Дневник печали и любви
Глава 1
Дневник печали и любви
Твои глаза… Опять…Опять…
В.Тушнова
3 июня
Третий день я живу в этом оздоровительном санатории. Из-за нервов…
Когда мама сказала мне, что я должна полежать в психиатрической больнице, у меня всё внутри как упало, оледенело…
Мне не повезло с характером: я очень холодна и сдержана, как-то внезапно становлюсь замкнутой с мальчиками, а уж если кому-нибудь доверюсь, или, так сказать, откроюсь, то вцеплюсь надолго и крепко; но если почувствую, что ко мне начинают относиться как к навязчивой, то стараюсь избегать этих людей.
И так как мне легче слушать исповеди других, чем самой исповедоваться, я решила вести дневник.
Сначала расскажу всё по порядку.
Я девочка пятнадцати лет, с расшатанными нервами от постоянных конфликтов с родителями. Не думай, дневник, что я сумасшедшая, я такая же как все, но если что-нибудь основательно меня потреплет, так сказать, возмутит до глубины души, я становлюсь невменяемой.
Отец мой инженер на авиационном заводе, кажется, главный конструктор. Коренастый брюнет с зелеными, почти всегда, а может только дома, злыми глазами. Мать – тихая, высокая женщина; работает в ателье, поэтому у меня всегда масса новых платьев, в которых я настолько красива, что нет отбоя от поклонников )))
Зовут меня Дашей. Я брюнетка, нисколько не идеальна: ключицы выпирают, грудь – нельзя похвастать, бедра – низковаты, ноги – довольно прямые. И что только находят во мне эти прохвосты в нашем дворе?
Я сказала тебе неправду, я не в лечебнице. Дневник, ты теперь мой самый верный друг, мой исповедник, не так ли? Тебя, как справедливого судью и бесстрастного наблюдателя, я буду посвящать в самую святую святых моей души.
Мама уезжает с папой за границу, туда, где очень тяжелые условия. Меня пока что отдали в интернат.
Мне этот интернат нравится. Здесь есть большой парк с аллеями, где никто не ходит. Хорошо туда убегать, когда хочется побыть одной…
Я попала в седьмую группу (от 13 до 15 лет). Меня поместили в двадцать девятую комнату, в женском отделении, на первом этаже. Окна комнаты большие, не зарешеченные. Мои соседки: Галя (худая, высокая, голубоглазая, с русой косой), Маша (маленькая, тощая, глаза по-лисьи жёлтые, красивые, волосы рыжевато-русые) и Оля (зеленоглазая, весёлая, задорная, черноволосая, в общем, красавица писаная) – моя подружка, мы везде вместе. Она здесь уже два года, со всеми знакома и приветлива.
Столовая здесь хорошая, да и содержание дорогое. Это прям как пансион для благородных девиц!
Вчера, мой друг, ходила в баню. У Оли очень красивая фигура. Я сочинила стих, Оля от него в восторге. Вот он:
Милый друг, тебя я вспоминаю,
Если луч сверкнет мне в серебре …
Верный друг, тебя я вспоминаю,
Когда ребенок через сад бежит ко мне…
Сильный друг, тебя я вспоминаю,
Когда на что-то не хватает сил…
Мудрый друг, тебя я вспоминаю,
Когда от злости белый свет не мил…
Робкий друг, тебя я вспоминаю,
Когда смотрю на тени по воде…
Нежный друг, тебя я вспоминаю,
Лишь платья шёлк пройдется по ноге…
Злой мой друг, тебя я вспоминаю,
Когда, беснуясь, ветер бьётся в дом…
Ах, зачем ты умер, утопился,
Я так скучаю, так тоскую, вспоминая о тебе!
Сегодня купалась в бассейне, не опозорилась: умею плавать, спасибо Мишке! Хорошо, здесь не «голодные», не дикие.
А что было! Ужас!
Вообще-то ничего страшного, но мне ужасно весело почему-то и как будто сосёт под ложечкой, как вспомню этот сегодняшний случай.
Мне не раз говорили, что я выгляжу как двенадцатилетняя. Выражением лица, неуверенных, любопытных глаз. И вот на спортплощадке ко мне подходит такой длиииииинный мальчуган, знакомится, легко рассказывает о себе. И вот этот тринадцатилетний мальчик с огненно-рыжими волосами, которые я, не удержавшись, погладила, предлагает мне:
– Давай дружить!
Ну, я не хотела его обижать, всё-таки такое серьёзное предложение, и притворилась, что поняла по-другому:
– А мы и так друзья! У моего парня такой же цвет волос, как у тебя!
Саша промолчал, мы поговорили ещё немного и он ушёл, попрощавшись.
Я повернулась, чтобы сделать тоже самое, как вдруг заметила парня, который внимательно наблюдает за мной в трёх шагах от того места, где я стояла. Я вдруг понимаю, что он слышал весь разговор, и кровь хлынула к лицу. Но я не краснею, мне делается душно и горячо, и всё. А он красивый: шатен с удивительными, продолговатыми глазами на бледном лице, высокий, широкий в плечах. Я разозлилась и отвернулась. Но скоро я забыла о нём, и вот вспомнила сейчас, ночью, а его глаза не отпускают, притягивают меня всё сильнее. Теперь мне понятен смысл так понравившегося стихотворения Вероники Тушновой:
Да, ты мой сон. Ты выдумка моя.
Зачем же ты приходишь ежечасно,
глядишь в глаза и мучаешь меня,
как будто я над выдумкой не властна?
Я позабыла все твои слова,
твои черты и годы ожиданья.
Забыла всё? И всё-таки жива
та теплота, которой нет названья.
Она, как зноя ровная струя,
живёт во мне. И как мне быть иною?
Ведь если ты и выдумка моя –
моя любовь не выдумана мною.
После этой встречи на площадке в моей душе тоже осталась «зноя ровная струя», и ей действительно «нет названья». Я не уверена, что Это – любовь. О, у меня есть мой рыцарь, но он витает где-то в облаках, и я призываю его к себе ночью, перед тем, как уснуть, и он поёт мне живые, нежные, полные сладкой, пронзительной боли, серенады без слов, из мелодий, которые когда-то, проплывая, затронули мой дух.
Как я размечталась. Уже ночь и я пишу при свете свечи, она горит неровным пламенем, ведь окна открыты, жарко, лето, а ветер приятно заползает подмышки и под платье.
Ну, спокойной ночи, дневничок!
А глаза твои всё роднее,
и без тебя оставаться
всё немыслимей,
всё труднее!
В.Т.
4 июня