Предатель. Тайная жизнь миллиардера
ГЛАВА 1
«Я сплю с вашим мужем. Уже полгода»…
Фраза, которую не ждешь в день годовщины своего брака…оловянная свадьба…
Гляжу на себя в зеркало, обрамленное нашими с Димой полароидными фотографиями, и не моргаю.
Одно короткое смс с незнакомого номера, пришедшее десять минут назад, вбивает кол мне в сердце. Даже не замечаю, как надолго задерживаю дыхание, и перед глазами начинают расплываться круги.
Полгода…
Еще утром мы говорим с Димой о своем будущем. О третьей попытке ЭКО, которая обязательно станет для нас удачной, о беременности, малыше, а теперь дикое жжение в груди.
Дима спит с другой…
С длинноногой, загорелой…не мной…
Понимаю, теряю последние крохи кислорода и, с усилием сглотнув, срываю фото за фото. Бросаю их на пол, в стороны, за спину. Они шелестят, стрекочут, словно кузнечики, стирая счастливые моменты из жизни буквально за доли секунд.
Тяжело дыша, навожу взгляд на свое отражение. Глаза расширены, брови нахмурены. Не узнаю себя. Хватаюсь за живот, пытаясь унять тошноту. Не получается. Она подкрадывается к горлу, царапает заднюю стенку. Подавляю рвотный позыв, зажав рот рукой. Секунда, две… и могу сделать первый поверхностный вдох.
Все кружится перед глазами, в отражении сгорбившаяся тень. Не я. Зачем я влезла в свадебное платье спустя десять лет брака? Почему оно душит сейчас настолько, что вот–вот упаду в обморок?
Тяну бретельки, сминаю ткань на груди и ловлю слабость, которая проходит по всему телу. От взгляда на себя в зеркале сводит внутренности. Я оступаюсь, путаюсь в длинном атласном шлейфе и на шпильку, будто оливка на шпажку нанизывается снимок из нашего последнего путешествия.
Срываю его с каблука, с грохотом кладу на комод перед собой и долго рассматриваю, будто оживляю в памяти момент за моментом из той двухнедельной поездки, забывая о грязной смс-ке.
Дима прокатил меня по всему побережью Италии, показал мне удивительные закаты и рассветы, звездное небо Сицилии. Мы ели, пили вино, много бродили пешком и говорили обо всем на свете.
Он умеет слушать как никто. Тогда я прожужжала ему все уши насчет своих планов по поводу открытия эвент–агенства. По возвращении домой, Дима нашел мне толковых ребят, разбирающихся в тонкостях этой индустрии, помог составить проект и просчитать все «за» и «против».
С его поддержкой, у меня появляется бизнес, который сейчас приносит очень весомый доход.
Мой друг. Мой любимый. Мой супермен.
Помог мне стать той, кем я ныне являюсь. С ним мне не страшно потеряться в джунглях, пережить стихийное бедствие или оказаться на самом дне. Я знаю, буду в безопасности и окруженная любовью.
Знала…верила…теперь всё разрушено!
Секс с другой…
Отношения полгода…
Он же говорил, как сильно хочет расширить нашу семью. Стать отцом. Почему же именно сегодня крушит всё одномоментно, не жалея нас двоих?
Десятилетняя годовщина разве та самая дата, когда нужно лишать, смысла жить?
Мой телефон, совершенно внезапно снова оповещает о себе. Судя по звуку, приходит сообщение в Телеграмм. Опять.
Опираюсь одной рукой о комод с зеркалом, сдуваю прядь светлых волос с лица и трясущимся пальцем жму на иконку мессенджера.
Увеличиваю фото и,… пульс застывает, слышу только бит в висках.
Затрудненный вдох.
Едва удерживаюсь на ногах, спасает комод, за который хватаюсь. Баночки, тюбики, флакончики духов дребезжат от моего резкого толчка.
Пять минут назад он нанес мне удар под дых, а сейчас убивает наповал, целясь в самую уязвимую мишень. В мое сердце.
Поджав дрожащую губу, сползаю на рядом стоящий пуф и загружаю фотку из кабинета Димы, где незнакомая загорелая девушка с галстуком на тонкой шее, сидит в его кожаном кресле, широко раскинув ноги.
«Я и мой сладкий котик Димочка. Для тех, кто не понял» – гласит подпись под фото, приправленная смайлом с высунутым языком, которую я увидела только сейчас.
Я готовилась к самому знаменательному событию последних месяцев, грезила тихим ужином в ресторане. Только я и Дима. Мы так давно не наслаждались неторопливым течением времени. И тут такое. Дважды. Мне не выжить…
Фото разрубает мое сердце на пополам. До боли, до адской боли напрягаюсь и задираю подбородок, глядя на себя в отражении.
Я люблю Диму. Так сильно его люблю, что даже не могу пошевелиться сейчас.
Хотела понять, почему он так поступил с нашим будущим в кругу детей? Пожалуйста. Только теперь объяснения мне уже ни к чему. У меня в телефоне наглядная картинка.
Делаю скриншоты, выхожу из мессенджера и окидываю взглядом комнату. Дима, улыбающийся мне с многочисленных фотографий на полу, вдруг становится безликим. Не вижу его на них. Вижу безжалостного мучителя, лжеца и труса.
Любимого труса…прикрываю глаза, делаю вдох,…сегодня он убил меня.
– Стефания Олеговна, ваш муж интересуется, когда вы приедете.
Охранник стучит по двери, и я вмиг выпрямляюсь, промаргиваюсь влажными ресницами.
– Уже иду, Влад.
– Хорошо, жду на улице.
Бросив на себя последний сочувственный взгляд, беру белую шубку, сумочку на невесомом ремешке и, наступая на клочки прошлой жизни, покачиваясь, двигаюсь к белой глянцевой двери.
***
Водитель «Порше» съезжает с кольцевой дороги, пересекает два шумных перекрестка и сбавляет скорость ближе к центру города.
– Еще немного и будем на месте. – Улыбается охранник, он же водитель. Сегодня Дима оставляет только его возле меня. Обычно я под неустанным оком двух крепких мужчин, но этот вечер исключение.
Наш вечер.
Вечер, ставший для меня смертельной точкой.
– Спасибо.
Машина едет плавно. А мои мысли кружатся возле Димы. Его забота, внимание, трепетное отношение, желание стать родителями – все не настоящее? Он развлекается с девчонкой, которая ему в дочери годится, пока я жду его дома. Там, где мы вместе создали тепло и уют.
На языке появляется кислый привкус. Я представляю их вместе в его офисе, на всех горизонтальных поверхностях. Дима очень страстный мужчина, мне ли не знать. И страсть с годами не исчезает. Ни на йоту.
Сглатываю кислоту перед торможением у ресторана. Двигатель глохнет. Я сижу в салоне и смотрю на окна, обрамленные состаренными рамами, и терзаю губу зубами.
– Стефания Олеговна?
– Да, Влад. Уже выхожу.
Влад протягивает мне руку, ждет, когда я возьмусь за нее и выйду. Несколько минут и я на улице. Жаль, ноги не слушаются. Долго не могу поймать равновесие, а поймав, делаю крошечный шаг.
– Осторожнее. – Влад провожает до двери ресторана, открывает ее для меня.
– Не жди меня, я вызову такси.
– Дмитрий Александрович дал другое поручение. – Солдатским тоном отвечает Влад, и я больше не разговариваю с ним.
Тем более что прямо за порогом меня встречает муж. Ловит в свои объятия.
– Любимая, – целует мою холодную бледную щеку. – Я думал, ты передумала.
«Я сплю с вашим мужем. Уже полгода»
Слова, написанные драной кошкой, вспыхивают у меня в голове, и я натягиваю ледяную улыбку.
– Привет. Девушка имеет право опоздать.
– Раньше ты всегда приезжала вовремя.
– У всего бывают исключения. Так ведь?
Дима прокручивает обручальное кольцо на безымянном пальце. Знакомый запрограммированный жест сейчас приводит в бешенство.
– Да, ты права. Пойдем, я жутко голоден. И если мы не отведаем местных блюд, я отведаю тебя. Ты сегодня чертовски прекрасна. Не зря я арендовал весь ресторан.
Опять вместо улыбки у меня на лице натянутая полуулыбка.
Дима обнимает меня за талию, ведет к столику, над которым горит одна единственная лампа в медном абажуре и сажает на стул.
– Я уже сделал заказ. Всё, как мы любим. Рыба, свежие овощи, белое вино.
– Очень вкусно звучит. – Вожу губами из стороны в сторону, беру салфетку кремового цвета и раскладываю ее, словно в замедленной съемке.
– Не сомневайся. Это лучший рыбный ресторан в городе. Я попросил своих помощников изучить каждый имеющийся и выбрал самый–самый.
Дима говорит, а я вижу перед собой незнакомца. Кто он? Где мой любимый муж, обожающий расхаживать утром без боксеров, где мой муж, который может часами сидеть в ванне и слушать тяжелый рок. При этом являться владельцем крупнейшей нефтяной компании в стране.
Где он?!
– Дим, ты не хочешь детей от меня?
Он прочищает горло, не сводя с меня синих–синих глаз.
– Достаточно, Стеф. Ты терзаешь себя, изводишь меня. Мы оба страдаем. Нам не суждено иметь детей!
Повышает голос на полтона, но для меня, будто в рупор кричит.
– Мы же хотели ребенка…– схожу на шепот сама того не осознавая.
– Да, хотели. Но не ценой твоего здоровья. Эти гормоны, перепады настроения, твои жалобы по поводу проблем с волосами, зубами, ногтями привели меня к тому, что я хочу видеть здоровую жену рядом с собой. Здоровую и точка.
Прямо сейчас я теряю один ноготь, содрав его со своего указательного пальца под столом.
– Я люблю тебя, Стеф. И я не готов смотреть, как ты гробишь себя, ради ребенка, которого может и не быть.
– Ваше вино. – Девушка в белом фартуке и коричневом жилете становится ровно по центру, между нами.
Поднимаю глаза, чтобы ответить Диме, но вижу ее. Девицу с пошлой фотографии и с женскими прелестями наружу.
– Ты? – мышцы икр подрагивают.
– Ты?! – пухлые губы Димы сжимаются в прямую линию. – Какого хрена?
Я срываюсь, меня ведет назад на высоченных каблуках, но я удерживаюсь за столик и смотрю на них двоих.
– Может быть с ней, ты хочешь обзавестись маленьким чудом? А, Дим? – заикаясь на каждом слове, гляжу на мужа и его молоденькое развлечение.
ГЛАВА 2
– Эльвира, что за номер? – грохочет басом Дима, испепеляя взглядом девчонку с кукольным личиком.
– А что? Ты не отвечаешь на мои звонки, сообщения. А мне очень нужно с тобой поговорить.
Официантка, она же любовница самого лучшего для меня мужчины на свете, выгнув спину, ждет его ответной реакции.
Я обхватываю себя руками, чувствую, как голова уходит в плечи. Растворяюсь в безжалостном моменте полностью. Сердцебиение не слышу и не желаю слышать. Хочу исчезнуть.
– Я тебя уволил. Никакого разговора не будет.
Услышать что–то другое я и не ожидаю. Дима никогда не опустится до уровня «беру свои слова назад». Его решения тверды, его поступки не подлежат переосмыслению. Иначе он не владел бы миллиардами и не являлся самым популярным лицом мировых экономических изданий.
– Я хотела бы всё изменить. Ты должен дать мне шанс.
Девица с чуть раскосыми глазами, припудренными золотистыми тенями, даже не думает сбавлять обороты. Внутри меня такой разброд, что я уже не понимаю, где реальность, где явь.
– Ты прислала мне фотографии… – говорю сквозь сдавленный выдох. – Ты мерзкая…
– Ой, не надо. Зато вы теперь знаете, чем ваш муж занимается в долгих командировках и якобы, – усмехаясь, рисует кавычки в воздухе, – по делам задерживается в офисе.
– Что она прислала? – Дима сбивает стул на пути ко мне. – Что, Стеф?
Его рука скользит по моему предплечью, и я получаю внушительный разряд боли. Он проходит сквозь кожу, кости, концентрируется в груди, к которой я прижимаю ладонь, чтобы сделать хотя бы один вдох.
– Себя обнаженную в твоем кабинете.
Наши с Димой глаза встречаются. Долгое молчание висит между нами и обрывается, когда я отворачиваюсь, а после и вовсе отступаю от него.
– Ты рехнулась, Эльвира?! Ты, мать твою, умом тронулась?!
Оставив меня, Дима рвется к этой наглой Эльвире. К той, кто по щелчку разрушила мой брак, вырвала у меня душу и повязала вокруг нее красивенький галстук.
– Я люблю тебя, Димочка. Не могу жить без тебя. Каждый день приезжаю к твоему офису и сижу в машине, глядя на парадный вход. Пожалуйста, поговори со мной, удели мне всего минуту.
Я ничего не вижу и лишь интуитивно могу догадываться, как он с ней поступает. Слышу грохотание столов, звон хрусталя и перешептывания немногочисленного персонала вдалеке.
Передо мной пелена, которая изолирует от всего этого. Я одна в огромном зале с дырой в сердце размером с марсианский кратер. Качаюсь на месте, прокручиваю день с самого утра.
Забрала платье из химчистки, посетила салон, забежала на кофе в любимую кофейню, поработала дистанционно с новыми клиентами, приехала домой и…пустота.
Дальше ничего. Я даже не помню, пила я таблетки, прописанные врачом для стимулирования моих яичников.
Вспышка и я уже перед зеркалом с телефоном в руке. А в нем сосредоточена вся боль моей жизни.
Я и Дима…мой дорогой, любимый Дима. Он и в контактах записан «Любимый мой». Но теперь он тьма, сгустившаяся вокруг меня, бьющая меня горящей плетью предательства.
Не любит больше? Не хочет меня? Нет. Обман. Мы каждую ночь занимаемся любовью. Каждую. Я его судьба, пресловутая половинка!
Половинка, ставшая огрызком. Шумно глотаю, и по горлу прокатывается тысяча лезвий. Ощущаю привкус крови.
– Вот, возьмите, пожалуйста.
Девушка–администратор протягивает мне стакан воды. На ее лице повисает грустное выражение.
– Спасибо, но я уже ухожу.
Я поднимаю подбородок, напрягаю все тело и перед тем как уйти, провожу мизинцами под глазами. Черные…мокрые…липкие …
– Всего хорошего вам.
Пожелание вонзается мне в спину. Сгибаюсь от него еще сильнее. Пока дохожу до выхода, превращаюсь в бесформенное существо.
– Стеф?!
Димин голос сочетает в себе ласку и требовательность. Но сейчас я не реагирую на него. Надеваю шубку, вешаю сумку на плечо и прикасаюсь к холодному стеклу двери.
– Стеф, ты куда?
Моя пятерня на прозрачной поверхности краснеет от натуги. Я так сильно давлю ею, что вот–вот стекло под ней лопнет.
– Я ухожу. Поеду в свою квартиру и поживу там.
– Что? Какого черта? – его туфли издают лаковый скрип, рука обхватывает мою талию. – Ты никуда не поедешь.
– Отпусти меня.
– Ты поверила ей? Серьезно? Она просто обиженная сотрудница, у которой зашкаливает жажда мести. Но я всё уладил. Она ушла через запасной выход.
Отдираю его руку от себя, поворачиваюсь и смотрю в его синие глаза.
– Ты не спал с ней?
Дима дергает плечами, а потом начинает прокручивать кольцо на пальце. Снова.
– У меня с ней ничего не было. Ни–че–го.
– Я не верю тебе, Дим. Не верю. Не могла она появиться из ниоткуда, понимаешь?
– Нет, не понимаю. Мы женаты десять лет. Ты знаешь меня от и до. Разве я могу изменить тебе с какой–то двадцатилетней бывшей помощницей моего помощника?
– Мне уже не двадцать. Мне тридцать три. Может я тебе наскучила или захотелось придать серым будням огонька?
– Огонька? – Дима вновь пленяет меня, упирается лбом в мой лоб. – Я бы никогда не сделал тебе больно. Слышишь? Я люблю тебя, Стеф.
– Какая душевная картинка! – ее имя отпечаталось у меня на сердце рваными буквами. – А вот это вам как, госпожа Акелова?
Дима скалится, глаза наливаются кровью. Он вроде выпроводил ее, но она появляется снова, тычет экраном телефона мне в лицо. Схватив ее за руку, рывком отталкивает в сторону. Но я успеваю увидеть постельные сцены с его участием. Номер в отеле, судя по обстановке.
– Он имел меня изо дня в день. На работе, после нее и даже по выходным! Обещал, что разведется, и мы будем жить вместе. Но поступил, как скотина! Вышвырнул меня из компании и заткнул рот двумя миллионами! Мне даже пришлось устроиться официанткой в этот ресторанчик, чтоб, наконец, добиться его внимания!
Безымянная для меня девица орет, отпрыгнув от Димы на метр. Машет руками, брызжет слюной и из раза в раз ударяет кулаком по стене.
– Девушка, мы вызвали полицию! – вмешивается администратор, которая предлагала мне воду. – Если вы сейчас же не покинете наше заведение…
– Да пошла ты, курица общипанная! Че хочу, то и делаю! – с ехидной улыбкой затыкает рот опешившему от наглости администратору.
– Всё, я больше не могу. – Я снова борюсь с темными пятнами перед глазами. Они тянут меня в омут. – Прощай.
Наваливаюсь на дверь и попадаю в руки Влада. Парень все это время бродил поблизости, но не пересекал выставленную боссом границу.
– Увези меня отсюда, пожалуйста…– завываю я, вцепляясь в куртку на груди охранника.
– Влад! – рычит Дима, выходя из ресторана. – Не забывайся.
– Оставь меня…оставь…десять лет я верила тебе и любила…десять лет…
Не плачу, а стону сквозь стиснутые зубы. И если бы не Влад, упала бы на асфальт. Такой груз боли, я не вынесу на своих плечах.
– Стеф…
Дима где–то рядом. Чувствую не поворачиваясь. Только когда он дотрагивается до моей спины, я удерживаюсь одной рукой за Влада, а другой залепляю пощечину мужу. Наобум попадаю точно в цель. Ладонь вспыхивает и ее колют тысячи мелких иголок.
Первая и последняя пощечина за десять лет брака.
Ведь «нас» больше нет. И были ли «мы»?
– Стеф…– ведет челюстью, растирая щеку от моего удара. – Нам надо…
– Нам? Нам, Дим?! – из–за дрожи мне трудно говорить. – Такого я тебе не прощу никогда. Я как идиотка нарядилась в свадебное платье, месяц худела, чтобы в него влезть, искала для тебя подарок. И все потому, что люблю до помутнения, до сумасшествия. А ты? Проводил ночи с этой дрянью? Врал мне в глаза, приходя домой и, ложась со мной в постель! Ты трус, Дим. Жалкий трус. А это хуже предательства. Намного хуже!
Влад, удерживающий меня от падения, косится на босса, в глазах которого застывает ужас.
Ему страшно, что я уйду? Что сегодня конец нашей семье?
– Я люблю тебя, девочка моя…
– Влад, помоги мне сесть в машину, пожалуйста. Не сделаешь этого, сама сяду за руль и уеду.
– Отвези ее, куда она хочет. – Дима пинает урну возле ресторана, несколько раз колотит кирпичную стену, а затем отшвыривает от входа Эльвиру. Та верещит, но замолкает, когда в конце улицы появляется полицейская машина.
Не без помощи Влада сажусь в машину и укладываюсь на сиденье, не желая больше никого видеть и слышать.
Годовщина брака становится концом десятилетней истории о дружбе, любви и поддержке во всем и всегда.
ГЛАВА 3
Два миллиона. Столько стоит любовница Димы. Я сижу на полу в гостиной–студии и смотрю в большое панорамное окно, за которым мерцает ночь. В моей руке пустой бокал. Я верчу его, представляя, будто внутри пузырится шампанское.
Дорогое, изысканное, с розовым оттенком…
Я не пью уже очень давно. Последние лет пять. С того момента, как мы начали планировать ребенка.
Ребенка, отец которого посчитал, что все это слишком сложно и тягостно для него.
Наши разговоры о кроватках, колясках, костюмчиках с розовыми пони долгими летними ночами, всплывают в моей памяти короткими яркими всполохами.
Мы лежим в постели, насытившись друг другом, и болтаем о доченьке. О маленькой белокурой крошке с синими отцовскими глазами.
Потом воображаем о сыночке. О сорванце, с которым Дима бегал бы по двору, гоняя мячик и превращая в прах клумбы с цветами.
Прикладываю пустой бокал к губам, втягиваю пустоту и причмокиваю. Ничего. Из ничего никогда не возникнет что–то. Если не было любви, она вдруг не вспыхнет и не сожжет всё на своем пути.
Но у нас с Димой есть любовь! Есть! Я же чувствую ее в каждом его слове, каждом поступке и даже мимолетном взгляде.
Чувствовала…теперь чернота.
Пугающая, забирающая последние крохи света и надежды.
А!
Запускаю бокал в стену напротив. Мастерский бросок увенчается осколками на полу.
Сердце танцует на этих осколках одиночное танго.
Я зажмуриваюсь от боли, обнимаю себя сильно–сильно и перестаю что–либо ощущать. Но через секунду вновь вижу перед глазами фото Эльвиры и рвущие на части сообщения.
Качаюсь вперед–назад, бормочу под нос «прочь, прочь, прочь» и постепенно успокаиваюсь…
***
Как же светло…закрываю глаза ладонью, прежде чем открыть их. Я уснула у окна и прямо сейчас меня заливают рассветные волны.
Солнце прогоняет тьму, но не прогоняет воспоминания.
Я карабкаюсь, чтобы присесть и, кряхтя, все–таки сажусь. Спину ломит, затекшая левая рука не слушается. Мгновение и ее одолевают острые покалывания.
Ай…
Разминаю руку, оглядываю квартиру, которая выглядит совсем иначе.
Раньше я приезжала сюда поработать, пообщаться с заказчиками и своими девочками, которые помогают мне с организацией торжеств. Иногда, оставалась ночевать, а утром приезжал Дима с большим стаканчиком кофе и булочкой с корицей.
Забудь.
Выкинь из головы.
Наверняка, он кормил кофе и булочкой милашку Элю.
Ударяю ладонью по полу, встаю, путаясь в платье. Надо избавиться от него. Раз и навсегда. Закусив губу, дотягиваюсь до молнии на спинке, тяну «собачку» и платье скользит по телу к щиколоткам.
Я наступаю на него, вонзаю шпильки в белоснежную ткань и кривлюсь в болезненной улыбке. Обхватив себя руками, растираю предплечья большими пальцами.
Стоя на своем, казалось бы, счастливом прошлом, совсем не думаю о будущем. Я уверена лишь в одном – в разводе. Знакомая, которой я организовывала вечеринку в честь юбилея, поможет ускорить процесс и избежать проволочек, вроде общения с судьей о причинах расторжения брака или условиях семейной жизни.
Мне просто нужно…спокойствие.
Дима будет против. Будет делать всё, чтобы вернуть меня. И поэтому, я хочу поскорее со всем этим покончить.
Хочу вычеркнуть его. Но смогу ли?
Смогу ли после развода не думать о нем? Нет, не смогу.
Он повсюду. В моих мыслях, воспоминаниях, сердце.
И словно услышав меня на расстоянии, телефон оживает с его именем на экране.
Любимый мой.
Сбрасываю вызов. Опять гудит. Снова сбрасываю. Начинает звонить стационарный телефон в квартире. Я замираю. Пищит автоответчик, и я спешу стереть послание. В панике жму кнопку воспроизвести, вместо удалить.
«Прости, я не должен звонить, но я просто хочу знать, все ли с тобой в порядке. Просто хочу услышать твой теплый голос…черт…Стеф…я не могу без тебя…»
Бам! Удалено! Сердце кровоточит от его слов. Я дышу, но без вкуса, без особого желания дышать.
Воздух какой–то густой, тяжелый.
Я опираюсь о консоль, на которой находится телефон, и даю себе минуту угомонить мушек перед глазами.
Не может без меня? Мы десять лет вместе завтракали, смотрели глупое шоу за поеданием омлета, порой, принимали душ, совмещая приятное с полезным. А теперь?
Теперь пусть привыкает жить без всего этого. Ну, или приманит Элю. Все–таки хорошо на нее потратился. Два миллиона много для такой, как она. Для девчонки с наглостью поп-звезды и мозгами курицы.
Тошнит…
Тороплюсь в ванну и теряюсь в ней на целых полчаса.
***
От дома меня забирает Влад. Я не переживаю, что он работает на Диму. Парень знает свое дело, не лезет, куда не просят и исправно трудится на нас уже три года.
У Димы полно охранников с военной подготовкой и Влад не исключение. Конечно, управление многомиллиардной нефтяной компанией грозит большими опасностями. И без хорошо обученных ребят даже по городу передвигаться небезопасно. Дима прекрасно об этом знает и держит руку на пульсе с первого дня нашего знакомства.
Какой это был ненастный день…шел дождь, я торопилась в университет, решила перебежать дорогу в неположенном месте и сиганула прямо перед машиной Димы.
Мой каблук застрял в решетке ливневой канализации, я упала на асфальт и если бы не молниеносная реакция его водителя, я бы оказалась на больничной койке.
Позже я узнала, что Дима ехал на важную встречу, погрузился в изучение бумаг и совершенно не обращал внимание на происходящее за окнами авто.
Но с тех пор, Дима стал моим защитником. Моей опорой во всем. Чуть ли не сразу же взялся заботиться обо мне. Я больше не опаздывала на лекции, не передвигалась по городу на общественном транспорте и не чувствовала себя нелюбимой.
А нелюбима я с самого рождения. Я третий ребенок в семье. Мои старшие сестры были желанными и долгожданными. А я…, как мой отец сказал однажды, пьяная ошибка.
И уже больше десяти лет я не вижусь с родителями. Как только они узнали о моем удачном, по их мнению, замужестве, стали требовать деньги. До появления Димы в моей жизни, считали меня обузой. Я даже переехала в съемную квартирку, когда поступила в университет. Оплачивала ее сама, чтобы не мелькать у них перед глазами.
– Приехали, Стефания Олеговна. – Влад паркуется около моего агенства «Дольче вита» и заглушив двигатель, выходит открыть мне дверь.
Я натягиваю на плечи шубу, заправляю локон за ухо и к моменту его появления, готова пережить первый день без Димы…
Влад сопровождает меня до входа и вместе со мной заходит внутрь. Мои глаза округляются, по позвоночнику пробегает холодок.
Дима…
Почему я не видела его машины около здания? Почему он так поступает со мной?
В немаленьком помещении мне становится нечем дышать. Где Лена с Катей? Где они? Рабочий день в самом разгаре…
– Влад, побудь на улице. – Командует Дима, вытаскивая руки из карманов брюк. Голубая рубашка, с едва заметной золотой нитью на воротничке куплена мной в Милане. Она оттеняет его смуглый цвет кожи. И в тоже время, прямо сейчас клеймит меня новыми ранами.
– Да, босс.
Парень уходит, отворачиваясь от моего молящего взгляда.
– Прошу, не прогоняй меня. Я всего лишь переживаю за тебя. Ты игнорируешь мои звонки, прячешься от меня в квартире, от которой у меня даже нет ключей.
– Их нет, потому что мы договорились об этом. Но ключи есть у консьержа на всякий случай.
– Да, я помню, но…
– Чего ты хочешь, Дим?
Муж переносит вес тела на другую ногу, продолжая смотреть на меня издалека. Я же, глубоко вдыхаю и очень–очень медленно выдыхаю.
– Я не буду просить тебя вернуться сейчас. Бери столько времени на раздумья, сколько тебе нужно. Я вообще, не имею права говорить тебе, что делать.
– Верно. – Киваю, ставя сумку на ближайший стол. – Но время ничего не решит и не изменит. Я подаю на развод.
– Стеф, мы же одно целое с тобой. С первого дня знакомства. Помнишь его? Лил дождь, я…
– Я все помню, Дим.
– Тогда не спеши. Эльвира ничто и никто. Ты чувствуешь меня насквозь, знаешь, что я твой со всеми потрохами.
Дима собирается шагнуть, но замирает. Его пальцы нападают на пуговицы пиджака, а взгляд застывает на мне, затягивая в болезненный плен.
– У меня много дел. Не мог бы ты уйти? – сквозь сдавливающую горло хрипоту прошу я.
– Да, конечно.
Наконец, двигается с точки около круглого стола, который завален различными праздничными атрибутами и бумагами. Поравнявшись со мной, касается кончиками пальцев моей холодной руки. Вздрагиваю.
– Люблю.
Уходит, и я целую секунду не могу пошевелиться.
– Стефания Олеговна? А мы думали, вы сегодня не появитесь! – Катя с Леной заходят с двумя огромными коробками в руках, со стороны пожарного выхода, ведущего в переулок. – Думали, устроили с мужем ковбойские скачки в постели.
Хихикают, с грохотом бросают коробки на пол. Я облизываю губы и улыбаюсь им заученной наизусть улыбкой.
ГЛАВА 4
Я перелистываю портфолио на предстоящее торжество и понимаю, мне нужно уйти. Сейчас или никогда. Смотрю на фотографии, коллажи со свадебным оформлением и переношусь в свое далекое прошлое.
На мне платье, сшитое на заказ, украшения ручной работы, вокруг снуют сестры. Моя старшая сестра Сима поправляет бусинки в моих волосах, а средняя сестренка Поля без конца щелкает меня на Полароид.
Все эти памятные моменты остались там, на полу нашей с Димой спальни. Они теперь такие далекие, холодные…
– Стефания Олеговна, у вас телефон разрывается.
Катя накрывает мою ладонь своей ладонью, с теплотой улыбается.
– Ответьте, пожалуйста.
Закрываю толстую книжечку, и взглядом показав ей, что меня можно оставить, беру телефон со стола. Он горячий. Задняя панелька жжет кончики пальцев.
Номер из набора цифр. Хмурюсь.
– Алло, агентство «Дольче вита», директор Стефания Олеговна.
– Здравствуйте, вас беспокоит Марина Нечаева.
Ой,…мозг сразу же выдает обрывки нашего с ней разговора трехдневной давности.
Марина Нечаева, племянница мэра города. Она вышла на меня через знакомых Димы. Девушка выходит замуж ровно через три месяца и хочет самую лучшую свадьбу, которую только можно представить.
– Да, здравствуйте.
– Я сижу в ресторане «Песто», пью какую–то зеленую гадость, хотя уже полчаса как должна быть на открытии салона своей подруги.
Я быстро поднимаюсь, сгребаю бедром ворох бумаг, кресло отъезжает назад и ударяется о стеклянную стену.
– Буду через эм, – встряхиваю рукой, спуская часы с тонким ремешком на запястье. – Десять минут.
– У вас есть пять и не больше.
Марина, хмыкнув, сбрасывает звонок. Я прищипываю себя за губу, выдавливаю что–то вроде пузырька воздуха, который звучно лопается, и ощущаю подрагивание верхнего века.
Как же я могла забыть о ней? О нашей встрече?
Просто все эти дни я живу в тумане. Предвкушаю романтический ужин с мужем, а потом валюсь в бездонную пропасть. Из которой не знаю, когда выберусь.
– Кать, Лен, я уезжаю. Сегодня уже не вернусь.
Огибая свой стол, сшибаю контейнер с образцами приглашений. Лена торопится собрать их, улыбаясь мне одними глазами. Так умеет только она. И Дима…
Вдыхаю. Мне надо запечатать мысли о нем в черный ящик и бросить на дно океана.
– Не переживайте, Стефания Олеговна, мы справимся. – Со стопроцентной уверенностью говорит Катя, подоспев к своей коллеге, сидящей на корточках.
– Спасибо вам, девочки…
Смотрю на них глотая густой ком из обиды и злости на ту боль, что испытываю каждый раз, вспоминая мужа.
На диванчике в зоне отдыха сидит Влад. Он, ничего не спрашивая, успевает оказаться впереди, придержать мне дверь и обвести орлиным взглядом кусочек периметра около здания.
Его профессиональные привычки настолько естественны, что я уже спокойно принимаю их, не боясь выглядеть со стороны богатенькой леди с накаченным телохранителем.
У меня в памяти до сих пор кошмар, случившийся после благотворительного вечера несколько лет назад. Тогда мы с Димой обходились без охраны, максимум, нанимали парней на пару часов.
Помню, мы вышли из банкетного зала на улицу, Дима рассказывал мне о разговоре с главным врачом детской клиники, для которой собирались средства и к нам подскочил мужчина, держа нож наголо.
Дима закрыл меня от него и словесно уладил проблему, но приехав домой, сразу же приказал своему помощнику Эдику найти лучшую команду телохранителей.
Так в нашей семье появился Влад и еще трое парней. За домом тоже стали присматривать круглосуточно. Теперь мы просто не представляем жизни без них.
Растираю пальцы, возвращая себя в реальность. Мои воспоминания – это прошлое.
Прошлое, в котором нет меня. Раскосая, загорелая красотка вытесняет меня из него.
Наглая, дерзкая, бесстрашная…
И бороться с ней я не вижу смысла. Сегодня в Диминых глазах я увидела то, что никогда не видела. Непонимание, страх, растерянность. А мой муж не такой.
Нефтяной магнат, у которого в жилах вместо крови течет «черное золото». Он не может быть неопределенным и загнанным в угол.
Я знаю его другим. Черствым и хладнокровным в рабочих вопросах, преданным в плане пристрастий и увлечений, любящим до чертиков и…хлоп, хлоп, хлоп…из череды его качеств выпадает по кусочку. Пазл рушится.
Он больше мне незнаком. Фотопленка нашей семейной жизни засвечивается и ничего уже не исправить.
– «Песто», Стефания Олеговна.
Я гляжу на фасад ресторана, а Влад выходит из машины, открывает мне дверь и по обыкновению провожает до порога.
В заведении с итальянским уклоном вкусно пахнет. Сколько я не ела нормальной еды? С того самого вечера…
– Стефания! – Марина поднимает руку над головой.
Я на ходу расстегиваю шубу, развязываю шарфик из тончайшего шелка и, подойдя к копии Маши Малиновской, леплю на губы только внешне приветливую улыбку.
– Присаживайтесь, Стефания. – Указывает мне на стул с изогнутой спинкой. – Я ненавижу ждать, но вам повезло. И все благодаря Димочке Александровичу.
Димочке Александровичу? Какие теплые отношения.
– Спасибо, – кладу сумочку на стол, сажусь. – А можно узнать, каким образом замешан мой муж?
– О, я его просто обожаю. Они с моим дядей играют в теннис по воскресеньям, я там часто бываю. И сегодня, после трех звонков вам, я набрала Димочку. Он объяснил мне, что у вас сейчас сложный период.
– Период? – мои брови кучкуются на переносице. Пальцы царапают не застеленный скатертью стол.
– Да, слишком много заказов в вашем агентстве. Но я же не какая–нибудь дочка депутата, да? Я важная персона. Верно?
– Конечно, Марина, вы у меня в приоритете.
– Во–о–от. Димочка так и сказал. И заверил меня, что вы никогда не подведете, вам можно доверять даже собственную жизнь.
Наполняю рот слюной и сглатываю. Почему под ложечкой начинает посасывать? И ладони потеют?
– Знаете, Марина, я много лет занимаюсь организацией торжеств. Я создала сотни идеальных дней и счастливых воспоминаний. Вы действительно, можете мне довериться.
– Отлично, – дергает обнаженным плечиком. – Тогда поехали. Во–первых, я хочу всё самое лучшее. Никаких подделок, вам ясно?
– Да. Все шаги будут согласовываться с вами. Мои помощницы замучают вас звонками.
– Лучше так, чем понять, что в день свадьбы у тебя начались месячные, а тампона ни у кого нет. Ну, кроме уборщицы в ресторане. Представляете? Засунуть в свою любимую крошку тампон, который таскала в кармане уборщица!
– Да уж, неловко. – Я мысленно молю официанта, поскорее обслужить соседний столик. Но он не торопится.
– Неловко! Да это жесть, как мерзко! Элька еще долго вспоминала ту свадьбу нашей подруги.
– Эля? – я возвращаю на нее взгляд, ощущая сокращения мышц во всем теле. В солнечном сплетении нарастает болезненное жжение.
– Ага, моя подружка невесты. Кстати, она пару месяцев работала на зама Димочки. Такая чумовая девчонка!
Чумовая девчонка…тру грудь ладонью, воспроизводя в мыслях ее поведение в день нашей годовщины. Ее смс–ки, смех, убийственные слова.
– Простите, Марина, но мне уже нужно идти. Я поняла задачу, сделаю наброски и позвоню вам. Или одна из моих помощниц. – Изъясняюсь обрывками, рву слоги на части.
– Но мы даже не поговорили ни о чем. Как вы поймете, чего я хочу?
Марина наблюдает за моими сборами с высоко вздернутым подбородком.
– Вы яркая девушка. Вам нравится роскошь в стиле голливудских мелодрам. Что–то среднее между «Свадьбой лучшего друга» и «Свадебный переполох». Вы хотите быть центром вселенной, много вычурных элементов, например, салфеток с вашими с мужем инициалами. И символичной песней, под которую вы пойдете к арке на выездной регистрации. Так?
Она открывает рот, но ничего не может сказать. Я закручиваю шарфик на шее, залпом выпиваю воду из ее стакана и поставив его с треском на стол говорю:
– А еще, подружки невесты будут прекрасно смотреться в воздушных платьях ниже колен и с высокими прическами.
Точка. Ватные ноги несут меня на выход.
ГЛАВА 5
Я бреду по парку, подставив лицо порывистому ветру. Влад отстает на полшага или чуть больше. Чувствую его присутствие и не оборачиваюсь. Мне не нужно убеждаться, рядом он или нет.
Точно также с Димой.
Никогда не задумывалась о том, что однажды его не будет рядом. Даже в самом страшном кошмаре не могла такого вообразить. А кошмары мне снились часто.
Равнодушные родители, темнота, которая забирала меня целиком, когда они закрывали меня на несколько часов в кладовке.
С Димой я перестала спасть с включенным светом и бояться ночных не прошеных страхов. Прижималась щекой к его груди, вдыхала лавандовый аромат, который впитался в его кожу от постельного белья, и закрывала глаза.
Ох!
Задеваю плечом молодого человека в наушниках. Он и бровью не ведет, а я делаю пол оборота, волосы липнут к влажному лицу. Отщипываю их пальцами, а они снова льнут к щекам и подбородку.
Из–за ветра никак не могу их побороть и торможу на секунду. Задираю голову повыше, навостряю рассеянный взгляд в небо. Малюсенький вдох и от плеч по предплечьям пробегает зыбкий холодок.
– Стефания Олеговна? – вполголоса дает о себе знать Влад.
– Всё в порядке. Просто ноги не идут.
На щиколотках кандалы, выкованные любовницей Димы. Теперь она еще и подружка невесты.
Возобновляю шаг, мучаясь тяжестью, тянущей назад, и думаю, я работала и не с такими капризными невестами, как Нечаева Марина. На моей памяти множество скандалов. От истерик по поводу неровных бантиков на стульях, до катастрофических взрывов из–за песни, которая не отмечена в плейлисте.
Но Эля…мое сердце опустили в жидкий азот и разбили на мелкие–мелкие кусочки.
Мне придется с ней встречаться и каждый раз задыхаться от приступов ненависти, смешанной с отвращением.
Но я справлюсь.
Подбородок вверх, руки в карманы, в грудь больше воздуха!
– Стефания Олеговна, Дмитрий Александрович звонит. Говорит в вашей квартире какое–то ЧП. Потоп или что.
Влад нагоняет меня справа, прикрыв динамик смартфона тремя пальцами.
– Почему мне никто не позвонил? У консьержа есть мой телефон?
– Не знаю. Я всего лишь передаю его слова.
Улыбка Влада слегка виноватая и подкреплена поджатой к носу губой. Но я его ни в чем не виню. Он работает на Диму и предан ему всецело. Между ними негласный кодекс уважения. И я понимаю это.
– Тогда поторопимся. – Скручиваю волосы в жгут, запихиваю за ворот и ускоряюсь насколько могу.
***
Еще даже не подойдя к подъезду, слышу бурные обсуждения и визгливые нотки соседки–студентки, чьи родители купили ей квартиру на восемнадцатилетие.
Мы с Владом заходим в тамбур, и голоса становятся громче. Влад впускает меня в холл, тормозит за моей спиной, видя во главе спонтанного собрания Диму.
– Успокойтесь, уважаемые жильцы. Я покрою все расходы на ремонт.
– А вот и виновница наших бед! – женщина в махровом халате и тапочках с открытым мыском, складывает руки на груди, выпучивает глаза, которые и так слегка навыкате.
– Здравствуйте, – без колебаний голоса говорю я.– Что произошло?
– Ты посмотри! Она еще и невинную овечку строит, – все та же дамочка возводит напряжение на наивысший уровень. – Я только ремонт на кухне сделала, новый гарнитур поставила! Все превратилось в дрова!
– Извините, я…этого просто не может быть. Я всё проверяю перед уходом из дома.
Дима выходит на середину «пятачка» и вытягивает руки в разные стороны.
– Давайте успокоимся. Никаких проблем нет. Нина Емельяновна, завтра же к вам придет самый лучший мастер, сделает эскиз с вашими пожеланиями и в самые кратчайшие сроки, у вас будет новый гарнитур. Даже еще лучше прежнего.
– Хм, – она ведет головой влево, плотно сжав губы, покрытые красной помадой. – Надеюсь на вас, Дмитрий Александрович.
Студентка в коротеньких шортиках уже забывает о своем визге минуту назад. Она целиком увлечена перепиской в телефоне и лишь изредка игриво улыбается, высовывая кончик языка.
– Идем, – Дима протягивает мне руку, приподнимая одну бровь. – Пожалуйста.
Я берусь за него. Длинные, теплые пальцы Димы обхватывают мою ладонь, и я впадаю в состояние каменной статуи. Сердце учащенно бьется, пульс уже атакует виски.
Люблю его,…но мои чувства, словно песок. Он высушил их. Выжег.
– Спасибо, Дмитрий Александрович, что так быстро приехали. – Консьержка заглядывает в лифт, когда дверцы почти полностью закрываются.
– Как ты здесь оказался?
– Твоя многоуважаемая консьержка не могла найти твой номер, а квартиру вскрывать не имеет право, даже ключом. Зато мой номер нашли через третьих лиц. И даже не спрашивай через каких.
– И ты все бросил и приехал? – только сейчас понимаю, что мы все еще держимся за руки. Будто ошпаренная выдергиваю ладонь и прикладываю ее к бедру. Горит.
– Я же помню, что ты можешь устроить настоящую катастрофу. – Опускает голову, трет шею. Что это? Дима никогда не прячет от меня свои синие глаза.
Вспомнил мою курицу с овощами? Я забыла поставить таймер, отвлекалась на просмотр вариантов оформления арки и вместо домашней еды, мы ели заказанную в ресторане пасту.
Нет. Сейчас он погружен в другое. В нечто неведомое мне. В то, что клубится у него внутри.
– Почти приехали. – В горле першит, и я немного прокашливаюсь.
За секунду до полной остановки, Дима жмет кнопку экстренного торможения лифта. Нас встряхивает, тросы над головой натужно скрипят и разносят металлический скрежет. Я сглатываю. Шумно.
– Ты не должна жить одна. С тобой может, что угодно случиться! Мои недоброжелатели, например.
– Дим…самый главный твой недоброжелатель, это твоя любовница.
Удар кулака в стену. Бам! Я подпрыгиваю, неосознанно взвизгнув.
– Я честен с тобой! Эля и мой зам были уволены, как только я узнал об их интрижке. Ей выложил два ляма, ему три. Только чтоб они закрыли свои рты, и пресса не растрясла грязное бельишко. Всё! Понимаешь, всё!
Его зрачки расширяются. Любимая мной синева радужки покрывается мелкими белесыми льдинками, а меж бровей прилегает глубокая морщина.
– Это ты не понимаешь. Твоя «не проблема» и «не любовница» разрушила нашу десятилетнюю крепость! С ноги зашла в нашу жизнь, нагадила, наплевала в ней и сейчас ты пытаешься мне доказать, что это всего лишь ерунда?
– Твою мать! – его кулак еще раз впечатывается в стену и теперь в ней корявая вмятина. Костяшки его пальцев покрывает кровь. – Я не трахал ее!
В моем животе тугой узел, а тело бьет неконтролируемая дрожь. И кабина лифта вдруг уменьшается,…скоро превратится в спичечную коробочку…
– Я хочу выйти отсюда. Сейчас же! – отклоняюсь в угол, потом возвращаюсь назад. Потолок едет вниз, я задерживаю дыхание.
Я снова маленькая беспомощная девочка в кладовке, которая бубнит под нос единственную выученную наизусть молитву. Чую запах отцовских сигарет, слышу мамин хлюпающий смех…
Нет, пожалуйста,…я ничего не сделала…
Двери лифта открываются, и я ломлюсь в них, покрывшись толстым слоем соленого пота.
– Стеф?
Влад уже возле моей квартиры, поднялся на другом лифте, а Дима спешит за мной широкими шагами. Где мой любимый, уравновешенный муж? Где человек от, которого я хотела родить ребенка?
Что за монстр преследует меня?
Отдаю Владу ключи, тот быстро справляется с замком, и я захожу в прихожую, в которой стоит прелый дух.
– Стеф, да, постой же ты! – низкий тембр Димы гудит в ушах.
Захлопываю перед ним дверь. Прямо перед его носом.
– Верни ключи консьержке. Завтра я напомню ей номер своего телефона! – последние слова, которые он услышит от меня сегодня.
Муж что–то еще бормочет, проскальзывают маты полушепотом. Я скидываю шубу, сдираю шарф так, что едва ли не душу себя им и заваливаюсь на холодную стену.
Лопатки трутся о шершавую поверхность, а я пытаюсь выровнять дыхание. Плевать на то, что творится за дверью ванной. Не хочу даже заглядывать туда. Не хочу…
– Может вам врача вызвать?
Влад неподвижен. Его руки повисают на поясе.
– Нет, спасибо. Не мог бы ты меня оставить?
– Конечно. Буду в свободной комнате. Извините, совсем не уйду. Я за вас головой отвечаю.
Закрываю глаза. Тишина приятная. Мне нравилось наслаждаться ею в нашем доме. В камине потрескивали поленья, за окном шелестели деревья…ни обезумевших заказчиков, ни моих разговорчивых помощниц…никого.
Я, Дима и тишина.
После пятой годовщины свадьбы мы захотели разбавить ее детским смехом. Активно занимались процессом зачатия, пропадая в постели на несколько часов. Фантазировали, какими будут наши детки.
Когда поняли, что наших общих усилий мало, и надо прибегнуть к помощи высококвалифицированных врачей, Дима сам все выяснил, нашел, подготовил. Мне осталось только прийти на прием.
И это тот же человек? А кто тогда сегодняшний демон в лифте? Тот, кто так долго с любовью заботился о нашем будущем?
Открываю глаза. Я на том же месте, только уже на полу. На мокром полу. Тянусь к сумке, достаю из нее телефон и вижу сообщение с неизвестного номера. Ссылка ведёт на какое–то видео из клуба.
Жму и с трудом удерживаю рот закрытым. Грудастая девица в белом парике крутится на шесте в одних блестящих трусиках. Дима сидит на диванчике, с бокальчиком в руке и неотрывно следит за ее откровенными вращениями и прогибами…
ГЛАВА 6
В чашке остывший кофе, который я пытаюсь согреть такими же холодными руками, сидя на широком подоконнике своей большой, но жутко одинокой квартиры-студии.
Город просыпается и погружает жителей в привычные суетливые мгновения. Крошечные машинки рассекают по улицам, трамвайчики гремят колесами по рельсам. И может быть, кто-нибудь прямо сейчас признается кому-то в любви. Просит стать его женой под гул мегаполиса…и «да» сквозь слезы счастья, запустит цепочку объятий.
А я, мне кажется, никогда не смогу обнять мужчину. Не Диму. И никому не скажу «да».
Я потеряна для всех и для себя самой тоже.
В груди взрывается болевая граната. Даже зажмуриваюсь на долю секунды.
Вчерашнее видео снова и снова воспроизводится в моей памяти в мельчайших деталях и усиливает эффект от взрыва. Я задеваю босыми ногами откос, будто стараюсь вернуть себя в реальность и слышу приглушенный разговор Влада из гостевой спальни.
Не нужно гадать, чтобы понять с кем и о чем он беседует.
Обо мне. С Димой.
Перестань думать о нем, говорю сама себе шепотом. Прерви этот замкнутый цикл из боли, мыслей и тоски по прошлому.
Но, как?
У незнакомой девчонки, извивающейся возле пилона и Димы есть какая-то связь и уж точно его отношения с Элей не вымысел. Не может верный мужчина вести себя так, зная как его любят и ждут.
Он не выглядит на видео грустным, переживающим или страдающим до безумия. Наоборот. Расслаблен, доволен и чертовски возбужден.
Моя сестренка Серафима сказала бы, что кобель он и в Африке кобель. И что вся его забота обо мне, обезоруживающая любовь, всего лишь умелый обман и показушность.
Только я знаю Диму больше десяти лет…Знаю, почему он ненавидит большие сборища, почему посещает лишь самые важные и официальные мероприятия. Неужели он опустится до второсортного клуба, где на каждом миллиметре этого гадюшника чей–то биоматериал?
Не верю этому. Или блокирую веру. Не позволяю себе настолько плохо думать о своем муже.
Глоток прохладного кофе оставляет во рту неприятную горечь и едкое послевкусие. Морщусь, притуляюсь к окну плечом и уже когда хочу окончательно провалиться в воспоминания, на моей кухне появляется Сима. За ней попятам следует скала мышц в черной водолазке и узких джинсах.
Сестра походкой суперзвезды, в высоких ботфортах, вышагивает ко мне, на ходу размещая солнцезащитные очки на голове. Я подаю Владу едва заметный знак глазами, и он теряется из виду.
– И что происходит, систер? Почему ты, наш вечный трудоголик проводишь утро среды дома, в компании этого, – крутится туда–сюда, ища следы Влада. – Уже испарился.
Щелкает языком и нацеливает на меня испытующий взгляд.
– Привет, Сим. Неважно себя чувствую. Обычное дело при приеме препаратов.
Заправляю закрученную прядку за ухо, ставлю чашку с кофе рядом с собой.
– Хм, – блондинка с будто бы выгоревшими на солнце волосами скидывает пальто на изящный табурет, а сверху припечатывает на него сумку. – Все еще не бросила затею родить спиногрыза?
Сима ненавидит детей точно так же, как наркоман реабилитационную клинику. Она будет всячески искать выходы, совершать побеги, лишь бы никогда не пустить в этот мир частичку себя.
Ведь перед ней наглядный пример. Я. И ее всегда мучает вопрос, зачем мне нужен ребенок? Родители так безжалостно относились ко мне, не упускали случая оскорбить и унизить, а я все равно мечтаю о синеглазой крошке.
Ответ прост. Во мне, не смотря на израненное сердце слишком много любви. И безграничного тепла. И нерастраченной душевной нежности тоже с лихвой.
Я и Диму закутала в мягкий кокон, даря всю себя без остатка. Не думая, что когда–нибудь опустею и в сосуде, кроме пустоты ничего не останется.
– Чем у тебя так пахнет? – Сима кружится возле кухонного островка, морща острый носик. – Будто в теплице нахожусь.
– У меня вчера случился потоп. Я вызвала специалистов, скоро будет пахнуть розами.
– Оу, тогда какого черта ты еще не унесла отсюда ноги? Почему ты вообще здесь? Я удивилась, когда ты написала мне в семь утра, чтобы я приезжала сюда. Повторюсь, что происходит?
Я попросила Симу приехать, потому что не понимаю, что мне делать. Мне до одури нужны ее здравые заключения с горстью резких словечек.
С трудом дождалась утра и едва стрелки часов перевалили цифру семь, отправила ей короткое сообщение с приветствием и адресом.
– Сим, обещай, что не станешь заказывать киллера?
– Господи, да что стряслось?
Я свешиваю ноги с подоконника, скрещиваю их, натягиваю на колени удлиненный вязаный свитер и тихо вздыхаю.
– Дима мне изменил. С бывшей сотрудницей своего заместителя.
У меня шум в голове от собственного голоса. Запускаю ладонь в волосы, сжимаю их у корней, молясь о скорейшем прекращении монотонных шумов.
– Охренеть…– Сима замирает, скованная невидимыми ледяными объятиями. – Охренеть…сукин сын…
Поднимаю на нее полный боли взгляд, не моргаю. Признаваться в неверности Димы сестре, оказывается ничуть не легче, чем признаваться в этом самой себе.
Она знает, насколько сильно я люблю его. Насколько он дорог мне. Она частенько бывала у нас в доме, наблюдала за нами со стороны и всегда с толикой небольшой зависти говорила, что мы до тошноты сахарные.
Дима никогда не отпускал меня и на метр. Обнимал при гостях, целовал, шептал пошлые варианты развития вечера. Я краснела, прятала глаза и ждала. Ждала, когда мы проводим близких и друзей, и Дима возьмет меня на руки, поднимет по лестнице в спальню и…
– Стеф, он с тёлкой Эдика, что ли закрутил?
Наконец, взмахиваю ресницами, и сестра перестает быть образом в тумане.
– Нет, у него же два заместителя. Эдик и второго не помню. У меня, будто нарочно имя вылетает из головы.
– Так, – Сима подходит, усаживается рядышком и кладет руку мне на колено. – Я понимаю, что сейчас в тебе обида, боль, непонимание и прочие последствия предательства этого урода, но мы с Полей быстро внесем ясность в твою жизнь. Если ты не собираешься прощать его, конечно. Смотри, если ты станешь одной из этих богатеньких дур, которые ради денег готовы терпеть даже «красную комнату», ты мне больше не сестра.
Впервые за несколько дней улыбаюсь. Сухо, с килограммовой тяжестью, но улыбаюсь и перестаю рвать свои волосы.
– Нет, Симочка, прощать я не собираюсь. Я десять лет была ему верной и преданной женой. И думала, что и я ему также важна. Увы.
– Отлично. Каков план? Ты знаешь, я могу позвонить, кому надо и Димасику откусят причиндалы ржавым секатором.
Она делает пальцами ножницы и чикает ими в воздухе.
Опять робкая улыбка пробегает по моим губам. Симе все равно, откуда я узнала об измене, она безоговорочно со мной и будет рвать за меня глотки. И так всегда.
Когда мне было девять или десять лет, продавщица из магазина поймала меня с шоколадным батончиком в руке. Конечно же, позвали моих родителей. Их все на районе знали. С ними приехала Сима. Поля тогда была в школе.
Я плакала, кричала, что ничего не воровала и что у меня есть деньги заплатить за шоколадку. Но кто поверит мелкой девчонке, которую на квартале прозвали сироткой? Никто. Кроме Симы.
Сима сказала продавщице и родителям, что лично дала мне деньги. И что я, не воровка.
Меня выпороли дома, но я знала, на Симу можно положиться в любой ситуации. Она будет на моей стороне.
Возможно, и Дима подкупил меня этим же. С первой нашей встречи он дал мне почувствовать фундамент под ногами и надежные стены вокруг.
Помню, я неудачно выступила на открытии «Дольче Вита». Переволновалась, забыла слова и в итоге вымолвила дежурные фразы. Он поднялся ко мне на подиум, обнял, взял микрофон и сказал: «Моя жена великолепна, да? Она организует тысячи самых запоминающихся торжеств в нашем городе, поддержим ее первые шаги! ».
– Стеф, ты в норме?
Я слышу ее и в тоже время нахожусь, где–то далеко. Под небом. Тем более, я неотрывно смотрю на него, повернув голову вправо.
– Стеф? – проводит рукой перед моим лицом, и я часто–часто моргаю. – Ответь, хоть что–нибудь.
– Он спит с другой. Мой Дима спит с другой…
– О, моя хорошая. – Сима обнимает меня, забирая часть боли, которую я выдаю, расслабляясь в ее руках. – Ты ни в чем не виновата. Ни в чем. Он козел похотливый. Зажравшийся ублюдок. У него есть все: бабки, статус, дома, яхты и красавица жена, которая прислуживает, словно собачонка. Захотелось экшена. Но мы же не сдаемся? Мы же Царёвы!
Я обхватываю ее за талию, прячу лицо, уткнувшись носом ей в шею и не дышу, сама того не замечая.
– Ну–ка, взгляни на меня.
Не могу выпрямиться. Не могу вылить на нее всю боль, которая переполняет меня.
– Стефания?!
С усилием отлепляет меня от себя и берет мое лицо в свои ладони.
– Ты сильная. Гораздо сильнее нас с Полькой. Тебе все детство доставалось ото всех, а ты шла вперёд, поступила в универ, который хотела и получила образование, о котором мечтала. Вспомни об этом.
Ее большие пальцы убирает бусинки слез под моими глазами, она подмигивает мне и на кухню заходит Влад.
– Серафима Олеговна, уже почти девять. Вчера вы говорили, что сегодня много дел.
– Да, – тоже прохожусь пальцами по щекам, удивляясь тому, что они мокрые. – Буквально пять минут.
– Хорошо. Покурю пока на площадке. Если та мегера с алыми губами в махровом халате меня не вычислит.
Сима выгибает бровь, глядя на меня. Я же, сползаю с подоконника, секунду не двигаюсь, ощущая слабость в конечностях, а обретя силы, иду в комнату переодеться.
– Так какие планы по поводу Димасика? Разводу быть?
– Да. Заеду в агентство на пару часов, потом встречусь со свекровью, а потом со знакомой, которая поможет с разводом. – Выкрикиваю из комнаты, стягивая свитер через голову.
– Теперь я тебя узнаю. Только не понимаю, на черта тебе видеться со свекровью?
– Я сама не знаю. Она захотела встретиться.
Сима не отвечает. Я надеваю один из висящих в шкафу брючных костюмов, причесываюсь, душусь единственными духами, которые имеются на полке, и выхожу из спальни.
Сестра с открытым ртом смотрит в мой телефон, и я понимаю, что она в нем нашла…
– Однозначно кастрировать и закопать живьем!
ГЛАВА 7
В последние дни я перестаю любить шум. Тишина моя верная и пока единственная подруга, с которой можно помолчать по душам.
И молчим мы о многом: о моей материнской нереализованности, о скверном прошлом, о мучительном настоящем.
Она не осуждает, не дает жестоких советов. Просто слушает.
После криков Симы о мерзком предателе с внешностью итальянского мафиози, я хочу наглухо запереться, где–нибудь на чердаке, забыв о своем страхе замкнутых пространств. И не выходить оттуда несколько дней. Может недель.
Сима готова убить моего мужа, расчленить на кусочки и посылками разослать в самые удаленные уголки планеты. А я готова просто свернуться калачиком и дать себе время переродиться заново.
– Ты точно не хочешь перенести встречу со свекровью?
Сима и я стоим меж двух машин, будто бы это нейтральная территория, где можно говорить все, что угодно. Тем более, моя сестра редко держит острые словечки при себе.
– Да. Заскочу в агентство, посмотрю, как девочки справляются с новым заказом, и поеду в спа Татьяны Михайловны.
– Что за заказ? Что–то жутко бессмысленное и в тоже время безумно денежное? – Сима достает из сумочки пачку сигарет. Я же засовываю руки в карманы, немного свожу плечи. Она гробит себя с шестнадцати лет. Травит изо дня в день. – Даже не произноси вслух то, о чем думаешь. Я все равно когда–нибудь помру, Стеф.
– Тебе всего сорок два, Сим. – Мои брови выстраиваются домиком, уголки губ ползут вниз. Мой свекр скончался от рака легких два года назад. Я навещала его перед самой смертью и не видела в нем человека. Только высохшую, серую плоть с впалыми щеками и глазами.
Помню, я выбежала из палаты, в прямом смысле съехала по перилам лестницы, выскочила на улицу и стала глотать воздух такими большими глотками, какими могла.
– Ай, отвали. – Чиркает красивой зажигалкой в серебряном корпусе с изображением обнаженной девушки на лицевой стороне. – За себя переживай.
– Я тебя люблю. – Обнимаю ее и сбиваю лбом сигарету. Она летит на асфальт и ее уносит низкая снежная поземка. – Спасибо, что приехала.
– Черт, Стеф! – раздосадовано вздыхает и обнимает в ответ. – Какая же ты…
– Да, я все знаю. – От нее исходит родное тепло. Впитываю его каждой клеточкой, прижавшись к ней всем телом. Сима и Поля моя семья. Те, к кому я всегда могу приехать в любое время суток, выплакаться или отметить победу. Они обе заменили мне родителей.
Мама говорила, мне повезло. Сестры – моя нерушимая стена. Защищают меня от всех бед и невзгод. По маминому мнению, они бы с отцом давно сдали меня в детский дом и забыли, как звать, если бы не Сима и Поля.
И я каждый день благодарю этих двух невыносимых, порой сумасшедших, а зачастую очень трогательных пташек за видимое и невидимое присутствие в моей жизни.
– Ну, все, хватит. А то прохожие подумают, будто мы с тобой из этих.
Я нехотя отпускаю ее, выпрямляюсь, и Сима склонив голову, смотрит на меня с нескрываемым интересом.
– Ты красотка, Стеф. Помни об этом. И когда захочешь позвонить или встретиться со своим муженьком, подумай, что где–то ходит твоя настоящая любовь. Тот, кто никогда тебя не придаст лишь потому, что ты самая особенная женщина. Говорю тебе со знанием дела. Ко мне в салон ходят толпы сучек, от которых у меня волосы дыбом. Ты неповторима!
– Я даже не знаю, что тебе ответить.
Ветер требушит мои собранные в хвост волосы, закручивает вихри у бордюров и своими витиеватыми порывами навевает разные противоречивые мысли.
Дима моя настоящая любовь. До него я не жила монашкой и не сидела в заточении в башне, охраняемой драконом. Я встречалась с мужчинами, имела с ними отношения. Но встретив Диму, тем ненастным днем, поняла, все мое общение с сильным полом было картонным.
Я не чувствовала лихорадки, находясь с кем–то другим, дрожи в груди и животе. Бешеного сердцебиения, которое отдавалось бы в горле беспощадными импульсами.
Только с ним.
Только с ним в постели, у меня взрывались салюты, распадаясь на миллион разноцветных искр. Я хотела снова и снова переживать этот праздник чувств. И он дарил мне его не только ночью, но и в любое время дня.
– Всё, мне пора, систер, – Сима огибает меня, касаясь моего плеча ладонью, и прощается подбадривающей улыбкой. – Начинай жить с чистого листа.
Что–то потаенное прослеживается в ее словах. Улавливаю фальшивую нотку в простом пожелании. Я успеваю подоспеть к двери, пока она не захлопнула ее и не завела двигатель «Ауди» и спросить:
– Признавайся, что ты сделала?
– Ха, все–таки раскусила меня, – кривит губы, поджимая их под нос. – В общем, я переслала видео с Димочкой Польке и ему самому. Пусть знает, какое на тебя оказывается давление.
– Сима! – ударяю обеими руками по нижней части рамки, из которой поднимается стекло. – Зачем?!
– Ты слишком его любишь, и будешь тянуть лямку, жалея его нежные чувства. А он твои не жалеет! И еще, свяжись со своей знакомой и немедленно займись разводом. Я тебя обожаю, но не будь тряпкой. Окей?
Двигатель «Ауди А8» производит рычащие вибрации, под капотом рождается жизнь. Я отхожу, смотрю за тем, как Сима надевает солнцезащитные очки, причмокивает губами и спокойно выезжает с придомовой парковки.
Ты слишком его любишь…
Тряпка…
Сима права. Я десять лет люблю Диму, не замечая никаких мелких изъянов. Их просто не существует для меня. Он бог, которого я боготворю и безоговорочно чту.
Но даже боги, увы, падают с небес и становятся простыми смертными. В глубине сердца, совсем чуть–чуть, желаю ему почувствовать ту боль, с которой я живу со дня появления Эли.
Так может поступок Симы воплотит в жизнь мое желание?
Я кутаюсь в шубку, поправляю сережку, завернувшуюся за ухо, и иду к «Порше», возле которого каменной глыбой стоит Влад.
– Едем? – уточняет он, а я бросаю быстрый взгляд на окна своей квартиры, где прямо сейчас работает клининговая компания.
Потоп, который как, оказалось, устроила я, даже не помня каким образом, смывает мою старую жизнь. Теперь нет пути назад. Нет прежней меня.
– Да, Влад. Едем.
– Агентство? – взгляд ледяных серых глаз, с суровым прищуром пробирается мне под кожу. Я, молча, киваю ему, и только сев в машину, выдыхаю.
Влад напоминает мне викинга. Сильный, смелый, с боевым топором в кулаке. Он немногословен и внушает неподдельный страх тем, кто не знает его так как я.
Викинг с добрым сердцем…
– Да. А потом к Татьяне Михайловне.
Дверь захлопывается. Раз и разговор окончен.
***
В спа–салоне моей свекрови царит магическая атмосфера: приглушенный свет, естественные тона в интерьере, умиротворяющая музыка природы. В воздухе витает аромат экзотических цветов и растений.
После часа в компании Кати и Лены, я расслабляю плечи в окружении натуральных камней и дерева. Мне хочется забыться, лечь на массажный стол, закрыть глаза и унестись на берег Индийского океана…
– Здравствуй, Стефания, – свекровь появляется передо мной в платье с глубоким декольте. На лице броский макияж. – Пройдем в мой кабинет?
– Здравствуйте, Татьяна Михайловна. А можно мне чашку кофе?
– Конечно, – она одним лишь взглядом просит девушку на ресепшен сварить нам по чашке кофе. – Извини, что пригласила тебя сюда. Но, я сегодня безвылазно буду здесь. Конец месяца, сама понимаешь.
– Да, я тоже только что из агентства. Новая заказчица очень требовательной оказалась.
– Ты о племяннице мэра? О Маринке говоришь?
– О ней. Вы знакомы?
Татьяна Михайловна намекает мне, чтобы я разделась, указав пальцем на шкаф с вешалками.
Я раздеваюсь, а затем следую за свекровью по коридору, стены которого украшены искусственным камнем.
– Присаживайся, где тебе удобно. – Женщина с чертами роковой красавицы голливудского кино, занимает место в своем кресле за столом. Я же постукиваю каблуком, подергиваю край блузки, раздумывая, где разместиться.
Наконец, сажусь в одно из двух кресел, стоящих напротив ее стола. Едва прислоняюсь спиной к кожаной спинке, ощущаю легкий озноб.
– Вы извините, но я очень удивлена тем, что вы захотели встретиться со мной.
Ищу взглядом опорную точку, но не нахожу. Почему мне хочется сбежать и еще утром вычеркнуть из планов разговор с Татьяной Михайловной?
– Отчего же? Ты ушла от моего сына, и я хочу знать причину.
С трудом сглатываю. Сердце на грани асистолии.
– А Дима вам не рассказал?
У них с сыном хорошие отношения. Он во всем поддерживает мать. После смерти отца, Дима становится ее единственным смыслом жизни.
И я никогда не была против их частых встреч, ужинов наедине. У меня с родителями было все кардинально иначе, и я хотела, чтобы Дима не чувствовал той боли, что и я.
Опять я о нем.
– Мой сын весь в отца. Ни за что не выпытаешь правды. Но ты же не такая? Ты мне объяснишь, с какой стати бросила моего мальчика?
Вашему мальчику тридцать девять лет…он вырос из штанишек на лямках…
– Все из–за твоей бесплодности? Верно? Ему надоело ждать, а ты не захотела стараться и менять ситуацию?
В мое сердце насильно вторгаются грязными ногами, плюют в него и гадят, даже не имея понятия, каково это жить с открытой раной.
Я медленно моргаю, ощущая тяжесть на ресницах. Пальцами раздираю сведенные до боли колени и за секунду до того, как по щеке скатывается предательская слеза, в кабинет заходит Дима.
– Я так и знал, что ты доберешься до нее! – скрежет его зубов, сопровождается рычащим голосом.
ГЛАВА 8
– Дима, – вздыхает Татьяна Михайловна, прикладывает ладонь с идеальным маникюром к пышной груди. Заметно бледнеет, даже под слоем косметики. – Как же ты меня напугал…
– Выйди, пожалуйста. Я хочу поговорить со своей женой.
Голос Димы балансирует на грани жесткого срыва и сумасшествия. Я к нему спиной, но каждый волосок на моей коже чувствует огненную волну его низкой интонации с металлическими нотками.
Она вибрирует в небольшом кабинете. Стены вмиг сжимаются и мои внутренности завязываются морским узлом.
– Но, Дима…– свекровь не может двух слов связать, лопочет словно младенец. Смотрит на него, играя глазами в незатейливую детскую игру, которую сама только что придумала. Надеется, ей удастся спастись от его еле–еле сдерживаемого гнева.
Но вряд ли. Дима настроен серьезно. Его костюм трещит по швам, когда он складывает руки на груди и широко расставляет ноги.
– Мама. – Еще чуть ниже опускается его бас, а взгляд исподлобья выпускает смертельные пули.
Татьяна Михайловна несколько минут сидит неподвижно. Ее будто обливают бетоном и сбрасывают с моста в реку. Губы изредка приоткрываются, заглатывают спасительный воздух. Глаза поблескивают перед тем, как окончательно погаснуть. Скоро она потеряет возможность дышать и упадет ниц.
– Ладно, так и быть. – Расправляет плечи с глубоким выдохом, бесшумно кладет ладони на стол и встает. – Я оставлю вас. Но имейте в виду, не более чем на десять минут.
– Мы сами решим, сколько продлится наш разговор. – Дима открывает дверь и видимо взглядом намекает ей уходить. Я не могу видеть его, только догадываться о его действиях. Для меня важнее крошечное окно в здании, напротив, которое вижу из окна этого кабинета.
Я не свожу с него глаз. Снова и снова изучаю углы и раму, заглушая учащенное сердцебиение. Сердцебиение способное отправить меня в могилу.
Щелчок замка на ручке доносится до меня глухим эхом. Все, я в западне. Опять наедине с первородной болью. С виновником ее возникновения. Один на один, без права выбора. Без права покинуть опасную зону, не заразившись сочувствием и сожалением.
– Стеф, пожалуйста, только не убегай.
Говорит, а я закапываюсь глубже в мысли и вспоминаю первый разговор с врачом, который пытается объяснить мне, почему я не в силах выносить и родить малыша.
Она приводит очень много фактов, перечисляет причины бесплодия, пытается привнести капельку света в беспросветное царство тьмы.
Но мои яичники думают иначе. Им все равно на ее заключения и мнение. Они не хотят работать правильно и дарить мне самое желанное счастье в мире: маленькую пухлую крошку.
А может быть, сама природа оберегает меня?
Если бы у нас Димой было все гладко, ни ссор, ни разлуки, я бы забеременела и родила. Ведь так?
– Стеф? Ты слышишь, что я говорю?
Перед глазами летают черные бабочки. Машут рваными крылышками. Не понимаю ничего. Кто они? Откуда?
Тени моего прошлого?
Я моргаю, и бабочки исчезают.
Шмыгаю носом, выпускаю из груди выдох. С закрученных ресничек срываются слезинки. Ловлю их пальцами, не даю нарисовать дорожки на щеках.
– Твоя мать думает, что я бросила тебя.
– Да плевать мне, что она думает!
Дима разворачивает мое кресло, и я оказываюсь лицом к нему. К мужчине, в глазах которого тоска.
Мой подбородок трясется, но не от слез. Я бы вся билась в конвульсиях, если бы мысленно не заставляла себя держаться, не повторяла «он не заслуживает моих рыданий».
– Но я ушла. Это правда.
Толкает другое кресло, садится в него, расставляет ноги и берет мои руки в свои теплые руки. Моя дрожь усиливается.
– Я вообще ничего не хотел ей говорить. Решил, что верну тебя раньше, чем до нее дойдет новость о нашем расставании. Но домработница сказала ей, что ты уже несколько дней не живешь дома, и я приезжаю поздно.
– Вернуть? Дим…
Сильные пальцы Димы ласкают мои тонкие ледяные пальчики, будто пытаются развести огонь из мокрых угольков.
– Стеф, я узнал, что моя мать захотела с тобой поговорить, и подумал, что не могу упустить шанс тебя увидеть. Я работать не могу. Ты постоянно в моей голове.– Стучит пальцем по виску и морщится. – А ты знаешь, что сейчас у меня очень важный контракт намечается, черт. – Встряхивает головой, скалится. – Мне так холодно одному.
Синие глаза влекут в бездну. Увожу взгляд, задерживаю дыхание.
– Я очень рада, что в компании дела идут хорошо. И тот важный контракт обязательно будет твоим. Но я не вернусь только потому, что тебе одиноко и ты чувствуешь себя плохо. Или потому, что ты боишься, что общество осудит. Мне тоже плохо. От твоей лжи особенно.
Обрываю наш затянувшийся контакт, вытащив руки из его плена. Между нами повисает холодное молчание.
Я секунду смотрю на ставшее багровым лицо Димы, а затем поднимаюсь, расправляю ремешок сумочки. Ее содержимое звучно побрякивает внутри.
– Теперь ты не только под защитой Влада, но и любимых сестер? Занятное видео мне прислала Серафима.
– Правда? Узнал себя?
Дима рывком встает, становясь великаном в стране лилипутов. Желваки перетирают мой вопрос в мелкий помол, а зрачки заливают чернотой синие радужки.
– Я никогда не был в том клубе. Ненавижу эти дешевые забегаловки и полуголых девок, трясущих задницей перед носом тоже, не перевариваю.
– Тебе не надоело врать? – я устало выдыхаю. – Сначала ты платишь миллионы заму и Эле, чтобы они не начали болтать, а потом едешь в клуб отдохнуть душой и телом. И говоришь, что на видео не ты?
На Диминой шее пульсирует толстая вена. Я даже отсчитываю пульсацию, будто это даст мне успокоение.
– У меня была и есть только ты. С тобой я расслаблялся душой и телом.
Я рассматриваю его и понимаю, он изменился в моих глазах. Те любимые черты, которые могли доводить меня до исступления, теперь кажутся фальшивыми. Искусственными до мелочей.