Островитяне. Поиск сокровищ

Text copyright © 2022 by Mary Alice Monroe

Illustrations copyright © 2022 by Jennifer Bricking

© А. Глебовская, перевод на русский язык, 2025

© Издание, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025, Popcorn Books®

«Островитян» мы посвятили детям и внукам.

Эта книга посвящается нашим мужьям

Маркусу Джону Поттеру Круэзи,

Чарльзу Джейсону Мэю.

Оставайтесь молоды душою всегда

Глава 1

Возвращение на остров Дьюис

Лето у меня будет – ну лучше не придумаешь!

Я стоял на носу парома, который двигался по Береговому каналу. Соляной морской ветер ерошил мне волосы, а сам я крепко держался за перила палубы. Скоро я опять окажусь на острове Дьюис! Сердце старалось обогнать мощные двигатели огромного судна, винты которого взбивали белую пену за кормой.

Справа я заметил небольшой катер, нагонявший двухпалубный паром. Поспешил к борту и, прикрыв ладонью глаза от слепящего солнца, прищурился и увидел, что за штурвалом стоит девочка с длинной светлой косой. У меня невольно открылся рот.

– Лоуви! – закричал я, поднял руку повыше и замахал.

Девочка обернулась, включила гудок. А потом с улыбкой нажала на газ. Я громко рассмеялся, а она пронеслась мимо парома и скоро превратилась в точку у горизонта. Двигаться медленно Лоуви попросту не умеет.

Увидев, как она мчится мимо, я понял, что мне ужасно хочется снова оказаться на катере, почувствовать, как ветер сдувает назад волосы. А еще можно поплавать на каяке по медлительной ленивой протоке или искупаться в бурных океанских волнах, чувствуя, как солнце светит в лицо. А как мне не терпелось сесть в тележку для гольфа и отправиться выполнять хозяйственные поручения! И все же сильнее всего мне не терпелось увидеться с друзьями.

Мы дали друг другу слово, что будем переписываться во время учебного года, но это совсем не просто, если вы живете в разных городах и у вас разные расписания. Я пытался писать друзьям сообщения, но не знал, что сказать. Смущался. Мы с Мейсоном иногда встречались онлайн, чтобы вместе поиграть в любимые видеоигры. А вот когда Лоуви мне присылала сообщения – что случалось нечасто, – выходило примерно следующее:

Лоуви: Привет!

Я: Привет!

Лоуви: Как в школе? У меня СКУКОТИЩА

Я: Ага. У меня тоже.

Лоуви: Ладно. Пока-пока

И все же я скучал. Но теперь совсем скоро мы встретимся снова!

Паром замедлил ход у причала – деревья на острове Дьюис делались выше, пристань приближалась. На ней стояло несколько человек. По широким плечам и рыжей шевелюре я без труда узнал Пожарника Рэнда, возвышавшегося над остальными. Рядом с ним моя бабуля Хани казалась совсем крошечной. Ее седые волосы отросли, она собрала их в хвостик. Они держали большой плакат, где крупными красными буквами было написано: «С ВОЗВРАЩЕНИЕМ, ЭРИК И ДЖЕЙК!»

И тут я увидел своих друзей-островитян, Мейсона и Лоуви: они вовсю размахивали руками, подпрыгивали и вопили:

– Джееееееейк!

Я развернулся и помчался с верхней палубы вниз, грохоча ботинками по металлическому трапу. Резко затормозил у двери, сквозь запотевший иллюминатор заглянул в главную каюту. Какая-то тетенька держала на коленях свою собачку. Двое строительных рабочих таращились в телефоны. Пожилая пара негромко беседовала. Взгляд остановился на папе. Он сидел на скамье, по-военному расправив плечи, и смотрел наружу. Здоровая нога была согнута в колене, протез вытянут вперед. Даже заглянув под брюки, трудно было определить, что нога у него ненастоящая, но я-то это знал. «Протез» – умное слово, но папа любил повторять, что это просто выпендрежное название искусственной конечности. Я посмотрел на его руки. Они лежали на коленях, но я видел, что он постукивает пальцами. Было ясно, что папа нервничает. Я вдохнул поглубже, толкнул дверь.

– Эй, пап, нас там встречать пришли! – выпалил я, подбегая. – Даже плакат сделали!

Мой пес Живчик, увидев меня, тут же вскочил. Замахал хвостом, свесил язык, глаза заблестели. Живчик всегда всему радуется.

А вот папа не радуется почти никогда. Мама сказала: он очень старается, и мы должны его поддерживать. Я так и делаю. Именно из-за унылой обстановки дома я был так рад вернуться на Дьюис, где можно просто проводить время с лучшими друзьями.

– Да, вижу, – сказал папа, отвернулся от окна, выдавил улыбку. – Похоже, друзьям твоим просто не терпится тебя увидеть!

– И твоему другу тоже, – добавил я: мне очень хотелось, чтобы папа порадовался вместе со мной. Пожарник Рэнд с папой дружили еще в детстве, когда жили здесь, на Дьюисе.

Паром причалил, все пассажиры одновременно поднялись, начали собирать вещи. Я знал, что папа дождется, когда судно перестанет качать и когда все выйдут, – и только тогда встанет. Он не любил, чтобы те, кто идет сзади, его подгоняли.

Мы пошли к трапу, я шагал рядом с папой, а потом приостановился: между причалом и качающимся паромом было сантиметров десять пустоты. Такая мелочь иногда кажется очень серьезной.

– Помочь? – предложил старший помощник.

Я скривился. Папа терпеть не мог, когда ему предлагали помощь.

И тут Живчик вдруг радостно и легко прыгнул на причал. Встал, оглянулся, размахивая хвостом и будто говоря: «Это же так просто! Вы чего ждете?»

Папа хмыкнул и покачал головой.

– Спасибо, не надо. – И храбро перешагнул через зазор.

Я помедлил, подумал про себя: «Вот я и вернулся». Стоило мне шагнуть с борта, и я будто бы оказался в другом мире. Шум стих. Никаких звуков городской жизни. Вместо тесно стоящих домов, забитых дорог и суеты в магазинах – деревья, луга, заросшие густою травой спартиной, повсюду вода. Я выдохнул, и с этим выдохом улетучились все мои тревоги, как будто из шарика вышел весь воздух.

Я погладил Живчика, и мы вслед за папой зашагали по деревянному настилу. Папа держался прямо, шагал быстро, но немного прихрамывал. Или скорее покачивался, когда опирался на левую ногу. Хотелось броситься бегом, но я остался с папой.

В конце причала нас ждали смех и аплодисменты. Хани даже заплакала. Еще только начало июня, а Хани успела так загореть, что синие глаза сияли ярче неба. Они были того же цвета, что и у папы, но у Хани еще и блестели, точно вода вокруг. Хани так крепко меня обняла, что я едва мог дышать.

– Милый мой, я тут дни считала, и вот ты приехал! – радовалась она.

Я сделал вид, что сравниваю, какого мы роста, – провел ладонью от своего затылка к ее.

– В этом году я точно тебя выше.

Приезжая в гости, Хани всегда поражалась тому, как я вырос.

– Верно, – подтвердила она, отступая назад и окидывая меня пристальным взглядом, подмечая каждую мелочь. Я последовал ее примеру. Хани похудела, но выглядела очень здоровой; в своих обычных шортах хаки и футболке Черепашьего патруля она казалась очень крепкой.

А потом она улыбнулась и сокрушенно покачала головой:

– Ты все выше, а я все ниже. Так мир устроен… Поверить не могу, что оба моих любимых мальчика приехали на все лето!

И тут она повернулась к папе, раскрыла объятия. Я отошел в сторону. Папа был ее единственным сыном, и Хани его просто обожала. Она очень тяжело пережила его ранение в прошлом году, тем более что незадолго до этого умер мой дедушка.

Тут меня вдруг схватили сзади и стиснули так крепко, что и слова не скажешь.

– Чего так долго, дружище? – осведомился, отпуская меня, Мейсон.

Вот уж кто вырос! Я поднял на друга глаза – поднять их пришлось очень высоко. Мейсон с прошлого года прибавил сантиметров десять. И что это там у него над губой?

– Ух ты, – сказал я, показывая на темную полоску у него на надгубье. – Это что, усы?

Мейсон пожал плечами и застенчиво провел рукой по губам.

– Так, ничего.

– Ага, рассказывай! – усмехнулась Лоуви. – А теперь моя очередь! – Она ринулась вперед и обняла меня. Потом потянулась, обхватила второй рукой Мейсона. – Как здорово, что мы опять все вместе!

– Хочу свободы, – заявил Мейсон, аккуратно пытаясь вывернуться.

Лоуви покраснела, тут же опустила руки, нагнулась погладить Живчика, который всегда страшно радовался вниманию.

Лоуви с прошлого года тоже изменилась, но трудно объяснить как. Длинная рыжеватая коса была прежней, глаза остались такими же голубыми, как и океанская вода в солнечный день. Пожалуй, она стала чуть выше. Веснушки показались мне ярче, чем раньше. А еще она выглядела более взрослой. Посмотрела на меня, ослепительно улыбнулась. Я покраснел, мне стало неловко, я не знал, что сказать.

По счастью, тут меня окликнула Хани. Я повернулся и увидел, что взрослые собрали наш багаж и уже шагают к шеренге тележек для гольфа, припаркованных у деревянного ограждения.

Машины на Дьюисе под запретом. Магазины тоже. Остров признан природным заповедником, и его жители охраняют природу. Особенно активно этим занимается бабушка. Она одной из первых переехала на остров и никогда не упускала случая напомнить об этом другим. Я видел, как она направляется к самой ободранной из всех тележек. На левой стороне лобового стекла красовался стикер Черепашьего патруля.

– Давайте первым делом заедем в Природоохранный центр, – предложила Хани. – Отметим ваш приезд. Ничего особенного, тортик и газировка. Я так рада, что вы наконец сюда добрались! Очень хочется вам показать, что я за это время успела сделать. – Говорила она со всеми, но смотрела при этом на папу.

– Вы поезжайте. Я пока… гм… не очень готов что-то отмечать. Я, если не возражаешь, домой, – сказал папа. – Обустроюсь.

Я нахмурился. После войны папа разлюбил праздники, и по его напряженной улыбке я видел, что ему неуютно везде, кроме дома. Как будто каждое новое место становилось для него очередным испытанием на прочность.

Улыбка Хани погасла, но она тут же вернула ее на место.

– А… ну да, конечно. Центр я тебе потом покажу.

Пожарник Рэнд закинул мою сумку в тележку.

– Вы езжайте в Центр, – пробасил он жизнерадостно, – а я отвезу Эрика домой. Заодно новостями обменяемся. Поедем на моей тележке.

– Я вам тортика привезу… – предложила Хани.

– Хорошо. Давайте, пока, – сказал папа и повернулся к тележке Пожарника Рэнда. Встретился со мной взглядом. – До встречи, сын.

Мы с Мейсоном и Лоуви переглянулись. Я, сощурившись, смотрел, как Хани, не сказав больше ни слова, шагает к своей тележке.

Мейсон подошел поближе и тихонько поинтересовался:

– Эй, как там у твоего папы дела?

Я передернул плечами, понимая, что не хочу откровенничать даже с лучшим другом.

– Так, ничего. Просто устает быстро.

– Поехали в Природоохранный центр, – предложила Лоуви, пытаясь нас подбодрить. – Нужно тебя познакомить с Пьером.

Пьер таращился на меня из своего огромного аквариума. Самец бугорчатой черепахи стоял на задних лапах, а передними скреб по стеклу. Размером он был с мою ладонь, панцирь коричневый, кожа в серых пятнышках.

– Гляди внимательнее, – посоветовала Лоуви. – Видишь черную полоску у него под носом? – Она хихикнула.

– Ух ты, у него усы! – догадался я и повернулся к Мейсону. – Прямо как у тебя!

– Ха-ха. Очень смешно, – откликнулся Мейсон и прижался носом к аквариуму. – На табличке сказано, что это единственный вид черепах, которые всю свою жизнь живут на солончаках[1]. – Мейсон распрямился. – Очень интересный факт.

– Ты бы его покормила, – обратился я к Хани. – У него такой вид, будто он умирает с голоду.

– Это ты не знаешь Пьера, – ответила Хани, махнув рукой, и подошла ближе. – Я только что скормила ему нескольких улиток и насекомых. Но он постоянно так вот стучит по стеклу. Любит внимание.

Лоуви посмотрела на бабулю.

– А я думала, черепахи не любят, когда их берут в руки.

– Верно, – согласилась Хани. – Им лучше, когда к ним не пристают, – вон, поглядите на Шелли. – Она отвела нас к другому аквариуму, где тоже жила черепаха, но коричневого цвета: она сидела на камне, отвернувшись носом к стене. Похоже, ей хотелось оказаться подальше от нас… и от Пьера. – Пьер просто обожает Шелли, но она иловая черепаха и не желает иметь с ним ничего общего. Когда он лезет знакомиться, она щелкает зубами. – Хани театрально вздохнула. – А Пьер ее верный поклонник.

– Как грустно, – огорчилась Лоуви и наклонилась к черепашке. – Я буду с тобой дружить.

Я обвел Природоохранный центр взглядом. Все тут было свежее, новенькое: плакаты с изображением местных птиц и животных, несколько полок с аккуратно расставленными книгами. Был даже отдельный уголок, где лежали футболки, бейсболки и кружки с символикой острова. Тут же висела большая пробковая доска с календарем летних мероприятий и разделом местных новостей. К доске были приколоты вырезки из газет, фотографии жителей острова, которые занимались разными интересными делами. Мое внимание привлекла первая страница газеты «Почта и курьер», висевшая в самом центре. На ней красовался такой заголовок:

МЕСТНЫЙ ИСКАТЕЛЬ КЛАДОВ

НАШЕЛ НА ОСТРОВЕ ДЬЮИС

ЗОЛОТУЮ МОНЕТУ

А под заголовком была фотография морщинистых старческих ладоней, в которых лежала темная испачканная монета – сквозь грязь и песок лишь местами поблескивало золото. Не отводя глаз от статьи, я кликнул друзей:

– Эй, народ! Глядите!

Лоуви и Мейсон подбежали поближе.

– Золотой дублон! – выкрикнул Мейсон и стал отцеплять вырезку от доски. Некоторые абзацы он читал вслух:

Житель острова Дьюис Гарольд Майнард каждый день выходит на берег с металлоискателем и пытается разыскать потерянные предметы. Сегодня ему посчастливилось найти в песке редкостную вещь: золотую монету, которую, как считает этот ветеран Вьетнамской войны, вымыло на поверхность бушевавшим всю неделю штормом. Местные историки допускают, что найденная Майнардом монета может быть частью клада, зарытого знаменитым пиратом Черной Бородой. Сам Майнард говорит: «Хочется верить, что на нашем островке спрятаны и другие сокровища. И я буду их искать».

– А, вы прочитали про находку мистера Майнарда? – К нам подошла Хани. – Об этом весь остров говорит!

– А когда он нашел эту монету? – поинтересовался Мейсон.

– Посмотри на дату заметки, – ответила Хани. – Анализируйте факты, ребятки.

– Двадцать шестого апреля, – прочитала Лоуви, уткнувшись носом в вырезку. Повернулась к нам, выпучив глаза: – Всего месяц и неделю назад.

Мы несколько секунд изумленно переглядывались. А потом меня посетила отличная мысль:

– Давайте отыщем этот клад!

Глава 2

Для природы мы все – дети

Несколько аллигаторов лениво грелись на солнышке на дальнем конце пруда, а мы с Хани катили в «Птичье Гнездо», то есть в дом Хани. Я снова сидел за рулем тележки для гольфа – как ее водить, вспомнил сразу, будто это велосипед.

Хани устроилась со мной рядом и держала на коленях тарелку с остатками торта. Я медленно свернул с дороги рядом с маленьким деревянным указателем: «Поттеры, остров Дьюис, Южная Каролина». В прошлом году я здорово расчистил подъездную дорожку, но с тех пор она заросла снова. Я пробивался сквозь траву, а по бокам тележку скребли длинные стебли и листья пальм. Да уж, если живешь на диком острове, все вокруг быстро дичает!

«Птичье Гнездо» называется так, потому что стоит на высоких деревянных сваях, будто бы угнездившись в кронах деревьев. Лучи солнца пробиваются сквозь ветки, и весь дом в солнечных пятнах. Я вдохнул соленый воздух, улыбнулся. Я дома. Знакомое место. Любимое. Безопасное.

Не буду врать и честно признаюсь: год после отъезда с Дьюиса выдался непростой. Мы переехали из Нью-Джерси в расположенный неподалеку отсюда Маунт-Плезант, полные больших надежд: маму перевели на новое место службы, и она продолжила водить огромные военные транспортники С‐17. Замечательно, что мы оказались рядом с Хани.

Вот только за весь прошедший год мы так и не съездили на остров Дьюис. Ни разу.

Хани сама приезжала к нам в Маунт-Плезант, потому что папа все равно не смог бы влезть по лестнице в «Птичье гнездо». Новая школа оказалась нормальной. Я завел пару друзей, но мы с ними просто тусовались во время уроков. К себе домой я никого не приглашал.

Жить с папой было все равно что ходить по скорлупе. Мама постоянно твердила, чтобы я набрался терпения, что ему нужно привыкнуть ко всем этим переменам – например, к тому, что он уволен в запас по состоянию здоровья. Что он остался без ноги. Что у него погибли друзья.

Да, вещи действительно непростые. Но мы все понемножку приспосабливались.

– Припаркуйся справа от этой тележки, Джейк, – попросила Хани, указывая на щегольскую новенькую тележку.

– Запросто, – ответил я ее любимым словом – она часто так говорила, когда учила меня водить. Я прямо как профи встал точно рядом с другой тележкой. Она была блестящая, сочно-зеленого цвета, с чистыми ребристыми шинами. Рядом с нею тележка Хани смотрелась совсем убого.

– А это чья? – спросил я, спрыгивая, чтобы ее осмотреть.

В глазах Хани сверкнула гордость, она уперла руки в бока.

– Это сюрприз для папы. Я решила, ему понравится. Она, что называется, «проходимая», c гидроусилителем руля, ремнем безопасности, ну, и кое-что переделано под… ты сам знаешь что.

Я знал, что она имеет в виду папин протез. Почему так и не сказать? Все, непонятно почему, избегали упоминать самые очевидные вещи.

– То есть теперь ты хозяйка самой старой и самой новой тележки на всем острове? – поддразнил я бабулю.

Хани рассмеялась и, положив руки мне на плечи, повернула меня лицом к старой тележке.

– Это значит, что старая теперь официально принадлежит тебе.

У меня отвалилась челюсть.

– В смысле, она моя?

– Только твоя. Ухаживай за нею как следует. – Хани приподняла бровь. – И помни, какие на острове правила.

– Слушаюсь, мэм! – ответил я, улыбаясь от уха до уха. Вспомнил, как в первый раз ехал на тележке с Хани прошлым летом – она учила меня водить. Одно из правил гласило: остерегайся Большого Ала, самого крупного, вредного и глубокоуважаемого аллигатора на острове.

– Идем, Джейк, я тебе хочу еще кое-что показать. Старая птичка приукрасила свое гнездышко. – Хани указала в дальний угол, где появилось какое-то металлическое приспособление. Рядом с ним на стене блестела серебристая кнопка.

– Лифт!

– Вроде того. Называется подъемник. Его установили, чтобы папа мог попасть домой, не корячась на этой лестнице.

Значит, теперь мы сможем чаще приезжать на Дьюис! Улыбаясь от уха до уха, я подошел поближе.

– Классно! Поехали наверх! – сказал я, уже готовясь нажать серебристую кнопку.

– Ну уж нет, – возразила Хани, отталкивая мою руку. – Ты здоровый двенадцатилетний парень. И по лестнице поднимешься. Тебе полезно.

– Ну один разочек! – захныкал я.

– Как-нибудь потом. Кстати, – добавила бабушка, открывая металлическую дверцу и заходя на подъемник, – я обнаружила, что мне тоже нравится на нем ездить. А помещается сюда только один человек. – Глаза у Хани блеснули, и она добавила: – Давай наперегонки.

И она нажала на кнопку.

Я услышал, как заскрипел механизм подъемника, рванул к лестнице, взлетел на два пролета к двери. Согнулся, уперся ладонями в колени, запыхавшийся, но довольный, потому что лифт полз как черепаха. Дожидаясь Хани, выглянул на крыльцо, увидел, что в деревянных поддонах вовсю цветут яркие лесные цветы. Совсем не как в прошлом году, когда повсюду торчали только сорняки и засохшие стебли.

– Ты чего так долго? – рассмеялся я, когда Хани сошла с подъемника.

Она взъерошила мне волосы и открыла синюю входную дверь. Я шагнул внутрь, в нос тут же ударил аппетитнейший запах. Папа с Пожарником Рэндом сидели на диване и разговаривали. Папа улыбался.

– Пап, привет! – крикнул я. Живчик тут же вскочил, лапы его скользили по натертому деревянному полу; он кинулся ко мне. – Привет, дружище! – сказал я и нагнулся почесать ему мордочку и дать лизнуть меня в шею.

Я распрямился, обвел взглядом дом Хани. Во всех стенах были большие окна, и я моргнул, разглядывая в ослепительном свете солнца все перемены. Тот же старый дом – но он сильно изменился… Книги, прошлым летом лежавшие повсюду пыльными кучами, теперь были аккуратно расставлены в новеньких деревянных шкафах. На бабушкином большом мягком диване красовался новый рыжий чехол, сверху лежали цветные подушки. Старое драное кресло Хани тоже исчезло. На его месте стояло большое кожаное.

– Ух ты! – восхитился я, широко раскрыв глаза от удивления. А потом мне в голову пришла одна мысль. Я двинулся к холодильнику. Схватился за ручку, помедлил, вспомнил прошлое лето, когда обнаружил внутри пластмассовые контейнеры с загадочным мясом, заплесневелым сыром… а как это все воняло! Я задержал дыхание, потянул дверцу на себя. – Ух ты, – прошептал я снова. Чистенькие контейнеры со свежими фруктами и овощами были аккуратно расставлены на блестящих полках, прямо как в холодильнике у мамы Мейсона. Баночки яблочного соуса, йогурты, сырные палочки и… ну ничего себе! Кока-кола в стеклянных бутылках! Во вкуснятина!

– Ну и ну, Хани! Какой у тебя запас еды в холодильнике!

– Так точно, – ответила она, довольная тем, что я заметил. – Содовой хочешь?

Да уж, совсем это не похоже на начало прошлого лета.

– С удовольствием.

– Я решила, что ваше возвращение на остров мы отпразднуем креветками с полентой[2]. – Она подняла крышку с кастрюли, стоявшей на плите, помешала кашу. – Креветок я наловила рано утром.

– Сама наловила? – удивился я, пытаясь себе представить, как Хани закидывает сети.

Папа повернулся ко мне с дивана.

– Твоя бабушка умеет собирать, хватать и ловить все, что нам предлагает матушка-природа. – Он посмотрел на Хани, в глазах светилась гордость. – Мама, давай я креветок почищу.

– Сиди спокойно. Вы сегодня мои гости. Едой я сама займусь. Не переживай. Завтра всем вам хватит дел по хозяйству. – С этими словами бабуля подошла к раковине, вытащила оттуда миску. – А кроме того, я их уже почистила, можно готовить.

– Ну, тогда я пойду, не буду вам мешать, – сказал Пожарник Рэнд, вставая.

– Ты бы остался. Я на четверых наготовила, – предложила Хани. – Сколько я тебя кормила-то за эти годы.

– Помню-помню. Вот только мне нужно заполнить кое-какие документы на пожарной станции. Спасибо за предложение, миссис Поттер. Брюхо у вас набить я еще успею.

На прощание он быстренько обнял Хани и направился к двери.

Бабушка выложила креветок на сковороду, где уже скворчали лук и бекон.

– Креветки будут готовы через несколько минут, а вы оба марш мыть руки, ясно?

– Слушаюсь, мэм!

По дороге в ванную я вдруг встал как вкопанный, потому что на столике в прихожей увидел ноутбук и вайфай-роутер. Я глазам своим не поверил! И тут же бросился обратно в кухню.

– Хани! Ты когда интернет завела? И компьютер!

– Я хоть и старая, но не глухая! – Хани вытерла руки полотенцем, подошла поближе – глаза ее блестели. Она с гордостью открыла крышку ноутбука. – А я все гадала, скоро ли ты заметишь.

Папа смотрел на мою реакцию с другого конца комнаты, тихонько усмехаясь.

– Но Хани, я думал, ты вообще не хочешь, чтобы в доме был интернет! – удивился я. – Когда ты его установила? Почему нам не сказала? А я думал, ты его считаешь злом!

– Задавай вопросы по одному, внучок, – ответила Хани и подняла руки, будто бы защищаясь. – Во-первых, я не считаю интернет злом. Я не такая дремучая! Я в курсе, что для большинства семей и предприятий это часть повседневной жизни. Дело было не в этом. Я не хотела устанавливать его здесь, у себя в доме. Мне казалось, что на Дьюисе он чужероден. Ну, и готова признать: в этом было немного снобизма. И кстати, – добавила она с прежним неудовольствием, – я все равно считаю, что люди проводят в сети слишком много времени, особенно вы, дети.

Тут вмешался папа:

– Мам, должен признать, что удивлен не меньше Джейка. Почему ты передумала?

На бабушкиных губах показалась улыбка.

– Потому что стала работать в Природоохранном центре. Очень полезная вещь, чтобы заказывать книги, расходные материалы, а еще удобно искать информацию. Книги, разумеется, никуда не делись, – добавила она веско. – Но не стану отрицать: с этой штукой гораздо быстрее. – Хани аккуратно переложила готовых креветок в дуршлаг над раковиной.

– А как называется твоя сеть, какой пароль? – спросил я, вытаскивая телефон из кармана брюк.

– Эй, мистер, не гоните лошадей, – осадила меня Хани. – Полагаю, сейчас самое время это обсудить. – Она повела рукой в сторону стола, уже накрытого – полотняные салфетки, свечи. – Садитесь-ка, а я подам ужин. Все готово, и, – тут она повернулась ко мне, – я слышала, как у тебя урчит в животе.

Хани положила нам огромные порции креветок с полентой. Она была совершенно права – я ужасно проголодался. Поэтому уписывал за обе щеки. В жизни не пробовал таких вкусных креветок – и все же мне хотелось поскорее узнать про ситуацию с интернетом в доме. Я просто не верил своим глазам. Теперь все иначе!

– То есть этим летом мне можно будет пользоваться компьютером? – уточнил я, возвращаясь к прежней теме.

Хани дожевала то, что было у нее во рту, отпила воды, промокнула губы салфеткой.

– То, что у меня теперь есть доступ в интернет, совершенно не означает, что мы с утра до ночи будем сидеть в Сети.

Я понял по голосу – она говорит серьезно.

– Да, конечно, – заверил я ее.

Она посмотрела на меня, типа, и ты меня не перехитришь.

– Да, в доме теперь есть компьютер. Но это не значит, что все изменится. Я смогла оценить, в чем его польза. Но скажу сразу: он не будет управлять нашими жизнями, ясно? Мы определим, на сколько часов в день будем его включать. Кроме того, пользоваться им можно будет только для определенных целей. Я не собираюсь отказываться от привычного образа жизни. Нам нужна тишина, чтобы дикая природа могла найти дорогу в сердце и в душу. Тишина, когда слышно собственные мысли – и когда Господь рядом. – Бабушка помолчала. – Вы меня поняли?

Я всегда думал, что рассуждения о Боге – это только для взрослых. Гуляя в одиночестве и лежа в кровати у себя в лофте, я много думал. И по ходу дела учился отличать важное от неважного. Понимать, чего хочу, а чего нет. Что мне нужно. Если в это время со мной разговаривал Господь, тогда ладно.

– Так точно. Ну, вроде поняли.

– Ты все очень правильно сказала, мам. – Папа поднял стакан за ее здоровье.

Хани улыбнулась. Посмотрела на мою опустевшую тарелку, добавила:

– Иди добавки возьми. И папе заодно тоже.

Я сбегал к плите и притащил две тарелки, наполненные до краев дымящимися креветками и кукурузной кашей. Уселся и вернулся к прерванному разговору:

– А можно я привезу свою игровую приставку?

Хани выпрямилась на стуле.

– Ну уж нет. Ни в коем случае. Не бывать этому, – отрезала она, скрещивая руки на груди. – Да уж, такому палец в рот положи – всю руку откусит, – обратилась она к папе.

Он только пожал плечами и бросил на меня понимающий взгляд: мол, ну терпи, дружище.

– Ну ладно. – Я испугался, что меня выпихнут из интернета прежде, чем я успею туда залезть. – Честное слово.

– Природа за стенами этого дома куда интереснее видеоигр, – фыркнула Хани.

– А если дожди пойдут?

– Будешь читать.

– Книг здесь сколько угодно, – добавил папа. – Они будто множатся, пока ты спишь, мам.

Мы все рассмеялись – очень это было похоже на правду.

Хани продолжила:

– Для меня компьютер – вещь новая, так что будем искать какой-то баланс. Уверена, что найдем. Ни к чему постоянно торчать в интернете вместо прогулок, творчества, чтения. Джейк, – продолжила она, повернувшись ко мне и нахмурив брови. Встала, собрала наши пустые тарелки и, помолчав, сообщила: – Пароль к вайфаю написан на боковой стенке роутера.

Я вымыл посуду, папа протер стол и столешницы. Кто готовит, тот посуду не моет – в доме у нас всегда действовало это правило.

– Так, мужчины, – окликнула нас из гостиной Хани, – я хочу кое о чем с вами поговорить. – Она помахала руками. – Давайте, садитесь.

Мы с папой сели на диван, Хани встала перед нами. Сцепила перед собой ладони.

– Давайте обсудим, как будем жить этим летом. Распорядок вы знаете. Те же дела по хозяйству, что и в прошлом году. Джейк, ты по-прежнему отвечаешь за вынос мусора, почту и запас воды в доме. В прошлом году на тебя вполне можно было положиться.

Я ухмыльнулся, а папа протянул руку и похлопал меня по плечу.

– Эрик, – продолжила бабуля, повернувшись к папе, – твоя задача – следить, чтобы все было в исправности: тележки для гольфа, кухонная техника, кондиционер. Если я правильно помню, руки у тебя золотые.

Я в свою очередь улыбнулся папе.

Хани нагнулась, взяла с кофейного столика две черно-белых толстых тетради. Я их узнал – точно такую же она подарила мне в прошлом году. Тетради она протянула нам с папой.

– Ваши журналы наблюдений за природой!

– Класс! – обрадовался я. Я до сих пор гордился своим прошлогодним журналом.

Папа посмотрел на бабушку в замешательстве.

– Спасибо. – Он поднял тетрадь, будто прикидывая, сколько она весит. Печально улыбнулся. – Мам, только я уже большой.

– Вести журнал можно в любом возрасте! Кроме того, будет у вас с Джейком общее занятие. А еще я не хочу, чтобы мы занимались интересным делом, а ты нет. – Хани улыбнулась. – Для природы мы все – дети.

В тот вечер я забрался по деревянной лестнице, похожей на корабельный трап, к себе в комнату. Это было мое самое любимое место во всем доме. Комната находилась в лофте, что значит, что вместо четвертой стены там была лестница с крепкими деревянными перилами – через них можно было перегнуться и смотреть, что происходит внизу. Как на судне.

Над широкой кроватью находилось окно, которое я называл «окном Хайди», большое, круглое, как в том всем известном романе[3]. Однако вместо гор, на которые смотрела Хайди, я видел приморский лес, где росли дубы, пальмы и сосны. За лесом расстилалось таинственное болото, по нему змеилась протока. Небо уже окрашивалось в темно-синие и алые тона с вкраплениями оранжевого и мадженты. Последние минуты светового дня в первый мой день после возвращения на Дьюис.

Когда папа был маленьким, он жил в этой комнате. В ней по-прежнему лежали его вещи. Теперь комната стала моей. Я разложил сумку – вот и мои вещи на прежних местах. Повесил одежду в крашеный деревянный шкаф, подошел к книжным полкам, провел пальцем по корешкам зачитанных книг. Бывшие папины, но за прошлое лето я успел многие из них прочитать.

А еще тут были наши журналы наблюдений. Прошлым летом Хани подарила мне тетрадку, я вырывал из нее страницы и писал папе письма в госпиталь. Он их все сохранил и переплел в кожу – такие же журналы были и у него в детстве. Теперь мой собственный журнал в кожаном переплете стоял рядом с папиными.

Я рассмеялся, вспомнив, как вытянулось у папы лицо, когда Хани сказала, что этим летом нам снова придется вести журналы. По-моему, она молодец. Будет здорово делать что-то с папой вместе. Весь последний учебный год мы с ним почти все время были рядом. Вот только не припомню, чтобы мы занимались чем-то интересным. Что там сказала Хани? Для природы мы все – дети.

Вечером я лежал в постели, подложив руки под голову; я зевнул, вспоминая, каким интересным выдался этот день. Веки отяжелели, я смотрел наружу через большое круглое окно. Этот час был одним из моих любимых. Снаружи стемнело, можно глядеть в небо, выяснять, какая сейчас фаза луны, показались ли звезды, наползают ли облака.

Возвращаясь на остров, я думал: хорошо бы все осталось в точности таким же, каким было в момент моего отъезда в прошлом августе. Однако многое изменилось. Главная перемена – интернет. А еще в бабушкином доме стало чище. Мне казалось, что в этой чистоте отражается новообретенное счастье Хани. Даже Мейсон с Лоуви выглядели другими, более взрослыми. И это было странно, потому что я был уверен, что сам-то совсем не изменился.

И папа… Мама, уезжая на очередное задание, сказала, что она очень надеется – на острове папа снова станет собой. Ведь он там вырос. Но мне кажется, дело было не только в этом. Никто не произносил этого вслух, но мы все понимали: папа так и не смирился с тем, что у него больше нет ноги. И при мысли об этом у меня сжималось сердце.

Я шумно выдохнул. В полутьме последний раз обвел комнату взглядом. По крайней мере здесь, в моем убежище, все осталось как было.

Глава 3

Поиски сокровищ начинаются!

Я проснулся под громогласную перекличку птиц в кронах деревьев за моим круглым окном. Попытался уснуть снова, однако запах жареного бекона выманил меня из кровати. И тут я вспомнил: сегодня же совершенно особенный день! Быстренько оделся и подумал: «Операция “Поиск сокровищ” начинается»!

Мне страшно хотелось поскорее увидеть Лоуви и Мейсона. Я бегом спустился из лофта, и в нос мне снова ударил запах бекона. В животе громко заурчало. Ладно, все дела после завтрака.

– Доброе утро, соня! – приветствовала меня Хани, сидевшая за столом.

Папа, устроившийся рядом, высунул нос из книги.

– Доброе утро, рядовой, – сказал он, слегка улыбнувшись. Он был еще в пижаме.

И папа, и Хани заядлые читатели. У них всегда книга под рукой. Прошлым летом Хани только и делала, что читала. А вот наводить в доме порядок и готовить забывала. Теперь все стало по-другому. Бабушка была страшно занята: работа в Природоохранном центре, дела в Черепашьем отряде, уборка дома, приготовление еды для всех нас.

Мне было тяжело смотреть на сидящего папу. Раньше он всегда будил меня песней «Проснись и пой!». А кроме того, папа любил бегать и даже участвовал в триатлонах. Но после ранения он просто сидел на месте – почти все время. Говорил, что с протезом быстро устает, что ему тяжело, но мне почему-то казалось, что его просто больше ничего особо не интересует… в том числе и я.

– Я тебе кричала, чтобы ты приходил завтракать, но ты дрых без задних ног, – сообщила Хани. Постучала по тарелке рядом с собой. – Давай ешь. Я чуть не подралась с твоим папой – он пытался стащить последние кусочки бекона.

Я засунул хрустящий бекон в рот, но перед тем оторвал кусочек для Живчика – тот приветственно махал хвостом. Позавтракав, я надел рюкзак и отнес свою посуду в раковину.

– Пойду к Мейсону. Нам нужно спланировать поиски сокровищ.

– Не забудь дела по хозяйству, – напомнила Хани.

– Слушаюсь, мэм. – Я вытащил из мусорки два мешка, с обычным мусором и для переработки, их нужно было отнести в тележку.

– Да, Джейк, – крикнула мне вслед Хани, – можешь пользоваться подъемником, чтобы спускать мусор. Но только для этого, ясно? Хочу, чтобы ты больше двигался.

Я просиял.

– Спасибо, бабуль!

Поставил в тележку флягу для свежей воды, оба мешка с мусором. Я научился делать все дела быстро, чтобы потом бежать к друзьям. В прошлом году я научился водить тележку для гольфа, а в этом году уже водил свою собственную! Я сдал назад из-под толстых деревянных свай, на которых стоял дом. Собственно гаража у Хани не было. Только закрытая площадка, посыпанная гравием. Все дома на острове были подняты на этаж над землей либо на цементных блоках, либо на деревянных сваях – на случай наводнения. Приливная волна, которая накатывала в сильную бурю, была частью здешней жизни.

Первую остановку я сделал в Центре по приему и переработке мусора. Здорово было опять трястись по ухабам островных дорог. Дороги были сухие, пыльные, над головой сияло жаркое солнце, и все равно из всех летних месяцев июнь я любил сильнее всего, потому что днем еще не так припекало, как в конце июля и в августе. Вот тогда я возвращался домой весь мокрый от жары и влажности!

По дороге я высматривал разных животных – оленей, енотов и аллигаторов. Особенно меня интересовал Большой Ал. Здесь, на острове, если аллигатор решал перейти дорогу, все движение останавливалось. Однажды вечером прямо в свете моих фар дорогу перебежал койот.

В глаза бросилось что-то белое, я затормозил, чтобы вглядеться. На ветку сосны, на высоте метров пять, приземлилась крупная птица. Я видел, что в длинных когтях она держит какую-то несчастную рыбину. Птица подняла белую голову и уставилась на меня почти вызывающе, расправив темно-бурые крылья.

– Отличный улов, – похвалил я скопу[4] и поехал дальше.

Я избавился от мусора, забрал почту, набрал воды и вернулся в «Птичье Гнездо». Затащив воду наверх, снова двинулся к выходу. Мне страшно хотелось повидаться с друзьями. Папа так и не снял пижаму, сидел в кресле и читал.

– Пойду повидаюсь с Мейсоном и Лоуви! – крикнул я ему.

Папа молча махнул рукой, даже не подняв головы.

Я шумно выдохнул, свистнул Живчику. Он, к моему удивлению, не подбежал на зов. Остановился точно между мною и папой, будто бы сомневаясь. Повернул голову, посмотрел на папу, заскулил.

– Давай, – тихо ответил ему я. Я знал: он, со своими чуткими собачьими ушами, точно меня услышит.

Живчик подбежал к папе и, негромко фыркнув, лег с ним рядом. Я смотрел, как папа опускает руку и гладит Живчика по спине – вроде как и не думая, что делает.

Дом, принадлежавший родителям Мейсона, был в два раза больше дома Хани, да и вообще одним из лучших на острове. Я ехал по гладкой, ухоженной подъездной дорожке, подмечая, что все кусты и деревья, пусть и дикорастущие, аккуратно подстрижены, ничто не задевает бока тележки, как у Хани. Меня не смущало, что Симмонсы богаче нас и у них такой отличный дом. Меня просто удивляло, как им удается нанять людей, которые специально приезжают на Дьюис на пароме, расчищают дорогу, держат дикую природу в повиновении. У нас дома за газоном следил я. Косил траву, расчищал подъездную дорожку. Сделал мысленную заметку: на этой же неделе заняться подъездом к дому Хани.

Дом Мейсона был ярко-белым, с двумя толстыми колоннами по бокам большого крыльца. Ко входной двери вела красивая лестница, на ней стояли огромные голубые горшки с пышными цветами. Когда я заходил в дом к Мейсону, мне всегда казалось, что я попал в журнал «Жизнь на Юге».

Я позвонил в звонок, и через две секунды дверь рывком распахнулась.

Мейсон раскраснелся.

– Наконец-то! Заходи. Лоуви скоро будет. – Он закрыл за мной дверь, одновременно отпихнув в сторону розовую игрушку. – Смотри под ноги.

Я с изумлением рассматривал дом Мейсона. Ух, как тут все изменилось! Прошлым летом их дом напоминал мне отель: безупречная чистота, белая мебель, повсюду цветы. А теперь он превратился в огромную детскую! Тут и там игрушки – раскиданы по полу, по диванам, одна даже валялась в цветочном горшке! На кухонном столе громоздилась грязная посуда, на диване лежала груда выстиранного белья. По всему дому разносился младенческий рев.

– С ней все в порядке?

Мейсон с отвращением махнул рукой.

– Да ну, она всегда так орет. – Он закатил глаза. – Спать хочет.

– Судя по голосу, не очень-то она устала, – заметил я.

Мейсон потряс головой, нагнулся, подобрал с пола цветной резиновый кубик.

– Поможешь их собрать? Мама сказала, что никуда меня не отпустит, пока я не наведу здесь порядок. – Он бросил кубик в корзинку для игрушек. – Она меня теперь постоянно припахивает.

Я поднял с пола несколько игрушек и тоже попытался зашвырнуть в корзинку. Мейсон рассмеялся и стал делать то же самое. Работа превратилась в игру! Мы наперегонки бросали игрушки – кто точнее попадет.

– Я победил! – закричал я.

– Поздравляю! За это будешь мне теперь помогать складывать полотенца, – ехидно объявил Мейсон.

– Да уж, достойная награда, – ответил я саркастически. – И как одна крошечная девчонка умудряется устроить такой беспорядок?

– Да вот умудряется. Ты даже не представляешь, сколько труда требует младенец. И сколько от него шума! – Он скривился.

Я еще ни разу не слышал, чтобы Мейсон вот так жаловался, и это тем более меня удивило, что прошлым летом он все время трещал о том, как рад, что у него скоро появится сестренка.

Только мы закончили, позвонили в дверь. Пришла Лоуви.

– Привет, народ. Что делать будем?

– Ты прямо вовремя, – пробурчал Мейсон, запуская Лоуви в дом.

Я подбежал к двери.

– Погоди. Пошли-ка отсюда, а то твоя мама тебе сейчас еще дел найдет.

– Правильно мыслишь. – Мейсон быстренько написал маме записку, прикрепил ее к холодильнику. – Вперед!

Мы со смехом неслись вниз по лестнице к своим тележкам. Мейсон запрыгнул ко мне.

– А где Живчик? – спросила Лоуви.

– Дома остался, с папой. Ну? – Я положил руки на руль. – Куда едем?

– Давайте на наше место на пляже, – предложил Мейсон. – Я еще не видел океан.

Лоуви залезла ко мне на заднее сиденье, перегнулась вперед.

– Вас обоих ждет сюрприз.

На ухабистом проселке мы встретили лишь несколько тележек для гольфа. Казалось, что мы единственные люди в этом диком месте.

Мы по очереди рассказывали о событиях прошедшего года, смеялись, подшучивали друг над другом. Как обычно. Глядя друзьям в лица, я понимал, что и они очень довольны тем, что мы опять вместе. Но я, наверное, радовался сильнее всех. Новая школа, мамины отъезды на задания, папа в депрессии – по друзьям я скучал очень сильно, хотя и не хотел им об этом говорить.

– Стоп. Сверни туда! – крикнула с заднего сиденья Лоуви. Мы так заговорились, что я едва не проскочил мимо указателя: «Пляж с древними дюнами».

Дорожка, бежавшая вдоль песчаного пляжа, оказалась совсем неровной – на ней повсюду торчали корни. Но вот мы добрались до деревянного настила, проложенного через заболоченный участок. Из бурой воды торчали высокие стебли цветов и пни. Наконец мы доехали до беседки. Это было наше любимое место для встреч, после Природоохранного центра. Кроме того, именно здесь прошлым летом проходила бесславная операция «Койот». Грустно было видеть, что белая краска на беседке совсем облупилась, сетка кое-где порвалась по углам и хлопала на ветру.

– Почему она так? – спросил я.

– Шторма. Погоди, сейчас увидишь, что дальше! – сказала Лоуви и понеслась по настилу.

– Убежала… – сказал Мейсон и припустил следом.

Мы мчались за Лоуви, наблюдая, как она ловко перепрыгивает через дырки в настиле. Мы следовали ее примеру, неслись мимо небольших дюн, заросших морским овсом, желтыми примулами и другими дикими цветами. Выскочили на пляж. Над океаном распахнулось огромное небо, и я невольно почувствовал, как сердце встрепенулось в груди. Мейсон проскочил мимо, я рванул вдогонку. Мы все втроем встали плечом к плечу, обводя взглядом пустынный пляж.

Я стоял на знакомом пляже, но все выглядело странно непривычным. Природа как бы переставила мебель в своем доме. Некоторых небольших дюн, которые я запомнил с прошлого года, больше не было вовсе. Черта прибоя оказалась ближе, чем раньше. Пляж казался меньше.

– У меня было точно такое же выражение лица, когда я это увидела несколько недель назад, – сказала Лоуви. – А вы бы поглядели на другие подходы к пляжам. Дорожку к Скопам смыло полностью.

– Но что здесь произошло? – удивился я.

– Уровень моря поднялся, – объяснил Мейсон, когда мы зашагали к воде.

Я знал, что у нашего ходячего Гугла обязательно найдется ответ. Меня это в Мейсоне страшно впечатляло. Он знал хоть что-то почти обо всем.

– Я что-то такое слышал в школе, – произнес я.

– Наводнения стали чаще и сильнее, – заметила Лоуви. – Если в Чарльстоне гроза, то всё заливает, приходится плавать по улицам на каноэ. А здесь, на островах, исчезают пляжи.

Я посмотрел на воду. Волны мягко набегали и уходили, океан напоминал большого дышащего зверя. Трудно было даже представить себе его мощь, когда он встрепенется и начнет пожирать берега.

Мейсон кивнул в сторону дорожки вдоль пляжа.

– А мы тут не одни.

Я обернулся и увидел какого-то дядьку в порыжевшей камуфляжной шляпе, низко надвинутой на лоб. Он шел в нашу сторону медленной нетвердой походкой. Выглядел он даже старше Хани и слегка горбился. В руке держал какой-то металлический прибор.

– Это то, что я думаю? – спросил я, зорко вглядываясь.

– Ух ты, – восторженно произнес Мейсон. – Это металлоискатель.

Прямо на наших глазах старик подошел к берегу, немножко повозился со своим прибором. К металлической палке крепился круглый сканер. Старик взял палку обеими руками, вытянул перед собой и двинулся дальше. Действовал он очень сосредоточенно, голову наклонил низко и не отводил взгляда от прибора. Вперед-назад, вправо-влево, он медленно методично водил металлоискателем в нескольких сантиметрах над песком.

– Это наверняка он и есть! – повернулся я к Лоуви. Она озадаченно поглядела на меня, а я пояснил: – Ну, тот, про которого писали в газете.

Лоуви сделала несколько шагов вперед, прищурилась. Потом снова повернулась к нам, жестом подзывая подойти поближе.

– Да! – произнесла она взволнованным шепотом. – Он самый!

– Искатель сокровищ? – спросил, подходя, Мейсон.

Когда Лоуви кивнула, мы все разом повернулись и стали наблюдать за стариком.

– Бинокль, – попросил я, постучав Мейсона по плечу.

Мейсон снял с шеи бинокль, передал мне. Я поднес его к глазам, настроил, навел на мистера Мейнарда.

На нем были летные очки – зеркальные, которые отражают солнечный свет. Из-под шортов цвета хаки торчали худые коленки, а ниже были натянуты белые гольфы. Вглядевшись, я различил множество красных шрамов, которые сползали по левой стороне щеки и скрывались под белой рубашкой с коротким рукавом.

– Он, похоже, поцарапался, – заметил я негромко.

– Дай посмотреть, – попросил Мейсон, протягивая руку.

Я вернул ему бинокль, Мейсон поднес его к глазам.

– Ух ты… – Он передал бинокль Лоуви. – Это шрамы от ожогов.

Лоуви тоже вгляделась в старика, потом медленно опустила руки.

– Это точно мистер Мейнард. Гарольд Мейнард. Взрослые его зовут Гарри. – Лоуви говорила тихо, а мы все делали вид, что высматриваем что-то в воде. – Он живет рядом с моей тетей Сисси. Загадочный человек. Ни с кем не общается. Она мне однажды сказала…

– Гляди-ка, – прервал ее я. – Он остановился. Похоже, что-то нашел.

Лоуви передала мне бинокль, я стал смотреть, как мистер Мейнард остановил металлоискатель в одной точке. Потом отставил его в сторону, медленно опустился на колени, стал разгребать песок.

– Что-то выкапывает, – пояснил Мейсон – шепот его звенел от возбуждения.

– Если он сейчас найдет остатки клада, я умру, – объявил я с тихим стоном.

– Ш‐ш-ш, – шикнула на меня Лоуви. – Что ты видишь, Джейк?

Я еще раз посмотрел в бинокль.

– Вытаскивает что-то из песка.

Мейсон шумно втянул воздух, я почувствовал, как Лоуви схватила меня за плечо. А потом я тихо хихикнул.

– Что? – спросила она.

– Банка из-под колы, – сообщил я, опуская бинокль.

Мейсон зажал рот рукой, стараясь не расхохотаться.

– Так что наш клад никуда не делся, – произнес я уверенно.

– Пока, – поддразнила меня Лоуви. – Ты посмотри на него. Ищет дальше. Ходит там все время. Не бросает это дело. Тетя Сисси говорит, у него весь дом набит сокровищами и древними диковинками. Он забирает себе все, что вымыло на берег.

– Глядите, он еще что-то достал! – воскликнул я, глядя в бинокль.

Мистер Мейнард снова остановился, нагнулся, стал копать. Мы подошли поближе – рассмотреть, что он скребет острием своей лопатки. Затаили дыхание, когда он отложил лопатку и стал действовать руками. Что-то выхватил из сыпучего песка – совсем маленькое, не разглядеть. Тщательно рассмотрел, засунул в карман рубашки. Рубашка надулась под порывом ветра, который разметал и пряди его волос.

– Нашел еще одну монету? – прошептал я. Любопытство просто зашкаливало.

– Пошли узнаем, – решил Мейсон, делая шаг вперед.

Однако Лоуви потянула его обратно.

– Не надо. Он не любит… короче, никого не любит, – сказала она. – Тетя Сисси мне велела к нему не лезть.

Старый мистер Мейнард медленно, осторожно встал на ноги. А потом вдруг резко повернул голову и уставился в нашу сторону, как будто чутье подсказало ему, что за ним подглядывают. А мы и правда подглядывали! Его бледно-голубые глаза уставились мне прямо в лицо. Я втянул воздух – мне было ужасно стыдно, что меня застукали на подглядывании. Тут же отвернулся и сделал вид, что заметил что-то интересное в лужице, оставшейся после отлива. Мейсон с Лоуви последовали моему примеру.

– Он все заметил, – произнес я совсем тихо.

– Блин… – пробормотал Мейсон, застыв со мной рядом.

– Так и смотрит на нас? – прошептал я.

Мейсон оглянулся через плечо.

– Угу.

Ситуация возникла патовая. Старик стоял и смотрел, а мы стояли и делали вид, что ничего не замечаем. По моим сандалиям ползали муравьи, я боялся, что меня покусают. Но я все равно не шевелился.

Через некоторое время старику, видимо, все это надоело, потому что он пошел дальше вдоль самой кромки прибоя, поводя металлоискателем вправо и влево.

– Пошли, – сказал я и сорвался с места: несся вдоль пляжа, каблуки зарывались в песок. Мейсон с Лоуви бежали следом. Мы домчались до тележки и прислонились к ней, тяжело дыша.

– Что скажете про этого типа? – осведомился Мейсон, когда снова смог говорить. – У меня от него мурашки по коже.

– Думаешь, он рассердился на нас за то, что мы за ним следили? – поинтересовался я, вытирая пот со лба.

– А то нет! – заявил Мейсон. – Он же искал клады. Больно ему надо, чтобы мы за ним шпионили. Вдруг найдет что-то ценное.

Я подумал про зловещие шрамы – откуда, интересно, они у него?

– А вы не думаете, что он… ну, не знаю… опасный? В смысле, а вдруг мы найдем сокровища? – пробормотал я сбивчиво.

Мейсон не ответил, но глаза у него расширились.

– Мне кажется, он… страшный, – медленно выговорила Лоуви.

– Во-во. Прямо настоящий Страшила, – согласился с ней Мейсон.

Я кивнул и обернулся еще раз посмотреть на старика – отсюда, с настила, это казалось безопасным. Он успел уйти довольно далеко, я разглядел лишь его худощавую фигуру.

– Интересно, что он там нашел.

– Может, еще одну монету? – предположила Лоуви.

– Возможно. – Мейсон фыркнул. – А может, еще одну консервную банку.

Я воодушевился. Нет, не собираюсь я отказываться от поиска сокровищ.

– Народ, вы же хотите этим летом найти сокровища?

– Конечно, – кивнула Лоуви. Судя по виду, ее удивил мой вопрос.

Мейсон скривился.

– А то!

Я с ухмылкой запрыгнул в тележку.

– Тогда поиски сокровищ начинаются!

Глава 4

Найти корни своего рода – все равно что найти сокровище

Мы во весь опор помчались обратно в Природоохранный центр. Я влетел на парковку и ударил по тормозам, прямо встал на них обеими ногами. Мы с заносом остановились: из-под колес полетел гравий, вспугнув нескольких птичек – они вспорхнули на ближайшее дерево. Мы, смеясь, потопали вверх по деревянным ступенькам.

– О, вот и наша кавалерия! – воскликнула Хани, когда мы ворвались внутрь. – Откуда такая спешка, ребятки?

– Привет, Хани! – крикнул я, сбрасывая с плеч рюкзак. – Мы ищем сокровища.

Я подобрался к квадратному деревянному столику в углу. Там, у окна, Хани устроила небольшой уголок для посетителей, но на деле предназначался он Островитянам. Хани знала, что мы очень любим там сидеть, делать записи в журналах, искать в определителях животных и птиц, просто общаться. Вдоль стен в этом уголке стояли разные справочники, а нам он казался очень укромным. У нас вроде как появился собственный штаб.

Лоуви присела на краешек стула, подавшись вперед от возбуждения. Мейсон сбросил рюкзак на пол и пододвинул к себе стул. Ножки заскрипели по деревянному полу, а сам Мейсон не сводил с нас взгляда.

– Предлагаю, – сказал я, стукнув ладонью по столу, – приступить к операции «Поиск сокровищ».

– Погоди! – воскликнула Лоуви и нагнулась, чтобы вытащить из рюкзака свой журнал. Моим друзьям Хани подарила такие же тетрадки, как и мне. У Мейсона она была синей, у Лоуви – зеленой. Лоуви открыла тетрадку, щелкнула шариковой ручкой. – Так, я готова.

– Нужно все продумать, – начал я. – Помните, когда мы проводили операцию «Койот», мы почитали про койотов, разобрались, что нужно сделать, чтобы защитить от них черепашье гнездо? – Друзья кивнули, а я продолжил: – Мне кажется, нам нужно побольше узнать про пиратов.

– Точно! – сообразил Мейсон. – Тогда мы быстро поймем, где находится их клад. А в противном случае придется перерыть весь остров.

Лоуви хихикнула и написала: «Что нам понадобится».

– Так, первое, что нам нужно достать, – книгу про пиратов.

– Не просто про пиратов, – уточнил я. – А про пиратов Южной Каролины.

– Да, но ведь золотой дублон нашли именно здесь. На острове Дьюис, – напомнил Мейсон.

– Погодите-ка! – Лоуви вскочила со стула и умчалась в другой конец зала.

– Да уж. – Мейсон покачал головой. – Двигаться медленно она у нас не умеет.

Я рассмеялся, потому что это чистая правда. Лоуви у нас настоящая ракета, сгусток энергии и познаний об острове. Поэтому с ней всегда так здорово. Из нас троих она тоньше всего чувствует природу. Думаю, потому что она выросла на Айл-де-Палмс и летом каждый день гоняла оттуда на катере к своей тете Сисси, потому что мама ее была на работе. А мы с Мейсоном были городскими и приезжали на остров только летом. Мейсон был родом из Атланты. А я – с военно-воздушной базы Макгвайр в Нью-Джерси.

Лоуви примчалась обратно с книгой в руке.

– Так, слушайте. Тут все ужасно интересно.

Она перелистала страницы и начала читать.

Черная Борода был одним из самых свирепых пиратов в истории. На самом деле его звали Эдвард Тич, он родился в Англии. Ростом он был под сто девяносто сантиметров. Прозвище свое получил по бороде, которая начиналась от бровей и доходила до пояса. Как считается, он заплетал ее в косички.

– Класс! – Глаза у Мейсона блеснули.

Хани подошла поближе, в руке у нее была еще одна книжка.

– А еще говорят, что в свою косматую бороду он запихивал зажженные запалы, оттуда валил дым, из-за чего пират казался совсем уж страшным.

– Ничего себе! – воскликнули мы хором.

– Он, похоже, был таким же хитроумным, как капитан Джек Воробей[5], – заметила Лоуви.

– Ты ведь знаешь, что капитан Воробей – не настоящий пират? – уточнил Мейсон.

Лоуви вздернула подбородок.

– А то. Но у него тоже были косички в бороде и все такое…

Мне захотелось закатить глаза. Лоуви с Мейсоном спорили постоянно.

– А там в книге не сказано, где может быть спрятан его клад? – поинтересовался я.

Лоуви принялась листать свою книгу, а Хани открыла свою.

– А вот, – встрепенулась Хани. – Это вас, пожалуй, заинтересует.

Она прокашлялась и стала читать:

В начале июня 1718 года Черная Борода прибыл ко входу в гавань Чарльстона; на его четырех судах находилось больше четырехсот пиратов.

– Ух ты! – воскликнул Мейсон. – Прямо целая армия пиратов!

Хани кивнула, и я сразу понял, что ей понравилась реакция Мейсона.

– Вы только представьте себе, – сказала она и продолжила:

Черная Борода осадил гавань Чарльстона. Более того, он захватывал каждое судно, пытавшееся войти в гавань или выйти наружу. Это было одно из самых масштабных нападений пиратов на американское побережье.

Хани закрыла книгу, глаза ее сверкали.

– Идите за мной, ребятки.

Мы вскочили с мест и приблизились к стене – почти всю ее занимало большое панно. Там был показан остров Дьюис, в большом масштабе, и в маленьком – то, что находится неподалеку: Айл-де-Палмс, остров Салливана и гавань Чарльстона. Хани с друзьями долго трудились над этим панно. Рядом висел коллаж из фотографий – изображения разных животных, сфотографированных фотоловушками.

– А сколько у вас фотоловушек? – поинтересовался Мейсон.

– Не так много. Мы ставим их только там, где нужно приглядывать за дикими животными. И за четвероногими, и за двуногими, – уточнила Хани, подмигнув.

Хани успела воткнуть в настенную карту-панно булавки, пометив местонахождение всех черепашьих гнезд, места, где видели койотов и других животных, и даже точку, где в последний раз прохлаждался Большой Ал.

Я гордился своей бабушкой. Хани прекрасно справлялась с обязанностями библиотекаря Природоохранного центра. Полутемную и захламленную комнатушку она превратила в уютное пространство. Помещение стало светлым и жизнерадостным – таким же, как сама Хани. Я подумал: а ведь бывают в жизни перемены и к лучшему.

Мы сгрудились вокруг Хани, она указала на панно.

– Начнем с того, что нам уже известно, – произнесла она. – Черная Борода покинул Чарльстон с богатой добычей и направился в Северную Каролину. Давайте за ним проследим. – Бабушка провела пальцем вдоль берега гавани Чарльстона, потом по воде, через барьерные острова. Опустила локоть. – У Черной Бороды была при себе богатая добыча, которую полагалось разделить с командой. Но он был пиратом самовлюбленным и кровожадным. Он хотел спрятать сокровище, чтобы ни с кем не делиться и чтобы никто у него ничего не украл. Ну… – Хани сложила руки на груди и обратилась к нам: – Если бы вы были пиратами и искали место, где можно спрятать часть сокровища, причем делали бы все это второпях, – куда бы вы направились? – Хани подняла указательный палец. – Не забывайте, что путь ваш лежит к северу.

Мы подошли поближе к панно, каждый прикидывал, как бы он поступил на месте капитана пиратов.

– Остров Салливан? – предположила Лоуви.

– Да, остров Салливан был первым на его пути, – подтвердила Хани. – И я слышала мнение, что клад закопан именно там. Может, так и есть. – Она повернулась к нам лицом. – Но вдумайтесь-ка. В начале восемнадцатого века, когда Черная Борода совершал свои набеги, остров Салливан был известен своими чумными бараками.

– Чумными бараками? Там держали больных? – От одной мысли об этом меня бросило в дрожь.

Хани прислонилась к своему рабочему столу.

– Не совсем. Дело в том, что инфекционных болезней первые колонисты боялись больше всего на свете. Сильнее всех войн и ураганов. В гавань Чарльстона одно за другим входили суда с невольниками. Вот на острове Салливан и понастроили лачуг, там рабов держали в карантине, а потом перевозили в Чарльстон на невольничий рынок[6]. – Хани помолчала и угрюмо добавила: – На острове Салливан прошли карантин около двухсот тысяч рабов.

Я плюхнулся на стул – такая цифра меня ошеломила. Про рабовладение и Гражданскую войну нам рассказывали в школе. Но при мысли, что все это происходило всего километрах в пятнадцати отсюда, я почувствовал, что история оживает. Честно. У меня екнуло сердце.

Мейсон сидел молча, нахмурившись.

– Семья моей мамы живет в Южной Каролине очень, очень давно. Она сказала, что в новом музее ей помогают выяснить, кем были ее предки.

– Тесса про это упоминала. И твоя мама не одна такая. Отслеживание истории семей – важная часть нашей музейной работы. Судьба предков почти восьмидесяти процентов афроамериканцев так или иначе связана с портом Чарльстона. Там строят новый Международный афроамериканский музей, и это очень важно. Многие семейные тайны будут раскрыты!

– Найти корни своего рода – все равно что найти сокровище, – заметила Лоуви. – Важно знать про свое происхождение. Все, и плохое, и хорошее.

Я посмотрел на Лоуви и понял, что она думает про своего папу, который сидит в тюрьме. Сделал мысленную заметку: узнать, получила ли она от него письмо.

– Кстати, о сокровищах… – Хани постучала по карте ногтем, привлекая наше внимание. – Мы пока так и не выяснили, где Черная Борода мог зарыть свой клад.

Мне было страшно интересно, я подошел к карте поближе и стал ее рассматривать, подперев подбородок ладонью. Мейсон с Лоуви сделали то же самое. Мы стояли плечом к плечу и смотрели вверх.

Я заговорил первым.

– Мне кажется, если Черная Борода знал, что в лачугах на острове Салливан живут рабы, помещенные в карантин, он бы вряд ли туда сунулся.

– Да и на Айл-де-Палмз тоже, – добавила Лоуви. – Ведь два этих острова совсем рядом. И потом, там иногда швартовались другие суда. А ему не нужны были свидетели.

– Я понял! – выкрикнул Мейсон. Подошел к панно, указал пальцем дальше к северу. – Если его не устроили два этих острова, то следующий за ними…

– Дьюис! – закончили мы все хором.

– Бинго. – Лоуви повернулась к нам, брови ее выгнулись дугой. – То есть не исключено, что клад действительно на Дьюисе.

– Правильно рассуждаешь, – похвалила ее Хани. Она подошла к одной из книжных полок, взяла с нее несколько листов бумаги. – Вот вам карта острова, – пояснила она, раздавая нам распечатки.

Это была обыкновенная карта, какую давали всем посетителям.

– Спасибо, Хани! – поблагодарил я, и мы все помчались обратно к своему столу. – Нам очень не хватало карты!

– Так, давайте всё распланируем, – предложил Мейсон, сам не свой от нетерпения.

Лоуви вытащила свою тетрадку и, проговаривая слова вслух, начала записывать под рубрикой «Что нам понадобится»:

– Во-первых, книги про пиратов. Есть. Во-вторых, карта острова. Есть. – Она постучала карандашом по столу. – Что еще?

Мейсон подался вперед.

– Я знаю, без чего нам не обойтись. – Его темные глаза сверкнули. – Без металлоискателя!

Глава 5

В команде положено по очереди

На главном причале в неподвижном воздухе звенели цикады. Так звучит лето на Юге.

– Ты уверен, что посылку привезут именно сегодня? – спросила Лоуви, рассеянно бросая ракушки улиток с деревянного настила в воду.

– Да, – фыркнув, подтвердил Мейсон. Он на этот вопрос отвечал уже как минимум дважды. – Мама показала мне уведомление, там говорилось, что привезут сегодня утром. – Он вытер пот с лица рукавом.

Я прищурился, не идет ли паром. Влажность в тот день висела как на болоте. Полуденное солнце поднялось в зенит, и даже в тени по шее прокатывались волны зноя. Предыдущим паромом посылку не привезли, и мы дожидались уже почти час.

– Только бы она на этом оказалась. А то я вообще растаю.

Лоуви вскочила, выбросила руку вперед.

– Я его вижу!

Белый двухпалубный паром пришел строго по расписанию. Пришвартовался, как швартовался каждый час, привозя семейства, гостей, строителей, продукты – и посылки.

Живчик помчался по причалу и замахал хвостом, когда старший помощник спрыгнул на землю, чтобы привязать швартов. Мы стояли в конце настила и ждали, когда все пассажиры сойдут на берег. И вот наконец помощник вручил Мейсону посылку, на которой значилось его имя. Мейсон от волнения сперва облапил посылку, а потом поднял над головой, как настоящий трофей.

– Встречаемся в Природоохранном центре! – крикнул я, и мы помчались к своим тележкам. Живчик запрыгнул на свое место со мной рядом, и мы тут же сорвались с места. Собрались у своего стола за книжным шкафом, то есть в Штабе островитян. Мейсон торопливо вскрыл посылку, а потом разочарованно протянул:

– Здесь все по частям.

– Мда, выглядит сложно, – заметил я, разглядывая сотню мелких деталей, которые нужно было собрать.

Лоуви пошарила в коробке и обнаружила инструкцию. Мы разложили ее на столе.

– Не переживайте, справимся. Просто нужно следовать указаниям.

– Я знаю, где у Хани лежат инструменты, – добавил я. Вытащил их из подсобки, примчался обратно. Достал отвертку. – Ничего страшного. Справимся.

Мейсон почесал в затылке, потом сел за стол и начал читать инструкцию.

– Тут хотя бы картинки есть, – заметил он, вглядываясь. – Вроде как понятные.

– С чего начнем? – спросила, подаваясь вперед, Лоуви.

Мы стали собирать прибор по шагам. У меня очень неплохо получалось подгонять одно к другому, и мы все улыбались, радуясь общим успехам. Я видел, что Лоуви с Мейсоном тоже начинают понимать, что к чему.

– А где ты так научился сборке? – поинтересовался Мейсон.

Я пожал плечами.

– У папы. Он у нас очень рукастый, любит все делать сам. Многому меня научил.

– А мой папа хорошо справляется с делами по хозяйству, – похвасталась Лоуви. – Говорит, с моей мамой не посидишь без дела.

Мейсон рассмеялся, качнул головой.

– А мой папа зовет на помощь кого порукастее.

Я вспомнил, сколько раз папа звал меня помочь ему с домашними делами, рассказывал, как называется какой инструмент, как им пользоваться. Но это было до ранения. С тех пор он почти ничего не делал по дому, и я с уколом боли подумал, что и моего хозяйственного папы мне тоже очень не хватает.

Я посмотрел на Лоуви – она внимательно читала инструкцию.

– А ты получила письмо от… – Я запнулся, потому что забыл имя. – От своего биологического отца? Он тебе ответил?

Ее руки, бегавшие по листам бумаги, замерли. Чуть помолчав, она качнула головой.

– Давай сейчас не будем про это. – Она подняла голову и взглядом попросила меня не настаивать. – Хорошо?

Я стал старательнее прежнего затягивать винт.

– Ну конечно.

Щеки у меня горели; Мейсон молчал. Мне совсем не хотелось смущать Лоуви. Оказывается, проблемы с папой были не только у меня. Нужно не забыть и снова задать тот же вопрос позднее, когда Лоуви созреет для разговора.

– Ну, вроде готово, – сказал я, распрямляясь.

– Молодцы, Островитяне! – похвалила нас Лоуви.

Мейсон взял металлоискатель в руку, осмотрел.

– С виду отличная штука, – одобрил он. – Давайте ее опробуем.

– Операция «Поиск сокровищ» началась! – выкрикнул я, стукнувшись кулаками сперва с Мейсоном, потом с Лоуви.

Солнце превратилось в огненный шар высоко в небе, жара накатывала волнами. Впереди расстилался океан – прохладный, манящий. Был отлив, пляж тянулся далеко-далеко. Мейсон шел впереди, не сводя глаз с металлоискателя. Я чувствовал, как капли пота сползают по позвоночнику, и с тоской поглядывал на воду. Очень хотелось с разбегу броситься в волны. Но перед нами стояла важная задача.

Мы с Лоуви шагали за Мейсоном, который двигался вдоль кромки прибоя – там, куда волны могли вынести сокровища. Ему хватало сил держать металлоискатель одной рукой, он шел, слегка подавшись вперед, методично поводя длинным прибором в нескольких сантиметрах над песком.

– Сегодня даже ветерка нет! – Лоуви обмахивалась рукой. – Жесть полная.

Мейсон остановился, колебания металлоискателя уменьшились. Мы с Лоуви замерли, готовые действовать.

– Ложная тревога! – выкрикнул Мейсон, не отводя глаз от земли.

– Он похож на Живчика, когда тот что-то вынюхивает, – заметил я с усмешкой. – Такой же сосредоточенный.

Лоуви хихикнула.

– Да, этого ничем не остановишь. Ну вообще ничем…

– Точно.

Едва ли не больше всего я ценил в Мейсоне упорство. Но сегодня он превзошел самого себя. Может, дело было в жаре, но мы с Лоуви начинали раздражаться.

Я видел, что на светло-зеленой футболке Мейсона – он из нее явно вырос – проступили пятна пота. Под тесной футболкой широкие плечи казались еще шире, а еще сквозь нее были видны бугры мышц. Этим летом Мейсон казался выше и мощнее, чем прошлым.

«Так нечестно», – подумал я, посмотрев на себя. Такой же мелкий и тощий, как раньше, все жду рывка роста.

– Во, смотри, Джейк. – Лоуви похлопала меня по руке. – И считай, – бросила она через плечо, сделала несколько шагов вприпрыжку, потом пошла колесом по влажному песку, в шортах и желтом закрытом купальнике. Она напоминала яркую морскую звезду, которая катилась по пляжу, раскинув загорелые руки и ноги. Я невольно улыбнулся. Когда Лоуви, подпрыгнув, остановилась и повернулась ко мне, я вдруг заметил, что волосы у нее завязаны в хвост, а не заплетены в косу, как раньше. Она перекинула их через плечо и улыбнулась мне во весь рот.

– И сколько раз было? – крикнула она.

– Э‐э… прости! Сбился! – крикнул я в ответ, сказав неправду, потому что вообще забыл посчитать. Просто отвлекся на такую мысль: «Лоуви не только самая классная из всех девчонок, но еще и самая симпатичная».

– Ну спасибо, удружил, – поддразнила она меня. – Эй, народ! Купаться будем? Уж больно сегодня жарко.

Я не успел ответить – раздался голос Мейсона:

– Люди! Живо сюда! Что-то есть!

Носком резинового шлепанца он начертил в твердом мокром песке небольшой круг, показывая, где искать.

– Прибор тут прямо зашкалило!

Мы с Лоуви подбежали, бухнулись на колени. Принялись разрывать песок пальцами. Было больно.

– Не, так не пойдет. Я сейчас! – Лоуви вскочила и ринулась в прибой. Тут же вернулась, вручила мне ракушку. – Этим давай. Идеальная лопата, созданная самой природой.

Я признал раковину-гребенку, которой часто пользовались члены Черепашьего патруля. Именно ею откапывали черепашьи гнезда. Теперь дело пошло куда лучше.

– Есть!

Мейсон с Лоуви замерли, глядя на меня.

Я гордо поднял первое обнаруженное нами сокровище.

Лоуви захихикала.

– Супер, – прокомментировал Мейсон и закатил глаза.

Я взглянул на нашу находку, плечи повисли. Крышка от банки с газировкой.

– Мы ничем не лучше Страшилы. – Я бросил крышку через плечо.

– Не смей мусорить. – Лоуви подняла железку и засунула в карман шортов.

– Все равно хороший знак, – заметил Мейсон. – Значит, металлоискатель работает.

– Точно, – поддержала его Лоуви. – А ведь у нас сегодня только первая попытка! Будут нам сокровища, красавчики!

– Кто б сомневался! – ответил я.

– Дай и другому пирату попробовать, – добавила Лоуви и потянулась к прибору.

Мейсон тут же отвел его в сторону.

– Ну ты чего, Мейсон? – взмолилась она – впрочем, довольно резким тоном. – Ты с ним уже минут пятнадцать играешь.

– Дам. Но не сразу, – ответил Мейсон, снова надевая наушники. – Я как раз приспособился.

Лоуви с недовольной гримасой опустила руку. Мы молча следовали за Мейсоном, и я почувствовал, что между нами возникло незнакомое напряжение. Лоуви была права. Мейсон не хотел делиться металлоискателем, но на самом-то деле прибор принадлежал ему. Вроде бы честно, что ему дали попробовать первым.

Мейсон орудовал прибором еще минут пятнадцать. Нашел парочку мелких монеток, ржавый гвоздь, половинку ножниц. Вытер пот со лба – похоже, ему наконец надоело.

– Так себе сокровища, – протянул он разочарованно.

– Ну, можно теперь и мне? – запальчиво осведомилась Лоуви.

Мейсон помрачнел – я видел, что ему по-прежнему не хочется отдавать прибор.

– Ладно… Только на кнопки на панели не нажимай, ясно?

– Да-да, – ответила Лоуви, подходя с протянутой рукой. – Еще бы, мы за тобой следили всего-то, типа, полчаса.

Мейсон с явной неохотой отдал прибор Лоуви. Она сперва пританцовывала от волнения, потом сосредоточилась, вытерла ладони, взялась за ручку.

– Ты не так держишь, – тут же заявил Мейсон, выхватывая у нее металлоискатель. – Вот так надо. – Он показал ей, где должна находиться ладонь.

Лоуви, сосредоточенно нахмурившись, взяла прибор так, как показал Мейсон. А потом пошла вперед, помахивая им, будто метрономом.

Мейсон хлопнул себя ладонью по лбу.

– Ты все не так делаешь. Очень быстро двигаешься. Нужно медленно.

Лоуви шумно выдохнула.

– Ладно.

Я видел, что она начинает закипать.

– Эй, да все она нормально делает, – сказал я Мейсону.

Но он меня не услышал. Через несколько минут выкрикнул снова:

– Да куда ты бежишь? Медленно надо!

Лоуви резко остановилась, взглянула на Мейсона через плечо.

– Да отстань ты! Все время придираешься.

– Вот и нет. Это ты не слушаешь. И вообще, хватит с тебя. Пусть Джейк попробует.

– Да я только начала!

– Уже десять минут как.

– Ладно. – Лоуви поджала губы и сунула мне металлоискатель.

Никаких десяти минут не прошло, мне не нравилось, что они скандалят, поэтому я сказал:

– Да ладно, Лоуви, давай ты еще.

– Не хочу, – отрезала она, передавая мне прибор. А потом развернулась на пятках и без единого слова пошла прочь.

– Лоуви! – крикнул я ей в спину. – Вернись! Ну правда, давай ты еще попробуешь.

– Отстань от нее. Ничего с ней не будет, – буркнул Мейсон.

– В команде положено по очереди, – выпалил я в ответ.

– Ну, я ей и дал. А теперь твоя очередь. – И, явно удовлетворившись этим объяснением, он принялся мне объяснять, как нужно держать металлоискатель.

Я пытался делать как сказано, но меня очень сбивало то, что Лоуви обиделась и ушла. Я оглянулся и увидел, что она сидит на бревне и смотрит на океан. Руки скрещены на груди. Без Лоуви искать было совсем не так интересно. Я медленно поводил прибором справа налево, а Мейсон нависал надо мной, глядя на панель, где мигали лампочки и двигалась стрелка.

– Слушай, кончай дышать мне в затылок! – не выдержал я.

Мейсон отошел, но совсем чуть-чуть.

Я тоже начал терять терпение.

– Я знаю, что делаю, ясно?

И тут прибор вдруг запищал, я всмотрелся в песок.

– Там есть что-то! – Я повернулся к Лоуви, замахал рукой. – Что-то есть!

Лоуви вскочила и побежала на помощь, но Мейсон уже стоял на коленях и разрывал песок большой раковиной. Лоуви снова скрестила на груди руки, просто стояла и смотрела.

– Не знаю что, но больше предыдущего! – доложил Мейсон. А через миг вытащил сокровище. – Опять банка. – Он хмыкнул, подняв повыше очередную находку.

Я рассмеялся, обрадовавшись, что Мейсон тоже смеется. Лоуви смотрела на нас, но без всякого смеха. Даже без улыбки. Я поднял банку, пожал плечами.

– Я домой, – сообщила Лоуви и пошла прочь.

– Подожди. Я тебя подвезу. – Я всучил металлоискатель Мейсону.

– Да ладно. Сама дойду, – ответила она и двинулась к тропинке.

Я смотрел, как она идет, тяжело наступая на пятки, и гадал, на кого она злится: на Мейсона, на меня, на нас обоих?

– Может, попробуем с ней поговорить?

Мейсон не ответил. Он весь сосредоточился на металлоискателе, водил им по песку. Я почесал в затылке, глядя Лоуви вслед, но она уже скрылась из виду.

Не знаю, сколько еще мы проходили по берегу – отыскали парочку ржавых рыболовных крючков, еще монетку, сломанные солнечные очки. Самой лучшей находкой оказалась маленькая зеленая машинка. Я сидел на песке, сортируя все эти штуки. Мейсон – на корточках рядом.

– Будем собирать коллекцию, – предложил я. – А вдруг отыщем…

Мейсон оборвал меня:

– Знаешь этих типов? – И он указал подбородком на прибрежную тропинку.

Я поднял голову и увидел, что к нам направляются двое мальчишек. Примерно нашего возраста, может, чуть постарше. Оба в дорогой одежде, идут вразвалочку – я сразу вспомнил самых популярных ребят из нашей школы, которые вечно выпендривались и изображали из себя крутых.

– Нет. – Я вообще почти никого не знал на острове, да и ровесников наших здесь было всего ничего.

Мальчишки подошли поближе, и я заметил, что один из них ростом с Мейсона, но тощий. Густые светлые волосы падали на глаза – похоже, он специально их так уложил. Наверняка городской, подумал я. Потянулся к голове. Провел по короткому «армейскому» ежику – мы с папой каждое лето стриглись одинаково. Второй был полной противоположностью первому – низкорослый, коренастый. «Крепкий как стена» – так сказал бы папа. Черные волосы не подчинялись силе тяготения, торчали вверх и в стороны.

– Эй! – окликнул я их, слегка махнув рукой, стараясь выглядеть приветливо.

Они остановились в нескольких метрах от нас, и, хотя глаз их за темными очками было не видно, я почувствовал два ледяных взгляда.

– И че вы тут, горе-сыщики? – спросил высокий и засмеялся. Противным обидным смехом, от которого я стиснул зубы и почувствовал, как спина распрямилась сама собой.

– Мы не сыщики, – тут же возразил Мейсон. – Мы ищем… – Я пихнул его локтем, незачем говорить лишнее. – То есть пляж осматриваем.

Молодец, быстро соображает.

– А, в мусорщики готовитесь, – обронил длинный, засмеялся и хлопнул приятеля по спине.

Коротышка опустил солнечные очки, вглядываясь в наши находки.

– Фигня, – определил он, и оба зашагали дальше.

Шли, ржали, хлопали друг друга по плечам, а в промежутках до меня донеслось слово «чудики»; щеки вспыхнули.

– Козлы, – пробормотал я им в спину.

Мейсон останови меня:

– Да не обращай ты внимания на этих придурков. Вон, у нас тут проблема посерьезнее. – Он мотнул головой, и тут я увидел еще одного человека. И сразу признал его по широкополой камуфляжной шляпе. Резко втянул воздух.

– Ого, Страшила, – прошептал я.

– Причем к нам идет, – пробормотал Мейсон сквозь стиснутые зубы. – Нам крышка.

Я приноровил ритм дыхания к медленным, нетвердым шагам старика по песку.

– Эй, пацаны! – выкрикнул он, подходя. В одной руке он держал свой металлоискатель. В другой – нейлоновый мешочек. Когда он приблизился, я вгляделся в ладонь, которой он держал ручку. Кончиков двух пальцев не хватало, вся рука была в шрамах. У меня екнуло сердце, захотелось сбежать. – Зачем вам эта штуковина? – Он метнул взгляд на наш металлоискатель.

– Э‐э… мне его мама подарила, сэр. – Мейсон опустил голову и стал нажимать кнопки.

– Подарила, да?

– Да, сэр.

Страшила хмыкнул, оглядел сперва нас, а потом наши находки на песке. Я переминался с ноги на ногу, плохо понимая, что происходит.

Мейсон прочистил горло, глянул на меня в замешательстве.

Губы старика изогнулись в кривой ухмылке, и он пронзил нас недовольным взглядом.

– Клады ищете, да?

Мы тут же опустили глаза.

– Мы просто… ну, это… играем, – сказал я. – Э‐э… Мейсон, идем. Поздно уже.

– Угу, – кивнул Мейсон, выключая прибор.

– До свидания! – выпалили мы хором и помчались обратно в беседку. Не решаясь оглянуться.

Глава 6

Не суди о книге по обложке

Вечера в «Птичьем Гнезде» скоро стали моим самым любимым временем. Нам с папой и Хани было так хорошо вместе! Снаружи стрекотали цикады и кузнечики – хор то притихал, то снова пел в полный голос, мы будто слушали концерт насекомых.