Пророчество света и тьмы

Эта история для тех, чей дух слишком ярок, чтобы угасать в тени чужих правил, и чья любовь жаждет не умиротворения, а пламени, способного объединить свет и тьму.

ГЛАВА 1

Я бежала по сырой земле то и дело увязая ногами в грязи и запуская зловонную жидкость в свои без того мокрые туфли. Сердце гулко билось в районе горла, а голос давно превратился в сиплый кашель, намекая на будущую простуду. Впрочем, едва ли это было большей проблемой, чем то, что бежала я уже третьи сутки, а бесконечный лес даже не думал заканчиваться. Пейзаж практически не менялся: зеленые сосны, прорезающие облака, пахучие папоротники и тисы – вот мои спутники на протяжении всего пути. И если сначала я с легкостью огибала природные преграды, то чуть погодя чаща сгустилась настолько, что между некоторыми стволами приходилось продираться, цепляя подол платья и плаща, больше похожих на мокрые тряпки, чем на предметы некогда роскошного гардероба.

Каждый шаг отдавался болью в правой лодыжке – кажется я подвернула ногу. Тело, непривыкшее к большой физической нагрузке, изнемогало от усталости и умоляло дать немного сна и отдыха, но я упорно игнорировала его сигналы, продолжая держать путь туда, где рано или поздно должен был показаться небольшой городок из детских воспоминаний. Лучше конечно рано.

И все же спустя несколько часов сильный укол в сердце вынудил меня остановиться и признать, что не в силах сделать и шагу без риска окунуться лицом в образовавшиеся после дождя лужи. Оглядевшись по сторонам я принялась искать место для укрытия и ночлега. Только вот однообразная поляна, окутанная цепью высоких, мужественных сосен не оставляла иных вариантов кроме как карабкаться вверх на дерево подобно опоссуму. Благо даже без арсенала из когтей и цепкого хвоста делать я это умела.

Ужасно хотелось есть. Небольшие припасы из кладовой довольно быстро закончились, но даже при сильной экономии их и не удалось бы растянуть на несколько дней. Плотоядно осмотрев местность на предмет потенциального ужина, я смирилась что лягу спать голодной. Опять. Нет, конечно, можно было рискнуть и полакомиться кислотно-алыми ягодами тиса, призывно росшего на краю поляны, однако если после этого я умру, смысла в тяготах последних дней будет ноль: даже не осведомленный в ботанике человек знал, что все части этого хвойного красавца ядовиты и неизменно ведут к смерти голодного путника, позарившегося на сочные плоды.

Сделав пару глотков из фляжки и невесело заключив, что та опустела, я принялась взбираться, попутно проклиная дающую о себе знать лодыжку. Уже смеркалось, а значит стоило бы поторопиться: у меня не было ни свечи, ни огнива чтобы разогнать наступающую темноту, да и привлекать внимание пламенем в чернильную северную ночь не самая лучшая идея.

Остановившись на расстоянии нескольких метров от земли, я приняла удобную позу, насколько это вообще возможно сидя на ветке шириной не более обхвата бедра. Успокоение дарило только то, что с этой высоты открывался хороший обзор на поляну и мне не были страшны дикие звери и всё, что блуждало ночью по лесу в поисках пропитания. Хотя встреча моим преследователем пугала больше, чем с ночными хищниками. А то, что он четко следовал по моим следам не вызывало никаких сомнений. Вдалеке с характерным вскриком поднялся в воздух орел.

“Дождусь рассвета и в путь в каком бы состоянии не была” – решила я, уповая на скрытые резервы организма, которые рано или поздно должны были проявить себя.

К моменту как солнце совсем укатилось за горизонт и его перестало быть видно из моего скромного убежища я освоилась и даже разместила на соседней ветке худосочную дорожную сумку. Увы, небольшая фляжка, расческа, зеркало и золотое кольцо, которое я заложила в ломбард по приезду на постоялый двор – все, что было при мне, когда пришлось спешно выпрыгивать из кареты и вихрем нестись в сторону леса. Не было даже смысла лезть внутрь и лицезреть то, что увы никак не могло утолить голод и заглушить звуки пустого желудка, издающего пение на всю округу.

“Не стоит отказывать себе в удовольствии поспать, раз уж поесть этим вечером не удастся”: подумала я, упираясь головой о ствол и вытягивая ноги вдоль ветки. Та подозрительно хрустнула, заставляя пожалеть о выборе столь ненадежного жилища, но перебираться сейчас не представлялось возможным – в сгустившейся темноте я не видела дальше собственных пальцев. Оставалось только уповать на милость дерева, которое примет меня за чуть растолстевшую сову и удержит до утра.

Плотнее закутавшись в плащ и прикрывая глаза я поблагодарила Матерь Света за существующее лето, что хоть и было холоднее, чем в родных местах, но не грозило за ночь отморозить все части тела.

Сквозь молочную пелену мне снился сон. Воспоминание. Мне пять лет. Я сижу на коленях у мамы пока та медленно проводит деревянным гребнем по моим темным волосам, распутывая особо густые пряди пальцами. Я терпелива, почти не капризничаю, пока она вынимает веточки, застрявшие в длинных косах после лазания по деревьям – помню правила вечернего ритуала, в награду за которым всегда следует сказка. Вот и сейчас, укрыв по шею тяжелым пуховым одеялом, мама присаживается на край моей постели, гасит свечи движением ладони и начинает свой рассказ:

“В одном королевстве жила-была принцесса. Девочка добрая, искренняя и красивая, но немного непослушная – как и все мы в детстве. Пугали девочку и мама, и папа, и подданные страшным принцем, что жил далеко на севере в замке из железа и острых копий.

– Волосы принца темны как ночь, а ладони извергают пламя как из пасти дракона! И кто попадется ему на глаза – сгорает заживо!

Поначалу девочка и правда боялась неведомого принца, но шли годы, и любопытство стало овладевать ею больше, чем страх. Да еще и поспорила как-то принцесса с подружкой – дочерью графини: сможет ли к принцу сходить? Не струсит ли? А трусить ей никак нельзя было – что это за принцесса такая, если будет бояться всего подряд? Поэтому когда родители принимали очередных послов, а няня отлучилась на кухню, принцесса отправилась в путь. Шла она долго, и хотя путь был недалек, пробираться по лесной чаще оказалось непростой задачей даже для такой смелой девочки. Упорно шла она мимо раскосых сосен и елей и через пару часов оказалась возле замка, высматривая в стрельчатых окнах страшного принца. Но его нигде не было. И когда девочка уже почти повернула обратно, в окошке самой высокой башни блеснул свет.

– Кто посмел меня потревожить?! – раздался на всю округу громкий возглас.

В этот момент принцессе стало по-настоящему страшно: хотелось убежать домой, к маме и папе, вот только ноги ее намертво приросли к земле.

– Я-я-я-я. – дрожа как осиновый лист ответила она.

– И что теб…Кхе-кхе… Что ты… Кхе-кхе… хочешь?… Апчхи!

Неожиданно из окна башни показался мальчик. Он еще раз чихнул, рассыпая темные волосы на высокий лоб. Девочка застыла в недоумении изучая “страшного” принца, но ни острых рогов, ни колючей чешуи так и не проступило на его лице. Только румянец от простуды розовил щеки.

– И чего ты смеешься? – недовольно пробурчал мальчик потирая нос кулаком.

– Да ты вовсе не страшный! Совсем маленький, немного старше меня! А в королевстве болтают, что огонь создаешь и сжигаешь в нем людей.

– Ну подпалить я немного, может и могу, особенно тех, кто суется на мои земли без приглашения. А так, я миролюбивый.

И не заметила принцесса, как целый день прошел за приятной беседой – так они увлеклись обсуждая все на свете. И лишь когда солнце стало клониться к горизонту, поняла – надо возвращаться домой.

– Ну мне пора… – сказала она принцу и помахала на прощание рукой.

– О… Ну, это… Тебе я разрешаю иногда заходить на мои земли. А то скучно одному. – признался мальчик улыбаясь.

И принцесса улыбнулась ему в ответ. У нее появился друг.

– Что было дальше? – пролепетала я широко зевая убаюканная маминой историей.

– А дальше принц и принцесса стали взрослыми и их крепкая дружба выросла вместе с ними превратившись в любовь.

Свет в комнате погас.

На утро я, конечно, забыла об этой сказке. Тем более вечером должен был состояться мой первый бал, по случаю которого портниха пошила красивое нежно-розовое платье с жемчужными бусинками. В тронном зале было много людей, но особенно мне приметился хмурый мальчик, что стоял рядом с высокой дамой, подмигиващей каждый раз когда я смотрела в их сторону и строгим мужчиной.

А позже нас представили друг другу. Принц Мортен. Так его звали.

Мальчик недовольно сдвинул темные брови осматриваясь по сторонам, чем вызвал мое недоумение: как можно не веселиться, когда вокруг так интересно? Тут и там снуют гости в разноцветных нарядах, играет шумный оркестр и нам разрешают играть в салки прямо в зале. Он вздрогнул когда я подхватила его ладошку чтобы отвести на любимые качалки в виде лошадей, а затем выдернул руку так, что я упала бы, не придержи папа за спину. Раздались вздохи, женщина, к которой прижимался Мортен, принялась просить у меня прощения, а его отец отведя в сторону что-то грозно выговаривал мальчику и сильно дергал его за рукав. Мои щеки запылали от стыда, ведь я сама полезла к нему, а теперь Мортена точно накажут и лишат сладостей. Перед уходом я хотела извиниться, но Мортен опередил меня, склонившись к уху и зло прошипел:

– Тебе конец.

Сон пропал сменяясь нарастающей тревогой. В ночи я чувствовала себя слепым котенком, и с того дня почти всегда просила служанку оставлять одну лампу зажженной. Вокруг еще было темно, но за спиной уже виднелась узкая полоска рассветного солнца. Я замерла, прислушиваясь к шестому чувству, которое редко когда подводило. А сейчас оно почти кричало: “Беги”.

Кое-как перебросившись вниз я поморщилась. После непродолжительного сна тело болело, а нижняя часть и вовсе онемела колючими иголочками сковывая икры. Превозмогая это чувство лишь соприкоснувшись подошвами с землей я дала ногам ускорение. Шум в ушах заглушал беспокойство, змеей подбирающееся к шее. По земле клубился ночной туман, оседая капельками на ногах отчего им вмиг стало холодно. Нервно сглотнув, я перепрыгнула высокое дерево, преграждающее дорогу, когда в голове вполне отчетливо раздался низкий шепот с моим именем. Это, и еще шелест листьев, что послышался где-то впереди, заставили меня резко свернуть вправо, заныривая под низкие кусты, цепляя на волосы репейник и царапая лицо. Я не задумывалась куда бегу, но совершала шаг за шагом в надежде скрыться от своего ночного кошмара.

Когда впереди показался городок: аккуратный, с ровно уложенной брусчаткой и низкоэтажной каменной застройкой его горящие масляные фонари буквально стали для меня спасительными. Пустынные улицы еще были погружены в сон – не было видно даже разгульных пьяниц, что в эти часы обычно подпирали двери кабаков или отдыхали на травке возле них. Не было никого, у кого бы я могла попросить помощи или защиты. Звуки сбитых каблуков, касающихся каменной дороги, создавали гулкое эхо, безошибочно давая обнаружить преследователю мое месторасположение. Мысли хаотично метались в голове – как я планировала укрыться в этом маленьком городишке? Ничего не стоило найти меня среди трех улиц и десятка домов. Глухой отстук сердца начал тикающий отсчет.

Когда я почти потеряла надежду, выкашливая легкие на маленьком перекрестке, передо мной предстало спасение – высокое здание из резного камня, что возвышалось среди остальных построек, а его белоснежный шпиль и изящные башенки стремились точно к небу, за счет чего их было видно даже на фоне темного неба. Храм матери Света. Странно было видеть его здесь – мелькнуло в моей голове сомнение, но его заглушил тусклый огонек – отблеск свечей в окошке первого этажа. В храме точно кто-то был и этот кто-то не спал, иначе бы не жег понапрасну свечи. Сковывающий душу страх возник в груди, а его холодные воздушные щупальца попытались обхватить мои щиколотки. Испуганно вскрикнув, я сбросила их и со всей мочи понеслась к двери, отчаянно принявшись колотить по дереву, собирая занозы от обшарпанного материала глубоко под кожу. А между тем шепот повторился.

Наконец, дверь отворилась и передо мной предстал пожилой и заспанный священнослужитель в длинной, белой рясе с вышитым в районе груди изображением солнца. Я ошиблась, когда подумала, что храм действующий: в воздухе не витал свежий запах благовоний, а за спиной мужчины располагался лишь запущенный алтарь, потертая фреска с высокой белокурой женщиной и местами прогнивший, деревянный пол. Но это было не важно: нерушимый закон должен действовать и здесь.

– Патер, помоги, защити дочь Матери Света. Дай убежище в своей обители, спаси от злого человека, что хочет моей смерти.

Между тем священник, наконец, протер ладонями глаза и удивленно вскинул брови, осматривая ночную визитершу. Конечно, не часто в его стенах просили защиты юные леди, покрытые слоем грязи и пыли, в местами порванном плаще и дорожном платье, некогда из дорогого синего бархата, но уже пошорканного и со следами репейника на воротнике. И хоть сейчас я была похожа на нищенку, собирающую на улицах милостыню, мужчина все же признал богатую аристократку, уверенно говорящую о ветхом законе, защищающем нуждающихся в храмовой обители.

Окинув взглядом мои платиновые черные волосы, что спутались и рассыпались по плечам, он перевел взгляд на лицо, взглядываясь в его черты и пронзительные синие глаза, что не потушило даже трехдневное скитание.

– Дитя… нет, простите… Ваше величество… – Мужчина склонился в почтительном поклоне. Конечно, он понял. Мужчина не был глуп и вероятно в молодости даже служил молодому принцу Торвусу, пока тот не вошел в полную силу теней. Наверняка в его памяти сохранилась королевская родословная – в которой не было столь юных девушек. У почивших короля с королевой имелся только один наследник, ныне король, совсем недавно связавший себя узами брака с принцессой Фьерии. Проклятье.

– Прошу вас, Патер. – сказала я настойчивее, уповая на силу собственного голоса, муштрированного учителем словесности годами.

Мужчина замешкался. За помощь мне его могли казнить, но и отказ выполнить просьбу мог привести к тому же. И только я открыла рот чтобы подтолкнуть его к верному решению, как взгляд служителя медленно скосился куда-то мне за спину, а сомнение в глазах сменилось неподдельным страхом: мышцы на лице напряглись, а оно само приобрело сероватый оттенок. Пространство сузилось и замедлилось, когда следом священник рухнул на колени, касаясь лбом сырого камня, а из его губ раздалось невнятное бормотание “Ваше величество…”.

Вот и все. Уха коснулось холодное дыхание и тот же шепот, звучащий теперь у затылка, хотя я точно знала, что он находится дальше. Не опуская подбородка и слепив из лица самое презрительное выражение которое только умела, я повернулась, заранее зная кого увижу в свете фонарного столба. Свой ночной кошмар. Мортена Умбрайта. Короля Имменсияра и… моего мужа.

Темные щупальца ледяного воздуха, медленно прошлись по моему лицу и чуть плотнее сомкнулись на горле, заставляя вздрогнуть и непроизвольно покрыться мурашками.

Я сглотнула проталкивая тугой комок страха и накатывающей паники. Надеялась ли я уйти от опаснейшего на континенте человека? Да. Признаю ли что эта надежда была большой ошибкой? Определенно.

– Доброго утра, светлячок. Далеко собралась?

Глубокий и низкий бас теперь звучал наяву, эхом отдаваясь от внешних стен храма, в котором я хотела укрыться от его обладателя. Мужчина остановился в нескольких метрах от центральных дверей, очевидно, не видя необходимости подходить ближе и хотя на ступенях была именно я, он возвышался надо мной, а не наоборот. Как и всегда.

Король Имменсияра был красив. Эта мысль будоражила многих девушек, ставящих во главу угла внешнюю привлекательность мужчины, а не его характер. Впрочем, и этого Мортену было не доставать. Высокий и статный, он производил впечатление гладиатора, вышедшего на арену в ожидании смертельного поединка и любого, кто посмеет бросить вызов непобедимому чемпиону. Мужчина смотрел в мои глаза с насмешкой, отмечая того самого смертника, а его губы, сложенные в высокомерную улыбку, не сходившую с точеного лица много лет, уже выносили беззвучный приговор.

Его взгляд становился суровее по мере того как он скользил по мне подмечая все: испорченную одежду, отсутствие корсета и отрезанные по плечи волосы. Даже мой голод с вывихнутой лодыжкой уверена, не были для него тайной. Конечно, на контрасте со мной, король словно сошел с альбомов портнихи, шьюшей наряды исключительно для высшей знати: темный дорогой сюртук плотного покроя облегал подтянутое тело, а синий плащ, подбитый мехом придавал ему еще большей кровожадности: будто тот только что вернулся с охоты. Эту ассоциацию подкреплял и меч, легко перекинутый через бедро. Хотя с учетом того, что как ровно мужчина держался с учетом недавнего ранения, едва ли он был ему нужен.

Мортен сделал шаг вперед, и мое тело инстинктивно сжалось, чем вызвало еще больший холод в его взгляде, хотя им и так можно было заморозить целый континент. Я молчала, но в этом безмолвии содержалось больше смысла, чем во всех невысказанных словах. Мольбы к палачу для трясущихся на плахе. Я же сохраню остатки гордости даже перед лицом смерти.

Но подарить успокоение, как я малодушно надеялась, было слишком великодушно для него. Мортен придумал для меня месть куда мучительнее. С жестким взглядом он вынул из-за спины круглую дорожную сумку и ее бросил на землю, прокатывая до самых моих ног. Кожаные ремешки распустились открывая содержимое – голову молодого юноши, что еще недавно улыбался и напевал под нос крестьянские песни. Теперь же его глаза были широко раскрыты, а неровная рана на шее подтверждала, что смерть моего помощника в побеге отнюдь не была легкой.

– Глупо было убегать, светлячок.

ГЛАВА 2

За десять дней до этого.

Коридоры замка были пусты и стук моих каблуков звонко отдавался эхом от высокого сводчатого потолка. Я шла то и дело останавливаясь у огромных панорамных окон, отделанных разноцветными витражами и мозаикой. И хотя это место было моим домом, изученным вдоль и поперек, всякий раз как впервые я чувствовала внутренний трепет при взгляде на причудливые картины, выложенные из красочных кусочков расплавленного кварцевого песка, соды и известняка.

Картины, изображающие историю.

По легенде некогда мир, в котором мы живем был соткан и взращен из полотна мрака самим Отцом Тьмы. Кем он был: телесным божеством или эфемерным духом никому доподлинно не известно, но за долгие века устоялось считать его нашим создателем и хранителем. Долгое время Отец Тьмы правил в одиночку, не желая делиться ни с кем своей властью. Люди в древнем мире рождались и умирали во тьме, прятались и голодали в постоянной борьбе за выживание. По земле ходили страшные существа с клыками, щупальцами и жалами, после встречи с которыми редко оставался шанс уцелеть.

Первый витраж являл собой черное матовое стекло, не пропускающее в галерею утреннее солнце. Даже мое отражение через мрачную пелену казалось темным и расплывчатым.

Так существовали люди пока Матерь Света, по преданиям младшая сестра создателя, не прибыла из другого мира даруя священный луч. Тот вмиг озарил тьму, дал жизнь всему новому: создавая моря, реки и озера, острова и материки, зарождая новые виды жизни. Люди впервые увидели ясное голубое небо, что все это время было скрыто в чернильных облаках. Темные создания боялись света, и люди, защищаясь от них, стали переселяться ближе к лучу, осваивая земледелие, собирательство, строя дома, храмы, даруя подношения Матери Света и молясь, чтобы ее милость не заканчивалась.

На следующем витраже через затемненные стекла как и в нашей истории стала пробиваться линия белого, искрящегося стекла, создавая в галерее полоску света, вокруг которой мягко клубилась пыль и мелкие жучки. В самом низу у земли росли реалистичной мозаикой ажурные яркие цветы, что стремились всей своей сутью вверх, а по колосящейся траве панно бегали причудливые зверушки.

Матери Света было приятно такое внимание и вопреки настоянию старшего брата, она решила увеличить священный луч, расширяя его отблески на все большие и большие территории. Стали появляться города, страны, выделяющиеся по степени внимания Матери и силе ее света на конкретной земле. Но была и обратная медаль, горькая ложка дёгтя в этой бочке меда. Все люди хотели быть ближе к лучу и занять центральное место под ним. Началась вражда, войны за территорию. Брат пошел на брата, сосед на соседа.

Следующее окно это красочно описывало: посветлевшее полотно и яркий луч, животные, деревья, и люди. Однако весь витраж был забрызган красной мелкой мозаикой имитирующей пролитую кровь.

Матерь Света была огорчена. Она подарила людям самое ценное что у нее было, отдала кусочек себя, чтобы те жили и радовались, а между тем эти глупые создания погрязли в пучине злости, ненависти и жестокости. Но сама она была неопытна, молода и отходчива, а потому не могла долго злиться на людей. Смотря на них сверху она видела и хорошее: как те сопереживали, заботились, любили…

Подумала Матерь: “Если все из-за нехватки моего света, то я дам им его без остатка”. И ударила она священным лучом по земле будто хлыстом и рассыпался тот на миллионы искр, которые осветили все вокруг от земли и до самого неба.

Но свет этот был настолько сияющ и горяч, что вокруг все стало умирать: высохли моря и океаны, погиб урожай, а вся ранее зеленая земля стала сохнуть и трескаться как разбитое зеркало. А люди… Если кто и решался выйти из своих домов, их ждала участь ослепнуть или покрыться волдырями от сильных ожогов. Иные и вовсе сгорали в солнечном пламени. В какой-то момент свечение стало настолько ярким, что все вокруг исчезло, кроме белого света, выжигащего все на своем пути.

Четвертый витраж являл собой яркие лимонные стекла плотного оттенка со сколами по углам. Они и сейчас слепили проходящих мимо людей так, что те жмурились и стремились как можно скорее пройти мимо.

Мир снова умирал, только на иной грани. Лишь немногие уцелели, спрятавшись в темных подвалах и сараях, казематах и норах, молясь о спасении тьме. Как иронично.

Сама же Матерь Света была зла: “Люди получили все, что хотели, почему они просят защиты от моей благодати?” Но создательнице хватило мудрости попросить помощи у брата, который молча наблюдал за действиями сестры и не вмешивался. И мужчина пошел навстречу родной крови.

Свою правую ладонь положил он на ладонь Матери Света, державшей осколок священного луча. И в миг яркость его стала тише и больше не слепила людей и не жгла посевы, а наоборот согревала все живое, даря тепло и безопасность.

Второй же ладонью убрал он руку девушки, что придерживала луч для постоянного света и вместо нее поставил свою ладонь, чтобы свет и тьма существовали всегда вместе. С тех пор, солнце – самый большой осколок священного луча – светил только днем и не так ярко, чтобы губить, а ночью, сменялся на темного собрата – луну – драгоценный камень из перстня Отца тьмы, напоминающий о том, что ночь больше не вечна.

Людям же от Матери и Отца были дарованы тени чтобы напоминать – без света не бывает тьмы, а без тьмы не будет света.

Последний витраж был моим самым любимым.

На нем изображался Ветустус – столица нашего королевства – Фьерии. Большой и зеленый каменный город, с резными башенками, уличными лавочками, и длинной, извилистой как сама жизнь, рекой – Флумен.

Прошла уже тысяча лет с этой истории и сейчас наше государство процветало.

А мне как принцессе Фьерии надлежит сделать все, чтобы сохранить это спокойствие и мир.

– Ювита! Ну где ты ходишь! Мы опаздываем! – В коридоре стуча тонкими шпильками показалась высокая блондинка – моя лучшая подруга и по совместительству личная фрейлина Латенсия.

– Я задумалась.

– Опять витаешь в своих мыслях?

Размышления и правда не покидали меня. Наша столица не просто так оказалась на последнем витраже, повествующем о дне, когда свет и тень примирились. Фьерия была первым государством возникшим под священным лучом. Именно мы раньше остальных прочувствовали на себе его первую благодать и кару, фактически возродившись заново. За что и получили название в переводе с древнего языка означающее “гордая”.

Сегодняшняя дата как раз именовалась днем Фьерии – праздником, объединяющим многомиллионное население нашей страны. Каждый год в канун летнего солнцестояния белоснежные флаги украшали фасады наших домов, их вывешивали на балконы и окна, а городское убранство пестрело лилиями – символами нашей покровительницы Матери Света. В честь торжества по всей стране проходили масштабные празднования, выступления, фестивали, а наиболее яркие мероприятия традиционно проводились в Ветустусе на центральной площади, где мне сейчас и положено быть, о чем Латенсия напомнила, наверное, уже в сотый раз.

С тяжелым вздохом я одернула длинный шлейф пудрового платья, неудобно тянущегося при ходьбе. Его глубокий квадратный вырез открывал ключицы, а короткие рукава-фонарики делали из меня не больше не меньше куклу.

Нет, не подумайте, мне нравилось быть принцессой, нравилась роль, отведенная в этом мире и даже диадема, туго вплетенная в черную косу, не давила грузом ответственности. Но воспитание моих родителей… мягко говоря не соответствовало моим задачам.

Согласитесь, едва ли в искусстве переговоров может помочь умение делать ровные стежки по тенселю, а в бюджетировании региона навык читать по цветам? А значит если я хочу стать хорошей королевой, мне нужно большее чем искусство быть леди.

Поэтому вот уже пару лет я тайком от венценосной семьи обучалась трем языкам и дипломатии, изучала историю и географию, экономику и право. И рвалась продемонстрировать навыки на практике.

Вот и сейчас когда в окружении толпы стражников меня проводили на помост я направилась в сторону посла Меридиса и, под прожигающий спину взгляд отца, завела диалог о важности сохранения торговых отношений между нашими странами. Посол был очень мил и заверил “молодую красивую принцессу” о своем намерении и дальше вести деловые отношения с Фьерией чем несказанно мне польстил, пока не утонул взглядом в глубинах моего скромного корсажа. Вот так всегда.

– Ювита, о чем мы с тобой говорили? Ты не должна вести себя подобно королю или члену совета, заводя переговоры с послами и обсуждая какие-то договоренности.. – Вот первое, что я услышала от мужчины, восседающего на троне, когда заняла свое (во всех смыслах) место – молчащая и чуть позади него.

Его Величество Хумилиус Луксор разменял уже шестой десяток, но еще выглядел достаточно молодо: густые каштановые волосы вились до самых плеч, скрываясь редкими седыми прядями в золоте короны, а роскошная мантия белоснежного оттенка подчеркивала загар и напоминала гостям Фьерии о близости страны к теплому морю. Отец был военным, эту выправку сложно было с чем-то спутать, поэтому на важных собраниях ему удавалось создать тишину просто поднявшись с места. Хотя, в этом помогал и жесткий взгляд карих глаз, который не сулил перечащему ничего хорошего. Впрочем, этот взгляд я унаследовала от него. Как и любовь к спорам.

– Отец, если… ничего не помешает, вскоре я смогу править Фьерией. И хочу быть готовой к тому, что меня ждет.

– Мы не можем знать этого наверняка, Юви. – Между его бровей залегла морщинка, что бывало всякий раз стоило мне заговорить о будущем.

– Но ведь осталась всего неделя…

– Я это помню. И ты помни.

Поймав предупреждающе-успокоительный взгляд матери я прикусила язык.

Ладно, этот вопрос и правда может подождать, как минимум до конца шоу. К тому же судя по возгласам толпы, посмотреть и правда было на что.

Танцоры на ходулях, заклинатели стихий, музыканты и артефакторы с чудными машинами – в этом году праздник получился по-настоящему масштабным, в очередной раз подтверждая статус моего любимого. Наравне с днём рождения, который приходился на следующий день.

С помоста было отлично видно весь развернувшийся на площади карнавал. Народ веселился и танцевал под музыку нашей страны: заводные переливы скрипок доносились из каждого угла, заставляя мое тело ерзать на стуле – так хотелось присоединиться к толпе танцующих и закружиться в ритмичной пляске. Но увы, сегодня королевской чете было положено только наблюдать.

Мой взгляд приковала основная сцена, где эффектно появилась группа заклинателей огня с настоящим фаер-шоу. Пять бледных, явно не местных, мужчин, облаченных во все красное, держали в руках металлические палки с круглыми отверстиями на концах, пропитанные особой жидкостью. Спешный ритм незнакомой музыки стучал в ушах когда в такт ее ускорению заклинатели выдохнули изо рта в кольца огонь, а тот, повинуясь их силе соединился с другими потоками, образуя причудливый узор. Пламенные змеи по воле заклинателей переплелись между собой взвиваясь в небо, а их отблески отразились от стекол домов и витрин, создавая чувство будто весь город в огне. Люди, стоящие в первом ряду испуганно отшатнулись, но кроме жара, скользнувшего по ногам, ничего опасного не произошло.

Это было по-настоящему волшебно. Настолько, что вызвало во мне тягучую, темную зависть.

Завершив выступление мужчины низко поклонились, скрываясь за темными кулисами сцены. Уже вечерело и, кажется, это была завершающая часть программы перед финальным салютом. Жители начали мало-помалу рассредотачиваться по более удобным местам на возвышенностях. Я подняла глаза к небу, тоже готовясь увидеть яркие небесные огни и загадать желание. В нашей стране существовала традиция: в день Фьерии на закате, во время когда граница между светом и тьмой сужается, отдавая последнему свое правление, каждый может попросить темного создателя о самом сокровенном будь то здоровье близких или удача в делах. Поверье гласит, что именно в этот день он открывает свое сердце для фьерцев забирая их просьбы у сестры под свое крыло.

Мои желания вот уже десятый год были неизменны и взглянув в сторону моря, где солнце отбрасывало последние в этом дне оранжевые отблески, я в очередной раз прошептала:

– Отец, чье имя шепчут звезды в ночи, укрой меня от бед под пологом своего плаща, даруй мне свободу, что танцует в твоих владениях, и… любовь, что пылает в самом сердце тьмы.

Стоило шепоту на губах утихнуть, как краем глаза я уловила движение на сцене. По деревянным ступеням поднимался пожилой мужчина в длинной черной рясе до самых ступней. Белые волосы резко выделялись на фоне одежды, хотя большее внимание привлекало его испещренное морщинами лицо, что издалека казалось усеянным шрамами.

В руках у старца не было реквизита и если бы не уверенный и быстрый шаг, можно было подумать, что он потерялся. Так, видимо, решил и один из стражников, ступивший на лестницу, очевидно чтобы прогнать его. Но тот уже достиг сцены и безошибочно упер взгляд в королевский помост. Родители были слишком увлечены беседой с советником Эдансом, чтобы заметить с каким напряжением мужчина оглядел их, как он прикрыл краснеющие веки, а когда вновь распахнул, смотря уже прямо на меня, его глазницы были белы как мел.

– Провидец. – по толпе прокатился шепоток.

В нашей стране магов, наделенных этим Даром практически не встречалось, ведь говорят, чтобы его получить, нужно познать саму тьму. К таким людям прислушивались, их мнение было неоспоримо, а потому когда мужчина заговорил на площади, заполненной тысячей людей, воцарилась полнейшая тишина. Был слышен только шум волнующегося моря и нервные вздохи горожан, затаивших дыхание.

Я, повинуясь какому-то зову приподнялась с места, и оказалась на краю парапета, вцепившись ладонями в деревянное ограждение.

Между тем провидец зашелся кашлем, его губы поаалели приоткрываясь:

– Грядет тьма, что затопит собою все вокруг. Она разрастется как зараза по континенту отравляя сильных и уничтожая слабых. Ей не будет конца и края и мир рискует снова рухнуть, распасться как карточный домик. Из мира людей эта тьма будет подвластна только ему, повелителю теней, королю с сердцевиной из самой тени. И решить каким он будет в этой схватке: укротителем или, ведомой марионеткой, сможет только его королева, девушка предначертанная договором и силой, что определит исход событий. Она сможет все исправить только если откроет свое сердце для Дара или пронзит его собственное. И он уже идет за ней.”

Ноги ослабли и я покачнулась в последний момент удерживаясь за парапет. Рядом оказалась мама. Она положила ладони мне на плечи и кажется, прошептала что-то успокаивающее на ухо, только вот звук ее голоса не долетал до моего сознания. Липкий страх разросся по телу и я не могла проглотить вязкую слюну, не дающую вздохнуть.

Вокруг все загудело. Небо озарилось переливчатыми огнями. Маленькие серебристые цветы то тут, то там озаряли ночную высь. Каждый выстрел салюта создавал впечатление, что звезды падают на землю рассыпаясь искрами у ее поверхности.

А я смотрела на свои дрожащие ладони и не могла пошевелиться. Стража, что гурьбой поднялась на сцену, буквально стащила с нее провидца, пока тот отчаянно шептал “Он идет. Идет за тобой. ” Удивительно ли, но этот шепот казалось слышала только я. На глаза выступили слезы, крупными каплями скатывающиеся по щекам и шее.

Все, что происходило дальше, было похоже на водоворот, что затягивает со стремительной скоростью в пучину. Меня спешно отвели в покои, где служанки заставили выпить какой-то горький отвар, а затем оставили с приказом от короля ложиться спать. Я ждала каких-то объяснений, хоть чего-то, что пролило бы истину на слова провидца, но за пределами покоев царила тишина, а выйти туда в одиночку не решилась бы в страхе снова увидеть эти белесые глаза. Сон, конечно же, не шел, поэтому следующие часы я лежала в постели рассматривая раскрашенный звездами потолок и прислушиваясь к звукам за дверью. Когда в нее раздался тихий стук, заставивший меня замереть в появившуюся щелку показалось взволнованное лицо Латенсии.

– Юви? Можно к тебе?

Я кивнула и девушка расположилась рядом со мной на кровати. В детстве мы часто засыпали так в обнимку, особенно в дни, когда нам было страшно или грустно.

– Хочешь поговорить?

– Ты знаешь что произошло?

– Не многое. Но поговаривают, что провидца допросили лучшие маги твоего отца. Он оказался болен теневой чахоткой и наверняка нес чушь. Тебе не стоит бояться россказней больного старика.

– Но он провидец, Тенси.

– Больной провидец. Сейчас ты в безопасности, в самом защищенном месте страны, под охраной сотни стражников. Прийти сюда в такой час даже для меня было не просто.

На ее губах расцвела приободряющая улыбка, когда девушка легонько коснулась моей руки. Страх постепенно уходил.

– Возможно ты и права.

– Хочешь расскажу сказку?

– Только если хорошую.

Ее руки перебирали мои длинные пряди, пока подруга напевала нашу любимую балладу о звезде, которая полюбила человека:

Ведь если звездный свет не разрушающ,

То почему любви боишься ты?

Мое сердце забилось в более спокойном ритме, а история о всеобъемлющих чувствах, вселяла надежду на светлое будущее. Ведь если звезде это под силу, то и мне это точно когда-то удастся. В конце концов осталась всего неделя до моей свободы. А там может и Отец Тьмы выполнит загаданное желание.

Подруга уже спала, когда мне почудилось, что на открытом балконе, сквозь тонкую занавеску с меня не сводит глаз чья-то призрачная тень. По лицу и шее пробежался холодок, несвойственный для Фьерии. И тогда стоило закричать, разбудить фрейлину и подвергнуть критике ее слова о защищенности замка, однако мне вдруг подумалось, что тени просто страшен свет от лампы, что горела в углу покоев, раз она не делала попыток приблизиться. Это предположение или же банальная усталость позволили все же погрузиться в сон.

ГЛАВА 3

Меня разбудил звук распахнувшейся двери и шелест юбок, который я узнала бы из тысячи.

– Доброе утро, моя прекрасная, повзрослевшая дочь!

В покои, грациозно стуча каблуками, вошла королева Фьерии.

Потянувшись в кровати я обнаружила, что Латенсия опять ушмыгнула до рассвета – не хотела чтобы родители узнали о нашей близкой дружбе. Не знаю почему подруга так волновалась: несмотря на происхождение они не были тиранами, запрещающими общение с людьми более низкого статуса. Впрочем, это ее выбор.

Странно, но даже после краткого отдыха, я чувствовала себя отдохнувшей и полной энергии, словно сон оберегали сами создатели. Накинув на плечи домашний халат я проследовала на балкон где по приказу матушки слуги год от года накрывали праздничный завтрак. Пересекая порог невольно вспомнился образ из тени.

Соланта Луксор стояла на краю выступающей террасы устремив свой взгляд на водную гладь Алтумского моря, что бушевало в нескольких метрах от пола.

Она была идеальной королевой по меркам многих: высокая и статная, с платиновыми светлыми волосами, достигающими бедер, уложенными в элегантную прическу и одетая по последнему писку моды в платье-русалку изумрудного оттенка. Ее образ был безупречен делая женщину похожей на морскую нимфу, вышедшую из пучины вод.

Что немаловажно, королева была умна, образованна, много читала и как опытный политик вела деловые переговоры, ловко лавируя между неудобными вопросами оппонента. Однако она была женщиной, а значит по мнению мирового сообщества не должна была пользоваться всем этим в полной мере. Хотя мама, казалась счастливой, живя больше двадцати лет в тени моего отца.

Я опустилась на стул вдыхая соленый и пьянящий морской воздух. Не знаю когда во мне проявилась любовь к созерцанию природы, но каждый раз когда я вглядывалась в бушующие синие волны, брыжжующие до самого балкона и наблюдала за горизонтом, чувствовала себя частью этой могучей стихии. А когда поднимала глаза к искрящемуся голубому небу, объятому перистыми облаками, и слушала крики перелетных чаек, представляла себя одной из птиц, что легко может расправить белоснежные крылья и улететь туда, где нет места правилам и запретам, договорам и нежеланным обязательствам.

– Мама, насчет вчерашнего…

– Тебе нечего опасаться, милая. – попыталась успокоить она, но видя решительный настрой в глазах дочери, тяжело вздохнула поведав о событиях этой ночи.

После произошедшего провидца схватили и допросили. Мужчина сообщил, что живет в Ветустусе давно, хотя сам родом из Дайвеса, столицы северного Имменсияра. Мама бросила на меня взволнованный взгляд, но я лишь отмахнулась. От слов на сцене мужчина не отрекся, уверяя, что последние десять лет его посещает одно и тоже видение как мир падёт под ударом одержимого северного мага. Он неоднократно пытался предупредить моего отца, слал письма, добивался встречи с “истинной королевой” (что бы это еще значило), но, его, конечно, не допустили посчитав выжившим из ума стариком, хотя теневая горячка, что и правда была обнаружена придворными магами, не влияла на способности предсказания. Поэтому отец и не смог предъявить ему какие-либо серьезные обвинения, хотя за дерзость на сцене и внесение смуты среди жителей повелел изгнать мужчину за пределы столицы.

– Так что не забивай себе голову ерундой. – подытожила мама и сжала меня в крепких объятиях. – Ничего страшного не произошло.

Тихий всхлип раздался возле уха.

– Ты что плачешь? – Я оглядела родное лицо и синие глаза, на которые так были похожи мои собственные, но не нашла в них ничего тревожного. Хотя возможно королева умело это скрывала.

– Только если от осознания того насколько моя девочка взрослая. А теперь давай это отметим.

Завтрак был поистине изысканным. Аппетитно уложенные на серебряных подносах бриоши из пышного теста, мягкие сыры, кусочки нежнейшего омлета с трюфелями и, конечно, традиционный торт с заварным кремом и двадцатью пятью тонкими свечами.

Мама подала два камешка, которые следовало потереть друг от друга чтобы получить огонь. Во Фьерии было не принято задувать свечи, лишая тем самым себя источника света. По древнему обычаю их нужно было зажигать, дожидаясь пока те полностью прогорят, чтобы затем стать звездами и освещать имениннику путь.

– А отец к нам присоединится?

– У него с утра много государственных дел, милая.

От резкого росчерка на стыке камушков мелькнули искры, но пламя не появилось. Как и второй раз. Проклятье. Видя мои тщетные попытки мама, нахмурившись, мягко положила ладонь на стиснутые кулаки:

– Наверное они испорчены… Позволь тебе помочь.

Я кивнула и ее тоненький палец с золотым тонким кольцом коснулся первой свечи, зарождая огонь, а затем пламя охватило и все остальные. Настроение упало совсем.

– Вот что, Юви. Как насчет того чтобы отметить день рождения на воде? Я помню тебе нравились морские прогулки.

– Но вы всегда были против этой затеи. – С сомнением ответила я. – “Королевской семье небезопасно выходить в открытое море!” “Кто останется у власти если произойдет крушение или нападут пираты с Латроноса?”, “Это очень недальновидное предложение”. – процитировала я слова мамы, сказанные в мой пятнадцатый день рождения.

С тех пор разговоры о море больше не звучали в наших беседах. Родители посчитали что дочь вняла приведенным доводам, а сама дочь, ну, в-общем то, познала их на своем опыте. Ровно через год после того дня, в знак подросткового протеста я решила искупаться под окнами этого самого балкона спустившись вниз по связанным простыням. Помню, волны в тот день разбушевались не на шутку, ударяясь потоком о скалы и создавая пышную пену. В один момент резко нахлынувшая глубина и темнота под ногами, так сковали тело, что я не сразу смогла закричать дежурившей наверху Латенсии. Соленая вода попала в легкие и угроза захлебнуться ею стала более чем реальной, пока под ногами не появилась какая-то устойчивая поверхность, на которой я смогла дождаться спасения. Уже позже, исключительно сверху, осмотрев этот утес я не обнаружила ничего подобного, списав исключительность случая на кроху того везения, которым меня все же наградили создатели.

– Мы подумали что тебе не мешает развеяться. Согласна? – слова королевы вырвали меня из волнующего воспоминания. Прошло время, страх того странного дня притупился и вот уже море манило мою душу как прежде.

– Конечно да!

Лето во Фьерии находилось в зените. Впереди маячили еще пять месяцев знойного тепла и жарких южных ветров, прежде чем страна ненадолго погрузится в холода.

К выбору наряда в этот раз я подошла с особой тщательностью, отослав служанок, с заранее заготовленными от матери образами, и, доверив почетную роль советчика Латенсии.

– Ну и для кого это мы наряжаемся? – спросила она игриво, прикладывая к моему телу очередное облако сахарной ваты.

– Ты сама знаешь для кого. – с улыбкой ответила я откидывая предложенный вариант.

– Ты правда думаешь, что у все может получиться? – Знаете этот взгляд полный снисхождения и стыда за чужие мечты? Так вот подруга владела им в совершенстве.

– Да. Отец пообещал, что как только я стану свободной от договора буду вольна в выборе супруга.

– Но любишь ли ты его? И что немаловажно, любит ли он в ответ?

Ответом ей стало мое молчание. Погрузившись с головой в гардероб мне все же удалось выудить из его недр симпатичное платье.

– Юви, оно не совсем…

– Даже не начинай, Тенси. Больше не могу смотреть на твое розовое безумие.

Девушка обиженно засопела, но все же помогла мне одеться и соорудить на голове прическу, а затем убежала готовиться самой, пока я направилась в гостиную оценить результат.

Из овального стекла на меня смотрела молодая девушка, облаченная в белоснежное платье из плотного, но нежного атласа, что плотно облегало фигуру и оттеняло южный загар. У наряда не было пышных юбок или колец кринолина отчего девушка казалась утонченной и женственной – подол лишь слегка струился по полу, скрывая мерцающие туфельки. Акцентом в образе стали короткие рукава и корсет, аккуратно обвивающий талию, что выделялись засчет множества алых цветов, вышитых плотными линиями, и зеленых листьев, переплетающихся в живом рисунке.

Волосы обсидианово-черного оттенка были собраны в небольшой пучок на затылке и лишь некоторые пряди вились у лица, создавая с невинным цветом платья интригующий контраст. И сложно было угадать в этом образе девушку королевских кровей если бы не тиара с геральдическими лилиями, изящно вплетенная в косу на макушке, да уверенный взгляд, который пока являлся только в отражении.

У выхода из замка меня уже дожидалась подруга вместе с главной фрейлиной и женщиной грозного вида, зовущей себя моей матерью. Королева недовольно поджала губы при виде моего наряда, но кажется пришла к какому-то умозаключению, потому что черты точеного лица расслабились и мы всем составом погрузились к карету.

Извилистая дорога вдоль моря вела нас к пункту назначения – прибрежному порту, в котором всю праздную чету ждал большой трехмачтовый парусник.

По меркам континента Фьерия была большим государством, широко протянувшимся на миллионы ярдов с севера на юг. С запада ее омывали теплые течения Алтумского моря, а с севера и до юго-востока по кругу с нами граничили четыре дружественных королевства, поддерживающих со страной экономические и дипломатические отношения. Так во всяком случае было еще десять лет назад.

В виду особенностей географического положения жаркое лето во Фьерии длилось десять месяцев, в то время как зима, в сравнении с северными соседями больше похожая на холодную осень, всего два. За всю жизнь мне удалось повидать снег только дважды и оба в детстве, во время визита с семьей в Имменсияр. Даже в Восточных горах, что огибали страну полумесяцем, пики были покрыты не снежными шапками, а цветущими деревьями и кустарниками.

На пути перед нами предстала изрезанная береговая линия, поэтому дорога петляла, устраивая в карете нехилую тряску. “Уж лучше ехать верхом” – подумалось мне. Как будто это было возможно. По правилам этикета, дамы могли передвигаться вне кареты только на уроках верховой езды, да и то по специально отведенным маршрутам.

Когда лошади, наконец, ступили на земли залива Рене, меня уже порядком мутило. Было приятно почувствовать под ногами что-то твердое и избежать анафемы за осквернение содержимым желудка священного места.

Сквозь разрывы низких плотных облаков, собирающихся у горизонта, ярко светило солнце, отражая золотисто-янтарными красками солнечную дорожку на морской глади.

Именно там, слегка покачиваясь на волнах, перед нами предстал трехмачтовый гигант с белым флаг на высокой мачте. На палубе уже толпились многочисленные гости, до берега доносилась ненавязчивая мелодия флейты, а паруса были подняты, что означало только одно – команда готова к отплытию. К берегу пристала большая лодка, в которой слаженно работали не менее десятка гребцов, чтобы доставить нас на борт.

Стоило ступить на корабль, как гости склонились в приветственном поклоне, а потом принялись поздравлять меня с именинами громко аплодируя. Не обошлось правда, и без косых взглядов почтенных дам, посвященных моему выбору платья.

Команда судна работала слаженно и спустя несколько минут мы отплыли, а я, освободившись от общества очередной кумушки, восторженно огляделась вокруг. Весь борт: палуба, планширь и такелаж были украшен белыми и розовыми лентами, флажками и цветами, что источали нежный аромат. На праздновании собрался весь высший свет Фьерии, и оказалось, мой отец уже был тут, как и самые высокомерные, ой, то есть высокородные особы, что почтили нас своим присутствием.

Но по правде говоря мне был важен только один. Тот, что сверкал из толпы своими зелеными как свежая трава глазами.

Герцог Тимиди Филиус, моя детская любовь и мечта.

Мы родились в один год, вместе росли, пока его отец был правой рукой моего. Долгое время делили учителей, развлечения и шалости (на которые его подбивала я), а затем и секреты. Но когда мне было пятнадцать, Тимиди спешно покинул Фьерию отправившись в кругосветное путешествие с семьей и лишь спустя девять лет вернулся обратно. Тогда то и начался наш роман. Если так можно было назвать скромные прогулки по замковому саду под надзором слуг.

Да, вы можете усмотреть в наших отношениях мезальянс: принцесса, наследница престола и простой герцог, но по меркам общества, в свои двадцать пять я уже была не годна для какого-нибудь принца или короля, что только подтверждало мое право на выбор супруга. И герцог для этой роли подходил идеально.

Светловолосый, с длинной, слегка дикой прической и милыми кудрями, он вызывал во мне смех мелькая макушкой в коридорах замка или на торжественных приемах, а сейчас в свете полуденного солнца и вовсе влек к себе как солнце бабочку. Сюртук из парчи с богатым узором и золотой нитью подчеркивал зеленые глаза, с мелкими крапинками самого Света, а улыбка, которой он одаривал с другого конца палубы, заставляла все внутри волнующе трепетать.

Как только были соблюдены все формальности и я побеседовала с каждым “важным” короне гостем , я направилась в заранее оговоренное место на нос корабля, ожидая своего героя.

– Поздравляю с именинами, принцесса!

Сердце бешено стукнулось о ребра и я обернулась на голос, любезно приветствуя герцога искренней улыбкой и реверансом.

Латенсии было приказано стоять на стреме и увлекать занимательной беседой любого, кто изъявит хоть малейшее желание прервать нашу беседу с Тимиди. Укромное место, под выступающей частью корабля, тоже было выбрано не случайно. Праздник, увлекающий гостей, морская прогулка и немного вина идеально подходили для создания романтической обстановки. Именно на сегодня я возлагала надежды на наш первый поцелуй. Если быть до конца откровенной, то на второй, но о случае десятилетней давности я даже вспоминать не хочу.

Как и полагает смущенной деве при встрече с возлюбленным я прикусывала губу и теребила подол платья. Чувствовала себя глупо, но Тенси уверяла, что мужчины от такого сходят с ума. Но этот лишь бросил странный взгляд на мой рот, а затем и руки. Наверное перестаралась.

– Как тебе праздник?

– Спасибо Тимиди, все прекрасно.

Корабль плыл между отвесными скалами, выходя из залива, а чуть дальше виднелись облака, лежащие так низко, что казалось ничего не стоит коснуться их рукой и сорвать кусочек мягкого материала. Солнце стало снижаться и его мягкие лучи отразились от воды как от зеркала, пуская солнечных зайчиков по мачте. Идеально.

– Ювита, я все хотел спросить… – Нерешительно начал герцог, наклоняясь ближе. Наши тела замерли в полуметре друг от друга и я не сводила глаз с четкого контура его губ. – Твое платье… оно чудесно, но… что это значит? Тебе стало что-то известно о… Мортене и его планах?

Что?

– Просто захотела надеть белое, оно смотрится довольно празднично и, вообще, отдает дань Матери света. – громче обычного ответила я, отстраняясь.

Признаться честно, в моей фантазии наш поцелуй должен был начаться не так.

– Да, но это и цвет обрученной невесты, кем ты и являешься.

Его голос был вкрадчив и любопытен, слишком, для того, кто преследовал личные цели задавая такой вопрос.

– Ты сам знаешь, что это не надолго. – корабль слегка тряхнуло, пока я брала любовные бразды в свои руки. – Хотя возможно если рядом со мной – взмах руки вперед на полоску света, отделяющую поалевшие море и небо. – Появится достойный мужчина, то это платье и правда окажется неким символом в будущее.

– Что ж, вполне возможно. Ты очень красива и я уверен любой захотел бы разделить свою жизнь с тобой.

– И ты? – Поспешно выпалила я и прикусила язык.

Наступило неловкое молчание, которое прервал шокированный кашель:

– Это была бы большая честь для меня. Но… ты должна понимать, что ни я, ни любой другой знатный лорд Фьерии не пойдет против короля Имменсияра. Даже если он не заявит на тебя свои права и действие договора истечет, тень Мортена всегда будет стоять за твоей спиной, грозя немилостью любому, кто решит стать ближе к бывшей невесте. Особенно учитывая недавнюю историю с провидцем…

Знаете как ощущается отчаяние? Как осознание того, что всем твоим мечтам и желаниям не суждено исполниться. Как осознание беспомощности, когда то, что тебе нужно находится так близко, но ты не в силах даже протянуть руку к нему навстречу. И вот ты тонешь в пучинах ледяной воды, твое тело сковывает, но нет сил пошевелиться и спастись. Я стояла ногами на корабле, но душой уже тонула.

– Ювита, с тобой все в порядке?

Горячие руки мужчины, подхватили меня за плечи, удерживая вертикально, и наши взгляды встретились.

– И я тебе совсем не нравлюсь? – Мой голос звучал так тихо, что казалось его невозможно разобрать. – Как же наши прогулки в саду? И взгляды… Мне казалось…

– Конечно ты мне нравишься, Ювита, это была бы во всех смыслах выгодная для меня партия, но…

– Тогда поцелуй меня.

Не знаю что побудило меня сказать эти слова. Отчаянное желание заглушить слова о выгодности партии или простая необходимость почувствовать себя желанной пусть и на одну минуту. Мужчина, очевидно, впал в шок. Наверное, подумал, я лишилась ума. Все-таки не часто принцессы предлагают себя так прилюдно, особенно после того как их отвергли.

Но вот его лицо преобразилось: опустились светлые ресницы, губы неспешно потянулись к моим и как в неприличных книжках Тенси, что девушка прятала в моем сундуке, я почувствовала жар, исходящий от его тела, увидела мелкие веснушки, обрамляющие его лицо, и замерла ощущая покалывание во всем теле.

За спиной мужчины мелькнула неясная тень.

Корабль резко качнуло в сторону и герцог не устоял на ногах, падая прямо передо мной на колени, а на мое платье полетели большие капли соленой воды, оставляя некрасивые мокрые разводы.

На борту началась неразбериха, капитан, стоявший за штурвалом смотрел на него непонимающим взглядом как будто видел впервые.

Наконец, герцог поднялся и растерянно пробормотал:

– Прошу прощения, Ваше высочество. Извините меня.

А затем стремительно скрылся где-то среди гостей.

Наши отношения закончились так и не начавшись.

В какой-то момент ко мне подлетела Латенсия, уволакивая за руку в каюту для переодевания. Новый наряд из желтого сатина, что кружевами и пышной юбкой спускался от талии, не нравился мне и в половину прежнего, но настроения на празднование уже и так не осталось. Остаток вечера я провела сидя на кресле возле кормы и отбиваясь от поздравлений подвыпивших гостей.

Там меня и застал отец. Я и не заметила как он приземлился рядом, приобнимая меня за плечи.

– Юви, почему грустишь? Не понравилась наша прогулка или праздник в твою честь?

– Понравились, отец, но… Я никому не нужна, я останусь одна до конца жизни из-за этого проклятого договора!

– Ну что ты такое говоришь… Ты всегда нужна нам с мамой, ты нужна Фьерии…

Его голос был серьезен и полон солоноватой печали заученных слов.

– А если сбежать? Уехать в южный Меридис? Затеряться в толпе, где меня никто не найдет?

Отец покачал головой.

– Нельзя. Ты же знаешь. Давай не будем думать о плохом, а проведем оставшиеся дни весело? Хочешь завтра покататься верхом? Или посетить тот парк, с беседкой на горе?

Слова короля ушли на задний план, сменяясь оживленными шепотками гостей, наблюдающих за нашей беседой. Они обсуждали каким будет мой следующий день рождения.

– Я знаю чего хочу отец. – встретившись со своим отражением в его глазах заявила я. – Посетить Арканум.

– Милая… – Голос отца прозвучал неуверенно.

Хотя официально страны на континенте не делились на темные и светлые, а храмы Матери света и Отца тьмы существовали повсеместно, Фьерия все же была преимущественно светлым королевством, поэтому редкие граждане посещали владения ее брата, кроме как в день инициации.

Однако для меня это был возможно последний шанс разобраться с тем, кто я есть.

– Я решила, отец. Выдвигаюсь завтра.

ГЛАВА 4

С той поры как Отец Тьмы и Матерь Света примирились и наладили совместное правление прошло уже более тысячи лет и, казалось, на континенте установился покой – нет внешних угроз в виде холода или испепеляющей жары, смертоносного света или темноты. Но люди способны разрушать что-то изнутри и без посторонней помощи.

Столетие за столетием страны раскалывались, объединялись против общих врагов, заключали союзы и вели жестокие игры против друг друга.

Что уж говорить, долгое время и сама Фьерия была такой. Мы первыми были обласканы Матерью и ее светом и хранили это наследие как самое драгоценное, доходя до крайности: беспричинно провоцируя войны и политические конфликты с несогласными государствами. Но с правлением моего деда, наша страна стала терпимее, желая мира и сотрудничества даже с теми соседями, кто обладал иными взглядами на мироустройство.

Последние десять лет ведение этой политики усложнилось с приходом к власти нового короля Имменсияра, что обращал под свой контроль все больше и больше стран, диктуя превалирующую роль Отца Тьмы во всех аспектах жизни людей.

Тем не менее и у короля Имменсияра и у простого сапожника Фьерии было кое-что общее, не подвластное ни одному народу. Каждый житель континента по достижению двадцатилетнего возраста должен был пройти испытание по обретению своей тени, чтобы баланс темных и светлый сил и дальше был нерушим.

Мама говорила мне в детстве:

– Тень – это магическая часть души, нечто призрачное и иллюзорное, что неотделимо от нашего сознания и служит его продолжением. Тот, кому удастся пройти испытание становится унусом и обретает Дар в виде особой способности, следующей за хозяином всю его оставшуюся жизнь.

– А если я не смогу пройти испытание? – испуганно шептала я, ухватившись за подол ее платья.

– Тогда ты останешься простым человеком, каким являешься и сейчас. Но ты обязательно пройдешь его, милая.

Позже, я узнала, что Дар может быть совершенно любым. Кому-то везет больше и его наделяют невероятной силой: управлением огнем, водой или иной стихией, телекинезом, возможностью менять свою внешность, силой полета. Как моя мама, что управляла огненной стихией так, будто та текла в ней вместе с кровью раскаленной лавой.

Кому-то достается от тени полезный Дар: умение видеть в темноте, чувствительное обоняние или слух, Дар к холоду или теплу, иллюзиям или способности подчинять животных. Нередки и ситуации, когда человек получает что-то проще: способность дышать под водой, магнетизм или эмпатия.

По всему миру особо почитались аликуты – маги, что в отличие от унусов обладали двумя и больше тенями, а значит и столькими же способностями. Как правило они находились на службе у короны: занимали важные должности и исполняли связующие для страны поручения. Или сами были правителями государств. Например, мой отец, которому достались от теней поистине великие магические силы: телепатия, управление молниями и Дар устойчивости к голоду.

А у меня не было тени… Ни одной…

Считалось, что детям, одаренных магов, тень тоже преподносит что-то внушительное. Чаще всего так и происходило. Но насмешка судьбы заключалась в том, что на выбор тени нельзя повлиять и ее решение не зависит от твоих прошлых поступков или поступков родителей, только от поведения на испытании и твоего собственного выбора.

Таких как я тоже было немало. Нас называли нихилами, что в переводе с древнего языка означало “пустой”. Нам не удалось обуздать свою тень и пройти испытание, а потому мы не обладали никакой магией. Хотя провидец и упомянул о некой моей силе, что определит исход событий.

Нихилы и одаренные тенью сосуществовали в мире относительно спокойно. Но отличия в положениях между классами все же были. Если маги занимали почетные должности, служили в крупных картелях, возглавляли и работали в министерствах и ведомствах, то нихилам оставалось меньшее – рабочие профессии, простые служащие, мелкие чиновники. Редкий нихил занимал должность выше, хотя формального запрета на то не было.

Еще реже нихилом была королевская особа, например принцесса. Если быть точнее, то никогда. Каждого наследника знатного рода обязывали пройти испытание с достоинством, а это в понимании родителей и общества означало только одно – получить Дар, который прославит семью и род. И если дочь графа, скажем, обретет способность особого зрения, позволяющего видеть рыбу в реке, то она и ее семья мигом выйдут из фавора знати, а толпа женихов, ранее стоявшая за дверью красавицы, поредеет до одного-двух кавалеров. В то время как тот же Дар мог возвысить обычного гражданина до прославленного рыботорговца, наделив богатством и властью.

Впрочем, во всех мирах есть одни и те же закономерности.

Несмотря на то, что Дар выбирается для своего обладателя по только тени ведомому правилу, каждый родитель двадватилетнего чада молится создателям о чем-то впечатляющем. Ожидания моих венценосных отца и матери не оправдались. И вот спустя пять лет я вернулась в то место, где это случилось.

Храм Арканум возвышался над выступающей частью полуострова как огромный корабль, поставленный на якорь с помощью мощных контрфорсов. Две высокие башни: Южная и Северная высились на десятки метров в небо, а главной достопримечательностью храма являлась знаменитая статуя Отца Тьмы у входа. Высокий под два метра ростом, в черной мантии, что гранитной линией тянулась до самой стены, он приветствовал входящих пронизывающим взглядом, проверяя на прочность их души. Стеклянные глаза создателя в отблесках факелов казались живыми, а костлявая рука, протянутая по направлению к двери приглашала присоединиться к его миру в тени.

Я дала указание сопровождающей меня в дороге Латенсии дожидаться в карете и вошла внутрь, чувствуя холодок, растекающийся волной по спине.

Каждый, кто посетил собор отмечал отсутствие в нем каменных внутренних стен. Их заменяли колонны, соединённые между собой легкими арками и переходами. На глубоких нишах отсутствовали росписи, как в храмах Матери Света, а вместо них, на стенах плясали тени от сотен факелов, словно ожившие духи или неведомые силы кажущиеся зловещим присутствием в каждом уголке.

Собор Арканум и правда был местом невероятной силы. Она сконцентрировалась здесь благодаря молитвам тысяч жителей за века существования храма. Ведь по легенде именно на этом месте у скалы и произошло примирение Отца Тьмы и Матери Света.

Прикоснуться к духовному памятнику было мечтой многих людей и потому во Фьерию до сих пор продолжают стекаться паломники из разных уголков мира.

И именно в этом храме проходит испытание вся знать нашей страны. Как и в любом государстве, исторически светлом или темном, древняя церемония принадлежит Отцу Тьмы, как покровителю всех теней на континенте.

Пройдя мимо узких лавочек в несколько рядов, предназначенных для прихожан, я прошла по специальному коридору и поднялась на второй этаж. Благодарю отцу, он также был пуст: меня ждали. Тут не было статуй или мест для молитв. Вместо этого огромный зал, освещаемый лишь маленьким резным окошком, расположенным прямо на потолке. Луч света из него падал точно в центр зала, создавая призрачное свечение и мягко рассеиваясь на пару метров вокруг. Но большую часть комнаты занимала темнота, которая подобно густому туману клубилась по углам, как затаившись в ожидании зверь.

Я прикусила губу, возвращаясь в тот самый день.

Темный зал и маленький луч с потолка. Я в удобном платье, не сковывающем движений – на испытание снаряжали как на войну. В нательном поясе небольшой клинок и серебряное кольцо: его мне должна будет надеть тень в знак подчинения новой хозяйке. Наизусть помню всю процедуру – столько инструктажа не проходила даже по бальным танцам, являющимися обязательным ритуалом каждого фьерского приема.

Делаю глубокий вдох и вхожу в зал. Нервозность нарастает с каждый шагом, создающим отчетливое эхо, которое удваивает звук и делает его более громким и насыщенным. Мне следует пройти в центр под самый луч и выпить странную жидкость на тумбе, чьи серебряные пузырьки даже издалека пугающе булькали и шипели. Темная субстанция сдавливает горло хвойной крепостью. О снадобье, что приняла, знаю только что готовят его темные жрецы под особым ритуалом. Надеюсь, не тысячу лет назад.

Со стиснутыми зубами опускаюсь на колени. Я слышала как минимум сотню историй о том, что будет дальше, поведанных от родителей или подданных и кардинально отличающихся друг от друга. Кому-то приходилось сражаться с теневыми солдатами, у кого-то испытание происходило в виде диалога с самим собой, а чье-то было похоже на странную викторину с ответами на вопросы. Иногда тень просила смастерить какую-то вещь, а иногда испытуемому приходилось слушать неприятную мелодию, бьющую по ушам. Доходили и слухи, что иногда Дары достаются за умелую игру в карты или умение лгать.

И потому когда вокруг наступает кромешная темнота, холодная и обжигающая, теряюсь, верчу головой по сторонам до вспыхивающих звездочек в глазах, но ничего не вижу.

– Меня ослепили? Зачем? – Шумно втягиваю спертый воздух и не слышу даже звука собственного голоса. Подняться с колен, да ещё и в темноте оказалось сложнее чем могло показаться. Головокружение сливается с тревожностью в будоражащий коктейль. По спине ползут мурашки и я обхватываю себя руками в успокаивающем жесте.

В чем заключается испытание? Просидеть какое-то время в темноте? Найти что-то в этой пропитанной смолой комнате?

Чтобы проверить первую теорию ложусь на пол и раскидывая руки в стороны, чувствуя каждой частичкой себя острые гранитные камни. Тишина вокруг звенит, чему только способствует нарастающий шум в ушах. Не знаю сколько времени проходит: десять минут, час, а может целый день, но бездействовать и дальше было не по мне.

Чуть приподнявшись шарю руками по полу. Кроме каменной кладки, что холодила руки и нескольких царапин на ладонях, заработанных от этого действия, ничего.

Дурное предчувствие не покидает с начала испытания, как будто бесформенные пасти самой смерти постепенно схлопывают окружающее пространство, а совсем скоро доберутся и до меня. Чувствую себя запертой в древнем мире Отца Тьмы, когда не было священного луча и человечество погибало в такой же мрачной долине.

– Посветить бы чем-то. – шепчу я, а следом подскакиваю на месте.

Точно. Найти свет в темноте. Вот, что мне нужно.

Воодушевившись с удвоенными усилиями ползаю, прыгаю и рыскаю везде в поисках чего-то, способного дать свет. Однако попытки тщетны: ладони только цепляются за воздух, что стал значительно холоднее с начала испытания.

Вновь решаю обратиться к земле и создать свет самой, используя камешки под ногами и пару прядей волос в качестве трута. Брусчатка лежит неровными камнями, отличными от тех, что устилали дороги Фьерии. И все они намертво зацементированы. Сняв с ноги ботинок бью каблуком по самым на мой взгляд неустойчивым камушкам. Но где каблук, а где твердая горная порода? Даже крохотный кусочек отказывается помочь и смиренно отвалиться не говоря уж о двух, жизненно необходимых для создания трения.

Когда отчаяние почти охватывает тело, вспоминаю о клинке, висящем на поясе. Спасительное орудие ударяется о расщелины между камнями, но не причиняет им ни капли вреда, как если бы удары наносились писчим пером. Дыхание сбивается от интенсивной нагрузки, но я колочу по камням, пока не выдыхаюсь окончательно. Клинок летит куда-то в темноту, а из глаз брызжут слезы.

Я должна пройти испытание! Мне нужна сила тени, чтобы спастись от приближающейся опасности.

Ногти кружат вокруг камней, ломаясь и загоняя под них мелкую крошку. Крик сам собой рвется из груди, но тонет, так и не вырываясь наружу.

Сознание совсем мутится от слез и боли настолько, что в какой-то момент вижу прекрасную девушку со светлыми волосами и в белоснежном одеянии, что улыбается и тянет ко мне руки. Мое тело всем существом стремится к ней навстречу, однако стоит нашим пальцам соприкоснуться, как меня парализует адским холодом. Картинка теперь видется откуда-то сбоку: я, в испорченном платье с окровавленными руками и коленями, полусижу на полу, а надо мной возвышается мужчина в темном длинном балахоне и улыбается жутким оскалом, принимая своей костлявой рукой серебряное кольцо.

А дальше я отключаюсь.

По правилам нарушать целостность испытания запрещено, но как я узнала позже, мое длилось больше суток. Когда король и королева вошли в зал, я лежала на полу без сознания. Ни похлопывания по щекам, ни специальный настой эфира, ни опытный маг с Даром целителя не могли привести меня в чувство. Мое тело доставили в покои и следили за жизненными показателями. Я была жива, но по какой-то причине не выходила из транса. Неделю. Не помню как в темноте, в которой я барахталась все это время разглядела долгожданный свет, но мне удалось очнуться. Кое-как разлепив веки я увидела перед собой длинные золотистые локоны и мамины бездонно синие глаза.

– Ювита! Очнулась! – Женщина, что сидела у моей постели на стуле, перекатывая в ладонях маленький огонек, бросилась ко мне на шею и заключила в объятия.

– Ааааааа!

Мама открыла рот от изумления и шока, наверняка подумав, что ее дочь тронулась умом. От этого действия нечто за ее спиной только пришло в движение. Высокое под два метра ростом, с нечеткими очертаниями человека и объятое красно-алым полыхающим пламенем, нечто. Я крепко зажмурила глаза, чувствуя их высушенными жаром чудовища, а когда открыла, оно исчезло.

– Милая, что случилось? Где болит? – Лицо королевы выражало крайнюю степень взволнованности и она то и дела бросала взгляд в сторону коридора.

– Я… Нет, ничего…

– Сейчас позову целителя.

Спешным шагом женщина покинула комнату, быстро стуча по коридору каблуками.

Я сидела на своей кровати в растерянности. Перед глазами все расплывалось, а события прошедших дней восстанавливались медленно, как кусочки пазла с тысячей деталей. Когда в комнату вошел главный королевский лекарь мистер Роден, я как раз прокручивала странные галлюцинации перед отключкой, внимательно изучая ладонь, на которой не было заветного серебряного кольца.

– Я… я прошла?

Может мне достался Дар провидения и на испытании ко мне пришел первый образ? Это бы принесло большую пользу короне. Но эти их белесые глаза…

Пожилой почтенный мужчина опустился на край постели и нахмурился.

– Боюсь расстраивать, Ваше высочество, но я не чувствую в вас никакого Дара. К тому же тень всегда надевает кольцо, обозначая свою принадлежность, так что увы.

– Вы уверены? – из-за сухости во рту голос хрипел.

– Да. А теперь позвольте вас осмотреть. Долгий магический транс мог нанести серьезные повреждения организму.

Я ничего не ответила, продолжая прожигать взглядом свою руку. Получается, Отец Тьмы, забравший кольцо – часть галлюцинации, что возникла в моем сознании?

Мистер Роден приняв молчание за согласие, коснулся ладонью моего лба, запуская вокруг мягкий целительный свет. Теплая волна прошлась по телу, когда я подняла глаза и пришла в дикий ужас.

На постели, между мной и лекарем, сидела женщина. Точнее, это было похоже на… тень женщины. Полупрозрачный силуэт, состоящий из черных туманов, которые и выдавали очертания длинных волнистых волос, красивой фигуры и милых черт лица. Если вообще можно считать увиденное милым.

Ее рука сливалась с рукой мужчины, покоясь на моем лбу и создавая свечение.

Я вскочила с постели и попятилась назад. Наверное мое лицо было полно ужаса, потому что и мама и лекарь в миг подскочили следом.

Нож для масла с подноса легко оказался в руке и я готова была обороняться им от неведомого противника, который, на сей раз, не исчез даже после частого моргания.

– Ювита! Что происходит? Это всего лишь я и мистер Роден, твой лекарь.

– Ваше высочество, положите прибор на место. Я не причиню вам боли, просто осмотрю.

Женщина-тень рядом с ним тоже поднялась с постели и… улыбнулась смотря на мою вскинутую руку.

– Не подходи! – крикнула я ей, заставляя гостей, видимо, в очередной раз усомниться в моей вменяемости. Но я была в себе: раны зажили, а сознание было ясным как никогда. – Вы ее не видите?!

Тень не двигалась, не приближалась и вообще держалась рядом с лекарем, пока тот создавал в руке небольшой пульсар видимо чтобы вырубить меня. Только не это.

Я сделала глубокий вздох.

– Понимаю, это прозвучит странно, но прямо сейчас возле вас, мистер Роден, стоит женщина, что вместе с вами держала ладонь на моем лбу и кажется… это ваша тень. И я ее вижу! Настолько четко, насколько вижу вас самого.

Королева Фьерии и главный королевский лекарь недоуменно переглянулись.

– Но как это возможно, Юви? – С сомнением произнесла женщина.

– Если бы я знала, мама. Но когда я очнулась и за твоей спиной видела тень мужчины, объятого огнем.

Знаком, что меня не собираются сделать подопытной для магов, специализирующихся на расстройствах разума, стала рука лекаря, медленно опускающаяся вниз.

– Но как же так? – Спросила королева, на сей раз адресуя вопрос мужчине. – Вы ведь не почувствовали Дара, да и тень не надела кольцо…

– Так и есть, миледи. По всем параметрам Ее высочество Ювита испытание не прошла. И хотя наша медицина ранее не сталкивалась с такой ситуацией, не исключаю, что после длительного нахождения в месте, где есть только темнота, она могла приобрести умение видеть чужие тени.

– Это нужно проверить. – Решительно заявила женщина и призвала свою фрейлину, что немного погодя вернулась ведя за собой милую девушку, едва ли многим старше меня.

Та неловко поклонилась и смущенно оглядела собравшийся консилиум.

– Ювита, ты не знакома с Лотти, но у нее есть Дар и тень. Попробуй узнать какой.

Наши лица сравнялись, когда я подошла ближе, окидывая взглядом ее черты. Русые волосы вились до плеч, а зеленые глаза и веснушки делали леди еще юнее своего возраста.

– Могу попросить тебя подумать о своей способности или же представить как колдуешь? Думаю я вижу тень в момент, когда та проявляет себя активнее всего: при использовании Дара или мысли о нем.

Вначале вокруг ее силуэта не было ничего. Но потом, словно сквозь завесу, проступили контуры. Не четкие, а вибрирующие, постоянно меняющиеся. Я смотрела на узенькую талию девушки когда из-за нее выплыла грузная тень мужчины. Невысокого роста, но с массивным как скала телом. Он пристально и гордо на меня смотрел, держа одну ладонь на плече Лотти, когда во второй ладони проявил камень и без труда раскрошил его на мелкие кусочки.

– О, Матерь Света! – С изумлением закричала я. – Это Дар нечеловеческой силы!

На лице собравшихся отразился шок.

Так весь мир узнал о том, что принцесса Фьерии может видеть чужие тени.

Я радовалась: хоть какой-то результат после испытания. Но не долго. Как оказалось, способность была неполноценной, позволяя мне видеть тени только членов семьи или близких людей. Женщину-тень, что принадлежала лекарю я распознала исключительно потому, что он приходился дальним родственником по материнской линии, а полный теневой мужчина, подчиняющийся девушке, предстал передо мной из-за того, что та была старшей дочерью графа, племянника отца. Их семья недавно вернулась в страну и я еще не успела познакомиться с племянницей.

Бесполезная. Таким сочло мировое сообщество мою особенность. Конечно, если бы я могла установить тень любого стоящего передо мной человека, то была бы несказанно полезна. Но увы, это было не так, что несомненно огорчало отца, хотя он лишь раз позволил себе высказаться об этом прямо, когда переборщил с вином после официального оглашения результатов испытания.

На мое счастье, статус принцессы нельзя отнять, как и лишить фавора, однако прошедшие года не были для меня легкими. Слышать за спиной смешки придворных, сплетничающих в коридорах, гвардии, упражняющейся на полигоне, за которой я часто любила наблюдать – не самое приятное чувство. Сплетни о “бракованной” принцессе разлетелись по всему миру. И хоть королю удалось заставить шепчущихся утихнуть, факт остается фактом: меня перестала воспринимать серьезно даже моя семья.

А между тем тайна о том, что действительно произошло в день испытания мучала меня беспрестанно как навязчивый зуд при аллергии, от которого тяжело дышать и не можешь уснуть по ночам. И сегодня я намеревалась ее разгадать.

Мне было известно, что за храмовым залом инициаций находятся покои местных жрецов, к которым люди иногда обращались дабы распознать подаренную силу и научиться ее контролировать. Конечно, за прошедшие пять лет я их повидала немеренно, будучи главным разочарованием семьи, но оставался один, чьего утихания интереса в глазах я еще не видела – главный жрец храма Диил. Сложность заключалась в том, что служитель не принимал визитеров и принципиально отказывал знатным людям в осмотре их дитя. Даже королю.

Заламывая руки, я замерла в нерешительности перед нужной дверью с латунной табличкой. Однако стоило занести кулак чтобы постучать, как та распахнулась. На пороге стоял сам жрец. Облаченный в длинную черную мантию, с изображением полной серебряной луны и с редеющими седыми висками. Его нельзя было назвать старым в привычном нам представлении, но было что-то в его утомленном взгляде, что без слов говорило о прожитых летах. И что принцесса, стоящая перед ним с мольбой в глазах не является чем-то удивительным.

Жрец склонил голову в приветствии:

– Ваше высочество, приветствую в храме Арканум. Что привело вас в нашу обитель?

– Добрый день, патер. Мне очень нужна ваша помощь.

Я тщательно подбирала слова, зная, что в его власти захлопнуть перед моим носом дверь несмотря на титул. Наши взгляды схлестнулись:

– Слушаю вас.

– Можем ли мы пройти куда-то, где нас не услышат?

– Даже так… – кустистые брови чуть приподнялись. – Что ж, тогда пройдемте за мной, Ваше высочество.

Коридоры этой части храма были пусты, когда я плелась по ним за спиной жреца вверх, стараясь не наступить на полы его мантии и косясь на пламя факелов, дрожащих в безветренном помещении. Мысли хаотично метались от одной к другой, все время возвращаясь к одной: почему он меня принял?

Наконец, мужчина распахнул тяжелую дверь и вышел на балкон. А я так и осталась на последней ступени наблюдая расстилающуюся внизу ущелья долину из свежей травы и цветов. Ногти непроизвольно впились в ладони, оставляя следы в виде полумесяцев при взгляде на воды Алтумского моря под нами, переливающиеся вдали в лучах закатного солнца. Несколько минут не я двигалась, даже когда ветер порывисто вынимал из собранной прически черные пряди и бросал их в лицо. Только под усмешку жреца я закусила щеку изнутри и прикрыла за собой дверь опираясь о нее спиной.

Мужчина ожидал, очевидно, сразу поняв причину задержки.

– Патер, у меня есть вопрос об испытании, который не дает мне покоя.

– И в чем он состоит?

– Никто не знает, но во время испытания у меня было видение… Или изощренная галлюцинация не знаю, но… я видела Матерь Света, которая превратилась в Отца Тьмы и он забрал…эээ… принял мое кольцо.

Мои слова заставили жреца призадуматься. Он устремил свой холодный взгляд куда-то вдаль и замолчал. А я на одном дыхании поведала все детали того дня. Впервые.

Да, сама не знаю почему, но я скрыла их от всего мира и прежде всего от своей семьи. Сначала не хотелось, чтобы меня сочли выдумщицей или привлекающей к своей персоне внимание особой, а после, когда на меня поставили ярлык “бракованной” и статус нихила, не хотелось чтобы это выглядело как попыткка оправдаться.

Тик-так.

Тик-так.

Тик-так.

Где-то вдали на башенных часах было слышно как двигается секундная стрелка. Меня мутило: то ли от высоты, то ли от волнения, но если жрец сейчас не заговорит, я рискую опорожнить желудок прямо тут. А такую порчу святыни не простит даже Отец Тьмы.

– Признаюсь честно, никогда не слышал о том, чтобы создатели снисходили до простых смертных на испытании. – Диил говорил спокойно, его голос звучал уверенно, что и неудивительно – через его храм ежегодно проходило несколько тысяч молодых людей, желающих принять тень. Я комкала ткань платья, не зная чем еще занять свои влажные от волнения руки. – И с учетом того, что вы около суток находились в полной темноте, будучи лишенной всех органов чувств, в вашем ослабленном сознании могло зародиться что угодно.

“Матерь Света и Отец Тьмы, клянусь, если он сейчас скажет, что это галлюцинация, я отступлю и больше не буду задавать вопросы, я приму тот факт, что навсегда останусь пустой и случившееся лишь цепь странных совпадений. Но если он хотя бы на долю секунды усомнится в этом, я не остановлюсь пока не найду правды, даже если придется искать встречи лично с Вами” – набатом звучало в моей голове.

– Но все-таки не считаю, что это было вашей иллюзией.

Тихий вздох сорвался с моих губ, когда я посмотрела на жреца. Его взгляд был серьезен, но обесцвеченные старостью голубые глаза смотрели на меня с улыбкой.

– Но что это могло быть, патер?

– Ювита, – Сейчас я могла ему простить даже столь неформальное обращение. – Есть люди, судьба которых написана задолго до их появления на свет, люди рожденные для того, чтобы исполнить свою роль и помочь достигнуть миру какой-то цели.

– И вы думаете что я… одна из них?

– Я думаю, вы можете стать кем пожелаете, если поверите в себя и перестанете позволять другим определять как вам жить.

За дверью раздался шум и от отчаянного стука в деревянную поверхность по спине пошла вибрация. Чуть отстранившись, чтобы меня не толкнули прямо в объятия моего страха, в появившуюся щель я увидела взъерошенную голову подруги.

– Ваше высочество, нужно срочно возвращаться.

– Дай мне десять минут, Тенси.

– Вицинис захвачен. – судорожно выпалила она.

– Что? – мой голос прохрипел как у прокуренного матроса, вернувшегося из длительного плавания.

– Внизу посланец от ваших родителей. Они просят вас немедленно вернуться в замок.

ГЛАВА 5

Я рассеянно смотрела в ее глаза и смысл сказанных слов медленно впитывался в сознание. Вицинис – наш северный сосед, захвачен. Многочисленная армия Имменсияра добралась и до туда. А значит теперь у него не осталось преград на пути к Ветустусу.

Казалось вокруг исчезли все звуки и я вновь оказалась в той мрачной темноте, что медленно высасывала воздух из легких. Темнота не давала вздохнуть и я просто хватала воздух, как рыба, оказавшаяся на берегу, пока мои ладони не переместились на шею, в попытке снять невидимую удавку.

Плеча коснулась теплая ладонь. Почти измученно я посмотрела на девушку, ставшую мне сестрой и попыталась улыбнуться. Конечно, со стороны я выглядела жалко, но Латенсия была одна из немногих кто знал, насколько сильно я страшусь надвигающейся на меня опасности. Ее схватка стала чуть жестче, заставляя меня все-таки вздохнуть полной грудью и прийти в себя. Девушка застучала каблуками по ступеням.

У меня оставалось еще так много вопросов жрецу, задавать которые уже не было времени. Да и стоя на краю балкона и с меланхолией наблюдая за пейзажем он недвусмысленно намекал, что ему совершенно нет дела до мирских проблем.

– Спасибо вам.

Диил обернулся и его губы тронула печальная улыбка.

– Опасность близко, принцесса, но придет она не откуда вы ждете. Даже сахар может быть чертовски похож на соль.

Латенсия окликнула меня и мы выбежали на лестницу, пока слова жреца эхом звучали в моей голове.

Обратная дорога до замка заняла чуть больше времени. Наступила непогода, столь редкая для мест Фьерии. Дождь хлестал по карете и, казалось, его капли выбивали следы на внешней обивке, пока туман и град путал наших лошадей, заставляя извозчика забывать о манерах и отвечать могучей стихии бранными словами.

Я пыталась отвлечься отрывая цветы от приторно-мятного платья, а когда надоело, переключила внимание на девушку напротив. Ее платиновые кудри разметались по плечам, открывая миловидное лицо с распахнутыми глазами цвета бирюзы. Тугое корсетное платье, молочного оттенка стянуло и без того тонкую талию, делая еще больше похожей на прекрасную лебедь посреди лунного озера. В отличие от меня, девушка любила все эти неудобные наряды и ее совсем не душило танцевать в них по несколько часов на балу.

Тенси была на два года младше, но я завидовала ее выдержке. Встретив мой взгляд подруга улыбнулась, обнажив ровный и белоснежный ряд зубов, а ее кольцо на безымянном пальце сверкнуло горным хрусталем. Она точно была ведьмой. Хотя с Даром эмпата это было практически одно и то же. Латенсия обладала способностью ощущать эмоции и чувства людей. Такие маги помогали другим в переживании трудностей и конфликтов, так как легко воспринимали чужие эмоции. Может поэтому ее и сделали моей фрейлиной, а может просто потому что с малолетства мы просто не отлипали друг от друга. Кажется это началось когда я бросила в ее новое платье кусок земли, позорно заляпав перед приемом в честь шестого дня рождения. Тогда она просто разрыдалась, а потом… бросила комок земли в ответ. Мы подружились. Не спрашивайте как, женская дружба весьма непредсказуема.

На ходу, рискуя подвернуть лодыжку, девушка переместилась на сиденье рядом и в промокшей холодной карете стало немного теплее.

– Что тебя беспокоит, Юви?

– Ты сама знаешь.

– Знаю, но хочу услышать от тебя.

Какое-то время вокруг раздавались только раскаты грома и шум дождя, который кажется только усиливался по мере нашего приближения к замку.

– Я не хочу, Тенси, просто не могу выйти за него… Не после всего, что он сделал…

– Я сейчас скажу одну вещь, которую никогда тебе раньше не говорила. Но ты не драматизируешь ситуацию?

– Что? – я уставилась на подругу во все глаза.

Она вздохнула, будто я маленький ребенок, которому все нужно объяснять на пальцах.

– Да, он не подарок. Но знаешь, стать королевой богатейшей страны и до конца жизни получать все самое лучшее, по-моему, не самая плохая участь.

Я вжалась спиной в угол кареты.

– Ну не смотри на меня так, Юви. Я знаю, ты боишься его, но попробуй взглянуть на ситуацию с другой стороны. Люди говорят он красив и совершенно точно умен, раз добился таких успехов в тридцать лет. Он может дать тебе все, что нужно женщине и любовь не стоит в списке этих приоритетов. Хотя бы попробуй не думать об этом браке как о конце жизни.

Слова недостойные принцессы крутились на языке, как разъяренные пчелы в улье. Потрясение сменялось гневом и я прерывисто дышала, раздувая носом воздух. Не нужно было быть эмпатом, чтобы понять это. Наверное со стороны я была похожа на пороховую бочку, потому что девушка быстро смягчилась.

– Ну прости. Я перегнула палку. – Виновато произнесла Латенсия, порывисто хватая мою ладонь и посылая через нее нотки успокаивающей магии, что мягко гладили бушевавшие волны сознания, как она делала и раньше когда я нервничала.

Постепенно мне стало легче и мы разняли руки. И все было бы хорошо. Если бы не ее тень. Та всегда была точной копией подруги: те же мягкие линии фигуры и черт лица, те же волосы и та же мимика. Только пока сама Латенсия зачарованно мне улыбалась, тень девушки смотрела недовольно и с укоризной. Она действительно верила в то, что говорила.

Наша карета подъехала к черному входу в королевский замок как раз когда закончился отвратительный ливень. Меня удивило место для прибытия, указанное отцом, хотя в замке было по меньшей мере два парадных въезда не считая выхода к морю. Только если они были безопасны…

Ступив на землю, я высоко задрала голову, оглядывая свой дом. В глазах защипало от скопившейся соли. Замок располагался на возвышенности, на крепкой, базальтовой скале, окруженной наполовину морем, что придавало ему величественный вид и внушительность. Множество круглых и прямоугольных башенок с зубцами устремлялись высоко в темное ночное небо, прорезая его своими шпилями.

Этому сооружению было более тысячи лет, однако каменные плиты бежевого оттенка сохранили свою структуру и в лучах солнца напоминали песочный замок, построенный детьми на побережье, хотя, конечно, он не был таким мирным и хрупким, о чем свидетельствовали узкие бойницы и орудия для обороны на некоторых из башен.

Его вневременная красота была и местом кровавых сражений между народами, и местом мира и спокойствия.

На входе нас встретил изумленный патруль, который, очевидно, как и я, не ожидал, что принцесса со своей фрейлиной будет пробираться в покои как слуга. Пройдя через кованные двустворчатые ворота, со стороны надворотной башни, мы попали во внутренний двор, обильно увитый зеленым плющом, окруженный со всех сторон хозяйственными постройками и казармами. Я редко бывала в этой части замка, в основном, из-за соображений безопасности.

Нервы оголились когда меня ослепил яркий свет факелов и я застала несколько десятков солдат в полной боевой готовности. Обмундирование явно не соответствовало времени, особенно мечи, что рассекали воздух в тренировочных схватках.

– Ваше высочество, что вы тут делаете? – Ко мне сразу же подскочил командир отделения, которого я опознала по нашивке в виде солнечных лучей на его плече.

– Я… нас высадили у этого входа. А сейчас мне нужно попасть в тронный зал.

О том, что мне велели отправляться в покои я умолчала.

– Конечно-конечно. Позвольте вас проводить.

Я поежилась от ветра, что проник под плащ куда-то под шею и оглядела солдат. Те не сводили взгляда с меня и было что-то, витающее в воздухе с момента моего появления.

Жалость. Это было не то чувство, которым я хотела бы чтобы меня приветствовал мой народ. Жалкие люди не вызывают уважения и желания идти за собой. Они не могут вести войска и управлять людьми. Осознание этого заставило меня стиснуть зубы и гордо поднять подбородок проходя мимо.

Латенсия брела следом, надев по обыкновению маску примерной фрейлины, пока я не отослала ее отдыхать. Не стоило вовлекать девушку в то, что я запланировала.

Коридоры, по которым мы шли с командиром, ярко освещались масляными лампами, однако меня все не отпускало какое-то гнетущее чувство беспокойства. Наконец, мы оказались у дверей тронного зала, за которым доносились громкие голоса и шум разговора.

Стража, дежурившая на входе, хотела было распахнуть передо мной двери и объявить о моем прибытии, однако я остановила их жестом руки. Интуиция подсказывала мне, что услышу больше стоя здесь. Я приложила ухо к щелке между дверей, пытаясь разобрать доносившиеся оттуда слова. Да, мое поведение было недостойно принцессы: подслушивать у дверей как любопытная кухарка в ожидании новых сплетен, но когда дело касается меня, можно немного поступиться принципами, учитывая что мое положение снизилось до принцессы, которую жаль.

– Что мы ещё можем сделать, Руперт?

– Хумилиус, мы десять лет пытались что-то сделать. Но Мортен ясно дал понять свою позицию – он не расторгнет договор. Разве не достаточно смертей наших людей в попытках договориться? Глава Ветустуса уже отчаялся найти своего сына Теобальда, вероятно тот и вовсе сгинул в его проклятых землях…

– Она моя дочь!

Я затаила дыхание и вся обратилась в слух. Раскатистый и властный голос определенно принадлежал отцу, а уставший голос старше, несомненно был голосом его правой руки и советника по военным делам.

– У всех нас дети, Ваше величество. У меня самого сын и дочь. И я даже не хочу представлять что будет с ними если нам объявят войну и мы повторим судьбу Вициниса и… других стран, которым ничего не осталось кроме принять его вассалитет.

– Мы это понимаем, Руперт. Но если Ювита выйдет за Мортена не произойдет ли того же? – Женский голос звучал беспокойно, усиленный стуками маленьких каблуков по гранитному полу. Мама…

– У нас нет иного выхода.

Я пыталась унять руки, которые дрожали как на лютом морозе, о котором я имела лишь далекое представление. Мне хотелось исчезнуть, сжаться до размеров пыли, летающей воздухе, стать невидимкой для всех. В голове шумело и о чем собеседники говорили дальше я не слышала. Ноги отказывались держать в вертикальном положении, я пошатнулась, хватаясь за ручку двери и ударяя по ней как по гонгу. Она отворилась и на пороге возник грозный король Фьерии.

– Ювита, что ты здесь делаешь? Я велел тебе отправляться в покои.

– Что произошло с Вицинисом? Что теперь будет с нами? Со мной?… – прошептала я отшатываясь назад.

– Увести Ее высочество и запереть до особых распоряжений. – раскатисто пробасил отец подоспевшим солдатам прежде чем с грохотом закрыть дверь.

Я говорила, что мое появление в замке было картинно преступным? Похоже Матерь Света забавлялась, решая подарить мне еще и вечер в таком амплуа. Четверо стражников под конвоем сопроводили меня прямо до покоев и мерзкий звук щелкающего замка был удивительно похож на звук тюремной задвижки.

Я насчитала две тысячи двадцать пять звезд в своей голове прежде чем полоска желтоватого солнца стала пробираться к кровати и облизывать лучами белоснежные стены. Мне снова казалось, что еле заметная тень караулит у дверей балкона, но сил хватило только чтобы шепнуть ей “Иди во тьму” мучительно погружаясь в сон.

Когда я в следующий раз разлепила веки, стрелка временного маятника показывала полдень. На прикроватном столике возвышался поднос с остывшим завтраком, любезно оставленным служанкой около двух часов назад.

Холодная каша камнем упала в желудок и я задумалась. Прекрасно, что второй прием пищи наступит через три часа, а не три дня, однако сидеть в покоях, зная, что за ними решается моя судьба не хотелось. Долбиться в двери тоже глупо – приказ отца наверняка передали всей страже и те даже под страхом смерти не выпустят бунтующую принцессу.

Я бросила задумчивый взгляд в сторону балкона. За окнами и сегодня бушевала непогода и волны, гонимые ветром, вздымались до самых перил, что только усугубляло чувство давящих стен. Мои покои располагались на верхних этажах замка, практически у подъема смотровой башни, поэтому даже если я каким-то чудом обрету равновесие на балконном ограждении, меня добьет картинка сломанной шеи от столкновения со скалами.

Сама же комната, в которой состоялось мое заключение представляла собой пример роскошного и элегантного вкусов. Ну, по крайней мере так говорил ее дизайнер – мистер Ронни, манерный барон с походкой страуса. А я вам скажу, что она представляла собой пример комнаты из набора для кукол.

Шикарная кровать с высоким изголовьем и резными узорами в виде лесных зверушек, огромная гардеробная с розовыми платьями пятидесяти оттенков, пушистый персиковый ковер, что устилал пол, а также изящные белоснежные гобелены с вышитыми лилиями на стенах – вот, что вызывало у меня ежедневную тошноту.

Единственным любимым местом был широкий письменный стол из дуба у большого стрельчатого окна. Мягкий свет падал на его поверхность, выделяя среди прочей мебели. За этим столом я написала сотню писем главам государств и высокопоставленным сановникам. И ни одно из них не увидело адресата.

Этим днем время лилось как течение в стоячей воде. В который раз я расчесывала волосы за туалетным столиком, задумчиво водя гребнем по уже идеально прямым прядям. Мое отражение было непривычно тихо, и даже глаза обычно сияющие подобно синим водам Алтумского моря, не горели яркой искрой.

– Ваше высочество, я принесла обед. – Десятый круг марафона шагами по комнате прервался и от радости я чуть не кинулась на шею испуганной служанке. – Куда могу его поставить?

– Сюда, на стол. Правда я ждала его еще около часа назад.

Девушка учащенно заморгала и ее лицо как-то побелело, особенно на фоне рыжих волос вьющихся вокруг тела подобно маленьким змейкам. Неужели так волнуется прислуживая принцессе?

– Постой. Не видела тебя раньше. – Девушке явно было не больше двадцати, хотя наша экономка, точно не брала прислугу младше. – Недавно пришла работать?

– Да, Ваше высочество. Меня зовут Марта.

– Что ж, рада знакомству, Марта. У меня к тебе будет поручение. Передай, моему отцу, что я желаю его видеть.

– Короля нет в замке.

– Что? – Она осеклась, но я уже оказалась рядом, почуяв след как ищейка. – И где же он?

– Мне не велено! Простите!

Порывисто развернувшись, мои ответы, облаченные в молочную форму, направились к двери.

– Стой!

Девушка застыла на пороге словно что-то вспомнила.

– Вам просили передать. – Марта вложила мне в руку какую-то коробочку, перевязанную черной лентой и выскочила прочь.

Дверь снова закрылась, замок щелкнул, а врученная вещь полетела на кровать. Желудок стянуло спазмами, поэтому мысль о голодовке пришлось оставить на крайний случай. Слюнки потекли при взгляде на серебряный поднос. Несколько блюд покоились на нем начиная с закусок из сыров и оливок, до птицы под острым соусом из жгучего Латроноского перца, и даже пирога со сладкими яблоками из королевского сада.

Помню как в детстве, мы компанией срывали эти яблоки, воображая себя пиратами, захватившими замок в поисках добычи. Латенсия отказалась играть, боясь в попытках забраться на дерево порвать свое платье и мне пришлось отстаивать девичью честь перед двумя здоровенными парнями. Я, конечно, справилась, забравшись на самый верх, за что потом получила выговор от матушки. Подумаешь, юбка задралась местами почти до талии, открывая длинные панталончики с дырами на коленях, а всклокоченные волосы забились зелеными листьями. Мне было восемь и всю долгую речь о манерах дамы в обществе я слушала, ковыряя землю носком от ботинка, пока за спиной королевы мальчишки показывали мне рожи.

– Все такие же сладкие. – простонала я надкусывая пирог. Перед глазами встало испуганное лицо Тимиди на корабле. – Только мы уже не те, что раньше…

Блеск на кровати привлек мое внимание напоминая о переданном подарке. Шелковая лента, туго стягивающая сверток, поддалась с тихим шелестом, словно неохотно раскрывая свою тайну. Внутри оказалась музыкальная шкатулка, но не такая, как я видела раньше. Черный лак, идеально гладкий, словно обсидиан, не отражал свет, а поглощал его, создавая впечатление бездонной глубины. Никаких украшений, гравировок или камней – лишь строгая геометрия и зловещая красота. Лишь на правом боку обнаружился небольшой серебряный рычажок.

Пальцы покалывало от волнения когда я коснулась, приводя механизм в движение. Крышка медленно отъехала в сторону являя моему взору десятки маленьких бриллиантовых звездочек, рассыпанных вокруг винтов и колесиков. Так вот куда вложил все силы и умения мастер, создавший это творение. Только талантливым магам, с Даром власти над механизмами было по силам создать такой шедевр. Причем и мелодию они создают на заказ, поэтому в такой шкатулке она может быть совершенно любой. И откуда только Латенсия достала ее? В том, что это подарок от девушки я не сомневалась. Сердце приятно застучало в груди и только за это можно было простить подруге жестокие слова в карете.

Наконец зазвучала музыка. Дудук и скрипка. Плач сердца. Так называл это сочетание мой учитель. Затяжные нотки этого чуткого духового инструмента и правда напоминали нежный и пронзительный плач. Хотя это был довольно простой по сути (но не по сложности игры) инструмент, его производством занималось только южное королевство Дуким: весьма закрытое и со своими жесткими традициями и правилам.

Мелодия начиналась легко и нежно, как струны весенней капели. Мягкое певучее звучание проникало прямо внутрь, легко достигая бьющегося органа. А когда к нему прибавились нотки скрипки, меня прошиб горячий пот. Протяжные, щемящие звуки были похожи на молитву, исповедь, покаяние души.

Поставив шкатулку на столик я больше не могла сдерживать порывы своего сердца. Оказавшись в центре комнаты я прикрыла глаза и отпустила все мысли.

Шаг. Шорох сатинового платья следующего за моим телом как взмах меча.

Ладонь опускается до самого пола, очерчивая пальцами тонкую дорожку, волосы легкой волной летят вниз. Музыка становится чуть быстрее, соединяется с воздухом и делает его пьянящим и сладким. Волна телом вверх и этот воздух обильно заполняет лёгкие, кружа голову. Скрипка в шкатулке извивается, поет о печальной истории, но во мне нет места для грусти.

Шаг.

И спина прогибается назад. Вижу потолок со нарисованными в детстве звездами и улыбаюсь. А в музыке красота и легкость, что-то светлое и парящее, что веками остается вне времени и пространства. Оно натягивается, меняется, убыстряется подобно стуку моего сердца, что отбивает свой, жизненный ритм.

Шаг.

Кружусь, создавая пируэты, то в одну, то в другую сторону. Подол не успевает за ногами, не чувствующими холода каменного пола, и сминается к бедрам. Я вспоминаю как мама учила меня этому танцу. Кому как не ей, принцессе Дукима знать, как чувствовать эту музыку. Наверное для нее это было отдушиной по родным местам.

Последние нарастающие аккорды перед концом.

Поднимаю руки вверх, к луне, которая поглядывает за моим таинством через открытый балкон. Сознание где-то далеко на волнах спокойствия и умиротворения, глаза закрыты, а голова откинута назад. Мне удивительно хорошо, как в том времени, когда самой большой проблемой было скрыть от мамы новый синяк на руке, что заработала подравшись на кулаках с темноглазым мальчиком из детства.

Шаг

Дверь ударяется о стену, с такой силой, что наверняка останется вмятина. Я застываю подобно каменному изваянию в саду. На пороге стоит отец в полном обмундировании. На его мече кровь, стекающая густыми каплями на персиковый ковер, а в глазах эмоции, от которых у меня волосы встают дыбом. Но самое страшное это его тени – трое воинственных мужчин сейчас сливались с окружающей обстановкой, растеряв всю свою густую черноту, как и перстень с аместистом на среднем пальце. Наконец, отец останавливает тяжелое дыхание и его губы складываются в страшные слова:

– Мортен во Фьерии.

ГЛАВА 6

Я неслась по коридорам замка сшибая все на своем пути. Досталось даже антикварной вазе, полной свежесрезанных алых роз, что при столкновении рухнула с постамента и треснула у основания. Проходящие мимо слуги спешно кланялись и тут же жались к стенам, избегая той же участи.

Прошлым вечером после шокирующих слов, отец не потрудился что-либо объяснить. Он долго смотрел в стену невидящим взглядом, а затем резко скрываясь за дверью сообщил, что будет ждать меня в тронном зале утром. И ушел. А алые капли, навсегда впитавшиеся в персиковый ковер, остались.

Сегодня стражники без слов распахнули передо мной массивные двери и взгляду открылись знакомые черты роскошного зала. Белоснежные колонны, увенчанные золотой лепниной, множество люстр, ярко освещающих помещение, искусный мраморный пол с цветочными орнаментами и, конечно, трон короля и королевы из цельной гранитной плиты, на которой лучшие каменщики выгравировали солнечные лучи. Этот зал был местом силы и власти правящей семьи Фьерии, но сейчас даже он как-то померк, чувствуя надвигающуюся беду.

Я замерла на пороге, наблюдая скопление мужчин за широким дубовым столом. Советники отца, министры и послы – кажется каждый близкий к короне чиновник был приглашен на этот экстренный совет. Стоял самый настоящий гвалт: я явилась в разгар прений, хотя без презрительных взглядов, намекающих, что великие умы не привыкли заседать в присутствии женщины, не обошлось. Но после одобрительного кивка отца, все вернулись к обсуждению насущной проблемы.

– Мы должны отстоять границу. Если позволим ему продвинуться вглубь страны, то фактически признаем поражение и навсегда останемся слабыми перед другими государствами. – Покрываясь потом от напряжения упорно вещал граф Филипп де Альена, министр иностранных дел.

– А перед кем нам теперь держать суверенитет?! Большая часть континента в вассалитете у Имменсияра. Нужно договориться с королем о выгодных для Фьерии условиях мирного договора! – наивное предложение о соглашении с тем, кто не знает, что это такое, принадлежало герцогу де Фискусу, почтенному властителю финансов.

Я прижала изрядно помятые газетные вырезки к груди, слушая как почтенные лорды перекрикивают друг друга как малые дети, претендующие на внимание старшего.

– Тихо! – Громогласный голос отца прервал весь гомон споров и подданные в один миг замолчали. – Я не позволю своему народу погибнуть в бессмысленной войне. Фьерия выполнит требуемые условия и моя дочь принцесса Ювита Луксор, выйдет за Мортена Умбрайта, короля Имменсияра. – За его спиной с грустью кивнул министр военных дел. – И мы дадим ему все, что он попросит, чтобы сохранить наши жизни. – уставший взгляд в сторону советника. – И жизни детей Фьерии.

Вот и прозвучал мой приговор. Десять лет неопределенности, уловок и размытых обещаний и мой почтенный отец, наконец, соизволил произнести это вслух.

– А сейчас всем прочь!

Члены совета стали поспешно расходиться, шепчась между собой и бросая мне в спину тяжелые взгляды, наверняка жалея, что не отдали меня на растерзание раньше.

Отец устало опустился на трон потирая веки.

– Ты все слышала.

– Да.

– Мне неизвестно о его планах на твою судьбу, Ювита.

– Нам всегда было мало что известно его планах. Но ему нужна жена, едва ли со мной может произойти что-то ужасное.

Скептичный взгляд остановился на моем лице, когда ложь легко сорвалась с языка. Наверное, я все же чему-то научилась при дворе.

– Чья это была кровь?

Король свел брови к переносице, без пояснений понимая о чем речь.

– Вчера мы пытались оттеснить один из его отрядов с границы. Граф сказал стоит попробовать. Но его воины… будто сделаны из самой тени: неуловимые и быстрые. Мне удалось зацепить одного, прежде чем… – невесело усмехнулся он. – В-общем то, это была быстрая победа. Но не для нас.

– Что?

Мне стало дурно, пол под ногами закружился при мысли о подданных, погибнувших из-за самонадеянности отца.

– Ты надеялась, что этого не случится, я знаю. И я виноват перед тобой, Юви. Но ты должна понять, по сравнению с жизнями сотен тысяч наших граждан…

– Лучше я, чем они. – Голос сорвался, но я отреагировала лучше, чем ожидала. – Ты… видел его?

– Нет. Говорят король прибыл уже после того как мы с остатком войска вернулись в замок.

Отец приподнялся с трона, словно хотел обнять меня, но остановился при виде мужчины вошедшего в тронный зал. Черные доспехи обтягивали его тело как вторую кожу, длинный меч касался пола и оставлял длинную полосу на мраморе. А в руке он держал свиток, перетянутый темно-синей лентой, под сургучной печатью с изображением звезды. Небрежно поклонившись отцу и вручив письмо, посланец бросил взгляд через плечо. Брови взлетели вверх и спустя секунду мужчина Имменсияра опустился на одно колено. Передо мной. Со стороны трона раздался неровные вздох.

Я покачала головой, ощущая холодок, пробежавший по позвоночнику, но посланник казалось только сильнее склонил голову. В полной растерянности мои ноги согнулись в в легком реверансе и тогда на жестком лице мелькнула полуулыбка. Так не сказав ни слова, он покинул тронный зал также быстро, как и появился.

Глухой удар двери заглушил рвущуюся печать. На секунду наши с отцом взгляды встретились, прежде чем глаза короля заскользили по строкам. Его губы вытянулись в одну линию, а челюсти сжались, когда после минуты тишины сухой голос произнес:

– Сегодня вечером король нанесет нам визит.

Я шагнула назад, закусывая изнутри щеку. Косточки от корсета больно впились в стесненную грудь и сделать вдох оказалось проблематично.

– Мне нужно на воздух.

Ватные ноги несли мое тело наверх по винтовым ступеням смотровой башни. Каменная площадка встретила желанной прохладой, опаляя горячие щеки. Острые зубцы ограждения доставали мне до пояса и я вцепилась в них ладонями, чтобы не так сильно кружилась голова.

– Давай, Ювита, дыши. Быстрый вдох… Медленный выдох…

Зеленые сады, окружающие замок цвели и даже до вершины башни доносился их легкий аромат. Смотровая площадка выходила на центральный подъезд к замковым воротам, за небольшим рвом от которого начиналась небольшая деревня, где жили слуги, задействованные в жизнеобеспечении замка и солдаты. Один большой дом с красной черепицей и несколько поменьше располагались вдоль улочек вперемешку с торговыми рядами огибая замок полукругом. За деревней начинались поля, в которых для жителей замка выращивалась зерновые и овощные культуры, росли фруктовые деревья, паслись коровы и козы.

И этот пейзаж был бы прекрасен, если бы не одно но.

На горизонте, куда еще дотягивался человеческий взгляд, слева направо и всюду вширь, сгустилась темная полоса. Фьерия не была военным государством, однако наша армия славилась на весь континент своими боевыми умениями и численностью.

И это была не она.

Прищурив глаза до темных пятен, я разглядела стройные ряды воинов, облаченных в черные латы, не отражающие света утреннего солнца. Это был редкий материал эксимия, создаваемый из особой горной породы, что имел невероятную прочность. Целому отряду магов с сильным Даром огня необходимо было плавить породу и тут же придавать ей форму доспеха. Зато после застывания ему не был страшен ни удар меча, ни природный огонь. Даже яд, попадая на броню впитывался и поглощался ею. Само собой, такие доспехи были доступны немногим. В нашей стране их могли позволить себе лишь несколько десятков полководцев. Но то, что я видела выходило за рамки возможного. Тысячи воинов, облаченных в доспехи из эксимия. Целое состояние, за которое можно было, в прямом смысле, купить пару стран. Солдаты восседали на лошадях фризской породы, которых в народе называли “черное золото”. Их лощеная шерсть единственное, что сияло в солнечных лучах, разбавляя чувство, что на замок надвигается густой туман.

Щурясь от бьющего по глазам солнца, я, наконец, решилась взглянуть на пожеванные печатные издания, что до сих пор сжимала в руках.“Имменсияр объявил войну Меридису. Какой будет политика нового короля?”, “Мортен Умбрайт захватил Тенре. Откупится ли Сонтен непомерной контрибуцией?”, “Дуким вассал Имменсияра? Что ждать странами коалиции Восточных гор?”: гласили пестрые заголовки последних лет. Я собирала их, хранила, пыталась найти хоть какие-то закономерности почему король тянет с исполнением договора, заключенного двадцать лет назад. Не знаю, зачем принесла их на совет, не знаю, на что рассчитывала желая показать их отцу. Высокие чины и без того знали все, что делал Мортен на протяжении своего правления. Но мне казалось я знаю его лучше, казалось, что он передумал, оставил Фьерию и меня в покое. Хотя бы в память о том, кем мы друг для друга были.

Но главный вывод оказался максимально простым. Король Имменсияра оставил самое сладкое напоследок.

В комнате меня уже ждала Латенсия и служанки в белоснежных нарядах. Из личной купальни пахло травами и зажженными благовониями. Я любила эти ароматы, но происходящее было слишком похоже на обряд с барашком, которого готовят к ритуальном сожжению.

– Кхм. Принцесса, нам велено подготовить вас к вечернему приему. – Тенси говорила вкрадчиво, покусывая губу.

Служанки опустились в почтительном поклоне пока я следовала по направлению к горячей кадке, источающей вверх клубы пара. Горячая вода расслабила напряженные мышцы, и я позволила проделать с собой все пытки, которые девушки назвали процедурами красоты.

Укутавшись в теплый махровый халат я сидела за своим столом, бессмысленно перебирая написанные письма. Вкуса обеда не почувствовала и он комком рухнул куда-то в желудок, вызывая сонливость. Я бы с удовольствием предалась этому соблазну, лишь бы перестать чувствовать щемящее отчаяние, но меня подхватили под руки и усадили к туалетному столику, где девушки продолжили свои экзекуции.

Спустя несколько часов принцесса была готова для выхода в свет.

Первое платье, что выбрала Латенсия оказалось темно-бордового оттенка, что заставило меня обернуться к двери, на полу у которой лежал новый, лавандовый ковер.

Видя мой затравленный взгляд, фрейлина вытащила из гардероба другое платье, зная, что против него у меня не найдется аргументов. Я хотела надеть его на свою коронацию. Оттенка состаренного золота, с высокой талией и твердым корсажем, туго обнимающим талию. Спущенные рукава открывали ключицы, подчеркивая тонкую шею, а по подолу вилась тонкая золотая нить, что блестела даже при мягком свете лампады. Под платьем было всего несколько нижних юбок и отсутствовали кольца кринолина, так что если я упаду в обморок, все присутствующие при казни (ой, то есть приеме), не увидят моего исподнего. Служанки завили темные волосы в упругие кудри и оставили грациозно стекать по плечам и спине.

Но все мое внимание влек к себе иной, непривычный предмет гардероба. Тончайшая вуаль из золотистого материала, легла на мое бледное лицо размывая, но не полностью скрывая его черты. Корона с алмазами удерживала ее на моей голове в неподвижности, пока золотая пыльца ткани ниспадала до груди. Дань древней традиции, когда жениху не было позволено видеть лица невесты вплоть до брачного обряда.

Пошел второй час как за дверью в нетерпении переминалась стража, не теряющая надежд увести меня на прием. Но каждый раз я отсылала их, продолжая смотреть с балкона как неспокойные морские воды разбиваются о стены замка. Когда дверь отворилась вновь, в покои облачком проник терпкий древесный запах.

– Милая, мы ждали тебя еще полчаса назад. – Я обернулась, приветствуя королеву в ее величественном образе из синего бархата. – Принцесса не смотря ни на что должна соблюдать этикет и правила приличия.

Я улыбнулась ей, зная, что уголки рта оставались опущенными.

– Милая, ты вся дрожишь…

Королева порывисто прижала меня к себе, а потом чуть отстранившись тихо произнесла:

– Мы правда не можем позволить тебе переждать прием здесь, но, знаешь, есть одна давняя традиция, которая может тебе понравиться …

И вот я оказалась на небольшом балкончике, куда мама проводила меня тайными ходами прежде чем вернуться к гостям. В тронном зале таких укромных уголков было еще три так что здесь я чувствовала себя в относительной безопасности.

По залу кружили пары в традиционных танцах Фьерии, а вдоль стен возвышались столики с изысканными закусками и дорогими напитками из королевских погребов. И все было бы прекрасно, если бы не общее волнение витающее в воздухе. Мой отец восседал на троне во всем великолепии, но то и дело поглядывал на дверь со взглядом забитого зверя, что не укрылось от внимания подданных. Они перешептывались между собой, собираясь в кучки, а мужчины все чаще касались эфеса меча.

Приглашенных гостей не было. Время шло к закату и все понемногу расслабились. Я с улыбкой наблюдала как Латенсия вежливо отказывает в танце графу Берну, что еле волочил ноги от виски и вероятно, не смог бы самостоятельно дойти до кареты, не говорят уже о вальсировании.

Но за секунду в наблюдаемой картинке что-то неуловимо изменилось, делая воздух плотнее и разряженнее. Мелодия скрипок отошла на второй план, сливаясь в шипящий шум. Я дернулась на звук распахивающейся двери когда церемониймейстер объявил:

– Мортен Умбрайт, король Имменсияра.

Ногти прочертили полосу по перилам балкона и я вжалась в стену за алой занавеской. Кто-то в зале вскрикнул, музыканты оборвали мелодию на середине октавы. Собрав последние остатки самообладания я выглянула из-за плотной ткани и всмотрелась в процессию, гордо шествующую к королевскому трону.

Трое мужчин: высоких, статных и опасных. На них не было доспехов из эксимии, но даже ребёнок бы понял – те неуязвимы и без них.

Его я почувствовала сразу. Широкоплечий, с военной выправкой и подтянутым телом, он шел позади всех почти ленивой походкой, однако по мере приближения к трону, его спутники замедлились, оставаясь за спиной Мортена ровной шеренгой.

Я ощутила горький металлический привкус во рту.

Легкая щетина и черные как тьма волосы небрежно уложенные назад выдавали походные будни, а возможно это был вызов холеному фьерскому обществу, в котором было неприлично являться на прием не при полном параде.

Наряд короля в черных тонах словно насмешка над тысячей существующих в мире оттенков. Длинный сюртук до колен из дорогостоящего шалона, расшитый серебряной нитью на груди и плечах, облегал его торс оканчиваясь глухим воротником-стойкой. Блестящая петлица в виде скопления мелких звезд украшала лацкан жилета.

Я впитывала каждую деталь, каждую мелочь. Подбородок поднят, плечи отведены назад, руки свободно лежат вдоль тела, не касаясь меча, что был инкрустирован ониксами, уже только из-за этого являясь шедевром оружейного и ювелирного дела.

Расслабленный взгляд с легкой ухмылкой скользит по моему отцу. Тот нервно сглатывает, так что даже мне видно, как дергается его кадык. Король Фьерии спускается с тронного постамента и мужчины оказываются на одном уровне, хотя отец сейчас кажется ниже из-за сгорбленных плеч.

Наконец он собрался с духом.

– Фьерия приветствует вас, Ваше величество.

Моя мама, спешно присоединяется к отцу, вставая рядом.

– Мы рады, что вы почтили нас своим присутствием, Мортен.

Мужчина подался чуть вперед, принимая ее ладонь и склоняясь, легко касаясь ее губами.

– Я тоже безмерно рад встрече, Ваше величество.

Глубокий, тягучий голос от которого груди в корсете стало тесно. Его обращение было адресовано исключительно королеве, что вызвало тихий шепот среди толпы.

– И, конечно, с вами, Хумилиус. – Едва заметный кивок. Любому другому гостю такое обращение не сошло бы с рук, но отец лишь поджимает губы.

– Этот прием в вашу честь. Развлекайтесь: пейте, танцуйте, а завтра мы обсудим то, ради чего вы прибыли. Только попрошу ваших людей оставить оружие, уверяю вас, у нас мирные намерения.

– Настолько мирные, что прошлым вечером вы убили моего человека? – Неприкрытая холодность звучала в голосе Мортена, рассекая напряженный воздух как клинок.

– Это была ошибка.

– Стоящая человеческой жизни. Не думайте, что она останется проигнорированной. – Такие слова не озвучивались в бальных залах, не говорились на прямую, но король Имменсияра всем своим видом показывал отвращение к устоявшимся правилам. – Оружие моих спутников останется при них пока я не прикажу иного. Далее. Мы обязательно воспользуемся вашим гостеприимством и угостимся Фьерскими блюдами, но прежде, я бы хотел знать где моя невеста и почему ее нет рядом с вами?

Лопатки коснулись холодной стены и от моего жара та, казалось, потеплела на несколько градусов.

– Принцесса Ювита она… – мама скрестила руки вдоль платья.

– При всем уважении, Соланта, оставьте заготовленные речи о том, что ей нездоровится, она в молебельной или… хочет соблюсти ветхую традицию, позволяющую не видеться со мной до свадьбы.

– Но это ее право…

– О, безусловно.

Облачко пара вылетело из приоткрытых губ и на балкончике резко похолодало. Что-то коснулось моей щиколотки под платьем и я чудом сдержала крик, прикрыв рот ладонью. Я больше не была одна на этом каменном пятачке два на два метра. На несколько минут тело онемело от страха, пока ощущение не исчезло также быстро, как появилось. С моего положения было видно как мужчина покачал головой, прежде чем сделать шаг по направлению к министру иностранных дел. Его лицо одно из немногих было живого оттенка, а не цвета раскрошенного мела.

– Здравствуй, Филипп. Давно не виделись.

– Лучше бы еще столько же. – мужчина и не скрывал презрительности.

Мортен хмыкнул и продолжил:

– Ты виновен во вчерашнем нападении на мой отряд?

– Жаль не удалось добраться до тебя.

– Слабоумие и отвага. – заключил мужчина театрально раскинув руки, но затем его лицо посерьезнело. – Если бы ты добрался до меня, то не пережил бы прошлую ночь.

Вдруг граф поднялся в воздух, шаркая носками туфель по полу, а его руки вцепились в воздушную петлю, оплетающую по кругу шею. Гости застыли в немом шоке, задержав дыхание, словно вместе с мужчиной лишившись воздуха. Лицо графа стремительно краснело, он хрипел и порывисто хватал воздух, пока Мортен смотрел на него без особого интереса засунув руки в карманы.

– Ты получаешь жизнь моей дочери! Не много ли за одного солдата?! – порывисто выкрикнул отец, желая остановить страшное представление.

– Дело в том, что жизнь Ювиты давно принадлежит мне. Но я уважаю ее выбор, поэтому предоставлю еще один. Она может чтить свою традицию и дальше, прячась от меня, пока я буду мстить за убийство солдата всем, кто виновен в этом … или может спуститься со балкона и поприветствовать меня.

Один удар сердца понадобился мне для того чтобы понестись по ступеням, на ходу набрасывая вуаль и принося молитвы Матери Света. Когда двери в тронный зал распахнулись, лицо министра уже посинело от длительной асфиксии, а ноги дергались в конвульсиях.

– Остановитесь. – Мне удалось не дрогнуть, пряча за суровым голосом бушевавший страх. Я присела в глубоком реверансе, покорно склоняя голову. И хоть Мортен стоял спиной ко мне, я буквально чувствовала как его губы растянулись в улыбке.

– Добрый вечер, Ювита. Ты как раз вовремя. – Тело министра обмякло и мешком рухнуло на пол. – Проходи, не стесняйся.

Моя грудь порывисто вздымалась, а платье неприятно липло к телу. Каждый шаг отдавался болью, будто я шла по горящим углям.

За десять лет Мортен изменился: стал выше, взрослее и мужественнее. Черты лица заострились, изучающий взгляд медленно гулял по мне снизу вверх оценивая все от желтых туфелек на плоской подошве, до тугого корсажа и вуали, что вызвала еле слышный смешок. Мой ночной кошмар стоял так близко, что его протянутая ладонь почти касалась талии, а ртутный ободок кольца казалось затягивает меня в пучину. Пухлые губы коснулись тыльной стороны ладони, и оказались горячими как темное пекло, что вместе с Отцом Тьмы ожидает всех грешников после смерти.

– Я долго ждал нашей встречи.

– Не могу ответить тем же, Ваше Величество.

– Врушка. Я знаю, ты думала обо мне. Примерно каждый день, оставаясь наедине в своей комнатке с маленьким окном.

– Чего вы хотите?

– Если скажу мира во всем мире поверишь?

– Нет. Вы и мир вещи несовместимые. Скорее война, кровь и боль.

Я осеклась, понимая, что сболтнула лишнего. Выдержке Мортена стоило позавидовать: ни один мускул на лице не дрогнул. Лишь глаза, что в детстве казались полными звездных отблесков, сейчас были полны клубящейся тьмы.

– Что ж, тогда не буду тебя разочаровывать.

Очаровательно улыбнувшись, король хищной походкой направился к графу, который понемногу приходил в себя. Он смотрел на него ровно минуту, прежде чем вынуть свой меч из ножен и молниеносно вонзить тому прямо в грудину, пробивая плоть и кость с противным хлюпающим звуком. Раздались чьи-то крики, дама в первом ряду потеряла сознание, завалившись на своего спутника. Молодой наследник Филиппа бросил к королю с кинжалом в руке, но ему преградил путь маг с воздушным Даром из отряда Мортена, опрокидывая того на спину потоком силы. Третий воин тоже встал в боевую стойку.

Казалось всюду мерцали капли крови, оседая на молочном мраморе, нарядах придворных дам, стоявших рядом с графом и дорогом костюме Мортена. Хотя тот, впрочем, легко впитывал алую жидкость в свои черные ткани и казалось, просачивался мужчине под кожу. Пара капель даже попала на его лицо, но он не спешил их вытирать, угрожающе приближаясь ко мне.

От шока я закрыла рот руками и попятилась, чувствуя бьющуюся венку на шее.

– Не очень достойные слова для будущей королевы. Соланта, я разочарован воспитанием вашей дочери.

Королева побледнела. Стуча каблуками, она оказалась возле нас.

– Уверяю вас, Ваше Величество, манеры Ювиты безупречны, она просто перенервничала.

– Тогда ей, наверное, стоит вернуться в покои и как следует отдохнуть. Завтра мы выдвигаемся в Имменсияр.

Я обещала не показывать слез перед этим мужчиной, но в первый же день сдалась. Смотря как предательские капли стекают по моему лицу, Мортен стиснув зубы наклонился ближе, опаляя горячим дыханием щеку.

– Сладких снов, светлячок.

ГЛАВА 7

Мне было пять когда на том злополучном балу нас познакомили, а следующим днем подписали договор о браке. С тех пор Мортен Умбрайт тонкими королевскими чернилами вписался в мою жизнь. Сотню раз я спрашивала у родителей о причинах этого решения, получая в ответ один и тот же рассказ.

Двадцать лет назад наша страна находилась в бедственном положении из-за аномальной жары. Несколько сезонов были аномально неурожайными, русла рек пересыхали и даже любимый Флумен, славящийся своей полноводностью, местами потрескался, выставляя напоказ торчащие пласты сухой земли. Наступил затяжной голод, а в казне не хватало денег на то чтобы прокормить все население Фьерии.

Отец был в отчаянии, рассылая по всему континенту просьбы о помощи, но туго тогда приходилось всем в округе.

В один вечер командование пограничным гарнизоном сообщило отцу об небольшом войске, сопровождавшем некую карету на пути к нашему замку. В ней находился король северного государства Имменсияра, Торвус Умбрайт, его супруга и подрастающий наследник. Приняв почетную делегацию в своем доме, отец не ожидал, что мужчина предложит ему решение всех проблем – огромная сумма, способная поднять Фьерию с колен, а также поставки основного провианта на протяжении пяти лет взамен лишь на династический брак между его сыном и мной.

Имменсияр был действительно богатой страной. Расположенный на севере континента он не зависел от перемен климата и погодных катаклизмов, а большие запасы драгоценных металлов и сырья обеспечивали ему независимость и доминирование на международных рынках.

И то, что король просил в масштабах страны было сущей мелочью. Что только усиливало странность подобной инициативы. Торвус не нуждался в нас также, как мы в нем. На одном из советов, отец прямо спросил у мужчины об истинном смысле его акта доброй воли. Ответ короля до сих пор держится в тайне от мирового сообщества. Однако мне была известна истинная причина. Оказывается, близкий к королю провидец, увидел крах Имменсияра в ближайшее двадцать лет, если его сын не соединится узами брака со светлой принцессой.

Я запомнила отца Мортена жестким, властным и волевым правителем. Его взгляд исподлобья заставлял между цепляться за мамину юбку пока его обладатель год от года убеждался что его “залог мира” жив и здоров. Между нами не было милых улыбок и покровительственных поглаживаний по голове ни когда я была маленькая, ни позже.

Но несмотря на свой стоический характер, Торвус оказался параноиком внял совету провидца и запросил досье на каждую принцессу что еще не была сосватана.

Однако итоговое решение определил случай. Когда мужчина остановил выбор невестки на нежной леди Дине, принцессе Меридиса, посыльный передал письмо моего отца, которое по воле случая только задержалось в доставке до северных земель. К тому моменту суеверно настроенный Торвус воспринял это как знак создателей и решил выбрать меня в качестве супруги для своего сына.

Так я и Мортен стали обрученными.

Фьерия получила все, что было обещано и в короткое время продовольствием были обеспечены все нуждающиеся. Страна была спасена.

Но венценосным родителям было мало просто связать своих детей договором, они решили подкрепить его тесными торговыми, военными и культурными отношениями, в которых мы с Мортеном стали показателям будущего двух великих держав.

Так было со стороны. А на деле… Молодому принцу было всего десять, когда его поставили перед фактом о внезапно возникшей невесте, что все еще спит с плюшевым зайцем и плачет по поводу и без. Тот бал стал поворотной точкой и в его жизни тоже.

Для народа фасадная картинка королевской помолвки была красива. И я их понимаю. Когда смотришь как двое молодых людей стоят на помосте, держатся за руки и улыбаются перерезая белоснежную ленту на открытии художественной выставки, сложно видеть иное. Например, как спустившись со сцены, мальчик больно дергает девочку за волосы и показывает язык, а она в ответ наступает ему на ногу.

Поначалу я была типичной ябедой, часто жаловалась матери и отцу на проделки жениха. Но получала лишь ответы из разряда “Он просто играет” или “Ты ему нравишься” от которых у меня наступало эмоциональное отупение и я еще больше злилась. А еще я плакала, долго и много.

Вылитое масло, по которому я проехалась пятой точкой, жуки в капюшон плаща, оторванная голова любимого плюшевого зайчика, страшные маски на лицо – казалось его жестокой детской фантазии не было предела. Он делал все, чтобы довести меня до слез, а когда ему это удавалось не останавливал издевательства, ожидая ответной реакции.

Чтобы не оставаться одной, я стала чаще проводить время с Латенсией, но девочка при виде хитрой улыбки Мортена, нередко убегала в покои, опасаясь нагоняя за жестокие игры молодого принца. Мне же не было дозволено отказываться от его общества и расстраивать будущего супруга.

Так продолжалось несколько лет. Пока я не поняла, что из-за покровительства Имменсияра все вокруг готовы закрывать глаза на поступки его принца, а значит кроме меня самой никто не поможет прекратить эти издевательства. Кажется, в то лето мне исполнилось десять.

Ежегодное время, когда Мортен гостил в замке, подходило к концу и я готовилась вздохнуть спокойно видя его отъезжающую по тракту карету. А пока этого не случилось, стоило быть особо внимательной, так как в последний день мой кошмар становился изощреннее и изобретательнее. Поэтому когда утром увидела довольного Мортена, крадущегося из кладовой, застыла каменным изваянием видя улыбку, предвещающую прощальный ритуал.

Весь день я была настороже наблюдая за странным поведением принца. Он не подшучивал во время совместного урока по этикету, не ставил подножки пока мы играли в прятки, и, в-целом, был достаточно мил. К вечеру я была на взводе. Предстоял бал, посвященный дню рождения Матери Света, что устоялось отмечать в самый солнечный день в году.

Несколько служанок подгоняли по фигуре ярко-розовое платье с большим бантом на груди, а я переминалась с ноги на ногу, пока не получила острый укол, что все же заставил стоять смирно.

Тронный зал мерцал яркими огнями от свечей и лампад, продлевая светлое время создательницы. Меня усадили за центральный стол рядом с мамой, а по правую руку уже сидел Мортен, делающий вид что наслаждается танцами гостей, кружащихся в центре под заунывную мелодию. Я скривилась в ответ на его поклон и даже пропустила мимо ушей приветственную речь отца, наблюдая боковым зрением за засранцем соседом.

Слуги подали аппетитное горячее: запеченную куропатку с зеленью я по обыкновению потянулась за салфеткой, укрывающей колени во время трапезы, но отдернула руку заметив отогнутый краешек из под которого виднеется что-то черное.

Раздался сигнал, возвещающий о начале театрального представления и пока Мортен на минуту повернулся к сцене, я аккуратно заменила кусочки ткани.

– Приятного аппетита, Ювита. – снова эта милая полуулыбка!

На сей раз я ответила ему тем же, пока он, недоуменно моргая, расправил свою салфетку. А через секунду раздался громкий хлопок и большое облако черной сажи полетело в его сторону. Мне удалось отстраниться и остаться чистой, если не считать мелкой пыли, что откашливаясь поднял Мортен. Когда он повернулся ко мне губы были сжаты в тонкую линию, а ноздри раздувались создавая ветерок. Все его лицо было покрыто темными пятнами, сливаясь с черными волосами и таким же пиджаком. Попало даже на ладони, что стали грязными, как у трубочиста.

Из моего рта вырвался смешок, который перерос в не сдерживаемый хохот с топаньем ног и одышкой. Было радостно думать о том, что впервые смогла провести Мортена и его пакость обернулась против него самого. Вытерев лицо рукавом рубашки, он вопреки моему ожиданию, не ушел из зала, а остался сидеть рядом до самого конца, с абсолютно невозмутимым лицом, бросая холодные взгляды на каждого любопытствующего. Мне же он не сказал ни слова.

Только после праздника когда настало время для прощания, он, уже чистый и свежий, наклонился и шепнул зловеще на ухо:

– Поздравляю, ты выиграла.

Тогда то между нами и началась война, только теперь в ее в череде были не только ходы с его стороны, но и ответные маневры с моей. Удивительно, но нам удавалось гармонично сочетать военные действия с любезным общением на публике и игрой в жениха и невесту перед обществом. О нашей “не любви” знали только Тенси и… Тимиди, у которого, впрочем, была своя роль.

***

После вчерашнего заявления о скором отъезде, моя комната превратилась в передвижной бродячий театр. Тут и там были нагромождены тюки, чемоданы, сундуки и свертки. Запыханные служанки сновали туда-сюда, утрамбовывая все мои платья и украшения. Я не находила места в этом организованном хаосе, поэтому сразу после завтрака спустилась в парк.

С приездом северного короля во Фьерию пришла и северная прохлада. Я поежилась, поплотнее укутываясь в шаль и расправила края вуали, что теперь была обязательной атрибутикой при выходе из покоев.

Свою компаньонку отослала на сто метров назад: сейчас мне меньше всего хотелось чьего бы то ни было внимания. Я бесцельно брела вдоль аллеи грушевых деревьев, запоминая каждый памятный уголок и тропку, предаваясь воспоминаниям о любимых играх на воздухе. В горле стоял ком и я то и дело утирала одинокие слезы, коря себя за то, что так много плачу последнее время.

На очередном повороте мое сердце замерло. На лавочке, прямо под вишней сидел Тимиди, задумчимо листая страницы поэзийной литературы.

При виде меня юноша подскочил с места и озираясь по сторонам поприветствовал:

– Ваше высочество, добрый день.

– Мы одни, Тимиди. Здравствуй.

– А, да. Привет. Искала меня?

– Нет, просто прогуливалась. Не знала, что ты при дворе. После моего дня рождения мы… не виделись.

Точнее ты просто сбежал.

– Слышал, сегодня уезжаешь. – Он запустил руку в свои белокурые волосы.

– Да, наверное. Знаешь, меня ведь не посвящают в планы.

– Я волновался за тебя после вчерашнего. Отец рассказал, что произошло. – ответил он почти шепотом.

События приема пеленой стояли перед глазами. Кровь, жестокий взгляд Мортена, его прощание и последующая ночь в слезах, когда хотелось кричать так сильно, чтобы вся боль вышла наружу и освободила измученное тело. Но оставалось только колотить кулаками влажную подушку, пока Тенси не пробралась в комнату, чтобы успокоить меня магией.

– Он мне ничего не сделает. – во второй раз за сутки произношу эти слова, успокаивая других. Может если буду говорить их чаще, со временем поверю и сама?

– Я многое слышал о новом Мортене и порядках в его стране. Они держат слуг из пленных, едят сырую рыбу, а еще… говорят у короля есть личный гарем исключительно из падших женщин.

Где-то вдалеке громыхнула гроза и в воздухе запахло озоном. Глубоко погрузив его в свои легкие я посмотрела на Тимиди. Признаться честно, выглядел он не очень. Под глазами залегли тени, рубашка под зеленым камзолом была криво застегнута, а лицо… несмотря ни на что вызывало теплые ностальгические чувства.

– Как бы я хотела чтобы все сложилось иначе.

– И я… – мужчина запнулся, косясь куда-то в сторону.

А после, низко поклонился. На аллее, прямо за моей спиной, наклонив голову набок, стоял Мортен и с холодным видом наблюдал за нами.

– Так-так-так… – Вздрогнув от тягучего голоса, я слишком сильно присела в реверансе и приветствие вышло неловким. – Интересная сцена. Моя невеста, в укромном уголке встречается с нашим некогда другом.

– Мы просто разговаривали.

Казалось он не услышал меня, продолжая сверлить Тимоди взглядом из-под темных ресниц.

– Исчезни.

– Да мне действительно пора. Спасибо за беседу, Ваше высочество. Доброй дороги.

Герцог тут же устремился на каблуках к замку оставляя меня с Мортеном наедине. Вопиющее нарушение правил этикета, если подумать. И хоть я допустила его еще минуту назад с Тимоди, в порядочности герцога не было сомнений, в то время как пристальный взгляд Мортена вызывал желание сжаться до размеров пыли.

– Переживаешь за него? – низкий голос отвлек от силуэта удаляющегося друга.

– Прошу, не трогайте его.

– Как любят женщины любить картинку… Этот “книжный герой” не стоит твоего внимания, Ювита. Такие как он сразу сбегают, стоит на горизонте появиться малейшей трудности.

– Извините, Ваше величество, но сегодня я не настроена на обсуждение литературы и прозы жизни. Позвольте отправиться в покои?

Не дожидаясь ответа я развернулась к выходу с аллеи:

– Нет.

Зубы сошлись в неприятном скрежете.

– Простите?

– Ты спросила дозволения, я отказал. Хочу немного пройтись с тобой. – За его плечом тянулась длинная и пустынная аллея.– Не трусь, я ничего не успею сделать за минуту, через которую твоя компаньонка будет здесь. – Спокойно произнес мужчина и зашагал вперед. Я настороженно двинулась за ним думая о том, что вчерашнее убийство заняло меньше. Девушка и правда, оказалась рядом немного погодя, но видя ее подрагивающие губы, стало понятно, что если меня сейчас убьют, то под пытками она будет утверждать, что принцесса сама вонзила кинжал себе в сердце.

Мы неспешно двинулись вдоль вишневых деревьев. Мортен молчал, а я сцепила руки в замке на груди.

– Ваше величество, скажите честно, чего вы хотите?

– Ты не находишь забавным что когда-то я подсаживал тебя на дерево наблюдая все нижние юбки, а теперь не могу видеть лица?

– Мы были детьми.

– В тот год тебе исполнилось четырнадцать.

Я сбилась с шага, зачерпывая туфлями камни, что больно впились в стопы.

– Вы ответите на мой вопрос?

– Ты задавала его вчера.

– И вы не ответили.

– Ответил.

– Я… – слова почти слетели с губ и я прикусила язык, вспоминая что произошло после моего прошлого язвительного комментария. Из-за того, что повела себя неуважительно по отношению к королю. Его рука потянулась к моему лицу и я попятилась, упираясь спиной в шершавый ствол дерева.

– Ты боишься. – утверждение, не вопрос.

В его раскрытой ладони показалась спелая вишня, что король сорвал с ветви возле моего уха.

– На это есть причины.

– Граф заслужил смерть если ты об этом. – Острый взгляд устремился к небу, предвосхищая звуки грома,что раздались где-то над нами. – Как и любой другой, кто посягает на мою страну и жизни тех, кто мне дорог.

– Никто не заслуживает смерти.

Мортен шагнул еще ближе, оставляя между нами расстояние не больше ладони.

– Ты очень ошибаешься, светлячок. – Снова это прозвище. Значит вчера мне не показалось. – Тебе идет это платье.

Комплимент был неожиданным, как и смена темы. Но наряд мне и правда нравился. А особенно гармонировал синий сатин с глазами морского оттенка, и с … сюртуком Мортена. Как будто он был незримо рядом со мной даже при утренних сборах.

– Надеюсь Латенсия поедет со мной?

– Зачем? В Имменсияре у тебя будут новые слуги.

– Она не слуга, а лучшая подруга.

– Мне казалось друзья должны помогать друг другу словами или поступками, а не выкачиваем эмоций.

– Не говорите о чем не знаете. Когда отчаяние наполняет до краев пойдешь на что угодно чтобы притупить его.

Мортен как-то странно дернул головой и отстранился.

– Прошу… Она очень важна для меня.

Его рука коснулась петлицы из скопления мелких звезд, что и сегодня украшала лацкан сюртука.

– Хорошо.

– Спасибо! И нельзя ли…

– Нет. Иди. Я пришлю за тобой на закате. – ответил он, резко потеряв интерес к моей персоне.

Сильный дождь застал меня на пути к замку. Волосы намокли и прилипли к лицу, как и вуаль, которую я скинула, чтобы не холодила кожу. Где-то позади ударила молния, заставив меня обернуться. Но на том месте, где мы стояли, Мортена уже не было.

Когда меня привели в порядок и заставили переодеться в сухое дорожное платье, солнце уже начало клониться к горизонту, медленно окрашивая облака в пастельные краски. Спустя десять минут я стояла у кабинета отца.

– Милая, проходи. – нежный голос мамы прозвучал откуда-то из глубины комнаты.

Обстановка не походила на последнее собрание тайного совета, и даже была в некотором роде домашней: горел камин, тепло от которого волнами распространялось по комнате, письменный стол не был полон карт или посланий, а мама в скромном платье заваривала кофе за низким столом на восточный манер. Исключение разве что составлял отец, что угрюмо сидел за столом скрестив руки, но и он в этой уютной атмосфере терял свою строгость и серьезность.

Мы присоединились к маме за столом, богатым на традиционные блюда: лазанья, ризотто и обожаемые мной картофельные ньокки.

– Ювита, дочка, помни, что мы твои родители и не бросаем тебя. Пиши обо всем, что с тобой происходит, о том, как с тобой обращаются. Его армия – на этих словах отец скривился – С утра отбыла в Имменсияр, так что дорога должна пройти спокойно в сопровождении небольшого личного отряда.

Я смотрела, прижав колени к груди как пламя е вырисовывает причудливые узоры.

– Почему? – тихо спросила я.

– Юви, я пытался все исправить. После коронации Мортена послал сотню писем с просьбой расторгнуть договор, предлагал материальную компенсацию за прошлую помощь Имменсияра, угрожал. Но за десять лет он не ответил ни на одно из них, кроме последнего за день до твоего рождения. В письме значилось лишь “Договор в силе”.

Виски давило и я растирала их пальцами, чувствуя приближающееся головокружение.

– Почему ты не рассказывал о своих попытках? – больше устало, чем с упреком спросила я.

– Не хотел давать тебе пустые надежды. Когда я понял, что он не пойдет на это, то единственное что мог сделать это попытаться воспитать тебя хорошей женой: послушной и мудрой, чтобы ты своим упрямством не навлекла его гнев. Но вопреки нашим стараниям, ты выросла совсем другой и теперь я волнуюсь.

– Не думаю что лишая меня воли ты делал лучше, отец. Ты мог научить меня быть королевой, а не женой, научить давать отпор и отстаивать свое мнение.

Он не ответил, лишь потянул ниже края своей рубашки, открывая шею, словно ему стало тяжело дышать. Мама закрыла лицо руками. Я знала, что она плачет.

Дверь отворилась и в комнату вошел воин в черных доспехах.

– Ваше высочество, пора.

Не сказав ни слова я покинула комнату. Возле ворот казалось собрался весь город. Толпа затихла, пока я невозмутимо шествовала мимо них – не хотелось показывать себя уязвленной. Тенси следовала рядом. На подъездных воротах стоял роскошный экипаж, запряженный шестеркой черных лошадей и с откидными подножками в виде лесенки. Ее украшали искусные серебряные вензеля и узоры дома Умбрайтов.

Мортен держал под удила могучего жеребца, нетерпеливо поднимающего густую пыль копытом. Я облегченно вздохнула от осознания того, что он не поедет со мной в карете.

К моменту отправления подоспели родители. Желания разговаривать с ними не было, обида за жизнь, которой у меня никогда не будет стягивала грудь. Но это могла быть наша последняя встреча.

Объятия мамы окутали теплом и я вдохнула сладкий запах родных духов поглубже, запечатывая его в памяти. Глаза отца покраснели, хотя возможно это закатное солнце так отражалось в них. Он обнял меня, а затем тихо сказал:

– Я люблю тебя.

Натужная улыбка отразилась на моих губах, а рука со сжатой музыкальной шкатулкой, проскользила прямиком в его нагрудный карман.

– Я тоже.

Бросив последний взгляд на замок и сжав кулаки до побелевших костяшек, я прошла мимо Мортена. Латенсия села напротив когда карета медленно покатилась по мощеной дороге, унося меня в новый мир. А я думала о договоре, который еще можно было расторгнуть.

ГЛАВА 8

Всю ночь мы ехали по дорогам Фьерии без остановки. Я честно пыталась заснуть, но стоило только закрыть глаза, как тут же перед ними вставал образ плачущей у окна матери. Увижу ли я родителей снова? Едва ли. Они не оставят Фьерию, а мне не позволят выехать из Имменсияра. Или из замка. Хотя о чем это я. Пока даже не понятно что будет со мной едва закончится брачная церемония.

За окном пролегали стройные кипарисовые и эвкалиптовые леса, но определить это получилось лишь по свежему, благородному аромату, что легко просачивался сквозь тонкую материю на дверце кареты. В остальном же за окном не было видно ничего, кроме мерно вышагивающих лошадей и сурового кучера на козлах с мужчиной, чьего лица я не смогла разглядеть. Мортена рядом не наблюдалось и я надеялась что так будет и за время поездки мы не пересечемся.

Карету трясло на ухабах и я вновь ощутила изматывающее чувство тошноты. Еще чуть-чуть и я пойду пешком, лишь бы не чувствовать, как мой желудок все выше и выше поднимается к горлу.

Латенсия преспокойно спала, умудряясь даже во сне выглядеть идеально под стать леди: платиновые волосы аккуратно лежали упругими волнами, а ресницы мерно подрагивали. Вот кто отлично подходит на роль жены. Спокойная, покорная и идеально красивая – то что нужно для королевы и матери наследников. А я… Кажется за годы отцовской стратегии совсем потерялась в себе и своих желания.

Чего я хотела на самом деле?

Бархатная обивка угрожающе натянулась под моими ладонями.

“Быть королевой”: услужливо подсказал внутренний голос.

– Ха-ха-ха-ха. – Латенсия вскинула голову и подскочила на месте потирая заспанные глаза.

– Ты чего?

Смех, похожий на треск ломающихся веток, внезапно перешел в рыдания, сотрясающие всё моё тело.

– Я ведь и так стану королевой. – Непроизвольные слезы градом покатились по щекам. – Мечты сбываются.

– Юви, что случилось?

– Все прекрасно! Просто я кукла. Безвольная кукла, красиво одетая и обученная красиво говорить. Кукла, кукла, кукла. – Снова и снова срывалось с моих губ, пока я мелко колотила кулаками по коленям. – Сколько я еще могу плакать?! Я уже должна была высохнуть и умереть от недостатка жидкости, которое теряю в этих бессмысленных слезах!

Я часто всхлипывала и не могла остановить резко начавшуюся истерику. Казалось ещё немного, и сердце разорвется от переполняющей боли и отчаяния.

– Позволь тебе помочь. – Чувствуя мою заминку ее руки порывисто обхватили мои, а сила подруги привычно потекла по венам, успокаивая и оставляя после себя только пустоту. “Друзья должны помогать друг другу словами или поступками, а не выкачиваем эмоций ”: язвительно промелькнуло в моей голове прежде чем поддавшись силе эмпата я уснула.

Маленькие солнечные зайчики резво проникали внутрь, отражаясь от драгоценных материалов отделки временного дома на колесах. Я сладко потянулась, даря расслабление одеревеневшим после ночи в пути мышцам и распахнула глаза.

Латенсии нигде не было. Лишь шаль, одиноко устроившаяся на дорогом бархате, напоминала о своей хозяйке. Высунувшись в окно я обнаружила девушку в совершенно неожиданном месте – рядом с мужчиной, который вчера составлял компанию кучеру. Эта парочка медленно шагала за каретой, что-то весело обсуждая, судя по тому как девушка хихикала прикрываясь ладошкой от смущения. Заметив мой недоуменный взгляд они стушевались и мужчина крикнул солдатам, шагающим впереди:

– Привал!

Карета медленно затормозила и я соскочила по ступеням вниз, чувствуя покалывание во всем теле.

– Ваше высочество, добрый день! К закату нужно успеть на постоялый двор, поэтому сейчас мы разобьем лагерь, пообедаем и снова двинемся в путь.

Спутник подруги приблизился приветствуя легким поклоном, пока я настороженно вглядывалась в его лицо. Так вот кто развлекал мою фрейлину в дороге: тот самый маг с Даром воздуха, что на приеме отбросил своей силой сына графа.

– Милорд…? – протяжно произнесла я.

– Зовите меня Сайн. Я не из знатного рода.

Он был молод, скорее всего мой ровесник, хотя живая улыбка явно сбавляла несколько лет. Ярко-голубые глаза на смуглой коже смотрелись необычно и колоритно. Русые коротко стриженные волосы и черная форма из эксимии с плечевой нашивкой в форме остроконечной звезды обозначали принадлежность к армии, хотя я не была сильна в униформологии Имменсияра.

– Хорошо, Сайн. Где мы находимся?

– В Интерите, ваше высочество.

Точно. Именно через это государство пролегала северная дорога до Дайвеса, столицы Имменсияра, что в общей сложности занимала около трех суток пути.

До носа тут же донесся свежий горный воздух, которым так славилась эта местность, издревле разделяющая Фьерию и Имменсияр широкой заградительной чертой. Когда-то мы тесно сотрудничали и торговали, пока в Интерите ко власти не пришла династия Танеров, что придерживалась весьма странной политики в части договорных отношений. Со временем наши некогда дружественные страны перестало что-либо связывать. Ну, кроме общей границы.

Природа вокруг отличалась от Фьерской. Мы продвинулись на север, что отчетливо проглядывалось по скалистой гряде, тянущейся по правую сторону. Наша процессия обосновалась на небольшой поляне, в глубине горной долины. Всюду, куда падал мой взгляд, высились холмистые склоны, которые мягко устилал зеленый ковер из сочных трав и цветов. Эдельвейс, горная астра, родиола и мшанка пробивались сквозь твердые породы и тянулись всеми листочками к солнцу, скрытому легкой облачной дымкой.

Интерит не был таким жарким и солнечным как моя страна, но и был далек от сурового климата Имменсияра. От гор веяло прохладой и роса, оседавшая капельками на моих туфлях, холодила ноги, что впрочем, не мешало лучам дневного светила согревать меня и моих спутников.

И все же было что-то не то в этой идеальной картинке. Чувство, что за мной следует чей-то цепкий, пристальный взгляд, от которого хочется вжать голову в плечи. Я повертела головой по сторонам, но ничего странного не заметила. Вокруг сновали слуги и солдаты и у меня впервые появилась возможность разглядеть наш караван поближе. Оказывается, кроме моего экипажа, с нами следовали еще несколько повозок с вещами, полевой кухней и работницами, развившими активную деятельность у быстрого ручья. И конечно, отряд солдат, сурово дежуривших по периметру всего привала. Они переговаривались между собой с улыбками и дружественными толчками, но то и дело бросали на меня напряженные взгляды, по всей видимости оценивая угрозу побега. Как будто меня не отловят стоит только сделать шаг в сторону вершинных холмов. Видимо из-за их взоров мне было так неспокойно. Или страха, что Мортен может появиться в любой момент, хотя я не видела чтобы его внушительная фигура после отбытия мелькала среди отряда.

Подруга крутилась рядом, но избегала моего взгляда, рассматривая землю под ногами как самое интересное на местности.

– И как это понимать, Тенси?

– Ты о чем?

– Давно любезничаешь с солдатами Имменсияра?

– Мне было скучно, я устала сидеть в карете, а когда вышла прогуляться, Сайн составил компанию. Он довольно милый.

– О, не сомневаюсь. Но ты наверное забываешь, Тенси, он его солдат! Возможно он убивал людей и совершенно точно применял магию против сына графа де Альена!

– Он защищал своего короля. Так поступил бы любой преданный воин. – фыркнула девушка. – Не считай каждого жителя Имменсияра врагом только из-за того что тебе не нравится Мортен. – Она глубоко вздохнула, явно заметив мой дергающийся глаз. – Пойду подготовлю место для трапезы.

Формальный поклон и девушка ушла в сторону раскинутого шатра, где слуги уже расположили круглый стол, накрытый белоснежной скатертью. Я наблюдала за тем как она расставляла серебряные приборы и бокалы, а еще то и дело прикладывала руки к пылающим щекам, ловя заинтересованные взгляды Сайна.

Отступив назад к ручью я направилась вдоль берега. Мельком заметила отделившегося от хохочущего отряда стражника, следовавшего за мной по пятам. Прекрасно. А я волновалась, что буду одинока в чужой стране.

Холодные воды коснулись лица, остужая нарастающую панику. Кожу рук покалывало и я поспешила согреть их в карманах плаща, поднимая глаза к теплому солнцу. Стражник где-то позади икнул, явно не ожидая что принцесса полезет плескаться в ручей. Ну что ж, рада, что сегодня я тоже смогла кого-то удивить.

В воздухе приятно запахло горячей пищей и я вернулась ощущая голодные спазмы: вчерашний прощальный ужин закончился быстрее, чем планировалось.

Дородная женщина в белоснежном переднике уже начала расставлять на столе всевозможные тарелочки. Я лишь отдаленно была знакома с этой кухней, но знала, что густой суп, полный копченого мяса и фасоли называлась манешра, а небольшие шарики фарша, обернутые кислой капустой имели причудливое название сарм. Остальные же блюда с маринованными соленьями и копченым мясом вызывали недоумение. А уж при виде тонко нарезанных кусочков сырой рыбы в соли я скривилась. Видимо правду говорил Тимоди о вкусовых извращениях имменсиярцев.

Солдаты же расположились прямо на земле, пользуясь коленями как столиком для своих жестяных тарелок. У них в отличие от меня не было причудливых явств, однако аромат жаркого с картофелем манил больше чем весь мой изысканный обед. Я подозвала женщину, что подавала обед и указала взглядом на одного из солдат:

– Извините, а можно мне такое же блюдо?

Мелкие морщинки на ее лбу сложились в складочки, когда она изумленно вскинула брови.

– Да как же можно, Ваше высочество. Для вас вот специальное меню, готовили как для самых высоких господ. Где это видано, чтобы дама ела солдатское рагу?

– И все же я бы хотела его.

Она поклонилась и ничего не ответив, ушла в сторону большого чана, подогреваемого на огне, а спустя минуту вернулась с полной тарелкой манящего жаркого. От него шел пар, клубясь и разнося по округе аромат трав и пряностей. На вкус блюдо оказалось таким же, как и на запах и я блаженно закрыла глаза от первой ложки. Латенсия не решилась попробовать походный обед и наслаждалась иностранными разносолами в одиночестве. Хотя даже она не притронулась к рыбе, опасливо на нее косясь во время еды как будто та могла слиться в полноценного лосося и кровожадно напасть на нее.

Рядом возник наш проводник, одарив очередной улыбкой, демонстрирующей ровный ряд белых зубов.

– Простите, Ваше высочество, нужно отбывать.

– Конечно. Но у меня будет к вам просьба, Сайн. Могу я пройтись пешком какое-то время? Очень утомительно следовать в карете так долго. Обещаю, что не буду мешать, и постараюсь не отставать.

Он задумчиво провел рукой по волосам.

– Не думаю, что это хорошая идея. Мы отвечаем за вас во время отсутствия короля. Если что-то случится, сами понимаете…

– Ничего не случится. Уверена, под вашей защитой я буду в полной безопасности.

Внутри теплилась робкая надежда, что уроки у мадам Лиссе по дамскому этикету не прошли зря и неловкая лесть подействует. Для пущего эффекта я похлопала длинными ресницами. Мужчина откашлялся.

– Может чуть позже, когда к нам присоединится его величество?

– Да бросьте, Сайн. Не стоит тревожить короля моей охраной.

Я изобразила уверенное выражение лица, хотя сложно было его скрыть за улыбкой, что сама хотела растянуться от предвкушения.

– Хорошо… Но, обещайте, что не отойдете от кареты ни на шаг и поднимитесь сразу, как я скажу.

– Да, конечно! – завопила я, но тут же смутилась.

Когда все вещи были уложены, мы двинулись в путь в такой последовательности: половина отряда в самом начале, моя карета, повозки с провиантом и служанками, телега. Замыкала колонну вторая половина отряда.

Я шла как и обещала подле кареты по правую сторону, лишь изредка замедляясь, чтобы рассмотреть пейзажи с другой стороны. Мне не часто приходилось путешествовать, особенно последнее время. Можно сказать что весь опыт моих странствий ограничивался несколькими поездками в Имменсияр в детстве и редкими разъездами по Фьерии во время официальных церемоний.

А между тем было невероятно интересно узнать как живут люди в других странах, какая там природа и уклад жизни. Я впитывала в себя эти знания из книг как губка, так что даже преподаватель географии почтенный барон Леннот пару раз грозился уйти в отставку после того как я забрасывала его сотней вопросов сразу.

Поэтому сейчас каждый необычный камушек или деревце заставляли меня подходить ближе, нагибаться или всматриваться по ходу движения, а затем отдавать находки Латенсии, чтобы она сложила те в нашу дорожную сумку.

Девушка, кстати, решила идти со мной за компанию, хотя уверена что истинная причина крылась в Сайне, добросовестно выполняющего свои обязанности следуя за нами.

Горная долина жила своей жизнью. Через час где-то вдалеке я услышала птичью трель и завертела головой в поисках звука.

– Это иволга, Ваше высочество. – Мужчина поравнялся с нами видя мой интерес. – “Солнечная” в переводе с древнего языка. Странно, не знал, что они тут поют. Им больше по душе цветочные поля и луга.

Я прислушалась. Звуки этой птички были похожи на игру поющей флейты. Чириканье начиналось с тихих звуков, еле различимых человеческому слуху. Но спустя короткое время приятные посвисты сменились на яркое щебетание.

Флиу-лиу-лиу – звучало эхом в моей голове.

– Очень красиво.

– Да. В местах, откуда я родом, считается что они знаменуют скорую свадьбу. Стайки иволг поют все лето, а в начале осени все обрученные пары женятся. – лукаво подмигнул мне мужчина, а я поежилась.

– А как вы попали на службу к королю?

– Я рос при дворе будучи обычным подмастерья в ремесленной мастерской. Отец не возлагал на меня больших надежд с учетом нашего скромного положения и состояния. Но в двадцать лет пройдя испытание я получил сильный Дар воздуха. Тогда то меня и заметил король, забрав к себе в отряд. Так что я многим обязан Мортену. – обвитое серебряными нитями словно потоками воздуха его кольцо свернуло в бликах солнца.

Вскоре перед нами предстала узкая тропа, пролегающая между двумя горными пиками. Я переводила взгляд с нее на карету и обратно несколько раз, но решила довериться провожатым. Уж наверное они знают, что делать.

Насколько помню, этим препятствием знаменовалась середина пути и далее мы будем двигаться уже по территории Имменсияра. Солнце, укатилось за правую вершину горы и только его лучи торчали в разные стороны острыми гранями.

Воины тем временем распределились по всему периметру дороги. Часть их них уже была по ту сторону перевала и осматривалась на местности. Возница подстегнул лошадей и карета медленно покатилась вперед, пока я направилась вслед за ней.

Мой чувствительный затылок напрягся. Позади мы оставили густой пихтовый лес, через который ехали последние часы. И если еще несколько минут там стояла умиротворенная тишина, то сейчас звуки потревоженных птиц доносились даже до ущелья. Я всматривалась в верхушки деревьев, покачивающиеся на ветру, когда стая грачей взмыла в небо черной волной. От резкого птичьего вскрика, я попятилась назад упираясь в чью-то грудь.

– Ваше высочество, сейчас же вернитесь в карету.

Сайн оказался за моей спиной, а из-за плеча воина маячила голова Латенсии, которая уже взбиралась туда по ступеням. Чувство, что кто-то сверлит мой затылок усилилось и навязчивой мухой жужжало у уха.

– Не оборачивайтесь. Помните, что обещали мне, Ювита. – его нарочито успокаивающий голос сочился скрытой опасностью.

– Что происходит?

Его глаза блеснули и я почувствовала как стопы предупреждающе приподнялись над землей. Я вняла его намеку и сама направилась в сторону запертой между двумя подножиями кареты. Боковым зрением уловила как несколько солдат окружили повозку, откуда изредка показывались головы напуганных служанок.

– Юви, поднимайся скорее.

Тенси подала мне руку пока я стоя одной ногой на ступени смотрела на посерьезневших мужчин, ощущая как вокруг них подрагивает воздух. Как-будто именно сейчас за их спинами возвышаются тени. Из рассказа Сайна я знала, что у Мортена в армии собрались могущественные воины. Здесь были и маги-стихийники и анимаги, способные принимать образы животных и даже маги смерти, чье прикосновение вводило противника в вечный сон.

На поляну опустилось гнетущее ожидание. Сидя в карете я чувствовала себя запертой в клетке узнице, в отличие от Латенсии, что сидела скрестив ладони на груди и изображала невозмутимость.

– Не понимаю, что происходит. Кто может напасть на нас? Кто решится противостоять Мортену? Это не может быть Интерит. У них нет столько ресурсов чтобы начать войну с Имменсияром.

– Нас это в любом случае не касается, Юви. А тебе опять не терпится оказаться в самой гуще событий.

Я развернулась на сиденье, залезая на него с ногами и прильнула к заднему окошку. Возражать девушке не было смысла. Этот спор длится столько же, сколько и наша дружба.

Мое дыхание оставляло следы на стекле и приходилось вытирать пар рукавом платья чтобы разглядеть хоть что-то.

Время тянулось как тягучий пластилин, заставляя мое сердце учащенно биться. Спина Сайна с мечом наперевес неподвижно стояла почти на опушке леса, пока позади него десяток солдат ожидали приказа командира. Наконец мужчина, дал знак отряду, опустив свою поднятую ладонь как раз в тот момент, когда из леса высыпали люди, за которыми тянулся густой черный туман. Я ахнула. Не нужно было обладать особенными способностями чтобы понять – они были аликутами – магами, обладающими двумя или тремя тенями. Настолько сильным было их энергетическое поле.

Завязался бой. По внешнему виду нападавших сложно было определить их принадлежность – никаких нашивок, флагов или знамен. Хотя солдаты Мортена по всей видимости знали больше, чем не осведомленная принцесса. Они не были удивлены тому, что нападавшие не хотели договориться о чем-то, выторговать привилегии или получить контрибуцию, что иногда имело место при пограничных стычках. По тому как рьяно нападавшие орудовали мечами, как жестоко использовали свои Дары было видно лишь желание уничтожить противника.

Свет отражался от стальных клинков, что схлестывались между собой. Этим зрелищем можно было бы любоваться вечно, если бы не то, что эти грациозные орудия стремились поразить человеческую плоть. Солдат Мортена защищала броня из эксимии, но на стороне нападавших были тени, вдвойне разительнее и опаснее.

Вокруг летали молнии и огненные шары, трескалась земля, образуя угрожающие разломы, а жесткие корни деревьев выше человеческого роста, опрокидывали солдат навзничь. Особые артефакты замедляли воинов, пока другие призывали свой Дар. Кто-то из наших солдат с помощью Дара иллюзий даже воссоздал огромного себя высотой в несколько метров.

У меня рябило перед глазами. Люди, и их Дары, на небольшой поляне занимали все пространство, вызывая головокружение и слабость.

Пахло жженой землей и кровью. Металлический запах въедался в ноздри, оставляя на языке горечь. Солдаты Имменсияра были идеально вышколены, отражая удары противника раз за разом, хотя потери все же были. Пара солдат рухнули под колеса кареты. Некоторые отступали назад к целителю, который наспех латал их раны. Но он мог помочь не всем. На моих глазах одному из наших солдат, еще совсем юному парню, широким лезвием, пущенным одним из аликутов, оторвало ноги. Эксимия не могла защитить от магического воздействия.

Трупы оставались лежать на земле, пропитывая ее жизненно важной влагой. И все же среди нападавших погибших было больше.

Сайн сражался в первых рядах, поднимая противников в воздух, а затем сбрасывая с огромной высоты или обрушивая на них воздушные плиты. То и дело мужчина останавливался, бросал взгляды в сторону кареты, а затем вновь включался в поединок. Наши глаза встретились как раз в момент когда воздух разрезал взрыв, прозвучавший где-то совсем рядом со мной. Я пригнулась, закрывая голову, но нас даже не тряхнуло, хотя по моей подруге этого нельзя было сказать с уверенностью – ее била мелкая дрожь. Я переместилась ближе и обняла девушку, гладя по спине и шепча в ухо успокаивающие слова. Латенсия в очередной раз всхлипнула в момент когда дверь нашей кареты сорвало с петель и протащило по земле назад несколько метров.

Перед зияющим проемом стоял мужчина. Под два метра ростом, широкий как боров и запакованный в железную броню. Его темные как от угля губы при улыбке скривились в улыбке, отчего мои внутренности скрутились в жгут.

Я отшатнулась назад, пряча подругу за спиной.

Пути к отступлению не было. Солдаты, охраняющие карету, грудой лежали за его спиной, а остальные были слишком далеко чтобы прийти на помощь. Я съежилась и закрыла лицо руками, ожидая удара окровавленного меча, что наверняка легко рассечет мое тело пополам.

Но его не последовало. Вместо этого в щелку между веками я увидела как нападающего насквозь пронзила черная молния и он упал лицом вниз на пол.

А за его спиной показался мужчина с волосами цвета воронова крыла и темными, как ночь глазами. В доспехах из черных эмалированных пластин, с серебряными застежками и чеканами, Мортен возвышался над нами поглощая свет, которого и так было в недостатке из-за теней, что сгустились над полем боя. Каждый острый пик его короны буквально кричал об опасности ее обладателя.

Но сейчас он был на нашей стороне.

Хотя это и не отменяло ярости, что маской застыла на лице короля. Его брови были нахмурены, губы сведены в единую линию, а глаза внимательно прошлись по мне сверху донизу прежде чем он произнес:

– Ни шагу наружу.

Король скрылся из поля видимости, а я опустила взгляд ниже, еле сдержав рвотный позыв. Из раны убитого мужчины сочилась кровь, заполняя пол кареты багровой жидкостью, которая почти доставала до носков моей обуви. За спиной стонала Латенсия. Я ощутила нехватку воздуха, стены сковывали тело тисками. Несмотря на запрет, оставаться здесь больше не было сил. Я дернула девушку за руку и перешагивая через мертвое тело, вышла наружу, оставляя на ступенях красные следы.

За пределами убежища все еще бушевала бойня. Воины Имменсияра работали слаженно, нередко работая в паре. Я стояла в нерешительности, порываясь бежать в сторону гор, но остановилась когда черный плащ Мортена показался на первой линии сражения. А дальше произошло странное. Мне показалось, что костлявая тень мелькнула за спиной жениха выпуская из тонких пальцев клубы дыма. Разреженный воздух прокатился по поляне, уменьшая концентрацию кислорода и аликуты порывисто вдыхая его, замерли на своих местах.

– Тенре, ты знаешь, что делать. – суровый голос короля пронесся по поляне, заставляя всех солдат припасть на колено, отмирая от шока. Неужели они не знали о Даре своего правителя?

Суровый мужчина отделился от толпы и подошел к одному из врагов, застывших в стазисе. Рука в черной перчатке коснулась его головы и тот закрывая веки сполз на землю. Так, воин стал продвигаться вдоль остальных аликутов, обращая каждого в бессознательное состояние. Видимо это и был сонный Дар, о котором я так много читала.

Тяжелой походкой Мортен оказался подле склонившегося Сайна.

– Скажешь в чем твоя ошибка, капитан?

– Мне стоило охранять принцессу, находиться рядом с ней.

– Тогда почему ты ослушался моего приказа?

– Аликутов оказалось больше, чем вы полагали. Я держал ситуацию под контролем пока не произошел взрыв. Но я признаю вину и готов принять любое наказание, мой король.

Эфес королевского меча угрожающе сверкнул в лучах зажженного факела.

– Если бы ее убили, твоя смерть была бы мучительной, Сайн. А так…

Все солдаты задержали дыхание, будто сами были в стазисе, и не решались препятствовать вершению жестокого правосудия. Лазурные глаза Сайна медленно закрылись в ожидании момента когда поднятый меч Мортена пронзит его тело.

– Нет! – крик сорвался с моих губ, пока я бежала по полю боя огибая трупы и тела раненых. Позади Латенсия что-то кричала мне, но это едва ли могло меня остановить.

Десятки изумленных глаз повернулись в мою сторону. Но важнее всего мне были те, в которых плескалась холодная ярость.

Вот уже второй раз я выхожу против короля. Когда иссякнет предел его терпения?

– Ты глухая или просто глупая, принцесса? Я велел тебе оставаться в карете.

– Сайн защищал меня. Я уверена, что он наложил на мою карету какой-то полог. Со мной ничего не случилось.

– Если бы я не пришел, твое тело валялось бы в карете по частям.

– Но я жива. Не стоит наказывать капитана.

– Не много ли ты на себя берешь, Ювита? – язвительно произнес он, сделав шаг ко мне.

– Не больше, чем положено будущей королеве. – мой голос звучал сурово, хотя руки, сведенные на груди дрожали.

Я не успела моргнуть, как Мортен оказался слишком близко, подцепляя мой подбородок большим и указательным пальцем и заставляя взглянуть ему в глаза. Черные зрачки пульсировали и увеличивались, пока он вглядывался в мое лицо.

Прикосновение не было бережным и я поморщилась чувствуя боль. Хватка ослабла.

Мои аргументы кончились и Мортен легко считал это на моем лице. Он свел брови к переносице, а затем не отрывая взгляда бросил куда-то за спину:

– Цени великодушие твоей будущей королевы. Тебе повезло, что она у нас вторая Матерь Света.

Капитан поднялся с колен и низко поклонился сначала королю, а затем и мне.

– Ваше высочество, спасибо вам… За все.

Его голос дрожал.

– Не за что, Сайн… – моя улыбка была искренней, хотя и кривоватой.

– Как это мило. Если вы закончили обмен любезностями, то у нас мало времени. На ночь лагерь разобьем здесь, а с рассветом двинемся в путь. – командный голос заставил каждого из членов процессии судорожно выполнять указания. Все вокруг пришло в движение кроме меня и мужчины из моих ночных кошмаров. – Тенре, тела в телегу и побыстрее.

Все тот же мужчина со взглядом серийного убийцы раздавал указания молодым воинам, пока те погружали аликутов в пустую телегу, что следовала за нами весь путь.

– Зачем вам тела? – Мой несдержанный вопрос был адресован королю.

– Светлячок, ты спасла человека, план на день выполнен. Иди в шатер готовиться к новому дню геройствований. – Ответил он и его плащ быстро скрылся в темноте. Я лишь заметила как прежде на его лице сгустились тени.

И хоть этот бой я фактически выиграла, внутренний голос подсказывал, что этот маневр в целой войне грозит обернуться большей неприятностью.

Мой сон этой ночью был беспокойным и чутким. Я ворочалась в импровизированной кровати, слушая тихое сопение Латенсии, что от пережитого сразу уснула и не думала о том, где окажутся тела врагов Имменсияра. И почему эта кровавая стычка казалась заранее спланированной. Тень снова была рядом.

Утром меня подняли с рассветом, нарядили в теплое платье, шерстяной плащ и мы продолжили путь. Сайн не бросал игривые взгляды Латенсии, молча следуя за моей лошадью на расстоянии метра, а сама девушка едва ли сказала мне больше трех слов.

Я бросала взгляды на его понурый вид, пыталась завести диалог, но безуспешно: молодой человек отвечал односложно и в конечном счете вовсе перестал выходить на контакт. Мортена снова не было с нами и хоть это скрашивало нашу дорогу.

На пути нам встречались красивейшие места, в которых мы делали привалы, но я, заразившись общим чувством безнадежности, почти не смотрела по сторонам, ощущая как притупилось любопытство обуревавшее меня еще вчера. Горные хребты, быстрые реки и безветренные степи не вызывали восторга, лишь чувство захлопывающейся клетки. Клетки с человеком, что легко расправляется с врагами. На следующий день когда солнечный диск, в этот день долго державшийся в зените, сменился своей ночной подругой, из-за густого тумана показались шпили королевского замка Имменсияра. Мы вошли в столицу.

ГЛАВА 9

В последний раз я была здесь в пятнадцать: родители посчитали будущей королеве не помешает увидеть свои владения воочию и познакомиться с местной знатью.

Столица Имменсияра располагалась в горах и, как многие провинции имела лестничную застройку: то есть улицы возвышались одна над другой образуя некое подобие ступеней.

Мы проехали по окружной дороге через окраину Дайвеса, но я успела заметить как тот разросся с нашей последней встречи. Казалось бы, куда расширяться городу, что со всех сторон окружен скалистыми преградами и глубокими обрывами между ними? Но я своими глазами видела как ряды домов уходили вглубь гор, оборачивая их полукругом, видела как могучая порода уступала человеческому упорству и магии, потому что ступени улиц уходили все ниже и ниже, скрываясь в недрах скалы.

Крепко удерживаясь за края кареты, я слегка перегнулась через нее, наклоняя голову, чтобы воочию убедиться что это не галлюцинации, но сразу же приняла прежнее положение. Проклятый Имменсияр.

Иногда на пути нам попадались горожане, что при виде серьезной процессии и, в особенности меня, склонялись что-то бормоча под нос. Замечательный прием.

Наконец, карета притормозила у огромного зияющего темнотой ущелья, сразу за которым через длинный трехарочный мост высился королевский замок династии Умбрайтов. Он был отражением всех, кто в нем до этого жил и правил. Только бесстрашные, сделанные из самого камня люди, могли обосноваться в месте, располагающемся на отвесных скалах гор. Замок был многоуровневым и словно пазл собирался из нескольких частей, соединяющихся между собой узкими мостами.

Крепкие и массивные стены из сероватого камня увенчивались высокими башнями и сторожевыми вышками, хотя ущелье с одной стороны и горная гряда с другой и без того делали замок практически неуязвимым. За всю историю света и тьмы не было ни одной армии что решилась бы брать осадой этот неприступный вал.

Сейчас, в темноте сумерек обитель темных магов континента, казался еще внушительнее и массивнее, будто сам Отец Тьмы охраняет и оберегает свое детище. Ведь по легенде именно Имменсияр стал последним местом, до куда дотянулся луч Матери света. Поговаривают даже что некоторые области северной страны до сих пор находятся в тени и лишь на несколько недель в году озаряются особыми магическими всполохами, именуемыми северным сиянием.

Комок подступил к горлу когда я вспомнила о любимых озерах Ланты, на юге Фьерии, где в противовес этому эффекту солнце не перестает сменяться луной даже в ночное время, а вода настолько теплая, что жар от нее распространяется на сотни метров вокруг. Я потерла ладони выдыхая облачко теплого пара. Как же далеко дом.

Долгий путь и его испытания вымотали меня, и все чего хотелось сейчас – коснуться головой подушки и погрузиться в забвение. Будущее полное неизвестности, пугало не меньше, чем гулкое эхо от копыт лошадей, ступающих по узкому мосту к центральным воротам. Интересно, если брошу камушек вниз, как долго не услышу удара о землю?

Дозорные завидя карету подали сигнал дежурным стражникам. Огромные ворота в три моих роста отворили свои двери и мы попали во внутреннюю часть этой обители. Было темно и лишь тусклый факел у ворот освещал пространство бликуя на каменных стенах.

Встречающих было немного: двое мужчин и женщина. Пока я слезала с лошади, последняя, подобрав синее чопорное платье и сканируя придирчивым взглядом направилась ко мне.

– Ваше высочество, приветствую вас. Меня зовут леди Фалия, я кастелян замка. Позвольте проводить вас в ваши покои. – Женщина удостоила беглым взглядом Латенсию, что стояла по правую руку от меня. – А вам, милая, велено поселиться в крыле прислуги. Вас проводит герцог Соннет. – Продолжила она и сделала пас рукой в сторону высокого, невзрачного мужчины.

Я уперла руки в бока.

– Леди Фалия, я тоже рада знакомству, но должна сообщить, что девушка является моей фрейлиной и ей должно находиться подле меня.

– Вопрос о статусе леди еще решается. А пока она будет жить в комнате для прислуги. – безапелляционно ответила женщина.

– Но…

– Ничего, Ваше высочество. – прервала меня подруга, касаясь предплечья. – Пока поживу там, а после решим.

Чувство такта Тенси не раз помогало оборвать зреющий конфликт на корню, прерывая мои попытки высказать на эмоциях свои недовольства. Вот и сейчас, бросив фрейлине напоследок поддерживающую улыбку, я позволила леди Фалии увести себя внутрь. Но она не ответила. Наверное не увидела.

Мы блуждали по коридорам и высоким мостам около десяти минут, поднимаясь все выше и выше прежде чем насупленные стражники отворили передо мной двери.

Покои встретили прохладой и свежестью. А еще кромешной темнотой. Лишь левая стена странно поблескивала, хоть и не была ничем освещена. Я поежилась. Леди-неприязнь – так я успела окрестить свою провожатую, возникла прямо перед моим лицом.

– Сегодня помогу вам раздеться я, а завтра к вам будут приставлены служанки. Подъем в шесть. Завтрак в шесть тридцать.

– А…

– Королеву прежде всего украшает дисциплина и тактичность. Подумайте об этом, Ваше высочество.

Ее цепкие пальцы коснулись шнуровки на платье и та в минуту стянула его с меня. Вот это хватка. Холод укусил лодыжки, забираясь выше под ночную сорочку, а затем его дыхание прошлось по животу и груди, вынудив меня обнять себя руками.

– Спокойной ночи.

Дверь хлопнула и я осталась одна. Напрягая глаза и ориентируясь на ощупь нашла большую кровать с пологим балдахином и укутавшись в пуховое одеяло, наконец, согрелась. Пара слезинок всё-таки оказалась на подушке, но желание погрузиться в сон было сильнее, чем жалость к самой себе. Тень этой ночью не пришла.

Пробуждение началось с запаха – пихта, мята и дождевые капли смешались в единый букет с ароматом свежевыстиранного белья, которое служанки стелили у нас дома каждый четверг. Вокруг было много солнечного света и потянувшись в постели я не сразу поняла где нахожусь.

А когда поняла подскочила, ударяясь головой о резную спинку кровати. Та качнулась, но осталась на месте, пока я хватая ртом воздух смотрела перед собой.

С противоположной стороны от кровати не было стены!

Точнее, она была, но в виде абсолютно прозрачной стеклянной панели от пола и до самого потолка. Мне стало жарко, хотя воздух в покоях был насквозь пропитан горной свежестью. Черные пятна заходили перед глазами, пока я всматривалась в заснеженную вершину, что возвышалась от стекла слева.

– Да он издевается…

Раздался почтительный стук и в дверь вошли две служанки в черных платьях: одна несла в руках большой поднос с завтраком, а вторая обнимала ладонями длинный бархатный халат.

– Ваше высочество, доброе утро! Меня зовут Тина, а это Марта. – взяла слово та, что выглядела постарше. – Мы будем вашими служанками.

Я слушала ее в пол уха, испытывая второе потрясение за минуту.

– Марта значит… – я соскользнула с кровати, босыми ногами выписывая широкую дугу от окна. – Это ты принесла мне шкатулку в покои! Ты не работаешь на моего отца!

Девушка постарше перевела непонимающий взгляд с меня на свою коллегу.

Марта закусила губу и заговорила:

– Я лишь делала то, что мне приказали.

– Так значит это подарок Мортена! Как ты пробралась в мои покои?!

Чашки и тарелки задребезжали о металлический поднос в ее руках.

– Это мой Дар.

– Какой?

Ее лицо пошло мелкой рябью и передо мной показались пухлые губы и платиновые локоны моей подруги… Я потерла глаза ладонью, но образ фрейлины не исчез.

– Ты метаморф…

– Да. Простите, Ваше высочество! – залепетала Марта-Латенсия.

– Зачем он приказал тебе передать мне шкатулку?

– Я не знаю! Мы не спрашиваем, а просто выполняем приказы!

Зеленые глаза девушки наполнились слезами.

– Поставь поднос на кровать и иди. Ты, Тина тоже. Я хочу остаться одна.

Девушка хотела было запротестовать, но словив предупредительный взгляд сникла.

А я закрыв дверь за служанками с глухим вздохом съехала вниз.

Еще одна странность о которой мне стоило подумать.

С этого ракурса комната открывалась мне полностью.

Кроме огромной кровати, подпоясанной полупрозрачным балдахином цвета слоновой кости и этого ужасающего стеклянного окна-стены, в покоях напротив двери находился высокий туалетный столик. Он располагался, на каменном постаменте рядом с кроватью, и сейчас на его зеркала падал утренний свет из трех стрельчатых окон. Да, в добавок к замечательному порталу в мир горной природы шли окна, как будто человек, проектировавший эту часть замка хотел чтобы ее обитатель максимально проникся близостью к окружающему миру. Что ж, у него получилось. Я была близка к нему как никогда, смотря на сочную траву у подножия горы с высоты сломанной шеи.

В другой части комнаты обнаружился уютный плюшевый диван из серого меха с лоскутным пледом. Удивительно, но ни одной розового ковра в этой комнате не наблюдалось. Накинув приятный к телу халат я двинулась вдоль правой стены и обнаружила дверь в купальню. Большая чугунная чаша, вместившая бы трех меня стояла на серебряных ножках посередине комнаты, а вдоль нее тянулись ряды шкафчиков с десятками бутыльков. Открыв один я прикрыла глаза, вдыхая запах черного шоколада и пряностей. Не знаю для чего эта тягучая жидкость была предназначена, но лично я бы подогрела ее и выпила вместе с маленькими зефирками. Купальня вела в просторную гардеробную, которая, уже была заполнена моими вещами. И когда только успели? Покинув ее я продолжила осмотр покоев и за тонким гобеленом увидела еще одну дверь. В кабинет.

Серые каменные стены, выплавленные под книжные полки, сверху и донизу вмещали в себя сотни изданий в разноцветных обложках. В углу комнаты разместился большой стол из цельной черно-белой мраморной плиты. Я прошла вдоль него огладив пальцами теплый камень, и взглянула в круглое окно, расположившееся за ним. Рассветный Дайвес был уже на ногах. Тут и там я видела как маленькие человечки снуют туда-сюда по делам, а в витринах загораются огни приветствующие покупателей.

Обернувшись, я заметила высокий тлеющий камин, возле которого пушистым покрывалом лежала белоснежная шкура, на которой наверняка было бы уютно расположиться с книгой под треск деревянных поленьев.

И было в этих незнакомых комнатах что-то умиротворяющее и живое, столь далекое от привычных кружев, цветочных панно и детских узоров. Может после свадьбы Мортен позволит мне остаться здесь?

Стук в дверь оторвал меня от размышлений и я вышла навстречу очередному гостю. Леди-неприязнь продолжала оправдывать свое прозвище поджав губы на нетронутый завтрак.

– Вы не поели. А у нас распорядок.

– Я хочу увидеться с Мортеном. – Здравый смысл потихоньку стал прокрадываться в мое сознание. Идиотка. Возможно после свадьбы уже некому будет жить в этих комнатах.

– Его величества нет в городе. – Сухо дала понять женщина. – Он прибудет прямо к свадьбе послезавтра утром.

– Послезавтра?

В ответ она взглядом указала на поднос, что одиноко устроился на кровати. Эта женщина умеет добиваться своего. Горячая каша пришлась как нельзя кстати и ее тепло медленно растекалось по телу, что озябло после хождения босиком. Зачерпнув вторую ложку, я подняла выжидающий взгляд на кастеляншу, рассматривая женщину при свете дня. На ней было то же синее платье с горловиной у самой шеи, тот же зализанный пучок русых волос и бесцветно-зеленые глаза.

– Итак, что вы хотите услышать?

– Почему свадьбу назначили так скоро?

– Король не обязан объяснять мотивы принятых решений. – нудным учительским тоном начала она и я вся обратилась вслух, когда он стал тише. – Но полагаю чтобы соблюсти формальности договора между вашими родителями. Ведь через два дня его срок истечет.

– То есть если свадьба не состоится в это время…

– Вы будете свободны от брачного обязательства.

Серебряный прибор выскользнул из ладони и с металлическим звоном упал на каменный пол. Я подняла его и отложила в сторону закусив щеку изнутри.

Женщина усмехнулась.

– Ваше высочество, вы еще юны и наивны, поэтому рекомендую послушать человека, пожившего вдвое больше. То, что пришло вам в голову – глупая и пустая идея. Если король что-то решил, это будет исполнено, хотим мы того или нет.

– Я ничего не задумала, леди Фалия. – заверила я, закидывая в рот оливку.

– Разумеется. Не настолько же вы самонадеянны, чтобы пытаться переиграть короля. А теперь вернемся к делам. Через пятнадцать минут вас будут ждать в мастерской королевской швеи. Нужно подогнать свадебное платье по фигуре. Прошу не опаздывать.

Она хлопнула в ладоши и через отворившуюся дверь в покои вошла Латенсия. Губы сами собой растянулись в улыбке.

– Тенси, я рада тебя видеть. Как ты?

– Ювита, ну что вы. Все хорошо. – Она попыталась отмахнуться, но в лазурных глазах плескалась нервозность и беспокойство.

Как только Леди-неприязнь скривившись от проявления человеческих чувств, ушла, я бросилась на шею к подруге.

– Расскажи мне все. – порывисто выдохнула я. – С тобой плохо обращались?

– Я в порядке. Просто нужно время, чтобы меня приняли и зауважали. Идем, помогу тебе собраться. – Она направилась в гардеробную, мастерски выуживая оттуда необходимые предметы: платье, туфли, и сатиновую вуаль.

Обернувшись, девушка свела брови к переносице.

– Что с лицом?

– Тенси, свадьба через два дня. – выпалила я, не скрывая улыбку.

– Тогда тем более не понятно.

Я скинула халат и девушка продела через голову мое любимое домашнее платье.

– Если она не состоится, я буду свободна!

Завязки на спине впились в кожу и туго стянули грудную клетку. Стало нечем дышать и я громко втянула воздух. Подруга тут же ослабила их.

– Это Мортен сказал? – вкрадчиво произнесла она.

– Леди-неприязнь.

– Кто?

– Леди Фалия.

– И ты ей веришь? Мне она показалась стервой, хотя слуги ее боготворят.

– Ей нет резона мне врать. Ты понимаешь, Тенси? Мы можем вернуться во Фьерию, к нашей прежней жизни.

Девушка дернулась.

– Не думаю, что все так просто, Юви.

– Конечно, не просто. Нужно придумать как покинуть замок, обойдя стражу, найти безопасное место чтобы переждать церемонию.

– Но что дальше? Думаешь Мортен оставит без внимания такое унижение?

– Нет, пожалуй. Но мы сможем выплатить ему компенсацию, как-то договориться. Отец поможет.

– А не это ли он пытался сделать все эти годы? Это безумие и ты это знаешь.

– У всякого безумия есть своя логика. – Нервный смешок сорвался с моих губ. – Пойми, Тенси, я должна хотя-бы попытаться.

Один из стражников, что дежурил у двери следовал за нами тенью, прежде чем через триста пятьдесят шесть каменных плит мы попали в большое светлое помещение, заставленное длинными рядами вешалок с нарядами на все случаи жизни: от платьев для верховой езды, до традиционных коронационных образов.

Латенсия рассматривала нежное платье оттенка спелого персика, когда из-за очередного ряда выпорхнула элегантная дама, одетая по последнему писку моды.

– О, вот и ти, моя преле́сть! Как раз вовремя. Я леди Софа. – ее акцент выдавал южное происхождение, прямо как у мамы когда та бранила отца словами родного языка. – Вставай сюда на подьюум, буду укутывать тебя в волшебство.

На небольшом возвышении в центре комнаты я во все глаза наблюдала как королевская швея и ее две помощницы в шесть рук несли пышное и слепящее глаза нечто.

Платье, в котором я должна буду выйти замуж. Сердце сжалось в предвкушении. Пусть я и не планировала надеть его по случаю, но очень уж хотелось полюбоваться творением главной модницы Имменсияра. Спустя несколько белоснежных слоев юбок, оборок и рукавов, а также десяток булавок, закрепивших отдельные детали, меня подвели к зеркалу.

– Рамаа… – Раздалось у меня возле уха незнакомое слово. – Ти покоришь сердце нашего короля. Он тебя увидит и сразу влюбится, вот увидишь моя преле́сть.

Я протянула руку к холодному металлу напротив и коснувшись, улыбнулась своему отражению. Официально заявляю, я готова носить корсеты каждый день если они хоть немного будут похожи на этот. Удобный лиф с овальными чашечками поддерживал грудь, но не сдавливал легкие до асфиксии. Длинные рукава-перчатки начинались от плечей и скрывали пальцы блестящим атласом. Сразу под грудью до пола струилась подобно водопаду длинная юбка, стекая едва заметными камушками, похожими на маленькие слезинки.

Платье не было вычурным или помпезным, но определенно величественным и могущественным. Что-то, что говорило любому наблюдателю: леди в нем не была проста или слаба. Ее слушались, боялись, боготворили.

Тонкие пальчики швеи обхватили мою шею тонким бриллиантовым ожерельем, небрежно закололи волосы в низкий пучок и опустили на лицо тончайшую вуаль из серебрянной шелковой нити.

– Моя королева… Только так позволяй обращаться к себе, моя преле́сть.

– Вы искусный мастер своего дела, леди Софа.

Женщина ответила теплой улыбкой.

Ожидая вердикта подруги я прокрутилась на помосте, но Тенси, поначалу устроившейся на диванчике, уже не было. И куда только могла деться?

Переодевшись, я оставила рукодельниц завершать детали образа, который я не планирую надевать, и задумчиво побрела по коридору, пока не остановилась у темной ниши, что точно не встречалась по пути к швее. Единственным выделяющимся объектом на местности являлась зеленоватого оттенка дверь, в самом конце пролета.

Стражник, ранее привалившийся к стене, выпрямился.

– Эта дверь ведет в сад, Ваше высочество.

Сад? Не помню чтобы во время прошлого визита он тут был.

Возвращаться в покои желания не хотелось, а место, для обдумывания план побега было необходимо, раз уж мои передвижения не ограничивали. Поэтому пройдя вперед я коснулась посеребренной ручки и дверь, скрипя поддалась. Яркий дневной свет заставил закрыть глаза, пока она не привыкли к этому сиянию.

В детстве я представляла Имменсияр страной, в которой власть Отца Тьмы главенствует даже на небосводе, погружая страну в мрак на большую часть суток.

Но сейчас я была свидетельницей как ласково солнечные лучи обнимали стены, а кипенно-белый каскад облаков низко плыл по лазурному небу, накалываясь как зефир на острые шпили замка. И даже здесь, на самом севере континента нашлось место для цветущего сада, на вид ничуть не меньше фьерского. В нос ударили благоухающие полевые и горные цветы и я отметила как со сменой климата стала чувствительнее к запахам.

От двери в сад расходились дорожки, выложенные каменной брусчаткой. Слева виднелась небольшая роща кустарникового тиса, унизанного ягодками, а на центральной аллее были высажены высокие многолетние деревья с цветочными посадками. Но привлек меня прудик, что совершенно отчетливо виднелся за всеми постройками.

Туда то и я направилась, прежде чем замерла у саженцев молодой вишни. Нет, и в нашем саду росли эти изумительные деревья с круглыми ягодками: яркие и белоснежные как снег, розовые как смущенный румянец, лиловые как вечерний закат, но только сорт “черный принц” мог существовать при условиях холода и влаги, тогда его корни и побеги становились сильнее, а ягоды сочнее. Я привстала на цыпочки возле большого скопления белесых соцветий и погрузила лицо в нежные бутоны.

– О, Матерь Света… – прошептали губы, воскрешая в памяти вкус памятного поцелуя. По телу прошлась дрожь. Злясь на реакцию своего тела, я подскочила на ноги, больно задев головой изогнутую ветвь, и, потирая рукой ушибленный затылок, не заметила как вышла к пруду.

Впрочем, не одна я этим утром пожелала уединиться у кромки воды. На лавочке, обняв себя за колени, сидела девушка и с какой-то усталостью смотрела на спокойную гладь. Еще одна пленница? Леди не отреагировала на мое появление, хотя не заметить вошедшего в садик с ее ракурса было сложно. Но кроме странности в поведении незнакомки было еще кое-что. Она была беременна.

– Эмм… Леди? У вас все в порядке? – спросила я оглядываясь по сторонам.

Мне удалось привлечь к себе внимание и девушка оторвалась от созерцания пруда.

– Если ждете что расстелюсь перед вами в реверансе, увы. – язвительно заявила она, игнорируя вопрос. Зеленые глаза вспыхнули недовольством.

– Эээ. Да я и не ждала. В вашем положении тяжело наверное.

Девушка была красива. Густые каштановые волосы убраны в низкий пучок, с парой выпущенных прядей, а простое, но дорогое платье из кашемира облегало фигуру и открывало острые ключицы. Впрочем, острыми у леди были не только они.

– А в вашем?

– Что простите?

– Вы же пришли сюда в поисках уединения в печали? Тяжело, наверное, быть невестой короля?

Мне не нравился этот разговор и уничижительный тон девушки. И почему я чувствовала себя виноватой, если вижу эту особу в первый раз?

– Кто вы?

– А что вам даст эта информация, Ювита?

– Как минимум знание, с кем веду диалог.

– Сложно назвать ваши потуги диалогом. В любом случае, найдите себе другое место для страданий. Это уже занято. – ее взгляд вновь устремился к воде, всем видом показывая что разговор окончен.

Я фыркнула и устремилась прочь. Злость кипела пока я размашисто шагала по коридорам, придерживая полы голубого платья, что развевались за спиной как флаг при порывистом ветре.

Что она себе позволяет? И кто вообще такая? Не похожа на простую работницу или супругу вельможи. А спеси так точно на невесту короля.

Я застыла посреди очередного мостового пролета даже не обратив на это внимание. Стражник чуть не вписался в меня грудью, затормозив в полуметре от спины. Жесткая догадка ворвалась в поток моих жужжащих мыслей и я боялась озвучить ее даже себе. Попала…

ГЛАВА 10

– Что значит не могу выйти из замка? Я же не прошу отпустить меня одну. Вы или ваш человек можете меня сопровождать. Поймите, мне очень нужно.

Уже битый час я пыталась убедить начальника караула открыть ворота чтобы я могла навестить “подругу”. Но тот сурово качал головой и упирался как самое последнее животное с рогами. И в этом случае даже методы обольщения мадам Лиссе были бесполезны. Пришлось использовать старые добрые уговоры.

Конечно никакой подруги не было. Меня корежила даже сама мысль подружиться с кем-нибудь из северных дикарок, вроде вчерашней незнакомки. Мне требовалось лишь покинуть пределы замка и скрыться в людных переулках Дайвеса чтобы переждать завтрашнюю свадебную церемонию, а затем появиться на пороге замка вновь, но уже свободной от брачного обязательства.

– Не дозволено, принцесса. Вот вернется король, просите разрешения у него, а лучше, пусть он сам вас и сопроводит к вашей подруге.

Я топнула ногой и поджав губы направилась прочь. Из седельной сумки доносились ароматы мягкого сыра, медовых яблок и восхитительного морковного пирога, что еще вчера я упросила Тину принести с кухни. Все труды пройдут даром если мне не удастся выйти отсюда. В противном случае Мортен силком потащит к алтарю, в какой бы башне я не укрывалась. Неужели не мог взять в жены беременную любовницу, коей я предполагала являлась вчерашняя нахалка. Или брак – часть плана по легализации королевского бастарда? А что? Запрет меня в покоях на девять месяцев, а потом бац и вот вам наследник, да еще и от любимой женщины. Или… он может меня просто убить, чтобы знать не противилась когда безутешный король поспешно женится на леди ниже по происхождению.

Куда же запропастилась Латенсия? Мне бы не помешал совет от человека, способного в сложившейся ситуации рассуждать здраво. Но от подруги не было вестей со вчерашней примерки, а служанки, которых я отправила найти девушку, сообщили что та не ночевала в своих покоях.

– Извините, Ваше высочество.

Стук каблуков о каменный пол прекратился и за неприметной дверцей для слуг я увидела молодого парня. Рыжие волосы переливались медным отливом, а глаза цвета скошенной травы показались знакомыми.

– Да?

– Я могу помочь вам навестить подругу.

Я скосила глаза в сторону стражника в конце коридора:

– Ты уверен?

Нет, мне не могло так повезти.

– Вы уже видели новый сорт гортензий в саду? – вопрос звучал нарочито громко. – Давайте покажу.

Дверь позади парня со скрипом отворилась и мы оказались с другой стороны сада, прямо у пруда. Мое тело напряглось, но увитая зеленью скамейка сегодня пустовала. На счастье, стражник решил остаться за дверью и не вникать в тонкости местной ботаники.

Скрестив руки на груди я на всякий случай сделала пару шагов от парня. Знаете, не хотелось быть убитой так глупо.

– Кто ты и почему решил помочь?

– Меня зовут Стеф. Я служка на королевской кухне. Но родился и вырос в Ветустусе, пока ваш отец не отправил меня с сотней таких же ребят в качестве дара новому королю. – тяжелый вздох, сменился минутным замешательством. – Вы тоже здесь как дар. Но в отличие от меня, вашу судьбу еще можно изменить. И я хочу в этом помочь.

***

Вечерние сборы проходили в полной тишине. Я плотно поужинала, отослала Марту и Тину под предлогом больной головы, сама надела дорожное платье, крепко повязав волосы лентой и расположилась за столом в кабинете.

Оставалось только ждать.

Около полуночи, когда небесное светило поднялось на самую высокую точку темного неба, в дверь раздалось три условных стука. Наконец-то. Подхватив теплый плащ я направилась на выход. Сердце принялось учащенно трепыхать, ожидая когда его хозяйка, наконец будет свободна. Оставалось недолго.

Но на пороге стоял не Стеф.

– Ваше величество? Я думала вы в отъезде…

Вдоль спины прокатился легкий холодок, когда Мортен по-хозяйски вошел в покои оставляя за собой шлейф запаха хвои и дождевой воды. Когда я трясущимися руками захлопнула дверь своей клетки, мужчина заговорил:

– Удалось вернуться пораньше. Решил зайти повидать невесту перед свадьбой, обсудить будущую семейную жизнь.

Было заметно, что король прибыл прямо с дороги. Черный короткий сюртук из сукна высшего качества с двумя рядами серебряных пуговиц облегал поджарое тело, прямые брюки в тон заправлены в высокие сапоги для верховой езды, а на плечи накинут темный плащ с еще заметными каплями влаги.

Я закусила щеку изнутри, стараясь не бросать взгляды на кровать, на которой покоилась заготовленная сумка. А это было сложно, с учетом того, что мужчина стоял в полуметре от нее прислонившись спиной к пологому балдахину. И лишь тонкая ткань спасала меня от разоблачения.

Спина прижалась к двери, как-будто это ей нужна была поддержка, а не мне.

– Плохая примета жениху и невесте видеться до свадьбы. К несчастью…

Нужно выпроводить короля как можно скорее, иначе я пропала.

На мои слова Мортен как-то невесело хмыкнул.

– Счастье не определяется исполнением или неисполнением примет, Ювита. Важно лишь то, во что ты веришь сама.

Я верила. Верила и молила Матерь Света прислушиваясь к звукам за дверью. Только бы Стеф не пришел. Только бы не пришел. Может его задержали на кухне, может он передумал мне помогать. Об ином страшно было думать. Еще одной смерти по моей вине я не вынесу. Зачем я только согласилась на его помощь?

– Собралась на прогулку? – Уточнил Мортен взглядом указывая на мое платье и плащ, что был стиснут в руках, обнажая побелевшие костяшки. Глаза с прищуром следили за каждым моим нервным вздохом и казалось, мужчина читает меня как открытую книгу. Возможно так и было. Но я натянула искреннюю улыбку и решила играть до конца:

– Решила прогуляться по саду. Он чудесный.

– Абсолютно согласен. Как считаешь, может стоит перенести все заседания Совета туда? – Растягивая слова произнес он. – Лавочка у пруда идеально подходит для обсуждения политических заговоров, не находишь?

Слова застряли где-то в горле.

– Видимо прогулка планировалась долгой, раз ты решила взять багаж. – Длинные пальцы подцепили ручку моей сумки и все содержимое посыпалось королю под ноги.

Я ахнула, когда кроме провианта на полу под гулкий стук оказался столовый нож, часть из моих украшений и письмо, что я хотела передать ему через слугу. Мортен задумчиво рассматривал причудливый узор предметов, как гадалка всматривается в брошенные камушки, сочиняя предсказание для очередной наивной девушки.

– А я и не думал что в моем саду так опасно. Может направить туда патруль? Вдруг найдут там какого-нибудь предателя? – Изгиб его губ сложился в идеальную усмешку, от которой веяло холодом. – Мне казалось ты стала умнее, Ювита. Но десять лет без меня и вот ты снова совершаешь глупые ошибки.

Первое правило шпиона, которое я узнала еще в детстве от захмелевшего главы тайной канцелярии: признание облегчает совесть, непризнание облегчает срок.

– Не понимаю о чем вы.

Во рту пересохло и я грациозно проследовала к столику с графином, стараясь не сильно громко стучать им о стакан. Однако правду говорят – не стоит игнорировать хищника, как и не стоит поворачиваться к нему спиной.

Низкий и грубый шепот раздался прямо у моего уха:

– Ты и правда думала, что спасешь всех если сбежишь?

Крепкая ладонь Мортена из-за спины обхватила мою шею и слегка сжала, поглаживая кожу. Тело оцепенело. Я физически чувствовала как собственное сердце ускоряет темп и все быстрее гонит кровь по венам пульсируя во всех жилах. Его ладонь на удивление легко поддалась, когда я инстинктивно накрыла ее своей и потянула вниз. А через секунду передо мной оказалось ночное небо. Нет, меня никто не столкнул вниз с вершины горных хребтов. То были небо и звезды, что бушевали в глазах мужчины напротив. Руки моего кошмара заперли меня с двух сторон расположившись по углам столика. Мы стояли так близко, что я чувствовала огонь, исходящий от его тела, хотя мне казалось, что оно должно состоять из глыбы льда.

– Стоило попытаться. – глухо вырвалось у меня.

Он рассмеялся так, как умеет только он – глубоко и с широкой улыбкой, что когда-то заражала на веселье каждого в нашей маленькой компании. В эту секунду он не был похож на жестокого Мортена – правителя, что убивает людей и захватывает государства. Только на Мортена из прошлого – моего некогда друга и наставника.

Я замерла, ловя себя на мысли что может все вокруг большой розыгрыш и вот сейчас мальчик из детства ущипнет меня за плечо как когда-то давно и крикнет что теперь моя очередь водить. Но прошла минута и передо мной снова оказался суровый король Имменсияра.

– Знаешь, это было бы даже забавно. Позволить тебе убежать, а потом наслаждаться твоим всепоглощающим чувством вины.