Марго идёт по следу

ПРОЛОГ

Я появилась на свет в самом излете прошлого века, в старом двухэтажном роддоме, утопая в какофонии младенческого рева и неумолчного хора рожениц. Мои новообретенные товарищи оказались народом неугомонным, и посему блаженную тишину сна я обрела лишь спустя пару недель, уже дома, в уютном коконе белоснежной простыни, любовно уложенной в видавший виды чемодан. Очевидно, я спешила увидеть этот мир, ибо покинула материнское лоно на седьмом месяце, недовесив до нормы добрую половину граммов. Три шестьсот на два… да, не густо. В такой чемодан, как в колыбель, можно было уложить троих таких, как я, и места хватило бы всем.

Разумеется, кроватка у нас имелась. Как и положено, с перекладинами, ящичками и прочими атрибутами младенческой мебели. Но она уже года три как была оккупирована моей вездесущей конкуренткой – старшей сестрой Софочкой, а скромные габариты нашей «малосемейки» не позволяли разместить второе спальное место. Мне были обещаны собственные апартаменты, но только после расширения жилплощади. В далекой перспективе, так сказать. Но я не обижалась – миллионы детей по всему миру спят в кроватках, даже не смея мечтать о личном чемодане. Поэтому я весело улыбалась немногочисленным родственникам, друзьям, подругам и просто маминым знакомым, пришедшим поглазеть, в большей степени на мое экзотическое ложе, нежели на мою, скромную во всех отношениях, персону.

Поначалу чемодан вызывал у них гораздо больший интерес, чем я сама, но вскоре всеобщее внимание переключилось на меня, и число желающих посетить наше жилище заметно возросло.

– Ой, а что у нее с глазками? – спросила однажды крашеная в огненно-рыжий цвет тетка мою родительницу.

– А что у меня с глазками? – настороженно промычала я и затаила дыхание, дабы не пропустить ответ своей экспрессивной maman.

– Не знаю, – мамочка моя всегда отличалась удивительной честностью, – так и было.

– Наверное, в отца, – резюмировала Рыжая.

– Не в меня – это точно, – ответила мамуля и, дабы пресечь поток моих вопросов, сунула мне в рот соску, а затем прикрыла мое «гнездо» красивой ажурной занавеской, пряча от нескольких пар любопытных глаз.

– А кто он? – не унималась тетка. – Я его знаю?

– Может быть, – уклончиво ответила родительница, – да это и не важно.

– Как это не важно? – хотела возмутиться я, но неожиданно для себя уснула.

Это сейчас у меня пять или шесть отцов, а родилась я наполовину сиротой. Бывает и такое.

Время шло, я росла, и вскоре моя необыкновенная кровать стала мне тесна. Мамочка к тому времени затеяла небольшую перепланировку, и на месте некогда просторной ниши появилась тесная детская комната. Нас с Софочкой разместили по этажам двухъярусной кровати, где мне было отведено место внизу, что безмерно обрадовало старшую из дочерей и ничуть не огорчило меня. Что ни говори, а карабкаться с верхнего яруса на горшок было весьма неудобно. Пока мамуля, Рыжая и еще несколько малознакомых мне людей праздновали завершение ремонта, по счастливой случайности совпавшее с моим днем рождения, мы с Софочкой наслаждались своими «шикарными» квадратами. Теперь у нас были личный стол, кровать – одна на двоих, но зато какая, и даже таинственный шкаф с зеркалом на лакированной дверце. Одним словом – мечта! Именно в этот день, а если быть точнее – ночь, со мной произошло то самое нечто, которому я до сих пор не могу дать объяснения. Софочка уже мирно спала над моей головой, прижимая к себе огромного плюшевого медведя, подаренного мне на годовой юбилей, когда дверца шкафа сама собой тихо отворилась, и из образовавшегося проема высунулась огромная голова со сверкающими в полумраке зелеными глазами, а вслед за ней оттуда же вывалились четыре лапы и длинный кошачий хвост.

Не скажу, чтобы я сильно испугалась, но на мгновенье все же беззвучно открыла рот. Оглядевшись по сторонам, невиданный мною доселе зверь шмыгнул ко мне на кровать и, обнюхав со всех сторон, лизнул шершавым языком в левое ухо. На ощупь он оказался мягким и очень приятным, что несказанно меня обрадовало, и я незамедлительно потянула это чудо за хвост. Ошарашенное таким поведением животное поспешно ретировалось и резво юркнуло обратно в шифоньер. В погоне за ним я звонко шлепнулась на пол, но когда добралась до места таинственного посетителя, там уже никого не было.

1

С того дня минуло больше двадцати лет, но, как ни странно, я до сих пор помню всё до мельчайших деталей. Я по-прежнему живу в этой квартире, но теперь одна. Софочка упорхнула за границу с мужем, maman, напротив, в который раз сбежала от супруга и обзавелась собственным, комфортабельным жильём, щедро подаренным третьим мужем, и теперь навещает меня лишь изредка. Двухъярусная кровать и прочая мебель тех времён давно покинули эти стены, уступив место современной, пусть и недорогой, но вполне приличной обстановке. Лишь старый деревянный шкаф с зеркалом во всю лакированную дверцу по-прежнему возвышается на том самом месте, словно не прошло и четверти века. Теперь здесь мой кабинет, а я – молодой и, как говорят, перспективный специалист в области ландшафтного дизайна.

– Ритка, ты там уснула что ли? Пятый раз названиваю, а ты трубку не берёшь! – ворвался в тишину голос Катьки, моей лучшей подруги. – Опять где-то ночью пропадала?

– Нигде я не пропадала, – рассеянно ответила я. – Просто задумалась.

– Вообще-то, мы сегодня собираемся, забыла?

– Нет, не забыла, – соврала я, бросив взгляд на мерно тикающие под потолком часы. – Уже одеваюсь.

– Ну, тогда ладно, не буду мешать, – мгновенно успокоилась подруга и тут же отключилась.

Времени оставалось в обрез, нужно было поспешить. С зеркала на меня насмешливо взирали огромные, чуть выпуклые глаза, совсем не похожие друг на друга. Один – ярко-голубой, другой – тёмно-карий, почти чёрный. Именно это обстоятельство когда-то давно поразило рыжую тётку и значительно увеличило число желающих поглазеть на диковинное дитя. Чуть вздернутый нос, усыпанный россыпью веснушек, и немного великоватый рот дополняли картину. С волосами тоже был полный бедлам: красно-рыжие кудри тугими пружинками торчали во все стороны, словно взбесившиеся штопоры. Зрелище не для слабонервных, но сейчас мы это исправим. Собрав непослушную шевелюру в хвост, больше похожий на метлу после удара током, я слегка коснулась тушью длинных ресниц. Всё, половина дела сделана – осталось подобрать наряд. Мой выбор пал на глухое спереди и весьма откровенное сзади платье цвета морской волны. Я мигом нырнула в него и, накинув сверху серый кардиган свободного кроя, почувствовала себя полностью экипированной и покинула квартиру.

Муж Катьки – Константин, бизнесмен, а сама она – типичная блондинка, одна из тех, про кого сейчас модно рассказывать анекдоты. Причём подруга их просто обожает. Не знаю, мне было бы, наверное, обидно. Кажется, Катька вообще не умеет обижаться – она всегда в прекрасном расположении духа и в отличной форме, несмотря на недавние, тяжёлые роды, подарившие ей очаровательных двойняшек. Живёт она со своим семейством на окраине города, в огромном трёхэтажном особняке постройки конца позапрошлого века, и наслаждается тишиной и свежим воздухом, недоступными рядовым горожанам. Взяв такси, я взглянула на часы: у меня ещё целых полчаса, значит, я успеваю на праздник без опоздания. Меня это не особо волнует, но вот Костика всегда раздражают непунктуальные люди. Вслух он, конечно, ничего не скажет, но потом Катька, в силу своего интеллекта, просто изведёт любого, кто посмел не прибыть вовремя.

Машина остановилась у массивных ворот, и, расплатившись с таксистом, я направилась через маленькую калитку, встроенную в забор, вглубь двора, усаженного подстриженными кустарниками. Мельком отметила несколько дорогих автомобилей, припаркованных у самого въезда. Не перестаю удивляться, как ей удаётся содержать в полном порядке такую огромную территорию. Конечно, ей помогает садовник – немолодой уже дядька с помятой внешностью, но всё же уследить за таким объёмом работ для меня нереально. А вот и она сама, как всегда великолепна. Красное платье с кружевными вставками изящно облегает её безупречную фигуру, длинные, почти белые волосы аккуратно забраны в замысловатый пучок, делающий Катьку похожей на учительницу младших классов элитной школы. Туфли на таких высоченных каблуках, что мне даже подумать страшно о том, чтобы такие надеть. А она хоть бы что, руки расставила для объятий и семенит, не глядя под ноги. Я бы давно уже переломала свои и спешила не на вечеринку, а в травматологию, если не в реанимацию. В своём лучшем платье я сейчас выгляжу кухаркой по сравнению с ней, но прячу смущение и тоже развожу руки для "обнимашек". Не доходя пару шагов, спотыкаюсь и валюсь в объятия своей давней подруги.

– О, да ты не меняешься, Маргарет, – весело рассмеялась Катька, обнажив два ряда безупречных зубов. – Всё так же спотыкаешься на ровном месте.

– Постоянство – мой конёк, – отшутилась я, нагнувшись, чтобы вытащить туфлю, застрявшую каблуком между брусчаткой.

– А я уж подумала, что ты про меня забыла.

– Ну что ты, дорогая, – с силой выдернула я башмак. – Ты же моя лучшая подруга!

Катька довольно кивнула и, схватив меня за локоть, потащила к открытому бассейну, расположенному справа от центрального входа.

– Уже все собрались, только тебя и ждём, – прошипела она мне на ухо, и я тайком бросила взгляд на крохотные золотые часики, усыпанные бриллиантами, на её запястье.

– Я пришла на одну минуту раньше, – гордо вздёрнув курносый нос, выдала я голосом победителя, и Катька тут же забыла о претензиях.

К моему облегчению, гостей оказалось гораздо меньше, чем я ожидала, и я немного расслабилась – с самого детства не выношу многочисленные сборища. С кем-то я уже знакома, а кто-то сейчас разглядывает мой скромный наряд и причёску "а-ля медуза на танцполе" и пытается понять, почему это неотразимая Кэт так радушно встречает свою гувернантку.

– Кстати, я не вижу близнецов, хотелось бы взглянуть на малышей.

– Рита, разве маленьким детям место на взрослых вечеринках? Мы можем показать им дурной пример, а это совсем ни к чему.

Я, конечно, не спорю – ей виднее, но мне действительно интересно, какой "дурной пример" полуторагодовалые дети могут перенять здесь, на прекрасной зелёной лужайке, среди вполне воспитанных и респектабельных людей. Возможно, она просто не хочет показывать им меня, так как я иногда бываю не вполне воспитанной, а уж о моей респектабельности и говорить не приходится.

– Катенька, познакомь меня с этим очаровательным созданием, – не первой свежести джентльмен схватил меня за локоть и бесцеремонно подтащил к себе. – Кто это милое дитя?

Голос у него какой-то… будто песню поёт, фальшивя на каждой ноте.

– А вы разве не знакомы с Маргарет? – Катька удивлённо вскинула нарисованную бровь. – Позвольте представить: Эдуард Васильевич – это Марго, моя лучшая подруга ещё с университетских времён. А это Маргарет, – она перевела взгляд с ошарашенной меня на него, – Эдуард Васильевич Пахомов, друг и соратник моего Костика. Кстати, это он нам дом "сосватал" – правда, чудесно?

Мне не терпелось спросить подругу, что именно из всего сказанного ею является чудесным, но вместо этого я вежливо закивала, словно китайский болванчик:

– Да, Кэт, это чудесно.

– Ваши глаза… – Эдуард Васильевич посмотрел на меня, словно на новорождённого бегемотика, – с умилением и нескрываемым любопытством, – …они прекрасны.

– Какой именно? – на мгновение я потеряла над собой контроль. – Левый или правый?

– Не обращайте внимания, у Маргарет специфический юмор, но скоро вы убедитесь, что она очень хороший человек.

Из Катьки получился бы неплохой дипломат.

– В сочетании с прекрасным чувством юмора… – он поцеловал мне руку, чем смутил меня окончательно. – Ваш образ – восхитителен!

Ох, и не люблю я эти "муси-пуси", неискренние и слащавые. Словно угодила в ванну с чёрной икрой, но всё равно противно. На помощь пришла Катька:

– Эдуард Васильевич, у вас ещё будет время высказать Марго всё, что вы о ней думаете, а пока позвольте, я представлю её другим гостям, – она очаровательно улыбнулась и потащила меня прочь от занудливого дядьки.

– А это Маргарет, – представила она меня молодой паре, – моя лучшая подруга и вообще очень хороший человек. А это Алиса и её супруг Гарик. Они недавно поженились и уже ждут пополнение. Они тоже живут за городом в большом доме, как и мы с Костиком. Правда, Марго, чудесно?!

– Что именно? – не выдержала я. – Свадьба, потомство или дом?

Катька до боли сжала мой локоть, отчего я широко, но криво улыбнулась.

– У вас очень примечательная причёска, – вежливо ушла от опасной темы Алиса, при этом почему-то глядя на мужа, который уставился на мой правый – голубой – глаз.

– И у вас, – выпалила я первое, что пришло в голову, и только потом обратила внимание, что вся причёска Алисы – это короткий ёжик.

Я перевела взгляд на Гарика, который теперь без всякого смущения разглядывал мой левый, карий глаз, и поняла, что мой комплимент должен был прозвучать в его сторону – такой роскошной шевелюре позавидовал бы сам Никита Джигурда.

– А это, – Катька подвела меня к группе изысканно одетых людей, – Андрей Карпенский – журналист, Зоя Кравец – модельер и Олег Жданов… С ним ты, впрочем, знакома.

Я кивнула головой, пытаясь вспомнить, где видела это открытое, добродушное лицо, но тщетно.

– А это Марго.

С остальными присутствующими я была знакома и искренне обрадовалась тому, что мучения подошли к концу, но Катька, словно почувствовав моё облегчение, притянула меня к высокой, стройной блондинке.

– Неужели вы не знакомы с Маргарет? – Катька вскинула удивленно нарисованную бровь. – Позвольте представить, Эдуард Васильевич, это Марго, моя закадычная подруга еще с университетской скамьи. А это, Марго, – она перевела взгляд с моего ошарашенного лица на Пахомова, – Эдуард Васильевич, друг и соратник моего Костика. Кстати, это он нам этот прелестный дом и «сосватал»! Ну разве не чудо?

Мне нестерпимо захотелось выяснить, что именно Катька находит чудесным, но вместо этого я лишь закивала, словно китайский болванчик:

– Да, Кэт, это… чудесно.

– Ваши глаза… – Эдуард Васильевич смотрел на меня, как на новорожденного бегемотика – с умилением и неприкрытым любопытством. – …они восхитительны.

– Какой именно? – на миг я потеряла контроль над собой. – Левый или правый?

– Не обращайте внимания, у Маргарет специфическое чувство юмора, но вы скоро убедитесь, что она – золото, а не человек.

Из Катьки вышел бы превосходный дипломат.

– В сочетании с искрометным юмором… – он галантно поцеловал мою руку, повергнув меня в окончательное замешательство. – Ваш образ – просто великолепен!

Ох, и не люблю я эти слащавые «муси-пуси», фальшивые до тошноты. Словно в ванну с черной икрой угодила, а все равно противно. К счастью, на помощь пришла Катька:

– Эдуард Васильевич, у вас еще будет предостаточно времени, чтобы излить Марго все свои восторги, а пока, позвольте, я представлю ее другим гостям, – она ослепительно улыбнулась и потащила меня прочь от этого приторного дядьки.

– А это Маргарет, – представляла она меня молодой паре, – моя лучшая подруга и вообще – душа человек! А это Алиса и ее супруг Гарик. Они совсем недавно поженились и уже ждут прибавления семейства. Они тоже живут за городом, в большом доме, как и мы с Костиком. Ну разве не чудесно, Марго?!

– Что именно? – не выдержала я. – Свадьба, потомство или дом?

Катька до боли сжала мой локоть, отчего я широко, но криво улыбнулась.

– У вас очень… примечательная прическа, – вежливо сменила опасную тему Алиса, бросив при этом многозначительный взгляд на мужа, который вовсю разглядывал мой правый, голубой, глаз.

– И у вас, – выпалила я первое, что пришло в голову, и тут же сообразила, что прическа Алисы – это коротко стриженый ежик.

Я перевела взгляд на Гарика, который теперь без стеснения изучал мой левый, карий глаз, и поняла, что мой комплимент должен был прозвучать в его адрес – такой роскошной шевелюре позавидовал бы сам Никита Джигурда.

– А это, – Катька подвела меня к группе изысканно одетых людей, – Андрей Карпенский – журналист, Зоя Кравец – модельер, и Олег Жданов… С ним ты, впрочем, знакома.

Я кивнула, тщетно пытаясь вспомнить, где я видела это открытое, добродушное лицо.

– А это Марго.

С остальными присутствующими я была незнакома, и искренне обрадовалась, что смотрины окончены.

Вечер, к моему удивлению, оказался совсем не скучным, и после двух бокалов Moёt@Chandon я почувствовала себя вполне счастливой и даже приняла приглашение Эдуарда Васильевича на танго. Он оказался неплохим партнером, и я ничуть не пожалела об этом. Олег весь вечер травил анекдоты, Алиса, несколько громче положенного, заливалась смехом, высоко запрокидывая голову и, как мне показалось, ни на секунду не упуская из виду новоиспеченного супруга Гарика, который флиртовал со всеми дамами одновременно. Мне он тоже пытался строить глазки, но на подобные выпады я давно перестала обращать внимание – видимо, сказалась чрезмерная заинтересованность окружающих в особенностях моей внешности.

Закончив танец восхитительным па, я присела на стул, чтобы отдышаться, и тут, в тени кустов, заметила одинокую фигуру молодого мужчины, стоявшего в стороне от всеобщего веселья, в самой тени. Иллюминация, заливавшая почти весь двор, там отсутствовала, и мне пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть его получше. На вид ему было чуть больше тридцати, высокий, в белоснежной сорочке и пиджаке. Больше со своего места мне разглядеть не удалось. Я невольно остановила взгляд на его красивом лице и только теперь сообразила, что мужчина тоже с интересом рассматривает меня. Мне стало любопытно, почему Катька не представила нас, и я тут же решила это исправить. Отыскав ее глазами, что было совсем не сложно, я поспешила к ней. Она о чем-то оживленно болтала с журналистом Карпенским, а он успевал не только отвечать на ее вопросы, но и почти беспрерывно щелкать дорогой фотокамерой, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Завтра об этой вечеринке будет знать вся страна, и поэтому Катька старалась держать марку.

– Кэт, можно тебя на секунду? – беспардонно вмешалась я в их милую беседу. – Буквально пара слов.

– Конечно, дорогая, – Катька кивнула Карпенскому, давая понять, что их разговор не окончен и она скоро вернется. – Что-то случилось, Марго?

– Не то чтобы случилось, но мне кажется, что ты забыла представить меня еще одному гостю.

– Рита, я никогда и ничего не забываю, – она участливо посмотрела на меня. – Видимо, ты что-то, по обыкновению, напутала.

– Ничего я не напутала, – я указала взглядом в ту сторону, где находился незнакомец, а журналист машинально направил туда камеру, – а вон там кто?

Катька посмотрела в указанном направлении и перевела встревоженный взгляд на меня:

– Где?

– Да вон, под кустом, – я вперила взгляд туда, где еще мгновение назад стоял молодой человек, и осеклась, – он только что там был!

– Кто? – подруга внимательно смотрела прямо в мои глаза, пытаясь уловить в них признаки розыгрыша.

– Мужчина, – я еще раз для убедительности ощупала кусты глазами.

– Тебе померещилось, дорогая. Наверное, ты просто перепила шампанского.

– Катька, я не пьяная! Я его только что там видела!

– Ну хорошо, пусть будет так, – подруга нежно взяла меня за руку. – Как он выглядел?

– Высокий, брюнет, в темном пиджаке и белой сорочке…

– Это все?

– Все, – выдохнула я. – И… очень красивый…

– Ритка, мужик, если он чуть симпатичнее обезьяны – уже красавец, так что добавь пару эпитетов.

Я пожала плечами, и она продолжила:

– Марго, сегодня на мою вечеринку были приглашены десять человек, и одна из них – ты. Остальные все тут, ты можешь их пересчитать – даже для тебя это не составит особого труда.

Я послушно оглянулась и стала пересчитывать, сама не понимая, зачем мне это нужно.

И так: журналист тут, молодожены – три, Эдуард Васильевич, пошатываясь, все еще танцует в одиночестве, модельерша, поняв, что с Гариком у нее ничего не выйдет, припала к широкой груди Жданова. Ольга, еще одна наша сокурсница, пытается вскарабкаться на стол, подбадриваемая закадычными друзьями Костика Павлом и Игорьком. Чуть поодаль от всех сидит на стуле Ирина Ивановна – мать хозяйки дома. Итого – девять.

– Но я его видела…

– Рита, тебе нужно отдохнуть, – Катька взяла меня за руку и повела к дому. – Ты просто устала. Да и время уже позднее…

– Хватит разговаривать со мной, как с младенцем! Я видела его!

– Может, это официант?

– Катя, я знаю в лицо всю твою прислугу. Если ты, конечно, прямо сегодня не наняла кого-то еще в страшно дорогом костюме!

– Я все поняла – тебе просто необходимо завести бойфренда. Это от сексуальной неудовлетворенности у тебя начались галлюцинации. И от алкоголя.

– Кого завести?

Я пришла в бешенство. Ненавижу, когда лезут в мою личную жизнь, пусть даже это – лучшая подруга. И Катька прекрасно об этом знает.

– Да вон хоть Жданова, – как ни в чем не бывало продолжила она. – Я вас уже третий раз знакомлю – намеренно, между прочим, а ты никак не можешь его запомнить.

– Да пошла ты! – я выдернула руку из ее цепких пальцев и взбежала вверх по ступенькам.

– Твоя спальня на втором этаже, – догнал меня голос Катьки. – Четвертая дверь направо. Желаю тебе хорошо отдохнуть.

«Как я вообще терплю ее все эти годы?»

Я вихрем пронеслась по холлу, почти бегом взлетела на указанный этаж, и тут же, предательски зацепившись многострадальным каблуком за ступеньку, рухнула на четвереньки, ощутимо приложившись коленями о мрамор.

«Ну почему фортуна так безжалостна ко мне?!» – пронеслось в голове.

Подхватив туфельку, чей каблук теперь держался на честном слове и одном жалком гвоздике, я поплелась по коридору, словно раненый зверь. Отсчитав четвертую дверь, я сбросила изувеченную обувь на пол и, войдя в комнату, сразу направилась к кровати. Свет, проникавший с двора, где еще горели редкие огни, достаточно сносно освещал спальню, так что мне повезло не промахнуться.

Пробуждение пришло не со звуком, а с ощущением чьего-то незримого присутствия. Затаив дыхание, я пыталась уловить, кто нарушил мой сон и что ему нужно в моей обители в столь неподобающий час. Праздничная иллюминация давно погасла, и комнату окутывала непроницаемая тьма, что совсем не добавляло храбрости.

– Маргарет, – вдруг прошипел слащавый голос Пахомова, – Маргарет…

Я выскочила из-под одеяла с проворством, достойным олимпийского чемпиона, и инстинктивно приняла боевую стойку. Никаким видом единоборств я не владела, но это было первое, что пришло на ум в состоянии паники.

– Что вам здесь нужно? – мой голос дрожал от возмущения.

– Маргарет, мне нужно с вами поговорить, – прозвучал в темноте голос бизнесмена, и я отступила еще на шаг, сжав кулаки на уровне груди.

– Вон отсюда, или я закричу!

– Марго, девочка моя, не бойся…

Он приблизился ко мне, отделяло лишь расстояние вытянутой руки, и тут я не выдержала – врезала ему. Удар получился смехотворно слабым, как пощечина комару, и я в который раз пожалела, что в моей жизни не нашлось места боксу.

– Маргарет, – старик прижал меня к стене и, зажав мой рот ладонью, начал что-то быстро и невнятно бормотать, словно заклиная.

В нос ударил удушающий запах перегара, и меня затошнило. Собрав последние крупицы воли, я выбросила вперед колено, целясь в то самое место, куда меня всегда учила бить моя мудрая родительница, на тот случай, если я окажусь в подобной ситуации. Удар пришелся точно в цель, и Эдуард Васильевич, издал утробный стон, согнулся пополам, обхватив руками пострадавшее место. Не теряя ни секунды, я схватила старого козла за шиворот и потащила к выходу. Глаза уже привыкли к кромешной тьме, поэтому я без труда разглядела светлый прямоугольник двери, и открыв ее ногой, выставила незваного гостя в коридор. Заперев дверь на ключ, я с облегчением выдохнула и, нащупав пальцами выключатель, залила комнату светом. Убедившись, что кроме меня здесь никого нет, я обессиленно опустилась на кровать, пытаясь понять, что предпринять дальше. Сон как рукой сняло, и достав из валявшейся тут же на полу, вместе с одеждой, сумочки, сотовый телефон, посмотрела на время. Электронное табло показывало три часа ночи. Оставаться в этом доме больше не было никакого желания, и я набрала номер такси. Приятный женский голос уведомил меня о марке, цвете и номере машины, не забыв сообщить о примерном времени ожидания.

Итак, на "все про все" у меня оставалось около двадцати минут. Быстро натянув на себя платье и кардиган, я была вполне готова, но тут тело вдруг охватила нестерпимая жара, и захотелось пить. Я распахнула створки окна, впуская в комнату ночную прохладу, и почувствовала себя немного лучше. Теперь оставалось отыскать воду. Пластиковая бутылка с «Боржоми» обнаружилась тут же на небольшом столике, но вот стакана нигде не было. Я пробежала глазами по куче различных безделушек, теснящихся на всех горизонтальных поверхностях, и мой взгляд упал на старинный кубок. Не мешкая, я пресекла комнату и, взяв вожделенный предмет, едва его не выронила из рук – он оказался настолько тяжелым, что я с трудом удерживала его. Но выбора у меня не было, и я направилась обратно к окну, где меня дожидалась заветная бутылка с живительной влагой. Опустив тяжеленный предмет на подоконник, я вдруг заметила, как из чаши стал медленно выбираться огромный паук. Не раздумывая, я схватила древний сосуд обеими руками и швырнула его в окно. Сердце бешено колотилось. Даже визит незваного гостя не напугал меня так сильно, как это многоногое чудовище. Больше всего на свете я боюсь пауков! Или мышей? Впрочем, все зависит от того, с кем из них мне посчастливилось встретиться. Судорожно нащупав бутылку, я сделала большой глоток из горлышка и почувствовала себя намного лучше.

В это время зазвонил телефон, и девушка-оператор сообщила о том, что такси прибыло. Я осторожно выглянула за дверь и, убедившись в том, что Эдуард Васильевич больше не преследует меня, надела туфли. Каблук сразу подвернулся, и мне пришлось идти одной ногой на цыпочках. Доковыляв таким образом до ворот, я сообщила, вышедшему из будки, охраннику что решила поехать домой, и он, не задавая лишних вопросов, открыл мне калитку, пожелав счастливо добраться до дома.

Таксист несколько секунд разглядывал мою прическу, что меня совсем не смутило – я давно привыкла к повышенному вниманию людей к своей, несколько необычной, внешности, и наконец насладившись зрелищем, уточнил адрес и завел мотор.

Машина неслась по свободному в это время суток проспекту под ненавязчивую мелодию, доносящуюся из встроенных динамиков, и мое самочувствие заметно улучшилось. Неожиданно в темноте, прямо перед нами вспыхнули, отражая свет фар, пара зеленых зрачков. Огромный рыжий кот, вместо логичного – броситься наутек со всех своих четырех лап, по-видимому, от испуга уселся на проезжую часть дороги, прижав к голове уши в ожидании неминуемой гибели. Таксист даже и не думал тормозить, и не выдержав, я заорала:

– Ты же сейчас раздавишь его!

– Нечего шастать где попало, – весело подмигнул мне шофер, не снижая скорости.

– Тормози!

Я вцепилась ногтями в его руку, и он, взвыв от боли, резко затормозил прямо перед носом ошалевшего кота.

– Дура! – мужик сверлил меня испепеляющим взглядом, надеясь превратить в горстку пепла, – а если бы я с управлением не справился? Ты что не видишь – здесь нет остановки!

– Сам дурак, – я вытащила купюру и кинула ее на панель, – дальше я сама.

С высоко поднятой головой я вывалилась из машины, и тут же почувствовала, что каблук окончательно отвалился. Мне все же удалось удержать равновесие, и не рухнуть. Подхватив испуганного кота, я прижала несчастное животное к груди, провожая взглядом тающие вдалеке габариты автомобиля.

– Ну и что мне теперь с тобой делать? – обратилась я в первую очередь к себе, а во вторую – к коту, – ты, наверное, куда-то спешишь?

– Нет, – ответил кот и лизнул меня в шею.

Ну вот – только сумасшествия мне еще не хватало!

– Что ты сказал? – я отстранила Рыжика от себя, стараясь в темноте разглядеть его морду.

– Мяу, – жалобно пропищало животное.

Ну и денек сегодня! То какой-то несуществующий гость, а теперь еще и говорящий кот. М-да, все-таки мне следует посетить психиатра.

Я сделала пару шагов вперед и поняла, что на одном каблуке идти до дома мне придется очень долго. Прижимая одной рукой кота, я второй сняла башмаки и, подойдя к парапету, отправила их в бурлящий где-то внизу поток.

На свету кот оказался не рыжим, а наоборот, совсем черным с белыми лапами и грудкой, но менять ему имя было поздно – я к нему уже успела привыкнуть. Ну и что? Какая кому разница, как его зовут – успокоила я себя, ведь не под венец мне с ним идти. Сунув под нос Рыжику кусок колбасы, я отправилась в ванную, предварительно пообещав новому постояльцу купить назавтра ему самый что ни на есть настоящий, кошачий корм и миску. Животное благодарно кивнуло и принялось за то, что Бог послал.

2

Противный трезвон телефона ворвался в мое сознание, вырывая из объятий сна. В такие моменты ненависть к этому орущему куску пластика достигает апогея, хочется швырнуть его в небытие, но я, с маниакальным упорством, откладываю казнь на потом.

– Рита, – голос Катьки звучал как похоронный марш, заставив меня окончательно проснуться, – ты где? С тобой все в порядке?

– Дома. Все в норме. А что, должно было что-то случиться?

– Нет, конечно, – подруга всхлипнула в трубку, – Эдуарда Васильевича… убили.

– Как?

– Насмерть. А как еще убивают? Ритка, тут полный дом полицейских, все, кто был на празднике, здесь. Только тебя нет. Ты не могла бы приехать?

– Конечно, – я уже вскочила и рылась в шкафу в поисках проверенных джинсов, – через полчаса буду. Держись.

Бросив трубку, я побрела на кухню, едва не споткнувшись о внезапно возникшего под ногами кота. Зверь, словно выпущенная стрела, метнулся в сторону, наградив меня испепеляющим взглядом.

– Совсем про тебя забыла, прости, – виновато пробормотала я и извлекла из холодильника остатки «коньячной» колбасы, – позавтракаешь этим, а к вечеру что-нибудь придумаю.

Кот сердито заворчал, но от предложенного деликатеса не отказался.

– Вот и отлично. Мне уйти надо, вернусь поздно. Чтобы не скучать, можешь посмотреть телевизор.

И, с чувством выполненного долга, я покинула квартиру.

В Катькином особняке, казалось, время застыло: столы по-прежнему теснились у бассейна, правда, закуски бесследно исчезли, а вся честная компания, за вычетом Эдуарда Васильевича и хозяев дома, расселась за теми же столиками, что и накануне. Подруга не вышла меня встречать, что, впрочем, не удивило, и я, без лишних церемоний, направилась прямо в дом.

– Рита, эти люди хотят с тобой поговорить.

Катька указала на нескольких человек в форме и виновато добавила:

– Это так положено. Всех остальных уже допросили.

Ко мне подошел совсем юный служитель закона и вежливо предложил пройти с ним к столу, за которым уже восседали трое его коллег.

– Я так понимаю, – поднял на меня взгляд мужчина средних лет, с одутловатым лицом, – Вы та самая Марго, которая ночью сбежала?

– Я не сбегала, – я опустилась на стул, предчувствуя долгий разговор, – а просто решила поехать домой.

О том, что Эдуард Васильевич ночью вламывался в мою комнату, я благоразумно решила умолчать.

– Отчего же так? – дядька посмотрел на меня пронзительно голубыми, холодными, как у замороженной рыбы, глазами, – Одна, да среди ночи?

– Мне не спалось, было душно, и я решила поехать домой.

– В каком часу это было, Вы помните?

– Конечно, в начале четвертого.

– Почему Вы так хорошо запомнили время?

– Я вызывала такси, а на телефоне часы…

Меня раздражали эти глупые вопросы, но я держалась, понимая, что ситуация складывается далеко не в мою пользу.

– Пахомов был еще жив, когда Вы покидали дом?

– А это еще кто? – кажется, вчера, во время знакомства, Катька называла фамилию бизнесмена, но я начисто ее забыла, – Если Вы об Эдуарде Васильевиче, то я не знаю.

– Я так понимаю, что ничего подозрительного Вы не заметили прошлой ночью?

– Ничего, – я честно попыталась вспомнить хоть что-нибудь «подозрительное», но не смогла, – хотя… мне показался весьма подозрительным шофер, который сидел за рулем такси.

– А что с ним не так?

– Он чуть не наехал на живого кота, представляете?

– На какого кота? – следователь смотрел на меня, как на сумасшедшую, – Вы о чем?

– На рыжего, огромного кота, только он на самом деле оказался черным и сейчас сидит в моей квартире, смотрит телевизор и давится колбасой.

– Шофер?

– Какой шофер? – он явно пытался меня запутать, но я решила держаться до последнего, – Кот, естественно.

– У Вас, – толстячок заглянул в свою папку, – Маргарита Эдуардовна, есть справка от психиатра?

– Нету, – совсем растерялась я, не понимая, к чему он клонит, – а что, должна быть?

– Возможно… Вы давно знакомы с убитым?

– Меньше суток, если не считать того, что пару раз видела его по телевизору.

– Ну что же, – он протянул мне исписанный листок бумаги и ручку, – прочтите и распишитесь…

Я покорно поставила красивую завитушку.

– …и, пожалуйста, не покидайте город в ближайшие дни, договорились?

Я понимающе кивнула головой, радуясь тому, что, судя по всему, этот разговор окончен.

– Я могу идти?

– Можете.

И он, отвернув от меня свою круглую физиономию, принялся что-то обсуждать с товарищами. Я быстро вышла на крыльцо и, не заметив Катьки, решила отправиться домой, не попрощавшись. Конечно, это не совсем вежливо с моей стороны в столь трудный для лучшей подруги момент, но утешать ее здесь и так есть кому, а у меня дома скотина не кормлена…

Обратный путь я решила проделать пешком, отчасти от того, что мне было сейчас просто необходимо все обдумать, отчасти потому, что по дороге располагались несколько зоомагазинов. Мне, как наверняка и всем присутствующим на вечеринке, было интересно за что, а главное, кто убил несчастного Эдуарда Васильевича. Сейчас я даже уже совсем не злилась за ночной инцидент, списывая его на безмерно выпитую дозу алкоголя и временное помрачение рассудка у усопшего. А может, он, этот Пахомов, после нашего с ним разговора отправился в комнату еще кого-нибудь, и за это его тюкнули по голове? Кстати, я так и не узнала, как он погиб…

В торговом зале приветливая продавщица собрала для моего неожиданного постояльца все необходимое и принялась растолковывать премудрости кошачьего быта. Внимательно выслушав ее советы, я скупила все предложенное и отправилась на поиски кошачьих консервов, которые, к моему сожалению, обитали в другом отделе. Там меня ждала совсем иная встреча: тощая, остроносая тетка никак не могла уразуметь, чего я, собственно, от нее хочу.

– Вы что, не знаете, чем питается ваш питомец? Что ж вы за хозяйка такая?

Не помню, чтобы мы пили с ней «на брудершафт», но она бросала мне в лицо обвинения так, будто я и была ее провинившимся котом.

– Он у меня совсем недавно, – попыталась я оправдаться, но тетку это не тронуло.

– Котенок, что ли? – недовольно рявкнула она, поворачиваясь к полкам, уставленным разномастными упаковками. – Возраст какой?

– Чей? – робко спросила я.

– Ну не твой же! Котенку сколько месяцев?

– Н-не знаю… Может, два или три… года…

– Ты что, издеваешься надо мной? – она зыркнула на меня взглядом, от которого захотелось юркнуть под прилавок и затаиться. – Что тебе нужно здесь вообще?

– Мне нужен корм, – я все-таки взяла себя в руки и решила перейти в наступление. – Нормальный, кошачий корм. Для взрослого, здоровенного кота черного окраса. Хорошего качества и сразу десять банок. В пакет!

Сообразив, что приоритет явно меняется, продавщица ловко запихнула в пакет требуемое количество продуктов и, получив деньги, ретировалась, растворившись где-то в недрах «подсобки». Я вытащила одну из упаковок и внимательно прочла состав. Корм оказался изготовленным из 60% натурального диетического кроличьего мяса, остальные 40% составляли овощи и нежное желе. В животе заурчало, и я вдруг вспомнила, что сегодня у меня во рту не было ни крошки. Покинув магазин, я решила заглянуть в небольшое, но уютное и вполне приличное кафе, расположенное, по счастливой случайности, на первом этаже моего дома.

– Что будете заказывать?

Улыбчивая официантка смотрела на меня так доброжелательно, что плохое настроение сразу улетучилось, а душа потребовала еды, причем немедленно.

– У вас кролик в нежном желе есть? – слова сорвались с моих губ прежде, чем я успела их осознать. – С овощами?

– К сожалению, нет, – на ее лице мелькнуло искреннее сожаление, – но есть курочка.

– Давайте курочку, с овощами.

Девушка удалилась, а я, в ожидании заказа, принялась рассматривать немногочисленных посетителей. Пожилая чета о чем-то тихо беседовала за столиком справа, слева три юных девицы громко смеялись, рассматривая что-то в телефоне, а за следующим за ними столиком спиной ко мне сидел мужчина в черном пиджаке, который совсем не вписывался в интерьер заведения, отделанный пластиком и зеркалами.

– Ваш заказ.

Я с трудом перевела взгляд на услужливую официантку и заставила себя улыбнуться:

– Спасибо.

Пожелав мне приятного аппетита, она пошла к следующему клиенту, а я вновь посмотрела в ту сторону, где заметила необычного посетителя, но он уже исчез. Что-то было не так, но я никак не могла понять, что меня насторожило. Загадок на сегодня и так хватало, а кушать хотелось, поэтому я, отбросив ненужные мысли, принялась за курицу. Мясо оказалось отменным на вкус, и я скоро совсем забыла о человеке в черном пиджаке.

Добравшись, наконец, до прихожей родной квартиры, я опешила – из комнаты доносились чьи-то голоса, но прислушавшись, поняла, что это просто работает телевизор. Телевизора, мать мою! Не помню, чтобы я его включала, да и вообще эта цифровая доска болтается на стене для интерьера, вид создает. Не любитель я мыльных опер и новостей в жанре хоррора. Скинув кроссовки, я на цыпочках прошла в единственную в моей квартире комнату (кабинет, бывший некогда детской, в расчет не берем) и обомлела – Рыжик, вольготно развалившись на моем диване, смотрел «диалоги о рыбалке»!

– Спокойно, – я поставила полные кошачьими принадлежностями пакеты прямо на пол. – Он просто удачно встал на пульт, и оттого этот долбаный ящик врубился.

«Но, черт возьми, тогда почему именно этот канал и эта передача?!»

Нутро мое бунтовало в поисках правдоподобного ответа, но его не было. Я же сама, уходя из дома, посоветовала этой животине телевизор посмотреть, значит, он и воспользовался. Никакого криминала тут нет…

Наверное, я бы еще долго так и стояла в дверях, если бы этот шерстяной комок не обратил на меня свое внимание. Нехотя оторвав заинтересованный взор от происходящего на экране, Рыжик спрыгнул с моей постели и, задрав хвост, грациозной рысью продефилировал к сумкам. Не ко мне, заметьте, а именно к сумкам! Вспомнив о покупках, я первым делом насыпала наполнителя в лоток и отнесла его в туалет, поймав на себе, как мне показалось, полный признательности и благодарности взгляд. Новую миску промыла под струей горячей воды и, откупорив банку, выложила в нее аппетитно выглядевшее содержимое, а также подняла с пола и отправила в мусорное ведро огрызок колбасы. Решив, что моя миссия по части благоустройства жизни кота на этом закончена, я стянула с себя одежду и пошла в ванную, намереваясь принять душ, но, вспомнив про постояльца, решила все же накинуть халат и только после этого смело прошла мимо кота, увлеченного поглощением кролика.

Воскресный день заканчивался, а я так ничего и не успела. На письменном столе валялся забытый по независящим от меня причинам проект обустройства двора одного очень популярного артиста, но мне было сейчас не до него. В голове реверсом крутилась одна и та же картинка, не давая ни на чем сосредоточиться. Я набрала номер Катьки.

– Привет, – голос ее уже не казался столь печальным, и я с облегчением вздохнула. – Что-то случилось?

– Кать, ты сама знаешь, что случилось, или уже забыла?

– Разве такое можно забыть, соображай, о чем говоришь.

– Вот и у меня из головы не выходит эта история. Сама-то что обо всем этом думаешь?

– Ты имеешь в виду убийство? – иногда она пугала меня своей проницательностью.

– Именно это я и имею в виду. Как его убили вообще?

– Насмерть, – Катька пыхтела в трубку, пытаясь ворочать мозгами, но у нее это не очень получалось. – Как еще можно убить? С тобой правда все в порядке? А то ты меня сегодня об этом уже второй раз спрашиваешь.

Я набрала в легкие побольше воздуха, а потом медленно выдохнула.

– Подруга, я имела в виду то, как его убили. Понимаешь? Зарезали, застрелили, сбросили с крыши…?

– Ну ты даешь! Ты где всего этого насмотрелась, по телеку небось, так выкинь этот предмет из дома. Эдуарда Васильевича просто ударили по голове, а потом скинули тело в бассейн.

– Ну да, это куда более цивилизованный метод убийства, нежели я тут себе нафантазировала. Слушай, Катька, а не мог он сам свалиться в воду и там долбануться головой об дно?

Пока я ждала ответа, кот не менее трех раз пересек комнату, играя купленным мною накануне теннисным мячиком.

– Мог, наверное, – наконец произнесла трубка и опять замолчала.

– Я думаю, что именно так и есть, – я была почти уверенна в этом. – Кому бы понадобилось убивать старого зануду.

– Ритка, не говори о нем так, ты же его совсем не знала.

– Я знала его ровно настолько, чтобы иметь общее представление, так сказать.

– Не знаю, за что ты его так невзлюбила, но он был хорошим человеком. Богатым – да, но одиноким и даже в какой-то степени несчастным. Ты еще хочешь что-то спросить?

– Нет.

В трубке раздались короткие гудки, и я откинула телефон на подушку.

– Ага, хороший он был. Извращенец он, ваш Эдуард Пахомов, но об этом рассказывать пока никому не стоит, – твердо решила я вслух и посмотрела на притихшего вдруг Рыжика. – Что скажешь?

Животное, разумеется, промолчало, а я накрылась с головой и скоро уснула.

Не знаю, как другие, а я утро понедельника ненавижу лютой ненавистью. И дело не в загулах до рассвета и пьяных девичниках – просто не люблю, и все тут. Именно в этот день, словно в отместку за два дня отдыха, наваливается гора дел, которую разгребаешь до середины недели, а потом – бац! – и снова понедельник. Вот и сегодня меня ждала насыщенная программа из отложенных с пятницы задач. Нужно было и в офисе показаться, для проформы посидеть пару часов за компьютером, и на встречу с клиентом ехать, и почту разобрать… А работать-то когда? Босс, как назло, настаивал на ежедневных визитах, хотя в этом муравейнике, где десять человек тесно прижаты друг к другу, творчество напрочь умирало. Демофобия, родом из детства, когда мы с сестрой ютились вшестером на квадратный метр, требовала уединения. Шеф об этом знал, но упорно гнул свою линию: "Пару часов, Маргарита Эдуардовна, и будьте свободны".

Отсидев положенное время за "солитером", я уже собралась было улизнуть, как в наш кабинет, где обитали коллеги, вошли двое. Одного я узнала сразу – того самого "добряка", который накануне советовал мне обратиться к психиатру. И интуиция подсказала, что пришли за мной. В сопровождении господина в штатском он окинул взглядом наших офисных завсегдатаев и, не сомневаясь, направился в мою сторону.

Остальной штат замер, прекратив стучать по клавишам, словно на самом интересном моменте фильма.

– Маргарита Эдуардовна Яворская…

Он не спрашивал, констатировал факт. Мне это не понравилось, но на всякий случай я кивнула:

– Да, это я.

– Прошу вас проследовать со мной.

Тот, что был одет не по форме, встал позади меня, вероятно, пресекая попытку бегства. Я не стала задавать вопросов, молча поднялась со стула, схватила сумку и направилась к выходу в сопровождении непривычного для этого офиса эскорта.

Затем была долгая поездка по городу, пока машина не остановилась у здания полиции. На мой вполне резонный вопрос: "В чем, собственно, дело?" – мне вежливо ответили, что скоро я сама все узнаю, и проводили в кабинет, до боли похожий на мой офис. За множеством столов, уткнувшись в мониторы, сидели люди и синхронно жали на кнопки. Здесь меня усадили напротив серьезного дядьки без волос, но с роскошными усами, а моя почетная свита молча испарилась.

– Маргарита Эдуардовна?

– Да, – у меня сложилось впечатление, что это заведение помешано на моем имени, – это я.

– Не волнуйтесь, – он посмотрел на меня так ласково, словно хотел извиниться за причиненные неудобства и подвезти до дома, – мне просто нужно задать вам несколько вопросов.

– Все как на духу, – сразу соврала я, памятуя о том, что выкладывать все подряд здесь и сейчас не стоит.

– Вот и хорошо, – он скорчил мину довольного удава, а я сглотнула слюну, вспомнив о кошачьих консервах, – вам же лучше будет.

Затем последовали вопросы о дате рождения, регистрации, месте работы и прочей ерунде, которую дядька исправно забивал в компьютер в течение часа одним пальцем. Когда с анкетой было покончено, он наконец-то перешел к главному.

– Маргарита Эдуардовна, что вы делали в ночь с субботы на воскресенье?

Я уже была готова к этому вопросу и тут же, без запинки, выдала ответ:

– Сначала была вечеринка в доме моей подруги, а затем я пошла спать.

– Вечеринка проходила на свежем воздухе, не так ли?

Я согласно качнула головой.

– А вы говорите "в доме", – теперь он записывал все на бумаге обычными чернилами, – будьте точнее, пожалуйста. В каком часу вы покинули остальных гостей?

– Я не знаю, где-то в районе полуночи.

– Кто еще оставался у бассейна в этот момент?

– Все, я первая ушла.

– А почему?

– Спать захотела.

– Вы были пьяны?

– Немного.

– Так пьяны или нет?

– Да, – буркнула я.

– А где в это время находился Пахомов?

– Там же, где и все, у бассейна.

– Что было потом?

– Ничего, я разделась и легла спать.

– Вы покинули особняк среди ночи – какие были для этого причины?

– Я уже говорила об этом…

– Повторите.

– Мне стало душно, я не могла уснуть и решила отправиться домой.

– И больше вы никого не видели? – он посмотрел на меня змеиным взглядом, и моя первичная расположенность к нему мгновенно улетучилась.

– Уходя я видела охранника – он открыл мне калитку, еще шофера такси и рыжего кота, оказавшегося на самом деле черным.

– Маргарита Эдуардовна, кто знал, в какой комнате вы собираетесь заночевать?

– Никто не знал, даже я, за исключением хозяйки, разумеется. Она мне сообщила об этом уже тогда, когда я поднималась по ступенькам.

– И вы никого в доме не встретили?

– Нет, я прошла в комнату и легла. Даже свет не включала.

– А вот экспертиза показала, что убитый был в вашей комнате накануне смерти. Что вы на это скажете?

Я не ожидала такого поворота и от неожиданности слегка потеряла дар речи.

– С чего вы взяли?

– Маргарита Эдуардовна, отпечатки пальцев покойного на двери вашей комнаты говорят о том, что он был в ваших апартаментах вечером или ночью. Что вы теперь скажете?

– Он мог побывать там раньше меня.

– Не мог, – следователь откинулся в кресле, скрестив руки на груди, и снова посмотрел на меня с притворной ласковостью. – Со слов горничной, гостевые комнаты были выдраены до блеска непосредственно перед вашим заселением. А во время вечеринки Пахомов не покидал площадку, это подтверждают другие участники.

– Возможно, он посетил комнату после моего ухода, – я изо всех сил старалась сохранить самообладание. – Мне об этом ничего не известно.

– Что ж, – он поднялся и, взяв трубку телефона, быстро что-то проговорил. – Вижу, сотрудничать со следствием вы не желаете. А зря, чистосердечное признание…

– Да какое признание? В чем?

В этот момент в кабинет вошли двое мужчин с автоматами и в бронежилетах, и я подумала, что сейчас меня поведут на расстрел.

– Прошу вас сдать личные вещи, включая украшения и ремешок от юбки. Не волнуйтесь, сейчас мы все запротоколируем, ничего не пропадет.

– Можно мне позвонить? – нужно было действовать, иначе меня и впрямь ликвидируют без суда и следствия. – Ведь я имею право на звонок?

– Прав тот, у кого больше прав! – философски заметил начальник и улыбнулся так широко, что обнажились все его двадцать девять зубов, а потом отрезал: – Нельзя!

– Я по телевизору видела… – все еще не теряя надежды, пропищала я, но дядька был неумолим. – Мне своему адвокату позвонить надо, у меня кот один дома…

Он смотрел на меня бесстрастным взглядом, пока двое других, вытряхнув мои вещи из сумки, вписывали их в протокол.

– А что, если человек, которому мне нужно позвонить, носит фамилию Угрюмов, а зовут его Петром Семеновичем? – это хоть маленький, но все же шанс.

Кажется, сработало, потому что с лица следователя тут же сползла идиотская улыбка.

– Один звонок, и не более двух минут.

Я схватила трубку и, быстро перелистав контакты, нашла нужный номер. Только бывший, второй по счету муж моей любвеобильной мамочки, оказался сейчас на месте!

– Алло, – донесся знакомый голос, и я чуть не разрыдалась от радости. – Я вас слушаю.

– Это я, дядь Петь.

– Марго? Что-то случилось? С мамой?

– Нет, – поспешила я успокоить бывшего родственника. – С ней все в порядке, не переживай.

– Рад тебя слышать, деточка. Ты звонишь просто так или по делу?

– По делу, дядь Петь, и у меня всего две минуты.

– Говори.

– Я в полиции, дядь Петь, и меня, кажется, обвиняют в убийстве, которого я не совершала, – нервы мои сдали, и я разрыдалась. – Помоги мне, а?

– Конечно, Марго, я скоро буду, успокойся. Адрес назови.

Я быстро продиктовала свои координаты и, отключив телефон, положила его на место:

– Он скоро приедет, можно я его здесь подожду?

– Не положено.

Следователь еще раз внимательно посмотрел на меня и приказал двоим другим увести меня в камеру.

Я, конечно, не раз слышала о нечеловеческих условиях пребывания в казематах МВД, но то, что я увидела, превзошло все мои, даже самые страшные, ожидания. В крохотной комнатенке без окон располагалось шесть коек, застеленных каким-то рваньем непонятного цвета. Пять из них были заняты, а на шестой предстояло расположиться мне, поскольку даже намека на стул или скамейку здесь не было. Я робко прошла к своему месту и, опустившись на жалобно скрипнувшую подо мной железную койку, приготовилась к самому худшему.

– По какой статье? – вдруг спросила одна из дам, и, осознав, что вопрос обращен ко мне, я ощутила холодок, пробежавший по спине.

– Не знаю, – честно призналась я и посмотрела на сокамерницу. – Я плохо в этом разбираюсь.

– Ну, а обвиняют в чем?

– В убийстве, по-моему.

– Да, девочка, – женщина поднялась со своего ложа и, пройдя в угол комнаты, налила в железную кружку воды из грязного чайника. – На, попей, а то лица на тебе нету.

Я залпом выпила и действительно почувствовала себя немного лучше.

– Зовут тебя как?

– Рита, – бить меня, как об этом пишут в книгах, по-видимому, не собирались.

– А я Шура, это Валюха, Ольга, Тамара и Серена.

Женщины по очереди кивали, продолжая смотреть на меня с нескрываемым сочувствием.

– Замочила-то кого? – Шура поставила кружку на прежнее место и опять легла на свою постель.

– Я не убивала…

– Правильно, – вступила в разговор маленькая, худощавая Тамара с огромными, синими, как васильки, глазами. – Так всем и говори, пусть докажут сначала.

– Они докажут, – голос принадлежал Ольге, круглолицей и чернобровой красавице лет тридцати. – Даже не сомневайся. А убивала или нет – это совсем другой вопрос. У тебя сигареты нормальной случайно нету? А то у меня от этого «Максима» всю глотку дерет.

– Я не курю.

Они тут же потеряли ко мне всякий интерес и замолчали. Так я и сидела, погрузившись в свои нелегкие мысли, пока железная дверь не распахнулась и меня не попросили «на выход». Покидая камеру, я поймала на себе удивленный взгляд добрячки Шуры и благодарно улыбнулась ей на прощание.

4

Нервно ёрзая на кожаном сиденье роскошного авто, я постепенно приходила в себя.

– Ты о чём, дядь Петь?

– Обо всём. Давай, рассказывай, что там произошло.

Он смотрел на меня с отеческой нежностью, точно так же, как много лет назад, в той далёкой эпохе, когда я звала его папой. И мне вдруг до безумия захотелось прижаться к нему, как в детстве, ощутить ту неповторимую силу отцовской любви, которой мне так не хватало в жизни.

– Я не убивала его, честно, – лишь прошептала я, и новая волна слёз затопила меня.

Он наклонился, прижал к груди и нежно погладил по голове.

– Я верю тебе, Марго, но мне нужно во всём разобраться. Против тебя слишком много улик…

– Каких улик? – Я не верила своим ушам. – Разве отпечатки пальцев на двери могут быть достаточным доказательством?

– Марго, – он слегка отстранился и вытер ладонью остатки слёз с моих щёк, – расскажи мне всё.

– Но я и так всё рассказала следователю.

Я достала из сумки зеркало и принялась изучать своё отражение: глаза опухли, нос покраснел. Вид у меня был весьма далёк от совершенства.

– Маргоша, на орудии убийства твои отпечатки, и больше ничьи. Ты понимаешь, что это значит?

От неожиданности глаза мои едва не выскочили из орбит, а челюсть предательски отвисла.

– На каком еще орудии?

– Бронзовый кубок. Ты брала его в руки в ту ночь?

– Мать честная, так вот в чем дело! А я-то голову ломала!

– Брала, – честно призналась я. – Но там паук оказался, и я его выкинула.

– Кого?

– Паука, разумеется… вместе с бокалом.

– Куда ты его выкинула, девочка?

– В окно, а куда же еще?

– Допустим. Ну а куда делись твои туфли?

– Какие еще туфли? – не сразу сообразила я, но потом вспомнила о своей любимой паре, безжалостно сброшенной с моста. – А, туфли! А ты откуда про них знаешь?

– Пока ты знакомилась с прелестями тюремного быта, я позволил себе и оперуполномоченному Костенко посетить твое жилище. Поверь мне, это было гораздо лучше для тебя, нежели если бы обыск проводился без меня. А так хоть квартира цела. Я боялся, что ты могла сменить замок, но мне повезло. Кот был против, и даже пытался нам угрожать, но я с ним поговорил, и он, кажется, понял… Так и где твои «лабутены»?

– Я их с моста скинула, – я старалась не смотреть в его сторону. – Они были испорчены, а тут Рыжик, и таксист этот живодер какой-то… В общем, их нету.

– О, господи, – только и смог пробормотать «папочка» и, схватившись руками за голову, принялся растирать виски.

– Ну а туфли-то мои тут при чем? – не выдержала я после нескольких тщетных попыток сопоставить их с убийством. – Они-то в чем провинились?

– Дело в том, дорогая, – он посмотрел на меня словно на смертельно больного человека, – что место, где Пахомову ударили по голове, сплошь истыкано каблуками женских туфель. Следователи уже взяли образцы со всех женских башмаков, прибывавших в усадьбе в ту ночь, кроме твоих, разумеется… и ни одни не подошли.

– Мои бы тоже не подошли, – смело резюмировала я и с вызовом посмотрела в глаза отчима. – В них нельзя было перемещаться по местности. У них каблук отвалился… или у неё? В общем, я сломала каблук, когда поднималась вверх по лестнице, это Катька видела, и думаю, она сможет подтвердить.

– И тем не менее, ты не можешь этого доказать. Марго, мне стоило неимоверных усилий вытащить тебя под подписку о невыезде, но я пообещал, что буду лично отвечать за тебя, головой так сказать. Времени для того, чтобы найти убийцу, у нас крайне мало, а у следствия уже есть все основания назначить на эту роль тебя…

– Но я не убивала!

– Верю, потому и хочу вытащить тебя из этой трясины. Так что давай, Рита, все с чистого листа и начистоту.

Петру Семеновичу удалось меня разговорить, и я начала исповедь с того самого момента, как Катька напомнила о предстоящем торжестве. Рассказала и о ночном визите Эдуарда Васильевича, не утаила и о странном незнакомце, возникшем словно из ниоткуда в саду. Я уже дошла до превращения рыжего кота в черного, но тут отчим остановил меня.

– Ты думаешь, Марго, он приходил ночью в твою спальню именно для того, чтобы… ну, ты понимаешь?

– А зачем же еще? – мое лицо вспыхнуло, словно от пощечины. – Что еще могло понадобиться пьяному мужчине в три часа ночи от одинокой девушки?

– Милая, там ведь были и другие дамы, но заявился он почему-то именно к тебе.

– Может, он ко всем наведывался, да только в отличие от меня, те удосужились запереться на ночь.

– Это надо выяснить, хотя, думаю, если дело обстояло именно так, теперь они будут молчать как рыбы.

– Ага, кому охота подставляться? Я бы тоже молчала в тряпочку. В смысле, я и молчу.

– А этот господин в дорогом костюме, ты уверена, что видела его на самом деле?

– Еще вчера я была в этом уверена, а сегодня все больше склоняюсь к мысли, что это мираж.

– Как это?

– Да какой-то он нереальный был, словно сошедший со страниц сказки. О таких мужчинах все девчонки мечтают… Вот я и придумала его спьяну, наверное.

– Я сейчас отвезу тебя домой, уже поздно. А завтра возьми отгул и чеши под мост. Если удастся отыскать туфельки, считай, сорвала джекпот.

Я молча кивнула, понимая, что это действительно важно. Я никуда не выходила той ночью из комнаты, а значит, не могла наследить в буквальном смысле этого слова.

– Хорошо, дядь Петь, так и сделаю. И… спасибо тебе.

Я звонко чмокнула старика в щеку, искренне радуясь в душе тому, как мне везло почти со всеми моими отцами. Настоящего я никогда не знала, зато те, что мне время от времени доставались, были просто золото. Полковник МВД Угрюмов был вторым официальным мужем maman и воспитывал меня с пяти до девяти лет. Тогда он еще не был тем, кем стал спустя годы, да и к тому же постоянно пропадал на работе, чем моя мамочка была крайне недовольна. Ей всегда хотелось праздника, а Петр Семенович был настоящим трудягой и честно нес службу в одном из отделов уголовного розыска. Неудивительно, что они в конце концов расстались, хотя я подозреваю, что этот красивый, статный, несмотря на свой возраст, мужчина все еще испытывает к моей родительнице нежные чувства. Они даже общаются иногда, вот так-то.

– Я думаю, маме пока ничего говорить не стоит, – я посмотрела в его умные глаза и нашла в них полное понимание, – вот и хорошо. И еще, дядь Петь, если будут новости по этому делу, я бы хотела знать. Вы же понимаете, каково мне сейчас…

– Хорошо, Рита, я буду держать тебя в курсе. Если удастся отыскать туфли, сразу звони мне, никакой самодеятельности, понятно?

– Более чем.

Я аккуратно закрыла дверцу автомобиля и понеслась домой. Едва приоткрыв дверь, я почувствовала чудесный аромат оладушек и растерянно остановилась, озираясь по сторонам. Если окажется, что Рыжик ко всему прочему еще и готовить умеет, то психушки мне точно не избежать. Я медленно прошла на кухню и с облегчением вздохнула, узрев суетящуюся у плиты мамочку:

– Ты меня напугала, – я коснулась губами подставленной щеки, – могла бы и предупредить.

– Я звонила, но твой телефон отключен. Рита, как так можно жить? – тут же сменила она тему и посмотрела на меня так, словно я только что вернулась из школы с полным портфелем двоек. – Чем ты вообще питаешься? Я не нашла в твоем холодильнике ничего, кроме кошачьего корма!

– Я редко готовлю…

– А вот и зря! Так ты никогда не выйдешь замуж, поверь моему опыту.

– Но у тебя-то с этим все в порядке, – я не удержалась и схватила с тарелки пышный, горячий кругляш, – обожаю твою стряпню.

– Не уходи от разговора, – maman подала мне кружку со свежезаваренным чаем, – ты замуж когда-нибудь собираешься?

– Когда-нибудь да, – мне было сложно говорить с набитым ртом, но перестать жевать я уже не могла, – только не сейчас.

– А кот тебе зачем? Ты же его голодом заморишь!

– Мама, ему не надо готовить – открыл банку и все.

– И тем не менее ему тоже нужно уделять время, которого у тебя никогда нет.

Я смотрела на нее и думала о том, какая она у меня все-таки замечательная. В свои пятьдесят с хвостиком она выглядела едва старше меня. Ее точеная фигурка с узкой, осиной талией и широкими бедрами всегда привлекала внимание не только мужчин, но и завистливые взгляды прекрасного пола, а короткая, мальчишеская стрижка еще больше делала ее похожей на озорного подростка. Она смотрела на меня своими огромными, серыми глазами, и я понимала, что передо мной настоящая женщина – красивая, ухоженная, да к тому же еще и изумительная хозяйка. Понятно, почему у нее всегда была уйма поклонников. Влюбленных в нее мужчин не пугал даже ее единственный недостаток в виде двух дочерей, и они охотно тянули ее под венец. Замечу, что ни один мужчина не покинул мою мамочку по собственной воле – она всегда сама прекращала отношения, если считала, что они себя изжили. К моему глубочайшему сожалению, я ничуть не была на нее похожа.

– Рита, ты меня слышишь?

– Да-да, мамуль, я обязательно об этом подумаю, – кажется, я пропустила большую часть ее монолога, – обещаю.

– Вот и хорошо, – сразу успокоилась она и, сняв передник, села напротив, – когда-то это должно случиться.

– Ты права, как всегда. А теперь настало время узнать цель твоего визита.

– Ах, да, чуть не забыла, – мамочка аккуратно убрала с плеча несуществующую пылинку, – я уезжаю на пару месяцев к Соне. У них пополнение в семействе, ты же знаешь, и она просила немного помочь ей по хозяйству. Да и морской воздух пойдет мне на пользу, а то я что-то неважно чувствую себя в последнее время…

Я опять внимательно посмотрела на ее цветущий вид, и последние слова вызвали у меня некое сомнение, но я благоразумно промолчала.

– …ты не могла бы иногда навещать мою квартиру и поливать цветы?

Разве я могла ей отказать?

– Конечно, думаю, я найду время. Это все?

– Нет.

Я пялилась на нее в ожидании поручений, но она заговорила совсем о другом:

– Почему ты оставляешь электроприборы включенными, когда покидаешь квартиру?

Я хотела возразить, но, вспомнив про кота-любителя смотреть телевизор, решила этого не делать.

– Будешь в моей квартире – не забудь погасить свет, хорошо?

Maman аккуратно положила на стол связку ключей и направилась к выходу.

5

Кто знает, как выгуливают котов? На поводке, в наморднике? Я, профан в кошачьих прогулках, взяла Рыжика на руки и отправилась к мосту, решив убить двух зайцев одним махом. Во-первых, нужно было попытаться отыскать злосчастные туфли, а во-вторых, всякой живности, как мне кажется, полезен свежий воздух. Рыжик, без лишних "мяу", принял мое предложение, и мы двинулись к тому самому месту, что так неожиданно свело наши судьбы. Вопреки моим опасениям, кот совершенно спокойно воспринял суету большого города: не вырывался, не царапался, а в какой-то момент я даже поймала его на том, что он попросту дрыхнет. Кажется, его мало что интересовало в этом мире, кроме телевизора, лотка и миски. Что ж, и это неплохо.

Спустившись по крутой насыпи к реке, я аккуратно опустила пушистого пассажира на прибрежный песок и огляделась. Ни намека на туфли! Зато берег был усеян живописным мусором: банками, бутылками, упаковками и прочими "прелестями" цивилизации. Лавируя между сомнительными находками, я медленно побрела вдоль берега вниз по течению, не теряя наивной веры в удачу. Рыжик семенил рядом, будто пытаясь понять, что за блажь погнала его вполне приличную хозяйку в столь подозрительное место. Да я и сама уже не понимала, какого лешего тут делаю. Во-первых, я никого не убивала, во-вторых, это вообще не мое дело! Пусть этим занимается следователь Костенко – так, кажется, его назвал дядя Петя, а мне это ни к чему. Существует же, в конце концов, презумпция невиновности! Я резко развернулась и едва не рухнула в воду, поскользнувшись на чем-то омерзительно мягком. Но тут меня подхватили сильные мужские руки, появившиеся словно из ниоткуда, и я едва не лишилась чувств от неожиданности. Встретившись взглядом со своим нежданным спасителем, я передумала падать в обморок. Передо мной был он – Орландо Блум, Майкл Фассбендер и, если хотите, Марат Сафин в одном флаконе! Я сразу узнала его – того самого незваного гостя с вечеринки, в чьем существовании я уже начала сомневаться.

– Вы? – мои глаза полезли на лоб. – Как вы здесь оказались?

Он смотрел на меня своими бархатными, умопомрачительными глазами и слегка улыбался. Его чувственные губы были так близко, и мне отчаянно захотелось, чтобы он меня поцеловал. Прямо сейчас, здесь. И плевать, что место для романтических встреч явно не годится. Заметив мой полный обожания взгляд, незнакомец отстранился и, убедившись, что я твердо стою на ногах, сделал несколько шагов назад. На нем была все та же белоснежная рубашка и тот самый костюм, который так чертовски привлекательно сидел на его роскошной фигуре.

– Альберт, – представился он и слегка склонил голову.

Ну конечно же, Альберт! Именно так его и должны звать, никак иначе!

– Можно просто Алик. А ты Марго, не так ли?

– Так ли, – выпалила я невпопад и покраснела. – А откуда ты знаешь?

Его "ты" с моим "ты" слились так легко и непринужденно, будто мы давние знакомые, случайно встретившиеся на вечерней прогулке.

– Так что ты здесь делаешь, Марго? – Он пропустил мой вопрос мимо ушей, а я и не настаивала. Если ему неважно, то и мне тоже. – Ты что-то потеряла, или я ошибаюсь?

– Нет, то есть да, – то ли от его близости, то ли от наступившей жары, моя голова пошла кругом, и я изо всех сил пыталась взять себя в руки. – Нет, не ошибаешься, и да – ищу.

Господи, что я несу!

– А что, если не секрет?

– Туфли, – не задумываясь, ляпнула я и снова залилась краской.

– Туфли? Здесь?

Он растерянно скользнул взглядом по сторонам, а затем с участием уставился на меня. Ну вот и все, сейчас он тоже посоветует мне обратиться к психиатру и исчезнет из моей жизни, а я останусь стоять, беспомощно наблюдая, как мечта всей моей жизни улепетывает от меня, карабкаясь вверх по каменистому склону. Но он все еще был здесь, и я, собравшись с духом, выпалила:

– Понимаешь, пару дней назад я скинула их с моста, а теперь решила вернуться за ними, но их, увы, нет.

– Ага, – по его глазам было видно, что он ни черта не понял, но из жалости решил подыграть сумасшедшей, – значит, туфли…

– Я, пожалуй, пойду, – робко произнесла я, понимая, что лучше уж сделать это самой, чем наблюдать, как он в ужасе шарахается от меня, – их, наверное, течением унесло. Рыжик!

Он отступил от меня на безопасное расстояние, окончательно уверившись в моей невменяемости.

– Это мой кот, – поспешила я реабилитироваться в его чудесных глазах, – черный такой. Он только что был здесь, и вот… сбежал…

– Кажется, я его ниже по течению видел, – улыбка Альберта сводила меня с ума, – совсем недалеко.

Я кивнула и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, не оглядываясь, понеслась вдоль берега. Вскоре я действительно обнаружила мирно дремлющего на берегу кота – свернувшись калачиком, он лежал на моей туфле! Такого поворота событий я никак не ожидала и не знаю, чему обрадовалась больше – находке питомца или этому злосчастному башмаку. Подняв и то и другое с песка, я обернулась в сторону Альберта, но его и след простыл. Почувствовав некоторое разочарование и тяжело вздохнув, я направилась домой, потому как здесь мне делать было больше попросту нечего. С трудом взобравшись наверх и переведя дыхание, я с тоской подумала о том, какая я все-таки растяпа. Мне следовало спросить у своего нового знакомого хотя бы фамилию и адрес, ведь в ночь убийства он тоже был там, только почему-то инкогнито. А может, он и есть убийца? Эта мысль подействовала на меня как ушат холодной воды, и я изменила свой статус с «растяпы» до «полной дуры». Вполне вероятно, что я разговаривала с настоящим головорезом, убивающим пьяных дядек. Более того, я почти влюбилась в него с первого взгляда, а он… он убийца! Надо срочно идти в полицию и рассказать об этом проходимце, пока меня не упрятали в тюрьму вместо него. Вот и доверяй людям после этого! Внутри меня все клокотало от негодования, и я была полна решимости прямо сейчас бежать в отделение, но, бросив взгляд на шерстяного друга, решила все-же сначала доставить его на излюбленное место поближе к телевизору.

Придя домой, я первым делом набрала Петра Семеновича, но трубка вежливым голосом сообщила мне о том, что абонент временно не доступен. Ну и ладно, прогуляюсь сама. Приведя себя в относительно божеский вид, я помахала Рыжику ручкой и направилась по уже знакомому адресу, не забыв бросить в сумку главного свидетеля моей невиновности – туфлю с почти отвалившимся каблуком. Выйдя из подъезда, я набрала в легкие побольше воздуха и, полная решимости, пошла на автобусную остановку. Неожиданно путь мне преградила фигура в черном пиджаке, и я, даже не видя лица, сразу определила, кто это.

– Альберт, Вы меня преследуете? – эта внезапно пришедшая в мою голову мысль меня напугала, – что Вам от меня надо?

– Успокойся, Марго, мне просто нужно с тобой поговорить, прежде чем ты отправишься по своим делам.

Он знал, куда я иду, вот в чем дело! Я осмотрелась по сторонам и решила, что пожалуй, он вряд ли станет убивать меня в то время, когда вокруг столько народа, и немного расслабилась.

– Нам не о чем разговаривать, – голыми руками меня не возьмешь, – дайте мне пройти.

– Я тебя не держу, Марго, просто хочу, чтобы ты посмотрела на вещи с другой стороны. Сейчас ты пойдешь в полицию, что совершенно разумно с твоей стороны, и расскажешь все, что тебе обо мне известно, то есть – ничего. Ни один из присутствующих в тот вечер в особняке не подтвердит, что я там был, за это я ручаюсь, и что тогда?

– Что? – я смотрела на него, пытаясь сообразить, к чему он клонит.

– Вероятно, твои показания сочтут ложными, направленными на то, чтобы сбить следствие с верного пути, в худшем же…

Я хлопала ресницами и с ужасом понимала, что он скорее всего прав.

– …тебя сочтут ненормальной и отправят в сумасшедший дом для опасных преступников.

– О, боже, и что мне делать?

Вопрос вырвался сам собой, как только я осознала правдивость его слов.

– Искать убийцу, – спокойно ответил Альберт и, взяв меня за локоть, потащил к скамейке, – здесь мы сможем все обсудить.

– А разве это не ты его… того? – я покорно присела и во все глаза уставилась на своего мучителя, – нет?

– Нет, и я просто умоляю тебя верить мне. Не знаю, чем я бы мог убедить тебя, но поверь – я тот самый человек, который меньше всего желал смерти Петру Семеновичу Пахомову.

– Тогда почему ты прятался?

– Я не прятался, Марго, поверь, и то, что меня никто кроме тебя на вечеринке не заметил – это вовсе не моя заслуга.

– Если это так, то почему ты преследуешь меня, не тебе же грозит провести в тюрьме ближайших лет десять?

– Я хочу помочь тебе избежать незаслуженного наказания.

– И это все?

– Да, – он так по-отцовски ласково посмотрел на меня, что я вновь поверила ему.

– И что мне, по-твоему, сейчас следует делать для того, чтобы меня не упрятали за решетку?

– Я же ответил тебе уже на этот вопрос – искать убийцу.

– Как, черт возьми, я могу найти его, если вообще в этом ничего не смыслю? – я сорвалась на крик, чувствуя свою полную незащищенность, – как?

– Успокойся, Марго, ты привлекаешь внимание прохожих, – он улыбнулся и взял меня за руку, – мы разберемся, не волнуйся.

– Мы? – я хлюпнула носом, пытаясь сдержать готовые вырваться наружу слезы.

– Да, я помогу тебе… Во всяком случае, попробую.

– Но зачем тебе это?

Несколько минут он пристально смотрел на меня, словно изучая, а потом сказал то, чего я никак не ожидала:

– Ты очень красивая, Марго, и удивительно похожа на мою маму. Эти глаза… таких я больше нигде не встречал, а повидал я их столько, что даже представить сложно.

– Что, тоже разные?

Альберт ничего не ответил, а просто слегка кивнул головой.

– И поэтому ты решил мне помочь?

– Это одна из причин, но есть и еще кое что, только об этом пока рано. Я тебе позже все объясню, хорошо?

Пришло время кивнуть мне. А что я могла еще сделать – взять его за лацканы пиджака и вытряхивать сведения?

– И что мне делать теперь? Отнести туфлю в полицию, или все же не стоит?

– Думаю, не стоит…

Так вон оно что! А еще убеждал меня, будто хочет помочь, а я и уши развесила. Эта туфля, возможно, единственный шанс на спасение! Я вырвала руку из его холодных пальцев и резко поднялась с места:

– Ну, знаешь, а я тебе опять почти поверила!

– Марго, прекрати нервничать! Вспомни про то, о чем тебе говорил дядя Петя – никакой самодеятельности.