Спецэффекты

Мы все, впятером прогуливали Электродело. Поскольку на улице свирепствовал мороз, решили укрыться в стенах родного ПТУ. Неловко покурив в кулачок на заднем крыльце, мы по одному просочились в Малый физкультурный зал и притаились там, как мыши под веником. Я сидел на низенькой спортивной скамейке и читал. Венька задумчиво валялся на стопке старых продавленных матов. Коля и Олег играли в морской бой на подоконнике. Шёпотом озвучивая ходы и отмечая сдавленным смехом удачные попадания. А Шпынь, самый маленький и щуплый из нас, слонялся из угла в угол по диагонали зала шаркая ногами.

Внезапно дверь с треском распахнулась. В зал бодрым дробным топотком вбежал наш комсомольский вожак Пётр Воскобойников. Держа под мышкой портфельчик он окинул нас взглядом и весело провозгласил:

– Ну что гопники, прогуливаем?

Из углов зала послышалось наше недовольное ворчание. Широкие спортивные штаны с лампасами, кепки и майки алкоголички, закинутые блестящими китайскими ветровками Adidas угрожающе придвинулись к комсомольцу Пете.

– Но-но-но! – он знал что в стенах родного ПТУ ему точно ничего не угрожает. – Дело у меня к вам есть. Не нравится “гопники” – буду звать вас весёлыми социопатами.

По его тону было понятно, что он гад, опять где-то смеётся над нами. Все посмотрели на меня, как на самого начитанного. Я еле заметно двинул головой: “Ничего, весёлые социопаты” ещё можно было пропустить.

– Слышал я, что вы играете рок в Венином гараже?

Вопрос остался без ответа. Петя чуть сбился, продолжил уже официальным тоном:

– В рамках месячника по работе с трудными подростками, Комитет Комсомола решил провести Рок фестиваль в одном из городских ДК… Ну, я не знаю, если вам не интересно, то я пошёл!

И Петька сделал вид, что уходит.

Нам было интересно! Ещё бы! Хитрый Петька не зря был комсомольским вожаком: осведомители у него работали как надо. Мы все действительно обожали Heavy Metal! Рок группа Стан-500! Название придумал Коля. Оно вроде как подчёркивало нашу пацанскую пролетарскую принадлежность и противопоставляло нас этим очкастым хлюпикам со скрипочками в руках из соседней музыкальной школы.

– О – оу! – Шпынь, самый маленький и самый эмоциональный из нас, аж взвыл от восторга.

Я тихонько положил руку Шпыню на плечо, осаживая его и, глядя исподлобья на Петьку бросил ему:

– Идите Пётр! Мы подумаем и скажем наше решение.

Петька осклабился, как обезьяна и, взъерошив рукой свои рыжие густые волосы, сказал:

– Думайте побыстрее го… весёлые социопаты. Желающие на ваше место найдутся всегда. Часа на размышление вам хватит? Если что – я у себя!

Перехватил половчее свой портфельчик и бодрым топотком посеменил из спортзала.

Едва за Воскобойниковым закрылась дверь, мы все заговорили разом. На самом деле предложение было шикарным и обсуждать тут было нечего. Группа Стан 500 испытывала острую нужду в инструментах! В Венином гараже были в наличии: дряхлый катушечный магнитофон “Нота”, самодельный усилок, собранный кое-как лично нами. Одна электрогитара ”Урал”, купленная в комиссионке вскладчину. Фоно. Пионерский барабан с палочками, Бог знает кем принесенный. Тарелки, утащенные Веней у Николая Семёновича из духового оркестра. И куча плакатов AC //DC, Queen, Iron Maiden и Металликой на стенах. Всё! Не было даже микрофона.

А у хитрого алчного комсомольского вожака в загашнике были: ударная установка, усилитель, “Ионика”, электрогитары бас и соло, микрофоны и ещё много всякого музыкального добра, оставшегося от распавшегося в позапрошлом году ВИА.

– И чего? – Коля и Олег по одинаковому собрали морщины на лбу, что означало у них умственные усилия.

– Чего? Чего? Идти надо к этому жуку Петьке – договариваться! – Веня с надеждой посмотрел на меня.

Ну решили,так решили. Я пошёл и договорился. Петька быстро сунул мне ключи от каптёрки с инструментами. Лично сопроводил меня в Компьютерный класс, в котором не было никаких компьютеров, а царили грязь и запустение.

– Вот, прибирайтесь тут. Перетаскивайте свою музыку и репетируйте. Но на Рок фестивале наше родное ПТУ, должно…Как это? – Петька пытался щепотью пальцев выудить из воздуха нужное слово.

– Не ударить в грязь лицом? – торопливо подсказал я.

– Вот,вот. – уже по-начальственному важно кивнул Петя и утопал по своим комсомольским делам.

Всю вторую половину дня мы переезжали. Мыли, скребли и чистили кабинет, перетаскивали всякую всячину из каптёрки. Кое-что принесли из Вениного гаража. Все сияли и радостно суетились.

– Вот и всё! – Шпынь вытирал пот со лба. Как самому мелкому ему доверили лёгкую работу. Он развешивал на месте учебных пособий “Язык программирования Бейсик” портреты Элиса Купера и Оззи Осборна.

– О! – Коля одобрительно хлопнул его по плечу. – Молодец, Шпыняга, справился!

На самом деле Шпыня звали Костей. Он прибился к нам совсем недавно, с месяц. А группа Стан-500 существовала уже месяца три. Я был на клавишных. Коля на ударных. Олег на бас гитаре. А Венька, единственный из нас кто мог петь, на соло. Так что группа была уже укомплектована. А Костя был нашим фанатом. Как полагается таким людям бегал нам за пивом и сигаретами, крутился рядом на всякий случай, передавал записочки от ПТУшных девчонок. И вообще, был своим в доску парнем.

Уже на следующее утро мы принялись за дело.Что такое Рок фестиваль никто из нас не знал, так как проводился он в нашем городе впервые. Страна мешком ввалилась в эпоху перемен. По ночам мы с замиранием смотрели программу “Взгляд”, потому, что в конце ставили всамделишный Рок. Можно было всё! И никто не знал, а до какой степени всё было можно.

Петька, как настоящий комсомольский лидер, протянул до последнего. И только за неделю до предстоящего выступления Пете в голову пришла мысль, что как вожаку молодёжи в нашем ПТУ, ему надо бы поторопиться с приобщением масс, то есть нас к рок культуре. Поэтому он горячился и размахивал руками, бегая своим топотком по периметру компьютерного класса. Единственная польза от него была, что он таки договорился с преподами и освободил всю нашу команду на неделю от занятий.

Воскобойников не называл нас теперь ни “гопниками”, ни “весёлыми социопатами”. Откуда-то появилось в его лексиконе слово “ребятушки”.

– Ребятушки! – говорил пробегая мимо нас Петя.

Мы послушно поворачивали за ним головы.

– Я не знаю как, но мы должны принять участие в этом Рок фестивале! И выиграть его! Не посрамим честь родного ПТУ, ребятушки! Я, со своей стороны готов способствовать… Если чего надо будет – говорите. Я всё достану!

Петя остановился перед плакатом группы Kiss. Размалёванные патлатые парни в обтягивающих латексных комбинезонах. Минуту он смотрел на плакат приподняв левую бровь и что-то соображая. Потом оглянулся на нас:

– В общем, решайте. Если что – я у себя.

И вышел из кабинета, оставив нас один на один с поставленной задачей. Ловок, ничего не скажешь. Мы с Венькой и Олегом переглянулись и начали решать. В репертуаре группы Стан-500 пока что была только одна композиция: после длинного проигрыша на ударных и бас-гитаре вступал солист и грозным рычащим, а иногда с подвывом голосом орал: “СтАААлин жив!” Потом следовал убойный запил на соло гитаре, с таким перебором вверх, чтобы у слушателей зубы сводило и уши закладывало. Тут вступали мы все вместе и орали хором “СтАААн пятьсот!” Снова запил на соло гитаре. И Венька: “СтАААлин жив!” и мы все вместе:”СтАААн пятьсот!” Это была вершина нашего рок мастерства. Чего и говорить, что Шпынь и девчонки аплодировали нам стоя.

Коля участия в обсуждении не принимал. Наконец добравшись до настоящей ударной установки, он лупил по большому барабану, бумкал ножной педалью, бэмц по тарелкам и долго прислушивался к звенящему затихающему звуку.

– Вот что! – решительно сказал я, – Во-первых текст песни: на дворе начинается Перестройка! – Я и сам не заметил, как начал осваивать фразочки комсомольского лидера Пети. – За текстовку “Сталин жив!” нас никто не похвалит.

– Точно! – Олег покивал круглой башкой. – Музыка ещё ничего себе, но живого Сталина нам не простят. Фиг нам, а не победа в конкурсе!

– Во-вторых! – я сдвинул брови в сторону Олега. – Времени на репетиции в обрез. В-третьих: кто может предложить что-нибудь, кроме Сталина?

Венька задумчиво перебирающий струны на гитаре, проговорил:

– Ну я могу! И чё!

– Тогда говори, – меня захлестнула волна негодования. – Тут дело стоит! А он ломается как красная девка.

Я сжал кулаки и чуть не двинулся на невозмутимого Веню.

– Да чего там? Вместо “СтАААлин жив!”, надо петь “СмЕЕЕрть идёт!”

– Точно! – Олег аж подпрыгнул от удовольствия. – Так даже в рифму получается! “СмЕЕЕрть идёт!” и “СтАААн пятьсот!”

Я искоса глянул на приятелей. Мне совсем не хотелось признавать,что идея была отличная. Завидно было, что её придумал не я. И спускать Веньке снисходительный тон тоже не хотелось. Но время не ждало. Я вынужден был согласиться с ними:

– Ну, попробуем!

Порепетировали. Действительно, “СмЕЕЕрть идёт!” и “СтАААн пятьсот!” было интереснее, брутальнее, мрачнее и как-то “роковее” что-ли. Ещё порепетировали. Нет. Чего-то определённо не хватало. Ну нельзя же было предположить,что нам не хватает мастерства!

Я задумчиво посмотрел на свою Ионику, пожевал губами и произнёс:

– Спецэффекты! Вот что!

– Да! – взревел Олег. – Да! Конечно спецэффекты! А что мы можем сделать?

– Вот недавно на дискотеке включали свет такой… мигающий…– Коля бумкнул педалью по большому барабану.

– Стробоскоп, – сказал я, – Пойдёт. Это было в учаге. Спросим у Петьки.

– Ещё бы настоящий сценический дым, – мечтательно протянул Веня.

– А если мы Смерть изобразим? – бросил Олег.

– В смысле? Умрём все на сцене что-ли? А кто петь будет? А играть? – мы все так и уставились на Олега.

– Не-не, – он смеялся. – Помирать рановато! Мы сыграем Смерть! Вживую. Вот, при словах “СмЕЕЕрть идёт”, пусть ка выйдет кто-нибудь в костюме Смерти и с косой! И, при стробоскопе и в сценическом дыме, пусть пройдёт из одной кулисы в другую! Представляете себе эффект?

Идея понравилась всем. Сразу начали придумывать костюм Смерти.

В Компьютерном классе, дополнительно к шторам, были плотные, чёрные, пыльные занавесы на окнах. Видимо предполагалось показывать учебные фильмы. Одним из занавесов решили пожертвовать.

– А если попадёт? – пискнул кто-то.

– Да как попадёт-то? Это же для искусства! Слыхал, что Петька говорил: если чего надо – только скажите! – важно осадил паникёра я.

Коля вызвался стащить чёрные блестящие лосины у старшей сестры. Олег сказал, что принесёт чёрные спортивные кеды, предварительно закрасив белую подошву гуталином. Венька решил поискать – поспрашивать у своей бабки старую косу литовку.

На следующий день к нашему проекту подключился Пётр Воскобойников. Одобрительно покивал на счёт спецэффектов. Пообещал стробоскоп. И, если нам поможет, дискотечный зеркальный шар. Сильно покривился из-за чёрного занавеса, сказав, что Степанида Ивановна (наш завхоз) порвёт его как Тузик грелку за эту штору.

Но было уже поздно – плащ Смерти был уже раскроен и сшит рукастым, расторопным Олегом. Тут пришёл Венька и сообщил, что бабка косу не дала. Разговаривала с ним сильно по матерному и доходчиво объяснила, что: “Дай вам, идиётам косу, так вы, идиёты, этой косой и упоретесь! А мне потом и отвечай!” Мы все дружно расстроились.

Вовсе не из-за “идиётов”. Что за Смерть без косы?

Петька оживился и потащил меня и Веньку в гримёрку ПТУшного драмкружка. Оттуда мы, посовещавшись, выбрали не очень большой, но широкий картонный греческий меч. Наши ребятушки воспряли было, но быстро сникли: всё равно, даже издалека, орудие Смерти выглядело несолидно.

После мучительных раздумий, Коля поднял глаза на Петра:

– Петь, а фольга у тебя есть? Мы меч обернём фольгой. Под стробоскопом, да в темноте – как железный будет.

Петя отрицательно помотал головой:

– Всё забрали на украшение училища к Новому году! – И он горестно вздохнул.

– Так-так-так! Вижу цель и не вижу препятствий! – я сдёрнул с растрёпанной башки кепку блинчик и бросил на парту. – Скидываемся! Кто сколько может! Кому сколько на обед дали? За углом коммерческий ларёк. Купим шоколад. А фольгой из шоколадок обернём этот меч кладенец!

В кепку посыпались монеты. А Петр Воскобойников солидно скинулся нашими же комсомольскими взносами. Через полчаса мы обжирались шоколадом, и решали кто выйдет на сцену в образе Смерти. До фестиваля оставалось четыре дня. Все музыканты были при деле. Мы развернулись и в упор уставились на Петю.

Петя важно надул щёки:

– Нет! Ну как вы это видите? Я комсомольский вожак и вдруг в образе Смерти?

И Петя ей-ей, перекрестился. К тому же упитанный комсомолец не влез бы в лосины Колиной сестры. Мы задумчиво посмотрели на Шпыня, который высунув язык, старательно обклеивал меч фольгой из шоколадок.

– Костя! – глядя на него глазами доброго волка, сказал я. – Тебе надо будет выйти на сцену с нами! Правда здорово?

Шпынь подпрыгнул от неожиданности, набычился и сурово показывая на лосины, проблеял:

– Ага! А вы потом мне все за шмот предъявите?

Я грозно глянул на Колю и Олега. Те отвели глаза, но тем яростнее затрясли башкой: – Нет! Да нет же! Конечно нет! Да как ты только мог подумать про нас такое?

Я показал им кулак. И снова обратился к Шпыню:

– Костя! Да попробовали бы они только! А мы тебе капюшон от плаща надвинем получше – никто и не узнает, что в костюме ты.

Внезапно, из-за моей спины, подключился Петя. Он патетически указывал на плакат группы Queen, где Фредди Меркьюри красовался в обтягивающих красных лосинах и белой майке:

– Вот! Воот, что люди ради своей рок-группы делают! А у тебя и не видно будет, что это лосины. Плащ-то почти до колена доходит.

– Да-да! – вклинился Веня. – Ты, Костя, посмотри: мне эта хламида до середины бедра. А тебе будет ниже, вообще до колена. Я же повыше тебя.

Шпынь угрюмо сопел.

Петька всколыхнулся:

– Ну ладно ребята, вы договариваетесь тут. Репетируйте, а я побежал. Дела, знаете ли. Но помните, что в субботу выступление!

С утра в субботу мы все перенервничали и переругались. Руки у нашего барабанщика Коли ходили ходуном. Так, что непонятно было как он будет держать палочки. Венька был не лучше. Мы с Олегом кое-как держались. А Шпынь признался мне, что его даже подташнивает от волнения. Это было наше первое выступление на сцене!

Зал был полон. Обычно на мероприятия комитета Комсомола приходили для проформы. И в зале была занята лишь треть сидений. Но в этот раз похоже было, что пришла вся молодёжь нашего городка.

Люди сидели, стояли в проходах, притащили лакированные скамьи из фойе. И даже дежурные с красными повязками на руках, не могли закрыть входные двери в зал, так напирала толпа.

– О-о-у! – Я не выйду! Я ни за что не выйду! – на Шпыня было жалко смотреть.

Я кивнул Олегу:

– Быстро лети к коммерсам за спиртом Рояль!

Выступали мы седьмыми или восьмыми. Судорожно сглотнув по полстакана спирта, мы выбежали на сцену. Свет прожекторов слепил и я видел только передние ряды. Коля зарядил длинное соло на барабанах. Зал взревел! В середине третьего ряда показалась лоснящаяся, довольная морда Петьки. Он показывал нам большой палец. Начался проигрыш на клавишных и бас гитаре. Свет начал меркнуть. Включили стробоскоп. Соло на гитаре и Венька дурным голосом взвыл – зарычал: “СмЕЕЕрть!!! Идёт!!!” Пополз сценический дым.

“Смерть”, по всей видимости выпившая для храбрости остатки спирта, икнула и выпустила из рук штору занавеса, за которую она держалась. Костя шёл на негнущихся, тощих ногах почти не шатаясь. Перед собой он держал высоко, как факел, картонный меч, обёрнутый фольгой. Двигаться “Смерти” полагалось медленно, чтобы дойти до противоположной кулисы на последних нотах соло гитары. Шпынь прошёл половину пути. Я уже различал при мерцающем свете его круглые от страха и слезящиеся от спирта глаза. И тут произошла Катастрофа….

Петрович работал сторожем в ДК “Космос” уже давно. И работу свою он любил. В обществе начались перемены. Петровичу вручили дубинку ПР-73, прозванную в народе”демократизатором” и сказали, что отныне он “охранник”. Что ж от этого суть работы не менялась! Петрович сидел за обшарпанным письменным столом при входе в ДК. Решал кроссворды. Дружелюбно кивал знакомым, и недружелюбно, в упор разглядывал незнакомые лица. Если приезжал Кубанский хор или намечалось какое-никакое мероприятие, на помощь к Петровичу и бабушкам- билетёршам подключали дружинников. Да и помощи никакой не требовалось. Так, для проформы. Вообще, Петрович был угрюмый, плотный мужик с вислыми усами. Бурно лысеющий и от этого яростно ненавидящий молодёжь и женский пол.

В эту субботу мужчина уже с утра чувствовал что-то неладное. Во-первых, народу, панков этих, навалило тьма-тьмущая. Во-вторых, вели они себя, мягко говоря, странно. В-третьих, половина дружинников сорвала свои красные повязки и, смешавшись с толпой в зале, начала орать и свистеть, не хуже остальных оболтусов. Петрович организовал из верных билетёрш и оставшихся парней оцепление. Поставил их на входах в зрительный зал. А сам встал спиной к сцене, нервно поглаживая резиновую дубинку и широко расставив ноги. Охранник смотрел на подростков и видел панковские “козы” из пальцев, орущие рты и скошенные к переносице глаза.

Дикие люди скакали на креслах и меж рядов. Прыгали и танцевали в проходах. Некоторые, особо одарённые, пытались прорваться на сцену! Таких Петрович особенно не любил. Мало ли что. Ну и не положено, конечно. От шума и визга гитары у охранника болела голова. По шее и спине стекали капли пота. Половина концерта была позади. Вдруг свет замигал, пошла музыка, если это было музыкой, и зал взревел как-то по-особому. Это вышла “Смерть”. Петрович не утерпел и оглянулся на сцену. Так и есть! Сбывался его страшный сон! Какой-то мужик пробрался на сцену и шёл прямиком на патлатых музыкантов, выставив вперёд огромный кухонный нож. В дыму и неверном свете сложно было что-то разобрать, но дурные намерения незнакомца в плаще прослеживались явно! Наступил Звёздный час Петровича! В голове мелькнула мысль про статью в газете, и почему-то о медали “За спасение на водах”.

В два прыжка Петрович заскочил на сцену. И нанёс два быстрых и сильных удара резиновой дубинкой. Один по руке с ножом. А второй по голове коварного нарушителя. В зале вспыхнул свет!

Бедный Шпынь упал плашмя к ногам торжествующего охранника. Картонный меч выпал из руки. На беду, Костя отключился только на минуту и начал потихоньку подбирать конечности и, мотая головой, вставать на карачки. Храбрый охранник Петрович решил добить гада. И, с воинственным кличем, хэкнул ещё раз “Смерть” дубинкой по голове!