Go to LA
Глава I. Прочь, тоска!
Вечер скучал, как и серое небо за окном, как и люди в сером офисе. Твоя одна-единственная жизнь с каждой секундой становилась короче, а секунды эти умирали неизмеримо долго в объятьях хмурого, печального октября.
Тимур не писал, и правильно – ты всё равно не могла себе простить того, что сразу после того фантастического счастья, которое накрыло с ним после Америки, тебя опять затянула семейная жизнь, словно и не было этого свежего воздуха, этого света в душе, который один только и может подтвердить, что «всё было не зря». Но порвать цепи было не просто, а у него уже, наверняка, другая женщина. Не думать о нём – вот величайшее на свете испытание, проходя через которое очищается твоя душа.
Ты не развелась, не поехала работать в Америку, до настоящей свободы было ещё далеко. Это в Нью-Йорке казалось, что всё просто и выполнимо, а в Москве затягивали триггеры и призраки прошедшей любви, давила работа, и вокруг была такая жуткая беспросветность! Ещё хуже, чем в то пластмассовое утро, когда вы с Женькой решили рвануть в Нью-Йорк.
Да вот же и она, стоит только подумать.
Она влетела почти как тогда в облаке из абсолютной, непоколебимой уверенности, что её план сработает. Что бы она там не задумала, для тебя это было не важно, ты любовалась этой энергией любви к жизни, освещающей серые декорации твоей жизни, как солнышко.
«…виза же есть, давай снова в Нью-Йорк!»
В Нью-Йорк ты пока была не готова возвращаться даже мысленно, весь этот сумбур со Стефани, темнокожей стриптизёршей, Джонни, швейцарским банкиром, продюсером 5 канала были слишком близко, и они уже были прошлым, а надо было двигаться дальше.
– Послушай, а почему именно Нью-Йорк? Атлантический океан мы уже видели, не пора ли познакомиться с Тихим? Лос-Анджелес, Лас-Вегас, Голливуд… – мысль родилась внезапно, но как будто она всегда была.
– Гранд-Каньон, – Старжинская мечтательно подняла синие глаза к потолку, – мы возьмём кабриолет, наденем платочки, как в старых фильмах, и поедем из Лас-Вегас по пустыне в рассвет, правда?
Ехать на кабриолете через пустыню было страшновато…
Но не так страшно, как остаться в этом хмуром октябрьском утре без мечты об Америке.
Вы начали копить деньги.
Глава II. Встреча с принцем и будущее
И опять, как в сказке. Всё складывалось слишком легко, чтобы быть правдой. Нашли билеты, дороже, чем в Нью-Йорк, но зато прямым рейсом и на 10 дней.
Оформили отпуск на март. В марте никто не ходит в отпуск, так что наши даты тут же подтвердили и твой и её начальники.
Премия пришла. Можно было бронировать отели.
Вселенная определенно хотела, чтобы вы полетели, оставалось только не сопротивляться её замыслу. Ну и по возможности действовать самим. А здесь было о чём помечтать, ведь количество достопримечательностей зашкаливало! Ты хотела в Долину Смерти, Женя в студию «Universal». Природные заповедники, бейсбольные матчи, казино и магазины! Мечты расцветали такими бурными клумбами, что вся осень, а вслед за нею и зима прошли незаметно. Что-то изменилось именно весной. Короткие перерывы для обсуждения деталей путешествия стали ещё короче и почти исчезли. Женька темнила, наверное, влюбилась в кого-то. Но не пытать же! Сама расскажет.
С каждым днём она всё сильнее уходила в себя. Это было так на неё не похоже. То бешенный блеск в глазах, то депрессия. Март уже совсем близко, а её душевное сметение как будто усугубляется, чем ближе срок вылета.
Наконец, прорвало.
«Понимаешь, он совсем такой же, как я. Мы родились в один день, понимаешь, правда в один!»
Выяснилось, что во всём виноват был пресловутый «Тиндер».
Некий профессор из «Калифорнийского технологического университета» прислал Женьке стикер – супердорогую звезду и этим привлёк внимание, а потом наседал-наседал-наседал на мозги, пока она, очень прагматичный и здраво мыслящий человек, не поверила во всю эту сладкую чушь про любовь и предназначение. Как было ей объяснить, что он ведь мог специально поставить такую же дату рождения, как у неё на сайте – никто не запретит. И про всё остальное быть не до конца честным. Он тебе не нравился, а может, ты просто ревновала?
Звали профессора Джон Сайерс. Был он блондин с умным лицом – такие нравятся девушкам. Тем более было не понятно, почему он один и сидит на сайте знакомств. Он говорил, что много работы, что не может позволить себе девушку, потому что ещё не очень богат. Всё так, но всё отмазки. А Женька влюблялась всё сильнее и сильнее с каждым днём, не взирая на расстояния, а может, благодаря им.
В день вылета на неё уже было совсем страшно смотреть – так волновалась, боялась встречи – как будто это первый в её жизни бал, и именно от него зависит встреча с принцем и будущее.
Глава III. Где ты, Санта-Моника?
Ты не могла бросить подругу в беде. Никак. Не-а. Хватило с тебя уже и потеря мужа и Тимура. Старжинская была светом и сокровищем, а некий абстрактный Джон Сайерс мог оказаться всего лишь интернет-мемом. Хотя Женька в него верила, а чутьё её обычно никогда не подводило.
И вот вы сели в самолёт. Перед взлётом заглянула в чат бегового клуба:
– Ребята, так классно пробежали 10 километров! Давайте теперь половинку!
Ты же с ними тоже пробежала десятку, уж пятёрку-то точно осилишь:
– Да, я с вами, я в теме!
Кто бы знал в этот момент, что половинка – это 21 километр, не 5, не 10, а очень много…
Через пару минут это стало понятно из ответов других участников. И вот теперь тебе тоже предстояло начать волноваться, потому что так много ты не бегала никогда, а половинка была очень скоро, каждая минута на счету – надо готовиться, а вдруг не добежишь, сердце не выдержит, или ещё что?
Нужно было успокоиться, и успокоить Евгению.
Возможно, поэтому вы выпили весь алкоголь, который был в самолёте. Виски, пиво, вино, бейлиз. Когда становилось стыдно идти к стюардессе, то отправляли к ней узбека, сидящего на соседнем кресле и ехавшего за своей американской мечтой, чтобы делать ремонты в Лос-Анджелесе. Когда кончился и узбек, то попросили мальчишек с переднего ряда, знали бы вы наперед, какую важную роль сыграет это в будущем…
И вот Лос-Анджелес. Приземлились в состоянии «в говно». На паспортном контроле старались не дышать, говорить не могли. Кое-как забрали багаж. Теперь нужно было взять такси, чтобы доехать до Санта-Моники.
Проблема заключалась в том, что всё, касающееся географии и знания языков, было зоной компетенции Евгении, а она едва держалась на ногах, окончательно занырнув в тёмные воды своей любви, души и алкоголя.
Всё, что ты знала о Лос-Анджелесе – это то, что это сеть графств, и что автомобилей в нём в 3 раза больше, чем жителей. Собственно, эти обрывочные сведения сообщила как раз Женя в самолёте до того, как совсем утонуть в своих чувствах.
Но, однако же, делать нечего. Вы так детально продумали свой план покорения Лос-Анджелеса, что сдаваться так просто от первого же непредвиденного обстоятельства не имели права себе позволить.
«Хелло. Ай нид ту гоу то зис эдрес,» – и протянула скрин на экране таксисту. Конечно, он мог завезти куда угодно, не так понять, совсем не понять твой вери-бэд инглиш. Но из всех возможных вариантов сработал именно тот, в котором таксист улыбнулся и на русском языке без акцента предложил тебе: «Садитесь. С чемоданами я помогу.»
Вот так, одни в далёкой Америке, в ужасно пьяном состоянии вы наткнулись нет, не на русского, но на грузинского таксиста, который за милую душу и солидный гонорар отвёз нас на пирс Санта-Моники, где вас ждал маленький отель «Карамелька» в нескольких шагах от океана, снова одна кровать на двоих, Джон Сайерс и пока не ведомые приключения.
Было забавно заполнять регистрационные формы, решая явно невыполнимую задачу в крайне нетрезвом состоянии написать русское слово «Люберцы» в английской транскрипции – воспоминания на всю жизнь!
Глава IV. Ну, здравствуй, Тихий океан!
На пляж вы побежали сразу же, как только побросали вещи в номере. Было довольно много людей, но никто не купался. Ну потому что они не просыпались утром в Люберцах, не наступали в холодную лужу со льдом, не летели на самолёте 11 часов, и не влюблялись в самый Тихий на свете океан.
Он был синим – под цвет стального неба.
Он был сильным, могучим и верным.
Таким, каким должен и мог быть идеальный мужчина из снов, но пока что-то вам он не встретился.
Побросав одежду на белом песочке, вы пошли пробовать воду. Для Жени было холодно, тебе норм. Ну потому что примешивалось в кровь острое ощущение счастья, свободы, свежего ветра, согревающее изнутри даже не сердце, всё твоё естество!
Обедали тихоокеанскими креветками, никогда в жизни ты не видела их так много! Свежевыловленные только для тебя, только для неё. В острых лучах заходящего за горизонт солнца, взрывающего брызгами шампанского бренность и обыденность бытия.
Дальше отсыпались. Ночью принялись бродить по окрестностям, да передумали – слишком много мексиканцев было вокруг. Первая ночь в Лос-Анджелесе – голова идёт кругом! Колготки с рисунком в крапинку, налакированная чёлка, модный лук – всё было продумано до мелочей и в то же время всё было не важно, только разговоры по душам, только красота мгновения, в котором у тебя есть близкий друг, а у неё мечта.
***
Джон должен был приехать вечером. Женя готовилась, как перед генеральным сражением. Тебе тоже предстояло такое, но не против мужчины своей мечты, а против километров. Потому что, само собой разумеется, половинка сама себя не пробежит.
Чтобы отвлечься вы прогулялись по пирсу, сфотографировали знаменитые кроссовки Фореста Гампа, полюбовались на иллюминацию аттракционов. Пирс был таким же, как в фильмах, если бы ты только их смотрела. Грандиозное колесо обозрения переливалось, словно новогодняя ёлка. Торговцы сладостями заманивали в свои лавчонки. Было много детей, музыки, не замечаемых, но таких важных деталей, чтобы быть в моменте: не в прошлом, не в будущем, не в своём внутреннем, или придуманном мире, а здесь, в этой жизни, в самой её удивительной части, чтобы понять, принять, раствориться в её волшебстве.
Впереди было столько планов и свершений, а сейчас, в моменте – только это предвкушение, волнующая мечта (у каждой своя), эта свобода…
***
Утро началось с похода в Беверли-хиллз. Можно было взять такси, или арендовать машину, но в ритуалах важнее процесс, чем результат. И эта прогулка была своего рода посвящением в калифорнийскую данность.
Так было легко идти, ни о чём не думая, смотреть на церкви, дома, цветы. Америка готовилась отмечать Пасху, и каждый новый храм был украшен лучше предыдущего, как будто у них своя предвыборная компания намечалась «в погоне за душами верующих». Если у общины был свой пляж, то и он был своего рода инсталляцией: белые и красные кресты, скульптурные композиции на библейскую тематику – Бог должен был видеть, как сильно его любит Америка.
Это звучало кощунственно, но, впрочем, впереди у вас была по плану поездка в «город грехов», а по православному календарю – страстная неделя – время, когда душа проходит испытания в максимальной аскезе, и только путешествующим даются послабления. Впрочем, вы ведь и были путешествующими?)
Беверли-хиллз не захватил настолько, чтобы вы могли забыть про всё на свете. Да и аура у этого места была какая-то упадническая, как будто предсказание краха западной цивилизации – никаких тебе детей, жизни, смеха. Зачем было ходить столько? Быть может, чтобы проникнуться атмосферой, поверить, что всё сбылось…
Дома-дворцы, садики, красивые аллеи. Тенистые качели и дорогие машины. В Беверли-хиллз должны были жить звёзды, чтобы отдыхать и восстанавливаться после съёмок. Но в действительности пробки сделали это место не удобным. Дорогие бутики – не практичным. Здесь не было души, и никакие магнолии не могли этого исправить.