Вештницы

Глава 1

– На, затянись тоже, – произнесла девушка с фиолетовыми волосами, протягивая сигарету рыжей.

Рыжеволосая взяла. Тяжка, вторая. Крепкий вишнёвый дым обжёг горло, но у неё получилось подавить кашель, чтобы не оплошать перед подругой.

– Ну не увлекайся. – Лизка, тряхнув фиолетовой гривой, взяла сигарету, и, затянувшись, выпустила дым кольцами.

Этот трюк произвёл впечатление на рыжеволосую. Таня завистливо смотрела на дымные кольца, а после перевела взгляд на подругу. Лизка была на год старше, но училась вместе с Таней. В седьмом классе её оставили на второй год – так девушки познакомились и быстро подружились. Сейчас они переходили в девятый.

Лизке было шестнадцать. Она становилась заводилой в любой компании, в которую попадала. Девушка часто экспериментировала со своей внешностью и сегодня была в новом образе. Фиолетовые волосы, яркий макияж. В любимые красные берцы с символикой анархии заправлены узкие джинсы, на которых множество нашивок с названиями рок-групп и бунтарскими слоганами. Косуха – с шипами на погонах, истыкана заклёпками. На лице Лизки было проколото всё что можно: в носу – кольцо, в правой брови – штанга с шипами, в каждом ухе по две серьги – в виде черепа и обычные кольца; под нижней губой – штанга с цветными, яркими камушками. На голубых глазах – смоки-айз; на ресницах – фиолетовая тушь. Недавно Лизка тайком от родителей сделала себе татуировки: две чёрно-белые маски мимов на левой руке, – чем вызвала море зависти и восхищения у сверстников, но бурю негодования у школьных педагогов и родителей одноклассников. Не успела волна эмоций стихнуть, как Лизка набила на правой руке сколопендру. Эта татуировка внушала отвращение почти всем её знакомым женского пола.

Отец Лизки работал дальнобойщиком, бывал дома раз в два-три месяца, а то и реже. Мать занималась саморазвитием, читала много книг по психологии и ходила на курсы, но фактически была безработной. Столь занятая своими делами, она почти не уделяла времени ребёнку, отчего Лизка, на зависть младшей подруге, была предоставлена сама себе.

Таня выглядела скромнее. Её строгая мать тщательно следила за внешним видом дочери. Таня носила чёрную кожаную куртку, но без заклепок и погон с шипами; чёрные зауженные джинсы, но без нашивок. Берцы она не любила, потому что от них уставали ноги, зато конверсы были ей по нраву. Сегодня на ней были красные, с чёрными звездами. О том, чтобы покрасить волосы, не могло быть и речи: в последний раз, когда Таня заговорила об этом, мать подняла такой крик, что его слышали соседи не только по площадке, но и на других этажах. На веснушчатом лице макияжа было самую малость: тушь для ресниц, карандаш для бровей и помада под цвет губ.

Отец Тани умер прошлой весной от злокачественной опухоли. Последние годы её семье жилось нелегко: ужасное состояние, до которого отца довела болезнь, постоянные визиты в хоспис в ожидании неминуемого, тяжёлый запах, витающий в стенах заведения… Но Таня запомнила отца не таким, а сильным, жизнерадостным, весёлым, как в её детстве. Сейчас, спустя год, она по-прежнему не могла смириться с мыслью об утрате. Ей его не хватало. Зато мать уже принимала ухаживания от какого-то малоприятного, надменного мужчины, с которым у неё был роман когда-то давно, в институте. Для Тани этот поступок приравнивался к предательству.

– А напомни мне, почему ты не можешь остаться здесь на лето? – Лизка, затушив бычок, щелчком отправила его в полёт на первый этаж.

– Потому что мать думает, что я уйду в разгул, – фыркнула Таня, скрестив руки на груди. – Как будто мой разгул может помешать её разгулу…

– Далеко хоть тебе ехать? – поинтересовалась Лизка. – Может, я смогла бы тебя навестить?

– Без понятия. В место, которое ещё дальше и глуше, чем Мухосранск.

Два месяца назад на адрес Никитиных пришло письмо от родственницы по линии отца. Подписано оно было некой Никитиной Клавдией Андреевной. Женщина из далёких Вештниц представилась тетей отца. Фамилия подтверждала родство. Но Таню интересовало следующее: как женщина, которой уже, должно быть, за восемьдесят, будучи в далёкой глуши, нашла адрес, по которому проживают её родственники?

Клавдия Андреевна писала, что давно не видела Женечку (отца Тани), и очень соскучилась. Рада бы приехать погостить, да годы уже не те: долгое путешествие в город она не вынесет —поэтому приглашает семью на лето в свою деревню, в родовой дом, который построил еще прадед, сообщив, что дом огромный, места на всех хватит.

Таня с матерью ответили сразу. В письме они сообщили, что Жени уже как год нет, тяжёлый недуг унёс его в могилу. Через неделю пришёл ответ, в котором старуха сетовала на безвременную кончину племянника и снова приглашала в гости на знакомство. Мать Тани, планирующая в этом году поехать на море со своим новым ухажёром, усмотрела в этом отличную возможность сбагрить дочь, чтобы не мешала. В ответ она написала старухе, что Таня с удовольствием приедет в гости. Телефонов в той глуши не было, поэтому связь поддерживали в переписке. «Испытывающая удовольствие» Таня была поставлена перед фактом, что едет в гости к родственнице минимум на один летний месяц.

– Ваще дичь какая-то, – произнесла Лизка, сев на ступеньку лестницы. – Мля, оставила бы тебя у меня, я бы за тобой присмотрела.

Таня, улыбаясь, одарила Лизку выразительным взглядом. Её мать была против дружбы девочек и недовольна тем, что второгодница учится в одном классе с её дочерью, оказывая на ту негативное влияние.

– Да ладно, я почти нравлюсь твоей маме, – заверила Лизка и, прочистив горло, плюнула между перил.

– Определённо, иначе и быть не может, – оценив иронию, согласилась Таня.

– Ладно, у меня для тебя кое-что есть, – сказала Лизка, скидывая с плеча сумку с принтом скелетов и черепов.

Таня с любопытством ждала, что же интересного на этот раз ей преподнесёт подруга. В прошлый – Лизка подарила ей бонг. Таня до сих пор прятала его под кроватью. В позапрошлый раз был диск с фильмами интимного характера. Была и яркая помада, которую Таня, опробовав перед зеркалом в ванной, смыла к приходу матери, чтобы избежать скандала.

– Вот оно! – торжествующе провозгласила Лизка, доставая квадратный CD-box. – Тэйк зис!

Увидев диск, Таня чуть не взвизгнула и тут же схватила подарок – альбом любимой группы. Любовь к ней Таня унаследовала от отца.

– «Продавец кошмаров», – проговорила Лизка, хотя на коробке всё было написано. – У тебя вроде такой был, но…

Предыдущий диск, который Тане купил отец, выкинула мать, решив, что подобную ерунду её дочери лучше не слушать. Лизка не хотела лишний раз напоминать об этом, потому замолчала. Но Таня и не слышала: в этот момент всё её внимание сосредоточилось на подарке.

– Ещё думала тебе книгу подогнать, но не знаю, вдруг у тебя такая уже есть, – поспешила сменить тему Лизка.

Несмотря на свой внешний вид и душу бунтарки, Лизка очень любила читать – в основном ужастики. Её книжные полки были заставлены томами таких писателей, как Лавкрафт, Эдгар Аллан По, Блэквуд. Также ей нравились антиутопии. В числе её любимых были: «1984» Джорджа Оруэлла (её Лизка заставила прочитать и Таню), «Пойдём играть к Адамсам» У. Джонсона, «Повелитель мух» Уильяма Голдинга.

Это увлечение сближало девушек. Вместе с любовью к музыке Таня унаследовала от отца и любовь к книгам. Стругацкие, Джек Лондон, Фицджеральд, Валентин Иванов и, конечно же, Лидия Чарская, повести которой отец читал вслух ей в детстве. А вот интерес к литературе Стивена Кинга Таня и Лизка разделяли. Порой они брались за одну книгу одновременно, а закончив, предавались обсуждениям. У Лизки также имелась коллекция фильмов, снятых по произведениям писателя, и подруги часто устраивали вечера просмотра ужасов под вкусняшки.

– Я едва смогла дочитать «Хребты безумия» Лавкрафта. Пока нужно что-то полегче, – неуверенно произнесла Таня. – В планах Кинг.

– Кинг – это уже классика, – заключила Лизка. – Жаль, конечно, что ты сваливаешь, а то я ведь расписала нам идеальное лето: ты, я, моя новая игровая приставка и ночёвки на твоей хате, ибо у тебя свободно. Может, позвали бы Разбоя с Юриком. А ещё я достала немного травки…

–Не трави душу! – простонала Таня, понимая, что эти планы летят в тартарары. – Вот надо было ей написать сейчас?! А мать и рада, что нашлось, куда меня сбагрить, лишь бы не мешалась под ногами… Ненавижу её!

– Воу, подруга, у тебя переходный возраст. – Лизка понимающе кивнула. – Ладно, сколько у нас ещё времени?

Таня достала телефон и посмотрела на часы. 20:36. Завтра в шесть утра ей уже нужно быть на вокзале, а оттуда – в долгий путь.

– Меньше часа. Мать сказала быть дома к её приходу в девять.

– Так мы вроде укладываемся в график, – произнесла Лизка, указывая на дверь Таниной квартиры.

Она достала сигарету и, щёлкнув зажигалкой Zippo, прикурила. Лестничная площадка вновь наполнилась дымом с ароматом вишни. Внизу хлопнула подъездная дверь, но девушки не придали этому значения, потому что Лизка стала увлечённо делиться впечатлениями от просмотра нового фильма ужасов, в котором всё было пропорционально: кровь, убийства, кишки, секс, обнажёнка. Она не прервалась даже тогда, когда интерес на лице Тани сменился беспокойством, а за спиной раздались чьи-то шаги. Уловив настроение подруги, Лизка затянулась сигаретой и всё-таки обернулась.

На лестничной площадке стояла худая женщина сорока лет с бледноватой кожей и аккуратно уложенными чёрными волосами. На овальном лице читалось недовольство. Строгий взгляд карих глаз впился в девушку с покрашенными волосами, а потом упал на Таню.

– Привет, ма, – безрадостно произнесла Таня, вздохнув и предвкушая очередной скандал дома.

– Наталья Владимировна, моё приветствие, – поздоровалась Лизка.

Бунтарка не спешила выкидывать сигарету и сделала ещё одну затяжку.

– Тут не курят. Соседи будут возмущаться, – категорично проговорила женщина.

– Разве? – удивилась Лизка. – А мне казалось, что ваши соседи сами поставили сюда эту пепельницу.

Докурив, она отправила бычок в грязную литровую банку, заполненную окурками. Наталья Владимировна сжала губы и засопела, прожигая взглядом неугодную девчонку. Однако Лизку это лишь забавляло.

– Тебе уже пора. Предположила бы, что родители о тебе беспокоятся, но, кажется, им, как всегда, плевать. – Наталья Владимировна сдержанно улыбнулась.

– Не больше, чем вам на своего ребёнка. – Лизка улыбнулась в ответ, ни капельки не возмутившись. – Ладно, мне действительно пора. Хорошо вам покататься на «банане».

– Что? – опешила женщина.

– Ну вы же на море отдыхать едете? Вот вас там ваш ухажёр покатает на «банане». Знаете, такой, к катеру привязывается. На него отдыхающие садятся, и он за катером по воде тащится.

Сбитая с толку Наталья Владимировна быстро заморгала. Пользуясь этой паузой, Лиза чмокнула подругу в щёку, пожелала ей удачи и, пообещав быть на связи, попрощалась. Она прошла мимо Натальи Владимировны и весело спустилась по лестнице, напевая мотив песни одной из своих любимых групп.

– Eighteen and life you got it, Eighteen and life you know!..

– Хамка! – сквозь зубы процедила женщина, когда внизу хлопнула подъездная дверь. – А ты – домой!

– И тебе привет, мам. Да мои дела норм, а твои как? – взглянув на мать, безразлично произнесла Таня.

– Не паясничай! – строго ответила Наталья Владимировна, отгоняя рукой дым, существующий лишь в ее воображении. – Накурила – дышать невозможно!

– Не дыши. – Таня с отвращением отвернулась и потянулась к карману куртки за ключами.

– Ты как разговариваешь с матерью?! Это всё влияние твоей подруги-недоучки. Она ещё раз на второй год останется и тебя за собой потянет. Хочешь посидеть на моей шее ещё один год? Что у тебя за ерунда в руках?!

– А ты хочешь, чтобы я поскорее окончила школу и поступила учиться куда-нибудь подальше, оставив тебя с… Как там его? Андрейкой?

Вытащив ключ, Таня вставила его в замочную скважину и дважды повернула.

– Ты не ответила на мой вопрос!

– Это музыкальный диск, мам…

– Твоя подруга тебе его подарила? Ты не будешь слушать эту ересь. Такое слушают только слабоумные и неадекватные идиоты!..

– Это наша с папой любимая группа. И я буду её слушать, – сдерживаясь, произнесла Таня и толкнула плечом дверь квартиры. – И ты, похоже, была замужем за слабоумным идиотом.

– Нахалка! Отец тебя слишком баловал! Вот ты и пересела на мою шею!..

– Ага, так баловал, что квартиру мне оставил, – с наслаждением произнесла Таня, зная, как упоминание этого факта взбесит мать.

Ей очень хотелось добавить шутку, что к её восемнадцатилетию кому-то придётся съехать, но Таня воздержалась – оставит на потом, когда нужно будет унять скандал. Настроение стало еще паршивее, чем пару часов назад. К принудительной поездке прибавился нарастающий конфликт. С другой стороны, она минимум месяц не увидит мать – может, хотя бы отдохнёт от неё. Хорошо бы, конечно, тут дома, рядом с друзьями, но помешанная на тотальном контроле Наталья Владимировна решила, что пускай лучше за дочерью приглядят родственники, настолько дальние, что нежелательные друзья Тани не достанут её там своим пагубным влиянием.

Разозлённая мать зашла в квартиру следом за дочерью. Она собиралась ответить, ведь последнее слово в споре должно было остаться за ней. Но Таня не дала ей отговориться: она сбросила кроссовки, аккуратно поставила их на коврик, чтобы мать не придралась, и поспешила в свою комнату, демонстративно тихо прикрыв за собой дверь. Наталья Владимировна, оставшаяся одна в коридоре, со злобой захлопнула входную дверь и закрыла замок на два оборота.

В комнате Тани царил порядок. Такое случалось нечасто: раз в полгода, а то и реже. Просто, собирая вчера вечером вещи, она заодно прибралась.

Синие обои на стенах. На потолке – люстра в пять ламп. Широкая, удобная кровать, стоящая в углу, заправлена и застелена синим покрывалом. Рядом с окном письменный стол. У правой стены – шкаф для вещей со встроенным в дверцу зеркалом и книжные полки, заставленные в том числе и книгами отца, которые Таня с боем отбила у матери, намеревающейся их выкинуть. На тумбочке – дисковый магнитофон, подаренный отцом два года назад, на последний день рождения, от которого у Тани остались приятные воспоминания. Отец уже тогда был болен и знал, что умирает, но устроил ей праздник.

На кровати лежал собранный в поездку рюкзак цвета хаки – вместительный, объёмом в 40 литров, с двумя большими отделениями и с двумя маленькими. Таня сложила туда сменное бельё, пару футболок, в том числе и те, что мать запрещала ей носить (хоть какой-то плюс от поездки к родственнице в глушь), одни джинсы, двое шортов средней длины и одни короткие, о наличии которых мать даже не подозревала. Таня взяла кое-что из косметики, несмотря на шутки Лизки о том, что красоваться там можно разве что перед колхозниками. Взяла пару книг, чтобы скоротать время: если в деревне нет телефона, то и на телевизор рассчитывать не приходилось. Таня надеялась, что хотя бы связь будет ловить и она сможет созваниваться с Лизкой. Немного поразмыслив, взяла и купальник. Всё же лето, деревня… Вдруг рядом будет речка?

В маленьком отделении лежала пачка вишнёвых сигарет – подарок от Лизки. Таня скурила оттуда лишь две: этот табак был для неё слишком крепким. Там же лежала зажигалка в виде патрона, которой пользовался отец, когда курил. В рюкзаке также был складной нож, который он подарил дочери, искренне надеясь, – как он сам сказал, – что эта вещица ей не понадобится. Зарядка для телефона, сменный аккумулятор на всякий случай, пачка прокладок и скромные накопления в размере двух с половиной тысяч рублей. Таня бросила взгляд на небольшой рюкзак с символикой анархии – ещё один подарок Лизки. Но, увы, он не был вместительным, поэтому оставался дома.

Убедившись, что всё готово и собрано, она подошла к зеркальной дверце шкафа, взъерошила волосы и посмотрела на своё отражение. Не первая красавица в школе, и даже не первая в классе, но некрасивой Таню назвать было нельзя. Мальчики не ходили за ней толпами, как за одноклассницей Ритой Владимировой, но и общества её не избегали. Рыжая шевелюра и россыпь веснушек на щеках, на скулах, немного на лбу; зелёные глаза и лисий взгляд, доставшиеся от отца – в Тане был свой шарм. Несколько лет назад в неё был влюблён одноклассник, но он переехал и перевёлся в другую школу. Один из друзей Лизки пытался ухаживать за Таней, но её отталкивал тот факт, что парню было почти двадцать лет, и круг его интересов ограничивался алкоголем и травкой.

Насмотревшись на отражение в зеркале, Таня прошлась по комнате. Через стену она слышала, как мать по телефону жалобным голосом сетует на невзгоды и трудности, в красках описывая, как тяжело ей одной воспитывать ребёнка. Громко выдохнув, Таня гневно ударила кулаком по столу. Мать приукрашивала – она это слышала. Но самым обидным было то, что этот надменный, противный Андрейка слушал, верил, соглашался и давал свои никчёмные советы по воспитанию.

Распечатав подаренный диск, Таня вставила его в магнитофон и настроила громкость так, чтобы не слышать жалоб матери, но при этом не давать ей повода для упрёков. Она рухнула на кровать, закрыла глаза и, наслаждаясь музыкой любимой группы, на песне о дочке вурдалака провалилась в сон.

* * *

Таню разбудили возгласы матери, означающие, что пришло время вставать. Она не заметила, как заснула – помнила лишь, что ночью просыпалась, чтобы снять одежду и залезть под одеяло, а потом снова провалилась в сон. Магнитофон автоматически выключился, проиграв альбом до конца.

– Быстрее одевайся и завтракай. Я заказала такси, будет через полчаса, – раздёргивая шторы, сказала Наталья Владимировна.

– Вы же хотели меня отвезти… – протирая заспанные глаза, напомнила матери Таня.

– Планы поменялись, тебя отвезёт такси. – Женщина быстро зашагала к двери.

Таня закинула в рюкзак плеер с наушниками и пару дисков, в том числе и новый, подаренный Лизкой. Взяв чистое бельё, она направилась в душ. Потратив на него меньше десяти минут, Таня вышла и переоделась в чёрные зауженные джинсы и чёрную футболку без надписей и эмблем. На кухне она застала собирающуюся куда-то мать.

– Завтрак на столе. Письмо, билеты и деньги там же. Не вздумай потратить их на всякую ерунду. Это на продукты! —наказала Наталья Владимировна и схватила сумку со стула.

Она была одета во всё белое: брюки, пиджак, рубашка и туфли на низком каблуке. Лицо накрашено, губы обведены ярким карандашом.

Таня недовольно фыркнула.

– Так спешишь к своему Андрейке, что даже дочь нормально не проводишь? – Она села за стол перед тарелкой с подгоревшей яичницей.

Кулинария плохо давалась её матери.

– Не забудь про письмо. Тебе выходить через десять минут. – игнорируя вопрос дочери, строго произнесла Наталья Владимировна. – Заберём тебя в конце месяца.

– Если, конечно, не забудете. – вполголоса ответила Таня.

Но Наталья Владимировна уже была в прихожей и этого не слышала. Она вышла из квартиры и закрыла за собой дверь.

От возмущения Таня зарычала как дикий зверь. Она достала свой телефон, Sony Ericsson K510i, и хотела написать Лизке, но, увидев время – 05:22, – передумала. Таня убрала трубу в карман и без желания принялась за завтрак, но, не осилив и половины блюда, поставила тарелку в раковину и поспешила в комнату за рюкзаком.

В прихожей Таня накинула кожаную куртку и натянула чёрные конверсы. Полюбовавшись собой в зеркале, она взъерошила волосы. В конверт с письмом были вложены деньги: десять тысяч рублей двумя купюрами по пятаку.

– Ваша щедрость не знает границ. – Таня вздохнула и убрала конверт в карман рюкзака.

Затем она закинула рюкзак на спину, взяла ключи и телефон, быстро проверила свет и электроприборы и вышла из квартиры.

Когда Таня закрывала дверь, кто-то с визгом прыгнул на неё, подтолкнув в плечо. Она вскрикнула, выпустила ключи, оставив их в замке, и вжалась в стенку, закрывшись руками. Визг сменился довольным хохотом.

– Сюрпри-и-из! – Раздался смех Лизки.

– Вот дура! – выпалила Таня, хватаясь за сердце.

Лизка сегодня была в своих красных берцах на высокой подошве, в чёрной юбке чуть ниже колена, чёрных чулках, в футболке с логотипом группы Ramones и любимой косухе с шипастыми погонами.

– Ты же не подумала, что я не приеду тебя проводить? – вдоволь насмеявшись, серьёзно спросила Лизка. – Держи. – Она вручила Тане вафельный рожок «Ля Фам».

Таня закрыла дверь, убрала ключи в куртку и поблагодарила подругу. Она была голодна, так что мороженное пришлось кстати.

– Видела, как твоя мама ушла, – сказала Лизка. – Ну и размалевалась! На свидание собралась?

– Судя по всему, у неё есть более важное дело, чем прощание с дочерью на вокзале, – ответила рыжая, доставая мороженое из упаковки. – Я рада, что ты зашла.

– Уо-о-о, не надо! – протянула Лизка и быстро обняла подругу.

Она не была сентиментальной и если проявляла заботу, то больше делом, нежели словом. Но Таня стала для Лизки таким близким другом, каких в её жизни ещё не было.

– Как поедем? – спросила Лизка.

– Мама сказала, что будет такси. Только я без понятия, какой автомобиль, – ответила Таня, спускаясь по лестнице.

– Давай, если не приедет, сбежим? – с азартом в глазах предложила Лизка и взяла подругу под руку.

Таня пожала плечами, идея ей нравилась.

Девушки вышли из подъезда под яркое июльское солнце. Таня почти доела мороженое. На улице было тепло, но не жарко. Ветерок обдавал приятной прохладой.

Бабки на лавочке недобро покосились на подругу соседки.

– Знаю, знаю: проститутка, – произнесла Лизка, уводя Таню под локоть подальше.

Бабушки в один голос ахнули.

Таня недовольно вздохнула: эти божьи одуванчики обязательно всё доложат её матери.

Лизка же, задорно хихикнув, потянула Таню за собой.

– Короче, если такси не приедет, то останешься у меня. Потом, когда твоя мамка свалит, устроим вписку. Она же всё равно раньше времени не сможет проверить, доехала ты или нет.

– А потом что?

Таня помнила, что через месяц за ней обещали приехать.

– А потом что-нибудь придумаем. Например, скажешь, что вернулась из гостей раньше.

По надёжности план был далёк от швейцарских часов, но рыжей он понравился. Она даже понадеялась, что машина не приедет.

По асфальтированной дороге с множеством выбоин проехали старые «жигули» шестой модели. За рулём сидел тучный водитель в кожаной куртке. Шрам от пореза, пересекающий правый глаз, придавал его и без того недоброму взгляду ещё больше суровости. Над бровью, в стороне от шрама, торчала огромная бородавка.

Машина остановилась. Водитель оценивающе посмотрел на девушек и опустил стекло.

– Подвезти, девчата? – улыбнувшись краем рта и обнажив жёлтые зубы, пробасил он.

– Не надо, меня сегодня уже подвели, – взглянув на мужчину, отмахнулась Таня.

– Мы ждём такси, – ответила Лизка.

– Так я и есть такси.

– И куда у вас заказ? – с недоверием поглядывая на подозрительного мужчину, спросила Таня.

– Куда скажете, туда и подвезу. – Извернувшись, водитель разблокировал заднюю дверь и продолжил скалиться.

Девушки обеспокоенно переглянулись. Настырный незнакомец их напрягал.

Со стороны подъезда подъехала белая в жёлтую полоску иномарка. За рулём был парень лет двадцати пяти, в белой футболке и шортах.

– Кто Татьяна?

– Она. – Лизка ткнула пальцем в подругу и, метнувшись к машине, открыла заднюю дверь. – Позволь за тобой поухаживать?

Водитель «шестёрки», недовольно глянув на таксиста, сдал назад, развернулся и выехал со двора.

Таня неохотно села и поставила рюкзак в ноги. Лизка оббежала машину, открыла другую дверь и плюхнулась рядом. В салоне стоял запах нового автомобиля.

– Тоже едешь? Мне говорили, один человек. – Парень глянул в зеркало на пассажирок.

– А вам за количество людей или за расстояние платят? – резко спросила Лизка.

Пожав плечами, водитель молча переключил передачу. За окнами замелькал двор. Через две минуты машина выехала на шоссе, втиснувшись в автомобильный поток.

У Тани совсем испортилось настроение, но она была благодарна Лизке за то, что та, поднявшись в такую рань, пришла её проводить. Девушки сидели молча. Таня положила голову подруге на плечо и смотрела в окно. Лизка же периодически её подбадривала и параллельно переписывалась с кем-то в «аське», быстро щёлкая кнопками телефона.

– Разбоя предки заперли на две недели. Сказал, спалили с травкой, – сообщила Лизка, убирая телефон в карман. – А у Юрика бабушка заболела, так что он в деревне с родителями. Все меня кидают.

– Поехали со мной? – Таня повернула голову на плече у подруги и заглянула ей в глаза.

– Гуд айдиа. Вот свали я на пару дней – это ладно. Но на месяц в какую-то глухомань, непонятно где находящуюся, – это уж извините. Мать всё же заметит, что меня нет дома. Но есть встречное предложение: можем доехать до вокзала, а потом ко мне. За месяц придумаем, что сказать твоей маме.

Водитель осуждающе посмотрел на девушек в зеркало заднего вида, но Лизка ответила ему строгим и обжигающим взглядом, и он переключился на дорогу.

Таня всерьёз задумалась и уже готова была согласиться на Лизкин план, но вдруг в её душу закрались сомнения. Она представила одинокую бабульку в далёкой деревне, у которой никого не осталось, которой хочется пообщаться хоть с кем-то из родственников. Сердце Тани наполнилось жалостью и сочувствием. Старушка была не виновата, что у них с матерью контры.

– Пожалуй, навещу бабку. Всё же родственница по отцу.

Лизка вздохнула и кивнула, принимая выбор подруги.

До вокзала они ехали в тишине. Подъезжая, водитель резко остановился, и девушек по инерции дёрнуло вперёд.

– Приехали! – произнёс он. – Двести пятьдесят!

Таня достала из кармана рюкзака конверт и протянула водителю пятитысячную купюру.

– Предупреждать о таком надо! – возмутился парень. – У меня сдачи нет! Иди меняй, а подруга подождёт!

Лизка завелась и хотела уже начать спорить, но Таня положила руку ей на плечо, прервав назревающий конфликт. Она достала из своих отложенных денег три купюры по сто.

– Сдачи нет, – сухо произнёс таксист.

– Так сходите разменяйте, – язвительно сказала Лизка.

Парень раздражённо глянул в зеркало на девушку. Но Таня ответила, что сдачи не надо, и вышла из машины. Лизка последовала за подругой. Как только дверь захлопнулась, автомобиль сорвался с места, подняв столб пыли, и девушки испуганно отскочили.

– Совсем больной, что ли?! – воскликнула Таня, едва не выронив рюкзак.

– Мудила! – крикнула вдогонку Лиза и отмахнулась от пыли. – Вот урод!

– Девушки, всё в порядке? – спросил молодой милиционер, направляющийся к ним со стороны здания вокзала.

– Таксиста нам поменяйте, пожалуйста, – глядя вслед автомобилю, злобно бросила Таня.

– Вы видели, что творит? – негодующе воскликнула Лиза. – Может, он пьяный вообще!

– С этим пусть дорожно-патрульная служба разбирается. Мне главное, чтобы здесь не шумели. Поэтому прошу вас быть тише, вы очень громкие.

– Вы серьёзно сейчас? – Таня в недоумении взглянула на сотрудника милиции.

Молодой милиционер, подтянутый, с неприятным выражением лица, строго смотрел на девушек.

– Ой, забей. – Лизка махнула рукой. – Мусор обычный. Что с него взять?

– А за оскорбление могу и в обезьянник посадить. Ты как раз выглядишь соответственно.

– А я скажу, что ты приставал и трогал меня! – заявила Лизка и перешла на крик: – Ой! Дяденька, ну не трогайте!

Сотрудник милиции как ошпаренный отскочил от девушек.

– Не ори, дура! – в ужасе произнёс он. – Иди отсюда!

– Только вы больше руку туда не запускайте, дяденька! – жалобным тоном произнесла Лизка и, захохотав, повела подругу к зданию вокзала, подальше от покрасневшего стража порядка.

– Ну ты даёшь, – с облегчением произнесла Таня.

Она испугалась, потому что за такую выходку могло влететь им обеим. Но в то же время Таня в очередной раз восхитилась смелостью и наглостью Лизки. Самой ей на такие поступки характера не хватало.

– Не, ну а чё он? Уху ел? – Остановившись, Лизка достала пачку сигарет и угостила подругу. – Давай покурим. Когда у тебя поезд?

Взглянув на экран телефона, а затем на билет, Таня сделала подсчёты. До отправления поезда оставалось полчаса. Этот ответ удовлетворил Лизку, и девушки без спешки закурили.

– Какие планы на вечер? – выпуская дым, спросила Таня.

– Куплю «Скелетонов», лягу смотреть «Зачарованных». Обкурюсь и обожрусь. Всё просто и скучно. – Лизка пожала плечами и выпустила кольца дыма. – А ты что будешь делать в поезде два дня?

– У меня есть плеер с дисками, ещё «Жребий Салема» и сборник Стругацких «Отель „У погибшего альпиниста“» – туда входит три повести.

– Как вернёшься, предлагаю сгонять по магазинам и взять что-нибудь у «Короля ужасов». Давно не устраивали книжных марафонов. Кстати, по «Жребию Салема» у меня есть диск. Фильм вроде 2004-го года – считай, почти новый. Вернёшься, посмотрим.

– Договорились, – согласилась Таня, стряхивая пепел.

Молодой милиционер недовольно поглядывал на курящих школьниц. Лизка повернулась к нему и начала медленно задирать юбку, демонстрируя стройные ноги в чулках. Милиционер поспешил отвернуться и ретировался.

* * *

В купе Таня с восторгом обнаружила, что у неё нижнее место. Она закинула рюкзак под полку, сняла куртку, расположилась за столиком и приготовила «Жребий Салема» и плеер, собираясь выпасть из реальности на несколько часов, как только тронется поезд.

Соседями по купе оказалась молодая семья. Подтянутый парень лет двадцати восьми, улыбчивый и доброжелательный; миловидная девушка, на вид чуть младше мужа, с тёмными волосами, стройной фигурой, красивым бюстом и прямой осанкой; и их дочь – девчушка пяти лет со светлыми волосами, собранными в пышные хвостики, одетая в кружевное белое платьице.

Увидев в руках у Тани книгу, девушка сказала, что уже читала это произведение и осталась под впечатлением. Её приятная, тёплая улыбка сразу покорила рыжую.

Стоя на перроне, Лизка корчила рожи в окно то Тане, то её пятилетней попутчице. Малышка смеялась, глядя на кривлянья девчонки с фиолетовыми волосами. Таня же сдержанно улыбалась и качала головой, надеясь, что родители девочки не начнут ругаться. Но родители оставались довольны тем, что дочке весело и смешно.

По вагону прошла проводница, сообщив, что поезд отправляется. Таня грустно помахала подруге. Лизка, сделав, наконец, серьёзное лицо, помахала в ответ. Ни одна, ни вторая не хотела разлучаться на такой долгий срок, но от них это, увы, не зависело.

– Будут обижать, не обижайся! – наставляла подругу через стекло Лизка. – Если твоя тётка или бабка, или кем она там тебе приходится, окажется поехавшей на голову, сразу возвращайся. И если ты не будешь мне звонить как минимум раз в два дня, я выезжаю на поиски! Я серьёзно, не хрен улыбаться!

Таня в ответ кивала.

Поезд, издав гудок, двинулся. Пошла цепная реакция вагонов. Когда вагон рыжей и её попутчиков дёрнулся, Лизка почему-то вздрогнула.

– Скучай, но не очень, – дала последнее наставление она.

– И ты, – помахав рукой подруге, ответила Таня.

Состав начал набирать скорость, унося пассажиров вдаль. Таня, взглянув на книгу, задалась вопросом: как быстро она её осилит?

– Поздравляю, дочка, ты впервые тронулась в поезде, – произнёс глава семейства, но на последнем слове осёкся.

– Милый, ты сейчас понял, что сказал? – спросила его жена.

Он смутился, а супруга звонко засмеялась.

* * *

Лизка стояла на перроне и провожала взглядом поезд. Она закурила сигарету, сунула руки в карманы и, закрыв глаза, подставив лицо под лучи утреннего солнца, наслаждаясь приятным теплом.

На соседних платформах люди спешили по своим делам. Кто-то на отдых – в поезд, следующий на юг; кто-то с отдыха – с поезда в город. Лизка докурила, вынула руки из карманов и щелчком пальцев отправила бычок на рельсы и не спеша направилась к зданию вокзала.

Пользуясь своим невысоким ростом, Лизка ловко лавировала и быстро перемещалась в плотном потоке людей. В здании вокзала было душно, люди суетились и спешили, стоял гул голосов. Сотрудники милиции выборочно проверяли документы. Где-то громко кричал капризный ребёнок, не слушая родителей, которые безуспешно пытались его успокоить.

Лизка выбралась на улицу и вдохнула свободно, хотя и тут было немало народа, ездили автомобили и автобусы, а люди так же, сбиваясь в потоки, куда-то бежали. Стоял привычный городской шум.

– Эй, пёстрый попугайчик! – раздалось со стороны.

Закатив глаза, Лизка недовольно обернулась. Она уже привыкла к тому, что парни, пытаясь познакомиться, делают акцент на её внешности и почему-то думают, что если девушка ярко одета, то она доступна.

Перед Лизкой оказался молодой человек лет двадцати двух, с коротким поставленным ирокезом. На нём была джинсовка без рукавов с множеством нашивок, чёрная футболка с логотипом панк-рок-группы Anti-Flag, джинсы, увешанные цепями, и берцы с высоким голенищем.

– Попугайчик, не хочешь познакомиться? – оскалив жёлтые зубы, спросил парень.

– С петушком – не хочу, – дерзко ответила Лизка и сунула руку под куртку, во внутреннем кармане которой лежал перцовый баллончик.

Рядом раздался дружный, громкий смех. Лизка повернула голову и увидела разношёрстную компанию неформалов, состоящую из юношей и девушек, одетых в косухи, кожанки, джинсовки и рваные джинсы с нашивками; кто-то был в берцах, кто-то – в конверсах.

– Чирик, у тебя уже нет шансов, осади! – задорно крикнула девушка, одетая во всё чёрное и с тёмным макияжем. Она больше походила на гота, нежели на панка. – Рамонэс? – Девушка обратила внимание на футболку Лизки. – Уважаю!

– Всё, Чирик, отстань от девчонки. Погнали, у нас поезд через полчаса, – крикнул широкоплечий парень постарше. Он отделился от толпы и подхватил под руку подвыпившего Чирика. – Извини его, сестрёнка, он уже глаза залил. Спьяна жизнь хреново видно, так же ж легче жить!

Шумная компания прошла в здание вокзала под неодобрительные взгляды сотрудников порядка. В том, что ребят остановят и по несколько раз проверят документы, можно было не сомневаться.

С облегчением выдохнув, Лизка вытащила руку из-под куртки. Порой она сама себе говорила, что нужно быть проще и не зарываться: нарвётся же когда-нибудь. Но упёртый характер и вспыльчивый нрав, доставшиеся от бабушки, которая служила конвоиром, постоянно давали о себе знать.

Перед тем как отправиться закупаться всякими ништяками, Лизка решила ещё раз покурить. Она встала в сторонке и, чиркнув зажигалкой, затянулась вишнёвым дымом. Подняв глаза, Лизка увидела, что стоит у доски с надписью: «Их разыскивает милиция». Она пускала дым и от скуки рассматривала портреты, составленные фотороботом, но при взгляде на очередное изображение поперхнулась и закашлялась. Лизка выбросила сигарету, согнулась пополам и упёрлась руками в колени. Вскоре дыхание восстановилось.

– Да ну нахуй! – вырвалось у Лизки, когда она снова подняла взгляд на фоторобот в центре доски.

С портрета на неё смотрел тучный мужчина с круглым лицом, правый глаз пересекал шрам от пореза. А над бровью торчала огромная бородавка.

Глава 2

В поезде Таня погрузилась в чтение, заткнув уши наушниками, чтобы не отвлекаться на шум. Вагон качался в такт стуку колёс, но и к этому девушка быстро привыкла. Закончив очередную главу, Таня сделала перерыв на обед.

– У тебя такая яркая, красивая грива, – сделала комплимент Тане соседка по купе.

– Спасибо, – скромно поблагодарила она, запивая чаем булку, которую купила у проводницы. – У отца тоже были рыжие волосы.

– Гены. – Девушка улыбнулась, а затем перевела взгляд на закладку, вложенную в книгу ближе к концу. – Раньше я тоже много читала, а теперь вот свободного времени меньше.

Словно в подтверждение её слов в купе звонко хохоча влетела девчушка и запрыгнула к маме на колени. Таня улыбаясь наблюдала, как её собеседница с наигранной строгостью шикнула на дочку, а та, замерев, прижалась к матери и закрыла глаза. Видимо, решила передохнуть от игр.

– А ей не читаете? – кивнув на малышку, спросила Таня.

– Ну сказки в основном, – пожав плечами, ответила попутчица. – Там про Колобка, про Золотую Рыбку.

Девчушка, услышав знакомые названия, открыла глаза, взглянула на маму и заявила, что она зайчик. Тепло улыбнувшись, девушка согласилась с малышкой.

– Тогда с нами едет лиса, – произнесла девушка, обращаясь к дочери. – Видишь, какие волосы рыжие?

– А она меня не съест? – взволнованно прижимаясь к матери, спросила девочка.

– Я добрая лиса, ем только непослушных детей, – заверила малышку Таня и перевела взгляд на её маму. – Мне вот отец читал не только сказки, но и те книги, которые сам любил.

– Хороший подход. И сам почитал, и ребёнку досуг обеспечил. Как тебя зовут, добрая лиса?

– Таня.

– Меня – Марина, эту непоседу – Настей, а мужа – Игорь.

– Очень приятно, – ответила Таня, отпив чай из кружки.

– Ты в гости или отдыхать куда?

– Отдыхать поневоле. – Таня грустно улыбнулась. – Еду навестить родственницу отца.

– А чего одна? – спросила девушка, поудобнее усаживая дочку на коленях.

– Отца не стало в том году, а мать… по работе в командировку уезжает.

Таня соврала, не желая изливать душу малознакомой попутчице, несмотря на то что она располагала к себе.

– Ой, – Марина поменялась в лице, – мне очень жаль, сочувствую тебе.

– Да, спасибо. – Таня улыбнулась, но, устав за последний год от слов сочувствия, поспешила сменить тему. – А вы куда едете?

– Мужу предложили руководящую должность, и как обычно это бывает в начале карьеры, где-то далеко и глубоко в недрах нашей родины, – с грустью поведала Марина. – Встал выбор: ехать одному или всем вместе. Решили, что не хотим разделяться.

– Это так мило, – улыбнулась Таня.

Дверь купе открылась, зашёл Игорь. Он сел рядом с женой, и малышка тут же перебралась к нему. Отец, улыбаясь, взял Настю на руки, а Марина устроилась поудобнее у окна.

– Остановка через два часа, стоянка поезда – двадцать минут, – раздался голос проводницы из коридора.

Тяжко вздохнув, Игорь сделал недовольное лицо, а жена, усмехнулась и похлопала его по плечу.

Настя села между родителями, схватила куклу Барби в образе Принцессы Розеллы и стала поправлять её цветастый наряд.

Таня, дожевав булку и допив чай, вопросительно взглянула на Марину.

– Сигареты он купить забыл. Ждёт остановку.

В подтверждение своего несчастья Игорь кивнул и снова тяжко вздохнул. Таня поднялась, откинула нижнюю полку и полезла за рюкзаком, откуда достала пачку сигарет, подаренную подругой, и зажигалку-патрон.

– Пойдёмте покурим, – опустив полку, предложила она. – Только, чур, без нравоучений типа «зачем ты куришь», «такая молодая» и так далее…

– Ой, да тоже молодыми были, что только не делали. – Марина улыбнулась. – Со временем сама решишь, надо тебе это или нет. Чего нам к тебе лезть?

Игорь же, получив столь неожиданное и приятное приглашение, даже слова не сказал, а сразу встал и открыл дверь купе, пропустив вперёд свою спасительницу.

Они прошли по тесному коридору, разминувшись с проводницей и интеллигентным старичком, любующимся видами из окна. Войдя в тамбур, Таня прислонилась к стене и протянула пачку Игорю.

– Благодарю. – Игорь взял сигарету и похлопал по карманам в поисках зажигалки.

Таня прикурила от «патрона» и, не гася пламя, поднесла зажигалку к сигарете Игоря. Мужчина прикурил, и Таня, щёлкнув крышкой, убрала памятную вещь в карман.

– Какой у тебя специфичный вкус, – сделав первую затяжку и разглядывая сигарету в руке, произнёс Игорь.

– Подруга подарила.

– Та, что тебя провожала?

– Ага.

– Яркая персона. А мы когда с Маринкой познакомились, она в синий волосы красила.

– Ого. – Таня улыбнулась.

Она попробовала выпустить кольца дыма, но не вышло.

– Я так и не научился.

– Лизка умеет, – похвасталась Таня, докуривая сигарету.

– Маринка тоже раньше умела, потом вообще бросила. Теперь и меня понемногу к тому же склоняет, – затушив сигарету, сказал Игорь.

Таня не ответила, лишь вскинула брови. Её попутчики до семейной жизни, видимо, хорошо успели погулять.

Рыжая просунула бычок между дверей, а Игорь свой выкинул в окно.

Они вернулись в купе. Марина пожаловалась на запах, и Игорь полез её целовать. Она, смеясь, стала изворачиваться и всячески от него уклоняться. Настя пересела в угол и занялась своей куклой, а Таня надела наушники и вернулась к чтению.

Через пару часов она дочитала последнюю страницу «Жребия Салема» и пожалела, что не взяла с собой больше книг. В запасе остался только том Стругацких.

За окном уже было темно. Все остановки Таня, увлечённая чтением, пропустила. Игорь посапывал на верхней полке. Марина сидела, поджав колени к животу, и глядела в окно. Рядом спала Настя, положив руки под голову.

– Дочитала? – спросила Марина, увидев, что Таня зашевелилась. – Быстро ты. И как тебе?

– Люблю такие сюжеты, когда какая-нибудь чертовщина происходит в тихом, отдалённом городке, куда на помощь-то и не успеют прийти.

– Прочитай у него ещё «Оно», – посоветовала Марина.

– Уже. – Таня улыбнулась.

– Ничего себе ты шустрая. – Марина аккуратно, чтобы не разбудить ребёнка, достала из сетки над полкой колоду игральных карт. – Скоротаем время?

Таня кивнула, и соседка начала ловко тасовать карты.

Остаток вечера провели с весельем. Марина без стеснения жульничала, отбиваясь картой другой масти или меньшей по старшинству. Таня часто играла с друзьями Лизки и привыкла к жульничеству, особенно со стороны своей подруги, за которой нужен был глаз да глаз, поэтому махинации Марины она замечала лишь тогда, когда ей было нужно, и сама закидывала картами, которых не было в игре. Марина быстро поняла, что соперница не так проста, и, посмотрев на неё, улыбнулась. Таня улыбнулась в ответ, и обе засмеялись.

– Действительно лиса, – признала Марина, сгребая карты после проигрыша и тасуя колоду. – Ты ведь сразу заметила, что я мухлюю, и давай подкидывать карты, которыми я по правилам не могла отбиться!

– У нас говорят: «Игра „Дурак“ потому и „Дурак“: не заметил, что кто-то жульничает – сам виноват, дурак, значит», – сказала Таня, откинувшись на стенку купе.

– Всё правильно. У нас так же говорили. Давай теперь по-честному?

Таня согласилась и взяла сданные карты. В честной игре она одержала верх, повесив сопернице «погоны» из шестёрок. Марина, улыбаясь, собрала карты, чтобы снова их перетасовать.

– Хочешь мармеладку? – предложила Марина и, не дожидаясь ответа, достала из сумки упаковку мармеладных червячков, открыла её и положила в центр стола.

Таня, поблагодарив, угостилась. Игра продолжилась.

– Свет выключается через полчаса! – раздался из коридора голос проводницы.

– Успею отыграться, – произнесла Марина, отбиваясь последними козырями.

– Бито, – с горечью признала Таня, глядя на две семёрки у себя в руках.

«Повысить в звании» Марину не удалось. Две десятки она взяла. Кон остался за соперницей.

Ближе к десяти, когда проводница объявила, что свет выключится через десять минут, Таня трижды осталась в дураках. Играли уже по-честному: по крайней мере, за Мариной она жульничества не заметила. Мармеладки кончились.

– Не везёт в картах – повезёт в любви, – произнесла Марина, довольная исходом.

– А вам? – спросила Таня.

– А мне уже повезло, – ответила она, погладив дочку по голове. – Давай закругляться, нам завтра вставать рано. Наша остановка в шесть тридцать. Постараемся не шуметь.

– Эх, хотела отыграться, – с грустью сказала Таня, сожалея, что хорошие попутчики быстро её покидают.

– Может, ещё и свидимся. – Марина улыбнулась и легонько растолкала дочку. – Милая, вставай, я тебе постелю.

Таня пошла умываться перед сном. В коридоре она встретила проводницу, которая сообщила, что до выключения света осталось пять минут. Рыжая успела по своим делам и вернулась в купе.

Марина, уложив дочку на нижней полке, забралась на верхнюю и устроилась под одеялом. Таня постелила бельё и украдкой взглянула на Игоря. Убедившись, что мужчина спит, она быстро стянула джинсы и не снимая футболку нырнула под одеяло.

– Доброй ночи, добрая лиса, – донеслось с верхней полки.

– Доброй ночи, – ответила Таня, сладко зевнув.

Она и не подозревала, что так сильно хочет спать.

Свет погас. В соседних купе было тихо. В коридоре ещё кто-то ходил. Вот повезло, что попутчики не шумные.

Движение вагона быстро укачало Таню, стук колёс убаюкивал не хуже колыбельной. Закрыв глаза, девушка сразу же уснула.

* * *

Проснулась Таня, когда поезд стоял. За окном ярко светило солнце, из коридора слышались шаги и голоса. Потянувшись, она села на кровати и сонно потёрла глаза. В купе, кроме неё, никого не было. На соседних полках остались лишь сложенные комплекты белья.

В дверь постучали, и Таня поспешно натянула на себя одеяло: ей не хотелось встречать новых попутчиков полуголой. Дверь открылась, и в купе заглянула проводница.

– Здрасте, сонное царство, – произнесла женщина лет сорока. – Остановка – полчаса. Если надо в магазин или ещё куда, то самое время.

– Пока не надо никуда, – вяло ответила Таня.

Мыслительный процесс в её голове еще не наладился.

– А ты куда едешь?

Привстав с кровати, Таня вытащила из внутреннего кармана куртки билет и протянула его проводнице.

– Вештницы. Э-гэ-э, – взглянув на пункт назначения, заключила она и вернула билет. – Куда понесло тебя, девка… К завтрашнему утру только будем.

– В гости, к родственникам. – Таня зевнула и положила билет на стол.

– У меня бабка из тех краёв была, – произнесла проводница, но вдруг перешла на доверительный шёпот: – Говорила, места там нехорошие.

– М-м-м, – ответила ещё не проснувшаяся Таня.

– Чаю, может, с утреца?

Рыжая согласилась на предложение проводницы, лишь бы та уже ушла и дала ей нормально проснуться.

Как только дверь закрылась, Таня торопливо надела джинсы и сложила постельное бельё. Достав из-под полки рюкзак, она взяла зубную щётку с пастой и отправилась умываться.

Очереди в туалет не было. Почти все пассажиры, пользуясь долгой остановкой, вышли на перрон. Таня умылась холодной водой и моментально проснулась. Запустился мыслительный процесс. Она решила всё же купить еды на вокзале, а то брать у проводницы выходило дороже. Почистив зубы, Таня вернулась в купе и только тогда обнаружила на столике записку и упаковку мармеладок.

Добрая Лиса, оставляем тебе вкусняшку. По себе знаю, что так читать книгу интереснее и веселее. Настя хотела попрощаться, но мы не стали будить. Хорошо тебе доехать и отдохнуть.

Марина

Ниже был приписан номер телефона. Таня улыбнулась, сохранила контакт и, сложив записку, убрала её в рюкзак.

По коридору разнёсся запах свежей выпечки, от которого у Тани заурчало в животе. Взглянув на свое отражение в зеркале на двери купе, она заметила, что испачкала футболку зубной пастой. Рыжая улыбнулась и достала из рюкзака чистую футболку, которую не надевала при матери. На чёрном фоне был изображён скелет Моны Лизы, а вокруг него – множество граффити. Это был подарок от другой Лизы. Переодевшись, Таня взъерошила волосы и посмотрелась в зеркало. Результат её устроил.

В дверь купе постучали, Таня открыла. Проводница принесла горячий чай. Поблагодарив и спросив, где продают выпечку, запах от которой разошёлся по всему вагону, Таня оставила чай остывать, а сама отправилась на станцию.

– Выйдешь и до середины перрона. Там увидишь очередь, не ошибёшси, – ответила проводница, скользнув строгим взглядом по футболке с Моной Лизой.

Таню это позабавило.

Шёл одиннадцатый час, солнце ещё не успело нагреть воздух, оттого на улице было прохладно. Таня вдохнула полной грудью и на секунду зажмурила глаза, подставив лицо тёплым лучам солнца.

По обеим сторонам от маленькой станции был лес. Облачившиеся в зелёные наряды деревья покачивали листьями на ветру. Перрон ограждал высокий забор – судя по облупившейся краске разных цветов, очень старый. По узкой платформе ходили люди, в основном пассажиры, которые уже купили всё необходимое и спешили обратно в поезд. Лёгкий, свежий ветерок обдавал приятной прохладой, и гонял по перрону мелкий мусор.

Палатку с выпечкой Таня приметила издалека: она была здесь единственной. У белого фургончика с окошком для заказов выстроилась немаленькая очередь. Таня встала в конец и, вглядываясь издалека в табличку с меню, думала над тем, что ей съесть.

Люди в очереди переговаривались и галдели. Капризничал ребёнок лет пяти, которому не хотели покупать сразу три сладких пирожка. Таня поморщилась. Сзади подошла компания ребят, они громко обсуждали, что возьмут с собой в дорогу. Среди них были Танины ровесники, и рыжая им даже позавидовала: она бы тоже с удовольствием съездила куда-нибудь со своей компанией. Правда, из друзей у неё была только Лизка, а остальной круг общения составляли Лизкины знакомые. Но всё равно съездить таким составом куда-нибудь отдохнуть веселее, чем отправляться одной в глухую деревню к незнакомой родственнице. Вот на море, например, всем скопом…

– Тебе чего, милая? – спросила из окошка приятная пожилая женщина в больших круглых очках.

– Ой. – Таня вернулась из своих мечтаний и поняла, что подошла её очередь. – А мне всего и понемногу…

Она набрала выпечки почти на пятьсот рублей: запах был уж слишком соблазнительным. Продавщица сложила всё в кульки и в бумажный пакет. Также Таня взяла две банки колы из холодильника.

– Приятного аппетита, милая. – Старушка отсчитала сдачу и тепло улыбнулась, глядя поверх круглых очков.

Таня пожелала ей всего наилучшего и отправилась в купе. Ей едва хватило сил, чтобы сдержаться и не начать есть на улице.

У вагона, со стороны палатки, донёсся дружный, весёлый смех тех ребят. Тане оставалось лишь завидовать.

Протиснувшись по коридору мимо полной тётки, которая, загородив собой почти всё свободное пространство, будто не замечала снующих туда-сюда людей, Таня добралась до купе и поспешно закрыла дверь, намереваясь скрыться в нём от остального мира. Новых попутчиков не появилось, чему Таня была рада.

Она выложила еду на стол: два пирожка с ветчиной и сыром, два – с картошкой, два – с картошкой и грибами, два – с капустой, два – с печенью, два – с яблоком, два – с вишней, четыре – с мясом, две сосиски в тесте и две банки колы. Плюс пакетик мармеладок, оставленный Мариной.

Чай остыл до той кондиции, когда его можно пить не обжигаясь. Таня приступила к завтраку. Пирожки действительно оказались вкусными, домашними, с щедрой начинкой. Подобные Таня ела давным-давно в детстве, в гостях у маминых родственников. Кажется, тогда ей было лет семь.

Прикончив шесть пирожков и запив чаем, Таня развалилась на полке, сложила руки на вздувшемся животе и громко выдохнула. Раздался предупредительный гудок. Откуда-то с улицы донёсся голос проводницы, сообщавшей, что до отправления осталось пять минут.

Таня, взглянув на рюкзак, решила больше не убирать его под полку. Какой смысл, если периодически всё равно приходится доставать из него нужные вещи?

Рыжая вытащила том Стругацких, удобно устроилась на полке и открыла книгу.

* * *

Проснувшись и встав с кровати, Лизка первым делом включила свою новую приставку с телевизором и лишь потом оглядела комнату, которую обещала себе убрать ещё неделю назад. Единственное место, в котором всегда царил порядок, – это шкаф с книгами напротив окна. Компьютерный стол завален фантиками, пустыми банками из-под газировки и усыпан крошками. На письменном столе, за которым Лизка делала уроки, валялись тетрадки и канцелярские принадлежности с минувшего учебного года. На ковре в центре комнаты был разбросан разный мусор и лежал бонг, которым она вчера активно пользовалась. О том, чтобы заправить кровать, Лизка даже не думала – лишь накинула сверху одеяло.

Тумба под телевизор с приставкой располагалась в углу комнаты, а перед ней – мягкое, удобное кресло, на котором остались упаковки от йогурта «Скелетоны» и пустая банка «Балтики».

– Ух, ё. – Лизка почесала в затылке, растрепав фиолетовые волосы. – Ну сёдня точно надо прибраться.

Электронные часы на столе показывали двенадцать. Лизка хмыкнула. На летних каникулах она планировала, во-первых, играть в приставку, во-вторых, кутить с друзьями. Второе, увы, обломилось, так как никто не смог составить ей компанию. А вот первое было выполнимо.

Лизка взяла контроллер, зашла в свой профиль, а затем в сеть. Недели две назад она познакомилась в игре с компанией ребят из другого города. У них было что-то вроде клана, куда Лизку позвали за результативную игру.

В онлайне находилось два человека, знакомых по гоночным играм, а ей сейчас хотелось экшена с пострелушками. Сообщений висело всего два, от иностранных пользователей. Один американец написал целую тираду c оскорблениями и ругательствами о том, почему считает её игру нечестной. Не сильная в английском, Лизка отправила в ответ короткое: «Noooob», – и пожаловалась на сообщение иностранца.

Второе, от турка, было короче по содержанию: «Cheater». Лизка отправила в ответ смеющийся смайлик и заблокировала пользователя, чтобы не донимал. Она была честным игроком, но логика большинства геймеров сводилась к следующему: играешь хуже меня – нуб; играешь лучше меня – читер.

Не увидев нужных ей ребят в сети, Лизка бросила контроллер на кровать и вышла в коридор. Во всей квартире, кроме её комнаты, царил безупречный порядок. Безработная мать Полина считала, что заниматься самосовершенствованием нужно в идеальной обстановке, поэтому она убиралась дома по два раза в неделю. Полы всегда были чистыми, на мебели ни пылинки, плита на кухне выглядела так, будто ей не пользовались.

Лизка открыла блестящий холодильник и оглядела полки с провизией. Матушка готовила нечасто, тратя всё свободное время на курсы, чтение книг и просмотр телепередач, поэтому холодильник переполняло множество полуфабрикатов. Разогрей – и готово. Лизка взяла лазанью и поставила её в микроволновку, установив таймер на четыре минуты, а сама отправилась умываться.

В ванной вся плитка начищена до блеска, белые раковина и ванна разве что не светились. Зеркало отполировано так, что отражение казалось живым и ярким. Лизка почистила зубы и умылась, поставила щётку в стакан, попила воды из-под крана и вернулась на кухню. Микроволновка зазвенела, сообщив о том, что блюдо готово. Взяв пластиковую упаковку с лазаньей и банку газировки, Лизка поспешила к приставке.

На экране телевизора выскочило уведомление о сообщении, а также приглашение в игру от пользователя DeadKigg – одного из той компании, с которой Лизка познакомилась в игре по сети. В сообщении он написал: «Го, ща подтянутся Игорь и Олег».

Лизка взяла контроллер, подключила беспроводную гарнитуру и, убедившись, что девайс заряжен, плюхнулась в кресло и кликнула на приглашении «Принять». Сразу включился загрузочный экран игры. Спустя две минуты её закинуло в лобби, куда уже подтянулись Игорь Nagibator_228 и Олег Punk’s_Not_Dead.

– Шалом, православная, – поздоровался Олег.

О парне Лизка знала только, что он панк (об этом говорил его никнейм), что ему двадцать, он работает где-то у знакомых по блату, и у него есть собака породы питбуль.

– Лиза, привет! – радостно поздоровался Игорь.

Радость Игоря, к сожалению или к счастью, не была связана с появлением в игре Лизки. Как-то он сообщил ей по секрету, что тесно общается по сети с одной девчонкой, даже спрашивал совета, как начать ухаживать. Игорь учился в классе коррекции, но почему, не рассказывал. Несмотря на это, его друзья отмечали, что он очень умный и если бы занимался как следует, стал отличником. Лизка сама не раз замечала, что Игорь начитанный и его кругозор не ограничивается видеоиграми.

– Марина вечером зайдёт, – зачем-то сообщил он.

Как и предполагала Лизка, радость Игоря была связана с этой девчонкой.

– Андрюха, запускай! – добавил он.

– Ну чё, погнали? – пробасил Андрей и запустил поиск игры.

Андрей о себе много не распространялся. От его друзей Лизка узнала, что он занимается боксом и ездит на соревнования от школы. Учится на твёрдые тройки.

– Как у кого дела? – спросил Андрей, пока игра висела в поиске.

– Секундочку! – Лизка вскочила с кресла, вышла в коридор и заглянула в родительскую комнату.

Отец был в рейсе и домой собирался только в конце месяца. Мать отсутствовала: видимо, снова ушла на свои курсы. Убедившись, что дома никого нет – а значит, можно кричать и разговаривать на любые темы, – Лизка вернулась в кресло и принялась за лазанью.

– У меня всё было бы здорово, если бы друзья не разъехались и я не осталась на лето одна, – сказала она.

– Приезжай к нам, – больше в шутку предложил Олег. Было слышно, как он чиркнул колёсиком зажигалки и закурил. – Мы почти всё лето в городе. У нас часть ребят тоже разъехалась.

– У меня соревнования окружные через неделю, – пробасил Андрей. – Так что пару дней тоже буду не в сети.

– Мы же собирались за тебя поболеть, – напомнил Игорь. – Поэтому тоже будем заходить реже.

– Болеть – не участвовать. Вы приедете посмотреть бой, и свободны. А у меня там ещё своя программа.

Нашлась игра. Олег издал непонятный звук, выразив таким образом радость от завершённого ожидания.

Лизка размяла плечи и шею. Сейчас она покажет, как надо играть.

– С кем попались? – спросил Андрей.

– Пока не ясно, – лениво ответил Олег, затягиваясь сигаретой. – Хренова туча рандомов. Судя по значкам, все среднячки. А нет! Есть платиновый.

– Давай его против нас, – задорно произнёс Игорь.

– Ага, вам-то с Леди норм, а мы ща огребать будем, – возмутился Андрей, который играл на уровне ниже среднего.

У Лизки был никнейм Lady_OneShot1992, но чаще её называли просто «Леди».

При распределении игрок с высшим рейтингом попал в другую команду. Игорь и Лизка обрадовались: им нравилось играть против сильных соперников. Больше этого они любили только за счёт скила побеждать читеров.

Олег, не спешащий отрываться от сигареты, что-то пробурчал. Андрей же тяжко вздохнул.

– Не ссы, затащим! – воскликнул Игорь. – Наш член им в рот!

– Чувак… тут же Леди! – напомнил Олег.

– А! Простите! Наш детородный орган в их уста, – тут же исправился Игорь. – Так лучше?

Парни одновременно засмеялись.

Началась игра. Первые несколько секунд все напряжённо клацали кнопками. Режим, в котором умереть можно было лишь один раз, заставлял осторожничать. Цель заключалась в том, чтобы убить всех игроков из другой команды.

– Сук, рандомы сливают, – произнёс Олег, когда игра оповестила о смерти двух игроков из команды. – Да ёпт!

Игра оповестила о смерти Олега.

– Не только рандомы, ну? – хохотнул Андрей, но осёкся на полуслове. Уложив одного противника, он получил выстрел в спину от другого. – Да бля…

Олег и Андрей громко засмеялись, перекрыв голосами звуки игры.

– Народ! – строго крикнул Игорь, напоминая, что они с Лизкой ещё не слились.

– Хедшот! – прошептала Лизка, убив одного игрока, а за ним второго. – И ещё разочек!

– Хорош! – одобрил Андрей чуть громче, чем следует, и умолк, после того как на него зашипел Игорь.

Лизка, отлично играющая на винтовке, убила ещё двоих. Игорь же положил всего двух. Количество игроков в команде быстро сокращалось: противник с высоким рейтингом выщёлкивал одного за другим.

– Он на пулемёте, что ли? – спросила Лизка, краем глаза глянув на очередное оповещение о погибшем тиммейте.

– Маринка тоже на пулемёте норм играет, – зачем-то произнёс Игорь, щёлкая кнопками контроллера.

Похоже, девушка запала ему не только в сердце, но и в голову.

– Вы вдвоём, – напряжённо сообщил Олег.

– Кто остался? – спросила Лизка, снимаясь с позиции, откуда нащёлкала уже восьмерых. Опять будут обзывать кемпером и крысой.

– Догадайся, – предложил Игорь. – Кто выщелкнул пол нашей команды?

Лизка быстро открыла счёт. Последний игрок из другой команды нащёлкал восьмерых. Пока Лизка отвлеклась на таблицу, он щелканул и девятого.

– Я твою маму!.. – Игорь не закончил фразу. Недавно он обещал Марине, что перестанет использовать это выражение. – На свидание водил!..

– Инфу! – потребовала Лизка.

– Он на респе крысит, – обиженно произнёс Игорь.

Лизка, знавшая на карте все уголки, догадывалась, где сидит игрок с высшим рейтингом. Недолго думая над стратегией, она зашла с другой стороны и, отсчитав нужное количество секунд, закинула в угол гранату. Взрыв. Счёт убийств вырос до девяти. Раунд был выигран.

Пацаны, радуясь победе, закричали в голос.

– Ща Игорь такой: «А Маринка бы тоже затащила!» – гоготнул Олег.

В этот раз в голос засмеялись все.

– Давайте сразу берём этот раунд! Натягиваем их и пишем ему оскорбления! – предложил Игорь.

Лизке пришло сообщение. «FU», – высветилось в углу экрана. Отправителем был игрок с высоким рейтингом.

– Парни? – позвала Лизка. – Есть просьба. Вы должны сделать ему чайный пакетик.

* * *

Ближе к вечеру Таня закончила читать первую повесть в сборнике – «Пикник на обочине». Ей вспомнилось, что слышала от одноклассников о новой компьютерной игре, в которой нужно было убивать мутантов, искать артефакты и выполнять разные задания. Лизка тоже играла в неё на своём компьютере и предлагала Тане попробовать, но рыжей больше нравились стратегии.

Она скомкала пустую упаковку из-под мармеладок и, надев наушники, села смотреть в окно. Щёлкнула кнопка плеера, зазвучала музыка. Смеркалось. Поезд шёл через лес.

Тане быстро примелькался однообразный пейзаж, и она достала телефон. Одно сообщение от мамы, полученное несколько часов назад.

Села на поезд?

– Ты бы ещё через пару дней вспомнила, – проворчала Таня и отправила короткий ответ.

Она с трудом подавила в себе желание написать, что осталась у Лизки.

Точно, Лизка! Таня быстро настрочила сообщение подруге и тут же его отправила.

Дочитала про Салем и «Пикник на обочине». Кажется, последний связан с игрой, в которую сейчас все играют. Взяла вкусных пирожков на одной станции, прям объедение. Завтра утром буду на месте. Как у тебя проходит день?

Откинувшись на сиденье, Таня глядела в окно в ожидании ответа. Заиграла песня о парне, который плясал на могиле. Таня закачала головой в такт.

Ответа от подруги не было. Заскучав, рыжая открыла список контактов, отыскала недавно записанный телефон Марины и напечатала сообщение.

Привет. Спасибо за мармеладки, с ними действительно читалось интереснее! Всё ещё еду куда-то к чёрту на куличики. Как вам на новом месте? Хорошо устроились? Всем твоим привет!

Добрая Лиса

Следующая заигравшая песня началась с крика, от которого Таня вздрогнула. Она положила телефон на стол и снова посмотрела в окно. В вечернем небе сверкнула молния, за ней последовал раскат грома. Таня радовалась тому, что она сейчас в тёплом, уютном купе.

По крыше забарабанили первые капли дождя, за несколько минут превратившиеся в мощный ливень. Громыхнула гроза, яркая вспышка в небе осветила хвойный лес. Тёмные, густые многолетние ёлки на опушке в свете мелькнувшей молнии выглядели зловеще, как будто за деревьями что-то притаилось и наблюдает за пассажирами через окошки поезда. Поёжившись, Таня отогнала дурные мысли.

Завибрировал телефон. Пришло СМС от Марины.

Здравствуй, добрая Лиса. Устроились хорошо, пока не привыкли. Настя уже просится домой. Хорошо хоть Игорь ведёт себя спокойно, а то двоих капризных детей я бы не выдержала. Шутка. Выдержала бы. Тебе осталось потерпеть немножко, верю в твои силы. Как новые попутчики?

Таня защёлкала кнопками телефона.

Попутчиков нет. Осталось ещё две повести Стругацких. Поскорее бы уже ехать обратно в город. А то не хочется профукать лето в глухомани.

Ответ пришёл почти сразу.

Меня в детстве отправляли в деревню через не хочу. С тех пор не люблю туда ездить. Но тебе осталось несколько годиков, а потом сама будешь решать, где и как проводить своё время. А что без попутчиков – кайфуй. Всё купе в твоём распоряжении. Рада, что ты написала. Мы спать укладываться будем. Завтра спишемся. Доброй тебе ночи! :)

Таня улыбнулась и в ответ пожелала доброй ночи.

Последняя песня альбома заиграла медленно, слова растягивались. Поняв, в чём дело, Таня нажала на паузу. Сели батарейки. Она открыла рюкзак и, перебрав вещи в кармашке, обречённо вздохнула. Запасные Таня не взяла. Наушники от телефона тоже остались дома. Хотя что от них толку? На телефоне памяти хватало лишь на четыре скаченных песни.

Таня выключила плеер, обмотала его наушниками и убрала в рюкзак. Надеясь, что в продаже есть батарейки, она достала деньги и собралась к проводнице.

Завибрировал телефон, пришло сообщение от Лизки.

Привет! Я весь день наказываю нубов в онлайне. Ща собрались почти целой командой в 12 человек. Всех разносим. Пирожки это кайф. Я лазанью ела, ща пиццу заказала. Игра новая – Сталкер. И да, Пикник на обочине считай прародитель этой вселенной. Фильм даже советский есть. Но у них, насколько я помню, только аномалии были и артефакты. Мутантов таких, которые бы людей ели, нет.

Читая сообщение, Таня улыбалась. Ей хотелось поскорее оказаться в компании мелкой пёстрой оторвы.

Следом пришло ещё одно сообщение.

Всё разом не читай, а то в деревне помрешь со скуки. Тебе надо читалку. Типа такая хрень электронная, в нее закачиваешь книжек и потом где хочешь читаешь. А главное не таскаешь с собой туеву хучу томов тяжелых. Библиотека в кармане!

Таня поморщилась. Ей нравились бумажные книги: перелистывать страницы, держать увесистый том в руках, ощущая его тяжесть, а после ставить прочитанное на полку и созерцать всю литературу, что прочитала, удивляясь объёму.

Таня начала печатать ответ, но сеть пропала. Наверное, из-за грозы. Недовольно вздохнув, она заблокировала телефон и бросила его на полку, а сама отправилась к проводнице в надежде купить батарейки.

Безлюдный, пустой коридор, в соседних купе, как и во всём вагоне, – тихо. Лишь капли дождя барабанили по крыше и стёклам да гремела гроза. Для коллективного отхода ко сну было как-то рано. Двери многих купе оказались открытыми, и Таня из любопытства заглянула в первое попавшееся, но увидела лишь пустые полки и сложенное бельё.

Она встревожилась. В голове закрутились разные мысли. Сначала Таня подумала, что поезд проехал конечную остановку и теперь направляется в депо. Но разве проводница вчера не сказала, что они прибудут лишь к утру?

Добравшись до первого купе, Таня прислушалась. За дверью кто-то чем-то шелестел. Рыжая постучала. Шелест тут же прекратился. Несколько секунд стояла тишина. Таня постучала ещё раз.

– Кто? – раздался испуганный женский голос.

– Это я, – произнесла Таня.

Рыжая пожала плечами: а как ещё можно ответить? И тут же добавила:

– Из седьмого купе.

– Ой, напугала! Входи!

Таня открыла дверь и переступила порог. Проводница в форме сидела за столом и пила чай с шоколадкой. Увидев Таню, женщина с облегчением выдохнула.

– Уже и забыла про тебя. Все сошли ещё днём, в городе. Дальше глушь такая, что только рабочие в леса едут, и те в первых вагонах все. Думала уж, по мою душу кто пришёл…

– Хотите сказать, мы в вагоне одни? – вскинув брови, уточнила Таня.

– Так ещё на прошлой станции все сошли. Теперь полсуток, считай, без остановок ехать. А там и твои Вештницы.

– Понятно. У вас есть батарейки в продаже? А то мои в плеере сели, а у телефона сеть пропала. Хоть музыку послушаю.

– Место тут гиблое! – почти шёпотом произнесла проводница, глянув в окно. – Раньше, в царское время, здесь село располагалось. Богатое, хорошее. Поля обширные, хозяйство. Зажиточные крестьяне жили. Так «красные» пришли когда раскулачивать, мужиков поубивали, баб – кого снасильничали, кого прикончили. С тех пор тут жильцов-то почти не осталось. Хозяйство со временем в упадок пришло, некому было следить. Ещё бабка моя говорила, что проклятое тут место!

За окном сверкнула молния, будто для более эффектного завершения рассказа. Проводница, вздрогнув, перекрестилась.

– М-м-м, – скептично протянула Таня. – А по батарейкам-то что?

– Нету. Своих тоже нет, – ответила проводница, отхлебнув из кружки чай. – Ты вот что, девка, лучше езжай обратно в город. Нечего тебе в этих краях делать.

– Ну рабочие же едут, – ответила Таня, уже жалея, что вообще пошла к проводнице.

– Так лесопилка там в нескольких километрах! А в твою деревню они и не суются! Знают, что место плохое.

– Ладно. – Таня кивнула, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. – Пойду тогда посплю.

Проводница, ничего не ответив, отломила кусок шоколадки.

Закрыв за собой дверь, Таня округлила глаза и вскинула брови. Она поспешно вернулась в купе и заперлась.

Второй вечер в поезде шёл насмарку. Плеер сел, телефон не ловил сеть, ещё и проводница в вагоне странная. Стихия разошлась не на шутку. Громыхало с такой силой, будто где-то рядом что-то взрывалось. Дождь поливал так, что за окном ничего не было видно. Что поезд едет, было понятно только благодаря покачиванию вагона – стук колёс за разбушевавшейся стихией не слышался.

Голод накатил внезапно, у Тани заурчало в животе. Она вспомнила, что после завтрака не ела ничего, кроме мармеладок. Рыжая взяла пирожок с мясом и хотела уже как следует его надкусить, как в нос ударил отвратительный запах. Поморщившись, она оглядела купе, а затем поднесла пирожок ближе и недоверчиво его обнюхала.

– Неужели так быстро протух? – Таня ещё раз втянула носом воздух. – Блин, мясо, что ли испорченное?

От оставшихся пирожков с мясом исходил тошнотворный душок. Таня убрала их в кулёк и отложила в сторону. Она взяла пирожок с картошкой и недоверчиво обнюхала и его, но, не уловив неприятного запаха, надкусила. Раздался хруст – в нижнюю десну что-то больно укололо. Таня замерла, боясь даже вздохнуть. Выплюнув в руку непрожёванное, она в ужасе округлила глаза. Вперемешку с начинкой на ладони была кровь и осколок стекла.

Бросив недоеденный пирог на стол, Таня выскочила из купе и рванула к туалету, изо всех сил стараясь нечаянно не проглотить остальное. Вбежав в туалет, она открыла кран, набрала полный рот воды и прополоскала дважды, а затем осторожно провела языком по дёснам. Во рту пересохло, и Таня испугалась, что проглотила стекло, которое теперь царапает ей горло. Широко раскрыв рот перед зеркалом, она пальцем прошлась по дёснам и под языком, и только тогда успокоилась. Ранка на нижней десне была совсем маленькой и почти не кровоточила. Таня ещё какое-то время провела перед зеркалом и окончательно убедилась, что стёкол нет, а сухость в горле – это от испуга.

Вернувшись в купе с дрожащими руками, Таня разломила недоеденный пирожок и увидела несколько крупных осколков стекла. Стекло оказалось ещё в двух пирожках. В следующем Таня нашла ржавый гвоздь. Сосиска в тесте же после тщательного осмотра показалась ей съедобной. Рыжая достала из рюкзака нож, разрезала сосиску на две части и, ничего не обнаружив, поужинала.

– Что за фигня такая? – возмутилась вслух Таня, складывая непригодные пирожки в пакет.

Она всё ещё хотела есть и, взяв деньги, отправилась к проводнице.

Таня купила чай и булочку, не став рассказывать об опасной выпечке, потому что не хотела снова слушать бред про гиблые и проклятые места. Неприятных событий на сегодня ей хватило. В купе она разрезала купленную булку на несколько частей и, убедившись, что начинки с сюрпризом нет, утолила голод.

Настроение было паршивым. Таня взяла банку колы и вылила её содержимое в стакан. Осмотрев внимательно тёмно-коричневую жидкость, она сделала пару глотков. Вроде ничего необычного.

На телефоне сеть так и не появилась. Читать Тане пока не хотелось, нужно было дать голове отдохнуть. Переписываться она ни с кем не могла, послушать музыку – тоже. Рыжая достала из рюкзака сигареты и направилась в тамбур.

Дождь не утихал. Поезд шёл сквозь стену непогоды. Подкурив, Таня затянулась и выпустила дым. Дрожь постепенно унялась, руки больше не тряслись.

Замигал свет, и Таня, испугавшись, вскинула голову, взглянув на лампы.

– Наверное, из-за грозы, – вслух произнесла девушка и в спешке, докурив сигарету до половины, затушила.

Свет ещё пару раз мигнул, пока Таня возвращалась в купе. Она успокаивала себя тем, что все эти странности – только самовнушение, а плохие пирожки – несчастливая случайность: с утренними же всё было нормально. Потом ужасная погода и суеверная проводница со своими россказнями. Вот Таня под впечатлением и испугалась мигающего света.

Закрывшись в купе, она расстелила постель. Всю видимость за окном перекрывала плотная стена дождя. Таня разделась, устроилась на полке и укрылась одеялом. От волнения сон сначала не шёл. Она ещё несколько раз проверила телефон на наличие сети, а потом, не помня как, провалилась в дремоту.

Тане снился отец. Но сон был не добрый и красочный. Она пыталась догнать отца в больничном коридоре хосписа, а он спокойным шагом уходил в ту часть здания, где не горели лампочки, в непроглядную тьму. Таня громко позвала отца, и он обернулся. Выражение его лица было угрюмым и злым. Таня, привыкшая к тому, что её папа всегда был к ней добр, испугалась и остановилась.

– Не ходи сюда! – рявкнул отец, и лампочки лопнули.

Коридор погрузился во мрак. Таня закричала. Тьма сгустилась со всех сторон, окутывая её и сдавливая, лишая возможности двигаться. Таня продолжала кричать в попытках освободиться, но вдруг перестала чувствовать пол и начала проваливаться в никуда.

Удар об пол вырвал девушку из сна. Она, запутавшись в одеяле, свалилась с нижней полки. Хорошо, что не с верхней. Всё тело покрывал холодный пот. И как оказалось, кричала Таня не только во сне. В дверь стучали и беспрестанно дёргали ручку. Освободившись от одеяла, Таня поднялась и открыла. В коридоре стояла перепуганная проводница.

– С полки упала, испугалась, – виновато произнесла Таня.

– Не убилась хоть? – выдохнув и потянувшись рукой к сердцу, спросила женщина.

За окном серело пасмурное утро. Дождь совсем перестал. Лесной пейзаж сменился полями. Вдоль железной дороги тянулись деревянные столбы линии электропередачи. Придорожные канавы заполнены водой: стихия побушевала и тут.

– Нет. Всё нормально, извините.

– Напугала ты меня, девка. – Проводница сделала глубокий вдох. – Остановка через час, конечная. Твои Вештницы.

– Хорошо, спасибо.

Таня дышала как после пробежки.

– Может, чаю? – спросила проводница.

– Нет, пожалуй, не надо. – Таня натянула на лицо вежливую улыбку. – Мне нужно переодеться.

Она заперлась, опустилась на полку и тихо заплакала. За дверью послышались удаляющиеся шаги проводницы.

Выплакавшись и вытерев слёзы, Таня в спешке оделась. Она собрала вещи, сложила бельё и поставила телефон на зарядку. На экране высветилось время: 06:23. Появилась сеть, а следом – новое сообщение от Лизки.

Можешь меня поздравить, я наконец-то убралась в комнате. Ночью было скучно. Завтра хочу сгонять в книжный, взять что-нибудь легкое. Может даже роман любовный. Шутка если что. Ты как доедешь, напиши, и звонить не забывай, а то я подумаю, что тебя съели.

Таня искренне обрадовалась сообщению от подруги, но от последнего предложения по коже пробежали мурашки. «Ночью было скучно» – рыжая позавидовала такой простоте Лизки. Она бы тоже хотела, чтобы ночью ей было просто скучно, а не тревожно и беспокойно.

Таня сняла кроссовки, поджала ноги и, обхватив колени руками, стала смотреть в окно в ожидании конечной станции.

Глава 3

Стояла пасмурная погода. Дождь давно перестал, но небо затянули серые тучи. Разгулявшийся ветер обдавал потоками холодного воздуха. Выходить из вагона вовсе не хотелось.

Перрон станции переживал не лучшие времена. Неровную низкую платформу испещряло множество выбоин, залитых дождевой водой. Кирпичное здание вокзала, построенное в начале прошлого века, обветшало; одно из окон заклеено плёнкой. В правой части здания, в деревянной пристройке, располагался магазинчик. Надпись на картонной табличке гласила: «Продукты». Местный пейзаж красотами не баловал. Вокруг перрона со всех сторон был редкий лес, а в просветах между деревьями виднелись просторные поля и луга. От станции тянулась просёлочная дорога с глубокими колеями.

Когда Таня спрыгнула из вагона на платформу, в кронах деревьев закаркали вороны. Две птицы вспорхнули, прокружили над перроном и улетели в неизвестном направлении, оглашая округу карканьем.

Проводница, которая с утра снова уверяла Таню, что ей следует уезжать из этих краёв, выглянула на улицу, поёжилась, и, обхватив руками плечи, скрылась в тамбуре. Погода не располагала к прогулкам на свежем воздухе.

Из первых вагонов, смеясь и шумя, выходили мужики с рюкзаками и дорожными сумками. Все рабочие в тёплой одежде и в резиновых сапогах с высоким голенищем. На Таню они поглядывали с интересом: кто-то тайком, кто-то открыто. Несколько мужчин направились к продуктовой лавке пополнять запасы табака и пива. Двое мужиков, переговариваясь между собой, посмотрели на девушку и засмеялись. Таня, поправив рюкзак, сделала вид, что не замечает пристального внимания.

Вдалеке послышался нарастающий рёв мотора. Через пару минут на дороге показался старый автобус ПАЗ-672. Он подъехал на платформу прямо к первым вагонам, и, не глуша мотор, открыл двери.

– Загружаемся, мужики! – прокричал широкоплечий бородатый мужчина в сером свитере и джинсовых брюках на подтяжках.

Рабочие в спешке набились в автобус. Те, что были в магазине, рассчитались и поторопились за товарищами. Последним зашёл бородатый мужчина, видимо, бригадир. Двери закрылись, заревел двигатель, и автобус, выехав на просёлочную дорогу, скрылся из виду. Ещё какое-то время до станции доносился шум работающего мотора.

Таня вдруг поняла, что не знает, как добираться до деревни. Решив расспросить продавщицу, рыжая направилась к «Продуктам». Магазинчик оказался небольшим. Основная часть товара выложена на уличном прилавке, остальное хранилось в маленькой пристройке.

Полная женщина лет сорока, сидя на складном стуле, с любопытством поглядывала на Таню. Одета продавщица была по погоде: тёплые треники заправлены в резиновые сапоги, синий фартук накинут поверх шерстяной кофты с длинными рукавами. Женщина щёлкала семечки, скидывая шелуху в кулёк.

– Здравствуйте, – подойдя ближе, поздоровалась Таня.

Сплюнув в бумажный свёрток, продавщица кивнула.

– Вы не подскажете, в какой стороне Вештницы?

– Та тут одна дорога, – произнесла женщина, махнув рукой в направлении уехавшего автобуса. – Километра три до развилки, там указатель будет. И оттуда ещё километров пять. А ты чего там забыла?

– К родственникам в гости, – ответила Таня, смущённая прямолинейностью женщины.

У продавщицы был деревенский выговор, при произношении некоторых слов она ставила ударения не на тот слог. Не отрываясь от семечек, она продолжала с любопытством оглядывать городскую гостью.

– Автобусы тут ходят? – робко спросила Таня, догадываясь, какой будет ответ.

– Тю! – воскликнула продавщица и всплеснула руками, рассыпав при этом часть шелухи. – Автобусы только у рабочих, до лесопилки ходят. У нас отродясь тут пешком все хаживали. Молодая – дойдёшь, не развалисся!

Таня вздохнула, ей не хотелось идти восемь километров по просёлочной дороге, которую наверняка размыло вчерашним дождём.

Она стала разглядывать товары на прилавке. Выбор оказался невелик. Из продуктов: крупы, макароны, консервы да упаковки конфет неизвестной Тане торговой марки. Разнообразием табака прилавок не удивлял. Только папиросы «Беломорканал» и сигареты, названия которых Таня встречала впервые: «Дружина», «Союзные», «Искра». Остальную часть прилавка занимали пакетики с семенами, спички, зажигалки, батарейки…

– Пачку батареек, пожалуйста, – попросила Таня, доставая из конверта пару сотен.

– Бери. – Продавщица кивнула в сторону товара.

Рыжая взяла батарейки с ценником в двести рублей и протянула деньги продавщице. Женщина указала подбородком на не заставленную товарами часть прилавка. Таня положила деньги туда.

Продавщица продолжала щёлкать семечки и не спешила забирать купюры.

Подумав, что и тут странных людей хватает, Таня спросила:

– А вы тоже из Вештниц?

– Нет, – ответила женщина. – Мы из Родничково. Чай поближе будет. Километра три. По ту сторону железной дороги. – И указала рукой за спину рыжей.

Настраивая себя на долгий путь, Таня отошла от магазина и встала под козырьком кирпичного здания. Ей совсем здесь не нравилось и уже хотелось домой. Таня ругала нерадивую мать за «прекрасное» лето и корила себя за то, что не согласилась тогда на Лизкин план. Это всё её сердобольность: пожалела дальнюю родственницу и решила приехать.

От дурных мыслей Таню отвлекло цоканье копыт и скрип колёс. Гнедая лошадь тащила за собой старую деревянную телегу. Возницей был старик в поношенном костюме. На его выцветшем чёрном пиджаке виднелось несколько заплаток, а чёрные брюки с тонкой белой полоской протёрлись от частой носки и стирки и стали полностью тёмно-серыми. Резиновые сапоги с голенищем почти до колена. У старика была седая борода, на затылке и висках торчали пучки седых волос, а на темечке сверкала залысина.

– Сто-о-ой! – весело крикнул старик, натягивая поводья останавливаясь у магазина.

Он спрыгнул с телеги и погладил лошадь по крупу, приговаривая ласковые слова. Продавщица, оживившись, тут же поднялась со складного стула.

– Архип, ты чего так поздно? – воскликнула она, направляясь в помещение магазина. – Я тебя ранним утром ждала.

Таня взглянула на телегу, дно которой было усыпано соломой. Такого транспорта она раньше не встречала. На лошадь же девушка смотрела восторженно и заворожённо. Тане вспомнилась, что в детстве она мечтала о собственной лошадке.

– Колесо треснуло, а запасного нет. Взял у Прохора взаймы, да пообещал керосином поделиться, коль придёт нужда, – обходя прилавок, весело ответил старик. – Всё хоть привезли?

– Всё, всё! – Женщина вышла из магазина с двумя железными канистрами. – И баллоны газовые тоже.

Дед Архип погрузил канистры на телегу, туда же отправились небольшие красные газовые баллоны. Затем он взял с прилавка две пачки сигарет.

– Ух, у нас только папиросы в деревенском. Отпусти в долг, а?

– Не. Знаешь меня, Архип, в долг не даю. – Продавщица покачала головой.

– Да ладно тебе. В следующий раз когда керосин брать буду, и за сигареты отдам.

Продавщица была непреклонна. Старик досадливо махнул рукой, положил пачки на место и вернулся к телеге. Заметив городскую гостью, он издал возглас удивления и с интересом поглядел на неё.

– Здравствуйте, – сказала Таня. – Вы, случайно, не в Вештницы едете?

– В них. А тебе зачем?

– Я к родственникам приехала. – Таня зачем-то указала себе за спину, подразумевая, что в рюкзаке лежит письмо. – Подбросите меня? А я вам сигареты куплю.

– А чьих ты будешь? – прищурив глаза, спросил старик.

Таня не сразу поняла суть вопроса.

– Никитина я. К Клавдии Андреевне.

Старик заойкал и закачал головой.

– Садись, девка, так подвезу, – с горечью в голосе произнёс он.

– Да нет, давайте куплю вам сигарет. Чего потом туда-сюда мотаться.

Не слушая возражений старика, Таня подошла к продавщице.

– Какие он хотел взять?

– «Дружину». – Женщина указала на красные пачки с изображением щита и кольчуги.

– Дайте две.

– Двести.

– Чего так дорого?

Таня удивилась. В магазине у дома на эти деньги можно было купить примерно шесть пачек «Явы».

– Можешь съездить до городу. Там дешевше будет, – ответила продавщица, не задаваясь вопросом, сколько лет покупательнице.

Понимая, что выбора у неё нет, Таня протянула пятисотенную купюру. Продавщица, отсчитав сдачу мятыми сотнями, снова указала на не заставленную товарами часть прилавка, мол, клади туда. Таня положила деньги и потянулась за сдачей, но продавщица кинула купюры на прилавок.

– Нельзя из рук в руки деньги передавать! – прикрикнула она.

Не теряя самообладания, рыжая выдохнула, взяла сдачу с сигаретами и направилась к телеге. Старик поблагодарил Таню, забрал пачку, распечатал её и закурил. Затем он забрался на облучок и взялся за поводья.

– Запрыгивай, девка. Докачу с ветерком!

Гнедая кобыла неспешно шла по размытой просёлочной дороге, таща за собой телегу. Позади остался редкий лес, а впереди показались бескрайние поля. По правую сторону тянулись столбы линии электропередачи. Поджав колени к груди, Таня с интересом разглядывала всё вокруг. Дед Архип, покуривая сигарету, рассказывал историю этих мест.

Раньше поля меж собой делили жители трёх деревень: Вештниц, Родничково и Зухаревки. Земля тут всегда была хорошая, плодородная. В конце позапрошлого века, когда сюда проложили железную дорогу, местные зажиточные крестьяне заключили договор с купцами о поставке зерна, хмеля и табака. За счёт урожая деревни обогащались, хозяйство множилось, появилась скотина. Зажиточные крестьяне в начале двадцатого века организовали свой купеческий дом и хотели расширять производство. Первая мировая война не повлияла на их дело, а вот революция серьёзно на нём сказалась.

– Раскулачивать сюда не пришли, – продолжал дед. – Места уж слишком глухие. Во время Гражданской войны железную дорогу на нескольких участках подорвали. А скотину иначе как перегнать на большое расстояние? Вот и пришло хозяйство в упадок. Для себя много не надо было, а добро всё, что насобирали, куда его? Эх! – Дед махнул рукой. – Мой отец из Зухаревки был. Сейчас этой деревни нет: в середине двадцатых все разъехались. Он с матерью в дом бабки перебрался, так в Вештницах и остались.

На ухабе телега подскочила, и канистры звонко стукнулись о баллоны.

– А из других деревень чего не уехали? – спросила Таня, с опаской поглядывая на взрывоопасный груз.

– Так в тридцатых годах лесопилку и рудники открыли. Железную дорогу отремонтировали. Даже школу построили. Хотели хозяйство восстановить, колхоз тут сделать, но весь урожай в первый год град побил. А на следующий год урожая вовсе не было, земля хуже стала. А потом и скотина вся передохла: и колхозная, и хозяйская. Прям напасть какая-то. Бабки сказывали, что проклятье это было.

– Проклятье? – спросила Таня, тут же забыв о баллонах.

Ей подобных историй от проводницы хватило.

– Ну да, – подтвердил дед. – Тогда и слухи пошли, что место гиблое у нас. Хотя рудники и лесопилка работали исправно. Народу было где трудиться, и уезжать из родных мест уже не хотелось. Жили не так хорошо, как раньше, но всё лучше, чем на заработки в город ездить.

Телега проехала развилку. Указатель был, но надписи на нём давно стёрлись. В поле, на расстоянии от дороги, Таня увидела заброшенное одноэтажное здание. Стёкла побиты, краска на стенах давно облупилась от солнца и проливных дождей. Крыша провалилась, местами рушилась и кирпичная стена.

– А там что было? – указав на здание, спросила Таня.

– А там школа была, да только в негодность пришла, – ответил дед Архип, не отрывая взгляда от дороги. Он и так знал, о каком здании спрашивает девушка. – Закрыли её… Не припомню уже, давно это было. Сейчас школа в Родничково. Туда и с нашей деревни дети ходят.

– Так это же почти десять километров, – прикинув в уме расстояние, удивилась Таня.

– Ну, так и есть. – Старик кивнул. – А что делать? Других школ нету. Эту восстанавливать не стали: там фундамент плохой, да и маленькая она. В Родничково поболе будет.

Дед продолжал свой рассказ. Шахты закрыли в шестидесятых после несчастного случая на производстве: молодой взрывник сделал неправильные расчёты, и в результате шахта обвалилась. Погибли как приезжие рабочие, так и местные. Всего трагедия унесла жизни тридцати семи человек.

– А сейчас чем люди в деревнях занимаются? – спросила Таня. – Рабочие на лесопилку, я так понимаю, приезжают из города?

– Новый управляющий лесопилкой никого из местных на работу не берёт, – пожаловался дед Архип. – Мужики, кто помоложе, на заработки в город ездят. Кто огородом да скотиной занимается. У нас работы только по хозяйству много. А так… магазин один да почтовое отделение.

Дорога потянулась вниз с холма. Кобыла зашагала бодрее и быстрее. Вознице пришлось осадить её пыл и натянуть поводья.

У склона холма заканчивались поля и начинались болота с высокой травой. Над лошадью и телегой нависла туча насекомых. Из зарослей раздалось кваканье лягушек.

– Тут болото, что ли? – отмахиваясь от комаров, спросила Таня.

– Это да. Разрослось оно за последние десять лет. Раньше где-то за линией горизонта было, а теперь вот к дороге подобралось. Да и часть деревни тоже на болоте стоит. Зато клюквы много у нас! – оживлённо произнёс дед. – Во всём надо искать положительные стороны!

Ещё с холма Таня увидела ряды деревянных домиков. Телега въехала в деревню.

Большинство построек покосилось от времени. На некоторых участках повалился забор. Козырёк над крыльцом одного из домов подпирался двумя брёвнами, но казалось, что он вот-вот обвалится. В старой избе были заколочены все окна. И только дым из трубы свидетельствовал о том, что здесь ещё живут.

– А ну не сметь! – завопил старик, перепугав свою попутчицу. – От ты зараза! Стой!

Ухабистую дорогу перебежала чёрная кошка. Дед достал из-под сена перчатку, бросил её на землю перед телегой и только потом разрешил кобыле двигаться дальше.

На первом перекрёстке по правую сторону от дороги располагалось здание почты: одноэтажный бревенчатый домик с недавно отремонтированной крышей. Напротив почты находился магазин. Он представлял собой бетонное строение с треугольной крышей и деревянным настилом перед крыльцом.

До дороги доносились звуки сельской местности. Слышалось хрюканье свиней и блеянье овец. Во дворах лаяли собаки. Где-то закукарекал петух, ему вторили кудахчущие куры. В чьём-то хлеву протяжно замычала корова.

В центре деревни возвышалась башенка с куполом. Основная часть строения была разрушена. Хотя здание было далеко, Таня, приглядевшись, поняла, что это остатки церкви.

Миновав перекрёсток, кобыла потянула повозку дальше.

– В восточную часть не ходи. Там болота вплотную к домам подошли, заброшено почти всё, – предупредил дед Архип. – Зато если на пару километров западнее пройдёшь, там речка есть, искупаться можно. В пруд только не лезь, вода там плохая.

– Гиблая, что ли? – уточнила рыжая, не поняв, в каком значении употреблено последнее слово.

– Да не. – Дед махнул рукой. – Нахлебаешься, потом живот крутить будет.

Телега подъехала к участку с высоким забором. На территории располагался большой трёхэтажный дом, выделяющийся на фоне других строений. Высокое основание было сделано из старого кирпича. Первый этаж сложен из брёвен, а появившиеся позже второй и третий этажи – из досок. Ставни на окнах украшала узорчатая резьба. На самом верху треугольной крыши вращался флюгер в виде чёрной кошки. В отличие от большинства зданий в деревне дом был в прекрасном состоянии и выглядел как терем из сказок, которые Тане в детстве читал отец.

– Григорьевна! – громко крикнул возница. – Григорьевна?!

– Да не ори, окаянный! – ответили совсем рядом, из-за забора. – Не глухая я, с первого раза услышала.

Раздался звук отпираемого засова. Ворота распахнулись. Под аркой показалась женщина лет тридцати пяти с недовольным выражением лица. Карие глаза смотрели строго. Она была одета по-простому: резиновые галоши, подпоясанные штаны, серая кофта, красная косынка на голове. Из-за спины женщины выглядывала стройная девушка в свободном белом сарафане, ровесница Тани. У неё были длинные светлые волосы, щёки и скулы покрывала россыпь редких, неярких веснушек. Голубые глаза с любопытством глядели на городскую гостью.

– Чего надо? – строго спросила женщина. – Эт кто?

– Да вот родственников к тебе привёз. Изь городу, – в шутку коверкая слова, ответил старик. – Никитина она.

– Здравствуйте, – взглянув на неприветливую женщину, неуверенно произнесла Таня. – Я родственница Клавдии Андреевны.

– Ой, родственнички городские как коршуны, ей-богу! – недовольно глядя на Таню, проворчала женщина. – Жили не вспоминали, а тут как приспичило, так всё разузнали да приехали!

– Так меня же пригласили. – Таня сняла рюкзак и достала конверт. – Вот, сами написали.

– Кто написал-то? – уже не так строго спросила женщина, подходя к телеге.

Таня вытащила письмо, а конверт с деньгами спрятала в рюкзак. Самой ещё могут понадобиться, а то непохоже, что родня ей рада.

– Клавдия Григорьевна, – спокойно ответила она. – Пришло в начале лета…

Старик, озираясь на Таню, торопливо закрестился. Женщина, насторожившись, выхватила письмо из рук гостьи, а светловолосая девушка вскрикнула:

– Ой, мамочки! Чур меня!

– Да не ори ты, расщеколда! – прикрикнула женщина и с напряжением начала читать письмо. Перечитав его дважды, она обеспокоенно посмотрела на Таню. – Девка, не шутишь ли ты? Если да, то нехорошо так потешаться. Совестно тебе должно стать.

– Да в чём дело-то? – спросила Таня, надевая рюкзак на плечи.

– Почерк её вроде. Глянь-ка, Оля. – Женщина протянула конверт девушке в белом сарафане.

Сложив руки на груди и сжавшись, девушка с расстояния взглянула на письмо, не смея взять его в руки. Вид у неё был напуганный.

– Ой, мамочки, её почерк. Точно её! – Девушка отскочила от письма как ошпаренная.

– Да в чём дело-то? – настороженно переспросила Таня.

– Не могла она тебе написать, – взглянув на рыжую, ответила женщина. – Померла она в конце весны.

– Как в конце весны?.. – Таня присела. Ноги стали ватными, а в горле пересохло. – Первое письмо в начале лета же пришло…

Женщина оглядела гостью, пытаясь понять, шутит ли. Но вид у Тани был испуганный и удивлённый. Какие тут шутки? Женщина вздохнула.

– Ну заходи, родственница, коль приехала. Не выдворять же тебя на ночь глядя. Переночуешь, а там разберёмся, кто ты и чьих будешь. – Женщина шагнула в сторону, приглашая Таню войти.

* * *

– Женька тоже рыжий был. – Хозяйка дома, подпирая щёку рукой, вздохнула.

Новость о смерти Таниного отца опечалила родственников. Оля что-то запричитала, а тётка, покачав головой, смахнула слезу. О письмах, которые Таня с матерью посылали в деревню, они ничего не знали.

Гостью принимали в просторной кухне на первом этаже. Её усадили на лавку за широкий деревянный стол.

Через три окна проникало достаточно света даже в непогожий день, оттого в комнате было светло. На стенах висели вышитые гобелены и выцветшие картины. Главной же достопримечательностью кухни была огромная русская печь, в которой потрескивало пламя. В печной нише разная кухонная утварь, а на самом верху находился лежак, на котором можно было спать. Современности кухне придавала газовая плита в дальнем углу и советский холодильник, очень шумно работающий.

На стол накрыли скромно, гостей не ждали. Перед Таней поставили глубокую деревянную миску, заполненную свежеиспечёнными румяными пирожками, и глиняный кувшин с домашним квасом.

Утолив жажду квасом, Таня с недоверием разломила пирожок, внимательно осмотрела начинку и только потом принялась за угощение. Хозяйка дома и Оля переглянулись.

– Не боись, мясо там домашнее, – уверила женщина.

– Угу, – с набитым ртом ответила рыжая.

Она была очень голодной.

За последние полчаса Таня много узнала о родственниках со стороны отца. Он был самым младшим ребёнком в семье и сам когда-то здесь жил. Хозяйка – Оксана – была средней дочерью и единственной, кто остался в отчем доме. Остальные дети разъехались кто куда, в том числе и Женя.

– Олька, выходит, тебе сестра двоюродная, а я тётка твоя. Вот уж не ждали гостьи с городу, – сказала Оксана, разглядывая новоявленную племянницу. – Одеваетесь вы там, в городе, конечно, странно. У нас так не походишь. Надо тебе галоши достать, а то в кроссовках своих тряпочных ноги замочишь да заболеешь. А у нас больниц нет. Санчасть есть в Родничково, но мы к нашей знахарке ходим.

Не отрываясь от еды, Таня слушала и поглядывала на двоюродную сестру, о существовании которой даже не подозревала. Стройная Оля с роскошной косой до пояса тоже с интересом смотрела на Таню.

– Первая, Ростислава, уехала поступать в медицинский. Сначала приезжала пару раз на каникулах, жениха привозила, из городских. Он тут нос воротил, забалованный, в деревне не по нраву пришлось. – Тётка подлила Тане кваса и снова подпёрла щёку рукой. – Сейчас где-то в городе, ни слуху ни духу, даже на похороны не приехала.

– Я недавно только узнала о том, что у меня тут родственники. Отец ничего не рассказывал, – будто оправдываясь, объяснила Таня и взяла ещё один пирожок.

Домашние пирожки были очень вкусными, а главное, без опасной начинки.

Тётка с сестрой снова переглянулись. Оксана глянула на дочку строго, а та даже слова молвить не смела.

– Потом Людмила уехала, но недалече, в соседнюю деревню. Замуж вышла, в дом мужа переселилась. – Тётка горестно вздохнула. – Потом уже Игорь с Женькой. Игорь военным мечтал быть. После срочной службы надеялись, передумает, ан нет, поступил в военное училище. В Московскую область перебрался. Сейчас тоже ни слуху ни духу. А Женька набедокурил и уехал последним… Обдувало плутовское!

– Кто? – Таня подняла глаза на тётку.

– Да… – Тётка махнула рукой.

– О покойниках либо хорошо, либо правду! – влезла в разговор Оля.

– Да молчи ты, лободырная! – зашипела на дочку Оксана. – Не морочь гостье голову, дай освоиться хотя бы!

– А что отец не так сделал? – спросила Таня. Ей стало обидно.

– Да все мы не без греха. – Тётка отмахнулась. – Ты кушай, кушай. Худая какая: рёбра, поди, из-под кожи торчат.

Таню упрашивать не пришлось. Она с аппетитом ела пирожки, окончательно убедившись, что, кроме мяса, в начинке ничего нет.

В кармане зазвонил телефон. Не отрываясь от еды, Таня достала его одной рукой. Пришло СМС от матери.

Доехала?

Написав короткий ответ, Таня убрала телефон в карман и заметила удивлённый взгляд сестры. Тётка особого интереса к устройству не проявила, только взглянула мельком.

– Это телефон, что ли, у тебя? – восторженно спросила Оля. – У моей одноклассницы такой есть. Родители подарили.

– Да, мама написала. Спрашивала, доехала ли я.

– От чудо-аппарат! – мечтательно произнесла сестра.

– Не нужен он тебе, – строго шикнула тётка. – Кому звонить-то собралась?

– Да хотя бы Тане в город!

– А вы с ней уже за час такими подружками стали! – Тётка всплеснула руками. – Все, кого знаешь, по соседним дворам живут. Дойдёшь, не развалишься!

По их разговору Таня догадалась, что сестра давно хочет себе телефон, но мать против этого. Чтобы прервать словесную перепалку Оли и Оксаны, Таня решила сменить тему:

– А с родственниками из соседней деревни знакомиться пойдём?

Обе родственницы тут же замолчали, устремив на рыжую обеспокоенные взгляды, так что той сделалось неловко и даже жутко.

– Померли они в том году, – после затянувшегося молчания ответила тётка. – Пожар был, угорели ночью все. Тела утром достали…

У Тани пробежал холодок по спине.

– Какое-то проклятье прям, – произнесла рыжая.

– Ой, мамочки! – пискнула Оля и зажала рот руками.

Тётка строго глянула на Таню.

– Ты, девка, глупостей не болтай! – сказала Оксана и схватилась правой рукой за какой-то маленький предмет, висящий у неё на шее.

Таня, стараясь казаться невозмутимой, неспешно доедала пирожок. Люди в деревне были суеверными – она слышала об этом, но не подозревала, что настолько. Рыжая с интересом взглянула на талисман тётки, полагая, что это крест, но вместо него увидела причудливый деревянный символ.

Со второго этажа донёсся кашель. Таня вздрогнула. Она была уверена, что в доме больше никого нет. Тётка встала из-за стола и, взяв длинный ухват, извлекла из горнила кувшин. Ловко управляясь с ухватом, она с помощью него перелила жидкость в кружку. Тем временем человек на втором этаже зашёлся в приступе сильного кашля.

– Бабка Анисья. Тётка мамки моей, сестра нашей бабушки, – шёпотом объяснила Оля.

– Вы тут знакомьтесь, общайтесь, – сказала Оксана, поставив ухват к печи железными концами вверх. – А я тётке отвару дам, опять разошлась.

Взяв кружку, Оксана в спешке вышла из кухни в прихожую. Заскрипели ступени деревянной лестницы. Оля какое-то время выжидающе смотрела матери вслед, а потом повернулась к Тане. Гостья, насытившись, попивала квас.

– А правда, что в городе у всех телефоны есть? – спросила Оля.

– Ну почти у всех, – подтвердила Таня.

Со второго этажа донеслись голоса. Бабка Анисья покашляла ещё немного и успокоилась.

– Ты мне расскажи, что отец тут натворил? – спросила Таня, глядя на сестру. – Что тётя Оксана имела в виду?..

Оля смотрела на рыжую широко раскрытыми голубыми глазами. Тане глаза сестры понравились. Да и в целом, по её мнению, Оля была очень красивой, утончённой, обладала определённым шармом.

– Не велено, – ответила сестра. – Маменька ругаться будет.

Таня хотела спросить и об отце Оли, но что-то ей подсказывало, что ответ будет не из приятных. На сегодня потрясений и новостей о смертях было достаточно.

Заскрипела лестница. Тётка спустилась и, заходя на кухню, произнесла:

– Спасибо Ганне. Отвар подсказала.

– А в больницу не возили? – обеспокоенно спросила Таня.

Её народная медицина всегда настораживала.

– Далече. – Тётка обошла печку с той стороны, где стояли тазы с водой, и, ополоснув кружку, поставила её на полку. – Без докторов прожила девять десятков – и до десятого дотянет. У нас все в роду долгожители были.

– А что же отец? – спросила Таня.

Открыв печной заслон с помощью прихватки, тётка закинула в огонь пару поленьев и снова закрыла печь. Оля заелозила, ей не сиделось на одном месте. Тётка посмотрела на дочку и перевела взгляд на Таню.

– Несчастье с твоим отцом приключилось, – ответила она, закинув полотенце на плечо. – Сам набедокурил и родню подставил.

– Да про что вы говорите? – возмущённо спросила Таня, которой надоели размытые ответы.

– Расскажу. Но не сегодня. – Тётка взглянула на Олю. – До магазина сходить надо. Муки возьмите – ещё пирогов напеку. И тушёнки – борща наварю. Знаю, что не так вкусно, как с мясом, но забивать не скоро будут.

Оля послушно поднялась из-за стола и вопросительно посмотрела на Таню.

– Таньку бери, покажешь ей что где. Деньги в шкатулке. Ерунды не покупай только! Что велено возьми, и всё!

Послушно кивнув, Оля выбежала из кухни и быстро поднялась по лестнице на второй этаж. Таня, пока её ждала, достала из рюкзака часть своих денег. Тётка же, не теряя времени, взяла со стола тарелку с пирогами и поставила её на печь, а после ушла в кладовую, расположенную в дальнем углу кухни.

Лестница заскрипела. Спускаясь, Оля спрятала в сарафан несколько купюр.

– Пойдём. Только возьми мои вторые галоши, на улице слякотно.

Размер у сестёр был одинаковый, поэтому чёрные галоши пришлись Тане как раз.

Девушки спустились по лестнице с перилами во двор. Таня начала осматривать владения родственников, окружённые высоким забором. Тётка и сестра, по деревенским меркам, жили очень богато. Помимо своего колодца, у них было два утеплённых курятника. К забору примыкали сарай и широкая, вместительная дровница с крышей из шифера. В восточной части участка располагался хлев, из которого доносилось мычание коров, а в западной – находились грядки и парники. В углу участка стояла бревенчатая баня.

– Ну пойдём. – Оля направилась к воротам.

– Подожди, пожалуйста, минутку. Мне надо позвонить подруге, сказать, что я доехала. – Таня достала телефон. Иконка уровня сигнала показывала две «палки».

Оля остановилась, затаив дыхание. Обыденный для городского жителя звонок был для деревенской девушки диковинкой: ей очень хотелось посмотреть на этот процесс.

* * *

Развалившись на кровати в домашних шортах и дырявой чёрной футболке, Лизка ела чипсы, высыпанные в глубокую чашку, и запивала колой из жестяной банки. За уборку в комнате она решила наградить себя просмотром фильма под вредную еду.

По телевизору шёл какой-то боевик. Лизка смотрела его не с начала, но суть уловила: главный герой всех побеждает. Ей нужно было чем-то заняться до вечера, пока в сеть не зайдут её новые игровые друзья. Читать не хотелось, идти гулять в жару – тоже, потому вариант с просмотром фильма Лизку вполне устраивал.

На столе зазвонил телефон. Она лениво поднялась с кровати и поставила чашку с чипсами на пол. Последние пару дней ей от скуки названивал Разбой, у которого на Лизку были любовные планы. Но её Разбой совсем не интересовал: он был глуповатым, так что даже накаченные руки и пресс не увеличивали его шансов на успех.

Лизка решила не отвечать, если будет звонить её настырный поклонник, но, взяв телефон, она улыбнулась. На экране высветилось: «Рыжик».

– Я вас внимательно, – произнесла Лизка, падая обратно на кровать.

– У меня, оказывается, есть двоюродная сестра, – произнёс голос в трубке.

– Фига себе. – Лизка подняла с пола чашку с чипсами. – Но окажись у тебя дочь, я бы удивилась больше.

– Дура, – отозвалось на том конце и затерялось в неразборчивом шуме.

– Тебя хреново слышно.

Несколько секунд из трубки раздавались помехи, их сменил топот, а затем Таню снова стало слышно.

– Вот, с крыльца три «палки» ловит, – сообщила рыжая. – В общем, я доехала и меня не съели. С собаками искать меня не надо.

– Бабка оказалась нормальная? – Лизка сделала глоток колы.

– Она умерла весной. Тут тётка и сестра.

– А кто тогда тебе письма слал? – Лизка от удивления села на кровати, опрокинув чашку с чипсами на покрывало. – Чёрт!

– Что? – донеслось через помехи.

– Да я чипсы рассыпала… Что у тебя там за дела такие? Кто тебе письма слал?

– Сама не поняла ничего, – ответили из трубки. – Ты будь на связи, пожалуйста, я тебе звонить буду.

– Само собой, будешь. Ещё бы ты мне не звонила! – возмутилась Лизка, начиная тревожиться за подругу. – Жить-то там хоть можно?

– Дом тут огромный… – Таня говорила что-то ещё, но её слова потонули в помехах.

– Тебя хреново слышно! – крикнула Лизка и потрясла телефон, как будто это могло что-то изменить.

– Я тебе позже позвоню, – сказала Таня и положила трубку.

– Да куда тебя там занесло? – спросила Лизка у телефона.

Она встала с кровати, сложила в чашку рассыпанные по покрывалу чипсы и стряхнула на пол крошки. Лизку насторожило известие о смерти бабки, которая летом ещё писала письма. Либо Таня что-то перепутала, либо Лизка неправильно её поняла. Задумавшись, она не сразу заметила, что телефон снова звонит. Лизка увидела на дисплее «Разбой» и включила беззвучный режим. Положив телефон экраном вниз, она отправилась за веником и совком на кухню.

* * *

Так и не поговорив как следует с подругой, Таня спустилась с крыльца и поймала на себе заворожённый взгляд Оли.

– Можешь посмотреть. – Таня протянула ей телефон.

Не веря своему счастью, Оля трепетно взяла телефон и стала разглядывать его под разными углами. Таня хотела объяснить, как разблокировать аппарат, чтобы продемонстрировать Оле его функции, но передумала. Для первого знакомства с техникой осмотра было достаточно.

– Эх, мне бы такой, – мечтательно произнесла Оля, бережно передавая телефон в руки Тани, словно хрусталь.

Они подошли к воротам. Оля без труда отодвинула тяжёлый брусок, служивший засовом, и прислонила его к забору. Таня отметила, что для девушки её сестра очень сильная. Они вышли со двора, Оля прикрыла ворота и повела за собой Таню по размытой, неровной дороге.

На соседнем дворе залаяла собака. Через щели между деревянными досками Таня увидела чёрного кабеля. Домик на участке был обветшалым, покосившемся, в окнах горел свет.

– Ко мне не привыкла, – предположила Таня, проходя вдоль забора.

– Она на всех так. – Оля покачала головой.

Лай ещё какое-то время доносился до девушек. Только когда они дошли до перекрёстка, пёс успокоился. Таня же радовалась тому, что надела калоши: она уже успела несколько раз поскользнуться и запачкать обувь и джинсы.

Улицы деревни пустовали. Из местных жителей Таня увидела только старую бабку и то через забор. Не обращая внимания на девушек, старуха медленно развешивала на верёвке постиранное бельё.

– Церковь давно заброшена? – спросила Таня, зацепившись взглядом за торчавшую башню с куполом.

– Давно. Меня ещё не было. – Оля пожала плечами.

Деревенская жительница ловко обходила лужи и ни капельки не запачкала свой белый сарафан. Таня же, как ни старалась, забрызгала джинсы грязью, и даже на футболку немного попало.

Первая дверь магазина была приветливо распахнута, из здания доносилось электрическое гудение. Когда Оля, поднявшись на крыльцо, открыла вторую дверь, гудение усилилось. Помещение освещалось шестью прямоугольными лампами, от которых и шёл звук. Прежде чем ступить на линолеум, девушки поочерёдно вытерли ноги о коврик.

Деревенский магазин не баловал разнообразием продуктовых товаров, как и привокзальный, но ассортимент в нём был шире. В единственной стеклянной витрине было выставлено несколько видов сыра, колбасы и сосисок. На прилавках с полками, справа от входа, располагалась разная бытовая химия. В холодильниках имелась газировка и несколько видов пива. У кассы лежало пару пачек папирос «Беломорканал». Была и морозилка с полуфабрикатами и мороженым от неизвестного Тане производителя. За кассой находился ещё один прилавок, заставленный консервными банками.

– Небогатый выбор, – оглядев помещение и отмахнувшись от назойливой мухи, произнесла Таня.

– У нас все с огорода кормятся да с хозяйства, – пояснила Оля, взглянув на холодильник с газировкой. – Поэтому и так мало всего.

– Олька, ты? – раздался голос из-за кассы.

Со стула поднялась женщина в очках, с короткими седыми волосами. На ней был синий фартук, накинутый поверх красной кофты в белый горошек, и чёрные штаны, заправленные в валенки.

– Здрасте, тёть Люд, – поздоровалась Оля.

– Привет. – Женщина из-за прилавка с интересом оглядела Таню. – А это кто?

– Это сестра моя, из города, – с гордостью ответила Оля. – В гости приехала.

– Здравствуйте, – кивнув, произнесла Таня.

Продавщица кивнула в ответ.

– Тёть Люд, нам консервы и муку. – Оля положила на пластиковую монетницу три сотни, поглядывая на холодильник с газировкой.

Продавщица ушла в подсобку, а затем вернулась с фасовочным пакетом, наполненным мукой.

– Полкило пойдёт? – уточнила она.

Оля кивнула, не отрывая взгляда от холодильника.

– Будешь? – спросила Таня.

Она открыла дверцу и взяла две банки холодной колы.

– Не велено.

– Да я возьму нам с тобой. – Таня достала ещё две банки. – Может, кроме этого что-нибудь хочешь?

– Шоколадку, – не задумываясь, выпалила Оля и тут же устыдилась своей нескромности.

– Какую? – спросила рыжая, подходя к прилавку со сладким.

Популярные торговые марки тут тоже имелись, и цены на них не были завышены.

Оля, задумавшись, напряжённо вгляделась в сладости, которыми её баловали нечасто. Она не могла выбрать что-то одно. На выручку пришла Таня.

– Дайте каждого вида по две. – Таня взглянула на сестру. – Мама твоя будет?

– Ей нельзя, у неё какой-то там диабет, – с обожанием глядя на гостью, ответила Оля.

– Посчитайте всё вместе. – Таня указала на муку и консервы.

– Богато городские живут, – посмотрев на неё, укоризненно сказала продавщица.

– Не жалуемся.

Рассчитавшись и сложив покупки в пакет, девушки вышли из магазина. Продавщица проводила их взглядом и снова села на стул за прилавок.

На обратном пути Оля неустанно благодарила Таню, отвлекаясь иногда на прожёвывание шоколадки. Гостья же с улыбкой глядела на сестру, светившуюся от счастья. Как немного для него бывает нужно.

Собака на соседнем участке зашлась лаем, как только девушки миновали перекрёсток. Когда они зашли во двор, на шумного пса прикрикнул хозяин и лай прекратился.

Оля заперла ворота на засов и, вдруг вспомнив, спросила:

– А что с деньгами от матушки делать?

– Оставь себе. – Таня пожала плечами, поднимаясь по лестнице на высокое крыльцо.

– Негоже. – Оля обогнала сестру и открыла ей дверь.

Разувшись, девушки прошли через просторную прихожую на кухню.

– Что ты накупила, свербигузка? – вопросительно взглянув на дочь, возмутилась тётка. – Вот дурная! Сказала же, возьми только то, что велела!

Олина радость тут же улетучилась, улыбка с лица пропала. Она понурилась и тяжко вздохнула, уняв дрожь нижней губы.

Тане стало обидно за сестру, несмотря на то что они были знакомы всего день. Ведомая каким-то внутренним чувством, рыжая вступилась за Олю:

– Тётя Оксан, это я купила. Без подарков же приехала. А Оля вас не ослушалась.

Тётка махнула рукой и забрала из пакета муку с консервами, не взглянув на сладости.

– Постели сестре на третьем этаже! – велела она дочери. – Бельё чистое знаешь где?

– Знаю! – отвернув голову, плаксиво ответила Оля.

– Ну и молодец.

Тётка принялась за готовку, а Оля, выскочив с кухни, побежала вверх по лестнице. Таня поспешила следом и споткнулась на ступеньке, но сумела удержать равновесие. Поднявшись на третий этаж, она застала сестру плачущей.

Нерешительно поглаживая её по плечу, Таня думала, что можно сказать в такой ситуации. Опыта общения с сёстрами у неё не было.

– Вечно она так! – запротестовала Оля, вытирая слёзы. – Во всём попрекает!

– Она это не от зла, а от заботы, – произнесла Таня, продолжая гладить Олю по плечу. – Моей на меня вообще пофиг.

– То есть?

– Она отправила меня к вам в деревню, даже не зная, что тут. Лишь бы не мешалась под ногами, – грустно улыбнувшись, сказала Таня.

– Ой, кошмар какой. – Оля, всхлипнув, вытерла последние слезинки с лица. – Пойдём, я покажу тебе твою комнату.

Глава 4

Комната на третьем этаже Тане понравилась. Через большое окно проникало достаточное количество света. Люстра отсутствовала. Широкая двуспальная кровать была полостью в Танином распоряжении. У стены стоял старый шкаф неизвестно каких времён, в него гостья сложила свои скромные пожитки. На дощатых стенах висело несколько давно выцветших от времени пейзажей.

После того как Оля застелила кровать, сёстры уселись разговаривать. У деревенской девушки было много вопросов о жизни в городе, на которые Таня с удовольствием отвечала. Единственные стереотипы, которые ей пришлось разрушить: у каждого горожанина есть автомобиль и все питаются готовой едой, которую им привозят прямо на дом. Оля расстроилась, узнав, что у Тани нет машины, потому что она хотела покататься. Объяснить, что такое служба доставки, рыжей не составило труда. Куда дольше сестра пыталась понять, что такое пицца, суши и бургеры.

Съев ещё одну шоколадку, Оля добралась до колы. Она пробовала её раза два в жизни, и то давно. Матушка была против вредной пищи из города. А Оле иногда очень хотелось «вредного». Таня с улыбкой наблюдала, как сестра делает глоток колы и, скорчив гримасу, меняется в лице.

– Ну и дела, конечно, у вас, – произнесла Оля, отпив из банки ещё, но на этот раз без гримас. – Я однажды была в городе, но маленькой совсем, не помню ничего. Маменька брала с собой, так как оставить было не с кем. Тётя Люда ещё ездила с нами, с женихом своим.

– Продавщица? – не поняла Таня.

– Да нет. Тётя моя… наша. Которая прошлой весной погорела в пожаре.

– Ой. – Тане сделалось неловко. – Мой отец тоже весной умер.

– Плохая примета, – Оля вздохнула, – когда в семье за короткий срок двое умирают.

– По-моему, плохо, когда в семье хоть кто-то умирает.

– Да это само собой. – Оля вытянула стройные ноги, поправила сарафан и перекинула косу за плечо. – Просто есть такая примета, что если двое умирают, то и третьему скоро на тот свет. В таких случаях со вторым умершим хоронят куклу.

– Куклу?

– Да, тряпичную там или деревянную, – пояснила Оля. – Чтобы они как бы забрали с собой третьего и больше никто не умирал…

– Странные у вас тут поверья, – произнесла Таня, открывая банку колы.

– Это не у нас, это у всех так было. Просто в городе уже позабыли обычаи, вот и живут неправильно…

– Ох уж эти городские, – качая головой, небрежно сказала Таня.

– Ты сама давно-то деревенской стала? – Оля легонько хлопнула сестру по ноге.

Девушки залились смехом. Хотя до сегодняшнего дня Таня и Оля не знали о существовании друг друга, общение у них сразу заладилось, и обе испытывали взаимную симпатию.

– А с остальными родственниками вы общаетесь? – спросила Таня.

– Нет уже. Тётя Ростислава приезжала последний раз года три назад. Дядя Игорь тоже на связь не выходит. Мама говорит, раньше писал хотя бы. Он рисовал когда-то хорошо. Его картины, – Оля кивнула на выцветшие от времени пейзажи. – Но захотел пойти в военные.