Уездный Отаку
Глава 1. VR-провал и берестяной туториал
Сижу я, значит, на полу своей однушки, окружённый «храмом» моих святых реликвий – пустыми коробками от лапши быстрого приготовления и мангой. В комнату давно не заходило солнце, потому что окно уже полгода закрыто плакатом с персонажами из «Атаки титанов». В мои 26 лет это, наверное, должно было вызывать легкую тревогу у окружающих за моё ментальное здоровье, но пока вызывает только уважение к моему же упорному следованию неписаному кодексу правил типичного хикки.
– Ну что ж, – глубокомысленно бормочу я, подтягивая штаны с котиками. – Если не можешь быть героем – сделай вид, что стал им.
Да, есть у меня такая привычка – говорить с самим собой в пустой комнате. Нет, это не шиза (я уверен), а вид самоиронии.
А что, неплохо прозвучало. Мне бы сборники афоризмов писать. Но я больше технарь-любитель, а гуманитарий из меня нулевой.
А вообще, сегодня у меня важный день. Я доработал VR-шлем. Гордость всех одиноких отаку Москвы и лично моя. На столе рядом тихо и размеренно булькает чайник, теперь выполняющий роль источника питания. Великое достижение людей (из Китая) – с ним можно худо-бедно приготовить себе всё, что угодно, от чая (из Китая) до рамена (из того же Китая). А на изыски других кухонь я и не замахиваюсь.
Главное, чтобы он не перегорел раньше времени. А то в моей квартире и так уже которую неделю пучки проводов и светодиодные лампочки сверкают и мигают. Будто дают понять: либо сегодня я отправляюсь ставить рекорды в виртуальный мир, либо у меня в квартире сгорят пробки и чердак над моей квартирой. И ещё один чердак, но только мой собственный, на букву «п».
– Удачи нам обоим, друг мой, – говорю чайнику и надеваю на голову своё творение.
На шлеме чёрным маркером гордо выведены японские иероглифы. Если кто-то их прочитает, узнает, что написано там: «Картофельный самурай». Другие слова я просто не помню, а эти видел в последней серии любимого сериала. Филлерной, там главные герои устроили очередной праздник, а потом сериал ушел на хиатус.
Я чуть сдвигаю шлем на лоб, затем надеваю большие наушники. Я их покупал по скидке, они мне были несколько велики. Да и с дефектом, но где наш брат не пропадал – синяя изолента справилась со всеми неудобствами. Нажимаю пару кнопок, невольно задерживая дыхание.
В комнате становится тихо-тихо, как будто даже соседи затаили дыхание из солидарности со мной. Хотя нет, сосед из квартиры слева снова ругается на кота за то, что тот сходил мимо лотка и в его любимый тапок.
– Три, два, один… Поехали! – торжественно провозглашаю я, ради какого-то излишнего пафоса процитировав Гагарина, и жму кнопку включения.
И… Ничего.
– Твою мать, – даю я лаконичную и глубокомысленную оценку ситуации. Неожиданно слышу эхо своих слов. Вздрагиваю – откуда у меня в квартире эхо?
А, нет, это просто сосед сказал коту то же самое.
Может, кнопку заело? Любой русский человек знает – если лифт не отзывается, когда ты его вызвал, тыкай кнопку до посинения, тогда и сработает (но это не точно).
Решаю так же поступить и с кнопкой шлема.
VR-очки сначала по-прежнему молчат. Потом внутри что-то приятно шипит, похоже на шепоток вайфу, зовущей меня в прекрасный анимешный мир. Ну вот, говорил же, заработает!
Сердце ускоряется от предвкушения.
Экран темнеет, вспыхивает приветственная заставка. Женский голос ласково сообщает:
– Добро пожаловать, герой!
«Ну наконец-то! Сейчас начнётся моя счастливая жизнь в фэнтези с вожделенной тян!» – ликую я внутри.
– Выберите жанр, – мягко продолжает голос.
– Фэнтези, разумеется! И побольше эльфиек! – гордо провозглашаю я.
VR зависает на секунду. Слышу нервный треск в районе чайника.
– Ой, давай без глупостей! – быстро бормочу я. Не хочу, чтобы они друг друга (и меня) коротнули.
Голос программы звучит менее уверенно:
– Ошибка. Повторите выбор жанра.
– Фэнтези! Магия! Эльфийки! Вайфу! – отчаянно твержу я.
Экран снова мерцает. Слышу резкий щелчок. VR-шлем начинает нагреваться у меня на голове. Пародирует чайник, видимо. Пытаюсь снять шлем, но он будто прирос к голове.
Точнее, шматки синей изоленты прилепились к моим волосам и угрожают снять с меня скальп.
Я уже начинаю паниковать, как вдруг вспыхивает красная надпись:
«Системная настройка сброшена. Новый уровень сложности: "попаданец в квасе"».
– Э-э-э… что? – нервно смеюсь я. – Это такой японский юмор? Я ждал эльфиек, а не русского бунта с огурцами и силой земли!
Внезапно экран передо мной в шлеме взрывается ослепительным светом. Я зажмуриваю глаза, на секунду подумав, что теперь мне светит визит к офтальмологу и неразличение таблицы для проверки зрения дальше букв «Ш» и «Б».
– Стоп! Отмена! Верните эльфиек! Я специально загрузил мод: «В рай с вайфу!» – в панике кричу я, пытаясь на ощупь отключить бурлящий где-то чайник от розетки.
Кажется, я такими темпами действительно попаду в рай. Настоящий. Раньше положенного срока.
Хотя разве туда пускают, если ты втихаря по ночам пиратишь японские хорни-игры с корявым переводом?
Свет даже через веки становится невыносимым, будто я пытаюсь переиграть в гляделки само солнце в разгар июля.
В голове стучит единственная мысль:
«Я так и знал, что умру нелепо и молодым! Хотя бы ту 18+ мангу спрятал от мамы заранее!»
Сознание уплывает. В ушах звенит что-то похожее на бой курантов и гоготание гусей одновременно.
Последнее, что успеваю подумать перед тем, как рухнуть во тьму:
«Если это всё-таки проделки чайника, то я серьёзно перейду на кофе из турки… Если выживу!»
***
Из глубины моего тела вырывается совершенно не геройский звук. Зря я не пообедал перед своими VR-экспериментами.
Я медленно приоткрываю глаза. Передо мной, как в кошмаре пьяного сюрреалиста, покачиваются брёвна потолка.
«Вот так поворот. Может, у меня в квартире опять трубы прорвало? Хотя, погодите-ка? С каких пор у меня бревенчатый потолок?» – пытаюсь я собраться с мыслями, с усилием фокусируя зрение.
К счастью, зенки мне всё-таки шлемом не выжгло.
Кстати, а где же сам шлем?
Тело моё тем временем отчаянно не слушается: в спину впивается сухая трава, вокруг пахнет землёй, сыростью и… кажется, борщом?
– Борщ?.. – удивлённо шепчу я в пустоту, но пустота не отвечает.
Неожиданно что-то тяжёлое, живое и крайне недовольное запрыгивает мне на грудь. Я вздрагиваю, как ужаленный, и мой взгляд наконец фокусируется на зло прищуренных бусинах глаз большого гуся. Птица негодующе вытягивает шею и шипит мне прямо в лицо.
– Кыш, брысь! – слабо отмахиваюсь я, пытаясь отпугнуть злодея-пернатого.
Гусь не впечатлён. Он лишь более требовательно и грозно гогочет. Кажется, я нарушил какое-то важное гусиное правило разговоров с незнакомцами.
– Барин, ты долго ещё валяться будешь? – вдруг гулко раздается чей-то женский голос.
Я вздрагиваю и резко сажусь. Гусь обиженно слетает на пол и издаёт ещё пару оскорблённых гоготков.
Оглядываюсь в сторону голоса, вижу там дверной проём.
В нём передо мной стоит древняя бабка в огромном платке и фартуке, заляпанном свёклой. Или кровью врагов. Надеюсь, всё-таки свёклой.
– Я… Где это я? – жалобно спрашиваю я, потирая затылок.
– Где-где. В избе моей, барин! Ты это, долго будешь у нас птицу домашнюю попусту беспокоить? – ворчливо отвечает бабка и вдруг неожиданно крепко хватает меня за руку. – Вставай, вставай! Его ещё надо к поединку подготовить, да и тебя тоже!
Не успеваю я хоть что-то понять, как меня, совершенно неподготовленного, выталкивают из избы на улицу. Ослепительный свет солнца ударяет в глаза (ну вот, опять!), и я рефлекторно прикрываюсь рукой.
Когда глаза привыкают, я поражённо застываю на месте. Передо мной разворачивается яркая, до невозможности цветная картина. Деревенская улица залита летним солнцем (разве сейчас не февраль?); вокруг дома с резными и пёстрыми ставнями – и при этом на каждом заборе развешаны какие-то нелепые баннеры.
«Добро пожаловать на Гусячью неделю!» – читаю я ближайший.
– Гусячья… неделя? Это, типа, фестиваль такой? – бормочу я себе под нос.
Слышится тихий смешок, и я замечаю рядом стайку детей, открыто и беззастенчиво меня рассматривающих. Они явно чем-то восхищены, что совсем не успокаивает меня.
– Смотрите, смотрите! – громко шепчет мальчишка в яркой рубахе и тычет в мою футболку. – Это наверняка у него вайфу на груди! Значит, он точно главный герой!
– Чего-чего? – удивлённо вырывается у меня, и я опускаю взгляд на свою многострадальную футболку с большегрудой анимешной девочкой. Кажется, для местных детей я выгляжу как магический амулет на ножках.
– Он что, анимешник, как тот, который прошлым летом попал? – громко спрашивает маленькая девчонка с косичками.
– Тот вообще был косплеер, – важно поправляет её кто-то постарше. – А этот, похоже, настоящий!
Я только и могу, что хлопать глазами, пытаясь уложить услышанное в голове.
«Окей, Алексей, дыши глубже. Ты явно всё ещё в VR. Просто суперреалистичная графика. И NPC очень хорошо прописаны. Просто офигенно реалистично. Особенно гусь, что чуть не задушил тебя минут пятнадцать назад!»
Но вдруг рядом со мной снова возникает та же бабка.
– Барин, чего стоишь, как столб? – командует она, подталкивая меня в спину. – Народ уже собрался, тебе гуся ловить пора!
– Мне? Зачем? – растерянно спрашиваю я, стараясь идти ровно и не путаться в собственных ногах. – Я же уже тут не поладил с одним!
– Эх, беда с вами, попаданцами! – всплескивает бабка руками. – Всё вам объяснять надо. Поймаешь гуся-дуэлянта – значит, годный. Нет – так обратно в сено ляжешь.
Я нервно сглатываю. Что ещё за гусь-дуэлянт? (Я очень надеюсь, что это не какой-то эвфемизм). И что значит «годный»? Я на секунду замираю, пытаясь всё это осмыслить, но на меня снова пристально смотрит тот самый гусь, теперь уже с открытым вызовом и презрением.
– Ну уж нет, птица ты беспардонная, – тихо, но с вызовом говорю я гусю. – VR или нет, но я сегодня докажу, что даже анимешник может одолеть надменную птицу!
Гусь лишь высокомерно отворачивается и шествует прочь.
«Что ж, Алексей, кажется, твоя новая жизнь начинается со схватки века. Человек против гуся! Герой против злодея! Хотя на этот раз и без нормальных вайфу», – вздыхаю я и медленно шагаю следом за гусем навстречу неизбежному.
***
Пытаясь справиться с тем фактом, что моя репутация теперь напрямую зависит от птицы, я медленно шагаю по улице. Гусь важно идёт впереди, временами бросая на меня презрительные взгляды через плечо. Или как это у гусей называется? Верхняя часть крыла? Ну, не суть.
Вдруг из ближайших кустов с треском вываливается что-то яркое, несуразное и сильно запыхавшееся. Это нечто оказывается мужчиной средних лет, обвешанным какими-то штуками, больше напоминающими реквизит из стимпанк-косплея. На нём кожаные варежки до локтей и огромные очки гогглы, увеличивающие глаза до пугающих размеров.
– Юноша! – трагично вскрикивает он, бросаясь ко мне. – Ты не видел моего самовара? Он сбежал!
Я удивлённо отступаю назад, всматриваясь в его круглые, безумные глаза.
– Простите, вы сказали – самовар?
– Ну да, конечно, самовар! – раздражённо машет он рукой. – Ушёл в неизвестном направлении, свистнул крышкой и как ветром сдуло! Сам, понимаешь, ходячий.
«Я точно попал не в ту реальность. Теперь тут самовары сбегают из дома?»
– Нет, к сожалению, не видел, – осторожно отвечаю я.
Изобретатель вздыхает с такой драмой, что можно подумать, у него утопили любимого кота.
– Прокопий Заваркин, местный гений и изобретатель, – важно представляется он, гордо выставляя вперёд грудь, всю утыканную какими-то винтиками и гайками. – А ты, судя по внешнему виду, новый попаданец?
– Алексей, – обречённо подтверждаю я. – Новый и, кажется, уже не очень довольный.
– Это обычное дело, – весело хлопает меня по плечу Прокопий. – У нас тут попаданцы частенько появляются. Ты вот не переживай, барином станешь быстро. Главное, не сойти с ума в первый день. Или хотя бы притвориться, что уже сошёл.
– Ободряюще, ничего не скажешь, – бурчу я, а про себя добавляю: «Хорошо хоть предупреждают сразу».
Прокопий вдруг достаёт из кармана свёрнутый в трубочку листок бересты и торжественно вручает его мне:
– Вот, держи! Это схема моего нового устройства, оно поможет тебе осознать смысл попадания. Ну, или чай заварить, если не сработает.
Я осторожно разворачиваю бересту, разглядывая какие-то таинственные каракули и надписи вроде «винт чайный», «передатчик смысла», «гусиный регулятор».
– Это что вообще такое? – спрашиваю я с сомнением.
– Всё сразу, – с гордостью отвечает Прокопий. – Но главное – смысл! Ты его найдёшь. А найдёшь – сразу всё станет понятно. Или почти всё. Хотя бы то, зачем ты вообще здесь…
Прокопий вдруг что-то слышит и вздрагивает, словно загнанный заяц.
– О нет! Он близко! Чую – мой самовар рядом! – и с этими словами он снова с разбегу исчезает в кустах, оставляя меня стоять с открытым ртом.
Я только собираюсь сказать что-нибудь философское про своё нынешнее состояние, как с другого конца улицы раздаётся отчаянный боевой клич:
– Эй, попаданец! Проверим твою годность!
Из облака пыли на огромном гусе-переростке вылетает девушка с ярко-рыжими волосами, развевающимися за ней словно флагом.
«Ничего себе!» – только и успеваю подумать я, когда гусь тормозит прямо перед моим носом, а его наездница гордо спрыгивает на землю.
– Княжна Варвара Муромская, для своих – Кундюх-чан! – представляется она, чуть склонив голову. – А ты тот самый новичок, что решил поселиться в моих владениях без проверки?
– Алексей, – с трудом отвечаю я, стараясь выглядеть более мужественно, чем чувствую себя на самом деле. – И я не то, чтобы решил…
– Неважно! – решительно машет она рукой, прерывая моё жалкое бормотание. – Главное, что у нас тут есть традиции! И первая – это испытание на гуся.
Я обречённо закатываю глаза:
– Почему именно гусь?
– Потому что гусь – это сила и честь, – наставительно заявляет Варвара, глядя на меня с вызовом. – Если поймаешь нашего гуся-дуэлянта, значит, ты будешь достоин высочайшего чина! Если нет – обратно в сено к бабке пойдёшь!
Варвара хитро улыбается, а её гигантский гусь как будто насмешливо ухмыляется и многозначительно косится на меня. Видимо, для местных это весьма развлекательное зрелище – новички против гусей.
«Прекрасно, Алексей, просто прекрасно. Ты попал в мир, где твоё социальное положение определяется способностью поймать надменного гуся».
Я глубоко вздыхаю и смотрю прямо в глаза княжне:
– Ладно, Кундюх-чан. Давай проверим, кто тут кого: реальный человек версус диджитальная нелепость для всех орнитологов!
Она звонко смеётся и хлопает меня по плечу:
– Вот это настрой, Алексей! Удачи – она тебе ой как пригодится! Именно что «ой, как!»
«Гуси, значит… Хичкок со своими «Птицами» нервно курит бамбук в сторонке, если бы увидел всё это безобразие», – невольно подумал я.
Я выхожу на небольшую поляну – такой импровизированный старт между березок. Мой знакомый гусь уже ждёт меня там. К счастью, не гусь-переросток Варвары, а тот, что послужил мне будильником в этом мире.
Гусь явно считает, что я ему не соперник. Надменно прищурившись, птица лениво поворачивается ко мне задом и неторопливо шагает прочь. Я замираю на секунду, ожидая команды к старту, но Варвара нетерпеливо подталкивает меня вперёд:
– Ну, Алексей, чего застыл? Давай, гусь ждать не будет!
Сделав глубокий вдох, я бросаюсь в погоню. Гусь оказывается гораздо быстрее, чем я думал, и уже через секунду мы оба летим по деревенской улице на глазах у радостно смеющихся жителей.
– Беги, барин, беги! – подбадривают меня деревенские старики, ударяя ложками по перевёрнутым горшкам, отбивая очень странный марш. Главное, что не похоронный.
Гусь хитро сворачивает на рыночную площадь, где меня сразу же окутывают ароматы варёной лапши и свежесваренного борща. Торговцы изо всех сил подзадоривают меня криками:
– Свежая лапша, только для попаданцев! Барин, борща не желаешь?
Я пытаюсь увернуться от какого-то особенно активного продавца, но с разбегу налетаю на деревянную лавку. С громким грохотом на землю летят миски с супами, и теперь я похож на героя дешманского хоррора – весь в алых пятнах от свёклы и длинных макаронинах.
Сука, всё бы хорошо, но борщ горячий!
– Простите, – жалобно шепчу я, стиснув зубы и быстро поднимаясь. – Я вернусь позже! Наверное…
Толпа вокруг взрывается хохотом, кто-то даже хлопает в ладоши и кричит:
– Держись, герой, ты уже почти его догнал!
«Лучше бы я попал в пиратский мод GTA», – хмуро думаю я, пытаясь стряхнуть лапшу с плеча.
Гусь уже далеко впереди и нахально гогочет, явно наслаждаясь моими страданиями. Он легко проскакивает в открытую дверь какой-то странной избушки, увешанной сушёными травами и пучками непонятных растений.
– Эй, погоди, ты, курица с вытянутой шеей! – отчаянно кричу я, забегая следом.
Внутри тесной избы темно и странно пахнет травами и пряностями. Посреди комнаты стоит большая женщина с длинными седыми волосами, закрученными в толстую косу.
– А ты что за красавец? – спокойно спрашивает она, даже не вздрогнув от моего внезапного появления.
– Гусь… пробегал… тут? – едва дыша, выдыхаю я.
– А-а-а, гусь-дуэлянт! – понимающе кивает она. – Гусь направо побёг, только будь осторожен – валенки мои по полу разбежались. Кстати, я Окулина-Борщевик, знахарка здешняя.
– Что значит «разбежались»? – непонимающе спрашиваю я и тут же замечаю, как у моих ног несколько пар валенок тихо и деловито переползают с места на место, словно выбирая лучшую позицию для побега.
– Они у меня самобеглые, – улыбается Окулина, будто это самое естественное в мире объяснение.
– Само… что? – едва успеваю спросить я, как валенки внезапно бросаются врассыпную, заставляя меня отчаянно прыгать, словно подо мной – батут, а я – под чем-то запрещённым.
Выпрыгиваю из избы, едва не упав, и вижу, как гусь насмешливо ждёт меня на краю какого-то странного сада. Здесь к каждой ветке яблоки привязаны верёвками, словно праздничные шарики.
– Это что ещё за фруктовая фантастика? – поражённо бормочу я.
Но гусь не даёт времени на размышления и резко кидается в самую гущу этого яблочного безумия. Уворачиваться бесполезно – они всё равно прилетают мне прямо в лицо.
Внезапно птица останавливается перед огромной кучей перьев. Несколько гусей важно ходят вокруг, явно гордясь своим творением. Это что-то вроде трона, полностью сделанного из гусиных перьев. Оммаж на «Игру Престолов», да?
Замечаю внизу под троном небольшой свиток из бересты. Поднимаю его, разворачиваю и вижу аккуратные рисунки и надписи вроде «Прошлые попаданцы».
На картинках в манга-стиле какие-то молодые люди в футболках с надписями «Senpai» и «Ninja», которые явно пытаются вписаться в местную жизнь, бегают за гусями и сражаются с валенками.
«Отлично, Алексей, ты явно не первый, кто здесь страдает. Хотя… судя по картинкам, это – стандартный сценарий. Может, в том и есть смысл попадания, который обещал мне Заваркин?»
Не успеваю додумать, как гусь снова гогочет и гордо взмахивает крыльями, явно давая понять, что наш поединок продолжается.
– Ладно, птица ты беспардонная, – бросаю я ему вызов, стирая пятна борща с лица, как в каком-то второсортном боевике, и вновь пускаясь в погоню. – Сегодня это кончится либо моей победой, либо супом из тебя!
Глава 2. Инструкция по жанровому выживанию
Гусь в который раз с издёвкой останавливается перед небольшой избой и смотрит на меня с насмешливым превосходством. Даже как будто не устал, сволочь пернатая. Если они в этом мире вообще устают, хрен их знает, этих NPC с херовым кодом!
Я медленно приближаюсь, выставив руки вперёд, словно готовясь к решающему раунду боёв без правил. А может, и не словно, а реально.
– Ну всё, птица, твоя песенка спета, – как можно более уверенно говорю я, хотя звучит это крайне неубедительно даже для меня самого. – Не знаю, что с тобой хотели сделать, но когда я тебя поймаю, устрою фестиваль гусятины!
Гусь снова резко гогочет и спокойно проходит в дверь, как по заказу, открывшуюся для него. Я осторожно следую за ним, уже готовый к любому подвоху, но увиденное заставляет меня замереть прямо на пороге.
Посреди избы на столе важно восседает огромный медный самовар, с не менее выдающимся сапогом на манер шапки. Я растерянно оглядываюсь вокруг – никого больше нет. Но тут самовар неожиданно начинает дёргаться и издавать странные, подозрительные звуки, будто кто-то пробует завести мотор у старой «копейки».
– Эй, барин, ты там чего столбом встал? – доносится внезапно тонкий дребезжащий голос из самовара. – Подлей водички, чай-то сам себя не заварит!
Я с трудом сдерживаю вопль ужаса, отступая на шаг и отчаянно хватаясь за дверной косяк.
– Т-ты… ты говорящий? – мгновенно забыв о гусе, еле выдавливаю я, пытаясь не выглядеть совсем идиотом, хотя получается явно так себе.
– Ещё какой говорящий, – самодовольно заявляет самовар и, слегка подпрыгивая, поворачивается в мою сторону, демонстрируя свои ручки-краники. – Яшка я, местный чайный мастер. Без воды, сам понимаешь, ни туды, ни сюды. Прошлый попаданец-драматург вообще сначала отказался воду подливать, как меня увидел. Целый вечер пришлось ему лекцию читать про «Три сестры», пока не понял, как заваривать.
– Драматург… три сестры? – растерянно повторяю я.
– Ну да, – серьёзно подтверждает Яшка. – Чехова не читал, что ли?
– Да причём тут вообще Чехов! – возмущённо вскрикиваю я. – Ты же самовар! Ты не можешь говорить!
Меня осеняет, что это тот самый самовар, который искал Прокопий. Но, блять, я-то думал, что этот прадедушка моего чайника-эпилептика – что-то вроде ходячего недоразумения, наподобие зачарованного клубочка из сказки про Кощея и лягушку… А не этот, блин, говорящий псевдофилософ!
– Я, как видишь, – точнее, слышишь, – вполне могу говорить. А вот ты, барин, не можешь гуся поймать, – резонно парирует в ответ самовар. – Ну и что же, кто из нас теперь выглядит нелепо?
Я сглатываю, пытаясь осознать ситуацию. Похоже, мой мозг окончательно решил объявить забастовку. Говорящий самовар, попаданец-драматург, гуси-гонщики – мир явно сошёл с ума. Или не мир, а я сам. Последнее более вероятно.
Я медленно беру ковш и механически набираю воду из ведра рядом с дверью.
– Эх, барин, медленнее только книжки Толстого читаются! – снова комментирует Яшка. – Смелее лей, не обожгусь.
Я осторожно подливаю воду. Самовар одобрительно пыхтит и, кажется, даже слегка улыбается – насколько вообще может улыбаться металлический проточайник.
– Спасибо, – удовлетворённо произносит он, поворачиваясь обратно. – Теперь можно и о жизни поговорить. Ты надолго здесь? Или как тот, прошлый, через три дня решишь обратно домой проситься?
– Я пока ещё ничего не решил, – устало признаюсь я, опускаясь на лавку и нервно вытирая пот со лба. – Сначала мне бы разобраться, почему тут вообще самовары разговаривают и валенки по полу бегают. И я ещё не поймал этого чёртового гуся!
Хорошо что, кажется, у меня нет лимита по времени. Я и так ненавижу миссии на время в компьютерных играх. Потому-то больше и предпочитаю визуальные новеллы с аниме-тяночками.
– Это ты зря так реагируешь, – укоризненно качает носиком Яшка, поправив сапог-шапку. – У нас тут это дело привычное. Магия – она, как борщ: то гуще, то жиже, но всегда вкусная. Люди привыкли.
Ну точно, философ. Его бы куда-нибудь в уся про средневековых китайцев запихнуть, а не в эту поехавшую виарку.
Я обессиленно кладу голову на руки. Дверь приоткрывается, и в избу осторожно заглядывает старичок с длинной бородой:
– Чего, барин, опять удивляешься?
– Самовар… он… – я растерянно указываю пальцем на Яшку. Думаю, если найду Прокопия, сразу сдам ему его разговорчивое детище со всеми потрохами… Или что у него там внутри?Со всеми еловыми шишками?
– А, да это тут бывает, – спокойно кивает дед и садится рядом, словно ничего необычного нет. – У нас вон, весь прошлый месяц кот цитировал Достоевского. И ничего, привыкли. Правда, меланхоличный он стал, но зато мыши разбежались окончательно.
– Мыши очень мало живут, вот и не любят экзистенциализм, – поддакивает самовар.
Я закрываю глаза, пытаясь успокоиться. В конце концов, в моем нормальном мире есть же умные чайники? Ну, которые с «Алисой» встроенной какой-нибудь? Ну так и чего я тут удивляюсь говорящему самовару? Который меня все-таки не пытается обжечь кипятком или чем-то в этом роде. Просто дополнительный сайд-квест…
И все же я чувствую, как моя стена отрицания и уверенности в том, что это просто сверхреалистичный VR-мир, трещит по швам. Хватаюсь за лоб, за затылок, пытаясь снять шлем… Ни хрена! Я даже не ощущаю там ничего лишнего! Начинаю гипервентилировать и пытаюсь хоть как-то разложить все полочкам.
В сущности, что мне теперь остаётся? Если я и вправду типичный попаданец, то по законам жанра, мне тут надо хрен знает сколько подвигов совершить и пройти арку становления героя, так ведь? Разница с игрой лишь в том, что я просто так не смогу ткнуть кнопку паузы. Надо привыкать…
«Так, Алексей, глубоко вдохни и выдохни, – лихорадочно говорю я себе. – Говорящие самовары – это новая норма. Просто прими это, как очередную сюжетную линию. Если ты при просмотре даже самого зашкварного аниме можешь смириться с говорящими котиками или с избитым поворотом сюжета, что какой-то абсолютно левый чувак оказывается главным злодеем, то и говорящий самовар переживёшь».
– Вот, уже лучше, – одобрительно произносит дед, добродушно положив руку мне на плечо, очевидно, заметив, что я выдохнул и немного успокоился. – Ты, барин, главное – не паникуй. Чем меньше удивляешься, тем больше толку будет. Поймаешь гуся, станешь байрином.
– Я же и так тут барин… Или вы хотели сказать «боярином»?
– Да нет, барин, бояре – это ж прошлый век. Нынче такие, как вы, байринами только и именуетесь.
Догадываюсь, что это, наверное, от слова «bae». Больно любят за бугром это слово совать во всякие мемы, хотя это просто измененное «baby». Ну, и на том спасибо, что меня тут заранее хоть немного, но ценят.
– Этот самовар-то Прокопия, нашего умельца. А ты, барин, глядишь, как освоишься, так и свой собственный самовар заведёшь.
– Надеюсь, хотя бы молчаливый, – ворчу я, глядя на Яшку.
Самовар слегка оскорблённо шипит паром и отворачивается:
– Неблагодарный! Вот справишься хотя бы с гусем, тогда и поговорим. У меня, между прочим, свобода выбора и передвижения! Может, если мы поладим, я что-то важное тебе расскажу. Чай, не все тут будут к тебе настолько расположены. Всякому герой свой антагонист, знаешь ли…
Я не особо задумываюсь, на что он намекает. Оглядываюсь и снова смотрю на дверь. Гусь, кажется, даже и не убегал. Кто знает, может, его тут какая-то околоволшебная сила поставила на паузу. Он всё ещё спокойно стоит на улице у порога и насмешливо наблюдает за мной. Я глубоко вздыхаю:
«Что ж, Алексей, добро пожаловать в мир, где твой новый знакомый – говорящий самовар. Впрочем, почти как у меня в квартирке… И если тебе это уже кажется почти нормальным, то, возможно, проблема не в мире, а в тебе самом…»
Я выхожу из избы, морщась от непривычно яркого света, словно от вспышки камеры на очередном аниме-фесте. Им бы сюда в графику облачков завезти не помешало. Гусь, конечно, уже стоит в стороне и с явным высокомерием щиплет траву.
– Ну что, герой, ещё жив? – насмешливо раздаётся знакомый голос. Поворачиваюсь и вижу Варвару, удобно расположившуюся на низком деревянном заборе. Она широко улыбается и задорно болтает ногами в высоких сапогах.
– Жив пока, – вздыхаю я, пытаясь хотя бы частично очистить одежду от остатков лапши и борща. – Хотя этот ваш гусь, кажется, решил меня прикончить не физически, а морально.
– Уже неплохо, – весело говорит Варвара, с лёгким любопытством оглядывая меня с головы до ног. – Ты, Алексей, продержался дольше, чем прошлый попаданец. Тот вообще после встречи с гусем сразу пытался в колодец прыгнуть.
– Уверен, у него были на то причины, – бормочу я, бросая хмурый взгляд на предмет нашего разговора, который, кажется, наслаждается своим триумфом.
– Да не переживай ты так! – Варвара спрыгивает с забора и подходит ближе. – Вон, даже Яшка тебя не отпугнул. Не сразу, по крайней мере. А это уже много значит! Ты выжил после гуся – значит, не самый слабый.
– Спасибо за комплимент, – неуверенно отвечаю я. – Только хотелось бы понимать, что вообще здесь происходит?
Варвара хитро прищуривается и снисходительно хлопает меня по плечу:
– Понимание здесь дело десятое. Главное, привыкнуть. Кстати, у нас в деревне во время Гусячьей недели всегда происходят гусячьи баталии. Вот и докажешь всем, на что способен.
– Гусячьи баталии? – недоверчиво переспрашиваю я. – Что это вообще такое?
– Главное событие года! – гордо заявляет она, будто рассказывая о чемпионате мира по футболу. Впрочем, здесь это, наверное, одно и тоже. – Байрины, да и просто зажиточные гусевладельцы со всей округи собираются и выставляют своих лучших гусей на бой. Победитель получает уважение и, главное, авторитет среди гусей. И людей тоже, наверное…
Я тяжело вздыхаю и качаю головой:
– Варвара, ты уверена, что у меня в таком действе есть хотя бы минимальный шанс? Я даже одного гуся поймать не могу.
– Ну, ты его почти нагнал. По очкам у вас ничья. Поэтому шанс, конечно, есть! – она жизнерадостно улыбается. – В тебе явно что-то есть особенное, Алексей. По крайней мере, я ещё не видела, чтобы кто-то так умело совмещал панику и храбрость в одном лице!
– Очень утешительно, – грустно улыбаюсь я. – И когда эти ваши баталии?
– Скоро, скоро, – загадочно отвечает Варвара и подмигивает. – Ты только потренируйся пока, гусей изучи. И борщ научись варить. Вдруг пригодится.
Меня от этих гусей, борщей и прочего начинает уже тошнить.
– А кроме этих задачек у вас тут ничего интересного нет? Или новые локации и элементы потом разблокироваться должны?!..
И тут, как по заказу, я краем глаза замечаю за спиной Варвары… нечто.
– Осторожно! – кричу я девушке, но она даже бровью не ведёт.
За её спиной что-то проходит. Нет – проплывает, – причём как будто с разными скоростями своих же частей тела одновременно.
Фигура человека, но перекрученная. Лицо дёргается, как видео с плохим битрейтом. Штаны – современные, куртка – крестьянская, а руки – то ли пиксельные, то ли прозрачные. Все почти как у монстров из «Закулисья». И вот это нечто идёт по тропинке сквозь гуся, решившегося его атаковать. Плохая идея – для гуся. Тот и сам в момент становится похожим на горстку гогочущих пикселей. Но человек (человек ли?) его словно не замечает. Вокруг него воздух шуршит, будто кассета перематывается.
– Варвара… ты это… – шепчу я, не сводя глаз с этого чуда-юда. Она даже не оборачивается:
– Ага. Пропаданец. Был когда-то попаданцем. Слишком серьёзный оказался.
– Это… опасно?
– Если не трогать – нет. Если тронешь – начнёшь глючить сам. И говорить лучше осторожней. Один вот решил помочь ему. До сих пор говорит на двух языках одновременно – на нормальном русском и на каком-то сленге будто из старого форума.
Пропаданец исчезает за поворотом, словно его стерли.
– Это не баг? – бормочу я.
– Это жанровое последствие, – говорит Варвара и протягивает мне кружку кваса. Ну хоть не борща. Понятия не имею, откуда она его взяла, хотя, скорее всего, из бездонного инвентаря. – Пей. Напоследок скажу тебе только: земля местная должна знать, чего жаждет твоё сердце.
Варвара удаляется. Я смотрю ей вслед, чувствуя, что в моей голове прибавилось не вопросов, а настоящих чёрных дыр. Но тут внезапно снова возникает фигура в длинных варежках и гогглах – это Прокопий, весь в репейнике, как будто только что из леса.
– Алексей, хорошо, что ты тут! – возбуждённо восклицает он, хватая меня за руку. – Я тут подумал, пока своего самовара искал… вот, держи!
Он быстро засовывает мне в руки ещё один листок бересты. Я ошеломлённо смотрю на новую схему, изобилующую непонятными стрелками и надписями вроде «душа прибора» и «обратная тяга смысла».
– Что… что это за новые каракули, Прокопий? – осторожно спрашиваю я, не особо доверяя его формулировкам.
– Это схема устройства, которое поможет тебе понять, зачем ты сюда попал! – гордо заявляет изобретатель, поправляя гогглы на лбу. – Или хотя бы попробует умерить твою печаль. Глядишь, и смысл жизни отыщешь.
Кажется, у меня дежавю.
– Ты мне уже давал такое… Вон, у меня в кармане свернутая лежит.
– Так это улучшенная версия! Перепрошивка новейшая, все просто летает! Ну, должна летать, по крайней мере, когда я ее сделаю, – почти не сбавив уровень энтузиазма, добавляет Прокопий, не пояснив, правда, говорил ли он про «летать» фигурально или буквально. – А, и ещё тут пара бонусных функций.
– Ты точно уверен, что эта штука сработает? – неуверенно спрашиваю я, всё ещё вглядываясь в таинственные чертежи.
Прокопий задумчиво вздыхает и хлопает меня по плечу:
– Ну, если честно, не очень. Но хуже тебе уже точно не будет. Ты ведь даже гуся сегодня пережил, значит, справишься и с этой мелочью!
Ах да, гусь. А он всё ещё гогочет и глитчует, пусть уже и меньше. Стало быть, это поправимо. Но всё же мне его не жалко. А вот Прокопий…
– Эм, а знаешь, – окликаю я нового знакомого. – Твой товарищ в этой избе прячется. Только он, кажется, не хочет тебя видеть. Зато хочет автономности.
– Что, опять?! Сбежал к этому деду с еловыми шишками? Яшка, мы же договаривались, только угли, только хардкор! – всплескивает руками Прокопий, бросаясь к двери.
Напоследок он оборачивает и добавляет:
– Ах да, Алексей, спасибо, барин, удружил! Мой тебе совет: всё, что не нужно, за спиной носи!
И ринулся в дом, наспех поблагодарив меня.
Я остаюсь стоять один посреди улицы, сжимая в одной руке две берестяные схемы от Прокопия, во второй – пустую кружку от кваса, и ощущая себя героем какого-то странного квеста, сделанного на волне вдохновения от весьма запрещённых веществ.
– Ну и что теперь? – тихо спрашиваю я у самого себя.
К чему вообще эта фраза про спину? У меня же нет с собой рюкзака.
Стоп. А ведь Варвара откуда-то взяла эту кружку. А что, если…
Завожу руку с кружкой за спину, прикидываю, что она мне сейчас не нужна, и… она пропадает!
Удивительное ощущение! Интересно, сколько слотов у меня в инвентаре? Главное, чтобы не пришлось там наковальню или рояль таскать…
Впрочем, кусочки бересты я пока стремаюсь вот так откладывать себе в… кхм… за спину! Потому что я себя знаю, вечно теряю записи и тетрадки в ящиках. Нет уж, лучше в своем нынешнем доме место найду.
И вот так, сжимая в руках бересту, я медленно шагаю по улице обратно к избушке, где и очнулся в самом начале, размышляя, насколько глубоко я влип и почему именно мне выпала честь участвовать в гусиных баталиях и разговаривать с самоварами.
И только сейчас замечаю на деревенских воротах красиво вырезанное старославянскими буквами слово: «Кривоборовка».
Подходящее название. Лучше и быть не может. Да, это сарказм.
– Добро пожаловать, Алексей, – мрачно шепчу я сам себе. – Добро пожаловать в Кривоборовку…
***
Вечер на деревню опускается довольно быстро. Точнее, это просто смена дня на ночь, почти без полутонов, как в ранних версиях «The Sims». Хорошо, что тут не вечный день и вместо облаков хотя бы прописали код наступления ночной фазы.
Я сижу в небольшой комнатке, устало глядя в потрескивающую свечу на столе. Снаружи ещё доносится шум гусей и приглушённые голоса деревенских жителей, но здесь, внутри, спокойно и почти уютно.
«Так, Алексей, давай ещё раз сначала, – начинаю я мысленный монолог. – Ты обычный московский парень, анимешник, в прошлом даже немного косплеер, и вот ты теперь здесь, в деревне, где говорящие самовары и самобеглые валенки – часть повседневности. Это вообще реально?»
Я задумчиво перебираю в руках берестяные схемы, врученные мне Прокопием. В голове крутятся отрывочные воспоминания сегодняшнего дня: надменный гусь, самовар Яшка с лекциями про Чехова, Варвара с её невероятной уверенностью, что я когда-нибудь стану «годным» байрином, пропаданец…
«Гусиная мафия… чайные интриги…, – я с улыбкой качаю головой, стараясь осознать происходящее. – А ведь странно, но я вроде и вправду начинаю привыкать. Может, это всё-таки сон? Очень уж живой сон, со вкусом борща и запахом соломы. Нет, такой реалистичной графики даже у моего VR-шлема не могло быть».
Интересно… может, всё дело не в чайнике и не в шлеме, а в самой проводке? А может, в квартире?
Когда я только вселился туда, студенческий рюкзак был сильно больше, чем мой бюджет. Из общежития меня выгнали с формулировкой «за неподобающее поведение». Почему-то косплеер Лайта из «Тетради Смерти» в восприятии вахтёрши оказался равносилен извращенцу и сатанисту, как я перед ней не оправдывался. На моё счастье, тогда в объявлении на форуме я увидел строку: «Сдаётся дешёвая однушка. Без ремонта. Рядом с магазином "Мясо и магниты"».
Квартиру сдавал мужик по имени Серега Погодин, лет под сорок пять, вечно с сигаретой в зубах и фразой: «Да там чёт дед жил, потом крякнул».
Позже уже, за чаем (и, кажется, полторашкой пива) Серега рассказал подробнее: жил тут раньше его родич – дед Серафим Митрофанович, краевед, коллекционер всякой старорусской херни. Говорил, что «каждая ступка и каждая ложка – это магия». Квартира была заставлена до потолка иконами, коробами, прялками с «личностями» (что бы это ни значило), книгами по северному орнаменту и картинами «в стиле Билибина, только жирнее».
Потом дед, корпевший над диссертацией по теме «образ гуслей в народном бытии», так и не завершил свой опус – умер прямо у самовара. Сердце. Завещания не оставил. Наследнички – троюродные и вообще какие угодно племянники – вцепились в квартиру, как в свежий пряник. В ход пошли скандалы, проклятья, кресты, кулаки и даже молоток. Всё разворовали. Коллекции пропали. Осталась только сама квартира и злая аура чая без сахара. Ну, так, по крайней мере, говорил Серёга. Ему-то самому было плевать на всю эту «древнерусскую рухлядь», а вот квартирку он считал своей по праву. Почему-то.
Серёга тогда отмахнулся: «Мне-то что. Сдал и сдал. Главное – не влезай в кладовку». Я и не стал влезать. Въехал, прижился, окончил универ, нашел удалёнку, вот и стал в итоге хикковать, даже на косплей забил.
Правда, однажды я нашёл на антресоли старый берестяной футляр с надписью «Воображение – это главное». Подумал, что это дед прикалывался. Теперь не уверен.
И вот я тут. Среди гусей, бересты, самоваров и чайной философии. А что, если я просто стал последним слоем пирога из аниме и старорусской дедовщины? Что, если мой VR-шлем – своего рода мост? Соединились вайбы деда и моя школьная травма от рекордного количества просмотренных за ночь серий «Наруто». И вот – я тут.
Я откидываюсь на спинку деревянного стула и прикрываю глаза. Только я успел всё более-менее рационально разложить по полочкам в своей буйной головушке, как вдруг внезапно ощущаю, что в комнате стало прохладнее. Свеча на столе слегка колышется. Я икаю и резко вздрагиваю.
В лучших традициях крипипаст из 2010-х в тёмном углу избы уже кто-то есть. Это пожилая женщина в длинном тёмном платье, а в руках у неё большая чашка, из которой поднимается пар.
– Добрый вечер, анимешник, – произносит она низким, спокойным голосом. – Не ожидал гостей?
Я нервно сглатываю, стараясь скрыть испуг:
– Кто вы? И как вы сюда попали?
Женщина выходит из тени, и я вижу её лицо, освещённое тёплым светом свечи: строгие черты, проницательный взгляд поверх круглых очков и лёгкая улыбка на губах.
– Зови меня Матрёна, – говорит она, присаживаясь напротив. – Или Сэмпай. Как удобнее. Я тут местный хранитель порядка среди таких вот, как ты, заблудившихся попаданцев.
«А вот того заблудшего пропаданца вы, дамочка, не уберегли!» – подумал я про себя, но что-то подсказывало мне, что женщина могла как-то угадать мои мысли.
– Тогда скажите мне, Матрёна-сэмпай, пожалуйста, что вообще здесь происходит? – как можно более дипломатично спросил я. – Почему я здесь?
Она внимательно смотрит на меня поверх чашки:
– А вот в этом-то и загадка, барин. Здесь свои правила. И у каждого попаданца свой путь. Ты получил схему от Заваркина, и это только первая подсказка. Сможешь её разгадать – поймёшь смысл своего попадания. Или не поймёшь, и тогда придётся смириться с ролью деревенского дурачка.
Я вздыхаю:
– Почему никто просто не объяснит мне нормально?
– А потому что нормально здесь ничего не бывает, – улыбается Матрёна. – Придётся привыкать к тому, что вокруг магия, гусиные баталии и иногда подозрительные взгляды инквизиции. Кстати, скоро Гусячьи баталии – не пропусти.
– Опять эти баталии… Так, стоп! А инквизиция-то тут откуда взялась? – с тревогой спрашиваю я.
– Увидишь, всему своё время, – загадочно отвечает Матрёна, допивая чай и медленно вставая. Ну конечно, типичный персонаж-наставник, говорящий лишь туманными намёками.
– Но помни: здесь главное – не быть шаблонным героем, – добавляет Матрёна. – Будь собой, Алексей. Смейся над абсурдом, дружи с гусями и не бойся разговаривать с самоваром.
Она подходит к двери и уже почти исчезает в сумраке, как вдруг оборачивается и добавляет:
– Это только начало, анимешник. Если освоишься, станешь не просто байрином… а героем собственного жанра.
Матрёна выходит, мягко прикрыв за собой дверь. Ну спасибо хоть, что в воздухе не растворилась и не на метле улетела. Я остаюсь один в полной тишине.
Несколько долгих мгновений сижу неподвижно, пытаясь осознать услышанное. Потом медленно встаю, снимаю с себя улапшённую и проборщённую футболку и, устало плюхнувшись на кровать, вытягиваюсь на жестковатом матрасе.
– Что ж, Алексей, – тихо говорю я вслух, обращаясь к самому себе, – если это и правда сон, то пусть он хотя бы будет с субтитрами…
Закрываю глаза, пытаясь расслабиться, но за окном вдруг раздаётся тонкий, протяжный гогот гуся, подозрительно напоминающий мотив моего любимого аниме-эндинга.
– Да ты издеваешься, птица… – сонно бурчу я, накрывая голову подушкой.
Засыпаю с мыслью, что завтра придётся принять эту новую реальность полностью – со всеми её безумными самоварами, гусями и непонятной магией.
И, чёрт побери, я уже начинаю не то, что привыкать, – считать это всё нормой.
Глава 3. Герой по техническому заданию
Просыпаюсь резко, будто кто-то из-под меня выдернул кровать. Хотя нет, кровать вроде на месте, а вот чувство подозрительной бодрости явно лишнее. В окно, пробивая баррикаду из хлипкой занавески, уже давно нагло лезет солнце с излишне выкрученной яркостью, а откуда-то с улицы раздаются громкие, подозрительно ритмичные звуки.
– Так, стоп, Лёха, – бормочу я, садясь на постели и сжимая голову в ладонях. – Ты что, реально теперь будешь просыпаться каждое утро бодрым и счастливым? Это уже попахивает аниме-штампом.
За дверью вдруг слышится металлический лязг и торжественный голос Яшки:
– И вот под цветущей сакурой судьбы разливается аромат любви и чая!
Я очень надеюсь, что это просто дружеский визит с утра пораньше, а не подкат старого говорящего самовара. Я, конечно, анимешник, но на такой яой я не подписывался! Да и незаконно у нас это всё-таки.
Приоткрываю дверь своей комнаты и ошеломлённо замираю на пороге. Вся прихожая увешана разноцветными бумажными фонариками, которые слегка покачиваются сами по себе. В центре всей этой композиции стоит самовар, гордо нацепивший на крышку подобие соломенной шляпы. Дамской, с бантиком. Красивее, чем сапог, но менее практично.
– Яшка, это… что вообще? – осторожно спрашиваю я.
– Ах, барин, это чайная церемония по канону драмы Синкая! – восторженно объявляет самовар и слегка наклоняется, выпуская струйку ароматного пара. – Любовь и одиночество, бесконечная дорога и чашка горячего чая… Сможете ощутить всю глубину момента?
Я молча смотрю на фонарики, на Яшку и снова на фонарики. Да, не скрою, я пару лет назад спиратил трилогию Макото Синкая в самом хорошем качестве. Но не думал, что мне это аукнется такой вот кармой…
– Не знаю, насколько я готов к такому уровню метафор в столь ранний час, – честно признаюсь я, протирая глаза.
– Не волнуйтесь, барин! Героем романтической линии будете не вы, а вон тот гусь, – спокойно сообщает Яшка, указывая носиком на улицу.
Подхожу к окну и чуть не падаю обратно в кровать. Во дворе гуси маршируют под строгий счёт той самой бабки, что встретила меня в самом начале:
– Раз-два, гусь, крылья выше, лапы шире! Три-четыре, не сбиваемся с ритма! Пять-шесть, готовимся к гусячьим баталиям!
Гуси двигаются идеально ровными рядами, вытягивая шеи и изредка гогоча, явно обсуждая нелёгкую гусиную жизнь. Но больше всего мой взгляд притягивает один особенно крупный экземпляр, накинувший на плечи простыню и отчаянно размахивающий крыльями, явно пытаясь взлететь.
– Что он делает? – ошарашенно спрашиваю я у Яшки.
– Репетирует драматический финал своей истории, – торжественно объявляет самовар. – Каждый герой должен стремиться к мечте! А бабка Агафья эта им спуску не даёт, всегда напоминает о важности драматизма и о том, что мир – театр, гуси – актёры!
Я бессильно опускаюсь на стул и тяжело вздыхаю:
– Вот это да. Слишком всё какое-то театральное получается. И как будто у вас тут одни гуси… Это ведь не может быть совпадением?
– Совпадений не бывает, барин! – многозначительно пыхтит самовар. – Особенно когда речь о законах жанра. Сцены сами находят героев. Или наоборот…
– Вот и я о том же, – обречённо киваю я и прислушиваюсь к звукам снаружи. – Тут же эта ваша Кривоборовка вроде хутора, да? Где же там, я не знаю, курицы, индюки, да хоть облезлые голуби?
– Да они, чай, есть где-то в дальних частях Кривоборовки. Но у них код плохо прописан, они глючат, да ещё и часто в текстурках застревают, – махнул своей железной ручкой Яшка. – Прокопий всё меня пытается усовершенствовать, а лучше бы пылесос для высасывания куриц из забора придумал! Авось, и разнообразие бы появилось…
Я чувствую, как внутри поднимается знакомое чувство тревоги. Тонкости отношений местного Кулибина-на-минималках и его напыщенного самовара меня уже не удивляют, а вот моя дальнейшая судьба… Почему-то кажется, будто все вокруг уже давно знают сценарий, кроме меня самого. И каждый играет свою роль с таким подозрительно искренним энтузиазмом, что становится не по себе.
Вдруг дверь резко открывается, и на пороге появляется сияющий Прокопий Заваркин:
– Яшка, опять ты здесь? Ну, как тебе твоя новая вживленная тяга к прекрасному?
Самовар немного булькнул (икнул?), ведь только что словесно промывал Прокопию косточки, поэтому лишь дипломатично ответил:
– Мне этот апдейт даром не сдался, но главное, что барину понравилось.
– Да, кстати, о барине! – воодушевленно воскликнул Прокопий, протянув мне очередную бересту.
– Алексей, замечательное утро для новых открытий! Я тут подумал и решил создать что-то в духе твоей родины! Назову это «Берестяной VR-шлем»!
– Э-э… – я пытаюсь подобрать слова. – Прокопий, ты уверен, что это будет работать? Мы и так вроде внутри VR, но… у вас тут вроде другая эпоха?
Он делает драматическую паузу и уверенно заявляет:
– Абсолютно не уверен! Но именно в этом вся красота эксперимента! Вдруг он забросит нас в другой мир? Где нет нескончаемых гусей и борщей?
Я невольно вздрагиваю и качаю головой:
– Только не в другой мир, пожалуйста. Я и к этому-то ещё не привык.
– Ну, или, может быть, шлем сработает наоборот и вернёт тебя домой. Клин клином вышибают, как говорится.
Меня пробирает дрожь. А вот это уже интересно.
– Ты… сможешь такое сделать?
– Говорю же, ещё не знаю! Но попробую! Конечно, для безопасности испробую первый раз на себе, и кто знает, может, получится обратный исекай. Интересно будет посмотреть на твой мир…
– Эх, да нет там ничего интересного… – удручённо отвечаю я.
– Интересность – категория относительная! Я бы точно не отказался увидеть мир, где столько свободы выбора… Ну, бывай, барин, и про первую мою бересту не забудь.
Ах, да. Та береста с загадкой. Да блин, я ж вам не герой Тома Хэнкса из «Кода да Винчи»…
Прокопий тем временем по-дружески хлопает меня по плечу и убегает обратно во двор, крича что-то про «магическую бересту» и «невидимые валенки».
Я снова поворачиваюсь к самовару, надеясь хоть на каплю здравого смысла:
– Яшка, скажи честно, у вас точно нет какого-то сценария? Потому что это уже перебор. Одни повторения, как у зациклившейся на описании воздуха нейросети…
Самовар печально качает крышкой и философски отвечает:
– Барин, жизнь всегда сценарий. Вопрос лишь в том, кто его пишет. Если тебе кажется, что всё слишком правильно – может, пора начать импровизировать?
Я задумчиво смотрю на марширующих гусей, драматически взлетающего гуся-героя и улыбаюсь собственной беспомощности.
– Ладно, Яшка, – вздыхаю я, примиряясь с неизбежностью. – Если быть героем, то хотя бы по-хорошему смешным. А не посмешищем… Скажи, у тебя там чай ещё остался?
Самовар удовлетворённо пыхтит и подставляет краник под мою чашку:
– Для вас, барин, всегда. Сегодня, кстати, с сакурой.
С сакурой? Совсем как у меня дома. Точнее, так-то я пью дешевые пакетики из соседнего супермаркета, а заветный набор с сакурой мне подарили ещё года три назад на Тайного Санту. Я его всё держал ради особенного случая, чтобы угостить гостей… Только уж слишком я, видимо, заварился в собственном соку, вот и стал себе отказывать в заветном желании отведать этой редкий чаёк. Синдром отложенной жизни во всём великолепии.
Ладно уж, если и выводить тараканов из головы, то почему бы и не в этом безумном VR-мирке, и не чаем с сакурой?
Но не успеваю я по-настоящему насладиться напитком (он божественный!), как дверь с треском распахивается. На пороге появляется Варвара – её рыжие волосы развеваются на редкость драматично, хотя в доме ни намека на сквозняк.
– Алексей, у нас проблемы! – говорит она, шагая ко мне с решительным видом и, кажется, едва сдерживаясь от желания разбить посуду, просто чтобы придать вес своим словам.
– А когда их не было? – с трудом выдавливаю я, пытаясь не подавиться горячим чаем.
– На этот раз всё серьёзно! – она резко протягивает мне небольшой кусок бересты, который держит двумя пальцами, будто боится заразиться.
Я осторожно принимаю его и внимательно вглядываюсь в причудливый узор. На первый взгляд – что-то непонятное и загадочное, но вдруг по спине пробегает холодок узнавания.
– Это что, аниме-глаз? – растерянно спрашиваю я, чувствуя, как ладони становятся влажными. В свое время в школе я фанател от «Код Гиас», и эту птичку в глазе узнал бы даже с перепоя.
– Вроде бы это Печать древних русов. По крайней мере, так мы её называем, – Варвара делает паузу, словно готовясь нанести финальный удар. – Но это знак того, что Инквизиция начала проверку на жанровую чистоту!
– На жанровую… что? – я пытаюсь собрать мысли, поперхнувшись-таки чаем.
– На жанровую чистоту! – Варвара раздражённо поправляет по-прежнему развевающиеся волосы. – В прошлый раз такое было, когда попаданец попытался сделать из деревни романтическую комедию. В итоге, его выгнали за нарушение ритма сюжета!
– Погоди-погоди, – перебиваю я, вскидывая руку. – Ты хочешь сказать, что кто-то здесь реально следит за тем, чтобы мы не выпадали из заданного жанра? И вели себя, как заведённые и чересчур счастливые анимешные картонки? Я думал, что попал в недоделанный кем-то билд всратой VR, а не чей-то лестплей! Я что, тут даже играть просто так не смогу?! У меня в голове не укладывается!
Варвара пожимает плечами и вздыхает:
– Алексей, пойми ты уже наконец: здесь нельзя делать всё, что хочешь. Вернее, можно, но последствия всегда будут неожиданными и весьма печальными.
Я снова перевожу взгляд на бересту. Часть её как будто… резко оборвана?
Внезапно я вспоминаю, что нечто похожее видел и на бересте от Прокопия.
Так, кажется, по крайней мере, фигурально, картинка в голове начала немного складывается.
– Слушай, Варвара, а много ли у вас тут вот таких берестяных кусочков? Вроде конкретно эта больно хорошего качества? На ней явно кто попало не стал бы всякие заметки писать. Она для чего-то более важного? Это, часом, не части одной и той же бересты?
– Правду говоришь, барин, – кивает Варвара. – Говорят, во времена незапамятные – а точнее, когда это был альфа-билд, мы-то в бете сидим, – рос тут огромный дуб, что между нашим миром и твоим… Ну и в процессе переписывания кода он вдруг апдейтнулся до бересты. И рассыпался на части.
– А если его собрать? – с замиранием сердца спрашиваю я, наконец-то заинтересовавшись местным лором по-настоящему.
– Кто-то считает, что собрав всю бересту, можно разрушить наш жанровый щит, – добавляет Варвара, опуская голос почти до шёпота. – А кто-то верит, что станет первым, кто поймёт настоящую причину попаданий сюда.
– Ну, а причём тут Инквизиция? – спрашиваю я наконец, вспомнив пропанданца и с дрожью подумав о том, сколько же их тут может быть всего…
Варвара нервно кусает губу.
– Они следят, чтобы никто не разрушил равновесие. И для них ты сейчас – главная угроза.
– Но почему я? – почти отчаянно спрашиваю я. Ведь я всегда считал себя просто зрителем, а теперь оказалось, что на мне висит чуть ли не сохранение всего местного лора от хаоса. А может, и всего мира, если я тут окончательно не разломаю сценарий…
– Потому что ты другой, Алексей. Ты не вписываешься в рамки привычного. Ты можешь стать ключом, а можешь – бедствием. И Инквизиция наверняка намерена это выяснить любой ценой.
– Да с чего это я вдруг другой?! – теряя терпение от количества загадок, резко поставил я чашку на стол, невольно обжегшись. – Ай, твою мать! Я в своей жизни был простой программист-хикки, что, у вас тут таких не было раньше разве?!
– Ох, барин, кажется, у вас минус два ХП… – обеспокоенно говорит Яшка.
Я вздрагиваю: я успел забыть, что он тут. Он ведь даже ни слова не вставил, когда я говорил с Варварой.
Как будто ему не разрешалось кодом этой кат-сцены…
Я гляжу на Варвару, и она как будто застыла на паузе. Только размеренно дышит, покачивается и таращится на меня. Мне даже становится жутко.
Яшка же тем временем глубокомысленно пыхтит:
– У Прокопия есть экстракт подорожниковый, концентрированный. Он его порой как топливо использует, но как лекарство сгодится тоже.
Не то от боли ожога, не то от мурашек, марширующих по моей спине целыми ротами, я бурчу в ответ «Спасибо!» и вылетаю со всех ног во двор.
Ветер неожиданно налетает откуда-то сбоку, развевая мои и без того растрёпанные волосы. Сомневаюсь, что это выглядит красиво, как обычно бывает в аниме.
Странно, ветер есть, а деревья не колышутся… Фича или баг?
– Ого, барин! – восхищённо вскрикивает Прокопий, который почему-то в этот момент находится рядом и смотрит на меня широко распахнутыми глазами. – Вы прямо сейчас выглядели, как герой легендарной манги!
– Э-э… спасибо? – неуверенно отвечаю я. – Герою бы не помешала мазь из подорожника…
Пытаюсь спуститься по ступенькам, но тут же цепляюсь за валенок, предусмотрительно оставленный на самой верхней ступеньке. Падаю вперёд, отчаянно махая руками, и приземляюсь прямо на мягкую солому.
Поднимаюсь, отряхиваясь, и слышу восхищённый голос бабки Агафьи, той самой, что ухаживает за гусями:
– Вот это ловкость, барин! Вот это падение! Как в лучших традициях аниме! У нас таких грациозных кандидатов в байрины давно не было.
– Грациозных?.. – с сомнением повторяю я, вытаскивая из волос куски соломы. Почему-то каждый мой провал воспринимается здесь как нечто выдающееся.
– Конечно! – радостно соглашается Прокопий. – Вот так должен падать настоящий герой: смешно, но эффектно!
– Погодите, вы сейчас серьёзно? – пытаюсь уточнить я. – Я же только что чуть шею не свернул!
– Именно! – подхватывает бабка Агафья. – И сделали это так натурально и живо! Как будто в вас живёт дух истинного аниме-персонажа!
Она отворачивается и бодро шагает прочь, напевая себе под нос какой-то задорный японский мотивчик. Прислушиваюсь внимательнее и понимаю, что в воздухе действительно играет какая-то фоновая мелодия, лёгкая и ненавязчивая, словно кто-то включил незаметный динамик.
Блин, а ведь даже вчера во время гусиного забега у меня не было ощущения, будто я в каком-то извращённом шоу Трумана!
При этом рука после ожога у меня всё ещё болит, и ХП у меня точно стало ещё меньше после падения.
Блин, а и не подумал, что у меня тут вообще могут кончиться жизни. И… что тогда?
Я резко оглядываюсь, ощущая, как во мне нарастает паника. Музыка усиливается, словно подчёркивая драматичность момента, а гуси вокруг начинают гоготать в унисон, будто это… заранее прописанная сцена? Даже цвета становятся слишком яркими, словно это кат-сцена не в аниме-новелле, а в старых игрушках про Рыбку Фредди.
Но всё заканчивается так же быстро, как и начинается. Музыка вокруг приглушается, ветер стихает, а гуси замолкают, с интересом глядя на меня. Даже Варвара и Агафья как будто ничуть не удивлены.
– Что это было?
– Что именно? – удивилась Варвара. – Барин, ты же просто вышел на улицу.
Они не заметили? Значит, очередной глюк в этой нелепой попытке накодить целую игру на домофоне?
Или… чьё-то вмешательство?
Инквизиция? Жанры? Как будто кто-то намеренно хочет всё вернуть на безумные и бессмысленные круги своя. Как говорится, шаг вправо, шаг влево – расстрел!
– Слишком сценарно, – бормочу я в отчаянии. – Всё слишком идеально складывается!
– Барин, что-то не так? – с сочувствием спрашивает самовар Яшка, вразвалочку подходя ко мне.
– Да всё не так, Яшка! – вздыхаю я. – У меня ощущение, будто я попал в какой-то заранее написанный сюжет. Каждое моё действие, даже самое нелепое, выглядит идеально срежиссированным! Даже музыка появляется в нужные моменты!
– Ну, музыку можно и замьютить, – серьёзно замечает Яшка. – Но что плохого в хорошем сценарии, барин?
– Да то, что это должен был быть VR с открытым миром и обширным выбором задач! Сдался мне этот ваш сценарий, я не хочу быть болванкой какой-то! – рез ко выдаю я целую тираду. – Даже тут я хочу быть прежде всего собой и хочу сам решать, куда дальше двигаться!
Яшка задумчиво шипит паром и наклоняет крышку, словно хмуря брови:
– Барин, а может это и есть смысл попадания? Принять сценарий, но сыграть его по-своему?
Я замолкаю, чувствуя, как смысл слов самовара медленно проникает внутрь моих истерзанных извилин, с переменным успехом цепляясь за сердце и разум. Возможно, он прав. Может быть, вся эта нелепость и абсурдность вокруг меня – лишь декорации, важнее то, как я отреагирую. А эта буря из глюков, похожая на дурацкую кат-сцену… Испытание?
– Ладно, Яшка, – наконец тихо говорю я, выдыхая напряжение. – Может, ты и прав.
Кажется, я начинаю понимать правила местной игры. По крайней мере, примерно.
Будешь слишком серьёзным душнилой? Закончишь, как тот пропаданец – кучкой пикселей, как те абстрактные монстры из «Удивительного цифрового цирка».
Будешь играть по правилам? Ну… Ок, проживёшь, наверное. Возможно, это не так уж плохо.
– Знаешь, Яшка, что-то мне подсказывает, что ежели я тут вроде героя, то негоже чаёвничать нынче до закату. Гой еси, – зачем-то решил я попытаться сымитировать старославянский, раз уж тут надо косить под местный жанр. Довелось как-то летом в гостях у племянников всех «Трёх богатырей» от «Мельницы» посмотреть. До сих пор вьетнамские флэшбеки. – Я в вашей Кривоборовке ещё не всё видел; а вдруг лихо какое на вас нападёт, али чудо-юдо поганое-окаянное? Мне всех надо знать, да закутки безопасные. Для эвакуации…
– Мда, барин, падал ты героически, но головой всё-таки ударился сильно, – ответил Яшка, явно впечатлённый моим потоком недославянского. Только отрицательно впечатлённый. – Дело-то хорошее, только ты подорожник-то у Прокопия всё же попроси. На голову, да побольше.
Я и сам испытал дичайший кринж от своего старославянского спича, а самовар меня только укрепил в этом ощущении.
Значит, тут нужна другая стратегия.
Раз уж я, как тут говорят, чем-то уникален… Последнего богатыря из меня точно не выйдет – значит, надо хотя бы не переигрывать.
Я вдруг осознаю, что Прокопий давно ушёл.
– А где теперь твоего хозяина искать? – спрашиваю я Яшку.
– Он на реке часто бывает, судно подводное пытается строить уже который месяц. Хотя куда там плавать, на краю карты-то… Только если глубоко вниз, – пожимает своими металлическими плечами Яшка, затем металлической рукой подбирает с земли гусиное перо, вставляет в шляпку и идет делать пару комплиментов бабке Агафье.
Я отравляюсь по главной дороге Кривоборовки, бреду, куда глаза глядят. Мне несколько неловко от того, что мне все с улыбкой кланяются и приветствуют – и ещё более неловко спросить дорогу до реки.
К счастью, немного погодя я набредаю на столб с несколькими указателями. «Усадьба барина», «Рынок», несколько стёртых надписей (ещё не открытых локаций?) и чуть ниже – «река Быстрянка».
По просёлочной дороге иду прямо через излишне яркую берёзовую рощицу. От местных чёрных полос на чисто-белой коре у меня начинает рябить в глазах так, что я бы не удивился, если бы сюда вдруг вернулся Безруков и начал петь про шум этих самых берез.
Всего где-то минут за пятнадцать – хотя солнце тут как будто и не движется, а вечером через дешёвый визуальный эффект заменяется на луну – дохожу до речки.
Вот уж действительно край карты – тут и текстуры дешёвые, и берег слишком круто для маленькой речки уходит вниз.
Круто уходит вниз?
И вправду, почти что шоу Трумана.
В голове начинает активно вертеться одна и та же мысль, которую я машинально, думая, что никто меня не слышит, проговариваю вслух.
– А может, просто сбежать? Пока этот сценарий не съел меня целиком. Если тут есть лазейка между текстурами и выход за пределы карты…
– И куда же ты побежишь-то за пределы карты, а, барин? – раздаётся тихий, но несколько насмешливый голос.
Я подпрыгиваю на месте.
Матрёна.
Она сидит у воды, босая, с кружкой чая, будто мнит себя частью этого пейзажа. На ней длинный клетчатый плащ, а рядом, на камне, аккуратно лежит раскрытая береста с анимешным комиксом. Я подхожу ближе, и она, не оборачиваясь, говорит:
– Значит, ты всё же бежишь, Алексей?
Я на секунду замираю. Потом сажусь рядом, стараясь не выглядеть слишком потерянным.
– Скорее ищу. Вообще Прокопия, но в целом, смысл жизни. Кого первого найду.
Она усмехается, но в её голосе слышится усталость.
– Здесь, у воды, всегда думается лучше. Местный баг или дар. Мне помогает.
Я вдруг ощущаю искреннее тепло по отношению к этой странной женщине, которая пусть и вписывается в местную атмосферу аниме-славянизма, но как будто… От неё не отдает таким шутовством, что ли?
Внезапно меня осеняет:
– Матрёна-сэмпай, скажи… Ты ведь… тоже попаданка, да?
– Была, – кивает она. – Теперь – нет. Я здесь. Целиком. Вот и помогаю другим попаданцам.
– Почему осталась? – спрашиваю я, догадываясь, что вопрос личный, но всё равно не удерживаюсь.
Она долго молчит, потом говорит тихо, водя рукой по мягкой траве у берега:
– Потому что там у меня был отец-алкоголик, который попрекал меня за любую слабость, и парень, который путал любовь с властью. А здесь… Здесь мир странный. С глюками. Конечно, во многом столь же предсказуемый, но зато не такой удушающий и мрачный. Тут всё мне напоминало мою прежнюю жизнь… только громче, абсурднее. Но и понятнее, и податливее. Когда я только попала сюда – в деревне были кулачные бои между попаданцами и местными. Но я выжила. Училась общаться, договариваться. Быт у отца-абьюзера на исправишь, а его VR-пародию можно и потихоньку перенастроить. Понимаешь, Алексей?
Я молча киваю. Потому что сам только начинаю осознавать: этот мир действительно как гипертрофированное отражение. Как будто взяли твой внутренний монолог, пропустили через фильтр «аниме и самовары» и выдали тебе в формате ежедневного испытания.
– Знаешь… Вот так я жил. От универа до моей хибарки, и обратно. Затем – работа из дома и редкие вылазки в магазин. И так каждый день. Словно лежу и жду, пока меня кто-нибудь в сюжет втолкнёт. А сам… ничего.
– Значит, пора встать. Здесь, в этом мире нерешительность принимает форму. Она растёт. Питается отговорками. А потом затягивает тебя в сюжет, который ты даже не выбирал. Знаешь, почему у тебя всё начинает складываться, когда ты ошибаешься?
– Почему?
– Потому что ты начинаешь быть собой. Не тем, кем пытаешься казаться.
Мы замолкаем. Тёплый ветер шуршит травой. Гуси кричат вдалеке – похоже, репетируют оперу.
Я смотрю на неё. На её лицо, которое будто пропитано сразу несколькими жизнями. Она не выглядит старой – скорее, усталой, но очень… настоящей.
– А если я всё-таки решу остаться? – спрашиваю я. – Как ты? Не буду сбегать, стану этаким созидателем, буду жить-поживать и куда-то двигаться. Хотя бы по чуть-чуть.
Матрёна улыбается.
– Тогда этот мир начнёт меняться вместе с тобой. Только не забывай: ты не обязан становится кем-то великим.
Она достаёт из-за пазухи тонкую бересту и протягивает мне.
– Это из старых запасов клуба. Анимешного, в котором я была. У нас было одно правило: каждый, кто чувствует, что начинает что-то понимать, получает свой девиз.
На бересте каллиграфическим почерком, красивым, каждая буква будто выведена в стиле старой манги из 50-х, – написано:
«Быть собой – важнее, чем быть героем».
Я сжимаю бересту, и между нами возникает неловкое молчание.
Здесь Матрёна должна либо таинственно исчезнуть в лесных зарослях, выдав мне надпись: «Продолжение следует», либо откуда-то из кустов заиграет романтичная музыка.
Но вместо этого случилось третье: меня вдруг окатило довольно-таки прохладной водой. Спасибо хоть, что не кипящим борщом или чаем!
– Тестовый запуск моего потаённого судна прошёл удачно! – раздаётся радостный голос Прокопия, всплывшего со дна реки на своей деревянной подводной лодке, расписанной под хохлому преимущественно жёлтой краской. – Скоро мы сделаем Кривоборовку подводной державой!
Я невольно умиляюсь его искренней радости. Вроде всё в духе Прокопия, а вроде и вне его привычных рамок.
Надеюсь, это я отчасти смог его вдохновить!