – со вздохом произносит Нина Леонидовна.
– В пятницу. Горло болит, знобит меня… Еще и этих видела, – протягиваю, горько всхлипнув. – Она тоже теперь в его фирме работает. Приехала… Столько лет ее не было, а теперь явилась – любовь его давняя. Я как нищенка возле нее выглядела – седая, в старом пальто… Вы бы ее видели, теть Нин… Она…
– Я тебя вижу, Машенька. И ты красавица у меня. Вся в покойную Анюту. Поверь, дело не в седине… Лешка твой не мальчик поди, сам седой стал, как Дед Мороз. И все туда же… Развод обсудили?
– Не успели. Я в ванну пойду, ладно?
– А я капусту потушу с томатом.
Обнимаю тетушку, едва сдерживая рыдания. Ничего, мы справимся. Строить из себя несчастную брошенку я не собираюсь. И менять работу с неплохой зарплатой ради морального комфорта какой-то заезжей фифы не стану.
Через две недели одна из моих коллег уходит на пенсию. Клавдия Васильевна определит на ее место Алину, а я вернусь на прежнюю должность.
В квартире все напоминает об Алексее. Одеколон, дезодорант, оставленные им на полочке, банный халат, в который я кутаюсь. Везде он… Я сама так хотела… Думала, что он оттает со временем, согреется… А вышло наоборот – для меня он стал кровью и воздухом. Жизнью, без которой я подыхаю… Как теперь все вернуть? Себя прежнюю?
Из кухни доносятся ароматы тушеной капусты и чая с калиной.
– Верочка, смотри, мама наша пришла. Машенька, ты как? Получше?
– Привет, бельчонок. Иди к маме, милая, – подхватываю свою пухляшку на руки. – Она снова горячая, теть Нин. Может, мне в больницу поехать? Ну, сколько болеть можно?
– Так позвони Алеше. Почему ты должна на такси ездить?
– Ну… Не знаю.
В двери звонят. Глебушка писал мне утром, предупредил, что вернется домой в назначенный срок, а других гостей я не жду.
– Открой, Машенька. Это я, – стучатся в дверь.
Боже, только не это… Свекровь пожаловала. У нас нормальные отношения, ничего такого… Вежливо-терпимые, ровные. Она не испытала восторга, узнав, что ее сыночка женится по залёту. Но и отговаривать Алешу не стала. А ее воспитание и природная интеллигентность не позволили гнобить меня открыто. Наше общение никогда не выходило за рамки необходимого минимума.
А уж о спонтанных визитах и речи быть не могло…
– Здравствуйте, Галина Сергеевна. Проходите, – прочистив горло, произношу я.
– Здравствуй. Верусик как себя чувствует? Ой, Ниночка и ты здесь? Я только руки сполосну.
А Леша не так глуп… Обзавелся союзником, обладающим беспрекословным влиянием на меня.
Тетя Нина пожимает плечами и накрывает на стол. Я молчу, поглаживая дочку по голове. Пусть говорит, раз пришла…
– Что у вас стряслось, Маша? – спрашивает Галина Сергеевна, вытирая руки кухонным полотенцем.
– Мы разводимся. А Леша разве не сказал?
– Нет, Маш, – устало вздыхает Галина Сергеевна. – Пришел вчера ко мне с чемоданом. Хмурый, молчаливый… Что с ним происходит, Мишенька? Расскажи.
– Погодите, как это к вам? Он… Он сказал, что уходит к другой женщине. А сегодня я ее видела на работе. Это Карина Шадрина. Галина Сергеевна, разве вы не рады? Вы же мечтали, чтобы она вашей невесткой стала, так? Зачем вы пришли? Просить, чтобы я освободила квартиру?
– Да сядь ты, дурочка. Не тарахти. Не стану я просить о таком. Я на твоей стороне, Маш, – огорошивает она меня. – Не хочу я никого… В общем, я выгнала Лешу. Сказала, чтобы шел домой, к жене и детям. Так что жди его сегодня…
– Галина Сергеевна, вы наивно думаете, что сможете его напугать этим? Я видела их. Леша осуществил давнюю мечту – вернул любимую. Мы даже немного обсудили развод. Карина в курсе всего.
– Господи… Маш, как же так? – всхлипывает она. – Неужели, ты его вот так отдашь ей?
– А как надо? Унижаться, бороться? Ради чего? Они любят друг друга – примите уже это. А я… Я всегда была для него балластом. Запасным аэродромом, чем-то временным… Так, перекантоваться…
Господи, ну, зачем она пришла? Боль едва утихла. Внутри дыра, а горло теснят рыдания. И, кажется, у меня тоже повышенная температура…
– Неправда, Маш. Мне виднее, – не унимается Галина Сергеевна.
Смартфон вздрагивает, сигнализируя о входящем сообщении. Алеша… Со вчерашнего дня не писал.
«Маша, я могу заехать домой?»
«За оставшимися вещами? Куда тебе их собрать?», – отвечаю решительно.
«Я заберу костюмы и рубашки. Остальное можешь выбросить».
– Леша написал. Он заедет за вещами. Поможете все собрать?
Глава 6.
Мария.
Что мне делать теперь, не понимаю? Почему не придумали инструкций? Что делать после расставания с мужем? Как жить, общаться? Дышать одним на двоих воздухом, смотреть в холодные, равнодушные глаза?
Как перестать любить? Оторвать от себя человека, выкорчевать его из сердца, как сорняк?
И что делать с греющими душу воспоминаниями? Куда спрятать их, неустанно терзающих душу?
– А это куда класть, Машенька? – тоскливо вздыхает Галина Сергеевна.
Она вынимает из глубин шкафа рыбацкие сапоги Алексея, непромокаемый костюм и саквояж с туристическими принадлежностями.
Воспоминания обрушиваются, как сугроб с крыши… Лешка тогда взял три дня отпуска без содержания. Глебушку забрала Галина Сергеевна, а мы поехали в рыбацкий поселок.
Зажмуриваюсь, проваливаясь в прошлое… Я варила уху на костре, любуясь рассветом и стоящим на берегу мужем. Жадно вдыхала ароматы влажных листьев, ила и костра. Была самой счастливой на свете… Принимала объятия мужа и дарила свои. Там мы и зачали нашу Верочку…
– Не думаю, что рыболовные снасти понадобятся Алексею в ближайшее время, – отвечаю сухо. – Хотя… Будет лучше, если его вещей здесь не будет. В сумку пихайте все, Галина Сергеевна. Пусть молодуха разбирается с ними сама.
– Господи, Машенька… Может, вы поговорите?
– Он мне все сказал, понимаете? О чем говорить? Он любит ее. Любит…
– Да блажь все это. Почему ночевать к ней не пошел? Маша, ты как себя чувствуешь? – со вздохом спрашивает она, касаясь моего лба ладонью.
– Знобит немного. Но это пройдет… Нам с Верой отлежаться нужно.
Я хочу поскорее покончить со всем этим. Остаться одной, зарыться в подушки и отоспаться. Но как это сделать, если наша кровать кажется теперь огромной? Неуютной, холодной, пахнущей мужем?
– Машенька, мы с Галей пойдем, наверное? – предлагает тетя Нина. – А вы с Верусей отдыхайте, ладно?
Ответить не получается. В горле растекается режущая боль, в висках пульсирует. По-хорошему надо вывалить его барахло в подъезд и сделать вид, что так и было. Пусть сам собирает. Или потоптаться на выглаженных мной рубашках, добавив его молодухе забот.
Тетя Ниночка и Галина Сергеевна спешно уходят. Подозреваю, что обе не желают встретиться с Алексеем и помешать нашему разговору. Спорить нет сил… Видит бог, я не хочу вызывать у него жалость. Пожалуй, это самое никчемное, что можно придумать…
Я взрослая женщина, умная, образованная… Не уродина и не калека. Выпрашивать любовь точно не буду… И строить из себя невесть что тоже.
К вечеру мне становится хуже. В квартире тепло, а меня знобит, как выброшенного на мороз котенка. Надеваю футболку, поверх нее – хлопковую водолазку, затем толстый, вязаный свитер. Почему Голицыну вздумалось приезжать сейчас, когда я на Бабу Ягу похожа?
Завариваю чай с калиной и медом и потираю плечи. Сейчас бы в горячую ванну… Но Веруся спать не собирается, а Алексей соизволил написать, что будет у нас через десять минут.
Общими усилиями в квартире… нормально. До идеального порядка далеко, но ему он и не нужен… Ничего больше не нужно от нас…
Минуту назад я была уверена, что встречу мужа равнодушно. А теперь сердце пускается в пляс и замирает от каждого звука… Я, что караулю его под дверью? Не дышу почти, прислушиваясь к шуму поднимающегося лифта?
Алеша звонит в двери, подчеркивая, что отныне он здесь гость.
– Привет, – сиплю, избегая его взгляда.
Сейчас бы обнять… Расслабиться в его руках, вдохнуть запах и впитать тепло тела. Почувствовать себя защищенной… Но нельзя… Вот так тоже в жизни бывает – вчера было все можно, а теперь нет. Чужой мужчина. Посторонний, хоть и отец моих детей.
Алеша все в той же сорочке. Значит, в новом гнездышке не был? Или приехал прямиком с работы и не успел переодеться. Господи, да плевать мне на все… Пусть забирает чемоданы и валит куда подальше.
– Привет, – расплывается в улыбке он, завидев топающую по коридору Верочку. – Дочка, иди к папе? Малышка моя…
Крошка доверчиво протягивает руки и падает в объятия Алеши, а я… В горле и так, будто иглы рассыпали, так еще и горький ком внезапно вырос…
– Алеша, забирай чемоданы и… Кхе-кхе, уходи.
– Маш, я прошу тебя… Я, как лучше хотел, потому и признался. Или надо было врать и юлить? По углам прятаться?
– Я тебе спасибо должна сказать за это, Голицын? Да, ты честный мужик, молодец. Герой. А теперь уходи, – выдавливаю хрипло.
Не готова я к разговорам… Лохматая, с красными глазами и распухшим носом – кроме жалости я не вызываю ничего…
– Маша, как мы будем жить дальше? – не унимается он.
Подходит ближе, усиливая витающее между нами напряжение. Зябко потираю плечи и отступаю. Поднимаю на мужа взгляд и прокашливаюсь.
– Леша, уходи, пожалуйста. Я… Сейчас не время обсуждать это.
Только жалости его мне нужно… Не хочу, чтобы его курица обвинила меня в хитрых манипуляциях. Отдаю я его тебе, отдаю… А то, что заболела – так это не специально вышло.
Леша возится с сумками. Пытается засунуть в боковое отделение теплую шапку, лежащую на антресолях. А я… Стремлюсь вдохнуть, но не выходит. И дело вовсе не в Голицыне. Набираю полные легкие воздуха и откашливаюсь, вцепившись в дверной косяк. Перед глазами черные мушки кружатся, а воздуха все равно мало… Неужели, снова обструкция? В детстве со мной частенько такое случалось.
Пусть он уйдет… Оставит меня одну. Не видит моей слабости, зависимости от него. Меня паника накрывает. Воздуха нет совсем… Руки слабеют, голова тяжелеет.
– Машенька, Маша! Я сейчас скорую вызову.
Падаю на диван и хватаюсь пальцами за горло. Вера орет, перепуганный Голицын бегает по комнате с телефоном в руках.
– Окно… – шевелю одними губами, но Алексей понимает – распахивает окно, впуская порцию свежего воздуха.
– Уходи, я сама справлюсь. Я ненавижу тебя, Голицын. Зачем ты пришел? Зачем? Уходя – уходи… Я сейчас тете Нине позвоню и… – сиплю, пытаясь успокоиться.
– Да. Женщина и ребенок. Нельзя в одно отделение? – деловито спрашивает он в динамик, не обращай внимание на мои слова.
Конечно, нельзя… Верочка должна лежать в детском отделении, а я в терапевтическом. Кто за ней ухаживать будет, господи?
– Тете Нине… позвони. Я не смогу с ней…
– Маша, я буду ухаживать за Верой.
– А как же работа? Бесконечные совещания, авралы? Ты в отпуске не был два года и… – немного отдышавшись, произношу я.
– Оформлю больничный.
– Не надо. Тебя дома ждут, Алеш. Не хочу, чтобы твоя любимая обвиняла меня… Передай ей, что я не собираюсь тебя возвращать. Ты мне не нужен. Я дарю тебя ей и…
– Передам обязательно. Маша, что нужно собрать для больницы?
– Я… Сама. Сейчас еще подышу немного и…
– Лежи. Я все соберу. И не надо звонить тете Нине или моей маме – мы сами справимся.
Глава 7.
Мария.
Верочка таращится на отца и молчит. Не рыдает, только обиженно всхлипывает, утирая пухлые щеки рукой.
Алеша кружится по квартире, с легкостью упаковывая вещи дочери в сумку. Подгузники, пижамы, детское питание. Он, оказывается, без моих подсказок справляется.
Интересно, а что ему раньше мешало помогать? Бесконечные совещания или встречи с поставщиками? А, может, эта Карина давно здесь? А Леша только сейчас решился во всем признаться?
А я-то, дура, наивно верила его отговоркам. Все за чистую монету принимала… Работа, аврал. А все дело в ней оказывается…
Хватаю ледяной воздух, струящийся из окна, вспоминая о случившемся со мной в детстве приступе. Я тогда до чертиков испугалась, увидев окровавленную маму… Она потеряла беременность и загремела в больницу на «скорой». А следом за ней и я с таким же приступом, как сейчас. Значит, дело не в простуде? У меня нервный срыв. Обычный такой, банальный… Тысячи женщин проходят подобные испытания с достоинством, а я не смогла.
– Маша, давай я помогу тебе одеться, – предлагает Алексей, усаживая Верочку в кресло.
– Сама оденусь, ты… С Верой помоги. И… Леш, давай все-таки попросим тетю Нину побыть с ней в больнице? Тебе сейчас точно не до этого. Медовый месяц и все такое…
– Я сам в состоянии решить, что для меня важнее, – отрезает он.
Врач скорой помощи осматривает меня, настоятельно рекомендуя продолжить лечение в стационаре. Сыплет умными фразами, от которых глаза Алеши округляются и наполняются ужасом… Не хватает еще, чтобы он остался со мной из жалости.
Господи, ну, почему исполняется то, чего я отчаянно не желала?
Алеша не спускает Верочку с рук. На вопросы врача приемного отделения отвечает четко и без запинки. На какой неделе беременности она родилась, у каких специалистов наблюдалась? Откуда ему-то об этом знать? Алексей нечасто ходил с нами в поликлинику. Неужели, все замечал? Запоминал?
Мне даже не пришлось открывать рот и хрипеть, отвечая доктору.
– Больничный нужен? – спрашивает доктор.
– Да, – уверенно отвечает Леша.
– А вам, Мария Николаевна?
– Н-нет… Я в декретном отпуске.
Странно все это… У него же медовый месяц? Или я чего-то не понимаю? Карина наверняка ждет его дома с горячим ужином, а Алексей здесь, вынужден ухаживать за ребенком из бывшей семьи. Интересно, он успел предупредить ее?
Подхватываю свою сумку, собираясь попрощаться с дочкой и отправиться в палату, но Алеша решительно забирает ее из моих рук. Окидывает меня взглядом из-под тяжело опущенных век и шагает к лифту.
Решил проводить? Покорно иду следом, удивленно вскидывая брови, завидев палату повышенной комфортности.
– Платная? Зачем? Я все равно не собираюсь лежать здесь долго.
– Маша, тебе нужно обследоваться. Ты же слышала, что сказал врач? Не торопись уходить.
– Боишься, что я скоропостижно умру и нарушу твои планы? Пусть Карина не волнуется – ей не придется растить моих детей. Есть тетя Нина, мой двоюродный брат Сергей и… Найдутся опекуны.
Меня распирает возмущение. Что Голицыну от меня нужно? Не стану я вешать собственных детей на его бабу.
– Хватит, Маш. Давай оставим это до твоего выздоровления. Разговоры эти…
– Алеша, ты предупредил Карину? Не понимаю, зачем тебе это? Хоть убей… Больничный, забота о дочери, обо мне? Я всегда была у тебя… Я… Чего ты добиваешься? Скажи лучше сразу, не юли. Хочешь из квартиры нас выгнать потом? Или что? А куда я пойду с детьми? Ты об этом подумал?
Не знаю, куда деть руки… Заламываю их, растираю плечи, словно удерживая себя от падения. А раньше я его обнимала. Без разрешения или страха быть отвергнутой…
– Маш, не ищи скрытого смысла. Не стану я вас выгонять никуда. Если тебе будет спокойнее, давай я дарственную оформлю на тебя? Согласна?
– Д-да… Согласна. Ты не врешь?
– Такими вещами не шутят.
– А Карина… Она…
– Нам сейчас обязательно о ней нужно говорить?
– Да, нужно! Она теперь неотъемлемая часть нашей жизни. Кстати, вы обсудили мое предложение? По каким дням вы готовы принимать у себя Верочку? Вторник или четверг? А если она заболеет? А…
У меня конкретно так подгорает… Слишком много сегодня мужа… Все еще любимого, но чужого. Не могу я быть холодной и равнодушной. Не получается… Хочется ранить в ответ. И я раню, как могу… Неуклюже, неловко, неумело. Он-то счастлив с ней, ему мои подколки до одного места. А мне как теперь? Как жить и дышать, зная, что губы мужа целуют другую? Его руки, обнимающие нашу дочь, так же обнимают совершенно чужую, постороннюю женщину?
– Маша, мы обсудим все позже, ладно? Тебе нужен покой и лечение. Верочке тоже. Сейчас не время обсуждать развод.
Он прав, не время. Наверное, мои жалкие опусы – банальный способ удержать мужа рядом… Еще чуть-чуть… Минутку, еще одну…
– Хорошо, я согласна повременить с обсуждением.
– Маша, я перевел тебе немного денег. Закажи все необходимое, кажется, я много чего забыл положить, – как ни в чем не бывало, протягивает Леша. – И ужин закажи.
– Да? Не видела, – оживляю пальцами экран смартфона.
И правда, перевел… Сумма крупная, мне на новое пальто хватит. И на сапоги… Выпишусь из больницы и обновлю гардероб. Надо бы Клавдию Васильевну предупредить, что я не явлюсь на работу…
– Спасибо, Леш.
– Ну… Мы пошли к себе. У нас пятая палата, если что, – произносит Алеша. – Верочка, помаши маме ручкой. Идем гулять?
Дочка улыбается и радостно кивает.
Глава 8.
Мария.
Тишину нарушают тихий стук дождевых капель и торопливые шаги персонала. Переворачиваю страничку книги, поймав себя на мысли, что меня отпустило…
Стадия принятия, или как там говорят психологи? Теперь нас с Алешей объединяют дети, и только…
Хочу ли я вернуть все? Попытаться исправить? Наверное, да… Но желание так и останется несбыточным, потому что…
Себя я люблю больше. И уважаю тоже…
Я ведь подарила мужа Карине? А подарки не забирают… Как бы больно ни было…
Да и не из тех я, кто выпрашивает любовь… Скорее, я старалась ее заслужить. А свою отдавала без остатка…
По-настоящему любящая женщина всегда встречает мужа с горячим ужином и сверкающими от чистоты полами, скажете вы? Возможно. А я знаю другое изречение: в любви всегда сто процентов. Если сегодня я могу дать всего десять, то супруг должен добавить остальные девяносто… Это не игра в одни ворота. И не пятьдесят на пятьдесят – такие отношения бывают лишь у коллег…
Почему же в минуты его слабости я выворачивалась наизнанку? Давала и девяносто, и все сто процентов любви. Но стоило мне устать и сломаться, Леша просто… ушел?
Не хочу думать о причинах, слишком больно… Не так, как было вчера или неделю назад, уже легче, но… все равно больно…
Надо привыкать жить по-другому… Интересно, смогу я влюбиться в кого-то? Вот так как в Алешу – безрассудно и глубоко?
– Машенька, привет, я вернулась, – протягивает Галина Сергеевна, распахивая дверь палаты. – Ты как?
– Хорошо. Книгу вот читала, – вздыхаю я, поднимаясь с кровати.
– Выписку после обеда принесут. К Алеше с Верочкой заходила, их тоже домой отправляют. По больнице вирус какой-то ходит… Новый, – со вздохом протягивает свекровь. – Врач боится, как бы не было ре…реин…
– Реинфекции, Галина Сергеевна.
Мне отчаянно хочется знать, как ко всему этому относится его любовница? Она предъявляет претензии? Требует, чтобы любимый порвал с прошлым и вернулся под ее крыло?
Но больше всего я хочу знать, как Алексей справился с нашей малышкой? Да, он помогал мне с детьми, но его помощь не была значительной. Леша никогда не заменял меня полностью.
– Леша, наверное, сразу туда поедет? – не справившись с любопытством, спрашиваю я. – Молодуха извелась, небось?
– Маш, оставь это, ладно? Мне кажется, Лешка и сам не рад, что ушел, – дрожащим шепотом протягивает Галина Сергеевна. – Не живет он у нее. И я слышала их разговор, Маруся. Он так ответил ей… Резко, холодно. Я за дочерью ухаживаю. Вот так ответил.
– Звонила, значит? – мямлю я, вперившись немигающим взглядом в оконное стекло.
– Машенька, я выгнала его, приказала в семью возвращаться. Но…
– Не нужен он мне, теть Галь, – вспыхиваю я. – Захотел – ушел, передумал – вернулся! Я же не половая тряпка? Не бродяжка с помойки, кого он отмыл и привел в дом. И не…
– Машенька, успокойся. Сам дров наломал, пусть теперь разбирается…
Господи, а Глеб ведь не знает еще ничего… Для сына мы – образцовая, дружная семья. Мы с Алешей условились не говорить пока парню о грядущем разводе, пока мы не вернемся домой.
Но сегодня придется это сделать…
Галина Сергеевна помогает мне упаковать вещи в сумку. Суетится, опасаясь что-то забыть в палате (не дай бог я вернусь сюда!), сетует на медлительность медсестричек, а после убегает в ординаторскую, чтобы самолично забрать выписку.
Заплетаю волосы в пучок и натягиваю свитер, когда Алеша с Верой входят в палату.
– Готова, Маш? – спрашивает он, окидывая меня придирчивым взглядом.
Вижу, что он устал с дочкой… Кажется, даже похудел немного…
В груди снова что-то мучительно щемит. Мой человек… Мой единственный… Тот, кого разум уже отпустил, а сердце не хочет – ноет, капризничает, на части рвется. Кровоточит… Борется за свое.
– Да. Сейчас твоя мама выписку принесет, и поедем. Леш, Глеб уже три раза спрашивал, что твои чемоданы делают в коридоре? Пожалуйста, давай объясним все сыну сегодня? – предлагаю я, забирая дочку из рук мужа.
– Хорошо, Маш, – зависнув на секунду, отвечает он.
Ну, хоть что-то скажи еще. Где вы живете? В доме или квартире? Сколько в твоем новом жилище комнат? Я ведь имею право знать, в каких условиях мои дети будут находиться, приходя к тебе в гости? Достаточно ли у твоей молодухи комплектов постельного белья или посуды?
Боже… Ну, о чем я думаю, а?
Я отдала ей самое ценное… Того, кем дорожила. Остальное – не моя проблема.
Домой добираемся быстро. Верочка сладко сопит, пригревшись в автокресле. Тянусь, чтобы забрать спящую малышку, но Алеша опережает меня:
– Я сам, Маш. Отдыхай. Сумки я тоже возьму.
– Я уже выздоровела, Голицын. Не развалюсь, – фыркаю, подхватывая пакеты с торчащими из них пластиковыми контейнерами.
Сердце замирает, когда мы поднимаемся в квартиру. Бедный мой сынок… Как он переживет это? Найдет ли Алеша нужные слова? Как объяснит свой уход? Господи…
– Слава богу, вернулись, – расплывается в улыбке Глеб. – Веруська, привет, сестричка. Мамуль, ты так похудела… Бледная и… седая.
Ну, спасибо, сыночек. В яблочко. Да, я такая. И твой папа променял меня на другую… Она не сильно меня моложе, но… Он ее любой любит, в этом все дело.
Галина Сергеевна звонко целует внуков в щеки и прощается, выдумав уважительную причину. Какая-то тетя Валя пришла в гости и ждет ее в подъезде. Потому она и вынуждена срочно бежать.
– Мам, а что вы такие кислые? – спрашивает Глеб, помогая мне освобождать сумки.
– Сынок, мы с папой разводимся, – выпаливаю я. – Твой папа полюбил другую женщину и съехал от нас к ней. И его чемоданы, они…
Откуда во мне столько смелости и решимости? Уверенности, что я все делаю правильно?
– Маша, я ушел, но не к ней! Черт возьми… Ну, зачем ты так… Он же ребенок еще, – бессильно протягивает Алеша.
Глаза Глеба расширяются, губы дрожат и раскрываются… Он качает головой, а потом закрывает лицо ладонями.
– Пап, это правда? Как ты мог? Наша мама ведь самая красивая. Она ведь самая… Самая… Я тебя ненавижу, уходи! Как ты мог бросить маму?
Глеб убегает в комнату, а Леша подходит ко мне почти вплотную и вымученно произносит:
– У меня нет любовницы, Маша. Я ушел, потому что не могу разобраться со своими чувствами, посчитал, что так будет честнее. Зачем ты вывалила на него все это?
– Я не верю тебе, Леш. Карина бы не вела себя так нагло, не будь между вами отношений. Иди теперь к сыну и найди в себе смелость все объяснить.
Глава 9.
Алексей.
Карина вернулась в город два месяца назад. Я не мог шевельнуться, жадно вдыхал пропитанный ее духами воздух и не верил глазам…
Очнулся, когда гендир произнес:
«Карина Юрьевна, знакомьтесь с коллегами. Коллектив у нас дружный, сплоченный. Если вам потребуется помощь, можете обратиться к любому».
Она вежливо поздоровалась и лучезарно улыбнулась, не подав вида, что знает меня…
– Очень приятно, Алексей Иванович.
– Рада знакомству, Ирина Львовна…
– И мне очень приятно, Екатерина Дмитриевна…
Я не мог отвести от нее взгляда… Все будто вернулось – прошлое, наша любовь и нежность, ночи и дни, поцелуи со вкусом арбузной жвачки… Кари уехала после второго курса. А я словно умер тогда… Подыхал без нее, скучал, мечтал увидеть снова… Разлеплял глаза и тянулся за смартфоном. Проверял почту, мониторил ее соцсети… Боялся однажды увидеть рядом с ней другого… Сумасшествие длилось год.
Потом Маша появилась – красивая, серьезная, скромная девушка. Я стал забывать Карину… Во мне жили обида и боль, непонимание… А любовь? Тогда мне казалось, что она умерла, оставив после себя ноющую пустоту. Я просто не способен был любить. Обесточенный, раненый, я боялся снова увязнуть. Осторожничал со словами, ничего не обещал…
А Маша и не требовала… Просто обнимала меня за плечи и шептала в губы, как сильно любит…
Карина заглянула в мой кабинет после работы. Обняла и обольстительно улыбнулась, объяснив свое поведение нормами этики.
«Прости, Леш. Я не хотела смущать тебя при коллегах. Ты… Возмужал, похорошел. Ты стал таким… Просто слов нет».
Внутри все оборвалось… Водопадом обрушились забытые, задавленные чувства, тоска по ней, неуверенность. Тогда все казалось мне неправильным – моя жизнь, должность эта, семья… Все стало раздражать.
Казалось, я ошибся тогда. Не настоял на своем, позволил девчонке решать самой, уступил ей…
Может, жизнь дала нам второй шанс? Позволила все вернуть? Хотя бы попытаться?
Я сразу поплыл… Влюбился заново в Карину. Или не прекращал любить, не знаю…
«Как ты жила? У тебя есть семья? Дети? Почему ты решила вернуться?».
Я боялся услышать рассказ о счастливчике-муже и троих детях, большой, рыжей собаке, уютном доме с камином. Но Карина грустно покачала головой и произнесла:
«Разведена, детей нет. У меня с этим проблема. А ты… Слышала, ты женат? Счастлив?».
Я не мог ничего выдавить в ответ. Счастлив ли я? Тогда мне казалось, что нет… Собственная, вполне счастливая, устоявшаяся жизнь рядом с ней показалась никчемной, неправильной…
Репетицией, черновиком, пробником… Какой угодно, но только не настоящей.
Она так на меня смотрела… С нескрываемым восхищением, женским интересом. Я будто плечи расправил. Как сказала бы мама – распушил хвост…
Я ничего не требовал от Маши, зная, что обязательно попробую выбраться из этого болота…
К тому же Карина дала понять, что не против попробовать снова…
Мы обедали вместе, много разговаривали, а после… Жарко целовались в моей машине.
«Леша, я не девка для досуга. Секса не будет, пока ты не уйдешь из семьи».
Я не мог найти подходящий момент, чтобы сказать… У Глеба были соревнования, я возил его в областной центр, а потом заболела малышка. Да и Маша… Моя решимость разбивалась о ее взгляд – доверчивый и такой привычный.
«Лешка, я тебя люблю. Прости, что проспала и не проводила тебя – Верочка уснула под утро».
Такое привычное мне «люблю»… Но я давно не видел в ее глазах того восторга и обожания, что были во взгляде Карины. И дело даже не в маленьком ребенке.
И сам давно не чувствовал ничего, кроме усталости…
Я пахал как вол, чтобы купить нам просторную квартиру в новостройке.
Хватался за подработку в выходные и праздничные дни, чтобы поехать к морю… Какой-то идиотский день сурка. Бег по кругу, болото… Работа и дом. Потом снова работа.
Тогда мне казалось это правильным, нужным, а сейчас… Ума не приложу, почему Карина исказила картину моего мира? Я стал смотреть на него через призму… ее. И ее ценностей. Важным себя чувствовал рядом с ней, достойным…
В общем, я ушел… Собрал вещи и бросил чемодан в багажник.
Сел за руль и долго смотрел в окна квартиры. В них мелькали тени – Маша качала Верочку на руках. Наверное, пела ей или гладила по голове? Или плакала, высказывая обиды…
Я долго так сидел. Не мог уехать, связанный невидимыми путами… Душила ответственность за детей. И новая, внезапная любовь не давала покоя… Меня на части рвало. Хотелось быть счастливым и не причинять боль близким…