Сквозь Бесконечность, акт 2: Эра Блуждающих – Каспер Вэнс

Глава 1: Ордор

Ордор

Жители земной тверди уверены в том, что в космосе царит дьявольская и оглушающая тишина: понятно, мало у кого получится снять шлем и действительно послушать звучание бесконечности, но практически все люди науки буквально в один голос утверждают, что балом во Вселенной правит именно безмолвие. На самом деле это не совсем так –звук остановить практически невозможно, даже если он и имеет противную тенденцию постоянно рассеиваться. Только так уж сложилось, что человеческое ухо не способно уловить те вибрации, что производит звук в космосе, виной чему является сравнительно низкое количество молекул, которые и ответственны за его распространение. Например, аквилы способны не только перестраивать свой слуховой аппарат так, чтобы воспринимать даже наименее заметные вибрации молекул, но даже усиливать свои рецепторные навыки так, чтобы различать, какую именно музыку играют их соседи по планете – творческая и изобретательная раса мариолов. Те же самые аквилы уверенно доказывают всем остальным развитым народам Галактики, что на самом деле, вопреки распространённому мнению, космос наполнен музыкой – настолько чарующей и утончённой, что одно лишь знакомство с ней может раскрыть перед тем или иным индивидуумом все загадки мироздания. Проблема лишь в том, что мало кто аквилам верит, а почётные представители кеметского научного сектора даже обвиняют их в мракобесии и антинаучном подходе. Так что для большинства населения Галактики космос продолжает оставаться молчаливым склепом, где нет места музыке и словам.

Когда же в далёком и неизученном пространстве космоса внезапно вспыхнула ослепительно-голубая звезда, и из её центра выскочила миниатюрная спасательная капсула, то произошло это в полной тишине, будто и не происходило ничего и сохраняющийся в течении миллионов лет баланс мироздания не был грубо нарушен неожиданным и непрошенным вторжением. Более того, если бы каким-то случайным образом именно в этом секторе космоса оказался любой другой космолёт, то его экипаж непременно обратил бы внимание на то, что капсула была будто лишена жизни: компенсирующие двигатели не работали, свет в кабине не горел, индикаторные огни скромно молчали, а сама капсула медленно и неповоротливо вращалась, чем-то напоминая мёртвую рыбу, тоскливо всплывающую на поверхность безразличного океана.

На самом деле в капсуле теплилась жизнь – причём при более здравом рассуждении можно было бы даже сказать, что её там было слишком много. Отсутствие гравитации привело к тому, что шесть обморочных тел хаотично парили по тесной кабине, мягко сталкиваясь друг с другом и в странном замедленном танце снова разбегаясь в разные стороны. Где-то среди рук, ног и голов также парила очумевшая огненная сколопендра – она единственная не потеряла сознания после внезапного перехода в пространстве и теперь пыталась найти хоть какую-то опору для своих многочисленных конечностей. Она истово извивалась, дёргала ножками, вращала локаторами, но это ни к чему ровным счётом не приводило, а наоборот, делало её положение ещё более незавидным. Когда же она наконец смогла зацепиться за размашистый воротник пальто одного из спящих членов экипажа спасательной капсулы, то ей пришлось столкнуться с ещё одним затруднением. Летиция была отнюдь не глупой сколопендрой, да и выкручиваться ей приходилось из самых разнообразных переделок, но даже она немного опешила, когда увидела перед собой огромного паука-птицееда с большими голубыми человеческими глазами и таким видом, будто он не прочь полакомиться внезапно подвернувшимся ему членистоногим.

Летиция решила, что надо поосторожничать, ибо паук был странным и слишком крупным, а потому мог представлять серьёзную опасность – однако для порядка она всё же пощипала воздух мощными жвалами и чуть изогнула своё тело. Только вот её потенциальный противник не проявлял никакой агрессии, что не могло не удивлять – более того, он всячески игнорировал Летицию и будто чего-то ждал. Огненная сколопендра позволила себе немного расслабиться и осмотреться: её бородатый хозяин оказался на другой стороне капсулы, и добраться до него не так и просто. Вряд ли она осилит ещё один бесконтрольный прыжок, а в перспективе её ещё и прижать к стенке могут: панцирь, конечно, выдержит, но всё равно Летиция очень не любила, когда на её продолговатое тельце оказывается давление. Так что лучше подождать: она чувствовала, что все запихнутые в капсулу люди живы, так что рано или поздно кто-то должен был проснуться. Лишь бы только они снова не начали паниковать и орать: Летиция хоть и была сколопендрой, но всё же очень гордилась своей внешностью, а потому и в голову взять не могла, почему некоторые представители людского рода начинают вести себя как безумцы при её появлении. Сколько раз её давить пытались… не пересчитать.

Летиция снова обратила внимание на паука, но тут, к своему ужасу, обнаружила, что его уже нигде нет. Она резко провернулась по оси, осмотрев всё пространство вокруг себя, но не обнаружила и следа своего нового приятеля. Однако она увидела нечто ещё более странное – человеческих тел в капсуле прибавилось. Точнее новоприбывшее человеческое существо даже и назвать телом нельзя было – оно разительно отличалось от других не особо приятных Летиции людей, которых она при этом терпела ради пропитания и безопасности. От этого необычного человека исходил желтоватый цвет, будто его кожа люминесцировала, а волосы, не смотря на безжалостную невесомость, были компактно уложены в элегантную причёску. Сколопендра даже невольно подумала, что ей было бы очень уютно устроиться на ночь на макушке этого человека, среди его волосяного покрова, которой вполне сошёл бы за некое подобие кокона. Летиция пришла к выводу, что человек этот был женского пола – про это говорила как форма оголённого тела, так и накрашенное лицо – сколопендра откуда-то знала, что некоторые люди, преимущественно женщины, иногда разукрашивают своё лицо в попытке понравиться противоположному полу или самоутвердиться. Она не особенно понимала, как именно это может помочь человеку женского пола найти себе партнёра для спаривания, но кто их в толк возьмёт? – это же люди. Однако этот человек был странным… Что-то в нём было не так…

Тут Летиция поняла, что не только она изучает женщину – та тоже на неё смотрит своими ярко-голубыми глазами, в которых было что-то знакомое, будто сколопендра видела их совсем недавно, только вот она не могла понять где. На размышления же времени не оставалось – Летиции определённо стало не по себе от пристального взгляда женщины, которая будто изучала непонятно откуда взявшееся насекомое и решала, что с ним делать. Однако, человек быстро потерял интерес к сколопендре и наглым образом повернулся к ней спиной, склонившись над приборной панелью – Летиция привыкла к какой угодно человеческой реакции, от умиления до истерики, но вот с безразличием она сталкивалась впервые. Было даже как-то не по себе. Именно в этот момент сколопендра внезапно поняла, что её так насторожило в непонятно-откуда-взявшемся человеке: мало того, что её глаза были точной копией тех, что она увидела на пауке-птицееде, так ещё её свечение было отнюдь не случайным. Каким-то образом этот жёлтый свет ограждал женщину от столкновений с парящими в капсуле телами – они облетали её стороной, будто боясь об неё обжечься или получить электроразряд.

Летиция, подобно многим насекомым, впала в оцепенение, то ли устав от восприятия действительности, то ли погрузившись в умиротворяющий сон, а девушка медленно подошла к приборной панели и с абсолютным спокойствием во взгляде оглядела мёртвый компьютер и индикаторы.

Переменная нахмурилась, но тут же заставила лицо расслабиться – за годы общения с капитаном Андреем Макаровым она будто начала перенимать на себя его человеческие эмоции, а это было абсолютно неприемлемо. Истинная логика не терпит эмоций, ибо они заставляют мыслить иррационально. Если бы все современные расы почаще пользовались чистой логикой и игнорировали свои эмоциональный порывы и проявления, то Галактика была бы гораздо более спокойным местом – ровно таким, какой она её помнила сотни тысяч лет назад. Именно логика продиктовала ей её последующие действия.

Генератор питания был в плачевном состоянии, но ещё был способен выжать из капсулы немного хода – запустить его не представляет никаких сложностей: не сложнее чем включить рубильник. Наконец-то помещение наполнилось светом, а вместе с этим заработала система искусственной гравитации, в результате чего все пассажиры мешками повалились на пол, но при этом даже и не подумали проснуться. Они определённо находились в шоке после мгновенного перемещения сквозь пространство, и могли так проспать ещё ни один день. Именно поэтому, когда-то очень давно, ещё до появления на Земле человечества, родная раса Переменной отказалась от своих физических оболочек и стала полагаться исключительно на энергетические потоки разума и сознания. Понятно, что гомо сапиенс ещё и близко не подошли к таким утончённым наукам, но всё же Переменная не могла не сочувствовать Андрею, который с лёгкостью мог умереть после такого перехода.

Она бросила короткий взгляд в один из иллюминаторов и убедилась, что недавно примеченная ей планета и правда подойдёт для выживания человека, так сильно зависящего от своего органического тела. Система управления капсулой не работала, а посему Переменной нужно было приложить все усилия, чтобы вспомнить давнишнее, уже позабытое ей искусство сопряжения небесных тел. Капсула, конечно, была недостаточно большим объектом для эффективного направления его в нужную сторону, но Переменная надеялась, что рано или поздно гравитация планеты захватит корабль и сама довершит за неё всю работу.

Так оно и случилось – капсула неуверенно затряслась, и Переменная включила посадочный сценарий, который должен был не дать экипажу разбиться всмятку – даже в таком состоянии. Дело было сделано.

Инопланетянка оглянулась и подметила, что недавно замеченное ей насекомое уже куда-то уползло. Не раз и не два капитан жаловался ей на это, по его словам, «мерзкое чудовище», но при ближайшем рассмотрении Переменная не нашла в нём ничего отталкивающего. Если уж так рассуждать, то оно было не более противным, чем обыкновенный человек, которого она считала достаточно неуклюжей и несовершенной природной конструкцией. Вместе с этим она всё ещё никак не могла решить, может ли сколопендра представлять для Андрея хоть какую-то опасность, пусть даже эмоциональную. Однако, все её рассуждения невольно упирались в одну-единственную стену ответа: их привёл сюда доллион, причём именно в таком составе, а посему никакой ошибки быть не должно было.