Особенности женского сыска
Квартира на первый взгляд выглядела богатой, однако на второй взгляд становилось понятно, что это «следы былой роскоши». Она была тесно заставлена дорогой, но давно выпавшей из современных модных тенденций мебелью. Хрустальные люстры висели везде, кроме ванной и туалета, но из скрипучего паркетного пола под нашими ногами вылетело порядочное количество дощечек. Картину дополняли старые обои и осыпавшаяся во многих местах штукатурка с потолка.
Вместе с тем поражало даже не это, а огромное количество различных предметов, от мелких статуэток до килограммовых ваз, заполнявших почти всё пространство комнат. Они занимали любые доступные для их размещения поверхности и ниши – столы, тумбочки, трюмо, выглядывали из-за стеклянных дверок модных когда-то стенок. В книжных полках не было книг, они были заполнены чайными сервизами, расписанными весёленькими цветочками. Даже подоконник был заставлен столовыми приборами непонятного предназначения, из которых я распознал разве что солонку. Такое обилие вещей давило на психику и заставляло инстинктивно держаться подальше от мебели, в середине комнаты.
Но посередине комнаты лежал женский труп.
– Спичкин, доложи об убитой, это же твой участок. – Майор Круглов сказал это, даже не посмотрев в мою сторону. Для него я был чем-то вроде поиска в «Гугле», который в нужный момент можно включить, а потом выключить за ненадобностью.
– Сидоренко Марфа Васильевна, в доме все зовут её Процентщица.
– Почему?
– Она давала в долг, причём под нехилый процент. А кроме того снабжала по завышенной цене местных пьянчуг спиртным после закрытия магазинов и утром, на опохмел.
– А как к ней относились её клиенты?
– Пьянчуги на неё не обижались.
– Не обижались? Но ведь кто-то из них, скорее всего, её и убил!
Это высказал авторитетное мнение Вадим Свирский. Он недавно окончил столичный ВУЗ, чуть ли не академию. Мы с ним ровесники, но он заставил всех звать себя по имени-отчеству. А, самое главное, его отец полковник нашего областного УВД. В общем, Свирский – будущий мой начальник. К нему все прислушиваются, куда мне, простому участковому, до него.
– Спичкин, продолжай.
– Сидоренко с мужем в девяностые годы торговали и, по слухам, просто купались в деньгах. Потом муж умер, а одна она уже не потянула. Да ей и без того хватало на жизнь: однажды она похвасталась старушкам у подъезда, что в своё время они с мужем для сохранности денег вложили их в драгоценности. Она хотела, чтобы ей завидовали, поэтому любила появляться на людях с золотыми украшениями. Особенно почему-то любила броши, всякий раз их меняла.
– Мотив проясняется… – Задумчиво произнёс Круглов.
Следующим предварительные выводы доложил судмедэксперт: пожилая женщина убита ударом тупым предметом по голове, предположительно молотком. Смерть наступила ориентировочно около полуночи. Сняли найденные отпечатки пальцев, однако оружие убийства не обнаружено, следов проникновения тоже нет: хозяйка, судя по всему, сама открыла дверь.
– А кто обнаружил тело? – Майор продолжал выяснять детали.
– Племянница.
Все посмотрели на единственную женщину среди нас. Она и не пыталась изображать скорбь.
– С какой целью вы приехали?
– Я вспомнила, что у тёти на прошлой неделе был день рождения, и приехала её поздра… навестить.
После такого признания все почему-то отвели глаза от племянницы.
– Вы знаете, где ваша родственница держала деньги и прочие ценности?
– Нет. Я редко здесь бывала, и тётя никогда при мне не доставала драгоценности.
Ей можно было верить: обнаружив труп, она наверняка перерыла в квартире все укромные уголки, но по злым глазам было видно, что ничего достаточно ценного не нашла.
– А как вы вошли в квартиру?
– Дверь была только прихлопнута, не на замке.
Атмосфера и так была тягостная, а тут вдобавок ко всему на нервы действовали кошачьи вопли. Хозяйская кошка лежала у стены в неестественной позе, раскинув лапы, вероятно преступник её сильно ударил, повредив рёбра. Она даже не мяукала, а истошно голосила по-кошачьему.
Майора Круглова это тоже достало.
– Спичкин, убери кошку! Заодно опроси соседей, может, кто-нибудь что-то слышал.
Я осторожно, поддерживая, взял кошку за загривок. Не отношу себя к любителям котиков, но зачем заставлять лишний раз страдать живое существо? Домой я её, конечно, не понесу – в доме маленький ребёнок, лучше не рисковать с аллергией. Да в этом и нет необходимости, если можно сдать кошку в надёжные руки Марьи Кошатницы.
Марья является яркой представительницей той немалой части наших пенсионерок, которые в отсутствие других адресатов всю свою неизрасходованную за предыдущие годы любовь обращают на «братьев наших меньших». Она содержала своих четырёх кошек и подкармливала ещё неопределённое их количество возле своего и соседних домов. К ней следовало зайти и потому, что Кошатница была ближайшей соседкой Процентщицы – дверь в дверь.
Марья бережно приняла кошку из моих рук, но по поводу случившегося в соседней квартире ничего сказать не смогла:
– Если были бы какие-нибудь крики, я бы услышала, я плохо сплю.
Большинство ближайших к Процентщице соседей были на работе. Я долго колотил в дверь другому соседу, которого все звали Николаха – с таким именем и прозвища не надо. Его единственным занятием было пропивание пенсии. Этому он отдавался со всем пылом души, неиссякаемым энтузиазмом и часто, к сожалению, с выдумкой. Колотить пришлось потому, что звонок у него не работал. Но я так и не достучался: должно быть, Николаха отправился к магазину. Там он частенько обретался в компании таких же, как и он, местных алкоголиков.
В следующую квартиру мне тоже пришлось долго звонить. Хозяин её имел вечно угрюмое и недовольное выражение лица, по этой причине все звали его Смурной. Сейчас, с припухшим от сна лицом, он выглядел ещё более мрачным, чем всегда.
– Ты чего долго не открывал?
– Да я недавно пришёл с ночного дежурства, ты меня разбудил.
Смурной охранял автостоянку недалеко от дома. Он тоже ничего не смог сообщить о ночном происшествии, его просто не было дома.
Я вернулся в квартиру Процентщицы и доложил майору Круглову о результатах опроса соседей.
Майор Круглов созвал совещание по поводу убийства. Меня тоже пригласили. Майор попросил Свирского доложить свои соображения.
– Мотив убийства очевиден, это корысть, – начал тот. – Убитая была зажиточной дамой. Мы все видели, что собой представляет квартира. Весь интерьер свидетельствует о том, что хозяева не знали, куда девать свалившиеся на них огромные деньги, и потому бездумно тратили значительные суммы на всякую ерунду, на бесполезные и ненужные им вещи. Женщина давала деньги в долг, значит, держала дома немаленькую сумму. Мой опрос жильцов показал, что убитая любила драгоценности. Поэтому деньги и ценности в квартире были.
Тут я подумал: «Это когда же он успел опросить жильцов? Скорее всего, просто не хочет ссылаться на меня как на первоисточник».
– Какие соображения насчёт личности преступника? – Спросил майор.
– Преступление совершил, скорее всего, кто-то из знакомых. С учётом позднего времени хозяйка не открыла бы дверь незнакомому человеку. Квартира не разгромлена, видимо, преступник в ней ранее бывал и знал или предполагал, где хозяйка держала деньги и ценности.
– А отпечатки пальцев?
– Отпечатков много, но из тех, что пока идентифицировали, все принадлежат убитой и её племяннице. Преступник никаких явных следов не оставил. Более того, похоже, он протёр многие поверхности, в частности, ручку двери. Отсюда следует, что убийца не дилетант: знает, как уничтожить следы. Надо искать среди бывших уголовников.
Было видно, что Круглов удовлетворён таким толковым докладом.
– Вадим Дмитриевич, займитесь этим делом. Возьмите в помощь Спичкина, он, как участковый, знает людей.
Майор, как всегда только чуть скосив глаза в мою сторону, спросил из вежливости:
– Спичкин, тебе есть что добавить?
Зря я надеялся, что обо мне не вспомнят. Что ответить?! Если промолчать, буду выглядеть на фоне выступления Свирского полным лохом. Но что сказать, когда сказать нечего? В голове всё смешалось, и я неожиданно для самого себя брякнул:
– Есть.
Круглов довернул голову и, первый раз за всё время, посмотрел на меня.
– Ну, мы тебя слушаем.
Все присутствующие тоже повернули головы в мою сторону. Я оказался в перекрестии взглядов. Собравшиеся, серьёзные профессионалы, смотрели на меня кто с удивлением, но большинство с усмешкой. В голове металась и билась изнутри о череп одна-единственная мысль: «Ну и дурак! Зачем сказал, что есть! Промолчал бы, как всегда…».
Спас меня, сам того не желая, Свирский: он не захотел делиться даже малой частью будущей славы.
– Товарищ майор, я справлюсь один, а Спичкин пусть проверит свою версию. – И посмотрел на меня насмешливо, с чувством высокомерного превосходства. Ему это было легко: он даже когда сидит на полголовы выше меня.
Моя перепуганная физиономия сказала Круглову больше, чем я мог сказать словами. Поэтому он предпочёл свернуть вопрос.
– Ладно, Вадим Дмитриевич, работайте один, если хотите. Но ты, Спичкин, тоже ищи. Спрашивать буду с обоих.
На этом и закончили.
Всю дорогу до дома у меня в голове звучали последние фразы майора Круглова. Легко сказать: «Ищи!». А где искать? И как? Город хоть и маленький, но большой…
Дома я прежде всего подошёл к кроватке сына. Коля уже стал меня узнавать: он заулыбался в ответ на те глупые слова, которые обычно произносят взрослые, общаясь с маленьким ребёнком. Я полюбовался сыном и пошёл на кухню.
На кухне жена, Лариса, подогревала ужин. После рождения ребёнка она находилась в декретном отпуске. Мы с ней проучились все школьные годы в одном классе и с тех пор неразлучны. Иной раз кажется, что я могу предсказать её реакции не хуже, чем свои. Мне особенно нравится в жене то, что она – весёлая оптимистка. Это её качество сильно помогает переносить удары судьбы и служебные неурядицы.
Мой рассказ Лариса восприняла с большим энтузиазмом. В отличие от меня, она обрадовалась поручению майора.
– А если ты убийцу поймаешь, тебе премию дадут?
Естественный для неё вопрос: женщины существа прагматичные.
– Дадут. А потом догонят и ещё добавят.
– Нет, а всё-таки?
– Сначала надо вычислить убийцу. А как это сделать? Преступник не оставил никаких следов. Опытный, зараза! Как его выявить? Понимаешь, проблема в том, что у меня нет ни малейшей зацепки. Нет ничего, за что можно было бы ухватиться и распутать всю цепь.
– А что ты уже предпринял?
– Немного. Отнёс кошку Кошатнице и опросил нескольких соседей. А на завтра вызвал к себе всех местных выпивох. Только это впустую: я их знаю, как облупленных. Никто из них не способен на убийство, тем более, такое продуманное.
– А при чём тут кошка?
– Убийца сильно пнул кошку Процентщицы. Мне её даже жалко стало.
– А соседи?
– Никто ничего не слышал. Глухо, как в танке.
Надо всё-таки напомнить ей очевидные вещи.
– Только смотри, не болтай лишнего с подругами, не забывай, какая у меня работа.
Лариса возмутилась:
– Когда это я болтала?
Я уж хотел напомнить ей, когда это было, но решил оставить на следующий раз.
Мы с женой привыкли по всем вопросам советоваться друг с другом. Сейчас, конечно, был не тот случай, но, скорее для проформы, я всё-таки спросил:
– Что ты думаешь обо всём этом?
Лариса как будто ждала этого вопроса и стала отвечать без всякой паузы.
– В детстве меня на лето отвозили к бабушке в деревню. Так вот, однажды у соседки украли штоф самогонки, а Пушок всё видел…
– Лара, я тебе задал серьёзный вопрос, а ты несёшь какую-то чушь собачью про Пушка!
– Это не чушь, просто ты меня никогда не слушаешь! Вот вчера я тебе рассказывала, что Наташка выращивает дома авокадо в цветочном горшке. А в этом авокадо полно витаминов, причём он особенно полезен для женщин. Наташка на него не нахвалится. А когда я тебя спросила: может нам тоже попробовать, как Наташка, выращивать авокадо, ты что ответил?